Сартинов Евгений Петрович
Домовой Филька 12. Чертёнок-2

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Сартинов Евгений Петрович (esartinov60@mail.ru)
  • Размещен: 06/08/2024, изменен: 06/08/2024. 253k. Статистика.
  • Повесть: Сказки
  • ДОМОВОЙ ФИЛЬКЕА
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    КАТЕРИНА ЛОПУХИНА СТАЛА БОЙЦОМ ММА.
    •   ДОМОВОЙ ФИЛЬКА - 12
      
      ЧЕРТЁНОК-2
      или Екатерина Лопухина Великая!
      
      
      ГЛАВА 1
      
       В здании боксерского спортивного комплекса общества "Знаменосец труда" шла обычная, повседневная жизнь. У груш и сразу на нескольких рингах рьяно тренировались боксеры, на них с грозным рыком прикрикивали тренеры.
      - Сергей, выше, выше подними плечо! Ты раскрываешься! И левую не забывай, что ты только правой бьешь?! У тебя две руки! Если тебе нужна одна, то я тебе вторую оторву!
       Звуки ударов о перчатки и груши были слышны даже на втором этаже, в кабинете директора спортивного общества "Знаменосец труда", Андрея Андреевича Плешакова. Кабинет директора, как обычно в таких случаях бывает, был богато украшен витринами с кубками, медалями, и эффектными афишами с анонсами боксерских боёв. Были там и фотографии самого Плешакова, обычно в обнимку с потными и усталыми боксёрами. Сейчас лицо самого Плешакова было не менее усталым, и весьма озабоченным.
      - Звонил Фишман, спрашивал насчёт бойцов, в UFC к октябрю. Ты же знаешь, что это значит для нашего общества. Да-да, Васильич, не кривись. Я знаю, что ты не переносишь этого еврея, но что делать? Это неплохие отступные за бойцов, плата за обслуживание боев, спонсорские деньги. Кроме Лаврова и Остапчука от нас кого можно выставить?
       Его собеседник пожал плечами.
      - Да никого. Молодёжь ещё не обкатана, ветераны уже и так все в этих самых боях без правил. Так, пара легковесов на подходе, но это через годик-два.
       Плешаков возмутился.
       - Я не понял, это что значит, и в первом тяже нам некого выставить? У нас же тяжевесов было как грязи?!
       Старший тренер, все его звали просто Васильич, огорчённо развёл руками.
      - Да вот так! Филин попался на допинге...
      - Помню.
      - Иванов в запое. Только начал, это ещё недели две, до соревнований не восстановиться, сдохнет в третьем раунде.
      - Скотина! А Сазонов? Сазонов где у нас? Где этот наш европризёр? Я о нем уже год ничего не слышал. Он же сам собирался переходить в UFC?
       Васильич чуть замялся.
      - С Димкой странная история приключилась. Он в прошлом году поехал в лагерь навестить дочь, там подрался с Корнеевым...
       Плешаков прервал его.
      - С Корнеевым?! Из-за чего? Они же всегда друзья были, не разлей вода? Чуть не с детского сада вместе.
      - Да вот так, были друзья и кончились. Дочь они никак поделить не могут, мудаки! Лешка женился на бывшей жене Сазонова, удочерил дочь Димки, а тот никак ему этого простить не может. Вот они там, на природе и зарубились.
       Плешаков по-прежнему ничего не понимал.
      - Так что там было? Они что там, покалечили друг друга!? Руки ноги друг другу поотломали?! Что?!
      - Да нет! Лешка так, синяками отделался, а вот Димка выбыл и надолго. Он сломал костяшки пальцев на обеих руках и попал в дикий нокаут. До сих пор врачи не разрешают ему драться. Год прошёл, а у него до сих пор жуткие головные боли.
       Плешаков удивился.
      - Это Лёшка его так!? Никогда бы не подумал. Он же на пять кило меньше весит. Да и удар у него так, слабоватый. Он всегда выносливостью брал, любой удар держал, даже Берга.
      - Да нет, в том то и дело что это не Лёшка его сделал. Баба его какая-то так отфигачила.
      - Какая ещё баба?
      - Да местная какая-то деваха. Работал она там, толи поварихой, толи кладовщицей, что-то так. Точно не знаю. В общем, она его и послала в нокаут.
       Плешаков возмутился.
      - Что ты мне пургу гонишь, Васильич!? Чтобы какая-то повариха уделала Димку Сазонова? Да он самому Бергу только по очкам проиграл! А Берг из сорока боёв выиграл нокаутом тридцать восемь!
      - Да я бы сам не поверил, если бы не видел это видео. Эта штука завирусилась в инете ещё зимой. Она собрала больше просмотров, чем бой Мохаммеда Али против Фрезера. Ты не видел?
      - Нет. Это когда было?
      - В декабре. А-а, ты же тогда в Турции отдыхал. Счас, я найду его. Совсем ты, Андрюша, отстал от жизни, не шаришь в интернете. Пора новые технологии осваивать. Бывает иногда очень полезно.
       Тренер пододвинул себе ноутбук, немного пошаманил над ним, и развернул его экраном директору. Всё действие на экране происходило прошлым летом, когда жительница деревни Домовёнково Катерина Лопухина, в девичестве Кобылина, устроилась работать поварихой в детский оздоровительный лагерь "Дружба". (https://proza.ru/2023/09/22/1680 ) Туда же она пристроила и сына - семилетнего Кольчу. На хозяйстве оставался муж Катерины, Колька Лопухин. Прибыв в выходные проведать жену и сына, Колька невольно попал в жернова разборок двух боксёров насчёт общей дочери. Димка Сазонов хотел его мимоходом вырубить, но вместо этого почему-то по очереди сломал себе костяшки кулаков на обеих руках. Это сработала защита, поставленная Кольчей, хоть и маленьким, но совсем не простым сыном Катерины. А потом сама Катерина вырубила серебряного призёра одним мощным ударом кулака в лоб.
       Именно эту сцену с огромным недоумением и наблюдал сейчас Плешаков. И за странным "боем" двух боксёров, потом стычку с Колькой Лопухиным и финальный удар Катькиного кулака в лоб Сазонова. Вот при этом директор аж крякнул от восторга.
      - Эх, как она его, а! Прямо в лоб! Ты видел, какой удар?!
       Васильич согласился.
      - Видел. Кувалда.
      Плешаков кивнул головой.
      - Ещё какая кувалда! Но Кувалда у нас уже есть. Надо ей другое имя поискать. Молот. Наковальня. Турбина. Нет - Молотилка! Русская Молотилка!
       Васильич ничего не понимал.
      - Имя?
      - Да!
      До тренера начало доходить
      - То есть ты что, её хочешь...
      Плешаков кивнул головой.
      - Именно! Я хочу, чтобы эта женщина выступала за нашу команду в боях без правил. Смотри, какая шикарная фактура! Рост- жопа-сиськи! А главное - удар! Сдерём с Фишмана бешеные деньги за её подготовку, за сопровождение. Найди её адрес, я сам хочу съездить и посмотреть на неё лично. Нужно оценить, что она может сообразить кроме удара.
      - Хорошо, поищем. Хотя странно. Мы всегда берем женщин из тяжёлой атлетики, лёгкой атлетики, метателей молота или копья...
      - А потом учим их бить. А тут учить не надо. Тут уже удар дай боже! От природы! Найди её адрес! Быстро!
      - Хорошо, поищем. Хотя и не знаю как.
      
      ГЛАВА 2
      
       Через неделю после этого разговора у ворот усадьбы Кольки Лопухина в деревне Домовёнково затормозила иномарка, целый "Мерседес". Плешаков выбрался из машины, огляделся по сторонам. Потом он спросил водителя: - Точно этот дом? Ты не ошибаешься?
       Водитель, звали его Володей, даже обиделся.
      - Ну, если я ошибаюсь, то и Глонасс ошибается. Тот это дом, тот. Степана Разина три. Чего проще?
       Дом был старый, можно сказать древний, срубленный из могучих, чёрных от времени брёвен. Крыша дома требовала особого разговора. Она была покрыта даже не шифером, а деревянными плашками, так называемым лемохом, такой чисто русской деревянной черепицей, так же почерневшей от возраста. Кое-где эти пластины были светлые, их явно недавно заменили. Плешаков покачал головой.
      - Да, глубинка. А ведь до Москвы ведь и не так и далеко. А у них даже газа нет, спасибо Газпрому. Ну, пошли в дом.
       Директор подошёл к калитке, врезанной в огромные, потемневшие от времени ворота, толкнул её, убедился, что она заперта, постучал в неё кулаком. Никто не ответил, только собака с другой стороны забора залаяла. Постучал он ещё раз, с таким же эффектом. Тогда Плешаков крикнул: - Эй, там есть кто живой? А-у!
       Отозвались ему откуда-то сверху.
      - Вы к нам, что ли?
       Директор поднял глаза - на воротах сидел мальчишка лет семи-восьми с лукавым выражением лица. Плешаков кивнул головой.
      - Ну, если тут живёт Екатерина Лопухина, то тогда к вам.
      - Живёт она тут, но мамки сейчас нету дома. Она пошла папку лупить.
       Плешаков удивился.
      - Чего это она его лупить собралась?
      - Да он снова хочет всю зарплату пропить. Он тут колымил с мужиками из Молдавии целый месяц, дом строил для дачника. Получил деньги и пошел их пропивать. Мамка узнала и пошла его искать, чтобы деньги у него забрать.
      - Нашла?
      - А чего его искать? На малом пруду он, с дружками. Хотите посмотреть, как она лупить их будет?
      - Хочу. Очень.
      - Тогда поехали! Она недавно ушла, мы как раз успеем.
       Кольча ловко спрыгнул с забора, сел в машину спереди, на место Плешакова. Водитель удивленно посмотрел на мальчишку, но хозяин махнул рукой, и сел на заднее сиденье.
      Кольча скомандовал: - Вперед до конца улицы, и за деревню, налево!
       Водитель усмехнулся.
      - Командир! Прямо маршал!
      Плешаков спросил: - Как тебя зовут, командир?
      - Кольчей меня зовут.
       Плешаков не понял.
      - Как? Кольча?
      - Ну да. Так то я Колька. Но у меня отец Колька, дед Колька, второй дед Колька. Вот меня Кольчей все и прозвали, чтобы от них отличить. Теперь налево.
       Машина выехала за деревню, и Кольча скомандовал:
      - Ещё влево, там спуск к пруду. Стоп! Вот они.
       В самом деле, на берегу небольшого, но весьма живописного пруда расположилась компания из четырех мужичков. Они постелили газетку, порезали огурчики, лучок, хлеб, и мирно выпивали самогон под шелест берёзовой листвы. Но все это было ещё десять секунд назад. Колька, муж Катерины, уже лежал в сторонке, мирно спал, положив под голову ладони. Хорошо, покойно так было... А потом появилась Катерина... Женщина немалого роста, за метр девяносто пять, с шикарной фигурой, где присутствовала и могучая задница, и роскошные груди, разделенные с нижней частью тела тонкой талией. Одежда, как могла, скрывала все эти её прелести. Такие наряды Плешаков видел только в кино - широкую, пёструю юбку, по самые щиколотки. Сверху мужские радости прикрывала белая, в мелкий горох кофточка, узкая в талию, с рукавами до локтя и слегка открытым декольте. На голове Катерины был белый платочек, подвязанный чисто по-деревенски - вокруг шеи. Всё это было как-то в стиле даже не двадцатого, а скорее девятнадцатого века. Всё это Плешаком рассматривал, не выходя из машины, ведь до самой картины было всего метров тридцать.
       И сейчас эта дама из прошлого беспощадно гоняла мужиков, рослых и здоровых молдован. Были бы они местные, деревенские, они бы сразу убежали, а эти ещё не знали её нрава и кулака. Один из заезжих штукатуров на глазах московских зрителей получил кулаком в лоб и навзничь обрушился на земле, замерев там прямо как неживой. Остальные двое пытались утихомирить эту проклятую бабу.
      - Ты чего, ты чего делаешь, баба ты глупая!? Мы ничего плохого не делали, мы тут просто слегка выпивали, - настаивал один из калымщиков.
       Второй молдаванин, по виду знойный мачо со стильными усами скобочкой, подтвердил.
      - Да-да! Что мы, не имеем права отдохнуть?
       Катерина неивствовствала.
      - Я вам сейчас покажу права! Где Колькины деньги!?
       Ну-ка, отдавайте!
       Первый молдованин сделал удивлённое лицо.
      - Какие деньги?
       Второй так же удивился.
      - Да, какие ещё деньги?! Всё у него, мы всё ему отдали. С него и спрашивайте.
       Катька продолжала наступать.
      - Что вы мне мозги парите! Отдавайте Колькины деньги! Где они?!
       Первый молдованин оскорбился.
      - Да вы не имеете права нас так обвинять...
       Катерина слушать его не стала, и со всей силы ударила защитника прав человека в лоб, так, что тот без чувств рухнул на землю, как раз рядом с первым поверженным собратом. Теперь уже последний из заезжих понял, что его дело плохо. Он попятился назад, но сзади был пруд. И он признался.
      - Они у Влада в кармане, - он показал на тело первого нокаутированного.- Да мы не хотели их украсть, просто взяли на хранение, чтобы Колька их не потерял, а то он отрубился как-то сразу! Слабый он что-то у вас по части гомулки.
       Тут в дело вступил Кольча. Он по пояс высунулся из окна машины и крикнул матери: - Мамка, у него тоже папкины деньги есть, в левом кармане пиджака!
       Катерина развернула мужика, и в секунду содрала с усатого пиджак, оторвав по ходу дела чисто случайно оба рукава. С довольным лицом она вытащила из кармана пиджака пачку денег.
      - Вы... не имеете право, это мои деньги! - Начал, было, несчастный молдованин.
      - Чего сказал?
       Катерина наступала на него, неумолимая, как судьба. И прочитав в её глазах свою участь, усатый заорал, и как был в одежде, в кроссовках, с оторванными рукавами пиджака на руках, бросился в воду и поплыл к другому берегу. Катерина же развернулась, подошла к пытавшемуся подняться с земли первому, "облагороженному" ею молдаванину, обшарила его карманы, забрала деньги. Потом, слегка пнув ногой в зад, отправила его обратно на землю.
       - Прорва... убила бы!
       Затем Катерина подошла к мирно спящему Лопуху, перевернула его, потом подняла тело мужа, закинула его на плечо и пошла к дому. Опешивший от такого зрелища директор пробормотал: - Вот это да. Вот это силища...
       Водитель был ошеломлён не меньше.
      - Да... Не хотел бы я попасть ей под горячую руку.
       Кольча махнул рукой.
      - Да ладно! Она папку почти каждый день лупит. Живой же. Хотя она его чаще скалкой бьёт. Каждый месяц папка новую вытачивает. Он у меня столяр.
       Кольча выскочил из машины, побежал навстречу матери.
      -Мам-мам, к нам гости приехали!
       Катерина нахмурилась.
      - Какие ещё гости? Я никого не ждала. Зачем нам гости? Нам и угощать их нечем, дома одни сушки.
       Кольча показал рукой.
      - Да вон они, вон, в машине сидят
       Директор поспешно покинул машину, представился.
      - Меня зовут Андрей Андреевич фамилия Плешаков.
       Катерина переспросила: - Как?
      - Плешаков, а что?
      - Да так, послышалось.
       Плешаков предложил.
       - Может, вы погрузите...э-э... вашу ношу в машину? Мы вас довезём до дома. Грузите его в багажник.
       Идея Катьке понравилась. Она загрузила тело мужа в угодливо открытый шофёром багажник. Затем Катерина села в машину рядом с директором.
       Кольча, как всегда, работал навигатором.
      - Поехали! Вперед и вправо!
      - Ну, ты просто командир, - восхитился Володя.
       Кольча согласился.
      - Ага, а я им и буду. Я так люблю командовать. Я в лагере целым отрядом уже командовал. Тридцать человек мелкой шпаны маршировали у меня как на параде!
       Водитель уже вовсю смеялся.
      - И тебя они слушались?
      - А как же! Теперь направо.
       Навстречу им попалась худощавая женщина с красивым, но слегка истеричным лицом.
      - Тормози! - Приказал Кольча, высунул голову в окно и спросил: - Тётя Настя, вы Юрку ищите?
      - Да, на пруду его нет?
      - Нет, он у Семёновых сидит, хороший такой, скоро отрубится. Бегите, а то не успеете! Деньги пока ещё при нём!
       Настя Ивлева, деревенский фельдшер, ахнула и побежала куда-то в переулок.
      - Кого это она искала-то?- Спросил водитель.
      - Юрку она искала, мужа своего, - пояснил Кольча. - Он классный мужик, электрик, герой войны, но как в запой уйдёт, так на неделю.
      - А ты откуда знаешь, где он? - Спросил Володя.
      - Он всё знает, - подала голос с заднего сиденья Катерина, - кто где, и в каком состоянии.
      - Ага, - просто согласился Кольча. - Я ещё и не то могу. Вот мы и дома.
       Кольча выскочил из машины первым, ловко перепрыгнул забор и открыл калитку. Катька отвергла помощь мужчин и сама перенесла тело мужа в ограду. Директор наблюдал за этим с нескрываемым восхищением.
      - Вот это женщина! - Бормотал он. - Вот это силища!
       Пока Катерина раздувала самовар, Кольча развлекал гостей за столом под навесом.
      - Вы так вот сможете? - Спросил он, протянул ладонь над коробком спичек, и тот послушно притянулся к его коже. Гости попробовали повторить фокус, у них, естественно, ничего не вышло. Кольча ещё раз повторил свой номер. Водитель сначала поискал между пальцев магнит, не нашёл. Потом он попробовал провести ложку между ладонью и коробком, она прошла свободно. После этого мальчишка вывалил на стол спички, положил коробок на стол, провёл над ним ладонью, и все спички вслед за ладонью сами собой переползли в коробушку. Это вообще вызвало у гостей ступор.
      - Как это? - Спросил Плешаков. - Я не понял. Они что, живые?
       А водитель сказал просто: - Парень, тебе надо в цирке выступать. Бешеные деньги зашибать будешь!
      - Может, и буду, - согласился Кольча. - А может академиком стану.
      -Почему академиком?
      - А меня в школу определили при академии наук. Колледж для особо одарённых детей. Скоро поеду, к сентябрю велено меня туда отвезти.
       Как ни странно, но оба гостя поверили в это сразу и беззаговорочно. Парень с такими талантами должен учиться в каком-то особом заведении.
       Вскоре они уже пили чай. К сушкам и малиновому варенью гости добавили торт "Птичье молоко" и коробку шоколадных конфет. Плешаков знал, что едет к женщине. С помощью сладости и лести они пытались уломать Катерину свернуть с обычной сельской жизни на жестокую стезю боёв без правил.
      - Вы поймите, с вашим талантом вы можете миллионы заработать, а не прозябать в этой деревне! - Настаивал Плешаков.
       Катерина оказалась патриотом Домовёнкова.
      - Чего вам наша деревня плохого сделала? Деревня у нас хорошая, пьют мало, не матерятся совсем. Нет, я в городе жить не хочу. Ну, его, суетно там всё, и скотину держать негде. Да и какой ещё такой талант вы у меня увидели?
      - Да у вас же такой удар кулаком! Вы же вон, мужиков вырубаете, как нечего делать!
       Катька отмахнулась.
      - Да ладно, удар. Вот у мамки моей, вот у той удар так удар! Она как-то с продавщицей нашего магазина на крыльце подралась, промахнулась и ударом кулака доску с фасада напополам сломала.
      - А сколько лет вашей матери? - Насторожился Плешаков.
      - Да под шестьдесят ей уже.
      - А, ну это поздновато, раньше бы её к нам надо было. Силу вас невероятная! Вы спортом раньше занимались?
      - На лыжах бегала. В школе. А так? Какая там сила? Всю жизнь на земле, считай, вон, за домом - тридцать соток земли, и все в деле. Весь день, с утра до ночи, поливать приходится, полоть, воду с пруда таскать.
      - А на что же вы живёте?
      - На том и живём. С огорода всё и для себя, и на продажу. После дождя по лесам ходим, у нас тут леса грибные, и грузди белые, и боровики знатные! Городские на трассе с руками отрывают. А тут мы ещё в прошлом году корову завели, а она бычка нам родила, тоже радость. Молоко своё, и на продажу есть, для дачников. Яйца продаём, тут тоже у нас постоянные клиенты. Сами приходят за ними. Колька калымит, кому сарай подлатает, кому крышу поставит. Он и плотник хороший, и по столярке мастер. На том и живём. Сейчас вот денег подкопим, и домик наш подремонтируем. Крышу надо менять, а то совсем сгнила. Её ещё прадед Колькин ставил.
       Тут Плешаков совсем восторжествовал.
      - Вот! Я про что вам и говорю! Когда и где вы ещё сможете заработать столько денег? А тут пара боёв, и заработаете столько, что и дом новый поставите, и машину купите.
      - Машину? Какую ещё машину? - Раздалось позади гостей. Все обернулись. Это был Колька, он стоял на крыльце, с заспанным лицом, но удивительно живыми глазами.
      - На кредит, они, что ли тебя уговаривают? - Спросил Колька жену, спускаясь с крыльца. - Гони их в шею, Катька! У нас тут полдеревни из городов переехали к нам в Домовёнково из-за этих самых кредитов. Жулики одни эти кредиты предлагают! Рубль берёшь - сто в отдачу.
      - Да нет! - Плешаков хотел, было, даже сматериться, но на удивление, не нашёл знакомых, нужных ему слов, как он не вылавливал их из памяти, как ни водил в воздухе руками. - Мы вашу жену уговаривает пойти бойцом в женскую лигу боёв без правил - UFC. Больно у ней данные хорошие, и удар что надо, и физически она очень сильная.
      - Бои без правил? - Уже заинтересовано спросил Колька, усаживаясь за стол, и принимая из рук жены чашку с чаем. Отхлебнув, он сказал: - Люблю я эти бои смотреть. Вот мужики хлещутся! Прямо как наши с макарьевскими на прошлой ярмарке. Как они тогда никого не убили - до сих пор не пойму!
       Найдя нежданного союзника, Плешаков с новой силой пустился обхаживать семейство.
      - Вот! Тут за год... Да что за год, за полгода! За полгода можно будет заработать и на дом новый, и на машину.
      - Катерина, соглашайся! - Начал уламывать жену Колька. - Машина нам ой как нужна! И сено привезти, и дров надо. Так мы без неё мучаемся, без машины, сама же знаешь.
      - У тебя чай свояк, Егор, тракторист. Он тебе что угодно привезёт, - напомнила Катька. - Да и куда тебе за руль? Ты либо разобьёшься по пьяне, либо тут же менты права отберут. Одна растрата будет.
      - А я пить не буду! Если руль в руках - это всё! Пить нельзя!
      - Ой, кто бы говорил?! Так я тебе и поверю!
      - Да, у вас ведь и сын скоро должен в Москву ехать, - напомнил Плешаков. - Если он ничего не путает.
      - Не путаю, с первого сентября должен приступить к обучению, в каком-то там колледже для особо одарённых при академии наук, - согласился и Колька.
      - Может нам не отпускать его? - Спросила Катерина мужа. - Тут он хоть под присмотром. А там всё, край чужой. Да и Москву жалко.
      - Да чё её жалеть, она нам ничего хорошего не сделала. Пусть немного с Кольчей поживёт, помучается, столица. Не всё нам его терпеть.
      - Мы бы и его по ходу дела отвезли, - пообещал Плешаков. - И его и вас. Решайтесь!
       Кольча начал теребить мать за рукав кофточки.
      - Мам-мам, соглашайся! Прикинь, я приезжаю в колледж на "Мерседесе"! Там все упадут от зависти!
       Катерина быстро опустила и Кольчу, и его отца на землю.
      - Ага, а корову нам куда девать?! А теленка? Ты, что ли, доить её будешь? А кур, гусей, уток куда девать? Они у тебя с голоду сдохнут! Не, не поеду.
      - Дашке всё сплавим, - предложил Колька.
      - А она всё это возьмёт?
      - Возьмёт, - сказал Кольча, - она сейчас с Егором как раз к нам едет. Радостные они чего-то. Купили, поди, чего хорошего.
       В самом деле, через пару минут у ворот взревел и заглох дизель трактора. В калитку Дашка и Егор вошли с такими удивленными лицами, словно у ворот стоял не "Мерседес", а летающая тарелка.
      - Привет! - Пропела Дашка, с удивлением рассматривая присутствующих. Те нестройно ответили.
      - Проходи, садись, - ответила Катерина. - Чай будешь?
      - Буду.
       Егор же просто кивнул всем головой, снял бейсболку, поручкался с Лопухиным старшим и сел за стол.
      - У вас гости? - Спросила Дашка, разглядывая приезжих.
      - Да гости, - поморщилась Катерина.
      - Ага, они мамку блатуют пойти зарабатывать на машину бойцом У-АФ-СИ, а она ломается, как девочка под яблоней в первый раз, - тут же сообщил родне Кольча.
       Пока все смеялись, Плешаков шепнул водителю: - Тоже хорошая комплекция для бойца.
       Он не выдержал и спросил Дарью: - А вы тоже хорошо дерётесь?
      - Нет, у ней удар никакой, - за младшую сестру ответила Катерина.
      - А ты то откуда знаешь? - Спросила Дашка.
      - Здрасьте - откуда! Всё детство хвостались с тобой да с Машкой, как раз до моего замужества. Вот у Машки, у сеструхи нашей средней, там был удар так удар, приложит, так приложит! А у тебя так, как кошка лапкой себе по усам.
       Дашка даже чуть обиделась.
      - Ну и что? Зато у мамки у нашей, вот это удар!
      - Это да!
      - Она раз с продавщицей поругалась и доску в магазине сломала...
      - Да я уж рассказывала им!
      - А где эта ваша Маша живёт? - Спросил Плешаков.
      - В Грузии. Но ей не до боёв, она тут недавно третьего грузина родила, - пояснила Катерина.
      - Так чего ты не хочешь в Москву ехать? - Настаивала Дашка.
       Катька развела руками.
      - А это всё куда девать!? Куда Зорьку с Бориской девать, гусей, уток, кур? Лопух то за этим ухаживать не будет. Он от коровьего хвоста шарахается как чумы!
       Дашка чуть не подпрыгнула от радости.
      - Так мы и корову и бычка заберём, Катя! И птицу до кучи к нашим. Мы же чего приехали - похвастаться. Мы же сепаратор купили! А с двумя коровами это ж, сколько сливок и масла можно будет спахтать! Дачники с руками отрывать будут! Годик - и мы свой трактор купим!
       Катька даже огорчилась.
      - О, обрадовалась!
      - Кать, ну картошку ты уже выкопала? - Настаивал Лопухов.
      - Ну да.
      - Огурцы отошли, помидор ты банок тридцать закатала? - подхватила Дашка.
      - Сорок.
      - Вот! И езжай себе в эту Москву, дерись там с кем хочешь!
      - Ага, Катя, попробуй! Вернуться всегда успеешь!
      - Главное - машину купи!
      - Мамка - поехали!
      - За сыном присмотрите там!
      - Вот именно! Кать - езжай!
      - Потом жалеть же будешь!
      - У вас же такие данные!
      - Мамка, поехали! Нас же на "Мерседесе" повезут! Это круто!
       Объединенными усилиями родни и гостей Катерину всё-таки уговорили попробовать себя в новой ипостаси.
      
