Птушенко Анатолий Владимирович
Где у нас компьютерное право?

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 2, последний от 22/03/2025.
  • © Copyright Птушенко Анатолий Владимирович (agynch@m.astelit.ru)
  • Размещен: 25/06/2005, изменен: 17/02/2009. 109k. Статистика.
  • Статья: Право
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:

    А. В. Птушенко

    Где у нас компьютерное право ?

      

    Анализ современной ситуации

       Компьютером сегодня мало кого удивишь. Интернетом -- тоже. Молодёжь компьютеризована почти поголовно. Кто-то честно трудится, кто-то понемногу хакерствует, кому-то для самоутверждения и этого мало -- такие пишут вирусы (не исключено, что они же создают и антивирусы). Компьютерная жизнь кипит. Руководствуясь при этом в основном стихийно сложившимися нормами, правилами и ограничениями.
       Конечно, на первый взгляд кажется, что и юристы тоже не дремлют. Понаписано немало книжек, многие -- со статусом учебника; сформировано немало перечней законов, по мнению авторов этих перечней имеющих прямое отношение к компьютерному праву.
       Например, К.С. Скоромников [1] включает в этот перечень многие статьи Конституции РФ (29, 42 41, 24, 23, 44, 71, 72), утверждая, что "Всего в Конституции РФ содержится около 20 норм, в той или иной мере связанных с информационной средой".
       Однако, несмотря на явное несоответствие наличной совокупности законов, описанной самим Скоромниковым, его же системе подотраслей "компьютерного законодательства", он отваживается на безапелляционное заявление: "Весь ход предыдущих рассуждений дает в конечном итоге основание утверждать, что компьютерное право как самостоятельная отрасль права сегодня существует и активно развивается в России. Наконец, можно сказать, что под компьютерным правом следует понимать совокупность правовых норм, регулирующих комплекс общественных отношений, возникающих в процессе разработки и применения компьютерных технологий для сбора, обработки и использования информации на машинных носителях".
       Собственно, сам учебник К.С. Скоромникова так и называется: "Компьютерное право Российской Федерации". Что лишний раз свидетельствует о полной уверенности автора этого учебника в существовании такой самостоятельной ветви Права -- Компьютерного права.
      
       Тем не менее далеко не все разделяют подобные взгляды.
       В.А. Копылов убеждён, что следует говорить об Информационном праве [2].
       При этом особенно примечательно то, что этот автор ссылается всё на те же отечественные законы, что и г-н Скоромников. С одной стороны, понять это можно: других-то законов у нас нет! С другой стороны, любопытно, как это из одних и тех же исходных посылок разные исследователи приходят к взаимно исключающим выводам. С позиций системоанализа это может означать только одно: представления об описываемых объектах не принадлежат к классу научных фактов. Ведь, как известно, независимость конечного вывода от личности исследователя -- один из пяти критериев научности (предметность, проблемность, проверяемость, объективность, системность -- жёсткая конъюнкция, т.е. произведение, пересечение всех пяти критериев: истинно лишь то, что удовлетворяет одновременно всем пяти критериям; неудовлетворение хотя бы одному из них -- достаточное основание для исключения данного построения из числа научных фактов).
       Ещё интереснее, что всё на той же законодательной базе третий автор, О.А. Гаврилов, делает вывод, что есть смысл говорить только о Правовой информатике [3].
       Случаются и комбинированные (по-видимому, компиляционные) решения: проф. В.А. Пахомов свой курс лекций (36 лекций и 18 практических занятий; цель курса "освоение правовых норм, регулирующих общественные отношения по поводу создания, передачи, получения, обработки, использования и защиты информации и средств информационных технологий" -- т.е. абсолютно то же самое, что и у Скоромникова и Копылова) назвал так: Информационное компьютерное право. Быть может, он был подвигнут известным принципом "Кашу маслом не испортишь!"? Однако анализ его курса свидетельствует также и о всё тех же системных ошибках, что и у ранее упомянутых авторов: синкретичное смешение интеллектуальной собственности и "информационных услуг", ошибочное представление о содержании понятия "информация", о соотношении понятий "право" и "законодательство".
       А каковы представления о предмете непосредственно в Интернете? Похоже, здесь популярнее всего всё-таки термин "Компьютерное право". Например, известная компания РЕЛКОМ (http://www.relcom.ru/Archive/1977/ComputerLaw) так без затей и пишет: Компьютерное право в России.
       Важно не то, что в одном списке на три закона больше, чем в другом. Принципиально важен сам факт расхождения. Это неопровержимое свидетельство неблагополучия в данной сфере. Тем более, что другие авторы предпочитают всё-таки иное название для нашего предмета. Так, на сайте http://www.aha.ru/~andrew_r/infolaw/ красуется: Информационное право
       Пожалуй, термин "компьютерное право" встречается в Интернете чаще всего. Например, каталог "ПИНГВИН" на сайте http://www.pingwin.ru/fld?id=1468 толкует не о чём-нибудь, а именно о Компьютерном праве в России ("Российские и международные законодательные акты, статьи, консультации специалистов. URL: http://www.relcom.ru/Internet/Computerlaw/ ). Компьютерное право (уже как программа курса, читаемого во Всемирном Распределённом Университете) пропагандируется на сайтах http://bak.2.narod.ru/complawbk.html, http://agynch.narod.ru, http://ptoushenko.narod.ru.
      
