Сартинов Евгений Петрович
Рысь. Тропа Войны

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Сартинов Евгений Петрович (esartinov60@mail.ru)
  • Размещен: 29/08/2023, изменен: 29/08/2023. 338k. Статистика.
  • Роман: Детектив
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    УГОЛОВНЫЙ АВТОРИТЕТ ПО КЛИЧКЕ "РЫСЬ" ХОТЕЛ ОТОЙТИ ОТ ДЕЛ. НО ВОТ ИДЕЯ ОЧИСТИТЬ ГОРОД ОТ НАРКОТЫ ЗАСТАВИЛА ЕГО СНОВА ВЕРНУТЬСЯ В ДЕЛО. И У НЕГО НАШЛОСЬ МНОГО ПОМОЩНИКОВ.
    •   РЫСЬ. ТРОПА ВОЙНЫ.
      
      ГЛАВА 1
      Старинный сибирский провинциальный город Кедрач за свою историю повидал многое. Рожденный как крепость последователями Ермака, он стремительно поднялся в девятнадцатом веке, благодаря залежам медной руды. Но особенно сильно Кедрач разросся во время войны благодаря оборонному заводу, эвакуированному с оккупированных территорий России. По численности - сто пятьдесят тысяч человек, он был вторым после областного центра, но жизнь в нём текла гораздо более провинциальная, тихая, и словно отстающая от жизни страны как минимум на десятилетие. В этот весенний день в Кедраче происходило важное медийное событие. Около новенького пятиэтажного дома на окраине города толпились люди с типично чиновничьей наружностью - в строгих костюмах, с галстуками. Тут же выстроился ряд телекамер с логотипами местных телеканалов. Ещё бы! Лично губернатор должен был вручить ключи от новых квартир выпускникам местной школы-интерната - сиротам. Ну как же - на носу выборы! Мэр города и его заместители в машине ещё раз пересматривали документы.
      - Калугин, Валерий Вениаминович - однокомнатная квартира, номер двенадцать. Солёнов, Андрей Витальевич, квартира тринадцать, однокомнатная. Аленины, Антон и Анна, семнадцатая, двухкомнатная...
      - Почему двухкомнатная?
      - Однокомнатных больше не было, к тому же они женаты.
      - Уже!
      - Да. И она даже беременна.
      - Сколько же им лет?
      - Этим всем восемнадцать. Все они один год пропустили. Помните тот пожар нашего детдома? Тогда их хотели пристроить в Красноярск, но не получилось. Вот они оттуда. Они и... Орловы, Олег и Ольга. Тоже пара, им тоже досталась двухкомнатная в этом же подъезде.
      - Повезло. Тут люди годами двухкомнатную ждут, а им сразу с неба свалилось. Жильё, да ещё такое!
      - Да, да ещё и в новом доме. Обычно таким доставались какие-то комнаты в бараках, квартиры на трёх хозяев, а тут так повезло.
      Мэр вздохнул.
      - Выборы, что ты хочешь. Надо же рисануться перед избирателями. Они хоть все нормальные, эти сироты, не алкаши, не наркоманы? А то ещё попадём в историю.
      - Нет! Проверяли и перепроверяли. Все отличники. Активные ребята, организовали отряд противодействию наркотикам. Спортсмены, Солёнов чемпион области по картингу, ему даже наши гаишники вручили права раньше восемнадцати лет. Орлов, Аленин и Калугин - легкоатлеты, разрядники. Исключительно хорошие ребята.
      - Ну, дай то бог. На хорошее дело денег не жалко. Раз государство велит давать сиротам жильё, надо исполнять. Всё, приехал. Пошли.
       Через час они все фотографировались - губернатор, мэр и шестеро счастливых новосёлов. Среди них и Валерий Калугин, высокий, широкоплечий парень с обаятельной улыбкой на лице.
      
      ГЛАВА 2
      Спустя почти что год, ранней сибирской весной, около школы номер семь стояла красная "Нива". Расположилась она не на самом виду, а так, сбоку, чтобы не бросалась в глаза. Сидевший в ней человек выглядел старше своего возраста, просто морщины и седые волосы прибавляли ему с десяток лет. Незнакомец неотрывно смотрел на школу, иногда он даже брал в руки бинокль. И произошло то, чего он ждал. Около ограждения, на самом углу, появилась фигура мужичка в сером пуховике. Оглянувшись по сторонам, мужик протянул руку через прутья ограды и кинул что-то в стоящий рядом с решёткой вазон.
      - Вот козёл! - Прорычал незнакомец. - Убью гада!
      В это же самое время на крыльце школы появилось двое, дама среднего возраста и полноты. Она провожала молодого, худощавого мужчину в синей форменной фуражке на голове. Не менее синий мундир виднелся из-под обычной, зелёного цвета расстёгнутой куртки.
      - Спасибо, Александр Николаевич, всё было так интересно, доходчиво, и главное - так нужно нашим учащимся.
      - Приглашайте ещё, всегда рад помочь. Если хоть один из подростков откажется от наркотиков, это уже победа. Всего хорошего.
      - И вам того же. Приходите ещё, всегда будем вам рады!
      Заместитель прокурора города Кедрач Александр Николаевич Редин в этот момент чувствовал себя очень важным человеком. Но только до школьных ворот. Сначала мимо калитки пробежал человек в сером пуховике. Так как Редин глядел вслед убегающему, а сам продолжал шагать вперёд, то был просто снесён вторым бегуном. Оба они расстелились на асфальте. Незнакомец, тот самый наблюдатель с седыми волосами, вскочил первым. Он глянул вслед беглецу, сплюнул с досадой. Затем он повернулся в сторону Редина и явно хотел сказать что-то очень неприятное, а может что-то даже и сделать, судя по замаху руки. Но, поняв, что перед ним ни кто иной, как представитель закона, скривился и сказал: - Принесло тебя тут не вовремя! Никакой пользы от вас, палачей, нет!
      Он развернулся и пошёл обратно. Редин долго ошеломлённо смотрел ему вслед, потом подобрал фуражку. Дойдя до своей машины, он снял куртку, недовольно скривился - она при падении сильно пострадала от снега и грязи. Редин снял её, бросил на заднее сиденье. Затем он устроился за рулём, но никуда не поехал, а начал наблюдать за странным человеком, что так неласково с ним обошёлся. А тот дошёл до школьной ограды и явно притаился за массивной угловой кирпичной колонной. Ждал он недолго, к ней с другой стороны подошёл рослый подросток лет пятнадцати. Оглянувшись по сторонам, он склонился и запустил руку в вазон. И тут же почувствовал, как чья-то рука уцепилась за его воротник.
      Увидев эту сцену, Редин выскочил из машины, добежал до угла.
      - Какой класс?! - Орал незнакомец. - Как зовут?
      - Отцепись, - кричал и школьник.
      - Какой класс, падла!?
      - Девятый "а", - наконец сказал ученик, потом дёрнулся так, что раздался треск и воротник пиджака оторвался и остался в руках старика. Школьник тут же дал дёру, а к странному мужичку уже подбежал Редин.
      - Гражданин, что вы тут себе позволяете?! Зачем вы применили насилие к этому школьнику?
      - А ты что, крышуешь его? - агрессивным тоном спросил незнакомец.
      - Нет, но применение насилия в отношении несовершеннолетних это серьёзное преступление.
      Старик аж захохотал.
      - Да что ты говоришь!? Только это не школьник, это тварь, да ещё какая.
      Он протянул руку через решётку, попробовал забрать пакет, но не получилось.
      - Достань лучше вон пакет, я тебе покажу кто это.
      Это было сказано тоном приказа, так что Редин почему-то последовал указанию незнакомца. Руки у него были длинней, так что он без труда вытащил полиэтиленовый пакет размером с мобильник. Внутри было что-то завёрнутое в бумагу. Старик забрал пакет у прокурорского работника, развернул его.
      - Что это такое? - Спросил он Редина.
      - Ну, судя по виду, это марихуана.
      - А по старому - анаша.
      Старик высыпал содержимое пакета в лужу.
      - Толку от вас, прокурорских, никаких. То крышуете всех подряд, то мешаете! Расплодилось вас не по делу! Плюнуть некуда, в мусорню попадёшь!
      Старик развернулся и пошёл к своей машине. А Редин вспомнил кое-что ещё.
      "Девятый "а"? Это я им только что читал лекцию о вреде наркотиков. М-да. Печально".
      Редин вернулся в прокуратуру, и сразу позвонил начальнику РОВД Владимиру Саяпину.
      - Приветствую вас, Владимир Терентьевич.
      - Привет, Александр Николаевич. Что, начальника отправил в отпуск?
      - Да, всё, уехал.
      - Куда он в этот раз намылился?
      - В ЮАР.
      - О! Только там Вильнёв ещё не был. Странный человек, все ездят в Египет да Турцию, а ему экзотику подавай. В прошлом году он в Чили ездил. А ещё, говорят, был в Мексике, Индии, Канаде. Просто Фёдор Конюхов, а не прокурор.
      - Да, забавно. Слушай, я вот чего звоню. Тут я видел странного мужичка, он творил что-то непонятное около седьмой школы. Чуть не подрался я с ним. На вид ему лет шестьдесят, невысокий, седой, но такой, крепкий боровичок. Ездит на красной "Ниве", госномер "УРН 396". Знаешь такого?
      Саяпин восхитился.
      - Ещё бы не знать! Это ты, брат, с Рысью познакомился. И хорошо, что не подрался. А то лежал бы сейчас в реанимации. Где ты его видел? Около седьмой школы? Точно знаю, что там его дети учатся.
      - Так кто это? - Не понимал Редин.
      - Долго рассказывать, мне тут ехать надо на задержание. У вас должна быть папочка с надписью: "Криминал. Авторитеты". Загляни в неё.
      Через пять минут, Редин отхлебнул их стакана чай, открыл папку с той самой надписью "Криминал", и начал читать.
      - Так. Ого! Ничего себе. Вот это да! Ну, нифига себе, - бормотал он, совсем забыв про чай, - вот это повезло тебе, Редин. Поссорится с таким человеком, и остаться в живых - это дорогово стоит. Дуракам, однако, везёт.
      Он отложил в сторону папку, и сам себя спросил: - Только что он делал возле седьмой школы? Непонятно.
      В это время Рысь всё так же сидел в машине, и вспоминал...
      ПАМЯТЬ
      Осень, сумрачно, вот-вот пойдёт дождь. Панорама городского кладбища. На табуретках в ряд стоят два десятка обитых дешёвым ситцем гробов. Толпа хмурого народа. Оратор с лицом парторга энергично толкает речь.
      - Товарищи! Сегодня мы хороним наших друзей, наших близких родственников, наших соседей и просто хороших людей, живших в нашем городе. Беспощадная гонка вооружений со стороны мирового империализма заставляет и нашу социалистическую страну наращивать вооружение, а значит, наш завод должен давать ещё больше взрывчатки для нашей доблестной красной армии. И эта невидимая война забирает свои жертвы! Мы не знаем, что произошло в сорок шестой мастерской, почему процесс нитрации пошёл не так, как надо, в этом мы ещё будем разбираться. Но мы знаем одно - мы никогда не изгладим память об этих наших товарищах, так неожиданно и страшно закончивших свою жизнь. Слесарь Кутырёв Иван Евгеньевич проработал на нашем заводе сорок лет! Пришёл мальчишкой, давно заработал себе пенсию, но продолжал работать, просто не мог жить без родного коллектива! А лаборантка Нина Васильева только пришла на завод после техникума. Это была её первая смена! И она же последняя. Всего девятнадцать лет прожила она на этом свете! И мы не можем без боли сказать о трёх супружеских парах - Рюминых, Болтневых и Рысаковых, безвременно ушедших в мир иной. Вечная им память!...
      На заднем плане толпы, чуть в стороне, стоят трое - полнокровный мужчина лет тридцати пяти в хорошем плаще и шляпе. Рядом стоит сурового вида женщина в черном платке, из-под которой выбивается седая прядь. Она держит за руку сивого, скуластого мальчишку лет пяти. Судя по взгляду, тот не понимает, что происходит, и только коситься влево, где стоят десяток солдат с карабинами.
      - Тебя, Володенька, надо бы расстрелять за это всё. При Сталине так бы и сделали, - говорит женщина.
      - Клавдия Анисимовна...
      - Ты директор, Володя, ты руководишь заводом, значит - отвечаешь за всё. Есть ведь правило, запрещающее супругам работать в одной смене во взрывоопасных цехах. Не зря это придумано, сам знаешь. Выполнялось бы это, не был бы сейчас Толик круглой сиротой.
      - Да они же сами всё это делают, Клавдия Анисимовна! Только разгонишь их по разным сменам, пару месяцев проходит - смотришь списки - опять они в одну смену работают! Удобно им так. Отработал смену и вместе можно отдыхать. Хоть на дачу, хоть в кино.
      - Чего ж цех взорвался? Только не крути. Скажи как есть.
      Он чуть помолчал, потом признался.
      - План гнали. Не успевали, могли без премии остаться. Последняя смена, десять тонн продукта в аппаратах. Тут воду на охлаждения взяли, насос сгорел. Надо было скидывать продукт вниз, в яму с водой, гасить его, а они всё тянули, тянули. Самойлов, начальник цеха, сам туда пошёл, взял ответственность на себя, думал, что проскочат, успеют. Там минуты оставались до конца операции!..
      - Гробы то пустые?
      - Да, почти. Что нашли. Чью-то ногу, кисть руки. Женская. Очки Кутырёва. Так по мелочам.
      - Значит не с кем прощаться. План... Эх, Володя. План, это не немцы под Москвой. Сейчас не сороковые, сейчас семидесятые. Премия... Пошли, Толя, нам пора. Скоро наш поезд.
      - Клавдия Анисимовна, помощь от завода...
      - Пришлёшь домой. Адрес ты знаешь.
      Они ушли. К директору подошёл раскрасневшийся, возбуждённый парторг.
      - Владимир Андреевич, говорить будете?
      - Нет. Долго ещё?
      - Счас профсоюзы, потом комсомол. Залп и всё. Опускать будем.
      Парторг кивнул в сторону уходящей женщины.
      - А это кто? Что-то я её не знаю. Не из нашего города?
      - Это моя мать. Вторая мать. Клавдия Анисимовна Рысакова.
      - Почему вторая?
      - Потом расскажу.
      Женщина в чёрном, и мальчишка отошли уже довольно далеко, когда их догнали сухие, резкие хлопки ружейных залпов. И вслед за ними нестройно и тоскливо зазвучала мелодия похоронного марша, где особенно били по ушам удары барабанов и металлических тарелок. Внук, оглядываясь назад, начал дёргать руку бабушки.
      - Бабуль! Это стреляли? Это те солдаты стреляли, да?
      - Да, Толик. Не дай бог тебе ещё когда-нибудь такую стрельбу услышать. Не дай боже.
      Вечером, директор и парторг сидели в ресторане. Директор выпил много, но по нему этого было не видно. Парторг курил и слушал.
      - Она была медсестрой моего детдома в Сталинграде. Когда немцы подошли к городу, эвакуации организованно не было, слишком быстро они подошли. Там весь город полег под первой же волной налётов. Начальство детдомовское сбежало, спасали свою шкуру. А она сама, по своей инициативе, без приказа, загрузила три детдома в машины, которые привезли боеприпасы и шли в тыл порожняком, и вывезла нас. Потом пошли эти налёты, от здания нашего детдома даже следа не осталась. Вывезли то нас вывезли, три сотни детей, только у нас ничего, ни документов, ни продуктовых карточек. Она пробилась к командующему фронтом, это в тот момент, когда Паулюс шёл к городу. Генерал вошёл в положение вещей, велел начтылу поспособствовать. Накормили, дали вагоны. Главное нам оформил документы сопровождения, определили куда ехать. До Томска добирались три месяца. Когда долго стояли, она собирала нас, самых худых, человек двадцать, и шла к начальнику станции. Почти всегда помогало. Потом, уже в Томске, привезли, здание выделили, дореволюционное, бывшее кадетское училище. А печи старые, чадят, дров нет, мы кто в чём, а уже осень. Местное начальство не чесалось. Привела она так же самых оборванных в обком, прорвалась через милицию. За два часа и трубы прочистили, и дрова для голландок привезли, и одели, и обули... Потом она ушла добровольцем на фронт, медсестрой. В штрафбате служила, не где-нибудь. У ней медалей и орденов с полдюжины, но она никогда их не одевала. Потом вернулась в наш детдом, простой медсестрой. Она меня как-то особенно опекала. Я с её подачи и в институт поступил, и директором стал. А теперь, выходит, я убил её сына и его жену.
      - Володь! Ну, это случайность! Никто от этого не застрахован.
      - У нас в стране никто никогда ни от чего не застрахован. Ни от сумы, ни от тюрьмы. Уже в пятьдесят первом Клавдию посадили. Якобы за антисоветские высказывания. Ну, она действительно, ничего не боялась, высказывалась прямо, и против партии, и против чиновников. Вышла через два года, амнистировали полностью. Выбила она сковородкой зубы той поварихи, что на неё написала. И с мужем уехала ещё дальше в Сибирь, в Кедрач. Вот такая она, моя вторая мама.
      Директор потянулся к бутылке, налил водку. Парторг остановил его руку.
      - Володя! Хватит! Тебе с твоими почками нельзя пить, ты же знаешь!
      - А с больной совестью жить можно?
      И он опрокинул рюмку в рот.
      
      ГЛАВА 3
      Через пару дней после происшествия около школы номер семь по улицам города Кедрач шёл высокий парень в форме курсанта военного училища. Его статная выправка, широкие плечи, открытое, чисто выбритое лицо, сразу обращало на себя внимание.
      -Добрый день. Скажите, пожалуйста, где здесь улица маршала Василевского? - Обратился он к двум молодым мамашам, гуляющим с детскими колясками.
      - Вот за тот угол завернёте, и будет вам улица Василевского, - подсказала одна из мамочек.
      - Спасибо, - поблагодарил курсант, улыбнулся, и двинулся дальше.
      - Какой симпатичный курсантик, повезёт же какой-нибудь дурочке, - сказала одна из девушек.
      - Да, а стать какая? Сразу видно будущего офицера, - подтвердила вторая, и как-то невольно вздохнула.
      - Ну, ты, Машка, не вздыхай. Та сама виновата. Раскормила своего Вадика как кабана, хоть режь его на новый год.
      - Да ну тебя! За своим следи. Что-то он у тебя совсем не поправляется.
      - Конституция такая. Жрёт круглыми сутками, и не поправляется.
      - Ты на глисты его не проверяла?
      - Ой, сколько зависти.
      - Не больше, чем у тебя.
      Через десять минут курсант постучал в квартиру номер двенадцать дома шесть по улице Василевского. Дверь квартиры открыл бородатый мужик лет тридцати пяти в трико и майке. Не прерывая процедуры пережёвывания пищи, он не очень добрым тоном спросил: - Чего надо?
      - Валерия Калугина.
      - Да задолбали вы меня уже! Что за день, а?! Нет здесь никакого Валерия! Я здесь живу, уже целых два дня. И куда девался этот ваш Валерий, я не знаю!
      Он захлопнул дверь. Курсант несколько секунд подумал, а потом снова начал стучать, ещё сильнее, чем прежде. Дверь открылась резко, и столь же резко хозяин дома попытался ударить назойливого гостя. Но могучий кулак бородача разрезал воздух, а затем он получил толчок в плечо и одновременно подножку, так что полетел головой вперёд и растянулся на полу лестничной клетки. Курсант ловко заломил руку бородача, но больше ничего сделать не успел. Сверху послышались шаги, и появился человек в полицейской форме, с кожаной папкой под мышкой.
      - Так, разошлись, алкаши! - Заорал полицейский, обнажив в крике фиксатые зубы. - Мухин, ты опять бузишь!? Задолбал ты меня уже! Два дня живёшь, а уже три скандала. Я уже жалею, что ты в мой дом поселился. Э, вояка, отпусти его.
      Курсант отпусти руку бородача, поднялся. Сержант как раз сунул в рот сигарету, но, глянув на гостя, изменился в лице, и даже выронил сигарету. А тот достал из внутреннего кармана документы и подал их полицейскому.
      - Виктор Калугин, брат Валерия Калугина, что должен жить в этой квартире.
      Сержант долго изучал документы военного, потом отдал их.
      - Опоздал ты, брат. Твоего брата нет в живых.
      Виктор опешил: - Как это?
      - Так! Твой брат был конченный наркоша, и на прошлой неделе умер от передозировки. Похоронен на местном кладбище, можешь пойти и убедиться.
      Курсант выглядел ошеломлённым.
      - Как наркоман? Он мне про это ничего не писал.
      - А кто про это пишет? Все они святые и невинные, жертвы кармы. Так что, вали, вояка из города. И лучше здесь не задерживайся. Понял? Нечего тебе тут делать. Нечего!
      Полицейский сбежал вниз, и уже на улице он торопливо вытащил мобильник, и начал звонить.
      - Виола, у тебя проблема. Срочно звони Костяну...
       А незваный гость снова остался лицом к лицу с новым хозяином квартиры.
      - Слышь, брат два, ты квартирку будешь отнимать? - Спросил тот. - А то я на неё деньги десять лет копил.
      - Зачем она мне? Его, правда, похоронили?
      - Ну да! Мне документы уже чистые дали. А вот насчёт наркотиков он врёт. У наркоманов знаешь, какие квартиры? Гадюшники! Там и химией этой воняет, как они ханку вываривают, андигридом, что ли, и срач дикий. А тут не квартирка, а яйцо Фаберже. Всё чистенько, прибрано, словно и не мужик жил, а баба.
      - А кто ещё спрашивал Валерия?
      - Да, парень один, здоровый такой. Вон, из квартиры напротив. Потом ещё двое, они всё с сумками тут таскаются, кажись челноки. Да здесь они тоже живут, на третьем этаже. И деваха, красивая, зараза. Метиска. Я бы ей...
      Неизвестно, что хотел бородач, но его размышления прервал женский голос: - Сергей, ты есть-то будешь? Ты куда ушёл то?
      - Да счас, Лен, погоди! Тут дело сложное.
      Виктор задал последний вопрос: - А кто тебе продал эту квартиру?
      - Риэлтерская фирма "Счастье". У них контора на центральной площади, в здании банка, на втором этаже. Ты их вывеску сразу видишь, она на половину дома там.
      - Ладно. Поищем это счастье.
      - Вот-вот! Я то тут ни при чём! Мне документы дали, я бабки отвалил, подписал и всё! Живи, не хочу!
      
      ГЛАВА 4
       Виктор шёл по городу, и все не мог поверить в том, что всё это происходит наяву. Как раз неделю назад ему пришло письмо от Валерия, где тот звал его к себе в гости, обещал познакомить с невестой. Брат писал: "У меня всё хорошо! Я собираюсь жениться!" И вдруг это: наркоман, умер.
       В офисе фирмы "Счастье" его встретили по-хамски. На все вопросы Виктора стервозного вида девица, сидевшая на приёме, отвечать не стала.
      - Мужчина, не знаем мы никакого Калугина и его квартиру. Освободите помещение, не видите, сколько людей из-за вас сидят в очереди?
      - Посидят. Покажите мне документы о смерти брата.
      - Молодой человек, может мне ещё трусы снять и показать вам кое-что ещё?
      - Утрись своими трусами, а мне покажи документы на квартиру брата.
      - О, он уже хамит.
      Стервоза нажала на кнопку под столом.
      - Сейчас тебя научат хорошим манерам.
       - Себя сначала научи!
      - Счас охрана придёт, ты по-другому запоёшь.
       Но первой появилась женщина, одетая дорого и безвкусно, в длинную, чёрную, норковую шубу, с массивными серьгами в ушах, все её пальцы были в кольцах и перстнях. Лицом мадам напоминала высохшую воблу.
      - В чём дело, Леночка?
      - Да вот, Виолетта Ивановна, тут парень не понимает русского языка. Хамит.
      - Вызови охрану, пусть выставят.
      - Уже.
      - Молодец! Потом зайди ко мне.
      Вобла проследовала к себе в кабинет. А в офис вошли два здоровых, хорошо кормленных мужика в стандартной форме охранника. Они и лицом были как братья, только у одного были усы, у второго нет.
      - В чём дело, Леночка?
      - Да, вот, пацан хамит, не даёт работать, ещё и обзывается. Выкиньте его отсюда.
      - Что ж ты, брат, так плохо ведёшь себя? А ещё военный. Нельзя так. Пошли вниз.
       Виктор был высокого роста, но эти двое были ещё выше его. Усатый взял его за шиворот, но больше ничего сделать не успел. Короткий, резкий удар в солнечное сплетение был почти не виден, но заставил охранника согнуться, потом упасть на пол и начать ритмично зевать, напоминая выловленного из реки судака. Второй охранник схватился, было, за короткую дубинку на боку, но вытащить её не успел. Резкий, боковой хук справа отправил его в свободное падение как раз на стол секретарши. Стол не выдержал такого напора, и под крик Леночки вместе с его обломками на пол полетел ноутбук, принтер, и всё остальное, что так часто украшает подобного вида сооружения. Когда на звуки всего этого беспредела из кабинета выскочила Виолетта Ивановна, Виктора уже в офисе не было. Один из охранников, стоя на коленях, всё учился дышать, а второй пытался подняться на ноги, но те его не слушали, и он снова падал на пол, продолжая своим телом крушить офисную технику.
      - Что такое?! Что случилось? - Встревожилась Виолетта.
      - Да этот, курсант, чёртов! Разгромил тут всё!
      - Кто это был? - Спросила Виолетта.
      - Какой-то ещё другой Калугин, требовал показать документы на квартиру, ну, ту, что мы продали на прошлой неделе. Говорил, что он того Калугина родной брат.
      Виолетта изумилась.
      - Калугин? Странно. Я думала, Глухарь шутит насчёт брата. У него не должно было быть родственников, он же интернатовский, сирота.
      - А он похож на фотографии того Калугина.
      - Да? Как бы этот тварёныш не пошёл в прокуратуру.
      - Но там же Михаил Андреевич?
      - Михаил Андреевич в отпуске, уехал неделю назад. Там сейчас этот, из областников, молодой и рьяный. Как бы копать не стал.
      Она отошла в сторонку, набрала нужный номер, но тот заскулил о том, что абонент вне зоны доступа.
      - Чёрт! Не вовремя он в отпуск ушёл.
      Она набрала другой номер.
      - Костик, оказывается, эта проблема есть, Глухарь не зря токовал. И надо её срочно решать. Да, срочно. Нет, сегодня и сейчас! Быстро. Откуда, я ж не знала, что у него есть брат! Это Глухарь во всём виноват. Это он мне скинул, что хата освободилась и родни нет. Я с него вычту, но потом. А пока займись делом. Я тебя зря, что ли кормлю? Пошли ребят, пусть его успокоят. Да как хочешь! Но это не только моя проблема, но и твоя!
      Она вошла в кабинет и продолжила разговор уже за закрытой дверью.
      
      ГЛАВА 5
      А Виктор спросил у прохожего, где у них прокуратура, и двинулся в эту сторону. Его принял заместитель прокурора, младший советник юстиции Александр Николаевич Редин. Молодой парень, чем-то похожий на пародиста Галкина, потомственный прокурор, он попал в Кедрач для того, чтобы никто не мог его упрекнуть в том, что он сделал карьеру благодаря своему отцу, важному чину в областной прокуратуре. Просмотрев документы курсанта, и выслушав его рассказ, Редин позвонил судмедэксперту.
      - Овсянников? Редин тебя тревожит из прокуратуры. Ты такого Калугина помнишь? Ну не живого, конечно, нет. Его на прошлой неделе вам привезли.
      - Ну как же, помню! Странное дело, у парня был только один укол, но доза была чудовищной. У парня просто остановилось сердце.
      - А как всё остальное? Руки, ноги?
      - Нет, всё остальное чисто. Это и странно - как ему удалось вколоть такую бешенную дозу. Надо ждать гистологию.
      - Хорошо, спасибо.
      Редин нажал кнопку селектора.
      - Валя, найди мне дело Калугина в архиве.
      - А чего его искать? Оно не в архиве, оно у меня на столе. Ещё не успели его оформить.
      - Давай его сюда.
      Редин минут пятнадцать изучал дело, хмыкнул.
      - Кедрач, он как капсула времени, - пояснил он курсанту. - Тут всё словно застыло в девяностых. Такой наглости в больших городах давно уже нет. А тут всё как раньше - наркомания, коррупция, бандиты. Причем они доят не только частников, но и госпредприятия. Дикость. Что тут у нас? Дело закрыл сам прокурор Вильнёв. Сейчас он в отпуске. И это хорошо. Тряхнём мы это "Счастье", как это они так умудрились продать квартиру через два дня после смерти хозяина, - обещает Редин. - Были и ещё жалобы на это "Счастье". Надо поближе посмотреть, чем они там занимаются. Пиши пока заявление на возбуждение уголовного дела о смерти брата и отъёме имущества. Тряхнём мы это "Счастье", пока есть такое счастье жить без начальника.
      
      ГЛАВА 6
      Виктор отошёл от прокуратуры метров на сорок, как его едва не сбила летевшая навстречу машина, "Ланд Крузер" редкого, красного цвета. Только хорошая реакция спасла курсанта - пришлось прыгать в сторону. Виктор поднялся, осмотрел себя. Вся шинель курсанта была в грязи, от плеч до самых ботинок.
      - Ого, а он что, хотел вас сбить? - Спросил тонкий голос. Виктор обернулся. Их было трое, два парня и девушка, всем лет по пятнадцать, не больше.
      - Наверное, - сказал Виктор, рассматривая свои грязные ладони. Потом он вытащил носовой платок, попытался оттереть с них грязь.
       Между тем, трое его новых знакомых были в замешательстве. Наконец девушка спросила: - Валера?
      Тон её был неуверенный, и Виктор остро глянул на лица всех троих. Два парня, одного роста, но один брюнет, один блондин. Девчонка была обоим по плечо, курносая, глазастая, с упрямым подбородком и ямочкой на нём. Косая чёлка выкрашенная в красный цвет падала на глаза. Виктор видел её первый раз, но сразу понял, что такая точно из породы заводил и задир.
      - Я не Валера, я его брат, Виктор. Я сегодня из Москвы приехал.
      - А мы смотрим, вроде Валера, но в форме.
      - А ещё говорили, что он умер.
      - Но мы не видели этого.
      - Да, нам только вчера про это сказали.
      - Да, я поздно приехал, - признался Виктор. - А вы откуда его знали?
      - А мы учились с ним в интернате. Он на три года нас старше.
      - Мы до сих пор не верим, что его нет.
      - Ага! И наркотиками он никогда не баловался.
      - Он ненавидел их. У нас там пытались ими торговать, так он и другие организовали что-то вроде дружины. Директор ещё помог, так что у нас этого не было.
      - Во всех наших школах было, а у нас нет.
      - Так, надо мне как-то почиститься, - озаботился Виктор, - колонка здесь где-нибудь поблизости есть?
      - А зачем колонка? Давайте к Алениным пойдём?
      - Точно! Тут недалеко.
      - Что за Аленины?
      - Друзья Валеры. Они все вместе кончили школу и им дали квартиры в одном доме.
      - И в одном подъезде.
      - Там еще Орловы живут, и Андрей Салёнов.
      - Ага, он сейчас уже дальнобойщиком гоняет.
      - У него такая здоровая фура!
      - Вас как зовут-то? - Спросил Виктор уже на ходу.
      - Меня Дашкой. А это Валёк и Петька.
      Вскоре они подошли к знакомому дому.
      - Тут Андрей живёт, здесь Орловы, - поясняла Дашка, шагая впереди всех. Как и догадывался Виктор, она была в этой троице главной.
      - А тут Аленины, - сказала Дашка, и потихоньку постучала в дверь.
      - У них ребёнок, - шёпотом пояснила девушка.
      То, что это именно так подтвердил частый дробный топот детский ног, затем женский смех. Дверь открылась, выглянула девушка в халате.
      - А, мальчишки, Дашка. Заходите.
      - Аня, мы тебе тут привели...
      Дашка показала рукой в сторону Виктора. Та оглянулась, и Калугину показалось, что на лице девушки отразился ужас.
      - Ва...ле...ра...
      - Он не Валера, он другой, он Виктор.
      - Он брат близнец Валеры.
      - Он из Москвы приехал, - наперебой застрекотали школьники.
      - Господи!... А я уж думала, что сошла с ума.
      Анна подхватила на руки ребёнка.
      - Пошли. Заходите.
      - Мне бы помыть руки и отстирать шинель, - попросил Виктор.
      - Бросьте её тут, в ванной. Шантрапа, на кухню. Ставьте чайник.
      - Но мне нужно в чём-то ходить...
      - Не волнуйтесь. Сейчас всё сделаем.
      Она взяла телефон, позвонила.
      - Оля? Буди Олежку, приходите, срочно. Да, срочно! Нет, нельзя никак отложить! Жду!
       Когда Виктор мыл руки, она позвонила ещё раз.
      - Приезжай. Приехал из Москвы брат Валерия, Виктор.... Да. Вот так. Он близнец. Да. Давай быстрей!
      Вскоре в дверь квартиры постучали.
      - Открыто, - крикнула Анна.
      Вошли двое, парень и девушка, такого же возраста, как и хозяйка дома. Девушка несла в руках ананас, а парень сзади огромную клетчатую сумку.
      - Ань! Тех халатиков уже не было, мы взяли другие, - с ходу заговорила девушка. Потом она остановилась, и выронила из рук ананас. За столом в зале лицом к ним сидел Виктор. На нем была парадная юнкерская синяя форма со стоячим воротничком. Но это лицо...
      Тут раздался ещё один мужской голос.
      - Чего встали то? Проходите, олени.
      Новый гость был на полголовы выше всех, так что он глянул вперёд и так же и застыл сзади. Потом в квартиру вошёл ещё один человек. Он поцеловал в щёчку Анну, и Виктор понял, что это её муж, Антон.
      - Я Виктор Калугин, брат Валерия, - представился гость.
      Вскоре они сидели за одним столом, самые молодые интернатовцы ушли, остальные пили чай с пирогами и беседовали.
      - Он никогда не говорил, что у него есть брат, - поделился Антон.
      - Он и не знал, я тоже. Наши родители развелись, когда нам было по два года. Детей отсудили в пользу матери, но мой отец как-то приехал, и просто выкрал меня. Мать пыталась судиться, даже приезжала забрать меня, но мой дед, он из донских казаков, фронтовик, вышел с топором и заявил, что если она хоть слово пикнет о возвращении ребёнка, то он снесёт ей голову. Ему дали два года условно, он ведь полный кавалер ордена Славы, полковник. Но от меня отстали. Мне было двенадцать лет, когда машина сбила отца. Дед определили меня в суворовское училище. После суворовского я поступил в военное, общевойсковое. А месяц назад умер дед. Перед смертью он мне и рассказал, что у меня есть брат-близнец. Он мне даже надиктовал адрес, где Калугины жили раньше. Я отправил по этому адресу письмо, но оно вернулось обратно, было написано, что адресат выбыл. Тогда я нашёл телефон и позвонил в администрацию города. А секретарь мэра, Анна Андреевна, ещё помнила ту шумиху с губернатором, помнила новый, сдаваемый дом и редкую фамилию Валерия - Калугин. Она уточнила адрес брата и сообщила его мне. Я написал Валерию, он написал мне, фотографию свою прислал.
      Виктор полез во внутренний карман, вытащил и письмо и фото. Читала письмо Ольга.
      - "....Брат, я так рад, что ты нашёлся. Я в дальнем детстве слышал разговоры о брате, но потом все умерли, и бабушка и мать. Если сможешь - приезжай. У меня всё хорошо. Я хочу жениться. Нашёл единственную и просто удивительную девушку. Свадьба назначена на двадцать пятое марта. Приезжай, мы ждём тебя. Я никому про тебя не говорю, даже своей любимой. Представляю, какой это будет сюрприз для неё и моих друзей, когда мы вдвоём завалимся к ним в гости!". Жениться? Я первый раз слышу про это.
      - Да, и я не помню ничего такого, - подтвердила Анна. - Хотя Дашка говорила, что видела его с какой-то девушкой, не то хакасской, не то якуткой. Но очень красивой.
      - А как же тебя с учёбы отпустили? - Спросил Антон.
      - Полковник, начальник училища проникся. Его отец с моим дедом воевали вместе. Он думал, что знает про нашу семью всё, а тут такое. Сам предложил съездить. Да я и отличник, наверстаю.
      - Он какого числа умер? - Спросил Солёнов.
      - Двадцатого марта, - пояснил Виктор.
      - Мы этой ночью в поезд сели, - вспомнила Орлова.
      - Да, он ровно в полночь прибывает. А вернулись вчера. Сегодня мы узнали про Валеру. От этого, бородатого.
      - Я как раз в ту ночь ушёл в рейс, до Хабаровска, - вспомнил Солёнов. - Да, Аня, подгузники я тебе привёз, вон, в сумке. Ты что, будешь сына до пенсии в них одевать?
      - Нет, что ты, он уже вырос. Но есть семья, которую я подсадила на эти подгузники. Они экологически безвредные, и эти чудаки платят в два раза дороже за них.
      - Ну, ты бизнесменка! - восхитился Солёнов. - Как дела то в вашем комке? Кто там сейчас?
      - Хорошо, - ответил Аленин, - бизнес потихоньку идёт, мы прикупили себе ещё один, рядом. Теперь в одном будут шмотки, в другом продукты. Нашли хорошую продавщицу, честную и очень добрую. Пока она одна там крутиться.
      - Чай интересный, - сказал Виктор. - Вкус какой-то...
      - Это, Витя, таёжные травы, - пояснила Аленина.- Они и силы придают, и от простуды спасают, тут витаминов больше чем в аптеке.
      - Да, я когда в дальний в рейс иду, термос чая беру, и за рулём сутки без сна, прямо спокойно, - подтвердил Солёнов.
      - Мы туда ему даже женьшень добавляем, - пояснила Анна. - Антон год назад нашёл в тайге большой куст. Ходили за папоротником орляком, и наткнулись на него.
      - Редко такое бывает, - согласился Олег. - Большая удача.
      - Что ты теперь делать собираешься? - Спросил Аленин Виктора.
      - В военкомат мне надо, на учёт встать. На кладбище хочу сходить. Шинель вот высохнет...
      - Не надо тебе её трогать. И вообще, всё это снять. В этой одежде ты слишком приметный. Если тебя раз пытались сшибить, то могут и повторить. Пошли к нам, мы тебя оденем, - предложила Орлова. - Мы же, как раз одежду из Китая и возим.
      - А я её продаю, - дополнил Антон.
      - У нас на тебя всё есть, - подтвердил Олег. - Тебя в этих новых шмотках никто не узнает.
      - Точно, - подтвердил Антон.
      Через полчаса Калугин вышел из подъезда в новенькой чрной куртке, чёрной вязаной шапке, чёрных джинсах. На ногах были берцы. Сейчас он ничем не отличался от большинства жителей Кедрача.
      
      ГЛАВА 7
      В это время Редин уже допрашивал директора "Счастья" Виолетту Маслову. Та держала себя привычно нагло.
      - У нас всё нормально, у нас всё по закону. Я вообще оставила заявление вашему секретарю о том, что этот ваш "суворовец" разгромил мой офис! Он сломал стол, повредил безвозвратно ноутбук, сканер. Избил двух верту... двух охранников.
      - От них тоже есть заявления?
      - Нет, им, видите ли, западло признаваться, что их избил какой-то подросток. А что касается этого дела с квартирой, то там всё законно. Парень умер, но он ещё до своей смерти, буквально в этот же день продал квартиру этому Мухину. Ваш начальник, Михаил Андреевич Вильнёв, подтвердил всю законность этой сделки.
      Редин был настроен иронично.
      - И всё-таки я хочу видеть все документы по квартире Калугина. Если вы не предоставите их в двухдневный срок, я оформлю изъятие документов и ваш арест.
      - Парень, ты не зарывайся. Прилетит Михаил Андреевич...
      - На голубом вертолёте?
      - Что?
      - На чем прилетит он? На голубом вертолёте?
      Виолетта вскочила с места.
      - Ну, знаешь! Щенок! Я тебе ещё припомню этот вертолёт! Кровью захлебншься! Сучонок!
      Она в бешенстве выбежала в прихожую, трясущимися руками закурила тонкую сигарету. Потом Виолетта достала мобильник, попыталась куда-то дозвониться.
      - Чёрт! Куда уехал этот ваш шеф? На сколько? - Спросила она секретаршу.
      - В ЮАР, на месяц, - поясняет та.
      - Мудак! Нашёл куда ехать! Ещё бы к пингвинам поехал позагорать!
      
