Сартинов Евгений Петрович
Сплав Под Прицелом - 2

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Сартинов Евгений Петрович (esartinov60@mail.ru)
  • Размещен: 22/03/2025, изменен: 22/03/2025. 167k. Статистика.
  • Повесть: Проза
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ПРОДОЛЖЕНИЕ
    •   
      СПЛАВ ПОД ПРИЦЕЛОМ - 2
      
      Книга вторая
      
      СОКРОВИЩЕ ИМПЕРАТОРА
      
      АВГУСТ 1945, ГОРОД МУКДЕН
      
      На аэродроме города Мукдена, столицы марионеточного государства Манджоу-Го царила нервозность. Даже у японских офицеров, охраняющих императора Манджоу-Го Генри Пу И, сквозь хвалёную самурайскую невозмутимость проскальзывали черты растерянности. Никто не ожидал, что наступление русских войск будет столько стремительным и необратимым. Милитаристская Япония беспощадно катилась к своему краху.
      К императору подошёл один из японских офицеров.
      - Ваше императорское величие, самолеты готовы к вылету, прошу проследовать на посадку.
      Император Генри Пу И - высокий, худощавый юноша интеллигентной внешности в круглых очках, облегчённо вздохнул.
      - Хорошо.
      Они вышли из ангара, но, пройти последние сто метров до самолёта, им было не суждено. Над их головой послышался рёв моторов, и на посадочную полосу один за другим начали садиться самолёты. Это были обычные, грузовые "Дугласы", но ещё на ходу, до остановки машины, из них посыпались люди в зелёной форме с автоматами в руках.
      "Русские", - поняли все, кто видел эту картину. И одна эта мысль просто парализовала всех, находившихся на аэродроме, и японских офицеров и солдат.
      Через полчаса командир десанта полковник Челышев докладывал Худякову: - Товарищ маршал! Аэродром противника захвачен без единого выстрела! В плен сдались более пятисот солдат, двадцать генералов. Так же захвачен в плен сам император Пу И.
      - Молодец, полковник! Скоро мы все будем у вас. Встречайте!
      Маршал Худяков обернулся к начальнику штаба.
      - Полковника Челышева представить к званию Героя. Блестящая операция! Что ж, пора нам менять диспозицию. Перебираемся в Мукден.
      
      1945 ГОД, ДЕКАБРЬ. СУХАНОВКСКАЯ ТЮРЬМА ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ
      В камере было двое, офицер МГБ с погонами майора, и человек в новенькой, ещё необмятой форме заключенного. На полноватом лице заключенного читались два чувства - усталость и удивление. Длительное путешествие в столыпинском вагоне почти подорвали его веру в счастливое разрешение этого жуткого ареста. И ведь ничего не предвещало беды. Срочный вызов из Мукдена в Читу, в ставку фронта. Он всю дорогу гадал куда, на какое направление теперь его бросит партия и лично товарищ Сталин. А потом, сразу у трапа самолёта - арест, все эти унизительные процедуры анкетирования и переодевания, и, вот он, первый допрос.
      - Фамилия, имя, отчество? - Спросил майор.
      - Худяков Сергей Александрович.
      - Звание?
      - Маршал авиации.
      - Партийность?
      - Член ВКПб.
      - Последняя должность?
      - Командующий двенадцатой авиационной армией Забайкальского фронта.
      - Воинские награды?
      - Орден Ленина, два ордена Красного Знамени, ордена Суворова 1-й и 2-й степени, орден Кутузова 1-й степени, орден Красной Звезды, медали. Сколько их - не помню.
      - Ну, а теперь скажите, кто вы на самом деле, Арменак Артёмович?
      Худяков ответил после большой паузы.
      - Значит, вы знаете?
      - Ну а что, вы думаете, мы тут зря едим колхозный хлеб? Так кто вы на самом деле. Имя, фамилия, отчество?
      - Хаверьянц, Арменак Артёмович.
      - С какой целью вы взяли чужое имя и фамилию, Хаверьянц?
      - Сергей Худяков был моим другом, красным командиром. Он спас мне жизнь при эвакуации из Баку в Астрахань. Меня взрывом выбросило с парохода, а я до сих пор не умею плавать. Он меня вытащил из воды. Когда он погиб при прорыве окружения, я в память о нём взял его имя и фамилию.
      - А нам кажется, что вы сделали это совсем по другим соображениям. Кто из агентов английской разведки завербовал вас в Баку?
      - Никто.
      - Не врите.
      - Мне вы Баку было шестнадцать лет. Кому был нужен подросток без образования и должности?
      И тут майор со всей силы ударил заключённого по лицу. Тот не ожидал этого, поэтому слетел на пол с прикрученного табурета.
      - Вопросы тут задаю только я. Встать! - Резко крикнул майор.
      Худяков поднялся с пола.
      - Сесть!
      Маршал пристроился на табурет. Из уголка губ у него текла кровь, но он снова задал вопрос:
      - Иосиф Виссарионович знает про мой арест?
       Майор снова ударил, но Худяков чуть отклонился назад и в этот раз не упал.
      - Не марайте святое для всех нас имя своим поганым языком! Сталин знает всё, что происходит в нашей великой, социалистической стране.
      Худяков невольно вспомнил те самые, лучшие моменты его жизни. Ялта, встреча трёх лидеров, он, за спиной Сталина, его главный консультант по вопросам авиации. За безупречную организацию пролёта всех делегаций и обеспечения чистого неба над Ялтой его тогда наградили орденом Ленина.
      - Итак, вы признаёте, что вы на самом деле Арменак Артёмович Хаверьянц?
      - Да, признаю.
      - Тогда мы проведём тест на честность. Где самолёт с золотом императора Пу И?
      Маршал горестно рассмеялся.
      - Я сам бы хотел это знать. Он исчез где-то в тайге. Произошла авария, а скорее всего - катастрофа.
      - Не хотите говорить? И не надо. А я скажу, как всё было на самом деле. Вы просто вступили в преступный cговор с Михайловым, Сергеевым и Митрохиным, посадили их самолёт где-то в тайге, на заранее подготовленную площадку, и ждали момент, чтобы с драгоценностями сбежать на запад.
       И Худяков невольно вспомнил всю историю про это проклятое золото.
      
      ОКТЯБРЬ 1945 года.
      МУКДЕН
      Худяков посмотрел на своих лётчиков. Это были лучшие пилоты его армии.
      - Товарищи офицеры, вам предстоит выполнить очень важное боевое, подчеркну, именно боевое задание. Погода неблагоприятна для полётов, но... ставка верховного Главнокомандующего приказывает в срочном порядке доставить в Москву бывшего императора Манджоу-Го Пу И. Так же приказано доставить в столицу найденные с ними ценности. Итак, на вашем самолёте, Минин, полетит император и его свита. Сопровождают шесть человек под командование капитана Оспина.
      Он кивнул в сторону, и со стула вскочил и вытянулся во фрунт офицер с малиновыми петлицами. А маршал продолжал: - Вам, Михайлов, погрузят ценности и архив императора.
      - Охрана будет?
      - Нет, очень тяжёлый груз, там более полутоны одного золота, громадный архив. Хватило бы топлива до Хабаровска. Вопросы есть?
      - Никак нет!
      - Маршрутные карты и полётное задание получите у начальника штаба. Взлёт через час.
      Самолёты ушли в небо с разницей в пять минут. Ветер был неприятный, холодный, злой. Он, правда, дул в том же направлении, куда улетели самолёты, помогая им быстрей достичь цели полёта. Худяков сам приехал провожать их. Он всё поглядывал на небо, и буквально через минуту после того, как затих гул моторов, пошёл дождь, тугой, плотный, типичный осенний муссонный дождь.
      - Дай бог успеют,- пробормотал Худяков. Хотя душу резануло нехорошее предчувствие. Спешка никогда не приводила к добру. Но кто будет возражать ставке, а значит самому Сталину?
      
      ДЕКАБРЬ 1945
      Сухановская тюрьма особого назначения
      (Спустя несколько дней)
      За эти дни лицо бывшего маршала заплыло от постоянных ударов. Губы опухли, зубы шатались, поэтому он говорил медленно, с явным трудом.
      - Вы лично провожали в полёт самолёт Михайлова. Почему? - спросил следователь.
      - Я провожал оба самолёта. Эта была моя обязанность, груз в обоих самолётах был очень важен. Их ждали в Москве.
      - Как давно вы знали Михайлова, и остальных членов экипажа?
      - Полгода. Это был один из лучших экипажей моей армии. Именно они первыми посадили самолёт в Мукдене. Тысячи часов налёта, сложнейшие операции в любую погоду.
      - Если вы утверждаете, что они такие хорошие лётчики, то почему они не долетели до Хабаровска?
      Худяков пожал плечами.
      - Может, произошёл отказ техники. Может погодные условия. Шёл сезон муссонов, взлетать было проблематично, сплошная облачность, дожди, но Москва требовала вывести императора и его золото в столицу.
      - Значит, вы отказываетесь признавать своё участи в хищении народного имущества?
      - Да, - сказал Худяков, - у меня не было такого намерения.
      Он заранее сжался, ожидая удара, но его не последовало.
      - Хорошо, перейдём к другому вопросу. Что вы можете сказать и подрывной деятельности Главного Маршала авиации Новикова? Состоял ли он в преступной связи с маршалом Жуковым? Какое трофейное, а значит - народное имущество, было похищено этими людьми в Германии и вывезено в СССР?
      - Я не знаю.
      - Ты знаешь, просто не хочешь вспомнить. Встать! К стене!
      Худяков подошёл к стене, привычно поднял руки, упершись в шершавую штукатурку бывшей монастырской кельи. И тут же последовал резкий удар дубинкой по почкам. Это было больно и ещё потому, что не зажили предыдущие побои. Из глаз маршала полились слёзы.
      
      АВИАТОРЫ
      В это утро Дмитрий Анатольевич Сергеев не собирался никуда ехать, да и вообще, выходить из дома. Во-первых, обострился артрит колен. Во-вторых, надо было закончить главу об истории российской авиации времён первой мировой войны, что историк давно обещал знакомому блогеру. Стиль интернета требовал большей краткости и конкретики и Сергеев беспощадно резал всё, что он раньше писал по этому поводу. Звонок в дверь прервал его работу на строках о гибели Нестерова. Дмитрий Анатольевич поморщился, но пошёл открывать дверь. Это был Сергей Аркадьевич Михайлов. Вместо "Здравствуйте" он спросил: - Ты чего на звонки не отвечаешь? Мобильник сел?
      - Да отключил я его. Работаю.
      - Кончай работать. Я нашёл его.
      - Кого.
      - Его. Наш "Дуглас".
      Сергеев посторонился, гость прошёл в квартиру, сел за стол, и вытащил сигареты.
      - Опять смолить будешь? - Неодобрительно спросил хозяин квартиры. - А сердце? Давно инфаркта не было?
      - Буду. Почти бросил, но тут такое дело. Грех не закурить.
      - С чего ты взял, что это наш самолёт? И где ты его нашёл?
      - Там, где он и должен был быть. В тайге.
      Михайлов достал из сумки ноутбук.
      - Два года назад в тайге пропал олигарх, некто Вишняков. По этому поводу было устроено грандиозное мероприятие по его поиску. В том числе проводилась аэрофотосъемка силами ВВС.
      - Тебя, конечно, привлекли?
      - Естественно. Я же их всех этому обучал. И вот, что я нашёл, недавно пересматривая все материалы съёмок.
      Михайлов выделил на экране один из участков тайги, приблизил его. Это, без сомнения, был самолёт. У него был смят нос, оторваны крылья, но фюзеляж был столь характерным.
      - "Дуглас" - сразу определил Сергеев. - Или Ли-2.
      - Это единственный самолет этого типа, что до этого был нам неизвестен. И он хорошо укладывается в наш маршрут. Всего пятьдесят километров в сторону от трассы.
      - Почему его не было видно раньше?
      - Тут очень густой лес. Но три года назад здесь прошли пожары, так что, его стало видно.
      - Почему же он сам тогда не сгорел?
      - Он как раз на границе сгоревшего района. Ещё бы сто метров, и всё, мы бы ничего не нашли.
      - И ты думаешь, что это наш самолёт?
      - Я надеюсь на это. Это наш последний шанс. Мы же должны узнать судьбу наших отцов.
       Судьбу двух старых авиаторов невольно свела загадка исчезновения "Дугласа" с золотом императора Пу И. Во-первых, после исчезновения пилотов и самолёта, их матерей репрессировали, выслали из столицы в Казахстан, естественно, вместе с детьми. Встретились Сергеев и Михайлов уже в шестидесятые. Сергеев был механиком по самолётам в фирме Лавочкина, Михайлов занимался разработками в сфере аэрофотосъемки, и стал не только доктором наук, но и генерал-майором авиации. Сергеев так далеко не продвинулся по карьерной лестнице, всего лишь майор. Но загадка гибели их отцов вовлекла его в сторону истории всей авиации, а конкретно истории аварий и катастроф. Именно на этом он невольно сделал своё имя в научной среде.
      - Что ты предлагаешь? - Спросил Сергеев.
      - А слетать туда. Я распотрошу мошну Васьки, нехрен миллиарды в оффшорах прятать, долетим до Хабаровска, а там Сашка Соколов командует всей авиацией округа.
      Сын Михайлова Василий сделал неплохой бизнес в сфере авиаперевозок, его состояние подбиралось к миллиарду. А сам Михайлов долгие годы преподавал в военной академии. С тех пор его воспитанники равномерно распределились по стране и были в званиях не ниже полковников.
      - Ты думаешь, этот твой воспитанник выделит нам вертолёт?
      - Ещё как выделит. Там ведь до сих пор ищут этого олигарха. У них там вертолёт на это задействован. Ты как, полетишь со мной?
      - А как же. Что ж, давай. Попробуй организовать всё это.
      
      ТОКИО
      Хозяин дома господин Исидо Кито возлежал на смертном ложе, и никто не сомневался, что оно именно смертное, настолько плохо он выглядел. Жёлтое лицо восьмидесятилетнего человека обострилось до состояния скелета, он с трудом открывал рот. Двадцать мужчин из ближнего окружения главы общества "Самураи Аматерасу" старались и не дышать, настолько важными были слова последнего из камикадзе.
      - Богиня Аматерасу... проявила милость к моим молитвам. Она показала место, где сейчас... спрятаны наши святыни. Покажи.
      Слуга принес и развернул карту. Это была современная карта, подробная, явно созданная с помощью аэрофотосъемки. На ней крестиком было обозначено одно место.
      - Хакудзима, и ты, Ватанабэ, вы должен попасть туда и найти меч Аматерасу. Он откроются... только на пять дней... с десятого, по пятнадцатое августа...
      Исидо Като замолк, тело его обмякло, лицо обострилось ещё сильней и все почтительно поклонились.
      Уже после похорон, на следующий день, те же самые двадцать человек собрались вокруг большого стола, на котором лежала карта Като.
      - Ту-ран-чай, - по слогам прочитал название ближайшего к указанному Като месту посёлку один из присутствующих, человек лет сорока пяти, с приметной седой прядью в густой шевелюре.
      
      РЕКА КАЖОРА
      - Подъём! Выходи строиться и разминаться! - Зычно скомандовал Семён Привалов. Эта команда не вызвала большой радости среди обитателей лагеря, кое кто даже ворчал, выползая из палатки.
      - В такую рань. Могли бы ещё поспать.
      - Да, особенно после вчерашней бани.
      - Отставит разговорчики! - Прикрикнул Семён. - Итак, время уже девять! Я дал вам поспать лишний час. Всем умываться, в туалет, и на зарядку.
      Семёну стукнуло сорок семь, но выглядел он моложе, среднего роста, поджарый, с изрядно седеющей головой и густыми усами. Когда он смеялся, то обнажал зубы, почти все стального цвета. Была ещё дурная привычка сильно шмыгать носом, но это из-за сломанной в своё время перегородки носа. Привалов со смешанными чувствами наблюдал за своими клиентами. Старый туристский волк, он до сих пор не привык к этой новой для себя профессии - проводник туристов непрофессионалов. Именно в этой отрасли он с женой Натальей решил себя попробовать после того, как в позапрошлом году их группа туристов-водников нарвалась на банду сбежавших зэков. Двое его друзей тогда погибли, а то, что они остались в живых, было почти чудом и огромным везением. И вот теперь он сплавляет по заповедной реке двенадцать человек обоего пола, в первый раз в жизни взявших в руки весло. Их было поровну, шесть мужчин, шесть женщин. Все из Москвы, разного возраста, комплекции. Самому молодому, Вадику, щуплому пацану в очках, было шестнадцать. Самой пожилой - Марии, шестьдесят. Да и весила она килограммов сто двадцать. Кто-то был большим начальником, вроде сорокапятилетнего Василия Ивановича, но в основном это был офисный планктон, жаждущий острых ощущений после убогой в этом отношении Москвы.
      Пока туристы умывались, Семён подошёл к костру, помог жене снять с палки объёмный котелок с кашей. При этом он не забыл чмокнуть Наталью в щёчку. Та засмеялась.
      - Телёнок. Два года живём, а ты всё как молодожён.
      - Конечно, я же теперь малолетка. Я с тобой только молодею, каждый день.
      - Смотри, так скоро в сперматозоид превратишься.
      - Не дай бог! Не хочу! Меня устраивают мои нынешние шестнадцать лет.
      Наталья, женщина лет сорока, с хорошо сохранившей благодаря туризму фигурой, и лицом чем-то напоминающем Нефертити, губами точно, поставила котелок на стол, начала раскладывать кашу по мискам. Семён с умилением наблюдал за этой процедурой. Они были вместе два года, и эта их жизнь была подобно патрону, вогнанному в казённик ружья. До Натальи Семён три раза разводился с жёнами, а ещё имел помимо законных браков столько женщин, что получил в народе кличку Кобелино. Но этот брак был поистине счастливым.
      Но тут эту идиллию прервала высокая женщина с потрясающей фигурой и неопределённым возрастом, одетая скорее для Монако, чем для Сибири. Её ярко жёлтый спортивный костюм был словно подогнан под фигуру, на голове, несмотря на туристскую действительность, царстовала довольно сложная конструкция из волос. Аделина, так звали женщину, совершенно не пользовалась косметикой, но у Семёна было ощущение, что он где-то видел её раньше, причём знал очень хорошо. Он тщательно перебирал в памяти всех своих многочисленных женщин, забрался в самые дебри своего сексуального опыта, вплоть до лишения девственности в девятом классе, но искомого не пришёл. Поздоровавшись, Аделина получила свою миску с кашей, ковырнула салат. При этом она пару раз стрельнула глазами в сторону Семёна. С первого дня сплава Аделина начала этот странный флирт. Почему из всех пяти мужчин она выбрала именно Семёна, было непонятно, но это слегка нервировала Наталью. Хотя ей иногда казалось, что Аделина делала этот нарочно, именно чтобы позлить Наталью.
      - У нас опять каша? - спросила Аделина своим низким волнующим голосом.
      - Да, а что? Она вам не нравится? - Спросила Наталья.
      - Нет, вкусно.
      - А главное сытно. Для туристов это главное, - поддержал Семён.
       Со сторон реки подошли ещё два человека из обслуги, Андрей Костин и Михаил Кольцов. Торопливо поев, они пошли складывать палатки. Ещё один из команды Привалова тушил костёр. Это был каякер Арби, доблестный представитель абхазского народа. Собственно, эти пять человек человека, и были всей командой, обслуживающей двенадцать туристов москвичей. Кстати, Семён засёк, что Аделина пару раз уходила любоваться природой именно туда, куда до этого уходил Арби.
      После завтрака туристы загрузились на обширные надувные плоты, вся компания отправилась в путешествие. На двух плотах плыли туристы, рулевыми были Привалов и Костин. Ещё один плот был наполнен амуницией, в том числе большим морозильником, питаемым от аккумулятора, что запитывали через солнечные батареи. В нём хранились мороженое мясо, рыбу. Кроме того был большой запас фруктов и овощей. На этот плоте шли Наталья и Михаил. Арби же на своём юрком каяке шёл далеко впереди, в виде разведки. Именно Арби вкупе с катамараном в составе Привалова и Костина в прошлом году прошёл эту реку почти от истока до места впадения в океан. Чем Кажора была хороша - недалеко от неё проходила всероссийская трасса, оттуда можно было свернуть, проехать всего десять километров по разбитым лесным дорогам и стартовать. А на месте впадения реки в более крупную реку, стоял небольшой городок, с большим, в прошлом армейским аэродромом, откуда туристов можно было вывести в более крупные города. В тот первый, пробный сплав, они разметили места стоянок, соорудили столы и лавки, кое-где даже набрали сухого хвороста и подняли его повыше, чтобы в разлив не унесло половодьем. Первая партия туристов в июне-июле сплавилась успешно, и без происшествий. Привалов учёл все недостатки первого путешествия и надеялся, что второе пройдёт ещё успешней. Но нужно было ещё пройти один из порогов. Он был не сильно сложным, но это для туристов профессионалов, а не для московских чайников.
      - Сегодня у нас будет сложный порог, - сказал Семён, - всё работаем как один! Табань, что такое?
      - Весло вверх, - ответила Маша.
      - А закол? Вадим?
      - Это когда просто втыкаешь весло в воду и тормозишь.
      - Правильно, умница. Погнали.
      Их плот шёл вторым. Привалов увидел, что команда Костина безупречно проскочила порог. Это его взбодрило, они хорошо вошли в ворота, он кричал во всю глотку: - Левая - табань!
      Он увидел, что Вадик, как-то дёрнулся, и, вместо того, чтобы поднять весло в воздух, опустил его на полную глубину. Этого хватило для того, чтобы плот повернул не так быстро как надо, его праву половину бросило на вступающий обливной валун, секунда - и все они полетели с плота в воду. Спас-жилеты держали хорошо, а каски оранжевого цвета сделали этот заплыв похожим на сплав группы апельсинов, упущенной какой-нибудь весёлой испанкой при мытье в горном ручье. Семён, в отличие от всех остальных, не просто плыл по течению, он пробивался к перевёрнутому плоту. Добравшись до него, он схватился за леерную верёвку, и по методу тюленя, рывком на живот взобрался на плот. Там он поднялся на ноги, и, балансируя как циркач, начал буквально за шиворот вытаскивать своих подопечных на плот. В спасательном деле ему активно помогал Арби на своём каяке. Он подсадим тучную Машку на плот, а двое парней, в том числе и злополучный Вадим, просто ухватились за его маленькое, но гордое судно и в таком виде прибыли на берег. Привалов удостоверился, что все находятся под его присмотром и, с помощью всё того же Арби, направил судно к берегу. Всё это время его снедало какое-то беспокойство. И только когда все туристы выбрались на берег, он понял, в чем дело. Не хватало одного человека. Он дважды пересчитал туристов - точно одного не хватало. И он понял кого - Аделины.
      "Всё тюрьма! - Мелькнуло в голове Привалова. - Вот дурак, занялся не своим делом! Жопа жадная! Мало тебе было денег из пенсии? О, господи!"
      Но в этот момент, импровизированный пол под ним дрогнул, Семён соскочил на берег, перевернул плот. Женщина была там. Что его поразило, лицо Аделины выражала не испуг, а наоборот - явное удовольствие, даже восторг.
      - Боже! - Сказала она, выходя на берег и расстёгивая шлем. - Как это было хорошо! Как здорово! Как на скачках, когда выигрывает твоя лошадь!
      Семён не выдержал, послал её на мужской половой орган, а затем и ещё дальше - в женский. Аделина, вопреки всему, не обиделась, а захохотала.
      - Господи! Какие живые эмоции! Меня уже давно никто не посылал так далеко и так искренно! Спасибо за пожелание, но хочется такого же прямого действия.
      При этом Аделина так стрельнула в Привалова глазами, что даже Семён невольно засмущался от своей "небоеспособности", а у Наташки снова кольнуло сердце игла ревности.
      "Зараза! И что же ты не утонула, сучка?" - Подумала она.
      После этого происшествия сплав продолжился уже без сучка и задоринки. Но подспудно Семён ждал какую-то неприятность. Слишком всё было хорошо.
      
