Шулепова-Кавальони Юлия Ивановна
Пощёчина

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Шулепова-Кавальони Юлия Ивановна (shulepova48@yandex.ru)
  • Размещен: 01/03/2023, изменен: 01/03/2023. 62k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Во время мероприятия, посвященного вручению аттестатов выпускникам Старосельской средней школы, учительница истории Березина Мария Сергеевна влепила смачную пощечину выпускнику школы Виктору Сычеву. При всех. Прямо на клубной сцене, на которой директор школы вручал уже бывшим своим ученикам эти самые аттестаты.
    •    Вместо вступления
       Сейчас школу и учителей не ругают только младенцы и ленивые. Да, в образовании нынче у нас большие проблемы. Но винить следует, по-моему не учителей, и не учеников и даже не родителей: и те, и другие, и третьи по-своему пытаются выбраться и того порочного круга проблем, который родился и вырос до ужасных размеров в чиновничьих стенах министерств и ведомств современной системы образования.
      
      
       Во время мероприятия, посвященного вручению аттестатов выпускникам Старосельской средней школы, учительница истории Березина Мария Сергеевна влепила смачную пощечину выпускнику школы Виктору Сычеву. При всех. Прямо на клубной сцене, на которой директор школы вручал уже бывшим своим ученикам эти самые аттестаты. Зал вздрогнул и оцепенел. Учительница торопливо спустилась со сцены по ступенькам и, пробежавши через зал мимо изумленной публики, выскочила за дверь. И тут публика взорвалась. Люди принялись что-то кричать, к чему-то призывать. Часть присутствующих истово принялась аплодировать, толи Марии Сергеевне, толи жертве учительского произвола. А сам Витька, пригвожденный пощечиной к месту, удивленно озирался, отыскивая взглядом поддержку из зала. Но похоже, что таковой не нашел. И потому тоже бросился к выходу, размахивая новеньким аттестатом, как знаменем.
      Подобного в поселке Старое Село, как, в общем-то, и во всем районе, а может, даже и области, такого не случалось никогда. Всякое безобразие случалось: драки, скажем, на улице по пьяной лавочке или просто за ради разминки костей и мускул, бранные перепалки каких-нибудь чересчур эмоциональных соседок, пьяные ночные вокальные рулады, сопровождаемые оркестром дворовых собак - в каком, скажите мне, среднестатистическом поселке или селе российской глубинки такого не бывает? Обычное дело, когда все друг друга и обо всем знают и живут одними и теми же чаяниями и надеждами.
      Но чтобы приличный человек, занимающий интеллигентную должность, тем более, учитель, поднял руку на своего ученика, да еще, к тому же, прилюдно - это уже совсем что-то из рук вон выходящее. Событие!
      Ну, хлопнула бы она Витьку по башке указкой, или, скажем, вытолкала бы взашей за дверь, чтоб не бузил на уроке. В старые добрые времена школьные учителя частенько таким образом угощали недорослей-лоботрясов. По-родственному. Для назидания. И ничего - потом ученики "спасибо" говорили за науку. Но чтобы такое! Правда, теперь и время совсем другое, и ученики не те, а, главное - при всем честном народе, да еще на таком мероприятии! Как можно? Безобразие!
      Так, примерно, принялись рассуждать наиболее добропорядочные жители из той части населения поселка, которая считалась интеллигентной публикой: работники бюджетной сферы, руководство поселка и колхоза.
      Другая, более многочисленная часть населения придерживалась иного мнения:
      - Здорово учителка врезала Сыченку! Молодец! Надо было его поставить на место! Вишь ты, распоясался. Видано ли дело, на самого директора покусился!
      - Так ведь мамашку его, Сычиху-то все боятся. С нею связаться - краше в гроб залезть.
      - И то правда, замордовала она всех в школе. А сынок-то, видать, по её стопам пошел.
      - А что теперь с учителкой будет?
      Оставшиеся три аттестата вручала классная руководительница выпускников уже без всякой торжественности, так как директор и завуч покинули зал вслед за виновниками скандала. Праздник был испорчен. Люди, взволнованные происшествием, принялись расходиться по домам, обсуждая на все лады событие и всех его участников.
