Повестку в армию Петька получил в самый неподходящий момент. Нет, разумеется, Петька очень даже в курсе того был, что в этом году ему предстоит пополнить ряды славных вооруженных сил страны. Он и медкомиссию всю прошел еще зимой, и в районном военкомате на учет его, как полагается, поставили, и года Петькины для армии этой зимой уже подошли. Но чтоб так скоро, и так неожиданно! Вон, и в повестке черным по белому все ясно и понятно прописано о том, что "следует явиться 14 марта 1980 года для призыва в армию в райвоенкомат" и с собой иметь соответствующие для этого вещи.
Оторопел Петька и загрустил. Совсем не вовремя эта повестка. Не то, чтобы Петька армии боялся и желал откосить. Нет! Служить Петька вовсе даже собирался. И без всяких колебаний. Долг свой Родине следует отдать честно и достойно, считал он. Просто в последние дни все в жизни у Петьки сложилось так, что надобно ему побыть дома еще хотя бы с месяц. Во-первых, на работе следует хорошенько утвердиться и выдвинуться наперед. Надо же батино доверие-то оправдать. Всего два месяца прошло, как отец устроил Петьку в тракторную бригаду. Хоть, правда, всего лишь помощником тракториста, но это тоже не хило.
Тракторист дядько Филипп уже не раз доверял Петьке самому пахать поле. И бригадир обещал Петьке, что после посевной посадит на личный трактор. А посевная только-только началась.
И что теперь? Плакал теперь трактор. А что будет через два года - никто не знает. Через два года и отец на пенсию уйдет, и трактора все по рукам разойдутся. Как не печалиться?
Но главная вся жизненная проблема у Петьки от Аськи сложилась. Анастасию Воронкову Петька больше года еще в школе обхаживал. И так к ней подступался, и этак, и парней всех, которые липли к ней, предусмотрительно отваживал, спортом стал заниматься ради нее, чтобы первым парнем в классе быть - все никак. Все подвиги и доблести Петькины Аська игнорировала и на дружбу не соглашалась.
А тут в Новый год собрались бывшие одноклассники на вечеринку в доме у Петькиного приятеля Валерки. Родители Валеркины ушились на свой сходняк в соседнее село, и весь Новый год молодежь веселилась на полную катушку. На этой самой вечеринке Аська, наконец, согласилась на долгую и верную дружбу с Петькой. И в знак согласия позволила даже Петьке поцеловать ее в щечку.
Скрепивши таким образом договор о дружбе и взаимопомощи, молодые люди стали встречаться регулярно. То есть, почти каждый день. После работы вымоется Петька наскоро холодной водой в холодной бане, причешет гребешком свой каштановый чуб, вырядится в чистую рубаху и бегом к Аськиному двору. Вот Аська отплывает от своего крыльца, хватает Петьку под крендель, и пошли они вдоль по улице гулять. По выходным водил Петька Анастасию в клуб: в кино или на концерт. В общем, хорошо гуляли. Само собой, Петька не позволял себе всякие там вольности. Петька вообще сам по себе парень смирный и положительный: водку не пьянствует, пива не дует, табачком не балуется и в драки всякие не вмешивается. Другие парни как засядут в местном кафе с утра веселиться, налижутся, как свиньи, и давай куролесить на все село. Потом приключения всякие происходят у них на почве пьянства.
Нет, с Петькой ничего такого ни разу не случалось. Он до Аськи-то прилично себя вел. С работы пришел, книжку в зубы - и на кровать. А как пошел с Аськой дружить, так и вовсе, как телок, стал.
Но в последнее время что-то дружба Петькина с Анастасией трещать стала по всем швам. Сначала ни с того, ни с сего она без всяких там прелюдий заявила о том, что Петька скучный. Вот так прямо остановилась посреди улицы и сказала:
- Скучный ты какой-то, Петя!
- Почему? - оторопело спросил Петька.
- Не знаю. Скучный - и все.
- Это, что, плохой, значит? - не понял Петька.
- Ну, почему сразу уже и плохой? - возразила Аська. - Наоборот, слишком уж положительный какой-то. Мне кажется, что ты даже на какой-нибудь поступок не способен.
- Какой такой поступок? - спросил Петька.
