Запрос западных славистов о сборнике «Новые амазонки», сборнике более, чем скромном по своим художественным качествам, говорит лишь об одном – у западной славистики кризис идей. Учитывая, что их филология просто исчезла из мирового литературного пространства. А потому, что сочиняя разные «полезные» идеи, подгоняла под них литературный процесс. Это сделать не так уж трудно: не печатать неугодных, не писать о них, сознательно замалчивать – уничтожать молчанием, при этом истошно пиаря нужные имена. Формировать из бойких посредственностей удобных для своих глобалистских затей авторов. Например, Улицкая, или новая Гюзель Яхнина, (и та и та – западный проект); в первом случае, скромные способности к бульварной беллетристике всё же имеются, во втором – фрик от литературы. Это делается ещё и для того, чтоб уничтожить критерии восприятия литературы. В итоге – картина современного литературного писательства стала нежизнеспособной. Так было в СССР – писатель обязан был воплощать задачи коммунистической партии. Удивительное сходство: там компартия, строгающая «нового» человека, здесь торжество демократии и феминизм, как часть глобалистской идеи о «новом» человеке.
Но филология не может бежать впереди литературы. Не может исследователь бежать впереди творца. Яйца курицу не учат. Все новости о мире приносит художник. Потому что у него уникальный инструмент исследования мира – художественный дар. У филолога такого дара нет. Филолог – толмач, он художника разгадывает. И несёт свои открытия в народ. Но у нас всё перепуталось: условный филолог по заданию партии задаёт тему, выращенный им же художник тему воплощает. Дозадавались и довоплощались – выжженое литературное поле. Потому у филологов и произошёл всплеск опустошённых мыслей – старый добрый феминизм – и послан запрос на «амазонок». Идей-то нет! Он ведь ещё и старомоден… феминизм этот… столько уже всего нового наросло на «строящегося» глобалистского человека: и трансгендерство, и педофилия, и скотоложество, и хрен с хвостиком… а эти всё о равноправии полов…
Сборнику «Новые амазонки» 30 лет. Его составили студентки Литинститута, женщины молодые, хорошие, горячие, но, ни одна из них полноценным писателем так и не стала. Сразу оговорюсь - меня туда позвали в последний момент и очень неохотно. А пошла я из элементарного желания напечататься хоть где-нибудь. Да и сам сборник – ученический, студенческий. Разве это не видно? Художественной ничтожности сборника – не видно западным славистам из Гренобля?! Но он, видимо, совпал с их установкой о какой-то особой «женской» прозе. А каково дальнейшее развитие творчества этих «амазонок»? Да нет его. В литературном мире – ноль этих дам. Да и сама т.н. женская проза – где она? Есть великие имена: Тэффи, Чарская, Джейн Остин, Оутс, Вирджиния Вульф, Агата Кристи, Жорж Санд, Мурасаки Сикибу, наконец!.. - все они одиночки – нет за ними дамского косяка последователей.
Вот Вы спрашиваете, какие общие черты у меня с пишущими дамами-феминистками, ну, хоть , с Таней Набатниковой или Ларисой Ванеевой; как черты эти воплотились в моих вещах… Вы серьёзно? Такой вопрос возможен? Читая мои вещи, можно спросить такое? Дорогая Марина, а нету этих черт, и никак не воплотились, и Слава Богу за всё!
Думаю, на второй и третий вопрос я ответила в первом.
4 вопрос. Сейчас я пишу большой детский роман. Вначале пьесу написала «Остров Несусвет», для детей. Весёлую. Полную радости от жизни. Полную прекрасных друзей и волшебных приключений. Пьесу про счастье. И Божий мир, который любит детей. Роман, одноимённый, о том же. Я считаю, что хватит терзать наших детей, настраивать их против родителей, прививать им ненависть к Богу, лазать к ним в трусы, менять им пол, толкать к самоубийству и творить прочие мерзости. Мир должен любить детей. Иначе мир – труп. В моём романе это – так. Тут я следую за В.П.Крапивиным, великим русским детским писателем.
Вопрос о феминизме. В своё время он сделал много полезного для женщин. Социальное равноправие, это важно. Но сейчас он часть глобалистского плана уничтожения человека – расчеловечивания его. Это очевидно и очень неприятно. Да и пугает уже один даже вид этих менад беснующихся.
Вопрос о гендере. Что такое гендер? Внутренний пол? То, что в голове, не в биологии человека?
Вот, Вы пояснили мне: гендер, это конструирование пола… Это что-то из практики доктора Менгеле?
Я лично даже лезть туда не буду – есть психиатрия на это, есть священники-экзорцисты. Одно вижу – полноценному творчеству резко противопоказан этот самый гендер – ибо такой человек - увечный калека, инвалид, в лучшем случае пошлый развратник. Он может выть, но петь не сможет никогда. Есть бриллианты-исключения – художники-гомосексуалисты. Но в основе творчества – всегда – поиск абсолюта. А изничтоженная психика, попранная природа человека издают вой и вонь, но не песнь и амбре. Это уже очевидно сегодня – необратимое вырождение Европы, великой её культуры, растоптанной в прах. Уже в Англии Шекспир объявлен расистом. Что-то знакомое, правда? Советские коммунисты в своё время столько назапрещали важнейших русских писателей, что «русская литература до сих пор переживает глубокую травму» (слова проф. И.А.Есаулова). Хотя Горький, – литературный гомункул, выращенный в большевистской колбе, с его комическим ницшеанством, с его мещанской ненавистью к крестьянству – то есть русской базе нашей культуры, с его достоевщиной для бедных - «Климом Самгиным», с его безнадёжно пролетарским мирочувствованием, - и сейчас цепко сидит в постсоветских народных бескорневых умах. Или искусственно удерживается в литературном поле… как, скажем, Белинский. Но, при этом, глухо замалчивается ведущий, я считаю, критик той эпохи, Страхов…
Происходит подтасовка значений и смыслов в культуре. Но это уже другая тема. Тема духовной войны на культурном поле…
Дорогая Марина, Вы, действительно, думаете, что в современной литературе есть такая тема: дочки-матери? Да ещё и какая-то отдельная «женская» проза, которую всерьёз можно обсуждать, как отдельное литературное течение? Про дочки-матери очень хорошо в фильме «Каролина в стране кошмаров» (не помню автора). А в литературе эта милота, наверное, есть в книжках Люси Улицкой. В книжках, с пикантным флёром русофобии, написанных уютной тётушкой для таких же уютных тётушек. Но я этой темы не нашла у больших писательниц от Джой Кэрол Оутс до Агаты Кристи. А вообще у нас есть «Отцы и дети» Тургенева. И у всех – «Электра» Софокла.
Дорогая Марина, простите, что отвлеклась «от нашего девичьего» , как Вы мне в письме прислали. Я про феминизм вообще ничего не думаю, если честно. Как и про моих бывших однокурсниц, которых угораздило издать этот сборник. Я думаю вот о чём: культуру, в классическом её понимании уничтожить невозможно. Только вместе с человечеством.
А если исчезнет жизнь на Земле, то кто будет читать «Новых амазонок»?
Остаюсь дружески Ваша,
Садур Нина Николаевна (отчество напомнила на всякий случай)