      А в учительской в это время стал разгораться новый скандал. Собственно, скандалила только завуч школы, она же мамаша обиженного Витьки Сычева. Несколько женщин из числа учительниц местной школы и представительницы районного отдела образования молча слушали визгливые вопли Зинаиды Федоровны, не проявляя никакой заинтересованности в страданиях оскорбленной коллеги.
      - Я этого так не оставлю! Я её уничтожу! - кричала завуч, размахивая руками. - Я испорчу ей жизнь, чтобы она вообще забыла дорогу в школу! И директора тоже выведу на чистую воду!
      Портить жизнь людям Зинаида Федоровна умела виртуозно. Это знали все. Поэтому присутствующие в учительской учителя прекрасно понимали: эта женщина в своих обещаниях пойдет далеко. Никому мало не покажется.
      Зашел директор.
      - Коллеги, я полагаю, что нам всем следует разойтись по домам. Митингов и выступлений на сегодня уже достаточно.
      - Вы что, собираетесь прикрыть безобразие, которое учинила ваша подопечная? - тут же набросилась на него Сычева?
      - Я собираюсь сейчас идти домой и настойчиво рекомендую всем разойтись по домам. К тому же, мне следует препроводить домой уважаемую Анну Петровну.
       (Анна Петровна - это представительница РОНО, которую он сам пригласил на торжественное мероприятие).
      - Да-да, - поспешно засуетилась Анна Петровна, - я действительно хотела бы прямо сейчас откланяться.
      Через несколько минут учительская опустела. Директор посадил высокую гостью в директорскую "Ладу", повелев шоферу подвезти женщину прямо к её дому, и пошел домой. Ему очень хотелось зайти к Марии Сергеевне, как-то подбодрить её, сказать что-нибудь душевное, но он отбросил эту мысль. Лишние кривотолки сейчас ни к чему.
      - Вечерять будешь, Ваня? - спросила жена.
      - Нет, - коротко ответил директор, направляясь в свою комнату. Потом добавил:
      - Мне подумать надо.
      
       
      Иван Степанович Батюшков директорствовал в Старосельской школе уже 42 года с того самого момента, когда его, молодого выпускника пединститута, направили по распределению в эту богом забытую глубинку. И сразу назначили директором. Тогда, в начале семидесятых, восьмилетняя Старосельская школа представляла собой жалкое зрелище: небольшое одноэтажное деревянно-турлучное здание барачного типа. Осмотревши строение изнутри и снаружи, Иван Степанович сразу же сказал себе тогда, что непременно уедет отсюда, как только отработает положенные три года. И приступил к своим директорским обязанностям.
      Сельчане сразу же окрестили его "Батей". Может, из-за фамилии, а может, потому что был добродушным и не по возрасту мудрым руководителем. Но скорее всего, потому, что оказался рачительным хозяином, задумавшим кардинальную реконструкцию здания. В первый же год своей деятельности он выхлопотал у колхозного руководства стройматериалы и рабочих, которые укрепили стены кирпичом и перекрыли крышу. Через год школа обзавелась просторной пристройкой, которую оборудовали под спортзал.
      Отъезд из Старого Села Ивану Степановичу пришлось отложить, поскольку задумал молодой человек построить новую школу. Десятилетку. Ну не мог он примириться с мыслью, чтобы талантливые мальчишки и девчонки уезжали в районный центр за средним образованием.
      Что стоило Ивану Степановичу строительство новой школы, рассказывать можно долго. Потому как помотаться по всяким инстанциям пришлось очень много: обращался и к районным организациям, и к родительской общественности, и в областном центре разным чиновникам и руководителям порядком надоел.
      Соорудили новую школу в Старом Селе всем на радость отменную: красивое кирпичное двухэтажное здание с паровым отоплением, собственной столовой, спортивным залом и, самое главное, со всеми удобствами прямо в здании.
      Педагогический коллектив пополнился новыми молодыми кадрами, среди которых оказалась и будущая жена Ивана Степановича. В общем, как-то само собой получилось, что остался Батя в Старом Селе навсегда. Не было в поселке человека, который мог бы сказать о директоре школы что-нибудь дурное. Любили и уважали его все. Да и было за что. Коллектив учителей был дружный, работоспособный. Никаких споров, раздоров, подковёрных пересудов, какие случаются в дамских коллективах, даже и не предусматривалось. Так же и с учениками. Старосельская школа многие годы считалась самой образцовой во всем районе по всем показателям. Каждый год выпускники школы легко поступали в самые престижные вузы области и страны.