      ГЛАВА 3
      
       Через три дня Плешаков повёз Катерину и её сына в столицу. Хорошо, что за это взялся именно он. Сама Катерина точно бы не смогла добраться до Москвы, а если бы добралась, не факт, что смогла бы найти в этом громадном человейнике тот хитроумный колледж. Она и выезжала-то из деревни только один раз, двадцать лет назад на соревнования по лыжному спорту в Ижевск.
       Прежде всего, Плешаков завёз своих подопечных в попутный городок и переодел их. Катерина лишилась своей кофточки и своей юбки в стиле девятнадцатого века, причем тренер незаметно отдал пакет с этим старьём Володе и тот успел выбросить его до того, как женщина вспомнила про свой наряд. Сильно заморачиваться с новой одеждой Плешаков не стал, купил девушке хороший спортивный костюм красного цвета, белые кроссовки, жёлтую майку, синюю бейсболку. Приодел он и Кольчу. Как-то удивительно, но в том магазине нашлась для него и спортивная форма, и настоящий костюм-тройка, тёмно-серого цвета. На белую рубашку тренер даже нашёл чёрную бабочку, что придало облику Чертёнка некоторую изысканность. Вот только с обувью они обломились. Все ботинки жали, пришлось купить белые кроссовки. Но это было даже как-то стильно.
       С первых минут своего знакомства с колледжем Кольча почувствовал разочарование. Он то думал, что подкатит на настоящей крутой машине, заставит всех местных завидовать ему. Но их пыльный, десятилетнего возраста "Мерин" смотрелся в столице более чем скромно, ведь перед ними к воротам колледжа подкатил могучий "Бентли", а сзади их подпёр громоздкий "Майбах". Из первого авто выскочила рыжая девица лет десяти в сопровождении мамы, блондинки модельного облика. Сзади из двери второй машины, пыхтя и отдуваясь, выбрался сивый паренёк так же лет десяти, но с изрядным запасом лишнего веса. Как бы это ни было смешно, но одет он был точно так же, как и Кольча, в похожем костюме с бабочкой, и даже кроссовки были такого же белого цвета. Впрочем, сопровождала ребёнка тоже мама, и тоже, как ни странно, блондинка модельной внешности. Пока все три команды приводили в порядок себя и своих детей, проверяли, все ли они привезли документы, подкатила ещё одна машина, явно без конкурса - красновато-бурая от старости "девятка", остановившаяся прямо на дороге. Из неё выпорхнула девчонка лет восьми, с длинными, чёрными волосами, подстриженными в виде карэ с подстриженной чёлкой. Лицом и этой прической она напоминала классический образ Алисы в стране чудес - курносая, с большими тёмными глазами, с пухлыми губками. В руках у неё была солидная папка с документами. Девчушка решительным шагом направилась к воротам колледжа, и как-то сумела опередить всех остальных претендентов. А тех удивило то, что девчонку никто не сопровождал. Не меньшее удивление у дам из шикарных авто вызвал внешний облик Екатерины. Пока дамы разглядывали её спортивный костюм, и редкостную прическу, а Катька в этот раз заплела свои длинные волосы в толстую косу до пояса, Кольча так же проник за калитку заведения. Тут он на ходу отдал честь охраннику, чем немало удивил того, и, заставил повторить жест мальчишки. Дамы с модельными внешностями оказались позади Катерины, и тут же начали обсуждать её внешность и профессию.
      - Это кто? - Спросила одна шёпотом другую.
      - Не знаю. Но явно дама не нашего круга.
      - Да, это точно.
      - Может - баскетболистка?
      - Скорее всего. Посмотри, как она одета, какая безвкусица!
      - Ужас!
      - Спортсмены, они все такие.
      - Это да.
      - Сила есть, а вкуса нет никакого.
      - Да.
       Они, может быть, и как-то бы сразу поддели странную женщину с деревенскими повадками, но рост, а она на голову возвышалась над ними обоими, ширина плеч и суровое выражение лица Катерины как-то не способствовала возникновению конфликта.
       В коридорах колледжа было пусто, похоже, что дети ещё не прибыли. Директорат размещался на втором этаже, и когда все шестеро дошли до кабинета директора, там уже вовсю шёл разговор с опередившей их всех девчонкой. Благодаря неплотно прикрытой двери они слышали всё, что происходило внутри.
      - Так, Васильченко Вера Самойловна. А что ж вы к нам одна пожаловали, Вера Самойловна? Где ваши родители?
      - Мать занята, у ней недавно ещё один ребёнок родился, шестой. А папка таксует. Деньги то нужны нас всех кормить.
      - Понятно. К чему у нас склонность? Написано - математика. Что решаем?
      - Я пробовала решить теорему Пуанкаре другим методом, не как это сделал Перельман. Но два варианты были неудачными. Не удаётся получить постоянную константу...
       Дальше пошли термины, которые из слушателей никто не понимал, да и впервые слышал. Дамы даже стали переглядываться, а Катерина многозначительно покачала головой.
      - А как ты пробовала её найти? - Настаивал голос директора.
       Далее разговор пошёл настолько мудрёный для ушей остальных претендентов на место в элите российской науки, что многие, в том числе и Кольча, почувствовали себя несколько ущербными. Продолжалось это минут десять, а потом директор вышел лично проводить новенькую ученицу до порога.
      - Всего вам хорошего, Вера Самойловна, - сказал он, пожимая руку девчушке. - И подумайте над третьим вариантом. Он очень перспективен! Варя, - директор крикнул кому-то дальше по коридору, - проводи ребёнка в канцелярию и потом дальше, в кампус.
       Теперь настала очередь Катерины и Кольчи.
      - Николай Николаевич Лопухин. Что у вас за рекомендации? Ого, сколько подписей! Одни академики. Космос, медицина, ядерная физика. Так, и чем вы у нас прославились?
      - У вас коробок спичек есть? - Спросил Кольча.
      - Есть, - удивился директор, - я сам не курю, но держу на всякий случай.
      - Дайте.
       Кольча показал традиционный номер с летающим коробком, потом второй, с заползающими в него спичками, и Катерина готова была поклясться, что директор ничего не понял, но был потрясён до глубины души.
      - И... как ты... как вы это делаете?
      - Просто приказываю им и всё.
      - Приказываешь? Хорошо-хорошо, интересно. А как вы... ты учишься? На какие оценки?
      - Хорошо он учиться, - сообщила Катерина. - В шестом классе сейчас сидит, хотя шёл в первый. За год догнал их.
       Директор немного удивился.
      - И ты всё понимаешь? За шестой класс? - Спросил он Кольчу.
      - А чего там понимать? Всё просто. А плюс Б, плюс С - треугольник. Всё это семечки!
      - Что читаешь?
      - Да мне как-то некогда читать. То гусей надо пасти, то курам траву дёргать. Хотя одна книга мне понравилась. Учебник по физиологии для мединститута. Мне её столичные врачи этой зимой подарили.
      - И ты всё понял, что там написано?
      - А что там понимать? Всё просто, тем более с картинками.
      - Понятно. Универсальный талант. Тут так и написано. Хорошо. Варя! - снова крикнул директор в пространство. - Оформи нового ученика, покажи ему и его маме, где будет жить её сын.
       В кампусе, а по старому общаге, она невольно снова столкнулась с теми двумя блондинками. Общие проблемы и заботы как-то сблизили их, так что они невольно разговорились. Одну звали Гретой, вторую Ниной.
      - Ой, я так переживаю! Стоит ли вот так отдавать ребёнка на постоянное проживание? Мы могли бы возить Эльзочку сюда каждый день, - ворковала Грета.
      - А у меня сын просто рвётся в этот колледж, - сообщила вторая блондинка, Нина. - Говорит, что дома ему всё надоело. А ваш сын как к этому относиться?
       Катька махнула рукой.
      - Кольча у меня компанейский парень. Он любит командовать, быть царём горы. Для него, чем больше народу, тем лучше. Он у нас в летнем лагере в семь лет целым отрядом командовал, тридцать человек таких же, как он сорванцов строил.
      - А вы сейчас обратно в деревню уедите?
       Катерина вздохнула.
      - Нет, я тут на работу устроилась. Бойцом буду.
      - Каким бойцом? На бойне, что ли работать?
      - Да если бы. А то на ринге.
       Узнав о том, для чего Катерина приехала в столицу, дамы были откровенно изумлены.
      - И когда у вас первый бой?
      - Да кто бы знал. Тренировать будут сначала. Завтра первый день.
      - Ну, удачи вам. Давайте как-нибудь созвонимся, что ли. Всё-таки дети тут нас без присмотра.
       Кончилось тем, что они обменялись телефонами. Вдруг что случится, или кто-то из них узнает про колледж что-то нехорошее.
       Лишь через два часа Катерина покинула колледж, и отправилась в свою новую жизнь.
      
      ГЛАВА 4
      
       Близкое знакомство с новой жизнью началось у Екатерины на следующий день. День приезда же был посвящён размещению новенькой в общаге спортбазы общества. Плешакова подмывало желание сразу опробовать нового бойца в деле, но он честно дал Катерине время освоиться на новом месте. Зато с утра он сам лично зашёл за ней, и пока шли к спортзалу, расспрашивал Катю про житейские дела.
      - Как вам спалось на новом месте?
      - Хорошо, только в четыре утра проснулась, маялась до шести.
      - Чего так?
      - Так время корову доить. Всё думала - как они там её, не обижают? В стадо то успели выгнать?
      - Как поели?
      - Хорошо. Вкусно кормят, прямо как у нас в лагере, в "Дружбе". Только куда такие здоровые порции? Я еле запихала в себя это всё. А привычку оставлять что-то на тарелке мамка отбила мне ещё в детстве.
      - Ну, спортсмен после тренировок должен питаться сытно и калорийно.
      - И выбор слишком большой. Глаза разбегаются, всего хочется. Я и половину ещё не попробовала.
      - Ну, всё ещё впереди!
       Они прошли в раздевалку, там Екатерину облачили в шорты, в специальный, короткий топик-бюстгалтер чёрного цвета, на ноги заранее подобранные боксёрки редкого, сорок шестого размера. Когда Катерина появилась в спортзале, все, кто там находились - десятка два мужиков, невольно прекратили тренировки. Просто зрелище было феноменальное - женщина очень высокого роста, с потрясающей фигурой! Жлобы от фэшн-индустрии могли придраться к слишком широким плечам крестьянки, но всё остальное было просто убийственным! С лица Катерины как-то даже пропало то хмурое, вечно озабоченное выражение, сейчас это была просто красивая женщина с белым торсом и ногами, и сильно загорелыми лицом, шеей и руками по локоть. Роскошные волосы она снова заплела в косу по пояс, по лбу прижала её налобной повязкой. Все невольно собрались вокруг девушки.
      - Итак, все слушаем сюда! - Начал Плешаков. - У нас новый боец, кандидат в бойцы ММА. Зовут Екатерина Лопухина. Васильич, шлем, перчатки. Семёнов, готовься, пойдёшь в спарринг. Шлем одень.
      - Да зачем мне шлем, Андреич? - Семёнов, рослый, под стать Катерине сивый парень, снисходительно заулыбался.
      - Одевай, говорю!
       Семёнов нехотя надел шлем, забрался в ринг. Васильевич последовал за ним. Он с недоумением посматривал на Плешакова. Тренер думал, что даму сначала будут пробовать на силу удара, учить уходить от чужих ударов, а тот сразу бросил её в пекло.
      - Руки подними вверх, - велел тренер Катерине. - Вась, покажи как надо, - скомандовал Васильич.
       Семёнов встал в классическую боксёрскую стойку, вытянув левую руку вперёд. Катерина повторила позу. Семёнов начал пританцовывать перед противником, делать заходы вправо и влево. Катька стояла на месте, поворачиваясь к противнику всем торсом. Семёнову вскоре надоело танцевать, он ударил Катьку левой рукой по шлему, затем правой по туловищу. Так ударил, вполсилы. Плешаков выглядел разочаровано. Но после третьего удара, снова пришедшего в голову, Екатерина отступила назад и попросила: - А можно я не буду так вот стоять?
      - А как ты будешь стоять? - спросил Плешаков.
      - Как привыкла.
       Она опустила руки к груди и повернулась к противнику. Тот в этот раз решил ударить со всей силы, в район уха девушки. Но кулак просвистел в воздухе. Семёнов ничего не понял, и ударил уже левой в корпус. Катерина отпрыгнула.
      - Сёма, ты что, бить разучился? - крикнул кто-то из толпы боксёров.
      - Ты чего мажешь?
      - Робеет!
      - Ага!
      - Стесняется!
       Семёнов слегка разозлился и ударил уже почти с полной силой. В этот раз удар дошёл до цели, но опять же по касательной, чуть коснувшись шлема - Катька успела чуточку убрать голову. Но этот удар ей явно не понравился. Она нахмурилась, сделала шаг вперёд, и так прямым ударом в лоб врубила спарринг партнёру, что тот полетел назад, а упал так, так что голова его зависла под канатом ринга, над пустотой подиума. В толпе зрителей прошелестел какой-то общий смешок-матерок, лица всех присутствующих выражали смех и изумление одновременно. И среди всего этого недоумения за спиной Плешакова раздался вполне осознанный голос: - Отлично!
       Андрей Андреевич обернулся.
      Марк Абрамович Фишман был самым необычным евреем на планете земля. Он был сивым, голубоглазым, только чуть крючковатый нос и своеобразная архитектура ушей подсказывал, что в его производстве участвовали представители древнейшего народа Ближнего Востока.
      - Это тот сюрприз, про который ты мне говорил? - Спросил он Плешакова, пожимая тому руку.
      - Да. Как тебе?
      - Бьёт она хорошо, это даже не бокс, а скорее каратэ, но я только подошёл. А как она будет защищаться?
      - Хорошо будет защищаться. Реакция изумительная. Катерина, как ты так от ударов научилась уворачиваться? - Крикнул Плешаков.
      - Да как - так. Мамка научила. Она если не в духе была, то могла запустить всем, что под рукой у неё было. Сковородкой, кастрюлей, половником. Там или увернёшься, или с синяком потом неделю ходить будешь.
       Плешаков обернулся к рингу.
      - Семёнов, чего разлёгся?! Вставай! Не на пляже!
       Боксёр нехотя поднялся. По нему не было видно, что он был сильно потрясён ударом, тем более что он был в шлеме. Но судя по его лицу, было видно, что он не сильно хочет продолжать бой.
      - Теперь ещё раз проверим, как вы уходите от ударов, - предложил Катерине Плешаков. - Семёнов, бей её со всей силы, не жалей её! Представь, что это твоя тёща, Ольга Сергеевна.
       Вот тут Семёнов оживился. Уязвлённое самомнение требовало отмщение за перенесенное унижение. Теперь он бил уже не вполсилы, а на полном серьёзе. Но от каждого удара Катерина либо уворачивалась, убирая голову, либо делала шаги влево и вправо. Потом он всё-таки попал в голову Катерине и та озверела. Она начала махать кулаками с такой силой и быстротой, что её спарринг партнёр просто начал убегать от неё.
      - А она не только в лоб бьёт, - шепнул Плешаков Фишману.
      - Да. И каждый такой удар на нокаут. А вот как она повёдёт себя против борцов, против болевых приёмов?
      - Сейчас посмотрим.
       Когда Семёнов всё же получил пару ударов по голове, и было видно, что ему совсем уж стало скучно, Плешаков остановил схватку.
      - Брэк!
       Но Катя продолжила интенсивно махать руками. Пришлось вмешаться всем телом Васильичу.
      - Катя, стоп-стоп! Брэк, это значит стоп! Поняла?
      - Поняла, - сказала девушка.
      - А если бой начинается - это команда "бокс".
       Плешков обратился к Васильичу.
      - Сними с её перчатки, одень ей перчатки для боёв без правил. Самойлович, и ты приготовься.
       Когда на руках Катерины появились эти короткие перчатки, Плешаков начал пояснять.
      - Катя, в боях без правил тебя могут не только ударить, но и бросить приёмом самбо, или дзюдо. А потом и взять на болевой захват. Димка, покажи.
       Самойлович, сухощавый носастый брюнет, начал танцевать вокруг девушки в чисто боксёрской стойке, потом неожиданно подскочил и сделал даме подсечку. Катерина упала на спину, но когда Димка попробовал заломать ей в болевом приёме руку, то у него ничего не получилось. Кончилось тем, что девушка так сжала руку парня, что тот заорал от боли, и Васильичу снова пришлось вмешаться.
      - Брэк-брэк! Хватит!
      - Андреич! У ней не мышцы, а сталь какая-то! - сообщил Самойлович, разминая пальцы, когда Васильевич разнял их.
      - Ну-ка, ещё раз попробуй её сбить с ног, - предложил Плешаков.
       Бесполезно. Катерина уже была готова к такой подлости, и ни на один приём парня не среагировала. Попытки просто поймать и ввернуть её руку так же не проходили. Руководство осталось довольно просмотром. Они покинули спортзал, велев Катерине принять душ, одеться, а потом подняться наверх, в кабинет директора.
       Душ был один для всех. Васильевич выдал даме шампунь, полотенце, даже халат. Пока она принимала душ, молодые люди собрались в раздевалке в кучку, и что-то обсуждали. Один из них, тот самый Самойлович, решился, и, втихаря, на цыпочках, прокрался и заглянул в душевую. Глаза у него округлились, он двумя руками оттопырил в поощрительном жесте большие пальцы, а потом обернулся, и так же двумя руками показал, чтобы он сделал с Катериной, если бы на то была его воля. Повторить подвиг дзюдоиста хотели все, но тут вернулся Васильевич и шуганул всех с раздевалки в спортзал.
      - Так, чего вы тут все собрались?! Быстро все по местам! Вот я вам! На тренажёры все! Вы сегодня ещё и не работали, так, глаза продавали! Лоботрясы!
       Наверху Катерина застала руководителей в оживлённом, и даже благодушном настроении. Этому явно способствовала открытая бутылочка хорошего коньяка. Фишман одним взглядом оценил наряд своего нового бойца и сказал: - Так. С утра будем тренироваться, а вечером надо будет её отдать на растерзание стилистам и косметологам. И хорошо одеть, не в это попугайское убожество.
       Екатерина нахмурилась. Ей не понравилось, что при ней про неё говорят в третьем лице, тем более решают, как она будет жить дальше.
      - Куда меня отдать? А если я не хочу?
      - Катя, надо. Надо тебя привести в божеский вид, - сказал Плешаков.
      - В товарный, - поправил Фишман. - Кстати, мы что-то побежали впереди лошади. Сначала надо подписать договор об наших будущих отношениях.
       Он протянул Катерине десятка два листов, обильно заполненных текстом с многочисленными параграфами, пунктами и подпунктами. Мужчины ожидали, что деревенская баба будет долго и упорно, часами, а может сутками, чуть ли не по слогам читать всё это. Но Катенька всё быстро прочитала, и даже в трёх местах исправила орфографические ошибки.
      - А что у тебя по русскому было? - Спросил Фишман, наблюдавший за этим.
      - Пять. Как и по всем остальным предметам.
      - Ого, у тебя что - золотая медаль?
      - Нет, зажали. Я там физрука слегка поуродовала перед выпускными. Но он сам виноват, приставать начал, пытался зажать в спортзале.
       Катя дочитала всё до конца.
      - Так всё понятно, - сообщила Катерина, - чем больше выиграю, тем больше получу. Только мне что, будут платить в долларах?
      - Да, а что?
      - Нафиг они мне нужны! Кто их в нашей деревне поменяет на рубли? На них у нас фиг что купишь. Дачники вон, вечно маются со своими зелёными. Так что рублями давайте. А в какой банк будете перечислять всё это?
      - Там написано. "Дойче-банк". Это немецкий банк, очень надежный, - пояснил Фишман.
      - Не надо мне этого вашего банка! У них там кризис грохнет, и всё. Где я свои кровные - в Германии искать буду? Давайте в наш банк, что понадёжней.
       Нашла она и ещё один непонятный пункт.
      - А что значит "Создание имиджа"?
      - Ну, это когда знающие люди разрабатывают легенду, о прошлом бойца. Тебе это и не надо. У тебя изумительная легенда. Деревенская девушка, самородок, нокаутировала чемпиона. Мы тебя немного подмарафетим, а то у тебя лицо, шея и кисти загорелые, а всё остальное белое. Кроме того, надо будет немного обтесаться по части манер. Одевать тебя будут лучшие стилисты, так, чтобы можно было вывести в высший свет, на какой-нибудь вечер, презентацию, фуршет. Это в нашем деле неизбежно. Женские бои без правил начали развиваться не так давно. Там и заработки на порядок меньше, чем у мужчин, но всё это до поры до времени. Тут и перспективы дай боже. Так что можно создать нечто очень интересное.
       Через полтора часа все детали были обговорены, подписи поставлены. По этому случаю Фишман предложил даме бокал коньяка, но Катерина отказалась.
      - Не буду. Я эту дрянь ненавижу всей душой.
      - Чего это так? - Спросил Фишман.
      - Да поживите восемь лет с алкашом, тогда поймёте.
       В свой номер Катерина вернулась с папкой с этих документов. Затем она спустилась вниз, поела в столовой, уже не удивляясь обильному пайку. Весь дальнейший вечер она смотрела по видику кассету, что ей дал Плешаков. Это были записи женских боёв в ММА и других видах боёв без правил. Ничего из этого ей не понравилось. Но что делать? Это было как её прошлогодняя каторга в столовой детского лагеря - почти без сна и отдыха, за какие-то копейки. Но тут обещали платить больше. А перед тем как лечь спать, она набрала номер Кольчи.
      - Сынок как ты там? Тебя там не обижают?
      - Нет мам!
      - А ты никого не обижаешь? Не делай этого, пожалуйста!
      - Нет, всё хорошо, мам, не волнуйся!
      - Спокойной ночи, сынок!
      - Спокойной ночи, мамочка!
      
      ГЛАВА 5
      
       У Кольчи действительно всё было хорошо. Пока все воспитанники колледжа пребывали на каникулах, в общаге их было всего четверо. Номера были на двоих, так что Кольчу поселили с толстым парнем, а Веру - девочку математика, со второй рыжей девчонкой. Звали её Эльза, со сложной фамилией Кнауфгорден. Эльза была гениальным химиком, причем не на школьном, а уже на каком-то молекулярном уровне. Она не просто знала химию, Эльза словно видела, что происходит с молекулами разных химических элементов во время процесса соединения. Она могла посмотреть на химический раствор и сказать из чего он состоит. Дар этот пришёл к ней как раз после того, как она начала изучать химию. Мать Эльзы, бывшая модель, а ныне жена очень богатого человека, была изумлена таким странным даром своей дочери. Она сама хоть и кончила школу, но из химии помнила только то, что водку изобрёл Менделеев.
       Толстый парнишка, сивый до полной белизны, Данила Васильев, обладал даром к познанию языков. Дар это пришёл к нему внезапно. Он так же был из семьи очень богатых людей, и когда они отдыхали на Красном море, то Данила нечаянно утонул. Его вовремя достали, откачали, но минут пять он был в состоянии клинической смерти. Именно после этого Данила и начал понимать все языки, что звучали рядом с ним. Более того, он тут же начинал на них говорить, и даже читать тексты этих языков и наречий. Но все эти дары природы новых знакомых Кольчи померкли, после того, как тот начал показывать свои фокусы. Все трое его коллег безуспешно пытались поднять силой мысли коробок спичек. А уж о том, чтобы заставить спички влезть в коробок никто и помыслить никто не мог.
      - Как я тебе завидую! - Сказала Эльза Кольче. - Это так круто!
      - Да это что, - отмахнулся тот, - я вот птиц на лету останавливаю, это да. Удар кулака могу заблокировать. Машину с навозом остановить. Это от природы у меня. Я так слышал, когда соседка когда с мамкой ругались, та орала ей через забор, что, дескать, мамка меня от лешего прижила. Хотя, странно, я во всём на отца похож. У меня даже родинка на заднице такой же формы, что и у него - земляника.
      - Бывает, - согласился Данила, - у меня отец мать тоже упрекает в том, что она сестрёнку мою от негра прижила. Он у меня блондин, мамка блондинка, а Машка чёрная, как только с юга приехала, и глаза чёрные, и волосы в кудряшках.
       Но ещё больший шок у друзей Кольчи вызвало то, что когда стемнело, у него красным загорелись глаза.
      - Кольча, ты с этими глазами прямо как оборотень, - Сказала Эльза. - Жуть! Ты случаем, кровь не пьёшь?
      - Не а, я не вампир, я просто в темноте как днём вижу. Я ночью дома и свет не включаю. И в лесу хожу, все деревья и кусты вижу.
      - Круто!!!
      - Да, везет же тебе, Кольча! Не то, что нам!
      
      ГЛАВА 6
      
       Для Екатерины же наступили очень интенсивные времена. С утра она была на тренировках. Её разули - в боях без правил дамы дрались босиком. Катю учили новым ударом, отрабатывали старые, ей прокачивали нужные для поединков группы мышц. Спарринги устраивали с большим трудом. Хотя все боксёры и были с отбитыми мозгами, но совсем дураков среди них не было, и добровольцев, даже под угрозой насилия, как-то не находилось. Опасались не только за своё здоровье, но и боялись насмешек друзей после очередного позора. Приходилось Васильичу назначать противников Катерины по очереди, строго по графику.
       Работала Катя и по груше, а порой Васильич брал "лапы" и старался не упасть с ними от плотных ударов Катерины. Самойленко доставалось больше всех - его, как единственного знакомого с видами борьбы, заставляли отрабатывать подсечки и удары ногами, а Катя училась быстро, так что временами парень уже жалел, что перешёл из дзюдо в бокс. Синяки начали обильно покрывать его тело.
       Что доставляло больше всего Катерине неудобств, это капа - специальная штука, предохраняющая губы спортсмены от ударов по зубам и непременным ранам. Она сильно мешала ей, и Катя машинально во время боя её выплёвывала.
       А после обеда Лопухину сажали в представительский "Мерседес" и возил в одно очень интересное место. Это был элитный спа-салон. Там, с помощью солярия за несколько сеансов быстро выправили бывшей крестьянке её деревенский загар до общего знаменателя. Теперь её тело было таким, словно она только что приехала с берегов южного моря. После солярия Катерину отвели в маникюрный кабинет. Ногти наращивать не стали - не для того в будущем были нужны Катерины пальцы. Просто подровняли их и покрыли лаком. Гораздо больше девушки занимались ногами будущего бойца. Пятки у ней были растрескавшиеся, ногти в ужасном состоянии. Но за пару сеансов справились и с этим. А вот лицом Катерины занимались долго и упорно. Прежде всего, боролись массажем и кремами с поперечной морщиной на лбу над переносицей. Убрать её совсем не удалось, только уменьшить. Почти не тронули густые брови девушки, они оказались так раз в тренде. Чуть только подправили. Долго и упорно занимались кожей лица и шеей дамы. Там так же делали массаж, втирали какие-то жутко дорогие кремы. Надо сказать, это всё ей как раз понравилось. Она даже стала дремать на этих процедурах. Волосы Катерины практически не претерпели изменений. Их только подрезали на десять сантиметров, чтобы было удобно укладывать в придуманную парикмахерами прическу в виде двух колец из косы, они называли это "короной". При этом художники ножниц и расчёски восхищались и даже слегка завидовали крестьянке, настолько её волосы были густыми и сильными. На все их расспросы девушка пожимала плечами.
      - Никогда их не красила, да и шампуню этой отродясь не пользовалась, дорого больно. Мы воду в пруду берём, а она там у нас мягкая. А волосы мы всегда хозяйственным мылом моем, тем, что нашли на чердаке дома. Там его целый ящик был. Сейчас уж кончается. Прямо не знаю, что дальше делать будем. Сейчас такое мыло уже не купишь.
       Учили девушку и саму делать макияж. Это для Катерины было трудней всего.
      - Зачем мне это всё? - Недоумевала она, ковыряясь кисточкой в баночке с тенями. - Коровы меня и так признают, а перед кем мне ещё рисоваться? Муж есть, другие мужики мне не нужны. Их и нет в деревне толком. Так, маломерки какие-то, все только под мышку мне годятся.
       Катерина ничего не скрывала от девчат, бесхитростно рассказывала им про свою жизнь, про строгую мамку, про шебутных сестёр, про своё необъятное хозяйство, как она на нём гробилась. Её манеры, простые и естественные, вызвали со стороны мастеров ухода за телом неожиданный эффект. Её не только стали уважать, но даже и полюбили. Так что, когда Катерина приезжала на процедуры, вокруг неё собиралась целая группа девушек, вовсе не занятых в этом всём. Пили чай, болтали о своих, бабьих, делах. Как-то, уж совсем разоткровенничавшись, поведала Катька, что в их деревне и округе полной всякой нечисти, вроде лешего, домового, водяного, русалок. Рассказала она о том, что домовые на самом деле очень хорошие, защищают людей. А вот русалки, те бабы ядовитые, могут ночью и утопить. Так что ночью у них никто купаться на пруд не ходит. Единственно, она умолчала о том, что с Лешим она знакома слишком близко! Зато похвалилась сыном.
      - У него глаза в темноте красным горят, как у волка, и видит он в темноте как днём. А уж какие он фокусы со спичками показывает, этого ни в одном цирке не увидишь! Сейчас он тут в колледже учиться, на академика.
       Были и забавные моменты в этой всей кутерьме. Екатерину во всем бойцовском снаряжении вывезли на фотосессию в ближайшее этно-фермерское хозяйство. Её снимали то на фоне стогов, на фоне стада коров, в обнимку с коровой и верхом на лошади. У Катерины даже сердце заныло от запаха навоза, от звука коровьего мычания. А когда их угостили парным молоком, она чуть не расплакалась. Половина же съемочной бригады после этого угощения разбежалась по туалетам и кустам. Не принимали городские организмы отечественный натур продукт.
       В результате долгих и упорных процедур Катерина помолодела внешне лет на десять, это в свои тридцать пять! Так что когда Фишман увидел её через три недели, а он отъезжал по делам, то промоутер присвистнул и пробормотал себе под нос: - Вот это да! Жениться, что ли, на ней? Надо это обдумать.
       А увидел он её на подиуме. Это было для девушки самое большое мучение - занятие в модельном агентстве. Её там учили одеваться, обуваться и даже ходить на каблуках. Катерина была в вечернем красном платье, на высоких каблуках, со своей этой "короной" на голове. Ей прокололи уши, так что она блистала во внешне дорогих, но на самом деле дешевеньких серьгах. На шее было скромное, но как раз дорогое ожерелье из жемчуга. Дамы из модельного агентства пробовали её учить ходить по своему, но у той ничего не получалось, да она этого и не хотела.
      - Да не хочу я так ходить! - Возмущалась Катерина. - Я себя сразу проституткой чувствую. Да ещё и на каблуках! Я и так еле стою, а шагать буду, точно упаду в них и ногу сломаю.
      - Привыкнешь!...
      - Не надо её переучивать, - остановил рьяных тренеров Фишман, - ей и так хорошо. Она же у нас не Клаудиа Шиффер.
      - Да, скорее Эшли Грэм.
      - И какие у ней параметры?
      - Сто двадцать на восемьдесят, и нижний профиль сто тридцать. При её росте это просто идеальные параметры. Чисто "песочные часы". И такая царственная посадка головы! Откуда это в деревенщине? Было бы её желание, мы бы из неё сделали звезду подиума. Сейчас девушки плюс-сайз в моде...
       Фишман прервал даму: - Постой. Что ты там сказала про что-то царственное?
      - Осанка у ней хорошая, прямо как у аристократки. Голову она держит прямо как императрица.
       Тут Фишман странно посмотрел на даму, потому что в его изощрённую вопросами раскрутки бойцов голову пришла такая интересная мысль, что он сразу схватился за мобильник.
      - Алло! Вадим, ты ещё не запустил нашу рекламу в сеть?
      - Нет, а что?
      - Всё отменяй! Не будет она у нас никакой "Русской молотилкой".
      - А... кем она будет?
      - Екатериной Великой! Императрицей! Срочно готовить новую фотосессию! Где-нибудь во дворце и на троне. И корону где-нибудь поищи, корону!
      
