|
| |
|
Такая постановка вопроса снимает с повестки дня, как и проявления национальной, религиозной и расовой нетерпимости, так и проявления обратного характера той же нетерпимости, но по отношению к коренным жителям государства со стороны мигрантов из других стран. | |
Пусть тот, чья честь не без укора,
Страшится мнения людей;
Пусть ищет шаткой он опоры
В рукоплесканиях друзей!
Но кто в самом себе уверен,
Того хулы не потрясут -
Его глагол нелицемерен,
Ему чужой не нужен суд.
Ни пред какой земною властью
Своей он мысли не таит,
Не льстит неправому пристрастью,
Вражде неправой не кадит;
Ни пред венчанными царями,
Ни пред судилищем молвы
Он не торгуется словами,
Не клонит рабски головы.
Друзьям в угодность, боязливо
Он никому не шлет укор;
Когда ж толпа несправедливо
Свой постановит приговор,
Один, не следуя за нею,
Пред тем, что чисто и светло,
Дерзает он, благоговея,
Склонить свободное чело!
(А. Толстой. Январь 1859 года).
30 января 2006 года епископ Саратовский и Вольский Лонгин в интервью порталу "Интерфакс-Религия" высказал такую мысль: "Но одно из искушений нашего времени состоит в том, что мы боремся с тем, с чем бороться бессмысленно, и примиряемся с тем, с чем необходимо бороться".
В сущности, мы можем устранить парадоксальность вышесказанного одной единственной посылкой: "Всякая борьба - бессмысленна". Такая постановка вопроса снимает с повестки дня, как и проявления национальной, религиозной и расовой нетерпимости, так и проявления обратного характера той же нетерпимости, но по отношению к коренным жителям государства со стороны мигрантов из других стран. Таким образом, понятие "ксенофобия" имеет в самой своей сути два значения, если рассматривать его относительно. Ксенофобии, - навязчивому страху перед незнакомыми лицами, - одинаково подвержены и мигранты, по отношению к гражданам государства, в которое они мигрируют, и граждане этого самого государства по отношению к мигрантам. Сегодня, рьяно дискутируется вторая и вообще не дискутируется первая. Каждая голова, в настоящее время, высказывает своё собственное мнение, на сей счет, пытается анализировать, выводить следствия, давать советы и прочее, основываясь на чем-то искусственно сфабрикованном и идеализированном. Складывается такое впечатление, что все деятели, которые пропагандируют тот или иной вариант диктатуры и репрессий сами подвержены каким-то внутренним фобиям. То, что например академик Велихов, или адвокат Кучерена, или Сванидзе, или депутаты Макаров, Хинштейн, Исаев, или бард Разембаум, совершенно, не имеют никакого представления о метафизике человека, которая составляет вообще внутреннюю основу живого организма - медицинский факт. Для них сферы воли, чувств, души и духа такая же темная сторона знания, как для меня, например, термоядерная реакция или свод процессуальных норм. Но в том-то и состоит существо вопроса, что ксенофобия, по определению, является свойством биологического инстинкта всего живого, что вообще живет. Данные граждане, собственно, живут исключительно, благодаря этому инстинкту, то есть воле. Каждое намерение академика Велихова имеет свою причину именно в воле, в биологической или физиологической его составляющей. То есть, необходимо в двух словах прояснить, что есть животная воля. Это функция живого организма, призванная поддерживать его жизнедеятельность, в которой пребывает инстинкт самосохранения и размножения. Самосохранение - это питание, питьё и сон. Размножение - это половой инстинкт. Достаточным основанием всех дальнейших проявлений человека является обладание - инстинкт обладания. Чтобы живой организм имел в себе ощущение необходимости тех или иных действий, самосохранение и размножение закольцовываются страхом или фобиями. То есть причиной каждого поступка человека является страх, то ли сознательный - когда, например, он стоит на пороге голодной смерти; то ли бессознательный - когда существо пресыщено всем многообразием земных плодов оно ощущает в себе некое неосознанное беспокойство. Сегодняшняя наука классифицирует около 200 самых различных страхов. Собственно, нет ничего проще того, чем уразуметь, что медведь, ни при каких условиях, не предоставит место в своей берлоге другому зверю, будь то, хоть другой медведь. Его территория - это его территория, на которой он добывает пищу. Эту же территорию он и охраняет от посягательств на неё других зверей. Здесь, мне всенепременно возразят, что человек выше, гораздо выше, нравственнее и моральнее, чем животное, следовательно, ни в коей мере нельзя выше озвученное применять к такому высокоразвитому существу, как человек. Но я отвечу, что понятие высокоразвитое следует брать в кавычки. С древнейших времен, род человеческих существ распределялся по земле, в границах своих стран, именно посредствам войн и борьбы. Победившее племя метило знаками-вымпелами место победы и там проводило границы своих новых владений. То есть вытеснялись менее слабые и заполнялись пространства более сильными. Более того, в обширнейшей массе человеческое общество состоит на 90 %, если не больше, из людей с животными наклонностями. И зачастую тот, кто мнит себя особенно отличным от зверя, тот и является в большей мере таковым по своей сути, ибо, чем дальше в своих представлениях человек состоит от чего-либо, тем более он, в натуральном смысле, этому что-то соответствует. А вот, чем явственнее он себя идентифицирует с животным, тем более он развивается как человек. Этот парадокс никак не может быть осознаваем большим количеством индивидуумов, так как эгоизм каждого, будь он хоть академик, хоть необразованный крестьянин говорит о том, что человек всегда стремится быть тем, чем не является на самом деле. Если же мы обратим внимание на философию дикаря Руссо, то поймём всю истинность вышесказанного. Итак, следуя философии Шопенгауэра, воля к жизни - это страх смерти. Ибсен в "Пэр Гюнте" выражает эту мысль так: "Однако жизнь всегда прекрасна // Уж потому, что смерть страшна". Очистив, эти высказывания до степени инстинкта, получим, что Воля - это Страх.
В таком случае, исходя из внутренней составляющей человеческого организма, борьба с ксенофобией, в смысле её репрессивности, имеет какую-то странную окраску, ибо сами же репрессии и возбуждают, собственно, страх. Если, здесь, мы остановим своё внимание на цитате из послания апостола Павла к евреям (2; 15): "И избавить тех, которые от страха смерти чрез всю жизнь были подвержены рабству", то и поймём, что суть борьбы с ксенофобией должна быть направлена на искоренение из личностей страха, либо посредствам отрицания воли к жизни, что возможно в творческом процессе нравственного и духовного роста человека, в котором индивидуальность становится свободной, либо устранением раздражителей страха из внешней среды, из социума. Короче говоря, гражданин России должен быть защищен государством от воздействия на него социума и окружающей среды, что происходит сейчас только не в отношении российских граждан, а в отношении мигрантов: государство Россия защищает мигрантов от своих же российских граждан, ведя с коренными жителями борьбу, вплоть до искоренения всяческого свободомыслия, воления, духовного роста, что совершенно не делает людей, живущих в стране, спокойными: они не чувствуют себя в безопасности. Таким образом, я остановлюсь в своих размышлениях на внутренней составляющей национализма и ксенофобии, в отрыве от её социально объективного истолкования. Почему? Потому что с точки зрения социальной, экономической, денежной, невозможно анализировать ксенофобию, так как она в большей мере проявляется тогда, когда субъект имеет много всякого добра, за безопасность коего и беспокоится. Беспокойство это направлено во внешний мир, в котором пребывает опасность его утраты. А так как самая лучшая оборона - это нападение, то и субъект начинает, скажем, наносить превентивные удары. Об этом мы поговорим чуть позже. Другая трудность, которая не позволяет с достаточной достоверностью рассматривать общественную составляющую национализма, исходит из того, что этот социобарабан возможно крутить в различные стороны, как шар, нисколько не впадая в противоречия с диалектической логикой: с какой стороны не рассказывай, всегда правильно. Но суть везде и всегда оказывается одна и та же: течет кровь в братоубийственной борьбе. Не в борьбе с евреями или мигрантами, интервентами или ещё кем-нибудь, а в гражданской войне, которую мы созерцали в двадцатые годы прошлого столетия, когда изначальный антисемитизм и национализм резко перешел в антируссизм или, лучше сказать, в антироссиизм. Троцкий, и еже с ним, добравшись до власти, двинул русский пролетариат на Дон, чтобы "разказачивать" казаков и "выжигать специфически казачье каленым железом". Репрессиям тогда подверглись не только зажиточные, но и трудовые казаки. В результате чего вспыхнуло восстание в станице Вешенской, и от Дона до самого Воронежа потекла рекой русская кровь. Благо, что у большевиков хватило мозгов всё-таки амнистировать участников мятежа, которые сложили оружие и вернулись в семьи. В противном случае - эта воля бродила бы в Донских степях не понятно, сколько времени, и не понятно к чему бы это всё привело. К слову сказать, что есть такое "специфически казачье"? Это, во-первых - три его основных принципа: "За Бога, Царя и Отечество". Во-вторых - присоединение к России Сибири, охрана и оборона южных рубежей империи, взятие Измаила, разгром Наполеона. В-третьих - глубочайшие и мощные корни традиций, духа, уклада жизни, безусловная ценность своих святынь. В-четвертых - свободолюбивый и вольный дух. Сам по себе Троцкий мизерный прыщ, в сравнениях с этим "специфически казачьим". Заслуга Ленина в тот момент заключалась в том, что он решительно предостерегал против подобного подхода к сложному казачьему вопросу. В одной из телеграмм (от 3 июня 1919 г.) он указывал на действия некоторых ретивых администраторов на местах, которые особенно рьяно выполняли указания Троцкого. Ленин писал: "Обращаем внимание на необходимость быть особенно осторожными в ломке таких бытовых мелочей, совершенно не имеющих значения в общей политике и вместе с тем раздражающих население". Жаль, что такой "проницательный и образованный" человек, как его представляют везде, увидел эти "раздражающие население" мелочи только тогда, когда пламя вооруженного мятежа полыхало во всю свою мощь. Камень, который отвергли строители, сделался главою угла. Хотя, в обширнейшем смысле, установлением диктатуры пролетариата и приходом к власти, после неслучайной смерти Ленина, Иосифа Сталина и Лаврентия Берии на российскую землю спустились Парки, и смерть уже не действовала по национальному признаку. Она уже доставала идеологов национализма и в Латинской Америке, и вообще по всему свету, а 650000 тысяч убиенных и русских, и евреев, и чеченцев, и татар ярко повествует об этом. "Уж сам жаждущий когда утолился, и голодный - насытился, то это в революцию. И вот еще не износил революционер первых сапогов - как трупом валится в могилу. Не актер ли? Не фанфарон ли? И где же наши молитвы? и где же наши кресты? Ни один поп не отпел бы такого покойника - В. Розанов. "Апокалипсис нашего времени" Љ 1. Как мы умираем?".
Всем, кто интересуется национализмом в России, кстати говоря, тем всенепременно необходимо быть знакомыми с "Тихим Доном" Шолохова и с творчеством Достоевского - это два самых великих русских националиста. Исходя из этого, можно сделать два вывода: Первый - антисемитизм есть производное самих евреев, которые посредствам его избавляются от своей ксенофобии; второй - это национализм русских, которые так же, как и евреи, посредствам антисемитизма избавляются от своей ксенофобии. Два этих течения спариваются в пространстве и времени, как бы, давят друг на друга с двух сторон. Воля между ними сдавливается и сжимается, получается некая компрессия или напряженность. И в один момент, вдруг, неожиданно для первых и вторых воля взрывается, разнося в клочья и тех, и других. В результате налицо хаос и разруха. В такой борьбе, то есть, победителей нет. Следовательно, она бессмысленна, по определению. Она даже бессмысленна с самого своего основания. Ибо, как обыкновенно понималось диалектиками материализма, из всякой борьбы должно происходить нечто, которое не было, ни первым, ни вторым. Оказывается, как постигается эмпирически на всём протяжении развития человеческого общества, не воспроизводится ничего нового, ибо в сухом остатке остается воля в природе, которая из хаоса начинает собирать нечто, которое было ранее. Грубо говоря, что должно получиться в результате борьбы с ксенофобией? Противоположное состояние - это любовь к чужому. Может ли такое произойти в обществе, в котором основной закон общежития и сосуществования гласит: Homo homini lupus est (лат. человек человеку волк). Ведь сегодня отчужденность человека от человека, имеется в виду российские граждане, заметна как никогда: мерзкие, кстати, отходы капитализации. Даже русскоговорящие граждане не приходят к согласию друг с другом, что же говорить о чем-то другом. Другое состояние, которое проповедуется множеством умных голов - это терпимость и толерантность. Почему не назвать эти понятия своим словом, равнодушие к тому, что человека окружает. Во-первых - это невозможно, ибо человек социальное существо: он обречен и заброшен в мир для жизни в обществе людей. Во-вторых - окружающая среда является причиною действий и поступков человека вообще: она есть некий стартер, который заводит человеческую машину. Посему, по определению, он не может быть равнодушен к ней. В-третьих - в объективной среде, в обществе, в толпе обыкновенно находятся те, кто убегает в мир от самого себя: свой внутренний страх толкает людей объединяться в общества так же, как он толкает, и животных объединятся в стада. Равнодушием к внешнему обладали, например, Сократ, Уэллс, Шопенгауэр и другие философы. Много ли в обществе имеется философов вообще? То есть с объективной точки зрения, как мы видим, рассматривать национализм абсолютно не имеет никакого смысла.
