Пассажир, впервые летящий самолётом, чувствует некоторые неудобства; начинающий водитель, едва купивший права, - страх; а Семён Львович, надевший фрак, испытывал самый настоящий ужас. Взятый на прокат фрак имел интересные особенности - его брюки и жилет на один размер уступали размеру бухгалтера, зато пиджак опережал торс Семёна Львовича размера на три, и, казалось, был сшит на совершенно немыслимую фигуру абсолютно неземного существа.
Рядом с облаченной в фирменное итальянское платье Лихой Семён Львович чувствовал мольеровским мещанином, за уши вытянутым в пресловутое дворянство. Впрочем, прикид окружающих выглядел не менее пёстро. Мужчины в прокатных фраках и смокингах разрывались между одетых в дореволюционные платья дамами и лёгкий, но обильным фуршетом, накрытым здесь же щедрой рукой неведомого спонсора. Лица присутствующих были европеоидного, монголоидного, негроидного и даже австралоидного типов. В их благородных жилах текла кровь не только бородатого служивого дворянства Нечерноземья, но и, мелкопоместных немецких баронов, чопорных английских лордов, кровожадных африканских царьков и коварных китайских мандаринов. Т.е. всего залётного сброда, так часто посещавшего славянскую землю с сугубо меркантильными целями и оставившего неизгладимую память на физиономиях наших соотечественников. Они общались с бокалами и друг другом. Возле рояля крупный небритый мужчина о чём-то печально пел баритоном, а в двух шагах от него - огромный бородатый детина мирно беседовал с невысоким толстым человеком с раскосыми глазами в халате и в тюрбане.
- Видите, бородатого? - тихо прошептала Лихая, - Это сторож мясокомбината Донской, он ворует мясо. Маленький рядом - Батыев торгует на рынке шаурмой. У них - общий бизнес, но, как выпьют, просыпается национальная гордость...
Семён Львович удивлённо уставился на Лихую - такой патетики от неё он явно не ожидал.
- Ну, крыша едет. Смотрите внимательно, сейчас начнётся, - уточнила Анна Леонидовна.
О чём беседовали два компаньона неизвестно, но Бородатый заранее отрепетированным театральным жестом выплеснул в добродушное лицо татарина бокал пенящегося вина. Моментально между ними возник маленький человек во фраке, и, пытаясь успокоить спорящих, принял на себя потоки настоящего степного кумыса, смешанные с добротным полусладким Артемовским шампанским.
Видимо, оскорбление действием не доставило бородатому удовольствия.
- Князь, Вы хам! - крикнул он татарину и угрожающе заскрипел зубами.
- Не хам, а хан! - поправил его представитель востока и добавил: - Мы, Батыевы, на Руси со времён Золотой Орды!
Являлся ли кривоногий подлинным наследником кровавого завоевателя или только жалким однофамильцем не знал никто, но лично бородатый был уверен в беспородности оппонента на все сто процентов:
- А мы - варяги, Киев заложили, мать городов русских! Рюрикович я, по батюшке! - крикнул он и настолько воинственно занёс кулак над съехавшей на бок тюбетейкой, что большинство присутствующих зажмурили глаза, в ожидании окончательного и на этот раз полного освобождения Руси от неведомого, а потому и ненавистного татаро-монгольского ига.
- Ты не только Киев заложил, варяжья морда, ты Россию продал!
Татарин явно не хотел уступать и вынул из-под полы халата здоровенный нож, которым с одинаковым успехом можно строгать огнедышащую шаурму и перерезать горло пристально глядящего на восток жертвенного барана.
- Я требую сатисфакции!!! - возмутился восточным коварством бородатый.
- Господа, не ссорьтесь. Вы же последняя надежда нации... - не унимался между ними маленький человек, но бородатый и татарин уже начали толкаться, пинаться и делать жесты, явно не характерные представителям старинных фамилий. Маленький человек по-прежнему пытался их усмирить, но силы были не равны и тощее тело миротворца было бито с обеих сторон представителями западной и восточной цивилизаций.
- Кто это? - указывая на потрёпанного голубя мира, тихо спросил Семён Львович.
- Это Председатель дворянского собрания - барон фон Дюхенталь, пояснила Лихая, - Видите, на груди ленточку? Говорят, его прадед получил орден Почетного легиона из рук самого Наполеона Бонапарта!
