Открылась тяжелая вокзальная дверь, вышла женщина с дорожной сумкой и неловко застыла на ступеньках, перекосив плечи от стесненного напряжения. Оказавшись на открытом месте, она заинтересовала немногих зевак. Удивительно было то, что последний поезд отошел три часа назад, пассажиры давно разъехались, и получалось, что неизвестная пришелица взялась ниоткуда - если не допускать, что все время она гуляла по пустому залу, где закрывали даже ларек с бутербродами, убирали газетную стойку и только сплетничали кассирши, а делать было нечего. В эти часы разбредались бабушки, которые носили к поезду жареных кур и блины, а бомбилы, стоявшие на площади, теряли бдительность. Николай Иванович, у которого в прошлом месяце родился четырехкилограммовый внук, вообще заснул за рулем, откинувшись на сиденье и приоткрыв рот.
Поэтому все, кто находился на площади, уставились на женщину во все глаза. Вдобавок к странности появления она еще выглядела нелепо. Сергей, у которого любой приезжий вызывал условный рефлекс нажатия на педаль газа, катясь к незнакомке на тарахтящем автомобиле, вспомнил, что видел нечто похожее в местном доме культуры, двадцать лет назад, еще школьником - когда город осчастливила какая-то знаменитость. Впоследствии выяснилось, что знаменитость была ненастоящая, что-то вроде двойника, но никто не заметил. И заметить было трудно, потому что на сцене прыгала аналогичная карнавальная фигура: белые кроссовки, вареные брюки-"бананы", пиджак с картонными плечами, объемная прическа и очки-"хамелеоны", закрывающие пол-лица. Если бы не тонкая талия и женственная пластика, пол приезжей был бы с первого взгляда неочевиден.
Видимо, куда-то в крупные города или другие очаги цивилизации, описав виток, вернулась прежняя мода.
Еще было странно, что женщине не нравилось постороннее внимание. Она замерла, съежилась и выглядела растерянной. Казалось, она боится спускаться по лестнице и вот-вот вернется обратно в вокзал - где следующий поезд ожидался теперь вечером, часа через четыре. Поэтому Сергей поспешил лихо затормозить и крикнуть в открытое окно:
- Мадам, куда едем?
"Мадам" вздрогнула, но Сергеев оклик ее обрадовал. Она словно очнулась, позволила погрузить в багажник объемный баул и без колебаний уселась на переднее сиденье. Но повторный вопрос вызвал новый приступ нервозности. Она затеребила ремешок дамской сумки и выговорила хрипловато, точно кашлянув, неловким полувопросительным тоном:
- В "Питон".
Сергей кивнул и проверил дверцу. В "Питон" так в "Питон". Если у расфуфыренной дамочки возникла потребность посетить грязную криминальную базу, то это ее проблемы. Мало ли какие могут быть дела. Он тронул машину, и женщина облегченно выдохнула и расслабилась. Она словно получила подтверждение, что некий "Питон" существует в реальности.
На самом деле "Питоном", или попросту "Змеей", этот объект прозвали давно, в те времена, когда в нем находилось НПО Љ 6 и подходить к толстым стенам без нужды опасались, потому что изо всех щелей зоркие глаза следили за режимами сверхсекретности, и досужее любопытство могло выйти боком. Естественно, что на такси к глухому двухэтажному зданию - без окон, без дверей - никто не ездил, а командированных возили напрямую с местного аэродрома, когда приземлялся спецрейс. Название возникло из-за изображения на фронтоне, украшающем анонимное здание - в отсутствие какой-либо внятной таблички. Следуя стилю семидесятых годов, художник разместил там созидателей, устремленных в будущее: космонавта в скафандре, девушку с цветами, ученого в очках и с бумажным рулоном-чертежом под мышкой. Возглавлял команду, сияя лучезарной улыбкой, предводитель, который сжимал в кулаке длинный, с изгибами, вымпел, напоминающий змею. Вымпел занимал добрую треть фронтона и бросался в глаза, провоцируя народную фантазию. Секретный объект давно сгорел и закрылся, здание многократно перепрофилировалось и переходило из рук в руки, причем из-за особенностей постройки, препятствующих чужому любопытству, а также из-за отдаленности освоением занимался весьма специфический контингент, и постоянным было одно - преступный душок, витающий над местностью. Из-за этого рядом ничего не строили, хотели разбить коттеджный поселок, но отказались от идеи - желающих не находилось. Сначала там гнездились перегонщики машин, и здание обросло, точно колонией поганых грибов, убогими гаражиками-отстойниками. Потом угонщики потеснились, в здание въехала овощная база, потом строительная, и вроде где-то размещалось швейное производство и жили вьетнамцы. Фронтон давно замазали, закрыли фанерой, и сохранилось только название.