      ГЛАВА 8
      В военкомате Виктор пробыл минут пятнадцать. После этого он решил посетить кладбище. Купил у ворот четыре гвоздички. За воротами он остановился, начал крутить головой по сторонам. Бородатый мужик, идущий навстречу с тачкой мусора, спросил: - Что ищешь, парень?
      - Брата у меня на той неделе похоронили. А я и не знаю где.
      - Если на той, то это вот туда, - бородач махнул рукой. - Там последние наши вечные жильцы.
      Калугин быстро нашёл могилу брата. На ней был деревянный крест, номер, невзрачная табличка с фамилией и инициалами. Постояв немного, он положил две гвоздики и пошёл назад. Тот же бородатый мужик мёл дорожку. Безо всякой надежды Виктор спросил: - А вы, случайно, не знаете, где похоронена Мария Андреевна Калугина, она тут работала в школе, учительницей? Правда, давно это было.
      - Калугина? Мария? А ты кто ей?
      - Сын.
      - Близнец? Второй? Виктор, кажется?
      Виктор был поражён.
      - А вы откуда меня знаете?
      - Как не знать-то. Пошли, покажу, где Мария лежит.
      Уже по ходу бородач начал рассказывать: - Семь лет мы с ней в одном классе на соседних партах сидели. Мы ж из одной деревни, Потехино. Я и отца твоего хорошо знал. Да и деда видел. Отец твой лет на пять нас старше был. Физкультуру в местной школе преподавал. А нас как раз сюда, в Кедрач перевели, десятилетку кончать. Машка красивая была! Он сразу на неё как щука на живца кинулся. Женился, она ещё и школу не кончила, экзамены шли, всё хорошо было. Вы родились. А потом они разошлись. Я толком и не знаю все подробности, я как раз в морфлоте служил, на Тихом океане, три года отдал родине. Вот, за это время они и разбежались. Моя Валентина, она подругой Марии была. Вон там она лежит, - бородач показал рукой, - пять лет уже, как нет её. Я из-за неё сюда и работать пошёл, после инфаркта лучше работы нет, чем на кладбище. На свежем воздухе да рядом со знакомыми людьми. Поработаешь, поговоришь с ними, всё не так одиноко. Так вот, Валентина сказала, что Вениамин её, Марию, ударил. Не по большому поводу, так, по мелочи, что-то было, но каждый на своём стоял. Он же у нас кроме физкультуры секцию бокса вёл.
      Виктор кивнул головой.
      - Он всю жизнь боксу отдал. Меня он тоже тренировал.
      - А мать твоя обиделась и сразу на развод подала. Она гордая была, казачка, из даурских. Он тоже гордый, не захотел извиняться. Так и разбежались. Вот она лежит, иди, поздоровайся.
      Виктор подошёл вплотную, долго рассматривал фотографию милой, красивой женщины со строгой причёской, потом провёл по фото рукой, встал на колени, обнял крест и заплакал.
      - Ты что же, не видел её никогда? - Поразился его спутник.
      - Никогда... Ни одной фотографии... Ни слова о ней... Ничего!
      - Да... Дела. Жёсткие у тебя были родичи. Как они, живы?
      - Отец умер... Пять лет назад. Машина сбила. А дед месяц назад. Он мне про брата и рассказал.
      - Сколько ж ему было?
      - Девяносто семь.
      - Да, вот она, судьба. Всех, выходит, пережил. Кремень был мужик. Мне, кажется, что из-за него они и разошлись. Он Веньку вот так, - он сжал кулак, - в кулаке держал. А разжимать иногда надо. Надо.
      
      ГЛАВА 9
      Виктор возвращался в город, когда на окраине, возле небольшого рынка за ним пристроились пятеро парней. В частном секторе они, не заводя разговор, сразу напали на Калугина. Но тот неожиданно для них отвечал резко, умело и решительно. Он юлой крутился и успевал, и увернуться, и нанести удар. Затем он бросился под защиту забора, теперь спина Вадима была прикрыта, и он бил сильно и акцентировано. Один из атаковавших остался лежать на земле. Остальные как-то поостыли, но еще пытались держать форс, прыгали рядом, угрожали, матерились, но под удар старались не попадать. Всё это время за боем наблюдал кто-то из красной "Нивы". Затем он подъехал поближе, приоткрыл дверцу, и выстрелил в воздух из пистолета. Шпана кинулась бежать, одного просто утащили под руки, идти он не мог, ноги волочились по земле. А водитель махнул рукой Виктору.
      - Айда, парень! Садись, боец, поехали отсюда.
      Виктор не сразу, но сел к незнакомцу. Тот тронул машину.
      - Как зовут? - Спросил водитель.
      - Виктор. Калугин.
      - КМС, мастер?
      - Кандидат.
      - Видно. Хорошая школа. За что хипишь?
      - С этими не знаю. Кинулись как шакалы, ни слова не сказали. А так... Брата у меня недавно убили. А я вот приехал из Москвы, рыть начал. Похоже, кому то это не нравится. Второй раз уже пытаются достать. Первый раз машиной чуть не сбили.
      - Живешь ты где?
      - Пока нигде. У друзей брата. Это в том доме, где жил брат, Валерий.
      - Там тебя найдут. У меня перекантуешься этой ночью. Там всё и решим.
      Виктор покосился на водителя. Странно, но незнакомец не вызывал у Виктора тревоги. Седой, лицо сильно битого жизнью человека, но голос и все манеры уверенные, с таким как-то и спорить не хочется.
      - Как мне вас называть?
      - Анатолием меня зовут. А кличка у меня короткая - Рысь.
      Дом нового знакомца Виктора был в частном секторе, на окраине. Во дворе стоял мотоцикл, спортивный, "Кавасаки". И целый спортивный набор - груша, турник, штанга для жима лежа. Всё самодельное.
      - Я тоже боксер. Мастер спорта международного класса. И тренер. В прошлом, - пояснил Рысь.
      В доме он сразу поставил чайник.
      - Сейчас чифирнём, потом сходим в баню.
      Странно, но Калугин ни сколько не волновался. Этот низкорослый, широкоплечий, седой как лунь мужик вызывал доверие. И такое, что Виктор не задавал никаких вопросов. Особо интересен был голос нового знакомого, который мог быть и командирским рыком, и бархатным и обволакивающим.
      Баня была хороша, жгучая, с двумя вениками, берёзовым и дубовым. Пришлось надевать даже войлочную шапку. Так ещё Виктор в своей жизни никогда не парился. Виктор заметил, что тело нового знакомого было чистым, без наколок. Только на ногах две иконы выбиты, ближе к ступням. На одной ноге - Христос. На другой - Богоматерь. В предбаннике новый знакомый налил гостю пива, но тот отрицательно покачал головой.
      - Я не пью. И не курю.
      - Молодец. Я такой же был. До отсидки. А там меня испортили, теперь и пью, и курю. А как выпью много, то ещё и дурею. Могу выкопать автомат, да дать очередь в небо. Ладно, что я о себе, да о себе. Ты то откуда в наших краях нашёлся?
      - Из Москвы. Я курсант военного училища.
      - За что они хотели тебя замесить?
      Виктор рассказал свою историю. Новый знакомый сильно обозлился.
      - Да, совсем эти шакалы оборзели. Ничего не боятся.
      - Кто это?
      - Есть у нас два типа. Костян и Хаба. По прежним временам мелкие шестёрки в моей бригаде. Пока я сидел восьмерик, они поднялись. И сейчас над ними вся мусорня вьётся, крышует. Твой участковый, это сявка, кликуха у него Глухарь. У них и прокурор в доле завязан и главный мусор. Виолетта это тоже так, шелупонь. Всё бабло они делают на наркоте, лесе, тем и с мосорнёй делятся. Тут ещё нефтепровод недалеко проходит его тоже доят. Металл тоже в цене. Кругом воинские части были, всё заброшено, там его эшелонами режь да грузи. А что за прокурорский с тобой говорил?
      - Редин, заместитель прокурора. Он молодой, говорят не местный.
      - Редин? Он такой не сильно высокий, худой, на пародиста, Галкина похож?
      - Ну да.
      - Смотри, как судьба то нас сводит. А я ему на днях чуть рыло на сторону не свернул. Хорошо вовремя синий мундир заметил. Ты к нему сходи, дня через два. Вдруг у него чего получится насчёт брата. Я мусорам не верю, но кто знает. Они тоже землю роют, когда карьеру делают. Да и сам я поспрашаю про это дело. Может кто-то из братвы что-то знает.
      Всё это время Виктор чувствовал, что Рысь о чём-то думает, он, словно приглядывался к нему.
      - А ты живёшь один? - Спросил Виктор.
      - Да. С женой развёлся.
      - Что так?
      - Пока сидел, что-то у нас разладилось. Она тут ещё в религию ударилась, дура. В секту ушла.
      - А дети есть?
      - Двое. Дочь шестнадцати лет и сыну тринадцать. Знаешь, что меня держит тут, в Кедраче, и вообще, на этом свете?
      - Нет.
      - Я боюсь, что и моих детей подсадят на иглу. А мне это не надо, ой как не надо. И я сделаю всё, чтобы этого в городе не было. Пошли-ка в дом, делом надо заняться.
      В доме они занялись странным делом. В стеклянную бутылку Рысь налил в равных частях бензин и подсолнечное масло. Потом пристроил шнурок - фитиль, пропитанный бензином, на конце завязал несколько спичек.
      - Вот так это делается. Знаешь, что это такое?
      - Конечно. Проходили. Коктейль Молотова.
      - Верно. Мотоцикл водишь? - Спросил Рысь.
      - Да, нас учили, и хорошо учили. У нас даже секция была в суворовском. Только мотоциклы были похуже и постарше.
      - Сейчас мы это проверим.
      Ночная гонка по тёмным улицам города вполне удовлетворила нового знакомого.
      - Молодец, владеешь, - похвалил Рысь. - Сейчас подъедим на одну улицу, там встанешь. Я отойду. Как полыхнёт - жди, подхватишь меня и гони.
      Всё произошло, как и планировал старый уголовник. Он ушёл в темноту, а минут через пять метрах в ста полыхнуло пламя большого пожара. Рысь бегом вернулся к мотоциклу, запрыгнул на заднее сиденье.
      - Только не газуй. Уходим тихо.
      Они вернулись домой, Рысь загнал мотоцикл за дом, махнул рукой Виктору. Они снова зашли в баню, разделись, Рысь поддал парку. И тут зазвенел мобильник.
      - Не высовывайся, - велел он Виктору.
       Рысь вышел из бани, как был, голый, с бутылкой пива в руке и мобильником в другой. От его тела шёл пар.
      - Да. Кто это?
      - Рысь, это Лобан. Тут ещё одна точка сгорела, на Маяковского. Трое нариков сгорели.
      - И чё ты мне звонишь? Я что, должен приехать отпевать их?! Слушай Лобан, ты меня с полока выдернул, а такое нее прощается! Хуже было бы, если бы ты меня с бабы сдёрнул! Тогда бы я тебя грохнул! Я тебе завтра рожу разобью!
      - Да ладно тебе, Толян. Я просто так, позвонил сказать, порадовать.
      - Дурак ты, Лобан! Природный дурак.
      Мобильник отключился, Рысь для вида хлопнул дверью, тут же открыл её, но остался стоять на улице, приложив палец к губам. И они услышали, как за воротами, на шоссе мягко заурчал двигатель иномарки.
      - Пасут, суки, - подвёл итог Рысь.
      - Чего это они? - Спросил Виктор.
      - Да я пока сидел, авторитет то слегка потерял. И не понял этого. Сдуру то, сразу после зоны предложил ликвидировать наркоту в городе. Но меня не поддержали. А на прицел взяли. Ладно, пошли пиво пить. Я тебя научу. Пригодится в жизни, уж поверь мне. Водкой тебя напрягать не стану, а вот пиво - это святое.
      Они выпили пиво, потом Рысь добавил водочки и как-то быстро опьянел. Вернулись в дом. Сначала он долго сидел в обнимку с беременной кошкой, выговаривая ей за гулящий образ жизни.
      - Ты уже старуха, Мурка, бабушка, а всё по котам ходишь! Ведь опять мне твоих котят топить придётся!
      Затем он столкнул кошку, достал из серванта длинный, фигуристый нож, вытащил его из ножен и начал полировать бархоткой.
      - Мурка меня с зоны дождалась. Жена не дождалась, а она встретила как родного, вспомнила, на руки сразу забралась, ластиться стала. Я и забрал её у Алки. Единственное, что отжал из общего имущества.
      Рысь хохотнул.
      - Мне сейчас, после зоны, всё дико. Да, какой зоны! Я ведь и до неё вертелся как мог. Семья жила не нуждаясь. Я двадцать лет не знал, сколько хлеб стоит, всё на Алке было. Приедешь с каких-нибудь разборок, сунешь ей бабло, и нехилое бабло! Меньше куска баксов не привозил. Живи, Алка, не отказывай себе ни в чём, детей расти и одевай. Дом строй, и работать не надо. Раны залижешь, и опять в бой.
      Он чуть подумал.
      - Знаешь, Витя, человека убить легко. Котят топить жалко, душу воротит, а человека, - он даже рассмеялся, - очень легко! Ты не представляешь как легко!
      - Говорят, первого убить трудно, - вспомнил Виктор. - Мне дед рассказывал. Он из донских казаков, в разведке воевал. Три ордена Савы. Его мутило после первого убитого им фрица.
      - А меня нет. Я первого ножом запорол, не таким красивым, простым штык-ножом, - он поднял своё оружие. - Но тот был такой мразью, что мне за него на небе уже все другие грехи простили. Есть люди, которые не должны были рождаться. И стереть его из жизни, это твой долг и даже радость.
      - А за что ты сел?
      - Первый раз я сел за то, что мента покалечил. Я тогда ещё не пил, не курил, тренером работал. В гостях у меня Юрка был, дружок школьный и армейский. Он уже пришёл хорошенький, а у меня ещё прибавил. Вёл я его домой, а тут этот мент подъехал, майор, докопался: "Сажай его в машину, я его в отдел заберу". Я ему говорил, что доведу до дому, я то не пьяный, он ни в какую, а потом ещё дубинкой замахнулся, дурачок. У меня же всё отработано, на автомате. Я его за это время три раза ударил. В общем, рёбра в печень вошли, еле его откачали. Прокурор просил пятнадцать, но учли, что я был трезвый, баба одна, свидетель, не побоялась, показала, всё как было. Характеристика с работы сработала, мои медали, кубки и медали учеников. Да и мента к этому времени турнули с ментовки. Попался на взятке. Дали мне четыре. А там уж, на зоне, я познакомился с кем надо. Они меня оценили. Там, Витя, людей видно без рентгена. Раз глаза отвел во время разговора, и всё, ты уже никто. Знаешь, я служил армии. И я был в зоне. Так вот в зоне мне было легко. Я был как дома. А в армии я был как в зоне. Вышел я, а тут уж девяностые вокруг. А семью надо кормить, а на оклад тренера можно только сдохнуть. Тут меня и позвали, те, с зоны. Сначала просто бойцом. И тренировать не прекращал, нет. У меня более тысячи учеников, и чемпионы есть, и медалисты. Но главное - они люди. Только трое гнилых попались, гниды. А потом как-то само собой я подниматься начал. Кого из братвы повыбило, кто вверх поднялся, кто вниз, в землю спустился. В общем, стал я, Витя, бригадиром. Большой бригады, гремела она по всей Сибири. Рысаки из Кедрача.
       Он засмеялся.
      - Знаешь, я до сих понять не могу, как я жив остался. По всем раскладам не должен был. Это как на фронте, вся рота полегла, а ты стоишь живой и невредимый, и не веришь этому. Столько было всего!...
      Он положил нож обратно в сервант, поднялся, потрепал Калугина по затылку.
      - Что-то я болтать много стал. Старею, Витя.
      Он коротко рассмеялся.
      - Я ведь того, что сейчас тебе рассказал, никому не рассказывал. Странно. Ты такой правильный, вон, выправка какая, а я тебе как исповедуюсь. Иди спать, кадет.
      ПАМЯТЬ
      Калугин ушёл спать, а Анатолий достал гитару, настроил её.
      - Таганка, все ночи полные огня, - негромко запел он, снова погружаясь в подвалы памяти.
       Около небольшого домика на окраине Кедрача остановился "Москвич" четыреста восьмой модели. Из него выбрались два человека, прошли к дому. Навстречу им неслись странные звуки. Женский голос на пределе был с командными интонациями, а вот второй, детский, исходил плачем и мольбами. Приезжие открыли дверь, зашли в дом, и застали самый конец действия. Пожилая женщина с седыми волосами обхватила одной рукой за шею подростка, а второй лупила его по заднице электрическим шнуром. Тот исходил слезами и орал что-то странное: - Бабуля! Я! Я! Я окончу музыкалку! Бабуля!
      Увидев гостей, женщина оставила своё занятие. Наказанный отрок тут же отбежал подальше от палача, и, вытерев слёзы, начал интенсивно тереть задницу.
      - О! Какие люди! - восхитилась бабушка. - Толик, познакомься! Это твой дядька, Анатолий Анисимович. В честь его и тебя и назвали.
      Брат и сестра скупо поцеловались.
      - Со свиданьицем, сестрёнка.
      - Со свиданьицем. Садитесь, я чайник поставлю. Ужинать будем. У нас как раз и баня поспела.
      - Баня это хорошо. Это вовремя
      Она воткнула орудие пытки в электрический чайник, спросила: - Давно откинулся?
      - Неделю. Знакомься - это Виктор.
      - Тот самый?
      - Да. Я про него писал тебе.
      А потом Толик-старший спросил: - Чего это ты, Клава, внука лупишь? Украл, или убил кого?
      - Я ему убью! Вот, читай.
      Она сунула в руки брата газету. Тот вслух прочёл: - Анатолий Рысаков, в весовой категории сорок килограмм, уверенно выиграл чемпионат города в своёй возрастной категории. О, и фото даже есть! И чего такого? За что базар?
      - А то, что я его в музыкальную школу определила, по классу гитары. А он бросил её и пошёл в бокс.
      - Сам пошёл?
      - Сам.
      - Так в чём горе то?
      - А то, что без спросу пошёл. И музыкалку совсем забросил! Месяц там не появлялся!
      - Да кончу я её, - подал голос подросток.
      - Кончишь, конечно. Или у тебя мясо на заднице кончиться.
      Стол был накрыт скудно - варёная картошка, малосольные огурцы, сало. Ещё были рыбьи котлеты. По случаю встречи хозяйка выставила и бутылку водки.
      - Котлеты хорошие, рыбные. Щука? - Спросил её брат.
      - Да, Толик наловил. Любит он рыбачить. Умеет.
      - А гитару то он освоил?
      - Играет иногда.
      - Ну-ка, племяш, позабавь кичманников.
      Толик взял гитару, сел на табуретку, но скривился, подпрыгнул, и пересел на более мягкий старенький диван.
      - Что сыграть то?
      - Таганку знаешь?
      - А то!
      Толик начал играть, потом запел, довольно приятным баритоном: - Таганка! Все ночи полные огня. Таганка, зачем сгубила ты меня...
       Гости начали подпевать, негромко, как бы нехотя. Даже Клавдия присоединилась. При этом все трое нещадно смолили папиросы. Когда песня закончилась, старший Рысаков потянулся к бутылке.
      - Да, вечная песня. Давай не чокаясь. За тех, кто там был, и за тех, кто там будет.
      Выпив, он кинул в сторону притулившегося в углу дивана Толика.
      - Он в Ганса, что ли, пошёл?
      Клавдия подтвердила.
      - Да. Гриша был в нашу кровь, казачью, а этот вылитый немчура. И сивый, и малорослый.
      - Ганса сколько уж нет? Десять лет?
      - Двенадцать. Толик как раз родился, а через месяц Ганса костлявая прибрала. Я тогда чуть не поубивала этих врачей. Угробить человека на операции аппендицита... Мрази!
      - Скучаешь по нему?
      - Да. Хороший мужик был, единственная моя радость от войны, пленный немец.
      - Ты поэтому и Рысаковой осталась?
      - Ну, не Вайсом же мне быть? Клавдия Вайс! Жуть.
      Толик между тем рассматривал гостей. Они были чем-то удивительно похожи - одного роста, высокие, как-то чрезмерно худые, оба чуть сутулились, волосы на голове короткие, с большими залысинами. Что-то общее было и в чертах лица - вроде разные, но обоих характерный треугольник морщин возле носа и рта, типичный для "сидельцев". Когда говорили, или смеялись, у обоих во рту проявлялись стальные зубы. А ещё были татуировки, что обильно виднелись на кистях рук, пальцах. Ещё больше он их увидел, когда друзья вернулись из бани в одних застиранных трусах. На плечах и коленях их почётного гостя были звёзды, так же обильно был разукрашен и старший Анатолий.
      - Хорошо попарились, спасибо, Клава, - поблагодарил брат.
      - Племяша благодари, он у меня по банным делам.
      - Хороший у тебя внучок, - подал голос Виктор. - Есть в нём что-то... Тебя, пацан, поди, Рысью кличут?
      - Да, - признался Толик.
      Оба гостя засмеялись.
      - Чего ржёте то? - нахмурилась Клавдия.
      - Я же тоже Рысь, - напомнил старший Анатолий.
      - Да знаю я все твои уголовные клички! И чего смешного?
      А Виктор продолжал: - Ты, Клавдия, его сильно музыкой не напрягай. На гитаре он уже хорошо лабает, все девки его будут. А вот бокс это как раз для него. По характеру.
      - С чего ты взял?
      - Да по нему видно. Взгляд то вон, волчий, скулы упрямые. Потопчет он ещё зону, и хорошо потопчет.
      - Да типун тебе на язык! - Хозяйка явно разозлилась, и невольно повторила. - С чего ты взял?
      - Да я, Клавдия, людей загодя вижу. Пригонят в зону очередной конвой, они ещё на перекличке, а я уже знаю, кто тут масть держит, кто стукач, а кого опустят на днях. Хорошо он может подняться у нас. Так что боксу не препятствуй. Это его дорога. Мне кажется, я ещё не сдохну, а он уже сядет. Книги то читаешь?
      Толик кивнул головой.
      - Читает! - Подтвердила бабушка. - Запоем, по ночам. Утром еле поднимешь его в школу.
      - Это хорошо. Читай. В книгах ума больше, чем в людях. Каких авторов любишь?
      - Джека Лондона, Фенимора Купера.
      - Хороший выбор. И запомни, парень, главное - не отводи глаза в сторону, если разговор лихой. Решил бить - бей. И бей со всей силы! Пожалеешь кого, а он тебя потом не пожалеет.
      Толик уже заснул, а на кухне вовсю шла полемика.
      - Клава, а чего у тебя тут Сталин делает? - Анатолий кивнул на портрет вождя народов, висевший на стене, явно вырезанный из какого-то журнала, и уже начавший выцветать. И висел он рядом с иконой Николая Чудотворца, чуть пониже.
      - А у тебя, что он делает на груди? - Клава кивнула головой на татуировку на груди брата.
      - Ну, ты же знаешь, было такое поверье, что если наколешь его, то палач стрелять в неё не станет.
      - А я Иосифа Виссарионовича уважаю больше всех остальных людей в этой стране.
      Анатолий скривился.
      - И это после всего, что он сделал с нашей семьёй? Ты забыла, что родители наши бежали с Дона? Что деда нашего чекисты расстреляли. Помнишь, где его могила?
      - Что я помню то? Меня ещё на свете тогда не было. Я в двадцать третьем родилась.
      - А я помню. И помню, что он был в Тамбове у Антоновых правой рукой, разведкой заведовал. Его ведь последнего взяли, уже, когда и самих Антоновых порешили. Отстреливался Нестор Викентьевич до конца, там, на острове, его и расстреляли, и похоронили.
      - И что?
      - А то, что, после этого мы все и разбежались по стране. Отец отправил всех нас детьми кого куда, благо родни много было, по всему Союзу. Иван на Урале, Семён на Амуре, Колька вообще на Камчатку сбёг. А где Пётр и Павел вообще не знаем где. Они куда-то на Украину рванули, похоже, под фашистами были. Может, и сгинули уже.
      - И что? В чём тут вина Сталина? - Спросила Клавдия. - Тогда не время было, а мясорубка. Жизнь крошила нас как саблей. Тогда всех приплетать надо, и Ленина, и Свердлова и Троцкого, сволочь эту жидовскую.
      В разговор вступил Виктор.
      - Клава, ты же сама сидела. Ты видела всю эту мясорубку изнутри. Как ты можешь его оправдывать?
      - Могу. Дураков у нас в стране слишком много. А дураками управлять сложно, они ведь во власть все лезут, чтобы за станком не стоять. Самый глупых и рьяных отстреливать приходилось. Чисти он их, чистил, а всё равно просмотрел Никитку, козла кукурузного. Тот вреда стране больше фашистов принёс. Вон, последнюю церковь у нас в городе при нём закрыли. А без веры жить нельзя. На коммунизме долго не уедешь, с голодным желудком в светлое будущее не попадёшь. Вы вон, душегубы из душегубов, и то с крестами на шее.
      У обоих её гостей на шее, в самом деле, висели затейливые крестики лагерного исполнения.
      - Может ты и права, - согласился Виктор. - Есть бог, нет бога. Кто его знает. Я вот верую, что жизнь эту выбрал сам, и иду по ней, не сворачивая. А что там будет, - он ткнул пальцем вверх, - расстрел или амнистия, никто не знает.
       Гости отбыли рано утром, да так тихо, что Толик этого и не услышал. Дядьку он больше не видел. Тот через год снова сел, и уже не вышел. Только через много лет Рысь узнал, что вместе с ним приезжал знаменитый вор в законе, один из последних уголовных авторитетов старой закалки - Виктор Дончак - Казак.
      
      ГЛАВА 10
      В эту ночь Редина разбудил звонок, не по мобильнику, а именно по стационарному телефону. Жил зампрокурора в ведомственной квартире, поэтому не удивился.
      - Да, Редин.
      - Слышь, парниша, хрен ли ты лезешь в наши дела? Вильнёв приедет из Африки он тебе уши отрежет. Думаешь, если у тебя папик такой крутой, то тебе всё можно?! Мы тебя ему в коробке отправим....
      - Слышь, ты, мудило, бакланьё дырявое. Что ты тут чешуёй блестишь? Тебя на хрен давно посылали? Так вот слушай сюда, мудозвон горбатый! Ты кому звонишь, падаль вонючая? Ты в очко загляни и туда командуй, педик очконосный! Ты думаешь, если по городскому позвонил, то я тебя найти не смогу? На раз! И пойдёшь ты в зону, строевым шагом, быстро-быстро, чтобы кочегары на твоих булках быстрей уголёк кидали! Что, батон, тебе давно задний карман не чистили? Соскучился по кожаному уколу?
      Редин выдал такой изощрённый и долгосрочный текст, что его собеседник на другом конце провода просто захлебнулся злобой и отключился. А Редин опустил трубку и хмыкнул: - Не зря я... - он зевнул, - воровской жаргон изучал. Козляра, разбудил. Три часа ночи! Убил бы гада.
      Он перевернулся на другой бок и тут же уснул.
      
      ГЛАВА 11
      На следующий день, с утра, Редин присутствовал на планерке мэра города. Среди происшествий было и такое: - Вчера сгорел дом на Маяковского сорок два. Три трупа. Судя по отзывам соседей, наркоманы.
      - Это уже третий поджёг за месяц, - просветил полковник МЧС.
      - Что, именно поджог? - Спросил мэр.
      - Да, там и без экспертизы понятно. Явный запах бензина.
      - Что скажет полиция?
      - Найдём этих гадов, найдём, - буркнул Кулижин.
      - Вы про тех, кто поджигает? - спросил Редин.
      - Конечно.
      - А я думал, вы про тех, кто ханкой торгует.
      Кулижин сдвинул брови.
      - Это что, Редин, подкол?
      - Это вопрос. Я не понимаю, чем у вас занимается ОНОН. За последние два года всего одно задержание.
      - ОНОН работает! Собирает информацию.
      - Зачем? Чтобы потом крышевать?
      - За такие слова!...
      - Да не слова, а дела...
      - Хватит вам собачиться! - Взорвался мэр. - Что там ещё из происшествий?
      - Была массовая драка в ДК, на дискотеке. Как обычно, сошлись Центр и Запорожская. Выбили в ДК стекло. А такая витрина, сейчас, кстати, сейчас стоит сорок тысяч.
      - Что-то часты стали эти драки, - озаботился мэр. - Это в моё детство тут был полный беспредел. Две школы милиции вводили на лето. Но потом всё затихло. И вот снова. Центр, Запорожская. Прямо как раньше.
      - Ну, наши, запорожские, всегда били морду центровым, - напомнил Кулижин. Мэр просто взбесился.
      - Чего!? Да мы вас всё время делали! Как мы вас тогда на площади расфигарили, на день города?
      - Чего?! Это мы вас тогда обули по самые помидоры! Я тогда цепью махал, велосипедной!
      - Цепью? Слабак! У меня в сумке три обреза было! - Мэр аж привстал. - Если бы меня тогда повязали, я бы сейчас тут не сидел. Я бы там сидел.
      В дело вмешался заместитель мэра по социальным вопросам.
      - Ой, да не надо ля-ля! Володарка держала масть в городе.
      - Какая Володарка! - В два голоса рявкнули мэр и мент.
      - Возили мы вашу Володарку на вертеле.
      - Володарку даже Гусятник делал!
      - Чего!? Гусятник отстойный был! Там кроме Князя и бойцов то не было!...
      - Да вашего Князя Васин три раза мочил!
      - Потому что Васин с кастетом был! Его потом за это и закопали!..
      - Да не закопали, утонул он, сам, по пьянее!...
      Редин дослушивать воспоминания ветеранов не стал, поднялся и ушёл.
      
      ГЛАВА 12
      В это время Виктор Калугин и Рысь не спеша ехали по городу в красной "Ниве".
      - Я рисоваться там не буду, сходишь сам. Главное, узнай, кто на тебя послал этих сявок, - инструктировал Анатолий.
      Вдруг Рысь перестал говорить, резко свернул, остановил машину на обочине. Проследив за его взглядом, Виктор увидел стайку мальчишек, азартно гонявших футбольный мяч на небольшом стадионе. Судя по присутствию взрослого человека, ходившего за ними со свистком, это была явно организованная секция.
      - Видишь того, маленького, сивого, седьмой номер? - Спросил Рысь.
      - Вижу. Сын?
      - Да. Андрюшка. В бокс не пошёл, хотя данные есть. Э-э!
      На поле возникла какая-то потасовка. Тренер сразу вмешался, быстро погасил страсти. Затем он взял мяч и решительно отправился к одиннадцатиметровой отметке. Среди пацанов снова возникло какое-то завихрение, но из него выбралась фигура с номером семь на спине. Мальчишка подошёл к мячу, разбежался, примерился, и ударил сильно и точно. Половина мальчишке восторженно закричали, начали бегать и прыгать. Был доволен и Рысь.
      - Забил, молодец, Рысёнок! Есть в нём кое-что моё. Видел, как он всех раскидал и ударил сам? Зря он в бокс не пошёл. Хотя... может Алка против была, кто знает. Надо узнать. Поехали.
      Машина двинулась дальше.
      - Про что я говорил? - Спросил Рысь.
      - Про сявок.
      - Ах да! Вон, апельсины возьми, думаешь, зря их покупали? А это что ещё за драка? Сегодня что - день бокса?
      На тротуаре трое подростков с яростью и злобой били третьего.
      - А я их знаю, - сказал, присмотревшись, Виктор. - Петька, Валёк и Дашка. Интернатовские. Это они меня к Алениным привели. Неплохая компания.
      Это, в самом деле, были недавние знакомые Виктора. Тут избиваемый вырвался из круга и кинулся бежать. Из его носа обильно лилась кровь.
      - Тормозни-ка их, - попросил Рысь.
      Виктор открыл дверь, свистнул, махнул рукой. Троица подошла к машине.
      - Привет, братва. Что это вы втроём одного метелили? - Спросил Виктор.
      - Да, его убить мало! - Горячо высказалась Дашка. - Это Сплин, городской, он у нас учиться. Он вчера в интернат принёс травку и давал курить мальцам, пятиклассникам, козёл!
      - Да, за это можно и грохнуть. И часто у вас такое? - спросил Рысь.
      - Раньше часто было, когда мы ещё маленькими были. Потом Дмитриевич вывел это. А сейчас он умер.
      - Кто такой Дмитриевич?
      - Директор интерната.
      - Ну-ка, садитесь в машину. Вить, посади их.
      Они подъехали к больнице, Виктор с авоськой прошёл вовнутрь, а Рысь всё расспрашивал малолеток про их суровую школьную жизнь.
      - И часто вы дерётесь?
      - Бывает.
      - Сейчас чаще стали.
      - Да это Сплин всё мутит! Его убить мало!
      - Значит, вы против наркотиков?
      - Еще как против!
      - Это хорошо. Вы город хорошо знаете?
      - Знаем.
      - Улицу Раскова знаете?
      - А как же.
      - Отлично. Значит так...
      В больнице Виктор действовал строго по инструкциям Анатолия. Он подошёл к регистратуре, улыбаясь, спросил:
      - Вам тут вчера вечером парня привели.
      - С сотрясением мозга?
      - Ну да. Мне бы увидеть его. Апельсины передать.
      - Тяжёлый он. Нельзя к нему.
      - Да я только отдам апельсины да уйду.
      - Ну, хорошо. В пятой он. Бахилы одень и халат белый, вон там, на вешалке.
      В пятой палате было двое. В углу безмятежно похрапывал старичок, а парень с разбитым лицом и перевязанной головой лежал на спине, прикрыв глаза. Виктор бесцеремонно потряс его за плечо, тот зашипел от боли, но глаза не открыл.
      - Сёмка, ты сдурел? Башка раскалывается, а ты трясёшь меня.
      - Я тебе не Сёмка. Узнаёшь?
      Виктор навис над пострадавшим, тот открыл глаза. Судя по гримасе, он узнал его.
      - Узнал? Хорошо. Может, добить тебя? - Виктор сунул под нос кулак
      - Не... надо.
      - Ах, не надо. Кто велел вам убить меня?
      - Папа.
      - Папа? А почему не мама?
      - Мама ушла из бизнеса.
      - Как это?
      - Не знаю, так Папа сказал.
      Виктор ничего не понимал.
      - Где живёт этот ваш Папа?
      - Никто не знает. Он по телефону отдаёт приказания. Он звонит, говорит, где припрятан герыч, мы забираем, раскидываем по другим закладкам, потом собираем деньги и снова прячем их в закладке. Себе тоже оставляем, там десять процентов.
      - Сам-то на игле?
      - Нет. Курю травку.
      - Телефон этого Папы помнишь?
      - Он только у Худого. Он старший у нас, он на трубе висит.
      - Ладно, пока живи.
      Виктор вышел из палаты, двинулся к выходу.
      - А чего ж апельсины другу своему не оставил? - Крикнула вслед Виктору медсестра.
      - А у него на них аллергия, - пошутил Виктор,- сам съем.
      