      ГЛАВА 7
      
       К этому времени освоился в новых для себя условиях и Кольча. Так как по общему образовательному развитию новенькие оказались примерно одного уровня, их и учили почти по всем предметам: литература, география, ботаника, вместе. Кроме профильных. Так к Эльзе приезжали специально для её обучения какие-то совсем уж древние профессора. Порой и её саму увозили в какие-то НИИ и лаборатории. После этого при следующем посещению колледжа мафусаилы от химии обращались к ней с ещё большим почтением, словно это она была их учителем, а они так - начинающие школяры.
       Временами увозили из колледжа и Данилу, обычно в музеи, в библиотеки - читать древние тексты и манускрипты. Пару раз с ним увязывался и Кольча. В последний раз их привезли в музей под открытым небом, где-то под Москвой. Там была расположена целая аллея нерукотворных памятников истории свезённых сюда со всей страны: каменные дольмены, две скифских бабы и просто камни, с выбитыми на них неизвестными письменами. Одну из надписей Данила расшифровал довольно быстро.
      - Это что-то вроде пратюркского. "Хан Джилай закрепляет за собой эти края".
       В это время Кольча отошёл к соседнему камню. Там было выбито очень много самых разных символов, но это были даже не буквы или иероглифы, скорее какие-то картинки, и другие, совсем непонятные знаки.
      - А это вот что такое, Даниил Алексеевич? - Услышал Кольча за спиной. - Это о чём тут?
      - Это не письмена, - сказал Данила.
      - Да, это что-то среднее между петроглифами и рунами, - согласились ученые. Их было трое, все бородатые, в очках и все археологи.
      - Не могу уловить, но что-то очень похожее на могильную надпись.
      - Нет, - сказал Кольча. Он уже несколько минут, не отрываясь, смотрел на эти каменные письмена, и словно жил в том самом времени, когда существовали люди, что выбили эту надпись. Он как-то повзрослел, был внешне серьёзен. Кольча был потрясён, и у него даже озноб пошёл по коже.
       - Тут страшное... Сын убил собственного отца, чтобы стать правителем. Ещё он убил двух братьев и трёх сестёр. Но самый младший сын спасся, вырос, и вернувшись с большим войском победил того брата. Его живым привязали к четырем лошадям и разорвали на части. Это как бы в... ну, чтобы другие так не делали.
      - В назидание, - подсказал музейный работник. - А как ты это всё узнал?
       Кольча пожал плечами.
      - Не знаю. Почувствовал.
      - Откуда этот памятник? - Спросил самый бородатый профессор коллег.
      - Минусинская котловина. Третий-четвёртый век до нашей эры.
      - Тагарская культура?
      - Да. Долина царей.
      - В китайских хрониках они значатся как даляны. Там описана похожая история, очень похожая! Буквально слово в слово.
      - И теперь мы начинаем понимать, что означают эти рунообразные знаки.
      Данила дополнил их новые знания: - Да, вот это смерть, вот это конь. Это - что-то вроде знака справедливости.
      - Да, похоже.
      - Весьма ценные знания.
       У кого была самая узкая специализация, так это у Веры Васильченко. Она совершенно не интересовалась другими предметами, особенно гуманитарными. Хотя и её смогли как-то увлечь расчётами для химии и физики. Оказалось, что девчонке на самом деле уже десять лет. А её совсем уж детская внешность объяснялась болезнью задержки роста, которую тут же начали лечить. А математикой с ней занимался лично директор колледжа, профессор и член-кореспондент академии наук математик Василий Макарович Егоров.
       Но вообще, именно Кольча был предметом самого большого удивления преподавателей. Если остальные трое были специалисты в какой-то своей области, то Кольча легко познавал буквально все предметы.
      - Он мгновенно всё запоминает, при этом мозг его тут же обрабатывает новые данные, систематизирует и делает какие-то свои аналитические выводы, - рассказывал на педсовете куратор всей этой группы Игорь Андреевич Хрусталёв. - При таких успехах он может ещё в этом году кончить школу, так что мы его слегка притормаживаем. Что мы будем делать с восьмилетним выпускником? Были уже такие печальные опыты.
      - Это как вы его притормаживаете? - Поинтересовался директор. - Нагружаете домашними заданиями?
      - Наоборот, они ему совсем не нужны. Он уже на уроках всё запоминает и начинает использовать. Мы начали давать ему меньше знаний, чем в начале, записали его на все возможные секции, кружки по всем видам обучения, увлекли спортом, бальными танцами, театром.
      - Ну, вообще-то говоря, если верить документам, он ведь не совсем человек, - напомнил Егоров.
      - Да, я помню. Когда я в первый раз увидел в темноте его горящие красные глаза, я чуть было под себя не сходил.
      - Ой, ну что вы, неужели вы во всё это верите?! - Не поверил главный анатом колледжа Василий Львович Брунов. - Цветовая аномалия глаз, ничего больше. Были такие случаи в истории, зафиксированы и не раз. Никакие лешие и домовые тут не участвовали. Нет их, не бывает! Сбой генов и всё тут.
       Директор его не поддержал.
      - Да, а вы знаете про вот этот документ? - Он достал из стола какую-то папку. - Он засекречен, но я вам про него поведаю. Группа крупных учёных выпустило коммюнике о том, что на самом деле существуют создания, которых мы считали сказочными персонажами. Это домовые, лешие, водяные, русалки. Самое странное, что подписали этот документ ученые самых разных сфер науки, от медицины, до ядерной физики и космоса. Как тут сказано, они уже работают с этими созданиями и результаты этих работ просто ошеломительные. Открыты новые виды энергии, методы перемещения во времени и пространстве, а так же и медицине. И как раз эти же самые ученые направили нам сюда Лопухина. (https://proza.ru/2023/09/26/1264 )
       Брунов развёл руками.
      - Ну, знаете! Это уже средневековье какое-то! Куда катится наука? Ересь полная!
      - Ересь не ересь, но пацан интересный. Я только всю голову сломал, на какую стезю его направить, - Сказал Хрусталёв. - Он успешен во всём.
      - Да, это, конечно, проблема. Но время у нас есть. Думайте, коллеги!
       Когда Катерина отдавала Кольчу в колледж, то боялась, что его там замучат медицинскими экспериментами. Будет её сын как подопытный кролик. Но, как ни странно, за этот месяц за Кольчей медики приезжали только раз, отвезли к старым знакомым по визиту в Домовёнково. (https://proza.ru/2023/10/01/955 ) Там были почти все зубры космической медицины: Иван Иванович, Виктор Викторович, Ашот Ашотович.
       Профессора взяли у Кольчи стандартные медицинские анализы, да загнали в томограф, попросив при этом напрячься и сообразить что-то из арсенала своих сверхспособностей. А потом они два часа пили чай с тортом, да хохотали, вспоминая подробности той экстренной зимней поездки в Домовёнково. При этом не было единственной женщины той "разведгруппы" - психолога и психиатра Елены Мироновны. Как пояснил Иван Иванович, дама вот-вот должна была родить. В пятьдесят два года это было бы чудом, но не после общения дамы с лешим Кольшей. Кольча всё это сразу уловил. Улучшив момент, он ткнул пальцев в бок Ашота Ашотовича и шепнул на ухо: - Поздравляю, через два дня снова папой будешь!
       Ашот Ашотович покраснел, нервно оглянулся по сторонам.
      - Ты думаешь, это я? - Спросил он.
      - А кто больше. Сын будет. Весь в тебя.
       И Кольча изобразил жестом громадный нос.
      - Сын?
       Ашот расплылся в улыбке.
      - Это хорошо, а то у меня две дочки, и три внучки. А тут сын! Усыновлю! Пусть жена кричит, бьёт, всё равно усыновлю, свою фамилию ему дам. Ребёнок - это радость, а сын - дар божий!
       Перед расставанием Ашот вспомнил ещё кое-что.
      - Да, Кольча, я же свиней завёл! Три штуки! Кормлю по схеме Валентины Николаевны. Растут как на дрожжах! Зимой резать буду! Купил два морозильника! С мясом своим буду, сало насолю! Звони, если надо будет, привезу сколько хочешь!
      - Ладно, договорились! Сало я люблю!
      
      ГЛАВА 8
      
       Ровно через месяц после приезда Катерины в столицу состоялся её первый бой в формате ММА. Перед боем девушка сильно волновалась, даже не спала почти всю ночь. Это сразу заметил Васильич.
      - Чего зеваешь? И глаза у тебя красные? Не спала?
      - Да. Никак не смогла уснуть. Волнуюсь.
      - Ну, так это почти у всех перед первым боем. Кто не волнуется, тот всегда проигрывает, точно тебе скажу. Так что всё будет хорошо, Катерина, прорвёмся.
       Турнир, в котором должна была принять участие Катерина, был одним из этапов мирового тура боёв без правил. Девушки выступали как бы на разогреве перед титульным боем мужчин. Фишмана очень порадовало, что он сумел заявить Катерину на бой именно в Москве.
      - Хорошо, что никуда её возить не надо. Такая экономия бобла.
       А про себя подумал: "Если она проиграет, расходов меньше будет".
       К восьми вечера Лопухину привезли к чёрному входу спорткомплекса "Кавказ-сити". Решено было первый раз не сильно светиться, так что Катерина была в своей обычной спортивной форме, да её никто и не знал, ни журналисты, ни фотографы, дежурившие у главного входа, ни рьяные фанаты, ожидающие своих кумиров у чёрного. Соревнования проводились ради мужского боя двух претендентов на чемпионство, многолетних и давних соперников. А женщины должны были воевать между собой на разогреве, и практически о них ничего не было известно. Так, одни имена и клички.
       Начаться соревнования должны были в десять, и бой Катерины был поставлен первым. К этому времени она хорошо размялась, потом Катерину одели в специально пошитый для неё халат. По внешнему виду он больше напоминал мундир какой-то диковинной гвардии из совсем уже экзотической страны, только без рукавов, такая накидка, чтобы можно было легко и быстро снять. Ярко красного цвета, с золотыми позументами, с аксельбантами, с вышитым на спине огромным двуглавым орлом. На голову девушке с традиционной "короной" из волос прицепили заколками настоящую корону, только из пластмассы, но сделанную очень даже похоже на настоящую. Вообще-то девушки-бойцы не слишком заморачивались насчёт таких вещей, входили обычно в том, в чём собирались биться. Но Фишман в чём-то был по-своему гениален. Он умел раскрутить своего бойца, сделать его более узнаваемым, запоминающимся.
       Стоя в дверном проёме, Катерина из-за плеча Васильича разглядывала огромный зал. Её удивило то, что он был почти полон зрителей, свободных мест было мало. Лично она бы на такую дрянь, как женская драка никогда бы не пошла, даже если бы ей заплатили. А эти наоборот, платили такие бешеные бабки. Мужики, а их было большинство, ещё ходили по проходам, с кем-то здоровались, с кем-то братались. Другие сидели, пили пиво и болтали с соседями. Шум стоял как на вокзале.
       Противником Екатерины была хохлушка по имени Олеся. Для неё это должен быть уже третий бой, и в двоих предыдущих она победила досрочно, нокаутом. Украинка вышла первой, с другой стороны зала, накинув на плечи национальный флаг.
      - Итак, на ринге Олеся Танк, Суд-зи-ло-вич, Укра-ина! - заучено протяжно провозгласил ринг-аносер, специальный диктор, объявляющий имена соперников в своеобразном, протяжно стиле. На экране табло появилось лицо Оксаны, зазвучал гимн Украины.
       Девушка сняла флаг, пробежалась пару раз по октагону. Зал начал немного хлопать. Олеська оказалась очень рослой, почти как Катерина, девушкой, грудастой, довольно полной, так что о талии не было и речи. А вот лицо её было приятное, даже симпатичное. Курносая, с большими, тёмными глазами, с полными, чувственными губами, она улыбалась настолько добродушно, что Катька как-то даже не поверила, что эта симпатичная девушка может причинять боль другим людям. Хотя ей и показали перед этим оба боя Олеси.
      - Она профессиональный боксёр, - просветил её тогда Васильич. - Удар у ней поставлен дай боже, этим она и берёт. Два боя выиграла нокаутами. Говорят, её подводят к бою за званием чемпиона с самой Мартиной Сильвой.
      - Кто такая Мартина Сильва?
       Ответил Фишман.
      - Тебе рано про это думать, но потом я тебе расскажу.
       Затем зазвучала торжественная мелодия, что-то из Гайдна, и, пройдя по проходу, в октагон зашла Катерина.
      - Ека-те-ри-на Великая! Лопухина! - Провозгласил ведущий. - Первый, дебютный бой!
      - Ого, первый бой и сразу великая! - Явно расслышала Екатерина с ближайших рядов.
      - Посмотрим, великая она или простая.
      С Катерины сняли халат, отцепили корону, распустили причёску в косу. Публика встретила преображение Катерины аплодисментами, и сдержанным гулом одобрения. Мужички оценили внешность нового бойца. Тем более, что для Катерины специально пошили стрейчевые бойцовские трусы почти в облипочку.
      - Ты смотри - какая деваха!
      - Есть за что подержаться и на чём поваляться!
      - Да, вставить бы ей раз десять без перекура!
      - На такой умрёшь без перекуров!
      - Кто умрёт, а кто нет!
      - Ой, не лепи мне горбатого, Колян! Тоже мне - сексмашина.
      - Не завидуй!
      - Было бы чему!
       Примерно такие комментарии звучали со всех сторон.
      Рефери, достаточно высокий седой мужчина, заставил обеих девушек пожать руки. Лицо украинки по прежнему излучало благодушие, но стоило прозвучать гонгу, как оно исказилось просто неистовой яростью, и Олеся буквально набросилась на Катерину с ударами. Катька никак не думала, что это произойдёт так мгновенно, так что она пропустила два первых удара по голове, и только потом отпрыгнула назад. Теперь уже на лице хохлушки отразилось удивление. В предыдущих боях её соперницы падали именно после таких ударов. Решив, что она толком не попала, Олеся с новой силою обрушилась на Катерину. Но теперь её удары рассекали воздух - Катя успевала увернуться. А затем она начала бить сама. Первый, боковой хук, прошёл по касательной, второй раз, уже с левой, она попала более плотно. Оксана отскочила, с ещё большим удивлением посмотрела на соперницу, а потом снова ринулась в бой, нанося удары со скоростью пулемёта. Катерина поняла, почему её назвали именно танком. Такую трудно остановить даже из гранатомёта. Катерина уворачивалась, отскакивала, но до поры не пускала в ход руки, не успевала ответить. И она дождалась. Девушка неминуемо устала, перестала наносить удары и чуть-чуть опустила руки. И вот тогда Катерина пустила в ход свой коронный удар в лоб. Получилось хорошо, она не толкнула соперницу, как прежде Семёнова, а именно ударила так, как надо, как учили, так что у Олеси только слегка дёрнулась голова. Но девушка осталась стоять, только руки у ней упали вдоль туловища, и украинка начала как-то пошатываться, вперёд-назад, как березка под ветром. Народ неивствовствавал, Васильич кричал от угла ринга: - Бей её, Катя, добивай! А то она очухается!
       Но Катерина глянула в мутные глаза соперницы, и поняла, что та уже в нокауте. Тогда она подняла правую руки и легонько, одним пальцем, толкнула украинку в лоб. И та тут же рухнула навзничь.
       Публика взревела от восторга. Рефери ещё считал секунды, а Катерина отошла к своим. Сияющий Васильич показал ей большой палец.
      - Во! Шикарно!
      - Пройдись по рингу, поприветствуй публику, - крикнул ей Фишман.
       Катерина прошлась по октагону, подняв руку, приветствовала публику. Мужики ей не понравились. Почти все бородатые, с пивными животиками, и лица у всех тыквообразные, как будто их распёрло изнутри небольшим взрывом. Большинство явно недавно спустились с гор. Да и вели они себя жутко - орали, хлопали, подмигивали ей, кричали всякую ерунду.
      - Эй, Катя! Давай встретимся, переспим!
      - Катя, запиши мой телефон! Озолочу, мамой клянусь!
      - Эу, Катя, я завтра свободен!
       Были среди этого смачного буйства и женщины, в основном хорошо одетые, при полном параде и в драгоценностях. Они тоже все были предельно возбуждены. Но среди них Катерина вдруг увидела двух знакомых дам. Те, сидя в первом ряду, особенно неивствовставали! Катерина присмотрелась, и поняла, что она их знает. Да, это были матери тех самых детей, что она видела в колледже и даже обменялась с ними телефонами - Грета и Нина. Тогда она улыбнулась, помахала им рукой. Одна из девушек, кажется немка, показала Катерине рукой - позвони. Та в ответ кивнула головой.
       Наконец хохлушка пришла в себя, смогла стоять на ногах. Судья взял руки обеих девушек и под мерное зачитывание ринга-носером стандартного текста, а потом под рёв публики - произнёс её имя: - Екатерина Великая! - И поднял вверх руку Катерины.
       После этого Катя обняла соперницу, у той в глазах стояли слёзы.
      - Не переживай, ты ещё своё выиграешь, - шепнула ей Катерина, - удар у тебя дай боже. И побереги себя, ты такая красавица. Жалко будет, если тебя изуродуют.
       Олеся даже улыбнулась в ответ.
       К победительнице тут же подскочил бойкий парнишка с микрофоном в руках.
      - Скажите, Екатерина, почему вы не стали добивать соперницу, как обычно это бывает в ММА?
      - А чего её добивать? Она и так уже в отключке была. Чего зря девку уродовать?
      - Это ваш первый бой. Вы волновались перед ним?
      - Конечно, ночь не спала.
      - Мне кажется, вы даже не вспотели.
      - Я же не картошку окучивала, чтобы потеть.
      - Поздравляю вас с хорошим дебютом в боях без правил. Аплодисменты Екатерине Великой!
       Зал снова взорвался восторженным рёвом.
       Потом был проход Катерины через зал, и она снова наслушалась от мужиков всякого!
      - Катя! Я хочу быть твоим мужем!
      - Подруга! Давай встретимся! Нэ пожалеешь!
       После душа и переодевания Екатерину отвели на короткую, не предусмотренную регламентом пресс-конференцию. Обычно, такие, выставочные бои мало кого интересуют, но Фишман заранее позаботился о журналистах, сказал им, что будет сенсация, так что небольшой кабинет пресс-центра был полон снимающей и пишущей братией. Первым Катерине задали тот же самый вопрос, что и на ринге: - Екатерина, почему вы не бросились добивать соперницу?
      - Она и так еле стояла на ногах. А у нас в деревне не принято добивать лежачих.
       И далее последовал получасовой допрос с пристрастием.
      - Из какой такой вы деревни?
      - Ваше семейное положение?
      - Чем вы занимались до боёв без правил?
      - Ваши дальнейшие планы?
       На большинство вопросов отвечал Фишман. Он рассказал, как по видео нашёл Катерину, но утаил место расположения этой самой деревни. На какие-то вопросы отвечала сама Катя.
      - Кто был самым первым вашим тренером?
      - Мамка. Она меня и бегать быстро научила, и уворачиваться от всего, что летело. И удар мой от неё достался, по наследству. И фигурой я тоже в неё.
      - Сколько вас в семье? Ещё будут бойцы из вашего семейства?
      - Нет. Две младших сестры замужем, им не до боёв. Они с хозяйством и детьми бьются. А у меня муж и сын восьми лет.
      - Муж тоже такой же большой?
      - Нет. Выбирала из самых маленьких.
      - Почему?
      - А чтобы не бил по пьянке.
      - На какой диете вы сидите?
      - Что найду, то и ем.
      - А как содержите такую фигуру?
      - Пашу на огороде. Тридцать соток. Очень всем советую.
       Журналисты были в восторге! Таких персонажей в этом виде спорта ещё не было.
      
      ГЛАВА 9
      
       Первый бой Катерины вызвал цунами волнений прежде всего в самой деревне Домовёнково. Весть о том, что Катьку будут показывать по телевиденью, да ещё и то, что она там будет драться, взбудоражило всё село. Большинство радовались - свой человек выбился в люди! Некоторые, впрочем, морщились и цедили сквозь зубы: - Я? Катьку смотреть? Что я там не видел? Подумаешь - руками она махать будет! Чё мне там смотреть?
      - Ещё бы ты не видел! - Поддела скептика продавщица. - Тебе Катькин кулак, Зуля, раз пять прилетал! Вон и половины зубов от этого нет.
      - Да иди ты! Я просто её жалел, не бил в ответ - баба все-таки!
       Проблема была ещё в том, что спутниковое телевиденье было не у многих. Так что дома таких счастливцев на время боя превратились в кинотеатры, столько туда набивалось желающих приобщиться к тонкому искусству женского мордобоя. По счастью тарелка была и у Егора Трубникова, Катькиного свояка. К нему напросились в гости немного, человек сорок, но в первых рядах сидели Валентина Кобылина, мать Катерины и её муж Колька Скоков. Они волновались, наверное, не хуже самой Катерины.
      - Господи, хоть бы она не проиграла! - Сказал Колька. Он с утра снимал этот стресс добрыми порциями элитной самогонки, производства соседки бабы Зины.
      - Фу! Отвернись от м-меня! - Сказала Валентина, сморщившись от едкого запаха. - Нашёл время, когда н-нажраться!
      - Я не нажрался, я стресс снимаю, волнуюсь. А где Колька то, Лопух где?
      - Не знаю, должен был прийти, - сказал Егор.
       Законный супруг Катерины прибыл за две минуты до начала трансляции, и еле пробился через толпу зрителей в первый ряд. Он так же был навеселе, но не слишком.
      - Что, дядя Коля, тоже стресс снимали? - Не упустила возможности подколоть родственника ядовитая Дашка.
      - А как же! Волнуюсь так, словно сам должен драться.
       Дашка хотела добавить что-то ещё, но тут началась трансляция.
       Когда камера первый раз показала Катерину, все родственники не поверили своим глазам.
      - Это Катька что ли?
      - Да вроде... она.
      - Да ну нет, это молодая какая-то!
      - И с короной.
      - Так они же и сказали - Екатерина Великая!
      - Какой у ней наряд классный! Вся в каких-то висюльках.
      - Ага, смотри - какой герб на спине!
      - А волосы то, волосы как это они так сделали!? Прямо как корона на голове.
      - Две короны. Такая, настоящая, и из волос.
       Затем камера показала Катерину совсем близко, и они удостоверились, что это именно она, их сестра и дочь.
      - Слушай, ну как она выглядит! Ей тут лет двадцать дашь, не больше! Что они с ней сделали? Это как? - Недоумевала Дашка.
       Народ обсуждал каждый шаг действия.
      - О, халат сняли!
      - Волосы распустили. Коса то какая у ней длинная.
      - Раньше длинней была, - заметила Дашка, - сантиметров на двадцать обрезали.
       Когда хохлушка начала мордовать Катерину, все сразу примолкли. Но потом началось веселье.
      - Так её, Катя! Так!
      - Бей её!
      - С левой, с левой врежь по этой наглой бабе!
       Последний Катькин удар заставил всех замолчать, а когда она чуть толкнула Олеську, и та упала, то вся публика взорвалась рёвом восторга.
      - Ура!!! - Кричал народ.
      - Катька, молодец!
      - Как она её - одним пальцем!
      - Это по-нашему!
      - Ну, Катька! Ну, бой баба!
      Народ послушал ещё краткое интервью победительницы и, довольный, начал расходиться по домам. Перед тем как уйти все поздравляли Лопуха, Валентину, Кольку.
       Вскоре в доме остались только родственники, сели за праздничный стол. Дашка расщедрилась и выставила на стол пол-литра самогона.
      - Ну, Катерина, ну молодец! - Восхищался Колька Скоков. - Это ж как она всё это прокрутила, как будто всю жизнь этой дракой занималась.
      - Ага, и хохлушка эта такая з-здоровая была! Как она попёрла, я думала - в-всё, сейчас забьёт она мою дочурку.
      - Да её забьёшь! Её теперь не остановишь! Молодец Катька! - Вынес приговор Егор.
      
      ГЛАВА 10
      
       А вот Кольче едва не обломили просмотр боя любимой мамочки. Всё дело было в дежурном педагоге-воспитателе, Алине Владимировне Королёвой. Эта сухощавая, некрасивая девушка в свои пятьдесят лет была ещё девственницей. Толи от этого характер у неё был вредный. Толи, наоборот, девственницей она была от характера, но вредной Алина была до изумления! Могла докопаться до чего угодно и когда угодно. Ей ученики даже дали кличку Алина-Глина. Узнав от старшеклассников, что готовится коллективный просмотр трансляции женского боя без правил, она заявила: - Так, в вашем возрасте смотреть такие жестокие вещи нельзя! Это может разрушить вашу психику. Я сейчас всё отключу.
       И она забрала пульт управления спутниковой антенной. Вспышку гнева и неповиновения старшеклассников Алина подавила быстро, привычно и жёстко.
      - Всем по комнатам, и спать! Время не детское. Сейчас я вам ещё и интернет отрежу, а то я вас знаю! Тут же подключитесь к ТВ.
       И она ушла, звонко цокая по паркету своими высокими каблуками. Шла она с целью отключить оптиковолоконный интернет, на котором и держался весь колледж.
       Кольча насупился.
      - Не переживай, - попробовала утешить его Вера. - В записи мы всё равно этот бой посмотрим.
      - Ну, уж нет. Я его посмотрю и сейчас. О, счас мы её...
       Кольча не закончил предложение, но именно в этот момент Алина-Глина зашла в дамский туалет для преподавателей. Быстро сделав свои дела, она попробовала крутанула барашек замка, но тот не поддавался. Тридцатилетний педагогический стаж у Алины слился в одно целое с действительностью. Она и к неживым предметам пыталась применить те же навыки, что и с детьми.
      - Это ещё что такое?! Ну-ка, ты, не безобразничай! Что это такое!? Открывайся! Быстро!
       Но проклятая железяка не хотела поддаваться. Тогда Алина навалилась на проклятый вертушок всей своей хлипкой массой. Внутри замка что-то щёлкнуло, барашек крутанулся раз, второй. Но дверь оставалась закрытой.
      - Нет, это что за безобразие!? Ты что себе такое позволяешь?! Открывайся счас же! Кому говорю!
       Но на эти уговоры проклятый механизм поддаваться не хотел, словно не понимал русского языка.
      - Ну, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому!
       Сказав это, Лина достала свой смартфон и позвонила на вахту. К её удивлению, противный женский голос заскулил самую печальную для любого человека фразу: - К сожалению, абонент сейчас не в сети, или у него выключен телефон.
      - Это ещё что? - Возмутилась Лина. - Это как? Как такое у нас может быть?!
       Действительно, внутри колледжа действовала своя выделенная система связи, и она никак не могла отказать. Алина раз за разом набирала номер охраны, но сигнал не проходил. Пару раз прорывалось что-то вроде лошадиного ржания, потом и блеянье козла, и даже куриного кудахтанья. Тогда она начала звонить по всем другим номерам: директору, своей начальнице, соседу по дому. Результат был один и тот же - неутешительный.
      - Тут что, блокируется сигнал? Почему в туалете? Всё обито железом, что ли? - Бормотала она, рассматривая стенки своего заточения. Ей претило то, что следовало делать в таких случаях, но, увы. Иного выхода не было. Алина прокашлялась, а потом начала кричать.
      - Алло! Народ! Все на помощь! Выпустите меня отсюда! Позвоните завхозу!
       Ответом была тишина. К сожалению, заведение, куда попала в заточение Алина-Глина, было в отдельном корпусе для преподавателей, а их сегодня никого не было - выходной, а в детском корпусе крики были не слышны.
       Из этого заточения Алину высвободили уже утром. Пришёл завхоз, сломал дверь, выругал Лину за безжалостное отношение к оборудованию.
      - Это ж надо, а, так замок сломать! Его и здоровый мужик не осилит, а вы, Лина Владимировна, голову ему свернули, умудрились! Вот же!
       Лина на эти претензии ничего не ответила. Она была злая, как никогда. Бедняжка не ела и не пила восемь часов. Хорошо хоть было, куда сходить по большой и малой нужде.
       Надо ли говорить, что весь колледж смотрел бой матери Кольчи от начала и до конца. Теперь новенького пацана из деревни зауважали все. Подходили даже старшеклассники, жали ему руку, восхищались его матерью.
      - Крутая она у тебя, брат! Точно чемпионом будет!
      - Автограф у ней возьми.
      - И как приедет - позови! Селфи сделай с нами.
      - Ладно! Сделаем! - Соглашался Кольча.
      
