Итак, я переключился на совершенно новую, незнакомую мне деятельность - двенадцать часов ежедневно на ногах, беготня с одного причала на другой, точное фиксирование прибытия в порт под разгрузку и погрузку разнообразных судов, начиная от самоходных барж, лихтеров, шхун, до буксируемых барж. Составление актов в случае задержки погрузочно-разгрузочных работ: из-за отсутствия вагонов, несвоевременного подхода автомобильного транспорта, неисправности кранов, отсутствия электроэнергии, опоздание с выходом на работу заключенных и так далее. По каждому случаю акт обязаны были подписать капитан судна или шкипер, механики, в ведении которых находились те или иные вышедшие из строя механизмы, ответственные мастера, производившие операции по выгрузке и погрузке, диспетчера. Акты заносились в диспетчерский лист, служили документами для оправдания простоя судов. В конце навигации весь материал поступал в юридический отдел, который предъявлял претензии в судебные органы на предмет взыскания с организаций, учреждений, отдельных лиц, виновных в простое судов.
Во время выгрузки происходили хищения продуктов, винных изделий, промтоваров, виновниками которых обычно были заключенные грузчики. И на такого рода непорядки я обязан был составлять акты с соответствующими подписями, для предъявления в лагерь для взыскания с виновников.
Вспоминаю необычайный случай хищения, поразивший смелостью и находчивостью воров. У причала стояла большая, в 2 тысячи тонн водоизмещением деревянная баржа "Ока". Заключенные выгружали из неё мешки с сахарным песком. Грузчики нахально вспарывали мешки, насыпали песок в карманы, шапки, хлебные мешки. Но этого им показалось мало. Они обратили внимание, что в кормовом помещении баржи, в клети, находился огромный боров, принадлежавший шкиперу баржи.
У грузчиков взыграл аппетит к свежей свиненке. Группа наиболее отчаянных уркачей, всю жизнь промышлявших кражами и грабежами, внимательно стала следить за действиями шкипера. Когда и куда он уходит, как долго отсутствует. Обычно шкипер отлучался в управлении порта и заодно за продуктами около 12 часов дня и отсутствовал около 30 минут. В этот момент и произошла беспрецедентная по своей дерзости и ловкости кража огромного борова весом более 200 килограмм.
Как только шкипер спустился на берег и скрылся за штабелями мешков и ящиков, заключенные взломали клеть и, накинув на шею борова длиннейшую бечевку, столкнули его за борт. Свинья не успела издать и звука, как очутилась на дне Енисея. А дальше сделали так. Свободный конец веревки пустили под корму баржи, извлекли на берег и привязали к одной из свай, на которых был сооружен причал. Теперь только нужно было подождать, когда освободившаяся от груза баржа отчалит от причала. Вся эта операция со свиньей была произведена столь быстро и незаметно, что даже стрелки вооруженной охраны, находившиеся на берегу, ничего не заметил.
В страшном отчаянии метался по барже шкипер, безуспешно разыскивая пропавшее животное, которое исчезло совершенно бесследно. Совершенно не могли помочь ему и стрелки военизированной охраны. Кого можно было обвинять? Десятки грузчиков с самым серьезным видом продолжали выносить на плечах из трюма мешки с сахаром. Шкипер вглядывался в лицо каждого, пытаясь по мимике, или иным каким-нибудь способом найти хотя бы зацепку. Подходил то к одному, то к другому, просил помочь найти воров, обещал крупное вознаграждение тому, кто хотя бы подскажет где искать. Ничего не добившись, он подошел ко мне и пытался склонить меня к тому, чтобы я составил для него акт пропажи. Но я направил его в управление порта, объяснив, что акты составляются только по поучению начальства. Из управления он пришел в окружении толпы чиновников, которые собственными глазами хотели убедиться в столь дерзком ограблении. Приказ на составление акта я так и не получил.
Через два дня из Дудинского порта буксир "Ленин" вывел баржу "Ока" и повел её в связке с другими баржами в Красноярск. А в это время на берегу, вытащенную из воды свинью, быстро разрезали на части и бригадники получили по основательному куску свинины..
Двенадцатичасовой рабочий день с пребыванием все время на свежем воздухе в любую погоду выматывал меня настолько, что я буквально валился с ног и мечтал только об отдыхе. За Алексеем первое время в садик ходила Ксения... Когда она отказалась, попросил соседку, старушку Мавру. Вечером, прежде чем лечь спать следовало проверить у Алексея одежду, чулки, что нужно починить, напоить его чаем, самому поужинать. Безумно хотелось спать, но ложиться можно было только тогда, когда все жильцы, вдоволь наболтавшись с Ксенией, начинали укладываться на ночь. Вещи наши хранились в двух чемоданах и одном ящике, которые на замок не закрывались. Каждый день обнаруживал, что кто-то в них копался. Однажды, подняв крышку, обнаружил свою сберегательную книжку, лежавшей сверху, хотя точно помнил, что прятал её на дне чемодана под белье. Без спроса пользовались моей электроплиткой, пережигали спираль и я не мог нагреть себе даже чаю. Приходилось молчать и терпеть. Когда я однажды выразил неудовольствие тем, что кто-то пережигает спираль электроплитки, Ксения заявила, что если мне не нравится, я могу искать себе другую квартиру.