Женщина тревожно вертела головой, пока они ехали по городу - все-таки нервничала, и Сергей с ухмылкой подумал, что, будь ему дорога в это бандитское гнездо, он бы волновался тоже. Чтобы успокоить клиентку, он принялся рассказывать, что его дедушка работал когда-то на "Питоне", был замечательным мастером золотые руки, был ценим начальством до такой степени, что запросто заходил в кабинет самого директора, Виталия Ефимовича, и в коллективе про него ходили байки. Глазомер у дедушки был поразительный и остался таким до смерти. В глубокой старости, в деревне у тетки, когда рядом два городских охламона строили дачу, он как-то, разбуженный молотками, вылез из дома, где спал пьяненький, прищурился на постройку и проговорил "Ребята... криво". Образованные ребята обиделись и затрясли ватерпасами, отвесами и угольниками. Но дедушка стоял на своем: "Криво, ребята". Поспорили, стали мерить. Оказалось, дедушка был прав - криво... Женщина слушала, и Сергей удивлялся, как целительно действовал на нее нехитрый рассказ. Она совершенно успокоилась, расслабила руки и заулыбалась. За стеклами-хамелеонами улеглась тревога, и Сергей решил, что она просто очень устала в пути. Но что за путь? Откуда? Самолеты в город давно не летали, поезд был мало вероятен... Неужели добралась с каким-то дальнобойщиком? Но почему на вокзал...
Тревога вновь заблестела в очковых линзах, когда Сергей тормознул на дороге, метрах в ста от "Питона". Подъезжать ближе ему не хотелось.
Он насторожился, предчувствуя склоку на тему "Это Питон? Это не Питон?". Было огорчительно, что с фронтона исчезло доказательство, в которое можно было ткнуть пальцем, как в иллюстрацию его правоты. Но она не стала спорить и протянула ему десятидолларовую банкноту.
- Достаточно?
С Сергеем давно не расплачивались долларами, но он, прикинув курс, не возражал и молча принял оплату. Можно было поменять в городе.
Женщина посмотрела на часы.
- Приедешь за мной в пять, - велела она.
Сергей кивнул, хотя не понял, куда она поедет: один поезд как раз должен был в это время уйти, а до следующего было почти два часа. Но, может быть, она планировала потратить два часа на осмотр города? Ему это было только на руку. Уезжая, он краем глаза заметил, что женщина стоит в нерешительности и брезгливо смотрит на худую собаку, пробегающую мимо, и на веревку с бельем у одного из гаражей. Кругом не было ни души - словно специально все куда-то попрятались. Между дорогой и зданием виднелись вонючие лужи, и, сворачивая с дороги, Сергей увидел, как женщина медленно, выбирая сухие места, бредет к глухим воротам. Сергей принюхался к оставшемуся аромату духов - запах был резкий, непривычный, но влекущий, и Сергею он понравился. Вообще ему понравилась женщина, ее чистые ухоженные руки без украшений, красивая гибкая фигура, дорогая одежда - а то, что одежда дорогая, несомненно, хотя и напоминала клоунскую униформу. Ткань ее голубого пиджака лежала мягкими складками, рябой рисунок на "варенках" был матовый и нерезкий, а темно-розовая кофточка ласкала глаз приятным оттенком. Интересная женщина. Жалко, что не в себе. И никак не напоминает наркокурьера, разве что сама - наркоманка...
В городе Сергей поменял доллары, которые были признаны настоящими, и обрадовался, что его не обманули и что симпатичная приезжая не мошенница. Сотрудничество с клиенткой сулило барыши. Он перекусил, посматривая на часы, и умильно вспомнил, что ей понравился рассказ про дедушку. Развлекая даму, можно было рассказать еще, что, когда приходил срочный заказ, за дедом могли в двенадцать ночи прислать личную "Волгу" Виталия Ефимовича, и хотя бабушка ворчала, такие вызовы оборачивались приличной премией. А вот отец на "Змею" не пошел - испугался вредности, о которой никто не знал толком, и дед топал ногами и кричал, что на мебельной фабрике, куда отец сгоряча собрался, вредность гораздо больше и что фенольные пары в могилу сведут. Но отец в результате пошел в милицию, и время показало, что он был прав, потому что милиция нужна любым властям, а производство, как оказалось - далеко не всем...