Вчера, 14. 04. 06. в одной программе по телевизору диспутировали по поводу национализма и ксенофобии депутат Макаров и Проханов. Первый, как раз таки и стоял на необходимости борьбы с экстремизмом. Второй же, отрицал всяческую угрозу в связи с его развитием в России. Макарова нам следует несколько поправить. Когда речь заходит о национализме следует говорить, о россиянах вообще, но не отдельно о русских. Россия - для россиян. Это логично, правильно и естественно. Какой бы не был национальности человек, если он является гражданином России, живет в России, считает её своей родиной, гордится своей страной, то он россиянин. Россиянин это, и чеченец, и русский, и татарин, и дагестанец, и якут, и удмурт, и казак. Все мы - россияне. Вообще само слово "россиянин", введенное в употребление (если я не ошибаюсь) Ельциным, является многонациональным и не имеет определенной религиозной окраски, ибо россиянин - это православный христианин, мусульманин, буддист, иудей и атеист. То есть понятие "россиянин", выражаясь словами Достоевского, всечеловечно, и оно является объединительным символом для всех граждан России. Грузин, азербайджанец, армянин, таджик, молдаванин и другие не являются, по определению, россиянами. Тем менее мне понятна позиция депутата, который обвинял, чуть ли не всех русских в национализме. Хотя в прагматичном национализме нет ничего предосудительного и оскорбительного: это, скорее всего, есть патриотизм. Зато когда уважаемого товарища депутата спросили, что за счастье он несет своему народу, то почему-то товарищ Макаров оскорбился на этот вопрос, обвинил, спросившего его об этом молодого человека в сытости! И возбудил студию тирадой о том, что он только тем и занимается, как вытаскивает из нищеты шахтеров Кузбасса различных, причем, национальностей. То почему вышеуказанный товарищ возбудился, указывает, вкупе с его внешним видом (сытым, в квадрате видом) на то, что ему абсолютно все равно как там живут в Кузбассе шахтеры. В России так говорят: "А Васька слушает, да ест". Тирада же Митрофанова о том, что пропаганда борьбы с национализмом выгодна власти, собственно, возбудила в товарище и обильное поэтическое излияние. Что хотел сказать этим депутат - не понятно. Но борьбу, говорит, надо вести. Как вести, зачем вести, с кем вести, почему вести и.т.д. ему все равно. Главное вести. Итак, мы видим, что и первое истолкование национализма, и второе, на поверку оказываются, прямо скажем, вредными, как для государства, так и для отдельно взятой личности. Вредны они тем, что подобны тому, как Берлускони, оскорбляя сторонников Проди, говорил: "Мы не идиоты". Или получается нечто вроде того, как М. Горький подмечал в отношении Л. Н. Андреева: "И чем более громко он (Андреев) возглашал "Осанна" - тем более сильным эхом раздавалось - "Анафема!" М. Горький. Полн. собр. соч., Т. 16. М.: "Наука", 1973, с. 324.
"Двух станов не боец, но только гость случайный,
За правду я бы рад поднять мой добрый меч,
Но спор с обоими не мог меня привлечь;
Союза полного не будет между нами -
Не купленный никем, под чье б ни стал я знамя,
Пристрастной ревности друзей не в силах снесть,
Я знамени врага отстаивал бы честь!". А. Толстой (1858).".
Сартр в эссе "Размышления о еврейском вопросе" говорит, что антисемитизм - это страсть. Страсть, собственно, и есть одна из составляющих воли. Можно сказать, что она является волей. Но в метафизике воля разграничивается на два подотдела: добрая (сознательная) и злая (бессознательная). Страсть, в том смысле, как её трактует Сартр, определяет добрую волю. То есть страсть рефлектирующая или страсть к анализу, страсть к миру, к социуму, к обществу. Здесь нам стоит теперь коснуться личности националиста, ибо она имеет вполне конкретные внутренние очертания, так как духовный мир нацбола всецело куется волей или выдувается ею. Как мы уже говорили, националист - это субъект, который убегает от себя в мир. Для него мир состоит из многообразия живых зеркал, в которых он улавливает самого себя. Каждое изменение вокруг него, каждое событие, явление, происшествие притягивает его взгляд, его внимание. Всё это подлежит анализу, рефлектирующее сознание начинает работать активно, обращаясь ко всем сторонам объективной жизни. Он любопытен. Всё его интересует. Посему одиночество его страшит и пугает. Избавляется от своих внутренних страхов он в обществе. Если это общество националистов, то и он становится националистом. Обыкновенно, это люди среднего класса, то есть люди со средним достатком. Они и не бедные, и не богатые. Бедным, как общеизвестно, нет никакого дела, ни до политики, ни до того, что творится вокруг них. Они очень сильно сконцентрированы на самих себе, на своих проблемах. В большинстве случаях внешний мир их интересует с точки зрения того, как бы в нём что-нибудь украсть, и только. Богатые, также не особенно вникают во все перипетии межнациональных отношений, так как в их "высочайших" представлениях о самих себе, люди - это нечто несущественное, болтающееся под ногами: они не замечают людей. Хотя воруют в супермаркетах бижутерию - так...для интереса. Средний класс, напротив, социально активен, деятелен и практичен. Собственно проявлением национализма сейчас можно сказать, что в больших городах России, особенно в Мегаполисах, сложился такой эталон демократичного общества - средний класс. В сути своей, националистами становятся подростки в возрасте 13 - 21 года. Это обширная масса. Выходят они из семей вполне благополучных, в редких случаях, из бедных. Сартр их называл "пролетариями с белыми воротничками" - этакая креативная, в причудливых формах, аристократия. С другой стороны, средний класс, о котором так много говорится, который по идее должен быть эталонным и всеобщим, происходит или формируется на, скажем так ниспадающих энергетических флюидах. В его метафизической иррациональной ипостаси пребывает пассивность и летаргия однообразия. То есть, будучи объективно бедным, человек, стремится к наполняемости себя богатством. За последние двадцать лет бурного развития бизнеса, этот рост достиг своего апогея. Приток достаточных средств стал постоянным. Особенных стремлений к достижению чего-либо также нет. Человеки оформили свой собственный рай вокруг себя. Вроде бы, думают они, жизнь их удалась. Но интенсивность воли всегда постоянна. Иногда, конечно же, она взрывается, хотя в сути своей сила её константна, в противоположность изменяемой структуры интеллекта. Последний, то резко рвётся вперед, то угасает и человек тупо смотрит на вещи вокруг, как бы их не замечая вовсе. Итак, достигнув определенного плата в социальном смысле слова, активность индивидуумов спадает, размещаясь в некоем среднем состоянии между богатством и бедностью. Такое срединное состояние, собственно, и называется пластом среднего класса. Теперь, грубо говоря, человек не знает, что ему вообще-то нужно. У него семья, работа, достаток. Всё в его жизни посчитано, размеренно и предуготовлено наперед. Внутренний мир его увядает, душа мертвеет, и он становится послушным орудием в руках различных манипуляторов. Также, эта социальная ячейка подвержена всяческим суевериям, что уже само за себя говорит о внутреннем беспокойстве. Физиологизм жизни, скажем так, нарушен. В нём нет, ни полета фантазии, ни воображения, ни стремления - воля спит, ибо у неё есть всё, что ей нужно: она объективировалась или реализовала себя в определенном теле. Но, в обширнейшем смысле, в метафизике своего естества воля всё же продолжает своё течение. И мы наблюдаем, как она от отцов и матерей, представителей среднего класса, перетекает в их детей. Родительские несбыточные мечты переходят в их намерения и желания, которые иррациональным образом проецируются в их же детей, становясь причиной всех их действий и поступков. Тогда своих отпрысков наделяют априорной гениальностью, называют их, по Гоголю, Фемистоклюсами или Алкидами, видят в них то, чего не достигли сами. А вот то, чего они не достигли, конечно же, пребывает в мире, в окружающей действительности. По определению, в этом должен быть кто-то виноват. Естественно виноват тот, кто достигает чего-то большего, как им кажется. Кажется же им, в силу своего внутреннего беспокойства. Посему виноватыми, обыкновенно, становятся лица кавказской национальности или евреи. Последние, в их представлениях, теперь являются определенным символом благосостояния, хитрости, жадности и коварства. "Во всем виноват Чубайс, Гусинский и вообще евреи" или "Вокруг одни только черные, которые заняли те места, принадлежащие мне". То есть, субъект начинает присматриваться к порокам тех, кто его окружает. Со всех сторон рассмотрения, такой субъект испытывает постоянное внутреннее беспокойство по поводу того, чем он обладает. Теперь он становится брюзгой и доносчиком. Его же дети рвутся в мир. Они уже, выражаясь словами Лермонтова, "богаты от колыбели ошибками отцов и поздним их умом". Что-то внутри них копошится, но в силу своего малолетнего возраста, они не понимают и не постигают того, происходящего в их внутреннем мире, движения. Зачастую, погашается это неудовлетворенное состояние алкоголем или наркотиками. Учиться им невозможно. Воля наполняет их изнутри, и они не знают, куда себя деть. Сладким теперь для них становится понятие "анархизм", ибо воля, в основном принципе своём, свободна. Сейчас, скажем так, их привлекает, например, философия Бакунина. Им видится, что главный их угнетатель - государство, опирающееся на функцию бога. Религия - это "коллективное сумасшествие", уродливый продукт сознания угнетенных масс, а церковь - "род небесной кабалы", в которой народ старается забыть о своей ежедневной беде. А вот, чтобы привести самих себя к "царству свободы", необходимо взорвать государство и исключить из жизни принцип власти. Экзистенциональная философия завлекает таких субъектов, и они стремятся к смерти, чтобы постичь "смысл бытия". Они как бы желают, по Хайдеггеру, отрешиться от всех целевых установок, осознать свою "смертность", "бренность", ибо им кажется, что, чувствуя себя постоянно "перед лицом смерти", они в состоянии увидеть значимость и наполненность каждого момента жизни и "освободиться от идолов общественного бытия". По этим принципам они объединяются в различные группировки, в которых из них "мнимовоспитатели" ваяют нечто...даже не ваяют, а пользуются ими в своих целях. Будь то, молодежное объединение "Наши" или будь то - националисты и анархисты или какое-нибудь криминальное сообщество. Итак, они в эти группы собираются из априорной своей установки, из установки общественной и социальной: они хотят там быть, а для этого необходимо, что-либо совершить. Кто-то совершает благодеяния, который также стоит брать в кавычки, так как преждевременная духовность и нравственность плодит следующее поколение вышеописанных отцов и матерей, образуя ещё один порочный круг летаргического идиотизма, а кто-то совершает не совсем благие дела. В первом случае - подростков заставляют поступать определенным благим образом; во втором - нет, ибо в анархических и националистических течениях проповедуется свобода. Подросток подразумевает сам, что от него ждут неких поступков, и он их совершает, чтобы быть уважаемым членом этого сообщества. То есть как бы с молчаливого согласия окружающих он и поступает таким образом. Следовательно, национализм происходит из среды, которую можно охарактеризовать, как среду "молчаливо согласительную". Вопрос: С кем необходимо вести борьбу: со средним классом или с подростком? Сложный вопрос, не правда ли, господа, проповедники репрессий. Уж очень можно завлечься этой борьбой...очень. Ибо, даже устранив, атаманов анархических объединений, сами по себе, эти объединения никуда не денутся. Ведь, это же не террористы, которые с оружием в руках воюют против государства, а наши дети, которые таким образом проводят своё свободное время. С этим невозможно бороться, и не следует, скажу отдельно, пытаться. Кто же в здравом уме желает вести борьбу с социальной функцией человека. Некоторым нашим деятелям нужно научиться понимать невозможность, а после горлопанить во всеуслышание, излагая свои мнения. Всякое мнение, кстати говоря, следуя Гуссрлю, является неточным и поверхностным. Оно только лишь задаёт установку на познание полезного, но не является достаточным основанием к действию. Сегодня же, в отношении национализма и ксенофобии, мнения якобы авторитетов от мензурок и логарифмических линеек берутся именно за достаточное основание к всевозможным репрессивным действиям. Напомним, здесь, следующее. Инстинкт или воля, должна противостоять чему-то. В метафизике, например, воля противостоит духу. Самому инстинкту полезна такая борьба, следовательно, все эти кричащие головы должны понимать, что в большинстве случаях они сами являются орудием в руках слепо действующей силы природы, её воли. Они как болванчики висят на нитях, а Творец-кукловод дергает за эти нити, чтобы они именно кричали о борьбе, которая необходима инстинкту.
