Раиф Шарафутдинов.

ПОЧЕМУ ПРИ СОЦИАЛИЗМЕ МЫ СМОТРЕЛИ КИНО АНДЖЕЯ ВАЙДЫ, ПЕЛИ ПЕСНИ "ЧЕРВОНЫХ ГИТАР" НА СЛОВА АГНЕШКИ ОСЕЦКОЙ, А ТАКЖЕ БУЛАТА ОКУДЖАВЫ

Необходимое предисловие. В 1960-х мы старались услышать сквозь визг радиоглушилок Эллу Фитцджеральд, Элвиса Пресли, набирающих веса Битлс. Мы выискивали везде и всюду крупицы информации о своих кумирах. Онанавечно залегла в нашу память.

Эту статью я задумал четыре десятках лет тому, когда "заболел" Польшей: в киосках "Союзпечати" лежали польские журналы. Никто даже и не пытался разобраться в польской латинской графике. А я благодаря "Союзпечати" выучил польский.

Окончательно статья сформировалась в моем сознании лет двадцать назад. Нас тогда судьба свела на несколько лет с краковским журналистом Кшиштофом Добошем, которому я помогал выпускать газету "Nad Uralem". Предваряю свой давний филологический опыт парой цитат из посмертной книги Добоша "Bylem Rosjaninem" (Wydawnictwo Radamsa, Krakow, 2002. C.48), над переводом которой работаю сейчас. Публикую эти строки впервые, ибо прежде считал нескромным в данном контексте употреблять свое имя: "Когда осенью 1988 года начал работать в Магнитогорске как пресс-секретарь директора строительства стана "2000" и редактор корпоративной польской газеты, человеком, с которым мне довелось сотрудничать был журналист Раиф Шарафутдинов, татарин, увлеченный всем польским. Он в совершенстве владел нашим языком, был превосходным переводчиком с польского, оказывал мне неоценимую помощь. Одновременно был и моим учителем русского - терпеливым, но и требовательным. То, что сегодня я могу к тому же называться и русскоязычным журналистом, это в огромной степени и его заслуга..." как говорится, и т.д. и т.п.

Эти строки Добоша я привел, чтобы было ясно, что мне не чужд предмет нашего сегодняшнего разговора. Иногда мы посвящали целые вечера обсуждению лингвистических проблем, полосы нашей газеты обсуждению филологических казусов - и не только в славянских языках.

...LECZ TA KARTA ZLE GRAL CZAS

НЕИСЧЕРПАЕМЫЙ ИСТОЧНИК РУССКОГО СЛОВА

Славянский язык выполнял функции единого книжного и богослужебного языка народов Восточной и Центральной Европы в такой же мере, в какой латынь в Западной Европе.

Русский язык постоянно подпитывался чистейшим словом из живительного источника - славянского языка. Ряду слов, связанных с обыденным, бытовым, четко противопоставлен другой ряд слов, относящихся к некоему возвышенному пониманию: верю - верую, лампа - лампада, девушка - дева, лоб - чело, палец - перст, город - град...

И нельзя их разорвать, нельзя ограничить свою жизнь одним рядом. Перевод со славянского языка не нужен и невозможен; сравните: воззреть очами - посмотреть глазами; восстань, пророк, и виждь, и внемли - вставай, пророк, смотри и слушай. Это единый язык в двух своих стилях: высокий и обыденный.

Реформа 1918 года исключила славянский язык из школьной программы обязательного обучения. Теряя смысл славянской основы (а без изучения славянского языка это неизбежно), люди перестают понимать духовную суть, смысл слов, слова становятся пустыми знаками. Изгнанием славянского языка нарушилось стилевое триединство (высокий - церковно-славянский, средний - классическая литература, обиходный - разговорный язык). Невосполнимые потери понесли в советское время и другие языки, в частности, татарский.

Утрата высокого стиля привела к тому, что права литературного гражданства начали приобретать жаргон и площадная брань. Стала снижаться духовность речи, появилось множество слов-заменителей, слов-пустоцветов, произошла вульгаризация общения, а следовательно, - мышления и поведения людей. Современные переводы с родственных языков часто выглядят бледным отражением оригинала, бедны как по духу, так и по содержанию. Особенно это касается поэзии и, в частности, песни. Ниже автор попытался проанализировать "переводы" на русский двух наиболее известных произведений польской эстрады

ТАНГО СМЕРТИ РТИ

Ровно 70 лет назад, в 1936 году, варшавский поэт-песенник Зенон Фридвальд (Zenon Friedwald) предложил композитору Ежи Петерсбурскому (Jerzy Petersburski) текст песни под названием "Последнее воскресенье" ("To ostatnia niedziela"). В соответствии с законами жанра в нем описывалось расставание бывших влюбленных. Молодой человек просит свою возлюбленную встретиться с ним в воскресенье в последний раз, поскольку девушка уходит от него к более состоятельному жениху. Композитора привлекло трогательное описание беседы, лиризм и грусть, сквозившие в каждой строке песни. И, написав к этому тексту танго с адекватными мелодическими интонациями, Ежи Петерсбурский отдал его известному в Польше эстрадному певцу Мечиславу Фоггу (Mieczyslaw Fogg).