       Как сказано, сегодня О.А.Гаврилов ратует за применение концепции "правовой информатики" [3]: "До 70-х гг. термин "информация" ни в общей теории права, ни в отраслевых юридических науках не применялся. Употребляли такие эквиваленты, как "данные", "материалы", "сведения", "сообщения" и др. (На наш взгляд, -- совершенно правильно употребляли. А потом -- "заблудились в трёх соснах". АВП). Но с начала 60-х гг. в мире начинают развиваться исследования по правовой кибернетике, создаются первые информационно-поисковые системы по законодательству. Именно в лоне этих исследований стали использовать понятие информации и правовой информации. Были предприняты и первые попытки разработать теоретические проблемы правовой информации. (При желании, здесь можно увидеть явный алогизм: "До 70-х термин информация не применялся, но с начала 60-х стали использовать понятие информации и правовой информации... АВП).
       По мнению О.А. Гаврилова, правовая информация подразделяется на нормативную и ненормативную. Первая "...касается сведений (сообщений, данных) о нормах права, правовых институтах, противоположениях, санкциях, видах и формах юридической ответственности и т.д.". Ненормативная правовая информация "...служит задачам правоприменительной и правоохранительной деятельности, отправления правосудия по уголовным и гражданским делам, обоснованного разрешения арбитражных дел".
       Предмет правовой информатики определяется О.А. Гавриловым следующим образом: "Первоначально идеи общей и правовой информатики развивались в лоне кибернетики как науки о законах управления сложными динамическими системами...правовая информатика представляет собой прикладную ветвь общей информатики. Это междисциплинарная отрасль знания о закономерностях и особенностях информационных процессов в сфере юридической деятельности, об их автоматизации, о принципах построения и методиках использования автоматизированных информационных систем, создаваемых для совершенствования и повышения эффективности юридической деятельности и решения правовых задач на базе комплексного использования теории и методологии правовых наук, средств и методов математики, информатики и логики. (Определение предложено профессором Н.С. Полевым)".
       Похоже, перед нами встаёт задача: дать чёткие определения всем основополагающим понятиям. Прежде всего, таким как "информация", "информатизация", "информатика", "кибернетика", "закон", "законодательство", "право", "система", "эффективность" и "экономичность". Всем этим мы и займёмся в нужный момент. Пока же продолжим анализ ситуации.
       Выше мы в основном исследовали положение в теоретической сфере. Рассмотрим взгляды некоторых практиков.
       Генеральный директор Роспатента А.Д.Корчагин в статье "Система интеллектуальной собственности в РФ: состояние, проблемы, ближайшие перспективы" [4] удивляется некомпетентности наших ведущих учёных: "Одна из проблем действенности системы ИС -- понимание всеми к ней причастными её важности и актуальности. К сожалению, сегодня этого нет, что, в частности, было наглядно подтверждено на заседании Правительственной комиссии по инновационной деятельности, в работе которой принимали участие ведущие российские учёные, включая академиков Е.П.Велихова и нобелевского лауреата Ж.И.Алфёрова. Оказывается, наши учёные совершенно не представляют, какие существуют механизмы вовлечения результатов интеллектуальной деятельности в хозяйственный оборот, основанные на законодательстве. Они считают, что надо создать отдельное законодательство по интеллектуальной собственности, которое должно регулировать вопросы, связанные с доведением результатов интеллектуальной деятельности до промышленной реализации, имея при этом в виду получение материальной выгоды для всех участников этого процесса, включая государство. По существу ставится вопрос о том, что в России нет такого законодательства. На самом деле в этой сфере много законодательных актов, которые в целом в принципе регулируют всю систему ИС. (Разрядка наша, АВП).
       Поэтому такая постановка вопроса известными учёными удивляет: ведь это члены Президиума Академии наук, цвет национальной науки, её организаторы, т.е. люди, которые должны положить на алтарь Отечества важнейшие результаты интеллектуальной деятельности, служить интересам экономического развития страны.". (Р.н., АВП).
       Право же, эта цитата заслуживает отдельного рассмотрения. Поэтому сделаем это тут же (хотя и забегаем при этом несколько вперёд).
       Конечно, мало удивительного в том, что подобные воззрения исповедуются крупным государственным чиновником. Удивительно иное: как сильно работает известный принцип noblesse oblige -- вот уж действительно "положение обязывает". Ведь я давно знаком с господином Корчагиным (с "Блинниковско-Наяшевских" ещё времён) и никогда не имел оснований не считать его умным человеком. Тем не менее удивляет, что он как бы не заметил подлинную логику описанной им ситуации. Дело ведь вовсе не в том, что наши ведущие учёные чего-то "не представляют". Просто им не нравится сложившаяся система взаимоотношений творца и государства (которое абсолютно противоправно старается подгрести всё под себя, нагло замалчивая при этом, что оно само -- всего лишь слуга народа). Тем более, что из выделенного нами курсивом места в цитате из г. Корчагина вовсе не вытекает сделанный им конечный вывод. Если в наличии "много законодательных актов" ещё не означает, что это хорошие (справедливые и эффективные) законы. Тем более это не означает, что сии законы не являются разрозненными, бессистемными и взаимно противоречивыми. (Заметим кстати, что именно убеждённость в полной бессистемности нашего отечественного законодательства -- начиная с его основ -- и заставляет меня писать эту статью).
       Удивляет и рассуждение о людях, которые должны положить на алтарь Отечества... Полагаю, что это не они должны, а прежде всего государство. Государство им должно. И немало. Я же как теоретик постараюсь доказать, что Гражданскому Обществу приличествует (т.е. довлеет) иметь такое государство, которое целиком зависит от Науки. А не Наука от государства.
       И почему бы г-ну Корчагину с аналогичным призывом (насчёт "алтаря Отечества") не обратиться прежде всего к господам Абрамовичу, Чубайсу, Черномырдину, Потанину, Ходорковскому (и даже -- к Березовскому)? И наконец, почему у него не возникает очевидный вопрос: отчего по нашим законам производитель вещи процветает, а производитель идеи -- прозябает?
       И почему бы не подумать о том, что "доведение результатов интеллектуальной деятельности до промышленной реализации" -- для творца дело тридесятое. Он должен получить своё от Общества (и прежде всего -- через государство) независимо ни от какой реализации. Ибо его творца дело -- порождать новые идеи. Никакой "реализатор" без них не получит нового эффекта. Творец же способен жить и творить независимо от потребителя его идей, причём последний (включая и государство) за потребление идей должен платить творцу. Ничуть не менее, чем за потребление любых ресурсов, тем более, вещественных. Ибо идея гораздо дороже своей "материальной" (строго говоря, вещественной) реализации
       Справедливости ради следует заметить, что и не все практики разделяют убеждения Генерального директора Роспатента. В том же журнале [4] (в статье "К дискуссии об охране компьютерного программного обеспечения") Ю. Гульбин пишет: "...нельзя отбрасывать идею охраны программ для ЭВМ специальным правом...В пользу специального права говорит то, что в настоящее время компьютерная сфера прогрессирует особенно быстро. В обиход входит понятие "компьютерная индустрия" -- отрасль, которая небезуспешно стремится войти в число лидеров мирового производства. Развиваются компьютерные технологии, компьютерная инфраструктура и её функциональная организация. Продолжают формироваться объекты этой индустрии -- коммуникационные сети, операционные системы и пр. В 2000 г. США стали первой страной, более половины населения которой имеет доступ в Интернет. К 2003 г. количество пользователей сети Интернет в США достигнет 177 млн. человек, а во всём мире -- почти 502 млн. Для сравнения: в России к началу 2000 г. сетью Интернет пользовалось около 5,4 млн. человек.
       В общих чертах сложилась...законодательная база по регулированию общественных отношений в сфере компьютерной индустрии. Вместе с тем охрана объектов компьютерной индустрии правовыми нормами, призванными регулировать отношения в сфере науки, литературы и искусства, часто не отвечает сложившейся реальности и порой становится тормозом в развитии отношений в компьютерной сфере.
       В этой ситуации вполне логично выглядит возможность появления компьютерного права, которое должно стать институтом гражданского законодательства, как известно регулирующего товарно-денежные отношения.". (Разрядка наша, АВП).
       Соглашаясь с основной идеей Ю. Гульбина о необходимости новой самостоятельной отрасли права -- компьютерного права, -- категорически возражаю против идеи считать его "институтом гражданского законодательства". Необходимые обоснования будут приведены ниже. (Не говоря уж о том, что г. Гульбин делает здесь типовую ошибку -- путая право с законодательством).
       Виктор Наумов, nau@mail.iias.spb.su, в статье "Особенности правового регулирования сети Интернет" (Law & Internet Researching) справедливо, на наш взгляд, подчёркивает: "Интернет подвергается правовому регулированию, но либо оно недостаточно, либо несвоевременно, либо не совсем корректно... При постановке и исследовании вопроса о правовом регулировании сети возникает ряд специальных и общетеоретических проблем. Среди основных общетеоретических необходимо выделить проблемы юрисдикции сети, правосубъектности лиц, представляющих, распространяющих и потребляющих информацию в сети Интернет, а также проблему определения времени и места действия в сети Интернет".
       Таким образом, о сегодняшнем положении дел в области всемирной сети Интернет приходится заключить следующее. Существующие разрозненные законы РФ не обеспечивают ни нормальной работы пользователя, ни необходимой защиты создателя духовных ценностей.
       Развитие Интернета в нашей стране ставит новые проблемы правовой теории и практики. Без решения указанных проблем уже в ближайшее время правовое регулирование, которое базируется на принципах, не учитывающих специфику развития и функционирования Сети, безнадежно отстанет от потребностей Общества.
       Однако решение проблем правового регулирования "интернет-отношений" невозможно без разработки новых подходов к теоретическим правовым вопросам и их адекватному закреплению в соответствующих -- правовых -- законах, не забывая при этом, что не " закон -- источник права" (это типовая и, к сожалению, широко распространённая системно-юридическая ошибка), а закон обязан вытекать из общетеоретических положений права.
       Начнём с того, что в российском законодательстве отсутствует легальное определение базовых понятий. Таких как "Интернет", "сайт", "доменный адрес", "электронная торговля". А также и иных, повсеместно используемых при описании современных интернет-отношений. В то же время содержащиеся в действующих законодательных актах определения понятий "информационный ресурс", "информационная система", "средство массовой информации", "информационный обмен" характеризуются внутренней противоречивостью и с трудом могут быть применены на практике, если речь идет о правовых вопросах Интернета.
       Не говоря уж о том, что в строгом юридическом языке совершенно недопустимо употребление широко распространённого, но тем не менее принципиально ошибочного оборота "средства массовой информации". Поскольку информация в принципе не бывает массовой. Массовыми могут быть исключительно сообщения. Доказательства этой максимы приведены ниже.
       В Интернете появились и постепенно вовлекаются в оборот различные новые, прежде неизвестные объекты. Часть из них можно, хотя бы по аналогии, соотнести с теми или иными существующими объектами регулирования (например, доменные адреса -- со средствами индивидуализации), часть из них представляют сложные, комплексные объекты с множественными составными элементами, разнородными по своему правовому статусу (например, Веб-сайты). Очевидно, что особенности правового статуса таких новых объектов должны быть корректно отражены в соответствующих специальных законах.
       Гражданский кодекс Российской Федерации рассматривает информацию как отдельный объект гражданских прав, совсем не раскрывая это положение. Тем не менее, действующее законодательство об информации и информатизации -- вопреки положениям ГК -- распространяет на информацию режим вещных (имущественных) прав . Хотя под действие такого законодательства подпадает исключительно документированная информация.
       Простота копирования объектов, размещаемых в Интернете, сложность их охраны в Сети, а также отсутствие эффективных практических методов применения норм действующего права -- всё это требует унификации действенных способов охраны на международно-правовом уровне. Требуется также изменение подхода к срокам и объему охраны.
       Сегодня международное право -- основной источник принципов и общепризнанных норм для национального законодательства. Однако пока-что мы пользуемся нормами права, которые были созданы до появления Сети.
       Между тем в международном праве сегодня произошли принципиальные качественные перемены. Наметился переход от индустриального общества к обществу информационному. Точнее -- к Гражданскому Обществу (см. ниже).
       Всеобщая декларация прав человека 1948 г. была первым документом, в котором были закреплены основные права человека. Их действие не зависит от государственных границ и является универсальным. Это право может быть ограничено законом исключительно ради обеспечения прав других и общего благосостояния. Вокруг этих ограничений и разворачиваются споры сторонников теории свободного потока сообщений ("информации") и сторонников цензуры и фильтрации сообщений.
       Важно и то, что с появлением интернациональной Сети стало возможным говорить о глобальном обществе. Сеть Интернет породила новое информационное пространство -- киберпространство (и даже новый тип субкультуры -- киберкультуру). В Окинавской хартии глобального информационного общества все государства принимают к исполнению следующий принцип: "все люди повсеместно, без исключения, должны иметь возможность пользоваться преимуществами глобального информационного общества".
       Однако отношение к Интернету у наших и у зарубежных авторов весьма различно. В России, в основном, толкуют о "российском сегменте Интернета", о "Рунете" и предлагают закрепить суверенитет над национальным сегментом. Что касается западных работ, то основным их объектом является киберпространство. Его определение, по версии Верховного суда США, таково: "Уникальный носитель, известный его пользователям как киберпространство, не находящийся на определенной территории, но доступный каждому в любой точке мира через Интернет".
       Даррелл Менте в своей работе [5] создает оригинальную концептуальную теорию, которую он называет "Теория интернациональных пространств". На данный момент таких пространств три: Антарктика, космос и открытое море. Менте предлагает рассматривать киберпространство в качестве четвертого интернационального пространства, на которое не распространяется государственный суверенитет. На первый взгляд, такая постановка вопроса кажется антиправовой, способствующей беззаконию и разгулу хакерства. Однако на самом деле, речь идет совсем не о лишении сети правового регулирования, а об определении правил юрисдикции, которые должны применяться к соответствующим общественным отношениям. Это крайне необходимо для решения таких вопросов, как установление границ государственного регулирования в данной области и ответственности лиц, использующих киберпространство. Например, может ли государство запретить другому государству размещение информации в Интернете, которое, по законам первого государства, незаконно? Или может ли оно запретить своим гражданам доступ к такой информации? Должен ли автор ресурса отвечать за нарушение правил использования фирменного имени, если правообладатель проживает за рубежом? Ответы на подобные вопросы вряд ли возможны, пока не будет построена единая теоретическая концепция киберпространства.
       Нельзя оставлять без внимания и некоторые опасные свойства Всемирной Сети. Ничто ведь не мешает какой-либо стране добывать сведения о потенциальных противниках с применением технологий, наработанных отечественными хакерами. (Почему отношение к хакерам сегодня, видимо, не вполне однозначно. В политике, очевидно, никогда не умрёт печально известный принцип: "он конечно мерзавец, но он -- наш мерзавец"). Технически не исключено и перенесение "биологической" войны в киберпространство. Ведь для специалиста по созданию антивирусных программ "выдать" новый, беспредельно злокозненный и "неубиваемый" вирус -- вовсе не проблема. Что нас ждёт в недалёком будущем, -- быть может, создание технических возможностей по нанесению физического ущерба противнику -- и в программном, и в аппаратурном плане (а со временем, быть может, -- и в физиологическом)?
       Современное международное право никаких сдержек в этой области предложить не может. Следовательно, оно остро нуждается в немедленных доработках (строго говоря -- в коренной перестройке).
      
       Итак, проведённый нами анализ современной ситуации в рассматриваемой области заставляет нас сделать следующие промежуточные выводы.
        -- Существующая совокупность законов не представляет собой единую систему, она сложилась стохастически, без общего замысла и какой-либо объединительной идеи.
        -- Многие законы внутренне противоречивы (см. "ИС. Авторское право и смежные права" N 10 - 11, А. Птушенко. Огрехи закона об авторских правах) и нередко противоречат друг другу (например, ГК и закон об информатизации).
        -- Среди специалистов и должностных лиц нет единства в оценке сложившейся ситуации: одни считают её вполне благополучной, другие убеждены в полном несоответствии сегодняшнего законодательства требованиям компьютерной индустрии и международной коммуникационной сети.
        -- Широко распространены нечёткие термины и представления, принципиально ошибочные с позиций современной информациологии.
        -- Всё вышеизложенное относится не только к России, но и ко всему миру, хотя запущенность ситуации в нашей стране наибольшая.
        -- Без пересмотра основ юриспруденции рассматриваемую проблему не решить. Об этом говорит и небезызвестная теорема Гёделя.
        -- Нерешённость рассматриваемой проблемы весьма опасна для будущего всего Человечества и России в частности.
      

    Что делать?

