Удивительная история слепой еврейской девушки, воспитанной бабушкой, дедушкой и попугаем, по воле судьбы оказавшейся в Америке, нашедшей там свое счастье и вернувшейся вместе с ним обратно в Одессу.
Кто-то скажет, что в жизни так не бывает и будет прав. Но, если к чему-то стремиться, то может случиться еще и не такое.
'Лотерея 'Еврейское счастье' - первая история 'Неоконченного романа', которую я хочу предложить читателям. Вслед за ней появятся вторая и третья. Боюсь, придется дописывать четвертую и пятую. Просто, слово 'роман' - вовсе не литературный жанр, а история моей любви к Одессе и ее обитателям.
В связи с выходом электронного издания этой книги, оставляю лишь последние главы.
Каждый человек, достигший преклонного возраста, не требующего ежедневного посещения учреждений, в которых имела несчастье лежать его трудовая книжка, обязательно находит себе развлечение, связанное со своей уже не нужной профессией. Не был исключением и наш главный герой. Истоптавший не одну пару обуви на подмостках одесских театров Яша продолжал репетировать и после выхода на пенсию. Это стало каким-то важным ритуалом, который он выполнял ежедневно по поводу и без повода. Со временем он научился находить повод сам, не ожидая подарков от судьбы.
Так получилось и на этот раз - заметив стоящие на столе цветы, он мгновенно переставил вазу к портрету. Затем отошел на несколько метров и внимательно посмотрел на этот натюрморт. Чего-то явно не хватало...
Последний штрих был нанесен снятым с правой ноги черным носком, заменившим традиционную траурную ленту. Он еще раз отошел от портрета в сторону и трагично произнес:
- А ведь интересно, как все будет, когда меня совсем не будет?
Это прозвучало не менее пафосно, чем шекспировское "Быть или не быть?". Столь яркое вступление Яше понравилось, и он стал углубляться в только что выдуманный им образ.
- А ведь интересно, как все будет, когда меня совсем не будет? Все люди когда-нибудь умирают, хотим мы этого или нет. В наш дом тоже придет горе и Полина будет плакать здесь... Нет, Полина будет плакать здесь... Что я морочу голову - Полина будет плакать везде! Это понятно... Но что буду делать я? А я не буду делать ничего! Я даже не смогу утешить мою несчастную Полину...
Гамлет нервно курил в специально отведенном пожарниками месте. Яша подошел к столу, снял скатерть и улегся на гладкой деревянной поверхности головой к выходу. Несколько секунд молча полежал, затем укрылся скатертью и закрыл глаза. Последние действия мужа заметила выглянувшая из кухни Полина.
- Кажется, Яша репетирует новую роль, сказала она, - Причем, в своем амплуа - без слов. И, похоже, уже доигрался до покойника...
Потом она покрутила измазанным в муке пальцем у виска и добавила:
- Детский сад!
Как только Полина исчезла на кухне Яша открыл глаза и сел, не открывая глаз:
- Нет, нет и ещё раз нет! Они что будут выносить меня через кухню? Хотя, думаю, им это глубоко до лампочки. Вот так всю жизнь - самое важное приходится делать самому. Даже умирать... Интересно, они догадаются сфотографировать это горе?
Он моментально сделал кульбит на мягком месте и снова улегся на стол. На этот раз ногами к выходу.
- Теперь правильно. Если ноги отказываются ходить, то пусть, хотя бы подсказывают направление движения...
С кухни донеслась песня. Полина исполняла знаменитый дуэт Одарки и Карася из "Запорожца за Дунаем", которым Яша забивал ей мозги лет тридцать кряду. Именно столько времени он числился в резерве второго состава, но ни разу на сцену в легендарном образе так и не появился. Полина героически подпевала ему перед каждым спектаклем, но Яша продолжал сидеть в шароварах за кулисами и ждать, когда народный из первого состава заболеет или заслуженный со второго сопьется окончательно. Но ничего с ними не происходило, и Яша своего Карася так ни одного раза и не поймал.
- Бедная Полина... - подавленно произнес "покойник", - Что она за свою жизнь видела? Только мужа и кухню - день и ночь она пекла штрудели и любила своего непутевого Яшу. А её Яша скакал по сцене как ненормальный и не видел, как мимо него пролетает жизнь! Несчастная женщина! Нет, она этого не переживет...
Между тем, ария на кухне закончилась, и квартира погрузилась в тишину...
