Шестопалов Юрий Константинович
Чикакгские истории. Компания (продолжение)

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • © Copyright Шестопалов Юрий Константинович
  • Размещен: 09/02/2010, изменен: 09/02/2010. 36k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
  • Скачать FB2
  • Аннотация:
    Хотя формально это продолжение "Чикагских историй", на деле вторая часть достаточно самостоятельное повествование, и её можно читать без знания событий в первой части. В плане описательной информации, дающей представление о жизни в Чикаго,материал намного более насыщенный, и для многих, мне кажется, интересней будет читать эту часть. В первой много "психологических этюдов", которые в наше несколько торопливое и поверхностное время не всеми воспринимаются, а тем более приветствуются.
    •    Жизнь в Чикаго
       Компания
      
       Я просыпаюсь от незнакомого запаха, который преследовал меня во сне. Приоткрываю глаза, с удивлением обнаруживаю странную обстановку, и тут же вспоминаю, что нахожусь в гостинице, в Чикаго, и сегодня утром я должен начать трудиться во благо и процветание нанявшей меня компании. Надо вставать! Что там ждёт меня сегодня, а также завтра, послезавтра и вообще ближайшие три-четыре месяца, пока система, которую мне предстоит создать, не начнёт работать?.. Я одеваюсь для прогулки-пробежки, и отправляюсь на набережную озера Мичиган, недалеко от гостиницы. Ярко светит весеннее апрельское солнце, но прохладно, градусов пять. Листва ещё не распустилась, с воды задувает студёный ветер, и ощущение весны быстро гасится. Я трусцой бегу в направлении центра, приближаясь к "Великолепной Миле", как чикагцы называют участок набережной с прилегающими к ней высотными зданиями недалеко от центральной части города. Навстречу попадаются редкие бегуны. Здания постепенно приближаются. Да, многие имеют свой уникальный облик, какую-то изюминку. Чувствуется, что спроектированы с душой. Это, конечно, не гарантия их высочайших архитектурных достоинств, но народ старался, это видно невооружённым глазом. А чувство эстетики у каждого своё, хотя общая атмосфера влияет на его формирование. И в данном случае это влияние, что-то вроде облагороженного индустриального менталитета, заинтересованного прежде всего в инженерных достижениях, тоже чувствуется в архитектурном облике зданий.
       Вчера вечером я поселился в эту гостиницу, привлёкшую меня относительной близостью к центру, где располагается компания. Остались позади переговоры, подписание контракта, какие-то дурацкие медицинские тесты, не наркоман ли я, а также прочие излишества и где-то как-то даже несуразности. Но все эти требования выдвигались без тени сомнения в их нужности и, похоже, никто даже не задумывался об их целесообразности, кроме Криса, извиняющийся тон голоса которого говорил о том, что он понимает нелепость такого рода проверок. Но остальные, вовлечённые в процесс на другой стороне, не испытывали и тени сомнения в своих действиях. Сказал когда-то кто-то, что так надо делать, и всё. О чём тут ещё думать? Делать надо!
       Контора из Питтсбурга, наконец, очнулась, когда я сказал, что нашёл другой контракт. Тут же они приняли мои условия, прислали бумаги, но я решил работать с чикагской конторой, проект там показался интересней.
       И вот я иду по центру Чикаго, направляясь в компанию. По-прежнему светит солнце, стало заметно теплее, чем когда утром я разминался на набережной. Совсем неплохо, и меня охватывает какое-то радостное состояние, не то надежды, не то оптимизма. Может, как-то оно устроится со временем, и снова начнётся нормальная жизнь, для которой я создан, с нормальными человеческими отношениями. Не будет этого давления со всех сторон, которое превращает людей в каких-то роботов, придатков капиталистической системы, в которой постоянно навязывается, внушается представление, что будто бы деньги имеют подавляющее значение, что деньги это начало и конец всего и вся. Чушь какая-то, но люди покупают эту идеологию, и живут и пляшут под её дудку, и устраивают соответствующую такой установке безликую и нерадостную жизнь.
       Но уже первые минуты пребывания в конторе сильно ослабили это хорошее чувство, и в Чикаго оно так больше никогда и не возвращалось. Поскольку я работал в офисе компании, на меня и смотрели как на наёмного рабочего, со всеми вытекающими. А я отвык от этого, да и никогда не привыкал, сказать по правде. Выяснилось, что народ работает здесь с семи утра до пол-седьмого вечера; хотя, да, формально рабочий день восемь часов. И не высиживают часы, а действительно работают, как заводные. И как-то постепенно солнечный день померк в моих глазах, хотя солнце на улице светило по-прежнему. Я сам люблю работать, но мне надо, чтобы было интересно, чтобы народ нормальный был, хоть сколько-то, и чтобы работа имела смысл, была полезной для общества. Отчасти потому, что я так воспитан, но в основном потому, что я так устроен физиологически, такая у меня биология. А тут было другое. Здесь всё было о деньгах, и люди рассматривались исключительно как инструмент, который надо нещадно эксплуатировать, чтобы сделать больше и больше денег. И это и была конечная цель деятельности этой компании. Так подумать, больные они какие-то, что-то у них с психикой не в порядке. Ну нельзя так жить! А они, похоже, живут, тем не менее. И хоть компьютерная система сама по себе интересная с технической точки зрения, но цель-то её всё-равно спекуляция на рынках ценных бумаг. Они же ничего не создают, только спекулируют. И уже через несколько дней, когда я поближе познакомился с конторой, я понял, что сделал ошибку, и лучше бы я поехал в Питтсбург. Та система, по крайней мере, должна была регулировать движение всего пригородного железнодорожного сообщения в одном из самых крупных европейских городов. Однако я понимал, что переиграть уже было сложно. И когда я научусь принимать правильные решения?..
      