      ТУРАНЧАЙ
      Глава администрации таёжного посёлка Туранчай Аркадий Васильевич Вавилов с изумлением смотрел на шестерых человек, расположившихся в его кабинете. Судя по лицам, это были какие-то азиаты, но Аркадий Васильевич уже точно знал, что все шестеро японцы, так они и представились. Одеты гости были с иголочки - новенькие куртки ярко красного цвета, такого же цвета штаны, кроссовки.
      - Я не понял, зачем вам нужно попасть именно в этот район? - спросил Вавилов.
      Один из японцев, лет сорока пяти, с приметной седой прядью в голове, вежливо улыбнулся, и начал объяснять на вполне приличном, чуточку ломаном русском языке.
      - Наша организация финансируется по программе захоронения японских солдат, погибших в ходе второй мировой войны. В 1943 году во время проведения разведывательной аэрофотосъёмки российских позиций пропал без вести самолёт пилота Акаи Харусаки. Семья Харусаки одна из самых богатых и уважаемых людей в Японии. Во время аэрофотосъемок в прошлом году были обнаружены остатки самолёта очень похожего на "Митцубиси" тейсацу - разведывательную модель. Судя по всему, это и есть самолёт Харусаки. Семья Харусаки дополнительно профинансировала нашу организацию именно для того, чтобы мы доставили останки их родственника в Японию.
      Вавилов кивнул головой.
      - Теперь понятно. Что нужно от меня?
      - Мы привезли с собой всё нужное нам оборудование. Но нам нужен местный житель, чтобы проводил нас до вот этого места. Платить будем долларами.
      - И куда?
      Японец ткнул пальцем в одну из точек на карте.
      - Почему именно туда? - Не понял Вавилов.
      - Это будет пеший переход через тайгу. Дальше мы будем сплавляться по реке до места падения самолёта и так же, по реке, спустимся уже к океану. У вас есть такой человек?
      Вавилов задумался, почесал голову.
      - Не сезон, все охотники в тайге, готовят лобазы с продуктами на зиму. Миклуху бы вам надо, но он ушёл с Дашкой в тайгу. Сёмин в больнице, ногу сломал. Подшивалов каких-то туристов из Питера повёл к Шаманскому озеру. Если только Астафьев. Он тайгу как никто знает. Только...
      - Что только?
      - Он якут. А у них всегда одна проблема, - Вавилов показал на кадык. - Если сейчас в запое, то это бесполезно. Сейчас.
      Вавилов вскочил на крыльцо, крикнул в сторону возившегося с Уазиком водителя.
      - Серёга! Ты не знаешь, Афоня в запое или не?
      - С утра его видел на реке, трезвый был.
      - На реке?
      - Да хариусов таскал.
      - Это хорошо. Только б он не успел продать их. Пошли, - обратился Вавилов к гостям. - Быстро!
      Им несказанно повезло. У одного из домов на соседней улице Вавилов заметил щуплую фигурку якута со связкой рыбы в руках. Калитка была открыта, было видно, что идёт торг, и Вавилов успел как раз вовремя: якут передал связку рыбы хозяйке дома, а вот ответную плату в виде бутылки водки перехватил глава администрации.
      - Спасибо, Маша, но Афоня у нас больше не пьёт, завязал он, - сообщил Вавилов, отдавая бутылку обратно.
      - Чего это? - Изумилась весьма дородная Маша. - Когда это он успел?
      - Только что, и уже навсегда, - пояснил Вавилов, закрыл калитку, и за руку, как школьника, потащил якута в сторону японских товарищей.
      - Ты чего Аркаша? Ты чего это удумал, - бормотал тот, оглядываясь в сторону заветной калитки. - Я же рыбы ей вот наловил...
      - Вот, господа японцы, лучший знаток местной тайги, так сказать, Дерсу Узала Туранчая, Афанасий Астафьев.
      - Чего? Какой ещё Дерсу? - Спросил "Дерсу", с изумлением рассматривая краснокурточную компанию.
      - Афанасий Астафьев! У тебя будет ответственное задание. Надо вот этих людей, кстати, японской национальности, отвести в одно место в тайге. Ты же район Тайрана хорошо знаешь?
      Якут даже обиделся.
      - Конечно, как не знать. Афонька всё в тайге знает, Афонька молодец! Я же родился там, на Тайране. Там мои родовые места и отец с матерью там похоронены.
      - Вот! Флаг тебе в руки, барабан на шею. Вот и отведёшь их туда. Платить они будут валютой. Господа, он ваш! Только прошу - ни капли спиртного до начала экспедиции! Иначе вы уже никуда и никогда отсюда не уйдёте.
      Вавилов ушёл, японцы кружком расположились вокруг Афони. Тот как-то странно изменился, словно стал выше ростом, стал серьёзен и невозмутим. Он достал мятую пачку "Беломора", не торопясь, закурил, и только потом начал разговор.
      - По-русски из вас хоть кто-то гутарит?
      - Я.
      - Как зовут?
      - Като. Като Ватанабэ.
      - Значит так. Где вы устроились?
      - В гостинице.
      - В этом клоповнике? Что у вас есть из снаряжения?
      - Всё. Палатки, лодка, спальники. Провизия.
      - Пошли, посмотрим, что у вас есть, с чем вы там в нашу тайгу собрались. Афоня тайгу знает, Афоня в тайге живёт, Афоня - молодец! Найка, за мной, - приказал он собаке.
      
      МОСКВА
       Совещание директрата холдинга "Сиблес" началось в десять утра и закончилось в одиннадцать.
      - Я сам знаю, что этот договор с финнами нам не очень выгоден, но нам надо зацепиться на этом рынке. Тем более, что рост курса доллара покрывает все расходы. Готовьте договор к подписанию. Всё, все свободны.
       Георгий Анатольевич Вишняков, глава концерна, не любил долгих заседаний и решения принимал быстро и конкретно. Народ ещё не вышел из кабинета, а он уже ослабил узел галстука, откинулся на спинку индивидуально сделанного под его фигуру кресла и прикрыл глаза. Ему не было и тридцати, но и волосы, и окладистую бороду олигарха густо разбавила седина. Когда все ушли, рука его словно сама по себе потянулась вниз, к одной из дверок новомодного стола. Там было то, что было ему сейчас нужно - фигуристая бутылка "Хенесси" и пузатый фужер. Он налил себе сто грамм, не торопясь, смакуя, выпил. Его потянуло налить ещё, но усилием воли Георгий остановил этот позыв, закрутил пробку, сунул бутылку и фужер в стол. Чтобы отвлечься он включил телевизор, начал щёлкать по каналам. На одном из них появилось лицо скандально известной светской львицы и телеведущей.
      - Господи, как я только с ней мог спать? - пробормотал Георгий.
      Между тем дама вещала.
      - И кто же у нас на первом месте в рейтинге самых завидных женихов России? Это место в течение многих лет занимает глава холдинга "Сиблес" Георгий Вишняков. После смерти отца у него начались большие проблемы. Это и странная история о его исчезновении в тайге, шрамы на лице, после которых он начал носить бороду. Затем последовала длительная криминальная война с кавказской мафией. Вишняков был на грани разорения, от миллиардов отца не осталось почти ничего, он продал свой знаменитый пентхауз, "Ламборджини" и многие другие активы. Георгий пережил три покушения, после одного из них он три месяца провёл в больнице. Не так давно он ездил в Италию, долечивал эти свои раны. Но, Георгий проявил недюжинные способности как в бизнесе, так и в криминальных войнах. Используя хорошие знания законов, ему удалось посадить в тюрьму своего самого главного врага Каримова, и это несмотря на его сенаторский статус. За прошлый год холдинг опубликовал данные о прибыли в три миллиарда долларов. Скажу вам, девочки, это действительно завидный жених! Рост метр девяносто пять, в постели очень хорошо, - дама аж закатила глаза,- никогда не забуду эту нашу единственную ночь. В чём наша беда, девочки, он не посещает обычные тусовки, его можно увидеть и подцепить только на промышленных выставках, собраниях бизнесменов и подобных мероприятиях. Есть ли у него любовницы? Ходят слухи, что он содержит некую медсестру в Италии, но это только слухи, поэтому и так часто туда летает. А теперь светские новости.
       Вишняков выключил телевизор. На самом деле он ездил в Италию совсем по другому поводу. Длительную депрессию Георгий глушил алкоголем, и не заметил, как свалился в хронический алкоголизм. Пришлось от этого даже лечиться. Только месяц назад Вишняков вернулся из элитного наркодиспансера в Испании. Ему тогда казалось, что он преодолел эту пагубную привычку, но неделю назад в его столе появилась эта пузатая бутылка. И пока он себя ограничивал дневной нормой в сто грамм. Но где-то подспудно Георгий чувствовал, что недалёк тот день, когда норма начнёт расти, и тогда он уже не сможет остановиться.
      Дверь кабинета открылась, в неё ворвался невысокий, коренастый человек с абсолютно седой головой, лицом крепко побитого жизнью человека, и пронзительно голубыми глазами. Только начальник охраны главы холдинга Андрей Михайлович Головко мог заходить в кабинет Вишнякова без доклада и разрешения. Головко не только ревностно охранял Вишнякова младшего, он как бы заменил ему отца. Именно он выдернул того из алкоголизма. Вот и сейчас он подозрительно посмотрел на Георгия, и, не здороваясь, спросил: - Ты опять выпил?
      - Я немного, Михайлыч.
      - Ну вот, месяц в итальянской клинике насмарку! Деньги отдали бешенные, и за лечение и за то, чтобы они не болтали. Я бы выкинул твою бутылку, но ты ведь купишь ещё и будешь потом её от меня прятать. Так ведь?
      - Полковник, я в норме. Я себя контролирую.
      - Знаю я ваши нормы. Месяц как вернулись из Италии, а ты уже по новой начал пить!
      - Я немного! До прежнего дело не дойдёт.
      - Знаешь, сколько раз в жизни я слышал такие слова? Все алкоголики так говорят, как по шпаргалке. Но сейчас не это главное.
      Он сел за стол, протянул Георгию несколько листов бумаги.
      - Жора, похоже, в тайге нашли тот вертолёт и останки твоего отца. Посмотри, этого его крест?
      Георгий долго рассматривал фотографии, потом кивнул головой.
      - Да, этого его крест. Он не любил золото, носил всегда серебро. Только вот эти капельки крови Христа - это рубины. Кто их нашёл?
      - Охотники. Они собрали, что нашли, там было немного, хищники растащили всё, захоронили, а это вынесли из тайги, показали полиции. Я думаю, надо организовать экспедицию, найти это место вывести останки твоего отца и захоронить в Москве. Я уже распорядился подготовить вертолёт для экспедиции.
      - Где это?
      - Туранчай.
      Это название словно подхлестнуло Вишнякова.
      - Туранчай?!
      - Да. Это районный центр...
      - Я знаю. Я был там, забыл что ли? Я полечу сам.
      Головко удивился.
      - Зачем? Пошлём Дружинина, он всё сделает как надо. Зачем самому-то лететь?
      - Надо.
      - Прошлый раз ты там чуть не погиб? Я правильно помню? Там были бандиты, медведь людоед. Шрамы на твоём лице оттуда.
      - Да, именно оттуда. И не только это.
      Он нажал кнопку вызова секретаря.
      - Да, Георгий Анатольевич?
      - Пригласите мне Селиванова.
      Антон Селиванов, высокий, благообразного вида блондин был заместителем Вишнякова, его правой рукой. Когда он появился в кабинете, Вишняков обратился к нему: - Антон Васильевич, принимайте управление холдингом, я уезжаю в командировку.
      - Куда? - удивился Селиванов.
      - В Сибирь. Нашли останки отца, я должен там быть.
      - А как же договор с финнами?
      - Действуйте по вашему усмотрению. Право подписи у вас есть, я вам доверяю.
      - Хорошо.
      Когда все организационные вопросы были решены, и Селиванов и Головко ушли, Вишняков подошёл к окну и долго смотрел вдаль. Но с тридцатого этажа Москва-сити он видел не привычную панораму первопрестольной, а то, что происходило с ним два года назад. Смерть отца, его поиски по всей тайге, уничтожение беглыми зэками вертолета, на котором он сам летел, его чудесное спасение. А затем встреча с охотником за соболями Миклухой и его рыжей дочкой Дашкой, и как потом она спасла его от медведя-людоеда. А до этого было её купание в реке. И та единственная ночь, что они провели вместе. Именно воспоминания об этой любви, а не усилия итальянский врачей вернули его к жизни. Он и с той медсестрой в Италии закрутил потому, что она была рыжая и конопатая. Но всё равно, по сравнению с сибирской любовью итальянская была эрзац-любовью. И вот, снова в его жизни появился посёлок Туранчай, тот самый, в котором жила конопатая красавица. Как ни странно, но он боялся просто поехать к ней, это казалось, словно он сдавался в плен. И вот - такой удобный повод. Он не имеет право его упустить.
      ХАБАРОВСК
      - Ну и где они? - Спросил с нетерпением Аркадий Михайлов, оглядывая зал аэропорта. Дмитрий Сергеев флегматично пожал плечами.
      - Кто его знает? Твой внук, куда ты его послал?
      - Никуда я его не посылал. Куда его пошлёшь, он сам скоро нас будет посылать. А Ванька где?
      - Да вон он, сидит, читает. Этот никуда не денется.
      Сергеев кивнул на скамью. Там сидел высокий, хилого сложения молодой человек в очках, с увлечением читающий какой-то толстый журнал. Это был внук Смирнова, Иван, студент третьего курса физмата. В таёжную экспедицию он напросился сам, захотел посмотреть что-то помимо Москвы и Парижа, где и учился в Сорбоне.
      - А, вот они! - Воскликнул Михайлов.
      К ним подходила яркая пара - среднего роста широкоплечий парень и его подруга, гораздо выше ростом, черноглазая, с ярким макияжем и короткими волосами ёжиком, выкрашенными в розовый цвет. Оба были в кожаном одеянии, на ногах высокие берцы. Алексей был на год младше Ивана, но уже нигде не учился по причине нежелания и вёл типичную жизнь сынка очень богатых родителей. В тайгу он ехать не хотел, но отец настоял. В ответ Алекс, так его все звали, выставил условия, чтоб с ним поехала его подруга, некто Лора. Оба увлекались крутым роком и ночными и дневными гонками на крутых мотоциклах. По этому поводу и был их байкерский прикид.
      - Вы где ходите?! - Начал отчитывать дед внука. - Там вертолёт уже ждёт нас.
      - Пивка закупили, а то в тайге киосков нет, - невозмутимо ответил внук, приподняв тяжелый пакет.
      Лора засмеялась.
      - Пошли-пошли! Иван! - Поторопил Сергей Аркадьевич внука. Они разобрали многочисленные рюкзаки, и отправились туда, куда их вёл военный с погонами майора.
      Через полчаса они уже были в воздухе. Тут же началось совещание. На столике была расстелена карта, к старикам присоединился майор и капитан, пилот этого вертолёта. Именно он и вел речь.
      - Летал я в тех местах. Рельеф сложный, мест для посадок мало. Сопки невысокие, но либо заросшие лесом, либо торчат скалы останцы.
      - Ещё тайфун надвигается, - сообщил майор. - Успеть бы высадить вас до него.
      - Да, нам бы высадиться и убраться оттуда побыстрей, - подтвердил пилот.
      - Хорошо, мы это предусмотрели. Взяли и палатки, и лодку. Если что, мы все сделаем и сплавимся по реке до Туранчая, - согласился Михайлов.
      Через час они были на месте. Все члены экспедиции кроме Лоры и Алекса приникли к иллюминаторам. А те слушали музыку в одних наушниках на двоих, и пили пиво.
      Слова пилота подтверждались. Под ним была тайга, своим профилем больше похожая на море во время шторма, но только зелёное. Из него торчали останцы - невысокие скалы, сточенные временем до состояния кариесных зубов гигантского дракона. В кабине шло совещание.
      - Быстро зелень поднялась! Три года и уже ничего не видно, - удивлялся Михайлов.
      - Малинник, кипрей, - подтвердил майор. - Они любят гарь.
      Наконец открылась панорама с разбитым самолётом.
      - Тут мы не сядем, - сообщил пилот, - слишком изрезанный рельеф.
      - Там вроде, была одна площадка, - напомнил Михайлов.
      - У реки?
      - Да. Другого места я не видел.
      - Но там километров пять до места? Далеко.
      - Нормально, дойдём.
      - Тучи пошли, - озаботился майор.
      - Нехорошие тучи, - подтвердил Михайлов.
      - Тайфун идёт.
      - Давай, капитан, веди машину к реке, к той площадке. Там выкинешь нас и лети отсюда.
      - Хорошо.
      Через пять минут машина зависла над ровной площадкой у реки. За пару минут они выкинули вещи, и МИ-8 поднялся в воздух. И тут же, словно дождавшись его отлёта, упали первые капли дождя.
      - Быстро! Ставим палатку! - Скомандовал Михайлов. В это дело ввязались все - никому не хотелось мокнуть под дождём. Большая армейская палатка была готова через пятнадцать минут, но дождь уже хлестал просто нещадно, так что промокли все. Они вошли в палатку, слегка поругиваясь, начали стягивать с себя одежды. Сергеев-старший тут же раскочегарил компактный примус, начал кипятить воду для чая.
      - Какой сильный дождь, - сказала Лора, ежась и прислушиваясь к стуку дождя. Она так же промокла, так что без стеснения обнажилась до бикини, предоставив всем остальным членам экспедиции на обозрение свою шикарную фигуру.
      - Это надолго? - Спросила она, вытираясь полотенцем.
      - Дня на три, - пообещал Михайлов, разбирая рюкзаки. Он бросил девушке набор камуфляжа. - Оденься, а то замёрзнешь. Ты тоже, - он бросил одежду внуку.
      - Три дня? Ну, на три дня у нас пива хватит, - пошутил Алекс, рассматривая одежду. - О, круто! Стиль милитари.
      - Тебе пойдёт, - заметила Лора.
      - Тебе тоже. Тебе всё идёт.
      И он поцеловал девушку.
      Никто не знал, что этот тайфун будет не просто очередным природным явлением, а супер-тайфуном, что затянется на долгую неделю, вывалит на землю рекордное количество осадков, и превратит жизнь местных жителей в катастрофу.
      