      ГЛАВА 13
      Уже на выходе он невольно столкнулся с какой-то девушкой, одетую в стильную, по колено, норковую шубку голубого цвета. Виктор попытался извиниться, но она, только глянув на Виктора, начала оседать на землю. Виктор успел подхватить её, но сетка выпала из его рук, апельсины рассыпались во все стороны. Он отвел девушку в сторону, прислонил её к стене. Она открыла глаза и пролепетала: - Валера?
      - Я не Валера, я - Виктор, брат его.
      - Он мне говорил... про тебя. Ждал.
      А Виктор не мог оторвать взгляда от лица девушки. Это было сочетание несочетаемого, смесь Азии и Европы. Глаза - тёмно-синие, чуть раскосые, широкие скулы, короткий, чуть вздёрнутый вверх нос. Маленький ротик с припухшими губами, светлые волосы. У Виктора даже перехватило дыхание от такой невероятной красоты. Тут его вывел из ступора автомобильный гудок.
      - Пошли, - велел Виктор и повёл девушку в машину. Подростков уже не было, и, усадив девушку на заднее сиденье, Виктор устроился рядом. И тут она разрыдалась. Рысь подал девушки бутылку воды. Она долго пила, только потом смогла говорить.
      - Ты... так похож на него... даже голос...
      - Как тебя зовут?
      - Саяна.
       - Поехали ко мне, - предложил Рысь, - там поговорим.
      В доме старого уголовника Виктор подсел к девушке на диван, и начал рассматривать её. Та занималась тем же, только слёзы текли по лицу.
      - Ты так похож...- Снова повторила она.
      - Я знаю. Как он умер? - Спросил Виктор.
      - Не знаю... Я уезжала в Абакан, у меня бабушка умирала, просила меня приехать... меня не было семь дней. Я приехала, а его нет... в квартире чужие люди. В полиции сказали, что он умер. Я нашла на кладбище его могилу, но всё равно не верила. Я и к Овсянникову ходила, это наш патологоанатом, он подтвердил. Но я всё равно не верила...
      Рысь налил бокал пива, подал его Виктору, тот девушке. Но Саяна отчаянно замотала головой.
      - Мне нельзя, ты же знаешь... Господи, я всё время думаю, что ты, это он! У меня в крови смесь эвенков и хакасов. А они спиваются очень быстро. Моя мать была очень красивая, она окончила институт в Абакане, иньяз, работала переводчиком. Она вышла замуж за немца, от него мои глаза и волосы. Они даже уехали в Германию. А потом она быстро спилась, привезла меня сюда, к родным. Перед смертью она всё просила: "Дочка, ни капли спиртного, прошу тебя! Ни капли!"
       Виктор не удержался и обнял девушку. Та словно этого ждала, уткнулась лицом в шею.
      - Господи, и запах такой же! Как так может быть?
      Тем временем хозяин дома метался по комнатам, переодеваясь и собирая какие-то вещи. Наконец он остановился перед влюбленными, в руках у него был набор японских мечей - катана и вакидаси.
      - Так, молодые! Я уезжаю на день рождения. Витя, надо повторить вчерашнюю поездку.
      - Как?! Я же не знаю город.
      - Сейчас подойдут те, кто его знает. А, вот и они.
      Знатоки оказались всё той же троицей подростков. Напоследок Рысь бросил на стол карту Кедрача.
      - Покажите ему, как и куда ехать, - велел он подросткам.- Адреса помните?
      - Да.
      - Вить, там, в сарае бутылки, бензин в канистре, масло в холодильнике. Рецепт помнишь?
      - Помню.
      Рысь уехал. Общими усилиями они изготовили три бутылки коктейля Молотова. Виктор заглянул в спальню. Саяна спала, свернувшись клубочком. Он укрыл её большой белой шалью из имущества хозяина дома.
      Общими усилиями они втроём разработали маршрут.
      - Я буду за рулём, но нужно бросать это в дома. Кто поедет со мной?
      Все трое одновременно вскрикнули: - Я!
      - Давайте по одному. Поедешь ты, - Виктор ткнул пальцем самого крепкого из интернатовцев - Петьку.
      - С тремя бутылками ехать сложно, мешаться будет, поедем с одной. Вы вдвоём стоите вот на этом перекрёстке с двумя бутылками, - Виктор ткнул пальцем в точку на карте. - Вон, в рюкзак себе положите. Я проезжаю мимо, вы отдаёте мне вторую бутылку, кидаем её, и вы минут через пять должны быть уже здесь, на другом перекрёстке. Вот на этом. С третьей бутылкой. Поняли?
      - Да.
      - Только не рисуйтесь там на самом виду. Где-нибудь в тенёчке прячьтесь.
      Всё было как вчера, холодный, мартовский воздух бил в лицо, от него или от адреналина перехватывало дыхание. В этот раз они не прятались, подъехали к нужному дому, Петька соскочил с мотоцикла, поджёг фитиль и запустил подожженную бутылку через забор, прямо в окно деревянного дома. В ответ раздались крики. Полыхнуло не так, чтобы очень сильно, Виктор ожидал большего. Но пламя было устойчивое и разгоралось быстро.
      В это время Дашка и Валёк торчали на перекрёстке. Что было плохо, кустов здесь не было, укрыться было негде. Время от времени мимо проезжали одни и те же машины, и это было не очень хорошо. Но когда вспыхнули огни машины с проблесковыми фарами полиции, в душе Дашки полыхнула паника. У ней в рюкзачке были две бутылки с "Молотовым". В городе действовал комендантский час, за это могли и задержать. "Остановятся, обыщут..." - подумала она. Дальше ей не дал паниковать Валёк. Он притянул к себе Дашку и начал её целовать, неотрывно, взасос. Сначала она опешила, но потом поняла его идею, закинула руки поверх плеч пацана, поднялась на цыпочки. Рядом скрипнули автомобильные шины.
      - Эй, малолетки! Не рано ли ещё вам целоваться? - Насмешливо спросил водитель. - Спать пора.
      Дашка оторвалась от губ Валька и коротко послала полицейского.
      - Пошёл ты на хрен.
      - Чего?!... - Начал, было, тот, но тут напарник дёрнул его за руку.
      - Лёшка, смотри! Горит!
      - Блин, опять поджог! Погнали! Крикни там пожарным! Пусть работают.
      Машина помчалась в сторону зарева.
      - Ты это хорошо придумал, я бы не догадалась, - переведя дух, признала Дашка. - И целуешься... классно. Аж... проняло.
      - Да я это... Дашка... я люблю тебя.
      - Чего?!...
      Разговору помешал вывернувшийся из ближайшего переулка мотоцикл. Дашка развернулась спиной к нему, присела. Петька вытащил из рюкзака бутылку с коктейлем, и мотоцикл умчался в темноту. Надо было менять диспозицию.
      - Что ты там сказал про... любовь? - Спросила она уже на бегу.
      - Люблю я... тебя... давно, класса с пятого... Когда мы ещё сидели вместе. За одной партой.
      - Ты!? Да ты же дрался со мной все эти годы!... Кто меня пинал... под партой в щиколотку? У меня все ноги... в синяках были. Я же хромала как утка!
      - Это я...так... сдуру... не знал, как тебя... к себе привлечь.
      Она хотела что-то высказать, но тут вдалеке снова появились огни фар, и она первая повисла на шее Валентина.
      Огненный рейд Виктора нарушил и плавное течение дня рождения Костяна. Рысь успел вручить новорожденному свой сувенир. А затем пошли звонки. Если на первый Костян отреагировал сдержанно, то после второго явно разозлился, а после третьего он просто вышел из себя.
      - Так, вы что там делаете, балду гоняете?! Да охренели, что ли?! Я вам уши отрежу! И яйца тоже!
      Он бросил трубку.
      - Три экипажа выставил и ничего! Третий поджог за ночь, - сообщил он остальным. - Всё! В Апшероне нет больше точек.
       - Хорошо-то как, - хмыкнул Рысь. Костян скривился.
      - Слушай, Рысь, ты против течения не при. Тебе месяц назад всё объяснили?
      - Да, только скоро вашему бизнесу хана придёт.
      - Это почему? Все точки сожгут?
      - Да нет. Кедрач догоняет столицу. Знаешь, как сейчас всё это делается в других городах? Про закладки слыхал?
      - Да слыхал. Только до нас это ещё не дошло.
      - Дошло. Что, доходы то упали за последний месяц?
      - А как им не упасть? Мало того, что уже пять точек сожгли, так ещё это козёл Редин троих закрыл. Да и бабушка ещё не приехала.
      - Как он смог закрыть наших барыг? - Поинтересовался кто-то из гостей.
      - А он проехал по зонам, где наркоши срок отбывают, и раскрутил их на показания.
      - Так Барона он закрыл? - Удивился Рысь. - У того же личная точка Кулижина? Десять лет в городе цыган торчал, ещё до моей отсидки начал торговлю.
      - Вот мусор рвёт и мечет! А тут ещё это приплыло. Прикиньте, прокурорик наш, Вильнёв, в Африке кайфануть не успел, подцепил какую-то болезнь. Его там, в больничку закрыли. Чуть не сдох, говорят. Температура за сорок была. Теперь два месяца лежать там будет.
      Рысь хохотнул.
      - Что весёлого? - Обиделся Костян.
      - Это всё присказка. Сказка знаешь что, Костик. Конкурент у вас объявился. Некто Папа. Его никто не знает, всё по телефону, закладки, деньги. На связи, как я понял, только кто-то один.
      Костян просто ошалел.
      - Блин! Этого ещё мне не хватало! Ты то откуда это знаешь?
      - Сорока на хвосте принесла.
      - Слушай, Рысь, ты всё равно сейчас не при делах. Может, поищешь этого Папу? Мы тебя все эти восемь лет грели? Грели. Хату тебе по выходу купили? Купили. "Ниву", как ты хотел, тоже, даже "Кавасаки". Так и ты помоги нам. Он и нам и тебе как кость в горле.
      - Да это можно. Мне это тоже не нравится. Поищу. А может и прикрою.
      Через полчаса уже изрядно поддатый Рысь на крыльце выговаривал Костяну.
      - Ты слушай-слушай, сюда, морду то не вороти! А то тебе её подправлю. Я уже тебе говорил, но ещё раз повторю. Я, почему бригаду обратно не взял? Не потому, что тебя уважаю, или боюсь. Потому что это уже не моя бригада. Моя бригада всю Сибирь держала, от Омска до Хабаровска. А ты половину моих парней в землю положил в этой бойне с Корейцем. А те, что остались, это не бойцы. Они же все на игле сидят!
      - Ну не все. Там только парней десять ширяются.
      - А остальные больше хрена не поднимают. Животы как у беременных, жопы как у бегемотов. Бухают каждый день!
      - Да знаю! Пытаюсь гонять их, только плохо получается. Да, Рысь, скоро Васячий откинется. Надо бы его встретить.
      - Встречу, не переживай. Я из общака на себя копья не потрачу. А ты запомни, что я сказал! А то я тебе этой катаной харакири сделаю. Да не ссы!
      Он похлопал собеседника ладонью по щеке.
      - Я за дело только наказываю. Пошли, вмажем, а то трубы горят!
      ПАМЯТЬ
      Анатолию было тринадцать, когда она в первый раз пришла на соревнование по боксу. Рысь увидел бабушку перед самым выходом на ринг, и у него невольно задрожали ноги. Не от страха перед ней, а оттого, что может проиграть. Но когда ударил гонг, он коротко зарычал и кинулся в бой. Таким Анатолия ещё не видел никто. Он был быстр, резок и беспощаден. Это оценил и тренер, Кузьмич.
      - Ты смотри, что пацан делает! - Шепнул он второму тренеру, Иванову. - Надо ему побольше внимания уделить.
      Соперник был на голову выше Рысакова, на год старше, но худой как жердь. Высота не была преимуществом боксёра, руки Анатолия были длинней, чем у верзилы. Они казались слишком невероятными для такого роста, когда он их опускал, они висели ниже колен. И финал наступил досрочно. Во втором раунде, после двух нокдаунов, тренеры длинного выбросили на ринг полотенце. Анатолия хвалили все - тренеры, друзья по секции. А вот Клавдия Анисимовна не сказала ни слова, молча ушла из зала. За ужином она сказала только одну фразу: - Молодец, хорошо дрался.
      Для себя она ещё раз отметила, как он похож на деда.
      Уже ночью, в темноте, она вспомнила, как впервые познакомилась со своим Гансом. Сорок четвертый год, Курляндию...
      ГАНС
      Уличные бои - поганое дело. Но что хорошо, не надо копать траншеи, строить блиндажи. В этот раз штаб третьей штрафной роты размещался в подвале старинного, немецкого дома выстроенного из классического красного кирпича, которым даже удары пушечных снарядов не наносили большого вреда. Плохо было то, что через дорогу, в семидесяти метрах, точно таком же доме засели немцы. Отборные, эсэсовцы. Сегодня было тихо, только снайпера ушли на свою охоту, как наши, так и немцы. Клавдия после обеда пила чай, когда послышались голоса, шаги. По узким проходам, пробитым в подвалах между домами, из тыла, шло много людей. Клавдия насторожилась, на всякий случай потянулась к пистолету на поясе - кто его знает, вдруг немцы просочились? Но первым в дверном проёме показался командир роты капитан Самовалов. А вот за ним вошли сразу трое незнакомцев. Они несли какие-то странные штуки, какие-то коробки, рупора, мотки провода.
      - Вот, располагаётесь тут, аппаратуру можете потом на тех ящиках пристроить. А пока пообедаем. Я думаю, вам потом не до этого будет. Самойлов! Сгоняй к поварам давай обед нам на... Клавдия, ты будешь?...
      - Я уже поела, - опередила капитана Рысакова.
      - Значит на четырёх.
      Пока командир и трое новеньких ели, Клавдия рассматривала новичков. Двое по виду были простыми русскими мужиками с нашивками сержантов, а вот третий удивил сразу. Когда ему поставили миску, он поблагодарил по-своему: - Данке шён!
      Это было сказано так правильно, что Клава сразу определила новенького в немцы. И оказалась права. Капитан достал свою заветную фляжку, разлил по кружкам спирт.
      - Знакомьтесь, Ганс Вайс, член комитета "Свободная Германия". Вадим и Игорь, они техники. Будем уговаривать эсэсовцев сдаться.
      - О-о! Опять, значит, по нам пальба будет из всех стволов, - восхитился Самойлов. - Попадал я уже в такие дела. Пальба будет, не приведи господи!
      Выпили все, кроме немца. Тот замотал головой и на ломаном русском сообщил: - Я не буду. У меня язык... как это... потом... плетётся...
      - Заплетается, - подсказал один из техников.
      - Да заплетётся.
      Один из техников не выдержал и шепнул Самовалову: - А Клавка у вас за что отбывает?
      - Она не штрафница, её нам на Курской дуге прислали, как медсестру. Ну, она с нами так и осталась.
      А Клавдия всё рассматривала немца, благо они сидели друг напротив друга, всего метрах в трёх. Тот был невысокого роста, сивый, голубоглазый. И он так же часто поглядывал на эту высокую, стройную девушку, с большими карими глазами, с короткой стрижкой, в чёрных волосах которой уже изрядно блестели нити седины. Самойлов, чёрт лысый, это заметил и как-то по-своему определил эти взгляды. Когда капитан и техники ушли, он засмеялся и хлопнул немца по шее.
      - Ты на Клавку то сильно не заглядывайся, немчура. Она и не таких как ты отшивала. Зыков, мир его душе, уж насколько здоровый был, пять ходок за грабёж, а попробовал в первую же ночь к девке прилечь, она его ножом пырнула. Еле потом зашили. А сейчас и мы за неё любому глотку перережем, хоть Жукову, хоть Сталину. Знаешь, сколько она наших с нейтралки на себе вытащила? Полроты, не меньше.
      Они так и не сказали друг другу ни слова. А потом пришёл Самовалов, увел парня. И минут через десять над зыбкой тишиной фронтового города раздался усиленный аппаратурой голос: - Ахтунг, ахтунг! Я Ганс Вайс...
      Минут пять стояла тишина, только этот голос властвовал над пространством. Он был мужественным, убедительным, доверительным. А потом, Клавдия даже услышала тот голос, с той стороны улицы, крик во всю глотку: - Фойер!
      И началось несусветное! По ним стреляли изо всего, что было у немцев: винтовок, автоматов, пулемётов, минометов, пару раз даже тявкнула последняя оставшаяся у противника пушка. А преобладали немецкие гранаты, с деревянными ручками, рвавшиеся с характерным, противно знакомым звуком. За время, что Клавдия провела на фронте, она уже безошибочно определяла, какой вид оружия солирует в эту секунду. Взрывная симфония продолжалась минут десять. Затем она затихла, и через пару секунд снова раздался голос немца: - Я, Ганс Вайс...
      - Клав, там Жуканова привели. Зацепило его, - раздался голос из темноты подвала.
      Клавдия подхватила свою медицинскую сумку и побежала по лабиринтам подвалов в левую часть дома. Жуканов, здоровущий, рыжий парень из сибирских староверов, сидел на ящике, зажимая чистой портянкой рану на голове.
      - Ну-ка!
      Она оторвала руку здоровяка от раны, вытерла кровь, рассмотрев, сделала вывод: - Ерунда, кусок кожи сорвало, кость не задета. Осколок?
      - Ну да.
      - Как ты его подцепил?
      - Да, выглянул, дурак, в окно, тут и прилетело.
      - Птичек хотел посчитать! - Засмеялся Туз. - Как у себя в тайге.
      Клавдия быстро забинтовала голову солдату. Сидевший в стороне Туз одобрительно кивнул головой.
      - Повезло тебе, паря. Пара сантиметров ниже, и снесло бы тебе полчерепушки. А раз Клавка забинтовала, жить будешь. У ней рука лёгкая. После неё всё заживает как на собаке. Ну, теперь всё, на волю с чистой совестью?
      Он обнял старовера за плечи, и тот расплылся в улыбке.
      - Да куда же я от тебя?
      - Вот дурачина!
       Они дружили, правильный до щепетильности старовер Жуканов и уголовник со стажем Туз. Странная была дружба, Туза выдернули с зоны, а старовер Жуканов попал под раздачу как раз из своих религиозных взглядов. Начал молиться перед боем, истово и в полный голос. Это увидел глуповатыый комиссар полка, истинный коммунист, и посчитал, что старовер подрывает устои большевистской морали. Комиссара убило через два дня после того, как он отправил в штрафбат Жуканова. Так и чалились они вдвоём с Тузом уже полгода. Ни помереть, ни дембильнуться. Туза ранило один раз в руку, но списываться из штрафбата он не стал.
      - Нет, в пехоту я не хочу. Нахрен она мне нужна! Тут своя братва, кичманники. А там меня строевой начнуть учить, дисциплине. Нахрен мне это надо!
      - Ну как? - Спросила Клавдия раненого. - Голова не болит, не кружиться.
      - Да нет. Плывёт чуть-чуть.
      - Это он плывёт от того, что тебя увидел, - поддел Туз друга. - Он после головы жопу в бойницу высунет, лишь бы ты его потом перевязала.
      - Да ну тебя! - Смутился Жуканов.
      Рыжий и, в самом деле, был неравнодушен к медсестре. И мечтал о том, чтобы после войны взять её в жёны.
      Идиллия кончилась с криком откуда-то снаружи: - Атаз! Немцы!
      Тут же сверху застрочил пулемёт, но он быстро оборвал свою короткую очередь. А из подвальной темноты начали проявлять фигуры штрафников. Клавдию оттолкнули в сторону, так что на улицу она вскочила последней. Что случилось, она поняла сразу. Немцы пошли в атаку без выстрелов и криков, бегом. Так что высыпавшие из подвалов штрафники сразу, в трёх метрах от стены дома, вынуждены были пойти в рукопашную. Это был странный бой, без выстрелов, почти без криков, только лязг оружия об оружие, не голоса, какое-то рычание, скорее звериное, да короткие стоны раненых и вскрики убиваемых солдат. Бой длился минуты три, потом остатки эсэсовцев отхлынули назад, и сразу же в бой вступили немецкие пулемёты, загрохотали взрывы гранат. С верхних этажей по немцам вдогонку из всех стволов так же ударили наши. Над улицей поднялось целое облако пыли. Под эту канонаду в подвал начали вбегать солдаты.
      - Все живы? - крикнул Самовалов.
      Все штрафники тяжело дышали, кое-кто попадал у стен, тяжело переводя дух.
      - Вроде все, - отозвался один из его подчинённых, вытирая с лица кровь.
      - Это чудо, - решил капитан, - чтобы в рукопашке и никто не сгинул.
      - Тебя ранило? - Спросила Клава солдата.
      - Да нет... это фрица. Я ему... горло перегрыз.
      - Туза нету! - Крикнул Жуканов.
      Клавдия метнулась к выходу.
      - Может, ранило?
      Но тут в дверном поеме, из облака пыли появился Туз. В одной руке он держал автомат, а в другой - отрезанную голову немца.
      - Ты чего, Туз!? Ты чего притащил? Совсем охренел? - возмутился капитан.
      - Всё нормалёк, начальник. Жукан, у тебя пассатижи были? Дайка их мне.
      Заполучив пассатижи, Туз открыл мертвецу рот и начал выдирать из верхней челюсти мертвеца золотые зубы.
      - Не пропадать же добру, - скалился в щербатой улыбке Туз. - Я его сразу приметил, оскалился немчура, а там целый Сусуман, прииск мой родной. Ну, я его финкой, а потом в приварок! Я их, наверное, себе вставлю. Точно, Жук?
      Тот перекрестился, и, бормоча молитвы, отошёл в сторону.
      Капитан сплюнул, и, вполголоса матерясь, двинулся к себе в штаб.
      - Сегодня они что-то, особенно злые были, - сказал один из штрафников.
      - А это из-за него, - Туз ткнул пассатижами вверх, откуда снова начала звучать немецкая речь. - По его душу они приходили. Если бы они выкрали его, ох и не завидовал бы я этому Гансу. Долго бы он умирал.
      Вайс вещал долго, до самой ночи. Потом установилась темнота и тишина.
      - Всё, хана аппаратуре. Последний рупор разбили, - сообщил всё знающий Самойлов. Через полчаса все трое пропагандистов вернулись в штаб, принесли остатки аппаратуры. Их снова накормили, при свете коптилки. Клавдия близко не подходила к столу, только иногда из темноты проявлялась её иконописное лицо. Ганс выглядел измученным, в этот раз он выпил предложенную водку. Они втроём еще долго обсуждали какие-то технические подробности на смеси немецкого и русского. Затем Клавдия ушла спать. У ней была своя небольшая каптёрка, закуток, где только и размещался один матрас. Она укрылась шинелью, задремала. Разбудило её прикосновение к щеке чьей-то руки.
      - Ганс? - Спросил она.
      - Я, - ответил голос из темноты. Тогда она откинула шинель и позволила ему проскользнуть под неё. В эту ночь она узнала о любви всё, и первый поцелуй, и как становятся женщинами. Уже утром, одеваясь, Клавдия попросила немца: - Война кончиться, найди меня.
      - Варум. Как... - он по прежнему ещё сложно подбирал слова. - Как мне тебя найти? Где?
      Она чуть подумала.
      - В Томске. В детдоме.
      1947 год.
      - Клавдия, там тебя спрашивают! - Разнеслось по коридорам детдома. Клавдия вышла из своего медпункта.
      - Кто?
      - Да вон, мужик какой-то, - поломойка кивнула головой в сторону окна. Клавдия выглянула в окно. Рядом с крыльцом стоял какой-то человек в пальто, в широкополой шляпе. Он поднял голову вверх. Клавдия увидела это лицо, и у ней подкосились ноги.
      - Клава, ты чего, Клава?! Тебе плохо? - кинулась на помощь уборщица.
      - Валя... приведи Гришу. Туда, вниз.
      На ватных ногах она спустилась вниз, вышла на крыльцо. Он и так был ниже её на голову, а тут ещё эти ступеньки. Так что он просто ткнулся сивой головой ей в живот. Она обняла его сверху руками, так они и стояли несколько минут. Потом он поднял голову, долго рассматривал лицо Клавдии.
      - Я думал, что тебя не найду. Это пятый детдом, последний. Думал, может тебя убило.
      - Ты стал хорошо говорить по-русски, - почему-то сказала она. - Довоевать до Победы ты мне не дал.
      Она обернулась назад, Валя стояла сзади, держа за руку Гришку.
      - Гриш, знакомься, это твой отец.
      Григорий от Ганса перенял только одно - глаза. Светло-голубые, словно выцветшие. Всё остальное было от Рысаковых - рост, цвет волос, черты лица. Уже ночью, лёжа в темноте, Ганс спросил: - Как тебе удалось прописать его Гансовичем?
      - Да, в ЗАГСе там начали юлить, дескать, трудно будет жить с таким отчеством, подумай. А за спиной то слышу - подстилка немецкая. Я тогда одела свою гимнастёрку, орден, все четыре медали, с нашивками за ранения. Я их в праздники не надеваю, незачем. У большинства орденов больше чем у меня, да и заслуженней. А тут одела, и спросила этих тыловых крыс: - Ну, кто ещё, что хочет спросить об отце Гришки? Как тебе-то удалось остаться в России?
      - О! Это долго. Дошёл до самого Вальтера Ульбрехта. Хочу... как это? Жить тут, учиться коммунизму. Завтра пойдём в ЗАГС. Ренги... регги...
      - Регистрировать брак?
      - Да.
       Это были самые светлые воспоминания в её жизни, но Клавдия закусила угол подушки, чтобы не зарыдать и не разбудить внука.
      
      ГЛАВА 14
      К этому времени мотоцикл Рыси стоял на своём месте за баней, интернатовцы растворились в ночи. Виктор быстренько ополоснулся в бане, чтобы смыть запах бензина. В одном халате на голое тело он прошёл в дом. Саяна спала на том же самом месте, только укрылась покрывалом. В полумраке её лицо казалось спокойным, и ещё более прекрасным. Виктор забрался под накидку, Саяна пробормотала что-то вроде: - Милый.
       Дальше всё было просто и естественно...
      Утром он проснулся от холода. Виктор поднял голову, Саяна сидела у него в ногах укутанная в тот же самый белый, вязаный платок и смотрела на него как-то странно - неподвижно и не мигая.
      - Привет. Доброе утро. Ты чего такая?
      Она мотнула головой.
      - Я не пойму. Я не пойму, я сегодня ночью изменила Валере, или нет? Почему у меня нет этого чувства вины?
       - Потому, что мы с ним одно целое. Иди сюда. Ты моя первая женщина. И единственная.
      - Он мне так же говорил. Господи! Просто дежа вю.
      Через полчаса проснулся Рысь. Он заглянул в зал, и сразу оценил положение вещей.
      - Совет да любовь. Я как вчера пришёл? Не буянил?
      - Нет, мы даже не слышали когда вы пришли.
      - Странно. Я обычно куролесю. Ну ладно. Поднимайтесь, надо что-то пожрать.
      Саяна соорудила завтрак из того, что нашла в холодильнике. Ели молча, только в конце Рысь сказал Виктору: - Ты сегодня сходи к прокурорскому. Помнишь, тот разговор с контуженым?
      - Конечно.
      - Надо рассказать про него прокурору. И ещё. Вчера Костян сказал странную фразу. Наркоты в городе нет, потому, что бабушка ещё не приехала.
      - Бабушка?
      - Бабушка. Что это значит - хрен его знает. Но расскажи. Мне с ментами общаться нельзя, а тебе можно.
      
      ГЛАВА 15
      Редин принял Калугина как старого знакомого.
      - О, привет, кадет! Как дела?
      - Да как-то не очень. Я еле от вашей прокуратуры отошёл, как меня чуть красный "Крузак" не переехал. А позже пятеро гопников пытались меня задолбить.
      - И как?
      - Да никак. Один в больнице. Я же боксёр, спасибо отцу.
      Редин озадачился: - Слушай, может тебя спрятать? А что, есть программы по защите свидетелей.
      - Да нет, меня тут уже охраняют.
      - Кто?
      - Есть такой Рысь...
      Редин аж подпрыгнул на месте.
      - Рысь?!
      - Ну да. Я у него сейчас живу.
      Редин хохотнул: - Вот это да! Сводит нас с ним судьба, и сводит. Витя, а ты знаешь, кто такой Рысь?
      - Ну, старый боксёр. Сидел.
      - Нет, Витя, он не просто старый боксёр. Он осколок прошлого, можно сказать - легенда. Бригадир знаменитых "Рысаков". Его не короновали только потому, что он не совсем вор в привычном положении вещей. Он как бы сам по себе, скорее спортсмен, но за ним такой шлейф! У него в бригаде было бойцов под сотню. По всем городам Сибири, по крупным городам, вдоль Транссиба, от Омска до Владивостока. Они и бизнес доили, и гоняли машины из Владика в Россию, и лес, и золото. За ним трупов - немеренно! Вагон! Потом он сел, не знаю точно за что. Конкуренты из Хабаровска, бригада Корейца, решили, что теперь пора им подняться, была война, накрошили они трупняка. Сейчас он что-то затих, но это страшный человек!
      Виктор решил, что надо прокурору кое-что рассказать: - Он сейчас отошёл от дел. Там рулят какие-то Костян и Хаба.
      Редин кивнул головой.
      - Знаю таких.
      - Только у них тоже, такая скрытая война с Рысью. Тот хочет ликвидировать в Кедраче наркоту, а эти двое её крышуют.
      - Да? А это не он, случайно, вчера сжёг три точки?
      - Нет, не он. Я.
      Редин аж засмеялся.
      - Ты, парень, мне нравишься всё больше и больше. Это как?
      - Просто. Мотоцикл, три бутылки Молотова и ночная поездка по городу. А Рысь был на дне рождения этого, как ты его назвал?
      - Костяна?
      - Да, его.
      - Витя, а откуда ты знал, куда бросать бутылки? Я в Кедраче три месяца, а до сих пор не могу понять, где кончается Апшерон и начинается Гусятник.
      - Ну, были там Сусанины. Местные.
      - А точнее?
      Редин как-то понял этого парня. С ним надо откровенно, он поймёт.
      - Виктор, ты не думай, что я там хочу прекратить эти поджоги, посадить кого-то. Я тебе честно скажу, я человек честолюбивый, для меня Кедрач, это возможность прыгнуть выше - карьерный трамплин. У меня отец прокурор. И дед работал в прокуратуре. Как бы сейчас сказали - потомственный бизнес, династия. Просто мне нужно знать, на кого в этом городе можно опереться. Тут же всё просто жутко. Все начальнички: мой - Вильнёв, Кулижин, это глава ГОВД, крышуют этого самого Костяна. Я от возвращения Рыси не ждал ничего хорошего, но если он добьётся своего, то я буду только рад. Наркоманы, это просто неисчерпаемый источник криминала. Кстати, а чего это он решил запретить в городе наркоту?
      - У него дети тут растут, подростки.
      - А, понятно. Значит вот откуда седьмая школа. Так кто тебя наводил на точки? Это серьёзные люди?
      Виктор засмеялся.
      - Совсем наоборот. Подростки. Из интерната. У них своя война с наркотиками. Больше я тебе про них ничего не скажу. Да, кстати. Рысь сказал, что вчера Костян сказал странную фразу. Наркотиков в городе нет, потому, что: "Бабушка ещё не приехала". А ещё есть какой-то Папа, конкурент Костяна, у него сеть устроена по-другому. Там всё без личного контакта, закладки, всё по телефону.
      - Ого! С такой системой бороться сложно. Это не точки, что легко прикрыть или сжечь.
      Виктор, уже уходя, признался: - Я, почему в это дело ввязался - за Валеру охота поквитаться. Не было бы наркотиков, он был бы жив.
      
      ГЛАВА 16
      Несколько часов Редин обдумывал всё, что ему рассказал Виктор Калугин.
      - Бабушка не приехала. Бабушка... Что-то такое было в кино. "Бабушка приехала". Что-то с разведчиками, - бормотал он. - Но причём тут наша бабушка?
      "Что за странный шифр... А шифр ли это? Судя по всем характеристикам этого Костяна, он обычный тупой браток. Может это курьер с кличкой "Бабушка"? А если это просто бабушка? Обычная бабушка. Стоп! Где-то такое уже было. Где у нас интернет?"
      Интернет в прокуратуре был чудовищным, ровесник Дзержинского.
      - Господи, на тебе что, ещё Дзержинский работал? Ты грузиться будешь? Алё!
      Но через полчаса Редин всё же нашёл то, что ему нужно было.
      "Есть! Чапаевск, Самарская область, 2004 год, самый пожилой наркокурьер.... Как его взяли? Так просто!"
      Редин собрался, разбудил дремавшего в комнате отдыха водителя и через пять минут входил в кабинет начальника линейного отдела внутренних дел Куриленко. Василий Михайлович возглавлял отдел уже пять лет, и, по мнению многих, засиделся на этом месте. И звание не давали, и с повышением ничего не светило.
      - Приветствую вас, Василий Михайлович!
      - Привет-привет! Ты по делам, или так, чайку попить?
      - И то и другое. У тебя чай то всегда особенный, не забудешь!
      Куриленко был любитель заваривать какие-то совершенно экзотические чаи вроде матэ или улуна.
      - Ты вовремя. Я как раз заварил матэ.
      Хозяин разлил чай по чашкам.
      - Его, конечно, надо пить из специально высушенных тыкв, но...
      - Ладно, прощаю на первый раз. Но в следующий уже не прощу, не обессудь. Накажу по полной. Заставлю пить "Нури" с пакетиком.
      Отхлебнув чая Редин высказал своё мнение:
      - Как зелёный чай, только очень сильный. Но вкусно.
      - Вкусно! Обидел, обидел. Так что у тебя?
      - У тебя есть данные по поездкам местных жителей за последние два года?
      - Есть. Всё в электронном виде.
      - Это хорошо.
      - А что такое?
      - Нужно найти бабушку, старушку, которая слишком часто ездит в гости, при этом в гостях почему-то сильно не задерживается.
      - А куда она ездит? Восток, запад?
      - А где у нас ближайший крупный пункт наркоторговли?
      - Сарочинск-Дальнозёрский.
      - Вот-вот, давай, там и посмотрим.
      Капитан лично сел за компьютер.
      - А интернет у тебя быстро работает, не то, что у меня, - заметил Редин.
      - Сам вложился. Если ждать, когда контора тебе сделает, то помрешь при загрузке. А есть! Вот. Поливанова Анна Андреевна. Семьдесят два года. За два года она совершила... тридцать шесть поездок в этот самый гадюшник. Двое суток туда, там билет в этот же день и обратно в Кедрач. Сто сорок четыре дня в пути! Миклухо-Маклай, а не пенсионерка. Фёдор Конюхов в юбке.
      - Когда она приедет?
      - Сегодня, через... два часа. Что будем брать?
      Редин задумался.
      - Надо что-то придумать. А то вдруг у ней ничего нет, мы ошиблись. Возит бабушка чудные мочалки из города Сарочинска, а он ими славиться, в Кедрач, а туда везёт расписные ложки нашей местной артели. И... нельзя подставлять моего осведомителя.
      - А что тогда придумать?
      Редин чуть подумал, потом улыбнулся.
      - Есть одна идея. Мне надо срочно позвонить.
      Через два часа на перрон вокзала города Кедрач вполз и остановился поезд. Стоянка была стандартной для таких маленьких городков - две минуты. Из вагона номер шесть по ступенькам начала спускаться грузная женщина одетая удивительно старомодно - в валенках с калошами, в потёртой чёрной шубейке искусственного происхождения. На голове старушки был теплый клетчатый платок. Бабушке помогали обе проводницы. Одна спустилась вниз, приняла и поставила на перрон большую клетчатую сумку, а вторая сверху поддерживала бабку под руку. Нижняя приняла эстафету, поддержала старушку. Очутившись на бетоне платформы, бабка начала цветисто благодарить проводниц.
      - Ой, спасибо, дочки! Дай вам бог богатого жениха и немую свекровь, чтобы я без вас делала?...
      Поезд уже начал трогаться, проводницы попрыгали в вагон, и уже оттуда махали рукой своей пассажирке. Та же начала поправлять платок, застёгивать расстёгнутую шубку. И тут резкий толчок сшиб её с ног. Она расстелилась на земле, и уже оттуда наблюдала, как её клетчатая сумка убегала вдаль в руках какого-то подростка. Тут за спиной бабушку начались разгораться мужские голоса.
      - Стой! Куда!
      - Стой, мерзавец!
      - Отдай сумку, подлец!
      Это с другого конца платформы на помощь старушке бежали два полицейских. Пробежав метров двадцать, воришка остановился, вывалил всё содержимое сумки на землю, подхватил кошелёк и рванул через рельсы в сторону Апшерона. И тут, отрезая его от погони, на станцию вполз грузовой состав. Бесконечный порожняк тащился медленно, и полицейские оставили попытки догнать воришку, а начали помогать старушке.
      - Бабушка, вы не ушиблись? Давайте, я вам помогу.
      Пока один хлопотал возле охающей старушки, второй собирал в сумку вываленное барахло. Там были несколько самодельных мочалок, деревянные расписные ложки, полотенце, туалетные принадлежности. И большой полиэтиленовый пакет чёрного цвета. Воровато оглянувшись по сторонам, полицейский перочинным ножиков полоснул свою находку. Именно в этот момент на перроне нарисовался сам Куриленко.
      - Что там у тебя, Зайнутдинов?
      - Да вот, из сумки бабушки вывалилось. Какой-то шкет обворовать её пытался.
      - Совсем оборзела школота, прямо днем воруют!
      В это время второй полицейский поднял несчастную старушку. Та охала и ахала, постанывала. И прямо к ногам Куриленко откуда-то из одежд старухи выпал большой, плоский пакет чёрного цвета. Пока все трое смотрели на это "чудо", подал голос Зайнутдинов.
      - Товарищ капитан, а тут пакет порвался, и это, похоже, наркотики. Ханка.
      В это время Дашка подсчитывала деньги, странным образом заработанные ими.
      - Так он что, так и сказал:- Что найдёте, то ваше? - Спросила она Валька. Тот после пробежки был розовощёким, глаза сверкали. Шапку он сорвал, длинные, кудрявые русые волосы растрепались.
      - Ну да! Они через Витю на меня вышли. Он в форме был, этот прокурор, всё как надо. Настоящий прокурор.
      - А не хило для бабушки, - сказал Петька, пытаясь забрать деньги из рук Дашки. Но та резко ударила его по рукам.
      - Брысь! Это всё моё! Да Валёк?
      - Да, конечно!
      - Нет, ты чего тут командуешь? - Возмутился Петька.
      - Хочу и командую! Не хочешь, иди отсюда!
      - Вот именно! - Поддержал её Валёк.
      - А ты то чего там голос подал? Счас надаю лещей, не унесёшь!
      - Ой, напугал!
      - Хватит вам! - Отрезала Дашка. - Пошли в "Сластёну", хоть мороженного от пуза нажрёмся!
      - Это дело! Валёк, хватай её!
      Они подхватили девчонку под руки и понесли. Дашка завизжала, потом покосилась на Валька, и вдруг поняла, что тот очень красивый парень. Высокий, голубоглазый, кудрявый. И это проняло её до странного укола в сердце.
      Через пятнадцать минут после этих событий в кабак Костяна ввалились два его бойца. Тот неторопливо пил кофе, официантка вытирала его стол. Один из прибывших нетерпеливо махнул рукой официантке и, дождавшись, пока она отойдёт, сообщил Костяну: - Бабушку повязали!
      Тот опешил, аж пролил на стол кофе.
      - Как?! Как они смогли?
      - Шкет какой-то на перроне вырвал у ней сумку, начал шмонать её прямо там, вывалил всё, а тут менты прибежали. Пакет с ханкой порвался, а начали бабку поднимать, у той из-за пазухи пакет с герычем вывалился прямо под ноги ментам. Ну, всё, её под белы руки и в ЛОВД.
      Костян не поверил: - Вы что, всё это сами видели?
      - Да, у нас на глазах всё было!
      - Хорошо ещё, что мы сами на перрон не выперлись её встречать, подзадержались в буфете. А то бы и нас там повязали.
      Костян цветисто выругался.
      - Всё! Хана нам! Город без наркоты. Ты знаешь, что сейчас будет?
      - Кирдык нам будет, что ещё может быть.
      - Именно. И большой кирдык.
      
      ГЛАВА 17
      Через сутки Кедрач представлял из себя странное зрелище. Город разрезала железная дорога, и в одной из них это был город, с историческим центром, с пятиэтажками. Вторая же часть была частным сектором, слившийся из нескольких старых деревень. Самый большой район, по недоразумению выросший на болоте, и состоящий из ветхих, съедаемый грибком домиков в народе прозвали Апшерон. Скорее всего, из-за обилия азербайджанцев, таджиков и цыган. Именно они в городе занимались торговлей наркотой. И сейчас он был оккупирован толпами людей разного пола и возраста, но чем-то неуловимо похожих друг на друга. Тусклые глаза, разномастная, но не по моде и размеру одежда, сутуловатость, и общее выражение страдания на сером лице. Они десятками сидели на корточках на всех перекрёстках посёлка, и вяло переговаривались о положении вещей.
      - А у Длинного Цыгана были? - Спросил самый пожилой по виду наркоман.
      - Младшего, старшего?
      - Старшего. У младшего я был.
      - Откочевал старший Цыган, Буза, хата заколоченная стоит.
      - Боится, сука.
      - Ещё бы. Авезову хату чуть по доскам не разнесли. Сам он с девками через заборы прыгал.
      - И ничего у него не нашли? - Спросил Буза.
      - Нет. Голяк.
      Тут появился ещё один наркоман, присел рядом.
      - Ты чего это такой радостный, Вован? - Спросил Буза.
      - Я ширнулся.
      - Где?!
      - Где взял?!
      - Есть точка. Только там всё по-другому. И один "герыч".
      - Нет, "герыч" это дорого и на него же если подсядешь, это мандец. Ханка она живее и дешевле, - заявил Буза.
      - А где-где, где эта точка? - Наперебой начали тормошить счастливца остальные страдальцы.
      - Нет точки. Есть закладка. Звонишь по мобиле, они говорят, куда заложить деньги. Потом деньги забирают и звонят, где забрать чеки.
      - Нет, герыч, это не то, - настаивал Буза, - ханку надо. Ханку давай.
      - Номер у тебя этот есть? - Допрашивали остальные страдальцы Вована. Тот достал мобильник.
      - Есть, долби номер.
      - Ханки, ханки, надо, - догорающим голосом твердил Буза. - Я же загнусь с герыча. Ханку...
      
      ГЛАВА 18
      Секретарши в предбаннике прокуратуры не было, так что Калугин просто постучал в дверь, затем приоткрыл её. Редин махнул рукой, дескать - заходи, а сам продолжил телефонный разговор.
      - Представляешь, пап, сидит эта бабка в кабинете, на неё опер пишет протокол, а она снимает валенок, разматывает какие-то портянки и суёт оперу десять тысяч. "Сынок, возьми деньги, только отпусти меня домой. Я тебе ещё дам. У меня там денег знаешь как много!" Парень с перепуга выскочил в коридор, начал кричать: "Мне пытаются дать взятку". Да прикол, ещё какой! Ладно, отец. Тут ко мне пришли.
      Он положил трубку.
      - Привет. Как дела?
      - Да пойдёт. Что у вас?
      - Видел, что в городе твориться?
      - Да видел. Это что, бабушка приехала?
      - Да нет, наоборот, не доехала. Настоящая бабушка оказалась, с двумя кило героина и пятью килограммами ханки. Теперь вот остался этот загадочный "Папа". Есть по картотеке один такой урка, но он никогда не был связан с наркотой, так, домушник мелкий. И живёт один, без Мамы.
      - Что-то с делом Валерия прояснилось?
      Редин кивнул головой, достал из стола скоросшиватель.
      - Да, изучил я его от корки до корки, уточнил, что непонятно. Нашёл Валерия этот участковый, Тетерин. В два часа ночи он возвращался домой, как уверял, с работы. Видит полуоткрытую дверь. Заглянул вовнутрь и увидел тело. Валерий лежал в прихожей, лицом вниз, головой внутрь квартиры. Вот фотографии, смотри. Одет он странно, в куртке, в шапке, как будто пришёл с улицы, но в тапочках. Причём тапки чистые, в них он на улицу точно не выходил. Тетерин вызвал ГНР, те оперов, прокуратуру. Сработали только что-то очень быстро, в четыре его уже увезли. Хоронили через день, при этом свидетельство о смерти было составлено уже на следующий день, и тогда же оно попало в агентство "Счастье". Квартира была приватизирована, но положенного полгода, естественно, никто ждать не стал, её тут же выставили на продажу. Документы сплошная подделка, особенно подписи твоего брата. Ещё через два дня квартиру продали. А через день появился ты. Надо бы потрясти госпожу Виолетту Маслову, но она кинулась в бега. Дама тёртая, три отсидки за мошенничество.
      - То есть брата убили двадцатого? - Уточнил Виктор.
      - Да. Скорее всего - в полночь, с девятнадцатого на двадцатое.
      - Солёнов в это день с утра ушёл в рейс. Орловы уехали двадцатого тоже ночью. И все прибыли в один день со мной. А другие соседи?
      - Никто ничего не слыхал.
      - Хоронили его от морга?
      - Да. Ещё одна странность. Пришли результаты гистологии. В крови Валерия кроме наркотика...
      - Какого?
      - Героин. Была обнаружена большая доза снотворного. Похоже, что когда его кололи, он этого уже не чувствовал.
      
      
      ГЛАВА 19
       Рысь ехал по своим делам, когда увидел драку. Раньше он бы проехал мимо - ну, подумаешь, пацаны дерутся - святое дело. Но в последнее время к подобного рода происшествиям он стал относиться более внимательно. И это внимание стоило свеч. Он явно различил в кутерьме дерущихся знакомые фигуры. Это была троица его подопечных - Дашка, Петька и Валёк. И в этот раз уже их окружила и молотила толпа раз в три большая по численности. Резко свернув, и чуть не раздавив пару бойцов, Анатолий выскочи из машины.
      - Эй, дядя, ты не охренел со своей тачкой!? Смотри, куда прёшь! - На это дерзкий вопрос от крепыша в чёрном, последовал молниеносный удар в челюсть. За ним полетел на землю второй наглец, потом третий. Через пять секунд нападавшие со всех ног разбежались в разные стороны, а трое оставались лежать на земле в состоянии грогги.
      Осталась и троица интернатовцев. Выглядели они жалко. И Валёк и Петька обзавелись фингалами, у Валька ещё и кровь лилась из носа. Даже у всхлипывающей Дашки были губы как у жены олигарха.
      - За что это они вас так? - Спросил Рысь.
      - Да это центровые. Они, суки, сейчас и всех других ловят и бьют из других районов.
      - Так, поехали, садитесь, - велел Рысь.
      - Куда?
      - В больницу, куда вас сейчас везти? Садитесь.
      Сегодня был первый день, как Саяна после отпуска вышла на работу. Она как раз закончила все плановые процедуры и перевязки, кончились эти бесконечные бабушки с уколами и системами, именно тогда к ней заглянула битая троица плюс Рысь. Девушка сразу поняла положение вещей.
      - Проходите! Господи, дети мои, кто это вас так?
      Пока Саяна обрабатывала побитым героям раны, Дашка поведала суть истории.
      - Раньше город был тихим, мирным. Мы ходили, где хотели, в любое время, да и все остальные тоже. А месяца два назад появились эти - Центровые. Их человек тридцать, может больше, одеты все одинаково, в чёрное. Пришли они толпой на дискач, и разгромили там всё - стёкла, витражи, аппаратуру, даже мента замесили. Три парня с Володарки попали в больницу, их друзья подловили через три дня троицу центровых и отметелили тех как надо. Ну и началось. Там не ходи, тут не появляйся. Кто, что, откуда?
      - Они все боксёры, - подал голос Валёк.
      - Да, - подтвердил Петька, - у них где-то качалка по Самсонова. Говорят, там всё есть - груши, перчатки.
      - Тренер даже.
      - И берут они туда только своих, из этого района - центровых.
      Тут приоткрылась дверь, в кабинет заглянул Калугин.
      - Оба на! Куда я не пойду, всё на вас натыкаюсь.
      Он поцеловал в щёчку зарозовевшую Саяну.
      - Привет!
      - Привет. Как дала?
      - Да, нормально. Что эти? Сильно пострадали? Может, добить, чтобы не мучились?
      Под общий смех Рысь спросил у Виктора.
      - Слушай, паря, а ты ещё помнишь, как тебя тренировали?
      - Боксу?
      - Да.
      - Конечно. Это уже не выбить.
      - Я же уже говорил, что до отсидки тоже работал тренером? Через меня прошло более тысячи парней. Ну, я тебе тоже про них рассказывал. Надо бы и этих подтянуть по нашему делу. Где бы только найти место для тренировки и оборудование?
      - Да где, конечно у нас, в школе, - подала голос Дашка.
      - Да! У нас раньше секция была, это лет пять назад. Но потом тренер уехал куда-то и все заглохло.
      - Ага! А груши и перчатки хранятся в чулане рядом со спортзалом, я сам их там видел.
      - Надо только договориться с Варварой.
      - Ага, а она согласиться.
      - Да, она баба тёртая. Ей понравится.
      - Поехали, - сказал Рысь.
      - Ты во сколько освобождаешься? - Спросил Виктор Саяну.
      - В пять.
      - Я тебя встречу. Есть разговор. А пока мне надо заглянуть в военкомат, продлить отпуск.
      - Хорошо.
      Они снова поцеловались, Виктор вышел с улыбкой на лице. Если бы он знал, что именно сейчас в холодной даче на окраине города идёт разговор про него и её любимую.
      