       Коллеги
      
       Этот подзаголовок написан с небольшой долей иронии. Всё-таки в слово "коллеги" традиционно вкладывается иной смысл, чем тот, которым на самом деле были наполнены отношения с разными людьми в этой компании. Хотя, надо сказать, с некоторыми сложились хорошие дружеские отношения. В первую очередь, это относится к уже упоминавшемуся Стиву, бывшему москвичу Саше, который пришёл в компанию вскоре после меня, и нескольким программистам. Одним из них был Билл, местный житель, который привык делать свою работу по-человечески, вкладывая в неё душу, и потому смотрелся белой вороной на общем фоне, основу которого составляла забота прикрыть себя со всех сторон от возможных неприятностей.
       Оригинальная компания была создана несколько лет назад группой инвесторов. Идея была простая. Есть так называемое уравнение Блэк-Шольца, которое позволяет рассчитать цену опций - финансовых инструментов, как бы построенных над акциями. Надо знать несколько входных параметров, включая цену акции. Тогда, сравнивая теоретически рассчитанную цену с ценой на бирже, можно путём купли-продажи выручить сколько-то денег. Если делать это быстро и в больших объёмах, то можно оказаться в прибыли. То есть самая заурядная спекуляция, только осуществляемая компьютерами по заранее составленным алгоритмам. По-моему, торговцы в Индии входят не то в четвёртую, не то в пятую касту, то есть далеко не самую престижную, скорее наоборот. Моя бы воля, я бы поставил всех спекулянтов, особенно биржевых, в последнюю касту. В смысле созидательной деятельности они находятся на последнем месте в роде человеческом; они ничего не созидают, но зато разрушают результаты труда других людей. И вот мне, с моим таким идеологическим отношением к цели существования конторы, довелось трудиться на поприще усовершенствования процесса компьютерной спекуляции.
       Теперь это была уже не оригинальная контора, её давно купила большая финансовая корпорация, когда убедились, что идея работает и приносит реальные барыши. Из оригинальных инвесторов в результате жёсткого, если не жесточайшего, естественного отбора осталось немного, но каждый из них заслуживает отдельного разговора, хотя бы в силу своих персональных качеств и самобытности характера.
      
      
      
