Шилов Сергей Евгеньевич
Риторика либеральной империи. Алгоритмы Правого дела

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 2, последний от 30/11/2020.
  • © Copyright Шилов Сергей Евгеньевич (schilon@yandex.ru)
  • Размещен: 14/09/2006, изменен: 21/07/2009. 723k. Статистика.
  • Монография: Политика
  •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Стратегические разработки российской общенациональной идеи

  •   Содержание
      1. Наука Демократии
      2. Федерализм и реальное единство нации
      3. Создание Союзного государства на основе Конституции Российской Федерации
      4. Федерация - это Университет. О «беспартийном законе» развития общества
      5. Инновационная социал-демократия – основа реального либерального прорыва в экономике
      6. Марксизм и Федерализм, как различные теории социальной природы
      7. Манифест о праве на богатство
      8. Устойчивое развитие – гуманитарное развитие. Общечеловеческая концепция прав народа.
      9. Экономический рост и Язык, или Что есть человеческий фактор с точки зрения экономики
      10. Правое дело: Энергосетьпроект – проект «Эллин»
      12. Диалог «Русская религиозно-либеральная реформация: Купина Неопалимая Группы Мозг, или Третий куст Виталия Найшуля»
      13. О сущности доллара. Сравнительное жизнеописание СССР и США
      14. Права человека. Взгляд федералиста
      15. Либеральный манифест Русской победы
      16. Точный (=европейский) смысл новой правой партии
      17. Основание Большой Европы - "Большой Проект" Новой России
      18. Призыв к созыву Европейского конвента СНГ. Русский язык – топос
      Европейской гуманитарно-политической поэтики
      19. Новый политрынок возникает из периферийных смыслов политической литературы переходного периода
      20. Как нам научиться работать с преждевременностью России
      21. В возникающей России есть только две партии: Партия Бродского и Партия Лимонова
      22. О «внешнем виде» информационного общества
      23. Новый Кремль. Раскрепость
      24. Простые движения экспертного сообщества. Спасение – партия интеллигенции
      25. Платон, Аристотель и софисты: проекция на отношение к политтехнологам в наши дни
      26. От риторики борьбы с международным терроризмом – к риторике прав народа. Об Ученом и технологическом мире ислама
      27. Русский Хайдеггер и теория либеральной империи
      28. Национально-либеральная мегаидеология. Идеология либеральной империи
      29. О техноструктуре правительства
      30. Форма Новой России
      31. Как нам обустроить местное самоуправление
      32. Парадокс пятого национального проекта
      33. Конкурентоспособность отечественного гражданского общества
      34. Электронное благоустройство
      
      Наука Демократии
      Фундаментальным противоречием российской истории является оппозиция общества и власти, как правило, считается, что отношения общества и власти - это не более чем поверхностная игра сил, абсолютно зависимая от состояния экономики, технического и промышленного развития, уровня науки и информационной деятельности. Однако, обращаясь к классической политической философии, описывающей практический социально-политический опыт, мы обретаем совершенно иное, более продуктивное видение.
      Социальность человеческого существования раскрывается в том, что основополагающее для Мышления отношение Субъекта и Объекта в жизни цивилизации воплощается соответственно, как отношение Власти и Общества и определяет ход истории цивилизации подобно тому, как отношения Субъекта и Объекта являются методом исчерпания бесконечности человеческого познания. С этой точки зрения безусловны два обстоятельства. Во-первых, именно демократия, как общецивилизационная теория адекватности Власти (Субъекта) Обществу (Объекту), является абсолютным смыслом, истиной политического развития человечества. И, во-вторых, мировой кризис демократии, с такой степенью очевидности разыгрывавшийся в России на всем протяжении ХХ-го века, (а именно мировой кризис демократии в соответствии с заявленной в настоящей статье позицией является основой «частных» кризисов - социально-экономического, политического, информационного, экологического и других кризисов социальности человеческого бытия) есть кризис самопознания, глобальной социальной рефлексии цивилизации, выход из которого лежит на путях дальнейшей разработки оснований демократии, более полного познания ее социальной природы, выявления новых способов наибольшей адекватности Власти (Субъекта) и Общества (Объекта), получении новых знаний и открытии новых потенциалов Общества-объекта.
      Таким образом, социальная демократия - это инновационный проект обновленной науки об обществе, Науки Демократии, изъясняясь словами классика. Мне могут резонно возразить: ведь столько существует уже «наук об обществе», разнообразных концепции и учений, в том числе и фундаментальных, определяющих политическую историю цивилизации. Все это, безусловно, так. Но речь идет о другом, не о «чистых теориях», сложноорганизованных и высокоинтеллектуальных. Речь идет об институциализации гуманитарных наук, как реальных структур развития демократии, систем диалога власти и общества. Практику, ориентированному на интеллектуализацию власти и выстраивание ее рациональных отношений с обществом, очевидно одно: нет сегодня еще такого научного и методологического подхода в области гуманитарных наук, в котором были бы отчетливо конкретизированы «субъект-объектные отношения», без чего невозможна практическая деятельность, операциональность проводимой политики. Это отношения «социального ученого» (теоретика или прикладника, к последним можно отнести и представителей подлинно современной власти) и «социального объекта» его познавательной и преобразовательной деятельности общества, изучаемого в фундаментальной социальной теории и открытого к изменениям с помощью эффективных социальных технологий.
      Социальные теории, с которыми практикам реальной политики приходится работать, нуждаются в серьезной реструктуризации, так, как представляют собой скорее богатые по интеллектуальному содержанию социальные мифы. В их основе - свойственное мифу представление о «наивном единстве, нерасчлененности субъекта и объекта» (А. Ф. Лосев), некая смесь из интеллектуальных воззрений на власть и общество в целом, фетишизирующая реальность социума через самодостаточные абстракции «неземного происхождения» («русская идея», «невидимая рука рынка» и др.). Современные же политики фундаментально заинтересованы в реальной науке, по отношению к которой они могли бы действовать, как своего рода прикладники, практики, действовать эффективно, с непременным наличием стратегического планирования и социального целеполагания.
      Сегодня в степени научности российской политики мы, по всей видимости, находимся в ситуации, когда необходимы политические Бруно и Коперник. Когда власть, сущностно поддерживаемая интеллектуалами, ориентированными на европейский субъективизм (успешно, впрочем, преодолеваемый в современной Европе), вообще кругом видит только одну себя, не обнаруживая никаких признаков существования общества-объекта, и, по-шамански заклиная «институты гражданского общества», порой достаточно искренне просит, по-гоголевски, «поднимите мне веки!». Однако, все-таки именно Земля вращается вокруг Солнца и от него получает всю свою жизнь, как бы иное не казалось с ее поверхности. Так же и Власть все-таки «вращается» вокруг Общества и от него получает всю свою власть, какой бы единоличной и тоталитарной она не была в определенные моменты истории. Вот в соответствии с этим-то простым принципом и надо привести в порядок (изменить) наше социальное мышление. Это и есть принцип социальной демократии, принцип объективной политики, сознающей, как изначальный субъективизм власти (сродни человеческой субъективности), так и объективизм общества, дарующий жизнь, социальное и гуманитарное развитие (сродни объективности природы, познаваемой человеческим субъектом).
      Мировоззрение демократической власти не может быть ничем иным, нежели мировоззрением «управляемой демократии». Для того она и власть, чтобы управлять. Совершенно очевидно и другое: без оппонирующего в многостороннем диалоге общественного мировоззрения «социальной демократии» даже самая демократическая власть, удерживаемая от крайностей напряжением внутренней культуры ее носителей, теряет импульс развития, импульс эффективности, способность вырабатывать стратегию, системно владеть и управлять ситуацией. В силу непредставленности в общественном сознании мировоззрения социальной демократии глава государства осознает себя лишь «главным чиновным лицом», а не всенародно избранным лидером демократии, который обязан видеть в каждом общенациональном событии, сколь много бы случайных и субъективных обстоятельств в нем не сошлись, реальное объективное противоречие (в данном случае противоречие между техногенной и гуманитарной логикой преодоления катастрофы) и разрешать это противоречие, как «главный волевой логик страны», соединяя потенциалы социальной нравственности, этических ценностей, научной, военной и технической компетентности, ответственности, стратегичности и оперативности, соединяя в единое действие, в единство коллективной воли и сознания, в работу «на результат», ожидаемый обществом. Для принятия главных и основополагающих решений необходимы только три закона логики, все же остальные усилия прилагаются для того, чтобы прорваться на вершину принятия этого решения сквозь грандиозный фактологический и информационный, а также психологический материал, для чего собственно и необходимо мировоззрение, как таковое.
      Выше уже сказано о том, что главная проблема современного развития - это новые отношения власти и общества, новый смысл власти, вырабатываемый обществом, радикальная системная интеллектуализация власти. Потому-то социальной опорой нашей партии прежде всего является интеллигенция, все многообразие ее представителей вне зависимости от социального, политического, экономического и имущественного статуса, этноконфессиональной принадлежности, мировоззренческих и эстетических предпочтений. Неинтеллигентные люди неспособны далее развивать демократию, развивать ее новое социальное качество. Они пасуют, когда приходится работать не с формальными процедурами, а с основаниями, с содержанием демократии.
      Не политическая сделка с интеллигенцией, с той или иной ее частью, а создание политической организации, генетически близкой каждому российскому интеллигенту, всему его духовному строю, фундаментальному уровню образованности, существу его социально-нравственных исканий. Создание такой политической организации, в которой раскрытие созидательного, социально-реформаторского потенциала российской интеллигенции, ее изначальной органической связи с народом, главный критерий организационной и идеологической работы.
      Ведь интеллигент – это, прежде всего, особый тип отношения к реальности, связанный с раскрытием ее оснований, причин, потенциалов развития и ресурсов. Российский же интеллигент вносит в этот особый тип отношений к реальности идею социально-нравственных ценностей, идею правды. Цель жизни каждого интеллигента - реальное произведение, социальное, этическое, научное, эстетическое, политическое, экономическое, одним словом, творческое. Тем более для российского интеллигента в ситуации мирового кризиса демократии, с небывалой силой разразившегося в России, вызов «истинного познания демократии», как российской исторической судьбы, реального развертывания ее социальной природы и ценностных оснований, является внутренней стратегией идентификации, личностного самоопределения в мире.
      Интеллигенция по своей социальной природе, как раз и призвана вести от лица общества диалог с властью, обеспечивать интеллектуальную адекватность власти потребностям общества. Российская интеллигенция призвана внести собственно российский вклад в разработку социальных оснований демократии, вклад в «теоретическую» и «прикладную» Науку Демократии. Чтобы прояснить существо этого вклада, представим существо истории демократии. Народ является истинным становящимся объектом истории и творит ее посредством стремления к истинному закону и праву, к высшей правде, как системе высших ценностей, целей и смысла человеческого существования - посредством социализации. В процессе истории, как социализации народа возникают общество и власть, взаимодействие которых и обусловливает социальный прогресс. Главный результат взаимодействия общества и власти - соответствующая эпохе социально-правовая система, накладывающая отпечаток на все стороны жизни государства и общества, особым, исторически конкретным образом преодолевающая отчуждение общества и власти в той или иной мере, в той или иной форме, определяющей причинно-следственную связь и содержание событий реальной истории. Поэтому, хотя юристы и видят существующую социально-правовую систему, как незыблемое здание законодательства, стремятся к его полноте, непротиворечивости, завершенности, нам политикам, следует помнить о фундаментальном живом противоречие каждой такой системы - противоречии общества и власти, отражающем такое коренное состояние человеческой природы, как социальность. Яркий пример невнимания к социальной природе правовой системы - стремительное само-падение СССР, как системы формальной демократии, лавинообразное углубление отчуждения между обществом и властью. Власть-субъект предельно самоизолировалаось от оздоровляющих импульсов общества, а общество-объект от власти.
      
      Федерализм и реальное единство нации:
      идеологический аспект формирования партии реформации России
      Утверждение социально-экономического, правового и политического единства нации является основным условием развития в России демократического государства, гражданского общества и социально ориентированной рыночной экономики.
      Демократическое, социально-нравственное единство нации складывается в результате масштабного и многопланового диалога образовавшихся за годы реформ сообществ россиян - социально-экономических, региональных, национальных, профессиональных, информационных. Диалог общества и власти призван гармонизировать многообразие форм самоорганизации социальной жизни, способствовать формированию общенационального самосознания.
      Общенациональное самосознание - это «человеческое измерение» реального единства нации, органически ему присущее, а не насаждаемое сверху.
      Естественно-исторической идеологией общенационального самосознания является федерализм, обеспечивающий процесс нациеобразования, переход от имперской или тоталитарной государственности к демократическому правовому государству, к современному обществу. Федерализм - это социально-нравственное, многоплановое мировоззрение о демократии, раскрывающее ее социальные, гуманитарные, научно-практические основания. Федерализм - это идеология гражданского общества, теория и практика нациеобразования, реального обеспечения демократического, культурного и правового единства нации, ее устойчивого социально-экономического и гуманитарного развития.
      Российский федерализм - это новый стратегический, принципиальный курс на развитие Российского государства, как федерации всех ее народов. Формула «Россия - сообщество равноправных народов» должна стать основной интегрирующей общество идеей, которая, с одной стороны, опиралась бы на здоровый национально-государственный патриотизм, а с другой - была бы свободной от крайностей, как национализма, так и космополитизма. Россию историческую, Россию, как великое государство создавал и создает лишь один субъект - ее многонациональный народ, объединяющим ядром которого являются русские.
      Федерализм, как социальное мировоззрение раскрывает реальную историю, как историю форм права, в которых проявляется историческая сущность народа.
      Правосозидание, как многомерный процесс, организующий все сферы жизни общества и государства, - основной способ общественно-исторической деятельности каждого народа, его жизненная сила и историческая мощь. Правовое обеспечение единства нации развивается в соответствии с важнейшими постулатами федерализма - принципами субсидиарности.
      
      Постулаты федерализма - принципы субсидиарности:
      
      1-ый принцип субсидиарности - «Народ первичен, государство производно»
      2-ой принцип субсидиарности - «Народ - источник социально-правовых систем»
      3-ий принцип субсидиарности - «История - это смена социально-правовых систем»
      4-ый принцип субсидиарности - «Право, закон первичны, экономика производна»
      5-ый принцип субсидиарности - «Международное право первично, межгосударственное право производно»
      
      Федерализм есть проекция самоорганизации и органического развития народной жизни, общения образующих народ свободно самоопределяющихся сообществ, личностей, глубинного и многоуровневого естества народа - на государство, экономику, на другие факторы исторического процесса. Федерализм - это социально-научное выражение здравого смысла, естественной идеологии народа, коренящейся в обыденном сознании и повседневности народной жизни.
      Федерализм - это идея «произведения» истории народом посредством естественного права, реальное утверждение народа, как главного действующего лица истории, субъекта нормообразования фундаментальных норм права, регулирующих жизнь государства и общества. Федерализм - конкретное выражение воли народа к демократии, как объективной исторической воли.
      Опыт нациеобразования в США выявил фундаментальную идею прав человека, европейский федерализм выработал идею прав сообщества. Миссия российского федерализма состоит в утверждении принципиально нового качества правового регулирования жизни общества и государства - идеологии прав народа. Эта миссия вытекает из всей истории становления уникальнейшей российской нации.
      Декларация прав народа, как фундаментальных идеалов, ценностей и норм социальной организации должна утвердить народ, как главный и окончательный субъект мировой истории, воссоздать всемирно-исторический корпус прав народа, как движущей силы истории: право народа на самоопределение в истории, право на саморазвитие, право на самоуправление, право на защиту прав народа, право на равные права народов вне зависимости от занимаемой территории проживания, от государственной и территориальной разобщенности, от численности населения, от вероисповедания, право на устойчивое социальное и экономическое развитие, право на культуру, образование и язык, право на территорию, недра, право на экологически устойчивое развитие, право на мировую народную дипломатию, право на равные права народов в организации миропорядка.
      Народ - это подлинный субъект международного права, которое зачастую подменяется межгосударственным правом геополитическими игроками всех мастей. Государство является субъектом международного права условно, как «генеральный представитель» народа. У народа нет и не может быть целей геополитической, конфессиональной экспансии, целей создания над собой разного рода бюрократических пирамид, целей строительства тоталитарного государства любого типа. Идеалы, ценности, цели народа лежат, прежде всего, в культурной, социально-нравственной сферах, в области социального, экономического и гуманитарного развития.
      Международное право в его нынешнем состоянии зачастую защищает именно права государства и утверждает систему мировых институтов межгосударственного права в качестве основы исторического процесса, что и является корнем так называемой «неразрешимости» противоречия между территориальной целостностью государства и правом народов на самоопределение и многих других сложно организованных противоречий, в которых сущность народа подменяется сущностью государства. Данные противоречия, лежащие в основе современных военно-политических, межнациональных конфликтов, не только разрешимы в системе прав народа, но и являются ее движущими силами, выявляющими приоритетность проблем народа перед проблемами государства. Идеология прав народа является мощнейшим оружием против сепаратистов и экстремистов всех мастей, цинично играющих на реальных противоречиях социально-правовой системы, замешивающих в узлах этих противоречий свои взрывчатые, деструктивные идеологии. Идея прав народа выбивает у них почву из-под ног, показывает их, как главных ненавистников народа, нарушителей священных прав собственного народа, стремящихся увести его в сторону от исторических и подлинно-религиозных целей, смыслов и задач, стремящихся лишить собственный народ его идеалов и ценностей, культуры, будущего, его родовой сущности и силы. Федерализм раскрывается в своей исторической мощи, как процесс непрерывного разрешения межнациональных конфликтов и предотвращения социально-экономических и гуманитарных катастроф.
      История России, как история российского народа, в отличие от других национальных историй, более всего состоялась в области повседневного движения народной жизни, реального народного бытия. Российский народ, по существу, общался с высшим нравственно-ценностным началом народной жизни непосредственно, глубинно, будучи в определенные исторические периоды попросту задавлен властью. Российский народ значительно менее, чем европейские народы, реально, определяющим образом присутствовал в политике, экономике, праве, он хранил в толще народной жизни свой нравственный закон, отраженный в зеркале русской культуры и, прежде всего, в произведениях гениев русской классической литературы.
      Новый российский федерализм - это всемирно-исторический поворот в судьбе российского народа. Идея прав народа естественным образом рождается в российской истории, как «прорыв» к высшим ценностям, целям и смыслу человеческого существования, к нравственности, которая «есть правда».
      Российская общенациональная идея, как система высших ценностей, целей и смыслов тождественна Российской Федерации, как новой реальности российской истории, организации государства и общества на основе идеи прав народа.
      Российский федерализм, как качественно новый этап развития федерализма, утверждающий идею прав народа, открывает также путь реальному и справедливому мировому федерализму, как институциальной системе прав народа, исключающей прямое или косвенное деление на классы (в том числе и привилегированное выделение «среднего класса»), привилегированность народов («золотой миллиард») и сообществ (финансово-экономического, политического и др.).
      Социально-прикладное значение идеологии российского федерализма выражает принцип субсидиарности - принцип основополагающей роли подлинной, берущей исток в правах народа, социально ответственной правой нормы в регулировании общественного, государственного и политико-экономического развития.
      Принцип субсидиарности преодолевает отчуждение общества и власти, способствует формированию правовых схем, реально связанных с жизнью людей и улучшающих эту жизнь. Результатом регулирования жизни общества и государства посредством правовой системы, основанной на идеологии прав народа, является рациональное распределение ресурсов, властных полномочий и ответственности в деле представительства интересов демократии - государственных, политических, экономических, национальных, информационных. Асимметрия Российской Федерации, как раз и означает отсутствие единого правового измерения государственности, основанного на идеологии российского федерализма, в результате чего сегодняшняя государственность распадается на субъектное и национальное измерения.
      Точка сборки российской государственности, синтез субъектного и национального измерений, предполагающий формирование объектного, единого социально-правового измерения Федерации, - идея прав народа. Идея прав народа обеспечивает переход России от асимметричной федерации к федерации субсидиарной - от договорной федерации, балансирующей между унитаризмом и конфедерализмом, к федерации реальной, социальной и правовой.
      Основная проблема развития федеративных отношений сегодня - это выяснение отношений между регионами и центром без понимания сторонами того обстоятельства, что существует еще один, самый важный участник этих взаимоотношений, - Федерация, которая и представляет волю народов, согласившихся на реализацию такого государственного устройства, как соответствующего их неотъемлемым правам. У бедных регионов сегодня разгораются иждивенческие настроения, у богатых пропадает желание помогать бедным. «Национальные» регионы держатся особняком от «субъектных». Смещение компетенций в сторону федерального центра также ослабляет федерализм, ослабляет Федерацию. Нарушается принцип субсидиарности: государство должно брать на себя только те задачи, выполнение которых регионам не под силу. Свободный рынок не созидает устои гражданского общества, так, как его социальную функцию ослабляют перекосы в отношениях регионов и центра. Общенациональная идеология предполагает необходимость модели нового конкурентоспособного федерализма под девизом: «Больше прав народу, Больше прав Федерации!». На каждом уровне должны быть свои полномочия; задачи и компетенции местного самоуправления, регионов, федерального центра и концепция федерации должны быть определены заново, все регионы должны стать «серьезными социально-правовыми и экономическими единицами». В подлинной федерации Центр и субъекты укрепляются одновременно и в равной пропорции. Мы же привыкли к тому, что в отечественной федеративной модели торг Центра с субъектами неизменно оборачивается «игрой с нулевой суммой»: если укрепляется столица, слабеют регионы, и наоборот.
      Стратегия реформ должны быть подчинена принципам социально ориентированного, реального федерализма. Без формирования единого социально-правового пространства Федерации невозможны структурные экономические и социальные реформы. Основным источником субсидиарности, как правосозидательного потенциала гражданского общества является местное самоуправление. Формирование единой системы местного самоуправления Российской Федерации, системы стандартов и программ местного самоуправления, основанной на идеологии прав народа, идеологии нового российского федерализма, станет «прорывом» в качественно новое измерение федеративных отношений, вне которого невозможна кардинальная и эффективная реформация страны. Единая система местного самоуправления - это первичная социальная ткань Федерации, мощнейшая система устойчивого социального и гуманитарного развития народов, система профилактики экстремизма, национализма и сепаратизма.
      Стратегической целью общественного развития России и важнейшей компетенцией Федерации должны стать гарантия конституционных прав и обеспечение единства, социально-нравственной и политико-экономической целостности всех форм местного самоуправления страны.
      В свете современного российского опыта на первый план выходит способность социального федеративного государства сосредоточивать власть в руках ответственных перед обществом лиц и эффективно пользоваться этой властью.
      Необходимо привести к рулю преобразований социально ориентированных политиков новой формации - федералистов, способных на основе беспристрастного и глубокого анализа реформ первой волны, собственной концепции, стратегии и тактики реализовать успешные и эффективные преобразования в условиях многосложного федеративного государства, преодолеть идеологический кризис управляемости федерации - источник основных видов кризисных явлений, социальных, экономических, культурных, политических.
      Идеология нового российского федерализма, федерализма социального, политико-экономического гуманитарного, творческого, идеология прав народа, как идеология самобытно-российская, общенациональная, - это и есть идеология реформации, идеология «новых правых». Лозунг «Преодолеть беспартийность власти!» нашел глубочайших отклик у мыслящих, политически активных россиян. Эта смелая идея впервые констатирует выстраданный в ходе новой политической истории России основополагающий факт - реальный переход от «власти в себе» к власти в интересах народа может осуществить только мощная живая политическая сила, партия реформации. Не партия власти и диктата над обществом, каковой была КПСС, а партия диалога общества и власти. В ходе первого российского президентства этот переход не был осуществлен. Страна зависла над пропастью безыдейности, социально-психологической неустойчивости, отсутствия четких ориентиров и целей новой гражданской и социально-экономической организации. Смелый реформаторский порыв Президента России, способного возглавить партию реформации и взять на себя личную ответственность за судьбу второго, определяющего качество жизни страны, этапа реформ, станет мощным импульсом государственно-общественного развития, импульсом радикальной модернизации и социально-экономического роста. Возглавив партию реформации, невзирая на мнимые выгоды былой политической нейтральности и надпартийности института президентства, Президент России выбирает и указывает конкретный путь развития, консолидирует власть и сосредоточивает страну, начинает реальное продвижение России по ясному пути реформ, становится выразителем общенационального интереса.
      Новый российский федерализм - это социально-практическая идеология единства нации, главное социально-политическое требование времени, которое переживает страна, это предельно конкретная, основанная на идее прав народа, форма реализации общественного договора, без которой невозможно развитие правового государства, гражданского общества, свободной экономики.
      Социальный федерализм представляет собой оригинальную российскую версию обретенного в настоящее время Европой, и, прежде всего, британским и немецким правительствами, «третьего пути» между социал-демократией и либерализмом, «нового центра» общественно-политического спектра.
      Социальный федерализм - это естественно-историческая практика «демократий развития», практика опоры на собственные силы, на «гуманитарный капитал». Социально реальный федерализм предполагает конкретные пути обеспечения устойчивости гражданской нации россиян - переход от унитарных и «конфедеративных» форм организации социально-политической и экономической жизни к реальному единству автономных социальных, политических, экономических, территориальных и иных свободно сотрудничающих сообществ, формирующихся в процессе гражданской самоорганизации на основе принципов социальной интеграции, кооперации, субсидиарности. Социал-федерализм призван стать идейной социально-политической и международной базой «Нового курса» Президента Российской Федерации. «Курса нового федерализма», курса всенародного избранного Президента России на утверждение прав народа.
      Стратегия социального федерализма реально обеспечивает бесперебойное функционирование динамичной и жесткой вертикали государственной власти, основанной не только на административно-командных методах, но, прежде всего, на фундаментальных законах социально-экономического и политического развития. Она нацелена на формирование единой, эффективной социальной демократии сообществ, на устойчивое развитие гражданского самосознания в рамках социального правового государства.
      Из-за не учета федеративной природы российского государства реформаторы первой волны споткнулись на глубочайшем разрыве между ожиданиями и заверениями - ожиданиями населения и заверениями властей, - образовавшегося в результате практики управления, унаследованной от унитарного государства.
      Не сложилась мощная политическая партия, способная отмобилизовать население на поддержку реформ и реальное участие в них. Не только стратегические просчеты властей, не создавших мощную социально-политическую и экономическую «вертикаль реформ», зачастую блокировавшихся на уровне региональных и местных бюрократий, но и неготовность людей к новым преобразованием, непонимание своей роли и ответственности за их воплощение в жизнь привели к сужению социально-политической базы реформ, и, как следствие, к торможению экономического развития.
      Партия реформации должна выступить в качестве одного из основополагающих политических инструментов реализации Договора о Союзном государстве, повышения правовой культуры избирателей в ходе подготовки выборов в союзный парламент. Мощная фракция социальных федералистов в союзном парламенте станет эффективной силой реализации политической воли Президента России по созданию Союзного государства. Позиция Президента РФ В. Путина о необходимости развития Союзного государства «не, как союза бюрократий, но, как союза народов», как нельзя лучше раскрывает смысл Курса нового федерализма, в основе которого лежит фундаментальная идея прав народа.
      Опыт европейской интеграции показывает, что созданию европейских координирующих структур предшествовала эффективная работа политических организаций федералистов, и сегодня оказывающих серьезное влияние на общеевропейские процессы. Партия реформации, как российская политическая организация федералистов, призвана стать одним из общественно-политических локомотивов модернизации и реформирования Содружества Независимых Государств, трансформации его в подлинную геополитическую реальность.
      Экономическая программа партии реформации базируется на принципах экономического федерализма, на концепции новой промышленной политики обеспечения экономического роста. Фундаментальным условием промышленной политики является федерализация реально сложившихся социально-экономических отношений. Главным действующим субъектом активной промышленной политики должно стать российское сообщество работодателей.
      Задачей федерализации экономики является формирование основополагающих структур экономического партнерства (транспарентности экономики), прежде всего, автономных сообществ и союзов работодателей, на которых базируется всякая современная успешная экономика.
      Социальный федерализм, как естественно-историческое мировоззрение «демократий развития» означает «наведение порядка в головах» социально и экономически активных россиян, новое качество социального мышления, понимание, осознание реальной точки состояния, в котором находится страна, формирование стратегии ее устойчивого социального развития.
      Основой социально-нравственного возрождения страны, системы фундаментальных ценностей, идеалов и норм, образующих российскую общенациональную идею, основой диалога власти и общества, является «вера в права народа». «Вера в права народа» - это современная духовно-культурная реальность российской гражданской нации, уникальное, социально-творческое развитие российским народом такого фундаментального общецивилизационного принципа, как «вера в права человека», заложенного в программные документы международного сообщества, Организации Объединенных Наций. «Вера в права народа» естественно-исторически рождена в России, как в крупнейшем в мире многонациональном государстве. Российским политикам необходимо научиться соизмерять свои действия с состоянием самобытных российских народов, с мироощущением русского народа, скрепляющего собственной культурой, языком и историей эту уникальную общность, научиться адаптировать политику к национально-специфическим и не менее специфическим региональным условиям жизнедеятельности людей, имеющим концентрированное выражение в идее прав народа. Только в этом случае будет обеспечено доверие всех народов России к государству для людей, государству-заступнику прав народа, откроется мощнейший гуманитарный потенциал развития, формирования нового качества жизни.
      Идея прав народа является также одной из ведущих идей мирового развития, возрождает в современности всемирно-отзывчивое духовное начало русской культуры, полифоническое звучание культур всех народов России. Только в этом случае идея утверждения российского федерализма овладеет сознанием народных масс и народ сам себе прикажет, говоря словами Петра Первого: «Живота не жалеть за державу!», а мировое сообщество снова прислушается к нашей стране, вновь откроет для себя духовное богатство неповторимого российского мира.
      
      
      Создание Союзного государства
      на основе Конституции Российской Федерации
      1. Социально-экономический смысл создания Союзного государства на основе Конституции Российской Федерации
      Реальное место Союзных органов власти (законодательных и исполнительных), формируемых в соответствии с Договором о создании Союзного государства, в государственно-правовой системе Российской Федерации должно диктоваться экономической целесообразностью. Союзный парламент, союзное правительство образуют единый орган управления, обеспечивающий проведение социально-экономической политики федерального центра на уровне федеральных округов.
      Формирование представительства в союзном парламенте, его структуры и регламента, а также структуры и функций союзного правительства должно быть подчинено общей системной задаче законодательного, конституционно-правового, управленческого, бюджетного, финансово-хозяйственного и информационного обеспечения деятельности федеральных округов в соответствии со Стратегией социально-экономического развития РФ.
      Декларации Союзного государства о единых платежном средстве, эмиссионном центре, таможенном пространстве, налоговой и бюджетной политике, о едином нормативно-правовом пространстве, о единых принципах охраны общих границ, управления государственным имуществом, управления природой и недрами могут быть практически реализованы на базе Конституции РФ при фактическом вхождении Беларуси в Российскую Федерацию на правах «восьмого федерального округа», что, в свою очередь, позволит придать новый импульс федеративной реформе в части формирования единой государственно-правовой и законодательной системы управления федеральными округами со стороны федерального центра.
      Разработка новой структуры народно-хозяйственного комплекса страны, соответствующей экономическим реалиям устойчивого развития, будет осуществлена на базе единой государственно-правовой и законодательной системы эффективного, слаженного функционирования федеральных округов.
      Союзное государство, таким образом, должно стать в руках федерального центра государственно-правовым и законодательным инструментом радикальной оптимизации федеративной политики, основ бюджетоообразования, бюджетного регулирования и межбюджетных отношений (бюджетного федерализма) посредством устойчивого развития единого социально-экономического измерения федеральных округов, а именно:
      А) инфраструктура союзных органов власти в государственно-правовом отношении к институту российского президента образует единую государственно-правовую и законодательную систему эффективного, слаженного функционирования федеральных округов под руководством главы российского государства в рамках государственной федеративной политики России.
      Б) в рамках бюджетного процесса Российской Федерации союзные органы власти осуществляют транспарентный (бюджетно-прозрачный) механизм формирования, принятия, реализации и контроля за ходом исполнения федеральных целевых программ Российской Федерации.
      Сегодня руководство страны озабочено неэффективностью бюджетного процесса в сфере федеральных целевых программ, отсутствием внятного механизма их формирования, принятия, реализации и контроля за ходом исполнения. Федеральные целевые программы сегодня фактически дублируют ряд статей федерального бюджета в результате усилий отраслевых и иных лоббистов.
      Федеральные целевые программы должны быть гораздо более рациональным, прозрачным и эффективным образом для российского бюджета и государства в целом сформированы и осуществлены с надлежащим контролем за ходом их исполнения на базе единой государственно-правовой и законодательной системы эффективного, слаженного функционирования федеральных округов, формирующей новую структуру народно-хозяйственного комплекса страны в рамках Стратегии социально-экономического развития РФ.
      Таким образом, такой важнейший инструмент устойчивого социально-экономического развития страны и фундаментальный метод структурной экономической и активной промышленной политики, как федеральные целевые программы, обретет рациональный механизм реализации, что станет реальной основой формирования «инновационного бюджета развития» Российской Федерации.
      В) союзные органы власти разрабатывают законодательное обеспечение социально-экономических и финансово-хозяйственных основ местного самоуправления и управленческий механизм их реализации на конституционно-правовой основе Российской Федерации. Предмет ведения и государственно-правовая логика деятельности органов союзного государства не должны дублировать органы государственной власти РФ, к которым не относится местное самоуправление. Таким образом, органы власти союзного государства должны осуществлять политику органов государственной власти РФ (федерального центра) в сфере местного самоуправления. Именно органы власти союзного государства могут стать важнейшим инструментом осуществления единой государственной политики РФ по развитию местного самоуправления в части формирования единой системы местного самоуправления страны, располагающей соответствующей инфраструктурой, ресурсами, механизмами территориального общественного самоуправления.
      Таким образом, «Союзное государство» как важнейший государственно-правовой инструмент проведения социально-экономической политики Российской Федерации позволит существенно оптимизировать процесс бюджетоообразования в РФ, перевести в практическую плоскость процесс формирования финансово-хозяйственных основ местного самоуправления
      2. О практическом механизме интеграции с Беларусью на базе Конституции Российской Федерации: правовой и гуманитарно-политический аспекты
      Необходим фундаментальный переход от государственно-правового формализма межгосударственных отношений к государственно-правовой формализации реальных международных отношений Беларуси и России как отношений народов двух стран. Для этого необходима, в значительной степени, инновационная, но назревшая в современном международном и гуманитарном праве, разработка правовой природы отношений народов и правового механизма регулирования данных отношений.
      Так, США сегодня предлагают для решения данной проблемы концепцию-механизм «гуманитарной интервенции», страдающий очевидной скудостью философско-правовой мысли. В то время, как сегодня нужен уровень, аналогичный концепции Президента США Вудро Вильсона, выдвинувшего в начале века принцип права наций на самоопределение (лауреат Нобелевской премии мира в 1920 году, предложивший Временному правительству России в 1917 году «союз двух величайших демократий мира»), соответствоваший в то время объективно-исторической тенденции мирового политического развития и принесший США колоссальные внешнеполитические дивиденды в плане влияния на Старый Свет.
      Уровень такого рода представлен гуманитарно-политической концепцией прав народа, которая способна в начале нового века совершить качественный рывок в развитии современного международного и гуманитарного права, является дальнейшим развитием универсальной концепции прав человека и основанием перехода от формально-международного права (на деле, межгосударственного права) к системе регулирования правоотношений между народами.
      Фундаментальный принцип прав народа нашел отражение в концептуальном утверждении Президента РФ В. В. Путина о необходимости создания Союзного государства «не как союза бюрократий двух государств, но как союза народов».
      Настоящее положение должно быть разработано в качестве сквозной нити интеграции России и Беларуси на основе Конституции РФ.
      Так, государственное строительство Союзного государства осуществляется на основе Конституции Российской Федерации как федеративного государства. С другой стороны, государственное строительство Союзного государства осуществляется на основе национально-государственных суверенитетов России и Беларуси. Конструктивное динамическое разрешение данного противоречия и составляет движущую силу развития реального интеграционного процесса на основе Конституции РФ с сохранением национально-государственного суверенитета РБ. Международно-правовую и государственно-правовую логику разрешения этого противоречия, логику устойчивого развития Российской Федерации выражает в концентрированной форме фундаментальный принцип прав народа, а именно:
      Высшая государственная власть в демократическом государстве принадлежит народу. Власть в Российской Федерации принадлежит многонациональному российскому народу, что закреплено в Конституции РФ. Власть в Республике Беларусь принадлежит народу Беларуси, что закреплено в Конституции РБ. Власть в Союзном государстве принадлежит народам субъектов Союзного государства, что закреплено в Договоре о создании Союзного государства (08.12.99).
      Право народа предполагает приоритет прав народа перед правами государства, бюрократии. Таким образом, народ Беларуси выражает свое стремление жить с многонациональным российским народом в общенародном единстве (приверженности идеалам прав народа и их совместном осуществлении). Многонациональный народ России разделяет чаяния народа Беларуси. Государства подчиняются воле народов для обеспечения общенародного единства – для организации государственно-правовых условий в целях совместного осуществления прав народа, а именно:
      А) Российская Федерация как федеративное государство, т. е., объединяющее народы в целях совместного осуществления прав народа (прежде всего, в этом фундаментальном смысле федеративных отношений), предоставляет для объединительного процесса народов собственную Конституцию федеративного государства, осознаваемую народами России как высокоценное достояние ее государственного развития;
      Б) Республика Беларусь, в соответствии с волей народа Беларуси к совместному осуществлению прав народа с народами России в общенародном единстве, соглашается на признание в качестве основы интеграционного процесса народов Конституции Российской Федерации при обязательном соблюдении национально-государственного суверенитета РБ, являющегося достоянием народа Беларуси.
      Принцип прав народа определяет предмет интеграции: объединение народов в целях совместного осуществления прав народа. Вопрос интеграции, таким образом, сводится от политизированной проблематики национально-государственных суверенитетов к реальной проблеме механизма осуществления ясной воли народов к объединению, выраженной в правовой форме совместной реализации прав народа.
      Таким образом, подготавливается и принимается на референдуме базовое решение, имеющее практические государственно-правовые последствия, а именно:
      Объединение народов России и Беларуси осуществляется на основе Конституции Российской Федерации.
      Таким образом, первой и основной задачей избранных союзного парламента и союзного президента будет создание законодательных и исполнительных механизмов реализации настоящего решения, то есть, принятия законодательных актов и постановлений союзного правительства в соответствии с Конституцией Российской Федерацией, которые обеспечат объединение народов России и Беларуси на основе Конституции Российской Федерации.
      В части 1 данной статьи раскрывается социально-экономическое наполнение деятельности органов союзной власти и их место в государственно-правовой системе России.
      Конституционный акт, таким образом, может быть принят по итогам референдума, как закрепление фундаментальной конституционно-правовой нормы о том, что объединение народов России и Беларуси осуществляется на основе Конституции Российской Федерации. В Конституционно акте также должны быть определены задачи избранных союзных органов власти по реальной организации объединительного процесса, вытекающие из настоящей нормы.
      Фундаментальным историко-политическим началом реального объединения народов России и Беларуси, могло бы стать выдвижение Президентом РФ В. В. Путиным принципа прав народа как гуманитарно-политической новации международного гуманитарного права на пороге 21-го века.
      Принцип прав народа – это международно-правовой принцип, с которым человечество входит в новый век, подводя итоги века минувшего, в том числе, опираясь на фундаментальный критический анализ принципа права наций на самоопределение, выдвинутого В. Вильсоном, с которого началось разворачивание новых гуманитарно-политических перспектив перед человечеством, требующих сегодня переосмысления в направлениях придания человеческого измерения глобализации, системной борьбы с международным терроризмом, профилактики социального экстремизма и других.
      Таким образом, подписание Декларации прав народа Президентами РФ и РБ не только положит начало реальному объединительному процессу, но и придаст ему фундаментальное международно-правовое гуманитарно-политическое измерение, придаст новый импульс внешнеполитической активности Российской Федерации.
      3. О практическом механизме интеграции с Беларусью на базе Конституции Российской Федерации: политический аспект
      Важнейшим срочным шагом в деле формирования практического механизма интеграции с Беларусью на базе Конституции Российской Федерации могло бы стать создание Института Полномочного представителя Президента РФ в Республике Беларусь на основе Договора о Союзном государстве.
      Так сегодня, функционирует Институт Представителя Президента РБ при Правительстве РФ, при Исполнительных органах СНГ. Настоящие структуры в целом функционируют на уровне представительств российских регионов. Институт Полномочного представителя Президента РФ в Республике Беларусь позволит, таким образом, руководству Беларуси качественно поднять уровень диалогового взаимодействия с руководством России.
      Институт Полномочного представителя Президента РФ в Республике Беларусь сделает внятной логику и хронологию объединительного процесса на основе Конституции РФ. Это:
      А) разработка и реализация информационно-технологического и гуманитарно-политического механизма реализации прав народа народами Беларуси и России на основе Конституции РФ;
      Б) образование Рабочей группы совместно с Полномочными представителями Президента РФ в федеральных округах для разработки инфраструктуры союзных органов власти и многоуровневого комплекса стоящих перед ними задач по законодательному, конституционно-правовому, управленческому, бюджетному, финансово-хозяйственному и информационному обеспечению деятельности федеральных округов;
      В) системный диалог с политической, экономической и культурной элитой Беларуси;
      Г) Декларация прав народа: разработка, процедура подписания Президентами РФ и РБ, содействие в организации международного гуманитарно-политического измерения Декларации прав народа;
      Д) референдум в РБ и в РФ: подготовка, политическое обеспечение;
      Е) Конституционный акт по итогам референдума: разработка (совместно с Рабочей группой), регламент и процедура принятия;
      Ж) выборы союзного парламента: подготовка, политическое обеспечение;
      З) принятие избранным союзным парламентом законодательных актов объединительного процесса на основе Конституции РФ (Конституционный акт и другие законодательные акты) в контексте стратегии «восьмой федеральный округ»: организация системного взаимодействия с избранным союзным парламентом;
      И) выборы союзного президента: подготовка, политическое обеспечение;
      К) дальнейшее функционирование в качестве Полномочного представителя Президента РФ в Республике Беларусь, обеспечение взаимодействия Полномочных представителей Президента РФ в федеральных округах с союзными органами власти.
      Важным субъективно-политическим шагом в обеспечении успешного осуществления объединительного процесса на основе Конституции РФ является консультирование Президента РБ А. Г. Лукашенко со стороны Первого Президента РФ Б. Ельцина, например, разработка Декларации прав народа на базе фонда Первого Президента России Ельцина с ее последующим международно-правовым продвижением.
      
      Федерация - это Университет.
      О «беспартийном законе» развития общества
      Государство, назвавшееся «Российской Федерацией» и находящееся в настоящее время в состоянии реформы «федеративных отношений», все более являет собой вопрос: «Что есть Федерация?». Без ответа на этот фундаментальный вопрос не может состояться Новая Россия. Пока данный ответ изыскивается в контексте подмены вопроса на иной - «Федерация - это Кто?» - с неизбежно утвердительным суждением, что «Федерация есть Путин». Отсюда и бесконечные эскапады о необходимости «партии Путина», о «победе Путина над прежней медиа-политикой», о «победе Путина над олигархами и губернаторами». Путин, как социально-виртуальный образ (фрейдистская мечта любого политтехнолога) есть замещающий знак социально-массовой рефлексии. Политехнологи, как бы изучили к чему «стремятся от природы» (аристотелевское выражение) люди этой страны и дали им это в статичной, персонифицированной, то есть отвечающей их пониманию форме. Однако, при этом забывается, что люди наделены мышлением, прямым выражением чего является динамизм и разнообразие их предпочтений, интересов, поведенческих ситуаций, жизненных стратегий, социально-нравственных и интеллектуальных потенциалов, одним словом, все то, что собственно и образует «человеческое измерение», смысл человеческой повседневности в ее сращенности с историей. Таким образом, общество всегда рано или поздно выходит из под контроля даже самых совершенных политтехнологов.
      Осмысленный Разговор власти с людьми возможен, как открытый диалог о сущности власти, фундаментально-желаемой людьми. Необходим переход от разговора о Путине к Разговору о Федерации. Что же за власть выбрала большая часть народов бывшего СССР, согласившаяся жить в «Российской Федерации»? Новое российское чиновничество и обслуживающее его экспертное сообщество занято рассуждениями об отношениях центра и регионов, и истина в этих спорах все никак не рождается.
      Проблема состоит в том, что в бытующем политическом сознании не фиксируется объективная реальность третьего и важнейшего участника и арбитра федеративных отношений - Федерации «самой по себе», той живой естественно-исторической целостности общества и власти, которая и именуется «страной», общецивилизационным «человеческим измерением» конкретного сообщества народов, гражданское общество которого порождает социальное, демократическое, правовое «государство для людей».
      Федерация есть принцип универсализации гуманитарно-политических, социальных, культурных, информационных, экономических и технологических качеств (свойств) народов, сообществ, людей, образующих в своем многообразии «человеческое измерение».
      Универсализация качеств «человеческого измерения» предполагает развитие их общечеловеческих составляющих. Универсализация качества не только не отрицает «конкретное качество», но развивает его собственные основания до степеней высшей качественности.
      Продуцирование все новых и новых «человеческих качеств» («человеческая природа») является смыслообразующим потенциалом федерализма, так, как их развитие (устойчивое, социальное, гуманитарное) до высших степеней качественности и есть универсализация мира, совершенствование общечеловеческого измерения. Такова фундаментальная стратегия философии федерализма. Единство человеческой цивилизации осуществляется через многообразие человеческих качеств в их собственном развитии к высшим степеням качественности. Фундаментальным основанием развития единства человеческой цивилизации, основанием генезиса и структуры «человеческого измерения» является «человеческое знание». «Я вижу то, что я знаю»,- так выражал Гете априорный характер «человеческого знания».
      История Нового Времени все чаще осмысливается сегодня, как общецивилизационное преобразование, - переход к новой гуманитарной цивилизации «человеческого знания», не исчерпывающийся совокупностью экономических, политических и технологических составляющих, -, как Развитие. В структуре Нового Времени можно выделить два периода развития: количественный, экстенсивный, связанный с умножением, ростом частных знаний, и современный, формирующийся сегодня, качественный, интенсивный, основанный на универсализации знания.
      Количественное развитие цивилизации, выраженное в идее прогресса, в сфере политики обрело свое представление в форме политических партий. Политическая партия образовывалась, как фундаментальная стратегия «количественного подхода» к человеческому измерению. Количественные характеристики человеческого бытия, основы частных знаний (богатство-собственность, капитал, фабричный и сельскохозяйственный труд, производство, техника, социальное распределение, расходы и доходы государства, военные силы и природные ресурсы) разламывали и дробили непрерывность докапиталистического социума, прочерчивались в виде политических партий и их программ, утверждавших правоту той или иной схемы количественного развития государства и общества, частные, субъективные концепции и учения. По своей политической онтологии партия формировалась и развивалась, как мера (единица) «человеческого измерения», институт частного знания.
      Партии располагают частным (политическим) «человеческим знанием», абсолютизирующим те или иные стороны развития на базе количественного подхода к «человеческому измерению». Количественное развитие есть схема унитарного государства, построенная на дискретности «человеческого измерения», его детализации и дроблении в «единицах» политических партий, выражающих частное (гипертрофированное) «человеческое знание».
      Условие многопартийности здесь предполагает возможную всемерную демократизацию унитарного государства через полемический консенус различных, наиболее мощных схем количественного развития, через конкуренцию «частных» точек зрения в области «человеческого знания». При этом необходимо помнить, что политические партии есть лишь замещающие знаки реального развития, выражающие его количественную составляющую, да и то, как правило, в статической форме, далекой от актуального динамизма процессов, экономических, политических, социальных, информационных. Партии - это субъекты количественного развития цивилизации.
      Нынешний переход к качественному развитию цивилизации, к «обществу знаний», нередко, пользуясь термином основателей Римского Клуба, через «революцию человеческих качеств», существенно видоизменяет и сущность политических партий. Современные партии опираются на априорную мощь «человеческого знания», на непрерывность нового постиндустриального социума, на «поля человеческих качеств», как на модельные реальности социума. Современные партии, по существу, играют с окостеневшей реальностью всевозможных политологических номинаций (левые, правые, социал-демократы, либералы, центристы), конструируя из ее фрагментов новые политические языки, в котором прежние политические имена являются лишь значениями, отсылками, модельными категориями. Современные партии находятся в поиске «социальных истин человеческого знания», синтетических оснований «человеческого измерения», взыскуют его непрерывности, работают с его реальными разломами, складками, с архаической логикой дискретности, задаваемой традиционными политическими номинациями-партиями. Политики сегодня делятся (причем внутри любой политической номинации) на модернизаторов, опирающихся на рычаг «человеческого знания» в преобразовании «человеческого измерения», и реакционеров, утверждающих парадигму количественного подхода к «человеческому измерению. Нередко целые политические номинации могут быть априорно отнесены к реакционерам в силу своего отчуждения от гуманитарно-политических ценностей - социальные экстремисты, националисты, коммунисты.
      Современным партиям (Третий путь Т. Блэра, Новый центр Г. Шредера) недостает лишь осознания конечности своего политического бытия и предназначения. Это «тяжелое наследие» архаических политических номинаций, удерживающих цивилизацию в колее ценностей количественного развития.
      Необходим решающий переход (усилиями современных партий прежде всего) к «беспартийному закону» развития общества, к обществу человеческих качеств, к непрерывности социума и синтетической мощи «человеческого измерения» - к универсализму общества знаний. Качественное развитие общества предполагает переход от много-партийности к не-партийности, - от частных знаний к универсальному знанию. Партийность общества, его политизированность и политическая раздробленность должна быть преодолена на пути осуществлении идеи общества знаний. Это и есть задача современных партий по формированию нового качества жизни.
      Многопартийность, как «результат» количественного развития цивилизации и основание дискретности «человеческого измерения» - мира частных знаний - может быть преодолена в становлении Федерации, как фундаментальной структуры нового универсализма. Многопартийность, которая была в свое время проводником идей федерализма в условиях прогрессистского индустриального общества, все больше превращается в тормоз для развития его современных версий.
      Современные партии выполняют уже не столько традиционные политические задачи, сколько деконструируют старый, но все еще такой огромный политический рынок, ищут «точки соприкосновения» левых и правых, «третьи пути» и «новые центры», то есть, по существу, ликвидируют априорную структуру, делающую возможной организацию политпроцесса посредством партий, обеспечивают переход от дискретности человеческого измерения к его непрерывности, от общества частных точек зрения к обществу знаний через принцип универсализации, принцип социального федерализма.
      Что же «после партий»? Что станет действующей структурой Федерации, предметом осуществления «беспартийного закона» развития общества?
      Европейский Университет, как структура универсализации частных знаний, поиска общих оснований развития, как изначальный, смыслопорождающий институт «общества знаний» является уникальной моделью новой социальной реальности, способной на фундаментальном уровне онтологии политики преодолеть, «снять» институт многопартийности в его априорном виде -, как форму дискретности «человеческого измерения», мир господства частной точки зрения (хотя бы то была и абсолютизируемая частная точка зрения одной партии власти). Университет, как система «общества знаний» в отличии от партийности-многопартийности только и может реально ограничить государство в сфере его рациональной компетенции.
      Институт многопартийности (партийности и политизации общества) и институт государства, будучи взаимоувязаны в стратегии «количественного развития», стратегии господства «частных знаний» взаимо-ослабляются, навязывают друг другу собственную неэффективность в новой стратегии «качественного развития» в начале 21 века. Институт многопартийности, как институт общецивилизационного перехода не позволяет современному обществу радикально взять государство под контроль. Современное общество, выявляющее в качестве своей оси Университет, как реальную общественно-научную систему и организацию принципиально нового типа, обеспечивающую генезис и сетевую структуру всех программ развития, создает для конкретных нужд развития «компактное государство», развивающееся «под Университетом» в качестве мощной социально-технологической системы.
      
      Инновационная социал-демократия - основа
      реального либерального прорыва в экономике
      Приходится с очевидностью констатировать, что в стране, как не было, так и нет общественно-политической силы, являющейся общественно признанным «социально-интеллектуальным собственником» конкретной модели развития Новой России. Право разработки и реализации настоящей модели по существу узурпировано высшими государственными ведомствами, близкими к власти фондами и центрами. Результатом такого положения дел является отсутствие стратегии развития, как общественного института.
      Современное развитие цивилизации характеризуется неуклонным повышением роли социал-демократии, как сложноорганизованной социально-информационной материи конструктивных отношений общества и власти. Современная социал-демократия впитывает в себя, «снимает», используя гегелевскую модель развития, богатое содержание европейского либерализма. Новый европейский социал-демократ – это, прежде всего, социальный либерал. Позиции традиционалистских либералов все более ослабляются, вырождаются в свою противоположность, в правый консерватизм.
      Как же возможна социал-демократия в России? Это, пожалуй, ключевой вопрос устойчивости и социальности развития страны. Новая демократическая власть России должна прочно запечатлеть в своем политическом сознании главную «врожденную идею» - идею абсолютной необходимости «присутствия» социал-демократии в России, как многомерной независимой системы общественных движений и партий, гуманитарных, исследовательских, социально-образовательных центров и институтов. Именно система российской социал-демократии только и может быть действительным источником высококачественной стратегии развития, сетевой структурой связей общества и власти, генеральным политическим субъектом развития России, определяющим сущность российской власти.
      Почему же многочисленные российские партии и движения, центры и фонды, придерживающиеся идей социал-демократии не могут сформировать общественный институт российской социал-демократии? Ответ ясен и прост. Не прояснены, не разработаны и попросту не поняты экономический смысл, экономическая необходимость социал-демократии, как общественно-политической системы. Автор данной статьи не придерживается консервативных теорий экономического детерминизма, лежащих в основании поведения наших рыночных фундаменталистов и российских либералов переходного периода. Напротив, я концептуально утверждаю все возрастающую социальную и методологическую роль концепций институциальной, транспарентной (социально-прозрачной) экономики, то есть, полагаю наличие в рыночной экономике постигаемого социального смысла, а не только действие формальных рыночных сил и механизмов.
      «Священные коровы» рыночной экономики, институты собственности, формы труда, стоимостный и потребительский капитал, вовсе не являются для новых, или если хотите, истинных социал-демократов – социальных либералов - некими «догматами веры», это скорее факторы экономически просвещенного рассудка, предрассудки. Угроза этим константам рыночной экономики, как выясняется, может исходить не только извне, от внешних рыночной экономики сил, «комиссаров национализации в пыльных шлемах», но и изнутри самого капитализма, как общественно-политической системы, в ходе действия «незримой руки рынка», рафинированных рыночных инструментов, фондового капитала, действий портфельных инвесторов и т.д. Хочется в этом смысле напомнить, что автор до сих пор аксиоматически непревзойденной идеи рынка А. Смит полагал себя в качестве этика, а главным своим сочинением он считал «Теорию нравственных чувств», ставшую классикой сенсуалистической этики. Постулируемая им «этика чувств» утверждала, что ведущая роль в человеческой жизни принадлежит не столько разуму, сколько эмоционально-чувственной сфере нашего сознания. Вот он, источник основных парадигм социального развития (а точнее социального катастрофизма) беспокойного ХХ века, который необходимо преодолеть самой сущностью ХХI века. Неверие в человеческий разум, высокоинтеллектуальный материализм всех форм и видов - от марксизма-ленинизма до монетаризма (экономического детерминизма), ницшеанства и фрейдизма. Марксова теория экономического фетишизма в значительной степени раскрывает сущность отчуждения человека от продуктов его деятельности, его подчинение создаваемым в ходе хозяйствования отношениям-фетишам, через политическую ограниченность его разума. Но Маркс, желая раскрепостить человеческий разум, лишь более закабаляет его через утверждение неких фатальных исторических законов политической экономии, действующих независимо и господствующих над человечеством совсем по-гегелевски.
      Новая социальная метафизика, лежащая в основании мировоззрения современных социал-демократов – социальных либералов, основана на этике разума, рационалистической этике, вдохновляемой идеями Аристотеля, Канта. Этика разума преодолевает так называемый «материалистический либерализм» через философию свободы. Вообще говоря, материалистический либерализм - это своеобразный большевизм западноевропейской цивилизации, понимающий свободу, как максимум материального обладания. Ленин также мечтал о государства абсолютной свободы, государстве нового типа. Протестантская этика, отражающая по Веберу «Дух капитализма», потому и не воспроизводима в России, что представляет собой определенную модель организации сферы чисто человеческих импульсов, эмоционально-рассудочной сферы, то есть представляет собой простую констатацию человеческих качеств, посредством которых осуществляется капитализм, как тип поведения.
      Современные социал-демократы – социальные либералы - не «рассматривают» человека, как простую модель сложноорганизованных материальных импульсов. Они исходят из представлений об изначальной человеческой «солидарности», со-причастности и со-ответственности, как фундаментальной реальностии живительного источника социального мышления и социальной практики. В философии новой социал-демократии и социального либерализма налагается общеметодологический запрет на «простые модели человека», на саму принципиальную невозможность неограниченного использования таких моделей социальным ученым или практиком.
      Наши же многочисленные по самоназванию российские социал-демократы до сих пор исходят из этих самых «простых моделей» человека, которыми жил ХХ век, и которые имеют исключительно формальное значение для создания схем эффективных социальных манипуляций. Наши социал-демократы абсолютно манипулируемы и выстраиваемы властью, проводящей «реформы сверху» на основе «моделей человека» отнюдь не святой простоты.
      Идеи прав человека, прав сообществ, прав народа, как раз и преодолевают тип социально-материального мышления, основанный на материалистической концепции человека, отрицающей его разумность в своем последовательно логическом воплощении.
      Все разумные люди у нас социальные либералы и федералисты. В рамках этой парадигмы в России только и можно быть более правым или более левым, центристом и т.д., но никак не вне этой «столбовой дороги» развития страны. Но у нас нет реальной социально-либеральной и федералистской силы.
      Федерализм - это естественно-историческая рационалистическая модель современного общества, выработанная социальной теорией демократии, модель, развивающая основания изначального человеческого сотрудничества и сопричастности, как смысла человеческого бытия. Вот эта-то разумность и должна быть воплощена в новом политическом рынке и новом политическом языке. Наши российские либералы, которые, как ни парадоксально, ближе всех демократических политиков подходили к институциализации социал-демократии, сталкиваясь с реальной социальной практикой, сломались на естественной болезни общества, вырывающегося из тенет тоталитаризма, - на идолопоклонничестве частной собственности, не разумном, как всякий культ.
      Именно такая инновационная социал-демократия, как социальный либерализм, является основанием реального либерального прорыва в экономике, понимаемой, как приоритет социально-экономических интересов общества перед интересами государства.
      Либеральный прорыв предполагает преодоление кризиса самоидентификации самих реформаторов, кризиса марксистской картины социальной природы экономики, отягчающего и без того расколотое общественно-политическое сознание российской элиты, его все более увеличивающееся расхождение с реальностью науки об обществе и человеке.
      Теоретический либеральный прорыв обусловлен выявленным современными экономистами от социал-демократии типом капитала - гуманитарным капиталом, отражающим уровень разумности, рациональности экономики. Если в марксистской картине социума экономическое и техническое развитие цивилизации определяют возникновение и движение капитала, его структуру и формы, то реальная социально-демократическая (социально-либеральная) картина социума исходит из существования первичного капитала креативного типа, «скорость движения и фундаментальное значение которого во всех экономико-технических системах одинаковы». Иначе говоря, именно гуманитарный капитал формирует реальную экономику, реальный рынок для всех, от него зависит существование и структура реальных экономико-технологических систем, подобно тому, как скорость света в физике структурирует реальное пространство и время. Гуманитарный капитал и есть та самая невидимая Адаму Смиту и его многочисленным последователям «рука рынка», очевидная современным инновационным социал-демократам – социальным либералам.
      Гуманитарный капитал и связанная с ним интеллектуальная собственность выявляются в реальности формирующегося информационного постиндустриального общества, как фундаментальные формы, соответственно, капитала и собственности. Наука, политика, культура, образование, информатизация и иные составляющие образования гуманитарного капитала на основе интеллектуальной собственности возвращают истинность картине социального мира.
      Радикальный поворот к новой социально-демократической (социально-либеральной) картине социального мира, как раз, и состоит в созидании модели постиндустриальной политики, как метода «запуска в работу» гуманитарного капитала. Корень неуспеха первой волны интеграции мировой экономики, а также неуспеха российских реформ, как ее частного случая - отсутствие активной постиндустриальной политики. Непонимание того фундаментального обстоятельства, что непременным условием социально-экономических преобразований на пороге ХХI века является формирование институтов постиндустриальной политики, собственно вырабатывающих и реализующих новые экономические модели.
      Именно институты постиндустриальной политики, коренящиеся в инновационной социально-либеральной социал-демократии, и образуют инфраструктуру постиндустриальной реформации, коммуникативно-технологическую сеть стратегического и оперативного управления процессами, систему институтов гражданского общества, воспроизводящую «правила игры» и гуманитарный капитал постиндустриальной промышленной реформации. Так, российские либералы первой волны именно потому постоянно сдавались политикам-тяжеловесам, что не имели опоры на общественные институты новой экономической политики, по-марксистски надеясь на то, что реализация экономических моделей сама по себе приведет к «самозарождению» обслуживающих институтов.
      Стратегия постиндустриальной политики предполагает достраивание системы социально-экономического партнерства через создание полноценных союзов работодателей, способных к взаимодействию с правительством, профсоюзами и законодателями. Мощное действие антирыночных факторов в настоящее время вызвано неоптимальной экономической моделью, основанной на марксистской онтологии, лишенной измерения постиндустриальной политики. Главным из этих факторов является рыночный фундаментализм, промарксистский характер модели мировой экономической интеграции.
      Современная либеральная социал-демократия - это реальная экономика, реальный рынок, образующие стратегию устойчивого социального развития в начале ХХI века, стратегию постиндустриального информационного общества.
      Постиндустриальную политику, как методологию социально-экономического и информационно-технологического роста на основе гуманитарного капитала, обеспечивает «квадрат транспарентности»:
      «Правительство - Профсоюзы - Законодатели – Работодатели».
      Мировая координация союзов работодателей на основе новой либеральной социал-демократии, как «архиважная» задача общецивилизационной постиндустриальной политики, - это конкретный предмет реального социального, экономического и технологического развития в новой картине мира, задача науки об обществе и человеке на текущий момент.
      Правительство - Профсоюзы - Законодатели - Союзы Работодателей - четыре элемента, четыре действующих причины системы транспарентности (стратегического социально-экономического партнерства), как целостности фундаментальных элементов гуманитарной экономики. Мировая координация правительств, законодателей и профсоюзов в настоящее время функционирует, но в мире отсутствует четвертый элемент системы - координация организаций, союзов и реальных сообществ работодателей. Современная международно-правовая система не владеет институциализацией сообществ работодателей, ограничиваясь созданием институтов отношений правительств (ООН, ОБСЕ, НАТО), формированием рамочных условий для национальных законодательств и международных парламентских институтов, а также созданием специализированных международных экономических институтов (например, Организации стран-экспортеров нефти).
      
      Марксизм и Федерализм, как
      различные теории социальной природы
      1. Марксизм, как метафизика: возможности «поворота» социальной науки
      Марксизм состоялся через применение принципов научного анализа ко «второй природе», к обществу, понимаемому, как совокупный агрегат человеческого поведения, детерминируемый извне. Таким образом, марксизм, безусловно, открыл эпоху научности социального знания, то есть специфической, исторически оправданной попытки сделать познание человека, общества, государства наукой, построить объективную теорию субъективности, и на ее основе, возможно, создать новую теорию объективности, теорию истины. Предшествующая эпоха, будучи руководимой непосредственной истиной христианства, истинами мировых религий, интеллектуальными знаниями, истиной искусства и другими истинами, эпоха, завершающаяся немецкой классической философией, поставила вопрос о теории истины, о способах происхождения истинности.
      До настоящего времени марксизм в форме экономико-центризма и техно-центризма (интеллектного или онтологического марксизма) является господствующей в сознании «основной массы» элит и в общественном сознании теорией истины.
      «Экономический» и родственный ему «технический» способ раскрытия происхождения истинности выявляют непосредственные истины экономики и техники, как общественно-исторических явлений и противопоставляют эти истины всем иным истинам существования и развития, истинам мышления и религии, искусства и истории, личности и морали, которые при этом объявляются зависимыми, производными или даже просто ложными истинами. Так образуется и проходит полный цикл развития фундаментальное противоречие марксизма: попытка построить теорию истины, науку об истине, через реальное отрицание самостоятельного существования мира истинности, попытка построить науку о предмете, который объявляется заведомо ложным, не-существующим в своем собственном качестве, всегда являющимся другим, нежели непосредственно заявляемая им сущность, а именно, одной из форм истинности экономики и техники. Марксистская онтология является, таким образом, интеллектуальной почвой европейского нигилизма в самом широком историческом контексте, вплоть до современности.
      С другой стороны, марксистская онтология (теория изначальной истинности экономики и техники) образует картину социального мира, которая является с той или иной степенью проявленности и отрефлектированности образом мыслиинтеллигенции на протяжении 20 века и, особенно, в настоящее время, в эпоху окончательной, казалось бы, победы экономической и технократической глобализации. Оппозиция марксистской онтологии «возглавлялась» в 20 веке прежде всего Хайдеггером и Гуссерлем (в порядке значимости онтологического конструирования), а также в значительной степени Ясперсом, Витгенштейном, ныне Деррида и другими (французский структурализм и экзистенциализм можно определить скорее, как неомарксистскую онтологию, нежели, как оппозицию марксизму, в чем неоднократно признавались ведущие представители этих направлений). Правота этой оппозиции неизменно подтверждалась самой историей, сокрушившей в ХХ веке, как марксистские государства, так и европейский нигилизм в форме национал-социализма, но опровергалась повседневностью, в которой роль экономики и техники все более возрастала, а значение ценностей и моральных норм ослабевало и релятивизировалось. Накопленный настоящей оппозицией онтологический опыт, опыт существования мира истинности, как фундаментальной структуры человеческого бытия в условиях экономико-технологической реформации, является потенциалом создания новой картины социального мира.
      Новая картина социального мира должна также отвечать новым потребностям, новым качествам развития экономики и техники. В марксистской картине социальной природы значение временной составляющей принадлежало технике, а значение составляющей пространства раскрывалось экономикой. Бесконечный прогресс, бесконечное развитие техники понималось, как сущность социального времени, сущность существования человеческой цивилизации во времени. Бесконечное влияние экономики на все сферы человеческого существования, бесконечность человеческой самоорганизации и развития на экономико-производительной основе раскрывало сущность социального пространства, сущность расширения и развития человеческой цивилизации в пространстве. Любое явление социальной природы, таким образом, будь-то историческое событие, политический факт, произведение культуры и искусства, определяется в этой картине мира через его «место» в экономическом и техническом развитии человечества. Общество, таким образом, раскрывается, как механика сил Маркса(производительных сил общества - экономико-технократических сил), воздействующих на «тела Маркса», истины экономического и технического развития - стоимость, продукт, труд, товар, капитал, рабочее время, деньги, затраты и др., т.е. транспарентные объекты, прозрачные с точки зрения экономических и технолого-технократических воздействий. «Капитал» Маркса, по существу, верифицирует (восстанавливает в новой символической реальности, в другом языке и понятийном аппарате) три закона механики Ньютона, они же - три закона формальной логики, для социальной природы и тем самым открывает эпоху науки об обществе и человеке. Капитал, как закономерность взаимодействия тел Маркса с силами Маркса, является, с другой стороны, первым найденным способом человеческого измерения, конкретной мерой возможности удовлетворения человеком собственных потребностей в меру обладания оным в форме денег и ценностей. Поскольку в марксистской картине социума мы имеем дело не с самой реальностью социального, а с телами Маркса, взаимодействующими друг с другом с силами Маркса, то программа математизации марксистской онтологии предполагает работу с матрицей «нолей», «нулевых единичностей», объектов, транспаретных для «тел Маркса» и «сил Маркса», объектов, с нулевым, или стремящимся к нолю содержанием капитала. Такой матрицей в марксистской онтологии является пролетариат. Маркс выводит формулы революционных изменений в социальной природе примерно так же, как ньтонова механика прокладывает путь математизации физических процессов.
      
      2.Теория работодателей, как верификация специальной теории относительности для социума
      Кризис марксистской картины социальной природы, ее все более увеличивающееся расхождение с задачами построения науки об обществе и человеке, обусловлены выявленным современными экономистами типом капитала - гуманитарным капиталом. Если в марксистской картине социума экономическое и техническое развитие цивилизации определяют возникновение и движение капитала, его структуру и формы, то реальная картина социума исходит из существования первичного капитала креативного типа, «скорость движения» и фундаментальное значение которого во всех экономико-технических системах одинаковы. Гуманитарный капитал и связанная с ним интеллектуальная собственность выявляются в реальности формирующегося информационного постиндустриального общества, как фундаментальные формы соответственно капитала и собственности. Наука, политика, культура, образование, информатизация и иные составляющие образования гуманитарного капитала на основе интеллектуальной собственности возвращают истинность картине социального мира. Гуманитарный капитал, таким образом, определяется, как непосредственное измерение социальных времени и пространства через их изменение на «единицу качества» - нелинейного, «скачкообразного» развития соответственно техники и экономики от качества к качеству.
      Радикальный поворот к новой картине социального мира, как раз и состоит в созидании модели постиндустриальной политики, как метода «запуска в работу» гуманитарного капитала. Корень неуспеха первой волны интеграции мировой экономики - отсутствие экономической политики. Непонимание того фундаментального обстоятельства, что непременным условием социально-экономических преобразований является наличие динамичной политики, соответствующей реализуемым экономическим моделям. Именно политика создает инфраструктуру постиндустриальной реформации, коммуникативно-технологическую сеть стратегического и оперативного управления процессами, систему институтов гражданского общества, воспроизводящую «правила игры» и гуманитарный капитал постиндустриальной промышленной реформации. Так российские либералы первой волны именно потому постоянно «сдавались» политикам-тяжеловесам, что не имели собственной политики, по-марксистски надеясь на то, что реализация экономических моделей сама по себе приведет к «самозарождению» обслуживающей ее политики.
      Стратегия постиндустриальной политики предполагает достраивание системы социально-экономического партнерства через создание полноценных союзов работодателей, способных к взаимодействию с правительством и профсоюзами и законодателями. Мощное действие антирыночных факторов в настоящее время вызвано неоптимальной экономической моделью, основанной на марксистской онтологии, лишенной измерения постиндустриальной политики. Главным из этих факторов является неполитический, промарксистский характер модели мировой экономической интеграции. Реальная экономика, реальный рынок для всех могут образовать стратегию устойчивого социального развития в начале 21 века, стратегию постиндустриального информационного общества. Постиндустриальную политику, как методологию социально-экономического и информационно-технологического роста на основе гуманитарного капитала обеспечивает «квадрат транспарентности»:
      Правительство - Профсоюзы - Законодатели- Работодатели.
      Мировая координация союзов работодателей, как «архиважная» задача общецивилизационной постиндустриальной политики - конкретный предмет реального экономического и технологического развития в новой картине мира, задача образования науки об обществе и человеке на текущий момент. Правительство - Профсоюзы - Законодатели - Союзы Работодателей- четыре элемента, четыре действующих причины системы транспарентности (стратегического социально-экономического партнерства), как целостности фундаментальных элементов гуманитарной экономики. Мировая координация правительств, законодателей и профсоюзов в настоящее время функционирует, но в мире отсутствует четвертый элемент системы - координация организаций, союзов и реальных сообществ работодателей. Современная международно-правовая система не владеет институциализацией сообществ работодателей, ограничиваясь созданием институтов отношений правительств (ООН, ОБСЕ, НАТО), формированием рамочных условий для национальных законодательств и международных парламентских институтов, а также созданием специализированных международных экономических институтов (например, Организации стран-экспортеров нефти). Именно работодатели, а не «токмо» правительства, в странах с рыночной экономикой должны вести переговоры в области мирового уровня занятости, тарифных соглашений, экологии производства, подготовки и квалификации кадров. Союзы работодателей с момента их зарождения -это ответ западного общества на угрозу большевизма, механизм разрешения социальных конфликтов, когда реальная власть в обществе с элементами частной собственности находит пути компромисса с социальными группами наемного труда - пути эволюции, а не революции.
      Работодательство и есть основное движение гуманитарного капитала, действующий принцип относительности в экономико-технических системах общественного производства и развития. Производство работы является структурообразующей составляющей экономики, наряду с производством капитала, товаров и услуг. Экономическая категория «работы» является ключевой в немарксистской модели экономики, основанной на гуманитарном капитале интеллектуальной собственности. Мировая координация сообществ работодателей - это политика постиндустриального, социально-реального, гуманитарного капитализма. Мировая координация союзов работодателей - судьба мировой демократии. Открытие «полного отсутствия всякого присутствия» мировой координации сообществ работодателей, как ответ на вопрос, почему не сформировалось устойчивое социально-экономическое развитие мировой экономики, есть правильная постановка вопроса о мировой финансово-промышленной олигархии. Не «олигархия» - но работодатели, люди дела. Не келейность решений узкого круга лиц в целях бесконечного экономического и технического прогресса, а концентрация гуманитарного капитала экономико-технологических профессионалами в базовых для мировой экономики социально-экономических сообществах - в сфере банковской деятельности, «естественных монополий», в жилищно-коммунальной сфере, в военно-промышленном комплексе и многих других сферах экономики. Вот ответственный подход к судьбе мировой демократии, мировой экономики и техники. Однако, и первые три элемента системы мирового социального партнерства- правительство, профсоюзы, законодатели - значительно деформированы, отстранены от процесса транспарентности - выработки фундамента новых социально-экономических немарксистских отношений и соответствующей им постиндустриальной политики, и потому малоэффективны. Америка сделала ставку на финансистов. Биржа стала ее центральным институтом. Акционеры становятся врагами менеджеров. Предприятие, задуманное, как сообщество гуманитарного капитала, объединенное мощными интересами и мощной общественной привязанностью, превращается в машину движения денежной наличности, происходит перекачка интеллектуальных ресурсов страны в финансовый сектор, заинтересованные собственники, менеджеры и персонал реальных компаний находятся под постоянной угрозой смены акционеров, расчленения и продажи, краткосрочные цели финансового сектора преобладают над долгосрочными целями реального сектора.
      
      3.Теория правообъектности, как верификация общей теории относительности для социума
      Принцип работодательства проблематизирует марксистскую картину социальной природы аналогично первичной проблематизации ньютоновой картины мира принципом относительности Эйнштейна, результатом которой является специальная теория относительности, а в науке об обществе и человеке эту функцию выполняет теория работодателей. Завершение перехода к новой нелинейной картине социального мира, основанное на выделении гуманитарного капитала, от движения которого (работодательства) зависят социальные пространство и время (экономика и техника), - это распространение принципа гуманитарного капитала на мировую историю в целом, как совокупность движения систем с гуманитарно-экономической (социальное пространство) и гуманитарно-технической (социальное время) составляющими. Своего рода «общая теория относительности»., как же общая теория относительности верифицируется в социальной науке, если специальная теория относительности верифицируется, как теория работодателей в языке науки об обществе и человеке, качественно продвигая при этом сам этот язык в его аналитичности?
      В новой немарксистской картине социального мира мировая история, как реальный процесс есть фундаментальное субъект-объектное отношение (основание всего многообразия субъект-объектных отношений цивилизации), в котором объект истории непосредственно раскрывается, как народ, а субъект мировой истории представлен государством. Основанием изначальных субъект-объектных отношений мировой истории является мир истинности, система истин, высших ценностей, целей и смысла человеческого существования. Осуществление, воплощение в повседневности, изначальных субъект-объектных (государство-народ) отношений мировой истории есть закон, право. Право есть математика социальной природы. Нигилизм - это «намеренная, осознанная и сознательно себя легитимирующая попытка обесценить прежние верховные ценности, их, как верховные ценности отменить. Нигилизм теперь уже не такой исторический процесс, который протекал бы перед нами, как наблюдателями, вне нас, а то и позади нас. Нигилизм оказывается историей нашей собственной эпохи, очерчивающей пространство его воздействия и бросающей нам вызов» (М. Хайдеггер).
      Народ - истинное человеческое сообщество. Таково центральное убеждение демократии, как работающей концепции самоуправляющегося человеческого общества, которая не довольствуется тем, что над нами властвует «государство» и нами правит «правительство». Термин «демократия» предполагает, что правит народ. Однако «правительство» - не народ. Народ голосует и избирает своих представителей, которые участвуют в правлении. Голосование - необходимая основа демократии, но едва ли достаточная для того, чтобы быть уверенными, что народ правит, выбирая своих представителей. Даже из нашей обыденной речи вытекает, что правит власть. Концепция федерализма имеет решающее значение для решения этой проблемы.
      Федерализм, как теория народа рассматривает его, как основной объект мировой истории, производящий право и государство, исследует процесс генезиса права и государства народом в его историческом развитии, взаимосвязи и отношения, качества - права, посредством которых народ самоопределяется, самовыражается, саморазвивается и самоорганизуется, достигая высшей точки развития в подлинной демократии.
      Конкретной исторической формой существования народа является общество - мера осуществления прав народа в конкретный исторический момент. Государство и право - моменты общества, и законы их возникновения и развития выступают проявлениями прав народа, как законов общественного развития.
      Общество понимается, как «сеть человеческого общения» - система социальных, культурных, экономических, политических, оборонительных, информационных, профессиональных и иных человеческих сообществ, посредством которых народ конкретным образом осуществляет свои права.
      Народ раскрывается, как фундаментальный предмет человеческого общения, понимаемого, как непрерывность процесса и связность моментов общественно-исторического развития. Права народа, выявляемые и опредмечиваемые непосредственно в ходе человеческого общения (общественного развития), являются основной и естественной предпосылкой исторического возникновения права. Естественное право - это, по сути дела, язык народа. Определяя право и отвечая на вопрос, откуда берутся нормы, федерализм прежде всего раскрывает нормативную природу права, как непосредственную объективность народа, реальное бытие и присутствие народа в истории. Норма есть продукт сознательной деятельности народа и конкретная структура общества. Право народа представляет собой нерасчлененное единство естественного права, существующее априорно, до аналитического вычленения писаных норм и сферы неписаного права. Необходимость и возможность народа творить право, создавать законы - это объективный фактор исторического процесса.
      Основным содержанием права, как системы мышления и действия является стремление к истинности человеческого сообщества, достигаемое в понятии «народа» и логике саморазвития этого понятия - «демократии». Объективное право - это право народа, субъективное право - это право «правоведов», государственное право. Истинные субъект-объектные отношения в правовой системе и делают ее демократической, социальной. Все юридические нормы, как истинные результаты субъект-объектных отношений в правовой системе так или иначе конкретизируют общий принцип объективности народа. Право - это масштаб свободы, который отмеряется народу историей и достоянием которого она (свобода) является.
      Истинно правовое государство (демократия) обладает полицентричностью властей и множественностью единиц правления, целостность же правления в таком государстве достигается властью народа и общества, как соответственно абсолютного и реального объектов истории, от которой всякое государство зависит субъективным образом.
      Априорное право (право народа) есть первичное основание культуры народа. Нормативность апириорного права задает фундаментальные структуры культуры, формирует менталитет. Культура в этом смысле всегда была естественной формой непосредственной институциализации в феноменах культуры прав народа на самоопределение, самовыражение, саморазвитие, самоуправление. Понятие культурного сознания поэтому прежде всего определяется, как априорное правосознание. Правосознание есть прежде всего априорная способность усмотрения истинности, объективности истории в повседневности и опыте, созерцание «живой жизни» народа, совершенствуемое культурой. Генезис и структура правосознания и есть существо общественного мнения, общественного суждения, как всякого суждения об истинности, объективности.
      Народ, являясь истинным источником права, наделяет людей, сообщества, институты и органы общества и государства правосознанием. Вера в народ, познание народа, как истинного источника права, а, следовательно, и власти, «схватывание» сущности народа в социальной реальности, раскрываемой, как реальность конкретного осуществления прав народа, - это главное содержание демократического поведения.
      Правотворчество есть сознательная деятельность народа (общества), созидающего первичную правовою реальность социума, фундаментальными интерпретациями которой являются субъективные правовые системы - право законодателей и юристов, государственное право. Истинное законодательство должно формироваться, как познание объективной сущности народа, его бытия, как правовой, априорной сферы социума. Ведь право – это, прежде всего, реально функционирующая система знания об истинных закономерностях истории, о ее фундаментальных субъект-объектных отношениях. Фундаментальное правовое регулирование, таким образом, осуществляется, как изучение, преобразование и использование закономерностей и потенциала исторического развития и становления народа в повседневности, в реальности жизни людей - т.е., как фундаментальная матрица человеческого сообщества.
      Истинная норма права, являющаяся в своей сущности нормой права народа, априорна. Таким образом, не многократное повторение и регулярность поступков и форм связей людей образуют первичные формы права, но любое межличностное, житейское, бытовое отношение социального характера между людьми является в основе своей априорным правоотношением. Система фундаментальных правоотношений - это система индивидуализации общественных отношений, взаимное поведение участников которых обеспечивается реальностью осуществления прав народа, а не возможностью государственного принуждения.
      В федерализме, как теории народа, право рассматривается сложная многосоставная информационно-программная система связей и отношений, раскрывающая сущность народа, как объекта мировой истории. Поэтому, смысл и события мировой истории, как многообразия историй народов мира раскрываются, как действия и осуществления априорного права (права народа), способы его воздействия на людей, сообщества, государства, априорно-правовое эффективное регулирование. Событие истории в теории народа (федерализме) понимается, как «применение априорного права», исторический процесс рассматривается через стадии априорно-правоприменительной деятельности, процедуры априорно-правоприменительной деятельности.
      Таким образом, реформа современной правовой системы, предлагаемая федерализмом, может осуществляться «по линии» понятия «правообъектности». Под объектом права понимается такое общественно-историческое образование, которое способно обеспечить единство цели, воли и деятельности в обладании истиной истории и которое признается источником права.
      Правообъектность есть реальное содержание демократии, функция демократии, как системы правоотношений. Истинная народность субъектов права раскрывается через их реальные правоотношения с априорным правом, через их правосознание, гражданское, политическое, экономическое, социальное и информационное сознание правообъектности, сознание реального измерения и конкретного происхождения правоотношений из реальной жизни людей, из жизни народа.
      Правообъектность есть органический (внешний и внутренний) критерий истинности и катализатор развития действующих правовых систем. Каждый элемент реальной правовой системы, как и система в целом имеют измерение правообъектности, раскрывающее генезис той или иной правовой нормы, ее априорные основания, априорную взаимосвязь всех структрообразующих элементов правовой системы. Правообъектность характеризует и направляет движение объективного права, отражающего реальное становление народа и общества в истории. Правовая норма, включающая правообъектность, как реальное и содержательное основание собственной истинности, в отличие от абстрактных схем, оторванных от жизни людей, идентична естественной норме человеческого общежития, народной жизни. Федерализм, как теория народа, таким образом, является теорией универсальной правовой системы, раскрывающей смысл истории.
      
