Лилиана так плотно сомкнула веки от ослепительного света, что увидела себя высоко на колокольне церкви Вознесения Господня на Гороховом поле. Маленькая такая девочка с двумя косичками, из которых выбивались короткие волосы, в светло-зелёном ситцевом с рисунком из книги "Незнайка в солнечном городе" платьице, которое ей сшила ко дню рождения мама, художник-модельер, умевшая шить лучше магазинных, где властвовал стандарт, а она всегда придумывала оригинальный крой и отделку. Лилиана любила это милое платье на высокой кокетке с оборочками вверху и внизу по подолу. И вот она стоит на колокольне, а отец крепко держит её за плечи и шепчет на ушко, чтобы она не боялась высоты. Порывистый ветер, казалось, сейчас подхватит её и понесет, как пушинку над Гороховым полем.
Лилиана, которой через неделю исполнится 39 лет, наблюдает через открытую дверь за тем, как мать и сестра, накрывают на стол. Сегодня её горячо любимому папе исполняется 65 лет.
Лилиана истощена болезнью.
Её некогда привлекательное личико с ямочкой на левой щеке осунулось. Брови, ресницы и волосы выпали после сеансов химиотерапии. На голове отрос мягкий ёжик чуть больше сантиметра. От этого она похожа на озорного подростка. Тонкий нос и чёткая линия губ, горизонтальные, чуть закругленные брови только обозначены точечками коротких волос. Глаза выразительные, тёмные, искрящиеся любовью и добротой, стали еще больше.
Каждое слово отца было для неё законом. В университете изучала восточные языки. До болезни работала на иновещании диктором и переводчиком, и мечтала о любви, иными словами, у неё не было никакой личной жизни.
Праздники и отпуска проводила с родителями. Без одобрения отца не пыталась даже встречаться с молодыми людьми, потому что ни один из них не был им одобрен, и она даже ни разу за свою жизнь, можно сказать, не целовалась.
Девственница.
Одиночество она понимала как необходимое условие для воспитания себя, чтобы соответствовать отцу. Когда отца нет рядом, наступает время беседы с самыми преданными друзьями - любимыми книгами. Когда в руки попадает книга, которая всецело захватывает Лилиану, например "Степь" Чехова, то ей не хочется ни пить, ни есть, ни отвлекаться на какие бы то ни было другие дела, она радуется ей как новому другу. "Мы с тобой не расстанемся", - мысленно говорит она ей. Понимая, что будет обращаться к своему другу не раз. Перечитывая любимые книги Булгакова, Сэлинджера, Достоевского, Лилиана каждый раз поражается глубине текста, объёмности неповторимых, ярких образов, и всем сердцем восхищается мастерством писателей. Любовь к художественному произведению для неё - мостик к автору. Ей хочется узнать о его творчестве как можно больше. Писатель становится её другом, независимо от времени, в которое он жил. Мысленно Лилиана общается с ним. Это происходит в её душе абсолютно бесконтрольно. Но когда она вот так размышляет, то одиночество ей просто необходимо, потому что она ловит еще не разгаданные ею звуки души, и опасается, чтобы ей кто-нибудь в эти сладостные минуты не помешал.
Вот, в чём была любовь этой девственницы.
И этого Лилиана очень стеснялась, скрывала, поэтому, когда впервые обратила внимание на какие-то странные изменения в груди, в страхе никому не сказала об этом, но в смятении предположила, что это произошло из-за отсутствия полноценной женской жизни.
Ночами с леденящим сердце ужасом ощупывала грудь, понимая, что происходит что-то страшное, но гнала эти мысли, надеясь, что всё как-то само собой пройдёт. Наступил день, когда она в панике поделилась с подругой, и та буквально силой повела её на следующий же день в больницу к знакомому врачу. Врач после осмотра в ярости закричал на Лилиану:
- Что вы делаете?! Убиваете сами себя! Вы, что, как эта... - врач на секунду задумался, подбирая слова, затем бросил: - Из таёжной деревни староверов?! Когда заметили изменения впервые?
Услышав ответ, он с подчёркнутой холодностью спросил, почему она не обратилась к врачу сразу?
- Думала, рассосётся, - со слезами пролепетала она, утыкаясь в носовой платок.
- А теперь - поздно, - ответил он, - лечить уже нечего! Свищ уже открылся! У вас - рак молочной железы четвёртой степени, а виноваты в этом вы!
Его слова оглушили Лилиану.