      Но случилось то, что, как говорится, случилось. Ушла на заслуженный отдых завуч школы, учительница русского языка и литературы. Что делать? Назначить завучем кого-нибудь из своих? Иван Степанович не решился на это. Подумал: чтоб исключить в коллективе какое-нибудь кумовство, лучше, если его заместителем будет кто-то со стороны.
      И вот из района приезжает очень даже энергичная учительница русского языка Сычева Зинаида Федоровна. Просмотревши трудовую книжку будущего завуча, Иван Степанович узнал две вещи: 1) за восемь лет педагогического стажа соискательница сменила четыре школы, 2) во всех школах занимала должность завуча. Мелькнула было у директора мысль отправить Сычеву Зинаиду Федоровну восвояси в район, но свойственная Ивану Степановичу природная деликатность заставила заглушить эту мысль. Нельзя же прямо так сразу. Опять же, увольнялась по собственному желанию. И то сказать, прямо из областного центра приехала. Не ближний свет. А тут еще не одна приехала, а с несовершеннолетним ребенком. Но без мужа. И что, это как-то характеризует? В общем, придется принимать. Все равно что кота в мешке.
       "Надо было мне все-таки зайти к Марии Сергеевне, - опять подумал Иван Степанович. - Поговорить как-нибудь, успокоить. Она ведь защитить меня хотела".
      - Ваня, попей-ка ты вот чайку с плюшками, - подошла жена и поставила на стол поднос.
      - Да-да, спасибо! - отрешенно пробормотал Иван Степанович.
      - Я что подумала, Ваня. Может, мне сходить к Марии Сергеевне наведаться, если тебе неловко?
      - Нет, Надя, не нужно, - махнул рукой Иван Степанович. - Я сам... завтра. Сегодня уже поздно. "Все-таки как хорошо она меня понимает!" - нежно подумал он о своей жене.
      ...Поначалу показала себя новая завуч положительно. На вопрос заведующего отделом образования Иван Степанович ответил сдержанно: мол, исполнительна, требовательна, ответственна. А что еще можно было сказать? Зинаида Федоровна действительно свою работу выполняла более даже чем тщательно: все у неё было вовремя, точно и добросовестно в соответствии со всеми инструкциями и указаниями сверху. Но что-то в ней Ивану Степановичу не приглянулось. Да и педколлектив как-то с трудом принял её стиль руководства. Все у нее было как-то с нажимом и с нахлёстом. За долгие годы работы люди привыкли к доверительности, сотрудничеству, взаимопомощи. Скажем, насморк прихватил кого-то из преподавателей. И что, сразу за больничным бежать? Ну, договорились меж собой: ты за меня сейчас урок-два отведешь, а я за тебя потом отработаю. Никаких проблем. Учебный процесс не страдает, дети без уроков не болтаются, и насчет зарплаты никто не страдает.
      При Сычевой все стало так, как полагается. Заболел - бери больничный, надо на день-два съездить в город - пиши заявление на отпуск без содержания, не пришел на совещание или семинар - пиши объяснительную. Все замены завуч ставила по своему усмотрению. Учителя жаловались директору.
      - Что вы от меня хотите? - отмахивался Иван Степанович. - Она права. Дисциплина есть дисциплина. Она обязана следить за порядком, вот и следит.
      - И что, если дисциплина, то теперь я не могу поехать на похороны к матери?
      - Да кто вам запрещает? Пишите заявление на без содержания и езжайте.
      Инструкции, правила, предписания и приказы стали сыпаться на головы учителей и учеников как из рога изобилия. Нарушителей ожидали всевозможные взыскания и наказания. Учителям, не согласным с требованиями завуча, блюстительница порядка неизменно заявляла: "Не нравится - увольняйтесь!" Кто-то уволился, кто-то ушел на пенсию по выслуге. Большая часть преподавателей смирилась. Куда увольняться-то? Других школ в селе нет, а тут дом, хозяйство. Нашлись из числа учителей и союзники, готовые сообщать нужные завучу сведения о состоянии дел в школе. Школьный коллектив расслоился на группы и кланы. Ученики стали вести себя дерзко.