       Крис
      
       Крис выжил в этой конторе благодаря своей помешанности на деле. Это был работяга каких мало, и при том он обладал завидной энергетикой. При каждой очередной междоусобной войне инвесторских групп Криса, по-видимому, просто никто не трогал, потому что кто-то же должен был делать дело, не могут же все только воевать. А лучше Криса в этом плане среди них никого не было. В конце концов, съедят и его, вскоре после того как я закончу проект, но на том этапе становления компании без таких, как он, было не обойтись. Крис болел за дело всей душой, это была его жизнь. Бывало, во время разговора с ним, где-нибудь в восьмом часу вечера, на его столе разоряется телефон, но Крис, поглядев, кто звонит, трубку не берёт. В конце концов, я предлагаю ему послушать, кто там пытается к нему прорваться, на что Крис отмахивается, мол, звонит жена. А Крис очень хороший семьянин, между прочим.
       Работать с ним было интересно, мы хорошо понимали друг друга. Но когда небольшая компания становится частью большой, атмосфера, деловая среда должна соответственно меняться, равно как и интересы разных участников. Я был человеком со стороны, поэтому меня все эти политические групповые игры особо не касались, может пару раз, но понаблюдать за ними было интересно, поскольку в этой динамичной, и в какой-то степени экстремальной во многих отношениях среде хорошо проявлялся весь спектр человеческой натуры. Американцы вообще достаточно прямой народ, а чикагцы довели эту прямизну вообще до прямой линии.
       Один раз Крис брал отгул, переехать в новый дом, но и в этот день после обеда его притянуло на работу. Я поинтересовался насчёт дома. Оказалось, Крис построил его за пять месяцев, что для него было очень долго, он планировал за три. Если бы строил он сам, а не нанятые строители, он бы сделал за два, но не все же такие работники, как Крис. Но интереснее другое. Оказалось, что дом особо ничем не отличается от старого, и по размерам, и по отделке, и по возрасту - старому дому было только четыре года. Более того, оба дома находились в одном районе, буквально на соседних улицах. Крис не выиграл ни в чём, построя новый дом. И я понял, что это просто так у них принято. Все строят, раз есть деньги, а зачем, над этим они не задумываются. Им важно что-то делать, двигаться, а зачем, это уже не так важно, оказывается. Все делают, значит так надо. Хотелось бы, чтобы люди как-то подальше просчитывали свои действия, задумывались об их целесообразности, но глядя кругом, обнаруживаешь, что дело обстоит далеко не всегда таким образом, а правилом является как раз обратное поведение.
      
       Шаодан
      
       Формально я руководил технической частью проекта, а общее руководство "пробил" для себя Шаодан, причём с далеко идущими целями. Он с первой встречи сделал ставку на меня и этот проект как опорную площадку, с которой он сможет оттолкнуться и запрыгнуть повыше на очередную ступеньку корпоративной лестницы, а именно перебраться в главный офис компании в Нью-Йорке. Там уже хорошо обосновался его, скажем так, приятель, хотя для таких людей лучше подходит слово "подельник", Джек, с которым они вместе начинали в этой компании. Думаю, он согласовал всю комбинацию с Джеком, которому нужен был хороший повод, чтобы перетащить своего верного человека к себе поближе. Свои ребята всегда и везде нужны, а уж такие изворотливые политики и верные как Шаодан, они просто незаменимы для корпоративных игр и продвижения наверх.
       Проект был стратегически значимым для компании, поэтому в случае успеха Шаодан, примазавшись к проекту, приписывал этот успех себе, и обретя такие регалии переезжал бы к Джеку в Нью-Йорк. Комбинация простенькая, но почему бы ей не сработать? В общем, эта парочка сумела навязать Крису свои правила игры, хотя он предпочитал меня одного во всех ипостасях, и пару раз пытался это сделать, когда предоставлялся предлог. Но оба раза Джек спасал ситуацию, нажимая на нужные кнопки в главном офисе, и Криса осаживали. В принципе, можно было бы придумать комбинацию чтобы избавиться от Шаодана, но Крис был не политик, а работяга. И подходящие случаи были, и организовать их было можно. Шаодан был совсем слабый специалист. Когда-то он писал посредственный код, я видел файлы с его именем в базе данных программ. Но вот уже года полтора он жил одним политиканством, после того как компания была куплена корпорацией, и Джек начал своё стремительное продвижение в начальники.
       Мне Шаодан не мешал, разве что иногда слишком много говорил, и я делал своё дело без помех с чьей бы то ни было стороны. В самом начале Крис попытался формализовать процесс разработки, вернее контроля за ходом проекта, я держал его в курсе дел, в том числе с помощью формальных отчётов, но в основном я периодически созывал рабочие совещания, стараясь приглашать толковых людей, и докладывал что и как сделано, надеясь услышать критику и полезные советы. Иногда мои ожидания оправдывались, но в основном у всех своей работы было хоть отбавляй, так что вникать, что там делают другие, у них просто не было ни сил ни времени.
      