      ГЛАВА 19
      В этом старом доме было очень холодно. Старенькая печка не обеспечивала её теплом. Виолетта куталась в свою длинную, чёрную норковую шубу, но и её пронизывала стужа. Её собеседники - Кулижин и Костян, так же ёжились от этого холода.
      - Мать, ты потеплее себе нычку не могла организовать? - Спросил Костян.
      - Да, что-то тут у тебя холодно. У тебя же этих квартир и домов - как грязи. А тут такая халупа, не приведи господи, - подтвердил глава ОВД. Виолетта в ответ огрызнулась.
      - Да откуда? Как грязи! Вы же меня и обобрали. Как квартиру продавать, тебе десять процентов, тебе двадцать. А там ещё прокурор, падла, своё требует.
      - Ну, а ты как хотела? Продать квартиру через три дня после смерти хозяина, это, наверное, рекорд. Хоть в книгу этого Гинесса вноси.
      - И что? Кто же знал, что у этого... жмурика брат есть? Кстати, что вы будете делать с этим братом?
      - А что делать? Ждать Мишку. Он приедет, разберётся с этим сосунком.
      - Когда?! Через месяц? Я тут за это время тубик подхвачу. Давайте, уберите этого парня любой ценой. Костян, как твои водилы тогда его не задавили?
      - Шустрый оказался, молодой. Отскочил. Да и что толку, если мы его уберём? Будет ещё одно дело о гибели парня. Дальше этот молодой козёл в синем мундире снова крутить начнёт.
      - Его задавите. Какие проблемы?
      Оба гостя аж поперхнулись.
      - Ты о чём говоришь, мать?!
      - Тогда нас областники мехом наружу вывернут! Там его папа шишка серьёзная в следственном комитете. Тогда точно все полетим со своих мест.
      - Тогда с этим займитесь. С братом два. Надо надавить на него, чтобы он забрал своё заявление, - настаивала Виолетта. - У него есть родня?
      Мужики дружно заржали.
      - Ты что? Ау! Валя!
      - Ты же сама всё это затеяла, из-за того, что он, то есть его брат, был один. Никого у него нет.
      - Хотя... - Костян открыл дверь и крикнул на улицу. - Синий! Иди сюда.
      Появился рослый парень со слегка придурковатым лицом.
      - Ты что-то говорил о том, что тот парень, которого ты не смог переехать, недавно шёл с какой-то бабой?
      - Было дело. Он её, по ходу, провожал.
      - Куда?
      - В больницу. Она там медсестрой работает. Её там Колян видел.
      - Ты её запомнил?
      Синий ухмыльнулся.
      - Её не забудешь. Там такое бабцо! Фигура, рост, ноги, а лицо вообще охренелое. Глаза голубые, волосы белые, а сама хакаска. Я бы её вставил!
      - Вставлять не надо, - заявила Виолетта, - надо её выкрасть.
      - Зачем?
      - Чтобы она позвонила своему хахалю, и тот забрал заявление насчёт меня, - просветила глава "Счастья". - Когда она кончает работу?
      - Часов в пять.
      - Вот и встретьте её там. Сунете в машину и отвезёте её сюда.
      Синий посмотрел на Костяна, тот согласно кивнул головой.
      - Ты сама её тут встретишь? - Спросил майор хозяйку дома.
      - Ещё чего! Я тут сдохну, в этой сырости! Тут хуже, чем в моей последней зоне на Воркуте. Я напишу, что она должна сказать, а вы её заставите это сказать по телефону.
      Виолетта уселась за стол и быстро, чётким своим подчерком, набросала текст.
      - Всё, я уехала. Есть у меня ещё одна квартира в Соцгороде. Загаженная, но там хоть тепло. Отвезёте меня, господин майор?
      - Без вопросов. Прошу, мадам!
      Она выплыла из дома, а оставшиеся в нём, переглянулись.
      - Чего это она командовать стала? - Спросил Синий Костяна.
      - Это ненадолго.
      - Везти, что ли, эту бабу?
      - Вези. Куда деваться. Надо что-то с ним делать, с этим кадетом. Как он не вовремя приехал!
      Через два часа Виктор Калугин на мотоцикле подъехал к зданию больницы, глянул на часы. Наследственные "Командирские" показывали пять минут шестого. Он нетерпеливо оглянулся по сторонам. Тут его окликнула старушка, сидевшая на скамейке в обнимку со старым пекинесом.
      - Сынок, а ты не девушку ждешь? Высокую такую, в голубой шубке?
      - Да, её.
      - Так увезли её.
      Виктор опешил.
      - Кто?
      - Парни в красной машине. Она стояла тут, где ты стоишь, а они подъехали, парень один выскочил, её в салон втолкнул и они поехали.
      - А что за машина?
      - Да я откуда знаю? Большая такая, красная. Не наша, это точно. Наши таких машин не делают, не умеют.
      "Красная? Это не та ли, что пыталась меня сшибить?" - Подумал Виктор. А в сердце полыхнула паника. Он оглянулся по сторонам. Саяна была в руках врагов, и это было страшно. Он не боялся за себя, а вот за неё... В первый раз он понял, как хрупко это его счастье. Он полез за мобильником, нашёл нужный номер.
      - Номер вашего абонента заблокирован, или находится вне зоны доступа, - заскулил тот в ответ.
      "Должны они мне позвонить, должны", - подумал Виктор, и набрал номер Рыси. Но тот тоже не отвечал.
      Между тем в том же самом старом доме шёл диалог трёх человек. Синий, опершись о стол, говорил Саяне, сидевшей на стуле напротив: - Так, подруга. Жить хочешь? Звони своему другу и скажи вот это.
      Саяна прочитала текст, потом тихо сказала: - У меня мобильник сел.
      - Врёшь, - сказал Колян. - Покажи.
      Саяна расстегнула сумочку, достала мобильный. Колян вырвал аппарат у неё из рук, нажал на кнопки.
      - Чёрт! В самом деле - сел!
      - Ты наизусть его не помнишь?
      Саяна отрицательно качнула головой.
      - Там зарядник есть, - пояснила она.
      - Тут свет то хоть в этой халупе есть? - Спросил Синий.
      - Не знаю.
      Колян воткнул вилку зарядника в розетку.
      - О, пошло дело!
      - Ну, минут пятнадцать ему хватит зарядиться...
      В это время раздался звонок по его мобильнику.
      - Да... - начал, было, Синий, но потом мотнул головой напарнику. - Отведи её туда, в спальню.
      Колян не очень вежливо препроводил Саяну в соседнюю комнату.
      - Да всё как у Аннушки, тип-топ. У меня же всё на уровне, она и не пикнула даже, не успела. Нет, не звонили, у ней мобильник разряжен. Зарядится, позвонит. Да нет, всё нормально, она сомлела, сидит, трясётся вся. Давай.
      Синий отключился, посмотрел на выходящего из соседней комнаты Коляна.
      - Что она там?
      - Сидит, молчит.
      - Это хорошо, - Синий ухмыльнулся, - значит, кричать не будет.
      Колян поразился.
      - Ты что, всё-таки хочешь её трахнуть?
      - А зачем, ты думаешь, я подписался на всё это? Мне эта Виолетта нахрен не нужна. А вот хакасочка эта сгодится на один раз.
      Колян покачал головой.
      - Погоришь ты как-нибудь на бабах, Синий.
      - Зато красиво сгорю. Ну, я пошёл.
      Он снял свитер, майку, расстегнул джинсы, зашёл в соседнюю комнату, прикрыл дверь. Колян посмотрел мобильник Саяны, поморщился. Тот заряжался слишком медленно. Затем он уселся, закурил. Посмотрел на стол. Там было много еды, но не было спиртного - у Виолетты пошаливала печень.
      - О, и выпить ничего нет. Одна закусь. Непруха.
      Колян прислушался. В соседней комнате было слишком тихо. Ни криков, ни стонов, ни даже скрипа старой кровати.
      "Как он её так просто. Может и мне попробовать? Пойду, гляну. Вдруг и мне что обломится".
      Он осторожно открыл дверь, и увидел Синего, сидевшего на кровати. Вёл тот себя как-то странно, молчал, не двигался. Саяна сидела напротив, на стуле, спиной к двери. Колян вошёл в комнату, подошёл к Синему, положил руку на плечо. Та была холодная, но не это удивило Коляна, а безжизненный, остановившийся взгляд напарника.
      - Ты чего, Синий? Чё, ты уже трахнул её?
      Он оглянулся на девушку. Саяна подняла на него глаза, и после секундной паузы, Колян сел на кровать рядом с другом.
      - Адрес этого дома? - Тихо спросила Саяна.
      - Московская сто пять, - так же тихо ответил Колян.
      - Сидите. Ждите, - сказала Саяна.
      Она поднялась, вышла в соседнюю комнату, взяла в руки свой мобильник.
      Виктор в это время как раз остановился. После того, как он не смог дозвониться ни до Рыси, ни до Саяны, он просто носился по городу в поисках этой проклятой красной машины. И как раз в тот момент, когда он остановился, раздался звонок. Он глянул на табло. Вызов шёл от Саяны, но Калугин ждал совершенно другой голос. И он немало удивился, услышав ровный голос возлюбленной: - Витя, подъезжай на улицу Московскую, дом сто пять.
      - Это где?
      - Не знаю, но ты где-то рядом.
      Виктор крутанулся в седле, и увидел на левой стороне улицы на синих воротах крупную надпись красной краской: "Московская 103". Не веря своим глазам, Виктор поставил мотоцикл на подножку, снял шлем и побежал к ближайшему дому. А оттуда, из калитки, уже появилась знакомая фигура в голубой шубке. Они обнялись. Виктор хотел поцеловать любимую, но она отстранилась, и он понял, что Саяна в каком-то странном состоянии.
      - Увези меня отсюда, - попросила Саяна.
      - Куда?
      - Далеко. Я скажу.
      Они уехали, а минут через десять к воротам дома сто пять подъехала машина Костяна. Он так и не дождался ответов от своих парней и приехал проверить всё лично. Обоих он нашёл в той же самой комнате, и в той же самой позе, сидящих рядышком на одной кровати.
      - Э-э, придурки, чего сидим, как на поминках? Где баба?
      Они молчали. Костик потряс за плечо одного, потом второго. Кожа Синего была просто ледяной, и Костик брезгливо отдёрнул ладонь.
      - Фу ты, чёрт! Вы, какого хера молчите? Эй, бангладешь!!! Дурики таёжные! Чего застыли? Аллё!!! Дебилы!!! Где баба! Куда вы её дели! Вы чё, приплыли? Чем ширнулись то? Герычем?
      Костян и орал на них, и тряс своих подопечных, и бил их. Реагировать они стали только через полчаса, и то заторможено. У обоих дичайшее болела голова. Синий никак не мог отогреться, невероятно сильно дрожал, так, что его пришлось везти прямо в сауну. И никто из пострадавших ничего не мог сказать, куда девалась эта проклятая девица. Память об этом моменте, два часа чистого времени, у них была словно бритвой срезана.
      
      ГЛАВА 20
      Рысь всё это время не отвечал потому, что был занят большими, просто грандиозными работами. Интернат представлял из себя "П" образное трёхэтажное здание. В одном крыле был сам интернат со спальнями, в другом администрация и кухня со столовой, прачечная. В центральном корпусе были классы, а вот за ним был пристроен большой спортзал. В само здание они проникли как раз через спортзал, через боковой вход. У хитрой и пронырливой Дашки давно уже имелись ключи от всех выходов.
      - Там охрана на входе, и этот сегодня дежурит, бывший мент, противный такой, - пояснила она. - Вечно придирается и всё ущипнуть хочет.
      - Нехилая поляна, - пробормотал Рысь, рассматривая спортзал.
      - Ага, и тут он не один. Во втором зале мы в гандбол играем.
      - Надо Варвару позвать, - предложил Петька.
      - Ага.
      - Кто такая Варвара?
      - Наша учительница физкультуры Варвара Андреевна. Вот такая баба!
      - Ага! Зачётная!
      - У ней комната тут, рядом.
      Дашка повела гостя вглубь коридоров. Около одной из дверей она остановилась, как-то собралась, выдохнула воздух и осторожно постучала костяшками пальцев.
      - Да, - донёсся из-за двери грудной, низких тонов женский голос, - заходи, Даша.
      Дашка приоткрыла дверь, и, как показалось Рыси, начала лепетать что-то неуверенно и неубедительно.
      - Варвара. Андреевна. Тут. Дело одно есть. Человек один...
      - Дорохова, что у тебя с лицом? Ну-ка зайди. И эти, кавалеры твои пусть тоже заходят, они же от тебя ни на шаг. Боже мой, кто это вас всех так изукрасил?!
      - Да это центровые.
      - Они напали на нас рядом с рынком, их было человек десять.
      - Если бы не дядя Толя, нас бы там вообще замесили.
      Под эти слова в комнате появился Рысь. Что его удивило - это была типично жилая комната, с железной старомодной кроватью с хромированными шишечками, столом, креслом, небольшим телевизором. Были все атрибуты женского жилья - подушки с белой, вязаной накидкой, картина на центральной стене - неизбежная "Незнакомка" Крамского, календарь со зверем этого года. Но это только на секунду удивило Анатолия, потому что потом поднялась со стула и шагнула навстречу ему хозяйка жилья. У того аж дух перехватило. Его всю жизнь неумолимо влекло к женщинам габаритами превосходящих его вверх и в ширину. Эта женщина была просто идеалом его мечтаний! Под два метра в высоту, при мощных плечах, большой груди и не менее могучих бёдрах, она имела габариты классических "песочных часов", что ещё больше подчёркивалось чёрной водолазкой и чёрными же трико "в облипочку". Да и лицо у дамы было классических пропорций, с прямым носом, большими, тёмными глазами. Короткая стрижка "Под мальчика" очень шла ей.
      - Это дядя Толя, он нас отбил от центровых, - пояснила Дашка.
      - Мы его давно знаем, - просветил Петька.
      - Ага, уже дня три.
      - Целых три дня, - хмыкнула Варвара. - Кто это вас намазал зелёнкой?
      - Это я их отвёз в больницу, - вступил в разговор Рысь, - там их обработали как надо.
      Рост старого уголовника не достигал ста семидесяти сантиметров, плечи были широкими, но седина в голове и помятое жизнью лицо изрядно старили. Но что всегда помогало ему получать всех женщин, что он хотел, это голос. Его грудной баритон, с командирскими нотками, мог звучать мягко и обволакивающе.
      - Я так понял, что в городе идёт целая война между районами, - продолжил Рысь. - А эти детишки мне не безразличны. Вот я и предлагаю устроить в вашем здании что-то вроде секции бокса.
      - А вы в этом что-то умеете? - Усомнилась Варвара.
      - Да.
      Рысь достал из внутреннего кармана сильно потёртые от времени красные корочки.
      - Анатолий Григорьевич Рысаков, мастер спорта международного класса по боксу, - прочитала Варвара и уважительно кивнула головой. - То-то я смотрю, у вас фигура не соответствует возрасту.
      - Держу фасон. Девяносто лёжа жму.
      - А я только семьдесят. Сдаю.
      - Можно устроить здесь секцию, причём зарплата мне не нужна.
      - А мне бы не помешала. Пацаны, зовите всех своих, поможете оборудовать зал.
      Пашка и Валёк побежали куда-то вглубь здания, а Рысь, Варвара и Дашка пошли к спортзалу.
      - Рысь вообще дерётся как зверь! Он троих центовых отключил сразу! - На ходу верещала восторженная Дашка.
      - Рысь?
      - Да, это моя кличка, - подтвердил идущий позади Анатолий. Варвара искоса бросила взгляд в его сторону и тут же срисовала, что гений бокса не может оторвать глаз от её грандиозной задницы. Она довольно усмехнулась, и чуточку "поиграла" своей филейной частью. Рысь чуть не захлебнулся слюной и судорожно поддёрнул джинсы.
      - Ну не сейчас же... - пробормотал он, словно кого уговаривая.
      В небольшой темнушке рядом с залом, где даже лампочки не было, в самом деле, были свалены в углу пять боксёрских груш. А мешок с боксёрскими перчатками и тренировочными лапами нашли за стопкой брошенных в углу матов. К этому времени коридор заполнился топотом ног, и детскими криками. Интернатовцев было человек тридцать, из них более или менее взрослыми, ровесниками Дашки, всего десять. Следующие два часа были заполнены хлопотными делами. В разминочном зале повесили на крюки в потолке груши. Судя по их количеству, тут же они в своё время и висели. Затем была примерка перчаток, Рысь рассказывал, как нужно бинтовать запястья, как наносить удары, чтобы не повредить кисти и суставы. Стало жарко, он скинул свитер, остался в одной маечке без рукавов. Накачанные бицепсы и плечи подсказали Варваре, что слова нового знакомого про жим лёжа штанги в девяносто килограммов не были пустой болтовнёй. На время она исчезла, а потом появилась с кружкой в руке, молча, показала на неё рукой.
      - Так, продолжаем сами! - Скомандовал Рысь. - Мы отойдём чаю попить.
      Варвара через тамбур вывела Анатолия на крыльцо, сунула в руки кружку. Он отхлебнул, и понял, что это чифир.
      - На два глотка, или на три? - Спросил он.
      - На два.
      "Сидела здесь, в Сибири", - понял он.
      После второго глотка Рысь отдал чашку даме, а та за это время раскурила две папиросы, одну из них отдала Анатолию, вторую оставила себе.
      - Давно от "хозяина"? - Спросил он.
      - Полгода. А ты?
      - Месяц. Сколько пасх?
      - Восемь.
      - Аналогично. Мужа запорола?
      - Любовницу. Этот гад успел убежать. И не запорола. Шею сломала. Позвонки.
      - Ого! Круто. Что кидала? Ядро, молот?
      - И то и другое. И ещё копьё. Мастер спорта.
      - Как сюда попала, в Кедрач?
      - Кончила до отсидки в Питере Институт имени Крупской, дипломированный тренер, переехала в Красноярск. Потом это. Сидела тут рядом, никуда ехать не захотела. С детьми нельзя работать с судимостью, но хорошая подруга ещё по школе сумела устроить сюда. Ты женат?
      - Уже нет. Двое детей, мальчик и девочка, в седьмом и девятом классе. А ты, значит, здесь живёшь?
      - Да, такое можно в интернате. Я ещё на полставки воспитателем, дежурю по ночам.
      - Придётся, похоже, и мне тебе помочь, на пол... вставки, - рука Анатолия скользнула по бедру собеседницы, но тут на крыльцо выскочила одна из девчонок.
      - Варвара Андреевна, там Петька с Вальком дерутся! Из-за Дашки.
      Пацаны уже не дрались, они уже барахтались на полу, а рядом бегала Дашка и орала на своих телохранителей.
      - Перестаньте! Придурки! Отцепитесь друг от друга! Валёк! Петька! Да отцепись ты от него!
      Рысь быстро отодрал одного ревнивца от другого.
      - Так, Ромэо! Брэк! Марш по разным углам! - Приказал он. Ну а Варвара подхватила Дашку и увела её к себе в каморку рядом с залом, что служила для неё кабинетом.
      - Ну, в чём дело, Даша? - Спросила она. - Мы прошлый раз говорили с тобой уже об этом. Ты решила, с кем ты?
      - Не знаю. Мне Петька нравился, но Валёк мне первый в любви признался. Он ещё и целуется классно, и... Он красивый. А Петька не решиться никак.
      - Мужики должны драться за тебя, но без кулаков. Поняла?
      - Нет. Но... понятно.
      - Вам по сколько сейчас?
      - Пятнадцать.
      - Да, самое время для безумств. Иди, и подумай, как их держать на поводке. А то это добром не кончится. Сделаешь лучших друзей врагами. Это я точно знаю, жизнью проверено.
      Занятия кончились в десять, это было время отбоя. За детьми пришла воспитательница. Варвара и Рысь вышли из зала, она заперла дверь на ключ. Дальше она ничего не успела сделать, потому, что Анатолий потянул её в сторону темнушки, на те самые гимнастические маты.
      - Ты что, тут же пыльно, пошли ко мне, - только и успела хохотнуть она. Но больше он не дал ей сказать ни слова.
      Потом они лежали в темноте, мокрые от пота как после душа, долго молчали, курили. Со стороны коридора пробивалась узкая полоска света.
      - Ты чего? За все восемь лет в меня сейчас вложился? - Спросила она.
      - Ну... ты стоишь того. Будешь со мною жить?
      - Я с тобой? А может - ты со мной?
      - Ты, подруга, задом не крути. Мужик тебе серьёзное предложение делает, так что отвечай. Будешь жить?
      - А ты меня не боишься? Я же большая.
      - Чего-то я этого не заметил.
      Она даже села.
      - Это как это ты не заметил? Ты, сморчок!
      - А лёжа отсчет идёт от другого места. Вот от этого.
      - Ого! Ты снова, что ли? Ну, погоди ты... Ха-ха-ха...
      Ещё через некоторое время, когда они снова отдыхали, Рысь засмеялся.
      - Ты чего?
      - Да у меня первый секс был как раз на таких же матах. С учительницей физкультуры. Лет мне было тогда примерно как Вальку и Дашке.
      - А вот это ты зря сказал, Рысёнок. У меня, Толик, только один недостаток. Маленький! Знаешь какой? Я ревнивая. Очень ревнивая. Ты не представляешь, какая я ревнивая! Я и села за это. Ну, давай.
      - Чего давать?
      - Как что, жить ты со мной хочешь? И просто жить? А то я тебя ведь удавлю если что. Так что клянись, что не будешь мне изменять.
      Рысь аж засмеялся.
      - Ещё чего! Вот за это я никогда не ручаюсь, Варенька. Подвернётся мне какая-нибудь ещё более наглая да жопастая - трахну непременно. Трахну её, но жить я буду с тобой.
      - Ну, ты наглый! Сейчас, что ли, тебя придушить, чтобы потом не мучиться? А то ревность она ой как мучит. Душит просто, жить не даёт.
      - Да придуши. По "хозяину" соскучилась?
      - Не очень. Ладно, живи пока...
      Этот трёп прервало какое-то бормотание, затем полоска света исчезла, и послышался звук закрывающегося замка.
      - Это что такое было? - Спросил Рысь.
      - Охранник, сука, продольный пидор. Проявил бдительность. А ключей от этой двери у меня нет. Её никогда не закрывали.
      - Ну и ладно. Иди ко мне.
      - Господи! Счастье то какое. Только как звали ту учительницу? Она ещё жива? Адрес знаешь?
      - Не скажу, не пытай.
      - Буду пытать, буду.
      - Если так вот, сверху, то я согласен.
      - Придушу... Но потом.
      Из западни они выбрались уже глубоко после полуночи. Просто дружными усилиями выбили дверь. В комнате Варвары Рысь вытащил из куртки мобильник и обнаружил с десяток вызовов от Калугина. Он позвонил Виктору, но тот не ответил.
      "Куда это парень девался? Обещал помочь с тренировкой, но не появился. Ладно, разберёмся".
      
      ГЛАВА 21
       В это самое время Виктор и Саяна были далеко в тайге, сидели у костра. По этой дороге они ехали больше часа.
      - Дальше, дальше, дальше, - требовала она, и Виктор гнал мотоцикл по ещё не просохшей дороге всё глубже в тайгу. Наконец они остановились на поляне, на вершине сопки, здесь заканчивались сплошные вырубки, после них остались многочисленные кучи обрубленных веток. Было много щепы и опилок. А ещё был большой камень, по виду даже немного обработанный людьми. В центре его было что-то вроде большой чаши.
      - Разведи костёр, - попросила Саяна, села на бревно и словно застыла, только губы шевелились, как будто она читала молитву. Странно, но Виктор даже не решился её обнять. И вот уже с наступлением ночи они вели непростой разговор.
      - Бабушка у меня была женщина непростая, шаманка, - рассказывала Саяна. - Обычно у хакасов шаманы мужчины, но уж если женщина посвящена в это, то она сильней любого мужика. У нас это передаётся по роду, причем не напрямую. Шаманкой может стать не дочка шаманки, а внучка, или племянница. Она меня вызвала телеграммой, написала, что умирает. Я приехала и удивилась. По ней не было видно, что она болеет. Такая же как всегда, шустрая, худенькая, маленькая. Но она сказала твёрдо - я умру через четыре дня. А ты будешь шаманкой. Мне стало смешно, я же окончила училище, медик, всё знаю про здоровье и лечение. Какие шаманы, бубны, комлание? Да и какая я шаманка? Но она три дня меня учила всему, что принято у них. Травы, наговоры. Три мира, верхний, средний, тёмный. Знаешь, что она сказала мне про тебя?
      - Нет, откуда.
      - Я сказала, что выхожу замуж. Мы же с Валерием через два дня после знакомства заявление в ЗАГС подали. А она головой замотала: "Это тебе не дано. Ты выйдешь замуж, скоро, и он будет как твой Валерий. Не пойму, - говорит, - в чём дело, но ты и того не обидишь, и с этим будешь жить долго и счастливо". Я запомнила, всё, чему она учила, у меня память хорошая, она меня всегда выручала в учёбе. Но я не чувствовала, что во мне есть хоть что-то ведьминского, шаманского. Я уж и бабушке про это талдычила. А она говорит: "Не думай про это, придёт время, небо само откроется для тебя". И вот оно открылось.
      Саяна замолкла, Виктор торопить её не решился.
      - Подбрось дров, - попросила девушка.
      Виктор подкинул охапку хвои, притащил большой ствол дерева. Это была пихта, и она начал стрелять во все стороны своими смоляными искрами. Вскоре стемнело, и тогда Саяна продолжила.
      - Когда этот длинный втолкнул меня в машину, я испугалась. Сильно испугалась, я, как оцепенела, я даже слово не могла сказать. А потом, уже в доме, надо мной словно в действительности открылось небо. На меня как поток пошёл,
       поток энергии! Всё стало просто, ясно. Они на меня орут, а мне смешно. Я их тогда запросто могла убить, даже не прикоснувшись к ним. Потом ко мне в комнату зашёл этот, по пояс голый. Хотел меня изнасиловать. Я его потушила, заморозила душу, затем второго так же. По научному это называется гипноз. При этом я чувствовала тебя. Звала, ты не слышал меня?
      - Нет, я просто ездил по городу. Только почему-то приехал именно к тому дому.
      - Знаешь, Витя, как мне сейчас страшно.
      Она, до этого отстранённая, прижалась к нему.
      - Почему страшно.
      - Потому, что судьба меняется. Шаман уже себе не принадлежит. Он должен следовать своему призванию - лечить, исцелять душу и тело. Иначе бог его накажет. Шаман должен комлать, варить отвары, твердить заговоры. Это, конечно, наружное, для пациентов, а на самом деле там всё решается на уровне души, кармы. Тут дело в доверии, нужно, чтобы они верили шаману, в его силу. Но надо соответствовать внешне. Все эти монисто, бубны, танцы, горловое пение.
      Виктор засмеялся.
      - Ты будешь красивой шаманкой. Таких у хакасов ещё не было, синеглазых. Или теперь у тебя обед безбрачия?
      - Нет. Должно же это передаваться по роду. Просто шаманки быстро стареют, Витя, очень быстро. Если в сорок лет ты меня бросишь, я не буду ничего иметь против. Я к этому времени буду уже старухой.
      - Поэтому нам надо жениться и как можно быстрее нарожать детей. Много, пять или шесть.
      - Шесть. Две двойни девочки и два пацана.
      Виктор поразился.
      - Ты... уже всё это знаешь?
      - Да. Они будут от тебя. Плохо то, что я когда-то узнаю, когда умру я, и когда умрешь ты. Не сейчас, лет через двадцать. Кто первый уйдёт, кто второй. Сейчас пока нет, не знаю. Но бабушка умерла как раз в тот день, что и предсказала. Тяжело умирала. Выгнала всех из дома, закрылась, стонала, кричала жутко. Почти сутки умирала. Так у шаманов душа выходит из тела, а демоны её мучили за то, что она изгоняла их из других людей.
      Виктор ещё сильнее обнял девушку, теперь это было можно.
      - Ну что ж, будем жить с этим. Я тебя люблю, так что приму всякой. А ты меня, теперь любишь?
      - Ещё больше, чем прежде.
      Они поцеловались, а затем Саяна продолжила.
      - Знаешь, я поняла, что ты другой, ты не Валера. Тот был очень добрый. Порой мне казалось, что даже через чур добрый. Мне иногда хотелось его самого защитить. Он был... С открытой душой. Он в жизни никого не ударил, сам говорил про это. А ты другой, ты сильный, с тобой надёжно. И в тоже время ты добрый. Но не совсем. Не пойму, что с тобой. Иногда ты как-то отдаляешься.
      Виктор всё понял.
      - Я же рос в семье без женщин. Дед кадровый вояка, отца забраковали по здоровью, что-то с вестибулярным аппаратом. Он в детстве, когда только начал заниматься боксом, попал под сильный нокаут. Тренер поставил его с бойцом на три года старше. И вот там что-то случилось. Время от времени его начинало вести в сторону, иногда он падал. После матери он не женился, занимался только мной. Так что с семи лет я вставал в шесть утра, пробежка, зарядка, контрастный душ. Потом суворовское... Парни ходили в увольнительную, крутили там романы, а я никогда. Я... я боялся женщин. В классе седьмом влюбился в одну преподавательницу, она молодая была, не женатая, мучился страшно. Хотел признаться ей во всём на выпускном, но так и не решился. А вот с тобой...
      - Что со мной?
      Виктор поцеловал Саяну в губы.
      - Просто я понял, что ты моя женщина. И тогда я стал самым счастливым человеком в мире. Знаешь, у меня такое впечатление, что до тебя на мне был надет какой-то панцирь, какие-то латы. Стать военным, стать боксёром, дисциплина прежде всего. Сейчас этого нет, и я рад этому. И знаешь... я всё время думаю, что бы было, если бы Валера был сейчас жив. Я же всё равно бы в тебя влюбился. Это было бы страшно...
      - Да, это то, что убило бы тебя. Если бы был жив Валера.
      - Как?
      - Не знаю, но чувствую. Ты бы ушёл в сторону, но это тебя бы и убило.
      Они сидели у костра до рассвета, и этого времени не хватило для того, чтобы переговорить всё и обо всём.
      - Так ты думаешь, что Валеру убил кто-то из своих? - Спросила Саяна.
      - Да. Он же не выходил из подъезда. В тапочках лежал. Куртку то и потом могли одеть, в его квартире, а вот тапочки... Там на снимках, не было его ботинок.
      - У него были не ботинки. У него были унты. Небольшие такие, из собачьей шерсти.
      - Вот видишь. Как будто его одели второпях, притащили в квартиру, а вот про тапочки забыли. Не сходится это. И ещё. Снотворное в желудке. Это он мог принять только из знакомых рук.
      - А чаи эти, таёжные? Туда могли сунуть лекарство?
      - Могли. Но их варят и Орловы, и Аленины. Даже Солёнов заваривает в рейс этот чай таёжный, только добавляет туда женьшень от Алениных. А ты, ты ничего не видишь?
      - Нет. Такое зло тьмой прикрывается, третий мир за них. Бесы их опекают.
      Когда рассвело, они тронулись в обратный путь. Через два километра мотоцикл заглох - кончился бензин. Так что в городе они оказались ближе к обеду.
      
      ГЛАВА 22
      А в городе шла невидимая война. Толпы наркоманов кружились по Кедрачу в поисках денег и героина. Участились случаи грабежей и воровства.
      Рысь проезжал мимо рынка, когда увидел толпу людей, и среди них Костяна. Он остановился, посигналил, махнул рукой. Это было не очень почтительно, но Костян, скрепя душой, подошёл к "Ниве".
      - Привет, Рысь.
      - Привет. Есть такой кент, кличка Худой.
      - Так.
      - Он как-то напрямую связан с Папой. Прессаните его, может, что и узнаете.
      - Спасибо за наколку, Рысь.
      - Пока.
      Рысь уже собрался уезжать, когда в боковое стекло постучали. Он открыл дверь.
      - Анатолий Григорьевич! А я думаю, вы не вы!
      - О, Васин!
      - Я.
      - Здорово! Как сын то?
      - Слава богу! На северах, женился, двое детей. Он институт кончил, нефтяной, сейчас уже большой начальник там, у себя, в Нефтеюганске.
      - О! Это хорошо. У него голова всегда лучше рук работала.
      - Руки то ладно, характер ты ему, Григорьевич, поставил. Его в детстве то забивали. А после бокса уже никто и не пробовал. Я вот, Григорьевич, рыбки тут наловил. Возьми, пожаришь окуньков.
      - Ты всё рыбачишь?
      - А как же! Я без рыбалки не могу. Это уже не заработок, как раньше. Раньше то я выживал на рыбе, сколько я её ловил! Бочки засаливал. А сейчас сын помогает, так что это удовольствие. Я только удочкой сейчас рыбачу, и сети и подъёмки, всё роздал.
      - Ну, спасибо. Давно я рыбки не ел. Кириллу привет передавай!
      - Обязательно!
      В это время Костян собрал своих.
      - Так, братва, кто-нибудь такого Худого знает?
      Парни зашевелились.
      - Худой?
      - Худой.
      - Это не наркоман с Титовки? Он точняк худой, тощий как глист на поминках.
      - Знаешь, где он живёт?
      - Знаю, на Суворова, в тупичке. Дом не скажу, но там спросим.
      - Надо его выдернуть и прессануть насчёт Папы. Давайте! Все. Все туда.
      Худой оказался дома, под кайфом, и воспринял пересадку из тепла и уюта дома в автомобиль и тайгу как один из его глюков. Никакие пытки и допросы он не воспринимал, и только к вечеру, когда кумар прошёл, начал понимать истинное положение вещей.
      - Да, с Папой дело имею, - признался он.
      - Кто он? Как его взять?
      - Да хрен его знает. Я с ним только один раз толковал.
      - Как? Когда?
      Допрос вёл сам Костян.
      - Он меня подхватил около парка. Обогнал на машине, велел сесть на заднее сиденье. У него на голове была эта, маска из шапки.
      - Балаклава?
      - Типа того. Сказал: "Хочешь хорошо жить? Надо организовать продажу наркоты по-новому. Тогда ты совсем платить не будешь, будешь жить на проценты". Ну и понеслось. Я ему бабосы тащу в закладку, он мне герыча. Ништяково получается.
      - Он себя как-то называл?
      - Папа.
      - А машина у него какая?
      - Да, хер его знает. Темно было. Не то шестёрка, не то семёрка. - А цвет?
      - А цвет я вообще не ловлю. Я ж дальтоник.
      - Где у него эти закладки?
      - Да тут по всему городу. То в подъездах прячет, за батареями, то в бараках этих разбитых. У него в пакете уже расфасованные дозы, штук по сто. Потом уж я их раскладываю по другим нычкам, по заказу клиентуры-наркотуры.
      - Связь как держите?
      - По мобиле. Он мне её тогда сразу подогнал.
      - Где она у тебя?
      - Нету.
      - Где?
      - У сменщика.
      - Глянь, у них всё даже по сменам! - Восхитился Костян. - Может еще у вас профсоюз есть, отпуска, санатории?
      - Да ты чё, брателло! Одному там нереально! Они же круглые сутки долбят, эти муравьи вселенной. Их как приспичит, они все мозги выгрызут! Мне спать тоже надо. Кайманчик сейчас на трубе. Завтра я его сменю.
      - Где он живёт?
      - По Сазонова. В общаге.
      - Поехали на Сазонова, - велел Костик.
      Один из бойцов кивнул на Худого: - А с этим что делать? Грохнуть?
      - Да... бросьте его тут. Мараться ещё. Погнали.
      Когда Худой понял, что его бросили в лесу, он возмутился. Всё же его выдернули из дома в тапочках, трико и рубашке на голое тело.
      - Эй, вы! Чё за приколы? Заберите меня отсюда! Я уже замёрз! Я же тут сдохну!
      Впрочем, ему повезло. Парня подобрал сердобольный водитель лесовоза.
      А вот Костяну не повезло. Узнав о судьбе Худого, Кайманчик залёг на дно. Сидеть с "трубой" у подруги, покуривая кальян, не очень рискованное дело. Скорее кайфовое.
      
      ГЛАВА 23
      Первым делом Виктор отвёз Саяну домой. Её голубая норковая шубка, подарок бабушки, после ночи у костра и поездки по таёжной дороге была безнадёжно испорчена.
      - Я помоюсь, переоденусь, и схожу в больницу. Надо увольняться. Cразу не отпустят, я же тут отрабатываю распределение.
      Виктор кивнул головой. Они уже договорились, что он забирает Саяну с собой в Москву.
      - Не боишься, что они всё повторят? - Спросил он.
      - Нет. Это уже не страшно. Езжай.
      - Нет, я тебя здесь подожду.
      Позвонил Рысь.
      - Кадет, ты куда пропал?
      - С Саяной были проблемы.
      - Решил?
      - Да, нормально. Потом расскажу.
      - Ну, хорошо. А то я думаю, куда кадет девался. Не грохнули его невзначай.
      - Нет. Я нужен?
      - Пока нет. Но не пропадай.
      - Я к вечеру подъеду.
      В больнице Саяна освободилась через полчаса.
      - Всё, я подала заявление. Но попросили поработать неделю, сменщица должна выйти из отпуска. Куда поедем?
      - К друзьям Валерия.
      Саяну передёрнуло.
      - В тот подъезд? Неприятно. Там ещё этот мужик...
      - Ничего, я его уже научил хорошим манерам.
      Они, может быть, прошли мимо бывшей квартиры Валерия, но приоткрылась дверь, и на пороге показался новый хозяин с большим мешком мусора. Увидев Виктора, он явно обрадовался.
      - О! Как вовремя. Лен! Принеси тот мешок с бумагами. Тут этот, брат два пришёл.
      Появилась невысокая, худенькая женщина в бесформенном байковом халате с пакетом в руке.
      - Я тут разбирала всё, - пояснила она, - нашла фотографии, какие-то письма, документы. Нам они ни к чему, но не выбрасывать же. Заберите.
      Пока она говорила, Саяна не могла оторвать глаз от ног нового хозяина.
      - А эти унты, они тебе от Валерия остались? - Спросила она.
      Хозяин смутился.
      - Ну да, они мне как раз. Забрать хотите?
      - Нет, а где ты их нашёл? - Спросил уже Виктор.
      - Да чего их искать? Тут вот они стояли, под вешалкой.
      Виктор был готов поклясться, что на фотографиях, что он смотрел у прокурора, никаких унтов не было.
      - Хорошо, спасибо вам большое! - поблагодарил он бородача.
      Виктор стукнул в дверь Солёного, но тот не отозвался. Они пошли дальше. У Орловых тоже была тишина. Часть одноклассников Валерия они застали у Алениных. Не было только хозяина дома и Олега. Все остальные были на кухне, гостей на пороге встретила хозяйка.
      - Проходите, мы как раз поминаем Валерия. Сегодня ему девять дней.
      Говорила она шёпотом, и гости поняли, что ребёнок Алениных отдыхает. На столе стояла небольшая фотография Валерия, стакан, прикрытый куском хлеба.
      - Это Саяна, девушка Валерия, - представил собравшимся девушку Виктор. Необычная красота девушку произвела на них явное впечатление.
      - Здравствуйте.
      - Здорово. Так вот ты какая, - сказал Солёнов. - Красивая.
      - Вы сколько с Валерием были? - Спросила Ольга.
      - Три дня.
      - Только три дня?!
      - Да. Потом меня вызвали телеграммой в Абакан и вот... Да, я забыла, что сегодня девятый день, - сказала она. - Для меня он до сих пор живой. Я ведь его не видела мёртвым.
      - А никто не видел, - сказал Солёнов.
      - Да, это точно. - Подтвердила Орлова. - Вы сейчас вместе?
      - Да, - признался Виктор. - Я на ней женюсь.
      - Слушай, Виктор. Женишься, это хорошо. А вот ты зачем детей в свои разборки толкаешь? - Спросила Орлова. - Ну, у тебя с этими наркобарыгами свои счёты, но детей то могут убить?
      - Каких детей? - Не понял Калугин.
      - Дашку с Петькой и Вальком. Я же их совсем с мальцов знаю. Они мне как дети или братья. Ты дома поджигаешь, но ты взрослый и на колёсах, а их-то могут поймать и убить.
      Виктор опешил, да так, что не стал запираться.
      - Откуда ты знаешь? - Спросил он.
      - От Дашки. Выловила её тут на рынке, а от её бензином прёт. Я крутанула её - рюкзачок воняет. Я на неё нажала, она мне и всё рассказала. Да гордилась ещё так! Просто Родина-мать, а не девчонка из интерната. Ты думай, что делаешь!
      - Ну, с поджогами уже всё, закончили, - признался Виктор. - Больше сжигать нечего.
      Во время этого разговора Саяна разбирала бумаги Валерия.
      - Вот твоё письмо. А это ваша мать? - Спросила она Виктора.
      - Да, - ответил тот, мельком глянул и тут же отвернулся, потому что удушающая волна слёз снова подкатила к горлу. Саяна поняла.
      - Удивительно красивая женщина.
      Они просидели ещё полчаса, потом проснулся Дениска, и Виктор и Саяна поднялись.
      - Мне тоже пора, - сказал Солёнов.
      За ним стала прощаться Ольга.
      - Пойду я. Толь, ты, когда в рейс?- Спросила Орлова.
      - Завтра, дальняк, в Омск.
      - Мы тоже завтра поедем.
      - Что, уже всё продали?
      - Да, большую часть шмоток Антон забрал, остальное Хакиму скинули. Пока Аня, - девушки расцеловались, Солёнов и Ольга ушли.
      - Орловы дома почти не живут, мотаются на колесах, всё в поездах. Они деньги копят на операцию, - пояснила Анна. - Детей у них нет. Валю в детстве изнасиловал отчим, ей было тогда лет восемь. Его посадили, мать лишили прав, Ольгу в интернат отправили. Он там ей повредил что-то, но, врачи говорят, можно исправить. Только наши доктора не берутся такую операцию делать, либо в Европе, либо в Китае такое можно. Вот и носятся они со своими сумками в Китай и обратно. Деньги копят на операцию. День отдохнут, и снова в поезд.
       Когда дверь квартиры Алениных закрылась, Саяна прислонилась спиной к стене и шёпотом сказала Виктору: - Это они, Витя. Кто-то из них убил Валеру. Но я не пойму кто. Тёмный мир защищает их.
      