- Ну, другие, вон, хоть морды друг дружке бьют, - пояснила Аська.
- Велика доблесть, - обиделся Петька.
На этом, правда, тогда разговор и закончился. Погуляли еще немножко и разошлись.
А потом у Петьки разболелся большой палец на ноге. Болячка не ахти какая, а беспокоит. И ходить неудобно. Особенно, если в обуви. Ну, на тракторе, в конце-концов, можно сапог стянуть с ноги и сидеть в одной портянке. А на свидание в портянках не поскачешь. Тем более, если ты не сапоги на ноги напяливаешь, а приличные ботинки с носками.
Вот прохлаждаются Петька с Аськой на улице. Петька ковыляет кое-как в ботинках, хромает на одну ногу. Аська даже под руку его ухватить не может: споткнуться боится. А тут еще парни знакомые встречаются, и давай издеваться, мол, костыль возьми, инвалид. Ну, Аська и вздрючилась: "Не буду с тобой ходить!" - и все.
-Ну и не ходи! - обиделся Петька. - Я, может, и сам с тобою ходить не хочу, если ты все время бухтишь и дуешься непонятно за что.
Сидит Петька дома. На работу не пошел, потому что все равно в армию. И к Аське на свиданку тоже не пошел, потому что сам сказал ей, что не будет с ней ходить. Мать пришла с работы, увидела, что Петька дома, и удивилась:
- А ты чё дома-то кукуешь?
- Ничё! Нога, вот, болит.
- Ну-ка, дай-ка, гляну на нее!
А Петькина мать все село от всяческих болячек лечит. Способность у нее такая: посмотрит на болячку, пошепчет, мазь какую-нибудь, или травку, или примочку приложит - через пару дней болячки как не бывало.
А в селе, надо сказать, никакой больницы, или врача, скажем, отродясь не бывало. Маленькое слишком село для такой привилегии. Потому с разными хворями сельчанам приходится в район мотаться. Но не будешь же со всяким прыщиком лететь в район, целый день на это тратить. Вот люди и повадились к Петькиной матери лечиться. У кого ушиб, у кого простуда, у кого живот ни с того, ни с сего, а скорее всего, с перепою схватит - всем помогала Петькина мать. А бывало, принесет, к примеру, какая-нибудь баба в тряпице шматок сала и просит:
-Пособи, Мироновна! Так в грудях пекёть, так пекёть - спасу нет!
Мироновна бабку осмотрит, ощупает, послушает ухом и скажет, покачав головой:
- Забирай, кума, свой шматок назад и дуй немедля в район. Да не таскайся там по лавкам и базарам, а прямо сразу в больницу определяйся. А я тут тебе ничем помочь не могу.
В общем, осмотрела мать Петькину ногу, головой покачала:
- Экой ты дурень! Чё сразу-то не сказал, как начало болеть? Вона, как раздуло! Ну, да, ладно: дело не хитрое. Сейчас промоем, помажем. До армии заживет все, как на собаке. Ты только по улицам не гарцуй, а сиди дома.
Сидит Петька.
День сидит, другой сидит.
Тоска черная душу гложет. Четыре дня до армии осталось, а он сидит со своей ногой. Другие парни перед армией гулянки устраивают, а Петьке никакие гулянки в голову не идут. Все потому, что с Аськой поссорился. И, главное, помириться-то уже нет времени. Да и чего ради мириться? Нужен он Аське с хромой ногой!
Вот сидит Петька дома третий день. Ага! Точнее, лежит на кровати, ногу больную на спинку кровати уложил, чтоб скорее заживала, и тешит книжкой душу. Вдруг слышит, вроде как стучит кто-то в дверь.
- Открыто! - сердито рявкнул Петька и поднялся с кровати. Да тут же чуть было назад не свалился: Аська нарисовалась в комнате. Собственной персоной!
- Здравствуй, - говорит, - Петенька! Как ты себя чувствуешь?
- Чё пришла? - смущенно буркнул Петька.
- Проведать решила. Очень я переживаю, что у тебя нога болит, и ты не можешь никуда выйти.
- Стало быть, ты пожалеть меня пришла? - рассердился Петька. - Не надо мне твоей жалости.
- Да что ты, Петенька! - всплеснула Аська руками, - Соскучилась я. Давно уж не виделись.
