Сартинов Евгений Петрович
Гнев Рыбьего Царя

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 1, последний от 11/03/2009.
  • © Copyright Сартинов Евгений Петрович (esartinov60@mail.ru)
  • Размещен: 10/11/2008, изменен: 17/02/2009. 232k. Статистика.
  • Повесть: Детектив
  • Оценка: 6.68*18  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Все меняется в жизни рыбака по кличке Царь, когда на его глазах бандиты пыцтаются утопить очень красивую девушку. Ему приходиться скрываться в Лугах, а там он истинный властелин...


  •   
       ЕВГЕНИЙ САРТИНОВ
       ГНЕВ РЫБЬЕГО ЦАРЯ
      
      
       Глава 1
       Ночь обещала быть превосходной. Июль, самая макушка лета. Ночная прохлада после изнуряющей дневной жары ласкала тело словно бархатное одеяло, легкий ветерок воспринимался как награда. Небо над головой чуть подмаргивало крупными звездными бриллиантами, а луна, идущая уже на убыль, постелила на воде узкую, чуть волнующуюся от ряби серебряную дорожку, словно приглашая Юрия войти в свое царство. Но Семин не спешил. Спустившись с косогора и бросив на мокрый речной песок свою резиновую лодку, он привычным движением отогнал от лица целую эскадрилью назойливо жужжащих комаров и присел на туго натянутый баллон. После этого не торопясь достал из кармана старенький плоский портсигар, вытащил сигарету и не спеша раскурил ее, получая видимое удовольствие от первой затяжки.
       Это был именно его ритуал, многолетняя привычка, что вцепляется в человека всеми когтями и порой становится сильнее самого хозяина. Сделав еще пару затяжек, Семин прислушался. В тишине, нарушаемой только перешептыванием тополиной листвы, он услышал скрип уключин и плеск воды под веслом. Лодки не было видно, но Юрий, улыбнувшись, безошибочно определил: "Петрович. Сегодня он меня опередил".
       И сразу же нахлынувшее волной нетерпение заставило его выкинуть только начатую сигарету. Он вздохнул всей грудью воздух реки, густо настоянный на речной тине и чуть приправленный запахом лугового травостоя. Столкнув на воду свою небольшую одноместную лодчонку, Семин швырнул туда прорезиненный мешок для рыбы и, оттолкнувшись от берега, начал грести вниз по течению.
       Сеть его стояла недалеко, метрах в двухстах от причала. Река в этом месте делала очередной поворот и разливалась особенно широко, образуя залив, большей частью мелководный и заросший камышом. Но в самом центре его находился глубокий омут, отмеченный большим красным бакеном. Один конец сети Юрий привязал к бакену, а другой пустил по диагонали к берегу так, чтобы она не попадала на стремнину, под винты часто гоняющих здесь лодок. Как раз здесь отмель круто сваливала на глубину, в речную яму. Одна эта сеть давала Семину больше рыбы, чем три сети Петровича, и Юрий не снимал ее уже месяц, зная, что завистливые местные рыбаки тут же постараются перехватить столь выгодное место.
       Подплыв к бакену, Семин нащупал руками тонкую веревку и, подгребая одним веслом, поплыл вдоль сети, выбирая по ходу рыбу. Здесь, на середине реки, немного тянул ветерок, отгоняя надоедливых комаров, да Юрий и не обращал уже на них внимания, занятый таким важным, и главное, любимым делом. Рыбы сегодня в сетке оказалось больше чем обычно, Семин поневоле вошел в азарт. Несмотря на скудное освещение, он точно знал, что вытаскивает из ячеи.
       - Щуренок, судачок, еще щуренок, ага, чехонь! - машинально бормотал он себе под нос. Эта манера его разговаривать с собой многих забавляла, но он не обращал на нее внимания - обычное дело живущих в одиночку людей.
       Сегодня ему особенно повезло на чехонь. Эту волжскую селедку, выгнутую наподобие сабли, необыкновенно вкусную и жирную, Семин любил больше всего. Даже в самые тяжелые времена он не продавал ее, а засолив, вялил и терпеливо дожидался более хороших времен, чтобы употребить с пивом.
       Увлекшись, он услышал рев подвесного мотора уже где-то рядом, за ближайшим поворотом реки. Юрий чертыхнулся и, отпустив сеть в воду, изо всех сил принялся грести к берегу. Он еле успел укрыться в камышах, когда из-за поворота показался режущий свет мощного прожектора.
       "Ну вот, нарвался, рыбнадзор!" - подумал Семин, стараясь согнуться в три погибели и исподлобья разглядывая приближающуюся моторку. Лодка между тем пошла по дуге, обходя бакен по глубоководной стороне реки, но тут рев моторов внезапно стих, так же, как чуть погодя потух и прожектор. Сердце у Юрия прямо-таки оборвалось. "Все, накрыли. Сейчас снимут сеть и начнут шарить по камышам".
       С того места, где он притаился, до лодки было рукой подать, метров двадцать пять - тридцать. Семин слышал каждый звук, даже шорох.
       - Давай здесь их кинем, под бакеном, тут должно быть глубоко. Чего их таскать всю ночь? - предложил с лодки чей-то грубый мужской голос.
       - Давай, - глуховато ответили ему. - Тащи сюда.
       Юрий не понял смысла разговора, но услышал, как вслед за ним по дну лодки протащили что-то тяжелое. Кто-то матюгнулся, потом раздался громкий всплеск, через некоторое время еще один.
       - Буль-буль, - довольно сказал грубый голос, второй в ответ только засмеялся.
       Снова взревели мощные лодочные моторы. Семин понял, что это спарка, скорее всего два "Вихря". И профиль катера, прошедшего по дуге перед самым носом Юрия, также был ему прекрасно знаком: наиболее распространенный в этих местах "Прогресс". Уже развернувшись за бакеном, незваные гости снова врубили прожектор, и звук моторов стал быстро гаснуть вдали.
       "Как раз по сети прошлись", - с досадой подумал Семин, качаясь в камышах на поднятой моторкой волне. Свет прожектора "Прогресса" еще не скрылся за поворотом, как произошло что-то непонятное и ужасное. Уже затихающая от волн вода омута словно взорвалась изнутри. На поверхность с шумом вынырнуло что-то темное, большое, и сдавленный крик, как показалось Юрию, женский, больно резанул по его нервам.
       Какую-то долю секунды Семин сидел неподвижно, затем мощным рывком вырвался из цепких объятий камыша и приналег на весла, торопясь к опять ушедшему под воду силуэту. Он успел сделать всего несколько гребков, как все повторилось заново, но теперь голос успел только коротко вскрикнуть, а затем женщина - Семин уже не сомневался, кто перед ним - снова погрузилась под воду.
       Юрий греб изо всех сил, легкие, мышцы груди и плеч просто рвались от усилий. Между тем женщина вынырнула в третий раз, она уже не кричала, да и над водой показалась одна голова - тонущая явно теряла силы. Снова подняться на поверхность ей не удалось, но Семин сумел разглядеть под водой темную массу и, опустив левую руку, ухватил женщину за волосы и приподнял ее голову над водой. Она снова отчаянно закричала, словно выталкивая этим криком из легких воздух. Подхватив женщину под мышки, Семин начал затаскивать ее в лодку. При этом он весьма изрядно рисковал. Устойчивость его резинового корыта была весьма мала, тем более, что женщина отчаянно билась всем телом в затяжной истерике. За свою жизнь Юрий спас пятерых, сам тонул трижды, и прекрасно понимал, что она не понимает, что делает, ею владеет сейчас животный ужас. Он прижал свою находку к упругой поверхности лодки и стал ждать, когда женщина утихомирится. Единственное, что удивляло Юрия, почему она не пускала в ход руки? На щеке у него уже красовался шрам, оставленный острым ногтем одной из спасенных им дамочек. И только когда женщина перестала биться, а только тяжело и жадно дышала, Семин приподнялся и увидел, что руки ее связаны за спиной.
      
      
      
       Глава 2
       И вот тогда Семин растерялся. Он как-то бестолково оглянулся по сторонам, а потом начал отчаянно грести к берегу. С лодки он соскочил раньше, оказавшись по пояс в воде, подхватил спасенную под мышки, и с трудом выволок ее на землю. Перегнув женщину через колено, он стал равномерно нажимать на спину, выдавливая из легких воду. Хотя света по-прежнему не хватало, но по форме и упругости тела Семин понял, что женщина молода. И тут, наконец, Юрий вспомнил, что в кармане у него лежит перочинный нож. Торопливо достав его, он быстро разрезал веревки. Девушка застонала, попробовала опереться руками о землю, но они еще явно не слушались ее, и мучительно закашлявшись, она снова упала на землю.
       Стоя на коленях рядом с ней, Юрий разглядывал свой нежданный "улов". Лица он по-прежнему не видел, его закрывали длинные, мокрые волосы. Мелькнувшая белизна шеи, узкое, в обтяжку и очень короткое красное платье... На одной ноге Семин заметил обрывок веревки, и понял, что к ней раньше был привязан какой-то груз. Чертыхнувшись, Юрий отрезал и этот обрывок, собрался, было, перевернуть девушку лицом вверх, но тут с реки донесся насмешливый мужской голос:
       - Эй, рыбак, лодку-то унесло!
       Обернувшись, Семин бегом рванулся вслед за уплывающей лодкой. По счастью она не успела уплыть далеко, и, зайдя в воду по грудь, он быстро вернул беглянку на место.
       - Акулу что ли поймал? - насмешливо спросил тот же голос. Под скрип уключин в берег, мягко прошелестев носом по песку, ткнулась деревянная лодка. Вылезший на берег высокий и широкоплечий мужик, которого Семин звал Петровичем, с усмешкой посмотрел на чертыхающегося, мокрого и заполошного Юрия.
       - Хуже, русалку, - буркнул Семин в ответ, вытащив свою лодку на берег подальше от воды.
       - Да ну, с хвостом, что ли? - все в том же тоне поинтересовался Петрович, но, подойдя поближе к улову товарища, сразу растерял свою насмешливость, и даже присвистнул от изумления.
       - Ни хрена себе! Это где ж ты ее выловил?
       - Около бакена, - ответил Семин. - Топил кто-то ее.
       Петрович наклонился, разглядывая тело, но тут девушка зашевелилась, и от неожиданности рыбак даже отпрыгнул в сторону.
       - Мать твою! - пробормотал он. - Да она никак жива!
       - В том-то и дело, - подтвердил Семин. - Я ж говорю: при мне двое в лодке пытались ее утопить. И руки были связаны, и груз привязан к ноге. Каким чудом она всплыла? Слушай, Серега, возьми мою лодку и рыбу, а я отведу ее к себе.
       - Может, лучше ко мне, тут поближе? - предложил Петрович.
       - Нет, у меня баня горячая, ей отогреться надо, видишь, как ее дрожь бьет?
       - Ну, хорошо, за это не беспокойся, - Петрович кивнул на имущество Семина. - Утречком притащу, там и увидимся.
       Он помог Юрию поставить девушку на ноги - а ее и в самом деле сотрясала крупная дрожь, и пошел к своей лодке.
       Девушка оказалась повыше Семина, так что ему пришлось закинуть ее руку себе на плечо, подхватить за талию и, вот так поддерживая, вести к себе. Шла она плохо, ноги постоянно подгибались, так что вскоре Семин взмок от напряжения. Ну а к концу пути - а до дома его было метров триста, у него затекли шея и спина. За все это время девушка не издала ни слова, только всхлипывала да временами мучительно и долго кашляла. На их счастье по дороге никто им не повстречался. Семину отнюдь не хотелось давать соседям какие-либо объяснения по поводу тиакой странной прогулки с девушкой.
       Он открыл калитку и, отпихнув лезущего под ноги и радостно повизгивающего Шарика, сразу провел девушку в баню. Подтопил ее Юрий с вечера, хотел после рыбалки помыться и попариться, правда, не думал, что найдется ему компания.
       Заведя гостью сразу в горячую парную, он усадил ее на скамью, быстро разделся сам и начал стаскивать платье и с нее.
       - Не надо, - слабым голосом запротестовала девушка, но Семин решительно пресек все разговоры.
       - Нет надо! - вполголоса рявкнул он, сдирая словно приросшее к телу узкое платье.
       Лампочка в парной у него была уникальная, ватт на двадцать пять, так что лица девушки Юрий никак не мог разглядеть, и это его даже несколько злило. Зато тело ее предстало во всей красе даже при таком освещении. Под платьем оказался только кружевной лифчик, помучившись с которым, Семин открыл для себя новую истину: оказывается, застежки у бюстгальтеров бывают не только сзади, но и спереди.
       "Прямо манекенщица, или фотомодель какая", - думал он, занимаясь этой нелегкой работой. Действительно, фигура у "русалки" была редкая по красоте, узкая в талии и широкая в бедрах, крепко сбитая и вместе с тем стройная.
       Откинув волосы назад, девушка подняла лицо, и испуганно взглянула на Семина. Сразу как-то смутившись, Юрий отвернулся к печке. Открыв дверцу каменки, он швырнул на раскаленные камни ковшик воды, переждал бабахнувшую, как из пушки, струю пара, и добавил еще. Девушка за его спиной вскрикнула и пригнулась. Даже там ее достала прошедшая по кругу горячая волна.
       - Лезь наверх, - скомандовал Юрий и помог гостье забраться на полог.
       Тщательно вымочив в кипятке дубовый веник, он яростно, с оттяжкой начал охаживать ее по спине. Девушка даже застонала от наслаждения под этой длительной, неистовой атакой. На славу потрудившись над ее спиной, Семин помог незнакомке перевернуться и устроил огненную экзекуцию остальным частям тела. Баня у него была хорошая, жаркая, руку и голову нещадно пекло. Заторопившись, он не взял из предбанника обычных для подобных процедур матерчатых рукавиц и вязанной шапочки, так что приходилось теперь терпеть. Наконец, устав, Юрий откинул веник и спросил:
       - Ну, ты жива? Согрелась?
       - Да, - чуть слышно раздалось в ответ.
       - Ну, слазь тогда.
       Он помог девушке спуститься, тело ее было горячим, мокрым от пота и упругим. Поневоле в голове шевельнулась грешная мысль, но Семин сурово отогнал ее и спросил русалку:
       - Голову мыть будешь?
       Девушка провела замедленным жестом по волосам и чуть заметно кивнула головой. Юрий налил ей в таз горячей воды, развел ее до нормального состояния и вручил гостье флакон с шампунем. Та неуверенным жестом взяла его, налила на ладонь себе приличную порцию тягучей жидкости, но когда начала размазывать ее по голове, то покачнулась, если бы Семин не подхватил ее, непременно упала.
       - Что, мотает? - спросил он, поддерживая девушку за талию.
       - Да, голова кружится, - призналась она.
       - Тогда нагнись, упрись в лавку и стой, - приказал Юрий, и сам занялся ее волосами. Делал он это настолько деловито и серьезно, что вскоре сам поймал себя на этом, и даже рассмеялся.
       - Такого у меня еще не было, - пробормотал он себе под нос. - Прямо салон красоты на дому.
       Девушка чуть повернула голову, прислушиваясь к звукам его голоса, но ничего не поняла, а обильная пена не давала возможности ни смотреть, ни говорить.
       Смыв шампунь, он снова намешал воды и, поднося таз к девушке, замершей все в том же наклонном состоянии, невольно еще раз оценил всю прелесть ее фигуры.
       - Мда... весьма, - несколько смущенно пробормотал он, стараясь отвести глаза и не прикасаться к ней некоторыми частями своего тела.
       Промыв ей голову, он доверил ей самой довести весь ритуал купания до логического конца, а сам быстренько намылил голову и даже немного похлыстал себя на пологе веником.
       - Ты все? - ополоснувшись, спросил Семин и, получив в ответ только кивок головы, потянул девушку к выходу. - Ну, пошли.
       В предбаннике он натянул на себя трусы, вытер девушку припасенным с вечера полотенцем и, накинув его ей на плечи, повел в дом.
       Миновав, не останавливаясь, сени и кухню, Семин провел незнакомку сразу в спальню и, включив над кроватью небольшой ночничок, усадил на кровать.
       - Есть хочешь? - деловито спросил он.
       Она отрицательно качнула головой.
       - А пить?
       В ответ - тот же самый жест. Юрий на секунду задумался. Глаза девушки в этом полумраке казались бездонными, как тот омут, из которого она вынырнула, а еще в них явно плескалась какая-то боль и тревога.
       - Так, подожди, я сейчас.
       Семин метнулся на кухню и принес стакан с какой-то жидкостью и почему-то еще и кружку.
       - На, пей, - скомандовал он, подавая гостье стакан, и добавил: - Только залпом.
       Девушка последовала его совету и тут же закашлялась, а затем и зазевала обожженным ртом.
       - Запей, - посоветовал Юрий и сунул ей под нос кружку с водой.
       Напившись, она спросила чуть хрипловатым голосом:
       - Это что, самогонка?
       - Первач, - с гордостью подтвердил Семин. - Петрович гонит, чистый, как слеза.
       Девушка чуть покачнулась, алкоголь явно уже добрался до ее головы.
       - Давай-ка баиньки, - предложил Семин.
       Заставив девушку чуть приподняться, он откинул одеяло, и уложил свою "русалку" в постель. Через минуту она уже спала.
       - Надо было бы ее спросить, как зовут, а то как-то это все не по-людски, - пробормотал Юрий и, натянув одеяло, прикрыл плечи девушки. После этого он направился обратно в баню. Такой пар он не упустил бы и из-за целого стада русалок.
      
      
      
       Глава 3
       В восемь утра Семин осторожно заглянул в спальню. Незнакомка разметалась на кровати, не подавая признаков жизни. Тогда и он прилег в соседней комнате на небольшом диване. К этому времени Юрий успел очень много. Встал он в четыре и сразу пошел на реку. Петрович был уже на берегу, и они на его лодке проверили свои сети. Как Юрий и предполагал, чертов катер, разрезал его сеть в двух местах, так что пришлось ее снять. Но рыбы в ней оказалось неожиданно много, и ему опять пришлось оставить лодку у Петровича, благо дом его находился буквально в пятидесяти метрах от причала.
       Принеся рыбу домой, Юрий первым делом рассортировал ее. Ту, что получше: щуку, судака, оставил на продажу. Плотву же, окуней, ну и конечно, обожаемую им чехонь он сразу засолил. Совсем же мелкую рыбешку Юрий скормил трем своим котам и Шарику. Бедный пес давно смирился с рыбной диетой и хрустел плотвой с не меньшей жадностью, чем представители кошачьей породы.
       Сунув уже рыбу в холодильник, Семин вдруг вспомнил, что в доме кроме лапши ничего нет, даже хлеба. Тогда, вздохнув, он вытащил обратно двух небольших судачков, быстро разделал их и сложил в чашку. Рыбу он не сильно любил, хотя в вопросе еды разбирался с привередливостью саранчи - ел все подряд. Перебился бы он и лапшей, но сегодня в доме была гостья.
       Закончив приготовления к завтраку, а он считал, что рыбу надо есть только с пылу, с жару, Юрий занялся огородом. Полил грядки и огурцы, посмотрел с сожалением на сжираемую полосатыми жуками делянку картошки и решил, что на сегодня, пожалуй, хватит. Только после этого он решил заглянуть в спальню, узнать, не проснулась ли его нежданная гостья. Но та еще спала.
       Растянувшись на жестком диване, он сначала долго думал об этой девушке. Кто она? За что с ней так жестоко поступили? Затем мысли его перекинулись на более прозаические темы. Что делать теперь с сетью, штопать или просто располовинить ее вдоль на две небольших сетки? А потом его просто сморил сон. Но даже во сне ему снились река, рыба и почему-то алый закат на полнеба.
       Семин был рыбак, рыбак фанатичный, такими не становятся, такими рождаются. Жизнь у него от рождения была трудной, сложной, порой она била так жестоко, что казалось, и не отдышаться. И только река, воля, рыбалка были единственным его спасением, давали ему силы, чтобы жить дальше и по-прежнему верить людям.
       В поселке с неблагозвучным названием Кануевка его звали Рыбий Царь. Многим его жителям, выросшим рядом с большой водой, был ведом рыбацкий азарт, всем им везло порой в водной охоте, но никто не мог сравниться с Семиным в удаче или знании рыбных мест. Пожалуй, только он досконально знал всю эту местность в левобережье Волги, многочисленные протоки и рукава могучей реки. К тому же для Семина не было тайн ни в рыбачьих снастях, всех этих блеснах и мормышках, ни в самых экзотических методах ловли рыбы. Все он перепробовал и на все у него был свой, особый взгляд и свое мнение. В двадцать восемь лет он был непререкаемым авторитетом для многих убеленных сединой рыбаков, и не по рыбацким "широкозахватным" рассказам, а по неоднократно проверенным ими уловам. Там, где не клевало ни у кого, он брал хотя бы несколько рыбин. Порой он вставал на самом невыгодном месте, ловил на спиннинг или удочку с лодки пару щук и тут же уходил с этого места, а занимавшие его вслед за ним могли проторчать там весь день без единой поклевки. Когда два года назад на химзаводе, где трудился Семин, началось резкое сокращения рабочих, он, с немалым облегчением, оставил это вредное производство и занялся любимым делом - рыбалкой.
       Девушка проснулась только в десятом часу. Открыв глаза, она долго не могла понять, где находится. Потолок, мебель, даже старомодная железная кровать с хромированным козырьком были ей незнакомы. Она приподнялась, всей кожей ощутила наготу своего тела, и тут же тяжесть в легких мгновенно вернула ее память в прошедшую жестокую реальность. За какую-то секунду она пережила весь прошлый день заново: чувство недоумения и страха при похищении, потные руки этих самцов и долгие часы унижения, ее собственный дикий крик при виде лежащего на полу с простреленной головой Андрея, а потом и самое ужасное: тянущую вниз неумолимую силу и становящуюся все холодней и холодней воду того бездонного речного омута.
       Она поневоле вскрикнула, тут же в соседней комнате заскрипели пружины какого-то совсем уж доисторического лежбища, послышались торопливые шаги, и на пороге появился человек, одетый в выцветшую пятнистую униформу с засученными рукавами. Он был среднего роста, не слишком широкоплечий, но поджарый. Худощавое лицо хозяина дома, покрытое сильным загаром, казалось особенно смуглым в сочетании с густыми черными волосами, зачесанными назад непокорным ежиком. Небольшие аккуратные усики скобочкой и выразительные черные глаза, блестевшие как-то по особенному ярко, заставили гостью подумать про своего спасителя примерно так: "Цыган или молдованин".
       Семин бы сильно удивился, узнав про подобную характеристику его облика. Между тем он и сам пристально рассматривал девушку. Хотя на фигуру ее Юрий вчера насмотрелся достаточно, но вот лицо разглядел только теперь.
       Глаза его "русалки" оказались вовсе не черными, а темно-синими. Прямой, правильной формы нос, брови вразлет, придающие лицу несколько удивленное выражение. Большой рот с чувственными губами, и при этом, большое чудо для девушки, не требующим помады, а всегда алого цвета. И все это в неуловимой пропорции, неосознанно, но властно зовущей к любви.
       Девушка смотрела на него настороженно и тревожно. Руками она прижимала к груди одеяло, и красивые плечи еще больше подчеркивали влекущую силу ее женственности и какую-то ранимую незащищенность.
       Пауза затянулась, но, наконец, Семин несколько пришел в себя:
       - Проснулась? - спросил он, хотя это и так было ясно. - Вот и хорошо. Посмотри в шкафу одежду, может, подберешь себе что, а я пока приготовлю завтрак.
       Он развернулся и пошел на кухню, поставил на огонь сковороду и чайник, начал возиться с рыбой. Дверь в спальню осталась открытой, и он слышал, как зазвенели пружины кровати, девушка поднялась с постели, затем скрипнула дверца шкафа, пузатого, старомодного, с закругленными углами и большим зеркалом на лицевой стороне. Там кроме парадного костюма Юрия да зимней одежды сохранились шмотки его бывшей жены, Полины. Прожил с ней Семин три года. За это время он как-то поверил, что есть на земле еще счастье. Невысокая, но миловидная и черноглазая Полинка оказалась прекрасной хозяйкой, хорошо готовила, держала дом в потрясающей чистоте. Не было ни ссор, ни размолвок. Тем большим ударом для Семина, пришедшего с очередной рыбалки, оказалась короткая записка, найденная им на столе рядом с завернутым в полотенце ужином: "Прости, не ищи меня, я ушла навсегда".
       С горя они с Петровичем загудели недели на три, и только врожденное отвращение к алкоголю остановило его на самом краю. С Полинкой он все-таки встретился. И оказалось, что разведенный гаишник, к которому она ушла, ее давняя, вечная и единственная любовь еще со школьной скамьи. Поманил он ее пальчиком, и она побежала за ним, как собачонка на зов хозяина. Хорошо еще, что Господь не дал им за это время детей, тогда было бы особенно больно.
       Семин, помешивая лапшу и обжаривая обвалянную в муке рыбу, думал о том, что оденет сейчас на себя его гостья. Самым красивым из всего того, что в спешке оставила Полина, был красно-желтый халат с какими-то фантастическими цветами. Юрий так и решил, что сейчас увидит незнакомку в нем. От творческого процесса приготовления пищи его оторвал женский голос, донесшийся из спальни.
       - У вас ножницы есть?
       - Да, конечно, - ответил Семин.
       Сняв с гвоздя единственное в доме холодное оружие подобного рода, он подал ножницы в спальню, старательно отворачивая при этом в сторону глаза. Как же он вытаращил их, когда через пять минут девушка вышла на кухню. На ней были надеты его единственная, белая рубашка, туго обтягивающая грудь, и старые Полинкины джинсы, посредством ножниц преобразованные в очень короткие шорты. Первые слова, сказанные ею при появлении, также немало озадачили Семина:
       - У вас массажка в доме есть?
       Юрий, припоминая, смешно наморщил нос.
       - Где-то была. Сейчас попробую найти.
       Он порылся в комоде, затем метнулся в сени и все-таки нашел ее на том же самом шкафу.
       - Вот! - торжественно предоставил он гостье искомое.
       Та с сомнением осмотрела эту плешивую пародию на ежика, но выбирать ей не приходилось.
       - А где у вас тут... - девушка изобразила что-то своими длинными пальцами, но Семин ее все-таки понял.
       - Туалет? Выйдите прямо, и за баню. Там и умывальник есть. Только обуйтесь, там грязновато.
       Переворачивая рыбу, он в то же время смотрел через окно, как она идет через двор, не спеша, расслабленно. И все равно даже сейчас в ней было столько женственности, что по телу Семина словно прокатилась горячая волна. Его даже в пот бросило.
       - Бывают же такие красивые, - пробубнил он, складывая в тарелку явно пережаренную рыбу. - Как ее хоть зовут? Я это узнаю, в конце концов, или нет?
       Между тем его "русалка" вышла из-за угла, поплескалась немного под медным рукомойником, и, усевшись спиной к Семину на большую колоду для рубки дров, принялась усердно расчесывать свои волосы. Занятие с виду простое и нехитрое, но этот наклон головы, плавность жестов, округлость плеч... Вторую порцию рыбы Юрий также пережарил.
       Чуть рассердившись, он постучал вилкой по стеклу и, когда "русалка" обернулась, крикнул:
       - Пошли завтракать.
       Они устроились за столом там же, на кухне, и Семин наконец спросил:
       - Вас как зовут?
       - Марина.
       - А, ну как же, - утвердительно закивал головой Семин. - Ну, конечно же, Марина.
       - Почему, конечно же? - удивилась девушка.
       - Самое подходящее имя для русалки. А меня зовут Юрий.
       Закончив с церемониалом, они принялись за еду. Семин сосредоточенно поглощал лапшу, похрустывая временами и пережаренной рыбой. Девушка же ела как-то без азарта, предпочитая всему остальному нехитрый салат.
       - Марина, а почему вы рыбу не едите? - спросил Юрий, кивая на полную тарелку. - Это судак.
       - Я не люблю рыбу, - вздохнула девушка. - Особенно такую вот, с корочкой.
       Семин смерил взглядом оставшегося не у дел судака и подумал: "Коты сегодня обожрутся. Вот будет праздник для пушистых".
       - И хлеба у меня нет, - расстроено заметил Юрий.
       Гостья улыбнулась в ответ.
       - Это хорошо, я сейчас на диете.
       Решительно и сердито засвистел чайник. Семин не успел протянуть руку, как он с гневным бульканьем выплюнул свой музыкальный инструмент, и тот, ударившись о край плиты, закатился под стол.
       - Ну вот, каждый раз ты так, - как к человеку обратился Семин к чайнику. - Надоел ты мне своими фокусами!
       Девушка не смогла удержаться от улыбки, настолько забавным показался этот диалог.
       - Что будете, чай, кофе? - поинтересовался между тем Семин.
       - Кофе, - быстро ответила она, и по заблестевшим глазам Юрий понял, что нарвался на кофеманку.
       "Ей, наверное, раньше его прямо в постель приносили", - невольно подумал он и протянул девушке небольшую банку.
       - А, "Пеле", - несколько разочарованно протянула Марина, но щедро сыпанула себе в чашку черного, как лицо самого футболиста, зернистого порошка.
       - Так, сахар у нас, похоже, весь, но вам хватит, - озабоченно сказал Семин, заглядывая в сахарницу.
       - А вам?
       - Я чай больше люблю, - честно соврал Юрий. - А его надо пить без сахара.
       Они в молчании доканчивали завтрак, и Семин все ждал, заговорит ли Марина сама про вчерашнее. Но девушка молчала.
       - У вас есть сигареты? - допив кофе, обратилась она к Юрию.
       Он кивнул головой и достал свой неизменный портсигар. Сам Семин курил мало, редко когда его норма переваливала за три штуки в день. Полгода он не курил вовсе, а задымил опять после "фортеля" Полинки.
       Девушка прикурила от его зажигалки и, поморщившись, заявила:
       - Боже, какая гадость эта ваша "Прима".
       Затем она закашлялась, погасила сигарету и, словно оправдываясь, сказала:
       - Тяжесть в легких, вот здесь, - Марина положила руку на грудь. - А от сигарет еще хуже.
       - Еще бы, - согласно кивнул головой Семин. - Ты здорово нахлебалась. Пройдет это нескоро, недели через две.
       Они как-то замолкли, потом Юрий искоса посмотрел на девушку и все-таки не выдержал, спросил:
       - Кто же это вас так?
       - Есть такие, нашлись. - Марина горько усмехнулась, и промелькнувшая в глазах ее боль на секунду словно состарила ее.
       Семин не выдержал и закурил сам.
       Между тем Марина, помолчав и словно собравшись с силами, начала свой рассказ.
       - Три года назад я победила в конкурсе "Мисс Волга". Сунулась потом в столицу, на всероссийский конкурс, но там своя мафия, я плюнула и вернулась домой, на родину. Но зато познакомилась с интересными людьми, в том числе и очень богатыми. Многие делали очень интересные предложения, просто проходу не давали. А потом я познакомилась с Андреем. Он не был уж таким богатым, только начинал свой бизнес, не был и красавцем, почти на голову ниже меня, пухленький такой, в очках. Но зато с ним было интересно. Умница, тонкий, очень остроумный человек. А главное - любил меня до умопомрачения. Кофе непременно в постель, каждый вечер цветы. По субботам таскал меня по магазинам, самым дорогим и престижным, покупал все, на что у меня разгорались глаза. Сперва я еще как-то стеснялась, а потом привыкла, тем более, что дела у него шли все лучше и лучше. Ходили мы с ним на все престижные концерты, выставки, вечера, презентации. Андрей любовался мной, как диковинным алмазом, с ним я чувствовала себя какой-то богиней. Не жизнь, а сказка. И вот вчера все это кончилось.
       Здесь она сделала паузу. Лицо ее было отрешенным. Марина чуть покачала головой, словно не соглашаясь с кем-то, потом продолжила свой рассказ.
       - В прошлом году Андрей приобрел с распродажи целый автопарк большегрузных машин, для этих, как их, дальнобойщиков. Ну, дело как дело, машины наши мотались по всему бывшему Союзу, да и дальше, по Европе. А с месяц назад на одном из раутов мы познакомились с неким Ханаевым, седой такой дяденька, солидный с виду. Управляющий филиалом одного московского банка. С нами он был очень любезен, приглашал даже на свою дачу на берегу Волги. У нас как раз были затруднения с финансами, он предоставил нам хороший, очень выгодный кредит. А недавно вечером Андрей пришел домой сам не свой. Я это сразу почувствовала. Оказывается, этот банк на самом деле был просто крышей для столичной мафии. Ханаев попросил Андрея вместе со своим грузом возить и его груз, по-дружески, как он сказал. Я сразу не поняла, спросила мужа, что, бесплатно? Он говорит: "Да". Но по моему лицу сообразил, что я не "врубилась" до конца, и говорит: "Ты что, не понимаешь? Дело не только в этом. Мы будем возить их груз: контрабанду, оружие, наркотики. Все, что они нам подсунут. Мало того, что это будет бесплатно, так если груз накроют, то под суд пойду я, а они останутся в стороне".
       Тут только до меня и дошло. Андрей, естественно, отказался, хотя пообещал кредит выплатить. А Ханаев ему заявил: "Нет, дружок, ты теперь так просто из этого дела не выйдешь, ты теперь все про нас знаешь. Обратного хода у тебя уже нет. Иначе мы тебя просто уберем".
       Марина говорила тяжело, часто останавливалась. Потом не выдержала, и снова закурила потушенную, было, сигарету.
       - С неделю назад у нас на глазах взлетела на воздух наша машина, "Вольво". Так они предупредили. Потом позвонили, и дали на размышления три дня. Всю ночь мы с Андреем думали, гадали, а потом он решил обратиться в милицию. Для храбрости решили идти вдвоем. Мы и представить себе не могли, что у нас в квартире установили жучок. Они все знали, встретили нас между этажами, прыснули какой-то гадостью в лицо, потом удар по голове, так что я очнулась только на даче этого самого Ханаева.
       Следующая пауза была самой долгой, и голос дрогнул, а в уголках ее глаз что-то блеснуло, хотя от слез Марина все-таки удержалась.
       - Сначала нас уговаривали. Андрей вроде бы согласился. Но они ведь тоже не дураки. Видят, что все это бесполезно. Подсунули какие-то бумаги, будто бы Андрей продал банку наше предприятие. Он ни в какую, пошел на принцип. Тогда маленький такой мужичок, его они звали Башмет, не знаю, кличка это у него или фамилия, вырвал у него все ногти с правой руки. На левой руке оставил, им требовалась его подпись, а Андрей был левшой. Один лощеный такой тип, они его звали Секретарь - а еще был Юрик, твой тезка - предложил заняться мной. Тут Андрей сдался, подписал все. Но они меня все равно изнасиловали, Андрей плакал, а они ржали. После этого Секретарь выстрелил ему в затылок. Тут я не выдержала, закричала и потеряла сознание. Очнулась уже в лодке. До сих пор удивляюсь, как я себя не выдала. Когда сталкивали с лодки, то я набрала побольше воздуха в легкие, а дальше ты уже видел. Вообще-то я плаваю хорошо, и от груза быстро сумела отцепиться. Мне надо было просто лечь на спину и все, но тут какой-то ужас подступил, - ее всю передернуло. - Понимаешь, груз тянет вниз, ты пытаешься удержаться, а вода все холодней и холодней... и воздух кончается...
       Марина с раздражением сунула окурок в пепельницу, снова закашлялась.
       - Боже, какая дрянь эта твоя "Прима"!
       Юрий опустил глаза и с удивлением увидел в пепельнице еще три окурка. Когда он успел искурить дневную свою норму, он и не заметил.
      
