Lib.ru/Современная литература: Попов Иван Борисович. Сказки Синего Ника

Попов Иван Борисович
Сказки Синего Ника

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]

© Copyright Попов Иван Борисович (mal.seirf@rambler.ru) Обновлено: 03/04/2013. 48k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия 2013. Сказки Синего Ника Иллюстрации/приложения: 1 штук.

Мы жили на краю пустыни,

Мы были брошены судьбой

Туда, где кровь от горя стынет,

Где вместо света - лишь покой,

Где вместо музыки - лишь звуки,

Где эхо вместо голосов.

Мы жили на краю разлуки

Под беспощадный стук часов.

Мы жили, но не так, как надо,

А как могли - и не смогли

Из драмы сделать клоунаду.

Мы жили на краю Земли.

Посвящается Двуединому Оглоблину,

воплотившемуся в Анатолии;

живи и здравствуй

во славу Оглоблинизма!

ЖИЗНЬ ПО ЛЕРМОНТОВУ

"...жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг..."

Только вокруг - это где? Я не видел ни разу.

То, из чего состоит ежедневный досуг,

Больше всего мне напомнило смерть и проказу.

Новый паломник идет не в Иерусалим,

А в никуда, потому что идти невозможно.

Бог исчезает, как будто растаявший дым,

А богохульник становится странно набожным.

Был и у нас ведь когда-то крылатый народ,

Только потом себе сами обрезали крылья.

Кошки съедают собак, а не наоборот -

Все потому, что собаки свое уж отвыли.

"...жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг..."

Как, посмотрев в никуда, мне увидеть хоть что-то?

Мы из небес извлекаем неведомый звук,

Чтобы хоть как-то расцветить гнилое болото.

* * *

Ночь проходила над городом, топая громко,

Ей из темницы ответил пещерный владыка.

Видно, в моторе вселенной случилась поломка -

Корчился Бог в лихорадке последнего крика.

Тот, кто приходит - ушел в бытия коридоры,

Те, кто остались - молились на верную смерть.

Время придет - и откроем мы ящик Пандоры,

Горло сорвав о безумный, маньяческий смех.

Занавес, будучи поднят, уж сцену не скроет,

Сцена, ликуя безумьем, убила артистов.

Толпы мошенников пир закатили горою,

Празднуя время бездарных, тупых и статистов.

Мертвым завидуя, век стал заламывать руки -

В спину ему пацифисты вонзили кинжал.

Празднуй, ликуй, о дитя современной разрухи,

Нового времени мрака читая скрижаль!

ЗАТАИВШИЙСЯ СТРАХ

Мы встречались со Смертью не раз и не два,

Проходили в испуге поодаль.

И летели нам вслед приговора слова,

Все тревожней звуча с каждым годом.

В городах распускалась цветущая грязь

Погибающих чести и славы,

Император в грехах безвозвратно погряз,

Избегая лишь чудом расправы.

Дорогие машины, квартиры, сады

Засоряли пустое пространство,

И когда потерялись во мраке следы -

Променяли мы веру на пьянство.

Мы встречались со Смертью, на первых порах

Мнимо веря в свое превосходство, -

Но на дне наших душ затаившийся Страх

У Надежды выигрывал в кости.

* * *

С небес лил дождь, казался серым

Пустой закат пустого дня.

В аду дышал чертенок серой

И грубо требовал огня.

Архангел, умерший, воскресший

Невесть почто и невесть как,

Слетел с небес, вручил депешу

С кривою надписью: дурак.

И улыбнулся хладнокровно,

И больше небо не коптил:

Пошел походкою неровной

В людьми заполненный трактир.

И пил, и ел, и пел, и плакал,

И проклинал свою судьбу.

Мертвец в ночи костями звякал,

Всю ночь ворочался в гробу.

И над Землей луна всходила,

Чтоб на заре упасть в овраг.

Все было так; все так и было -

Ты написала: я дурак.

* * *

Ненужная вечность, ты так холодна,

Ты так безобидна и так бесполезна.

В лиловом саду распустилась весна,

Согнулись деревья от листьев железных.

Безликая маска - заведомый знак

Напрасных надежд и несбывшихся мыслей.

Весна поджидает меня, как маньяк,

Стеклянные груши на ветках повисли.

Я снова остался один на один

С бессмысленной жизнью и скудным уютом.

И снова - нелепый! - идет пилигрим

Туда, где весна распустилась, как смута.

ПРИТЧА (ПОЧТИ ПО БЛОКУ 2)

Небо было странным и далеким,

Купола крестились одичав.

По дороге шли двенадцать Блока

На пустой заплеванный причал.

Перед ними шел матрос в картузе

И винтовку нес через плечо.

