Я знаю, в недоступных небесах
на миг не прекращается работа,
там на искусно сделанных весах
мои деянья взвешивает кто-то.

Тот кто-то, недоступный разуменью,
порыв любви на йоту утоля,
как я листком податливым сирени
из грязной лужи вынула шмеля,

мой разум вынет из пучины бед
одним, ему лишь ведомым движеньем,
и вот уж по земному я-поэт,
живущий лишь своим стихотвореньем.

И слов моих невидимый поток
навстречу коромыслу устремится,
и счастья хризолитовый росток
распуститься сверкающей жар-птицей,

и все мои печали утолит,
и выжжет все ненужные желанья,
и птица Феникс снова воспарит,
с крыл отряхнув и пепел и страданья.