      
      
       Глава 4
       О ни долго сидели молча, затем Семин спросил:
       - Что теперь делать будешь?
       - Не знаю. - Марина пожала плечами. - Все так страшно...
       - Да, тяжело, - согласился Юрий. Он раздумывал, что бы сказать еще, но тут с улицы донесся знакомый звук звякнувшей щеколды калитки, и хрипловатый голос внушительно прогудел:
       - Эй, хозяин, ты дома, что ли?
       - Это Петрович, - улыбнулся Семин сразу насторожившейся Марине и добавил. - Ты его не пугайся, он только на вид такой страшный. А на самом деле добрый и ужас как женщин боится.
       - Иди сюда! - позвал Юрий гостя.
       Затопали по коридору гулкие шаги, открылась дверь, и на пороге появился Петрович. Собственно, так его называл только Семин. Все остальные звали его просто Сергей или Бобыль с Оторвановки. Возраст его угадывался с трудом, можно было ему дать и сорок лет, и больше. На самом деле он всего на шесть лет был старше Юрия, но это замечалось только по молодо блестевшим слегка раскосым глазам. Если Семин от загара казался смуглым, то Петровича солнце выжарило, и лицо его цветом напоминало хорошо пропеченный кирпич. И в остальном Сергей был далеко не красавец: низкий лоб с большими надбровными дугами, длинный, чуть заостренный нос, бородавка на щеке. К тому же волосы его, давно не мытые, расходились своеобразной лесенкой - попробуй постриги себя сам. В довершение этого портрета особенно выразительным был рот. Узкие тонкие губы Петровича казались безобразными, но на них постоянно играла как бы виноватая улыбка, и складки морщинок около рта придавали несуразному лицу выражение детской ранимости и незащищенности. Одет Петрович был, несмотря на жару, в растянутый старый свитер непонятного цвета и поношенный пиджак с разными пуговицами.
       Марина, с ее тонким женским обонянием, тут же учуяла в воздухе что-то странное. Она даже сморщилась, не понимая причину такой амброзии.
       Увидев сидящую за столом девушку, Петрович тут же явно оробел, глаза его как-то странно забегали, он стал топтаться у порога вполоборота к честной компании, словно пытался понять, уйти ему или все же остаться.
       - Заходи, заходи, Петрович! - весело воскликнул Семин. - Познакомься с моим вчерашним уловом. Эту красавицу зовут Мариной.
       Верзила неуклюже кивнул головой, но по-прежнему остался стоять у порога. Марина с удивлением наблюдала за повадками этого большого и с виду мощного человека.
       - Я это... Ты рыбу сегодня повезешь продавать? - хрипло спросил, наконец, гость. И, куда только при этом делся его зычный голос.
       - Да надо бы съездить, у меня за душой ни гроша, - кивнул Семин.
       - Захвати тогда и мою рыбу, - попросил Петрович.
       - Хорошо. Ты ее принес?
       - Да, вон, в сенях ведро стоит. Ну, я пошел, - и Петрович поспешно удалился, стукнувшись при этом о притолоку двери головой. Было слышно, как в сенях он цыкнул на котов, подбирающихся к его рыбе. Хлопнула дверь, а через несколько секунд, прощальное звяканье щеколды оповестило об отбытии странного гостя.
       - Чего это он? - удивленно спросила Марина, продолжающая принюхиваться к странному запаху.
       - Я ж говорю, что он женщин боится, - пояснил Юрий. - Видела бы ты, как его Полинка тут гоняла: руки в боки, грудью вперед. Петрович от нее натурально убегал. Ты на него тоже большое впечатление произвела.
       - Да уж, впечатление! - несколько обескуражено хмыкнула Марина. Она как-то привыкла, что мужчины совсем по-иному реагируют на ее красоту.
       - Точно-точно! Видела, он чуть башку себе не снес. Мать его лет до тридцати все женить Серегу хотела, кого только ему не сватала. А он ни в какую. Раз от невесты в окно выскочил. Дом себе купил, чтобы поближе к реке жить. Рядом с ним, кстати, я тебя и выловил, там три дома стоят, хутор Оторвановка, так его все зовут. Раз в три месяца к Сережке мать приезжает, стирает, полы моет, потом уезжает.
       - А что он так одет, тепло ведь? - прервала его рассказ девушка.
       - Ну, Петрович в этом свитере и зимой, и летом. И спит в нем.
       - То-то я чувствую запах какой-то! - Марина сморщила нос.
       - Это да, - рассмеялся Семин. - Я его раз в полгода заманю в баню, так он об этом потом месяца два вспоминает: "Я вот недавно у Рыбьего царя мылся". Но так он мужик безвредный, тихий. Рыбак.
       Марина не поняла этой его интонации, да и не обратила на нее внимания. Но для Семина слово "рыбак" значило очень много. Это было его понимание смысла жизни, ее уклада. В чем-то Петрович был даже фанатичней самого Семина. Он не мог похвастаться такими фантастическими уловами, не так хорошо знал повадки рыб и рельеф дна. Но если Юрий мог сделать перерыв на день, на два для решения каких-то хозяйственных дел, то Петрович не держал даже собаку, а пропадал на реке день и ночь. Летом он забирался совсем уж в глухие места, куда местные рыбаки не решались ездить за дальностью расстояний, и пропадал там целые недели. Да и в мертвый сезон, в феврале, когда даже Семин сидел дома, по окрестным замерзшим речкам и протокам одиноко бродила мощная фигура с громадной пешней, волочащейся за ней на веревке. В это время, в самые холода, от постоянного обморожения руки Петровича приобретали неестественно черный цвет, но он не обращал на это никакого внимания. Здоровья этому парню природа отвалила сполна.
       Зато Марину заинтересовала другая фраза Семина.
       - Как ты сказал, Рыбий царь? - спросила она.
       Юрий немного смутился.
       - Ну, это меня так в поселке прозвали.
       - Почему?
       - Да это все Никон, товарищ у меня такой есть. Я тогда его первый раз вывез на большую рыбалку, озеро у нас есть одно, Карасиное. Клев тогда был сумасшедший, они с сыном с одной удочкой еле управлялись, а я с двумя успевал. Вот тогда он и сказал: "Ты как Рыбий царь, как прикажешь им, так они и сделают", - Семин рассмеялся. - Я тогда все равно больше их двоих наловил. Никон, конечно, всем про это растрезвонил, ну, так дальше и пошло: Рыбий царь.
       - Понятно, - кивнула головой Марина, а потом спросила. - Ты куда-то собираешься?
       - Да, в город, рыбу надо продать.
       - На чем поедешь?
       - На мотоцикле.
       - Захватишь меня с собой?
       - Хорошо, поехали, - легко согласился Юрий, но в душе у него защемила какая-то тоска.
       Уже усаживаясь в коляску и, одевая шлем, Марина сказала:
       - Заедем ко мне домой, я возьму документы, деньги, а потом... - Она сделала небольшую паузу и продолжила. - Можно, я поживу еще у тебя?
       - Конечно, - как бы небрежно ответил Семин, но свой старенький "Урал" сорвал с места так, что девушка даже вскрикнула, и ухватилась за ручку люльки. Она никак не ожидала от этого зеленого, грохочущего чудовища такой резвости.
      
      
      
       Глава 5
       Большой миллионный город, Железногорск, областной центр, находился всего в тридцати километрах от Кануевки, так что уже через полчаса они были на его окраине.
       - Куда сначала поедем, к тебе или продадим рыбу? - спросил Семин, остановившись на одном из перекрестков.
       Марина ненадолго задумалась, потом ответила.
       - Подъедем к моему дому, там, рядом, как раз есть небольшой рынок.
       Она объяснила, куда двигаться, и Семин послушно свернул на нужную им улицу. Подогнав мотоцикл поближе к торговым рядам, Юрий выгрузил рыбу, а Марина, сняв шлем и положив его в люльку, спросила.
       - Скажи, как можно рассказать про то место, ну... где тело Андрея?
       - А, ну это просто. По судоходному руслу Кануевки, около пятьдесят шестого бакена, слева по течению реки. Хочешь в милицию пойти? - спросил Юрий.
       - Нет, сразу в прокуратуру. Подожди меня, я скоро.
       Но получилось совсем не так, как думала Марина. Поднявшись на второй этаж, девушка позвонила в одну из дверей. Поздоровавшись с сухонькой старушкой, выглянувшей на звонок, она довольно бодрым тоном сказала:
       - Марья Васильевна, дайте, пожалуйста, наши ключи. Я свои потеряла, а Андрей... уехал. В командировку.
       - Хорошо-хорошо, Мариночка, - защебетала в ответ старушка, скрылась внутри квартиры. И вынесла Марине картонную коробку с добрым десятком ключей самых разнообразных конструкций. Так уж повелось, что все жильцы подъезда оставляли ей дубликаты ключей. На всякий случай. Родных у нее не было, из дома Марья Васильевна выходила погулять редко, а в ее честности никто не сомневался.
       Получив ключи, Марина поднялась к себе на этаж, чисто механическим жестом открыла замок и вошла в квартиру. Здесь все было по-прежнему, чисто и уютно. Сквозь воздушный тюль солнце вырисовывало большой золотистый квадрат на полу, тихонько тикали настенные часы. Еще сутки назад это было их гнездо, уютная норка, как говорил Андрей. И вот его уже нет, а то, что ей пришлось пережить, трудно описать словами, а здесь все так же ласково приманивают хрусталем полки "стенки", зовут к себе огромные мягкие кресла, широкий, пузатый диван. А на нем - ее любимая игрушка - медвежонок коала, подарок мужа на Новый год. Неожиданно холодное равнодушие вещей потрясло Марину ничуть не меньше, чем засасывающая пасть речного омута. Она опустилась на колени, а затем, упав на бок, забилась в долгой, жесточайшей истерике.
       Рыбу у Семина разобрали быстро, все-таки это была не нищая Кануевка, наполовину состоящая из безработных, поэтому он и предпочитал возить свой улов сюда. Юрий изрядно заскучал, сидя на своем железном коне, и очень обрадовался, увидев появившуюся из-за угла Марину. Хотя она и переоделась в джинсовый костюм, а глаза прикрывали солнцезащитные очки, он сразу узнал девушку по фигуре и походке.
       - Все продал? - спросила она, снимая с плеча и укладывая в люльку большую синюю сумку.
       - Да, деньги теперь есть. Куда дальше? - спросил Юрий.
       - Заедем в прокуратуру. Я все написала. Потом надо заехать в банк, и еще в одно место.
       Семин внимательно посмотрел на Марину.
       - Решила подать заявление? - спросил он.
       - Да, - призналась она. - Я не хочу, чтобы смерть Андрея сошла им с рук. Они должны за все ответить.
       Голос ее был спокоен, но, надевая шлем, Марина сняла на секунду очки, и Юрий увидел ее покрасневшие веки и темные полукружья под глазами.
       С прокуратурой и банком управились они в полчаса, а вот перед третьим визитом Марина явно занервничала. Несколько секунд она смотрела на окна обычного панельного дома, потом все-таки собралась с духом и вошла в подъезд. Вернулась очень быстро.
       - Я все. Тебе куда надо? - спросила она Семина.
       - Да на рынок, купить, чего-нибудь поесть. И заправиться нам обязательно надо.
       - Хорошо, поехали, - и тут же без всякого перехода. - Я была у матери Андрея, отдала ей деньги. Пригодятся на похороны.
       - Сказала ей?
       Марина отрицательно качнула головой.
       - Нет. Не смогла.
       В магазины за продуктами, по неотъемлемому праву женщины, пошла Марина. От денег, предложенных Семиным, она отмахнулась, спросила только, что ему надо. Вернулась быстро, груженая несколькими пакетами с провизией. А вот на заправке им не повезло, бензина там не оказалось.
       - Невезуха, - сказал Юрий, озабоченно заглянув в горловину бака. - Как бы не встать на середине дороги. Ладно, на развилке заправимся, туда-то мы уж дотянем.
       Рассчитал он точно, до пригородной заправки они добрались без проблем. Семин пошел платить за бензин, а Марина осталась сидеть на заднем сиденье мотоцикла с каким-то отрешенным видом. Неподалеку от них заправлялась большая иномарка. Шофер завинтил крышку бака, и что-то сказал с улыбкой своему спутнику, стоявшему около автомобиля. Тот в ответ рассмеялся. Смех этот, с характерными нагловатыми интонациями в голосе, поверг девушку в жуткое смятение. Она резко обернулась и увидела высокого, чуть лысоватого мужчину с холеным продолговатым лицом. Он уже открывал дверцу машины, но, встретившись с Мариной взглядом, переменился в лице и пробормотал себе под нос:
       - Да е... твою мать... Не может быть!
       Марина отвернулась, поспешно надела свои очки и негромко сказала подошедшему на счастье в этот миг к мотоциклу Семину:
       - Быстро уезжаем! Он меня узнал!
       - Кто узнал? - изумился Юрий. - Давай сначала заправимся, тут две секунды.
       - Один из ханаевских подонков, Секретарь. Поехали!
       Видя, что Семин ничего не понимает, а лощеный тип, захлопнув дверцу, направляется к ним, Марина нагнулась к люльке, и, расстегнув свою сумку, начала шарить в ней рукой.
       - Марина, вы ли это? - несколько удивленным и вместе с тем насмешливым тоном издалека начал свою речь незнакомец, но договорить не успел. Выхватив из сумки пистолет, Марина быстро передернула затвор и навскидку, не целясь, выстрелила в его сторону.
       Грохот выстрела еще больше ошеломил Семина, и только резкие удары Марининых кулачков по плечу привели его в себя.
       - Ну, быстрей же, уезжаем! - закричала она. Очнувшийся Юрий в секунду завел свой "Урал" и, прыгнув в седло, резко развернул его в сторону дороги.
       - Ты убила его? - прокричал он уже на шоссе, чуть повернув голову к девушке.
       - Нет, это же газовый пистолет, тут патроны со слезоточивым газом.
       То, что это так, Семин понял минут через десять, когда их начал догонять синий "БМВ". Сквозь тонированные стекла было видно, как сидевший рядом с шофером человек прижимает к лицу большой носовой платок.
       Уйти на "Урале" от быстроходной машины было нереально, и Юрий свернул на первый же попавшийся проселок, а потом и на совсем разбитую дорогу между полей пшеницы. Здесь он еще мог состязаться с преследователями, но и все равно, пусть по сантиметру, они догоняли "Урал". Как назло, давно не было дождей, по грязи он, быть может, и ушел, но на пересохшей земле, ныряя передком в ямы и, подпрыгивая на ухабах, мощная машина все-таки сокращала расстояние между ними.
       Семин между тем все приглядывался к местности, потом, наконец, понял, где они находятся. Просчитав все варианты, он свернул прямо на поле, срезал угол по высокой уже пшенице, и выскочил на другую дорогу. Вела она к небольшой деревне, а за ней находился оросительный канал, уходящий на сотни верст в засушливую волжскую степь. Тогда при строительстве учитывали только глобальные интересы страны, поэтому коровник совхоза оказался на другой стороне канала. Мост же, с чисто русской мудростью, построили в полукилометре от села. Понукаемые женами, крестьяне сами соорудили небольшой пешеходный мостик, буквально метровой ширины. Он давно уже прилично обветшал, а зимой, дравшиеся на нем мужики с веселой свадьбы снесли и остатки перил. Мчась по улицам деревни, Семин крикнул своей спутнице:
       - Держись крепче!
       Марина сначала его не поняла, она и так намертво вцепилась в ручку сиденья. Но когда они взлетели на пригорок, и с высоты своего роста она увидела чахлый мост, то невольно вскрикнула. Мотоцикл с люлькой по ее понятиям никак не мог поместиться на таком узком пространстве, но Семин резко откинул корпус влево, колесо коляски чуть поднялось, и они, в секунду прогрохотав по мостку на двух колесах, выскочили на другой берег, и, перевалив за пригорок, исчезли из виду преследователей. Юрий услышал резкий скрип тормозов за спиной и торжествующе захохотал.
       БМВ рванулся, было, к бетонному мосту, проехал еще немного вдоль канала и остановился. Шофер и Секретарь долго смотрели перед собой, а затем, не сговариваясь, одновременно выругались.
       Метрах в трехстах за каналом зеленой стеной начинались леса пойменной части Волги - Луга.
      
      
      
       Глава 6
       Движок "Урала" заглох, лишь только они въехали в лес. Соскочив с мотоцикла, Семин и Марина дотолкали его до ближайших кустов и почти без сил опустились рядом на землю. Усталость эта была скорее психологическая, слишком велико оказалось напряжение прошедшей гонки. На всякий случай Марина снова вытащила свой пистолет. Еще хорошо был слышен звук мотора преследовавшей их машины. Сначала он все нарастал, потом исчез, а когда появился снова и стал удаляться, оба с облегчением вздохнули.
       - Слава Богу! - Девушка откинулась всем телом на траву, а потом повернулась на бок и с неподдельным восторгом в глазах спросила: - Слушай, как это у тебя здорово получилось! Я прямо ошалела от страха. Никогда бы не подумала, что там можно вот так проехать. Мостик то узенький!
       Семин засмеялся.
       - Ну, это остатки былого баловства. Я еще перед армией купил первый "Иж", и мы с друзьями, молодые балбесы, все устраивали соревнования, кто дольше проедет на двух колесах. Дорога у нас тихая, сама видела, ГАИ редко заезжала. Эх, и падали тогда! Семен Волков до сих пор с клюшкой ходит, так ногу покорежил.
       Затем он переменил тему разговора.
       - А ты чего это сразу палить начала?
       Марина поморщилась:
       - Нервы не выдержали. Я как его рожу увидела, так все перевернулось внутри. Это ведь он Андрея убил.
       - Понятно, - вздохнул Юрий. - Ты, вообще-то, что дальше делать думаешь?
       - Заявление в прокуратуру я отнесла, в городе оставаться не хочу. Мне бы переждать некоторое время. Ничего, если я у тебя поживу?
       - Пожалуйста, живи, сколько хочешь, - согласился Семин. - Ты мой адрес случайно не написала в своем заявлении?
       - Нет, что ты. - Марина вздохнула, потянулась всем телом. - Есть что-то хочется, может, перекусим? - предложила она.
       - Давай, - согласился Семин.
       Так хорошо и вкусно он не ел давно. Колбаса, сыр, все было отменного качества, но в особый восторг его привели сушеные кальмары.
       - Ух, ты, их только с пивом надо, - сказал он, разглядывая со всех сторон мохристые волокна.
       Марина искоса посмотрела на него, потом достала высокую банку импортного пива.
       - Проблем с ГАИ не будет? - спросила она, подавая ее Семину.
       - Нет, не будет. Я и не собираюсь возвращаться на шоссе, себе дороже. Через луга поедем. Вот только где бы бензинчика раздобыть?
       Марина прислушалась, а затем кивнула головой в ту сторону, где равномерно тарахтел движок небольшого колесного трактора.
       - А здесь нельзя? - спросила она.
       - На ферме? Да нет, у них "Беларусь", а мой конь, - Юрий стукнул по баку мотоцикла, - на солярке не работает.
       - Тогда в деревню сходить, - предложила девушка.
       Семин засмеялся и отрицательно покачал головой.
       - Ну, уж нет. Мне за эту поездку теперь дорога сюда надолго заказана, а сейчас, под горячую руку, вообще мужики убить могут.
       - Что же тогда делать? - озаботилась Марина.
       - Как что делать? Толкать, - бодро предложил Юрий.
       Марина с ужасом посмотрела на трехколесное, зеленое чудовище.
       - И далеко?
       - Ну, километров десять тут будет. По шоссе, конечно, и ближе, и легче, а тут обходить много придется, прямого пути нет. Да ты не бойся, - подбодрил он поскучневшую Марину, - встретим кого-нибудь на машине, попросим отлить бензинчика. Тут одни рыбаки ездят, а они всегда помогут. Рыбак рыбака видит издалека.
       Они сложили обратно все свои припасы, и, под бодрый лозунг:"Раз, два - взяли!" покатили своего выдохшегося железного коня по лесной дороге.
       В тот же вечер в двухэтажном, большом доме с видом на Волгу происходил весьма неприятный разговор.
       - Ты не ошибся? Может - это не Маринка, просто похожа? - в который раз переспросил Ханаев своего секретаря.
       Тот с возмущением взмахнул руками с зажатым в них носовым платком.
       - Нет, как я мог ошибиться? С чего бы она тогда стрелять стала?! А гонка эта сумасшедшая? Зачем им отстреливаться и уходить?
       Хозяин дома, Алексей Михайлович Ханаев, среднего роста мужчина в возрасте за пятьдесят, с соответствующим своему статусу и образу жизни солидным брюшком и проблескивающей сединой в волосах, поднялся с кресла и, теребя по привычке большими пальцами подтяжки на животе, подошел к сидящему на диване большому, грузному человеку с мясистым, несколько комичным лицом и жестким ежиком волос на голове.
       Тот, почувствовав настроение хозяина, встал и замер, глядя сверху вниз на своего низкорослого патрона.
       - Ну, что на это скажешь, Круг? - спросил Ханаев.
       - Да ну, не может быть. Мы же их обоих, того... И груз привязали, - не слишком уверенно пробасил толстяк.
       - Вы сразу уплыли? - спросил банкир и тут же перебил допрашиваемого. - Молчи!
       Он повернулся к третьему своему подчиненному, невзрачному, худенькому человеку, скромно сидевшему в углу.
       - Ты говори, Башмет.
       Подельник Круга запираться не стал.
       - Сбросили и сразу уплыли, - тихо ответил он, не выражая каких-либо особых эмоций.
       - Скотина! - обернулся к толстяку банкир, но тут зазвонил телефон, и хозяин дома, подхватив трубку, коротко сказал:
       - Ханаев слушает. Да, понял. Почему из таксофона?
       Потом он долго слушал, до остальных доносился только невнятный и явно встревоженный голос в трубке, но по лицу банкира они поняли, что произошло что-то чрезвычайное. Левой рукой Ханаев начал теребить галстук, лицо его побагровело. В конце разговора он неожиданно тихо сказал:
       - Хорошо, мы постараемся сделать все возможное.
       Опустив телефонную трубку на рычаги, финансист какую-то секунду стоял, словно раздумывая, а потом быстрыми, мелкими шажками подошел к толстяку, снова усевшемуся на диван, и изо всей силы ударил его по лицу. Тот вскрикнул - удар пришелся в глаз, прикрыл лицо руками, а Ханаев все бил и бил его по большой, круглой голове. Наконец, тяжело дыша, он отошел от толстяка и, схватившись рукой за сердце, плюхнулся в кресло.
       Секретарь Юрик, как-то сразу забыл про свое "наскипидаренное" лицо, подскочил и услужливо подал хозяину стакан воды и таблетку валидола. Пока босс приходил в себя, он отошел к зеркалу и в сотый раз за этот вечер увидел печальную и безрадостную картину: глаза налились кровью, нос распух. Юрик сменил уже три платка, но слезы, нет-нет, да и прорывались на разъеденные покрасневшие щеки.
       Между тем отдышавшийся Ханаев обратился к жалобно постанывающему толстяку, глаз у которого уже заплыл совсем и наливался синюшным цветом.
       - Зачем я тебя только держу, а? Вот навязали мне еще довесок на мою голову! Тоже мне, Жаботинский недоношенный. Думаешь, если ты в свое время с самим патроном, - тут банкир кивнул головой куда-то вверх, - в сборную по тяжелой атлетике входил, так он обрадуется, узнав про твои художества? Два раза одно дело нормально сделать не можешь. Чума какая-то!
       В самом деле, за две недели до истории с четой Сергеевых такая же проблема у Ханаева возникла с армянином, бизнесменом средней руки. За что его приговорили, Ханаев не знал, приказ пришел из столицы. Дело провернули удачно, Юрик заманил армянина на эту же дачу, Башмет, изрядно помучив кавказца, задушил его, а толстяку оставили самую легкую работу - утопить тело в Волге. Недолго думая, тот привязал к трупу кусок чугунной батареи и вывез всю эту "композицию" на самый фарватер, чуть повыше по течению. Ханаева чуть не хватил удар, когда через три дня, встав поутру и, выйдя подышать свежим воздухом, он обнаружил на песке своего пляжа раздувшееся тело армянина. Это, конечно, была игра случая, но уж очень неприятная. Сейчас же банкир особенно досадовал от того, что сам лично инструктировал, где захоронить строптивую чету Сергеевых. Велел отвезти подальше, и утопить в глубоком месте, подальше от людей.
       Ханаев отпил водички и, погоняв, во рту языком таблетку валидола, уже довольно вяло спросил.
       - Может, там и ее муженек где-нибудь на глубине оклемался? Как думаешь, Юрка, с пулей в башке человек может очухаться?
       - Вряд ли. Надо на Круге проверить.
       - Я тебе проверю, - буркнул толстяк.
       Потом он тяжело вздохнул и, отставив на столик стакан с минералкой, сказал:
       - Ну ладно, теперь о деле. Звонил наш человек из прокуратуры. Эта дамочка накатала на нас телегу, заявление уже оформлено, но он пока это дело притормозит, насколько сможет. Остальное зависит от нас: сможем мы ее быстро прищучить или нет?
       Он обернулся к толстяку.
       - Иди, вымой рожу! Тебя бы самого надо утопить в этом омуте, да дерьмо не тонет.
       Проводив мрачным взглядом уходящего Круга, он обернулся ко всем оставшимся:
       - Давайте думать, что нам теперь делать.
      
