Фрагменты статей и интервью

НИКОЛАЙ ТИХОНОВ

писатель

Среди многих авторов, чьи произведения рассказывают о племенах и народах, населяющих Индийский полуостров, особенно выделяются книги, созданные ученым и писателем Людмилой Васильевной Шапошниковой. Она много жила в Индии, проникала в ее самые глухие уголки, к людям, живущим еще жизнью, далекой от жизни современных городов, изучала их обычаи, была свидетельницей служения языческим культам, еще встречающимся в джунглях Южной Индии. Будучи ученым, внимательным исследователем и обладая острым пером, Л.В.Шапошникова выступает как ученый и писатель в одном лице, создавая убедительные, живописные рассказы о виденном.

В ее книгах оживают пейзажи, люди, звери, легенды и сказки. Она одновременно и географ, и филолог, и этнограф, и историк, и блестящий рассказчик.

Л.В.Шапошникова изучала свой материал годами. Уже одно то, что книге "Дороги джунглей" была присуждена премия Неру в 1967 году, свидетельствует о высокой ценности ее труда.

Книги Л.В.Шапошниковой, красочные и впечатляющие, - это путешествия к людям иного мира. Они обогащают нас и лишний раз показывают, как неохватен мир и как много в нем нам еще не известно, хотя люди этого мира живут с нами в одно время на одной планете.
Л.В.Шапошникова своими книгами продолжила лучшие традиции русских ученых и писателей, так же как и традиции русской индологии, основание которой положил И.П.Минаев. Она продолжила не только изучение классической индийской культуры, но и жизни этой страны во всей ее сложности и многообразии. И каждый ее новый рассказ об Индии крепит нашу сердечную дружбу с великим индийским народом.

Из предисловия к книге "Мы - курги". М., 1978.

С.И.КУЗНЕЦОВА

доктор исторических наук

Об Индии написано немало. Но часто ли вам случалось прочесть книгу, о которой не знаешь, что именно говорить: то ли разбирать ее научные достоинства, то ли просто признаться, что от нее нельзя оторваться, как от самого увлекательного романа? Быть может, поэтому первым в нашей печати высоко оценил серию книг Л.Шапошниковой об Индии не кто-либо из ее коллег-индологов, а Николай Тихонов - писатель, творчество которого было глубоко связано с Востоком и оказало в свое время влияние на формирование интересов нынешнего поколения востоковедов. И счастливую судьбу для индолога - прожить шесть лет в изучаемой стране - автор использовала с полной мерой и таланта, и труда, и немалого мужества.

Людмила Васильевна Шапошникова - первый советский ученый, работавший не только в городах Индии, но и в тех отдаленных районах (горы, джунгли), где до наших дней живут племена, сохранившие первобытнообщинные отношения.

Почему же в многомиллионной Индии с ее богатствами древней цивилизации выбрана для исследования судьба малых (иногда насчитывающих лишь сотни людей) племен? И почему нас волнует их судьба? Дело не только в бесспорной научной значимости исследования живых свидетельств о давних этапах истории всего человечества, редкой возможности изучать психологию людей, а не только археологические черепки нашего с вами прошлого. Не может быть подлинной "истории страны в целом", в которой не видны отдельные ее народы, все равно - большие или малые. Экологи показали, что для здоровья людей одинаково опасно пренебрежение к судьбе и океана и малых речек и родников. Столь же опасно для нравственного здоровья нации "масштабное мышление", позволяющее пренебрегать судьбой малых народов, вошедших в большие многонациональные государства. Для Индии, где степень неодинаковости районов и народов чрезвычайно велика, эта проблема особенно остра.

Чтобы написать три книги о племенах, Л.Шапошникова много лет изучала вопросы происхождения народов Южной Индии как обычный (то есть кабинетный, в основном) ученый, а затем, работая в 1963-1965 и 1970-1972 годах в Мадрасском университете, Мадрасском отделении представительства Союза советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами, стало быть, имея сверхдостаточную служебную нагрузку, в каникулы или любое другое свободное от ее непосредственных обязанностей время отправлялась к племенам. Немногим приходилось идти к "изучаемым объектам" ночью пешком через джунгли, ползти на животе вверх по отвесной стене в горах, чтобы увидеть в пещере наскальные рисунки, ночевать в хижине на дереве у каникаров, ибо в их деревню приходят дикие слоны, тигры, пантеры и безопаснее всего спать на дереве.

Перед нами серьезное исследование этногенеза, духовного мира племени и одновременно яркий рассказ заинтересованного очевидца о современных событиях и судьбах конкретных людей. Автор жила среди них, нашла друзей, которых полюбила и невольно благодаря ее сердечному рассказу любим и мы, покоренные их чистотой и благородством, несмотря на нищету, несчастья, а зачастую и печать отверженности.

Общение с внешним миром оборачивается для племен вторжением чистогана, превращающего свободных охотников и земледельцев в поденщиков, которых жестоко эксплуатируют и бесстыдно обманывают. И все же люди помнят свой прежний уклад жизни, своих предков и богов. В этой памяти для них - стремление сохранить свое "я", для историка - кладезь сведений о самих племенах и уникальная возможность увидеть глазами исследователя XX века то, что происходило в эпоху, когда не было еще историков. Поэтому во всех книгах Л.Шапошниковой немало места занимают мифы, легенды, верования мудугаров и кхонда, тода и панья. И как бы ни была велика научная ценность собранного ею этнографического материала, невольно думаешь, что для автора не менее важно помочь людям племен защитить их человеческое достоинство, познавая их бесписьменную историю.

Двойная - этическая и историческая (исследовательская) - задача автора наиболее заметна в книгах "Тайна племени Голубых гор" и "Австралоиды живут в Индии" потому, что в их структуре выводы научного анализа отделены от рассказа о живых людях. В научном плане Л.Шапошникову интересует не решенная до сих пор проблема происхождения дравидийских народов Южной Индии.