1.

Teraz nie pora szukac wymowek,

Fakt, ze skonczylo sie.

Dzis przyszedl inny, bogatszy i lepszy ode mnie

I wraz z toba skradl serce me!

Jedna mam prosbe, moze ostatnia,

Pierwsza od wielu lat:

Daj mi te jedna niedziele, ostatnia niedziele,

A potem niech wali sie swiat.

refren:

To ostatnia niedziela,

Dzisiaj sie rozstaniemy,

Dzisiaj sie rozejdziemy

Na wieczny czas.

To ostatnia niedziela,

Wiec nie zaluj jej dla mnie,

Spojrzyj czule dzis na mnie

Ostatni raz.

Bedziesz jeszcze dosc tych niedziel miala,

A co ze mna bedzie, ktoz to wie?

To ostatnia niedziela,

Moje sny wymarzone,

Szczescie tak upragnione

Skonczylo sie.

2.

Pytasz, co zrobie i dokad pojde?

Dokad mam isc? Ja wiem?

Dzis dla mnie jedno jest wyjscie, ja nie znam innego,

Tym wyjsciem jest ... no mniejsza z tem.

Jedno jest wazne, masz byc szczesliwa,

O mnie juz nie martw sie,

Lecz za nim wszystko sie skonczy,

Nim los nas rozlaczy,

Te jedna niedziele daj mnie.

powrot:

Успех первого исполнения превзошел все ожидания. Предприимчивые владельцы фирмы звукозаписи "Сирена Электро" предложили Фоггу записать его новую работу на пластинку. Выбор оказался безупречным - многотысячный тираж пластинки разошелся очень быстро, его пришлось повторить. Но и на этот раз высокий спрос на пластинку не был удовлетворен. И мелодия нового танго Ежи Петерсбурского в исполнении Мечислава Фогга зазвучала по всей Польше, а затем, как обычно происходит со знаковой музыкой, вылетела за пределы границ.

В 1937 году танго зазвучало и в Советском Союзе. Всего было написано три версии текста на русском языке, но завоевал популярность ("песня строить и жить помогает") текст поэта Иосифа Альвека. Альвек в целях понятной в то время личной безопасности взял за основу сюжета легкий курортный роман, ведь образ позволившей себе сменить представителя передового класса (а кто же у нас в то время ездил на Черноморское побережье?) на какую-то богатую темную личность следовало бы по меньшей мере заклеймить в общественном мнении. И Альвек, не будучи Демьяном Бедным и чутко уловив томную струю мелодии, создал пошленький и устраивавший всех, безобидный во всех отношениях текст (за который его, впрочем, не раз "припечатывали" при каждом удобном случае):

Утомленное солнце
Нежно с морем прощалось,
В этот час ты призналась,
Что нет любви.
Мне немного взгрустнулось -
Без тоски, без печали,
В этот час прозвучали
Слова твои:
"Расстаемся, я не стану злиться,
Виноваты в этом ты и я".
Утомленное солнце
Нежно с морем прощалось,
В этот час ты призналась,
Что нет любви.

"Последнее воскресенье" стало мировым хитом и вероятно таким и останется на долгие-долгие времена. Трагическая нота мелодии совершенно справедливо сейчас связывается с началом Второй мировой войной: ее использовали Никита Михалков в "Утомленных солнцем", Чеслав Петельский в "Базе мертвых", Кшиштоф Кисловский в "Три цвета. Белый" и т.д.

Это последнее воскресенье -

Сегодня мы расстанемся,

Сегодня мы разойдемся

Навсегда.

Это последнее воскресенье -

Не пожалей его для меня,

Нежно взгляни на меня

В последний раз.

Немало еще таких воскресений будет у тебя,

А что меня ожидает - кому это известно?

Это последнее воскресенье...

Мои чудесные сны,

Такое желанное счастье -

Все пошло прахом!