      
      
       Глава 7
       В этот день Марина с Юрием так до Кануевки и не добрались. Даже Семин не ожидал, что их путь окажется, столь тяжел. Попутной дороги не нашлось, а если и попадались какие-то просеки, то вскоре сворачивали куда-то в сторону. Хорошо еще, что лес в этих местах был не сплошной, а перемежался с обширными лугами. Зато трава, обильно питаемая близкой подпочвенной водой, вымахивала местами в рост человека и становилась порой труднопроходимым препятствием. Многочисленные протоки и озера приходилось обходить, путь от этого становился еще длинней и извилистей. Вдобавок донимал зной. Марина снова вырядилась в свои самодельные шорты, напялила на голову бейсболку и покорно выполняла обязанности некоторой части лошадиных сил, мирно дремавших сейчас под матово поблескивающими головками цилиндров. Первое время она еще замечала удивительное разнообразие цветущего разнотравья, но потом жара, пот, усталость сделали ее равнодушной ко всей этой красоте.
       - Черт возьми, кошмар какой-то! - выругался Семин на очередном привале. - Ни одной машины, ни одного мотоциклиста, как нарочно.
       Действительно, за все время пути им попались только два грибника из соседней деревни, да парочка рыбаков на велосипедах.
       - Сегодня какой день недели? - спросил он Марину.
       - Кажется, среда, - с трудом припомнила девушка.
       - Ну, конечно, это в субботу они будут здесь под каждым кустом, - вздохнул Юрий. Он зачем-то снова открутил крышку и заглянул в пустой бак, словно бензин мог появиться по мановению волшебника-джинна.
       - Далеко еще? - жалобно спросила Марина.
       Семин только кивнул головой.
       - Ага.
       - Изверг!
       К вечеру они окончательно выбились из сил.
       - Давай-ка, заночуем тут, - предложил Юрий, останавливая мотоцикл около небольшой дубравы на берегу реки. - До ночи мы все равно не дойдем, а тут вон и постель готова, - он кивнул головой в сторону свежескошенного луга. - И сушняка полно, на костер, да и ключ тут недалеко есть, вода будет чистая.
       Ночь была теплая, но они все-таки разожгли костер. Это хоть немного отгоняло армады удивительно назойливых комаров, пытавшихся не только укусить своих несчастных доноров, но и почему-то непременно залезть им в рот или нос. Одев на себя максимально много вещей, включая толстый вязаный свитер, и накинув на лицо легкую кофточку, Марина почти мгновенно уснула на охапке остро пахнущей свежескошенной травы.
       Проснулась она среди ночи. Кисть правой руки, откинутая в сторону во время сна и искусанная комарами, горела словно огнем. Пытаясь утихомирить этот нестерпимый зуд, она поднялась и, расчесывая руку, увидела сидящего около костра Семина. Судя по его лицу, он и не ложился, сидел около костра, глядя на пляшущее пламя.
       "Все-таки он цыган, - подумала Марина, - или молдованин. Хотя это, кажется, одно и то же".
       - Юр, ты чего не спишь? - негромко спросила она.
       Он повернул голову в ее сторону и чуть улыбнулся.
       - Не хочу. Ночь - это мое время. В эту пору я обычно сеть проверяю.
       Марину словно пламенем изнутри обожгло.
       "Значит, ровно сутки назад", - подумала она, и всем телом, всей кожей снова почувствовала бездонную пропасть омута. Ее передернуло от озноба.
       - Замерзла? - спросил Юрий.
       - Да нет, просто вспомнила... - Она не докончила свое предложение, но он все понял.
       - Иди поближе к костру, - предложил он. - Тут тепло.
       Марина села рядом на небольшое бревно, пристроенное Семиным вместо скамейки.
       - Попей чаю, - он протянул девушке консервную банку из-под ход-догов, истребленных ими за ужином. Она отхлебнула крепкий, удивительно ароматный напиток. Чем-то он отличался от обычного чая, хотя Марина сама брала его в магазине, цейлонский, наиболее ценимый в свое время Андреем.
       - Только он без сахара, - засуетился, было, Семин. - Где-то у нас были конфеты...
       - Не надо, - остановила его Марина. - Он и так хорош. Только вкус какой-то удивительный, не такой, как обычно.
       - Это потому, что вода ключевая. Уж с вашей водопроводной не сравнишь.
       Между тем терпкая жидкость в самом деле согрела девушку, даже голова стала ясной, совсем не хотелось спать. Только нахлынувшие воспоминания отнюдь не делали ее счастливой. Глубоко вздохнув, Марина снова почувствовала тяжесть в легких и спросила Семина.
       - Юра, ты когда-нибудь тонул?
       - Да, три раза, - спокойно ответил он.
       - Три раза! И как?
       - Да как, ничего, жив. Первый раз меня дядька спас, я тогда еще совсем маленький был, года три, я и не помню. Второй раз плавать учился, вроде все освоил, да сил не рассчитал. На середине Малявки тонуть начал. Третий раз пацаны из-подо льда вытащили, по весне.
       - Из-подо льда? - удивилась она.
       - Да. В ту весну мы как обычно катались на разломанных ледоколом льдинах: брали большие шесты и отталкивались ото льда. Я не рассчитал, и течением меня вынесло вслед за ледоколом на самую середину фарватера. Хотел я перепрыгнуть на другую льдину, а она оказалась слишком маленькой, провернулась под ногам, и все. Хорошо, я шест не выпустил из рук, опустился на дно и пошел.
       - По дну?! - переспросила Марина.
       - Ну да, - спокойно подтвердил Семин. - А парни смотрят - шест движется, схватились за него и выдернули меня на лед.
       - С ума сойти! - передернула плечами девушка. - А если бы они вырвали этот шест у тебя из рук?
       - Ну, нет, он у меня насмерть был зажат. Я так с ним до дому и добежал, уже во дворе только сумел руки разжать. Эх, меня мать тогда и лупила!
       - Лупила? За что? - удивилась Марина.
       - За то, что мокрый пришел. А она куртку дня за два до этого мне купила. То, что я тонул, она потом уже узнала. Еще раз тогда выпорола.
       - И сколько тебе было тогда лет? - продолжала допытываться девушка.
       - Лет тринадцать, не больше.
       Тут он зевнул.
       - Иди, поспи, - предложила Марина.
       - Да, надо чуток, - согласился Юрий. - Тем более ветерок поднялся, хоть комаров немного отгонит.
       Он помолчал, глянул зачем-то на звездное небо и сказал: - Завтра будет трудный день.
       Перетащив свою охапку сена на подветренную сторону костра, Семин почти мгновенно уснул. А Марина еще долго сидела в каком-то зыбком оцепенении, чуть покачиваясь из стороны в сторону. В памяти возникали картины прошлой ее жизни, но они не вызывали теперь никаких эмоций, словно кадры старого, много раз виденного и уже не любимого фильма. Даже жуткие часы издевательств на даче Ханаева воспринимались ею теперь словно со стороны.
       На востоке чуть-чуть проглянула заря, когда Марина осторожно улеглась рядом с Семиным и под покрывалом горьковатого дымка затухающего костра погрузилась в тревожный сон.
      
      
      
       Глава 8
       Слова Юрия оказались пророческими: следующий день оказался и трудным, и долгим, и беспокойным. Лишь в первом часу дня они добрались до Кануевки, но, отдохнуть им было не дано. Семин уже повернул руль, сворачивая в свой тупичок, когда неожиданно увидел около дома хорошо знакомую машину цвета синего металлика. Он резко остановился и громким шепотом прикрикнул на измученную Марину, продолжающую толкать коляску, не поднимая глаз.
       - Стой! Назад!
       Загнав мотоцикл обратно за угол, Семин снова выглянул из-за забора, и разглядел за машиной двух старых знакомых: Секретаря и того маленького шофера. Судя по рассказам Марины, его звали Башметом. По счастью они стояли к нему спиной и явно с кем-то разговаривали.
       - Черт, как они нас нашли? - выругался Юрий.
       - Не знаю, - отозвалась Марина, пытающаяся что-нибудь разглядеть из-за спины Семина. - Я ведь, правда, не давала никому твой адрес.
       - Верю, но как они нас нашли? Ладно, надо смываться.
       Семин развернул свой безмолвный "Урал", и они дотолкали его до ближайшего переулка.
       Ханаев не зря поручил поиски Марины своему Секретарю. Юрик Смагин обладал острым и даже изощренным умом. Этот холеный рафинированный интеллектуал с отличием окончил политех, но уже в годы студенчества зарекомендовал себя отъявленным циником. К тридцати же годам Юрик окончательно сформировался как стопроцентный мерзавец, а встреча на жизненной стезе с Ханаевым дала ему все, о чем он мечтал: непыльную работу, большие деньги, некоторое тайное превосходство над всем остальным презираемым им человеческим стадом. Сама по себе работа референта не доставляла ему больших трудностей. В финансовых делах он разбирался ничуть не хуже самого хозяина, а уж в вопросах компьютерного программирования был просто незаменим. Ханаев, человек старой закалки, привык все-таки больше доверять старомодным счетам и калькулятору. Постепенно Смагин втянулся и в тайную жизнь коммерческого банка, заслужив полное доверие шефа. Венцом его деятельности и была та пуля, выпущенная в затылок упрямого мужа Марины. Стрелять должен был Башмет, это входило в круг его обязанностей, но Юрику тогда почему-то захотелось пощекотать свои нервы.
       Еще вчера вечером на даче у Ханаева они пришли к выводу, что спасти Марину мог только человек из Кануевки. Это был самый ближний населенный пункт к реке. Скорее всего, он должен быть как-то близко связан с рекой. Далее все было просто: приехали на рынок, описали примерный портрет Семина, особо отметив наличие зеленого "Урала", и один из рыбаков сразу подсказал кого искать: Рыбьего царя. Ну, а уж в районе, примыкающем к Оторвановке, Семина знали все.
       В тот момент, когда их увидел Юрий, Секретарь разговаривал с его соседкой, тетей Пашей, старушкой шустрой и говорливой. Она рассказала новоявленным друзьям Семина все, что знала: что мать Юрия на старости лет подженилась и уехала из деревни, что жена, Полинка, ушла почти год назад, после Троицы. Единственное, что поставило в тупик самозваных гостей: старушка не знала, где Юрий, и главное, не видела у него никакой девицы. Все было предельно просто: дом тети Паши выходил окнами на огороды Семина, а, кроме того, старушка была подслеповата.
       Еле отвязавшись от словоохотливой бабушки, наконец-то вспомнившей, что она спешит в магазин, Секретарь с Башметом быстро разобрались с системой запоров калитки и вошли во двор. Шарик встретил их неласковым лаем, начал даже кидаться на ноги самозванцев, но, получив неожиданно сильный удар от щуплого Башмета, отлетел в сторону с жалобным визгом и оспаривал их самоуправство уже издалека. Все это время третий член дружной компании скромно сидел в машине в черных очках. Нетрудно было понять, что зверская физиономия Круга, да еще со свежим бланшем под глазом, могла отпугнуть кого угодно.
       Секретарь между тем подергал дверь, попробовал заглянуть в окно. Но тут его окликнул Башмет:
       - Слышь, Юрик, смотри!
       На веревке рядом с баней висело очень знакомое им ярко-красное платье Марины.
       - Ах ты, сука! Все-таки она была тут! - понял Секретарь, срывая с веревки эту, некогда очень красивую тряпку.
      
      
      
       Глава 9
       Семин и девушка в это время были уже далеко от незваных гостей. До дома Петровича они домчались с комфортом: к Оторвановке дорога шла под уклон. Соскочив с седла, Юрий торопливо принялся открывать ворота. Загнав "Урал" во двор, он пронзительно свистнул, и вскоре на крыльце показался заспанный хозяин дома. Недоумевая, он посмотрел на мотоцикл. Петровича удивило не то, что он стоит в его ограде, а то, что он не слышал шума мотора.
       - Ты как это подъехал так беззвучно? - спросил Сергей.
       - Просто, - буркнул Семин, разгружая коляску. - Бензин кончился, вот на себе и таскали.
       Он оглянулся на свою лодку, сохнущую на завалинке, и обратился к хозяину:
       - Слушай, Серега, у нас тут не очень хорошие дела. В поселок приехали люди, которые хотели ее утопить, - Юрий кивнул на Марину, - так что нам надо смыться. Дай нам твою старую палатку, ту, четырехместную. Потом: соль, котелок, чайник, небольшую сеть и квадрат. Да, и топор!
       - Бери, - не сильно удивился Петрович со своей извечной детской улыбкой.
       Все это время он старался повернуться как-то боком к девушке, а так как Семин стоял с ней рядом, то получалось, что Петрович отвечает куда-то в сторону, хотя и изрядно все-таки косится на красивую дамочку. Марину это очень смешило. За свою бурную, хотя и короткую жизнь она повидала разных мужчин, от свихнувшихся на женщинах, до ярых женоненавистников. Но подобный экземпляр ей встретился впервые.
       Мужчины тем временем погрузили в лодку имущество, перечисленное Семиным, добавили туда же пакеты с провизией и сумку с вещами Марины и быстренько, чуть не бегом, спустились по переулку к реке. Здесь Юрий обратился к другу:
       - Если тебя спросят, где я, скажешь, что на Слепой, около тополя, и уехал туда вчера вечером, понял?
       - Понял, - невозмутимо сказал Петрович.
       - Садись в лодку, - скомандовал Семин Марине и, подумав, добавил инструкции Сергею. - Если спросят про нее, скажешь, что не знаешь, откуда она взялась, увидел ее только вчера вечером.
       Он взялся, было, уже за борт своей лодки, собираясь оттолкнуть, но тут вспомнил еще кое-что.
       - Ах, да! - Юрий полез в карман и, вытащив деньги, сунул их Петровичу. - Чуть не забыл, это твои, за рыбу. И Шарика, потом, пожалуйста, покорми.
       Они отплыли уже прилично, когда Петрович сложил руки рупором и прокричал им вслед:
       - Юра! Сегодня приходил катер с водолазами! Около бакена подняли утопленника!
       Семин перестал грести, глянул на лицо девушки. Оно словно окаменело. Юрий опустил глаза и снова приналег на весла.
       Петрович только вошел в дом, как с улицы донесся шум мотора. Когда он снова вышел на крыльцо, один из незваных гостей как раз открыл калитку и бесцеремонно разглядывал его хозяйство. И первое, что увидел там Секретарь, а это был он - весьма знакомый ему зеленый "Урал".
       - Здорово, хозяин! - весело и нагло начал разговор Юрик. - Семин у тебя?
       - Нет, вчера еще уплыл в луга, - ответил Петрович. - На закате ушел.
       - Вот незадача, я с армии его не видел, хотел повидаться, - широко улыбаясь, продолжал играть свою роль Секретарь. - Он один, что ли уплыл?
       - Да нет, с девкой какой-то. Я ее первый раз видел.
       - Не Мариной ли ее звали? - прервал очень невежливо Юрик.
       Петрович почесал затылок и утвердительно кивнул. Юрик быстро переглянулся с оставшимися сидеть в машине друзьями и задал новый вопрос:
       - А куда они уплыли, не знаешь?
       - На Слепую он собирался.
       - На Слепую, говоришь, - задумчиво протянул Секретарь и нагнулся к окну задней двери. - Эй, Круглый, дай-ка карту.
       Толстяк засопел, но смолчал. С тех пор, как его избил хозяин, Секретарь позволял себе обращаться к нему без должного уважения. Порывшись в большой папке, Круг достал, и подал Юрику небольшую, но подробную карту, на которой Петрович с удивлением разглядел местные окрестности.
       - Ух, ты, какая хорошая штука!- восхитился рыбак.
       - Покажи, где это? - затеребил его дотошный и назойливый гость.
       - Ну, вот она, Слепая протока. Вот здесь дубрава стоит, - Петрович ткнул своим заскорузлым пальцем в карту. - А дальше, за поворотом, большой тополь, здоровый такой. Вот под ним он всегда и разбивает палатку.
       Юрик внимательнейшим образом наблюдал за ногтем рыбака, украшенным редкостным черным маникюром, за всеми его передвижениями по карте, хотя его аристократический нос изрядно страдал от запаха, исходившего от этого дикаря.
       - А на машине туда не проедешь? - спросил он, не переставая морщиться.
       - Нет, ты что! Только на лодке.
       - И долго туда плыть, на эту твою Слепую?
       - Ну, - Петрович почесал затылок, взглянул на небо, - если на веслах, то отсюда часа два.
       Такая перспектива ханаевских "орлов" не устраивала.
       - Он надолго уплыл, не знаешь? - задал последний вопрос Юрик.
       - Не знаю, но взял соль, топор, припасы. Недели две можно прожить.
       Ответ этот явно обескуражил всех троих необычных гостей.
       - Ну ладно. Скажешь, что мы потом подъедем, как-нибудь на неделе, - заявил Секретарь, усаживаясь в машину. - Привет передай.
       - А от кого привет? - спросил Петрович, но Секретарь сделал вид, что не услышал вопроса, и БМВ резко взял с места.
      
      
      
       Глава 10
       Петрович не ошибся, до места, выбранного Семиным, они плыли ровно два часа. За это время Юрий пару раз отдыхал, но предложение Марины подменить его на веслах отверг сразу и с корнем.
       - Ну, ты что, вот еще! Это моя работа, а ты - женщина, сиди и любуйся природой. Природа то нравится?
       - Еще бы! Я и не знала, что тут такие места есть. Жалко, что у тебя нет большой лодки, да с мотором.
       - Была у меня лодка, деревянная, как у Петровича. Плоскодонка. В прошлом году, в августе месяце, плыву сети проверять. Ночь безлунная, хоть глаз коли. И что ты думаешь, несется "Сетунь", без света, без фары, издалека слышно, как песни орут. Пьяные, сволочи! Выгадывал я, выгадывал, но все равно не угадал, разнесли они мне в щепки корму, и даже не остановились, не заметили. Или не захотели замечать. Так и пришлось вплавь до берега добираться.
       - Ужас! - посочувствовала Марина.
       - Да, сглупил я в свое время. Надо было хорошую лодку брать, "Казанку" или "Прогресс". А потом цены вздернули, разве купишь. Позапрошлый год у меня "Вихрь" окончательно сдох, двадцать лет ему. Теперь вот на резинке приходится путешествовать, - он похлопал свою изрядно осевшую в воду лодчонку. - Но ничего, жив буду, сделаю с Петровичем на пару плоскодонку. Главное - материал достать.
       Марина внимательно посмотрела на него.
       - А ты что, больше ничем другим не хочешь заниматься? Только рыбалкой?
       - Конечно. Я - рыбак. Мне это нравится, у меня это получается. Чего еще надо?
       - Хм, странно.
       Марина задумалась. Мир, в котором она обитала до этого, подразумевал совсем другие ценности и идеалы. Прежде всего - там ценились успех и престиж. Погоня за этими двумя фантомами увлекла и ее с головой, коловращение в городской суете считалось истинной и единственно возможной формой жизни. И лишь позавчерашняя жуткая ночь заставила ее взглянуть на все по-другому.
       Между тем Семин отдохнул и по новой взялся за весла. Он давно уже скинул тельняшку, и теперь Марина наблюдала, как перекатываются под его загорелой кожей мышцы и сухожилия. Юрий был не сильно широкоплеч, в мышцах не было такой гипертрофированной объемности, как у культуриста, но в его гибком теле чувствовалась большая сила.
       - А ты кем до этого раньше работал? - спросила Марина.
       - Последние два года - грузчиком.
       - А до этого?
       - Да, по-разному. Полгода даже по специальности - мастером-технологом. Техникум кончал, дурак.
       - Почему дурак? - не поняла Марина.
       - Да это не работа. Ты как между молотом и наковальней. Начальство требует план, рабочие - заработок, и все тобой недовольны. Плюнул и ушел в рабочие. Так и ишачил до самого закрытия комбината.
       - А сколько ты уже не работаешь?
       - Два года.
       - И не жалеешь?
       - Нет, - Семин засмеялся. - По деньгам я имею примерно столько же, даже больше. Зато никакого начальства, никакой нервотрепки, сам себе хозяин, сам и работник.
       - А как ты ловишь? На удочку, или на сеть? - неосторожно спросила Марина, и всю оставшуюся дорогу была вынуждена выслушивать подробную лекцию о методах лова рыбы и снастях. Об этом Юрий мог говорить часами. К исходу первого Марина подумала, что, пожалуй, теперь знает, почему Семина покинула жена. Но, слава Богу, вскоре доплыли до места.
       - Ну, вот и она, Слепая, - объявил Семин, переставая грести и оглядываясь по сторонам. - Самое главное, что здесь никогда никого не бывает.
       - Почему не бывает? И почему она - Слепая? - спросила Марина, вертя головой во все стороны.
       - Слепой эта протока зовется потому, что она, как аппендикс. Там, за поворотом, - Юрий кивнул вперед, - она кончается. А рыбаки ее не любят, потому что химзавод близко, раньше здесь даже пескарей не было.
       - А теперь что, есть?
       - Да. Я здесь щуку поймал на кило триста. Последние пять лет завод работает на треть мощности. В Кануевке даже раки появились.
       Они выбрались на берег. Место действительно оказалось пустынным. С одной стороны стеной стояли камыши, но на повороте, как раз там, где они пристали, берег был голый. Марина взобралась на небольшой пригорок, долго разглядывала огромный тополь, широко раскинувший свои ветки высоко над землей, затем обернулась к Семину, деловито выгружавшего на берег имущество, и скептическим тоном спросила:
       - И ты хочешь устроиться здесь? На самом видном месте?
       - Да, будем ждать их здесь, - подтвердил Юрий. Он отошел к камышам и, пошарившись в них, вернулся с несколькими готовыми колышками для палатки. - Вот, с прошлого раза оставил, пригодились.
       - Ты что же, хочешь с ними повстречаться? - все никак не могла успокоиться девушка.
       - Конечно, разок отважу, больше не сунутся. К ночи должны явиться.
       - Почему к ночи?
       - Ну, пока они вернутся в город, пока возьмут катер. Катер у твоего банкира-бандита есть?
       - Да, стоял около причала. Классный такой.
       - Ну, вот видишь. Потом вернутся обратно. Они знают, что у тебя есть пистолет. Хоть он и газовый, но на прямую они не попрут.
       - А что ты собираешься с ними делать? Переговоры вести? - скептическим тоном спросила Марина.
       - Да зачем. Сделаем так...
       Юрий терпеливо объяснил ей свой план. Марина, выслушав его, все-таки снова с сомнением хмыкнула:
       - И ты их так хочешь отвадить? Знаешь что? Это их только разозлит.
       - Ну, а что ты предлагаешь? - спросил уже теряющий выдержку Семин.
       - Убить, - просто, как о должном, ответила Марина.
       Юрий невольно вытаращил глаза.
       - Чем? И как? - спросил он.
       - Не знаю. Хотя бы топором, - она кивнула на зажатое в его руках орудие труда и обороны.
       - М-да, однако, ты, кровожадная. - Семин повертел в руках топор и спросил. - И ты бы смогла убить?
       Марина очень сухо взглянула на него.
       - Топором не знаю, а так бы убила. Из пистолета, например.
       - По тебе этого не скажешь.
       Она оттянула обрезанную штанину своих импровизированных шорт и показала темную точку на складке кожи рядом с лобком.
       - Видишь? Это след от сигареты Башмета.
       Голос ее дрогнул, и на глазах блеснули слезы. Юрий испытал какое-то неловкое чувство, словно он был виноват во всем, что пришлось испытать этой женщине.
       - Ладно, дождемся тут, - вздохнул он, - а там посмотрим.
       Через час бивуак приобрел вполне обжитой вид. Старую, выцветшую от времени палатку Семин поставил прямо на бугре, причем веревки, держащие верх палатки, он перекинул через ветки и связал их наверху.
       - Марин, ты, в самом деле, что ли, рыбу не любишь? - спросил он Марину, притащившую из ближайшей рощи охапку сушняка.
       - Да, а что?
       - Жалко.
       - Почему?
       - Порыбачить охота.
       - Ну и рыбачь себе на здоровье, - засмеялась она.
       - А рыбу то куда девать? Продать не продашь, а есть некому.
       Некоторое время он ходил по берегу, прикидывал что-то, готовясь к встрече с гостями, рвал камыш для подстилки, но Марина чувствовала подспудно, что в душе он как-то мается.
       Наконец, не выдержав, он начал собирать какую-то конструкцию из четырех двухметровых прутков.
       - Это что такое? - удивленно спросила она, разглядывая необычное сооружение.
       - Это называется квадрат, - охотно пояснил Семин, натягивая на получившийся каркас сетку и привязывая ко всему этому веревку.
       - И этим можно ловить? - высоко подняла брови Марина.
       - Еще как. Сейчас сама увидишь.
       Он поглядел пристально на воду протоки и добавил:
       - Должна тут сейчас быть рыбка. И хорошая.
       Собрав конструкцию, Семин взгромоздился на свою лодчонку и выплыл на середину протоки. Там он опустил снасть в воду, на самое дно, а затем резко поднял ее за веревку вверх. В сети не было ничего. То же самое повторилось еще раза три. Марина захотела уже что-то съязвить, но с очередным подъемом в сети оказалась бившаяся всем своим пятнистым телом довольно большая щука.
       - Ого, килограмма на полтора! Давненько я такую щуку не ловил на квадрат.
       Лицо Семина сияло.
       - Выпусти ее! - крикнула ему Марина.
       - Ну, счас! Как же! Такой улов! - и Юрий сунул свою зубастую добычу в мешок.
       За следующие полчаса он поднял еще одну небольшую щучку и судачка граммов на семьсот, и лишь потом с видимым сожалением погреб к берегу.
       - Ну и что ты будешь делать с этой добычей? - таким вопросом встретила его Марина.
       - Как что, съедим.
       - Ты же говорил, что тоже не любишь рыбу.
       - Ну и что, не пропадать же теперь добру, - возмутился рыбак.
       Семин быстренько очистил и распотрошил щуку и судака, порезал их на большие куски, посолил и, отгребая в сторону угли прогоревшего костра, устроил что-то похожее на приготовление шашлыка, только из рыбы.
       - Это называется подовуха, - объяснил он девушке, скептически наблюдающей за тем, как он нанизывает на ивовые прутья куски щуки и судака и пристраивает все это над багровыми еще углями. Минут пятнадцать Юрий хлопотливой наседкой колдовал над рыбьим шашлыком, старательно переворачивая его и не давая огню разгореться до пламени, а потом с поклоном подал царственно восседающей на пеньке девушке самый большой кусок.
       - Не побрезгуйте, русалка.
       Вопреки Марининым ожиданиям рыба на этот раз ей понравилась.
       - Первый раз в жизни ем такую вкусную штуку, - призналась девушка, прикончив третью порцию.
       - Это потому, что рыба свежая, весь сок ее остался внутри. Вы, в городе, едите уже совсем не то. Она лежит где-то Бог знает сколько, и сутки, и двое, и больше. А эта еще двадцать минут назад плавала в реке.
       - Да, неплохо, - согласилась Марина, и, оглядев "обеденный стол" в виде рваного полиэтиленового пакета, с удивлением заметила. - А мы ведь все съели. А еще говорил - не люблю я рыбу! - со смехом подковырнула она.
       - Ну, ты тоже говорила то же самое, - не остался в долгу Семин.
       Марина засмеялась, чуть толкнула его плечом, потом огляделась по сторонам и заметила:
       - Уже темнеет.
       - Да, пора собираться, - заторопился Юрий. Он снова разобрал свои рыболовные снасти. Лодку, продукты и снаряжение они перетащили на другой конец полуострова, за дубовую рощу, и пристроили все это в камыши. Затем Семин срезал ивовый пруток, немного поработал над ним ножом, потом дунул в это свое творение. Послышался тонкий свист, чем-то похожий на голос небольшой птички.
       - Слышала?
       - Ну да, и что?
       - Ты, сядешь в лодку, и будешь смотреть вон туда, - Юрий показал рукой вдоль протоки. - Да поосторожней, они будут плыть тихо, на веслах.
       - Откуда ты знаешь? - спросила она.
       - Они же должны застать нас врасплох. Когда они проплывут мимо тебя, свистни два раза. - Он отдал ей свистульку. - Все понятно?
       - Да, - тихо ответила девушка.
       - Страшно? - спросил, чуть помолчав, Семин.
       - Пока не очень.
       - Ну, хорошо, тогда счастливо тебе. Ни пуха, ни пера.
       Он чуть помешкал, потом притянул ее к себе и неловко чмокнул в щеку. Марина невольно смутилась и как-то даже удивилась этому. Ей казалось, что она давно отучилась от подобных "пионерских" эмоций. Глядя из камышей на уходящего Семина, она вдруг поняла, почему вернулась к этому человеку. Ведь в городе у нее осталось полно людей, которых они с Андреем называли друзьями. Но неожиданно сменилась шкала ценностей, и только в этом человеке Марина не умом, а подсознательно женской интуицией почувствовала силу, способную защитить и уберечь.
      
