ВЛАДИМИР АЛЕКСАНДРОВИЧ РАЗУМНЫЙ

Посвящаю выдающемуся русскому любомудру
СЕРГЕЮ ПАВЛОВИЧУ РАСТОРГУЕВУ

Фиолетовый туман осел у могучих корней деревьев, охвативших дачный поселок. Лес что-то непрерывно шептал, завораживая и заманивая в наползавшую темноту. Поддаваясь неодолимому и загадочному стремлению, пошел ей навстречу, словно прощаясь с бытием. Ощущение такого прощания

поддерживала назойливая пульсация рефлексии, сопутствующей любому процессу творчества как порождению нового безотносительно к его масштабу и значимости.

Многое успокаивало и казалось завершенным. По крайней мере - принятым определенным кругом единомышленников или противников, количество которых по биологическим законам увеличивается к неизбежному жизненному финалу. Не без внутреннего лукавства вспоминал в этой связи энциклопедические статьи о себе, которые (что греха таить!) из любопытства люблю перечитывать неоднократно. Еще и еще раз мысленно продумывал последние труды, но тут происходила какая-то осечка, так что невольно застывал в тумане, полагая, что неловко зацепился за скрытый в темноте корень.

Не скрою - вновь и вновь задумывался о вполне неожиданном успехе книги "Венец творения или Ошибка природы", посвященной парадоксам йехуизма. Увлеченно работая над нею, даже не помышлял, что она вызовет доброжелательную оценку близких мне по духу талантливых политиков, что она станет - как ныне говорят "деловые люди" - торговым брендом в Интернете, что сам термин йехуизм, заимствованный мною у Свифта, перейдет в лексикон весьма серьезных мыслителей в академических тогах. Так, недавно на заседании Президиума весьма авторитетного сообщества русских ученых один из всемирно известных физиков назвал характер проходившего обсуждения откровенным йехуизмом. Со временем меня начинала преследовать навязчивая идея, что в "Венце творения или Ошибке природы" больше невысказанного о человеке, чем жестокой и неоспоримой правды о нем. Истинно - мысль изреченная есть ложь!

Не приносили утешения рассуждения тех друзей, с которыми вместе, в многочисленных дискуссиях выстраивал логику труда о парадоксах йехуизма. Так, тонкий ценитель прекрасного, известный узбекский ученый и поэт еще и еще раз повторял, что человек подобен монете, на которой всегда еcть орел и решка, что эквитизм и йехуизм соединяются в любом из нас как единство противоположностей, что это - дихотомия. Он пришел к мысли, что в любом эквитисте есть нечто от йехуиста, а в каждом йехуисте теплится огонек эквитизма. Мысль в логическом отношении - безупречная. Но к сожалению, он забыл, что нумизматы всего мира ищут монету, на которой Цезарь приказал вычеканить свой профиль с двух сторон, то есть монету без решки, которая сразу бы лишила сознания футбольного арбитра при определении при ее помощи сторон игроков на поле. Но тайна тайн - не в монете, а в историческом заблуждении человечества, уверовавшего в идеи лжепророков о добре и зле как начале начал, изначально - примитивные. Более того - в идеи вредоносные, распространяющиеся ныне подобно цунами, ибо они позволяют скрывать сакральную причину побивания камнями реальных пророков человечества, от первых его шагов до наших дней, с любопытной периодичностью. Тайна подобной периодичности заинтересовала меня как итог бесед с моим постоянным собеседником, что не менее продуктивно, чем рассуждения об извечном противоборстве добра и зла, равно как и о неизбежности в будущем (земном либо внеземном) райской жизни. Благоглупость подобных рассуждений в любом историческом одеянии отлично высмеял русский поэт так называемого "серебреного века":

Наши предки лезли в клетки

И шептались там не раз

"Туго, братцы. Видно дети

Будут жить вольготней нас".

Дети выросли. И эти

Лезли в клети в грозный час

И вздыхали: "Наши дети

Встретят солнце после нас".

Ныне так же, как вовеки,

Утешение одно:

Наши дети будут в Мекке,

Если нам не суждено.

Даже сроки предсказали:

Кто - лет двести, кто - пятьсот,

А пока лежи в печали

И мычи, как идиот.

Отбрасывая прочь идею извечного противоборства йехуизма и эквитизма в становлении человека, в итоге - как фактор искомой антиприродной его сущности, другие мои друзья - единомышленники предлагали направить логические поиски в ином направлении. Главное, упорно убеждали они - открытие в истории человеческого существа той единой ипостаси, из которой как из семени произрастает вся мировая трагедия человеческого духа. Долгое время, порою - ночами вместе со мной они отбрасывали одно за другим такие исконные человеческие качества как гордыня, клевета, ревность, злоба, либо показывая их универсальность для всей живой природы, либо констатируя существование у всех представителей человеческой породы амбивалентных качеств. В итоге один из заинтересовавшихся проблемой литературоведов предложил обратиться к идеям великого французского просветителя, ошеломившего всех и надолго вполне справедливым утверждением, что человек - просто голая обезьяна. Первобытную же стаю (племя) этих наших симпатичных и проказливых предков всегда объединял, с его точки зрения, только пещерный страх перед загадочным всесилием змей, страх, пронизывающий всех нас и по сию пору. Страх - вот исконное в сущности человека первоначало, вот извечный источник драматизма его бытия. Не случайно страхом, который ставит нас перед лицом ничто, занимались такие оригинальные мыслители как Хейдеггер. Напомню, что он определил страх как состояние, в котором человеческое существование благодаря собственному бытию оказывается перед самим бытием. Но мой весьма эрудированный друг забыл, что страху как человеческому качеству поведения изначально противостоит бесстрашие. И отдаленная от нас веками голая обезьяна однажды подняла дубину или камень, навсегда избавившись от животного страха перед пресмыкающимися. А далее, повеселев, преспокойно съела поджаренную на огне змею. Точно так же, как это сделал я вместе с друзьями в китайском ресторане в Москве, но уже в совершенно иную историческую эпоху, через многие тысячелетия.

Оставим до времени страх. Но вот голая обезьяна и ее шаги по истории - это уже любопытно и заслуживает внимания исследователя. Тем более, что теперь великое значение эволюционной теории Ч. Дарвина защитила за день до двухсотлетия со дня смерти ученого своим авторитетом католическая церковь! (Не удивлюсь, если в ближайшие годы, по мере раскручивания неизбежного очередного мирового финансового кризиса, она признает неоспоримость экономической теории Карла Маркса!). Попробуем вдуматься в суть проблемы, избегая едва ли возможного для одного автора пересказа бесспорных грандиозных завоеваний всего цикла наук о человеке - от антропологии до социологии, от археологии до этнографии. Формулируя новые входные данные, нельзя забывать, что должны изменяться и принципы выводов из них, в том числе и соответственно избранному мною жанру рассмотрения анализируемого материала.

Стоп-кадр.

От систематики Аристотеля до догматики Гегеля.

Один из моих московских друзей - библиофилов, словно сошедший со страниц Гиляровского, недавно поделился весьма любопытным наблюдением последнего периода. Его поразили разбросанные на полу престижных книжных магазинов Москвы пачки прекрасно изданных произведений Аристотеля, Монтеня, Ницше, Фрейда равно как и многих других философов, труды которых невозможно было достать в то не столь уже отдаленное время, когда мы по праву считались одной из самых читающих наций мира. Может быть, законы дикой рыночной экономики предопределили фантастические тиражи изданий? Отнюдь, они не выдерживают сравнения даже с тиражами книг по философии в двадцатые годы прошлого столетия. Книгам же современных любомудров (а их в России только Философским обществом учтено более шести тысяч, то есть более чем все свободнорожденное население древних Афин!) нет места даже на полу книжных лавок, да и тираж их сопоставим с известными самиздатовскими раритетами. Полагаю, что он расходится среди ближайших родственников, причем только в тех учебных заведениях, где педагоги - любомудры обязывают студентов читать их, скрывая ту общепринятую в современном цивилизованном мире истину, что философия как особая теоретическая дисциплина давно уже почила в Бозе, что она не может быть предметом преподавания универсального, общеакадемического характера или занимать место в так называемом "кандидатском минимуме".

Хочу быть правильно понят - великие мыслители прошлого, которых принято обобщенно именовать философами, оставили нам бесценную сокровищницу идей и афористически выверенную систему теоретических ориентиров в сложном мире социального бытия и в космосе. Наука. точнее - система знаний о ней вполне правомерна. Но оставили они нам и те заблуждения, которые дезориентируют людей плоскостного типа мышления, всерьез полагающих, что микроскопическое поле обзора, освещенное светом идей того или иного "непререкаемого авторитета", и есть Вселенная. Так возникают глоссы на глоссы и теоретическая заумь. в которой безнадежно затихают новые авторы, подобно паукам в чужой паутине.

Мне повезло - лишенный сейчас в силу возраста и фронтовых перипетий возможности бегать как влюбленный юноша по книжным магазинам, что раньше было для меня типом поведения, я почти еженедельно получаю от зятя самые новые философские книги, в том числе - и аудиоварианты последних в преотличном исполнении наших чтецов. Вот только что отложил в сторону вновь и вновь перечитанного Аристотеля, от его бессмертной "Афинской политии" до "Поэтики", которую знаю наизусть, как любимые стихи. Но вслушиваюсь в мудрые слова Диогена Лаэртского, других авторов, как бы исчезнувших в тени гения - и невольно закрадывается некое сомнение в спокойном течении ясной греческой мысли, что уже прекрасно показали представители русской школы истории философии. Да, борьба противоположных начал ("диалектика" как ее осознание, логическое закрепление) - универсально наблюдаемое в природе явление. Впрочем, понимали это не только греки, но и китайцы (вечное противоборство Ян и Инь, из которого ими выводились всеобщие принципы: количество энергии во Вселенной неизменно, она складывается из двух типов энергии - положительной или активной и отрицательной или пассивной, природа всех космических процессов определяется соотношением существующих в них типов энергии), и древние хинду, и египтяне короче - едва ли не все представители великих цивилизаций прошлого. Выражено это осознание и в теологической форме как извечная борьба сил добра и зла, света и тьмы, ангелов и дьяволов. Ормузда и Аримана, о чем ныне ежедневно повествует ударившаяся в мракобесие журналистика, презревшая великие завоевания эпохи Просвещения, традици русской культуры.

Обкатанная со всех возможных сторон эта теологическая калька философских идей о реальной диалектике закреплена в обыденном сознании благодаря таланту Гегеля, адаптировавшего мудрые труды отцов церкви к потребностям изначально конфликтного буржуазного общества как арены извечной борьбы всех со всеми. Единство и борьба противоположностей - такова его сакраментальная формула, даже возможность обсуждения истинности которой воспринимается нынешними любомудрами как страшнейшая ересь. Остановим камеру и скажем: единство - да! Борьба - нет, ибо это повсеместная и беспощадная с первых же шагов человечества антиприродная пропасть, к которой тысячелетиями подводит себя сам человек. И только человек! С позиций единства, целостности и следует рассматривать генезис человеческого сообщества, борьба в котором во всех ее формах - лишь результат некоторых его природных, коренных, исконных качеств. Выделение их - вот задача, к которой я пришел и которую впервые сформулировал для себя в книге "Драматизм бытия или Обретение смысла".

Разброс мыслей, волновавших меня, становился все шире и вполне неуправляемым. Так что запомнился только неожиданно возникший афоризм: "Прошлое - не прошло. Прошло только будущее". А дальше - глубокий и сладостный сон в лесу, на мху и прелых листьях, сон, в котором прошлое и будущее сливаются воедино.

.

НА ЭКРАНЕ ВООБРАЖЕНИЯ

Пробуждение было тем же сном наяву: мое лицо ощупывали чьи - то шершавые и теплые губы. Приоткрыв глаза, опасаясь чего-то неведомого, увидел матерую лосиху, склонившуюся надо мною. Вгляделся - и узнал в ней давнюю знакомую, некогда в возрасте беззаботной телки с любопытством по ночам заглядывавшую в окно только что приобретенного нами строительного домика - балка, одиноко расположенного на краю вспаханного поля.

Не скрою - не удивился, когда она поприветствовала меня и спросила о причине моей духовной сумятицы. Ведь все живое разговаривает с человеком, если не ощутит в нем исконно дикого, всепожирающего, не знающего насыщения хищника. Хищника, который закономерно получит от живой природы возмездие. Ранее, в других книгах, я рассказывал, как маленькая птаха - зеленый волнистый попугайчик часами беседовал со мною

вплоть до трагической кончины, как потомки спасенной мною некогда трясогузки рассвет встречают с обязательного приветствия, где бы я ни находился, как курица - кохинхинка бежит через запретный соседский забор, сразу же вспрыгивая ко мне на руки, гневно ругаясь с собакой, защищая меня и отгоняя ее прочь.

Осенью моя дочь - вопреки всем законам наследственности увлеченный садовод и страстный любитель любого технического и технологического прогресса, приобрела ленту, призванную заменить нудную побелку стволов фруктовых деревьев. На ее удивление, к утру к деревьям на ленте намертво были приклеены синички и откормленный в кормушке клест. Двое суток пришлось ей всеми мыслимыми и немыслимыми косметическими средствами спасать незадачливых птах. А ныне они стали действительными друзьями всей семьи, которая научилась понимать их своеобразный язык.

Лосиха, видимо, осознала мои искания и неожиданно предложила отправиться в путь, туда, где нет ни времени, ни пространства, где осталась навечно застывшей духовная жизнь более чем восьмисот миллиардов некогда населявших нашу планету землян (если, конечно, верить вычислениям наших статистиков, столь же точным, как прогнозы метеорологов!). Не колеблясь, встал и вдруг ощутил густую пелену полного одиночества в кромешной мгле и в мире без звуков. Подобно слепому, стал беспорядочно водить руками по сторонам, но тут кто-то рядом покашлял как древний старичок и зашуршал по сухостою. Неожиданно припомнил, что в кармане куртки у меня затерялся маленький детский фонарик - игрушка внука.

В его неоновом лучике блеснули две бусинки, нет - искорки. Протянул руки к земле - и в них вдруг оказался удивительно мягкий и теплый ёж, недовольно пофыркивающий. Понял его возмущение - и бережно опустил на наметенную ветром горку листьев. Так-то лучше - назидательно пробормотал он. В его бормотанье было нечто, хорошо врезавшееся в память. Стоп! Да ведь это еще один знакомец из прошлого, некогда вытащенный мною из пасти не в меру любопытного стаффорда, облюбовавший для своей многочисленной семьи наш подвал.

Мудрый ёж, усевшийся на пеньке, молчал. Когда же я нетерпеливо стал побуждать его к проявлению тайного знания, свойственного истинным мудрецам, он недовольно, но вполне отчетливо пробурчал: Глупец, кто мудро говорит с невеждой. Эк куда завернул - Еврипида стал цитировать, восхитился я! Но сдержался, ибо в подобной алогичной ситуации спешить надо медленно. Словно вознаграждение за долготерпение вновь прозвучали слова ежа: Не ночная темнота, но пелена, застилающая будущее, тревожит тебя. Пусть же поможет тебе некромантия, тайны которой ведомы лишь моему славному племени.

Убежденный безбожник и скептик, я хотел было возмутиться и сказать ворчуну несколько резких фраз, накопившихся у меня как реакция на всеобщее одичание, вдруг охватившее как чума мудрый и добрый русский народ, на мистику, суеверия, псевдонаучные домыслы магов, астрологов, футурологов, сексологов, акмеологов, валеологов, уфологов - специалистов по внеземным цивилизациям, предсказателей и шаманов, которые подобно бурьяну и чертополоху задушили светлые побеги и наработанный интеллектуальный потенциал социалистической цивилизации. Но, повинуясь неведомому мне ранее чувству осторожности в споре, переждал, внимательно вслушиваясь в предложение об использовании некромантии, о возможности кратковременно вызова из прошлого тех, кого уже поглотила бездна небытия.

Уловив мое недоверие, колючий хитрец заметил: Тебя стал тяготить возраст. Прислушайся к тем, кто мудростью преодолели неизбежное и подвели нас к пониманию человеческого в голой обезьяне! Я пропустил замечание о голой обезьяне, сосредоточившись на ожидании неведомой встречи. Марево наползающего по лесным распадкам ночного тумана стерло его зыбкий образ. На поваленной неподалеку березе вдруг высветился дородный, вальяжный старик в римской тунике, подстригавший свежую лозу. Памятуя по литературе, что феномен некромантии действует лишь единожды и весьма кратко, поторопился спросить излишне витиевато, подобно плохому актеру: Скажи, о старче, можно ли преодолеть свойственную всем нам нелюбовь к старости?. Старик, продолжая с увлечением заниматься делом, ответил: Знай же, Энний, что действительно есть четыре типа этой неприязни; они основываются на простых постулатах - старость препятствует активной деятельности, она безмерно ослабляет наше тело, вместе с нею угасают все чувственные наслаждения и она - лишь свидетельство приближения неизменной смерти. Но постулатам этим нет никаких серьезных доказательств.

Проговоренное имя Энния сразу же высветило в памяти и имя моего собеседника, исторгнутого некромантией из тьмы небытия. Конечно же - предо мною был Марк Туллий Цицерон, тот, кого бессмертный Пушкин якобы не читал в "садах Лицея", а вместе с тем - блистательно знал и повсеместно использовал как сокровищницу античной мысли.

В полном смятении нажал кнопки какого-то из тех многочисленных технических устройств, которыми меня обильно оснащают близкие, полагающие, что я как раз в возрасте Цицерона (то есть в восемьдесят четыре года!) способен овладеть компьютерным мышлением, многофункциональным телефоном, видеоканальной связью на основе системы Skypе, сканированием и прочей современной технической дьявольщиной. И вот - первый неожиданный, но вполне достоверный итог, который я и предлагаю послушать.

ЗВУКОЗАПИСЬ.

... Не силой мышц, не проворностью и ловкостью тела вершаться великие дела, а мудростью, авторитетом, решениями. И старость обыкновенно не только не лишается этой способности, но даже укрепляется в ней.

Прерву на несколько драгоценных секунд и напомню общеизвестное: сенат в буквальном переводе - старцы, старики. Становится понятным и ворчание Цицерона: Но вот ораторы пошли, юнцов толпа безмозглая. Те, кто в наших вечных политических противоборствах предстает на экранах телевизоров с дотошной постоянностью как "сенаторы", по всем итогам их социальной деятельности зачастую могут и должны быть отнесены именно к подобной толпе, и отнюдь - не в силу юного возраста. Типичная черта многих из них - интеллектуальный примитивизм, общекультурная незрелость, которую не скрыть под любой тогой, под любой внешней ухоженностью пресыщенных и предельно амбициозных людей, громогласно провозглашающих себя "элитой", сливками общества. Не случайно сейчас русский человек в обиходе переосмыслил слово "сенатор" как нечто вполне ругательное. А в поселках Подмосковья "сенатор" стало излюбленной кличкой собак. Действительно - когда избавимся от чужевластья мод!

... Старики сохраняют свой ум, только бы устойчивость и находчивость сохранялись у них до конца. Отсюда - пришедшая к нам из глубины веков идея необходимости системы непрерывных физических и интеллектуальных упражнений. Нет, не того "непрерывного образования", которое изобрели на беду нашей детворе неуемные чиновники - реформаторы от "образования", а того, которое имеет тысячелетнюю традицию в народной педагогике. Старости надо сопротивляться, а недостатки восполнять усердием. Как борются с болезнью, надо бороться и со старостью. Более того - характерно для всех народов уважительное отношение к мудрости и опыту стариков. Пожалуй, только оседланная реформаторами Россия сейчас предстает перед всем миром как аномалия, как больное общество. Где, как не в России из года в год сгорают заживо десятки брошенных на произвол судьбы пресыщенными чиновниками стариков? Где, как не в России миллионы стариков, получающих мизерную, издевательскую по размерам пенсию, ведут полуголодную, одинокую жизнь? Меры же по социальной помощи им звучат как циничное издевательство, наподобие предложения московских властей открыть в каждой префектуре блошиные рынки или толкучки, барахолки - назовите как вам нравится. Убежден - наши власть имущие не ведают, что творят, и не только по отношению к третьему возрасту, но и ко всему населению России. Могу сказать лишь одно, что теперь понимают все здравомыслящие люди - когда начнется землетрясение, стены дома уже не помогут.

Третий возраст - нормальный этап человеческого бытия. Нет нужды приводить примеры того, как велик потенциал этого неизбежного этапа нашей жизнедеятельности. Вспомним, что Агамемнон как предводитель греков, осаждавших Трою, мечтал для победы иметь не десять воинов, подобных юному Аяксу, но десятерых, подобных престарелому Нестору. Вспомним, какой светлый ум и титаническую работоспособность продемонстрировали миру Гёте и Лев Толстой, который по меткому замечанию нашего замечательного писателя и ученого Г. Н. Волкова - из Ясной поляны "ушел в социализм". Вспомним и нашу ближайшую героическую историю - когда более 50 миллионов мужчин и женщин страны оказались участниками титанической борьбы с фашизмом, их заменили у станка и в поле миллионы наших стариков.

Вслушиваясь в исповедальные речи Цицерона, который был не только смелым воином, но и мудрым политиком, не только моралистом, но и поклонником всех, в том числе и плотских наслаждений, отсеивая для себя в его афоризмах непреходящее, общечеловеческое, с особым вниманием воспринял мысль о бессмертии духа смертного изначально человека.

...Когда столь велика быстрота духа, когда столь велика память о прошлом и предвидение будущего, когда так много искусств, так обширны науки, так совершено много открытий, то природа, содержащая в себе все это, не может быть смертна.

