Шалыт-Марголин
Бриллиант

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Шалыт-Марголин (a.shalyt@mail.ru)
  • Размещен: 03/12/2009, изменен: 27/01/2010. 133k. Статистика.
  • Пьеса; сценарий: Драматургия
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вторая редакция. Изменена компоновка и исправлены замеченные опечатки. Первая редакция была размещена в библиотеке Мошкова 03.12.2009.
    •    Александр Шалыт-Марголин
      
      
       Бриллиант
      
      
      Киносценарий авантюрно-криминальной
      
       мелодрамы
      
      
      
      Проходит регистрацию в Российском Авторском Обществе
      
      Заверено в нотариальной конторе г.Минска.
      
      Вторая редакция. Изменена компоновка и исправлены замеченные опечатки. Первая редакция была размещена в библиотеке Мошкова 03.12.2009.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Минск, 2009
      
       Жизнь невозможно подверстать под святое писание.
       Такие попытки всегда заканчивались крахом.
       Их только иногда можно примирить ...
      
       Неизвестный автор.
      
      Москва. Наши дни.
      Останкино.
      Вика Марьянова. Где Арсеньева? Ей уже пятый раз звонил Руслан. И сюда, и на мобильник. Кстати, почему она не взяла его с собой, а оставила в кабинете?
      Чей-то голос (удивлённо). У неё же сейчас прямой эфир. Как она могла взять телефон на прямой эфир?
      Марьянова. А когда заканчивается? (Смотрит на часы.) Через семь минут. Слава Богу, а то я уже не знала, что этому Руслану ответить. Он такой ревнивый.
       В комнату заходит Петя Чаклин. Услышав слова Вики, тут же встревает.
      Чаклин. Как все восточные люди. (Пауза.) Он спонсирует Арсеньеву и не хочет ходить с рогами.
      Марьянова (Чаклину). А ты что лезешь в чужой разговор? Тебе что за дело?
      Чаклин (смущённо). Я не лезу, я только поясняю. Кстати, Руслану, пора бы уже запомнить, что у его возлюбленной в это время прямой эфир. И не звонить каждые пять минут.
      Вика (язвительно, поправляя макияж). Будет он держать в голове всякую чушь. У него занятие более достойное настоящего мужчины. Он делает деньги.
       Елена Арсеньева после эфира в хорошем настроении идёт к себе. По дороге с ней здороваются, улыбаются.
       Её встречает Мила Терентьева.
      Мила. Привет. Как прошёл эфир?
      Арсеньева. Как всегда, классно. А что?
      Мила. Нет, ничего. Придётся тебе чуть-чуть испортить настроение. Твой тебя уже обыскался. Оборвал телефоны всюду, где только мог. Был злой как чёрт.
      Арсеньева. Ничего. Переживёт.
      Мила (ухмыляется). Он-то переживёт, а переживёшь ли ты?
      Не дождавшись ответа, Мила уходит.
      Арсеньева (вслух). Вот же зараза. Когда встречаемся, обязательно ей надо сказать какую-нибудь гадость.
      Наконец она входит в свой кабинет.
      Арсеньева. Что здесь слышно? Кто-нибудь звонил?
      Марьянова. Твой благоверный.
      Арсеньева. Давно звонил последний раз?
      Марьянова. Минут десять назад.
      (В это время раздаётся телефонный звонок. Марьянова снимает трубку). Да! Сейчас! (Передаёт трубку Арсеньевой). Лёгок на помине.
      Арсеньева (берёт трубку). Привет.
      Руслан. Почему я почти час не могу до тебя дозвониться ни по рабочему, ни по мобильнику?
      Арсеньева. Потому что у меня был прямой эфир. Если бы ты иногда смотрел телевизор, то знал бы...
      Руслан (резко обрывает). У меня нет времени на такие глупости. И потом, прямой эфир, насколько я понял, был последние полчаса. А до этого?
      Арсеньева. А до этого была в грим-уборной, а мобилу отключила. И вообще, я не обязана перед тобой отчитываться.
      Руслан. Мы сегодня увидимся?
      Арсеньева. Только если очень поздно.
      Руслан. Почему?
      Арсеньева. Я приглашена на открытие вернисажа, а потом на фуршет.
      Руслан. Какой вернисаж?
      Арсеньева. Молодые талантливые художники. У Никитских.
      Руслан. Та-ак. Во сколько это будет?
      Арсеньева. В пять. А фуршет в полвосьмого.
      Руслан. Я не успею.
      Арсеньева. А тебя туда никто не приглашал. Насколько я знаю, там будут художники, писатели, шоумены и несколько бизнесменов-спонсоров.
      Руслан. Но одну тебя я отпускать не намерен. С тобой поедет пару человек из моей охраны. Мало ли что.
      Арсеньева. Там будут все свои. И потом, их без пригласительных никто не пустит.
      Руслан (усмехается). Пустят. Пригласительные будут. Это я беру на себя.
      Арсеньева. Да что это такое? Что я - маленький ребёнок?
      Руслан. Для меня - да. (Жёстко.) Разговор окончен. В четыре часа машина с моими ребятами будет у твоего подъезда. BMW-5. Серого цвета. Ребят зовут Радик и Костя.
      Арсеньева. Но, Руслан...
      Руслан. Или ты пойдёшь на вернисаж в моём варианте, или я устрою скандал и ты вообще туда не пойдёшь! Всё. Поговорим потом.
      Руслан вешает трубку.
      
      Арсеньева выходит из подъезда. На ней дорогое платье с декольте и эксклюзивное колье, подаренное Русланом. Лена видит припаркованный BMW-5 с охранниками её любовника. Они дают о себе знать. Радик открывает боковое стекло.
      Радик. Елена Анатольевна?
       Арсеньева не торопясь подходит к машине.
      Арсеньева. Ну, вот что, мальчики. Cпасибо, конечно, но я поеду на своей машине, а вы - за мной. В вашу машину садиться не собираюсь.
      Костя (он за рулём). Но Руслан Мусаевич приказал нам...
      Арсеньева (прерывает его). Мало ли что он вам приказал. Вы поступили в моё распоряжение, и здесь командую я. Кстати, он вам достал пригласительные?
      Радик. Нет, не успел. Он попросил вас сказать, что мы - ваша охрана и из его ведомства. Этого будет достаточно.
      Арсеньева. Ещё чего не хватало! (Пауза). Ладно. (Она подходит к 'Феррари', открывает дверцу, садится. Машина трогается с места, а люди Руслана едут за ней).
      
      Вернисаж.
      На открытии много посетителей. Они громко обсуждают выставку. К Арсеньевой многие подходят, чтобы засвидетельствовать ей своё почтение. Часть женщин целует её в щёку, мужчины целуют руку. Лена устаёт от назойливого внимания поклонников и начинает внимательно рассматривать картину, на которую смотрит импозантный седоватый человек в очках. Арсеньева про себя его назвала 'Искусствовед'
      Лена (обращаясь к нему). Ну, и как вам это?
      Искусствовед. Ничего. Я ожидал худшего.
      Лена (с иронией). Да? Скажите, пожалуйста! Но это - Андрианов. Сейчас один из наиболее модных и востребованных.
      Искусствовед. Может быть. Но меня по роду деятельности не очень интересует живопись сама по себе и авангардизм в частности.
      Лена. Что же вас интересует? Может, представитесь?
      Искусствовед. Игорь Альметов - искусствовед и культуролог.
      Лена (протягивает ему руку). Я так и подумала, что вы - искусствовед. Очень приятно. Меня вы, наверное, узнали.
      Искусствовед (улыбается). Конечно. Елена, кажется?
      Лена (тоже улыбается). Она самая. (Пауза.) Так что же вас интересует?
      Искусствовед. Понимаете, меня интересует взаимодействие живописи с другими видами творческой деятельности - музыкой, литературой. Точнее так: какие образы вызывает то или иное полотно у композиторов, поэтов. Какой жанр лучше всего сможет реализовать эти образы, какие музыкальные инструменты или размеры в поэзии...
      Лена. Очень интересно. Потрясающе. Сейчас начинается фуршет. Может, продолжим нашу интересную беседу там? (Лена жестом указывает на банкетный зал.)
      Искусствовед. С удовольствием.
      
      Фуршет после открытия вернисажа.
      Арсеньева пообщавшись полчаса со знакомыми (дань светской вежливости) демонстративно подошла к 'искусствоведу'.
      Лена. Простите, ради бога, но мне пришлось...
      Искусствовед. Что вы. Понимаю. Оборотная сторона публичности.
      Лена. Так на чём мы остановились, Игорь? (запнулась).
      Искусствовед. Сергеевич. Игорь Сергеевич. Мы остановились на тех образах, которые могут вызывать у композиторов произведения живописи, и наоборот, у художников - печатное слово.
      Лена. Да. Мне это безумно интересно.
      Искусствовед. Вы не замечали, как в произведениях знаменитых художников по-разному преломлялась библия, древнегреческая мифология?
      Лена. Обращала, конечно, но никаких выводов из этого не делала.
      Искусствовед. А у композиторов? Есть две наиболее известные в мире мелодии 'Аве Мария': Шуберта и Баха. Вам больше по душе какая?
      Лена (помолчав). Не задумывалась. Я хорошо помню Шуберта, а Баха смутно...
      Искусствовед. Вот видите! Это потому, что 'Аве Мария' Шуберта почти сразу же была канонизирована. Она звучит торжественно, величественно. А Баха, наоборот, легко, светло и даёт больше возможностей для полёта фантазии у людей творческих профессий. Это, несмотря на то, что основным занятием Баха было написание органной музыки для церкви.
      Лена. Здорово. Никогда над этим не задумывалась.
      Искусствовед. Или, например, какие ассоциации рождает поэзия у учёных -- скажем, математиков, физиков. Поставим вопрос иначе: кто из известных поэтов, по мнению математиков, мог бы стать математиком, а кто - нет?
      Лена. Ну и кто же?
      Искусствовед. Блок - да, Есенин - нет! (Пауза.) Почему, скажем, представители одной профессии часто не любили друг друга? Даже очень успешные.
      Лена. Из-за зависти, наверное, из-за чего же ещё?
      Искусствовед. Да нет же. Это слишком банально. Потому что системы образов, ассоциаций у них совершенно отличны, а иногда и прямо противоположны. Потому и возникает отторжение. Чехов очень не любил Короленко как писателя. Даже как-то произнёс: 'Он бы жене изменил, что ли. Может, писать бы стал лучше'. Чехов не мог завидовать Короленко...
      Лена. Игорь! Я очень хочу пригласить вас в свою программу 'Обо всём и ни о чём с Еленой Арсеньевой'. Мне позарез нужны, такие как вы, собеседники. Давайте сейчас обсудим детали.
      Искусствовед. Я в принципе, согласен. (Замялся.) Но здесь говорить неудобно.
      Лена (с готовностью). Да, здесь неудобно. Вы на машине? (Пауза.) Ах, да. Вы же принимали алкоголь. Тогда пойдёмте в мою и всё обcудим.
      Искусствовед. Пойдёмте!
      Арсеньева берёт со стола бутылку с шампанским, два фужера и выходит из зала на улицу. Искусствовед за ней.
      Костя. Елена Анатольевна! Вы куда? У нас инструкция вас повсюду сопровождать.
      Он поднимается с места, Радик вместе с ним.
      Лена (резко). Пошли вон оба.
      Оба охранника продолжают идти за ней и искусствоведом.
      Лена (резко). Я же сказала - сидите на месте. Вы хотите скандала - вы его получите. Если Ашиахметов будет на вас наезжать - скажете, что вынуждены были мне подчиниться во избежание скандала в публичном месте.
      
      Искусствовед и Лена сидят в машине Арсеньевой. Она - за рулём, он - рядом.
      Лена. Игорь! Ещё несколько часов назад я колебалась, идти или не идти на вернисаж. Теперь я не жалею, что пошла. Я познакомилась с вами. Предлагаю выпить на брудершафт.
      Всё это Лена произносит подшофе.
      Искусствовед. Хорошо. Давайте выпьем.
      Он разливает шампанское по бокалам. Они пьют, затем целуются.
      
       Отделение милиции. Кабинет следователя.
      Майор Севидов (обращаясь к Арсеньевой). Ну и скандал. Что-то я не припомню такой наглости за последние много лет. Как это вы, Елена Анатольевна, искушённый человек, могли так влипнуть?
      Лена (смущённо). Я сама не понимаю. Он такой с виду интеллигентный, образованный, обаятельный. У меня и в мыслях не было...
      Севидов (язвительно). Зачем же вы притащили его в свою машину?
      Лена. Я только хотела пригласить его участвовать в моей программе 'Обо всём и ни о чём с Еленой Арсеньевой'. Обговорить детали. Сами понимаете, это неудобно было делать на фуршете. Этот человек не вызывал у меня неприятных ассоциаций.
      Севидов. Кроме колье ничего не пропало?
      Лена. Нет. Да и колье -- ещё полбеды. Колье - подарок. В центре его очень дорогой бриллиант.
      Севидов. Сколько оно стоит?
      Лена. Дорого. Точно не скажу, не интересовалась.
      Севидов. Ну что ж, будем искать, примем меры. А вам сейчас надлежит сдать кровь из вены, а возможно, сделать и другие анализы.
      Лена. Это ещё зачем?
      Севидов. Чтобы знать, что вам добавили в шампанское. Отчего вы так быстро и крепко уснули, что не заметили, как у вас с шеи снимают колье.
      Лена (заплакав.) Хорошо, если так надо ...(Пауза.) Я могу быть свободна?
      Севидов. Пока да. Зайдите в двенадцатый кабинет, там вас ждёт врач. И потом в пятнадцатый - надо составить фоторобот.
      Лена выходит.
      Севидов (снимает трубку). Давайте сюда этих красавцев.
      В кабинет вводят Костю и Радика.
      Севидов. Садитесь. Каким это образом вы попали на вернисаж без пригласительных?
      Радик. Мы прошли как охрана Арсеньевой. Нас послал Ашиахметов.
      Севидов (удивлённо). Ашиахметов? Какое он ...
      Костя (улыбаясь, прерывает его). Господин майор! Руслан Мусаевич - покровитель Арсеньевой. Странно, что вам об этом неизвестно.
      Севидов. Я бы на месте охраны вас всё равно без пригласительных не пропустил. Наплевать -- Ашиахметов, не Ашиахметов... Вы бы у меня не прошли фейс-контроль. Ладно. Проехали. Дальше.
      Радик. А что дальше? Мы всё время были рядом с ней, пока она не захотела с этим хмырём уединиться.
      Севидов. И пошли бы за ней. Вам за это деньги платят!
      Костя. Не могли. Она запретила.
      Севидов. Стоп. Насколько я понял, вас наняла не она, а Ашиахметов, и деньги вам платит тоже он.
      Радик. Да. Мы и пошли за ней, но она строго-настрого запретила. Стала грозить публичным скандалом. Сами понимаете, публичный скандал. Неприятностей потом не оберёшься.
      Костя. Мы боялись потерять место.
      Севидов. Надо было позвонить своему шефу.
      Радик. Мы и звонили, но телефон был занят, а когда дозвонились и он сказал за ней пойти, было поздно - она спала в машине, а хмырь вместе с колье исчез. (Пауза.)
      Вмешивается Костя.
      Костя. Вы бы опросили тех, кто был на открытии и на банкете. Они подтвердят наши слова.
      Севидов. Что мы и делаем. (Пауза.) Ладно, пока свободны. Отпечатки пальцев у вас взяли? Подписку о невыезде дали?
      Радик и Костя молча кивают головами.
      Севидов. Тогда всё. И по первому звонку -- у меня.
      Охранники выходят из кабинета.
      