       Исправление сложившейся ситуации путём "лечения" отдельных её прорех принципиально бесперспективно. Единственный эффективный путь -- разработка некоей новой области права с использованием принципиально нового, а именно системного подхода. Ибо, как известно специалистам в области системоанализа, только этот подход даёт удовлетворительные ответы в тех сложных ситуациях, где все иные подходы ничего кроме глупости выдать не в состоянии.
       Разумно начать с определения предмета этой новой области права, её места в метасистеме права и её обоснованного (а также и удобного) названия.
       Прежде всего рассмотрим последний вопрос. Можно попробовать заново придумать некое новое название. Можно остановиться на одном из уже существующих. Каждый из этих подходов имеет свои достоинства и свои недостатки. Для большей чёткости и убедительности новой концепции лучше всего совершенно новое -- ранее вообще не встречавшееся -- название. Это осечёт все лишние вопросы о ином толковании привычных слов, а главное -- позволит сразу же отряхнуть весь мусор привычных заблуждений и рассыропленностей (т.е. инфантильно-бездумных, но привычных неопределённостей и размытостей). Но и внешнее сопротивление в этом случае окажется наибольшим: ведь спорить придётся сразу со всеми -- сторонниками всех известных точек зрения.
       Если стать на сторону одного из известных названий, мы сразу же заручимся поддержкой поборников соответствующего подхода. (Естественно, все другие останутся в оппозиции и при таком решении). Однако в данном случае мы наверняка столкнёмся с трудностями в части системного переосмысления кому-то уже привычных терминов и оборотов речи. (Прежде всего, разумеется, со строгой дефиницией понятия "информация". А распространённое представление об этом понятии, на наш взгляд, абсолютно неудовлетворительно).
       Прежде чем принять окончательное решение, проанализируем очевидные свойства всех уже используемых терминов.
       И формально, и по его сути (по крайней мере в трактовке О.А.Гаврилова) термин "Правовая информатика" можно просто исключить из дальнейшего рассмотрения. Он имеет полное право на самостоятельное существование, но в строго определённой локальной области: там, где речь идёт об автоматизации процессов правотворчества, правоприменения и т.п., а также везде, где пересекаются технические, математические и юридические аспекты человеческой деятельности. Но этот термин конечно не может претендовать на роль названия для значительно более широкого рукава права -- который, являясь подсистемой интеллектуального права, предназначен для правового регулирования всех отношений, складывающихся в процессах создания, распределения и потребления "железа" и "софта" -- как в составе разнообразных международных (всемирных) коммуникационных сетей (не только Интернета), так и вне их.
       Название "Информационное право" на первый взгляд кажется весьма привлекательным. Но на второй -- нет. Говоря "...информация и её движения вечны", В.А.Копылов конечно прав. Но из этого вовсе не вытекает, что некоторую небезграничную область можно назвать информационной. Ибо информация как раз безгранична и вездесуща. Более того, она -- одна из самых основополагающих категорий нашего мировоззрения, а по мнению отцов Информациологии, -- и нашего реального Мироздания. Недаром "Гимн информациологов мира" [6] утверждает:
       Наш мир всегда стоял на трёх китах.
       К единому ведут и Знание и Вера:
       Основа сущего и в Мире, и в умах --
       Материя, Информация и Мера!
       Дальнейшие обоснования и разъяснения приведены ниже (в разделе "Информациология").
       Честно говоря, в предыдущих своих работах (в том числе и опубликованных в Интернете) я использовал название "Компьютерное право". В его пользу можно сказать следующее. Во всех англоязычных странах (и конечно в самом Интернете) употребляется практически единственное словосочетание: Computer Law. Что в буквальном переводе на русский как раз и означает "компьютерное право". (Хотя у англичан -- как всегда у них бывает, и закон -- тоже "ло"). Конечно такой довод можно и опровергать -- с позиции "мало ли что там у них...". Но есть и другие доводы. Информация существовала всегда. Но не будь компьютера, не было бы и никаких отношений по поводу её "автоматической" обработки, передачи, хранения и т. п. в "цифровой" (правильнее, конечно, -- в числовой) форме. Так что компьютер вправе претендовать на роль символа принципиального перелома в человеческой технологии (вспомните работу "Сумма технологии" Станислава Лема) и перехода в новую эру. К сожалению, отечественное изобретение -- аббревиатура ЭВМ -- не прижилось, и серьёзного следа в терминологии не оставило. И, как выше показано, в Интернете всё-таки преобладает термин, связывающий особую отрасль права именно с компьютером.
       Так что оснований остановиться на названии "компьютерное право" достаточно. Тем не менее спешить почему-то не хочется...
       Что касается неуклюжего словосочетания "информационно-компьютерное право", то в основном я согласен с его критикой, прокомментированной В.А.Копыловым (см. выше). Можно к этому добавить и следующие соображения. Глядя на подобное словосочетание, можно подумать, что коль скоро есть какое-то "информационное" компьютерное право, то значит, есть и некое "неинформационное" компьютерное право. Что, согласитесь, довольно нелепо. К тому же здесь нельзя не учесть и все те негативные соображения, которые уже высказаны нами против понятия "информационное право". И прежде всего, то, о котором мы не раз уже вспоминали, -- ныне распространённое представление о самой информации (как о сообщении по поводу неких фактов, событий и пр.) -- само это представление заслуживает серьёзной критики и нуждается в серьёзной коррекции. Ибо информация и сообщение -- это, как выражаются у нас в Одессе, -- "две большие разницы".
       Судя по всему, окончательный выбор названия для новой отрасли права лучше всего обосновать системным путём -- в ходе системного анализа сущности этой отрасли, её предмета и места в общей теории права. Естественно, в ходе этого анализа мы надеемся получить и строгие дефиниции всех необходимых понятий (эффективности, Общества, государства, правозаконности закона и пр.), перечисленных нами выше.
       Итак, начнём. А именно -- с тезаурусной концепции информации (см. рис.1).

    0x08 graphic

    Информациология

       Основатели кибернетики под информацией понимали нечто, уменьшающее энтропию. Они ввели понятие "количество информации" -- в виде числа, представляющего собой сумму произведений вероятностей состояний объекта и двоичных логарифмов этих вероятностей. (Величина энтропии определяет среднее число двоичных знаков, необходимое для записи возможных значений случайной величины).
       Однако, на наш взгляд, этот подход позволяет оценить только количество потенциальной информации, строго говоря, -- количество переданного с о о б щ е н и я. Собственно информацией следует считать реа­лизованную информацию. Она представляет собой функцию не только пере­данного сообщения, но и тезауруса приёмника сообщения.
       Как известно, те­заурус -- словарь ключевых терминов определённого языка, то есть замкнутая система взаимосвязанных активных понятий, которой располагает приёмник сообщения. Сообщение -- содержательно законченный текст, зафиксированный в некоем коде на каком - либо вещественном ("материальном") носителе.
       На наш взгляд, нередко происходит смешение трёх принципиально различных понятий: собственно информации, сообщения и материального носителя сообщения. К примеру, в одном из ав­торских свидетельств (выданном ВНИИГПЭ в конце 80-х) значилось: "В нём, с целью уменьшения потерь информации путём аэродинамического торможения, аэродинамическая поверхность выполнена в виде крышки".
      
       Оставим на совести эксперта (и, разумеется, его начальников) эту системно-логическую нелепость: конечно же не аэродинамическая поверхность "выполнена в виде крышки", а совсем наоборот -- крышка люка используется как аэродинамическая поверхность. На деле же речь шла о сбрасывании с разведывательного ИСЗ капсулы с фотоплёнкой, которую следовало затормозить в атмосфере Земли, чтобы предотвратить разрушение капсулы при ударе о землю. С информацией же "путём аэродинамического торможения" вообще ничего сделать нельзя. В рассматриваемом случае капсула даже не является материальным носителем сообщения. Эту роль здесь играет фотоплёнка; роль сообщения играет фотография (то есть изображение ), а информация зависит не только от сообщения, но и от априорной информированности приёмника сообщения: там, где опытный оператор увидит на фото аэродром с зачехлёнными самолётами на стоянках, -- там необученный "чайник" не увидит ничего. Ибо его ("чайника") тезаурус в этой области пуст.
       Весьма содержательное сообщение "Некоторые конформные преобразования неконгруэнтны" никакой информации не несёт для человека, никогда не слыхавшего таких слов, как `конформность' и `конгруэнтность'. Иначе говоря, при нулевом тезаурусе приёмника сообщения реализованная информация равна нулю.
       Но она окажется практически нулевой и в диаметрально противоположной ситуации -- когда локальный (для конкретной области знания) тезаурус приёмника сообщения окажется достаточно полным. В последнем случае сообщение для данного приёмника будет тривиальным. (В предыдущем случае сообщение недекодируемо). Строго говоря, информацией следует признать лишь то, что изменяет тезаурус приёмника сообщения. Очевидно, существует такая величина тезауруса, при которой данное сообщение максимально увеличивает апостериорный тезаурус приёмника сообщения. Эту величину тезауруса разумно признать оптимальной.
       Таким образом, количество реализованной информации -- функция как сообщения (количества потенциальной информации, "зашитой" в сообщении), так и полноты тезауруса приёмника сообщения. Общий вид этой функцио­нальной зависимости представлен на рис.1а. Здесь I -- количество реализован­ной информации, Т -- величина (полнота) тезауруса, Т*** -- оптимальная ве­личина тезауруса (при которой максимален прирост реализованной информа­ции), S -- конкретное (не меняющееся с изменением тезауруса) сообщение.
       Как видно из приведённого на рис.1а графика, кривая I = f (T) выходит точно из нуля; но справа кривая не пересекает ось абсцисс, уходя асимптоти­чески в бесконечность. Между осью абсцисс и правой ветвью кривой заклю­чена величина "прибавочной информации". Она возникает благодаря воздейст­вию сообщения S на тезаурус приёмника сообщения -- хотя в самом сообще­нии её и не было. Для лучшего понимания рассмотрим такую ситуацию. В докосмическую эру среди ученых был популярен взгляд, согласно которому, из-за постоянной бомбардировки метеоритами поверхность Луны должен покрывать колоссальный слой пыли -- более километра толщиной. (Что так красочно описал Артур Кларк в своём известном романе "Лунная пыль"). Однако Нэйл Армстронг эту гипотезу опроверг экспериментально -- первым из землян побывав на Луне. Теперь представьте, что по возвращении на Землю этот пионер открытого космоса получает сообщение: "А на Луне-то, оказывается, вовсе нет пыли!". Будет ли это сообщение для Армстронга содержать какую-либо непосредственную информацию? Нет, конечно! Он-то уже узнал об этом непосредственно на Луне. Но он может призадуматься: а не опередил ли его кто-либо в осуществлении первой посадки на Луну. Вот это и есть прибавочная информация. Она рождается из личного тезауруса Армстронга. Но, разумеется, -- вследствие взаимодействия этого тезауруса с полученным сообщением. Нечто похожее происходит в обыденной жизни, когда при соударении кресала с кремнем из огнива высекается искра. (Абсолютно всё те же процессы происходят и в самой наимоднейше-современнейшей зажигалке).
       Поясним вышеизложенное и другими наглядными примерами. Сообщение "Дважды два -- четыре" для взрослого образованного человека банально, но для школьника-первоклассника оно содержит определённое количество информа­ции. Для "чистого" гуманитария сообщение "Как правило, хоккейные ко­манды нетранзитивны" недекодируемо. Но если расширить тезаурус гуманита­рия, объяснив ему, что транзитивность -- логическое свойство величин, кото­рые связаны соотношением: если А > B, & B > C, то A > C, тогда вся по­тенциальная информация из сообщения S для данного гуманитария превраща­ется в реализованную. (Тезаурус гуманитария по сообщению S приобретает оптимальную величину ).
       Важное свойство информации -- её старение. Речь не о физическом старе­нии материального носителя сообщения (что, разумеется, тоже имеет место) -- стареет сама информация: со временем абсолютно уменьшается количество потенциальной информации в конкретном сообщении. Темп старения информации определяется подвижностью отображаемой системы: старение тем интенсивнее, чем выше подвижность (изменяемость) объекта. На рис.1b в относительных величинах изображены графики изменения количества информации по ходу натурального времени в фотографиях (полученных в момент t =0) для трёх разных объектов (сверху вниз): Эверест, человек, аэродром. Если необходимо поддерживать уровень информированности об объекте (например, об аэродроме) не ниже заданного ( Iz), то придется организовать периодическое поступление новых сообщений об этом объекте. Так можно, к примеру, определить потребное число ИСЗ в спутниковой разведывательной системе, отслеживаю­щей состояние заданного аэродрома (рис.1с).
       Те свойства, которые в теории журналистики обычно приписываются информации, -- релевантность, репрезентативность, нормативность, императивность, валюа­тивность, дескриптивность, -- все эти свойства по сути принадлежат сообще­нию. Иное дело -- ценность: это свойство самой информации. Она определя­ется индивидуальной шкалой ценностных приоритетов субъекта (приёмника сообщения). Наглядный пример действия этого свойства информации в опре­делённой ситуации представляет известный миф об Эгее. Довольно распространённая ошибка -- перепутывание ценности информации и количества информации; однако это разные понятия: при одинаковых тезауру­сах у разных субъектов могут быть совершенно разные ценностные ориентации.
       Учитывая вышеизложенное, полезно применять на практике следующие частные выводы.
       1.Перед началом общения следует хотя бы ориентировочно оценить тезаурус собеседника.
    (Если, разумеется, вы не намерены удивлять его недекодируемыми или банальными сообще-
    ниями).
       2.Оперативность -- важнейшее свойство коммуникационной ("информационной") системы.
    Потребный уровень оперативности определяется степенью динамичности отображаемого
    объекта.
       3.Термин информация следует употреблять только в значении "Результат взаи­модействия
    сообщения с тезаурусом приёмника, расширяющий данный тезау­рус и фиксируемый в виде
    физических изменений в приёмнике сообщения, отображающих в определённом коде п    ара-
    метры рассматриваемого объекта".
        -- В каждом конкретном случае необходимо чётко различать (и выделять) вещественный ("материальный") носитель сообщения, само сообщение ( текст, зафиксиро­ванный на носителе в каком-либо коде) и собственно информацию.
        -- Поскольку информация -- функция индивидуального тезауруса, распро­странённое выражение "средства массовой информации" следует при­знать некорректным: правильнее говорить о массовых коммуникациях (или о средствах передачи массовых сообщений).
        -- В нормативном языке следует избегать употребления термина информация во всех случаях, когда на деле речь идёт о сообщениях: сведениях, объявлениях, фактах и т. п. В философском смысле между людьми (как и между людьми и машинами, либо просто между машинами) происходит обмен сообщениями, но не непосредственно информацией (которая реали- зуется только в результате взаимодействия сообщения с индивидуальным тезаурусом приёмника сообщения).
       Подчеркнём ещё один, чрезвычайно важный, момент. Огромную опасность для Общества несёт недооценка роли массовых коммуникаций (по дурной привычке ошибочно именуемых у нас СМИ). Это не "четвёртая власть", а подсистема Концептуальной власти. Данное положение должно быть отражено не только в законе о печати, но прежде всего -- в Конституции.
       Сегодня вполне сложилась и неотложная задача для философии: переосознать, установить заново роль и место информации во Вселенной: вполне возможно, что изначальных категорий не две, а три -- информация, материя и мера (последняя категория -- расширение понятия `сознание').
      