Попытался заглушить тревожное сердцебиение, создававшее ощущение шума в затихшем ночном лесу: вот, кажется, в речах Цицерона приоткрылась завеса над неведомым и искомым и настала время вопросов, вопросов, вопросов, которые будоражат встревоженный ум. Но именно в это мгновение я проснулся, или пришел в себя после опьянения забытья. Там, где только что сидел Цицерон, между старых, замшелых сучьев струился ручеек предрассветного тумана. Поднимаясь, клял себя последними словами за невольную утрату культуры беседы, Ведь как бы она ни была интересна и уникальна по обстоятельствам, всегда следует определять ее главный вектор как предмет взаимного интереса. Не сделав этого, рискуешь превратить диалог в монолог, отнюдь не всегда способствующий постижению истины. Тем более, что таинство некромантии не допускает повторений новых сакральных бесед, ибо твой собеседник навсегда растворяется в небытии. О реальности же этого таинства остается лишь вполне достоверное свидетельство - аудиозапись, многократное прослушивание которой лишь усугубляет чувство бессильной досады.

СТОП-КАДР.

ТАК В ЧЕМ ЖЕ ПРОБЛЕМА ГОЛОЙ ОБЕЗЬЯНЫ?

Рассвет на дачном участке, где все ухожено семьей, где знаешь биографию каждого куста, щедро одаряющего тебя по осени великолепными плодами, всегда неповторимо очарователен. Отгоняя прочь как наваждение ночные размышления, он побуждает к движениям как первоисточнику жизни. Но, вовлекаясь в них, порою - вполне бессмысленные с точки зрения замшелого горожанина, невольно продолжаешь где-то в неведомой глубине сознания систематизировать и анализировать пережитое, в реальности которого не сомневаешься, не отбрасываешь его в сферу сновидений.

Вспомним логическую цепочку критического самоанализа: дихотомия эквитизма и йехуизма, вполне достоверная, как и многие другие основополагающие социологические построения, операционная по значению в сравнительно узком спектре человеческого поведения, не объясняет появления и развития некоторых исконных человеческих качеств, от которых нам никогда, ни при каких обстоятельствах не удается избавиться. И о которых мы привыкли рассуждать в любую эпоху, полагая, что они - проклятие только нашего времени. И конечно же, с нескрываемым лукавством относим их к молодежи, к новым и новым волнам человеческого моря, которые всегда - "не те", "не то, что в наше время".

Будучи максималистами, мы порою ищем в человеческой натуре одно, фундаментальное и внеисторическое качество, что и предложил как гипотезу мой многолетний собеседник и единомышленник, увлеченный идеей универсального, глобального значения страха. Но мною, повидавшим на долгом веку всякое, насмотревшимся на самые удивительные завихрения человеческого поведения, подобная концепция исконного страха у голой обезьяны не показалась научно обоснованной. Между прочим, она преудобно оправдывает любую подлость по отношению к другим, любое, в том числе и теоретическое ренегатство, осуществляемое якобы в силу страха.

Итак, одно или несколько исконных качеств, возникших еще у нашего милого предка - голой обезьяны роковым и неотвратимым образом по сию пору влияют на то, что мы высокопарно и вполне неопределенно называем историей? А если - их несколько, то какова субординация между ними? Естественно, я оставляю в стороне как непосвященный самые разные идеи о возникновении человека: от абсолютно недоказуемой, с моей точки зрения, хотя и увлекательной уфологической концепции заселения земли во время оно инопланетянами до теории глобальных катаклизмов, периодически вызывавших к жизни разные и несопоставимые расы и цивилизации.

День за днем читал и прослушивал самые разные мудрые книги, которые словно переполнили до краев копилку мирового интеллекта. В каждой из них был шаг к разгадке искомого мною феномена неизменности человеческой натуры, заглушающей словно бурьян все наши попытки вырваться из однообразной человеческой трясины. Но каждый такой шаг лишь умножал интеллектуальный скепсис, как бы подтверждая афоризм древних: "Многознание не научает быть умным". Так вырабатывалось убеждение, что мудрецы в сказанном, зафиксированном что-то зашифровали, превратили в эзотерическое знание. А что именно - попробуй-ка узнать, если их самих смело неумолимое и беспощадное время.

... И СНОВА - ЗВУКОЗАПИСЬ.

Тишина подмосковного леса - всегда обманчива. Кажется, что ветерок не шелохнет ни одного листка на полусонных красавицах - березах, как вдруг все они как в языческом хороводе начинают по воле ветра вращаться и сникать почти до земли, пугая заплутавших среди них грибников, выметая из чащобы благообразных старушек с корзинками, да пугливых малышей. Но люблю именно в такие минуты, сулящие желаемое одиночество, прятаться в лесу, раскинувшись в полудрёме на хвойной подстилке.

Словно вняв моим тайным пожеланиям, у отброшенной в сторону руки из полудымки тумана возник старый знакомец - ёж. Не знаю, каким чудом он услышал мои сокровенные мысли, но сразу же еще раз предупредил - могущество некромантии можно испытывать лишь несколько раз. В подсознании промелькнуло - совсем как в гениальной сказке А. С. Пушкина о золотой рыбке. Конечно, не стал просить новой усадьбы, подобной тем, которые выросли в России после контрреволюции девяностых годов двадцатого столетия и скрывают тайны неумеренного, а по сути дела гангстерского "первоначального" обогащения жирующих народных захребетников, в один день ставших владельцами Магнитки и Братской гидроэлектростанции, алюминиевой промышленности и средств связи. Впрочем, вообще просить не пришлось, ибо на замшелом пне поодаль из туманного марева возник контражуром силуэт человека в средневековой академической мантии, худого, но отнюдь не согбенного годами. В нем без особого труда угадывался представитель одного из древнейших в мире народов, который тысячелетиями был гоним и преследуем, двенадцать колен которого были рассеяны по всему миру, убежденные в своем избранности Богом пред другими людьми. Того народа, который дал миру и бессмертное экономическое учение Карла Маркса, и теорию относительности Эйнштейна, и мучеников многих революций, дерзко пытавшихся улучшить природное несовершенство зашагавшей по миру голой обезьяны.

Всмотрелся - и в галерее книжных иллюстраций, мысленно перелистанных мною, отчетливо высветился как старый знакомец образ - ответ. Так это же один из величайших гениев человечества Барух Спиноза, некогда предусмотрительно переименовавший себя в назидание некоторым нашим современникам Бенедиктом!

Не сбрасывай из цепи первопричин развития голой обезьяны, из ее истории страх - сказал он неожиданно низким голосом. - Страх есть причина, благодаря которой суеверие возникает, сохраняется и поддерживается. Если бы люди во всех своих делах могли поступать по определенному плану или если бы им всегда благоприятствовало счастье, то никакое суеверие не могло бы овладеть ими. Но так как люди часто попадают в столь затруднительное положение, что не могут составить себе никакого плана и так как они из-за сомнительных благ фортуны, безмерно желаемых ими, большей частью находятся в жалком колебании между надеждой и страхом, то поэтому в большинстве случаев они чрезвычайно склонны верить чему угодно.

Задумался - и невольно согласился со Спинозой, тем более, что современная российская действительность сама по себе, всей унылой логикой безвременья порождает массовые страхи народа, коварно преданного лидерами, еще недавно звавшими их вперед, к обществу социальной справедливости под штандартами равенства и свободы. Согласился с ним и в том, что религиозные верования, исторически отработавшие особые догматы, таинства и формы организации, скрывают за велеречивым туманом изречений вероучителей, апостолов и пророков биографию конкретного народа. Кстати, позволяющие даже ныне вполне беззаботно и комфортно существовать более чем трехстам миллионов служителей многочисленных конфессий.

Именно так, - продолжал мой великий ночной собеседник. - Законы, открытые Моисею богом, были ничем иным как законодательством отдельного еврейского государства, и, стало быть, законы эти никто кроме евреев не должны были принимать; да и евреев - то они касались лишь пока существовало их государство. ...Законы Ветхого завета были открыты и предписаны только иудеям.

Понимаю - ты думаешь о непомерно разросшейся мощи иудаизма в твое время, выступающем в обличье реформированного иудаизма, православия. католицизма, ислама. Понимаю - и расскажу тебе о тайне, которую не мог из-за страха поведать современникам. Хотя постиг ее по сохранившимся древним рукописям. Тебе же заповедаю ее хранить - все тайное со временем станет явным.

Знай, что в те дни, когда в выжженной солнцем пустыне неподалеку от догоравшего и стертого под натиском римских легионов Иерусалима брели группки его чудом выживших обитателей, определялась судьба их древнейшей религии. Мудрейшие первосвященники, впавшие в уныние. вдруг услышали таинственный голос, напомнивший им о судьбе уже забытого индуса, который творил поражающие ум и чувства евреев чудеса. Того, кого они сами повергли на муки нечеловеческие, который затем таинственно исчез уже после распятия на кресте. "Идите и поведайте о нем, об его страданиях - и вы бросите на благодатную почву семена нашей веры и слова ее Пророков. Так сохраним их среди других народов".

Мудрейшие посовещались в знойной тишине - и приняли решение приняться за Евангелия. Всего они создали более пятидесяти Евангелий - и пошли с ними по миру, в самые отдаленные уголки известной им тогда Вселенной, сохраняя заветы иудаизма.

Слушал Спинозу, затаив дыхание. Слушал - и вспоминал о кумранских рукописях и их загадочной судьбе, о том, что до сих пор тексты новооткрытых Евангелий по неведомой нам воле скрыты от мировой общественности. Подумал и о том, что история еврейства - Библия является не только великим литературным памятником культуры, но и ярким свидетельством его кровавого пути. Ведь в Библии насилие и его спутники - убийства, нечеловеческие муки людей, изощренные пытки, злодеяния, превосходящие самое больное воображение составляют едва ли не ее доминирующее содержание.

Спиноза привстал, словно взволнованный чем-то очень важным для него, и проговорил: Наверное, ты на пути к истине. Я часто удивлялся, что люди, хвалящиеся исповеданием христианской религии, то есть исповеданием радости, мира, воздержанности и доверия ко всем, более чем несправедливо спорят между собою и ежедневно проявляют друг к другу самую ожесточенную ненависть, так что веру каждого легче познать по поступкам, чем по тем добродетелям.

Словно удар молнией потряс меня. А ведь слово, первое слово, искомое мною - найдено для характеристики тех качеств, которые возникли с первых шагов истории голой обезьяны. Эта "чрезвычайная прибавка" ко всем тем естественным для норм поведения всех без исключения живых (а может быть - и не только живых) существ, которая как стержень составит далее историю безотносительно к многоцветию одежд, обычаев, норм поведения и правовых установлений. Они - меняются, они как кружки на детской пирамидке нанизываются один за другим на стержень, но он остается неизменным.

Ненависть - вот с какой прибавкой вступила на ошибочный исторический путь голая обезьяна и с чем она сама же борется тысячелетиями при помощи наук, искусств и веры, исканиями и страданиями подвижников духа самых разных этносов. Именно ненависть является первопричиной социального, межличностного и индивидуального насилия, этой вечной первопричины драматизма истории.

Тщетно пытался спросить еще о многом, волнующем меня. Но там, где только что был великий мудрец, струился уплывающий в чащобу тускло мерцающий туман. Немного успокоил мудрый ёж, проговоривший мне вслед тогда, когда я выходил из леса: Жди - и я сумею показать тебе все, что натворили вы, потомки голой обезьяны на пути необузданной ненависти. Как это теперь у Вас называется - сериал из истории антиприродного существа, уничтожение которого - единственный путь спасения нашей прекрасной, действительно божественной Планеты.

ИСТОРИЧЕСКАЯ ХРОНИКА. ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫЙ МОНТАЖ.

Сериал - это уже любопытно и современно. Помню, как нас удивляли и поражали первые двухсерийные фильмы, которые довольно быстро стали многосерийными, а затем уже - сериалами, где в интересах рынка кинематографическое время стало совпадать с реальным. Именно поэтому не без опаски зашел в ночной лес следующий раз. Чем черт не шутит - а вдруг мои друзья обрекут меня на просмотр прошедшего времени без спасительной силы режиссуры и магии монтажа. И стану первым зрителем мегасериала.

Начиная подобный мегасериал, следует уточнить объем и содержание понятия ненависть, равно как и классифицировать человеческие формы (или - типы) ее проявления. Здесь, как и в последующем рассказе о других исторических достижениях потомков голой обезьяны, буду пользоваться единым алгоритмом. Исходная позиция - определение понятия, данное гениальным В. Далем и затем непрерывно калькируемое во многих принятых в обиходе толковых словарях русского языка. Затем - материал из Википедии, являющейся продуктов сотворчества молодых интеллектуалов на нашей планете. И наконец, как разумная альтернатива - позиция одного из ведущих ученых современной России профессора Валентина Полонского.

Слово Вл. Далю: ненависть - отвращенье, омерзенье, зложелательство, сильная нелюбовь, вражда, злонамеренность. Всеведущая Википедия: ненависть - негативная эмоция, наиболее интенсивная форма проявления негативного отношения к чему-либо. Часто сопровождается желанием убить, ударить, раздавить, уничтожить объект ненависти. Ненависть также может существовать без объекта, быть ни на что не направленной. В Каббале: состояние творения в результате грехопадения духовной конструкции Адам Ришон, разделившейся не множество составляющих. В результате этого произошла потеря ощущения взаимосвязи и взаимозависимости всех частей мироздания. Каждая частица творения, душа, находившаяся до раздробления в состоянии совершенства, стала ощущать изолированность, отделённость от себе подобных. Данное состояние переживается как ощущение обособленности, желание использовать другого и навредить ему. Ненависть может консолидировать одну группу людей против другой, один народ - против другого и всего мира. Преодоление ненависти аллегорически описано в Библии как стояние у горы Синай ("Сина" - ненависть), восхождение Моисея на гору (над своей ненавистью) и принесение им силы исправления для всех - Торы.

По мнению Валентина Полонского, насилие - негативная форма проявления эмоций, направленная на устрашение и даже уничтожение противника, на использование другого, чтобы навредить ему. Он далее вполне справедливо отмечает, что есть немало художественных постижений истины о ненависти. Скажем, одним из общеизвестных классиков художественной литературы - "Пора умирать. Это были его последние мысли. Я ни о чем не сожалею. Это были его последние слова. Ему было и в самом деле все равно. Он был убийцей. Безжалостным. Он убивал всегда. Он жил за счет смерти других. Он мстил. Он ненавидел этот мир. Он бы с радостью уничтожил его. Он ненавидел и себя. Ненависть была его жизнью. Как и смерть. Ему отвечали тем же. Его ненавидели. Ему не раз кидали нож в спину. Но он всегда выживал. Но однажды он дал слабину. Он пожалел. Но в мире ненависти нет сострадания. В мире ненависти есть только один закон, закон человека. Даже волки сбиваются в стаи. Но человек гораздо страшнее волков. Дарвин был не прав, выживает, не сильнейший, нет, в этом мире выживает тот, кто умеет лучше приспосабливаться. Приспосабливаться к ненависти, ко лжи, к предательству. Все, кто был не согласен с этим, давно мертв. Либо согласился. Когда все безумны, нормального человека называют безумцем, безумца же нормальным. У тебя всегда есть выход, ты можешь согласиться стать таким же, как они. А можешь, попытаться противиться. Но тебя не хватит надолго. Не сдохнешь сам помогут. Если ты попытаешься протянуть руку помощи нуждающемуся он этим воспользуется, подождет пока ты сделаешь что надо, а затем отрубит эту самую руку, которую ты протянул и хорошо если только руку. Убийца знал это все. И он знал, что стоит хоть на секунду перестать ненавидеть чертов мир, и он раздавит тебя. И все же это были самые лучшие мгновения в его жизни. Потому что он узнал, что такое жизнь без ненависти. И он испытал чувство отличное от ненависти. И это стоило жизни, черт возьми! Подумал убийца в последний миг своей жизни..."

Ненависть к побежденному возникла с момента первого торжества голой обезьяны над незадачливым соплеменником. Конечно, ее проявления были ограничены бытием малого коллектива и не давали развернуться извращенному сознанию. Иное дело - соприкосновение с другим подобным же коллективом, соприкосновение, запустившим адский маховик истории, втягивающий в маракоттову бездну все большее количество людей. Побеждая, надо было что-то предпринимать во имя закрепления твоего торжества и тобою же измышленного права сильного. Каннибализм был уже бессилен - всех не съешь. Умножавшийся поток белых обезьян не подлежал и традиционной для прежних времен ассимиляции побежденных. Оставалось два пути удовлетворения ненависти - физическое истребление побежденных либо их пленение.

Самым простым голой обезьяне показалось постое истребление побежденных. Но, однажды вступив на путь уничтожения себе подобных, она не могла предугадать, к каким масштабам впоследствии приведет ее открытие. А главное - как это "открытие" в итоге искривит ее нормальное развитие, заложенные в ней самой природой начала высшей, духовной жизни.

Ненависть вылилась в самые невероятные по жестокости пленения побежденных, убийства и войны. Рассказать обо всем этом - невозможно, ибо для этого надо было бы воспроизвести весь путь голой обезьяны за тысячелетия. Поможет мне классический прием монтажа - сочетания немногих эпизодов воедино для осмысления целого .

Одиночное пленение подобно полулегендарным темным казематам европейского средневековья либо зловонным ямам восточных владык не решало проблемы массового пленения. Хитроумие белых обезьян, забывших со временем свою сообщность, свое единство как новой живой породы - человека подсказало и здесь выход для массового психоза ненависти. Символом этого антигуманного выхода стало изобретение концентрационных лагерей.
Нет, не немецким фашистам принадлежит на этом зловещем пути приоритет. Спрашиваю всесильный Интернет. И вот - ответ с http://www.angelfire.com/ga2/Andersonvillprison: Считается, что первые концлагеря появились во время англо-бурской войны, где их заключенными становились не только военнопленные, но чаще всего мирные люди, члены семей бурских партизан. Тем не менее, можно считать, что их "изобретателями" являются американцы, и что они возникли в период Гражданской войны Севера и Юга. Условия содержания военнопленных, как северян, так и южан, были весьма суровыми. Однако, наиболее печальную известность приобрел "лагерь смерти - Андерсонвилль на юго-западе Джорджии, созданный в феврале-марте 1864 года. На территории примерно 11 гектаров, огороженной двадцатиметровым частоколом, были сооружены примитивные укрытия-бараки и прорыты два канала - один предназначался для забора питьевой воды, купания и стирки одежды, а другой предназначался для сточных вод. Во время дождей воды этих двух каналов сливались, разнося по лагерю грязь и болезни. Всего за 14 месяцев существования лагеря его заключенными были 45 тысяч человек, 13 тысяч из которых умерли от недоедания и страшного истощения, скученности и антисанитарии, ран и болезней. В конце 1864 года Андерсонвилль прекратил свое существование, оставив след в английском языке в виде слова "deadline" сейчас означающего "конечный срок", а тогда означавший "простреливаемую полосу" по периметру ограды лагеря. Комендант этого лагеря, капитан Генри Уирц, был приговорен к казни через повешение за " пренебрежение здоровьем и жизнями военнопленных".

Возмездие за насилие? Едва ли. Скорее всего, подобные процессы, вполне закономерные как ответная реакция нормальных человеческих существ, способствуют не искоренению насилия, а его нравственному осуждению. Но человеческая нравственность - дело зыбкое и вполне управляемое. Казалось бы - что может быть более убедительнее Нюрнбергского процесса над фашистскими военными преступниками, но прошли многие десятилетия - а зловещая тень фашизма как адская тень омрачает жизнь многих вполне цивилизованных стран. Насилие же как исконная грань человеческого поведения отнюдь не перестало доминировать в жизни современного человека, полагающего, что он далеко отошел от стайки прародичей - племени голых обезьян.

Нет смысла рассуждать во вселенском масштабе. Здесь каждый просвещенный человек может добавить нечто весьма существенное и поучительное, оперируя данными наук, вероучений, искусства. Приглядимся к тому, что ныне называется нашим европейским домом. В Европе вполне закономерно гордятся творческим гением европейских народов, тем, что дали все страны этого континента в общечеловеческую копилку культуры. Но нередко при этом забывается и их ответственность за бездну насилия во всех его сферах.

В этой связи наиболее менторский тон звучит в средствах массовой информации англичан, игнорирующих бесспорные факты истории. Потворствуют им и наши доморощенные идеологи, умудрившиеся в холуйском рвении запрятать в запасник великое полотно В. Верещагина "Казнь сипаев", (как, между прочим, и такой шедевр мировой живописи, как "Отказ от исповеди" И. Репина!). Поэтому вспомним о некоторых страницах английской истории, которым вдруг не оказалось места в наших учебниках истории для общеобразовательной школы.

Вот не столь уж отдаленное пошлое - 17 и 18 столетие. Вслушаемся в тот же Интернет: " В 1717 году Георг включил в Акт о пиратстве статью 1, распространявшую вывоз в Америку на различных воров и контрабандистов шерсти. В 1718 году вывоз распространили на браконьеров ( за убийство оленя ). После этого количество преступлений, за которые высылали в Америку, постоянно росло. В 1751 разрешили вывозить тех, кто крал тела казненных, в 1753 - тех, кто женился вне церкви, чуть позже - мошенников, а также воров из шахт по добыче свинца и т. д.( насильники, грабители, бунтовщики, грабители почт и барж, незаконно стрелявшие(?), воры овец, фальшивомонетчики, конокрады, поджигатели...). Высылали на срок от 7 до 14 лет, а те, кто незаконно возвращались в Англию досрочно, подлежали смертной казни. При этом осужденных продавали судовладельцам по 3 (позднее по 5) фунтов, а те, в свою очередь, продавали их плантаторам по 10 фунтов (женщин, правда, по 8 фунтов). Вот так вот, не просто высылали, а ещё и с выгодой. Все это затихло из-за Семилетней войны и отделения США, хотя уже в 1786 году в Австралии начали строить первую колонию для уголовников, куда ссылали (но уже не в частные руки) до 1867 года.

Женщин в Англии казнили не путем четвертования, а сжигали по причине "деликатности их пола, которая не позволяет публично терзать их тела". И если в древние дикие времена Генриха 8 сжигали обязательно живьем, то при Марии 1 позволили казнимым просить повесить за шею сумку с порохом - для ускорения смерти (от взрыва, как я понимаю). В более поздние, цивилизованные времена, перед сожжением казнимого душили. Последний раз такой вид наказания был применен в 1789 году, а с 1790-го года формально запрещен.