      ГЛАВА 24
      Но в этот же самый день был повод и для радости. Приехав к Рыси Виктор застал его не одного. У того на руках был прелестный щенок, по виду месяцев двух от роду. Он был серого окраса, остроносый, но с белым пятном на груди.
      - Ого! Это кто тут у нас такой зубастый? - восхитился Виктор. - Как его зовут?
      - Это Абакан. Друзья подогнали. Он волкопёс. Папа волк, мама лайка.
      - Почему Абакан?
      - Сидел я там. Шучу. Хотя в Хакассии я действительно лес валил. Я всех своих собак называю на букву А. Азамат, Акрон. Только раньше все они были алабаи.
      - Дай подержать.
      - Ещё чего! Сам ещё не наигрался.
      - Ну, дай!
      - Да бери, господи!
      Пёс с интересом обнюхал нового человека, лизнул его в нос. Виктор рассмеялся.
      - Ты себе охранника завёл, или игрушку?
      - Друга. Волкопёсы они не лают, воют или рычат. И преданы до конца как никто. Слушай, ты же на колёсах! Сгоняй на рынок, купи там костей побольше, надо его кормить. А то я ему всю колбасу скормил.
      - Хорошо, сгоняю. Ух, красавец!
      - Никогда не доверяю людям, которые не любят собак. Значит, у них есть какая-то гниль в душе. Езжай.
      - Есть!
      - У, солдафон! Как это в тебя въелось. А вот я армию не люблю вспоминать.
      - Почему?
      - Есть причины. Не моё это - дисциплина, приказы. Не моё.
      ПАМЯТЬ
       Сборный областной пункт призыва - большое здание типичной школьной постройки в форме буквы П. За столом сидят трое военных, у старшего на погонах майорские звёздочки. Он читает приписные документы.
      - Рысаков, Анатолий Григорьевич. Кандидат в мастера спорта по боксу. Категория?
      - Пятьдесят четыре.
      - Ну что, тут всё понятно. Спортрота. Жди, набираем её, дня через три уедешь.
      Рысь проходит по коридорам, заходит в одну из комнат, бросает на свободную койку свой рюкзак. Он оглядывается по сторонам, спрашивает: - А где здесь толчок?
      - На улице, - просвещает один из его соседей. - Только противогаз не забудь надеть.
      Туалет в самом деле находился на улице - кирпичное здание метров пяти длинной с посадочными местами в виде отверстий в полу. Рысь заходит в туалет, но минуты через полторы выскакивает из него, на ходу застёгивая ширинку. На глазах слёзы, он несколько раз прогонят воздух в лёгкие и обратно, вытирает слёзы и идёт к зданию, бормоча под нос ругательства.
      В комнате его ждёт сюрприз - в его рюкзаке хозяйствует здоровенный рыжий детина с обильной щетиной на лице. Он вывалил всё содержимое рюкзака на кровать и роется в вещах.
      - О, колбаска! Пойдёт. А водка где? Эй, паря, где водка?
      - Нет водки, не пью я. И положи всё обратно.
      - Да что ты говоришь! А может Лёша Коробков кушать хочет. Лёша тут уже неделю чалиться, всё конвоя никак не дождётся.
      Он блеснул золотым зубом.
      - Тебе жалко, что ли? - Напирал рыжий.
      - Не жалко, но шарить по чужим вещам - крысятничество.
      - Ой, какие мы пушистые! Может, ты и ещё предъявить мне что хочешь?
      - Могу.
      Он на секунду опередил фиксатова, ударив его под дых. Тот захрипел, упал на колени. Когда он отдышался, Толян кивнул на кровать.
      - Положи всё на место.
      Тот послушно сгрёб все вещи обратно в рюкзак. Рысь кинул ему колесо краковской колбасы.
      - На, похавай, если приспичило. А по вещам больше не лазь, покалечу.
      Уже к вечеру произошёл еще один неприятный момент. Анатолия остановил рослый прапорщик. Не глядя на лицо собеседника, а куда-то вниз, он спросил: - Как фамилия?
      - Рысаков.
      - Пошли, Рысаков.
      Прапорщик завёл Анатолия в каптёрку, кивнул головой: - Снимай.
      - Что снимай?
      - Вот это.
      Прапор поднял левую руку Анатолия. На безымянном пальце было надето тоненькое золотое кольцо, неделька.
      - Не сниму.
      - Чего это?
      - Это кольцо мне девушка подарила.
      - А я его своей девушке подарю. Не гоношись, парень. Всё равно его потом у тебя деды отберут. Давай, снимай, а то ведь я всё равно у тебя его заберу. Только силой.
      Он поднял к лицу Толика могучий кулак.
      - Не сниму.
      - Иж, ты! Ну, я то хотел по-хорошему.
      Прапорщик еще только подумал ударить этого упрямого малорослика, а Толян уже нанёс три удара, свою любимую троечку - в голову, в печень и снова в голову. Прапорщик захрипел и начал падать назад, по пути с грохотом завалив медицинский шкаф.
      Ночь Анатолий провёл в изоляторе. Уже утром его отвели в тоже самое помещение штаба, за столом сидела та же троица офицеров.
      - Ну что, Рысаков. Вы совершили воинское преступление, покалечив старшего по званию. Вас ждёт суд и дисбат, - сурово начал майор.
      Рысь ухмыльнулся.
      - Какой суд? Не надо мне мозги парить. Я ещё присягу не принимал.
      Майор мотнул головой.
      - Ты уже и законы все знаешь?
      - Конечно.
      - Иди. Скажи спасибо, что старшина пришёл в себя, а то бы точно в зону поехал вместо армии.
      Рысаков ушёл, а майор скривился.
      - Что вот с ним делать, а? ЧП, а мы и ничего сделать не можем. Нас самих за это дело взгреют.
      - Далось Татарцеву это кольцо.
      - Да он же не знал, что этот... боксёр.
      - Ладно, замнём как-нибудь. С его объяснительной дело заводить нельзя. Сами загремим. Но и этому борзому спускать с рук тоже нельзя.
      - Сейчас что-нибудь придумаем.
      Вернувшись в свою комнату Толик удивился - его рюкзак лежал нетронутый.
      - Ого! Чего это вы за ночь не растащили его?
      - Рыжий не велел. Сказал, что загасит каждого, кто хоть прикоснётся к нему.
      - А где он сам? о
      - Вызвали, только что. С вещами.
      И тут же в коридоре раздался зычный голос: - Рысаков! На построение! С вещами!
      На плацу Анатолий пристроился в конце колонны.
      - Рысаков!
      - Я!
      - Теперь все.
      Тут кто-то ткнул Толика пальцем под ребра. Обернувшись, он увидел знакомое лицо с фиксатой улыбкой.
      - Толян! Вместе чалку тянуть будем.
      - А ты тут как? Тебя тоже в спортроту забрали?
      - Какую спортроту! Это стройбат, брателло! Стройбат!
      И он захохотал.
      
       ГЛАВА 25
       В спортзале на Самсонова было жарко и душно от запаха пота. Десятка два парней одновременно били по грушам, работали на тренажёрах, двое со всей силой и страстью лупцевались на ринге. Тренер, высокий, широкоплечий парень, время от времени прикрикивал на них.
      - Левой, левой отвечай! В голову бей, в голову! Он же открылся, ты что - не видишь!
      Было что в нём особенное, то удивительное сочетание мужественности и притягательности, располагающее к себе. Светлые волосы, голубые глаза, и ямочка на подбородке. К нему подошёл молодой парень, одетый во всё черное.
      - Колчак, там все собрались.
      - Хорошо, Вадик, сейчас подойду. Вы работайте! И Семёнов - левой, левой работай!
      В его кабинете сидело пятеро парней, словно калиброванных одной мамкой - во всём чёрном, одинаковой комплекции и даже с похожими короткими причёсками.
      - Привет!
      - Привет, мастер!
      Колчак запер дверь, занял позицию во главе стола, закурил. Курил он только здесь, и так, чтобы этого никто не видел. Для всех его воспитанников он был идеалом трезвости и здорового образа жизни.
      - Ну, что там у нас нового? - Спросил Колчак.
      - Рейдовали ночью по Апшерону. Загасили трёх азеров.
      - Не до смерти, нет?
      - Нет, ты что. Вон смотри, какие котлы отжал у одного! - С гордостью сообщил рапортующий.
      - Ну-ка, сними. Дай сюда посмотреть.
      Колчак рассмотрел часы, а потом кинул их в ящик стола.
      - Хорошие часы, настоящие, дорогие, баксов пятьсот. Пусть у меня полежат. А то папа это азера обратиться в полицию, а у тебя на руках статья, да ещё и не одна. Если ничего не будет, через месяц отдам. Клим, что там Володарка?
      - Всё, потухла Володарка. Кизил и Самоед сдулись, теперь они наши шестёрки. Толкают старшакам "план".
      - Валера. Что там запорожские?
      - Ещё топорщатся. Хотят забить стрелку на субботу. Там мы их и отоварим.
      - Что ещё? Как там Щорса?
      Парень, что отвечал за этот район, поморщился. Колчак не понял.
      - Что такое, Клык? Там бойцов то нет, школ нет, частный сектор. Один интернат торчит, как зуб у старухи.
      - Да вот в интернате и дело. Они уже три раза отлупили Сплина. Тот приносит в школу "план", а они его херачат как грушу.
      - А он говорил от кого он?
      - Говорил. Только им похрену. Мы тут поймали их троих главных, уже почти забили в пепел, да что ты! Дедок какой-то нарисовался на "Ниве", чуть не задавил Бессона и Калача. А потом вылез и отрубил обоих, да ещё Сивого в придачу. Хорошо так влупил им, зачётно.
      Колчак разозлился.
      - Блин, учу вас, учу! А толку! Деда какого-то не можете завалить!
      - Да он гамадрил какой-то! С меня ростом, а плечи во! А удар!... Я хренею. У нас в городе только у тебя такой удар. Он, Сплин говорит, сектушку у них в интернате боксёрскую открыл. Груши повесил, перчатки.
      Колчак насторожился.
      - Груши? Он седой?
      - Да.
      - А "Нива" какого цвета?
      - Красная.
      - Красная... - Колчак прищурился. - Ладно, прожарим и это. Знаешь что, Клык. Много там этих, в интернате, ершистых?
      - Да нет, с десяток. Остальные ещё сопли.
       - Тогда надо интернатовцев прессануть прямо у них там, в хате. Там же есть чёрный ход?
      - Есть. И не один.
      - Вот, ночью надо зайти и отоварить. Не до бушлата из дерева, но чтобы поняли, что рыпаться бесполезно. Возьми всех своих, сколько их у тебя?
      - Двенадцать.
      - Вот всех и возьми. Центровые держат масть во всём городе, и это они должны усвоить раз и навсегда.
      В это время зазвонил городской телефон. Колчак поднял вверх указательный палец, поднял трубку.
      - Да, Андрей Андреевич.
      Он некоторое время слушал.
      - Хорошо, сделаем. Поздравьте, кстати, после Казахстана двумя перворазрядниками стало больше. У нас ещё трое на подходе, скоро тоже получат звания. Да, журналиста можно прислать. Только пусть заранее позвонят, надо обговорить, когда встретиться, чтобы они принесли свои медали, грамоты, кубки. До свидания.
      Колчак положил трубку.
      - Надо отправить двадцать парней на областной день физкультурника, пройтись в форме по главной улице. Наша хвалёная спортшкола не справляется, а выставить парней надо. Квочур и Михайлов, поедут ваши, выбери кто получше. И поменьше там материтесь, феню забудьте! Что за манера!? У нас не какая-то там левая качалка, у нас спортивный центр "Ровесник".
      Он загасил сигарету.
      - Клычок, тебе сегодня в рейд, так что иди, собирай своих. Вадик, ты всё там приготовил?
      - Да.
      - Хорошо. А вы пошли со мной.
      Выйдя в зал, Колчак хлопнул несколько раз в ладоши.
      - Парни, на сегодня хватит. Все в раздевалку!
      Войдя в раздевалку, парни обалдели. На столе стояло несколько двухлитровых баклажек пива, две бутылки водки, пирамиды одноразовых стаканчиков. В качестве закуски были и две полуторки лимонада.
       - Так, каждому по триста грамм пива и по сто водки, - сообщил Колчак. - Не больше! Почему я проставился? Все знают, что я за здоровый образ жизни и за пьянку могу наказать. Но когда вы отсюда выйдете в большой мир, станете где-то работать, то вам придётся пить, без этого в России не выжить. А значит, придётся потреблять эту гадость. С первого раза, с самого начала, водка и пиво отрубает как топором. По себе знаю. Мне тогда семнадцать было, сразу после школы, как пошёл работать. Я отрубился после ста грамм водки и кружки пива, стыдно было перед мужиками, но что делать? Эх, меня потом утром и полоскало! Вот, чтобы этого не было, будем потихонечку привыкать. Не часто. Раз в месяц. И не дай боже, узнаю, что вы будете жрать пойло на стороне! Сразу на спарринг со мной попадёте! Вперёд!
      Народ дружно закричал "Ура" и кинулся к столу, толкаясь и хохоча.
      А Колчак вернулся в свой кабинет, снова закурил, потом достал мобильник.
      - Привет, Костян. Как дела? А то я оторвался от жизни, месяц в отпуске, потом на соревнования уехал.
      - Тухлые дела Колчак. Наркота заглохла.
      - Да слыхал. Слушай, а кто тут у нас шустрит по Кедрачу на красной "Ниве"? Он троих моих парней отхерачил.
      - Ну как кто, твой старый друг - Рысь.
      Колчак был неприятно поражён.
      - Рысь?! А он что, уже откинулся?
      - Да.
      - Вот как не вовремя.
      - Что так?
      - Да он в интернате свой зал открыл. А мне конкуренты не нужны.
      - Даже не думай.
      - Ну, он же уже не рулит теперь вами? Или ты ему власть обратно отдал?
      - Нет. Но он наш общак держит. Так что, даже не думай. Понял?
      - Да понял. Ладно, проехали.
      Колчак положил мобильник. На другом конце связи Костян и Хаба переглянулись.
      - Что, дёргается Федька? - Спросил Хаба.
      - Да. У них с Рысью история давняя.
      - Что ты так за него держишься? Ты в его качалку бобла вломил, как в яхту олигарха. Для каких-то там пацанов.
      - Сколько тебе говорить, Хаба? Это не пацаны, Хаба, это наши будущие бойцы. Рысь прав, распустил я своих парней. Каждый второй сидит на герыче. Его сейчас в бой кинь, а у него ломка. С кем в зарубу идти? С Колей? С Синим? Идиоты идиотами. Зарубись мы сейчас со "зверями", так положат всех нас как косой траву на заре.
      Хаба насторожился.
      - А что? Есть что-то? Бойня лепиться?
      - Тут мне птички напели, что геологи тут у нас недалеко нашли золото. И много золота! Хоть жопой ешь. Через год могут прииск открыть, драги прислать, промприборы. А тут уже ингуши в любом случае влезут, это их делянка. Так что парни Колчака нам нужны. Очень нужны!
      
      ГЛАВА 26
      Этой ночью Рысь не пришёл, уехал куда-то, как сказал Варваре, "вынимать парня с кичи". За полночь Варвара встала в туалет, а зайдя, нашла в нём Дашку, в розовой пижамке, точно такой же как у неё, смолившую на подоконнике сигарету. Она отдёрнула руку за спину, но было поздно.
      - Не уходи, - скомандовал Варвара, и, сделав свои естественные дела, присела рядом на подоконник. - Всё-таки куришь?
      - Я немного. Сигареты три в день.
      Варвара поморщилась, но достала из кармана халата свои папиросы, зажигалку. Уже затянувшись, она сказала: - Я вот тоже начинала с одной, потом с двумя. Ещё в институте, круто было рисануться с импортной сигареткой, тонкой, дамской. А сейчас это чуть ли не пачка в день, дорого, и бросить боюсь. Говорят, после этого толстеют.
      - Это вас в зоне на папиросы подсадили?
      Варвара как раз затягивалась, так что от неожиданности она подавилась табачным дымом, и долго, мучительно откашливалась. Она была в полной уверенности, что никто в интернате не знает про её судимость.
      - Ты откуда знаешь... про судимость? - Наконец просипела она. - Кто рассказал?
      Дашка довольно усмехнулась, она уже в открытую смолила сигарету.
      - Да никто. Мы что, глаз не имеем? Мы насмотрелись на вас - сидельцев. Тут у половины родители сидели или сидят. А вы все ж одинаковые. Что дядю Толю возьми, что вас.
      Теперь они походили на родственников, или подружек. Одинаковые розовые пижамы, сидели рядом в одной позе, c сигаретами в руках, закинув ногу за ногу и подсунув левую руку под правую мышку.
      - Вся школота знает? - Спросила Варвара.
      - Вся. А вот учителя не знаю. По моему, нет.
      - Да, печально. Ты решила, что делать с твоими кавалерами? Кто тебе сейчас больше нравиться?
      - Валёк. Оказалось, что он добрый, ласковый... Красивый. У меня аж сердце ёкает, как на него смотрю. Всё время хочется гладить его кудрявые волосы. А Петька, тот всё свысока со мной, дескать: плотва, учись у меня нырять и плавать. Это вообще закон природы. У сивучей самки сначала к добрым самцам идут, а уж потом их эти, здоровые к себе в гарем угоняют.
      Варваре стало смешно, она засмеялась.
      - Дашка! Ты то откуда это знаешь?
      - По телеку видела. "Дискавери".
      - Что и замуж за него выйдешь за Валька?
      - Я вообще замуж не пойду.
      - Почему это?
      Дашка вытащила из кармана самодельные корочки из жёлтого бархата, с красным сердцем посредине, внутри была фотография женщины лет тридцати, удивительно похожая на девчонку.
      - Мать? - Спросила Варвара.
      - Да. Мне двенадцать было, как её материнства лишили. Я уже тут была, в интернате, домой только на выходные приходила. Захожу в подъезд, слышу мать с азером ругается. Она тогда с этим Рамизом жила. Орут друг на друга. Потом вообще крик жуткий. Захожу... А он на полу лежит, мать с ножом стоит... И кровь так вот из груди фонтанчиком... всё меньше и меньше... Я с тех пор все фонтаны ненавижу! Особенно эти, питьевые. Смотреть на них не могу. Ей ещё три года сидеть. За это время я должна хорошую профессию освоить. Либо повара, может кондитера, парикмахера, чтобы денег много было. Как мать выйдет, я её ни на секунду от себя не отпущу, чтобы она снова пить не начала.
      - А причём тут Валёк, Петька?
      - А как мне быть с ними? Они же к себе будут требовать внимание, чтобы я за них замуж вышла. Да и рожу я сразу, я же знаю. Я так ребёночка хочу! А вы хотите?
      - Да мне уж поздно.
      - Да где же поздно?! Вам сколько - сорок?
      - Сорок два.
      - А дяде Толи?
      - Рыси стукнуло пятьдесят два.
      - Ну, нормально. А уж как он вас шпилит, там обязательно что-то завяжется. Кровать у вас скрипит страшно. Всю ночь.
      Варвара думала сейчас только об одном - лицо у ней сейчас просто красное, или пунцовое?
      - Да вы не краснейте, - подбодрила её Дашка, - это дело же нормальное, житейское.
      - Нет, это не интернат! - Варвара замотала головой. - Это... обсерватория какая-то! Как... под микроскопом. Все всё знают, все всё видят.
      - Нет, я читала, в интернете, что когда отец старше матери, то дети самые удачные. Это закон генетики. Это когда наоборот плохо. У вас всё получится, я знаю.
      - О, господи! Дети интернета! Все знают, всё понимают. Слушай, а она где у тебя сидит?
      - В Решётах.
      - Это хорошо, это рядом, и там я не рисовалась. А если нам с тобой съездить к ней на свиданье?
      Дашка подпрыгнула с подоконника, встала перед Варварой.
      - Вар... варвара Ан...- она даже не могла выговорить свои слова, давилась ими. - Варя, я же всё для вас...
      - Не зарекайся. Это пока только идея. К ней кто ездит?
      Даша отрицательно мотнула головой, она плакала.
      - Это хорошо. Раз в полгода по закону обязательно должна быть свиданка. Надо подать заявку. Ну ладно тебе, успокойся. Я не обещаю, но сделаю всё, что возможно.
      Дашка рухнула на колени.
      - Варвара Андреевна!!! Я всё для вас буду делать. Полы мыть, стирать!
      - Курить лучше брось.
      - Брошу.
      - Так, встала, слёзы вытерла и пошли спать. Пошли-пошли!
      Она чмокнула Дашку в макушку.
      - Господи, какие же вы тут все несчастные. Просто заповедник униженных и оскорблённых. По Достоевскому. Хоть всех усыновляй!
       Они уже подошли к концу коридора, Варваре нужно было в кабинетик направо, Дашке в спальню налево, когда из-за закрытой двери послышался какой-то шум, явные голоса.
      - Ну, если это опять твои кавалеры!... - Сказала Варвара, распахивая входную дверь на этаж.
      Они предусмотрели всё. Охранник проверил все двери, и ушёл спать в каморку рядом с главным входом. Зал бокса давно опустел, и огни в нём погасли, так же как огни спален. Оставшийся после уроков Сплин ровно в двенадцать ночи открыл засов на входной двери чёрного выхода. Тринадцать человек в типично колчаковской чёрной форме бесшумно, на цыпочках, начали подниматься по лестнице. Сплин на ходу просветил своих подельников: - На втором этаже девки ночуют, парни выше. Так что нам нужно на третий этаж.
      Они прошли первый пролёт, уже завернули на второй. Строили интернат в годы социализма, и вышел тогда с лестничным пролётом странный казус. Она из ступенек, как раз посередине, оказалась на пять сантиметров выше остальных. Что только на ней не делали! И на лицевой части писали "Высокая". И красили её в красный цвет. Но не было дня, чтобы кто-то не споткнулся и не упал на этой ступеньки. Колчаковцы споткнулась трое, друг за другом. И ни один из них не смог удержать за зубами своё возмущение. Именно эти звуки и услышали девушки. Распахнув дверь и увидев такое количество парней в столь неурочный час, Варвара вспылила.
      - Эй, вы куда? Ну-ка пошли отсюда!
      На ней была смешная, розовая пижамка на голое тело, так что пацаны предупреждение не восприняли должным образом.
      - Пошла нахрен, кошёлка! - Сказал Клык, стараясь проскользнуть мимо женщины. Он тут же получил по заслугам. Варвара так ударила его кулаком в лоб, что тот полетел назад, собрав всех, кто шёл за ним. Они начали подниматься, и снова двинулись вверх, на неё. Варвара пришла в ярость. На площадке стояли три деревянных, сбитых между собой кресла, тех, что раньше были в советских кинотеатрах в шестидесятые годы, с откидными сиденьями. Подхватив всю эту конструкцию, Варвара со всей силы запустила ими в толпу. Такого Русь не видела со времён средневековья! Половину нападавших сбили с ног стулья, вторую половину - уже первая половина. Клыку сначала повезло - трио кресел пролетело над ним. Но затем он поднялся, обернулся назад, и Варвара так же использовала его вместо тарана. Схватив одной рукой его за ворот, а второй за промежности, она метнула предводителя в толпу его подчинённых. Этот аргумент был самым убедительным, падая и поднимаясь, колчаковцы сыпанули бежать вниз со всех ног. Только трое во главе с Клыком уже не бежали, а ковыляли сзади, хромая и постанывая. Так что, когда на звук боя и крик Дашки выскочили все остальные интернатовцы, на лестнице уже никого не было. Прибежавший на шум охранник крикнул снизу: - Что там у тебя там, Варвара?
      - Да хулиганы какие-то к девкам пробирались! Я их шуганула. Посмотри там дверь, Михалыч.
      Через минуту охранник крикнул: - Засов был открыт! Я его закрыл!
      - Спасибо, Михалыч! Отдыхай!
      Варвара вернула на место кресла, разогнала по кроватям интернатовцев, зашла в свою дежурку. Она легла на диван, помаялась. Потом высказалась вслух: - Это ж как быстро человек привыкает к хорошему. Уже мне чего-то не хватает. Такого, около стенки, тёплого и из мяса. О! Тяжело мне будет жить дальше. Прямо хоть замуж выходи.
      В это время подопечные Колчака собрались в беседке за интернатом и подсчитывали потери. Один сломал руку, второй сильно повредил ногу. У того, кому гроздь кресел попала в грудь, похоже, были сломаны рёбра. У многих были ссадины и синяки на лице. Но не это волновало парней.
      - Как мы про всё это Колчаку расскажем? Он же нас замонает перед всеми! Одна баба всем звездулей навесила!
      
      ГЛАВА 27
      В это время в городе назревало ещё одно серьёзное преступление - убийство. В своё время лично Кулижин отвез Виолетту по указанному ей адресу, и она вошла в подъезд барака. Но, когда мент уехал, она быстренько перебежала в соседний барак напротив, в комнату на втором этаже. Там она и обитала все эти дни. Когда номер с похищением Саяны не удался, многие начали понимать, что теперь этот "чёрный риэлтор" стал обузой и даже угрозой. Очень быстро это сообразили и Костян, и Кулижин. Тот взяв отгулы, и уже собравшийся на свою любимую гусиную охоту, в полной экипировке, стоя около джипа, позвонил Костяну.
      - Слышь, Костян, я вот думаю, баба эта в чёрной шкурке нам уже не нужна.
      Костян сразу понял, про кого идёт речь. Понял он и отчего у подполковника такая цветистость в речи. Тот опасался прослушки конкурентных карающих органов.
      - Я с тобой согласен. Что, совсем?
      - Конечно. Прямо там её, и сейчас.
      - Ладно, сделаем. Стреляй своих уток.
      - Гусей, гусей!
      - Хоть страусов.
      Кулижин умчался на свою охоту. Это была единственная страсть мента. У него не было любовниц, он почти не пил, был равнодушен к рыбалке. Но вот охота на перелётных гусей! Эта страсть была сильней всего.
      Тучи над Виолеттой сгустились и с другой стороны. Редин не просто так сидел в кабинете всё это время в Кедраче. Он потихоньку нашёл в городе людей, кого не устраивала дикая наркомания в городе и коррупция в рядах полиции. В том числе и в третьем отделении полиции "Проспект". Именно оттуда последовал радостный для Редина звонок. Звонил заместитель начальника уголовного розыска майор Владимир Саяпин.
      - Привет, Саша!
      - Привет, Володя!
      - Хочу тебя обрадовать. Я знаю, где обитает Виолетта.
      - С ума сойти! Точно? Как это по фене: наколка цветная?
      - Просто радуга, а не наколка. Брать?
      Редин чуть подумал.
      - Бери. Только вези её сразу в областной центр.
      - Папе?
      - Нет, в следственном отделе есть такой Безуглов. Вот ему.
      - Слыхал! Зверюга, говорят, еще та.
      - Вот-вот! А ты что, Кулижина уже не боишься?
      - А тот умотал со своими приятелями на охоту на три дня. У него бзик - каждый год он уезжает в дикую Тьму-таракань на первую охоту на диких гусей. А там горы, там даже спутниковый не ловит. Так что я свободен. Гуляй не хочу!
      - Валяй!
      А Костян на это мокрое дело отправил свою правую руку - Хаба. Тот взял четверых мастеров самого разного вида. Они вошли в подъезд нужного барака, машина сразу отъехала. На стук в дверь им не открыли. Тогда Хаба кивнул шустрому мужичку с пропитым лицом и беспокойными глазами. Тот поковырялся в замке секунд десять, открыл дверь и тут же ретировался из подъезда. Хаба не торопясь прошёлся по обеим комнатам и начал звонить Костяну.
      - Да, что там у вас?
      - Слушай, а она, похоже, наколола нас.
      - Как это?
      - Да тут не было никого года два! Слой пыли на полу, и ни одного свежего следа.
      - Вот сучка! Как думаешь, она еще в городе?
      - Да хрен его знает! Может уже в Красном море балдеет.
      - Падла! Что б её там акулы съели.
      Хаба и расстрельная бригада покинула барак. Если бы они задержались ещё на пару минут, то увидели бы, как к тому же подъезду подкатил громыхающий от старости "Уазик" третьего отделения милиции, и из него вылезли три опера в штатском.
      Разочарование постигло и Саяпина. Когда через полчаса он снова позвонил прокурору, голос у него был совсем не радостный.
      - Саня. Мы пролетели.
      - Что так?
      - Нет её по этому адресу.
      - Ушла?
      - Ты знаешь, дверь была открыта, но там как будто никого и не было. Батареи чуть тёплые, на кухне чисто, в холодильнике мыши рядком висят.
      - Значит, наколол тебя этот самый сексот.
      - Сейчас буду с ним разбираться. Пока.
       Всё это действие из окна видела Виолетта. Она не сбежала из города до этого дня только потому, что не прошла ещё одна выгодная сделка. Пара российских немцев решила вернуться на родину, они через интернет присмотрели себе квартиру в Кедраче, и оформили договор. Оставалось её подписать и получить деньги. Этим утром секретарша Виолетты, наглая, но глуповатая Леночка, получила от немцев деньги и привезла их своей бизнес-вумен. Ценность этой сделки была в том, что приезжие расплатились живой валютой, весьма дефицитной в сибирской глуши, а Маслова очень хотела выехать из этой страны туда, где её никто искать не будет. Виолетта отблагодарила подчинённую рублями. А через полчаса она пронаблюдала приезд бандитов и ментов по её тело. И вот это вызвало панику в её душе. Ни в могилу, ни в тюрьму Виолетта не собиралась. Она торопливо оделась, выскочила на улицу, и, тормознув первую попавшуюся машину, помчалась на вокзал.
      Они этого не знали, но пути наших пересечений господь рассчитывает, не спрашивая нашего разрешения. Точно так же в сторону железнодорожного вокзала направил свои стопы и Александр Николаевич Редин. У него была простая и хорошая задача - встретить родную мать, что решила проведать свою кровиночку и узнать, в каких условиях она обитает. Он дождался электрички, расцеловался с матерью.
      - Мам, ну ты чего на электричке-то? Отец мог быть дать свою рабочую машину, я бы прислал транспорт. У меня пять машин в подчинении.
      - Ещё чего! Я тебе что, дочь миллионера? Мне и на электричке хорошо. Всю жизнь на ней ездила, со студенчества. Я в электричке и с отцом твоим познакомилась.
      Они вошли в здание вокзала, и тут от разговора с матерью Редина отвлёк взрыв голосов в районе кассы дальнего следования.
      - Нет, вы, что мне дали? Я просила СВ, вы сказали, что СВ нет, я попросила купэ, но место внизу. А это что? Это место вверху!!! Я что по-вашему, малолетка по вторым этажам лазить. Переделайте мне на нижнюю полку! Акробатку нашли!
      Редин на секунду глянул в сторону скандала, отвернулся, но, тут же остановился и начал пристально рассматривать скандалистку.
      - Не может быть, - пробормотал он. - Это просто чудо какое-то.
      - Саш, ну мы пойдём, - мать теребила его за рукав, - чего встал?
      - Мам, посиди пока тут, - он подвёл её к сиденьям. - Тут у меня появилась срочное дело.
      Посадив мать, Редин взялся за мобильник.
      - Куриленко? Срочно наряд в вокзал!
      - Что такое?
      - Виолетта пытается уехать на юг.
      - Бегу, сам бегу!
      Они действительно прибежали, начальник ЛОВД и два патрульных. Но Редин решил поставить в деле свою жирную точку. Виолетта уже отходила от кассы, пересчитывая сдачу, когда буквально наткнулась на чей-то статичный организм.
      - Добрый день, Виолетта Ивановна. Видите, как хорошо мы с вами повидались. А вы от нас прятались. Зря. От судьбы не уйти. Он каждому пришлёт свой голубой вертолёт, или голубой вагон. Или голубой воронок.
      Виолетта затравленно оглянулась по сторонам, но сзади уже стояли Куриленко и два полицейских в более мелких чинах.
      - Гражданка Маслова, вы задерживаетесь на основании выписанному на ваше имя ордера на арест. Пойдёмте!
      Полицейские поволокли даму к выходу, было впечатление, что у той от страха подгибались ноги. Она ещё оглянулась в сторону Редину, но сказать ничего не смогла. У ней чудовищно пересохло горло.
      - Приветствую вас, Александр Николаевич! - Сказал Куриленко.
      - Привет, господин капитан.
      - Можешь поздравить - уже майор! Сегодня позвонили из управления, присвоили мне очередное, говорят, давно собирались.
      "Сработала бабушка!" - Обрадовался Редин.
      - Ну, тогда с тебя поляна!
      - Базара нет! Как ты красиво задержал Виолетту. Кто навёл?
      - Нет, случайно. Встречал мать, кстати, познакомься - Мария Николаевна. А это капи... то есть майор Куриленко, Василий Михайлович. Глава местного отделения ЛОВД.
      - Очень приятно.
      - Так бы она и уехала, - продолжил Редин, - но кассирша что-то не то сделала, похоже, верхнюю полку ей зарядила, и Виола по привычке начала качать права. Я оглянулся на звук скандала - ба! Какие люди. Так что можешь оформить задержание на себя.
      - Ну, это как-то...
      - Давай-давай! Ты ещё и полковником станешь. Слушай Василий Михайлович, оформишь её и сразу отправляй в область, в следственный отдел, Безуглову. Я сейчас позвоню, чтобы её там хорошо встретили.
      - Хорошо. И, готовься, в пятницу не ешь ничего, и не пей. Будем полоскать, и выжимать мою звёздочку.
      - Я уже сегодня бросаю пить и есть. Даже воду.
      Они распрощались с Куриленко. Мать только спросила: - Это что была за дама?
      - Мошенница. Чёрный риэлтер. Пыталась сбежать из города. Но не повезло. Ей.
      - О, господи! Редины. Все вы одинаковые.
      Редин был очень доволен, но дойти до служебной машины ему без приключений не довелось. Его едва не сбила с ног девица на роллерах.
      - Эх, ёпт...
      Каким-то чудом они оба устояли, а потом девушка начала каяться.
      - Ой, простите, пожалуйста, я не хотела! Я только осваиваю эти коньки, а площадь перед вокзалом - единственная в городе, где нет трещин и можно кататься.
      Всё это время они держались друг за друга. Первичное возмущение Редина прошло. Ещё бы, перед ним стояла такая шикарная девица! Про таких говорят - яркая. С роликами она была на две головы выше прокурора, большие, тёмно-карие глаза, крупные губы, красивый нос. На мощном теле девушке были джинсы в обтяжку и не менее плотно прилагающий к телу свитер. Наколенники, налокотники и шлем только придавали ей шарма. Такие фигуры называют разворачивателями мужских зрачков. И Редин начал изображать возмущение.
      - Я предельно возмущен вашим поведением! А так как нападение на представителя власти может приравниваться к теракту, то я вынужден вас страшно наказать.
      Девушка изумилась.
      - Теракт? А вы кто?
      - Я прокурор города. И по этому праву требую от вас номер вашего телефона.
      Тут она всё поняла, рассмеялась.
       - Записывайте, - сказала она. Продиктовав номер, девушка добавила. - Алёна.
      Потом ещё спросила: - А вы действительно прокурор?
      - Показать корочки?
      - Не надо. Мне папа про вас все уши прожужжал, расхваливал. "Какой у нас прокурор, молодой да умный. Вот бы познакомилась, дурочка". Ну ладно, я поехала.
      Проехав метров пять, Алёна резко развернулась, и крикнула Редину: - Звоните, буду ждать!
      Редин обернулся к матери, брови у той были подняты очень высоко.
      - Однако, Саша, ты так лихо стал знакомиться. Можно сказать, используешь служебное положение.
      - Мам, мне уже двадцать шесть лет. Пора всему научиться.
      - А как же твой роман с той сивой следовательницей?
      - Увы, он закончился. Не сошлись характером.
      Уже в машине Редина поддел личный водитель - Василий.
      - Как вам Алёна?
      - Вы её знаете?
      - Конечно, её весь город знает.
      И Редин и мама насторожились.
      - А в чем дело?
      - Она же дочь мэра. Спортсменка. Играет во всех видах спорта, и даже что-то выигрывает.
      "И мэр делает мне рекламу? Забавно" - подумал Редин.
      
      ГЛАВА 28
      Уже следующим утром Виолетта Маслова сидела в кабинете Безуглова, того самого следователя, что Редин желал увидеть в этом деле. Вид у человека в строгом синем мундире был специфическим. Альбинос, красноватого цвета кожа, глаза на выкате, веки практически без ресниц, подергивающееся судорогой лицо, на голове угрожающе торчащий ёжик. Следователь отличался редкой даже для своей специфической работы въедливостью и нетерпимостью к коррупционерам. В девяностые годы в него два раз стреляли, а год назад он перенёс инсульт. Он внимательно, второй час изучал дело, пока Виолетта, потея от напряжения, сидела напротив него. Иногда он что-то записывал в свой блокнот. Изредка Безуглов поднимал глаза, несколько секунд рассматривал даму, потом снова утыкался в дело. Наконец он захлопнул его.
      - Всё понятно. Как я думаю, вы признаетесь во всех преступлениях и покаетесь в содеянном?
      - Да.
      - Но ещё я думаю, что вы не могли совершить свои преступления без помощи лиц, состоящих на службе в органах правопорядка?
      - Да.
      - Вы готовы назвать имена и должности этих людей?
      - Конечно. Это начальник ГОВД Кулижин Игорь Артемьевич, и прокурор города Вильнёв Михаил Андреевич.
      - Это отрадно, что вы так хорошо идёте на сотрудничество со следствием. Я буду ходатайствовать перед прокуратурой и судом, чтобы вам было назначено наказание ниже минимального. А вот человек в погонах совершает преступление гораздо большее, чем любой гражданский человек, а значит и наказание должен нести соответствующее.
      
      ГЛАВА 29
      В этот же самый день произошло несколько событий, по идее мало значимых и никак не связанных с собой. Прежде всего, уехали в очередной поход за китайскими шмотками Орловы. В это же время засобирался в рейс Андрей Солёнов. С термосом в руках он поднимался на верхний этаж, когда раздались звуки прощания, кто-то уходил, кто-то оставался. Затем захлопнулась дверь, и через пару секунд навстречу Солёнову попался невзрачный человек в сером пуховике с небольшой сумкой в руке. Андрей мельком глянул на его лицо, но потом резко остановился.
      - Оба на! А ты тут чего делаешь?
       - Да вот... проезжал мимо, решил заглянуть к твоим друзьям. Товар им привёз.
      - Ты ж говорил, что из дома почти не выходишь?
      - Ну... времена меняются. Надо развивать бизнес. Я тороплюсь, там меня машина ждёт.
      - Беги-беги!
      Солёнов поднялся выше, дверь в квартиру Алениных была прикрыта, но не на замок.
      - Антон! Анька!
      - Антон в киоске, я одна дома.
      - Привет. Я с термосом. Кинешь женшеньчика?
      - Давай.
      Она прошла на кухню, а Солёнов подхватил и начал подбрасывать в воздух Дениску. Тот заливался хохотом.
      - Не балуй его! Он сейчас возбудится, и его потом не утолкаешь спать! - Крикнула Анна из кухни.
      - Ничего, я его наоборот измотаю. Да, а что тут этот продавец памперсов делал? Он же говорил, что никуда не выезжает из Хабаровска.
      Анна ответила после небольшой паузы.
      - Да... он предложил новый бизнес, но пока это так. Одни слова.
      - А памперсы он что, не привёз?
      - Нет.... Он отдыхать ехал.
      - Понятно. А мне сказал, что новый бизнес открывать приехал. Мутный он какой-то. Не нравится он мне, Аня. Поосторожней с ним, Аня. Я когда у него на базе был, мне показалось, что там наркотой пахло. Ну, этой, вываркой. И люди к нему странные шли. Нехорошие люди.
      - Да... А я и не знала.
      Вскоре Анна вышла с термосом, отдала его Солёнову.
      - Ты жениться то не собираешься? - Спросила она.
      - Нет. Рано. Да и не на ком пока. Что-то мне ни одна не нравится. Ты же знаешь, я в тебя был влюблён, класса с восьмого. Но Антошка обошёл меня по обочине. Так что теперь ищу такую, как ты. И не нахожу.
      Он отдал ребёнка в руки матери, потом чмокнул её в щёчку, прихватил термос и отправился к двери.
      - Толя! - Окликнула его Анна.
      - Что?
      Та ответила после небольшой паузы.
      - Да так... Береги себя. У тебя такая опасная профессия.
      - Ничего. Всё будет нормально.
      