      Таким образом, верификацией общей теории относительности для социума, завершающей переход от марксистской к федералистской картине социальной природы, аналогичный переходу от Ньютоновой картины природы к Эйнштейну, является теория правообъектности.
      Теория работодателей и более широкая теория правообъектности формируют тот уровень развития социальной науки - федерализма, который способен к решению проблем мировой интеграции.
      
      
      
      Путь к богатству народов
      МАНИФЕСТ О ПРАВЕ НА БОГАТСТВО
      
      1. Введение
      
       Основанием действительной экономической науки является феномен богатства. Все люди от природы стремятся к богатству.
      
      1. 1. В настоящее время действительная экономическая наука представлена всей полнотой истории экономических учений и не смогла выделиться в самостоятельную научную дисциплину, состояться как наука. Представитель экономической теории вынужден сегодня для осуществления конкретной научной деятельности обращаться не к основоположениям научной теории как в состоявшихся естественнонаучных дисциплинах, а ко всей исторической совокупности экономических учений, в полемике которых эти основоположения схватываются непосредственно, дорефлексивным образом. Распределенность экономистов сообразно школам только консервирует настоящее состояние, так как скрывает одно фундаментальное обстоятельство, а именно — отсутствие строгих, аксиоматических и самодостаточных (беспредпосылочных) оснований экономики как науки. Нечто подобное происходило в момент зарождения математики, когда еще не было выработано понятие «числа», но те или иные донаучные коллективы и их представители уже предвидели его, называя его еще чем-то иным, нежели оно есть само по себе. Нечто подобное происходило в физике, когда для понимания взаимодействий еще приходилось пользоваться мифологическим понятием «эфир», которое подменяло необходимость рассматривать взаимодействия сами по себе, непосредственно.
      
      1. 2. Экономическое мышление пока не имеет своим центром собственный объективный предмет рассмотрения, которым, безусловно, является феномен богатства.
      
      1. 3. Все существующие экономические учения, возникавшие как правило, в виде реакции на события, возобновляемые ситуации и состояния экономического измерения существования человека, общества, государства, возникали в определенном конфликте с «духом» власти богатства, вступавшим как в повседневности, так и в истории в противоречия с человеческой, религиозной и общественной моралью. Однако и природа не всегда бывает добра к человеку, но последовательное и мыслящее натурфилософское рассмотрение стало основанием действительного естественнонаучного мышления, которое избавилось от мифологического, этического отношения к природе, с тем, конечно, чтобы затем в новом веке как видно, вернуться к нему в новой форме, в форме экологического мышления и т.д.; но тем не менее, не обретя собственные основания и собственный предмет, естественнонаучное мышление не могло бы состояться, преодолеть первоначальный раскол, связанный с этическим мифотворческим отношением к природе.
      
      1. 4. Экономическому мышлению предстоит в настоящее время пройти этот же путь по отношению к богатству, хотя и в более короткие сроки, но с другой стороны, и начинает оно значительно позже, когда у человечества есть уже множество интеллектуальных и формальных возможностей настоящего ускорения, накоплен соответствующий опыт в других, прежде всего естественных, науках.
      
      
      2. Феномен богатства
      
      2. 1. Феномен богатства изначально ускользал от понимания, хотя бы в форме непосредственного схватывания, уже от ранних, самых первых исследователей.
      
      2. 2. Так Ксенофонт отдавал предпочтение натуральному хозяйству на земле, одобрял штрафы за накопление в личном пользовании золота и серебра. Платон хотя и утверждал, что государство не может существовать длительное время, если оно основано только на натуральном хозяйстве, и деньги имеют ограниченное хождение, но и выдвигал целый ряд политических требований, ограничивающих феномен богатства как то: горожан надо наделять землей; имущество граждан не должно быть чрезмерным; запрещаются ссуды под процент государственное регулирование цен; правители и воины не имеют частной собственности; крестьяне и ремесленники могут быть частными собственниками; имущество граждан подлежит учету, и государство отнимает у них любой излишек превышающий максимум. С именем Платона связывается вывод: исчезнут соперничество и раздоры, суды, когда золото и серебро станут ненужными. Аристотель также рассматривал богатство как определенную угрозу человеку как общественному животному, которое может жить только в обществе и государстве. Аристотель утверждал, что созданию государства способствует обмен между людьми и что ни производство, ни жизнь не могут обойтись без рабов; так как орудия труда не могут сами работать, то рабы — источник богатства. Аристотель как родоначальник европейской рациональности утверждал также, что должен быть средний достаток, усредненная частная собственность. Первое достижение реальной экономической рефлексии, заслуга которого принадлежит Аристотелю состоит в положении о том, что одну и ту же вещь можно использовать по-разному: по назначению (потребительская стоимость) и не по назначению (меновая стоимость), при этом деньги — средство сравнивать разные блага, откуда, впрочем, делается ложный вывод о том, что их нельзя давать в ссуду под процент. Аристотель также ввел понятие неестественной сферы «беспечного» приобретения богатства — хремастики, которая противостоит сфере естественного приобретения частного среднего достатка производительными сословиями — экономике.
      
      2. 3. Таким образом, уже сами отцы-основатели европейского мышления, европейского универсализма вывели феномен богатства «за скобки» действительного мыслящего рассмотрения, предпочитая иметь дело с его причинами и следствиями, а не с собственно феноменом богатства самим по себе. Это, в значительной, если не определяющей, степени было реакцией на самое широкое представление феномена богатства в мифологии, религиозных, царских и жреческих культах.
      
      2. 4. Разрушение мифов о богатстве и периодическое появление всё новых мифологий и культов богатства дошло и до наших дней — в мире соседствуют и подпитывают друг друга идеи о социальной диктатуре трудящихся и подробности из жизни утопающих в роскоши миллиардеров. И все так же по-прежнему остается сокрытым феномен богатства, нераскрытой остается тайна богатства.
      
      2. 5. Церковь, хорошо знающая о власти богатства, силе феномена богатства, попыталась разместить тайну богатства в области божественного. Так Фома Аквинский утверждал, что все принадлежит Богу, и человек может этим только пользоваться, что богатство делится на естественное (плоды земли и ремесла) и искусственное (золото). В связи с этим выдвигался определенный экономический механизм: обмен товаров по «справедливым» ценам; земельная рента оправдана, так как это часть продукта производимого силами природы; запрещены (каноническим правом) кредит и процент. Далее было придумано оправдание процента: если человек занимает кому-то деньги, то он лишается того дохода, который мог бы получить с их помощью, и в качестве компенсации он вправе требовать возврата большей суммы, чем у него брали. Церковь, в значительной степени, вернула феномену богатства его ряд позитивных содержательных значений в обмен естественно на собственную «часть богатства». Так, если аристотелева концепция хремастики раскрывала, что феномен богатства основывается на бесчестных крупных, торговых, посреднических и ростовщических операциях, проводимых для достижения корыстной цели, цель которой — быстрое и легкое наживание денег, то Фома не считает уже ростовщичество исключительно греховным явлением.
      
      2. 6. Что есть богатство? Необходимо выявление ответа на этот вопрос уже из контекста первых экономических учений, так как фактический отказ от этого ответа стал в дальнейшем общим местом экономической мысли, окончательно конституировавшей себя в форме политической экономии.
      
      2. 7. Политизация экономической мысли, наложившая тяжелейший отпечаток на всю совокупность действующих и разрабатываемых поныне классических и неклассических экономических учений, является главной причиной того, что никак не может состояться событие Науки Экономики.
      
      2. 8. Причина же политизации экономической мысли — не найден достойный теоретический ответ на вызов феномена богатства. Столь велико значение этого феномена в жизни каждого отдельного человека, сообщества, народа на протяжении всей истории человечества, что он не может быть подвергнут такой чистой рефлексии как, например, феномен электричества или сверхпроводимости.
      
      2. 9. Феномен богатства является одной из фундаментальных составляющих человеческого бытия, чуть ли не главным содержанием человеческого измерения и одним из наиболее внятных ответов на вопрос о смысле человеческого существования, разделяемых большинством человечества.
      
      
      3. Теория богатства
      
      3. 1. Богатство есть действительные числовые ряды.
      
      3. 2. Число, числовые ряды в проходящую уже эпоху научного знания были отданы в удел математике, в то время как математика есть лишь наука, которая занимается изучением чисел, числовых отношений и рядов, а не их произведением на свет как существующих действительным образом. Когда мы говорим о наличии пяти предметов, такое свойство действительности как «быть пятью» не является следствием существования математики как науки, с помощью этой науки оно может быть выражено, исчислимость же действительности является ее собственным неотчуждаемым свойством.
      
      3. 3. Феномен богатства происходит из свойства исчислимости человеческого бытия.
      
      3. 4. Исчислимость человеческого бытия, совокупность окружающих, создающих и воспроизводящих его чисел, конкретных единиц бытия (вещей, предметов, продуктов, эквивалентов, отношений, элементов и т.д.) в последовательности числовых рядов, образует представление о богатстве.
      
      3. 5. Богатство означает исключительную действительность конкретного числового ряда. Так обладание миллиардом песчинок означает мнимый числовой ряд, в то время как обладание миллиардом долларов (по крайней мере сегодня) означает действительное, действительность действительного числового ряда.
      
      3. 6. Действительность числового ряда есть истинная структура действительности, в то время как формальный числовой ряд, или язык математики есть субъективное человеческое выражение основополагающего свойства исчислимости действительности.
      
      3. 7. Богатство, таким образом, есть объективное человеческое выражение основополагающего свойства исчислимости действительности.
      
      3. 8. Исчислимость действительности означает не ее простой внешний счет, а способность и возможности действительности быть многим конкретным образом, вот таким многим и вот таким многим. Исчислимость же всей действительности указывает на единое.
      
      3. 9. Таким образом, античная философия в значительной, определяющей степени является умозрительным учением о богатстве. И не ряд отнюдь не центральных трактатов, либо разделов античной философии, посвященных экономическим вопросам, заняты вопросом о богатстве, а именно наиболее фундаментальные произведения и философии греков захвачены феноменом богатства.
      
      3. 10. С греков начинается видение богатства как оно есть, как неотчуждаемое свойство развитой человеческой природы. Натурфилософия ищет естественную причину богатства как того феномена, который организует действительность рациональным образом, образует порядок, лад, гармонию, т. е. выявляет, пытается определить ощущаемый свернаглядно в человеческой жизни феномен, управляющий ею. Натурфилософия находится в непосредственном тождестве с феноменом богатства, осмысливая его то как «воду» (Фалес), то как «огонь» (Гераклит), то как «воздух» (Анаксимен), то как «апейрон», «беспредельное» (Анаксимандр). Натурфилософия видит, понимает порядок в человеческом обществе, и описывает этот порядок в языке того времени, в котором господствует отчуждение от хозяйственной жизни, протекающей в повседневности. Власть богатства, которую натурфилософы отторгают в своем мышлении и поведении (вспомним, басни о киниках, о Диогене, да и само слово «философ» изначально употреблялось как смешное прозвище, схватывающее отчуждение человека от всеобщего закона действительности), возвращается к ним в виде умозрения феномена богатства в чистом виде, неузнаваемом в сравнении с фактическим богатством, встречающимся в действительности.
      
      3. 11. Вершиной этой натурфилософской феноменологии богатства является поэтическое творение Парменида о бытии. В нем выражается первое немифологическое определение феномена богатства (исчислимого, ладного, совершенного состояния действительности) как имеющего происхождение не от богов, а от себя самого, по своим собственным законам. Это определение получает наименование «бытие». Бытие становится одной из наиболее фундаментальных категорий философии, сохраняя смысл умозрительного выражения феномена богатства, обладающего фактичностью в реальности каждого исторического времени.
      
      3. 12. История философии, таким образом, может быть подвергнута более глубокому осмыслению в связи с экономическими основами жизни человечества, что, однако, должно стать темой специального исследования. Сократ занимает по сравнению с натурфилософами принципиально новую позицию, он полагает начало осмыслению феномена бытия в связи с его фактической действительностью в мире людей. Сократ фактически дискредитирует мифорелигиозные представления о морали и ценности, потерявшие свой практический смысл. Так называемый метод Сократа, развивавшийся в условиях коммерческой деятельности софистов, принимавших оплату за обучение, основывался на практической идее блага, которую Сократ трактовал универсально, справедливо усматривая ее влияние, ее «материю» во всех известных ему областях человеческой жизни. Мышление Сократа первым признало действительный универсальный смысл феномена богатства самого по себя, хотя выдержать подобный вес рациональности не смогло и сознание великого мыслителя, что привело его к глубочайшему разладу с родственным ему греческим сообществом и фактически к узаконенному суициду. Отказавшись заплатить мизерный штраф, он, к пущей радости своих недоброжелателей, обрек себя на сознательный уход из жизни.
      
      3. 13. «Трагедия Сократа» — этот первая попытка рационального немифологического и нерелигиозного диалога богатства и мысли — стала ведущей темой диалогов Платона и последующим объектом критического рассмотрения Аристотеля.
      
      3. 14. В диалоге «Парменид» Платон ставит один из главных вопросов о сущности феномена богатства в истории человечества — вопрос об отношении Единого и Многого. Уникальная разработка этого вопроса, известная как «диалектика-единого-и-многого» Платона, делает зримой непосредственную действительность структуры феномена богатства, выражаемого в форме бытия. «Идея», представляемая Платоном как «внешний вид вещи», фактически устраняет противоречие, устанавливает тождество между истинной действительностью, умозрение которой достигается в результате познания, и богатством, которое обретается в повседневной человеческой жизни. Именно в рациональной структуре феномена богатства, выражающей коренное свойство действительности, «сращиваются воедино предел и беспредельное, единое и многое».
      
      3. 14. Так называемое неписаное учение Платона о благе, по свидетельству Аристотеля, указывало именно на универсальный смысл этой структуры, присутствующей в любом значимом для грека виде человеческой деятельности. В этом смысле Платон говорил о Благе как о чем-то, не совпадающем ни с одним из отдельных видов действительности, а только со всей действительностью в целом.
      
      3. 15. Рационализация человеческой жизни, удачная попытка которой была предпринята Аристотелем на основе последовательной разработки учения о благе, начатой Сократом и прорывно осмысленной Платоном, является до сих пор непревзойденным образцом теории рационального осмысления человеческой цивилизации через косвенно осознаваемый, во многом рационально схваченный феномен богатства. Однако наследуемая от мифологической и религиозной традиции моральная дистанция мыслителя по отношению к феномену богатства не позволила достичь окончательной (в определенном смысле) и совершенной формы рационализации человеческой жизни, возможной исключительно только через «окончательный анализ» феномена богатства как перводвижителя фактического человеческого мира. Потому-то изложенные выше собственно экономические предложения великих греков являлись архаизмами даже для экономической практики их собственного времени.
      
      3. 16. Вот уже на протяжении более чем двух тысячелетий человеческая мысль настойчиво требует создания совершенной системы рационализации человеческой жизни, отвечающей смыслу истории развития человеческой цивилизации и раскрывающей истинные причины и источники ее самодвижения. Произведения Августина, Спинозы, Декарта, Канта, Гегеля, Маркса как наиболее значительные учения, предпринятые в настоящем направлении, создали исторически выверенный круг теоретических предпосылок для возникновения данной системы, однако в наше время, на рубеже веков и тысячелетий становится понятным, что создание нового синтетического учения должно происходить в форме нового всеобщего экономического учения. Проект настоящего учения вот уже более двух тысяч лет известен под именем «метафизика», которое возникло как некоторый курьез переписчика корпуса трудов Аристотеля, озаглавившего так труд мыслителя, который следует в корпусе сочинений сразу «после» «Физики» и посвящен глубочайшему уровню конкретизации учения о благе и его предельно возможно тогда рационализации и систематизации.
      
      
      4. Численность
      
      4. 1. Перводвижителем истории человеческой цивилизации является феномен богатства.
      
      4. 2. Если человечество изобрело письменность для осуществления изначальной простоты мышления, то можно с безусловной необходимостью утверждать, что сам факт образования человечества в первой и основной простой форме тождества с самим собой, самоидентификации, факт, безусловно, предшествовавший изобретениям всякого рода (включая и изобретение колеса), есть образование такого первичного состояния сознательности, которое мы называем «численностью».
      
      4. 3. Бытие человека и человеческого в мире есть прежде всего численность, в основе которой тождество (отождествление) предмета с самим собой.
      
      4. 4. Так животное управляется входящим в его восприятие миром, человек же прежде всего тем отличается от животного, что в его присутствии предмет сам соотносит себя с собой, само присутствие человека есть самосоотнесение и самоотождествление предметов. Присутствие человека — предпосылка самосоотнесения и самоотождествления предметов.
      
      4. 5. Численность выражается, таким образом как коренное свойство человеческой природы, конституирующее саму эту природу как собственно человеческую. Так человеческое «это дверь», «это ночь» есть человеческое, в котором предмет соотносится с самим собой — есть пример численности.
      
      4. 6. Численность не может существовать иначе, нежели из действительности числовых рядов, подобно тому как письменность не может существовать иначе, нежели как из действительности изображения действительности посредством письменности, на каком бы уровне познания этой действительности мы не находились.
      
      4. 7. Действительность числовых рядов в значительной степени познается с помощью математики, но не создается математикой.
      
      4. 8. Человек как одна из сущностей действительности числовых рядов разделяет действительность числовых рядов, т. е. превращает недействительное, силой и мощью своего существования превосходящее действительное в качестве его причины, в само действительное.
      
      4. 9. Если письменность есть свойство определенного уровня развития человечества, то численность — первопричина определения некоторой совокупности как человечества.
      
      4. 10. Богатство, таким образом, это феномен использования человеком численности, или по сути дела феномен использования человека численностью, феномен человеческого измерения.
      
      4. 11. Письменность определяет всю совокупность использования фактов письменности человеком. Численность использует все факты использования людей фактичностью численности.
      4. 12. Феноменологической средой богатства является численность.
      
      4. 13. Феномен богатства формирует институты государства и общества в конкретном времени, времени истории.
      
      4. 14. Теперь становится понятным, почему на тысячелетия «завис» проект «метафизики». Этот вопрос по сути дела является вопросом о том как научиться в общечеловеческом смысле использовать численность, подобно тому как обучилось человечество письменности, постоянно вырабатывая ее и развивая языки в литературе и культуре.
      
      4. 15. Письменность — это «рукотворное» подражание человечества первичной простоте собственного сознания до всякого Я — подражание численности.
      
      4. 16. Поскольку человеческая соотнесенность с предметом («это дверь», «это ночь») не может служить гарантией существования, и тем более причиной этого предмета, или именно этой формы этого предмета и т.д., то, говоря о том, что эт. е. можно утверждать только одно: обнаружено исчислимое, есть нечто, что мы именуем «числом» и это лучшее определение и имя для «нечто», т. е. есть что-то одно во многом и именно такое.
      
      4. 17. Вот уже несколько тысячелетий человечество не замечает численность уже хотя бы потому, что оно в первую очередь в своей непосредственной неотчуждаемой сущности является именно ею и ничем иным.
      
      4. 18. Само присутствие человека есть непосредственное выражение численности.
      
      4. 19. Вся история человечества во всей совокупности всех событий есть в основе история возникновения и развития численности.
      
      4. 20. Попытка помыслить число как некоторое действительное существование, хотя и выражаемое на языке математики, но существующее вне, без, до и после этого языка, безо всякого внимания к конкретному уровню его развития, неоднократно предпринималась в истории мышления. Начало здесь принадлежит Пифагору. Но удачной эта попытка может стать только в случае совершенно иной, хотя и подготовленной предыдущими, постановке вопроса, а именно: в случае раскрытия численности, абсолютно несокрытой и самой очевидной непосредственности человеческого.
      
      4. 21. Численность — тот самый водораздел, который отличает человеческое от животного. Численность в то же время — это самая первичная разумная жизнь, та самая «искра», непосредственное телесное выражение разумности. Животное не схватывает численностной стороны реальности, ему не даны предметы («эта дверь», «эта ночь»), т. е. нечто, соотносящееся с самим собой как именно это; животное не присутствует. Человеческое же начинается с констатаций и тавтологий и удерживается, присутствует в них.
      
      4. 22. Человеческим выражением численности является феномен богатства.
      
      4. 23. Сила присутствия человека, определяемая как стратегия человеческой жизни, имеющая повседневное и даже сиюминутное проявление, растет как с объективным исторически уровнем развития численности в каждую эпоху, так и с величиной его богатства.
      
      4. 24. Богатство есть самостоятельная действительность, образующаяся и состоящая из действительной численности, смыслом которой являются выражение и совершенствование человеческого в численности. Люди могут не замечать достоинств и недостатков других людей, но сразу замечают их богатство.
      
      4. 25. Церковное учение о богатстве схватывало действующую общечеловеческую причину феномена богатства, не сводимую к отдельной фактичности преуспевания и достатка, и церковь в определенный период стала сказочно богатой. Этот период внешним образом выражался в возникновении схоластического мышления, основанного на тавтологии, способе мышления, апеллирующего к численности некоторым внерациональным образом. Именно схоластическое мышление, а не заскорузлые экономические предложения церковных учителей, опять-таки запаздывавшие за своим собственным временем, является безусловным вкладом Церкви в историю мышления.
      
      4. 26. История мышления соотносится с историей цивилизации в феноменологии богатства явным, непосредственным образом, а по сути дела совпадает, отождествляется в истории численности.
      
      4. 27. Семья, частная собственность и государство суть произведения человеческого, возникшие на основе численности, подобно тому как книга, чтение и письмо возникли на основе письменности.
      
      4. 28. Богатство человека, безусловно, основано на его действительных знаниях, которые возникают из развития численности.
      
      4. 30. Умение приобретать и приумножать богатство есть искусство создания произведений и продуктов численности, которое имеет безусловную творческую сущность.
      
      4. 31. Творческая природа приумножения произведений и продуктов численности состоит в росте человеческого измерения, в росте непосредственной действительности человеческого, в естественном росте цивилизации. Богатства царей, полисов и государств возвышаются памятниками истории численности в истории цивилизации.
      
      
      5. Теория денег
      
      5. 1. Деньги есть язык численности.
      
      5. 2. Происхождение денег есть творческое существование человеческого в сфере численности, подобно тому как происхождение образцов письменности есть творческое существование человеческого в сфере письменности.
      
      5. 3. Неверное истолкование феномена богатства, неспособность помыслить его в основании истории человеческой цивилизации привело к возникновению ошибочных концепций происхождения денег: рационалистической и эволюционной. Первая объясняет происхождение денег как результат соглашения между людьми, убедившимися в том, что для передвижения стоимости в меновом обороте необходимы специальные инструменты. Согласно второй, деньги появились в результате эволюционного процесса, который, помимо воли людей, привел к тому, что некоторые предметы выделились из общей массы и заняли особое место. Общая ошибка настоящих теорий и возникших на их основе (металлическая теория денег и др.) состоит в выведении сущности денег из тех процессов, первопричиной коих сами деньги и являются.
      
      5. 4. Деньги являются первопричиной обмена, деньги являются первопричиной товара.
      
      5. 5. Деньги возникли как реализация возможности использования потенциала численности в развитии человечества.
      
      5. 6. Принцип численности воплощен в деньгах. Частный принцип эквивалентности является следствием, выгодным преимуществом существования денег.
      
      5. 7. С деньгами отличия человеческого от животного нарастают. Так животное, располагая несколькими тушками добычи, не выменивает какую-либо другую пищу на одну из них у другого животного, не предлагает ее другому животному в обмен на то, чтобы оно выкопало для него нору, и не отдает на сохранение другому животному с тем, чтобы в более позднее время забрать уже две тушки. Почему? Потому что для животного не существует действительность числовых рядов, которая, конечно же, существует помимо всякого животного, сама по себе, и для человека в том числе. В силу этого обстоятельства животное не располагает численностью, на основании которой, посредством денег в самых различных формах их выражения воздействуя на действительность, оно могло бы создавать и приумножать богатство.
      
      5. 8. Происхождение денег и обусловило ту фактичность, что у первобытных племен появились излишки каких-то продуктов, которые можно было обменять на другие нужные продукты. Приобретение деньгами формы домашнего скота как имеющего наилучшие многоцелевые осуществимости в сфере человеческого измерения численности (тяговая сила, мясо, молоко, шкура, с одной стороны и транспортабельность, сохраняемость в течении длительного времени, с другой стороны) запустили первоначальный процесс обмена. Древнеславянское слово «скот» послужило первой содержательной конкретизацией ряда терминов, необходимых для улучшения хозяйства: через словоупотребление «скотница» удалось осмыслить, демифологизировать и использовать то, чем в действительности является казна, сокровище. В Древней Руси деньги носили название «скот» долгое время и после того как совершился переход к металлическим деньгам. Богатство у древних германцев, по свидетельству Тициана, отождествляется с обладанием многочисленными стадами, согласно сборнику древнегерманского законодательства, а в качестве меры стоимости упоминается корова. Со скотом связано происхождение слова «капитал», означавшее первоначально в старогерманском языке богатство. Северные народы применяли в качестве денег мех. Меховые деньги были широко распространены в Монголии, Тибете, Северной Сибири и районе Памира. В Древней Руси куний мех (куны) стал единицей меховой денежной системы. Даже в средневековой России меха имели значение денег. В последствии в отдельных частях Центральной Европы деньгами становится хлеб, на территории современной Мексики — маис, в Малой Азии — оливковое масло, на полуострове Юкотан — мешочки с бобами какао, на Филиппинских островах — рис и т.д.
      
      5. 9. Универсальных смысл денег, проявившийся во всех этих и других исторических обстоятельствах, заключается в том, что сущность денег каждый раз находила себя в том самом, безусловно необходимом, ценном и удобном для возобновления продукте, который выявлялся посредством численности в конкретном человеческом сообществе на конкретной территории в конкретное время.
      
      5. 10. Деньги сами создавали раннее хозяйство, это деньги обеспечили прирост скота, меха, маиса, оливкового масла и далее по списку, «то, и там, и в таким масштабах, что, и где, и сколько было нужно для предельной полезности, насколько это было возможно в конкретных условиях», став самими этими объектами хозяйства в первоначальной форме.
      
      5. 11. Раннее хозяйство вообще состоит из денег и непосредственно основано на примитивных формах численности. Тождество раннего хозяйства и денег — это первая численность, которая сродни первым сообщениям наскальной письменности, состоящей из элементов, изображающих общие места жизни племен, и запускающей процесс дальнейшего развития человеческого сознания.
      
      5. 12. Таким образом, первые деньги — это непосредственно материальная основа раннего хозяйства, его «внешний вид», естественный рост раннего хозяйства, которое, по сути, является ранней численностью, первоориентацией ранних человеческих сообществ в действительности.
      
      5. 13. Само племя — первый институт, созданный первыми деньгами. Не племена по тем или иным перетолкованным экономистами причинам «изобретают» деньги, а деньги в своей непосредственной первоначальной форме организуют жизнь ранних людей племенным образом, образуют род человеческий.
      
      5. 14. Та изначальная соотнесенность людей с миром, форма присутствия человеческого, которой является численность, и не могла получить иного употребления, кроме как в виде денег, подобно тому как письменность нашла свое выражение в продуктах письменности, а не садоводства, например. Поэтому вызывают недоумение обильные рассуждения экономистов о развитии всеобщего эквивалента товарного обмена из каких-то практических соображений «перво-бытных» людей, хотя в реальной истории экономики речь всегда идет о моментальной мультипликации, аналитическом распаде, конкретизации, деуниверсализации самой возможности и угрозы всеобщего эквивалента товарного обмена как неденежного, по существу, пути истории экономики, не существующего в действительности.
      
      5. 15. Если бы роль денег сводилась к эквиваленции товарного обмена, то люди возвратились бы в животное состояние, ведь тогда оказалось бы невозможным всякое хозяйство, всякое употребление численности, человеческое было бы редуцировано к животному по главному основанию — способности к измерению присутствия.
      
      5. 16. Хозяйство налаживается людьми посредством денег, извлекаемых из численности. Сущность денег уже содержится в численности при ее возникновении.
      
      5. 17. Указание на золотые и серебряные деньги мы находим в древнеегипетском законодательстве, в священных книгах древней Индии, в Библии. Серебряные деньги были широко распространены на рубеже III и II тысячелетий до н. э. в Китае и Месопотамии. Развитие новой формы денег — золотых и серебряных денег и окончательное занятие золотом места сокровища — означало момент естественного и непрерывного развития численности, оборот Ленты Мёбиуса, в котором произошло различение хозяйства и денег для последующего нового уровня их отождествления.
      
      5. 18. Новая форма денег, возникнув как новая форма численности, определила новую форму хозяйства, но суть действительности числовых рядов осталась прежней.
      
      5. 19. Экономисты ошибаются, утверждая, что золото и серебро при их редкости, высокой ценности при малом объеме, однородности, делимости и прочих полезных качествах были обречены выполнять роль денежного материала в течение длительного периода человеческой истории. Всё обстоит ровно наоборот: это деньги (денежная материя) были действительно обречены в течение длительного периода человеческой истории быть золотом и серебром — «внешним видом» нового хозяйства, институтами которого стали государство и ранние религиозные институты. Как человеку для обеспечения его физических потребностей необходима пища, и человеческое в нем (способность к численности) позволяет организовать удовлетворение своих потребностей рациональным образом, т. е. посредством ранней численности через первые деньги («скот», например), что приводит к созданию регулярной структуры — племени, так и регулярной структуре человеческого сообщества для удовлетворения своих столь же действительных потребностей необходимо золото, и человеческое, разумное в нем позволяет организовать удовлетворение этой потребности рациональным образом, т. е. посредством новой численности через новые деньги («золото»).
      
      5. 20. Вопрос о тайне золота получает, таким образом, следующее направление разрешения. Феномен золота с необходимостью доказывает существование единого действительного существа человеческих сообществ, способного к порождению численности, т. е. к присутствию. Речь идет о фундаментальных первоориентациях государств в мире, побудительных мотивах их исторического поведения — войн, торговли и т.д. Действительное численностное существо человеческих сообществ нуждается в золоте некоторым действительным образом с той же степенью необходимости, с которой отдельный человек нуждается в пище.
      
      5. 21. Деньги всегда есть вещь в себе, исключительная вещь среди других вещей. Характер и способ ее исключительности определяется численностью.
      
      5. 22. Именно золото обеспечивало поддержание и воспроизведение свойственных царствам действительных сил. Вместе с тем, нужда человека в пище также является проявлением более универсальных необходимостей, в ряду которых — и необходимость золота для царств, характеризующая эти организации, их действительное численностное человеческое существо, гораздо глубже, чем рассуждения политологов и историков. Нам достаточно уяснить здесь лишь сквозное единство этих необходимостей, имеющее универсальный смысл — численность.
      
      5. 23. Золото, таким образом, — это самое безусловно необходимое для первоначальных государств, хлеб и вода, то, без чего царства попросту не могут жить в отсутствии, конечно, другой «пищи», разрушаются, гибнут, теряют свои корни в численности и свое численностное значение. Неисчислимость войск, «полчищ» есть прямое следствие численностной мощи царства.
      
      5. 24. Золото стало первоначальным выражением всеобщего стремления людей к богатству, образующего сущность государства. Так слово «монета» впервые появилась как титул богини Юноны в Риме. Первым, кто изобразил свой профиль на монете, был Александр Македонский. На нашей территории чеканка монет, серебряных и золотых, восходит ко временам князя Владимира (Киевская Русь, конец Х- начало ХI вв.).
      
      5. 25. Широкое распространение бумажных денег начинается с конца XVII в. А. Смит утверждал, что бумажные деньги должны рассматриваться в качестве более дешевого орудия обращения. Действительно, в обороте монеты стираются, часть благородного металла пропадает. К тому же, возрастают потребности в золоте у промышленности, медицины, потребительской сферы. И главное — товарооборот в масштабах, исчисляемых миллионами долларов, марок, рублей, франков и других денежных единиц, золоту просто не под силу обслужить. Ошибочность этой логики очевидна. То, что люди умирают, и то, что со временем растет численность населения, совершенно не означает, что люди должны стать цифровой реальностью, хотя, возможно, такие планы и могут вынашиваться, но это вопрос для по меньшей мере тысячелетия. Как мы уже показывали, деньги не служат орудием обращения, само обращение является орудием, которое использует разумная денежная материя, разумная в том смысле, что конкретизирует человеческое присутствие средствами численности в феномене богатства.
      
      5. 26. «Бумажные деньги» означают практическую утрату тождества денег и хозяйства как самоосуществления феномена богатства.
      
      5. 27. Пути денег и хозяйства как двух сторон численности расходятся, начинается Новое время, в котором мы и живем и которое связано с распадом численности, кризисом человеческого, кризисом присутствия.
      
      5. 28. Сущность этого события должна быть прояснена, вне этого невозможно завершение грандиозного переходного периода и обретение новой великой формы тождества хозяйства и денег, обретение новой численности нового тысячелетия.
      
      5. 29. Сегодня буквально на глазах множатся виды денег. Вслед за чеками и кредитными карточками, появились дебитные карточки и так называемые «электронные деньги», которые, посредством компьютерных операций, можно использовать для переводов с одного счета на другой. Мы рассматриваем этот процесс лишь как начало завершения периода «бумажных денег», в которых, правда, уже просматриваются черты грядущего.
      
      5. 30. Новых денег пока еще нет как особой системы численности, идет лишь поиск материальной формы для этих денег.
      
      5. 31. Новое существо феномена богатства, определяющее новое хозяйство посредством новых денег, еще предстоит выявить.
      
      5. 32. Эра «бумажных денег» и есть существо истории Нового времени как распада численности старой и соответствующего этому падению и дроблению империй, и эмпирического поиска формирующейся численности новой, нового мирового порядка.
      
      5. 33. «Бумажные деньги» завершают эпоху первого тождества денег и хозяйства распадом этого тождества и соответствующих ему форм организации человеческого измерения.
      
      5. 34. Существенным признаком возникающих новых денег, показывающим грядущий характер нового тождества денег и хозяйства, является их изначальная принадлежность единичному, конкретному владельцу (фактическое изображение на них их единичного владельца как-то: система идентификации владельца пластикой карточки, электронных денег и т.д.), в то время как на деньгах, образующих сокровища прошлой эпохи, был идентификационный портрет властителя, царя, они все порождались, производились, чеканились властителем, попадая затем всевозможными способами существования хозяйства в руки единичных владельцев.
      
      5. 35. Таким образом, деньги, по существу, завершают великий путь от единого ко многому, на котором (пути) они сами это многое и создали, и начинают путь от созданного ими многого к новой форме единства. Тезис Канта о том, что «сто действительных талеров равны ста возможным талерам» начинает становиться действительностью, раскрывая новый уровень развития и потенциал численности.
      
      
      6. Закон стоимости
      
      6. 1. Численность есть основание экономики.
      
      6. 2. Численность, однако, выражает непосредственность человеческого как разумного.
      
      6. 3. Деньги, таким образом, есть, собственно говоря, то самое, что мы именуем «человеческой деятельностью». В действительности человек не «действует», он измеряет, вот что он делает в каждом действии своей деятельности, вот что является универсальной сущностью человеческой деятельности как того обстоятельства, что человеком располагает численность.
      
      6. 4. Всё измеряет всё. Все измеряют всё. Всё измеряет всех.
      
      6. 5. Понятие «человеческой деятельности» на самом деле означает рынок как универсальную форму движения человеческого. Рынок и есть сама непосредственность человеческого измерения человеческого.
      
      6. 6. Рынок порождает труд, предваряет труд, предшествует труду, является необходимым условием труда.
      
      6. 7. Достаточным условием труда являются деньги как конкретная форма численности.
      
      6. 8. Экономика есть наука о действительности численности, смыслом которой является рефлексия, «денежное письмо», производящее число.
      
      6. 9. Число здесь впервые в истории мышления употребляется не как понятие из математики.
      
      6. 10. Число это «человеческая деятельность», человеческое выражение, осуществление сущности человеческого на основе численности, подобно тому как письмо есть «человеческая деятельность», человеческое выражение, осуществление сущности человеческого на основе письменности.
      
      6. 11. Число — это непосредственное событие человеческого сознания как всеобщей соотнесенности в форме измерения.
      
      6. 12. Число — это непосредственное тело мысли, в то время как письмо есть опосредованное тело мысли.
      
      6. 13. Число есть материальное выражение мысли, вещь в себе мысли.
      
      6. 14. Есть численность, есть число, есть богатство, образуемое числами, численными работами людей, есть числовые ряды, в них есть различные числа, поэтому есть деньги, числа соотносятся, сосуществование чисел ведут к возникновению новой численности. Такова структура истории по Науке Экономики.
      
      6. 15. Деньги — единственное в Науке Экономики, что отсылает нас к наглядности человеческого существования, внешнему виду хозяйства, и в то же время деньги сами и есть хозяйство, являясь при этом частью Науки Экономики.
      
      6. 16. Число является основным элементом, основной операцией человеческого поведения.
      
      6. 17. Человек числит — непосредственное, что происходит в области человеческого. Человек пишет — опосредование этого непосредственного.
      
      6. 18. Отчуждение, являющееся центральной категорией экономического учения Маркса, — это миф о числе. Экономическое учение Маркса не схватывает число. Человек числит, т. е. создает стоимость, внешней формой которой, «непосредственной пестрой корой действительности» как писал Гегель, является товар.
      
      6. 19. Товар есть продукт отождествления денег и хозяйства, он сходит с «гончарного круга» тавтологии.
      
      6. 20. Стоимость создается в числе и существует посредством числа.
      
      6. 21. Человек в Науке Экономике — это сущность, создающая числа, автор и владелец чисел, такова действительная дефиниция экономического человека.
      
      6. 22. Рынок есть простая совокупность чисел.
      6. 23. Так называемая «невидимая рука рынка» — это простой состав числа, число как действие.
      
      6. 24. Наука Экономики нужна людям, чтобы организовать стоимостную работу, работу по произведению стоимостей.
      
      6. 25. Стоимости управляют индивидами.
      
      6. 26. Выражение индивида в стоимости есть товар.
      
      6. 27. Подобно тому как чтение индивидом текста есть в своем продукте определенная часть его личности, психологическая, информационная, иная, индивид не может не выражаться в стоимости, потому что индивид сам по себе есть непрерывность выражения, соотнесенности, содержанием чего является численность, формой — число.
      
      6. 28. Значением понятия «товар» является понятие «субъект», субъект человеческого измерения.
      
      6. 29. Значением понятия «стоимость» является понятие «объект», объект человеческого измерения.
      
      6. 30. Человеческое измерение здесь непосредственная непрерывная структура, лента Мёбиуса, именуемая «рынок».
      
      6. 31. Субъект-объектные отношения, исследуемые и разрабатываемые в Науке Экономике и есть чистая экономическая теория.
      6. 32. В целом субъект-объектное отношение как модельное отношение для рынка, для развивающегося во времени и пространстве многообразия субъект-объектных отношений, находится внутри числа.
      
      6. 33. Таким образом, не отношение спроса и предложения, а фундаментальное, ведомое всем действительным обладателем богатства, отношение товара и стоимости (субъект-объектное отношение Науки Экономики) является чистым, универсальным отношением экономики, основанием рынка.
      
      6. 34. Отношение товара и стоимости — это отношение порождения товара стоимостью посредством числа, в процессе осуществления числа.
      
      6. 35. Стоимость это — само число как отношение.
      
      6. 36. Само существование стоимости как составляющей числа и есть феномен прибыли.
      
      6. 37. Прибыль не образуется в качестве прибавочной стоимости, сама стоимость и есть не что иное как прибыль и ее действительное фактическое, научно-экономическое существование возможно исключительно в виде прибыли.
      6. 38. Стоимость и прибыль — это две простые сущности одного — процента.
      
      6. 39. Процент — это непосредственное использование численности в числе, численность ведь и существует, осуществляясь в числах.
      
      6. 40. Процент — это внешний вид числа, подобно тому как использованная письменность образует внешний вид текста.
      
      6. 41. Число экономическое отличается от числа математического наличием процента как формы своего присутствия.
      
      6. 43. Число экономическое и процент — это единый непосредственный первоэлемент численности подобно тому как число математическое и цифра, его обозначающая, образуют первоэлемент математики как теории чисел.
      
      6. 44. Число экономическое изображается, показывается в виде процента.
      
      6. 45. Генезис и структура числа экономического и являются таким образом основанием, законом генезиса и структуры экономического самого по себе.
      
      6. 47. Закон стоимости раскрывается как закон генезиса и структуры экономического самого по себе.
      
      6. 48. Число в виде законченного, состоявшегося, присутствующего, т. е. в виде универсального экономического акта есть процент, субъектным измерением которого является товар, а объектным измерением — стоимость.
      
      6. 49. Таким образом, великое примирение экономических школ «номиналистов» и «реалистов» (меркантилистов и политэкономов, маржиналистов и институционалистов, монетаристов и кейнсианцев, наконец), великое примирение, не менее великий пролог к которому составили Аристотель, Прудон и Маркс, состоит в раскрытии истинной сущности процента.
      
      6. 50. Истинная сущность процента конкретным образом, вменяемо выражает разумность экономики, воплощаемую в феноменологии богатства.
      
      6. 51. Именно процент дает конкретное существование в виде измеренного субъектным человеческим измерением, порождает действительное товарное богатство, и одновременно дает конкретное существование в виде измеренного объектным человеческим измерением, порождает действительное денежное богатство.
      
      6. 52. Именно эти два вида богатства обусловили специализацию экономических школ по их направлениям. Политэкономы, институционалисты и кейнсианцы настаивали на определяющей роли товарного богатства, опираясь при этом на пестрый социальный анализ преобразования товарных масс в богатство через стратификацию государства. Меркантилисты, маржиналисты и монетаристы были уверены в фундаментальном значении денежного богатства и настаивали на анализе денежной природы экономики, опираясь на обслуживающие это направление институты и реалии.
      
      6. 53. В действительности же великих экономических произведений и реальных научных исследований как правило, феноменологическими средствами схватывалась истинная действительность феномена богатства. Так, Кейнс ограничивал свои социалистические устремления повышенным интересом к меркантилизму, хранившему феномен родовой европейской формы денежного хозяйства, а неолибералы в свою очередь пытаются применить разработки институционалистов в теории негосударственных институтов финансового регулирования.
      
      6. 54. Учение о благе Аристотеля, социальное учение о богатстве Смита, идеи экономического федерализма Прудона и философско-политический анализ товарного богатства Марксом образуют фундаментальные исторические предпосылки осмысления действительного синтеза товарного и денежного богатства в феномене богатства, характеризующем историю человечества в смысле Науки Экономики.
      
      6. 55. Ситуация неоклассического синтеза (П. Самуэльсон и др.) является попыткой разработки конвенциальной, интерсубъективной теории, сочетающей системные экономические разработки и рассматривающей достижения экономической теории прошлого прагматически. Проблема же состоит в необходимости, по сути дела, нового Учения о Благе. Учение о Благе Аристотеля, возрожденное философом-этиком А. Смитом в Новое время в виде политической экономии как бы проходит сквозь философскую полемику Маркса и Прудона о благе с экономической точки зрения, обогащается достижениями экономической мысли и прежде всего экономической практики более чем двух тысячелетий, и преобразуется в Новое учение о благе.
      
      6. 56. Фундаментальное положение Науки Экономики состоит в том, что Благо есть богатство.
      
      6. 57. Богатство порождает труд.
      
      6. 58. Процент есть справедливая цена, точнее, процент есть справедливое в цене.
      
      6. 59. Экономическое число имеет вид процента, который акцептируется в цене.
      6. 60. Цена есть считывание процента, основанная на деньгах и операциях с ними как элементной базе и правилах численности.
      
      6. 61. Процент предполагает цену при разработке процента.
      
      6. 62. Процент ищет свою цену.
      
      6. 63. Экономическое число ведет диалог с субъектом ценообразования.
      
      6. 64. Смысл создания экономического числа в его оценке.
      
      6. 65. Структура роста товарного богатства — мультипликатор процента. С другой стороны, ценообразование всё больше проявляет себя как экономическое число и, следовательно, также обретает вид процента.
      
      6. 66. Процент на проценте сидит и процентом погоняет. Таково быстродействие экономических процессов, образно говоря. Формализация настоящих процессов, этой «микрофизики богатства», осуществляется в Законе стоимости (назовем его так в знак признательности заслуг экономической теории). Закон стоимости выражается Великой теоремой Ферма. Математики говорят о Великой теореме Ферма так: «Не существует таких четырех чисел, которые удовлетворяли бы уравнению: хn + уn = zn, где n > 2, x, y, z — положительные целые числа. Пытаясь решить проблему «Великой теоремы Ферма», необходимо ответить на вопрос: «А что же мы, собственно, ищем?» Если мы говорим — случайные числовые совпадения, тогда нужно вычислять закономерности степенных числовых рядов в соответствии с общим числовым рядом. Но подобный подход не может дать принципиального ответа на вопрос: «А почему же все-таки нельзя разделить куб на два других куба, и вообще число в степени выше второй на два других числа той же степени?» Известно, что можно подыскать много пар целых чисел, сумма вторых степеней которых также есть вторая степень какого-нибудь целого числа. Таких чисел можно найти сколько угодно. Но попробуйте подыскивать подобные же примеры для третьей степени. Вы не найдете ни одного! Полная неудача постигнет вас и при подыскании примера для четвертой, пятой и других высших степеней. В этом и состоит «великое предложение Ферма». Оно гласит, что нельзя найти таких целых чисел x, y и z, которые удовлетворяли бы уравнению xn + yn = zn , если только n больше 2».
      
      6. 67. Экономика процента как конкретная бесконечность числового ряда организована и подчинена Закону Великой теоремы Ферма. Так, Прудон высказывал мысль о том, что «продукты человеческого труда растут как квадраты числа работников».
      
      6. 68. Закон экономики процента формализует стоимость как границу числа, заключающуюся в его числовой природе. Найти такую формализацию стоимости — было стратегической целью маржинализма, рассматривающего формирование цены через теорию предельной полезности.
      
      6. 69. Великая теорема Ферма определяет предельные величины для характеристики происходящих изменений в явлениях. Закон стоимости, таким образом, выражает соотнесенность чисел (экономических чисел), т. е. истинную действительности экономических процессов и состояний.
      
      6. 70. В Науке Экономики осуществляется рефлексия рыночной экономики как простой совокупности чисел (экономических чисел), ее преобразование, трансформация в действительный числовой ряд, происходит грандиозный структурный рост богатства человечества.
      
      6. 71. Закон стоимости показывает численность как границу экономического, создающую экономическое. Он показывает как образуются элементы численности, последовательно воплощающиеся, употребляющиеся в числе, в проценте, в цене, подобно тому как элементы письменности последовательно воплощаются в письме, в тексте, в чтении.
      
      6. 72. Новая экономика, или Наука Экономики, имеет Великую теорему Ферма как метод реформ.
      
      6. 73. Всякий экономический акт Науки Экономики, или действительной Новой экономики есть, по сути дела, реформа. Сам факт существования экономического числа есть реформа.
      
      6. 74. Реформация есть новое качество конкуренции, рефлексивная конкуренция, основанная на применении универсального метода Науки Экономики.
      
      
      7. Право на богатство
      
      7. 1. Наука Экономики рассматривает историю цивилизацию как феноменологию богатства, выражающуюся в формах человеческого измерения богатства.
      
      7. 2. Таким образом, в истории цивилизации можно выделить золотую эпоху, денежную эпоху (начинающуюся с чеканки незолотых монет) и грядущую числовую эпоху.
      
      7. 3. С точки зрения теории денег эти эпохи могут быть охарактеризованы как доденежная, собственно денежная и последенежная (неденежная).
      
      7. 4. Понятно, что, подобно тому как золото оставалось формой богатства и на всем протяжении денежной эпохи, деньги останутся формой богатства эпохи числовой, станут выполнять функции деньго-цифровых резервных запасов, а вот золото скорее всего потеряет объективную ценность, так как с развитием универсального структурного знания сбудется вековая мечта алхимиков о преобразовании неценных металлов в золото.
      
      7. 5. Так и деньги исчезнут лишь в смутно угадываемую послечисловую эпоху. Очертания этой эпохи настолько трудно вообразить, насколько трудно представить себе ее начало, когда числа станут простым объектом стяжательства и наживы стараниями числодобытчиков.
      
      7. 6. Среднеденежная эпоха, начинающаяся с введения незолотых монет и завершающаяся переходом с бумажных денег на электронные, — это, собственно говоря, и есть история европейской цивилизации в чистом виде.
      
      7. 7. Числовая эпоха открывается созданием модели экономики, которая «избавит нас от необходимости выбирать между полной занятостью и стабильностью цен»1.
      
      7. 8. Как писал Прудон: «Общность… есть первый член социального развития, тезис; собственность… есть второй член, антитезис; остается найти третий член, синтез, и мы найдем требуемое решение». Новая экономика открывает этот «третий член»2. Это — численность.
      
      7. 9. Итак, общность, собственность, численность. Работа Великой теоремы Ферма как основной механизм работы Новой Экономики основана на Законе простых чисел, на действительном истинном существовании конкретного бесконечного ряда простых чисел.
      7. 10. Неделимость простого экономического числа является тем безусловным и необходимым основанием, которое делает возможным численность.
      
      7. 11. Простое экономическое число — это самое непосредственное первое, что вообще есть в численности.
      
      7. 12. Численность в одном из самых в своей сущности раскрывается как численность людей, численность населения.
      
      7. 13. Численность людей не ограничивает экономическое развитие именно как численность, поскольку богатство есть действительность числовых рядов.
      
      7. 14. Сам числовой ряд допускает внутри себя бесконечную численность числовых составов.
      
      7. 15. Численность народонаселения ограничивает лишь среднеденежную эпоху просто постольку, поскольку она не числовая.
      
      7. 16. Различие чисел в числовом ряду есть закон. «Закон есть закон», — говорили римляне, схватывая именно эту сущность закона.
      
      7. 17. Закон как право как юридически закон, по сути дела, рассматривает в доквалификационном, предправовом смысле даже человеческие действия как числа, использующие численность.
      
      7. 18. Закон, право утверждает власть, бытие численности. Так бытие письменности устанавливает над реальным письмом власть посредством алфавита, грамматики, лексики и т. д.
      
      7. 19. Сама бытийная возможность законодательства коренится в естественных различиях чисел.
      
      7. 20. Так самовыделение простых неделимых чисел является первым основанием права на богатство. Выделяющееся различие простых чисел выражается в работе Великой теоремы Ферма, в выполнении Закона стоимости. Таким образом укоренено право на богатство.
      
      7. 21. Человек числит. Создается стоимость. Ее наглядным изображением является действительность государства как совокупности законов, сводов численности.
      
      7. 22. Изменение численности — это принципиальное изменение формы и содержания государственности.
      
      7. 23. Сущность бюджета государства раскрывается, таким образом, не через теорию налогов, связанных лишь с внешними функциями государства, раскрывающими внешний вид государства.
      
      7. 24. Сущность бюджета есть математический неспекулятивный аппарат работы с экономическими числами.
      
      7. 25. Единственным неспекулятивным основанием математизации экономических процессов является понятая экономически Великая теорема Ферма, рассматриваемая как универсальный метод универсального закона простых чисел, являющегося главной причиной феномена богатства.
      
      7. 26. Право есть универсальная форма экономического числа, выражаемые в цифрах время и пространство экономического числа.
      
      7. 27. Право на богатство есть конкретное право, исчисляемое на основе закона стоимости.
      
      7. 28. Золотой эпохе соответствует право человека на богатство. Единичный человек, властитель, вождь, царь, фараон находятся на верху пирамиды чисел. Перед нами — первая форма численности, памятниками являются пирамиды Египта, богатство царств.
      
      7. 29. Денежной эпохе соответствует право сообщества на богатство. Избранные родовые кланы, цеха, олигархии, классы, элиты, наконец, транснациональные корпорации как бы срезают пирамиду действительного богатства действительного числового ряда.
      
      7. 30. И наконец, как гласит закон простых чисел, в числовую эпоху будет реализовано право народов на богатство. Пирамида богатства будет перевернута, и вся ее бесконечность будет покоиться во взвешенном состоянии на одной точке основания.
      
      7. 31. Право на богатство станет естественным неотчуждаемым правом человека, как право на жизнь.
      
      7. 32. Ближайшие несколько тысячелетий (или одно только) станут эпохой, в которой право на богатство будет гарантировано главным законом и обеспечено законом стоимости.
      
      7. 33. Золотая численность стала основой великих цивилизаций древности и царств.
      
      7. 34. Денежная численность породила современную цивилизацию.
      
      7. 35. Числовая численность создает новую эпоху богатства народов.
      
      7. 36. Политический строй такой эпохи именуется «федерализм». Именно этот строй предвосхищал Прудон, говоря о «социальном федерализме».
      
      7. 37. Число одного человека начинается там, где завершается число другого человека.
      
      7. 38. Свобода гарантированно располагается внутри экономического числа.
      
      7. 39. Основой права становится человеческое измерение свободы в экономических числах.
      
      7. 40. Соотнесение одного числа с другим есть третье число. Число прямо открывает полный потенциал численности.
      
      7. 41. Новая экономика раскрывается как бюджетный федерализм — математический аппарат производства труда из богатства, товара из стоимости, цены из процента.
      
      7. 42. Бюджетный федерализм — рефлексивная модель, созданная и развиваемая Наукой Экономики. В ее основе — бюджет как действительный неспекулятивный математический аппарат богатства.
      
      7. 43. Типы чисел отражают все многообразие экономических процессов и являются изучаемой формой этого многообразия. Именно типы чисел, а не «именные законы», мифические и архаические «силы» взаимодействий образуют априорную структуру всякого экономического взаимодействия.
      
      7. 44. Великая теорема Ферма раскрывает структуру действительно бесконечного числового ряда, генезис которого из времени раскрывается в факте существования бесконечного количества простых чисел.
      
      7. 45. Делимость числа есть конкретная экономическая сущность экономического процесса.
      
      7. 46. Неделимое, простое экономическое число является последним истинным объектом, несокрытой тайной богатства.
      
      7. 47. Бюджетный федерализм, это всего лишь одно из специальных направлений экономических исследований и практики, посвященное отношениям регионов и государственного центра федераций как нового типа государственности, отвечающего в большей степени идеалам и нормам прав человека, сообщества народа, раскрывается как новое экономическое учение, обеспечивающее переход от денежной эпохе к эпохе числовой, переход к Науке Экономики.
      
      7. 48. Бюджетный федерализм является первой действительно научной экономической теорией, располагающей неспекулятивным математическим аппаратом, на базе которого разрабатывается реальная стратегия устойчивого социального и гуманитарного развития — пути к богатству народов.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      Устойчивое развитие — гуманитарное развитие
      ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ПРАВ НАРОДА
      
      1. ИДЕЯ РАЗВИТИЯ И ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
      
      1.1. Феномен развития образует сущность человеческого знания о Вселенной на всем протяжении истории человечества. Феномен развития напрямую, непосредственно формирует религиозные, философские, научные и повседневные представления людей о реальности. Реальность схватывается человеческим сознанием в собственном развитии, и усваивается в конце концов как момент Развития. Развитие предшествует реальности, пронизывает всю реальность, раскрывает смысл и существо реальности. Мировые религии фиксируют этот выдающийся момент предшествования Развития реальности. Феномен Развития создает реальность непосредственно. Таково содержание акта творения как всеобщей формы мировых религий.
      
      1.2. Что есть Развитие? Философия развития определяет феномен развития как всякое содержание всякой формы (от телесной до архитектурной, от предметной до космологической и т.д.), существующей ограниченный момент времени. Абсолютный, универсальный феномен развития таким образом выявляется как всеобщее содержание всеобщей формы. Субстанциональное знание мировых религий образуется феноменологией развития.
      
      1.3. Однако Развитие существует прежде всего само по себе, непосредственно, не сливаясь с собственными знаками, следами, изображениями, результатами, не сливаясь с человеческими представлениями о нем. Таково содержание понимания как всеобщей формы наук мира. Развитие не имеет формы как создающее все многообразие форм. Развитие является таким сосредоточением содержания, которое образует универсальные основания действительности.
      
      1.4. Развитие, таким образом, есть раскрывающаяся «тайна времени». Время осуществляется в виде Развития. Развитие — это идея, «внешний вид» Времени. Настоящее, подлинное время фиксируется не часами (физическими часами). Настоящее, подлинное время фиксирует феномен развития. Развитие показывает время.
      
      1.5. Феноменология развития есть подлинное измерение времени. Время существует совокупностью феноменов развития.
      
      1.6. Измерение — всеобщая форма науки. Всеобщая форма науки имеет своим универсальным содержанием феноменологию развития. Универсальный метод науки в своем существе раскрывается как истинное измерение времени, состоящее в раскрытии феномена развития. «Посмотреть время» — означает, «увидеть развитие».
      
      1.7. Развитие, таким образом, понимаемое в мировых религиях как некоторое божество, а в науке понимаемое как картина научного знания, в действительности является тем, что принято называть и считать временем в самом непосредственном его означении вплоть до повседневности. Время человеческого бытия, время событий, фактов и процессов, время частиц, планет и галактик есть развитие в чистом виде. Сам факт простого наличия времени уже есть конкретный феномен развития. Настоящий взгляд на феномен развития, фиксирующий его укорененность во времени, фиксирует тенденцию фундаментального пересмотра концепции элементарного устройства мира, Вселенной.
      
      1.8. Древний вопрос о том, из чего состоит мир, Вселенная, претворяется в вопрос об основании феномена развития, имеющем непосредственное выражение в виде времени. Феномен науки раскрывает форму основания феномена развития как измерение. Время как непосредственная форма основания феномена развития существует само по себе, т. е. измеряется, обретает форму числа.
      
      1.9. Числовое устройство Вселенной есть чистая феноменология развития, всеобщая форма всеобщего содержания.
      
      1.10. Число — действительный предмет, объект, часть реальности, основанием которого является время, внешней формой существования — развитие. Число — самораскрытие феномена развития, коренящегося во времени. Феномен развития является сущностью числа как оно раскрывает себя как часть Вселенной.
      
      1.11. Всякое движение во Вселенной есть измерение как движение, являющееся перемещением, так и движение произведения, либо деструкции. Измерение выявляет, раскрывает число. В самом безусловном и необходимом смысле число самораскрывается, присутствует во Вселенной как измерение. Существуя, число расходует и восполняет само себя, т. е. измеряет само себя.
      
      1.12. Идея современной физики о наблюдателе во Вселенной имеет промежуточное значение. Наблюдатель интегрирован, врос в феномен развития. Существование наблюдателя есть лишь способ фиксации Развития в феноменах.
      
      1.13. Число предшествует наблюдателю. Числовое устройство Вселенной не нуждается в гипотезе наблюдателя. Метод развития числового устройства Вселенной в собственно Вселенную есть измерение. Таков генезис феномена развития.
      
      1.14. Наличие структуры у феномена развития есть фундаментальная предпосылка явления человечества во времени. Существование феномена развития во времени — это особый вид измерения, которое мы называем «человеческим измерением», измерением истории человечества. Особый вид измерения есть предпосылка существования измерения, а также его содержание и цель в том смысле, что измерение в самом первичном своем определении есть единство самотождества и саморазличия, т. е. число.
      
      1.15. Человеческое измерение развития есть структура человеческой цивилизации, генезис которой есть всеобщее следствие измерения.
      
      1.16. Число является первопричиной развития, человек же сам и есть развитие.
      
      1.17. Человек есть принцип Развития.
      
      1.18. Число и принцип Развития есть предпосылка человека.
      
      1.19. Человечество есть прежде всего особое (человеческое) измерение в среде измерений Вселенной.
      
      1.20. Сквозной смысл Вселенной, наполняющий ее всеобщую форму числового устройства, существует в качестве смысла феноменологии развития.
      
      1.21. Вселенная содержится во всеобщей форме числа.
      
      1.22. Всеобщая форма числа есть особое число, в котором феномен развития раскрывается в изначальной форме — в форме блага. Вселенная, таким образом, есть чистое благо, Развитие само по себе.
      
      1.23. Развитие Вселенной раскрывается как благоустройство, стратегия всеобщего измерения, универсальной формы особых измерений.
      
      1.24. Вселенная на самом деле не существующая реальность, а генезис действительного числового ряда.
      
      1.25. Концепция устойчивого развития, таким образом, может быть создана на основе феноменологии развития. Различие кризисного и устойчивого развитий имеет ограниченное значение применительно к практике человеческой деятельности, обустройства человеческой среды, взаимодействия с природой.
      
      1.26. Осмысление универсального смысла Развития должно предшествовать созданию концепции устойчивого развития.
      
      1.27. Концепция устойчивого развития должна быть раскрыта как теория всеобщего благоустройства, основанная на феноменологии развития. В качестве основного метода теории всеобщего благоустройства должен быть отчетливо выявлен метод человеческого измерения.
      
      1.28. Понятие «устойчивого развития» есть представление о действительности числового ряда как фундаментальной структуре бытия, а именно, теоретическое представление о времени. Нет более устойчивого движения (развития), чем время.
      
      1.29. «Устойчивое развитие» интересует нас сегодня как бескризисное развитие и прогресс человеческого сообщества, но его реальная модель может быть создана только на основании универсальной модели Развития, выявляющей сущность человеческого измерения, генезис и структуру феномена развития человечества.
      
      1.30. «Устойчивое развитие» как интеллектное решение предполагает создание концепции социального времени, сущность которого раскрывается через особый феномен развития — благоустройство посредством человеческого измерения.
      
      1.31. Всеобщая история человечества полна войн, катастроф, общечеловеческих и личных трагедий, нищеты и несправедливости, а также иных существенных проявлений несовершенства человеческого измерения феномена развития.
      
      1.32. Вопрос о происхождении человечества как он выявляется в существе мировых религий, с одной стороны, а также как он отображается в науках, с другой стороны, на деле является формой описания человеческого измерения.
      
      1.33. Человечество происходит непрерывно из феномена развития как результат измерения времени.
      
      1.34. Образование социального времени, сущности самоизмеряемого времени есть первое непосредственное существование человеческого.
      
      1.35. Время человеческого бытия является основанием, первофеноменом существования человечества.
      
      1.36. Время человеческого бытия нарабатывается посредством самораскрытия феномена развития в измерении, в форме числа.
      
      1.38. Фундаментальной структурой всеобщей истории человечества, структурой развития всеобщей истории человечества, таким образом, является численность.
      
      1.39. В человеческом бытии слово раскрывается в письменности. В человеческом времени, человеческом измерении феномена развития, число как сущность числового устройства Вселенной раскрывается в численности.
      
      1.40. Письменность есть непосредственная истинная действительность культуры человеческого мира. Численность есть непосредственная истинная действительность истории человеческого мира.
      
      1.41. Численность есть форма всеобщей истории человечества.
      
       1.42. Численность есть действительность времени человеческого бытия.
      
      1.43. Форма всякого исторического события есть часть численности.
      
      1.44. Посредством численности повседневность поглощает историю. Повседневность человеческого существования, мир обыденного сознания окружает феномен всеобщей истории человечества. Всеобщая история человечества развивается внутри повседневности человеческого существования. Повседневность есть незаметный и длительный рост численности в человеческой части Вселенной, результирующий многообразие человеческих измерений развития в реальном времени развития.
      
      1.45. Обыденное сознание человека есть непосредственная часть Вселенной, часть феномена Развития. Сущность новой всеобщей истории человечества, таким образом, — новая повседневность и новое обыденное сознание.
      
      1.46. Новое отношение к феномену Развития как к раскрывающемуся в численности смыслу времени и есть фундаментальное философское основание искомой концепции устойчивого развития.
      
      1.47. Численность имеет вид мышления. Мышление, таким образом, — живое существо всеобщей истории человечества, универсальная форма события.
      
      1.48. Искомая концепция устойчивого развития должна прежде всего быть новым мышлением. Общечеловеческое требование устойчивости, предъявляемое к развитию, организует поиск нового отношения человечества к феномену Развития. Вступление человечества в новые отношения с Развитием, самораскрытие человечества в качестве феномена Развития изменяет качество времени человеческого бытия.
      
       1.49. Концепция устойчивого развития — это прежде всего общечеловеческая идея числового устройства Вселенной, объясняющая, понимающая феномен Развития, раскрывающая смысл всеобщей истории человечества как времени человеческого бытия.
      
      1.50. Метод концепции устойчивого развития — метод человеческого измерения.
      
      1.51. Концепция устойчивого развития, таким образом, — фундаментальное явление нового мышления. Концепция устойчивого развития означает такое преобразование всеобщей истории человечества, в котором универсальный феномен развития постепенно становится всё в более явной форме организующим началом человеческой жизнедеятельности.
      
      1.52. Человечество научается пользоваться численностью, так же как оно освоило письменность.
      
      
      2. ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ
      
      2. 1. Человеческое измерение Развития непосредственно является фундаментальной структурой языка как системы выражения смыслов человеческого существования в знаках и значениях, образующих феномен осмысленности.
      
      2. 2. Феномен Развития, образующий существо человеческой природы, в чистом и первозданном виде есть, собственно говоря, человеческая речь.
      
      2. 3. Слово тогда является способом продуктивного развития, оно образует мир как совокупность продуктов развития.
      
      2.4. Слово является источником, стратегической целью, «началом, серединой и концом» Развития.
      
      2.5. Слово формирует числовое устройство Вселенной, доказательством чему служит человеческое измерение развития, имеющее форму слова.
      
      2.6. Смысл человеческого измерения развития как измерения в ряду других измерений развития — «целочисленное», числовое доказательство бытия Слова, наличие числа, числового измерения, выражающего Слово, фиксирующего меру его присутствия человеческой речью как неразделенным единством человеческого измерения и человеческого развития.
      
      2.7. Человеческое измерение Развития есть одно из универсальных измерений Феномена Развития во Вселенной.
      
      2.8. Продуктом такого первофеномена Развития как Слово, является письменность. Численность же может быть восстановлена из письменности как непосредственная форма Слова. Человеческое измерение развития образует письменность из численности в качестве первичного осуществления человеческой речи как возможности развития.
      
      
      3. ГУМАНИТАРНОЕ РАЗВИТИЕ
      
      3.1. Концепция устойчивого развития в современных условиях содержит настойчивое требование создания модели развития, соответствующей феномену развития, имеющей его в качестве непосредственного источника собственного осуществления.
      
      3.2. Концепция устойчивого развития призвана дать человечеству такое новое знание о себе, которое позволит изменить, выправить ход и состояние всеобщей истории человечества в большей степени соответствия с непосредственной действительностью феномена Развития во Вселенной. Прежде всего человечество должно осмыслить себя как феномен развития в чистом виде, выявив, зафиксировав при этом собственные особенности именно как феномена развития во всех рядах явлений каковые особенности и образуют форму развития, именуемую «человечеством». Таким образом, человечество в качестве феномена развития является прежде всего и исключительно как феномен гуманитарного развития.
      
      3.3. Устойчивое развитие человечества как некоторое общее требование устойчивости, применимое ко всякому феномену развития, осуществимо именно как гуманитарное развитие.
      
      3.4. Устойчивое развитие человечества, таким образом, это Риторика, время бытия человеческой речи как человеческого измерения развития.
      
      3.5. Гуманитарное развитие имеет «внешний вид» Риторики. Риторика осуществляет развитие человечества непосредственно, осуществляет гуманитарное развитие.
      
      3.6. Риторика — фундаментальный ресурс развития человечества как феномена гуманитарного развития.
      
      3.7. Риторика есть непосредственная действительность самораскрытия Слова в числовую структуру феномена Развития.
      
      3.8. Риторика — человеческое измерение гуманитарного развития, т. е. непосредственный смысл человечества как особого феномена развития.
      
      
      
      4. ФЕНОМЕН НАРОДА
      
      4.1. Феномен гуманитарного развития в единстве своих проявлений раскрывается как народ.
      
      4.2. Числовое устройство человечества как Вселенной Слова раскрывается как совокупность народов.
      
      4.3. Образование Риторикой человечества есть в непосредственном человеческом измерении формирование риторикой народа.
      
       4.4. Народ — субъект человеческого измерения развития.
      
      4.5. Самораскрытие феномена народа образует существо всеобщей истории человечества, является универсальным содержанием всех форм событий истории и универсальной формой всех событий повседневности человеческого существования.
      
      4.6. Устойчивое развитие человечества возможно исключительно как феноменология народа.
      
      4.7. Существование народа есть непосредственное присутствие слова в повседневности человечества.
      
       4.8. Человеческая речь есть непосредственное бытие народа.
      
      4.9. Народ есть форма бытия человечества в слове.
      
       4.10. Риторика народа образует силу гуманитарного развития.
      
      
      
      5. ПРИРОДА — НАРОД — РОДИНА
      
      5.1. Феномен народа последовательно самораскрывается в гуманитарном развитии как Природа, Народ, Родина. Настоящая трехчастность фиксируется в большинстве мировых религий в различных формах. Такова формула риторики народа как всеобщей риторики человечества.
      
      5.2. Истина риторики народа состоит в том, что именно народ создает как природу, так и родину в качестве универсального феномена гуманитарного развития.
      
      5.3. Родина есть всеобщая форма риторики народа, содержание человеческого благоустройства как того вида гуманитарного развития, которое образует феномен народа.
      
      5.4. Природа есть исток феномена гуманитарного развития, являющийся его частью, не существующий вне его.
      
       5.5. Риторика создает природу, а родину — время и бытие человека.
      
      5.6. Народ есть слово риторики, посредством которой она создает время и бытие человека.
      
      5.7. «Природа — Народ — Родина» — формула риторики гуманитарного развития, фундаментальная риторическая фигура риторики устойчивого развития.
      
      5.8. Риторика народа — фундаментальный институт гуманитарного развития.
      
      5.9. Риторика народа создает человеческий мир, формирует и развивает человеческое измерение гуманитарного развития.
      
      5.10. Риторика народа формирует и развивает числовое устройство человечества как феномена развития, является основным содержанием феноменологии гуманитарного развития.
      
      
      6. ПРАВА НАРОДА — ГУМАНИТАРНАЯ СИЛА
      
      6.1. Гуманитарная сила есть продуктивная риторическая стратегия по формированию, развитию и преобразованию формы числа формой слова, образующая самую сущность феномена гуманитарного развития как одного из феноменов развития.
      
      6.2. Гуманитарная сила — реальная характеристика человеческого измерения развития.
      
      6.3. Гуманитарная сила — непосредственное проявление феномена гуманитарного развития.
      
      6.4. Смысл гуманитарной силы, ее природа — право народа как фундаментальное содержание формы слова.
      
      6.5. Самораскрытие феномена гуманитарного развития силой универсального феномена развития и есть право народа.
      
      6.6. Право народа есть бытие народа в слове, тогда время народа в слове, т. е. его реальное время, есть гуманитарная сила.
      
      6.7. Гуманитарная сила есть форма числа права народа, человеческое измерение права народа.
      
      6.8. Права народа — непосредственная действительность феномена гуманитарного развития, образующая численность как некоторую форму.
      
      
      7. ТЕОРИЯ ГУМАНИТАРНОГО РАЗВИТИЯ. РИТОРИКА
      
      7.1. Действие гуманитарных сил есть действительность развития человечества во Вселенной как часть всеобщего процесса развития.
      
      7.2. Гуманитарная сила, таким образом, есть непосредственное существование числа.
      
      7.3. Ограниченность предполагаемых в физике сил связана с опосредованным наблюдателем отношением к числу. Человеческое измерение развития в гуманитарной теории — новая концепция познания, снимающая различие предметов познания. Развитие — универсальное состояние движений, воздействий, взаимодействий, материальных образований и иных видов реальностей, фиксируемых, «изучаемых» науками. Состояние развития выявляется во времени человеческого измерения как непосредственная действительность действительного числового ряда.
      
      7.4. Гуманитарная сила фиксируется в различии формы и содержания числа, образующего ее, и нечем иным, кроме как числом не является. Гуманитарные силы различаются только числами.
      
      7.5. Первым мифологическим представлением о гуманитарной силе, в котором конкретным образом видны ограничения физики, является физическое представление о свете.
      
      7.6. Число уже всегда есть гуманитарная сила как выявленная всем существованием человеческого сообщества универсальная сила развития, раскрывающая числовое устройство Вселенной в Риторике.
      
      7.7. Гуманитарная сила действует от времени к бытию. Непосредственная действительность действительного числового ряда есть «вечное движение вечного двигателя времени», т. е., попросту говоря, развитие времени.
      
      7.8. Феномен развития, образующий сущность времени и формирующий ее развитие, «обеспечивающий» само существование времени, есть феномен развития числа, непосредственная действительность числового ряда — Численность.
      
      7.9. Риторика создает Вселенную. Образует, формирует, развивает, преобразует числовое устройство Вселенной посредством гуманитарных сил, рядом которых располагает и современное человечество, хотя и в скрытой, не проявленной и не освоенной форме.
      
      7.10. Современная наука и стоит на пороге открытия истинной природы числа.
      
      7.11. Совокупность свойственных ей принципов измерения фиксирует это изломанное состояние мысли, когда предмет науки еще не формализован как феномен развития, и когда положение ученого не интегрировано в предмет науки как феномен человеческого измерения развития.
      
      7.12. Изученная Вселенная вся на деле располагается внутри числового ряда как непосредственной действительности времени.
      
      7.13. Вселенная есть конкретное содержание действительного числового ряда, имеющее форму Риторики.
      
      7.14. Слово создает Вселенную из численности. Вселенная выполнена в численности и соткана из гуманитарных сил.
      
      
      
      
      
      8. ГУМАНИТАРНОЕ ПРАВО
      
      8.1. Гуманитарное право есть первая, в самом безусловном и необходимом смысле, наука во всеобщей истории человечества, которой как видно, предстоит овладеть уже современному человечеству, чтобы достичь целей устойчивого развития и собственного выживания как непременного условия развития.
      
      8.2. Гуманитарное право раскрывает всеобщие законы развития, точнее говоря, всеобщие законы как некоторые описания, фундаментальные человеческие измерения всеобщего феномена развития.
      
      8.3. Основной закон гуманитарного права — закон риторики. С философской точки зрения настоящий закон можно назвать законом чистого разума.
      
      8.4. Риторика и есть первичное бытие Закона как такового как способа бытия гуманитарных сил.
      
      8.5. Три закона Науки Риторики: хроника, герменевтика и история — образуют корпус законов гуманитарного права.
      
      8.6. Закон хроники гласит: «Время есть непосредственная действительность числового ряда, время есть число» и раскрывает числовой механизм времени, механику времени как механику гуманитарных сил.
      
      8.7. Закон герменевтики гласит: «Основание есть численность» и выявляет универсальный смысл причинности, описывает универсальный феномен развития, раскрывает числовое устройство Вселенной как следствие ее порождения и формирования Риторикой.
      
      8.8. Закон истории гласит: «Бытие есть слово» и раскрывает смысл всеобщей истории человечества, всеобщей истории Вселенной.
      
      8.9. Гуманитарное право есть теория гуманитарного развития.
      
      8.10. Гуманитарное право есть естественная первичная непосредственная организация жизни людей, непосредственная организация фактичности всеобщей истории человечества.
      
      8.11. Наука Риторики раскрывает универсальный феномен развития через человеческое измерение феномена гуманитарного развития, раскрывает риторический генезис и числовую структуру феномена народа, раскрывает благоустройство как феномен действия гуманитарных сил.
      
      8.12. Структура человеческого измерения раскрывается хроникой, герменевтикой, историей в виде системы.
      
      8.13. Риторическая система — Слово — имеет форму числа и существует, измеряется в измерениях времени, основания и бытия, описываемых соответственно хроникой, герменевтикой, историей.
      
      8.14. Гуманитарные силы действуют в риторических системах, что описывается гуманитарной теорией чисел.
      
      8.15. Численность есть всеобщее пространство риторических систем.
      
      8.16. Число развивается в риторической системе.
      
      8.17. Слово оформляет, формирует всеобщее пространство риторических систем.
      
      
       СТРАТЕГИИ ГУМАНИТАРНОГО РАЗВИТИЯ:
      
      9. ОБРАЗОВАНИЕ ГУМАНИТАРНОГО РАЗВИТИЯ
      
       9. 1.Образование есть непосредственное действие гуманитарных сил.
      
       9.2. Образование является содержанием универсального феномена развития, в качестве содержания феномена гуманитарного развития образование есть прежде всего Университет.
      
      9.3. Открытый университет есть такое образование отношений между числом и словом, которое раскрывает сущность численности посредством письменности. Как фундаментальное отношение гуманитарного развития Открытый университет описывается в виде отношения «письмо―чтение», являющегося структурой субъективности как таковой.
      
      9.4. Открытый университет есть, собственно говоря, объект, соответствующий, отображающий феномен народа в форме письменности.
      
      9.5. Открытый университет есть форма знания, есть числовое изображение слова, практика человеческого измерения развития.
      
      9.6. Феномен знания как риторической системы гуманитарного развития имеет форму Открытого университета.
      
      9.7. Народ во всеобщей истории человечества — во всеобщем знании человечества представлен Открытым университетом.
      
      9.8. Стратегия становления Открытого университета состоит в образовании истинного представления о численности и разработке соответствующих этому представлению содержания и формы письменности.
      
      9.9. Университет есть, собственно говоря, письмо, феномен управления числом со стороны слова, раскрывающего истинную гуманитарную природу числа.
      
      9.10. Письмо есть генезис гуманитарной силы.
      
      9.11. Чтение есть структура гуманитарной силы.
      
      9.12. Открытый университет есть гуманитарная сила развития.
      
      9.13. Открытый университет есть рефлексия.
      
      
      10. ЭКОНОМИКА ГУМАНИТАРНОГО РАЗВИТИЯ
      
       10.1. Экономика есть человеческое измерение гуманитарной силы.
      