Короче, помирился Петька с Анастасией. Поладили, посидели хорошо, пока и мать Петькина с работы не пришла. Уходя, Анастасия чмокнула Петьку в щеку и сказала, что завтра опять придет.
Какое завтра! Послезавтра Петьке в районный центр уже метелить надо, в военкомат! И всё: прошла любовь, завяли помидоры! Да неужто все прямо и прошло? Ну, хоть бы еще с недельку потешиться. Ведь только-только с Аськой поладили. Если бы вот, скажем, нога не зажила бы до призыва, то, может, дали бы в военкомате отсрочку на недельку-другую. Неужто, в конце-концов, больного человека забривать станут?
Только нога, как назло, совсем почти вылечилась. Правду матушка сказала: зажило все, как на собаке. Однако теперь Петьке совсем даже не хотелось, чтобы нога окончательно заживала. Развернул он тряпицу, которой мать завязала ногу, и смотрит, что из себя нога представляет.
Хорошо представляет. Даже очень. Никакой тебе опухлости, никакого нарыва - только корочка засохшая на месте ранки. Пощупал Петька больное место. Еще ощутимо, конечно. Но к послезавтра точно от болячки ничего не останется. И загремит Петька под фанфары прямо в строй!
- Петя! - кричит из другой комнаты мать. - На ночь не забудь еще мази на болячку положить. Я тебе там на столе её оставила.
- Ага! Сейчас наложу! - буркнул Петька.
Пошел в кухню, взял солонку с солью и столовый нож, вернулся к себе на кровать и принялся отковыривать ножом корочку на ранке. Больно! Ничего, боль и потерпеть можно, если, может быть, вся жизнь на кон поставлена.
Расковырял. Для верности еще чуть-чуть подрезал кожу возле ногтя. Тряпочкой заткнул ранку, чтоб сильно кровь не шла. Потом в цветочном горшке набрал щепотку земли и, смешав ее с солью, хорошенько удобрил этой смесью ранку. Замотал ногу, вернул на место соль и нож и улегся спать.
Всю ночь ногу дергало и мотало до умопомрачения. А к утру на пальце опять образовался нарыв. Но Петька мужественно терпел боль. И на вопрос матери: "Как нога?" - как можно спокойнее объявил, что все в порядке. Родители ушли на работу, а Петька опять развернул тряпку на ноге и добавил еще горсточку своей волшебной присыпки. Так что, к тому времени, как пришла Аська, нога выглядела уже почти так, как и до лечения.
Петька неподдельно страдал и стонал от боли, и поэтому Аська совсем немного побыла в гостях.
Вечером мать взглянула на ногу и обомлела:
-Батюшки, светы! Что же это такое? Ты мазал вчера ногу-то, Петька?
Не моргнув глазом, Петька соврал, что мазал.
-Может, я тебе не ту мазь поставила? - засуетилась мать. Осмотрела баночку, раскрыла её, понюхала.
- Навроде, эта самая мазь. Всю жизнь ею нарывы да чиряки пользовала. А это что-то совсем ничего не пойму. Вчера нога, как нога была, а нонче, бес его знает, что сотворилось!
Промыла мать ногу марганцовкой, опять мазью намазала и чистой тряпочкой замотала.
-Ежели к утру лучше не станет, - заявила, - поедем завтра в больницу.
- Так ведь мне, мама, завтра в военкомат явиться надобно. Со всеми вещами, - напомнил Петька.
- Подождет военкомат. Справку в больнице возьмем. А в военкомате тоже люди сидят. Небось, не погонят куды с такой ногой.
И правда, дали Петьке отсрочку от призыва на месяц. Тут же и повестку новую военком подписал. Тем же днем, только на месяц позже.
Обрадовался Петька. Вернулся домой: кум королю, сват министру. А в селе бабы уже языки чешут:
- Гляди-ка, Мироновнина Петьку из армии домой назад возвернули!
- Дык, куды ему с больной ногой служить? Там, небось, не на лавке валяться надыть.
- А Мироновна -то всех лечит, а свого сына доси на ноги не поставила.
-Ну, дык, чего ставить-то, ежели опосля под ружжо отправлять!