Из-за минорной интонации мелодия стала еще известна как "Танго смерти", "Танго самоубийц". Однако нынче, в новой России, социально метко и вполне реалистично звучал бы в русском переводе текст первого куплета Фривальда:

Сейчас не время упрекам:

Факт, что все кончилось.

Появился другой - более богатый

И привлекательный, чем я,

И украл мое счастье вместе с тобой.

Вполне банальная история в условиях нашей капиталистической действительности. Так же, как то, что под любой более или менее забойный зарубежный шлягер нынче тут же сочиняется среднего уровня примитивности текстовка, содержание которой весьма далеко от оригинала. Да никого это особенно и не заботит - таковы теперешние нормы российского шоу-бизнеса. А между тем "пипл хавает" суррогат, выдаваемый за образец высокого искусства.

И все это началось с "Танго смерти" в далеком и страшном 1937 году. Если найдется поэт, который добросовестно переложит оригинальный текст на русский, он даст "Последнему воскресенью" в России второе рождение. Будет немудрено, если старое танго поднимется на новый пик популярности в нашей стране. Идеологических препон сейчас нет. Так что, за работу, товарищи!

Только надо сразу оговориться: в поэтической среде существует ошибочное мнение, будто нет ничего проще, чем переводить стихи со славянских языков. Мол, их схожесть с русским дает возможность использовать ее в качестве структуры, а уже потом на этот каркас нанизывать элементы собственно перевода. Но схожесть-то эта часто мнимая. За знакомым звучанием слова нередко кроется совершенно противоположное понятие (яркий пример: польск. uroda - русск. красота). Во втором куплете "Последнего воскресенья" встречается глагол совершенного вида nie martw sie - не огорчайся, не тревожься. Через строку попадается вполне узнаваемое вроде для знакомого с особенностями польского алфавита слово rozlaczy - разлучит. Но вот вне контекста известного пролетарского лозунга перевести призыв laczcie sie!, не зная польского, невозможно, поскольку аналогичного по звучанию слова в русском нет.

Интересно, что в отсутствие родства языков, когда никаких семантических "подсказок" не существует, переводчику лишь остается рассчитывать на точность передачи глубинного смысла произведения, верного подбора образов и слов. Вот пример перевода "Последнего воскресенья" на английский язык:

"The Last Sunday" ("To Ostatnia Niedziela");
"The Suicide Tango", "The Death Tango"

Now isn't the time to search for excuses,
The Fact is that it is ended.
Today a second, richer, better one than me came,
and that one, together with you, stole my happiness!
For you - I have this request, maybe the last one, the first in many years:
give me this one Sunday,
One Last Sunday and then let the world bash!
It is the Last Sunday,
today we will part,
today we will split up for all eternity.
It is The Last Sunday,
so don't begrudge it for me,
today, look affectionately at me for the last time.
You will still be going on to have more of these Sundays
and what with

me will be done, who knows?
It is The Last Sunday,
my dream dreams,
such longed-for Luck has ended!
You are asking what I will do and where I will go.
Where am I supposed to go?
today I know there is one solution for me
I don't know another,
the only way out...how? - never mind.
One thing is important,
you must be happy
and no longer care about me.
Yet, before it ends,
- before fate separates us,
give this one Last Sunday to me.

The Last...

Такое впечатление, что проще перевести с польского на английский, чем на русский.

ОСОБЕННОСТИ ИСКУССТВА ПЕРЕВОДА

На мой взгляд, задача переводчика заключается в том, чтобы максимально естественно воспроизвести текст на другом языке, сохранив смысл и, где возможно, почерк оригинала (для выполнения этой задачи, что совершенно бесспорно, необходимо также и поэтическое прочувствование текста). В любом случае необходимо, чтобы переводчик стихов знал все тонкости языка оригинала. Иначе он всенепременно попадает в ловушку, расставленную логикой эволюции языка.

Расселяясь в давние времена по обширным пространствам Восточной Европы, славяне утрачивали непосредственную связь друг с другом, что должно было повлечь за собой ослабление, а затем и разрыв общности в развитии их речи. Часть слов древнего славянского происхождения выходит постепенно из употребления по всем языкам, другая часть прочно "оседает" в некоторых отдельных языках или группах языков. Современные славянские языки отражают картину сложного переплетения их взаимных связей в области словаря.

Явления в звуковой сфере изменили первоначальный облик праславянских слов, которые стали произноситься различно в зависимости от того, в каком языке они бытовали. Дальнейшие углубления различий привели к тому, что в современных славянских языках некоторые древние слова сильно различаются по звучанию, а иногда общий древний звуковой комплекс в них едва проступает.