Мы выяснили, что сегодняшние пропагандисты борьбы - точнее, популисты, - обращают своё внимание на то, что в обществе назрела необходимость диктатуры в отношении националистических проявлений, то есть борьбы со следствием, причины которой так и остаются скрытыми. Исходя же из реалий жизни, нам напротив становится понятным, что подавление одного следствия сразу же воспроизводит десяток других: заместительность бытия небытием никто еще не отменял - это естественный закон эволюции. Действительно, как заметно из истории, все диктаторы приходили к власти вполне демократичным путём. Адольф Гитлер, будучи человеком хорошим, ефрейтором, маленьким, щупленьким, с душевными расстройствами, которые паранойей наполняли его естество, полностью подверженное и разрушенное разнообразными фобиями, наверное, ксенофобиями, пришел к власти вполне демократично. Приблизительно, в это же самое время, вполне демократично и пришел к власти Иосиф Сталин. Депрессионный тип которого не вызывает ни у кого никаких сомнений. Последний, пребывая на каторге, писал своим друзьм-революционерам, чтобы те, не оставляли его, ибо он больной туберкулезом нуждается в кипяченом молоке и продуктах. Бывшему грабителю и хорошему человеку помогали, как могли; спасли его от смерти; проявили к нему симпатию и выбрали на съезде в генеральные секретари, в диктаторы с неограниченной властью. После те, кто поддерживал его здоровье в остроге, становятся его врагами, и происходит то же самое, что и в Германии. Но Джугашвили начала прошлого века сделал кладбище из России, а другой "швили" начала 21 века смастерил из Грузии помойную яму для западных отходов. Милошевич, попутно скажем, на волне сербского национализма пришел к власти в Сербии, и теперь в Косово албанцы убивают православных сербов, сжигают православные святыни, а американские летчики на бомбах, сбрасываемых на храмы и головы сербов, писали поздравления с пасхой. Итак, можно же конечно сказать, что, будучи евреями, Гитлер и Сталин показывают нам теперь, что национализм выгоден самим же евреям. Хотя очевидно, что от этого страдают все без исключения национальности, ибо и тот, и другой, обладали неограниченной властью. Такая неограниченность власти, следовательно, может достигаться только тогда, когда к ней приходят посредствам национализма: на волне национализма. Ярко об этом повествуют "оранжевые революции" в Грузии, Украине и Молдавии, в которых воля бродит до сих пор, и будет бродить пока сама не успокоится. Это, кстати, долгий процесс. Даже, когда Павловский в своей "Реальной политике" обвиняет украинских демократов в том, что, именно они, проголосовали за Сталина, пытаясь оправдать сами злодеяния сталинского режима и посеять вражду между двумя братскими славянскими народами (украинцами и русскими), не может уйти в сторону от того, чтобы не высказать своего отрицательного мнения к этому древнейшему сродству народов. Тем самым, мы видим какую-то неявную, но латентную связь, между антинационализмом и национализмом, наподобие того, как в каждом знании пребывает незнание, а существенной структурой бытия является небытие. Если нет, то, каким образом в авангарде русского национализма оказываются деятели еврейской национальности? Странная какая-то тяга в сторону новозаветной заповеди: "Блажены вы, когда говорят о вас плохо". То есть когда говорят о ком-то хорошо, то это, на самом деле, плохо. Даже такие государства, как Америка и Израиль делают всё возможное для того, чтобы в арабском мире их всенепременно воспринимали плохо. Хотя, они-то, и евреи, и американцы - люди хорошие, по сути своей. Зачем же нам их ненавидеть тогда, когда в славянском духе пребывает гостеприимное отношение к чужеземцам - это основное свойство русской воли. Мы, конечно же, понимаем, что это противолежит западной ментальности, но все же россиянин может терпимо относиться к недостаткам других. Просто не стоит проявлять агрессию, а лучше объяснить людям, откуда собственно дует ветер. Например, это можно разъяснить Розембауму - хорошему человеку. Вот родился и вырос он в России в Санкт-Петербурге. Мечтал стать зоологом или геологом, хотел путешествовать. Потомственный доктор. Окончил медицинский институт. Поступил на работу врачом скорой помощи. Занимался музыкой, которая стала его второй специальностью. В 70-е годы уже был известным автором рок-музыки. Играл в ансамбле "Аргонавты". Потом в группе Альберта Осадулина. То есть, вырос он в российской среде, воспитывался в русской школе, изучал Гоголя и Пушкина. Люди его разнообразных национальностей стали почитать. Слушали, и "Вальс Бостон", и "Летать, так летать", и "Гоп-стоп". Болеет за "Зенит". Постоянно следит за событиями в стране. Реагирует на них очень остро. Можно сказать, они его потрясают постоянно. На концерте, посвященному празднованию дня работников спецслужб, пел песню об упырях, которых он не боится. Стал депутатом государственной думы, и вдруг (что это, за "вдруг" такое, мне, если честно неизвестно) призывает эти же самые спецслужбы и правоохранительные органы к репрессиям и террору в отношении националистов, причем всех без разбора. Одновременно с этим, дефилирует по всем каналам телевидения в авангарде партии "Наш дом Израиль". Депутат Российского парламента и представитель партии другого государства, "Наш дом Израиль", в одном лице. А после, на пресс-конференции, Розембаум скажет: "Как сделал что-нибудь еврей для России, то он русский, а в других случаях этого не замечают". И приводит в пример Пастернака и других. У стороннего наблюдателя, кстати говоря, может сложиться ощущение, что Розембаум как бы кричит: "Я более, русский националист, чем, собственно, русские националисты, поэтому с последними нужно вести борьбу, уничтожать их и.т.д.". В сути же своей, творчеству вообще несвойственно национальное, так как это область свободы. Разница в подходах заключается в том, какое творчество считать всенародным, а какое камерным. Народный бард - это Высоцкий. Розембауму до Высоцкого, как муравью до луны. Так же, как и "Доктору Живаго" до "Мертвых душ". Но это бесполезные выводы, ибо спорить об очевидности истины, которую некто оспаривает бесполезное мероприятие. Только, зачем, хотелось бы спросить, у Александра Яковлевича, он это делает, именно сейчас? Может быть, ему надоело, когда о нём в России говорят хорошо, и ему всенепременно нужно, чтобы говорили, плохо? Нет. Я, например, не буду говорить о нём плохо, а наоборот, буду считать его, как и прежде, хорошим человеком. Правда, сдаётся мне, что он этого не знает, посему хочет быть нехорошим. Может, ему нужно быть нехорошим в России, чтобы быть хорошим в Израиле? Кстати говоря, в такой постановке вопроса нет ничего предосудительного, если мы примем во внимание то, что в Израиле существует свой национализм, называемый семитизмом. С точки зрения семита, ассимилированные евреи в других государствах, вроде как, и не те самые евреи какими они должны быть. В этой связи, любой еврей, живущий в, каком бы то ни было, государстве чувствует себя неловко из-за того, что его внутренний мир как бы разрывается надвое. Семитизм же в Израиле вполне непосредственно себя проявляет уже в самой политике, в самой власти. Например, российского преступника Невзлина России не выдают, а народного артиста России еврея Кабзона, в Израиль не пускают. Или просто уничтожают арабов. Но каждое человеческое существо носит в себе, в своей воле, национальную гордость. Хотя она с точки зрения философии Шопенгауэра и является отрицательным явлением человеческой индивидуальности, но от этого утверждения она не перестает существовать: она есть. Поэтому, на самом деле, евреям тяжело даётся выбор между одним и другим. Единственный путь, который они для себя выбирают - это путь отрицания чего-то одного, чтобы принять другое. В соразмерности уровня своего индивидуального развития еврей и поступает определенным образом. Семиты же, эту раздвоенность еврейской ментальности пытаются устранить посредствам выведения евреев за рамки метафизического духа той страны, в которой они живут. Национальная гордость, то бишь, возносит их над той национальностью, с которою они сосуществуют, оправдывая себя наличием отрицательного отношения к ним самим, то есть, наличием антисемитизма, о котором необходимо говорить везде и всюду. Опускается чужое, чтобы возвысить своё. Заметно это, в высказывании своих мнений Хинштейном в программе по НТВ "К барьеру" у Соловьева. Высказывался он в отношении присяжных заседателей. Они, оказывается, - если понимать смысл сказанного в самой сути высказывания, - "нелюди", потому что являются монтерами, слесарями и медсестрами. Не желает ли, спрашивается, вышеуказанный депутат извиниться перед обществом, которое таким образом он оскорбил во всеуслышание? Или он считает себя правым - и правым, безусловно? Зато, результат, не заставил себя ждать. Решение трех составов присяжных заседателей в Ростове-на-Дону были и вовсе отменены. Теперь военнослужащего будут судить три судьи, которые его осудят: обязательно, причем, осудят.
Вышеупомянутое мнение Шопенгауэра по поводу того, что национальная гордость является отрицательным свойством индивидуальности, базировалось у него на том, что она есть свойство примитивное и принадлежащее воле, инстинкту. То есть, перефразируя философа, можно сказать, что национализм - это примитивность. И чем явственнее в нации проявляется национализм во внешних действиях, тем более нация примитивна вообще. Например, американцы - это чистейшие примитивы. В них нет, ни творческого духа, ни свободолюбия, ни человечности, а есть только стремление к борьбе и обладанию. Для этого, как известно, необходимы деньги. Поэтому ярко выраженное стремление к деньгам, также есть свойство примитивности. Американцы же, в сути своей происхождения имеют корни в монголоидной расе, поэтому их примитивность так ярко конституируется во внешний мир. Им подобны чистокровные евреи. Наши евреи, наоборот, выросли на глубоких творческих основаниях российской культуры, поэтому они и явно отличаются от своих соотечественников. Последняя победа на выборах в Израиле евреев с российскими корнями очень хорошо характеризует вышесказанное. Англичане, в принципе, в общей своей массе так же примитивны, как и американцы. Едят мясо с кровью и с горы катаются за головкой сыра. Испытывают удовольствие от боли, по Джемсу. В нашей же стране примитивность заметна в цыганах и в мигрантах из Закавказья, Таджикистана, Молдавии. Суть вопроса состоит в том, что примитив гордится своей примитивностью и выбирает именно общество таких же, как и он сам, примитивов. Цыгане, как известно, высоко оценивают свою безграмотность, и то, что они якобы не умеют ничего делать. Говорят, что сложился отрицательный стереотип о цыганах. Вроде бы, на самом деле, они другие. Безусловно, есть маленькая часть цыган, которые не принадлежат к торговцам наркотиков, воров, мошенников, грабителей, но только малая часть. В основе своей, "цыгане любят кольца, а кольца не простые, кольца золотые". Для этого, по определению, нужно много денег. Как им добывать их - для них все равно. Именно, для этого, утверждением своей примитивности, они противопоставляют себя обществу, государству и власти. В Архангельской области, мы например, вообще видели банальный шантаж жителей города, который оценился в три миллионов рублей. Прямо как международная помощь Палестине. Такими же методами, промышляют и приезжие из Закавказья, которые торгуют на рынках, занимаются грабежами, нападают, то есть, на местных граждан, после чего укрываются в своих странах, наворовав приличное состояние. То есть все эти способы наживы происходят от субъективной односторонности определенного вида людей, в которых не различается сознательная и бессознательная воля - всё это спаяно в одно целое, которое направлено на обладание. Моральности и этики, как известно, здесь нет никакой. Голова нужна для того, чтобы ею видеть, слышать и туда есть. С другой стороны, если созерцание этой примитивности возбуждает в созерцающем её ярость или гнев, то он, по определению, сам таковым и является, ибо, как говорит Сартр, "гнев проявляется у нас только тогда, когда мы на это согласны (мы гневаемся, то есть, гневим себя)". То есть меня невозможно разгневать, пока я сам не разгневаюсь. И согласиться с чем-нибудь я могу только тогда, когда во мне есть понятие того, с чем я соглашаюсь. Получается, что националист, в метафизической своей сути, вполне подобен тем примитивностям, на которых направлен его гнев. А те, которые гневятся на националистов, получается, такие же, как и они сами. Вот мы и подошли к ещё одному порочному кругу, ибо рассматриваем сами корни явления, а не их внешний вид. Собственно, такой порочный круг говорит о проявлении физического правила электричества, - одноименные заряды отталкиваются, - которое проявляется в примитивной человеческой реальности. Вернее такое отталкивание есть своеобразное притяжение. Одинаковости притягиваются, для того чтобы оттолкнуться друг от друга.