Интересно, что до 1834 года все дороги вокруг Лондона (равно как и по всей Англии) имели довольно оригинальные украшения в виде виселиц с черными гниющими телами в цепях. Дело в том, что зачастую повешенных оставляли висеть до полного разложения их тел - в назидание, так сказать. А чтобы тела быстро не портились, их покрывали дегтем, Правда, эта мера имела и другую сторону - повешенных можно было легко поджечь (это иногда было единственным выходом для родственников, желавших захоронить тело казненного. Последнее такое тело было вывешено на выезде из Лестера в 1832 году

Вплоть до 1827 года каждый, кому предъявлялось обвинение в совершении преступления, должен был признать себя виновным либо невиновным (за исключением дел в государственной измене, где молчание считалось признанием вины). При этом далеко не все хотели насильно признаваться. Для того, чтобы ускорить процесс правосудия, с 1406 года применялся довольно интересный способ - peine forte et dure -т.е "прессование". Обнаженного обвиняемого клали на горизонтальную поверхность, а сверху на него клали грузы до тех пор, пока обвиняемый не начнет что-то говорить"

i-grappa.livejournal.com.

Получив эти интересные данные от видного русского историка Татьяны Алентьевой, решил дальше избегать любительского подхода к их характеристике и интерпретации, но изложить соображения, которые по затронутой проблеме высказывают специалисты. Ниже привожу те факты, которые она обобщила как тонкий и компетентный исследователь в связи с затронутым мною вопросом о ненависти в истории голой обезьяны и любезно разрешила использовать их.

Не скрою - подобное обращение к специалисту - историку имело и некий скрытый смысл. Обобщая факты ненависти для литературного их монтажа погрузился в такую бездну человеческого безумия, что вдруг ощутил в себе нечто близкое к антропофобии. Подобно великому поэту, сказавшему:

Я ненавижу человечество.

Я от него бегу спеша.

Мое единое отечество

Моя пустынная душа.

Выборка Татьяны Алентьевой побудила меня выбрать и вполне современный ориентир в изложении фактов. Общеизвестно, что один, явно лишенный исторической культуры политический деятель бросил лихую фразу о моей стране как империи зла. Проститутки - журналисты немедленно, не задумываясь об истине. ввели ее в оборот, в бытовую лексику. Моей Родине не в чем оправдываться - ее исторический путь, даже в самые сложные исторические периоды, не запятнан всплесками всеобщей ненависти. А вот к общей направленности европейской цивилизации, которую Россия спасала не единожды ценой гибели миллионов своих сынов, стоит повнимательнее присмотреться. Хотя бы при помощи монтажа немногих фактов из истории Англии, который и сделал мой корреспондент. Она пишет: С конца XV века практически до конца XVIII вв. Англии шло беспрецедентное в истории насилие над крестьянами, называемое "огораживанием". Поскольку солидную прибыль стала приносить продажа шерсти овец, особенно, для быстро растущих голландских мануфактур, то английское дворянство массами сгоняла крестьян с их земли и из их домов, обрекая на участь бродяг и нищих, практически на голодную смерть. Так что современник этих событий (первый в истории социалистический мыслитель) Томас Мор писал, что "копыто овцы превращает песок в золото" и теперь "овцы ранее столь кроткие, стали поедать людей". Миллионы крестьян лишились своей собственности и превратились в пауперов.

В первом томе "Капитала" Маркса описывается довольно подробно этот процесс "раскрестьянивания" английский земедельцев. В XIX в. это процесс "экспроприации" чужой собственности добрался до Шотландии. Мне кажется очень ярким пример, который Маркс в "Капитале" приводит с герцогиней Сатерленд. " Как только бразды прав­ления попали в руки этой особы, весьма просвещенной в вопро­сах политической экономии, она решила немедленно же при­ступить к радикальному экономическому лечению и превратить в пастбище для овец все графство, население которого прежними мероприятиями аналогичного характера уже было уменьшено до 15 000 человек. С 1814 по 1820 г. эти 15 000 жителей - около 3 000 семей - систематически изгонялись и искореня­лись. Все их деревни были разрушены и сожжены, все поля обращены в пастбища. Британские солдаты были посланы для экзекуции, и дело доходило у них до настоящих битв с ме­стными жителями. Одну старуху сожгли в ее собственной избе, так как она отказалась ее покинуть. Таким путем эта дама присвоила себе 794 000 акров земли, с незапамятных времен принадлежавших клану. Изгнанным жителям она отвела на берегу моря около 6 000 акров земли, по 2 акра на семью. Эти 6 000 акров раньше пустовали и не приносили собствен­никам никакого дохода. Герцогиня обнаружила столь высокое благородство чувств, что сдала землю в среднем по 2 шилл. 6 пенсов за акр тем самым членам клана, которые в течение столетий проливали кровь за ее род. Всю награбленную у клана землю она разделила на 29 крупных ферм, предназначенных для овцеводства, причем в каждой ферме жила одна-единственная семья, большей частью батраки фермеров-англичан. В 1825 г. 15 000 гэлов уже были замещены 131 000 овец. Часть аборигенов, изгнанных на морской берег, пыталась прокор­миться рыболовством. Они превратились в амфибий и жили, по словам одного английского автора, наполовину на земле, наполовину на воде, но и земля и вода вместе лишь наполовину обеспечивали их существование".

Далее Маркс пишет о кровавом законодательстве против экспроприированных. "Люди, изгнанные вследствие роспуска феодальных дружин и оторванные от земли то и дело повторяющейся, насильствен­ной экспроприацией, - этот поставленный вне закона проле­тариат поглощался нарождающейся мануфактурой далеко не с такой быстротой, с какой он появлялся на свет. С другой стороны, люди, внезапно вырванные из обычной жизненной колеи, не могли столь же внезапно освоиться с дисциплиной своей новой обстановки. Они массами превращались в нищих, разбойников, бродяг - частью из склонности, в большинстве же случаев под давлением обстоятельств. Поэтому в конце XV и в течение всего XVI века во всех странах Западной Европы издаются кровавые законы против бродяжничества".

"В Англии это законодательство началось при Генрихе VII. Согласно акту Генриха VIII от 1530 г., старые и нетрудо­способные нищие получают разрешение собирать милостыню. Напротив, для бродяг еще работоспособных предусматривались порка и тюремное заключение. Их следовало привязы­вать к тачке и бичевать, пока кровь не заструится по телу, и затем надлежало брать с них клятвенное обещание возвра­титься на родину или туда, где они провели последние три года, и "приняться за труд" (to put himself to labour). Какая жестокая ирония! Акт, изданный в 27-й год царствования Генриха VIII, воспроизводит эти положения и усиливает их рядом дополнений. При рецидиве бродяжничества порка повто­ряется и кроме того отрезается половина уха; если же бродяга попадается в третий раз, то он подвергается смертной казни как тяжкий преступник и враг общества".

Эдуард VI в 1547 г. - в первый же год своего царствова­ния - издает закон, по которому всякий уклоняющийся от работы отдается в рабство тому лицу, которое донесет на него как на праздношатающегося. Хозяин должен предоставлять своему рабу хлеб и воду, похлебку и такие мясные отбросы, какие ему заблагорассудится. Он имеет право посредством порки и заковывания в кандалы принуждать его ко всякой работе, как бы отвратительна она ни была. Если раб само­вольно отлучается на 2 недели, то он осуждается на пожиз­ненное рабство и на его лоб или на щеку кладут клеймо "S"; если он убегает в третий раз, его казнят как государственного преступника. Хозяин может его продать, завещать по наслед­ству, отдать внаймы как раба, как всякое движимое имущество или скот. Если рабы замыслят что-либо против своих господ, то они также подлежат смертной казни. Мировые судьи обя­заны разыскивать беглых рабов по заявлению господ. Если окажется, что беглый бродяга три дня шатался без дела, то его отправляют на родину, выжигают раскаленным железом на его груди клеймо "V" и, заковав в кандалы, употребляют для дорожных и других работ. Бродяга, неправильно указавший место своего рождения, в наказание за это обращается в пожиз­ненного раба соответствующего селения, его жителей или корпорации и получает клеймо "S". Всякий имеет право отнять у бродяги его детей и держать их при себе в качестве учени­ков - юношей до 24 лет, девушек до 20 лет. Если они убегают, то до наступления указанного возраста обращаются в рабов своих хозяев-воспитателей, которые могут заковывать их в кан­далы, пороть и т.п. Хозяин может надеть железное кольцо па шею, ноги или руки своего раба, чтобы легче отличать его от других и затруднить ему возможность скрыться". Следует отметить, что "рабы прихода" Х1Х века! "Закон Елизаветы от 1572 г. предусматривает, что нищие старше 14 лет, не имеющие разрешения собирать милостыню, подвергаются жестокой порке и наложению клейма на левое ухо, если никто не соглашается взять их в услужение на два года; в случае рецидива нищие старше 18 лет должны быть казнены, если никто не соглашается взять их на 2 года в услу­жение; при третьем рецидиве их казнят без всякой пощады как государственных преступников. Аналогичные предписания содержат законы: изданный на 18-м году царствования Елизаветы, закон 1597 года".

"При Якове I, лицо, праздношатающееся и просящее мило­стыню, считается бродягой. Мировые судьи в Petty Sessions уполномочены подвергать таких бродяг публичной порке и заключать в тюрьму попавшихся первый раз на 6 месяцев, попавшихся второй раз - на 2 года. Во время тюремного заключения они подвергаются порке так часто и в таких раз­мерах, как это заблагорассудится мировым судьям... Неиспра­вимых и опасных бродяг предписывается клеймить, выжигая на левом плече букву "R", и посылать на принудительные работы; если же они еще раз уличаются в нищенстве, их казнят без милосердия. Эти положения закона действовали вплоть до начала XVIII века и были отменены лишь актом, изданным на 12-м году царствования Анны.

Подобные законы имелись и во Франции, где в середине XVII века парижские бродяги основали так называемое "коро­левство бродяг" (royaume des truands). Еще в начале царство­вания Людовика XVI был издан ордонанс (от 13 июля 1777 г.), который предписывал ссылать на каторгу каждого здорового человека в возрасте от 16 до 60 лет, если он не имеет средств к существованию и определенной профессии. Аналогичные меры предписываются статутом Карла V для Нидерландов (октябрь 1537 г.), первым эдиктом штатов и городов Голландии от 19 марта 1614 г., плакатом Соединенных провинций от 25 июня 1649 г. и т.д.

Деревенское население, насильственно лишенное земли, изгнанное и превращенное в бродяг, старались приучить, опираясь на эти чудовищно террористические законы, к дисцип­лине наемного труда поркой, клеймами, пытками".

Маркс, обобщая эти факты, в подстрочнике цитирует Томаса Мора: "Томас Мор говорит в своей "Утопии": "Так-то и случается, что жадный и ненасытный обжора, настоящая чума для своей родины, собирает в своих руках тысячи акров земли и обносит их плетнем или забором, или своими насилиями и при­теснениями доводит собственников до того, что они вынуждены продать все свое иму­щество. Тем или другим способом, не мытьем, так катаньем, донимают их, и они, наконец, вынуждены выселиться - эти бедные, простые, несчастные люди! Мужчины и женщины, мужья и жены, сироты и вдовы, объятые отчаянием матери с грудными детьми, все домочадцы, бедные средствами к жизни, но многочисленные, так как земле­делие требовало много рабочих рук. Они бредут прочь, говорю я, покидают свои при­вычные родные места и нигде не находят приюта. Продажа всей домашней утвари, хотя и не имеющей большой ценности, могла бы при других условиях оказать им некоторую помощь, но, внезапно выброшенные на улицу, они вынуждены распро­давать имущество за бесценок. И когда этими несчастными скитальцами истрачено все до последней копейки, то скажите, бога ради, что же им остается делать, как не красть? Но тогда их вешают по всей форме закона. Или просить милостыню? Но тогда их заключают в тюрьму как бродяг за то, что они шатаются без дела: их обвиняют в безделии, - их, которым ни одна душа не хочет дать работы, как бы усердно они ее ни добивались". Не ограничиваясь анализом законодательных актов в Англии, Маркс приводит цифры, ужасные по своим масштабам, поскольку эти казни, по мнению историков, превосходят масштабы казней Ивана Грозного. "Из числа этих бедных изгнанников, которых, по словам Томаса Мора, прямо-таки принуждали к воровству, "в царствование Генриха VIII было казнено 72 000 крупных и мелких воров" (Holinshed, "Description of England", v. I, p. 186). Во времена Елизаветы "бродяг вешали целыми рядами, и не проходило года, чтобы в том или другом месте не было повешено их 300 или 400 человек" (Strype. "Annals of the Reformation and Establishment oJ Religion, and other Various Occurren­ces in the Church of England during Queen Elisabeth's Happy Reign", 2nd ed., 1725, v. II). Согласно тому же самому Страйпу, в Сомерсетшире в течение одного только года было казнено 40 человек, на 35 наложено клеймо, 37 подвергнуто порке и 183 "отчаянных негодяя" выпущено на волю. Тем не менее, говорит он, "из-за попусти­тельства мировых судей и нелепого сострадания народа это значительное число обви­няемых не составляет и 1/5 всех действительных преступников", Он добавляет: "Дру­гие графства Англии были не в лучшем положении, чем Сомерсетшир, многие даже в гораздо худшем".

К. Маркс определяет политику колониальных захватов как вопиющее социальное насилие. Описывая методы первоначального накопления капитала"Открытие золотых и серебряных приисков в Америке, искоренение, порабощение и погребение заживо туземного населения в рудниках, первые шаги по завоеванию и разграб­лению Ост-Индии, превращение Африки в заповедное поле охоты на чернокожих - такова была утренняя заря капиталисти­ческой эры производства. Эти идиллические процессы суть главные моменты первоначального накопления. За ними сле­дует торговая война европейских наций, ареной для которой служит земной шар".

Описывая различные методы первоначального накопления капитала, К Маркс подробно останавливается на образовании английской и голландской колониальных империй, на их методах: "Эти методы отчасти покоятся на грубейшем насилии, как, например, колониальная система. Но все они пользуются государствен­ной властью, т. е. концентрированным и организованным об­щественным насилием, чтобы ускорить процесс превращения феодального способа производства в капиталистический и сократить его переходные стадии. Насилие является повиваль­ной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым. Само насилие есть экономическая потенция".

Вот некоторые данные современных историков, подтверждающие правоту Маркса: "Ко времени начала трансатлантической работорговли, рабство уже существовало на Земле не одну тысячу лет, видимо, не исчезая полностью ни на один год. Время возникновения рабства известно очень приблизительно. В лучшем случае, можно только установить факт первого упоминания рабовладения в письменных источниках, и может быть, догадаться по наличию оков и колодок о существовании невольников в бесписьменную эпоху. Зато классическое рабство Греции и Рима описано довольно подробно. Сохранились упоминания о центрах средиземноморской работорговли. Наиболее известными преемниками этого промысла в Средние века стали торговые операции арабских, еврейских, армянских, берберских и прочих купцов, благодаря которым в странах Ближнего Востока поселились тысячи чернокожих арабов.

Определенный вклад в развитие рабовладения внесли и сами ранние африканские государства. По некоторым оценкам в таких странах, как Джолоф, Дагомея, Ашанти, Мали, Сегу и Сонгаи рабы составляли до одной трети населения. Оценить роль невольничьего рынка в этих странах трудновато, но вряд ли он был значительным. Скорее всего, для этих африканских обществ было свойственно патриархальное рабство, при котором раб был просто неполноправным членом семьи. Зато экспорт рабов превратился для многих вождей африканских племен в важный источник укрепления своей власти. В обмен на невольников они получали европейские товары, включая оружие, изделия из железа, алкоголь, ткани и просто побрякушки. Деньги и золото для покупки этих товаров у большинства африканцев просто отсутствовали (иногда монеты заменяли раковины каури). Однако в распоряжении местных вождей был не менее ценный для европейских торговцев "живой товар".

В Северной Африке случалось, что сами работорговцы могли попасть в руки коллег, говоривших на другом языке, и начать долгий путь по невольничьим рынкам. Поэтому превращение рабов в рабовладельцев в этих местах происходило очень быстро. Едва вызволив своих земляков из арабской неволи, жители пиренейских государств сами приступили к захвату рабов на Африканском континенте. В 1444 году португалец Диниш Диас достиг острова Бер (Горэ) возле Дакара, откуда доставил в Лиссабон первую партию рабов. Товар пошел нарасхват. К середине XVI века каждый десятый житель Лиссабона имел африканское происхождение. В Португалии, а затем в Испании и других странах Европы появились чернокожие слуги, а на полях - дешевые и выносливые работники.

Поначалу эта торговля шла в русле традиций средиземноморского рабовладения. Однако вскоре африканских рабов стали использовать для освоения далеких заокеанских владений. В 1510 году на недавно открытый Колумбом остров Эспаньолу (Гаити) доставили первую партию из 250 невольников. В этом же году африканцев привезли на Пуэрто-Рико, где местные индейцы-таино предпочли коллективные самоубийства рабству. Вскоре рабов стали завозить на другие острова Карибского моря, а затем и на континент - в Венесуэлу и Бразилию. В 1619 году голландцы доставили первых африканцев в Северную Америку, заложив основу будущих "расовых проблем" в США.

Англичане приобщились к работоргующему сообществу сравнительно поздно в середине XVI века, а их участие в трансатлантической торговле стало заметно только с середины XVII века после захвата Ямайки. Сперва британцы занимались обеспечением рабочими руками сахарных плантаций в своих владениях, но вскоре перешли к доставке невольников и в колонии других стран. Помощь чужих работорговцев потребовалась Испании, где ввиду нехватки собственных транспортов, стали заключать контракты (асьентос) с англичанами на поставку "живого товара".

В 1730-х годах из Ливерпуля (согласно многотомному "Регистру торговых судов" за 1739-1785 годы) в Африку отправлялись около 15 судов в год. В 1750-х годах эта величина выросла до 100 судов в год. В связи с начавшейся Войной за независимость США торговля на афро-американском направлении сократилась. Однако уже с 1784 года из Ливерпуля в Африку отправлялись по 120-130 судов. Большинство из них предназначались для работорговли. Кроме Лондона, Бристоля и Ливерпуля (вместе с Манчестером), в Африку отправлялись суда и из других гаваней, но роль этих английских портов была не такой значительной. Любопытно, что чернокожие рабы оказались первыми людьми, чья жизнь была застрахована, поскольку согласно традиции римского права жизнь свободного гражданина не подлежала оценке ("hominis liberi nulla estimatio").

Сколько африканцев прошло через невольничьи рынки, можно определить только по косвенным признакам. Наиболее вероятной считается перевозка 12 миллионов рабов с 1440 по 1900 годы. По оценке Филиппа Куртена (Philip Curtin) 6,3 миллиона рабов были переправлены из Западной Африки в Северную и Южную Америку. Из них 4,5 миллиона были перевезены с 1700 по 1810 год. 5 миллионов рабов было переправлено только с Невольничьего берега в Гвинейском заливе. Часть невольников так и не добралась до американских берегов, скончавшись в пути от голода и эпидемий"¹.

Весьма любопытна современная информация об английском господстве в Ирландии и Индии, приведенная в статье публициста и историка Александр Тарасова "Британская империя и ее благодеяния" //http://www.ruska-pravda.com
"Но помимо военного грабежа и геноцида британские "благодетели" систематически устраивали в Ирландии массовый голод. Причем первый массовый искусственный голод был организован здесь англичанами еще в XVI в. Он явился следствием тактики вытеснения коренного населения с принадлежавших ему земель, которое проводилось в форме военных действий: англичане уничтожали посевы, угоняли скот, грабили имущество, сжигали постройки, физически истребляли тех, кто не догадался (или не смог) бежать в леса и горы. Земли ирландцев отчуждались в пользу захватчиков. Выдающийся английский поэт елизаветинской эпохи Э. Спенсер в своем трактате "О современном состоянии Ирландии" так описал результат действий англичан: "За полтора года ирландцы были доведены до такого отчаянного положения, что даже и каменное сердце сжалось бы. Со всех сторон, из лесов и из долин они выползали, опираясь на руки, так как ноги уже отказывались служить им; это были живые скелеты; говорили они так, словно это мертвецы дают о себе знать стонами из могил, ... за короткое время почти никто из них не выжил; густонаселенная, обильная страна внезапно опустела, лишилась людей и скота" [см.: Jackson T. Ireland Her Own. An Outline History of the Irish Struggle. L., 1971. Р. 38-39]. Жертвы этого геноцида никем, конечно, не подсчитывались. Истребление ирландцев голодом продолжалось в течение двух десятилетий и было остановлено, естественно, только организованным сопротивлением - восстанием северных кланов под руководством Шана О'Нейла (1559-1567).

А как "рачительно" хозяйствовали британцы в покоренной Ирландии, рассказал в знаменитой "Истории английского народа" Дж. Грин: "Колонизаторы получали колоссальные прибыли, которые здесь, в Ирландии, вследствие хищнической эксплуатации естественных богатств острова и использования дешевого труда беглых и ссыльных более чем в три раза превышали все, что можно было бы получить с такого же поместья в Англии. Ради скорейшего получения прибыли с крайней поспешностью вырубались дубовые рощи; лес пережигали на уголь, необходимый для выплавки железа... Если обработка и транспорт обходились в 10 ф. ст., то продукт продавался в Лондоне за 17 фунтов. Последнюю плавильную печь в Керри загасили лишь после того, как были уничтожены все леса. Везде, где бы ни ступала нога английского предпринимателя, за ним оставалась опустошенная, как после лесного пожара, земля" [см.: Мортон A. История Англии. М., 1950. P. 220-221].

После разгрома Кромвелем общенационального Ирландского восстания 1641-1652 гг. страна подверглась тотальному разграблению, ирландцы - истреблению. В 1641 г. в Ирландии проживало более 1 млн. 500 тыс. человек, а в 1652 г. осталось лишь 850 тыс., из которых 150 тыс. были английскими и шотландскими новопоселенцами [Мортон. Op. Cit. P. 222].