Звуковые различия в одинаковых по своим истокам словах, возводимые к одному и тому же источнику, оказывались иногда представленными по отдельным языкам в разных ипостасях.

При передаче слова от поколения к поколению судьба его складывается по-разному в каждом из родственных языков, и поэтому исторические изменения генетически тождественных слов часто имеют в языках разный характер.

Так, например, слово пасека в диалектах русского языка иногда встречается в значении "часть леса, предназначенная на сруб". Первоначально это слово в славянских языках, по-видимому, значило "участок, вырубленный в лесу" (в этом значении еще чувствуется смысловая связь с глаголом сечь). В дальнейшем в русском языке слово пасека получило значение "пчельник на вырубленном в лесу участке", затем вообще "пчельник". В чешском языке слово paseka сохранилось в своем первоначальном значении - "просека", "вырубка".

Слово неделя обозначало первоначально свободный от дел день недели, затем значение слова перешло на период между двумя свободными днями (двумя воскресеньями). Если польский язык сохранил первое из этих значений (ср. niedziela "воскресенье"), то в чешском известны оба значения (nedele "воскресенье" и "неделя"), а в русском языке - второе значение, т.е. "семь дней".

Подобные факты есть и в современных славянских языках. Так, в польском языке имя существительное brzeg, соответствующее по звуковому составу русскому берег, обозначает не только берег реки, но и опушку леса, борт судна, край, кайму. Польск. pien значит не только "пень", но и "ствол дерева", "обрубок". Имя прилагательное prosty значит в польском "простой" и "прямой". Болгарское имя прилагательное скъп значит не только "скупой", но и "дорогой". Польск. szczuply, так же как и русск. щуплый, значит "худой", "худощавый", но, кроме того, еще "тесный", "узкий", "скудный"; чеш. ostry значит не только "острый", но и "резкий" и "яркий" (например, ostra barva - "яркий цвет"); польск. ostry - "острый" и "резкий", "суровый" (напр. ostra zima - "суровая зима").

При переводе со славянских языков на русский иногда возникают условия, при которых русский язык напоминает, подсказывает смысл иноязычного слова, несмотря на некоторые различия в значениях. Например, когда мы читаем польское ladna dziewczyna, в памяти всплывает русское просторечное имя прилагательное ладный "хороший", "красивый", что позволяет предположительно перевести польское словосочетание русским красивая девушка. Однако для точного перевода хорошего знания лексики родного языка и языкового чутья явно недостаточно. Расхождения в значениях некоторых слов достигают иногда большой глубины, так что старая связь их и характер исходного значения перестают ощущаться.

Например, гора в отличие от русского языка в болгарском значит "лес", болг. стол значит "стул" в отличие от русск. стол (в древнерусском столь - "кресло", "трон", так же как и в древнеболгарском; затем произошло постепенное изменение значений и в том и в другом языке). В польск. krzeslo - стул. Слово рот, которое в русском и чешском языках имеет довольно близкие значения, в болгарском, сербохорватском и словенском языках не имеет с русским и чешским значениями ничего общего: ср. словен. rt "возвышение", сербохорв. рт "вершина, мыс", болг. рът "холм", "возвышенность". Если рус. пресный и болг. пресен близки по значению, то чеш. presny и словац. presny приобрели совершенно особый смысл: "точный", "пунктуальный", "аккуратный", "исправный" (ср., например, словац. presna otpoved "точный ответ").

Чеш. krasny в отличие от русск. красный значит "красивый", "пригожий", "прекрасный" (таким же было значение слова красный в древнерусском языке). Польское имя прилагательное rychly и чешское rychly значат "скорый", "быстрый", "поспешный", а русское рыхлый - "мягкий", "непрочный". Чешское имя прилагательное nahly (ср. русск. наглый) значит "быстрый". Ср. также сербохорв. нагао "быстрый", пол. nagly "неожиданный", "внезапный", "нечаянный", "поспешный", укр. наглий "скорый", "быстрый", "внезапный", "неожиданный". (Ср. употребление слова наглый в повести А. П. Чехова "Степь" в речи старого возчика: "Смерть ничего, оно хорошо, да только бы, конечно, без покаяния не помереть. Нет пуще лиха, как наглая смерть. Наглая-то смерть бесу радость". Здесь наглая значит "неожиданная".)