      ТУРАНЧАЙ
      Вишневский так же прилетел в Туранчай за несколько секунд до начал тайфуна. Его встретил на аэродроме директор местного леспромхоза холдинга "Сиблес" Игорь Ерин, глава посёлка Аркадий Вавилов. Георгия и неизменного Головко под шум нарастающего дождя сразу погрузил в машину, и отвезли в контору. Процесс опознания креста и цепи отца Георгия прошёл быстро. Вишневский пару минут подержал его в руках, потом достал из кармана фотографию. На ней был Анатолий Вишняков где-то на отдыхе, в белом пластиковом кресле, по пояс голый. На фото был прекрасно виден крест магната.
      - Да, это он, - подтвердил Георгий. Ерин тут же расстелил карту, ткнул пальцем в одну из точек.
      - Это километров двести отсюда, - пояснил он. - Охотники прикопали то, что нашли, сделали зарубки. Найти можно.
      - Когда мы сможем туда вылететь? - спросили Вишняков
      - Не скоро, - ответил Головко. - Тайфун разыгрался не по-детски. Три дня будем сидеть дома.
      - Может, тогда поедем на заимку? - предложил Ерин. - Это в десяти километрах от посёлка, у нас там нечто вроде гостиницы.
      - Да, там банька у нас капитальная! Бильярд! - Азартно подтвердил Вавилов. Но Вишняков покачал головой.
      - Нет. У меня пока есть дела и тут. Дайте какой-нибудь плащ, дождевик. Да и вообще - надо бы переодеться.
      Георгий прилетел из Москвы в своём сшитом по фигуре костюме и даже с галстуком.
      - Конечно, мы уже всё приготовили, - улыбнулся Ерин.
      Через полчаса Вишняков был одет по стандартам таёжных жителей - в камуфлированной одежде - таёжке, пропитанной средством от клещей, в берцах редкого, сорок седьмого размера, в непромокаемой штормовке.
      - Вас подвезти? - спросил Вавилов.
      - Нет, мне тут недалеко. Провожать не надо.
      Когда дверь за Вишняковым закрылось, начальство переглянулось.
      - Значит, правду про них с Дашкой говорили? - Спросил Вавилов.
      - Похоже да. А я как-то не верил.
      - А зря.
      - Надо жене позвонить. Вот она удивится.
      - Пожалуй, я тоже своей звякну.
      За Георгием увязался один Головко. Вишняков не очень одобрительно покосился на него, но ничего не сказал. Полковник просто выполнял свою работу.
      К дождю за это время присоединился ветер. Он нещадно бил в лицо пешеходам, так что они шли боком к ветру, пытаясь увернуться и от воды, и от ветра. Около ворот знакомого дома Георгий остановился. Он не мог себя понять, но во всём, что было связано с дочкой даурской казачки, Вишняков испытывал странную робость. Она ведь могла просто дать ему от ворот поворот. А это он уже просто не переживёт. Умереть он не умрёт, но уже никакая итальянская клиника его не спасёт. Преодолев себя он толкнул калитку, войдя во двор только покосился на беснующуюся на цепи собаку, поднялся на крыльцо. В сенях он скинул с себя ветровку, повесил её на маральи рога, служившие вешалкой. После этого он открыл дверь в дом, и на него пахнуло запахом, который он в своей жизни чувствовал только один раз именно тут - запахом тепла, свежей выпечки и ванили. В кухне, с громадной русской печью, одновременно служившей и столовой, никого не было. Но тут зашелестела бамбуковая занавеска и на пороге спальни показалась хозяйка дома - Сибирка. Сибирка - а по паспорту Сибирь Александровна, была дородной женщиной лет пятидесяти, с приятным лицом. По крови она была дочерью якутки и русского. Это придавала её внешности свой неповторимый шарм. Широкое лицо, слегка раскосые тёмные глаза, полные губы, прямой нос. И Сибирка была не одна. У ней на руках сидел ребёнок, мальчишка. Увидев нежданных гостей, Сибирка удивлённо подняла брови, а потом присмотрелась и рассмеялась.
      - Вот, Данилка, и папка твой объявился. А говорили, что он больше и не прилетит. Куда он денется! Вот он, прилетел!
      Через полчаса сытые, накормленные гости сидели за столом, Данилка расположился на коленках отца. А Сибирка продолжала свой рассказ.
      - Ой, Дашка твоя, вот упрямая! Это ж ужас! Нет, чтобы с ребёнком сидеть, сам бог ей это велел, дал вот твой подарок, так она нет, в тайгу с отцом попёрлась, лабазы запродуктовать! Прошлый то год она пропустила, из-за Данилки. Хотя, Миклуха сдавать уже начал. Годы то уже у него какие? За шестьдесят ему.
      - И давно они ушли? - спросил Вишняков.
      - Больше месяца назад. Уже неделю как вернуться должны были. Да чего-то припоздали.
      - А как сейчас, им по дождю идти? - спросил Головко, не отрываясь от поедания очередного пирога в прихлёбку с таёжным чаем.
      - Да по дождю идти можно, только вот уже не всякую реку перейдёшь и не переплывёшь. Вот чего я беспокоюсь. Застрянут на том берегу Тишимбая, и всё. Жди, когда вода спадёт. А это ещё дня три, не меньше. Ты смотри, как сидит то он у тебя смирно! - Восхитилась Сибирка. - Он чужим то на руки не даётся, а в тебе, видно, чувствует родную кровь. Хороший мальчишка, одно плохо - не говорит до сих пор, ни слова. А ему уже больше года.
      В самом деле, Данилка сидел на коленках отца спокойно, только всё косился на него своими голубыми глазами.
      - Ну как вы похожи! - В который раз восхитилась хозяйка дома. - И глаза такие же, и нос, и рот! Акулина, повитуха местная, сразу сказала Дашке, что у ней пацан будет. Знает она как-то это. Я ещё переживала, как бы он в Дашку не пошёл. Горе то какое было бы для пацана!
      - А чего это? Почему горе? - Удивился Головко. Сибирка засмеялась.
      - Да ты что! Дашка то она рыжая, да мало что рыжая, так ещё и конопатая по всему телу.
      - Ну, не по всему, - машинально ответил Георгий, в ответ Сибирка так взглянула на него, что он невольно покраснел.
      - Тебе лучше знать, в бане то у нас темновато, так что я толком не рассмотрела, где там у ней веснушек нет.
      Закончив очередной пирог, Головко перевёл дух и спросил шефа: - Ну что, вызвать машину да на заимку?
      Георгий ещё думал над этим предложением, когда возмутилась хозяйка дома.
      - Какая заимка? Ещё чего! Чего вы там не видели, на этой заимке: водки да баб? Знаю я, как они гостей встречают! У нас тут все шлюхи наперечёт, все в конторе сидят. У меня оставайтесь! Места всем хватит! Да и с сыном пообщаешься.
      Вишняков представил себе перспективу проживания на заимки, а последний аргумент был особенно хорош.
      - Пожалуй, действительно, мы тут и поживём. Андрей Михалыч, позвони Ерину, предупреди его.
      - Вот это дело! А скоро Дашка вернётся, уж как она рада будет. Так, служивый, - Сибирка поддала локтем по рёбрам Головко, машинально тащившего с подноса очередной пирожок, - хватит жрать! Пошли баню топить.
      Когда они ушли, Георгий подхватил сына на руки, посадил его на диван, сам встал перед ним на колени, и спросил: - Ну, Данила, ты, когда заговоришь? Скажи что-нибудь.
      Мальчишка протянул в его сторону палец и отчётливо произнёс: - Папа.
      Он замолк, но этого было достаточно. Вишняков зарыдал, слёзы ручьём потекли по его лицу.
      
      РЕКА ТАЙРАН
      В день, когда начался дождь, Афоня, он же Афанасий Астафьев, проспал. Это было неудивительно, прошлым вечером ушлые японцы зачем-то напоили его коньяком, да так напоили, что он и не помнил, как очутился в собственной палатке. Вообще, прошлый день привёл якута в большое недоумение. Они закончили четырехдневный пеший переход, и вышли к реке Тайран. Дальше они должны были спускаться вниз по реке на надувном плоте. Собственно, вчера полным ходом шла подготовка к этому мероприятию. Хитрое устройство из титановых распорок и кевларовой обшивки не сразу удалось собрать даже хитроумным японцам. Те даже переругались, пока собирали это своё судно. Ругались они и потом, причём с явным остервенением. Афоня не мог понять причин их ругани, зато заметил, что японцы при этом как-то слишком часто поглядывают в его сторону. А уже вечером к нему подошёл Като Ватанабэ с большой, красивой бутылкой в руках.
      - Афона, давай с тобой выпьем, - предложил он. Якут замотал, было, головой, дескать, нельзя, я в тайге.
      - Нет, не могу!
      - Это очень хороший коньяк, французский, - продолжал искушать японец. Афоня глянул на этикетку, украшенную коронами и вензелями, и аж слюна у него потекла.
      - Тем более повод есть.
      Като достал из кармана пачку денег. Это были доллары.
      - Мы решили сейчас расплатиться, чтобы ты не думал, что мы можем тебя обмануть.
      Против таких доводов Афоня устоять не смог. Эту бутылку, емкость ноль семь литра, Афоня съел почти в одну глотку. Японцы пили мало, и не все, в основном якуту помогал только толмач Ватанабе.
      Якут расчувствовался, обнимался с Като, втолковывал ему свою истину: - Вот, скажи мне, японец, что главное в тайге? Чего надо бояться в ней? А я тебе скажу - всего! Вот прошли мы эту пешку, ну... пешеходный маршрут. Главное сделали, так думаешь? Хренушки! Главное теперь - река. Она вроде простая, прямая как жердина, но там есть свои капканы. Там три порога. Два легко пройти, а вот третьего, даже я боюсь. Он так и называется - "Отдай"! Два камня, поворот, скала с прижимом. Я там друга потерял, лучшего друга. Можно сказать - отдал его водяному царю. А завтра ещё дождь начнётся.
      - Дождь? - переспросил Като.
      - Да, дождь.
      - Откуда ты знаешь?
      Афоня засмеялся.
      - Э-э! Афоня в тайге вырос, Афоня всё заранее чувствует, Афоня молодец! Большой дождь с океана идёт, надолго. Будем тут долго сидеть, куковать. Дня три, не меньше.
      И вот сегодня Афоня проснулся с типичным перепойным синдромом, поднял голову, убедился, что он лежит в своей палатке. Его затошнило, он торопливо выполз из своего убежища, тут якута вырвало, затем он слили из организма лишнюю жидкость. А когда застегнул ширинку и развернулся в сторону реки, то аж рот открыл от изумления. Японцев не было. Не было ни их красной палатки, ни их красной лодки, ни их самих. И тут с неба застучал, всё больше увеличивая в количестве, небесная влага. Афона обернулся к своей собаке, лайке Найки.
      - Это ж что такое делается, а, Найка? Это ж, куда они поплыли, нехристи? Там же сейчас не проплывёшь никак. Сгинут все, однако! Ой, беда!
      
      РЕКА ОРЧА. НИЖНЕЕ ТЕЧЕНИЕ
       Семён Привалов выбрался из палатки, глянул на небо и скривился.
      - Чёрт бы тебя побрал!
      Шёл дождь, и этот дождь круто сломал все их планы. Самое обидное, что до окончания маршрута оставалось всего два дня. А тут этот ранний, не вовремя пришедший тайфун. Для того, чтобы приготовить пищу приходилось над огнём натягивать полог. Но самое главное, что и запасы съестного шли к концу. Вчера Семён прошёлся с дробовиком по округе, но подстрелил только одного рябчика. Зато набрал большой пакет прекрасных белых грибов. Именно из этих компонентов Наталья сейчас и готовила своё блюдо. Семён подошёл, обнял жену, чмокнул её в шею.
      - Уйди, мокрый! - Оттолкнула его Наталья. - У нас масло кончается.
      - Экономь.
      - Да уж и так.
      - Пойду к реке, морды проверю. Может там нам что-то обломится.
      - Давай, действительно, вдруг там повёзёт. А то туристы нас с тобой скоро съедят.
      - Подавятся!
      - Иди!
      Привалов добрался до небольшого затона, где и течение было тише. Но вода поднялась и там. Из трёх морд, что он сплёл из ивняка за эти дни, осталась только одна, остальные унесло течением. Семён чертыхнулся, но втащив оставшуюся конструкцию, заулыбался. Она была буквально забита рыбой.
      - Ну, хорошо. Спасибо, речка, на уху нам хватит.
      Он вернулся в лагерь, быстро почистил рыбу. Потом дождь достал и его. Привалов нырнул в палатку для туристов.
      - Семён, где ты ходишь?! - Возмутился один из туристов, дядя Ваня.
      - Что такое?
      - Да никто из них играть не умеет. Пятый раз козлом оставили!
      - Счас мы им отомстим, счас мы отыграемся. Давай, сдавай! - Согласился Семён.
       Колода карт, складные нарты, да потёртая гитара - это было всё, чем могли развлекаться туристы.
      
      ГЕНЕРАЛЬСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
      Прождав три дня, и поняв, что дождь в ближайшие дни не перестанет, экспедиция генералов, так её негласно назвали подчинённые командующего округа, решила двигаться пешком к месту крушения самолёта. Предлагали остаться Лоре и Алексу, но те решительно отказались.
      - Ещё чего! Там золото и брюлики валяются на земле, а мы тут сидеть будем. - Отрезал Алекс. - Да и вообще, нам через две недели надо быть на рок-фестивале под Москвой. Да, Лорочка?
      - Ага, - ответила она, тщательно нанося губную помаду на свои роскошные губы.
      - Ты для кого губы красишь, Лариса? - Спросил Михайлов-старший. - Там разве что медведя встретить можно?
      - Именно для него. Вас он съест, а меня нет.
      Решили не брать палатку, минимум провизии - тушёнку, накипятили два термоса чая. Эти пять километров они прошли за шесть часов. Они все были городские жители, и только тут они поняли, что тайга, это даже не лес. Бесконечные сопки заставляли их идти то вниз, то вверх, и это было ужасно! Берцы скользили по мокрой траве, люди бесконечно поскальзывались, скатывались вниз. Догадливый Сергеев-старший с помощью мачете вырубил всем по посоху. Идти стало легшее. Но временами приходилось продираться сквозь густые заросли кустарника, а то и сухостоя. И то и другое было ужасно, упрямые сучья так и цеплялись за дождевики, а с веток холодным душем летела водяная пыль. Ткань курток защищала от воды хорошо, но она всё равно била по лицу и скатилась вниз по груди, холодя тело.
      Непосредственно перед нужным им местом началась гарь, но по ней рос густой кустарник, состоящий в основном из трёхметровых кустов малины и такой же высоты молодых побегов берёзы. Они всегда первыми обживают места пожаров. Остов самолёта открылся как-то внезапно, они раздвинули очередную поросль, и вот он, кажущийся огромным среди этой тайги. Он действительно врезался в скалу, но скала находилась на дне распадка. Поэтому "Дуглас" было трудно найти. Это было настолько завораживающее зрелище, что все пару минут просто стояли и рассматривали это громадное изделие человечества. Салон самолёта казался целым, дверь открыта, крылья отломились и были разбросаны по сторонам. Вот только нос "Дугласа", сама кабина пилотов упиралась в небольшую скалу, и она была смята полностью, до самого фюзеляжа. Сергеев понял, что при таком виде аварии экипаж никак не мог уцелеть. Он посмотрел на Михайлова. Тот покачал головой: - Без шансов. Пошли.
      Старшие члены экспедиции зашли в салон, остальные разбрелись по округе. Михайлов включил фонарик. Они прошли до места, где из покорёженного и смятого металла получилась какая-то стена ржавого цвета, из которой торчали провода, куски рваного металла. Два старика с бьющимися сердцами долго рассматривали всю эту страшную конструкцию.
      - Должно было что-то остаться, - сказал Сергеев.
      - Да. Шлемофоны, унты, погоны.
      В это время с улицы донёсся крик, судя по голосу, это был Иван.
      - Дед! Сергей Аркадьевич, идите сюда!
      Старики выбрались из салона самолёта, пошли на голос. Иван стоял метрах в двадцати от самолёта и показывал рукой на камень.
      - Вот, - сказал он, - я случайно обнаружил. Хотел... ну, по малому, а тут это.
      На скале были выбиты буквы. Часть из них заросла мохом, некоторые как бы заплыли. Они втроём начали расчищать надписи руками, и вскоре всё стало вполне читаемо.
      - Михайлов А. Н.
      - Митрохин И. И. Это бортмеханик.
      - А где же Сергеев? - Спросил майор. - Почему тут нет фамилии отца?
      - И кто сделал эту надпись?
      Тут подошли Алекс и Лора. Они тоже прочитали надписи.
      - Тут, выходит, мой прадед лежит? - спросил Алекс.
      - Да Алёша. Именно тут.
      Все долго смотрели на небольшой холмик у подножия скалы. Старший Михайлов поморщился, достал из кармана тюбик нитроглицерина, закинул таблетку в рот. Потом Алекс сказал: - Дед, но сокровищ там нет. Там всё пусто.
      Они вернулись назад. Метрах в десяти ниже корпуса самолета, в высокой таёжной траве лежали чемоданы, ящики, даже небольшой сейф. Всё это было раскрыто, часть ящиков перевёрнуто вверх дном, кое-где торчали сгнившие от времени бумаги. Обивка чемоданов сильно пострадала от времени, это были уже лоскутья на фанерной основе. Молодые люди начали переворачивать ящики, проверять чемоданы. Все они были пустыми.
      - Да, кто-то нас опередил и хорошо поднялся на этом бобле, - предположил Алекс. - Судя по чемоданам тут много всего было.
      - Оно тут хоть было тут, это бабло? - спросила Лора, рассматривая узорную шкатулку размером с её ладонь, изготовленную из какого-то жёлтого материала.
      - Было, - заметил Сергеев-старший. - Это слоновая кость. Хорошая вещь. Очень древняя.
      - Смотрите! - Алекс что-то поднял с земли. Все подошли. Это была серёжка в виде капельки, зелёного цвета, с причудливой золотой застёжкой.
      - Нефритовая, - сказал Иван. - А нефрит на востоке считается императорским камнем.
      - Ты то откуда это знаешь, физик? - Не поверил Алекс. Он с самого начала свысока относился к "ботанику" Сергееву.
      - Я перед поездкой поднял в интернете всё, что было по истории Японии и Китая. Так что это точно нефрит. А его имели право носить только члены императорской семьи.
      Алекс отдал серёжку деду, тот Ивану, потом Сергееву-старшему. Последней её рассматривала Лора. Она хмыкнула, сняла с уха свою громадную клипсу и воткнула туда нефритовую находку.
      - Как она мне, идёт? - Спросила она.
      - Класс! - Похвалил Алекс, и даже чмокнул подругу в щёку. - Чувствуешь себя императрицей?
      - Ещё как! Кому бы голову отрубить?
      - Мне, - Алекс склонил голову в шуточном поклоне.
      - Тебе нельзя, ты самый приближённый и любимый, - Лорка чмокнула парня в затылок.
      - Ну что, пошли обратно? - спросил Сергеев-старший.
      - Да, а то до темноты не успеем, - согласился генерал. - Иван, ты всё снял?
      - Да, и даже видео.
      - Хорошо. Я ещё пойду, постою, - Сказал Сергей Аркадьевич. Они с другом пошли к могиле, долго стояли, обнажив головы. За ними подошли внуки. Последней пришла Лора, она положила на холмик букетик таёжных цветов, перекрестилась.
      - Всё, тронулись, - скомандовал генерал. - Надо до заката успеть вернуться.
      