В 1845 г. болезнь картофеля (основного продукта питания хронически полуголодного населения Ирландии) стала причиной массового голода. Правительство Британии при желании могло бы помочь голодающим, но вместо этого в 1846 г. в Англии были отменены "хлебные законы", что привело к резкому падению цен на хлеб и побудило лендлордов в Ирландии к сгону крестьян с земли и переориентации сельского хозяйства страны с земледелия на пастбищное животноводство. Только в 1848-1849 гг. с земли было согнано более миллиона крестьян. Голод принял характер национальной трагедии. В течение нескольких лет в Ирландии от него умерло более 1 млн. человек. (По подсчетам Н.А. Ерофеева, число жертв голода 1845-1849 гг. превысило 1,5 млн. человек Официальные британские источники называли, как максимум, цифру в 500 тыс. [The Great Famine. L., 1976. P. 312], а современные голоду ирландские авторы доводили число жертв до 2 млн. [Mitchel J. The History of Ireland from the Treaty of Limerik to the Present Time: Being a Continuation of the History of the Abbé MacGeoghegan. Vol. 2. L., 1869. P. 218]. Кроме того, с 1845 по 1848 г. с острова эмигрировало 254 тыс. человек [Fitzgerald. Towards a New Ireland. Dublin, 1973. P. 67]. В 1841-1851 гг. население Ирландии сократилось на 30%. Остров стремительно обезлюдел: если в 1841 г. численность местного населения составляла 8 млн. 178 тыс. человек, то в 1901 г. - всего 4 млн. 459 тыс. [Fitzgerald. Op. Cit. P. 67]. Российский журнал рассказывал в 1847 г. своим читателям: "В Ирландии народ тысячами валится и умирает на улицах" ["Журнал Министерства внутренних дел". 1847. Ч. 18. C. 458]. Ф. Энгельс констатировал, что как только Англии вместо ирландской пшеницы вновь понадобился скот, 5 миллионов ирландцев стали "лишними""...

Индию присоединяли к Британской Империи военным путем. Каждая успешная кампания, помимо обычных для войны разрушений, завершалась чудовищным грабежом. "Разграбление Бенгалии" после битвы при Плесси стало официальным термином исторической науки. В одном только Муршидабаде английские солдаты награбили на 3 млн. фунтов стерлингов. Только расхищение государственной казны Бенгалии принесло англичанам 5 млн. 260 тыс. фунтов стерлингов. Отбирая товары или скупая их по произвольно установленным ценам, а также навязывая местному населению ненужные залежалые товары по баснословно высоким ценам, служащие Ост-Индской компании только с 1757 по 1780 г. нажили в Бенгалии 5 млн. фунтов стерлингов. Чистый доход компании в Бенгалии увеличился с 14 млн. 946 тыс. рупий в 1765 г. до 30 млн. рупий в год в 1776-1777 гг. Так Ост-Индская компания извлекала колоссальные доходы из неравноправной торговли и спекуляций. Впрочем, и из прямых конфискаций тоже. В 1760-1780 гг., по подсчетам европейских авторов, Британская Ост-Индская компания ввезла в метрополию бесплатных, то есть по сути награбленных товаров на 12 млн. фунтов стерлингов. После завоевания Индией независимости индийские экономисты вновь изучили этот вопрос и обнаружили, что безвозмездный вывоз товаров и монеты в 1757-1780 гг. достигал 38 млн. фунтов стерлингов [Антонова К.А., Бонгард-Левин Г.М., Котовский Г.Г. История Индии. М., 1979. С. 258].

Скандально знаменитый генерал-губернатор Бенгалии Р. Клайв, сколотивший миллионное состояние, был признан виновным в присвоении 234 тыс. фунтов стерлингов. Но за "огромные... услуги родине" парламент его оправдал. Выступая в свою защиту, Клайв проговорился, что при нем Ост-Индская компания стала получать 4 млн. фунтов стерлингов в год [Орестов О. Ворота Индии. М., 1976. С. 209-211]. После падения в 1799 г. столицы Майсура Серингапатама (Шрирангапаттинама) резня и грабеж продолжались в городе в течение трех дней. Было награблено столько, что солдаты отдавали за бутылку вина слитки золота, за 1,5 тыс. рупий продавали усыпанные бриллиантами браслеты стоимостью в десятки и сотни тысяч фунтов стерлингов [Крашенинников В. Падение Серингапатама. М., 1981. С. 301]. Даже у рядовых ранцы были набиты драгоценными камнями, а командующий английскими войсками генерал Харрис присвоил драгоценностей на 1,5 млн. рупий.

Объем награбленных англичанами в Индии ценностей и доходов, видимо, невозможно даже подсчитать. Одних только драгоценностей и денег за первые 100 лет британского владычества было вывезено из Индии на 12 млрд. золотых рублей. По подсчетам известного в конце XIX - начале XX вв. американского философа и историка Б. Адамса, в первые 15 лет после присоединения Индии англичане вывезли из Бенгалии драгоценностей на сумму в 1 млрд. фунтов стерлингов [Adams B. The Laws of Civilizations and Decay. An Essays on History. N.Y., 1898. Р. 305].

Из Индии в Европу, Азию и обе Америки вывозилось более 30 видов тканей и сырой шелк. В последней четверти XVII в. индийский шелк практически вытеснил британский на европейских рынках. Это больно ударило по английской шелковой промышленности, которую активно поддерживали лендлорды. Качество индийских тканей, в частности муслина, европейцев потрясало. То, что индийские ткани - самые лучшие, в Европе помнили и в XIX в. Когда Теофилю Готье в "Капитане Фракассе" потребовалось подчеркнуть богатство, изысканность и тонкий вкус маркизы де Брюйер, он специально указал, что ее покои были украшены именно индийскими тканями.

Англичане решили эту проблему в духе "свободы торговли": захватили главный центр индийского текстильного производства Бенгалию, разрушили его, разграбили и сознательно разорили местных текстильщиков. Причем "пионеры либерализма и свободного рынка" сочли нужным уничтожить конкурентов физически. Метод был тот же, что и в Ирландии, - искусственно организованный голод. В 1769-1770 гг. в разграбленной англичанами Бенгалии разразился голод, который унес треть жителей - 7 млн. человек. (По другим подсчетам - 10 млн. [Антонова, Бонгард-Левин, Котовский. Ук. Соч. С. 283].) В 1780-1790-х годах трагедия в Бенгалии повторилась: на этот раз от голода вымерла уже половина населения - 10 млн. человек [ Губер А., Хейфец А. Новая история стран зарубежного Востока. М., 1961. С. 55].

С начала XIX в., по мере распространения власти англичан практически на всю территорию Индии, массовый голод стал обыденным явлением в стране. По английским официальным данным, в Британской Индии в 1800-1825 гг. умерли от голода 1 млн. человек, в 1825-1850 гг. - 400 тыс., в 1850-1875 гг. - 5 млн., в 1875-1900 гг. - 26 млн., в том числе во время "большого голода" 1876-1878 гг. - более 2,5 млн. (по данным самих индийцев, в 1876-1878 гг. от голода погибло 10 млн. человек [ Неру Д. Взгляд на всемирную историю. Письма к дочери из тюрьмы, содержащие свободное изложение истории для юношества. Т. 2. М., 1981. С. 219]). В начале XX в. британская колониальная администрация "в целях недопущения дискредитации политики Империи в колониях" стала тщательно скрывать данные о жертвах голода в Индии. Единственное, что удавалось почерпнуть из официальной статистики, это сведения об общей численности населения районов, пораженных голодом. Так, в 1905-1906 гг. голод свирепствовал в районах с населением 3,3 млн. человек, в 1906-1907 гг. - с населением 13 млн., в 1907-1908 гг. - 49,6 млн. человек [Антонова, Бонгард-Левин, Котовский. Ук. Соч. С. 363-364]. Другим способом сокрытия истины являлось списывание всех смертей на эпидемии холеры и чумы, вспыхивавшие в пораженных голодом районах. В частности, по официальным данным, в 1896-1908 гг. в голодающих районах от чумы умерло 6 млн. человек [Антонова, Бонгард-Левин, Котовский. Ук. Соч. С. 264]. В 1933 г. директор Медицинской службы Индии генерал-майор Дж. Мигоу вынужден был признать, что "по крайней мере 80 миллионов человек в Индии постоянно голодают" [Гхош К.Ч. Голод в Бенгалии. М., 1951. С. 65, прим. 1].

В 1943 г. британские власти сознательно организовали чудовищный голод в Бенгалии. В результате погибло около 3,5 млн. человек [Гхош. Ук. Соч. С. 119-120]. В 1943-1944 гг. число жертв на севере и востоке Индии превысило в общей сложности 5 млн. человек [Антонова, Бонгард-Левин, Котовский. Ук Соч. С. 463]. Организация массового голода была местью британской администрации населению этих районов за "Августовскую революцию" 1942 г. и поддержку (особенно массовую - в Бенгалии) "Индийской национальной армии" Субхаса Чандры Боса. В 1789 г. британский генерал-губернатор Индии Ч. Корнуоллис вынужден был констатировать, что вследствие гибели населения от голода треть владений Ост-Индской компании "превратилась в джунгли, заселенные только дикими зверями" [Mukherjee R. The Rise and Fall of the East India Company. A Sociological Appraisal. N.Y.-L., 1974. Р. 361]. Русский путешественник А. Ротчев, посетивший Индию в начале 1840-х годов, так описывал увиденное: "Что осталось от Уджейна [Уджайна], Бхопала, Джейпура [Джайпура], Гвалиора, Индора [Индура], Гайдерабада [Хайдерабада], Ахмедабада [Ахмадабада], Фуркабада [Фурхабада], Дели и Агры, городов столичных, некогда цветущих? На несколько миль вокруг них видны раздробленные колонны, разоренные храмы и полуразвалившиеся, одинокие памятники. Дикие звери и пресмыкающиеся гады заменили народонаселение, все глухо и пусто вокруг..." [Ротчев А. Воспоминания русского путешественника. М., 1991. С. 33]. В 1834 г. английский генерал-губернатор с чувством выполненного долга докладывал Лондону "Равнины Индии белеют костями ткачей". ( см.:Hepi. Ук. Соч. С. 208).

Стоп-кадр.

ТЬМЫ ИСТИН НАМ ВСЕГДА ДОРОЖЕ НАС ВОЗВЫШАЮЩИЙ ОБМАН

Здесь я прерываю историческую хронику отнюдь не потому, что исчерпан фактографический материал из истории социального, личностного и индивидуального насилия, но по другим, вполне неожиданным обстоятельствам. Недавно попросил группу хорошо мне знакомых молодых университетских педагогов послушать написанное мною, в частности - монтажную подборку, приведенную ранее. Был озадачен и даже поражен, что все жуткие факты, зафиксированные историками, оставили их вполне спокойными и даже равнодушными. Не надо было быть особо прозорливым, чтобы понять: суть дела не в характере фактов насилия, а в особенностях их оценки современными слушателями. Несколько ранее позволил себе подобный эксперимент с коллегами, близкими мне по возрасту. Они, повидавшие на своем веку немало людского горя, в том числе - в годы войны, реагировали крайне болезненно, словно непосредственно переживая все то, о чем рассказали историки.

Помните - бойся равнодушных. Так кто же сделал наших ребят таковыми? Наверное, не только школа, в адрес которой мы привыкли метать гневные стрелы, но и та неизмеримо более масштабная сила, которую принято именовать социальной педагогикой. И прежде всего - все средства массовой информации при помощи искусства. Начиная с конца сороковых годов двадцатого века всесильные гномы - немногочисленные финансовые владыки мира прекрасно поняли все тайны манипулирования сознанием миллионов потомков голых обезьян и запустили в ход маховик индустрии зрелищ, основанный на двух примитивных манках - сексе и насилии. Тщетно возвышали против полового разгула и проявлений ненависти на экранах кинотеатров и телевизоров, в литературе и всесильном ныне шоу-бизнесе деликатные интеллектуалы и все здравомыслящие люди. Это был действительно глас вопиющего в пустыне. Прошел не такой уж большой промежуток времени - и возникла цивилизация с новой духовной ориентацией, основанной на тех изначальных исконных нормах поведения, свойственных голой обезьяне. В том числе - и на ненависти во всех ее проявлениях.

Решил проверить себя и начал просматривать на компьютере один за другим самые разные фильмы, тщательно фиксируя данные при помощи новых информационных технологий. Результат не только озадачил, но и почти поверг в шок, словно я получил неожиданный нокаут от боксера-профессионала. В большинстве фильмов в среднем происходит до 35 убийств и 15 совокуплений, так что остается только восхищаться изобретательностью их создателей, ловко избегающих повторений. Невольно (ибо к этому побуждает непрерывное общение с внуками) стал анализировать мультипликационные фильмы. Их творцы не отстают от прогресса: из трех лент две пропагандируют ненависть и многообразные ее проявления и в каждой из них есть сальности, едва ли необходимые человеку в раннем детстве. Что касается шоу-бизнеса (раньше наивно именовавшемуся эстрадой), то здесь ненависть в самых многообразных ее проявлениях воцарилась почти необратимо.

Естественно, это изначальное качество голой обезьяны, проявляющееся в современных формах насилия, весьма ловко маскируется всесильными реальными владыками мира под многократно использованными, но отнюдь не обветшавшими лозунгами о защите суверенитета, о борьбе за свободу, даже - о демократии. Как символы ненависти устремлены в небо сотни и тысячи ракет с боеголовками, бороздят глубины океана подводные гиганты с сотнями крылатых ракет, опять- таки с термоядерными зарядами. Квалифицированные дипломаты в это же время продолжают безрезультатную говорильню о разоружении, абсолютно сходную с той, которую мы слышали мы до Второй мировой войны с трибуны Лиги наций.

Реальная угроза мирового апокалипсиса - лишь крайняя грань мира ненависти, заложенного изначально в голой обезьяне. Она заставляет нас еще и еще раз вчитываться в самые разные произведения эсхатологической литературы, предрекающей неизбежность конца света. Другая грань всеобщей ненависти - все, что характеризует наше повседневное поведение, от образования детей до повседневного общения и отношения к природе - нашей кормилице и среде обитания. Понимаю, что подобный постулат вызывает активное неприятие у большинства людей, привыкших идеализировать себя, прикрываясь фиговым листком нравственности. Общаясь с моими мудрыми друзьями из мира животных, однажды попросил их проверить каким-либо неведомым индикатором тот научный коллектив, с которым сотрудничал десятилетиями. Каково же было мое удивление, когда все его члены, в общении вполне милые и добропорядочные люди, предстали передо мной светящимися оранжевым светом разной интенсивности, что свидетельствовало о всеобщей зараженности скрытой ненавистью. Против этого бесспорного факта ополчались все мудрые моралисты. Но их стенания ни на йоту не улучшили человеческой породы. Мы стараемся в зеркале истории не приглядываться к правде, отгоняя ее как стареющая девица.

На экране воображения.

Стемнело. Вечерняя прохлада и полудрёма приглушали непрерывное жужжание телевизора. Все бурные события, сопровождаемые истеричными комментариями молодых людей, напоминающих портреты на рекламных щитах парикмахерских, начали постепенно вытесняться из возбужденного сознания. Но что-то не давало погрузиться в сладостный сон, который, наверное, навевает только подмосковный лес. Прислушался - и на этот раз отчетливо прозвучало цокание зубками, которое издают только грызуны. Преодолел неодолимо наползающую сонливость и увидел перед собою на столе давнего знакомца - куницу. Она давно обосновалась у нас за парником и не поддавалась никаким воинским походам на нее, на ее постоянно возобновляющееся семейство. Мы сдались, признав прелюбопытный факт: эта пушистая шкода избегала любых агрессивных действий на нашем участке, но всегда приносила какую-нибудь полюбившуюся ей живность от соседей. Естественно, мы не без чувства невольной вины выслушивали гневные крики соседок, лишившихся то утки, то курицы, а то и снеди на кухонном столе.

Минута - и она замурлыкала у меня в руках как котенок. Но вдруг совершенно отчетливо произнесла: А ты зря не пошел в лес. Понимаю - испугался правды о бездне насилия, которое принесла в мир голая обезьяна. Насилия, которое неведома всем тем, кого вы величаете зверьми. Насилия, которое неизбежно и скоро выметет всех вас из нашего прекрасного мира. Но приоткрыв завесу над истиной, нельзя стыдливо ее опускать.

Мысленно согласившись с ней, постарался увести неожиданную дискуссию в сторону. На ум пришла идея порассуждать о нравственности, о морали как величайшем завоевании человечества, неведомом другим живым существам. Едва успел про себя выстроить логику доказательств, как мой пушистый собеседник издал какой-то непрерывный писк, видимо - означавший смех. Успокоившись, она что-то проговорила про мудрость ежа и тайны некромантии, а затем, перед тем как раствориться в наступившей темноте, загадочно сообщила, что со мной хочет побеседовать один из мудрецов, бесстрашно сражавшийся с фарисейством современников.

Вслушайся в его слова, ибо он - бесстрашный пророк, чудом избежавший того возмездия, которое вы с садистским удовольствием готовите тем, кто ставит перед вами зеркало и намекает на другой, природный и нормальный путь развития потомков голой обезьяны. Путь, который вы же сами прерываете любыми доступными вам средствами

Освоившись со всем происходящим и уверовав в его реальность, без удивления начал приглядываться к новому собеседнику, возникшему из дымки под лампой. Ситуация напоминала мне те преглупейшие соревнования знатоков и интеллектуалов на разных телевизионных каналах, когда ответ на самые элементарные для образованного человека вопросы вызывает наигранное восхищение ведущего. Одежда гостя? Безусловно, типична для Англии начала 18 века. Манеры? Далеко не простолюдина. но очевидно символизируют его принадлежность к вершине социальной пирамиды. Подобные умозаключения, возникавшие в сознании, уподобляли меня телевизионным "знатокам". Нужна была подсказка - и она неожиданно прозвучала из уст моего вечернего гостя.

А ведь куница - умница. Неужели ты не ведаешЬ, что мораль - коварнейшее изобретение людей, хитрейшее оружие для манипулирования ими, всем их поведением? Все находящиеся в естественном состоянии живые существа заботятся лишь о том, чтобы доставить себе удовольствие и непосредственно следуют влечению своих наклонностей, не обращая внимания на то, принесет ли полученное ими удовольствие добро или зло другим. Поскольку человек является исключительно эгоистичным и упрямым, а также хитрым созданием, то, как бы он не покорялся превосходящей его силе, одним принуждением его нельзя было сделать послушным и добиться тех усовершенствований, на которые он способен.

Он замолчал. И вдруг, предугадав мой вопрос продолжал: Моралисты от науки, искусства, религии изобрели воображаемое вознаграждение. Таким образом был( или по крайней мере мог быть ) сломлен дикарь в человеке; отсюда очевидно, что первые начатки морали, введенные искусными политиками для того, чтобы сделать людей полезными друг другу, а также послушными, были изобретены главным образом с той целью, чтобы честолюбцы могли извлекать для себя больше выгоды и управлять огромным количеством людей с большей легкостью и безопасностью. Мораль - итог хитроумной политики и не более того.

Вот теперь подсказка сработала, даже если бы ее дали обычному студиозу. Так это же один из учителей французских просветителей Бернард де Мандевиль, автор поразительной по смелости и не расшифрованной полностью до сих пор "Басни о пчелах"! Сконцентрировавшись до предела возможностей и понимая, что время некромантии быстро текущее и неповторимо никогда, подумал о других тайнах развития голой обезьяны, о том ее стержне, который остается константным несмотря на смену исторических одежд и ситуаций. Повторяю - только подумал, как Мандевиль спокойно, задумчиво продолжил удивительную беседу. Обретя некоторый опыт в подобном общении, немедленно включил диктофон..

... И СНОВА - ЗВУКОЗАПИСЬ.

  Нет, - задумчиво продолжал мой гость,- порок и добродетель отнюдь не результат воздействия любой религии, в том числе и языческой. Не какая-либо языческая религия или другое идолопоклонническое суеверие впервые наставили человека на путь обуздания своих страстей и подавления самых желанных наклонностей, а искусные действия осторожных политиков и, чем глубже мы исследуем человеческую природу, тем больше убеждаемся в том, что моральные добродетели суть плоды политики, которую лесть породила из гордости.

  Признаем их значение, подумал я. Но ведь эти добродетели уместны для общества сытых, для тех, кто не должен ежечасно думать о добывании средств к существованию.  А как же быть с миллионами обездоленных, которые из века в век оказываются за бортом нормальной жизни?

  Мандевиль продолжал развивать волновавшие его идеи: Действительно, ежедневно большое  число людей оказывается  выброшенным в широкий мир без средств к существованию, каким бы богатым и могущественным ни было государство и какие бы меры ни принимало правительство, чтобы помешать этому. Избыточный поток людей можно устроить в армию и флот, подмастерьями, немногих - служащими. Те, кто восторгался романами, станет актерами, те, кто больше всего любит свои прихоти, станет раболепствовать и превратится в тунеядцев, всегда льстящих хозяину, любители непристойностей займутся любовными делами, в том числе и сводничеством. Те, у кого вообще отсутствуют какие-либо принципы, становятся шулерами и фальшивомонетчиками, а другие выдают себя за докторов и предсказателей. Трудно пересказать все те уловки, которые используют все без исключения продавцы. Ложное понятие о чести бросает молодежь в руки военных. А разве  в твое время - не так?

  От неожиданного вопроса - растерялся, хотя мысленно представил себе все те безобразия, которые поразили мир моей России в условиях рыночной экономики, да и других стран с солидными традициями духовной культуры. А главное - не только поразили как проказа, но и стали восприниматься как нечто вполне нормальное, соответствующее природе человека. Лишь немногие истинные эквитисты поднимают против чумы в сфере духа голос, что, кстати,  сейчас далеко не безопасно, ибо реально действует установка финансовых владык мира на открытый и беспощадный индивидуальный  террор. Но время шло - и надо было спешить с вопросами к великому мыслителю. Поэтому, не совсем выстроив их логическую цепь, решил спросить, не относятся ли к изначальным качествам голой обезьяны стремление к чести, к  наслаждениям, гордость или любовь. Кстати, именно те качества, которые предлагали мне рассмотреть в истории голой обезьяны многие коллеги, искренне стремящиеся помочь мне в завершении труда.

