|
| |
Борис ШТЕЙМАН
ДЕНЬ ВИННИ-ПУХА
(C)Больше всего Филипп боялся, что Винни попадет в плохие руки. Тетя Лена как-то говорила маме, что с удовольствием бы избавилась от Алисы, сиамской кошки, но боится отдать ее в плохие руки. Филипп представил своего Винни в грубых грязных руках с крючковатыми пальцами и чуть не разрыдался... У мамы добрые, ласковые руки, а она причинила ему такую боль! Это невозможно было понять. Он видел, что она переживает и чувствует свою вину. Филипп уже простил ее. Она не хотела, просто так получилось. Но Винни? Сможет ли он простить ее? На этот вопрос ответа не было, и Филипп стал играть сам с собой в шахматы. Но игра не увлекала. Он никак не мог погрузиться в мир полированных деревянных фигурок, обычно так захватывающий его. Стемнело. Он вспомнил, как ездил отдыхать к бабушке и дедушке в Сухуми. Ему пришло в голову, что бабушка ни за что бы не выбросила Винни-Пуха. А может быть, люди с плохими руками уже давно караулили под окном и только ждали этого злосчастного случая? От такого подозрения Филиппу стало не по себе... Но ведь Винни мог попасть и к хорошим людям. И ему будет у них неплохо и даже, возможно, очень хорошо. Конечно, Винни будет сильно грустить и никогда не сможет забыть Филиппа. Так же как Филипп никогда не забудет Винни... Хотя если Винни подобрал хороший человек, то почему он сразу же не отдал его обратно? Неужели он не видел, как они искали и страдали? А смог бы он сам отдать Винни, если бы тот свалился вот так, как снег на голову? Ведь это такая радость!.. Но, с другой стороны, для кого-то не меньшее горе ... Скоро зима. Выпадет много снега. А на белом чистом снегу будет проще найти Винни. Да и окна зимой закрыты. Ну почему, почему эта нелепость случилась именно сейчас? Филипп погасил настольную лампу и стал смотреть в окно. У Винни сильно повреждена рука, и это очень беспокоило Филиппа. Сможет ли его новый владелец также любить Винни? Потом уже закралась совершенно жуткая мысль: кого он больше любит - маму или Винни? Все-таки маму, хотя... он не был в этом уверен. Ведь Винни не только друг - это целый мир. "Перед тобой целый мир! Наблюдай, размышляй, спрашивай. Главное, не будь тупицей! Мне будет грустно, если ты станешь тупицей", - вспомнил Филипп папины слова. "Тупица" - какое замечательное слово, как ловко оно выскакивает изо рта. "Ту-пи-и-ца!" И даже немного задерживается, а дальше так длинно: "и-ица". Если бы не было так грустно, он бы закричал во всю мочь: "Тупи-ицы! Убий-й-йцы!" И в упоении от этих слов стал бы носиться по комнате и орать. Как отлично сложилось! Какая прекрасная рифма! Мама бы наверняка порадовалась такой рифме. Но сейчас говорить с ней он просто не мог. Не мог и все! Хотя давно уже простил ее. Сразу же и простил. Нет, не сразу. Сначала ненавидел. И даже испугался, как сильно он мог ненавидеть! Сквозь щель между полом и дверью пробивался свет из коридора. Филипп иногда презирал Винни и даже называл его глупцом и деревяшкой. Ему снова захотелось плакать. Но он пересилил себя... В Ростове у него было много друзей. Сначала он хотел научить их играть в шахматы. Ведь это такая замечательная игра! Но не получилось и, наоборот, они научили его играть в карты. Это тоже было интересно, и он быстро стал их обыгрывать. И вообще, он узнал там много нового, о чем не следовало говорить родителям. Но это он понял позднее. Вспомнил, как они поругались в последний раз. "Поздравляю тебя! - сказала мама папе. - Твой сын научился ругаться матом!" "Ничего удивительного, - зло ответил папа. - Ведь он отдыхал у твоих родителей!" Они еще долго ругались, и мама плакала. Филипп утешал ее, объясняя, что бабушка с дедушкой тут совершенно ни при чем. То же самое он пытался сказать и отцу, но тот грубо послал его спать. Было обидно и непонятно, как они не могут разобраться в таких простых вещах. Ему всегда было ужасно неприятно и страшно, когда они ругались. Уж лучше бы его наказали, или