      ГЛАВА 11
      
       Сразу после боя Катерине объявили, что следующий день у ней будет выходным.
      - Что хочешь, на Красную площадь поехать, или на ВДНХ? - Спросил Фишман.
      - Я подумаю, - сказала Катя, а потом взялась за телефон, набрала номер с неподписанным именем. Это оказался номер матери Эльзы - Греты.
      - Привет.
      - Катя! Как же ты здорово сегодня билась! Это был фурор!
      - А ты что, любительница ММА?
      - Да нет, что ты! Первый раз там была! Просто дочка мне все уши прожужжала про этот твой бой. Мы с Нинкой сразу после твоего боя ушли из зала. Ну, ты что, что делать завтра будешь?
      - Мне дали на завтра выходной. Надо как-то с сыном повидаться, соскучилась.
      - Отлично! Всё так хорошо складывается! Мой будет весь день занят, Нинкин папик вообще в Лондоне. Завтра берем из колледжа детей, и едем ко мне на Дубровку! Будут шашлыки, фейерверки, мыльные пузыри, всё, что любят дети. Ты где сейчас находишься?
       Катерина продиктовала адрес базы.
      - Хорошо, завтра с самого утра Ленка заедет за тобой, потом заберёте детей и ко мне! Ты во сколько встаёшь?
      - В четыре.
       Грета поперхнулась.
      - Рановато. Но часов в восемь ожидай авто. Она будет на своём "Майбахе". Да! Купальник не забудь! У меня дома шикарный бассейн.
       Всё прошло по задуманному немкой плану. В половине девятого они забрали из колледжа детей. Кроме всех четверых к ним присоединился ещё Игорь Куприянов, мальчишка лет четырнадцати, как-то сошедшийся с великолепной четвёркой по характеру и взглядам на науку. Его считали гениальным физиком, чуть ли не будущим Нобелевским лауреатом. Но родом он был из Саратова, так что выезда за стены колледжа для него уже было хорошим развлечением.
       Дом немецкого семейства поразил Катерину своим огромным участком, гектаров сорок, не меньше. Сам дом издалека казался не сильно большим, всего два этажа, но оказалось, что это только фасад, а так он был сильно вытянут вглубь участка. Они прошли влево от дома, там, где была построена обширная беседка, а перед ней стояли солидный мангал и гриль.
      - Большое хозяйство, - сказала Катерина, - коров можно тут пасти. Целое стадо. И косить тогда не надо было бы, надрываться, - она мотнула головой в сторону ещё одного работника, монотонно толкавшего впереди себя газонокосилку.
       Дети под предводительством Эльзы, тут же убежали куда-то вглубь этого пространства и растворились. К ним, кстати, присоединилась сестрёнка Данилы, Света, шустрая девчонка лет шести. Светой её назвали, очевидно, по приколу. Это была типичная мулатка: смуглая, губастенькая, с круглыми, чёрными глазами, с волосами в мелкую кудряшку. Женщины же отошли к беседке, где двое, мужчина и женщина занимались приготовлением к пикнику. Он разводил огонь в гриле, она резала овощи на салаты.
      - Доброе утро, Грета Михайловна!
      - Доброе, Татьяна.
      - Доброе утро, Грета Михайловна! Шашлык будет готов минут через двадцать.
      - Спасибо, Саша.
       Грета обернулась к девушкам.
      - Хорошо. И с погодой угадали, прямо бабье лето. Ну, что? По маленькой?
       Грета подвела их к столику, где выстроилась обширная коллекция спиртного. От такого разнообразия у профессионального алкоголика слюна бы потекла до самых колен. Тут были и вина самых лучших марок, и элитная водка, и коньяки самых престижных фирм, текила, крафтовое пиво, шампанское.
      - С чего начнём? - спросила хозяйка.
      - С шампанского, - предложила Нина, - надо же обмыть первый удачный бой Екатерины Великой.
       Грета открыла бутылку с навыком истинного гусара. Но Катерина замотала головой.
      - Не-не-не! Я спиртное не пью. Совсем.
      Дамы были удивлены.
      - Как это?
      - Почему?
      - Тренер запретил? Так мы ему ничего не скажем.
      - Нет, - отрезала Катька, - я с детства насмотрелась на этих алкашей, до сих пор отвращение. Не хочу. Один раз меня напоили коньяком столичные врачи, я потом сутки болела. Мне бы лимонаду.
      - Какого?
      - Да любого. Это я всё пью: Тархун, Дюшес, Буратино.
       Девушки странно переглянулись, Грета открыла одну из бутылок, налила Катерине полный бокал.
      - Ну, за тебя, Екатерина!
      - Ты грандиозная женщина!
      - Да! И мне главное понравилось, что ты не стала её добивать.
      - Да! Это так благородно!
      - За тебя - подруга!
      - За тебя! За то, что это было бы только началом твоей большой карьеры!
       Они выпили, Катерина чуть сморщилась.
      - Это что за лимонад такой странный? Он даже горчит чуть-чуть.
      - Он из грейфрута. Налить что-то другое?
      - Да нет, ничего, прикольно. Хорошо освежает.
       Мир для неё действительно стал как-то немного ярче и светлей. Сразу поднялось и настроение. Они закусили тем, что нашли на столе, кто шоколадом, кто бананом, а Катя хурмой.
      - Кать, а у тебя один только ребёнок? - Спросила Нина.
      - Да. Хочется ещё, но не от кого.
      - Как это не от кого? А муж?
       Катерина фыркнула.
      - Муж! Муж - объелся груш. Налей-ка мне ещё этого лимонада. Понравился он мне.
      - Так что он у тебя, импотент? - Спросила Грета, после того, как они ещё выпили.
      - Да нет. Но пьёт как собака. Не хочется от такого и рожать.
      - Ну, Кольчу же своего ты от него родила?
      - Ну, не совсем от него.
       Катерина ещё выпила стакан этого своего лимонада, они отошли на полянку, сели в пластиковые кресла, и её понесло на откровение.
      - Он внешне-то вылитый Лопух, даже родинка на жопе в виде земляники у Кольчи один в один с отцом. Но там ещё... поучаствовал один...
      - Сосед? - подсказала Нина.
      - Если бы.
       Катька чуть помялась, но её уже было не остановить. Было странное желание исповедоваться. Слова так и бились о её зубы, чтобы вырваться наружу. Она в этом своём грехе признавалась только родной матери. Это Валентина уже растрезвонила про этот случай всей деревне.
      - Леший. (https://proza.ru/2023/09/13/1331 )
       И она рассказала историю своего близкого знакомства с хозяином лесных чащ. Как она три дня не могла выбраться из стометровой рощицы, как до неё там домогался леший, и как он её всё-таки домогся. Дамы слушали её, вытаращив глаза. Когда же Катерина поведала о том, какой он на самом деле - маленький, плешивый, с бородёнкой на сторону, с бородавкой на носу, слушательниц передёрнуло.
      - Ужас!
      - Кошмар!
      - Так, а как он это...
      - Ну да, как он как мужчина? В силе?
       Катька вздохнула.
      - Лучше его, наверное, и нет никого. Потом месяца два-три вообще на мужиков не тянет.
      - Это от него у Кольчи глаза ночью красным светятся? - спросила Грета.
      - Ну да. Дочь рассказала?
      - Ага. Он ночью видит как днём.
      - Да, прямо не знаю, повезло тебе подруга с сыном, или наоборот, - высказалась Нина.
      - Ой, кто бы говорил! - Поддела подругу Грета. - То-то ты вон от своего сивого кабанчика какую негритянку родила.
       Нина смутилась.
      - Да случайно это. Кто же знал, что этот... порвётся, а я толком и не заметила. Уснула сразу, и всё. Готово.
      - А муж тебя после этого долго бил? - Спросила Катька.
       Нинка вздохнула.
      - Да бить то не бил, он на такое не способен. Но развестись собирался.
      - А что ж не развёлся?
      - Да у него тут как раз тёрки с кавказцами начались, как раз через месяц после родов. Ранило его тяжело. Я от него в госпитале два месяца не отходила. А потом, как Светка подросла, он так к ней проникся, так полюбил, удивительно просто! Он к сыну родному так не относится. Я прямо шалею от этого.
       Тут озаботилась Грета.
      - Кстати, а где они? Дети то наши где?
      - Да, что-то мы их упустили.
      - Ну, Эльза найдёт, чем их занять.
      - Всё равно, пошли, поищем.
      - Кстати, а где аниматоры? - Вспомнила Грета. - Должны были подъехать к девяти, а время уже десять.
      - Приедут, скажут - пробки.
      - Ага, как обычно. У этих всегда пробки, даже в выходные.
       Когда Катерина вставала, её слегка качнуло в сторону.
      - Ого, это что со мной сегодня? Качает.
      - Наверное, магнитные бури, - невинно ответила Грета.
       Девушки пропустили Катьку вперед, а сами пошли сзади. Их буквально корёжило от внутреннего смеха, но позволить ему выбраться наружу они не могли - жить очень хотелось. Нинка только шепнула хозяйке дома: - Лимонад, да?
       И снова согнулась от смеха.
       Детей они нашли в здании бассейна. Те отрывались по-полной, от всей души и от всего тела. Парни постарше подкидывали в воздух Эльзу и Светку, и те со смехом ныряли в кристально-прозрачную воду. Только Кольча был предельно серьёзен. Он обучал Веру плавать. И надо сказать, это у него получалось. Девчонка уже вовсю плыла, хоть и в надувных нарукавниках.
      - Давай-давай-давай! Поплыла, молодец!
      - Мамка, давай к нам! - Закричал Кольча, завидев Катерину. - Вода тут классная, тёплая, как у нас в пруду!
      - Может, в самом деле, искупнуться? Вода у нас с подогревом, да и день хороший, не простынем на улице, - предложила Грета.
       К хозяйке дома подошёл Саша.
      - Грета Михайловна, у нас всё готово.
       Та от него отмахнулась.
      - Потом! Привези сюда столик с детскими напитками, а нам бутылочку коньяка и "Швепс".
       Купаться Катька любила, так что скоро в бассейне начался форменный беспредел, с обоюдной войной брызг и с попытками утопить другого пловца, визгом и криками детворы. Они вовсю резвились, совсем забыв про время. Но потом около бассейна появился высокий, худощавый блондин лет сорока пяти в строгом сером костюме.
      - Привет всем! - сказал он, разглядывая водную гладь.
       Катерина поняла, что это и есть муж Греты - Эдуард Адольфович, банкир и меценат.
      - О! Ты уже освободился? - Восхитилась Грета.
      - Да, все прошло гораздо быстрей, чем я думал.
      - Дети! - Скомандовала Грета. - Пошли в беседку, пора немного перекусить.
       Все оделись кто во что, кто в халаты, Катерина предпочла вытереться и влезть в свою одежду. Беседка, а по площади она была чуть поменьше катькиного дома, была уставлена столами со всеми возможными яствами. Сначала все налегали на шашлыки и салаты, потом дети занялись сладостями, а взрослые - спиртными напитками и закуской. Тут зазвонил телефон у Нины.
      - Да?
      - И ты где?
      - Ты уже дома, что ли?
      - Да, я дома! А ты где?! С кем ты там сегодня кувыркаешься?!
      - Ни с кем я не кувыркают, я у Греты, Кнауфгорден. Мы тут все, с детьми, приходи повеселиться.
       Нина отключила телефон и пояснила.
      - Вот так всегда. Приезжает каждый раз на сутки раньше, всё надеется меня с любовником застать. Это всё после Светки.
      - Ну а что ты хотела? Это теперь у тебя уже навсегда. Смирись, подруга! Заслужила.
       Нинкин муж оказался колобком среднего роста, одетым во всё белое. Лицо его было хмурым, а взгляд подозрительным. Увидев его, Светка бросилась навстречу, раскрыв руки и закричав: - Папа!
       И тут же произошла мгновенная метаморфоза. С "колобка" мгновенно слетела маска подозрительности, он просиял, подхватил дочь на руки и начал её подбрасывать в воздух, так, что та вскоре начала истерически хохотать.
      - Лёша, хватит! Она же сейчас зайдётся от смеха! - Возмутилась Нина.
       Отец перестал подкидывать дочь, и, держа на руке, заговорил с ней, на удивление Катерины, по-английски. Та отвечала ему бойко и складно.
      - Чего это он? - Шепнула Катерина Грете.
      - Он полиглот, знает шесть языков, вот решил и дочь воспитать в этом же стиле.
      - Так сын его не так просто начал говорить на всех языках? - Спросила Катя.
      - Ну да. Есть в кого.
       Сам же младший полиглот-уникум поздоровался с отцом степенно и за руку. Они перекинулись парой слов на совсем уж диковинном языке, не то на иврите, не то санскрите.
       Тут откуда-то издалека, за воротами усадьбы раздалось истошное лошадиное ржание.
      - Наконец-то! - Вырвалось у Греты. - Ну, они у меня получат, артисты хреновы! Обед уже!
       Вскоре на зелёный газон лужайки въехала "Газель", щедро расписанная по всему корпусу шариками, масками клоунов, лицами счастливых детей и не менее счастливых пенсионеров. Из салона "Газели" вывалились двое клоунов, и одна клоунесса, тут же завизжавшая удивительно высоким, и удивительно противным голосом: - Здравствуйте, дети!
       Нет, ещё три часа назад дети бы отреагировали на этот крик восторженно, но сейчас, уставшие после бассейна и отяжелевшие после обильного завтрака, они не отреагировали совсем.
      - А кто у нас тут сегодня самый счастливый человек на свете? Скажите, как его зовут? - Продолжала надрываться клоунесса.
      - Буратино, - по классике отозвался Эдуард Адольфович.
       Взрослые заржали.
       Тут один из коллег шепнул что-то на ухо клоунессе, и та мгновенно сменила пластинку.
      - А сегодня тут у нас все счастливые дети, потому, что у нас выходной день и можно отдохнуть от надоевших уроков! Ура!!!
       В течение часа профессионалы от юмора пытались растормошить и развеселить детей. Бесполезно!
      - Праздник в морге, - шепнул один клоун другому по ходу этого неудачного действия.
      - Юбилей в крематории, - согласился тот. Единственная, кто поддержала записных комиков, это была черноглазая Светлана. Она охотно прыгала, танцевала, рисовала мелом на стене, то есть делала всё, что пытались навязать публике аниматоры. К ней из чувства долга присоединились и Грета с Ниной, они начали тормошить детей. Катерина так же хотела к ним присоединиться, но ноги её почему-то не держали.
       Остальные дети оживились только тогда, когда артисты начали надувать огромные мыльные пузыри. Делали они это прекрасно, и причудливой формы, переливающиеся на солнце аморфные конструкции, плавали над лужайкой, становясь с каждым разом всё больше и больше, доходя до трёх метров в длину.
      - Класс! - Восхитился Кольча. - А можно их так сохранить надолго?
      - Если стенки будут достаточно гибкими, то получиться, - решил Игорь.
      - И жёсткими, но тогда это будет уже резина, - поправил Данила.
      - Тут нужна пластмасса, - предложила Эльза.
      - Таким методом дома можно строить, - предложил Кольча. - Надул, она затвердела, и готова.
      - Кто она?
      - Пластмасса.
      - Это надо какой-то особый вид пластмассы изобрести, - поправил Данила.
      - А чего её изобретать? Она уже есть, и давно используется, - Сказала Эльза, и назвала столь мудреное название, что никто не смог бы его повторить.
      - Как-как? - Переспросил Кольча. Его к этому вела привычка всё позновать, и всё запоминать.
       Эльза подошла к стене, на которой были нарисованы каракули Светки, стерла их и написала одно длиннющее слово.
      - В разогретом состоянии она в жидком виде. Из неё делают изделия методом выдувки. А на воздухе она быстро твердеет, что-то около трёх минут.
      - И что это такое будет? - Спросила Вера. - Круглый дом?
      - Зачем круглый? - Кольча как-то принимал участие в ремонте завалинки у соседа. - Сделал разборную форму, загнал туда этот шар, и вот у тебя какой хочешь дом. Хоть квадратный, хоть прямоугольный.
       Он так же нарисовал на стене эту конструкцию.
      - И все будут тебя видеть? - Настаивала девочка-математик.
       Эльза отрицательно покачала головой.
      - Нет, там можно добавлять любые красители. Представь себе, красные дома, или зелёные. Или в разводах из разных цветов. Вообще красиво может быть.
      - Это дорого, наверное, будет? - спросил Игорь. Данила тут же схватился за смартфон. Вскоре он назвал цену одного килограмма этой пластмассы.
      - И сколько его надо будет на такой дом? - Игорь показал на беседку.
      - А какова толщина стенок? - спросила Вера.
      - Не меньше пяти сантиметров.
      - А длина стен дома у нас...
      - Двадцать на пять, и высота стен три метра, - подсказал Игорь.
       Эльза дублировала все данные на стене. Вера подняла вверх глаза, начала что-то шептать что-то про себя.
      - Семьсот килограмм, - выдала она через пять минут.
      - Всего?
      - Ага.
      - И по цене это получиться... - Данила назвал цифру с калькулятора, Вера подтвердила её с точностью до копейки, а Эльза снова записала всё на стене.
      - Ну, это нормально, это в меру, - сказал голос сзади. Дети обернулись. Сзади стояли оба родителя, и были они как никогда серьёзными.
      - Да, сейчас хороший дом из кирпича или бетона стоит на порядок больше, - подтвердил отец Эльзы.
      - Плюс изготовление специальных машин для перевозки и выдувания, арматуры. А потом достройка. Окна, двери, полы.
      - Айда ещё поплаваем, - предложила Эльза детям.
      - Давай!
       Всей толпой дети побежали в сторону бассейна. Три матери ещё до этого растворились где-то в пространстве усадьбы. Мужчины же сели в оставленные кресла, рассматривая надписи на стене.
      - У меня завод в Казани выпускает эту пластмассу. Она экологически чистая, пищевая, - сказал отец Данилы.
      - Значит, с этим проблем не будет? Экологи разрешение дадут.
      - Да, но расходы всё равно будут большими.
      - Зато рынок сбыта какой! У нас в разлив полстраны сносит, а в жару другая половина горит нещадно. Там миллиарды летят каждый год на восстановление. И всё затягивается до зимы, а то и до весны. А тут приехал, выдул штук тридцать домов, за неделю их достроил.
      - Хорошо бы получить госзаказ на такие дома. Даже если их водой унесёт, то им ни хрена не будет. Притащат обратно и всё.
      - Да, перспектива есть.
      - А выдул бракованный дом, снова его расплавил и в дело. Никаких отходов. Перспективно. Нужны только финансы.
      - Могу ссудить тебе любую сумму под двадцать процентов, - сказал Эдуард Адольфович.
      - Сколько?! Да ты с ума сошёл! Двадцать процентов! Это грабёж.
      - Ну, в девяностые я и под двести процентов ссуды давал.
      - Ты забудь то время, Эдик. Тебя за эти двести процентов тогда чуть к главбуху вселенной не отправили, вместе в "Мерседесом". Двадцать! Придумал тоже! Пять процентов! Не больше.
      - Ну, теперь это грабёж с твоей стороны.
      - Могу предложить долевое участие в проекте.
      - Вот это уже интересно.
       Этот интерес был тут же чуть не разрушен. Вокруг разговора двух магнатов происходила повседневная суета. Прислуга убирала всё, что уже можно было посчитать мусором, на террасе мыли полы. Одна из шустрых уборщиц подскочила к стене с надписями с мокрой тряпкой.
      - Куда!
      - Пошла вон!
      - Иди отсюда!
       Со стороны двух солидных людей с многомиллиардными доходами это был только набор цензурных слов, а поток нецензурных был гораздо больше и эмоциональней. Испуганная уборщица покинула рабочее место буквально бегом, она даже упала, споткнувшись об ведро и разлив воду. Она поднялась, глянула на лица работодателей, и припустилась бежать дальше. А два возмущенных мужчины схватились за смартфоны и начали нещадно фотографировать меловые записи десятилетней девочки.
       Когда уехали клоуны никто не понял, да и не вспомнил про них.
       Вечером, после фейерверка, девушки сидели в малой гостиной у камина, на диванах, перед ними всё так же были напитки и закуска. Дети уже спали. Было весело, Катерина узнала про подруг много интересного. Тех словно прорвало, исповедь Катьки инициировала и тех вспомнить о своём происхождении и своих грехах. Так Грета в самом начале московской жизни больше года работала барменом, оттуда и навыки при открытии и разливе спиртного. Нина начинала диспетчером на заводе. С огромным изумлением Грета и Нина узнали, что они оба родом из Воронежа, даже из одного района, но при этом в детстве и юности никогда не пересекались, хотя должны были. Они почти одновременно пристроились в модельный бизнес, но и тут судьба их не свела ни на подиуме, ни на конкурсах красоты. Да и на Дубровке они жили почти рядом, но близко их свела только общая судьба детей.
       Когда разговоры иссякли, а Катерина начала дремать, Грета заявила.
      - Всё спать пора!
      - Да.
      - Ты к себе?
      - Спрошу Лешку. Что-то он там, в кабинете, засел с твоим, никак они не расстанутся.
      - Катя, ты как? Спать?
       Та зевнула.
      - Ой, девки, я что-то сегодня совсем плохая. Весь день в сон тянет, и качает иногда. Давление, что ли, поднялось?
       Девушки переглянулись.
      - Кать...
      - Ты только не злись...
      - Но мы тебя не лимонадом поили.
       Катя не поняла.
      - Не лимонадом? А что это было?
      - Джин-тоник.
      - Что-что?
      - Ну... "Швепс" - грейпфрутовый сок и немного спирта. Там немного, градусов девять.
      - Как в пиве.
       Но Катерина недоумевала.
      - А что же меня так развезло, если там спирта как в пиве?
      - Так ты выпила его литра три! Тут мужика в зюзю развезёт.
      - Или совсем отрубит.
       Катька нахмурилась.
      - Девки, я вас убью... если только встану и догоню.
       Грета начала читать ей лекцию.
      - Кать, но зато ты теперь поняла, что такое спиртное. А то вдруг тебе подсунут пойло на каком-нибудь фуршете, а ты и не в курсе, отрубишся у всех на глазах.
      - Да, Катя, в жизни надо быть готовым ко всему.
       Катька сморщилась, но потом махнула рукой: - Ладно, прощаю. Где мне лечь? Помогите подняться.
       Девушки помогли ей встать, но когда Катерина приняла вертикальное положение, то она так сильно сжала обеих блондинок за плечи своими мощными ручищами, то те запищали, как два резиновых утенка в ванной.
      - Ух, вражины! - Свирепо процедила Катя.
       Потом она по очереди поцеловала их в макушки, и отпустила злодеек. Девушки начали тереть плечи, но уважать Катерину после этого стали ещё больше.
       Утром всех развезли по рабочим местам, и жизнь вернулась на круги своя.
      
      ГЛАВА 12
      
       Следующий бой Катерина провела через две недели, в Киеве. Визит в столицу незалежной начался для неё неожиданно. В аэропорту Борисполь её остановил восторженный женский крик: - Катя! Лопухина!
       Катерина остановилась. К ней, через толпу встречающих, провожающих, прибывающих и отбывающих, пробивалась какая-то рослая девушка в крайне цветастом платье. К удивлению Лопухиной это оказалась Олеся Судзилович, она же Танк, её противник в первом бою. Они расцеловались.
      - Катька, ты как, биться приехала?
      - Ну да.
      - Как, в форме?
      - Вполне.
      - Слушай, ты же с Горбанюк будешь биться?
      - Ну да.
      - Помни, у ней удар с левой хорош, она левша. Стоит вроде в правой стойке, а потом быстро переходит в левую. Она всегда раза три бьёт с левой, а потом, когда ждёшь удара справой, она бьёт снова с левой, долбит своим коронным, со всей силы. А кого тебе ещё дали?
      - Шевчук.
      - Ой, мама! Вот эта вообще рыжая крыса! Такая подлая, что в бою, что в раздевалке. Она мне один раз в кроссовки битого стекла натолкала, я её тогда поймала за этим и расхерачила как папа Карло Буратину, чуть не убила. Жаль, тренер оттащил. Галька больше самбистка, ты ей главное, в ноги не давай проходить. У ней коронка, она ныряет вперёд, хватает ноги под коленками, дёргает на себя и на полу уже проводит болевой захват ноги, выворачивает её в колени. А если уж она вцепиться, то, как клещ, пока не замучит тебя, не остановиться.
      - Спасибо, Олеся. Как у тебя то дела?
       Олеся прижала руки к груди.
      - Катя! Так хорошо, ты не поверишь! Я замуж выхожу! Вот!
       И она показала руку с кольцом на одном из пальцев. Судя по прозрачности камня, это был бриллиант.
      - За кого?
      - Греческий миллиардер, Ставронидис. Вон он стоит, - Олеська кивнула головой на чернявого человека, стоявшего около колонны метрах в пяти от них. Кроме густых усов и прогрессирующей лысины мужчина отличался маленьким ростом, макушкой он едва доставал до титек Олеськи.
      - Катька, как я рада, что ты меня тогда побила! Он же мне за полгода до этого предлагал замуж, на яхте катал, бриллианты дарил. Я же, как дура, упёрлась в эти ММА, только об этой драке и думала. Всё, непобедимая, чемпионка! А тут ты со своим ударом. Я как пришла в себя, думаю - ну их нафиг, все эти бои без правил! Расхерачат мне кулаками всю мою красоту писанную, кому я тогда нужна буду? Дворник в жёны не возьмёт. Вот я и решилась. Если человек зовёт замуж - грех отказывать.
       Человек около колонны взглянул на часы, потом так же выразительно на девушек.
      - Ладно, я побежала, там у нас личный самолёт под парами стоит, летим в Грецию. Давай, подруга, удачи тебе в бою!
       Они расцеловались, Олеська подхватила под руку своего грека-олигарха, и они растворились среди толпы.
       По дороге в гостиницу в машине Катерина рассказала своим - Фишману и Васильичу, про всё, что поведала Олеська. Фишман был спокоен.
      - Толчёное стекло? Это бывает. Васильич, ты поставь кого-нибудь на входе в раздевалку. И, Катерина, никогда и ни у кого ничего не бери из рук перед боем, еду или питьё. Туда могут всякой дряни подсыпать.
      - Отравить?
      - Ну, отравить, это вряд ли. А вот пурген в минералку сыпануть, это запросто.
       В самом деле, в день боя в их раздевалку то и дело норовили проникнуть какие-то подозрительные личности, и Синицын, что должен был выступать на следующий день, а пока был поставлен "дневальным", нещадно их гонял. На всякий случай Васильич турнул и уборщику, пришедшую помыть пол за полчаса до боя.
      - Пошла отсюда! Уходи!
      - Как уходи? Мне сказали тут убраться, - настаивала она.
      - После боя придёшь и помоешь. Иди-иди отсюда!
       Что в этот раз резануло слух Катерины, это то, что в зале её уже знали. Кроме аплодисментов был ещё и сильный свист, видно было, что публика болела за своих.
       Горбанюк оказалась девушкой плотной комплекции, гораздо ниже Катерины, но с удивительно длинными руками, чуть ли не ниже колен. Самим строением девушка больше напоминала мужчину - маленькая задница, скромные грудки, широкие плечи, криваватые ноги. Смуглое её лицо так же не вызывала симпатий, на нём словно застыло выражение вечной угрюмости.
       Горбанюк, а официальная кличка у неё была Кобра, начала так, как и рассказывала Олеська. Встала в правостороннюю стойку, и начала методично наносить удары левой рукой. После её третьего удара Катерина отпрыгнула назад, и кулак Кобры просвистел в пустоте. Катерина до поры не пускала в ход свои руки, уклонялась. Когда же Кобра решила ещё раз нанести свой удар левой, Катерина отпрыгнула в сторону и ударила как бы вдогонку движению бойца, так, что Кобра полетела в дальний угол октагона и распласталась на полу. Это было забавно, в зале раздались смешки. Впрочем, хохлушка торопливо поднялась, она явно боялась, что Катерина начнёт её добивать. Но это было не в принципах Катерины. Она три раза ударила Кобру боковыми ударами, и они явно её потрясла. Теперь положение дел сменилось. Уже Горбанюк всячески пыталась избежать прямых ударов Катерины, и бегала от неё по всем рингу. В зале начался свист, зрители начали кричать что-то про перемогу. Лишь на пятой минуте боя Катерина хорошо попала с левой по челюсти Кобры, так, что та на несколько секунд встала. И вот тогда Екатерина нанесла тот самый коронный удар в лоб. В отличие от Олеськи Горбанюк упала сразу, назад, навзничь. Рефери только глянул на её лицо и сразу замахал руками, останавливая бой.
       Катерина после этого отметила, что когда она уходила с ринга, ей уже почти не свистели. Аплодировали не с таким экстазом, как в Москве, но с явным уважением.
       Второй бой был через час, заключительный в этой серии, и как раз перед началом мужских боёв. Так не полагалось, два боя в один день, но Фишман в своей сфере был на грани гениальности. Глянув на свою соперницу, Екатерина вспомнила слова Фишмана про Шевчук.
      - Горбанюк это так, ни о чём. А вот Шевчук очень серьёзный соперник. Три десятка боёв, всего три поражение, последнее от Сильвы. Сейчас её подводят к новому бою с Мартиной, но если ты её победишь, руководители ММА переключаться на тебя и устроят чемпионский бой Сильвы с тобой.
       Галина Шевчук больше походила на женщину, чем предыдущий соперник. Всё нужное для этого присутствовало: фигура, с мощной грудью, с приличной попой. Но лицо у неё было неприятное - остроносенькое, чуть конопатое, нижняя челюсть назад, рот постоянно приоткрыт, неровные, выступающие вперёд зубы, редкие волосы с сильной рыжиной были забранные на затылке в куцый хвостик. Она походила на мультяшного мышонка, хотя кличка у ней была совсем из другой оперы - Каракурт.
       Объявление имени и регалий украинки вызвало шквал аплодисментов и одобрительного свиста. Катерину встретили более сдержано, но в этот раз так сильно не свистели.
       Бой шёл под диктовку Екатерины. Она наносила удары, отскакивала, уходила от ударов противника. Кроме того, Катерина пустила в ход ещё одну фишку, позаимствованную от записей боёв молодого Кассиуса Клея. Она начала передвигаться по площадке как бы танцующей походкой. Зал встретил это действие восторженным рёвом. Ударит Катерина серией, и тут же отходит от противника, так, что ответные удары уже рассекали воздух. Помня предостережения Олеськи, Катерина не подпускала к себе противника близко, а боковые удары ногами она легко блокировала. Пару раз Екатерина могла ударить соперника так, как полагается, чтобы та сразу вырубилась. Но ей вдруг захотелось поиграть с соперницей. Она била Галину по лицу, отскакивала, уворачивалась от её ответных ударов, а когда у той заканчивался этот запал, и она останавливалась - она снова била хохлушку по лицу. У той от катькиных ударов уже и глаза начали заплывать, от чего она стала больше походить уже не на мышь, а на огромную, злобную крысу. Это настроение Катерины почувствовал и Васильич.
      - Катька, не зарывайся! Добей её! - Сказал он в перерыве между пятиминутными раундами.
      - Успею.
       Катерина продолжила издеваться над девушкой и во второй пятиминутке. Била и тут же уходила, так, что кулаки Галины разрезали воздух. Она уже решила окончательно добить хохлушку, но как раз в это время Шевчук бросилась всем телом вперёд и всё-таки схватила Катьку за коленки, а затем дёрнула их на себя. Катька начала падать назад, но при этом она на каком-то инстинкте схватила соперницу под мышки, ещё прибавила скорости толчку, так, что, падая, та перелетал дальше, и плашмя, на всю спину приземлилась на полу ринга. Пару секунд Шевчук была ошеломлена, у ней сбилось дыхание, а когда она поднялась на ноги, Катерина уже стояла в полной боевой готовности и нанесла тот самый свой коронный удар в лоб.
       Каракурт упала не так как Олеська или Горбанюк. Она как бы сломалась в пояснице, и упала лицом вперёд, так что Катя еле успела отскочить.
       В зале пару секунд стояла тишина, а потом просто обрушился какой-то рёв голосов и аплодисментов. Вот это в первый раз проняло Катерину. Ей впервые понравилось всё, и бой и реакция на него публики. Пока судья и медики кружились вокруг поверженного соперника, Катерина подняла вверх правую руку и начал обходить ринг по кругу, приветствуя все стороны зала. Потом она сняла головную повязку, швырнула её в зал, где тут же началась драка за право обладания такого шикарного сувенира. После этого Катерина с помощью Васильича сняла перчатки, и, не сильно торопясь, расплела косу. К моменту объявления результата боя её роскошные волосы покрывали всю спину девушки. Всё это дублировалось на большом экране - красивая, русоволосая славянская девушка с голубыми глазами, расплетает свою косу. Это было настолько сексуально, что Катерину в этот момент хотела вся мужская часть зала. Да и половина женской тоже. Так что в момент объявления результатов боя рёв публики мог сравниться со звуком речёвок торсиды "Спартака". К девушке тут же подскочил неизменный репортёр с микрофоном.
      - Екатерина, два боя за вечер, это не тяжело для вас?
      - Тяжело ворованные мешки с комбикормом грузить на трактор, а так я толком и не пропотела.
      - Было впечатление, что вы играли с Каракуртом, это так?
      - Я что, похожа на ребёнка? Мои игры кончились ещё в школе.
      - Екатерина, что вы бы могли сказать зрителям?
      - Только одно - я люблю вас! Киев - вы лучшие!
       После этого она ещё раз обошла ринг, уже подняв обе руки. В раздевалку она не прошла, она протанцевала по проходу в каком-то своеобразном и весьма откровенном танце. И это тоже было весьма сексуально.
      - Ну, ни хрена себе! - Пробормотал себе под нос Фишман. - И откуда это у ней взялось?
      - Во девка даёт! В тему Катька вошла. Сейчас ей прохода от мужиков вообще не будет,- подтвердил Васильич.
       В течение каких-то суток победные фрагменты боёв Катерины, момент роспуска волос и эта её эротичная пробежка завирусились в Интернете со страшной силой. Миллионы просмотров, сотни тысяч восторженных комментариев. Не отставали и спортивные издания. "Екатерина Великая - новая звезда ММА!" "Сильва - готовься, она идёт забрать твой пояс".
      Фишману на следующий день позвонили из "Плейбоя", а в течение дня из всех специализированных мужских журналов типа "Максим". Особенно отличился "HUSTLER". Они назвали такую сумму за полностью откровенную сессию, что Фишман крякнул, но до поры откладывал разговор с Катериной, справедливо предполагая, что деревенская девушка на такое не согласиться.
       Следующие три месяца прошли для Катерины в каком-то угаре. Страны, города, бои, соперницы - все это сменялось с периодичностью револьверного барабана. Раз - и ты в Праге. Приезд, тренировка, бой, пресс-конференция, отъезд. Через три дня - Варшава. Тоже самое. Затем Лондон и, снова всё по кругу.
      Бои она непременно выигрывала. Каждый раз по-новому. И это было потому, что Катька вошла во вкус всего этого дела. Обхитрить, удивить, переиграть - это стало для неё просто наслаждением. Её рейтинг неизменно рос, так же как и авторитет среди самих девушек-бойцов. Где-то после десятого боя её стали уважать, а после двадцатого - бояться. Если она читала этот страх в глазах соперницы ещё до гонга, тогда Катерина начинала с ней играть, как кошка с мышкой. Она, то гоняла её по кругу, то плясала перед ней, совсем опустив руки, нарываясь на прямую атаку. Когда это ей надоедало, она цеплялась с соперницей в клинч, и шептала ей на ухо: - Сейчас я ударю, и ты ложись.
       Так и происходило. Била она в этот раз не своим убойным прямым в лоб, а боковым хуком, впрочем, тоже очень сильным. Девушки неизменно падали, притворялись убитыми, рефери открывал счёт. Далее происходило то, что так любили все зрители мужского пола - Екатерина Великая расплетала свою косу. С каждым разом она эта делала всё более эротично, под какую-нибудь сексуальную мелодию, да и вообще...
       В Катерине пробуждалась женщина. Мужик в юбке, что беспрестанно копал, косил, поливал, доил - постепенно уходил из её тела. Чтобы сохранить нужные кондиции в мышцах, она уже часами занималась в спортзале на тренажёрах. Так же неизменными оставались визиты в спа-салоны. Ей всё больше начал нравиться массаж всего тела и манипуляции с лицом и шеей.
       Даже походка её изменилась, это не была модельная проходка, что так тщетно пытались её обучить, а что-то иное. Раньше её сравнивали по манере передвигаться то с шагающим экскаватором, то с жирафом. Но теперь это был летящий шаг свободной женщины, с лёгким покачиванием бедрами, с высоко поднятой головой. Так что, когда Катерина надевала платье, и её вывозили куда-нибудь на фуршет, мужички просто не могли оторвать от её лица и тела взгляд. На высоких каблуках она на две головы возвышалась над всей публикой. Какие рядом с ней вспыхивали скандалы! Часто слышались злые женские голоса, а временами и звуки пощёчин. Катерина чувствовала это внимание, но никогда не оборачивалась на звуки этого семейного боя. На её лице поселилась полуулыбка, которую один журналист сравнил с аналогичной гримаской Джоконды. Этой улыбкой она отвечала и на заигрывание многочисленного стада светских шакалят: молодых, только раскрученных певцов однодневного разлива, артистов, спортсменов, и просто охламонистых деток богатых родителей, что непременно начинали виться вокруг неё на этих мероприятих. Они были наслышаны о деревенских корнях Катерины, надеялись её завоевать, пустив золотую пыль в лицо, но поразить Катю столичными уловками не удавалось. Начали на неё обращать внимание и люди совсем другой формации. Судя по лицам, изрядно потрёпанные жизнью, но в очень дорогих костюмах, с безумного дорогими часами. И про первое и про второе ей рассказывали подруги, которых Катька неизменно брала с собой. Это было одно из условий, что она поставила перед Фишманом. Он остался даже доволен этим своим решением, потому что Грета и Нинка легко отшивали "малолеток" от своей подруги. А насчёт более серьёзных предложений от обладателей часов за миллион долларов, Катерина только смеялась.
      - Да, Катька, ты сейчас у нас в стране невеста номер один, - Сказала, как-то Грета.
      - Это точно. Любого миллиардера можешь подцепить, только намекни.
      - Только мне это зачем? - Спросила Катька. - Мне это не надо.
       И вот однажды Фишман объявил: - Назначен день боя с Мартиной. Девятое февраля.
      - Где?
      - У неё на родине. В Бразилии. В Рио-де-Жанейро.
      