      ГЛАВА 30
      Этот день был для Костяна из тех, что хуже не бывает. Исчезновение Виолетты поставили его перед проблемой из проблем - что делать ему самому? Толи затаиться, толи наоборот, активизироваться и начать подчищать хвосты. Самое главное, что не было тех, кто мог подсказать хорошую идею - Кулижина и Вильнёва. Когда раздался телефонный звонок с неизвестного номера, его первым желанием было скинуть его, и он его выполнил. Но через минуту звонок раздался снова.
      - Да, кто это?
      - Это Папа.
      Костян опешил.
      - Ты понял? - Спросил собеседник.
      - Тот самый?
      - Да. У меня есть предложение.
      - Какое?
      - Я хочу продать тебе свой бизнес. Все отлажено, всё на мази.
      - Что именно?
      - Систему закладок, команда рысаков и даже поставщика. У меня сейчас три кило товара. Герыч.
      - А ханку у твоего поставщика можно заказать?
      - Всё можно.
      - Сколько просишь?
      - Три ляма.
      "Немного", - подумал Костян.
      - Может два?
      - Нет, только три. Налом.
      - Хорошо, я сейчас буду собирать бабки. Где-то до вечера.
      - Хорошо. И ещё одно...
      Выслушав последнее пожелание продавца, Костян удивился.
      - Это не проблема, но зачем оно тебе нужно?
      - Это личное. Сделаешь?
      - Хорошо, упакуем.
      Положив трубку, Костян сказал другу: - Нужны бабки. Сколько у нас сейчас бобла?
      Хаба пожал плечами.
      - Лям, чуть больше.
      - Звони Рыси. Пусть поднимает общак.
      Однако старый уголовник, узнав, зачем нужны деньги, наотрез отказался их давать.
      - Иди ты нахрен! В наркоту я не вложу ни копейки! И хоть убей меня!
      - Слушай, Рысь, а ты не боишься, что так и придётся тебя грохнуть?
      - Я давно уже ничего не боюсь! А вот общак ты потом хрен найдёшь!
      Костян удивился.
      - Разве он у тебя не на счету в банке?
      - Что я, дурак, что ли?! Я давно всё снял и прикопал где надо. Хрен ты его без меня найдёшь!
      Бросив трубку, Костян выругался, потом достал из стола небольшую папочку, открыл её.
      - Так, кого мы тут можем напрячь? Сологуба, Данилова, "Роскабель". У вот этих бобла мало. "Счастье". Так, надо её вычеркнуть. И вот эти. Ты езжай к ним, а к этим я поеду сам.
       Он подчеркнул нужное, и отдал список Хабе.
      Весь этот день они мотались по Кедрачу в поисках денег. Кто-то нехотя, но давал, с других приходилось выбивать. Но к концу дня нужная сумма была собрана.
      Костян позвонил Папе.
      - Да.
      - Готово.
      - Завтра с утра, - сказал тот, - приедешь на старую мельницу, там по стрелке найдешь место нычки, заложишь бабки. Позвоню, как заберу.
      В этот день Виктор должен был тренировать в интернате, но Рысь заставил его заехать на рынок, купить мяса и костей для Абакана и других продуктов уже для себя. Кадет уже садился на мотоцикл на площадке перед рынком, когда обратил внимание на несущийся по соседнему шоссе автомобилю. Машины на нём носились часто, но это был большой, красный внедорожник, а это было для Калугина слишком знакомо. И Виктор нисколько не удивился, что из окна появился ствол двустволки. Калугин бросился под защиту мотоцикла, грохнули два выстрела, дробь пролетела над головой Виктора. Одна дробина даже черканула по шлему. Виктор поднялся, проводил недобрым взглядом автомобиль. Когда же он заглянул за мотоцикл с другой стороны, то удивлённо мотнул головой. Пластиковый пакет с провизией, стоявший на земле, был изрешечён в ситечко.
      "Странно как-то стреляли, - подумал Виктор. - Один чуть не в землю, второй практически в воздух".
      Ему пришлось вернуться на рынок и купить новый мешок для продуктов.
      Эти выстрелы так же удивили Костяна.
      - Как это ты в него не попал? - Допрашивал он Синего. - Ты же из двух стволов стрелял?
      - Да, перепутал я. Там не жаканы, а дробь оказалась мелкая. И руки дрожали.
      Синий показал свои пальцы. Они действительно тряслись.
      - Мне бы дозу, Костян, - попросил он. - Я после этого кого хошь голыми руками задушу.
      - Ты охренел, что ли?! Я тебе что, цыган (ударение на первый слог) на нычке?! У меня тут ханка по всем углам затырина? Пошёл нахрен!
      Утром, только рассвело, он уже с Хабой был на старой мельнице. Это было здание у реки, старое, дореволюционных времен, давно заброшенное. Совсем его сломать не смогли - красный дореволюционный кирпич с кладкой на яйцах не поддавался ничему. У самого входа Костян увидела на стене свежую пометку мелом в виде стрелки. Она довела его до угловой комнаты и небольшой ниши в стене. Костян положил туда пакет с деньгами, оглянулся по сторонам. Он знал, что в мельницу можно зайти сразу с нескольких сторон.
      "Вот, смешно будет, если бабло стырят", - подумал он.
      Через полчаса раздался ответный звонок.
      - Езжай в старый город, барак номер пять, квартира восемь. В шкафчике.
      Нужный им барак оказался заброшенным, но в нужной квартире в углу стоял небольшой, невзрачный шкафчик. В нём Хаба обнаружил пакет, в нем мобильник и увесистый чёрный пакет. То, что это был именно героин, они убедились уже дома.
      - Хороший герыч, чистый. Не обманул, Папа.
      - А ты думал, что кинет? - Спросил Хаба.
      - Запросто. Я бы кинул. А что, его никто не видел, никто не знает. Я бы забрал бабло и кинул. Так, что в мобиле. Пять номеров.
      Он нажал на кнопку вызова.
      - Алло, это кто? - Спросил он.
      - Это Крест. А ты кто?
      - Кто надо. Теперь ты на меня работаешь.
      - А Папа где?
      - Ушёл на пенсию. Отныне работаешь на меня. Нычки те же, работаем так же.
      - Как скажешь. Лишь бы товар был.
      - Будет.
      - Как тебя называть то?
      Костян на секунду задумался.
      - Дедушкой зови.
      - Нехай будет Дедушка. Нам всё пофигу, кроме ханки и герыча.
      Весь день был посвящён новой схеме распространения наркоты. Система работала, и деньги обильно потекли новому хозяину. Но порадоваться Костяну пришлось недолго. Вскоре раздался ещё один звонок. Он поднял трубку, пару минут слушал, потом бросил её на стол, будто обжегся, выругался.
      - Ты чего? - удивился Хаба.
      - Глухарь звонил. Виолу хапнули, и она раскрутилась на всех. Пришли ордера на арест мента, прокурора и меня.
      - А на меня?
      - На тебя нет. Остаёшься на хозяйстве, а я бегу на остров. Пошли.
      Они вышли на крыльцо, уже вечерело. Где-то коротко резанула полицейская сирена.
      Костян насторожился.
      - Так, ну его нахрен, этот "Мерседес"! Пешком дойду до пристани. Мне не звони, я сам позвоню. Пошли!
      Они зашли за дом, Костян кивнул головой на высокий забор.
      - Подсади.
      Хаба подсадил друга, тот с матами перевалился через забор, было слышно, как он на той стороне упал, потом ворчание, сдержанный мат и шаги затихли. Костян недаром слыл самым везучим из всех местных бандитов. Нюх у него был просто собачий. Буквально через минуту к воротам его дома подкатил фургончик областного СОБРа, бойцы легко преодолели забор и положили на пол всех, кого нашли - Хабу и ещё троих подручных. Но нужного им человека уже не было.
      
       ГЛАВА 31
      Весть о том, что в интернате открылась секция бокса, быстро распространилась по Кедрачу. В школу потянулись любители со всего города. Руководителем секции записали Варвару, занятия вели Рысь и Калугин.
      - Бокс предназначен для честного боя, или защиты слабого от сильного и наглого, - вещал Рысь в коротком теоретическом курсе.
      - А как же бои без правил? - Спросил как-то новичок.
      - Кто при мне ещё раз помянет эту гадость, будет вышвырнут из секции без права возвращения. В моём детстве было неписанное правило - лежачих не бьют. И других правил я не признаю.
      Колчак, узнав о конкурентах, пробовал нажать на административные рычаги. Но интернат проходил по части министерства образования, и попечитель Колчака из спорткомитета не смог ничего сделать. Директор школы, Василий Макарович, старичок семидесяти двух лет, заслуженный учитель республики, к экспериментам Варвары относился благосклонно и готовился уйти на покой по окончанию учебного года.
      Толи Рысь оказался гениальным тренером, толи парни, что приходили к нему, талантливыми учениками, но бойцы Колчака начали получать достойный отпор во всех районах города. А тут ещё пошли задержания криминальной верхушки города. Это было как раз то, чего ждал Колчак. Он готовил бойцов для будущих боёв за власть в городе, но не для Костяна, а для себя. Но по расчётам Фёдора это должно было произойти чуть попозже, когда его "колчаковцы" подрастут и станут совершеннолетними.
      - Чёрт, как не вовремя они все спалились, Хаба, Костян! - Рассуждал он наедине со своим единственным другом и правой рукой Вадимом Тихим. - Через годик бы, через два их убрали. Вот тогда бы мы тут шороху навели.
       В дверь постучали. Колчак кивнул головой, и Вадим открыл дверь. В кабинет вошли двое подопечных Колчака. Вид у них был нерадостный. Синяки, разбитые носы и брови с потёками крови.
      - Кто, где? - Спросил Колчак.
      - Тут, около седьмой школы.
      - Сколько их было?
      - Трое. Все с Запорожской. Мы их до этого мочили как стоячих, а тут они, падла, оторвались.
      - Они в эту секцию теперь ходят, в интернате.
      - Вдвоём больше не ходите, - велел тренер, - втроём и больше. Идите, умойтесь. А с интернатом нужно что-то делать.
      После длительно раздумья Колчак решил пойти ва-банк. Он сам позвонил старому тренеру.
      - Привет, Рысь.
      - Привет, только не узнаю, кто звонит.
      - Колчак. Фёдор Михайлович
      Анатолий рассмеялся.
      - Господи, а я всё гадал, что за Колчак у нас в городе появился. Неуж-то, думаю, родственник адмирала. А ты, оказывается, только одну букву в фамилии изменил, Федька Кулчак.
      - Неважно, что было раньше. Важно, что есть сейчас. Старичок, ты встал у меня на пути. Ты мне мешаешь жить в этом городе. Уходи.
      - Да бог с тобой! Я же уже не при делах, живу тихо, мирно. Дышу через раз, пукаю по вторникам, чихаю строго по воскресеньям.
      - Да, только мне твоя качалка не нужна. В городе должен быть только один тренер по боксу. Не мешай.
      - Ну, мало ли что тебе мешает, может у тебя яйца большие да квадратные, тоже я в этом буду виноват?
      - Ты мне, старый, мозги не компостируй! Давай всё решим в честном бою. Я и ты.
      - Ого! А ты не боишься, что я тебя задолблю?
      - Нет. Когда ты меня выгнал, я уехал в Москву и учился там у лучших бойцов нашего времени. Так что я уже не тот пацан, которого ты вышвырнул из секции на глазах у всех.
      - И где мы встретимся?
      - На Бойне, около старого моста. Ну, ты помнишь.
      - Помню. Когда?
      - Завтра, с утра. В десять. Бой один на один.
      - Хорошо.
      Рысь отключился и поймал выжидательный взгляд Виктора.
      - Что это ещё за вызов на дуэль? - Спросил тот.
      - Да Федька, Кулчак. Единственный человек, которого я вышвырнул из секции.
      - За что?
      - За тоже, чем он занимается сейчас. Ему было лет семнадцать, и он начал сколачивать свою банду бойцов. Били всех подряд, пытались установить власть в городе. Ну, я его при всех и опустил. Отхерачил сначала на ринге как выдру, вывел на крыльцо и дал пинка под зад. Он тогда совсем исчез из города. А теперь снова появился. Фамилию красиво сменил, спортклуб себе сделал. И снова бойцов себе готовит.
      - Понятно. Что будем делать?
      - Как что? Долбить его!
      - От таких можно ожидать всякой подлости. Приедешь на стрелку, а по тебе полоснут из автомата, и всё.
      - Это вряд ли. Но кое в чём ты прав, кое-кому надо позвонить.
      На следующее утро за городом, у старого, заброшенного моста, было людно. Когда-то строители моста провели туда не только асфальтированную дорогу, но и соорудили большую, сто на сто площадку, где при строительстве лежали фермы моста. Когда туда на мотоцикле подъехали Рысь и Калугин, кроме Колчака они обнаружили ещё человек пятьдесят совсем молодых людей в чёрном. Все они были в кожаных перчатках с обрезанными пальцами, но главное было не в этом, а тех недобрых взглядах, что они встретили мотоциклистов. Калугину стало не слишком хорошо от всего происходящего. Между тем их главарь разминался. Колчак был одет в белоснежное кимоно, на руках такие же, как у всех его бойцов чёрные перчатки. Трое подопечных держали перед ним боксёрские лапы и тот быстро и четко бил по ним руками и ногами.
      - Ты, я вижу, не один, - спросил Рысь.
      - Зрители. Они должны увидеть, как дерутся мастера.
      - Ну, пусть смотрят, Кульчак.
      Рысь отошёл к мотоциклу снял свою куртку.
      - Не нравится мне это всё. Это не бой, это будет бойня, - шепнул ему Калугин.
      - Спокойно, Витя. Мы и не таких долбили.
      Рысь начал разминаться. Тут из-за опоры моста вырвался спортивный мотоцикл. Он остановился рядом с мотоциклом Рыси, водитель снял шлем, подошёл ближе.
      - О, какие люди! - Восхитился Анатолий.
      - Привет, тренер.
      Они обнялись.
      - Познакомься, Витя. Игорь Лебеденко, кто ты сейчас?
      - Да, так. В ФСБ. Майор.
      Тут раздался звук другого рода, из-за поворота вывернулся "Ланд Крузер". Троица, вышедшая из машины, была совершенно другого рода. Это были люди комплекции "кабан". Под два метра ростом, изрядно перекормленные, они смотрелись внушительно и опасно. Первым делом они полезли обниматься с Рысью.
      - Рысь, тренер!
      - Братан!
      - Привет, парни! Ну, как вы все закабанели!
      - Куда деваться!
      - Жизнь слишком хорошая.
      - Чем дышим? - Спросил Рысь.
      - Бизнес, батя! Рестораны, бары, базы отдыха.
      - Бизнес, будь он проклят.
      - Одни нервы, и все уходят в живот.
      За десять минут подъехало ещё несколько солидных машин, все прибывшие здоровались и обнимались с Анатолием. Тот только успевал представлять их Виктору.
      - Главный гаишник города. Он мне сразу права сделал. Начальник водоканала. Глава охранной фирмы.
      Так что вскоре Виктор насчитал за спиной старого тренера двенадцать человек вместе с ним. Все они не спеша делали разминку, бинтовали руки, одевали перчатки для уличного боя.
      - Ну что, начнем? - Предложил Рысь.
      - Давно жду, - ответил Колчак, и сбросил куртку своего кимоно. Смотрелся он хорошо: загорелый, узкая талия, широкие плечи, хорошо прорисованные бицепсы и трицепсы, пресловутые кубики пресса. Рысь усмехнулся, стянул с себя куртку. Майку снимать он не стал, но плечи и бицепсы старого бойца смотрелись не менее внушительно. Вот только ростом Колчак был выше старого бойца больше чем на полголовы.
      Они затанцевали по кругу, выставив одну руку вперёд. Стойка у обоих была одинаковая, правосторонняя. Первым попробовал ударить Рысь. Колчак легко ушёл, а в следующую секунду ударил правым боковым ногой в голову противника. Только реакция спасла Анатолия, он успел отскочить, и удар не достиг цели.
      - Тхэквондо? - Спросил Рысь.
      - Именно оно.
      - Что ты еще знаешь?
      - Всё. От айкидо до карате.
      - А я, дурак, всё по боксу западаю, - сообщил Рысь и тут же ударил своего соперника точно так же, как бил только что тот - ногой сбоку. Колчак этого не ожидал, но чуть смягчил удар блоком, хотя до его уха ступня Рыси долетела.
      - Не прибедняйся, старый, маваши у тебя на уровне.
      - Да в зоне со скуки чем только не займёшься. Вот этим.
      И Рысь с места прыгнул вперёд, резко, ударив ступнёй в пресс противника. Удар не оказал на Колчака видимого воздействия, наоборот, тот успел ударить отходящего противника по плечу, а потом вообще устремился в атаку, нанося удары за ударами. Часть Рысь блокировал, но пара ударов хорошо попала по голове. Он отскочил назад, тряхнул головой. Виктор подумал, что тот сейчас как никогда похож на своего тотемного животного. Небольшой собранный, злой.
      - Ну как тебе? - Спросил Колчак.
      - Фигня. Вот как надо.
      Рысь коротко рыкнул и бросился в атаку. Он обрушил на соперника град очень быстрых и резких ударов. Тому уже было не до тхэквондо и других заморочек. Он отходил, еле успевая уворачиваться или блокировать удары. Но это получалось не всегда, так что, когда они разошлись, из одной брови Колчака текла кровь.
      Они отдышались, и потом уже Колчак начал атаковать противника. Анатолию приходилось туго, удары летели как с ног, так и с рук. Когда запас воздуха кончился, и они отскочили назад, у Рыси кровоточила нижняя губа. Виктор подал наставнику бутылку с водой, Игорь протёр лицо полотенцем. Этим же занимались и парни Колчака.
      - Ну, что? Второй раунд? - Крикнул Колчак.
      - Второй? А сколько ты их наметил? Три, десять, пятнадцать?
      - Зачем так долго? Пока один из нас не упадёт совсем. Как?
      - Согласен. Погнали.
      В этом раунде шёл встречный бой. Простой, откровенный и жестокий обмен ударами. О защите они уже не думали, изо всех сил молотили друг друга по голове с обеих рук, напрочь забыв про другие части тела. Кровь уже обильно текла у обоих из носа, у Колчака из ушей. Это была почти равная борьба, но ничьей быть не могло. За Колчаком была сила и молодость, но у Рыси было гораздо больше. За ним был тот жестокий опыт зоны, и тот стержень, что не дал ему сломаться во времена многолетней отсидки. И он вкладывал сейчас в удары не только силу и злость, но и всю боль своей искалеченной судьбы. После одного из этих страшных по силе ударов у Колчака упали руки, но он ещё стоял. И Рысь ударил серией - справа, слева и прямым в нижнюю челюсть. Колчак рухнул.
      Секунду стояла тишина, а потом Вадим Тихий, показав рукой вперёд, закричал: - Мочи их!
      Толпа малолеток с рёвом кинулась на стариков. Те свернулись кружочком, в центре которого оказался стоящий на одном колене Рысь. Он тяжело дышал, а вокруг него шёл бой на смерть. У ветеранов был опыт и вес, они разметали подростков пачками, но тех было слишком много. А потом в руках у колчаковцев начали появляться кастеты, ножи, обрезки арматуры. Уже и ветераны начали нести потери. Упал один из "кабанов", получивший удар арматуры по голове. Неизвестно, до чего бы дошло всё это, но тут из-за опоры моста на площадку с криками и визгом кинулась толпа малолеток. Их было не менее сотни, и даже не их количество, не многочисленные удары, а вид знакомых лиц заставил колчаковских бойцов обратиться в бегство. Тут были все, кого они в течение года били много и регулярно. А от них пощады ждать не стоило. Колчаковцы побежали, бросая арматуру, ножи, цепи и все другие орудия нападения. Несколько неудачников всё же попали в окружение подростков, и отбивались из последних сил. Отдышавшийся Рысь, Виктор и комитетчик Игорь начали разнимать такие драки. Это было вовремя, малолетки в азарте и злобе могли просто забить своих врагов до смерти.
      Среди этих неудачников был и Сплин. Он прижался спиной к кусту сирени и махал перед собой арматурой.
      - Убью! Не подходи! - Орал он. Подошёл Виктор.
      - Брось, - приказал он, - и иди отсюда.
      Сплин смолчал, потом кинул на пол арматуру. Толпа расступилась, Сплин пошёл было, потом его взгляд упал на Дашку.
      - Сучка! Из-за тебя всё! - Крикнул Сплин, в его руках щёлкнула пружина выкидухи, и, выставив руку вперёд, он кинулся на Дашку. Он бы достал её, но Петька резко дёрнул её за руку, девушка отлетела в сторону, зато нож попал в живот парня. Петька согнулся от боли, Сплин бросился бежать, за ним побежала толпа человек в тридцать. Его судьба уже не волновала Виктора, он подхватил тело парнишки на руки и побежал к машинам.
      - Быстро! Его надо в больницу!
      Во внедорожнике Петьку устроили на заднее сиденье, его голову на колени положила Дашка. На переднее сиденье разместили раненого "кабана", он снятой рубашкой прикрывал рану, и постанывал.
       В больнице Петьку сразу поволокли в операционную, начали подвозить и других раненых. Всего набралось человек двадцать. Саяна как раз была на смене, так что ей пришлось перевязывать всех: и взрослых, и колчаковцев, и остальных подростков. "Скорая" привезла и Колчака. Тот до сих пор был без сознания. Приехали и Виктор с Рысью. Не для перевязок, их интересовала судьба пострадавших. Через пару минут в больнице появилась Варвара. Она уже знала о ранении Петьки, но увидев лицо своего суженого, восхитилась.
      - Бог ты мой! Картина Пикассо: "Мир, сразу после сотворения господом богом". Кто это тебя так?
      - Да, не обращай внимания. Он уже в реанимации, - отозвался Анатолий. И это было правдой.
      Варвара подошла к съежившейся на стуле Дашке. У той уже не было слёз, только глаза красные, да всхлипывала она периодично. Варвара её обняла за плечи.
      - Ну, что там? Сильно его?
      - Сильно... в живот.
      - Это ты, что ли, всех парней собрала?
      - Да. Обзвонила весь город. Все пришли. Только я не думала, что Петьку вот так...
      - А где второй твой кавалер?
      - Ему по ноге попало. Арматурой. Нога разбухла, его на рентген повезли... Может быть перелом.
      - Ну ладно, главное жив. Не плачь.
      - Да я не об этом. Мне же теперь за Петьку замуж выйти придётся. Он же меня своим телом закрыл. А я Валька люблю.
      - Да, чисто русский выбор. Любишь одного, а выходишь за другого, потому что есть чувство долга. О, везут твоего! Беги.
      
      ГЛАВА 32
      Прошло два дня. Кулижина арестовали сразу по возвращению с охоты, Костяна так и не нашли, Хабу посадили на сорок восемь часов. Искали, за что его можно привлечь. Братва, оставшаяся без пастухов, пошла в разнос. Как-то вечером к воротам дома Рыси подъехал шикарный "Мерседес", водитель посигналил. Навстречу вышедшему хозяину из автомобиля выбрался сравнительно молодой, и лощёный человек в строгом костюме с галстуком.
      - Анатолий Григорьевич? - Спросил он.
      - Да, - согласился Рысь. Как обычно он был растрёпан, небрит. На нем было неизменное трико и любимая майка, тапочки на босу ногу.
      - Нефёдов, Игорь Анатольевич, директор завода "Кедрачкабель" ООО "Росстройнефть" и, такой, негласный дуайен всех предпринимателей города.
      - Кто? - Поперхнулся Рысь.
      - Ну... глава. Вроде спикера.
      - А, это понятно. Какие проблемы?
      - Меня наши бизнесмены просили поговорить с вами. Проблемы в том, что эти... ваши братки совсем распустились. Костян и так перед всеми этими делами нас просто ограбил. А тут он исчез, и началось такое, - он развел руками. - Просто беспредел. Они ограбили два магазина, ларёк сожгли около железки. Заходят в магазины, забирают выручку. Жуть! Махновщина.
      - А причем тут я? Я же уже никто. Я отошёл от дел.
      - Да мы про это знаем, но вы остались один, кто может навести порядок среди этой толпы. Нам просто не к кому больше обратиться.
      - А вы, вы же не ларёк? Вы ведь почти госучережение. Как вас то могут напрягать?
      Нефёдов вздохнул: - Нас охраняет ЧОП, филиал московского. А они только проходную пасут, как бы кто из работяг не вынес чего. Нам в том году пару фур с продукцией сожгли, и, чтобы не было подобного, пришлось платить. Обидно, конечно, эти бы деньги пусть на развитие, но... Вот так.
      Рысь почесал свою седую шевелюру.
      - Хорошо, я вас услышал, я подумаю, что можно сделать.
      За калиткой хозяина дома страховал Калугин. Они вернулись в дом, Рысь разлил по стаканам пиво. Он всё-таки приучил своего молодого друга к этому напитку.
      Абакан прыгал у ног хозяина, преданно смотря в его глаза.
      - Хороший, хороший, - похвалил Рысь. - Лежать. О, уже выполняет!
      - Умный.
      - Почти как я. Ну, что скажешь про это? - Спросил Рысь.
      - А что я могу сказать? Я привык порядку, к закону. Ему надо было обраться в полицию, прокуратуру.
      - И его завод в эту же ночь сожгут.
      - Но всё равно, надо же с чего-то начинать.
      - Витя, страну тридцать лет отучали от того, что в ней что-то может быть по закону. Всё по понятиям, по знакомству, по блату. И за это время те, кто должны были выполнять законы, сами стали бандитами. Сейчас трудно убедить вот этих, с деньгами, в обратном. Жизнь сложнее, кадет, чем нормы и понятия.
      - Но всё равно, надо с чего-то начинать! В меня с малых лет вдолбили слово дисциплина, и это для меня было смыслом и образом жизни.
      - Дисциплину можно и нужно поддерживать, только разными методами. Пошли. Поищем отмычку для твоей дисциплины.
      Они вышли в огород, Рысь кивнул в сторону сарайчика.
      - Возьми там лопату.
      Дойдя до самого отдалённого угла своей усадьбы, Анатолий отмерил от одного забора три шага, от другого пять и ткнул пальцем вниз.
      - Копай.
      Кадет добросовестно ковырял землю добрых полчаса, получилась солидная яма. И чем больше он трудился, тем большее недоумение отражалось на лице хозяина дома и земли.
      - Стой! Что-то не то, что-то не так. А, это же не тот угол! Извиняюсь, пьяный закапывал. Пошли. Тут, наверное, пять отсюда, три оттуда. Здесь копай.
      - Золото ищем, нефть? - Пошутил Виктор.
      - Уголь. И немного железа.
      Лопата наткнулась на что-то твёрдое на глубине половины черенка. Это был свёрток из промасленной ткани, рогожки.
      - Вот он, родной, - обрадовался Рысь.
      Уже дома он размотал материю, это был автомат Калашникова, и с ним два полных автоматных рожка.
      - Люблю оружие, - признался Рысь. - Сколько у меня его было! И ружья, и сабли, и катаны.
      - Ладно, если я больше не нужен, я пошёл к Саяне, сегодня у ней выходной, мы решили в ЗАГС сходить.
      - Подать заявление?
      - Как получится.
      Когда кадет ушёл, Рысь разобрал автомат, начал протирать его, смазывать. И невольно снова вспомнил армию.
      ПАМЯТЬ
      Получилось так, что первый раз Анатолий Рысаков вступил в конфликт с десантниками буквально в первый день, как их привезли в гарнизон, где он должен был служить все последующие два года. Конфликт этот был так, небольшой, скорее анекдот получился. Прапорщик, что их доставил в гарнизон, показал направление, куда надо было идти, а сам поспешил в штаб. Путь стройбатовцев пролегал мимо спортивного городка, в котором сейчас активно прыгали, бегали, подтягивались и отжимались сотни десантников. Аккуратно подстриженные, по пояс голые, с рельефными фигурами, они сильно выигрывали по сравнению с разношерстой бандой, что плелась, отягощенная вещмешками и чемоданами. Это заметил и десантник, явно гораздо более старший по возрасту, чем остальные солдаты. На висках уже пробивалась седина, усы скобочкой. Он как раз соскочил с турника, где крутил солнышко. Глянув на стройбатовцев, ветеран улыбнулся и крикнул: - Эй, стройбат! Кто сможет подтянуться хотя бы пять раз, тому дам банку сгущёнки.
      Все невольно остановились. Начали подходить и другие десантники.
      - А если больше? - Спросил Анатолий, выходя из строя. - Что дашь?
      - Что, две банки хочешь?
      - Нет. Я сладкого не люблю. Твой тельник хочу.
      Ветеран усмехнулся.
      - Ну, попробуй. Может, ты ещё и на банку не заработаешь.
      Рысаков подошёл к турнику, снял с себя китель. Увидев его мускулатуру, десантник высоко поднял брови. Он не ожидал увидеть у этого низкорослого парня такие мощные бицепсы. Да и грудные мышцы выпирали весьма рельефно.
      Анатолий подпрыгнул, ухватился за перекладину, замер, а потом рванул тело вверх. Он не стал подтягиваться, он сделал выход силой, движение, когда тело по пояс взлетало над перекладиной. Все считали, кто про себя, кто вслух.
      - Пять... десять... пятнадцать... двадцать.
      После сорокового раза Анатолий замер наверху и спросил:
       - Ещё?
      - Не надо, - десантник махнул рукой и начал стаскивать с себя тельняшку. Рысь оделся, небрежно закинул трофей на плечо, и караван новичков потянулся к прежней цели - казарме, где им предстояло прожить ещё два года.
      Когда стройбатовцы ушли, усатый ветеран обернулся к столпившимся зрителям.
      - Кто повторит - месяц в наряды ходить не будет. Кто желает посачковать?
      Через две недели произошёл другой инцидент, гораздо более серьезный. Рота с утра занималась привычным, нудным делом - копали траншею. Траншею длинную, метров пятьсот, в чистом поле. Было жарко и солнечно. Начальство, прапорщик Павлов и прораб Собко, поставили задачу и смылись. Дело шло к вечеру. Анатолий Рысаков работал как все, прилежно, добросовестно выкидывал рыжую глину на бруствер траншеи. Нудная работа оживилась появление троих солдат в привычной форме десанта - голубые береты, тельники под расстёгнутыми гимнастёрками.
      - О! Придурки лагерные! Всё поле перепахали! - возмутился один из троицы. - Ни проехать, ни пройти!
      Анатолию показалось, что говоривший, усатый, по десантной моде, сержант был слегка под градусами. Не то, чтобы совсем пьян, но что-то в его крови играло. Траншея было не очень широкая, метра полтора. Её легко можно было перепрыгнуть, но десантура решила поддержать форс.
      - Эй, слышь, ярёма, иди сюда!
      Десантник поманил рукой ближнего к ним солдата, таджика Сохатого. Это был парень небольшого ума, здоровый физически, но совершенно не приспособленный к армейской службе. Он и по-русски то почти не понимал. Но в этот раз до него дошло, что обращаются именно к нему. Он подошёл поближе, уставился на десантуру своим плоским лицом.
      - Повернись! - Велел усатый. С третьего раз Сохатов понял, что от него требуют. Выполнил он и вторую просьбу десантника.
      - Нагнись.
      Таджик согнулся, усатый наступил ногой на его плечо и, оттолкнувшись, перепрыгнул на другую сторону. Тот же маневр повторили и два его сослуживца.
      - Вот козлы! - Сказал кто-то за спиной Анатолия. Тот по голосу понял, что это был Рыжий. - Совсем нас за людей не считают. За вином пошли.
      - Ага, - согласился Рысь. - Мы им всю трассу перекрыли.
      Действительно это поле было кратчайшим расстоянием до ближайшей деревни, где можно было купить домашнее вино. На это указывала и мощная тропа, вытоптанная ногами десятков весенних и осенних призывов десантуры.
      - Эх, винца бы сейчас попить! - Простонал Рыжий. - Да в кармане ни рубля.
      - Давай у них отберём, - предложил Анатолий.
      - У этих? - Усомнился Коробков.
      - А что? Давно я что-то не дрался. Аж соскучился.
      - Ага. А кто вчера Асадова приласкал?
      - Да это что! Два удара по корпусу это фигня. О, идут обратно. Сахатов, иди сюда!
      Они поменялись местами, и Анатолий сделал вид, что старательно копает землю. Десантники солидно затарились вином. Для переноски алкогольной жидкости в той местности чаще всего использовались чулки химзащиты, прочной, прорезиненной ткани. Судя по объёму раздутого чулка, висевшего на плече одного из троих десантников, солдаты выкупила литров пять доброго, украинского вина.
      - Эй, карапуз, ну-ка подойди сюда!
      Анатолий сообразил удивлённую физиономию.
      - Это зачем?
      - Ты, убогий, иди сюда! Спрашивает он!
      - Да не хочу я.
      - Нет, ты, что, недомерок, давно зубы не выплёвывал? Иди сюда, тебе сказали!
      - Сюда иди! Кому сказали! - Настаивал и второй десантник.
      Анатолий сделала почти так, как они хотели. Он выпрыгнул из траншеи и оказался наверху глиняной кучи. Усатый тут же попытался сделать ему подсечку, но Рысь подпрыгнул, а затем уже спрыгнул вниз, на траву. Сержант ринулся на него, размахивая руками, но, похоже, в деревне он не только затарился вином для коллектива, но и пропустил пару стаканчиков внутрь. Так что удары его хоть и были отработаны, но лишены привычной акцентированности и координации. Дождавшись, когда усатый выдохнется, Рысь провёл свою любимую троечку - голова, печень, голова. И сержант рухнул лицом точно в свежевыкопанную глину.
      - Васька! Ты что?! - Заорал второй десантник. - Убью, гад!
       Этот был трезв, выше и шире в плечах своего друга. Удары у него были мощные, хорошо отработанные, так что сначала Рысь только уходил от него да уворачивался. Затем силач подустал, чуть опустил руки. И тут Рысь нанёс свой самый страшный удар - в печень. Здоровяк согнулся, захрипел, и свалился на землю. Третий из десантников, совершенно обалдевший от всего происходящего, был так растерян, что даже не сопротивлялся, когда Рыжий отобрал у него чулок с вином.
      - Сколько там время? - Спросил Рысь бригадира.
      - Шесть вечера.
      - Может, домой пора?
      - Да пошли. Канава готова.
      А вечером, около девяти, к щитовой казарме стройбата пожаловала целая толпа, человек тридцать, десантников. Лица у них были суровые, самый первый, с лычками старшего сержанта, приказал курившему на крыльце дневальному.
      - Позови этого, вашего Рэмбо.
      Анатолий вышел не один, за ним на крыльцо вывалила толпа так же человек в тридцать. Вся остальная рота в лице таджиков, узбеков и азербайджанцев прилипла к окнам.
      - Привет! Что надо?
      Рысь что-то жевал, на нём было трико, шлёпки и трофейная тельняшка. Сержант смерил его взглядом.
      - Парень, ты зачем наших друзей поуродовал? Оба сейчас в санчасти лежат.
      - Да я не хотел. Это они первыми начали. А вы что, все бить меня пришли? По одному слабо?
      - Не слабо. Давай, начнём.
      - Погоди, обуюсь.
      Рысь ушёл, вернулся в кроссовках и с двумя пара боксерских перчаток. Одну одел сам, вторую пару он кинул сержанту.
      - Одень. Незачем костяшки ломать.
      Сержант скинул гимнастёрку, надел перчатки, и начался бой. Это было что-то на уровне искусства. Десантник был хорош, работал и руками и ногами. Было что-то от карате, что-то от бокса. Анатолий несколько раз хорошо получил по лицу, два раза ногой по корпусу. Но и его удары были точны и акцентированы. Народу передался азарт состязания, обе толпы болели за своих.
      - Давай Толян, дави десантуру!
      - Бей, Серёга!
      - Добей его!
      - Убей его!
      - За ВДВ!
      - Толян, за трактор на петлицах!
      А потом Рысь всё-таки поймал сержанта, тот чуть раскрылся, и у Анатолия прошёл просто королевский хук. Сержант не упал, просто опустился на одно колено, опустив голову. Раздались разочарованные крики с одной стороны и вопли радости с другой. И тут откуда-то сбоку раздались акцентированные, равномерные аплодисменты. Все обернулись в эту сторону. Это был тот самый десантник, у которого Рысь выиграл тельник. Сейчас он был в кителе и на его погонах были три звёздочки старшего прапорщика. Вся десантура как-то сразу подтянулась.
      - Старшина!.. - прошелестело по толпе. Двое парней с задних рядов сделали ноги.
      - Браво, браво! - Сказал прапор. - Всё. Гладиаторские бои объявляю законченными. Марш всем в казарму!
      Команда подействовала на обе группы зрителей. На площадке перед крыльцом казармы осталось трое.
      - Бокс? - спросил прапор Анатолия.
      - Да.
      - Звание?
      - КМС.
      - Как тебя по батюшки?
      - Рысаков, Анатолий Григорьевич.
      - Хорошо.
      Сержант поднялся на обе ноги.
      - Ну что, Серёга, оклемался? - спросил старшина.
      - Да, нормально.
      Прапорщик заглянул глаза подчинённого.
      - Хорошо что оклемался. А то трое за один день в санчасти, это уже через чур. Пошли.
      Напоследок сержант отдал Анатолию перчатки, пожал руку.
      - Удар у него как кувалда, - рассказывал он уже на ходу своему командиру.
      - Да видел я.
      На следующее утро в штабе гарнизона решалась судьба Анатолия Рысакова.
      - Вызвать военную прокуратуру и завести уголовное дело! - Настаивал комендант гарнизона. - Это беспредел, так вот уродовать солдат.
      - Да, а то, что Никонов был пьян, мы как прокурору объясним? - Спросил начальник штаба полка.
      - Точно был пьян? - спросил полковник, командир части.
      - Да, - подтвердил и старшина. - Похоже, они тащили в часть вино, у Никонова был день рождения.
      - И где это вино?
      - Эти, стройбатовцы отобрали.
      - Стыдоба! - полковник скрипнул зубами. - Со стройбатовцем справиться не смогли! Сына дяди Васи. Что с ним теперь делать?
      - Сажать! - Настаивал комендант. - Дисбат по нему плачет.
      - Погоди ты сажать! - Старшина махнул рукой. - Тут дело такое. Парень незаурядный. Рост метр шестьдесят восемь, вес пятьдесят четыре, но прокачанный хорошо. КМС по боксу, выиграл до армии два взрослых турнира. Я видел его в деле, настоящая машина для убийства. Не надо упускать такой шанс, нужно его подтянуть в часть для обучения рукопашного боя. Нам ещё нужно подготовить боксёров для первенства округа, вы не забыли?
      Полковник удивлённо поднял брови.
      - Как ты это себе представляешь, Кузьмин? Перевести его в нашу часть?
      - Зачем. Просто договорится со стройбатовским руководством, пусть не лопатой машет, а у нас кулаками. О, а вот и они.
      В кабинет вошли двое, полноватый капитан и прапорщик с петлицами чёрного цвета. Поздоровавшись, они уселись с торца стола.
      - Ну, что решили с Рысаковым? Сажать будете? - Спросил капитан.
      - А что?
      - Скорее бы от него избавиться! - Сказал прапорщик.
      - Чего это? - удивился полковник.
      Капитан поморщился.
      - Да... Он подмял под себя всех, и дедов, и сержантов...
      - Да и нас, - признался прапор.
      - Ну да. До его приезда азеры тут королили.
      - Ещё бы, их сорок человек в роте.
      - Русских только двадцать.
      - И все судимые.
      - А он всех построил. Первые две недели зубы чуть не вёдрами выносили.
      - Зато сейчас всё тихо. Никто никого не обижает, все на цыпочках ходят.
      - Это да. Если что надо, мы уже к нему обращаемся, мимо сержантов.
      - Он пьёт, курит? - спросил Кузьмин.
      - Нет. Спортсмен.
      - Каждое утро пробежка, турник, гантели. Грушу лупит у вас там на участке. Так что, дело заводить будите?
      Полковник отрицательно покачал головой.
      - У нас другое предложение. Иваныч хочет его привлечь к обучению рукопашки. Вам же не нужно ЧП в вашей роте?
      - Нет.
      - Вот и хорошо. Значит - договоримся.
      Прошла неделя. Кузьмин подошёл к спортивному городку, окинул его взглядом. Рысаков занимался сразу с несколькими десантниками.
      - Ноги-ноги! Ноги при ударе ничуть не важнее рук. Они как пружина, держат тело. Если бы они не держали тело, то после каждого удара ты проваливался вперед. Комар, ты куда лупишь? Это только в кино так дерутся. Ты на самом деле толкаешь противника. У него голова должна только мотнуться, сантиметров на пять, но после этого он должен упасть и умереть.
      - Витя, ты должен не один раз ударить. Ты должен заранее знать, что будет дальше. Смотри. Ты левой бьёшь в голову, он прикрывает её, но при этом невольно обнажает торс. Ты бьёшь в солнечное сплетение, он невольно дёргает руки вниз, и тут ты со всей силы бьёшь его правой в голову. Всё! Нокаут. Все всё поняли?
      - Да.
      Солдаты принялись отрабатывать удары, Анатолий же поздоровался со старшиной.
      - Здравию желаю, Андрей Иванович!
      - В тебе, Рысь, тренер пропадает.
      - Кто его знает, может ещё и придётся.
      - Что, поработаем?
      - Давай.
      Кузьмин скинул китель, они встали в каратистскую стойку. Старшина первый пошёл в атаку, нанёс несколько мощных ударов руками и ногами. Часть из них Рысь блокировал, от других просто увернулся.
      - Молодец. - Похвалил Кузьмин. - У тебя есть как раз то, что нужно нашим парням - гибкость в мышлении. Чтобы не зацикливаться на одном стиле, а работать по обстоятельствам. Кстати, что там с нашими боксёрами? Есть перспективы?
      - Феоктистов, Зимин, Абдулаев. У них получается.
      - Займись им плотнее. Через месяц первенство округа, сможешь их подготовить?
      - Попробую. Эти самые толковые.
      - Растяжку ещё отрабатывай. Ногу надо выше поднимать.
      - Да тянусь, стараюсь. В боксе же другие мышцы задействованы. Только выше головы всё равно не ударю.
      - Не прибедняйся. До головы и не надо. Достаточно до челюсти.
      Солнце палило нещадно, но сотни парней на спортплощадке не обращали на это внимание.
      
      ГЛАВА 33
      У Виктора и Саяны в ЗАГСе получилось даже лучше, чем они ожидали. По такому торжественному случаю, Виктор надел свой парадный мундир и шинель. Как оказалось, заведующая прекрасно помнила эту пару. Как она думала.
      - А, молодые люди, снова вы. Только срок то ведь не вышел. Ещё две недели надо подождать.
      - Нет, вы не поняли, это не снова мы. В прошлый раз со мной был брат близнец Виктора Валерий. Он внезапно умер, - пояснила Саяна.
      - Да вот свидетельство о его смерти, - добавил Виктор, подавая бумажку. Заведующая просто опешила от таких подробностей. Она долго рассматривала то документы Виктора, то свидетельство о смерти Валерия.
      - Так, что он умер, это я поняла, но я не поняла, что вы теперь от меня хотите? - Спросила она.
      - Мы хотим зарегистрировать законный брак, - пояснил Виктор.
      - То есть это заявление считать недействительным, а составить новое?
      - Именно. И лучше, чтобы вы нас тут же расписали.
      Женщина рассмеялась.
      - Ну, молодой человек! Мало ли что вы хотите! Я, вот может, снова хочу стать молодой и красивой.
      - Понимаете, - начал врать Виктор, - у меня скоро распределение на носу, погоны и всё прочее. А лучше к этому времени быть женатым. А то, отправят на Камчатку, а там из женщин, говорят, одни медведицы.
      - Ну, это не страшно. У нас некоторые женщины в Кедраче вылитые медведицы, - хохотнула заведующая.
      - Тем более я хочу на ней жениться.
      - Девушка, а вы согласны поехать с ним на Камчатку?
      - Да. И в любую другую точку страны и мира.
      Дама мотнула головой.
      - И что с вами делать? Ни за что бы не согласилась, но... У меня дед так вот на фронт уехал. Перед уходом расписался с бабушкой, а потом пропал без вести. Но зато появилась моя мать, потом я. Давайте ваши документы.
      Через полчаса она торжественно объявила: - Объявляю вас мужем и женой.
      Когда они вышли из ЗАГСа, и ещё раз поцеловались, Виктор шепнул Саяне: - Ты её заколдовала?
      - Почти нет. Чуть-чуть сделала добрей.
      