Словацкое имя прилагательное chytry, соответствующее по звуковому составу русскому хитрый, значит "хитрый", "неглупый", а также "быстрый": выражение ako vietor chytry значит "быстрый, как ветер". Ср. также сербохорв. хитар "быстрый", словен. hitri "быстрый". Словацкое, сербохорватское и словенское значения этого слова более старые, чем русское значение: прилагательное хитрый имеет общий корень с хищный, похищать, хватать; первоначально им обозначали признак быстроты, проворства, ловкости. Русск. уйма значит "множество", словац. ujma - "утрата", "убыток". Русск. туча - "большое темное облако, грозящее дождем, градом или снегом", укр. туча - "гроза с дождем", сербохорв. туча - "град", пол. tecza - "радуга".

Как уже указывалось, в истории отдельных языков известны случаи постепенного образования значений слов, противоположных первоначальным. Действительно, изредка слова с одинаковым составом, генетически тождественных морфем обнаруживаются в разных языках с противоположными или очень далекими друг от друга значениями. Ср., например, болг. пастрок "отчим" и чеш. pastorek, словац. pastorok, словен. pastorek, сербохорв. пасторак "пасынок". Русское слово черствый чех или словак могут понять как "свежий": ср.чеш. cerstvy "свежий", "чистый", "скорый", "проворный", словац. cerstvy "свежий", "живой".

ОБ АГНЕШКЕ ОСЕЦКОЙ И БУЛАТЕ ОКУДЖАВЕ

Мы узнали "Nie spoczniemy" ("He уснем!") в конце1970-х, когда эта песня стала одним из победителей фестиваля в Сопоте. К этому времени уже лет десять я самостоятельно занимался польским языком, привлеченный его такими непривычными для русского уха славянскими корнями, историей, литературой, кино и т.д. Читал по-польски, даже написал сценарий и поставил телепостановку, где герои в основном разговаривали ро polsku. А впервые я услышал живую польскую речь, ее мелодику лишь в фильме Марлена Хуциева "Был месяц май...". Такое было совершенно по тем временам бесполезное и странное увлечение.

Слова песни "Nie spoczniemy!" в1970 году написала Агнешка Осецка (Agnieszka Osiecka, 1936-1997). Она не всегда была такой серьезной дамой, какой мы привыкли видеть ее на последних фотографиях. Молодая - тогда ей было чуть больше тридцати, - красивая и жутко талантливая. Но любимой ее песней была "Ach, panie, panowie" (ниже представлен фрагмент с подстрочным переводом):

...Umiem cenic twoj takt,
elegancki twoj styl,
kto nauczyl cie tak ladnie patrzec na lzy?
Jeszcze tulisz do ust moja reke,
lecz zapomnisz mnie jak ta piosenke.
Zegnaj mily, no coz,
jak sie zegnac - to juz,
pieknie bylo nam z tym,
lecz za duzo jest zim,
ja cie moze za malo kochalam,
lecz zapomniec to juz nie umialam.
Ach, panie, panowie,
ach, panie, panowie,

ach, panie, panowie,
czemu ciepla nie ma w nas?
Co bylo, to bylo,
co bylo, to bylo,
co bylo, to bylo,
nie wroci drugi raz...

...Как ценю я твой такт,

элегантный твой стиль,

Кто тебя научил так на слезы смотреть?

Ты еще прижимаешь к губам мою руку,

но забудешь меня, словно песенку эту.

Что ж, мой милый, прощай,

коль прощаться - так сразу,

было нам хорошо,

но так много тех зим,

слишком мало я, может, любила тебя,

но и просто забыть я уже не могла.

Ах, господа, господа,

ах, господа, господа,

ах, господа, господа,

что ж тепла -то в нас нет?

Что было, то было,

что было, то было,

что было, то было,

и вернуть то нельзя...

Агнешка Осецка - выдающаяся польский песенник,

подруга Окуджавы и адресат его лирики. Осталась диктофонная

запись, на которой Агнешка Осецка, за несколько дней до

смерти, напевает именно эту песенку.

Окуджава был старше Агнешки на целых 12 лет. Но

лучше него из поэтов в России Осецку не понимал никто. Он

проник в строй ее мыслей и чувств. Предлагаем полные тексты

стихотворения Осецкой и их перевода Окуджавой (1974). Кстати,

он написал к ним и музыку).

Ach, panie, panowie

Gasna ognie wsrod lak, biegna chlopcy znad rzek,
chlodna noc, dluga noc zawitala na brzeg.

Spia samotne ziemniaki w popiele
nie przyjedzie juz nikt na niedziele...
Jeszcze czynny GS, wiecej piwa niz lez,
lecz nie taki juz tlok - przeszedl rok - minal rok.
Sennie chwieja sie lany rzepaku,
umieraja co slabsi wsrod ptakow...