       Проект
      
       Ещё на ранних этапах, обдумывая, как мне извлечь для себя пользу из проекта, я решил максимально учесть свои ошибки в предыдущих разработках и накопленный опыт, для того чтобы сделать систему как можно более просто и эффективно. Иногда я употребляю выражение, "посрезать все углы", имея в виду убрать всё лишнее. Несмотря на кажущуюся простоту подхода, это сложная задача.
       Системный дизайн мероприятие с огромным количеством степеней свободы. Мало выбрать правильные технологии, мало понимать принципы построения систем, надо ещё печёнкой чувствовать пока несуществующую программу. При разработке можно ухудшить систему в несчётном количестве мест, за счёт дизайна, за счёт неэффективного кода, соединений модулей, неудачного интерфейса всей системы и отдельных частей, за счёт многочисленных инструментов, используемых при разработке. Если не думать постоянно, как всё это влияет на систему, взаимодействует между собой, вряд ли можно сделать что-то путное. Это совсем не простое дело, создание таких быстродействующих систем, можете поверить мне на слово. По статистике, из десяти проектов аналогичной сложности шесть-семь не завершаются. Да, именно так. Истрачены немалые деньги, потрачены другие ресурсы и время, и всё просто выбрасывается.
       Основная идея в моём подходе, это держать сложность системы под контролем, всё время, не давать сложности расти сверх абсолютно необходимого уровня. Для этого существует много вспомогательных средств, многие из которых доморощенные. В моём случае они простые, апробированные на многих проектах, и эффективные. И надо постоянно (и я именно это имею в виду - постоянно) думать, как упростить систему ещё, как свернуть код, как сделать, чтобы модуль, или класс, или функция выполняли много разных работ, как сделать их универсальными. Например, молотком можно разбить орехи, вбить гвоздь, защититься от бандитов на тёмной улице, и много что ещё. Но точно также можно определить функцию, которая одна будет делать множество различных операций, и современные технологии помогают это делать. И по мере того, как программа растёт, если не терять контроль над ней, оказывается, что многие новые операции могут обслуживаться ранее написанными функциями (или классами, или даже модулями). Может, с незначительными изменениями.
       Но код пишут люди. И с ними надо работать. Кого-то надо учить думать несколько по-иному, чем они привыкли, кого-то просто надо бить по рукам и выдавать чёткие инструкции, как надо делать, и неотступно контролировать каждое их движение. Коллектив разработчиков после нескольких дней структурируется, каждый занимает свою нишу, или место под солнцем, кому как нравится. Внутри появляются группы со своими лидерами, и это всё тоже надо учитывать, чтобы направить все имеющиеся ресурсы на достижение единой цели. Мало быть формальным руководителем, надо ещё стать фактическим руководителем, заслужить авторитет и право руководить в глазах разработчиков. Одним словом, надо отладить весь механизм так, чтобы наряду с проектом чувствовать и всех вовлечённых людей как единое существо (назовём такое образование условно "коллектив" ), объединённое единой целью. В то же время, у каждого человека свои особенности и свои цели, и это тоже надо знать и понимать, а главное учитывать в процессе работы. Руководить людьми в моём случае не так сложно, на проекте работают несколько десятков человек, но всё равно из-под контроля ситуацию выпускать нельзя ни на минуту. Групповые или индивидуальные цели начинают доминировать очень быстро, как только люди теряют чувство общей цели. И тогда их действия становятся неоптимальными, и даже вредными для общего дела. Руководители отдельных групп запросто могут поменять чужой код, лишь бы у них работало. Такие вещи не всегда можно исключить одними техническими средствами, и тогда надо принимать административные и прочие меры. Но это уже отдельная история. Могу только сказать, что мой спектр средств воздействия широкий.
       Здесь принято, что руководители, это отдельная специальность, если не каста. Ничего не соображая в деле, которым они руководят, такие начальники могут существовать годами и даже процветать. Есть люди, которые действительно могут руководить, очень хорошо чувствуя человеческую природу, но они всё равно имеют адекватное понятие о предмете их деятельности, большее или меньшее. Но так, чтобы человек руководил разработкой какой-нибудь системы и не имел никакого понятия ни о программировании, ни о системном дизайне, это уже просто смешно. Он так и наруководит, а вернее наломает дров. Профессиональные знания, соединённые с умением руководить, природным и приобретенным, являются очень важным фактором, определяющим успех всего мероприятия.
       Через некоторое время, присмотревшись ко мне и, видимо, определившись в своём мнении, народ начинает работать так, будто я тут отираюсь со времён царя Гороха. Определяется инициативная группа людей, которые по своей природе любят работать и как-то неравнодушно относятся к общему делу. На таких можно положиться, но поначалу всё равно и с ними надо сработаться и найти общий язык, в том числе профессиональный. У меня нет пока определённости с дизайном, только видение основных модулей. Для Криса я рисую схемы, диаграммы, но я то знаю, что это всё ещё может поменяться на десять раз.
       Очень скоро мы начинаем собирать скелет системы, помаленьку определяясь и отлаживая модули, которые уже точно будет входить в систему. Хотя я не должен, я тоже пишу код для наиболее критических операций. Это я люблю и умею делать. И вообще считаю, если хочешь что-то по-человечески сделать, и можешь это сделать, делай сам. Во многих случаях это оправдано. Например, можно потратить несколько дней подыскивая строителей, для того, чтобы настелить новый пол на кухне. А можно сделать это самому, как в моём случае. Инструменты есть, материал купить не проблема. Мы потратили полтора дня на всё про всё, от начала до конца. Со строителями, это заняло бы не меньше времени со всеми отвлечениями.
       Но я отвлёкся. Когда такие отдельные функциональные кусочки программы отлажены и протестированы на сто рядов, намного легче собирается вся система. И я сам слежу и заставляю других, чтобы сворачивать и сворачивать код и дизайн где только можно, заново анализируя всю систему при каждом новом добавлении. Мы постоянно пишем новые тестовые программы, автоматизируем сам процесс тестирования, и каждый следующий шаг сопровождается новым, всё более изощрённым витком тестирования, какое мы только можем придумать. Народ вначале ропщет, не привыкнув к такому подходу, но помаленьку принимает, кто добровольно, кто скрепя сердце, поняв, что я всё равно не дам делать по-другому. А ошибки есть, и немало. И даже может не столько ошибки, сколько неоптимальные решения, и тестирование помогает их выявлять. Достаточно пропустить одно место, где программа тратит больше времени на обработку, чем соседние модули, и всё, вся система будет работать со скоростью этого модуля, а то и одной функции.
       В общем, пока проект идёт неплохо. Но самое весёлое обычно происходит, когда система начинает работать на реальных данных, а в нашем случае это будет сплошной поток, этакий Ниагарский водопад из данных, поставляемых непрерывным потоком с основных мировых бирж, торгующих ценными бумагами. И потому я всячески форсирую подсоединение нашей системы к реальным данным. Чем раньше мы это сделаем, тем в итоге нам будет легче. Для этого мне надо согласовать действия с торговцами компании, и я на некоторое время становлюсь завсегдатаем торгового отдела.
      