За спиной судьба сплеталась в узел

И ругалась горестно как черт.

Впереди раздался крик заката,

Все остановились задрожав.

А октябрь кирпичный и покатый

У матроса спрятался в рукав.

Постояв, пошли солдаты дальше -

В безгранично-алый океан.

Лишь один - забытый всеми мальчик -

Зарыдал и молвил: Все обман.

Все обман, что грезится в закате.

Вечность безыскусна и сера.

Я пролил вино тебе на платье,

Осени кровавая пора.

Каплет графа Дракулы бокальчик,

Прорубив дорогу в октябре.

Так рыдал забытый всеми мальчик,

А затем скончался на заре.

И над ним Владыка сновидений

Стену Отчуждения вознес.

Пропитой матрос - почти что гений! -

Объявил: погиб второй Христос.

МЫСЛИ, НАВЕЯННЫЕ ВИДОМ ИЗ ОКНА 27-ГО КАБИНЕТА

Дождливый день. В такие дни всегда

Мне хочется пойти и утопиться.

На землю низвергается вода,

И солнце, как разрезанная пицца,

Выглядывает робко из-за туч

То тут, то там - и всюду ненадолго.

По небу растекается, как тушь,

Чернильная мигрень - и нет в ней толка.

Дождливый день. Тоскливо. Потому

Вода и льется, верно, с небосвода -

Хотя бы раз желая на дому

Застать Творца. Прескверная погода.

Темно. И грязно. Мокро. И темно.

Такая темнота, что, право слово,

Ее не оправдать погодой, но

И не списать на дело духа злого.

Не ангелы рыдают в небесах,

Не демоны скулят из Преисподней,

А лишь - на миг в божественных глазах

Бесцельно отразилась ткань сегодня.

Дождливый день. Досада на себя.

Чуть меньшая - на Время и Пространство.

Доска и дверь бессмысленно скрипят,

И скука расползается по классу.

БАЛЛАДА О МИНОТАВРЕ

"С паршивой овцы хоть клок

Шерсти, а лучше - два,

Требуется стрясти.

Труби, минотавр, в рог!

Пусть каждая знает тварь,

Что надобно приползти".

"Зачем мне трубить? Бить

В тугой барабан? К Вам

Сзывать тварей Божьих?

Я сам соберу дань

И сам им закон дам.

А Вы - ничтожны".

"Враждебна ко мне среда,

Раз дело идет всегда

К такому финалу.

Разбил я твою цепь,

Нашел для тебя цель -

Тебе ж все мало".

"Нет! Был я рабом, в том

Не видел беды. Ты

Разрушил порядок.

Свобода меня страшит,

Ведь я, словно Вечный Жид,

Всем гадок".

"Эх, нет уж теперь людей,

Раз голос толпы лютей,

Чем рабство.

И ты - добровольный раб

Затем лишь, что духом слаб,

Балласт ты".

POST FACTUM

Турольд умолкнул. Сказочке конец.

С драконом отправляясь под венец,

Плюет в лицо Георгию принцесса.

И шут изобретает бубенец.

Оркестр играет фугу под луной,

Пред алтарем - священник надувной.

Мерещится прохожим Юлий Цезарь

За стойкою полуночной пивной.

Жених в костюме - и ни дать, ни взять,

Гораздо симпатичнее, чем зять.

Король стыдится собственной короны

И требует кого-то повязать.

Кузен невесты лопает икру.

Провизия - что свечка на ветру:

Еще до свадьбы съедена. Комоны

Слышны со всех сторон: вступай в игру!

Игра идет на деньги. До сих пор

Дракон у всех выигрывал: набор

Пяти тузов одной и той же масти

С порога отметает всякий спор.

Принцесса любит танцы - и уже

Нашла себе партнера по душе.

Дракон приходит в ярость, но на пасти -

Литой намордник. Старое клише.

* * *

Гнусней статистики любой

Простая наша повседневность,

Где зависть множится на ревность -

И получается любовь.

Меняться могут роли чувств,

Но все ж расклад не станет лучше:

Любовь на зависть делит случай

И ревность - как одно из чуд

Убогой жизни - выдает,

Как направленье к окулисту.

Согласен, что-то здесь нечисто:

По виду - явный недолет.

Но утешенье все же есть:

Любовь всегда рождает скуку -

И появляется разлука:

"Плати, милейший, за проезд".

Затем приходит, как палач,

Терзать навязчивая память;

Ее не выгнать, не забанить,

В душе она рождает плач.

Так преврати тоску в игру!

Досуг твой станет интересней.

Моя ж тоска прольется песней

Иль вгонит в вену мне иглу.