       10.2. Идея рынка появилась во всеобщей истории человечества на основе объективно-материалистического понимания человеческой деятельности и сознания, в отчетливом смыслопорождающем контрасте с идеей объективной, сенсуалистской этики человеческого сообщества. Так возникло видение знаменитой «невидимой руки рынка». Это видение и сегодня является смыслопорождающим основанием экономической теории.
      
      10.3. Для создания истинной концепции устойчивого развития необходима рефлексия идеи рынка.
      
      10.4. Концепция феномена гуманитарного развития преодолевает объективно-материалистическое понимание человеческой истории, деятельности, сознания в идее человеческого измерения развития в форме числа и в гуманитарной силе слова.
      
      10.5. Сущность денег тогда раскрывается в качестве объективно-исторической ступени развития человеческого измерения. Деньги сопровождают человечество в его развитии «на ощупь» с тем, чтобы как в знаменитом мифе Платона о пещере, человек не был преждевременно ослеплен действием гуманитарных сил универсального феномена развития.
      
      10.6. Гуманитарное развитие выявляет сущность гуманитарного капитала как гуманитарной программы Открытого университета.
      
      10.7. Общечеловеческий рынок в своей совершенной форме есть, собственно говоря, Открытый университет.
      
      10.8. Универсальная профессия новой экономики — институционализация гуманитарной программы, ее создание и реализация.
      
      10.9. Так в режиме «социального времени» фундаментальное отношение социально-экономического партнерства «профессиональные союзы — работодатели» должно быть отрефлектировано в качестве продуктивного отношения гуманитарной капитализации, а именно «пользователи гуманитарной программы — разработчики гуманитарной программы». Таким образом, институционализация гуманитарного капитала осуществляется в форме Открытого университета. Таков социальный общечеловеческий вид риторической системы гуманитарного развития.
      
      10.10. Рынок, таким образом, обретает собственную общечеловеческую форму — форму Риторики.
      
      
      11. ТЕХНИКА ГУМАНИТАРНОГО РАЗВИТИЯ
      
       11.1. Сущность техники есть форма человеческого измерения развития, есть, собственно говоря, форма числа.
      
       11.2. Техника есть чтение гуманитарной программы развития.
      
       11.3. Техника есть цифровость численности.
      
       11.4. История развития техники во всеобщей истории человечества всегда была историей цифрового изображения, выражения числа.
      
       11.5. Адекватное выражение числа цифрой и становилось принципиальным техническим устройством.
      
       11.6. Техника — продукция продуктивного развития Открытого университета как феномена образования гуманитарного развития.
      
       11.7. Техника есть продуктивность гуманитарного развития в чистом виде, простое количество гуманитарного капитала, цифровая сторона человеческого измерения развития.
      
       11.8. Развитие техники есть принципиальный подход к отображению, выражению числа в цифре посредством гуманитарной силы слова.
      
       11.9. Техника есть техническая сторона риторики.
      
       11.10. Принципиальное отношение технического устройства, являющееся основанием его работы, — это отношение числа и цифры.
      
       11.11. Отношение числа и цифры — форма языка гуманитарной программы, в то время как отношение числа и слова — содержание сообщений гуманитарной программы.
      
      
      
      12. ИСКУССТВО ГУМАНИТАРНОГО РАЗВИТИЯ
      
      12.1. Сущность искусства есть человеческое качество измерения развития.
      
       12.2. Отношение слова и образа, воспроизводящего слово, в то время как цифра воспроизводит число, образует сущность искусства.
      
      12.3. Образ является в значительной степени более устойчивым представлением, нежели цифра.
      
       12.4. Образ есть действительное существование слова. В таком качестве образ проникает во все поры развития — в этом гуманитарная сила искусства.
      
       12.5. Феномен гуманитарного развития является в образах слова.
      
       12.6. Произведение искусства есть образное действие гуманитарной силы слова.
      
       12.7. Риторика произведения искусства отображает, запоминает явления феномена гуманитарного развития, развивает письменность.
      
       12.8. Образный строй письменности образует психику человека.
      
       12.9. Образ слова как феномен образования образует сущность психологического.
      
       12.10. Феномен развития человеческой психики раскрывается сущностью искусства.
      
      
      
      
      13. ТЕЛО ГУМАНИТАРНОГО РАЗВИТИЯ
      
       13.1. Тело есть уникальный продукт единичности числа и единственной образности слова.
      
       13.2. Тело есть, собственно говоря, единица сама по себе.
      
       13.3. Рефлексия тела образует биологическую теорию иммунитета.
      
       13.4. Тело — единица измерения развития развитием.
      
       13.5. Тело есть непосредственная очевидность произведения словом числа как единственного произведения слова.
      
       13.6. Тело, таким образом, есть проявление, эффект действия гуманитарной силы.
      
       13.7. Новая теория здоровья, способная к распространению на телесность как таковую, раскрывает сущность иммунитета как цифровой строй численности.
      
       13.8. Телесность раскрывается как выразимость образо-словового отношения выразимости бытия в цифрово-числовом отношении выразимости времени, т. е. как всеобщая выразимость.
      
       13.9. Иммунитет как научное основание жизни есть «внешний вид» гуманитарной силы.
      
       13.10. Телесность есть системность риторической системы, тело, собственно говоря, и есть система в чистом виде.
      
       13.11. Реальное тело есть действительная форма числа, порожденного словом. В теле бродят образы и цифры, переплетаясь, образуя формы органов тела.
      
      
      14. ОБОРОНА ГУМАНИТАРНОГО РАЗВИТИЯ
      
       14.1. Неразвитие есть подмена вселенского тождества слова и числа формальным единством образа и цифры.
      
       14.2. Настоящая подмена является истоком кризисных явлений во всеобщей истории человечества. Причина данной подмены — одно из фундаментальных условий осуществления феномена развития как творческой победы над небытием.
      
       14.3. Формальная, бессодержательная риторика — источник неустойчивости, потеря смысла развития, состоящего в области гуманитарного развития в риторике прав народа.
      
       14.4. Вооруженные силы должны с течением социального времени быть преобразованы в гуманитарные силы развития, деятельность которых будет затрагивать все стороны гуманитарного развития в целях обеспечения функционирования феномена гуманитарного развития.
      
       14.5. Сила должна найти свое истинное осуществление не в насилии, но во всесилье гуманитарных сил.
      
       14.6. Гуманитарные силы развития вооружены стрелой времени, наукой и техникой гуманитарного развития.
      
      
       МОДЕЛЬ ГУМАНИТАРНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ:
      
      15. КУЛЬТУРА
      
       15.1. Достояние гуманитарного развития существует в форме культуры.
      
       15.2. Непосредственная действительность культуры раскрывается многообразием форм местного самоуправления.
      
       15.3. Социально-правовая и экономическая власть местного самоуправления есть абсолютная идея власти, вершина развития идеи власти во всеобщей истории человечества.
      
       15.5. Социально-правовая и экономическая власть местного самоуправления, образующая тело культуры как опыта человеческого измерения развития, есть уже, собственно говоря, не власть, а способ самоорганизации человеческого сообщества, способ гуманитарного развития.
      
       15.6. Государственная власть обслуживает местное самоуправление в качестве эффективного аппарата гуманитарного развития, формируемого человеческим измерением прав народа.
      
       15.7. Культура как память гуманитарного развития раскрывается в виде воли местного самоуправления.
      
       15.8. История культуры раскрывается как история местного самоуправления, история форм гуманитарного развития.
      
       15.9. Культура — не только хранилище гуманитарных программ человечества, библиотека Открытого университета, но и саморазвитие гуманитарных программ в универсальном феномене развития. По существу, культура есть искомый учеными «искусственный интеллект», объективация человеческого измерения развития универсальным феноменом развития, преодолевающая феномен отчуждения — формального единства образа и цифры.
      
       15.10. Культура есть искусство произведения гуманитарных программ развития.
      
       15.11. Риторика культуры образует феномен мировой религии развития.
      
      
      16. МЫШЛЕНИЕ
      
       16.1. Мышление есть непосредственное присутствие универсального феномена развития в феномене гуманитарного развития.
      
       16.2. Мысль формой имеет число, содержанием — слово.
      
       16.3. Мысль относится к мышлению в целом так же как народ относится к человечеству — в этом состоит универсальная действительность развития.
      
       16.4. Истина мышления тождественна праву народа.
      
       16.5. Мышление также есть произведение истинных слов, производящих истинные числа.
      
       16.6. Таким образом, Мышление есть тело, «внешний вид» риторики.
      
       16.7. Мышление — субстанция универсального феномена развития, истинное тело Вселенной.
      
       16.8. Мышление производит числовое устройство Вселенной, являясь благом в чистом виде.
      
       16.9. Благоустройство есть результат простого наличия мышления, факт существования мысли.
      
       16.10. Качество развития есть количество мышления.
      
       16.11. Количественный рост мышления — существо универсального феномена развития.
      
       16.12. Качественный рост мышления есть развитие численности.
      
       16.13. Мышление приводит число к цифре посредством отношения «значение — исчисление».
      
       16.14. Мышление приводит слово к образу посредством отношения «письмо — чтение».
      
      
      17. ЗНАНИЕ
      
       17.1. Смысл образуется в круге понимания, возвращения мышления из цифры к числу, из образа к слову.
      
       17.2. Человеческое измерение развития есть, собственно говоря, понимание.
      
       17.3. Круг понимания непосредственно измеряет непосредственный феномен развития.
      
       17.4. Результатом, решением квадратуры круга понимания «цифра — число — слово — образ» является знание.
      
       17.5. Сознание как предмет гуманитарных исследований прошлого века есть, по существу, не решенная проблема квадратуры круга понимания, следствием чего являются такие концепции как, например, концепция подсознания, сверхсознания и т.д.
      
       17.6. Теория мышления как всеобщей и одновременно каждой конкретной риторической системы, в которой происходит развитие универсального феномена развития, есть «внешний вид» перехода от теории сознания к знанию, к теории знания в собственном смысле.
      
       17.7. Знание есть рефлексия, универсальное решение квадратуры круга понимания «цифра — число — слово — образ», раскрывающее риторическую природу числа, генезис и структуру развития.
      
       17.7. Знание организует, решает информационный поток, поток цифр и образов, являющийся простой телесностью развития.
      
       17.8. Информация есть лишь образо-цифровое сочетание, которым человеку дана непрерывность развития непосредственно, дорефлективно.
      
       17.9. Риторика образует знание.
      
       17.10. Общество знания формирует аппарат гуманитарного развития — государство для людей.
      
       17.11. Открытый университет является абсолютным источником информации.
      
      
      18. ЦИВИЛИЗАЦИЯ
      
       18.1. Идея прав народа — руководящая идея гуманитарной концепции устойчивого развития.
      
       18.2. Разработка реальной модели новой гуманитарной цивилизации, модели гуманитарного развития предполагает взгляд на человечество и его всеобщую историю как на всемирное гуманитарное сообщество народов и историю народов, а не как на сообщество государств, догосударственных властных образований и историю государств, историю власти.
      
       18.3. Концепция гуманитарного развития есть также новая всеобщая теория демократии, в которой гуманитарная программа демократии рассматривается в качестве изнутри растущей цели всеобщей истории человечества.
      
       18.4. Всеобщая теория демократии, занятая разработкой оснований демократии, есть социальный федерализм.
      
       18.5. Самоосуществление прав народа — фундаментальный метод свободы самой по себе.
      
       18.6. Абсолютная власть местного самоуправления, использующего государство в качестве универсального аппарата гуманитарного развития, — фундаментальный метод политической свободы.
      
       18.7. Абсолютная власть гуманитарного капитала — фундаментальный метод экономической свободы.
      
       18.8. Абсолютная гуманитарная власть Знания, нового мышления — фундаментальный метод свободы человеческой личности.
      
       18.9. Механизм реализации Декларации прав народа исходит из решения квадратуры круга понимания «нация — народ — человек, личность — государство», когда формально-логическое единство нации, национальности и государства, гражданина смысловым образом неразрывно связано с фундаментальным содержательным единством народа, человечества и человека, личности.
      
       18.10. Под понятием международного права сегодня на деле скрывается право межгосударственное.
      
       18.11. Международно-правовая институционализация прав народа — стратегия гуманитарного развития, имеющая целью созидание мировой федерации народов, непосредственным осуществлением суверенитета которых являются системы местного самоуправления, обслуживающиеся национальными государствами.
      
       18.12. Всемирно-историческая роль идеологии прав человека состоит в формировании риторики прав человека, в рамках которой не выполняются понятия «французского, еврейского, русского, мужского, женского, православного, исламского и т.д.» человека, а раскрывается общечеловеческое измерение индивидуального развития.
      
       18.13. Новые вызовы времени требуют закрепить успехи гуманитарного развития, достигнутые идеей прав человека, идеологией прав народа, раскрывающей общечеловеческое измерение человечества в целом.
      
       18.14. Гуманитарное развитие — вступление человечества в фазу собственного предназначения, в новые зрелые оптимальные отношения с универсальным феноменом развития, самораскрытие человечества в виде феномена гуманитарного развития, образование знания человечества. Такова суть выбора пути развития, перед которым стоит мировое сообщество здесь, теперь и сейчас.
      
      
      Экономический рост и Язык, или
      Что есть человеческий фактор с точки зрения экономики
      Дружественная полемика и заметки на полях статьи Е. Гайдара «Экономический рост и человеческий фактор
      
      Вот уже два века отставание России от наиболее развитых стран Европы сохраняется неизменным и составляет примерно 50 лет» Первая рубрика-раздел статьи Гайдара имеет примечательное сократовское наименование «О том, чего мы не знаем». Описывается эта предметная область УЧЕНОГО НЕЗНАНИЯ так: «Проблемы экономического роста после социализма, устойчивости этого роста, факторов, которые на него влияют, – все это выходит сегодня на первый план». Далее Гайдар характеризует парадигматический характер экономического знания, которое столкнулось с такой принципиально недоступной для него предметной сферой: «Мы располагаем большим числом квалифицированных публикаций, в основе содержания которых – краткосрочный анализ и краткосрочное прогнозирование событий в российской экономике. И очень слабо представлены исследования, связанные с долгосрочной перспективой» - и припоминающе сравнивает данное положение дел с парадигмой экономической науки в СССР, когда «благодаря так называемой комплексной программе научно-технического прогресса в Советском Союзе действовал мощный блок научных учреждений, которые занимались исследованием долгосрочных проблем экономического развития....., и в то же время практически никто не составлял прогнозы о том, какой будет отечественная экономика через три, через шесть месяцев или в течение ближайшего года».
      Гайдар указывает также, что сложились институциальные условия для выработки экономической стратегии Новой России: «В крупных российских компаниях составляются программы долгосрочного развития, идет работа над крупномасштабными инвестиционными проектами. Для того чтобы их осмысленно осуществлять, необходимо понимать, какой станет окружающая среда к тому времени, когда инвестиционный проект будет реализован». При этом Гайдар делает, несколько мимоходом, важное заявление о завершении переходного периода, по крайней мере, о том, что сейчас ситуация во многом обратная переходному периоду: «В условиях бурного переходного периода такой перекос (в сторону краткосрочного экономического знания – авт.) был неизбежным, но сейчас ситуация объективно меняется», - причем в качестве само собой разумеющегося критерия того, что мы живем уже не в переходном периоде, Гайдар вводит следующее положение: «Произошла глубокая трансформация собственности». Поскольку речь у Гайдара идет об экономической теории, как о то ли отражающей, то ли о стимулирующей системные состояния и трансформации реальной экономики, а местами даже об экономической теории-модели, как о содержании экономической формации, понимаемой в качестве программы экономического развития, - то необходимо все же точнее определить предмет этой экономической теории, и, по возможности, показать и ее метод. Надо сказать, ныне стало положительной особенностью для базовых экономических писателей начинать свое письмо «О судьбе реформ» с осмысления их теоретической составляющей, модели («теоретического куста» реформ, по Найшулю). Гайдар далее фактически и переходит к фиксации предмета экономического анализа, как необходимых свойств экономического знания, справедливо указывая при этом, что в практикуемой им и в течение переходного периода рыночно-экономической теории (монетарной теории) «мы гораздо лучше знаем, чего не следует делать, если мы не хотим остановить экономический рост, нежели то, что можно и нужно предпринять для его форсирования. Не нужно манипулировать валютным курсом и допускать образование черного рынка. Не нужно допускать высокую инфляцию. Не нужно допускать крупный бюджетный дефицит. Желательно иметь менее коррумпированную бюрократию. Желательно опираться на хорошо работающую правовую и судебную систему... Этот набор условий достаточно изучен и понятен». Гайдар, таким образом, указывает на объективную границу монетарного экономического знания, как знания, отрицательным образом (через отрицание) схватывающего предмет рыночно-экономического анализа – реальный рынок. Монетаризм очищает предмет экономического анализа, последовательно элиминируя нерыночные свойства и качества, непрерывно приписываемые экономике, какой-то упорно сопротивляющейся рынку реальностью: «Но все попытки ускорить рост на основе набора нестандартных рецептов – ускорения инвестиций, вложений в ту или в другую отрасль, – все это, к сожалению, оказывается малорезультативным. При доставшейся нам в наследство крайне неэффективной бюрократии риски ошибок в выборе отраслевых приоритетов особенно велики. К тому же надо помнить, что решаем мы не задачу догоняющего индустриального развития, где в качестве ориентира можно взять образ структуры экономики более развитых стран и пытаться этот образ сымитировать. Мы решаем другую, гораздо более сложную задачу – задачу догоняющего постсоциалистического постиндустриального развития, где сами закономерности развития изучены существенно хуже, а перемены происходят очень быстро. И есть огромный риск того, что, выбрав и реализовав некий отраслевой приоритет, мы окажемся перед досадным фактом: результаты этой реализации никому не нужны, не востребованы рынком».
      Непроясненным остается вопрос о том, где заканчивается монетарный анализ, и где начинается его реальный предмет – реальный рынок. Что в рассуждениях монетарных экономистов является представлением, продуктом их последовательного анализа, а что имеет отношение к самому реальному рынку, является его частью, фрагментом? Противостояние монетарного анализа (безупречного аналитического финансового детерминизма) и рынка (реального финансового детерминизма, формирующего причинно-следственные связи, события, факты, процессы реальности рынка) – всегда ли удерживают это продуктивное отношение монетарные экономисты, или детерминизм рынка и детерминизм рыночного анализа зачастую слиты в одном продуктивном воображении. Если монетарный анализ надежней всего схватывает истину рынка, истину рыночного развития, то не является ли он имманентной силой рынка, открытой монетаристам, объективной программой, которую лишь необходимо запустить в виде некоторого алгоритма организации государства, общества, ресурсов вокруг монетарного основания, с тем чтобы сей алгоритм, «пересев» из ученых голов в практику, стал самой экономикой, структурой экономики. Это, по всей видимости, врожденно-образовательная идея для подавляющего большинства монетарных экономистов. Иначе говоря, если мы располагаем некоторым знанием-основанием, как врожденной идеей, которую мы пусть и не способны ясно отрефлектировать, но имеем ее в качестве собственной непосредственной способности (видения), то эта наша способность основания будет первым делом последовательно отрицать все то, что не есть основание (распознавать чужое - видеть ложное по отношению к видимому истинному основанию), подтверждая таким образом собственную идентификацию, себя самое, - и, если при этом стоит вопрос о востребованности-становлении этого основания, как алгоритма реальности, то остается только распространить его из ученой головы на всю реальность методом риторики власти, того делообразования, которое власть осуществляет посредством властного словообразованиия. В этом смысле страна действительно заговорила на Языке Гайдара.
      Однако, реальность рынка показывает, и Гайдар это понимает, что монетарный анализ, этот РАССУДОК экономики, ограничен в своих возможностях позитивного определения. Необходим реальный опыт разума, дефинирующего основания, предмет рыночной экономики. Монетаризм определяет, что не есть рынок, какое решение не является рыночным, используя в качестве критерия модель финансовой организации экономики, идею Денег, как идею верификации (подтверждения), либо, по большей части, фальсификации (опровержения) проектируемой экономической деятельности. Субъекты и объекты, структуры и процессы, программы экономической деятельности могут либо обанкротиться (быть фальсифицированы, исчезнуть, как экономический факт), либо устоять и преуспеть (быть верифицированы, состояться, как экономическое событие). Монетаризм – это страж, хранитель рыночной экономики, ее судья, в конечном итоге. Потому, когда монетаристы-либералы сожалеют об отсутствии в стране судебной системы, и искренне недоумевают о сем обстоятельстве, они, на самом деле, исходят из понимания данной функции монетарного алгоритма, как выносящего объективный приговор человеческой деятельности, осуществимой в современности в рыночно-экономической форме. Монетаризм отвечает на вопрос: «Что не так?» в экономике, обществе и государстве не философски, а регистрационным образом, интуитивируя собственное врожденное монетарное основание. Монетаризм видит рынок и отводит все то, что не рынок, действуя зачастую в духе некоторого магически-жреческого отведения. Монетаризм схватывает рынок, предмет-метод рыночной экономики в своем видении, отрицающем, отстраняющем иную предметность, фактичность, - нерыночную. Однако, монетаризм не есть правитель и демируг реального рынка. Потому Гайдар и не стал президентом, чего ожидали ранние демократы. Истина монетаризма есть отрицательная истина в отношении рыночной предметности. Так, истина математики есть отрицательная истина в отношении физического мира, в мире математике нет объектов и предметов физического мира, а есть работа с закономерностями универсального и «пустого» для физического мира характера.
      Монетаризм есть проект математики рынка, пока именно только эмпирико-исторический проект, поскольку предмет рынка еще не схвачен полно и непротиворечиво в истории мышления. Еще раз повторю цитату (монетарный тезис) Гайдара, которая даст нам еще один фундаментальный смысл в этом контексте осмысления: «Но все попытки ускорить рост на основе набора нестандартных рецептов – ускорения инвестиций, вложений в ту или в другую отрасль, – все это, к сожалению, оказывается малорезультативным. При доставшейся нам в наследство крайне неэффективной бюрократии риски ошибок в выборе отраслевых приоритетов особенно велики. К тому же надо помнить, что решаем мы не задачу догоняющего индустриального развития, где в качестве ориентира можно взять образ структуры экономики более развитых стран и пытаться этот образ сымитировать. Мы решаем другую, гораздо более сложную задачу – задачу догоняющего постсоциалистического постиндустриального развития, где сами закономерности развития изучены существенно хуже, а перемены происходят очень быстро. И есть огромный риск того, что, выбрав и реализовав некий отраслевой приоритет, мы окажемся перед досадным фактом: результаты этой реализации никому не нужны, не востребованы рынком». Гайдар, по существу, говорит о необходимости такого овеществления, опредмечивания рынка, которое удовлетворяло бы критериям монетарного анализа, проходило монетарный методологический порог. Необходима, таким образом, ФИЗИКА РЫНКА. История экономической теории, в целом, повторяет историю становления научной рациональности. На фоне и почве всеобщей истории мышления возникает математика, как теоретический способ освоения действительности, которая, как действительность-предмет, создана Мышлением, преобразована в действительность человека, человечества, - и лишь затем возникает Наука физика (не путать с натурфилософией), как возможность положительных математических решений, математического овеществления и создания действительности-предмета, возможность, схватываемая в «математике без физики» лишь отрицательным образом, не полно. Физика возникает, как математика, прорвавшаяся к новым возможностям не просто отражения, но создания мира. Таковы «Математические начала натурфилософии» Ньютона, знаменовавшие рождение Физики их Духа осваивающей мир математики. Гайдар, следуя духу европейской рациональности, и указывает на необходимость институциализма, как ФИЗИКИ РЫНКА: «Именно по такой причине инвестиции усилий в создание гибкой системы национальных институтов, обеспечивающих рост, являют собой гораздо более осмысленный выбор, нежели попытка выстроить ту или другую конкретную модель структурной отраслевой политики».
      ФИЗИКА РЫНКА – ЭТО ИНСТИТУЦИАЛИЗМ ОСОБОГО МАТЕМАТИЧЕСКОГО РОДА. Ибо и во времена Ньютона, и, тем более, до него, было множество фисиологов-натурфилософов, ходивших вокруг да около проблемы Физики и увязших в том или ином отдельном физическом явлении. Так и сегодня – «институциалистов» множество, а фундаментально-математически ориентированных институциалистов, нужных компетентным монетаристам, – единицы. Дело в том, что институциализм, в целом, формировался, как критика (в значительной степени, по методологическим основаниям «марксистского куста») монетарного детерминизма, и институты рассматривались, как некоторые аксиомы общественного бытия и экономики, противостоящие монетарным реалиям, как нередуцируемые остатки монетарного анализа, объективные ограничения монетарного, и, шире, рыночно-экономического основания развития. Институциализм, во многих своих течениях, является критикой рынка, иногда огульной, иногда конструктивной. Неоинституциалисты, однако, наметили путь, на котором должна возникнуть Физика рынка, использующая монетарный аппарат Математики рынка, и даже может возникнуть единая физико-математическая, институциально-монетарная наука рынка.
      Были определены три сферы, три теоретических измерения действительности-предмета экономики, - МИР ФИЗИКИ РЫНКА: (1) теория права; (2) теория собственности; (3) трансакционная теория. В трансакционной теории появилась теорема Р. Коза, совершенно по-ньтоновски зафиксировавшая инерциальный МИР ФИЗИКИ РЫНКА, мир инерциальных экономико-правовых систем, в которых в контекстных условиях собственности осуществляется трансакционная механика. Основы ТРАНСАКЦИОННОЙ МЕХАНИКИ представлены в работе С. Шилова «Путь народов к богатству. Манифест о праве на богатство».
      «Сложнейшая задача России сегодня – надежно закрепиться в «клубе конвергенции». Мне кажется, это неизмеримо более важно, чем спор о процентах темпов роста (скажем, 3 или 4%), которых нам следует добиваться», - пишет Гайдар. Иначе говоря, экономический рост является функцией не монетаризма, математики рынка, существующей до Физики рынка, но функцией некоторой Науки физики рынка, возникающей «после» монетаризма, своего рода метамонетаризма, как можно было бы определить искомый монетаристами «ответственный институциализм».
      Таким образом, ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ, как ИСТИННОЕ ЗНАНИЕ ОБ ЭКОНОМИЧЕСКОМ РОСТЕ (КНИГА ЭКОНОМИКИ), есть своего рода ОТНОШЕНИЕ ИНСТИТУЦИАЛИЗМА И МОНЕТАРИЗМА, ЯЗЫК ЭКОНОМИКИ (КНИГИ ЭКОНОМИКИ). Подобно тому, как Книга физики написана на языке математики. К такому пониманию подходит и Гайдар самой конфигурацией своего экономического письма, когда он, в частности, говорит о том, что «нынешний экономический рост в России носит восстановительный характер,... связан с предшествующей рецессией, падением производства после краха Советского Союза... Восстановительный рост поначалу всегда становится приятным сюрпризом для экономико-политической элиты. А потом он превращается в проблему: ведь темпы не удерживаются на изначальном уровне, они начинают падать». Посмотрим на проблему восстановительного экономического роста с точки зрения трансакционной механики. Если экономический рост является функционалом употребления трансакционной механики в деле создания трансакционной техники, то монетарный анализ может быть дополнен институциальным в той части, что фундаментальным трансакционным ресурсом является своего рода «бесплатный монетаризм», содержащийся в экономике, как в человеческой деятельности, и поддерживающий экономический софт, как средство, формацию фундаментальной техники (=материального интереса) человеческого общения и сообщества. Экономические силы, действующие в трансакционной механике, - это гуманитарные именные силы, подобно тому, как именными, интеллектуально собственными являются силы в физике, будь-то силы Ньютона, будь-то иные именные силы различных областей физического взаимодействия. Физика понимается через именные физические силы, концепции и константы, а экономика осуществляется через именные, СОБСТВЕННЫЕ силы, концепции и константы экономического континуума. Именно этот ресурс «бесплатного монетаризма» работал в условиях переходного периода, поддерживая софт формально-монетарных преобразований. Иначе говоря, математика рынка содержится не только в денежном обращении, но и в человеческой априористике реального экономического развития в виде невыявленных аксиом-институтов экономической способности человека, его конкурентоспособности, как основы СОБСТВЕННОСТИ.
      Компетентный институциализм институциализирует именно этот «бесплатный монетаризм». «Структурные реформы – условие долговременного роста», - делает вывод Гайдар. Еще Ясин в свое время признавался, что структурная экономическая политика – это главная проблема монетарных либералов. Положение о Структуре экономики должно быть, прежде всего, понято рационально, как Положение о Языке экономики. ЯЗЫК, как УНИВЕРСАЛЬНАЯ МАТЕРИЯ ВСЕХ ПРОЦЕССОВ, СКВОЗНОЙ ПРОЦЕСС ВСЕХ ПРОЦЕССОВ, ПРОДУКТИВНОЕ ЕДИНСТВО ФОРМЫ И СОДЕРЖАНИЯ ВСЕХ ЯВЛЕНИЙ, как МАТЕРИЯ КОНТИНУУМА, - ПРИМЕНИТЕЛЬНО К ЭКОНОМИКЕ ЕСТЬ ОСНОВНАЯ, БАЗОВАЯ, ПЕРВИЧНАЯ И НАИБОЛЕЕ МАТЕРИАЛЬНАЯ ФОРМА СОБСТВЕННОСТИ, ГЕНЕРАЛЬНАЯ ФОРМА ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОБСТВЕННОСТИ. ИМЕННО ВНУТРИ ЭТОЙ ФОРМЫ СОБСТВЕННОСТИ ЖИВЕТ ВСЕ РЕАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОБСТВЕННОСТИ – ОТ СОБСТВЕННОСТИ ОЛИГАРХА ДО СОБСТВЕННОСТИ БОМЖА. Так замыкается круг экономической теории, который удерживался в разомкнутом состоянии марксизмом, замыкается ПРЕДМЕТОМ-МЕТОДОМ ИНСТИТУИОНАЛЬНО-МОНЕТАРНОЙ (МОНЕТАРНО-ИНСТИТУЦИАЛЬНОЙ) ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ – ЯЗЫКОМ ЭКОНОМИКИ.
      Экономическая теория получает свой предмет-метод исследований и разработок – ЯЗЫК - так, как он дан экономической теории, как Экономический язык. РЫНОК ЭКОНОМИКИ ОКАЗЫВАЕТСЯ ЯЗЫКОМ ЭКОНОМИКИ. РЫНОК РАСКРЫВАЕТСЯ, как ЯЗЫК. Экономика говорит, сообщает, – и первым шагом экономической науки должно быть понимание ее суждений, ее текстов, выявление их структуры, а затем уж обращение к экономике на ее языке с выраженными в этом языке в виде экономических суждений экономическими моделями, проектами, программами. Такова суть структурной экономической политики, возможной исключительно на основе институциально-монетарного анализа и осуществляемой в виде институциально-монетарного синтеза реальной экономики. Ведь на ВХОДЕ В ЯЗЫК находится анализ, а на ВЫХОДЕ – синтез. На входе реального экономического программирования компетенции и аналитика институциализма и монетаризма должны быть различены, разграничены, а на выходе в виде той или иной полезной и эффективной стратегической разработки (модели развития) должен быть осуществлен институциально-монетарный синтез, который выпускается в живой океан экономики. То есть, экономическая программа, отвечающая критериям структурной экономической политики, - это, прежде всего, ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СУЖДЕНИЕ, и оно может быть истинным, или ложным. Конкурентоспособность – это и есть, прежде всего, способность экономического суждения, постижения и употребления материальной сферы экономики, языка экономики. Именно это измерение конкурентоспособности, институциальное измерение «бесплатного монетаризма», и было заброшено, не акцептировалось, вследствие чего и произошло «снижение темпов экономического роста между 2000–2003 годами – существенный фактор, влияющий на формирование экономической политики». «Проведение набора структурных реформ, необходимых, чтобы придать росту характер устойчивый и долгосрочный», безусловно, было «важной задачей, которую решало правительство на протяжении последних лет», но эта задача решена не была в силу Отсутствия Экономической программы, выполненной и выполнимой в монетарно-институциальном языке действительных преобразований. Вместо физико-математической программы развития рынка, как объектного мира взаимодействий, правительство жило по книге кулинарных рецептов, сидя на красивом холме англоязычного монетарного софта фирмы «Нефть и рост. энд корпорэйтэд». Альтернатива такова: Нефть и экономический рост, или Язык и экономический рост. Либо материя природы, либо материя человеческой природы. Точнее, именно в ключе этой альтернативы и возможен переход от экономического анализа к экономическому синтезу. Монетаризм – метод экономического анализа, и он необходим, но недостаточен для понимания экономического развития.
      Институциализм – метод экономического синтеза, образующий достаточное условие для понимания-осуществления экономического развития. Монетаризм не способен и не должен формировать модель экономического развития, его предназначение – верификация, либо фальсификация модели экономического развития, разработанной компетентным институциализмом в методологическом ключе Языка экономики, как материальной структуры теоретической экономики. Монетаризм способен выявить в отношении данной модели, решает ли она конкретные необходимые экономические задачи, без решения которых осуществление достаточных задач будет профанацией, типа касьяновской «тонкой настройки административной реформы». Монетаризм настаивает на решении необходимых задач - типа задач догоняющего развития, постиндустриального развития, хотя реальная модель экономического развития ставит задачи развития самого по себе, в отношении которых монетаризм смотрит, будет ли при этом обеспечена необходимая надежность. Языком общения власти с экономикой, как известно, является язык налогообложения. «До конца ХIХ века при обсуждении ключевых финансовых проблем доминировало представление о наличии верхних пределов налогообложения. Эта парадигма впервые была поставлена под сомнение в 70-х годах ХIХ века А.Вагнером, сформулировавшим гипотезу о нарастании по мере экономического развития доли перераспределяемых государством доходов в объеме экономической деятельности. Резкое расширение возможностей современного государства на фоне роста благосостояния позволило радикально увеличить долю государственных изъятий в валовом внутреннем продукте в ХХ веке. Между 1910 и 1970 годами представление о безграничности возможностей наращивания государственной нагрузки на экономику стало почти общепринятым в финансовой литературе. Начиная с 70-х годов ситуация радикально меняется. Выясняется, что в наиболее развитых государствах при выходе норм налогообложения на уровень, близкий к 50% ВВП, возникают серьезные проблемы, связанные с политической мобилизацией налогоплательщиков, распространением теневой экономики, замедлением экономического роста, утратой международной конкурентоспособности. С точки зрения сегодняшнего дня, очевидно, что сам процесс выхода норм налоговых изъятий с уровней, характерных для аграрных обществ (примерно 10% ВВП), на уровень, доступный высокоразвитым постиндустриальным экономикам (30–50% ВВП), носил переходный характер. Прогнозировать развитие этого процесса до его завершения было практически невозможно». Необходима институциально-монетарная концепция экономики, в рамках которой стало бы очевидным, как работает обратная связь в отношении экономического языка власти, Языка налогообложения, -, как экономика отвечает власти, как осуществляется перевод с одного языка на другой, где происходят главные смысловые потери, оборачивающиеся теневой сферой экономического взаимонепонимания и зияющими налоговыми брешами в государственном (языковом) образовании. Ведь, пока еще и государство, и экономика разговаривают на Русском языке.
      Необходимо понять социальный, государственно-экономический контракт, как субстанциальную конституцию, естественно-исторический, фундаментальный способ реальной институциализации, в котором конституируется единый Экономический Язык, на котором стороны одинаково понимают происходящее и способны продуктивно сопоставить позиции друг друга рациональным образом. «То, что современный экономический рост является незавершенным, продолжающимся процессом, причем процессом, для которого характерны быстрые и радикальные смены доминирующих тенденций, существенно осложняет использование выявленных закономерностей для прогнозирования развития событий в странах-лидерах, идущих в авангарде экономического развития человечества», - пишет Гайдар. Экономический рост должен быть завершен в виде некоторого истинного знания об экономическом росте, только на такой основе состоится конкретное произведение действительного экономического роста – «экономическое чудо». В этом смысле, монетарные различия между экономиками различных стран не являются фатальными непреодолимыми границами развития. Напротив, в мировой экономике монетарные различия, в который будет найдено институциальное зерно, и станут точками бифуркациями мирового экономического развития, образуют волну институциализации новой мировой экономики. Ибо, где есть «математическое схватывание» феноменологического различия, там возможна и возникает физика процесса, материализуемая в технике, в новой технологии развития. Мировая экономика ждет этих решений, которые находятся по ту сторону, как глобализации, так и деглобализации. Это РЕШЕНИЯ РАЗВИТИЯ, КОТОРЫЕ ОСНОВАНЫ НА ПРОЯВЛЕНИИ СУЩЕСТВА ЕДИНОГО МИРОВОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО ЯЗЫКА, как ЯЗЫКА, РАБОТАЮЩЕГО С УНИВЕРСАЛЬНЫМИ РАЗЛИЧИЯМИ И ПОРОЖДАЮЩЕГО УНИВЕРСАЛЬНЫЕ ЖЕ ТОЖДЕСТВА. И «дистанция от лидеров», и «сами условия глобального мирового развития, которые задаются лидерами», и «национальные традиции, доставшиеся в наследство от соответствующих аграрных цивилизаций», и «отставание на два поколения», и «особенности демографии», и иные выявленные и детализированные Гайдаром в его статье отличия, - на самом деле, выступают в качестве ПРОДУКТИВНЫХ РАЗЛИЧИЙ, способных при ином институциальном взгляде на эти различия, стать источником действительных новоэкономических преобразований в качестве ИСТОЧНИКОВ БЕСПЛАТНОГО МОНЕТАРИЗМА, ТОЙ САМОЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЫ, КОТОРАЯ НЕ ТЕРПИТ ПУСТОТЫ (ОТСУТСТВИЯ ЯЗЫКА, как МАТЕРИИ) И СПОСОБНА К ЛАВИНОНАРАСТАЮЩЕМУ ЗАПОЛНЕНИЮ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПУСТОТЫ, НА КОТОРУЮ МЫ ОТЛИЧАЕМСЯ ОТ СТРАН, КОТОРЫЕ ДОГОНЯЕМ, - ЗАПОЛНЕНИЮ ОТСУТСТВИЯ РАЗВИТОЙ ЭКОНОМИКИ ЭКОНОМИЧЕСКИМ ЯЗЫКОМ.
      Необходима, таким образом, структура Правого экономического дела, как ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО ДЕЛА ПО СОЗДАНИЮ ЯЗЫКА ЭКОНОМИКИ, ЯЗЫКА ЭЛЕКТРОННОГО ИНСТИТУЦИАЛИЗМА. Необходимо с этой целью применение электронно-институциального метода, как метода трансакционной механики. В электронном институциализме многообразие институциальной фактичности сводится к ФИЗИЧЕСКОЙ КАРТИНЕ РЫНКА, В КОТОРОЙ ДЕЙСТВУЮТ ИНСТИТУТЫ-ТЕЛА РЫНКА, ИНСТИТУТЫ-СИЛЫ-РЫНКА, ИНСТИТУТЫ-АТОМЫ РЫНКА, ИНСТИТУТЫ-ЭЛЕКТРОНЫ РЫНКА, ИНСТИТУТЫ-ЭЛЕМЕНТАРНЫЕ ЧАСТИЦЫ РЫНКА, СУЩЕСТВУЮТ ИНСТИТУЦИИ-ИЗЛУЧЕНИЯ и т.д. МИР ТРАНСАКЦИОННОЙ МЕХАНИКИ – ЭТО ФИЗИЧЕСКИЙ МИР КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТИ. В ряде своих работ я показывал, что результатом той тяжелой исторической судьбы, которая выпала России, является не только действительный глобальный, материально-экономический провал, убедительной фиксируемый средствами монетарного анализа, но и не менее грандиозный прорыв в пространство нового Электронного, Электронно-институциального мышления, той Материи Языка, которой она, Россия, всецело располагает и умеет пользоваться, структурировать оную, – без чего невозможно реальное становление электронного сетевого общества. Мирово-исторические испытания, для того и даются, чтобы получить определенные всемирно-исторический результат. Существует огромное пространство бесплатного российского либерализма, готовой формы электронного, электронно-институциального мышления, которое является потенциально глобальной силой институциализации. И надо быть совершенно завороженным смотрением в материально-экономическую бездну-провал-котлован, чтобы не заметить этого огромного сгустка Экономической материи, требующего воплощения в ОБЩЕМ ЭКОНОМИЧЕСКОМ ДЕЛЕ СТРАНЫ, КОТОРОЕ ЗАЙМЕТ СВОЕ ДОСТОЙНОЕ МЕСТО В МИРОВОЙ СИСТЕМЕ ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ДЕЛ. РАЦИОНАЛЬНОЙ Волею исторических судеб Россия дальше всех держав мира продвинулась в ЭЛЕКТРОННОМ, ЭЛЕКТРОННО-ИНСТИТУЦИАЛЬНОМ МЫШЛЕНИИ, как необходимой предпосылке формирования единой гуманитарной электронно-информационной сетевой цивилизации. Именно отсутствие таковой предпосылки вызвало крах новой экономики США в 90-х. Реальной экономике, как Живой говорящей Экономике, всецело располагающей Языком экономики, и, следовательно, имеющей материальное экономическое развитие (структурный экономический рост) является ее СОБСТВЕННОЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ ОБРАЗУЕТ СОБСТВЕННОСТЬ ЭКОНОМИКИ, ОСУЩЕСТВЛЕМУЮ, ВЫРАЖАЕМУЮ, как ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ЯЗЫК В ЧИСТОМ (ЛИБЕРАЛЬНОМ) ВИДЕ. На самом деле, было бы здорово, если бы именно так в грядущем Федеральном Послании Путина и в его последующей четырехлетке, был раскрыт тезис его инаугурационной речи о том, что «НАМ НЕОБХОДИМА НОВАЯ ЭНЕРГИЯ РАЗВИТИЯ». НОВЫЙ ЯЗЫК ЭКОНОМИКИ – ЯЗЫК ЭЛЕКТРОННОГО ИНСТИТУЦИАЛИЗМА – И ЕСТЬ ГЕНЕРАТОР ЭТОЙ НОВОЙ ЭНЕРГИИ РАЗВИТИЯ. «То, что нам нужно, – это не бегать ни с кем наперегонки, а научиться устойчиво развиваться в условиях меняющегося постиндустриального мира, не ввязываясь в войны, избегая внутренних смут. Научиться извлекать уроки из своих и чужих ошибок. Избавиться от стиля, характерного для нашей страны с начала XVIII века, когда за рывком следуют застой и кризис. Научиться развиваться, используя не столько инструменты государственного принуждения, сколько частные стимулы и инициативу. Сделать это гораздо труднее, чем на короткий срок подстегнуть темпы экономического роста», - пишет Гайдар. При этом необходимо помнить также, что Россия – это не только КУЛЬТУРА УЧЕНИЧЕСТВА, ЭТО КУЛЬТУРА ВЕЛИКИХ УЧИТЕЛЕЙ, К КОТОРОЙ, ВОЗМОЖНО, ОТНЕСУТ ВПОСЛЕДСТВИИ И САМОГО ГАЙДАРА. РОССИЯ – КУЛЬТУРА НЕ УЧЕНИЧЕСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА, НО ЛИБЕРАЛИЗМА УЧИТЕЛЬСКОГО, ВЕЛИКАЯ ИНСТИТУЦИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА. ЭТА КУЛЬТУРА НЕ ТОЛЬКО УМЕЕТ ВСЛУШИВАТЬСЯ, ОБУЧАЯСЬ, НО ОНА И ГОВОРИТ, РЕЧЕТ, СОЗДАЕТ ЯЗЫК, ВЕЛИКИЙ И МОГУЧИЙ РУССКИЙ ЯЗЫК, КОТОРЫЙ ДОЛЖЕН СТАТЬ ТАКЖЕ И ВЕЛИКИМ, И МОГУЧИМ РУССКИМ ЭКОНОМИЧЕСКИМ ЯЗЫКОМ, ЯЗЫКОМ МИРОВОГО ЭЛЕКТРОННОГО ИНСТИТУЦИАЛИЗМА.
      
      
      
      
      
      
      
      Правое дело: Энергосетьпроект – проект «Эллин»
      НОВАЯ РОССИЯ - ВОЗРОЖДАЯ ГРЕЦИЮ!
      Один уважаемый мною политолог как-то написал замечательные слова: "Заметьте, в 1992 году Гайдар и его команда, проводя монетаристскую политику, и не обращаясь к обществу, МОЛЧАЛИ о том, что ЕСЛИ ТЫ ХОЧЕШЬ ЖИТЬ ХОРОШО, НАДО ПРЕЖДЕ ВСЕГО РАБОТАТЬ. Сегодня Путин, общаясь с населением, изливающим на него свои жалобы по поводу смехотворных пенсий и невыплачиваемых зарплат, как то тихо и неубедительно оправдывается, что это, мол, не тот вопрос, который должно решать государство в данный момент. То есть, ФАКТИЧЕСКИ НЫНЕШНЯЯ ВЛАСТЬ, ТОЧНО ТАКЖЕ КАК И В 1992-ОМ, МОЛЧИТ ПО ПОВОДУ САМОГО ГЛАВНОГО ВОПРОСА, КОТОРЫЙ ВОЛНУЕТ НАРОД - ОТКУДА ПОЯВЛЯЮТСЯ ДЕНЬГИ В ЕГО КАРМАНЕ? Или грубо говоря, В ЧЕМ СМЫСЛ ЖИЗНИ ЖИВУЩЕГО В РОССИИ: ВОРОВАТЬ И СИДЕТЬ НА ПЕЧИ ИЛИ РАБОТАТЬ? Пока властью не будет дан ответ на этот вопрос и при этом этот ответ будет единственным и многократно повторенным по всем телеканалам, мы будем жить, как живем!"
      Не соглашусь с автором этих слов в том, что Гайдар не обращался к обществу с Посланием - автор просто не помнит, что главным сопутствующим Гайдарономике явлением была речь Гайдара, явление во власти интеллектуального компонента, и "месседж" обществу был как раз вполне отчетливый - страна заговорила на языке Гайдара. Но в целом мысль, характеризующая нынешнее положение дел, - блестящая.
      ОТСУТСТВУЕТ ПРАВОЕ ДЕЛО. С исторической точки зрения это даже забавно, если бы не было так страшно, - власть дожилась до того, что утеряла понимание своего главного предназначения - ДЕЛО НАДО ДЕЛАТЬ, ОБЩЕЕ ДЕЛО РОССИИ "НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ" РОССИЙСКИЙ ВЛАСТИ. Даже большевики, придя к власти, ясно поняли, что надо делать, скажем, электрификацию. Дали формулу: "Советская власть + электрификация всей страны".
      Такая формула должна быть изобретена-открыта и сегодня: "Либеральная власть + электроинтернетизация всей страны".
      Некоторые авторы недопонимают: мол, куда нам, интернет - это всего лишь игрушка.
      Но:
      1) Россия всегда выходит на путь развития, выходя из переходного периода, - через качественный скачок, через невозможное, которое становится возможным как ОБЩЕЕ ДЕЛО. Сформулировать это ОБЩЕЕ ДЕЛО как ГЛАВНОЕ ДЕЛО ВЛАСТИ и есть задача реального политического лидерства;
      2) Возьмите пример нищей, пребывающей во тьме, казалось бы, Индии, которая создала сектор интернет-экономики, доля которого в ВВП растет и обеспечивает структурный экономический сдвиг, и который (сектор) получил на обслуживание часть экономики развитых стран.
      СУЩНОСТЬ ПРАВОГО ДЕЛА СЕГОДНЯ СОСТОИТ В ФОРМИРОВАНИИ НОВОЙ ЭКОНОМИКИ, В ТОМ ЧИСЛЕ, И ПРИ ИСПОЛЬЗОВАНИИ ИДЕИ ЭЛЕКТРОИНТЕРНЕТИЗАЦИИ, ЭНЕРГОСЕТЬПРОЕКТА КАК НОВОЙ ОСНОВЫ НОВОЙ ЭКОНОМИКИ.
      Если возникнет крупная, соответствующая ФОРМАТУ СТРАНЫ, либеральная МОДЕЛЬ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ (не куцая грефовская модель системно не связанных реформ), то возникнет и понимание - ОТКУДА ДЕНЬГИ ПОЯВИТСЯ У НАРОДА И КОГДА. ПОЯВИТСЯ ПОВСЕДНЕВНАЯ ПЕРСПЕКТИВА ЖИЗНИ, А НЕ ОБЕЩАНИЕ ЖИЗНИ ЗАВТРА.
      Немного теории Правого дела.
      В современной экономической теории и политико-экономической практике западноевропейской цивилизации речь идет пока только о возможности нового качества экономического развития (нового качества социально-экономических институтов), которое может быть достигнуто с помощью информационных технологий. Речь еще не идет о полноценных электронных институтах социально-экономического развития, об их генезисе и структуре. Это и понятно, ведь в многослойной, политико-экономической устоявшейся культуре развитых стран постановка вопроса об электронных институтах развития тонет в массе факторов ситуационных состояний и ньюансов, специфических противоречий «тонкого уровня» общественной организации. В России же, где речь идет о становлении нового рыночно-информационного общества практически «с нулевого цикла», на обозримом жизненном пути одного-двух поколений, во временном формате, доступном анализу и моделированию, вопрос об электронных институтах развития стоит внятно и остро, образует фундаментальный вызов возможного либерального прорыва.
      Важно и то, что вопрос развития электронных институтов для нового поколения есть вопрос гуманитарно-политический, аккумулирующий глубокую человеческую, социально-психологическую заинтересованность, стратегический жизненный интерес, что создает реальную основу нового либерального прорыва.
      Фундаментальной предпосылкой разработки и внедрения электронно-институциальной модели конкурентоспособности является позиция власти о необходимости «сквозной конкурентоспособности» государства, общества, личности – позиция о конкурентоспособности институтов, как они фиксируются в институциальной рыночно-экономической теории. При этом конкурентоспособность личности, человека и гражданина – это базовый элемент всех форм конкурентоспособности в свете институциальной рыночно-экономической теории.
      Поэтому такое стратегическое положение ЭНЕРГОСЕТЬПРОЕКТА, как «изобретение» (гуманитарно-инженерное конструирование) электронных институтов как универсальных факторов либерального развития общества, государства, экономики, личности, есть, по существу, заявка на новый шаг в продвижении рыночной экономической теории и практики. Электронная институциализация способна обеспечить лавинообразный рост конкурентоспособности, возникающей с самого базового уровня самоорганизации – с уровня человеческого измерения, так как в ее ходе впервые образуется то пространство деловой и информационной коммуникации, в котором человеческий капитал имеет непосредственное экономическое значение и употребление. В электронно-институциальном пространстве конкурентоспособность раскрывается как, прежде всего, человеческая способность, которая и образует рынок как структуру человеческого измерения.
      Становление электронных институтов – это путь решения главной модернизационной проблемы страны, состоящей, по мнению ведущих экономистов-практиков, в поиске рыночных форм унификации институтов, в первую очередь, экономического развития, складывавшихся на всем протяжении переходного периода, - путь осуществления структурной экономической политики как политики электронно-институциальной. Различные институты всех сфер экономики, общества, государства единообразно идентифицируются по признакам наличия собственности, ответственности и компетенции, различаются по степени конкурентоспособности, что открывает путь формирования самодостаточных электронных институтов как «институтов идентификации институтов», связывающих воедино все многообразие социально-экономической жизни в едином человеческом измерении и создающих новую ступень рыночного пространства – высокоэффективное «пространство конкуренции институтов», «чистое пространство развития» как сферу торжества либеральной идеи и непосредственной гуманитарной капитализации экономической деятельности (в неэлектронных институтах гуманитарная капитализация экономической сферы всегда опосредована).
      Электронный институциализм – важнейшая составляющая Модели устойчивого развития России. Именно электронный институциализм, основанный, прежде всего, на концепции применения электронных, «виртуальных» информационных средств, как это не парадоксально, материализует, наполняет реальным содержанием деятельность социально-экономических и гражданских институтов, стимулирует пролиферацию и «естественную координацию» институтов реального развития экономики, общества и государства.
      Электронный институциализм – совокупность электронных институтов для эффективных решений и соответствующего интеллектуального и материально-технологического обеспечения деятельности власти и общества, бизнеса.
      Новая Россия последовательно-исторически складывается из двух ступеней общенационального интеллектуального развития – Рыночной России (Монетарно-рыночной России) и Электронной России (Электронно-институциальной России), завершающей переходный период новейшей российской истории и обеспечивающей выход страны на путь устойчивого социально-экономического и гуманитарного развития в начале XXI века.
      Электронные институты, как правило, формируются на основе электронных рабочих групп не только как оперативные рабочие представительства участников и организаторов общественно-государственных, социально-политических и информационно-экономических процессов в электронной информационно-технологической среде, но и как новые, эффективные «электронные офисы» (объективная реальность новой экономики) - экспертные, мониторинговые и организационно-деловые каналы и интернет-площадки, располагающие всеми необходимыми информационными средствами для непрерывной совместной работы деловых групп во всех регионах России по конкретным проектам в рамках общей стратегии глобальных прогрессивных изменений. Различные форматы каналов и электронных площадок для совместной работы обеспечивают структуризацию работ, экспоненциальное расширение экспертной, информационно-консультационной, справочной, деловой, гуманитарно-организационной и иной ресурсной базы – образуют динамичную инфраструктуру социально-экономической деятельности. В процессе работы электронных рабочих групп формируется «электронный документооборот» («материальная форма» нового экономического сознания), первоначально связанный с ходом подготовительной и организационно-методической работы по формирования электронных институтов и расширяющийся до разработки элементов и форм экспертной, технической, мониторинговой и деловой документации электронных институтов.
      Идея Электронной (электронно-институциальной) России – значительно более широкая идея реформационного масштаба, нежели предусмотренные федеральной целевой программой «Электронная Россия» тенденции и перспективы внедрения, развития и взаимодействия различных систем автоматизации делопроизводства и электронного документооборота в контексте отношений различных уровней власти с населением. Речь должна идти о формировании электронных институтов, необходимых для реализации конституционной матрицы. Электронные институты также экспоненциально расширяют число творческих, инновационных рабочих мест.
      В соответствии с концепцией ГРУППЫ МОЗГ, Электронные институты складываются из деятельности электронных рабочих групп в трехмерной («живой») электронной среде, которая задается измерениями электронной институциализации трех типов: «электронные площадки для совместной деятельности», «электронный документооборот», «электронное (дистанционное образование) образование». Основной унифицированной функцией электронных институтов является моделирование развития. Моделирование развития как новый стандарт интеллектуальных технологий в настоящее время разрабатывается ГРУППОЙ МОЗГ и имеет соответствующий опыт внедрения.
      Стратегия электронного институциализма есть конкретная модель структурной экономической политики, фундаментально ориентированная на формализацию экономических процессов информационно-технологическими средствами.
      Перейдем к практической части Правого Дела.
      Позиция РАО «ЕЭС России» по кардинальному развитию «интернета по электрическим сетям» - материально-технологическая основа ЭНЕРГОСЕТЬПРОЕТА, Плана Государственно-общественной электро-интернетизации России
      Экономисты, приверженцы классической экономической теории, пока «рубят на корню» мечты человечества о глобальной преобразовательной силе Интернета. Сорвалась, как известно, и первая «демократическая» попытка создания новой интернет-экономики в США. Интернет в понимании классических экономистов и делового сообщества означает всего лишь возможное средство ускорения экономических процессов и новое качество информационного обслуживания институтов рынка, общества, государства. Причем, средство не вполне эффективное: не дождется Интернет общего признания «всеобъемлющим и всепроникающим чудом», пока для подключения к нему нужно будет «выслушивать захлебистые перешептывания родного модема с собратом из армии провайдера». Поскольку Интернет пока не решает в необходимом объеме даже материально-технологических задач интенсификации информационного обмена, то не ставится в реальной плоскости и вопрос об электронных институтах развития, для возникновения и функционирования которых и нужна интернет-среда, для чего сеть должна взять на себя ряд основополагающих информационных функций повседневности (бытовых, деловых, коммуникационных).
      Теория электронного институциализма разрабатывает прикладные модели электронных институтов как информационно-технологических структур, замыкающих информационные функции повседневности, быта, личной и общественной жизни, реальных социально-экономических, культурно-политических, производственных отношений. Прикладные электронные институты должны занять повседневное место в среде традиционных институтов общества, государства, экономики. Таковы институты мониторинга права и правоприменительной практики, открытого образования, институты бюджетообразования и мониторинга бюджетного процесса, институты электронной демократии и массовой коммуникации и другие. Теория электронного институциализма как рыночно-экономическая теория создает методологию разработки и внедрения информационных инструментов развития в реальную жизнь и деловую практику людей.
      С другой стороны, сегодня уже существует практическая техногенная возможность проведения в жизнь электронно-институциальной политики. В силу сходимости определенных условий, именно в России данная политика может быть осуществлена с наибольшим размахом, в историческом формате Реформации страны.
      Так, уже пятый год маячит на горизонте удивительная задумка предоставления альтернативного доступа в Интернет через электрические розетки. Ученые, инвесторы и экономисты играют в одной команде в битве за безумно интересную мечту. Процесс отделения "нулей" и "единиц" от вечно отрицательных электронов идет "на ура". Биты информации бегут по проводам вместе с током, поэтому в роли интернет-провайдера выступает местная электроподстанция, в свою очередь, располагающая широким оптоволоконным каналом. Таким образом, пользователи, проживающие в одном географическом районе, становятся участниками распределенной интранет-сети. Например, немецкая фирма Veba внедряет в Германии проект по созданию компьютерных сетей на базе линий электропередач, когда интернет будет подключён к жилым домам и квартирам по тем тех самым проводам, по которым проходит электричество, а устройство для передачи данных располагается рядом со счётчиком электроэнергии и подсоединяется к компьютеру через сетевую карту. Так, в частности, возникает уникальная технологическая возможность формирования электронных институтов (электронных рабочих, деловых, инновационных, творческих групп и коллективов) территориальной гражданской самоорганизации как конкретная методология обеспечения реализации конституционных прав граждан на местное самоуправление, территориальное общественное самоуправление.
      Новая технология организации информационных ceтей – «интернет через розетку» - создает целый класс влиятельных игроков на интернет-рынке: энергетические компании будут мощно конкурировать с интернет-провайдерами в интересах обеспечения принципиально нового качества информатизации человеческого измерения. Создается впечатление, что использование обычных электрических проводов для передачи информации специально придумано для России, и имеет принципиальное значение для образования на базе РАО «ЕЭС России» нового российского экономического лидерства через проведение электронно-институциальной политики. Так, в Лас-Вегасе на выставке потребительской электроники компании SonicBlue продемонстрировала изделие Ноmе Free Interface, позволяющее передавать информацию между компьютерами с помощью обычной электросети, к которой компьютер и так уже подключен. Утверждается, что специалисты SonicBlue смогли сделать то, что не удавалось раньше: на сигнал не влияют изменения частоты тока и помехи. Изобретение SonicBlue сможет стать дополнительной возможностью быстрого соединения компьютера с информационными каналами. Можно предположить, что для предотвращения затухания сигнала необходимо будет устанавливать через определенные расстояния специальные устройства, усиливающие и корректирующие информационный поток. Поэтому о внедрении такого решения на Западе пока говорить рано, так как можно сразу предположить неизбежные административные сложности - договориться с владеющими сетями энергокомпаниями будет непросто, что тоже может повлиять на стоимость эксплуатации. В России же данная и иные подобные технологии могут получить решительное развитие, благодаря тому, что в силу реформаторской позиции руководства РАО «ЕЭС», электроэнергетика и сегодня является одной из наиболее эффективно координируемых главных отраслей страны, связывающей двигающиеся в разные стороны губернии, отрасли промышленности и экономики. Поэтому простой способ распространения информации по электропроводам сможет сделать PAO "ЕЭС" реальным интегратором и строителем новой либеральной информационной империи, что и является материально-технологической основой ЭНЕРГОСЕТЬПРОЕКТА, руководствующегося электронно-институциальной моделью конкурентоспособности. Такое логичное изобретение в стиле "голь на выдумки хитра" должно быть реализовано именно в России. Планы внедрения в России новой технологии, конечно, может затруднить ряд технических обстоятельств, поскольку в ряде российских сетей не только информация, но и электричество присутствует с трудом. Но на то и План ГОЭЛИНРО, чтобы предусмотреть инновационную борьбу с этими обстоятельствами, которая может запросто создать реальный рынок инновационно-технологических компаний, включающий, скажем, те компании, которые будут заниматься идеей объединения всех бытовых электронных устройств в одну домашнюю информационную сеть через обыкновенную электрическую проводку, и те, которые будут создавать электронные средства коммуникации, ориентированные на диалог, в отличие от монологичных средств массовой информации.
      В рамках Плана может быть выделен Проект «Электрические Линии Интернета» - Проект ЭЛЛИН, наименование которого весьма неслучайно фиксирует «древнегреческую природу» европейского разума, время расцвета науки, философии, демократии, определившее судьбу интеллектуальной Европы, включающую и «византийиский» путь России, также коренящийся в истоках эллинизма.
      
      
      ДИАЛОГ «РУССКАЯ РЕЛИГИОЗНО-ЛИБЕРАЛЬНАЯ РЕФОРМАЦИЯ: КУПИНА НЕОПАЛИМАЯ ГРУППЫ МОЗГ, ИЛИ ТРЕТИЙ КУСТ ВИТАЛИЯ НАЙШУЛЯ»
      
      
      В лекции “Реформы 90-х годов, их уроки и задачи”, прочитанной перед аудиторией молодых «новых правых», В. Найшуль, не вполне по политтехнологическому сценарию, посчитал все же «нужным сказать, откуда вообще эти реформы взялись». Я (в этой аудитории не присутствоваший, но ознакомившийся со стенограммой лекции и последующей дискуссии) решил превратить этот слом политтехнологического сценария силою «языковой природы», требующей собственной логики изложения, в воображаемый ДИАЛОГ с Найшулем.
      Но сначала предварю его некоторым предисловием.
      «Реформа, - сказал Найшуль, – это всегда, какой-то умственный продукт, и реформы 90-х годов, по крайней мере, в их экономической части – это умственный продукт группы, членом которой я был. И то, каким образом этот умственный продукт образовался, является настолько же важным, как и те экономические условия, в которых эта группа, или ее часть, была призвана, чтобы осуществлять экономические преобразования».
      И здесь Виталий Найшуль употребил одну метафору, имеющую древнейшие слои и многоступенчатую значимостную кладку, ведущую к основанию европейской цивилизации и рациональности: «Эта группа имела три КУСТА, которые сформировались независимо друг от друга. Они познакомились в 87-м году, поскольку до этого времени манифестация их идей была сопряжена с риском для жизни. Один куст - я не знаю, как он образовался, - это Гайдар, Чубайс, Кох и многие другие известные люди. Это так называемый московско-питерский куст. Второй куст, который я знаю чуть лучше, это новосибирский куст: Симон Кордонский, Широнин, Петр Авен – нынешний руководитель Альфа-банка. Третий куст, московский госплановский: в нем было три человека, математика по происхождению, которые оказались в Экономическом институте при Госплане и имели возможность оттуда наблюдать различные интересные вещи, которые заставили их по-другому посмотреть на то, что из себя представляет Советский Союз».
      «Умственный продукт», с которого началась Реформация России, как явление, затрагивающее все сферы ее общественно-политического и социально-экономического бытия, и также, как явление, имеющее, несущее в себе фундаментальную, структурообразующую модель развития (в данном случае, экономическую модель) – «умозрительный продукт», метафорически схватываемый, как «библейский», творящий земное бытие несгорающий (вечный двигатель) «Куст» - этот онтопонятийный образ, безусловно, является предельным и оптимально-форматным для методологического поиска истины, как откровения о модели истинного социально-экономического развития и дальнейшего продвижения нашей страны в истории.
      КУПИНА НЕОПАЛИМАЯ — в Ветхом Завете горящий, но не сгорающий терновый куст, в котором Бог Яхве (через ангела Яхве) явился Моисею, пасшему овец в пустыне близ горы Хорив. Когда Моисей подошёл к кусту, чтобы посмотреть, от чего он горит огнём, но не сгорает, Бог из горящего куста воззвал к нему, призвав вывести израильский народ из Египта в обетованную землю. Приведу здесь значительную выдержку из ряда богословских текстов о Купине Неопалимой, содержащую мысли, имеющие принципиальное значение для образования онтологического смыслового фона, на котором возможно понимание последующего изложения: (Цитата А.В. Лакирев, «Откровение Божие при Неопалимой купине», http://www.bible-center.ru/article/kupina ) «Значимость явления Божия при Неопалимой купине такова, что его содержание не теряет актуальности и для новозаветного богословия. Кроме того, яркий образ этого явления оставил неизгладимый след в христианской литургической поэзии. Диалог Бога с Моисеем начинается с призвания Моисея по имени. Для дальнейшего важно, что эта встреча происходит по инициативе самого Бога. Моисей видит пламя, охватившее куст, и исходящий от него свет. Писание подчеркивает удивление Моисея: «Моисей сказал: пойду и посмотрю на сие великое явление». Увиденный Моисеем свет был одновременно и нематериальным, и земным. С того момента, как Моисей откликается на призыв Божий словами «вот я», начинается собственно Откровение. Его основное содержание следующее. В начале Бог говорит о Своей святости и призывает Моисея к благоговейному отношению. Затем следует откровение о том, что Бог слышит вопль народа, милосердствует о нем и «идет избавить его», то есть вмешивается в историю человечества. Далее Бог говорит, что воля Его о спасении Израиля будет осуществляться через Моисея. Тем самым Моисей становится прообразом Мессии. Заключает рассматриваемый текст откровение имени Божьего. В нем выделяется несколько аспектов. Во-первых, для исторического и религиозного контекста важен сам факт откровения имени Божьего, которое говорит людям о сущности Бога, дает возможность общения с Ним и освящает людей. Во-вторых, открытое Моисею имя Божье является содержательным догматическим утверждением о бытии, безусловности существования и неизменности Бога. В-третьих, Бог открывает Себя, как Бог живых — это аспект подчеркивается Самим Христом в Новом Завете. Наконец, явление и откровение при Неопалимой купине в общем библейском контексте становится прообразом Воплощения. Тот факт, что Бог слышит вопль страдания, исходящий из глубины людских сердец, сразу открывает читателю образ милосердного Творца, для Которого небезразличны наши страдания. Наиболее частая «претензия» людей неверующих к Творцу заключается именно в том, что Он не слышит вопль человеческого страдания. И вот на горе Синай Вседержитель открывает нам, что уши Его отверсты к молитве страдающих людей. Слова Божии о том, что Он услышал вопль народа и увидел страдание, подразумевают еще две очень важные вещи. Несколько антропоморфное упоминание зрения наряду со слухом призвано дать нам понять, что от Бога не сокрыто то, что происходит на земле. Иными словами, тот факт, что Бог видит страдание и слышит вопль, означает, что Он смотрит на землю и происходящее здесь небезразлично для Него. И второе, что подразумевает выражение священнописателя в 7 стихе, — неявное откровение о том, что Бог — личность. Следующий, восьмой стих, содержит еще более грандиозное откровение. Вслед за словами о том, что Он увидел страдание и услышал вопль Своего народа, Бог говорит: «и иду избавить его». Значит, Бог не остается безучастным при виде человеческого страдания и вмешивается в историю, как Избавитель. В духовной истории избранного народа слово «Избавитель» навсегда сольется с обетованием о приходе Мессии. Продолжая открывать Свой замысел об избавлении народа, Господь повелевает Моисею пойти и исполнить эту Его волю. Когда же Моисей, как и многие иные избранники Божии, в сознании своей человеческой немощи вопрошает: «кто я, чтобы мне идти к фараону», Бог вновь подчеркивает, что избавление будет совершено благодаря Его присутствию: «Я буду с тобою». Центральным и, быть может, наиболее существенным в явлении при Неопалимой купине стало откровение имени Божия, выразившее новую и исключительную степень близости Создателя к Своему творению. Значимость этого откровения подтверждается уже тем, что на протяжении всех трех прошедших тысячелетий человеческая мысль постоянно возвращается к его осмыслению. В первую очередь важно, что Бог открывает Свое имя, как личное, присущее личности. Это не наименование предмета или объекта (каким является, к примеру, слово Бог). Следовательно, сам факт того, что у Бога есть имя, подразумевает, что Он — Личность. Наряду с бытием Бога это откровение должно быть поставлено в ряд самых важных и по своему месту в контексте Священного Писания, и по своей значимости для каждого человека. В древности существовало несколько несогласных друг с другом мнений о природе имени. Согласно одному из них, имя есть не более чем звуковой (и буквенный при письме) идентификатор, усваиваемый объекту по соглашению людей. Такое имя никак не связано ни с природой обозначаемого объекта, ни с его личностью, если речь идет о личном имени. Выражение этого взгляда Платон в диалоге «Кратил» вкладывает в уста Гермогена: «…ни разу меня не убедили, будто правильность имени есть что-то другое, нежели договор и соглашение. Ведь мне кажется, какое имя кто чему-либо установит, такое и будет правильным» , и «… я могу называть одну вещь любым именем, какое я установил, ты же — другим, какое дал ты» . Противоположный взгляд в том же платоновском диалоге высказывает Кратил: «… кто знает имена, тот знает и вещи» . Эта точка зрения заключается в том, что имя так или иначе связано с сущностью, с природой объекта и несет важную (быть может — всю) содержательную информацию о нем. Открытое имя Божие делает возможным прямое обращение к Богу. Это уже не сравнительное наименовение или титул, выражающее положение обращающегося по отношению к Божеству. В отличие от этого, открытое Моисею имя является личным именем Бога. Оно дает возможность обращаться непосредственно к личности Божества, не прибегая к оскорбительным для Творца всего сущего сопоставлениям. Возможность обращения к Богу по Его личному имени, таким образом, принципиально необходимый аспект веры в Единого Бога: «будут уповать на Тебя знающие имя Твое, потому что Ты не оставляешь ищущих Тебя, Господи». Личное имя, как возможность прямого обращения к Богу и средство освящения народа устанавливают между Богом и Его людьми особую, невозможную вне веры в Единого Бога, связь. Сам Господь говорит об этой мистической связи: «Вот имя Мое навеки, и памятование обо Мне в род и род». Строго говоря, на вопрос Моисея об имени Божием, Господь дает несколько связанных друг с другом, но не идентичных ответов. Первый ответ заключен в словах «Я есмь Сущий». В втором случае мы приходим к такому истолкованию фразы: «Я — Тот, Кто Существует, Существующий», «Я Тот, Кто Я Есть». Третье, более трудное для выражения истолкование, можно попытаться обозначить формулами «Существую, как существую» или даже «Я — это Я». Свт. Григорий Нисский пишет, что откровение имени «Сущий» дарует нам «познание Истины, которая сама явит себя нам. Познание Сущего становится очищением от неверных представлений о не-сущем». Далее, говоря об истине бытия Божия, свт. Григорий пишет: «Вот, каково, на мой взгляд, определение истины: отсутствие ошибочных представлений о Сущем. Обман есть возникающий в сознании человека вымысел о не-сущем, которое представляется реально существующим. Истина, напротив, есть твердое понимание того, что в действительности существует. И человек, погруженный немалое время в рассуждения об этих возвышенных предметах, наконец, рассудит, что есть поистине сущее и по своей природе обладает бытием, а что — не-сущее и только кажется бытием, так, как по природе своей не обладает самостоятельным существованием». Далее свт. Григорий говорит о безусловности бытия Бога следующее: «Если же разум присмотрится к чему-либо иному из сущего, то он не обнаружит никакой вещи, которая не нуждалась бы в другой вещи и могла бы существовать, не будучи причастной истинно сущему. А то, что всегда остается точно таким же, не возрастает и не умаляется, равно не подвержено изменениям ни в лучшую, ни в худшую сторону (ибо худшему оно чуждо, а лучшего для него нет), что совершенно не нуждается в другом, к чему единственному стоит стремиться, что причастно всему и не становится хуже от этой причастности, — вот что по сути является Сущим, и постижение его и есть познание истины». В фундаментальной онтологии Хайдеггера краеугольным камнем является слово-категория Dasein, перевод которой затруднителен («Вот-бытие»). Dasein отражает истинное существо бытия Сущего, которое пронизывает Мир-Речь на уровне отглагольных связок «есть». Свт. Григорий Нисский говорит: «Тогда это произошло с Моисеем, а теперь происходит с каждым, кто, как и он, освободился от земной оболочки и воззрел на свет из терновника — то есть на воссиявший нам во плоти, словно в терне, луч, который, по слову Евангелия, есть Свет истинный и сама Истина». В Откровении при Неопалимой купине, таким образом, содержатся основополагающие для нашей веры истины о Боге и Его замысле о спасении мира. Не случайно видимое чудо несгорающего куста стало для восточных христиан одним из основных символов Воплощения Сына Божьего от Приснодевы Марии. Наиболее важными для нас являются откровение о безусловном бытии, как одном из основных свойств Божества и откровение о Его единственности и милосердии» (Свт. Григорий Нисский, О жизни Моисея Законодателя, пер. А.С. Десницкого, Изд-е храма свв. Космы и Дамиана на Маросейке, М., 1999, § 20.).
      
      Итак, сказанное сказано и о Трех кустах, среди которых искала свою Неопалимую Купину Россия в лице Моисея-Ельцина, который вот уже более 12-ти лет ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА вместе со своим преемником водит нас по дороге из советского фараоновского плена. Первым был выбран куст Гайдара-Чубайса, но этот куст хотя и был горящим, но все же НЕ НЕСГОРАЮЩИМ, он сгорел моментально – за 1992-й год, и далее России жила лишь невнятной памятью об этой вспышке. Второй куст, куст Авена-Кордонского «горел» два срока правления В. В. Путина. Поговорим о Третьем Кусте и построим этот Разговор с Найшулем о Неопалимой Купине в виде воображаемого дистанционного ДИАЛОГА (реплики Найшуля взяты из его лекции http://www.polit.ru/research/lectures/2004/04/21/vaucher.html):
      
      Найшуль: Времени мало, поэтому я коротко скажу о тех важных наблюдениях, которые сделал этот третий куст, одним из участников которого я был. В конце 70-х годов не только наша группа, но и еще несколько толковых человек в Госплане знали, что страна находится в смертельном экономическом кризисе. Нам это было понятно гораздо раньше, чем об этом начали говорить диссиденты или, какие-то “голоса” Как мы об этом узнали? Точка, в которой чувствуется состояние дел в рыночной экономике – stock exchange. Точка, в которой чувствуются все проблемы плановой экономики – это Госплан. Госплан лихорадило, лихорадило не, как организацию, а, как схему работы – Госплан все время пересчитывал собственные планы. Итак, первое, в конце 70-х годов в Госплане ощущалось, что система находится в кризисе, из которого у нее, по всей видимости, нет выхода.
      
      Шилов: Сначала несколько слов о феномене Группы Мозг (Модели: Общество-Закон-Государство). Это объединение, объединившее органически в начале 2003-го года до той поры шедших своим путем инновационные группы (1) метаклассической философии; (2) математики, представленную авторитетными специалистами школы Института прикладной математики, имеющими опыт автоматизации крупных советских организационно-технических систем и проектирующими в сфере IT-бизнеса, (3) «дазайна» (новый термин, происходящий от Хайдеггеровского концепт-термина «Dasein», как комплексного проектирование реальности (от архитектурного – до информационно-технологического); (4) малого бизнеса, разрабатывающего и эксплуатирующий микроэкономические модели городского благоустройства и территориального общественного самоуправления; (5) гуманитарно-политического федерализма, имеющего опыт строительства первой в России партии федералистов – Социально-федералистской партии России, действующей с 1998-го года.
      В рамках семинара, посвященного выработке Модели развития России, в ходе которого и происходила институциализация Группы Мозг, мы начинали с четкой и уверенной посылки о принципиальной математической ограниченности (неразработанности) экономического детерминизма, экономической модели.
      Понимание того, что экономические модели не являются сегодня счетными моделями даже в монетарной сфере их применения, и в силу этого не являются и полноценными теоретическими моделями, способными к верифицируемому моделированию, к формированию вычислительных систем, к прогностике, к формированию организационно-технологических систем и эффективных инструментов реального экономического развития, - это понимание требовало выхода на новый теоретических уровень формализации экономических процессов. При этом, под формализацией экономических процессов понималась не тотальная их математизация ради математизации (тут прикладные математики-автоматизаторы вполне справедливо дискредитировали линию НЕПРИКЛАДНОГО свободного идеального математико-теоретического конструирования в такой же НЕПРИКЛАДНОЙ сфере экономического моделирования), а такое их (экономпроцессов) упорядочивание, которое сделает возможным их автоматизацию, поскольку кредо всех прикладных математиков-автоматизаторов состоит в том, что «нельзя автоматизировать беспорядок».
      Таким образом, мы пришли к идее АЛГОРИТМИЗАЦИИ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ, находящейся НА СТЫКЕ ПРИКЛАДНОЙ МАТЕМАТИКИ-АВТОМАТИЗАЦИИ И ЭКОНОМИЧЕСКОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ.
      При этом, алгоритмизация экономических процессов рассматривалась с точки зрения третьего основания, не сводимого, как к теории программно-информационного обеспечения (автоматизации), так и к экономической теории. Это третье основание продолжает сегодня разрабатываться и может быть определено, как, своего рода, «философия числа». В этом качестве не смогла состояться отечественная методология по ряду причин, главной из которых являлось отсутствие у нее собственной предметной области – методология бралась за все, не прояснив собственные основания ( «в методологии нет бытия», - этим кредо возможности методологии, как продуктивной теории формализации подрезал сам ее основатель Щедровицкий, и, как бы Генисаретский не старался, ничего тут уже не поправишь в судьбе методологии)., как известно, универсальная теория алгоритма сегодня отсутствует – НЕТ ЕДИНОГО ОПРЕДЕЛЕНИЯ АЛГОРИТМА. Таким образом, создание и продвижение «философии числа» есть дело выявления собственной предметности и того непосредственного бытия, посредством которого и осуществляется АЛГОРИТМИЗАЦИЯ (субстанциально, функционально, акцидентарно) – ПРЕДМЕТНОСТИ и БЫТИЯ ЧИСЛА.
      Хайдеггер писал в своей работе «Положение об основании»: «Человек является animal rationale, живым существом, он требует отчета и дает отчет. Согласно этому, человек есть считающее живое существо. При этом слово «считать» понимается в широком смысле, который слово ratio (изначально – слово римского торгового языка) получает уже у Цицерона, когда греческое мышление перенимается римским представлением… Исчерпывает ли это определение animal rationale сущность человека? Не остается ли сущность человека, не остается ли его принадлежность бытию, не остается ли сущность бытия, все более нас озадачивая, все еще чем-то достойным мышления? Смеем ли мы, если уже дело должно обстоять таким образом, оставить на произвол судьбы это достойное мышлению в угоду неистовству исключительно считающего мышления и его гигантских успехов? Или мы обязаны найти путь, на котором мышление способно было бы соответствовать этому достойному мышления, вместо того, чтобы, околдованные считающим мышлением, мы прошли в мысли мимо чего-то достойного мышления? Это – вопрос. Это мировой вопрос мышления. В ответе на него решается, что станет с Землей и что станет с Dasein человека на этой Земле».
      Таким образом, главной составляющей истинного моделирования развития является независимая интеллектуальная позиция АЛГОРИТМИЗАЦИИ, как философски акцептируемого естественно-врожденного свойства сущности человека, математической сущности человека (СПОСОБНОСТИ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЧИСЛО, как ПРЕДМЕТ-МЕТОД, ИНСТРУМЕНТ-ОРУДИЕ ТРУДА-ПРОДОЛЖЕНИЕ ЧЕЛОВЕКОМ СВОИХ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ И ВОЗМОЖНОСТЕЙ), априорно предваряющей само существование и развитие математики, как науки, предметно использующей эту родовую сущность человека – сущность бытия числа, как сущность человеческого измерения-сознания.
      АЛГОРИТМИЗАЦИЯ – есть, прежде всего, НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ УПОРЯДОЧИВАНИЕ, как ЧАСТЬ НЕПРЕРЫВНОГО ОБЪЕКТИВНОГО МИРОВОГО УПОРЯДОЧИВАНИЯ, НУЖДАЮЩЕЕСЯ В ЧЕЛОВЕКЕ, как В ОБЪЕКТИВНОМ ИНСТРУМЕНТЕ ЭТОГО УПОРЯДОЧИВАНИЯ.
      НЕПОСРЕДСТВЕННЫМ ИНСТРУМЕНТОМ УПОРЯДОЧИВАНИЯ И ЯВЛЯЕТСЯ РАЗУМ (МОЗГ) ЧЕЛОВЕКА, И ИМЕННО, БУДУЧИ ЗАДЕЙСТВОВАН В МИРОВОЙ НЕПРЕРЫВНОСТИ УПОРЯДОЧИВАНИЯ, РАЗУМ (МОЗГ) И СТАНОВИТСЯ ТЕМ РАЗУМОМ, КАКИМ МЫ ЕГО ЗНАЕМ В ПОВСЕДНЕВНОСТИ, В КУЛЬТУРЕ, В ИСТОРИИ МЫШЛЕНИЯ, В ЭКОНОМИКЕ И ПОЛИТИКЕ.
      Применительно к указанию Найшуля о математико-госплановском происхождении Третьего Куста становится понятным, почему Группа Мозг и пришла к идее необходимости ЧАСТНОГО ГОСПЛАНА, ФЕДЕРАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ РАЗВИТИЯ, основанной на ВКЛЮЧЕНИИ СУБЪЕКТА ЭКОНОМИКИ (ЧЕЛОВЕКА-ОЛИГАРХА) В ОПЕРАЦИОНАЛЬНУЮ СХЕМУ-СИСТЕМУ ПРИНЯТИЯ БАЗОВЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ РЕШЕНИЙ, ПРИШЛА К ИДЕЕ ЗАДЕЙСТВОВАНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СУБЪЕКТНОСТИ, как НАЛИЧНОГО ПОТЕНЦИАЛА РЕАЛЬНОЙ, А НЕ ФОРМАЛЬНОЙ АЛГОРИТМИЗАЦИИ ЭКОНОМИКИ В СТРУКТУРЕ БАЗОВЫХ ОБЩЕСТВЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ.
      Вот, как мы излагали эту идею в письме к одному из монетарных олигархов Олегу Дерипаске, направленного от имени Группы Мозг: «Завершается переходный период. Обострившиеся противоречия между властью и крупным бизнесом – объективная ситуация, которая хотя и складывается из субъективных интересов и отношений, но имеет свое решение исключительно в том выборе, который будет сделан с целью завершения переходного периода и выхода страны на путь стабильного развития в той или иной версии. Частично этот выбор предрешен, и он пока не в пользу крупного бизнеса. Страна в который раз может вступить на путь насильственного мобилизационного развития. Сущность предлагаемого нами решения – создание в России реальных общенациональных союзов работодателей. Данное решение предлагалось и ранее. Так, например, 12.09.1998 в «Независимой газете» в рубрике «Карт-бланш» была опубликована статья С. Шилова «Союзы работодателей – основополагающая структура промышленной политики». Концепция, как и водится в нашей элите, с пренебрежением относящейся к интеллектуальной собственности, была выхолощена, и ее реализация свелась к добавлению буковки (р) к РСПП. Программа выстраивания эффективных отношений бизнеса и власти была сведена к организации «парткома олигархов», который «не справился с задачей».
      Необходима Модель отношений власти и бизнеса.
      Модели развития (МР), разрабатываемые ГРУППОЙ МОЗГ, состоят из: (1) научной концепции МР; (2) экономической программы МР; (3) законодательно-правового обеспечения МР; (4) программно-информационного (сетевого) обеспечения МР.
      Применительно к проблеме создания эффективно взаимодействующих с властью союзов работодателей необходимы: (1) разработка системы прагматического сигнификативного (наиболее подходящий семиотический термин – от автора письма) планирования (читай – АЛГОРИТМИЗАЦИИ) в условиях рыночной экономики – системы МОДЕЛИРОВАНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ; (2) разработка РАСЧЕТНОЙ МОДЕЛИ НОВОЙ ЭКОНОМИКИ РОССИИ (Модели экономического развития); (3) разработка МОДЕЛЬНОГО ПРАВА, обеспечивающего реализацию Модели новой экономики России (экономическое развитие); (4) разработка СЕТЕВОЙ СТРУКТУРЫ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ – матрицы новой экономики России.
      ГРУППА МОЗГ ставит задачу создания первого в России информационно-технологического концерна, который должен войти в число лидеров мирового информационно-технологического рынка, создать практические механизмы преобразования сырьевой экономики в новую информационную экономику».
      Итак, ДЕДУКЦИЯ ГРУППЫ МОЗГ НОВОЙ ЭКОНОМИКИ РОССИИ ТАКОВА: НЕ ПЛАНИРОВАНИЕ ЭКОНОМИКИ, НЕ САМОУСТРАНЕНИЕ ИЗ ЭКОНОМИКИ, НО АЛГОРИТМИЗАЦИЯ ЭКОНОМИКИ.
      