       Севидов, наконец, расслабляется: откидывается на спинку кресла, закуривает. В это время по селектору раздаётся голос начальника - полковника Муромцева.
      Муромцев. Юрий Николаевич, зайди сейчас ко мне.
      Севидов проходит по длинному коридору поднимается на этаж выше, заходит в кабинет.
      Севидов. Здравия желаю.
      Муромцев. Садись. Что думаешь по делу Арсеньевой?
      Севидов. А что пока можно думать? Мы не имеем данных. Вот допросим всех посетителей вернисажа, участников банкета, снимем у них отпечатки пальцев.
      Муромцев. Это мало что даст!
      Севидов. Почему?
      Муромцев. Не с чем сравнивать. Все предметы в машине Арсеньевой тщательно протёрты. Так что отпечатков там никаких нет.
      Севидов. Плохо. Но была ещё охрана при входе на вернисаж и фейс-контроль.
      Муромцев. Несерьёзно. Их уже опросили. Когда всё начиналось, они бдительно следили за входившими, а потом -- как бог на душу положит. Мол, тут все свои. В зал входили и из него выходили кто ни попадя.
      Севидов. Но видеокамеры же были?
      Муромцев. Были. А толку от них, когда идёт толпа и большинство лиц не попадает в фокус...
      Севидов. Тогда, Павел Петрович, у нас шансов мало.
      Муромцев. Только ты это вышестоящему начальству не говори. Мне можешь, а им -- нет. Тут уже мне звонили... Этот Ашиахметов поднял всех на ноги, включая начальника ГУВД Москвы. Требует быстрого результата.
      Севидов. Не понимаю, причём здесь Ашиахметов?
      Муромцев. Он приходится Арсеньевой кем-то вроде гражданского мужа.
      Севидов. Слышал. И что из этого?
      Муромцев. А то, что очень известный и влиятельный человек, а колье - его подарок. Ты хоть знаешь, сколько оно стоит?
      Севидов. Понятия не имею.
      Муромцев. Около полумиллиона долларов.
      Севидов присвистывает.
      Муромцев. Львиную долю из этой суммы составляет стоимость центрального бриллианта. Тридцать пять карат, необыкновенная огранка. Неофициальное его название в каталогах -- 'Глаз саламандры'.
      Севидов. Надо взять под контроль известных ювелиров, скупки.
      Муромцев (поморщившись). Я уже дал распоряжение, но, думаю, что преступник не такой дурак. (Пауза.) Ты, вот что: изучи по картотеке, кто из известных клиентов нашего учреждения мог это сделать. Прошерсти их на предмет алиби.
      Севидов. Хорошо.
      Муромцев. Причём это надо делать быстро. Если колье или этот бриллиант уйдут из страны и осядут в какой-нибудь частной коллекции за рубежом - нам его не достать.
      Севидов. Понял. У меня ещё вопрос.
      Муромцев. Давай.
      Севидов. А прокуратура... (Он не успевает закончить фразу, Муромцев его прерывает.)
      Муромцев. Прокуратура по этому делу уже работает. Там это дело ведёт Кузнецов.
      Севидов. Вадик, что ли?
      Муромцев. Он самый. Ты что, его знаешь?
      Севидов. Ещё бы! Однокурсники. На одном факультете учились, в параллельных группах.
      Муромцев. И прекрасно. Тогда тебе легко будет найти с ним общий язык. (Пауза.) Я тебя больше не задерживаю.
      Севидов выходит из кабинета начальника.
      
      Арсеньева помогает создавать фоторобот.
      Криминалист. Значит, волосы седые, прямые, густые.
      Арсеньева. Я сказала -- не седые, а с проседью.
      Криминалист. Где проседь? В центре?
      Арсеньева. Нет. Справа.
      Криминалист. Так?
      Арсеньева. Нет.
      Криминалист. Так?
      Арсеньева. Нет!
      Криминалист (нажимает на клавишу). Так?
      Арсеньева. Теперь похоже. И ещё бакенбарды.
      Криминалист. Хорошо! Будут вам баки!
      Криминалист. Рот...
      Арсеньева. Нет, губы толще и носогубная больше выражена. (Криминалист выполняет.) Теперь получше. Да, и ещё седоватые усы. Нет. Погуще. Вот так! И небольшая борода клинышком. (Пауза.) Нет, это уже слишком большой клин, прямо козёл какой-то. Вот сейчас нормально.
      Криминалист. А нос?
      Лена. Нос нужно сделать шире и чуть длиннее.
      Криминалист. Вздёрнут?
      Лена. Нет. (Пауза.) Сейчас в самый раз! И надо надеть ему очки.
      Криминалист. Широкие?
      Лена. Не очень. (Пауза.) Ну, это уж совсем узкие.
      Криминалист. Хорошо. Сделаем шире. Хватит?
      Лена. Да. То, что нужно.
      Криминалист (скрещивает руки на груди). Что, портрет готов?
      Лена (ещё раз смотрит на фоторобот). Очень похоже.
      Секундная пауза. Криминалист начинает хохотать.
      Криминалист. Да это же камуфляж! Так можно загримировать половину населения страны. Я бы так смог загримироваться в течение максимум десяти минут. Были бы только подручные средства.
      Лена (смущённо). Вы так думаете?
      Криминалист. Что тут думать? Очевидно. Не понимаю только, как вы этого не заметили.
      Лена. Я не думала об этом. У меня даже мысли не возникло.
      Криминалист. Наверное, этот тип сразил вас своим мужским обаянием.
      Лена. Не сказала бы, но то, что он - очень интересный человек, мне стало ясно буквально через минуту. (Резко.) А вообще, это не ваше дело.
      Криминалист. Разумеется, не моё. Но как искать его по таким приметам? (Нажимает кнопку печати - портрет выходит из принтера.) Ладно. Размножим и распространим.
      Арсеньева. Я могу быть свободна?
      Криминалист. На сегодня, да.
      Лена выходит из кабинета.
      
      Кабинет Руслана Ашиахметова.
       Он сидит за большим столом. На столе компьютер и ворох бумаг. На диване - Костя и Радик.
      Радик. (обращаясь к Руслану). И что мы, Руслан Мусаевич, могли поделать? В принципе, конечно, могли пойти на скандал, но толку-то...
      Руслан (резко). Я же сказал: глаз с неё не спускать! Два мудозвона! Должны были тут же сообщить мне.
      Костя. Звонили! Ни один стационарный телефон не отвечал, а мобила всё время была занята.
      Руслан. Что-то я не припомню, чтобы я с кем-то долго разговаривал.
      Костя и Радик (почти одновременно). Да мы клянёмся. Где-то между десятью и пол-одиннадцатого. Можете попросить распечатку своей трубы - там не соврут.
      Руслан. Проверю.
      Голос секретарши. Руслан Мусаевич, вам звонят.
      Руслан (резко). Я же просил ни с кем не соединять!
      Секретарша. Это Елена Анатольевна.
      Руслан. Скажите, чтобы перезвонила на мобильный.
      Секретарша. Арсеньева говорит, что он у вас отключён.
      Руслан (включает мобильный телефон). Ладно, давайте...
      Голос Лены. Привет.
      Руслан. Привет. Поговорим при встрече. (Кладёт трубку. Продолжает разговор с охранниками.) На чём мы остановились?
      Радик. На том, что вы можете проверить распечатки трубы и установить, что мы не врём. Увидите, что мы вам позвонили буквально сразу же, как только вы закончили какой-то разговор.
      Руслан. Ладно. Пока свободны. Отправляйтесь к Орлову и передайте ему, что временно, до выяснения всех обстоятельств, я вас отстранил от работы.
      Костя. Но, Руслан Мусаевич, мы же...
      Руслан (прерывает его). Я же сказал - временно. Если было так, как вы говорите, то вернётесь в строй, но если нет... Вы хоть приблизительно представляете, сколько стоит вещь, которую украли?
      Костя. Нет, конечно! Можем только догадываться.
      Руслан (улыбается). Ваша суммарная зарплата лет эдак за пятнадцать.
      Радик. Ого!
      Руслан. Если вы мне солгали - всё с вас сдеру. До копейки.
      Костя. Зачем же надо было надевать такую дорогую вещь на этот сраный вернисаж?
      Руслан. Это я позже выясню, а сейчас - свободны.
      Радик и Костя поднимаются и выходят из кабинета.
      
      Останкино.
       Лена гримируется перед эфиром. В грим-уборную входит Марьянова.
      Марьянова (обращаясь к Лене). Как настроение?
      Лена (резко). Что вы все пристали с моим настроением? Как с цепи сорвались! Нормальное настроение. Дай бог каждому.
      Марьянова. Но всё-таки большая потеря. Жалко...
      Лена (прерывает её). Чего тебе жалко? Тебе-то что?
      Марьянова. Я по-дружески. Украли такую дорогую вещь...
      Лена. Меня сейчас это мало волнует. Меня гораздо больше волнует здоровье матери и то, что рейтинг основной программы стал падать.
      Марьянова. Знаешь, дорогая, если бы у меня украли такое колье - я бы себе места не находила. А ты говоришь об этом с олимпийским спокойствием.
      Лена (иронично). А что мне делать? Вешаться на паперти от горя? Не собираюсь. Конечно, я расстроена. Но надеюсь, что его найдут. Всё же не иголка.
      Марьянова (ехидно продолжает). Всё это потому, что оно тебе досталось просто так, в подарок от богатого человека. Ты за него ничего не платила.
      Лена (поворачиваясь к ней лицом, ехидно улыбаясь). Да просто так! А тебе завидно?
      Марьянова. Ну, знаешь ли! (Резко выходит из комнаты.)
      
       Спальня. В ней двое - Лена и Руслан. Оба в халатах. Он лежит поверх одеяла, а она уже встала с постели и причёсывается перед большим зеркалом.
      Руслан. Ты всё-таки могла бы быть поосмотрительней.
      Лена (не поворачиваясь к нему лицом, отвечает). Что значит 'поосмотрительней'?
      Руслан. Зачем надо было на этот сомнительный вернисаж надевать такое дорогое колье?
      Лена. Он не сомнительный. 'Пегас' -- очень известное объединение. Его хорошо знают в Европе. Публика на открытии была элитная, интеллигентная.
      Руслан (резко прерывает её). Я вижу, какая интеллигентная. Профессиональные воры.
      Лена. Это случайность. От них никто не застрахован. Попался какой-то проходимец.
      Руслан (с иронией). Да? И что же ты с этим проходимцем была настолько любезна, что потащила в свою машину, грубо послала Костю и Радика, когда они захотели тебя сопровождать?
      Лена (смущённо). Он не вызвал у меня никаких подозрений. Обходительный, начитанный, образованный. С ним было интересно.
      Руслан (зло). Это не повод волочь его в машину. Интересно, чем вы там занимались?
      Лена (поворачивается к нему лицом). Это что, допрос?
      Руслан. Нет. А всё-таки?
      Лена (с иронией). Скажу тебе по секрету: любовью.
      Руслан меняется в лице.
      Лена. Ладно. Рейтинг моей традиционной передачи 'Обо всём и ни о чём с Еленой Арсеньевой' стал катастрофически падать. Это несмотря на прайм-тайм, важные темы. Мало интересных собеседников. Приходится многих из тех, кто уже был, гонять по второму кругу. И тут я нашла интересного человека...
      Руслан (с иронией). Настолько интересного, что он тебя нагрел на полмиллиона зелёных.
      Лена. Сколько?
      Руслан. Да-да. Именно в эту сумму мне обошёлся твой подарок. Один 'Глаз саламандры' стоил примерно 220 тысяч евро.
      Лена. Не знала.
      Руслан. Конечно. Откуда же? (Пауза.) Допустим, что ты говоришь правду. Всё равно, не понимаю, зачем его надо было волочь в машину.
      Лена (пожимает плечами). Что тут непонятного? Мы хотели обговорить детали будущей передачи с его участием, а на банкете это сделать было невозможно - слишком много ушей.
      Руслан (морщится). Неубедительно. Скажи - привлекательный мужчина.
      Лена. Да. И это тоже. Если бы был непривлекательный - разговор бы не состоялся.
      Руслан (с явным неудовольствием). Ты могла бы быть более сдержанной. Все знают, что мы с тобой...
      Лена (прерывает его). Что мы с тобой? Спим? Что из этого? Я не твоя вещь. Я - свободный человек и могу смотреть на кого хочу. Мы с тобой не венчаны!
      Руслан (встаёт с постели). Вот как ты заговорила!
      Лена. Да! Так! А как ты хотел? Я тебе не наложница. У меня есть друзья, круг интересов, любимая работа, наконец.
      Руслан. Это меня интересует в последнюю очередь.
      Лена. Оно и видно. (Пауза. Лена пристально смотрит на Руслана.) Давай расстанемся. Всё равно это скоро начнёт тяготить обоих.
      Руслан (зло). Расстанемся? Ну, нет! Слишком много...
      Лена (улыбается, продолжает фразу)... ты в меня вложил? Постараюсь тебе всё вернуть. Постепенно, конечно, не сразу. Забирай свою квартиру - перееду к маме, 'Феррари', побрякушки я тебе верну сразу же.
      Руслан. А это колье?
      Лена (с иронией). Забираешь свой подарок? Хорошо. Как только его найдут - оно твоё.
      Руслан. Найдут ли?
      Лена (улыбается). Будем уповать. Надеюсь, деньги за рестораны и поездки ты назад не потребуешь? (Пауза.) И давай без скандала. Ни тебе, ни мне он не нужен.
      Она выходит из спальни.
      Руслан (громко ей вдогонку). Ничего-ничего. Прибежишь назад, никуда не денешься. Только прощу ли я? Вот вопрос.
      
      Совещание в кабинете Муромцева.
       Муромцев - в центре, за своим столом. За столом, примыкающем к основному - Севидов и два криминалиста, мужчина: который составлял фоторобот, и женщина. Все чего-то ждут. Входит Кузнецов.
      Муромцев. Ну, наконец-то. Прокуратура, как всегда, опаздывает.
      Кузнецов. Прошу прощения, посыпаю голову пеплом. Пробки.
      Севидов. Надо было, Вадик, выехать раньше.
      Муромцев (прерывает его). Ладно. Времени даже на лёгкую пикировку у нас нет. Начали. Которая неделя уже идёт, а никаких реальных зацепок в деле Арсеньевой нет - ни преступника, ни колье, ни настоящих подозреваемых.
      Севидов. Павел Петрович, но весь необходимый комплекс оперативно-розыскных мероприятий проведен.
      Муромцев (резко). Значит, не весь, если за столько времени ничего существенного не накопали.
      Кузнецов. Тут я хочу Юру поддержать. Действительно, делается всё возможное: опрошены десятки свидетелей, по крайней мере, все те, кто был на открытии вернисажа, банкете и попал в фокус видеокамеры. Сняты отпечатки пальцев. (Пауза). Визуально многие помнят мужика, который крутился возле Арсеньевой, но никто лично его не знает.
      Муромцев. А что по токсикологической линии? (Поворачивает голову в сторону единственной женщины в своём кабинете).
      Женщина-токсиколог. В крови у Арсеньевой было обнаружено небольшое количество бромида калия - лёгкого седативного средства, очевидно, подмешанного в шампанское, которое она пила с преступником.
      Муромцев. Оно могло быть смертельным?
      Токсиколог. Что вы? Максимум -- оно могло вызвать лёгкий обморок, а скорее всего, быстрое засыпание.
      Муромцев. Что фоторобот?
      Криминалист. Мы давно его размножили и раздали, но я предупредил, что это будет неэффективно.
      Муромцев. Откуда такой пессимизм?
      Криминалист. А вы, товарищ полковник, посмотрите (вынимает фоторобот из папки). Так загримировать можно половину мужского населения страны в возрасте от двадцати до пятидесяти и, извините, кое-кого из женщин.
      Все присутствующие, кроме Муромцева, глядя на фоторобот, начинают улыбаться.
      Муромцев (сердито). Не понимаю, с чего это вам так весело! Вам ещё не надавали, а я уже начал получать - начальство каждый день звонит, давит. Этот Ашиахметов поднял всех на ноги - меня уже вызывали к Кузьменкову.
      В кабинете на мгновение воцарилось молчание.
      Муромцев (продолжает). А может, кто-то из участников банкета во время оного тихо - незаметно вышел в туалет, загримировался, потом вернулся?
      Севидов (прерывает его). Проверяли мы с Вадиком эту версию.
      Кузнецов. Да, мы хорошо отработали эту гипотезу.
      Севидов. Исключается. Во-первых, все, кто более или менее подходит по фотороботу, имеют неоспоримое алиби.
      Муромцев (с иронией). Ну и что? В туалет-то они выходили? Или на всех были надеты памперсы?
      Кузнецов. Выходили, конечно. Но в туалете была масса народа, в том числе постоянно входили и выходили из кабинок. Поэтому незаметно загримироваться было невозможно.
      Муромцев. Какими видеоматериалами мы располагаем?
      Севидов. Так как на вернисаже и в банкетном зале камер не было, то мы имеем только видео с мобильников и кадры с видеокамеры на входе. Посмотрим?
      Муромцев. Конечно.
      Севидов нажимает кнопку на пульте.
      Муромцев. Пока ничего интересного. Ну, вот Арсеньеву снимали. Так, но рядом с ней никого... Вот! Вот он! Хитрит: повернулся спиной. (Пауза.) Смотри, а когда он выходит с Арсеньевой, тоже отворачивается. Как она этого не заметила?
      Кузнецов. Как, как... Она была в этот момент увлечена им и к тому же под мухой.
      Муромцев (вздыхает). Да. Из этого ничего не извлечём.
       Продолжительная пауза.
      Муромцев. Судя по всему, мы имеем дело со специалистом высокого класса. Во всяком случае, явных проколов он не допустил. А мы допустили. Раз он такой профи, то тактика наша была с самого начала абсолютно неверной: мы шли от колье к человеку, а надо было, наоборот, от человека - к колье. Надо поднять весь архив профессионалов такого уровня среди щипачей и мошенников и так далее. Только не надо отвечать 'за всю Одессу' - домушники, медвежатники и прочие подобные исключаются по определению. Дальше отобрать по возрасту, соответствию фотороботу при наличии грима и отсутствию алиби. Как там математики говорят? Пересечение указанных множеств и даст искомый результат. Увидите, что это пересечение окажется очень небольшим.
      Кузнецов. Павел Петрович, отсутствие алиби на момент совершения преступления - ещё не доказательство.
      Муромцев. Нет, но достаточно явное указание. (Пауза.) Всё. Работайте. Все свободны.
      