* * *

Император умирает

От избытка всяких благ.

Спит павлин, борзая лает,

Попугай кричит: "Дурак!".

За окном бананов грозди

Зреют в солнечном саду.

У владыки ноют кости,

Он весь день лежит в бреду.

А на площади базарной

На скандал глядит толпа:

Сын ткача недавно занял

Шесть монеток у попа.

Ткач вопит: "Тупой пьянчуга,

Всем вещам скажи "пока"!

За долги твою лачугу

Скоро пустят с молотка!"

Сын ему: "Заткнись, папаша,

И в дела мои не лезь!

Хорошо, ты прав - алкаш я!

Ну, а сам-то кто ты есть?"

Одобрительные крики

Раздаются из толпы:

Дни в Империи великой

На события скупы.

Император умирает

В белокаменном дворце,

И закатный луч играет

На его златом венце.

* * *

Великий Гектор жаждет смерти,

Но странно медлит Ахиллес.

"Убей меня! Покончим с этим!

Герой без славы - не жилец!"

Стоят в смятении троянцы

И с места сдвинуться бояться,

Лишь суетиться царь Приам:

"Скорей, стреляйте в Ахиллеса!"

Спокойно, с ноткой интереса

Стоит среди придворных дам

Сестрица Гектора, Кассандра -

Конечно, ей слегка досадно,

Что брат умрет, но вместе с тем

Она горда: ну как же, сбылся

Недавний сон. "Стреляйте, быстро!"

У городских застыли стен

Два силуэта. Грек с троянцем

Глядят с невиданным упрямством

Глаза в глаза друг другу: в тот

Момент нет Греции и Трои,

Но есть великие герои,

Их представляющие. Вот

Меч рассекает пыльный воздух.

"Стреляйте, олухи!" Но поздно:

Повержен Гектор. Ахиллес

Идет, сутулясь, с поля брани.

"Победа! Браво! Ты не ранен?

Троянцы плачут! С нами Зевс!"

Досада на лице Ахилла

Всех несказанно удивила:

"Что с этим парнем? Вот те раз!"

Наедине с собой, в палатке,

Герой в ночи смахнет украдкой

Слезу, туманящую глаз.

* * *

Письма не пишутся. Сделанный из листа

Самолетик летит прямо в мусорную корзину.

Мысленный счетчик от одного до ста

Заедает, еле добравшись до середины.

Окружающий мир не вписывается в строку.

Жара и скука сливаются воедино,

Образуя густую вязкую паутину,

Разорвать которую, видимо, не смогу.

Телеграфируй, когда доберешься до

Центра сознания - Хаоса, если проще.

Там ни райских садов, ни запретных плодов, ни голодных ртов,

Что лживым раскаяньем горло потом полощут.

Там лишь цвета. Причем отличить один

От другого - красный от синего, голубого,

Желтого, - так же трудно, как и Христа от Бога,

И себя от того, что некогда породил.

* * *

Мы пили портвейн дешевый, видать, на основе клея.

Сидевший напротив Костя упорно вещал, наглея

По мере того, как кружки пустели, о душегубках

И том, как во время оно тянули вино из кубков

Бароны и графы в пышных столовых, а менестрели

Для них воспевали фазы любовного обостренья.

Мы пили портвейн дешевый - и вечер был странно дешев,

Как будто, пройдясь по небу, божественные подошвы

Его истоптали в рухлядь; и ветер устало тренькал

Трамвайными проводами, поставив на четвереньки

Любые оркестры мира. Трамвайными проводами

Я смог бы воспеть в тот вечер загадку Прекрасной Дамы.

POST FACTUM 2

Дракон с принцессой снюхались досрочно.

Старик-король не в силах помешать.

Он из дворца бежит со ставки очной,

Которую ему устроил зять.

План в том, что граф великий Трансильванский

Его укроет годика на три.

И пусть в его дворце от крови вязки

Полы, а по стенам - нетопыри

Свисают, как отрубленные пальцы...

Меж тем дракон вершит переворот -

И наполняют тронный зал паяцы,

Мечтающие выбиться вперед.

Дракону это скучно. Он затеял

Переворот, чтоб скуку разогнать.

До нужд страны ему какое дело?

Вот после пышной трапезы поспать!

Вперед выходит, стало быть, принцесса,

А вместе с ней - террор и произвол.

Повсюду начинаются процессы

За мутный взгляд - ну, право, хоть ты взвой!

Герой все это видит. Он решает

Придти на помощь сдавленной стране.

На площадях столицы он вещает:

"Власть нынешняя служит Сатане!"

"Откинем гнет! - он горло надрывает. -

Изгоним тьму, построим мир добра!"