      ГЛАВА 34
      Сообщение о том, что они стали супругами вызвало бурную реакцию со стороны Рыси и Варвары.
      - Поздравляем!!! - Дружно проорали они во всю глотку, да так, что у новобрачной заложило уши.
      - Всё, надо это отметить!
      - Закатимся в кабак!
      - Да, какой кабак? - Попробовал урезонить старых Виктор. - На какие деньги, да и зачем это? Посидим тут, у Алениных, потом съездим к родне Саяны и всё.
      - Вот даже не надейся! Гульнём по полной! - Настаивал Рысь. - Есть один неплохой шалман, подвальчик. Там хорошо кормят, я один раз там отравился.
      Варвара рассмеялась.
      - Нормально! Хороший шалман, но он там отравился!
      - Вот именно! Я потом разнёс его в щепки, вместе с поварами и хозяином. Теперь у них лучшая кухня в городе.
      - Господи! Десять лет не была в ресторане! - Восхитилась Варвара.
      - Вот-вот! Я же должен вывезти свою девчонку в свет, похвалиться малолеткой! - Поддел Рысь, обнимая подругу за талию.
      - Так, я на рынок, надо купить себе новое платье, - заявила Варвара. - А то у меня кроме этих штанов ничего нет.
      - Я довезу, посоветую, - заикнулся Рысь.
      - Сиди! Хождение по рынку - это не для твоих нервов. Дай лучше денег.
      Рысь полез в карман.
      - Этого хватит?
      Посчитав купюры, Варвара махнула рукой.
      - Мелочь, но пойдёт. Айда, Саяна, поможешь мне.
      Девушки ушли.
      - Всю пенсию выгребла, сегодня только принесли. Мелочь! - Возмутился Рысь.
      А через пять минут мобильник Рыси запиликал "Белого лебедя". Выслушав абонента, Анатолий изменился в лице. Сейчас перед Виктором сидел не человек, зверь. Рысь сейчас даже скалился как зверь - уголками губ. Поток мата вперемежку с крутой феней был неудержим!
      - Суки! Твари беспредельные! Бакланьё дырявое!... Хорошо, что девки ушли. Пошли.
      Они вышли во двор.
      - Заводи машину!
      Сам он нырнул в баню и вернулся с автоматом в руке.
      - Поехали.
      Уже на ходу он просветил Виктора.
      - Нельзя обижать детей и стариков. Я Витя второй раз на восьмерик раскрутился как раз из-за этого. Друг у меня был на зоне, самый перший из друзей. Только он там сгинул в этой зоне. Я его семью не бросил, грел деньгами. И тут я узнаю, что дочку его единственную, Наталью, директор школы обрюхатил. Нинка, мать её, дура, была повёрнутая на том, чтобы Наташка школу с золотой медалью кончила. Долбила её нещадно, морально, конечно. А тут этот козёл на уроке срезал, а потом выбор был один - либо он её трахает и ставит пять, либо она остаётся без золота. Медаль она получила, а когда поняла, что беременна, написала записку и выпрыгнула из окна. Ну, я как узнал про это, там, в кабинете его и порешил. Раз двадцать его поранул! Ненавижу я это, когда детей...
      Он выдохнул, словно только что бежал, долго и издалека.
      - А тут эти бакланы Костяна совсем охерели. Собрались на хате, тут, за городом, Заимкой её зовут, пьют, ширяются. Девок им захотелось, так они трёх школьниц затащили к себе. А их там человек пятнадцать!... Я бы за такое смертную казнь ввёл! Ну, ничего, я сейчас заменю им и Думу, и Сенат, и Президента! И прокурора и палача! Всех перестреляю! Всех!
      - Дай мне пистолет.
      - Нет. Ты девчонок отвезёшь в больницу.
      Уже на подъезде Рысь вспомнил ещё об одном.
      - У нас там, в багажнике, ещё один коктейль должен быть?
      - Да, есть.
      - Тоже давай мне его.
      Они подъехали к дому, он располагался метрах в трёх ста от окраины города. Его было почти не видно за высоким забором.
      Рысь толкнулся в калитку.
      - Заперлись, суки! Подсади.
      Двухметровый металлический коричневого цвета забор не стал для Рыси препятствием, тем более, что его подсадил Виктор. Калитка открылась, Рысь взял автомат, сунул за пояс запасной рожок, в другую руку взял бутылку с коктейлем Молотова.
      - Жди, и туда не суйся. Девок заберёшь. Уходить будешь - защёлкни калитку на замок.
      Но Виктор всё же кинулся к машине, залез рукой под водительское сиденье. Он знал, где хозяин хранил пистолет. После этого Виктор вернулся к калитке. Напряжение росло, но из дома не доносилось ни звука. Затем на крыльце, одна за одной, начали появляться девушки. Одна была совсем голая, вторая накинула на себя куртку, третья куталась во что-то похожее на шторы. Это были совсем какие-то девчонки, чуть постарше Дашки. Лица их были измазаны расплывшейся косметикой, зияли свежие синяки, они еле шли.
      - В машину, быстро! - Крикнул им Виктор.
      И тут из дома зазвучали выстрелы - короткие автоматные очереди. Виктор хотел уже идти к машине, когда из-за угла дома показалась фигура в синем пуховике. Это был Синий. Со времён общения с Саяной он постоянно мёрз, поэтому вчера просто уснул в сауне. На нём был пуховик на голое тело, но зато в руке - пистолет. Он шёл на выстрелы, но потом заметил фигуру около калитки, вскинул оружие. Они выстрелили почти одновременно, Виктор только услышал свист пули над головой, а вот Синий упал. Убедившись, что больше никого нет, Виктор закрыл калитку и метнулся к машине.
      - Поехали! - Крикнул он, срывая машину с места.
      А в доме продолжала кипеть бойня. Затем настало затишье, а потом мерно, методично, начали звучать одиночные выстрелы. Вскоре Рысь показался на крыльце, подобрал бутылку с "Молотовым". Долго не мог разжечь спичку, дрожали руки. Наконец фитиль разгорелся, он бросил бутылку в дом. Полыхнуло резко и весело. Туда же Анатолий бросил автомат. Убедившись, что замок на калитке закрыт он метнулся за угол и чуть не упал, споткнувшись об тело Синего. С удивлением рассмотрев покойника, он заметил оружие, и, откинув его ногой в сторону, побежал дальше. Его целью был забор с другой стороны входа. Одним рывком взобравшись на него, он перемахнул на другую сторону. Уже приземляясь, он понял, что происходит что-то не то. Резким кульбитом Рысь ушёл в строну, спрятался за ствол дерева, но вместо ожидаемых выстрелов услышал смех.
      - Григорьевич, тебе в цирк пора!
      - Рысь, повтори ещё раз! Прикольно!
      - Браво!
      Он выглянул, сплюнул с досады, и уже с улыбкой на лице вышел навстречу трём парням, с характерными, атлетическими фигурами бывших боксеров. Чуть в стороне стоял серебристый внедорожник.
      - Нет, парни, вы чего меня пугаете? Я чуть не изобразил птичку в полёте, обосраться уже хотел.
      - Ну, это было классно!
      - Прямо как в боевике.
      - Это вы, что ли Лобана заставили мне звонить? - Спросил Рысь.
      - Да нет, мы зацепили его около рынка, хотели его вывезти да грохнуть, но он сказал, что ты ему индульгенцию прописал за этот звонок.
      - А ещё он и сказал, что тут эти мутяться, и ты должен подъехать. Мы сюда, а там пальба уже вовсю. Решили не мешать.
      - А чего вы сзади встали?
      - Ну, мы что, тебя не знаем? Ты всегда через чёрный ход уходил.
      - Засранцы.
      - О, хорошо разгорается!
      Дом, в самом деле, начал полыхать так, что языки пламени выбили окна, через трубу камина валил густой, чёрный дым.
      - Так, нехрен нам здесь рисоваться, поехали, - велел Рысь.
      Они загрузились в машину, и в объезд окраины поехали на другой конец города.
      - Мы куда едем то? - Не понял Рысь.
      - Как куда? На базу.
      Рысь успокоился. Бывшая спротбаза олимпийского резерва была заброшена в девяностые, но затем именно Рысь выкупил её по бросовой стоимости. В хозяйственных постройках и безнадежно запушенном большом манеже сейчас размещалась весьма прибыльная база стройматериалов, приносящая основной доход бригады. А в самом дальнем конце огромного участка, в бывшем здании котельной - они соорудили тренажёрный зал для боксёров и штангистов. Около него сейчас стояло не меньше десятка солидных машин. Войдя в зал Рысь расплылся в улыбке.
      - Ого! Вся блатота собралась!
      - А как же, атаман!
      - Рысь вернулся!
      - С возвращением, бригадир!
      Это были старые кадры его бригады, остатки, самые надежные и верные. Почти все из них отошли от криминала, владели каким-то бизнесом. После многочисленных рукопожатий и братаний к бригадиру начали выкатывать претензии.
      - Нет, Григорьевич, ты чего нас обижаешь?
      - Когда это я вас обижал?
      - Почему нам не позвонил насчёт зарубы с Кулчаком? Мы примчались на помощь, а там уже одни тапочки валяются.
      - Да побоялся я за вас. Получили бы люлей от малолеток, как бы потом в глаза людям смотрели?
      Когда смех и обнимашки кончились, началось главное.
      - Григорьевич, ты сам видишь, что твориться в городе.
      - А в бригаде?!
      - Набрал Костян отморозков!
      - Давай, возвращайся! Принимай бригаду.
      - Да маловато вас как-то, - сказал Рысь, - даже без этих жмуриков их ещё много.
      - Зато мы все в тельняшках. Мы же порвём их всех.
      Рысь кивнул головой.
      - Ладно, уговорили. Вижу, что обратного пути нет. Давайте тогда считать стволы.
      - У меня Калаш прикопан.
      - Два Макарыча и сотня патронов к нему.
      - РПГ. И два заряда к нему.
      - Откуда?! - Не понял Рысь.
      - На дембиль привёз. Невесте похвалиться.
      Владельца гранатомёта начали подначивать.
      - То-то ты до сих пор не женат!
      - Ты когда в армии то был, Борян? Он сгнил за двадцать лет.
      - Тогда не спрашивай где взял.
      - Кириллыч, ты всегда имел связи насчет оружия, - обратился Рысь к самому пожилому мужичку типично бухгалтерской внешности. - Сможешь достать?
      - Попробую. Бабло только нужно.
      - Счас пройдёмся по адресам...
      Рысь отрубил: - Никаких пройдёмся. Там Костян всё выгреб. Поднимем общак. Не весь, конечно. Но бабло на пушки я дам.
      Он осмотрел свою гвардию. У этих двадцати человек разной комплекции и возраста было сейчас что-то общее, какой-то общий огонь в глазах.
      - У, волчий выводок, рысье племя! Блин, братва, вам же уже за сорок! У всех бизнес, семьи. А вы опять за стволы. Охренели, что ли?
      Отозвался самый габаритный из всех, с широким, добродушным лицом - Павлуша.
      - Да, ты прав, братан: бизнес, жена, любовница, вторая любовница, третья. А всё равно чего-то не хватает. Адреналинчика в крови не хватает, Григорьевич! Адреналинчика!
      И все захохотали.
      Через два часа длительных обсуждений Рысь выдал первую задачу.
      - Кошка и Самсон. Дежурите сегодня около Кабеля. Что-то мне кажется, что его захотят поджечь. Пашка и Вован - Апшерон. Посмотреть, если ли новые точки. Ли и Комик - на подхвате. Встаньте на стрёме, и кто "крикнет", к тому рвите на помощь.
      Виктор подвёз девушек не к основному входу, а к приёмному покою.
      - Так, девушки, если что, вы сами сбежали. Никто вас не освобождал и никто не стрелял. Поняли.
      Вряд ли они на самом деле понимали, что происходит, но дружно закивали головами. Виктор открыл дверь, пропустил девушек, а сам вернулся в машину и поехал в сторону Заимки. До неё он не доехал, остановился метрах в ста и оттуда уже наблюдал, как беспощадный огонь пожирал всё, что было внутри дома, а рядом суетились пожарные.
      В эту ночь Рысь вообще не смог уснуть. Возбуждение не давало ему уснуть. Всё, от чего он отказался, всё начиналось заново. Невольно вспомнилось самое начало - Сазан.
      ПАМЯТЬ
      Свою будущую судьбу Рысь нашёл в первый же день в тюрьме. Он вошёл в камеру, огляделся по сторонам, но даже слова не успел сказать.
      - Рысь! Толян!
      Парень, что бросился его обнимать был выбрит под корень, но эту фиксатую улыбку Анатолий не мог спутать ни с чьей другой.
      - Корзинкин! Мать твою! Вот с кем бы ещё встретиться и где!
      Он засмеялся, и они обнялись.
      - Прямо как в армии! Прихожу, а тут ты в моём рюкзаке роешься.
      Рыжий обернулся назад.
      - Пахан! Это тот парень, про которого я рассказывал. Это он того мента сломал, ну, про которого весь народ уже полгода шумит.
      Со стороны окна поднялся с нар высокий, широкоплечий мужчина лет сорока. Он был по пояс голый, с характерными признаками вечного сидельца - худобой, густыми наколками по всему телу.
      - Рысь, - представил Рыжий тюремному старожилу. - Я тебе про него рассказывал.
      - Сазон, - представился хозяин хаты. - А ты Рыси, Анатолию Рысакову не родня?
      - Племянник.
      - О! Знавал я его. Честный вор, уважаемый человек. Он у нас в зоне навеки откинулся, года три назад. Доходил уже. Сердце сдавало. Сначала он ушёл, потом его друг Казак. Рыжий, подвинь Хилого, бросай тюфяк сюда. Пошли, за стол. Хилый, завари чифир. Слушай, значит, это ты мусору рёбра сломал?
      - Я.
      - Ну, это для него раз плюнуть! - Заявил Рыжий. - Он и десантуру ломал как хотел.
      - Юрку Новика помнишь? - Спросил Рысь Рыжего.
      - Ну как же! Друган из друганов.
      - Вот я его вёл домой. А этот козёл привязался - сажай в машину, я его сдам. За дубинку схватился. Я его только раз и ударил.
      - Сколько дали? - Спросил Сазон.
      - Четыре.
      Сазон удивился.
      - Чего так мало?
      - Тётка одна с остановки рассказала, как всё было. И мента как раз из органов попёрли, проворовался.
      - Ну, это немного.
      Сазан отхлебнул два глотка чифира, передал кружку Рыси.
      Разговору помешал скрежет ключа в замочной скважине. Вошел охранник.
      - Сазонов! С вещами на выход.
      Сазон свернул свой матрас, взял пакет с вещами, потом обратился к Анатолию.
      - Я через год откинусь. Ты как выйдешь, сразу найди меня. Мне такие люди нужны.
      Рысь так и сделал. Шли девяностые, и с зарплатой тренера городской спортшколы семье было не выжить. А Сазон уже круто поднялся со своей бригадой. И Анатолий поплыл по криминальной волне.
      
      ГЛАВА 34
      Тягач Андрея Солёнова беспощадно поглощал километры. Сегодня за его спиной был прицеп с грузом элитного бруса из чистого кедрача. Шел шестой час ночного гона. Он любил ездить вот так, ночью. И машин меньше, и гаишники, эти бичи дальнобойщиков, отдыхали. Кроме того он должен был прибыть в Омск утром, а значит быстрей разгрузиться, поспать и так же в ночь уйдёт обратно. Что мешало, так это странная сонливость. Он уже дважды прикладывался к заветному термосу, но это не помогало. Веки Андрея становились всё тяжелее и тяжелее. Он тряс головой, включил отопление на холодный воздух и повернул один из вентиляторов себе на лицо. Он даже запел что-то мажорное, из репертуара интерната: - Мы ехали шагом, мы мчались в боях! И Яблочко песню держали в зубах!...
      Но уже через пять минут голова водителя наклонилась к самому рулю, и только клаксон встречного большегруза заставил его резко поднять её...
      
      ГЛАВА 35
      Междусобойчик по поводу вручения начальнику ЛОВД майорских звёздочек получился скомканным. Собрались все начальники райотделов города, Редин, начальник следственного комитета. Сначала всё шло хорошо. Куриленко рассказал очередной анекдот из цикла "Бабушка приехала".
      - Привозим мы бабушку на предварительное заседание суда. Попадаем на Мирскую...
      - Людмилу Анатольевну? Славная женщина!
      Редин невольно улыбнулся. Мирская была ростиком метр шестьдесят, пухленькая, но в меру. При этом лицо её было молодожаво, и удивительно походило на кукольного пупса. Пухлые губки, большие глаза, маленький нос. При этом и голос её был чуть ли не детский. Никто из не знающих её не мог представить, что за спиной этой женщины двадцать лет безупречного судебного стажа.
      - И что?
      - Ну, процедура вам известна, всё огласили, и постановили закрыть бабушку. А та и говорит Люде: - Дочка, ты деньги то мне верни.
      - Какие деньги?
      - Ну, те десять тысяч, что у меня отобрали.
      - Бабушка, это уже не деньги, это вещественные доказательства вашей взятки. Они изымаются в пользу государства.
      - Да как это изымаются? Это мои деньги. Я их честно заработала.
      - Да нет бабушка, они уже не ваши. Это улики. И они заработаны как раз нечестно.
      - Верни деньги, верни, подруга! Бог, он ведь тебя накажет. Нельзя чужое воровать. Это не твоё, это моё. Мои денюжки.
      - Она её чуть не полчаса мытарила, - продолжил Куриленко. - А в конце знаете, что она Люде заявила?
      - Что?
      - Бессовестная ты дочка, ой бессовестная!
      Все грохнули.
      - У неё дома под периной нашли триста тысяч, - пояснил начальник следственного отдела. - И при этом бабка не жировала. Ни красной икры, ни элитного шампанского. Кефирчик, гречневая каша, творожок. На стене гобелен с оленями, телевизор "Каскад", чёрно-белый.
      - Да, это уже болезнь.
      - Жадность называется.
      В этот момент раздался телефонный звонок. Начальник следственного отдела слушал пару минут, потом сказал: - Хорошо, подъеду.
      - Что там?
      - Пожарные звонили. Заимка сгорела.
      - Что за Заимка? - Спросил Редин.
      - Да, бандитский домик для развлечений, - пояснил Саяпин. - Костян построил для своих парней. Сауна, бассейн, все дела.
      - Ага. И, пожарные говорят, куча трупов внутри и один снаружи, - дополнил следак.
      Тут зазвонил телефон у Саяпина.
      - Да. Что?! Вот уроды! В больницу привезли трёх девчонок лет по шестнадцати, похоже, эти с Заимки их там насиловали. Я поехал.
      - Я с тобой, - поднялся Редин.
      - Ну, хоть ещё по рюмке выпейте, мужики! Вон, коньячка, текилы, виски! Никто не унюхает, - напрягся Куриленко. - Примите на ход ноги!
      Друзья переглянулись.
      - Да давай!
      Звонки следовали один за другим, и вскоре за столом остался один Куриленко.
      - Что за жизнь, такая, строевая, а? И бухнуть не с кем. Ни в радости, ни в горе.
      Тут зазвонил его мобильник.
      - Да.
      - Товарищ майор, тут в поезде Владивосток-Москва поножовщина. С поезда надо снять раненого и двух задержанных.
      - Хорошо, я сейчас приеду. Официант! Давай рассчитаемся, и всё что съедобно и выпиваемо, собери мне с собой. На неделю я жратвой обеспечен.
      
      ГЛАВА 36
      Виктор заехал на базу местной автофирмы, нужно было купить новые свечи для "Нивы". Он прошёл бы мимо головастого тягача "Камаза", если бы не заметил знакомую, атлетическую фигуру. Андрей Солёнов подняв кабину тягача, рассматривал что-то внутри агрегатного отсека.
      - Привет, Андрей! - Сказал Калугин. - Я думал ты в Омске.
      - Должен быть. Да вот, коробка накрылась. Прицеп подхватил другой тягач, а меня притащили на сцепке.
      - Он твой, что ли? - Спросил Калугин, кивая на "КАмаз".
      - Да нет, ты что! Откуда у меня такие деньги. Я работаю на эту фирму.
      Он зевнул, мотнул головой.
      - Чёрте что, - пробормотал он.
      - Ты про что.
      Солёнов захлопнул кабину.
      - Да сплю я и всё! Ночью чуть не гробанулся, заснул за рулём. Хорошо, тут как раз коробка навернулась, скрежет пошёл. А так бы точно либо в кювет уехал, либо во встречный лоб в лоб влепился.
      Он достал из кабины сумку, термос. Открыл, было, его, но потом вылил содержимое на обочину.
      - Тошнит уже от этого чая. Пора менять состав. Или на кофе переходить.
      - Ты никуда на днях не поедешь?
      - Нет, а что?
      - Мы с Саяной поженились, хотим на днях немного посидеть в кафе.
      - О! Поздравляю! Это дело. А Орловы приехали?
      - Да, только что. А ты чего не женишься?
      - Да я в интернате в Аньку был влюблён. А она выбрала Антона.
      - Почему?
      - Он был хозяйственный, всегда, даже в интернате. У него всегда были деньги, он чем-то приторговывал, где-то подрабатывал. Она поняла, что будет за ним как за каменной стеной. И не ошиблась.
      - Понятно. Тебя подвести? Я на машине.
      - Классно бы было!
      Виктор довёз Солёнова до дома, а когда вернулся к дому Рыси, то обнаружил на заднем сиденье термос дальнобойщика. Он открутил крышку, понюхал его.
      - Странно. Воняет как-то не травкой.
      
      ГЛАВА 37
      Чутьё не обмануло старого уголовника. Не в ту ночь, а в следующую звуки короткой перестрелки разорвали блаженную тишину ночного Кедрача. Прибывший наряд полиции обнаружил горящую машину, и в ней три трупа с огнестрельными ранениями. Бойцы Рыси не поджигали машину, это невольно загорелись шесть бутылок коктейля Молотова, что люди Костяна приготовили для кабельного завода. Это ожидание переросло в бессонницу. И он, как обычно, в памяти возвращался назад, к истокам.
       ПЕРЕГОН
      Этот рейс как-то сразу начал нервировать Анатолия. Он поругался с механиками, затем на заправке не оказалось девяносто пятого бензина, пришлось заливать девяносто второй. На всякий случай он заправил им и три двадцатилитровых канистры. Путь от Комсомольска до Хабаровска не изобиловал заправками. Еще ему не понравились следовавшие за ним две машины. Это были типичные перегонки - машины, что с Японии, транзитом через Владивосток, гнали, чтобы порадовать денежных нефтяников и лесорубов. Одна "Тойота" тёмно-серого цвета, и "Крузак" стального покраса. Плохо было то, что они не обгоняли "Тойоту" Рыси. Это была хорошая машина, сам перегонщик не оказался бы от такой - мощная, кабина на три человека, кузов, вещь необходимая как в домашнем хозяйстве, так и на охоте или рыбалке. Но она была не очень скоростная, так что оторваться при случае не получилось бы. Спустя три часа перегона Рысь убедился, что это именно хвост. Он знал, что под соседним сиденьем у него был автомат, сам его туда прятал, но почему-то всё равно протянул руку и потрогал холодный приклад оружия. Рысь немного успокоился, а потом начал гадать, где они хотят его перехватить. То, что это произойдёт, он уже не сомневался. И он знал, почему это произойдёт. Сегодня Рысь не просто гнал машину. Он вёз полугодовую выручку со всех предприятий и фирм крышуемых Сазоном. Почти полмиллиона баксов покоились под его сиденьем. И это не успокаивало его, а с каждым разом приводило к одной и той же мысли: "Кто?"
      Кто продал его и его груз врагам? За обычной машиной, хоть самой навороченной, никто бы не устроил такой погони.
      Второй вопрос так же занимал его - когда? Когда они решаться зажать его и пустить в расход. Он прокручивал в мыслях дорогу, а он ездил по ней не один десяток раз. И с каждым разом убеждался в том, что его зажмут на том самом, знаменитом участке между Комсомольском и Хабаровском, где дорога просто кончалась, и пятьдесят километров приходилось ехать по тайге, причём на одном участке по руслу довольно полноводного ручья.
      Рысь достал мобильник, глянул на табло и убедился, что связи нет. И ещё долго не будет.
      "Логично, - думал Рысь, - я и сам так же бы сделал. Связи нет, и не будет ещё километров триста. Не оторваться, они могут не обгонять, просто пара выстрелов по колёсам и ты живая мишень. Догнал, пара очередей, труп вниз по течению, всё тип-топочки".
      Как всегда в такие моменты его не лихорадило, он не нервничал, мозг работал чётко и ясно.
      "Надо опередить их. Но как? Протянуть бы время до темноты. А может... Да!"
      Впереди появилась деревня, Бобровка, последняя перед этим диким участком. Как обычно бывает в таких местах, она быстро обросла сферой обслуживания для перегонщиков. Вдоль дороги стояли десятки киосков, сооружённых из добротных бревён. В них кормили, поили, подавали продукты, сигареты и спиртное, одежду и всё необходимое для перегонщиков: термоса, спальные мешки, ножи, топоры, котелки на случай экстренного ночлега в тайге.
      Анатолий свернул к торговому ряду, первым делом купил сигареты. От папирос он потихоньку отвыкал. В соседнем киоске купил зажигалку. Заинтересовал его и киоск, где торговали топорами, ножами, и даже саблями. С тех пор, как из уголовного кодекса убрали статью о запрете на хранение холодного оружие, этот бизнес начал стремительно развиваться. Осмотрев ряд выставочных ножей, Рысь поморщился. Они были красивы, полированы, с ручками из рогов косули и морала, но что представляла из себя сталь, пошедшая на их изготовление? Хозяин ларька, бородатый мужчина с цепким взглядом и узловатыми руками кузнеца, сразу "расшифровал" покупателя.
      - Нужно что-то особенное?
      - Да. Привычное, надёжное. Это всё слишком красиво.
      - Есть такая штука. Надёжней нет.
      И он выложил на прилавок не очень броский предмет. Рысь обрадовался, так, словно встретил приятеля.
      - О! Вот это дело. Армейский штык нож.
      Он вытащил оружие из ножен, потрогал заточку, уважительно кивнул головой.
      - Пойдёт. Сколько?
      Цена была выше, чем за любое другое изделие кузнечного мастерства, даже за меч, но Рысь торговаться не стал. Сунув нож во внутренний капкан безрукавки, он отошёл к обжорным рядам. Заказав пельмени у старухи-хозяйки, он начал осторожно оглядываться по сторонам. Его "пастухи" уже обедали метрах в двадцати от него. При этом они старательно делали вид, что не знают друг друга, и невольно, слишком часто, поглядывали в сторону Рыси.
      - Ваши пельмени, - раздался женский голос. Анатолий поднял глаза, и невольно сказал: - Ого!
      Этот возглас относился к официантке. Дама была чудо как хороша! Возраст за тридцать, но самый сок - большие глаза, курносая, яркие, словно всегда смеющиеся губы.
      - И как зовут такую красоту? - Спросил Рысь.
      - Ольга, - не кочевряжась ответила она, и даже улыбнулась. Фигура у ней была именно такая, как и нравилась Антолию - что бы было за что подержаться, когда руки потели. Она была чуть повыше Рыси, но и это ему всегда нравилась в женщинах.
      - Ольга, присядьте тогда! Клиентов нет, я хоть полюбуюсь на вас.
      Она не манерничала, села, стала наблюдать, как он ест. Но тут её окликнули: - Ольга! Чего там расселась! Иди, посуду помой!
      Рысь сразу определил: - Свекровь?
      - Да. Бывшая.
      - Что, развелись?
      - Да нет. Убили его. В Чечне. Теперь вот живём в одном доме, детей нет, собачимся. Но работаем вместе.
      Рысь прищурился.
      - А сколько у вас в Бобровке дома стоят?
      - Что, купить хочешь?
      - А вдруг.
      - О, много!
      - Ну, сколько?
      Цифра, названная Ольгой, заставила его рассмеяться.
      - Это... пятьсот долларов? Всего?
      Решение пришло быстро.
      - Оль, я дам тебе денег на дом, но мне надо будет у тебя перекантоваться три часа.
      Она растерялась.
      - Как это - перекантоваться?
      - Ну... я думаю, нам будет с тобой хорошо. Да не бойся, не обману!
      Ольга долго смотрела в глаза Анатолия, и поняла, что этот не обманет.
      - У тебя машину можно будет во двор загнать? - Спросил Рысь.
      - Да, конечно.
      - Поехали.
      Они встали, пошли к машине Рыси. За их спиной разгорались крики свекрови.
      - Ольга! Ты куда пошла? А работать, кто будет?! Вернись, простихвостка!
      Но тут подъехал целый караван машин, и старуха переключилась на клиентов.
      - Да-да, всё горячее! Пельмени домашние, свинина с говядиной.
      Дом Ольги был типичной сибирской пятистенкой, а во дворе могли поместить три таких машины, как "Тойота" Рыси. Успокоив невероятного размера кавказца, Ольга провела гостя в дом. Шестидесятые годы уходящего века царили в этом доме: стенка, венские стулья, пробитые занавески, вышитые салфетки не комоде и телевизоре. И кровать, с никелированными шишечками, с горкой подушек. Именно на неё Рысь без всяких прелюдий завалил свою новую знакомую. Та не сопротивлялась, а ответила ему с такой яростью, что было ясно - мужчины у неё не было очень давно. Страсть накатывала волнами, и не всегда автором прилива был Рысь. В очередной раз, отдыхая после этого шторма, Анатолий глянул на часы и выругался.
      - Мать твою! Это что, три часа прошло?
      - Да. Может, на ночь останешься?
      - Остался бы. Но не могу. Ей богу не могу.
      Он торопливо оделся. В отличие он Анатолия Ольга была медлительна, все движения её были плавные. Она надела только халат на голое тело.
      - Слушай, у вас тут телефон есть? - Спросил Рысь. - Междугородка?
      - А как же.
      - Сходи сейчас, позвони вот по этому телефону, - Рысь быстро написал ряд цифр. - Скажи так: - Рысь просил передать: "Встречайте. Сосновый Бор".
      - А кому?
      - Неважно, кто там будет. Он поймёт.
      Рысь оделся, в тренчик ремня продел крепление ножен штык-ножа. Попробовал, как он вынимается. Ольга наблюдала за этим, но не сказала ни слова.
      - Пошли, - велел Рысь, - деньги в машине.
      Открыв дверцу Рысь поднял сиденье, отсчитал деньги, вернулся на крыльцо, отдал хозяйке. Та, распушив купюры веером, удивилась.
      - Тут же больше чем пятьсот?
      - Купи большой дом. Или два.
      Анатолий привлёк женщину, долго взасос целовал её, потом приказал: - Держи своего медведя, а то он мне задницу откусит. Да ворота открой.
      Ольга загнала собаку в будку, дождалась, когда Рысь выгонит машину. Уже закрывая ворота, спросила: - Ещё приедешь?
      - Если выживу - приеду обязательно. Пока, Оленька!
      Когда машина Рыси вырвалась из деревни и прибавила хода, один из пассажиров коричневой "Тойоты" прокомментировал: - Натрахался, скотина! Сколько времени из-за этой бабы потеряли.
      Они действительно потеряли очень много времени, и солнце село за горизонт, когда до конца асфальта оставалось километров десять. Все коллеги - перегонщики, знали про это, и остались на ночлег позади, невольно кучкуясь машин по десять, а то и больше. А те две машины уже совсем близко пристроились к автомобилю Рыси, расстояние сократилось метров до пятидесяти. И тут Рысь совершил то, что просчитывал все эти часы. Пошёл поворот, небольшой, но довольно неприятный. Рысь повернул, потом выключил габариты, затем выдернул из замка зажигания ключи, перепрыгнул на правое сиденье, открыл дверь, и кубарем вывалился из машины в кювет. Расчёт его оправдался - свет фар преследующих его машин не успел зафиксировать действия Рыси, и они увидели только одно - машину, почему-то лишившуюся габаритных огней, и все больше и больше сбавляющую скорость.
      - Ага! Сдохла! - Заорали в "Тойоте"
      - Питание село!
      - Во везуха!
      - Счас мы его сделаем!
      Одна машина обогнала автомобиль Рыси, вторая пристроилась сзади. Сразу человек пять выскочили из машин, начали рвать дверцы пикапа. И тут они растерялись - машина была пуста.
      - Нет никого?
      - Куда он делся?
      - Испарился, что ли?
      Главный среди них, мужик с удивительно неприятным, гнусавым голосом скомандовал: - Вы двое - назад, мы здесь, а вы двое вперёд! Ищите его!
      Они разделились, по ночной тайге начали метаться лучи фонарей. Раздались недовольные голоса.
      - Как мы тут его найдём? Он в кустах ляжет, и всё!
      - Да, это точно.
      - Собаку надо, чтобы его теперь найти!
      Впрочем, долго искать пропажу дорожным шакалам не пришлось. Рысь сам нашёл их. В своё время он с десантурой отрабатывал методику снятия часовых, но вот практику он нашёл только сейчас. Несколько бесшумных шагов, два удара ножом. Рысь отдышался. Подхватив один из фонариков, он так же забрал у одного из трупов автомат, дал очередь, потом вторую, более длинную, и пошёл назад. Он не таился, вышел на шоссе, подошёл к своей машине. Те, двое как раз убедились, что в сумке, что они нашли в салоне, были доллары, застегнули молнию. Тот, кто это делал, гнусаво спросил: - Что, всё с ним?
      - Ага.
      - Да не свети ты мне в лицо! - Возмутился второй.
      Рысь ударил гнусавого рукоятью ножа по голове, а затем вогнал его в сердце второго. Тут на шоссе проявилась парочка, что искала водилу-невидимку впереди. Их было хорошо видно в свете фар собственной машины, а вот они не видели ничего.
      - Что там? Уконтрапупили его?
      - Конечно, - закричал в ответ Рысь и дал по ним длинную очередь из автомата. Убедившись, что эти двое лежат очень смирно, он начал приводить в чувства гнусавого.
      - Эй, зёма, ну-ка, очнись.
      Гнусавый пришёл в себя, но, похоже, не понимал, что произошло.
      - Где... что... ой, как больно.
      - Ты чей, окурок? Кто твой пахан? Ну!?
      Рысь схватил его за нижнюю челюсть, потряс. И тот, явно плохо понимая, что происходит, выдавил главное: - Вагиз...
      Этого было достаточно. Рысь выстрелил, один раз.
      Рысь вернул деньги на место, протёр автомат, положил его рядом с гнусавым. В руки его вложил свой штык-нож, не забыв стереть свои отпечатки и поблагодарить оружие: - Спасибо, брат.
      Развернув машину, он проехал километров десять назад, там был съезд, который он приметил ещё в прошлых своих поездках. Место было удобное для стоянки, на берегу реки, так что машин пять остановились на ночёвку, кто-то разжёг костер, слышался женский смех, и даже переборы гитары.
      "Туристы", - понял Анатолий. Он отогнал машину подальше от ненужных глаз, долго отстирывал от крови свою одежду, выбросил в реку свой автомат. Деньги переложил в запаску, сумку выбросил - на ней тоже осталась кровь. Пытался уснуть, но не мог - напряжение после всего пережитого не давало уснуть. Утром он дождался, когда караван туристов двинулся вперёд, и пристроился сзади. Тут ему ещё раз повезло - на обочине стояли парень и девушка с большими рюкзаками. Судя по жестам - это были любители передвигаться автостопом. Анатолий остановился, крикнул студентам: - Кидайте рюкзаки в кузов, поехали.
      Парочка с радостью загрузилась в машину.
      - Вы откуда? - Спросил он.
      - С Владика.
      - А куда идёте?
      - А куда успеем дойти до конца каникул.
      - И не боитесь так вот, пешкодралом?
      - Нет. Чего бояться?
      И как раз тут они начали проезжать мимо вчерашней бойни. Там уже вовсю властвовали правоохранительные органы. Трупы лежали там, где их оставил Анатолий. Криминалисты щёлкали затворами своих фотоаппаратов, другие снимали отпечатки пальцев с оружия и дверей машин. Трое человек в разного цвета мундирах с озабоченным видом курили и разговаривали, сурово и коротко.
      - Похоже, что-то они что-то не поделили между собой.
      - Да, жуткая жатва.
      - Ещё один глухарь?
      - Зачем? Тут всё ясно. Приехали на стрелку, перебили друг друга и всё. Закроем дело.
      Гаишники проверяли все машины, остановили и автомобиль Рыси, но, глянув в салон, тут же отпустили.
      - Вот видите, а вы говорите - кого боятся, - назидательным тоном просветил студентов Рысь. - Тут у нас бандитизм как в Америке.
       Туристы были в явно шоке.
      В Сосновом Бору Анатолия встретили сразу три машины. До Красноярска они долетели без происшествий. Сазон, выслушав доклад Рыси, сразу понял суть проблемы.
      - Какая же тварь у нас на Вагиза работает? Ладно, выясним.
      Через два дня он выдернул Анатолия из Кедрача, посадил к себе в машину и вывез к Столбам. Там к ним в машину подсел симпатичный, улыбчивый мужчина лет тридцати пяти.
      - Привет! - Сказал он, устраиваясь рядом с Сазоном. Потом он настороженно оглянулся на сидевшего сзади Анатолия.
      - Не бойся, - успокоил Сазон, - это моё второе я - Рысь. Что-то есть?
      - Похоже да. Из твоих парней на мобильник Вагиза звонил только вот это номер, - улыбчивый передал Сазону бумажку. Тот глянул, выругался, передал её Рыси.
      - Помнишь?
      - Наизусть. Вот гнида!
      Между тем Сазон протянул улыбчивому парню конверт.
      - Тут зарплата и за это премия, как договаривались.
      - Окей! Ну, пока.
      Улыбчивый покинул машину, а Рысь спросил: - Зарплата? Ты платишь ему зарплату?
      - Да, а как ты думаешь держать таких людей? Это не разовый товар, вроде проституток по дорогам, это свой золотой резерв.
      - Он из конторы?
      - Да. У меня, Толя, везде есть людишки на зарплате. И в ментовке, и в прокуратуре. И у губернатора кое-кто есть. Надо нам с тобой пообщаться на эту тему. А то, я чувствую, Вагиз наехать на нас хочет. Опору выбивает.
      - Что с крысой делать? В лес отвести?
      - Не надо. Шум будет. У нас много в городе отморозков. Могут и его невзначай прирезать.
      - Это точно. Непременно зарежут. И скоро зарежут!
      Сазон улыбнулся.
      - За что я тебя ценю, Анатолий Рысаков, за верность, понятливость, и быстроту реакции.
      Через два дня глава планового отдела крупного концерна Вадим Листовой возвращался домой поздно вечером. Сегодня был банкет по случаю пятилетнего юбилея концерна, и он выпил, так что машину оставил на стоянке, взял такси. Вот только к самому дому он подъехать не смог - коммунальщики проводи плановую замену труб, и перекопали половину города. Вадим вошёл в арку, в голове чуть шумело от шампанского, но оно не могло отогнать чувство тревоги. И она тут же материализовалась в лице тёмной фигуры, преградившей ему путь. Лица человека Листовой видеть не мог, но рост и ширина плеч безошибочно подсказали ему, кто это.
      - Рысь? Ты... чего?
      - Ну, что, Вадик. Скурвился. Сколько тебе Вагиз пообещал, половину с того бобла, что я вёз? Треть?
      - Ты... ты чего...
      - Не мекай. Хоть смерти прими как надо.
      И он ударил, как всегда точно в сердце, так, что жертва не может ни крикнуть, ни сказать, даже воздух вдохнуть больше не может.
      Прокуратуру не удивило убийство Листового. Налицо были все признаки грабежа - у убитого забрали всё ценное. Смутил только сам удар - один, и слишком профессиональный. Но кто про это думает?
      В Бобровке Рысь больше не был ни разу. Его перегонная одиссея закончилась. Через месяц снайпер убил Сазона, начала криминальная война. Через два года Рысь не выдержал - отправил дельного парня узнать про судьбу Ольги. Только не впрямую, окольными путями. Тот оказался просто Штирлицем, вызнал всё как есть, всю подноготную. Оказалось, что она не только купила дом, но и магазин у дороги, и замуж вышла. И ребёнка родила. Рысь немного надеялся на то, что это его ребёнок, но, сроки никак не совпадали с датой его визита в Бобровку.
       ГЛАВА
      Теперь Рысь подспудно ждал ответного удара. И он не заставил себя ждать. На крутом повороте с Новосибирской на Колхозную улицу ему в лоб ударила бежевая "шестёрка", и тут же сзади, последовал второй удар. Это "Ниву" догнала синяя "десятка". Анатолия уберегло то, что он успел вывернуть руль, и лобовой удар не получился фронтальным, а в правую часть машины. Кроме того у него был маленький, форсистый руль, причуда предыдущего хозяина. Большой руль неизбежно сломал бы ему грудную клетку. И ещё за него сработал лист железа, что в своё время всё тот же неведомый Рыси прежний хозяин приварил под днищем. Таким образом, тот боролся с наступающей коррозией, и крепкий советский автомобиль получил ещё большую защиту. Сразу после удара Рысь пригнулся и начал шарить под сиденьем. К его удивлению пистолета он там не обнаружил. Но этот его манёвр всё равно спас ему жизнь. Лобовое окно разбили две пули, потом наступила тишина, и, когда он высунулся из-за панели, увидел трёх убегающих со всех ног парней. Рысь осторожно глянул в боковое стекло. Из "десятки" выбралась какая-то несуразная фигура, длинная и узкая.
      Рысь выскочил наружу.
      - Нет, ты, козёл, чего так резко тормозишь!? - Заорал водитель "десятки". - Я даже затормозить не успел! У тебя хоть Осаго есть, щегол? Я тебя прямо тут сейчас разую и раздену!
      - Я тебе сейчас пропишу ОСАГО!
      Удар Анатолия был как всегда резок. Водила упал, и тут же скрипнули тормоза полицейской "Десятки".
      "Только вас тут не хватало!" - Подумал Рысь.
      - Гражданин, вы чего тут беспредельничаете?
      Через полчаса Рысь сидел в обезьяннике райотдела, а сержант патрульной службы докладывал начальнику отдела капитану Сердюкову.
      - Не было у него оружия! Мы всю машину перевернули - хрен там, а не пистолет или автомат!
      - Ну, подкинули бы ему что-нибудь.
      - Что?! У меня лишнего ствола не было.
      - Ну, наркоту бы сунули.
      Сержант обиделся: - Я что, отморозок? Я с собой эту дрянь не таскаю.
      - Иди!
      В дверях сержант столкнулся с рослым, полноватым мужчиной с обаятельной улыбкой. Без спроса войдя в кабинет, он расположился на стуле напротив капитана, подмигнул ему.
      - Так, вы чего это? Вы кто? Вы чего тут впёрлись! - Капитан начал закипать, но тут начал говорить незваный гость.
      - Слышь, капитан. У тебя сегодня тут почётный гость обитает, ты уж прими его как родного, накорми, напои, спать помягче уложи. А если хоть волос с его седой головы упадёт, то мы тебя закопаем. Неглубоко, но навсегда.
      Он очень нехорошо улыбнулся, так, что Сердюков молчал до тех пор, пока гость не покинул кабинет. Потом он схватил мобильник, набрал номер.
      - Ничего не получилось. Ага, скажешь тоже!
      Капитан посмотрел в окно. На другой стороны дороги стоял серебристый "Ниссан", а рядом курили трое мужчин во главе с недавним гостем.
      - Ничего я больше делать не буду! Даже не проси! Да потому! Они его охраняют... Да иди ты нахрен со своим баблом! Я ещё жить хочу! - И он бросил трубку.
      Рысь вышел на свободу только на следующее утро. К этому времени чудак с "десятки" забрал заявление о своих претензиях к нему, и вообще выглядел каким-то зашуганым. Оказавшись дома, Рысь первым делом позвонил Виктору.
      - Слушай, кадет, ты у меня из-под сиденья ничего не забирал?
      Виктор не сразу понял, но потом сообразил.
      - Откуда? А, забирал! Он у меня до сих пор, вон, в кармане лежит.
      Рысь взорвался.
      - Ты охренел что ли! Сейчас же сбрось его!
      - Куда? Зачем?
      - Желательно в реку. На нём жмурик, а ты таскаешь его с собой. На шконку хочешь?
      - А что, я разве этого...
      - Да-да-да! Синего ты грохнул. Чётко в лоб! Зачётный выстрел на мастера спорта. Ты не видел, что ли?
      - Нет, упал он и всё.
      - Выкинь счас же! В реку!
      - Ладно.
      Рысь отключился, и тут в калитку начали барабанить кулаком.
      - Толя! Толик!
      Павлуша схватился за оружие, но Рысь его успокоил: - Это соседка. Опять молоко притащила.
      Рысь открыл калитку. Во двор вошла худенькая старушка с литровой банкой в руках.
      - Толя, возьми молочка, банку только ту отдай.
      Рысь с полной банкой молока ушёл в дом, вернулся с пустой. Он попытался отдать старушке деньги, но та отмахнулась.
      - Отстань! Пей на здоровье.
      Анатолий крикнул уже вслед старушке: - Спасибо, баба Валя! Ваське привет передавайте!
      - Это кто? - Не понял Павлуша.
      - Да... лет десять назад внук её на мопеде в джип Лысого вписался. Тот за него как за взрослого взялся, счёт выкатил, пригрозил на счётчик поставить. Бабка тогда ко мне прибежала. Ну, я Лысому рёбра сломал, рассказал, что нельзя малолеток обижать.
      - Лысый вообще козёл был, - припомнил Павлуша. - Хорошо, что не мы его грохнули, а корейцы.
      - Да, и сдох он как собака. А тут я дом купил, а бабка, оказалось, через дорогу живёт. У ней три козы. Я ей сто раз говорил, что не пью я козьего молока. Бесполезно, таскает и таскает! Ты будешь?
      - Не! Ты что! Я от козьего молока дрищу как гаубица.
      - Ладно, Мурка схавает! Ей сейчас как раз надо.
      Через полчаса Виктор избавился от пистолета - выбросил его в реку. За эти дни он как-то не вспоминал ту перестрелку на Заимке. Ну, выстрелил, ну упал тот парень в пуховике на голове тело. А тут, оказывается, он убил человека. Это было странно. Естественно, чтобы во всём разобраться, он обратился к самому дорогому человеку.
      - Знаешь, Саяна, получается, что я человека убил. Я и не понял тогда, упал он и всё. Но сейчас я должен чувствовать что-то страшное, какое-то угрызение совести.
      Голова Виктора лежала на коленях Саяны. Она наклонилась, поцеловала его.
      - Ну, ты же не видел его вблизи? Ты же не знаешь, кто это был.
      - Знаю. Рысь сказал, это был какой-то Синий.
      Теперь уже Саяна изменилась в лице.
      - Синий? Это, Витя, тот самый, кто похитил меня в тот раз. И ещё он хотел меня изнасиловать. Так что всё правильно, Витя. Это справедливо, такие, как этот Синий жить не должны. Бог всё видит. Он справедлив.
      Уже поздно ночью он спал, а Саяна всё перебирала бумаги Валерия. Вдруг она замерла, потом окликнула Виктора.
      - Витя! Витя!
      Тот поднял голову с подушки.
      - А? Что? Что такое?
      - Я нашла.
      - Что нашла?
      - Я нашла, за что убили Валеру. Смотри.
      Виктор поднялся, обошёл её со спины, посмотрел на белые листы бумаги.
      - Это ежедневник Валеры. Девятнадцатое марта.
      Он прочитал, кивнул головой.
      - Теперь всё понятно, всё складывается. Всё ясно.
      