Особенно интересовало исследователей племя тода. Его изучали на протяжении последних ста лет ученые разных стран, но тайна его происхождения оставалась тайной. Язык, или, вернее, языки тода, внешний облик, занятия, обычаи, культы, музыка, жилища, одежда - все это не имеет аналогий ни в Южной, ни в Северной Индии. Высокие светлокожие пастухи буйволиных стад, похожие на оживших персонажей библейских легенд, поразили воображение первых европейцев, добравшихся до этих пустынных гор. Поэтому среди многочисленных версий о происхождении тода фигурируют фантастические гипотезы о потомках греческих солдат Александра Македонского или древнеиудейских племен, есть и более достоверные, хотя и не совсем убедительные сведения о связях предков тода с древним Двуречьем, Ираном и Кавказом.
Л.Шапошникова приходит к выводу, что тода являются протодравидами. По ее гипотезе какая-то группа из тех древних племен, которые много веков назад вторглись в Южную Индию, задержалась в Голубых горах, прельстивших скотоводов прекрасными пастбищами. Шли века за веками, и эти поселенцы, принадлежавшие к племенам с высокой культурой, постепенно утратили связи с внешним миром. Огражденное труднопроходимыми перевалами и малярийными джунглями, племя оказалось в длительной изоляции, что спасло от нашествия ариев, но привело к утрате ремесел, сокращению численности людей. "И время как будто остановилось в Голубых горах. Люди насильно пытались удержать его течение. Много позже время жестоко отомстило за это племени, которое называло себя тода".

Рассказ об этой жестокой судьбе живых людей загадочного племени является как бы выполнением другой - этической - задачи автора, которую тода так сформулировали при расставании:

Обойти все земли тода не столь трудно, ибо до наших дней сохранились лишь небольшие группки людей, разбросанные в немногих деревушках. Можно с уверенностью сказать, что только независимость Индии спасла тода от вымирания. Но нищета по-прежнему остается их уделом. Племя, сохранившее родоплеменной строй, не приспособлено к борьбе с жадностью и хитростью ростовщиков, торговцев, и все тода находятся у них в долговой кабале. "Я не знаю ни одного тода, который смог бы расплатиться с долгами при жизни, - пишет автор. - Только смерть освобождает его от них. Произвол и бесправие, царящие при этом, с трудом поддаются описанию".

И тем не менее родовая солидарность и взаимопомощь помогают тода сохранить человеческое достоинство, не позволяют гибнуть слабым: "Если человек нуждается, значит, ему надо помочь. Ни один уважающий себя тода за помощь денег не возьмет. Если в семье есть серебряные или золотые украшения, оставшиеся в наследство от предков, ими может воспользоваться любой попавший в беду... Конечно, можно иметь собственность (то есть дом, одежду, буйволов. - С.К.). Но разве она дана для того, чтобы пользоваться бедностью и несчастьем других? Она для того, чтобы содержать свою семью и помогать другим, - так думают тода".

И так они действуют - в этом неоднократно убеждалась автор, получая неожиданные подарки, продиктованные дружелюбием и добротой, становясь сама объектом того же попечения, забот, которые считаются традиционной обязанностью тода по отношению к слабым, старикам, одиноким. "Чем беспомощнее человек, тем большую заботу о нем проявят в племени. И никто не будет считаться с тем, член ли он его семьи, живет ли он в его манде (деревне. - С.К.), принадлежит ли к его роду. Брошенных на произвол судьбы в племени нет".

По отношению к слабым во все времена проверяется сила и чистота нравственных устоев человека. Тода выдерживают эту проверку с высшим баллом. "Когда вы встречаете тода, то первое, что замечаете в них, это их глаза. Они смотрят на вас открыто, с ласковым дружелюбием. Для тода не важно знать, кто вы. Вы человек. А человек достоин всяческого уважения. Потому так приветливы люди племени с пришельцами, и потому так доверчиво и искренне смотрят на вас эти глаза. В них светятся доброта и ум".

Доброта, уважение к человеку дополняются у тода сохранившимся от матриархального прошлого почтением к матери: "Мать детей, чьи бы они ни были, достойна всяческого уважения и почитания. Для женщины существует только слово "мать". Так называют маленькую девочку и восьмидесятилетнюю старуху. Забота о женщине-матери - священная обязанность каждого члена племени. И она бывает безграничной", - с удовлетворением констатирует как истинная женщина Людмила Васильевна. В самом деле, где в наши дни встретишь сына, который по горной тропе несет на спине мать в гости в соседнее селение? Или мужчин, которые не садятся в автобус, пока не сели женщины и дети? Наконец, кто сочтет завидной невестой женщину, ждущую ребенка? На "высотах" цивилизованного общества ее ждет презрение обывателей, а у "примитивных" тода женщина находится в равном положении с мужчиной и то, что она готовится стать матерью, лишь украшает ее.
Все эти достоинства тода безусловно связаны с сохранением родоплеменного уклада. Однако последний означает в наши дни полуголодную жизнь, неграмотность, постоянный обман торговцами и ростовщиками... Что же делать? Вряд ли может ответить самая талантливая книга на этот труднейший вопрос. Но прочтя "Тайну племени Голубых гор", вы захотите, чтобы для тода совершилось чудо приобщения к современности без утраты доброты, честности, традиций помощи слабым. Чудо необходимо не только тода. В помощи и защите нуждаются и многочисленные аборигены здешних мест - австралоидные племена, удивительному и своеобразному миру которых Л.Шапошникова посвятила книгу "Австралоиды живут в Индии". Как им помочь? В независимой Индии проводится ряд мероприятий с этой целью, созданы специальные министерства в некоторых штатах, блоки по развитию племен. "Однако, - заключает Л.Шапошникова, - вопрос, как способствовать развитию племен, как облегчить их положение, пока остается открытым. Решить его крайне сложно. Капиталистические отношения, господствующие в Индии, мешают этому. Те, кто стремится облегчить участь малых племен, встречают на своем пути много трудностей и не всегда получают желаемые результаты".

Решение сложнейшей, трагически острой проблемы племен предстоит найти гражданам современной Индии. О них дне книги Л.Шапошниковой: "По Южной Индии" и "Годы и дни Мадраса".