Толпа вокруг скучающе зевает:

Мол, мы такое слышали вчера.

Герой наш не сдается. В книжной лавке

Самоучитель "Как устроить бунт"

Он покупает. Старец за прилавком

От смеха неумолчного губу

Закусывает... В прошлом он министром

Служил, зато теперь - почти босяк.

А наш герой пытается все искру

Раздуть, чтоб на войну поднялся всяк.

Раздует! Сто пудов! Король с испугом

Из графских окон будет наблюдать:

Пройдет толпа, где каждый машет плугом,

Скандируя: "Анархия нам мать!"

И вспомнит он, что пьеса начиналась

С того, как шла с драконом под венец

Принцесса... Ведь такая, право, малость!

Турольд умолкнул. Сказочке конец.

ИМПРОВИЗАЦИЯ НА ТЕМЫ КЛАССИЧЕСКОЙ ПОЭЗИИ С АЛЛЮЗИЯМИ НА БЛОКА, ПУШКИНА И ГЕТЕ

Виталию Журкину

Не чувствую себя...

Года проходят мимо.

Я призрак меж людей -

Как будто тени тень.

И страхи теребят,

И жить невыносимо -

Как будто для души

Условия не те.

Моя душа - тюрьма

Для собственного тела.

Войти при жизни в гроб -

Как мог я быть так глуп!

Дай Бог сойти с ума,

Хотя б для пользы дела,

Дай Бог обезуметь -

Спокоен только труп.

Как будто я один,

И никого нет рядом...

А между тем - вокруг

Шестнадцать человек.

Замерзший желатин,

Судьба скользит под взглядом -

И не понять, к чему

Стремиться мне вовек.

Не чувствую себя...

Года проходят мимо.

Под тяжестью толпы

Душа стремится вниз.

И страхи теребят,

И жить невыносимо,

Невыносимо жить -

Мгновение, прервись!

* * *

Мы скитались по разным притонам

И по жизни хотели найти

Пусть не дом, но подобие дома.

Коршун встретился нам на пути.

Полетели в нас острые перья,

Розой кровь расцвела на груди.

Я услышал чудесное пенье

И побрел на него, чуть живой.

Друг застыл над кровавой купелью,

С диким страхом тряся головой,

А я плелся вперед, но внезапно

Превратилось вдруг пение в вой,

Оборвавшийся пушечным залпом.

Задыхаясь, я пал на траву

И почувствовал дьявольский запах:

В мутном воздухе он на плаву

Безупречно держался - горящей

Плотью, как у дракона в хлеву,

Пропиталась округа. До чащи

Кое-как я дополз и залег.

И в какой-то момент в настоящем

Мне явился сверкающий Бог.

Он спросил, в чем мой путь, я ответил,

Что ищу свой дворец, свой чертог.

В клочья рвал все бушующий ветер.

Исчезал то ли я, то ли мир.

И меня насадили на вертел,

Ибо я никогда не любил.

Вот - не дом, но подобие дома,

Что поступками сам я слепил.

Мы скитались по разным притонам...

* * *

Холод, воспитавший меня и мои боязни,

На летней жаре ожидает жестокой казни.

На нем телогрейка, ему было холодно, как же!

Теперь он сидит у самой страшной жары под стражей.

Канает по улице душегуб со своим арбалетом,

Ему не прохладно зимой и не жарко летом.

Он превратит самого себя в опилки, навоз и сено,

И вознесется, и станет ангелом непременно.

Там, где когда-то гуляла буря, гуляет Великий Сыщик.

Трубка в зубах, котелок на лысине, в пакетике - бутерброды.

Он восклицает, притворяясь юродивым: "Слышьте!

Демократия миру, ребятам спайсу, земля народу!"

Как будто многим из нас медведь наступил на ухо

И повернулся вокруг себя, хлопнув в ладоши трижды.

На главном проспекте стоит упитая потаскуха,

И ее вожделеют нищие духом, кому все равно с кем - лишь бы.

АКРОСТИХ

Клин клином - пусть царит зима,

Летящий снег вползает в очи.

Истец ответчику - нема:

Мне так привычна бездна ночи.

Абстракций путаная блажь

На этот раз придется к месту:

Так проще думать о делах -

О том, что мы не будем вместе

Вовеки, намертво, пока

Абсурд позиций не укрепит.

Витиеватая тоска -

А, в целом, тот же детский лепет.

Ликует разум-жесткосерд,

Едва лишь чувство прахом станет:

Резонней все свести на нет

И не кормить себя мечтами,

Ясней которых - только бред...

* * *

Шумит листва дерев и прочий вздор.

На улицах летающие листья

Вонзаются в людей, как кредитор,

Коль долг не выжать без кровопролитья.