      Останкино.
       Лена Арсеньева в кабинете у компьютерного дизайнера.
      Лена (обращаясь к человеку в очках, сидящему за компьютером). Понимаешь, Миша, я решила в оформлении программы поменять всё: задник, мебель, даже причёску. Поэтому посмотри, что бы могло подойти по теме, к овалу лица и цвету глаз.
      Миша (прерывает её). А экспериментировать можно?
      Лена (удивлённо). Нужно. В этом-то и суть. Зрителю надоела обыденность. Он хочет чего-то новенького.
      В кабинете раздаётся телефонный звонок.
      Миша (снимает трубку). Да. Здесь. К вам? Хорошо. (Вешает трубку.) Шеф просит тебя к нему зайти.
      Лена. В общем, ты меня понял?
      Миша. Да.
      Лена. К вечеру жду предложений.
      
       Лена выходит из кабинета, проходит по коридору и попадает в приёмную к шефу.
      Лена (обращаясь к секретарше). Занят?
      Секретарша. Вот-вот освободится, просил обождать.
      Лена. Кто у него сейчас?
      Секретарша. Луконин.
       Дверь кабинета открывается, выходят его хозяин и посетитель.
      Шеф (обращаясь к Луконину). Значит договорились?
      Луконин. Да.
      Шеф (обращаясь к Лене). Проходи, садись.
       Лена входит в кабинет, садится в кресло напротив шефа.
      Шеф. Как дела?
      Лена. В каком смысле?
      Шеф. Сначала с поиском твоего колье.
      Лена. Пока кисло - милиция не может напасть на след преступника. Но меня сейчас это мало волнует.
      Шеф (удивлённо). У тебя пропала вещь, которая стоит бешеных денег, и тебя это мало волнует?
      Лена. Меня больше волнует, что рейтинги моих программ стали падать.
      Шеф. Давай уточним. Они падали до всей этой истории с колье.
      Арсеньева. А сейчас?
      Шеф. А после того, как это произошло, они опять стали повышаться. (Пауза.) И чем больше обо всём этом говорят и пишут, и в печати и в сети, тем быстрее они растут.
      Лена (смущённо). Это точно? Я ничего не знала.
      Шеф. Точнее не бывает. (Берёт в руки листок бумаги.) Вот у меня данные за последние две недели: рейтинг твоей 'Обо всём и ни о чём' подрос сразу
      на 2,3 %. Это средний показатель по замерам разных социологических служб.
      Лена (ехидно). И что из этого следует: чем дольше не найдут колье - тем лучше?
      Шеф. Я этого не говорил! В связи с этим следует второй вопрос. Ты собираешься менять интерьер. Может, пока не стоит?
      Лена. Но у меня есть письма от зрителей, которым надоел старый интерьер.
      Шеф. Ну и что? А у меня есть данные последнего интерактивного опроса, в котором большинство высказалось за то, что их всё устраивает. (Пауза.)
      Я -- консерватор и считаю, что не стоит отказываться от того, что даёт хороший результат.
      Лена. Хорошо. Я подумаю.
      Шеф. Подумай. У меня к тебе всё.
       Лена поднимается.
      Лена. Спасибо за заботу.
      Шеф. Я забочусь в первую очередь о себе. Мне не хочется, чтобы твои авторские программы сошли на нет.
      
      Арсеньева быстро выходит из приёмной и в коридоре натыкается на Терентьеву.
      Мила. Привет.
      Лена. Здравствуй.
      Мила (улыбается). А правду говорят, что твой Русланчик тебя бросил?
      Лена. Тебе-то, что за дело?
      Мила (ехидно). Надо же знать, освободилось твоё место или нет?
      Лена (тоже ехидно). Да. Мы разбежались, так что дерзай.
      Мила (передразнивает). Так я и поверю: 'мы разбежались'... Таких мужиков просто так не оставляют - бросил он тебя.
      Лена. Если тебе хочется так считать - можешь считать.
      Мила (презрительно). Что тут считать! Что я, тебя не знаю? Ты любишь деньги и роскошь. Кстати, сколько стоило то колье, которое у тебя спёрли?
      Лена. Если ты думаешь, что испортила мне настроение, - ошибаешься. Мне глубоко наплевать на твоё мнение. (Уходит.)
      
      Кабинет Севидова.
       Он за столом. Напротив него вор-рецидивист Цыпляев.
      Севидов. Итак, насколько я понял, алиби на момент совершения преступления у тебя нет. Так?
      Цыпляев (умоляюще). Товарищ майор...
      Севидов (прерывает его). Не товарищ, а гражданин.
      Цыпляев. Ну, хорошо, гражданин майор, я же вам который раз повторяю, что в этот вечер поехал на рыбалку, на Истру.
      Севидов. Но подтвердить этого никто не может. Я правильно понял?
      Цыпляев. Нет. Я люблю одиночество.
      Севидов. Думаю, что ты рыбу ловил в другом месте и гораздо более жирную, чем на Истре, пан профессор.
      Цыпляев (резко). Не называйте меня паном. Не люблю!
      Севидов (удивлённо). Почему? Очень почтительное погоняло. Дай бог каждому. А до этого были специалист, ювелир...
      Цыпляев. Всё равно не люблю. И почему 'пан'? Меня зовут Виталий Иванович.
      Севидов. Была в застойные времена такая прекрасная передача - 'Кабачок двенадцать стульев'. Одного из её персонажей называли 'пан профессор'. Кстати, там он был очень уважаемый человек.
      Цыпляев. Делайте со мной что хотите, но я не крал колье.
      Севидов (примирительно). Когда мы тебя предъявим потерпевшей, -- всё сразу встанет на свои места. Так что есть ещё время сделать чистосердечное признание - облегчить свою участь. Иди, Виталий Иванович, в камеру, посиди, подумай. (Севидов нажимает на кнопку, входит конвоир и уводит Цыпляева).
      
      Идёт опознание преступника.
       Арсеньева в присутствии Севидова и Кузнецова через одностороннее стекло смотрит в другую комнату. Там сидят загримированные люди, среди которых Цыпляев.
      Кузнецов (обращаясь к Арсеньевой). Ну, что?
      Арсеньева (указывает на Цыпляева). Вроде этот. Похож. Очень похож.
      Севидов (тоже обращается к Лене). Давайте туда зайдём.
       Они входят в комнату. Рядом с Цыпляевым на стульях сидят ещё три подставных человека, тоже загримированные. Лена подходит к каждому из них, потом опять к Цыпляеву.
      Арсеньева. Да. Вроде как он!
      Цыпляев. Да я вас впервые вижу!
      Арсеньева. И голос похож.
      
      Арсеньева, Севидов и Кузнецов идут по коридору.
      Кузнецов (обращается к Арсеньевой.) Вы определённо уверены?
      Арсеньева. Определённее не скажу. (Смущённо улыбается.) Я тогда была не в самой лучшей форме.
      Севидов. Ладно. Покажем его другим участникам банкета, вашим охранникам, наконец.
      Кабинет Муромцева.
       За центральным столом хозяин. За продолговатым - Севидов и Кузнецов. В углу, опустив голову, сидит Цыпляев.
      Севидов (обращаясь к Цыпляеву). Скажу без ложной скромности: ты, Виталий Иванович, профессионал экстра-класса! (С иронией.) Какая биография! Начинал как щипач, потом специалист по драгоценностям, ювелирным изделиям, дальше расширял свою профессиональную деятельность - успешно обольщал женщин, брачный аферист, четыре ходки. Думаю, что вполне заслуживаешь томика в серии ЖЗЛ.
      Цыпляев. А что такое ЖЗЛ?
      Севидов. Бедненький! А ты не знаешь? Жизнь замечательных людей.
      Цыпляев. Режьте меня на куски - я не крал это колье!
      Муромцев. Охранники и те кто был на банкете, вас опознали.
      Цыпляев. В чём опознали? В гриме? Отродясь не гримировался.
      Муромцев. Время у вас ещё есть, но немного - пара часов. Если к пяти вы не сознаетесь, и не укажете, где колье, - вам грозит совершенно другая статья. (Нажимает кнопку, входит конвоир.). Увести!
       Цыпляева уводят. Пауза.
      Муромцев. Может, всё-таки не он? У Арсеньевой какие-то сомнения были...
      Севидов (прерывает его). Да он это, он! Всё слишком хорошо сходится: и профессионализм в данной области, и внешность, и отсутствие алиби.
      Муромцев (обращаясь к Севидову). Ну, твоё мнение я уже слышал, а что скажет прокуратура.
      Кузнецов (после небольшой паузы). Согласен с Юрой... (уточняет) Юрием Николаевичем. Думаю, что это Цыпляев.
      Муромцев. Ладно. Предъявляйте обвинение. (Нажимает кнопку звонка, в кабинет входит секретарша). Анна Викторовна! Меня терзали телевизионщики по поводу колье Арсеньевой. Пожалуй, сегодня я, наконец, смогу выступить у них и дать необходимые разъяснения по этому делу. Позвоните на 'НТВ: Происшествия'. Пусть приедут.
      Анна Викторовна. Хорошо. (Выходит из кабинета).
      
       Кабинет Муромцева.
      Муромцев (обращаясь к Севидову и Кузнецову). То есть как? Сам явился и заявил, что это он украл колье?
      Севидов. Да.
      Муромцев. Кто таков?
      Севидов. Дмитрий Сергеевич Карташов. Программист. В Москве с начала девяностых (Пауза.)
      Муромцев. Так. Сумасшедший дом... А фотороботу соответствует?
      Кузнецов. Трудно сказать, но специалисты утверждают, что загримировать можно.
      Муромцев. Но колье он не вернул?
      Севидов. Нет.
      Муромцев. Давайте его сюда. Вместе и допросим.
      Севидов. Так его уже привезли.
      
      Допрос Карташова.
      Муромцев. Понятно. Значит, загримировался, шёл по улице, увидел открытие вернисажа. Понял, что будет накрыта 'поляна', решил на халяву вмазать и закусить, зашёл, увидел на красивой женщине колье, решил стащить... Так?
      Карташов. Так.
      Муромцев. Три вопроса. Первый: где взял бромид калия, который добавил в шампанское Арсеньевой? Второй: где взял пригласительный на открытие вернисажа и банкет? Третий: где взял грим?
      Карташов. Седативные всё время ношу с собой - работа нервная, начальство злое. Этих разных бланков пригласительных у меня всегда было 'море' - на компьютере делал, подрабатывал. Всю жизнь увлекаюсь театром, люблю разыгрывать друзей, а грим достать сейчас ничего не стоит.
      Муромцев. Допустим. Хорошо. Где тогда колье?
      Карташов. Пропил, прогулял, проиграл в карты.
      Муромцев. Да ты что? Сказки не рассказывай! Ври, но не завирайся! Это сколько надо было пить, гулять и играть в карты, чтобы профукать почти полмиллиона баксов? Ты что, олигарх?
      Карташов (изумлённо). Оно стоило полмиллиона американских рублей? Никогда бы не подумал.
      Муромцев (зло). А почему ты вдруг решил прийти сам и во всём сознаться?
      Карташов. Услышал по телевизору, что арестовали невиновного человека, мне его стало жалко, решил прийти ...
      Муромцев. Ишь ты, жалостливый! 'Вдруг у разбойника лютого - совесть Господь пробудил'. А когда снимал колье со спящей женщины, которой ты в шампанское добавил чёрт знает что, где была твоя совесть? Ну ладно, хватит. Иди в камеру, подумай. Тебя предъявят потерпевшей. Если она не опознает, то за попытку ввести следствие в заблуждение получишь по полной программе. Мало не покажется.
      Севидов и Кузнецов молчат.
      Муромцев нажимает кнопку звонка. Карташова уводят.
      Муромцев. Когда назначено опознание?
      Кузнецов. На сегодняшний вечер. Мы хотели раньше, но Арсеньева очень занята. (Пауза.) Кстати, он принёс с собой грим, в котором был. Посмотрим.
      
       В комнате -- несколько человек, загримированных примерно одинаково: Карташов и подставные лица. Арсеньева переходит от одного к другому, внимательно всматривается в лица, затем ещё раз подходит к Карташову.
      Арсеньева. Кажется, он.
      Севидов. 'Кажется' или он? Можно точнее?
      Арсеньева. Точнее не могу.
      Карташов (глядя Арсеньевой в глаза). Я вам напомню фрагменты нашего разговора. Я вам говорил, что 'Аве Мария' Шуберта звучит торжественно, величественно, а Баха -- легко и светло, а также, что Чехов не любил Короленко...
      Арсеньева (резко его прерывает, обращается к Севидову). Да! Это он! Точно он!
      Севидов. Уверены?
      Арсеньева. Уверена! Во-первых, голос. Во-вторых, сама беседа. Мы говорили довольно тихо. О чём -- могли знать только двое: я и он.
      Севидов. Спасибо, Елена Анатольевна.
      
      Совещание в кабинете Муромцева.
      Севидов. Преступник найден, опознан, дал признательные показания. А вот колье...
      Муромцев. Что дали результаты осмотра квартиры?
      Кузнецов. Ничего.
      Муромцев. Совсем?
      Севидов. Совсем! Стоит стационарный компьютер, но это только антураж: жёсткий диск вынут, ни одного компакта, дискеты, флэшки, кроме музыкальных.
      Муромцев. Может, какие-нибудь рукописные материалы, записная книжка?
      Кузнецов. К сожалению, и здесь ничего. Вся мебель, книжные полки тщательно протёрты. Отпечатки только хозяина квартиры, других нет.
      Муромцев (барабанит пальцами по столу). Да. (Пауза. Затем оживляется). А с мобильника что?
      Кузнецов. В том-то весь и фокус. Его у него не было.
      Муромцев. Как это не было?
      Севидов. Так. Проверили все компании. На работе, где лежит его трудовая, тоже подтвердили - нет.
      Муромцев. Что значит 'лежит трудовая'? Он там что, только числился?
      Севидов. Нет, он там, конечно, работал. Но работал по контракту ещё в нескольких местах. Так как он в своей области был специалистом экстра-класса, - ему разрешали работать дома. В компании опросили сотрудников. С ними общался только по службе и больше ничего сообщить не могут. И в других фирмах, где выполнял проекты - тоже.
      Муромцев. Первый раз вижу серьёзного преступника без сотового. Чудило какое-то. (Пауза). Поговорите с его бывшей женой. Может, она что-нибудь скажет. А что соседи?
      Севидов. Тоже ничего. Никто ничего не видел, не слышал. Уж очень замкнуто он жил. Во всяком случае, никто из них толком не может даже внешне описать тех, кто его посещал.
      
      Кабинет Севидова.
       За столом - хозяин кабинета. Напротив - Карташов.
      Севидов. Это я понял. Иногда вы использовали грим. А почему вы решили заговорить именно с Арсеньевой?
      Дима. Странный вопрос. Увидел красивую женщину, узнал её, захотелось поближе познакомиться.
      Севидов. Насколько я понял, вам это удалось. Познакомились. Зачем надо было уводить у неё колье? Простите, но я не верю, что вы его пропили, прогуляли. Непохоже. Вы, наверное, насмотрелись фильмов...Знаете, недавно по 'Cтарому Кино' я видел замечательный фильм 'Пароль не нужен', снятый где-то в середине шестидесятых про молодого Штирлица. Там, когда белые пытают чекиста, которого играет Лановой, задают вопрос, куда он девает деньги. Он и отвечает: 'Кутежи да проститутки жизнь отнимут, не то что деньги!'. Прямо как вы: пропил, прогулял. Cняли с беспомощной женщины колье...
      Дима (улыбается). Я вообще-то импульсивный человек. А это в тот момент был единственный способ прикоснуться к её телу.
      Севидов (удивлённо). Правда?! Может, вы поторопились? Она была к вам явно расположена, и ваше свидание в машине могло иметь продолжение.
      Дима. Думаю, нет. Когда бы Елена Анатольевна протрезвела, то не обратила бы на меня никакого внимания. Какие у неё мужчины! Куда уж мне со свиным рылом в калашный ряд...
      Севидов (резко). Ладно. Хватит ёрничать. Знаете, какой срок вам грозит?
      Дима. Знаю.
      Севидов. Если бы вы сказали, где колье, существенно облегчили бы свою участь. Материалы дела направлены в суд. А сейчас идите в камеру и ещё раз всё взвесьте.
      