  Как всегда, уловив неведомым мне образом все эти вопросы, Мандевиль, словно беседуя с самим собой, стал давать один за другим ответы на  них. 

  Честь и честность? Если бы все люди были абсолютно честны и никто бы не вмешивался и не совал свой нос в чужие дела, не ограничиваясь своими собственными, то половина кузнецов в стране оказалась бы без работы, сейчас же повсюду, и в городе и в деревне, мы наблюдаем обилие плодов их труда, которые служат как для украшения, так и для защиты, о которых бы даже и не думали, если бы они не имели целью защитить нас от вторжения воров и грабителей. Подумай - не это ли прошло за несколько лет в твоей стране, словно ей грозит нашествие вандалов?

  Я промолчал, ибо все сказанное им - абсолютная правда об одной из граней духовной деградации моей России, об утрате ей той свободы и доверчивости между людьми, которые воспитала не в одном поколении социалистическая цивилизация. Сегодня, рассказывая о нашем предвоенном и послевоенном быте молодежи, отчетливо понимаю степень ее недоверия к "ворчанию стариков". В городах даже соседи так забаррикадировались, что к ним дозвониться или достучаться - просто немыслимо в любой ситуации. Не лучше обстоит дело и на селе, где скоро каждый дом будет напоминать укрепление с бойницами и рвами.

  Гордость? Это действительно данная природой способность, благодаря которой каждый смертный, обладающий хоть каким-нибудь разумом, ценит себя выше и думает о себе лучше, чем позволил бы любой беспристрастный судья, досконально знающий все его качества в условиях жизни. Приведу теперь как пример - моду, которая также буквально свирепствует в твоей стране, ибо сейчас у вас ею заражен весь мир. Подумай над таким фактом - жена самого бедного в приходе батрака не унизится до прочной, полезной одежды из грубого ворсистого сукна, которая она бы могла носить, будет голодать сама и заставит голодать мужа, чтобы купить подержанное платье и нижнюю юбку, которые служат ей вдвое хуже, поскольку, видите ли, это более благородно. А не буйствует ли в твоем доме моровая язва моды, прикрытая фиговыми листочками "современности"?

  Я опять втайне согласился с ним, вспоминая, как многие годы веду  войну на истребление с гламурными и ландринными журналами мод, которыми зачитываются мои женщины в семье, вопреки довольно высокой планке их индивидуальной культуры.  Сколько я не выбрасываю в мусоропровод  подобные издания, они как зубы дракона вновь появляются, вызывая мое бессильное бешенство. Только что посмотрел "новомодные" костюмы для женщин русской армии очередного кумира цунами моды. Мило, но как эти ухоженные красотки будут действовать в зоне тотального разрушения всех строений, всей живой природы, среди вздыбленной земли в зоне затопления  разрушенных плотин? Короче говоря - в тех условиях, которые планируются финансовыми гномами вполне реально для моей страны.

 Любовь и наслаждение, эти вечные спутники нашей земной жизни? Но то, что мы называем любовью, это не подлинное, а поддельное желание или скорее сочетание, нагромождение противоположных аффектов, соединенных воедино. Именно поэтому большинство мужчин, разглагольствуя о любви к женам, не пренебрегают услугами проституток.  Жены же в полутайне отвечают им тем же. Помнишь, как сказал писатель: если бы на рога мужчин, которым изменяют жены, повесить лампионы, то можно было бы подумать, что в городе иллюминация. А мало ли мы знаем о лицемерии монахинь, девственниц, весталок? Кстати, я бы сказал в защиту праведной жизни в десять раз больше, чем Сенека, если бы у меня была  десятая часть его состояния. Запомни - если великие мира сего, как духовные, так и светские, в какой бы то ни было стране не ценят земных радостей и не стремятся удовлетворить свои желания, то почему так свирепствует в их среде зависть и мстительность?

  Очевидно, моя реакция на последнюю фразу была излишне бурной и выходящей за рамки приличия в подобной странной, но вполне реальной беседе в условиях некромантии. Начал нервно расхаживать по террасе, не замечая, что прохожу совершенно свободно сквозь моего любимого мыслителя. Ведь словно бы невзначай к исконным качествам голой обезьяны безотносительно к ее исторической костюмировке он приплюсовал (наряду с насилием) и зависть.  

  Услышав мой нервный внутренний монолог, Мандевиль привстал и как опытный оратор подвел итог нашей беседе. Зависть, отчеканил он, это низость нашей натуры, которая заставляет нас горевать и тосковать при восприятии того, что, по нашему мнению, составляет счастье других. Что мы все обычно стыдимся этого порока, объясняется той сильной привычкой к лицемерию, благодаря которой мы научились с самой колыбели скрывать даже от самих себя свое непомерное самолюбие и все его своеобразные проявления.

  Мандевиль напомнил мне о зависти как качестве грубой толпы, о зависти у детей, литераторов, художников, замужних женщин. И конечно же - о всеобщей зависти к выдающимся людям из сферы властных структур. Он продолжал: если люди долго занимают самые первые почетные должности, половина из нас устает  от них, ищет их ошибки, а если не может их найти, то предполагает, что они их прячут, и, если большинство из нас не желает, чтобы их отстранили, это уже хорошо. Пойми - чем талантливее и ярче человек, тем более интенсивную зависть вызывает. Кстати, вот и тебе загадка - почему порою весьма одаренные люди, даже гениальны, завидуют. Но серым, бесплодным людям.  Посредственностям - не завидуют. Хотя, может быть..

  На моих глазах опять началось необратимое и там, где только что был Мандевиль, расползалась среди мебели сизоватая дымка.

  ИСТОРИЧЕСКАЯ ХРОНИКА. ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫЙ МОНТАЖ.

  Почти неделю я не мог войти в нормальное душевное состояние, ибо Мандевиль раскрыл мне то, что практически, на жизненном опыте знают все, но от  чего всячески открещиваются в любой, скрытой или открытой форме самоанализа. Чтобы сорвать с нас этот покров удобной лжи, пойдем по избранному пути, ибо без хотя бы гипотетических определений  базовых понятий мы превратимся в Слепых Метерлинка.

  Естественно, первое слово - премудрому В. Далю. Он определяет зависть как свойство того, кто завидует; досада по чужом добре  или благе; завида, завидки; нежеланье добра другому, а одному лишь себе.

  Прислушаемся далее к талантливой Википедии. В ней зависть определяется как желание, чтобы кто-то не располагал тем, что сам завистливый не имеет в такой же или большей степени (количестве). Зависть - одно из проявлений страсти печали. Зависть - огорчение по поводу успеха и благополучия других людей.  Коллектив авторов Википедии с полным основанием на то соотносит определения зависти в разных религиозных системах. Так, запрет на зависть содержится у Моисея в последней из десяти заповедей. Зависть противоречит  х р и с т и а н с к и м добродетелям - великодушию, благожелательству и состраданию. Зависть - черта характера, осуждаемая в Коране. Аллах сообщает в Коране о том, что сотворил естество людей склонным к чувству зависти и ревности, как часть мирского испытания, но Аллах упредил тех, которые уверовали, - они должны избегать рождения в душе этого чувства. Здесь можно только пожалеть, что весьма эрудированные авторы Википедии не рассмотрели понятие зависти в других, хотя бы мировых вероучениях. Видимо, им еще предстоит этот весьма перспективный историко-теоретический поиск.

   Своеобразным обобщением  приведенных выше определений  зависти, внешне - отличных, но фактически - единых по смыслу является определение профессора Валентина Полонского, которое я и выберу в дальнейшем изложении как операционное и наиболее корректное. Он передал  мне по электронной почте: зависть - негативное чувство к людям, имеющим успех, талант, более высокое материальное положение, общественный статус, нежелание признать превосходство другого человека в каком-либо отношении над собой.

  Как ни странно, реальное затруднение  возникло не на пути поиска определения зависти, а при  попытках дать исторический монтаж аналогичный тому, который  использовался мною ранее. Всегда помогавшие коллеги в данном случае вдруг стали предлагать те или иные художественно - образные ассоциации, вроде классического образа Яго либо бессмертного пушкинского "Моцарта и Сальери". Задумался о причине подобной ситуации, которая, бесспорно, не была случайной. Вывод вытекал из самого определения зависти как чувства в отличие от других признаков, унаследованных нами как неизменное  наследство славного племени голых обезьян. А если мы несем в себе это наследство, то нет необходимости в самом историческом монтаже. Достаточным, как мне кажется, в этом случае было бы образное сочетание современных впечатлений, а анализ их - экстраполировать на прошлое. При подобном методе мы высветим прошлое, ощутим его фактуру не менее явственно, чем на основе исторических документов о действиях людей или путем рассмотрения материальных фактов. А то, что любое  переживание (эмоция) всегда ведет к определенным действиям - в этом элементарном положении из сферы человеческого общения никто из теоретиков (да и практиков) не сомневается, ибо формула "потребность - переживание - действие" или ППД - абсолютно универсальна для всех этапов исторических  метаморфоз голой обезьяны.

  Не надо быть художником, чтобы вообразить первые шаги голой обезьяны, уже ставшей раз и навсегда  (на это втайне  надеюсь) - человеком. В их племени (уже - не стаде) возникло вполне естественным, закономерным для эволюции путем чувство неравенства - на охоте, рыболовстве, в межиндивидуальных отношениях. Продуктом начавшегося на тысячелетия процесса стала взаимная зависть, которая неведома никакому нормальному животному. Правда, ученые Венского университета через Интернет недавно заявили, что ими на основе многолетнего эксперимента (разного кормления двух стай собак)  доказано наличие у них чувства ревности. Но на поверку они таковым считают систему условных рефлексов, волне объяснимых с позиций Дарвина и Павлова.

  Так, наш древний предок, отличавшийся не только сноровкой охотника, не и необычным везением, вызывал естественный восторг благодарного племени. Но поодаль, в тени пальм сидел столь же статный, но  менее удачливый хмырь - охотник либо рыболов, которого в буквальном смысле слова душила неведомая ему ранее страсть - зависть к успеху сородича. Подобный прафеномен зависти, раз сформированный как человеческое качество, без изменений дошел до наших "цивилизованных" времен. Бесспорный и очевидный пример - отношение к успеху других в наши времена. Стоит кому-либо вырваться за рамки осредненного бытия, создать нечто необычное,  предопределившего авторский успех, как на него словно по команде бросается стая "разоблачителей", воспоминальщиков", "очевидцев"

  Недавно, будучи  главным редактором журнала "Мир образования - образование в мире" опубликовал прелюбопытную статью психолога, в парадоксальной форме доказывающего, что не следует никому дарить  труды, книги или статьи, ибо таким путем их автор неизбежно умножает количество личных врагов. Не знаю, можно ли говорить в данном случае о врагах, но то, что наблюдательный исследователь приоткрыл  завесу над тем, что принято скрывать - самоочевидно.

  Ныне, когда мною опубликовано  немало книжных изданий и  статей по проблемам культуры, философии, эстетики, не могу отказать себе в удовольствии презентовать их коллегам. Одни - многозначительно замолкают, другие -  как-то странно пофыркивают, и лишь единицы откровенно выражают радость сопереживания. Соответственно уменьшается и количество писем, телефонных   звонков, равно как и пожеланий "зайти на огонек" как в давние времена молодости. Наступает одиночество...

  Мои переживания в данном контексте - лишь капля в море тех испытаний, которые обрушиваются на ярких, необычных, проще говоря - талантливых,  а тем более - гениальных людей. Невольно скажешь словами великого поэта: не рассуждай, не хлопочи, безумство - ищет, глупость судит. Но от подобного забвения реальности - легче не становится.

  Зависть закипает не только под влиянием успеха другого. Она доставляет многим, внешне - вполне цивилизованным, воспитанным людям  весьма болезненные переживания при соприкосновении, при контакте с человеком более талантливым, чем они. Те же начинают плести паутину недоброжелательства вокруг такого человека, изобретая  всевозможные причины его успеха, измышляя всевозможные глупости о "мохнатой лапе", поддерживающей счастливых избранников судьбы. Естественно, эти зоилы даже не пытаются переменить вид индивидуальной деятельности, что порою принесло бы им некоторое успокоение. Легче, куда легче встать на путь очернительства, примеры которого продемонстрировала в России так называемая интеллигенция, порою поразительно напоминающая клубок змей на вершинах Памира. Таковы же универсальные черты людей других эпох, цивилизаций, этносов, запечатленные в исторических документах, в литературе и искусстве, в фольклоре.

  Издревле, со времен первой стайки голых обезьян, объектом зависти стало более высокое материальное положение другого. Как только наш неведомый предок приобрел нечто, превышающее среднюю потребность членов племени, необходимую для выживания,  он стал объектом зависти. Далекий от понимания собственности как кражи, его соплеменник начал испытывать сугубо эмоциональное переживание, смысл которого был ему непонятен. Все вроде бы прояснилось с тех мгновений, как только возникла символика более высокого материального положения - вещь. Обладание ею стало еще более раздражающим фактором,  закономерно - источником самых кровавых преступлений. Так  исторически смыкается одно исконное качество  голой обезьяны - ненависть с другим, столь же исконным - с завистью.

  Уверен, что для убедительного подтверждения данной мысли нет необходимости в расширении зоны, временной и пространственной,  исторической хроники. Предлагаю проделать вполне корректный эксперимент - выйти во двор (простите, такого пространства в нынешних городах уже не существует, но рудимент его сохранился в виде бытового выражение) и прислушаться к беседам задержавшихся там мужиков. Нет, речь идет не о красотках, проходящих мимо, и  даже не  о намерении "выпить на троих", но достоинствах или недостатках марок  тех или иных импортных автомобилей.

  Но как же мрачнеют их лица, когда в сонме механических чудищ появляется нечто исключительное и дорогое! Зависть настолько парализует их, что единственным выходом из положения оказывается не традиционная матерщина, но разбредание по  индивидуальным берлогам, сиречь по однотипным до тошноты квартирам. Но и там покой им только снится - на экране начинают мелькать  кадры хроники о быте  нуворишей, об их личных океанских яхтах, недоступным по цене даже для западноевропейских финансовых воротил. Зависть  постепенно перерастает в невысказанную, неосознанную ненависть, которая концентрируется в реальном поведении масс.

  Зависть раскручивает и дьявольский маховик моды, потребителями которой все в большей степени становятся наши действительно очаровательные женщины. Недавно (в порядке редкого исключения, ибо подобное - недоступно ныне заурядному ученому любого ранга) побывал на филармоническом концерте. Мало того, что я почти задохнулся от запаха плохо вымытых полуобнаженных (простите за оговорку - декольтированных!) женских тел, смешанного со всевозможными дезодорантами. В довершение негативных переживаний, затруднивших нормальное эстетическое восприятие концерта, повсюду наблюдалось оживление, находящееся вне традиционной логики.

   Присмотрелся повнимательнее - это те, кого наши телекомментаторы напыщенно величают "дамами", возбужденно и с нескрываемой завистью рассматривали туалеты и побрякушки "соседок". Все же они до неприличия  напоминали бессмертный образ Эллочки Людоедки! У меня не хватает дара литератора, чтобы описать, что они выделывают со своими всегда очаровательными лицами, выщипывая брови, накачивая  какой-то мерзостью губы, раскрашивая лица так, что им вполне мог бы позавидовать ирокез, для которого в его условиях существования рисунок либо татуировка на лице имели иной, оправданные законами существования смысл. Но и он, наверное, был бы поражен, увидев золотые украшения, навешенные на пупок и на другие части тела, и конечно же  - не понял бы, почему красоткам, подверженным лихоманке моды, надо обнажаться вопреки климату и  ситуации, всегда и везде, где только представится подобная возможность. Забыв, между прочим, о такой вечной функции одежды как ее способность скрывать реальные физические недостатки, свойственные подавляющему большинству рода человеческого. Вспомните хотя бы посещение вами общественных бань!

  Подтвердило и экспресс-тестирование в фойе - вальяжные, ухоженные "дамы"в беседе путали Гегеля с Генделем, а Моцарта - считали современным футболистом. Но зато какая осведомленность в знаковых именах кумиров моды, которые при беспристрастном рассмотрении до предела примитивны и вторичны. Кстати, эффект полового привлечения, ожидаемый подобного рода "дамами", явно не срабатывает. Думаю, что именно в этой связи возрастает весьма солидно импотенция среди мужчин.

  Безусловно, прав Валентин Полонский, выделив в классификации степеней зависти еще и общественный статус. С той минуты, как вожак стаи превратился в вождя человеческого племени, начался необратимый и на первый взгляд вполне рациональный процесс усложнения  социальной  жизни. Тысячи тысяч фолиантов  умудренных опытом мудрецов посвящено этому процессу, но тайна современного бытия социума все больше и все активнее ускользает от них. И не только потому, что истина - всегда есть  поиск, но и в силу зловеще нарастающих демографических катаклизмов, явно не подверженных более никакому регулированию.

  Вспоминаю студенческие годы, когда мудрецы и распространявшие их идеи журналисты (еще не именовавшиеся комментаторами, обозревателями и пр.) убеждали всех и вся, что в ближайший период человечество достигнет количественного предела в  2 миллиарда землян.  Теперь же нас - более шести миллиардов, а прогноз на ближайшее будущее выглядит еще более  удручающим и даже устрашающим. В это

будущее мы вступаем, превращаясь в частичного человека, не имея никакой возможности совладать с процессом профессиональной дифференциации. Равно как и с проклятием капиталистической цивилизации - с безработицей.

  Так было  и так будет всегда - никто из рода человеческого, на какой бы стадии развития он не находился, никогда не признавал и не признает превосходства над собою другого. Вот почему в порядке естественного самосохранения мы ищем ныне иные клапаны для сбрасывания экстремального давления всеобщей зависти, дабы она не вылилась во всеобщую взаимную ненависть. Один из подобных клапанов - мир фанатических увлечений, а точнее - отвлечений.

  В Элладе все свободнорожденные шли на те или иные спортивные ристалища, отнюдь не помышляя о зрителях или грандиозном гонораре от спонсоров. Когда я стоял на стадионе в Олимпии, миниатюрном, удивительно уютном,  сразу же представил тех немногих зрителей, которые подбадривали соревнующихся родных и близких. Нынешний же стадион во время футбольного матча либо теннисных баталий показался бы древнему греку взбаламученным морем лишившихся рассудка людей, воющих под грохот барабанов, встающих и садящихся по команде, разделенных по кланам специально подготовленными охранниками.

   И конечно же - ревниво осматривающих друг друга. Что же касается нынешних Олимпийских игр, то они давно уже превратились  в масштабные представления, именуемые вполне по-дурацки шоу, где исчезает смысл спортивных состязаний, но есть место заработку тысячам тысяч  прихлебателей, в своей специфической сфере - безусловно профессионалам, но греющимся у теплого тела спорта.  Вдумайтесь непредвзято, что цементирует это неодолимое месиво. Естественно, зависть толпы к тем, кто достигает феноменальных результатов, кто демонстрирует безграничные возможности нормально развитого человека, то - есть человека свободного. Зависть, которая имеем в данном случае вполне терапевтическое значение, ибо выполняет функцию громоотвода социальной ненависти. 

  Странно и нелогично, но на пути  совершенствования голой обезьяны, в муках истории обретавшей все новые и бесценные человеческие качества,, создавшей культуру как вторую природу, зависть (равно как и ненависть) вырастает подобно сказочному дракону, огненное дыхание которого обращает всех нас в стадо. К сожалению, в толпу без той продиктованной законами эволюции естественности, нормальности, которые присущи живой природе. 

  Мысленно перебирал в воображении все прочитанное, увиденное, пережитое - и не мог найти успокоительного ответа на вечный вопрос о перспективах человечества. Обуреваемое взаимной завистью, перерастающей в роковую по последствиям всеобщую ненависть, оно все время балансирует над бездной небытия. Вопреки этой роковой предопределенности, всегда и неизменно в человеческом море появляются те, которые вдруг заявляют - Человек! Это звучит гордо! И не только заявляют, но и реальным действием улучшают человеческую природу - и теоретически, и создавая новые, действительно гуманные вероучения, и предпринимают гениальные попытки красотой - изменить мир. Но с той же унылой цикличностью все возвращается на круги своя, так что остается только гадать, в чем же тайна вселенского могущества исконных качеств, доставшихся нам в наследие от предка со времен его появление на нашей планете. Тайна их неистребимости

   СТОП - КАДР.

  А СУДЬИ КТО?

  Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать,  сказал в беседе с книгопродавцем - поэт. Увы, не продается, ибо ныне на пути мыслящего человека  возникают такие хитроумные, липкие препоны, до которых в прошлом не додумались даже иезуиты. Вспоминаю, что во времена еще недалекие, которые именуются преуспевавшими и тогда дельцами от науки, искусства, всевозможных конфессий  мраком тоталитаризма, регулярно, почти ежегодно, выпускал книги и десятки статей. Ныне же, в условиях "либерального демократизма" могу печататься лишь за свой счет, что естественно, для профессора с его окладом столь же немыслимо, как и организовать новую космическую Одиссею. Но ныне, вопреки дуболомам от идеологии, всегда  мечтающим о цензуре,  появилось такое чудо ретрансляции всего многообразия завоеваний человеческого духа, как Интернет, как новые и стремительно развивающиеся информационные технологии.  Они, как правило, недоступны стареющим на наших глазах армии чиновников, вызванных к жизни контрреволюцией, которые, как справедливо заметил Президент России, могут использовать их только как пишущие машинки. Здесь - бесспорное право на деятельность и преуспевание молодой поросли, ее гибкому, незашоренному интеллекту.

  Преодолев естественную старческую лень, я попытался хотя бы элементарно приобщиться к Интернету и к  информационным технологиям. Мой учитель  - молодой талантливый литератор и уникальный специалист - программист Александр Коротков,  умудрившийся в совсем юном возрасте получить звание профессора фирмы Microsoft, предложил показавшейся мне сначала алогичной идею периодически размещать части подготавливаемой книги на  персональном сайте.