Оставшиеся должными себе,

Себя мы изнутри сжигаем, ибо

Кровь в жилах закипает и т. п.,

Ведь, как тут ни крути, а мы не рыбы.

Но если невозможно погасить

Долг ни сейчас, ни - выплатив проценты -

В грядущем, то останется засим

Висеть в петле на худшей из осин -

Осине безнадежности. И чем ты

Откупишься от голоса души,

Взывающего - в общем-то, резонно, -

Коль сам не разгорелся, затушить

Огонь гордыни, вспыхнувший позорно?

Но тлеет уголь, хоть поленья в прах

Бездумно обратились. Человекам

Судьба - взойти на худшую из плах:

Стремленье кем-то стать, хоть стать им некем.

ПОКАЗАНИЯ РЭНДОЛЬФА КАРТЕРА

Как свод пещеры, потолок

Навис над письменным столом.

За ним сижу, облокотившись,

Лицо в руках своих топя,

И тени, вдруг меня настигшей,

Твержу: "Сейчас не до тебя!"

"Конечно! Время не резина.

Нельзя впустую тратить день.

Ты так же думал, в темноте

Подземной, в склизких, как трясина,

Проходах бросив умирать?"

Цежу сквозь зубы: "Сгинь, мираж!"

"Конечно! Милое соседство -

Фантомы, духи, миражи...

Они исчезнут. Но не деться

От груза собственной души,

Как ни старайся ты, ни в пьянство,

Ни в плен спасительного сна -

Везде преследует вина!" -

И голос бреда стал смеяться.

Но я ни слова не сказал,

Закрыв отекшие глаза.

Нас было двое. Ночью тусклой

Мы вскрыли древний кенотаф.

Наутро я сидел в кутузке,

Поскольку, истину узнав -

Которой сам бы не поверил,

Когда б ни видел! - я бежал

Сквозь ночь. И, как удар ножа,

В мир тьмы распахнутые двери

До исступленья довели

Рассудок жителя Земли.

Я бросил друга в лапах твари,

Что любопытных не щадит.

Потом меня арестовали,

Найдя наутро посреди

Полей, что шли до горизонта,

Как мне казалось. Я ступал

Неловко, будто истукан,

И звал... надрывно звал кого-то.

ПАРАДОКС

Я никогда не сделал бы того,

Что сделал. Потому что это вредно

Другим, а значит - мне. Удар в упор.

Но коль реальность - это волшебство,

Могло случиться все. Как незаметно

Раскольникова в руки взял топор!

Сегодня ночь была светлее дня,

Поскольку солнце слепит - да и только.

Привыкнув к тьме, в ней контур разглядишь.

Я, весь в огне, искал вокруг огня.

Судьба дала мне шанс. Судьба жестока:

Чем ближе выход, тем трудней идти.

Назло себе я все же спас себя.

Гулял у края бездны, чтоб не падать;

Упал - и понял: все-таки лечу!

Ночь канула - и новый день, слепя,

Взошел на эшафот. Души лампада,

Что вновь зажглась, противится лучу.

СМЕРТЬ БАЛЬДРА (ПАССАЖ В ДУХЕ BLIND GUARDIAN)

"Пав жертвой злобного коварства,

Погиб достойнейший из нас,

В чье тело медлили впиваться

И сталь, и камень, и алмаз.

Марионеткою злодея

Безвинно встретил смерть слепой.

Виновник скрылся, но любой

Ценой за это злое дело

Ответит..."

"О, эта пламенная речь!

А ведь недавно вы с азартом,

Как дикий зверь на крови запах,

Еще сбегались посмотреть,

Как даст себя на растерзанье - тихо в зале! -

Один из вас - и, ни единой раны

На нем не видя, глупо хлопали глазами,

Качали головой, шептали "Странно!"

Друг другу...

Но в праздном шуме, суете, растущей давке

Еще и кто-то умудрялся делать ставки,

Что вот сейчас - и миф развенчан...

И стрелы зависти из ждущих зрелищ глаз,

От тела Бальдра отскочив, пронзали вас.

Но вы дождались своего: на этот раз

Он мертв. Никто, увы, не вечен".

"Да как он смеет! Мелкий дерзостный божок!"

"Сидеть бы тихо - нет, он лезет на рожон!"

"Своею речью оскорбление нанес

И должен непременно быть наказан!"

"Пускай узнает свое место, дерзкий пес!" -

Со всех сторон послышалось вдруг разом.

И ропот зал заполонил,

Как сцену глупого театра.

И чей-то голос проронил:

"Ведь мы хотели смерти Бальдра!",

Но заглушен толпою был.