      ТУРАНЧАЙ
      Вишняков не останавливаясь, ходил по кабинету, и эта его нервозность передавалась всем остальным.
      - Они уже на две недели опаздывают! Сибирка говорит, что так долго они никогда не задерживались. Надо их искать! - Сказал Вишняков.
      - Как, Георгий Анатольевич? Вон, - Ерин кивнул на окно, - льёт и не хочет останавливаться. Седьмой день уже! Никогда такого не было. Это циклон какой-то... нереально мощный.
      - Да, в такую погоду ни один вертолёт не поднимется, - подтвердил Головко.
      - Сколько ещё он будет лить? - спросил Вишняков.
      - Завтра должен кончиться. Но затем идёт другой циклон, дня через три-четыре, - просветил Ерин.
      - Значит надо успеть за эти три дни. Куда они ходили в эти свои походы? Маршруты их кто знает?
      Ерин и Вавилов переглянулись.
      - Да кто ж его знает. Они ведь нас в известность не ставят, - сказал глава посёлка. - Я знаю только район, где он ловит соболей. У добытчиков там всё строго, у каждого свой участок.
      - Ну, это уже хорошо. Кстати, а как фамилия у Миклухи? - спросил Головко.
      Местные правители переглянулись.
      - Да кто бы ещё знал. Миклуха и Миклуха, с детства его так все звали. Дом на Сибирку оформлен, а она Сазонова, по покойному мужу.
      - У Дашки ведь его фамилия? Миклухи?- Вспомнил Ерин.
      - Да.
      - Так ты должен её знать. Ты же её в прошлом году награждал.
      Вавилов сморщился.
      - Там что-то сложное, сразу и не выговоришь. Сейчас, позвоню директору школы.
      Он взялся за обычный телефон, набрал номер.
      - Ольга Васильевна? Добрый день.... Нет, я не про новые окна, деньги ещё не поступили. Ольга Васильевна, Даша, дочь Миклухи, у вас ведь училась? Да, заочно, я помню, я же сам вручал. А как её фамилия, я никак не запомню её. О! Иж, ты! Как сложно-то. - Он записал что-то на листке. - Спасибо большое. С окнами мы поторопим начальство, не волнуйтесь.
      Вавилов положил трубку, прочитал записанное: - Вот. Дарья Михайловна Морозова-Малых!
      - Морозова-Малых? - Удивился Головко. - Это ж надо, а!
      - А что такое? - Не понял Ерин. - Что тут особенного?
      - Да фамилия больно знатная. Редкая и знатная. Это старинный род купцов староверов. Они по одной линии Морозовы, ну, те - знаменитые. Савва Морозов и другие. А по другой линии - Малых. Это тоже известная купеческая семья, но тут, на Дальнем Востоке, тоже староверы. Они когда поженили своих детей, это в конце девятнадцатого века, решили оставить обе фамилии, чтобы невзначай не принизить другую семью.
      - Михалыч, а ты то, откуда всё это знаешь? - Удивился Вишняков.
      Головко как-то даже смутился.
      - Я вообще историей увлекаюсь. Особенно купеческими родами. У меня предки тоже были не из последних людей в Империи. Это по материнской линии. Купцы первой гильдии, поставщики двора его императорского величества Сомовы. Прасолы - торговцы скотом, мясом. Им половина Твери принадлежало. Мы как-то проехались с женой, за год до её смерти, посмотрели на все эти дома, магазины, мясобойню, больницу местную, храм, ими построенный. Нехило жили мои предки.
      - Отсудить не пробовал? - Спросил Ерин. - Сейчас это модно.
      - Нет, зачем мне это?
      Ерин кивнул головой.
      - Понятно.
      Тут Вишняков припомнил ещё кое-что.
      - А что ты там вручал Дашке, Аркадий?
      - А, это. Золотую медаль за окончание школы.
      Вишняков удивился.
      - Постой, мне говорили, что она кончила девять классов? Да, а кто это говорил? А! Она же сама и рассказывала.
      - Вот! - Обрадовался Вавилов. - Пока она сидела беременной, она заочно и доучилась. За год! Представляешь! Да так хорошо училась, что потянула на золото. Учителя её очень хвалили. И память хорошая, и мозги что надо. Особенно в математике. Они и похлопотали, чтобы ей вручили золотую медаль заочнице в виде исключения. Я её вручал, эту медаль, на площади, вместе со всеми, а Сибирка в это время в стороне Данилку баюкала. Тот ещё грудничком был.
      Георгий выглядел потрясённым.
      - С ума сойти! Золотая медаль у Дашки.
      - Цените, Георгий Анатольевич. Какая женщина вам досталась, и красивая и умная, - поддел Головко. - Просто исключение. Таких больше и не найдёшь. Не делают.
      - Да, только надо сначала её в этой тайге найти. Так, где был её участок? - Он повернулся к главе района. - Ты покажешь мне его или нет?!
      Ерин выложи на стол свою карту, и Вавилов карандашом нарисовал на ней большой ореол в форме груши.
      - Вот так примерно. Тут по гектарам половина Швейцарии получается, - пояснил он.
      - А почему он так далеко от посёлка, этот участок? - Не понял Георгий.
      Вавилов начал объяснять.
      - У каждого охотника за соболями свои угодья. Часто они достаются им по наследству. Вот и этот наследственный. Рядом был участок брата, но после того, как тот погиб, его забрали Семёновы, отдали внуку, Миколе. Да и места там более дикие, соболя много, а тут, рядом с поселком и лес вырубают, и кормиться соболям нечем, люди всех зверей распугали. Я откуда всё это знаю, у нас тут конфликт был года три назад, Семёновы поругались с Козловыми из-за спорной территории. Там до драки уже дошло, Васька за ружьё схватился, хорошо участковый наш подоспел, разнял. Ну, мне пришлось мирить их, судьёй поработать. Тогда они мне все свои угодья и разрисовали. Эта карта у меня есть, в мэрии, а это так уже - по памяти.
      - Надо готовиться. Как дождь кончится, мы должны взлететь, но нам нужно знать - куда лететь.
      - Может другие охотники помогут? Сизовы вот на днях вышли из тайги, тоже залобазивались. Корнеевы с Миклухой соседничают. Надо их расспросить.
      - Так давайте начинать! - Велел Вишняков. - Пошли и к тем и другим. Карту только возьми, и не эту, а ту, что так хвалил. Пошли-пошли!
      
      ЛАГЕРЬ ГЕНЕРАЛОВ
      После того, как они нашли могилы экипажа "Дугласа" прошло три дня. В это время в лагере генералов начался бунт. Алексей Михайлов требовал как можно быстрей выбираться из тайги.
      - Всё, всё, мы всё, что надо узнали! Пора сматываться отсюда, - требовал внук Михайлова.
      - Как ты отсюда смоешься? - Вопрошал его дед. - Как!? За нами сейчас никто не прилетит.
      - По воде можно. У нас же лодка есть.
      - Ты с ума сошёл? Ты эту воду видел? Она снесёт всё и утопит! Там видел, что она тащит по течению? Деревья, целые рощи! Камни вон ворочает, булыжники, аж грохот стоит!
      - Ну и что? Вообще, тут можно уйти и пешком. Тут же по прямой, если не делать крюк по реке, совсем близко, километров пятьдесят.
      - Не пятьдесят, а девяносто пять, - поправил Сергеев-старший. - Это по карте кажется близко. Мы пять километров шли шесть часов, а тут все сто, к тому же между нами и Туранчаем горный хребет.
      - Но дождь стихает, - настаивал Алекс. - Вода спадёт.
      - И что? Эта вода спадёт через неделю.
      - Послезавтра должно распогодиться, Гидрометцентр обещает,- подсказал Сергеев-старший, протягивая Алексу кружку с горячим чаем. - На вот, погрейся да успокойся. Правда, ненадолго распогодится, дня на три.
      Но младший Михайлов не находил себе место. Он уселся в сторонке, рядом с Иваном, к нему подсела Лора, обняла. Иван спросил Алекса: - Тебе это так важно, попасть на этот фестиваль?
      - Да. Я с тринадцати лет не пропустил ещё ни одного "Нашествия". Это для меня как воздух! Как для тебя... формулы эти.
      Лора плотнее обняла его за плечи.
      - Ладно, ни кипишуй. Попустим один раз, если так уж получается.
      Он сбросил её руку с плеча.
      - Не хочу! Мне же этого потом весь год будет не хватать.
      - Будут ещё "Крылья над Волгой" в Самаре. Туда поедем.
      - Ладно тебе! Ты еще будешь меня успокаивать!
      Он отдал ей кружку, резко поднялся, вышел из палатки.
      - И давно вы с ним ездите по этим концертам? - Спросил Иван.
      - Три года.
      - А-а. А я думал, вы такая же фанатка рока с детства, как и он.
      Лора как-то странно вздохнула.
      - Да нет. Я уж с ним как-то подсела на этот... грохот.
      Алекс вернулся, подсел к Лоре, они начали по очереди пить чай, передавая кружку друг другу. Ивана позвали старики.
      - Вань, посмотри, что тут у нас. Что-то не включается.
      Они начали смотреть что-то в ноутбуке, а Алекс и Лора всё шушукались, было видно, что девушка пыталась что-то доказать другу, но тот отчаянно мотал головой.
      Утром, проснувшись, старики и Иван не нашли в лагере ни Лору с Алексом, ни лодку. Дождь перестал, оставался только сильный ветер.
      - Господи, какой дурачок! - В сердцах высказался дед Алекса. - Угробит ведь и себя, и девчонку! Вот ещё грех будет на мою душу.
      Михайлов положил руку себе на грудь, сморщился, достал пробирку с нитроглицерином. Сунув таблетку под язык, он выбросил пустой пенальчик в траву.
      
      РЕКА ОРЧА. ТУРИСТЫ
      На седьмой день дождя в группе туристов возникло напряжение, готовое вырваться каким-то катаклизмом. Нет, с продуктами проблем не было, и река, и тайга с посредничеством Семёна дарила свои плоды. Но запереть в одном помещении на целую неделю двенадцать самых разных людей - это было взрывоопасно. И оно, это извержение, произошло. Начал его Василий Иванович, человек лет сорока пяти, какой-то большой начальник, и до этого вечно слегка вздёрнутый по поводу и без повода.
      - Семён, надо что-то делать, - начал он.
      Семён, бросив на пол палатки карты, спросил.
      - Что?
      - Ну, нельзя просто так вот сидеть в палатке! Нужно что-то делать, как-то искать выход. Ты радировал о нашем положении в службу спасения?
      - А как же, три раза. В первый день, в третий и вчера.
      - Ещё им позвони!
      - Да, - поддержала его толстая Маша, - у меня у дочери скоро юбилей, сорок лет, а я уже никак не успеваю.
      - Сорок лет не отмечают, - меланхолично заметила Аделина.
      - Не надо, - отмахнулась другая женщина, Ольга, торговый работник, - сейчас такие времена, что неизвестно, сколько ещё проживёшь, и во сколько крякнешь. Я вот свои сорок отметила на полную катушку! Кафе сняли, сорок человек гостей. Эх, и гульнули мы тогда! Оторвались по полной, до утра! Сейчас приятно вспомнить.
      Василий Иванович снова вспыхнул.
      - Нет, мы отошли от темы. Нам надо как-то отсюда выбираться! Сколько километров до этого самого посёлка?
      - Пятьдесят.
      - Только? Что ж они, и никакую лодку не могут нам прислать? Катер, на этой, как её, воздушной подушке.
      - Это опасно, - возразил Семён. - В такой ситуации шансы погибнуть у них большие. И нас не спасут, и сами погибнут.
      - Но они за это деньги получают! И большие деньги! Дай мне рацию, я сам с ними поговорю! Опасно им! Боишься - не надо в спасатели идти!
      Семён представил, как может происходить этот разговор и отрицательно покачал головой.
      - Не дам. Батареи почти сели, зарядить мы их не можем, солнца нет. Чем могу порадовать - завтра последний день дождя. Гидрометцентр обещает перекур в дождливой погоде. Тогда и выйдем на связь.
      - Но надо им про нас напомнить! - Настаивал Василий Иванович.
      В это время Аделина, возлежавшая на спальном мешке в вальяжной позе Клеопатры на отдыхе, села и попросила Димку: - Димуля, передай мне гитару.
      Гитара было Кольцова, он иногда пел нехитрые бардовские песни. Взяв в руки гитару, Аделина провела по струнам пальцами, подкрутила какие-то колки и начала играть, показав с первых аккордов недюжинное мастерство. А потом она запела.
      - Он говорил мне, с милой улыбкой...
      Это было волшебно! Голос у Аделины оказался и сильным, и нежным, явно поставленным рукой мастера. Мощь её была такова, что вскоре в палатку протиснулись и остальные члены экспедиции: Наташка, Арби, Костин.
      Аделина пела романсы и популярные в восьмидесятые годы прошлого века песни. Это волшебство длилось больше часа, и последние песни Аделина допевала уже в темноте - они экономили аккумулятор. Когда она отложила гитару, и снова легла в позу Клеопатры, несколько секунд стояла тишина, а потом был просто гром аплодисментов.
      - Браво! - Кричали все, и Маша, и Дима, и даже скандальный Василий Иванович.
      - Браво!
      - Аделина, ты чудо!
      - Спасибо, Аделина! Я словно на концерте побывал!
      - Аделина, ты где-то этому училась?
      Но та не отвечала, а просто сделала вид, что уснула. Ночь прошла спокойно, а утром дождь утих, и выглянуло солнышко.
      Привалов тут же взялся за рацию.
      - Алло, диспетчер, это группа Привалова. Как перспективы вывоза нас на большую землю?
      - Хорошие, - отозвался диспетчер МЧС. - К вам уже вылетел вертолёт, "Робинсон". Готовьте площадку.
      - Что? Какой ещё "Робинсон"?! - Взорвался Семён. - Вы что там, издеваетесь?! У меня двенадцать человек туристов, плюс имущество, как вы собираетесь нас на нём вывозить!?
      - Он в воздухе, он уже должен быть на подлёте.
      Семён чертыхнулся, выскочил из палатки.
      - Быстро разбираем палатки, сдуваем плоты.
      - Что, к нам кто-то вылетел? - Спросил Василий Иванович.
      - Да, что-то летит.
      "Что-то" прилетело буквально через пять минут. Большинство туристов не разбирались в геликоптерах, но даже их заставил удивиться эта металлическая стрекоза.
      - Это что, это для всех нас? - Спросил Дима.
      "Робинсон" был самым дешевым вертолётом в мире, и он был четырехместным. Но кроме пилота в кабине был кто-то ещё. Когда винтокрылая машина приземлилась, и винты перестали крутиться, на землю спустился невысокий, очень полный человек с обширной лысиной на голове. При этом одет он был вовсе не по таёжному - в сером костюме, белой рубашке, и даже галстуке. Наталья заметила, что увидев гостя, Аделина скривилась и резко повернулась к реке спиной. А гость, словно не видел никого, он ни с кем не поздоровался, а прямиком направился к Аделине, резким движением развернул её к себе лицом и неожиданно громко закричал: - Ты что это себе позволяешь!? Ты знаешь, какие я деньги потерял из-за тебя! Если ты думаешь, что если ты Аглая Тарасова и тебе можно всё, то ты ошибаешься!!! Я повешу на тебя все неустойки за простой съёмок этого чёртова сериала! Больше не увидишь ни спа-салонов, ни Монако!
      "Как Аглая Тарасова? - Подумал Привалов. - Она Аглая Тарасова!!!"
      Он переглянулся с Натальей. У той на лице так же было написано изумление. Сериалы с этой актрисой она видела много раз, и она больше Семёна была потрясена неожиданной новостью. А разборки на берегу реки продолжались.
      - Марш в вертолёт! - Лысый толстяк дернул Аделину-Аглаю за руку, повел её к вертолёту. Но та, вырвала руку, развернулась, а влепила толстяку такую пощёчину, что тот не удержался на ногах и рухнул на прибрежную щебёнку.
      - Ты, жирный червяк! - Закричала актриса. - Ты уже десять лет сидишь на моей шее, ты же уже растерял всех других актёров, все они ушли от тебя из-за твоей жадности! Я одна тащу все твои пошлые сериалы, все эти дурацкие роли, всех этих роковых красавиц, как они мне все надоели! Знаешь что! Пока они не окажутся в Хабаровске, - она ткнула рукой в сторону туристов, - я отсюда не улечу. Понял?!
      Сказав это, она неожиданно пнула ногой по рёбрам своего мужа-продюссера. Этот аргумент, похоже, пронял толстяка больше всего.
      - Хорошо-хорошо, Аглаюшка, - пролепетал он, поднимаясь с земли. - Пусть загружаются. Я не против, нет. Пусть летят. Я подожду.
      Первыми отправили в полет трёх женщин во главе с Натальей. Она должна была устроить дальнейший вывоз туристов в Москву. В течение трёх часов "Робинсон" перевёз всех членов группы. Последними летели Димка, Аглая и толстяк. Тот выглядел откровенно жалко.
       В лагере остались только Семён, Костин, Кольцов и Арби. Загрузить объёмные мешки с палатками, плотами и морозильником в этот "детский" геликоптер не представлялось возможным. Им предстояло дождаться спада воды и довести до цивилизации всю эту дорогую амуницию. Наталья же должна была сопроводить группу и рассадить её в поезда или самолёты. Билет, что были куплены заранее, увы, давно пропали.
      - Ну что, мужики, разбиваем по новой палатку? - Спросил Семён.
      - Придётся, - согласился Арби.
      Но, когда платки для обслуги уже стояла на прежнем месте, раздался знакомый гул вертолёта, и на посадку начал заходить МИ-8.
      - А это ещё откуда? Откуда такая щедрость? - Удивился Привалов. Из чрева вертолёта выпрыгнула высокая фигура в таёжке и двинулась к ним.
      - Семён! Привет!
      Привалов присмотрелся.
      - Жорка!? Вишняков! Мать моя женщина!
      Они обнялись. Познакомились они два года назад, и Семён принял живое участие в спасении Вишнякова и самого себя от рук бандитов.
      - Ты откуда тут? - спросил Семён.
      Георгий отмахнулся.
      - Долгая история, пока грузи вещи, полетели в Хабаровск. У меня вертолёт забарахлил, пришлось гнать сюда, на ремонт. А в аэропорту я встретил Наталью, она и рассказала про все ваши мытарства. Я арендовал этот вертолёт буквально на три часа. Полетели!
      Палатку пришлось снова сдирать, и, не упаковывая, грузить в салон вертолёта. Уже в полёте Вишняков, надрывая голос, рассказ всю свою печальную историю.
      - Ты мне нужен, Семён! Ты ведь знаешь, как в тайге выжить, как сплавляться. А то так неудачно получилось, в Туранчае ни одного здорового охотника. Кто болеет, кто в тайге застрял с этими дождями. Нет у нас проводника.
      - Хорошо, только надо отобрать вещи для похода.
      Этим они занялись уже в Хабаровске. Тут их нашла очень весёлая Наталья.
      - Привет!
      - Привет. А ты, что тут делаешь? - Удивился Семён.- Где туристы?
      - Представляешь, я их всех отправила. Этот хитрожопый продюсер тормознул армейский ИЛ-76, летевший порожняком до Москвы, и загрузил их всех. Пообещал устроить для каких-то генералов концерт Аглаи.
      - Хваткий мужик. Ты, кстати, документы её видела? Как она к нам попала под чужим именем?
      - Нет, не видела. Она сказала, что, в самом деле, должна была лететь её подруга, эта Аделина. А она, Аглая, как раз поругалась с этим толстяком, психанула, отобрала у подруги документы, а они очень похожи, и улетела вместо неё к нам, в тайгу.
      - Не накрасилась, и её уже никто не узнаёт? Круто!
      - Кстати, знаешь, сколько ей лет?
      - Откуда! И сколько?
      - Пятьдесят два.
      - Нихрена себе! А выглядит максимум на сорок. Но ты всё равно лучше.
      Наталья засмеялась.
      - Подхалим! Ну что, ты летишь с Жоркой?
      - Да.
      - Береги себя. Что вы там с собой взяли? Аптечку взяли?
      - О, кому чего, а медсестре главное аптечка. Эх! Спирт нужен! Мы весь выпили.
      - Не весь. Я одну баклажку припрятала. Она вон в том рюкзаке.
      - Золото ты моё!
      - Цени!
      - Ценю!
       Через полчаса винтокрылая машина поднялась в воздух и взяла курс на Туранчай. Но сразу долететь до посёлка не получилось. Из кабины пришёл второй пилот.
      - Георгий Анатольевич, диспетчер просит забрать с земли какую-то группу поисковиков. У них там больной, срочно требуется вывезти его в Туранчай.
      - Это далеко?
      - Нет, нам почти по пути.
      - Хорошо, летим туда.
      Вскоре вертолёт начал снижаться, они увидели, как двое людей махали им с земли руками.
      Это была группа генерала Михайлова. Сам он лежал на одеяле без сознания, рот был открыт, дыхание прерывистым. Когда вертолет приземлился, Привалов и Вишняков выскочили из салона, помогли занести тело больного. Из салона им помогал Головко.
      - Давай-давай, осторожней!
      - Вы летите? - Спросил Вишняков Сергеева.
      - Да. Больше нам тут делать нечего, - он бросил в салон большой рюкзак и сумку с ноутбуком.
      - А палатка? - Семён кивнул на стоящую палатку, но Сергеев только махнул рукой.
      - Чёрт с ней! Надо Аркадьевича быстрей в больницу доставить.
      По ходу полёта Сергеев старший рассказал про свою экспедицию.
      - Интересно! - Заметил Вишняков. - Прямо как история Графа-Монтекристо.
      В этот день у Вишнякова быстро и просто не получалось ничего. Вертолёт, летевший до этого прямо и ровно, вдруг заложил крутой вираж и остановился в воздухе. Снова появился второй пилот.
      - Георгий Анатольевич, там, на скале - человек. Он сидит неподвижно, только раз чуть взмахнул рукой.
      Все приникли к иллюминаторам, потом Иван Сергеев вскрикнул: - Это ведь Лорка! Это она!
      - Кто такая Лорка? - спросил Семён.
      - Она была у нас в экспедиции, но третьего дня ушла из лагеря вместе с внуком генерала, - пояснил Сергеев-старший.
      - Её надо снять оттуда, - предложил Иван.
      - Да она оттуда не спуститься.
      - Как она туда вообще попала? - Недоумевал Семён.
      - Алексея не видно.
      - Да, нет его, а тут не спрячешься.
      Привалов и Вишняков переглянулись.
      - Надо так надо, - Георгий кивнул пилоту. - Снижайся, зависни, мы тут сами её поднимем.
      Сесть было невозможно, поэтому вертолёт завис над скалой, открылась дверь, и Привалов спрыгнул вниз. Там он с большим трудом поставил девушку на ноги, её за руки подхватили Иван и Вишняков, и втянули в салон. Уже там они поняли, что с девушкой что-то не так. Она по-прежнему пребывала в какой-то скукоженной позе. Взгляд был неподвижным, она как будто никого не видела и не узнавала.
      - Лора! Лора! Это мы, Сергеевы! - Начал с ней говорить Иван, но та не отвечала.
      - Она замёрзла! - Крикнул Семён. - Просто ледяная! Руки как у трупа!
      - Чай, одеяла, раздевайте её! - Скомандовал Головко. Девушку раздели до гола, растёрли её полотенцем. Потом завернули в одеяло и дали в руки кружку с горячим чаем. Но она не могла её держать, руки дрожали, и Ивану пришлось поить девушку как маленького ребёнка, при этом её зубы стучали о край кружки. Постепенно она начала приходить в себя, поворачивать голову, вглядываться в лица окружающих её людей, словно она что-то пыталась вспомнить.
      - Лора, где Алексей? - Спросил старший Сергеев.
      - Где Алекс? - повторил Иван.
      Лицо девушки передёрнула гримаса ужаса, она задергалась так, словно хотела убежать.
      - Ладно, потом расспросим, - решил Головко. - Сейчас она явно не в себе.
      Вскоре прилетели в Туранчай. Михайлова и Лору забрала скорая, Иван и его дед так же ушли в посёлок. Вертолет дозаправили, и вскоре он поднялся в воздух.
      