  Произошло нечто непредвиденное - пришлось  отвечать на многочисленные  звонки и письма по электронной почте, что сразу же помогло и корректировать рассуждения о наследии первобытного человека, и подходить к новым выводам. Смущало лишь одно - большинство моих неведомых корреспондентов, полагаю - весьма молодых людей, явно склонялись к драматизации ситуации, предлагая рассмотреть множество других негативных исконных качеств голой обезьяны на всем тысячелетнем пути ее истории. Не прислушаться к их мнению я не мог - ведь они в отличие от меня живут в той гуще повседневной жизни, которая мне недоступна. Но жизненный опыт учит осторожности в суждениях, особенно - обобщающего характера. Вспомним  слова Оскара Уайльда: Опыт - это название, которое каждый дает своим ошибкам. Даже тогда, когда все вокруг кажется мрачным и алогичным, случайная встреча, неожиданное человеческое сочувствие, теплая рука помощи тогда, когда ее уже не ждешь, озаряют мир всеми цветами радуги.

  Понимая, что в суждениях о других людях надо спешить медленно, обязательно соотнося эти оценки с самооценкой, попытался чисто логическим путем продолжить работу над рукописью.  Но некий  внутренний редактор подсказывал, что подобный путь - бесперспективен.  Как и любое сотрудничество с редактором, человеком вполне зловещей профессии, возникшей при всеобщем недоверии к ортодоксальности  пишущей братии, равно как и почти всеобщей безграмотности.  65 лет литературного труда заставляют меня с благодарностью вспоминать тех редакторов, которые не вмешивались в творческий процесс. И напротив, мне стыдно до сих пор за то, что опубликовано и что явилось предметом якобы необходимого компромисса с редактором, который имел право в итоге наложить вето на твой труд. Но подобную беспринципность не исправить. Действительно,  что написано пером - не вырубишь и топором.

   НА ЭКРАНЕ ВООБРАЖЕНИЯ.

   Вечерело. Медленно наползали осенние весенние сумерки и раскрывалась во всей красе унылая пора, очей очарованье. Нет, здесь не цитатами из бессмертных творений русских поэтов думаешь, но ими - живешь и дышишь. Медленно спадали с берез первые желтые листья, а воздух без летней пыли становился ясным как драгоценный кристалл. Присел на любимый пенек  неподалеку от моего убежища - бочки и задумался. Так, ни о чем, лениво прослеживая вереницу бессвязных мыслей.

  В кустах созревшей малины, напоминавшей мне о необходимости вновь садиться за ее консервирование, кто-то довольно нахально зашуршал. Пригляделся - да это мой любимый еж, опять направившийся в лес напрямик, презирая  все грядки и ограждения во главе стайки колючих малышей. Мне почудилось, что он по-простецки подмигнул,  а затем отчетливо, как с эстрады отличного по акустике зала, проговорил: Следи внимательно. К тебе рвется на беседу давний друг. Готовь застолье...

  Не без раздражения посмотрел на калитку, но к моей радости никто из  возможных навязчивых собутыльников, от которых спасала только жена, не появлялся. Выждав еще немного, зашел в бочку и прилег на излюбленное место, предвкушая счастливые минуты раздумий и задумчивости. И неожиданно ощутил почти под головой какой-то теплый, живой комочек. Неожиданно он  выполз из-под ладони и уселся на голову. Так это же Прохор, почти  вскрикнул я!  Чудеса явно продолжались - передо мной был наш любимый зеленый попугайчик. Некогда приобретенный дочкой на птичьем рынке в Москве, неоднократно отправлявшийся с нею в дальние странствия на Юг, он в итоге окончательно пригрелся у меня, предпочитая часами сидеть часами или на голове или на плече до тех пор, пока я не кончал работу за пишущей машинкой или компьютером. Не верите? Но в любое время готов показать  фотографии. Ночью же, открыв клетку, он забирался в постель под подушку, приучая меня спать без резких и опасных для него телодвижений  как нового Гулливера в плену у лилипутов. Даже в период тяжелой, мучительной предсмертной болезни  он оставался ненавязчивым маленьким дружком всех, включая появившихся к тому времени внуков. И умирал он, крепко зажав в лапке мой палец.

  Нет, - проговорил он, -  предательство - это удел наследников голой обезьяны. Нам оно неведомо, ибо в противном случае мы вообще не смогли бы выжить. Хватить и того, что вы предаете нас, поедая и уничтожая без всякой меры, хотя и разглагольствуете об экологии, о бережном  отношении к живой и неживой природе. Я в твоем доме лишь потому, что он преисполнен добрых чувств ко всему живому. Знаю - за всю жизнь ты не ударил собаку. Вы спасли от неизбежной кончины  вашего последнего друга - престарелую красавицу Мэгги, не пожалев во имя этого ни сил, ни средств. Вспомни, как ты спал спокойно и со змеями, и с крысами, как в пустыне к тебе в спальный мешок забирались фаланги, никогда не причиняя тебе вреда. А разве не старались  морские свинки скрасить твой быт, сгладить - невзгоды, когда тебе это было необходимо? Припомни  черепах, которые делали вид, что поддаются твоей дрессировке и выделывали для тебя то, что вообще им не по силам - не за корм, а как ответ на симпатию к ним. Но я чрезмерно расчирикался - ибо время нашей встречи истекает.

   Ответ на вопросы, мучащие тебя, не по моему птичьему уму. Но в знак бесконечной любви и памяти о тебе, о твоей семье, вызываю мудрейшую  из  мудрых...

  Прохор, посидев минуту у меня на лысине и поцеловав, исчез, а на его месте, на краю дачной кровати появилась молодая женщина, почти девушка  в тунике, в простой, но изящной диадеме, словно позаимствованной из клада Шлимана. Поражали ее глаза - их описать не могу, лишь напомню глаза Монны Лизы, разгадать тайну которых пытаются поколения  за поколениями знатоков искусства. И все - тщетно, хотя она неизменно проникает к нам в души, словно без особого труда читая самое сокровенное и скрытое в них.  Памятуя прошлые встречи, поторопился включить диктофон. Но женщина  продолжала молчать, словно нечто переживая вновь и вновь. Затем она проговорила на необычном,  рубленном языке, но к моему удивлению я сразу же  все понял, как и в предыдущих встречах, хотя в определенной степени владею лишь немецким языком, с которому был приучен с пеленок. Как всегда, ключ к беседе дала первая фраза:  Великий Агамемнон задремал. Спрашивай, если доверяешь!

  Не надо было как-то утешать или разуверять очаровательную собеседницу, ибо с ранних лет меня поражала действительно душераздирающая история об ее печальной судьбе.  Дочь царя Трои Приама и Гекубы, сестра героя бессмертного в сознании человечества города  - Гектора, она за отказ от страстных желаний Аполлона была обречена на пророчества о правде, которым никто не верил. Тщетно взывала она к троянцам, предвещая им неотвратимую беду и изгнание - упоенные почти десятилетием  выдержанной ими осады, горожане уверовали в неприступность златовратой цитадели. Кассандра после коварного проникновения ахейцев при помощи деревянного коня в город была изнасилована торжествующей солдатней. (Увы, точно так же, как делают  все  победители в войнах, пытающиеся доказать разгромленным и униженным свое величие, свою мощь, свое торжество).  Кассандру же увел в Ахею как победитель Агамемнон, поселив ее в доме, рядом с женой - Клитемнестрой.

  Понимаю, о путник во времени - продолжала она, прочитав мои мысли,- Ты хочешь узнать, досталось ли вам, людям в наследие от далеких предков какое-то еще качество, с которым вы всегда боролись и которое вновь сминало вас, бросая в пучину бедствий. Безусловно, и оно - всем вам хорошо известно.

  Она замолчала и задумалась. Задумался и я, лихорадочно перебирая мысленно  самые разные человеческие качества.  Но ее грусть,  понемногу начинавшая щемить душу, свидетельствовала о моем незнании.

  Понимая, что мне самостоятельно не выбраться из логического лабиринта, Кассандра спросила: Скажи, что  никогда, ни при каких обстоятельствах не сделает никакой вожак стаи? Что никогда не сделает подросший малыш дельфина по отношении к своей быстрой, как молнии, семье?

  Увидев досаду, и даже раздражение Кассандры, я начал  поспешно перебирать наши негативные качества, явно не дававшие ответа на четко поставленные вопросы..

  О путник в небытии, мое время истекает как вода из перевернутой амфоры. Пойдем же более прямым путем: скажи, что тебя более всего волновало в последние два десятилетия, о чем говорили все честные граждане твоего полиса  - но про себя, забыв о мужских доблестях? И что  может стать  угрозой ему в ближайшем будущем?

  Не знаю, какая сила заставила меня в буквальном смысле слова привскочить как огромного кузнечика. Кончено же - предательство, обрушившееся на мой народ, всегда, испокон веков привыкший доверять вождям, лидерам, правителям.

  Если тебе дорога истина, назови имена всех,  предавших твоего отца.

  Я застыл в недоумении. Вспомнил, что в одной из книг обещал назвать эти имена. Сейчас же подумал том, что эти два выдающихся кинематографиста некогда нянчили меня в Германии, что до последних лет  жизни они были неизменными гостями нашей семьи. Нет, не так-то просто пойти на такой шаг. Да и зачем? Ведь у них нет ни потомков, ни почитателей сегодня.

  Кассандра грустно улыбнулась. Вот так и умножается предательство, вытекающее из людской натуры. И мы все его прощаем, надеясь на улучшение этой натуры. Но она - не подвержена изменениям.

  Ее облик начинал  вибрировать, словно воздух над всесильным огнем. Исчезая, она успела вполне отчетливо проговорить: Если ты действительно муж, иди и вещай людям мое пророчество. Время от небытия начинает для всех вас роковой отсчет. Нет, не мелкие предательства разрушат ваш мир. Предадут - владыки вашего мира, уверовавшие в бессмертие сильных.         Но их поглотит Аид, а пострадают вместе с ними, как в последний день Трои - все. Но у Вас не будет спасителя - Энея. А будет свирепствовать извечная батрахомиомахия - война лягушек и мышей. Надеюсь, что все твои культурные современники читали этот великий эпос...

  Я промолчал, невзирая на скоротекущее время  некромантии. Не в эти же сокровенные минуты говорить, например, что из пятидесяти  доброжелательных и не лишенных высоких научных регалий Интернет-корреспондентов лишь один  что-то и когда-то слышал о батрахомиомахии, между тем как мы  в тридцатые годы двадцатого века зачитывались ею в восьмом классе общеобразовательной школы. В этой связи, a propos,  приведу определение из популярного Словаря античности: Батрахомиомахия (греч. - война  мышей и лягушек) небольшой греческий комический эпос, парадировавший "Иллиаду" ( мыши и лягушки вступают в войну  между собой,  выступая  при этом в облике героев и выражаясь языком героического эпоса)... Появилось между 6 и 3 веками до нашей эры и было выдержано в характерных уже для египтян литературных произведений, повествующих  о борьбе  враждебных или неравных по своей силе зверей.  

  ВРЕМЯ - БЕСЦЕННОЙ  ЗВУКОЗАПИСИ.

  ИСТОРИЧЕСКАЯ ХРОНИКА. ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫЙ МОНТАЖ.

  Вспомним - в путь по лабиринту логических схем не следует направляться без четких ориентиров - исходных теоретических определений, без выверенных понятий. Начало начал на этом пути - великий В. Даль. Выделив корневое слово - предавать, он подчеркивает, что предатель - изменник, вероломец, крамольник, лукавый и облыжный человек, душепродавец. Предательство - его действия.

  Википедия же, приводя весьма любопытные примеры предательства, дает обобщенное определение этой грани человеческого поведения. Предательство - вероломная выдача кого-либо (обычно - друга) общему врагу. Осуждается повсеместно, но в христианстве является особо тяжким грехом. В странах с христианскими традициями власти обычно объявляли предательством государственную измену. В этих странах предательством нередко также называли супружескую измену и апостасию. В русском языке предательством называют  также оставление друга в беде.

  Профессор Валентин Полонский в свете последних теоретических наработок ученых определяет как предательство сознательное изменение собственных действий, причиняющих существенный вред близкому лицу, группе лиц или отечеству из-за политических, идеологических, личностных, корыстных интересов и выгоды. Полагаю, что это - оптимальное и талантливое определение, которое дает мне возможность дальнейших рассуждений.

  Их я начинаю не с кадров, щедро посылаемых мне все нарастающим числом доброжелательных корреспондентов через всемогущий Интернет, заинтересовавшихся проблемой и не с тех материалов, которые составляют привычные заготовки автора. В них превалируют наблюдения о тех формах предательства, которые принято называть бытовым, ординарным и которое обычно травмирует психику индивида в системе отношений с другими  людьми. Еще Овидий мудро изрек:

  Не сосчитать друзей, пока благоденствие длится.

  Если же небо твое хмурится, ты одинок.

  Подобные бытовые подходы отошли на второй план, ибо действительно бескорыстный ученый и энтузиаст на пути поисков истины историк профессор Татьяна Алентьева прислала мне электронное письмо, не использовать которое было бы просто преступлением. Она пишет: Нет, пожалуй, ни одного человеческого порока, который не заслуживал бы столь дружного осуждения историков, да и не только историков, как предательство. В условиях господства частной собственности, страсти к власти и к наживе, появляются и люди, желающие их добиться любой ценой. Пусть даже это будет измена всему, во, что верил, чему поклонялся, что было долгие годы смыслом жизни. Кажется отвратительным, или, наоборот, это своеобразное возмездие, что имена героев часто забываются, как стираются написанные на песке слова набегающей волной или игрой ветра. Имена предателей часто кажутся высеченными из гранита, потому что поступки их забвению не подлежат. В этом и состоит суровый приговор истории. Иуда, предавший своего учителя на поношение и муки; Петр, отрекшийся от Христа. Русские люди старшего поколения, прошедшие войну, никогда не признают генерала Власова простой жертвой обстоятельств. А чем можно объяснить поведение политиков, приведших к гибели великую державу - Советский Союз? 

  И, тем не менее, черная измена и предательство пятнают весь путь человеческой истории.  Почему? Жажда богатства, почестей, власти, страх за свою земную жизнь. Причин предательства можно найти много. И также находится множество историков, готовых оправдать измену и предательство В памяти народов эти факты остаются запечатленными надолго. Если только какой-то тонкий политтехнолог не начнет экспериментировать на этой самой памятью и доказывать, что предательство - это не предательство, а доблесть, а измена - всего лишь результат изменения обстоятельств. Но люди помнят и клянут любого Иуду.

  Когда-то нумидийский царь Югурта, воевавший с великим Римом,  воскликнул: "Осел, груженный золотом, может занять любой город". Эта фраза осталась на века. Предательство во время войны способно было изменить ее ход, предательство, способствующее смене династий, могло иначе повернуть историю страны.

  В английской истории, пожалуй, нет более мрачной фигуры, чем  Ричард III (1452-1485, король Англии c 1483). Благодаря У. Шекспиру, создавшему в своей драме "История Ричарда III" неповторимый образ законченного злодея, его имя стало на протяжении столетий школьно-хрестоматийным олицетворением зла и всяческих преступлений. Но был ли Ричард действительно таким, каким его изобразил великий драматург? Открытие и публикация не известных ранее документов заставили исследователей переосмыслить предание о "кровавом тиране".

  Ричард III, несомненно, стал жертвой заговоров, интриг и предательства.  7 августа 1485 г. претендент на английский престол Генрих Тюдор с армией французских наемников высадился на западном побережье Англии. Опираясь на поддержку уэльсской знати и войск лорда Стэнли, самого могущественного магната Юго-Западной Англии, поднявшего мятеж против Ричарда, претендент направился к Лейстеру, где находилась королевская армия. 22 августа оба войска приблизительно одинаковой численности (по 5 тыс. человек) встретились на Босвортском поле. Исход битвы предопределило предательство "самого верного и преданного" магната из ближайшего окружения короля, герцога Нортумберленда, который со своими отрядами не вступил в сражение. Окруженный со всех сторон, Ричард III отказался бежать и погиб с оружием в руках. Разбитую боевым топором королевскую корону нашли в кустах боярышника и тут же возложили на голову Генриха Тюдора.

  28-летний Генрих VII обладал как раз теми качествами, которых недоставало Ричарду: изворотливым умом, мастерством скрытой интриги, дальновидностью. Первым делом он решил юридически закрепить свои сомнительные права на престол и тем самым оправдать узурпацию власти. По его настоянию парламент аннулировал прежний порядок престолонаследия и принял акт "об измене Ричарда и его сторонников": Ричард был обвинен "в тирании, узурпации престола и многочисленных убийствах".

  Предательство и измена часто не именовались таким образом, когда речь шла о правящих монархах, от которых зависели судьбы их стран. В XVII-XVIII вв. короли охотно брали денежные субсидии за вступление в военные союзы, торговали своими поданными, продавая их в солдаты, или территориями. Довольно типичный пример такой беспринципности, граничащей с изменой, являлся король Англии Карл II Стюарт (1630-1685, король Англии с 1660 г.). Находясь в зависимости от парламента в  денежном содержании, он умудрялся получать деньги от злейшего врага своей страны - короля Франции Людовика XIV. Более того, тот умудрился "подсунуть ему в фаворитки" своего тайного агента - Луизу де Керуаль, которую Карл II наградил титулом герцогини Портсмутской. "Шелковый пояс девицы Керуаль связал Францию с Англией!" - писал француз Сент-Эвремон. По настоянию герцогини Портсмут король объявил свободу вероисповедания. Пресвитерианам, пуританам и католикам он разрешил повсеместно строить церкви и читать проповеди. Герцог Йоркский, брат короля, объявил себя последователем римско-католической церкви. Ни парламент, ни народ не могли отнестись к этому королевскому указу дружелюбно. О денежных субсидиях, уплачиваемых Людовиком XIV Карлу II, знали буквально все парламентарии, но молчали. В начале 1670-х годов в Англии из уст в уста переходило крылатое четверостишие, в котором речь шла о знаменитой Cabal: Как может государство процветать,

Когда им управляют эти пять:

Английский дог, тупой баран,

Крот, дьявол и кабан?

  Cabal - это слово по-английски означает "интрига", "группа заговорщиков", "политическая клика". Оно весьма подошло к группе министров Карла II, стоявшей у власти примерно с середины 60-х до середины 70-х годов. Причем подошло не только по существу, но и потому, что начальные буквы фамилий королевских советников: "дога" - Клиффорда, "барана" - Арлингтона, "кабана" - Бэкингема, "крота" - Ашли и "дьявола" - Лодердейла - случайно образовали роковое слово. А непочтительные прозвища четко отражали представления, сложившиеся в народе, о склонностях и дарованиях этих столпов престола.

  Тем более общественное мнение осуждало  короля, когда  он  заключил  с Людовиком XIV договор, по которому он изменнически за 5 млн. ливров продал Франции завоеванный Кромвелем Дюнкирхен (Дюнкерк), а себе выговорил от французского короля обещание вооруженной помощи в случае возникновения "борьбы с собственными подданными".

  В истории США нет более позорного имени, чем Бенедикт Арнольд (1741-1801). Национальный герой, ставший изменником. Среди холмов Национального исторического парка Саратоги, расположенного к северу от Олбани, штат Нью-Йорк, стоит необычный безымянный памятник, представляющий собой солдатский сапог на невысоком постаменте с загадочной надписью: "В память о самом блестящем солдате Континентальной армии, тяжело раненном на этом месте... 7 октября 1777 года, одержавшем для своих соотечественников победу в решающем сражении Войны за независимость в Северной Америке и награжденном за это званием генерал-майора". Безымянным героем был Бенедикт Арнольд, чье имя позднее стало в США символом государственной измены.

  Бенедикт Арнольд смело действовал в бою, но ожесточился после неудач в продвижении по службе и обвинений в растрате государственных средств. Ведя расточительный образ жизни, он постоянно нуждался в деньгах и предложил сдать укрепленный форт Вест-Пойнт англичанам, с которым воевали американцы, за 10 000 фунтов стерлингов.  Прибыв к дому Арнольда через полчаса после бегства предателя, Вашингтон грустно спросил одного из своих адъютантов: "Кому же теперь можно верить?"

  Бенедикт Арнольд вместе со всей семьей отплыл в Англию после окончания военных действий в Америке. В остававшиеся 20 лет жизни ему пришлось узнать, что англичане презирали его за предательство не меньше, чем американцы. Трижды Арнольд предлагал Великобритании и услуги в период наполеоновских войн - и трижды его предложение отклонялось.

  Наполеон Бонапарт говорил: Я знал лишь одного совершенного предателя - Талейрана. На самом деле беспринципность, продажность, измена, распущенность нравов расплодились на самом верху политической элиты Франции после свержения власти якобинцев, сторонников суровой республиканской добродетели. После 9 термидора (27 июля) 1794 г. многие нравственно переродились. Но Талейран был всегда готов изменить тому, кому служил, если это было выгодно с материальной точки зрения. Его считали "вместилищем всех возможных пороков" и абсолютно беспринципным человеком. Последнее верно с одной оговоркой: один принцип у Талейрана был - любовь к деньгам. По приблизительным подсчётам, только в 1797-1799 гг. он получил 13 650 тысяч франков золотом взяток с различных иностранных правительств. Историки считают, что он принес не менее 14 присяг, которые затем с легкостью нарушил. Шарль Морис де Талейран-Перигор (1754-1838) - французский политик и дипломат, занимавший пост министра иностранных дел при нескольких режимах, начиная с Директории и кончая правительством Луи-Филиппа. Его имя стало нарицательным для обозначения хитрости, ловкости и беспринципности. Сам он любил повторять: "Язык дан для того, чтобы скрывать свои мысли". Известна также другая его фраза: "В политике то, во что люди верят, важнее того, что является правдой".

Не менее красноречивы и другие его высказывания: "Предательство - это вопрос даты. Вовремя предать - это значит предвидеть"; "В политике нет убеждений, есть обстоятельства"; "Обещание хорошо тем, что от него всегда можно отказаться"; "У меня одно мнение утром, другое - после полудня, а вечером я больше уже не имею никакого мнения".