      ГЛАВА 13
      
       За всё это время Катерина только раз приезжала в свою деревню. До этого она все свои редкие выходные неизменно проводила в имении Греты Кнауфгорден. Программа отдыха была одна и та же - бассейн, азартные игры с детьми, поглощение спиртного и вкусного. Катька перепробовала все виды спиртных напитков, сразу забраковала текилу, водку и пиво. Неплохо пошёл коньяк в малых дозах, бодрил, но уж очень сильно бил потом по голове. Её фаворитами стали полусладкое шампанское и джин-тоник. А поводом для поездки в деревню стал недовольный звонок мужа. Колька сразу выкатил столько претензий, что Катерина поняла, что ей пора его навестить. Суть его ультиматума была проста - где обещанная машина? Он один тут пашет на хозяйстве, скучает, и вообще...
       Катька ещё вначале своего трудового подвига договорилась с Фишманом, что Лопуху будут ежемесячно посылать по пятьдесят тысяч рублей. Для столицы эта сумма была мелкой, а для Домовёнково - громадной! С матерью Катька говорить по телефону не любила. У той была кнопочная "Нокия", да и Валентина в разговоре по телефону почему-то начинала больше чем в жизни заикаться. А вот Дашке она сразу подарила смартфон, так что Катерина не только разговаривала с ней, но и видела личико любимой сестрички. Та передавала приветы не только от человеческой родни, но и слала видео от коровы Зорьки и быка Борьки. Но вот своего мужа в этих репортажах Катерина не видела ни разу. Да и говорили кровные родственники про него как-то странно, коротко и в общих чертах. "Нормально", "не пьёт", "работает". Катерина даже начала подозревать, что тот закрутил роман с какой-нибудь бабёнкой на стороне, вот они и не хотят её этим волновать. Это как-то противоречило всему прошлому образу жизни её Лопуха, его, так сказать, сексуальной энергии. Но благодаря общению с новыми подругами Катерина поняла, что всё в этом мире происходит из-за желания женщины завладеть конкретным мужчиной, и совсем уж неважно, что об этом думает сам мужчина, главное, что это нужно женщине. И тут всё решает объем кошелька желанной жертвы. А для её деревни Колька в данный момент был очень даже богатым мужичком! Просто уменьшенная в миллиард раз модель магната из журнала "Форбс".
       Выправив себе увольнительную на два дня, Катерина отказалась от услуг машины Фишмана, а заказал грузовой фургон для перевозки подарков родне и себе, любимой. Перво-наперво, она закупила в мебельном салоне кухонный гарнитур, что давно присмотрела при одном из посещений этого мебельного рая. Затем купила себе и матери плазму, а так же по спутниковой тарелке. Для Дашки и Егора она приобрела автоклав для производства консервов. С тем запасом уток и гусей, что у них скопились благодаря отъезду Катерины, у тех не хватало морозильника, а зима выдалась слишком теплой, чтобы держать мясо в сугробе. А кормить уток всю зиму было очень даже накладно. Кроме того она купила им ноутбук, больше даже для подрастающего сына Егора и Дашки - Ваньки. Подмывало Катерину приобрести себе шикарную кровать, но останавливало как раз это новое для неё чувство ревности. Привезёт она эту кровать домой, а там какая-нибудь лярва будет на ней с её мужем кувыркаться?! Ну, уж нет! Обрыбится Коля без кровати!
       Во всех этих закупках ей, конечно, помогали подруги. Для женщин, не обременённых строгой ежедневной работой, опека над Катериной стала для Греты и Нинки своеобразным хобби. Они обучили Катьку пользоваться кредитной картой, помогали закупать одежду и обувь в одном стиле. Даже кое-что подарили из драгоценностей - серёжки, кольца, цепочку с кулоном. Позаботились они и о том, чтобы нанять фургон. Пользуясь интернетом, девушки нашли места, где нужные ей товары были подешевле, чем в других магазинах. Так что в полдень Катерина расцеловалась с подругами, и отправилась в путешествие на родину.
       Водитель, полный мужчина лет сорока по имени Сергей, бои без правил не смотрел, так что Катьку не признал, и она даже сняла объёмные темные очки, что вынуждена была носить в последнее время. Сергей, похоже, был так же не ходок по женской части, хотя и имел на пальце обручальное кольцо. Клеить красивую деваху он даже не пробовал. Они всю дорогу болтали о всякой ерунде, в основном о деревенских делах, благо тот жил в Подмосковье и вёл своё небольшое хозяйство.
       Катерина о своём визите заранее не предупредила, решила нагрянуть неожиданно, застать, если что, изменщиков как есть, тёпленькими. Но ворота её дома оказались закрытыми, на калитке висел старомодный замок, размеров с Катькину голову. Она набрала номер мужа.
      - Ты где?
      - Где-где! В деревне. Где я ещё могу быть?
      - Врёшь, тебя дома нет.
      - А ты чего, приехала, что ли?
      - Да.
      - Хорошо, сейчас подъеду.
      - Подъеду?- удивилась Катя. Деревня у них была такова, что тут идти было минут двадцать от края до края.
      Новости в деревне распространяются быстрее скорости звука, а то и скорости света. Катерина не успела даже замёрзнуть, как в конце улицы послышался тарахтящий звук работающего дизеля, и вскоре к воротам дома Лопухина свернул "Беларус" Егора Трубникова. Первой из кабины трактора выпорхнула его жена.
      - Катька! Сеструха! - Завизжала она и кинулась обнимать и целовать Катерину. - Чего же ты не предупредила!? Мы бы тебя встретили!
      - Чего меня встречать? Я дорогу к деревне ещё не забыла, да и в деревне ещё ориентируюсь.
      - А мне Ирка Золотова звонит, продавщица наша. Фургон, говорит, проехал, и, кажись, Катерина в кабине была. На твою улицу свернули. Я отпросила у заведующей, и давай Егора теребить. Хорошо он рядом был.
      - Это всё хорошо, а где мой Лопух? Мы что, так и будем около калитки стоять, с замком целоваться?
      - Да вон он - едет.
       Дашка кивнула головой куда-то за спину Катерины. Та обернулась. К их дому подъезжала древняя "Ока" редкого, синего цвета. Катерина даже знала, кому она принадлежала - старику Нефодину, мужику довольно вредному, но механику от бога. Но сейчас за рулём этого раритетного авто находился ни кто иной, как сам Николай Лопухин. Катерина опешила. Даже не столько от того, что её Лопух рулил машиной, а тем, с каким серьёзным выражение лица тот выбрался из-за руля. Более того, Коля был трезв, чисто одет, пострижен и побрит.
      - Здравствуй, жена, - сказал он серьёзно, и, приподнявшись на цыпочках, чмокнул Катьку в нижнюю челюсть. Та пропустила мимо ушей приветствие супруга, а сразу спросила: - Ты чего это за руль уселся? Тебе, зачем старик Кузьма машину дал?
      - Ну, он мне её не дал, я её у него купил. Ты же мне деньги присылала? Вот, я подкопил малёк и приобрёл её.
      - А права?
      - Тоже купил. Нет, там всё законно - ездил в город, учился. Так что у меня всё в порядке.
       Тут из кабины подал голос водитель фургона.
      - Эй, господа, разгружаться то будем? Мне уже ехать обратно надо.
      - Открывай ворота, - велела Катерина мужу.
       В доме Катерина следов вражины не нашла. Ни чужой одежды, ни зубной щётки. Затем она вышла во двор, начала показывать, что нужно нести в дом.
      - Это что? - Спросил Колька, держа в руках длинный, широкий, но тонкий картонный ящик.
      - Плазма. Егор, ещё вот эту тарелку возьми, занеси.
      - О, хорошо! Теперь футбол буду со всеми удобствами смотреть.
      - И вот эти ящики в дом тащите, все пять! Тут кухня, соберёшь её как надо. Не мне тебя учить.
       Пока мужики таскали обновы, Катька оттащила в сторону сестру.
      - Чего это с ним? Трезвый, чистый?
      - Да ты чё! Он как машину купил, и всё, сразу пить бросил. Он же теперь не просто столяр и плотник, а бригадир на стройке нового ДК.
      - А чего ж ты мне про это не звонила?
      - Сюрприз хотела сделать. Как, получилось?
      - Ещё как. Не знаю прямо, радоваться мне, или опасаться.
      - А чего опасаться? - Не поняла сеструха. Катька отмахнулась.
      - Потом.
       Разгрузив всё, что надо, они поехали к Трубниковым. Если новый комп вызвал у супругов радость, то автокалав - бурную радость, переходящую в экстаз.
      - Катька! Как ты угадала?! Мы ж теперь столько консервов с утятиной сделаем, полок в подвале не хватит! - Визжала Дашка.
      - Матери отнесешь, у ней места полно.
       Тут как раз подошли и они, родители - Валентина с Колькой Скоковым, благо жили они в соседнем доме. Целование и обнимание, вручение подарков - все это заняло добрый час времени. Для родителей Катька купила погружной насос, самый дорогой и практически не убиваемый, из нержавейки. Ему Валентина и Николай были рады даже больше, чем плазме и спутниковой тарелке.
      - Вовремя! Наш то насос уже того, доходит, - вещал Колька. - Да и сколько ему уж лет, его Валерка, сосед, уже раза четыре перематывал. А таскать воду вёдрами не охота.
       Пошёл разговор и о заработках Екатерины.
      - Катька, ты на ремонт дома то заработала? - Спросила Дашка.
      Цифры Катерина озвучивать не стала, сказала просто: - Да я сейчас полдеревни могу купить, только зачем?
      - И то в-верно, - поддержала мать, - тут на этих т-тридцати сотках спину угробишь, а куда тебе ещё?
       Не могли родственники не отметить и невиданную красоту Катерины.
      - Катька, а что это они с тобой сделали? - спросила Дашка. - Ты помолодела лет на десять! У тебя же на лице кожа как у девочки! Катя, как это возможно?!
       В самом деле, Катька сейчас смотрелась моложе своей сеструхи. Та, признаться, сильно поправилась после родов, и смотрелась старше своих двадцати пяти лет.
       Катька только улыбнулась.
      - Умеют они это в столице.
      - И хорошо умеют.
      - Тут мне предлагают сняться для мужских журналов, - сказала Катерина. Фишман всё-таки заикнулся про смачные предложения газетных магнатов. По требованию Катерины он привёз ей все эти журналы в одном экземпляре, и девушка поняла, на что её толкает хитрый еврей.
      - Это, для каких таких журналов? - Нахмурился её законный муж.
      - Ну, разных.
      - Поди, "Плейбой"? - понял Егор.
      - И он тоже.
      - И за какие такие деньги? - Спросил Коля.
      - Хорошие деньги! Тогда я точно всю деревню скуплю. Только вот думаю, надо ли это?
      - Голой, что ли? - Всё допытывал Николай.
      - Ну, почти. Там, где в купальниках, где руками прикроюсь.
       Колька нужно было знать главное: - А платить хорошо будут?
      - Очень.
      - Ну, если деньги платят, то почему нет. Снимись. Пусть все смотрят, и мне завидуют, - согласился Николай.
      - Там ещё один журнал просит фото. Там совсем уж не прилично, - закинула удочку будущая звезда эротики.
      - Что за журнал? - Насторожился Колька.
       Катерина сказала название. Отреагировал на это Егор.
      - Ого! Я в армии его видел. "Плейбой" по сравнению с ним - "Мурзилка" для малолеток. Там всё как есть, с подробностями, с деталями, и в действии.
       Коля нахмурился.
      - Вот этого тогда не надо. Да и вообще, кончай это дело. На машину мне ещё заработай, и домой.
      - Чего это?
      - Да скучно мне! И машину мне надо!
      - Так ты машину уже сам купил. А чего тогда меня достал? "Машину хочу, машину хочу!" А сам раскатываешь уже на ней.
       Колька возмутился.
      - Да разве это машина!? Это же "Ока"! Это выкидыш "восьмёрки". Я на ней только учиться ездил. А мне серьёзная машина нужна - пикап! Либо "Форд", либо "Тойёта".
      - Какая ещё "Тойёта"? - Нахмурилась Катька.
      - Такая! Четырехдверный салон, ходовая четыре на четыре, и кузов как у грузовой машины. Чтобы можно было сено привезти, комбикорм.
       Залезли в интернет и общими усилиями нашли нужную им модель.
      - Ого, хорошо она стоит! - Сказала Катя.
      - Да ты что - всё того стоит! Мотор - дизель, дорожный просвет как у грузовика, оба моста ведущие, по любой грязи и пройдёт!
      - Ладно, куплю я тебе такую машину. Не стони.
       Вечером супруги Лопухины сходили в баню, на удивление хорошо провели личное время ночью. Правда, после всех этих развлечений Колька начал допытывать подругу жизни: - Ты там, поди, изменяешь мне с каждым встречным?
      - С чего это ты так решил?
      - Ну, а как же иначе? Мне и мужики с бригады все про это говорят. Столько мужланов на тебя там смотрят, а ты там волосы расплетаешь, как перед баней! Видно же, что мужика хочешь!
      - А ты как, сам то, мне не изменяешь? Вон, приоделся, бреешься каждый день, пить бросил. Поди, завёл себе шлюшку на стороне?
       Слово за слово, разругались они так, что остаток ночи провели на разных жизненных плоскостях.
       Катька уехала на такси на следующий день. А на зимние каникулы шофёр Плешакова Володя привёз дедам Кольчу. Да не одного. Поняв по скучному личику, что Варя-математичка не особенно хочет возвращаться в свою многодетную семью, Кольча предложил ей: - А поехали ко мне в деревню, погостишь у нас.
      - В деревню? - удивилась Вера. - Я в деревне никогда ещё не была. Интересно.
       Для Валентины и Кольки приезд внука стал большой радостью. Они не могли не отметить, что тот стал взрослей и как-то уже даже не намечал ничего вредного. Тем более с такой серьёзной дамой.
       Первым делом Кольча начал заливать и укатывать свою немыслимую, метров триста, горку на берегу пруда. Потом он водил гостью к Дашке в её курятник, в свинарник, к коровам и бычкам в гости. Вера, признаться, была ошеломлёна такими новыми познаниями. Хотя математика при этом была на уровне арифметики: две коровы, плюс два бычка, плюс тёлочка, плюс поросёнок, сорок уток, плюс десять гусей, плюс тридцать две курицы, петух и выход продукции в два ведра молока и три десятка яиц каждый день. От обилия чистого воздуха московский заморыш вначале даже как-то задыхался. Часов в девять вечера Вера начинала клевать носом, и спала часов до девяти утра, а то и дольше. Девчонка как-то отмякла душой, она начала улыбаться и даже смеяться, во всё горло, что раньше за ней как-то не замечалось.
       А с Кольчей, между тем, случилось несчастье. Он влюбился. Нет, влюбляться это нормально, как для мужчин, так и для женщин. Но не в девять же неполных лет! А случилось это в утро на Рождество. Он с Верой стояли на крыльце, падал снег, ровный, тихий. Издалека, от церкви, слышался колокольный звон. Несколько снежинок упали на густые волосы Веры, Кольча посмотрел на её курносый профиль, солнце подсвечивало лицо девочки, и он подумал: "А она красивая!" И всё, он пропал! Если раньше он нещадно, по делу и от безделья подкалывал девчонку, а на горке мог даже толкнуть её в спину и смеяться, видя, как она на пузе катиться вниз. А теперь он стал чрезмерно внимателен и назойлив. Он постоянно спрашивал девчонку, не хочет ли она есть, пить, даже не надо ли той в туалет. Он бросался помочь надеть на неё шубку, зашнуровать ботиночки. Во время обеда он выкладывал из своей тарелки лучшие куски мяса на тарелку Вере. Как обычно бывает в таких случаях, девушка не понимала своего счастья, а просто свирепела от такой назойливой заботы.
      - Да куда ты мне ещё свою котлету кладёшь?! Я и эту то не съем! Забери обратно! Забери, кому говорю!
      - Ну, Вера!..
      - Ты хочешь, чтобы я лопнула?! Забери!
       Первой поняла, что случилось с внуком, Валентина.
      - А К-кольча то влюбился в Верку, - сказала она своему спутнику жизни.
      - С чего это ты взяла? - Опешил тот.
      - Да ты посмотри, как он вокруг её в-вьётся. Глаз не отводит.
      - Это да. Хотя... Нормально.
      - Да г-где ж нормально!? Ему сколько лет то?
      - Так и Кольча то не простой пацан. Там сколько всего намешано? Он по уму то уже старшеклассник. Вот он и тут догонять начал.
      - Ой, да рано им ещё!
      - Ты про секс, что ли?
      - Ну да.
      - Дурёха, какой секс в таком возрасте? Женилка ещё не выросла, и кормушка ещё не закучерявились! Пока лет пятнадцать не исполниться обоим, ничего не будет.
      - Да и так тоже р-рано.
      - Где же это рано?! Ты что, правнуков поняньчить не хочешь?
      - Х-хочу, но...
      - Вот и молчи. Всё нормально. Всё у них хорошо.
      
      ГЛАВА 14
      
       Неумолимо приближалось время главного боя в жизни Катерины. Где-то за месяц до этой даты она перестала биться, переезжать с места на место. Всё теперь было отдано тренировкам. Они с Васильичем отрабатывали боксёрские удары, уходы от ударов, чтоб всё было автоматически. Катя наконец-то привыкла держать во рту капу, то, что раньше ей сильно мешало. Приходили тренеры из других видов спорта - дзюдо, самбо, джиу-джитцу. Они не пытались отрепетировать броски в своих стилях с Катериной, они показывали, как и что надо противопоставлять именно такому виду борьбы. Много времени занимали теоретические занятия. Целая группа аналитиков разбирала бои Сильвы на компоненты, где и как она переходила с одного стиля на другой.
      - Сильва недаром уже пять лет непобедимая в абсолютной весовой категории. Она в детстве начинала в джиу-джитцу, потом перешла в дзюдо. А затем её начали обучать боксу, а потом и каратэ. И когда она перейдет во время боя в какой-то другой стиль, не угадаешь.
      - Самое страшное, если она повалит тебя, схватит руку или ногу и начнёт выжимать на болевой приём.
      - Одной из соперниц она так просто сломала в суставе руку. Та не смогла вовремя крикнуть или начать стучать другой рукой, дескать - сдаюсь! Ну и Сильва тянула её руку до тех пор, пока та не заорала от боли и не потеряла сознание.
      - Так что если будет нестерпимо больно - не стесняйся, стучи в пол о том, что сдаёшься.
       Катерина нахмурилась.
      - Что ж она такая, совсем непобедимая?
      - Нет, у ней тоже есть свои минусы.
      - Прежде она всегда старалась победить как можно быстрей. Но толи её промоутеры начали сдерживать.
      - Да, бой, которого ждёшь целый месяц, а он заканчивается за десять секунд. Это никому не нравилось, ни промоутерам, ни зрителям.
      - Толи она просто вошла во вкус и теперь как бы играет с противником.
      "Вполне возможно", - подумала Катерина, ориентируясь на свой опыт.
      - Но к третьему раунду она вдыхается.
      - Да, у ней какие-то проблемы с сердцем. Про это все молчат, но по косвенным признакам можно понять. Начинается одышка, она почти перестаёт двигаться.
      - Только мало кто доживал до этого третьего раунда.
      - Да, поэтому Сильва старается уложить максимум в две пятиминутки.
      - Кроме того, у ней очень нежная кожа на лице. Пару раз у ней от сравнительно лёгких пропущенных ударов заплывал левый глаз.
      - Левый? После удара с правой? - Уточнила Катя. - А если бить с левой?
      - С левой её никто никогда не доставал. У ней длиннющие руки. И своей вытянутой левой рукой она не подпускает соперника близко.
       После таких больших нагрузок Катерина начала уставать. И тут Фишман устроил для неё разгрузочные дни. На четыре дня они улетели в Америку, на съемки для "Плейбоя".
       Замок Хью Хефнера, да и сам владелец журнала не произвели на Катерину особого впечатления. На Дубровке она насмотрелась и не на такие конструкции. Да и сам вечно хихикающий Хью - старичок как старичок, в Домовёнкове были похожие персонажи, особенно среди дачников. Уже давно всё отстрелял, а пыжатся, словно там ещё полная пороховница, синие таблетки горстями глотает.
       Съёмки проходили два дня. Сначала она попала в руки стилистов-визажистов. Катерина поняла, что то, что с ней делали в Москве, это была только первая лига. А вот высшая была именно тут! Глянув на пробный постер своего лица, она не поверила, что это именно она, Катерина Лопухина. На плакате была изображена какая то совершенно нереальная красавица без возраста и опыта жизни. При этом она не выглядела куклой, не смотрелась пошлой. Дальше - больше.
      Катерина на съемках поменяла несколько платьев, и в стиле пастушки-простушки, и в образе светской дамы-вамп, с жутким декольте и с обнаженной в разрезе до самого пояса ногой. Конечно, были снимки в бойцовской амуниции, причём трусы на неё напялили такие, что в бою она не смогла бы в них и шагу сделать. Ну а потом пошли фото в купальниках, одни откровенней других. От совсем закрытого синего, до стрингов и лоскутного лифчика. А в финале пошла фотосессия в стиле полного "ню". Как ни странно, но Катька при этом не чувствовала какой-то стыдливости. Вставала, как командовали фотографы, прикрывала то, что не надо было светить, заученно улыбалась. Она потом просматривала на экране компьютера всё, что наснимали, и тыкала пальцем в то, что она считала совсем уж неприличным. Снимок тут же убирали.
       После завершения работы фотографы прощались с Екатериной как с каким-то божеством. Лезли целоваться, хотя все, как на подбор, были голубыми, бормотали какие-то восхищенные слова.
       Журнал вышел незадолго до боя, Катерина листала его уже в салоне "Боинга". Самые откровенный снимок был немножко похож на знаменитое фото Мэрелин Монро на развороте того же "Плейбоя". Катерина так же лежала, но не на красном покрывале, а на белом, боком, так что были хорошо видны е бёдра и грудь. Но если суперзвезда пятидесятых на снимке откинула голову, словно пребывала в экстазе, то Катька, с распущенными волосами, лежала, склонив голову на бок и с улыбкой на своих роскошных губах. Тираж журнала превзошёл все рекорды, его пришлось три раза допечатывать.
       Журнал Катерина рассматривала в самолёте, летевшем через Атлантику, и делала она это не одна. С обеих сторон от неё сидели её подружки: Нина и Грета. Как они вычислили рейс, в котором повезут Катерину за океан, было непонятно. Но совсем непонятно было то, как с такой "подмоченной репутацией" их мужья отпустили в этот вояж. Уже в салоне первого класса дамы своим очарованием и вежливостью согнали законных соседей Катьки - Васильича и Фишмана, и сильно озаботили своим появлением промоутера Катерины.
      - От вас никуда не деться. Хуже налоговой! - пробормотал он, удаляясь в салон бизнес-класса.
       А дамы просто исходили восторгом.
      - Ой, Катька, что будет! Теперь ты нигде не пройдёшь, ни проедешь. Мужики прохода не дадут.
      - Ну, ты, мать, раскованная чувиха! Я бы вот так ещё и подумала, сниматься или не сниматься.
       - Да ладно тебе, Нинуль! После того, что ты творила лет семь назад в Дубайях, это пионерская зорька.
      - Ну, это когда было?! И я тогда была почти никем.
      - Ага, только немножко женой миллиардера. И курчавый подарок получила на вечную память.
      - Ой! Заткнись, барменша!
      - От такой и слышу!
       Потом они уснули, невольно положив головы на могучие плечи подруги. И проснулись все трое, только когда самолёт пошёл на снижение.
      - Катька, смотри!
       Катерина посмотрела в иллюминатор. Под ними был красивый город в белых тонах выстроенный на берегу океана, который окаймляла какая-то белая кромка.
      - А это что такое белое? - Спросила Катерина.
      - Это, Катя, Копакабана! - С благоговейным восхищением сообщила Грета. - Лучший пляж мира!
      
      ГЛАВА 15
      
       Жизнь в колледже подводила Кольчу к тому же вопросу, что и его педагогов - кем он хочет стать? Его друзья уже определились. Веру вместе с Игорем частенько вывозили в какие-то закрытые города, они что-то там решала вместе с толпой пожилых академиков. По косвенным разговорам Кольча понял, что дело касалось ядерного оружия. Эльза не вылазила из лабораторий в поисках каких-то новых химических знаний. Она уже на взгляд могла определять, что за химические вещества намешаны в прозрачные, с виду, растворы. Даже Данила получил постоянный пропуск в спецхранилище библиотеки имени Ленина и на выходные по своей воле частенько зависал там. А Кольча соображал не хуже их всех, но ему становилось как-то скучно от всех этих точных наук. Единственным развлечением для него было открытие в себе какие-то новые способности. Он даже начал тренировать своих друзей, как надо управлять людьми, чтобы они полностью им подчинялись. Пока это получалось только у Данилы. Тренировался он обычно на работниках кухни. Ему из-за веса была прописана специальная диета, единственная в колледже. Но он обворожительно улыбался, заглядывал в глазки работнице общепита, просил, что ему надо, и та послушно клала на отдельную тарелку то кусок торта, то пару пирожных.
       Но однажды Кольча два часа издевался над своим "любимым" педагогом Алиной-Глиной. Это было не просто так, не из вредности. В тот день Вера была особенно рассеянной, у ней что-то начало проклёвываться по поводу теоремы Клаксона. Так что она задумалась, и, двигаясь по коридору, не заметила и врезалась в туловище Алины Владимировны. Та в этот момент тоже шла, листая какой-то классный журнал, так что столкновение было подобно встречи "Титаника" с пресловутым айсбергом. Всё бы ничего - с кем не бывает? Но педагог позволила себе высказаться об ученице очень неприятно.
      - Ты, блоха сопливая, смотри, куда идёшь! Очки купи, математичка хренова!
       Почему Вера оказалась блохой было непонятно, тем более что и зрение у ней было нормальное. На беду Алины, этот инцидент наблюдал Кольча. Он очень недобро посмотрел вслед человеку, посмевшего оскорбить объект его любви.
       Надо сказать, что Алина шла по коридору не просто так. Она в этот момент целенаправленно шла к директору, чтобы пожаловаться конкретно на Кольчу. В этот день тот позволил себе два раз пробежаться по длинному коридору колледжа, да ещё и крича при этом что-то радостное, весёлое. А всё потому, что он увидел в другом конце коридора объект своей любви - Веру. Но это была только часть претензий воспитателя. Она почему-то сразу невзлюбила эту четвёрку новеньких учеников. Они были какие-то особенные, и держались вместе, и вели себя слишком раскованно. И они сумели при этом "совратить" такого хорошего, скромного парня как Игорь Куприянов! Кроме того Алина вычислила и главного своего врага в этом "клубке змей". Она точно определила, что рулит этим сообществом Николай Лопухин. Ещё поводов возненавидеть Кольчу ей подлил анатом, Василий Брунов. Они как-то сошлись характерами с Алиной, взглядами на жизнь. Тот тоже был замшелым холостяком, по натуре нытиком и педантом. Временами они встречались в столовой, пили в сторонке чай, обсуждали вполголоса какие-то общие темы. Как-то за таким чаепитием Василий пожаловался Алине, что обычную цветовую аномалию глаз у Лопухина считают неким чудом.
      - Такие случаи были зафиксированы в истории науки, и не раз, и я не понимаю, что они так с ним все носятся?
      - Я больше тебе скажу, Василий Львович. Лопухин вреден для нашего колледжа. Он разлагает коллектив учеников. Эта группа каждый вечер собирается у него в номере, и они что-то громко говорят, постоянно смеются.
      - Да-да, смех это ненужная для молодого организма вещь. Ученик должен учиться, учиться, учиться, а не веселиться, веселиться, веселиться.
      - Именно так!
       С этими вот думами Алина Владимировна спешила в кабинет директора, раскланиваясь на ходу со встречными учениками и преподавателями. А еще она на ходу репетировала свою речь. Это должно было звучать так: - Нет, господин директор! Это уже становиться невыносимо! Колледж наш вот-вот пойдёт ко дну как тот "Титаник"! Дисциплина у наших учеников с каждым днём всё хуже и хуже, и это неизбежно приведёт к падению результатов учёбы! И всё это происходит только из-за одного человека - Николая Лопухина! Я предлагаю исключить его из нашего колледжа!
       Алина так увлеклась этой виртуальной репетицией, что едва не врезалась в закрытую дверь. Она вовремя остановилась, огляделась по сторонам. К её удивлению, она находилась не на втором этаже колледжа, а на цокольном, нижнем, в противоположном его конце, перед дверью, выкрашенной в сизый цвет. Алина точно знала, что тут находились швабры, ведра, тряпки - весь боевой арсенал уборщиц колледжа. Диким взглядом осмотревшись вокруг, она закрыла глаза, потом открыла их. Она точно помнила, что шла к приёмной директора, как она поднималась на второй этаж, но как она могла зайти сюда? Она же совершенно не помнила, как спускалась сюда по чёрной лестнице. Чуть постояв, Алина начала выбираться из подвала, поднялась в холл первого этажа, потом начала подниматься по лестнице на второй этаж. Её встречали ученики, педагоги, они с ней здоровались, и она здоровалась с ними.
       Она уже была на втором этаже, должна была показаться монументальная дверь с фигурно вырезанной лазером табличкой "Приёмная директора". Но вместо этого Алина снова оказалась стоящей перед обшарпанной, безликой дверью кладовки. Несколько секунд она смотрела на это сизое пространство, потом резко оглянулась по сторонам - не видит ли это кто ещё? Ей показалось, что это так стыдно, оказаться в этом месте в это время, да ещё и второй раз.
       Уже в полной прострации она снова начала выбираться из проклятого тупика поближе к кабинету директора. Снова был холл второго этажа, заполненный детьми, лестница, коридор второго этажа, дверь приёмной директора. Это было похоже на дежа-вю! Ей показалось, что она видит тех же самых людей, что и в первые два раза, и от них звучали эти же самые слова, они улыбались и жестикулировали точно так же. Она временами даже шарахалась от приветствий учеников и взрослых, удивляя тех своим странным поведением. Уже показалась дверь приёмной. Лина приготовилась... и вот она снова стоит перед дверью кладовки. Алина протянула руку и потрогала дверь. Ничего нового. Это не была голограмма или портал в антимир. Тогда она села прямо на пол, и заплакала. Алина поняла, что она сходит с ума.
       Сколько она сидела там, было непонятно. Проплакавшись, Алина поднялась на ноги и побрела уже не к директору, а в свою каморку на третьем этаже. Это её путешествие закончилось с невероятным успехом. Алина Владимировна никому и никогда не рассказала о том, как едва не сошла с ума у странной двери сизого цвета.
      