- За что? - удивился бухгалтер.
- Как за что?!! - она была поражена явным невежеством кавалера, - За взятие Москвы, естественно...
Неожиданно к ещё не утратившим человеческий облик потомках великих завоевателей из буфета приблизился одетый в вышитую украинскую рубашку и красные шаровары усатый мужчина неопределённого возраста. Он был безобразно пьян и потрясающе лыс. Потасканный оселедец прически не оттенял, и поэтому голова бравого казака блестела, как булава знаменитого гетмана, поклявшегося на верность России на центральной площади Переславля.
- Геть з рідної землі, німчура клята!
Появление внешнего врага всегда сплачивало подлинных патриотов. Братоубийственная склока мгновенно прекратилась и взоры присутствующих в надежде сомкнулись на измятой роже поборника самостийности.
- Молодой человек, а Вы из чьих будете? - дипломатично поинтересовался председатель.
Последнее настолько переполнило чашу терпения собравшихся, что миротворческие попытки председателя были напрочь отброшены и с дружными криками: "Бей Голоту! Лупи босоту!" тусовка кинулась на нащадка.
Неизвестно чем бы закончилась потасовка, но из буфета донёсся низкий баритон:
- Мужики, наших бьют! Гей славяне!
Вслед за лозунгом из буфета выскочила группа разодетых в казачью форму георгиевских кавалеров. Это были здоровенные мужики с нагайками, лампасами и крестами. Судя по возрасту, награды за храбрость были вручены кому-то другому, но покрасневшие глаза и тёрпкий дух самогона сводили на нет все сомнения в преемственности поколений.
Битва потомков ни в чем не уступала сражениям пращуров. Национальная гордость великороссов всегда оставляла следы на рёбрах своих младших братьев. Наиболее заметно это стало в наше время, когда на паспортах и лицах исчезла графа, скрывающая куда более странные национальности. Чтобы не злоупотреблять доверием читателя, следует отметить, что уже через минут двадцать из-под ног плотной группы дерущихся выполз председатель в клочья разорванном фраке, и, поправляя галстук-бабочку, радостно воскликнул:
- А теперь - мазурка, господа!
Затем председатель подхватил первую попавшуюся даму - крашенную блондинку необъятных размеров и унёс её в старинном дворянском танце. За ним начали танцевать практически все, включая Лихую с ошеломленным Семёном Львовичем. Танцующие быстро передвигались по кругу, оставляя дерущихся в центре зала. В самый разгар "веселья", когда перегар дерущихся уже смешался с тонким ароматом вспотевших, но по- прежнему галопирующих дам, прозвучали три выстрела. Музыка стихла одновременно с дракой. В абсолютной тишине раздались чьи-то уверенные шаги и восторженный голос председателя:
- Господа! Нас приветствует генеральный спонсор нашего бала, почётный дворянин нашего собрания...
Явление народу бандитов Синатры, Бельмондо и Челентано было встречено бурей аплодисментов. Их лица украшали черные очки, а тела - фраки. Гардероб Бельмондо дополняла кепка, предававшая его выразительному лицу несколько философский оттенок.
Синатра барским, но дружеским жестом останавливает словесный поток председателя:
- Я сегодня инкогнито. Господа, спешу сообщить Вам замечательную новость - на моём кладбище заложена дворянская аллея!
Зал взорвался аплодисментами, которые Синатра быстро успокоил жестом:
- Надеюсь, сегодня определится достойный человек, которому выпадет честь первым открыть новый погост! А сейчас мои помощники раздадут Вам карточки на льготное обслуживание со скидкой 10%!
Восторженные крики заполнили дворянское собрание. Так представители этого сословия не кричали со времён посещения города императором Александром II.
- Что за дерьмо вы пьёте господа? - отхлебнув из бокала шампанское, продолжил авторитет и, громко срыгнув, добавил, - Официант, водки - на всех!
Насладиться фурором, вызванным в зале последней фразой, Семёну Львовичу так и не удалось.
- А теперь, Семён Львович, пора делать ноги! Лучше сделать это самим, потому что через час достойного человека понесут вперёд ногами прямо на аллею господина Синатры! - произнесла Анна Леонидовна, вытягивая Семёна Львовича за рукав, тем самым, прекращая его пребывание в высшем свете.