Наконец судьба смилостивилась надо мной. Уехал жилец отдельной комнаты. Ксения сдержала свое слово и уступила мне её за 250 рублей в месяц с моим отоплением и освещением. Вот когда мы с Алексеем почувствовали полную самостоятельность и независимость. В маленькой шестиметровой по площади комнатке мы поставили два столик а и два стула. Алексей спал на ящике с приставленными кс нему стульями. Купили два воза сухих дров. В комнате была своя маленькая плита с небольшим обогревательным щитом, но тепла она давала мало, поэтому почти весь день приходилось обогреваться электроплиткой, жечь электричество. Сквозь маленькое окно, обращенное в сторону соседнего балка едва пробивался свет.
К осени, когда северным морским путем стали приходить крупные морские суда из Архангельска и Ленинграда, работы прибавилось. В мои обязанности стало дополнительно обходить причалы, где были пришвартованы крупные морские суда. Здесь особенно внимательно следили за тем, чтобы не возникало простоев по вине порта., так суммы могли быть огромными.
Во второй половине августа 1952 года Алексей стал выпускником детского сада. С первого сентября он поступал в первый класс школы. С трудом отпросился у начальника, чтобы сходить с сыном в магазин, купить все необходимое для школы, а так же обувь и одежду. Первого сентября Алексей пошел в школу. После уроков, он приходил ко мне на причал и мы вместе обедали в портовой столовой. После обеда он делал уроки в диспетчерской. Остальную часть рабочего дня, сопровождал меня при обходе судов. Захватив под мышку мой портфель, он с важным видом шагал по причалу, вызывая дружный смех грузчиков. Он стал любимцем служащих и рабочих порта. Все его отлично знали, присматривали за ним, когда я уходил на суда или в контору, угощали конфетами. Алексей любил в течение многих часов устраиваться в кабине какой-нибудь машины, доставлявшей грузы с причала на склады. В таких случаях я был за него полностью спокоен.
Первое время Алексей учился в школе прилично. Пятерок не было, но и двойки отсутствовали. Потом потихоньку начал скатываться, в основном, на тройки. Из-за своей непоседливости (в народе говорят: шило в заднице) он не мог надолго сосредотачиваться, не улавливал материала, а напрягаться ему было лень. В тетрадях наблюдалась постоянная грязь, буквы выходили у него вкривь и вкось.
При переходе из первого во второй класс, учительница Смородинова в характеристике написала следующее:
"... Данный ученик поступил в школу семи лет. Мальчик очень живой и подвижный. Этому нужно уделить особое внимание. Очень любопытный, любознательный. Может обманывать старших и учителей и не сознаваться долгое время. На уроках, в перемену подвижен. Материал усваивает хорошо и легко. Читать сам не любит. С товарищами дружен, со старшими вежлив. Воспитывается у неродного отца. Отец за воспитанием следит, на мальчика оказывает большое влияние. Материальные условия удовлетворительные"...
Не любив читать сам, Алексей с удовольствием слушал чтение вслух. Прекрасно запоминал стихи. Помню, когда мы жили в ДК, я готовился к концерту в честь 15-летия со дня смерти А.М.Горького и учил его стихотворение "Фея".
Учил вслух. Алексей лежал на своих нарах наверху, готовясь отойти ко сну. Рая сидела у теплой плиты и чинила белье.
- Папа, - раздалось сверху, - а я знаю стихотворение, которое ты учишь.
- Не болтай глупости. Как ты мог выучить стихотворение, когда я его всего третий раз читаю, да и никто с тобой не занимался.
- Вот ты учил, а я запомнил.
- Ладно, поворачивайся на правый бок и спи.
- Папочка, ну как ты не понимаешь? Хочешь, я прочитаю.
- Тебе что говорят, закрывай глаза, кончай разговоры.
В наш разговор вмешалась Рая:
- Пусть почитает. Еще не так поздно, успеет выспаться.
Ободренный поддержкой матери, Алексей вмиг спустился вниз, встал в позу чтеца на нашей постели и начал декламировать:
В лесу над рекой жила фея
В реке она часто купалась
Но раз позабыв осторожность
В рыбацкие сети попалась
Её рыбаки испугались
Но был с ними юноша Марко...