Аська приметелила. Родители Петькины на работу ушли: она уже тут как тут. Петька, понятное дело, ногу ничем не присыпает и больничные бинты не разворачивает. Они с Аськой целуются, милуются, жизни радуются.
День радуются, неделю. По селу сплетни посыпались насчет Петькиных с Аськой радостей. Дескать, Воронкова Аська совсем стыд потеряла, к парню прямо в дом шастает. И куда только родители смотрят?
Вот вечерком отец подсел к Петьке на кровать и говорит:
- Ты вот, что... это. Ну, в общем, чтоб Анастасия сюды в дом больше не ходила! Али женись, али женихайтесь десь по-над кущами. А в своем доме разврата я не потерплю! Вже по улице не пройтить: все собаки ухи прогавкали за вас.
Петька с Аськой облюбовали старую деревянную баню возле речки. В эту баню, которую ставил еще, может быть, Петькин прадед, уже триста лет никто не заглядывал. И держалась она на честном слове. И дорога к ней заросла, а вокруг камыши да кушири её облепили. Но молодым-то что? Ветер не дует и дождь не капает.
- Слушай, Петь, а что у тебя с ногой-то было? - спросила как-то Аська.
- Да ничего особенного. Это я сам себе ноготь расковырял и солью с землей посыпал.
- Зачем?
- Ну, чтоб с тобой еще немного побыть.
- Вот это да! - удивилась Аська.
- А ты что думала, что я вообще ни на какой поступок не способен?
За неделю до срока по повестке Петька опять задумался. Нога уже, черт знает, когда зажила. Петька даже и про бинты забыл, и про мази, и где какая нога болела. Он и про то, что ему в армию идти надобно - тоже забыл. Хорошо, мать напомнила.
- Петь, мы тут с отцом порядили, что надыть в выходной проводы сделать. Чтоб по-людски, как полагается, в армию тебя проводить. Чай, не к теще на блины отправишься. И то сказать, перед людями не стыдно будет.
- А чего стыдиться-то, не понимаю. Лишнее все это: проводы, встречи - кому нужно?
- Что ты, сынок! Али мы какие нищеброды, чтоб единственного сына просто так из дому вытолкнуть?
Вот тут Петька и задумался. Ведь совсем не нагулялся он, однако. Только-только жить, может быть, начал, а тут, вот те - на: пришла кума любоваться! Армия приспичила. Видать, придется опять волшебным порошком попользоваться.
С утра Петька скучным прикинулся. Даже к Аське в баню не пошлепал. Аська ждала, ждала, потом сестренку свою младшую к Петьке на разведку прислала. Петька записку Аське настрочил, что, дескать, нет возможности ходить: опять нога разболелась. А девчонке велел, чтобы она сказала Аське: не нужно к нему пока приходить.
Запер Петька свою дверь, как и в первый раз, вооружился ножом и солью с землей и произвел на месте бывшей болячки нехитрую операцию. Завязал ногу и улегся на кровать книжку читать.
Только на следующий день оперированный палец откликнулся на Петькины молитвы: принялся потихоньку нарывать. Но родителям Петька пока еще не решился открываться. Это чтобы мать лечить не принялась раньше времени.
А родители тем временем к проводам усиленно готовятся. Водки набрали два ящика, колбасы копченой и вареной, целую голову сыра - ну, и все такое прочее.
Через два дня Петька в открытую выполз из своей комнаты и принялся демонстративно хромать по двору перед всем честным народом.
- А чевой-то опять ты захромал, Петя? - тут же обратилась к нему мать.
- Чего, чего! Нога нарывать стала!
Ну, мать тут же захлопотала лечить ногу. А еще через день завел отец мотоцикл, и повезли они с матерью Петьку в район.
- Панарициум вульгарис (Panaricium vulgaris- лат) - сказал в поликлинике врач, осмотревши ногу.
- Что-что? - не понял Петька.
- Лечить надо! - ответил врач. - В стационаре. А не то заражение будет.
- Как, в стационаре? - испугался Петька. - Мне в армию завтра надо. Вон, и повестка у меня есть.
- А если повестка, то я тебе напишу справку и направление в стационар. Ты с этими бумажками дуй в военкомат. Там тебя в госпиталь направят. А я тебя от армии освобождать не могу.