В Мадрасе, где соседствуют современные доки, университет и древние кварталы, оставшиеся от Майлапура - "города павлина", - известного еще древним римлянам, Л.Шапошникову особенно интересовали те, кто помогает восстановить связь времен - сохранить сокровища древней индийской культуры для современной страны. Так был сохранен, например, древний танец бхаратнатьям, запечатленный на барельефах храмов в Танджавуре и Чидамбараме. Великая танцовщица Баласарасвати, имя которой поставлено искусствоведами в один ряд с Анной Павловой, Галиной Улановой, танцует бхаратнатьям так же, как веками исполняли его храмовые танцовщицы из касты девадаси, но ее танец посвящен не богам, а человеку, она стремится донести до зрителей "всю тонкость чувств и переживаний богов-людей, а не богов-идолов". Но став широко известной танцовщицей, Баласарасвати осталась женщиной из низшей касты. После оваций на концертах она возвращается в жалкий домик. Здесь не раз бывала желанной гостьей Людмила Васильевна, в ней ценили не только поклонницу индийского искусства, но и человека, для которого нет высших и низших каст.

Картины сугубо современной политической борьбы в современном большом городе (в частности, борьбы, завязавшейся вокруг вопроса о введении хинди в качестве государственного языка) стоят в центре книги "Годы и дни Мадраса". Но эту современность нельзя понять до конца, не принимая во внимание живучего прошлого. Поэтому автор вместе с пилигримами поднималась на гору Аруначала, была в ашраме Великого риши Рамана Махарши, в ашраме-коммуне, основанном Ауробиндо Гхошем, и даже говорила с главой шиваитов Шанкарачарией 68-м. Портрет этого своеобразного "индусского папы" не может не поразить воображение.

Но сильнее всего захватывает седьмая книга Л.Шапошниковой - "Мы - курги". И потому, что здесь окончательно вызрел ее стиль - ученого и писателя, и потому, что удивителен этот небольшой народ - курги, странно схожий по внешнему виду и даже истории с горцами Кавказа, судьба которых, как известно, всегда волновала русскую интеллигенцию.

В истории непрерывных войн Курга, его трагической борьбы с англичанами легко найти готовые сюжеты для десятка романов. Л.Шапошникова строго следовала за текстом исторических документов, но пересказала их так, что раджи и воины вновь воскресли на страницах книги. Более ста лет над Кургом развевался английский флаг. И все же кургский дух не был сломлен и растоптан. Народ сохранил свою самобытность. Это не значит, что для кургов "остановилось время" в той же степени, как для тода. Отнюдь. Английское вторжение застало здесь более развитые социальные отношения, и воздействие капитализма оказалось менее разрушительным. В годы независимости начался интенсивный процесс формирования местной буржуазии, а также интеллигенции. Тем не менее в семьях плантаторов и адвокатов, офицеров и бизнесменов, учителей и чиновников, лавочников и крестьян почти в равной степени основой жизни остался "дом предков", с которым связано "не только понятие крыши над головой, но и история предыдущих поколений. Это кусок хлеба (иногда малый, иногда большой) и причастность к собственности. Это - чувство клановой солидарности, оберегаемой "духами" неутомимых предков".
Все семь книг прекрасно иллюстрированы снимками автора. Легко узнать тех людей, пейзажи, дома, утварь, о которых говорится в этих книгах, - именно узнать, а не взглянуть на них впервые, ибо благодаря умению видеть и образно передавать увиденное рассказы Л.Шапошниковой объемны и многокрасочны, они как бы материализуются перед вами силою двойного воздействия - анализа исследователя и вдохновения художника.

Индия. Связь времен. - "Новый мир", 1981. № 8.

Л.Б.РЕПИН

журналист

Когда через дорогу прямо перед машиной внезапно переметнулось нечто огромное, полосатое, все трое даже не сразу сообразили, что это был тигр. Однако старенький "джип" по-своему отреагировал и немедленно, словно бы охнув, осел на заднее колесо. Мужчины попросили Шапошникову пойти в заросли и посмотреть, не затаился ли тигр поблизости, пока они займутся колесом. Только потом они подумали о том, что она вполне бы могла и не вернуться.

Оружия у них не было, и, наверное, потому колесо удалось сменить с рекордной скоростью.

...И вот мы сидим у нее дома - в Москве на проспекте Вернадского, и она, увлекаясь, но тем не менее не упуская сколько-нибудь важных подробностей, рассказывает о своей жизни среди простых, добрых людей, мудрых, как испытавшие все в жизни старцы, и доверчивых, словно дети, еще не видавшие зла. Она любит этих людей, и они тоже полюбили ее.

Слушая Людмилу Васильевну, я подумал, что без этой счастливо взаимной любви вряд ли ей удалось бы добиться столь яркого научного успеха и уж, конечно, вряд ли она смогла написать свои замечательные книги. Потому что человек, окрыленный любовью, поднимается выше и видит гораздо больше.

И еще, сидя рядом с Людмилой Васильевной, я завидую студентам Института стран Азии и Африки, которые в своих аудиториях могут ее слушать едва ли не каждый день.

Ее индийские дороги через горы и джунгли начались, как она считает, совершенно случайно. Думается, это не совсем так. Ее любимым героем в юности был Миклухо-Маклай, она о нем много читала, и он звал ее за собой.

Ее учитель - профессор А.М.Дьяков, внимательно и пристрастно следивший за ней, сказал, как будто так просто: "А, между прочим, в Индии есть племя тода, о котором никто не знает, откуда оно взялось..." И этих слов стало достаточно, чтобы Шапошникова потеряла покой и ощутила настоящую тоску. Она почувствовала неодолимое желание вернуться в эту удивительную страну, поэтому когда стало известно, что в Мадрасский университет ищут преподавателя русского языка, Шапошникова поняла, что не простит себе, если упустит такой блистательный шанс.

Тогда-то и начались ее странствования по горам и джунглям - от племени к племени. Мой "неосторожный" вопрос: "Но почему же именно индийские племена Вас интересовали больше всего?" обрек меня на прослушивание едва ли не полного курса по истории Индии.
Племенами она заинтересовалась прежде всего потому, что это поразительно яркие осколки прошлого, неведомо как сохранившиеся в наш космический и атомный век. Исчезающие люди давно исчезнувших эпох. Каждое из этих племен живет своей жизнью, мало похожей на другую, а то и вовсе не похожей, но что особенно важно - именно с этих племен и начинается многоликая, поразительная по своей фантазии и глубине, по таланту, философии культура Индии. Живое прошлое - вот что такое эти племена.