ТРАГИЧЕСКАЯ ЭЛЕГИЯ В ДУХЕ РЕНЕ МАГРИТТА

...и хоть протри глаза до дырок,

но видишь в зеркале затылок,

Вихры волос

И воротник рубашки черной.

А где же взгляд твой обреченный,

Где рот и нос?

Все скрыто, будто бы в тумане.

Куда уж там до пониманья!

Дождь хлещет за окном бесцельными струями,

Нимало не страшась бесцельности своей.

И хочется сказать, как некогда по пьяни:

"И леший с ней!"

Но больше не уйти в себя, не раствориться

В тиши, душою не вспорхнуть на небеса.

Куда ни посмотри, ты всюду видишь лица -

И только своего не ведаешь лица.

Прошла пора, когда все гладко.

Душа изношена вконец -

И требует заплатки.

С самим собой играя в прятки,

Бездумно, без оглядки,

Ты доигрался. Молодец!

Теперь, когда снаружи дождь струится,

Настало время слезам волю дать.

Куда ни посмотри, ты всюду видишь лица.

Охота дунуть или же напиться,

Махнуть рукой и молвить: "Ерунда!"

Но хоть протри глаза до дырок,

Увидишь в зеркале затылок,

Вихры волос

И воротник рубашки черной.

Глаза опустишь обреченно.

Немой вопрос

Повиснет в тишине пустынной комнатушки,

Где свет идет от ламп, а вовсе не души.

Как хочется сказать, вином наполнив кружку:

"Ну что, за жизнь!"

Но больше не уйти в себя, не раствориться

В тиши, душою не вспорхнуть на небеса.

Куда ни посмотри, ты всюду видишь лица -

И только своего не ведаешь лица.

РЕЧЬ ДАЛЕКОЙ ЗВЕЗДЫ К ЛУНЕ

Нет рамы у портрета твоего,

Поскольку холст, я знаю, нескончаем.

Ты вышла в небо. Горсткой воевод

Вокруг немедля тучи затрещали

Летающих объектов языком

Привычным - привилегия крылатых.

Я тоже в небесах, но на другом

Краю. Не дотянуться. Ну и ладно.

Пусть эта ночь - разбухшая душа

Готовой брызнуть ненавистью сливы -

Идет вперед спокойно, не спеша,

Своим путем - как водится, к обрыву.

Светило гасит всякий чуждый свет

Обыденно, не думая о мести,

Нас даже не приметив в большинстве.

Не дотянусь, но гаснуть все же вместе.

Прощай же. Беспощадный небосвод

Не ведает по сброшенным печали.

Нет рамы у портрета твоего,

Поскольку холст, я знаю, нескончаем.

Чадит окурок гаснущей звезды.

Уж близок день, готовящий расплату

Тем, кто дерзнул собою осветить

Мрак ночи, - привилегия крылатых.

* * *

По ходу, мир закончился вчера,

Но мы об этом не узнали.

И новый день, сожженный дочерна,

Напомнил ночь неотличимо:

Не светит солнце; звезды встали.

Но в чем причина?

Быть может, лампочка - как раз пришла пора -

Что твой запал, перегорела?

Бог вывинтил ее; и мчится угорело

По склонам неба божья детвора,

Давая пас друг другу неумело

Тем, что светило нам вчера?

Ответа нет. В глубинах звездной мути

Я вижу свет в божественной каюте:

Бог курит трубку. Дым змеей

Готов вокруг него обвиться.

Напротив, жженого стекла

Мрачнее, Солнце: над Землей

Уж не светить отныне - виза

Вдруг истекла.

Смотрю я, и приходит пониманье

Того, что все бесцельно. Наверху

Не лучше, чем внизу. Мою тоску

Развеять может разве только Марья -

И то, когда допьюсь и мир в тумане

Представится заблудшему зрачку.

* * *

Впитавший запах крепкого вина

Кабак закрыт. И вывеска сурово

Взирает глазом бурого пятна -

Уже засохшим следом выходного.

Принюхайся. Пусть запах сладковат,

Тебя нимало это не обманет,

Особенно когда шаги солдат

Услышишь за окрестными домами.

Залезь через разбитое окно

В разгромленную внутренность таверны.

Еще пятно. Таверна - сплошь пятно

Кровавое. Но кто ударил первым?

Плесни себе портвейна. Не беда,

Что гадок, - трезвым быть намного хуже.

Прикончи всю бутылку - и тогда

Уснешь хоть на засохшей крови луже.

Кварталы портового городка

Разгромлены. Вечернею порою

Потянется дрожащая рука

К походной фляге рядом с кобурою.

Крепись, себе напомнишь. Ничего.

Продержимся. Бывало и похуже.