      
      

    Структура Информациологии

      
       0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    Кибернетика -- управление системами
       0x08 graphic
       0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
       0x08 graphic
      
       0x08 graphic
       0x08 graphic
    0x08 graphic
      
       0x08 graphic
       0x08 graphic
    0x08 graphic
      
      
       0x08 graphic
       0x08 graphic
      
       0x08 graphic
      
      
      
      
       Тезаурусную концепцию информации, по нашему мнению, можно рассматривать как внутренний концентр фундаментальной теории И. И. Юзвишина: как определение информации на нижнем уровне -- определение реализованной информации.
      
       Можно сделать ещё один важный вывод: необходимо безотлагательно соз­дать в России единую терминологическую службу. Её первейшая задача -- отработать научно обоснованный общественный тезаурус. (Разумно этой же службе поручить и контроль за соблюдением всеми принятой терминоло­гии). В копилку этого проекта предлагаем (кстати ранее нами обещанные) дефиниции.
      
       Право -- подсистема Культуры, непосредственно формирующая и контролирующая деятельность человека как социально ответственной и законопослушной личности и определяющая все запреты и ограничения, налагаемые Обществом на государство, представляющая собой систему взаимосвязанных идей, максим и принципов, определяющих и направляющих формирование законов.
      
       Общество -- система, организующая на определённой территории -- от частного клуба до Планеты -- разумных и целенаправленных особей в интересах обеспечения их жизнедеятельности, направленной на достижение определённых духовных, экологических и вещественных идеалов.
      
       Государство -- подсистема Общества, координирующая функционирование всех остальных подсистем и организующая все необходимые Обществу знаковые и вещественные потоки -- методами и в жёстких рамках правил, установленных Обществом.
       Правовое государство -- законодательно признающее себя равнозначным субъектом права с гражданином.
       Система -- совокупность элементов, объединённых в цельную структуру прямыми и обратными связями, определяющими свойства системы, выходящие за рамки простой суммы свойств составляющих её элементов.
       Чтобы понять сущность объекта, нужно представить его в виде системы: найти, в ряду каких систем он находится, из каких подсистем он сам состоит, элементом какой метасистемы (надсистемы) он является.
      
       Эффективность есть показатель степени приспособленности системы к решению определённой задачи в определённой ситуации.
      
       Экономичность системы -- величина, обратная суммарным затратам на создание системы, её производство и эксплуатацию в составе группировки, потребной для решения определённой задачи в заданных условиях.
      
       Культура -- исторически изменяющаяся системообразующая функциональная подсистема Общества, формирующая человека как социально активную и законопослушную личность и удовлетворяющая его духовные потребности -- путём производства, хранения, распределения и потребления духовных ценностей.
       Культура -- системный базис Права.
       Духовная ценность -- результат творчества, поднимающий человечество или личность на новый уровень понимания мироустройства или эмоционального восприятия себя самого и своего окружения.
      
       Творчеством признаётся процесс, в результате которого из известных реалий создаётся нечто объективно новое или обнаруживаются ранее не известные реалии.
      
       Нация -- целеустремлённая самоорганизующаяся на базе совпадения тезаурусов и менталитетов общность личностей, независимо от этнических и религиозных особенностей говорящих и мыслящих на одном языке и приобщённых к общей Культуре, основанной на общечеловеческих духовных ценностях.
      
       Закон принципиально не может быть источником права, являясь следствием права. Право порождается Обществом (Наукой от имени Общества), закон -- порождение государства, представляющего собой подсистему Общества, наёмный механизм управления Обществом. Следовательно, право иерархически выше закона. Закон -- следствие права; не вытекающий из права закон ("неправовой закон") априори юридически ничтожен.
       Закон есть предписание государства самому себе (чиновникам) и самодовлеющим членам общества (гражданам).
      
       Корни теории права и теории экономики должны произрастать из основ рационального природопользования. Экология должна стать основой образования и воспитания современного человека -- в любой области его последующей деятельности. Необходимо создать новую системную науку, изучающую все объекты одновременно с трех позиций -- права, экономики, экологии. Предлагаем назвать эту новую междисциплинарную ветвь науки эконологией.
      
       Интеллигенция -- основа Гражданского Общества, создающая необходимую для управления им отрицательную обратную связь; в отсутствие такой связи система идёт вразнос -- до полного физического самоуничтожения.
      
       Интеллект -- свойство системы выделять себя из окружения, анализировать внешние стимулы, поддерживать гомеостазис, формировать идеи и создавать духовные ценности.
      
       Идея -- это зафиксированное в каком-то коде представление об устройстве объекта, о сути процесса, о причинах и следствиях явлений -- всё то, что позволяет передать объективное сообщение об объекте, либо реализовать его неким объективированным способом.
      
       Интеллектуальной собственностью признаётся любая, обладающая новизной, нетривиальностью и реализуемостью дефиниция идеи, способствующей развитию индивида или Общества и обеспечивающей удовлетворение их вещественных, духовных и экологических потребностей -- без каких-либо побочных эффектов, вредных для человечества.
      
       И краткое промежуточное резюме.
       Уже сегодня мы живём в мире, насыщенном информационно-коммуникационными сетями. Если бы мы пожелали охарактеризовать нашу эпоху одним словом, вобравшим в себя всё самое важное (и в то же время, самое тревожное!) в нашей сегодняшней жизни, мы наверняка не нашли бы ничего лучше, чем слово и н ф о р м а т и з а ц и я. На всех распространённых языках это слово пишется и понимается практически одинаково: это и компьютеризация всех сфер жизни -- от науки до быта, -- и резкий рост значения и роли в Обществе массовых коммуникаций, и понимание информации как самого компактного, самого важного и самого дорогого товара. Это и понимание необходимости информационно-сотовой структурной организации Гражданского Общества с подчинённым ему Правовым государством, возглавляемым Концептуальной властью, сформированной по информациологическим законам путём интеграции научных и массовых коммуникаций. Это и новая философская парадигма о трёх китах, на которых стоит наш мир, -- материя, информация, мера.
       И не случайно на пороге XXI века возникла новая наука ИНФОРМАЦИОЛОГИЯ: она создана для изучения всех этих объектов, всех связанных с ними процессов, происходящих в сегодняшней Науке, в человеческой цивилизации, уже несколько тысячелетий эволюционирующей на планете по имени Земля.
      