      Найшуль: Второе, что обнаружила наша группа, работая в Госплане – это то, что у нас вовсе не командная экономика, а, какая-то совсем другая. Не командная экономика, а экономика согласований, которая позже была названа административным рынком. Это очень сложное понятие, и, если у кого-то будут вопросы, я на этом остановлюсь подробнее. Но в двух словах могу сказать, что административный рынок – это иерархическая система, которая построена на отношениях торговли: это горизонтальная торговля, торговля между не подчиняющимися друг другу субъектами, и торговля вертикальная, торговля между подчиняющимися друг другу субъектами. Очень интересное явление, ведь отношения между начальником и подчиненным тоже были торговыми. Эта экономика сформировалась после Сталина и была нашим великим завоеванием, положительным результатом которого было то, что страна подготовилась к обменным отношениям задолго до того, как Гайдар пришел со своими реформами. Можно сказать, что брежневская эпоха – это эпоха торговли. Кстати сказать, не только эпоха торговли, но и эпоха права: сельские жители получили паспорта, городские получили квартиры в собственность и т.д. Это в позитиве. А в негативе – то, что эта система полностью разрушила государственность. Парадоксально, что, изучая из Новосибирска совсем другой объект - не Госплан, а сельский район Алтайского края, - Кордонский, Широнин, Авен пришли к тем же самым выводам. Когда мы с ними встретились в 87-м году, это выяснилось. Итак, это административный рынок, и я хочу вам сказать, что мы до сих пор живем в ситуации административного рынка. То, что сделал Гайдар - он его оденежил. Деньги играли не очень большую роль. Стали играть очень большую роль. Власть и другие компоненты, как играли большую роль, так и продолжают ее играть. Очень часто применяется термин “административные ресурсы” или “административная валюта” - это все оттуда, из этой терминологии.
      
      Шилов: Теория «административного рынка» Кордонского поверяет советскую административно-командную систему ее скрытой капиталистичностью, воспроизведением в ней в превращенной форме отношений капиталистического обмена. Однако, существует и специфика гуманитарной реальности, за подложку которой все время норовят заглянуть марксисты и найти там какие-то «законы Ньютона». Гуманитарная реальность, реальность бытия Людей, осмысливается принципиально иначе. РЕАЛЬНОСТЬ ЛЮДЕЙ ТАКОВА, КАКОВА ЕЕ РЕЧЬ, И БОЛЬШЕ НИКАКОВА. РЕАЛЬНОСТЬЮ СССР БЫЛА РЕАЛЬНОСТЬ ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ, А НЕ РЫНОЧНАЯ.
      Развивая метафору Кордонского об административно-рыночной природе советской системы, можно назвать нынешнюю систему РЫНОЧНОЙ ИДЕОЛОГИЕЙ, и предложить образ Страны, как Рыночной идеологии (Рыночной теократии), осуществляемой либеральной диктатурой. В идеологической реальности, в отличие от реальности рыночной, господствуют ОТНОШЕНИЯ СООБЩЕНИЯ, А НЕ ОТНОШЕНИЯ ОБМЕНА.
      Именно по принципу СООБЩЕНИЯ и была устроена жизнь в СССР, именно так были организованы естественные схемы жизни людей.
      Все Сообщалось, Информировалось многовариантно и многосоставно, многоукладно, наконец, но никак не Обменивалось. Все сохранялось в неприкосновенности (ни что ни во что не переходило, не обменивалось, закон сохранения энергии не действовал, потому что не действовала, отсутствовала его предметная область, область обмена вещества и энергии, – действовал Закон Котлована, черной дыры без обратной связи, поглощавшей, но ничего не возвращавшей, не обменивающей) - на этом была построена, в конце концов, Андроповым и структура КГБ.
      ПЕРСОНАЛЬНО СООБЩАЕМЫЙ ДОСТУП К ИНФОРМАЦИИ НА ФОНЕ ПРОФАННОГО, НО УНИВЕРСАЛЬНО-РАМОЧНОГО «ОБЩЕНАРОДНОГО» ДОСТУПА, СООБЩАЕМОГО ИЗ ЕДИНОЙ ТОЧКИ БЫЛ СЕРДЦЕВИНОЙ СОВЕТИЗМА, ПРИНЦИПОМ ИЕРАРХИЗАЦИИ НОМЕНКЛАТУРЫ, А, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, ЕЕ ГЛАВНЫМ НОРМО- И ФОРМО-ОБРАЗУЮЩИМ ПРИНЦИПОМ.
      И вот именно эту систему ОДЕНЕЖИЛ никак не Гайдар, а Черномырдин, именно при нем сформировалась НОВАЯ НОМЕНКЛАТУРА. Даже странно слышать от Найшуля, что Гайдар оденежил «горизонтальную торговлю, торговлю между не подчиняющимися друг другу субъектами, и торговлю вертикальную, торговлю между подчиняющимися друг другу субъектами». За этой фразой никакой действительной научной фактичности нет, разве только мультипликационная, или сюжеты, каких-нибудь «Фитилей». В рынке есть центрация, но нет центральной структуры. В СССР центр был ФАКТИЧЕН, и осуществлял ОТНОШЕНИЯ СО-ОБЩЕНИЯ, ПРОФИЛАКТИРОВАЛ, РЕПРЕССИРОВАЛ НЕ ТОЛЬКО ОТНОШЕНИЯ ОБМЕНА, НО САМИ ПОТЕНЦИАЛЫ ОБМЕНА («Государство – это ОБЩЕНИЕ», - писал Аристотель, не то чтобы споря с Платоновским идеологическим Государством, но выявляя реальные механизмы формирования государственности).
      ОБМЕН И СООБЩЕНИЕ РАЗЛИЧАЮТСЯ ПО ПРИНЦИПУ СОБСТВЕННОСТИ. В СФЕРЕ ОБМЕНА ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ МАТЕРИАЛЬНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ, В СФЕРЕ СООБЩЕНИЯ ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ ТОЛЬКО ИДЕАЛЬНАЯ, ИНФОРМАЦИОННАЯ СОБСТВЕННОСТЬ, В ТОТАЛИТИРНОЙ СФЕРЕ ТОТАЛЬНОГО СООБЩЕНИЯ НА МАТЕРИАЛЬНУЮ СОБСТВЕННОСТЬ НАЛОЖЕН МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ ЗАПРЕТ.
      Черномырдин, как номенклатурный Моисей, снял этот методологический запрет, вывел номенклатуру в новое качество, ОБНОВИЛ ее, обучил при помощи фокусника Илларионова рыночной словесной эквилибристике, профанной экономической риторике и, отец родной,… ОДЕНЕЖИЛ НОМЕНКЛАТУРУ.
      Куст Бурбулиса-Гайдара-Чубайса оказался НЕ НЕСГОРАЕМЫМ, и сгорел за 1992 год, оставив, запечатлев генетические с этого момента для новой номенклатуры память и страх перед ранней демократией. После того, как новая номенклатура, атеистическая в отношении религиозно-либеральных идей, «устаканилась», прикрылась профанными, но украшенными золотом и драгоценными каменьями ризами управляемо-демократического самодержавия, табачного православия и политтехнологической народности, - после этого в 1999-2000г.г. все-таки пророс Второй Куст, Куста Авена-Кордонского, призванный остановить гипотетических Бесов, рвущихся к власти, Идеей «Русского Пиночета», идеей «либеральной диктатуры».
      
      Найшуль: О ЧИЛИ… Первое. Концепция административного рынка постепенно захватила головы, и она стала привычной для всего этого круга. Второе. Экономический либерализм был воспринят этой группой, как жесткое и в, какой-то степени государственническое направление. Я сейчас процитирую еще одного государственного деятеля, Пиночета. У него были сходные размышления с начальником отдела сельского хозяйства Госплана. Он говорил, что есть два способа заставить людей соблюдать порядок. Один способ – это поставить человека на место и дать ему задание: каждый сидит в своей клеточке, ему дали задание – он это задание исполняет. Второй способ – это связать людей так, чтобы социум контролировал их поведение. Пиночет, надо сказать, мудрый государственный деятель, и он эту дилемму хорошо понимал. И что он сделал? Пиночет специально пошел на то, чтобы полностью исключить государство из экономики. В том смысле, чтобы к государству нельзя было апеллировать. Деньги можно получить, только обслужив другого. Их нельзя получить ни манипуляциями с налогами, ни манипуляциями с таможенными пошлинами. Чили в этом отношении совершенно исключительная страна. Все налоги чилийские универсальны. Есть налог НДС, и этот налог универсален, что бы вы ни производили – детские игрушки, хорошие вещи, плохие вещи. Никаких льготных категорий нет. Налог платят совершенно одинаково. Таможенная пошлина тоже универсальна. Нет такого товара, про который сказали бы: “Но ведь он так важен, надо налоговую пошлину уменьшить”, или наоборот, “надо дать расти чилийской экономике, и мы закроем на это время импорт”, как у нас сейчас с автомобилями сделали. И поэтому оказалось, что совершенно бесполезно бегать в государственные органы. Бегать можно только к заказчику. Деньги находятся только там, нигде больше их нет. Я видел эту систему после 17 лет с того момента, как она была запущена. Фантастическим был не только экономический, но и социальный результат. Народ построен и понимает, для чего он живет. У меня есть простой тест: вы приходите в гостиницу, подходите к стойке, а человек, который на reception, разговаривает со своим коллегой. Сколько времени пройдет, пока кончится разговор с коллегой и он прибежит к клиенту? С этим показателем, конечно, очень хорошо в пятизвездочных гостиницах, но в Чили и в “трехзвездочных” гостиницах пулей подлетали. И это характерно, это трудовая этика. Это то, что я увидел, когда в 90-м году мы приехали в Чили. Это, собственно говоря, об экономическом либерализме… И с этим связана проблема, которая до сих пор не решена, – это неспособность связать реформы с традициями России. Неспособность в 85-м году, неспособность в 91-м, неспособность в 2000-м и неспособность в 2004 году - неспособность у этой группы и неспособность у страны в целом. Никто не представляет себе, как сшить эти две вещи. Я написал статью, она опубликована в “Русском журнале” и называется “Реформы вширь и вглубь”. Те реформы, что мы провели, я называю реформами вширь, реформы вглубь не получаются. То, что можно сделать на голом месте, получается. Там, где требуются культура и традиция, эти реформы не работают. Скажем, начиная от наукоемких отраслей и банковского сектора, кончая государственным устройством, судебной и армейской реформой. Список можно продолжить.
      
      Шилов: Отличие Федерализма, как системы институциализации (системы реальной, развитой, содержательной демократии) от иных систем институциализации – систем либо тоталитарных, либо систем управляемой демократии, либо систем открыто-неустойчивой демократии, – состоит в том, что федерализация воплощает универсальный общечеловеческий код алгоритмизации социума, его самоупорядочивание, образует ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ДЕМОКРАТИИ, формирует страну, как МЕСТО ДЕМОКРАТИИ. Британская либерально-имперская метропольная идея колониальных либеральных диктатур «своих сукиных сынов», взятая на вооружение консервативным крылом США, на современном этапе мирового либерального развития является главным тормозом универсальных и эффективных общенациональных либеральных преобразований, как глобальных общемировых и национальных альянсов в сущностных прогрессивных целях становления единой гуманитарной цивилизации.
      Неверно думать, что ЕСТЬ НАРОДЫ, СПОСОБНЫЕ К ЛИБЕРАЛИЗМУ, А ЕСТЬ НАРОДЫ, КОТОРЫМ НУЖЕН ТОЛЬКО ЛИБЕРАЛЬНЫЙ ДИКТАТОР.
      ТАК МОЖЕТ ДУМАТЬ ТОЛЬКО АТЕИСТИЧЕСКИЙ ОГРАНИЧЕННЫЙ ПРОТИВОРЕЧИВЫЙ ЛИБЕРАЛИЗМ, НАУЧНО НЕ СОВЕРШЕННЫЙ, ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЙ. ВСЕ НАРОДЫ ОБЛАДАЮТ ОДИНАКОВЫМ ПРАВОМ СВОБОДЫ – ТАКОВ ДУХ ДЕКЛАРАЦИИ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА, И НЕ РАЗДЕЛЯЮЩИЙ СУЩЕСТВО ЭТОГО ДУХА, НЕ МОЖЕТ НАЗЫВАТЬСЯ ЛИБЕРАЛОМ, - И, БУДУЧИ НАРОДАМИ, РАЗЛИЧИЯМИ, ЯЗЫКАМИ, ДЕМОНСТРИРУЮЩИМИ СИЛУ ВСЕОБЩЕГО ВОПЛОЩЕНИЯ ДУХА СВОБОДЫ, СВОБОДНО ОСУЩЕСТВЛЯЮТ СОБСТВЕННОЕ ПРАВО СВОБОДЫ.
      ЛИБЕРАЛ НЕ ИМЕЕТ ПРАВА ОТКАЗЫВАТЬ, КАКОМУ-ЛИБО НАРОДУ В ЕГО ПРАВЕ НА ЛИБЕРАЛЬНУЮ ДЕМОКРАТИЮ, НЕ ДОЛЖЕН ПООЩРЯТЬ НАВЯЗЫВАНИЕ, КАКОМУ-ТО НАРОДУ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ДИКТАТУРЫ И ДОЛЖЕН БОРОТЬСЯ С ЭТОЙ ВРАЖДЕБНОЙ ЛИБЕРАЛИЗМУ МЕТОДОЛОГИЕЙ, ДИСКРЕДИТИРУЮЩЕЙ И ПОДРЫВАЮЩЕЙ САМИ ОСНОВАНИЯ РЕАЛЬНОГО ЛИБЕРАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ.
      Основой творческой инновационной эффективной трудовой этики может быть только либеральная этика. Деньги должно быть можно получить не только ОБСЛУЖИВ, по меткому замечанию Найшуля, другого, но и самостоятельно (индивидуально, или самостоятельной группой, сообществом) произведя определенный КОНКУРЕНТОСПОСОБНЫЙ ПРОДУКТ и продвигая его на рынке. Вот принципиальное экономическое отличие инновационной рыночной экономики, возможной только в условиях либеральной демократии, от пиночевтовской квази-рыночной экономики в условиях либеральной диктатуры. Потому при либеральной диктатуре не производится никакого ПРОДУКТА, только количественно растет сфера «услуг в области живота и пониже» и развиваются сырьевые отрасли. Ведь ПРОИЗВОДСТВО КОНКУРЕНТОСПОСОБНОГО ПРОДУКТА не выгодно либеральным монополиям, осуществляющим диктат на мировом рынке. Потому в либеральных диктатуриях и не развиваются структурные отрасли, образовательная система, чему так удивлялся в отношении Чили Найшуль.
      Следует также помнить, что все крупные рыночно-экономические инновационные системы рождались, как Государственное системообразование в условиях рыночной экономики. Так появился интернет, основа новой экономики, так, появился, например, Британский открытый Университет, мировой лидер дистанционного обучения, созданный Королевским указом в 1969 году по инициативе британского премьер-министра Вильсона. Колониально-либеральный же диктатор сидит на своем слоистом троне, сложившемся историческими реалиями зависимой сырьевой «национальной» экономической модели, и консервирует ситуацию, предохраняя ее от возникновения ОБЩЕГО ДЕЛА СТРАНЫ, в ходе которого она сможет производить КОНКУРЕНТОСПОСОБНЫЙ ПРОДУКТ, чаще всего палачествует над пассионарными силами, которые в силу общегосударственного НИЧЕГОНЕДЕЛАНИЯ все более смещаются в революционное гетто. И налоговая схема у генерал-либерала простая и универсальная, а зачем же над ней думать, ведь реальная налоговая схема – это математика, которую необходимо изучать в школе гражданского общества.
      Таким образом, НЕСПОСОБНОСТЬ ЛИБЕРАЛОВ ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА – ЭТО НЕ «НЕСПОСОБНОСТЬ УВЯЗАТЬ РЕФОРМЫ С ТРАДИЦИЯМИ РОССИИ», тут все, как раз, очень традиционно было сделано=провалено, ЭТО НЕСПОСОБНОСТЬ К ВЫРАБОТКЕ МОДЕЛИ СИСТЕМНОЙ РЕФОРМАЦИИ РОССИИ, ОСНОВАННОЙ НА НЕПРЕХОДЯЩЕМ ЕСТЕСТВЕ РУССКОЙ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ЭТИКИ. НАДО ВЫЯВИТЬ ЕСТЕСТВО РУССКОЙ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ЭТИКИ – А ЭТО СУЩЕСТВО ЛИБЕРАЛИЗМА ПРАВ НАРОДА, МАТЕМАТИЧЕСКОЕ СУЩЕСТВО ЛИБЕРАЛИЗМА, - И ПРИНЯТЬ ЕГО ТАК, как ОНО ЕСТЬ, И ОНО ОТКРОЕТСЯ, как МОЩНЕЙШИЙ ФУНДАМЕНТ НОВОЙ ЭКОНОМИКИ, - как ОСНОВА ОБЩЕГО ПРАВОГО ДЕЛА СТРАНЫ.
      
      Найшуль: Элтон Фридман, когда я с ним виделся в 90-м году, сказал, что приватизировать имущество – это нечего делать, а вот, как приватизировать долги? Это главный минус того, что произошло. Имущество вышло в частные руки, долги остались на государстве. Я имею в виду и внешний долг, и пенсионный долг, и т.д. Сейчас у нас один товарищ сидит в Матросской тишине, как проявление этого конфликта. Проблема, как, если сказать по-русски, разверстать долги по собственникам - не решена, и неизвестно, как ее решить.
      
      Шилов: Долги есть реальные вызовы реального экономического развития. Это самая внятная форма трансакционных издержек. И мировые корпорации тратят огромные средства на тот аспект реструктуризации и реинжиниринга, который связан именно с определением такого рода вызовов. Прояснить такой вызов, схватить самое существо трансакционных издержек, а тем более представить его количественно, – большой успех для стратегического менеджмента и планирования, для глобального корпоративного управления. Вызовы экономического развития – это своего рода пазы развития, в которые вставляется корпоративная схема, обеспечивающая функционирование рыночных механизмов. И было благом для западного капитализма, если бы эти вызовы его собственной экономики ему удалось представить в форме, предельно рациональной и пригодной к программно-целевой эксплуатации в режиме исчисления, разрешения объективно-механических противоречий – всего лишь в исчислимой ФОРМЕ ДОЛГОВ, в отношении которой возможны счетные модели. Таким образом, разверстка долгов станет не только первым делом Федеральной системы развития, ЧАСТНОГО ГОСПЛАНА, но и тем способом, в котором будет конституироваться эта система, объединяющая рыночным образом субъектов приватизации, собственников экономики России.
      
      
      Найшуль: Самой скандальной приватизацией, конечно, были залоговые аукционы.
      
      
      Шилов: «Связьинвест» стал точкой разлома российского либерализма не только по форме – нерафинированный капитализм, распределяющий собственность с залоговых аукционов, но, прежде всего, по содержанию – то есть, по предмету того, из-за чего разгорелся исторический конфликт Чубайса-Немцова с политическими директорами олигархии Березовским-Гусинским. Вот этот-то предмет тогда понимали (в России) только, пожалуй, сами участники Трансакции, определившей весь дальнейший ход событий, приведший сегодня к «письму Ходорковского». Именно тогда либералы стали либералами-государственниками (знаменитая позиция Чубайса о необходимости показать олигархам силу государства), а олигархия лишила «молодых реформаторов» своей поддержки и пошла своим путем. Разломалась конструкция российского либерализма переходного периода. А, проблема, как выясняется, была в том, что участники событий действовали на плоскости, уделяли внимания деталям, форме, вели себя предельно субъектно и не держали в поле зрения сам объект, предмет Трансакции – Связьинвест. Нет, Сорос, конечно же, понимал, что речь идет о технико-экономической системе, которая позволит осуществить Метод Открытого общества, создать Новую информационную Россию, как уникальную чудесную страну Открытого общества. Но при этом обошлись без самого реального общества России, не объяснили ему позитивный, общественно полезный смысл этой Трансакции, как механизма запуска Общего дела России. Ведь, как написал мне один из участников Форума на сайте Чубайса, «электронный институциализм – он, конечно же, правый». Оставшись вне гражданского общества России, участники Трансакции превратились в персонажей, которые начали действовать неразумно. А сама Трансакция не состоялась, следовательно, не возникла и реальная основа действительной реформации России, основа перехода к состоянию Электронно-институциальной России на фундаменте монетарной России. Дальше все развивалось уже не по законам экономики, а по законам литературы XIX века. Либералы-государственники заговорили языком Алексея Максимовича Горького о бандитском капитализме, смягчая этот язык до чеховских полутонов, когда речь шла о трансакциях реальной экономики. Сообщество-субъект экономической власти превратилось действительно в олигархию, захотело стать «железной пятой», совсем по Дж. Лондону (стало же, скорее, «железной пяткой» Пятачка, которой он пробовал осторожно холодную воду речки), но при этом в лице Ходорковского тянулось к свету Открытого общества Сороса-Поппера. Предмет Правого дела, казалось, уже совершенно был предан забвению. А, ведь, как должна была решаться проблема содержательно – не в плоскости либерализма переходного периода, а в объеме непереходного либерализма, несущего в себе свой предмет, свое Правое дело, в котором этот непереходный либерализм живет, осуществляется в реальной жизни людей. Речь должна была идти о видении Пути созидания России, как Великой либеральной демократии. Все участники Трансакции должны были с большим пониманием отнестись к главному принципу демократии: ПРИНЦИПУ РАЗДЕЛЕНИЯ ВЛАСТЕЙ –, как содержательной рамке демократического общества, внутри которого только и возможно устойчивое развитие рыночной экономики. Априорная предпосылка этого Принципа, его ПЕРВОДЕЛЕНИЕ, запускающее реальный конституционно-демократический механизм институциализации, активирующее конституционную матрицу, – это РАЗДЕЛЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ И ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ВЛАСТЕЙ. Разделение по полномочиям и компетенциям в отношении ПРЕДМЕТА – КОНКРЕТНОЙ МОДЕЛИ СОЦИАЛЬНО-РЫНОЧНОГО РАЗВИТИЯ СТРАНЫ.
      Что мы имеем теперь? Последнюю, но реальную возможность ВОПЛОТИТЬ ПРИНЦИП РАЗДЕЛЕНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВЛАСТЕЙ, вне которого о рыночной, эффективной и процветающей демократической России можно забыть.
      Политическая власть сегодня есть, ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ СЕГОДНЯ НЕТ. СТРАНА ВСЕ БОЛЕЕ ЗАВАЛИВАЕТСЯ НАБОК В ОЖИДАНИИ КАКОГО-НИБУДЬ НОВОГО АППАРАТНО-АДМИНИСТРАТИВНОГО «ГЕНСЕКА СТАЛИНА», ПРОИЗВЕДЕННОГО НЕДРАМИ АДМИНИСТРАТИВНОЙ ВЛАСТИ, НЕ ТЕРПЯЩЕЙ НИКАКОГО ИНОБЫТИЯ ВЛАСТИ. НУЖНО, ТАКИМ ОБРАЗОМ, ВОССТАНОВИТЬ ЭКОНОМИЧЕСКУЮ ВЛАСТЬ В СТРАНЕ, РАЗДЕЛЕННУЮ С ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВЛАСТЬЮ. НО СДЕЛАТЬ ЭТО НЕ РАДИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ, НЕ РАДИ ОЛИГАРХИИ, А РАДИ ОБРАЗОВАНИЯ ОБЩЕГО ДЕЛА СОЗДАНИЯ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОЙ РОССИИ.
      КРАТКО ГОВОРЯ: НУЖНО ИНСТИТУЦИАЛИЗИРОВАТЬ ЭКОНОМИЧЕСКУЮ ВЛАСТЬ. Обнадеживает, кстати, что Ходорковский отказался от авторства письма «Точка в конце российского либерализма» и получилось, какое-то многоточие. В этом есть определенная ирония истории. Аналитики сайта «Плутовство.Ру» отмечают в качестве смысловых (И НЕ ТОЛЬКО) источников этого письма тексты Сороса о кризисе российского капитализма. Сошлись, как говорится, лед и пламень: Сорос, подаривший «либералам-государственникам» категориальный аппарат обвинений «бандитскому капитализму», выступил идейным наставником лидера этой самой олигархии, который, в свою очередь, из узилища обвинил тех же самых либералов в создании бандитского капитализма, назвав его, правда, космополитическим. Теперь, значит, очередь либералов, заручившись идейной поддержкой Сороса, обвинить нашу олигархию в том, что она является бандитской именно потому, что она недостаточно космополитична в том смысле, что не работает по признанным цивилизованным правилам. А ведь так или иначе – Общее дело России будет, это будет или Правое Дело, ОБЕСПЕЧИВАЮЩЕЕ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТЬ РОССИИ, или Левое (Центристское) тоталитарное дело, которое уже не будет нуждаться в Принципе разделения властей, и тем более, в Экономической власти. Таким образом, ПРЕЖДЕ ВСЕГО, НУЖНО ОБРАЗОВАТЬ ПРАВОЕ ДЕЛО, как ПРЕДМЕТ, НУЖДАЮЩИЙСЯ ДЛЯ СВОЕГО ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ В КОНСТРУКТИВНОМ ДИАЛОГЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ И ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ВЛАСТЕЙ.
      
      Найшуль: Теперь о либерализме. Либерализм есть очень мощный способ осуществления социального контроля. Это так, как о нем думает Пиночет. Да самый простой пример. У нас матери кормят своих детей. Они же не за зарплату это делают. Есть механизм, который гораздо сильнее, чем зарплата. Если в обществе есть этот механизм – прекрасно. А если его нет – тогда что? Это вопрос о том, зачем нужен либерализм. Либерализм является одним из самых сильных инструментов. Если вы его сняли с рынка экономики, то покажите другой инструмент, который работает так же сильно и так же эффективно.
      
      Шилов: Если бы данная мысль – о бесплатном либерализме, на котором все крутится, была бы продумана глубже, – опираясь на ее собственный, предметный философский софт, то стало бы ясно, что ЛИБЕРАЛИЗМ – ЭТО, прежде всего, ИСТИНА, МЕТОД и ЦЕЛИТЕЛЬНОЕ СРЕДСТВО РАЗВИТИЯ, ИСТИННОГО, ИМЕЮЩЕГО НЕПРЕРЫВНЫЙ РЕАЛЬНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ, РЕЗУЛЬТАТ ЖИЗНИ (Человеческую заботу о ребенке, например, отличную от животной заботы - именно измерением Человеческого понимания, измерением Свободы). Именно поэтому либерализм может быть и наиболее мощным средством социального сотрудничества в развитом обществе, предполагающим действие категорических императивов-схем, организующих жизнь людей федералистского сообщества, федерации людей.
      
      Найшуль: Теперь - что касается того, как происходят решения власти. Это происходит очень просто, и все время происходит одно и то же. Сейчас этот процесс задержался, потому что общество не является креативным и с 92-го года ничего не придумано: все делают, но никто не думает. А устроено все было очень просто. Вот есть стопка идей, человек, который что-то придумал, свои идеи в эту стопку подкладывает снизу. Единственное право, которое у него есть – это положить под низ, т.е. он что-то начинает рассказывать на семинарах, где-то с кем-то разговаривает, печатает что-то и т.д. Что происходит дальше? Власть совершенно последовательна, она берет верхний лист из этой стопки, белиберду, которая находится наверху. К 87-му году талдычили про хозрасчет. - Ага. - Берем хозрасчет. Там еще были нетрудовые доходы, антиалкогольная компания – это все было в этой стопочке. В 80-м году это все уже было именно в этой последовательности. Антиалкогольную компанию попробовали – не получилось, нетрудовые доходы попробовали – не получилось, что там следующее? Закон о кооперации? Поехали!
      
      Шилов: Суть идей Группы Мозг метафорическая – обретение Россией Неопалимой Купины, Третьего умозрительного куста Развития, который горит, но не сгорает. И в этом несгорающем пламени Разум являет власти и обществу звучание и возможность вслушивания в вечную сущность развития, являет Формулу Единицы, как Формулу Федерализма, - вечный двигатель человечества, как единой гуманитарной цивилизации, способной двигаться самостоятельно, в режиме самоподдержки, без первотолчков. Электронно-институциальная Россия? Поехали!
      
      Найшуль: Мы сделали все по учебникам. Кстати, это было головное направление мысли в 91-м году - никаких собственных путей. Все делаем, как в учебнике написано. Есть институт, который у нас работает, это институт первого лица в нашей культуре. Вообще институциалисты знают такую вещь: если, какой-то институт сильный, а другой - слабый, то сильный начинает брать на себя функции слабого. Это естественно происходит. В Италии, например, очень слабая администрация, но очень сильные по европейским понятиям суды. Поэтому суды важные случаи, которые в Германии, например, решает администрация, подгребают под себя. Итальянцы понимают, что лучше идти в суд, потому что в администрации…
      У нас есть такие направления мысли: западничество и почвенничество. И с 91-го года по нынешний момент мы наблюдаем банкротство обоих этих направлений. Западничество все, что могло дать в плане идей, дало. Выяснилось, что это очень мало. Т.е. они говорили, что мы знаем, что надо сделать, как на Западе, кое-что сделали, как на Западе, кое-что из этого получилось., как западник, например, я признаю, что лучшая судебная система в Великобритании. Расскажите, как это сделать - Вы же западник! И тут начинается разговор о том, что наш народ еще не созрел, что его еще 300 лет надо воспитывать и т.д. Теперь почвенники. Они выступают так, задайте им вопрос: “Расскажите, как сделать собор?”. И тут тоже начинается разговор, что если бы татаро-монгольское иго нас не испортило, Петр Первый не повредил и т.д. Вы знаете, есть такой церковный грех, называется мечтательность. Это то, что у них общего. Это мечтатели политические. И, как только выяснилось, что реально надо что-то делать, обнаружилось, что идей нет, что они просто сидели где-то на кухнях и разговаривали.
      Что мы видим? Закончился конфликт коммунистов с реформаторами. В этом смысле закончились реформы, потому что Чубайс сказал, что коммунисты говорят на том же языке, что и мы. Это означает, что в, каком-то смысле эта группа победила в той части, в, какой она могла победить. Второе – это то, что теперь уже нет никакой разницы между коммунистами, либералами и т.д. Все говорят на одном и том же языке. Отсюда непонятно, почему надо беречь, какую-то группу, если все уже так говорят? Это означает, что теперь мы имеем центр и будем иметь вызревание чего-то другого, что лежит вне этого центра, вне того, что делает Путин. Путин – это человек, который технологически рационализирует государственное устройство, стараясь не трогать народ и проводя реформы внутри государственного аппарата. Делает это аккуратно, без больших эпохальных изменений. Это вообще его стиль…
      Есть военная конкуренция, есть экономическая конкуренция. Сейчас очевидно, что наиболее сильная конкуренция, которая определяет статус государства в мире, - экономическая. Сделав это сравнение, давайте разберемся в факторах победы или занятия призовых мест в процессе экономической и военной конкуренции. Мы знаем, кто у нас стал реконструировать страну для военной конкуренции. Петр Великий….
      Задача, исходящая из всего того, о чем я говорил, - это научиться жить своим умом. Но мы этого не умеем. У нас нет этого ума. Это довольно тонкая вещь.
      Вы говорите – замещение институтов. Нам надо строить свои собственные институты, но для этого нужно выполнить очень большую программу. Конечно, можно пользоваться, какими-то частичными наработками. Считайте, что в отношении обществоведения мы находимся в, каком-то допетровском состоянии. В отношении армии – в допетровском состоянии.
      
      Шилов: Вообще-то, была, как известно, в начале прошлого века Октябрьская Революция и был Ленин. Пока мы не определимся в отношении того, как мы оказались в советско-египетской пустыне, и в чем особенность этого пространства восьмидесятилетнего зависания между Петровской Россией и Грядущей новой либеральной империей – мы из этой пустыни не выйдем. Сегодня, когда болтовня переходного периода переработала все те спекулятивные смыслы (проспекулировала всем, чем только возможно), которыми хотели бы себя представлять в сознании потомков субъекты и объекты российской истории, будучи, на деле, чем-то иным, - сегодня можно увидеть и реалию Ленина. Откуда, прежде всего, взялась эта РЕАЛИЯ? Откуда она возникла НЕПОСРЕДСТВЕННО, как естественно-эволюционный факт российской истории, будучи на поверхности, конечно же, фактом РЕВОЛЮЦИИ? РЕВОЛЮЦИЕЙ ВЕДЬ ВСЕГДА СТАНОВИТСЯ САМОЕ НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ, САМОСТНОЕ,. ЕСТЕСТВЕННОЕ, КОТОРОЕ ЖЕЛАЕТ НЕ ЗАМЕЧАТЬ, НЕ АКЦЕПТИРОВАТЬ ВОЗМОЖНО БОЛЕЕ ДОЛГО СПЕКУЛЯТИВНО-КОНСЕРВАТИВНЫЙ МИР ЭЛИТ, ОТОРВАННЫЙ ОТ РЕАЛЬНОЙ ЖИЗНИ ЛЮДЕЙ. СИЛА И МОЩЬ РЕВОЛЮЦИИ КРОЕТСЯ В ПРОСТОМ ЗАМЕРЕ ДЛИТЕЛЬНОСТИ И РЕЛЬЕФА ЭТОГО РАЗРЫВА – В ПРОСТОЙ ДЛИТЕЛЬНОСТИ ВРЕМЕНИ НЕОПОСРЕДОВАНИЯ НЕПОСРЕДСТВЕННОГО – НЕОПОСРЕДОВАНИЯ ТОГО, ЧТО «ЖИВЕЕ ВСЕХ ЖИВЫХ». Непосредственное русской истории было представлено феноменом преобразовательной силы Петра Великого. Необходимым определением этого феномена была, конечно же, ЕВРОПЕИЗАЦИЯ РОССИИ. О достаточном определении спорят до сих пор, ведь, понятно, что исторический успех, сопутствовавший этой попытке, задействовал и собственные основания Русского, не сводимые к, какой-либо подражательности, с которыми вступил в резонанс ЕВРОПЕЙСКИЙ проект Петра. Спор о достаточных определениях того феномена, который состоялся в истории, как грандиозный исторический успех в деле европеизации России, успокаивается на РУССКОЙ ЛИЧНОСТИ Петра Великого, в которой, как в вещи в себе, усматривается, но не рефлектируется Русская самость Свершенного.
      Начнем с того, что БОЛЬШЕ ТАКИХ ГРАНДИОЗНЫХ УСПЕХОВ, КАКИМ БЫЛ УСПЕХ ПЕТРА ВЕЛИКОГО, В РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ НЕ БЫЛО – ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, ПОКА. Это хорошо знает русское подсознание, фиксирующее в качестве болтовни все иные позиции, даже если они надлежащим академическим образом оформлены и представлены.
      Итак, «ВЕЛИКАЯ ЕВРОПЕИЗАЦИЯ РОССИИ + ЛИЧНОСТЬ ПЕТРА ВЕЛИКОГО» - ТАКОВА ФОРМУЛА УСПЕХА РОССИИ В ИСТОРИИ НОВОГО ВРЕМЕНИ, ФОРМУЛА, СМЫСЛ КОТОРОЙ ПОКА НЕ ОТРЕФЛЕКТИРОВАН, НЕ ПОНЯТ, НО САМА ФОРМУЛА ВЫПОЛНЯЕТСЯ, ДЕЙСТВУЕТ. Это такая теорема Ферма России, доказательство которой было настолько просто, по мнению Ферма, что он даже не удосужился его записать, - так эта теорема до сих пор и не доказана (доказательство, предложенное в конце 90-х английским ученым и принятое математическим миром - это всего лишь «показательство», увязка теоремы Ферма с современным математическим аппаратом, и не более того).
      С этой точки зрения видно, что вся ПОСЛЕПЕТРОВСКАЯ - ДОЛЕНИНСКАЯ история России – есть ПРОСТЕЙШЕЕ ЗАТЯГИВАНИЕ, ЗАВИСАНИЕ (ПОДВЕШИВАНИЕ) РОССИИ В ДЕЛЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ТЕОРЕМЫ ПЕТРА ВЕЛИКОГО И РАДИКАЛЬНОЕ НЕПОВТОРЕНИЕ, КОНСЕРВАТИВНО-САМОДЕРЖАВНЫЙ ЗАПРЕТ НА ДЕЛАНИЕ ДЕЛА ПЕТРА ВЕЛИКОГО, САМОДЕРЖАВНЫЙ ЗАПРЕТ НА ИСТОРИЧЕСКИЙ УСПЕХ РОССИИ, САМОДЕРЖАВНОЕ ТАБУ НА ВСЕМИРНО-ИСТОРИЧЕСКОЕ СОБЫТИЕ РОССИИ. Итак, вот что происходило с Российским государством все ЭТО (ПОСЛЕПЕТРОВСКОЕ – ДОЛЕНИНСКОЕ) время. Что же происходило с обществом? Давайте верить на СЛОВО самим историческим участникам этих событий, а не пытаться быть умнее их в их собственном времени, как это стало сегодня модно, когда переходные либералы-болтуны поучают Пушкина, как ему надо было правильно относиться к Царю, а Герцена, как ему надо было возлюбить Александра Освободителя. А участники истории пишут нам, потомкам, и передают вот такое свое ЖГУЧЕЕ ОЩУЩЕНИЕ-ПЕРЕЖИВАНИЕ: ОБЩЕСТВО ПЕРЕЖИВАЛО ВСЕ БОЛЕЕ РАСТУЩЕЕ ОТЧУЖДЕНИЕ С ВЛАСТЬЮ, ДЕГРАДИРУЮЩЕЙ И НЕ ТОЛЬКО НЕ СПОСОБНОЙ ПРЕВЗОЙТИ УСПЕХ ПЕТРА ВЕЛИКОГО, НО И ОТПАДАВШЕЙ ВСЕ БОЛЕЕ ОТ ЕГО ДЕЛА. ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАЯ только продемонстрировала успех дела Петра, как дщерь Петрова, и на том СВЕТИЛЬНИК РАЗУМА РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ УГАС, ОБЩЕНАРОДНО ЗНАЕМОЕ СЕРДЦЕ ВЕЛИКОГО ПЕТРА БИТЬСЯ ПЕРЕСТАЛО.
      ОТСУТСТВИЕ РЕАЛЬНОГО ПРОДВИЖЕНИЯ ДЕЛА ПЕТРА ВЕЛИКОГО САМОДЕРЖАВНОЙ ВЛАСТЬЮ, РАСПАД ВСЛЕДСТВИЕ ЭТОГО СОЮЗА ГОСУДАРСТВА И ОБЩЕСТВА В ДЕЛЕ РЕФОРМАЦИИ РОССИИ, СОЮЗА, УСТАНОВЛЕННОГО ПЕТРОМ ВЕЛИКИМ, ОТСУТСТВИЕ, ДЛИВШЕЕСЯ БЕЗ МАЛОГО ДВЕСТИ ЛЕТ (!!!!!), СЛОМАВШЕЕ ТЫСЯЧИ РОССИЙСКИХ ПАССИОНАРНЫХ СУДЕБ, ГЕНИАЛЬНО-ОТ ПРИРОДЫ-ТАЛАНТЛИВО ГОТОВЫХ К ВЕЛИКОМУ ДЕЛУ РЕФОРМАЦИИ – ВОТ ИМЕННО ЭТО ИСТОРИЧЕСКОЕ НЕБЫТИЕ И ЕСТЬ НЕПОСРЕДСТВЕННО ФЕНОМЕН «ЛЕНИН».
      В чем же состоит Урок Ленина? Урок Ленина состоит в том, что всегда ПОБЕДИТ ОБЩЕЕ ДЕЛО РОССИИ (и элита будет в нем участвовать хоть чучелом, хоть тушкой). РОССИЯ БЕРЕМЕННА НЕ РЕВОЛЮЦИЕЙ, РЕВОЛЮЦИЯ – ЭТО ВЫКИДЫШ, РОССИЯ БЕРЕМЕННА ОБЩЕМИРОВЫМ ОБЩИМ РЕАЛЬНЫМ ДЕЛОМ РАЗВИТИЯ. Кроме того, Россия всегда будет страной внутреннего Дела, в не внутренней политики, потому она и нарождает каждое историческое время необходимое количество природного пассионарного человеческого материла для демиургической работы. Потому и победили, взяли власть большевики, являясь самой незначительной политической силой, потому что история знала, что победив, они НАЧНУТ ДЕЛО ДЕЛАТЬ. Пока все крупные военно-политические силы стояли и любовались собой, чего-то ждали, – большевики, взяв власть, начали делать общее дело России, которое тормозилось два столетия, - начали делать ТАК (ЭЛЕКТРИФИКАЦИЯ, ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ, КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ и др), как это было единственно возможно в условиях народа и интеллигенции, ОБЕЗУМЕВШИХ от ДВУХСОЛЕТНЕГО ВЫНУЖДЕННОГО БЕЗДЕЛЬЯ, ОТ МЕЛКОТРАВЧАТОГО САМОДЕРЖАВЬЯ, ПРЕПЯТСТВУЮЩЕГО ВСЕМИРНО-ИСТОРИЧЕСКОМУ СОБЫТИЮ РОССИИ.
      Сегодня необходим, возможен и БУДЕТ НОВЫЙ ПЕТРОВСКИЙ ПРОЕКТ, НОВЫЙ ЗЕНИТ РОССИИ, КОТОРЫЙ ПРОИЗОЙДЕТ ИЗ ВОТ ТАКОГО ОСЕВОГО ПОНИМАНИЯ ТОЙ ТОЧКИ НАДИРА, В КОТОРУЮ МЫ СКАТИЛИСЬ ПОСЛЕ ПЕРВОГО ПЕТРОВСКОГО ПРОЕКТА В СИЛУ ОТСУТСТВИЯ ЕГО ПРОДОЛЖЕНИЯ НА НОВОМ УРОВНЕ, В КАЧЕСТВЕ, В ВИДЕ ОБЩЕГО ДЕЛА СТРАНЫ. СЕГОДНЯ СУЩНОСТЬ НОВОГО ПЕТРОВСКОГО ПРОЕКТА - В «ЖИЗНИ СВОИМ УМОМ», В ГРУППЕ МОЗГ НОВОЙ РОССИИ, как ГУМАНИТАРНОЙ СИЛЕ ИНСТИТУЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ РОССИИ.
      
      Веневцев – Найшулю: Я перед вопросом хотел бы заметить, что я с вами, в общем-то, почти во всем согласен. По крайней мере, когда Вы говорили, как институциальный экономист. Но вот где закавыка: в чем отличие последователя Коуза от либералов или так называемых либертарианцев? Либералы, кроме чисто экономического метода, несут в себе ценности. Например, личной свободы. Институциалисты не несут никаких ценностей. Они в чистом виде ученые. Если я – институциалист, а вы хотите сформировать, предположим, православную империю, то я вам тут же понадоблюсь, потому что нужен инженер, который спроектирует по правилам эту империю. Но если вы не знаете, что вы хотите – империю, республику, рынок, то я вам ничем не помогу, пока вы не сформулируете цель, которая лежит за пределами экономики.
      
      Шилов: Поскольку институциальными экономистами у нас все становятся, как-то от случая к случаю, во всяком случае – никакой институциальной теории Реформы и институциальной же модели конкурентоспособности не предлагалось, за исключением соответствующего предложения Группы Мозг, то вопрос «нового правого» товарища напоминает знаменитый вопрос к Чапаю: «Ты за кого – за большевиков, али за коммунистов». Веневцев тут спрашивает у Найшуля: «Ты за кого – за либертарианцев, али за институциалистов», совершенно ошибочно приняв теорему Коуза за некий закон Ньютона, которую сам Коуз всячески запрещал трактовать в смысле опредмечивания экономических институтов, как «инерциальных систем отсчета, которые движутся равномерно и прямолинейно» в механическом пространстве институциальной инженерии, лишенном ценностных измерений. Институциализм рождался, как ценностная критика экономического детерминизма. И сами институты впервые появились в экономической теории, как ЦЕННОСТИ, ЦЕННОСТНЫЕ АКСИОМЫ И РЕАЛИИ, как ИНСТИТУЦИАЛЬНЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ. Посему подозреваю, что данный «институциальный инженер» не то, что империю не спроектирует, но даже и скворечником детвору не порадует.
      На всем протяжении переходного периода практически полностью реализован интеллектуальный потенциал монетаристской модели рыночных преобразований. Созданы основания рыночной экономики. Однако, следующий (согласно рыночной экономической теории) этап реформ, завершающий переходный период и обеспечивающий выход России на путь устойчивого развития в начале XXI века, все никак не может начаться в отсутствии новой методологической модели экономического развития. Мировое теоретико-интеллектуальное развитие в экономической сфере вот уже ряд десятилетий выдвигает модель институциализма в качестве сквозной темы второго, после монетаризма, уровня фундаментальных рыночных преобразований. Именно институциализм только и способен придать начально-сформированной общественно-экономической системе устойчивость, эффективность и динамичность через становление группы (матрицы) новых экономических институтов саморегулирования, соответствующих рыночным принципам модернизации. Позиции институциализма отстаивает ряд ведущих экономических школ Запада - американские институциалисты (основатели школы - Т. Веблен, Д. Коммонс, У Митчелл работали параллельно с основателями монетаризма, находясь на тот период, 30-50 г.г., в их тени) и неоинституциалисты (один из основателей - Дж. Гэлбрейт, в течении ряд лет советник Президента США, президент Ассоциации экономистов США), французская институциально-социологическая школа (основатель - Ф. Перру), шведская школа институциализма (основатель - Г. Мюрдаль, Нобелевская премия по экономике, 1974 г.). Признание перспектив данного направления выразилось в присуждении Нобелевской премии по экономике виднейшим представителям неоинституциализма – Р. Коузу (1991 г.), Д. Норту (1993 г.). Особый раздел в новой институциальной теории образует экономика права (Р. Коуз, Р. Познер, Г. Калабрези), которая занимается выработкой моделей правовой самоорганизации рыночной среды. Важнейшее направление институциализма составляет теория общественного выбора, как социально-экономическая (социально-либеральная) теория капиталистического общества, основоположником которой является также Нобелевский лауреат (1986 г.) Дж. Бьюкенен. Вообще говоря, «мейнстрим» экономической теории последних десятилетий, фиксируемый Нобелевскими премиями по экономике, связан, как правило, с признанием тех или иных заслуг в разработке отдельных направлений институциальной теории. И это понятно, так, как именно институциализм озабочен решением вопроса об устойчивом развитии капиталистического общества, основанного на рыночно-монетарных основаниях, - на поиске такого вида общественно-экономического развития, которое было бы основано на принципах рыночного саморегулирования и гуманитарной капитализации (экономического развития человеческого измерения).
      При этом, в целом, базовая институциальная теория экономики признается еще не созданной. Потому тема институциализма может стать внятной идеей и новым языком дальнейшего экономического развития России. В этом смысле, особое значение может получить российская разработка теории электронного институциализма, которая, в частности, последовательно осуществляется на базе ГРУППЫ МОЗГ. Научная новизна идеи электронного институциализма может быть охарактеризована следующим образом. Институциальная теория использует в качестве «единицы экономического знания» институты, которые являются понятиями, отображающими общепризнанные в обществе нормы поведения людей (обычаи, традиции, правовые, политические и экономические нормы), а также общественные образования, в которых эти нормы реализуются практически (семья, государство, корпорация, фирма и т.д.). Институты в данной теории чаще всего принимаются, как аксиомы. Применение новых информационных и электронных технологий рассматривается в институциальной теории только, как фактор модернизации существующих институтов, формирования их новой техноструктуры, позволяющей выйти на новое качестве решения институциальных проблем.
      ГРУППА МОЗГ вводит понятие «электронного института», как отдельного, самостоятельного института среди других традиционных и иных современных институтов, носящего аксиоматический характер для нового формирующегося типа деятельности – коллективной человеческой деятельности, для которой электронная среда является материальным носителем и сферой реализации установок, норм, принципов, целей, задач и ценностей данной деятельности. Таким образом, создается важнейшая предпосылка для формирования нового направления институциальной теории – электронного институциализма. Точная и внятная постановка вопроса об электронном институциализме является инновационной в сфере современного интеллектуального развития институциальной и, в целом, экономической теории. В современной экономической теории и политико-экономической практике западноевропейской цивилизации речь идет пока только о возможности нового качества экономического развития (нового качества социально-экономических институтов), которое может быть достигнуто с помощью информационных технологий. Речь там еще не идет о полноценных электронных институтах социально-экономического развития, об их генезисе и структуре. Это и понятно, ведь в многослойной, политико-экономической устоявшейся культуре развитых стран постановка вопроса об электронных институтах развития тонет в массе факторов ситуационных состояний и ньюансов, специфических противоречий «тонкого уровня» общественной организации. В России же, где речь идет о становлении нового рыночно-информационного общества практически «с нулевого цикла», на обозримом жизненном пути одного-двух поколений, во временном формате, доступном анализу и моделированию, вопрос об электронных институтах развития стоит внятно и остро, образует фундаментальный вызов возможного прорыва в новое экономическое качество.
      Электронно-институциальная модель конкурентоспособности – искомая модель «сквозной» конкурентоспособности («конкурентоспособности экономики, государства, общества, человека»), о необходимости которой заявил Президент В. Путин. Фундаментальной предпосылкой разработки и внедрения электронно-институциальной модели конкурентоспособности является позиция власти о необходимости «сквозной конкурентоспособности» государства, общества, личности – позиция о конкурентоспособности институтов, как они фиксируются в институциальной рыночно-экономической теории. При этом конкурентоспособность личности, человека и гражданина – это базовый элемент всех форм конкурентоспособности в свете институциальной рыночно-экономической теории. Электронная институциализация способна обеспечить лавинообразный рост конкурентоспособности, возникающей с самого базового уровня самоорганизации – с уровня человеческого измерения, так, как в ее ходе впервые образуется то пространство деловой и информационной коммуникации, в котором человеческий капитал имеет непосредственное экономическое значение и употребление. В электронно-институциальном пространстве конкурентоспособность раскрывается, как, прежде всего, человеческая способность, которая и образует рынок, как структуру человеческого измерения. Становление электронных институтов – это путь решения главной модернизационной проблемы страны, состоящей, по мнению ведущих экономистов-практиков, в поиске рыночных форм унификации институтов, в первую очередь, экономического развития, складывавшихся на всем протяжении переходного периода, - путь осуществления структурной экономической политики, как политики электронно-институциальной. Различные институты всех сфер экономики, общества, государства единообразно идентифицируются по признакам наличия собственности, ответственности и компетенции, различаются по степени конкурентоспособности, что открывает путь формирования самодостаточных электронных институтов, как «институтов идентификации институтов», связывающих воедино все многообразие социально-экономической жизни в едином человеческом измерении и создающих новую ступень рыночного пространства – высокоэффективное «пространство конкуренции институтов», «чистое пространство развития», как сферу торжества либеральной идеи и непосредственной гуманитарной капитализации экономической деятельности (в неэлектронных институтах гуманитарная капитализация экономической сферы всегда опосредована).
      Электронный институциализм – важнейшая составляющая Модели устойчивого развития России. Именно электронный институциализм, основанный, прежде всего, на концепции применения электронных, «виртуальных» информационных средств, как это не парадоксально, материализует, наполняет реальным содержанием деятельность социально-экономических и гражданских институтов, стимулирует пролиферацию и «естественную координацию» институтов реального развития экономики, общества и государства.
      Электронный институциализм – совокупность электронных институтов для эффективных решений и соответствующего интеллектуального и материально-технологического обеспечения деятельности власти и общества, бизнеса.
      Новая Россия последовательно-исторически складывается из двух ступеней общенационального интеллектуального развития – Рыночной России (Монетарно-рыночной России) и Электронной России (Электронно-институциальной России), завершающей переходный период новейшей российской истории и обеспечивающей выход страны на путь устойчивого социально-экономического и гуманитарного развития в начале XXI века.
      Электронные институты, как правило, формируются на основе электронных рабочих групп не только, как оперативные рабочие представительства участников и организаторов общественно-государственных, социально-политических и информационно-экономических процессов в электронной информационно-технологической среде, но и, как новые, эффективные «электронные офисы» (объективная реальность новой экономики) - экспертные, мониторинговые и организационно-деловые каналы и интернет-площадки, располагающие всеми необходимыми информационными средствами для непрерывной совместной работы деловых групп во всех регионах России по конкретным проектам в рамках общей стратегии глобальных прогрессивных изменений. Различные форматы каналов и электронных площадок для совместной работы обеспечивают структуризацию работ, экспоненциальное расширение экспертной, информационно-консультационной, справочной, деловой, гуманитарно-организационной и иной ресурсной базы – образуют динамичную инфраструктуру социально-экономической деятельности. В процессе работы электронных рабочих групп формируется «электронный документооборот» («материальная форма» нового экономического сознания), первоначально связанный с ходом подготовительной и организационно-методической работы по формирования электронных институтов и расширяющийся до разработки элементов и форм экспертной, технической, мониторинговой и деловой документации электронных институтов.
      Настоящее сетевое сообщество представляет из себя координируемую совокупность рабочих групп, осуществляющих свою основную деятельность в современном электронном, информационно-технологическом формате, – управленческих, проектных, территориальных, экспертных, профессиональных, научно-аналитических, организационно-административных, финансовых и иных профильных рабочих групп.
      Программно-технологическая среда обеспечивает, как эффективное обслуживание, так и современное информационно-технологическое развитие коллективной работы групп управленцев, экспертов и иных профессионалов по профильным направлениям. Электронная рабочая группа не только преодолевает территориальные, временные, информационно-ресурсные, организационно-практические и иные «естественные» ограничения, свойственные традиционной организации коллективной деятельности, но и является базовым, методологическим элементом современной стратегии корпоративного развития.
      Идея Электронной (электронно-институциальной) России – значительно более широкая идея реформационного масштаба, нежели предусмотренные федеральной целевой программой «Электронная Россия» тенденции и перспективы внедрения, развития и взаимодействия различных систем автоматизации делопроизводства и электронного документооборота в контексте отношений различных уровней власти с населением. Речь должна идти о формировании электронных институтов, необходимых для реализации конституционно-экономической матрицы. Электронные институты также экспоненциально расширяют число творческих, инновационных рабочих мест. В соответствии с концепцией ГРУППЫ МОЗГ, Электронные институты складываются из деятельности электронных рабочих групп в трехмерной («живой») электронной среде, которая задается измерениями электронной институциализации трех типов: «электронные площадки для совместной деятельности», «электронный документооборот», «электронное (дистанционное образование) образование». Основной унифицированной функцией электронных институтов является моделирование развития. Моделирование развития, как новый стандарт интеллектуальных технологий в настоящее время разрабатывается ГРУППОЙ МОЗГ и имеет соответствующий опыт внедрения. ООО «Группа Мозг» в настоящее время занимается формированием и обеспечением деятельности сетевого сообщества электронных рабочих групп в области правового мониторинга и правоприменительной практики по поручению Комиссии Совета Федерации Федерального Собрания РФ по методологии реализации конституционных полномочий СФ (председатель комиссии, член СФ Г. Э. Бурбулис). В, частности, формируются электронные рабочие группы по подготовке Всероссийской научно-практической конференции «Мониторинг правового пространства и правоприменительной практики» (совместно с Советом законодателей и Российской академией государственной службы при Президенте РФ), по мониторингу межбюджетных отношений (совместно с учебно-методическим центром Финансовой академии правительства РФ «Бюджетник»). Кроме того, по заказу НК «Московская Корпорация содействия развитию местного самоуправления и городского благоустройства», ООО «Группа Мозг» формирует сетевое сообщество электронных рабочих групп, обеспечивающих совместную деятельность предприятий, муниципальных организаций, фирм, занятых в сфере городского благоустройства столицы. Стратегия электронного институциализма есть конкретная модель структурной экономической политики, фундаментально ориентированная на формализацию экономических процессов информационно-технологическими средствами.
      
      Найшуль: Я бы хотел качественное государство получить, как я вижу эту качественную государственность? Есть такой термин – “перфекционизм”. Я бы его перевел на русский язык, как “совершенство”.
      
      Шилов: В стихах об откровении Моисею при Неопалимой купине Иоанн Дамаскин употребляет перфектную форму глагола, означающего «показывать, разъяснять, обнаруживать, проявлять» (обозначая, таким образом, уже открытое, т.е. уже свершившееся Откровение) и утверждает, что это откровение мы ныне видим.
      
      Нуреев – Найшулю: Просто когда Вы говорили про государственные цели и государственные задачи, говорили про институты и язык… Не знаю, как институт, а язык, уж точно, не предмет экономического мышления…
      
      Найшуль: Дело в том, что институциальный экономист – это такая интересная позиция, поскольку это не только экономика, но и все институты, которые на нее воздействуют.
      
      Валитов: С моей точки зрения, вопрос языка - это второй вопрос. Если дискурс логически выстраивать - это второй или даже третий пункт. И ответ на вопрос о том, есть ли у нас этот язык, нет ли у нас этого языка, можно обнаружить только тогда, когда начнем по смыслу дела обсуждать и переходить в содержание. Никто пока эти дискурсы не разворачивал. Поэтому, с моей точки зрения, тезисы Найшуля, о том, что у нас нет языка, просто преждевременны, а может быть, и ошибочны.
      
      Найшуль: Я еще хочу сказать о языке. Я обычный исследователь, единственная особенность, которую я могу за собой заметить, - это способность преждевременно “каркать”. Когда я в 1981 году ваучер изобрел – он никому не был нужен. Ваучер – часть логической цепочки., как только вы додумаете российский кризис 1979 года, то на конце логической цепочки вы получите ваучер. Теперь я предлагаю то же самое упражнение, но на предмет языка.
      Язык и есть главная проблема. Все остальные проблемы по сравнению с этой – туфтовые. Это есть самое мощное средство. Почему? Потому что язык, как мы знаем, несет коммуникативную функцию. И если у вас есть язык, значит, у вас есть содружество людей. Если у вас нет языка, то у вас этого содружества нет. Язык продуцирует языковую картину мира. Языковая картина мира сейчас у нас состоит из чего? Из обломков того, что мы получили в школе на обществоведении, из обломков того, что мы получили в марксоидных курсах в ВУЗах, из обломков того, что мы усвоили из импорта зарубежных впечатлений и собственных поездок за рубеж. Это, собственно, и есть тот концептуальный аппарат, которым мы пользуемся. Вы знаете, как назывался народ раньше? Языки. Потому что самоидентификация происходит через язык. И мы не являемся самостоятельным в физическом отношении народонаселением, потому что у нас нет собственного политического языка.
      
      Шилов: Подобно тому, как естественно-научные дисциплины в своей собственно научной, имеющей текстовое выражение, работе имеют дело не с вещами и «явлениями природы», но с числами (формулами), так и гуманитарные дисциплина, буде они возжелают обрести качество действительного научного знания, должны иметь дело не с людьми, событиями и институтами, но со словами, с языком людей, событий и институтов. Так реальным объектом истинной экономической теории является не «экономика», а, строго говоря, один только язык экономики, – только в этом случае мы будем иметь дело с теорией, а не с терминологическими испарениями мятущегося ума. Проблема, безусловно, состоит в дефиниции, «схватывании» языка экономики (применительно к данному примеру), но это проблема решаемая. Язык всякой реальности есть сущность этой реальности и ее бытие, но, прежде всего, он есть язык в чистом виде, сам по себе. Книга человеческой истории написана на языке риторики (науки об употреблении языка). Всякое событие в своем сродстве с другими событиями, как располагающее временем своего пространственного развертывания, есть, на деле, суждение, присутствующее собственной мерой истинности, обладающее структурой и имеющее исток. Марксизм зависает между «критикой чистого разума», как про-зрением системы чистого разума и грядущей риторической теорией мира, как искомой системой чистого разума – век двадцатый зависает между веком девятнадцатым и веком двадцать первым, как раскрытая бездна, которую необходимо запечатать. Немецкое философское дело отныне передано Новой России. Российская история должна быть понята сегодня, как история Новой России, не из прошлых российских историй. Что за эпохой станет Эпоха истории Новой России? Что является сущностью ее становления, сущностью многих (всех) российских историй? Что это такое, ведь оно - одновременно то, чем располагает каждый из нас в качестве повседневности по «догражданственному», естественному обычаю?
      Нужен иной формат самопредставления, идентификации для человека, биографически связанного с этой страной и желающего «получить» из нее Новой Россию вместе с другими людьми. Человеку необходимо отформатировать собственное обыденное сознание, как не только конкурентоспособное в современном и, прежде всего, западном мире, но в качестве непосредственного наличного гуманитарного капитала. Кантовский тезис о том, что «сто действительных талеров равны ста возможным талерам» становится в современном мире материальной силой. Во всяком случае, все наши олигархи грубо воспользовались одним из практических следствий этого тезиса, в то время, как его потенциал значительно шире и связан с выработкой стратегии развития, как экспоненты капитализации. Всеми благами материального мира человек в «срезе» человеческой неживотной сущности способен воспользоваться только сознательно, в форме сознания, его моментов и состояний (включая состояния власти, удовольствий и так далее). Посредством форм, моментов, состояний и структур сознания человек и создает, употребляет, присваивает (или иное) эти блага. То есть «в человеке» сознание всегда имеет дело с самим собой, делит собой человека. Язык – живое тому доказательство. Если бы непосредственный контакт человека с реальностью (вне сознания и речи, как бытия сознания), включая и обладание оной (институт собственности), существовал, то не было бы такого обстоятельства, как «человек». Язык есть главный капитал, обладание и наращивание которого всегда является свободной возможностью человека, которой он практически всегда располагает неограниченно. Язык, как язык экономики, форматирует материальный экономический мир, но сам этот мир возможен и черпает потенциал из общей платформы языка, площадки, на которой размещается человечество, всеобщей программы исторического развития.
      Русский язык есть живое существо Эпохи Новой России, сквозное единство многих (всех) российских историй. Русский язык есть также язык среди других языков, как речевых национальных (номинальных, ноуменальных), так рефлексивных (реальных, феноменальных, - язык науки, язык экономики, язык культуры и так далее). Русский язык – главный герой Новой России, не нуждающийся в «пиаре» для своей «раскрутке». (Вообще говоря, «мат», как «отвратительная=неречевая речь», очевидно, будет сменен впоследствии, в пору историко-половой зрелости населения, постсоветским новоязом, терминологическим игом русского языка.) Смысл, гуманитарная (всеобщая) сила истории раскрывается, как движение истины в языке, от народа к народу, как осуществляемое народами, как живущее в народе. Сегодня, - понимая «Сегодня», как начало, исток двадцать первого века, - истина находится, пребывает, при-сутствует в Русском языке. То есть, мы не только конкурентоспособны, как управленцы мировой цивилизации, создатели новой экономики и культуры, мы и есть ее новые герои в одну простую человеческую силу Русского языка. Попытка Солженицина методом спекулятивной диалектики раскрыть «Двести лет вместе» упускает главное – великую еврейскую миссию выступать телесностью перемещения мировой истины, как истины языка в языках мира.
      Древнейшая истина чистого разума, разрабатываемая в оный период истории классической немецкой философией, истина немецкого языка (или, как феноменологически именовал ее Маркс – «немецкая идеология») сегодня становится истиной русского языка, будучи транспонирована еврейской миссией марксизма. Вот разгадка «загадки для марксиста», недоумевающего почему именно в России марксизм стал государствообразующей идеологией. В силу именно этого обстоятельства русский язык разработан, насыщен исторически и активирован сегодня настолько, что может решать задачи, которые ставила русская мысль и русская философия Серебряного века, но не могла решить, будучи интеллектуально придавлена немецкой философией, инфантильно относя на ее счет вопрос об истинности. Русский язык – есть гуманитарный капитал личности, самая надежная опора и ресурсный потенциал новой российской государственности, выстраивать, выращивать которую из Русского языка пока не научилась власть.
      Обучение грамматике русского языка – это лишь элемент Образования в сфере русского языка, поскольку сердцевина общественно-государственной жизни – Образование Русского языка самого по себе.
      Сущность Единой России – Образование (становление) Русского языка.
      Русский язык – это абсолютная общероссийская общенациональная идея, найти которую просил нас Ельцин в своем знаменитом Указе в августе 1996 году. Верно и другое, Русский язык – это, прежде всего, не сами уже русская культура и письменность, а именно предшествующая им в качестве основания и истока русская идея, непосредственно определяющая ход российской истории.
      Русский язык есть исток, цель и метод самого себя, поэтому Образование Русского языка есть цепь событий общественно-государственного единения. Способна ли закавыченная «Единая Россия» (как бы Единая Россия) на прорыв к партии правящего большинства, на который указывает Г. Павловский. Безусловно, способна, как и всякое движение в сфере русского языка. Общим местом является также и то, что для этого ЕР нужна «идеология».
      Русская идеология – есть мышление, истоком, методом и целью которого является русский язык, как бытие русской истории. Исторический потенциал и резервуар истинности русского языка – основание раскрытия русской идеологии, как мировой (одной из мировых) идеологий. Так раскрываемая идеология является (становится) основной материально-технологической, социально-экономической силой, а в основе ее – «всего-то» первичная языковая идентификация обыденного сознания. Русская идеология управляет новейшей российской историей (каждый август напоминает о себе, точнее, о своей заброшенности), идеология, как языковая реальность имеет вид ленты мебиуса: вы полагаете, что двигаетесь в одной плоскости, в рамках «инерционного сценария», но через, какое-то время в периоде обнаруживаете, что двигаетесь в противоположном направлении. Доказательства, мне кажется, можно даже и не приводить. Мы двигаемся по поверхности русского языка, подобно улитке, и нас убеждают, что эта улитка сможет убежать от Ахиллеса, гибельного кризиса, догоняющего эту страну. Необходимо проникнуть в сущность Русского языка, раскрыть таящиеся в нем силы. Русскость, русское сегодня есть перегруженность визуальным, есть «среда визуализации», как особого типа рефлексии (по словам также С. Аверинцева). Есть два пути: артикуляция визуального в языке и тотальная технотронная визуализация. Путь древнегреческой риторики (риторики Великих демократов), где «эйдос» (идея) осмысливается, рассматривается, как «внешний вид», где истина живет рядом с людьми, в быту, как в бытии.
      И второй путь: безистинностный мир зрячей пустоты.
      Становление Русского языка – естественно-исторический общественно-государственный рост, составляющей которого является и рост экономический.
      Общая задача – «разведывание» Российского, как такового. Есть ли у него собственная, жизнеспособная сущность, и, если выясняется, что есть, то - что она такое? Осмысливал я следующее собственное представление: для меня Российское, Россия – это всего несколько вещей. В порядке значимости, не очередности - это Дух (разумное чувство) трех августовских дней 1991 года (я в эти дни открывал первое в Белоруссии негосударственное учебное гуманитарное заведение и проводил набор студентов, ощущая себя частичкой этого Духа), Дух Сахарова (не оформленный в мысль), человеческий «край» риторики Горбачева, оказавшийся бритвой Оккама для СССР и КПСС, проблески эйнштейновского безумия Ельцина, в особенности, грядущие в этом году. Более ничего действительного в этом пространстве Российского я не нахожу. Убедиться в этом можно очень просто. Достаточно взять речи и статьи демократов первой волны, когда люди еще пытались выразить нечто осмысленным образом (говорить о том, «что», а не только о том, «как»), чтобы понять, что они, и десяти лет не прошло, как, совершенно устарели (борьба с привилегиями и так далее). В то время, как журнал «Федералист» двухсотлетней давности сохраняет свое значение и поныне, как содержательная разработка основ американской федеративной государственности. Его элементарно интересно читать мыслящему человеку.
      То есть, сущность Российского не артикулирована, возник жест, поступок, но не возник еще Русский язык. Я говорю о Русском языке не, как об этнонациональном, культурном явлении, а о Русском языке в чистом виде.
      Поясню. Павловский говорит о приходе поколения горожан. Сообразно статистике, с 1968 года динамика городского населения впервые опередила динамику сельского населения у нас в стране. Вот поколение это проявляется сегодня: Абрамович, Дерипаска и другие. Что оно использует, на что опирается, как на «подручное средство»? На деньги и власть в постсоветской форме, форме, производной от советской, которую в своей работе Кордонский раскрывал, как капитал связей, отношений, привилегий, образующий, по его мнению, капиталистическую основу советского хозяйства. Есть другая часть поколения. На что может опереться эта часть поколения, что она может использовать, как «подручное средства» для самореализации? Или должно оно ждать пока подрастут выводки господ олигархов, подучатся на западе и откроют музеи современного искусства и университеты? Как бы то ни было, времени на это нет у самой страны. Эта часть поколения имеет единственное только достояние – Русский язык, и она вынуждена разрабатывать и форматировать его таким образом, чтобы «из ста возможных талеров русского языка получить сто действительных талеров», как если бы на переговорах об инвестициях преимущество было у переговорщика, владеющего русским языком, какая часть поколения для материи-истории более ценна? Та, что обеспечит капитализацию и конкурентоспособность России в современном мире. Вот я и утверждаю, что с постсоветскими деньгами, властью и собственностью мы далеко в современном мире не уедем. В действительности нового века капиталом становится реальное новое мышление, которое раскрывается, как язык. Владение русским языком, как владение новым мышлением. Ведь говоря о «Капитале» в начале прошлого века – было еще большее непонимание того, как некая абстракция капитала изменяет мир.
      Иначе говоря, новая книга новой доктрины нового века должна бы называться «Язык».
      Русский человек не есть «политический человек». Для знакомых с историей европейской философии (рациональности) и фундаментальной структурообразующей ролью аристотелизма в ней, точнее прозвучало бы, конечно, определение «политическое животное», однако, в той системе не вполне просвещенного чтения, которую мы имеем, такая дефиниция выглядела бы бранью. Смысл аристотелевского определения состоял в выявлении того «прилагательного», предиката, который и есть, собственно говоря, имя существительное, сущностное, раскрывающее субъективность самого субъекта. И по сю пору в истории мышления не выработан опыт разума, дефинирующего сущность человеческого лучше, чем опыт различения человеческого и животного. Человеческое в аристотелевско-европейской рациональности вычисляется, как значение разности между человеком и животным.
      Русский человек не есть «политический человек» Старого европейского света, «политический человек». Русский человек не есть и «экономический человек». Русский человек не есть «экономический человек» британско-штатовской формации. Вся совокупность характерологических черт русского человека, русскость, как она феноменологически схватывается в русской литературе, в повседневности, как в само-бытности, в быту бытия, - вместе со всем разнонаправленным оценочном средовым контекстом данной совокупности убедительно демонстрирует, что - да, во-первых, русский человек не есть политический человек, не есть староевропеец, и, во-вторых, русский человек не есть «экономический человек», человек Нового американского света Старой Европы (это принципиально важная лингвоформула, в которой американизм фиксируется не, как Новая Европа, но, прежде всего, как Новый свет Старой Европы, раскрывшийся, взошедший через великобританский горизонт Старой Европы). Русский человек, в-третьих, есть европеец, то есть, идентификация русскости улавливает, содержит в себе базовый ген европейскости, который присутствует во всех прошлых, настоящих и будущих формах европейскости – ген античного рационализма. Доказательство тому – русская классическая литература, которая для существа русского характера, коренящегося в русском языке, и есть сама русская жизнь. Особый христианский обряд русской культуры, имеющий византийскую природу, есть русская поэтика, как фундаментальное человеческое, интеллектуальное измерение Русского языка. Здесь мы используем тот же методологический прием, к которому прибегли в начале данной электронной статьи, а именно: мы определяем, как поэтику - человеческое существо языка, отличающее его от языка животных, миметических языков и иных форм коммуникации «всего со всем», из которых (форм коммуникации, прариторики) и состоит природа. Поэтика, как изначальная структура литературы есть человеческая структура языка, методологические основание его генезиса и методографическое основание его структуры. Русский человек – это загадочный европеец. Русская душа воспринимается, как «черный квадрат» европейскости. Русский человек – этот тот европеец, который не является ни политическим, ни экономическим человеком. То есть, русский человек – это Европеец той Европы, которой еще нет. Европеец Новой Европы, Грядущей Европы. Европеец той Европы, которой нет, но которая была – Греция, и вернется.
      Русский человек есть новый человек, возникающий из истории мышления, он – непосредственный продукт, результат Переоценки ценностей, результат Великого возвращения всего человечества от Времени к Бытию, прорыва из Истории Нового времени к Истории Нового бытия. Таков русский человек, как смысл Русской истории, как порождение, святая простота и житие Русского языка. Русский человек есть математический человек. Это принципиально новая сущность человека сравнительно с его политической и переходной экономической сущностями. Эта сущность еще не институциализирована. Институциализация математической сущности русского человека и представляет собой гончарное дело создания Новой России, новой русской цивилизации, как единой гуманитарной цивилизации.
      Математическое, как новая сущность человека, «человеческого животного», сравнивается с политическим и экономическим по методологическому основанию Свободы. Математическое есть исчисление свободы. Политическое лишь только предполагает исчисление свободы, является исторической предпосылкой, субстанциальной формой истории, для образования исчисления свободы. В экономическом же, как в переходной форме, в которой смешаны, не отделены еще друг от друга политическое и математическое, идет их борьба, война, победитель в которой – математическое - определен уже заранее, но должен теперь выкристализоваться в процессе этой войны, как новое единое методографическое основание общественной коммуникации, общественного договора, как исчисление общественного согласия.
      Либерализм, как тензор истории, всегда был руководящей нитью чутья человеческого животного. Либерализм вел политического человека, ведет экономического человека, будет вести математического человека. Либерализм есть рациональная теория человеческого выбора, носящая имя (в качестве теории) Свободы. ЛИБЕРАЛИЗМ ЕСТЬ ИСЧИСЛЕНИЕ РЕЛИГИИ. Свобода имеет божественное происхождение, как единственный источник человеческой сущности человеческого животного. Мышление, как языковое, человеческое мышление, есть религия, второе основание (вторая сущность) Языка Человека, исчисляющая поэтику, первое основание (первую сущность) Языка человека. Религия есть методография языка, письмо абсолюта, беспредпосылочно сообщающего о самом себе. Религия есть априорная форма поэтики. Политический либерализм религиозен. Экономический либерализм, в значительной степени, в той самой степени, в, какой он является переходной формой либерализма, атеистичен, не размышляет об абсолюте. Математический либерализм, русский либерализм, сверхрелигиозен, он более истинным образом религиозен, чем фундаменталистский ислам. В русском математическом либерализме достигается непосредственная форма коммуникации с абсолютом, которая в политическом либерализме существовала только в виде философии (мышления) откровения. В русском математическом либерализме абсолют является непосредственною телесностью Русского языка, данной в умозрении. Русский человек, русский характер – «железный либерал», «свободный радикал» по природе своей, какие бы взгляды он не произносил, какие бы посты не занимал, вплоть до высшего государственного поста. «Звуковой смысл» русских речей, как бы они не были тематизированы, проблематизированы, концептуализированы, прагматизированы, терминологизированы, – это смысл и внутренняя интонация русского математического либерализма. Для математического либерала уверенность и убежденность имеет железный математический смысл, так, как основана на высшей форме достоверности – на математической достоверности, которую в огромных количествах доставляет по первому требованию Русский язык, который всегда «под рукой» у русского человека. Таков смысл явления, именуемого, как русский фатализм, основанного, на деле, на достоверности русского математического либерализма, достоверности-исчислимости абсолюта.
      Немарксистский взгляд на вещи, чуждый экономического детерминизма, или, хотя бы, осознающий его границы, в социально-экономической области начинался со взглядов Вебера и зафиксирован такой его парадигматической вещью, как «Протестантская этика и дух капитализма». Однако, перед Вебером не стояла задача СОЗДАНИЯ ДУХА КАПИТАЛИЗМА, он лишь фиксировал немарксистское обстояние дел в среде реального бытия. ЗАДАЧА НОВОЙ РОССИИ, как БАЗОВАЯ ЗАДАЧА МАТЕМАТИЧЕСКОГО РУССКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА ПРЕДПОЛАГАЕТ ВЫРАБОТКУ РУССКОЙ ЭТИКИ, как МЕТОДОЛОГО-МЕТОДОГРАФИЧЕСКОГО ОСНОВАНИЯ СТАНОВЛЕНИЯ НОВОГО РУССКОГО КАПИТАЛИЗМА. Основоположением Русской этики выступает теоретическая концепция математического человека, как резюмирующего смысла русской истории. Теоретическая концепция математического человека есть субстанциальная концепция, концепция спинозистского рода. В полемике с марксизмом, да и в общем существе истории мышления в целом, социологическое объяснение является недостаточным условием выработки истинной концепции развития, опирающейся на истинные смысл и представление истории. Создание теоретической концепции математического человека – это задача уровня Спинозы, недостижимая для Маркса - по его собственному признанию. Спиноза создал «геометрическую этику», в которой этические императивы показывались, как «естественные схемы» субстанциальной организации сущего на основе единой субстанции – природы. Субстанциальный анализ стал впоследствии главной причиной, истоком возникновения первого исчисления, первой рациональной победы бытия над временем, исчисления бесконечно малых («флюксий») Ньютона-Лейбница, возникновение которого связано с лейбницевской монадологией, как методологией субстанциального анализа. Субстанциальное значение математической сущности человека субстантивирует, проясняет в среде оснований и его политическую и экономическую субстанции. Язык является общим субстанциальным основанием человека, как некоторого бытия, располагающего некоторым временем в аспекте, в акциденции победы этого бытия над этим временем. Риторика, таким образом, является истинной, универсальной, единой Этикой. Русская риторика, располагающая божественном происхождением Русского языка, есть та самая Русская Этика, которая является единым, сквозным основанием институциализации Новой России. Русский математический либерализм является основанием здания нового русского капитализма. Русский институт возникает из субстанции Русского языка. Таким образом, русский институциализм есть новая форма институциализма. Институт в традиционном понимании схватывается, как ограничение, граница рыночных реалий. Институциализм во многом возникал, как плод марксистской социологической критики всевластия рыночных сил. Русский институциализм есть возрождение эллинизма, и он заглубляет понимание сущности института, движется к пониманию более фундаментальному, нежели понимание институтов, как институциально-рыночных ограничений. Хайдеггер пишет так: «Обычно, мы полагаем, что границы – суть то, около чего нечто прекращается. Но границы – согласно древнегреческому смыслу – всегда являются характером собирания, а не отрезания. Граница является тем, исходя откуда и в чем нечто начинается, распускается в качестве того, что оно есть. Тот, кому такой смысл границы остается чуждым, никогда не будет способен рассматривать греческий храм, греческую статую, греческую вазу в их присутствии… Граница не отвергает, она выдвигает облик в свет присутствия и несет его».
      Я бы добавил, что тот, кому задача увеличения ВВП представляется более приоритетной, нежели задача институциализации, не способен оценить истинную математическую красоту действительного экономического роста, как «чистого из-себя-распускания и сияния». Путь действительного экономического роста, высвобождающего скрытые и несокрыто-самостные силы математической сущности человека, - это сквозной путь человека, а котором Аристотель говорил так: «Но существует путь (к бытию сущего) и он таков по своей сути, что ведет от чего-то более близкого нам, потому что именно для нас оно более явное, к тому, что (потому что оно распускается из себя самого) является чем-то самим по себе более явным и в таком смысле чем-то уже прежде доверенным нам».
      Институт, как институт развития – это «бытие, как что-то более явное из себя самого». «Вне зависимости от того, рассматривается ли нами оно специально или не рассматривается, оно уже светится; ведь оно светится уже даже тогда, когда мы испытываем то, что является только для нас более явным, то есть то или иное сущее, каковое показывает себя только в свете бытия» (Хайдеггер).
      Институт развития есть языковое представление о человеческом бытии. Совокупность институтов развития образует либерально-церковный портал, сферу, внутри которой математический человек живет, живя истинной, живой жизнью внутри языкового бытия.
      Электронный институт, на самом деле, и есть жизнь Языка, как структурообразующая основа всеобщего человеческого роста, всеобщего роста человеческого измерения, как вечная жизнь древа человеческого квалитативизма (количественно исчислимой качественности). Электронный институт есть новая человеческая телесность, которая всегда уже была в человеке, человеком - языковая телесность, языковой внешний вид человека. Мысля об этом языковом внешнем виде человека, как об «эйдосе» греческой статуи, Рильке писал: «Здесь нет ни единой точки, которая бы тебя не видела: Ты должен переменить свою жизнь». Электронная цивилизация установится только там и тогда, где и когда будет установлена власть над ней, человеческая власть над электронной цивилизацией. По существу, старая цивилизация была атомной цивилизацией, которая и завершается атомным веком, веком атомного противостояния и экономико-либеральным механизмом атомизации государства и общества, как средством разрешения атомного противоречия. Греческая атомистика, как естество времени человеческого бытия была возведена, одухотворена и распространена христианством в верховный принцип европейского рационализма. До этого же греческая атомистика стала парадигматической основой формирования римского права, как первого опыта мыслительного нормообразования, выведения норм права. Русская электроника должна образовать новое естество времени человеческого бытия – математическое естество. Русская электроника есть конкурентоспособное начало русской духовности, генеральный ПРОДУКТ русского мышления, содержащийся в непосредственной и естественной простоте Русского языка в огромных количествах, достаточных для обеспечения жизнедеятельности и нового качества жизни новой единой гуманитарной цивилизации.
      Русская электроника образовалась, как продукт, потенциал исчисления Русского языка, как механизм самоподдержки и саморазвития Русского языка. Единственная и единая особенность Русского языка состоит в том, что это единственный язык, способный функционировать в условиях завершения, исчерпания импульса божественного первотолчка, в условиях, когда «Бог умер», а, на деле, отошел в сторону, чтобы посмотреть выживет ли его детище самостоятельно. Такая сущность Русского языка является результатом, и, значит, целью всей Русской истории. Таким образом, Русский язык есть изготовленный мировой историй мета-физический (мета-исторический) язык.
      Язык, на котором говорят после конца истории.
      Русский язык есть бытие Русской истории, которое все время и уклоняется от нас и посылается нам, как судьбоносный посыл бытия.
      Русский язык – это нечто, наиболее явное и близкое для нас. Он и есть главный институт русской институциализации. Если в традиционном институциализме институты почитаются за ценности, аксиомы общественного бытия, то русский институт – это, по меньшей мере, постоянство и непрерывность переоценки ценностей, то есть, собственно говоря, Русский язык, а, по большому московско-питерскому счету, - новая ценность, Русское мышление. Непрерывность Русского языка образует рентную структуру экономической модели, которая всегда устанавливается в России РЕАЛЬНО. Рента, как известно, есть «доход от использования фактора, предложение которого абсолютно неэластично, то есть, доход, обусловленный ограничениями в экономической деятельности», - институциальными условиями. МЫ ВСЕ, ОТ НИЩЕГО ДО ОЛИГАРХА, ЖИВЕМ ЗА СЧЕТ РЕНТЫ РУССКОГО ЯЗЫКА, И ПОРА БЫ НАУЧИТЬСЯ ЭКОНОМИЧЕСКИ ОСМЫСЛЕННО ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЭТУ РЕНТУ.
      Рента Русского языка должна быть использована для создания промышленно-экономической инфраструктуры Русской электроники. Русский язык, вообще, всегда был главной промышленной (продуктной) сферой информационной России, которая (Россия) существовала столько, сколько существовал Русский язык. Язык есть средство сквозной институциализации жизни людей, все типы и формы институтов есть, прежде всего, сущностные формы языкового бытия людей. Потому-то язык и образует главный инфраструктурный ресурс экономического развития, осуществляющегося в форме экономической институциализации.
      Русская электроника, как продуктивное (экономическое) измерение Русского языка станет доминантой электронной цивилизации именно в качестве ее гуманитарной, человеческой доминанты, человеческого измерения. Математическая сущность человека, выраженная, нашедшая свое воплощение в Русском языке, образует онтологию нового европейского гуманизма.
      Русская электроника, как парадигматическая структура мышления подготовлена всей русской классической литературой, как литературой присутствия. Греческая атомистика была вызвана мышлением, трагедизированным сущностной неудачей феноменологического схватывания вечно ускользающего на, каком-то не схватываемом уровне бытия. Русская электроника есть видение, умозрение русской литературы, которое уже надежно схватывает, фиксирует само бытие в его природе, усматривает на всем печать бытия, работает с «электронным» (=существенным) измерением бытия с использованием более мощной оптики для наблюдения за бытием, с использованием более совершенных языковых инструментов наблюдения.
      Русская электроника структурирует присутствие, обеспечивает обмен и связь в рентной экономике Русского языка, как экономике присутствия. Западноевропейская экономика, экономика смешанного политико-экономического человека, зависла сегодня над миром, застыла, как стрела в отдельный момент времени полета, -, как экономика отсутствия, отсутствия непереходной, самотождественной человеческой сущности. В экономике отсутствующей человеческой сущности, где действует невидимая рука рынка (=сила отсутствия, непредставленности математической сущности человека), разнонаправленно действуют, не узнавая себя друг в друге «силы слова» (маркетинг, менеджмент, модели) и «силы числа» (монетарные силы), - действует «алхимия финансов».
      Лишь наличие самотождественной человеческой сущности в экономике, лишь «экономика с человеческим лицом», станет реальной новой экономикой новой цивилизации. Сам рынок, вообще говоря, это экономическая (переходная) объективация истинной математической сущности языка. В Русском языке, более, чем в, каком-либо другом, достигнуто тождество числа и слова. Именно это обстоятельство фиксируют, когда говорят, что для русского человека слова и есть дела. Сознание состоит из числа настолько же всеобще, насколько биологическое тело человека состоит из воды. Однако, именно Слово является той невесомой точкой сборки, в которой собирается человеческая сущность. Слово восстанавливает своим присутствием словесное, божественное происхождение числа из потока чисел, потока языковой телесности.
      Русская электроника – это не просто гипер-конкурентоспособность будущей российской электронной промышленности, это парадигма новой цивилизации, сменяющая греческую атомистику на ее боевом посту Стратега цивилизации. Русская электроника – это проект нового исчисления реальности, технологический (технографический) проект Нового бытия. Основа новой экономики с человеческим лицом математического человека.
      Математический русский либерализм является теоретической базой Русской электроники, методологическим Духом Русской электроники.
      Русская электроника есть, прежде всего, ВЕРА В РУССКОГО БОГА, В СВОБОДУ, практическое БОГОДОКАЗАТЕЛЬСТВО, лежащее в основе Русской этики, как творящей силы Русского капитализма, гуманитарного капитализма».
      