      Квартира первой жены Карташова - Альбины.
       В комнате двое: Альбина и Кузнецов.
      Альбина. Я была замужем за Димой чуть больше года. Так и не поняла, что это за человек. Остался загадкой.
      Кузнецов. Загадкой? Ваш муж?
      Альбина. Да. Представьте. Была некая часть его жизни, которую он тщательно оберегал от всех, в том числе от меня. Пока мы только встречались и не были женаты, меня это устраивало, потом стало нервировать и напрягать. Получилось, что, кроме постели, нас ничего не связывает. Согласитесь, этого мало даже в молодые годы.
      Кузнецов. Понимаю. И что, общих друзей, походов в гости не было?
      Альбина (удивлённо). Были! Но только к моим подругам и в мои компании. У его друзей мы никогда не бывали. Да их у него здесь и не было. Так, только какие-то деловые связи. Во всяком случае, меня он не посвящал.
      Кузнецов. За столько лет не завести друзей?!
      Альбина. Сколько? Дима в Москве чуть больше семнадцати лет. Это много, конечно, но не для него. А вообще, он - пермяк. Окончил их технический университет.
      Кузнецов. Это мы знаем.
      Альбина. Уехал -- нет, не уехал, а удрал оттуда, когда в автокатастрофе погибли его родители. И обрубил все связи, чтобы не мучили воспоминания. Тут я его понимаю. (Пауза.) Так что извините, но ничем вам помочь не могу.
      Кузнецов. И на том спасибо.
      Альбина. А почему вы вообще ко мне пришли? Что-нибудь случилось?
      Кузнецов. Ваш бывший муж обвиняется в краже очень дорогого колье у Арсеньевой.
      Альбина (изумлённо). Дима?! У Арсеньевой?! Чепуха.
      Кузнецов. К сожалению, Альбина Владиславовна, не чепуха. Он сам признался, и его изобличили.
      Альбина. Невероятно. Не верю.
      Кузнецов. Тем не менее. И потом, вы же сами сказали, что он для вас остался загадкой.
      Альбина. Всё равно не верю. Не могу поверить. Если это правда, то я действительно ничего о нём не знала. (Пауза.) А колье нашли?
      Кузнецов. Пока нет. Поэтому я к вам и пришёл.
      
      Кабинет Севидова.
       В нём кроме хозяина ещё два человека: Кузнецов и Ерёмин.
      Севидов. Что привело вас, Алексей Модестович, в наши пенаты?
      Ерёмин. Я узнал, что по делу о краже колье у Арсеньевой арестован Дмитрий Карташов.
      Севидов. Да. Он сам к нам явился, дал признательные показания, и его опознала потерпевшая. А почему вдруг вас это затронуло?
      Ерёмин. Я в шоке. Дело в том, что это я дал Карташову пригласительный на открытие вернисажа.
      Кузнецов (удивлённо). Да? Это ваш друг?
      Ерёмин (мнётся). Друг не друг, но мы давно знакомы, приятельствуем.
      Севидов (прерывает его). Расскажите, как вы познакомились.
      Ерёмин. Я уже точно не помню. Было это лет десять тому назад, а может быть и больше, в какой-то компании. Понимаете, мне в это время нужен был классный программист. Дима и оказался таковым.
      Кузнецов. Он что, работал на вас?
      Ерёмин. Не то что бы работал, но он тогда поднял из небытия один проект, и всё пошло. Кроме того, - он блестящий тестер.
      Севидов. Не понял. Что он?
      Ерёмин (улыбается). Тестер. Он очень быстро отлавливает ошибки в чужих программах. Вот именно в таком качестве -- и как программист, и как тестер --он работал по контракту в разных местах.
      Кузнецов. Так вы в основном его знали по работе?
      Ерёмин. Ну, нет. После, когда уже ближе познакомились,- совместные выпивки, шашлыки, пикники. У него было колоссальное количество связей в самых разных кругах.
      Севидов. И каков же был круг его интересов?
      Ерёмин. Да вы знаете, кроме того, что он в своей области считался классным специалистом, я его знал как бабника, пьяницу и картёжника. (Пауза.) Но чтобы он снял колье с женщины, которую подпоил... Поверить не могу. На это он не способен.
      Кузнецов. Скажите, он развитой человек?
      Ерёмин. Не сказал бы. По-моему, он - флюс, и, кроме своей профессиональной деятельности - программирования, а также баб, алкоголя и карт, его в этой жизни мало что интересовало.
      Севидов. Ошибаетесь. На полках у Карташова найдена элитная литература: Лосев, Шкловский, Аверинцев, Бахтин, Лихачёв, Парамонов, Шпенглер, Фукуяма... Много хорошей поэзии, в том числе западной: Оден, Элиот. Так что плохо вы знали своего друга.
      (Пауза.)
      Ерёмин (задумчиво). Может, вы и правы. Я вспомнил, он как-то пошутил, что имя-отчество у него точь-в-точь как у академика Лихачёва - Дмитрий Сергеевич. Мне тогда показалось, что ему самому это очень приятно.
      Кузнецов. Вот видите! Значит, вы плохо знали своего приятеля. И можете грубо ошибаться в оценке того, на что он способен.
      Ерёмин. Но подбор литературы в его квартире говорит о том, что он образованный развитой человек. Разве такой человек может...
       В это время в кабинете раздаётся телефонный звонок. Севидов снимает трубку.
      Севидов (Eрёмину). Простите. (В трубку.) Севидов слушает.
      Арсеньева (по телефону). Юрий Николаевич, следствие по делу Карташова завершено?
      Севидов. Да. Материалы уже передали в суд.
      Арсеньева. Я могу с ним встретиться? Я хочу ему в глаза посмотреть.
      Севидов. Что ж, Елена Анатольевна, в принципе это возможно. Завтра вас устроит?
      Арсеньева. После четырёх устроит.
      Севидов. Хорошо. Я дам разрешение, и вам сообщат точное время.
      Арсеньева. Спасибо. (Кладёт трубку.)
      Севидов (тоже кладёт трубку, обращается к Ерёмину). Так на чём мы остановились? Да. Вы не правы, Алексей Модестович. И интеллектуалы бывают и убийцами, и растлителями, и другими опасными и даже особо опасными преступниками.
      Ерёмин. И всё равно в данном конкретном случае я не верю.
      Кузнецов (разводит руками). Факты - упрямая вещь. Против них не попрёшь. А категория 'верю', 'не верю' -- это уже, извините, чистые эмоции.
      Севидов (обращается к Ерёмину). Хорошо, что вы сами к нам пришли, правда мы бы все равно на вас вышли. Мы уже поняли, что пригласительный на вернисаж Карташову кто-то дал. Осталось только узнать, кто их раздавал, но это уже не имело большого значения.
      
      Кабинет Муромцева.
       Разговор с Ашиахметовым.
      Муромцев. Основную задачу мы решили. Преступник изобличён, понесёт заслуженное наказание. Суд состоится в ближайшее время.
      Ашиахметов. Но колье-то не найдено! Так что полностью преступление не раскрыто.
      Муромцев. Согласен. Не раскрыто. Но это колье ни музейной, ни исторической ценности не представляет. Просто дорогая вещь. И мы не можем тратить столько нашего времени на её поиски. Вы уж извините. У нас и так полно 'висяков' тяжких и особо тяжких. Конечно, будем этим заниматься по мере сил и возможностей...
      Ашиахметов (встаёт из-за стола). Я буду жаловаться вышестоящему начальству.
      Муромцев (тоже встаёт). Жалуйтесь, Руслан Мусаевич. Это ваше право.
      
      
      Свидание Арсеньевой с Карташовым.
      Арсеньева (внимательно смотрит на Карташова, он молчит, опустив голову). Ты мне ничего не хочешь сказать?
       Пауза.
      Карташов. С каких это пор мы с вами перешли на 'ты'?
      Арсеньева. С того вечера, когда мы пили на брудершафт в моей машине.
      Карташов. Вы пили на брудершафт с Игорем Альметовым, а я -- Дмитрий Карташов.
      Арсеньева (резко). Не надо ёрничать. (Пауза.)
      Карташов. Ладно. Давай на 'ты'.
      Арсеньева. Скажи мне, где колье, и я сделаю всё от меня зависящее, чтобы тебе дали по минимуму.
      Карташов. Пропил, проиграл в карты, прогулял.
      Арсеньева (резко). Опять лжёшь. Тогда лгал и теперь лжёшь! Ты подлец, подлец!
      Карташов. Согласен. Подлец. И ничего не могу сказать больше того, что сказал.
      Арсеньева. Ладно. Не можешь вернуть колье целиком, так верни хоть 'Глаз саламандры'.
      Карташов (удивлённо). Что?
      Арсеньева. Главный бриллиант. Самая ценная часть колье. (Пауза.) Неужели тебе себя не жалко? Тебе дадут большой срок.
      Карташов. Себя жалеть - последнее дело. Нет. Мне жалко тебя.
      Арсеньева (с иронией). Это почему?
      Карташов. Ты, молодая, красивая, талантливая женщина, проживаешь не свою жизнь - чужую!
      Арсеньева. А ты проживаешь свою жизнь? Вот это всё (показывает на стены тюрьмы) -- твоя жизнь?
      Карташов. В общем, ты права. Но в данном конкретном случае это моя жизнь. Я привык платить по счетам, оплачивать долги.
      Арсеньева. Какие долги?
      Дима (улыбается). Карточные.
      Арсеньева (резко). Опять лжёшь!
      После свидания с Арсеньевй Дима идёт в камеру в сопровождении конвоира. Он вспоминает...
      'Квартира Димы Карташова. На столе - ноутбук, за которым он работает. Дима ставит в компьютер компакт с мелодиями танго, наливает кофе в маленькую чашку и опять садится за работу. Раздаётся телефонный звонок. Дима берёт трубку.
      Дима. Да. (Удивлённо.) Миша? Что случилось? Давно ты мне не звонил.
       В трубке слышен голос Мишы Игнатова.
      Миша (подавленно). Случилось. Нужно срочно увидеться.
      Дима. А по телефону нельзя обсудить? У меня сейчас много работы.
      Миша (категорически). Нельзя.
      Дима. Хорошо. Я всё время дома. Приходи хоть сейчас. Ты где?
      Миша. Рядом с Павелецкой. Буду у тебя через час, максимум полтора.
      Дима. Жду.
      
       Дима и Миша сидят за кухонным столом. Перед ними -- чашки с кофе, на тарелке нарезанный кусочками пирог, бутылка водки.
      Миша. Понимаешь, без операции ей никак нельзя, но и операции недостаточно. Потом нужно дорогостоящее лечение. В её случае, как мне врачи объяснили, гарантирован практически стопроцентный успех. А денег нет и медлить нельзя. Такое лечение можно получить в Германии, Голландии, Испании, Израиле. Нужны большие деньги.
      Дима. А сама Аня знает, что у неё? Ей сказали?
      Миша. Пришлось. Иначе она бы отказалась лечиться.
      Дима. И сколько нужно?
      Миша. На операцию и полный курс -- несколько сот тысяч баксов.
      Дима (присвистнув). Но у меня таких денег нет. Даже если я продам эту хибару, которую себе надыбал после развода с Альбиной, не наскребу. Район - дерьмо, квартира тоже. (Усмехается.)
      Миша. Ты шутишь? Об этом речь не идёт! У тебя ведь куча друзей среди бизнесменов, может, кто-нибудь из них... А я бы потом отработал.
      Дима. Ты - наивный человек. Они не торопятся расставаться со своими деньгами.
      Миша (в отчаянии). Что же делать? Мне больше не к кому обратиться. (Пауза.) Может, ты до сих пор держишь зло на меня за то что я тогда у тебя её увёл?
      Дима (поднимает голову, смотрит в глаза Мише). Ты сошёл с ума. Я сам во всём виноват. (Пауза.) По дурости, по пьяни, сам ей изменил, а она... (Пауза.) Я знаю, как она меня любила, поэтому и не смогла простить. Она не такой человек. (Пауза.) Ты не прав, и давай больше к этому возвращаться не будем. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы спасти Аню.
      Миша (выдыхает). Спасибо. Я никогда в тебе не сомневался.
      Дима наливает водку в рюмки, пьёт вместе с Мишей, затем провожает его до двери, прощается. Миша протягивает руку в ответ. Мгновение они смотрят в глаза друг другу и обнимаются.
      Дима. Держись. Жди звонка.
      Миша выходит из квартиры.
      
       Дима звонит по телефону своим знакомым.
      Дима. Эрик, привет! Как успехи на ниве большого бизнеса? Прекрасно? О'кей. Не буду удлинять преамбулу. А благотворительностью твоя компания занимается? В ограниченном режиме? Что сие означает? А? Детские дома и больницы. Понятно. Оборудование, компьютеры... А лечение взрослых? (Пауза.) Всё ясно. Спасибо. Обязательно как-нибудь увидимся.
      (Снова открывает записную книжку, набирает номер телефона.) Добрый день! С Геннадием Афанасьевичем можно соединить? Кто говорит? Передайте ему, что Карташов. Его нет? (Разочарованно.) А когда будет? В Сингапуре? Что это его так далеко занесло. Значит, только через неделю. (Пауза) Плохо. А можно мне ему туда позвонить на мобильный? Роуминг у него наверняка есть.
      Голос в трубке. Есть, конечно. Но разговаривать он с вами сейчас не будет. Этот роуминг в течение недели будет принимать звонки только от определённых лиц. Вы в это число не входите. (Дима не успевает ничего сказать). Всего вам доброго. (Разговор обрывается. Дима, не глядя в книжку, набирает следующий номер.) Соедините меня, пожалуйста, с Алексеем Модестовичем. Передайте, что это Карташов.
      Ерёма, привет!
      Голос Ерёмина в трубке. Привет. Давно не перезванивались. Что у тебя нового?
      Дима. Ничего. Будем сразу же брать быка за рога. Ты благотворительностью занимаешься?
      Ерёмин. В принципе да, но не теперь. Теперь у меня дела идут так себе и не до благотворительности. А что такое?
      Дима. Да нет, ничего.
      Ерёмин. Если ничего, то тогда давай сейчас прервёмся и поговорим при личной встрече, посидим как всегда...
      Дима. Почему прервёмся? Ты что, куда-нибудь торопишься?
      Ерёмин. Да. У меня много дел на работе, и ещё надо распорядиться по поводу вернисажа.
      Дима (удивлённо). Какого вернисажа?
      Ерёмин. В выставочном зале у Никитских сегодня в пять открывается вернисаж объединения художников-авангардистов под названием 'Пегас'. Я его спонсирую. Слышал?
      Дима. Нет. А почему назвали 'Пегас'?
      Ерёмин. По первым буквам художников: Петровых, Егоров, Генкин, Андрианов, Сидаш. К сожалению, сам там быть не смогу: у меня на это время назначена деловая встреча, которую поздно отменять.
      Дима. Интересно. Нет, ничего не слышал о них.
      Ерёмин. Не удивительно. Тебя в жизни интересуют только три вещи: твои программы, бабы и алкоголь. В искусстве ты тёмен, как нечищеный сапог. А этой группе уже больше трёх лет. Бешеный успех. Несколько картин куплено известными музеями, многие - в частных коллекциях.
      Дима. И кто будет на открытии?
      Ерёмин. Как водится. Художники, артисты, шоумены, бизнесмены, известные спортсмены... Приглашены телезвёзды, в том числе светские львицы - Собчак, Арсеньева, Канделаки. По крайней мере, кто-то из них точно будет.
      Дима. Сам ты не идёшь, но если спонсор, может, поспособствуешь с пригласительным?
      Ерёмин. Сейчас узнаю. (Слышно, как он обращается к секретарше.) Лиза, у нас ещё остались пригласительные на вернисаж? Хорошо. (Обращается к Диме.) Да. Есть ещё. Хочешь пойти?
      Дима. Очень! Я прислушался к твоей критике.
      Ерёмин. Тогда подъезжай к Лизе и возьми.
      Дима. Сейчас приеду.
      Ерёмин. Ну, зачем сейчас? Пять минут первого, а всё начинается ровно в пять.
      Дима. Потом я боюсь не успеть. Мне лучше сейчас.
      Ерёмин. Смотри.
      
      Через час Дима заходит в приёмную компании Ерёмина.
      Дима (обращаясь к секретарше). Елизавета Викентьевна, Ерёмин для меня оставил пригласительный на вернисаж.
       Секретарша открывает ящик стола, достаёт пригласительный, протягивает Диме.
      Елизавета. Алексей Модестович уехал по делам, но на словах просил вам передать, что открытие выставки закончится фуршетом и чтобы вы оделись соответствующим образом, не позорили его.
      Дима (улыбается). Будет исполнено.
       Дима сидит перед большим зеркалом и гримируется: седоватый парик, бакенбарды, усы, очки...
      