    Системный взгляд на структуру права

       Взгляды на сущность права сегодня неоднозначны. В своё время у нас главенствовало представление о праве (оформленное родоначальниками марксизма) как воле господствующего в политике и экономике страны класса. Многие "присяжные" российские правоведы и сегодня фактически придерживаются всё тех же представлений. Во всяком случае, когда настаивают на понятии о праве как порождении государства. При этом они упорно настаивают на том, что неотъемлемая характеристика права -- его "обеспеченность возможностью государственного принуждения" [7]. На наш взгляд, эти правоведы делают всё ту же системно-логическую ошибку -- смешивают право с законом. Ведь на самом деле государство настаивает на исполнении закона, а вовсе не нормы права. Иначе к чему бы наши нескончаемые стенания, что кому-то вечно не хватает каких-то законов? Пресловутая "воля государства" -- законы. Очень часто, как показывает наша убогая жизнь, -- противоправные.
       Правда, и сторонники этих обскурантистских взглядов иногда чувствуют свою неправоту и нечёткость: в том же труде "7" написано: "содержание права создаётся обществом, форма права -- государством". Конечно, в общем-то это вздор. Как известно, форма неотрывна от содержания и всегда ему соответствует. Физически невозможно создать содержание чего-либо, не облекая это в какую-то определённую форму. А изменение содержания немедленно требует изменения формы. И уж конечно полная бессмыслица -- представление о какой-то "чистой" форме, лишённой всякого содержания. Однако сама эта неуклюжая и системно-логически порочная сентенция говорит о многом. Прежде всего, о неуверенности адептов исключительности "позитивного" права в собственной белизне и пушистости.
       На самом же деле, конечно, Обществом (наукой от имени Общества) создаётся право, а государством -- законы. Все остальные кривотолки -- "от лукавого".
       Единственное, в чём они безусловно правы, -- в том, что "Право представляет собой сложное системное образование" [7]. Однако принципы декомпозиции системы право (т.е. подразделения этой системы на её элементы -- её подсистемы) весьма расплывчаты и совершенно бессистемны.
       Во-первых, право "...делят на три элемента, на естественное, позитивное и субъективное право". Во избежание кривотолков, не будем интерпретировать эти позиции сами, а просто продолжим цитату всё из того же источника ("7"): "Первый элемент -- естественное право, состоящее из социально-правовых притязаний, содержание которых обусловлено природой человека и общества. Важнейшая часть естественного права -- права человека, или, иначе говоря, возможности, которые общество и государство способны обеспечить каждому гражданину". Здесь явная логическая несообразность: мало ли что государство способно обеспечить. Если неспособно -- это плохое государство. Какое же отношение это имеет к правам человека -- которые изначальны (принадлежат человеку "по факту его рождения"), государством необсуждаемы, и ни от каких решений государства не зависят? Ведь право это вовсе не то, чего оно хочет или что оно может, -- право это что государство обязано. А закон -- это всего лишь мнение государства по поводу того, как должен вести себя его же собственный чиновник, и чем он должен руководствоваться в решении проблем, возникающих между гражданами -- строго в соответствии с нормами права. Поэтому делить право на вышеупомянутые три якобы подсистемы бессмысленно.
       Вторая несообразность: если права человека всё же -- часть естественного права, то где остальные его части? Короче, данное определение, мягко говоря, некорректно. И практически бесполезно. (Оно -- типичный образец бессистемного "юридического" словоблудия).
       Тем не менее продолжим цитирование: "Второй элемент -- позитивное право. Это законодательство и другие источники юридических норм, в которых получают официальное государственное признание социально-правовые притязания граждан, организаций, социальных групп". Здесь всё та же логико-системная путаница. То, что авторы "7" называют позитивным правом, на деле является законами, принимаемыми каким-то государством. Как известно, многие подобные законы могут быть неправовыми. Закон есть следствие права -- и уже поэтому не может быть источником права. Источники права -- правовое самосознание народа; философские максимы, взгляды концепции и теории; парадигмы и теории правовой науки. Реально существуют две системы: право и законы. Они могут вообще не совпадать (например, в тоталитарном или автократическом обществе), могут как-то пересекаться (в либерально-демократическом обществе) и могут в значительной степени пересекаться (в Гражданском Обществе с правовым государством). Но полностью совпадать -- как два разных объекта -- они не могут по определению: тогда не было бы никакого резона вообще говорить о разных объектах. И любому здравомыслящему человеку априори понятно, что право является "лекалом" для закона, а не наоборот. Надеюсь, вы слыхали про конституционный суд? Таким образом, и эта часть определения структуры права во взглядах сегодняшнего официального правоведения совершенно неадекватна.
       Закончим цитату из "7": "Третий элемент -- субъективное право, т.е. индивидуальные возможности, возникающие на основе норм позитивного права и удовлетворяющие интересы и потребности его обладателя". Здесь мы видим к тому же и плохое знание норм русского языка. К чему относится это "его" -- если к "возможностям", то они другого рода (надо было хотя бы писать "их"); если же авторы "7" имели в виду "субъективное право", то это, конечно же, вздорное словосочетание -- "обладатель права" (в лучшем случае, -- "прав"). Если отнести "его" к "потребностям" -- получим совершеннейший вздор: обладатель потребностей. Не говоря уж о всё той же грамматической несуразице с перепутыванием притяжательных местоимений.
       Краткое резюме по всему этому локальному анализу: так проводить первичную декомпозицию права не надо.
       Устоялось деление права на частное и публичное. Первое де защищает интересы гражданина, второе -- государства. Это имеет смысл в единственном случае: когда государство оседлало Общество и свои корыстные интересы обеспечивает за счёт обнищания и обесправливания народа. То есть, как это было в древнем Риме или у нас сейчас. При этом, разумеется, ситуация чисто ленинская: государство -- инструмент подавления властвующим классом всех остальных.
       Но в подлинно Гражданском Обществе -- где государство подчинено Обществу и является слугой народа (выражаясь научно, -- подсистемой Общества, его наёмным механизмом управления) -- здесь нет никакого резона на подобное деление права. Ибо у государства не может быть никаких иных интересов кроме оптимизации управления Обществом -- в его, Общества, интересах, а не в "отдельных" интересах государства. У государства нет никаких иных интересов, кроме обеспечения интересов гражданина -- для того его, государство, Общество и нанимает.
       Не говоря уж о том, что ни один упёртый "государственник" не посмеет отрицать, что даже при сегодняшнем подходе к декомпозиции права как системы "вылезает" масса рукавов ("областей") права, которые вынуждены использовать как нормы "частного", так и "публичного" права.
       Следовательно, и этот подход (невзирая на всю его длинную историю -- errare humanum est!) не содержит в себе разумного начала.
       Распространено также разделение права на отрасли и институты. Вот как об этом пишет коллектив авторов [8]: "Отдельные части системы права, разграниченные по предмету правового регулирования, называются отраслями права, под которыми понимается совокупность правовых норм, регулирующих однородные общественные отношения. Если нормативное предписание (норма права) есть исходный элемент, основная клеточка права, правовой материи в целом, то правовой институт представляет собой основной элемент отрасли права, первичное, самостоятельное структурное подразделение отрасли, где правовые нормы группируются по их юридическому содержанию". Далее даётся длинный перечень отраслей права: государственное (конституционное), административное, финансовое, трудовое, пенсионное, гражданское, хозяйственное, семейное, земельное, сельскохозяйственное, экологическое, уголовное, уголовно-исполнительное, уголовно-процессуальное, гражданско-процессуальное, международное. При этом не делается никаких попыток хоть как-то систематизировать этот (вообще-то далеко не полный ) перечень. Ясно, что его составил человек, весьма далёкий от навыков системоанализа. А перечень -- от представления о едином основании классификации: ведь получился всё тот же (как и в Конституции РФ) оборот "столы бывают письменные и деревянные".
       В юридической литературе встречаются отдельные попытки как-то сгруппировать отрасли права. Например, объединив их в несколько групп по формальным признакам: профилирующие отрасли, специальные отрасли, комплексные отрасли. Возможно, в этом и есть некоторый смысл. Но результаты такого объединения далеки от представления права как иерархически выстроенной системы. Продуктивность такой декомпозиции практически равна нулю. В самом деле, что можно извлечь из представления, что некоторые отрасли права "профилирующие", а другие -- "комплексные"? Только то, что мы снова встретились с давно известным логическим ляпом: классификацией по разным основаниям -- это всё те же "деревянные и письменные столы".
      
       Мы предлагаем принципиально новый подход к декомпозиции права как системы.
       Никто не станет отрицать, что разбиение системы на её подсистемы верхнего (первого) уровня должно выполняться по единому основанию, отражающему глубинную сущность подсистем. Никто не посмеет отрицать, что таким наиболее важным признаком подсистемы является область её функциональных взаимоотношений. Так человеческий организм прежде всего подразделяется на опорно-двигательную систему, нервную систему, пищеварительную систему. Общество подразделяется на подсистему биологического воспроизводства людей, подсистему "материального" (правильнее -- вещественного) производства, подсистему общественных отношений, подсистему производства и потребления духовных ценностей (Культуру) и подсистему управления (государство).
       И вряд ли кто-либо отважится отрицать, что главной характеристикой подсистемы права является область рассматриваемых ею человеческих взаимоотношений. Вряд ли кто-либо усомнится, что таких главнейших областей три. Во-первых это область отношений по поводу "материальных" то есть вещественных объектов. Кавычки приходится ставить потому, что в серьёзной научной полемике недопустимо употреблять пусть и привычные для большинства, но принципиально ошибочные термины. Вселенная вся материальна. Нематериального нет ничего. Даже распространённый (к сожалению, не только в фантастике, но и в некоторых научных трудах) термин "антиматерия" должен выжигаться калёным железом и заменяться термином "антивещество". Строго говоря, и информация так же материальна, как и всё остальное. Она невещественна -- это так. Конечно, в нашем гимне мы позволили себе определённую "поэтическую вольность" в этом отношении. Но то, что допустимо в гимне, абсолютно недопустимо в научном диспуте.
       К тому же пока не видно серьёзных обоснований, способных опровергнуть ту точку зрения, что информация, быть может, -- категория мироздания, ещё более основополагающая, чем материя. Так что гимн может оказаться вещим. (А иначе -- зачем бы мы его здесь приводили?).
       Вторая важнейшая область человеческих взаимоотношений -- это общественные отношения. Причём не будем забывать, что правовое государство в Гражданском Обществе -- это равнозначный с гражданином субъект права. (Уже поэтому теряет всякий смысл деление права на частное и публичное).
       Как известно, ко второй области принадлежат производственные, распределительные, потребительные, процессуальные и многие другие отношения, в том числе и уголовные.
       Третья главная область человеческих отношений -- по поводу того, что выделяет Homo Sapiens из всего остального мира живого. Посмеет ли кто-нибудь отрицать, что это -- интеллект?
       Таким образом, определены три первопорядковые подсистемы права: Вещественное право, Общественное право, Интеллектуальное право.
       Подсистемами вещественного права являются: гражданское право, арбитражное право, трудовое право, жилищное право, земельное право, предпринимательское право, коммерческое право, финансовое (банковское) право.
       К подсистеме права, названной нами Общественное право, относятся: конституционное ("государственное") право, административное право (вообще-то в большинстве цивилизованных стран такого права нет; оно сохранилось в РФ как тяжкое и, по-видимому, у нас неизживаемое проклятое наследие бывшего СССР), семейное право, "сельскохозяйственное" право, уголовное право, уголовно-процессуальное право, гражданско-процессуальное право.
       К Интеллектуальному праву относится, прежде всего, та область права, которая призвана защищать Идею. То что у нас этого права до сих пор реально нет -- это наш общий позор и наша общая беда. Впрочем об этом мы уже писали (см. "ИС. Авторское право и смежные права" N 2, 2002. А. Птушенко. Правовая защита интеллектуальной собственности). Для тех, кто эту статью читал, добавим следующее. В ней мы отдали "нужный долг природе" -- из опасения слишком рано "раздразнить гусей" отнесли интеллектуальное право (по вредной, но укоренившейся у нас привычке) к подсистемам гражданского права. Приведённый выше анализ доказывает, что это есть серьёзная системно-логическая ошибка: интеллектуальное право в принципе, по определению, не может быть частью гражданского права, поскольку в системной иерархии интеллектуальное право занимает более высокую ступень, чем гражданское право. (См. рис. 2).
       Из этого следует сделать немедленный важный практический вывод: надо предпринять всё возможное (и невозможное пока-что -- тоже), чтобы исключить интеллектуальное право (и, разумеется, "интеллектуальную собственность" тоже) из сферы действия гражданского права. И предоставить Интеллектуальному праву самостоятельный статус -- более высокий, чем у гражданского права. Ибо не владение вещью, а обладание Идеей выделяет человека из мира животных. И если гражданское право -- всего лишь вещественные отношения граждан, то Интеллектуальное право сразу же ставит вопрос о взаимоотношениях творца с государством. Уже в силу этого статус Интеллектуального права неизмеримо выше гражданского права.
       Важно все необходимые меры предпринять до "выхода в свет" пресловутой четвёртой части Гражданского кодекса.
       В первую очередь, следовало бы создать научно-общественный фонд "Регистр интеллектуальной собственности". Его основной целью является выявление идей ("интеллектуальной новизны", по определению Международной Академии информатизации) и регистрация объектов интеллектуальной собственности, обеспечивающая правовую защиту субъекту интеллектуального права путём выдачи ему соответствующего охранного свидетельства (патента) и размещения необходимых сведений об этом на официальном сайте Фонда в Интернете. Важными видами деятельности Фонда следует признать:
        -- Исследование проблемы интеллектуальной собственности в России и в Мире.
        -- Научное обоснование принципов законодательной защиты идеи как главного объекта интеллектуального права.
        -- Подготовка предложений в законодательные органы РФ и других стран Мира о совершенствовании системы интеллектуального права.
        -- Пропаганда в научных кругах концепции первоочередной правовой защиты дефиниции идеи (см. выше).
        -- Убеждение правоохранительных и правоприменительных органов в необходимости строгой законодательной защиты интеллектуальной собственности, прежде всего, -- её главного вида -- идеи.
        -- Установление научно-деловых контактов с российскими и зарубежными организациями с целью перманентного выявления предполагаемых объектов интеллектуальной собственности и определения принципов построения соответствующих экспертных структур.
      