      НАД ТАЙГОЙ
      В салоне вертолёта над картой склонились Головко, Вавилов, Привалов и Вишневский. На таком небольшом составе спасательной экспедиции настоял Привалов.
      - Мало народа, мало и еды тащить, - пояснил он, - палатку маленькую можно взять, лодку двухместную.
      Именно он сейчас держал речь.
      - Значит, это их район? - Спросил Семён, тыкая карандашом в карту.
      - Да, Миклуха сам нарисовал нам его, - подтвердил мэр Туранчая.
      - Ага, это интересно, - Привалов минут пять изучал карту, потом вынес свой вердикт.
      - Значит так. Судя по рельефу местности, они могли идти только вот так, - он провёл карандашом изогнутую линию. - Здесь горы, здесь реки. С тремя загруженными провизией лошадьми они должны идти примерно вот таким маршрутом!
      - Логично, - подтвердил Вавилов.
      - У охотников за соболями обычно маршрут в виде петли. Они дней за пять обходят маршрут так, чтобы в конце выйти к первой избушке. Это может быть вот так. Зимой реки подо льдом, так что препятствий нет. А в горы уже не сунешься, там большие снега, перевалы закрыты.
      - Откуда ты всё знаешь? Ты, поди, сам браконьерничал на соболька? - поддел Семёна Вавилов.
      - Живу давно. Уставать уже начал. А соболька одного как-то добыл, было дело. Но случайно.
      Затем был часовой облёт обозначенной Семёном территории. Все приникли к иллюминаторам, особенно напрягал зрение Вишняков. Ему казалось, что именно он первым увидит Дарью и её отца. В самой дальней точке маршрута он действительно увидел фигуру человека, машущего руками.
      - Есть! Там человек! - Закричал он. - Вниз! Вниз!
      Но это увидели и пилоты. Вертолёт заложил крутой вираж и вернулся к нужному месту. Место было удобное, ровное, на берегу реки, так что сели они без труда. Вишняков первый выскочил из вертолёта и побежал в сторону человека. Увы, это были не те, кого он искал, у незнакомца было типично азиатское лицо.
      - Здорово, однако! - Сказал тот.
      - О! Афоня! - Раздалось за спиной Вишневского.
      - Кто? - Не понял Георгий.
      - Афоня, наш охотник, якут, - пояснил Вавилов.- Привет, Афанасий!
      - Привет начальник!
      - Ты же на маршруте с японцами должен быть?
      - Ага, так и есть. Только обманули они меня, Аркаша.
      - Как это обманули? Денег не заплатили?
      - Да нет, заплатили как есть, даже больше. Только довёл я их до реки, дальше на лодке надо было сплавляться. Они меня напоили, а сами с утра сели в лодку и уплыли.
      - Вот те раз! В такую погоду?
      - Ага! Дураки! А вы чего тут летаете?
      - Да Миклуху с Дарьей ищем. Не вышли они из тайги.
      - Эк, беда какая! Миклуха хороший охотник! Надо их искать.
      - Надо, только где?
      - По маршруту.
      - А ты его знаешь?
      - Конечно. Я один раз Миклухе помогал. Он тогда руку сломал, вот я с ним и ходил, залобазивал.
      Это была редкостная удача.
      - А Дашка где тогда была? - спросил Вавилов.
      - Дашка тогда совсем маленькой была. В школу ещё не ходила.
      Головко удивился.
      - Сколько же лет прошло? И ты помнишь тот маршрут?
      Афоня засмеялся.
      - Э-э! Если якут раз прошёл в тайге, он её помнит навсегда.
      - Тогда полетели с нами, - предложил Вишняков.
      - Полетели. Я сколько живу, а ни разу ещё в этой штуке не летал. Страшно, говорят.
      В вертолёт Афоня полез с большой охотой, чего нельзя было сказать о его собаке. Та скулила и упиралась так, что хозяину пришлось взять её на руки. В салоне Афоня так и сидел с довольным лицом и собакой на руках. Вот только не судьба была у якута полетать. Вертолёт приподнялся над землёй метра на три, потом раздался какой-то скрежет, и он начал падать вниз. Удар был сильный, Вишняков даже на секунду потерял сознание. Привалов серьёзно отбил задницу. Но у каждого из пассажиров вертолета мелькнула мысль, что хорошо, что это произошло именно сейчас, а не на большей высоте.
      - Ни хрена себе! - пробормотал Семён.- Вот это полетали. Чуть копчик не сломал.
      В салон с бледным лицом ворвался первый пилот.
      - Как, все живы?!
      - Да вроде все, - отозвался Головко. Но тут раздался стон. Это был Вавилов. Он в момент падения сидел за столом, склонившись над картой.
      - Я... кажется, рёбра сломал, об этот стол, - сказал он, и судя по его лицу было видно, что он не приукрашивает.
      - Редуктор клинануло, - сообщил пилот. - Хорошо, не на высоте. А то бы всё...
      Пришлось всем выгружаться. Вишняков пытался из кабины связаться с руководством вертолётчиков, вызвать ещё один геликоптер. Но те были непреклонны.
      - Вертолётов больше нет, - говорил диспетчер, - и не рассчитывайте! Все в воздухе или сломаны. У нас аврал! Мы вывозим всех, кого можно из затопленных районов, завозим туда продукты, воду. А впереди ещё одна волна осадков, надо успеть. Кстати, вам повезло, в вашем районе дождей не будет, тайфун пошёл северней. Пусть экипаж сидит там, продукты у них есть, я думаю, что эвакуация, это дело дней пяти, не меньше.
      - Хорошо, - сказал Вишняков и отключился.
      - Жорка, бросаем вертолёт тут и идём пешком, - сказал стоящий за спиной Вишнякова Семён.
      - Придётся, - согласился тот.
      - Это не опасно? - Озаботился Головко. - Может, дождёмся другого вертолёта? Когда-нибудь, но этот дождь кончится.
      Георгий ничего на это не ответил, но взгляд его, брошенный на своего охранника, был столь красноречив, что тот пожал плечами и первый пошёл на выход.
      Затем они поделили продукты, пилоты ещё порадовали тем, что у них был богатый набор рыболовных снастей, и даже дробовик с изрядным запасом патронов.
      - Не пропадёте, - подвёл итог Привалов. - Считайте, что это у вас небольшой отпуск с выездом на природу.
      Вавилова пришлось оставить с вертолётчиками. Судя по всему, у него действительно был перелом, или сильный ушиб, по линии рёбер наливался синяк. Но ходить он не мог, и дышал то с трудом.
      Распределив поклажу, все четверо двинулись в путь.
      
      НА ЗЕМЛЕ
      Впереди всех шёл якут. Вернее, впереди него бежала Найка, небольшая, тонконога, оленегонная лайка. Время от времени она останавливалась, оглядывалась назад, и, удостоверившись, что хозяин её не поправляет, снова припускалась бежать. За якутом двигался Привалов, потом Вишняков, а замыкал колонну Головко.
       Якут шёл уверенно, по ходу дела бормоча себе под нос что-то по-якутски. Так они прошли шесть часов. В это время дважды переходили вброд ручьи, поднимались и опускались по сопкам. Уже поздно вечером, начало смеркаться, якут вывел их избушке, сооруженной из небольших, с человеческую руку, брёвнышек. Даже крыша была такой же, изрядно заросшей мхом и травой.
      - А-а! Вот он я, такой хороший! Афоня хороший! Афоня молодец! Я же говорил, что выведу, вот и вывел! Вот, это первая избушка Миклухи.
      - Первая? - переспросил Привалов. - Или последняя?
      - Ну, по залобазиванию последняя. Отсюда зимой он начинает маршрут. Лобаз надо проверить.
      Они обошли избушку. Лобаз представлял из себя небольшую, полтора на полтора метра избушку, стоящую на пеньке высоко срубленного дерева. При этом кора с дерева была снята, чтобы медведи не могли залезть. Якут приоткрыл дверцу, глянул вовнутрь.
      - Э-э, пусто, однако. Не дошёл досюда Миклуха.
      - Ну что, ночуем? - спросил Головко.
      - Давай, - согласился Вишняков. Он понимал, что в ночь идти бесполезно, но это волнение за судьбу любимой девушки буквально съедала его душу.
      Приготовление ужина, его же завтрака, было уже в темноте.
      Привалов проснулся в первом часу ночи, вышел по нужде. Около костра сидел Вишняков. Семён подсел к нему.
      - Чего, не спиться?
      - Да. Волнуюсь за Дашку. После того, как я увидел сына, я чувствую вину перед Дарьей. Я как-то не думал, что у нас всё так произойдёт.
      - А узнать ты не пробовал? Это же просто?
      Георгий замялся.
      - Как тебе это объяснить... Я боялся, что Дашка меня пошлёт подальше. Она же в ту ночь прямо мне сказала, что от меня ей нужен ребёнок. Она своё получила. Я боялся, что больше я ей не нужен. Она же своенравная. Отец сам так про неё говорил. А я итак чуть не спился за эти два года. А после такого точно бы уже не вынырнул из пьяного омута.
      - Понятно.
      - Да сильно и некогда было думать про всё это. Там сразу такое закрутилось. С трапа не успел сойти как на меня наехали эти...
      - Тебя чуть не убили?
      - Да.
      - Я видел по телевизору. Ты всё, отбился?
      - Да, всё позади. Бизнес это не так сложно. Меня этому учили. А вот все эти бандитские дела... Мне предлагали отдать дело, получить хорошие отступные и жить в своё удовольствие. Но эти люди были очень нечистоплотны. Они жили за счёт рейдерства. Они уже отжали до этого два завода, весь металл сдали, а землю отдали под торговые центры. Там тысячи людей остались без работы. Вот это меня и задело. Они хотели так поступить с двумя моими мебельными фабриками. А это, считай, и дерево не нужно, тут бы тоже аукнулось. Я же видел, что такое работа для таких посёлков как Алголь и Туранчай. Её нет, считай смерть для всех. Если бы сам всё не увидел, может и подался бы. А так - нет. Пришлось вжиться в шкуру крутого русского мужика, и как бы сказали, помахать дубиной.
      - Молодец!
      - А ты чего по тайге скачешь? Тебе мало было прошлогодней истории?
      - Жора, тайга - это ж наркотик. Устаёшь в конце сплава как верблюд в Сахаре. А зимой уже начинаешь тосковать по тайге, по реке, по рыбалке, по охоте. Тут же адреналин ведрами в кровь льётся. А красота кругом какая! Я всегда жалею тех, кто никогда не видел настоящую тайгу. В первый раз с нами по Орче шёл один профессор, математик. Весь вроде бы в себе, и по сторонам как-то не сильно глядел, словно что-то всё в уме решал. А там по маршруту есть такая точка, поднимаешься на пик часа три и внизу такой вид, такой простор! Сопки видно на сотни километров, река снизу изгибается. Так вот профессор тогда сказал: "Только ради этого стоило ехать в такую даль".
      - Ты этот свой бизнес для чего держишь? Для удовольствия или для выгоды?
      - Да, какая тут выгода! Почти всё, что заработали за первый сплав, потратили на подготовку второго. Если бы отправляли москвичей за свой счёт, то вообще в пролёте бы были.
      - Тебе сколько лет?
      - Пятьдесят два.
      - А выглядишь моложе.
      - Ну, вот это тоже отсюда. А теперь со мной Наташка, и мне уже больше ничего не надо. Тайга и любимая женщина рядом. Всё есть.
      - А у меня нет.
      Привалов хлопнул Вишнякова по плечу.
      - Давай, ложись. Мыслями ей не поможешь, а силы тебе нужны будут ещё долго, не один день.
       Георгий нехотя поднялся, ушёл в палатку. Но будить путников Вишняков начал, едва только забрезжил рассвет. Спутники ворчали, но понимали нетерпение их молодого друга.
      
      ЯПОНЕЦ
      Ближе к обеду им снова пришлось стать спасателями. Они шли вдоль реки, когда услышали какие-то крики. На середине реки, на выступающем из воды камне стоял человек и активно махал руками. До него было метров тридцать.
      - Это ещё кто? - Удивился Привалов.
      - Э-э! А это, поди, один из моих японцев, - догадался Афоня, - красное всё на нём.
      В самом деле, человек был одет во всё красное, включая кроссовки.
      - И как нам его оттуда снять? - Спросил Вишняков.
      - Да, это проблема. Придётся лодку надувать, - сказал Семён.
      - Ты хочешь к нему подплыть на лодке? По такой воде? - Спросил Головко. - Снесёт ведь!
      - Ну не отсюда же, сверху. Сделаем, всё в наших силах.
      Река, действительно, пугала одним своим видом. Вода, мутная, грязная, неслась со скоростью локомотива. И этот локомотив нес на себе какие-то ветки, брёвна. Мимо них как раз величественно проплыло целое дерево - берёза.
      - А как по-другому? Никак? Давайте-ка, накачивать лодку.
      Это было не так просто. По-туристкой традиции Привалов не взял с собой насос. Как и все сплавники, он привык накачивать лодку силой своих лёгких. Сейчас, правда, на помощь ему пришли все остальные члены экспедиции. Правда из якута и полковника насос получились так себе, а вот Вишняков старался из-за всех своих немалых лёгких. Привалов в это время достал из поклажи длинную верёвку, навязал на её конце внушительных размеров узел. После того, как спасательное судно было готово, Семён передал верёвку Вишнякову.
      - Жора, отойдёшь отсюда метров на пятьсот, если мы с лодкой кувыркнёмся, то бросишь нам эту верёвку. Её у нас выброской зовут. Всё понял?
      - Да.
      - Я пошёл выше. Надо рассчитать, так, чтобы подплыть и успеть добраться до этого японца. Крикните ему что-нибудь. Пусть готовиться.
       Этим занялся Головко.
      - Эй! На камне! Сейчас к тебе приплывут! - Заорал он, махая руками. - Сейчас к тебе приплывут! Будь готов прыгать в лодку!
      - Он хоть русский то понимает? - Сам себя спросил полковник.
      Но японец радостно закивал головой, а потом занялся странным делом. Начал прыгать на месте, приседать, делать махи рукой.
      - Чего это он? - Спросил Афоня. - С ума сошёл от радости.
      - Нет, молодец, разминается. - Поощрил Семён. - Кровь то застоялась на таком холоде. Ну, я пошёл. Молитесь за меня, славяне и мусульмане.
      - Э-э, я язычник! - заметил Афоня.
      - Всё равно молись свои таёжным богам: Харги, Агды. Сейчас всё в помощь.
      Он ушёл вверх по течению. Всё это время Афоня занимался тем, что искал сухой хворост, набрал бересты с берёзы и разжёг костёр.
      - Ты чего это? - Спросил Головко. - До обеда ещё далеко.
      - Э-э, какой обед? Он там неделю сидит, замёрз, проголодался. Надо его согреть.
      - А-а! Какой ты продуманный.
      - Афоня всё знает, Афоня молодец! В тайге так полагается. Сам погибай, а друга выручай.
      Минут через десять на реке показалась лодка Привалова. Тот ожесточённо грёб, стараясь как можно ближе подойти к маленькому острову. Его робинзону очень повезло. Другой бы не справился, но двадцать пять лет занятий водным туризмом выработали в Семёне истинного аса своего дела. Он сумел вплотную подплыть к камню. Остановиться было невозможно, но и японец не подвёл. Он кошкой прыгнул в лодку, поперёк судна, уцепился за верёвочный леер, и они понеслись дальше, вниз по течению.
      Зрители на берегу закричали от радости, а потом побежали вслед за лодкой, скрывшейся из их глаз за небольшой скалой. Лодка поравнялась с местом, где стоял Вишняков, но до берега оставалось ещё метров пять. А между тем дальше, метрах в двухста, река делала крутой поворот, и на этом месте был так называемый прижим - скала, с выбитой за миллионы лет каменным подводным гротом. Это была смертельная, беспощадная ловушка, мясорубкой перемалывающая всё, что попадало в её чрево. Георгий бросил верёвку, и её поймал японец. Течение было таким сильным, что лодку развернуло кормой вперёд. Вишняков начал подтягивать верёвку, но когда до земли оставалось совсем ничего, в лодку ударила огромная коряга. Удар был таким сильным, что лодку просто выбило из-под людей и унесло вниз. Если японец держался за верёвку, то Привалов в этот момент держал в руках весло. Его бы непременно утащило вниз, но японец успел схватить его за шиворот. В ту же секунду в воду прыгнул и Вишняков. Он потянул обоих пловцов к берегу, и они благополучно выбрались на берег. Втроём даже успели рассмотреть, как их лодка исчезла в чёрной пасти прижима. Минут пять они втроём просто дышали, стараясь наполнить кислородом организм, с бешено стучащим сердцем.
      Тут подбежали два остальных члена группы.
      - Живы? - Спросил Головко, словно не видя, что все трое на берегу.
      - Живы, - подтвердил Вишняков. - Повезло.
      А Привалов сказал японцу: - Ну, я теперь, парень... не знаю, как тебя зовут... до конца жизни должен... сакэ поить.
      - Я больше люблю... водку, - признался тот.
       - Годится... Жора, тебе тоже огромное мерси. Сработал как истинный турист.
      Афоня присмотрелся. В густой шевелюре японца был один приметный белый клок.
      - Ба, Като, ты, что ли?
      Тот признался.
      - Я, Афоня, я. Один из всех в живых остался. Надо было нам тебя слушать. А так... Все погибли. Там вот, - он кивнул в сторону прижима.
      - Вот, дураки, попёрлись ведь куда не надо. Э-э! Людя глупая! Не слушала якута, а Афоня правду говорил. Афоня всегда правду говорит! Афоня молодец! Ну, пошли к костру.
      Прежде всего, туристы разделись, начали выжимать бельё, сушить его у костра. Като приняв из рук Семёна чашку со спиртом, задохнулся от огненной жидкости. Афоня сразу подал ему чашку с горячим чаем, и, сделав долгий глоток, японец вдруг заплакал. Беззвучно, но слёзы буквально ручьями текли по его лицу.
      - Ты чего это, друг? Что случилось? - удивился Семён.
      - Я... думал, что уже всё. Никого нет, холодно, семь дней на этом камне. Я замерзать начал...
      - Понятно.
      Семён обнял японца за плечи.
      - Ну, ты просто везучий, брат. Не дрейфь. Как вы сломались то?
      - Не сумели вырулить, нас кинуло на большой камень, перевернуло. Я успел выбраться на этот остров, и оттуда видел, как все они ушли под скалу на повороте.
      Уже поглощая кашу, Като спросил: - А куда вы идёте?
      - Нам надо спасти одного хорошего человека и его дочку, - прояснил Вишняков.
      Японец ничего не понял.
      - Дочку?
      - Жена у него ушла в тайгу с отцом и пропала. Они охотники за соболем, - пояснил Привалов.
      - Теперь понятно.
      - А ты вот чего в тайгу попёрся? - Спросил Привалов.
      - У нас экспедиция по поиску пропавшего во время войны пилота самолёта. Он исчез в этом районе, вроде нашли его самолёт. Семья оплатила расход.
      - А ты хорошо по-русски говоришь, - заметил Головко, - даже без акцента.
      - Точно, ёк коморок! - Восхитился Афоня. - Как тебя рекой то тряхнуло, браток! А до этого еле шпрехал по-нашему.
      Вишнякову показалось, что японец как-то смутился.
      После вынужденного обеда Вишняков достал карту, расстелил её на земле и спросил Афоню: - Где тут вторая заимка?
      Тот долго смотрел на карту, потом уверенно показал на одну точку.
      - Вот тут. Завтра дойдём.
      - Хорошо.
      Привалов невольно заметил, что Като с огромным интересом рассматривал карту. Потом японец полез за пазуху и извлёк свою карту, запаянную в полиэтилен. Он положил её рядом, и, хотя все обозначения были на английском языке, все поняли, что проложенный карандашом маршрут практически совпадал с линией, проведённой Вишняковым.
      - И вы туда же шли? - спросил он японца.
      - Да, похоже, что так. Очень близко.
      - Ну что, подъём! - Скомандовал Семён.
      - Да, пора, - согласился Георгий. - Итак, мы тут сильно задержались.
      Но на второй день Семёну снова пришлось лезть в холодную воду. Они увидела на небольшой отмели вблизи берега перевёрнутую красную лодку.
      - О, Като вот и лодка твоя. Она?
      - Да, она.
      - Какая прелесть! - Восхитился Привалов. - "Зодиак", кевлар, титановые распорки?
      - Да, - вздохнул Като.
      - Крутая лодка.
      - Ну, пошли, - поторопил Вишняков. - Лежит она и лежит.
      Привалов возмутился.
      - Нет, как это лежит? Это не дерьмо собачье лежит, это вещь, да ещё какая! Нужно подобрать. Моя лодка то всё, каюк. А как нам через реки переправляться? Попадётся широкая река и всё, сиди и плачь.
      - Да как туда доберёшься без лодки? По воздуху перелетим? - спросил Головко.
      - Тут близко, я доплыву. Верёвкой обвяжусь и доплыву. Вы меня только держите сильней.
      Семён сделал всё, как и задумал. И главное, ему всё удалось. Прыгнув в воду вверх по течению, он мощными гребками начал пересекать реку, и, добравшись до острова, успел ухватить лодку за леер. Тут уже Вишняков начал подтаскивать его к берегу. Привалов вышел из холодной воды, дрожа всем телом, синими губами, и в гусиной коже, но очень довольный собой.
      - Ну... вот, а вы... говорили нельзя. Вон, какой корабль добыли! Хоть в нём Америку открывай. Где мои боевые сто грамм?
      Лодку сдули, Семён той же верёвкой связал лодку в подобие рюкзака и водрузил его на спину Като.
      - Твоя лодка, ты её и неси, - сказал он. Японец не протестовал.
      