      Карташов лежит на широком диване и, хаотично переключая кнопки, смотрит телевизор. Раздаётся телефонный звонок. Звонит Ерёмин.
      Ерёмин. Демьян, привет! Как тебе вернисаж?
      Дима. Привет, Ерёма! Ты меня, конечно, прости, но я на него не попал. В последний момент позвонили друзья и попросили срочно подготовить к зачёту по информатике сына - оболтуса. Очень сожалею, но никак не мог им отказать. Было бы большое свинство.
      Ерёмин (импульсивно). Я так и знал, что ты в последний момент передумаешь.
      Дима. Я не передумал, я очень хотел пойти, но не смог. Что делать? Не бросать же людей в беде. Они мне сказали, что, если сынок на этот раз не сдаст зачёт, его вышвырнут из вуза. Ничего страшного. Выставка, наверное, будет ещё долго. Схожу позже.
      Ерёмин (передразнивает). Схожу позже. Ты хоть знаешь, что там случилось.
      Дима. Что?
      Ерёмин. У Арсеньевой стащили очень дорогое колье. Ты что, ничего не слышал про это?
      Дима. Слыхал, но не думал, что это случилось на открытии того самого вернисажа. (Смеётся.) Хорошо, что меня там не было, а то бы ещё подумали на меня.
      Ерёмин (тоже смеётся). Ладно, шутник. Шутки шутками, но известный народ, который там был, следствие уже допрашивает.
      Дима. Чёрт с ними. Когда увидимся?
      Ерёмин. Вот я на этой неделе разгребу срочные дела, и где-то в начале следующей. Годится?
      Дима. Вполне. (Вешает трубку).
       После этого Дима подходит к шкафу, открывает мини-бар, вынимает оттуда начатую бутылку коньяку, коньячный бокал, наливает его почти до краёв, залпом выпивает, затем подходит к зеркалу, всматривается в него.'
      
      Кабинет Севидова.
       В нём Кузнецов, хозяин кабинета и Арсеньева.
      Севидов. (обращаясь к Арсеньевой). Ну, что? Встретились, поговорили?
      Арсеньева. Да.
      Севидов. Вы удовлетворены? (Пауза.)
      Арсеньева (медленно произносит). Я хочу забрать своё заявление о краже колье.
      Севидов. Что? Как вы себе это представляете? Что случилось?
      Арсеньева. Понимаете, я ничего не могу объяснить, но уверена - он не виноват. Тут какая-то тайна. Он кого-то или что-то прикрывает... ну, я не знаю... скрывает.
      Севидов (резко). Это невозможно. Делу дан ход, скоро состоится суд. Обратной дороги нет. (Пауза.) Не ожидал этого от вас, Елена Анатольевна. Жалость к преступнику, который над вами только что не надругался...
      Арсеньева (перебивает его, встаёт, чтобы выйти). Я вас поняла. Попробую обратиться выше (Выходит).
      Севидов (вдогонку). Из этого ничего не выйдет!
      За ней закрывается дверь.
      Севидов (Кузнецову). Как тебе всё это, Вадик?
      Кузнецов. Это похоже на Стокгольмский синдром.
      
       Арсеньева с подругой пьют кофе на кухне в квартире Галины Николаевны - матери Лены.
       Арсеньева курит, пускает кольца дыма, задумчиво смотрит на подругу.
      Голос Галины Николаевны. Лена! Ты опять куришь?
      Лена. Мамочка, я только чуть-чуть.
      Галина Николаевна (входит на кухню, вытаскивает сигарету изо рта дочери, гасит её в пепельнице). Ты же давала слово! Или ты хозяин своего слова: хочешь -- даёшь, хочешь -- берёшь назад?
      Лена (виновато). Ну, прости меня, пожалуйста. Больше не буду, по крайней мере, при тебе.
      Галина Николаевна (целует её, улыбается). И не при мне тоже не надо. (Поворачивается к подруге Арсеньевой.) Вот Тата же не курит!
      Тата (тоже улыбается). Ошибаетесь, Галина Николаевна! Ещё как курю. Но сейчас не хочется.
      Галина Николаевна (с иронией). Хоть бы подыграла мне, что ли...
      Тата. Как я могу подыграть, когда Лена знает, что я курю?
      Галина Николаевна (в сердцах). Да ну вас! (Выходит из кухни. Пауза.)
      Тата. Уж не влюбилась ли ты в него? (Пауза.)
      Лена (задумчиво). Что ты сказала?
      Тата. Наверное, ты в него втрескалась.
      Лена. Я не знаю, что это, но меня этот человек заинтересовал. В деле какая-то загадка, которую я пытаюсь разгадать. Мне давали читать его биографию. Понимаешь, Татка, не мог он с усыплённой женщины снять колье, продать его и на вырученные деньги пить и гулять. Не поверю. Тут что-то не то. Не то, и всё. Хоть ты меня убей. Я хочу всё сама выяснить. Но как?
      Тата. Есть только один легальный способ.
      Лена. Какой?
      Тата. Обратиться в частное детективное агентство.
      Лена (морщится). Никогда с ними не имела дела. По-моему, в основном проходимцы.
      Тата. Это ты напрасно! Среди них есть очень солидные. Вот, например, 'Стокилёвый глаз'. Директора - Эдика Марцевича - я хорошо знаю. Попробуем?
      Лена (неуверенно пожимает плечами). Давай.
      Тата (вынимает записную книжку, раскрывает). Так. Марцевич. Эдуард Казимирович. У тебя телефон в комнате?
      Лена. Давай позвоним отсюда, с мобильного. Я не хочу, чтобы мама слышала.
      Тата. Хорошо. ( Достаёт мобильник, набирает номер.) Эдик? Привет. Как жизнь? Мне нужно тебя увидеть по неотложному делу. До завтра? (Смотрит на Лену, та кивает головой.) Подождёт. Значит, завтра в 9.30 у тебя? Хорошо. (Отключается. Затем обращается к Лене.) И всё-таки я тебя не понимаю. С тобой так, мягко говоря, не по-джентльменски обошлись, а ты хочешь потратить приличную сумму, чтобы узнать мотивы, душевные порывы негодяя...
      Лена (прерывает её). Негодяя ли? Вот вопрос.
      Тата. Всё равно. По отношению к тебе он - негодяй. Наверное, он тебя заинтересовал как мужчина.
      Лена. И это тоже. Я даже забрала своё заявление из милиции и прокуратуры. Но это уже не имело значения. Его всё равно осудили.
      Тата (удивлённо). Что?! Да ты, наверное, рехнулась! Ну что ж, значит, я была, права и ты просто в него втюрилась.
      
      Ювелирная мастерская.
       Ашиахметов беседует с ювелиром Ициковичем.
      Ицикович (курит 'Беломорканал'). Так сколько прошло времени? Больше, чем полгода? Тогда, думаю, этого колье в России уже нет.
      Ашиахметов. Откуда такая уверенность, Борис Израилевич?
      Ицикович. Видите ли, Руслан Мусаевич, такие колье крадут не для того, чтобы на них любоваться. Здесь его носить опасно - оно сильно засвечено.
      Ашиахметов. Но можно его разделить на части, выделить главный бриллиант - 'Глаз саламандры'.
      Ицикович. Зачем? Это колье имеет такую ценность, потому что продаётся целиком. А по частям?... Кроме того, если колье хорошо известно, то и его части тоже, и ваш этот 'Глаз ...'. (Задумчиво.) Можно сделать переогранку. Правда, она будет стоить очень дорого. Тем более, как тогда доказать, что колье - ваше?
      Ашиахметов. А что эта - переогранка? Это тяжело?
      Ицикович (затягивается). Не сказал бы. Но довольно трудоёмко. Бриллиант теряет в весе. И потом, ею занимается всего несколько ювелиров, и все они на виду. Думаю, злоумышленник об этом знает.
      (Пауза.)
      Ашиахметов. Как же они его переправили за рубеж, если всё под контролем.
      Ицикович (улыбается). Честное слово, вы меня удивляете своей наивностью. Масса способов. Мой вам совет - бросьте вы этим заниматься. Не ищите. Что пропало - то пропало. Никакой исторической, культурной ценности это колье и ваш этот 'Глаз...' не представляет.
      Ашиахметов. А стоимость?
      Ицикович (выпуская кольцами дым). Ну и что! Подумаешь. Такие колье там у них крадут довольно часто. Был бы это раритет, музейная редкость - тогда другое дело. Вы что думаете, Интерполу больше нечем заняться? Просто смешно.
      Ашиахметов (ехидно). Вы, Борис Израилевич, излучаете оптимизм. И своими речами и 'Беломором'. Неужели нельзя курить что-то поприличнее?
      Ицикович (меняясь в лице). 'Беломор' я курю в память об отце, который строил его, будучи зэком, подорвал здоровье и рано умер.
      
       Арсеньева и её подруга Тата - в кабинете Эдуарда Марцевича, руководителя детективного агентства 'Стокилёвый глаз'.
       Марцевич сидит за большим столом. Напротив него, в креслах -- Лена с подругой.
      Марцевич (обращаясь к Лене). Не ожидал, Елена Анатольевна, что наше скромное агентство привлечёт внимание такой персоны, как вы. Чем обязан? Какая нужда заставила вас обратиться к нам за помощью?
      Тата. Мальчики, девочки, не буду мешать и покидаю вас. (Встаёт, чтобы уйти.)
      Лена (обращаясь к ней). Я тебе позвоню.
       Тата выходит из кабинета.
      Лена. Видите ли, Эдуард Казимирович, мне необходимо выяснить всё, что возможно, об одном человеке.
      Марцевич. Слежка? Муж, любовник?
      Лена. О, нет! Вы меня не так поняли. Следить ни за кем не надо. Просто надо как можно более детально узнать факты биографии, причём не теперешней, а прошлой жизни. Недавней и давней.
      Марцевич (удивлённо). А почему не теперешней?
      Лена. Потому что теперешнюю его жизнь я хорошо знаю.
      Марцевич (задумчиво, барабаня пальцами по столу). Несколько необычно для нас.
      Лена (улыбается). Необычно? А разве название вашей конторы обычно? 'Стокилёвый глаз'. Что это?
      Марцевич. Это просто и понятно. Когда мы получили лицензию на оперативно-розыскную деятельность, то назывались просто 'Агентство Эдуарда Марцевича', но решили, что это - временно. Потом нам работу давали в основном женщины, которые хотели следить за неверными мужьями и говорили, что за ним нужен 'глаз да глаз'. Но агентство 'Глаз, да глаз' звучит некрасиво, поэтому решили назвать 'Стокилёвый глаз', тем более - это слова из песни.
      Лена. Из какой ещё песни?
      Марцевич. Была когда-то такая песня - 'Ай да парень...' Играл оркестр Эдди Рознера. Слышали?
      Лена. Нет.
      Марцевич. Мне она очень нравилась. И потом, первое слово в названии 'Стокилёвый' -- хорошо соответствует моим габаритам.
       Лена начинает громко хохотать.
      Лена. С чувством юмора у вас всё в порядке.
      Марцевич (улыбается). Спасибо. (Пауза.) В принципе, мы сможем вам помочь. Есть люди, которые справятся с этой работой (нажимает кнопку). Сева, пришли ко мне Кречмана.
      Через пару минут в кабинет входит подтянутый молодой человек лет тридцати.
      Марцевич (обращаясь к нему). Лёва! Мы получили заказ от Елены Анатольевны. Знаешь её?
      Кречман (кивает головой). Да. Видел по телевидению и в интернете. (Обращаясь к Лене.) Доброе утро!
      Лена. Доброе.
      Марцевич. Прекрасно. Так вот, у неё специфический заказ. Отнесись к нему со всей серьёзностью.
      Кречман. Хорошо.
      Лена (обращаясь к Кречману). Лев... как по отчеству?
      Кречман. Можете просто Лев.
      Лена. Нет, мне удобнее...
      Марцевич. Григорьевич. Лев Григорьевич.
      Лена. Лев Григорьевич! Я хотела бы детали обсудить не здесь. Мы могли бы встретиться у меня во второй половине дня, ближе к вечеру?
      Марцевич. Вообще-то у нас это не принято, но нет правил без исключений.
      Лена. Тогда, может быть, сегодня в половине седьмого. Работу, все расходы и сверхурочные я оплачу, не волнуйтесь.
      Марцевич. А мы и не волнуемся.
      Лена (вынимает две визитки). Пожалуйста. (Протягивает их Марцевичу и Кречману). (Они в ответ протягивают ей свои визитки.)
      Лена. Так вас это время устраивает?
      Кречман. Вполне.
      Лена. Тогда жду вас в шесть тридцать у себя.
      Кречман выходит из кабинета.
      Лена (обращаясь к Марцевичу). Сколько это будет стоить?
      Марцевич. Пока не знаю.
      Лена. Тогда я вам оставлю задаток. (Достаёт портмоне, из которого вытаскивает пятьсот долларов.) Этого хватит?
      Марцевич. Достаточно. Идите в соседний кабинет и оформите договор.
      Лена. Я бы хотела сохранить конфиденциальность.
      Марцевич (улыбается). Обижаете, Елена Анатольевна. Мы и сохраним конфиденциальность. В договоре напишите, что мы будем заниматься розыском ваших родственников. Без договора никак нельзя. Вы - фигура заметная. Если узнают - нам налоговая даст по шапке.
      
      Квартира Арсеньевой.
       В комнате Лена и Кречман.
      Лена. Лев Григорьевич...
      Кречман (прерывает её). Можно просто Лев.
      Лена (улыбается). Хорошо, Лев! Для меня это очень важно. Чем больше вы о нём узнаете, тем больше будет размер вашего вознаграждения.
      Кречман (задумчиво). Я понимаю.
      Лена. Но это ещё не всё. Мне надо узнать главное - зачем ему понадобилось усыплять меня и воровать колье.
      Кречман (улыбается). Странный вопрос: зачем человеку нужна очень дорогая вещь...
      Лена. А я не верю. Не ве-рю. Он не похож ни на уголовника, ни на подонка. Здесь что-то другое.
      Пауза.
      Кречман. Трудно, но постараюсь.
      Лена. Постарайтесь. Я вас очень прошу. В деньгах нуждаться не будете. Предпочитаете в долларах или евро?
      Кречман. Давайте лучше в евро.
       Лена подходит к секретеру, достаёт из него пачку евро, протягивает Кречману.
      Лена. Вот. Должно хватить на самолёт, приличную гостиницу и командировочные, по крайней мере, на первую неделю.
      Кречман (берёт деньги в руки, пересчитывает, кладёт в портмоне). Хватит. Думаю, ещё останется.
      Лена. Если не хватит - немедленно вышлю.
      Кречман. Спасибо. Не буду злоупотреблять вашей щедростью, Елена Анатольевна.
      Лена. Значит, вы запомнили: Пермский технический университет, выпуск девяносто первого -- девяносто второго года, Карташов Дмитрий Сергеевич.
      Кречман. Обижаете. Я с детства хоть и был туповат, но не до такой же степени, чтобы мне нужно было по пять раз повторять одно и то же. К тому же записано. (Поднимается, чтобы уйти.)
      Лена. Ну, всё. Жду от вас сигнала.
      Кречман (сухо). Как только, так сразу.
      