Если вам кто-то скажет, что одессит может умереть без предварительного прощания с родственниками, не верьте в эту глупость. Как только Яша закрыл глаза, дверь в парадном открылась и раздались шаги сразу с четырех ног, чтобы они не болели на дождь даже в старости.
- Вот старики обрадуются, - весело щебетал девичье сопрано.
- Может стоило бы их предупредить, - вопрошал моложавый баритон, - у твоего деда - больное сердце!
- Дедушку не нужно предупреждать! - отвечало сопрано, - Бабушка говорит, что его нужно ставить перед фактом!
Третий голос не только звучал на странном, забытом современниками языке, но и сильно картавил:
Странно, - мелькнуло в голове у Яши,- Не успел, как положено, умереть, а за мной уже выслали целую делегацию.
Он отогнал от головы последние мысли и сложил на груди руки...
Глава 21. Возвращение блудного попугая и его друзей.
Влетевшая в комнату Маша поразилась стоявшей там тишине. Жизнь, словно замерла. Было слышно, как тикают часы в соседней квартире. Обстановку разрядил попугай - он осмотрел комнату, замахал крыльями и громко крикнул:
- Яша таки умер!
На крик птицы с кухни выбежала Полина и бросилась к внучке. Пару секунд они стояли молча, потом, как по взмаху палочки незримого дирижера одновременно заплакали - одна от радости, вторая с горя.
- Не говори глупости, радостно вторила ей бабушка, - Он так ждал этой минуты...
Вы будете смеяться, но неожиданно для всех Яша уселся на столе и свесил ноги. Один носок отсутствовал.
- Я даже не догадывался, какая это тяжелая утрата... - скорбно произнес он.
Плач мгновенно прекратился, и девушка повисла на шее любимого дедушки.
- Знаете почему евреи хоронят покойника на следующий день после смерти? - спросила Полина у молодого человека и не дожидаясь ответа добавила, - Чтобы тот не передумал!
- Полина, это мне снится или Мариам вернула меня к жизни? - поинтересовался Яша.
Не успела Полина ответить, как раздался стук в дверь и в комнату вошел... Феликс. Да-да, тот самый распространитель лотерейных билетов, которого мы потеряли несколькими главами ранее.
- Господа Штрудели! - произнес вошедший, - Почему у вас опять открыта дверь?
- Когда в дом возвращается радость, то нет никакого смысла закрывать дверь, чтобы удерживать горе, - ответила ему Полина.
- Только что сообщили, что все получилось, как мы и рассчитывали - Ваша внучка выиграла "Еврейское счастье"!
- Я всегда знала - нашей внучке рано или поздно, таки, улыбнется счастье!
- Да, и Ваша внучка пожертвовала свой выигрыш на благотворительные цели и в этом городе построят самую большую в мире клинику глазных болезней! И может быть удастся восстановить зрение самой благотворительнице!
Феликс снял шляпу и расплылся в улыбке. Он не мог оставаться официальным, когда приносил людям радостные новости.
- Неужели есть надежда, господин Мандель? - удивилась Полина.
- Конечно, есть! Мандель - фамилия моей мамы, а по папе я - Надеждин...
- Ой! - вскрикнула Полина, - У меня на радостях, кажется, выпал мост....
- Не волнуйтесь, я поставлю его на место... - успокоил ее Феликс.
- А Вы умеете?
- Естественно! - в словах Феликса звучала гордость, - В семье Мандель это умеют делать даже грудные дети...
Есть люди, которые не умеют делать руками ровным счетом ничего - даже прибить гвоздь, чтобы повесить свой праздничный портрет. Именно к таким уникумам принадлежал и Яша. Единственное, что у него хорошо получалось, так это изображать совершенно сторонних людей. Правда, играть людей в театре ему доводилось не часто, зато изображать животных...
Неожиданно Яша превратился в обиженного зайца - у него опустились уши, приуныл хвостик и потрепанный жизнью "косой" засеменил прочь из комнаты. Возле двери он остановился и посмотрел на присутствующих:
- Вот так всегда - Яша узнает обо всем самым последним...
- Но, господин Яков, - попытался оправдаться Феликс, Я дал слово Вашей внучке до последней минуты держать всё в тайне! А Мандель своё слово держит всегда!
- Не надо оправдываться, - парировал старый актер, - Если не могли сказать, то написать это Вам никто не запрещал...
Он еще раз укоризненно оглядел присутствующих и вышел...