  Своего благодетеля Наполеона, сделавшего его министром иностранных дел, герцогом и осыпавшим золотом, он предал (хотя и не в первый раз) во время Эрфуртского свидания французского императора с Александром I (1808). Он не просто выдавал планы Наполеона Александру. Фактически он согласился стать русским шпионом. В секретной русской дипломатической переписке герцог Беневентский, светлейший князь Талейран, кавалер бесчисленных орденов, с той поры стал именоваться "юрисконсультом", "моим другом", "нашим книгопродавцем", "кузеном Анри", а то и просто "Анной Ивановной". Поскольку денег, получаемых от русского двора, "Анне Ивановне" было недостаточно, Талейран стал двойным агентом и стал поставлять (разумеется, за деньги) французские секреты австрийскому двору. Ярким символом предательства той эпохи стал другой министр Наполеона Жозеф Фуше, его называли "человек­ - флюгер".

  Мюнхенский сговор 1938 г. явился прологом Второй мировой войны, но одновременно он является неизгладимым символом предательства со стороны великих держав Англии и Франции своего союзника - Чехословакии. "С весны 1938 г. гитлеровцы открыли кампанию неслыханного шантажа и провокаций против Чехословакии, требуя передачи Германии исконных чешских земель. В правительственных сферах западных стран были глубоко равнодушны к судьбе славянской страны. Посол Чехословакии в Лондоне рассказывал в то время: "Однажды во время разговора с несколькими крупными деятелями, когда я показал им карту Чехословакии, у меня создалось впечатление, что они видят ее впервые. Действительно, задумчиво посмотрев на карту, они сказали: "О! Это любопытно! Какая забавная форма! Можно подумать, что перед тобой большая сосиска!". В Берлине Геринг внушал французскому послу: "Видите, на этой карте контуры Чехословакии? Разве это не вызов здравому смыслу? Это аппендикс - рудиментарный орган Европы. Его необходимо будет удалить". Правящие круги Запада "оглашались с гитлеровцами, они решили предать Чехословакию в интересах развязывания войны между Германией и СССР. В этих условиях Чехословакию могла спасти только помощь с Востока. Но чешская буржуазия шла на неслыханное национальное предательство: президент Э. Бенеш 16 декабря 1937 г. заверил германского посланника в Праге, что договор о взаимопомощи с СССР является "продуктом минувшей эпохи, но его нельзя так просто выбросить в корзину". Между тем Советское правительство в этот критический для Чехословакии период твердо заявило о  готовности прийти к ней на помощь. С марта 1938 г. об этом неоднократно доводилось до сведения Праги, а также Парижа. А английское и французское правительства настойчиво рекомендовали Чехословакии капитулировать. 29-30 сентября 1938 г. в Мюнхене состоялось совещание глав правительств Англии  (Н. Чемберлен), Франции (Э. Даладье), Германии (А. Гитлер) и Италии (Б. Муссолини), созванное при активной поддержке США. Представители Чехословакии и СССР были устранены от участия в совещании. На нем была решена судьба Чехословакии. Германии в десятидневный срок передавалась Судетская область,  некоторые районы были захвачены панской Польшей и хортистской Венгрией. От Чехословакии отторгались области площадью в 41 тыс. кв. км с населением в 4,9 млн. человек, оставшаяся часть Чехословакии составляла страну с территорией в 99 тыс. кв. км и населением около 10 млн. человек. На захваченных у Чехословакии землях находилась большая часть тяжелой и горнодобывающей промышленности Чехословакии. Там остались и обширные, дорогостоящие укрепления, созданные для защиты от Германии. Нацисты торжествовали новую победу. Одновременно в Мюнхене  30 сентября была подписана англо-германская декларация о ненападении: стороны заявляли, что отныне они никогда не будут воевать друг с другом. 6 декабря 1938 г. аналогичное по духу соглашение подписала с Гитлером Франция. Эти документы по существу явились пактами о ненападении между Англией и Францией, с одной стороны, Германией - с другой. Подводя итоги, ярый мюнхенец, британский посол в Берлине Гендерсон писал министру иностранных дел Великобритании Галифаксу: "Сохранив мир, мы сохранили Гитлера и его режим".

  Начало Второй мировой войны также началось с предательства. Англия и Франция были перед войной гарантами Польши. В случае нападения на нее они обязаны были немедленно объявить агрессору войну и в первые же часы обрушить на него с воздуха бомбовый удар. Немецкие генералы напоминали об этом Гитлеру, готовившему нападение на Польшу. Тот отвечал, имея в виду неоднократные лакейские визиты к нему и капитуляцию в Мюнхене названных лидеров замечательных западных демократий: "Я видел этих господ с зонтиками. Они ни на что не способны, и потому не пошевельнут пальцем...". И Гитлер оказался прав. Во-первых, после немецкого нападения на Польшу ранним утром 1 сентября никакого бомбового удара по Германии не последовало. И только 3 сентября в 11 часов Англия, а спустя еще шесть часов и Франция объявили ей войну. Но и тогда - никакого удара! Гаранты молча наблюдали, как вермахт и люфтваффе рвут и душат их подопечного союзника. Это было самое гнусное предательство ХХ века, о котором полезно помнить бы нашим обожателям Запада. А что было дальше? А дальше англо-французы восемь месяцев уютно сидели в укреплениях линии Мажино, потягивали бургундское, слушали шансонеток, посещали полевые публичные дома и гадали, когда Гитлер бросится, наконец, на Советский Союз. Как известно, гадание это кончилось появлением Гитлера в Париже.

  Приводя эти выводы известного публициста  В. Бушина, Татьяна Алентьева продолжает:  Для французов символом национального предательства навсегда останутся Анри Филипп Петен (1856-1951) и Лаваль (1883-1945). Страна, которая в Первую мировую войну 4 года сопротивлялась немцам и вошла в число держав-победительниц, была разгромлена Гитлером всего за 40 дней. Французское правительство, в котором преобладали пораженческие и капитулянтские элементы, не организовало оборону страны. Оно отклонило предложенную 6 июня  1940 г. ЦК ФКП программу превращения войны в народную, в войну за свободу и независимость Франции. 10 июня правительство уехало из Парижа в Бордо, объявив столицу Франции "открытым городом". 14 июня Париж был сдан без боя. Французское правительство во главе с маршалом Петеном приняло решение о капитуляции перед Германией, которая была подписана 22 июня 1940 г. в Компьене. Большая часть Франции была оккупирована немецко-фашистскими войсками. Потери французских войск составили 84 тыс. убитыми и 1,5 млн. пленными.

  В июне 1940 г. после разгрома Франции во Второй мировой войне маршал Петен, которому тогда было уже 84 года, возглавил как премьер-министр коллаборационистское правительство (режим Виши). Маршал лично встретился с Гитлером 24 октября 1940 г., обеспечил ему полную поддержку и с того времени управлял южной частью Франции (северная была оккупирована немцами). Сам термин "коллаборация" (букв. сотрудничество) принадлежит Петену, призвавшему нацию в радиообращении 30 октября 1940 г., сотрудничать с оккупантами. Правительство Петена контролировало также Алжир и Тунис.

Маршал Петен был наделен диктаторскими полномочиями: ему были переданы права всех ветвей власти упраздненной Третьей Республики. В дальнейшем он издавал указы с этим титулом, к которому был присоединен маршальский. Парадоксальным образом официальная пропаганда продолжала эксплуатировать прежние военные подвиги Петена и его образ "верденского победителя" - хотя эти победы были одержаны над немцами, нынешними союзниками режима Виши, хозяйничавшими практически во всей Франции. Первоначально он возглавлял правительство сам, но потом в 1942 г. назначил премьер-министром Пьера Лаваля. После того, как в ноябре 1942 г. гитлеровцы оккупировали всю Францию, вишистское правительство продолжало существовать, но власть его стала почти чисто номинальной.

Правительство Петена сотрудничало с нацистами по всем направлениям, включая отправку коммунистов и евреев в лагеря смерти. В 1944 г. Петен бежал в Германию, в апреле 1945 перебрался в Швейцарию. Он, как и бежавший из Франции Лаваль, были выданы французскому правосудию американцами. Петен был обвинен в добровольном сотрудничестве с врагом, признан виновным и 15 августа 1945 приговорен к смертной казни. Приговор был заменен пожизненным заключением, которое Петен отбывал на острове Йё у берегов Бретани вплоть до своей смерти 23 июля 1951.

  Лаваль был предан суду в Париже. За государственную измену приговорен к смертной казни через расстрел. 15 октября 1945 г. приговор был приведен в исполнение.

  Имена Петена, Лаваля, наряду с именем В. Квислинга (Норвегия), стали не только во Франции, но и во всей Европе прежде всего символом предательства.

  Необходимо, чтобы имена предателей оставались в памяти людей. Но это требует мужества, особенно  в нынешнее время, если речь идет о наших отечественных предателях.

  К сожалению, на этом Татьяна Алентьева останавливается,  явно стараясь не выходить за рамки безусловной профессиональной компетенции. (Кстати, всегда как историк точно ссылаясь на источники, которые мною - опущены.) Но  в разговоре о судьбах человека с древнейших времен и до наших дней от прямых ответов уклоняться - невозможно. Не буду высказывать  крайне  резкую точку зрения человека, сформированного социалистической цивилизацией или приводить высказывания нынешних лидеров, вдруг начинающих вспоминать, как в детстве все они  без исключения пользовались ее благами: бесплатным обучением и бесплатным образованием, общедоступным спортом и отдыхом (опять-таки - бесплатным) в прекрасной системе пионерских лагерей, как они и слыхом не слыхивали об ужасах безработицы. Не буду еще и еще раз повторять журналистские банальности о предательстве, погубившем нашу цивилизацию, о котором все журналисты пишут и говорят с разрешенной смелостью. Предательство потому и предательство, что оно в итоге ведет к утрате чего - то дорогого, значимого для человека.

 Предвижу обычный для легковесной журналистики упрек - все это  старческая ностальгия. Не без этого! Точно подметил мудрец - старики вспоминают, юноши мечтают, а между этими полюсами вмещается вся жизнь человека. Но помнить о социальном предательстве мы все и всегда обязаны, ибо бациллы его -  неистребимы.

  По мере работы над рукописью на мою электронную почту приходит все нарастающее количество писем, предлагающих все новые и разнообразные исторические примеры предательства, порою настолько интересных, поучительных, что невольно начинаешь раздумывать об их судьбе. Но вспомнил детские впечатления, когда сидел вместе с отцом в монтажной, а он беспощадно (как мне тогда казалось) вырезал огромные куски отснятого материала, тут же выбрасываемого в корзину. Вспомнил и другое время, когда пытался теоретически постигнуть тайны творчества и был ошеломлен выводом великого скульптора: Искусство? Да это же очень просто! Надо отсечь от глыбы мрамора все лишнее, что не есть образ.

  Нет, как не значительны сами по себе новые исторические факты, накапливавшиеся у меня в компьютере, ими придется поступиться во имя утверждения простой и очевидной мысли - предательство всегда предательство, явление отвратительное, но сопровождающее человека всегда и везде как исконное качество его натуры. Душещипательные повествования о предательстве на личностном и индивидуальном уровне, по отношению к определенному клану или касте, к семье, к родителям, к любимым конечно - предельно интересны для познания, для осмысления их истоков и последствий. Здесь мировое искусство уже сказало свое слово, которому можно только трепетно внимать как поучению. Сомневаюсь, что кому-то по силам открыть нечто новое.    

  Избыточную же информацию, полученную мною - немедленно в корзину! Правда, не сплетенную из ивовых прутьев, но в компьютерную. Быть может, все дальше пойдет в дело 

  СТОП-КАДР.

  В ПОИСКАХ НОРМЫ

  Незаметно стемнело. Как всегда, мы и наши неизбежные соседи привычно удивлялись этому, ибо совсем недавно в такое же время было светло, и даже пригревало радостное осеннее солнце. И конечно, в наши времена и климат был другой, и осень - не такая суровая - повторяли мы из года в год.  С берез сыпался дождь пожелтевших листьев, засыпая знакомые лесные тропы. Все кусты, еще недавно радовавшие бурным разноцветием плодов, готовились к суровым временам, не забыв сформировать клейкие, зеленые почки. Смотрите, смотрите на них - это ли не свидетельство бессмертия жизни и величия природы! Для нас же  почки - наши дети и внуки, которых надо не только сформировать (подобно волшебнице-природе), но и образовать, то - есть обучить и воспитать, более того - по мере возможностей оградить их от неумолимых жизненных бедствий. Теперь - до того времени, когда они достигнут весьма преклонных лет (скажем, по меркам девятнадцатого века). Как и какими средствами выполняют люди эту природой предопределенную миссию, какие коллизии возникают между ними на этом чреватом острейшими конфликтами пути -  ведомо лишь мудрецам да провидцам.

  В полудрёме думал о детях и внуках, соотнося их милую жизненную незащищенность со своим опытом военных и житейских баталий, в которых вопреки  прекраснодушным юношеским иллюзиям неизбежно сталкиваешься с ненавистью, завистью, предательством. Кому из нас (вполне безнадежно) не хочется оградить их от суровой, зачастую - вполне непредсказуемой реальности. Но маниловские построения  всегда и  неизбежно рушаться безотносительно к мере достигнутых человеком властных реалий, материальному благополучию, прочности золотой клетки, создаваемой кланом, кастой, классом. И причина тому - изначальные негативные природные качества всех без исключения людей, такие как ненависть, зависть, предательство.

  Хорошо  и то, подумал я, что наши предки не наделили нас другими качествами подобного рода, что дает возможность побеждать в истории дел и  духа нормальным для всей живой природы тенденциям. Какое прекрасное качество - нормальное развитие!  Ведь всегда и везде, по сокровенным и еще неосознанным законам бытия торжествует норма как введенное римлянами понятие.

  НА ЭКРАНЕ ВООБРАЖЕНИЯ или

  ПОЧЕМУ НЕ СОСТОЯЛАСЬ ЗВУКОЗАПИСЬ. 

  Как бы не так! - прохрипел кто-то противнейшим голосом у меня над головой. Оглянулся. На подоконнике поблескивал в лучах заката аквариум, где мой внук поселил приобретенную где-то маленькую уродливую черепаху с Мадагаскара, которая непомерно росла не по дням, а по часам. Ее пасть была усеяна зубами как у динозавра, шея вызывала тревожные ассоциации со змеей, а все  справочники предупреждали об агрессивном нраве этого  монстра, способного запросто откусить палец. Нелепый хвост побудил внуков назвать ее "хвостун".  Как полагается, "хвостун" был сброшен на мое попечение. Он (или она, "хвостунья" - мы не знаем этого многие годы) оказался на редкость общительным и ласковым типом, без намека на агрессию. Привыкла же черепаха  ко мне необычайно, требуя непрерывного общения и особого внимания.

  Встал на скамейку, чтобы оказаться поближе к "хвостуну". Черепаха с оттенком презрения продолжала нравоучительную беседу: Все вы из века в век несете проклятие предков - их качества, которые мешают жить  обитателям нашего мира. Кто сказал тебе, что их только три?

  Натренированный предыдущими фантастическими беседами, не стал возражать. Лишь подумал о том, как хорошо было бы еще раз встретиться  с кем-либо из мудрецов протекших веков, которым ведомы все тайны бытия человека, вся его история. Подумал - и сразу же "хвостун" начал (или - начала) ехидно похмыкивать, а затем проговорил: Оглянись! Великий мыслитель Багамских островов Тао-Хой  готов побеседовать с тобой!

  Я не поверил "хвостуну" - ведь  любые свидетельства о великом мыслителе ценятся в науке на вес золота. Но на соседней скамейке возник как джин из бутылки  невысокий полный человек,  напоминающий японских борцов сумо. Он молчал, перебирая какое-то подобие четок. Молчал и я,  а где-то в подсознании звучали слова - ненависть, зависть, предательство...

  Передвинув на нитке, сплетенной из пальмовых  листьев, Тао - Хой задержал в руках небольшой изумруд, взглянул на него и сказал: Ты забыл корыстолюбие.

   Забыл, ибо потерял на некоторое время самообладание и не придал значения реплике Тао-Хоя. Подумайте и поймите меня - предо мною  был мыслитель, которого многие считают предвестником буддизма, каждый афоризм которого пытаются "выудить" из фольклора многих прошумевших на нашей планете океанических цивилизаций.  Его рукописи ищут и этнографы, и археологи, разрывая горы и прорезая джунгли, но - все тщетно. И в  то же время любой подросток региона с готовностью приведет сотню высказываний мыслителя.

  В этом - тайна истинной мудрости. Раз изреченная, она не исчезает при землетрясениях, не горит в лесных пожарах, не тонет при разливах бурных рек. Она живет жизнью бессмертного духа.  Ты же знаешь, как предки европейцев свирепствовали в наших краях, тщетно пытаясь огнем и мечом истребить бессмертные мысли. Где теперь эти дикие люди? Кто помнит о них?

  Подумав о быстротечном времени некромантии, начал откровенно нервничать, ибо меня одолевали все новые и не менее важные вопросы, которые требовали ответа. Тао-Хой улыбнулся, поняв мое смятение:

  Мудрость не терпит суеты.  Все, во что верил мой мир, очень просто, да и вашим пророкам было хорошо известно: Другой - это ты; Не делай другому того, что себе не пожелаешь; Будь свободен. Таковы - наши земные ориентиры и таково содержание трех моих книг. Зная эти ориентиры и божественные тексты, раскрывающие их смысл, мы старались сдерживать те чувства, которые достались нам как природное наследие. В том числе - и корыстолюбие...

  Понимая, что наступает долгожданная минута звукозаписи, бросился шарить по карманам, в поисках диктофона. К моему ужасу, его нигде не было. За стеклом окна металась в аквариуме черепаха, как я догадался по выражению ее морды - отчаянно ругавшаяся и размахивавшая утерянным мною диктофоном. В какие-то доли секунды влетел на террасу и не дослушав ругательств "хвостуна", оказался рядом  с мудрецом.

   Не надо путешествовать в далекие времена, дабы понять что и как человек воспринял от своих далеких  предков - обезьян, ставших голыми. Смотри!

  Неожиданно у наших ног оказалась закрытая клетка, а перед нею - премилая макака. В клетке лежал большой орех, не дававший обезьяне покоя.

Тао-Хой приоткрыл маленькую дверцу клетки - и в ту же минуту обезьяна схватила орех. Но упорно удерживая орех в кулаке, она не могла освободиться из непонятного для нее железного плена, пока мудрец не выручил  ее

  Слышишь, - спросил Тао-Хой, - как она вопит: Мое! Мое!. Вот именно из этой первоначальной и дикой глупости возникло корыстолюбие как страсть к непомерному накопительству, к обладанию вещами и дарами природы. Корыстолюбие - так назвали вы эту древнейшую страсть, которая  стала для вас проклятием. 

  Тао-Хой неожиданно застыл в ужасе, воздев руки к небу. Дьявольский грохот приводил в содрогание наш некогда тихий лесной уголок. Я постарался его успокоить, сказав что этот шум - вполне привычное для нас дело. Его производят сотни бульдозеров, десятки электрических пил в руках лихих молодцев, которые срубают под корень бескрайний заповедный хвойный лес, действительно - Берендеево царство. Срубают - ежедневно, без перерыва - ведь впереди маячит выручка от каких - то иностранных производителей шпал.  Потрясенный увиденным, он долго и нервно перебирал четки, а затем погрузился в молчание, из которого мне никак  не удавалось его вывести новыми вопросами. Затем, словно забыв обо мне, он сказал, словно продолжая какой-то внутренний монолог:

  Корыстолюбие - не просто страсть. Это - разрушительная сила пострашнее, чем взрыв вулкана. Овладев миллионами, она двинет орды людей друг на друга. И не будет им спасения ни в этом, ни в других мирах. Пандемия корыстолюбия - вот что прекратит твой род...

  Его бесценные для меня слова заглушил страшный, но тоже вполне привычный для жителей нашего небольшого дачного поселка  взрыв. Настало время подрывников, превращавших соседние, некогда плодородные поля в карьеры для добычи гравия и моренных булыжников. Тао-Хоа вдруг  позеленел, затем - почернел и быстро исчез как дымок от папиросы.  Я остался в наступивших сумерках один. Исчезал в полутьме небольшой прудик у выхода из бочки, и лишь неизменная  ночная спутница - красавица жаба сидела напротив, на большом валуне, уставившись на меня немигающими глазами.

  Зажглись ночные фонари. Ласково, словно утешая, прошуршали у лица летучие мыши. Все, наконец, затихло. И лишь в сознании пульсировало одно  и то же слово - корыстолюбие. Но почему оно - не просто страсть?

  ИСТОРИЧЕСКАЯ ХРОНИКА. ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫЙ МОНТАЖ.

   ИСТИНА - ЭТО ПРОЦЕСС.

  Начало традиционных по форме размышлений о корыстолюбии было затруднено довольно странным обстоятельством - поиск разных по содержанию понятий не дал результата. Все они (в том числе любимая мною Википедия, и многотомные  словари, и авторитетные ученые, даже сам Валентин Полонский) повторяли как исходное определение, предложенное В. Далем. Он выводит термин "корыстолюбие" из корневого термина корысть - страсть к приобретению,  к наживе; жадность к деньгам, богатству, любостяжание, падкость на барыш. Соответственно для него корыстолюбие - любовь к богатству как свойство человека.

  Вдумайтесь - свойство! При подобной постановке сразу возникают два вопроса, от которых мы невольно (не давая четкого определения) стараемся уйти, движимые какими-то вполне подсознательными побуждениями. Вопрос первый - как и в каких исторических формах развивается такое  изначальное свойство человека как корыстолюбие?  Вопрос второй - а есть ли какой-либо путь к преодолению в человеческом сообществе подобной, порою - весьма зловещей по последствиям страсти?  

  Повременю с попыткой ответа на второй вопрос, ибо она закономерно приведет к подобной же попытке постичь загадку ненависти, зависти, предательства, то есть всего букета унаследованных от отдаленных предков  исконных качеств, которые не дают  человечеству существовать в рамках сколь - либо разумной социальной организации. Подумаем о корыстолюбии и есть ли у него история.