Ach, panie, panowie,
ach, panie, panowie,
ach, panie, panowie,
czemu ciepla nie ma w nas?

Co bylo, to bylo,
co bylo, to bylo,
co bylo, to bylo,
nie wroci drugi raz.

Ach, panie, panowie,
ach, panie, panowie,
ach, panie, panowie,
juz ciepla nie ma w nas.
Co bylo, to bylo,
minelo jak milosc,
przesnilo, przelsnilo -
wysnilo sie do dna.

Poczernialy pnie drzew, liscie porwal im wiatr,
poznikaly gdzies hen, jak nadziei mych slad.
Nie zlowione figluja szczupaki,
minal rok, znowu rok - byle jaki...
Widzisz, konczy sie bal, nie mow mi, ze ci zal,
przeciez patrzysz nie tak, mowisz "szczescia nam brak",
zamarzaja na smierc kartofliska,
wiem, ze pora rozstania juz bliska.

Ach, panie, panowie,
ach, panie, panowie,
ach, panie, panowie,
czemu ciepla nie ma w nas?

Co bylo, to bylo,
co bylo, to bylo,
co bylo, to bylo,
nie wroci drugi raz.

Ach, panie, panowie,
ach, panie, panowie,
ach, panie, panowie,
juz ciepla nie ma w nas.
Co bylo, to bylo,
minelo jak milosc,
przesnilo, przelsnilo -
wysnilo sie do dna.

Umiem cenic twoj takt,
elegancki twoj styl,
kto nauczyl cie tak ladnie patrzec na lzy?
Jeszcze tulisz do ust moja reke,
lecz zapomnisz mnie

ak ta piosenke.
Zegnaj mily, no coz,
jak sie zegnac - to juz,
pieknie bylo nam z tym,
lecz za duzo jest zim,
ja cie moze za malo kochalam,
lecz zapomniec to juz nie umialam.

Ach, panie, panowie,
ach, panie, panowie,
ach, panie, panowie,
czemu ciepla nie ma w nas?

Co bylo, to bylo,
co bylo, to bylo,
co bylo, to bylo,
nie wroci drugi raz.

Ach, panie, panowie,
ach, panie, panowie,
ach, panie, panowie,
juz ciepla nie ma w nas.
Co bylo, to bylo,
minelo jak milosc,
przesnilo, przelsnilo -
wysnilo sie do dna...

Ах, пане, панове

(Из Агнешки Осецкой)

Гаснут, гаснут костры, спит картошка в золе.

Будет долгая ночь на холодной земле.

И холодное утро займется,

и сюда уж никто не вернется...

Без листвы и тепла как природа жалка.

Поредела толпа у пивного ларька.

Продавщица глядит сиротливо,

и недопито черное пиво...

Ах, пане, панове,

да тепла нет ни на грош.

Что было, то сплыло,

того уж не вернешь.

Как теряют деревья остатки одежд,

словно нет у деревьев на лето надежд.

Только я пока очень любима,

и любовь не прошла еще мимо...

Но маячит уже карнавала конец,

лист осенний летит, как разлуки гонец.

И в природе все как-то тревожно,

и мой милый глядит осторожно...

- До свиданья, мой милый, - скажу я ему,

- вот и лету конец, все одно к одному.

Я тебя слишком сильно любила,

потому про разлуку забыла. -

Горьких слов от него услыхать не боюсь -

он воспитан на самый изысканный вкус.

Он щеки моей нежно коснется,

но, конечно, уже не вернется...

МЫ ЛЮБИМ ДЕЛАТЬ Э Т О!

Зато стихи для шлягера "Nie spoczniemy" Агнешка считала одними из самых своих неудачных. Так оно, наверное, и есть: когда это гениальные стихи, боль и кровь поэта, становились шлягером? Его упорно переводили (протестная, роковая мелодика песни звучала как гимн поколения, но почему совсем не лозунговое "Не уснем!") и пели на русском, но стихам снова не повезло. Для начала предлагаем параллельный для наглядности, совершенно бардовский, туристский вариант перевода. Его автор, оттолкнувшись от знакомого по звучанию слова zal, нанизал вокруг него и неутоленную мечту, и зов дороги...

Nieutulony w piersi zal, Не утолить мечту. А жаль:
Bo za jedna sina dala - druga dal. За бескрайней синей далью - снова даль.
Nie spoczniemy, nim dojdziemy, Нет покоя, пока снова
Nim zajdziemy w siodmy las. Зов дороги манит нас.
Wiec po drodze, wiec po drodze Значит, снова мимоходом
Zaspiewajmy chociaz raz. Запоём хотя бы раз.