Глава 22. Невероятно быстрый конец.
Выстрел раздался через несколько секунд после ухода Яши со сцены, простите комнаты.
- Дедушка! - вскрикнула Мария, падая на руки стоявшего рядом Гоши. Такого подарка судьбы он явно не ожидал, но быстро справился с волнением и отнес девушку на диван.
- Неужели, господин Яков, застрелился из-за денег? - удивленно спросил Феликс и снял шляпу.
И только Полина сумела сохранить хладнокровие.
- Счас. Застрелился.... Скорее, уже началась война?!! - иронично проворчала она в тот момент, когда в комнату влетел Яша без ходунков, но с ружьем.
- Я же говорил, что в последнем акте оно обязательно выстрелит! - восторгался старый актер, - Стоит только сильно захотеть и все обязательно сбудется! А это значит, что мы ещё научимся радоваться жизни!
Какое-то время комната погрузилась в тишину. Стало слышно, как перешептываются тараканы, встревоженные возвращением своего давнего врага - попугая. Вопроса "бежать или нет?" не стоял вообще. Непонятным оставалось лишь куда именно бежать - в пустующую квартиру номер семь, хозяева которой съехали на дачу вместе с продуктами или в соседнюю парадную, где можно было сойти с ума от дорвавшегося до скрипки первоклассника.
Первой пришла в себя Полина - она облегченно вздохнула и подытожила монолог мужа:
- Как сказал Пиня Горелик над могилой своей тещи...
Это было первое упоминание фамилии Горелик в этом доме после смерти матери Мириам. И, хотя простак Пиня был родным братом подлеца Нюмы, особого раздражения это не вызывало ни у кого. Даже у Яши.
Но вернемся к нашим героям. Если вы думаете, что их забавные приключения приблизились к концу, то сильно ошибаетесь - чудеса в этот день даже не думали прекращаться.
Не успел закрыться рот Полины как распахнулась дверь и на пороге застыл Фил со скрипичным футляром в правой руке. Мгновенно оценив обстановку и "сфотографировав" наметанным глазом сидящих на диване Гошу и Мэри, он надел на физиономию дежурную улыбку и хорошо поставленным голосом свадебного тамады весело произнес:
- Простите, мне сказали, что здесь намечается свадьба. А какая еврейская свадьба без музыки? Вам, случайно, не нужен недорогой скрипач?
Первым оценил приход гостя Яша. Он по-прежнему стоял посреди комнаты с ружьем в руках и как-то странно глядел на пришельца. Но третий акт комедии уже закончился, ружье выстрелило и нарушать естественный ход представления не было никакой возможности. Да, и вошедший не был похож на недавнего пижона. Напротив, искрился дружелюбием и предельной открытостью.
- Конечно, нужен! - прервала молчание Полина, - Свадьба - это то, что нам как раз и нужно!
Фил открыл футляр и достал из него скрипку. Это был тот самый инструмент Витебской фабрики имени Шагала, из-за которого и упало на голову все это счастье. Он поднес скрипку к плечу и...
Волшебная музыка выплеснулась наружу. Вслед за нею неожиданно раздался голос Меламеда, учителя из Гродно. Он звучал из клетки со старой усталой птицей, дважды перелетевшей океан:
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайке
Тум-бала, тум-бала, тум-балала,
Тум-балалайке, шпил балалайке,
Тум-балалайке, фрейлех зол зайн!
Потом пел кантор Мордехай, Яшин дедушка, под голос которого рожали все без исключения женщины города Балты. Даже те, кто был бесплоден.
Штейт а бохер ун эр трахт
Трахт ун трахт а ганце нахт
Вемен цу немен ун нит фаршемен
Вемен цу немен ун нит фаршемен?
После него песню подхватывали многочисленные тетушки и дядюшки, о которых не помнят даже метрические книги всех синагог мира вместе взятых. Последний куплет пел ангел. От этого голоса звенела люстра, а из глаз Полины текли полноводные ручьи чистых, как бриллиант слез.
Мэйдл, мэйдл, х'вил ба дир фрегн,
вос кон ваксн, ваксн он регн,
вос кон бренен ун нит ойфhерн,
вон кон бенкен, вейнен он трерн?
- Мама... - тихо прошептала Мариам.
Вдруг попугай умолк. Он открывал клюв, но звука не было. Несчастная птица забыла... свой собственный голос. Бедный пернатый Гоша моргал веками, расправлял крылья, но песня уже не хотела вылетать из его сердца.