      ТУРАНЧАЙ
      Пока экспедиция Вишнякова шла по тайге, в Туранчае вся жизнь разворачивалась вокруг районной больницы. Генерал Михайлов умер через три часа после того, как его доставили в посёлок.
      - Обширнейший инфаркт, - сообщил доктор Сергееву-старшему. - У него не было шансов, даже если бы его доставили в Склиф.
      Гораздо больше забот врачам доставила Лора. Во-первых, никто не знал, как её зовут на самом деле. Проблему решили, обыскав её одежду. Оказалось, что девушку зовут Лариса Ивановна Кузьмина, ей тридцать лет и прописана она в Воронеже. Но состояние гражданки Кузьминой было странным. Её отогрели, накормили. Но она неизменно сворачивалась на кровати в ту странную позу, в которой её нашли Сергеевы. Ела она как грудной младенец, не могла держать ложку, кормить её пришлось медсёстрам. При этом лицо её оставалось безжизненным, так и взгляд, словно смотревший куда-то в себя, а не наружу. Она не отвечала на вопросы, словно не слышала их. Врач назвал это каталепсией.
      - Это называется каталепсия. Она была в состоянии длительного шока, это в сочетании с холодом привело к тому, что она как бы замкнулась в себе. Надо бы её показать в областном психдиспансере. Но сейчас это никак не возможно. Будем колоть успокаивающие. Ей нужно побольше фруктов, побольше положительных эмоций, - пояснил он Сергеевым.
      Иван начал приходить в больницу каждый день. Он чувствовал какую то ответственность перед девушкой, хотя какую и почему объяснить не мог. Похоже, лечение начало приносить плоды. Лариса уже спала в обычной позе, начала сама есть, вот только ничего не говорила.
      Иван начал приносить Ларисе фрукты, сладости. Она начала реагировать на приход юноши. Через пять дней она сказала ему: - Спасибо.
      Но лишь спустя десять дней Лариса окончательно пришла в себя. Иван не стал расспрашивать её о пережитом, она рассказала всё сама.
      - Я с Алёшкой познакомилась три года назад. Ему там что было, семнадцать лет, я его первая женщина. Запал он на меня, начал всюду таскать за собой, к байкерам, на эти рок-фестивали. А я, признаться, терпеть не могу эту музыку, но что не сделаешь, чтобы жить хорошо, на всё пойдешь. У меня жизнь то разная была, про кое-что, и вспомнить стыдно. У меня дочери восемь лет, она у матери живёт, в Воронеже. Я всё ждала, что может всё-таки он женится на мне. А ему это было не нужно. Хорошо хоть денег давал, сколько просила, не жмотничал. Я уже как-то подумывала уйти от Алекса, надоело всё это - рок, байкеры, тусовки до утра, похмелье, пиво. Деньжат немного прикопила, квартира в Воронеже есть, мама там. А тут эта поездка... Не хотела лететь, вот чувствовала я, что всё плохо будет. И когда он меня в лодку посадил, тоже знала, что плохо будет.
      Она потянулась к тумбочке, сделала пару глотков сока.
      - Вань, тебя, наверное, интересует, как Алёшка погиб?
      - Конечно.
      - И вспоминать не хочется... Но придётся. Мы отплыли довольно далеко, но потом попали в водоворот, нас выбросило как раз под плывущее дерево. Ветки нас с лодки просто выкинули. Чудо было, что нас потом течением к берегу выбросило. Да только выбросило под эту скалу. Вдоль берега не пройдёшь, там полоска песка узкая, и она обрывалась. Куда деваться, пришлось лезть на скалу. Он меня вперёд послал, мы же немного скалолазаньем занималась, ну, в спорт-комплексе. Я добралась до вершины первая, обернулась, а именно в этом момент у него рука соскользнула, и он полетел вниз. Вот сейчас прямо вижу его лицо, когда он летел спиной вниз... Умер он не сразу, было видно, что ещё дышал минут десять, но не шевелился, похоже позвоночник сломал. А что я могла сделать? Спускаться по мокрой скале ещё хуже, чем подниматься. Я и с другой стороны спуститься не могла, там обрыв ещё более худший.
      Она снова отпила сока.
      - На следующий день пришла эта... Черная такая, морда страшная...
      - Медведица? Волчица?
      - Да нет, как-то она по-другому называется. Она как в шапке, хвост мохнатый.
      - Россомаха?
      - Вот-вот, она! И она начала есть Алекса... я кричала, кидала в неё камни. Она отскакивала, и снова начинал его есть. Начала с лица, потом шея... Камни кончились, на крики она внимания не обращала. Ушла уже вечером. А с утра привела ещё двоих таких же, только поменьше. Я уже не могла это видеть... потом, видно, дождь усилился, вода в реке поднялась. Ночью тело Алекса смыло. А потом... потом я сильно замёрзла. Я даже вертолёт не очень помню. Обрывки какие-то. Вот и всё...
      ЭКСПЕДИЦИЯ ВИШНЯКОВА
      Ко второй заимки они вышли на третий день. Афоня снова сунулся в лобаз.
      - Ага. Продукты тут. Значит, они тут были.
      - Что это значит? - Спросил Вишняков.
      - Это значит, что у нас сужается круг поиска, - пояснил Привалов.
      Они развернули карты, Георгий свою, Като - свою.
      - Так, здесь с этой стороны горы, тут - река. Что за река?
      - Э-э, это не река, ручей большой, - пояснил Афоня.
      - Вброд его перейти можно?
      - Не сейчас. А до дождя можно было, даже с лошадями.
      - Так, ну перекусить надо, - предложил Головко. - А то с пустым желудком куда идти?
      - О-о, опять консерва? - скривился Афоня.
      - Давай, сходи, Зоркий Сокол в тайгу, подстрели что-то, только быстро. Пока каша вариться. А то потом мы туда опять тушёнку сунем.
      - Язва ты, Семён, однако, противный ты человек, - сказал Афоня, но взял ружьё и пошел в тайгу.
      Каша ещё не закипела, когда Афоня показался из-за деревьев. Руки у него были пусты.
      - Что, Афоня, ничего не подстрелил? А ещё охотник! Я сейчас мамонта вам принесу! - поддел его Семён. Но якут был явно взволнован.
      - Айда-айда, я, что вам покажу! - Сказал он, махнув рукой. Все пошли за ним. Подойдя к большому кедру метрах в ста от заимки, Афоня показал рукой на большой затёс на стволе.
      - Вот, это Миклуха сделал.
      - Откуда ты знаешь? - Не поверил Головко.
      - Его отметка, - Афоня показал на три косых полосы по затеси.
      - Ого! Интересно, - восхитился Семён. - Свежая затесь. Значит, они ушли туда? В ту сторону?
      - Да.
      - Это как, откуда это известно? - Снова не поверил Головко.
      - Так полагается. Зарубку, или затесь по местному, делают как бы лицом к движению, - пояснил Привалов.
      - Ага, так именно, - подтвердил якут.
      - Что ж, тогда надо двигаться! - предложил Вишняков.
      - Только сначала надо поесть, - настоял Головко.
      Ели торопливо, словно что-то подстёгивало всех. Семён только заметил, что японец отошёл в сторону, достал свою карту, посмотрел на неё, и тут же свернул и спрятал в карман.
      "Что-то этот японец не договаривает", - подумал Привалов, но докапываться до истины было некогда.
      Они прошли несколько километров, а затем идущий впереди Афоня издал традиционный свой клич: - А-а! Афонька, ты молодец, молодец, молодец!
      Это была новая зарубка, точно такая же, что и первая.
      - Сюда они шли, сюда! - Торжествовал якут. Потом он присмотрелся, начала тереть ствол дерева, потом вытащил нож. - Э-э! А тут вот оно что такое.
       Все присмотрелись. В самом деле, на стволе проявились буквы.
      - Старая затесь, уже смолой затянулась, - пояснил Афоня, - плохо видно.
      - Это что, буква "М"? - Спросил Вишняков.
      - Не просто "М", Двойная "М", - пояснил Головко. - Морозов-Малый.
      - Кто его знает. Может Морозов, а может просто рука дрожала в руках человека, холодно было, вот и получилось так, - предположил Семён.
      - Значит Миклуха пошёл по зарубкам своего отца? - Подвёл итог Георгий.
      - Скорее всего. Последнюю заимку он же не залобазил.
      - Но продукты у них были, - подсказал Семён. - Сколько у них лошадей было?
      - Три, - припомнил Афоня.
      - Далеко они могли уйти с таким грузом, - сказал Головко.
      - Да. Нам теперь, главное, затеси эти не потерять.
      
      ТУРАНЧАЙ
      Спустя два дня после того памятного разговора Ларису выписали из больницы. За ней пришёл, естественно, Иван. Лариса оделась в то, во что её нашли - таёжную одежду. Она посмотрела на себя в небольшое зеркальце, и спросила: - А тут парикмахерская есть?
      - Конечно. Я там даже стригся. А зачем тебе?
      - Покраситься надо.
      - Снова в розовый цвет?
      - Нет. Смотри.
      Она зачесала волосы набок, и Иван увидел что под розовым цветом отросшие корни белого цвета.
      - Я седая, полностью. Это за эту неделю на скале.
      Из парикмахерской она вышла блондинкой. Этот цвет очень ей шёл. Блондинка с неожиданно яркими темными глазами. Они, не торопясь, двигались по Туранчаю, рассматривая всё, что попадалось на глаза: дома, бараки, здание мэрии, местного дома культуры.
      - И здесь люди живут, - вздохнула Лариса. - Как далеко от Москвы. И хорошо. Там вечная спешка. У меня все восемь лет, что жила в столице, было ощущение, что я всё время куда-то бежала. Вниз по эскалатору, вверх по эскалатору. Бежала, и всё время опаздывала. У тебя было такое?
      Иван отрицательно покачал головой.
      - Я же живу в Париже, учусь в Сорбоне.
      - Что такое Сорбона?
      - Это такой университет, очень древний.
      - Ты физик?
      - Да.
      Лариса тряхнула головой.
      - Недоступно. Я же окончила девять классов, потом ушла в коблуху, потом Москва. А у тебя девушка то там есть?
      Иван отрицательно покачал головой. При этом он как-то смешался, и Лариса догадалась.
      - Да ладно! Тебе сколько лет?
      - Двадцать один.
      - И ты до сих пор девственник?
      - Ну, не нашёл никого, - признался Иван. - Это ведь сложно.
      - Чего сложного то? А, это. Ладно.
      Они пришли к дому Сибирки. Та со слов Ивана была наслышана о трудной судьбе девушки, поэтому приняла живейшее участие и заботу. Её отправили в баню, одели в халат Дашки. Сели пить чай.
      - Когда улететь то отсюда можно будет? - спросил Лариса.
      Ответил Сергеев-старший.
      - Да бог его знает. Весь Дальний Восток заливает тайфунами, в Хабаровске вообще ужас, люди своими телами дамбы держат. Нет сейчас вертолётов. Да и надо наших из тайги дождаться.
      - А ты чего это домой рвёшься? - Спросила Сибирка.
      - Да дочь у меня в Воронеже. Год её не видела.
      За разговорами засиделись допоздна. Ларису уложил в маленькую спальню, Иван и дед расположились в зале на раздвинутом диване. Среди ночи Иван проснулся от того, что кто-то его слегка тормошил за плечо. Это была Лариса.
      - Пошли, - шепнула она, и физик покорно пошёл за девушкой.
      Утром Сибирка первая обнаружила молодых людей в одной кровати. Высоко подняв брови, она хмыкнула, и тихо вышла из спальни.
      - Ну, девка, ну пройдоха! Эта нигде не пропадёт.
      
      ЭКСПЕДИЦИЯ ВИШНЯКОВА
      По зарубкам Миклухи они шли три дня. За это время им пришлось переправляться через две реки, и каждый раз Привалов торжествующе говорил: - Ну, а кто не хотел эту лодку брать? Счас бы тут брели по горло в холодной воде. И хоть бы кто слово благодарности сказал!
      - Выражу в письменном виде, на гербовой печати, - поддел его Головко.
      - А я напишу всё иероглифами, - поддержал японец.- Попрошу расписаться императора.
      - Ага, и бог его знает, что ты там напишешь. Толи благодарность, толи проклятие.
      Они перешли горный хребет по перевалу, а потом им встретилось болото. Это было самое худшее, что могло быть в таёжной жизни. Но последние две зарубки, старая и новая, неизбежно указывали на эту дорогу. Привалов покрутил головой.
      - Чёрт, как назло, тут и шест вырубить не из чего.
      - Слегу? - Спросил подкованный по известному фильму Головко.
      - Именно её.
      Они нарубили кедровых веток, больше пригодных для того, чтобы ощупывать путь, и не более. По болоту шли почти весь день. Впереди шёл Афоня, неся на руках собаку. Затем шёл Головко, потом Вишняков. За ним двигался Като со своей неуклюжей поклажей. Замыкал колонну Привалов. Он жутко не любил ходить по болотам, тем более последним в колонне. Был у него печальный опыт в этом деле. Но в этот раз видимость была отличной, никакого тумана. Уже в самом конце, когда были видны отроги очередного горного хребта, Като сделал лишний шаг в сторону, и тут же провалился в трясину, причем сразу по самую шею. Чуть задержала японца поклажа, но и с ней он начал стремительно погружаться в жуткую трясину, до самого носа, он начал отчаянно бить руками, начал хлебать грязную жижу. И тут подоспел Привалов. Бросив на землю свой рюкзак, он упал на него, схватил японца за волосы, остановив погружение, а потом за воротник начал вытаскивать тело Като на твёрдую почву. В этом ему помогал вернувшийся Вишняков. У них было впечатление, что ноги японца снизу кто-то держит, настолько тяжёлым было его тело. Всё-таки не скоро, но тело Като оказалось на твёрдой почве. Прежде всего, его вырвало болотной жижей. Чуть отдышавшись, Семён похлопал японца по голове.
      - Хорошо, что ты волосы, брат, отрастил, а был бы лысый, то хрен я бы тебя удержал.
      После этого он достал из рюкзака заветную фляжку.
      - Ну-ка, хлебни, продензифицируй кишочки.
      Като сделал большой глоток, а потом мучительно закашлялся, из глаз потекли слёзы.
      - Да-да, это тебе не горячее сакэ, а русский медицинский спирт.
      Все отдышались и продолжили свой путь. Остановились чуть раньше по времени, у небольшого ручья. Всем надо было постираться после такого грязного дела.
      Той ночью Като и Привалов засиделись у костра. Японец разоткровенничался. При этом он говорил на таком прекрасном языке, что дал бы фору иному москвичу.
      - Я на самом деле в звании майора, разведка, в отставке. Конкретно, специализировался по России. Шесть лет был заместителем консула во Владивостоке.
      - Понятно. Сидел на шпионаже?
      - Именно.
      - Я тоже капитан-лейтенант по званию, правда, в жизни я до этого обычный сварщик, на военном заводе. Но должность конкретная, военная, так я из старшины стал офицером. А сюда ты чего припёрся?
      - Есть миссия. Не государственная, дело чести. Сейчас не скажу, всё еще непонятно. Какое сегодня число?
      - Двенадцатое августа.
      - Два дня, всего два дня осталось!
      - Что осталось? Почему два дня?
      Но японец больше не отвечал, а сложил руки и начал твердить какую-то молитву. Семён хмыкнул и пошёл спать.
      
      ТУРАНЧАЙ
      После той ночи Иван и Лариса начали уже откровенно спать вместе, да и вообще, больше походили на молодожёнов. На третий день они выбрались в местный магазин, Лариса хотела сменить свой камуфляж на что-то более цивильное. Она не стала изображать из себя звезду московского кардебалета, а выбрала то, что было в ассортименте таёжного посёлка: джинсы, кроссовки, бейсболку. Переодеваясь, она услышала, как что-то упало на пол. Опустив глаза, Лариса обнаружила на полу ту самую нефритовую серёжку, что нашли рядом с разбитым самолётом. Девушка подняла её, воткнула себе в ухо.
      Сибирка одобрила все приобретения.
      - Вот. Теперь на девушку стала похожа, а то чёрт знает что было!
      Она, было, отвернулась к своей вечно горячей плите, но потом резко обернулась, глаза её сузились, и Сибирка заорала:
      - Ты зачем мою серёжку взяла?! Кто тебе разрешил в моём комоде рыться?!
      Лариса опешила.
      - Какую серёжку?
      - Вот эту!
      Сибирка показала на ухо Ларисы. Женщина была в ярости. Возмутилась и Лариса.
      - Ни в каком твоём комоде я не рылась! Эту серёжку мы у самолёта нашли! Алекс нашёл.
      Сибирка, как злой ледокол двинулась в зал, открыла громоздкий, старомодный комод, достала небольшую коробочку. Из неё она втащила точно такую же серёжку, что сейчас была в ухе Ларисы.
      - Это откуда? Это как? - Уже растеряно спросила Сибирка. В дело вмешался доселе ничего не понимающий Сергеев-старший.
      - Эту сережку, Сибирь Александровна, мы нашли около разбитого самолёта. А эта у вас откуда?
      - Эту... эту мне подарил отец.
      - А кто был ваш отец? Он кем был?
      - Охотник. Он в тайге был больше, чем в дома. Я третья в семье, последняя. У меня брат и сестра от первой его жены, а потом она умерла, отец женился на моей маме.
      - А как его звали, твоего отца?
      - Александр. Александр Васильевич Куликов.
      - А фото его есть?
      - Он не любил фотографироваться. Есть только один снимок, он там, на похоронах друга, нашего участкового.
      Сибирка вытащила из того же комода толстый, старомодный фотоальбом в бархатной обложке, полистала его, повернул альбом в сторону Сергеева.
      - Это шестьдесят шестой год.
      На фото десять на двенадцать у открытого гроба стояло с десяток людей.
      - Тут все его друзья, жена - Лариса, сын, это его дочь, я точно знаю. А кто эта женщина я не знаю.
      Сибирка постучала пальцем по одному лицу.
      - Вот он, самый высокий, из-за плеча выглядывает.
      Сергеев долго всматривался в чуть размытое изображение, затем, трясущимися руками, полез во внутренний карман. Он достал из паспорта фотографию с портретом молодого, бравого летчика с погонами капитана. Он положил это фото рядом с альбомом. Минут пять все четверо рассматривали обе фотографии. Несмотря на разницу в размерах изображений, на время съемок - как минимум между ними было двадцать лет, стало ясно, что это один и тот же человек.
      Сергеев повернул голову, и, почему-то хриплым голосом сказал: - Значит, ты моя сестра, Сибирь Александровна Куликова.
      