      Найшуль. Что такое политический язык? На самом деле, точный термин - не “политический язык”, а “общественный язык”. Политический язык - это часть общественного языка. Он используется в организации сотрудничества неблизких людей. В общественный язык не попадает дружба, любовь, семейные отношения и т.д. Но взаимоотношение людей на лестничной площадке – это уже общественный язык…. Я еще раз хочу сказать, что политический, общественный язык придется конструировать. С этой точки зрения, он не является естественным. Но означает ли это, что он будет неестественно восприниматься? Предложения были введены Пушкиным по аналогии с французским синтаксисом. Замечает ли это кто-то?
      
      Валитов: Да нет никакой проблемы языка. Есть проблема исторического субъекта и исторического деятеля. Есть проблема того, кто мыслит российскую историю, в ней самоопределяется и ставит в ней цели.
      
      Найшуль: Меня, видно, не поняли. Еще раз хочу проговорить логическую цепочку. Без языка вы не будете иметь знания того, что происходит в стране. Мировую политическую культуру вы не будете иметь в нашей стране. Вы не сможете сформулировать, что есть ваше государство. Вот и все.
      
      Шилов: г-н Найшуль, я сейчас Вам подсоблю и логическую цепочку предъявлю повесомей. Либералы-переходники, заговорившие сегодня о необходимости демократических институтов, все никак не могут понять – почему же не образуется главный институт, Судебная система. Подобно тому, как в монетарной системе ее базовым элементом, границей определимости является монетарная трансакция, подобно этому в судебно-правовой системе – первоэлементной структурой, основой строительного материала системы, является суждение, в отношении которого принципиальна функция истинности или ложности. Потому - то же значение, какое для монетарной экономики имеет, скажем, бюджет, ровно такое же значение для судебно-правовой и шире – институциально-правовой системы имеет всеобщая риторическая ценностная модель («конституционное мировоззрение»), посредством которой и осуществляется институциализация, институциальный инжиниринг.
      
      Валитов: Ерунда это. Неправда. Почему это?
      
      Шилов: Купина неопалимая – горящий, но не сгорающий Куст, в котором Бог являет свое Имя – это не просто Образ, это Сущность, Смысл языка, как единственного Творца истории. Вот, посмотрите, - пришел Буш (в переводе с англ. яз. – КУСТ) и мгновенно самовозгорелся 11 сентября 2001 года, что-то померещилось планете в этом Акте, какой-то лик, и весь мир бросился на борьбу с терроризмом – заговорил на языке БОРЬБЫ С ТЕРРОРИЗМОМ.
      
      Чадаев: Удивительная дискуссия и удивительные вопросы. Настолько удивительные, что хочется их как-то скорректировать
      
      
      
      
      О сущности доллара. Сравнительное жизнеописание СССР и США
      1. Фундаментальное различие, выделяющее США из государств мира, характеризует данное государство в качестве продукта прагматически ориентированного «теоретического (всеобщего) разума» - в качестве продукта европейской рациональности, а не только лишь государственно-правового уклада, образовавшегося в результате длительного и протяженного действия геоэкономических, географических и иных гео-сил исторической мощности. В этом качестве с Соединенными Штатами было сопоставимо исключительного только «первое в мире государство рабочих и крестьян» - Союз Советских Социалистических Республик, ныне не существующее. Если проект США был сквозной и осознанной темой «исторического проектирования» для его создателей, то государство СССР возникло в 20-х годах скорее как побочный и, вообще-то говоря, нежеланный продукт дискуссий мировых революционеров, самоопределившихся в «одном отдельном государстве». СССР – незаконорожденное дитя марксистской революционной теории – стал в течение короткого времени главным принципом и историческим смыслом деятельности большевиков во главе со Сталиным, но произошло это уже не некоторым рациональным образом, предполагавшим рефлексивное осмысление сущности нового государства, а традиционным силовым образом становления государственности в истории. Оставаясь же в основе своей искусственным продуктом теоретического разума, СССР и распался за историческое мгновенье, не столько как государство, сколько как интеллектный продукт. Возникновение же США происходило по всем правилам создания интеллектного продукта (на фоне действия традиционных исторических сил): разработка всеобщего смысла проектирования новой государственности (журнал «Федералист»), основанная на европейской, по существу, общественно-политической историчной рефлексии; рациональная политическая инициация (Конвент, разработка и принятие содержательной Декларации Независимости, разъясняющей общественно-политический смысл создания данной государственности); формирование на основе разработанного содержания институтов власти и первооснов денежной системы. Важнейшим обстоятельством явилось также наличие «эмпирического жизненного опыта» населения территорий, который (опыт) и был подвергнут настоящей рефлексии, а именно: территории уже значительное историческое время нескольких поколений жили в качественно новом общественно-политическом, геоэкономическом и географическом состоянии, состоянии относительной свободы, и, таким образом, сложились необходимые условия для реальной формализации этого состояния на основе естественно-правовых схем, связанных с жизнью людей. Не случайно основным мотивом Декларации является отстаивание самости этого пространства свободы как «не покрываемого» британской короной - основное содержание Декларации составляет каталог аргументированных упреков Короне в ее неспособности к реальному управлению в целях благоустройства жизни людей.
      2. С созданием США система чистого разума, о необходимости которой так долго говорил всеобщий философский гений европейской и мировой истории, начала свое вступление в государственные, политические и экономические права. Существуют определенные параллели в механизме становления СССР и США, которые, уверен, сойдутся уже в нашем историческом времени. Так создание «отдельно взятого марксистского государства - СССР» в той же степени контрпродуктивно теории Маркса, в какой создание отдельно взятых США контрпродуктивно теории Канта о союзе европейских государств, выражающей дух и интеллектную позицию западноевропейской метафизики. То есть, СССР и США есть, собственно говоря, европейские проекты, реализованные вне элитной Европы рядом европейских (европеизированных) идеологических сообществ. Нечестная борьба за власть над Европой, разбудившая на время древнегерманский варварский контр-европейский дух, дух порабощения Европы, в конечном счете, завершилась победой США, исторической победой отцов-основателей американского федерализма – похищением Европы Соединенными Штатами. Европейский (в содержательном смысле) опыт преодоления СССР уже состоялся. Безусловно, значительной, но не определяющей в историческом смысле, его составляющей была победа США в холодной войне с последующей «тепло-гуманитарной» дистанционной оккупацией территории поверженного противника. К сожалению, европейский содержательный опыт преодоления СССР до сих пор не состоялся в качестве опыта народов Российской Федерации, за исключением «духовности» трех августовских дней 1991 года, на которой держится вся конструкция РФ. В Декларации независимости РФ, в документах об образовании СНГ вы не найдете сколько-нибудь значительного смысла, кроме формальных государственно-правовых констатаций. В РФ отсутствует политическая и идеологическая содержательная разработка сквозной конституционной темы федерализма, отсутствует политическая организация федералистов, способная конституционным образом формировать власть. Отсутствует понимание того фундаментального исторического обстоятельства, что образование РФ есть не результат победы США в холодной войне над СССР, а есть, собственно говоря, историческое торжество европейской идеи, огромный вклад в формирование которой внесли народы России, русская культура. Есть победа Европы над советским тоталитаризмом, осуществленная прежде всего силой европейского духа народов многонациональной России, - победа Европейской идеи, похищенная США, победа, плодами которой воспользовались США.
      3. Доллар – своего рода «причинное место» Соединенных Штатов. В нем содержательные причины образования США собрались в один универсальный формализм. В «долларе» элементы разумности были впервые имплантированы в природу денежного строя. Собственно говоря, к этому результату и стремилась европейская мысль – еще монадология Лейбница раскрывала сущность такой возможности. Формализм «доллар» стал прообразом, востребованной протофункцией, отражающей потребности системы чистого разума. Тезис «Взвешено, подсчитано, исчислено» раскрылся как имеющий основание в принципе чистого разума «в единстве собирается многое». Формализм «доллар», таким образом, исторически сменил (выразил вне Европы) цезарепапизм Римско-Католической Церкви в качестве прагматизированного, но все того же формализма всеединства. Отсюда – религиозная риторика Буша мл., вдохновляющего новый крестовый поход. Проект США означал прорыв в самом существе денежного строя. Транспарентизация «тайны денег» стала основой долларового строя. Денежность, денежный строй образовывали универсальную структуру человеческой повседневности, в которой время человеческого бытия было бессознательно подчинено принципам чистого разума, принципам формализации единства. Денежность разрешала парадоксы множественности человеческого, парадоксы теории «человеческих множеств», будь то характерологические свойства человеческого, кванты индивидуально-группового поведения или вариативные сообщества субъектов. «Доллар» представляет собой особый прорыв денежного строя, переформатирующий денежность. «Доллар» есть импульс денежного строя, и, в определенном смысле, самоотрицание денежного строя. Евро, в этом смысле, есть лишь тень, отражение, игра теней проекта «доллар», находящаяся в абсолютной зависимости от сущности доллара. СССР пал в отсутствие продуктивного формализма денежной разумной единицы, скрывать которое пришлось величественным зданием спекулятивной диалектики Госплана. СССР проявил крайнее неразумие в отношении основ денежного строя. Подобное неразумие сегодня стало уделом Соединенных Штатов. США оказались наедине с целью удержания тонуса самокапитализации, реализуя для поддержания оной принцип войны как превращенную форму принципа социалистического планирования во всемирном масштабе. США вступили сегодня в холодную войну с системой чистого разума, которая настоятельно ищет своего геоэкономического и географического размещения и находит его в идее союзного европейского государства – «Соединенных Штатов Европы».
      
      Права человека. Взгляд федералиста
      Необходима новая европейская платформа в области прав человека, основанная на безупречной правовой логике, которую не так-то просто «перешибить» всякой чрезвычайщиной. Россия, испытав на себе все прелести радикальной леволиберальной версии прав человека, должна выступить инициатором новой Европейской повестки дня в области прав человека. Европа должна перестать, подобно скорпиону, терзать себя самое, жалить в наиболее уязвимые, слабые для процессов европейской интеграции точки, способствуя консервации ряда гуманитарных катастроф, которые способны образовать цепную реакцию детонации европейского единства. Поле европейской интеграции может состояться исключительно как поле рациональных правовых линий, правовых схем, связанных с реальной жизнью людей и регламентирующих европейское демократическое социально-правовое и социально-экономическое поведение. Поле европейской интеграции – это, безусловно, поле действия права прав человека. И первейшая задача нового поколения европейских политиков состоит в том, чтобы систематически и непрерывно «во всех горячих точках Европы» обеспечить переход от международного гуманитарного права (как военно-конфликтного права) к праву прав человека через развитие конституционных процессов, становление демократической, социальной, правовой государственности. Европа только тогда станет лидером мирового развития, когда она насквозь будет пронизана демократическими, правовыми процессами, когда будут расчищены угрозы, вызовы и реалии вооруженных конфликтов.
      Права человека выигрывают крупнейшие идеологические сражения в сегодняшнем мире. "С окончанием коммунистической эры и искоренением апартеида со сцены сходят последние два принципа и движения, которые бросали вызов либеральной демократии, — тоталитарное государство как общественное устройство и расовое превосходство" (К. Дузинас, "Правосудие и права человека в постсовременную эпоху"). Исчезает база тоталитаризма как левого, так и правого толка, который, как считает К. Дузинас, грубейшим образом нарушал права человека. Уважение к правам человека является "единственным регулирующим принципом государственного устройства, который объединяет страны, расы и убеждения". Права человека стали идеологией после крушения всех идеологий, или, если использовать модную терминологию, идеологией периода "конца истории". Проводя аналогию между идеологией прав человека и марксистской теорией, тот же автор замечает, что рабочий класс "находился в уникальном положении, являясь, с одной стороны, каким-то частным, конкретным классом со своими собственными интересами, а с другой — представителем и носителем всеобщих, универсальных общественных ценностей". Являясь частью капиталистической системы, он был ее созданием, но в то же самое время, будучи "общемировым классом", он стремится к победе над самой системой, которая его породила. Подобно этому, считает автор, права человека можно рассматривать как частную идеологию, которая в настоящее время стала всеобщей и "затмила или сделала частными или сомнительными все остальные мировоззрения". Первоначально права человека были связаны с особыми классовыми интересами и являлись политико-идеологическим оружием нарождавшейся молодой буржуазии в борьбе против деспотии и остановившегося в своем развитии общественного устройства. Но после того, как их "онтологические предпосылки — принципы равенства и свободы — и их политическое следствие — требование о подчинении политической власти доводам разума и закону — стали краеугольным камнем идеологии многих современных режимов, эта частность была преодолена". С этой точки зрения, их "всеобщее применение и окончательный триумф" являются делом времени и окончательного приведения некоторых "непокорных режимов" в соответствие с духом времени. Эта позиция вполне созвучна мысли Б. Маклахлин, судьи Верховного суда Канады, которая считает, что "по мере приближения XXI века права человека занимают место господствующей морали" (К. Маклахлин, "Канадская Хартия и демократический процесс").
      В теории прав человека при анализе их базовых основ в последнее время интенсивно обсуждается проблема возможности достижения международного консенсуса по правам человека. Различные социальные группы, отдельные страны, религии, культурные общины и целые цивилизации выдвигают сегодня фундаментальные, с их точки зрения, доводы на исключительное влияние и общность теологии, метафизики и человеческой природы, которые генетически, на основе всего жизненного опыта человечества и гуманитарных основ международных отношений, подтверждают возможность достижения некоторого глобального Согласия с определенными новыми нормами прав и нормами общечеловеческого поведения в области прав человека. Несмотря на то, что каждая из этих групп выдвигает свой, особенный путь, все они сводятся к очень важному выводу о необходимости и возможности достижения фундаментального консенсуса с его интерцивилизационной общностью понимания и общностью механизмов реализации прав человека, особенно при использовании прав человека в мировой политике и международных отношениях.
      Сообразно европейской политической идее, в развитие которой внесла свой достойный культурно-исторический вклад Россия, основу "перекрестного консенсуса прав" должен составить "консенсус ненасильственного мира" как фундаментальная гуманитарная ценность современного мира начала XXI в.
      Еще в 1949 г. схожая идея выдвигалась Ж. Мэританом: "Я убежден, что только безграничная вера в права человека и в идеи свободы, равенства и братства может обосновать принятие единственно правильных норм существования человечества. Но это ни в коей мере не отстраняет меня от поиска консенсуса с людьми, которые убеждены, что именно их способ обоснования общих норм является единственно правильным и должен стать общепринятым...". Он также утверждает, что проблема заключается в том, как определить способ достижения и существования согласия и поиска истины в мировом сообществе.
      Сегодня представляется, что способ достижения консенсуса реален и его существование возможно, несмотря на многоплановость в понимании пути его достижения. В начале этого сложного, но жизненно необходимого пути целесообразно достичь понимания того, что может служить совершенно ясной и понятной формой данного консенсуса, и того, что мы находимся в самом начале процесса вычленения и обсуждения тех препятствий, с которыми общество уже серьезно столкнулось на этом пути, т. е. в ходе поиска международно значимых истин.
      Весьма часто встречается мнение, что на той стадии мирового гуманитарного развития, на которой мы сейчас находимся, человечество вообще не в состоянии сформулировать необходимую и достаточную терминологию, удовлетворительно отражающую все идеи и точки зрения.
      Юристы утверждают: («Проблемы общности прав человека в мировой политике», Юлианна Малевич, Белорусский журнал, №2, 2001 г.) "Возможно, юридическая культура могла бы быстро и прочно утвердиться в качестве общецивилизационной ценности концепции "перекрестного консенсуса прав", если бы она приобрела черты универсализма и могла отделиться от элементов различия структур и механизмов их оправдания. Или, более правильно сказать наоборот: оправдательная картина прав человека выглядела бы менее многополюсной, если бы могла найти свое выражение в другой, некой универсальной юридической культуре. Международная философия "перекрестного консенсуса прав" имеет строгую мотивацию и способна стать базой для продвижения идей создания в будущем международных юридических норм и глобальных социальных форм отражения прав в мировой политике и адекватного обеспечения прав человека во всем мировом сообществе. Концепция "перекрестного консенсуса прав" не только ориентирована на мировое общество будущего, но требует концентрации всех возможностей современных сообществ и государств, воли их лидеров и научных, культурных, религиозных и иных сообществ. Очевидно, что имеющиеся очевидные конфликты между существующим языком обоснования прав человека и основными современными культурными традициями не являются непреодолимыми. Цель современного подхода к формированию "перекрестного консенсуса прав" будет состоять в том, чтобы проанализировать все воображаемые пути, на которых конфликт мог бы быть разрешен, и принять все необходимые новые нормы, вовлечение в концепцию прав человека все мировые и интерцивилизационные ценности".
      Без новых идей общности и более глубокого интерцивилизационного толкования концепции прав человека, без международного научного подтверждения легитимности широкого спектра национальных, региональных, религиозных и культурных, моральных и социальных стратегий полное формирование "перекрестного консенсуса прав" и новых подходов к его реализации с большой степенью вероятности будет сепарировано от практики прав человека и будет перенесено на политический или философский уровень. Особенно отчетливо это будет проявляться в области использования концепции прав человека в мировой политике и международных отношениях. Итак, добровольное соглашение по правам человека во многих сферах, включая международные отношения и мировую политику, может быть определено как всеобъемлющий консенсус общности прав человека или "перекрестный консенсус прав". Философские и духовные нормы консенсуса прав должны отображать все многообразие подходов и даже многие взаимоисключающие тенденции. Эти нормы логически и аналитически отличаются одна от другой не только основными положениями обоснования прав человека, но и формами, предающими им моральную и правовую силу. Именно эти два обстоятельства являются причинами глубокого цивилизационного отличия одного общества от другого. Эти же два обстоятельства могут иметь весьма веские причины для изменений в различных типах современных обществ. Необходимо принимать во внимание то обстоятельство, что существует тенденция к сохранению и усилению данных норм в новом интерцивилизационном подходе. Иными словами, мировому сообществу необходимы три основных компонента для согласия и консенсуса в области прав человека — гуманитарные нормы, юридические нормы и цивилизационные нормы для их оправдания.
      Права человека являются правами, а не выгодами, обязанностями, привилегиями или чем-то другим в этом духе. Они являются специфическими правами всех людей просто потому, что они общечеловеческие. Наличие прав ставит человека в особое, защищенное положение. Права человека имеют prima facie приоритет даже перед интересами и правами общества и государства. Кроме того, права человека были задуманы как признание чего-то изначально присущего человеческой натуре; они являются тем, что Хартия 1955 г. называет всеобщими правами, т. е. правами, которые не являются результатом принадлежности к какой-то определенной человеческой расе. Чтобы защищались права человека, индивидуум не должен быть ничем другим, кроме как разумным существом и не должен обладать ничем отличным от других разумных существ. Альтернативные концепции понимания человеческого достоинства восходят к идее оспаривания прав человека.
      Права человека, как выражение человеческого достоинства, не являются открытием Запада, во всех обществах существуют понятия прав человека, все общества в ходе культурного и исторического развития обнародовали концепции человеческого достоинства. Ряд авторов полагает, что концепция прав человека может восходить к истоку человеческой расы вообще, что все философии нашего времени в своей основе содержат понятие о человеческом достоинстве. Во многих конвенциях провозглашено, что права человека "происходят от присущего человеку достоинства". Подходы к правам человека основываются на понимании человеческого достоинства, когда каждый человек сознается как равное и одинаково ценное человеческое живое существо, обеспеченное некими неотъемлемыми правами (в жестких рамках названий и требований), которые могут быть противопоставлены даже всему обществу в целом.
      Сущность новой европейской идеи состоит в обнаружении всеобщего человеческого измерения прав народа как единого и универсального источника прав человека.
      ПРАВА НАРОДА ОБРАЗУЮТ УНИВЕРСАЛЬНЫЙ МИРОВОЙ ЯЗЫК ПРАВ ЧЕЛОВЕКА.
      Продвижение настоящей социальной истины – МИРОВАЯ ГУМАНИТАРНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ МИССИЯ НОВОЙ ЕВРОПЫ.
      В резолюции 46/116 Генеральной Ассамблеи ООН о созыве Всемирной конференции по правам человека речь идет о двух принципах прав человека — неделимости и взаимосвязанности. В итоговой декларации региональной конференции стран Азии — об универсальной природе прав человека. В итоговой декларации региональной конференции стран Африки отвергается принцип универсальности любой модели прав человека, однако утверждается принцип их неделимости. В итоговой декларации региональной конференции стран Латинской Америки и Карибского бассейна взаимозависимость и неделимость трактуются как "основы, из которых нужно исходить при изучении прав человека". В документах Межрегиональной встречи в Страсбурге речь идет о принципах универсальности (l'universalité), неделимости (l'indivisibilité) и солидарности (la solidarité) прав человека. При этом данные принципы характеризуются как фундаментальные. Особенно четко и настойчиво эти понятия были определены в качестве принципов прав человека, фундаментальных принципов, в докладе тогдашнего Генерального секретаря Совета Европы Катрин Лялюмьер. "Я настаиваю на трех фундаментальных принципах, а именно: универсальности, неделимости, солидарности... Фундаментом всего здания прав человека является... то, что мы называем универсальностью прав человека. Эти права (права на равное достоинство личности) являются по существу правами, принадлежащими всем человеческим существам, каждой женщине, каждому мужчине и каждому ребенку, где бы они ни обитали на этой земле. Ни один человек, ни одна группа, ни одна страна, ни один регион мира не может быть исключен из пользования правами человека... Второй фундаментальный — принцип неделимости прав человека. Этот принцип образует неразрывное целое гражданских, политических, экономических, социальных и культурных прав. Ведь только если все эти права гарантированы, человек может жить в достоинстве... Наконец, принцип солидарности. Главные международные документы, относящиеся к правам человека, со всей силой подчеркивают первичность человека в сердце международного сообщества, ответственного за коллективную и солидарную защиту прав человеческого существа... Права человека не являются только лишь правами каждой и каждого среди нас, это также и прежде всего права другого... Права человека не могут существовать без солидарности между людьми" На этой же встрече основной докладчик Президент Ирландии Мэри Робинсон в заключительном слове, подводя итоги, вновь подтвердила "основные принципы универсальности и неделимости прав человека...", видя в качестве "основной цели будущей Всемирной конференции по правам человека акцентирование универсальности и неделимости прав человека...", ибо "ниспровержение принципа универсальности прав человека подрывает самые основы обязательства, принятого мировым сообществом, настаивать на нормативном минимуме".
      Универсальность и неделимость прав человека есть требование выявления истинного всеобщего источника прав человека. Таким источником является право народа, имеющее действительное общечеловеческое мирово-историческое значение. Право народа образует генезис и структуру, истину прав человека, непрерывное исчисление прав человека – «человеческое измерение».
      В новой немарксистской общеевропейской картине социального мира мировая история как реальный процесс есть фундаментальное субъект-объектное отношение (основание всего многообразия субъект-объектных отношений цивилизации), в котором объект истории непосредственно раскрывается как народ, а субъект мировой истории представлен государством. Основанием изначальных субъект-объектных отношений мировой истории является мир истинности, система истин, высших ценностей, целей и смысла человеческого существования. Осуществление, воплощение в повседневности, изначальных субъект-объектных (государство-народ) отношений мировой истории есть закон, право. Право есть математика социальной природы. Нигилизм как радикальная форма леволиберальной идеи - это "намеренная, осознанная и сознательно себя легитимирующая попытка обесценить прежние верховные ценности, их как верховные ценности отменить... Нигилизм теперь уже не такой исторический процесс, который протекал бы перед нами как наблюдателями, вне нас, а то и позади нас. Нигилизм оказывается историей нашей собственной эпохи, очерчивающей пространство его воздействия и бросающей нам вызов" (М. Хайдеггер).
      Народ - истинное человеческое сообщество. Таково центральное убеждение социальной, содержательной демократии как работающей концепции самоуправляющегося человеческого общества, которая не довольствуется тем, что над нами властвует "государство" и нами правит "правительство". Термин "демократия" предполагает, что правит народ. Однако "правительство" - не народ. Народ голосует и избирает своих представителей, которые участвуют в правлении. Голосование - необходимая основа демократии, но едва ли достаточная для того, чтобы быть уверенными, что народ правит, выбирая своих представителей. Даже из нашей обыденной речи вытекает, что правит власть. Концепция нового европейского федерализма имеет решающее значение для решения этой проблемы. Федерализм (европейский, социальный федерализм) рассматривает народ как основной объект мировой истории, производящий право и государство, исследует процесс генезиса права и государства народом в его историческом развитии, а также взаимосвязи и отношения, качества - права, посредством которых народ самоопределяется, самовыражается, саморазвивается и самоорганизуется, достигая высшей точки развития в подлинной демократии. Конкретной исторической формой существования народа является общество - мера осуществления прав народа в конкретный исторический момент.
      Государство и право - моменты общества, и законы их возникновения и развития выступают проявлениями прав народа как законов общественного развития. Общество понимается как "сеть человеческого общения" - система социальных, культурных, экономических, политических, оборонительных, информационных, профессиональных и иных человеческих сообществ, посредством которых народ конкретным образом осуществляет свои права. Народ раскрывается как фундаментальный предмет человеческого общения, понимаемого как непрерывность процесса и связность моментов общественно-исторического развития. Права народа, выявляемые и опредмечиваемые непосредственно в ходе человеческого общения (общественного развития), являются основной и естественной предпосылкой исторического возникновения права. Естественное право - это, по сути дела, язык народа. Определяя право и отвечая на вопрос, откуда берутся нормы, новый европейский федерализм прежде всего раскрывает нормативную природу права как непосредственную объективность народа, реальное бытие и присутствие народа в истории. Норма есть продукт сознательной деятельности народа и конкретная структура общества. Право народа представляет собой нерасчлененное единство естественного права, существующее априорно, до аналитического вычленения писаных норм и сферы неписаного права. Необходимость и возможность народа творить право, создавать законы - это объективный фактор исторического процесса. Основным содержанием права как системы мышления и действия является стремление к истинности человеческого сообщества, достигаемое в понятии "народа" и логике саморазвития этого понятия - "демократии". Объективное право - это право народа, субъективное право - это право "правоведов", государственное право.
      Истинные субъект-объектные отношения в правовой системе и делают ее демократической, социальной. Все юридические нормы как истинные результаты субъект-объектных отношений в правовой системе так или иначе конкретизируют общий принцип объективности народа. Право - это масштаб свободы, который отмеряется народу историей и достоянием которого она (свобода) является. Истинно правовое государство (демократия) обладает полицентричностью властей и множественностью единиц правления, целостность же правления в таком государстве достигается властью народа и общества как соответственно абсолютного и реального объектов истории, от которой всякое государство зависит субъективным образом. Априорное право (право народа) есть первичное основание культуры народа. Нормативность апириорного права задает фундаментальные структуры культуры, формирует менталитет. Культура в этом смысле всегда была естественной формой непосредственной институциализации в феноменах культуры прав народа на самоопределение, самовыражение, саморазвитие, самоуправление. Понятие культурного сознания поэтому, прежде всего, определяется как априорное правосознание. Правосознание есть, прежде всего, априорная способность усмотрения истинности, объективности истории в повседневности и опыте, созерцание "живой жизни" народа, совершенствуемая культурой. Генезис и структура правосознания и есть существо общественного мнения, общественного суждения как всякого суждения об истинности, объективности.
      Народ, являясь истинным источником права, наделяет людей, сообщества, институты и органы общества и государства правосознанием. Вера в народ, познание народа как истинного источника права, а, следовательно, и власти, "схватывание" сущности народа в социальной реальности, раскрываемой как реальность конкретного осуществления прав народа, - это главное содержание демократического поведения. Правотворчество есть сознательная деятельность народа (общества), созидающего первичную правовою реальность социума, фундаментальными интерпретациями которой являются субъективные правовые системы - право законодателей и юристов, государственное право. Истинное законодательство должно формироваться как познание объективной сущности народа, его бытия как правовой, априорной сферы социума. Ведь право - это, прежде всего, реально функционирующая система знания об истинных закономерностях истории, о ее фундаментальных субъект-объектных отношениях. Фундаментальное правовое регулирование, таким образом, осуществляется как изучение, преобразование и использование закономерностей и потенциала исторического развития и становления народа в повседневности, в реальности жизни людей - т.е., как фундаментальная матрица человеческого сообщества. Истинная норма права, являющаяся в своей сущности нормой права народа, априорна. Таким образом, не многократное повторение и регулярность поступков и форм связей людей образуют первичные формы права, но любое межличностное, житейское, бытовое отношение социального характера между людьми является в основе своей априорным правоотношением. Система фундаментальных правоотношений - это система индивидуализации общественных отношений, взаимное поведение участников которых обеспечивается реальностью осуществления прав народа, а не возможностью государственного принуждения. В федерализме как теории народа право рассматривается как сложная многосоставная информационно-программная система связей и отношений, раскрывающая сущность народа как объекта мировой истории. Поэтому, смысл и события мировой истории как многообразия историй народов мира раскрываются как действия и осуществления априорного права (права народа), способы его воздействия на людей, сообщества, государства, априорно-правовое эффективное регулирование. Событие истории в теории народа (федерализме) понимается как "применение априорного права", исторический процесс рассматривается через стадии априорно-правоприменительной деятельности, процедуры априорно-правоприменительной деятельности. Таким образом, реформа современной правовой системы, предлагаемая федерализмом, может осуществляться "по линии" понятия "правообъектности". Под объектом права понимается такое общественно-историческое образование, которое способно обеспечить единство цели, воли и деятельности в обладании истиной истории и которое признается источником права. Правообъектность есть реальное содержание демократии, функция демократии как системы правоотношений.
      Истинная народность субъектов права раскрывается через их реальные правоотношения с априорным правом, через их правосознание, гражданское, политическое, экономическое, социальное и информационное сознание правообъектности, сознание реального измерения и конкретного происхождения правоотношений из реальной жизни людей, из жизни народа. Правообъектность есть органический (внешний и внутренний) критерий истинности и катализатор развития действующих правовых систем. Каждый элемент реальной правовой системы, как и система в целом имеют измерение правообъектности, раскрывающее генезис той или иной правовой нормы, ее априорные основания, априорную взаимосвязь всех структрообразующих элементов правовой системы. Правообъектность характеризует и направляет движение объективного права, отражающего реальное становление народа и общества в истории. Правовая норма, включающая правообъектность как реальное и содержательное основание собственной истинности, в отличие от абстрактных схем, оторванных от жизни людей, идентична естественной норме человеческого общежития, народной жизни. Федерализм как теория народа, таким образом, является теорией универсальной правовой системы, раскрывающей смысл истории.
      Новый европейский федерализм есть проекция самоорганизации и органического развития народной жизни, общения образующих народ свободно самоопределяющихся сообществ, личностей, глубинного и многоуровневого естества народа - на государство, экономику, на другие факторы исторического процесса. Федерализм - это социально-научное выражение здравого смысла, естественной идеологии народа, коренящейся в обыденном сознании и повседневности народной жизни. Федерализм - это идея "произведения" истории народом посредством естественного права, реальное утверждение народа как главного действующего лица истории, субъекта нормообразования фундаментальных норм права, регулирующих жизнь государства и общества. Федерализм - конкретное выражение воли народа к демократии как объективной исторической воли. Опыт европейского нациеобразования выявил фундаментальную идею прав человека, европейский федерализм выработал идею прав сообщества. Миссия российско-европейского федерализма состоит в утверждении принципиально нового качества правового регулирования жизни общества и государства - идеологии прав народа. Эта миссия вытекает из всей истории становления уникальнейшей российской нации как европейской нации. Федерализм должен окончательно победить социал-коммунизм, остающийся всегда в «сухом остатке» радикальных леволиберальных постмарксистских подходов, которыми грешит современная Европа.
      Россия может выступить с инициативой принятия Европейской Декларации прав народа (ЕДПН).
      ЕДПН как декларация фундаментальных идеалов, ценностей и норм социальной организации должна утвердить народ как главный и окончательный субъект мировой истории, воссоздать всемирно-исторический корпус прав народа как движущей силы истории: право народа на самоопределение в истории, право на саморазвитие, право на самоуправление, право на защиту прав народа, право на равные права народов вне зависимости от занимаемой территории проживания, от государственной и территориальной разобщенности, от численности населения, от вероисповедания, право на устойчивое социальное и экономическое развитие, право на культуру, образование и язык, право на территорию, недра, право на экологическое устойчивое развитие, право на мировую народную дипломатию, право на равные права народов в организации миропорядка.
      Народ - это подлинный субъект международного права, которое зачастую подменяется межгосударственным правом геополитическими игроками всех мастей. Государство является субъектом международного права условно, как "генеральный представитель" народа. У народа нет и не может быть целей геополитической, конфессиональной экспансии, целей создания над собой разного рода бюрократических пирамид, целей строительства тоталитарного государства любого типа. Идеалы, ценности, цели народа лежат прежде всего в культурной, социально-нравственной сферах, в области социального, экономического и гуманитарного развития.
      Международное право в его нынешнем состоянии зачастую защищает именно права государства и утверждает систему мировых институтов межгосударственного права в качестве основы исторического процесса, что и является корнем так называемой "неразрешимости" противоречия между территориальной целостностью государства и правом народов на самоопределение и многих других сложно организованных противоречий, в которых сущность народа подменяется сущностью государства. Данные противоречия, лежащие в основе современных военно-политических, межнациональных конфликтов, не только разрешимы в системе прав народа, но и являются ее движущими силами, выявляющими приоритетность проблем народа перед проблемами государства.
      Идеология прав народа является мощнейшим оружием против сепаратистов и экстремистов всех мастей, цинично играющих на реальных противоречиях социально-правовой системы, замешивающих в узлах этих противоречий свои взрывчатые, деструктивные идеологии. Идея прав народа выбивает у них почву из-под ног, показывает их как главных ненавистников народа, нарушителей священных прав собственного народа, стремящихся увести его в сторону от исторических и подлинно-религиозных целей, смыслов и задач, стремящихся лишить собственный народ его идеалов и ценностей, культуры, будущего, его родовой сущности и силы. Идея прав народа естественным образом рождается в европейской истории как "прорыв" к высшим ценностям, целям и смыслу человеческого существования, к нравственности, которая "есть правда".
      Новая европейская идея как система высших ценностей, целей и смыслов тождественна Европейской Федерации как новой реальности европейской и мировой истории, политической организации на основе идеи прав народа.
      Идея прав народа - идея универсального пакета прав, приемлемого в целом для человечества на основе "перекрестного консенсуса прав". Проблема общности прав для мирового сообщества и проблема необходимости достижения консенсуса прав человека общепризнанны в современной мировой политике и нуждаются в новом практическом воплощении, в качестве которого выступает Идея прав народа.
      Идея прав народа раскрывает универсальную сущность европейской политической и экономической культуры как принцип Гуманитарного развития. Концепция Гуманитарного развития образует новую модель международного гуманитарного права как модель практической реализации права прав человека. Важнейшей составляющей нового международного гуманитарного права должен стать правовой запрет на войны, отсутствующий сегодня в сфере МГП. Предметом МГП должно стать фундаментальное отношение между народами, предпосылкой которого является взаимное уважение их достоинства, как всеобщего - в виде демократической правовой социальной формы государственности самоопределившегося народа, так и частного - в виде человеческого достоинства личности, каждого представителя народа. Государственность (демократическая, правовая, социальная) образует составляющую устойчивости (устойчивого развития) в структуре гуманитарного развития. Позитивная европейская государственность есть общечеловеческая структура, обеспечивающая реальное существование прав человека посредством реализации фундаментальных прав народа, высшего суверенитета народа в государстве – создания реального конституционного измерения государства и общества.
      Гуманитарное развитие задействует принципиально новую энергию общественного развития, дремавшую «в толще» народной жизни – гуманитарный капитал. Неслучайно современная трактовка принципа самоопределения народа содержит большой «зазор» для субъективных гуманитарно-политических и исторических интерпретаций и не имеет жесткой привязки к делу освобождения колониальных народов и обретения ими внешних атрибутов государственности: самоопределение народа возможно лишь как грандиозный масштабный процесс свободной гуманитарной, индивидуально-своеобразной самореализации всех (большинства) его представителей, процесс образования сквозного гуманитарно-политического поля человеческой реализации народа. «Права человека, рассматриваемые с точки зрения универсального подхода, сталкивают нас лицом к лицу с вечным и самым серьезным диалектическим конфликтом между "личностью" и "другими", между "я" и "другими". Они учат нас прямо и категорично, что мы в одно и то же время одинаковые и разные» (Б.Б. Гали).
      «Права человека, которые мы провозглашаем и стремимся защитить, только тогда могут существовать, когда мы поднимаемся над собой, когда мы сделаем сознательное усилие, пытаясь установить нашу общую сущность независимо от нашей явной разделенности, наших временных различий, наших идеологических и культурных барьеров... Мы должны подняться до такого понимания прав человека, которое сделало бы эти права универсальными» (Б.Б. Гали).
      Идея прав народа и есть «такое понимание прав человека, которое делает их универсальными».
      Народ является главным объектом (бенефициарием) и главным субъектом («вечным двигателем», реализатором) права на развитие. В этом суть Гуманитарного развития. Этот ответ на глобальный вызов выбора стратегии развития должна дать Европейская Декларация прав народа.
      
      
      ЛИБЕРАЛЬНЫЙ МАНИФЕСТ РУССКОЙ ПОБЕДЫ
      I . ИДЕОЛОГИЯ РУССКОЙ ПОБЕДЫ - ИДЕОЛОГИЯ ПРАВ НАРОДА
      Конституция Российской Федерация, как и Конституция Союза Советских Социалистических Республик, утверждает, что высшей властью в государстве и общества обладает Народ. Народное волеизъявление утверждается как основание власти. Монархические уложения и своды законов Российской Империи также с величайшим уважением и достоинством говорят о Народе, хранимом Богом «с помощью» монарха. «Русская правда» - вершина древнеславянской правовой мысли, книга, впечатляющий своей нравственной силой и искренностью, - это умное Слово, произносимое от лица Народа, идущее из глубин его сердца. Народ - главное действующее лицо российской истории, мировой истории. Народ вырабатывает высшие ценности, цели и смысл человеческого существования. Народ является основным источником закона. Народ - великое, истинное, справедливое человеческое сообщество. Таково центральное убеждение демократии как работающей концепции самоуправляющегося человеческого общества, которая не довольствуется тем, что над нами властвует "государство", и нами правит "правительство". Термин "демократия" предполагает, что правит народ. Однако "правительство" - не Народ. Народ голосует и избирает своих представителей, которые участвуют в правлении. Голосование - необходимая основа демократии, но едва ли достаточная для того, чтобы быть уверенными, что Народ правит, выбирая своих представителей. Даже из нашей обыденной речи вытекает, что правит все-таки власть.
      Идеология и теория Русской Победы - это идеология и теория Народа как основного объекта мировой истории.
      Народ создает Закон и Государство. Народ самоопределяется, самовыражается, саморазвивается и самоорганизуется, достигая высшей точки развития в подлинной демократии. Народ, являясь истинным источником права, наделяет людей, сообщества, институты и органы общества и государства правосознанием - способностью создавать законы и поступать в соответствии с ними, добиваться выполнения законов.
      Вера в Народ, познание Народа как истинного источника Закона, законности, права - это главное содержание подлинного демократического поведения личности, социальной группы, власти.
      Всякая правовая норма (от устной договоренности до закона) «работает» лишь тогда, когда она не является абстрактной схемой, оторванной от жизни людей, когда она соответствует естественной норме человеческого общежития, приживается в повседневной народной жизни. Всякая власть лишь тогда полезна для благоустройства жизни людей, когда она основана на законах и строго следует им. Нам предстоит научиться строить власть из Народа, из Народа черпать бесконечный потенциал справедливости, солидарности, интеллектуальности, нравственности и сострадательности.
      Российский народ значительно менее, чем европейские народы, реально, определяющим образом присутствовал в политике, экономике, праве. Он хранил в толще народной жизни свой нравственный закон, отраженный в зеркале русской культуры, - Закон Русской Правды, запечатленный в сердце народов многонациональной России. И в каждый из поворотных, судьбоносных моментов истории Российский народ утверждал свой великий закон. Спасая Россию, покинутую ее властителями в самый критический момент, он брал всю ответственность на себя, изъявлял свою Волю, совершая немыслимое и невозможное, -титанический прорыв человеческого духа.
      Социальная миссия Русской Победы - утверждение естественных Прав Народа.
      Фундаментальная Идея Прав Народа естественным образом рождается в российской истории как коллективный прорыв к высшим ценностям, целям и смыслу человеческого существования, к нравственности, которая есть Правда.
      Общество выносило в себе Идею Прав Народа, отечественная интеллигенция способна эту Идею выражать, разрабатывать, а власть должна эту Идею воплощать. Власть должна научиться разговаривать с обществом на его языке - языке Прав Народа. Только в этом случае возможно фундаментальное взаимопонимание общества и власти - основа Великой Реформации России.
      Идеология Прав Народа - это созидание и социальный оптимизм, это выходящее из берегов море социальной творческой энергии общества, это красота и богатство социальной природы человека, титаническая социальная мощь Народа Эпохи Возрождения России.
      Опора на отечественное гражданское общество, Общенациональная Идея Прав Народа - вот суть мировоззрения Русской Победы!
      Основой нравственного, социального возрождения страны, основой диалога власти и общества является Вера в Права Народа.
      Вера в Права Народа - это система фундаментальных общественных ценностей, идеалов и норм,образующих российскую общенациональную идею.
      Вера в Права Народа - это современная духовно-культурная реальность российской гражданской нации.
      Вера в Права Народа - это уникальное, социально-творческое развитие Российским Народом такого Принципа борьбы за свободу, как "Вера в Права Человека", заложенного в программные документы Организации Объединенных Наций, но ограниченного в действии в силу естественно-исторической логики.
      Вера в Права Народа естественно-исторически рождена в России как в крупнейшем в мире многонациональном государстве. Российским политикам необходимо научиться соизмерять свои действия с состоянием самобытных российских народов, с мироощущением русского народа, скрепляющего собственной культурой, языком и историей эту уникальную общность, научиться адаптировать политику к национально-специфическим и не менее специфическим региональным условиям жизнедеятельности людей. Только в этом случае будет обеспечено доверие всех народов России к государству для людей, Государству-заступнику Прав Народа, только тогда откроется мощнейший гуманитарный потенциал развития, формирования нового качества жизни людей!
      Идея Прав Народа является также одной из ведущих идей мирового развития, возрождает в современности всемирно-отзывчивое духовное начало русской культуры, полифоническое звучание культур всех народов России.
      Идея Прав Народа овладеет сознанием народных масс, и народ сам себе прикажет, говоря словами Петра Великого: "Живота не жалеть за державу!", а мировое сообщество снова прислушается к нашей стране, вновь откроет для себя духовное богатство неповторимого российского мира.
      Ныне Мы работаем в позитивной исторической ситуации, когда действующая российская власть, удерживаясь в рамках управляемой демократии, отчаянно нуждается в Науке Демократии. Разочарование в митинговой демократии, предательство дела демократии ее формальными сторонниками и попутчиками не должно погубить многовековую идею человечества, не должно заставить нас забыть ее практические воплощения с древности и до наших дней, подвиги истинных защитников демократии.
      Наука и метод подлинной Демократии - это идеология и теория Народа, когда главным источником, социально-энергетическим резервуаром преобразований является само общество, сам Народ.
      Идеология Прав Народа - государство-образующая идеология. В конституции государства может быть не закреплена роль политической организации - носительницы государство-образующей идеологии, но без государство-образующей идеологии и государство-то не образуется, по определению.
      Научный метод Демократии как Идеологии Прав Народа позволяет "запустить" в работу осевое положение Конституции РФ о российском многонациональном народе как источнике власти. Именно общество, Народ должны задавать пограничные условия работы аппарата власти, управляемой демократии, видоизменять этот аппарат в соответствии с общественными, общенародными задачами. Укрепление власти усилиями только самой власти приводит лишь к ее деградации, укреплению деспотических начал. И, напротив, лишь оптимизация власти под "Нравственной Пятой Народа" вместо «Железной Пяты Олигархии» обеспечивает ее надежность, компактность, эффективность, мощность, компетенцию, ответственность и интеллектуальность.
      
      II. ПАРТИЯ РУССКОЙ ПОБЕДЫ - ПАРТИЯ РУССКОГО ЯЗЫКА
      РУССКИЙ ЯЗЫК - ГЛАВНЫЙ КАПИТАЛ НАЦИИ, ГУМАНИТАРНЫЙ КАПИТАЛ, ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНАЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ, ДОСТУП К ГУМАНИТАРНО-РОДОВОЙ "РЕНТЕ" НА КОТОРУЮ ОТКРЫТ ЧЕРЕЗ КУЛЬТУРУ И ОБРАЗОВАНИЕ.
      Партия Русского Языка станет уникальной общественно-политической силой, которая выступит от лица Народа не формально, а разумно, ответственно, по совести, - это, значит, содержательно, идеологически. Иным политическим силам нашей страны Народ кажется не интересным, простым, инерционным материалом для социальных и экономических экспериментов. Народ рассматривается ими как формальная категория для написания партийных документов и речей. Они не верят в Народ как главное действующее лицо российской истории, мировой истории. Они сами не верят в Права Народа, и не могут убедить поверить в реальное существование, достоинство и смысл Прав Народа других людей. А без этого политическая деятельность обречена, теряет всякий смысл, лишается человеческой поддержки и естественно-исторических перспектив. Ярчайшее тому доказательство - чудовищное политическое бессилие местного самоуправления в нашей стране.
      Местное самоуправление - это не огромное множество мелких районных, территориальных, сельских чиновников всех мастей, выстроенных повзводно и в «вертикаль». По Конституции России местное самоуправление не относится к институтам государственной власти. Власти и почти все общественно-политические силы решили, что это как раз и свидетельствует о никчемности местного самоуправления, его обреченности влачить жалкое существование.
      Местное самоуправление - это и есть реальная практика народного волеизъявления, живое существо народа.
      Местное самоуправление - это свободная совокупность социальных, культурных, экономических, политических, информационных, профессиональных и иных человеческих сообществ, организаций, гражданских инициатив. Через эту активность Народ и реализует свои права в конкретном месте, в конкретное время, здесь, теперь и сейчас.
      Местное самоуправление предшествует демократической государственной власти в социальном правовом государстве с социально ориентированной рыночной (гуманитарной) экономикой.
      Главный тезис Конституции о верховной власти народа, на деле, в реальной социальной и правовой практике, значит следующее:
      МЕСТНОЕ САМОУПРАВЛЕНИЕ ОБСЛУЖИВАЕТСЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТЬЮ.
      ГОСУДАРСТВЕННАЯ ВЛАСТЬ УКРЕПЛЯЕТСЯ МЕСТНЫМ САМОУПРАВЛЕНИЕМ.
      МЕСТНОЕ САМОУПРАВЛЕНИЕ - ЭТО, ПРЕЖДЕ ВСЕГО, ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ (ЭКС-ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ) ИЗМЕРЕНИЕ ДЕМОКРАТИИ.
      МЕСТНОЕ САМОУПРАВЛЕНИЕ - ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНОЕ МЫШЛЕНИЕ, ЗАПУСКАЮЩЕЕ В РАБОТУ И ПРИУМНОЖАЮЩЕЕ ГУМАНИТАРНЫЙ КАПИТАЛ НАЦИИ.
      Стратегия Партии Русского Языка - деятельность по реальному гуманитарному и политическому развитию Местного самоуправления. Разработка, поддержка и реализация социально-экономических, информационных, культурных проектов и программ, общественных и гражданских инициатив, направленных на благоустройство жизни людей является основным содержанием деятельности нашего общественно-политического движения. Мы убеждены в том, что не хаотическая социальная активность, шарахания из стороны в сторону в рекламных, популистских целях, а единая стратегия общественно-политической деятельности по повышению политической роли, политического потенциала и политических возможностей Местного самоуправления в нашей стране, в каждом регионе - вот чего ожидают сегодня люди от той общественно-политической силы, которую они готовы поддержать.
      Задумаемся, ведь сегодня не голосует большая часть населения страны, и это, по преимуществу, та ее часть, которая наиболее сознательна, самостоятельна, устойчива по отношению к манипуляциям общественным мнениям! Сегодня не голосует именно та масса людей, которая могла бы составить основу единой социальной ткани местного самоуправления России, которая желает работать и зарабатывать в организациях, занятых не теневой экономикой, а общественным социально-экономическим благоустройством и кровно заинтересована в устойчивости общества и стабильности государства. Средний класс, природу которого никак не могут понять ни ортодоксальные либералы, ни коммунисты, и который совершенно стоек к предвыборным ухищрениям, пляскам и водевилям, - это, на самом деле, те реальные Представители Народа, пусть и без депутатских значков, которые способны стать создателями, активистами, лидерами, управленцами, работниками, специалистами всех организаций и форм Местного самоуправления. Слабость среднего класса - это результат политической слабости Местного самоуправления. Людям нужен толчок, государственный, социально-экономический, нравственный, правовой, финансовый для начала самостоятельной деятельности на местах, нужна постоянная политическая поддержка. Местное самоуправление в дореволюционной России было слабым: царское самодержавие с его правящей бюрократией было в России гораздо более абсолютно, нежели где-либо в Европе, а буржуазный класс имел в ней ничтожное влияние сравнительно с землевладельческим. Сословное дворянское земство, поскольку оно не выдвигало оппозиционных начал и жило в ладу с местным начальством, еще обладало некоторым весом на местах, но городское “самоуправление” сводилось чаще всего на-нет, и это обстоятельство имело решающее отрицательное влияние на благоустройство русских городов. Местное самоуправление в СССР формировалось через местные советы и отделы исполкомов, которые являлись прежде всего хозяйственными органами. Система советского местного самоуправления в эпоху позднего СССР сложилась фактически как часть государственной власти, ее номенклатурно-бюрократический аппарат на местах. Именно этот аппарат и выдержал бремя распада СССР, сохранил страну, и, по сей день, продолжает обеспечивать существование государства на местном уровне. Последнее десятилетие традиционная структура местного самоуправления, оставшаяся от СССР, была лишь внешне видоизменена в духе «западных веяний» и соответствующей терминологии («мэрия», «муниципальное образование» и т.д.), но суть ее осталась прежней - быть частью государственного аппарата на местах с атрибутами общественного органа. Местное самоуправление не исчерпывается хозяйственным содержанием коммунальной деятельности. Необходимо обогатить местное самоуправление деятельностью гражданских союзов и общественных корпораций, научных и благотворительных обществ, общественной и социальной активностью промышленных компаний. Местное самоуправление - это не государственное управление каким-либо кругом дел на местах. Местное самоуправление имеет право на самостоятельное и независимое от государственной власти существование по самой своей природе, причем государство не создает местное самоуправление, а признает и обслуживает, укрепляется на его социальной и хозяйственной основе. Местное самоуправление в России исторически не состоялось до сих пор потому, что “общественность” у нас противопоставляется государству. Самоуправление - это, прежде всего, самодеятельность граждан, не поступивших на государственную службу и не переставших от этого быть гражданами, дисциплинарно и материально свободными в своем волеизъявлении. Необходимо преодолеть страх бюрократии перед живой и растущей общественностью. Именно подлинное Местное самоуправление является школой настоящего государственного патриотизма, школой Идеологии Прав Народа, поскольку самоуправление граждан - материя народного волеизъявления.
      В Новой России Местное самоуправление, как общественный гуманитарно-политический институт - коллективный Представитель Народа, социальный партнер государства, должно стать духовно-нравственным, социальным авторитетом, сродни тому, которым для Царской России была Церковь, и массовой организацией социально-экономической активности, сродни той, которой для Советской России была Коммунистическая партия. Местное самоуправление ведет диалог с государством, формирует социально-реальный патриотизм как фундаментальную гуманитарную основу государственного строительства.
      
      III. РУССКОЕ ГОСУДАРСТВО - ЕВРОПЕЙСКОЕ ГОСУДАРСТВО ДЛЯ ЛЮДЕЙ.
      ГОСУДАРСТВО-ИМПЕРИЯ, ГОСУДАРСТВО-ПАРТИЯ, ДАЛЕЕ - ГОСУДАРСТВО ДЛЯ ЛЮДЕЙ!
      В начале XXI века демократические общества, в особенности, европейские, вырабатывают новую концепцию Государства для социально справедливой гуманитарной цивилизации. Идеология Прав Народа, набирающая силу сегодня в развитых европейских странах, вызывает к жизни и новую концепцию Государства. Социально-экономическое развитие рыночных отношений в интересах всех социальных слоев и групп населения все более становится главной действующей силой Новой Экономики. Блага рынка для всех людей, подчинение стратегии рыночных отношений и преобразований коренным интересам Народа, выраженным в Правах Народа, - такова цель всей экономической политики, всей Новой Экономики. Новая Экономика - это не спекулятивный рынок новых электронных и иных технологий, который недавно сдулся как мыльный пузырь. Новая Экономика - это Экономика Местного самоуправления, Экономика для Людей. Основные хозяйствующие субъекты Новой Экономики - это организации, институты, образования, фонды, конкретные представители Местного самоуправления. Величайший творческий парадокс переживаемого нами исторического момента состоит в том, что Новая Экономика, вовлекающая в оборот потенциал социальной справедливости и коллективной ответственности, действующая через организации и структуры Местного самоуправления, будет в разы превосходить «обычную» капиталистическую экономику («экономику ограниченного рынка») по уровню капитализации, стоимости ее основных и оборотных фондов, по масштабу Капитала. Коллективный, свободно организованный на основе Местного самоуправления рыночный интерес образует качественно новую форму экономического спроса небывалой силы. Это повлечет за собой новое качество экономического предложения, новое качество экономической политики, новое содержание экономических реформ. В Идеологии Прав Народа Рынок для Людей раскрывается как универсальное социальное средство благоустройства жизни людей. Местное самоуправление заменит для рыночных отношений пресловутую магическую «невидимую руку рынка», регулирующую экономическое развитие. Местное самоуправление выведет рыночные отношения в новое, разумное качество. Становление Новой Экономики, Рынка для всех на основе Идеологии Прав Народа является общемировой, в особенности, европейской НОВОЛИБЕРАЛЬНОЙ тенденцией. Однако первый реальный ее успех в начале XXI века может состояться только в России, где накопился самый выдающийся исторический опыт преобразований. Это единственное условие выживание России, путь которой «специально» сложился так, что она не в состоянии спастись, возвратившись к старой модели экономики, либо опираясь на либеральные рецепты.
      Программа НОВЫХ ЛИБЕРАЛОВ «ГОСУДАРСТВО ДЛЯ ЛЮДЕЙ" предполагает использование методов, проектов и программ общественно-политического и социально-экономического развития Местного самоуправления для достижения устойчивого развития страны.
      Общественно-политическое и социально-экономическое Развитие Местного самоуправления - это реальный инструмент повышения эффективности управления, позволяющий сообществу определить цели развития, реально связанные с его жизнью, на долгосрочную перспективу, привлечь к процессу управления широкие слои населения. Кроме того, общественно-политическое и социально-экономическое Развитие Местного самоуправления способствует оптимальному использованию ресурсов, быстрому и эффективному реагированию на изменяющиеся условия современной жизни; созданию коллективного социально-правового субъекта общественно-политического, социально-экономического и финансово-хозяйственного партнерства граждан, общественных организаций, деловых кругов, науки с органами.
      НОВЫЕ ЛИБЕРАЛЫ - ЗА ГУМАНИТАРНУЮ РЕВОЛЮЦИЮ В ДЕЛЕ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ И ОБЩЕСТВЕННОГО БЛАГОУСТРОЙСТВА!
      НОВЫЕ ЛИБЕРАЛЫ - ЗА ГОСУДАРСТВО ДЛЯ ЛЮДЕЙ!
      ГОСУДАРСТВО ДЛЯ ЛЮДЕЙ - тенденция прихода к власти в Единой Европе социально ориентированных, интеллектуально развитых новолиберальных сил на пороге XXI века, которая начиналась с муниципального уровня и завершается на уровне государственной власти, вызывая к жизни новый смысл Государства.
      ГОСУДАРСТВО ДЛЯ ЛЮДЕЙ - это радикальный поворот всей экономики, всей системы социально-экономических и политических связей и отношений, который подготавливает более глобальный цивилизационный сдвиг.
      Образование Единой Европы, Европы от Ванкувера до Владивостока, наверняка пойдет не по калькам европейских бюрократов и транснациональных компаний. Грядет волна общенародного европейского единства, выраженного в Идеологии Прав Народа, идеологии гуманитарного развития, идеологии общественного благоустройства.
      В Программе НОВЫХ ЛИБЕРАЛОВ «ГОСУДАРСТВО ДЛЯ ЛЮДЕЙ» ощутимо свежее дыхание Истории нового века.
      ВСЕ ПРЕДШЕСТВУЮЩИЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ СИЛЫ ЛИШЬ АГИТИРОВАЛИ ЗА "ИДЕАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВЕННОЕ БЛАГО",
      НОВЫЕ ЕВРОПЕЙСКИЕ ЛИБЕРАЛЫ ПЕРЕХОДЯТ ОТ СОЗЕРЦАНИЯ "ИДЕАЛЬНОГО БЛАГА" К РЕАЛЬНОМУ ОБЩЕСТВЕННОМУ БЛАГОУСТРОЙСТВУ!
      
      Точный (=европейский) смысл новой правой партии
      Тезисы
      1. Сила либерализма состоит в том, что это пока единственное политическое течение, располагающее экономической теорией, отличной от классической политической экономии (преднаучного состояния, предшествующего экономической науке как научной работе с формализмами и моделями), - то есть, современной экономической теорией.
      2. Очевидно, что экономическая теория, подкрепляющая сегодняшний политический либерализм, - монетаризм (несмотря на некоторое разнообразие действующие экономические модели тяготеют к монетаризму как финансовому детерминизму - автаркии самодовлеющей сферы финансов), не удовлетворяет потребностям формирования новой экономики. Аргументы: крах новой экономики США, реванш сырьевой и военно-промышленной модели «удержания тонуса» экономического развития (правление Буша), кризис монетарных мировых финансовых институтов, публично признавших свою неспособность справиться с мировым системным экономическим кризисом, неспособность монетарных реформ к обеспечению стабильного экономического развития (роста) для стран с переходной экономикой.
      3. Однако, другой современной экономической теории (помимо монетаризма), отличной от политэкономии, в строгом виде нет. Есть работы ряда нобелевских лауреатов по экономике, которые, как правило, посвящены разработке человеческого измерения экономики. Есть блок работ, выявляющих ограниченность монетаризма и намечающих некоторые новые пути в специальных направлениях. Есть, наконец, определенный интеллектуальный реванш идей классической политэкономии (в России - С. Глазьев).
      4. Если под либерализмом понимать политическое течение, выражающее, представляющее, отстаивающее «чистую науку» об обществе в противовес мифологии, тоталитарной идеологии и иным формам социального иррационализма, то можно выделить ортодоксальный, догматический либерализм, научной формой которого является монетаризм, и - социальный (неортодоксальный, недогматический) либерализм, научную форму которого предстоит раскрыть сообразно логике развития научного знания (теорий).
      5. Идеи Третьего пути, Новой середины («Нового центра») взяты на вооружение европейской социал-демократией в полемике именно с ортодоксальным догматическим либерализмом.
      6. Однако, социал-демократия по-прежнему не может оторваться от плиты политэкономии. Идеи перераспределения опираются на понятия гуманитарные, но не на экономические в чистом научном виде. В этом ее слабость перед догматическим либерализмом, обвиняющим социал-демократию в популизме, ненаучности, чаще всего справедливо.
      7. Таким образом, для «взлета» социал-демократии (формирования европейской либеральной социал-демократии) необходима новая экономическая немонетарная, но либеральная (=научная) модель. То есть, социал-демократия должна приватизировать, образовать новый шаг экономической науки, второй после монетаризма. В этом смысле новая европейская социал-демократии есть не анти-либерализм (в чем ее обвиняют), а социальный, новый либерализм, то есть, более научный либерализм, нежели ортодоксальный догматический либерализм, основанный на экономической теории монетаризма. То есть, европейская социал-демократия должна вернуть себе бренд истинного чистого либерализма, с которым она и родилась в противодействии империализму в конце 19-го - начале 20-го веков.
      8. Осевое понятие монетаризма, обусловившее его разрыв с классической политэкономией и конституирующее «монетарную науку», - понятие «бюджет». Бюджет рассматривается как чистая финансовая модель экономики, в целом самодостаточная (идеи «бездефицитности бюджета» как основной рецепт монетаристов). Монетаристы справедливо валят всех, кто предлагает внебюджетное регулирование экономики (от эмиссии до промышленной политики), правильно обвиняя их в ненаучности. С другой стороны, очевидно, что монетарный бюджет есть необходимое, но недостаточное условие экономического развития. Оно не способно работать с многообразием, прежде всего, с реальным многообразием финансовых потоков, возникающих в реальной рыночно-экономической жизни, неспособно вырабатывать внутренний вектор развития рыночной экономики.
      В научном смысле новый шаг теории образует переход «бюджет-бюджетный федерализм» (экономическая реальность - структуризация экономической реальности) - новый уровень работы с бюджетом, соответствующий схемам, реально связанным с экономической жизнью людей. Именно в смысле бюджетного федерализма обретают истинный научный смысл, экономическую модель и опору социал-демократические идеи перераспределения.
      9. Бюджетный федерализм раскрывается как экономическая теория (научное направление экономической мысли), которое является научным, научно-практическим, научно-экономическим основанием социального либерализма (неолиберализма, нового либерализма). Можно использовать в качестве наименования данной экономической теории концепт-термин "бюджетизм", "бюджетаризм", совокупность значений которого указывает на стратегию структуризации замкнуто-монетарной финансовой сферы посредством более глубокого анализа формальной природы финансов. Монетаризм при этом рассматривается как научное, научно-практическое, научно-экономическое основание ортодоксального, догматического либерализма.
      10. Бюджетный федерализм раскрывается как системный экономический федерализм. Выделяется вертикальный экономический федерализм (отношения центра, регионов, местного самоуправления, территориального общественного самоуправления - межбюджетные отношения), горизонтальный экономический федерализм (отношения правительства, законодателей, работодателей, профсоюзов - отношения социально-экономического партнерства). Бюджет раскрывается как осевая структура "социально ориентированной рыночной экономики", ось системного экономического федерализма.
      
      
      Основание Большой Европы - "Большой Проект" Новой России
      Но ничто не проходит зря.
      Я глубоко убежден, что нынешние лидеры
      вернутся к идее "Большой Европы".
      К гуманитарному строительству новой
      европейской цивилизации - вместе с Россией.
      Б. Ельцин, "Президентский марафон"
      Тезисы
      1. Либеральный смысл Европейской идеи. Понимание свободы формирует реальную сущность человеческого - личность, образует ценностный строй обыденного сознания. Европейская идея - это, прежде всего, глубочайшее в современном мире понимание свободы, способное к практическому произведению свободного мира. Политическое состояние Европы пред-задано глубиной разработки сквозной для европейской культуры человеческой темы свободы. Ценностный строй Европейской идеи, ценностные основания Теории Свободы, образуют античность, иудаизм, христанство. Античность, иудаизм, христанство - основания системы чистого разума, которая раскрывается в этих основаниях как теория свободы. Проект Единой науки о сущем оказывается осуществляемым на пути создания истинной универсальной теории свободы. Античность являет Учение о бытии. Христианство является Учением о времени. Победа над Временем, осмысление сущности времени, христианизация времени человеческого бытия - таково существо фундаментальной христианской составляющей в европейской культуре. Иудаизм есть религиозное Учение о разуме. Каббала также в целом не выходит за границы религиозного учения. Однако, вклад реального иудаизма в существо Европейской идеи дает нам выдающиеся образцы систематического, рационального Учения о разуме. Таково учение Спинозы, которого Кант именовал "самым чистым мыслителем". Таково учение Маркса. Европейская идея есть, таким образом, Теория Свободы, фундаментальными основаниями которой являются Учение о бытии, Учение о времени, Учение о разуме.
      2. Структура Европейской идеи. Европейская история в настоящее время возвратилась к своему истоку: ее результат отобразил идеальную структуру Европейской идеи на геополитической поверхности, расчерченной политическими, экономическими, культурными, силовыми и иными разделительными линиями. Западноевропейская (евроатлантическая) цивилизация в своем гуманитарно-капиталистическом и материально-технологическом выражении есть европейское бытие, "материальное достояние", закономерный исторический итог античного полиса. Еврейская цивилизация образовала европейский разум, закономерный исторический итог иудаизма. Остается открытым вопрос о европейском времени. Это и есть коренной вопрос Русской цивилизации. Русская цивилизация выражает закономерный исторический итог христианства.
      3. Миссия Русской цивилизации раскрывается в создании Учения о времени, в теоретической (рефлексивной) и практической (технико-технологической) победе над временем в самых широких социально-политических, экономических, физико-математических, информационных, материально-технократических контекстах, - в раскрытии потенциала и дальнейшем развитии человеческого измерения как материальных, так и идеальных процессов, - в развитии времени человеческого бытия. Русский язык - дом европейского бытия и механизм европейского разума. Русский язык - сущность техники произведения "идеальных материалов", "материальных идеалов". Без Учения о времени, без Русского языка Теория свободы так и останется неосуществленной теорией, без Русской цивилизации европейское единство не станет реальностью.
      4. Стратегия Новой России должна быть основана на европейской миссии Русской цивилизации, на громадном потенциале Русского языка в установлении общеевропейского единства. Тогда Стратегия Новой России может быть выражена, наконец, в корпусе действительных гуманитарных программ, выполненных в языке (языках) формально-логического, логико-математического, рационального, семиотического (модельного) программирования, то есть, только так может быть создан новый софт Новой России, принципиально новый технологический пакет эффективных управленческих, экономических, политических, научных, технических, культурных решений, пронизывающий все уровни общественной и государственной жизни.
      5. Русская победа - это Всеевропейский дух победы над Временем. Все состояние современного мышления, политического, правового, культурного, военного, физического, математического, научного в целом, остановилось сегодня перед существом Времени. Сегодня цивилизации располагает достаточными операциональными и ресурсными средствами для разрешения фундаментальных кризисных проблем, однако, запуск в работу данных средств и ресурсов блокируется глубочайшим страхом западноевропейского мышления перед временем, блокируется "тайной времени", в которой берут свой исток иные блокирующие развитие человечество тайны - "тайна материи", "тайна власти (бюрократии)", "тайна денег".
      6. Путь России - это путь от времени к бытию. Чистый европейский путь Большой Европы. Новая Россия сформирует, выявит новое изначально-неразделенное общеевропейское бытие, основанное на фундаментальной социальной, политической, экономической, информационной, научной работе со временем, временем человеческого бытия, прежде всего. Ныне же развитие цивилизации, исчерпав первоначальный импульс Раннего времени, происходит по инерции, инерции освоения пространства, освоения геополитического, геоэкономического, научно-материалистического, что и выражает системный общецивилизационный кризис как кризис пространственного развития. Необходим переход современной цивилизации к временному развитию, в условиях которого только и возможно становление единой гуманитарной цивилизации.
      7. Политическое включение Новой России в гуманитарное строительство Единой Европы - есть событие всемирно-исторического масштаба. Суть его - формирование единого европейского права прав народа. Учение о разуме является основанием чистого права, права самого по себе. Учение о бытии является основанием права прав человека. Учение о времени рождает новый смысл права - право прав народа. Право прав народа должно образовать содержательную основу гуманитарного строительства единого европейского государства. Такова общемировая сущность единого европейского государства. Право само по себе говорит о том, что существование человека есть чистый Закон. Право прав человека отражает существование человека в пространстве, политическом, экономическом, культурном, конфессиональном, природном. Право прав народа выражает существо человеческого измерения - существования человека во времени, политическом, экономическом, культурном, историческом. Право прав народа разрабатывает иной, содержательно-глобальной масштаб человека, n-мерное видение человека (последовательно интериоризирующее глобальное), работает с родовыми основаниями человечества, обуславливающими человеческую "единичность". Человек в сетевом сообществе людей, в жизненном мире людей, в рациональном бого-отношении, - то есть, человек во времени есть более глубокий, творческий и могущественный человек, нежели человек в искусственном надиндивидуальном пространстве, человек в состоянии отчуждения от других людей (состоянии непосредственной идентификации). Право прав народа есть победа повседневности над искусственными схемами человеческой организации (включая идею "сверхчеловека"), не связанными реально с жизнью людей. Право прав народа есть также рациональное бого-отношение человека, разрабатываемое в Учении о разуме и выражаемое в "прикладном смысле" в Учении о времени. Право прав народа - фундаментальное европейское право Единой Европы, сущностно выраженное в Русском языке. Закон прав народа - европейский закон Русской цивилизации, европейский смысл русской культуры. Новая степень (ступень) свободы человечества.
      8. Знание есть право: тождество знания и права -содержательная основа европейского единства в реальном времени человеческого бытия. Большая Европа - Европа народов есть государство-университет, общество знаний. Русская цивилизации должна открыть общеевропейский беспартийный закон развития общества, основанный на раскрытии "тайны времени" общественных процессов и состояний. Многопартийность дополняла право прав человека в отсутствие (в ожидании) истинного прав прав народа. Федерация народов - это Университет. Дело власти сменится делом образования. Образование в сути своей должно стать непрерывным процессом познания в духе Европейской идеи, важнейшими составляющими которой как Всеобщей теории свободы являются Учения о времени, о бытии, о разуме. Большая Европа - это, прежде всего, КНИГА ЕВРОПЫ. КНИГА ЕВРОПЫ ПИШЕТСЯ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ. Там будут представлены содержательные разделы "Меганаука" (научная теория времени - Механика времени), "Мегаэкономика" (экономическая теория новой экономики - экономический федерализм), "Мегаполитика" (теория и практика глобального миротворчества - европейский, мировой федерализм), "Мегаискусство" (теория искусства истины, искусства времени, теория искусственого интеллекта), иные разделы. Речь идет о вкладе Новой России собственного качества новизны (нового) в виде новых общеевропейских представлений, новых знаний, новых "разделов" Большой Европы, демаркационных линий не в пространстве, но во времени, образующих гуманитарное силовое поле ноосферы. Мир нуждается в Просвещении посредством Европейской Энциклопедии.
      