Неожиданно голос старого какаду раздался в другом конце комнаты:
Думает парень ночь напролёт
Ту ли девчонку в жёны берёт.
Можно влюбиться и ошибиться
Ах, если б всю правду знать наперёд!
Это подхватил эстафету тезки другой Гоша. Он пел от имени живых, для живых и о живых.
Тумбала, тум-бала,тум-балалайке
Тум-бала, тум-бала, тум-балала,
Тум-балалайка, сердцу сыграй-ка
Пусть веселится вместе с тобой!
Это был целый семейный хор, который плакал и смеялся одновременно. Как только хор допел куплет, песню снова подхватил ангел. Ангел по имени Мариам:
Парень, тебе я скажу не шутя.
Камень растёт без тепла и дождя.
Вечно гореть любви суждено.
Плакать без слёз может сердце одно!
- Полина, у нас не хватит стульев! - шепнул на ухо жене счастливый Яша, - Придется доставать с антресоли табурет...
- Не надо ничего доставать. Никто не будет сидеть, - ответила Полина, - Сегодня мы будем танцевать и петь!
- Полина, ты думаешь, что я для этого достаточно здоров?
- Я думаю, что ты для этого недостаточно болен! - в словах Полины звучала уверенность, усомниться в которой не мог даже Яша...
Пока все передвигали мебель и накрывали на стол попугай уснул. Он выполнил поручение хозяев с блеском и теперь имел право на заслуженный отдых. Попробовали бы вы в 220 лет дважды перелететь океан, найти девушке из приличной семьи хорошего жениха и при этом несколько недель молчать в то время, когда у других ни на минуту не закрывается рот...
Вещий сон Гоши, любимого попугая семьи Штрудель
Гоше снилась Океания, которую никогда не видел. Он сидел на ветке гигантского фикуса и грел лапки. Последние годы они болели особенно противно - сказывались тяжелые годы гражданской войны, когда приходилось греться возле буржуйки, проглотившей за одну зиму весь хозяйский паркет. Рядом на соседней ветке располагался Соломон - старый филин, с которым Гоша подружился еще в Гродно.
Надо сказать, что Океания сильно напоминала скотный двор Меламеда - в сарайчике стояла корова, а по двору гуляли молодые куры, за которыми внимательно наблюдали пернатые патриархи. Больше в Океании не было ничего.
- Как Вам та блондинка с выщипанным хвостом? - интересовался Соломон.
Гоша изучал указанную особу и многозначительно кивал головой:
- Да...
- Или та молоденькая пестрая цыпочка, умопомрачительно виляющая задом, словно это не тухес, а вентилятор? - продолжал Соломон.
Гоша опять смотрел на типичную вертихвостку и снова повторял:
- Да...
- А та скромница возле плетня...
- Тоже да! - перебил филина попугай и неожиданно перевел разговор на другую тему, - Уважаемый Соломон! Я всегда поражался вашему оптимизму - в нашу годы догнать даже самую ленивую и неповоротливую курочку - это самый настоящий подвиг!
- Говорите за себя, дорогой! - обидчиво пропыхтел филин, - Может в Вашем возрасте данный процесс и кажется излишне трудоемким, но лично я... Но мне...
От возмущения Соломон запыхался. Он был моложе Гоши на полтора года три месяца и двенадцать дней и считала старого попугая дряхлым, ни на что полезное не годным ворчуном.
- Эй, вы там! Хватит рассматривать моих жен! В отличии от вас, мне некогда рассуждать! Пусть моя жизнь коротка, но я использую каждый ее миг!
Внизу, рядом с коровьей лепешкой стоял наглый молодой петух, изрядно потасканный и тощий. Он точно знал, что жить ему осталось ровно до второй половины дня праздника Йом Кипуром, когда хозяин возьмет его за лапы и трижды покрутит вокруг своей головы, снимая с себя как можно больше грехов перед тем, как Б-г оценит очередной прожитый им год. Меламед был, практически, безгрешен, поэтому максимум, что грозило петуху, была быстрая легкая смерть от ножа шохета за стеной синагоги, а не мучительный естественный уход под тяжестью чужих грехов и болезней, что часто случалось с его близкими и дальними родственниками.
Гоша и Соломон с изумлением смотрели на говорящую пульку, с рождения обреченную стать украшением хозяйского стола и активно приближающей этот миг каждым днем своей короткой, но чрезвычайно насыщенной жизни...