      Кабинет шефа Арсеньевой.
       Он - за своим столом, Лена - в кресле напротив.
      Шеф. Лена! Объясни, в чём дело. Тебя не волновало пропавшее колье, а только рейтинги твоих программ, а сейчас? Что происходит? Ты никакая, рейтинги всех программ упали почти до уровня плинтуса. Что с тобой?
      Лена (опустив голову). Со мной ничего. Просто, Глеб Геннадьевич, я не могу сейчас быть в эфире. Нет сил. Душевных.
      Шеф. То есть как это -- 'не могу'? Ты хоть понимаешь, что нас подставляешь по полной?
      Лена (поднимает голову, криво улыбается). Понимаю, но ничего изменить не в состоянии.
      Шеф. И что прикажешь с тобой делать?
      Лена. Не знаю. Хотите - увольте. Пока можно было бы заменить Григорович. Алла - человек профессиональный и ответственный.
      Шеф. А ты? В каком качестве ты хочешь остаться?
      Лена. А я бы поработала редактором или режиссёром. Опыт у меня и там, и там есть. И образование позволяет. (Пауза.) Поймите, я сама не знаю, что со мной, но появляться на экране нет никаких сил.
      Шеф. Это тебя так доконала история с этим колье?
      Лена. Может быть. Не знаю.
      Шеф. И что, вообще не хочешь возвращаться к прежней работе?
      Лена (пожимает плечами). Что я вам сейчас могу сказать? Ничего определенного.
      Шеф. Ладно. Я подумаю, что с тобой делать. Пойдёшь на усиление к Жукову и его ребятам? Им сейчас как раз нужен ещё один режиссёр.
      Лена. Пойду. У меня с Костей хорошие отношения. Думаю, сработаемся.
      Шеф. А насчёт твоей замены -- думаю, что лучше, чтобы тебя заменили два человека. На передачах один, на шоу - другой.
      Лена. Например?
      Шеф. Например?... На шоу пусть будет твоя любимая Григорович, а на других программах, скажем, на 'Обо всём и ни о чём...', тебя заменит Марьянова. Не возражаешь?
      Лена. Как я могу возражать? Я ухожу из эфира на неопределённое время. Просто смешно.
      Шеф. Хорошо. Так и решим. (Пауза.) Говорят, ты стала игнорировать светские мероприятия, почти ни с кем не общаешься.
      Лена. Да, это так. А что вам?
      Шеф. Не хами. (Примирительно). Ладно, иди.
       Лена выходит из кабинета, проходит по длинному коридору, здоровается со встречными, замечает Марьянову.
      Марьянова (Лене). Привет.
      Лена. Привет! Поздравляю.
      Марьянова (удивлённо). С чем?
      Лена. Я только что от шефа. Ты будешь вместо меня вести часть моих программ. 'Обо всём и ни о чём...', а может и другие.
      Вика её прерывает.
      Марьянова. Это в честь чего?
      Лена. Я ухожу на другую работу.
      Марьянова (удивлённо). Как это -- на другую? Ты на канале остаёшься?
      Лена. Пока, да.
      Марьянова. Что значит 'пока'?
      Лена. 'Пока' и значит пока, а там будет видно. (Пауза.) Так что я тебя поздравляю. (Улыбается.) Искренне.
      Марьянова (сухо). Поздравлять рано. Вот когда шеф официально мне объявит...
      Лена. Не сегодня-завтра объявит. Никуда не денется.
      Марьянова. А вдруг передумает?
      Лена. Не передумает! Не сомневайся.
      Марьянова. Не поверю, что ты, моя радость, с такого хлебного места сама ушла.
      Лена. Конечно, не сама. Меня 'ушли'. Поставили в угол. Так что давай, не теряйся.
      Марьянова в задумчивости застывает на месте. Лена целует её в щёку и идёт дальше.
      
       Кречман выходит из здания аэропорта в Перми. Таксисты ловят клиентов. Слышны крики: 'Кому такси до города?'. Лёва садится в такси к пожилому водителю.
      Лев (обращаясь к нему). К Пермскому техническому университету. Главный корпус.
      Таксист. Хорошо.
      
      Деканат.
      Декан. Ну, конечно, помню. Карташов? Способный, даже талантливый студент. Выпуск 91-го года. Правда, я тогда деканом не был, но какое-то время вёл у них информатику. А вас, собственно, что интересует?
      Лев. Меня интересует всё, что связано с Карташовым: он сам, круг знакомств и так далее. В общем, всё.
      Декан (удивлённо). А для чего вам это надо? И кого вы представляете?
      Лев. Скрывать мне нечего. Видите ли, в чём дело: Карташова обвиняют в краже очень дорогой вещи. Я представляю довольно известное частное детективное агентство. Вот мои координаты. Можете проверить по сайту, моя фотография в разделе 'Контакты'.
      Декан (компьютер под рукой). Сейчас проверю. (Минутная пауза.) Да. Всё верно. И что?
      Лев. У него много друзей в Москве, которые не верят в историю с кражей. Они меня и наняли, чтобы я спокойно во всём разобрался.
      Декан. Признаться, я тоже в это не верю. Как-то дико. Карташов - вор? (Пауза.) Почему этим не занимается милиция?
      Лев. По-моему, это очевидно. Милиция считает, что раскрыла преступление, преступник сознался, что ещё нужно? А копаться в деталях - не их дело.
      Декан (растерянно). Понятно... А он действительно сознался?
      Лев. Да. Но у всех его друзей большое подозрение, что он кого-то или что-то прикрывает.
      Декан. Вы знаете, я вам тут ничем помочь не могу. Но вот Иван Нестерович Куницын, помнится, был куратором их группы. Попробую ему позвонить. Если он сейчас на месте, то вам повезло. (Набирает номер.) Позовите Куницына. Иван Нестерович? Зайдите, пожалуйста, ко мне.
      
       Куницын и Кречман сидят рядом за продолговатым столом. Куницын держит в руках большой альбом, показывает Кречману.
      Куницын. Вот, Лев Григорьевич, 91-й год, их выпуск. Савельева, Ромишевская, Чурсин, Игнатов, Карташов, Демьянцева. Все с факультета прикладной математики и механики, с кафедры моделирования систем и процессов. Савельева, Ромишевская, Игнатов, Карташов и Демьянцева играли ещё в студенческом театре. Причём с большим успехом. Призы брали на театральных фестивалях. Карташов был самый талантливый студент на своём курсе. Ему дали направление в аспирантуру, но он почему-то отказался. Был уникальный программист и, кажется, по этой стезе и пошёл.
      Лев. А кто из тех, кто изображён на фото был особенно близок с Карташовым?
      Куницын. Точно вам не скажу, но только знаю, что Игнатов, Карташов и Демьянцева всегда ходили вместе. Они дружили. Поговаривали, что у Димы с Аней роман, что они уже жили как муж и жена с третьего курса, но потом что-то случилось, и у них не сладилось...Через какое-то время Аня вышла замуж за Мишу Игнатова и вместе с ним уехала в Москву. Там у него были родственники.
      Лев. А Дима?
      Куницын. Не знаю. Слышал, что у него случилось большое несчастье -- родители погибли в автокатастрофе, и он отсюда уехал. Не знал, что тоже в Москву. (Пауза.) Теперь знаю от вас.
      Лев. Хорошо. Эта троица уехала, а кто-нибудь из тех, кто с ними дружил, остался?
      Куницын (показывает на фото). Ромишевская вышла замуж за итальянца и укатила туда к нему, а Ира Савельева здесь. По крайней мере, на прошлой неделе я её видел на рынке. Но, кажется, пьёт. Запах был.
      Лев. А что так?
      Куницын. Думаю, не удалась личная жизнь. Два брака - оба неудачные. И в каждом по ребёнку.
      Лев. Иван Нестерович, у вас есть её адрес?
      Куницын. Что вы? Зачем он мне. А вот телефон могу дать. (Вынимает записную книжку, открывает соответствующую страницу.) Вот. Пишите.
       Лёва достаёт мобильник и вносит телефон Савельевой в свою базу данных.
      
      Комната для свиданий в колонии.
      Арсеньева приехала на свидание к Карташову.
      Дима сидит напротив неё, опустив голову.
      Лена. Ну, как ты? Как тебе здесь?
      Дима (похудевший и осунувшийся, поднимает голову, улыбается). Ничего, жив! Не ожидал тебя здесь увидеть. Для меня это - сюрприз.
      Лена. Ты не ответил на мой вопрос.
      Дима. Да вроде бы ничего. Как-то живу. Не тужу.
      Лена. Я тебе тут кое-что привезла.
      Дима. Знаю. Мне уже передали. Спасибо. И за все твои посылки -- тоже. За вишнёвое варенье с косточками особенно.
      Лена (смеётся). Значит, я угадала?
      Дима. Угадала. А почему ты так решила?
      Лена. Большинство мужиков предпочитают вишнёвое с косточками. Ты -- не исключение.
      Дима. Знаешь, мне очень совестно.
      Лена. Это почему?
      Дима. Я ограбил тебя на крупную сумму, поиздевался, а ты возишься со мной.
      Лена. Ничего, переживу.
      Дима опять опускает голову.
      Лена. И ты ничего не хочешь мне сказать?
      Дима (отвечает, не поднимая головы). Что именно?
      Лена. Как всё было на самом деле? Ради кого ты так старался?
      Дима (опять поднимает голову). Я всё уже сказал на следствии и в суде. Добавить нечего. Напакостил - должен ответить.
      Лена. Дима, если бы я знала суть, то нашла бы смягчающие обстоятельства, и можно было бы добиться пересмотра дела.
      Дима. Поздно уже, да и ни к чему.
      Лена. Что поздно?
      Дима. Поздно пересматривать дело. Поздно пить боржоми, когда почки отвалились.
      Лена. Опять ты ёрничаешь!
      Дима. Нет, говорю правду. Это у меня манера такая.
      Лена. Прошу тебя, подумай. Ты не должен здесь находиться.
      Голос надзирателя. Свидание закончено.
       Лена идёт по длинному коридору, заходит в кабинет к начальнику колонии.
      Лена (обращаясь к нему). Хотела вас поблагодарить.
      Начальник колонии. Не за что, Елена Анатольевна.
      Лена. Скажите, Виталий Гаврилович, а кто-нибудь ещё навещал Карташова?
      Начальник колонии. Нет.
      Лена. Может, кто-нибудь посылал ему посылки.
      Начальник колонии. Насколько я знаю, кроме вас, никто. (Пауза). Удивительно, конечно, он довольно долго у нас находится, но такое ощущение, что у него ни родных, ни близких (улыбается), кроме вас.
      
      Дима возвращается после свидания с Арсеньевой в свой отряд и продолжает вспоминать...
      
      'Дима и Миша Игнатов пьют кофе.
      Миша. Старик, я в восхищении! Как тебе это удалось?
      Дима (улыбается). Удалось как-то. Мир не без добрых людей. Постепенно отработаем. Ты и я. Согласен?
      Миша. Ещё бы. Надеюсь, ничего криминального делать не придётся.
      Дима. Нет. (Пауза.) У меня к тебе только одна просьба. Дай слово, что выполнишь.
      Миша. Даю.
      Дима. Аня не должна знать, откуда деньги. Скажешь ей, что сам достал.
      Миша. Хорошо.
      Дима. И второе. Что бы ни случилось - ты ни от кого никаких денег не получал. Понял?
      Миша. Нет. Что может случиться? Не пугай меня.
      Дима. Я тебя не пугаю. Мало ли что? Во всяком случае... Надеюсь, ты это понимаешь?
      Миша (сдавленно). Да. Хорошо. Согласен.
      Дима. Хорошо.
      Пауза.
      Миша. Дура Анька, что тогда тебя не простила. Я бы на её месте простил.
      Дима (поднимает голову, смотрит Мише в глаза). Давно это было. Больше пятнадцати лет прошло. Я уже и забывать стал.
      Миша. Так я и поверю! (Улыбается.) А кто мне тогда морду набил?
      Дима (с улыбкой). Так уж и набил! Дал пару раз, и то не сильно. (Пауза.) Вот все реквизиты и дисконтная карта на твоё имя. Можно, чтобы не терять времени, перевести солидную первоначальную сумму. Только вот куда?
      Миша (вынимает портмоне, вытаскивает листок, даёт его Диме). Это счёт клиники в Роттердаме.
      Дима. На её или на твоё имя?
      Миша. Лучше на её.
      Дима. Хорошо. Остальное переведёшь сам. (Пауза.) Думаю, в ближайшие два-три дня это случится. Так что можете собираться и ехать. Проблем с визой не будет?
      Миша. Никаких. У нас шенген.
      Дима. А с кем останется Максимчик?
      Миша. Как с кем? С тёщей!
      Дима. Так что, ты его отвезёшь в Пермь?
      Миша. Ещё чего не хватало! Она сюда приедет и будет с ним столько сколько нужно.
      Дима. Хорошо устроились, ребята. (Пауза.) Я на связи буду всё время - все мэйлы мои знаешь, так что...
      Миша (удивлённо прерывает его). Ты что, мобильником до сих пор не обзавёлся?
      Дима. А зачем он мне? Я всегда на месте.
      Миша. Я думал, что ты не хочешь давать номер. Ты просто уникальный человек.
      Дима. Думаю, через неделю сможете выехать.
      Миша. Хорошо бы.
      Дима. Буду ждать сигнала. (Небольшая пауза.) Надо выпить. (Достаёт из бара бутылку и две объёмные рюмки, наливает понемногу в каждую рюмку). За успех нашего предприятия. Чтобы Аня быстрее выздоровела.
      Миша (пьёт). Хорошо бы было... (Морщится) Что это?
      Дима (улыбается). Кальвадос. Люблю Ремарка, а в 'Триумфальной арке' только его и пьют.
      Миша (смотрит на часы). Мне пора.
      Миша встаёт, за ним -- Дима, который провожает его до двери. Они обнимаются. Миша уходит.
      
      Утро в квартире Димы. Он за стационарным компьютером, который стоит возле большой двуспальной кровати. Молодая женщина, лежащая в этой кровати, потягивается и открывает глаза.
      Дима (улыбается). Проснулась?
      Галя (тоже улыбается). Угу.
      Дима. Тебе подать кофе так или с гвоздикой, корицей?
      Галя (продолжает улыбаться). С гвоздикой, но без корицы!
       Дима выходит на кухню. Слышно как он чиркает спичкой, чтобы зажечь газовую плиту. Через несколько минут вносит поднос с кофейником, чашкой кофе, печеньем. Всё это он ставит на туалетный столик возле Гали, наклоняется к ней, они целуются.
       Галя садится на кровати, прикрываясь одеялом, начинает, смакуя, пить кофе. Дима опять усаживается за компьютер.
      Галя (пьёт кофе). Прелесть!
      Дима (не отрываясь от компьютера). Может, добавить в него бальзам?
      Галя. Только если чуть-чуть.
       Дима подходит к бару, открывает его, наливает бальзам в рюмку-напёрсток, подаёт Гале, опять садится за компьютер и вставляет компакт с какой-то танцевальной мелодией. Галя, сделав ещё несколько глотков, встаёт с постели, набрасывает на себя халат, подходит к зеркалу, потом к Диме, обнимает его за плечи, поворачивает вращающееся кресло вместе с ним лицом к себе. Они целуются.
      Галя. А чем это ты так занят?
      Дима. Работа. (Он опять поворачивается лицом к монитору.)
       Галя начинает танцевать под мелодию, льющуюся из динамиков компьютера, потом подходит к большому стеллажу с книгами, открывает его, рассматривает книги.
      Галя. Что это у тебя книги лежат поверх книг? Терпеть этого не могу.
      Дима (не отрываясь от компьютера). Не хватает места.
       Галя берёт в руки, лежащую на книгах фотографию молодой красивой женщины, вставленную в рамку.
      Галя. А это ещё кто такая?
      Дима поворачивает к ней голову.
      Дима. Положи на место. Что за манера копаться в чужих вещах?
      Галя. Не положу, пока не скажешь, кто она и почему ты её поместил в рамку.
      Дима (зло). Положи. (Он резко встаёт с места.)
      Галя (с обидой). Ну и пожалуйста. Нужна мне эта твоя чита...
      Дима (Подходит к ней вплотную). Что ты сказала? Повтори! (Пауза.) Вот что, моя милая, собирайся и уходи.
      Галя. Ну и хорошо. Больше ты меня не увидишь!
      Дима. Скатертью дорога. (Он опять садится за компьютер.)
      Галя быстро одевается и уходит.
      Дима открывает СКАЙП, видит в списке адресов Мишу Игнатова, улыбается, Миша начинает чат.
       На экране компьютера появляется лицо Миши.
      Миша. Привет.
      Дима. Привет. Как дела?
      Миша. Прекрасно. Операция прошла отлично. Начали первый курс терапии. Анализы очень хорошие. Врачи говорят, что если дела так пойдут и дальше, то третьего курса не понадобится.
      Дима. Очень рад. А почему мы не говорим вживую?
      Миша. Здесь очень плохой микрофон. Спасибо тебе за всё. Обнимаю.
      Дима. Не за что. Передай большой привет жене.
      Миша. Передам. (После некоторой паузы.) Я всегда знал, что морды бьют только самые близкие друзья. На экране появляется смайлик - улыбающаяся рожица, означающая конец разговора. Дима тоже улыбается.
      Раздаётся телефонный звонок. Дима снимает трубку и слышит голос Жоры Епифанцева.
      Епифанцев. Демьян! Нужно твоё личное присутствие: у нас затык с программой - тестируем, тестируем и никак не можем найти ошибку. Кроме того, тебя хочет видеть шеф.
      Дима (сухо). Хорошо. Скоро буду.
      