      А что делал все эти четыре года он, директор? Как противостоял диктату "железной леди", "Сычихи", как её в поселке окрестили?
      Теперь, прокручивая в мыслях четырехгодичную историю жизни школы, директор вынужден был признать, что, в общем-то, никак по-настоящему и не противостоял. Поначалу искренне считал, что Сычева просто добросовестно выполняет свою работу, что дисциплину труда и учебы в самом деле нужно слегка упрочить. Он и сам вслед за Сычевой повторял, как мантру: "Учитель обязан быть ответственным и дисциплинированным, если он требует того же самого от ученика". Требования и санкции к учителям и к ученикам ужесточались, обязанности их (помимо прямых) росли с каждым днем.
      Иван Степанович долго не мог понять, что в работе Сычевой не так? Вроде все делает правильно, требования обоснованные, планы и отчеты своевременные - ну, ни с какой стороны не предъявишь какие-нибудь претензии. А учителя жалуются, теперь вот еще и саботировать принялись: болеть повадились один за другим. Больничные листы пачками каждый месяц повалили. Дошло уже до того, что и заменить ушедшего на больничный нет возможности, сокращать уроки приходится. А учебный год не растянешь до бесконечности и законные каникулы не сократишь. И что делать? Приглашать почасовиков из города? Кто поедет за копейки давать полноценные уроки? Ставить вместо учителя старшеклассника? Маразм какой-то! Чему может научить пятиклассника десятиклассник? Пусть даже если он и отличник. Но ведь и раньше люди болели, а такого безобразия не было. Плохо все это, плохо! Делать что-то надо! Давно надо было делать, а не ждать сегодняшнего ЧП.
      А ведь чувствовал, что рано или поздно гром грянет. Тогда еще, полгода назад надо было поднимать вопрос ребром. Нет, еще раньше. Иван Степанович вспомнил, как год назад как раз накануне государственных экзаменов в 9-м и 11 классах учителя объявили о всеобщей забастовке в школе. На полном серьёзе. Написали заявление, подписались всем коллективом и вручили документ директору. Поводом для бунта стало предписание завуча, обязывающее всех учителей обеспечить охрану жизни и здоровья всем учащимся школы в период летних каникул. В связи с этим учителя должны были в трехдневный срок представить завучу планы работы с детьми на три летних месяца. Предписание было вывешено в учительской на доске объявлений.
      Иван Степанович пригласил Сычеву к себе в кабинет.
      - Зинаида Федоровна, вы можете мне объяснить, что это такое? - спросил, протянувши завучу сорванный с доски объявления лист бумаги.
      - Это указание районо.
      - Пожалуйста, предъявите мне документ, на основании которого вы все это состряпали!
      - Это было устное указание.
      - Кто конкретно и когда выдал вам это устное указание?
      - У нас было методическое совещание.
      - На котором рекомендовано было по возможности организовать работу с детьми по охране их жизни и здоровья? Я правильно все понял?
      - В общем-то, да.
      - А вы решили оказаться впереди планеты всей? Вам понадобилось проявить инициативу?
      - Я не думала...
      - Вот именно! А вы думали о том, что школа призвана учить и воспитывать, а не надзирать и охранять кого бы то ни было? Вы думали о том, что каждый учитель имеет право на отпуск и на полноценный отдых? В конце концов, у каждого учителя здесь, в селе, имеется хозяйство, которым он должен заниматься, чтобы элементарно прокормить себя и свою семью. И никто, слышите, никто не вправе обязывать его в законный отпуск бросать свою семью, свой дом и хозяйство, чтобы заниматься чужими детьми, у которых есть родители, наделенные прямой обязанностью обеспечивать своим детям охрану здоровья и полноценный отдых. Я прошу вас впредь вдумчиво относиться ко всяким рекомендациям и не заниматься самодеятельностью!
      Предписание было аннулировано, директор провел с учителями беседу, конфликт был урегулирован и учителя спокойно отдохнули от школы в свой отпуск. Между прочим, жизнь и здоровье всех учащихся школы в летний период никаким образом не было подорвано даже в единичном случае.
      
       
      А с началом нового учебного года коллектив пополнился новой кадровой единицей: вместо ушедшего на пенсию учителя истории и обществознания Прохорова Алексея Леонидовича в Старосельскую школу район направил выпускницу университета Березину Марию Сергеевну.