Nienasycony w sercu glod, Как жадно сердце на любовь...
Bo za jednym mocnym chlodem drugi chlod. За одним холодным инеем - другой.
Nie spoczniemy, nim dojdziemy, Нет покоя, пока снова
Nim zajdziemy w siodmy las. Зов дороги манит нас.
Wiec po drodze, wiec po drodze Значит, снова мимоходом
Zaspiewajmy jeszcze raz. Запоём ещё не раз.

Niewytanczony wybrzmi bal, Недотанцован этот бал.
Bo za jedna sina dala - druga dal. За бескрайней синей далью - снова даль.
Nieuleczony usnie bol; Со временем утихнет боль.
Za pikowym czarnym krolem - drugi krol. За пиковым королём - другой король.

Niepocieszony mija czas, Проходят годы чередой.
Bo za jednym czarnym asem - drugi as. За одним тузом в игру придёт другой.
Nie spoczniemy, nim dojdziemy, Нет покоя, пока снова
Nim zajdziemy w siodmy las. Зов дороги манит нас.
Wiec po drodze, wiec po drodze Значит, снова мимоходом
Zaspiewajmy chociaz raz. Запоём хотя бы раз.

Niewytanczony wybrzmi bal, Недотанцован этот бал.
Bo za jedna sina dala - druga dal. За бескрайней синей далью - снова даль.
Nieuleczony usnie bol; Со временем утихнет боль.
Za pikowym czarnym krolem - drugi krol. За пиковым королём - другой король.

Czy warto bylo kochac nas? А стоило ли нас любить?
Moze warto, lecz ta karta zle gral czas. Может, да, но картой время не побить.
Nie spoczniemy, nim dojdziemy, Нет покоя, пока снова
Nim zajdziemy w siodmy las. Зов дороги манит нас.
Wiec po drodze, wiec po drodze Значит, снова мимоходом
Zaspiewajmy jeszcze raz. Запоём ещё не раз.

А вот один из, возможно, последних - сравнительно недавних - переводов:

Безмерна на душе печаль,
ведь за каждой синей далью - снова даль.
За горою
за седьмою
лес листвою
манит нас;
нет покою
нам с тобою,
так споем
хотя бы раз.
Безмолвный мучит нас вопрос,
ведь за холодом последует мороз.
За горою
за седьмою
лес листвою
манит нас;
нет покою
нам с тобою,
так споем же
еще раз.
Без танцев бал пройдет - а жаль,
ведь за каждой синей далью - снова даль.
Без исцеленья схлынет боль;
за пиковым королем - опять король.
Без сна идет за часом час;
за тузом - туза другого черный глаз.
За горою
за седьмою
лес листвою
манит нас;
нет покою
нам с тобою,
так споем же
еще раз.
Любовь придет к тебе подчас,
но порою за игрою молвишь: "Пас".
За горою
за седьмою
лес листвою
манит нас;
нет покою
нам с тобою,
так споем же еще раз.

Данный перевод и вправду далек от смысла стихотворения . Предлагаем вниманию специалистов очередной (почти подстрочный) вариант:

Не успокоимся

Неутоленная в груди моей печаль,

Ибо за каждой синей далью - другая даль

Не успокоимся, но дойдем,

Но войдем в седьмой лес.

Вдоль по дороге, вдоль по дороге,

И споем мы еще раз.

Не насытить в сердце голод,

Ибо за каждым сильным холодом - снова холод.

Не успокоимся, но дойдем,

Но войдем в седьмой лес.

Вдоль по дороге, вдоль по дороге,

И споем мы еще раз.

И не станцованный еще наш бал,

Ибо за каждой синей далью - другая даль

И не излечить вовсе эту боль

За пиковым черным королем - другой король

Вновь безрадостен мой час,

Ибо за каждым черным асом, другой ас.

Не успокоимся, но дойдем,

Но войдем в седьмой лес.

Вдоль по дороге, вдоль по дороге,

Хочешь - споем мы еще раз.

И не станцованный еще наш бал,

Ибо за каждой синей далью - другая даль

Не излечить мне вовсе эту боль

За пиковым черным королем - другой король.

Разве стоило после этого любить нас?

Может стоило, то лишь та злая карта сыграла роль

Не успокоимся, но дойдем,

Но войдем в седьмой лес.

Вдоль по дороге, вдоль по дороге,

И споем мы еще раз.

Последний куплет как бы резюмирует все предыдущее, поэтому позволяем себе опубликовать еще один фрагмент перевода:

Czy warto bylo kochac nas?
Moze warto, lecz ta karta zle gral czas...
Nie spoczniemy,
nim dojdziemy,
nim zajdziemy
w siodmy las...