      1945 год. ТАЙГА
      Очнувшись, он первым делом почувствовал боль. Болело не что-то одно, болело всё тело. Он попытался вспомнить, что было раньше, до этого. Да, они летели, начал барахлить датчик высоты. Он показывал то тысячу метров над уровнем моря, то сто. Сергеев постучал по циферблату, показал пальцем командиру. Тот кивнул головой - вижу. Самолёт тряхнуло, его начало кренить влево.
      - Сходи, посмотри там, - крикнул Михайлов, - похоже, груз сместился. Рулить трудно.
      Сергеев прошёл в салон. Ванька Митрохин спал на боковой лавке, и Сергеев улыбнулся. Сон был любимым времяпровождением бортмеханика. Он прошёл дальше. В самом деле, ящики с золотом сместились к левому борту. Чертыхнувшись, он нагнулся, чтобы перетащить один из ящиков в середину, и в этот момент чудовищный удар сотряс самолёт и выключил его сознание.
      Сергеев понял, что тогда произошло, но тут почувствовал, как его тащат по земле, и боль так скрутила организм, что он снова потерял сознание.
      
      ЭКСПЕДИЦИЯ ВИШНЯКОВА
      Всё-таки они потеряли последнюю зарубку. Обошли все окрестности, но её не было. Ко всем бедам у Привалова разыгрался радикулит. Он шипел от боли, еле шёл. На последней стоянке к нему подошёл Като.
      - Снимай куртку, снимай всё, - велел он Семёну.
      - Чего это? Добить хочешь, и раздеть, чтобы одёжка не пропала? А её в Японию увезешь, загонишь за дорого? - Пошутил Привалов.
      - Ага, как догадался. Ложись.
      Привалов улёгся на живот, и Ватанабе принялся колдовать над его спиной. Он нажимал какие-то точки, потом просто массировал поясницу. А в конце разулся и в одних носках походил по спине болящего. И Семён уже сам встал в земли, понагибался, поприседал.
      - Слушай, Като, ты не тем делом занимаешься. Бросай ты эту свою Япондию, приезжай к нам во Владик, знаешь, сколько у тебя клиентов будет!? Озолотишься!
      - Не хочу. Мне и так неплохо, на пенсии.
      - Зря! Талант нельзя зарывать в землю. А особенно увозить за собой за море. Спасибо, друг!
      - Не за что!
      Начали решать, что делать. Развернули карты.
      - И куда теперь идти? - Спросил Вишняков.
      - Сюда, - Головко ткнул пальцем в один из районов. - Тут вон, какой большой район, а здесь только река и за ней горы.
      - Ну, так-то логично, - согласился Привалов. - Но зарубок нет. Меня это беспокоит. Мне кажется, что они уже где-то рядом, поэтому и зарубки делать не стали.
      - Надо идти к реке, - неожиданно вмешался Като, - вот в эту точку, - он ткнул пальцем в один из районов на своей карте. Он был отмечен особенно, жирным крестом карандаша. - Там есть остров, нам нужно туда.
      - С чего это? - Не поверил Головко. - Кто это тебе сказал?
      - Сама богиня Аматерасу! - Торжественно заявил Като. Больше он ничего прояснять не стал, свернул карту и убрал её во внутренний карман куртки.
      - Богиня! Как она это тебе сказала? Пришла ночью и шепнула? - Продолжал исходить сарказмом Головко. Но с японцем согласился Привалов.
      - А что, надо попробовать. Это недалеко. А если ничего не найдём, то пойдём уже сюда.
      Японец между тем уже надел на себя свою поклажу, всем видом показывая свою решительность. Головко продолжал ворчать, но остальные так же присоединились к Ватанабэ, теперь тот шёл впереди.
      
      1946 год. СЕРГЕЕВ.
      Сергеев, как обычно, проснулся от боли. Болели ноги, а ещё шея. В избушке очень вкусно пахло мясным бульоном, так, что у Сергеева начало урчать в животе и потекла слюна. Тут над ним наклонилась Айна. Анатолий прикрыл глаза, насколько она была ужасна.
      - Проснулся паря? Лечиться, однако, пора. На, попей.
      Она приподняла его голову. Бульон был очень наваристым, жирным. Он был бы вкусным, если б Айна его ещё солила. Но она сразу сказала, что соль будем мешать выздоровлению, и он был именно таким, пресным. А ещё колдунья заставляла пилота грызть кости, хрящевую их ткань. Вот и сейчас она подсунула Сергееву берцевую кость лося и заставила её обглодать.
      - На грызи. Хорошо, умный лючя, жить хочешь. Только помни, что ты мне дал слово. Нарушишь его - я тебя снова развалю на части.
      - Да помню я, помню.
      Тот разговор состоялся в первый раз, когда он пришёл в себя в этой избушке. Как понял Сергеев, его нашла сама Айна. Она же притащила его к себе, в своё жильё. И тогда она сказала ему: - Я, люча, вылечу тебя. Ты будешь ходить, будешь охотником. Долго жить будешь. Но за это ты женишься на мне.
      - Это зачем?
      - Мне дети нужны. Мне надо свой дар передать, а наши охотники отказываются со мной спать.
      "Ещё бы!" - подумал пилот. Более страшной женщины он не встречал. Сморщенное лицо, узкие глазки, крючковатый нос, торчащие в разные стороны зубы, растущие из бородавки на щеке волосы.
      - А ты сможешь родить то? - Не поверил Сергеев. - Тебе сколько лет-то? Сто, двести?
      - А, ты шутишь даже, это хорошо. Мне сорок, и я хочу детей.
      - А я смогу? Ты же такая страшная, как хрен возьмёт и не встанет.
      Айна засмеялась.
      - Я тебя таким зельем напою, что ты сутки прыгать на мне будешь. Да и ночью, в темноте, все красивы. Ну, даёшь слово?
      "Буд-то у меня есть выбор!" - Подумал Сергеев и сказал: - Ладно, давай лечи, потом будем делать детей.
      После этого Айна действительно начала "собирать" пилота. Каждую сломанную часть тела он внимательно осматривала, ощупывала, когда надо было - ставила кость на место. От такой боли Сергеев часто терял сознание, в это время якутка привязывала к этой части тела дощечки, заматывала их тряпками. Кроме костного бульона Айна поила его ещё несколькими отварами, и они не были такими приятными.
      То, что его спасительница обладает большим авторитетом, Сергеев понял по тому, как к ней относились соплеменники. Она никого не впускала к себе в жилища, все разговоры и лечения комланием под бубен вела на улице. При обычных разговорах голос её звучал удивительно противно и требовательно. Но, судя по тону ответов, якуты уважали её, и даже боялись. Она не ходила на охоту, не ловила рыбу, но мясо, рыба, овощи, фрукты, грибы - всё это регулярно появлялось в её жилище. Иногда она уходила на несколько часов, и приходила с охапками каких-то трав, корзинками полными корой деревьев или корней лекарственных трав. Под потолком у Айны висел связки этих же самых растений, сушились какие-то шкуры, куски животных. Именно в поисках каких-то редких растений она и нашла пилота. Оттащив на несколько километров, Айна пошаманила, и к ней вышло целое семейство эвенков. Они уже и привезли пилота на оленях в дом шаманки.
      Так прошло полгода, и лётчик начал чувствовать, что выздоравливает. Он уже мог садиться на кровать, сам ел. Только голова кружилась, и в руках не было сил.
      
      ЭКСПЕДИЦИЯ ВИШНЯКОВА
      Они дошли до нужной им реки ближе к полудню. Все пятеро вышли на галечный берег, скинули поклажу, и уставились на противоположный берег. Вернее, берег был далеко, а вот остров, каменным клыком торчащий среди воды, гораздо ближе, всего-то метров тридцать. Он был гол, ни деревьев, ни травы.
      - Ну вот, никого тут нет, - сказал Головко. - Я же говорил, надо было идти в другую сторону.
      И тут Найка начала лаять. Она стояла, смотрела на остров и лаяла, ровно, без надрыва, но лаяла и лаяла. И откуда-то из-за скалы появилась фигура в зелёном камуфляже. Ещё никто ничего не понял, а Вишняков уже закричал: - Даша! Дашка! Даша!
      Девушка вскинула голову, несколько секунд смотрела в сторону людей, потом неуверенным шагом пошла к берегу, потом вошла в воду. А навстречу ей в реку рванулся Вишняков. Он шёл, всё глубже и глубже погружаясь в воду. Привалов выругался, метнулся к поклаже, матерясь, распеленал лодку, и со своей спасательной верёвкой побежал по берегу вниз по течению. Семён оказался прав. Дарья с Георгием встретились на самой середине реки, обнялись. Вода была обоим по плечо, и тут же их течением оторвало от дна и понесло вниз. Но в ста шагах ниже по течению их уже ждал Привалов.
      - Жорка, держи! - крикнул он, и кинул выброску. Вишняков сумел её поймать, он обмотал верёвку вокруг руки, и Привалов начал тянуть его к берегу. Дашка держалась за шею любимого. Вскоре они оказались на отмели, здесь Георгий подхватил Дарью на руки и вышел на сушу. Он донёс её до травы, тут они просто упали на землю, и сидели, гладя друг на друга. Дарья гладила Георгия по голове, по лицу, и шептала что-то нежное. Он пытался целовать её руки, и оба плакали.
      - Я... я когда услышала твой голос, думала, что схожу с ума...
      - Я ни на минуту не забывал о тебе, я и жил только потому, что ты есть у меня.
      - У тебя есть сын.
      - Я знаю, я видел его. Красивый парень, спасибо тебе за него.
      - Он здоров?
      - Да, он заговорил. При мне. Он назвал меня папой.
      - Как хорошо...
      - Просто Ромэо и Джульетта, - пробормотал Привалов, отходя в сторону, чтобы никто не успел заметить на его глазах слёзы.
      Привалов передохнул, скрутил на локоть верёвку и пошёл к остальным членам команды. А там уже догадливый якут развёл костёр, Головко вскрывал банки с тушёнкой. Только Като находился в какой-то прострации, он стоял, всё, глядя на остров.
      - Ты чего, Като? - Спросил Привалов.
      - Мне надо на остров. Сегодня.
      - Ну, надо, так надо. Лодку я раскрутил, надувай её.
      Так что, когда Дашка с Георгием подошли к костру, все занимались своим делом.
      - Привет, Дашка! - Закричал якут. - Ты чего одна? Где Миклуха, где лошади.
      - Нет отца, умер.
      Якут начал качать головой и цокать языком.
      - Ай, как плохо-то! Такой хороший охотник был! Так его жалко.
      Подробности всей её эпопеи Дарья рассказала, поглощая кашу с тушенкой. К этому времени её раздели, вытерли полотенцем, накинули сверху теплую куртку японца, посадили поближе к костру. Георгий ужаснулся, увидев нездоровую худобу любимой девушки. У той были явно видны рёбра.
      - Около заимки отец спугнул лося. Лорд рванулся за ним, слышим - остановил он зверя. Отец взял карабин, пошёл на звук, но вскоре вернулся без добычи, но очень возбуждённый. Он сказал: " Дашка! Дашка! Ты будешь самой богатой девушкой мира! Я нашёл эти зарубки, нашёл!" Я пыталась расспросить его, что за зарубки, что за такое наследство, но он всё отмахивался, смеялся, говорил, что расскажет мне потом, когда мы дойдём до острова. Вы прошли по зарубкам?
      - Да, по ним, - признался Георгий. - Афоня их нашёл.
      - Ага, я их нашёл! Афоня молодец! - Гордо подтвердил якут.
      Дарья продолжила.
      - На одном из перевалов Лорд сорвался со скалы и погиб. Это стало началом наших бед. Без охраны через два дня на одну из лошадей ночью напал медведь. Отец застрелил его, но лошадь погибла. Пошли дальше. Зашли на болото, и тут утонула в трясине вторая лошадь. Там был привязан топор, и мы не могли дальше делать затеси. Продукты кончились, но отца это как-то не волновало. Он сказал, что зарежем и съедим лошадь. Мы вышли к острову, переправились, и в этот же час начался дождь. Вода поднималась ужасно быстро, я такого никогда не видела. А отец не обращал на это внимание, он что-то искал, метался по острову, бормотал что-то себе под нос. С той стороны скалы есть грот, что-то вроде небольшой пещеры. И вот он кричит мне: "Даша! Я нашёл его!" Там, внутри, было что-то вроде кладки, из камней и цемента. Он уже отковырял сверху один камень, начал выламывать второй. Тут лошадь начинает ржать, я выбегаю, а её уже смыло течением. И вода уже у самой этой пещеры. Я пытаюсь оторвать отца от этих раскопок, а он, словно ничего не видел и не слышал, как с ума сошёл. Только когда вода стала заливать пещеру, по самое горло, он оторвался от этого дела. Мы забрались на вершину, было холодно, дождь, ветер. Пытались укрыться под его дождевиком, но, сколько можно так укрываться? День, два. А когда непрерывно льёт неделю? Отец сильно промёрз, у него в ту же, первую ночь начала горячка. Он начал заговариваться, разговаривал с отцом, благодарил его за что-то. Вроде того, что теперь, благодаря ему, мы можем жить без тайги. Ненадолго он пришёл в себя, сказал, что мы из знатного рода купцов Морозовых-Малых.
      В этом месте Головко торжествующе посмотрел на всех остальных, дескать - что я вам говорил?
      - Его отец, мой дед, был очень молодым, лет пятнадцати, когда началась революция, потом всё остальное. Чтобы его спасти, ребёнка отправили сюда, в Туранчай. Ему в тайге понравилось, он с шестнадцати лет начал охотиться, потом вот за соболем гонять. В тридцать седьмом за ним приезжали из Хабаровска чекисты, но он как раз был в зимнем обходе, так что те подождали месяц, и уехали. Велели местным властям арестовать его, когда вернётся. Но потом арестовали и расстреляли уже самих этих чекистов, так что про деда забыли. Он научил сыновей всем премудростям охотничьего промысла. А потом он неожиданно начал умирать - инсульт. Это было где-то в пятьдесят девятом. Маклая не было дома, и он начал рассказывать всё отцу. Говорил с трудом, язык плохо слушался его. Он говорил, что власть непременно смениться, придут новые времена со старыми порядками. Это ему предсказали ещё в двадцатых годах монахи староверы. И тогда он сказал, что у него спрятан громадный клад на острове в форме медвежьего клыка. Он отметил дорогу туда зарубками, от реки. Отец спрашивал, что за река? Как название? Но тот не смог выговорить её названия, что-то сложное, отец его так и не понял.
      Она передохнула, якут подал Дарье кружку с чаем. Отпив чуть не половину сладкого напитка, Дарья продолжила.
      - Отец умер через три дня. Вода не спадала, дождь не прекращался. Через два дня к скале прибило дерево с зайцем в ветвях. Я его поймала, задушила. Ела его потихоньку, сырым, отрезая по кусочку каждый день. Потом вода начала спадать, появилась пещера. Я расковыряла кладку до конца, вытащила этот ларь, на его место положила тело отца и снова заложила всё камнями.
      - Что было в ларе? - спросил Головко.
      - Не знаю, я не открывала его. Не хочу.
      - Надо плыть, - сказал Привалов. - Тем более и крейсер уже готов.
      Всё это время японец в одиночку надувал лодку.
      - Надо - значит надо, - сказал Привалов.
      
      1948 год, зима. СЕРГЕЕВ
      Он подходил к заветному месту с бьющимся сердцем. Сергеев знал, что самолет должен быть где-то здесь, Айна всё точно описала. Но он возник неожиданно, нереально. Стянув шапку с головы, пилот подошёл поближе, потрогал руками холодный борт самолёта. Затем он прошёл дальше, рассмотрел то, что осталось от передней части самолёта. Боковая дверь была открыта, причем её не было совсем. Айна говорила Сергееву, что нашла его на земле, метрах с тридцати от самолёта. Похоже, его от удара выкинуло в раскрытую дверь салона. Сергеев прошёл в самолёт. Было темновато, и он подобрал с пола и зажёг газету. Тело бортмеханика, вернее, то, что осталось от него, лежало на том же месте, где он видел его в последний раз. Вот только вместо головы был огромный клубок из металла и проводов. Газета догорела, он подобрал другую, от неё уже зажёг палку, лежащую там же на полу. В этом колеблющемся свете он долго рассматривал ржавую стену из металла и проводов. Среди этого он точно рассмотрел шлемофон Михайлова, куски его куртки, части унтов. Костей было мало, их или при ударе раздробило в мелкую фракцию, либо постарались и растащили хищные звери вроде куницы или росомахи. Он вернулся в салон, из-за выбитой двери света тут было больше, но Сергеев не увидел главного - сундуков, ящиков и чемоданов с имуществом императора Пу И. Только тюки с архивом. Тогда он выбрался из самолёта и сразу увидел метрах в десяти от самолёта угол торчащего из-под снега чемодана. Плохо было то, что это была внутренняя часть крышки. Через пять минут пилот убедился, что вся тара, предназначенная для перевозки ценного груза, была беспощадно выпотрошена. Оставив это занятие, Сергеев выбрал самый большой ящик и вернулся в самолёт. Надо было собрать то, что осталось от его друзей и предать земле.
      
      ЭКСПЕДИЦИЯ ВИШНЯКОВА. ОСТРОВ
      Они в полном составе переправились на остров. Грот, про который рассказывала Дарья, был не очень большой в высоту, даже низкорослому Головко приходилось нагибаться, не говоря уже про двухметрового Вишнякова. Ларь представлял из себя явное произведение таёжного искусства. Доски были грубо вырублены топором и скреплены системой пазов. Ручек не было, поэтому, чтобы достать его из грота пришлось попотеть всем мужикам. На свету они уже рассмотрели эту самоделку. В крышку и сам короб было забито всего шесть гвоздей. Кроме того из металла был дверная петля, но замка не было, проушина была закрыта клиновидной полкой.
      - Ну, что? - спросил Семён. - Открывать будем, или ну его нафиг.
      - Ты не тяни, открывай быстрей! - посоветовал Головко.
      - Однако да! - Возмутился и якут. - Сёма! Мы тебя побьём!
      Привалов вдернул клин, откинул крышку ларя. Сверху лежал дерюжный мешок, а скинув его, Семён замер. В глаза плесканул цвет золота, белоснежные струйки жемчуга, кажущиеся слишком яркими цвета драгоценных камней - рубинов, сапфиров, топазов. Но сбоку лежали два холщовых мешка с японскими иероглифами, один длинный, другой небольшой, круглый. Увидев их, Като как-то странно захрипел и протянул к ним руки. От волнения он заговорил по-японски, но все и так его поняли.
      - Бери-бери, - сказал Семён, - раз твоё - забирай.
      Като схватил оба предмета в руки и убежал за скалу. А остальные начали перебирать драгоценности, рассматривая их форму и цвет.
      - Да, Дарья Михайловна, вы, однако, богатая невеста. Всё, Жорка, бросит она тебя. Что ей теперь какой-то миллиардер? Ей теперь ровню подавай, принца, или султана, - пошутил Семён.
      - Да нет, с этим сильно не разбогатеешь. Всё равно это придётся отдать государству, - сказал Вишняков.
      - Но двадцать пять процентов нам причитаются? - Настаивал Привалов.
      - Это да, - согласился Головко, - нужно только понять, кто нашёл это всё, мы все, или конкретно Георгий Анатальевич? Он же организовал эту экспедицию.
      - Ну вот! И тут же на наше счастье наложили лапу проклятые империалист! - Деланно возмутился Привалов
      - А при чем тут я? Я кладов не искал, я своё сокровище уже нашел, - Вишняков плотнее прижал к себе девушку.
      - А японца тоже нужно включать в число счастливчиков? - Спросил Семён. - Кстати, куда он там пропал.
      Привалов обошёл скалу, и... едва не уткнулся в направленный в его лицо пистолет. У Като при этом были совершенно сумасшедшие глаза.
      - Ты чего, друг? - Семён поднял вверх руки. - Крыша поехала? Брось это дело, не нужны нам твои железяки, у нас там и так всего полно.
      Японец продолжал держать пистолет на вытянутых руках.
      - Ну, Като, брось ты это дело! Ты всех, что ли, решил тут убить? Себе всё забрать? Ну? Опусти пушку. Мы же с тобою друзья. Сколько мы с тобой всего хлебнули, и чистой водички и болотной. Опусти ствол. Давай поговорим. Дружище, сейчас выпьем спиртику, и всё будет хорошо. Като, друг.
      По мере того, как Семён говорил, глаза японца начали оттаивать, лицо принимать осмысленное выражение. Вскоре он опустил пистолет, провёл ладонью по лицу, ещё раз глянул на оружие, и, запустил его в реку.
      - Вот и хорошо, ты чего, брат? - Семён обнял Като, прижал к груди. - Что такое? Что случилось?
      Тот расплакался, так, что Привалову пришлось его успокаивать.
      - Ну, чего ты плачешь?
      - Понимаешь, брат, полагается, при обретении меча Аматерасу нужно сразу же омыть меч человеческой кровью. Тогда к нему вернётся его сила. Они даже хотели этого якута с собой взять, чтобы принести в жертву. Но я был против. Решили, что просто каждый разрежет вены и польёт её на меч. Я как его в руки взял, так как с ума сошёл. Себе не принадлежал. Но ты же меня спас, и не один раз. Как я мог тебя убить?
      - Вот именно. Молодец. Правильно всё сделал. Мужик.
      Он притянул японца, поцеловал его в щёку.
      - Ладно, я никому ничего не скажу. Не было такого, забудь. Показывай свой меч.
      Под тряпкой был длинный футляр из черного, лакированного материала с несколькими золотыми вензелями на боку. Като открыл крышку. Привалов ожидал увидеть катану, но это был именно меч, лежащий на жёлтом бархате. Судя по зеленоватой патине, бронзовый. И смотрелся он очень древним.
      Тут подошли все остальные, и Като начал рассказ.
      - Это одна из главных реликвий нашего народа, меч богини солнца Аматерасу. Мечу много тысяч лет. А это зеркало богини Аматерасу.
      Като откинул крышку круглого ларца. Круглая поверхность зеркала так же покрыла патина, по всему кругу обрамления был выгравирован затейливый узор.
      - Для Японии это реликвии вроде вашей шапки Мономаха, или короны Екатерины второй.
      - А как они тут-то оказались? В тайге? - Не понял Привалов.
      - В конце войны император Хирохито прислал эти реликвии в Манчжурию. Они должны были поднять боевой дух наших солдат. Но крушение Квантунской армии было столь быстрым, что их не успели отправить в Японию, и они были захвачены вашими солдатами вместе с императором Манджоу-Го Генри Пу И. А потом их вместе с остальными богатствами решили отправить в Москву, но самолёт не долетел. Пропал в тайге.
      - Похоже, отец Миклухи нашёл этот самолёт и решил спрятать добро до лучших времён, - решил Головко.
      - Далековато он жилья он их спрятал, - сказал Вишняков. Тут вмешался якут.
      - Зачем далеко? Это сейчас мы кругами шли. А по реке от Туранчая зимой тут три дня пути.
      - Как ты это всё вывезешь? - Спросил Семён, вертя в руках меч.
      - Дипломатической почтой.
      - А, вот оно что! Забирай.
      Все разговоры прервал звук вертолётного двигателя, вырвавшего в поле зрения из-за соседних сопок. МИ восьмой начал кружить над островом, потом сел на плоском берегу. Винты ещё не до конца остановились, а на землю спрыгнул хорошо знакомый всем человек - Ерин. Он радостно махал руками и, аж подпрыгивал от радости.
      Он не слишком бы радовался, если бы узнал, что ему поручит Вишняков. Уже в Туранчае Георгий отвёл его в сторону и попросил: - Игорь, пожалуйста. Слетай с теми охотниками на место, где погиб отец. Забери там всё. Я это не смогу... Пожалуйста!
      - Хорошо.
      