       Остальные подсистемы Интеллектуального права представлены на рис. 2.
      
      
       0x08 graphic
       0x08 graphic
       0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
       0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
       0x08 graphic
       0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
      
      
       0x08 graphic
    0x08 graphic
    0x08 graphic
      
       0x08 graphic
       0x08 graphic
    0x08 graphic
       0x08 graphic
       0x08 graphic
       0x08 graphic
      
      
      
      

    Рис. 2

      
       Следует пояснить некоторые детали блок-схемы на рис. 2. Стрелки подчеркивают то обстоятельство, что данные подсистемы второго уровня не являются результатом нашего собственного анализа и не входят в состав нашего предложения. Это "старые", давно сложившиеся "отрасли" права -- в составе той бессистемной картины права, которая стала привычной для подавляющего большинства сегодняшних правоведов. Тем не менее, только чрезвычайно необъективный и "упёртый" человек не увидит, насколько аккуратно и убедительно ложатся в предложенную схему декомпозиции системы права даже эти её подсистемы -- сложившиеся в результате неуправляемого и нецеленаправленного, фактически стохастического исторического процесса. Конечно, из этого не вытекает, что не следовало бы подумать и о совершенно новом подходе к именованию, структуре и областям действия этих уже сложившихся второуровневых подсистем права. В дальнейшем мы намерены вернуться к этой проблеме.
       Что касается международного права, то оно, разумеется, тоже является подсистемой права. Но уже при ином основании декомпозиции -- по принципу сферы действия. В этом случае право подразделяется на две подсистемы -- регулирующую отношения между государствами (т.е. подсистемами управления разных стран) и множеством частных систем права, регулирующих частное законодательство каждой страны.
       Структуру Интеллектуального права, показанную на рис. 2, следует считать предварительной. Ибо здесь возможны разные подходы. Можно считать все существующие на сегодня ветви Интеллектуального права его непосредственными подсистемами (что и отображено на рис. 2). Но можно подойти к вопросу и иначе. Как показано в [9], "Из всех видов собственности интеллектуальная собственность -- самая важная: кто владеет знаниями, а ещё важнее -- методами получения новых знаний, тот и будет определять в конечном итоге структуру общества, распределение собственности, стратегию развития и всё остальное. Из всех видов интеллектуальной собственности самый важный и самый ценный объект -- идея. Её частные реализации -- вербальная, техническая и т. п. Эти частные реализации охраняются частными законами -- об авторских правах, патентным и т. п. Для охраны самого обобщённого и самого ценного вида интеллектуальной собственности -- идеи -- необходим обобщённый "основной" закон об интеллектуальной собственности. Чтобы не смешивать его с Конституцией, назовём его так: Общий закон об интеллектуальной собственности.
       Общий закон должен в главном защищать всех создателей интеллектуальной собственности. Частные законы защищают локальные реализации идеи.
       Ныне действующие частные законы нуждаются в кардинальной логико-юридической и системно-лексической корректировке (проще говоря, все они нуждаются в новой разработке). Все частные законы должны подвергнуться подчинительному согласованию с Общим законом".
       Естественно, каждая из этих областей законодательства обязана вытекать из соответствующей подсистемы права. Необходимая структура Интеллектуального права показана на рис. 3.
      

    0x08 graphic
    0x01 graphic
    Рис. 3

      
      
       Эконологическое право нуждается в подробном обосновании (и без сомнения, заслуживает его).
       Современное человечество принципиально неверным подходом к основам права, экономики и экологии само поставило себя в условия культурной и социальной деградации. Вполне реальны опасения, что этот процесс может завершиться исчезновением разумной жизни (а быть может, и вообще жизни) на поверхности планеты по имени Земля.
       Можно указать как минимум четыре основных причины грядущей катастрофы.
        -- Технико-экологическая. Человеческая деятельность на Земле не просто ведёт к исчерпанию многих невосполнимых природных ресурсов, она уже привела к разбалансировке ряда коренных природных циклов, прежде всего -- круговорота углерода в природе. Тепловое загрязнение тропосферы неумолимо ведёт к изменению климатических условий и таянию материковых льдов, что в свою очередь чревато повышением уровня мирового океана и сокращением надводных территорий земных материков. Следовательно, -- уходом под воду многих и многих столиц Мира.
        -- Теоретико-экономическая. Сегодняшние представления о критериях эффективности "экономики" (правильнее употреблять термин "народное хозяйство") основаны на заблуждениях и сознательной недобросовестности теоретиков экономики, полагающих, что ВВП -- замечательный критерий, что невосполнимые природные ресурсы могут быть в частной собственности, что пресловутый ссудный процент может превышать темп роста производительности труда в "реальном секторе экономики". Особенно опасно заблуждение о роли прибыли -- как якобы единственном "двигателе развития" народного хозяйства. Всё это ведёт к варварскому расхищению природных ресурсов -- исключительно ради незаслуженно высокого уровня удельной платёжеспособности замкнутой кучки узурпаторов при неограниченном падении удельной платёжеспособности всего остального населения Земли. Что и приводит к небезызвестной "концепции золотого миллиарда". В итоге это ведёт к вымиранию большинства и последующему вымиранию "избранных" -- как по причинам естественно-биологического, так и технико-социального порядка.
        -- Теоретико-правовая. Неверные представления об истоках права, о соотношении права и закона, о соотношении и взаимодействии Общества и государства (на деле как Метасистемы и её подсистемы -- чего не понимает большинство сегодняшних юристов), о роли и значении интеллектуальной собственности, о легитимной изначальной принадлежности невосполнимых природных ресурсов, о правовой ответственности "кредитно-финансовой системы" перед "реальным производством". Всё это ведёт к безответственности разномастных монополий (не исключая и мафиозно-плутократические государства) в их стремлении к собственному обогащению ценой обнищания и прямой физической гибели всех "непосвящённых".
        -- Природопользовательная. Ошибочное представление о разумности "природоохранной" деятельности, сводящейся к оценке "ущербов", наносимых природе, и последующей "рекультивации" разрушенных биогеоценозов. Вместо этого необходима новая -- коэволюционная -- концепция взаимодействия с Природой, имманентной частью которой является человечество. Экологическая экспертиза всё ещё не стала обязательной частью любого проекта. Она совершенно необходима, ни один проект, в отношении которого будет доказано, что его отдалённые последствия обойдутся Человечеству (а не частным лицам в ограниченном регионе!) потерями, превосходящими приобретения от реализации проекта, -- ни один такой проект не может реализовываться. В качестве примера подобной ситуации можно привести сегодняшние реалии атомной энергетики. (См., например, журнал "Интеллектуальная собственность. Промышленная собственность" N 9, 2001, стр. 58).
      