      ГЛАВА 16
      
       Преимущество самого большого пляжа мира Катерина оценила сполна. В первый же день Фишман отпустил Катерину погулять с подругами, ведь они прилетели на четыре дня раньше назначенной даты боя, чтобы успеть акклиматизироваться. Но к ней он приставил сразу трёх могучих охранников. В Южном полушарии стояло лето, и купаться в ласковых волнах Атлантики было редким блаженством. Екатерина плавала несколько часов, доведя подруг до изнеможения. Для неё могучие волны океанского прибоя были истинным наслаждением.
      - Кать, пошли на берег!
      - Катя, мы уже устали!
      - Ещё чуть-чуть. Пять минут и выходим.
       Наконец Катерина нехотя покинула блаженные воды океана, и вышла на белоснежный песок Копакабаны. Если она думала, что её не заметят, то она сильно ошибалась. Несмотря на громадные очки, её узнали по фигуре, тем более что стринги почти ничего и не скрывали. Да, женщин с такой фигурой не пропустил бы ни один бразильский мачо! Началось привычное: аплодисменты, свист, крики восхищения. Катерина слала всем воздушные поцелуи, от более тесных контактов её оберегали секьюрити. Появилась и парочка папарацци, делавших свои снимки с частотой пулемёта. Кто-то даже снимал Катю на видео.
       Потом уже Катерина поняла, что это посещения пляжа было тонким расчётом Фишмана. Её снимки тут же оказались на первых полосах газет, мелькнули и в новостных программах ТВ.
       Дальше всё было скучно. Девок удалили от её тела, хотя они жили где-то на этом же этаже. Катерина всё время проводила в тренажёрном зале, да в спортзале отрабатывала удары и уходы от чужих ударов и подсечек.
       За день до боя должна была состояться процедура взвешивания и пресс-конференция двух героинь.
      Когда Катя увидела Мартину Сильву, она поняла, почему та была многократный чемпион мира. Это был не человек, это было человечище! Сантиметров на десять ниже Катерины, но у бразильянки были не руки, а ручищи, не ноги, а ножищи! Голова чемпионки была раза в полтора больше головы претендентки. При этом в голове присутствовало широкое, круглое лицо типичной креолки, с вывернутыми губами с приплюснутым, широким носом. У ней были чёрные, круглые, красивые глаза.
      "И у ней нежная кожа?", - с удивлением подумала Катька. - "Ни за чтобы не догадалась".
       Взвесились. У Катерины оказался нижний предел абсолютной весовой категории - девяносто восемь килограммов. У Сильвы же - наоборот - верхний предел, ровно сто двадцать килограмм. Бой бы состоялся в любом случае, с каким бы весом к нему не подошли девушки, но формальности были соблюдены. После взвешивания состоялся и традиционный обмен взглядами. Девушки встали в каких-то двадцати сантиметрах друг от друга, и вперились глазами в глаза. При этом свирепость Мартины вылилась в том, что она сурово свела брови и начала что-то говорить, тыча пальцем в грудь Катерины. Но лучше бы она этого не делала! Вот что было слабым звеном непобедимого бойца, так это её голос. Он у бразильянки был на удивление писклявым, кроме того девушка сильно шепелявила. Катька стало смешно. Когда Сильва умолкла, Катька ничего не стала говорить в ответ, она сделала шаг вперёд, обняла, и смачно поцеловала соперницу в губы. Изумлённые глаза были у всех - судей, тренеров, корреспондентов, у Фишмана. Но самые изумлённые и растерянные - у самой Сильвы.
       Уже в отеле, в номере, Фишман спросил Катерину: - Это что у тебя за лесбианские мотивы появились, Катарина? Откуда они взялись?
       Катариной он начал её называть в шутку после боя в Польше, именно так Катьку объявляли местные ринга-носеры, да так и привык.
       Катерина отмахнулась.
      - Да чёрт её знает. Красивая деваха, захотелось мне её поцеловать. Глаза такие красивые, губы что надо.
       Фишман крутанул головой.
      - Да, по части пиара ты просто гений. Слышь, Катарина, а выходи за меня замуж?
       Катька удивилась.
      - Чего это? У меня свой муж есть.
      - Ну, развестись это недолго. А прикинь, сколько мы бы с тобой бобла срубили? Лет десять твоего чемпионства, и миллиард у нас в кармане.
      - У тебя в кармане, - поправила Катерина.
      - Да какая разница. Захочешь развестись, отсудишь половину.
      - Ага, а мне это надо? Иди-ка ты, Марк Абрамович, к чёрту со своим баблом. Всё, я спать пошла.
       И Катька пошла в сторону ванной комнаты, на ходу стягивая с себя одежду. Со времён съёмок для "Плейбоя" Катька перестала воспринимать Фишмана как элемент для стыдливости.
      - И всё-таки подумай над этим! - крикнул ей вслед Фишман. - Я на полном серьёзе тебе это всё предложил. Завтра жду ответа.
      
      ГЛАВА 17
      
       И вот настал день боя. Как ни странно, но в эту ночь Катерина спала как бог на пляже после сотворения мира - глубоко и беззаботно. Сама встала в шесть по местному времени, приняла душ, перекусила тем, что нашла в холодильнике - бананами и колой. Ещё вчера, узнав о времени битвы, Катерина спросила: - А чего это так рано?
      - Во-первых, чтобы смотрела Европа, там будет вечер, а во-вторых, в Рио карнавал, последний день, шествие победителей школ самбо. Вот они и хотят успеть до него, а то шествие на Самбодроме затмит все новости про наш бой. Кстати, - он протянул Катерине толстую газету, - глянь на это. На первой полосе: "Екатерина Великая - лесбиянка!" И фото. Ты довольна?
      - Очень.
      - Ну, как бы ни было, ажиотаж страшный. Билеты на бой перекупают по тройной цене. Права на трансляцию закупили сорок телекомпаний!
      - Мы то с этого что имеем?
      - А как же! Так ты выйдешь за меня замуж?
      - Иди к чёрту!
       Всё остальное было как не с ней - звонки подруг, со словами поддержки. Утренняя разминка, плотный завтрак. Легкий сон на полчасика. Наконец - выезд на бой.
       Арена, где им предстояло биться, была рассчитана на десять тысяч человек, и Фишман был готов поклясться, что вряд ли в зале было хоть одно пустое место.
       Сначала в октагон вошла Катерина.
      - Екатерина Ве-е-е-ликая! - затянул своё знаменитый ринга-носер Майкл Баффер.
       Дизайнеры Фишмана постарались в это раз как никогда. На Кате был настоящее платье императрицы, с кружевами, с рюшечками, с оголёнными по локоть руками, с большим декольте, снизу были вставлены круглые рамбоны, делающие платье похожим на колокол, прямо как в восемнадцатом веке. На голове как обычно - корона. И пока она шла - играли гимн "Боже, царя храни". Фишка этого наряда была в том, что платье держалось буквально на трёх молниях. Десять секунд, и Катерина была уже в своём бойцовском обличии. Что ещё придумали хитроумные дизайнеры Фишмана, это то, что и бойцовский бюстгальтер, и трусы, как обычно в облипку, были телесного цвета. Они должны были выделяться по сравнению с телом Катерины более тёмным цветом материи. Его так и подбирали под цвет кожи Лопухиной. Но так, как Катька ещё и загорела в своём походе на пляж, то теперь издалека казалось, что она вышла биться совсем голой. Для всей благородной публики, и особенно мужчин, это был жуткий шок. Так что, когда зазвучали звуки самбы, и в проходе трибуны появилась Сильва, на это зал отреагировал как-то слабо. Она шла по проходу, невероятно могучая, со сдвинутыми на переносице бровями. Сзади её муж нёс на вытянутых руках над головой чемпионский пояс Мартины.
       Далее пошла традиционная процедура представления бойцов, судей, рефери на октагоне. И вот он - удар гонга!
      Катерина даже не представляла, что это её соперница в эту ночь почти не спала. Её, конечно, удивил этот нежданный поцелуй Катерины. Но во-вторых, она впервые не почувствовал в глазах соперницы страха. И это уже Сильву настраивало на нехорошие предчувствия. А в третьих... Мартина хотела ребёнка. Ей было уже тридцать семь, у ней был врождённый порок сердца, но муж не разрешал ей позволить такую роскошь, как заведение собственного дитя. Он требовал и требовал заработать как можно больше денег! Ещё бои, и ещё, и ещё! А Мартине давно осточертел этот октагон, все эти драки. Ей хотелось любви и обычного женского счастья.
       Так что, вопреки всей прежней практике, Сильва начала бой как никогда осторожно. Ударит, отойдёт. Снова ударит, и снова отойдёт. Ни тренеры, ни муж, ни публика не понимала, что происходит с их любимицей. Ту же раньше было просто не остановить! Катерина так же не форсировала события, уходила от ударов противника, наносила свои, от которых Сильва, в отличие от неё, не уворачивалась, а прикрывалась руками, ставя по-каратистски блок.
       Со стороны команды бразильянки полетели какие-то крики, и даже Катерина, не зная языка, поняла, что те требуют, чтобы Сильва активизировалась. Та действительно начала двигаться быстрей, пару раз Катьке хорошо прилетело, один раз в голову, второй по корпусу. Мартина начала бить Катьку ногами, боковыми ножницами по бёдрам. Было больно, но терпимо. Катерина так же решила активизироваться. Она уже высмотрела у противницы её слабые стороны. Когда Сильва била серией, она после этого делала шаг назад и чуть опускала правую руку. Когда она сделала это в очередной раз, Катька быстро сократила дистанцию и влепила сопернице свой коронный прямой удар в голову. Но Сильва, на удивление, успела среагировать и чуть ушла назад с линии удара, так что кулак Катерины попал не в лоб, а в левый глаз Мартины. Фишман был прав, говоря про нежную кожу бразильской девушки. Глаз Мартины тут же начал затягиваться опухолью. И, вот тогда бразильянка озверела. Она кинулась на соперницу с таким напором, что Катерина пропустила мощный удар в лицо, а потом минуты две вертелось на октагоне как уж на раскалённой сковородке. Она уворачивалась от ударов Сильвы, отпрыгивала в сторону, уходила назад. Удары ногами она практически не отбивала, не успевала. И это было очень больно! Пару прямых ударов в тело она выдержала только благодаря железному прессу. Так что удар гонга Катя восприняла с облегчением.
      - Молодец! - Сказал ей Васильич, обмахивая полотенцем, пока массажист вытирал с её лица пот, и поил водой. - Подобьёшь ей второй глаз, и считай, бой выиграла.
       Между тем у соседей стоял какой-то крик. Если бы Катерина знала португальский язык, то удивилась бы странными темами разговоров этих людей. Тренер орал ей, что надо бить больше и активней, прижать к сетке и добить противника. Муж вопил, что так она проиграет бой, а они ещё не расплатились за новый дом. А сама Сильва кричала мужу, что если бы он не проигрывал её деньги в казино, они бы сейчас летали на своём самолёте, а не считали каждое песо для ипотечного платежа!
       Стукнул гонг, снова началась битва. Сильва сразу полетела вперёд, и, тут же снова нарвалась на удар Катьки в правый глаз. В это раз Катерина целила в глаз вполне сознательно. Когда и правый глаз Сильвы начал стремительно затягиваться опухолью, а из брови обильно потекла кровь, со стороны штаба Сильвы полетел одновременный крик сразу нескольких человек. Что он означал, Катька поняла, когда Сильва перестала её бить руками и ногами, а попыталась схватить тело Катерины руками, с явной целью бросить на пол и провести болевой приём. Катерина пару раз ускользнула от объятий бразильянки, но потом та всё-таки поймала её сзади, обхватив руками туловище. Теперь Сильве надо было его бросить на пол, и заломать в болевом приёме, но Катька, помня уроки тренеров, резко рванулась в одну сторону, так, что она невольно мотнула головой, и её коса прилетела как раз по разбитой брови бразильянки. Сильва уже начала движение броска, но она невольно вскрикнула от боли, и потеряла ту секунду, самое нужное ей время для броска. А тут уже Катька продолжила её движение и бросила Сильву через бедро в стиле дзюдо. Дожимать её, делать болевой приём - это было не в стиле Екатерины Великой. Она отскочила в сторону, встала в стойку. Сильва поднялась, но, она была в каком-то странном состоянии - вытянула руки и водила ими из стороны в сторону. И тут рефери замахал руками, требуя остановить бой. Подойдя поближе, Катя поняла, в чём дело. Мартина практически ничего не видела. Левый глаз полностью затянула опухоль, правый ещё немного видел, но зато из правой брови обильно текла кровь. Рефери объявил технический нокаут!
       Публика молчала. Как написал потом один из журналистов, такой тишины он не слышал с тех пор, как в 1950 году Бразилия проиграла Уругваю финальный матч чемпионата мира по футболу на Маракане. Их героиня была бита.
       Но и Катерина чувствовала себя выжатым лимоном. Она опустилась на колени, отдышалась. Потом подошла к Сильве, ей уже остановили кровь. Катя обняла её, начала говорить ей на ухо: - Ты молодец, ты сильная, ты еще победишь.
       Та мотала отрицательно головой и отвечала ей в ответ: - Нет, нет, не хочу больше драться. Хочу детей. У тебя есть дети?
       Они говорили на разных языках, но каким-то удивительным образом понимали друг друга.
      - Сын, восемь лет.
      - Восемь?
      - Да.
       Катерина загнула Сильве на руках два пальцев, та поняла.
      - Как я тебе завидую!
      Они ещё раз обнялись, поцеловались.
       Процедура объявления победительницы и вручение чемпионского пояса прошла под ровные, мерные аплодисменты, и нестройные крики восхищенных мужчин. Среди этого хаоса вдруг ворвался дуэт двух женских голосов: - Катя! Катя! Катя!
       Катерина улыбнулась, помахала подругам рукой. Потом она начала свой традиционный ритуал освобождения косы, с броском налобной повязки в толпу. В этот раз ей показалось, что кого-то там точно задавили насмерть. Крик был жуткий, как в фильме ужасов. Но диджей очень вовремя включил знаменитую композицию Джо Кокера из кинофильма "Восемь с половиной недель". Катька начала расплетать косу, пританцовывая при этом нижним бюстом, быстро разворачиваясь в танце то к одной, то к другой стороне публики. Затем она уже с распущенными волосами просто изобразила какой-то дикий танец с применением всех известных в мире животных поз, порой очень откровенных. Публика была в экстазе, а Катька, противное создание, в конце начала просто томно ломаться из стороны в сторону, мотая своей невероятной гривой, в ритмах музыки, загибаясь в сторону одной из трибун нижним бюстом, а затем разворачиваясь к другой.
      - Уводим, - скомандовал Фишман охране, - а то её сейчас тут изнасилуют всем залом.
       Действительно, прорваться по проходу через толпу Катерине удалось только с помощью тех же самых охранников.
       В раздевалке она приняла душ, а когда вышла и посмотрела на себя в зеркало, то невольно присвистнула. Она уже забыла, как ей хорошо прилетело один раз по лицу, но сейчас под глазом Катерины сиял вполне себе хороший синяк. Это была не опухоль как у Сильвы, но хорошо видимый бланш. Кроме того ноги выше её колен были просто синие от ударов Мартины.
      - М-да, хорошо тебя побили, Катька Лопухина, - пробормотала она себе под нос. - Спать, спать, спать хочу.
       Её отвезли в отель, здесь Катя переоделась в ночнушку, и, отказавшись от бокала шампанского из рук Фишмана, буквально упала на кровать, мгновенно отключившись от действительности.
      
      ГЛАВА 18
      
       Но вот поспать ей удалось не долго. Катерина проснулась от сильного стука. Кто-то долбил кулаками по стеклу. Пришлось ей подняться с кровати, подойти к балконной двери. Вглядевшись за стекло, Катька ахнула. С другой стороны окна ей махали рукой её подруги: Грета и Нинка. Катерина торопливо открыла дверь.
      - Привет, чемпионка! - В один голос заорали подруги!
      - Девки, вы что, совсем охренели!? - Спросила Катерина, помогая подругам зайти в номер. - Как вы на балкон попали?
      - Да тут между балконами перегородка смешная, прямо как у нас в доме были, в Воронеже. Перелезли и всё. Я так ещё в седьмом классе делала, когда как-то раз ключи потеряла.
      - Тут между нами всего три балкона.
      - Так ведь так и убиться можно, десятый же этаж! - Удивилась Катя.
      - Хрен с ним, убиться, так убиться, зато сразу насмерть.
      - Нас охрана к тебе не пустила, два мордоворота стоят около дверей.
      - Ага, жлобы!
      - И Фишман твой козёл!
      - Подруга, с победой тебя!
      - Да, Катя! Это было волшебно!
      - Ты уделала всех! Завтра в газетах и на ТВ такое будет!
      - Такой шарм, такое благородство!
      - Истинная царица!
       Они бурно расцеловали Катерину. Вскоре Нинка обнаружила на столе в холле бутылку шампанского в ведёрке со льдом и пару бокалов.
      - О, как вовремя! Грета! Фас!
       Грета открыла шипучий напиток как всегда безукоризненно, разлила по бокалам.
      - Ну, за твою победу Катя!
      - За великую победу!
      - Катерины великой!
       Они выпили, причём Грета пила с горла. Сон начал отпускать Екатерину.
      - Ну, собирайся! - Велела ей Нина.
       Катя ничего не понимала.
      - Куда собираться? Зачем? Я устала, я спать хочу.
      - Ты что, с ума сошла?!
      - Да!
      - А что?
      - Это Рио, Катя! Рио! Там карнавал, девушка! Карнавал!
      - Ежегодный карнавал, самый лучший карнавал в мире!
       - Сегодня последний день, парад победителей!
      - Да! Лучшее - сливки праздника!
      - Такое невозможно проспать!
      - Быстро одевайся и как можно сексуальней!
       Катерина хмыкнула.
      - Ага, вот с таким бланшем и такими ножками я пойду на карнавал?
       Катерина задрала ночнушку. Нина присвистнула.
      - Да, красиво.
      - Мини юбка отменяется.
      - Нет, я уж тут, в отеле посижу.
       Но Грета уже перебирала вещи в гардеробе Катерины.
      - Вот оно! - Оно торжествующе выхватила вешалку с длинным, широким платьем, бежевым, с затейливым узором. - Я же помню, сама тебе его покупала. То, что нужно. Босоножки, только не эти, тут нужно понадёжней, с застёжкой. Вот, одевай! - А где твои очки? Всё, шикарно.
      - Теперь шляпа широкополая, на тесёмке, хорошо. Очки теперь одень. О! Хорошо! Ты теперь такая загадочная.
      - Только одень купальник поменьше, стринги. Всё равно утром пойдём купаться на пляж.
      - Денег, денег не бери, серьги, кольца браслеты тоже не одевай. Тем более мобильник. А то ограбят, тут с этим всё просто.
      - Да нет у меня ничего! - Взорвалась Катя. - Дайте, я хоть губы накрашу!
      - Это можно.
      - И синяк припудри.
       Через пятнадцать минут они покинули номер так же, как пришли - перелезая с этажа на этаж, минуя высокую перегородку между балконами. При этом Грета ещё прихватила шампанское, уложив его в пакет. В одном из номеров свет не горел, в другом горел, но никого не было. А вот в третьем номере заслуженная семейная пара с габаритами двух капибар, занималась супружеской любовью, старательно и методично.
       Добравшись до нужного им балкона, девушки притормозили, Грета что-то придумала ещё.
      - Полезли вниз по этой лестнице, - предложила она, показывая на железные ступеньки пожарной лестницы в метре от их балкона.
      - Зачем? - Не поняла Катерина.
      - А затем, что там внизу, в холле, толпа папарацци тебя ждёт.
      - Я же переоделась.
      - Ага, и стала меньше ростом? Катя не смеши богов! Горб надо было тебе приделать, чтобы тебя не узнали. Подруга, тебя расшифруют в любом наряде. Айда, полезли! - И Грета первая перелезла на лестницу.
      "Десятый этаж. С ума сойти! Ну, девки, ну оторвы!" - подумала Катька, ступая на хлипкую опору.
       Они с некоторым трудом сумели разобраться, как опускается в этой конструкции последний пролёт, а оказавшись на земле девушки с визгом побежали на звуки музыки, и вскоре присоединились к миллионам зрителей, скопившимся по обеим сторонам проспектов Рио. Парад школ самбы был в самом разгаре. Всё это было весело, шумно, пёстро. По проспекту плыли затейливо оформленные платформы с танцующими на них девушками. Одна из них, вся такая невозможная, непременно восседала на королевском троне. А внизу, на асфальте, беспрерывно отплясывали замысловатые па сотни парней и девушек. Одеты все были крайне феерично. Если мужики ещё отличались традиционными нарядами, то девушки были в откровенных купальниках, большей частью без бюстгальтеров, с приклеенными к соскам висюльками, с перьями за спиной, с невозможными прическами. Чрезмерный макияж делал из них одинаково похожих, но совершенно бесподобных красавиц. Всё это будоражило Катерину, а уж совсем хорошо помогало поднять уровень веселья шампанское, что они потребляли прямо из горла. А рядом с ними на тротуаре толпились множество людей самых разных цветов кожи и разрезов глаз. Туристы беспрерывно фотографировали танцоров, слышалась самая разная речь. При этом все невольно заражались этим ритмом, и так же невольно начинали приплясывать сами. Когда прошла последняя платформа, народ вышел на дорогу и пошёл вслед за шествием танцоров. При этом зрители уже сами вовсю пели, плясали. В этом водовороте Катерина потеряла подруг, но её это не сильно волновало. Ей было весело и хорошо. Но чего-то не хватало. Тут её сзади кто-то обнял за талию. Катерина повернула голову. Он был очень молодой, лет восемнадцать, не больше. Чернокожий, но не сильно, с красивым, античным лицом, с чувственными губами, с волосами в мелкую кудряшку. И он был ещё выше Катерины! Он что-то сказал ей, обворожительно улыбнулся, а потом начал целовать её в губы. И Катька поняла, чего ей не хватало на этом празднике жизни. Она развернулась лицом к новому знакомому и, обхватив его за шею, уже сама буквально впилась в губы молодого человека! Так они и стояли несколько минут, как остров в людском половодье, а потом оторвались друг от друга, и он потащил Катерину за руку за собой. Они пробились через танцующую публику, тут он обернулся и, ткнув себя пальцем в грудь, сказал: - Мигель!
      - Кэт, - ответила она.
       Мигель снова повел её куда-то в сторону от праздника, улицы стали пустынными, встречались лишь редкие прохожие. Проходя через один двор, Мигель остановился. Около подъезда стояло несколько мотоциклов. Его заинтересовал один из них. Новый знакомый вытащил связку колючей, всунул один из них в замочную скважину, потом туда же ввел длинное и тонкое шило. И мотоцикла завелся! Мигель прыгнул в седло, кивнул Катерине. Та пристроилась сзади, обхватила талию парня и они поехали. Откуда-то сверху раздались какие-то крики, Мигель прибавил газу, и они понесли по ночным улицам Рио. Сзади прозвучало что-то вроде выстрелов, но думать об этом Катерине было некогда. Мигель вёл мотоцикл мастерски - быстро, рискованно, закладывая такие виражы, что у Катерины дух захватывало. Сейчас ей было и страшно и здорово. Восторг заполнил её душу, и она заорала что-то бессмысленное, чтобы просто выразить своё восхищение и азарт. Её шляпу сдуло назад, и она болталась на спине, волосы развевались за спиной.
       Так они ехали минут десять, потом улицы стали уже, без тротуаров, и освещались они гораздо хуже, даже ночью было видно, что мусор валялся на дороге, обрывки пакетов и бумаги поднимались в танце вслед за проезжающим мотоциклом. Затем Мигель остановился, они слезли с мотоцикла, он посигналил. Из дома вышел пожилой человек в тельняшке. Они коротко переговорили, старик отсчитал парню какие-то деньги, и загнал мотоцикл себе в дом. А Мигель снова схватил Катерину за руку, и поволок её куда-то вверх по склону улицы. Затем он толкнул одну из дверей, они вошли. Это оказалась небольшая продуктовая лавка. Из глубины дома выскочила невысокая, толстая негритянка. Она радостно приветствовала юного парня, они даже расцеловались. Мигель швырнул на прилавок деньги и начал говорить и показывать пальцем, что ему надо. Он обернулся к Катерине и спросил что-то, показывая на полку со спиртным. Катька ткнула пальцем в знакомую бутылку джин-тоника. Они покинули лавку с полным пакетом съестного, и Мигель снова припустился бежать, держа за руку хохочущую Катерину. Минут через пять он ввёл её в небольшой дом. Тут, собственно была всего одна комната, метра три на четыре, из мебели только двуспальный матрас на полу, больше ничего, не было даже телевизора. И тусклая лампочка под потолком. Да и она им была не нужна. Мигель начал торопливо сдирать с новой подруги платье, потом так же быстро скинул с себя шорты и майку, и они повались на это скромное ложе.
       Дальнейшее Екатерина вспоминала потом с жутким томлением души, хотя детали помнила с трудом. Это был шторм, ураган эмоций! Первый заход секса был утолением жажды путником, прошедшим без капли воды всю Сахару. Многолетняя сексуальная засуха создала из Катерин какого-то монстра, что доминировал даже над этим молодым, полным энергией парнем. В момент кульминации он даже закричал от восторга и радости, а она смогла только застонать от счастья! Когда всё закончились, и они отвалились друг от друга как две сытые пиявки от ноги тонущего в болоте путника, то минут двадцать не могли отдышаться. Затем Мигель начал что-то говорить, положив свою руку на руку Катерины. Та не знала ни слова, но понимала, что тот восхищался ей, бурно и цветисто. Надо было привести себя в порядок. Из средств гигиены она обнаружила за тряпичной занавеской раковину с краном, а вместо унитаза - ведро биотуалета. Хмыкнув, она воспользовалась и тем и другим, и вернулась на своё ложе. Вернувшийся оттуда же Мигель, начал рассматривать синяки на ногах девушки. Потом он ткнул пальцем в сторону катерининого фингала, и задал короткий вопрос. Слово было незнакомое, но Катька поняла, что Мигель думает, что это сделал её муж. Катьке стало смешно, но она кивнула головой. Похоже, Мигель вчера не смотрел прямую трансляцию её боя. Тут парень, судя по интонации, начал её жалеть, поцеловал Катю в её глазик, потом начал целовать её грудь, потом побитые бедра, что-то при этом приговаривая. "У кошки заболи, у собака заболи, у Кати заживи", - перевела для себя Катерина. Потом он продолжил свои поцелуи там, где ей действительно стало хорошо, и всё для них двоих началось по новой. Они останавливались после очередного экстаза, обливаясь потом, но смыв его, снова пускались во все тяжкие. Катька узнала в этот вечер для себя много новых ощущений, и временами удивлялась, на то, что она, оказывается, сама способна. Большую часть теории она почерпнула из журнала "HUSTLER", который ей подсунул в своё время Фишман.
      Временами Катя просто говорила сама себе: "Ну и что? Ну, никто же не видит, и не узнает. Зато ему приятно, и мне хорошо!" Мигель, несмотря на свою молодость, превосходил лешего Кольшу во многих тонкостях познания любви.
       Они потеряли счёт времени, счёт приливов общего счастья. И остановил их сексуальный марафон только обычный голод. Пошли в ход продукты, купленные в смешной лавке. Они ели, пили, смеялись. Что-то говорили, подталкивали друг друга. Катька решила узнать, почему Мигель не смотрел её бой. Она сказала ключевое слово: - Мартина Сильва?
       И показала руками, будто бьёт кого-то. Мигель в ответ замахал руками. Он долго жестикулировал, что-то говорил, достал ключи, что использовал для угона мотоцикла, потом показал, будто он убегает. Катька, в конце концов, догадалась, что в часы её боя Мигель с друзьями грабили машины, на стоянке около спорткомплекса. Причем одного из дружков Мигеля поймали, а сам он еле сбежал. Ей стало смешно, Мигель смеялся тоже, хотя и не понимал причины смеха его подруги. Чуть переждав, они снова принялись за самое приятное занятие в этом мире, но уже нежно и ласково.
       Многочасовая сексуальная жатва кончилась, когда в щели в двери начал пробиваться свет. Их обоих словно выключили каким-то рубильником.
       Катерина проснулась первой. Сколько прошло времени, она не знала, да это ей было неинтересно. Она посмотрела на своего юного друга. Тот спал на животе, и лицо его, повернутое к ней, при этом казалось ещё моложе, просто ребёнок и всё тут. У него в момент дыхания так смешно трепетали губы.
       Катерина не стала его даже целовать на прощанье, чтобы не разбудить. Как могла, помылась под той жалкой струйкой воды из крана, оделась. Перед уходом она допила остатки "Швепса", и вышла на улицу. Судя по солнцу, утро окончательно сдавалась солнцепёку, но дышать было ещё возможно. Куда ей идти Катерина поняла сразу - внизу, куда вела улица фавелы, синел океан. Людей на улице было мало. Ей встретилась давешняя негритянка, стоящая на пороге своего магазинчика. Она улыбнулась Кате, что-то спросила. Судя по прозвучавшему имени Мигель, она спросила, что делает её парень. Катя показала жестом обеих рук, что он спит, и та рассмеялась. Дальше по улице встретился тот дед в тельняшке. Он, со своими двумя малолетними внуками разбирал мотоцикл, угнанный этой ночью Мигелем, ещё человек пять детей наблюдали за этой процедурой. Катерина поздоровалась, и дед радостно улыбнулся ей в ответ, обнажив остатки своих зубов. Чуть дальше появилась парочка подростков на мопеде. Объехав Катерину, и поняв, что у ней нет сумочки, и ничего отжать не получиться, они начали развлекаться тем, что проносились около Катерины на большой скорости, и при этом пассажир мопеда шлёпал её по заднице. Первый раз Катька нахмурилась, второй уже серьезно рассердилась, и стала думать, что делать. Она могла бы легко вырубить обоих пацанов, просто поставив свою руку как шлагбаум. Но при этом она могли их и покалечить. На счастье Катька увидела на земле кусок фанеры, метровый, и шириной с ладонь. Подхватив эту пластину, она дождалась, когда малолетки догонят её в очередной раз, а потом отскочила в сторону, и, пропустив мопед вперёд, огрела юного охальника по спине. Получилось хорошо, парнишка выгнулся от боли, и заорал что-то очень непотребное. Сзади раздались аплодисменты, крики одобрения. Оказывается все, кого Катерина видела до этого на улице, наблюдали за этой своеобразной корридой. Катерина шутливо раскланялась, и пошла дальше. Она изрядно пропотела, когда дошла до своей вожделённой цели - Копакабане.
       Скинув всю нехитрую одежду, Екатерина бросилась в ласковые объятия океана. Она плавала до тех пор, пока действительно не устала. Выйдя на берег, она оглянулась по сторонам. Пластиковых кресел было мало, и все они были заняты. Но и тут ей повезло. Седовласый дедок, поднявшись на ноги с явным желанием удалиться, заметил Катерину, и жестом показал на своё место под слегка драным зонтом.
       Катерина сказала: - Обригадо! - одно из трёх слов, что она знала по-португальски. На шезлонге она расслабилась и задремала. Было жарко, но ветер с моря хорошо остужал.
       "Интересно, меня уже хватились в отеле, или нет?", - подумала она, перед тем как уснуть.
      