      Призыв к созыву Европейского конвента СНГ.
      Русский язык – топос
      Европейской гуманитарно-политической поэтики
      
      Пути смысла Европы, имеющего своим истоком греческий Мыслящий мега-полис, и значения Европы, выражающегося в европейской политической истории, кардинально разошлись в пространстве европейского конституционного процесса. Все дело в том, что разработка и принятие Европейской конституции оказались исключительной прерогативой европейской и национальных европейских бюрократий. Формируемая таким образом Бюро-Европа никак не может быть творческим историческим конкурентом Соединенных Штатов Америки. Исчисление процентных содержаний власти в соответствии с бюрократическими представлениями о «сущности» и «политико-экономическом и территориальном удельном весе» того или иного территориально-европейского государства – вот и вся полемика вокруг конституционализации европейской идеи. «Карнавала нет», - как сказали бы Бахтин и Мумий-троль, наблюдая за бесцветными и пресными речами европейских бюрократов и холодными огоньками технической радости, поблескивающими, в соответствии с регламентом, в оправах бюрократических глаз подписантов евро-Конституции.
      Принята, таким образом, не Конституция Великой (Большой) Европы – принята техническая евро-Конституция, Конституция «евро»; в качестве политического измерения доминирующей сущности европейского экономического детерминизма политически зафиксировано экономическое евро-пространство. Перековавшиеся марксисты и бунтари 70-х, занявшие ныне места европейских комиссаров и космополитических министров национальных европейских правительств, остались марксистами в самом главном и основном, - в приверженности идеям экономического детерминизма, знающего только одно институциальное ограничение – бюрократическое. СССР-овское историческое пространство России уже знавало эту историческую композицию - структуру «экономического базиса и бюрократической надстройки», при том существенном отличии, что бюрократическая надстройка была перегружена идеологическим «содержанием». Европейская же бюрократические надстройка вообще лишена какого бы то ни было фундаментального содержания, на такое содержание наложен фундаментальный запрет. Европейской бюрократии в осуществлении конституционного процесса надлежит лишь «вдохновляться гуманистическим, культурным и религиозным наследием Европы». Такова согласованная конституционная формулировка, вокруг которой велось так много споров, включая важнейшую полемику вокруг терминологического присутствия Бога в тексте Конституции, либо запрета на таковое присутствие, каковой запрет и реализовался.
      Европейский конвент под руководством бывшего президента Франции Валери Жискар Дэ Эстена, предварявший конституционный процесс, вовсе не стал тем всемирно-историческим событием, каковым был, скажем, Конвент, образовывавший Соединенные Штаты Америки. Опыт отцов-основателей американского федерализма раскрывается, прежде всего, как опыт онтополитический. Отцы-основатели американского федерализма разрабатывали существо исторического бытия будущего государства, размышляли о той форме общественной организации и правления, которую необходимо было творчески «изобрести» в соответствии с волей народа о «преодолении отчуждения общества и власти», выраженной в Декларации независимости США, где основным мотивом была подробнейшая аргументация, свидетельствовавшая об отчуждении британской короны от реальной жизни людей, и содержалась обоснованная таким образом идея об объединении народов и организации собственного справедливого правления. Кроме того, опыт отцов-основателей европейского федерализма имел, в основе своей, естественно-теологическое основание, и это принципиальный момент, упускаемый марксистской профессурой, задним числом переписывающей историю. А именно: ОБЕЗБОЖЕННЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ОБРАЗОВАНИЯ ДОЛГО НЕ ЖИВУТ И ДЕМОНСТРИРУЮТ СОБСТВЕННУЮ НЕЭФЕКТИВНОСТЬ, И, КАК ПРАВИЛО, ТОТАЛИТАРНОСТЬ.
      Величайшая демократия планеты сегодня – США – является тео-логически ориентированным государством и в конституционном плане, и в плане политической риторики высшей государственной власти. Греко-христианская идея божественности мира являет собой важнейший ген развития европейского культурного организма, существенным элементом западноевропейской цивилизации. Все это содержание было упущено Европейским конвентом. И это, на самом деле, удивительно. Почему, как, в условиях исторической сложности и противостояния мощной мировой империи, в условиях напряженной полемики со Старой Европой, в условиях отсутствия готовых решений в сфере новой политической организации государственности, - как во всех этих условиях отцам-основателям американского федерализма удалось «уделить время» разработке содержания будущего государства, сконцентрироваться на политико-феноменологической разработке Сущности конституционного процесса, - а «отцам-основателям европейского федерализма», действующим в комфортных условиях практического отсутствия геополитического противостояния «систем», в условиях наличия самого современного интеллектуально-университетского, культурного и информационно-технологического обеспечения как собственной деятельности, так и в сфере возможной организации массовой социальной рефлексии, соучаствующей в деятельности Европейского Конвента; ПОЧЕМУ им, действующим, наконец, в условиях Конца Истории Нового времени, то есть, в условиях Необходимости и Возможности (Обеспеченности интеллектуальными, информационными, гуманитарно-политическими, экономическими, наконец, ресурсами) Глобального осмысления человеческой истории и выработки на основе Европейской идеи глобальной политической структуры и принципов единой гуманитарной цивилизации, - ПОЧЕМУ в этих невероятно споспешествующих условиях «отцам-основателям европейского федерализма» не только не удалось повторить опыт отцов-основателей американского федерализма, но даже и приблизиться к оному?!
      Понятно, что вопрос такого рода – это, по существу, вопрос об «исповедимости» «неисповедимых путей господних», никак не меньше. Философия, - как историческое учение о бытии, той реальности (фактичности, предметности), в которой Бог непосредственно открыт человеку, а человек непосредственно творится, развивается Богом, - указывает на Форму «путей господних», на ту универсальную материю, в которой осуществляется божественное – несокрытость бога для человека, в которой обретается божественное измерение человека. Эта Форма – Язык. Ответ «почему» на всякий действительный онтологический вопрос (вопрос о бытии, методологически включающий тео-логическое измерение) есть ответ «По Языку», «по пути языка», «по требованию языка», «по языковому понятию», «по языковой стратегии», «по языковой программе», «по языковой модели», «по языковым обстоятельствам», «по языковой истории» и т.д. Ответ на этот вопрос тогда: ПОТОМУ, ЧТО ЕВРОПЕЙСКАЯ ПОЭТИКА (СОДЕРЖАНИЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ ИДЕИ) НЕ ИМЕЕТ СВОЕГО ЯЗЫКА, НЕ ИМЕЕТ СВОЕГО ТОПОСА, МЕСТА. Метафизика Аристотеля отказывает в действительности мета-физического существования, в модусе бытия, тому из идеального, той из идей, которая не имеет места, топоса,– таким образом, Аристотель продолжает начатую Платоном структуризацию мира мышления, мира идей, развивая процедуры различения истинного и ложного, кажущегося и действительного, подлинного и профанационного в мире интеллектуальных продуктов и конструкций. В виде места самого места (места, где находится место-действительное бытие той или иной идеи), в виде топоса самого топоса, места всех мест, Аристотель и раскрывает Язык, разрабатывая Логику, Риторику и иные методы языковой работы, как методы работы с бытием. Под поэтикой, имея в виду современный аристотелизм, и понимается самостоятельное бытие (в материи Языка) идеи, располагающей определенным содержанием, имеющим историческое значение.
      Европейская бюрократия не вступила в существенное отношение с Европейской поэтикой, с исторически значимым действительным содержанием Европейской идеи.
      И это обстоятельство имеет всемирно-исторические корни. ПервоТочкой сходимости смысла (Мышления) и Значения (Политики) Европы, в их родоначальных формах, был феномен Христа (христианства) – (1) феномен греческой модернизации ветхого мира, с точки зрения смысла, реализации Стратегии мышления, и (2) феномен эволюционного подчинения имперского (римского) центра периферией (местностью, ранним естественным христианством, выражающим существо народо-кратии), с точки зрения Политики, как осуществления демократии, «развития снизу», постепенно овладевающего центром. В Феномене Христа смысл европейской идеи совпал с существом ее политического развития (не государственно-тотального управления, но саморазвития в невидимой опоре на трансцендентное, «царствия не от мира сего»), а Язык Христа стал существом Европейской идеи, как (1) Язык действительной греческой модернизации мира, (2) Язык человеческого саморазвития (когда мировой бог отошел в сторону от своего детища, человечества, и не определяет его развитие, но отпускает в саморазвитие), (3) Язык Мышления.
      История, даже в самом понятии своем – «Рассказ», есть, в большей степени чем, что-либо иное, Язык. Событие истории, как человеческой истории, есть, в материальном смысле, языковое событие. Значение и смысл События Языка образуют внутреннее существо Слова Языка, как демиургического измерения Истории.
      Европа есть феномен Языкового события, практически «в чистом виде». Потому политическая реализация Европейской идеи не является достаточным условием для реализации Европы, как всемирно-исторического смысла.
      Так же, как европейское политическое значение замкнулось «здесь, теперь и сейчас» на Европейскую конституцию, так и европейский смысл замыкается «здесь, теперь и сейчас» на России, замыкается в Русском языке. История европейского смысла есть история бытия европейской идеи, есть неримское, византийское направление политической истории Греко-христианства, менее значимое, нежели центральное римское политическое направление, но более осмысленное, взвешенное в сфере мышления и живое наследие, и существо Греко-христианства. Политическая слабость Византийской Руси, как историческая тенденция, привела к прорыву европейской цепи государств в 20-м веке именно в России и к образованию пространства европейского нигилизма, как российского пространства (марксистская версии европейского нигилизма оказалась посильней соответствующей фашистской версии). Европейский нигилизм свел европейское политическое значение России практически к нулю, остановившись только перед неподвластным ему институтом Русского языка (это обстоятельство фиксирует последняя «философская» работа Сталина о Языке), как перед своим антиподом, Европейским бытием, противостоящим европейскому нигилизму безо всяких политических европейских средств (демократии, свободы СМИ, прав человека и т.д.).
      Так и образовались эти две точки «здесь, теперь и сейчас» Европейской идеи, как идеи Языка Единой Европы – (1) точка значения Языка Единой Европы, Точка Европейской конституции, точка материального (овнешненного) бытия Европы, (2) и точка смысла Языка Единой Европы, точка бытийственной, универсальной материи (овнутрененного бытия) Европы, ТОЧКА РУССКОГО ЯЗЫКА.
      (1) ЕВРОПЕЙСКАЯ РЫНОЧНАЯ ЭКОНОМИКА, ОБРЕТШАЯ 19.06.04 СВОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ КОНСТИТУЦИОННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ, И (2) ЕВРОПЕЙСКИЙ РУССКИЙ ЯЗЫК – ТАК СЕГОДНЯ ВЫГЛЯДИТ СУДЬБА ЕВРОПЫ.
      ОБРЕТЕНИЕ (САМОРАСКРЫТИЕ В САМОМ СЕБЕ) РУССКИМ ЯЗЫКОМ СВОЕЙ КОНСТИТУИРУЮЩЕЙ ЕВРОПЕЙСКОЙ ПОЭТИКИ ЕСТЬ, ПО СУЩЕСТВУ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЕ АВТОРСТВО НОВОЙ РОССИИ.
      Процесс образования Великой Европы имеет гораздо более широкий всемирно-исторический формат, нежели чем процесс конституционализации ЕС. Институциализация Единой Европы должна обрести свою фундаментальную онтополитическую теорию.
      Образование США в полемике со Старой Европой было, по существу, ВЫНЕСЕНИЕМ ЕВРОПЕЙСКОЙ ИДЕИ НА НОВУЮ ПОЧВУ, ГДЕ ОНА РАЗВИЛАСЬ В ИСТОРИЧЕСКОЕ КАЧЕСТВО МИРОВОГО ЛИДЕРСТВА ЕВРОПЕЙСКОЙ МИССИИ ДЕМОКРАТИИ.
      КОНВЕНТ ОТЦОВ-ОСНОВАТЕЛЕЙ США БЫЛ, ПО СУТИ ДЕЛА, ПЕРВЫМ ЕВРОПЕЙСКИМ КОНВЕНТОМ, КОТОРЫМ НЕВОЗМОЖЕН БЫЛ В СТАРОЙ ЕВРОПЕ, СКОВАННОЙ ИМПЕРСКИМИ СХЕМАМИ.
      ТАК И НЫНЕ, НЕОБХОДИМ НОВЫЙ ЕВРОПЕЙСКИЙ КОНВЕНТ ОТЦОВ-ОСНОВАТЕЛЕЙ ЕВРОПЕЙСКОГО ФЕДЕРАЛИЗМА, ВЫНЕСЕННЫЙ ЗА РАМКИ ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА, СВОЕГО РОДА СТАРОЙ ЕВРОПЫ ДЛЯ ПРОСТРАНСТВА СОДРУЖЕСТВА НЕЗАВИСИМЫХ ГОСУДАРСТВ.
      ЕВРОПЕЙСКИЙ СМЫСЛ НАХОДИТ СВОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ, КАК В ИНСТИТУТЕ НОВОГО ЕВРОПЕЙСКОГО КОНВЕНТА.
      ИНСТИТУТ НОВОГО ЕВРОПЕЙСКОГО КОНВЕНТА ДОЛЖЕН ОСУЩЕСТВИТЬ ПРЕОБРАЗОВАНИЕ СНГ В СОДРУЖЕСТВО НЕЗАВИСИМЫХ ЕВРОПЕЙСКИХ ГОСУДАРСТВ, В РОССИЙСКУЮ ФЕДЕРАЦИЮ РУССКОГО ЯЗЫКА.
      Мы, таким образом, стоим перед задачей геополитического развития СНГ, Российской Федерации, как Великого соединения европейских государств, образуемого из новых независимых государств – членов СНГ. Еще в 1996 году на Саммите ОБСЕ Шеварднадзе высказал продуктивную идею о том, что европейская фундаментальная ориентация – это то, что объединяет все новые независимые государства с их разновекторными интересами. Приходит время воплощения этой мысли. В начале 21-го века на пространстве СНГ должен быть творчески повторен, продолжен опыт отцов-основателей американского федерализма, как ОПЫТ ВОПЛОЩЕНИЯ СМЫСЛА ЕВРОПЕЙСКОЙ ИДЕИ, – должно быть в результате модернизации СНГ создано Содружество независимых европейских государств – СНЕГ.
      Новый Европейский конвент, трансформирующий СНГ в СНЕГ, должен провести огромную работу по созданию интеллектуального программного обеспечения СНЕГ, работу по РАЗРАБОТКЕ ГЛОБАЛЬНОГО ОНТОПОЛИТИЧЕСКОГО СМЫСЛА ЕВРОПЕЙСКОЙ ИДЕИ, ОСНОВАННУЮ НА ОНТОПОЛИТИЧЕСКОЙ ФУНКЦИИ РУССКОГО ЯЗЫКА, КАК ЯЗЫКА ВЕЛИКОЙ ЕВРОПЫ.
      МИССИЯ НОВОГО ЕВРОПЕЙСКОГО КОНВЕНТА ОТНОСИТЕЛЬНО МИССИИ ЕВРОПЕЙСКОГО КОНВЕНТА ПО ФОРМИРОВАНИЮ КОНСТИТУЦИОННОГО ИНСТИТУТА ЕС, СОСТОИТ В РАСКРЫТИИ АПРИОРНО-КОНСТИТУЦИОННОГО СМЫСЛА ЕВРОПЕЙСКОЙ ИДЕИ И В СОЗДАНИИ НОВЫХ МЕХАНИЗМОВ ПОЛИТИЧЕСКОЙ, ЭКОНОМИЧЕСКОЙ И ГУМАНИТАРНОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ, СООТВЕТСТВУЮЩИХ МИССИИ ЕВРОПЕЙСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ МИРА В 21-М ВЕКЕ.
      Таким образом, образуется системный состав трех составляющих Великой Европы:
      (1) Соединенные Штаты Америки;
      (2) Конституционно-организационный ЕС;
      (3) Содружество независимых европейских государств.
      
      
      
      Новый политрынок возникает из периферийных смыслов политической литературы переходного периода
      Россия - страна солиптическая, и в этом подобна иным солиптическим нациям-державам, добившимся успеха в современном мире, утвердившим, так сказать, свой предельный субъективизм в политической "объективной реальности, которая копируется, фотографируется и отображается нашими ощущениями"; однако, "уровень" российской (русской, русскоязычной) солиптичности настолько высок, что страна до сих пор не обучилась искусству обращения его себе на пользу и выжигается этим сверхмощным человекоорудием изнутри. Уже приходилось писать, что солиптизм радикально отличается от солипсизма, как пороговой для системы европейских наук гипотезы о происхождении мира из человеческого Я тем, что в рамках солиптизма - это уже не только гипотеза, а социальная, историческая, политико-экономическая, научно-практическая фактичность, хотя и особого рода. "Вся жизнь наша отечественная - есть литература", - догадывался об этом обстоятельстве акад. Панченко. В российской политреальности переходного периода (конца переходного периода) данный непреложный и торжественный закон русской общественно-государственной жизни выразился в образовании рынка политического письма, политической текстовой работы, которой, в конечном счете, всегда является работа политтехнолога, будь-то подготовка программы кандидата, партии, либо бизнес-плана выборной кампании. В конце концов, в лице выдающихся представителей экспертного сообщества мы получили ряд писателей (учителей политжизни) русской политической литературы как "материальной основы" российской действительности.
      "Великий перелом" 2003 года, который куется в недрах (точнее - растянут тонкой пленкой по поверхности) русской политической словесности, будет в сущности явлением русской политической литературы, то есть, не внелитературным явлением каким-то групп, слоев, интересов и мотивов населения, сообществ влияния самих по себе, не учтенных в социологическом смысле, а порождением таковых (групп, слоев, интересов, мотивов, энергий) из духа русской политической литературы (русской - в смысле изготовленной в материале русского языка, что для литературы принципиально, для "материальной жизни" же - безразлично).
      Интересно наблюдать за порождением новых биологических форм жизни из политической словесности. ВСЕ ТЕ СМЫСЛЫ, НА ОСНОВЕ КОТОРЫХ СЕГОДНЯ ВОЗНИКАЮТ(= НАЗЫВАЮТСЯ) НОВЫЕ ПАРТИИ - ЭТО ПЕРИФЕРИЙНЫЕ СМЫСЛЫ (РИТОРИЧЕСКИЕ ФИГУРЫ, СУБЪЕКТИВНЫЕ ПОНЯТИЙНЫЕ "ЗАГЛУБЛЕНИЯ", "ЧЕРТОЧКИ" ДИСКУРСА), ЕДВА ЗАМЕТНО СУЩЕСТВОВАВШИЕ ВОКРУГ ОБЩИХ МЕСТ, ЦЕНТРАЛЬНЫХ ТЕМ И ПОНЯТИЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА. ПОЭТОМУ ДЛЯ РАЗВИТИЯ, АБСОЛЮТИЗАЦИИ ЭТИХ "ЧЕРТОЧЕК" ПОНАДОБИЛИСЬ ПОЛИТТЕХНОЛОГИ ВЫСШЕГО РАЗРЯДА - ПОЛИТПИСАТЕЛИ.
      Лимонов с его НБП - здесь просто прописной пример. Он возник из страхов и взаимных обвинений демократов первой волны вокруг по-фроммовски (то есть, литературно) понятой темы фашизма. Я уверен, что сам термин "национал-большевизм" политологически малограмотный Лимонов заимствовал у кого-то из либералов, выдумавшего его в качестве "пужалки" для одной из обыкновенных для этого круга языковых игр (что-то вроде витгенштейновского слова-образа "кентавр", демонстрирующего условность имен). Однако, обращает на себя внимание, как именно сегодня образуется легислатура этой периферийной литературной реальности. Партия включается, возгоняется, восходит как "гегелевское понятие" в политико-правовой каталог, становится частью нового политического пространства, через нее политическое пространство также обретает значимый элемент новизны, качественного различия с прежним политпространством, старым политрынком.
      Все, что понималось прежде, как "всего лишь" литература по отношении к мейнстриму "реальных и центральных" политических тем и проблем, все обретает легислатуру, перехватывает ее у прежнего центра и присоединяет к себе в практически неизменном виде. Министр юстиции выдает свидетельство в регистрации какого-либо литературного возгласа, риторического понятия той или иной литературной поэтики, и все довольны - все максимально реалистично.
      НБП - пример классический уже. Больший интерес вызывают нарождающиеся биологические формы жизненной политической литературы. Практически точный диагноз здесь - Партия Жизни. Вот где прямо-таки, по Панченко, содержится задел формализации, раскрытия формальной (политической) природы "нашей российской жизни". Партия стоит "на месте в тексте", подвешена в тексте отдельной строкой, перебрасывает логические, грамматические мостики с другими, близко расположенными фразами политического текста, меняет шрифт - вот это и есть политическая деятельность данной политпартии. Чтобы запустить эту партию, необходимо применить вышеописанный литературный метод, разработать идеологию партии как литературное поведение, а именно: берем и вскрываем хирургически, вспарываем экзистенциальный некрофилический формат НБП - Тягу к смерти, благо, писательский корпус нацболов прямо-таки помешан на поэтизации Смерти, и организуем политическое сопротивление данному дискурсу: Вот она Жизнь, лучезарная, вся такая воздушная, позитивная, к поцелуям зовущая. Понятно, что это оппозициональная структура "Партия Смерти - Партия Жизни" может развиваться именно как литературная, в среде литературы. А таперича измерьте расстояние экзистенциальных смыслов (бытия-к-смерти, философии жизни) от сквозных, центральных политических тем переходного периода, вокруг которых формировались партии (рыночная экономика, отношение к приватизации и так далее) - и оцените весь уровень периферийности тех оснований, из которых возникает новый политический рынок.
      Показательный случай, отражающий литературную природу нового политрынка, - феномен Глазьева. Для студентов вузов, в которых еще преподавался марксизм-ленинизм, - это случай очень узнаваемый. Есть такое особое "метафизическое упорство", с которым ряд посредственно, но упорно мыслящих образованцев "врубался" в марксизм-ленинизм, заменяя некоторые рассудочные связки в своей голове некоторыми метафизическими сгущениями типа "природной ренты". То есть феномен литературный, феномен человека-персонажа, имеющий метафизическое значение для россов. Потому-то и рос рейтинг Глазьева, как гриб, в тени-свете спроса на метафизику, на литературную значимость, фундированность политического предложения.
      Возможно, в духе литературы, сориентируется и Зюганов, наращивая профессорскую, университетско-образовательную составляющую своего образа. Его тексты, публиковавшиеся в свое время в "Независимой газете", были вполне осмысленны, выдавали думающего и способного к письму человека, испытывающего некоторое интеллектуальное удовольствие от письма.
      Если Зюганов вернется к текстовой работе и позиционирует ее в духе тезиса "вся наша жизнь российская есть литература", - то КПРФ выиграет, по крайней мере, у тех, кто объявил себя ее конкурентами по левой идее.
      Я все ждал, когда проявится Игрунов, бывший серый кардинал "Яблока", сидевший на периферийной теме "гуманитарно-политических технологий" еще с тех времен, когда выступлений Е. Островского на эту тему и на горизонте не было. Конечно же, - в эпоху литературы, в момент формирования нового политрынка на литературной основе, основе периферийных (чисто литературных, риторических) смыслов. В этот момент из «мухи» (в смысле "бесконечно малой", периферийной роли политсмысла), так сказать, и родится СЛОН (Союз Людей за Образование и Науку, возглавляемый Игруновым).
      Процесс возникновения куртуазных, салонно-литературных партий, безусловно, возглавляет "Евразия" Дугина. Но она избыточно, некритично литературна, и будет на новом политрынке чем-то вроде "пробника", побивая которого за неумелость все иные литературные "до мозга костей" партии будут демонстрировать собственную инолитературность, конкретность, практичность и деловитость. Это технику уже освоила конкурентная Евразийская партия, спокойно и методично, в режиме реального времени прибирающая к рукам приплывающее то, что нарывает Дугин тяжелым политико-литературным трудом.
      Ярчайший пример - возникновение "Либеральной России" Березовского. Если отбросить естественный литературный закон российской политики, то дело у либералов должно было развиваться так: после подражательных прозападных монетарных идей Гайдара, объективно необходимых на первом этапе либерализации, должен был быть сделан новый шаг либеральной мысли, развиты экономические подходы, созданы новые институты более глубокой экономической мысли. Ан нет, каждое новое издание либералов все более бесцветно, все скуднее интеллектуальное обеспечение, либералы даже не могут образовать новую площадку, не могут вычислить значение "союза правых сил". До таких микроразделов Великой реформы, как жилкомхоз-реформа, Гайдар даже не опускался, теперь же они поглотили весь интеллектный ресурс либералов. И вот тут, как новый шаг, появляется Что? Литературная тематизация либерала как "персонажа со взглядами и идеями" (почитайте литературные манифесты, которые выдавала НГ за подписью Березовского), да еще какой-то лубок на плазменном экране на сюжет то ли "Фауста" Гете, то ли один из вечных сюжетов Достоевского об отягощенной злом свободе.
      Какие же выводы? Литературная природа нового политрынка, фиксируемая даже традиционными средствами политанализа, говорит о том, что образуется ПОЭТИКА НОВОЙ РОССИИ. Это имеет безусловные исторические значение и смысл, за толкованием которых нужно обращаться не к политаналитикам и политтехнологам, которые сами всего лишь персонажи на этом рынке, а, скажем, к Сергею Сергеевичу Аверинцеву - автору "Поэтики ранневизантийской литературы" и к той традиции интерпретации "Поэтики" как непосредственного выражения духа времени, берущей (интерпретации) свое начало в немецком романтизме (книги А. В. Михайлова о Поэтике). Образование Поэтики говорит о завершении переходного периода, это первое действительное свидетельство (и важнейшее) образования Новой России. Далее же значение и смысл данного события расходятся в живительной среде исторического выбора, выбора народа, выбора элит. Филологи будущего будут изучать поэтику Новой России, ее генезис и структуру вне зависимости от того, какой конкретно она будет. Изучение, скажем, поэтики литературы негениальной, исторически средней, подражательной имеет даже большую научную ценность, чем изучение литературы гениальной, где труднее выстроить безличную исследовательскую дистанцию к автору, свести произведение к общим усредненным закономерностям эпохи. Однако нам, призванным жить в Новой России, хотелось бы Поэтики выдающейся литературы.
      Так что давайте поверять новых акторов нового политрынка литературой, привлекать мастеров литературы русской и их взглядом искать мастеров русской политики-жизни-литературы, смотреть - что же именно пишут деятели нового политрынка (теперь это становится важным, поскольку уже попадает в механизм, в "поле зрения" истории в отличие от формальных партийных программ, которые просто должны были наличествовать в качестве партийного аксессуара), какова ценность, реальная творческая сущность создаваемых ими текстов и гипертекстов политики-жизни-литературы.
      И важнейший вопрос, который, совсем как у Симонова, разделит всех нас в этот пока еще не очевидный момент перехода моста от старого к новому политрынку, - разделит на "ЖИВЫХ И МЕРТВЫХ", живых и мертвых в духе литературы, который в России тождественнен реальной жизни: Вопрос о том, нужен ли "Новый центр" политрынку (на старом-то политрынке центр был - борьба в некотором месте с коммунизмом), или политрынок, возникающий из периферийных смыслов политрынка старого, должен быть лишен смыслового центра, децентрирован? От принятого по этому поводу решения и будет зависеть водораздел между Переходной и Новой Россиями. То есть, переход-то все равно произойдет, новая политреальность возникнет, но ее качество и судьбы людей в этом качестве могут быть различными в некотором ограниченном человеческой жизнью формате (и так для каждого нового поколения).
      "Новый центр", убежден, необходим - необходима гениальная политическая литература. Децентрированный самотек политрынка, выгодный административной власти в тактическом смысле, на который она всегда готова польститься, с неизбежностью приведет к формированию лживой поэтики второсортной литературы (пусть простят меня филологи), статистической базой которой все мы и окажемся в сотворенной этой поэтикой политформе режима. Мы опять, как и в советское время, погрузимся (погружаемся) в гоголевский мир "мертвых душ" - мир, который населяют исключительно периферийные выразительные персонажи, в котором происходят периферийные вычурные события, мир, который непосредственно, непрерывно, литературно-организационно отрицает наличие центра самой своей повседневностью, и выход из которого невозможен его собственными средствами, как невозможной оказалась христианизация "Мертвых душ". В одной из рубрик газеты "Консерватор" я уже читал глубоко-традиционалисткое откровение о том, что Собакевич - это соль народного характера Земли Русской. Искренне надеюсь, что для путинского большинства "Новая Россия", "Партия Жизни" - это Мир Пушкина.
      
      
      Как нам научиться работать с «преждевременностью» России
      «Россия вовсе не отсталая, а преждевременная страна»
      А. Битов
      Унылость переходных умов переходной России коренится в результатах наблюдений за российской действительностью, осуществляемых при посредстве "социальных наук" (от социологии до экономической теории). Данные этих наблюдений, в основном, отрицательные, имеющие тенденцию к ухудшению, а небольшие позитивные изменения колеблются в пределах вероятностных и статистических погрешностей. Вот уже третье президентское Послание включает в себя подобного рода беспристрастный анализ. При этом правительство овладело "уникальной технологией" управления экономикой именно в "пределах статистических и вероятностных погрешностей", где "все возможно и дозволено", когда любой результат возможно интепретировать в необходимом правительству же "объективном"смысле. Данные соответствующих наблюдений, проводимых оппозицией, вообще апокалиптичны, и, вне зависимости от их политизированной интерпретации, также картины всеобщего уныния не портят. "Россия - страна отсталая", - таков общий погребально-торжественный итог наблюдения переходных умов за российской действительностью, независимый от политического строя рассуждений и предлагаемых рецептов "линейного преодоления" отсталости - от "гонки" за ничего не подозревающей Португалией до "смены антинародного режима" на режим, который "все о народе прочитал".
      Перед нами - классический случай из практики становления научной (истинностной) теории. Необходима Теория России - фундаментальная концептуализация истинных оснований, образующих исторический путь и повседневность России одновременно. Налицо - кризис "физической картины мира" России, той концептуальной реальности Пост-России, которая была сквозной темой переходного периода, проходящей через многообразие политизированных интерпретаций. Однако, философия как история и теория мышления, учит, что существует такое измерение пост-реальности, которое характеризует ее как мета-реальность. Кроме того, философия учит, что "это" измерение есть человеческое измерение реальности. Говоря яснее, прелесть переходного периода состоит в том, что в нем - в принципе - могут быть разрешены фундаментальные вопросы о России, поскольку содержание России высвобождено от всякой формы, существует отдельно от совокупности осуществляемой в реальности политической, экономической и культурной деятельностей, и, следовательно, гипотетически можно предположить наличие некоторых непереходных умов (ума), которые существуют не в среде форм, перехода одних форм в другие, а в среде некоторого покоящегося, нематериализованного содержания России в чистом виде, которое не "потревожено" действием переходных умов, вцепившихся в формальную сторону российского дела и живущих в "3оолетии"(как кто-то отыменовал "феномен" помечания властью территории 300-летия Питера).
      Человеческое измерение содержания России есть русская литература (литература есть "материальное" существо человеческого измерения реальности, в котором (измерении) реальность единственно себя и проявляет, существует). Русская литература есть Теория России. Если в области "социальных наук" реальных и самопровозглашенных авторитетов, экономистов, политтехнологов, социологов - легион (впору уже выходить из России и в некоторое стадо вселяться), то в пространстве новейшей русской литературы (обратите внимание: период - переходный, а литература - новейшая) все чисто, просто, ясно. Там присутствуют только Весь Бродский, одна книга-Эдичка, и небольшое количество бесценных литературных замечаний. Среди последних - особо ценное для нашего исследования замечание А. Битова: "Недавно я пришел к выводу, что Россия вовсе не отсталая, а преждевременная страна". Далее, правда, А. Битов уводит нас в сторону: "Она, как и русский человек, заготовка для будущего. Прежде всего, преждевременен Пушкин, на которого мы все теперь ссылаемся и ничего не делаем. Плавности никакой, у нас все вдруг. Революционное и эволюционное находятся в противоречии, при этом революционное загадочным образом может задерживать патриархальное, а эволюционное становиться революционным".
      Необходимо рациональное освоение (понимание, формализация, технологизация) такого фундаментального состояния "вещества" России, которое русская литература схватывает как "преждевременность России". Речь в первом беспристрастном приближении идет о каких-то специфических отношениях масштабного человеческого сообщества со временем как фундаментальным измерением (свойством) человеческого бытия. Мы ограничены в данном исследовании также и неразработанностью (многоаспектностью) теории социального времени (от "свободного времени" в экономической теории до психолингвистической концепции восприятия времени).
      Понятно одно: у России - особые отношения со Временем. Феномен отношений России и Времени образует русское существо (русскость) русской литературы, выражающей смысл русской истории. Пост-реальность есть, в одном из своих качеств "недо-реальности", также и мета-реальность. Также и преждевременность России, есть в одном из своих качеств, не просто "заготовка для будущего", но и некоторое реально существующее, присутствующее в повседневности будущее, "временящееся бытие", ждущее своих акторов.
      До сего дня - до Новой России, то есть, преждевременность России понята, осмыслена и употреблена только в сфере русской литературы, в сфере русской письменности. Осмысление преждевременности России, осуществленное в русской литературе, образует поэтику, Поэтику Новой России, выдвинутую в действительность в качестве культурного сознания русской интеллигенции.
      Новая Россия - ведь не политологическая идея переходного периода, это корневое семиотическое гнездо идей, образующее культурный разум русской интеллигенции.
      Есть, таким образом, та сфера повседневности России, которая "всегда под рукой", всегда рядом с обыденным сознанием как нечто его собственное, которым оно свободно располагает, но нечто принципиально невостребованное. Для кого-то, быть может, сие есть и "тайна России", для России же нет ничего более привычного и обыденного, бесценного (в обоих смыслах слова). Речь идет о сфере "социального времени" России. Сущность "национального" времени есть величина не исследованная, но фундаментальная в качестве универсальной категории общечеловеческого нациеобразования, становления общемирового значения национальной культуры из духа национальной общечеловеческой повседневности. Так "немецкое время" развернулось в немецкую классическую философию. "Еврейское время" развернулось в общемировую духовную сокровищницу еврейского разума. "Английское время" образовало структуру современной западноевропейской цицилизации.
      Постижение времени противостоит отрицающей это постижение пространственной экспансии.
      "Русское время" должно развернуть собственное общемировое значение в процессе нациеобразования Новой России.
      Русская литература беспристрастно=точно, "на повседневном уровне" фиксирует ту фактичность, что российская нация все еще не образовалась. Века взлетов российского духа и оружия не сложились все еще в со-временную российскую нацию и потому все еще не завершены, могут быть обратимы вспять - к деградации, к поражению.
      Истинное решение - явление мирово-значимого Русского времени (русской Эпохи), как универсальная формула мирокультурного нациеобразования выдающихся наций, состоит в становлении (развитии) российской нации из основания "русского времени". "Материя", предметность Русского времени, то, каким образом Русское время (фундаментальный ресурс нации) существует в данной нам действительности (повседневной, социальной) есть Русский язык.
      Всемирно-отзывчивое Время - это Русское время мира, которое Русским языком образует действительность (совсем по Гегелю, обведет "пестрой корой действительности" ничто современного мира) мира как действительность Русской литературы.
      Русское время, Русский язык, Русская литература - троица Русской идеи как российской общенациональной идеи, образующей непрерывность нациеобразования. Троица Русской идеи творит действительность, завершающую переходный период, действительность России самой по себе - собственно говоря то бытие, которого нет сегодня в мире. Перефразируя Битова, можно сказать, что Переходная Россия (РФ) по степени "присутствия" (сравнения, скажем, политико-экономического влияния с территориальными и историко-культурными "размерами") в современном собществе стран - это "самое большое маленькое государство, и самое маленькое большое".
      Технологические выводы из построения, предпринятого в настоящем исследовании, следующие:
      Выработка истинностной (продуцирующей не только вероятностные, но истинные, достоверные значения экономических, политических и иных общенациональных процессов) Стратегии России возможна только при непрерывном рефлексивном учете специфики временного развития России (специфики человеческого измерения). Кроме того, важно осмысление сущности переходного перирода как перехода России от пространственного развития (в смысле экспансии) ко временному развитию (интериоризирующему, рефлектирующему пространственному развитию, отражающему европейский смысл пространственного развития). А ныне мы живем в реальности, описываемой известным каламбуром Битова: "Мы живем на границе пространства и времени, попробуйте определить, где эта граница проходит".
      "Внешний вид" развития России - пространственное развитие, пространственный коридор для времени человеческого бытия, пространственное развитие свободы.
      Концепция временного развития - теоретическая составляющая Стратегии развития России. Реальность, которая концептуализируется в данной концепции, - время человеческого бытия, практическая сущность русской литературы. Русская литература есть теоретическая область фундаментальных изысканий по разработке (разведыванию) истинных формальных начал Стратегии развития России - неделимых, базовых элементов Русского времени. Русский язык - есть истинный метод Стратегии развития России, то есть, непосредственная деятельность, становление которой есть рост России. Русский язык есть парадигма всей совокупности роста России (социального, политического, экономического, культурного, демографического). В этом смысле, именно Русский язык - парадигма политического "ВВП", именно Русский язык породил Путина как принцип неопределенности человеческого измерения. Формализация же этого принципа - дело Павловского (идея путинской большинства, партии Путина и другие концепцты формализации) так же, как формализация принципа неопределенности в физике - дело Гейзенберга.
      Продукт триады "время-язык-литература" есть модель, моделирование человеком реальности "из самого себя, раскрывая собственный смысл": время человеческого бытия (человеческое измерение) образует, выявляет средство человеческого измерения (язык как нечто, предшествующее человеческому бытию в качестве его времени), совокупность действий которого (языка) образует реальность литературы (книжная литература - важнейшая, но не единственная составляющая реальности литературы), парадигматическую для времени человеческого бытия. Таков литературный цикл, на основе которого может быть формализован, смоделирован цикл, функция гуманитарного капитала.
      Язык есть полная и непротиворечивая формализация действительности как человеческой действительности. Нам дано, задано лишь то, что образовано языком. Для упражнения в данном понимании рекомендую стихотворение поэму Бродского о стуле. Весь Бродский - вся соль новейшей русской литературы, вся Русская мысль конца ХХ-го века. Социально-федералистская партия России - партия Бродского в той же степени, в какой Национально-большевистская партия России - партия Лимонова.
      Гуманитарный капитал есть человеческое измерение, производящее в акте человеческого измерения (посредством единицы человеческого измерения) прирост реальности (на единицу человеческого измерения реальности). Экономика есть проект раскрытия формальных математических начал человеческого измерения, создание моделей человеческого измерения.
      Современная экономическая теория - это натурфилософия человеческого измерения, где "невидимая рука рынка" есть заместитель человеческой природы, "натуры". Гуманитарный капитал наращивается посредством гуманитарных технологий - посредством моделирования. Количество гуманитарного капитала - совокупность моделей. Если результатом истинного чтения (достоверной интерпретации) Книги Природы является достоверная формула, то результат познания Книги человеческой Природы - эффективная модель, модели общества, законов, государства.
      Резервуар формализации человеческой природы, созданный Русской литературой, - грандиозное основание для возникновения истинной теории человеческого измерения, фундаментальной составляющей которой раскроется теория гуманитарного капитала, как первая адекватная формально-математическая теория экономики, экономическая теория, располагающая эффективными математическими моделями.
      Сила будущего денежного строя Новой России - в формальной силе Русского языка. Миссия власти состоит в политическом представлении (раскрытии политической силы и мощи) формальной силы Русского языка, силы моделирования. Денежной Единицей денежного строя Новой России станет 1 (одна) модель, расчетное имя, связывающее денежный строй с человеческим измерением.
      Формализация гуманитарного капитала - как фундаментальная задача экономической стратегии страны - это, таким образом, не "развитие науки, инновации, интеллектуальная собственность и прочие благопожелания", это построение ("чертеж"), Модель рыночно-экономического цикла, в котором впервые будет полно формализована его фундаментальная составляющая -"рынок", которая в доселе существующих (незавершенных) экономических моделях выступала в качестве принципиально неформализуемого остатка ("невидимой руки"), что и обуславливало неполноту и незавершенность математической формализации экономических моделей.
      Преждевременность России сродни преждевременности Христа.
      Так, США в единым зыбком пространстве-времени истории перешли после второй мировой войны "от Римской республики к Римской империи" (каковой переход удивителен только для теоретиков демократии), они принесли народам и миру новое римское право - долларовое право. Старая Европа была для США до некоторого времени всего лишь уютной, культурной прародиной, не имеющей политического значения. Бродский в одном из своих последних венецианских интервью-зеркал европейского мира это ощущение выразил, сказав примерно так: "европейский культурный тип, - это как партизан со знанием античности и представлением о литературе абсурда, нобелевские и иные значения не имеют реального значения, мы здесь на отшибе".
      В проекте Большой Европы, проекте новой европейской идентичности, преждевременность России станет нормой временного развития. Пробуждение европейского самосознания сегодня сильно возобновлением духа античности, который способен осмыслить себя в христианском зеркале России. Русское время Большой европы, Русская литература Большой Европы, Русский язык Большой Европы - станут частями общеевропейского единства. Европейские национальные времена Единой Европы возрождают античное основание европейского единства. Еврейская цивилизация как цивилизация чистого разума сигнифицирует европейскую предметность. Таким образом, становится возможен поворот мировой истории, переход к гуманитарному развитию как всемирно-исторический гуманитарный союз трех цивилизаций - античной (так предлагаю именовать Европейское сообщество наций в цивилизационном аспекте), еврейской и русской.
      Русская победа - есть победа русской литературы над временем.
      
      В возникающей России есть только две партии: Партия Бродского и Партия Лимонова
      Переходный период, на всем протяжении которого "пустота после СССР" заполнялась гуманитарно-политической природой, не терпящей, как известно со времен Аристотеля, пустоты, завершается образованием новой русской литературы, литературной формы, внутри коей и будет формоваться Новая Россия, какой ее узнают в ХХI веке. Понятие "литературы" дается здесь значительно шире, нежели совокупность наличествующих, либо имеющих впоследствие быть текстов, риторик, гуманитарных технологий, возникающих на их основе. Понятие "литература" употребляется в смысле, смыслово-однокоренном понятию "партия", которым означается часть целого, выражающая гуманитарно-политическую природу целого. Партия в традиционно-политическом смысле есть "объединение людей, исповедующих некоторую идеологию, и решающих в ключе данной идеологии "коренной вопрос о власти"".
      Однако, в качестве некоторой "объективной реальности", имеющей генезис и структуру, партия есть особый алгоритм - она не только является социальным, социально-экономическим "теретико-множественным (функциональным) отношением", но и выражает гуманитарно-политическую природу (составляющую) "теоретико-множественных (функциональных) отношений" самих по себе, как их изучает строгая наука. Реальная партия создается не тем образом, которым она затем описывается как "структура политической деятельности групп людей", но в соответствии (на основе) некоторой модели, "моделирующей" гуманитарно-политическую составляющую функциональных отношений. Партия создается как литературный алгоритм. Партия есть продукт литературной алгоритмизации действительности. Партия подражает литературе, представляет собой подобие литературы. Эпоха политических партий в истории цивилизации стала возможной и необходимой на априорной основе литературы как "органона восприятия действительности", поскольку объективная действительность политпартии есть в своей "материальной основе", как "материальный носитель" идеологии, - литературное значение. Историческое "новаторство" России состоит в глубочайшем осознании литературной природы политики, когда выполняются проекты партий-книг, партий, пишущих Книги человеческой природы на Русском языке.
      Вопрос о власти разрешается в сфере литературных значений. Власть есть "непосредственная формализация", и, как всякая формализация, она может быть истинной или ложной, иметь различные значения, создавать истинностные, вероятностные, статистические модели. Деятельность власти есть создание моделей, заполняющих человеческое измерение. Потому власть в любом ее качестве есть тотальный эксперимент, что в России проявилось значительнее всего - Россия заглянула за край истории. Власть есть свойство известной нам гуманитарно-политической природы, саморазвитие, трансформация которой (природы) - суть литература.
      К чему сегодня пришла Россия "после коммунистического эксперимента"? Весь переходный период со времен брежневского застоя происходило осмысление данного эксперимента в "повседневном теле" страны. Характерно, что в переходный период на первый план выходят, выдавливаются как объемы, "фамилии первых лиц", персон власти, поначалу лишь вырезываются на фоне институтов власти, затем все более заслоняют их (институты), абсолютизируясь и разрастаясь до институциальных размеров; к чему мы и пришли в настоящее время, когда есть не правительство, а конфигурация "Касьянов-Кудрин-Греф", не направление государственной политики, а, скажем, связка "Волошин-Сурков" и далее в том же роде. Венчает подобное развитие событий институциализация "фамильного принципа" идентификации власти в политическом слове "Семья". То есть, власть раскрылась как непритязательный литературный роман о жизни и быте конкретных лиц, когда, например, мнение некой дамы о человеческих качествах некоего молодого человека, связанное с оценкой ньюансов его психологического поведения в избранном обществе, в реальности оборачивается переходом совершенно нелитературной российской нефтянки в руки группы молодых людей. Задача личностного гуманитарно-политического роста и обеспечения финансового благополучия сведена к попаданию в образ литературного персонажа некоторого литературного романа, жанра, - к попаданию в роман, где и вершится реальная власть, где содержательные стратегии и стратегические разработки - всего лишь туманные поводы для человеческого общения,а то и попросту не упоминаются в тексте романа; где все институты власти - всего лишь обстоятельства места и действия сюжета, вывески, за которыми сидят и общаются реальные люди=литературные персонажи.
      Таким образом, первичная сфера, в которой принимаются решения в России, - сфера человеческого измерения, ограниченная конкретной группой людей. Алгоритм принятия решений - бытовой литературный роман. В принципе, настоящий формализм власти с литературным алгоритмом внутри есть достойное завершение осмысления коммунистического эксперимента. Ему противопоставлено человеческое измерение, пусть и в некотором "наивно-материалистическом аспекте" бытового романа как реальной формы истории, определяющей существо принятия исторических решений.
      Слом ельцинской Семьи приведет к слому литературной формы, и мы опять окажемся пленниками какой-то величественной, многовековой, холодной мифологии, безразличной к нашим судьбам. Необходимо дальнейшее развитие литературной формы "Семьи" сообразно истории развития литературы. Необходим новый тип романа, переход от бытописания среднеевропейского романа к сущностному бытописанию Толстого, Достоевского. А еще более необходим Пушкинский роман о власти.
      "Человеческое измерение Кремля" должно определиться сегодня с литературной партией власти, выбрать тип русской литературы, всеощий тип алгоритмизации российской действительности, тип социального, политического, финансового, экономического, культурного, информационного моделирования. Путин есть "внутренний валовый продукт" ВВП Русского языка. Русский язык - промышленность (промысел, совокупность ремесел мышления), производящая человеческое измерение, время человеческого бытия, в которой (промышленности) действует рыночный цикл гуманитарного капитала. Русский язык есть первичная форма постиндустриальной "промышленности", постиндустриальной экономики, его первый продукт - "путинское большинство".
      В новейшей русской литературе есть только две стратегии развития Русского языка, две стратегии моделирования. Одна истинная, другая, как и полагается, ложная. Подобно тому, как утверждалось (в том числе и Путиным), что в переходной России есть только одна идеологическая партия - КПРФ, в нынешней Пороговой России есть только две литературные (влияющие на умы людей непосредственно) партии. Партия Лимонова и Партия Бродского. Именно эти два автора заглубили свое творчество до истинной, материальной сущности литературы как субстанции гуманитарно-политической природы. Здесь есть интереснейшая пропорция: если у Лимонова есть лишь одна книга-Эдичка, являющаяся "базовым элементом" русской литературы, то Бродский - это, безусловно, Весь Бродский, имперский римский профиль, обеспечивающий достоинство и ценность, нестертость монеты новейшей русской литературы-политики-истории; с другой стороны, партия Лимонова "реально" существует, партия же Бродского как "фундаментальная политическая организация" не присутствует, присутствуя в качестве поэтики. Партия Лимонова как определенный литературный алгоритм властвования над действительностью не исчерпывается политико-правовой структурой НБП, это целый ряд младолитературных радикальных разноориентированных политических организаций, включая и респектабельные на их фоне "Идущие вместе", и "Евразия" Дугина, движущаяся в колее литературных ценностей. Но самое главное, то, что образует ресурс роста Партии Лимонова, - это молодое поколение успешных дельцов переходного периода. Партия Лимонова - это "героика" (ярость) разрушения литературной формы действительности, возврат (падение) от логоса к мифу, фундаментальное разочарование в логосе. Именно поэтому все, что упешно утвердилось в переходном периоде и желает его затягивания до бесконечности, противостоит на всех уровнях развитию литературного порядка, транспарентизации правил игры, - все это прибьется к партии Лимонова (возможно, уже и без самого Лимонова). Партия русского нигилизма - Партия Лимонова - есть всеобщая политическая форма, внутри которой эволюционирующим образом окажутся так называемые центристские силы всех мастей, в которых нет ничего, кроме воли к власти. Не важно, как называться будет эта сила, но идейно-литературный приоритет переходного периода ее формирования - за Лимоновым. Конечный итог действия этой силы - разрушение такой базовой литературной формы, как "Россия", без которой - внутри мифа "Россия", страна, как цивилизационная структура, существовать не может.
      О партии Бродского. Бродский возродил пушкинский смысл новейшей российской литературно-политической истории. Дал нам шанс на спасение. Бродский дал Новой России стиль, и одновременно, "Большой проект".
      Политический актор Партии Бродского как литературный тип - это, по словам из его венецианского интервью, "партизан со знанием античности и представлением о литературе абсурда", живущий в реальной повседневной Большой Европе, "на отшибе" евроатлантической цивилизации. Человек Бродского - это человек европейски-образованный (сущностно завершенный как человек, не нуждающийся в гипотезе воли к власти, властвующий над собой), человек, существующий в повседневном мире литературы, понимающий мир как мир литературы и действующий в точную меру настоящего понимания. Человек Бродского - Человек Логоса. И вместе с тем, - это "какой-то бело-русский партизан", как в песенном тексте употреблено у популярной танцевальной российской группы. То есть, он - не центральная фигура в евроатлантическом мире, где уютнее всего нигилистам и геополитикам всех мастей, которые всегда в центре внимания этого мира. Его повседневность - страна, которой еще нет на карте, но быт, время человеческого бытия которой всегда даны ему непосредственно - страна Большая Европа.
      Партия Бродского - это созидание действительности на ее фундаментальном уровне, уровне человеческого измерения, уровне литературной политики. Партия Бродского представлена в переходной России крупицами. Это - риторические элементы Семьи как литературной среды; это - "Русский проект ВВП" (а также "Русский журнал", "Русский институт") Павловского; это - Горбачев-фонд (Человек-основание) как "фундаментальное человеческое измерение"; это - "Независимая газета" времен Третьякова, которая "всегда с нами" и еще немного литературно-политических драгоценностей. Это, наконец, "либералы в правительстве" как литературная ситуация. И, главное, - наличие критического количества персонажей вышеописанного "бродского" литературно-политического типа на территории РФ. Все они, как правило, партизанят, решая материальные вопросы в личинах и играх переходного периода, но без больших успехов, так как быстро вычисляются акторами процессов переходного периода, заматерившими и забронзовевшими внутри и в качестве "чисто конкретных" переходных форм животно-политического поведения.
      Был такой литературно-политический проект, как Социально-федералистская партия России, который имеет для Партии Бродского примерно то же значение, что для Партии Лимонова - Национал-большевистская партия России. Речь идет о стратегической литературной разработке "Федерализм вместо коммунизма" (так, кстати, назывался пролог программы Эпи-центра Явлинского "Нижегородский пролог"), в которой речь идет о создании литературной формы Новой России, о прорыве России от мифа к логосу, от евразийского мифа к европейскому логосу прежде всего.
      Будущее письмо истории Новой России оставит в примечаниях и комментариях имена политиков и именования политпартий, которые сегодня на слуху, сосредоточившись на истинных движущих литературно-политических силах эпохи, которые медленно становятся очевидными. Таков, кстати говоря, урок истории КПСС.
      У нынешней власти есть большой риск повторить политическое представление Николая Второго в истории, когда все политическое многообразие центристских сил его времени было сжато до связки "Николай-черная сотня", как могут связать и нынешнюю власть с Партией Лимонова будущие политизированные историки, объясняя успех совершенно иных, непредставленных сил. Филологические значения "черной сотни" и "идущих вместе" имеют тенденцию к сближению.
      Большой Проект для России, выдвигаемый партией Бродского - проект "Большая Европа". Проект мегалитературы русской. Прорыв от однополярного мифа к европейскому Логосу.
      
      
      О «внешнем виде» информационного общества
      Фундаментальное мышление на протяжении всей своей истории практически никогда не избирало собственным предметом будущее. Фундаментальное мышление всегда имело своим предметом «здесь, теперь и сейчас», присутствие, поверяемое прошлым, рассматриваемое из прошлого. Не исключение и Маркс, осуществивший блестящий анализ современного ему общества, но оставивший в отношение будущего скорее некое догматическое вероучение, нежели продуктивную теорию. Будущее, таким образом, всегда было предметом весьма посредственных умов, в какие бы тоги и научные звания они не рядились, - от технократически ориентированных футурологов и представителей так называемых гуманитарных наук (социологии, политологии), спекулятивных дисциплин, звание науки которым присвоено некоторым авансом, до адептов различных религиозных и гуманитарно-политических доктрин. Однако, такого рода «мыслители будущего» имеют свойство создавать много шума односложным барабанным употреблением связки терминов «информационные технологии–коммуникации–сети–нейролингвистическое программирование и далее в таком же роде», каковая (связка-терминологическое гнездо) звучит у них гораздо распевнее в англоязычном исполнении. Не знаю уж, какой повелитель мух управляет данными «аналитиками», но они буквально засидели тему информационного, постиндустриального общества своими спекулятивными продуктами. Им, очевидно, невдомек, что чаемое ими будущее есть не улучшенное, или ухудшенное техническими средствами настоящее, а есть совершенно другое, новое настоящее, одним фактом своего возникновения отменяющее все авансы предыдущего настоящего, перечеркивающее его как несущественное, а затем и как несуществующее, и как не существовавшее вовсе.
      Временящаяся ныне возможность фундаментального мышления отлична как от предыдущей стабильной истории мышления, так и, вероятней всего, от последующей его не менее стабильной истории в грядущую для нынешнего мышления эпоху. Мы призваны мыслить переход. Переход от одного настоящего к другому настоящему, по завершении которого никакого «предыдущего настоящего» уже не оказывается. При этом, вообще говоря, речь идет о прыжке через бездну, где остановка, незавершенность мысли есть радикальное падение.
      Вторая природа, которую создало человечество, - совокупность объектов культуры, архитектурные системы, транспортные системы, промышленные системы, наконец, компьютерные системы, - есть, с одной лишь стороны, величайшее цивилизационное достижение. С другой стороны, это вызов родовой сущности человека, соизмеримый с вызовом «первой природы», с которым столкнулся «перво-бытный человек» в некотором расширительном антропном значении этого понятия. Мы, в этом смысле, - «второ-бытные люди», живущие во «второ-бытном мире», окруженные миром дикой второй природы. Эта вторая природа также поддерживает нам жизнь и развитие и так же грозит нам тотальным уничтожением, как и первая природа относилась к первобытному человеку. Если свести, аппроксимировать цвилизованный мир, цивилизованную предметность к природе, хотя бы и второй, то мы совершенно отчетливо увидим, что реально живем в мире родово-племенных, а большей частью стадных, сообществ второго уровня (финансово-экономических, корпорационных, национальных и др.), маскирующихся под институты и общественные субстанции.
      Таким образом, необходим цивилизационный прорыв, вырывающий «второ-бытного человека» из контекста «второй природы». Россия, в этом смысле, - модель для всего человечества. Дикость второбытного человека, варварство второй природы несокрыто в ней, не замаскировано, - точнее, гротескно, карикатурно замаскировано институтами и институциями, табличками и вывесками, под которыми сидят племенные вожди.
      Первобытный человек был выведен из контекста первой природы посредством орудий труда. Но это – с одной стороны. С другой стороны, человеческая речь и была этим самым непосредственным выведением (первичной программой развития) человека на свет, опосредованием которого (выведения) и был труд посредством орудий труда.
      Ныне человеческая речь стала мышлением, возможности человечества, потенциал программы его развития, расширились
      Второбытный человек будет выведен из контекста второй природы посредством также орудий труда, а непосредственно будет выведен мышлением. То есть, проблема информационного общества в прагматическом смысле фундаментального осмысления есть проблема создания, формирования, возникновения орудий труда, посредством которых второбытный человек начнет осваивать вторую природу, осваиваться в ней.
      Конечно, речь идет об интеллектуальных орудиях интеллектуального труда, об интеллектных средствах, об орудиях интеллектного труда, но именно эта безусловность определений совершенно отождествляет их, скажем, с каменными орудиями труда (охоты) первобытного человека, - это ровно такие же орудия труда ровно такого же цивилизационного значения, и в музеях антропологии (антропографии) будущих тысячелетий они будут лежать рядом, на одной полке.
      Эти орудия труда второбытного человека – модели развития. То есть, информационное общество – это не некое всеобщее парение в виртуальной реальности, ноосфере какой-нибудь (согласитесь, термин Вернадского созвучен и сородственнен оккультному значению «ноосферату»). Информационное общество - это использование человеком орудий труда, с помощью которых он начинает историю своего освоения второй природы. Человек создает вторую природу, как гриб растет, но он не научен ею пользоваться, он также заброшен в ней, боится ее, как и первобытный человек, - с той разницей, что первобытный человек не создавал первую природу, но был создан вместе с ней, так что погрешностью свободной воли в этом анализе можно пренебречь. Современный человек развоплощен, распределен в мире материально-технологической культуры, в мире второй природы, он не выделяет себя из мира второй природы. Но он наделен возможностью мышления. Создавая модели развития, отесывая, так сказать, подходящие камешки до пригодной для хозяйственного употребления формы, современный человек разгибается, учится моральному и гуманитарно-политическому прямохождению.
      Новые орудия труда, с помощью которых человек будет покорять вторую природу, которая сегодня властвует над ним, - это, вообще говоря, модели.
      Модели прокладывают курс свободы воли человека во второй природе. Базовая составляющая модели демифологизирует вторую природу, расчищает ее от шаманских культов социотехнологов и политттехнологов всех мастей с их концептами, суть которых - объявление молнии грозным речением божества, объяснение гуманитарного явления экономическими причинами, скажем. Посредством модели человек заставляет вторую природу подчиниться ему. Вообще говоря, история моделирования как история совершенствования орудий труда готовит путь торжеству интеллектуальной собственности, без которой невозможна новая экономика – гуманитарная информационная экономика.
      Модели, создаваемые ГРУППОЙ МОЗГ, - это, конечно, только начало пути, и к моделированию будущего они будут относиться как обтесанные каменные орудия труда к современным техническим устройствам, но начало новой цивилизации формируется. В каменном наконечнике копья уже содержится ЭВМ в свернутом до плотности гравитационной дыры виде. Информационщикам всех мастей следует понимать, что наличие компьютеров и компьютерных систем и свойственных технической природе форм работы на них не есть информационные технологии, это всего лишь естественное поведение второбытного человека в толще второй природы. То информационное общество, о котором они толкуют, - это планктон океана второй природы, в котором нет разумных существ. Рефлексивное поведение человека во второй природе, его выделение из мира второй природы как некоторая предметность есть, прежде всего, модель. Моделирование есть возвращение человеком собственной сущности, овещненной во второй природе, созданной им самим.
      Орудия труда первобытного человека – форма человеческой речи. Модели (орудия труда второбытного человека) – форма человеческого мышления. Их суть едина – стремление человека к истине. Человек должен выделиться из мира второй природы, в которую он влит, впечатлен. Моделирование есть, таким образом, новая мораль, первая система ценностей новой цивилизации, создание которой сродни той задаче, которую выполнил первый учитель человечества Заратустра - таковую рефлексивную сущность соответствующего взгляда на Заратустру как на учителя, учившего о "вечном возвращении", выявляет Ницше. Моделирование развития есть свобода (сущность) человека в компьютерно-информационной природе.
      Нужно учить моделированию (моделированию развития), а не «работе на компьютере».
      
      
      
      Новый Кремль. РАСКРЕПОСТЬ
      В начале XXI века Кремль является одним из состоявшихся мировых символов той фундаментальной формы отчуждения общества и власти, которая порождает саму сущность государства. Ныне так много поется песен о «диалоге общества и власти», где под «отчуждением» понимается нечто вроде безответного чувства «поматросил и бросил», что пришло, пожалуй, время просветить наших доморощенных интеллектуальных модников и модниц, «диаложников и диалогинь», касательно смысла понятия и самой концепции Отчуждения. Немецкий классический период в истории европейского мышления ввел в интеллектуальный оборот концепт Отчуждения. Имя Отчуждения присваивается Гегелем некоему умозрительно наблюдаемому в пространстве мышления событию – «самоопредмечиванию» духовной субстанции, которая для осуществления своей деятельности нуждается в противопоставлении чему-то иному, находящемуся вне ее, и принимает чуждую ей форму предметности. Гегель выразил интеллектуальное существо Нового Времени, стал естествоиспытателем человеческого разума и действовал совершенно в духе естественнонаучных представлений того времени – изучал такую простейшую форму человеческого разума как рассудок в расчете выявления на его примере общих закономерностей (системы) чистого разума. Наблюдение за человеческим рассудком с его непременным спутником, «вещью в себе», и выявило одно закономерно повторяющееся событие, непосредственно выражающее «жизнь» рассудка, – отчуждение. Способность к опредмечиванию стала интеллектуальным представлением о силе рассудка, мерность которой напрямую связывалась с силой отчуждения. Маркс был убежден в том, что он раскрывает внутренне-противоречивый смысл гегелевского «самоопредмечивания». С одной стороны, самоотчуждение сознания в предмет представляет «отрешение» или «отчуждение» сознания от себя самого, ибо предмет есть нечто иное, чуждое по отношению к сознанию. С другой стороны, по мнению Маркса, предмет в гегелевской «Феноменологии» по существу не отличается от сознания, ибо он есть «самоотчуждение» сознания в сфере самого сознания. Присвоив своим результатам наблюдения за деятельностью рассудка статус законов функционирования системы чистого разума, Гегель, по существу, сам спровоцировал ход мысли Маркса, состоявший в отрицании системы чистого разума как таковой. Именно таков смысл вводимого Марксом «историцизма в себе», некоторой «действительной, естественной» истории, определяемой материально-практической деятельностью людей, которая должна была интеллектуально противостоять истории становления и развития форм самосознания по Гегелю. Маркс попытался скомпроментировать Гегеля, а заодно и всю европейскую историю мышления в том, что его интересует не «реальный исторический процесс», а лишь история «отчужденного духа мира», осуществляющаяся посредством феноменологии форм самосознания.
      МАРКС СТАЛ САМООТЧУЖДЕНИЕМ ЕВРОПЕЙСКОГО МЫШЛЕНИЯ, УСТРАНЕНИЕ ЭТОГО САМООТЧУЖДЕНИЯ, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, ЯВЛЯЕТСЯ РЕАЛЬНЫМ ПРОДВИЖЕНИЕМ НАСТОЯЩЕГО МЫШЛЕНИЯ, НОВЫМ ИСТОРИЧЕСКИМ ДЕЛОМ ЕВРОПЕЙСКОГО МЫШЛЕНИЯ. В марксизме как некоторой интеллектуальной предметности произошло самоопредмечивание субстанции европейского мышления, образование из самого европейского мышления противостоящей ему предметности, европейского нигилизма. Русский марксизм стал той самой «вещью в себе» для европейского рассудка, познание истоков, распредмечивание, разотчуждение которой является исторической судьбой европейского мышления в целом. Острие марксистской критики чистого разума, призванное уничтожить самую сущность европейского интеллектуализма, обвиненного Марксом в том, что у него "вся история самоотчуждения и все устранение самоотчуждения есть не что иное, как история производства абстрактного, т.е. абсолютного, мышления", сегодня оборачивается против самих критиков чистого разума и предельно точно указует путь действительного интеллектуального развития мира, состоящий в следовании делу и сущности Мышления самого по себе, исследующий действительность в концептуальных пределах выхода мышления за свои границы, трансцендирования.
      Архаическая попытка Маркса сорвать дело Мышления была грандиозной спекуляцией на объективных трудностях становления науки мышления из оснований философской классики. Занятие делом и ремеслом мышления без прояснения мышления как основания подобной деятельности стало питательной средой европейского нигилизма. Философская классика Нового времени, начиная с Декарта, как раз и сосредоточила свои усилия на раскрытии феномена мышления. Марксистский срыв европейского интеллектуализма был в значительной степени компенсирован дальнейшим развитием феноменологии сознания в творчестве Гуссерля и Хайдеггера. В марксистской онтологии европейское мышление приняло чуждую ему форму предметности. Это сегодня, в эпоху научной специализации, гносеологический марксистский призыв звучит чем-то вроде попытки радикального переключения интереса математиков с предмета математической науки на изучение флоры и фауны, а физиков – соответственно, на исследование музыкальной гармонии. Тогда же провокационный призыв к философам покинуть путь исследования мышления и переключиться на «новую предметность», звучал весьма актуально. Что осталось сегодня от этой новой предметности? Практически заглохший сегодня голос человеческого разума и корпение в догматических «предметностях» спекулятивных социальных наук, которые ни один естественник совершенно справедливо за науки не считает, как не располагающие даже элементарным исчислением некоторой реальной (исчислимой) предметности. Понятие "отчуждение" - Entausserung – у Гегеля выглядит так: «Действование и становление, благодаря которым субстанция становится действительной, есть отчуждение личности, ибо самость, имеющая непосредственно, то есть без отчуждения, значение себе и для себя, лишена субстанции и есть игра указанных бушующих стихий; ее субстанция, следовательно, есть само ее отрешение, а отрешение есть субстанция или духовные силы, упорядочивающиеся в некоторый мир и, благодаря этому, сохраняющиеся». Или же: «Целое, как и всякий отдельный момент, есть некоторая отчужденная от себя реальность». В «Феноменологии» Гегеля «отчуждение» – это непосредственный выход мышления за пределы своей первоначальной (рассудочной) сферы употребления. Природа и история, сама «вещность», предметность мира, по Гегелю, выступают следствием «отчуждения». Маркс рассматривает отчуждение ВНЕ НАУКИ О МЫШЛЕНИИ, как следствие общественного разделения труда при капитализме, то есть, считает источником отчуждения господство частной собственности, соответственно товарно-денежных отношений, превращение «труда» человека в средство существования, при этом он особо акцентирует свое внимание на том, что в частнособственнических социальных отношениях продукт «труда» «отсваивается» (отчуждается) от непосредственного производителя, что и приводит, по его мнению, к перерождению, а потом - к отчуждению социальной сущности (самоотчуждению) человека. Маркс, таким образом, свидетельствует о той предметности, которую предстоит преодолеть мышлению, свидетельствует о ПОЛИТЭКОНОМИИ КАК О ПРЕДМЕТНОСТИ, КОТОРУЮ САМА СЕБЕ СОЗДАЕТ НАУКА ЛОГИКИ ДЛЯ САМОРЕАЛИЗАЦИИ. Маркс упоен поэтикой отчуждения и не замечает, что ПОЛИТЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПРЕДМЕТНОСТЬ ЕСТЬ НЕПОСРЕДСТВЕННАЯ САМОРЕАЛИЗАЦИЯ НАУКИ ЛОГИКИ. Маркс же, а вслед за ним и Ленин в «Философских тетрадях», а также иные крупные марксисты, которые владели фундаментальным вопросом «отношения Маркс-Гегель», корят Науку Логику как туманный, аморфный взгляд, полуслепо различающий «истинные политэкономические отношения».
      Советский Кремль как продукт русского марксизма и получился таким символом Отчуждения самого по себе, оторванного от реальной природы мышления. СУЩНОСТЬ И КАНОН КРЕМЛЯ – ДОГМАТ ОТЧУЖДЕНИЯ. Кремль и есть та субстанция, которая для осуществления своей деятельности нуждается в противопоставлении чему-то иному, находящемуся вне ее, и принимает чуждую ей форму предметности. То есть, КРЕМЛЬ СОДЕРЖИТ В СЕБЕ КАК КРЕМЛЬ, ТАК И ВСЕ ТЕ ПРЕДМЕТНОСТИ, КОТОРЫЕ ЕМУ ПРОТИВОСТОЯТ (КОТОРЫЕ ОН САМ СЕБЕ ПРОТИВОПОСТАВЛЯЕТ).
      Здесь, на пути распредмечивания русского марксизма, встает мощнейший аргумент Ницше и Хайдеггера. Аргумент о невозможности дальнейшего продвижения исторического дела мышления без интеллектуально полного решения вопроса о власти, без рефлексии власти. Ныне же, совсем по Гегелю, «отчуждение личности» выступает как онтологическое условие персональной власти, ибо только оно и есть «действование и становление, благодаря которым субстанция становится действительной», а «самость, имеющая непосредственно, то есть без отчуждения, значение себе и для себя, лишена субстанции и есть игра … бушующих стихий».
      Кремлевский догмат отчуждения производит сегодня марксистскую политэкономическую действительность: бедственное экономическое положение населения, богатеющую верхушку и иные мозаичные элементы «пестрой коры реальности», которой обводит себя Кремль. ПОСТСОВЕТСКИЙ КРЕМЛЬ САМ НАСАЖДАЕТ СЕГОДНЯ КАРТИНКУ РУССКОГО МАРКСИЗМА В КАЧЕСТВЕ ВИЗУАЛЬНОГО СРЕЗА ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ. Таково присутственное состояние власть предержащих, эксплуатирующих антропологическую технику Entausserung, отрешенности, в качестве персональной стратегии влияния.
      НЕОБХОДИМ, ТАКИМ ОБРАЗОМ, НОВЫЙ КРЕМЛЬ. Постсоветский Кремль – это Кремль различия. Его обитатели самоотчуждаются в виде телевизионной картинки, которую доносят обывателю волны СМИ. Так образуется постсоветская политическая предметность переходной России, сплошь состоящая из отчужденных личностей не первой свежести отчуждения (мертвых, не способных к мышлению и принятию решений вне связи с «человеческим носителем»), как своего рода призраков-посланий власти.
      НОВЫЙ КРЕМЛЬ – это, прежде всего, новая АРХИТЕКТУРА (архитектоника) Кремля. Старый Кремль – структура слоистая, структура различия. Старый Кремль, по существу, всегда пуст. Властители Старого Кремля всегда вынесены вовне силой народного гнева, любования, безразличия, одним словом, силой отчуждения. Бесплотные, безличностные духи (дух) в кабинетах Кремля самоопредмечиваются в противостоящую им реальность дел в государстве и экономике, вызывая в людях власти материальное действие по персональному самоотчуждению.
      НОВЫЙ КРЕМЛЬ – это КРЕМЛЬ ТОЖДЕСТВА. Путинский набросок чертежа Нового Кремля – это эскиз семи федеральных округов, прежде всего. Замысел архитектуры Нового Кремля состоит в тождестве проекта (чертежа), графической визуализации и материального воплощения Нового Кремля вплоть до нового комплекса зданий и сооружений в Москве. Смысл тождества как такового состоит в тождестве изображения действительности и самой действительности. Смысл тождества – человеческая способность числа. Число, как совершаемое человеком действие, событие, и есть сущность отчуждения, единственно одна и «снимающая» отчуждение. Таково развитие европейского мышления, как оно остановилось на Гегеле и поддерживалось в этом состоянии Гуссерлем и Хайдеггером, удерживалось от окончательного марксистского срыва.
      Процесс, за которым наблюдал и который описал Гегель, процесс, сущность которого Маркс напрасно искал вне человека, вне мышления, в некотором темном историцизме, этот процесс есть процесс исчисления человеком числа, который вместе с процессом говорения человеком слова, образует единую сущность человека. Исчисление человеком числа есть не меньшая, если не большая предпосылка человеческой психики, чем говорение человеком слова. Число есть истинный предмет слова – такова изначальная структура человеческого сознания. Численность есть предметность, которая возникает из письменности (словесности) как ее собственная предметность, которая и есть действительность. Численность в качестве предметности письменности и есть действительность сама по себе, против которой не стал бы возражать и Маркс, так как численность является одновременно и «продуктом» мышления и действительностью, «солью» самой действительности, естеством естественной истории.
      Архитектура как человеческое измерение реальности есть произведение численности посредством письменности, произведение числа посредством слова. Такова структура человеческого измерения, носящая гордое имя «архитектуры». Архитектура есть тело мышления, тело системы чистого разума. В численности письменность противостоит себе самой, находится в напряжении развития, посредством архитектуры.
      Догмат отчуждения скрывает путь исчисления человеческого измерения.
      Нужна новая архитектура новой российской власти. Новый Кремль - как не отчуждение, но число новой русской истории.
      Новый Кремль как явление архитектуры должен стать, прежде всего, явлением архитектуры знания как «золотой середины» между числом и словом, местом, где расположено числовое тело русского слова. Новый Кремль – это, прежде всего, скипетр новой русской письменности, Голос России.
      НОВЫЙ КРЕМЛЬ СТАНЕТ РАЗВЕРНУТОЙ ЭКСПОЗИЦИЕЙ НОВОГО МИРОВОГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ИЗМЕРЕНИЯ, СПРЕССОВАННОГО СЕГОДНЯ В ПЕРЕХОДНОЙ РОССИИ, СИМВОЛОМ УСТОЙЧИВОГО ГУМАНИТАРНОГО РАЗВИТИЯ, СИМВОЛОМ НОВОЙ РОССИИ.
      НОВЫЙ КРЕМЛЬ – это, прежде всего, Новый Университет европейского мышления, технологически созданный на распредмечивании, развоплощении, разотчуждении русского марксизма в идеологии слова-числа. НОВЫЙ КРЕМЛЬ – это РАСКРЕПОСТЬ, раскрепощение духа, встреча числа и слова, численности и письменности, числа и письма.
      НОВЫЙ КРЕМЛЬ – это телесное воплощение априорно-конституционных оснований российской власти, несокрытое порождение числа из письменности, из слова.
      НОВЫЙ КРЕМЛЬ ИЗЛУЧАЕТ ЧИСЛО ИЗ СЛОВА, материю из духа, представляет слово как число.
      
      
      
      Простые движения экспертного сообщества.
      Спасение – партия интеллигенции
      Вслед за крахом «старых правых» в политическое небытие грозит отправиться и «старому экспертному сообществу». Деятельность Павловского была отмечена интересными начинаниями, между прочим. Тут и заявка создать рунетное гипермедиа (экспертный интернет-канал), и магические круги вокруг гражданского общества, и многое другое. В чем же главная действующая причина краха старых экспертов? Они не только не сумели вести общество сообразно некоторым продуктивным стратегиям, но и оказались плетущимися в хвосте олигархической модернизации с протянутой рукой. Была ошибочной (провокационной) и сама эта идентификация – «экспертное сообщество», которая предполагала наличие в России некоторой осмысленной деятельности, самонуждавшейся в экспертизе. Нет и не было такой деятельности в переходной России. На данном этапе России нуждалась в генерации (производстве) самой деятельности, в которой материализация Новой России и будет осуществляться. «Эксперты» же убедили себя и общество, что такая деятельность осуществляется (властью ли, крупным ли бизнесом) и ее необходимо лишь корректировать экспертным образом, либо обслуживать политтехнологическим образом. «Старые эксперты» порядком протоптались на идеалах и смысле демократической революции 1991-го года, изменив даже самый ее знак на противоположный.
      РОЛЬ ОТВЕТСТВЕННОГО «ЭКСПЕРТНОГО СООБЩЕСТВА» ДОЛЖНА БЫЛА СОСТОЯТЬ В ПРОИЗВОДСТВЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ, ИДЕАЛОВ, НОРМ, МОДЕЛЕЙ РАЗВИТИЯ, ОБРАЗУЮЩИХ ЕСТЕСТВО НОВОЙ РОССИИ. ТАКИМ ОБРАЗОМ, НУЖНО БЫЛО НЕ «ЭКСПЕРТНОЕ СООБЩЕСТВО», А СООБЩЕСТВО интеллектуально состоятельных ПОЛИТИКОВ, ОБРАЗУЮЩИХ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЕ ЯДРО ПАРТИИ РАЗВИТИЯ РОССИИ.
      Что вообще экспертировали старые эксперты, кроме простых финансовых решений в области формирования инфраструктуры оплаты собственных услуг – анал-записок и орал-публицистики. Да любой непредвзятый историк, почитав все эти доклады-бонбоньерки и премудрую «системную аналитику», увидит в ней на самой поверхности текста простой и ясный, как божий день, крик-призыв и протягивание рук интеллектуальных приживалов к богатеющим наместникам, олигархам России.
      С другой стороны, и истина должного так же ясна и очевидна. В оцепеневшей, замершей, застывшей, бездеятельностной, подмороженной до кристаллического состояния России должна была затеплиться разумная жизнь. В период грабительского капитализма, период жесткого и всеохватывающего действия материальных категорических императивов, ПОЛИТИКА как разработка человеческого общения могла возникнуть только как интеллектуальная деятельность. Разворот интеллектуальной деятельности в политтехнологии, в экспертность и иные статусные предметности «умного еврея при губернаторе», поставили жирный крест на развитии России, на единственном ресурсе развития России в реальных условиях переходного периода. Хочется верить, что это всего лишь крест на «старых экспертах». Интересен, кстати, генезис «старых экспертов». Ведущие политмейстеры взялись даже не из старых добрых гуманитариев (те так и остались изучающими поэтики различных литератур), они взялись из такой экзотической породы мыслящих существ, как праздные «постмодернисты». Проблема также в том, что «старые эксперты», струсившие состояться как политики, почти загубили объективную возрастающую роль гуманитария в российской истории. Заканчивается все тем, что силовики подбирают себе молчаливых, аполитичных «новых экспертов», решающих исключительно технические проблемы управления и контроля «под задачу». Приходит их время. Идут и воплощаются в жизнь разговоры о том, что нужны не болтуны, а инженеры, технологи. А нужны, прежде всего, УЧЕНЫЕ, нужна новая рациональная гуманитарная наука, на основе которой и может состояться только меганаука и ТЕХНОТРОННОСТЬ новой гуманитарной цивилизации. Нужна разработка реальных стратегий и моделей модернизации России, в которые впрягутся и общество, и бизнес, и власть.
      Те, кто уже поспешил обреченно записать себя в эксперты, а то и в консультанты, ни на что более не надеясь в смысле продвижения собственного интеллектуального ремесла, собственного производимого интеллектуального продукта, должны образовать ПОЛИТИЧЕСКИ АКТИВНОЕ СООБЩЕСТВО, ПАРТИЮ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ при полном понимании того обстоятельства, что нет и не может быть на современном этапе никакой другой силы развития России. Не могут сформированные по постсоветским лекалам властные, экономические и другие силы при любой экспертной поддержке стать силами развития России по интеллектуальному качеству акцептированного в них человеческого материала. НАМ НЕ НУЖНО НОВОЕ ЭКСПЕРТНОЕ СООБЩЕСТВО - НЕЧЕГО ЭКСПЕРТИРОВАТЬ. НУЖНО СОЗДАТЬ СНАЧАЛА ПРОДУКТ РАЗВИТИЯ РОССИИ, ВОПЛОЩЕННЫЙ В ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. НИ ОДНА ИЗ ИДЕЙ И МОДЕЛЕЙ РАЗВИТИЯ РОССИИ В ЛЮБОЙ ИЗ ОБЛАСТЕЙ, КУЛЬТУРНОЙ, ТЕХНИЧЕСКОЙ, НЕ ВОПЛОТИТЬСЯ СЕГОДНЯ БЕЗ ПОЛИТИЧЕСКОГО РЕШЕНИЯ, БЕЗ КАЧЕСТВЕННОГО ОБНОВЛЕНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ. Недостаточно изобретать все новые и новые общественные организации и комитеты. ПЕРЕД НАМИ – ЗАДАЧА СОЗДАНИЯ ПАРТИИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ, ОБЪЕДИНЯЮЩЕЙ ЛЮДЕЙ, ВОЗНАМЕРИВШИХСЯ ЖИТЬ ПРЕЖДЕ ВСЕГО ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫМ ТРУДОМ. У ЭТИХ ЛЮДЕЙ НЕТ ИНОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ ВОЗМОЖНОСТИ ВЫЖИТЬ КАК КЛАСС, СОСТОЯТЬСЯ И ПОЛУЧИТЬ НОВУЮ МОЩНУЮ СТРАНУ, КРОМЕ КАК ВЗЯТЬ В НЕЙ ВЛАСТЬ КОНСТИТУЦИОННЫМ ОБРАЗОМ. ПРОДУКТИВНОМУ ИНТЕЛЛЕКТУАЛУ НУЖНО СЕГОДНЯ ПРЕЖДЕ ВСЕГО РЕШИТЬ ВОПРОС ПОЛИТИЧЕСКОГО УСЛОВИЯ РЕАЛИЗАЦИИ СОБСТВЕННОЙ ПРОДУКТИВНОСТИ, ПОЛИТИЧЕСКИЙ ВОПРОС САМОРЕАЛИЗАЦИИ. НИ ОДНА МОДЕЛЬ, НИ ОДНА ТЕХНОЛОГИЧЕСКАЯ ИДЕЯ НЕ СОСТОЯТСЯ В РОССИИ САМИ ПО СЕБЕ, НА ПРОСТОМ УСЛОВИИ СОБСТВЕННОЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ (НЕКОМУ ЭТУ ЭФФЕКТИВНОСТЬ ПРЕДЪЯВЛЯТЬ И НЕ ОТ КОГО ЖДАТЬ ЗА НЕЕ ПОХВАЛЫ И УВАЖЕНИЯ, НЕ ГОВОРЯ ОБ ОПЛАТЕ) – НУЖНА НОВАЯ ИНТЕЛЛЕКУТАЛЬНАЯ ВЛАСТЬ, ПАРТИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ. А новым экспертным сообществом для будущей партии модернизации пусть станет сама власть, государство – пусть оценивает, экспертирует, корректирует вырабатываемую партией интеллигенции осмысленную человеческую деятельность.
      Конкурентная среда экспертов (давайте смотреть реально) не имеет отношения к действительному развитию гражданского общества - это не более чем борьба за заказы в среде Садового кольца среди фондов-"генподрядчиков", которые привлекают за гроши региональных и иных "субподрядчиков", не имеющих интимного анал-литического входа во власть.
      Нет сегодня объективного и самостоятельного предмета для экспертной деятельности. Суть этого предмета - реальное, социальное, политическое, информационное, экономическое ЯВЛЕНИЕ МОДЕРНИЗАЦИИ. ЕСЛИ НЕТ ЭТОГО ЯВЛЕНИЯ, ТО КАКОВА ЖЕ ТОГДА ЦЕННОСТЬ "УЧЕНЫХ", ЭКСПЕРТИРУЮЩИХ, ИЗУЧАЮЩИХ ЯВЛЕНИЕ, КОТОРОЕ ОТСУТСТВУЕТ, НЕ СЛОЖИЛОСЬ, НЕ ИМЕЕТСЯ В НАЛИЧИИ?
      Речь менее всего идет о "партии яйцеголовых". Речь идет об новом политическом сознании (человеческом достоинстве и самоуважении), мышлении для тех, кого загоняют в резервацию-ящик "яйцеголовых", и речь идет, прежде всего, о материализации этого сознания в деле партийного строительства. С другой стороны, есть мощный исторический помогающий фактор, который является главным заделом конкурентоспособности Новой России - фактор становления новой формы общественного сознания интеллигенции, который не смогли использовать "старые эксперты", фактор становления партии модернизации.
      Моя гипотеза состоит в том, что "левые", "правые" и просто "никакие" полит-интегрированные эксперты - это недосостоявшийся (здесь у меня - не пренебрежение, а констатация) в переходной России, потенциальный актив партии модернизации как многоэлементного сетевого ядра гражданского общества. В самом деле, люди, занимающиеся "трудом наживы" образуют ведь реальное сообщество соответствующих стремящихся к богатству, или уже состоятельных людей, а не некоторое сообщество "экономических экспертов" (сведущих в экономике людей), каковыми их хотели бы, скажем, видеть экономические теоретики для удобства теоретизирования. Так, и люди интеллекта, должны образовать РЕАЛЬНОЕ сообщество, в рамках которого они могут осуществить первичную "эгоистическую" самореализацию, задействуя как ресурсную базу, вектор и инерцию движения некоторого родового для них сообщества, так и то историческое пространство, которое отведено историей для реализации этого сообщества и образующих его индивидов. Важно правильно отрефлектировать форму этого сообщества как форму политическую, а не сервисную, обслуживающую.
      Первоначально партия модернизации должна возникнуть как место-занятие правой, праволиберальной ниши, но ее внутреннее развитие и рост должны расширяться до некоторой системы "правого дела", "нового мышления и гуманитарно-политического пути", основанной на доминанте интеллектуального компонента в политике, когда в работу включаются более глубокие измерения интеллектуальной продуктивности, чем "лево-правые" политологические идентификации.
      