       Торговцы
      
       Их профессиональное качество какая-то бесчувственность. Оно и понятно, торговать надо быстро и без эмоций. И всё-таки некоторые мои новые знакомые обладают этим качеством в большей мере, чем требуется даже для этой профессии. У меня сложилось такое впечатление, что многих из них вообще ничего не может вышибить из равновесия, а вернее, из постоянного бесчувственного состояния. Начальником у них Билл. Можно было бы сказать, что это просто красавец, если бы не выражение его лица, абсолютно неэмоциональное. Биллу тридцать пять лет, и это мужчина в расцвете сил. Бывший игрок в известной команде по американскому футболу, он сохранил и свою спортивную форму, продолжая заниматься разными видами спорта, и красивую, мощную атлетическую фигуру, и спортивную осанку.
       Общаться по делу с ним нормально, свою работу он знает чётко. Один раз я наблюдал его в момент кризисной ситуации. Что-то там случилось на биржах, и надо было предпринимать срочные меры. Билл стоял посреди торгового зала и отдавал чёткие, но абсолютно неэмоциональные распоряжения, какие позиции закрыть, что открыть, что куда перекинуть. Машина, компьютер. Через полчаса такой напряжённой работы проблемы были решены, и Билл, не говоря ни слова, молча ушёл в свой кабинет. Ну хоть что-то можно было сказать торговцам, которые напряжённо работали всё это время, выполняя его распоряжения. "Что за контора, какие-то роботы, а не люди в ней работают", - подумал я в тот раз.
      