Сергей дождался назначенного часа и прибыл в нужное место. Диспозиция ему не понравилась. Женщины не было, а вместо нее, ссутулившись, ходила кругами вдоль дороги известная личность по имени Рашид. Внешне Рашид делал то, что составляло его обыкновенное занятие - принимал угрожающие позы и корчил рожи, но попутно его занимала непосильная тяжелая мысль, и оттого агрессия выглядела несколько карикатурно. Сергей знал, что в любом случае альтруизма и миролюбия ждать не стоит, и напрягся. Развязной походкой Рашид приблизился к машине и выпалил, шевеля бровями.
- Ты бабу привез?
Сергей ответил уклончиво, чтобы не злить собеседника.
- Она просила - я привез... - И добавил на всякий случай, чтобы декларировать непричастность к возможным проступкам незнакомки. - Она с поезда.
Рашид еще подергал лицом. Его трогательные попытки синхронизировать мимику и мыслительный процесс смотрелись комично. Потом он проговорил, стараясь вложить в слова какие-то неведомые чувства и подтексты:
- Понимаешь... нам проблемы не нужны.
Сергей кивнул. Возразить на этот тезис было нечего. Рашид подумал и повторил:
- Нам проблемы не нужны. - Он перешел на молящий тон. - Увези ее отсюда, очень прошу, да. Как можно дальше увези.
И он показал рукой, как далеко везти. Тем временем Сергей заметил, что у гаражей появились люди. Женщину вели двое - один крепко и довольно бесцеремонно держал за локоть, а второй тащил сумку. Рашидовы коллеги были суровы и сосредоточенны, сумка похудела, а вид незнакомки неприятно смутил Сергея: ее щеку пересекали две яркие царапины, на скуле была ссадина, одно очковое стекло треснуто, кроссовки все в грязи, одежда испачкана. Впрочем, в таком месте про такую порчу внешности можно было сказать, что легко отделалась.
Женщина упала на сиденье. Ее трясло. Местные обитатели замахали на прощание руками, инструктируя Сергея относительно маршрута. Когда машина свернула за угол, женщина истерически зарыдала, бормоча:
- Почему ты не сказал? Почему не сказал? Дедушка, дедушка... какой, к чертовой матери, дедушка!
Сергей пожал плечами. Он не понял, какие к нему претензии. Говорить, что к чему, ей должен был тот, кто послал ее в этот гадюшник.
Потом она стихла и потребовала:
- Дай мне водки. Дай водки!
Сергей не отозвался, а продолжал ехать, направляясь к вокзалу. Ясно было, что она здесь не задержится. Водки у него не было, но незнакомка настаивала:
- Стой, остановись! Купи мне водки!
Он тормознул у магазина. Она порылась в сумочке и протянула ему пятьдесят долларов.
- Пойди... купи.
Он покрутил головой. Она словно не знала цен - или ничего не покупала самостоятельно.
- Сотню дай, - сказал он.
- Сотню? - Она распахнула глаза от удивленного возмущения. Не поняла, какую валюту у нее требуют.
- Да рублей, - сказал Сергей, мысленно выругавшись.
- Рублей? - Ее изумлению не было пределов.
Потом она сунула руку в карман и забренчала монетами. Сергей отмахнулся, вылез и пошел в магазин.
- Может, аптечку достать? - предложил он, протягивая ей бутылку. - Зеленка есть...
Она покачала головой и, запрокинувшись, стала пить водку крупными глотками. Потом поперхнулась, и ее передернуло:
- Гадость!
- Конечно, гадость, - согласился Сергей послушно. И добавил: - К ним лучше не ездить. Зря...
Ему хотелось еще посоветовать, что не надо пить водку, не надо употреблять дурь, не надо сочетать одно с другим... и еще - не надо шляться по чужим местам, не зная, на что напорешься. Но он промолчал, потому что подобные советы только сотрясают воздух. И все-таки она ему понравилась, поэтому он с жалостью смотрел, как она устало поднимается по вокзальным ступенькам, волоча полегчавшую сумку.
Она оставила ему пятидесятку, так что сегодняшний день он мог считать немыслимо удачным. И еще не забрала бутылку, хотя отпила только треть. Вечером, за ужином, Сергей поставил водку на стол, и отец запротестовал:
- Это что? С какой радости?
- Возил сегодня одну... - рассказал Сергей. - Попросила: купи... отхлебнула - не понравилось...
- Алкоголичка, что ли?
Сергей подумал.
- Скорее, наркоманка. Странная такая. И знаешь, куда поехала? На "Змею". Сама попросила: мол, мне в "Питон".
- Тогда ладно, - согласился отец.