       Сегодня никакая локальная, частная наука не только не может решать глобальных проблем -- она неспособна их адекватно сформулировать. Ни чисто правовой, ни чисто экономический, ни чисто экологический подходы к проблеме невосполнимых природных ресурсов не дают, и не могут дать в принципе разумный ответ на вопрос об изначальной легитимной принадлежности этих объектов. Кто кому должен платить за их использование -- "обыватель" (пользователь конечного продукта) монополисту-узурпатору или же точно наоборот -- монополист-"разработчик" ресурса "потребителю" (которого по-справедливости следует считать изначальным -- "от Бога" -- совладельцем этого ресурса).
       Многие "сильные мира сего" с пеной на губах будут доказывать, что ресурсы изначально не имеют цены, и должны считаться собственностью того, кто первый их "окультурил" (по другой оценке, -- наложил на них свою мохнатую своекорыстную лапу). Правовики до сих пор не предложили какого-либо убедительного обоснования правильного взгляда на эту проблему. И никогда не предложат -- пока не перестанут утверждать, что государство порождает право, а закон является его, права, источником. Чтобы "чистый" юрист начал реально осознавать сущность проблемы, надо переучить его на иные -- системоаналитические нормы и принципы мышления. Надо научить его пониманию, что право -- не угодливая служанка сиюминутных властей предержащих, а система выработанных Человечеством представлений о Добре и Зле, что неправовой закон априори юридически ничтожен, а порождающие его органы подлежат немедленному расформированию. Но и этого мало. Не владеющий дисциплинированным естественно-научным мышлением юрист не способен к самостоятельному творческому труду: его удел -- казуистическое копание в законодательных экскрементах государства, не допуская при этом даже мысли о неправедности и неэффективности этого наёмного механизма управления Обществом.
       Неэффективен и "чистый" экономист, со школьной скамьи приученный восхищаться глупостями типа "валового продукта", не видящий никакой несообразности в пресловутом "ссудном проценте", убеждённый, что можно управлять "качеством" и "человеческим фактором", верящий, что рынок якобы не является весьма неэффективным механизмом управления народным хозяйством, ведущим к разбазариванию природных богатств, и свидетельствующим о росте "экономики" когда на самом деле всего лишь растёт спрос на оружие, наркотики и проституцию.
       Многое из вышеизложенного относится и к "чистому" экологу. Точнее -- к общественному менталитету в сфере экологии. Начиная с дурацкой привычки употреблять этот термин где ему совсем не место: когда речь идёт о чистоте чего-то ("экология спорта") или напротив о загрязнении ("в этом регионе Земли плохая экология"). Почему-то "чистый" эколог не считает нужным бороться с подобными искажениями, не считает нужным объяснять всем и каждому (прежде всего студентам -- любых специальностей), что экология -- это наука, а именно наука о надорганизменных системах (в отличие от биологии, интересующейся жизнью от молекулы до организма). И что эту науку следует преподавать во всех вузах -- технических, гуманитарных, естественно-научных. Между тем, мышление неразрывно связано с языком: плохо говорящий плохо мыслит и решения принимает необоснованные и вредные. Эколог, слабо разбирающийся в злонамеренных хитросплетениях экономической теории и сегодняшних завихрениях официальной теории права, так же мало эффективен, как и "чистые" экономист и правовед.
       Только широко и разносторонне образованный специалист, владеющий принципиально новыми концепциями права и "экономики", к тому же обученный современным методам системоанализа и информациологии, -- только такой профессионал способен адекватно осознать современные глобальные проблемы (энергокризис, экологический кризис, военно-политический кризис, демографический "взрыв", "протеиновый голод"), правильно сформулировать требующую решения задачу и найти эффективные методы её решения. Естественно, такого специалиста надо специально готовить в специальном учебном, заведении. В таком заведении, которое в принципе надгосударственно (не учит по "госстандартам"), априори прививает специалисту смелость и нужные навыки для функционирования в Обществе в качестве отрицательной обратной связи, парирующей действие избыточного управляющего сигнала от государства.
       Естественно, до того должны быть созданы соответствующие учебные структуры. Ещё до того должны быть разработаны программы курсов и современные методы преподавания. Но прежде всего, разумеется, должна быть создана новая наука -- эконология, -- изучающая свои объекты как системы одновременно со всех трёх позиций: права, экономики, экологии. Причём именно одновременно, а не последовательно по времени. Предметом этой системной науки станут не только невосполнимые природные ресурсы, но и вообще все объекты, имеющие отношение (причём не только непосредственное, но и опосредованное) к жизни Человечества, стран, личностей на нашей планете.
       Не следует пугаться того, что предмет этой науки окажется практически безграничным. Во-первых, даже любой локальный объект "вниз" практически бесконечен (на чём давно настаивал ещё В.И. Ленин). Иначе говоря, ничего принципиально нового в этом нет: любой объект любой локальной науки уже безграничен. (Только в локальных науках не принято распространяться на эту тему -- подчас, и из-за прямого неосознавания этой бесспорной истины).
       Во-вторых, Природа просто не оставляет нам выбора: либо создадим такую науку, либо исчезнем с лика Земли.
       В третьих... Ну, а в третьих, как говорится, вполне достаточно во-вторых!
       Вывод представляется однозначным: если мы не хотим исчезнуть (а мы этого конечно не хотим!), необходимо срочно создавать и развивать эконологию, МАЭ и ВУЭ (см. ниже).
       В локальных (но чрезвычайно важных) аспектах внутри нашей страны надо принудить наше ленивое, своекорыстное и неэффективное государство срочно принять неотложные меры:
      -- Отменить НДС и ввести достойный налог на потреблённые невосполнимые ресурсы (можно это сделать -- следуя мнению академика Львова -- в виде рентной платы).
      -- Законодательно установить, что каждый гражданин является совладельцем невосполнимых природных ресурсов (а также и ограниченно восстановимых -- типа земли) -- в объёмах, необходимых для жизнеобеспечения данного гражданина.
      -- Законодательно обязать "разработчика" невосполнимых ресурсов (плутократа, магната, "олигарха", члена "семьи" и госчиновника) платить соответствующую ренту -- не государству, которое не смеет забывать, что оно само существует исключительно на наши налоги, и что изначально ему ничего не принадлежит, -- а лично гражданину как совладельцу этого ресурса. В конституции должен быть описан чёткий и однозначный механизм реализации этих неоспоримых правомочий гражданина.
      -- Срочно разработать и законодательно утвердить кадастры по всем невосполнимым и частично восстановимым природным ресурсам, из коих и исходить при начислении ренты гражданину из чистой прибыли плутократа.
      -- Определить и законодательно закрепить концепцию, согласно которой государство не может считать себя одним из хозяйствующих субъектов, ибо это лишает его возможности достойно выполнять обязанности, возложенные на него Обществом как на наёмный механизм управления (подсистему Общества) -- координации всех других подсистем Общества, обеспечения необходимых для этого вещественных и "информационных" потоков, обеспечения внутреннего правопорядка и внешней обороноспособности.
       Ниже (на стр.36) приведён текст отдельной листовки, распространяемой мною в течение последних трёх лет среди учёных различных организаций (РАН, МАИ, Академии безопасности, Академии самоуправления, ИНИОН и др.). В этой области отношений и займёт самостоятельную нишу Эконологическое право.
       Патентное право как подсистема Интеллектуального права имеет право на существование. Хотя и нуждается в серьёзной корректировке (необходимый анализ этой проблемы мною уже выполнен и ожидает публикации, пребывая в портфеле редакции журнала "Интеллектуальная собственность").
       Самоорганизационное право предлагается взамен разобщённых и подчас противоречивых фрагментов, связанных с правовой защитой товарных знаков, мест происхождения товаров, фирменных и всех прочих наименований, которые могут возникать в процессе информационно-сотовой самоорганизации и в последующем самоуправлении Общества.
       Об авторском праве (как это ни парадоксально!) сказать что-либо положительное весьма затруднительно. По нашему мнению, оно на деле не защищает ничего. Ибо невозможно защищать форму в отрыве от содержания, причём содержание и определяет форму и является неизмеримо более важным компонентом любого произведения сравнительно с его формой. Судебная система в области авторского права ничего лучше чем ориентация на прецедент предложить не может. Впрочем, мы начинаем цитировать сами себя (см. "ИС. Авторское право и смежные права" N 10 - 11, А. Птушенко. Огрехи Закона об авторских правах).
       Проведённый нами анализ свидетельствует о необходимости коренной перестройки авторского права. (Невзирая ни на какие конвенции и соглашения, которые, к сожалению, ситуации ничуть не улучшают и путаницы в системе понятий не устраняют).
       Теперь мы подошли к основному объекту исследования -- "компьютерному" праву. Отступать далее уже некуда, придётся решать вопрос -- снимать ли с него кавычки. Строгий ответ, на мой индивидуальный взгляд, -- "да". Но не для того, чтобы предложить его в качестве названия этой новой и чрезвычайно важной области права. Её разумнее (и обоснованнее) назвать так: Информациологическое право. После всего, о чём мы говорили выше -- об ошибках в толковании термина информация и о развитии новой науки Информациологии -- становится понятным, как нам представляется, предпочтение второго термина первому. В отличие от вездесущей и далеко не всеми разумно понимаемой "информации", Информациология представляет собой чёткую и определённую науку, совершенно прозрачно связанную с определённой областью человеческой деятельности. Принятие этого названия убережёт человечество (и Россию в частности) от множества уже устоявшихся и от ещё большего множества возможных дальнейших ошибок.
       Тем не менее (разбираясь в гидравлике и аэродинамике) мы -- за "безударный вход": на первых порах разумно сохранить привычное многим слово "компьютерное" -- как поясняющий, демпфирующий, а также излишне укоренившийся элемент тезауруса. То есть -- в скобках. (Не повторяя вышерассмотренной ошибки типа "информационно-компьютерное").
       О содержании этого права надо писать отдельную статью (быть может, не одну).
       Однако мы не можем прервать на этом разговор, не рассмотрев хотя бы некоторых, но важных, по нашему мнению, аспектов проблемы.
       Первый -- положение творца и ремесленника. В истории человечества второй почему-то всегда в большей степени был обеспечен благорасположением Общества (и государства в частности). Эта несправедливая ситуация сохранилась до наших времён. Кому-то всё ещё кажется, что производитель вещи заслуживает адекватной оплаты своих усилий, а производитель идеи может поработать на благо Общества и даром -- на его продукт априори разевает ненасытную пасть государство или "частный" работодатель. (Лучше он был бы честным. Впрочем, это относится и к государству).
       Почему законодателю до сих пор не пришло в голову, что это нелепо -- защищать программу, но отказываться защищать алгоритм, по которому она сделана? Тем более нелепо отказывать в защите автору языка, на котором написана программа.
       Следует подумать и о взаимоотношениях производителя и пользователя компьютерных программ. Чтобы не впасть в противоречие с самим собой, я вынужден тут же признать право программиста на достойную оплату его труда. Но почему это какие-то программы он предлагает "интернетчику" абсолютно даром, а за другие готов с него же содрать три шкуры? Не думая при этом, что может в корне подорвать всякую возможность "интернетчика" вообще существовать как человеческая разновидность -- подрывая тем самым существование собственного рынка.
       Хакерство -- безусловно отвратительное явление. Тем не менее это не повод отказаться от расследования причин (и виновников!) ситуации, в которой "пиратский" диск с новомоднейшей программой стоит 70 - 80 рублей, в то время как розничный торговец за ту же самую программу (но в её "лицензионном" варианте) требует с пользователя на порядок больше. И уже не рублей, а долларов. (Подсчитайте сами, во сколько это будет раз больше).
       "Экономика" тут чрезвычайно проста. Если некто -- со всеми накладными расходами -- не прогорает на рынке, продавая новейшую вариацию программы "CorelDRAW 11" всё за те же 70 р, значит, рыночная цена этой программы именно такова. Если же я захочу купить эту же программу в "официальном" магазине, я заплачу за неё 800 долларов. Понятно, что я, "простой советский полковник", могу себе позволить такое один раз в жизни. А нужных программ -- десятки. И устаревают ("морально") они чуть ли не ежегодно. Возникает дилемма: либо придерживаться строго юриспуризма, но практически прекратить свою личную компьютеризацию, либо -- терпеть хакерство и пиратство.
       Конечно, это рассуждения практика. Теоретику же полезно поразмыслить вот о чём. А в чей, собственно, карман пойдут те самые 800 долларов? Сколько из них перепадёт разработчику программы? И перепадёт ли вообще что-либо создателю алгоритма, которым пользуется программист? Или же всё пойдет только торговцам -- розничнику и оптовику. Тут поневоле задумаешься о преимуществах сетевого маркетинга перед "линейным". Не знаю, кому как, но мне представляется бесспорным, что одна из актуальнейших задач на сегодня -- именно теоретические поиски правовых норм, наиболее справедливых с позиций и учёного (создавшего язык и алгоритм), и непосредственного разработчика "софта", и потребителя ("юзера").
       Если же вы спросите меня, а кто будет защищать права продавца, то я, скорее всего, отвечу: коммерческое право. Которое, как уже сказано, наряду с гражданским, представляет собой подсистему вещественного права. (Впрочем, не исключено, что и здесь неплохо бы взвесить всё заново и с самых истоков).
       Небольшое практическое отступление. Когда я попытался выяснить, кто же в Москве реально торгует лицензионным софтом, я получил обескураживающий результат: практически никто. И это при том, что "железом" торгуют сотни фирм и без малого тысяча магазинов. Те, кто торговал ПО год назад, сегодня закрылись (например, соответствующий отдел в "Библиоглобусе" на Мясницкой). Пройдясь по телефонному справочнику двухлетней давности, где под рубрикой "Программное обеспечение" даны многие десятки названий фирм, я выяснил, что половина из них сегодня торгует чем угодно кроме лицензионных программ, а другая половина просто не реагирует на звонки. Кое-кто торгует операционными системами. Например, фирма DENSTEN. Но никаких других программ у них нет. Если вам нужны такие программы как CorelDRAW, Photoshop, Page Maker, QuarkXPress, Promt или Socrat -- единственное, похоже, место это Дом книги на Новом Арбате. О том, какие там цены, мы уже говорили: первая из вышеназванных программ стоит около 20.000 рублей, вторая -- столько же, третья -- 13.000 р. Четвёртой вообще в продаже нет (о ней даже не слышали, хотя это одна из самых надёжных издательских программ); по агентурным данным, цена такой программы "в лицензионном исполнении" -- около полутора тысяч долларов. Ту же самую программу на уличном лотке вы можете купить всё за те же сакраментальные 70 рублей. Нет, что-то не в порядке в "Датском королевстве"!
       Напрашивается без преувеличения страшный вывод. Сегодняшняя Россия компьютеризуется исключительно за счёт "чёрного рынка" программного обеспечения. Тут впору призадуматься не только практикам, но и теоретикам от юстиции: закрыть "Горбушку" -- дело нехитрое, но не приведёт ли это к недалёкой остановке всех российских компьютеров? Во всяком случае ясно, что сейчас надо не разгонять лотошников, торгующих программными дисками, а срочно решать комплексную экономико-компьютерно-правовую проблему разумных взаимоотношений программиста и пользователя. Думаю однако, что сия задача не по зубам ни сегодняшним "чистым" юристам, ни таким же экономистам, ни одномерным компьютерщикам. Нужны специалисты принципиально иного уровня подготовки и типа мышления -- системные эконологии - информациологи (см. выше).
       Кажется, теперь следует добавить необходимые уверения, что в состав информациологического права войдут все отдельные малосвязанные фрагменты, прикрывающие ныне базы данных, программы для ЭВМ, топологии интегральных микросхем и пр. При этом уберутся все вредные дублирования (например, авторского и "эвээмного" законов), уберётся малообоснованное приравнивание компьютерной программы к литературному произведению, учтутся многие неучтенные сегодня внутренние взаимосвязи в сфере компетенции информациологии.
       Создателям информациологического права предстоит колоссальная работа. Прежде всего надо отработать основные принципы этого права. Один из них -- право на информацию. Мы будем продолжать пользоваться этим термином ввиду того, что он стал привычным для огромного количества людей. Если чётко представлять себе все наши положения о соотношении сообщения и реализованной информации, о тезаурусе и имманентных свойствах реализованной информации --то есть помнить обо всём, о чём мы подробно рассказали выше, -- в этих условиях использование этого термина (по крайней мере, на первом этапе распространения системной концепции права) можно признать допустимым (при категорическом запрещении, разумеется, таких вздорных словосочетаний как "средства массовой информации").
       Статья 29 Конституции РФ сформулирована очень плохо ("Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом"). Ведь всё дело в том, кто и по каким критериям будет устанавливать эти "законные способы". Особенно, когда речь пойдёт об Интернете или других международных коммуникационных сетях. Ясно, что нашим юристам, получившим свои дипломы из рук Кириллова-Угрюмова или Карлова (т.е. от несуществующей ныне и как бы дезавуированной власти -- от в принципе порочной юриспруденции), -- таким "специалистам" сформулированная нами проблема не по плечу и не по зубам. Требуются специалисты совершенно иного уровня подготовки и широты эрудиции. (См. выше). Ясно, что в информациологическом праве не место таким нечётким и малообязывающим декларациям как "Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается". "Массовая информация" -- это не только системно-логический нонсенс (см. выше), это вообще маловразумительное словосочетание: можно ли дать некий разумный критерий массовости (вспомните знаменитую логическую задачу о "куче"). Не говоря уж о том, что подобный "юридический" выверт как бы не гарантирует свободы всей "немассовой" информации. Принципы права вообще не могут формулироваться как прекраснодушные декларации маниловского толка, они должны доводить каждое положение до чётко сформулированных условий и требований к его реализации.
       А запрещение цензуры "в общем виде", без однозначной дефиниции рассматриваемого понятия -- это просто безответственное сотрясение воздуха. Это особенно наглядно в условиях всё того же Интернета. Чья цензура запрещается? В каких объёмах, при каких условиях? Как это скажется на правах пользователя? -- всё это миллионная доля вопросов, которые придётся решать в рамках одного из направлений (подсистем) информациологического права.
       Отдельная проблема -- защита первичной информации. В том числе и от противоправных покушений на неё со стороны государства. Права создателя должны занять в современном праве подобающее им место. Государство должно зависеть от творца, а не творец от государства. Ибо государство в современном обществе -- слуга народа (см. выше).
       Заново следует рассмотреть и такую проблему, как регламентация доступа к персональным данным. Одно лишь перечисление всех проблем, требующих пересмотра и нового радикального решения заняло бы, по-видимому, не один десяток страниц.
       Нам же остаётся закончить наш теоретический анализ системы права. Вполне логично признать, что подсистемы информациологического права будут соответствовать подсистемам информациологии как науки (см. выше). На рис. 4 приведена соответствующая блок-схема.
      