  Если корыстолюбие - свойство человеческой натуры, то у него  по определению должна быть и история. Завесу над ее тайнами приоткрывает опять-таки общепринятая формула потребность - переживание -  действие (ППД). Нами, как и всем живым на нашей планете (живым в самом широком смысле слова)  движет потребность. Для всего нормального живого мира удовлетворенная потребность равняется той же потребности. Мне только что прислали по Интернету из Малайзии фотографию чудовищного по размерам крокодила  с огромным поленом, раздвинувшим его челюсти и делающим рептилию беспомощной. А рядом с этим "портретом" - четыре плашки с фотографиями содержимого желудка убитого. Нельзя не содрогнуться, всмотревшись в останки человека, недавно захваченного людоедом. Мои нежные коллеги - мужчины, которые принято называть одуванчиками, после просмотра подобных артефактов трагически всплескивали руками, призывая немедленно уничтожать подобных монстров. Но ведь он, насытившись, успокоился и не помышляет о том, чтобы  сразу же сожрать милого мальчика или толстого предпринимателя. До той поры,  пока вновь не проголодается и не выйдет на охоту.

  Рождение первой семейки людей ознаменовано в этом отношении роковой революцией, с одной стороны - являющейся скрытым и мощным мотором развития цивилизаций, а с другой - обрекающей в итоге и не в столь отдаленной перспективе род людской - на самоуничтожение. Для человека удовлетворенная потребность стала просто новой потребностью, и так - без видимого конца. Съев обаятельную овечку, он осознает, что намного лучше было бы полакомиться куропатками на вертеле. Накинув на себя шкуру, он начинает помышлять о редкостных тканях, ибо потребность - это идеальное полагание предмета производства, а субъектом производства является он сам, его всесильный труд.

  Вернемся к определению корыстолюбия, данного В. Далем. Он трактует его и как любостяжание, то есть любовь к наживе. А предметом подобного любостяжания в истории человека является всё без исключения - от вещей и их денежного эквивалента до чужих территорий и природных богатств. Описать историю подобной всеобъемлющей страсти - практически немыслимо.

  В первобытном коллективе людей все по необходимости было общим - другой альтернативы молох истории ему не предоставил. Но некогда, в силу диалектики человеческой потребности  некто воскликнул - это мое! Так возникла собственность - дракон, пожирающий все  без смысла, без разумной на то нужды.  Так человек стал рабом этой собственности, неодолимой страстью его бытия - любостяжательство. Тщетно из столетия  в столетие все светлые умы - подвижники духа предостерегают человечество от этой  напасти. Люди воспринимают их научные прогнозы, художественные откровения, страстные проповеди как тот же мир потребления (пусть и духовного), который не меняет вектор всех их страстей, в том числе и корыстолюбие.

  Кто и когда стал другим, возмущаясь поведением Шейлока у  В. Шекспира? Кто перестал собирать те или иные сокровища (а характер их - меняется вместе с изменением потребностей людских), потрясенный Скупым рыцарем А. С. Пушкина. Разве не читали (хотя бы в средней общеобразовательной школе) наши "олигархи" о бессмысленности жизни Гобсека? Но ведь ни на йоту не изменят они после чтения свой быт, а уж тем более не протянут неимущему руку помощи. Прав мудрый Бион : скупцы так много заботятся о богатстве, словно оно их собственное, но так мало им пользуются, словно оно  чужое. Вдумайтесь - по исследованиям ученым оказывают помощь обездоленным детям в России лишь наиболее бедные люди!

  Кого убедили самые мудрые трактаты, направленные против корыстолюбия вчера и сегодня? Пусть их поддерживают всесильные политики, вызывая лишь улыбку недоверие либо циничную насмешку. Мы все повторяем слова мудреца, что он написал бы больше против жажды стяжательства, чем Сенека, если бы он обладал десятой частью его состояния. Те же, кто предпринимает попытки переустройства человеческой жизни на разумных началах и пытается определить разумные потребности, которыми должен руководствоваться счастливый и свободный человек, оказываются по неизбежности отброшенным с торной дороги истории и в лучшем случае подвергаются осмеянию. И так - из века в век, с унылой повторяемостью.

  Все великие вероучители, повторяю - все без исключения считали корыстолюбие, любостяжательство тягчайшим грехом, нарушением заповедей и догм, выработанных ими. Но никто, кроме странных людей - носителей духовной культуры человечества не отдаст ближнему рубашку, если у него - две, не уйдет из роскошных домов, как правило - нажитых неправедным путем, оставив себе в собственность лишь сандалии да чашку с палочками для еды, никто не признает на практике самоограничение - за мудрость.

   Беседовал недавно с одной из тоскующих в одиночестве жен "солидного", то есть богатого человека. Ее действительно следует пожалеть: муж умудрился выстроить для нее три крупногабаритных особняка, всегда - пустующих. Мое же вполне конструктивное предложение - передать лишние дома детскому саду  или интернату она восприняла как совет умалишенного и впредь из опасения стала избегать со мной любых контактов. Не помог мне и нравоучительный рассказ  о вполне реальном факте. Дело в том, что один из величайших ученых современности живет в так называемом "престижном поселке" под Москвой в домике, построенном лет тридцать тому назад из щитов. На беду, именно к нему, мимо грандиозных вилл, поражающих воображение зарубежных миллиардеров, почти ежедневно приезжают делегации со всего света. Дабы избегать в будущем подобного "дискомфорта", владельцы вилл решили  соорудить ученому нечто, достойное по их понятиям. Каково же было их удивление, когда  ученый встретил делегацию правления поселка таким отборным матом, который навсегда отбил у них желание к подобной "благотворительности".

  От эпохи к эпохе, от цивилизации к цивилизации изменяется предмет стяжательства. Сегодня таким золотым тельцом стали деньги, превратившиеся в символ успеха человека, его социальной значимости, его места на иерархической лестнице. Действительно - сатана там правит бал! Ныне о человеке говорят -  не кто он по своей сути, а сколько и где он зарабатывает. Еще бы - все сегодня любят повторять афоризм Ф. Достоевского: Деньги есть чеканенная свобода.   И сегодня к "высшему свету" не без помощи средств массовой информации  относят лишь "состоятельных людей". Они, конечно, и не подозревают об иллюзорности своего "избыточного бытия", ибо не ведают уроков истории, которые услужливые холуи обрисовывают как  ошибки и отклонения от нормы.

  На деле же отклонением от нормы, выработанной человеческим общежитием  со времен первобытных эпох, является пагубная страсть любостяжательства, корыстолюбия. Страсть - такова форма его проявления всегда и везде. Ни мораль, ни право в данном случае лишены действенной силы. Вспомним Руссо: Говорить страстям об общественном благе и общем благе - это значит говорить с ними на

чужом языке.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

СТОП- КАДР

ЧУДОВИЩЕ С ЗЕЛЕНЫМИ ГЛАЗАМИ.  

Нет ничего более радостного для творческого человека, чем возможность немедленного ощущения реакции на всё (создаваемое в муках и сомнениях) тех, на кого рассчитаны продукты творчества - идеи, художественные произведения, вероучения. В этом отношении актер или певец, выходящий на сцену перед многотысячной аудиторией, кажется подобным божеству, ибо он в минуты вдохновения - реальный кумир толпы. Иное дело - производство идей, между возникновением их и восприятием массой всегда лежала неизбежная временная пропасть. Говорю в прошлом времени, ибо мир информационных технологий преобразовал все наше бытие, в том числе и характер обратной связи творца с потребителем продуктов его творчества. В прошлом все мои книги и статьи появлялись на бумажном носителе. После первых дней эйфории от успеха проходили годы, прежде чем с радостью находил в прессе какой-либо отклик. Подобная ситуация была типичной на протяжении столетий, что, естественно, тормозило интеллектуальный, эмоциональный и духовный прогресс.

Ныне все радикально изменилось и в мире информатики ленность просто невозможна, я бы даже сказал - наказуема. Так, впервые начал не без сомнения публикацию книги Батрахомиомахия или круговерть духовного онанизма на персональном сайте благодаря энергии, таланту, энтузиазму Александра Короткова. Эффект оказался неожиданным: множество корреспондентов, по моим ощущениям - молодых людей в буквальном смысле слова забросали меня интереснейшими предложениями.

Пришлось приостановить привычный процесс работы за письменным столом, с книгами и начать несколько необычную деятельность систематизатора. Соглашаясь с посылкой о существовании неких исконных качеств, которые проходят незыблемым стержнем через все исторические одеяния и катаклизмы, большинство моих добровольных (и подчеркну - доброжелательных) соавторов предлагали использовать понятия, либо единые по сути для всей живой природы (а ведь мы - животные в буквальном смысле слова), либо не являющиеся стержневыми, проходящими через все времена и цивилизации.

Но некоторые совпадающие предложения потребовали осмысления, ибо просто от того, что логично - не отмахнуться. Одно из них - рассмотреть наряду с завистью, насилием, предательством и корыстолюбием также и ревность. Скажу откровенно - в первые моменты анализа растерялся, ибо предложение моих добровольных помощников казалось вполне достоверным. Далее - пошел другим, опережающим путем, а именно - через сравнение существующих определений. Начну, как всегда с классика - В. Даля. Он пишет: Ревность - горячее усердие, старанье, стремленье, и бол. \ к добру// Зависть, досада на больший успех другого//Слепая и страстная недоверчивость, мучительное сомнение в чьей любви или верности.

Представляется более современным определение ревности, предложенное Википедией. В ней говорится, что ревность - это чувство, которое возникает спонтанно и заставляет человека стремиться к тому, чтобы во всем контролировать своего партнера, не учитывая при этом чувства самого партнера. Ревность в основном ориентируется на партнера, в некоторых случаях на других людей, однако в этом случае оно проистекает из зависти. Симптомы ревности посты, человек, который ревнует становится подозрительным, недоверчивым, постоянно контролирующим поступки своего партнера, затевающий часто бессмысленные споры...Большинство специалистов - психологов пришли к единому мнению, что ревность - это проявление эгоизма.

Конкретизацию этого весьма толкового определения, соответствующего законам формальной логики, дал по моей просьбе Валентин Полонский (которому я, по всей вероятности, порядочно надоел с Интернет - обращениями и днем, и по ночам). Его вариант определения - ревность это чувство, возникающее на почве эгоизма или тщеславия, скрытой зависти, мнительности, когда один из партнеров без видимого на то основания, начинает подозревать значимого для него другого в измене или обмане и тем самым, как он считает, нарушении его законных прав, при этом желание партнера не учитывается. Ревность в большинстве случаев понимается как нравственный недостаток, который ведет к недоверию, подозрительности, депрессии и нередко к агрессивности, утрате контроля над своими поступками. Ревность есть, по удачному выражению Спинозы, любовь, полная ненависти к любимому предмету и зависти к другому, пользующемуся любовью первого.

Как и ранее, логика определения Валентина Полонского как ученого-систематика укрепила мое сомнение в правомерности выделения ревности как изначального качества человека, ибо ее в разных смыслах и контекстах покрывают зависть, ненависть, корыстолюбие и предательство. Преодоление же ревности на основе психотерапии, самоконтроля, социальной педагогики - вполне реально. Равно как и любой другой формы нравственной распущенности. Четыре же фундаментальных и изначальных качеств человек, неизменных со времен голой обезьяны, подобным методам совершенствования и самосовершенствования нам не по зубам. И в этом - трагедия человеческого духа, обрекающие все его искания - на разочарование, возрастающее с годами

Если жизнь тебя обманет,

Не печалься, не сердись!

В день уныния смирись:

День веселья, верь, настанет

Сердце в будущем живет;

Настоящее уныло:

Всё мгновенно, все пройдет;

Что пройдет, то будет мило

НА ЭКРАНЕ ВООБРАЖЕНИЯ.

НЕ ВЕРЬ ГЛАЗАМ СВОИМ.

Непосредственное и вполне реальное общение с великими мыслителями прошлого благодаря чуду некромантии не только обогатило меня идеями, образами, убеждениями веры, но и предельно утомило. Ведь ежедневно продолжаю прочитывать две-три новые книги, в бесполезном стремлении не отстать от прогресса, пять часов - за письменным столом в работе над рукописями, обязательная и отнюдь не по летам возня с внуками. А тут еще - поражающий воображение разговор с мыслителями, о которых знал только по книгам!

Решил применить гипнотерапию, а проще говоря - отоспаться, изолировавшись от всех и вся. В моей бочке внешние звуки - исчезают и начинается минуты блаженной тишины и полутьмы. Еще и еще раз проглядываю на экране воображения весь калейдоскоп пережитого, что-то отсеивая в копилке памяти начинаю засыпать...

Необычный крик, нет - вопль заставил меня мгновенно, словно в минуты подъема в училище сбросить себя с постели и выскочить на улицу. Первый , снежок, точнее - иней пригибал зелень травы к земле. В лесу же от нее поднимался осенний пар. А из леса бежала с криком моя любимая кохинхинка, вся нахохленная, словно побывала в пасти лисы. Она бросилась ко мне и сразу же вскочила на руки. Там! Там! Там! - задыхалась она, указывая на лес.

Ей я всегда доверял - поэтому пошел в лес вокруг забора на участке. Каково же было мое удивление, когда все осенние проталины были покрыты слоем мертвых червей!

- Ужас! Ужас1 Ужас! - продолжала кудахтать моя любимица.- Я же говорила, говорила, говорила...

Уловив мое недоумение, она, успокоившись и отдышавшись, продолжала:

- Там, за бугром, твои соплеменники начали строить атомную электростанцию, а какое-то топливо для нее завези раньше времени. Бросили - на всю зиму. И теперь всем в округе наступает конец, конец, конец..

Дело принимало нешуточный оборот. А если я не сплю и не поверю глазам своим? Посмотрел на кохинхинку, гребень которой, всегда необычно яркий и красный, потускнел. Она, словно ища спасения, прижималась ко мне все теснее, но дрожала почти судорожно.

- Пойдем, посоветуемся с великим Ян Хин-Шенем.

Об этом просил и ёж.

Я замер, потрясенный ее сообщением. Ведь великий Ян Хин - Шен был мудрейшим ученым того периода, когда на плоскогорье между нынешним Китаем и автономным Тибетом существовала уникальная цивилизация Ци - прародина всех последующих азиатских культур, по неведомым причинам исчезнувшая в 21 - 18 веках до нашей эры. Хин-Шен как ее пророк после появления в Древнем Китае книги Ицзин был назван в крестьянской среде Яном, в соответствии с учением о двух космических субстанциях - Ян и Инь. Переводом его книги "Четыре столпа хрустального свода" я в свое время зачитывался. Именно в них с пророческой прозорливостью говорилось о вечности таких бед человечества, как ненависть, зависть, корыстолюбие, предательство. Запомнилось, что в них был обойден вопрос о возможности искоренения этих бед, скажу современным птичьим педагогическим языком - о технологиях такого педагогического регулирования.

Кохинхинка, вышагивая как страус, повела меня к общей для всей нашей семьи беседке, построенной по финскому образцу - над жаровней. Вместо стульев в ней уютно разместились свилеватые пни. В столь необычный интерьер органично вписался человек в стеганом восточном халате, в красных сандалиях на босую ногу. Невысокий и плотный, как профессиональный воин, с гладкими черными волосам, спадавшими ему до поясницы, Хин-Шен (а это был именно он, вне всякого сомнения) задумчиво всматривался в меня и затем, как бы приняв внутреннее решение, проговорил:

-Не упрекай за то, что необъяснимо. В книге моей изложено лишь то, что доступно нашему разуму. Изменение же, созданного природой, доступно лишь разуму природы. А он мне - неподвластен. Ненависть, зависть, предательство, корыстолюбие - наши исконные и неизменные качества. Из моего мира, где я пребываю ныне, виден весь путь человека, все его потуги стать лучше, добрее, как вы говорите - человечнее. Но все его попытки, порою - весьма привлекательные, неизбежно терпели провал. Лишь углублялась бездна, в которые вы все рухнете в одно мгновение. Ибо все ваши исторические потуги - не что иное, как батрахомиомахия, война лягушек и мышей. Короче - дело вполне безнадежное и бесполезное, которому покровительствовал во времена пандавов великий и ленивый бог Онан.

Я отчетливо осознавал, что веду беседу не с дебилами и кликушами, вдруг ставшими прорицателями в моей погрузившейся в средневековый мрак России. Ведь Хин - Шен и поныне почитается как великий и универсальный мыслитель человечества. Подумал лишь о том, что грозит всем нам, зараженным изначала роковыми пороками бытия, в ближайшем будущем, несмотря на все видимые и общепризнанные достижения интеллектуального и творческого прогресса, мировой культуры, на всё то, чем человек имеет право гордиться перед судом истории.

-Мы потеряли главное - время. Ведь не было ни одного дня в истории, когда бы люди во имя разных и якобы существенных для общественного бытия причин не шли бы войной друг на друга, беспощадно истребляя себе подобных. Вдумайся - ни одного дня! Непомерно размножаясь, они в той же прогрессии умножили голод на планете, болезни и продолжают дико, необдуманно истреблять все живое. Ты подумай - две трети лесов на планете уничтожены, мировой океан превратился в свалку, воздух безнадежно отравлен. Плодороднейшие земли, всегда кормившие человечество, покрываются тайгой из камня и стекла. Охваченные лихорадкой безумия, люди создают все более чудовищные средства взаимного уничтожения. И при этом, похваляются дьвольскими достижениями. Так слушай же внимательно, ибо пора возвращаться в мой вечный мир - вас уничтожит, на вас пойдет все живое - во имя жизни, которой нет нигде во Вселенной. Уничтожит - чтобы дать шанс в далеком будущем появиться новым голым обезьянам без проклятой связки четырех исконных недостатков. Прощай, прощай - и помни о нас...

На громадном пне - столе дымилась кружка недопитого чая. Хин - Шен исчез. Исчезла и моя очаровательная кохинхинка, оставив лишь следы на росе.

НЕЗАВЕРШЕННАЯ СЪЕМКА. АЛОГИЧНЫЙ МОНТАЖ.

Утро, запоздалое и пасмурное, наползло на наш ухоженный участок. Что-то пытался делать, но как говорится - спустя рукава, ибо все мои родные были в Москве. Присел на перевернутую тележку - и задумался. Рядом, на огромный моренный камень заполз ёж со всем семейством, словно ожидая чего-то. Совсем как мальчишки на заборе стадиона, подумал я. Неподалеку, позевывая, разместилась жаба.

Дачную идиллию прервал грохот, словно кто-то тараном пытался разбить в щепы калитку. Рассвирепев не на шутку, подбежал - и легко приоткрыл ее в другую, противоположную ударам сторону. Между ног на участок ворвался кабан, сразу же начавший сломя голову бегать из сторону в сторону, показывая словно из-за молодецкой удали внушающие уважение клыки. Застыв на секунду у края дрожки, он исподлобья взглянул на меня и с визгом бросился прямо ко мне, умудрившись слёта перевернуться. Он вращался на спине как игривый щенок, все время норовя лизнуть мои руки. Каби, закричал я, испуская затем какие - то нечленораздельные звуки. Действительно, это был Каби, когда-то маленьким поросенком найденный нами в глубокой яме от поваленной ветром березы. Вопреки предостережениям опытных людей и стоявшему поодаль вожаку мы принесли домой, где все соревновались в праве попоить его молоком из соски и другими немудреными лакомствами.

Каби встал, а затем присел, словно задумав по-дружески побеседовать на досуге. И беседа началась, но отнюдь не в том ключе, который предвидел я.

-Готовься. Час настал - и к тебе на митинг соберутся все наши вожаки. Ты же помни - никто не пострадал от молчания.

Едва он закончил озадачившую меня фразу, как весь участок, равно как и лесная поляна, примыкающая к нему, стала заполняться всяческой живностью, да в таком количестве, что пришлось только сокрушенно вздыхать о будущем урожае ягод и яблок. И уж полной неожиданностью стало появление на крыльце веранды красавца-лося рядом с моей любимицей - лосихой.

Лось топнул о ступени веранды - и от неожиданного громового удара все затихли. Ему бы быть спикером в парламенте, подумал я, но предпочел молчать и слушать, вняв предостережению Каби.

- Друзья мои! Все ползающие, бегающие, прыгающие, плавающие и летающие! Время, предсказанное нашими предками - настало. Еще немного - и человек уничтожить и себя, и всех нас, и жизнь в нашей Вселенной. Что делать - решайте!

-Бежать! Расползаться! Улетать! - раздались крики со всех сторон. Но кто-то неожиданно рассмеялся, да так лихо, что все затихли. Это была белая сова, прижившаяся в наших отнюдь не арктических местах.

- Но куда? Но куда? - продолжала она, засыпая. - Бежать некуда. Да и поздно, поздно.

- Вперед - на человека. Его надо уничтожить - пролаял бездомный дог, которого бросили хозяева, уезжая с дачи в город.

- Но ведь он тогда перебьет всех нас. У него достаточно и средств, и сил, и вооруженных людей - задумчиво хрюкнул Каби.

- Не перебьет.- уверенно сказал вожак - лось. - С нами - мириады невидимых и неслышимых бойцов, поражающих всё и вся на своем пути. Это - ненавидящие человека микробы, бактерии, бациллы. Мы начнем - они завершат!

- Вперед, на человека, - квакнула во весь голос жаба и прыгнула под сырой валун.

В миг поднялся невообразимый шум, от которого дрогнули все окрестные леса (точнее - остатки от них) и поселки. Еще секунда - и мой участок опустел. А по магистралям, к столице и окрестным городам катилось облако, напоминающее шарообразное торнадо. Оно разрасталось, охватывая весь горизонт и двигаясь во все стороны, словно нефтяное пятно на воде.

Все исчезло. Все затихло.

Навсегда.

---

Оставить комментарий © Copyright Разумный Владимир Александрович (vladimir@razumny.ru) Обновлено: 28/12/2009. 219k. Статистика. Статья: Проза

Ваша оценка: шедевр великолепно отличная книга хорошая книга нормально не читал терпимо посредственно плохо очень плохо не читать

---

Связаться с программистом сайта.