Поели макарон по-флотски, потом жена Наталья, поджав губы, достала банку с маринованными патиссонами. Сегодня добытчик принес в дом такое нетипичное изобилие, что следовало не пререкаться, а поощрить супруга, дабы закрепить успех. Стимулировать на дальнейшие подвиги. Выпили, закусили, и отец вспомнил:
- Туда перед пожаром тоже баба приезжала. Звонят мне как-то наши с вокзала: мол, явилась какая-то фифа, вся модная, с понтами. Только неадекватная полностью. Во-первых, пьяная, грязная, морда расцарапана, синяк под глазом. Наши подумали: может, напал кто - нет, шпана не при делах. Похоже, в дороге оттягивалась. А во-вторых, истерику закатила прямо на вокзале: мол, мне в "Питон"! Только в настоящий "Питон"! Только в самый секретный "Питон"! Народ от нее пошарахался, а наши срисовали. Говорят: так и так, что делать? Я - за трубку, и напрямую Виталию Ефимовичу. Мол, гости к вам подозрительные, встречайте. Он говорит: не волнуйся, встретим. "Змеей" же всегда кагэбэшники занимались. Правда, уже к тому времени бардак был, но все равно - не наше дело...
Выпили еще. Водка была нормальной, и Сергей удивился, что приезжей гостье не понравилось. Списал недовольство на испуг.
- А потом, - продолжал отец, - вечером к бате Виталий Ефимович, помню, приезжает. Бутылку привез. Слышу - разговаривают. Не могу, говорит, Петрович, сил моих нет. Я всю жизнь стране служил. Не могу быть предателем. Батя-то был человек дисциплинированный. Говорит: может, преувеличиваешь, Виталий Ефимович? Сейчас вон - перемены везде, новое время, начальству наверху виднее. А тот говорит: я, Петрович, всякое начальство повидал, меня не обманешь. Я, конечно, с линией партии по мере возможности колебался, но мне партия-то жить особо не мешала. У меня секретарь парткома пикнуть не смел, и в горкоме все на цирлах стояли, по стойке смирно. Потому что одно дело делали, страну обороняли. А сейчас мне какие-то щенки и проститутки начинают диктовать, что делать! Мол, все хозяйство в бумажку заверни и дядям чужим отдай. Я, говорит, конечно, не военный, присягу не давал, мне что велели, так исполняй. Но не могу быть предателем, не могу, душа болит...
Отец вздохнул и разлил еще по стопке.
- Долго сидели. А потом, когда уходил, в дверях на меня посмотрел пристально и говорит: жалко мне тебя, Миша... И уехал.
- Надо же, - сказал Сергей. Он не слышал раньше эту историю.
- Да. А через два дня на "Змее" пожар, - отец усмехнулся. - И так интересно горело! Производство сгорело и архив, где все технические бумаги. Это в разных концах! Между ними - ни стенки смежной, ни даже коридора. А всякая фигня - гараж, столовая, бухгалтерия, все нетронутое, как новенькое. Там охрану уже тогда сняли, один вахтер дядя Вася в будке спал, с него что возьмешь? В городе бардак - у пожарников бензина нет, выехать не на чем. Все сгорело аккуратненько... А через неделю Виталия Ефимовича расстреляли - прямо в центре, среди бела дня. Из "калаша"...
Сергей кивнул. Такое событие он, конечно, помнил.
- Не нашли их тогда, - сказал он.
Отец хмыкнул.
- Чего их искать? Они сами тогда везде были, где надо и где не надо. Их через два года на стрелке перебили. Кроме водилы - тому потом двенадцать лет дали, по другому делу...
Он принялся возить вилкой в маринаде, вылавливая лакомые чесночные дольки.
- А баба-то? - напомнил Сергей.
Отец удивился, что сына интересуют незначительные персонажи. Потом отвел глаза и сосредоточился на банке.
- Баба? Пропала. - Он принялся жевать патиссон. - Села в поезд, а в Москву не приехала. Являлись потом бандюганы какие-то, с ксивами: куда, мол, дели? А нам что? С нас взятки гладки. Ваш человек - вы и ищите...
- Нда... - протянул Сергей, покачав головой.
Пока не легли спать, у него не выходила из головы эта странная история. Но потом он подумал, что дочери Кате нужно купить сапоги на зиму и новый мобильник - на замену старому, перетянутому скотчем. И что скоро надо ехать к тетке в деревню - собирать синюю сливу в брошенных садах. Наталья будет варить варенье и заправки... Домашние заботы отвлекли его, и происшествие забылось.