Военком покрутил в руках направление от врача, посмотрел недоверчиво на Петькину ногу и распорядился отправить Петьку в госпиталь, отсрочив призыв для прохождения воинской службы еще на месяц.
В госпитале врач подтвердил диагноз, установленный районным врачом, и тут же отправил Петьку в хирургическое отделение, где без всякого промедления хирург отчекрыжил Петьке ноготь на большом пальце ноги, выгреб из пальца всю дрянь, забинтовал ногу и отправил лежать в палату.
Теперь уже Петька задумался в другую сторону. Какого черта он всю эту комедию с ногой устроил? Ради чего? Чего добился? Ногу изуродовал, а в армию все равно придется топать. Да и не в армии дело. Служить он так и так пошел бы этой весной, и он готов был идти на службу. А с Аськой, ради которой он устроил эту глупую катавасию, он уж точно теперь не скоро потешится. Стоило ли всего лишь ради смазливой девчонки рисковать здоровьем и репутацией?
Ну, вот, повожжался он с Аськой, любовь покрутил. А была ли у них эта самая любовь? Ага! Сейчас! Нетути никакой любви! Отцвели хризантемы.
И вот он теперь валяется, как бревно, в госпитале. Еще не служил, а уже в госпитале. А тут мужики с настоящими болячками. Рядом парень лежит, стонет. Почти ровесник Петьке. Ногу ему в Афгане снарядом оторвало. А другой мужик с ожогами на руках и лице: людей спасал на пожаре. Кто горел, кто воевал, кто на учениях товарищей выручал - армейцы и в мирное время на войне. А он, Петька, какой подвиг совершил, если его сюда, в военный госпиталь занесло? Солью нарыв посыпал, чтоб от армии откосить.
Мать приезжала в госпиталь, говорила, что Аська трепала по селу, будто Петька нарочно себе увечье делал посредством соли, чтоб в армию не идти. "Все тебя в селе теперь Соленым кличут, - сказала мать, - только я во все это не верю, потому что Аська это все со злости набрехала".
Много чего передумал Петька, пока в госпитале прохлаждался. Через полторы недели выписали его домой. Обследовал его военврач со всех сторон, дал выписку в военкомат и сказал:
- Надо бы тебя еще недельку подержать. Ну, да уж поезжай домой. Перед службой с родными еще дома побудь, с друзьями. Две недельки тебе еще на поправку даем. А дома и стены лечат. Бывай здоров, солдат!
Вышел Петька из госпиталя, огляделся вокруг. Весна бушует по полной программе: сады цветут, облака плывут, воробьи чирикают, девчушки на асфальте в "классы" прыгают. Хорошо! Живем, братцы!
Вдохнул Петька полную грудь воздуха, ремень на брюхе подтянул потуже и пошел в военкомат. Чего ради тянуть со службой? Днем раньше, днем позже. А домой теперь заявляться негоже. Да и к чему? Долгие проводы - лишние слезы.
Выслушал военком Петькину исповедь, похлопал по плечу и сказал:
-Молодец, что сейчас пришел!
А потом направил Петьку в сержантскую школу.
*
Отслужил в армии Петька достойно. Отучился в школе сержантов. Пошел в спецназ. Потом его отправили в Афганистан. Там получил ранение и правительственную награду. После госпиталя остался служить сверхсрочно. В части, где служил, нашел себе жену. Только через семь лет, будучи уже кадровым офицером Советской Армии, приехал он в свое село навестить родителей. Заскочил на несколько дней перед длительной командировкой за рубеж.
На машине военкомовской подъехал. Районный военком по старой дружбе подбросил. Пока ехал уазик по пыльному сельскому шляху, народ из дворов выгреб поглазеть. Эка невидаль: не каждый день военные уазики по селу разъезжаются. Вышел из машины Петька возле отчего дома, а люди уж машину обступили, дивятся.
- Гляди! Нешто Петька Соленый до дому приехал?
- Какой Соленый?
- Да той, что ногу себе ножичком ковырял и солью посыпал, али не слышала? Эт, чтоб от армии откосить, значит, ковырял.
- Враки все это! Если косил, так что он теперь-то в армии делает?
Вот так из-за дурости обидное прозвище к человеку прилипло на всю жизнь.