Другая характеристика примитивности определяет радикальный вещизм. Как в апартаментах Собакевича каждая вещь, выпячиваясь, кричала: "И я тоже Собакевич!". Когда у человека имеется фобия совсем уже в запущенном состоянии, то он рушит памятники евреям на кладбище - вандализм, - как будто мраморная плита кричит ему: "Я еврей!". И этот крик доставляет вандалу определенные страдания. То же самое происходит и с образами Христа в храмах и прочее. Получается некая примитивная символичная ассимиляция своего эго с чем-то искусственным, в которое вливается это эго, что и возбуждает в субъекте гнев, ибо отдается энергия воли совсем не туда, куда бы он хотел, так как там, куда бы он хотел, она никому не нужна. Собственно говоря, примитивная экзальтированность не есть то благожелательное явление, которое, кому бы то ни было постороннему, представлялось необходимым или полезным вообще. Ведь нет ничего проще, как привезти вагон хурмы в Москву, затратить на всё про всё, скажем, две-три тысячи долларов, продать его за десять тысяч, купить ещё один, прибыль отложить и.т.д. Особенных талантов для этого не требуется вовсе. Учиться, опять же, нет никакой надобности, не говоря уже, о каком-нибудь духовном совершенствовании или овладения нравственной культурой сосуществования в обществе людей вообще. Хотя, если присмотреться и к мистеру Твистеру среднего класса в Америке, то он похож, совершенно точно, на экзальтированного примитива, распластавшего свою внутреннюю требуху по всему пространству метафизического природного духа. Подобный примат как бы ассимилирует себя с вещью или с идеей, которая поглощает его всего и, от которой он избавиться не может. Это называется мистической сопричастностью, по Леви-Брюлю. Такая идея ранее в нашей стране была - коммунизм и социализм; в Америке - национальная гордость; в Палестине - борьба с Израилем; в Косово - уничтожение сербов; в Африке - уничтожают друг друга, так же, как и в Латинской Америке; в Китай с небес спустился Желтый правитель, с желтой планеты, для того чтобы поведать китайцам об их скором величии. С другой стороны, очевиднейшим образом, наблюдается крайняя нищета жизни в таких странах. Там же, где объективная нужда устранена вовсе, там просто нация внутренне деградирует, уподобляя себя натуральным примитивным приматам. Ни то, ни другое условия не являются положительными, ибо в обоих случаях такие политические и экономические системы рушатся изнутри. Почему? Потому что такой род национальной гордости проявляется во внешних действиях, выражаясь научным языком, исходя из критики чего-то отличного от самого себя. Совершенно неважно, под какой формой в словообразованиях скрывается эта критика - она есть. Антисемит критикует семита, и говорят о национализме, но то же самое делает и семит, критикуя антисемита. И тот, и другой, как достаточное основание для высказывания своих мнений перед собою должны иметь образы друг друга, ибо вне критики их сознание не работает, так как отрицание другого есть существенная структура согласия с самим собою, со своими убеждениями, со своими устремленностями в мир, со своей интенцией в обширнейшем смысле этого слова. Если обратить внимание на определенный тип людей, то можно заметить в их внешних проявлениях доказательство того, как отрицание и согласие сосуществуют вместе: такой тип, когда соглашается со своим собеседником или вообще утвердительно говорит, например: "Абсолютно" или "Безусловно", то, в момент произнесения этих слов, он головою показывает "нет". Кстати говоря, интенциональность, как основное свойство воли, подразумевает под собою или имеет в самой своей основе две главенствующие характеристики - это внимание и вера. Субъект верит в то, на что направлено его внимание. Абсолютно неважно, что есть такое, на которое направлено внимание, так как в этом случае проявляется в сознании намерение к обладанию или вообще к действию. Конечно же, экзальтированный примат в реактивном процессе сразу же осуществляет действие на обладание, на притяжение к себе. Ему необходимо что-либо иметь, потому что, в таком случае, начинает работать вторая сторона инстинкта - сохранение. По определению, сохранять можно лишь то, чем обладаешь. И загвоздка здесь состоит в большей мере в том, что чем менее имеет субъект, тем с чем-то большим он себя и ассоциирует. Причем, не имеет значения, что имеется вообще: в смысле материальном или духовном. Нищий духовно, то есть, и более националистичнее в отрицательном смысле слова. Он более обращает своё внимание на другого, вовсе не заботясь о самом себе. Даже эгоизм его весьма и весьма слаб: он весь, в полнейшем объеме, представляет собою нечто не своё собственное, а вдутое в него извне. Это "вдутое" становится причиною всех его действий и он как китайский болванчик, не осознавая вообще причин, по которым он поступает тем или иным способом, всё же поступает так, как поступает. В основе своей, его поступки никак нельзя назвать удовлетворительными, ни с точки зрения абстрактной целесообразности, ни с точки зрения конкретной необходимости: он поступает определенным образом просто для того, чтобы как-нибудь поступать. Экзальтированный примитив, посему, существует в бытие как некая ирреальная идея такая же, как и идея еврея, в обывательском смысле слова. Ведь, что есть еврей с точки зрения стереотипа, который сложился в народе за тысячелетнее существование этого образа в бытие. Как известно, это всеобщий образ отрицательного человека вообще - христианское "вечный жид". Как-то я имел разговор с одним человеком, который, ни с того, ни с сего, начал отрицательно высказываться в отношении своего соседа. Оказывается, его сосед, живущий в другом подъезде, собственно, живет хорошо. Имеет своё маленькое дело. У него семья, двое детей, машина и прочее. Зато для моего собеседника - преподавателя "сопромата" в университете, знакомого с философией, историей и вообще образованного и культурного человека, - тот является евреем. Он так и поведал мне: "Мол, поменял себе фамилию, затаился, деньги собирает, чтобы в Америку сбежать. Разворовывает страну, жадный, малообщительный - короче, жид. По роже, - говорит, - видно. Чистокровный жид. И все повадки у него еврейские". Собственно, этот пример ярко иллюстрирует экзальтированного примитива нашего времени. Этот "ученый" муж, просто, крайне неудовлетворен своим существованием. И тот, кто добился чего-нибудь большего, тот сразу же называется евреем, и ему, кстати говоря, все равно - еврей он или нет: он согласен с самим собою. Хотя его примитивная рожа, нисколько не отличается от какой-нибудь другой такой же, у которой одна единственная извилина, протянутая поверх головы, привязанная одним концом к правому уху, а другим - к левому. С другой стороны, этому профессору национализм не мешал брать взятки за постановку удовлетворительных оценок за зачеты и экзамены с лиц кавказской и еврейской национальностей: в этом смысле, они для него были хорошими и не жадными. Так сосед-то, оказывается, русский! Потому и избивают националисты битами православного священника. Вот в чем вопрос. Эти мерзкие иррациональные флюиды, проистекающие из неудовлетворительных внутренних состояний субъектов, разливаясь по всему пространству государства, совершеннейшим образом, бесстыдно спариваясь, разрушают метафизический дух нации изнутри, ибо в этом духе пребывает возможность сосуществования людей вообще. Пока такой ученый примат будет считать себя высочайшей личностью в отношении остальных, будучи на самом деле таким же, как и тот бабуин, спустившийся с гор, то о национальной гордости, в положительном смысле слова, не может идти и речи. Ибо такой сорт людей являются натуральными стукачами, кляузниками, доносчиками, не способными уже ни на что, отжившими своей пошлый век, представителями преджизни, даже, не самой ещё жизни. Что толку от этого мнимого мудреца, который купил себе толстый цитатник философских афоризмов и изречений, для того чтобы сыпать ими направо и налево, совершенно, не понимая самой сути того, о чем он говорит вообще. Такой экзальтированный примитив слишком много думал и рассуждал в свое время, а теперь, в его существовании возникла потребность совершения действий, которых он не может совершить, по определению. Ему, собственно, нужно чем-то отвлечь свое внимание, чтобы хоть что-нибудь сделать - этот феномен: "отвлечения сознания", прекрасно раскрыл Уильям Джемс в своих "Принципах психологии". И получается, что один такой примитив продаст мигранту диплом об образовании, другой в ЖКО сделает ему регистрацию, третий в ПВС из мигранта сделает российского гражданина, четвертый на дороге с полосатой палочкой накажет приезжего рублем (повод найдётся), пятый уже в органе государственной власти примет на работу, по тем же самым основаниям, новоиспеченного российского гражданина на сладенькую должность. И все вышеозначенные поступают так с точки зрения своего национализма, что в результате мы имеем судебного пристава армянина, милиционера грузина, служащего администрации города или района азербайджанца и.т.д. Местный житель, например, обращается в такие структуры с вопросом и если вдруг ему отказывают даже по уважительной причине, то он натурально видит причину отказа в том, что приезжие заполонили страну и от них некуда уже деться. Таких жителей огромное количество, в обширнейшем смысле слова, и метафизика общественного мнения наполняется националистическим духом. Тогда уже никого не волнует то, сколько лет живет в России, тот или иной субъект, законны ли его документы, имеет ли он права или нет, ибо невозможно человеку чувствовать и воспринимать так, как он хочет: он чувствует, поэтому и хочет. А вот, чтобы легализоваться в России мигранту нужно много денег, чтобы за незаконную легализацию уплатить неучтенную подать. Официальным трудом он их не заработает никогда, следовательно, нужно воровать. За время пятнадцатилетнего разброда и шатания в стране, это было сделать очень и очень просто.
Низы власти самовольно взяли на себя функции наказывать мигрантов рублем. Поступая так, с точки зрения национализма, они удовлетворяют свой алчный примитивный эгоизм. Но наказание, какое бы оно ни было, исходя из всего исторического развития людской массы, не прекращало преступлений, а наоборот, только, увеличиваясь, наказания порождают следующие за ними преступления. Тем более совершенно непонятно как возможно устранить среду распространения преступлений в эмигрантской среде, когда, например, арабам лучше сидеть в Европейской тюрьме, чем жить у себя на родине, ибо условия содержания заключенных в Европе, сродни тому, как живет на Ближним Востоке обеспеченный человек. Такое происходит потому, что примитивность вообще обладает феноменальной способностью приспосабливаться к различным негативным условиям жизни. Короче говоря, в негативной среде она чувствует себя прекрасно. Посему она более существует во мраке: свет примитивность страшит. И известность, следовательно, тоже. По этой самой причине преступник или приезжая проститутка и не любят, чтобы их снимали на камеру или фотографировали. Им необходима тайна пребывания в стране, чтобы творить беззаконие: отсюда и термин - незаконная иммиграция. Достигается эта тайна изменением фамилий, адресов, номеров телефонов - везде ложь и обман. На рынках иммигранты спят в грязных, антисанитарных условиях. Не моются - это не принято. Проезжать мимо рынка или - не дай бог! - ещё и заходить туда у нормального человека вызывает вполне обоснованное отвращение. На это, кстати, тоже нельзя закрывать глаза. Ведь очевидно, что, проснувшись утром в своей квартире, открыв глаза, видишь перед собою таджика. Когда отправляешься на кухню, проходя через гостиную, встречаешь там грузина; в коридоре - армянина, на кухне молдаванина. И пока идешь, спотыкаешься о массу китайцев, валяющихся тут и там, то разве можно не называть это раздражителем...таким маленьким-маленьким раздражителем, который способен возбуждать бурную реакцию метафизического духа нации. В самом деле, национальный инстинкт самосохранения не может не сигнализировать изнутри нации об опасности, ибо он воспринимает любую угрозу для самого себя, для своей безопасности, непосредственно. Судя по всему, количество иммигрантов преодолело некий порог безопасности метафизической воли, и она стала беспокоиться. Поэтому родители сейчас беспокоятся о своих детях, которые в подростковом возрасте могут пристраститься к наркотикам, что выгодно, и цыганам, и таджикам, и прочим, распространяющим на территории России наркотики. Молоденькие девочки-подростки занимаются проституцией на рынках и прочих сборищах приезжих, где расцветают венерические заболевания. Там же особенно распространен гомосексуализм, ибо гомосексуализм и лесбиянство - это неотъемлемые атрибуты примитивности, вместе со скотоложством и педофилией. Действительно, в таких условиях, большинство русскоязычного населения эмигрируют за рубеж, так как не ощущают безопасности в своей стране. С одной стороны, на них давит окружающая среда, которая не заметна из затемненных бронированных стекол лимузинов, проезжающих по центральным улицам городов. С другой стороны, на них оказывается давление со стороны государства, которое заставляет их относиться терпимо к своему собственному страху, не давая никаких гарантий безопасности вообще. Таким образом, пространство замещается выходцами из стран, входящих в состав СНГ. Чуть позже, если уже не сейчас, они начнут требовать себе прав таких же, как испаноязычные эмигранты требуют в Америке, и арабы в Европе. Геродот в первой книге "Клио" своей "Истории" повествует о том, как эолийцы потеряли Смирну, предоставив убежище беглецам из Колофона, побежденным при восстании и изгнанным из своей страны. "Впоследствии, - пишет он, - эти колофонские изгнанники воспользовались случаем, когда горожане справляли за городскими стенами праздник в честь Диониса, закрыли ворота и овладели городом. Остальные эолийцы поспешили на помощь городу, но заключили [с колофонскими изгнанниками] соглашение, по которому эолийцы оставили город, после того как ионяне отдали им домашнее имущество - Историки античности. Геродот. М.: "Правда", 1989, Т. I, стр. 94 (п. 150)". Здесь, ни в коем случае нельзя забывать о том, что эмигрирующие в Россию граждане такие же националисты, в сути своего инстинкта. Им плевать на то, кто живет там, куда они едут: они экзальтированно примитивны, и этим все сказано. Их национализм пятнадцать-двадцать лет назад конкретно ощутили на себе русскоязычные граждане, которые подвергались насилию в республиках бывшего СССР, и которые вернулись в Россию. Как известно беженцев и вынужденных переселенцев у нас миллионы. Глупо призывать их к любви к тем, которые писали на стенах домов, например, в Тбилиси: "Смерть русским".
Другая особенность психологии иммиграции заключается в том, что она льстива. Невозможно обмануть человека, которого не знаешь. Поэтому многие граждане России ведутся на эту удочку, встречая в мигранте щедрого и готового платить гражданина. Как это произошло с западной педофильной пошлятиной, которую протянули педагоги ОБЖ в школы Екатеринбурга. Кто-то умудряется завязывать с ними теплые дружеские отношения, о которых впоследствии, зачастую, жалеет так же, как и жители древней Смирны. На этой почве происходят масса случаев и мошенничества, и грабежей, и воровства квартир и прочее. Человеки же, как обыкновенно, с вылупленными глазами смотрят на зеленые фантики, и представляют себе, что наличие денег, респектабельный вид гражданина, его обходительные манеры говорят о нём, можно сказать, всё. Оказывается, такая иллюзия вполне выгодна примитивам. Собака тоже виляет хвостом, чтобы полакомиться косточкой. То есть, примитивность, будучи услужливой сама для своей вящей выгоды, мечтает об услужливости к ней самой: скажем так, хочет щедрости по отношению к ней. Такой сорт людей Розанов называл "обольстителями" и указывал на опасность обольщения вообще, а обольстителей считал опасными людьми Там же Љ 5: Опасная категория. "Обаятельный, обольстительный, лукавый...Обаятелен, - потому что не подлежит укору, не представляет порока и пороков, и всех "обаяет", с первого же взгляда, как только кто увидит или услышит его...Обольстителен, потому что, в силу качества непорочности и красоты, - все идут за ним...Но вот странно: как же из непорочности и красоты может вдруг выйти третье? Это совершенно не натурально. Но, однако, глаз людской, обыкновенный и, так сказать, нетенденциозный, вдруг заметил, что опасная категория именно и начинается с двух качеств: Обаятельности, обольстительности"
. Желает же она этого, по одной простой причине: запусти козла в огород за кочаном капусты, он всю капусту в огороде уничтожит. Но для того, чтобы возбудить к себе доброе отношение примитивность всегда пытается быть жалкой: возбуждает жалость к себе самой. Отсюда происходит эта самая гордость своей примитивностью. Вроде бы она всем своим видом показывает, мол-де, вот какая я примитивная и глупая, чего же вы от меня вообще хотите. Имеет место стремление примитивности к игре, к актерствованию: субъект как бы желает быть тем, чем не является на самом деле. Одно дело, когда артистизм проявляется на сцене, оказываясь одаренным талантом, но совсем другое, когда он так и остаётся нереализованным и примитивным, конституируемым в мир посредствам национализма: некая форма примитивной бездарности. Последнее простительно подросткам, которым свойственно, по своей природе, всё идеализировать. Здесь, в принципе, и ярко заметно проявление воли, как сексуальное либидо. Попытка подавления его сразу же нас отправляет к антиволевой теории Фрейда, который всю свою жизнь боролся с этой напастью своего внутреннего мира. Собственно говоря, старик Фрейд так и не смог со своим либидо совладать, что и говорит о том, что с природою бороться глупо и абсурдно. Невозможно исключить из человеческого бытия такие проявления его животной составляющей, как воли, воли к власти, к обладанию, к жизни или к смерти. Грани в пользовании этими слепыми природными силами весьма и весьма расплывчаты. Как будто осознаешь правильность всех своих утверждений, но происходит нечто, появившееся из неоткуда, и разрушает всё, что было прежде. Мне помнится, как ещё в школе, когда на экраны страны вышли "Семнадцать мгновений весны" юношеская половина школы стала играть в "гестапо". Благо, что прошлые педагоги были подготовлены и талантливы более, чем нынешние, посему, могли направлять эту энергию в позитивное русло: в борьбу с наркоманией, в спорт, в какую-нибудь общественно-полезную сторону. Сегодня же таких педагогов становится все меньше. Они теперь подобны вышеописанному преподавателю сопромата. Поэтому инстинкт и бродит в подростках, ища возможность объективироваться или реализовать себя в окружающей действительности. И, конечно же, созерцать то, как общество набросилось на семерых подростков в Санкт-Петербурге, устраивая для них суд Линча, не совсем приятно, мягко скажем. Но очевидно, что сами подростки, которых засунули в клетку, вряд ли понимают, что вообще происходит - это первое. Второе - каждый родитель в стране сочувствует им и переживает за их судьбы, ибо любая мать не перестает любить своё чадо, будь оно даже и преступником. Складывается такое ощущение, что в обществе назрела проблема - вернее сказать, остро стала, - отцов и детей. Наделенных властью, прекрасно себя чувствующих в объективном смысле слова, папашкам и мамашкам от безделья захотелось теперь воспитывать подрастающее поколение в стране. Хотя, как они могут воспитывать чужую душу тогда, когда их собственные души для них же потемки, как и души своих же отпрысков. Заниматься нужно было этим раньше, а не направлять все свои волевые силы на достижение какого-то общественного статуса или на удовлетворение своего собственного эгоизма. Рубить шашкой с плеча необходимо в других местах, а чтобы рубить так, хотя бы нужно уметь это делать профессионально, но никак, как тот мужичина в дырявых лаптях. О самих преступлениях, которые совершаются националистами, мы поговорим чуть позже.