       Джек
      
       Где-то недели через две после того как я начал работать, припожаловал Джек. Под два метра ростом, весом килограмм на сто тридцать - сто сорок, немного оплывший, Джек был по своему устройству просто животным, суть которого была в том, чтобы доминировать. Таким его создала природа, и Джек нисколько не противился её задумке, но даже всячески ей помогал. Он как животное чуял, кто его боится, или опасается, и просто третировал этих людей без всякой надобности, просто так. В отношении меня он повёл себя как и должно вести животное, то есть сделал попытку установить своё превосходство. Но я уже был свидетелем таких сцен, и был готов к этому. В туалете, справляя свои потребности, Джек важно начал со мной разговор, что, мол, нам с ним надо поговорить. Я рассмеялся, и сказал, что поговорить можно, но туалет для этого не самое подходящее место. И вышел, не дожидаясь его ответа. Ещё раз он подошёл ко мне, когда я ел на кухне, но я сказал, что он опять неудачно выбрал момент для разговора, неужели он не видит, что я обедаю. И этого хватило, чтобы он ко мне больше никогда не подошёл и не заговорил, хотя приезжал в компанию частенько.
       Рисковал ли я, поведя себя таким образом? На тот момент я ещё не знал всех нюансов, о которых рассказал выше, насчёт заинтересованности Джека в успешном завершении проекта. Увидев его разнузданное поведение первый раз, я для себя решил, что от этой скотины никого унижения терпеть не стану. Это животное. Если начнёт приставать, я просто пошлю его подальше и выйду из конторы, и уже больше никогда туда не вернусь. Всё, что они могут, это не заплатить деньги. Да пожалуйста, пусть подавятся. А больше меня с этой конторой ничего не связывает. Нельзя никому давать унижать себя. Слишком дорого за это придётся заплатить в итоге. В таких случаях не надо ничего взвешивать, убеждать себя, что, мол, неудобно грубить людям. Им то удобно, так зачем тебе церемониться с ними? Как аукается, так пусть и откликается. Зачем нарушать законы природы? Если чувствуешь, что унижают, повернись и уходи. Можно сказать что-нибудь напоследок, если найдёшь правильные слова. Иногда они, правда, уже потом на ум приходят. Но это не важно. Главное - сделать правильно, а словесное оформление, тут уж как получится.
       На общих собраниях свою речь Джек начинал с мата, взгромоздившись на высокий помост; не знаю, зачем уж он был в зале. Суть его выступления сводилась к тому, что вы тут все дармоеды, получаете деньги ни за что, ничего не делаете, а если делаете, то всё не так. Раз прослушав такую полезную для дела речь, я больше ни разу не ходил на собрания с участием Джека.
      
      
      
       Город
      
       Поселился я в северной части города. В южной части Чикаго живут чёрные, и по странному стечению обстоятельств криминальная обстановка там напряжённая. Могут и ограбить, и прибить ненароком. Дом находится метрах в двухстах от набережной, куда я частенько хожу вечерами. Продовольственный магазин тоже относительно недалеко, можно ходить пешком. Улицы в Чикаго нормальной ширины по сравнению с большей частью Манхэттена, но "каменные" - ни кустика, ни дерева. Дома вплотную, без зазоров, приставлены друг к дружке. Разумеется, в пригородах нормальная планировка, но в старой части города, а она огромная, что-то типа улучшенных, относительно малоэтажных "каменных джунглей". Жить можно, но неуютно как-то. Это ощущение не покидает даже на более приспособленных для жизни боковых улочках. На набережной, ближе к центру, есть большой по чикагским меркам парк, но до него далековато, так что набережная для меня основное место прогулок.
       Шум с улицы донимал поначалу. А потом я как-то привык к вою полицейских сирен, и даже спал с полностью с открытыми окнами и меня эти сирены не беспокоили. Человек, он и правда ко многому может привыкнуть.
       В один из первых дней я забрёл в продовольственный магазин, где на кассе работала мексиканка. Она назвала сумму, я отсчитал сорок три доллара, четыре банкноты по десять, и три по одному, и дал ей. Она отвернулась, что-то там сделала, и секунд через пятнадцать повернулась, сказав, что будто бы я дал тринадцать долларов, и показала их мне. Тридцать долларов она успела спрятать. Два мексиканца и белый, не то хозяин, не то управляющий, прибывшие на место происшествия, естественно, встали на её сторону. После оживлённого пятиминутного обмена мнениями, сопровождаемых недвусмысленными угрозами со стороны оппонентов бандитского вида, я оставил им покупки, тридцать долларов, и, мягко говоря, раздосадованный происшествием, покинул магазин. Добро пожаловать в Чикаго!
       С мексиканцами я раньше познакомился, в Калифорнии, и это происшествие не так чтобы заметно поменяло мои прежние представления о них. Конечно, судить о целом народе по нескольким десяткам представителей и книгам мексиканских авторов может и необъективно, но у меня просто нет другой информации. Как говорится, "лесом еду, лес пою" - это то, что я видел.
       Поначалу мне приходилось спрашивать у прохожих дорогу. Многие обращение к ним просто игнорируют и продолжают идти дальше. Может, боятся, что к ним пристанут по какому-нибудь поводу, там довольно много бродяг, а может, это просто такая вот особенность жителей города, неприветливость и боязнь друг друга. Неуютность, это, пожалуй, основное чувство, сопровождавшее всё моё пребывание в Чикаго. С ближайшими пригородами там проживает около девяти миллионов человек, около миллиона поляков. Владельцы дома, где я снимал квартиру, кстати, были поляки.
       В Чикаго есть что посмотреть туристам, включая музеи, несколько дней можно провести. Но не больше. Для меня наибольший интерес представлял дух этого города, прошлый и настоящий, через который угадывался и дух страны. Фальсификация музейных экспозиций меня в заблуждение не вводила, к счастью, я знаю реальную историю, а не ту, которая преподносится американцам. Конечно, дикая эксплуатация, конечно, противостояние, зачастую кровопролитное, рабочих и капиталистов, подогретое идеологическими доктринами, часто интерпретируемых буквально, в их наиболее экстремисткой форме. Но за всем этим чувствуется напряжённый созидательный труд, хотя созидание как таковое было не целью, но побочным продуктом воплощения основной идеи - обогащения. Река, в которую сбрасывались нечистоты и отходы производства, в том числе со знаменитых чикагских мясобоен, была загрязнена до последней степени, и как следствие такого подхода к вопросам санитарии в городе были постоянные эпидемии. С одной стороны видишь, что могут сделать люди, испытываешь уважение к творцам этого города. А с другой видишь, до какого животного состояния можно довести людей, когда всё подчинено одной пламенной страсти, обогащению любой ценой, в какую бездну дикости и невежества можно погрузить людей, на труде и костях которых построено всё это индустриальное великолепие. Я подчёркиваю, индустриальное, техническое, но я скромно умалчиваю об эстетической стороне, оставаясь при своём мнении о второстепенном значении этого понятия по отношению к Чикаго.
       Запомнились певцы на станицах метро. Им отводят оборудованное место, они приходят со своими инструментами, аппаратурой, и самозабвенно поют. Да, не за деньги, просто так, от души. Ну, хочется людям попеть! В основном темнокожие певцы и даже целые группы. Одна женщина хорошо так пела, я пропускал иногда по несколько поездов, до тоге мне нравилось, как она поёт. Поскольку на работу я ходил в одно и то же время, темнокожие продавцы газет вскоре начали меня узнавать, мы здоровались, перебрасывались несколькими фразами. В то же самое время белый продавец газет, американец, торговавший в закутке недалеко от центральной библиотеки, услышав мой акцент, меня просто игнорировал, сквозь зубы прошипев какую-то ругань в отношении всяких тут понаехавших. Даже не обидно, просто смешно такое наблюдать. Народ!..
      
       Люди, люди... Они создали и продолжают создавать дух этого города, воспроизводя его бесчисленными способами каждую минуту. Недавно, уезжая из Чикаго, я задал работнику чикагского метро наивный вопрос, что делать с проездными билетами на метро, на которых осталось долларов десять. Ответ был великолепный, он выдал суть этого города с потрохами! Им просто надо украшать въезды в Чикаго: "Мы не отдаём деньги обратно!"
       Один раз, прогуливаясь по набережной, я издали увидел идиллическую картину. Заходящее солнце, на берегу озера Мичиган, у входа в бухту, где находится стоянка для катеров и яхт, обнявшись за плечи сидят парень и девушка. Девушка изредка наклоняется вперёд. Подойдя поближе, я понял, в чём дело. Каждый раз, когда вблизи проходит катер, она начинает остервенело, с матом-перематом, кричать людям на катерах всевозможные оскорбления. Жилы на её шее вздуваются, лицо краснеет. Парень сидит молча, продолжая обнимать подружку за плечи. Наверное, такое можно увидеть и в других местах, но в Чикаго у вас больше шансов наблюдать такую сцену.
      
       Аэропорты
      
       На выходные я обычно улетал в Торонто. И надоел же мне аэропорт О"Хара, кто бы знал! Сначала я летал на самолётах канадской компании. Но мало того, что они запаздывали. Вечерних рейса было три. И чаще всего их объединяли в один, так что вместо шести вечера я прилетал в полночь. Я вообще ни разу не вылетел из Чикаго вовремя. Потом я переключился на самолёты американских компаний. Попробовал "Юнайтед". Получше, но тоже не очень. В итоге остановился на "Американ Аэролайнс". Те тоже стабильно задерживались, но обычно не более чем на час-полтора.
       В Чикаго до аэропорта добираться очень удобно. Сел на поезд метро, и через полчаса на месте. А вот в Торонто в аэропорт можно добраться только на машине. Автобусы есть, но они такие неудобные, и ходят очень редко. И теперь уже туда никогда не проведут железнодорожную ветку, не смогут. А по объёму международных перевозок это, по-моему, третий аэропорт в Северной Америке. Но железнодорожное сообщение здесь угроблено автомобильными компаниями и авиацией. Так что хочешь, не хочешь, тащись в аэропорт, или если не очень далеко, скажем до тысячи километров, садись за руль и вперёд.
      
       Том
      
       О нём надо рассказать отдельно. Он тоже был одним из организаторов компании. Интересен он был своей цельной примитивностью. В компании отвечал за системное администрирование. Один раз я остался на выходные и пришёл в компанию. Том был тоже там, маялся с кондиционерами для серверов. Он плотный, невысокий, а тут надо было переключить какой-то вентиль, до которого он не мог дотянуться рукой. Я, глядя на его мучения, предложил помочь. Встал на лестницу, и между кабелями и какими-то трубами дотянулся до вентиля и перекрыл его. Том был в полном замешательстве. Он не знал, что делать. Минут через пятнадцать он вернулся и как мог поблагодарил меня. Видно было, что далось ему это напряжением всех душевных сил. Похоже, в жизненном опыте Тома такое встречалось впервые, чтобы кто-то вот так просто, ни за что, взял и помог. Каждый сам за себя, вот закон их жизни. Это нормально, я это принимаю, но всё хорошо в меру. Иждивенчество ещё хуже с моей точки зрения, но такой крайний эгоизм тоже перебор. Люди всё-таки социальные существа, и убрать такой важный аспект из их жизни, это значит обеднить её, и весьма существенно.
       Развлечение у Тома было одно. Деньги у него, как у одного из основателей компании, были. Он купил себе БМВ тысяч за двести, обвесил её обнаружителями радаров, и на этой машине ездил периодически в гости к родственникам в Аризону, развивая на отдельных участках, по его словам, скорость до двухсот пятидесяти километров в час. Это его грело. А в остальном Том был весьма малоэмоциональным человеком. Я, собственно, что хочу сказать. Если поставить цель разбогатеть, то даже такому простецкому существу как Том это по силам. Но для этого надо только этим и заниматься, жить этим неинтересным делом, год за годом, вцепившись как бульдог в представившуюся возможность.
      
       Завершение проекта
      
       Всё рано или поздно заканчивается. Закончилось и моё пребывание в Чикаго. Система заработала, я ещё неделю побыл, последил за ней. Народ из группы перевели на другие проекты, осталось человек семь, да и тем заниматься особо было нечем - мы хорошо сделали систему. Кода в ней было кот наплакал. Крис всё не верил, что такое микроскопическое по его представлениям количество кода может обслуживать такую разветвленную функциональность. А почему бы и нет, если всё делать по-человечески.
       В последний день работы, попрощавшись с новыми знакомыми, зашёл в центральную библиотеку, сдать книги. Библиотека хорошая, надо сказать; думаю, построенная для показухи, потому что районные библиотеки, в некоторых из которых я был, просто нищие. Я потому и записался в эту, что здесь хоть какие-то книги можно было найти, да и обстановка приятней. В фойе библиотеки проходила выставка, посвящённая падению башен торгового центра в Нью-Йорке. По подаче материала и антуражу выставки чувствовалось, что страна готовится к войне. Значит, действительно пора отчаливать. Ну что мне, мирному человеку, делать в воющей стране?
       Ещё раньше здесь же мне предложили другой проект, но я был сыт по горло своим пребыванием и в Чикаго, и в этой компании. Хорошего помаленьку. И вот еду я на поезде, торопиться мне на сей раз некуда, смотрю на заброшенные заводские корпуса вдоль железной дороги, и так неторопливо думаю о жизни вообще и о своей в частности. В смысле работы у меня положение, конечно, неустойчивое. То она есть, то нет. Но вот походил я каждый день на работу, и что-то мне не понравилось. Муравейник какой-то. И люди там или злые, или затюканные, мало нормальных. Прижали их всех хорошо, не пикнешь. В стране, которой давно нет, я тоже ходил работать, но там это не давило, не тяготило. Всё было нормально в этом плане, коллектив такой неплохой был, отношения человеческие. Но нет этого, и никогда больше не будет. Что имеем не храним, потерявши плачем. Глупость ты человеческая, легковерность. Как с этим бороться?.. А делать что-то надо, жизнь лучше не становится, и только сами люди могут свою жизнь улучшить, никто за них этого не сделает. Вот это я знаю точно. И ещё я знаю, что ломать - не строить.
  • © Copyright Шестопалов Юрий Константинович
  • Обновлено: 09/02/2010. 36k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
    • Связаться с программистом сайта.