      
      
      
      
      Платон, Аристотель и софисты: проекция на отношение к политтехнологам в наши дни
      Надобно знать, что основание европейского мышления, его до сих пор горячее и вращающееся платоново-аристотелевское ядро, обведенное сверху корой почвы, в которой коренится европейский интеллектуализм, - данное основание формировалось в интеллектуальной повседневности своего времени как реакция мышления на софистическую практику. Произведем же путешествие к ядру Земли-почвы европейского мышления, которую (землю-почву) так хорошо знает и обрабатывает Хайдеггер, ремесленник-земледелец со-временного евромышления. Многие кое-что слышали о том, что фундаментальная европейская онтология в лице философий Платона и Аристотеля есть «реакция, связанная с состоянием разложения греческого полиса». Если еще более приблизиться к Ядру, непосредственно рассматривая состояние времени человеческого бытия античности, то мы заметим глубокую, внутреннюю полемику (борьбу, войну) философского гения с софистами, крупнейшими софистами ТОГО времени, в том числе и с Протагором, родоначальником европейского субъективизма, с его выдающимся тезисом «Человек – мера всех вещей». Непосредственное человеческое измерение-напряжение этой полемики нашло свое отображение в феномене платоновского Сократа, «нового греческого героя» платоновских диалогов. Софист – это прагматик-интеллектуал, с максимально гибким релятивистским сознанием, который нашел для себя непосредственное экономическое выражение в хозяйстве полиса: он выступает платным консультантом, экспертом, человеком, сведущим в реальной практике судебных споров, подготовки речей, элитного образования и освоения иных прагматических граней полиса. Американская теория прагматики (Ч. Пирс, например) возродила это интеллектуальное измерение прагматики, включающее в себя даже семиотическое истолкование, текстовую работу, преодолев тем самым немецкое «непосредственное» понимание прагматики-практики (внечеловеческой, формально-рациональной, «сухой» объективности), которое, как самое слабое звено немецкой онтологии, за каковое небезуспешно дернул Ленин, в конце концов, привело к марксизму и обрушило всю цепь сияющих горних вершин европейского мышления. Работа софиста связана с деньгами, с наживой, которая выступает для него объективным критерием непосредственной значимости интеллектуализма. Здесь и появляется, вырастает мирово-исполинская фигура Сократа в творчестве Платона, вырастает как воля к иной форме интеллектуализма, к иному смыслу, направлению, содержательности и теплоте Речения, к иным задачам риторики, нежели софистика. Сократ, конечно же, еще не Христос: он не встал окончательно на точку зрения этого инобытия, этой другости миру, не стал сам этой другостью миру, которая оказалась самой солью человечности, в которой время оказывается сущностью, истиной, «солью» бытия. Сократ работает с той же повседневностью, миром, с которым работают и софисты. Но работает по-другому. Творчество Платона объясняется удивительно простой формой диалога как Разговора Сократа с людьми, тянущимися к разумному, Разговора, имеющего другой смысл, другие цели, другое течение и интонирование, чем «типологический» разговор софиста с подобными людьми. Платон показывает Разговор Сократа как нечто, выигрывающее у прагматической риторики софиста по ее собственным основаниям и показателям: логичности, основательности, смысловому и содержательному наполнению, значимости, жизненному, политическому и природному («фюсис») ориентированию. В этом смысле Платон фокусирует внимание на вещности, предметности, раскрывая в ней несокрытое, человеческое, самоотчужденное прежде (в стратегии времени-истины) измерение, которое объективно наращивает объективность субъекта в горизонте рассматривания, понимания, истинной интерпретации этой вещности, предметности, оснований. Гуссерлевский феноменологический призыв «назад к вещам!» - это отголосок платоновско-сократовской рефлексивной победы над протагорово-горгиевским тезисом «человек есть мера всех вещей». ИСТОЧНИК РОССИЙСКОГО ПОЛИТТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО ЧЕЛОВЕКОВЕЙНИКА СЕГОДНЯ, В НАШИ ДНИ – ЭТО РАЗЛОЖЕНИЕ СОВЕТСКОГО ПОЛИСА, ОТЯГОЩЕННОГО НЕОБХОДИМЫМ ЗЛОМ ТАК ЖЕ, КАК И ГРЕЧЕСКИЙ ПОЛИС БЫЛ ОТЯГОЩЕН, УТЯЖЕЛЕН РАБСТВОМ ЧЕЛОВЕКОВ. Политтехнологизм заражен этим вирусом разложения и придает ему интеллектуальную форму распространения и воздействия на человеческую реальность. Стремглав проходим мы в один исторический миг все мирово-европейские стадии перехода от греческого полиса через «вечную точку Христа» (бытийственный знак самого времени) к римской мировой имперскости. И убойная сила политтехнологий сегодня, в особенности, политтехнологий западноевропейских, - верный признак свернутой мощности этого гипер-перехода. Ведь, ВСЕМИРНОЕ ТОРЖЕСТВО ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА ЕСТЬ, В ОСНОВЕ СВОЕЙ, НЕПОСРЕДСТВЕННАЯ СИЛА ПОЛИТТЕХНОЛОГИЧЕСКОЙ МАТРИЦЫ И НИЧЕГО БОЛЕЕ. ЭТО КАТАГОРИЧЕСКОЕ «НИЧЕГО БОЛЕЕ» И ЕСТЬ ПРОСТРАНСТВО СВОБОДЫ ЗАПАДНОГО МИРА.
      Сократическая точка зрения сегодня означает эффективную полемику с политтехнологизмом, или точнее говоря, с реальностью «через голову» политтехнологизма. Интеллектуальная техника коммуникации должна быть поставлена на службу мышлению, а не внеинтеллектуальным целям. Мышлению необходимо взять под содержательный контроль взбунтовавшуюся машину политтехнологизма. При этом следует понимать, что сама реальность всегда готова поддержать политтехнологизм против мышления и даже ради того, чтобы мышление, в котором реальность видит угрозу своей хаотической природе, не состоялось, не возникло, не имело места, которое (место), будучи раскрыто, тут же загромождается политтехнологиями. В этом смысле сбереженная Платоном сократовская человеческая интонация теплоты смысла, обращенная к мыслящему существу в целях его действительного развития, за которой (интонацией) скрывается великая истина мышления как управителя термодинамики, структуры природы, есть неизмеримо более высокий порядок (значение диалогизма) политтехнологии сравнительно с пронизанной финансово-экономическими интересами интеллектуальной прагматикой как суммой политтехнологий. ТОЧКА ПРИМИРЕНИЯ МЫШЛЕНИЯ С ПОЛИТТЕХНОЛГИЗМОМ ЕСТЬ АРИСТОТЕЛИЗМ, НОВЫЙ АРИСТОТЕЛИЗМ. ЛОГИКА АРИСТОТЕЛЯ КАК ТА САМАЯ ЛОГИКА, КОТОРАЯ ОБРАЗОВАЛА ПАРАДИГМУ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ, У КОТОРОЙ ДО ЭТОГО НИКАКОЙ ПАРАДИГМЫ НЕ БЫЛО, БЫЛА УДАЧНОЙ ПОПЫТКОЙ ФОРМАЛИЗАЦИИ ПОЛИТЕХНОЛОГИЗМА-СОФИСТИКИ. В ЛОГИКЕ АРИСТОТЕЛЯ ПЛАТОНОВСКИЙ СОКРАТ ВЗЯЛ СОФИСТИКУ ПОД КОНТРОЛЬ, ПОСТАВИЛ ЕЕ НА СЛУЖБУ МЫШЛЕНИЯ, НАЧАЛ НОВЫЙ ЭТАП РАЗВИТИЯ МЫШЛЕНИЯ, СВЯЗАННЫЙ С ПОЯВЛЕНИЕМ ТЕХНИКИ МЫШЛЕНИЯ. АРИСТОТЕЛЬ ПЕРВОЭЛЕМЕНТОМ-МЕТОДОМ ЭТОЙ ФОРМАЛИЗАЦИИ ИЗБРАЛ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ФОРМЕ ЧЕЛОВЕКА КАК «ЕДИНИЧНОЙ, РОДОВОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ТЕХНИКЕ-ЛОГИКЕ (ТЕХНОЛОГИИ)» (тезис Аристотеля «Человек есть политическое животное»). У меня, да и, пожалуй, у всех нынешних доцентов логики, а также у Эйнштейна, словом, у всех тех, кто как-то не оказался в эпохе классического еврофилософского образования с затверженным местом логики в сем образовательном здании, всегда было смутное подозрение, что текст Аристотеля содержит в себе не логику, а нечто со сдвигом с места логики. Письмо Аристотеля, с оглядкой на Платона, всегда удерживает этот угол сдвига с тем, чтобы не скатиться в пересказ свойственных его времени софистических законов и правил. Взгляд Аристотеля на логику, который потом и разделила западноевропейская цивилизация, определив Аристотеля отцом-основателем Логики, это ВЗГЛЯД НА САМУ ВОЗМОЖНОСТЬ ЛОГИКИ КАК НА ПОЛИТИКУ ПРИРОДЫ, ОБРАЗУЮЩУЮ ВОЗМОЖНОСТЬ ТЕХНИКИ. Потому-то, если бы Аристотелю возможно было назвать самому свое основное сочинение, следующее за «Физикой» (названное переводчиком в силу этой причины следования «мета-физикой»), он бы назвал его сегодня никак НЕ ЛОГИКОЙ, А ПОЛИТИЧЕСКОЙ ТЕХНО-ЛОГИЕЙ КАК МЫСЛЯЩИМ ЦВЕТЕНИЕМ ПРЕДВОЗМОЖНОСТЕЙ ЛОГИКИ КОНКРЕТНОГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РОДА. Аристотелизм сегодня как контактная управляющая структура политтехнологической матрицы (стремящегося-ко-всемирности либерализма) будет прежде всего РИТОРИКОЙ, речевым управлением. Всемирность либерализма, либеральная империя предполагает рост интеллектуальной формы реализации ПРИНЦИПА РИТОРИКИ. ХРИСТОС, ВООБЩЕ ГОВОРЯ, ЕСТЬ ОБРАЗУЮЩИЙ ПРИНЦИП РИТОРИКИ, ТОЧКА СБОРКИ, РАСПАСОВКИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЯЗЫКОВ. В этом смысле Христос ОТМЕНЯЕТ ПОЛИТТЕХНОЛОГИЧЕСКУЮ МАТРИЦУ, ФОРМУЕТ НОВОЕ КАЧЕСТВО ЖИЗНИ, НОВОЕ ГУМАНИТАРНОЕ КАЧЕСТВО ЦИВИЛИЗАЦИИ. ХРИСТОС – ВЕЧНЫЙ ДВИГАТЕЛЬ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ИМПЕРИИ. Аристотель догадывался о существовании перводвигателя мышления и ввел соответствующее понятие в своей философии, которое не может быть верно раскрыто в рамках немецкой онтологии, где под практикой, миром, природой полагается внешняя человеку, объективная среда, данная нам в ощущениях, инерционная, нуждающаяся в механическом первотолчке. Аристотель, всегда видевший за политтехнологией «внешний вид» (эйдос) человека, указывал на Христа (скорее даже на Машиаха иудауизма, благоустраивающего мир) как на человеческий, риторический принцип благоустройства, выработанный им в полемике с платоновским учением о благе, которая (полемика) пронизывает всей учение Аристотеля и придает ему внутреннее напряжение-смысл, незаметные для последовавшего аристотелевского ученичества. Ученик Аристотеля, первый либеральный император Александр Македонский есть некоторая механическая попытка, аристотелева модель перводвигателя. Сворачивание политехнологической матрицы (исчисления бесконечно малых сих) в точку, испускающую исчисление-свет простых чисел человеческое измерение, тождественность, в которой коренится релятивный свет), - это дело-слово Христа-Машиаха. Он располагает универсальным мировым квантом, несокрытым указанием, вечным показом которого была политика.
      НОВАЯ РОССИЯ, подключаясь к зависшей сегодня над миром политтехнологической матрице западноверопейского либерализма, формирует ИМПУЛЬС МАШИАХА, СУДЬБУ МИРОВОГО ЛИБЕРАЛИЗМА В КАЧЕСТВЕ ПЕРВОДВИГАТЕЛЯ ЛИБЕРАЛЬНОГО МИРА. В ИМПУЛЬСЕ МАШИАХА ПОЛИТИКА преодолевается РИТОРИКОЙ.
      
      От риторики борьбы с международным терроризмом –
      к риторике прав народа.
      Об Ученом и технологическом мире ислама
      Необходим переход от Языка борьбы с международным терроризмом к Новому Языку, соответствующему Новому моменту истории. В этом Новом языке – исторический шанс для всего человечества выйти на реальный путь гуманитарного социально-экономического развития, на путь становления единой гуманитарной цивилизации. Важнейшим методологическим требованием к Новому языку является также его органическая связь, единство с Языком борьбы с международным терроризмом, которые необходимы для обеспечения эволюционного перехода от одного Языка к Другому.
      Осмысление существа данного перехода и является предметом настоящей статьи. Язык, как «библейская структура», а ранее народы назывались «языками», родился из Купины неопалимой, из горящего, но не сгорающего куста, из которого Бог сообщал Моисею универсальное и единственное существо фундаментальной структуры языка и показывал живое существо Языка. Неслучайно, «Буш» - это и означает «Куст», то есть верный знак человечеству о новом существе языковой сущности человека.
      Покажем, как Новый язык, его фундаментальные понятийные структуры, рождаются из Языка борьбы с международным терроризмом, как третьей стадией терроризма в истории. Массовый террор (система Ужаса) во всеобщей истории человечества был орудием империй-завоевателей, орудием глобального геноцида. В новой истории человечества новую сущность получил и террор. Современный (международный) терроризм проходит сегодня третью завершающую стадию становления. В первой стадии террор был орудием революций (комплекс французских революций, октябрьская революция в России), во второй стадии – орудием тоталитарных государств (Германия Гитлера, Россия Сталина, Кампучия Пол Пота и др.). В завершающей стадии террор становится орудием самого себя – формируется коллективный наднациональный субъект, отличный от субъекта государственной власти, а также от профессионального сообщества революционеров, стремящихся к захвату власти. Религиозное самоопределение террористических организаций требует более глубокого осмысления. Ведь сущностью террора как вида человеческой деятельности, как наиболее радикальной формы нигилизма, является последовательный, рациональный, логически стройный, идеологический атеизм. Атеизм как система антирелигиозного советского агитпропа – всего лишь жалкая пародия на «истинный» системный атеизм, имеющий место быть в основе терроризма. Террор, таким образом, должен пониматься как «институт», замыкающий ряд: революция, тоталитарное государство, террор. Подобно институту революции, институту тоталитарного государства, институт террора имеет свой, отличный от цивилизованного (и противостоящий ему) способ воспроизводства капитала (включая гуманитарный капитал), свои социально-экономические, правовые, информационные и иные отношения, административно-территориальную организацию, идеологию, собственное жизненное, геополитическое, этнонациональное пространство. Так, террор не тождественнен войне: террор есть институция, которая может вести войну, как может вести войну революция, как может вести войну тоталитарное государство, – а может и существовать инкубационно, в собственном отдельном пространстве, пронизывающем мировой социум и неочевидном ему, накапливая силы и ресурсы, живя собственной, предметно-институциальной «жизнью».
      Дело в том, что в условиях современной материалистической цивилизации именно доведенный до совершенства атеизм зачастую является наиболее возможной формой «нематериалистического» существования, превращенной, искаженной отчуждением формой непосредственного отношения к абсолюту (хотя и отрицательного отношения, но такого, в котором абсолют действительно демонстрирует, показывает себя, «снимая» (лишая жизни) относящегося субъекта). Технология формирования человеко-орудий как военно-политической силы института террора (феномен религиозного террориста-камикадзе) есть герменевтическая установка на встречу с абсолютом, прорыв из материалистического мира цивилизации. То есть, «истинный» атеизм-терроризм - не только не отрицает существование абсолюта, но формирует конкретное отношение к нему. Таким образом, закономерно, что именно ислам, которому объективно-исторически предстоит период модернизации (Эпоха Возрождения) и который является сегодня незавершенным религиозным институтом цивилизации в том простом смысле, что он проходит в реальном времени исторический путь, который прошли мировые религии, существующие сегодня в устойчивом, формальном виде, - именно ислам образует круг средоточия вызовов, важнейшим из которых является международный терроризм. Как же понять то, что именно «истинный атеизм» толкает религиозного фанатика на самоубийственный акт террора? Разгадка в понимании Террора не как информационной картинки, наводящей ужас на обывателя, но как «историко-неправовой системы», институции, наследующей «историко-неправовым системам» революции и тоталитарного государства. Радикальное несоответствие идеалов революции и тоталитарного государства их исторической действительности так же характерно и для института терроризма. С другой стороны, подобно тому, как реакцией здравого смысла человечества на институт революции стало формирование социально-либерального капиталистического общества, а реакцией на попытки институциализации тоталитарных государств во всемирном масштабе (Третий рейх, Коммунистический интернационал) стало формирование международного демокапиталистического сообщества (от Лиги наций и ООН до Большой Семерки и НАТО), то реакцией на попытку институциализации террора (объективно-исторического наследника революции и тоталитарного государства) во всемирном масштабе, будет, в самом безусловном и необходимом историческом смысле, мировое демокапиталистическое государство-общество. Самый же важный вывод, вытекающий из предыдущего изложения, гласит, что это будет государство с фундаментальной новорелигиозной (преодолевающей «истинный атеизм») Сущностью (о существе этой Сущности будет изложено далее), и одной из важнейших составляющих этой Сущности будет не что иное, как новая («мыслительная») сущность ислама.
      Таким образом, необходим переход от стратегии США на разрушение института тоталитарных государств («ось зла») – к стратегии разрушения самого института терроризма, ведь именно остаточные тоталитарные государства, в ряде случаев, сегодня являются важнейшим сдерживающим фактором для институциализации международного терроризма, поскольку объективно-исторически ощущают в нем собственного могильщика (как тоталитарное государство было могильщиком революции). Неточная стратегия деструкции государств «оси зла» и открывает путь институциализации терроризма во всемирном масштабе. Необходима новая стратегия США по цивилизации тоталитарных государств, по преобразованию той социально-политической и экономической материи (опираясь на ее геополитический инстинкт самосохранения), из которой возникает международный терроризм, трансформируя при этом саму данную материю. В рамках той же логики и современные революционные движения (анти-глобалистские, анти-капиталистические), представляющие еще более ранний институт революции, также являются скорее союзниками в борьбе с международным терроризмом, так как видят его объективно-историческое происхождение из умерщвления института революции его собственными продуктами.
      Генеральный тезис Модели предлагаемой Новой стратегии США по борьбе с международным терроризмом таков:
      «Адекватный, превосходящий по мощи ответ на глобальный вызов международного терроризма, - это становление Ученого и технологического мира ислама».
      Необходимо подробно раскрыть это новое важнейшее понятие. Да, безусловно, существует богатейшая исламская теологическая, философская, культурная и литературная традиция. Но она является, в значительной степени, совершенным обрамлением, интеллектуальным «контекстом текста» коранического канона. Речь же будет идти о формировании «механизма реализации» коранического канона. Так талмудический иудаизм, раннее христианство образуется как интеллектуальный контекст исторического движения Ветхого завета во времени. Современная евроатлантическая культура со всей технологической, научной, экономической и военно-политической мощью западной цивилизации образуется как историческая практика универсального библейского канона. Диспенционализм, религиозно-ценностная составляющая мировой политики Дж. Буша, – явное свидетельство торжества «библейского канона» как осевой структуры мировой истории. Следовательно, и ответ на те вызовы, с которыми сталкивается политика Буша, ему следует искать в более глубоком осмыслении исторической практики, практики реализации «библейского канона».
      Начало, модель развития исторической «практики» библейского канона – это формирование Европейского университета, возникновение на основе библейского канона философского учения (учений). Такова суть модернизации живого религиозного института. «Конец истории», мыслимый западными либералами, означает не что иное, как историческое завершение развертывания библейского канона: ими явно ощущается «смерть бога» (Ницше). В то время, как неатеистическое мышление убеждено в существовании живого повседневного религиозного института, сопровождающего реальное развитие цивилизации. Таким образом, ислам как незавершенный, формирующийся, и, в этом смысле, живой религиозный институт цивилизации (я употребляю это понятие не в оценочном, а в принципиально простом «социологическом смысле»: пассионарность гуманитарного капитала, реальное развертывание политических процессов, их концентрация в «точке ислама», - то есть, все то, что схватывается с поверхности исторических процессов, а не из теологических глубин), как религиозный институт, живущий в пред-ожидании объективно-исторической модернизации, должен вступить в фазу реализации своего исторического предназначения, в фазу философского учения, в фазу Коранического университета. США должны стать инициаторами возникновения «Ученого и технологического мира ислама», имеющего наднациональное значение и смысл. Речь идет не о каких-то необычных научных сообществах, но о «стандартных» научных, информационных и технологических институциях и сетях, решающих на современном и постсовременном уровне фундаментальные и практические задачи устойчивого развития цивилизации.
      Современная ситуация в области реального наднационального научного, технологического и экономического знания характеризуется раздробленностью разделов и практик, отсутствием стратегии, и, главное, не может в этом состоянии стать основой реальной концепции устойчивого развития, что характеризует ситуацию кризиса наук как ситуацию отсутствия универсального языка науки. Отсутствует Мировой язык развития цивилизации как фундаментальное ценностное измерение, вне которого невозможна универсальная рациональность. А без такого Языка – мировое демокапиталистическое государство-общество невозможно, не может материализоваться. В основе подобного состояния дел – материалистическая парадигма современного познания (агностицизм), в своем логическом завершении имеющая действительный атеизм. Расцвет сект, поклоны-стучание учеными лбами по полу в церквях и формальная религиозность не меняют сути дела, являются «реликтовыми излучениями» материалистической цивилизации.
      Речь идет о необходимости метанаучной (гностической) концепции абсолюта, являющейся реальным содержанием, системой оснований нового научного знания, основой его технологической продуктивности, нового научного креационистского фундаментализма.
      Речь идет о том, что на языке ООН называется Меганаукой, наукой об устойчивом развитии. Абсолют - основа устойчивого развития, упорядоченности мира.
      Речь идет о необходимости фундаментального научно-технологического поворота, способного вывести цивилизацию на пусть устойчивого развития. Этот поворот может быть осуществлен также и в акте модернизации живого религиозного института в соответствии с объективно-исторической логикой его развития как создающего основания, креатив науки. Модель такого поворота заложили арабские ученые-математики. «Арабские цифры» как идея выражения числа, момента абсолюта, цифрой является главным революционным преобразованием известного нам наднационального научного знания, той точкой, когда наука получила саму возможность перехода из абстрактной сферы в практическую, каковой возможностью она, наднациональная наука, и воспользовалась, осуществив технологически прорыв Нового Времени. Практическая реализация абсолютного в реальности в соответствии с волей абсолюта как особого рода непрерывностью времени, – вот идея, принцип и смысл коранической философии. Мир сегодня разговаривает на английском языке, но творит новый мир на языке арабских цифр. Число становится главной движущей силой цивилизации: компьютерные информационные технологии, всякие цифровые технологии вообще, пронизывающие все сферы человеческой жизнедеятельности и организующие их. Грядущее философское учение ислама (не исламская теология) – это учение о Времени. Время – тайна Ислама. Главный символ ислама в Мекке – священный черный камень - есть непосредственное послание Времени, есть живое тело Времени. Но эта тайна также открылась и в России: художественный «Черный квадрат» К. Малевича и социально-политический отблеск «черного квадрата» российской политической истории. Стратегия временного развития станет реальной научной основой стратегии устойчивого развития – основой технологического прорыва Нового бытия. Уже сегодня есть ряд работ, которые открывают новое понимание времени (ученый коранический мир называет это понимание времени «временем Пророка», - это, своего рода, концептуальное время со своим формальным физико-математическим аппаратом, наряду с «физическим временем», «линейно-математическим временем», «биологическим временем») – например, работа С. Хоукинга «Краткая история Времени», работа С. Шилова «Хроника. Дефиниции Меганауки».
      Речь идет о новой фундаментальной наднациональной науке и о новой технике, формируемых, в том числе, и в качестве основного содержания Ученого и технологического мира ислама.
      Речь идет об институциализации наднациональных науки и технологии как об общемировой тенденции развития, способной упорядочить естественную пассионарность исламского мира в форме наднационального Коранического университета на основе Меганауки, черпающей один из своих смыслообразующих потенциалов в наднациональном философском кораническом учении.
      Не нужно вкладывать деньги исключительно только в реактивную и ситуативную «борьбу с терроризмом», нужно вкладывать их в создание, точнее, в проращивание, в раскрытие такого универсального наднационального продукта, который является событием, направлением, тенденцией в развитии цивилизации уже сам по себе, «автоматически», является средством профилактики экстремизма и терроризма, предоставляемым самой природой человеческого рода. Наднациональный «анти-ислам ислама», самораскручивающийся в виде вирусоидной спирали международного терроризма, - это глобальный вызов для проявления наднационального «ислама ислама», «собственно ислама», Ученого и технологического мира ислама, универсальных структур Коранического университета. Мусульманские страны, являющиеся крупнейшими разработчиками и поставщиками минерального сырья, должны стать одним из важнейших мест планеты по творческому производству новых высоких энергоинформационных технологией (в отличие от глупейших идей использования солнечной энергии и прочих ветряных мельниц), основанных на научной разработке сложной и системной проблематики Времени.
      Необходимо создание авторитетной группы международных неправительственных организаций, располагающих необходимым интеллектуальным потенциалом для разработки такой составляющей концепции устойчивого развития, которая показывает путь раскрытия коранического потенциала во всемирном масштабе в виде Ученого и технологического мира ислама.
      Понятие террора, как я уже писал, не исчерпывается преступной деятельностью транснациональных криминальных групп и сетей. Характеристики террористической деятельности не исчерпываются характеристиками преступной деятельности, взятыми в макромасштабе и в сетевом разрезе. Институциальная разработка концепта международного терроризма является предпосылкой понимания его сущности. Основное направление институциальной разработки - однопорядковость террора таким институциальным явлениям, как революция, тоталитарное государство. Террор должен быть раскрыт как деструктивный, но объективно-исторический институт, явление. Институт революции и институт государства изучены на историческом опыте и в анализе. Опыт этого изучения должен быть распространен и на террор. Но, когда террор войны не ведет, он существует, не прекращает существовать во всех институциальных смыслах, реализует собственные цели посредством самоструктуризации.
      Цель и идеал международного терроризма: мировое анархо-олигархическое, последовательно делегитимированное (рационально-внеправовое) сетевое сообщество, сообщество вне Закона в самом фундаментальном смысле - по ту сторону Закона, самой сущности права и правоотношений.
      Сегодня мы имеем террор исламских фундаменталистов, завтра - мы можем получить террор афроамериканских фундаменталистов, подобно тому, как человечество сначала имело дело с французскими революциями, а потом и с российской революцией, и со многими другими революциями.
      Ответом на вызов институциального явления революции стала социально-либеральная модель капиталистического общества - идея свободной рыночной экономики (свободной конкуренции).
      Ответом на вызов историко-правового явления тоталитарного государства стала модель западного демокапиталистического сообщества - идея прав человека.
      Ответ на вызов институциального явления международного терроризма - новая модель международного гуманитарного права с руководящей идеей прав народа.
      Сегодня международное гуманитарное право (МГП) представляет собой крайне абстрактную (в худшем смысле) отрасль права, построенную вокруг деятельности неправительственных общественных организаций, развитие которых признается одним из приоритетов международной деятельности. Если бы в свое время был создан и заработал правоприменительный механизм международного права, то сегодня мы были бы более подготовлены к угрозам международного терроризма, профилактика и социальная блокада которых осуществлялась бы на уровне неправительственных организаций, образующих сетевые механизмы использования международных ресурсов безопасности. Однако, надо заметить, что до угрозы революционных изменений национальные буржуазные государства тоже не особенно заботились об экономическом развитии, довольствуясь легитимацией извлечения прибыли и освящением института частной собственности. Постановка вопроса о разработке эффективной глобальной модели мирового гуманитарного права, о разработке механизма реализации прав и свобод человека и гражданина переходит сегодня в область практических и неотложных задач. Масштаб этой задачи - исторический, он намного шире разработки правового обеспечения деятельности спецслужб и формирований, специализирующихся на борьбе с международным терроризмом.
      Инновационное международное гуманитарное право - это третья по сложности задача, стоящая перед человечеством в новой и новейшей истории после (1)формирования рыночной экономики и (2) возникновения правового демократического государства. Президент Дж. Буш в силу институциального положения США в современном мире должен намного дальше других политических лидеров мира продвинуться в решении этой задачи.
      Сейчас необходимо представление мировому сообществу глобальной позиции Президента США по вопросу новой концепции международного гуманитарного права как эффективной и фундаментальной стратегии устойчивого развития.
      Международное гуманитарное право должно разрабатываться на основе идеи прав народа как глобальная правовая сила, направленная на преодоление условий возникновения международного терроризма и подавление очагов международного терроризма. Международный терроризм должен быть, прежде всего, квалифицирован как сила, противостоящая международному гуманитарному праву, преступно нарушающая международное гуманитарное право, всецело и повсеместно преследуемая международным гуманитарным правом. Для этого международное гуманитарное право должно подняться на новый идейный и интеллектуальный уровень, должно стать объективным выражением гуманитарной сущности цивилизации. Идея прав народа и образует исторический ресурс системного прорыва в международном гуманитарном праве. Именно на основе обновленного международного права и должен быть создан правовой инструментарий правоприменения международного гуманитарного права. Механизм гуманитарной интервенции должен быть разработан в соответствии с принципом верховного суверенитета народа в каждом государстве, располагающем конституцией. Идея прав народа в системе международного гуманитарного права должна "запустить", отработать в мировом масштабе механизм актуализации конституционного измерения государственности ("пробуждения" демократического конституционного правосознания, конституционного мировоззрения), основанный на верховном суверенитете народа как универсальном принципе устойчивого социального развития. Принцип права наций на самоопределение, Старый политический язык, входит в противоречие с принципом территориальной целостности государства при отсутствии механизма контроля за соблюдением государствами собственных конституций (что уж в этом случае говорить о международных обязательствах государств). Общечеловеческий популярный смысл риторики прав народа - заставить государства исполнять собственные конституции, что образует устойчивый миропорядок гармонического развития.
      В международном гуманитарном праве должна быть качественно переопределена и роль неправительственных общественных организаций. Фактически, речь должна идти о новой мировой институциализации единой гуманитарной цивилизации. Эффективная борьба с международным терроризмом, организованным в виде полицентрических, идеологизированных, десегментированных сетей, возможна со стороны подобных системно интегрированных сетей, только более высокоорганизованных, чему более всего соответствуют неправительственные общественные организации при соответствующем развитии "третьего сектора". Неправительственные общественные организации, в отличие от спецслужб и систем оперативной безопасности, могут работать там, где возникают априорные условия формирования, выработки стратегии и самой деятельности террористических организаций и агентов международного терроризма, что осуществляется, прежде всего, в гуманитарной, в гуманитарно-политической среде.
      Таким образом, необходима разработка по инициативе США Инновационной программы развития международного гуманитарного права.
      Ряд фундаментальных положений программы могут стать основой международных инициатив стратегического значения Президента США Дж. Буша:
      - идея прав народа;
      - положения о новых стандартах международного гуманитарного права, о правоприменительных механизмах международного гуманитарного права (гуманитарная интервенция, гуманитарная оборона, гуманитарное развитие, инстанции и учреждения международного гуманитарного права);
      - новый взгляд на роль неправительственных организаций в обеспечении мировой стабильности;
      - и, наконец, гуманитарно-правовая концепция устойчивого развития, раскрывающая его модель через формирование системы гуманитарно-политических условий (нового мирового порядка), обеспечивающих соблюдение государствами собственных конституций, то есть, формирование международного механизма реализации универсального принципа прав народа.
      Идеология прав народа является мощнейшим оружием против сепаратистов и экстремистов всех мастей, цинично играющих на реальных противоречиях социально-правовой системы, замешивающих в узлах противоречий Старого политического языка свои взрывчатые, деструктивные идеологии. Идея прав народа выбивает у них почву из-под ног, показывает их как главных ненавистников народа, нарушителей священных прав собственного народа, стремящихся увести его в сторону от исторических и подлинно-религиозных целей, смыслов и задач, стремящихся лишить собственный народ его идеалов и ценностей, культуры, будущего, его родовой сущности и силы. Идея прав народа естественным образом рождается в диспенционалистской истории как "прорыв" к высшим ценностям, целям и смыслу человеческого существования.
      Идея прав народа - идея универсального пакета прав, приемлемого в целом для человечества на основе "перекрестного консенсуса прав". Проблема общности прав для мирового сообщества и проблема необходимости достижения консенсуса прав человека общепризнанны в современной мировой политике и нуждаются в новом практическом воплощении, в качестве которого выступает Идея прав народа.
      Идея прав народа раскрывает универсальную сущность западной политической и экономической культуры как принцип Гуманитарного развития. Концепция Гуманитарного развития образует новую модель международного гуманитарного права как модель практической реализации права прав человека. Важнейшей составляющей нового международного гуманитарного права должен стать правовой запрет на войны, отсутствующий сегодня в сфере МГП. Предметом МГП должно стать фундаментальное отношение между народами, всеобщее право прав народа, предпосылкой которого является взаимное уважение их достоинства, как общего - в виде демократической правовой социальной формы государственности самоопределившегося народа, так и частного - в виде человеческого достоинства личности, каждого представителя народа. Государственность (демократическая, правовая, социальная) образует составляющую устойчивости (устойчивого развития) в структуре Гуманитарного развития. Позитивная государственность есть общечеловеческая структура, обеспечивающая реальное существование прав человека посредством реализации фундаментальных прав народа, высшего суверенитета народа в государстве, – посредством создания реального человеческого измерения, конституирующего государство, общество, экономику.
      Гуманитарное развитие задействует принципиально новую энергию общественного развития, дремавшую «в толще» народной жизни народов мира, – гуманитарный капитал, как всемирную основу всеобщего либерального развития. Неслучайно, современная трактовка принципа самоопределения народа содержит большой «зазор» для субъективных гуманитарно-политических и исторических интерпретаций и не имеет уже первоначальной жесткой привязки к делу освобождения колониальных народов и обретения ими внешних атрибутов государственности: самоопределение народа возможно лишь как грандиозный масштабный процесс свободной гуманитарной, качественно-своеобразной самореализации всех (большинства и меньшинств) его представителей, процесс образования сквозного гуманитарно-политического поля человеческой реализации народа – поля реального Гуманитарного развития. «Права человека, рассматриваемые с точки зрения универсального подхода, сталкивают нас лицом к лицу с вечным и самым серьезным диалектическим конфликтом между "личностью" и "другими", между "я" и "другими". Они учат нас прямо и категорично, что мы в одно и то же время одинаковые и разные» (Б.Б. Гали).
      «Права человека, которые мы провозглашаем и стремимся защитить, только тогда могут существовать, когда мы поднимаемся над собой, когда мы сделаем сознательное усилие, пытаясь установить нашу общую сущность независимо от нашей явной разделенности, наших временных различий, наших идеологических и культурных барьеров... Мы должны подняться до такого понимания прав человека, которое сделало бы эти права универсальными» (Б.Б. Гали).
      Идея прав народа и есть «такое понимание прав человека, которое делает их универсальными». Народ является главным объектом (бенефициарием) и главным субъектом («вечным двигателем», реализатором) права на развитие. В этом суть Гуманитарного развития. Этот ответ на глобальный вызов выбора стратегии развития должна дать Всеобщая Декларация прав народа. Права народа образуют универсальный мировой язык прав человека – Новый язык мирового развития.
       Русский Хайдеггер и теория либеральной империи
      Переходный период от истории Нового времени к истории Нового бытия будет рассматриваться в истории мышления как период «после Гегеля». Рассмотрим данный период таким образом. Общеизвестно, что «после Гегеля» был Маркс со всемирно-исторической судьбой и общественно-политической реализацией марксизма, в том числе, в такой его очищенной и рафинированной форме, как экономический детерминизм, определивший лицо системы европейских гуманитарных наук. Однако, «бытие Маркса» «после Гегеля», с точки зрения истории мышления, виднеется как некоторое фундаментальное «небытие», впадение мышления во впадину небытия, изменение мышления своей собственной сущности, измена себе как «вещи в себе», попытка становления мышления чем-то другим, нежели оно было всегда, – в соответствии с тем, что «философы прежде объясняли, созерцали мир, а дело же состоит в том, чтобы его изменить», полагалось и изменение сущности мышления-философии, и приведение его к способности «изменять мир». Претензия Гегеля на «новый аристотелизм», при всех успехах Науки Логики в деле продвижения истории мышления, сослужила и дурную службу философии, стала основанием обвинения-навета философии как спекулятивного мышления. Однако, корень древа мышления устоял и распустилась новая ветка – немецкая постклассическая, метаклассическая философия, восстановившая сущность европейского мышления из небытия, создавшая всемирно-исторический прецедент истинного мышления как не изменяющего, но устанавливающего, утверждающего, осмысливающего мир. Европейская культура как своего рода теория, существо иммунитета европейского мышления стала фундаментальным истоком немецкой постклассической, метаклассической философии. Метаклассической мы именем эту философию в том смысле, в котором мысль имеет возможность двигаться после «Физики», как и образовалась «метафизика» Аристотеля. Метаклассической эта философия является в том смысле, в каком она стала истинным движением мышления «после Гегеля», после немецкой классической философии как «физики» европейского мышления, физики языкового бытия европейского мышления. Немецкая метаклассическая философия стала онтологической площадкой тех инноваций европейского мышления (от Сартра и структурализма до Дерриды), которые, цепляясь за эту площадку и неоднократно срываясь с нее, в том числе, и в силу необработанных в достаточной степени рефлексии ее краев, восстанавливали из марксистского небытия языковую сущность реального европейского мышления, пронизанного действительной европейской культурой. В самой крайней известной точке марксистского падения вражда небытия к бытию, которое проявляет свою полноту и силу в форме языкового бытия, была зафиксирована предельно отчетливо: речь идет о последней работе «князя марксистского небытия» И. Джугашвили, «посвященной» марксистскому пониманию языка, ибо именно в Языке разглядел один из самых проницательных тиранов в истории мышления фундаментальную угрозу тирании, ведь даже тирания вынуждена выражать себя в языке, что и разрушает ее по преимуществу саморазрушения в несущем разрушение, как потенциала, многократно усиливаемого в языке, этом универсальном усилителе и раскрывателе всех и всяческих потенциалов.
      Ветка немецкой метаклассической философии изображается как «феноменология-и-Хайдеггер». Оппонирование Хайдеггера феноменологии имеет ныне сугубо историко-философское академическое значение. Ныне феноменология раскрывается лишь в горизонте фундаментальной онтологии Хайдеггера, а фундаментальная онтология Хайдеггера обретает свою действительную, не спекулятивную фундаментальность лишь на фундаменте феноменологии. Само отношение Хайдеггера к феноменологии, феноменологии Гуссерля, формирует, категоризует это отношение как отношение «Бытие и Время», выраженное одноименной фундаментальной книгой Хайдеггера. Марксистская критика чистого разума оставляет философию наедине с собственным содержанием, лишает ее действительности академических подпорок и университетской институциализации – ставит вопрос о выживании философии, о наличии у философии неспекулятивного содержания, ставя при этом философию в такие условия выживания, в которых выжить она может, только опираясь на собственное неспекулятивное содержание, если таковое существует в действительности, и если она (философия) сама в него верит и готова использовать в качестве единственной опоры. Впоследствии Хайдеггер назовет это единственное неспекулятивное содержание философии «вопросом о бытии», как главным и единственным вопросом и делом философии, Мышления.
      Потому-то Гуссерль, ясно осознавая марксистский вызов европейского нигилизма, и направляется «назад к вещам», обращается к раннегегелевской идее феноменологии, обращается, по существу к «Феноменологии духа» Гегеля, предшествующей «Науке Логике», раскрывшей Гегелю, «всего лишь» Великому энциклопедисту, путь к ложной славе «Нового Аристотеля». Возникает проект «феноменологии как строгой науки». Таков ответ марксизму, выработанный в первой половине XX века. Гуссерль ставит вопрос о незавершенности немецкой классической философии в Гегеле, о возможности экспликации того содержания, которое запечатывается лишь абсолютистской философией Гегеля и в живом виде содержится в структуре идеи феноменологии. Позднее Хайдеггер поставит вопрос и том, что Гегелем не завершается и философия Нового Времени в целом, берущая начало с «cogito» Декарта. Таким образом, на суде истории Мышления решительно отклоняется нигилистический в отношении философии тезис Маркса на основании заключающегося в нем принципиального соображения о философии Гегеля как завершении некоторой «ветхой» истории философии.
      Феноменология «как строгая наука» выявляет такое неспекулятивное содержание философии как сознание. Феноменология становится метаклассической теорией сознания, рассматривающей классику как действительное развертывание проблемного содержания сознания, начиная с идентификации сознания в философии Декарта как «метода прояснения необходимого основания», и работающей с формами таким образом рассматриваемого сознания. Системы классического сознания с их претензией на абсолютную завершенность рассматриваются феноменологией как фундаментальные признаки и формы сознания, определяющие его творческий, но «скверный» характер с его вечной неотчуждаемой солиптической составляющей – господством принципа Я. Хайдеггер же, являясь сам гениальным солиптистом, способным к созданию систем чистого разума, все же восстанавливает классическое создание систем мышления в правах, полемизируя в этом вопросе с Гуссерлем.
      Экспликация феноменологического сознания из раннегегелевской философии выявила фундаментальную тему феноменологической интерпретации – тему времени как онтосхемы феноменологии сознания. Именно в тайне времени скрыта очевидность того, как феноменология духа становится феноменологией истории, как формы сознания прорабатываются как формы истории. Хайдеггер фактически закрепляет рефлексивное значение вопроса о бытии («постав») как дела мышления по раскрытию тайны времени («несокрытость сокрытого»), по схватыванию сущности времени («поворот»), по употреблению знания о времени («сущность техники»). Именно такое дело мышления, таким образом схватываемое в продуктивном воображении, и есть сознание, истинное представление о сознании. Вопрос о бытии, продвигающий познание-употребление времени, есть переход от бытия ко времени, есть событие, сквозное для истории как совокупности событий.
      Переход от бытия ко времени был выяснен Хайдеггером как важнейшее существо дела мышления, имеющее глубочайший смысл – смысл истории. Сегодня мы говорим о том, что сама история Нового времени возникла после истории Бытия как истории христианской цивилизации, в свою очередь, возникшей из Времени античности. Хайдеггер же видел этот переход как экзистенцию, как нечто, событие, совершающееся в повседневности, как нечто более всеохватное, нежели научный рационализм, экономический детерминизм, как нечто, взаимодействующее с нигилизмом на уровне самого бытия. Хайдеггер видел действительное сознание, смысл феноменологии, как, прежде всего, со-бытие. Книга «Бытие и Время», осмысливающая историцизм как онтологическое существо завершения Истории Нового времени была, по существу, проектом философской системы, проектом «нового аристотелизма», неудачу которого (проекта) Хайдеггер впоследствии раскрывал как ненахождение, несхватывание существа обратного перехода – перехода от времени к бытию. Не схвачен, не найден был путь от истории Нового времени к истории Нового бытия, что было действительной задачей истории, в отличие от мнимой задачи мирового революционно-экзистенциального апокалипсиса, предложенной Марксом. Но отсутствие присутствия Нового бытия было выдвинуто Хайдеггером как та экзистенция, то переживание, которое, собственно говоря, уже и есть начало мысли, правильный подход к решению задачи истории. То самое «существую», из которого и следует, возникает «мыслю». Легко заметить безусловность данного поворота – от декартовского пути «мыслю, следовательно, существую» до неосуществленного, но намеченного немецким Хайдеггером пути поиска того, как от какого-то конкретно «существую» получается (ис-следует, происходит) истинное «мыслю».
      А теперь о самом интересном. Существует и ветвь русской метаклассической философии! Ветвь, которая считалась засохшей. Ее расцвет происходит, как и рост немецкой метаклассической философии, на живительной основе философской поэтики, удерживающей значение и рациональный тонус мышления «после Гегеля» от впадения в марксистское небытие, от впадения в забвение мышления. В Европе «после Гегеля» философская поэтика формируется Киркегором, Ницше, Шопенгауэром, Бергсоном, продуктивно атакуется Фрейдом, марксисты же попросту не обращают на нее внимание, занятые «реальными» проблемами общественного переустройства, хотя с течением времени растет интеллектуальное влияние марксистов, обращающих внимание на постгегелевскую природу марксизма (Лукач и др.).
      Ветвь русской метаклассической философии, развитие которой сокрыто по сю пору именно в таком качестве, также обязана своим произрастанием подобной же почве. Речь идет о русской философской поэтике Соловьева, Флоренского, Шпета, Бердяеева, Лосева, Бахтина и таких ее репрезентантов, хранителей традиций в недавнее время, как Мамардашвили, Аверинцев. Некоторое значение имело и творчество русских марксистов, скажем так, объективно-идеалистического склада (Ильенков и другие).
      Первой русской метаклассической философией «после Гегеля» стала МЕТОДОЛОГИЯ. По понятным причинам, методология, развивающаяся в советских условиях, не могла даже внутренне манифестировать себя определенным образом преодолевшей марксизм чистой философией, работающей с проблематикой философии завершения Нового времени после Гегеля (спустя более чем столетие), ведь по советскому идеологическому канону философия Нового времени, как и всякая, впрочем, философия, резюмируемая философией Нового времени, была завершена, отменена за ненадобностью Марксом.
      Ныне Петром Щедровицкого, иными методологами, методологическими структурами и организациями (Школа культурной политики и др.) многое делается для того, чтобы задним числом восстановить, отрефлектировать настоящее историко-философское значение методологии, развитие которой пришлось на ограничивающее теоретико-философскую рефлексию советское время. Щедровицкий-старший даже заявлял: «В методологии нет никакого бытия». Данный урезанный формат методологии как «строгой науки», чаще всего даже отказывающейся от родительского имени «философской науки», осложняет и по сей день институциализацию русского мышления. Так что искренне пожелаем успеха российским методологам в их работе по восстановлению и созданию историко-философских оснований и значений методологии.
      Феноменология и методология – это две возможных и необходимых экспликации из гегелевской философии дальнейших путей развития, дел мышления после Гегеля. «Феноменология духа» Гегеля в его философском развитии была возведена в степень «Науки логики», которая, по праву несокрытости, должна быть раскрыта как «Методология духа».
      Таков же и смысл русской метаклассической философии: в ней возникает отношение «методология-«русский Хайдеггер»», родственное, соприродное, гегелевски-степенно-превосходящее фундаментальное отношение немецкой метаклассической философии «феноменология-Хайдеггер». В этом ощутимо представлено величайшее понимание России как европейской страны, отличной от Германии (и других философских, мыслящих стран Европы) особостью своих возможностей, потенциалов и приоритетов в сфере мышления и образующей с ней (с ними) единое тело европейского мышления, живого, способного к развитию, в котором одно сопричастно и живо-приоритетно, сущностно важно другому. С точки зрения феноменологии, методология есть ноуменология, то есть искомая феноменологией определенность, предметность, продуктивность, движение объективных истинных форм, наполненных феноменологической культурой. В этом смысле, методология должна получить, открыть свой онтологический горизонт.
      Таково философское творчество Науки Риторики. Сегодня оно полностью образует онтологический горизонт, основание методологии как новой, послегегелевской «методологии духа». Именно в отношении «методология-риторика» зафиксирована надежно, зримо интеллектуальная структура, Структура Новой России, как таковая, сама по себе. Отношение «методология-риторика» стабилизирует и фиксирует существо такого явления, как русская метаклассическая философия, философия Нового бытия. Отношение «феноменология-Хайдеггер» является способом экзистенции немецкой европейской метаклассической философии как философии, предваряющей философию Нового бытия, философией, завершающей философию Нового времени.
      Предметом феноменологии является сознание, истинность которого Хайдеггер тестировал в качестве со-бытия. Предметом методологии является знание само по себе, истинность которого тестируется Наукой Риторики в качестве со-времени, времени-истины, образующей измерение (человеческое) бытия. Ныне практически завершено формирование русской метаклассической философии, происходит инсталляция связки «методология-риторика», связки Науки Риторики. В свое время, первая версия европейской метаклассической философии («феноменология-Хайдеггер») как методологическое основание западноевропейской цивилизации стала основой формирования евроатлантической либеральной империи. Статья «Конец истории» Фукуямы, имевшего в своих учителях русского гегельянца Кожева, обозначала манифест настоящей евроатлантической либеральной империи. С другой стороны, естественные ограничения триумфа западноверопейского либерализма, нашли свое выражение в учении Дерриды о деконструкции. Концепция деконструкции с новой силой поставила вопрос о нерешенности задачи Хайдеггера (задача перехода от времени к бытию, задачи времени), ограничив претензии западноевропейского логоцентризма на сущность мышления и указав на возможность Науки Риторики.
      Наука Риторики выражает методологический дух человека как «математического человека» Эпохи нового бытия, сменяющего «политического человека» Эпохи прежнего бытия, и переходного «экономического (политико-экономического, экономико-политического) человека» Эпохи Нового времени. Переход от времени к бытию есть существо души математического человека, человека, сознанием которого является непосредственное знание, время-истина. Русская метаклассическая философия (онтологическая связка «методология-риторика») – не только методологическое основание либеральной империи, по Гайдару («Россия – Америка XXI века») и Чубайсу, но и видение-основание этой «либеральной империи», «империи знания» - как Великой Демократии, лидера Большой Европы, новой единой гуманитарной цивилизации. Выдвинута базовая общечеловеческая идея, фиксирующая «методологический дух» гуманитарного развития – Идея прав народа, фундаментально-онтологическая идея мировой демократии. Русская метаклассическая философия, философия связки «методология-риторика» образует интеллектуальное существо Новой России, стратегию институциализации Новой России. Именно русская метаклассическая философия является импульсом того качественного модернизационного скачка, который неочевиден сегодня ни власти, ни обществу, ни крупному бизнесу – скачка, прорыва в электронный институциализм. Возможность электронного институциализма есть переход от методологии к методографии, переход от представления к записи. Именно риторический горизонт методологии открывает новое действительное синтетическое, мыследеятельностное измерение – методографию. Научно-риторическая версия методологии раскрывает упущенную методологами громадную сферу бытия – сферу численности, фиксируемую в письме, текстовой работе в качестве численностных методов письменности. Сама письменность раскрывается как исчисление, моделируемое синтетическое исчисление простых чисел – методографическое исчисление, на порядки более мощное, сверхрациональное, чем аналитическое исчисление бесконечно малых – методологическое исчисление. Методография Науки Риторики есть «письмо самой природы», «книга природы, написанная на языке математики» - Новая литература, творящаяся посредством электронных институтов как простых и естественных институтов развития-исчисления.
      Русское дело мышления, которое делается Русской метаклассической философией, есть Правое Дело, как Общее дело народов России, образующее единую российскую нацию. Русский метаклассический либерализм имеет своим методологическим основанием электронный институциализм, как, одновременно, и теорию, и среду самореализации, осуществления. Один из авторов журнала «Эксперт» заявил, что события 11 сентября похоронили под своими обломками теорию рационального выбора. Таким образом, мы стоим на пороге институциализации теории сверхрационального выбора – Русской метаклассической философии.
      
      
      Национально-либеральная мегаидеология.
      Идеология либеральной империи
      
      
      На Круглом столе в редакции газеты «Завтра», посвященном проблематике выработки российской, Проханов поставил вопрос о синтезе четырех, физико-политически наблюдаемых в стране идеологий, которые «реально формируют структуру и динамику нашего общества, определяют действие политических и государственных структур». Каталогизация страновых идеологий, по дефиниции Проханова, такова: «Это, условно, «белая» идеология, имперско-православная, на которую мы натыкаемся, например, в виде двуглавого орла, висящего, где нужно, и где не нужно. Это «красная идеология», идеология левая, которая имеет у нас советские корни. Это идеология либерализма, победившая в начале 90-х годов, и, как новация, идеология «огненного ислама», ….который активно выходит на передний план, демонстрирует впечатляющий потенциал развития и, не исключено, станет здесь доминирующим….». Проханов также пред-видит и пред-рекает о том, что «…в результате синтеза возникнет некая суперидеология, которая совместит эти четыре враждующих метафизических фрагмента», и продолжает: «Но, все же, это будет мегаидеология мегаимперии, единственно способной примирить и объединить в себе все эти четыре враждующих между собой идеологических проекта».
      Хочется, перефразируя слова Гете в отношении философа Гамана, сказать: «Слушайте, это Проханов!».
      С точки зрения «политической практики» указанные четыре идеологии (да и ряд других идеодискурсов, ошибочно принимаемых Прохановым за «полуживые и даже мертвые») есть разнонаправленные тектонические плиты и платформы, грандиозное и не охватываемое конъюнктурно-политическим разумом движение которых образует континентально-геополитические сдвиги, сближение же коих имеет исключительно мегакатастрофический характер столкновения.
      Потому задача синтеза четырех идеологий, поставленная, как политтехнологическая задача в реальном времени, есть неверно поставленная задача – сродни задачам инженерии «вечного двигателя». Есть, правда, значительное количество лиц, готовых браться за решение и подобной задачи. Пример тому – Березовский, рассматривающий всякую идеологию, как финансово-политтехнологическое произведение и потому усматривающий общеидеологический корень в методологии спекулятивного финансово-политтехнологического комбинирования. Но продукт такого комбинирования – тот же луженый «вечный двигатель», «вечность работы» которого должна имитироваться механизмами поддержки из закулисья.
      Другое дело – рассмотрение данной задачи, как одного из важнейших историко-фундаментальных следствий такой первопричины, как реальный ход (свет) истории мышления, преломленный в точке России. СВЕТ С ЯУЗЫ.
      Создание Российской общенациональной идеи есть фундаментальное событие истории мышления.
      Создание Российской общенациональной идеи есть классическое следствие становления Науки Риторики, «нового аристотелизма». Наука Риторики является первопричиной Российской общенациональной идеи. Наука Риторики есть такое завершение философии Нового времени, которое заключается в решении первоначальной проблемы мышления Нового времени, поставленной Декартом, - проблемы создания-раскрытия истинного метода мышления, метода поиска истины. Риторическая теория числа есть теория метода определения истины. Если Наука Логики Гегеля является необходимым основанием системы чистого разума, то Наука Риторики Шилова является достаточным основанием системы чистого разума, как системы «нового аристотелизма». Так, в античности научная поэтика бытия Парменида-Платона описала-выявила необходимое основание несистемного еще чистого разума первой философии, а философия Аристотеля стала первой рефлексией достаточного основания чистого разума, собственно первой философией, тем, что впоследствии получило имя «метафизики». С созданием Науки Риторики вступает в свои права «окончательно родившаяся» в истории мышления система чистого разума, система, основанием которой является тождество бытия и времени, раскрывающее сущее, как стремящееся к тождеству (заключенное внутри тождества) различие времени и бытия, – Закон тождества слова и числа, раскрывающий собственный метод истины – риторическую теорию числа.
      Со стороны Времени Наука Риторики есть меганаучное основание знания, восстанавливающее родовую гуманитарную природу естественнонаучного знания – риторическую природу бытия числа. С другой же стороны, со стороны Бытия, Наука Риторики есть БОГОВОЗВРАЩЕНИЕ, как смысл перехода от Конца истории Нового Времени к Истории Нового бытия, ибо Наука Риторики рефлектирует тождество основания естественнонаучного знания с семиотикой богодоказательства, как истинной теорией множеств (новой риторической программой формализации, преодолевающей ограничения, выявленные логической программой формализации Гильберта-Геделя), риторической теорией Единого. Наука Риторики также определяет сущность нового образовательного канона.
      «Синтез четырех идеологий», как естественно-исторический синтез истории мышления, достигается, прежде всего, в истории мышления, игнорируемой «практиками». Мышление (философия) каждой из четырех идеологий историко-мыслительно подготовлено всей собственной традицией к осуществлению Великого синтеза. Именно это «дыхание Абсолютного духа» и улавливает Проханов, сообщая о своем ощущении «готовности России к мегаидеологическому синтезу». Задача синтеза есть задача синтеза мышлений, прежде всего, а не «практик» («окостеневших реалий, откуда выветрился дух мышления), - задача возникновения НОВОГО МЫШЛЕНИЯ, новизна которого состоит не в своевременности его «поделки», но в том, что оно впервые решает ряд фундаментальных, вековых, тысячелетних проблем рациональности, становится реальной системой чистого разума.
      Рассмотрим существо этих мышлений в их изготовленности к синтезу в Науке Риторики. Посредством Науки Риторики русское мышление (то, что в сознании «практиков» закреплено в качестве «белой», имперско-православной идеологии), выдающейся историко-мыслительной ступенью которого является русская религиозная философия Серебряного века (как ПРОЕКТ СИСТЕМЫ ЧИСТОГО РАЗУМА, ВОЗНИКШИЙ В ХОДЕ КРИТИЧЕСКОГО ВОСПРИЯТИЯ НЕМЕЦКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ И ОНТОЛОГИЧЕСКОЙ РЕАКЦИИ НА РУССКИЙ МАРКСИЗМ – В. Соловьев, прежде всего, далее Флоренский, Шпет, Розанов и др.), возвышается на новую ступень собственной абстракции – СТУПЕНЬ РУССКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ, РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ ЗОЛОТОГО ВЕКА, каковая ступень имеет также общечеловеческое, мирово-отзывчивое и мирово-необходимое значение, поскольку Наука Риторики есть венец европейской метафизики, искомая система чистого разума. Если модельным образом сопоставить историю возникновения Русской (Русско-немецкой) классической философии 20-го - начала 21-го веков с историей античной философии, то представителей Русской религиозной философии можно сопоставить с досократиками, где философия Всеединства В. Соловьева сопоставима по структуре с научной поэмой Парменида. Железным «Сократом» для русских «досократиков» стал Владимир Ленин, материализм которого был сформирован, как явление воли бытия в политическом суждении. Поскольку мы имеем дело с ситуацией мировой истории мышления, то своего рода Платоном, сумевшим априоризировать феномен «русского Сократа», стал в 20-м веке мыслитель Хайдеггер, активно, кстати, работавший с книгой Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» в период работы над своей главной книгой «Бытие и Время». Наука Риторики, таким образом, решает задачу «нового аристотелизма», постхайдеггеровского, «постновоплатоновского», «новоаристотелевского» создания системы чистого разума. Вышеописанное сравнение имеет то существенное различие, что античная философия была непосредственной философией чистого разума, русско-немецкая философия является философией системы чистого разума, опосредованной философией чистого разума.
      Политическая теория, возникающая на основе Науки Риторики, – теория социального федерализма есть второй шаг политического мышления Эпохи Нового времени, сделанный после первого шага, после первой политической (= «преобразующей мир») философии Маркса, после первой «политической метафизики». Этот второй шаг, осуществляемый в Конце истории Нового времени, как шаг-мост к Истории Нового бытия, - шаг «социального федерализма» был намечен еще Прудоном, причем в переписке с Марксом последний признавал за социальным федерализмом больший политико-философский смысл, чем за коммунистическим обобществленным коллективизмом. Именно теория социального федерализма, представленная в сборнике статей «Новый федералист» и ряде других работ, раскрывает формулу российской общенациональной идеи, как ВСЕМИРНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ ИДЕИ ПРАВ НАРОДА. Теория социального федерализма открывает беспартийный закон развития общества, институциализирует «золотую середину» диалоговых отношений государства и общества, как Открытый университет, систему общества знаний и государства развития («государства для людей»).
      В этом историко-мыслительном смысле теория социального федерализма есть тот смысл, которые схватывается «практиками» в виде необходимости рефлексии «красной идеологии», ее компонентизации в структуре мегаидеологического синтеза.
      Наука Экономики (наука о праве на богатство), возникающая на основе Науки Риторики есть фундаментально-инновационное развитие либерализма, как системы экономического детерминизма первого уровня (уровня необходимых монетарных оснований) до системы экономического детерминизма второго уровня (уровня достаточных институциальных оснований). Наука Экономики становится наукой естественнонаучного уклада при возникновении экономико-математического метода, как метода электронного институциализма, функционирующего на основе аксиоматики права на богатство, являющейся выдающимся следствием риторической теории числа. Наука Экономики, как фундаментальное измерение либерализма, выводит на свет новую (со времен Аристотеля) сущность, дефиницию человека. «Политическое животное» Аристотеля, являющееся субъектом ЧИСТОГО РАЗУМА, эпохально, всемирно-исторически сменяет «математическое животное» Шилова, являющееся субъектом СИСТЕМЫ ЧИСТОГО РАЗУМА. На основе западноевропейского либерализма, как высшей формы развития политического животного, возникает русский математический либерализм – математическое животное, выступающее по отношению к человеку Нового времени в качестве сверхчеловека, мегачеловека, человека Нового бытия.
      Наконец, Ученый и технологический мир ислама, «джихад знания», как тело грядущей модернизации исламского мира, рождающееся ныне в муках «террористического джихада», выступает, как ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СУБЪЕКТ ПРОДВИЖЕНИЯ НАУКИ РИТОРИКИ В КАЧЕСТВЕ МЕГАНАУКИ, МЕГАНАУЧНОГО БОГОДОКАЗАТЕЛЬСТВА. Именно Ученый и технологический мир ислама сформирует НОВЫЙ ВСЕМИРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ, как ГЕНЕЗИС И СТРУКТУРУ ЕДИНОЙ ГУМАНИТАРНО-ТЕХНОТРОННОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ. Меганаука, как Наука о времени (Хроника. Механика времени), созданная на основе научного представления о бытии (Науки Риторики), станет методом «джихада знания», методом гуманитарной универсализации естественнонаучного знания, одновременно являющимся методом математической дифференциации гуманитарного знания. Именно Ученый и технологический мир ислама создаст технотронную структуру единой гуманитарной цивилизации, реальное бытие новой экономики. Ученый и технологический мир ислама, вооруженный меганаучным знанием, реализует все те возможности, которые раскрываются с раскрытием тайны времени в риторической теории числа, как истине системы чистого разума. Тем же парадоксальным образом, каким первая греческая философия пришла в Европу через арабскую философию (Аристотель с комментариями Ибн-Сины на арабском языке) и основанные ею ранние европейские университеты, тем же образом и Наука Риторики войдет в интеллектуальную структуру Единой Европы в виде движения Ученого и технологического мира ислама, в виде Всемирного университета.
      Видно, таким образом, что базовыми составляющими Науки Риторики, соответствующими компонентами синтеза «четырех идеологий» являются:
      1) Русская классическая философия: Наука Риторики. Система чистого разума (риторическая теория числа, как метод истинности).
      2) Социальный федерализм: Российская общенациональная идея прав народа. Открытый университет (основа благоустройства нового социального бытия).
      3) Русский математический либерализм: Наука Экономики (наука о праве на богатство). Электронный институциализм.
      4) Российский принцип содействия становлению Ученого и технологического мира ислама
      Видны также те живые синтетические соединения, структурные связи и многофункциональные взаимодействия, которые намечаются и естественным образом начинают осуществляться между данными компонентами, как моментами, гранями кристалла Науки Риторики. Так, социальный федерализм (структурный, инновационно-системный коллективизм) является главным политическим союзником либерализма в деле институциализации Науки Экономики, математического либерализма. В свою очередь, электронный институциализм, как инновационный либерально-экономический метод, материализует такой базовый социально-федералистский идеал общественного устройства, как Открытый университет, беспартийный закон развития общества знаний. В то же время, электронный институциализм является методологией осуществления принципа справедливости, являющегося солидаристской основой социального федерализма. Постановка в математическом либерализме вопроса о богатстве, как предмете Науки Экономики, представляющаяся многим поверхностным комментаторам чуть ли не запредельной формой либерального фундаментализма, как «мировоззрения богатых», на деле, является путем разрешения того фундаментального противоречия, что реально блокирует развитие рыночной экономики, блокирует общественное процветание, - противоречия «деньги против богатства», в котором всегда пока выигрывают деньги, и банкир всегда «обречен» получать миллион долларов, а шахтер – двести долларов.
      Русская классическая философия обретает свой общеевропейский путь через Ученый и технологический мира ислама, который, в свою очередь, обретает в этом движении силу всемирно-исторической модернизации исламского мира. И еще множество живых связей, ждущих своих исследователей и разработчиков, просматривается и образуется. Трудно также переоценить событие становление Ученого и технологического мира ислама, как жизненно важную для судеб всего человечества «переоценку ценностей» джихада в «природное стремление к знанию», институциализирующее человека, как институт человека.
      Кроме того, «остальные идеологии», не вошедшие в прохановскую четверицу, также будут вдохновлены меганаучным богодоказательным существом Науки Риторики. Также распространенный на территории России буддизм раскроет себя, как СТАРЫЙ ОБРЯД МЫШЛЕНИЯ, солиптический код сознания человека, коренящийся в структуре чистого бытия. Риторическая Россия, в главном и основном, поставит УЖЕ СТОЯВШИЙ У ИСТОКОВ КАЖДОЙ ИЗ МИРОВЫХ РЕЛИГИЙ ОБЩЕМИРОВОЙ ВОПРОС О ЕДИНОМ БОГЕ В УСЛОВИЯХ МИРОВОРЕЛИГИОЗНОГО ТЕПЕРЬ УЖЕ МНОГОБОЖИЯ, СОВЕРШИТ ПОСТАВ ЭТОГО ВОПРОСА, как УЧЕНОГО, ПОЛИТИЧЕСКОГО, ЭКОНОМИЧЕСКОГО И ТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО ВОПРОСА О СУЩНОСТИ ЧЕЛОВЕКА, как ВОПРОСА О ЕДИНСТВЕ (=БЕЗОПАСНОСТИ) МИРА, РАСКРЫВАЮЩЕМСЯ В ОТНОШЕНИИ ФУНДАМЕНТАЛЬНОГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО Я (СКВОЗНОГО РОДОВОГО СОЛИПТИЧЕСКОГО Я ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РОДА) К ЕДИНСТВЕННОСТИ ЕДИНОГО БОГА.
      Весть научно-риторической России – это ВЕСТЬ О ВОЗВРАЩЕНИИ ЕДИНОГО БОГА В РАЗДЕЛЕННЫЙ МИР И ЯВЛЕНИИ ВОЗВРАЩАЮЩЕГОСЯ БОГА ВО «ВНЕШНЕМ ВИДЕ» БЫТИЯ МЫШЛЕНИЯ, ТОГО БЫТИЯ МЫШЛЕНИЯ, В КОТОРОМ РАСКРЫВАЕТСЯ ТАЙНА ВРЕМЕНИ.
      Безусловно, такой тезис вызовет политтехнологический оскал. На этот счет есть у Льюиса в «Письмах Баламута» одно гениальное место, где старый опытный бес рассказывает об успехах адского пиара: «Мы направляем ужас каждого поколения против тех пороков, от которых опасность сейчас меньше всего, одобрение же направляем на добродетель, ближайшую к тому пороку, который мы стараемся сделать свойственным времени. Игра состоит в том, чтобы они бегали с огнетушителем во время наводнения и переходили на ту сторону лодки, которая почти уже под водой. Так, мы вводим в моду недоверие к энтузиазму, как раз в то время, когда у людей преобладает привязанность к благам мира. В следующем столетии, когда мы наделяем их байроническим темпераментом и опьяняем “эмоциями”, мода направлена против элементарной “разумности”. Жестокие времена выставляют охрану против сентиментальности, расслабленные и праздные – против уважения к личности, распутные – против пуританства, а когда все люди готовы стать либо рабами, либо тиранами, мы делаем главным пугалом либерализм». Сие обстоятельство – следствие отсутствия мышления, как укорененности в истории мышления, в той событийности, которая задает пределы (генезис и структуру) и определяет потенциалы истинной интеллектуальной продуктивности. Потому в виде «политтехнологов» перед нами практики, начисто лишенные всякой прагматики, - безосновные практики, интеллект которых легко инсталлируется на службу тому радикализму, который обещает быстрый политический успех (как правило, через катастрофу правящего режима). Истинная же прагматика (возьмем, к примеру, американскую прагматику – Пирс, Джеймс и др.), связанная с основаниями мышления и понимающая, что всякая практика осуществляется не «в непосредственном контакте с реальностью», но, прежде всего, посредством понятий, в виде некоторой теологии дискурса некоторых парадигматических понятий-концептуальных абсолютов, а не в длительности бессмысленного смотрения на нечто противостоящее и ленинское «копирование, фотографирование и отображение» этого нечто ощущениями с навешиванием на «отпечатки» ярлычков-порядковых номеров и складированием их на пыльных категориальных метафизических полках. Апофеоз беспочвенности нынешних практиков, скрывающих эту беспочвенность в тесноте рядов «левопатриотической оппозиции», состоит в забвении простой истины мышления о том, что МЫСЛИТЕЛЬ ВСЕГДА СТРОИТ (МЫСЛЬ) ИЗ СЕБЯ САМОГО (в нынешнем русскоговорении эта фраза, как правило, имеет пренебрежительный смысл, объяснимый, впрочем, из вышеприведенной цитаты Льюиса). Мышление, как способность мыслителя строить мысль из самого себя, «из наиболее явного из себя самого» (Аристотель), - это и есть сущность «метафизики», как всеобщего основания рациональности. Никакой сакральности и иных эзотерических поделок посыл рациональности, именуемый метафизикой, не имеет в себе, он представляет собой гиперрациональное начало всякой рациональности. Сакрализация метафизики отбраковывает претендента на «звание» мыслителя, моментально выдает отсутствие культуры мышления, то есть, субстанциальной включенности мыслящего в историю и теорию мышления. Для мыслителя нет и не может быть иной опоры размышления, нежели основания и задачи истории мышления, освоенные им в реальной среде размышления и языковой фактичности. Мыслитель не должен лоботомировать смыслопорождающие куски мышления, протезируя их «непосредственными, реальными факторами и фактами среды», как «данностями» мышления. Данности мышления необходимо выявлять. Подвергая сомнению эти факторы и факты, мыслитель, прежде всего, и должен работать с СОБСТВЕННЫМ опытом их восприятия и разработки в контексте истории и теории мышления. Среди наших же политтехнологов практически не наблюдается мыслителей – они принимают то, что могло бы быть лишь выводом мышления, как дедукции из оснований, за непосредственную данность собственного анализа, выступая в качестве не Мозга нации, но в виде «своеобразной микрофлоры в гигантском желудке народившегося уклада, занятой выделением необходимых для его жизнедеятельности веществ и микрокомпонентов» (А. Фефелов, «Тонкая пленка»). Как выразился один из политтехнологов, быть может, искомый синтез идеологий уже произошел, а мы его не видим, как в 89-году мы не видели уже вставшую во весь рост фигуру Ельцина.
      ПОЛИТТЕХНОЛОГИ ОЩУЩАЮТ ГРЯДУЩЕЕ ЯВЛЕНИЕ СИНТЕЗА, НО НЕ ВИДЯТ ЕГО, ДАЖЕ СМОТРЯ НА НЕГО, ОТВОРАЧИВАЮТСЯ ОТ НЕГО. ЯВЛЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНО-ЛИБЕРАЛЬНОЙ ИДЕОЛОГИИ, как МЕГАИДЕОЛОГИИ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ИМПЕРИИ.
      ЯВЛЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНО-ЛИБЕРАЛЬНОЙ ИДЕОЛОГИИ – ЭТО ВЕЛИКОЕ СОЕДИНЕНИЕ ВЛАСТИ И НОВОГО МЫШЛЕНИЯ, ТОЧКА КОТОРОГО (СОЕДИНЕНИЯ) СТАНЕТ ТОЧКОЙ ВЗЛЕТА НОВОЙ ЛИБЕРАЛЬНОЙ РОССИИ В «ПОСЛЕДНИЙ МОМЕНТ», КОТОРЫЙ, КАК ПОКАЖЕТСЯ МНОГИМ, БУДЕТ ТОЧКОЙ СТРЕМИТЕЛЬНО БЛИЗЯЩЕГОСЯ КРАХА ЛИБЕРАЛИЗМА. КОГДА? НАЦИОНАЛЬНО-ЛИБЕРАЛЬНАЯ ИДЕОЛОГИЯ – ЭТО НЕ ИДЕОЛОГИЯ ЗАВТРА. ЭТО ИДЕОЛОГИЯ ТЕПЕРЬ!
      Задача грядущего национально-либерального правительства – создание квадрата транспарентности («правительство-профсоюзы-законодатели-работодатели»). В квадрате транспарентности находятся ключевые решения основных проблем российских государства, общества, экономики. Построение квадрата транспарентности осуществляется с помощью административных и информационно-коммуникационных регламентов. Построение квадрата транспарентности есть дело мышления не прошлого Атомного века, но нового Электронного, двадцать первого века. Построение квадрата транспарентности, равновеликого «живому кольцу» реальности, непрерывному континууму, носящему имя «Россия», есть существо реформации и модернизации России. Построение квадрата транспарентности с помощью административных и информационно-коммуникационных регламентов материализует Электронно-институциальную Россию, «живое кольцо» модернизированной России. Задача создания квадрата транспарентности – это задача уровня первого вице-премьера грядущего национально-либерального правительства.
      