Собственно говоря, рассматривая иммиграцию исключительно с отрицательной стороны, необходимо признать или подтвердить ранее сделанный вывод, что насильственными методами, какими пользуются националисты, с нею бороться бесполезно, так как примитивность от боли получает удовольствие и в самых своих животных явлениях именно к ней и стремится: например, мазохизм. Посему, государство непременно должно вести борьбу с незаконной иммиграцией, ибо она незаконна. А со всем, что незаконно, как известно, необходимо вести борьбу. Вести борьбу с ней должно государство и власть для того, чтобы её не вело население. Сейчас же обратимся к истории СССР и посмотрим, почему в коммунистическом государстве не было ярко выраженных проявлений национализма. В сущности нельзя сказать так, что его вовсе не было. Он был и существовал, но существовал в другой, латентной форме, которая раскрылась во времена перестройки. 70 лет в России его вроде бы вопрос не стоял так остро. Заметим, что его не было в России или в славянских республиках, в азиатских же, прибалтийских и закавказских (за исключением Грузии) он расцветал пышным цветом. Такой проблемы у нас не было потому, что (1) государство имело тоталитарный вид и находилось в оппозиции к Западу: враг, то есть, был налицо. (2) объединительным символом для всех было понятие "советский" человек. (3) люди были гораздо беднее, чем сейчас и отсутствовал видимый контраст между богатыми и бедными: складывалась необходимое условие духовного роста человека из-за присутствия объективной нужды - не деланной и искусственной, а натуральной и естественной. (4) Высокий интеллектуальный уровень и глубокие традиции русской культуры, которая объединяла в себя все три вышеозначенных условия. (5) Москва осуществляла денежные вливания в существование остальных республик. И эти же пять пунктов оказались причинами распада союза изнутри или, другими словами, были причинами проявления националистических настроений в СССР. Не извне произошло крушение огромного государства, как это пытаются нам внушить американские идеологи, а именно изнутри. В условиях диктатуры ковался её противовес в метафизике воли, ибо каждому действию есть свое противодействие такой же силы, как и само действие. Собственно диктатура пыталась устранить всяческие следствия свободомыслия, но в результате оказалось, что похоже это на то, как тушат торф: сверху огонь уничтожают, внутри же он постоянно горит, переходя со временем в других местах в пожарища. То есть дым от его горения появляется в одном месте, а само горение происходит в другом. Так и бегает пожарник со шлангом, не ведая о том, где все-таки находится очаг возгорания. Таким образом, тление метафизического духа нации происходит постоянно и не может быть потушено вовсе. Что и случилось с коммунистическим режимом. Сначала сознание отвлекалось на революцию и гражданскую войну; после на Великую Отечественную; далее необходимо было восстанавливать от разрухи страну и готовиться к защите от запада. Когда всё это прошло, наступила оттепель и время застоя. Как и человек живет какое-то время, совершенно не задумываясь о своей жизни, но вдруг происходит нечто такое, которое заставляет его задавать себе вопросы, относящиеся к его бытию вообще. В смысле, ему нужно разобраться с тем, как его личное бытие соотносится с бытием вообще, в обширнейшем смысле. Если субъект не примитивен, ещё не поставил на себе крест, то он начинает заново для самого себя переосмысливать и добро, и зло. Он не будет говорить о том, что, например, с религией всё давно уже ясно и понятно, так как религиозная проблематика рано или поздно начнет проявляться в сознании любого субъекта. Нам здесь нужно пояснить вкратце то, что проблема национализма вскрывает, ко всему прочему, и проблему известной дуальности божественности. Ранее дуальность бога определяли в соотнесенности его к мужскому и женскому началам. Национализм же, показывает эту дуальность, как бог-существо, существующий в сфере духа, где-то в космосе и ему, таким образом, противопоставляется бог-инстинкт, во власти коего находится человек, и который пребывает в человеке в образе воли. Последняя, собственно, как бы обладает человеком и тот ищет освобождения от своей зависимости во внешнем боге, в котором ему видится возможность свободы, вернее сказать, видится ему иллюзия свободы. Отсюда же, происходит и стремление к подавлению животной воли, как акт освобождения от её обладания. В примитивной форме борьба эта выносится во внешний мир: субъект борется с тем, к чему его тянет инстинкт обладания, то есть, борется со своей собственной тенью. Более развитый духовно субъект, напротив, не будет торопиться совершать те или иные действия, ибо у него более развита способность мозга парализовывать действие. Примитив же такой способностью вовсе не обладает: он реактивен. Всё существование его похоже на психическое расстройство, в котором больной бегает до тех пор, пока не стукнется головой о какую-нибудь преграду, что его и останавливает. Примитивный национализм не минует этой участи, поэтому он всегда как бы наступает на свои собственные грабли, которые символично отображают религиозность вообще. Складывается ощущение, что это есть одна из форм религиозной влюбленности, выраженной в такой своеобразной манере, как ненависть: некий креативный процесс, в котором спаривается желание со страхом, в котором совершенно не понятно, что есть желание, а что есть страх. Вроде бы, как страх является неким нуминозным желанием бояться. Последнее и указывает на процессы, в коих субъект зачастую достигает того, чего страшится, а того, чего желает, не достигает вовсе. Во всяком случае, в толпе, например, желание одного не обязательно становится желанием всех, но страх одного сразу же становится страхом общим, носящим название - паника. Все действия стадных животных, как общеизвестно, направляются страхом. Если одна из зебр увидела льва, который её атакует, то её страх моментально передается всем остальным зебрам, и они спасаются бегством.
В средине девяностых прекратило свое существование понятие "советский". В бывших республиках, как мы говорили выше, взорвались националистические настроения. Оттуда стали изгоняться русские, белорусы, евреи, украинцы, короче говоря, все те, которых, в обширном смысле, именовали русскими. Республики эти, в связи с тем, полностью обнищали. Я это говорю для того, чтобы нам понять, что сама по себе нужда не имеет никакого смысла для субъекта, если он не пребывает в среде с глубокими культурными традициями. Так же необходимо нам вновь возвратиться к тому, что говорят некоторые деятели армянской и грузинской культуры, что мол-де всё советское творилось всеми вместе и заслуга каждой республики имеет место быть. Может быть. Но, что происходит, в таком случае, сейчас? Где, эти хваленые культуры? Они прекратили своё существование, так как нет ассимиляции её с российской культурой. Творчество в России, как мы видим, вовсе не страдает оттого, есть ли в составе нашего государства Армения или Грузия. Так же мало на творческий процесс, на культуру в России, влияет и экономическое положение страны. Конечно же, сама культура изменяется, принимает какие-то новые формы и.т.д. Но она не исчезает. Зато, те, кого Россия вытаскивала за уши из своих беднейших стран, даже не имеют смелости признаться в том, что всему, чего они достигли вообще, их научила российская ментальность и русская культура. Сегодняшняя Грузия полностью разрушенное образование, которое, оказывается, прекрасно существовало за чужой счет, за счет Москвы. И она до такой степени привыкла к такому бытию, что готова силой вырывать из России, недостающих ей коврижек. Собственно, ей все равно из чьих рук получать корм: это дурная примитивная привычка. Так и стонет, неожиданно, и как-то вдруг националистически, экзальтированный до царского сана примитивный Прометей, прикованный к скале потому, что печень ему выклевывает американская ворона. Мы ещё возвратимся к феномену, в котором деятели культуры, по недомыслию своему, причисляют сферу творчества к национализму вообще. В этой связи, я расскажу то, как относится к своему бытию вообще некий субъект, не понятно какой национальности, и какого вероисповедания, причислявший себя к аджарским националистам. В Батуми в 1993 году, этот субъект говорил мне так: "Будут здесь русские, то буду носить крест. Придут турки, покажу им член". Не правда ли, как сразу же, становится явной ассоциация с тем, кто у кормила и тем, кто очень далеко от него. Таким же образом, и в Ираке одна часть жителей воюет на стороне американцев, другая против них самих. Получается, что американцы в стороне, а народ друг друга уничтожает. Собственно, это и говорит об эгоистичной функции примитивного национализма, в котором субъект больше думает и заботится о самом себе, чем о государстве или стране или обществе, в котором живет. Таким же типам, как вышеуказанный субъект, кстати говоря, ничто не мешало пытаться атаковать автобус с детьми российских военнослужащих, находящихся в Грузии. Таковые же примитивы устроили и Бесланские события. С этими же самыми проявлениями примитивности мы встретились и в Америке, когда там стали убивать русскоязычных детей. То же самое происходило во французском Анже. Англия нам доставляет массу примеров педофилии. Все эти случаи являются тем же самым животным явлением, когда зверь атакует дитя, как это происходило в некоторых зоопарках, в которых медведи набрасывались на детей или в случае с восьмилетней девочкой, которую загрыз метис неаполитана, ночью в одной из московских квартир. Ведь, у нас просто-напросто нет никаких оснований причислять такого сорта националистов, к каким бы то ни было знаменитым личностям, будь то грузин, таджик или русский, ибо этот субъект ужасно далек от такой сферы деятельности, как творчество. Она ему нужна так же, как и зайцу стоп-сигнал. Ведь у него даже в понятиях нет того, кем он является на самом деле. В Росси же есть понятие "россиянин" - гражданин России. Следовательно, ни мусульманину, ни христианину, ни атеисту, ни чеченцу, ни татарину, ни русскому нет нужды поступать таким же образом, как вышеуказанный экземпляр. Все народности России за многие века спаяны в одно мощное государство, в котором все мы существуем, не нанося самим себе никакого урона, а наоборот, делали и делаем всё, чтобы это государство процветало. Собственно в России, в отличие от других стран, складываются на почве традиционной образованности условия, которые определяют Возможность примитивности преобразовываться в нечто более высокое. В других странах, бывших республик СССР, за исключением Украины, Белоруссии и Казахстана таких условий нет. Другое дело, что в наше время примитивность пытается уподобить этот рост наличию некой бумажки, которая бы рассказала о владельце то, какой он образованный гражданин. Такие бумажки, обыкновенно, покупаются в подземных переходах и на станциях в метро. Последнее приводит к тому, что студент четвертого курса университета не знает, кто написал Анну Каренину или затрудняется ответить на вопрос, кто нарисовал квадрат Малевича. Но, это временное явление. Дураком в России быть, не очень-то почетно. Ещё более шокирует то, что эти же самые проявления детоубийства начинают происходить в нашей стране: известный случай убийства девочки-таджички. Но шокирует другое, а именно; все бросились искать корни в национализме и.т.д. Причем здесь национализм, когда насилию подверглось дитё? Самое святое, что есть на земле - это дети. Нет абсолютно никакой разницы, по каким мотивам было убито дитё, какой оно национальности, и какой цвет кожи у ребенка. За убийство или вообще насилие над ребенком, в какой бы форме оно не проявлялось, должно спрашиваться по всем жесточайшим нормам. Вот так и получается, что, разглагольствуя о национализме, где-то на периферии самой проблемы находится личность девочки. Хотя тот, кто её убил, ничем особенным не отличается от примата в натуральном смысле слова. В самом деле, почему бы нам, в этой связи, не поспорить о вкладе в культуру и творчество различных персоналий. Может быть, для кого-то это и есть повод поговорить о своей собственной национальной гордости, но не стоит ли нам призадуматься о судьбе убиенного дитя и более думать о личности человеческой, чем о глобальных проблемах человеческой цивилизации вообще: дурной и мерзкой, причем, цивилизации, в которой животность и гадость, так и шелупенится по её поверхности, вызывая закономерное отвращение к ней здравомыслящего человека? Хотя пока всевозможные умнейшие мужи государства Российского рассуждают о том, и другом, в Дагестане восстанавливается православный храм, который расписывает художник-мусульманин, и это лучшее обоснование того, что существует в реальности в одухотворенном, а не в примитивном виде.