      Что такое современные выпускницы университетов, Иван Степанович знал не понаслышке. Последние пять лет он только успевал отбояриваться от молодых горе-педагогов. Шутка ли, четверых уволил по собственному, причем двоих прямо среди учебного года. Стоили эти увольнения директору очень дорого: много и мучительно пришлось объясняться перед начальником муниципального отдела образования. Даже выговор схлопотал за необоснованное разбазаривание молодых кадров. Да как же необоснованное, когда этакие финтифлюшки не успеют на порог школы ступить, как сразу пальцы веером, а в голове - сплошные шмотки, бабки и папики с баблом и креслом. Кто такие Щепкин, Щедрин, Шнитке - без понятия. В чем разница между "инфекцией" и "интерференцией", объяснить не могут, великого композитора Бетховена путают с собакой, к тому же, еще и пишут с буквой "И". А на уроках такую ересь детям несут, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Да таких на пушечный выстрел к школе допускать не следует. Чем таких учителей заводить, лучше уж вообще никаких. В общем, перспектива приема на работу очередной выпускницы университета Ивана Степановича совсем не обрадовала.
      Но эта молодая учительница очаровала в Старом Селе всех: и детей, и взрослых. Уже при первой своей встрече Иван Степанович отметил в девушке ее удивительную лучезарность и легкость в общении. "Наш человек, - сразу же сказал себе директор, когда учительница откровенно выложила Ивану Степановичу свои представления о преподавательской деятельности. - С такими взглядами трудно ей будет сработаться с Сычевой. Надо позаботиться о девочке". Вслух, конечно ничего не сказал, а только попросил быть осторожной в общении с завучем.
      - Почему? - спросила Мария Сергеевна.
      - В одиннадцатом учится сын Зинаиды Федоровны.
      - Он плохо учится или плохое поведение?
      - Да нет. Пожалуй, даже наоборот. Но Зинаида Федоровна очень ревностно относится к успеваемости сына. Она желает отправить его в университет на юридический, хотя он вряд ли пройдет туда по своим оценкам. У него сплошные четверки, да и те натянутые. С обществознанием у него вообще плохи дела. А на юрфаке, как вы знаете, профилирующие предметы история и общество.
      - Вы не волнуйтесь. Я постараюсь найти общий язык с ними, - опять улыбнулась Мария Сергеевна.
      Жалоб ни с той, ни с другой стороны не поступало.
      А на третий или четвертый день нового года, то есть в первый рабочий день после новогодних праздников, случилось это безобразное происшествие.
      Иван Степанович у себя в кабинете корпел нал годовым финансовым отчетом. Уже третий день корпел, в глазах мутилось от всех этих цифр. Он скорее почувствовал, чем увидел, как дверь в кабинет приоткрылась и в дверной проем просочилась щупленькая фигурка Марии Сергеевны. Её голова была низко опущена, как в поклоне, а рукой она придерживала прижатый к лицу платочек.
      Взглянув мельком на вошедшую, Иван Степанович сказал:
      - Если вы насчет отпуска, то я уже распорядился, что до 10-го января все могут отдыхать.
      - Нне...ння...нни...не, - послышалось нечто гнусавое и невнятное.
      Тут только Иван Степанович оторвал взгдяд от бумаг. Внешний вид Марии Сергеевны представлял ужасную картину.
      - Что с вами, Мария Сергеевна?!
      Он вскочил с места и приблизился к учительнице.
      За спиной Марии Сергеевны выросла секретарша Оля:
      - Иван Степанович, это Сычиха..., ой, простите, Зинаида Федоровна в неё журналом швырнула.
      -Как швырнула?! Да несите же скорее аптечку! У нее же кровь!
      Пока Оля обрабатывала кровоточащую рану на верхней губе, Иван Степанович узнал суть происшествия. По словам Оли, (которая, как она клятвенно заверила, что видела все своими глазами через открытую дверь в кабинет завуча) Мария Сергеевна принесла классный журнал на проверку. Зинаида Федоровна схватила этот журнал и "с криком "какого черта вы притащили мне его сейчас, когда надо было сдать до 30 декабря!" швырнула этот журнал Марии Сергеевне прямо в лицо".
