В краеведческом музее показывали плачущего большевика. Весь день у музея толпились ротозеи. Всем желающим посмотреть не удалось, и на следующий день занимали очередь спозаранку.
К открытию набралось человек тридцать самых нетерпеливых.
Толстый мужчина с розовыми младенческими щеками, прожевывая бутерброд с ветчиной, объяснял окружающим, какие бывают большевики.
- Я, братцы мои, всяких повидал. И смеющихся видел, и сердитых. Пьяных, сумасшедших, стреляющих. Тупых, как пробка видел! Даже слепоглухонемых сподобился. А вот плачущего - ни разу! Дай, думаю, схожу посмотрю, когда еще большевика-то увижу. Их вон скоро может совсем не останется.
- А с чего бы ему плакать, дядя?- спросил стоящий рядом глуповатого вида парень.
- Да кто его знает, сынок! Их, большевиков, сам черт не поймет. Когда все плачут - они смеются, когда все смеются плачут...
- А я вот внучку привела,- охотно вступила в разговор старушка, держащая за ручку девочку лет семи. Пусть, думаю, посмотрит. У нас-то, в деревне, последнего большевика мужики намедни на воротах повесили...
- Вот она, Расея! Вот!- завизжал вдруг древний старикашка, стоящий возле самого входа.- Вам бы только вешать!Кого неважно! Вот из таких-то самые настоящие большевики и получаются.
- А ты чего, дед, кипятишься?- спросили его.- Сидел бы себе дома. Чего в такую рань приперся?
- Да я, господа, может этого момента всю жизнь ждал. При Ленине ждал! При нэпе! Когда же они, думаю, заплачут, наконец? При Лаврентии - все!- думаю, заплачут. Не заплакали, гады... Но дождался все-таки. Мне бы теперь, господа, только одним глазком на большевистские слезы взглянуть, тогда и умирать не страшно.
Подошел дежурный милиционер.
- Ну как он там? Вы его видели? Он и вправду плачет? - обступила его очередь.
- Точно, видел!- подтвердил милиционер. - Я ведь вчера здесь тоже с утра дежурил. Обыкновенный такой большевик, ничего особенного. И действительно, вроде плачет. Хотя издалека и не разберешь - слезы там, или сопли.
Из-за закрытой двери донеслось хриплое пение "Интернационала".
- Проснулся,- зашелестело по очереди.
Все выстроились друг другу в затылок.
Вышел солидный бородатый швейцар и стал проверять билеты.
В музее было прохладно и сумрачно. На толстой железной решетке, отгораживающей экспозицию висела табличка:
"НЕ КОРМИТЬ И НЕ ДРАЗНИТЬ"
Вцепившись руками в решетку, стоял большевик.
- Что?! Радуетесь?- Зашипел он, увидев экскурсантов.- Рано радуетесь! Погодите, скоро взвоете! Вы еще вспомните нас со слезами благодарности!
- А почему же он не плачет, бабушка?- спросила бабушкина внучка.
- Миль пардон,- сказал швейцар и, зайдя за перегородку, наотмашь съездил большевику по физиономии.
Большевик опустился на колени и замотал головой. Из глаз потекли слезы.
- Натюрлих,- сказал швейцар.- Плачет, видите?
Он тщательно запер за собой решетку и, почесав в затылке, задумчиво добавил:
- А если честно - это все ерунда. Приходите лучше на следующей неделе. Приедет паноптикум - будет очень интересно.