С другой стороны, как известно, коммунистическая идеология и советский строй, в обширнейшем смысле, строился в нашем государстве, не исходя из его внутренней духовной составляющей, а исходя из западной идеологии. Не секрет, что вся идеология диалектического материализма пронизана спинозизмом, гегельянством, марксизмом и политэкономией Милля, кумира Чернышевского. Именно поэтому таковой строй и не просуществовал на территории России, сколько-нибудь долгое время, если рассматривать это время в рамках времени развития Российской империи, устроенной на славянских основаниях. Моя бабушка прожила одною своею жизнью всю коммунистическую эпоху. Одно поколение в соразмерности вечности - пылинка. И когда сегодня митрополит Кирилл на Всемирном соборе заговорил о том, что западная транскрипция прав человека для Российской ментальности неприемлема, большинство ученых голов, почему-то сразу же кинулось опровергать митрополита. Складывается такое ощущение, как будто вся эта вопиющая масса вовсе не знакома с русской литературой. Ведь то, о чем говорит богослов, совершеннейшим образом повторяет то же самое, о чем говорили в своё время Тютчев, князь Одоевский, Достоевский Наверное, поэтому коммунисты и устанавливали квоты для журналов. Например, "Вопросы литературы" могли печатать одну статью в год, посвященную творчеству Достоевского. , Пушкин и масса других деятелей российской творческой интеллигенции. Очевидно, что для Сартра марксизм является непревзойденной философской системой потому, что он француз. Может быть, для Европы эта убогая философия и является непревзойденной, но как показала история в условиях России - она утопия. О чем и поведал, заочно, Сартру Солженицын. В этой связи, нам необходимо уразуметь, что российская ментальность совершенно противоположное явление, чем всяческая другая. Россия - это уникальная страна, которая в основе своей является зеркалом всего остального мира, а весь остальной мир есть зеркальное отражение России. Так и получается, когда в России хорошо, то во всем мире хаос, а когда у нас плохо, то всему миру хорошо. Если мы всмотримся в мир, то не найдём никаких особенных отличий между израильтянами, арабами, американцами, европейцами и азиатами. Чуть различна от последних, ментальность японцев, китайцев и индусов, но в сути своей, если обращать внимание на религиозную составляющую и они подобны друг другу. Шопенгауэр по этому поводу высказывался так: "Нельзя достаточно надивиться сходству, обнаруживаемому при чтении жизнеописания христианских и индусских подвижников или святых. При столь различных догматах, нравах и среде стремление и внутренняя жизнь тех и других совершенно одинаковы...Столь много совпадений при таком различии времен и народов служит фактическим доказательством, что перед нами не чудачество и сумасбродство, как утверждают плоские оптимисты, а существенная и лишь вследствие своего совершенства редко обнаруживаемая сторона человеческой природы - А. Шопенгауэр. "Мир как воля и представление", ј 68.". Юнг также подмечал "захваченность" семитов Аллахом, так как - говорит он, - они долгие века наносили чрезвычайно болезненные удары христианству. - К. Г. Юнг. "Душа и миф. Шесть архетипов". Психология нацизма. Мн.: Харвест. 2004, с. 376 В русском языке понятие "противоположное" имеет, как известно, и отрицательное и положительное значения. Положительное оно в том смысле, что указывает на расположение объектов в пространстве, но когда это же самое относится к внутреннему духовному миру, то обыкновенно имеется в виду понятие "противное" - не принадлежащее мне или то, что мне отвратительно. То есть имеется некие внешние атрибуты понятия, но существует, вдобавок к ним, и моё отношение к такой относительности. С другой стороны - это противное, в объективном смысле слова, не будет таковым, если помещать его в процесс творческий, в обширнейшем смысле слова. В науке, например, из критики противоположных взглядов и тенденций постигается нечто своё собственное. То есть в этой области, в области свободы, нет разграничения на национальные признаки. Поэтому, в обширнейшем смысле слова, например философия не особенно влияет на большую массу общества, ибо она с ней незнакома вовсе. В большинстве своём, толпа предпочитает получать легкие знания, которые, исходя из педагогического парадокса, подмеченного Башляром, неточны: всё, чему легко научить - неточно. Говорят же сегодня так: "Мол-де, Петр Первый учился у Лейбница, а голландцы учили русских строить корабли. Ломоносов учился у Вольфа, толкователя философии Лейбница и.т.д.". Если же мы зададимся вопросом - какое отношение имеет строительство кораблей к традициям и нравственности русской ментальности или как повлияла деятельность Ломоносова на уклад жизни русского человека вообще, то должны согласиться с тем, что практически никак. Уклад жизни и традиции совершенно не то, что должно исходить из философских систем. Они творятся вековечно. Какое бы правление в стране ни было, внутренние ценности нации нисколько не меняются. Изменить их просто невозможно. Для этого следовало бы изменить направленность биологического инстинкта, что невозможно, ибо любая мысль в мозгу человека есть производное воли. От самого самостоятельного желания субъекта проистекает только вседозволенность, но не свобода. С точки зрения этой дурной вседозволенности Хрущев подарил Крым Украине: с чего бы это вдруг, спрашивается. Кто есть такие вообще все правители, которые были, каждый в отдельности, в сравнениях с историей государства? Пылинки, существующие всего лишь один миг. Суть же не в этом: суть в другом, а именно в том, что попытки натянуть на голову воли нечто, которое ей противно (в прямом смысле слова) совершенно бестолковая затея. Воля - это метафизическая упругость нации, существующая малой своею частью в каждом её члене. Натягивать на неё что-нибудь и залезать в бутылку - явления однотипные. В один прекрасный момент воля приобретает свои обычные очертания (расширяется) и субъектик, как пробка вылетает из бутылки со своеобразным звуком, который издают американцы за обедом. Они ещё, кстати, в момент употребления пищи, любят ковыряться в носу. А в Европе шестилетний сынок запросто плюет своему папаше в лицо, а тот премило улыбается. Для того, чтобы это не происходило у нас в России (я, сколько живу, слава богу! такого не встречал) совсем необязательно нам изучать философские дисциплины. Вот именно об этом очевидном различении и говорит митрополит Кирилл. Таким образом, он абсолютно прав. Тот же, кто игнорирует эти мнения, тот обречен на то, чтобы когда-нибудь в своей жизни высказаться на манер Андреева: "Все, к чему мы привыкли, что нам казалось незыблемым и твердым, выворачивается наизнанку, и появляется новая правда, правда другой стороны". Не стоило, вам господа, изначально её выворачивать наизнанку самим. Она не вывернулась, а сделалась такой, какой делатели всяческих революций не видели её ранее. Они же более пекутся о благах для других, вернее прикрываясь ими, чтобы творить благости для себя. А тут вдруг, на тебе, такая оказия происходит. Шарабан бытия, вдруг, совсем не в ту сторону закрутился, в которую бы человечкам хотелось бы. Но бытию до отдельно взятого человечка нет никакого дела - он так, нечто, ковыряющееся в навозной куче, непонятно для чего, и непонятно зачем. Наверное, чтобы просто копошиться: ведь, что-то нужно делать. Спокойно ему существовать невозможно. Постоянные сомнения его гложут. Вот он и творит что-нибудь. Об этом размышляет Юнг в вышеуказанной статье, ассоциируя архетип Вотана, которому "стареть в бездействии" - противно. Собственно, всё, что хочет сказать Юнг, укладывается в одно понимание, в понимание "захваченности", "одержимости" субъекта некими природными силами: "психическими силами" - как он их называет. Мы же выше их определили понятием "инстинкта обладания", в коем не субъект обладает чем-либо, а воля обладает субъектом. Этот феномен, как видно, целиком и полностью проявляется в метафизике воли. Единственно, чему не дал должной оценки Юнг - это феномену грандиозности Вотана Вагнера. Перед такой грандиозностью ничтожная и мелочная личность начинает сразу же ощущать себя такой же великой, как и мифологический образ. Исходя из этого, нам становится понятным, что, собственно, на волне народного психоза проявляются на политической сцене такие личности как Гитлер и Сталин. Не они сами пробиваются к власти, а к ней их выносит метафизический всеобщий дух наций. Тогда народу абсолютно все равно, какой тип ими управляет. Главное, чтобы складывалось условие освобождения от своей инфантильной привязанности каждого члена нации в отдельности, и самой нации, в обширнейшем смысле слова. Такое условие, если оно проявляется во внешнем мире, создает иллюзию веры. Так нацисты в Германии стремились избавить христианство от иудейского ветхозаветного влияния. "Бог национализма, - пишет Юнг, - атакует христианство по всему фронту. В России его почему-то назвали технологией и наукой, в Италии - дуче, а в Германии - "немецкой верой", "немецким христианством" или рейхом". Что вылилось в агрессивную демонстрацию таких "понятий", как "германская раса, германское наследие, кровь и почва, "Вагалавейа", полет Валькирий, Иисус в образе светловолосого и голубоглазого героя, греческая мать святого Павла, дьявол как международный Альберих в облике еврея или масона, северное сияние как свет новой цивилизации, низшие средиземноморские расы и.т.д.". То есть всегдашнее стремление к практичности, к маниакальной рационализации метафизического отвлекают разум в мелочную и примитивную сферу деятельности человека, позволяя тем самым проникнуть обходными путями в сознание воли. Хотя первое, как подмечает Юнг, происходит от страха перед метафизикой, которая всегда почему-то считалась враждебной всему рациональному, оставаясь же на самом деле существенной структурной частью реальности, являющейся, скорее всего, даже её причиной. Ведь, рассмотрев, сейчас метафизическое основание нацизма, мы увидели и его явную связь с коммунизмом. Последний только, в отличие от германского фашизма, скрывался за ширмой научного прогресса и технологий. Так и получилось в истории, что тевтонская ярость белокурой бестии, пролетевшая по всей Европе на крыльях Валькирий, остановилось на берегу Буга, ощущая внутри себя страх, глядя на другой берег и, видя там свою вторую ипостась в образе глубочайшей молчаливости тургеневского Герасима. Как будто табун зебр подошел к переправе и не решается броситься в воду, ибо там они видят крокодилов. Но какая-то сила толкает их вперед и они от безумия своего, вслед за первой, осмелевшей зеброй, не вытерпевшей напряжения, кидаются в реку себе на погибель. Вроде как Перун, вышедший из Днепра, из Перунова места, встретился с Вотаном...И ночью 22 июня 1941 года над миром повисла мертвая тишина, в которой две силы, две природных стихии, пульсировали в оргиастической напряженности меж собою. Гитлер, по обыкновению своему, кидал кости. Сталин - нервно курил трубку и согревал, замерзшие ноги. Люди думали, о чем-то своем. Гитлер, судя по всему, неслучайно выбрал именно эту дату, если принимать во внимание его суеверную фобию перед всем метафизическим и оккультным. С точки зрения духовной астрологии, 22 июня солнце вступает в первый декан Рака, который называется Малый пес. Вообще Рак является символом семейного очага, материнства. Управляет знаком Луна. А так как он является первым водным знаком, то он связан с крещением. Солнце, как символ божественной жизни, прежде чем вступить в свой знак Льва, должно войти в водный знак Рака и выйти из него. Рак, поэтому, управляет обстоятельствами конца жизни. Акт крещения, таким образом, связан с готовностью и желанием перейти к новой, высшей форме жизни, желание войти в обитель Матерей, сродни Фаусту Гёте "Догматы "немецкой веры" были основаны на немецких и нордических сказаниях и традициях, в частности на произведениях Экхарта и Гёте". Юнг. Там же. Прим. 2 к Вильгелму Хауэру - основателю и лидеру "Немецкого движения за веру". с. 374. . Как тут не вспомнишь: "Россия - женская душа". Согласно же Юнговской символики, купель, погружение в воду, крещение и затопление - это символы бессознательного состояния самости (бессознательный процесс посредством которого самость возрождается и переходит в состояние, которое может быть пережито): с психологической точки зрения она представляет собою персонификацию инстинктивной (примитивной) души, которую символизирует рептилия. Всё вышеуказанное, я повторяю, относится к сфере духовной, к которой мы чуть позже вернемся. Если же рассматривать это же самое, но с позиции астрологических сигнатур или говорить языком символизма, то знак Рака называется Небесными вратами, которым предшествует последний декан Близнецов "Рассудок", в коем происходила война титанов против богов. Титаны в этой борьбе были повержены Стрельцом (знак, в котором родился Сталин), знаком религиозности, находящийся с противоположной стороны. Последняя декада Близнецов изображается на небе созвездием "Большой медведицы", которая состоит из звезд под названием Плеяды, находящиеся на плечах у Тельца (знак, в котором родился Гитлер). То есть с точки зрения астрологического символизма, Телец как бы прорывается в Небесные врата, которые стережет Стрелец. Гитлер, судя по всему, ориентировался на второе толкование своего гороскопа, поэтому вовсе не обратил внимания на его духовную внутреннюю составляющую. Продолжим о ней. В созвездии Рака Солнце претерпевает разительную ослабляющую перемену. До тех пор, пока оно не достигает Малого пса, его сила растет, дни становятся всё длиннее; но, как только оно вступает в него, его сила идет на убыль, а дни становятся всё короче. Жизнь его складывается уже не так, как прежде. Символом Спасителя на небе древние считали звезду Сириус, саму ярчайшую из всех звезд. Но и сам Сириус также имеет предвестника - звезду Процион в созвездии Малого пса. В зодиакальной долготе Сириус идет первым. Но, Процион имеет северное, а не южное склонение, поэтому для людей в северном полушарии над горизонтом он всегда восходит чуть раньше Сириуса. Когда появляется данная звезда Малого Пса, это означает, что вскоре над горизонтом поднимется знаменитая звезда Большого Пса. Таким образом, Процион, звезда крещения, главное светило созвездия водного декана самого водного знака зодиака, провозглашает появление еще более великой звезды. Посему, можно сказать, что после того, как в 1921 году Гитлер стал фюрером фашистской национал-социалистической партии в Германии, в 1922 году в России Сталин стал генеральным секретарем ЦК КПСС. Малому псу природа сразу же противопоставила Большого пса, чтобы была равномерность. Смысл же декана Малого Пса говорит: Плата за грех - смерть. Придворные оккультисты третьего рейха, наверное, скрыли эту информацию от Гитлера. Посему так и пишет в дифирамбе: "Жалоба Ариадны" Ницше, которого цитирует Юнг, отдавая себя в жертву богу-охотнику: "Ибо простерта я и содрогаюсь, как замерзший до полусмерти, когда ему греют ноги. Ибо бьёт меня дрожь неведомых лихорадок, колют острые ледяные стрелы мороза, мысль не дает покоя! Тот, чьего имени не произносят! Скрытый! Ужасный! Ловец, притаившийся за облаками! Молниями ты блещешь навстречу мне, насмешливый взор из глубокой тьмы! И вот лежу я, гнусь, бьюсь, мучаюсь вечным и бесконечным мучением, поймана тобой, беспощадный ловец, тобой, Неизвестный Бог Там же. с. 366. А у В. Розанова в "Апокалипсисе..." (Љ 3) есть цитата: "Это ужасное замерзание ночью. Страшные мысли приходят. Есть что-то враждебное в стихии "холода" - организму человеческому, как организму "теплокровному". Он боится холода, и как-то душевно боится, а не кожно, не мускульно. Душа его становится грубою, жесткою, как "гусиная кожа на холоду". Вот вам и "свобода человеческой личности". Нет, "душа свободна" - только если "в комнате тепло натоплено". Без этого она не свободна, а боится, напугана и груба". ". А мы всё тешим себя "свободою выбора" и "самостоятельным хотением" - и очень зря тешим: пошлое это занятие. Воля, животная природная воля, выдувает своим метафизическим духом свои же собственные жертвы и жертвы эти, - суть человеки. Будь по-другому (я не ведаю - по-какому), то ефрейторы и параноики во главе государств не становились бы вовсе, а коль они все-таки становятся, следовательно, неспроста это происходит, неспроста. Бог сверху и Бог снизу - между ними мучается и живет человек. Вверх приходит - верхнего Бога не признает, к нижнему хочет: вниз опустится - нижнего Бога проклянёт, и верхнего захочет. Человек - это метафизическое животное по имени "хочу". Ему, таким образом, всё время приходится строить своё прошлое через будущее в настоящем. Он как бы устанавливает себе такую оптимистичную форму сознания (невольно, причем), при которой на прошлые события в будущем сознание будет смотреть всегда позитивно, так как о покойниках, у нас плохо не говорят. То есть, какими бы ни были события прошлого - хорошими, плохими или ужасными, - в настоящем мы понимаем, что они такими и должны были быть. И получается, что самые даже глупые, нелепые, идиотские явления имели какую-нибудь ценность и вдобавок ко всему прочему, были предвестниками перехода на новый уровень жизни. Правда, всё вновь и вновь приходит на круги своя - это уже грустно. Все время ходить по кругу, мне кажется, никому неохота. Когда же понимают, что бредут вокруг мельничного круга с завязанными глазами, пытаются отскочить в сторону; в любую причем, сторону, лишь бы отскочить. Но какая-то сила, снова, затаскивает в определенную колею, в определенное русло. Человечек он же, как ручеек, откуда-то из под земли выбившийся на поверхность земли, начинает своё течение, наполняясь, капля по капле водою. Дальше, больше и больше: вскорости уже ручей. Чуть позже река, текущая зигзагами и непонятными какими-то загогулинами. Набирает силу и мощь. Растекается вширь. Может быть, становится судоходной рекой. А в конце пути, все реки впадают в моря и теряются там, в бесконечном пространстве небытия. Каждому ручейку - своё место; каждой реке - свое русло и своё море.