      
      
       Глава 11
       Хотя эта ночь мало отличалась от предыдущей, но Марина сильно мерзла. То ли от того, что была на воде, то ли от волнения. Луна пошла на ущерб, но глаза девушки быстро привыкли к темноте, и даже такой минимум освещения позволял ей видеть очень далеко по руслу протоки. Ну, а ночная тишина донесла до нее звуки совсем уж из какой-то невероятной дали: перестук колес далекого поезда, идущего через Кануевку, и одновременно гудок теплохода совсем в другой стороне, с Волги. Как всегда донимали комары, из всех неудобств бивуачной жизни они приносили Марине больше всего хлопот. С присущей им настырностью они находили какие-то микроскопические участки открытого тела девушки и этим чуть ли не сводили ее с ума. Особенно ее почему-то бесил их беспрерывный писк. Марина сидела, нахохлившись, давно перестав наблюдать за водой, в голову лезла какая-то ересь, прошедшие дрязги той, прошлой жизни. Очнулась она только, когда поняла, что басовитый жужжащий звук никак не может принадлежать комару.
       "Лодка", - поняла она, и сразу словно замерзла, съежилась и начала дрожать. Звук нарастал, потом вдруг стал тише. Очень далеко, на повороте, блеснул и тут же погас свет. Но она уже видела их. Плывущая по фарватеру лодка сломала ровную до этого лунную дорожку, разбивая ее своей волной. Мотор заглох метров за сто до того места, где находилась Марина. Но даже на таком расстоянии она расслышала какой-то лязг металла, а потом равномерный плеск воды. Она поняла, что Семин оказался прав на все сто процентов.
       Проплыли незваные гости совсем близко, Марина даже различила справа толстяка, с шумным плеском выдирающего свое весло из упругой плоти воды. Секретарь, сидевший за штурвалом "Прогресса", тихо выматерил его.
       - ...ты, что, сука, грести не умеешь? - закончил он свою речь.
       - Ей Богу, Юрик, первый раз в жизни такой ерундой занимаюсь, - тихо попробовал оправдаться Круг.
       - Идиот, - прошипел Юрик, и, отвернувшись, взглянул вперед. Лодку явно уводило к берегу. - Левей берите.
       - Слушай, а мы точно туда, куда надо плывем? - снова басовито захныкал толстяк. - Ты не ошибся?
       - Да заткнись ты! - как громадная змея, зашипел на него Секретарь, и лодка пошла за поворот, откуда до их с Семиным стоянки оставалось метров сто.
       Очнувшись, Марина достала свистульку и, чувствуя дрожь во всем теле, два раза дунула в нее.
       - Это что?
       - Птица какая-то.
       Между тем лодка с ханаевской гоп-компанией обогнула мыс, и как только кончились камыши, охотники увидели то, что хотели: небольшой, затухающий костер, и в свете его и луны - на небольшом пригорке, под деревом, палатку.
       - Не соврал, однако, тот козел вонючий, - пробормотал себе под нос Секретарь и, достав из сумки два пистолета, один оставил себе, а другой протянул Башмету.
       Лодка тихо ткнулась носом в берег, толстый остался сидеть в ней, а остальные двое по очереди легко и мягко спрыгнули на землю. Поднявшись на косогор, они обошли палатку с двух сторон и почти одновременно открыли огонь. На такой внезапности настоял Секретарь, ему очень не понравилось предыдущее свидание с Мариной, и он решил действовать наверняка: стрелять, а потом уж смотреть - в кого.
       Патронов они не жалели, грохот стоял, будто стреляли из автомата, палили по всей длине палатки, сверху вниз, чтобы не задеть друг друга. Когда выстрелы замолкли, Секретарь сказал:
       - Ну что, посмотрим? Давай фонарь.
       Башмет включил фонарь, и в круглом луче света они на пару начали расстегивать полог палатки. Зайдя внутрь, они увидели два одеяла, а под ними что-то большое, объемное. Нагнувшись, секретарь откинул одеяло, под ним оказалась кипа свежесрезанных камышей. Юрик открыл рот, чтобы выругаться, но тут Семин, сидевший на дереве, перерезал веревку, держащую оба конца палатки, и она сразу сложилась, накрыв плотной тканью обоих убийц. Тут же на спину Секретаря обрушилось что-то тяжелое - это Семин спрыгнул вниз. Его ученый тезка взвыл от боли, но это было еще не все.
       Семин на ощупь нашел клапан палатки и, сунув в него газовый пистолет, два раза выстрелил. Оттуда сразу же резанул отчаянный человеческий вой. Юрий бежал уже к берегу, когда в палатке снова грохнул выстрел. Это обезумевший Башмет, судорожно нажав на спуск, выпустил свой последний патрон. Пуля попала в руку его напарника, отчего Секретарь взвизгнул от боли и, судорожно завертевшись на месте, еще больше запутал обоих в проклятой материи.
       Толстяк, не понимающий хода событий, с недоумением вглядывался в темноту. Он не сразу сообразил, кто подбежал к лодке и столкнул ее на воду. Семин направил на него пистолет, и изо всей силы заорал:
       - Руки вверх!
       Круг судорожно вскинул свои лапы и получил сильный удар ногой в живот. Пытаясь удержаться, он замахал руками, как мельница, и Юрию пришлось толкнуть его еще и руками. Только после этого толстяк с каким-то странным верещанием вывалился за борт, подняв грандиозную волну, солидно качнувшую даже широкий "Прогресс". Юрий в темноте разбирался с управлением лодки, когда ее снова сильно качнуло, и над бортом показалась круглая голова с вытаращенными от испуга глазами. Круг почти не умел плавать и, зацепившись за борт, с утробным подвыванием пытался залезть во внутрь. Семин чертыхнулся и, сорвав с уключины весло, со всей силы приложился им по физиономии противника, после чего, похожая на колобка из сказки башка Круга исчезла окончательно.
       А через несколько секунд взревели оба двигателя, и катер, описав широкую дугу, стремительно полетел назад, туда, где ждала, вся трепеща от неизвестности, Марина.
       Минут через пять после отбытия Семина из палатки все-таки выбрались по очереди и Секретарь, и Башмет. Как раз к этому времени на берег вскарабкался и Круг. Сейчас он больше походил на бегемота, чем на человека: огромный, мокрый, весь в тине и грязи. Увы, ласковое прикосновение весла лишило зрения и его второй глаз. А когда чуть отдышавшиеся подельники поняли, что благодаря ему они лишились средства передвижения, то Кругу снова пришлось просить о пощаде. До рассвета было еще очень далеко.
      
      
      
       Глава 12
       Ханаев молчал, но взгляд его бледно-голубых глаз просто буравил стоящую перед ним троицу. Зрелище было жалкое. Лицо толстяка напоминало самодовольную рожицу на индусских статуях Будды. Удивительно было, что он что-то еще видит сквозь эти тонкие щелочки. Внешний вид Башмета и Секретаря делал их похожими на братьев: красные лица, распухшие носы, отекшие, с краснотой, глаза. У Башмета также сиял приличный синяк, полученный им в виде сдачи от Секретаря за полученное ранение. Кроме того, рука Юрика висела на перевязи.
       С острова они выбрались к полудню, подвернулась моторка, доставившая их в Кануевку. Там они потратили кучу времени в городской больнице. Несмотря на то, что пуля прошла навылет и не задела кость, дотошливый хирург, обработав рану, пытался зафиксировать все по полной форме, то есть с подключением милиции, и только приличная сумма в твердой валюте несколько успокоила его служебное рвение. Все это время Юрик убеждал своих подельников оставить его и ехать быстрей к Ханаеву с докладом. Те же только ухмылялись в ответ. Делить гнев шефа они предпочитали на троих, а не на двоих. Так что пред светлые очи своего босса они предстали уже в шестом часу вечера.
       - Орлы... - негромко, но с явно слышимым бешенством в голосе начал свою речь банкир. - Стервятники. А вы знаете, что она сегодня звонила в прокуратуру, интересовалась, арестовали меня или нет? И что мне теперь делать? Это не Москва, где у банка служба безопасности сорок человек. А у меня вы, трое. Уродов.
       Он встал, прошелся по комнате. Его подчиненные так и стояли в рядок, не смея сесть или сказать хоть слово в свое оправдание. Ханаев наконец что-то решил, взял в руки телефонную трубку и, набирая номер, по ходу этого простого дела сообщил своим "орлам":
       - Придется снова обратиться к профессионалам. Но оплату их расходов я переложу на вас. Так что попыхтите годик бесплатно.
       Все трое переглянулись: они ожидали более жестоких мер наказания.
       Между тем Ханаев дозвонился до нужного ему человека.
       - Букреев?! Здравствуй, дорогой! Как здоровье, как дела? Ну и хорошо, вот и молодец. Слушай, мне снова нужна твоя помощь. Приезжай, надо поговорить.
       Опустив трубку, банкир оглянулся назад, еще раз вгляделся в распухшие рожи, и его даже передернуло от злости.
       - Марш наверх, и чтоб сидели там, как мыши!
       Оставшись один, Ханаев долго размышлял о превратностях своей судьбы. Человек небесталанный, хороший организатор, в свое время он дослужился до поста начальника горторга крупного областного центра. Увы, махинации с пересортицей в стиле его московского знаменитого коллеги Трегубова сгубили и его. Загремел он в самом начале перестройки, в восемьдесят шестом, и последующие семь лет не были самыми счастливыми в его жизни. Освободившись, Ханаев начал все заново, и тут, как ни странно, помогли как раз связи, приобретенные в тюрьме. Его пристроили в филиал московского банка на родине. Все складывалось отлично, банковское дело Ханаев освоил быстро и в очень сжатые сроки, всю остальную, "побочную" работу за него делала хорошо отлаженная система.
       Беда подстерегла его с самой неожиданной стороны. Филиал был ограблен очень дерзким и наглым образом. Милиция быстро выяснила, что организатором всей этой заварухи оказался молодой заместитель Ханаева, с виду типичный интеллектуал, дитя компьютерного века. Удар был особенно жесток тем, что в этот момент в банке прокручивались неучтенные нигде значительные суммы в валюте. Эта ошибка едва не стоила Ханаеву головы, но все-таки его простили и отправили сюда, в Поволжье, как бы дали еще один шанс, последний.
       Здесь ему пришлось начинать все с нуля: поиски помещения, подбор кадров и закупка оборудования. В помощь ему прислали только этих двоих, Башметова, как шофера, а Круга - телохранителем. Толстяк и в самом деле в свое время занимался в секции тяжелой атлетикой с одним из важных людей в правлении банка. Но, насколько понял Ханаев, и Круг, и тихий, словно пришибленный слегка Башмет, в чем-то так же провинились. Башмета банкир до времени не воспринимал всерьез - хороший шофер, не больше. И только когда тот быстро, аккуратно, а главное, с блеском в глазах задушил несчастного армянина, Ханаев понял, зачем он прислан, и с этого момента начал откровенно его побаиваться.
       Первое время Ханаев действительно занимался только финансовой деятельностью. Но месяц назад наверху, в Москве, было решено наладить через этот волжский город запасной канал доставки наркотиков из Средней Азии. Туда же решили гнать оружие. Ханаеву были рекомендованы и методы работы с "нужными" людьми, апробированные уже не раз. Руководство даже не принимало во внимание то, что, в отличие от других районов страны, в этом городе у банка не было своей криминальной структуры, и Ханаеву пришлось выкручиваться, как можно.
       К наблюдению за четой Сергеевых банкир привлек частное сыскное агентство "Юпитер". Возглавлял его недавно ушедший в отставку по выслуге лет подполковник милиции Букреев. "Юпитер" только начинал свою деятельность, и на фоне жесткой конкурентной борьбы с десятком ранее возникших подобных структур его глава не брезговал никакой работой. Это ребята Букреева установили жучок в квартиру Сергеева, а затем и в офис молодого бизнесмена. Слушал их уже Секретарь и Башмет. Люди Букреева организовали и похищение супружеской пары. Единственное, что еще останавливало бывшего подполковника, - он не хотел связываться с откровенной кровью. Они просто передали похищенных людей людям заказчика и, получив деньги, умыли руки.
       Букреев приехал, когда уже стемнело. Невысокий, коренастый, с почти полностью седой головой, подполковник раздражал Ханаева своей постоянной улыбчивостью. К месту, не к месту, во время серьезных деловых разговоров бывший мент словно похохатывал над всеми проблемами банкира. Вот и сейчас с порога он сверкнул своей белозубой улыбкой и сразу начал извиняться:
       - Добрый вечер, Алексей Михайлович. Извиняюсь, что задержался, дела, будь они прокляты. Судя по вашему настроению, возникли новые проблемы?
       - Скорее, старые, - пробурчал Ханаев, тяжело вздыхая, у него опять прихватило сердце. Он немного переждал и, убедившись, что боль отпустила, продолжил. - Мои придурки упустили ту девицу, что твои люди привели прошлый раз. Надо ее снова найти.
       - Так, - снова улыбнулся Букреев, - а поподробней?
       - Я тех, двоих, хотел сплавить... в буквальном смысле слова. А девка та выплыла, и накатала телегу в органы.
       Ханаеву пришлось посвятить его в подробности происшедшего. Выслушав рассказ, Букреев присвистнул и бросил взгляд на карту лугов, лежащую на журнальном столике рядом с банкиром.
       - Не скажу, что ты меня этим обрадовал. Я уже лет двадцать езжу в Кануевские луга на рыбалку и охоту, и честно тебе скажу, я еще и трети этого района толком не узнал. Иголка в стоге сена, вот что значит искать твою девицу. Тем более, этот парень живет там с детства, уж он-то в них должен разбираться досконально.
       - Так ты что, отказываешься? - спросил Ханаев.
       - Нет, зачем. Но все-таки лучше брать ее в городе.
       - В городе! Что говоришь-то? Ее теперь сюда и калачом не заманишь.
       - Почему? Это же элементарно. Если она так интересуется ходом следствия, то придет в прокуратуру, если ее вызовут.
       Ханаев исподлобья взглянул на подполковника. Про своего человека в прокуратуре банкир не говорил. Неужели этот мент прослушивает и его?
       - Что ты предлагаешь? - осторожно спросил он.
       - Организовать ей этот вызов. И будем бить уток в лет, - со смехом сказал подполковник. План, который он затем изложил банкиру, был вполне реален и даже красив.
       - Ну, хорошо, попробуем, - несколько успокоился Ханаев. - А теперь скажи мне самое главное: сколько это будет стоить?
       Сумма, которую назвал отставной подполковник, бросила финансиста в жар. Он еще больше ослабил галстук и, отхлебнув минералки, покачал головой.
       - Ну, ты загнул. Побойся Бога! - попробовал урезонить Ханаев компаньона.
       - В Бога я не верю, поэтому не боюсь, - засмеялся бывший мент. - Ну, сам посуди: нужно задействовать как минимум три катера, десяток моих парней, к тому же брать придется двоих, согласен? Ну и доплата за секретность и риск.
       - Шантажист! - прохрипел Ханаев. Он даже думать боялся, как будет отчитываться по этим расходам перед московским руководством.
       - Что делать, Алексей Михайлович, у каждого свой бизнес, - снова засмеялся Букреев. - Ошибки всегда дорого стоят, особенно собственные.
       - Ладно, я согласен, - вздохнул заказчик. - Но заплачу только после того, как увижу ее вот здесь. - Ханаев ткнул пальцем в пол перед собой.
       - Безусловно, - подтвердил глава сыскного агентства. - Хотя четверть суммы авансом дать придется. И еще мне будут нужны твои люди.
       - Зачем? - удивился банкир.
       - Этот рыбак с девицей знают их в лицо. Пусть отвлекают внимание от моих людей. И надо бы мне с ними поговорить поподробней, узнать мельчайшие детали всего происшедшего на той протоке.
       - Хорошо, - криво усмехнулся банкир. - Сейчас ты будешь долго смеяться. Орлы спускаются с гор.
       И он нажал кнопку вызова внутренней связи.
       - Эй, вы, трое - оба ко мне!
      
      
       Глава 13
       Первые три дня "охоты" не дали "юпитерцам" ничего. Подготовились они неплохо, даже солидно. Букреев арендовал три "Прогресса", на каждом из которых стояло по два мощных мотора, две "Казанки" нашлись у самих "гвардейцев" подполковника. На одну из них он посадил ханаевскую троицу и заставил их мотаться целыми днями по Кануевке и всем остальным протокам Волги. Двое на второй "Казанке" присматривали за Петровичем, остальные три экипажа методично прочесывали разделенную Букреевым на квадраты обширную площадь лугов. На вооружении у них были мощная оптика и даже приборы ночного видения. Кроме того, на каждой лодке имелась мощная рация, позволяющая держать связь с экипажами, в какую бы даль они ни забрались.
       Сам Букреев неотлучно находился в базовом лагере, руководя оттуда поисками беглецов, а заодно и приглядывая за своими парнями, чтобы не халтурили и не слишком пили. Немного расслабиться он им позволял, но только вечером, когда все лодки, за исключением наблюдающих за Петровичем, собирались в лагерь, расположенный километрах в двух от Кануевки. Двое на "Казанке", кормившие комаров напротив Оторвановки, попробовали, было, роптать, требовать смены. Но подполковник на них прикрикнул: он считал, что рано или поздно Семин приплывет к другу, или Петрович сам приведет их к нему.
       Ожидания его оказались не напрасны. Как-то в полдень к Петровичу пришла шустрая маленькая старушка. Ханаевские орлы, будь они поблизости, сразу бы узнали в ней соседку Семина, говорливую тетю Пашу. Вскоре после ее визита Петрович погрузил в небольшую тележку свой старенький "Вихрь", бак с бензином, запасную канистру, какие-то сумки и повез все это к своей лодке. Навесив на плоскодонку мотор, он приковал к цепи замком тележку и, оттолкнувшись от берега, развернул свою лодку вниз по течению Кануевки. Дождавшись, пока он скроется за поворотом, двое рыбаков быстро побросали в лодку свои снасти и двинулись следом.
       Петрович, похоже, не спешил. Его деревянная лодка ровно неслась по воде. "Казанка" маячила метрах в трехстах, хотя когда плоскодонка рыбака скрывалась за очередным поворотом, она резко прибавляла в скорости. Убедившись, что Петрович идет прежним курсом и с прежней скоростью, наблюдатели останавливались, дожидаясь увеличения дистанции. В конце концов, эти рывки до смерти надоели букреевским соглядатаям, и когда лодка Петровича вышла на простор Волги, они с облегчением вздохнули: хотя и пришлось увеличить дистанцию, преследуемый прекрасно наблюдался в бинокль.
       Не волновались они, и когда лодка рыбака скрылась за небольшим изгибом реки. Если бы они видели, как Сергей, оглянувшись, выжал рукоять газа до упора, и лодка, задрав нос, рванулась вперед, тогда бы поняли, что он готовит им сюрприз. Его "гончие" Букреева обнаружили сразу, как только обогнули мыс, - плоскодонка рыбака исчезла. Ясно было, что он свернул, но куда? В народе это место звали Гребенкой. На участке длиной менее километра в Волгу впадало две небольших реки, и начинались две больших протоки. На какую из этих четырех водных дорог свернул рыбак?
       День стоял ветреный, и крупная волжская волна уже погасила бурунный след от лодки Петровича.
       - Глуши мотор! - крикнул напарнику сидевший спереди наблюдатель.
       Тот последовал его приказу, и они долго вслушивались в наступившую тишину. Но кроме плеска волн, гудка теплохода да далекой музыки с ближайшей турбазы не услышали ничего похожего на звук лодочного мотора.
       - Он что, испарился, гад? - спросил один из сыщиков другого, а потом решился. - Давай, двигай сюда.
       "Казанка" развернулась и пошла по руслу одной из рек. Увы, вскоре им пришлось все-таки доложить подполковнику, что след потерян. Букреев сначала от души выругал своих сотрудников, а потом, сверившись по карте, отдал такой приказ:
       - Ждите его там. Другим путем он не выйдет. Да не прозевайте, придурки!
      
       День уже шел к концу, стемнело, когда сидящий у костра Семин услышал знакомый свист, а вслед за этим и скрип уключин. Юрий вскочил с импровизированной скамейки в виде небольшого бревна и громко свистнул в ответ. Из палатки тут же показалась Марина и вопросительно посмотрела на него.
       - Петрович в гости пожаловал, - ответил Семин на ее немой вопрос и двинулся навстречу другу. Через пару минут он вернулся в сопровождении высокорослого рыбака. Тот кивком поздоровался с девушкой и, усаживаясь около костра, заявил со своей обычной по-детски виноватой улыбкой:
       - Да, хорошо вы тут устроились, я и то чуть мимо не проплыл.
       Семин засмеялся. Место стоянки он действительно выбрал очень удачно. Высокие камыши небольшого, глухого ерика прикрывали вход в узенький распадок между двумя холмами, так что и палатку, и костер не было видно ни с реки, откуда приплыл Сергей, ни с протоки по другую сторону этого вытянутого в длину небольшого острова. Берега его поросли довольно густым лесом, так что с топливом проблем не было. Большой тополь стоял и на дне самой ложбины, прикрывая палатку от лучей полуденного солнца. Люди Букреева два раза прочесывали этот район, но не смогли обнаружить стоянку.
       - Ну, как там дела? Что слышно? - спросил Семин, устраиваясь напротив Петровича и с интересом ожидая новостей.
       - Да у нас чего, это у вас дела, - ответил Петрович, принимая из рук Марины котелок с ухой. С благодарностью кивнув, он принялся жадно есть, в перерывах посвящая отшельников в подробности поднявшейся вокруг них суеты.
       - Прицепились за мной сейчас двое на "Казанке". Третий день около Оторвановки пасутся. Федор спрашивал их, говорят, отпускники, порыбачить решили с недельку. У одного бинокль, как две консервных банки, - Петрович показал руками, какой у них здоровенный прибор. - А в лодке рация. Она как раз заговорила, когда он с ними разговаривал, так они перепугались до смерти, кинулись выключать. Один из них постоянно с лодки рыбачит, это на повороте, а второй третий день блеснить пытается.
       - Да ты что? - восхитился Юрий и засмеялся.
       - А что такого смешного? - удивленно спросила Марина. До нее не доходил смысл всех интонаций разговора двух рыбаков.
       - На этом повороте даже на уху не наловишь, - пояснил Семин. - А на блесну тем более не сезон - вода цветет, зеленая. Со спиннингом надо ловить позже, ближе к холоду.
       Петрович согласно кивнул головой и добавил к сказанному еще один штрих:
       - И форма на них эта пятнистая, еще новьё, необмятая даже.
       - Ты их за собой случаем не привел? - спросил Юрий.
       - Нет, - отрицательно качнул головой Петрович, подчищая из котелка остатки ухи. - Я сделал все, как договорились: привел их на Гребенку, а как свернул на Милягу, сразу сел на весла и в камыши. Они сначала в Малую протоку сунулись, а потом уж в Милягу. Переждал и на веслах сюда, все руки отмотал.
       - Молодец, - похвалил друга Семин, а Марина подала ему кружку с чаем. - Что слышно в поселке?
       Петрович, отхлебнув горячего чая, полез рукой в нагрудный карман своего неизменного пиджака и протянул Семину небольшой листок.
       - Принесли тебе домой. А тебя нет, отдали тете Паше, - пояснил он.
       Юрий глянул на бумажку и протянул ее Марине.
       - Это тебе. Повестка в прокуратуру. Откуда они знают этот адрес?
       - Я, когда последний раз звонила, назвала его. Все равно это уже не тайна. - Девушка внимательно изучила листок и вслух произнесла: - Завтра в двенадцать.
       - Не надо бы тебе туда соваться, - сморщившись, сказал Семин.
       - Понимаю, - вздохнула Марина. - Но все-таки я - единственный свидетель. Нельзя допустить, чтобы все это так просто сошло им с рук. Только как туда теперь мне добраться?
       - Можно по суше, можно по воде, - предложил Семин. - Взять катер и, в наглую, приплыть в город, на набережную.
       - Лучше не надо, - подал голос Петрович. - Тут постоянно "Казанка" носится с теми тремя фраерами, что ко мне приезжали. И еще я видел пару "Прогрессов" с похожими чудаками в пятнистой форме.
       Марина и Семин переглянулись.
       - Да, это рискованно. Так мы сразу засветимся. А если по суше? - начал фантазировать Юрий. И вскоре в его предложениях появилось что-то реальное, то, что устраивало и Марину, и казалось более безопасным с его точки зрения.
       Обсуждая план действий, они втроем засиделись у костра допоздна. Потом все-таки решили хоть немного поспать, перехватить пару часов. Петрович, завернувшись в брезент, лег по привычке прямо у костра, чему Марина, помня о его специфичном "антидезодоранте", была откровенно рада. Забравшись в палатку и прислушиваясь к голосу залетевшего все-таки, несмотря на все предосторожности, одинокого комара, она долго думала о том, что же ждет их впереди? Потом ее мысли перекинулись к лежащему рядом человеку. Она ведь не просила его ни о чем. Юрий сам вызвался помогать ей, без всякой корысти, ничего не требуя взамен. А дело могло обернуться и совсем худо, смерть - вполне возможный финал этой затянувшейся истории. Раздумывала она долго, а потом осторожно спросила:
       - Юр, ты спишь?
       - Нет, - отозвался он.
       - Как-то тревожно на душе.
       - У меня тоже, - согласился Семин.
       Немного помолчали, потом Марина повернулась набок, лицом к рыбаку.
       - Юр, а я тебе нравлюсь?
       - Как женщина? - зачем-то спросил он.
       - Нет, как телеграфный столб! - рассердилась девушка.
       - А-а, конечно.
       - Почему ты тогда ни разу не попробовал ко мне, как это, ну, подгрести?
       - Ну, - замялся теперь он. - Все-таки ты столько пережила. Это было бы просто свинством с моей стороны.
       Снова на несколько секунд повисла хрупкая тишина. Затем Семин услышал ее дыхание совсем рядом. Марина шепнула ему:
       - Что бы завтра ни случилось, я тебе благодарна.
       А затем он ощутил ее губы на своих губах.
       Поспать им так и не удалось.
      