       Карташов проходит по длинному коридору, подходит к большой двери. На ней табличка с надписью: 'Эпсилон-Дельта'. Он входит в громадный зал, перегороженный небольшими стенками, в котором сотрудники компании сидят за мониторами, подходит к Епифанцеву.
      Дима. Привет.
      Епифанцев (не отрываясь от компьютера). Здорово!
      Дима. Ну, где твой затык?
      Епифанцев показывает на свободный компьютер.
      Епифанцев. Посмотри в корешке одиннадцатый проект.
      Дима (удивлённо). Не понял. А чем это ты занят?
      Епифанцев. Правлю статью жены о сексуальном поведении подростков. Всё равно, пока ты не найдёшь ошибку, делать нечего. (Берёт в руки листы бумаги с печатным текстом.) Вот распечатал черновик.
      Дима. Можно посмотреть?
      Епифанцев (ехидно). Сделайте одолжение.
      Дима (начинает вслух читать). Мотивы смены партнёра: сексуальная неудовлетворённость, разочарование, поиск новых ощущений. (Пауза.) Чему тебя только в институте учили? Ясно же, что это не независимые признаки - они связаны друг с другом.
      Епифанцев. Не беги вперёди паровоза - это следующий этап её работы.
      Дима. Так. А этот вопрос: допускаете ли возможность вступления в интимную связь за вознаграждение? Пачка сигарет с ментолом, жевательная резинка, шоколадка? (Пауза.) Какое падение нравов... Помню, у меня был сосед на года три-четыре старше -- Коля Козловский. Так он, перед тем как уложить девочку в постель, приходил к нам, брал детскую энциклопедию, читал научно-познавательные разделы, потом её охмурял своей эрудицией. А теперь? Жевательная резинка, пачка сигарет с ментолом... Чёрт знает что!
      Епифанцев (улыбается). Жизнь, старичок, не стоит на месте! Ладно, садись быстрей, а то шеф нам всем шею намылит.
      Дима (садится за соседний компьютер, начинает работать и через несколько минут произносит). Всё понятно. Иди-ка, Жора, сюда.
      Епифанцев подходит к нему, садится рядом.
      Дима (показывает на мониторе). Посмотри на эти два блока и найди пять отличий. (Епифанцев смотрит.) А блоки всё-таки разные. (Показывает дальше). Вот где ты, то есть вы облажались.
      Епифанцев (хмыкает). Как это ты так быстро нашёл?
      Дима. Я тебя знаю давно и неплохо представляю, где ты можешь попасть в жопу.
      В это время к ним подходит сотрудник фирмы.
      Сотрудник (обращаясь к Диме). Демьян, тебя давно ждёт Кузьма!
       Дима встаёт и идёт к директору.
      Дима. Добрый день! Хотели меня видеть, Кузьма Фомич?
      Кузьма Фомич. Да, присаживайся. (Пауза.) Как дела?
      Дима. По-моему, нормально. Хвостов у меня нет. Претензий к качеству тоже.
      Кузьма. Хочу тебя подключить ещё к двум проектам.
      Дима (умоляюще). Кузьма Фомич, на мне и так пять висит.
      Кузьма. Они уже практически в завершающей стадии.
      Дима. Но по восемнадцатому и двадцать первому у заказчиков появились дополнительные требования. Аппетит приходит во время еды.
      Кузьма. У тебя и так в фирме исключительные условия. Ты один имеешь свободный режим - работаешь дома. Это очень нервирует других сотрудников.
      Дима. Но я и тяну больше других и тестирую чужие проекты. (Пауза.) Если вас не устраивает моя работа - могу уволиться. Я за это место не держусь - найду другое.
      Кузьма (примирительно). Ладно. Не будем нагнетать обстановку. Никто тебя не гонит. Твоя работа меня устраивает, но всё-таки надо хоть иногда заходить в присутствие.
      Дима (улыбаясь). Можно, но не попусту и без нажима. 'Я согласен бегать в табуне, но не под седлом и без узды'.
      Кузьма (улыбается в ответ). Епифанцеву помог разобраться?
      Дима. Конечно. Там уже всё в порядке.
      Кузьма. Ладно. Иди домой, работай. Когда ты уже купишь мобильник?
      Дима (поворачивается). А зачем он мне? Вы меня всегда можете застать дома.
      Карташов выходит из кабинета директора фирмы, проходит по длинному залу, его окликает Епифанцев.
      Епифанцев. Димон, спасибо. Всё пошло!
      Дима (с иронией, копируя иностранный акцент). Ошень рады!
      
      Большая уютная комната. Три человека играют в преферанс. Среди них Карташов.
      Карташов. Что-то скучно. Давайте включим телик. Сейчас по НТВ должно идти 'ЧП происшествие'.
      1-й игрок. Ладно. Давай включим.
       Они включают телевизор и попадают на середину передачи.
      Диктор. Арестован подозреваемый по делу кражи колье у известной телеведущей Елены Арсеньевой.
       По телевизору показывают фрагмент интервью с Муромцевым.
      Корреспондент (обращаясь к Муромцеву). Павел Петрович, в пресс-службе МВД нам сообщили, что в раскрытии кражи колье у Арсеньевой наметился прогресс.
      Муромцев. Да, это так. Нами действительно арестован известный вор-рецидивист, фамилию которого в интересах следствия я разглашать не буду. Ему уже предъявлено обвинение.
      Корреспондент. Колье найдено?
      Муромцев. Этот вопрос, к сожалению, пока остаётся открытым. Но всему своё время. Непременно найдём.
      В комнате повисает пауза.
      1-й игрок (продолжает игру, обращается к Карташову). Дима, ну что?
      Карташов (задумчиво). Я - пас.
      2-й игрок. Ты не паскай. И так играешь одни мизера!
      Дима. Ребята, вы меня, конечно, простите, но я должен срочно вас покинуть. У меня дела.
      1-й игрок. Какие дела? Ты что, с ума сошёл?
      Дима (умоляюще). Действительно не могу. Распишите меня. Сколько я вам должен?
      2-й игрок (возмущённо). Дело не только в деньгах. Что нам, опять 'гусарика' играть?
      Дима. Ещё раз извиняюсь, но ничего не могу поделать. (Вынимает из кармана бумажник, отсчитывает несколько купюр в евро.) Вот. Этого должно хватить.
      (Встаёт из-за стола, уходит.)
      Кто-то из игроков (вдогонку). Ну и катись. Больше с тобой садиться не будем!
       У себя дома Дима подходит к компьютеру, открывает СКАЙП, видит, что Миша Игнатов не в сети. Достаёт большой баул, начинает бросать туда некоторые свои документы, диски, затем вытаскивает жёсткий диск из стационарного компьютера и тоже кладёт в баул, тщательно протирает тряпкой все вещи, потом опять подходит ноутбуку. Наконец в сети появляется Игнатов.
      Дима (в чате набирает текст). Как у вас дела?
      Миша. Всё отлично. Проходим второй курс. Врачи говорят, что если дела так пойдут и дальше, то третьего курса и не понадобится, а наблюдаться Аня сможет и в Москве. Ещё раз спасибо.
      Дима. Не за что. Ты помнишь о наших договорённостях?
      Миша. Конечно. Ничего не забыл. А что?
      Дима. Ничего. Мне придётся уехать в довольно длительную служебную командировку, а у нас в районе квартирные кражи. Нельзя ли мне у тебя оставить некоторые ценные вещи?
      Миша. Что за вопрос? Позвоню тёще и предупрежу. Мы где-то через месяц вернёмся. Обнимаю.
      Дима. Я тебя тоже.
      Дима кладёт в баул ноутбук, затем, разгребая вещи, портрет в рамке - на самое дно баула.
      
       Карташов звонит в дверь Мишиной квартиры. Дверь открывает сын - Максим.
      Максим. Дядя Дима?
      В это время в прихожую выходит тёща - Мария Ивановна.
      Мария Ивановна. Дима, проходи. Миша мне позвонил.
      Дима. Поставьте этот баул куда-нибудь в укромное место, чтобы он никому не мешал. (Спохватившись.) Он тяжёлый. Может быть, я сам поставлю?
      Мария Ивановна. Поставь.
      Дима заносит баул в квартиру и ставит его в кладовку.
      Мария Ивановна. Может быть, чайку?
      Дима. С удовольствием бы выпил, но тороплюсь.'
      
       Кречман звонит в дверь. Дверь открывает симпатичная с уставшим лицом женщина лет сорока. Это Савельева.
      Лев. Ирина Викторовна, я к вам с запиской от Ивана Нестеровича. (Протягивает Савельевой записку от Куницына.) Мне очень нужно с вами поговорить.
       Савельева (мгновение колеблется, затем произносит). Проходите.
      
       В большой комнате накрыт скромный стол. На нём две чашки, кофейник и нарезанный рулет, бутылка коньяку и два коньячных бокала.
      Лев. Так что же тогда случилось? Из-за чего у Карташова с Демьянцевой произошёл разрыв?
       Савельева встаёт из-за стола, подходит к шкафу, берёт с полки папку, перевязанную тесёмками, вытаскивает из неё большое фото, показывает его Кречману.
      Лев. Я уже видел это фото у Куницына.
      Савельева (тычет пальцем в изображение на фото). Вот она - разлучница.
      Лев (удивлённо). Ромишевская?
      Савельева. Да.
      Лев. Так расскажите поподробнее, Ирина Викторовна.
      Савельева. Что тут рассказывать? Все они были актёрами нашего студенческого театра. Поставили 'Гамлет'. Димка без замен играл Гамлета, Миша Игнатов - Фортинбраса, Анечка - Офелию, а Машка Ромишевская -- тоже Офелию, но на замену.
      Лев. Значит, Карташов играл без замен?
      Савельева. Да. А кем его можно было заменить? Красавец. Статный. Настоящий Гамлет.
      Лев. И что дальше?
      Савельева. Бешеный успех. Спектакль берёт первые призы на всех студенческих фестивалях. Здесь как раз гастролировал какой-то известный московский театр. Не помню, какой. Решили дать в их честь спектакль в тот день, который у них был свободным. И надо же такому случиться: Анька заболела - простыла и выйти на сцену не смогла. Её заменила Машка.
      Лев. А вы? (Он не успевает закончить фразу.)
      Савельева. Я была в этом спектакле статистом - играла в массовке эпизодическую роль актрисы бродячего театра, который Гамлет пригласил, чтобы разоблачить дядю.
      Лев (кивает головой). Понятно.
      Савельева. Как сейчас помню последнюю фразу Фортинбраса: 'Пусть Гамлета поднимут на помост, как воина, четыре капитана ...' Бурные продолжительные аплодисменты. На поклоны нас вызывали раз семь или восемь. Не помню. Самую большую овацию устроили артисты гастролировавшего театра.
      Лев. А потом? Что было потом?
      Савельева. Потом был большой банкет в нашей студенческой столовой. Это был 91- й год, и горбачёвское постановление о пьянстве перестали принимать всерьёз. Напились мы тогда... Тостующие в основном пили за Диму, его успех. Он тогда действительно сыграл блестяще. Во всяком случае, все приезжие говорили какой он талантливый, приглашали в свой театр.
      Лев. И что Карташов?
      Савельева. По-моему, относился к этому спокойно.
      В это время в комнату заходит младший сын Савельевой, Володя.
      Володя. Мама, можно мне выйти во двор, поиграть с Женькой?
      Савельева. Выйди, но через полтора часа, чтобы был дома.
      Володя уходит. Савельева открывает балконную дверь, вытягивает из пачки сигарету, закуривает, выдыхает дым наружу.
      Савельева. Так что вас интересует?
      Лев. Вы сказали, что Карташов отнёсся к своему успеху без ажиотажа.
      Савельева. Да. Но с каждым тостующим выпивал до дна. Думаю, из уважения. Он вообще мало пил и пить не умел. (Пауза.) Поэтому к концу вечера был никакой. И пошёл провожать Машку Ромишевскую в общежитие.
      Лев (улыбается). Дальше можете не продолжать: так как в комнате у Ромишевской никого кроме неё не было, Карташов остался у неё на ночь. Так?
      Савельева. Да. Так. Как всё глупо и банально. Только не понимаю, почему вы улыбаетесь. Всё довольно грустно. Распалась такая пара: Аня и Дима.
      Лев (делает постную физиономию). Понимаю.
      Савельева. Демьянцева, конечно, очень быстро обо всём узнала. Почти мгновенно. (Пауза.) Она не стала собирать никакие сплетни, а просто сама у него спросила.
      Лев (удивлённо). И он признался?
      Савельева. Да. Признался. У них были такие отношения - говорили друг другу правду.
      Лев. Что же Анна?
      Савельева (затягивается). Она заплакала, дала ему пощёчину и ушла. Он потом несколько раз пытался поговорить с ней, вымолить прощение, но всё было напрасно (Пауза). Когда сильно любишь, простить измену очень тяжело, иногда невозможно. (Савельева тяжело вздыхает). Хотя я бы на её месте простила. Погуляла бы хорошо по морде, но простила.
      Лев (продолжает за Савельеву). Потом она вышла замуж за Игнатова, и они уехали.
      Савельева (выпивает свой коньяк, наливает ещё и опять выпивает). Не сразу, но быстро.
      Лев. По-моему, Игнатов поступил нехорошо по отношению к другу, воспользовался обстоятельствами.
      Савельева (резко). Чушь! Миша поступил абсолютно нормально. Что вы знаете? Он её много раз уговаривал простить Диму, Мария Ивановна - её
      мать --тоже уговаривала. Ни в какую. Аня поставила условие - пожениться и быстро уехать из Перми. После всего случившегося она не хотела здесь оставаться. К счастью, у Миши были родственники в Москве, которые давно его приглашали. Вот так. (Пауза.) Но как судьба распорядилась! У Димки примерно через год родители выехали на встречную полосу, их 'Жигули' раздавил 'КАМАЗ', и он тоже отсюда удрал. Он был блестящий программист и мгновенно по контракту нашёл себе работу в столице.
      Лев. А его актёрский талант?
      Савельева (усмехается). Для него это было так, несерьёзно. Хобби, а не профессия.
      Лев. И вы, конечно, ничего о них больше не слышали?
      Савельева. О Димке не слышала. А об Ане и Мише знаю всё подробно. Я дружу с Марией Ивановной.
      Лев. Так расскажите!
      Савельева. Они живут в Москве, в небольшой двухкомнатной квартире возле метро 'Планерная', зарабатывают немного, но на жизнь хватает. У них сын - Максим. Ему сейчас девять лет - Аня долго не могла родить. (Пауза.) Только недавно случилась беда - Анна тяжело заболела, но всё обошлось.
      Лев. Вылечили?
      Савельева. Сделали какую-то очень дорогостоящую операцию в Голландии и провели несколько курсов лечения. Сейчас Аня практически здорова.
      Лев. Откуда вы так хорошо осведомлены?
      Савельева. Мария Ивановна уехала в Москву, сидеть с внуком, когда Миша увёз Аню на операцию и лечение. Но перед отъездом дала мне телефон соседки, своей подруги - Ефросиньи Иосифовны. Сказала, что обо всём будет сообщать ей. Вот я той примерно раз в две недели и звоню.
      Лев. А когда это всё случилось?
      Савельева. Что именно?
      Лев. Болезнь Анны.
      Савельева (наливает себе ещё полстакана). Точно вам не скажу. По-моему, месяцев девять-десять тому назад.
      Лев. Так. Понятно. (Пауза.) У вас есть московские координаты Игнатова? Адрес, телефоны домашний и мобильный.
      Савельева (пьяным вязким голосом). Да. Когда он три года назад приезжал к тёще и мы случайно пересеклись в городе, Миша мне их оставил, приглашал остановиться у него, если я буду...
      Лев (прерывает её). Вы можете мне их дать?
      Савельева (твёрдо). Нет. Для чего? Я и так вам рассказала слишком много. Не хватало, чтобы вы беспокоили чужих людей, ссылались на меня.
      Лев. Резонно. Но сейчас я вам скажу одну вещь, после которой, надеюсь, вы измените своё решение. Дима Карташов сидит в тюрьме, и Игнатов --единственный человек, который может помочь ему выйти из неё.
      Савельева (с широко раскрытыми глазами). Дима в тюрьме? Не может быть! За что?
      Лев. Я не могу вам пока этого сказать, но поверьте - это правда. Могу поклясться чем угодно. (Пауза.)
      Савельева. Хорошо. Я вам верю. Сейчас дам адрес. (Она встаёт, вытаскивает с книжной полки огромную записную книжку, открывает страницу). Пишите.
       Лев старательно записывает, затем поднимается, чтобы проститься. Савельева тоже встаёт.
      Лев (вынимает из бумажника 200 евро и кладёт на стол). Это вам.
      Савельева. Да вы что? Заберите!
      Лев. Ни в коем случае. От чистого сердца. Вы не представляете, что вы сделали для того, чтобы Карташов вышел на волю. Это небольшой презент от его друзей. У вас ведь с деньгами туго?
      Савельева. Да, неважно. (Пауза.) Знаете, а я ведь тоже когда-то была в Димку влюблена. Безответно.
      Лев. Я это понял с самого начала.
      Савельева. Неужели?
      Лев. Большую любовь скрыть невозможно. У вас и сейчас к нему что-то осталось.
      Савельева. Это правда. Но вы даёте слово, что потом обо всём расскажете?
       Лев выходит из квартиры, оборачивается.
      Лев. Непременно. И не пейте так много. Думаю, у вас всё наладится.
      
      Кречман в Москве. Машиной добирается до своего агентства и из него звонит по телефону Арсеньевой.
      Лев. Елена Анатольевна? Да. Прилетел. Пару часов назад. Всё понятно, но мне нужен ещё день, максимум два. Хорошо.
      