Россия, всё-таки, интересная страна. В ней так всё перевернуто, перекручено, зашпатлевано в какую-то неизмеримо глубочайшую тайну, что невольно, где-то в глубинах себя непосредственно ощущаешь какое-то другое измерение, какую-то иную реальность, которая живет своею собственною жизнью. Куда не кинешь свой взор, везде всё не так, и всё не то. Иногда, например, кажется, что все автомобилисты в России, потому и автомобилисты, что приобретают автомобили исключительно для того, чтобы пренебрегать правилами дорожного движения. Складывается такое ощущение, что возьми, - отмени все эти правила к черту и все сразу же начнут ходить пешком, потому что станет не интересно крутить баранку. Прямо как по Ибсену: "От века счастье выпадало // Тому, кто нарушал запреты Г. Ибсен. "Пэр Гюнт". Библиотека Всемирной Литературы М., "Художественная литература", 1972, Перевод П. Карпа.
". Или всмотришься в христианство, то постигаешь другое разночтение: Иисус в 33 года понял, что на земле ему делать нечего, поэтому отправился к своему Отцу на небо. В противоположность ему, наш былинный герой, пролежав на печи до 33 лет, в этом возрасте, только начинает понимать, что нужно как-то и пожить, что-ли. Встает с печи, берет дубину и вбивает супостатов по самые уши в землю. Или на Западе борются с безработицей и кричат: "Берегись безработного!". Здесь же, все время слышится: "Атас! Берегись - рабочий класс!". И не поймешь тогда, как воспринимать слова известного политолога: "В России всё не так, как в Европе. У нас безработный мигрант - нонсенс". Нонсенс. Если не принимать во внимание пару-тройку миллионов...а что? Что там, несколько миллионов туда-сюда. В России такая мелочишка на общие показатели не способна повлиять никак. В самом деле, у них государство на стороне своих граждан находится, а у нас, наоборот. Одна Москва столько мизантропических примеров поставляет для размышлений, что иногда задумываешься какого государства она столица вообще. А в общем смысле жить в России весело. Но и веселиться-то нужно в меру. Ведь хочется, и погрустить, попечалиться или потосковать. Нет, не получается. Вокруг одно только удивительное веселье так и брызжет, как слюни у бульдога, в разные стороны.
Сегодня много пишут и говорят о самом процессе протекания национализма: дискутируется его внешний вид, но это бестолковое времяпрепровождение, ибо оно - бесцельно. Так и сталкиваются между собою две точки зрения в отношении незаконной иммиграции. Одни говорят: "Категорически запретить". Другие - "Совсем не вмешиваться велят". Пока они между собою спорят, никто ничего и не делает вовсе. Что-то среднее или посредственное выдумывают. Как, например, прокуратура в отношении международного усыновления взяла и родила, наконец-то, решение о закрытии 12 международных агентств, так как они не предоставляют отчеты о том, как обходятся с российскими детьми в Америке. Во-первых, на место этих двенадцати заступят двенадцать других. Во-вторых, за такие деньги, которые крутятся в этой работорговле детьми, состряпают такие отчеты, что комар носа не подточит. В-четвертых - кому нужны будут эти отчеты, когда дитя уже изнасилуют или убьют: наверное, эти отчеты нужны той государственной комитетчице, которая постоянно разглагольствует на эту тему в телевизоре, с улыбающейся физиономией, чтобы прикрыть ими, я извиняюсь, свою спину. Я так понимаю, что это проявления в реальности основного философского вопроса, в котором спорят сторонники созерцательного крыла с теми, кто проповедует активизм. Они пока дискутируют, прокуратура делает, и делает, следует доложить, посредственно: ни вам, ни вам - никому. А что если просто взять и послать к черту это международное усыновление. Я недавно побывал в детдоме - нормально. Несколько лет работал с сиротами и трудными подростками - нормально. На работу меня даже приглашали в детский дом - по воспитательной работе. Так что с этим контингентом детей я очень даже знаком. Вполне прекрасные дети. Шалят, как и все. Зато из девочек получаются хорошие жены и матери, а из мальчиков - такие бизнесмены выходят, не чета обученным в аспирантурах. Они просто приучаются с детства надеяться только на самих себя. Посему, становятся более ответственными людьми в жизни. Конечно же, есть и те, которые в криминальную романтику ударяются, но если брать в соотнесенности, то вторым путем более следуют дети из, так называемых, благополучных семей - это вывод из практического опыта. Подход к ним нужен человеческий и людская забота: справедливость они очень сильно чувствуют, которой в нашей стране до сих пор никому ни достает. Все вдруг моментально стали эгоистично правыми всегда и во всем. Следует отметить, что зачастую тошнит от такой правоты, ибо от неё смердит и воняет. Короче говоря, с какой стороны не рассматривай, нашей стране они очень даже необходимы. Да, и родились они в России совсем не случайно: в них от рождения уже русская воля пребывает. А мы всё жалуемся на то, как им плохо. Плохо. Согласен. Но это совсем не значит, что необходимо поступать по принципу: "С глаз долой, из сердца вон". Это уже грех: грех над чужой жизнью. Не нам решать, где жить тому или другому нашему ребенку. Пусть вырастут и сами принимают решения. А то получается, как обычно, благими намерениями для другого, ему же и вымащивается дорога в ад: примеров этому - тьма. В Америку дитя отправить, все равно, что в клетку с обезьянами его посадить. И последнее здесь: Вот рождается дитё; вот оно появляется на свет и в этот же самый момент он гармонично вливается в своё собственное русло; в нем уже моментально оживает воля к жизни, которая так и останется в нём до самой его смерти в виде врожденного характера и темперамента; вот младенец испускает первый свой крик - это крик российской воли, в которой уже заложена вся духовность и нравственность огромной империи (совершенно неважно, какая она: "должно быть и ересям, чтоб объявились испытанные", ибо добродетельность вообще с древнейших времен соответствует старому изречению: "Не сделав зла, творишь добро". То есть, какой есть человек по природе своей совершенно неважно: главное то, что он творит) и эта духовность кричит и волит устремиться в мир, в российском русле, в российском "общечеловеке" - как говорит Розанов. Вопрос: Кто имеет право изменять его интенцию воли, биологического инстинкта? Комитетчица из Государственной Думы посредствам методов прошлых "вахмистров в юбках"? Самый главный по правам человека в России, господин Лукин? Священник? Президент? Никто. Ни одна живая душа. Даже Бог этим не занимается, не говоря, уже о человеках...призадумайтесь над этим, таким привычным на слух, таким понятным и таким лживым в реальности заблуждением - человек.
Одна философская гипотеза, примыкающая вплотную (сама себя, наверное, примкнула) к нравственности, гласит, что душа человека есть благо, ибо Бог благ, следовательно, и душа, как его часть так же, как и он - благая. А если нет Бога: не существует, например, он для кого-нибудь, то, что есть душа для того, для кого Бога нет? Такие философы отвечают на этот вопрос так: Человек просто не осознает, что Бог существует, но это не означает того, что он не существует, поэтому душа для такого неверующего субъекта все равно есть. Тогда, это же самое можно сказать и тому философу, только он не осознает того, что Бога нет. То есть, я хочу сказать следующее: Каждый вывод, который выводится вообще, должен как бы соответствовать двум явлениям одновременно. Когда говорится о нравственности и духовности, то необходимо принимать во внимание, что в храм мудрости Соломона ведут две двери: на одной, исходя из нашего рассуждения, висит табличка с надписью: "Бог существует", а на другой - "Не существует". Следовательно, вывод должен, в норме, проходить и в первую дверь, и во вторую. Сегодня, как известно, заходят только в дверь с надписью: "Бог существует". Особенно, это заметно в вопросе, который касается национализма. Мы же выше говорили о примитивности. Что это, с точки зрения метафизики? Это то, всеобщее, состояние каждого человека в момент его рождения и в момент его смерти:
Я вхожу в лабиринт за знанием;
Выхожу же, полнейшим глупцом.
И не в силах понять мне - зачем
Я вхожу в свою жизнь идиотом,
И выхожу из неё дураком?
Собственно, для начала мы должны согласиться с тем, что примитивность - это достаточное основание всего того, что мы имеем в бытие, так как каждый индивидуум мира представляет собою в момент рождения чистой воды примитивность. Или он есть Возможность стать кем-то другим: имеет в своих возможностях условие роста, роста духовного, с метафизической точки зрения. Само развитие не может быть, либо нравственное, либо интеллектуальное, либо волевое. Преобладание одного над другим сразу же порождает на свет примитивность. Воля без разума - указывает на безмозглого мужичину, пролетария или крестьянина, подверженного фобиям суеверий. Достоевский, в своё время, жонглировал словами-софизмами: "Хрестьянин - крестьянин". Это, как мы понимаем, говорит об архаичной примитивности, свойственной приматам. Именно она и была движущей силой революционного национализма начала прошлого века. Такая примитивность - слепа в своих действиях: ей все равно, кто ею руководит. Каждый, кто ведет стадо вперед, тот и идол. Собственно, наша литература, начиная Толстым и заканчивая последними романистами и прозаиками, оставшиеся с коммунистических времен, разукрашивая чистую прекрасность и нравственность такой бестолковой примитивности, положили начало её же экзальтации, и она показала всю свою убогую душевность. Другая крайность, это интеллектуальность и высокая образованность. Чем более ученый муж думает и рассуждает над всяческими явлениями природы, тем ближе он с каждым шагом приближается к тому, как опуститься к примитивности. Воля, бессознательно для него, захватывает его сознание, и он уже ничем не отличается от вышеописанного примитива. Различие состоит лишь в том, что последний может грамотно на бумаге изложить свои мысли. Как об этом сообщает Юнг на примере книги, уже упомянутого мною, Хауэра: "Книгу Хауэра - пишет Юнг, - нельзя воспринимать спокойно: это история честного и добросовестного ученого, однажды внезапно "захваченного" неведомо как и кем, который предпринял трагическую и поистине героическую попытку использовать все свои познания и умения с целью навести мост между темными силами жизни и царственным миром исторических идей". Таких примеров, как известно, история нам поставляет тьму. В одних случаях мудреца тянет к мистике - Демокрит; в других - мистика переходит в волю к власти, к национализму - Ленин и другие; у третьих - слабеет разум (слабоумие) - Кант, Ньютон. Но все вышеперечисленные просто-напросто сходят с ума, становясь жертвами слепо действующей воли в природе. Это происходит потому, что никто из них не постигал свою волю, не познавал самого себя и не желал просветить факелом мрак своей души, своей метафизики, своей воли: вернее сказать, никто из них не породнился со своим страхом, который и разбивал их изнутри. Они пытались убежать от него в мир, но от своей воли, по определению, убежать невозможно: она всегда, в том числе - как говорят в бухгалтерии, - всего человеческого естества. Так вот; если рассматривать преступления, которые совершаются на расовой и национальной почве, с точки зрения примитивности, то сразу же ребром становится вопрос о справедливости, которая должна, по смыслу законности, воспроизвестись посредствам преступления и наказания. Например, убийство девочки-таджички в Санкт-Петербурге. То есть, произошло убийство дитя - самое паскудное и мерзкое деяние, которое можно себе вообразить вообще. Причем здесь национализм? Убита личность. Неважно, какие мотивы двигали преступником, неважно кого убили - африканца, кавказца, еврея или русского, - неважно за что убили. Сам факт убийства, как деяние уголовно-наказуемое должно преследоваться со всею строгостью закона. Не может 282 стать УК РФ отягчать одно убийство, и облегчать другое тогда, когда её не применяют следственные органы. Хоть с ней, хоть без неё - убийца должен получать суровейшее наказание и он должен числиться везде примитивным уголовником. Но делать такого убийцу героем национализма и возносить его примитивность до небес - абсурд. В этом смысле должно быть равноправие: справедливость как равноправие любого субъекта нести наказание за содеянное. Когда будет установлена такая справедливость в наказании, тогда любой "националист", который из своих солипсически алчных побуждений идет на преступление против личности, конкретно осознает свою примитивность. Ему невозможно будет приляпаться к чему-то великому и огромному: убийца он, и этим всё сказано.