      
      
       Глава 14
       Рано утром, на самой зорьке, лодка Петровича так же внезапно появилась на Волге, как и исчезла. Он применил тот же самый прием: вышел на веслах на Волгу, а когда плоскодонку течением снесло ниже всех четырех рукавов Гребенки, дернул стартер своего "Вихря". Один из наблюдателей на "Казанке" вскинул бинокль и выругался. Эта ночь, уже третья без сна, далась им очень трудно. Чтобы держать в поле зрения нужный район, они привязали на ночь свою лодку к одному из бакенов, на самой стремнине, метрах в трехстах от берега. Кроме естественной речной волны доставались и буруны всех проходящих судов. Эта изнуряющая болтанка еще больше тянула их на сон. Отдыхали по очереди, но бодрствующий наблюдатель не раз и не два просыпался лишь когда массивный прибор ночного видения падал из ослабевших рук и больно бил его по ногам.
       - Вставай! - толкнул он, ногой напарника, не отрываясь от бинокля. - Вызывай шефа.
       Его товарищ быстро связался по рации с Букреевым.
       - Я "девятый", - бодро доложил он. - Лодка вышла на Волгу.
       - Засекли, откуда? - сразу спросил о главном подполковник.
       - Нет, - нехотя признался второй "пастух". - Не успели.
       Букреев коротко, но ясно сказал все, что он думает о подчиненных. Тот, что был с биноклем, попробовал оправдаться:
       - Но плоскодонка идет тяжелее, чем вчера, и на носу что-то есть, прикрытое брезентом.
       - Ладно, садитесь на хвост и не давайте им останавливаться. А тут мы их тоже встретим.
       Действительно, около Оторвановки Петровича ожидал теплый прием. Рядом с местом, где стоял пяток деревянных лодок местных рыбаков, пристроился "Прогресс" с тремя прифранченными горожанами. Двое из них сосредоточенно ковырялись в одном из моторов, а третий ходил по берегу со спиннингом.
       Петрович потихоньку подрулил к берегу, выбрался на землю и, отомкнув свою тележку, подвел ее к лодке. Никуда не спеша, он снял мотор и все имущество с плоскодонки, вытащил ее подальше на берег и, примкнув к той же цепи, впрягся в тяжело груженую тележку. За все это время он только пару раз покосился на озабоченных чужаков, хотя забавная улыбка так и не покидала его лица.
       Проводив удивленным взглядом скрывшегося в своем переулке рыбака, трое с "Прогресса" осторожно приблизились к лодке Петровича и уставились на большой, старый брезент, прикрывающий весь нос плоскодонки. Один из них взялся за грубую ткань и резким движением откинул ее прочь. Весь нос лодки заполняла огромная охапка камышей.
       А Юрий с Мариной в это время уже тряслись в электричке, везущей их в город. В дорогу они отправились еще раньше Петровича, по темноте. Переплыв один из рукавов Гребенки, почти весь остальной путь они проделали пешком, и только у самого поселка, гораздо выше Оторвановки, рядом с заводом, снова переправились на другой берег Кануевки. Лодку они занесли к одному из друзей Семина, а сами поспешили на вокзал.
       Поняв, что и здесь он проиграл, Букреев схватился за рацию и отправил к прокуратуре свой последний резерв.
      
       В электричке они мирно продремали на плече друг у друга и на перрон вышли, позевывая и морщась. Взглянув на заспанную физиономию Семина, Марина улыбнулась и поскорее надела свои солнцезащитные очки: ее лицо также, казалось, говорило каждому прохожему: "С добрым утром".
       - Куда теперь? - спросил Юрий, взглянув на вокзальные часы. До назначенной встречи оставалось еще немало времени.
       - Теперь мы пойдем по магазинам, - бодро ответила Марина.
       - Почему по магазинам? - удивился Семин.
       - Потому что по тебе за версту видно, что ты - рыбак, - и девушка дернула его за воротник выцветшей "афганки". - А нам это не нужно.
       Путешествие по лучшим магазинам города оставило неизгладимый след в памяти рыбака. Временами он испытывал что-то вроде шока от этого изобилия очень красивого барахла, но особенно от цен. По въевшейся привычке, он пересчитывал все на пойманную рыбу, и каждая купленная Мариной для него рубашка или туфли тут же переводились в неучтенную ни одной монетной системой мира серебристую и чешуйчатую валюту. Благодаря стараниям и точному расчету девушки вскоре Семин окончательно преобразился. Мягкие итальянские туфли, кремовые брюки и бледно-голубая рубашка свободного покроя превратили его в типичного городского плейбоя. Критично оглядев его со всех сторон, Марина купила ему еще солидные часы с металлическим браслетом и самые модные в этом сезоне большие солнцезащитные очки.
       - Отлично, - довольно кивнула головой она. - Вряд ли кто скажет, что ты лучший рыбак Кануевки. Типичный такой московский прожигатель жизни. Тебе еще на пальцы ключи от "Вольво", и полный коленкор. Ну, а теперь моя очередь. Подожди меня здесь.
       И она растворилась в залах огромного магазина, занимающего в длину добрый квартал на первом этаже самого протяженного в городе дома.
       Прошло всего полчаса, но Семин уже чувствовал себя полным идиотом. Он переходил от одной витрины к другой, разглядывая товары, цены, и ему все казалось, что продавщицы и покупатели смотрят только на него. В конце концов, он сдался и ушел в соседний зал, надеясь, что Марина и тут найдет его. Семин разглядывал огромную кровать ценой в два миллиона рублей и пытался представить, какую прорву рыбы надо поймать, чтобы позволить себе купить ее. Еще он представил себе, как затаскивает в магазин эти мешки с рыбой и вываливает их в кассу вместо денег. Картина эта его позабавила, особенно ему понравилось, как худосочная блондинка, с неприступным видом сидящая в кассе, с визгом вскочила бы на прилавок... Его фантазии прервал воркующий женский голос за спиной:
       - Господин мечтает заняться любовью на такой кровати? Это можно устроить и совсем дешево.
       Обернувшись, Юрий просто опешил, увидев перед собой высокую кудрявую брюнетку с короткой стрижкой в эффектном бардовом платье, лишь чуть-чуть прикрывающем то, что соседка Семина, тетя Паша, называла странным словом "срам". Вела себя дама чрезвычайно развязно: упершись одной рукой в бедро, и чуть склонив голову, она откровенно разглядывала Семина сквозь элегантнейшие дымчатые очки, а другой рукой небрежно покачивала небольшую сумочку, отделанную под крокодиловую кожу. Кроваво-алый ротик девицы находился в постоянном движении, но даже жвачку она пережевывала с томным видом. Туфли на громадном каблуке и массивные серьги, целой гирляндой спускающиеся из ушей, гармонично дополняли ее облик.
       - Ну, так что, мужчина, пойдем со мной или как? - промурлыкала дама и провела кончиком языка по губам.
       "Вот пристала! - подумал Юрий и затравленно оглянулся по сторонам. - Слыхал, что их расплодилось видимо-невидимо, но прямо так, внаглую приставать, средь бела дня!"
       - Слушай, иди отсюда, а? - посоветовал вспотевший Семин и снова оглянулся по сторонам. "Где же Марина ходит, черт возьми?!"
       - Ну вот, а я думала, что мы вместе пойдем в прокуратуру, - неожиданно услышал Юрий очень знакомый голос. Обернувшись и подняв глаза, он увидел из-под чуть приспущенных очков очень даже знакомые голубые глаза.
       - Ну, ты даешь! - восхитился Семин, вытирая рукой пот со лба. - Вот это у тебя маскировочка!
       - Вообще-то это каждая женщина умеет, - сказала Марина уже на улице. - Надо только давать ей побольше денег, и тогда у вас каждый день будет новая девушка.
       Семин засмеялся и снова вспомнил свои рыбные перерасчеты.
       - Рыбы в речке не хватит, - пробормотал он, и Маринка его не поняла.
       Найдя в небольшом парке пустую скамейку, они присели и начали обсуждать план дальнейших действий.
       - Ну и что, надеешься, что теперь тебя не узнают? - спросил Юрий.
       - Узнают, но туда я все равно войду. А вот выйти... - она замолкла.
       - Может, там второй выход есть? - спросил Семин.
       Марина наморщила лоб, пытаясь вспомнить.
       - По-моему, нет.
       - А через окно?
       - Там везде решетки, - со вздохом ответила она.
       Несколько минут он раздумывал, потом решительно встал, глянул на часы.
       - Слушай, я схожу вместо тебя, - предложил Семин.
       Марина засмеялась.
       - По моей повестке? Дальше порога не пустят.
       - Ну, все равно, схожу, посмотрю.
       Прокуратура была недалеко, вернулся Семин скоро, минут через пятнадцать. Около Марины уже сидел какой-то чернявый парень "приезжей" внешности, что-то горячо ей рассказывающий. Увидев подходящего Юрия, парень тут же ретировался.
       - Кто это?
       - Да, обычный торгаш с рынка. Не мог пройти мимо "красивой дэвушки"! - Марина смешно сломала голос, изобразив кавказский акцент.
       - Что ж он так быстро исчез? - поинтересовался Юрий.
       - Да я ему сказала, что жду мужа, знаменитого в этих краях бандита. Вот он и рванул. - Она повертела в руках какую-то бумажку и кинула ее в урну. - А телефончик все-таки сунул. Ну, что выходил?
       Семин глянул на часы, до полудня оставалось двадцать минут. Рассказ его был короток. Марина надолго задумалась, а потом вдруг улыбнулась. То, что предложила она, было не просто дерзко, а скорее нагло. Семин рассмеялся и согласно качнул головой.
       - Ну что ж, надо теперь искать хозтовары.
      
       Люди Букреева расположились метрах в тридцати от входа в прокуратуру, в серой "девятке". Все трое в свое время вели наблюдение за Сергеевыми, так что Марину прекрасно знали и в лицо, и по фигуре. Вот рыбак для них представлял полную загадку. Все данные: рост, фигура, лицо, волосы - были слишком неприметны. Люди Букреева так и не смогли раздобыть ни одной его фотографии, хотя и проникли ради этого даже в его дом. Увы, фотографироваться Семин не любил, а свадебные снимки увезла с собой бывшая жена.
       Когда у подъезда прокуратуры тормознуло такси и оттуда выпорхнула красивая брюнетка, это лишь на несколько секунд привело в замешательство соглядатаев Букреева. Редкая по красоте фигура Марины выдала ее с головой.
       - Ну, вот и наша дама пожаловала, - добродушно заметил один из "юпитерцев" и, взглянув на часы, добавил: - Для женщины она довольно пунктуальна. Вот теперь уже она от нас никуда не денется.
       Прошло минут сорок, на втором этаже с треском отворилось окно, и сквозь узорчатую вязь решетки показалось бледное лицо лысоватого человека с небольшим вздернутым носом. Он обвел взглядом улицу, закурил, долго стоял, словно чего-то ожидая, потом, наконец, закрыл створки окна. И лишь через двадцать минут трое в машине поняли, что произошло что-то невероятное: девушка сумела исчезнуть из здания прокуратуры незамеченной.
       Весь план Марины строился из наблюдения Семина о том, что единственное окно прокуратуры, откуда она могла сбежать, выходило в небольшой дворик с торцевой стороны здания, как раз с противоположной той, где стояла "серая" девятка. Судя по закрашенным стеклам, это был туалет. В этом Семин угадал. Единственное, что ее несколько смутило, - туалет оказался мужским. Чуть приоткрыв дверь, Марина увидела только сизый милицейский мундир и поспешно пошла по коридору дальше. Дождавшись, пока солидный майор покинет нужное ей помещение, она сделала второй заход, уже более удачный. Запершись, поспешно переоделась в те же самые самодельные шорты и короткую коричневую маечку, сорвала парик, а волосы убрала под синюю бейсболку. После этого Марина занялась главным: привязав к батарее тонкую, но прочную веревку, она с некоторым трудом протиснулась в узковатую для нее форточку и быстро соскользнула вниз к уже поджидавшему ее Юрию. На земле она первым делом зашипела от боли: не рассчитав, при скоростном спуске Марина обожгла ладони.
       - Блин! Как больно!
       - Быстрей! - поторопил ее Семин, и они кинулись бежать проходными дворами. Выскочив на людную улицу, нырнули в первый попавшийся им автобус и только там перевели дух.
       - Ну, как там, все прошло нормально? - спросил Юрий у девушки, все разглядывающей с озабоченным видом свои руки.
       - Да ничего. Только не понравился только этот Шаварин, скользкий какой-то, глаза так и бегают.
       - Это кто - Шаварин?
       - Первый заместитель прокурора.
       - Ты же хотела сразу к прокурору идти? - удивился Семин.
       - Он, говорят, болен.
       - Ясно. Банкира этого не арестовали?
       - Нет. Только взяли подписку о невыезде.
       - Плохо.
       На окраине города они вышли из автобуса. Марина удачно тормознула большой грузовик, и через полчаса они были в Кануевке, а ближе к вечеру - на своем месте у реки. Только здесь Семин вздохнул с облегчением - он был дома.
      
      
      
       Глава 15
       Прошло еще три дня после поездки Семина и Марины в город. Напряжение в стане людей, занятых поисками "сладкой парочки", достигло своего апогея. Нервничал высокий покровитель Ханаева из прокуратуры: его непосредственный начальник шел на поправку, и, дабы подстраховаться, следователь оформил всем четверым подследственным подписку о невыезде. Психовал сам банкир. Дело было уже не в деньгах, вопрос стоял о его жизни и смерти. Если бы в Москве узнали о провале, то жизнь его не стоила бы после этого и ломаного гроша. Но и те, кто по идее должны были присматривать за ним и обо всем этом докладывать наверх, Башмет и Круг, тоже хранили молчание - их просчеты также были слишком велики.
       Завибрировал и Букреев. Дело оказалось гораздо сложнее, чем он думал. Порой он уже жалел, что ввязался в эту круговерть. Улыбка теперь редко появлялась на его губах, часто он по делу и без дела срывался на своих людей. И в команде его постепенно росло недовольство. То, что в первые дни воспринималось веселым приключением на природе, таким уже не казалось им. Контингент "юпитерцев" на девяносто процентов состоял из бывших милиционеров всех рангов и званий. И они стали поступать так, как поступали в таких ситуациях на государственной службе. Расположившись где-нибудь на бережку, лениво дремали на солнышке, не забывая время от времени бодро докладывать подполковнику о проделанной работе. Букрееву пришлось даже отправить тех двоих на "Казанке", что так неудачно присматривали за Петровичем, в город, без расчета и пособия. Теперь за рыбаком, по очереди сменяясь, наблюдала команда одного из "Прогрессов". А тот по-прежнему жил своей неторопливой и беззаботной жизнью, регулярно выезжал проверять свои сети, да пару раз сплавал на другую сторону Кануевки за грибами. И было совсем не похоже, что Петрович соскучился по своему другу Семину и собирается его навестить.
       Как ни странно, но самыми безмятежными из всей этой людской карусели оставались как раз Семин и Марина. У них было что-то вроде медового месяца. Кроме естественной физической близости появилась даже какая-то и душевная. В первые дни их вынужденного совместного проживания, еще до поездки в город, Марина как-то спросила Юрия:
       - Неужели тебе нравится вот такая жизнь?
       Семин в это время быстро, ловко, а главное, с азартом штопал свой потрепанный квадрат.
       - А как же! - удивился Юрий. - Тихо, спокойно. Никто не мешает, не капает на нервы, не пытается качать свои права. Я за эти два года, что с завода уволился, прямо человеком себя почувствовал. У нас ведь в чем основная проблема: любая сволочь, чуть прыгнет повыше, бригадиром станет, мастером, прорабом...
       - Президентом, - невинно пошутила Марина.
       Семин рассмеялся, но потом продолжил свою мысль:
       - Она ведь думает в первую очередь о том, чтобы все поняли и помнили, что теперь он самый умный, а все остальные - дураки. И так ведь с самого низа, до самого верха. А здесь... - Семин поднял вверх ладони, - я сам себе Бог и царь, хозяин и работник.
       - И ты занимаешься только рыбалкой? - продолжала допекать его девушка.
       - Ну почему только рыбалкой. У меня и огород большой. Огурцы, помидоры, картошку сажаю, - он почесал голову. - Да, поленился тогда, не поморил колорадских жуков, теперь точно всю сожрали. Ну, ладно, у бабы Нади займу. Мне то много не надо.
       Марина наконец отстала от него, но потом долго думала про этого странного человека с его философией минимальной зависимости от благ нашей технократной цивилизации. Сама она была достаточно честолюбива, иначе не попыталась бы в свое время прорваться в зовущий глянцевый мир высоких подиумов. Окунувшись в это красивое болото и оставив там свои опаленные крылышки и розовые очки, она все-таки оставалась жаждущей какой-то красивой и необычной жизни. Даже будучи женой коммерсанта средней руки Андрея Сергеева, Марина существовала в каком-то другом, параллельном и почти не сталкивающимся с Семиным, мире. Но этот другой мир был, и понемногу она познавала его.
       Хотя ее по-прежнему по вечерам допекали комары, а тело порой болело от жесткой постели матушки-Земли, до смерти надоела рыба на первое, второе и третье, но она сумела оценить и преимущества этого образа жизни. "Затянувшийся пикник", как она в шутку называла свое времяпрепровождение, благодатно сказался на ее нервах. Чистейший воздух, настоянный на запахе травы и листвы, хрупкая тишина, лазурно-чистые краски восходов и сочно-кровавые фрески закатов, весь замедленный ритм этой жизни заставляли ее забыть о всех бедах и проблемах.
       - Временами я тебе завидую, что ты живешь постоянно среди этой красоты, - сказала Марина Семину, любуясь очередным закатом. Юрий, накачивающий чуть приспустившую лодку, оглянулся на запад, чуть улыбнулся.
       - Что, красиво? - спросил он.
       - Да. Как ты можешь заниматься этими своими делами, я бы просто сидела вот так и смотрела на закат.
       Семин попробовал рукой упругий баллон и, оставшись доволен, подошел и сел рядом с Мариной.
       - Это ты так остро воспринимаешь, а я ведь вырос тут. Для меня это привычный, обжитой дом. Оценил я его только после того, как меня надолго оторвали от всего этого. Сначала в психушку сунули, потом в армию...
       - Куда? - вытаращила глаза Марина. - В психушку?
       - Ну да, - спокойно подтвердил Семин и, не поднимаясь с места, подкинул в затухающий костер пару хворостин. - Я тебе не рассказывал еще?
       - Нет, - отрицательно качнула головой девушка.
       - Это во время призывной комиссии произошло. У меня с детства что-то сердце покалывало, как потом мне объяснил один хороший врач, это называется детский невроз. Я про это сказал врачам, меня отправили на кардиограмму, все нормально, и вот тогда толстая врачиха разоралась на меня: "Не хочешь идти в армию, свой долг выполнять!" А у меня, честное слово, и мысли такой не было. Ну, я и сказал в ответ... Да нет, не качай головой! - рассмеялся Юрий. - Я не матерился и не ругался. Просто спросил: "Что же вы такие, по-скотски к людям относитесь". Может, просто тон был такой эмоциональный. Она что-то записала в свой талмуд, а через день меня вызывают на осмотр в областной центр, я думал, просто в больницу, она оказалось этой, - он повертел пальцем около виска, - с уклоном. И целый месяц меня там продержали. Хорошо, нас там целая палата была призывников. Кто косил от армии, кто вроде меня, с врачами поссорился. Эх, и потаскали меня тогда по эскулапам! Я думал, точно озверею. Хорошо, в это время какой-то профессор приезжал, большая шишка в их кругах. Он и списал меня под чистую. "Иди, служи, - сказал, - и старайся больше не конфликтовать с начальством".
       - Кошмар какой-то, - передернула плечами Марина. - Как так можно?
       - У нас все можно. Человек у нас - это просто быдло.
       Семин снова подбросил веток в костер, и на фоне догорающей зари, при свете разгорающегося костра его лицо казалось особенно спокойным и даже красивым.
       - Выкинули меня из больницы, а на следующий день забрали, - продолжил Юрий свой рассказ. - Ну, армия это тот же дурдом, только санитары со звездочками. Полгода в учебке, а потом уже в части, дали три дня отпуска за хорошие стрельбы. Приехал я сюда, поцеловал мать, схватил горбушку хлеба, лодку и скорей на реку. Выплыл на самую середину, чуть подальше того твоего омута, лег просто на дно и лежал, смотрел на звезды. И знаешь, запах реки, покачивание лодки... Не знаю, как уж сказать, почувствовал я все остро, резко... Ты такой маленький... а кругом такая громада мира, и ты только песчинка... Вот тогда я не выдержал и заплакал.
       Он чуть помолчал, потом улыбнулся.
       - Я уже потом пришел, знаешь, к какой мысли: вот говорят, Бог. Я в него верю, но не в того бородатого мужика с икон. Бог - он здесь, кругом, везде, рядом. Мы внутри его. Другие зовут это природой. Только я чувствую, что он добрее и мудрее нас.
       Теперь Юрий замолк окончательно. Марина обняла его одной рукой.
       - А ты, оказывается, философ.
       Семин смущенно улыбнулся.
       - Ну, ты меня как хочешь обзови, философ, не философ, а без этого тоже жить нельзя. А тебе разве не нравится здесь?
       - Как тебе сказать, - вздохнула девушка. - В малых дозах неплохо, но я дорого бы дала сейчас за флакон хорошего шампуня и хотя бы твою баньку.
       Она понюхала свои роскошные волосы.
       - Я прокоптилась, как та ставрида в магазине. Да и рыба эта до смерти надоела, подовуха несоленая.
       Семин засмеялся. Соль у них кончилась еще вчера.
       - Ладно, завтра схожу к нашему дубу, Петрович должен принести все твои заказы.
       - Хорошо бы, - вздохнула Марина.
       В тот же вечер она напросилась с ним проверять небольшую сеть, что Семин ставил с наступлением темноты. Ловить днем на квадрат он опасался: и с протоки, и с Миляги, речки, которая омывала остров, часто слышался шум моторов.
       Она осторожно пробовала грести вдоль сети, а Семин с обычным своим азартом выбирал рыбу. Запах ее Марина чувствовала особенно остро. Мешок, в который Юрий запихивал свой улов, лежал около ее ног, и временами она получала упругие удары от только что брошенной туда рыбы. Семин бормотал себе под нос свое обычное:
       - Плотва, щуренок, судачок...
       И тут гладь реки словно взорвалась. Грохот, фонтан воды обрушился на Марину, но даже сквозь капли, застывшие на ресницах, она сумела разглядеть проскользнувшую рядом с бортом громадную черную тень, лишь вильнувшую напоследок хвостом. Марина перевела ошеломленный взгляд на Семина и поняла, что он поражен не меньше ее.
       - Что это было? - почему-то шепотом спросила она.
       - Как что, сестра твоя, русалка, - попробовал отшутиться Семин.
       - Нет, я серьезно?!
       - Щука, - сознался рыбак.
       - Такая большая? - удивилась Марина.
       - Да. Она живет тут рядом, - он показал рукой куда-то в сторону, - под корягой.
       - А ты то откуда это знаешь, что под корягой? Может, и как звать-величать скажешь? - засмеялась девушка.
       - Ну, это все просто. Такие большие щуки всегда живут около коряг, - со всей серьезностью стал объяснять Семин. - Они охотятся из засады. Я ее еще в прошлом году здесь же квадратом цеплял. Ну, конечно, бесполезно... Такой удар, я чуть веревку из рук не выпустил, поднял квадрат, а там дырища с мою голову, даже больше. Надо по весне приплыть сюда с острогой, попробовать ее ночью взять, с фонариком. Острогу только специальную придется делать, обычной ее не возьмешь, сломает нахрен.
       - Зачем, не надо, - запротестовала Марина. - Не трогай ее. Это же такая красота.
       Семин засмеялся, слова девушки его сильно позабавили.
       - Ничего ты не понимаешь, Маринка. Выловить такую рыбу, это же, как счастье: человек знает, что оно есть, только поймать не всегда получается. А так хочется.
      
      
       Глава 16
       С утра на следующий день Семин начал собираться в поход к тайнику. О нем они договорились еще в прошлый раз, чтобы зря не рисковать и не заставлять Петровича плавать в такую даль. На самом деле до Кануевки можно было добраться и другим путем, затратив на это примерно полтора часа. Но по пути предстояло форсировать две реки и озеро, так что первым делом Семин обвязал свою лодку веревкой. Теперь ее можно было нести на спине, как рюкзак. Юрий долго колебался, что ему взять из оружия: газовую пукалку Маринки или пистолет Макарова, что достался ему в наследство вместе с ханаевским катером.
       - Что ты мучаешься? Возьми настоящее оружие, меня здесь все равно никто не найдет, - разрешила его сомнения девушка.
       Уже прощаясь, обняв ее, Семин ощутил острый укол тревоги. "Может, ее взять с собой?" - подумал Юрий, но, продумав все до конца, отказался от этого решения. Гораздо опасней ему представлялось его предстоящее путешествие. Позавчера он уже совершил точно такой же вояж, и в одном месте еле успел добежать до укрытия, оказавшись на ровной местности при явно приближающемся шуме несущейся на всех парах моторки.
       - Ты чего?
       - Оставлять тебя одну страшно.
       - Да что ты боишься, - рассмеялась Марина. - Ничего со мной не будет.
       Она и в самом деле пребывала в самом безмятежном состоянии, и Семин, надавав ей напоследок кучу инструкций, наконец отбыл. Для другого человека этот путь показался бы достаточно утомительным, Юрию приходилось продираться сквозь густые камыши и карабкаться по пригоркам с неудобным грузом за плечами, но тело его, привыкшее к подобным перегрузкам, просто не чувствовало усталости. К полудню он добрался до условного места. Именно в этой дубраве Петрович собирал грибы. Они здесь действительно водились, причем хорошие, белые. Но основной целью и Петровича, и Семина был старый дуб с выгоревшей сердцевиной. Именно там позавчера Юрий оставил записку с перечнем нужных им продуктов и вещей. К своему удивлению, ответных даров он не обнаружил. Засунув руку поглубже, Семин обшарил обширное дупло, находившееся как раз на уровне земли, но кроме трухи ничего не нашел. Некоторое время поразмышляв над столь неприятным сюрпризом, Юрий решительным шагом двинулся через рощу к Кануевке. Вышел он примерно в полукилометре за Оторвановкой и долго наблюдал за берегом реки. Легкий поворот скрывал от него причал, но напротив него, там, где обычно паслись присматривающие за Сергеем чужаки, берег был пуст.
       Некоторое время он раздумывал, а затем все-таки решился и, спустив на воду лодку, принялся изо всех сил грести к другому берегу. Он слишком хорошо знал Петровича. Если тот не пришел к тайнику, значит, случилось что-то необычное.
       Река в этом месте, широко разлившись после Маринкиного омута, снова сужалась, и он быстро добрался до другого берега. В деревню он не пошел, цель у него была совсем другая. В редкой березовой роще паслось общественное стадо, охраняемое старым, добродушным пастухом по кличке Митрич. Он, как всегда, безмятежно спал в тенечке, полностью полагаясь на трех своих небольших и невероятно умных собачек. Одна из них, охраняющая самого пастуха, подняла уши, а так как запах Семина показался ей знаком, то она просто коротко тявкнула, предупреждая хозяина о приходе не чужака - тогда бы она залилась лаем, как станковый пулемет, а своего, деревенского. Старик перестал храпеть, зашевелился, даже приподнялся со своей лежанки, но, узнав в подходящем человеке Семина, облегченно вздохнул:
       - Это ты, Рыбий царь? Слава Богу!
       - А ты что, испугался, что ли меня? - удивленно спросил Юрий, пораженный странной реакцией пастуха на его приход.
       - Испугаешься тут, - пробурчал старик. - А ты откуда это?
       - Да тут новые места осваивал, - неопределенно махнул себе за спину Семин. - Неделю уж дома не был.
       - Так ты не знаешь еще, что у нас творится тут?! - взволновался Митрич. Возможность рассказать новость первому всегда в народе почиталась превыше всех развлечений.
       - Конечно, нет, - сознался Семин и осторожно оглянулся по сторонам. - А что случилось-то?
       - Эх, совсем ты со своей рыбалкой чокнулся! Дружка твоего, бобыля, сегодня ночью порезали. Мало того, что ножом пырнули, так еще и ногти с одной руки повырывали...
       Дед еще что-то яростно говорил, а Юрию стало нехорошо от чувства ненависти и досады на себя. Ведь именно он вовлек Сережку в это дело. А еще он зря пожалел тогда тех троих на Слепой. Ведь это их стиль, вырванные ногти. Маринка говорила, что в этом маленький мужичок - большой специалист. Он снова начал различать слова деда, когда тот уже во всю поносил правительство, перестройку, лично всех президентов. Семин прервал его.
       - Когда похороны? - глухим голосом спросил он. - Завтра, послезавтра?
       - Ты что, какие похороны! - замахал руками старик. - Живой он, в больнице, крови только много потерял.
       - Правда?! - обрадовался Семин и облегченно перевел дух. - Слава Богу!
       "Теперь понятно, почему за хутором никто не присматривает, не за кем", - понял рыбак.
       Торопливо распростившись с Митричем, временно проявившим бурную активность в руководстве добродушным стадом, Семин переплыл речку и двинулся обратно, на свою стоянку. Теперь он очень спешил.
      