       Кречман у Лены. Они сидят в креслах, в гостиной. Посередине сервирован журнальный столик, покрытый большой салфеткой. На нём кофейник, чашки, бутылка бальзама с двумя маленькими, как напёрсток, рюмками и тарелка с бутербродами.
      Лена (берёт из пачки сигарету, закуривает). Так вы думаете, что это колье оплатило операцию и лечение Анны?
      Лев. Нет. Я не думаю - я в этом уверен. За квартиру, которая куплена по ипотеке, они выплачивают довольно большие деньги. Анна долгое время то работала, то нет - сидела с ребёнком. Игнатов - мелкий клерк одной из фирм. Не владелец - это точно! Так что не в первых рядах. Я узнавал. Дела у фирмы идут так себе. Откуда, спрашивается, у этой семьи деньги, чтобы оплатить дорогостоящую операцию, лечение и длительное пребывание в зарубежной клинике?
      Лена (вздыхает). Ясно. Эти два дня вам нужны были, чтобы всё это уточнить?
      Лев. Конечно. (Раскрывает свой дипломат, вынимает два листка бумаги и деньги.) Вот полный отчёт за командировку и остаток.
      Лена (удивлённо). Зачем это? Я же сказала: если надо, добавлю ещё.
      Лев. А вы посмотрите отчёт. Мы лишнего не берём. У агентства кристально чистая репутация, которая дороже любых денег.
      Лена. Ладно. (Читает отчёт.)
      Лев (берёт бутылку бальзама, наливает в рюмку, затем в кофе, пьёт). Тут, правда, был некоторый перерасход - двести евро, но за исключительно ценную информацию.
      Лена. Спасибо. Вы блестяще справились со своей работой. Я всё-таки хочу оставить вам эти деньги в качестве премии. Телефоны Игнатова захватили?
      Лев. Обижаете. (Достаёт блокнот, вырывает из него лист.) Вот.
      Лена (кладёт на стол листок, берёт в руки мобильный телефон). Отлично. Сейчас мы ему и позвоним. (Набирает номер.) Это Михаил Леонидович? Добрый день. Вас беспокоит Арсеньева. Какая? Телеведущая с ОРТ. Если вы не помните, передача 'Обо всём и ни о чём...'. Вспомнили? Нам нужно срочно встретиться в любое удобное для вас время.
      
      Арсеньева и Игнатов сидят за столиком в кафе.
      Лена (обращаясь к Игнатову). Вы хоть понимаете, что из-за вашей жены и из-за вас фактически невиновный человек сидит в тюрьме?
      Миша. Я не знал ничего, не знал! Я только попросил его помочь достать деньги на операцию и лечение.
      Лена (иронично). Вы что, маленький мальчик? Не понимали, что достать такую сумму будет невозможно? Почему вы попросили именно его? Потому что он любил вашу жену и, может быть, любит до сих пор?
      Миша. Да. И поэтому тоже! Но я знал, что у Димки колоссальное количество различных связей, в том числе в высшем обществе, среди богатых людей. Когда попадаешь в отчаянную ситуацию - хватаешься за соломинку.
      Лена. И вас не мучают угрызения совести?
      Миша. Сейчас мучают.
      Лена (удивлённо). Сейчас?
      Миша. Всю правду я узнал только сейчас, от вас. Когда мы с Аней находились в Голландии, он мне сообщил, что уезжает в длительную служебную командировку, и попросил оставить у меня большой баул с вещами: мол, в его отсутствие квартиру могут обворовать. После этого от него никаких сведений не имел.
      Лена. А позвонить по мобильнику, на работу?
      Миша. Вы что, не знаете, что у него не было мобильника, а рабочий он никому не давал? Да я и не знал точно, где он работает, - Дима не распространялся.
      Лена. Неужели вы ничего не слышали про историю с кражей колье? По-моему, она довольно подробно освещалась и на телевидении, и в сети.
      Миша. Слышать-то слышал. Но что-то не помню, чтобы где-то сообщалось о личности преступника.
      Лена. Хотя да. Колье найдено не было, так что органы и прокуратура не были заинтересованы в дальнейшей огласке. (Пауза.)
      Миша. Короче. Что я должен сделать?
      Лена. Дело должно быть пересмотрено. Нужно подать ходатайство в прокуратуру, в котором будут освещены все обстоятельства.
      Миша. Хорошо. Я это сделаю в ближайшее время.
      Лена. Я тоже вместе с вами подам заявление, в котором откажусь от всех материальных претензий.
      Миша. У меня только одно условие.
      Лена. Какое?
      Миша. Я не хочу, чтобы моя жена знала об этом. Поймите меня правильно. Она только оправилась от тяжёлой болезни. Ей стрессы не нужны. Я не хочу, чтобы её таскали по этому делу в прокуратуру.
      Лена (затягивается сигаретой). Думаю, нам удастся этого избежать. В вашем заявлении можно указать мотивы, по которым вы не хотите, чтобы ваша жена была вовлечена.
      Миша (перебивает её). А вы, наверное, подумали, что я боюсь, что у Ани вернётся её прежнее чувство к Диме?
      Лена. И это тоже.
      Миша. Плохо же вы обо мне думаете! Пройдёт немного времени, и я сам ей все скажу, когда пойму что её здоровью ничто не угрожает.
      Лена (гасит сигарету). Хорошо. Значит, мы договорились?
      Миша. Да. Когда отнесём заявления?
      Лена. Сегодня у нас что? Вторник? Давайте в четверг.
      
       Игнатов открывает дверь своим ключом, заходит в квартиру, к нему подбегает сын.
      Максим. Папа, когда мы пойдём в зоопарк?
      Миша. Как и договорились. В субботу.
       В переднюю выходит Анна.
      Анна (улыбается). Миша! Ты опять опаздываешь к ужину.
      Миша целует её.
      Миша. Извини, неотложные дела.
      Голос тещи, Марии Ивановны. Ужин разогревать?
      Миша. Через пятнадцать минут.
       Он тихо заходит в кладовку, берёт баул Карташова, заносит его в свой кабинет, закрывается изнутри, медленно вытаскивает из него вещи, кладёт их на диван. На самом дне видит небольшую фотографию в рамке - точно такая же стоит на его письменном столе. Это фото Анны. Миша обхватывает голову руками.
      
       Прокуратура. Кабинет Кузнецова.
       Он за своим столом. Севидов - в кресле слева.
      Кузнецов (обращается к Севидову). Как тебе всё это нравится?
      Севидов (разводит руками). Чудеса, да и только.
      Кузнецов. Она должна быть с минуты на минуту.
       Севидов не успевает ничего ответить: в селекторе слышен голос секретарши. 'Вадим Геннадьевич, к вам Арсеньева.'
      Кузнецов. Пусть войдёт.
      Появляется Лена.
      Кузнецов. Присаживайтесь, Елена Анатольевна.
      Лена садится напротив Севидова.
      Кузнецов. Вашим с Игнатовым ходатайствам дан ход.
      Лена. Если они удовлетворены не будут, я дойду до генерального прокурора.
      Севидов. Ну, уж до генерального...
      Лена. Да. До генерального. Карташов сделал это из благородных побуждений. Корысти в его поступке никакой не было, а человек спасён.
      Кузнецов. А что, иначе спасти было никак нельзя?
      Лена. Может быть, и можно было, но на это требовалось время.
      Севидов. Насколько я понял из заявления Игнатова, после операции и лечения ещё остались деньги.
      Лена (резко). Я же написала в ходатайстве, что никаких материальных претензий не имею. Эти деньги ещё могут понадобиться Мише и Ане.
      Кузнецов (улыбается). А вы знаете, что Ашиахметова проинформировали о вашем ходатайстве? Он возмущён, рвёт и мечет.
      Лена (опять резко). Руслан? Какое он имеет отношение к этому делу? Тогда не имел, а сейчас? Да, это его подарок мне. Но подарок - моя собственность.
      Севидов. Но он, возможно, будет противодействовать удовлетворению вашего ходатайства.
      Лена (иронично). Пусть попробует.
      Кузнецов. Хорошо. Спасибо за разъяснения. (Лена поднимается, чтобы выйти из кабинета.) Я думаю, ваше ходатайство имеет хорошие шансы.
      Лена. Спасибо. (Выходит.)
      Пауза.
      Севидов. Прямо-таки 'Тысяча и одна ночь' и 'Сага о Форсайтах' одновременно. Новый Деточкин выискался.
      Кузнецов. Ты неправ. Деточкин воровал у жуликов и продавал жуликам, а этот... Ашиахметова тоже можно понять. Он любил или продолжает любить эту женщину, покупал для неё супердорогие вещи. Вдруг приходит какой-то проходимец, с его точки зрения, и спокойно забирает всё.
      Севидов. Что делать. Се ля ви!
      
      Арсеньева вместе с Русланом сидят в его машине.
      Лена. Вот что, мой дорогой, прошу, не мешай! Будь мужиком! Это - благородный человек, который для спасения жизни любимой женщины сел в тюрьму.
      Руслан (иронично). Я сейчас заплачу.
      Лена. Не надо иронизировать. Знаю, что ты тоже способен на поступки, большие материальные жертвы, но чтобы ради кого-то сесть в тюрьму, лишиться свободы...
      Руслан. Во как тебя пробрало! Что-то я не помню, чтобы со мной было хотя бы подобие таких чувств.
      Лена (насмешливо). У нас были совсем другие отношения. Я тоже что-то не помню, чтобы ты интересовался моими чувствами. Потому что ты ведь меня не любил - покупал.
      Руслан. Смотри, как ты запела! Покупают только то, что продаётся.
      Лена. Наверное, ты прав. Но сейчас я изменилась. (Примирительно.) Руслан, давай прекратим. Колье пошло на благое дело - спасение жизни. Так как это подарок, оно -- моя собственность. Со своей собственностью что хочу, то и делаю. Веди себя достойно.
      Руслан. А если я с этим не согласен?
      Лена. Будешь мешать его освобождению - обнародую кое-что из того, что знаю и что ты бы не хотел, чтобы знали другие. Так что не лезь в это дело. Не в твоих интересах. Не вынуждай меня становиться стервой!
      Руслан. А ты и так стерва!
      Лена (усмехается). А если стерва, то тем более должен понимать, на что я способна.
      Не дожидаясь ответа, открывает дверцу и выходит из машины.
      
      Квартира Игнатовых.
       Аня и Миша сидят на диване, обняв друг друга.
      Анна (поворачивается к нему лицом). Хорошо, что ты, Мишенька, мне всё рассказал. Спасибо ему огромное. Никогда не забуду.
      Миша. Я должен был это сделать сразу, но не хотел тебя волновать.
      Анна (улыбается). Всё в порядке. Надо всё сделать для того, чтобы Димка быстрее вышел на свободу. Мы с тобой теперь его вечные должники.
      Миша. Я так точно.
      Анна. И я.
      Миша. Может, тогда, семнадцать лет назад, ты совершила ошибку? Его надо было простить.
      Анна (уточняет). Восемнадцать. (Пауза.) Тогда мне было очень больно - простить его не могла. Это была такая пощёчина...
      Миша. А теперь?
      Анна. Теперь бы, может, и простила. (Пауза.) Но что сейчас об этом говорить. Это было в той, другой жизни. А сейчас уже восемнадцать лет в моей жизни есть только двое мужчин - ты и сын. Без тебя и Максимки своей жизни не представляю.
      Миша (радостно улыбается). Да?!
      Целует жену, она отвечает на поцелуй.
      
      Колония. Кабинет начальника.
      В кабинете кроме него - Арсеньева.
      Лена. Виталий Гаврилович, я вас очень прошу...
      Начальник (мнётся). Вообще-то, это категорически запрещено. Вы - не жена, не родственница.
      Лена. Пожалуйста, разрешите с ним увидеться по-человечески, а не через перегородку.
      Начальник. А если что случится?
      Лена. Что может случиться?
      Начальник. Вдруг он набросится на вас, захватит в заложники или изнасилует?
      Лена (улыбается). Вы сами-то верите в то, что говорите?
      Пауза.
      Начальник (выдавливает из себя). Ну, ладно. Но только очень ограниченное время. И... никакого секса.
      Лена. Спасибо, Виталий Гаврилович.
      
       Лена с Димой сидят вдвоем за столом в убогой комнате, в которой почти нет мебели.
      Лена. Дело твоё пересматривается. Думаю, скоро отсюда выйдешь.
      Дима (поднимает голову, смотрит ей в глаза). Что так?
      Лена. Нельзя держать в тюрьме человека, который безо всякой корысти совершил кражу только для того чтобы обеспечить другому необходимые операцию и лечение.
      Дима (удивлённо). Узнала всё-таки! Как?!
      Лена. Сейчас есть масса возможностей. Были бы деньги. Наняла частного детектива. Если бы ты не был олухом и признался бы во всём сразу - не сидел бы здесь.
      Дима. Я не мог. Я боялся, что это сорвёт её лечение.
      Лена. Аня, кстати, давно в Москве. Практически здорова, и просила передать тебе большой привет. Вместе с Мишей. Они с нетерпением ждут твоего возвращения.
      Дима. Спасибо.
      Пауза.
      Лена. А как тебе удалось так быстро его продать?
      Дима. Колье? Самая главная часть, та, которую купили - бриллиант, как его, 'Глаз Саламандры', кажется?
      Лена. Да.
      Дима. Остальное пошло как гарнир. Я даже не знаю, продалось оно целиком или его распиливали. Но один бриллиант перевезти куда-нибудь всегда легче -- например, на груди какой-нибудь дамы.
      Лена (насмешливо). Авантюрист. Ты был уверен, что у тебя всё получится?
      Дима. Нет, конечно. Но у меня было много знакомых с очень большими возможностями, которые были мне обязаны.
       Лена. И ты не боялся, что тебя обманут?
      Дима. Боялся, но рискнуть надо было. Тем более что речь шла о жизни человека.
      Лена. Ты неточен. Любимой женщины. (Пауза.) До сих пор её любишь?
      Дима отрицательно качает головой. (Пауза.) Лена поворачивает лицо в сторону, затем произносит
      Лена. Знаешь, после всей этой истории моя жизнь круто изменилась. В лучшую или в худшую сторону -- не знаю. Я ушла с экрана, оборвала связи с большинством друзей, чаще хочу уединения, а иногда такая тоска, что хоть ты вой.
      Дима. Прости меня, если сможешь.
      Лена, как будто не слыша его, продолжает.
      Лена. Думаю, может, уединиться совсем? Уехать куда-нибудь к черту на рога, уйти в монастырь...
      Пауза.
      Дима (задумчиво). Ну, в монастырь... А как же мы с тобой будем детей рожать?
      Лена. Что ты сказал? Повтори!
      Дима (улыбается). Как мы с тобой будем рожать детей, если ты уйдёшь в монастырь?
      Лена придвигается к нему, целует в губы.
      Дима отвечает на поцелуй.
      Лена. Меня сейчас кто поцеловал: Игорь Альметов или Дмитрий Карташов?
      Дима. Карташов.
       В это время зажигается красная лампочка, входит надзиратель.
      Лена. Мне пора.
       Она быстро встаёт и уходит. Идёт по территории колонии, плачет и улыбается одновременно. Заходит в административный корпус, затем в кабинет к начальнику.
      Лена (обращаясь к начальнику колонии). Спасибо, Виталий Гаврилович.
      Начальник. Не за что.
      Лена. Ещё одна, уже совсем маленькая просьба.
      Начальник. Слушаю.
      Лена. Передайте ему записку.
      Начальник (удивлённо). Вот тебе и на. Вы же только что имели достаточно долгое свидание?
      Лена (радостно). Это я могу только написать.
      Начальник. Ладно.
       Лена вынимает небольшой листок бумаги, на котором пишет:
      Ты мне как-то сказал, что я проживаю не свою жизнь - чужую.
       Да и ты сейчас живёшь не своей...
      Давай попробуем прожить одну на двоих, но свою, собственную.
       Лена.
      Она кладёт этот листок бумаги в конверт, заклеивает, пишет на нём, 'Дмитрию Карташову, 2-й отряд'. Затем передаёт конверт начальнику.
      Начальник. Хорошо. Ему передадут.
       Через несколько дней Арсеньева вытаскивает конверт со штампом колонии, открывает его. На небольшом сером листочке бумаги написано только одно слово: 'Давай!!!'.
       Лена смеётся от радости и несколько раз целует записку.
      
      На экране появляется надпись.
       Карташова выпустили через полтора месяца, и он уехал в Питер. Вскоре Лена приехала к нему. Дочь, родившуюся у них примерно через год, назвали Анной.
      
       Звучит 'Аве Мария' Баха.
      
      Александр Эммануилович Шалыт-Марголин.
      Минск, Беларусь.
      a.shalyt@mail.ru, alexm@hep.by, Ruta.Shalyt@gmail.com
      
      
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Шалыт-Марголин (a.shalyt@mail.ru)
  • Обновлено: 27/01/2010. 133k. Статистика.
  • Пьеса; сценарий: Драматургия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.