Она беззвучно зашептала молитву, повторяя одни и те же слова:
"Господи, дай мне силы, чтобы не омрачить день рождения моего горячо любимого папочки. Спаси и сохрани моих родителей и сестру. Помоги мне достойно покинуть этот свет. Помоги мне, Господи, не столько искать утешения, сколько утешать моих родных. Дай силы родителям моим пережить мою смерть, сохрани им здоровье, Господи, молю тебя, помоги им!"
И даже после вердикта врача Лилиана старалась не говорить о болезни и не ныть, а учиться справляться со своими проблемами самостоятельно, как учили её с детства. Плохо себя чувствуешь? Она знала, что есть определённый тип людей, которые считают "дурным тоном" быть здоровыми. Они сразу же после приветствия при встрече или по телефону начинают рассказывать о совершенно особенных своих болезнях. Причём у них всё всегда так необыкновенно, что ни один профессор в своей богатой практике ещё ни разу не сталкивался с подобным уникальным случаем. Ещё существует порода нытиков, которые ни о чём кроме своего здоровья не говорят. Вот уж кого Лилиана терпеть не могла! Такое впечатление, что они постоянно прислушиваются к себе, и постоянно чувствуют, как где-то кольнуло, заныло, схватило... Как правило, они большую часть жизни проводят в поликлиниках и больницах. Им ничего не помогает, потому что у них организм не простой. По глубокому убеждению Лилианы, если человеку нравится болеть, то он непременно заболеет. Она же молча учится справляться со своим заболеванием, никогда не жалуется. У неё всё хорошо, даже когда очень плохо.
Пройдёт время, в памяти всплывут картинки прошлого, и Лилиана вспомнит о них так, как видит сегодня. Это уже получится взгляд на прошлое из настоящего, то есть современное прошлое.
Вот так времена плавно переходят друг в друга и существуют одновременно.
Лилиана понимает, что очень изменилась в настоящем времени, и себя в прошлом помнит, но не знает. Сегодня она живёт с пьянящим чувством свободы, а в прошлом жила под гнётом слов "надо" и "должна". Хорошо ей сегодня в настоящем. Чем больше думает она о прошлом, настоящем, будущем времени, тем отчётливей понимает, что её время находится внутри неё. Одновременно может свободно находиться во всех временах.
В их семье все привыкли к особенно трепетным отношениям Лилианы и отца. Лилиана дышала и жила любовью к нему, а он гордился ею и с гордостью рассказывал об успехах дочери. Она ухаживала за его любимыми гортензиями, чтобы услышать от него похвалу, учила стихи Верлена, Вийона, вагантов, которые часто цитировал он, чтобы продолжить отца с любой строки, училась Лилиана только на одни пятёрки, читала сестре книжки, старательно собирала ею разбросанные игрушки, заплетала косички, вытирала пыль в детской, подметала, бегала в магазин за покупками, чтобы мать каждый день говорила отцу какая она помощница, ждала с нетерпением папиного возвращения с кафедры, чтобы он погладил её по голове, поцеловал в щеку и сказал: "Лилианочка, какая ты у меня умница! Я тобой горжусь".
В её голове постоянно крутилась мысль о том, что бы такое придумать ещё, чтобы порадовать отца.
Она стала размышлять над этим. Читая книги, Лилиана задавала себе вопрос: "Зачем люди пишут?" Потом как-то незаметно до неё дошло - они сохранили для других поколений свою душу, своё искусство. Значит, и душа Лилианы не умрет. Она стала более вдумчиво постигать написанное. Желание узнать, как появилась музыка, с чего начинается художественная литература, как художник создаёт свой отличный от внешнего мир, - жажда узнать и понять истоки творчества постоянно мучила её. Так Лилиана открывала для себя многообразный, яркий, неисчерпаемый мир искусства. Постепенно, у неё появились предпочтения в музыке, литературе и живописи. Это конец XIX начало XX веков. Импрессионисты поразили воображение Лилианы сочностью и буйством красок, оригинальностью, раскрепощённостью. Мане, Дега, Ренуар, Сезанн... - их картины заворожили её. Природу она стала видеть иначе, через их воздушные, размытые, поэтические полотна.
И она была такая маленькая, такая худенькая, такая одинокая, что было очень странно видеть рядом отца. Он-то как оказался на колокольне? Лилиана этого понять не могла, но отчётливо видела рядом с собой огромную фигуру отца, а она рядом с ним - с ноготок. В воображении меняются формы и размеры этих двух фигурок на колокольне. Лилиана в некотором страхе поднимает свою крохотную головку, как птичка, смотрит от самого пола колокольни в небо, где находятся глаза отца, такие любящие и добрые, и успокаивается.
- Смотри, Лилианочка, на эти старые чудесные переулки, похожие на речки, крышами переливающиеся на солнце, - с нежностью говорит он, как бы наслаждаясь каждой буквой имени дочери.