      ГЛАВА 19
      
       А в отеле её не только хватились, но и чуть не сошли с ума. В восемь утра Фишман, как всегда одетый во всё белое, постучал в дверь её номера. Он мог бы открыть её и сам, ключ у него был, но Фишман этим жестом хотел показать некую степень своего уважения перед чемпионкой. Не дождавшись ответа, он всё-таки пустил в ход свой электронный ключ, но буквально через пару минут выскочил из номера и спросил у охранников: - Где она?
      - Кто она? - не поняли те.
      - Как кто? Катарина где!?
       Оба пожали плечами.
      - Она не выходила.
      - Да, мы тут всю ночь стояли.
       Как раз подошёл глава охранного агентства Савелий Карпов, нанятый Фишманов охранять свою Императрицу.
      - Что такое? - Спросил он.
      - Карпов, где Катерина? Её нет в номере!!
       Тот опешил, потом спросил своих работников: - Она выходила?
      - Нет.
      - А вы уходили с поста?
      - Зачем? Если по нужде и покурить, то мы по очереди ходили.
       Уже вчетвером они ворвались в номер, начали проверять все помещения. Катерины нигде не было. Всё было как вчера: брошенное на кресло нижнее бельё, раскрытая постель.
      - Шампанского нет, - заметил Фишман.
      - Что?
      - Шампанского нет. Я вчера принёс бутылку, хотел с ней распить, но она отказалась. Сразу пошла спать.
       Все вышли на балкон, глянули вниз. Следов разбившегося человека внизу не было, ни крови, ни мозгов. Карпов попробовал заглянуть за боковое ограждение, это у него почти что получилось. Затем тоже самое он попытался сделать с другой стороны.
      - Если её похитили против её воли, то они не могли уйти по балконам, - решил он.
      - И что теперь?
      - Потребуют выкуп. Это Бразилия!
      - А если по её воле?
       Карпов пожал плечами.
      - Я бы не полез. Зачем мне это?
      - Если что с ней случилось, Карпов, то даже твои внуки будут мне платить неустойку. На каторге. Пошли на рецепшен.
       Чуть ли не часовое рассматривание записей камер наблюдения не принесло никаких результатов. Те, кто их устанавливал, никак не могли подумать, что возможно не проникновение снаружи, а исчезновение изнутри. Была, правда, странная жалоба обитателей одного из номеров на этом же этаже, что якобы какие-то нахалы с балкона подглядывали за их сексом. Не повезло охране и в том, что уже на земле девушки уходя, попали в слепую зону, как раз за отъезжающим от дверей чёрного хода фургоном с продуктами.
       Охрана отеля вызвала хозяина заведения, это ведь было ЧП из ЧП! Пропал самый статусный жилец пятизвездочного отеля! Они все толпились у стойки портье, когда провернулась вертушка входной двери, и в холл ступили Грета Кнауфгорден и Нина Васильева. Дамы были в полностью растерзанном состоянии. Они полночи протанцевали на самбодроме, потом закрутили интрижку с группой итальянских мужиков и так же очень хорошо провели время! Так хорошо, что поспать им не удалось совсем. Их обоих тянуло в сон, кроме того, девушек мучило похмелье. В отличие от Катерины они всю ночь пили то, что бог послал, смешав всё, от шампанского и текилы, до самбуки и вискаря. Так что основной проблемой женщин была головная боль. Второй - Фишман и его опричники.
      - Так, вот они! Где Катерина!? - Заорал на подруг Фишман.
      - Ой, не кричи так, голова раскалывается, - сморщилась Грета.
      - Где Катерина!? - Повторил Фишман.
      - А что, её ещё нет? - Удивились обе девушки.
      - Во, девка загуляла!
      - Ага! Дорвалась. Нельзя истинной даме долго быть без секса. Ты её, Нинка, когда последний раз видела?
       Нина напрягла измученный бессонной ночью мозг.
      - Она с каким-то парнем обнималась. Тот был высоконький такой, негр. Высокий - прямо как Катька.
      - Значит, это вы её украли? - Окончательно удостоверился. Фишман. - Как вы это сделали? Подкупили охрану? - Промоутер мотнул головой в сторону секьюрити.
      - Зачем, мы просто... по балконам. Перелезли и забрали её.
      - Ой, можно мы пойдём, а? А то такой сушняк!
      - Да, башка трещит!
      - Где её теперь искать? - Крикнул Фишман вслед дамам.
      - Как где? На Копакабане. Мы договорились встретиться там.
      - Куда может пойти дама с утра после карнавала? Только к морю.
      - Ищите.
       Девушки побрели к лифту, а Фишман обернулся к охранникам.
      - Быстро все на пляж!
      - Но... там же... сколько километров? - Напомнил Карпов.
      - И что? Разделитесь и ищите. Ищите толпу мужиков, такая женщина как она всегда будет в центре внимания.
      
      ГЛАВА 20
      
       Они, и в самом деле быстро нашли Катерину по толпе окружавших её людей. А всё началось с разносчика лимонада. Мальчишка лет двенадцати ходил по пляжу и орал неприлично высоким голосом: - Пепси! Кола! Лайм!
       Катьке очень хотелось пить, она привстала со своего кресла. Мальчишка понял, что у дамы есть желание выпить холодного напитка, но тут же по отсутствию вещей понял, что у той нет на это денег. Вот только Катя, рассматривая ассортимент напитков, сняла свои солнцезащитные очки. Увидев на лице дамы столь неприличный знак, мальчишка как-то очень быстро свёл все знаменательные и числительные, и закричал во всё горло: - Катарина!? Катерина Велкая!
      - Ну не ори так, - Сказала Катька. - Лучше угости даму лимонадом.
       Подросток понял её, тут же открыл бутылку "Пепси". А когда Катя вдоволь напилась, жестом показал, что хочет сделать с ней сэлфи. Они снялись на его телефон в десяти разных позициях, а в конце Катька просто подхватила его на руки как грудного ребёнка. Довольный мальчишка убежал дальше, а к ней уже выстроилась целая очередь на совместные фотографии. Фотосессия затянулась надолго, при этом один джентльмен угостил даму шашлыком, а другой мороженным. Катя уже начала утомляться подобным занятием, но тут как раз вовремя её нашли охранники.
      - Катя! Да ё... твою мать! - Заорал Карпов, раздвигая толпу. - Мы тебя уже полдня ищем! Поехали, там Фишман рвёт и мечет!
       Фишман, уже предупреждённый охраной, встретил её в холле отеля. Глядя на замедленные, томные движения своей чемпионки, он что-то понял.
      - Ну что, сучка, натрахалась?
       Катя расплылась в улыбке.
      - Ага. Хорошо так.
      - Иди в душ, через полчаса пресс-конференция.
       Катерина прошла дальше, но уже у лифта остановилась и сказала главное: - И за тебя я, Фишман, замуж не пойду. Даже и не надейся.
       Уже в самолёте на обратно пути она вкратце рассказала подругам об истории той ночи. Девки слушали её, вытаращив глаза.
      - Слушай, Катька, ну мы то оторвы, но ты вообще без мозгов! Угнать мотоцикл, под стрельбой, заехать в фавелы, трахаться чёрт знает с кем.
      - А если б тебя поймали во время кражи? Ты бы сейчас не домой летела, а в тюрьме клопов кормила.
      - А тот выстрел? Убили б тебя и всё!
      Катерина только отмахнулась: - Да ну вас, дурочки! Все прошло как надо. Как и должно было быть. Всё, спим, чушки! Спим.
      
      ГЛАВА 21
      
       Фееричный бразильский вояж закончился, началась рутинная жизнь. Фишман и промоутер Сильвы ещё на пресс-конференции договорились о матч-реванше, причём о скором, буквально в течение месяца. Так что Катьке дали два дня выходных, которые она потратила на поездку в деревню с очередной порцией подарков. Теперь она всё же привезла себе так понравившуюся ей кровать, и Катерина впервые во взрослой, сознательной жизни спала, распрямив свои длинные ноги. Секс с законным мужем она восприняла как недоразумение, удивив своей холодностью супруга.
      "Видать вымоталась она там, в этой Бразилии. Хорошо-то как!" - Подумал Лопух, на минуту возомнивший себя сексуальным монстром.
       Было ещё несколько событий, которые сильно повлияли на жизнь наших героев. И касались они, прежде всего Кольчи. В очередной выходной, проходивший в доме семейства Кнауфгорден, Кольча чего-то забрёл на второй этаж здания. Ходил, рассматривал картины и фотографии на стенах. Затем его привлекли звуки голосов, доносящиеся из одной из комнат. Кольча приоткрыл дверь, просунул голову. Это был кабинет Эдуарда Адольфовича, богато украшенный шкафами с полными собраниями сочинений никем нечитанных писателей, с неизбежным камином. Но сам Кнауфгорден и Васильев сейчас сидели рядышком за помпезным столом, и рассматривали что-то на экране ноутбука. Это были какие-то таблицы, графики. За эти полгода они как-то незаметно подружились, причем даже на уровне бизнеса. Кольча прокрался поближе, вслушался в разговор.
      - Нет, Алексей, нет. Сейчас промышленность уже не даёт таких дивидентов, как раньше. "Боинг", "Локхид" - у них стабильная стагнация. Нужно вкладывать деньги в инвестиционные фонды. Вот, например, есть такой - "Зета". Его возглавляет сам Вельбар Кнафитт. Финансовый гений. Доходы у него там за триста процентов годовых! Неслыханное дело. Сам Уоррен Баффит вложил в него миллиард зелени!
      - Ты предлагаешь вложиться в его одного? А как же теория нескольких корзин?
      - Ну, по крайней мере, одна корзина должна быть больше других.
      - Вам вообще не стоит сейчас туда вкладываться, - раздался голос сзади беседующих.
      Мужики от неожиданности аж подпрыгнули в своих креслах.
      - Господи, Кольча!
      - Ты чего так подкрался!? Дураками нас оставишь!
      - Это не я, это он вас дураками оставит, - сообщил Кольча, показывая пальцем на фото инвестора.
      - Это почему?
      - Потому, что это обман, развод. Этот тип - жулик. Вон. На морду его посмотрите - глаза косят. Скоро этот фонд обанкротится. Как это называется? А - пирамида! И вообще. Скоро в Америке будет кризис. Там всё рухнет.
       Финансисты ему не поверили.
      - С чего ты это взял?
      - Да, никаких предпосылок для этого нет. Мы бы знали из газет.
       Но Кольча настаивал на своём.
      - Не знаю, но там что-то с домами будет.
       Кольча сдвинул брови, напрягся.
      - Да, точно, хороший такой кризис. Многие разоряться.
       Тут с улицы донёсся громкий крик Васильева-младшего.
      - Кольча! Ты где? Пошли на горку!
      - О, мне пора! - Сказал Кольча и сыпанул вниз по лестнице на первый этаж.
       Мужики, проводив взглядом пацана, переглянулись.
      - Мальчишка.
      - Да, что он понимает в биржевой игре?
      - Так что, будем вкладываться в "Зету"?
      - Знаешь, я, пожалуй, пережду.
      - Я, пожалуй,... тоже.
       Эта ледяная горка появилась благодаря тому, что в элитном посёлке появилась банда под руководством Кольчи. Он сразу оценил крутой спуск к местному пруду и с наступлением холодов организовал родителей местных детей на заливку грандиозной горки. Она вышла чуть поменьше кольчиной горки в Домовёнкове, но тоже неплохой. Дети, а кроме Кольчиной банды на берег высыпало ещё человек пятнадцать местных шалопаев, резвились до самой ночи. А когда начали собираться домой, оказалось, что нет самой младшенькой - Светки Васильевой. Попробовали её кричать, думали, что она куда-то отошла.
      - Может домой, в туалет захотела и ушла?
      - Я не видел.
      - Я тоже.
       Но Кольча сразу прекратил это дело.
      - Не кричите. Она где-то недалеко, но не на улице. В доме.
       Рассказывая это, он как никогда раньше сурово сдвинул брови, нахмурился.
      - Тут что-то нехорошее. Но она в доме.
       Они подошли к дому Васильевых, и в это же время к нему подкатили сразу три полицейских экипажа - два обычных и здоровый чёрный мини-фургон. Ментов из них посыпалось - как перхоти с головы подростка. Руководил ими всеми высокий полковник в каракулевой шапке и с суровым лицом.
      - Вы проверяете все видеокамеры, как охраны, так и частные, что стоят на домах, - давал он на ходу команды свои подчинённым. - Техники - быстро подключайтесь к мобильнику отца.
       Дети вместе с полицией прошли в дом. Там были уже все взрослые, в том числе и Катерина. Полковник, сбросив свою куртку, спросил хозяев: - Как они больше не звонили?
      - Нет, - ответила Нина.
      - Они запросили сто миллионов евро. Перевести на Кипр в течение суток. - Ответил Васильев. Он выглядел совершенно потерянным. - Я успел записать голос, но это...
       Он нажал кнопки смартфона. Зазвучал голос, явно пропущенный через какой-то технический прибор.
      - ...если не перечислите деньги в течение суток, она умрёт.
      - Аппаратура готова? - спросил полковник у группы товарищей, возившихся с какими-то сложными электронными прибамбасами.
      - Три минуты.
      - Хорошо.
       Затем он обернулся к взрослым.
      - Кто последний раз видел вашу дочку?
      - Мы собирали их на горку, это три часа назад, - припомнила Нина.
       Тут щёлкнул динамик радио.
      - Товарищ полковник, за последние три часа из посёлка ни одна машина не выезжала. Только въезжали.
      - Нарушения периметра были?
      - Нет.
      - Значит, она ещё здесь, - сделал вывод полковник. - Только где?
       Тут подал голос Кольча.
      - Она через три дома отсюда, там ещё лошади на фасаде.
       Все обернулись к мальчишке.
      - Ты видел, как она туда заходила? - Спросил полковник.
      - Нет. Но я знаю, что она там.
       Полковник хмыкнул.
      - Он знает. Что это за дом с лошадьми на фасаде?
      - Это... Карапетян, - вспомнила Нина и обернулась к мужу. - Карапетян, Лёша! Карапетян!
      - И что этот Карапетян? Что в нём особенного? - Настаивал полковник.
       Алексей, морщась, признался.
      - Раньше мы были компаньонами. Вместе начинали бизнес. Потом он начал борщевать, мы расстались. Не очень хорошо... Через три суда. Ходят слухи, что Рафик совсем разорился. Я точно знаю, что этот дом он выставил на продажу. Он почему-то считает, что во всех его бедах виноват я. Хотя он просто не умеет вести бизнес.
      - Ваша дочь его знала?
      - Конечно! И сын его младший её хорошо знает. Они играли вместе, и уже после того, как мы расстались. Он и сюда приходил, и она к нему ходила.
      - Ему сколько лет?
      - Девять. Или десять?
      - Девять-девять, - подтвердила Нина.
      - Мог он её увести к себе?
      - Он и уводила пару раз, летом. Они там так хорошо играли.
      - Это интересно. Но ты то, откуда знаешь, что она там? - Спросил полковник Кольчу.
      - Он всё знает, - подала голос Катерина, - можете не сомневаться.
       Она встала с дивана, и полковник, оценив рост девушки, начал всматриваться в её лицо.
      - Я вас откуда-то знаю.
       Катерина молча встала в боевую стойку. Полковник просиял.
      - Екатерина Великая!? Как же, смотрел ваш бой с Сильвой. Феноменально! Поздравляю вас с победой! Так это ваш сын?
      - Да, и у него такая способность - он знает всех, кто, и где находится.
       Полковник не поверил.
      - Прямо таки всех? И как это действует?
      - Ну, вот вы подумайте про кого-то, и я скажу, где он находиться, что делает, - признался Кольча.
      - Ладно. Скажи мне, что сейчас делает моя жена?
       Кольча напрягся, призадумался. Потом брови его полезли наверх. Он странно посмотрел на заказчика, затем за руку отвел его в сторону и начал шептать что-то на ухо. Полковник как-то окаменел лицом. Потом он спросил Кольчу: - Рыжий?
      - Да, рыжий. И китель на стуле с одной звездой на погонах.
      - Хорошо.
       Полковник вышел из дома, и, стоя на крыльце, начал куда-то звонить.
      - Сидоренко. А ты где сейчас? Ах, отдыхаешь! Хорошо отдыхаешь, я знаю. Кончишь отдыхать на моей жене, пиши заявление об уходе из органов, а то я тебя пристрелю, если встречу в коридоре главка. Дай-ка трубку Вальке. Давай, говорю!
       Он чуть переждал.
      - Чтобы к моему приезду духу твоего не было в моей квартире! Хватит, я уже не верю ни твоим словам, ни твоим слезам. Сын? Ему хорошо там, в кадетском корпусе. Пусть он живёт в казарме, и не знает, что его мать блядь из блядей! Всё!
       Полковник жестом подозвал одного из спецназовца, коротко им что-то рассказал, затем вернулся в дом, кивнул Кольче.
      - Сто процентов, - признал он. - Значит Светлана у этого Карапетяна. Что она делает?
       Кольча немного подумал.
      - Они играю с Вано в шикарную стрелялку. Но в холле, там три человека очень нехорошие. Один хозяин, два этих. И один в сторожке у ворот. Ого! У него автомат.
      - Это уже серьёзно. Что скажут наши техники?
      - Мы подключились к системе охраны этого дома, смотрим записи. Вот, вот он ведёт девочку домой!
       В самом деле, кадры показали, как мальчишка и Светка весело, вприпрыжку, пробежали в дом.
      - Переключите камеры слежения их дома на запись, чтобы она не видели наших на улице.
      - Готово.
      - Хорошо.
       Полковник продиктовал в микрофон рации: - В сторожке человек с автоматом, его нейтрализовать, войти на крыльцо, затем ждать команды. В доме ещё трое опасных человека.
       Прошло пару минут, и пикнул сигнал рации полковника.
      - Мы вошли. Мы на крыльце.
      - Хорошо.
       Тут зазвонил телефон. Электронщик поднял большой палец.
      - Да, - сказал Васильев, беря в руки смартфон.
      - Ты перевёл деньги в тот оффшор, про который я тебе сказал? - Спросил метализорованный голос. Главный электронщик поднял вверх указательный палец и повернул его в сторону Кольчи.
      - Нет, это так быстро не делается!
       Но тут вмешался полковник. Он забрал телефон у Васильева и начал говорить.
      - Это полковник полиции Игнат Ларин. Рафаил Арамович, если вы в течение пяти минут не вернёте Светлану Васильеву домой, то получите статью о киднепинге, и пожизненный срок. Ваш дом уже окружен, ваш человек в будке нейтрализован, вам даётся тридцать секунд на то, чтобы вы открыли входную дверь.
       Затем он нажал на кнопку вызова у рации.
      - Сейчас они откроют. Захват жесткий.
       Наступила тишина, затем голос из рации доложил.
      - Мы в доме.
       Прошло ещё полминуты.
      - Девочка у нас. Остальных запаковали и грузим.
      - Хорошо.
       Встречать Светлану вышли все. Она сидела на руках мужественного человека в крутом камуфляже и маске, и заливисто смеялась.
      - Слава богу, - сказал Васильев. На его глазах блестели слёзы радости.
      - И Кольче тоже, - добавила Нина.
       Через два дня после этого инцидента Кольчу вызвали в кабинет директора. Он шёл и недоумевал, по какому поводу? В последнее время он не шалил, остепенился. Может Лина-Глина чего опять придумала?
       Но в кабинете кроме знакомого ему полковника Ларина был ещё один человек с двумя большими звёздами на погонах.
      Именно он начал торжественную речь.
      - Николай Николаевич Лопухин? Очень рад познакомиться! Очень! От имени и по поручению министра внутренних дел почётная грамота вручается Лопухину Николаю Николаевичу за весомое участи в деле освобождения заложницы. Поздравляю вас, Николай Николаевич! И вот этот памятный знак за участи в работе по содействию полиции.
       Генерал вручил всё, что обещал. Они сделали общий снимок для портфолио колледжа. А затем генерал спросил Кольчу:
      - Николай Николаевич, вот, полковник нам живописно рассказал про ваши недюжинные способности. Скажите, а вы можете ещё помочь нам в нашей работе, по крайней мере, попробовать?
      - Что ещё кого-то взяли в заложники?
      - Нет, но дело очень серьёзное.
      - Хорошо, только когда?
      - Это уже от вас должно идти. Когда у вас будет свободное время?
       Кольча начал вспоминать: - Завтра занятия до двух, потом обед, затем у меня плавание и бальные танцы. Но я могу это отменить?
       С таким вопросом он обратился к директору.
      - Конечно-конечно! Это же не профильные занятия. С половины третьего можете распоряжаться своим личным временем, - разрешил директор.
      - Хорошо, - обрадовался генерал, - тогда в половине третьего у ворот колледжа вас будет ждать спецмашина. До встречи, Николай Николаевич!
       Генерал за руку попрощался с Колькой, затем пришёл черёд Ларина. Кольча по-свойски спросил его: - Ну как, ты, выгнал её?
       Тот вздохнул.
      - У матери она сейчас, в соседнем подъезде. Чёрт её знает, всё знаю, не первый раз она так, но люблю её заразу!
      - Как хочешь. Но она не измениться.
      - Знаю. Спасибо тебе.
       Кольче всё это общение очень понравилось. Особенно то, что его называли по имени-отчеству.
       На следующий день Кольчу у ворот колледжа ждал милицейский "Мерседес" с распахнутой дверцей, а у дверцы стоял полицейский с погонами лейтенанта.
      - Николай Лопухин? - Спросил он Кольчу.
      - Да.
      - Прошу.
       В большом здании, со строгой охраной на входе, его провели длинными коридорами в небольшую комнату, где находились трое: давешний генерал, и два майора, один в больших очках, второй с пышными усами.
      - Здравствуйте, Николай Николаевич, - Генерал пожал Кольче руку, представил майоров. - Это Антон Иванович, и Николай Иванович. Зная о ваших сверхспособностях, мы хотели бы вам предложить попробовать по фотографиям определить судьбу людей. У нас очень много народу пропадает каждый год, многих находим, но и многие исчезают без следа. Мы выбрали фотографии за разные года. Тут самые интересные случаи, посмотрите.
      - Хорошо, давайте.
       Перед Кольчей положили фотографию пожилого человека с печальным взглядом. Кольча долго смотрел на него, потом сказал: - Он умер. Сам. Попал куда-то в незнакомое место, в лес, заблудился. Умер. Там и лежал. Кости недавно нашли, но не знают кто это.
      - Это где было?
      - В Подмосковье. Тут, недалеко. Могу показать.
       Ему пододвинули ноутбук, нашли в интернете карту и он точно показал место.
      - Вот здесь.
      - Кто это? - Спросил генерал подчинённых.
      - Тихонов, Матвей Ильич, восемьдесят два года. Страдал деменцией, все пытался уехать на родину, в деревню. А деревни давно уже нет.
       Следующим был молодой парень с нагловатым взглядом. Кольча поморщился.
      - Его убили. Свои. Закопали в лесу, ближе к Питеру.
      - Сафронов, Игорь Витальевич. Бандит из Лефортовских.
      - Место покажешь?
      - Да, конечно.
       Дальше всё шло по конвейеру.
      - Эта жива. Но только в какой-то странной больнице, там, в палатах нет дверей.
      - Дурдом, - подсказал майор с усиками.
      - А почему её там не узнали? - Не понял Генерал. - Мы всем рассылаем ориентировки, особенно в такие заведения.
       Кольча подсказал.
      - Её просто не узнать. Там на фото девушка, а тут старуха. Это... да, это в Твери.
       Ещё один человек оказался с интересной историей.
      - А этот жив. Только он не здесь. Где-то в горах. Далеко.
      - Это... Рафаил Давлетов, из Башкирии, он давно пропал, лет десять назад.
       Кольча уверенно ткнул пальцем в районе Киргизии.
      - Да, жив, пасёт овец. Хочет домой, но его не отпускают.
      - Дайте запрос в министерство внутренних дел Киргизии.
       Одну из фотографий майор с усами сначала положил на стол перед Кольчей, потом попробовал убрать её.
      - Ой, это не из тех.
      - Почему не из тех, - удивился Кольча, - он жив, живёт где-то на юге. У моря.
       Генерал поразился.
      - Как жив? Это же Тахидзе?!
      - Да, - подтвердил майор, - вор в законе Тахо. Его похоронили в прошлом году. Там такой памятник братва ему отгрохала, в полный рост, из мрамора, рядом с любим "мерсом", на котором он и разбился.
      - Да нет, живой он, - Настаивал Кольча. - Лицо изменил только и живёт он... в Барселоне!
      - Так, а кто у нас делал генетическую экспертизу трупа? Тело ведь сгорело, да? - Начал припоминать генерал.
      - Коганович, по-моему. Но он уже уволился.
      - Ага. И домик купил в Сочи, - подтвердил Антон Иванович.
      - Домик! В Сочи? - Восхитился генерал. - Ну, я ему покажу, домик в Сочи! На Колыме он снимет барак! Николай Николаевич, может, отдохнёте? Или перекусите?
      - Мне б лимонада, и если пирожные будут, тоже можно. Сладкое говорят, для мозгов хорошо.
       Ему принесли всё, что он просил, и Кольча продолжил свою работу. Всё это продолжалось три часа, и Кольча начал уставать. Это поняли и офицеры.
      - Так, ну хватит на сегодня, и это уже выше головы, - скомандовал генерал. - Ну, Николай Николаевич! Если подтвердиться хотя бы половина ваших догадок, то вы окажите неоценимый вклад в дело сохранения порядка и законности в нашей стране. Как, вы сможете нам помочь ещё? Это ведь только малая часть тех, кого мы никак не можем найти.
      - Конечно. Когда?
      - Завтра мы будем готовить материалы, так что давайте, Николай Николаевич, встретимся послезавтра, так же в половине третьего. Меня не будет, будут эти два офицера, и не здесь. В другом месте, в других условиях. Всё тайно.
       Он лично проводил Кольчу до машины, а потом вернулся в кабинет к двум майорам.
      - Итак, господа офицеры, что я вам хочу сказать. Я не буду брать с вас подписки о неразглашении служебной тайны, но вы должны держать за зубами всю информацию про этого пацана. А иначе я вам эти зубы выбью. Значит, первые три фотографии он определи со сто процентной точностью?
      - Да, всё точно.
      - Если мы найдём всех, - мечтательно сказал генерал, - вы представляете, какие в нашем ведомстве будут показатели по пропавшим без вести?
      - Да, это будет большой прорыв.
      - И совсем не обязательно объяснять публике, что этим мы обязаны девятилетнему пацану. Это раз. Второе, безопасность. Если бандиты узнают, что есть человек, который сможет их расшифровать в любой стране и в любом обличии, они захотят его убрать. Так что следующие встречи проведёте не здесь, а на конспиративной квартире. Кстати, надо б придумать легенду пацану. Зачем он приезжал и что тут делал.
      - Да, тем более вы сами вышли его провожать. Это заинтересует многих.
      - Да, чего-то это я сглупил, не подумал совсем.
      - Надо пустить слух, что это внук президента.
      - Или сын премьер-министра.
      - А лучше просто многозначительно молчать и кивать вверх, - решил генерал. - Парнишка решил связать свою жизнь с полицией, и захотел посмотреть, как это происходит в жизни. Ну, мы и не могли не показать.
       На том они и порешили.
      А Кольча, вернувшись в колледж, был непривычно тих, задумчив, словно решал какую-то проблему. Уже вечером он позвонил матери.
      - Мам, я понял, что я буду делать в жизни.
      - Что?
      - Людей защищать. Я пойду в полицию.
      