      
      
       Глава 17
       Идею "тряхнуть" рыбака Секретарю подсказал Башмет. Все эти дни Юрик Смагин напряженно думал о том, как бы ему вернуть былое расположение шефа. Последняя неделя ему представлялась одним растянувшимся во времени кошмаром и унижением, начиная с выстрела Марины на бензоколонке и кончая постоянными шуточками "юпитерцев" над ханаевской троицей. Со свойственным им грубоватым ментовским юмором они прозвали их соответственно: Сало, Хмырь и Глист. Обостренное самомнение Секретаря доставляло ему страданий больше, чем его физическая боль от раны в руке. Каждый вечер один из сыщиков Букреева менял его повязку, при нужде обрабатывал рану, и хотя делал он это профессионально, Смагин все равно со страхом ждал, что по руке пойдет синева, как он слышал краем уха, признак гангрены. И вообще, Юрик за это время как-то сдал. Он уже давно не брился, стал как-то сутулиться, и уже редко кто слышал его знаменитый нагловатый смех. Он просто не мог уже смотреть на эту несущуюся навстречу воду, слышать рев мотора, видеть унылые рожи своих подельников. А конца затянувшейся "охоты" на людей не предвиделось, и когда Башмет предложил ему свое "решение проблемы", Секретарь сразу согласился.
       Чтобы все-таки подстраховаться на случай провала операции и не привлекать внимания букреевских наблюдателей, они с Башметом высадились в полукилометре от Оторвановки и, оставив Круга стеречь лодку, зашли со стороны Кануевки. Башмет с третьей попытки выломал в ограде со стороны огорода штакетину, и они уже смело прошли к дому. То, что рыбак собаку не держал, они выяснили еще прошлый раз, в свой первый визит.
       Петрович как раз собирался пойти проверять сети, а перед этим он сложил в корзинку посылку для Семина, все, что тот просил: шампунь, мыло, соль, спички. Когда в дверь осторожно постучали, он немного удивился и спросил:
       - Кто там?
       - Свои, - громким шепотом ответил Башмет, и Сергей, так и не поняв, чей это голос, скинул дверной крючок. Лишь только дверь открылась, Башмет со всей силы ударил хозяина дома кулаком, утяжеленным кастетом, в солнечное сплетение. Попал он точно, рыбак, на две головы выше его ростом, захрипел и опустился на колени. Башмет схватил его одной рукой за шею, а другой за волосы и с неожиданной для него силой поволок Петровича вглубь дома. Вошедший вслед за ним Секретарь, поморщившись, прикрыл свой аристократический нос рукой. Между тем его щуплый напарник быстро окинул взглядом убогую обстановку дома, также поморщился, и подтащив рыбака к платяному шкафу, снова ударил начавшего приходить в себя Петровича кастетом по голове. Тело рыбака вновь обмякло, и, пользуясь этим, Башмет приковал наручниками руки Петровича к ножке шкафа, так, что теперь тот лежал на полу лицом вниз.
       - Садись ему на ноги и не давай дрыгаться! - приказал Башмет Секретарю, а сам занялся приходящим в себя хозяином дома. Прежде всего, он снял с правой руки кастет и надел его на левую руку. Затем достал из кармана небольшие блестящие щипчики, по виду похожие на инструмент хирурга, а уж затем задал Петровичу самый главный вопрос:
       - Где он скрывается? Где рыбак и та баба?
       - Чего вам надо, я не знаю... - начал было Петрович, но маленький человек очень точно, хотя и в полсилы ударил его по ключице, и рыбак просто взвыл от боли.
       - Где он? - снова повторил Башмет.
       Секунду Петрович молчал, затем рванулся всем телом так, что Секретарь, как кукла, отлетел в угол и зашипел от боли, ударившись по ходу об стол больной рукой, но Башмет снова взмахнул кастетом, и тело рыбака опять обмякло.
       - Держи, говорю! - с угрозой прохрипел Секретарю его маленький подельник, и Юрик удивился, откуда взялось в таком тихом, с виду, даже робком в обычной жизни человеке столько воли и жестокости.
       Когда Петрович снова пришел в себя, Башмет не дал ему времени опомниться, ловко зацепил своими хромированными щипчиками ноготь большого пальца его правой руки и одним рывком содрал его. Сергей закричал от боли, жутко и страшно.
       - Ну, где он прячется? - повторил свой вопрос палач.
       Тело Петровича выгибалось жестокой судорогой, Секретарь еле удерживал его ноги, лоб рыбака покрыла испарина холодного пота, но он молчал.
       Молчал он и потом, только каждый новый крик отмечал хирургическую работу маленького человечка. Только лишившись последнего ногтя на руке, Петрович сквозь зубовный скрежет с трудом вымолвил:
       - Хорошо... я скажу...
       - Давно бы так. Показывай, - Башмет подсунул рыбаку карту, поданную ему Секретарем. Сквозь слезы боли и кровь, заливающие его лицо, Сергей глянул на узорчатую систему рек, озер и проток и кивнул на карандаш в руке своего истязателя:
       - Ниже, еще ниже... чуть левей, за заводом, там, в камышах, остров.
       - Здесь? - остановил острие карандаша Башмет.
       - Да, - подтвердил рыбак и без сил уронил голову на пол.
       Секретарь, вытянув шею, пытался издалека рассмотреть место, показанное рыбаком, потом спросил:
       - А он не врет?
       - Нет, - засмеялся Башмет, сворачивая карту и пряча ее во внутренний карман. Юрик хотел было спросить, что теперь делать с этим мужиком, но в руке у Башмета уже звонко щелкнул выкидной нож, и прежде чем Секретарь успел открыть рот, тот уже ударил, сверху вниз в левый бок начавшего было вставать рыбака. Тело Петровича сразу обмякло, а Башмет же, поднимаясь с пола, довольным тоном сказал:
       - Пошли. Дело сделано.
       Уже когда они направлялись по темным улицам Кануевки к дожидающейся их лодке, Юрик спросил:
       - А ты уверен, что его убил?
       - Конечно, - с наслаждением попыхивая сигаретой, благодушно отозвался Башмет. - Я же медик, знаю, куда бить.
       И Секретарь как-то неприятно поразился хорошему настроению своего напарника. Он глянул на его сбоку и в тусклом свете редкого фонаря разглядел лицо человека, хорошо и добротно исполнившего свою любимую работу.
       - А за что тебя из Москвы попросили? - задал Секретарь давно мучивший его вопрос.
       Башмет сплюнул докуренную сигарету и нехотя, но все-таки ответил:
       - Да просили пугнуть одного, а я не рассчитал. Я же не знал, что у него больное сердце. Загнулся, гад.
       Но Башмет ошибся и в этот раз, причем дважды. Его нож, скользнув по ребру, ушел ниже сердца Петровича. Очнувшись минут через пять после ухода своих жестоких "гостей", Сергей приподнялся, попробовал сесть. Этому помешали наручники, тогда он снова лег, подсунул под шкаф плечо и, со стоном приподняв его, выдернул из-под ножки наручники. Шатаясь от нахлынувшей слабости и боли в разбитой голове, Петрович вышел на улицу. Часто останавливаясь и припадая к забору, он все-таки прошел пятьдесят метров до ворот соседа. Здесь силы окончательно оставили его, он упал и потерял сознание. Но два хозяйских волкодава, учуяв запах крови, подняли такой вой и лай, что через пять минут хозяин дома в одних трусах выскочил на крыльцо, а, увидев, что собаки рвутся на улицу, и за ворота. Хозяин хоть и слыл среди соседей кулаком, но не пожалел своей новенькой машины, загрузил истекающего кровью Сергея в салон и быстро доставил его в больницу.
       А второе, в чем ошибался Башмет, Петрович послал их совсем в другую сторону от истинной стоянки Рыбьего царя.
      
      
      
       Глава 18
       Проводив Семина, Марина занялась самыми обычными женскими делами: перемыла посуду, оставшуюся после завтрака, вытащила из палатки и повесила сушить на растяжках отсыревшие одеяла, а затем, переодевшись в другой купальник, решила постирать свое нехитрое белье. Для того, чтобы выйти за камыши, на реку, Марина натянула на ноги свои новые кроссовки. Ходить по камышам, как Семин, босиком, она не могла: постоянно мерещились затаившиеся среди корней змеи и пиявки. Форсировав в хлюпающей обуви эти десять метров камышовых зарослей, Марина осторожно осмотрелась и, не увидев ничего подозрительного, забрела по пояс в проточную воду. Купаться она не стала, только окунулась несколько раз, старательно придерживая волосы левой рукой, чтобы не замочить их. Критически осмотрев небольшой кусок мыла, она, со вздохом, отогнала саму мысль помыть им голову, слишком хорошо знала свою гриву. Оставив эту затею до возвращения Семина, Марина принялась стирать свой нехитрый костюм русалки, продолжая думать при этом о своем, самом главном: как ей жить дальше?
       Несмотря на все неудобства бивуачной жизни, она временами чувствовала себя просто счастливой. И лишь теперь, проанализировав все до конца, поняла, что одной из составляющих ее нынешнего состояния является покой. Здесь, на природе, ей не приходилось думать, решать, действовать. Все это за нее делал Семин. В прежние времена Марина считала себя сильной женщиной, в чем-то даже независимой от мужа. Она активно пыталась помогать ему в делах, была в курсе всех его начинаний и планов. Временами Андрей, смеясь, говорил, что она и сама теперь может руководить фирмой не хуже его. Теперь у нее появилась такая возможность, но вот всякое желание, увы, пропало.
       И в то же время мысль о том, что ей предстоит жить в Кануевке, в этом покосившемся домике, приводила ее в ужас. Ей не хотелось расставаться с Семиным, но она прекрасно понимала, что никуда он от своей реки не согласится уехать.
       Закончив стирку, Марина вздохнула и постаралась как можно подальше спрятать в душе саму мысль обо всех этих проблемах. Как-то сразу припомнилась ночная протока, всплеск громадного хвоста и темная тень, проскользнувшая вдоль борта лодки. Улыбнувшись, она еще раз окунулась, а затем, раздвинув камыши, скрылась в заросшем ерике.
       Она не видела, как спустя буквально несколько секунд после ее ухода из-за поворота речки показалась лодка, двигающаяся от устья вверх по течению. Двое в ней неторопливо гребли, а третий осматривал окрестности в бинокль. Это был сам подполковник Букреев. С утра его огорошили наблюдатели за домом Петровича. Увидев какую-то суматоху в хуторе, один из "юпитерцев" взял канистру и пошел к местному колодцу за водой. За пять минут узнав все подробности от словоохотливых аборигенов, наблюдатель чуть ли не бегом вернулся к лодке и доложил о случившемся с Петровичем Букрееву. Тот понял сразу, чьих это рук дело, и взял за грудки Секретаря и его команду. В такой ярости подчиненные подполковника еще не видели. Лицо Юрика украсил здоровущий фингал, чему откровенно были рады остальные члены ханаевской дружины. А когда через два часа посланный вместе с ханаевской "Казанкой" один из "Прогрессов" вышел в эфир и доложил, что в указанном рыбаком месте нет даже и следа стоянки Рыбьего царя, то динамик приемника Секретаря едва не взорвался от донесшегося до его ушей потока мата.
       Успокоившись, Букреев решил сам возглавить поиски. Проанализировав тот единственный побег Петровича из-под наблюдения, подполковник еще вчера вечером выделил наиболее возможный район предполагаемого обитания беглецов. Смущало его только то, что, судя по докладам его людей, те обшарили в этой обширной местности каждый клочок земли и суши. И вот теперь он сам сидел на носу лодки и тщательно осматривал окрестности. "Юпитерцы" и в этот раз проплыли бы мимо, но, оторвав глаза от бинокля и вытирая фуражкой вспотевшее лицо, Букреев случайно опустил взгляд и увидел плывущие по ровной зеленоватой воде белые мыльные пятна.
       - Стой! - вполголоса скомандовал он измученным гребцам, огляделся по сторонам, затем кивнул им в сторону заросшего камышом ерика. Подплыв поближе, Букреев спрыгнул в воду и, тяжело ступая в болотных сапогах, скрылся в густых зарослях. Вернулся он минут через пятнадцать, и уже по его довольному лицу сидевшие в лодке поняли: подполковник все-таки нашел девушку.
      
      
      
       Глава 19
       Находясь в каком-то угаре, Семин, почти не глядя по сторонам, форсировал обе протоки, озеро. Все это время он бормотал себе под нос ругательства:
       - Ах, дурак, ввязал Петровича в это дело и не подумал, что может быть и так! Да еще пожалел тех троих гадов! Значит, ногти сдирать мастера... Сволочи!
       Наконец он подошел к протоке, что омывала остров с лагерем, и спустил на воду лодку. Собственно, островом это место было только в половодье, а летом его связывала с большой землей узенькая полоска земли. Сначала внимание Юрия не привлекла пара цапель, летевшая откуда-то со стороны в направлении речки Миляги, с другой стороны острова. Семин проводил их безразличным взглядом, выплыл на середину небольшой протоки. Но в это время, севшие, было, громадные птицы взлетели с громким, неприятным криком. Сделав пару кругов, они направились куда-то дальше, к Волге. Юрия пробил неожиданный пот. Обе цапли постоянно кормились на другом берегу реки, как раз напротив острова. Первые дни они с Маринкой часами наблюдали за повадками этих важных, неторопливых и в то же время удивительно забавных птиц. Сейчас их кто-то явно спугнул.
       "Может, Маринка? - Подумал Юрий. - Но зачем?"
       Тревога захлестнула его душу. В несколько гребков доплыв до берега, Семин сунул свою лодку в густую траву и осторожно стал приближаться к гребню косогора, прикрывающего ложбину со стороны протоки. Последние десять метров он просто прополз на брюхе, благо с этой стороны трава росла особенно буйно. Несколько минут он разглядывал палатку. Все выглядело спокойно, но Марины не было видно. Семин почти успокоился, но его удивило, что на растяжках палатки кроме белья девушки висели и одеяла, использовавшиеся как матрасы. Истинная горожанка, Марина всегда жаловалась на жесткую перину из камыша, а он только смеялся и называл ее принцессой на горошине.
       Минута шла за минутой, но ничего не менялось. Ветер все так же легкомысленно поигрывал миниатюрным Маринкиным бикини, из палатки никто не показывался. Юрий хотел, было, уже выбраться из своего убежища, когда сменивший направление ветер донес до него запах табачного дыма. Семин замер. Длилось это какую-то секунду, потом запах исчез, но рыбак уже не сомневался, что рядом есть кто-то чужой. Чего они лишились в первые же дни своей невольной робинзонады, так это курева.
       Юрий долго не мог понять, откуда же тянет дымком, но потом вспомнил свой прежний опыт и перевел взгляд на дерево над палаткой. Враг был там. Здоровый, рослый детина в пятнистой униформе и фуражке-афганке. Неторопливо покуривая, он время от времени осматривал горизонт в бинокль, благо высота дерева позволяла ему видеть все далеко за камышами. Но все-таки "охотник" ждал его со стороны реки, потому и проглядел появление своего противника сзади.
       Семин прекрасно видел его профиль, до дерева было метров тридцать, не больше. На какую-то секунду Юрий прикрыл глаза, так полыхнула изнутри ненависть. Сначала Петрович, теперь Марина. Уже не раздумывая, он выхватил из кармана пистолет, быстро прицелился и выстрелил. Пуля сшибла мужика с ветки, как банку из-под пива в день открытия охоты, он даже не вскрикнул. Но краем глаза Семин уловил какое-то движение в камышах, и два раза пальнул в ту сторону. В ответ также загремели выстрелы, Юрию показалось, что у него над ухом что-то звонко свистнуло, он перекатился в сторону и послал в камыши еще две пули. Оттуда раздался крик, перешедший в стон. Это могло быть и уловкой, но Семин об этом мало задумывался. Вскочив на ноги, он быстро сбежал вниз, и, с разбегу вломившись в заросли, выволок на землю невысокого парнишку, чуть постанывающего от боли. Руками парень зажимал рану на бедре. Похоже, было, что он так и не понял смысла всего происходящего, потому что отдышавшись, вдруг начал орать на Семина:
       - Ты что, дурак, что ли?! Ты зачем стрелять начал?!
       Юрий сначала опешил, потом по взгляду понял, что пацан просто в шоке. А тот все надрывался:
       - Ты же его убил! Посмотри, ведь убил!
       Семин оглянулся на лежащего на земле здоровяка, за все это время тот даже не шевельнулся. А пацан все продолжал блажить. Юрию это надоело, он схватил его левой рукой за волосы, а правой отвесил увесистую оплеуху. Этот прием был лучшим средством от истерики, что и подтвердилось сейчас. Парень просто захлебнулся криком и замер, испуганно глядя на Семина снизу вверх.
       "Молодой совсем, лет семнадцать, а туда же, в охотники за черепами, говнюк!" - подумал рыбак.
       Семин не ошибся: племяннику Букреева, Володе Корешкову, шел восемнадцатый год, он только что окончил школу. Подполковник долго раздумывал, оставлять ли пацана в засаде, тем более, что Марина, отчаянно сопротивляясь, разбила ему нос. Но оставлять одного капитана Паршина ему тоже не хотелось. Тот, конечно, был и поопытнее, бывший борец. Сам Паршин убеждал подполковника, что и один справится с рыбаком. Но что-то подсказывало Букрееву, что с Семиным все будет, ой, как не просто. В конце концов он, со вздохом, решил оставить племянника в засаде, но отведя в сторону Паршина, шепнул ему:
       - Ты поосторожней с этим рыбаком. Если чуть рыпнется, стреляй...
       Потом оглянулся на парнишку и докончил:
       - Только ему не говори.
       Так что для Володи эта неделя прошла просто как небольшое приключение, полное романтики.
       Семин понял, что пацан наконец очухался и начал соображать. Негромко спросил:
       - Где Марина?
       - Кто? А эта... ее увезли.
       - Куда?
       - Наверное, на дачу к заказчику.
       - Какому заказчику? - переспросил Семин.
       - Ну, кто нанял нас. Я фамилию не знаю, все называли его просто Заказчик, даже дядя. При мне он раз назвал его Алексеем Михайловичем.
       Семин наморщился.
       - А ты что, видел его?
       - Да, мы плавали два раза на его дачу.
       Тут парнишка как-то побледнел и чуть качнулся.
       - Голова кружится, - совсем по-детски пожаловался он.
       "Крови он много потерял, как бы совсем не крякнул", - подумал Семин и начал расстегивать на раненом ремень. Тот снова испуганно посмотрел на него, и Юрию пришлось объяснить свои действия:
       - Надо перетянуть тебе ногу, остановить кровь.
       Разрезав штанину, он перетянул ремнем ногу выше раны и по ходу этого действия продолжал выспрашивать паренька:
       - До этой дачи далеко?
       - Да нет, минут сорок отсюда.
       - Давно уплыл твой дядюшка?
       Тот глянул на часы:
       - Уже с час.
       - Что он сделал? Убил её?
       - Да нет, что ты, - заторопился пацан. - Мы просто должны доставить ее Заказчику.
       - Заладил, Заказчику, Заказчику! Твой Заказчик самый обычный убийца, - рявкнул на парнишку Семин. - Ты думаешь, мы ему потребовались, чтобы алименты взыскать? Она от него уже раз спаслась чудом, теперь снова, вы ее отдали, чтобы он убил ее. Ты знаешь, что он живую ее топил? А ты ее...
       Он не закончил фразу, но до молодого парня, похоже, дошел наконец смысл всех этих многодневных поисков.
       - Так вы что, не деньги ему... Но я же не знал... - потерянно попробовал он оправдаться. - Я думал, просто...
       - Просто у нас ничего не бывает, все за деньги... - машинально ответил Юрий любимой поговоркой своего старшины. - Где твой пистолет?
       - Я его выронил, - сознался пацан.
       Семин поглядел в сторону камышей, там не стоило даже и искать.
       - Это ты вспугнул цапель?
       - Да. Я вышел лицо умыть, у меня как раз кровь из носа снова пошла, а они летят.
       Семин убедился, что кровотечение почти прекратилось, и, поднявшись на ноги, подошел ко второму участнику засады. Перевернув тяжелое тело, Юрий понял, что тому очень не повезло. На левом виске охотника зияла приличная дыра. Поморщившись, Семин обшарил карманы убитого и нашел там точно такой же пистолет, как у него, и, кроме того, ракетницу.
       - Он мертв?! - тревожно крикнул у него за спиной парень.
       - Да, - отозвался Семин и, вернувшись к нему, спросил: - Тебя как зовут-то?
       - Володя, - опустив голову, сказал тот.
       - Слушай, Володя, как найти мне дачу этого банкира? Вспомни, пожалуйста.
       Пацан наморщил лоб и попробовал припомнить детали.
       - ...И форма у дома такая смешная, первый этаж длинный, а второй раза в два меньше, знаешь, как конструктор Лего. А еще на реке бакен как раз напротив, белый такой...
       Он уже кончал свои воспоминания, когда за спиной у Семина что-то щелкнуло, и из динамика рации донесся хрипловатый голос:
       - Тринадцатый, можете все втроем возвращаться к своему шефу.
       - Зачем? - раздалось в ответ.
       - За надом! - грубо отрезал первый голос и спросил: - Вы сейчас где?
       - На Кануевке, за заводом.
       - Все там, что ли, шаритесь? - засмеялся спрашивающий. - Ну, ищите, ищите, только птичка уже в клетке.
       Голос просто источал самодовольство.
       - Возвращайтесь быстрее, обормоты, шеф вас ждет. Все.
       Когда Семин понял, что разговор закончен, он спросил своего "крестника":
       - Кто такой Тринадцатый?
       - Его наши звали Глист, а вообще-то кличка у него Секретарь.
       Семин покачал головой, вспомнив своих преследователей.
       - Их трое?
       - Да, толстый такой, наши его прозвали Сало, маленький - Хмырь, и этот вот.
       "В районе завода. Далеко. А если попробовать перехватить? Только что делать с этим пацаном? Истекает кровью".
       - Слушай, Володя, а как вы договаривались о связи? - присел он рядом с парнишкой.
       - По рации. Второй катер должен быть где-то рядом. В случае чего дали бы ракету.
       - Понятно, - кивнул головой Семин, подсунул Володьке рацию и попросил: - Вот что, выйди на связь и скажи, чтобы они плыли к тебе. Ваш начальник объяснил им, где вы находитесь?
       Парнишка хмуро кивнул головой.
       - Ну, хорошо. И еще, - Юрий помолчал. - Не играй больше в такие игры. Это для тебя забава, а для нас - жизнь или смерть.
       Володя несколько секунд молчал, словно не веря, что такое возможно. Но он понял, что ему практически даруется жизнь. Наконец он щелкнул тумблером и негромко сказал в микрофон:
       - Я - Девятый, Третий, вы где?
       - Мы входим в устье Миляги, - с хрипотцой ответил динамик рации, - минут через двадцать будем у тебя.
       - Хорошо. Я жду.
       - Что там у вас?.. - успел спросить далекий голос, но парень уже выключил рацию.
       Семин тут же забрал ее, кивнул напоследок головой:
       - Ну, ни пуха тебе, студент.
       Он быстро вскарабкался на косогор, спустился вниз к лодке. Здесь он произвел небольшую ревизию своего имущества. Из своего пистолета Семин вытащил обойму, где осталось всего два патрона, а сам пистолет швырнул в воду. То же самое он проделал, немного поколебавшись, и с рацией. Конечно, хорошо быть в курсе дел противника, но через полчаса они будут знать, что он может их прослушивать, а его теперь больше всего волновал лишний вес. Освободившись от всего лишнего, Семин прыгнул в лодку и приналег на весла.
       Это была безумная гонка. Теперь он уже не выбирал дороги. Как танк, Юрий вламывался в камыши, выбравшись на простор водной глади, греб изо всех сил, и только постанывал от напряжения. Временами ему казалось, что у него трещат сухожилия. На суше же он, чуть отдышавшись, закидывал лодку за спину, и с этим импровизированным рюкзаком переходил на бег. Когда уже совсем отказывали легкие, и не хватало сил, Семин позволял себе постоять немного около дерева, только ни в коем случае не ложиться на землю. И все время Юрий поглядывал на подаренный Мариной хронометр. Тот же самый путь, что утром он одолел за час с лишним, теперь дался ему за тридцать пять минут.
       И все-таки он опоздал. Мокрый, весь в поту, остро ощущая во рту вкус крови и желчи, Семин выскочил на крутой берег Кануевки чуть ниже Маринкиного омута и с разочарованием увидел, как "Казанка" с нужными ему людьми на полной скорости миновала этот поворот. Юрий скрипнул зубами, оглянулся по сторонам, а потом, скинув с плеч лодку, кинулся прочь от берега. В этом месте река делала одну из своих заковыристых петель, оставалась еще надежда перехватить лодку. Последняя надежда.
       Ханаевские "орлы" между тем пребывали в разном состоянии души. Толстяк, сидевший у мотора, что-то мурлыкал себе под нос. Ему одному удалось избежать, вопреки традиции, взбучки от Букреева. Да и прошлые синяки почти прошли, хотя еще и угадывались в желто-коричневых кругах под глазами. Но больше всего Круга радовало, что здоровенный бланш теперь украшает спесивое личико Секретаря. Хорошо досталось и Башмету. Губы у того распухли, как у хорошей негритянки, и он все время трогал языком шатающийся зуб в верхней челюсти.
       Этот день был одним из самых плохих в жизни маленького человечка. Бывший медик окончательно потерял веру в себя, ту самую, что приобрел, поменяв маленький кабинет врача-педиатра на подвалы современных застенков. Там, в этих жутких местах, Валерий Рощин наконец сумел преодолеть сидевшие в нем с детства комплексы. Самый маленький, самый щупленький, самый затюканный в классе, в группе, в поликлинике, - там он становился огромным и страшным. Он заставлял говорить самых упрямых, самых здоровенных бандитов, и его первый шеф, большой поклонник музыки, как-то сказал: "А ты, как хороший альтист, умеешь заставлять звучать любую струну, прямо как Башмет". Оттуда и пошла его кличка. Но затем он попал в немилость, а этой ночью ошибся дважды. И ему в который раз приходила в голову предательская и сладостная мысль о самоубийстве.
       Но в самом жутком состоянии находился, конечно, Секретарь. Лицо его, небритое, отекшее, с синяком, закрывшим полглаза, теперь весьма мало напоминало прежнее лощеное личико рафинированного интеллектуала. Но не синяк волновал его. Два часа назад он, сходя с лодки, оступился и упал в воду. И теперь с беспокойством ощупывал давно высохшую повязку. Ему казалось, что рука уже горит - невозможно вылечиться от болезни, которую придумал сам. Сейчас он просто кипел злостью и ненавистью на весь белый свет, а особенно на своего шефа и Букреева.
       "Падлы, их бы сюда, с такой же раной и в такие же условия! Сразу бы завизжали в две глотки: врача, врача! А этого мента вообще надо бы повесить, или нет, отдать Башмету, он умеет с ними обращаться. Сучара, мент! Башмету, может, стоило врезать, а мне-то за что?!"
       Не найдя стоянки рыбака в указанном Петровичем месте, они остались там, якобы продолжить поиски. На самом же деле Секретарь просто боялся возвращаться под жесткую руку седого мента.
       Семин добежал вовремя, звук мотора еще еле был слышен. Тяжело дыша, он вытащил пистолет, но, глянув на трясущиеся от усталости руки, засомневался, что сумеет попасть в кого-либо на быстро летящей лодке. Юрий огляделся по сторонам и увидел на воде большой пенопластовый поплавок. Это была сеть, очевидно, старая, много раз разрезанная винтами и забытая хозяевами. Тут же скинув обувь и оставив на берегу оружие, Семин бросился в воду, подцепил перепутанную сеть и, волоча ее за собой, поплыл к середине реки. Это было опасное занятие, он сам мог запутаться в ячее, но Бог миловал, и вскоре Юрий уже выходил на берег. Как раз вовремя. Едва он только скрылся в кустарнике, как показалась стремительно несущаяся над волнами "Казанка". Нос ее был задран, хотя впереди и располагались Секретарь с Башметом, а монументальный, как Будда, Круг торжественно сидел на руле. Семин затаил дыхание: лодка достигла того места, где он поставил сеть, затем миновала его. Юрий уже сморщился от досады, но тут движок моторки отчаянно взревел и тут же смолк.
       "Получилось!" - понял рыбак. С реки доносилась отчаянная ругань толстяка. Расчет Семина оправдался. Если бы он поставил сеть поперек течения, то винты просто бы разрезали ее, но Юрий завел ее по диагонали, и теперь вся она собралась на винте "Вихря".
       - Что там еще у тебя? - раздраженным тоном спросил Секретарь.
       - Сеть намоталась, - прохрипел толстяк, подняв мотор и разглядывая опутанный нейлоном винт.
       - Ну, так разрежь ее, - велел Секретарь и обернулся к Башмету. - Помоги ему, а то этот кусок сала еще и не согнется.
       Пока они вдвоем возились с двигателем, Семин на берегу отчаянно боролся с собственным телом. Несколько раз он пытался поймать на мушку кого-нибудь из экипажа "Казанки", но пистолет предательски плясал в руке. К тому же лодку постепенно относило к другому берегу, и расстояние между ними все увеличивалось. По счастью и Башмет, и толстяк не слишком торопились, Круг держал поднятый мотор, а его маленький подельник, наклонившись над винтом, сосредоточенно резал сеть. Работа уже шла к концу, когда Семин все-таки успокоил дыхание. Первым он поймал на мушку толстяка, потом перевел ствол на Секретаря, но все-таки остановил свой выбор на маленьком подонке. Тот как раз разобрался с сетью, но разогнуться не успел. Прозвучал выстрел, голова Башмета дернулась, и он, выпустив нож, сунулся лицом вниз за борт и почти без всплеска исчез под водой. Оставшиеся в лодке на секунду онемели, но когда пуля обожгла Секретарю ту же самую руку, уже раненную, он отчаянно закричал на корму:
       - Заводи!
       Толстяк зачем-то вскочил на ноги, изо всей силы дернул шнур стартера, мотор взревел, "Казанка" чуть дернулась, сразу рванувшись вперед. Но Семин уже выстрелил снова, и пуля, попавшая в широкую спину бывшего штангиста, выбросила того за борт. Лодка, оставшаяся без рулевого, пошла по кругу. Секретарь кинулся на корму, но с берега снова прозвучали выстрелы, и одна из пуль, посланная Семиным, попала в высокий аристократический лоб его тезки, откинув Юрика назад, на дно "Казанки".
       Между тем толстяк был еще жив. Вынырнув на поверхность, он бестолково крутил головой по сторонам, затем оглянулся назад и глаза его просто полезли на лоб. Круг отчаянно закричал: неуправляемая лодка, описав большую дугу, неслась прямо на него. Он как-то странно замахал руками, словно пытался взлететь, но тут днище прикрыло его своим широким корпусом, подвесной мотор чуть подпрыгнул, встретившись с препятствием, и "Казанка" понеслась дальше, оставив на воде позади себя только уходящее вниз и расплывающееся кровавое пятно.
       Последний акт этой трагедии проходил даже при зрителях. Незаметно для Семина, занятого своим делом, рядом оказался "Прогресс" с людьми Букреева. Первым во всем разобрался рулевой.
       - Это рыбак! - крикнул он назад своим напарникам и направил лодку к берегу, где еще стоял с пистолетом в руке Семин. Но тут рулевому пришлось резко увернуться от описавшей очередной круг "Казанки", и когда катер пристал к берегу, Юрия там уже не было. За ним рванулись сразу двое. Один, правда, поскользнулся на траве и съехал по склону обратно вниз, но вот другой принял хороший старт и начал довольно быстро догонять бегущего босиком рыбака.
       На ходу он выстрелил дважды, но не попал. В свою очередь и притормозивший Семин дважды ответил ему; но и его пули достались деревьям. Гонка продолжалась, густая трава, валежник - все это мешало Юрию. Уставший, он явно уступал в физических кондициях преследующим его врагам. Недалеко был уже берег, когда рыбак снова услышал за спиной выстрелы. Он развернулся, также в ответ выстрелил, потом прицелился более тщательно, нажал на спуск. Прогремел выстрел, а потом затвор откинуло назад. Глухо щелкнул боек, патроны кончились. В кармане лежала еще обойма с двумя патронами, но, времени перезаряжать пистолет, у него уже не было: враг находился близко, шагах в десяти. Семин видел его злое и торжествующее лицо.
       Откинув в сторону бесполезный пистолет, Юрий выхватил из-за пазухи ракетницу и выстрелил в бегущего человека. Между ними оставалось метров пять, не больше. Ракета с грохотом и шипеньем врезалась в преследователя, Семину даже показалось, что она пробила его насквозь, он явно видел, что она полетела дальше. На самом деле огненный заряд попал чуть ниже под мышки правой руки и, выдрав с ребер и бицепса по хорошему куску мяса, полетел дальше. Заорав от боли, букреевский "загонщик" упал на землю и с криком начал кататься по земле, пытаясь сбить пламя с загоревшейся одежды.
       Семин кинулся бежать дальше, тем более, что на бугре показались еще два его преследователя. Один из них остановился около раненого, второй же продолжил погоню за рыбаком. Юрий добежал до реки и, отбросив ракетницу, ласточкой прыгнул в воду. Он был уже метрах в тридцати от берега, когда сзади снова загремели выстрелы и пули с противным хлюпаньем стали ложиться совсем рядом от его головы. Семин нырнул, долго плыл, стараясь как можно больше задержаться под водой. Когда же он вынырнул, выстрелы зачастили с удвоенной частотой - к стрелявшему присоединился второй его товарищ. Одна из пуль обожгла шею Юрию, но, по счастью, лишь касательно. Как назло, все это происходило на самом широком месте реки, где на повороте она образовала большой залив, центром которого был тот самый Маринкин омут.
       Плавал Семин хорошо, но все время находиться под водой не мог, все-таки с Ихтиандром его сравнить было нельзя. А еще кончались силы. Легкие, руки - все отказывало ему. Семин плыл все медленнее и медленнее.
       "Все, больше не могу!" - подумал он и невольно вздрогнул, когда где-то рядом, раздался резкий гудок. И он, и даже стрелявшие в него букреевские загонщики заметили небольшую самоходную баржу, поднимавшуюся по руслу реки к Кануевскому химзаводу с грузом соли, только тогда, когда она оказалась совсем рядом, и пошла на поворот. Заглядевшийся на необычную картину, рулевой слишком поздно крутанул штурвал, судно по инерции занесло, и на Семина начал надвигаться, толкая бурунную волну перед собой, ржавый борт самоходки. Поняв, что встречи с посудиной ему не избежать, Юрий набрал в легкие как можно больше воздуха и ушел под воду.
       Стоящие на берегу увидели, как исчезла с поверхности голова рыбака, а буквально через пару секунд на это место накатилась самоходка. Ее протащило и еще дальше, метров на двадцать, и только тогда с досадой ругающий себя рулевой прибавил газу и, чуть повернув штурвал, выровнял свое небольшой судно и повел его дальше, вверх по Кануевке. Самоходка ушла, но водная гладь над Маринкиным омутом осталась гладкой.
       - Все, - сказал один из "юпитерцев". - Хана рыбаку.
       - Да, прямо как Чапаев, не доплыл до другого берега, - сострил второй, и, засмеявшись, они пошли назад, к своим лодкам.
      