       0x08 graphic
    0x01 graphic

    Рис. 4

      
       Системное право покрывает область отношений, возникающих по поводу управления системами (что в структуре Информациологии соответствует подсистеме Кибернетика).
       Объектное право (область Информатики) регулирует правоотношения создателей и потребителей "железа", "софта" и всех объектов, обеспечивающих их распределение и эксплуатацию.
       Коммуникационное право (область Информологии) регулирует все сетевые отношения, в том числе возникающие в Интернете.
       Номогенезное право -- так же как на своём уровне наука Информономия -- обеспечивает область изучения и наименования внутренних законов информациологии.
       Нам остаётся свести воедино все вышерассмотренные фрагменты общей картины. Результаты этой операции представлены на рис. 5. Он ещё раз свидетельствует, что системный подход даёт удовлетворительный результат там, где все иные подходы ничего кроме сумятицы и неразберихи предложить не в состоянии.
       В связи со сказанным ещё раз сопоставим две ситуации. Первая: нормы права создают специально обученные, широко эрудированные, владеющие методологией системоанализа специалисты (разумеется, не с "советскими" дипломами). Эти нормы создаются на базе серьёзных комплексных исследований во всех имеющих отношение к проблеме междисциплинарных областях -- с учётом всех сложных и многомерных межсистемных связей. Эти положения и признаются Обществом в качестве права. Которое и служит направляющими косинусами (кому понятнее так -- лекалом) для последующего законотворчества. Здесь право -- источник закона.
       Вторая ситуация, ныне действующая: "закон -- источник права". Проще говоря, некое случайное сборище разнородных людей, мало приученных к мышлению системными, философскими, формально - логическими категориями; обуреваемых чисто лоббистскими устремлениями во имя интересов разномастных кланов и экономико-политических группировок, в спешке и суете, в мельтешении взаимоисключающих мелочных предвыборных амбиций и желания угодить многим "вышестоящим"; в малопочтенной -- вплоть до физической -- борьбе принимают некий кукишеобразный текст и называют его законом. Который, если его, вполне возможно, тут же не отменит Конституционный суд, умрёт через год при очередной смене власти в стране. И после всего этого находятся "теоретики", призывающие нас признать этот "кукиш в кармане" источником права.
       Думается, любой непредвзятый человек предпочтёт первую ситуацию второй.
       Рассмотрим конкретный пример. В последние годы очень активизировались телефонисты, непрерывно повышающие тарифы и с упорством, достойным лучшего применения, не оставляющие поползновений загнать небогатого российского интернетчика в яму "повремёнки". Ждать чего-либо разумного от отечественного правоверного правоведа, как показывает жизнь, сегодня не приходится. И никакие якобы "антимонопольные" законы не помогут.
       Однако Общество заинтересовано не столько в выделенном процветании телефонистов, сколько в собственном развитии и безопасности. Следует глубоко и системно разобраться, могут ли частные интересы подсистемы противоречить интересам метасистемы. Любой системоаналитик знает: не могут. Остаётся провести исследование и показать, насколько развитие российского Интернета важнее для Общества, чем снижение удельной платёжеспособности работника телефонной связи. Под этим "насколько" мы подразумеваем не общие разговоры и прекраснодушные декларации, а чёткие числовые (бога ради, не "цифровые"!) данные сравнительного экономико-эффективностного анализа (см., например, [10]). И именно эти данные фиксируются Обществом как норма права. Из которой и произрастёт затем закон, умеряющий частнособственнический пыл работников связи, -- в интересах Общества в целом (но не государства!).
       Ещё более важный пример -- налог на потреблённые невосполнимые природные ресурсы. И здесь только опытный эконолог (т.е. эколого-экономико-юрист -- "в одном флаконе") способен правильно сформулировать задачу и дать её оптимальное -- эколого-экономико-правовое решение. Это решение Общество зафиксирует в виде нормы права. По этой норме государство (его законодательная ветвь) и будет кроить соответствующий закон. При этом требования к законодателю снижаются до доступного на сегодня уровня -- определяемого нашей далеко не безупречной сегодняшней системой выборов "представительной власти".
       Как видите, структура права как системы в немалой степени определяет и требования к современному правоведу, и регламент регулирования всех общественных отношений, и формы организации эффективной системы управления Обществом.
       Так что есть из-за чего бороться с отжившими взглядами и привычками.
      
      
      
       0x08 graphic
    0x01 graphic
      

    Рис. 5

      
       Естественно, международное право подразделяется на те же подсистемы, что и локальное право.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       9
      
      
      
      
      
      
      
       Информациология
       Наука о месте и роли Информации в Мире и в Науке
      
      
       Информатика -- обработка и хранение информации
      
       Информология -- коммуникации
      
       Информономия -- внутренние законы информации
      
       Компьютерное право -- правоотношения в сфере информациологии (Информациологическое право)
      
      

    ПРАВО

      

    Интеллектуальное право

      

    Общественное право

      

    Вещественное право

      

    авторское

      

    патентное

      

    компьютерное

      

    процессуальное

      

    конституционное

      

    гражданское

      

    "идеологическое"

    (Общий закон - защита идеи)

      
       арбитражное
      

    административное

      

    трудовое

      

    уголовное

      

    жилищное

      

    финансовое

    (банковское)

      
       Эконологическое право
      
       Информациологическое
       (компьютерное) право
      
       Самоорганизационное право
      
       Патентное право
      
       Авторское право
      
       Общее (идейное) интеллектуальное
       право
      

    Интеллектуальное

    право

      
       Общественное право
      
       Вещественное право
      
       Локальное право
      
       Международное право
      
       П р а в о
      
       Номогенезное
       право
      
       Коммуникационное право
      
       Объектное
       право
      
       Системное
       право
      
       Информациологическое право
      
       Интеллектуальное право
      
       Эконологическое
       право
      
       Общее (идейное) интеллектуальное право
      
       Авторское
       право
      
       Патентное
       право
      
       Самоорганизационное право
      
       Информациологическое
       право
      
       Системное
       право
      
       Объектное
       право
      
       Коммуникационное право
      
       Номогенезное
       право
      
      
      
  • Комментарии: 2, последний от 22/03/2025.
  • © Copyright Птушенко Анатолий Владимирович (agynch@m.astelit.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 109k. Статистика.
  • Статья: Право
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.