На этом месте Алексей словно споткнулся, остановился и не стал читать дальше. Я был в полной уверенности, что он текст забыл:
- А еще бахвалился, - сказал я, - сознайся, что не знаешь!
- Нет, знаю, - с долей обиды произнес Алексей, - помню все стихотворение. Только мне стыдно читать дальше. Папа ты прочитай немножко дальше, а я потом сам...
Нам все стало понятно. Ребенка обуял ложный стыд за последующие две строки:
Схватил он красавицу фею
И стал целовать её жарко.
Не успел я прочесть эти строчки, как Алексей подхватил текст дальше и без запинки довел его до конца.
Прошло время, Алексей повзрослел, стал большим мальчиком и когда читал "Фею" перед нашими гостями, то обязательно, умышленно в этом месте останавливался, как бы заставляя меня вступить, что я с удовольствием и делал.
Закончилась навигация 1952 года. Опустели запорошенные снегом причалы, но грузовые операции на берегу продолжаются. Предстоит многое с берега увезти, что не успели сделать за навигационный период. Ожидают порожняка строительные материалы, машины, их запасные части, накрытые брезентом мешки с цементом, солью, бочки с техническими маслами, ящики со стеклами и так далее. Все это за зиму переправят узкоколейкой в Норильск.
У меня сократились рабочие часы. Нет надобности трудиться двенадцать часов в сутки. Я уже не оператор. Получил повышение в должности и стал временно исполняющим обязанности коммерческого ревизора с окладом 1250 рублей в месяц. Подбиваю итоги навигационного периода, выясняю, по каким актам можно требовать денежной компенсации, с кого взыскивать за простои судов, железнодорожного и автомобильного транспорта.
Свободного времени стало больше. После четырех часов дня я уже дома, могу уделить внимание Алексею, слежу за выполнением его домашних заданий, по вечерам, перед сном совершаем с ним прогулки на свежем воздухе.
Осенью Ксения приобрела поросенка. До наступления морозов держала его на улице, в сарае, стенки которого для тепла были обиты толстым слоем войлока, а к потолку была подвешена мощная лампа, которая давала свет и одновременно тепло. Кроме того, свинья опоросилась четырьмя поросятами. Морозы по ночам стали нешуточные и Ксения решила перевести свинью с поросятами в дом. Не считаясь с квартирантами, Ксения перевела свинью с четырьмя поросятами в свою комнату, где как я уже рассказывал, стояли четыре кровати, из которых три были заняты посторонними людьми. Она вынесла из комнаты стоявший посредине четырех угольный стол, а на его месте поместила загон со свиньей и четырьмя поросятами. В квартире стоял страшный смрад, всю ночь свинья хрюкала, не давая возможность людям спать. Одна из квартиранток, девушка-счетовод, не выдержала и высказала Ксении свое возмущение. В тот же день Ксения выгнала её вон. В то же время, опасаясь, что так она потеряет всех квартирантов большой комнаты, Ксения решила выжить меня с Алексеем из отдельной комнаты, превратив её в свинарник.
Как-то вечером, когда я вернулся с работы, Алексей сидел за столом и решал задачи, В комнату, не постучав, вошла возбужденная Ксения и начала на меня кричать, что ей до зарезу нужна моя комната, что держать она меня больше не собирается, так как я мало плачу, коридор не мою, после себя оставляю грязь и чтобы я через три дня освободил помещение. Когда я сказал, что готов платить больше, она, она не пошла на уступки, заявив, что моя комната ей нужна для свиньи и её приплода.
Спорить с Ксенией было совершенно бесполезно. Напрасно я стал доказывать, что в зимнюю пору она не имеет права выгонять квартирантов, тем более с ребенком. Она еще пуще раскричалась на меня, пригрозив, что если я добровольно не уеду, она сорвет висячий замок и выбросит на улицу мои вещи.
Опять начались поиски жилья. Прошло трое суток, а я так ничего и не нашел. Попросил Ксению подождать еще несколько дней. Хотя неохотно, но она все же согласилась.
В один из дней, вернувшись домой после поисков жилья позже обычного, я почувствовал в комнате запах гари. Алексей стал уверять, что это пахнет от плиты, которую я истопил, уходя на работу. Я огляделся и обнаружил отсутствие занавесок на окне. Стал допытываться, куда они делись. Алексей делал вид, что не знает. Тогда я открыл дверцу плиты и обнаружил там обгоревшие куски занавесок. Алексею ничего не оставалось, как признаться в содеянном. А дело было так. Алексей делал уроки, когда внезапно пропало электричество. Он зажег свечку, с помощью которой стал искать упавший под стол карандаш. От свечки вспыхнули занавески. К счастью, он не растерялся, сорвал занавески на пол, затоптал, предотвратив таким образом пожар. А чтобы ничего видно не было, запихал полу сгоревшие занавески в печку.