У некоторых из них - родовой строй, часто материнский - в основном у южноиндийских племен. Иногда явно намечается переход к отцовскому. Прослеживая эти связи, Шапошникова, позабыв на время о том, что над головой летают самолеты и спутники, пускалась в увлекательнейшее путешествие по извилистым, иногда обрывающимся и неожиданно вновь возникающим тропам времени...
"Вы представляете, как это интересно, - говорит Людмила Васильевна, и глаза ее загораются, - жить среди людей, о которых в других местах земли можно узнать только от археологов!". А ведь действительно, где-то в Египте, в Месопотамии, в глубинных пластах земли археологи по крупицам собирают давно потускневшие осколки навсегда ушедшего мира, чтобы по ним воссоздать картины жизни, а она живет с этими людьми, говорит с ними на их языке, вникая в смысл древних обрядов, обычаев, раскрывая их бесхитростные, но необыкновенно чуткие души. Если честно, я очень завидовал Людмиле Васильевне.

Я слушал ее и думал о том, что вот как странно - она пришла к этим людям из совершенно другого мира, как инопланетянин, опустившийся на Землю после бесконечных блужданий меж звезд в поисках себе подобных, как человек, во множество раз превосходящий по уровню накопленных знаний. Но у нее не только не было ни малейшего превосходства в рассказе об этих людях, ни тени все понимающего и все объясняющего снисхождения - наоборот! Она жила с ними, как равная с равными, она делила их пищу и кров, помогала им чем могла, и они отвечали ей тем же. Впрочем, у нее и не было особых на то оснований - чувствовать свое превосходство. Да и есть ли оно? Многому доброму и, прежде всего, их отношению друг к другу, считает Шапошникова, мы можем у них поучиться.

А с тода - теми самыми тода, о которых давным-давно так коварно заговорил профессор Дьяков, у нее сложились особые отношения. Там, в горах, в их мандах - деревнях с необычными полукруглыми жилищами из бамбука и низкими, у самой земли, входами-лазами она оставила часть своего сердца. "Вы не представляете, какие это люди! - говорила она. - Доброжелательные, мягкие, простодушные..."

Она появилась у тода, когда все племя насчитывало всего 845 человек. Они встретили приветливо, но для того чтобы добиться полного их расположения и понимания, у нее ушло много времени. Они дарили ей свои песни, растекавшиеся по склонам гор и рождавшие эхо в зеленых долинах, они делали все, чтобы высоко в горах и на прерывистых тропах в джунглях она чувствовала себя так же спокойно, уверенно, как и дома, на проспекте Вернадского. Это им удалось. Но еще больше удалось это ей.

Она вернулась в племя спустя восемь лет после того, как покинула их. И первый же тода, который встретил ее, заплакал от радости.
Потом она показала мне изящнейший лук, принадлежавший некогда вождю племени бондо, который она выменяла на полюбившийся вождю карманный фонарь. Лук ей был нужен для коллекции, а вождь ночами стал ходить по джунглям, любуясь светом, который из ничего рождался у него в руках, - и Шапошникова едва ли не дрожала от мысли, что батарейки сядут и с луком придется расстаться.
Уходить от нее мне так же не хотелось, как и ей, когда она расставалась с тода.

"Комсомольская правда", 1985. 22 марта.

НАСЛЕДИЕ РЕРИХА. ИНТЕРВЬЮ

― Прежде всего, Людмила Васильевна, поздравляю Вас и благодарю. Думаю, к словам благодарности присоединятся и все те, кому дороги творчество Рерихов и судьба отечественной культуры. Мне очень хотелось бы провести это интервью на "высокой ноте", но в истории с наследием Рерихов отразилось, на мой взгляд, слишком много типичного для нашего времени. Канву событий в общих чертах можно наметить так: в июле прошлого года "Советская культура" опубликовала письмо Святослава Николаевича. В этом письме он высказывал желание видеть в Москве специальный общественный Фонд и Центр-музей, которым и передавал все наследие родителей.

Скажите, как вообще удалось вопрос о наследии поставить на реальную почву? Ведь долгие годы не существовало надежды, что оно к нам вернется: не те были времена и не та власть.

- Вы сами и ответили на вопрос. Конечно, причина - в ситуации в стране в целом, в формировании нового мышления, в новом отношении к нашему культурному наследию, к духовным ценностям. В последние годы популярность учения Рерихов возросла невероятно. В обществе возникло желание как-то оформить рериховское культурное движение, создать что-то вроде центра, где было бы сосредоточено все, связанное с их духовным наследием.

Дело двигалось трудно, но в 87-м году Святослав Николаевич встретился с М.С.Горбачевым. Идея такого центра была обсуждена и поддержана Михаилом Сергеевичем. Много позже она стала реализовываться на уровне государственных учреждений, были созданы какие-то группы экспертов... не могу сказать вам ничего определенного: я в этом деле участия не принимала. Долетали, правда, какие-то слухи о конфликтах, борьбе амбиций, но все затягивалось. Так продолжалось до лета прошлого года, когда Ростислав Борисович Рыбаков, индолог, член нашей комиссии по наследию Рерихов, которая существовала при Музее искусства народов Востока, привез из Индии от Рериха то самое письмо, в котором объяснялась концепция и Фонда, и Центра-музея именно как общественных организаций.

Мы взялись за дело, была создана орггруппа, которую возглавил президент Академии художеств Б.С.Угаров, и она подготовила создание Фонда. Мы встретились с Р.М.Горбачевой, получили ее поддержку, и осенью, после регистрации Фонда, Святослав Николаевич приехал в Москву и пригласил в Бангалор меня, чтобы обсудить проблему наследия.

- Появление Фонда, кажется, было встречено не очень дружелюбно?

- Да, не очень. Видимо, за эти годы в определенных кругах уже сложилось мнение, кому это наследие должно принадлежать и кто за ним должен ехать. Рыбакова - закулисно - даже обвинили в фальсификации письма. Слишком много людей, считавших себя "духовными детьми" Рериха, почувствовали себя обиженными, обойденными.

- Что же помешало этим людям и организациям примкнуть к вам, помочь вам - ведь вы выполняли волю Святослава Николаевича?

- Эта воля расходилась с надеждами многих людей. И оказалось, что надежды - важнее.

- "Духовным наследникам" не понравился законный наследник?

- Не понравился. Отсюда такое враждебное отношение к Фонду со стороны некоторых, отсюда и разговоры о фальсификации письма.