В разгаре май - но, кажется, черно

Вокруг, и плечи будто бы от стужи

Дрожат. Впитавший запахи резни

Кабак закрыт. Не слышен пьяный гомон.

Дверь выломав, винца себе плесни.

Еще не скоро станет прежним город.

В засохшей луже крови спит еще

Один отступник. Встретившись с патроном,

Он не проснется. Город защищен.

Плесни себе еще стаканчик рома.

ЕДИНСТВО

С тех пор, как мы на разных полюсах,

Ничто не изменилось. Ни пингвину,

Ни белому медведю не сказать,

Не объяснить, как жить наполовину.

А мы живем, и это - абсолют,

В который нас возводит ни Пространство,

Ни Время, а обыденный союз

В пределах наших душ любви и рабства.

Теперь мы независимы. Но весть

Благая равносильна злополучной -

Мы равно одиноки и, как есть,

Хотя бы в этом вечно неразлучны.

А. И.

Твоей спине до форм небесных лишь

Двух крыльев от лопаток не хватает.

Но и без крыльев как-то ты паришь -

И я взлечу, за мной вопрос не станет.

Мы пролетим над бурным морем крыш,

Бредущими тоскливо господами -

И если упадем, то на Париж,

Наполненный порочными мечтами.

Зайдя в кафе, отыщем стол в углу

И выпьем не спеша по чашке кофе.

И если погрузится мир во мглу,

То будем мы готовы к катастрофе:

Не высмотрит ни капли нашей крови

Планета, возрождаясь поутру.

НЕЖИВАЯ ПРИРОДА

(Цикл стихотворений)

Алексею Ковалю и пророкам грядущего

НЕЖИВАЯ ПРИРОДА

Ни бытия, ни хаоса, ни пыли -

Стеклянный день и каменная ночь.

Мы знали цель, но, видимо, забыли.

Осталось дно.

И день за днем, и дно за дном, и крепок

Стальной засов на двери в потолке.

Светило спит. В зрачках остался слепок,

Чей мертвый луч тепла не даст руке.

* * *

Пусть новый день с еще пока не слезшей краской

Посмотрит на себя - и будет удручен,

И, словно человек, глядит на мир с опаской,

Меняется навек под солнечным лучом.

И если мы живем в безвременно ушедшем,

То новое нигде нам закрывает путь.

Куда теперь идти, бездомный сумасшедший,

Коль градусник разбит и всюду блещет ртуть?

Тебе еще бы знать, когда не знаешь даже

Себя, - как был прельщен подобной ерундой,

Размазанной ножом ненужности по стажу

Твоей судьбы - увы, совсем уже не той.

* * *

В темнице духа корка хлеба

Лишь голод делает сильней.

Ты обращаешься к стене

И потолку, поскольку небо

Недосягаемо. Вдали

Цветут тюльпаны, хризантемы.

Давно исчерпаны все темы,

И ты валяешься в пыли.

И нет начала, нет конца,

Нет превосходства и смиренья.

За поколеньем поколенье

Отходит дальше от Творца.

Как стая бешеных собак,

Мы кружим в ненависти поле.

Чем дальше в мир, тем больше боли.

Бессильны водка и табак.

Свинцом терзают разум мой

Бессмысленность и безысходность.

Столкнувшись с вечною зимой,

Душа бредет на новый полюс.

ЗДЕСЬ ПОГИБ ГОРИЗОНТ

"Здесь погиб горизонт" - пусть поставят на память табличку.

Здесь погиб горизонт - и, должно быть, без всяких причин.

Но судачить о мертвых живому вдвойне неприлично.

Здесь погиб горизонт под лавиной абсурдных личин.

Я не знал, что так больно, когда ты приходишь на место,

Где когда-то был счастлив, и видишь, что время - обман:

Ничего не меняется. Плачет растерянный Нестор,

Ибо повесть о ходе истории - это не к нам.

Ничего не меняется. Плакать и петь бесполезно.

И точить, будто нож, ожидание лучших времен,

Эту душу владельца кроящую на два железку, -

Ни к чему: неподвижностью мир от начала пленен.

* * *

Кто есть мы без логики, как не слепые котята,

Что ищут сосцы своей матери, как Авалон?

Но кошка сгнила, место пусто и больше не свято -

И только бутылки от пива под шатким столом.

И что новый день - то покажется новая мерзость.

Шершавый язык лижет пепел на бледных губах.

Судьба есть гибрид наступившей безвременно смерти с

Ничтожным заделом под будущий праведный бан.

И лишь бородатые старцы качают главами,

Плюются на землю и гладят седые усы.

Отныне не выразить истину больше словами,

И время нас к гибели скорой ведет под уздцы.