он бы съел этот противный невкусный борщ, от которого его буквально тошнило... Филипп разобрал в темноте постель. Он уже две недели ходил в школу. Как он мечтал о школе и как же разочаровался! Во-первых, с самого начала всё пошло кувырком. А уж как начнёшь, так и пойдёт. Накануне Филипп переволновался, не мог уснуть, и у него даже повысилась температура. Первое сентября было под угрозой. Это было ужасно. Но потом они все-таки пошли, нарядные, с цветами. Во дворе школы нашли свой класс, и Филипп встал в конец длинной очереди, называвшейся I"В". Потом он пошел вместе со всеми и как-то незаметно для себя оказался в другой очереди. Его посадили за парту. Стали всех выкликать по списку, но его почему-то там не оказалось. И только в конце второго урока выяснилось, что он попал в I"Б". И Филипп пошел искать свой класс. Это было страшно нелепо. Он уже успел привыкнуть к девочке, с которой его посадили, хотя она ему и не понравилась. Ещё вдобавок на перемене кто-то больно ударил его сзади. Он повернулся, но обидчика не обнаружил. И это было крайне досадно. Ему было жаль цветов, которые достались не той учительнице. Он завидовал старшеклассникам, ловко бегающим по этажам, веселым и опытным школьникам. "И это школа?! - удивлялся он, понуро бредя домой. - Просто глупость какая-то! Боже мой, как нелепо мы живем!" Это было папино выражение. Собственно, из-за школы и произошло несчастье с Винни. Филипп был левша, писал плохо и грязно. Мама делала с ним уроки. Вернее, заставляла переписывать. Он никак не мог понять, кому всё это нужно. "Прямо форменная бессмыслица!" - пытался растолковать он маме. Она неприятно кричала и психовала. И чтобы ещё больше её не раздражать, он переписал всё заново. "Противный неряха! Снова всё переписывай!" - И мама вышла, стукнув дверью. Филипп сразу же вскочил, взял Винни и поставил его к себе на стол. Пусть Винни видит, как нелегко быть школьником. - Ты знаешь, как Винни повредил лапу? - спросил его как-то папа. Это давно интересовало Филиппа, но он был уверен, что об этом, кроме Винни, никто не знает. И замер в предчувствии важного сообщения. - Он защищал честь женщины! - изрек довольный папа. Филипп не удивился. Конечно, Винни должен был кого-то защищать. Это так похоже на него. Но честь женщины? Не совсем понятно. Как это честь? У какой-то женщины была честь, которую непременно нужно было защитить? Может быть, у подруги Винни хотели отнять честь? - Не дури ребенку голову! - прекратила тогда мама интересный разговор. "И почему же это позор, если я сплю с Винни? - стал размышлять-беседовать с ним Филипп. - И какой смысл переписывать одно и то же по десять раз? Просто изнурение ребенка и все!" Он не заметил, как вошла мама. Он только услышал: "Бессовестный! А, и этот урод здесь!" И Винни вылетел в окно. На Филиппа напал форменный столбняк. Мама тоже испуганно замерла. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Потом мама схватила его за руку, и они бросились вниз по лестнице сломя голову, не дожидаясь лифта. Они обшарили весь газон. Филипп не мог произнести ни слова. Уже когда они бежали по лестнице, он знал, чувствовал, всё бесполезно. Мама спрашивала у всех, не видел ли кто упавшей деревянной игрушки. Но никто, конечно, не видел. Филипп даже не мог плакать, так велико было горе. И это страшно напугало маму. Она почему-то стала ругать папу, хотя тот уже давно уехал в командировку и был ни при чем. Филипп разделся и лег спать, положив в постель рыжего плюшевого Потапыча. Это был обычный медведь. Внутри у него что-то хрюкало. "Ничего не значит, что я взял тебя к себе. Абсолютно ничего, - объяснял Филипп Потапычу. - Сегодня день Винни-Пуха. Ты понимаешь меня?.. Ты слышишь меня, Винни?" Винни не попал ни в хорошие, ни в плохие руки. Он застрял между небом и землёй. Он зацепился своей повреждённой рукой за железную решетку соседнего балкона и так и остался висеть, нелепо оттопырив здоровую руку.
|
|