- Любопытно, что говорят теперь, когда вы привезли наследие, испытывают ли неловкость? Впрочем, это вопрос риторический... Когда вообще возникла идея возвращения наследия Рерихов в Россию?

- Во многих письмах и статьях старшие Рерихи писали о том, что все, что они сделали, принадлежит России. Это, собственно, было их завещанием. Уже в 60-е годы Святослав Николаевич ставил вопрос о наследии. Со мной он впервые заговорил на эту тему в 72-м году, рассказал, что у него большой архив родителей, и спросил, кому можно этот архив передать и кто бы за это дело взялся. Вы знаете, что это были за годы, и я честно сказала Святославу Николаевичу, что пока не вижу такой возможности.

- У вас давние отношения с ним?

- Давние, более 20 лет. Первый раз я посетила его в 68-м, потом, приезжая в Индию, обязательно бывала у него. В 72-м он пригласил меня пожить в Кулу, и я жила у них две недели, хотя в то время я Рерихом еще не "болела". Потом уже, постепенно, я бы сказала, под руководством Святослава Николаевича, я увлеклась, и эта тема стала для меня главной. Выбор моей кандидатуры как руководителя Центра и доверенного лица был для меня неожиданным.

Ну вот, только когда началась перестройка и Рерих встретился с Горбачевыми, разговор о передаче наследия встал на практическую основу. Тогда и возникла эта ситуация с различными ведомствами, экспертами и всем прочим.

В результате к Святославу Николаевичу на переговоры отправились два человека: бывший заместитель министра культуры Иванов, никакого отношения к Рериху не имевший, и преподаватель Института стран Азии и Африки Сазанова, член комиссии по рериховскому наследию, но никогда серьезно Рерихом не занимавшаяся.

- Вокруг наследия стали закипать страсти?

- Я так не могу сказать, скорее, возникла драматическая ситуация, суть которой состояла в том, что люди малопрофессиональные и некомпетентные были направлены государством на очень сложное дело, существа которого они себе не представляли. Естественно, визит не дал никаких результатов, но появился ряд бумаг, из которых следовало, что, поскольку состояние здоровья Святослава Николаевича неважное, надо торопиться. Началось искусственное нагнетание крайней ситуации, когда возникает необходимость срочно принимать какие-то жесткие решения. Людей, которые должны были принимать решения, вводили в заблуждение разговорами о том, кому Рерих "даст" наследие, а кому "не даст". Святослав Николаевич всю зиму и весну тяжело болел, и это тоже наложило свой отпечаток: стали раздаваться голоса, что надо "успеть"...

- Я помню одну такую публикацию в "Неделе", она произвела неприятное впечатление.

- Надеюсь, не только на вас. И вот в обстановке ажиотажа под рериховский Центр требуют здание, совершенно не подходящее для хранилища, - стенка в стенку с Сандуновскими банями. Лишь бы успеть, не упустить. Это все было весной, а летом Рыбаков привез то самое письмо - письмо, в котором Святослав Николаевич выступал за создание общественного Фонда Рерихов. Вероятно, он исходил из того, что вневедомственная организация сможет полноценно изучать и пропагандировать наследие Рерихов, в иных случаях оно обречено на запасники и исследования от случая к случаю.

Конечно, момент передачи наследия очень деликатен, тем более когда речь идет о таком наследии. Следовало бы ждать дальнейших встречных шагов со стороны Святослава Николаевича, но, к сожалению, торопливость и тут дала о себе знать.

- Могу ли я понять вас так, что на наследие Рерихов, кроме Фонда, претендовали какие-то другие организации?

- По сведениям, которые у нас имеются, я могу ответить утвердительно. К наследию Рерихов проявили интерес самые неожиданные организации. И очень влиятельные. Не забудьте, наследие - это ценность, и ценность немалая. "Куда вы лезете, - сказало мне одно должностное лицо. - В этой игре высокие ставки!"

- И где бы оказалось наследие? Может, и на международных аукционах?

- Во всяком случае, не там, где оно сейчас и куда предназначал его Святослав Николаевич.

- Как же вы вышли из положения? Кто вам помог вывозить груз?

- Когда наследие было готово к вывозу, оформлены все документы: и на передачу наследия нам, и на вывоз его из Индии, - положение наше усложнилось, и четкой уверенности, что мы сможем сразу все вывезти, у нас не было. Возникли трудности, которые я сейчас не бралась бы объяснять, и вот тут нам помог Юлий Михайлович Воронцов, первый заместитель министра иностранных дел. "Транспортные" трудности были не единственными, были и другие, например, с деньгами - нам просто вовремя не высылали денег, с покупкой упаковочного материала и со многим другим, включая наше питание. Святослав Николаевич ощутил наше положение и деликатно нас подкармливал. Он же арендовал для нас машину, на которой мы ежедневно ездили в имение на работу. Да что говорить, мы разбирали архив, а Святославу Николаевичу все названивали и писали "друзья" из Москвы и убеждали, что он не тем доверился...

- Хороши духовные наследники... Как же могло получиться, что вокруг имени Рерихов, которое само по себе стало символом консолидации, нравственности, культурного единения, возникли раскол и недобросовестность?

- И это тоже связано с положением в стране. В течение многих лет создавался духовный вакуум. В этой ситуации появилась возможность спекулировать на истинных духовных ценностях. Эти спекуляции не миновали и Рериха. Конечно, я имею в виду не истинных, благородных поклонников Рериха, а всевозможных "учителей", "гуру". Когда началась перестройка и оказалось, что наследие Рериха удивительно созвучно ей, популярность Рериха возросла. На Рериха буквально бросились - но бросились люди со своими комплексами, со своей бездуховностью, а понимание Рериха требует духовного резерва.

Так образовался поверхностный пласт движения, где столкнулись и амбиции, и тщеславие, и желание реализовать себя. Это - самое главное, в нашей стране ведь целые поколения так и не смогли по-настоящему реализовать себя, для нас это очень больная проблема. Ну и началось! Пошли какие-то "избранные", "посвященные" толкователи философии Рериха... Думаю, не Рерих интересовал их, а они утверждали себя в Рерихе. Среди увлекшихся Рерихом есть люди малообразованные, а подчас и просто невежественные, которых привлекает внешняя, "сенсационная" сторона его учения.

