После полудня ожидались гости. Шесть обитателей трехкомнатной малометражки привычно встречали воскресное утро: пара самых младших кинулась на шею паре старших, и ликованию всех четырех - бабушки, деда и внуков - не мешала средняя пара, блаженно забытая, в блаженстве от того, что ее наконец забыли и те, и эти.
О, сладкая тягучесть воскресного утра... Давай допьем последние капли сна, побудем высоко и далеко друг от друга... Покой и гармония, далекий детский смех, розовые блики трепещут на влажном карнизе.
Но едва распутываются заплетенные сном ресницы, как мы начинаем говорить.
*
Это разговор после девяти лет молчания - разговор о любви. Нам страшно произнести это слово. Мы говорим о философии, о личности, о долге и свободе, о воспитании и снова - о долге, о христианской морали, о неосознанном зле, о лживых весах, неточных определениях, снова о долге...
...Когда ласкать уже невмочь...
Угрюмая пелена застилает мои глаза, и в потоке слов я различаю только несказанное, пульсирующее: " Люби меня, люби!.."
...А отказаться трудно...
И сразу накатывает тоскливая, тяжелая усталость, я спорю с какими-то отвлеченными фразами, строю не менее отвлеченные доказательства, и обозленный рассудок берет верх, и ты удивленно смотришь на меня. Да, я другая, другая... Я злая, беспощадная и легко побеждаю в споре.
Но это - не откровенность, не правда. Это - бешенство механического счетчика. Закрой глаза, я прошу, давай помолчим...
... И потому всю ночь, всю ночь
Не наступает утро...
Мы долго завтракаем, заботливо оказывая друг другу мелкие услуги: отрезаем хлеб, доливаем чай. Потом идем вдвоем на рынок - ведь после полудня будут гости. Сейчас, когда меж нами пропасть, мы повсюду появляемся вместе.
*
Мы набрали всякой всячины. Покидая ряды, я нечаянно коснулась плечом огромных белых хризантем. Ты купил их. Для меня. Так внимательна только обида. Эту удушливую нежность рождает отчаяние, я знаю. Я улыбаюсь тебе. Нежный, сильный. Неужели и теперь - а скоро тридцать - никакая земная собака не пролает мне, что такое любовь ? Нет, с такими вопросами нужно к стоматологу - челюсти сводит...
*
Через несколько дней ты улетаешь. На Крайний Север. На месяц или больше. Это опасно, и лучше об этом не думать. В день отъезда я не иду на работу, собираю тебя в дорогу. Ты приятно удивлен. А было время, когда эти мелкие заботы совсем не занимали нас. Их не было тогда... Или было что-то, что не давало их замечать...
*
Вокзальная площадь, Поездом до Тюмени, потом самолетом - в Надым... А там - Господи, Ямбург...Огромные трубы...
- Послушай, - говоришь ты. - Мы с тобой сидим в маленьком далеком аэропорту, понимаешь? Деревянный барак, вокруг - поле, тундра, сотни верст метели. И сидим мы в этом бараке, в разных углах, каждый на своем чемодане: ты и я. Кто из нас куда летит? - не знаю А погода нелетная. И каждые два-три часа - объявление:
" Рейсы номер.............откладываются.........ждите сообщений... Уйти нельзя: чемодан и " ждите". И ничего, ничего - ни буфета, ни книжки, ни скамейки - ты понимаешь?! Грязный барак и метель! Нет, ты не понимаешь - ты на чемодане не сидела. Но ты знай, что мы с тобой сейчас в этом бараке - так и знай!!
И ты берешь мое лицо в ладони и долго смотришь. При всем честном народе. Как девять лет назад. Как сто. Как не знаю кто и когда и где. И целуешь. Аккуратно. Всенародно. По-хозяйски.
Потом взваливаешь на плечи рюкзак и уходишь - в дубовом пальто из шинельного сукна, лохматой собачьей шапке. Сильный. Суровый. Широко поводя тяжелыми плечами.
И почему-то я вспоминаю, как их било в лихорадке пять лет назад. Воспаление легких. Температура сорок, Ночью я трижды переодевала тебя, беспомощного как ребенка, бессмысленно водившего мутными розовыми глазами.
Еще полгода оставалось до рождения сына, а о дочке мы и не думали...
Ты уходишь, не глядя. Я чуть-чуть иду за тобой. Слышишь... Я постараюсь... Нет, не то. Все будет хорошо, слышишь?
*
Дней через десять звонит междугородняя. Свекор снимает трубку и недовольно передает ее мне. Это ты.
Ты ??!
= Я в Тюмени. Никак не долечу до Надыма. Нелетная погода. Ты понимаешь, я опять на чемодане. Как ребята? Да, замерз. Тут - 36. В Надыме - 50. Сели в АН, полдня покружили и вернулись. Как ребята?! Ну, куда же ты вышлешь, куда?! Я говорил тебе - барак в поле. Все! Ребят поцелуй!..
Мне нужно сказать что-то важное, громкое, решающее, но все заглушают нервные шаги свекра: ближе, ближе... Поворот... Дальше, дальше... дальше... Поворот... И я шепчу одно только заклинание:
= Все будет хорошо... Все будет хорошо... Все будет...