      - Безобразие! - возмутился директор. Потом попросил уже более-менее спокойно:
      - Оля, отведите, пожалуйста, Марию Сергеевну в амбулаторию. Пусть Марина Ивановна профессионально посмотрит, что тут к чему и хорошенько обработает рану. Да передай ей от меня, чтобы выписала Марии Сергеевне больничный. Не хватало, чтобы она с таким лицом приходила в школу. Потом зайдешь ко мне. И пожалуйста, не распространяйтесь насчет всего этого на весь белый свет. Очень прошу!
      Теперь уже было не до финансового отчета. Иван Степанович вышел в "предбанник", царство секретарши Оли, разделявшее кабинеты директора и завуча. Дверь в кабинет завуча была заперта на ключ. Иван Степанович подумал, что, возможно, это и хорошо, что Сычева ушла. Неизвестно, что он сам сгоряча натворил бы. Вернулся в свой кабинет и принялся мерить его шагами. Какое безобразие! Понятно, что оставлять этот факт без внимания никак нельзя. Но что он теперь должен делать? "Надо прежде всего успокоиться и все хорошенько обдумать, - приказал себе Иван Степанович, - а то ведь можно каких угодно дров наломать".
      Пришла Оля и объявила, что все в порядке. Марина Ивановна поставила скобу, выписала больничный. Зубы целы. Мария Сергеевна дома. Сычевой на месте нет.
      - Когда появится, скажите ей, чтобы зашла ко мне, - приказал Иван Степанович.
      Вечером, когда Оля уже ушла домой, а Иван Степанович почти доделал свой отчет, пришла Зинаида Федоровна. Сама. Без приглашения.
      - Иван Степанович! Я виновата... я не знаю, что на меня нашло... . Я очень сожалею! Это какое-то помутнение.
      - Вы хоть понимаете, что с такими помутнениями нельзя работать в школе?!
      - Я все понимаю! Но что я теперь могу сделать?
      - Мне кажется, что после всего этого вам следует написать заявление на увольнение по собственному желанию.
      - Только не это! Не сейчас! Дайте моему сыну окончить школу! Ради моего ребенка, пожалуйста, простите!
      - Прощение вы не у меня должны просить. А Виктору действительно нужно доучиться здесь.
      - Да-да, спасибо! - Зинаида Федоровна заметно оживилась. - Я, я очень вам благодарна. Понимаете, последние дни были так загружены. Все эти праздники, итоги, отчеты - дни и ночи, как в кипятке. Я сама не знаю, как все накатилось.
      - Ладно, идите, Зинаида Федоровна! - устало махнул рукой директор. - У меня тоже отчет.
      
       
      "Надо было все-таки тогда наказать её, - подумал Иван Степанович. - Хотя бы строгача влепить. А я вот так просто спустил все на тормоза. А ведь она тогда совсем не раскаялась. Естественно, с извинениями ни к кому не обращалась. Комедию играла, на жалость давила. Сама-то она теперь никого не пожалеет, отыграется по полной. Действительно, ни перед чем не остановится. А сынок-то каков! Артист еще тот! Что он там конкретно молол-то?"
      Иван Степанович попытался восстановить в сознании всю картину происшествия. Но перед глазами у него почему-то мелькали порывистые жесты Сычева и эта самая пощечина, которой Мария Сергеевна наградила оратора.
      Стоп! Так ведь должна быть съемка! Иван Степанович сам попросил своего бывшего ученика, а теперь местного фотографа, компьютерщика и студента Юрку Масленникова, чтобы он полностью заснял на видеокамеру все торжество. Для истории, так сказать. Юрка все школьные праздники фиксирует для истории. Причем, абсолютно задарма, так сказать, из большого уважения. Надо узнать, все ли он заснял?
      Иван Степанович взглянул на часы: половина десятого. Неловко звонить. Но, может, Юрка еще не спит?
      Масленников отозвался сразу же. Тут же успокоил директора: заснял все, как было велено. Может даже прямо сейчас принести съемку для просмотра.
      - Нет, Юра, спасибо! Завтра. Очень прошу, прибереги и не показывай пока никому.
      - Да что я, не понимаю, что ли, Иван Степанович?! Я всегда, как вы скажете.
      С видеозаписью Юрка притащился чуть свет. Иван Степанович только позавтракать успел.