- Да, скованное застоем сознание оказалось падким на все мистическое. Я помню бум вокруг "Семи дней в Гималаях" В.Сидорова - сколько людей, вчера еще и не помышлявших ни об Индии, ни о Рерихе, почувствовали вдруг под ногами твердую почву! Возникла эйфория легкого вхождения "в тему", характерная для людей малообразованных, появился соответствующий апломб и агрессивность к инакомыслящим. Обыватель падок на сенсации.

- Понимание духовных традиций Востока требует культуры, интеллектуальной подготовки. Только тогда они открываются в своей подлинной глубине, а не предстают смесью колдовства и астральных мистификаций. Тайна возникает тогда, когда не хватает знаний и духовного опыта. И "Семь дней в Гималаях", и последнее произведение Сидорова - "Мост над потоком", в котором, кстати, много неточностей и легкомысленных заявлений, очень помогли создать "околомистическую" среду.

Объем знаний, которые дают нам Рерихи, - это наше будущее. Они базируются на огромном интеллектуальном слое европейской, русской и восточной культур. А ведь одна из важнейших задач в духовной эволюции человечества - это задача сближения Востока и Запада.

- Вы говорите о широте Рериха. Но каким вернется он к нам? Это не праздный вопрос, есть тут два настораживающих момента. Первый связан с реальными попытками вернуть Рериха под национальным знаменем. Как избавить Рериха от превращения в противоположность себе и дать ему возможность вернуться под своим собственным флагом - знаменитым флагом Рериха? Второй момент - это желание увидеть в учении Рериха новую религию. Говорят, есть желающие имение Рерихов в -Изваре превратить в монастырь и жить в нем по "рериховскому обряду".

- Да, я слышала, на одной конференции женщина так и кричала: "Дайте мне Бога! Рерих мой Бог!" К сожалению, Рерих здесь не исключение. Мы, в сущности, очень склонны к религиозности, и наш истовый атеизм - обратная сторона нашей религиозности. Мы ведь и марксизм превратили в религию, и Сталину молились, как Богу. Появляется авторитет - сразу же появляется и желание бить головой о пьедестал. Но привлекает еще и идея избранничества: отгородиться стенами, поселиться узким кругом и жить спокойно в нашем противоречивом и жестоком мире. Но какое, скажите, это имеет отношение к Рериху?! Который считал человека сотворцом, способным подниматься очень высоко по ступеням духовной эволюции.

Ну, а насчет того, чьим знаменем может стать Рерих... Любого человека, который заметен в истории и чьи идеи привлекательны для многих, разные силы всегда пытались использовать в своих целях. Сейчас Рериха пытаются использовать наши русофилы в качестве не национального, а националистического знамени. Есть группа людей, которые ищут у Рериха подтверждения своей ущербной идее. Но причем тут Рерих? Он интернационален, его идея - это идея консолидации различных стран и народов. Вместе с тем он был радетелем русской культуры в лучшем смысле этого слова и понимал, что она - явление не изолированное, как хочется думать некоторым, а выросшее на синтезе многих культур: Рерихи говорят о связи русской культуры с индийской, скандинавской, татарской. Вообще все, читавшие Рериха, конечно, обратили внимание на то, что ему интересны и важны были факторы не разъединяющие, а объединяющие, он упорно подчеркивал идею единства культур на протяжении всего исторического времени.

- Наконец, главный вопрос: что Вы привезли, Людмила Васильевна?

- Мы работали в Бангалоре три с половиной месяца. Обнаружили пятнадцать сундуков архива. Архив уникален. В нем, собственно, три архива: самого Николая Константиновича, Елены Ивановны и Юрия Николаевича. Это письма Рерихов различным корреспондентам, точнее, копии писем, рукописи Николая Константиновича, которые еще не публиковались, например, большая серия "Листов дневника", из которой лишь немногие очерки увидели свет. Наиболее интересными, с моей точки зрения, являются записки Елены Ивановны, которые послужили основой целой серии уникальных философских книг Живой Этики, или Агни Йоги. Многое из этих записей нам еще не известно, и они могут послужить богатейшим материалом для исследования и размышлений. Все это нужно было описать хотя бы приблизительно, упаковать, подготовить к дальнему пути. Мы нашли библиотеку старших Рерихов, ряд реликвий, принадлежащих их Учителям. Неожиданно обнаружили пуленепробиваемые жилеты, которыми они пользовались в Центрально-Азиатской экспедиции. Оказывается, они знали об опасностях и готовились к ним.

Привезли мы граммофонные пластинки, которые по вечерам слушали Рерихи: очень много Вагнера, особенно опера "Парсифаль", Рахманинов, Стравинский, Мусоргский, русские народные песни, Сибелиус - они его очень любили. Мы как бы проникли во внутренний мир Рерихов, получили представление об их духовных переживаниях. Главное: мы привезли прах Николая Константиновича и Елены Ивановны. Две урны. Они хранились у Святослава Николаевича, и он их нам передал для создания мемориала.

- Почему они не были захоронены? Было ли какое-то распоряжение самого Николая Рериха?

- Я о таком распоряжении не знаю. В документе, подписанном Святославом Николаевичем, сказано, что прах передается для создания мемориала Рерихов.

- А камень, что стоит в Кулу, и ступа на так называемой могиле Елены Ивановны?

- Это только места кремации.

- Помогал ли вам Святослав Николаевич разбирать наследие?

- Помогать физически он не мог, он разрешил нам все смотреть и охотно давал пояснения.

- Можно только догадываться, что он чувствовал эти три месяца.

- Ему было очень тяжело, и мы это понимали. Он отрывал родителей от себя, и отрывал с кровью. Он приговаривал: все будет хорошо. Но - шаг за шагом. И мы понимали, что этот "шаг за шагом" он каждый раз делал в своей душе.

- Было ли что-то, с чем Святослав Николаевич не захотел расстаться?

- Из наследия старших Рерихов мы привезли все. На каждую часть наследия были написаны подробные списки, он их изучал, он видел, что отдает, - и подписывал каждую страничку этих списков.

- Сколько картин вы привезли?

- Более четырехсот, причем среди них есть картины, которых мы никогда не видели, они не экспонировались у нас. Это ряд гималайских пейзажей, "Святой Сергий" - один из вариантов, который хранился у Святослава Николаевича, наконец, триптих с Учителем - совершенно удивительная вещь. Многие картины требуют реставрации, поэтому сразу, к сожалению, устроить выставку будет невозможно.