* * *

Еще один глоток безудержной отваги,

А завтра недосуг, но суки есть везде.

И если на губах опять ни капли влаги -

Пора идти вперед, к мерцающей звезде.

Еще полночный дым мешается с мечтами -

И вновь из них глядит безмолвная печаль.

Но дали нам даны затем, чтоб им не дали

Ни зрелища, ни хлеб, ни попросту на чай.

Настанет черный день - и черный хлеб сомнений

Вгрызется в нас сполна, как тот запретный плод,

Который жаждет всяк - и бестолочь, и гений, -

Но он съедает нас, а не наоборот.

* * *

Хотели мы стать праведней и чище,

Но только дописали эпилог.

И там, где раньше было пепелище,

Остался лишь невзрачный пепелок.

Но и его до срока буйный ветер,

Как весть благую, всюду разнесет.

И только этак лет через семьсот

Лист мира Бог на клеточки расчертит.

* * *

Стакан наполовину полон,

А ум наполовину пуст.

И день скользит бесплодным спором,

Как наговор из лживых уст.

Полдневный зной увенчан прядью

Прозрачных рек на бледном лбу.

Зудит вопрос: чего же ради

Играть мне с мойрами в судьбу?

Предрешено - и воплотилось.

Гадать на прошлое - абсурд.

В пустых глазах скопилась сырость,

Подобно очереди в суд.

Бесцельно катится светило,

Как мяч, летящий в никуда.

Но сил броска вполне хватило,

Чтоб день слюною изо рта

Тянулся бесконечно - мол, он

Бессилен против кнопки "Пуск".

Стакан наполовину полон,

А ум наполовину пуст.

* * *

Оконное стекло натянуто на раму.

Картинка так себе: чем дальше, тем мутней.

Шеренга серых туч вновь сыплет соль на раны -

Зудящие следы клыков постылых дней.

Не нашего гнезда птенцы к мечте стремятся,

Но лишь находят Юг. Картинка так себе:

Чем дальше, тем мутней - и все в итоге мясо,

Что подали на стол прожорливой Судьбе.

Скрежещет зуб о зуб; и кажется порою

Оконное стекло мне Босха полотном:

Чем дальше, тем мутней. Стезя бифштекса с кровью -

Наш выигрыш, но кто нашел отраду в нем?

НАСОК (ОТВЕТ НА ОДНОИМЕННОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ АЛЕКСЕЯ КОВАЛЯ)

Сентябрь... Опадают листья...

- Брат есть че закурить?

- Извини, не курю... Опадают листья...

Алексей Коваль

I. ПОЭТЫ

Те, кто уходит в небо, и звездные пилигримы,

Светлые беспробудно, валяющиеся в ногах

Создателя звездной пылью - и кающиеся, помимо

Желания, вполовину - но только не впопыхах.

Преданные до срока, предатели без корысти,

Но поцелуй Иуды вышел теперь в тираж.

Выходцы из Вселенной, где опадают листья,

И каждый одновременно варвар себе и страж.

II. ДРУГИЕ НАЗЫВАЮТ ЭТО ЛЮБОВЬЮ

Твой растерянный взгляд ранит больше, чем твердое слово,

Возводящее девичьи бредни в Царевны указ.

И ответом души полыхает бессильная злоба,

Чей огонь до сих пор, к сожаленью, еще не угас.

Это лишь Парадокс - так молчание дышит словами,

Так безвременья узник считает отмеренный срок.

Видно, ты обладаешь на душу Поэта правами,

Боль и Ярость ее превращая в Божественный слог.

Я бреду без тебя по цепочке логических истин,

Постигаемых лишь интуицией - оком души, -

Во Вселенной, чей глас - вещий хор опадающих листьев -

Искру вечности все же не в силах во мне затушить.

III. ЭКЗИСТЕНЦИЯ

А я грущу о том, что больше недоступно,

Тоскливо жду, когда наступит новый день.

Лишь груз прошедших дней несет собою утро,

И множатся тоска, бессонница и лень.

Уж преодолена ступенька, за которой

Ступеней больше нет - лишь бездна; вниз иль вверх -

Не все ль равно: полет, бессмысленный и скорый,

И муторный пейзаж да мутный Человек.

Потеряно Сейчас - и наша песня спета:

Всяк вынужден крестом прозрение нести,

Когда нашел ответ, в котором нет Ответа,

И все, что смел, уже успел произнести.

Обновлено: 03/04/2013. 48k. Статистика.

Сборник стихов: Поэзия

Связаться с программистом сайта.

Попов Иван Борисович Сказки Синего Ника

Попов Иван Борисович
Сказки Синего Ника