Так стоило ли нас любить?
Может, стоило - кто знает?

Может быть...
Карты вновь не пересдать,
мы не станем отдыхать,
отдохнем, когда в волшебный лес придем...

Надо признать, что кое-какие из помещенных выше переводов вроде бы где-то отвечают элементарным требованиям, хотя неудач в них предостаточно. Например, небрежность в подборе образов и средств их выражения. Правда, иногда сбой ритма оправдан, поскольку в чем-то, наверное, близок к специфике оригинала, но многое действительно недоработано. Зачастую можно было найти решения, лучше соответствующие специфике русского языка, некоторые строки удивительно неудачны по ритмике. Переводчикам не удалось передать важную особенность исходного текста - сочетание сентиментальности и грубоватости. Переводом, как и оригинальным стихотворением, можно проникнуться - для этого достаточно лишь добавить языку произведения разговорности и лёгкости.

В приведенном первым (параллельном) переводе что-то, что-то переводчик, похоже, понял, приблизился к философии данных стихов - nienasycony w sercu glod (ненасытный голод сердца) он передает: как жадно сердце на любовь... Ведь, и в самом деле, в стихах "Nie spoczniemy" зашифрован взгляд на любовь и секс поколения шестидесятников, выросших в строгих нравах социалистического лагеря: за одной далью - другая, за одним королем - другой, за одним тузом - другой туз. "Лагерь-то один, да бараки разные" - польская литература, театр, кино в период хрущевской оттепели были буквально пронизаны чувственной атмосферой. Все было сделано талантливо и красиво, порой даже идейно безупречно (фильм "Пепел и алмаз" Анджея Вайды по одноименной повести Ежи Анджеевского, охаянной, впрочем, в СССР).

Свободные отношения - символ поколения первой сексуальной революции в социалистическом пространстве. Мы не уснем, потому что любим это делать. Молодежь купается в "оттепели", но реализовать себя способна только через это. Все остальные пути под надоевшими лозунгами ведут назад, в сталинские морозы.

Подстрочный перевод:

Безутешна в груди печаль,

Так как за одной синей далью - другая даль.

Не уснем, пока не дойдем,

Пока не войдем в седьмой лес.

Следовательно по пути, следовательно по пути

Споем хотя бы раз.

Многое становится понятным, если знать, что droga (дат.drodze) - не только дорога, путь, но и способ, порядок достижения, а zaspiewac - не только запеть, но и заломить, запросить цену (вспомним коробейника из русской песни: "...просит цену набавлять!").

Вообще, настойчиво повторяемый рефрен

"...Nie spoczniemy,
nim dojdziemy,

nim zajdziemy

w siodmy las.

Wiec po drodze,

wiec po drodze

zaspiewajmy jeszcze raz!"

своей внутренней ритмикой очень напоминает хемингуэевское "...для него был путь во мраке, который вел никуда, и только никуда, и опять никуда, и еще, и еще, и снова никуда..." ("По ком звонит колокол". Перевод Н. Волжиной и Е. Калашниковой).

Нет, наверное, необходимости переводить скрупулезно стихи полностью (все догадываются, что такое стихотворный перевод), но последний куплет - ключ к пониманию всего стихотворения:

Стоило ли любить нас?

Может, стоило, но той картой недобро играло время.

Не уснем, пока не дойдем,

Пока не войдем в седьмой лес.

Поэтому в пути, поэтому для достижения цели

еще раз заломим цену.

Бессмысленно задаваться вопросом о том, почему Окуджава не перевел "Nie spoczniemy", стихов, которых в какой-то мере стеснялась сама Осецка. Он не принял "сексуальную революцию", он навсегда остался глашатаем одухотворенной любви, последним романтиком XX века.

***

Переведенные несколько позже "Kolorowe jarmarki" ("Разноцветные ярмарки" у нас известны в версии Валерия Леонтьева, написана песня Лясковским и Улицким; но в целом для певицы Марыли Родович Осецка написала главные свои песенки) тоже имеют мало общего с оригиналом. Все это можно объяснить лишь одним: утрачены заложенные еще Пушкиным традиции стихотворного перевода. Рвутся невидимые связи со славянским языком.

Понимая взаимосвязь языка, духовных традиций и жизнеспособности этноса, все народы мира свято чтут и изучают основы отечественной духовной письменности и культуры. Обязательным предметом в школах мусульманских стран является арабский язык, в еврейских - иврит, в школах Западной Европы - латынь и т.п. Но это уже предмет другого разговора.