      ГЛАВА 38
      Необъявленная война между двумя лидерами одной группировки переросла в настоящую войну после того, как Костян позвонил Рыси.
      - Да, Костян.
      - Что ж ты, Рысь, пошёл против правил. Сказал, что отошёл от дел, а сам решил кинуть меня через эфес?
      - Сам виноват. Ты же знаешь, я за старые воровские правила, я против беспредела. А твои бакланы перешли черту.
      - Да я не про это. Хрен с ними, дебилами в Заимке. Я про тех моих парней, что твои парни около Кабеля поджарили.
      - И правильно сделали. Там пятьсот человек на заводе работают. Ты их решил нищими сделать? Я, Костян, я ведь не ты, я не приезжий, я родился и вырос в этом городе. Одно дело, когда ты одного упыря кладёшь, а другое - полтысячи опускаешь. Понял разницу?
      - Ну, значит война?
      - Считай, как хочешь?
      В течение трёх дней в Кедраче и на окраинах вспыхивали перестрелки, погибли пятеро бойцов Костяна, и один Рыси. Ещё семь человек расположились в больнице, которую пришлось охранять полицией. В город даже ввели два взвода СОБРа.
      Как-то на очередной сходке бригады Павлуша спросил Анатолия: - А что это ты, старый, своего кадета не привлечешь к нашим делам? Парень он подкованный, сам говоришь, Синего завалил.
      - Нехрен делать, забудь это имя. Парень не за воровской долей сюда приехал. Он вояка. Нечего ему жизнь ломать. Сами справимся.
      
      ГЛАВА 39
      Они всё-таки собрались отметить бракосочетание Виктора и Саяны. Для этого выбрали небольшой кабачок, расположенный буквально в ста метрах от дома интернатовцев, в подвале жилого дома с непритязательным названием "Подвальчик". Кроме интернатовцев были ещё Рысь с Варварой. Они же и заплатили за банкет. Аленины пришли с ребёнком, он уже достиг такого возраста, что его не нужно было кормить грудью, но он ещё прекрасно умещался в детской коляске, где сейчас и спал. Когда отзвучали все тосты и были вручены все подарки, веселье начало сходить на нет, а кое кто даже начал посматривать на часы, поднялся Виктор. До этого он пару раз выходил из зала, звонил кому-то.
      - Спасибо за все ваши поздравления. А сейчас переходим к печальному. Все знают, что у меня умер брат, Валерий. Он был убит, и долго я не мог понять, зачем и кто это сделал. И вот, всё прояснилось. Аленинины, это ведь вы убили Валерия?
      Все замерли, только переводили взгляды с Виктора на супругов. Антон попытался что-то сказать, но у него получилась только странная ухмылка. Зато в бой ввязалась самая бойкая из интернатовцев - Ольга Орлова.
      - Что за бред, Витя? Как они его могли убить и за что? Мы дружим уже лет семь. Мы через такое все вместе прошли!
      - Больше, - подсказал Солёнов, - восемь лет. Ты, Витя, действительно, словами то не раскидывайся.
      - Это не слова, Андрей. Когда его нашли, Валерий был в куртке, шапке, но в тапочках. И, судя по фотографиям криминалистов, его унтов нигде не было. Полицейские не опечатали квартиру, у них не оказалось этих полосок, клея. Да и чего опечатывать - наркоман же? А потом, после того, как они ушли, эти унты вдруг появились. Их теперь носит тот мужик, что живёт в квартире брата. Значит, их принесли позже, и те, кто имели свои ключи.
      - И это доказательство? Это чушь! - Взвилась Ольга. - А почему ты нас не обвиняешь? По твоей логике мы тоже могли его убить.
      - Нет, ни вас, ни Андрея уже не было в тот момент в городе.
      - И зачем им его убивать? - Настаивал Солёнов. - Может это кто-то другой, хоть тот же мент, этот Тетерин.
      - Затем, что в крови Валерия кроме наркотиков было обнаружено сильнодействующее снотворное. Оно попало через желудок, а значит, он выпил его, не подозревая, что его могут отравить. Чашку такого чая он мог принять только из знакомых рук. Кстати, то же самое снотворное было и в твоём термосе, Андрей. Ты ведь не просто так засыпал за рулём. Помнишь, ты оставил термос в моей машине? Я не поленился, с подачи прокуратуры отвёз его на экспертизу, и там быстро определили, что в нём было тоже самое снотворное, что было и в крови Валеры.
      Солёнов с изумлением посмотрел на Аленину.
      - В самом деле? Зачем, Аня?
      Та молчала. И тогда в бой вступил её муж.
      - Снотворное, наркотики. Сказки какие-то. Зачем нам его убивать, скажи?
      - А затем, что он узнал, что вы торгуете наркотиками, Папа. В его ежедневнике мы нашли такую запись за девятнадцатое марта. Вот она: "Зайти к Алениным. Убедить завязать с наркотой". Как он узнал об этом, Анна?
      Та молчала. Виктор продолжил.
      - Я заподозрил неладное ещё тогда, в первый день, когда на меня накинулись те пятеро дурачков. Я ведь шинель скинул, был в гражданке, а меня всё равно опознали. Потом я узнал, что там, на этом рынке и расположен твой ларёк, Антон. Я просто проходил мимо, и ты показал на меня своим шестёркам. А два дня назад в меня стреляли тоже с твоей подачи?
      - Чушь, - пробормотал Аленин. Он по-прежнему не смотрел в глаза Виктору. А тот продолжал.
      - Я сейчас звонил. В вашей квартире сейчас происходит обыск. Всё как полагается, под видеозапись, с понятыми. Вы уничтожили почти всё, протёрли весы, но... Пропустили один подгузник. Он смешался с обычными. Собака сразу привела к нему.
      Активизировался Солёнов.
      - Подгузник?! Так наркота была в тех подгузниках, что я вам привозил?! И тот хмырь, что я встретил в подъезде, он привёз вам новую партию наркоты? Постой, Аня, если ты подмешала мне снотворное, значит, я тебе тоже уже был не нужен?
      - Ты был опасен, - подал голос Рысь. - Вдруг так же бы, как Валерий, догадался, что возил наркоту.
      - Так почему вы отравили моего брата? - Настаивал Виктор. - Что он узнал?
      Анна чуточку помолчала, потом начала рассказывать.
      - Он за пару дней до этого хотел мне помочь переодеть Дениску, пошёл за подгузниками и случайно взял не тот, что нужно. Он удивился, что он такой тяжёлый, а потом он его ещё и понюхал. У него нюх был как у собаки, а мы в своё время, когда ещё боролись с наркотой в интернате, нам ведь читали лекции о вреде всего этого, приносили образцы наркотиков. Он и запомнил этот запах. И он в тот вечер, в самом деле, пришёл убеждать нас завязать с этим бизнесом. Мы испугались, пообещали, что бросим это дело. А сами...
      - Не сами, а ты. Это ведь была твоя идея, - прорвало её Антон,- ты и снотворного намешала ему в чай, и укол сделала. Это твоё.
      Анна с изумлением посмотрела на мужа.
      - Ты что, Антоша? Ты что говоришь-то? Да, я предложила. Но ты ведь одобрил! Ты и дозу рассчитал. И вообще, всё это было твоей идеей - торговля наркотиками. Быстрое обогащение, чтобы потом жить безбедно, поднимать сына. Мы же уже рассчитались с этой мурой, мы отдали бизнес. У нас денег было столько, что мы могли купить полгорода.
      Антон буквально окрысился.
      - А что ты хотела?! Твоя же была идея уйти в бизнес. А на пособие через биржу занятости, что можно было открыть? Купить две сумки шмоток и всё. А платить социальный налог надо было уже сразу, через месяц. Пришлось залазить в кредиты, мы тонули в них. А тут подвернулся этот... с памперсами. - Он обратился уже к остальным слушателям. - Мы ночь сидели, думали, что делать. Ты забыла про это? А потом понеслось. Залезли в интернет. Система закладок - всё просто. Страшно было. Я всё думал, что будет, если нас накроют. Я ночами не спал. Я... я вздрагивал от каждого стука в дверь.
      Аленин поднял стакан с минералкой, жадно, в три глотка выпил его и продолжил.
      - Я её уже продал, всё, всё, мы скинули эту сеть! Вышли из бизнеса. Всё было так хорошо! Я вчера впервые выспался.
      - Но перед этим вы убили своего друга и пытались убить второго, - настаивал Виктор.
      - Там, что, у нас, в самом деле, обыск? - Спросил Аленин.
      - Да, с понятыми, с прокуратурой, с видеозаписью, всё по закону.
       - Что будет с нами?
      - Вас арестуют. Наряд уже подъехал.
      - А он? Что будет с ним?- Анна кивнула в сторону сына. По её лицу текли слёзы.
      Виктор пожал плечами.
      - Отдадут в детдом. Вас же вырастило государство и его вырастит.
      - Нет, мы его усыновим, - сказала Ольга. - Мне всё равно это уже не светит. А мы своего добьёмся.
      Их вывели из подвала через пятнадцать минут. Анна рыдала, Антон молчал, только какие-то судороги пробегали по его безликому лицу. Уже у машины Анна обернулась, и, найдя глазами Солёнова, крикнула: - Андрюша, ты дождёшься меня?
      Тот ничего не ответил, только отвёл глаза.
      Ребёнка забрала женщина из службы соцзащиты.
      - Обращайтесь, только завтра, вам подскажут, какие нужны документы, мы работаем с девяти утра, - говорила она преследующей её Ольгу.
      Саяна тронула Виктора за руку.
      - Вить, ты помнишь ту дорогу на старое капище?
      - Ну... найду.
      - Отвези нас с Олей туда.
      "Нива" Рыси была ещё в ремонте, но зато в резерве бригады оказалась неприхотливая "шестёрка". Они заехали к дому Саяны, девушка ушла, вернулась она минут через пятнадцать. И Ольга и Виктор были в шоке. На Саяне было традиционное, цветастое, в полоску, хакасское платье, на груди монисто, в ушах затейливые серьги, в руках бубен и маска какого-то зверя с шерсть. Виктор хотел пошутить, но глянув в глаза любимой, быстро проглотил смешок. Сейчас она снова стала какой-то чужой, даже страшной. Он быстро доставил девушек до нужного места.
      - Разведи костёр, - попросила Саяна. Когда тот разжёг костёр, сказала: - Приедешь утром. С рассветом.
      Он еще не отъехал и ста метров, когда услышал тугие звуки ударов бубна.
      Виктор приехал, как только рассвело. Девушки сидели в обнимку, укрывшись шкурой, около потухшего костра, дремали. И одна и вторая выглядели измученными. Они, молча, забрались на заднее сиденье. Калугин подвёз девушек к подъезду дома на Василевского.
      - Через три месяца ты понесёшь, - сказала Саяна. - Запомни. И после этого не вздумай таскать эти свои сумки.
      - Хорошо, Саянушка.
      Они расцеловались, и Виктор поехал дальше.
      - Ты что, в самом деле...
      - Да. У ней будут дети. Как я устала. Всё тело болит.
      Зазвонил мобильник.
      - Рысь просит подъехать, - сообщил Виктор.
      - Езжай, мне сейчас не до тебя. Я так устала.
      Она вышла из машины, потом обернулась и сказала: - И я тебе повторяю, Витя. Если в сорок лет ты со мной разведёшься, я не буду держать на тебя зла. Я за этот сеанс постарела года на два.
      - Дожить нам ещё надо до этих сорока, - засмеялся Виктор. - Отдыхай.
      
      ГЛАВА 40
      Варвара выполнила своё обещание и свозила Дашку на свидание с матерью. Смотреть на эту встречу она без слёз не могла. Обливались слезами и Дашка и её мать. Оставили их на восемь часов наедине. Они болтали, пили чай с пирожными. Варвара вышла на крыльцо, покурить. Вскоре туда же вышла и Кума - оперативный работник зоны. Она посмотрела на Варвару, та по привычке смолила свои папиросы.
      - Вы родственница девочки? - Спросил она.
      - Нет, я работаю в интернате, где она содержится.
      - Жалко. Жалко девчонку.
      - А в чём дело?
      - У её матери обнаружили рак. Это буквально на днях узнали. Она начала резко худеть, но тут худеют все. Врачи говорят, надежды мало. Скорее всего, мы переведём её в спецзону. Ну, вы знаете.
      - Да, конечно.
      - Если успеем. А так надежды мало.
      Варвара чуть не расплакалась, замотала головой.
      - Господи, как же не везёт девчонке! Она так любит мать, только-только ожила, как я пообещала ей свиданку. А тут это. Я бы её усыновила, но...
      - Серьёзная статья? - Спросила кума. Она тоже сразу раскусил гостью.
      - Сто пятая. Пытались адвокаты исправить на состояние аффекта, но не получилось.
      - Понятно. Может, муж сможет удочерить?
      - У него тоже самое, сто пятая.
      - М-да, идеальная семья.
      - Она ей ничего про это не скажет?
      - Не должна. Мы говорили с ней.
      В самом деле, Дашка вышла из стен колонии самым счастливым человеком на свете. Она всю дорогу рассказывала о своих разговорах с матерью, о тех планах, что они строили на будущую жизнь.
      - Варя, она мне поклялась, на коленях поклялась, что больше не выпьет ни капли спиртного, даже пива! Мы откроем свою кулинарию, будем делать торты, пирожные. Знаешь, какие она торты раньше делала! Она и тут торты делает на дни рождения, и для зэчек, и начальству. А недавно они цех открыли, делают торты и возят их на продажу в город. Так вот она там самая главная! Все рецепты её! Там такие красивые торты, я таких никогда не видела! А пирожные! Я ими объелась, самыми разными! Вот, она мне ещё с собой дала!
      Варвара улыбалась, но на душе её словно кошки скребли когтями. А дома её ожидала ещё одна неприятная новость.
      
      
      ГЛАВА 41
      В бою за криминальную власть в городе своё получил и Рысь.
      Тот день был особенно хлопотен, и уже вечером, приехав к дому Павлуши, где и обитала большая часть его бригады, Рысь получил эсэмэску. Прочитав её, Рысь сругнулся.
      - Что такое? - Спросил Павлуша.
      - Да Алка денег просит. У дочери завтра день рождения. Дай мне чего-нибудь.
      Павлуша, по нынешним временам казначей бригады, вытащил из кошелька несколько купюр.
      - Этого хватит?
      - Пойдёт.
      Рысь решительно направился к первой попавшейся машине, "шестёрке".
      - Эй, Толик, парней возьми! - Крикнул вдогонку Павлуша.
      - Да ладно, тут близко!
      Рысь остановил машину около высокого забора, за которым виднелся очень приличный, двухэтажный дом. Он нажал кнопку звонка. Тут же включился динамик, женский голос спросил: - Кто там?
      - Я, открой, Алла.
      Дверь открылась, он дошёл до дома, где на крыльце его уже ждала стройная, русоволосая девушка.
      - Привет, дочь.
      Они поцеловались, потом зашли в дом.
      - А мамы нет. Они с дядей Олегом уехали в Красноярск, будут завтра. Чай будешь?
      -Да. Так это ты отвечала? С ума сойти, у вас какие голоса одинаковые! А чего они уехали?
      - Да, всё по делам своим баптистским.
      Рысь поморщился. Ольга поставила перед ним чашку. При этом она, зная вкусы отца, положила четыре пакетика чая.
      - Он всё так же рулит этой своей бандой? - Спросил Анатолий.
      Новый муж Аллы был главой баптистской церкви. С Аллой он сошёлся после того, как первая его жена умерла, оставил в "наследство" шестеро детей.
      - Да.
      - Они тебя к себе на эти субботние сходки не тянут?
      - Нет, у меня по субботам все кружки. И танцы, и хор. Андрюха со стадиона не вылазит. Занятий нет, так он просто так, с пацанами гоняет. Тренер его хвалит, говорит, талант.
      - Видел недавно, как он играл, гол забил с пенальти. Молодец.
      Он осмотрел обширную кухню, здесь было всё как прежде, до его отсидки. Только кухонная техника стала нового поколения.
       - Они сюда-то переехать не хотят? - Спросил Рысь.
      - Нет, у него дом не меньше. Мать не хочет. Она и так сходит с ума от этого выводка. Покоя нет совсем.
       Для Анатолия этот вопрос был болезненным. Дом строила Алла на его деньги. И когда они разошлись, Рысь отдал её Алле беззаговорочно, но прописал в него только детей.
      - Не пускай их. Это твой дом, твой и Андрюшки.
      - Я помню. Ты мне говорил.
      Он достал деньги, протянул дочери.
      - С днём Рождения, дочка. Это сколько тебе будет?
      - Шестнадцать.
      Анатолий мотнул головой.
      - С ума сойти! Пацана то себе ещё не присмотрела?
      - Да нет. Они сейчас какие-то... - Ольга долго подбирала слова, - ненастоящие. Одни игры на уме. Воткнуться в эти свои смартфоны, и вот долбятся в них все перемены.
      - Андрюшка как себя ведёт? Мать слушается?
      - У этого один футбол на уме. Учится на тройки. Только по физкультуре пятёрка.
      Рысь засмеялся. Он учился точно так же.
      - Ну, это нормально! А ты как учишься.
      - Хорошо. Три четвёрки, остальные пятёрки. После девятого в медучилище пойду.
      - Чего именно туда?
      - Не знаю. Хочется. Фельдшером буду, на скорой.
      - Не страшно с кровью то дело иметь? Там ведь всякое будет, и трупы и раны.
      - Да на это я насмотрелась на тебя, забыл, что ли? Как ты вот тут, во дворе троих положил?
      Рысь скривился. Был такой неприятный эпизод времён войны с фёдоровскими.
      Рысь допил чай.
      - Ну, мне пора.
      - У вас что там, снова война?
      - Да. Пришлось ввязаться.
      - Анфиска попалась этим сволочам, одноклассница моя. У ней, по-моему, крыша поехала после всего этого. Там уж психиатры над ней кружатся.
      - Вот поэтому у нас и война. Такие твари жить не должны.
      Уже у калитки, после прощального поцелуя, Ольга сказала главное.
      - Да, не хотела тебе говорить, но ты скоро сам узнаешь. Мать беременна.
      У Рыси даже дыхание остановилось. Он шумно выдохнул.
      - Даже так. У них же там аборты запрещены?
      - Да.
      - Значит, будет она ему рожать баптистят, пока сама не сдохнет, как первая его жена. Она же при родах у него умерла?
      Ольга кивнула головой. Рысь всё-таки справился с чувствами.
      - Ладно, это её выбор.
      Он снова поцеловал дочь, открыл калитку. Последняя новость слишком занимала его мысли, так что он прозевал тот момент, когда из-за поворота показался несущийся мотоцикл, с которого загремели выстрелы. В последнюю секунду Рысь бросился за машину, но одна пуля всё-таки достала его. Сразу после боли онемела правая рука, и Анатолий ждал, что сейчас мотоцикл вернётся, и они добью его. А он бы даже не смог вытащить пистолет. Но шум мотоцикла затих вдали.
      Рысь поднялся, держась за раненую руки. Подбежала дочь.
      - Что, ранило?
      - Да, похоже, в плечо.
      Ольга открыла дверь машины, усадила отца на заднее сиденье.
      - Позвони Павлуше, пусть заберёт меня, а то я мобильник не достану, - попросил Рысь, - он в правом кармане.
      - Я тебя сама до него довезу. Или сразу в больницу?
      - Никаких больниц! К Павлику.
      Ольга завела машину, она, было, дёрнулась, потом заглохла. Но вторая попытка была успешной, так что они быстро оказались в нужном месте.
      - Кто тебя водить научил? - Спросил Рысь.
      - Дядя Олег пару раз показал.
      - Ты его дядей зовешь, не папой? А сын?
      - Тоже.
      - Хорошо.
      У Павлушки Анатолия быстро подняли на второй этаж, хозяин дома тут же послал бойцов за бригадным доктором. Но Ольга поднялась со всеми, и когда отца раздели, быстро и ловко перевязала его.
      - Там выходное отверстие есть? - Спросил Рысь.
      - Да.
      - Хорошо.
      Лежать он не мог, поэтому сидел. Холодный пот заливал глаза. Но он ещё пошутил: - Ну как, дочка, не раздумала после этого идти в медики?
      - Нет. Наоборот.
      Он нашёл силы кивнуть головой.
      - А у тебя получится.
      Ольга дождалась, когда приехала Ангелина Михайловна, личный штопальщик шкур бригады, и уже уходя, спросила отца через голову врача: - Пап, а это стоило всего того?
      Рысь промолчал. И не потому, что ему сейчас было больно физически. Этот вопрос иногда тоже всплывал в раздумьях.
      
      ГЛАВА 41
      Варвара узнала об этом на следующий день, она как раз ездила с Дашкой к матери. Варвара приехала к Павлуше, поднялась на второй этаж, открыла дверь, и первое, что увидела, это женскую задницу, в туго обтянутых кожаных штанах. Дама разогнулась, в руках её был пустой шприц. На вид её было лет сорок, хотя шея подсказывала о более серьёзном возрасте.
      - Ну вот, Анатолий Григорьевич, теперь уж точно ни столбняка, ни заражения не будет. Поправляйтесь.
      Дама собрала свой медицинский ридикюль, покосилась на гостью и удалилась.
      - Это кто? - Холодно спросила Варвара.
      - Это наша штопальщица шкур, Ангелина Михайловна. Хирург.
      Рысь сидел на кресле, прикрывшись пледом.
      - Ты уже успел её трахнуть?
      - Начинается!
      - А как же! Ты же ни одной юбки не пропустишь мимо, я тебя знаю. Тем более такие кожаные штаны.
      Рысь начал истерично подхахатывать.
      - Ой! За что мне это!? После той ночки на матах у меня кроме тебя никого не было. И не будет.
      - Золотые слова.
      - Закрой дверь, там щеколда есть.
      - Зачем?
      - Секретный разговор будет.
      Варвара закрыла дверь на замок. Когда она вернулась к постели, Рысь уже откинул плед.
      - Давай, залазь.
      - Нет, ты офигел, что ли!? Ты же ранен!
      - Ну не в хрен же! Залазь, давай.
      - Может тебе одно яйцо удалить, - задумчиво спросила Варвара, раздеваясь.
      - Это зачем?
      - Ну, тебе хватит и одного. Мне тоже.
      Уже после, валяясь рядом на диване, она начала серьёзный разговор.
      - И чего ты начал эту войнушку? В могилу хочешь, или по зоне соскучился?
      - А деваться было некуда, Варя. Либо я, либо меня. Меня бы всё равно грохнули, они же поняли, что с наркотой это я их долблю.
      - Знаешь, если тебя посадят, я к тебе в зону ездить не буду.
      Рысь удивился.
      - Это почему ещё?
      - Да если тебя замуровать на годик, то ты же меня тогда на свиданке порвёшь как грелку. Лопну, как та лягушка, надутая в задницу через соломку. Так что сначала удаляем одно яйцо, только потом садишься в зону.
      Рысь зашёлся от смеха.
      - Слушай, хватит, мне же больно от смеха!
      - Больно, это хорошо. Сейчас я тебя буду пытать. Так что у тебя было с этой врачихой?
      - О! Господи! За что мне это!?
      - За всё. И хорошее и плохое. Так что - было?
      
      ГЛАВА 42
      Между тем война с остатками бригады Костяна продолжалась. Это стало надоедать всем.
      - Где прячется этот гад? - Спросил как-то Павлуша на общем собрании. Состоялось оно в том же самом его доме. - Достать бы его.
      - Да, пока Костяна не достанем, всё так и будет.
      - Убрать его, и всё кончится.
      - Но в городе его нет.
      - Это точно.
      Но вскоре кое-что разъяснилось. Когда раздался телефонный звонок, Рысь глянул на номер, и удивленно поднял брови.
      - Да, Лобан.
      - Слушай, Рысь, я хочу совсем выйти из дела. Мне эта бойня как-то не в кайф.
      - И что? Я же велел своим тебя не трогать.
      - Ты да, а Костян? Он же меня теребит. Тоже хочет, чтобы я с тобой воевал.
      - Ну?
      - Я это... я знаю, где Костян заховался.
      - Да ты что!
      - Ага. Так что?
      - Хорошо. Уберём его и всё, можешь жить спокойно. Так, где он?
      - Он на острове. У бакенщика.
      - Это сразу за Семёновским? Там ещё домик бакенщика?
      - Ну да. Там последнее место, где ловит сотовый. Он поэтому туда и смылся.
      - Он один там?
      - С Жуком и Крысой.
      - Ну ладно. Живи. Я скажу своим, что ты не в деле.
      Когда Рысь сообщил своим бойцам о новости, это вызвало у его парней взрыв энтузиазма.
      - Всё! Зажмем там его на этом островке, и хана Костяну!
      Рысь попробовал остудить энтузиастов.
      - Там сейчас лёд тонкий, вот-вот ледоход пойдёт. Идти сложно, можно провалиться.
      - А зачем идти? Пара выстрелов из РПГ и поедем домой, жарить шашлык, - предложил Павлуша.
      Рысь замотал головой.
      - А вдруг там его нет? Попадутся какие-нибудь рыболовы, и статью уже на нас повесят.
      - Да ладно тебе! Кто чего докажет.
      - Вот звякнул бы про это кто-нибудь другой, а не Лобан, я бы поверил, - Рысь скривился. - Лобан всегда был скользким, как глист. Ладно. Сидим, пока, молчим. Думаем. Серёга, съезди завтра к островам, посмотри там лёд. Да не рисуйся на виду! В сторонке пошустри, чтобы с островов не было видно.
      Когда все ушли, Рысь взял в руки телефон, долго сидел, мучился. Наконец позвонил.
      - Витя? Слушай, подскочи к Павлуше. Надо поговорить.
      Калугин подъехал через час, поднялся на второй этаж. Рысь сидел за столом по пояс голый. На плече была повязка, рука подвешена на бинтах.
      - Садись, - велел Рысь. - Налил бы тебе водки, да ты за рулём. Хлебни пива.
      - Да зачем...
      - Выпей, сказал!
      Виктор понял, что его друг сильно пьян. Таким он его ещё не видел. Калугин отпил пару глотков пива.
      - Сейчас поедешь к этому своему прокурору...
      Рысь замолчал, а потом завёл разговор совсем о другом.
      - Я, Витя, старый вор. И живу по старым понятиям. И первая заповедь - не имей никаких дел с ментами. Что бы это тебе не стоило. А сейчас пойду против себя... Стареть стал я, Витя. Жить хочу. Это всё Варька виновата. Она ведь, дурочка, мечтает о ребёнке. И я тоже.
      Он налил ещё рюмку, выпил.
      - Пойдёшь к своему прокурору, скажешь, что Костян зарылся на реке, на острове Бакенщика. Я ещё чего хипишую, не верится мне как-то в такое счастье, нечисто там. Слишком это всё на засаду похоже. Лёд тонкий, полнолуние. До острова триста метров по весеннему льду. Два ствола и положат всех моих парней. А туда рвутся лучшие. Павлуша и остальные.
      - Понял. Сделаю.
      - Ствол скинул?
      - Да. В реку.
      - Хорошо. Иди.
      Он откинулся на спинку кресла и уснул.
      
      ГЛАВА 43
      Около прокуратуры Виктор увидел настоящий броневик с эмблемой СОБРа. В коридорах было тесно от могучих воинов в самой крутой амуниции. Двое находились и в кабинете Редина. В его резиденцию Виктор проник без проблем, потому что сразу трое воинов окружили секретаршу и заигрывали столь откровенно, что та была розовой от смущения и не обращала внимания на невыполнение своих должностных обязанностей.
      - Можно? - Спросил Виктор, заглядывая в кабинет.
      - Заходи, Виктор! - Редин махнул рукой Калугину. - Это наш почти стажёр, помог раскрыть целую сеть поставщиков наркотиков. А это Егор Кузьмич Поливода, командир СОБРа.
      - Что нового? - Спросил Виктор, поздоровавшись со всеми вояками за руку.
      - Определили, где находиться Костян. На Васильевских островах.
      Виктор удивился.
      - Это как?
      - Да, прослушали его разговоры, - пояснил собровец, - там он где-то обитает, последняя вышка берёт его разговоры.
      - Он на острове Бакенщика, - подсказал Виктор. - Эту инфу скинул один из парней Костяна, чтобы выйти из игры. Есть мысль, что там может быть засада.
      - Бакенщиков? Это вот этот?
      Капитан ткнул карандашом в одну из точек на карте.
      - Да.
      - Это хорошо, не надо будет остальные три острова прочёсывать. Берег тут пологий, камыши. А на острове домик, деревья. Для засады место идеальное. И лёд тонкий, и полнолуние.
      - Ты если со своими орлами пойдёшь, тоже подставишься, - предположил Редин.
      - Нет, мы так не пойдём, мы сделаем всё по-другому...
      
      ГЛАВА 44
      Эта ночь должна была решить всё. Костян и в самом деле задумал ловушку для Рыси. На берегу, под перевёрнутой деревянной лодкой мёрзли два гвардейца Костяна - Сыч и Мурадян. Третьим членом их команды был пулемёт Калашникова. Их утеплили как могли - термобельё, костюмы, в которых щеголяют торговцы на рынках. Кроме того, было и жидкое топливо в литре водки на перце.
      - А если они не приедут? - Спросил Мурадян.
      - Приедут, куда денутся. Дайка ещё хлебнуть перцовочки. С земли то тянет.
      - Вот-вот! Пролежим тут зря, только яйца отморозим.
      Не спали и на острове Бакенщика. Костян нервничал. Он продумал всё, но подспудно чувствовал, что эта его ловушка может сыграть против него. Это было на уровне подсознания, той интуиции, что всегда выручала его в самых сложных случаях. Недаром иногда его звали Везучим Костяном. Они должны были начать стрелять, когда люди Рыси пройдут половину пути до острова. А затем с фланга должен был ударить пулемёт Сыча. Сейчас Костян и пулемётчик так же залегли за импровизированной баррикадой из выловленных брёвен. Он покосился на соседа. У Вадима Жукова, кличка Жук, кроме пулёмета было ещё кое-что - прибор ночного виденья. И сейчас он старательно рассматривал берег, до которого всего-то было триста метров.
      - Смотри-ка ты - заяц!
      - Чего? - Не понял Костян.
      - Заяц! Вон, прыгает, беляк. Эх, стрельнуть бы его счас! Я зайчатинку люблю!
      - Я тебе стрельну!
      Костян поднялся.
      - Пойду, отолью.
      Костян отошёл, а Жук всё с азартом рассматривал другой берег.
      - О! Второй заяц!
      И в этот момент произошло то, что не ожидал на острове никто. Сзади, со стороны реки, взревели моторы, вспыхнул свет прожектора, и на остров выбросилось судно на воздушной подушке, с него посыпались люди с оружием. Тут же загремел усиленный мегафоном голос:
      - Всем поднять руки! Вы окружены.
      Из домика выскочили ещё трое подручных Костяна, и их тут же положили носом в весенний снег, рядом с Жуком. В это же самое время на берегу в деревянный борт лодки постучали подкованным берцем.
      - Эй, зайчата, ну-ка вылазьте оттуда, а то яйца отморозите.
      "Засадный полк", только что видевший прибытие СОБРА на остров сопротивляться не стал. И в этот момент, когда все уже думали, что операция завершилась, из открытого эллинга в сторону реки с рёвом стартовал снегоход. Это Костян ещё раз подтвердил свою везучесть. Снегоход нёсся в противоположную от корабля спецназа сторону. Скорость была таковой, что он без труда несся по хрупкому льду и перемахивал громадные промоины. Так что, когда руководитель операции добежал до отрытого эллинга, он только сплюнул в сердцах, да выдал пару нецензурных слов. И хотя главная щука ушла из силков, своё предназначение операция выполнила. Десять человек, что должны были напасть на дом Павлуши, после того, как его самого расстреляют на льду реки, так и не дождались команды на штурм. Целью этой атаки был один конкретный человек - Рысь. Место его обитание пробили по визитам дамы-хирурга.
      Утром подручные Костяна узнали, что повязали всех с острова Бакещика. И тогда они один за одним начали приезжать к Рыси с покаянными речами. Пять человек, тех, кто был повинен в смерти бойца Рыси и его ранении, просто уехали из города, легли на дно. Как бы то ни было, криминальная война в Кедараче закончилась. Вот только самого Костяна не нашли. Через неделю, когда сошёл лёд, недалеко от берега рыбаки вытащили его снегоход. А так как его рядом не было, то утвердилась версия, что он утонул в ту ночь, а ледоходом тело снесли вниз.
      
      ГЛАВА 44
      Спустя три недели после того, как Виктор Калугин впервые шагнул на перрон города Кедрач, он наконец-то покидал его. По этому случаю, он надел свою курсантскую форму, и как-то сразу стал чуточку другим человеком, чем тот, к которому привыкли его новые друзья.
      - Да, а форма тебе идёт, - сказала Варвара, оглядывая курсанта с ног до головы. - Ты, Саяна, почаще заговоры от сглаза читай, завистников у тебя среди баб будет море.
      Саяна всё это время буквально висела на плече Калугина. Самой большой ношей супругов был бубен, не уместившийся ни в одну сумку. Среди пришедших прощаться были Орловы, Солёнов, Рысь с молодой женой и Дашка с Валентином, до сих пор передвигающимся с помощью костыля.
      Дашка отвела Варвару в сторонку и радостно объявила: - Мать перевели в Красноярск, в онкоцентр. Там её так сильно лечат. А ещё одна радость - Петька в больнице влюбился в стажорку, медсестру. Она на год его старше, но похоже, тоже к нему плывёт.
      - Вот видишь, как хорошо.
      - Господи, хоть бы у них всё получилось! Я так Вальку люблю!
      Между тем Рысь, а рука у него была на перевязи, спросил Виктора: - Тебя там не накажут за самоуправство да за опоздание с отпуска?
      - Нет. Мне Редин для руководства училища благодарственное письмо на меня написал. Там такое... Хоть орден вешай.
      - Ого! Молодец!
      - Только вот я буду увольняться из училища.
      - Ты чего это.
      - Да в армии хоть немного порядок есть, а вот здесь, на гражданке, его нет.
      Рысь не понял: - И что дальше будешь делать?
      - Если получиться, переведусь в юридический. Если нет - отслужу в армии, и поступлю туда же.
      - Кем хочешь стать?
      - Прокурором.
      - Ого! Почему именно прокурором? А не опером?
      - Слишком много от них зависит, от прокурорских. Закон, он должен быть законом. Для всех.
      - Упёртый! - Замотал головой Рысь. - Тяжело тебе, парень, будет в жизни с такими понятиями.
      - Может и так.
      Саяна обратилась к Орловым: - Что у вас с Дениской?
      - Собрали все документы, пока решают. Там, говорят, до года всё это рассматривают.
      - Пошли сюда.
      Саяна отвела Ольгу в сторонку, и начал шептать что-то на ухо.
      - ... Это христианские заговоры, но они действуют безотказно. Если тебе надо войти к чиновнику, узнаёшь, как его зовут и дальше так...
      Только это расслышали мужики. Между тем подошли Дашка с Варварой. Дашка, глянув на бубен и шкуру волка, подбоченилась, и строгим голосом спросила: - Варвара Андреевна, а вы, почему не воспользовались случаем и не попросили у Саяны помощи в деторождении?
      Варвара прыснула от смеха: - Ой, Дашка, ты такая смешная. Да потому, что я еще сама надеюсь справиться.
      Подошли Саяна с Анной.
      - Что-что-что? - Спросила Саяна.
      - Да вот, Варвара Андреевна надеется произвести детей без вашей помощи, - сообщила Дашка.
      - И правильно делает. У ней всё будет хорошо. Она ещё нарожает массу боксёрчиков старому боксёру.
      - И сколько? - Спросил Рысь.
      - Да, это интересно.
      Саяна глянула Варваре туда, откуда примерно появляются дети.
      - Троих. Сыновей.
      Рысь возрадовался.
      - Ого! Я, выходит, буду отец-героин.
      - Да ты что!? Зачем мне столько? Одного хватит! - Вскричала Варвара.
      - И за один раз, - добавила Саяна.
      - Нет!...
      Варвара хотела добавить что-то ещё, но тут на перрон ворвался скорый поезд Владивосток-Москва, и вся лирика была безжалостно вычеркнута суетой и скоротечностью прощания.
      КОНЕЦ
      01.07. 23 г.
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Сартинов Евгений Петрович (esartinov60@mail.ru)
  • Обновлено: 29/08/2023. 338k. Статистика.
  • Роман: Детектив
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.