      
      
       Глава 20
       Сила инерции, протащившая самоходку так далеко, спасла Семину жизнь. Темная, грохочущая масса прошла у него над головой. Из последних сил, на остатках кислорода он упрямо плыл и плыл, зная, что останавливаться нельзя - затянет под винты. Юрий вынырнул буквально в метре за бортом судна. Надо было плыть дальше, еще несколько секунд, и самоходка уйдет, оставив его лицом к лицу с убийцами. Юрий задыхался, шею жгло как горчичником, утонуть он не мог, но и плыть дальше сил не было.
       Семин обернулся лицом к корме и тут увидел свисающий с борта конец швартового каната. До него было довольно высоко. Юрий отчаянно вскрикнул, рванулся вперед и, подпрыгнув, мертвой хваткой вцепился обеими руками в толстый трос. Как раз в этот же момент рулевой прибавил газу, и самоходка рванулась вперед, волоча рядом с собой в буруне поднятой волны рыбака. Семин никогда не думал, что вода может быть такой жесткой. Упругая сила упиралась в плечи Юрия, словно стараясь оторвать его от каната, он захлебывался водой, пока не догадался перевернуться на спину. Встречный вал давил на уши, Семин уже плохо понимал, что делает, что с ним происходит, только из последних сил цеплялся слабеющими руками за спасительный канат. Силы иссякли у него метров через триста. Как раз в этом месте для самоходок был прокопан канал, позволяющий им скостить километров десять пути по петляющему руслу Кануевки. Самоходка снова пошла на разворот, и его, отпустившего спасительный канат, силой инерции выкинуло на мелководье. Почувствовав под ногами твердь, Семин встал, шатаясь, добрался до берега, и тут силы оставили его окончательно. Он рухнул лицом прямо в придорожный песок и потерял сознание.
       Очнулся Юрий от того, что кто-то перевернул его и приподнял голову. Его разглядывал мужчина с худощавым, весьма своеобразным лицом. Выразительное, продолговатое лицо с впалыми щеками и чуть крючковатым носом делало его похожим на североамериканского индейца, что еще больше подчеркивалось загаром и длинными седыми волосами, перехваченными на лбу тонкой веревочкой. Только вот на шее у человека вместо амулета из клыков медведя болтался большой серебряный крест ручной работы. Но самое главное, что человека этого Семин прекрасно знал. Звали его Александром Никоновым, или попросту, между друзей, Никоном. Именно он в свое время дал Семину его своеобразную кличку.
       - Юрка, Царь рыбий! Что ты тут делаешь? - удивился Никон.
       - А, Саня, это ты. А ты как тут очутился? - в свою очередь тихим голосом спросил Семин.
       - Да я в походе был с детьми, прошелся по лугам до Волги. Смотрю, лежит кто-то. Думал, покойничек, а ты, парнишка, еще дышишь.
       Семин с трудом приподнялся, затем со стоном с помощью Александра сел. Тело болело так, словно по нему проехали танком. Особенно страдали беспощадно растянутые мышцы рук. В легких чувствовалась некоторая тяжесть: все-таки он успел наглотаться далеко не минеральной водицы Кануевки.
       - Вроде живой, - подвел Семин некоторые итоги мысленного техосмотра.
       - Что это у тебя на шее? Здорово так содрал шкуру, - Никон чуть прикоснулся пальцами к шее рыбака, и тот вскрикнул от боли. - Надо перевязать, у меня и бинты есть, и йод. Я всегда с собой аптечку таскаю. Мало ли что с детьми может случится, сам знаешь.
       - Хорошо, - согласился Юрий. - Только надо сначала убраться отсюда.
       Поддерживаемый другом, Семин со старческим кряхтеньем поднялся на ноги и, шлепая босыми ногами, полез на высокий обрыв.
       Наверху его уже поджидали двое детей Никона.
       - Здравствуйте, дядя Юра! - ломающимся юношеским баском приветствовал его старший сын, Володька, такой же, как отец, высокорослый и поджарый, только с круглым веснушчатым лицом и к тому же курносый, как мать.
       - Дядя Юра, это вы? Здравствуйте, дядя Юра! Дядя Юра, а вы рыбачили? А сколько вы поймали? - такими словами приветствовал Семина девятилетний Пахом.
       "Ну, теперь его не остановишь", - подумал Юрий, здороваясь с пацанами и поневоле отводя взгляд от лица младшего сына Никона. Пахом родился с неразвитыми глазными яблоками, и в узких щелочках век виднелось что-то белесое и абсолютно ужасное. Семин поражался выдержке Никона. Тот был человек мастеровой, в свободное от работы время руки и голова его были постоянно чем-то заняты. Увлекался он всеми видами художественного искусства, от фотографии и резьбы по дереву до кузнечного и ювелирного промысла. То он плел корзины из ивняка, то мастерил из бересты туески и другие поделки, мог изготовить прекрасную мебель в старорусском стиле или отремонтировать столетнюю прялку. Все это время над его душой стоял младший сын, допекающий его своими расспросами. И Александр никогда на него не повышал голос, терпеливо пытался объяснить то, что порой и здоровый человек не мог понять: технологию производства серебряных украшений или свои действия при ремонте старой ножной швейной машинки Зингера. Мало того, все эти годы Никон таскал сына в своих частых походах по лугам. Там он и познакомился с Семиным, а потом уже Юрий частенько стал заходить к Александру домой, особенно в глухое для рыбалки зимнее время.
       А Пахом тем временем продолжал засыпать Семина своими бесчисленными вопросами:
       - Дядь Юр, а вы на лодке? А где ваша лодка? А вы дадите мне рыбу в руках подержать?
       - Пахом, отстань от человека, дядя Юра устал, как собака, и сегодня он не рыбачил, - попробовал урезонить сына Никон, вытаскивая из обширного рюкзака небольшую кожаную аптечку. Распаковывая бинт, Александр все-таки спросил Семина. - Может, скажешь, что произошло?
       - Да, Саня, влип я в одну историю, не по своей воле. Теперь целая банда за мной охотится. Еле ушел, - Юрий показал себе на шею, - а это была пуля. Чтобы оторваться, пришлось нырять под самоходку. Только так и спасся.
       Никон присвистнул, но приготовлений своих не оставил, разложил на тряпке тампоны, открыл пузырек с йодом.
       - Если кто будет интересоваться мной, не говори, что видел, - продолжил, было, Семин, но тут вскрикнул и зашипел от боли. Это Александр приложил к ране ватку с йодом.
       - Терпи, казак, - подбодрил он Юрия. - Мы, конечно, не врачи, но первую помощь оказывать обучены.
       Никон заканчивал накладывать на шею рыбака повязку, когда со стороны реки донесся тяжелый гул сразу нескольких лодочных моторов. Семин сразу же упал на землю и зашептал Александру:
       - Прикрой меня.
       Тот сориентировался быстро. За пару секунд он пересадил сыновей и поставил рюкзак так, что Семин оказался под их прикрытием. Сам он встал чуть сбоку и, покопавшись, достал из бездонного чрева рюкзака банку консервов и полбулки хлеба. Со стороны плывущих по реке сцена выглядела более чем правдоподобной: привал туристов для приема пищи.
       - Сколько их? - спросил лежащий на земле Семин.
       - Два "Прогресса" и "Казанка". На "Казанке" один, а на "Прогрессах" по двое.
       - Они. Загонщики мои. Слыхал, что с Петровичем эти вот сотворили?
       Коротко он поведал Никону о судьбе друга, собирался уже подняться, но тут со стороны реки снова послышался тяжелый гул.
       - Погоди, еще один "Прогресс", - остановил его Никон, вспарывая ножом банку тушенки и по ходу дела поглядывая на реку. - Тут трое.
       - Туда же свернули? - спросил Юрий.
       - Да, на Черную.
       - Значит, собираются там все, - подвел итоги Семин.
       Когда опасность миновала, и Юрий поднялся на ноги, Никон протянул ему банку тушенки, кивнул на хлеб:
       - Возьми, поешь. Мы все равно домой уже идем.
       - Спасибо, - поблагодарил Юрий и накинулся на пищу, как волк на ягненка. Пришлась она как нельзя кстати, он здорово проголодался.
       - Вы домой по проволоке пойдете? - спросил Семин, доедая тушенку.
       - Да, - ответил Александр, укладывая аптечку в свой безразмерный рюкзак. Семин машинально заглянул во внутрь и вскрикнул:
       - Стой! Это что у тебя, ружье? - спросил он, показывая на торчащий из недр рюкзака приклад.
       - Нет, ты что. Это арбалет. Помнишь, я тебе его зимой показывал? Вот сегодня вроде бы до ума довел. Опробовали.
       - И как? - несколько разочарованно спросил Семин, вертя в руках деревянное цевье явно от какого-то ружья.
       - Ну, на расстоянии семьдесят шагов бьет с такой силой, что стрелу из дерева пришлось вырубать топором, - с явной гордостью сообщил мастер.
       Это уже заинтересовало рыбака.
       - Ну-ка, покажи мне, как все это у тебя устроено? - попросил он.
       Под непрекращающимся градом вопросов Пахома его отец быстро собрал самодельную конструкцию. Она оказалась предельно проста. К торцевой стороне цевья болтом крепился небольшой изогнутый лук. Состоял он из нескольких полосок металла разной длины, в которых явно угадывались какие-то рессоры. Семина удивили только размеры этих рессор: ширина их не превышала двух сантиметров, а длина - семидесяти.
       - Это от чего у тебя такие рессоры? - спросил Юрий, кивая на них головой.
       - Черт его знает, на свалке нашел. После этого я и арбалет задумал, вон, приклад и цевье от дедушкиного ружья не пожалел.
       Прикрутив лук, Никон показал Семину, как он натягивается. Происходило это с помощью остроумного рычажного механизма, крепившегося с боку цевья, а удерживал тетиву в натянутом состоянии небольшой шпенек, связанный уже непосредственно с механизмом спуска.
       - Сюда вставляешь стрелу, - продолжал инструктировать его Александр. - Прицеливаешься и нажимаешь на спуск.
       Тетива упруго щелкнула и басовито загудела, словно жалуясь на напрасно проделанную работу.
       - А из чего у тебя тетива? - продолжал допытывать конструктора Семин.
       - Ну, с этим я помучился. Все рвалось. В конце концов выход нашел: сплел тетиву из конского волоса, нейлоновых нитей, авиационной резины, натурального шелка. Пока держит. Вот только стрел всего восемь. Четыре штуки счас запустили так, что и не сумели найти.
       Семин долго вертел в руках довольно короткую, сантиметров шестьдесят в длину, но толстую и тяжелую стрелу. Никон сделал ее по всем канонам древнего искусства: четырехгранный наконечник классической формы и оперенье из самых обычных гусиных перьев.
       - Слушай, дай мне на время эту штуку, - попросил Семин. - Все хоть какое-то оружие.
       - Бери, - Никон без раздумий протянул Юрию колчан со стрелами. Потом глянул на небо и заторопился. - Ну, мы пойдем, а то скоро темнеть начнет.
       - Давай я помогу переправиться, - предложил Семин, помогая закинуть на плечи другу его чудовищный рюкзак.
       - Ладно, - согласился Никон.
       Они прошли всего метров пятьдесят и спустились с обрыва вниз, на отмель. Здесь года три назад один из жителей Кануевки, Федор Варламов, человек хозяйственный и хитрый, соорудил на берегу реки весьма остроумную переправу. На лето он переправлял своих коров, а их у него было больше десятка, на остров, где они и паслись без всякого пастуха. А чтобы не возиться каждый раз с лодкой, вывозя с острова молоко, Федор забетонировал в земле большой железный штырь, на который пристроил огромный барабан из-под кабеля. На него он намотал тонкий трос, другой конец которого прикрепил на противоположной стороне Кануевки к точно такому же барабану. По краям огромной плоскости катушек Федор насверлил несколько отверстий, в которые вставлял фиксирующий лом. Работало это сооружение весьма просто. Человек, желающий перебраться на другой берег, крутил свой барабан, трос натягивался, он вставлял в отверстие лом, втыкал его поглубже в землю, и паромная переправа была готова к действию. Оставалось только взять небольшой плотик из досок, а их валялось на каждой стороне штук по пять, спустить на воду, и, перебирая руками по тросу, вскоре человек оказывался на другой стороне Кануевки. Здесь ему надо было не забыть освободить барабан, иначе оставшийся натянутым трос мешал проплывающим лодкам. Система была настолько проста, что ею частенько пользовались даже пацаны. В народе ее почему-то все звали Федькина проволока.
       Семин с Никоном столкнули на воду небольшой плотик, Александр одел пару толстых рукавиц, тоже в избытке валявшихся на берегу, - необходимый атрибут, дабы уберечь ладони от острых заусенцев проржавевшего троса, и под беспрерывный говорок Пахома все семейство вскоре оказалось на другом берегу. Никон помахал Юрию рукой и начал подниматься вверх по косогору, ведя за руку младшего сына.
       Семин крутанул ворот барабана обратно, трос уже скрылся в воде, когда со стороны Черной протоки послышался знакомый гул подвесных моторов. Юрий остановил барабан и укрылся за его мощным корпусом. Когда лодка показалась из-за поворота, Семин сразу узнал один из "Прогрессов" его врагов. Единственное, Юрий не ведал, что на нем находится сам Букреев.
       Подполковник возвращался от банкира не в очень хорошем настроении. Ханаев встретил его довольно сухо. Глянув на девушку, буркнул главе "Юпитера":
       - А, привез. Наконец-то.
       Затем он прошелся по комнате, остановился напротив Марины и сказал ей:
       - Ты напишешь, что все выдумала, что забираешь обратно заявление. Поняла?
       Марина только покачала головой. Руки у нее были связаны за спиной, зато взгляд оказался достаточно красноречив. Банкир не стал настаивать, только сказал:
       - Никуда ты не денешься.
       Потом он обернулся к Букрееву.
       - Пришли мне моих орлов, - Ханаев скосил глаза в сторону девушки. - Особенно Башмета.
       Марина заметно побледнела, но по-прежнему не издала ни звука. Ханаев отошел в дальний угол холла, открыл скрытую под обоями дверцу шкафа, скорее даже, объемной ниши, и кивнул подполковнику:
       - Тащи ее сюда.
       Когда тот усадил девушку на пол в этой своеобразной темнице, Ханаев запер дверь, по-прежнему сухо обратился к своему сыскарю:
       - Ну, а когда возьмешь рыбака?
       - Сегодня. Его уже ждут, ловушка должна вот-вот захлопнуться.
       - Можешь с ним не чикаться, он мне не нужен.
       - Я знаю, - кивнул головой подполковник. - Если будет рыпаться, то так и будет. А если нет, привезем. Разбирайтесь с ним сами.
       "Чистоплюй! - невежливо подумал об отставном менте финансист. - По уши уже в дерьме, а все изображает из себя девочку".
       На том они и расстались.
       Уже у Маринкиного омута Букреев догнал своих подчиненных. На базе ему рассказали обо всех последних событиях. Настроение Букреева поднялось, но вскоре к лагерю подплыла лодка с телом капитана Паршина и раненным племянником на борту. Это был уже серьезный удар. Кончину ханаевских "шестерок" подполковник воспринял абсолютно равнодушно, но как он будет объяснять властям и жене капитана его смерть? Неприятный разговор предстоял и с собственной сестрой, матерью Володьки. Осмотрев рану племянника, Букреев накинулся на экипаж подобравшей его лодки:
       - Вы зачем сюда его притащили? Надо было сразу везти в город, в больницу!
       - Да у нас рация сдохла, аккумулятор видно сел, - попробовал оправдаться старший в экипаже.
       - А голова у тебя есть?! - совсем рассвирепел Букреев. Потом он глянул в сторону, там лежал еще один его подбитый орел, тот самый, в которого Семин пальнул из ракетницы. Для профилактики друзья тут же накачали его спиртным, но и его рану также было нельзя оставлять без внимания.
       - Грузите и его в лодку, сам повезу обоих в Кануевку, здесь ближе.
       После этого он подошел к "Казанке", пнул сапогом в глухо отозвавшийся борт и спросил кого-то, лежащего на дне лодки.
       - Поедешь в больницу?
       - Нет, - глухо донеслось в ответ.
       - Ну и черт с тобой, - махнул рукой подполковник и, загрузив раненными "Прогресс", отбыл из лагеря.
       Около самого поворота из Черной протоки в Кануевку Букреев отдал штурвал подчиненному, а сам пробрался на корму к племяннику.
       - Болит?
       - Да, - коротко отозвался Володя и отвел глаза.
       Букреев чувствовал перемену его настроения. Племянник что-то таил в душе, а ему очень не хотелось портить с ним отношения. Порой старый служака относился к нему как к сыну. Собственный сын у него погиб еще в Афганистане, перед самым выводом войск.
       - Что-то случилось? - спросил подполковник.
       Володя глянул ему в глаза и тихо сказал:
       - Да.
       - Что? - насторожился Букреев.
       - Я с ним говорил.
       - С рыбаком? - понял подполковник.
       - Да. И никакой он не уголовник, сбежавший с чужой женой. Самый обычный человек. Он даже меня перевязал, позволил вызвать помощь. А вы его убили.
       Закусив губу, Володя отвернулся, и Букреев про себя от души выматерился. Его подчиненные в лагере слишком громко и откровенно обсуждали все перипетии охоты на Рыбьего царя и ее итоги, скрывать что-то было поздно.
       - Понимаешь, Володя, жизнь такая штука, что или ты наверху ездишь, или на тебе ездят. Время сейчас такое сволочное, что приходится подрабатывать охотой на людей. Ты все со временем сам поймешь.
       Он наклонился, чтобы потрепать племяша по голове, и это уберегло его от многих бед. Раздался грохот, крик, на подполковника обрушилось что-то тяжелое, а тут еще лодка резко вильнула и понеслась к берегу, на котором стояла Кануевка. Несколько секунд Букреев не понимал, в чем дело. Вскочив на ноги, он смотрел на покореженное ограждение защитного стекла, на катающегося на дне лодки окровавленного рулевого. Потом с матом рванулся к рулевому управлению, отвернул катер от берега и сбросил газ. И лишь после этого, оглянувшись, он понял все.
       Семин, дождавшись, пока лодка приблизится совсем близко, резко крутанул катушку барабана и вонзил лом в нижнее отверстие катушки. Рулевой заметил на берегу какое-то движение, но среагировать на внезапно возникший перед ним трос не успел. Железная десятимиллиметровая струна, в которую благодаря высокой скорости катера превратился трос, снеся мимоходом алюминиевые уголки ветрозащитного стекла и фару, ударила рулевого по лицу, как хорошая кувалда, и, вышибив его со своего места, бросила на пол.
       Букреев оценил все: и натянутый трос, и уходящую по обрыву вверх фигуру рыбака. То, что это именно он, подполковник не сомневался ни секунды. Глава "Юпитера" выругался, метнулся по лодке в поисках рации и с удивлением не обнаружил ее. Чуть напрягшись, он припомнил, что последний раз ее видел лежащей на носу лодки, как раз за ветровым стеклом. Судя по всему, сейчас по рации могли говорить только рыбы на дне реки. Лишь после этого подполковник склонился над скорчившимся на дне лодки рулевым и попробовал оторвать его окровавленные руки от лица. Но напарник его только взвыл от боли и выгнулся всем телом в мучительной судороге.
       - Черт, похоже, сломан нос и разбита верхняя челюсть! - пробормотал подполковник, усаживаясь за штурвал. Уже прибавив газу, он снова в голос выругался: - Суки, утонул-утонул! Ничего доверить нельзя!
       "Ладно, отвезу парней на причал, пусть вызовут "скорую". А рыбак все равно от нас никуда не денется, - думал Букреев, выжимая из движка катера все его лошадиные силы. - Если он пойдет в ту сторону, куда уходил, то непременно наткнется на наш лагерь. И вот тогда ему точно хана".
      