      - Может, с нами чайку попьешь, Юрик? - предложила директорова жена.
      - Не-е, Надежда Григорьевна, спасибо! Я уж позавтракал. Вот, Ивану Степанычу вчерашний праздник принес. Тут будем смотреть, или в школу пойдем?
      - Давай тут, - сказал Иван Степанович.
      Запись оказалась очень объемной. Как весь народ заходил в зал, рассаживался, как вожатая Вера, которая была ведущей, пригласила преподавателей на сцену в президиум, как чтецы стихи по бумажке читали, потом речи директора и завуча, выступление классного руководителя - все это Юрка прокрутил без просмотра до момента, когда стали вручать аттестаты. В этом году решили дать возможность каждому выпускнику обратиться с прощальным словом. Вызывались одиннадцатиклассники в алфавитном порядке.
      - Стоп! - попросил Юрку Иван Степанович, - Давай прослушаем выступления ребят.
      Выступления выпускников мало чем различались по форме и содержанию. Ребята благодарили директора, завуча, классного руководителя, всех остальных учителей и родителей. Кое-кто делился планами относительно дальнейшей учебы в вузе или техникуме. Виктор Сычев получал аттестат один из последних по списку. Директор вручил ему документ, пожал руку, а потом Виктор прошел к левому краю сцены.
      "... вот тут все мои бывшие одноклассники с упоением благодарили школу и учителей. А я этого не собираюсь делать. - (Тут Юрка перевел камеру в зал, чтобы запечатлеть, как по залу прокатилась легкая шумная волна) - А за что мне их благодарить? Чему хорошему эти "дорогие" учителя меня научили? Тому, как нужно увиливать от своих прямых обязанностей? - (Иван Степанович тут же отметил, с чьего голоса запел этот недоросль) - ... тому, как притвориться больным, чтобы не идти на работу? Или тому, что можно вообще не готовиться к уроку, а просто прийти в класс и заставить учеников весь урок читать текст в учебнике? - (Витькин голос визгливым тенорком звенел в полнейшей тишине в зале). - ...Но даже, если кто-то что-то объясняет на уроке, то понять совершенно невозможно. Такое ощущение, что все сплошь неграмотные. - (Ну, уж это неправда! Если кто и страдал неграмотностью, так это как раз те молодые девицы, которые были уволены. Остальные-то прекрасно работают и материал достаточно доходчиво объясняют). - ...Единственные предметы, которые я хорошо усвоил, так это русский язык и литература. - (Кто бы сомневался: русский и литературу в этом классе преподавала сама Сычева. Нехорошо так грубо превозносить материну работу). - Дисциплину на уроке ни один учитель навести не может. Я вообще не понимаю, что эти люди делают в школе, если не могут справиться на уроке с классом? - (Ну, то, что "ни один не справляется", совершеннейшая неправда, хотя есть учителя, которые не могут держать дисциплину. Но откуда Витьке-то об этом известно? В одиннадцатом классе с дисциплиной все в порядке было. Разве что сам Витька пытался несколько раз настроить одноклассников на срыв урока у Марии Сергеевны. Ребята докладывали Ивану Степановичу). - О классном руководителе вообще молчу. Ну что она такого хорошего для класса сделала? Только деньги каждый месяц за классное руководство отгребала. - (А вот это уже прямая ложь! Во-первых, за свое классное руководство учителя сущие копейки получают. А, во-вторых, свои копейки они отрабатывают сполна - и даже больше. Одни отчеты завучу на стол что стоят).
      Вообще, уже в самом начале выступления стало понятно, что Витька в основу своей речи взял ту самую полуправду, которая больше похожа на ложь. И еще понятно было, что не сам он сочинял эту свою полуправду. Явно вместе с матерью придумывали, как нагадить всем и остаться безнаказанными.
      - ... Может быть, я должен был быть благодарен директору? За что? За то, что развел в школе бардак и разврат? Да и какой он директор? Мало того, что маразматик, которому на пенсию давно пора, так еще и старый развратник. Все ведь в поселке знают, что...
      И тут Витька заткнулся, потому что получил оплеуху. Видеокамера отчетливо зафиксировала, как Мария Сергеевна резко вскочила с места (она ближе всех к Витьке сидела за столом президиума) и буквально двумя шагами приблизилась к Сычеву...
      - