Пятеро сыновей было у Иоанна П, первого богом венчанного царя Руси Московской, а престол свой хотел передать он внуку Димитрию, которого оставил ему сын-первенец, рано умерший князь Иоанн Иоанович. В правлении же помогал царю сын Гавриил: он переменил имя свое на Василия в честь деда, великого князя Василия П - Темного.
Этот Гавриил, он же Василий Ш, по смерти отца в 1505 году и взошел на московский престол, а 20-летнего племянника своего Димитрия, внука почившего Иоанна, содержал в заточении как опасного соперника.
Было Василию тогда 26 лет, и отличался он особою славянской красотою, твердостью и силою душевной, любовью к подданным и воинской доблестью.
И как задумал он жениться, то в Москву на смотр царских невест по сведениям разных летописных источников прибыло от 500 до 1500 прекрасных девственниц от 14 до 16 лет из ближних и дальних уделов, семей разного достатка и сословий, чтобы состязаться в красоте, здоровье, целомудрии и нравственности. Царским повивальным бабкам достало работы: всех раздеть, осмотреть, перещупать, дознаться до самого сокровенного, добыть-угадать самую крепкую и сладкую ягодку для царя-батюшки. Наконец, из нескольких десятков отобранных Василий Ш взял себе в жены дочь своего верного и разумного советника Георгия Сабурова - Соломониду Сабурову, а остальных девушек просватал за своих вельмож и славных воинов.
Собою прекрасная и мудрая Соломонида всю жизнь любила мужа чистой и кроткой любовью. Не кичась умом, красотою, богатством - всем, что имела в избытке и что хранила она как внутреннюю опору, покой душевный и достоинство московского государя, она твердо прошла земной путь рядом с ним - ласковой советницей, понимающим другом, почти не отмеченная в летописях, не видимая жадной до всяких скандалов толпе, скромным ангелом-хранителем царского дома.
Василий отвечал ей таким же ровным сильным чувством. Уж он-то знал мощь этого сдержанного пламени и энергию этой целомудренной кротости - не зря так спешил домой из каждого похода.
Силу князя московского почувствовали и граждане во Пскове, и рязанский князь, шашни заимевший с крымским ханом, и отвоеванный наконец в польской войне у литовцев Смоленск - все они вошли в состав Московского царства и присягнули на верность Василию Ш.
Государство крепло. Из отдаленных вотчин шли в Москву обозы, груженые мехом соболей, куниц, снежного барса, волка, белой лисы, горностая, барсука; кадки с медом, ярым воском, тюками с атласом, камчой и бархатом.
Но не радовало богатство Василия. Черные мысли подобно ржавчине начали изъязвлять ясный ум государя. Скоро двадцать лет, живя в любви и совете с супругою, не имел он детей.
" За грехи..." - осторожно роптали бояре, - " за непослушание отцовской воле, за Димитрия..."
А Соломонида уже много слез пролила, поклонов по церквам набила, подарков по монастырям оставила, вымаливая у Бога одну радость - дитятко милое от мужа любимого.
В 1525 году сырым осенним днем отправился царь с вооруженными боярами в объезд ближних вотчин своих.
"...И, воззревши на гнездо птичье на древе, сотвори плач и рыдание велико, в себе глаголюще: - Люте мне, кому уподоблюся аз; ни птицам небесным, яко птицы небесные плодовиты суть, ни зверем земным, ни водам, ни земле - и та приносит плоды свои на всяко время.
И начаша бояра говорити: князь де великий государь, неплодную смоковницу посекают и измещут из виноградника..." ( из Псковской летописи )
Тут подъехад к царю служилый князь Иван Овчина Телепнев-Оболенский. Разгоряченный скачкою на вороной своей кобылке, придвинулся близко, задышал царю в ухо:
" Оставь, друже, ты свою старуху Соломониду. Видно, кровь ее остыла. Много молиться стала, так пусть идет в монастырь. А у меня для тебя невеста есть. Озорница, певунья, кровь с молоком, стройная веточка Гедиминовичей, в родстве с Вишневецкими, юная литовская княжна Елена Глинская. Не засидится в девках, уж больно хороша. Недавно род их прибыл служить в Московию, а женихи уже все пороги истерли. Митрополита Даниила уж я уломаю: даст благословение на второй брак. Причина важная - жена неплодная. Сей же час тебе, надежа, просватаю красавицу, огонь-девчонка."
Просветлел челом Василий . Породниться с литовскою боярскою ветвью не вред: сколько за Глинскими верных слуг прибудет к московскому престолу из Литвы. Да и подогреть свою старую кровь молодым вином...А может, и ребеночка эта егоза родит ему...Братья-то: Юрий, дмитровский князь да Андрей старицкий до сих пор не женятся, вожделеют московского трона: радуются, поди, что нет у царя наследника.
Веселый вернулся царь Василий во дворец. Соломониду с того часу заперли в тереме, чтобы не тревожила его лишними укорами, и стали готовить к пострижению. Царь с того часу к жене не входил. И слез ее не видел, и тайны не узнал.
Зато слух о царицыной тайне достиг ушей верного боярина разлучника Овчины, и подтолкнул того действовать более решительно.
Иван Овчина и сам положил глаз на Елену Глинскую. Он понимал, что в толпе богатых женихов он для надменной панны - весьма незаметная фигура. Но, добыв своей крале царский трон, во глубине кремлевских покоев, куда Овчина как верный царский приближенный всюду имел доступ, он рассчитывал получить свою долю благодарности от капризной резвушки. А царица Соломонида со своими тайнами и печалями навсегда успокоится в далекой келье, забудут люди имя ее и судьбу...
Для оправдания поступка царя перед народом вписали в летописи, что сама де Соломонида просила у мужа о постриге, чтобы молить Бога о его здоровии. Были также допрошены с пристрастием слуги царицы и составлены показания о применении ею волхований и приворотных зелий к царю и прочем чародействии при помощи жонки Стефаниды-резанки и Машки корелянки: наговаривали де воду и кропили белое белье князя, а за такие вещи монастырем, считай, легко отделалась...
В конце ноября постриг Соломониду в черницы в Московском Рождественском девичьем монастыре на рву за пушечными избами ее духовный отец старый игумен Давыд.
Унылый колокольный звон сочился на мутном рассвете сквозь обледенелый лес. Замерзая, туманы дыханий оседали инеем в меховых воротниках и конских мордах. Потрескивая, чадили свечи во глубине храма. Крепко держал княгиню за руки один из первых царских советников Иван Шигоня Поджогин-Телегин, ибо сделалась она как безумная, металась и кричала.
Когда обрезали ей волосы и подали монашеский кукуль, она не дала возложить его на себя, а бросила на каменный пол и растоптала ногами. Шигоня ударил ее бичом: "Как смеешь ты противиться воле государя?.." - "А бить меня тоже государь приказад?" - спросила Соломонида и, получив подтверждение, разом упала духом, но объявила всем, что постригается в монастырь против воли и призывает бога в мстители столь великой обиды, причиняемой ей.
Дано ей было имя во мнишестве Софья. Ввиду огромного нашествия в монастырь всякого народа, желавшего видеть свою царицу, переведена была в Девичий Монастырь в Суздале.
Уже через два месяца после пострига царицы Василий Ш
Обвенчался с Еленой Глинской. Свадьба отличалась особой царской роскошью: в церемониях были заняты князья да бояре - Захарьины, Бельские, Третьяков, Шереметьев, Серебряный, только со стороны невесты никого не было. Несли караваи, стояли с царскою чаркой вина, держали в церкви венчальные свечи, мыли князя, а жены боярские ухаживали за княгиней, одевали, посыпали деньгами и хмелем. Озорная невеста в каждом свадебном обряде стремилась к первенству, что предрекало ей роль хозяйки в царском доме. Царь Василий посмеивался, а старые бояре хмурились недобро: такая бойкость у русских невест не в обычае...
Юная царица раскраснелась от медов и, кутаясь в соболий мех, смеялась до слез, наблюдая неловких бояр в шубах, которые суетились у царского свадебного санного поезда. Василий глаз не мог оторвать от ее белого личика, пушистых бровок и жемчужных зубок.
В спальные покои проводил молодых Иван Овчина Телепнев-Оболенский.
Неделю Москва пировала, потом потекли сладкие первые медовые месяцы жизни 50-летнего царя Василия с молодой женой. Не смолкали гусли и рожки в тереме, забыл царь о делах, бегал по дворцу как дитя, играя с царицею в жмурки, а лунными хмельными весенними ночами бродил по саду со своей милой пташкой.
Меж тем по Москве поползли слухи, уже переходящие в гневный ропот, что Соломонида в Суздальском монастыре непраздна ходит и вот-вот разрешится от бремени, что царь загубить хотел дитя свое законное и женился на девке непотребной лядской веры, чтобы "зело прелюбы творити".
Как гром, поразила эта весть Василия. Накричал, разогнал бояр, подверг мамку-няньку царицыну бичеванию, пытал во гневе: как смели такое скрывать от государя? Срочно послал в Суздаль советника Феодорика Рака и дьяка Григория Путятина - расследовать дело на месте.
Соломонида встретила посланников царя во храме и не дала приблизиться. Сказала им, что родила сына Георгия и спрятан он в надежное место, а глаза их неверные не достойны видеть его, и когда войдет он в силу, отомстит за обиду, причиненную матери, а о здравии отца своего царя Василия будет молиться здесь в монастыре возле нее.
Выслушав гонцов, затужил Василий. По всем срокам выходило - правда сие, вымолила Соломонида у бога себе долгожданное дитятко от него, супруга неверного.
Тут же составил он жалованную грамоту, по которой жаловал Соломониду, ныне старицу Софию, селом Вышеславским со всеми прилегающими деревнями, и послал в Суздаль. Да повелел на пять лет перевезти старицу и младенца тайно в уединенный лесной скит, где бы им было спокойнее, от недобрых глаз подальше. Повелел начати строительные работы у Фроловских ворот Кремля, и через год воздвигли зодчие церковь святого мученика Георгия.
И радовался, и тосковал царь Василий, думая, что где-то во лесах живет-подрастает его малая кровиночка. И не ведал он Божьей воли, не знал судьбы своего сына и как уберечь его. Порою, очнувшись от тяжких дум, с недоумением наблюдал он за молодой женой, резвящейся в саду. Качели, хороводы, девушки-певуньи, игры, гудочки, угадалки-догонялки, леденцы да прянички... Она о ребенке не думала, не нагулялась еще... И всюду как верный пес ходит за нею этот Иван Овчина Телепнев-Оболенский.
Стал реже государь навещать царицу в ее терему. Занедужил, старость почуял. А царица живет-не тужит, все игры девичьи да увеселения. То катается на саночках, тов кораблике по Московии-реке плавает. Много молодых княжичей кидаются услужить ей, да всех оттеснил фаворит князь Иван Овчина.
В 1530 году родила царица Елена сына, и наречен был Иваном Васильевичем. Праздновали пышно, уважение к царице прибавилось, да и сама она глядела хозяйкою: и ножкой топнет, и прикажет выпороть - все во дворце заплясало под ее дудочку. Вскоре родила она второго, Юрия. И сделалась властною, уверенной, статной - истинно, царица во всем.
Царь Василий радовался: изголодалось его старое сердце, всю жизнь мечтал понянчить младенчика. Но и кручинился. Дополз к нему слушок, что Иван Овчина хоть и украдкою, но без препятствий стал вхож в покои царицы и днем, и ночью...
Хотел Василий принять схиму. Устал он, истосковался, изболелся. Но убедили бояре - царствуй, и сына Ивана благослови на царство. Долго не соглашался царь благословить Ивана. То оправдывался - не хочу де пугать мальчишку видом своим болезненным, то погружался в глубокие мрачные думы.
Наконец, благословил Василий Ш Ивана и завещал ему московский трон, а по малости лет поручил его митрополиту Даниилу и регентскому совету.
В 1533 году умер царь Василий.
На московский престол по малолетству Иоанна IV взошла его мать Елена Глинская.
Первой задачей этой энергичной властолюбивой женщины было уничтожить всякие слухи о незаконном рождении царских детей, бросавшие тень на царскую династию. С этою целью беспощадно расправлялась она с князьями да боярами - одних травила ядом, других казнила, вешала без суда. Даже собственный дядя Михаил Львович Глинский был посажен ею в темницу за то, что указал племяннице: оскверняет де она царское ложе, деля его с Иваном Овчиной. И родных братьев своего мужа, царя Василия, заковала в железы.
Видно, был повод у этой молвы. До появления Елены Глинской царская династия отличалась отменной красотой, умом и здоровьем. Родственники Елены тоже не страдали психическими отклонениями. Если же мы обратим свое внимание на род Телепневых-Оболенских, то одни прозвища в этом роду чего стоят: Немой, Лопата, Глупый, Сухорукий, Телепень, Овчина...
А дальнейшие ветви царского рода тоже известны: Иван IV ( Грозный ) - психопат, садист, сатанист. Его брат Юрий - дебил бессловесный и беспамятный. Дети Ивана IV, Иван да Федор - не лучше отца по характеру и дяди по уму.
Но эти выводы уже касаются другого царства, Ивана Грозного, и следующего рассказа. А наша история о двух женах Василия Ш имеет свое продолжение в Суздальском девичьем монастыре.
Горько рыдала старица София, получив известие о смерти царя Василия. Была ли в этом прежняя любовь или страх за дальнейшую судьбу своего сына Георгия?
Она понимала, что зло, на которое не мог решиться отец Василий, для разлучницы-злодейки царицы Елены будет вожделенной радостью. Не жить, не жить ее лапушке, царской крови отроку Георгию! И красив он, и умен - вылитый царь-отец. Слишком опасный он соперник для кремлевского выблядка Ивана. Навсегда должен укрыться Георгий от людских завистливых глаз. Навсегда? Похоронить? Да. И сделаем это скорее, пока за нас это не сделали другие.
Тою же ночью на земле монастыря выросла свежая могила, и безутешная старица София заперлась в своей келье, дав обет молчания.
Прибывшие от царицы Елены посланники по особо важным делам узнали о скоропостижной смерти отрока Георгия и были проведены двумя черницами к свежей могиле.
Гонцы государыни постояли в молчании у влажного холмика, осенили себя крестным знамением и поспешили к трапезной - отдохнуть, поесть с дороги.
Молчали монахини, молчала в келье своей старица София. Лишь блаженный дурачок Шнырька на паперти скакал и кричал петухом, и пел чего-то - не разобрать было, лишь два слова помстилось: " пустая могилка, пустая могилка..." - а как подошли к нему, встал на коленки и захрюкал.