- Мне кажется, что вообще мы не очень скоро все увидим: в лопухинском особняке идет ремонт, и неизвестно, когда он кончится.

- Я надеюсь, что он ускорится в связи с прибытием наследия. Мы очень заинтересованы в том, чтобы начать работу Центра-музея. Он ведь будет иметь научно-исследовательский и просветительский характер, мы планируем издание и переиздание работ Рерихов, мы должны помогать и сотрудничать с организациями, которые сами издают Рерихов. Разумеется, мы не собираемся узурпировать чьи-то права, но мы обязаны следить за тем, чтобы вокруг Рерихов прекратились непрофессиональная отсебятина, дилетантские упражнения. Чтобы поднять уровень рериховедения на должную высоту, мы предполагаем устраивать специальные семинары, лекции, будет работать библиотека. Мы будем стараться превратить Центр в подлинный центр культурного притяжения для всех, кто интересуется Востоком и Рерихами.

- А Фонд? Каковы его функции?

- Программа Фонда тоже достаточно широка. Во-первых, Фонд организует Центр-музей. Во-вторых, он будет создавать свои филиалы, объединять рериховские общества, сотрудничать с международными рериховскими центрами. То есть это деятельность культурная и экономическая.

- Есть ли у Фонда деньги для экономической деятельности? Вашими учредителями были и Фонд мира, и Фонд культуры, и творческие союзы. В печати, во всяком случае, вам была обещана поддержка.

- Реально помог только Фонд мира. Он дал миллион рублей и обещал оплатить ремонт здания. Может, теперь и учредители станут охотнее помогать.

- Удачи вам! Я знаю, что впереди у вас много трудностей. Но я надеюсь, что имя Рериха объединит здоровые силы общества. И, как говорит Святослав Николаевич, будем вместе стремиться к прекрасному.

"Литературная газета", 1990. 30 мая.

ОЛЬГА СТАРОВОЙТОВА

журналист

Такого давящего чувства тревоги мне испытывать не приходилось давно. Словно камень подвесили к сердцу, и от каждого недоброго слова он становился все тяжелее.

...Шла международная конференция, посвященная творчеству С.Н.Рериха, которую организовала ассоциация "Мир через Культуру". В зале яблоку негде было упасть - столь высок сегодня во всем мире интерес к творчеству художника и его семьи. Звучали полные пафоса слова о единении и сотрудничестве, много информации несли прекрасные слайды о доме художника в Бангалоре, патронируемом им культурном центре Читракала Паришатх. И как всегда низводили на душу покой и радость лучезарные картины великого мастера.

И среди всей многоголосицы в большинстве своем искренне произносимых слов из уст организаторов и выступающих звучали многозначительные намеки типа: "Ну вы же знаете, в каких руках находится наследие Рерихов..."

Чтобы читателям, среди которых есть не только рериховцы, было понятно, о чем идет речь, сделаю небольшое отступление.

...Подвиг, который во имя нас с вами совершила уникальная семья Рерихов нами еще до конца не осознан. Уже одно то, что супруги смогли записать Агни Йогу - Учение наступающей эпохи Огня - и сделали все возможное, чтобы она увидела свет (впервые - у нас, в Латвии), вызывает у всех думающих людей чувство бесконечной признательности и благодарности. Но это только одна из граней их многостороннего труда. Наследие семьи необычайно разнообразно и во многих отношениях уникально. Долгие годы оно хранилось в Индии. Но пришел срок, когда бесценное сокровище должно было вернуться на их многострадальную Родину. Много людей (в их числе организаторы вышеупомянутой конференции - писатель Валентин Сидоров, художник Борис Смирнов-Русецкий, искусствовед Ольга Румянцева), в том или ином аспекте изучавших творчество семьи, по разным причинам стремились получить к нему доступ. Но Святослав Николаевич остановил своей выбор на Людмиле Васильевне Шапошниковой. Она - индолог, кандидат исторических наук, много путешествовала по странам Востока и написала несколько прекрасных книг. К слову сказать, единственный в стране человек, сумевший пройти гималайскую часть маршрута экспедиции Рерихов. Людмила Васильевна и привезла из Индии драгоценный груз. Так два с половиной года назад возник Фонд Рерихов.

Казалось бы, всем рериховцам на радость впервые в стране, в которой за чтение Учения Живой Этики бросали в тюрьмы, появился центр, возле которого можно было бы объединиться. Но увы... Нашлось немало людей, считающих себя более достойными претендентами на роль хранителя наследия. Каждый из них вместе со своей группировкой пытался навязать Л.Шапошниковой свою волю. И всех их объединяло острое желание как можно скорее получить доступ к бесценным рукописям. А та подобные поползновения пресекала на корню.

В конце концов группировки объединились и повели наступление единым фронтом. По роду работы ко мне стекается немало информации о том, что происходит в рериховских обществах бывшего Союза. И резолюций всевозможных полуподпольно проведенных собраний и сборов с призывом как можно быстрее "убрать темную предательницу", обращений "об истинном положении дел с наследством" в последнее время приходит предостаточно. Судя по реакции Международного Центра Рерихов, Людмила Васильевна Шапошникова решила не отвечать, памятуя о том, что "на великом Пути лучше быть оклеветанными, чем мешать решению Владык". Я же взялась за перо лишь по одной причине - больно смотреть, как сознательно и планомерно вводят в заблуждение хороших, искренне желающих добра своей стране, но лишенных чувствознания людей. В конце концов, прямой долг учеников - защищать своих Учителей.

Друзья, давайте четко поймем одно: наследие семьи Рерихов - национальное достояние России. И в случайные руки бесценные реликвии отданы быть не могут.

Можете не сомневаться в том, что в отношении хранения и использования наследства были даны точные Указания.

Мы же зачастую судим, увы, очень поверхностно, видя лишь очевидные вещи, и вершим скорый, неправый суд. Характер у Людмилы Васильевны не ангельский? Но ангелы, простите, обитают в мире горнем, а по земле сегодня ходят за редким исключением лишь несовершенные люди пятой расы. Та же задача, что выпала на ее долю, под силу лишь очень сильным духом, а они редко нравятся современникам. Вот и Елене Петровне Блаватской тоже сильно доставалось от окружающих. И манеры у нее не те, и говорить имеет обыкновение то, что думает, нисколько не считаясь с самолюбием собеседника, и вообще - совсем не похожа на "леди".