Между двумя этими пластами - глупостью и ученостью, - ровными колоннами марширует средний класс. Марширует, все как один, в одну сторону, в сторону достижения материального благополучия. Каждый из этой массы созерцает впереди себя затылок впереди идущего и мечтает, чтобы самому заскочить на его место: продвинуться чуть вперед. В то же самое время они своими же затылками чувствуют дыхание позади идущего, который так же, как и они сами приноравливается к тому, чтобы как-нибудь успешно поставить ножку, идущему впереди него. Кто-то в этой толпе падает лицом на каблук товарища спереди и по нему марширует толпа. Места сразу же замещаются другими товарищами, а те, освободившиеся, другими и.т.д. Упавший человечек, кряхтит, стонет, пытаясь встать на ноги. Наконец-то, встаёт, приноравливается в такт новому движению на новом месте и продолжает свой прежний путь, снова, созерцая - но уже другой, - затылок. В этом срединном и практичном классе, беспокойство каждого, его внутренний страх, как бы изливается из него в другого. Эти метафизические флюиды фобий, как молнии, сверкают тут и там, словно они являются арапником незримого пастуха, не позволяя этому стройному шествию распасться. Люди, в этой связи, проникаются дикой ненавистью друг к другу, ибо в каждом другом они созерцают свой страх. А кто-то крикнул из кустов: "Национализм!" - и вдруг со всех сторон раздаётся: "Ксенофобия! Ксенофобия! Ксенофобия!". Смысл людям сознательно не понятен, но внутренне они ощущают его непосредственно. И ещё больше ненависть, и ещё больше страх, и ещё более хочется жить, и ещё более жизнь прекрасна сейчас, чем она будет. Оптимизм берет бразды правления в свои руки: теперь человечки верят в обещания. "Светит незнакомая звезда. Снова мы оторваны от дома". И расстояния между одним членом этой социоколонны и другим теперь такие же, как и расстояния между городами. "Да, святится имя любви к дальнему. Аминь". Вот они, все как один и один как все маршируют стройными рядами. Все здесь в сборе: и тургеневские лишние люди, и лишние люди Чехова; и гоголевские люди с мертвыми душами; и булгаковские субъекты, которых испортил квартирный вопрос; и хорошие, набожные, нравственные люди Достоевского - все они, в своём примитивном солипсическом экстазе, возвышая себя в своих же собственных представлениях, существующие в бытие как идеи, которые воспринимает некто другой, но пока он не воспримет, то и идеи не существуют вовсе, под звуки пионерского барабана несутся в прекрасное далеко: "Ать, два! Ать, два! Кто шагает дружно в ряд? Пионерский наш отряд!"... "И жабуа по болоту дер шлеп, дер шлеп, дер шлеп". И бывшие дворники, подметалы московских подворотен, а ныне "его высочества" депутаты, кричат: "Мы лучшие! Мы лучше всех!". Но зачем так кричать, товарищи? Неужели свою экзальтированность до небесных врат необходимо кому-то внушать, внушать специально и намеренно, ибо где-то внутри самих себя нет в этом уверенности: нужно подтверждение этому парадоксальному феномену извне. Все сегодня оказались самыми-самыми, но выйдешь на улицу, пройдешься по городу и тошнит, и воротит от этой прекрасности. А в стройных рядах, позаимствовавших прошлое, всё вопит и стонет о прекрасности шагающих в них. Выпал вдруг из ряда человечек, сидит на обочине жизни, и хочет вернуться обратно или если не выпал, а только думает к какому бы стадо ему приткнуться, что бы быть прекрасным, как и те, которые уже в нём числятся. Нужно, что-то делать, понимает он, и делает. Что делает - известно.
Другое явление, которое как-то странно проявляется - это понятие "фашизм". Слишком часто его произносят сегодня, слишком часто. Иногда получается, что понятия "русский" и "фашист" - это одни и те же формулировки. Зато в борьбу с фашизмом объединяются в партии и общественные организации. В России не может быть фашизма, ибо он был уже в Германии. Также в России это понятие неприемлемо для употребления, так как каждый российский гражданин от самого своего рождения - антифашист. Слишком многое нашей земле пришлось претерпеть от фашизма, поэтому глупо сегодня кого бы то ни было в России называть фашистом, если конечно нет какой-нибудь определенной установки на частое использование этого понятия в лексиконе. Также в России нет и антисемитов, в том смысле, который вкладывают в него деятели всяческих новообразований. С другой стороны, эти понятия должны быть в природе с той целью, чтобы объединять, например, евреев в сообщества. Потому, как ранее мы выяснили, всякий национализм - это объединение для борьбы с чем-то: как и сознание есть сознание чего-то от него отличного. Есть или нет антисемитизм совершенно неважно. Главное, чтобы люди организовывались. В этих организациях, поэтому, исходя из критики того, с чем ведется борьба, возвеличивается своё собственное. Но это западный образец образований. В России такого никогда не было. Вокруг реального врага Россия объединялась, но до остального никому у нас не было никакого дела. Если же говорить о фашизме, то его цели определялись просто: "Нам нужны страны, но не нужны народы этих стран". Русский же национализм или патриотизм всегда стоял на том, что "нам не нужны, ни государства, ни народы тех государств: мы беспокоимся о своей собственной стране". Поэтому и происходило противостояние германского фашизма с советским патриотизмом, который выходил и русского патриотизма. Но пока на территории России будут намеренно разжигать примитивные националистические чувство, то ли посредствам убийств инородных граждан, то ли посредствам пропаганды фашизма и семитизма под ширмой антисемитизма и антифашизма, ни один гражданин России не будет чувствовать себя в безопасности, и постоянно он будет зависеть от своего страха. Более того, невозможно тогда и помыслить о свободе каждого отдельно взятого гражданина России. Конечно же, невозможно достичь абсолютной свободы вне сферы творчества, ибо, поэтому она и такая привлекательная сфера жизни для большинства, но предрасположены к ней не многие. Посему и свободное творчество, свободное высказывание своих мнений сегодня ставится под угрозу. И если говорить честно, то весь сыр бор, который разгорелся сейчас в стране по поводу национализма - это отвлечение общественного сознания в сторону от борьбы со свободным творчеством, с творчеством литературным, поэтическим и философским - в первую очередь. То есть, теперь указывают творческой интеллигенции на то, о чем писать нельзя, следовательно, говорят о том, что писать нужно. Добренькие и хорошенькие дяденьки в кабинетах беспокоятся о здоровье, смертельно больной, нации. И больна она болезнью с диагнозом - примитивность: инфантильная, причем, примитивность. А таблетка, которая излечивает от этой напасти, называется "мизантропия". Сегодня эту пилюлю глотают по утрам, как мультивитамины. Наверное, излечивает, если витаминки-мизантропки принимают. С другой стороны, нам всегда необходимо держать в своих умах, то, что "невозможно служить двум богам, ибо одного будешь любить, а другого - ненавидеть". Стремление то к одному, то к другому или через противное приходить к своему собственному всегда чревато, мягко скажем, непредвиденными обстоятельствами в будущем. Вроде бы некий человечек такой прекрасный аналитик, так хорошо он знаком с чужой метафизикой, так ему необходимо проникать в другую живую клетку, чтобы размножиться там, а посмотришь на него, приглядишься попристальнее и понимаешь, что в своей собственной жизни он ничего вообще из себя не представляет. Как бы и не он вовсе проживает свою жизнь. Как тот, голубоглазый влюбленный юноша только и может действовать на глазах своей возлюбленной: она для него как стартер, который возбуждает в нём активность. Но возлюбленная оставляет своего любовника и он уже ни на что не способен. Нет в нём соли и воля спит. До поры до времени спит. Ему теперь осталось одно единственное средство, которое разблокирует его же собственную волю - любовь к своему страху: он становится рабом и жертвой самого себя. Мир его уже не спасает.
"Строй выше свою пирамиду, человек!" - говорил Гоголь. В самом деле, метафизическая пирамида индивидуальности имеет, выражаясь метафорически, такой вид: Фундамент её представляет собою примитивное достаточное основание в виде квадрата, как и основание всякого здания. По краям него расположены следующие силы: злая воля, добрая воля, добрый дух и злой дух. Соединив, углы этого квадрата, двумя диагоналями, в месте их пересечения, в центре него, пребывает душа человека. В момент его рождения на свет Божий метафизические флюиды изо всех точек устремляются в центр, образуя тем самым, некую интенцию воли, которая является двигателем души вверх. Душа начинает подниматься вверх, уподобляя всю конструкцию, египетской пирамиде. Разнообразные силы как бы стягиваются в одну точку, и чем выше возносится душа, тем более вся конструкция подобна сплошной линии, в которой полностью уничтожаются грани, опуская субъекта вновь в примитивное состояние. Огромное множество живых существ так и остаются, кстати говоря, на фундаментальной основе своего развития. Они не стягивают все природные силы в себя, а наоборот, пытаются сами раствориться в них. Злая воля же, как отображение бессознательного, содержит в себя все сочетания фантазий, воображений, восприятий, которые, как говорит Юнг, "ещё не достигли порога интенсивности, но которые со временем могут проникнуть в сознание при благоприятных условиях". Также в содержаниях бессознательного имеется весь забытый индивидуумом опыт его прошлого, все наследственные черты поведения, из которых и состоит структура разума. Поэтому так и пишет А. Толстой стихотворение "Пустой дом":
Стоит опустелый над сонным прудом,
Где ивы поникли главой,
На славу Расстреллием строенный дом,
И герб на щите вековой.
Окрестность молчит среди мертвого сна,
На окнах разбитых играет луна.
Сокрытый кустами, в забытом саду
Тот дом одиноко стоит;
Печально глядится в зацветшем пруду
С короною дедовский щит...
Никто поклониться ему не придет, -
Забыли потомки свой доблестный род!
В блестящей столице иные из них
С ничтожной смешались толпой;
Поветрие моды умчало других
Из родины в мир им чужой.
Там русский от русского края отвык,
Забыл свою веру, забыл свой язык!
Крестьян его бедных наемник гнетет,
Он властвует ими один;
Его не пугают роптанья сирот...
Услышит ли их господин?
А если услышит - рукою махнёт...
Забыли потомки свой доблестный род!
Лишь старый служитель, тоской удручен,
Младого владетеля ждет,
И ловит вдали колокольчика звон,
И ночью с одра привстает...
Напрасно! Все тихо средь мертвого сна,
Сквозь окна разбитые смотрит луна,
Сквозь окна разбитые мирно глядит,
На древние стены палат;
Там в рамах узорчатых чинно висит
Напудренных прадедов ряд.
Их пыль покрывает, и червь их грызет...
Забыли потомки свой доблестный род!
(1849 год)
Итак, исходя из всего вышесказанного, мы можем сделать вывод, что сам по себе национализм и всяческие многообразные флюиды, которые он порождает или, которые порождают его, в конечном итоге представляют собою угрозу для свободного метафизического духа нации, её свободной воле, что не может быть удовлетворительным вообще и для каждого отдельного человека в частности. Ибо свобода - это есть самое первейшее и главенствующее условие, всех стремлений человеческого существа, хотя он и представляет собой всего лишь жалкого раба свободной воли. Но от этого представления ни в коем случае ни должна подвергаться ничтожению или угнетению воля со стороны интеллекта, тем более с точки зрения мнимой вседозволенности тупого самостоятельного сознательного хотения. Почему, спрашивается, или зачем необходима защита свободности в нашем государстве? Потому что, когда Достоевский говорит, что русский - это "всечеловек", а Розанов употребляет понятие - "общечеловек", то понимать мы это должны, как отличительную особенность русского от остальных национальностей. Ранее, я говорил, что только в творческой сфере бытия исчезают национальные различия; только в ней отсутствуют эти грани, и только она является сферой абсолютной свободы. Следовательно, эта сфера целиком и полностью присуща бессознательной воле, из которой и произрастают, скажем так, "творческие крылья", способные уносить человека ввысь, чтобы теряться там, в беспредельных просторах фантазий и грез. Посему русский - это человек более творческий, чем практичный. Деньги, богословие, практическая фобия и прочее не имеет особенной ценности в нашем обществе. В России человек, в первую очередь, должен быть интересен, а без творческого воления не бывает вовсе интереса. Поэтому мы имеем массу Кулибиных и прочих, за творчеством коих никогда не поспевает ни государство и меценатство, ни академии наук и НИИ, ни просто человеки вообще. Русские гении творят исключительно для будущего. Именно по этой самой причине весь мир с завистью смотрит на Россию. Здесь русский дух, здесь Русью пахнет. Так создано Творцом. "Этот мир, - поёт Пугачева, - устроен не нами. Этот мир устроен не мной". Совершенно правильно и совершенно верно.
23 апреля 2006 г.