      1952 г. ДЕРЕВНЯ КУНДУРЧА
       Сергеев вышел из деревни так же, как и вошёл - ночью. За его спиной были постромки к большой волокуше, на которой был надёжно укутан и закреплён весьма важный груз: мука, сахар, крупы, а так же одежда и игрушки для Славки и Анны. В эту деревню в десяти километрах от Туранчая, он раз в месяц приходил только по ночам, к дому, который стоял на окраине, чуть в стороне от общей застройки. Там жила семья оседлых якутов Куторных, родственников Айны. Сергеев приносил, как обычно, плоды своего охотничьего промысла: струю кабарги и бобра, панты и собольи шкурки, которых он хорошо научился ловить и выделывать. Он ходил в баню, отсыпался на русской печи. За день Куторные закупали всё, что было нужно Айне и её детям, а ночью он отправлялся обратно, благо дорогу эту он сам вычислил и определил сам, да так, что мог идти по ней с закрытыми глазами.
      В этот раз всё было хорошо, и погода стояла тихая, и луна светила как никогда ярко. Этот маршрут он определил уже давно, и даже в темноте знал, куда надо повернуть. Он уже готовился свернуть в тайгу, когда услышал странные звуки. Это было истошное, мучительное ржание лошади, а потом выстрелы, явно пистолетные. Они частили один за другим, без перерывов, но потом замолкли. И снова звук истошного лошадиного ржания, и явный человеческий голос. Это был мат, а потом крик: - Помогите!
      Сергеев сбросил лямки волокушы, и со всех сил бросился на звуки трагедии. Ему было достаточно секунды, чтобы понять, что произошло. Стая волков набросилась на одинокого всадника. Лошадью сейчас занимались сразу штук пять самок. А вот ещё с десяток самцов атаковали человека в синей, милицейской шинели. Тот уже практически сидел на земле и бил по головам волков рукоятью пистолета. Сергеев выхватил свой карабин, и выстрелил. Перезарядить ему не удалось, на него тут же кинулись сразу три волка. Тогда он пустил в ход приклад, сначала бил торцом, а потом перехватил как дубину и начал хлестать им по черепам хищников. Так он пробился к милиционеру, в короткую паузу между нападениями он успел сунуть в руки того свою финку. Теперь дело пошло лучше, бой пошёл практически на равных. Ещё пять минут боя, и стая отступила. За это время самки утащили в лес тушу лошади. Сергеев отпустился на колени, начал переводить дух. Рядом без сил распластался на земле милиционер. Чуть отдышавшись, он прохрипел:
      - Спасибо... парень. Если бы... не ты...
      - Ладно... это... нормально... помочь в такой заварухе.
      - Я уж думал - всё, Егор, фронт прошёл, а тут... какие-то твари съели.
      Он приподнял голову.
      - Ого, тебе и лицо даже порвали! - Сказал Сергеев.
      - До горла добирались... Все руки вон искусаны. Одну обойму... расстрелял, а вторую не смог вставить, из рук выбили. Помоги мне... до дома добраться. Тут недалеко.
      - Хорошо, только я свой груз возьму.
      Сергеев, встав на ноги, насчитал восемь волчьих туш. Он вернулся, запрягся в волокушу, подошёл к милиционеру, подхватил его под руки. Тот еле шёл. Похоже, волки порвали ему и ноги. К удивлению Сергеева мент привёл его к зданию медпункта. Тот постучал в стекло пальцем, в окне мелькнуло девичье лицо. Дверь открылась, в проёме показалась женская фигура в белой ночной сорочке и с накинутой на плечах шалью. Увидев, кто и как заходит в её комнату, девушка охнула, и запричитала: - Господи, Егор, кто это тебя так!?
      - Волки, - пояснил тот, и кивнул в сторону Сергеева. - Если бы не он, счас бы переваривали меня серые братья.
      Пока девушка раздевала милиционера, Сергеев затащил в сени свою поклажу. У него была мысль уйти, встречу с милицией он старательно избегал, но что-то его остановило. Он сбросил свою лётную куртку, повесил самодельную бобровую шапку. У него на руках так же были два укуса, но это было ерундой по сравнению с тем, что досталось старшине. Девушка раздела Егора до трусов и начала обрабатывать укусы йодом. Ей на вид было лет двадцать пять, не больше. Чуть полноватая, с широким тазом, с приятным, чистым лицом, длинными русыми волосами.
      - Нет, и надо было тебе ко мне ехать в такую пору! Ну, сколько все говорили, все жаловались, что волки расплодились как никогда! У Семёновых они собаку загрызли, они днём уже начали в посёлок входить. Я сама тут позавчера одного видела, жутко просто!
      - Любовь, Оленька, любовь. Тянет меня к тебе так, что никакие волки не остановят.
      - Ага, любовь. А с женой ты так и не разведёшься? Лариска меня уже полоскает на всех перекрёстках, во всех очередях. Как только не называет!
      - Разведусь, Оля, разведусь, слово даю. Вот сын подрастёт немного, и разведусь.
       Сергееву бросилось в глаза, что кавалеру медсестры было давно за сорок, и рядом с ней он выглядел старовато.
      - Разведусь, подрастёт! - передразнила его Ольга. - Сколько я это уже слышу? Скоро уже и у нас ребёнок будет.
      - Сколько уже?
      - Три месяца.
      - А по тебе и не видно.
      - Авдониха говорит, дочь будет. У меня ни токсикоза нет, ничего, лицо нормальное.
      - Это хорошо, сын есть, дочь будет. Не зря жил.
      - Тебе это хорошо говорить, а мне?! Что люди скажут? Прижила дочку на стороне.
      - Да не бойся, не оставлю. Дам и свою фамилию и отчество. А кто слово поперёк скажет - морду набью!
      - Ага, и уволят тебя из органов.
      - Не уволят. У меня одни награды да благодарности. Есть даже лично от Лаврентия Палыча. Лучший участковый области!
      Пока любовники разбирались между собой, Сергеев похозяйствовал в доме. Подбросил в печку дров, вскипятил чайник. Так что, когда до его дошли руки советской медицины, он уже успел попить чая с сушками. Медсестра обрабатывала его раны прямо за столом. К нему подсел и милиционер, накинувший на плечи китель с обширной орденской планкой. Машинально он взял в руки финку, что спасла ему жизнь. Начал её вертеть в руках. Ручка у ней была приметная, наборная, чередовались белые, черные, синие полосы. Рассмотрев её, Егор уже начал пристально всматриваться в лицо спасшего его человека.
      - Тебя как зовут то, спаситель мой?
      - Анатолий. Анатолий Сергеев.
      - Ты где живёшь?
      - На Чёрном ключе.
      - Слышал, но не был. Это ты с Айной живёшь?
      - С этой колдуньей? - Удивилась Ольга.
      - Да.
      - Говорят, она страшная, - продолжила расспрашивать медсестра.
      - Да, очень, - признался пилот.
      - Что ж не сбежишь? Боишься? - Спросил уже Егор.
      - У меня от неё двое детей, куда деваться. Я вот как раз продукты вез домой.
      - По ночи? Ты беглый? - спросил милиционер, остро глянув на Анатолия.
      - Нет. Я пилот. Самолёт мой разбился, я выжил, Айна меня собрала, по частям. За два года подняла. Пришлось на ней за это жениться.
      - Летчик... - Это слово Его произнёс как-то по-особенному, пристально глядя в глаза парня. - Ты, парень, случаем, не на "Дугласе" летал?
      - На нём. На нём и разбился.
      - Слушай, а в Мукдене ты не был? В сорок пятом, в сентябре?
      - Как же, мы первые сели на аэродром Мукдена. Мне за это орден дали.
      - Мне тоже. Я первым выскочил из твоего самолёта.
      Он поднял вверх финку.
      - Помнишь? Я помню. Махнём не глядя?
      Милиционер полез в карман мундира и достал явно самодельный портсигар из алюминия. На нем был точками выбит самолёт и солнце.
      - Твой?
      Сергеев ошалел.
      - Мой. Так это был ты?...
      - Да, я.
      
      И у них обоих в памяти возник тот самый миг, сорок пятый год, аэродром. Сергеев идёт к самолёту, курит на ходу, его окликает старшина из кучкующегося в ожидании посадки десанта.
      - Господин лётчик, поделитесь папиросой с паршивой пехотой.
      Сергеев тогда улыбнулся, достал портсигар, протянул незнакомцу.
      - Бери про запас.
      Тот взял две, а портсигар задержал.
      - Хорошая штука. Самоделка?
      - Да, механик у нам балуется такими вещами.
      - Махнём не глядя?
      - Давай!
      Получив в руки финку, пилот высоко поднял брови.
      - Ого, классная вещь!
      - С одним штрафником в Потсдаме так же махнул не глядя, на зажигалку из патрона. А это зэковская работа. Режет всё подряд и не тупится.
      - Спасибо, друг. Давай пять! Счастливо тебе там, в бою.
      - А ты там рули понежней, а то меня укачивает.
      - Это уж как получиться, - крикнул Сергеев, уже забираясь в самолёт. Через пять минут им дали команду на взлёт, и начал грузиться десант.
      
      - Выходит, я своей финкой себе жизнь спасал? - подвёл итог Егор.
      Он повернулся к медсестре.
      - Оля, налейка нам твоего спирта. Такое надо отметить. Чтобы люди так вот встречались... Это раз на миллион бывает. А может и больше.
      Через час, уже изрядно поддатые, они сидели в обнимку, и разговор вёл Егор.
      - А нам приходили пару раз сигналы о том, что в тайге живёт какой-то человек без документов. Начальство меня тормошило, чтобы я занялся этим. Но дел много. То зэки с прииска сбегут, то с лесоповала расконвоированные подерутся до смерти. Значит, ты разбился, и везли вы золото?
      - Да.
      - Была такая ориентировка, помню. И что теперь делать будешь?
      - А что делать? Самолёт разбился, золота нет, я где-то пропадал семь лет. Куда мне идти? Сразу в зону?
      - Это верно. Я тебе больше скажу. Ты знаешь, что из-за этого золота арестовали, а потом расстреляли маршала Худякова?
      - Сергея Александровича?!
      Сергеев был просто убит.
      - Какой хороший человек был. Пилот от бога, и как он нас любил, лётчиков, со всеми как со своими детьми обращался. Ни разу не слышал от него ругани, всё шутки-прибаутки, подбадривал нас перед вылетами. Если уж его расстреляли, то меня и арестовывать не будут. Прямо у крыльца хлопнут и всё.
      Егор похлопал его по шее забинтованной рукой.
      - Не хлопнут. Я у тебя в долгу, парень. Оля, дайка мне планшет.
      Егор достал из планшета какой-то документ, протянул его Сергееву.
      - Это паспорт какого-то Куликова. Парень приехал золото мыть, потом пропал. Оказалось, его медведь задрал. Нашли его останки, а паспорт, на удивление, не сильно пострадал. Только вот фото промокло, не видно ничего. Придёшь ко мне, отдадим его на замену, сделаем твою фотографию, и живи дальше, Куликов Александр Васильевич!
      
      ТУРАНЧАЙ. ТРИ ДНЯ СПУСТЯ.
      За три дня, что прошло после возвращения команды Вишнякова, произошло масса событий. Во-первых, Дашке и Георгию пришлось поселиться в той самой пресловутой заимки "Сиблеса". Всё дело в том, что в гости к Сибирке и новообретённому брату приехал самый старший из сыновей Сергеева-Куликова Вячеслав. Ростом и комплекцией он пошёл в отца, да и в лице с трудом можно было найти якутские черты, разве что глаза чёрные и чуть раскосые. Жил он в областном центре, до пенсии работал водителем громадного БЕЛАЗа в угольном карьере. Приехал он не один. С ними были все шесть его детей - трое братьев и трое сестёр. Они, в свою очередь, притащили с собой двадцать четыре ребёнка. Но это было ещё не всё! С ними были ещё и четверо правнуков! А одна из внучек не смогла приехать, как раз лежала в роддоме, готовясь произвести на свет ещё одного правнука. За рулём автобуса, что привёз всю эту араву, был старший сын Славы - Игорь. Собственно, он на нём и работал, на этом же самом автобусе. Из-за этой орды дом покинули и младший Сергеев и Лариса. Они так же переселились на заимку. Отношения у них перешли грань простого увлечения, это было видно даже визуально. Они постоянно обнимались, Лариса словно постоянно требовала к себе внимания, заглядывала в глаза своего кавалера. Но и сама Лариса стала другой. Ничего не осталось от той жёсткой Лорки, в байкерском прикиде и крашенными розовыми волосами. Это было что-то нежное, ласковое. Однажды прислушавшись к их разговорам, дед понял, что Иван учит Ларису говорить по-французски. Это привело деда к соответствующим выводам.
      - Да, вот так, из Воронежа в Париж с пересадкой в Туранчае. Крутой полёт.
      Сам отставной майор побывал на кладбище, на могиле отца. Тот умер в семьдесят седьмом. На очередной охоте пилот провалился под лёд, промок, простудился, и уже не смог выкарабкаться из двусторонней пневмонии. Родня договорились о том, чтобы заказать большой памятник их общему отцу, с выбитыми фамилиями Сергеев - Куликов, и фотографией сорок пятого года, в погонах капитана и с орденом на груди.
      Оказалось, что младшая сестра Славы - Анна, прожила всего тридцать лет. Хотя мать сумела передать её многие хитрости своей профессии, но она умерла при первых же родах, не сумев разродиться слишком большим ребёнком. Если бы она рожала в Туранчае, ей бы сделали кесарево сечение, но она была в тайге, да ещё и одна.
      Вишняков проводил Привалова и Ватанабэ. Те на вертолёте улетали в сторону Владивостока. Георгий вручил Семёну характерный конверт с кредитной карточкой.
      - Спасибо тебе, Семён, без тебя мы бы её не нашли. Тут, хорошая сумма. Можешь больше не возить туристов, а жить, как хочешь.
      Привалов усмехнулся.
      - Как хочешь? Значит снова в тайгу. Будем с Наташкой сплавляться. Может, ещё пару друзей найдём. Это ведь уже как наркотик, до конца жизни.
      - Как хочешь.
      Они обнялись, Дарья чмокнула Семёна в щёку. Попрощались и с японцем. Тот улыбался, но в его лице чувствовалось какое-то напряжение. Это уловил и Привалов.
      - Ты чего такой смурной, брат? - Спросил он уже в вертолёте, обнимая друга за плечи.
      - Да. Есть проблемы.
      - Что, тебя как-то накажут в твоей Японии?
      Тот качнул головой.
      - Нет. Это сложно объяснить. Уехал один Ватанабэ, вернулся другой. У нас ведь главное это служение долгу, служение императору, служение Японии. Это всегда было превыше всего личного, частного. Мораль самураев и камикадзе сделали эту страну великой. И по чувству этого долга я должен быть убить если не всех, то хотя бы одного человека, для того чтобы дух их предков снова вернулся в страну, забывшую про амбиции захватчиков и победителей. А я этого не смог. И теперь то, что я везу домой, просто очень старый бронзовый меч.
      - Ты приезжай ко мне в гости, - предложил Привалов. - Адрес я тебе дал, телефон тоже.
      - И ты ко мне приезжай.
      - Не могу. Я же бывший военный, я же под подпиской о невыезде. А ты женат?
      - Нет. Как то не получилось.
      - О! Тогда точно приезжай. У Наташки лучшая подруга свободна, Светлана. Наконец-то она выгнала своего мужа, кобеля этого. А там такой персик пропадает! Сам бы её чуть-чуть замуж взял, да Наташка убьёт! Она ж ревнивая! Защекочит до смерти, и всё, нет старого сплавника. Приезжай!
      За три дня Ерин организовал нахождение и вывоз останков экипажа и пассажиров вертолёта сначала в Хабаровск, а потом и в Москву.
      Все эти три дня в кабинете Ерина шла опись найденного богатства. Главным при этом действии невольно стал Головко. Это была его методичная стихия - подсчёт, учёт. При этом присутствовал и местные милиционеры, и зам прокурора области. На ночь двери кабинета опечатывались, в само здание никого не пускали, у двери караулили два милиционера. На четвёртые сутки был подведён итог. К этому времени в Москве подняли архивы и прислали список, составленный в тысячу девятьсот сорок пятом году. Расхождения были незначительные. Не досчитались двух предметов старинной японской работы из бронзы, да двух серёжек зеленого камня.
      - И всё равно это не всё, - вынес приговор Головко.
      - Как это не всё? - Не понял Ерин.
      - А так. Где четыреста килограммов золота в монетах и слитках? Нет их. И серебряных изделий там была чуть не тонна.
      - Да. Что ж, ты думаешь, их тоже прибрал к рукам дед Дарьи?
      - Наверняка.
      - Но он не мог унести его далеко. Это тебе не эти вот побрякушки.
      - Ага, нашёл, как назвать! Любая эта побрякушка стоит больше, чем наша с тобой зарплата за всю жизнь.
      Но самая лучшая жизнь была у Дарьи и Георгия. Его абсолютно не волновало то, что происходит с найденным кладом. Он не отходил от своей Дарьи, они не могли наговориться, тем более, что был и третий собеседник - Даниил. Пацан, до этого молчащий полтора года, начал говорить всё больше и больше. Очередным блаженным вечером они сидели на террасе заимки, на руках Георгия спал Данилка. Закат был невероятно красив на фоне зелёной кардиограммы тайги.
      - О чём ты думаешь? - Спросил Георгий отрешённую Дарью.
      - О чём? Думаю, где бы теперь лошадей купить. А то последнюю заимку мы не залобазили.
      Вишняков в полном недоумении обернулся к Дарье. Та, увидев это выражение лица, захохотала.
      - Да пошутила я! Господи, какое у тебя сейчас было смешное лицо!
      Георгий замотал головой.
      - Я тебя убью! Я ведь уже тоже начал думать о том, где достать этих чёртовых лошадей.
      - И что? Ты бы пошёл со мной в обход?
      - За тобой - хоть куда. Лишь бы с тобой.
      Они хотели поцеловаться, уже потянулись, но тут проснулся их сын, и они поцеловали его.
      8.02.25 г.
      
      
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Сартинов Евгений Петрович (esartinov60@mail.ru)
  • Обновлено: 22/03/2025. 167k. Статистика.
  • Повесть: Проза
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.