      
      
       Глава 21
       Семин об этом, конечно, не догадывался. Он как автомат двигался к своей намеченной цели. Между тем день потихоньку шел к закату. Солнце отбрасывало косые лучи, уже наполовину скрывшись за темной пеленой туч, ровной полосой висевших на самом горизонте. Потянуло легкой прохладой, и именно этот ветерок донес до Семина горьковатый запах костра, а затем и звуки человеческой речи и смех. Осторожно пригнувшись, Юрий подобрался поближе, а потом и совсем лег на землю: в небольшом заливчике стояли два знакомых "Прогресса" и "Казанка". Букреевский контингент суетился у костра. Настроение, судя по доносящимся до Юрия звукам, у всех было приподнятое.
       Лагерь располагался на открытом месте. Только за костром начинался лес, в который и надо было пробраться Семину. Можно было уйти дальше в сторону, в обход, но ему требовалось попасть в залив за этой протокой засветло. И Семин осторожно пополз, пользуясь тем, что некошеная в этих местах трава вымахала выше колена.
       А жизнь в лагере била ключом. Судя по разговорам, часть команды загонщиков собиралась домой. Они уже пресытились бивуачной жизнью и складывали палатки. А оставшаяся же большая часть собиралась достойно "спрыснуть" окончание затянувшейся командировки.
       - Эй, кашевар, скоро, что ли, у тебя будет все готово? - рявкнул на повара хорошо поставленный командирский голос.
       - Да хоть сейчас иди, жри, - невозмутимо ответил ему кок. - Только если тебя понос прохватит, я не отвечаю.
       - Налей-налей ему, Серега, у него глотка луженая, пьет за троих, а так хоть в кустах посидит, нам больше достанется.
       Под смех и матерки нетерпеливого загонщика Семин потихоньку прополз уже большую часть пути, но тут в его сторону решительно направился здоровый, краснолицый человек в обычной для всей этой компании пятнистой форме. Юрий замер, но здоровяк, не дойдя до него метров пять, вдруг чертыхнулся и повернул обратно. Когда он вернулся и, сняв штаны, старательно начал разглядывать старую газету в сидячем положении, Семин был уже в лесу. Ему надо было идти, но какая-то сила удерживала его, и, в конце концов, Юрий осторожно пробрался к крайним деревьям. Они росли метрах в двадцати от костра, и чуть сверху, так что весь лагерь он видел как на ладони.
       А "юпитерцы" уже священнодействовали. Свое варево они поместили в несколько больших мисок, и теперь разливали самое главное, прозрачное, вонючее и веселящее. На импровизированном столе присутствовало все, что полагается в подобных случаях: зеленый лучок, огурчики, помидорчики, копченое сало.
       - Ну что, сначала помянем Кольку Паршина, - начал все тот же грубоватый голос. - Пусть земля ему будет пухом. Лежит сейчас, вон, в лодке, а вчера еще вот так же бок о бок со мной похлебку наяривал. Эх, жизнь! А этого что, не позвали? - прервал вопросом свой затянувшийся тост тамада.
       - Да сидит там один, как сыч, - ответил ему другой голос, и крикнул: - Эй, там, на "Казанке"! Давай к костру!
       - Не хочу, - слабо донеслось до Семина.
       - Пошли-пошли! - позвали сразу несколько человек.
       - Иди, хряпни за упокой своей команды, - добавил горластый мужик.
       Солнце еще не скрылось за горизонтом, но темная вата облаков прикрыла его красный диск, и на земле уже властвовала полутьма. Где-то далеко Семин услышал это, глухо загудели лодочные моторы. Он понял, что возвращается тот самый, Седой. Юрий приподнялся, чтобы уйти, но тут в освещенное костром пространство ступил новый человек, и Семин даже присел от неожиданности. Секретаря было трудно узнать, настолько он изменился за последние дни, но, без сомнения, это был он. Юрий даже тряхнул головой, он ведь сам видел, как окрасился кровью этот высокий аристократический лоб. То, что тогда он попал, подтверждала и большая повязка типа чалмы на голове Секретаря, но на покойника первый подручный Ханаева все-таки не походил. Более того, опустившись на корточки, он принял из чьих-то рук кружку, быстро выпил ее содержимое и, поморщившись, начал заедать самогон огурцом.
       Этого Семин уже не вынес. Торопливо нашарив на своем средневековом оружии рычаг натяжения тетивы, он одним движением отвел его, быстро вставил стрелу и, вскинув арбалет, начал целиться. Это оказалось совсем непросто, на доисторическом чудовище не было ни мушки, ни прицела. Наконец он решился и плавно нажал спуск. Получилось все чрезвычайно удачно. За секунду до этого к берегу причалил катер Букреева, народ повернулся в его сторону. Басовито прогудела свою песню освобожденная тетива, арбалет неожиданно сильно дернулся в руках Семина, но коротко свистнувшая стрела точно нашла свою цель. С такого близкого расстояния она вошла в тело по самое оперение, и когда Секретарь откинулся на спину и захрипел, мучительно выгибаясь и мелко суча ногами, никто из окружающих не понял, что произошло. Вскочив на ноги, они растерянно смотрели на бьющееся в агонии тело, и только подбежавший Букреев вывел их из ступора. Растолкав толпу своих габаритных подчиненных, он глянул вниз и закричал во всю глотку, перемежая редкие слова частым матом:
       - ...чего стоите, искать, суки! Утонул, как Чапаев! Придурки! Прочесать каждый куст, да фонари возьмите, а то еще перестреляете друг друга!
       Пока его гвардия, оснастившись, как он велел, с шумом, матом и угрозами ломилась в дубраву, подполковник склонился над убитым. Осмотрев оперение, Букреев перевернул тело и долго вертел в руках обломанный наконечник, даже поднес его к костру. Голубоватая сталь была отполирована до зеркального блеска, так что на металле не осталось даже следов крови.
       - Черт возьми, просто какой-то Робин Гуд, - пробормотал Букреев, трогая пальцами холодную сталь наконечника. Его даже передернуло, настолько эта смерть была неожиданна для наших дней.
       "Короткая, толстая, - продолжал рассуждать уже про себя подполковник. - Похожа на арбалетную. Откуда он только его взял? Но какая убойная сила!"
       Он оглянулся по сторонам и чуть отодвинулся подальше от костра, в тень. Его дальнейшие размышления прервал звук взревевших лодочных моторов, раздавшийся ниже по течению. Букреев помнил, что дальше протока разливалась широким мелководным озером, густо заросшим камышом. Это могли быть какие-нибудь рыбаки, но подполковник мгновенно оценил ситуацию. Без сомнения это был пропавший катер Ханаева, не зря же рыбак так упорно двигался именно в этом направлении. Букреев вскочил на ноги и во всю глотку закричал в сторону леса:
       - Назад, все назад, ко мне!
       В довершение к этому он заскочил в одну из палаток, а, выбежав оттуда, с грохотом выпалил вверх красную ракету.
       Прошло несколько минут, подполковник уже видел мелькавшие среди деревьев огни фонарей, слышал возбужденные голоса своих людей, даже топот их ног. Но и гул моторов все нарастал, лодка была уже совсем близко. Букреев выругался, выхватил пистолет и побежал вниз к реке. Он слышал, как сзади все ближе звучали голоса, его уже окликали по отчеству, но тут в поле его зрения появился еле угадываемый в темноте стремительный силуэт летящего по волнам "Прогресса", и подполковник, держа пистолет двумя руками, выпустил в его сторону почти всю обойму. Понять, попал или нет, было невозможно, и, обернувшись к подчиненным, Букреев скомандовал:
       - Быстро за ним! Не дать ему прорваться в город!
       Побросав все имущество на берегу и оставив "Казанку" в бухточке, вся свора отчалила, и вскоре безмятежный покой лугов был безнадежно смят отчаянным ревом лодочных моторов.
      
      
      
       Глава 22
       К удивлению Семина, преследователи вскоре начали нагонять его. Вроде и катера были у всех однотипные, и двигатели. Поразмыслив, он пришел к выводу, что у его катера стояли не те винты, так называемые, грузовые, а у его преследователей - быстроходные. Поделать тут было ничего нельзя, оставалось только ждать, что будет дальше. Стоя за штурвалом, Юрий напряженно вглядывался вперед и молил только лишь о том, чтобы на пути его не попался топляк - плывущее по воде дерево или бревно. В лунную ночь их все-таки было видно издалека, но теперь только узкий серп поглядывал вниз на землю, и этого казалось очень мало. Фару он не включал, ориентировался больше по памяти да интуиции, а вот его преследователи упорно пытались достать его хотя бы лучом света. И когда однажды лодка Семина оказалась в поле видимости прожектора, сразу застучали и выстрелы. Перед Юрием разлетелось ветровое стекло, он резко наклонил лодку и виражом ушел в темноту. Помогло это ненадолго. Теперь один из троицы первого экипажа целиком занялся прожектором, а другой стрелял. По Семину уже выпустили целую обойму, и только каким-то чудом пули еще миновали его.
       Напряженно крутя головой по сторонам, Юрий понял, что находится у Гнилой отмели. Здесь Кануевка разливалась особенно широко, но Семин свернул и стал обходить залив по большой дуге. Никто из преследователей не понял, почему он это сделал, а сидевший за штурвалом в первой лодке в азарте закричал:
       - Сейчас мы его тут и подсечем! - и направил свой катер по прямой, наперерез лодке Семина.
       Но недаром эта отмель называлась Гнилой. Она была просто нашпигована топляком. Одно из этих бревен, подпираемое сзади целым завалом, пробило своим торцом днище идущего на глиссаде с задранным носом катера, по пути переломав ноги стоящего чуть сзади стрелка. Преграда оказалась столь мощной, что лодка мгновенно встала на месте, и штурвал катера пробил грудную клетку лихого рулевого. Третьего члена экипажа, в момент удара стоящего около прожектора, сила инерции выбросила далеко вперед, в темную воду отмели.
       Видя жестокий конец своих друзей, вторая лодка чуть притормозила, но Букреев, огибая уже осевший под напором воды "Прогресс", махнул рукой и закричал:
       - Вперед! Не тормози!
       Теперь на двух катерах их осталось всего трое. Ни на второй лодке, ни тем более на Букреевской, испытавшей жестокий удар тросом, прожекторов не было. Гонка продолжалась в полной темноте.
       Они неслись по извилистому руслу Кануевки, преследователи старались теперь следовать точно в кильватере "Прогресса" Семина, и по метру, потихоньку, но все-таки догоняли его лодку. Вскоре снова прозвучали выстрелы, и это очень разозлило подполковника.
       - Дурачье! Далеко же еще! Ведь патроны растратите все! Ближе надо, ближе!
       За ревом моторов его, конечно, никто не услышал, между лодками было не менее двадцати метров, но стрелять скоро перестали: не то поняли, что бесполезно, не то действительно вспомнили про патроны.
       Между "Прогрессом" Семина и лодкой преследователей оставалось всего двадцать метров, когда они вырвались на огромный простор Волги.
       Здесь их сразу встретил сильный ветер и более крутая волна. На судоходном фарватере Волги перемигивались цветными огнями бакены, вдалеке шел иллюминированный, как новогодняя елка, прогулочный теплоход, но Семину было не до этих красот. Постоянно оглядываясь назад, Юрий пытался найти какой-то выход из этого положения. Хотя в него больше не стреляли, но ближайшая лодка была уже совсем рядом, стала заходить сбоку, со стороны берега. Если бы Букреев со своей лодкой находился поближе, то они бы зажали его в тиски, а так Семин резко крутанул штурвал влево, и, промчавшись в сантиметрах от носа преследующего его "Прогресса", вырвался на простор. Теперь он поневоле плыл совсем не туда, куда хотел - на самую середину Волги. И сзади, в каком-то десятке метров, с небольшим интервалом друг от друга оба преследующих его катера.
       Положение складывалось безнадежное. Но, оглядываясь по сторонам, Юрий увидел далеко позади и чуть левее цепочку стремительно приближающихся огней. Это было судно на подводных крыльях, "Комета".
       Мысль, пришедшая в голову Семина, показалась ему настолько же неожиданной, насколько и безумной. Но раздумывать долго он не стал: чуть сменил курс, и теперь его катер несся как раз поперек Волги, наперерез стремительному курсу большого судна. Преследователи до поры воспринимали его маневр как обычную попытку уйти от их опеки, и синхронно оба катера повернули на тот же курс. Семин, как обычно, стоя на ногах, напряженно вглядывался в приближающиеся огни корабля. По его расчетам, он должен был проскочить. И он успел. Корма его лодки прошла в каких-то двух метрах от подводных крыльев "Кометы".
       В последнее мгновенье и на преследующей лодке поняли весь смысл странного маневра лодки рыбака.
       - Сворачивай! - закричал второй член экипажа, но и без этого рулевой уже переложил штурвал. Столкновения удалось избежать, но в днище вставшего на вираже на бок "Прогресса" ударила крутая волна от прошедшего рядом судна, и лодка мгновенно перевернулась вверх дном, накрыв собой людей.
       Букреев заметил "Комету" гораздо раньше, заблаговременно сбросил газ и издалека наблюдал за финалом этой гонки. На помощь он не спешил, хотя явно расслышал чей-то слабый крик. Сбросив газ, он крутился со своим "Прогрессом" на месте, напряженно вглядываясь в темноту и стараясь предугадать действия рыбака. Пистолета из рук подполковник не выпускал, и хотя на его глазах потерпела фиаско вся его команда, он все-таки надеялся довести это дело до конца. Речь шла уже не о деньгах, на кону стояло больше - его свобода, да и сама жизнь.
       Позади его лодки резко взревели моторы, вспыхнул слепящий свет прожектора. Букреев развернулся и выстрелил дважды, тут же выругался, он явно поторопился. Ослепленный, он ничего не видел. Катер рыбака промчался рядом, в каких-то сантиметрах от лодки подполковника, тот снова вскинул пистолет, прицелился в спину противника, но пуля прошла мимо, а поднятая волна так качнула его "Прогресс", что подполковник с проклятием ухватился левой рукой за борт. Пока лодка Семина делала разворот, Букреев лихорадочно шарил по карманам в поисках запасной обоймы. Он все-таки нашел ее, выбросил на пол пустую, но тут в его лицо ударил свет прожектора, в спинку сиденья вонзилось что-то тяжелое, а промчавшийся впритирку катер рыбака снова заставил Букреева изображать ваньку-встаньку. Но самое главное - из руки выскользнула запасная обойма. Подполковник нагнулся и с проклятиями стал шарить по деревянной решетке, лежащей на полу. Увы, было, похоже, что проклятая железяка закатилась в щель между решетками. Весь мокрый от напряжения Букреев разогнулся навстречу вновь нарастающему звуку мотора, и внезапно почувствовал, как что-то мешает ему, упирается в ребра, рядом с левой подмышкой. Секунды хватило понять, что это - оперенье стрелы. И как-то мгновенно до подполковника дошло, что он остался один на один с беспощадным человеком, угробившим уже добрый десяток его людей, что он безоружен, а враг его, наоборот, вооружен.
       Страх сделал все за него. Букреев выпустил из рук бесполезный пистолет и мгновенно врубил регулятор газа до упора. Резко взревели оба двигателя, и лодка, задрав нос и чуть не перевернувшись, рванулась вперед. Подполковник плохо соображал, куда летит его катер. Вжавшись в сиденье, Букреев до ужаса явно представлял себе, как входит в ложбинку его позвоночника, как раз между лопаток, холодное жало стрелы. И это страшило его гораздо больше, чем, если бы противник был вооружен обычным огнестрельным оружием.
       А Семин не стрелял. Расстояние было велико, да и в прыгающей на волнах лодке очень трудно целиться. Встав во весь рост, он вгляделся вперед, стараясь понять, куда несется лодка Седого.
      
      
      
      
       Глава 23
       Весь вечер Алексей Михайлович Ханаев ждал возвращения своих людей и недоумевал, что могло их задержать. А к ночи пожаловал совсем другой гость, временно исполняющий обязанности областного прокурора Валентин Шаварин. Банкир сам открыл ворота машине высокого гостя, охрану банкир отпустил еще днем, после того, как Букреев привез ему Марину.
       Сейчас они расположились в креслах по разные стороны небольшого журнального столика, рядом с первый раз растопленным камином. Было тепло, но Ханаев сегодня куражился. Он был одет по-домашнему, в легких летних брюках, широкой тенниске с неизменными полосатыми подтяжками. Зато его гость, высокий человек мощного, хотя и несколько рыхлого сложения, пребывал при полном параде: в строгом костюме и при галстуке. Круглое, курносое лицо его можно было бы назвать добродушным и даже простоватым, если бы не глаза, маленькие, почти без ресниц и с каким-то бегающим взглядом.
       - Ты что это при параде, Валентин? - добродушно спросил банкир, наливая в бокалы шампанское.
       - А, совещание было у губернатора по вопросам правопорядка, - нехотя ответил чиновник и только глянул на шампанское. Хозяин, между тем, в несколько глотков осушил свой бокал. За день это была уже вторая его бутылка. Как-то незаметно финансист в последнее время пристрастился к этому солнечному напитку, дарующему легкое и быстро проходящее опьянение.
       - Ну и что решили? - спросил Ханаев, ставя на столик пустой бокал.
       - Да, болтология. Хуже другое. Завтра выходит Ларионов. Денек я еще смогу подержать это твое дело, а потом придется взять всю вашу компанию под стражу.
       Ханаев злобно осклабился. Чиновник все время называл его на вы, а банкир, наоборот, тыкал, и этим как бы подчеркивал особый статус их отношений.
       - И что же ты думаешь, Валя, я буду молчать? Нет уж! Если прижмут, я сдам и тебя, запомни.
       Лицо прокурора, и до этого имевшее какой-то бледный, не летний цвет кожи, теперь приобрело совсем неестественный серый оттенок.
       - Нет, а кто в этом виноват? - Шаварин, до этого какой-то расслабленный, вялый, вдруг преобразился, начал говорить горячо и яростно. - Вы уже сколько времени кормите меня обещаниями. Ее должны были убрать еще около прокуратуры, а вместо этого прокуратура обогатилась хорошей, крепкой веревкой! Какая радость!
       Он тяжело вздохнул, сделал из бокала небольшой глоток и продолжил свою обвинительную речь:
       - И вообще, дело усугубилось с появлением этого второго свидетеля. Двое не один, игнорировать их показания мы не можем.
       - Да успокойся ты! - рассмеялся банкир. Он снова налил себе шампанского, поднялся с кресла и прошелся по комнате с бокалом в руке. - Я не стал тебе сразу говорить, хотел посмотреть, как ты себя будешь вести, но девка в наших руках, и я думаю, что скоро мне притащат и рыбака. Или хотя бы, его тело.
       Шаварин недоверчиво посмотрел на финансиста и, почему-то перейдя на "ты", спросил:
       - А ты не врешь?
       Ханаев рассмеялся, открыл потайную нишу и за волосы выволок вскрикнувшую от боли Марину.
       - Ну, теперь поверил? - спросил он и, швырнув девушку обратно в ее темницу, закрыл дверь на ключ.
       - Ты с ума сошел, зачем ты показал ей меня?! - спросил сразу вспотевший от напряжения Шаварин.
       - Что ты боишься? Все равно она уже покойница. Хочешь, я убью ее на глазах у тебя? - Ханаев стоял, чуть покачиваясь перед креслом чиновника, и тот по блеску глаз и своеобразной манере облизывать языком губы, понял, что финансист пьян. А тот отошел к шкафчику в глубине комнаты и, порывшись в одном из ящиков, достал небольшой пистолет.
       - А то убей ее сам, - Чуть подумав, предложил хозяин дома с ехидной улыбкой на губах. Пистолет он положил на столик рядом с бокалом заместителя прокурора.- Ты ведь еще ни разу не был в роли палача? Хотя, отправлял на смерть и не раз, да ведь? Было такое? Ну?
       Шаварин посмотрел на пистолет, потом в глаза Ханаеву и с яростью в голосе заявил:
       - Ты что, с ума сошел? Убери это от меня. И не хочу я присутствовать ни при каких убийствах. Ты, по-моему, перепил шампанского. Выйди, освежись!
       - Тоже мне, чистюля, - насмешливо протянул банкир. - Не хочу, не буду... Ты это брось! Мы тебя купили со всеми потрохами. Если мы прикажем, ты и мать родную зарежешь, понял? Крыса!
       Закончив речь, он ткнул пальцем в грудь чиновника, криво усмехнулся, взял свой бокал и жадными глотками допил шампанское. Переведя дух, снова обратился к Шаварину:
       - И поэтому я убью ее на глазах у тебя. Мы теперь одно целое, одна веревочка, мы неразрывны. А кровь, она лучше цемента, ты судейский человек, ты это знаешь. Такие, как ты, меня сунули в тюрьму только потому, что сверху тогда пошла такая разнарядка. Раз в Москве начали трясти первых людей в торговле, значит и у нас, в Воронеже, надо было сделать то же самое. Еще пару лет свободы, и меня бы потом никто уже не достал. Чуть-чуть не дали дожить до свободы. Если бы не вы, я бы их сейчас, там, в Москве, нанимал, а не они меня.
       Тут он довольно сильно покачнулся. Шаварин внешне оставался бесстрастным, только смотрел на юродствующего банкира исподлобья, да на обширной лысине появились капли пота.
       - Так, где мой пистолет... - начал оглядываться по сторонам Ханаев, но тут внимание обоих собеседников привлек ноющий звук лодочных моторов. Он все нарастал, а потом резко оборвался.
       - Ну вот, похоже, наш "Юпитер" доставил и рыбака, - довольным голосом заявил Ханаев. - Сейчас ты познакомишься с моими ребятами. Там есть один специалист...
       Тут в дверь, выходящую на обширный пляж, что-то ударилось, а потом по ней начали барабанить явно двумя кулаками.
       - Не открывай! - крикнул зампрокурора, но Ханаев уже повернул ручку, сделал шаг вперед, и тут же отшатнулся. На массивной двери висел пришпиленный к ней стрелой бывший подполковник Букреев. Голова его была откинута назад, а раскрытый рот словно и сейчас продолжал давиться неслышным криком. Ноги сами понесли Ханаева назад, он пятился до тех пор, пока не уперся спиной в выступ камина. Тут стрела с легким треском обломилась, и тело подполковника мягко упало на крыльцо.
       И в этот же самый момент в проеме двери появился невысокого роста худощавый человек со смуглым или просто сильно загоревшим лицом. Он смотрел на тех, кого застал в этой комнате, и этот взгляд таил в себе гораздо большую угрозу для них, чем странное оружие в его руках.
       - Где она? - спросил Семин, верно определив по подтяжкам и описанию Марины хозяина дома.
       - Здесь. Она жива, - зачем-то поднимая руки, торопливо заверил его Ханаев. - Сейчас я ее...
       Не докончив речь, он выбрался из своего угла и торопливо попятился к нише, из которой, повернув в скважине ключ, уже не за волосы, как в прошлый раз, а под руку вывел Марину.
       Лицо Семина дрогнуло. Все это время, с момента исчезновения девушки из лагеря, он старался приучить себя к мысли, что ее больше нет, надеяться не на что. И поэтому ее появление показалось ему чудом, о котором он даже боялся думать.
       - Марина! - только и смог сказать Юрий. Девушка же мотнула головой и, подойдя к нему, уткнулась лицом в плечо. Семин обнял ее одной рукой и почувствовал, как вздрагивают от беззвучных рыданий ее плечи.
       - Все хорошо, не плачь. Все кончилось, - шепнул он ей на ухо.
       Между тем Ханаев по шажочку начал продвигаться к журнальному столику, где остался лежать его пистолет. Глазами он показал на него заместителю прокурора, но тот только вытаращил глаза да еще больше вжался в кресло, лишь лицо покрылось крупными каплями пота.
       "Боже, какой трус!" - мелькнуло в голове у банкира, и он продвинулся еще на шажок.
       Семин, больше занятый девушкой, все-таки увидел это его вороватое движение. Причины его рыбак не понял, пистолет он не видел - его прикрывали бутылка шампанского и фужер прокурора. На всякий случай Юрий прикрикнул на финансиста:
       - Ну-ка, ты, стой где стоишь! - и снова поднял на хозяина опущенный было арбалет.
       - А ты, - обратился он к Шаварину, - развяжи ей руки.
       Веревка так сильно перетягивала Марине руки, что хлынувшая в кисти после освобождения кровь заставила ее заплакать от боли.
       - Ребята, может, мы все-таки договоримся, так сказать, разойдемся полюбовно? - предложил Ханаев. Голос его звучал бархатными интонациями. - Давайте поговорим о сумме отступных.
       - Это тот самый банкир? - спросил Юрий, кивая на него головой.
       - Да, он, - ответила Марина с гримасой боли на лице, растирая запястья рук.
       - А второй? Этот кто? - Рыбак кивнул на застывшего рыхлой глыбой в своем кресле Шаварина.
       - Тот самый заместитель прокурора, что принимал меня в прошлый раз. Он ими куплен со всеми потрохами.
       Ее слова вызвали необычно бурную реакцию у окаменевшего чиновника. С удивительной для его массивного тела легкостью Шаварин соскочил со своего места и начал горячо доказывать свою невиновность:
       - Понимаете, я попал в их сети случайно. У меня заболела дочь, очень сильно заболела. Наши, местные врачи, они отказывались ее лечить, а они предложили отправить Леночку на лечение в ФРГ. Я, конечно, согласился. Но лечение затянулось, и денег нужно было все больше и больше. И тогда они предложили мне сотрудничать с ними...
       - Кто они? - прервал его путанную речь Семин.
       - Как кто? - удивился Шаварин и, обернувшись, показал рукой на банкира. - Он и его московские хозяева. Они сейчас заранее скупают все губернское руководство.
       - Ну, ты и крыса! - мотнул головой Ханаев. - Сразу раскололся, дешевка!
       А прокурор все не унимался. Речь его была красноречива и убедительна.
       - Вы понимаете, любой на моем месте поступил точно так же. Я же не знал, чем все это кончится!
       - Ладно-ладно! - прервал его Семин. - Вот приедем к твоему начальнику, там нам все и расскажешь.
       Между тем за спиной прокурора Ханаев сделал еще один шаг в сторону, а затем уже откровенно бросился к столу и схватил оружие. Марина закричала:
       - Юра!
       Завладев пистолетом, Ханаев быстро передернул затвор и повернулся в сторону своих врагов. Обернувшийся зампрокурора, увидев направленной на него ствол, вскрикнул и отшатнулся назад, невольно загораживая своим массивным телом Марину и Семина. Один за другим грохнули два выстрела, оба они достались чиновнику, третья пуля обожгла руку Семина. Но тот все-таки успел нажать на спуск своего арбалета за мгновение до того, как на него обрушилось тяжелое тело Шаварина. Стрелу он пустил наугад. Свистнув, она пролетела в сантиметрах от лица банкира. Вскрикнув, тот невольно отшатнулся, прикрывшись руками. А когда Ханаев понял, что ему повезло и, рассмеявшись, снова направил пистолет в сторону рыбака, сбоку на него разъяренной кошкой бросилась Марина. Вскрикнув, она всем телом повисла на руке банкира, направив ствол пистолета в пол.
       На долю секунды тот растерялся, машинально нажал на курок, но пуля только расщепила навощенную буковую дощечку паркета. Рассердившись, Ханаев изо всей силы рванул пистолет вверх, но девушка, навалившись всем своим телом, не давала ему этого сделать.
       - Уйди, дура! - прорычал банкир, уже двумя руками пытаясь выдрать оружие. В этом порыве ярости он еще раз нажал на курок, никому не причинив вреда. Совсем уже зверея, Ханаев крутанул девушку вокруг себя, ему удалось сбить ее с ног. Со столика со звоном и грохотом посыпалась посуда, а сам он отлетел в огненную пасть камина. Но Марина намертво вцепилась в руки финансиста.
       Из-под тяжелого тела прокурора со стоном выполз Семин. Ханаев, совсем осатанев от страха и ярости, все-таки сумел поднять пистолет на уровень груди, но Марина оттолкнулась ногой от дивана, и две последних пули банкира вдребезги разнесли большое каминное зеркало.
       Услышав вместо очередного выстрела щелчок, Ханаев совсем потерял голову. Выпустив из рук пистолет, он оттолкнул обессилевшую девушку и, со странным подвыванием, пригнувшись, бросился бежать. У самого выхода банкир споткнулся о тело Букреева, упал и уже на четвереньках выполз за дверь.
       Поднявшаяся с пола Марина, тяжело дыша и пошатываясь, подошла к Семину. Увидев кровь, текущую по правому плечу, она вскрикнула и спросила:
       - Тебя ранило?
       Юрий, скривившись, только кивнул головой. Марина заметалась по комнате, нашла полотенце и быстро перетянула руку рыбака. Семин скривился от боли, но одобрительно кивнул головой, а потом повернулся лицом к двери. С улицы все доносились сдавленные крики банкира.
       - Пошли туда, - кивнул он на дверь. - А то сбежит.
       Марина помогла ему встать. При движении боль, до того равномерно разливавшаяся по всей руке, вдруг резко пронзила его словно острием. Но, переждав секунду, Семин упрямо мотнул головой в сторону двери.
       Выбравшись наружу, они увидели в ярком свете прожекторов фигуру банкира в самом конце обширного пляжа. Издавая странные, невнятные возгласы, тот, пошатываясь, брел к воде. У самой Волги он остановился, перестал кричать, шатнулся, было, назад, но потом на прямых ногах завалился вперед, упав лицом в воду.
       Когда Семин с Мариной подошли к нему, Ханаев даже не шевельнулся. Юрий с помощью девушки перевернул банкира вверх лицом, поглядел на него и безошибочно определил:
       - Готов! Наверное, сердце отказало.
       Боль снова пронзила плечо, он скривился и опустил голову:
       - Жалко. Без него нам теперь трудно будет что-либо доказать.
       - Тебе надо в больницу, - сказала Марина, помогая ему подняться на ноги, и с тревогой глядя на искаженное болью лицо рыбака. Но тот отрицательно мотнул головой:
       - Погоди.
       Все так же поддерживаемый девушкой, Семин прошел на причал, сел, опустив в воду босые ноги. Марина устроилась рядом, он обнял ее здоровой рукой.
       - Тебе надо в больницу, - снова сказала она.
       - Погоди. Куда... Дай я немного... передохну, - тихо ответил Юрий, потом переполох в лодку, и попросил девушку: - Столкни ее.
       Та, с трудом, но столкнула "Прогресс" на воду. Потом перебралась в лодку сама. Семин полулежал на сиденье, и она помогла ему лечь, положив голову рыбака себе на колени.
       - Я так рад, что ты жива, - тихо сказал рыбак. - Я уже думал, что уже не увижу тебя.
       - Я тоже очень рада, - тихо ответила девушка. - Только...
       Он ее оборвал.
       - Не надо мне в больницу. Выживу - так выживу. Все лучше, чем в тюрьме...
       За это время их снесло вниз метров на сто.
       С Волги раздался могучий гудок теплохода. Огромный четырехпалубный корабль шел вниз по течению, сияя всеми своими бесчисленными огнями. С него доносились веселая музыка, людские голоса, женский смех. Пассажиры полюбовались ярко освещенными окнами причудливой виллы, не догадываясь, что это горит не электричество, а сама вилла. Но скоро все затихло, исчез в ночной черноте и теплоход, лишь цветные огни бакенов, перемигиваясь на крутой волне, словно переговаривались друг с другом. Остался только плеск волны, да свежий ветер, который трепал их волосы.
       Будущее казалось таким же зыбким и неопределенным, как рождающееся слабое розовое свечение на востоке. Но для этих двоих, на плывущей по воле волн лодке, в эти минуты самым главным было только это прикосновение друг к другу, звук дыхания и тепло находящегося рядом человека.
       КОНЕЦ.

  • Комментарии: 1, последний от 11/03/2009.
  • © Copyright Сартинов Евгений Петрович (esartinov60@mail.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 232k. Статистика.
  • Повесть: Детектив
  • Оценка: 6.68*18  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.