Храм Вознесения на Гороховом поле много повидал на веку своём, есть ему, о чём поведать нам, да молчит он, хранит тайны свои. Стоит он на углу улицы Радио и Гороховского переулка, возвышаясь над крышами домов, красуется. Строений в стиле раннего московского классицизма осталось совсем немного. Редкой красоты с высоченной колокольней храм, украшенный колоннами на голубом фоне, парит над крышами стареньких домов, обращая взгляд ввысь. Сохранился в этих местах дух московский, да и полюбоваться есть чем при неспешной прогулке: усадьба Демидовых, бывший Елизаветинский институт, одноэтажные и двухэтажные дома, в каждом переулке есть не одна изюминка.
- Да, папочка, вижу, вижу, - отвечает она, приложив радостно ладошки к щекам.
"Как же мне тогда было страшно, голова кружилась от невероятной высоты, я даже боялась смотреть вниз, но храбрилась, чтобы папа не понял, что я пугаюсь и мне страшно", - вспоминает Лилиана, но мелодичный нежный звон, который как бы приближается к ней, отвлекает внимание и картинка исчезает. Она прислушивается.
История здешних мест сохранилась в названиях: Малый Демидовский, Токмаков, Елизаветинский переулки, Доброслободская и Старая Басманная улицы, Лефортовская набережная. Когда оказываешься здесь, идешь по улочкам и переулочкам, то восхищаешься тем, как разумно строилась Москва. Желтобокие особняки - и те плотно прилегают друг к другу, образуя уютные дворы, которым не страшна непогода. В этих дворах за закрытыми воротами чувствуешь себя защищенной. Когда-то в далёкие допетровские и петровские времена здесь работали кустари-ремесленники на мелких фабричках, шла довольно оживлённая торговля на рынках, старообрядческие храмы мирно соседствовали с немецкими кирхами. Старинные палаты и купеческие особнячки, мощеные мостовые, живописное старинное место московское - немецкая слобода.
Отец очень любил Москву.
Из другой комнаты доносятся голоса матери и младшей сестры:
- Аккуратнее, смотри, Лилиану разбудишь!
Это голос матери.
Лилиана как бы воздушной птичкой слетает с колокольни в привычную квартиру, и открывает глаза. Дверь в гостиную плотно закрыта. Лилиана звонит в серебристый маленький колокольчик, который лежит на столике рядом с кроватью, чтобы она могла в любое время позвать на помощь.
Сестра с тревожной улыбкой, даже можно сказать - дежурной, чтобы поддержать Лилиану, порывисто, как медсестра спешит к больному, входит, стуча каблуками, в комнату. Она всё время ходила на высоком каблуке, пренебрегая домашней мягкой обувью, дабы не потерять изящество походки и подчеркнуть стройность своей фигуры. А была она очень изящна и привлекательна. Её передвижения по квартире можно было узнавать на слух.
Пьянящее ощущение полёта Лилиана физически ощущала не один раз. Это одно из самых радостно-тревожных, но и восхитительных чувств, которые хранятся в копилке её памяти. Достаёт она их в самые сложные минуты жизни. И вновь, и вновь испытывая безудержное ликование полёта над землёй, легко справляется с житейскими трудностями. Теперь она летает чуть ли не через каждый час, днём и ночью. Летая над особняками, переулками, церквями, она чувствует ласкающие потоки воздуха, прохладу облаков над нею, любуясь немецкой слободой. Причём все картины она видит в лучах восходящего солнца. Переулки всегда пустынны. Была тёмная летняя, знойная ночь. Дурманящее чувство полноты и радости жизни переполняло Лилиану. Ей захотелось стучать в окна спящих людей, разбудить, чтобы поделиться переполнявшим её открытием: она умеет летать!
- Зачем закрываете дверь? Я хочу, чтобы она была всегда открыта. Мне приятно наблюдать за вами, за вашей беготней, слышать стук твоих каблуков...
- А что, этот мой стук тебе не мешает? - спрашивает сестра.
- Я без твоих каблуков жизнь свою не представляю! - иронизирует слабым голосом Лилиана.
- Ладно тебе, - отвечает сестра, - если хочешь, я туфли сброшу, и буду ходить босиком.
- Я пошутила... Мне приятен стук твоих каблучков. Да и потом, я как бы тоже участвую в подготовке к празднику, - говорит Лилиана. - Ты же знаешь, как я люблю папин день рождения!
- Мы думали, ты хочешь отдохнуть до вечера, набраться сил, - говорит сестра, и оставляет дверь распахнутой.