      ГЛАВА 22
      
       Подходил к концу месяц со дня боя с Мартиной, но пока о матч-реванше разговор не заходил. Зато Фишман таскал Катерину на массу необязательных мероприятий. На презентации новых фильмов, на телепередачи. Однажды она даже вытаскивала бочонки из мешка для лотереи "Спортлото". Её имя, фотографии и видео поселились в разделе светских новостей. С ней охотно знакомились актёры, певцы, светские львицы. Два известнейших модельера пошли специально для неё свои коллекции, и Катерине всё-таки пришлось пройтись по подиуму в очень крутых лабутенах. На одном из мероприятий она невзначай столкнулась с президентом, и тот уделил ей толику своего драгоценного времени, так же выразив своё восхищение талантом Катерины.
      - В прямом эфире не смотрел, был с визитом в Китае. Но с удовольствием посмотрел в записи. Вы сейчас, Екатерина, не просто боец и чемпион, вы олицетворение самой России. Я горжусь, что у нас в стране есть такие женщины.
       Когда дело дошло до общего фото, Катя как-то догадалась пригнуться, а то её превосходство с ростом президента стало бы совсем неудобным.
       Продолжился марафон ухаживаний. Сколько мужчин пытались за ней приударить - это было даже трудно подсчитать! Все светские ловеласы - актёры, певцы, просто сынки-мажоры богатеньких папаш пытались закадрить эту невероятную красавицу с таким богатым послужным списком. Но она не отвечала взаимностью никому. И все светские хроникёры сходили с ума от тайны такой холодности Катерины Великой. Никто даже не мог узнать, из какой деревни она приехала. Почему-то Фишман держал это в большом секрете, а сама Катерина не горела желанием делиться этой информацией с прессой.
       Но однажды Фишман сказал: - На следующей неделе будет бой с Татьяной Козловой.
       Катерина удивилась.
      - С Татьяной? Почему не с Сильвой?
      - Та что-то там... приболела. А тебе расслабляться нельзя. Нужно быть в тонусе.
       Это бой был не особенно интересен. Интересно было то, что стоял он не на разогреве у мужиков, а наоборот, Катерина замыкала серию мужских боёв. Такое было необычно, первый раз. Зал был новым, вмешал порядка двенадцати тысяч, был забит публикой, и, как точно понял Фишман, практически все они пришли посмотреть конкретно на Катерину Великую. Мужские бои шли как надо, с должным азартом и упорством. Но только выход Екатерины вызвал восторженный рёв тысяч мужских глоток.
      - Чемпионка мира в абсолютной весовой категории по версии Эф-Ай-Си, Ека-те-ри-на Великая Лопухина! - провозгласил местный ринг-аносер.
       Под гимн "Боже царя храни" Катька вышла не спеша, в том же наряде под императрицу. Только теперь Васильич нёс за Катькой её пояс, подняв его над головой. С Катерины сняли её императорские одежды, она освободила косу, прошлась по октагону, приветствуя зрителей. Всё было как всегда, и вдруг Катя поняла, что ей это всё перестаёт нравиться. Это была уже обыденность, такая же, как доить корову или полоть картошку. Она не почувствовала обычного прежде возбуждения перед боем. А тут ещё девица попалась молодая, необъезженная, начала активно, Катерине пришлось уходить, уворачиваться. Народ начал посвистывать. И Катьке пришлось разозлиться на саму себя, чтобы продолжить бой в своём стиле. Теперь она уже погоняла соперницу по рингу, до самого гонга о конце первой пятиминутки.
      - Ты чего это сегодня, не проснулась, что ли? - Спросил Васильич в перерыве, обмахивая её полотенцем.
      - Да, что-то сегодня не собралась.
      - Давай мать, соберись и долби её, а то девчонка совсем оборзела. Пора показать ей, кто тут хозяйка.
       Катерина во второй пятиминутке ещё немного поиграла с противником, причём всем было заметно, что она именно играет с ней. То нещадно гоняла ту по кругу, то, стоя на месте, опустив руки, и только головой уклонялась от её ударов. Когда Таня попыталась ударить её ногой, она рукой перехватила лодыжку девчонки и так рванула её на себя, что та грохнулась спиной на пол, под хохот зала. Любая другая бы тут же бы добила соперницу, но Катя позволила той встать, потом жестом руки подозвала к себе, и тремя боковыми ударами отправила в нокаут. Публика была в восторге. Но они ждали чего-то ещё. И Катька повторила все свои эротические фишки, добавив кое-что новое. Под уже традиционного Джо Кокера, она станцевала свой танец, а потом, извиваясь как змея, сделала вид, что большими пальцами рук начинает снимать с бёдер свои бойцовские шорты. Народ замер, она же выпрямилась, и показала залу две больших фиги, крутанувшись во все стороны. Народ бушевал! В раздевалку Катерина прошла под прикрытием четырёх секьюрити, и это не было просто жестом статусности.
       На пресс-конференции она была достаточно суха. На вопрос, что она хочет дальше в жизни она ответила просто: - В Рио хочу. На Кобакабану. Позагорать и поплавать.
       Прошла ещё неделя, и Катерина почувствовала что-то неладное. Что-то было не то с её организмом. В один из приездов её в Дубровку Катька попросила хозяйку дома дать ей тест на беременность.
      - Ты чего, Кать? Болеешь? Токсикоз? - Спросила Грета.
      - Да нет. Просто задержка уже большая. Скоро два месяца будет.
       К ужасу и удивлению Катерины тест выдал ей две полоски.
      - Смотрите! - Показала она подругам пластиковую палочку.
      - Катька! Поздравляю!
      - Катька! Здорово!
       Они сели рядом, начали обнимать подругу. Но Катя была в шоке.
      - Какой поздравляю? Как я Лопуху объясню беременность?!
      - А ты что, всё это время с ним не того? Не спала?
       Катя припомнила.
      - А нет, спала! Как раз после Рио. Это дней через пять. Я тогда кровать домой привезла, помните?
      - Ну, вот и всё! Что такого?
      - Это как кости лягут. Будет беленькая девочка или чёрненькая, - предположила Нина.
      - Ну, тебя, дура! - вспыхнула Катька.
      А Грета только подлила масла в огонь.
      - Ну,тебе, Нинок, лучше знать. Тебя, поди, во время беременности на бананы тянуло, а не на солёные огурцы?
       Нинка попробовала даже ударить подружку, но между ними сидела Катька, так что досталось ей.
      - Эй, вы прекращайте! Тоже мне бойцы ММА.
      Катька вздохнула.
      - Фишман меня убьёт. Он на мне ещё десять лет собирается деньги делать.
      - А чувствуешь себя хорошо?
      - Ну да.
      - Значит, будет девочка, - обрадовалась Нинка. - Это мальчишки ещё изнутри начинают нам жизнь портить. А девчонки свои люди. Я со Светкой никаких проблем не имела. Бегала как оленяшка!
       Катька расплылась в улыбке.
      - Это хорошо бы было. От девчонки я не откажусь ни за что.
       Последующий визит к общему гинекологу подруг подтвердил догадки Катерины.
       Когда она сообщила о своём положении Фишману, тот с ходу сел на тот стул, что был рядом, и на пару минут отключился. Потом он поднял лицо на Катьку и попросил: - Кать, сделай аборт. Прошу тебя! У тебя же уже есть сын. А так, с этими родами, это ж какой перерыв будет в боях, такие убытки!
      - И что? Ты на мне, сколько уже денег наварил? А всех денег не заработаешь, не зря так говорят. Всё я ухожу в декретный отпуск.
      - Кать, ну хоть ещё один бой, прошу тебя! Там Сильва тоже с ума сошла, тоже забеременела, и больше воевать не хочет. Муж попробовал настаивать, руку на неё поднял, так она его так отходила, в реанимации еле откачали.
      - Молодец, подруга!
      - Катя! - Фишман вдруг рухнул на колени. - Один бой! Через неделю! Претендентский!
      - С кем?
      - С Павловской.
      - С Павловской? С Витолинкой?
       Катерина припомнила эту Павловскую. Эта подруга была самая агрессивная из тех, с кем приходилось ей биться. И, пожалуй, что, действительно она одна могла составить конкуренцию Катерине Великой.
      - Ну, эта тётка боевая. Хорошо, но это будет последний бой. И больше не упрашивай!
       Началась стремительная подготовка к бою. Прежде всего, активно работал Фишман. Предстоящий бой объявили претендентским, на все телеканалах была реклама этого сражения. "Дерзкая претендентка бросает вызов самой Императрице боёв без правил! Витолина Павловская жаждет взять реванш за своё прошлое поражение".
       В день перед сражением всё было как обычно. Взвешивание, битва взглядов. Что было необычным - агрессивное поведение Витолины. Она и прессе заявляла, что непременно побьёт Катерину. И при обмене взглядов хохлушка начала сквозь зубы цедит ругательства. Катька на всё это сделала только одно движение головой, словно пыталась ударить её лбом, и Витолина шарахнулась назад, совершенно забыв о своей роли крутой девушки.
       В день боя Катерина спала как обычно, без снов и пробуждений. Но неизбежное пробуждение в четыре утра почему-то не принесло ей радости. Было подспудное чувство, что должно произойти что-то непредвиденное.
       "Чего это я так волнуюсь? - Думала она. - Просто последний бой, пятнадцать минут на ринге и всё! Обратно в деревню, беременность, роды, огород, пьяный Колька. Хотя нет, он сейчас, говорят, не пьёт. Свой этот пикап драит каждый день, только что не целуется с ним. Чего ж я так волнуюсь?"
       Странно, но именно тоже самое чувствовал и Кольча. Он с утра не находил себе места, и даже позвонил матери.
      - Мама! У тебя всё хорошо?
      - Да, а что?
      - Да так. Что-то тревожно мне. Звони если что.
       "Сынок заботиться. Господи, как быстро из шалопая он стал серьёзным парнем. Нет, не зря я позволила ему отправиться в этот колледж".
       На бой они приехали как обычно за два часа. У главного входа их уже ждали фанаты и поклонники Катерины. К удивлению последней среди них становилось всё больше девушек. Её фанклубы множились как грибы после дождя, не только в России, но и во всём мире. Девчонки хотели походить на неё, начинали качаться и бить груши. А у каждого третьего подростка на стене висел постер из "Плейбоя", тот самый, где она была совсем без одежды.
       Далее всё шло по плану. Тренировка, отдых, разминка, снова отдых.
       Примерно за час до начал боя в другом конце столицы Колька подскочил со своей кровати. Брови его были сдвинуты, лицо даже не суровое, а злое.
      - Мне надо к мамке, - заявил он. В этот момент в его комнате были все его друзья. Они уже по привычке ждали трансляции боя.
      - Что такое, почему? - Спросил Данила.
      - Кто-то хочет, чтобы она проиграла этот бой. Так, как мне туда доехать?
      - Можно вызвать такси, - предложила Вера.
      - И кто ответит на вызов ребёнка? - Не поверила Эльза.
      - Я закажу на английском, ко мне приедут, - предложил Данила.
       Голос его уже начал ломаться, и в нём часто проскакивали басовитые нотки.
      - Деньги у нас есть расплатиться за такси? - Спросила Вера.
      - Да, - ответила Эльза, основной финансист группы друзей.
      - Мне надо попасть в само здание, - сказал Кольча. - Ну, это мы как-нибудь решим.
      - Поедем все, - предложил Игорь, - мало ли там чего? Помочь же надо.
      - Давай, вызывай!
       Васильев набрал номер одного из номерных такси и на безупречном английском языке, с явным американским акцентом, запросил прислать машину к воротам колледжа.
      - Три минуты, - отозвались в диспетчерской.
       Они всей толпой вывалились в коридор, но уже у выхода из здания они попали в раскинутые руки Алины-Глины.
      - Так, вы куда!? Куда это вы собрались!? Ну-ка стойте!
       В другое бы время Кольча придумал что-нибудь щадящее, вроде "хитрого тумана", но времени не было, и в этот раз он просто "заморозил" Лину-Глину, так, что она замерла в странной позе с открытым ртом, вытаращенными глазами, с раскинутыми в стороны руками и вполуприсядку. Вся толпа побежала дальше, и выскочила через калитку так быстро, что охранник не успел ничего понять. Такси уже стояло у ворот, Данила приземлился на первое сиденье и по-английски скомандовал: - Лец гоу!
       До торгового центра они добрались быстро, здесь Кольча оглянулся по сторонам. И скомандовал: - За мной!
       Кроме привычного парадного и чёрного в этом здании было ещё масса специализированных входов. В одном из них как раз принимали продукты для ресторанов. Когда вперемешку с ящиками брокколи и мешками с картошкой сыпанули какие-то дети, кухонные работники ничего не успели ни понять, ни предпринять.
      - Э-э! Вы куда?
      - Вы кто?! Ребята?
      - Вы чего тут?!
       Кольча вёл свою толпу так, словно он родился и жил в этом развлекательно центре. Через пять минут он оттолкнул от двери человека в строгом чёрном костюме, и оказался в раздевалке матери. Парень хотел было рвануться за Кольчей, но его остановил Данила.
      - Это её сын, - сказал он строго, глядя в глаза охраннику. - Не трогай его. И нас тоже.
       И, великое дело! Тот понял, что не стоит никого не останавливать.
      - Хорошо, проходите.
       Уроки Кольчи не прошли даром.
       Мать Кольча застал, сидящей в согнутой позе на стуле. В это время медсестра замеряла у неё давление, рядом с тревожным лицом стоял Васильич и остальные два человека из привычной команды.
      - Что такое, мама? - Спросил Кольча, обнимая мать.
      - Что-то у меня сил нет, - ответила Катя.
      - Восемьдесят на шестьдесят, - сказала медсестра, с изумлением посмотрев на Катю.
      - Это ещё откуда?! Как это!? - Удивился тренер. - Откуда такое давление?
       Между тем Эльза забрали из рук Катерины бутылочку с водой, посмотрела её на свет.
      - Тут какое-то лекарство добавлено. Оно снижает давление.
      - Вот сволочи! Кто ж это сделал? - Выругался Васильич.
      - Что делать? - Спросила Катя. - Бой ведь не отменишь.
      - Надо промыть желудок, сделать клизму, - посоветовала медсестра.
      - Мало времени.
      - Делай, Катя! Делай всё! Надо бы задержать бой, но как? - озаботился Васильич.
       Кольча отошёл к своей банде.
      - Что делать? Надо как-то затормозить всё это.
       Игорь прищурился.
      - Так, зданию большое, требуется много энергии. Где-то должен быть трансформатор...
       Игорь ещё не договорил, а Кольча уже кивнул головой, напрягся. И через минуту издалека послышался звук взрыва, тут же во всём комплексе погас свет. Откуда-то из глубины здания послышался недовольный гул, крики.
       Все неприятные процедуры Катерине пришлось проводить при свете смартфоновского фонарика. Остальные тоже включили своё личное местное освещение. Васильич разбирался с упаковкой минералки.
      - Она полная. Кать, а кто тебе дал эту бутылочку?
      - Да я помню, что ли. На столе она стояла, открытая.
      - Эльза, посмотри другие, - попросил Кольча.
       Эльза проверила всё, и отрицательно покачала головой.
      - Нет, эти чистые.
       На всякий случай проверили воду в кулере. Катерине, бледной как никогда, тут же дали пить очень крепкий кофе.
      Медсестра замерила давление.
      - О, сто десять на девяносто. Ещё чуть-чуть и будет норма.
      - Всё равно слабость ещё есть. Я проиграю этот бой.
       Колька отчаянно замотал головой.
      - Нет. Мама, ничего не бойся, я тебя защищать буду. Помнишь, как было тогда, с папкой, около лагеря? Когда удары не доходили до его лица?
      - Да. Это ты тогда сделал?
      - Ну а кто ещё?! Иди и ничего не бойся. Я тебя в обиду не дам!
       И он впервые в жизни поцеловал мать.
      Через сорок минут в комплексе вспыхнул свет. Катерину начали облачать в её императорский наряд. Вскоре прибежал озабоченный Плешаков.
      - Как вы - готовы?
      - Да, готовы. А Фишман где?
      - Он в энергосети звонил. Всё, сейчас выходит Павловская, через пять минут вы.
       Переждав, когда крики и аплодисменты смолкнут, бригада Катерины двинулась в путь. Всё шло как обычно, Катерина царственно шествовала к октагону, чуть приподняв спереди свое пышное платье. Крики и аплодисменты возросли неимоверно.
      - А вот и она! Чемпионка в абсолютной весовой категории, победительница многократной чемпионки мира в этой категории Мартины Сильвы Ека-те-ри-на Великаааая Лопухина! Тридцать два боя и все нокаутами!
       Катерина вошла в октагон, провернулась на месте, приветствуя все трибуны. Затем её начали избавлять от пышного наряда. Потом она уже сама начала расплетать свою корону. Всё это она делала не торопясь, словно тянула время.
      Васильич подсунул Катерине под нос ватку с нашатырём, шепнул на ухо: - Ну что, как ты?
      - Ноги нормально, а руки ещё слабые.
      - Держись!
       И вот он, гонг!
      - Бокс!
       Павловскую как с цепи спустили. Она кинулась на чемпионку, нанося удар за ударом, и совершенно не думая о защите. Катерина уходила хорошо, и ногами, и уворачивалась. Но всё это было до времени. Руки она так до конца и не поднимала, они болтались у ней где-то под грудью. Но всё это было до времени. И, наконец, удар Павловской с левой руки достал до цели. В него она вложила всю силу, но, к изумлению Витолины, Катерина осталась стоять, хотя та почувствовала, что попала по чему-то твёрдому. Зал ахнул, многие поднялись с кресел. Но чемпионка почему-то отказывалась падать. С ней как будто ничего и не произошло. Тогда Павловская ударила с правой, но так же сильно, вложив в этот удар всю свою силу и ярость. Ничего.
      - Да что ж ты не падаешь то? - Спросила Витолина вполголоса. - Должна же.
       Тогда она решила провести серию ударов по корпусу Катерины. Та перенесла и это. В своём упоении Виталина совершенно забыла о защите. Это привело к тому, что Катя сделала шаг вперед, поймала обеими руками соперницу за корпус, развернула её к себе спиной, и так заломила той руку в плече, что Павловская аж заорала от боли.
      - Кто тебе сказал, что я должная упасть? - Спросила Катя змеиным шёпотом. Та молчала, тогда Катька ещё сильней нажал на плечо.
      - Кто?
      - Ой, больно! Тренер!... Он сказал, что всё оговорено, и ты упадёшь после первого же удара.
       Катерина отшвырнула от себя девушку, а когда та развернулась, врезала ей своим фирменным ударом в лоб. Павловская расстелилась на полу без признаков видимой жизни. В ту же секунду прозвучал гонг. Судья склонился над поверженным телом, а потом крестообразно замах руками. Зал взорвался аплодисментами и криками восторга.
      - Вот это настоящая императрица! Её херачат по лицу, а она даже не дёргается.
      - А потом один удар в лоб и всё!
      - Нет, никому её из девок не победить! Это уже на века!
      - Её надо уже с мужиками сводить.
      - Ага, с Емельяненко.
      - Нет, Емельяненко жалко. Он же легенда. Вдруг она его побьёт. Надо кого послабже!
       С Павловской было так плохо, что тело её буквально вынесли с октагона. При этом парень, что нёс её ноги, уронил их, и они волочились по поверхности октагона как-то не очень оптимистично.
       Затем прошла уже как-то будничная для Екатерины процедура объявление её победительницей, ей повесили на плечо свой же тяжеленный пояс. Вот только очередного эротического шоу зрители не увидели. Катерина ещё махала всем руками, когда Кольча закричал: - Мамка! Вот, это он тебе подсунул ту бутылку!
       Катерина оглянулась. Кольча показывал рукой на человека в белоснежном костюме. Это прояснило всё, все сегодняшние неприятности, и взгляд, который Катька бросил на Фишмана, был настолько красноречив, что тот развернулся, и побежал вверх по амфитеатру, к выходу. А ярость придала Екатерине столько сил, что она не стала искать калитку, а пустив в ход руки, перепрыгнула сетку октагона и помчалась за евреем. Народ ничего не понимал, оторопев, он наблюдал за этими догонялками. Они выскочили в фойе концертного зала, затем он сыпанул вниз по эскалатору. Несмотря на поздний час в комплексе работали рестораны, бары и другие развлекательные площадки. Но самым необычным развлечением для народа в тот вечер был бег сивого человека в белом костюме, от мощного сложения женщины в бойцовском наряде.
       Фишман бежал быстро. И не только от страха. Он долго и упорно занимался пятиборьем, и кое-какие навыки у него остались. Но всё же Катька поймала его в тот момент, когда он хотел спуститься на очередном эскалаторе. Она успела ударить его по пятке опорной ноги, и тот покатился вниз, закричав по ходу дела отчаянно и болезненно. Судя по позе, в которой застыл снизу, Фишман сломал руку в районе плеча.
      - Иуда! - Высказалась Катерина, плюнула вниз, и, пошла искать свою раздевалку.
       Свою позицию она озвучила тут же, в импровизированной пресс-конференции для трёх десятков журналистов и пяти видеокамер.
      - Я ухожу из боёв без правил. Во-первых, они перестали быть честными, если тебя предаёт твой же промоутер. Во-вторых, я беременна. Так что, Екатерина Великая прощается с вами, и возвращается в свою деревню.
       Дотошные журналюги быстро выяснили, что Фишман поставил в тотализатор почти все свои деньги на проигрыш Екатерины. Ведь ставки были один к десяти! И он проиграл!
       Были проблем и у Кольчи. Вернувшись в колледж, он увидел несколько скорых машина у ворот колледжа, а войдя в холл, увидел, что человек пять медиков толкутся вокруг застывшей в той странной позе Алине-Глине. Признаться честно, он в суете этого вечера совсем забыл про неё.
      - Типичная каталепсия, - как раз в этот момент сказал один доктор другому. - Даже иглы шприцов не могут повредить её кожу.
      - Это похоже на стояние Зои в Куйбышеве, в пятьдесят шестом, - подтвердил другой. - Только почему она стоит в такой странной позе?
      - И без иконы.
       Кольча стал лихорадочно расколдовать столь нелюбимую ими всеми женщину. Но это оказалось не так просто. Только к утру, Алина смогла сменить позу, опустила руки, выпрямила ноги. Полностью же она отошла к обеду. Кольча ожидал, что будет невероятный хипишь. Но директор только покосился на него, проходя мимо. Ему шумиха в прессе была не нужна. Хотел, было, поднять шум Брунов, но, подумав, отказался. Тогда бы выходило так, что этим заявлением о вмешательстве Кольчи в стояние Алины он как бы подтверждал то, что сам Брунов так яростно отрицал - чудеса неведомой силы.
       Алину увезли в больницу, кажется в психиатрию. А потом она как-то незаметно исчезла. Кто-то из учеников колледжа видел через пару лет похожую на неё монахиню в одном из провинциальных монастырей.
      
      ГЛАВА 23
      
       В городе они жили ещё до самых летних каникул Кольчи. Поселилась она у Крауфгордов. Герта окончательно взяла Катерину под своё крыло. Она решала, что той надо было делать, а что нет. То есть, стала промоутером, или, скорее продюсером Лопухиной. Катерину активно приглашали на многочисленнее шоу, то в качестве героини, то в качестве почётного гостя. Она снялась ещё для пары мужских журналов, чисто для денег. Ведь две трети гонорара для "Плейбоя" отчекрыжил себе Фишман.
       Кольча закончил работу с полицией, удостоился приёма у самого министра МВД. Его даже наградили медалью, чему была крайне удивлена присутствующая при этом Катерина. Ей так же достался громадный букет цветов, и масса комплиментов от генералов.
       Фишман всячески пытался навредить Катерине. Оказывается, в договоре не было пункта о прекращении отношений в результате беременности, и он на этом отобрал у Катерины пару миллионов. Фишман подал на неё в суд на то, что Катерина, дескать, его травмировала, и вообще хотела убить. По счастью, сразу несколько адвокатов, поклонников Катерины, сумели доказать, что Фишман споткнулся и упал сам. Камеры слежения не видели момента удара ноги Катерины по пятке еврея. Так что по аргументам защиты промоутер споткнулся сам. На этом разбирательстве Фишман окончательно разорился, а после того, как вскрылась его подлость, никто не хотел больше иметь с ним дело в спортивной сфере. И он удалился, нет, не в монастырь. На историческую родину.
       Подруги уговаривали Катю остаться в столице.
      - Да не езди ты никуда! Ты и здесь вон какие деньги зарабатываешь. И твоего Лопуха сюда перевезём!
      - Нет, девки, это не то. Задыхаюсь я в вашей столице. Даже в Дубровке. Всё, хватит, покуролесила. Денег заработала на три жизни вперёд, пора домой.
       С Кольчей на летние каникулы приехала и Вера. Она как-то стеснялась попроситься сама, но парнишка понял суть томления подруги, и сам предложил ей поехать в деревню. Странное дело, в Домовёнкове девчонку как подменили. Она почти не вспоминала свою математику, зато пристрастилась доить двух коз, кормить кур, полоть и поливать огород. Кольча её как-то даже поддел: - Вера, а Вера! А сколько будет дважды два? Ты ещё не забыла?
      Та сдвинула свои красивые брови и спросила: - Ты к чему это?
      - Да просто ты стала совсем деревенской девчонкой.
      - Ты не поймешь. Тут по сравнению с городом настоящая жизнь. Я там и не жила, так, обитала. А математику я не забыла. Я всё-таки решила теорему Пуанкаре так, как я хотела. Только это уже не так важно. Пусти, мне коз доить пора! Вон они, орут там как оглашенные!
       Колька Лопухин перекрыл крышу своего дома профнастилом, справил из него же новый забор. Он совершенно не пил, при этом находил столько поводов сесть за руль, что и дома то почти не бывал. Просто дорожный маньяк! Он выбил у Катьки денег на легковушку - "Хондай", и подрабатывал ещё и таксистом, совершенно безотказным, готовым ехать по пожеланию клиента куда угодно, и в какое угодно время. У Кати сложилось полное впечатление, что для него движение в автомобиле было каким-то наркотиком. Ну и ладно. Главное - не пьёт.
       Два раза за лето в гости к Лопухиным приезжали подружки, Грета и Нина, да ещё и с детьми. Жили у Катьки по несколько дней, купались в пруду, загорали, ходили за грибами, но не на Кольчину поляну. Опасались. Помогли Катерине даже прополоть картошку. Попробовали доить корову, но сказали, что это слишком сложно. Привезли массу подарков, в основном косметику для всех частей тела. Привезли и упаковку столь любимого Катькой джин-тоника. Та чуть слюной не подавилась при виде такого богатства, но тут же заставила Кольчу спустить это всё в погреб. Нельзя. Она беременна.
       Журналисты как-то всё-таки выведали, откуда приехала в Москву Екатерина Лопухина. Похоже, сдал её за большие деньги всё тот же Фишман. В Домовёнково нагрянула целая бригада из трёх человек, представляющих самую жёлтую газету страны. Они как бреднем прошлись по деревне, вели разговоры о Катьке в магазине, подсаживались на скамеечки к бабушкам. Они сняли Валентину, мать Екатерины, её дом, дом сестры Дашки, затем и дом самой героини. Конечно, местные клушки поведали им всё. И то, что сына она прижила от лешего, несмотря на родинку на жопе Кольчи. И что лупила она прежде своего мужа скалкой, а сейчас тот бросил пить и приобрёл аж две машины. Тайком они сняли и Кольчу, и саму Катерину за прополкой капусты в одних стрингах, и важного до невозможности Кольку Лопуха. Единственное, что удивило журналюг, это обили птиц в этой деревне. На них, и на болтливых земляков Катерины во время этих разговоров постоянно падало птичье дерьмо, да так много, что они замучились оттирать и отстирывать свои футболки и кепки. Страдала даже аппаратура репортёров. Как птицы могли попадать своим добром в объектив фотоаппарата прикрытого длинной, солнцезащитной насадкой? А оно попадало! Совершенно непонятно. Ещё журналисты часто падали, запинаясь там, где невозможно было споткнуться, на ровном месте. К концу съёмок они все уже хромали на разные ноги, а штаны были порваны на коленках, но это не вызывало удивление у местных жителей - сумасшедшая столичная мода! Репортёры так радовались своим новым знаниям, что когда на обратном пути въехали в зону тумана, то не придали этому значения. А зря. Когда он рассеялся, они оказались за триста километров от деревни, в такой непролазной глухомани, что ни Глонасс, ни ДПС там не ловился. И машина у них заглохла по непонятной причине, и реанимировать крайне надёжный до этого БМВ они не смогли. Выбирались оттуда журналисты в течение недели, дважды едва не утонули в болоте, потеряв при этом дорогую аппаратуру. И шли они как пилигримы, обросшие, с посохами из веток. И было у них большое подозрение, что вообще-то они ходили кругами по одному и тому же леску. Оголодали страшно, питались ягодами, да жарили на костре грибы. А когда добрались до столицы, то отказалось, что все фотографии на флешках стёрты, но это не было самым важным. Они сами напрочь забыли про всё, что им рассказывали в деревне! Один из троицы после этого происшествия вообще завязал с этой профессией и подался в прорабы. У остальных карьера далее складывалась как-то совсем уж неудачно.
       Для Катерины же вхождение в прежнюю жизнь проходило сложно, можно сказать, тяжело. Она привыкла к вниманию со стороны других людей, особенно мужчин. Сейчас даже в поход в магазин за хлебом она собиралась как на фотосессию, по полчаса гримировалась. Да и шла в свое сельпо как на бой - с высоко поднятой головой, с той характерной, танцующей походкой. Местные бабы это поняли так, что девка нереально возгордилась и дружно её за это возненавидели. А ещё за эти месяцы в другой жизни она привыкла, что за ней, за её телом, ухаживают. Больше всего её огорчало, что закончилась эра бесплатного "спа". Пару раз она с Лопухом выезжала в областной центр, на маникюр и педикюр, на массаж лица и тела. Кроме подарков подруг Катя ещё накупила массу кремов и лака для ногтей. Временами, когда было особенно физически тяжело, хотелось глотнуть ей Джи-тоника, или хотя бы, шампанского. Но, нет, она была беременна.
       Катерина родила как раз на Новый год, в ночь. Роды прошли удачно, а когда Катерина выписывалась из роддома, бушевала такая пурга, что такой сто лет отродясь не было в их краях. Катерина еле прошла эти три метра от крыльца до пикапа, думала снесёт. Сияющий Колька привез её с новорожденной домой, уже по пути они назвали дочку Светой. Но через час случился казус. Посетители единственного в деревне магазина услышали с улицы какие-то крики, потом в магазин ворвалась Катерина с ребёнком на руках. Она отдала свёрток с дитём кому-то из односельчан, их там было человек пять. А сама ухватилась за ручку двери, за стеклом которой бушевал её муж. Он что-то кричал, потрясал кулаками, дёргал ручку двери.
      - Кать, ты чего это? - Удивилась продавщица. - Что случилось то?
      - Чего-чего? Убить грозиться.
      - За что?
      - За дочку.
       Женщины откинули клапан конверта, и расплылись в улыбке.
      - Какая хорошенькая негритяночка!
      - Смугленькая, кудрявая!
      - И глазёнки черные!
      - Вся в отца.
      - Вылитый Лопух!
       А Лопух продолжал бушевать за дверью. Удивлённая продавщица спросила молодую маму: - Кать, ну ты чего? Ты же чемпионка, иди, дай ему в лоб! Ты же сто раз с ним это делала?
       Но ответ Катерины убил всех.
      - Да за что ему в лоб давать? Как я могу его бить? Он же прав, это я же виновата, что девчонку на стороне прижила. За что я его бить-то буду? Нет, так нельзя!
       Да, нам никогда не понять наших российских женщин!
      
      
      КОНЕЦ
      23.07. 2024 г.
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Сартинов Евгений Петрович (esartinov60@mail.ru)
  • Обновлено: 06/08/2024. 253k. Статистика.
  • Повесть: Сказки
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.