      
      О техноструктуре правительства
      В настоящий момент в процессе модернизации, осознанном как необходимость постмонетарных институциальных изменений, задействованы ряд моделей институциализации. Эти модели видны в текстовой структуре Указа “О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти”. В первую очередь, и это правильно, в качестве аксиоматики институциальных преобразований употреблена институциальная модель экономики права. И это, безусловно, серьезная, фундаментальная заявка на власть XXI века. В преамбуле Указа в качестве методологического основания вводится трехуровневая модель функционально-экономической структуризации права, экономического механизма права, включающая: 1) правоопределяющий уровень: «под функциями по принятию нормативных правовых актов понимается издание на основании и во исполнение Конституции Российской Федерации, федеральных конституционных законов, федеральных законов обязательных для исполнения органами государственной власти, органами местного самоуправления, их должностными лицами, юридическими лицами и гражданами правил поведения, распространяющихся на неопределенный круг лиц»; 2) правоприменительный уровень: «под функциями по контролю и надзору понимаются: осуществление действий по контролю и надзору за исполнением органами государственной власти, органами местного самоуправления, их должностными лицами, юридическими лицами и гражданами установленных Конституцией Российской Федерации, федеральными конституционными законами, федеральными законами и другими нормативными правовыми актами общеобязательных правил поведения»; 3) уровень оказания правовых услуг: «под функциями по оказанию государственных услуг понимается осуществление федеральными органами исполнительной власти услуг, имеющих исключительную общественную значимость и оказываемых на установленных федеральным законодательством условиях неопределенному кругу лиц». В соответствии с данной моделью развития права в условиях рыночной экономики устанавливается, инсталлируется и трехуровневая структура правительства: 1) устанавливается, «что федеральное министерство: а) является федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в установленной актами Президента Российской Федерации и Правительства Российской Федерации сфере деятельности; в) в установленной сфере деятельности не вправе осуществлять функции по контролю и надзору, правоприменительные функции, а также функции по управлению государственным имуществом, кроме случаев, устанавливаемых указами Президента Российской Федерации»; 2) устанавливается, «федеральная служба (служба): а) является федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по контролю и надзору в установленной сфере деятельности, а также специальные функции в области обороны, государственной безопасности, защиты и охраны государственной границы Российской Федерации, борьбы с преступностью, общественной безопасности»; 3) устанавливается, «что федеральное агентство: а) является федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим в установленной сфере деятельности функции по оказанию государственных услуг, по управлению государственным имуществом и правоприменительные функции, за исключением функций по контролю и надзору». На этом авторы административной реформы, справедливо осознавшие ее как пусковой ключ институциализации, очевидно, сочли, что отдали достаточную дань институциальной модели экономики права и последующие в тексте указа реорганизации министерств и ведомств (упразднения, слияния, формирования) провели в виде знакомой уже «тонкой настройки» (изоморфизма, оставляющего за бюрократией ее преференции в изменившейся форме дизайна бюрократического представительства). Новую «тонкую настройку», в отличие от касьяновской, животно-бюрократической и безмодельной, осуществили на основе неоинституциальной модели техноструктуры как основы корпоративного управления, так называемой модели Дж. Гэлбрейта, в 70-е годы советника Президента США и Президента ассоциации экономистов США, который, надо сказать, единственный из институциальных экономистов такого уровня Нобелевки по экономике не получил, так как был сочтен более просвещенным бюрократом, нежели выдающимся ученым-экономистом. Реорганизации на правоопределяющем уровне, уровне федеральных министерств, провели в горизонте осмысленного технократического понимания как своего рода институциализации «власти техники» как фундаментальной структуры устойчивого развития (кто бы спорил!).
      На этом Указ заканчивается, и начинается Премьер. Премьер как Ритор институциализма. И первые образцы такого рода риторики уже были явлены на ряде пресс-конференций и совещаний. Авторы административной (точнее, институциальной реформы) исходили из мозаичного использования наиболее предпочтительных институциальных моделей, сводить воедино которые и запускать в консолидированную работу и должен Премьер как системный интегратор институциальных моделей. Наблюдение за речью Фрадкова показывает, что это действительно необыкновенный человек, который формирует риторическое измерение интеграции различных институциальных моделей в живой корпоративной работе правительства – формирует как сферу инноваций, цепей, связей, стыковочных узлов различных моделей институциализации. Вот эти-то слова Фрадкова, как вслух выраженные элементы мыслящей риторики, внутренне размышляющего голоса-мыслительного интегратора моделей, и слышат журналисты, впадая при этом в транс и рассматривая Фрадкова с изумлением как некоторого «Черномырдина-интеллектуала».
      Настоящий вопрос заключается в том, если ли действительно сегодня у Фрадкова тот самый «интегральный ключ». Их первая транслируемая встреча с Президентом, на которой Фрадков, пройдя чистилище думских и иных консультаций, заявил Путину, что «ЧТО-ТО(!!!)», ВИДИМО (!!!), ВСЕ-ТАКИ (!!!), ПОЛУЧИТСЯ (!!!), И, ВЕРОЯТНЕЙ ВСЕГО (!!!), НА ОСНОВЕ КОНСОЛИДАЦИИ НА ПРЕДЛОЖЕННОЙ ПРИЗИДЕНТОМ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕЕ КОНКУРЕНТОПОСОБНОСТИ, говорит выразительно о том, что этот «интегральный ключ» пока, скорее всего, воображаемый, но, безусловно, в продуктивном ключе «воображаемой логики» (была такая знаменитая «Воображаемая логика» гениального русского логика Васильева, где объявлялся не действующим, не нужным, отсекаемым бритвой Оккама в определенном ее замахе, закон исключенного третьего). Путин, как известно, сказал: «Отлично! Поехали!» - и махнул рукой. Пока «интегральный ключ» - это сам Премьер и есть, и никакой интеллектуальный интегральный ключ, запускающий в работу и объединяющий софты различных моделей институциализации, пока не создан, не имеется в наличии. И если эту ситуацию не поправлять на ходу, то весьма вероятен сход под дефолтный откос, под мерный убаюкивающий стук колес комфортных цен на нефть, поскольку мы находимся сейчас в ситуации, подобной ситуации Кириенко 1998 года, только теперь речь идет об инсталляции уже не монетаризма, а институциализма, - будет ли институциализм инсталлирован в сознательной управленческой правительственной деятельности, или он одноментно сам инсталлируется как совокупность институтов антикризисного развития, ограничивающих и преодолевающих новый постмонетарный дефолт. Идея конкурентоспособности не может быть «интегральным ключом» для различных институциальных моделей, таковым ключом может быть конкретная инновационная модель конкурентоспособности, да к тому же еще и методологически извлеченная из различных моделей институциализации в качестве их универсальной генетической структуры.
      Главная проблема здесь состоит все же в качестве интеллектуального обеспечения административной (=институциальной) реформы. Авторы институциальной реформы не могли не знать, что БАЗОВОЙ ИНСТИТУЦИАЛЬНОЙ РЫНОЧНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ, ТЕОРИИ ЕЩЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Ни одно из правительств развитых экономических стран не перешло сегодня так резко и окончательно с монетарных на институциальные позиции. В этом смысле, данный институциальный шаг – это, конечно, шаг в бездну. А бездну, как известно, в два прыжка и более не пересекают. Часть институциальных проблем авторы решили по экономико-правовой модели. Причем поражает глубина бюрократической веры в автоматизм этой модели – «нажми на кнопку–получишь результат, красную кнопку не нажимать», каковая вера зафиксирована в Указе так: «федеральное министерство: в) в установленной сфере деятельности не вправе осуществлять функции по контролю и надзору, правоприменительные функции, а также функции по управлению государственным имуществом, кроме случаев, устанавливаемых указами Президента Российской Федерации». Другую часть проблем авторы решают по корпоративно-институциальной модели техноструктуры. Часть проблем, в особенности лоббистского характера, очевидно, «сама пойдет» решаться по французской социолого-институциальной модели гармонизации, предполагающей выработку сбалансированной экономической политики, исходящей из неравномерности экономического развития и наличия доминирующих единиц на рынке. Но, честно говоря, все это мертвому припарки. Все это было бы хорошо как стабилизирующее сглаживание, выравнивание, сопровождающее реализацию внедрения монетарной модели, если бы она не внедрилась у нас мгновенно кириенковско-дефолтным образом.
      Не найдено сегодня в области официальной мировой институциальной теории ТОГО ЕДИНСТВЕННОГО РЕШЕНИЯ, ТОГО МЕТОДОЛОГИЧЕСКОГО КЛЮЧА, который, скажем есть, в монетарной теории: ЛИБЕРАЛИЗАЦИЯ ЦЕН, СВОБОДНОЕ ФИНАНСОВОЕ ОБРАЩЕНИЕ, ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. В монетарной теории есть универсальная база, есть ключи, есть простые решения. И величие Гайдара состоит именно в том, что он пришел с этими ключами и открыл переходный период. В институциальной теории, этого пока еще пасынка монетаризма, много интеллектуальных спекулятивных конструкций, но простых решений, ключей развития, пока нет – по крайне мере, их нет у западноевропейских институциалистов и у авторов нашей доморощенной институциальной реформы.
      Подумайте сами – мы переходим на новую технологию «энергетики экономики» в фундаментальном смысле, соскакиваем с монетарной технологии «финансовой энергетики экономики» куда-то, в грядущее - на какой-то институциальный чертеж Новой России, методологическую (ученую) и конструкторскую работу в отношении которого мы передоверили западной экономической мысли, а нашим монетарным технологам предлагаем этот чертеж, ручкой поэтически, со смелым размахом, начертанный, воплощать, на каковой чертеж они с недоумением смотрят, разглядывают и чешут затылки. Или эта вера в титана-монетариста Жукова, который все гениально заинтегрирует.
      Еще раз подчеркнем:
      (1). Западное состояние развития институциальной теории не позволяет сегодня говорить о наличии модели развития, сравнимой с монетарной моделью в аспекте внедрения, наличия простых, реализуемых во времени, возможных для мониторинга решений;
      (2). Ни одно из правительств стран с рыночной экономики не перешло сегодня с монетарных на институциальные рельсы, институциализм там – это скорее элемент управленческого дизайна и правительственной риторики.
      Что сегодня мы имеем в Правительстве? Разбросанные по всему будуару слова и вещи. Трехуровневая модель институциальной экономико-правовой организации правительства, отслеживать которую заслан новый руководитель правительственного аппарата юрист Козак – это, вроде бы, понятно. Модель техноструктуры правительства, как его фундаментальной ориентации на институциальную модель технократического развития, каковую модель инспирирует сам Технократический премьер. Монетарно-постмонетарная модель министерского блока Кудрина-Грефа, которая все более начинает походить на какое-то вложенное правительство с каким-то нитевидным пульсом, рукой на котором, очевидно, призван стать Жуков, – то это монетарное правительство неожиданно будет покрывать собой все правительство, а то становится его самой незаметной маленькой частью. Каково интеллектуальное обеспечение институциальной реформы, в таком порядке и несоответствии разбросаны слова, вещи, структуры.
      Надо откровенно сказать, что авторы интеллектуального обеспечения главного структурообразующего процесса модернизации – институциализации - ввели высшее руководство страны в заблуждение по поводу практической применимости достижений западной институциальной теории. Еще ни одно западное правительство не решилось эти достижения применить, где-либо, кроме как в виде риторических фигур правительственных докладов.
      В инсталляции нынешней версии институциализации сыграло свою роль то острое интеллектуальное противостояние нашим российским монетаристам адептов так называемого системного подхода, приобретшее (противостояние) по известным причинам плачевного положения отечественной науки, еще и «классовые черты». «Системный подход» вроде бы как-то интегрировал различные модели институциальной теории, но произошло это пока только в риторике. «Системный подход» – это, конечно же, не ключ, а раствор, который заливается домушниками в пазы замка и застывает там, чтобы с него потом получить слепок ключа. И это бы хорошо, да сам сейф, базовый институт институциализма со всем его содержимым пока отсутствует. В сфере, открываемом с помощью системного подхода, не окажется ни денег, ни документов. «Пилите, Путин, пилите, они - золотые!» Ученые знают, что системный подход пока еще ничего не интегрировал даже в смысле смежных областей в самой сфере науки, смежные связи разрабатывались исходя из специальных научных соображений, а не потому, что так требовал системный подход, которому иногда удавалось присваивать эти достижения, главным образом, в кабинетах научных бюрократов, которым было недосуг вникнуть в научную проблему, требующую подготовки и реального мышления. Системный подход – это спекуляция на проблеме оснований современной науки по принципу: «если нет оснований, то любая наукообразная конструкция с наведенной математикой имеет право на жизнь». В отечественной экономике проявляется в форме впадения в «илларионовскую прелесть», когда можно не только доказывать со всей полнотой логики противоречащие экономической очевидности факты и тренды, но и убеждать в их право-мерности и высшее руководство.
      Так, если в качестве аксиоматики мы берем экономико-правовую институциальную модель – Экономико-правовую Триаду, то мы, как минимум, должны установить ей в итеративное соответствие институциальную модель техноструктуры, которая блуждает где-то отдельно в нынешнем подходе, - Триаду техноструктуры. А вот это же вопрос грандиозной сложности истинной научной простоты, требующий поистине сверхрациональных решений. Институциальная концепция Техноструктуры – это вам не простой риторический перебор критических инновационных технологий, этот набор есть всего лишь динамический результат осуществления Техноструктуры, к тому же не воображаемой. Институциальная модель техноструктуры – это вопрос, во-первых, универсального ключа меганаучных решений гуманитарно-технотронной цивилизации, во-вторых, вопрос новой экономической модели развития как модели постэкономической, инновационно-трансакционной, в-третьих, вопрос о новой модели законодательно-правового обеспечения, о правовой модели трансакции. И, в-четвертых, Техноструктура – это не просто новая административная конфигурация правительства, это новое электронное измерение деятельности правительства. Конкурентоспособность, в этом аспекте только, есть седьмой член уравнения, оптимизации взаимодействия Экономико-правовой Триады и Триады Техноструктуры.
      Таким образом, все пройдет «отлично» лишь в том случае, если в отечественной среде имеется, будет выявлена интеллектуальная сила мирового значения, владеющая институциальным ключом к конкурентоспособности и способная к разработке базовой институциальной рыночно-экономической теории. Предстоит трансформация в плавильном тигле нового мышления экономико-правовой теории, теории собственности, трансакционной теории и других институциальных моделей, критерием которой (трансформации) является возникновение нового, электронно-информационного монетаризма. А мне сдается, что такая сила у нас есть. Ее не может не быть у России, если она вступает на путь институциализации силой самой истории.
      Таким образом, в структуре правительства мы имеем сегодня формальную пока, предваренную Указом и организационно-аппаратной структурой под рук. Козака, Экономико-правовую Триаду и рассыпанные элементы Техноструктурной Триады, которую пока вынужден каждый раз заново собирать премьер в своем продуктивном воображении и в правительственной риторике. Кстати, Фрадков блестяще использует правительственную риторику для интенсификации интеллектуальной технократической работы.
      Техноструктура – это не набор перспективных промышленных технологий, это модель генезиса и структуры инновационной экономической политики, правоопределяющей реальное институциальное развитие. Техноструктура – это, прежде всего, модель институциализации так называемого реального сектора, имеющая целью его выход на путь устойчивого инновационного развития. Основой техноструктуры является не набор перспективных технологий, а непосредственная конкурентоспособность человека, организации и учреждения, экономики, общества, государства. Уровни Техноструктуры определяются не как ступени содержания научно-технического прогресса только, но, прежде всего, как измерения (составляющие способности) конкуренто-способности, заключенные в инновационной институциальной теории конкуренции. Институциальная теория конкуренции в отличие от монетарной теории конкуренции основывается на анализе феномена техники как фундаментальной структуры человеческого измерения.
      Понятно, что наш промышленный сектор подлежит не восстановлению по советским и постсоветским калькам, а коренному преобразованию на институциальном уровне, изменению самих принципов и номинаций отраслевой структуризации и профильной стратификации. Предстоит «возгонка» реального сектора в постиндустриальное состояние. На этом обстоятельстве впали в оцепенение наши олигархические структуры, схватившие куски реального сектора и не способные их ни переварить, ни двинуться с места.
      Именно в процессе формирования Техноструктуры (Триады техноструктуры) Правительства и может быть, в случае успеха, инсталлирована инновационная модель институциализма, способная быть интеграционным ключом к различным институциальным моделям в качестве единого методологического основания модели развития конкурентоспособности.
      
      
       Форма Новой России
      
      Содержание Новой России сформировалось на всем протяжении переходного периода. Сформировались новые личности в поколенческом масштабе, образовалась рыночная структура собственности, сложились первичные институты конституционно-демократического устройства. Однако, страна все еще не оформилась в качестве собственной, так называемой «суверенной» демократии, не образовала один из ведущих политико-экономических «объемов» мировой организации. Необходима Форма Новой России. Мировой державой является та, которая способна (конкуренто-способна) к созиданию чистой формы своего исторического бытия. Мировой державой является та, имя которой уже само по себе является одной из ведущих истин мирового развития и регулятивным смыслом геополитики. Имя России вновь образуется, самососредотачивается в своей истинности в последовательности стратегических смыслов триады: «Власть Конституции – Энергетическая сверхдержавность – Инновационная конкурентоспособность». Настоящие стратегические смыслы формируются, прежде всего, в гуманитарно-политическом измерении и образуют фундаментальный риторический механизм, запускающий реальный процесс модернизации страны. Возникновение этих смыслов – результат осмысленного напряжения (рефлексии) всех интеллектуальных сил рациональной составляющей российского политического руководства страной на всем протяжении переходного периода. Можно сказать, что каждое из этих руководящих понятий – это точка встречи, диалога новой российской государственности и нарождающегося гражданского общества. Разберем данные формообразующие факторы последовательно.
      
      1. Власть Конституции
      В политико-конструктивистском аспекте данный смысл может состояться следующем образом: «Путин после 2008 года - Председатель Конституционного суда как «либеральный император».
      Трудно представить себе нечто более грандиозное, что можно было бы сделать в стране для эффективного и мощного развития независимого института судебной системы и становления реального правого государства, нежели трудоустройство Владимира Путина после 2008 года в качестве Председателя Конституционного Суда РФ. Такая возможность не противоречит рассуждениям президента на пресс-конференции 31.01.06, которые посвящены его дальнейшей карьере, после того как он оставит свой пост в конституционный срок. Что касается предположений о том, что Путин возглавит госмонополию, то президент все сказал открытым текстом: «Ни по характеру, ни по предыдущему моему жизненному опыту бизнесменом себя не чувствую». Понятно, что В. В. Путин «и по характеру, и по предыдущему своему жизненному опыту», прежде всего, юрист.
      Дело даже не в профессиональных особенностях личности нашего президента, а в том, что фактически создан «ресурс Путин» - политико-экономический ресурс институциального развития России, и верное позиционирование этого ресурса ничуть не менее важно, чем правильное распоряжение Стабфондом, или средствами, выделенными на реализацию национальных проектов. В самом конкретном смысле можно утверждать даже, что это однопорядковые, однонаправленные и взаимно-функциональные процессы. В России созданы надежные монетарные основания, соответствующий уровень экономического детерминизма устойчивого развития страны. Применение этих оснований, как конкурентных преимуществ, сформированных за время двух президентских сроков Путина, - это вопрос о «достраивании» в стране уровня институциального детерминизма, о доведении устойчивого развития до формата реальной модернизации государства, общества, экономики.
      Ключевым вопросом институциализации является становление такой фундаментальной конструкции правого государства, каковой является судебная система. Для того, чтобы судебная система, как центральный «логический термин» правового государства, приобрела реальный объем и содержание, состоялась в качестве «дерева ценностей и алгоритмов» самоуправляемой демократической системы, в ней должна получить развитие осевая структура, которой «генетически» является Конституционный суд, своего рода протоинтеллект правовой судебной машины.
      Переход Конституционного суда в формат института выработки методологии реализации конституционных полномочий, института, формирующего комплексную систему мониторинга законодательства и правоприменительной практики, означает реальное начало эффективного институциального развития России.
      Грядущее перенесение Конституционного суда во все более возвращающий себе имперскую значимость Санкт-Петербург (место проведения мероприятий «Большой Восьмерки», прежде всего) придает серьезный импульс идее, известной под именем «либеральная империя». Вообще говоря, сам термин «либеральная империя» во многом аналогичен термину «самодвижущаяся повозка». То есть, мы находимся в стадии новейшей истории России, подобной той стадии в истории развития техники, когда «автомобиль» еще не осмыслен, не установлен, как «массовая техносила», но когда сама его возможность открылась в «до-автомобильной логике» как «самодвижущаяся повозка», как гибрид, в котором еще не оформился продуктивный синтез. «Монетарное государство» является либеральным, но «империей» («конкурентоспособной державой») оно не может стать без институциального измерения, необходимость которого («независимый суд», «свободная пресса») само же либеральное государство и постулирует, признавая неспособность достичь этого состояния монетарными средствами. То есть, по существу, России необходим институциальный конвейер, базовый механизм производительности и продуктивной силы права. Как известно, в империи такой силой располагал институт цезаря, монарха. В конституционной демократии в условиях определенных исторических вызовов такую роль может сыграть Конституционный суд. Хотя следует признать, что здесь Россия рискует опять оказаться впереди планеты всей. При этом следует обратить внимание на «твердую структуру» общегражданского уважения Конституции в США, имеющего институциальное значение и фактически заменившее собой институт суверена, не выплеснув при этом, как говорится, вместе с водой и ребенка. Если мы проанализируем Декларацию независимости США, в которой содержится стратегический концепт Конституции, то обнаружим, что ее основная логика состоит в последовательном и скрупулезном обвинении британского монарха в отчуждении от народа колоний и утверждении на основе этого обвинения необходимости трансформации института суверена в конституционный институт, а никак не отмена принципа этого института, ибо с ним отменялся бы сам институт независимости, суверенности.
      Конституционный суд, как институт выработки методологии реализации конституционных полномочий органов власти и местного самоуправления, институт мониторинга законодательства и правоприменительной практики станет фундаментальным институтом-органом суверенной демократии. Во время визита в Нидерланды в 2005 году В. Путин признался, что ему «небезразлично, в чьих руках окажется судьба страны, которой я посвятил всю свою жизнь». И сделал важное добавление: «Полномочия новому президенту фактически передаются по Конституции после принятия им присяги, а до этого полную ответственность за положение в стране несет действующий глава государства. Я не допущу никакой дестабилизации в России». Этой фразой В. Путин фактически попробовал себя в роли Председателя Конституционного суда в гипотетической ситуации системного кризиса, углубляя понимание собственной политической субъектности, как гаранта Конституции.
      В сфере выработки и осуществления методологии реализации конституционных полномочий органов власти и местного самоуправления находится весь потенциал поля реальной политики страны, потенциал расширения возможностей и горизонтов модернизации России.
      В этой сфере находится также и потенциал развития и укрепления президентской власти в России. В. Путин заявил на пресс-конференции, что «в условиях развивающейся экономики, укрепляющейся государственности, в условиях окончательного формирования принципов федерализма нам нужна твердая президентская власть». При такой конструкции, вероятно, роль премьер-министра по-прежнему остается технической, но возрастает и правовой техницизм системы в целом, что позволяет надеяться на успех институциальной реформы технического правительства (правоопределение министерств, правоприменение федеральных служб, правовые услуги федеральных агентств).
      Конституционный суд, как первоэлемент институциальной России, сможет обеспечить суверенность российской демократии в условиях вызовов перехода к модернизации, когда Президент выполнит в 2008 году свою задачу, которую он сформулировал на прямой линии с населением в 2005 году следующим образом: «Я свою задачу вижу в том, чтобы к руководству страной пришли молодые, грамотные, эффективные управленцы».
      С содержательной институциализаций Конституционного суда в России возникает система гарантий, возможностей, продуктивных ограничений и правового «порождения» жизненно необходимой стратегии осуществления конкурентных преимуществ России, применение которых будет осуществляться обновленной властью всех уровней в социально-правовом диалоге с населением.
      Основанием такого диалога, прежде всего, в форме стратегического концепта фундаментальной риторики Председателя Конституционного суда, должна стать российско-общечеловеческая концепция права народа, жизненная сущность конституционного устройства. Разработка данной концепции требует дополнительных усилий и отдельного осмысления.
      Конституционный суд должен стать институциальной основой суверенной демократии. Таково, как видно, «место в строю» Правововеда Путина Владимира Владимировича. Место, которое он заслужил, обратив свой жизненный путь в ресурс развития России, - место первого среди равных.
      
      2. Энергетическая сверхдержвность
      Институциализация энергетической сверхдержавности России – стратегия третьего президентского правления РФ.
      Курс команды Президента РФ В.В. Путина на создание предпосылок по формированию статуса России, как энергетической сверхдержавы, предполагает, что третье президентское правление будет осуществлять институт «энергетического президента». Это значит, прежде всего, то, что глобальный круг задач, связанный с восстановлением правого единства страны, составлявший локус контроля второго президента, не будет обременять третьего президента и локализуется в проблематике, рассматриваемой Конституционным судом. Сама возможность политико-рефлексивной концентрации «энергетического президента» на собственной проблематике в условиях стабильных контекстов правовой федеративной государственности, на страже которых будет стоять Конституционный суд РФ, опирающийся на «ресурс Путин», - создает уникальный шанс консолидации финансово-экономических элит и сферы стратегического менеджмента вокруг выработки конкурентоспособной мировой экономической стратегии России.
      Институт «энергетического президента» - это метод интеграции экономических реформ на основе принципов федерализма, реализуемых с помощью инструментов региональной энергетической политики. Таким образом, «губернская», региональная проблематика будет акцептирована на федеральном уровне и закреплена в новых инструментах регулирования межбюджетных отношений. В связи с этим можно ожидать, что третий президент России будет также располагать опытом губернского руководства.
       Институт «энергетического президента» - это субъект такой внешнеполитической активности России, которая будет способна выйти на уровень геополитического развития опираясь на контексты реальной энергетической политики. Нарастание значимости «энергетической повестки дня» в контекстах большой политики требует, в свою очередь, высокой специализации и компетенции института третьего президентского правления именно, как института «энергетического президента». Вопросы международной энергетической безопасности, проблематика мирного и военного атома перейдут в разряд вопросов первостепенного и безотлагательного внимания стран Большой Восьмерки. Большая политика заговорит на языке энергетики. Аналитика, статистика и мониторинг энергетики станут оперативной политической (геополитической) информацией и основой принятия решений. Борьба с террористической угрозой станет частью проблематики энергетической безопасности.
      Путь к новому сверхдержавному могуществу Российская Федерация будет прокладывать на основе модернизации собственной энергетической системы в конкурентоспособную отрасль мировой экономики.
      
      3. Инновационная конкурентоспособность (Инфраструктура)
      Практической основой осуществления инновационной конкурентоспособности является переход российского правительства из институциального состояния «Совет министров» в институциальное состояние «Совет конкурентоспособности».
      Как зафиксировано в Лиссабонской «повестке дня» Евросоюза (плане действий ЕС в области занятости, экономического развития и социальной сплоченности в нынешних и будущих странах Европейского Союза) конкурентоспособность — это не только высшая производительность работы, конкуренция и прибыльность бизнеса, но и «сознательно направляемый» долгосрочный аспект развития. Концепция конкурентоспособности, которая сегодня используется на практике большим количеством развитых экономик, анализирует, каким образом политика власти оказывает содействие развитию наиболее благоприятной среды для конкурентоспособного, социально-ответственного бизнеса. В конечном счете, высокая конкурентоспособность ведет к более высокому уровню и качеству жизни населения.
      На протяжении последних лет концепция конкурентоспособности является одной из ведущих концепций в теории экономического развития и влиятельным инструментом практической политики. Она охватывает не только сугубо экономические показатели, но и оценивает экономические последствия таких неэкономических явлений, как качество политических процессов и общественного управления, уровень образования, научная база, верховенство закона, развитие информационной инфраструктуры, благоприятствование культуры и системы ценностей для инноваций.
      В настоящее время существует не только проблема систематического экспертного и программно-интеллектуального обеспечения правительственной Стратегии и создания информационно-аналитических механизмов мониторинга за ходом ее реализации. Прежде всего, отсутствует институт выработки межведомственного сотрудничества в ходе осуществления инвестиционных и инновационных проектов и программ, способный к продуктивному диалогу с бизнесом и гражданским обществом в целях образования эффективных частно-государственных партнерств и содействия развитию саморегулируемых организаций. Кроме того, необходимость перехода от эксплуатации возможностей по непосредственной реализации упрощенных экспортно-сырьевых схем к инвестиционному развитию и структурному экономическому росту требует выработки инновационного подхода к повышению инвестиционной привлекательности государства именно через выявление и развитие уникальных конкурентных преимуществ России в иных сферах, что также требует системного объединения административной и экспертной работ, а также комплексной интеграции разрозненных проектов, программ и решений.
      Реализация приоритетных национальных проектов также предполагает общей методологии формирования и сквозной стратегии управления в отношении комплексного регионального осуществления нацпроектов. Социальная цель приоритетных национальных проектов - повышение качества жизни населения через инвестиции в человеческий капитал, должна быть дополнена на региональном уровне экономической целью – повышением инвестиционной привлекательности регионов через развитие их конкурентоспособности.
      Правительство, как Совет конкурентоспособности - это Совет министров + «Мозг» правительства, который должен аккумулировать передовой международный опыт в целях разработки стратегии конкурентоспособности, мобилизовать научный и управленческий потенциал с целью координации деятельности различных учреждений, организаций и предприятий для дальнейшей разработки и реализации инновационной модели развития конкурентоспособности России, методологии ее мониторинга и коррекции; синтезировать федеральные целевые и иные программы в единую методологию развития. В России начала 90-х роль «Мозга» правительства выполнял Институт Государственного секретаря РФ. В Новой России очевидно необходимо системное укрепление института премьера, вывод его в новое качество «мозга» правовой структуры правительства, структурирующего и координирующего работу уровней правоопределения (министерства), правоприменения (федеральные службы) и правовых услуг (федеральные агентства). Только такое правительство будет иметь непосредственной линией осуществления своих функций формирование общестрановой инфраструктуры развития.
      Правительство как Совет конкурентоспособности охватывает (активирует) пространство квадрата транспарентности – «правительство-профсоюзы-законодатели-работодатели» как институциально-правовую рамку стратегического менеджмента экономического развития.
      
      Таким образом, непосредственно форма Новой России фиксируется институциально-правовой триадой: председатель Конституционного суда (ресурс «Путин») – «энергетический президент» - «инфраструктурный премьер». Настоящая триада – это своего рода «единый строй» политического обеспечения модернизации страны, единая линия осевой структуры правового государства, как формы институциализации рыночной экономики.
      
      Настоящая форма Новой России делает возможным образование (в качестве «содержательности (качественного совершенствования) данной формы») инновационного типа управления, в основе которого - федеральная система электронно-коммуникационных институтов как система автоматизации процесса институционализации рыночной экономики.
      
      В XXI веке формируется инновационный тип властей, который, наряду с традиционными властями - государственной властью, монетарными (денежными) властями, местным самоуправлением, управляет жизнедеятельностью человеческих сообществ. Этот инновационный тип властей представляют Электронные власти. Становление электронных властей, во многом, происходит по тем моделям, по которым шло формирование монетарных (денежных) властей. Так, наиболее выдающейся формой организации монетарной власти является Федеральная Резервная Система (ФРС), созданная Конгрессом США в 1913 году для развития более безопасной, мощной и гибкой финансовой системы в стране. Сегодня ФРС выполняет четыре основные задачи: определяет национальную монетарную политику, контролирует деятельность банковских институтов и защищает финансово-кредитные права потребителей, обеспечивает стабильность финансовой системы страны, обеспечивает ряд финансовых услуг для федерального правительства. ФРС, таким образом, выступает, как, в значительной степени, объективный регулятор экономического развития, соответствующего природе рыночных взаимодействий.
      В реальности формирующейся новой экономики монетарное взаимодействие дополняется информационно-технологическим взаимодействием. Говоря языком математики, монетарное взаимодействие является необходимым основанием новой экономики, в то время, как информационно-технологическое, информационно-коммуникационное взаимодействие является достаточным основанием новой экономики. Значение этого, на первый взгляд. абстрактного различия между монетарными и информационно-технологическими взаимодействиями становится совершенно конкретным при взгляде на экономику России. Необходимые монетарные основания реализованы, внедрены. законодательно обеспечены, а модернизация экономики не происходит. Экономический рост, как таковой, не говоря уже об «осмысленном» структурном экономическом росте, «не вытягивается» одними только монетарными необходимыми основаниями. Нужны «достаточные основания» для того, чтобы запустить объективно-рыночный процесс модернизации на пороге XXI века. Информационно-технологические, информационно-коммуникационные основания обладают не меньшей проникающей способностью и силой экономического воздействия, чем деньги и иные финансовые инструменты. Мы находимся в той стадии развития электронно-коммуникационного будущего, которая соответствует аналогичной стадии развития монетарных взаимодействий – стадии институционализации, стадии формирования финансовых институтов, банков, фондовых институтов. Применительно к становлению электронных властей речь идет о создании электронных экономических институтов.
      Электронно-коммуникационный экономический институт – это транзакционный механизм, который выполняет для своего уровня экономического взаимодействия (информационно-технологического взаимодействия) те же функции, которые выполняет банковский институт для монетарного взаимодействия. Электронный институт «собирает» немонетарные человеческие ресурсы экономики (независимо от их территориальной, организационной и иной распределенности) в виде вкладов информационного, управленческого, организационного, правового и всех иных форм трансакционного капитала и предоставляет их в виде услуг, своего рода «кредитов», необходимых клиентелле электронного института для осуществления той или иной профильной деятельности. Электронный институт – это «банк для немонетарного транзакционного капитала». То есть, любой вид экономической деятельности является клиентом электронного института в части заимствования немонетарных активов экономического развития. Возможности информационных технологий, преодолевающие территориальную и организационную распределенность человеческих экономических ресурсов, обеспечивающие эффективность документооборота и информационной работы, создают основание экономической эффективности, прибыльности электронного института. Электронный институт – базовый институт для организации сферы обращения немонетарного экономического капитала всех видов и форм. Его роль для организации немонетарной сферы экономики можно сопоставить с ролью банковского института в финансовой (монетарной) сфере экономики. Электронный институт – это информационно-технологическая платформа, способная к поддержанию и развитию среды эффективных взаимодействий любого вида, входящих в состав экономического процесса. Электронные институты могут быть универсальные (электронный институт дистанционного образования, электронный институт стратегического менеджмента) и специализированные (электронный институт правового мониторинга, электронный институт досудебного урегулирования споров, электронный институт рынка производителей нефтегазового оборудования и др.). Платформа энергетической политики, обеспечивающая функционирование института «энергетического президента» станет основой разрастания электронно-коммуникационных институтов, первично формируемых, как институты информационно-технологического управления настоящей политикой.
      
      Таким образом будет происходить становление Формы Новой России, как формы осуществления Самоуправления. В России образовался громадный исторический капитал самоуправления (человеческий, социальный капитал), требующий формы своего самовыражения и самореализации.
      
      
      Как нам обустроить местное самоуправление
      
      Говорят, что у России есть особый путь, своя программа развития. Но такая программа есть у каждой страны, иначе не существовало бы национальных историй. При этом встает вопрос: почему одни группы индивидуумов, организаций и стран преуспевают в развитии сотрудничества, в то время как другие страдают от конфликтов? В поиске ответа на этот вопрос нужно обратить внимание на понятие "программа развития". Приведем аналогию из мира современных информационных технологий. Любителям компьютерных игр хорошо знакомо ощущение работы "программы", в которой субъект игры создает виртуальную реальность государства, общества, экономики. Это программа тотально планирует и распределяет, работает с формальными категориями, обозначающими группы населения и иные объекты управляющего воздействия, но она совершенно не может работать с деталями, конструировать реальные, целостные моменты жизни. Не с подобной ли "программой" мы имеем дело и в российской истории? Отчуждение общества и власти, неспособность к "рутинному" благоустройству жизни, к созданию повседневных цепочек малых дел, диктат центра, от которого исходят "вертикальные" управляющие воздействия - не напоминают ли эти и иные "признаки" работу некой абстрактной, машинной программы со своими целями и сроками, значительно превышающими сроки жизни одного поколения?
      Так, положение с благоустройством наших дворов и территорий проживания, в целом, вызывает стойкое ощущение того, что занимается им не человек, работающий с деталями, филигранно совершенствующий реальность в целях возможно большего комфорта своего существования, а скорее безличная и неразмышляющая "программа", реализующая несколько рациональных позиций, штампующая стандартные объекты.
      Так что же делать? Разрушить данную программу, как призывают анархисты и социальные экстремисты. Понятно, что в данном случае исчезнет государство и суверенитет, исчезнут институты цивилизации - полным ходом пойдут процессы варваризации общества, возвращения его в архаическое состояние.
      Ведь, с точки зрения современной науки, понятно, что государство, как и другие институты, выработанные в коллективной деятельности людей, - это сложные информационные системы, в которых действуют механизмы коммуникации.
      Цивилизованное, эффективное общество, в котором обеспечено качество жизни людей и защищены их права, - это то общество, которое смогло усовершенствовать свою "программу" упорядочивания индивидуальных воль в коллективные правила игры, преобразовать свое государство, все уровни власти и управления... Не разрушить, а именно усовершенствовать, подчинить интересам человеческого развития.
      Ключевой стратегией такого усовершенствования является развитие местного самоуправления. Эта форма власти, которую чаще всего называют местной властью, не является по Конституции РФ государственной властью, каковой принцип универсален для конституционной организации всех правовых демократических государств. Практическая сущность демократии состоит в том, что местное самоуправление разделяет с госвластью управленческие полномочия - госвласть передает органам МСУ те полномочия, которые более эффективно могут реализовываться на местах.
      Многие эксперты и управленцы, не говоря уже о простых гражданах, никак не могут понять, зачем для государства было нужно создавать этот нижний этаж власти, дорогостоящий, непонятный. Замысел местного самоуправления состоит в том, что через этот институт люди, население должны выйти на уровень равноправного диалога с государством, следствием чего станет его преобразование в "государство для людей". Без образования эффективного института местного самоуправления всякие разговоры о диалоге власти и общества, о построении гражданского общества - это социальное шаманство, прикрытое наукообразной риторикой, которое аналогично, скажем, попыткам с помощью ловкости рук, волшебных шляпы и палочки получить такое количество электроэнергии, которое способна выработать генерирующая станция.
      Много ныне говорится о том, что никакой реформы местного самоуправления реально быть не может до тех пор, пока не будет достаточное количество экономических субъектов на территориях. Утверждается, что развитие муниципалитета сведется к диктату над всей ситуацией конкретного человека, который будет чувствовать себя своеобразным помещиком, и, в разной степени, все люди будут от него зависимы.
      Однако вот уже второе десятилетие мы живем в условиях рыночной экономики, которая очень глубоко пустила корни на территориях и прочно вошла в реальную жизнь людей. Этот процесс будет продолжаться, и формирование социально ответственного бизнеса на территориях присутствия будет существенно ограничивать амбиции тех, кто попытается превратиться в "удельных князьков". Станет все трудней совмещать работу в органах МСУ с личным бизнесом, ибо такое совмещение станет все более заметным, будет выпячиваться на фоне законопослушно и ответственно работающего бизнеса на территории. Другое, еще более важное обстоятельство, состоит в том, что в современной экономике начинают работать не только финансовые, промышленные и иные материальные типы капитала, но и социальный, человеческий капитал.
      Что такое социальный капитал? Чтобы долго не перетолковывать научные теории, которые, кстати говоря, собрали все Нобелевские премии по экономике за последнее десятилетие, ответим просто: это все факторы некраткосрочного влияния на непосредственное извлечение прибыли. То есть, везде, где бизнес реализует свои схемы, на коммерческий эффект тут же начинают действовать факторы среды той территории, на которой он работает - начиная от стоимости и квалификации рабочей силы и завершая социально-правовыми условиями осуществления предпринимательской деятельности. И эти факторы, сложившись, могут "накрыть" всякий бизнес любого уровня (пример Ходорковского), а могут и вывести на качественно новый уровень экономической эффективности. Это тем более актуально в условиях, которые начнут действовать после вступления России в ВТО, когда у местного бизнеса останется только одно, но решающее конкурентное преимущество перед транснационалами всех мастей - контроль (в сфере своей компетенции) над территориальными факторами некраткосрочного влияния на непосредственное извлечение прибыли. Это конкурентное преимущество может сформироваться только в сфере комплексного взаимодействия бизнеса и органов МСУ и на основе укрепления органов МСУ в результате данного взаимодействия. Поэтому отложить реформу МСУ - это, значит, "отложить" страну для внешних, более конкурентоспособных собственников, как "дефицит" в советские время откладывали для избранных покупателей.
      Строго говоря, местное самоуправление - это реальная экономика социального капитала. Если государство сегодня не может не считаться с интересами экономики, то оно не может не считаться с интересами экономики социального капитала. Данный институт местной власти наращивает социальный капитал, создает рынок социального капитала. В этом основа комплексного взаимодействия бизнеса и органов МСУ. Бизнес не способен комплексно и системно производить социальный капитал, у него нет для этого ни системных целей, ни инструментов. Разовые благотворительные акции, поддержка культурных проектов - все это очень хорошо, но это "мертвому припарки"; системный эффект упорядочивания социальной сферы не происходит, если только бизнес фактически сам не берет на себя функцию муниципалитета, социально обустраиваясь на территории, при этом, однако, он вступает в серьезные экономические и правовые противоречия, которые рано, или поздно проявятся. То есть, бизнес должен быть заинтересован в развитии муниципалитетов, как перспективных производств социального капитала и должен оказывать содействие их развитию именно в этом качестве. Бизнес должен сформировать ресурсную базу избранных органов местного самоуправления. По мере формирования настоящей ресурсной базы и должна осуществляться передача полномочий на места.
      Ключевой позицией в комплексном взаимодействии бизнеса и органов МСУ является институт главы администрации (сити-менеджера для городского МСУ), назначаемого по контракту. Именно от данного института зависит экономическая эффективность органов МСУ. Тех денег, которые будут собираться в виде налогов, все равно не хватит. Здесь нужна помощь бизнеса, социально-ответственного бизнеса. Но дело нужно организовать таким образом, чтобы не бегать за предпринимателями по отдельным поводам, чтобы открыть детский сад, или художественную школу, или произвести срочный ремонт - а создать комплексные и долгосрочные программы развития муниципального образования, на основе которых заключить инвестиционные соглашения с бизнесом, присутствующим на территориях. Поскольку главы администраций, назначаемые по контракту, будут фактически подчинены губернатору, это будет существенным препятствием к их превращению в конкретных лоббистов интересов части бизнес-структур, работающих на территории. Все главы администраций будут существовать, прежде всего, в "силовом поле" общеобластной стратегии развития МСУ и единых стандартов и критериев соответствующей губернаторской кадровой политики. Это же общеобластное "силовое поле" не позволит какой-нибудь бизнес-структуре подчинить себе территорию через взятие под контроль главы администрации МСУ
      Обучать технологиям комплексного взаимодействия власти и бизнеса нужно не только избранных депутатов МСУ и муниципальных работников, но и представителей бизнеса, работающих на территориях. Бизнесу, который приходит всерьез и надолго, целесообразно подумать над созданием в своей структуре такого направления, как осуществление комплексного взаимодействия с властью, и, прежде всего, с местной властью, а не пытаться топорно внедрять своих людей в муниципальные администрации.
      При этом взаимодействие бизнеса с областной властью, а также оценка областной властью социальной ответственности бизнеса будет возможна только при условии эффективной работы предпринимателей с местными уровнями власти, с органами МСУ. Тогда бизнес реально поймет, что комплексное взаимодействие с местной властью для него не менее важно, чем непосредственное извлечение прибыли. Если в ходе данного взаимодействия сложится эффективный институт программно-инвестиционного развития территорий, то появится и здоровый аппетит у муниципальный образований в части того, чтобы брать на себя больше полномочий. Ведь, ныне известны такие муниципальные образования, которые бы хотели, чтобы у них было как можно меньше этих переданных государственных полномочий.
      Итак, мы представили каркас "здания" института местного самоуправления. Так что же, "нарисуем - будем жить"? Нет, нужен строительный материал, рабочие конструкции для возведения этого здания. Такой рабочей конструкцией является Муниципальная информационная система. К муниципальным информационными системам в широком смысле относятся любые информационные системы, автоматизирующие информационную деятельность муниципальных предприятий, учитывающие специфику муниципальности. Муниципальные образования в процессе жизнедеятельности решают немалый ряд задач, связанных с получением, хранением, обработкой и представлением информации о геологии, рельефе, экологическом состоянии территории; состоянии, строительстве, реконструкции объектов и инженерных сетей; о получении и передаче прав на объекты недвижимости, земельные участки. Муниципальная информационная система обеспечивает комплексную автоматизацию решения таких задач, а также решение частных муниципальных задач, таких как учёт услуг и расчётов с абонентами системы, расчётов систем водотеплоснабжения и других функций.
      Стратегическая инновационная составляющая Саратовской областной муниципальной информационной системы будет состоять в том, что наряду с комплексной автоматизацией отдельных составляющих муниципальной деятельности будет создан информационно-коммуникационных институт программно-инвестиционного развития муниципальных образования, который станет ядром настоящей системы, сквозным направлением работы и критерием оценки ее эффективности для муниципальных информационных центров, которыми МИС будет представлена в каждом муниципальном образовании.
      Саратовская областная муниципальная информационная система не будет простым хранилищем информационных баз данных по разным профилям муниципальной деятельности - это будет институт, обеспечивающий информационное взаимодействие (и документооборот) всех участников системы развития МСУ - областной власти, органов МСУ и муниципальных администраций, контролирующих и правовых инстанций, социально ответственного бизнеса на территориях присутствия, организаций общественного сектора, инициативных групп граждан.
      Информационно-коммуникационных институт программно-инвестиционного развития муниципальных образований станет многофункциональной рабочей конструкцией для организации комплексного взаимодействия бизнеса и органов МСУ.
      Муниципальные информационные центры также должны обеспечивать ведение "рабочей папки" депутат МСУ, в которой должны находиться законы, комментарии к ним, документы по экономическим темам (механизм формирования бюджета, сведения о налогах), различные документы, связанные с организационными вопросами работы. В "рабочую папку депутата" должны входить обязательно правовые вопросы. Депутаты МСУ должны понимать, как деньги распределяются к ним, как попадают, куда они должны направляться, как взаимодействие с бизнесом и другими сегментами муниципального образования.
      Муниципальные информационные центры также должны создавать паспорт МО, чтобы муниципал-депутат и муниципал-администратор представляли себе округ, где избирались, или были назначены по контракту, имели полную картину всего, что там происходит, включая социальный состав, степень развития производства, трудовых отношений и т.д. В этих центрах также будут осуществляться образовательные программы для обучения депутатов МСУ и муниципальных работников. Основу таких программ должны составлять куры по муниципальной экономике, муниципальному праву и муниципальному управлению. Целесообразно проведение межмуниципальных семинаров по обмену опытом.
      Как в каждой системе, в местном самоуправлении должен быть реализован принцип, который в технических системах на сленге разработчиков и эксплуататоров этих систем, где сбой технологической цепочки может привести к катастрофическим последствиям, именуется как "защита от дурака". Неслучайно, в области избрана именно такая модель реформы МСУ, когда губернатор имеет возможность инициативы отрешения от должности главы исполнительной муниципальной администрации (такую возможность имеют и представительные органы МСУ).
      Неоднородность муниципальных образований в плане системного развития МСУ становится из проблемы (процветание "богатых" (имеющих предприятия) и умирание "бедных" районов, этническая неоднородность и т.д.) - реальным фактором развития. Поскольку развитие всегда поляризовано, то данная неоднородность и создает реальный рынок социального капитала. Закон теории систем гласит, что унификация неоднородного всегда приводит к созданию на порядок более мощных систем управления, чем унификация однородного. Именно слабо развитые территории есть самые перспективные зоны для системного укоренения бизнеса в таких нишах, из которых их не сможет потеснить никакой конкурент, хоть глобальный, хоть локальный.
      Важным ресурсом преодоления неоднородности экономического развития муниципальных образования является земля, имеющаяся во всех МО. В муниципальных информационных центрах в рамках программно-инвестиционного развития территорий должен составляться кадастр земель по их ценности. Все муниципальные образования должны, иметь свою программно-инвестиционную карту - карту положений, карту развития, карту перспективы. Важным стимулом развития МО является возможность самостоятельно распоряжаться бюджетом, собранными налогами, чтобы у муниципалитетов была возможность стратегического планирования в сфере производства социального капитала и создания эффективных моделей развития территории.
      
      
      Парадокс пятого национального проекта
      
      Мониторинг функционирования Программы приоритетных национальных проектов выявляет следующие проблемные точки:
      противоречие экономической идеологии Программы и либеральной макроэкономической модели, являющейся инерционной стратегией развития страны на протяжении переходного периода, которое (противоречие) в настоящее время разрешается в пользу Программы в силу объективного снижения влияния финансово-экономического блока в правительстве: МЭРТ, Росимущество, Минпромэнерго перестали быть эффективными регуляторами процессов, происходящих в крупных госкомпаниях, став их инсайдерами;
      противоречие программно-целевой структуры Программы и аморфности ее оснований: национальные проекты, имеющие "внешний вид" расчетных планов практической деятельности, в сфере оснований определены скорее как экономические декларации вроде продовольственной, или жилищной программ бывшего СССР. Данное противоречие ярко выражается в сильном акценте на необходимости жесткого контроля за исполнением проектов и усилении антикоррупционных мер со стороны правоохранительных органов ("заклинания", хорошо известные со времен СССР);
      противоречие между задачами системной целостности Программы ("необходимостью сквозной стратегии управления") и ведомственной раздробленностью управляющих механизмов Программы: управляющие структуры национальных проектов отнесены к четырем министерствам, которые не подчинены первому вице-премьеру, курирующему исполнение национальных проектов, при этом Совет по национальным проектам является не органом управления проектами, а консультационным органом при Президенте РФ; кроме того, по мнению Г. Грефа, проекты "написаны в разных форматах", что может впоследствии создать проблемы с их реализацией;
      противоречие между системной задачей комплексного национального развития, предполагающейся в концепте Программы, и редукцией данной задачи к ограниченному финансово-управленческими возможностями количеству государственных проектов экономического развития, сведенных к единой целевой функции "оздоровления демографической ситуации в стране";
      коренное противоречие между современными программно-целевыми парадигмами национального развития и традиционалистскими целевыми установками, вынесенными в "заглавие" национальных проектов.
      Общим методологическим основанием генезиса данных противоречий является отсутствие единого национального проекта, как целостной системы, в которой складывается реальное конечное множество национальных проектов.
      По существу, мы имеем дело с воспроизводством знаменитого парадокса каталога, одного из ведущих парадоксов теории множеств. Такое воспроизводство диагностируется везде, где не решены, не верно осуществлены отношения "единого и многого", базовые отношения системности. Парадокс звучит так: "включает ли каталог всех каталогов всех библиотек в себя сам этот каталог?". Ответ философа: "Безусловно, включает, ибо "невключение" не позволяет существовать самому понятию каталога библиотеки, то есть, если каталог всех каталогов всех библиотек не включает себя в свой состав, то никакой единичный каталог вообще невозможен, неистинен". Иначе говоря, в отсутствие единого национального проекта (истинного понятия национального проекта) отдельные национальные проекты являются чем-то эфемерным. С другой стороны, подобно тому, как "борхесовские" ученые книжники через "познание" каталогов отдельных библиотек движутся к познанию идеи и принципов всеобщего каталога, так сохраняется и шанс через реализации отдельных национальных проектов "нащупать" единый национальный проект, при условии, если эти реализации будут "истинными", эффективными. Интервью Д. Медведева "Известиям" от 27.12.05 позволяет надеяться, что власть вняла опыту книжников: "Мы же прекрасно понимаем: даже если мы их (нацпроекты - С. Ш.) полностью и идеально реализуем, мы не перевернем страну с ног на голову: Смысл-то в другом. В том, чтобы дать правильные, современные ориентиры как для развития общества, так и для развития отдельного человека. И через эти нормальные правильные ориентиры повысить качество жизни: Рецепт только один - стараться доводить процедуры до логического конца: Поэтому надо методично, постоянно, может быть, даже иногда с определенным занудством внедрять прозрачные, основанные на законе процедуры". То есть, на каждом этапе осуществления каждого национального проекта необходимо методологически удерживать научно-ценностное содержание единого национального проекта.
      Единый национальный проект может возникнуть, как, условно говоря, пятый национальный проект, то есть, тот проект, который должен возникнуть после рефлексии власти над сложившейся ситуацией вокруг Программы приоритетных национальных проектов. Иначе велик риск того, что в качестве "пятого национального проекта" всплывет расширение понимания "поддержки национальной инфраструктуры" до рефинансирования кредитных портфелей государственных "Газпрома" и "Роснефти", ведь после поглощения "Газпромом" "Сибнефти", а "Роснефтью" - "Юганскнефтегаза" никто не будет отрицать того, что эти компании являются столпами национального ТЭКа. Ничто не мешает также объявить освоение Восточной Сибири и Дальнего Востока "национальными проектами". То есть, во весь рост встает угроза того, что под маркой завершения переходного периода "корабль" Российской Федерации уплывает в "дурную бесконечность".
      В том же интервью первый вице-премьер Д. Медведев, отвечая на вопрос "Вы согласны с тем, что пятым национальным проектом должен стать контроль над выполнением первых четырех?", сказал: "Что касается контроля, то понятно, что это важнейшая составляющая реализации всех проектов. Надо постараться с самого начала создать систему контроля именно в рамках всех названных проектов. Что я имею в виду? Должны быть привлечены все возможные контрольные механизмы: правительственные, администрации президента, парламента, Счетной палаты, Генпрокуратуры как ведомства, осуществляющего общий надзор над соблюдением законности и расследующего дела по отдельным преступлениям. Возможно, и других правоохранительных органов. Необходим, наконец, общественный контроль. И все это, по-хорошему, надо связать в одну систему контроля. Чего, скажу откровенно, прежде никогда еще не было. Какие-то фрагментарные вещи ухватывали, но целой картины по крупным государственным задачам видели не всегда. Сейчас попробуем сделать иначе. У меня также есть определенная надежда на информационно-телекомуникационные технологии, на электронные формы мониторинга. Они дают возможность наблюдать за картиной в целом. А иначе получаешь десять справок - из одной контрольной инстанции, из другой, и все это свести в единую картину довольно сложно. Да не просто свести, а еще и разобраться, какая из них ближе к жизни, а какая плод эмоций или чего-то другого". При этом, демонстрируя описанные выше риски, в ответе на этот же вопрос, он заявил: "Пятый национальный проект может рассматриваться по-разному. Например, мы недавно были в Новом Уренгое, занимались вопросами газификации страны. Можно сказать, что там тоже стартовал пятый национальный проект. Правда, он имеет корпоративную природу, связан с "Газпромом". Но "Газпром" - национальная компания, и газификация - это та тема, которая волнует миллионы людей. Очевидно, что это один из возможных национальных проектов".
      Рефлексивный поворот государственного мышления к формализации пятого национального проекта состоит в том, чтобы переосмыслить понятие осуществления контроля над реализацией национальных проектов в понятие создания института национального проекта (национального проектирования), той самой "сквозной стратегии управления", о необходимости которой говорил Президент на заседании Совета по приоритетным нацпроектам.
      Дело, конечно же, состоит не в том, чтобы создать очередной бюрократический институт, а в образовании единой системы, в которой станет возможным эффективное осуществление открытого, хотя и конечного множества нацпроектов. Имя этой системы - Самоуправление. Сущностью завершения переходного периода, как движения по подчинению либеральной макроэкономической модели реформ стратегии эффективного институциального развития, является возникновение реального самоуправления. "Сквозная стратегия управления" множеством национальных проектов, как действительная "социально-физическая сила", возможна исключительно, как "полевой эффект" реального Самоуправления.
      В содержательном аспекте единый национальный проект, как проект создания Новой России, завершающий переход от СССР, есть, прежде всего, проект перехода от директивного управления к Самоуправлению. Указание на роль информационных технологий должно в этом смысле быть расширено до понимания базового функционального значения ИКТ-технологий в создании институциального фундамента Самоуправления.
      Для предметной конкретизации единого национального проекта важно понять, где находится "место" его возникновения. Провести многоцелевой анализ вызовов пятого национального проекта и убрать мнимые цели, уводящие в "дурную бесконечность". Единый национальный проект возникает, как движущая сила и разрешение вышеописанных противоречий Программы приоритетных национальных проектов. Поскольку местом (телом) реализации нацпроектов являются люди и территории - то, что у нас в стране объединено в понятии "регионы", то именно в "региональном разрезе" создается возможность возникновения единого национального проекта. Назовем данную возможность парадоксом пятого национального проекта.
      На эту возможность в поле "периферийного зрения" власти указывает Д. Медведев в том же интервью: "В центре должны создавать такой механизм, который способен контролировать эффективность расходования денег и претворение проектов в жизнь. На местах к этой работе должны быть подключены руководители субъектов и муниципальных образований. Как пойдет эта работа в муниципалитетах - посмотрим. Очевидно, что муниципальная система у нас только зарождается. С начала следующего года вступает в силу закон о местном самоуправлении, по которому часть полномочий будет передана муниципальным образованиям. Необходимо совместными усилиями обеспечить их готовность к реализации проектов".
      Рефлексивный поворот государственного мышления здесь необходим, как осмысление формирующегося в ходе реализации 131-го ФЗ странового института местного самоуправления, как материальной структуры, реального поля национального проектирования. На осуществление комплексной программы национального проектирования вне института местного самоуправления должен быть наложен методологический запрет, как на системную ошибку. Кроме того, и реформа МСУ ныне буксует. У нее отсутствует стратегическая цель, наполняющая развитие этого института реальным содержанием для нации. Институт, по существу, создается ради выполнения 131-го закона на местах. Понимание того, что "Развитие института местного самоуправления" и является существом пятого национального проекта, одновременно радикально продвигает и реформу МСУ, и формирование "сквозной стратегии управления национальными проектами", как одно общенациональное дело.
      Сутью пятого национального проекта должно стать формирование программ реализации приоритетных национальных проектов в муниципальных образованиях регионов. Свыше 250 тысяч избранных в 2005-м году депутатов представительных органов МСУ и сопоставимый по числу корпус сотрудников формирующихся на контрактной основе муниципальных администраций - это реальный человеческий и административный капитал эффективного национального проектирования, способный к осуществлению комплексных задач, включающих и задачу самой базовой формы контроля за ходом реализации приоритетных национальных проектов - контроль на местах. Кроме того, в подавляющем большинстве российских регионов руководитель региональной администрации является главой совета глав муниципальных образований.
      Необходимо раскрыть возможности поселений по реализации приоритетных национальных проектов. С этой целью в Саратовской области планируется первый в России форум, на котором будут представлены возможности всех муниципальных образований субъекта федерации по реализации приоритетных национальных проектов. Задачи поиска муниципальными образования источников своего развития в условиях ограниченного, а то и отсутствующего бюджета, должны быть увязаны с задачами осуществления приоритетных национальных проектов в единую задачу программно-целевого характера, иначе, по меткому замечанию В. Глазычева, "большинство муниципалитетов сгорят, как спички", а средства, выделенные на реализацию нацпроектов не дойдут до людей и территорий.
      Институт местного самоуправления - это институт прямых инвестиций в человеческий капитал, который и должен стать институтом осуществления национальных проектов, общей целью каковых являются, по утверждению Президента, как раз "инвестиции в человека".
      Правовые процедуры контроля за ходом реализации национальных проектов должны быть дополнены процедурами местного самоуправления, предусмотренными в соответствующих законах, как процедуры осуществления конституционных полномочий МСУ. Это будет и важнейший путь преодоления клановости в сфере жилищного строительства, о которой говорил президент, как об одной из наиболее сложных проблем в ходе реализации национальных проектов. Ведь клановость возникает за счет сращивания крупных бизнес-групп с верхними этажами власти, игнорирующих в итоге конституционные полномочия местного самоуправления, узурпируемые такого рода сращиванием. Кроме того, макроэкономическое регулирование подавления инфляции все же не в состоянии довести ипотечное кредитование до возможности воспользоваться им большинства населения. В случае создания муниципального измерения ипотечного кредитования такая возможность появляется. В частности, может быть задействован инструмент муниципальных займов, увязанных с формируемым фондовым обеспечением приоритетных национальных проектов. Прозрачные процедуры распределения земельных участков могут быть реализованы только на муниципальном уровне. С другой стороны, без этой реализации вообще невозможно говорить о возникновении реальной и эффективной муниципальности. Правительство без опоры на экономически реальный институт МСУ не сможет сбалансировать соотношение между объемом денежной массы, которая попадает в жилищный сектор, с одной стороны, инфляционными факторами с другой стороны, и стоимостью жилья - с третьей.
      В том же интервью Д.Медведев высказал ключевую фразу-тезис: "Не вижу другого пути, кроме как в ручном режиме находить оптимальную форму развития того или иного национального проекта". В данном сюжете мне слышится гоголевское: "Поднимите мне веки". Реализация приоритетных национальных проектов в контексте развития странового института МСУ - это дополнение проектного подхода в сфере национального проектирования системным подходом. Парадокс состоит в том, что это сложнейшее преобразование может быть осуществлено в виде пятого приоритетного национального проекта "Развитие института местного самоуправления" - модернизационного проекта, возвращающего Россию в современность конкурентоспособной страной.
      
      
      
      Конкурентоспособность отечественного гражданского общества
      
      С распадом коммунистической идеологии во "вновь" образовавшейся России наступил мировоззренческий вакуум. На смену прежнему идеалу социально-экономического устройства пришло во многом идеализированное представление о гражданском обществе как о демократической, свободной и социально ответственной жизни людей в условиях правового государства и рыночной экономики. Поначалу данное мировоззренческое представление распространялось только международными фондами, действующими на территории страны, и всевозможными агитаторами за "западный, цивилизованный образ жизни". С возникновением же в стране десятков и сотен тысяч общественных организаций данный идеал стал серьезной информационно-идеологической силой, являясь для многих заветным паролем доступа к грантам, выделяемым международными фондами на общественную деятельность на территориях их присутствия. Идеально-нормативное представление "гражданское общество" прочно вошло в риторику всех уровней власти, в программы политических партий, в структуру благотворительности и иных форм общественной активности социально ответственного бизнеса, в информационно-медийное обеспечение деятельности электронных и печатных СМИ.
      При этом надо признать, что доказавшая свою историческую эффективность на Западе концепция гражданского общества (ГО), в нашей стране, находящейся в состоянии переходного периода, заимствовалась в самых поверхностных смыслах и идеях. Зачастую российское общественное сознание попросту пассивно заменяло одни догматические представления другими, а иногда становилось заложником весьма экзотических и даже сектантских концепций "по поводу" гражданского общества (яркий пример - идея "открытого общества", принадлежащая весьма спорному философу Карлу Попперу, подхваченная Джорджем Соросом и обеспеченная всей мощью его организационно-финансовой системы фондов).
      С началом правления Владимира Путина получил поддержку позитивный процесс суверенной социальной рефлексии, самостоятельного осмысления российским общественным сознанием концепции ГО - процесс выработки оснований и моделей развития отечественного гражданского общества. Если прежде концепция ГО была своего рода зонтичной комплексно-информационной структурой, "под" которой осуществлялось "самоуправление" международных фондов на российских территориях их присутствия, то при Путине была предпринята системная попытка перехватить инициативу формирования идеологической "повестки дня" гражданского общества, сформировав, прежде всего, суверенную, национальную, общественно-государственную базу организационно-финансового содействия развитию отечественного "негосударственного сектора".
      Гражданский форум стал воплощением нового подхода суверенизации прежде космополитичного гражданского общества. Организация и продвижение форума, его системная увязка с органами государственной власти осуществлялись Фондом эффективной политики во главе с Г. Павловским. Таким образом, первый шаг в деле формирования отечественного гражданского общества был сделан - власть и крупный бизнес созрели до уровня принятия стратегических решений о мировоззренческой устойчивости и безопасности, и пошли на создание соответствующих отечественных организационно-финансовых фондов. Был сформирован профиль комплексного сотрудничества структур гражданского общества с властью и бизнесом - профиль общественной экспертизы решений и проектов решений власти, экспертизы законодательства, программ и стратегий бизнеса.
      Теперь мы стоим на пороге следующего шага. Его необходимость вытекает из проблем "первого уровня", а именно: не сложилась самоподдерживающаяся система взаимодействия власти, бизнеса и организаций, представляющих гражданское общество; негосударственный сектор во многом остается субъектом информационно-идеологических манипуляций, он не имеет внутренней, финансово-правовой устойчивости, осевой структуры развития, не нашел своего места в социально-экономической "конструкции" России и "оживает" лишь по мановению волшебной палочки власти и крупного бизнеса в случаях удовлетворения их "пиаровских" потребностей.
      Для того чтобы сделать следующий шаг, необходимо более глубокое понимание сути концепции ГО - нужна инновационная идея отечественного гражданского общества. Президент России В.Путин в своем выступлении в МГУ в 2004-м году указал: "О сновная национальная идея - добиться конкурентоспособности человека, деревни, города, страны". И нновационная идея отечественного гражданского общества - это идея его конкурентоспособности. Обычно этот тезис раскрывают в смысле сравнения российской общественной действительности и обществ развитых стран с правовым государством и рыночной экономикой. Это вопрос бесконечных дискуссий, которые все равно упираются в обыденные представления о качестве жизни "здесь и там", о непреодолимости данного различия в течение жизни одного-двух поколений. Мы же развернем этот тезис в прикладном аспекте: "Какова должна быть отечественная модель развития гражданского общества, более конкурентоспособная по отношению к той, которую практиковали международные фонды на российских территориях их присутствия?".
      Международные фонды на российских территориях их присутствия фактически выступали в качестве относительно эффективных структур общественного самоуправления. В самом деле, граждане обращались в территориальные структуры фондов с социальными, образовательными, культурными и иными инициативами, проектами, программами. Фонды, не являясь государственной властью, располагали при этом необходимыми финансами, кадрами, имуществом для отбора и осуществления поддержки данных гражданских инициатив на территориях. То есть, фактически осуществлялась "признаваемая и гарантируемая Конституцией РФ самостоятельная и под свою ответственность деятельность населения по решению непосредственно или через органы местного самоуправления вопросов местного значения, исходя из интересов населения, его исторических и иных местных традиций" (определение местного самоуправления). Только в качестве органов местного самоуправления (МСУ), не являющихся по Конституции государственной властью, выступали территориальные структуры международных фондов. Более того, международные фонды содействовали появлению системно-финансово связанных с ними организационных структур и групп, своего рода аналогов территориального общественного самоуправления (ТОС), определяемого как "самоорганизация граждан по месту их жительства на части территории муниципального образования (в данном контексте - на территории присутствия фонда) для самостоятельного и под свою ответственность осуществления собственных инициатив в вопросах местного значения непосредственно населением или через создаваемые им органы ТОС (в данном контексте - организации, сообщества, институты, живущие на гранты)". Безусловно, воспользоваться этим "самоуправлением" могли далеко не все группы граждан, да и легитимность его осуществления, выходившего за рамки деятельности общественных организаций, на территории РФ была под большим вопросом. В ряде стран СНГ именно эти "внешние органы местного самоуправления" долгое время заполнявшие собой вакуум "родного" МСУ, вывели граждан на улицы под лозунгами оранжевой революции, показав, что именно они являются реальной местной властью.
      Встает резонный вопрос: разве в стране нет собственного местного самоуправления, которое могло бы стать основой реального развития отечественного гражданского общества? Реализация 131-го федерального закона является системной базой формирования института МСУ. То есть дополнительно к первому шагу по созданию конкурентоспособного отечественного гражданского общества, созданию его национальных организационно-финансовых основ, необходим второй шаг, подчинение формальной концепции развития гражданского общества конкретной стратегии становления конституционного института местного самоуправления. То есть МСУ должно быть осмыслено как несущая конструкция негосударственного, общественного сектора, конституционно-институциальная основа его стабильного устойчивого развития. Таким образом, модель развития конкурентоспособного отечественного гражданского общества включает решение двух уровней задач, а именно, организационно-финансовых и институциальных задач становления негосударственного сектора.
      Перефразируя известную максиму, можно сказать, что "реальное гражданское общество - это эффективное самоуправление (местное, территориальное) плюс сетевая информатизация всей страны". Информационные технологии являются современными средствами производства нового типа капитала. Базовый капитал информационного общества - это социальный, человеческий капитал ; капитал развития, в значительной степени формирующийся в негосударственном секторе ; капитал социальных отношений в социально-трудовой, информационно-образовательной, профессиональной, социально-политической сферах; результат социальных взаимодействий, рассмотренных как инвестиции в развитие человека; накопленный в процессе социальных взаимодействий уровень духовной и физической культуры человека (запас знаний, умений, навыков, способностей, мотиваций, связей, престижа), имеющий количественную и качественную характеристики.
      Гражданское общество в нашей экономической цивилизации должно быть в самом основном смысле понято как богатство, сокровищница, если угодно, социального капитала. При том, что производится и запускается в работу это богатство институтом самоуправления. Гражданское общество конкурентоспособно своим социальным капиталом. Насколько развито, обеспечено ресурсами и технологиями самоуправление граждан в самых разнообразных его формах, настолько реально и конкурентоспособно гражданское общество.
      
      Электронное благоустройство
      
      Завершился 20-ый век, названный Атомным веком. Это название отражает не только факт того, что человечество овладело атомной энергией, преобразившей лицо мира, но и то, что возникло специфическое мышление, которое пронизывает все сферы человеческой деятельности – от политики, государственного управления и экономики до искусства, культуры и повседневной жизни людей. Это мышление характеризуется принципами научного и технологического планирования массовых явлений, управления изменениями, затрагивающими жизнь целых групп и слоев населения. Это мышление способно преобразовывать мир, природу, социальную и экономическую сферы в соответствии со своими замыслами, проектами, моделями. Это мышление глобального социального, экономического и политического эксперимента.
      
      Если в иные века человек, как правило, мог организовывать только собственную жизнь и жизнь небольшой группы людей, связанных с ним, по определенным правилам, данным свыше, то в Атомный век человек, имеющий доступ к политическим, экономико-финансовым, информационным, технологическим и иным рычагам управления получил новые возможности организовывать массовые процессы в экономической, политической и социальной жизни, влиять на жизнь сообществ, территорий, природных комплексов, создавать новые глобальные объекты социально-экономической и территориально-экологической сферы.
      
      Человек получил в Атомный век принципиально новую возможность реализации общественного и индивидуального благ, а также возможность создания новых благ. Однако, при этом Атомный век не гарантировал, что та, или иная идея «блага» не окажется враждебной человечеству, что воздействия человека на мир, экономику, повседневную жизнь будут иметь созидательный, а не разрушительный характер. Принцип моральной безответственности «атомной науки» распространился на все сферы жизнедеятельности. Отсутствие моральных и иных научно обоснованных принципов, которые могли бы остановить взрыв Атомной бомбы, - эта та печать, которая лежит на всех процессах Атомного века. «Это может быть сделано, значит, это должно быть сделано», - гласит мудрость Атомного века. Человек Атомного века не знает ограничений (ученые называют такие ограничения «институциональными») в реализации своих интересов, экономических, политических, индивидуальных, и само существо этого века подталкивает его к такому поведению и поощряет его. Роль общественного и индивидуального блага в Атомный век могла занять любая идеология, даже откровенно человеконенавистническая, ибо единственным критерием для этого блага была его способность подстегивать человека в его желании господствовать над миром, над природой, над себе подобными. Энергия расщепления атомного ядра была одновременно и той энергией расщепления «ядра человеческой личности», которое на порядки увеличивало его способности и силы воздействия и сметала все те моральные императивы и ограничения, которые остались из прошлых веков, не были существенно модернизированы и не могли противостоять такому напору внутренних сил человека, вырвавшихся на свободу благодаря установлению «атомного научного сознания».
      
      Новый, 21-ый век уже называется некоторыми учеными «Электронным веком». И существует большая опасность того, что этот век может только во сто крат усугубить проблемы, возникшие у человечества в 20-м веке, дав при этом человеку новые возможности господства над миром, да и над своей собственной человеческой сущностью. Материалист Ленин учил тому, что электрон есть «всего лишь» следующий за атомом уровень делимости материи, за которым открываются все новые уровни. Следуя этой логике, можно было бы предположить, что сменяющая «атомную науку» «электронная наука» окажется насколько более могучей, настолько же и еще более безответственной, способной, например, прийти к решению относительно выживания одних групп человечества и уничтожения других, «им мешающих», или к еще более чудовищным решениям, которые, однако, будут научно-логически строго доказанными и «правильными».
      
      Но существует и положительная тенденция, которая берет начало в Атомном веке и может получить новое качественное развитие в Электронном веке. Эта тенденция – САМОУПРАВЛЕНИЕ. Уже в Атомном веке «атомная наука» начала понимать роль субъекта, наблюдателя в научном познании и осознавать зависимость направления, стратегии научного познания от сознания человека, наблюдателя, ученого – материальные, физические процессы как бы наделялись некоторой долей разумности, способностью самоуправления и саморазвития, при котором направление и структура физического процесса определяется исходя из определенного количества степеней свободы, свободы выбора. Науки Атомного века пришли, в конце концов, к тому, что признали невозможность четкого определения своих собственных оснований без «учета человеческого фактора».
      
      История Атомного века также показала, что существуют ограничения и для того, что определяется, как общественное и индивидуальное блага, ибо вне этих ограничений это место могут легко занять человеконенавистнические идеологии, порабощающие целые народы и поколения. Кроме того, страны с развитой демократией и рыночной экономикой состоялись в Атомном веке именно на основе включения человека, как морального ответственного существа, в качестве ограничения и регулирующего критерия в процесс роста человеческого господства над миром и над своей гуманитарной сущностью. В странах с развитой демократией и рыночной экономики процесс роста человеческого господства над миром и над своей гуманитарной сущностью был подвергнут здравой оценке и осмыслению, была выработана культура управления этим процессом, без которой он превращается в процесс ликвидации гуманной сущности человека и человечества, процесс «господства ради господства».
      
      Самоуправление, в основе своей, - это и есть культура, наука и практика, поколенческий опыт управления процессом роста человеческого господства, основанном на достижениях науки и техники. Самоуправление – это управление процессом роста человеческого научно-технического господства в интересах самого человека, человечности, человечества.
      
      Если управление, как метод человеческого господства, есть реализация определенной идеи блага, последовательное проведение ее в жизнь, создание для человека тех благ, которые «вытекают» из этой идеи блага (при этом данная идея может быть и ошибочной), то самоуправление есть БЛАГОУСТРОЙСТВО - рождение, произведение конкретной идеи блага из сущности человека, а не из абстрактных рациональных принципов, и проверка этой идеи на практике, то есть, проверка ее способности БЛАГО УСТРАИВАТЬ, создавать НОВОЕ КАЧЕСТВО ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА, ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СООБЩЕСТВА. Повторюсь, при этом важно понимать, что какими бы мы практиками и конкретными деятелями себя не считали, мы все живем в уже втором, после Атомного, Электронном веке господства науки и техники, где миром и человеком правят те или иные научные модели, технологии, идеи и теории, даже если мы в большинстве своем об этом не подозреваем. Например, предприниматель или чиновник, администратор, занимающиеся конкретными проблемами, не имеющими отношения к Большой науке, и руководствующиеся своим практическим опытом деятельности в тех или иных «обыденных» сферах жизнедеятельности, даже, зачастую, и не подозревают, какое огромное место в этом их практическом опыте занимают научные основания и простейшие, но фундаментальные рациональные схемы Атомного и уже нового Электронного века, которые (схемы) повсюду растворены в социальной, экономической и повседневной действительности, как господствующий тип человеческого мышления и рационального освоения реальности.
      
      Электронный век предполагает не только более широкое использование электронных технологий во всех сферах общественно-экономической и индивидуальной жизни, но и новый тип человеческого мышления, который отличается от мышления Атомного века. Как было уже сказано, в Электронный век будет господствовать и уже формируется иная наука, нежели та, которая была в 20-м веке. Эта наука называется сегодня на языке ООН Меганаукой (существует даже Международный Форум ООН по Меганауке), синтетической наукой, в которой отдельные науки связаны через единое основание, через человеческую сущность. Меганаука имеет человека не только своим средством познания, как современные науки, но также своим основанием и главной целью. Современная физика, снабженная новейшим математическим аппаратом и возможностями уникальных экспериментов, постепенно отходит от идеи бесконечной делимости материи и переходит к идее наличия определенных разумных ограничений материи, к идее конечности материи в сфере делимости и иному пониманию бесконечности материи, нежели ее делимость.
      
      Так что в Электронный век человечество, возможно, встретится, либо создаст важнейшие предпосылки для встречи не просто с новым уровнем познания материи, а с тем универсальным механизмом, который стоит за материей и материальным развитием. Самопознание человека в Электронный век становится важнейшей наукой, раскрывающей путь к этому универсальному механизму, который производит саму природу, материю, материальный мир. На уровне организации человеческой жизни это фундаментальное научное основание Электронного века (ученые называют такие научные основания «парадигмами») будет выражаться в РАДИКАЛЬНОМ ПОВЫШЕНИИ ЗНАЧЕНИЯ И ВОЗМОЖНОСТЕЙ САМОУПРАВЛЕНИЯ СРЕДИ ДРУГИХ МЕТОДОВ УПРАВЛЕНИЯ.
      
      Самоуправление станет сквозным процессом человеческой жизнедеятельности. Овладение электронной материей, «электронной энергией» - важнейшая характеристика Электронного века, подобная овладению атомной материей, атомной энергией в Атомном веке. И это овладение, в первую очередь, происходит на уровне человеческого сознания, которое формируется средой, семьей, воспитанием, окружающей обстановкой. Так, сознание начала прошлого Атомного века сначала стало «атомным», а потом лишь появилась возможность использования атомной энергии и новые формы организации политико-экономической и социальной жизни, соответствующие этому сознанию и его научно-техническим достижениям.
      
      ЭЛЕКТРОННОЕ БЛАГОУСТРОЙСТВО станет основой, стратегией развития политики, экономики, социума в новом Электронном веке. Таким благом в прошлом веке считался МИРНЫЙ АТОМ, который не только дал принципиально новые технические возможности, но и образовал основание того баланса геополитических сил сдерживания, в результате которого мир избежал третьей мировой войны.
      
      В Атомном веке возникла тема местного самоуправления (территориального самоуправления), как тема очеловечивания тех средств массового и природного господства, которые получил человек в результате научно-технического прогресса.
      
      В Электронном веке эта тема, тема продуктивного очеловечивания достижений научно-технического прогресса, подчинения этих достижений стратегии благоустройства, становится прикладной темой социально-экономического развития и нового управления, поскольку появляется та материя, тот материал, те средства, системы и методы, посредством которых достижения научно-технического прогресса превращаются в человеческие, благоустроительные блага. Таковы, скажем, электронные информационные технологии, которые способны радикально повлиять на организацию всех видов общения людей – от политического и экономического до культурно-массового и бытового.
      Еще Аристотель, который критиковал учение Платона о благе, учение чистого разума, за абстрактность и выдвинул собственное учение о благоустройстве, как учение практического разума, утверждал о том, что государство будет тем более эффективным и справедливым, чем больше оно будет соответствовать задачам и существу человеческого общения. Аристотель, вообще, определял разумную сущность государства, как человеческое общение, а не безличную надчеловеческую процедуру. Электронные технологии позволяют реализовать эту фантастическую мечту человечества, поскольку материализуют фантастические возможности для организации человеческого общения и совместной деятельности, для которых нет территориальных, организационных и иных препятствий, которые сопровождали всю историю человечества.
      
      Электронное благоустройство есть организация всех форм общественной жизнедеятельности человека из основания и ценностей человеческого общения. Электронное благоустройство практически, материально возвращает государству, обществу, экономике, иным сферам деятельности их гуманитарную, человеческую природу, человеческие цели, ориентиры и задачи, ибо через него все сферы организации жизни людей могут быть реально подчинены стратегии и практике человеческого общения. Электронное благоустройство создает государство для людей, рынок для людей.
      
      Электронное благоустройство делает местное самоуправление из абстрактного, запутанного и переусложненного, - реальным, простым, необходимым, прозрачным, массовым и повседневным. Туманное понимание смысла, ценности и задач местного самоуправления в постсоветской реальности связано именно с тем, что местное самоуправление в Атомном веке в странах с развитой демократией и рыночной экономикой формировалось, как совокупность конкретного хозяйственного и иного практического опыта местной политической и социально-экономической самоорганизации людей, и, будучи перенесено на чужую почву и вырвано из контекста своего «человеческого общения», которым оно порождено, оказалось собранием сложносочиненных, запутанных и противоречивых рекомендаций, в которых «черт ногу сломит», поскольку эти рекомендации описывают чужой опыт чужих людей в незнакомых обстоятельствах.
      
      Да, действительно, в Атомный век не было выработано универсальных закономерностей, смыслов и «формул» местного самоуправления, потому что Атомный век, как уже говорилось выше, был ограничен своим «атомным» мышлением. В новый Электронный век наступает и разъяснение природы и сущности самоуправления, поскольку самоуправление получает свою материю, материал, методологию собственной реализации – электронные технологии организации общения и деятельности людей.
       «Местность», территориальность, как свойство местного самоуправления, будучи организована с помощью электронных технологий, оказывается не какой-то «провинциальной мелкотравчатостью», неким мелким уровнем организации с урезанными полномочиями, а, напротив, способом доступа территории, конкретных человеческих сообществ ко всем достижениям цивилизации, приведенным в форму полезного удовлетворения человеческих потребностей и подчиненным стратегии человеческого развития, практике конструктивного человеческого общения для реализации коллективных и индивидуальных программ и целей.

  • Комментарии: 2, последний от 30/11/2020.
  • © Copyright Шилов Сергей Евгеньевич (schilon@yandex.ru)
  • Обновлено: 21/07/2009. 723k. Статистика.
  • Монография: Политика
  •  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.