Мне очень хочется как можно понятней объяснить вам одну простую вещь - почему подвергается таким нападкам Международный Центр Рерихов и его вице-президент.

Поймите, тьма прекрасно знает, что она делает - ведь другого выхода у нее нет. Как помешать грядущему будущему России? Ведь доступ в мир Огненный, где это будущее сложено, ей закрыт. А Елена Ивановна и Николай Константинович Рерихи мир горний прозревали, оставив потомкам свои записи. Вот до них-то в первую очередь и рвется добраться иерархия тьмы через своих сотрудников, носящих в глазах общественности весьма благопристойный имидж.

В последнее время многие люди побывали в Индии и встречались со Святославом Николаевичем Рерихом, Далай Ламой XIV, гостили в ашрамах общества Рамакришны, Саи Бабы... Факт сам по себе отрадный - прекрасно, что, наконец, и мы можем видеть мир.

Но вот что тревожит. Очень часто я слышу, как люди говорят: "Этот человек особенный, ведь он дошел туда, куда не каждому дано дойти". И смотрят на него, как на пророка. То, что позволяет себе иной такой "избранный" в средствах массовой информации, в лучшем случае можно объяснить лишь дремучим невежеством. Поймите же, что сам подход еще ни о чем не говорит. Тьма всегда стремилась к большому Свету и зачастую приближалась очень близко. Вспомните, как подошел к Господу Иуда, как предавали наших Учителей их ближайшие сотрудники... Все Учителя знали о предательствах, но ни один из них не пресек его. Пути кармические неисповедимы, и требуется величайшая мудрость, чтобы развязать веками запутанный узел. И Святослав Николаевич Рерих, и Далай Лама XIV - восточные Учителя, они всегда достойно примут своих гостей, тем более, что среди них много хороших людей. Но это еще отнюдь не означает, что от присутствия в святом месте вокруг головы гостя вдруг воссияет нимб. Безусловно, каждый вправе считать себя избранным, если хочет тешить иллюзиями свое самолюбие. Но нравится нам это или нет, избранным человек становится только по Воле Учителей. Не зря сказал Святослав Николаевич Рерих: "Двери Туда открываются только с одной стороны".

Избранные, по счастью, сегодня ходят рядом с нами по той же земле. Но ни одному из них в голову не придет говорить об этом. Их главная цель в жизни - Служение, а времени так мало и дел впереди - непочатый край. Поблагодарите же свою Карму, если ваш путь пересечется с их путем, и вы узнаете их сердцем и поможете им искренне, от всей души. Это самый скорый путь к совершенствованию.

Людмила Васильевна Шапошникова - из их числа. Она очень счастливый человек, потому что ей на долю выпала величайшая честь - послужить на благо России, и все, что ниспослано Свыше, она выдержит. Нашим Учителям, приходившим на землю во все времена, и не то приходилось выдерживать. "Благодарные" современники очень об этом заботились. Неужели же и мы, которым столько открыто, пойдем по их стопам?

"На великом Пути лучше быть оклеветанными..." - 

"Вечерняя Рига", 1992. 12 июня.

С.Н.РЕРИХ

почетный президент
Международного Центра Рерихов в Москве

Дорогие друзья!

Обращаюсь к вам в этот нелегкий для нашей Родины час. Вы, участники рериховского движения, хорошо понимаете значение культуры и культурных начинаний. Именно культура может сейчас сыграть важную объединительную роль. Гуманистические идеи нашей семьи, имеющие высокий духовный потенциал, как никогда приобретают огромное значение. Стремясь к самому Прекрасному, стараясь внести в каждый день ту каплю духовности, которая поможет облегчить нам путь в будущее, мы всегда должны помнить об ответственности, которую мы сами несем. Те, кто следует путем Красоты, Добра и Совершенства, не могут позволить себе ни агрессивности, ни злобности, ни враждебности по отношению к другим. Вы должны нести тот свет, который поможет всем нам идти по лестнице Восхождения, поможет одолеть все темное, что стоит между нами и тем светлым будущим, к которому мы вместе с вами стремимся.

Международный Центр Рерихов, созданный по моей инициативе и почетным президентом которого я являюсь, стал той организацией, через которую я могу общаться и сотрудничать с рериховскими обществами.

Подтверждаю полномочия вице-президента и директора Музея имени Н.К.Рериха Людмилы Васильевны Шапошниковой. Прошу во всех необходимых случаях связываться с ней. Меня беспокоят попытки некоторых лиц без всяких на то оснований подвергнуть сомнению ее деятельность и тем самым выразить недоверие к моему решению. Людмила Васильевна остается по-прежнему моим доверенным лицом и прошу вас всех это учитывать. Нежелание считаться с ее мнением привело к самовольной и несвоевременной публикации таких работ, как "Надземное", "Напутствие вождю". Такая самовольная издательская деятельность вызывает во мне глубокую тревогу. Время публикации ряда работ, к которым были причастны мои родители Елена Ивановна и Николай Константинович Рерихи, еще не пришло. Когда срок настанет, вам будет об этом сообщено.

Также должен отметить, что Людмила Васильевна строго выполняет мои инструкции по использованию и хранению архива моих родителей. Любые другие предложения в этом отношении для меня, как наследника и дарителя, являются неприемлемыми. Создание Международного Центра Рерихов способствует нравственному возрождению народа, широкому сотрудничеству между различными нациями, а также собиранию и исследованию богатейшего наследия семьи Рерихов.

Хочу пожелать всем вам успехов в вашем благородном и необходимом для культуры Родины деле. Несите высоко знамя Учения и наших Учителей, не давайте использовать в неблагих целях. Защищайте Международный Центр Рерихов, помогите его сотрудникам, не позволяйте никому мешать его работе. Всего вам Светлого. Без страха продвигайтесь вперед. Да будут ваши сердца чисты, а помыслы - благородны. Помните, что судьба России в ваших руках. Да будет Свет!

Обращение к рериховским обществам России
и других независимых государств.

Бангалор, 26 апреля 1992 года.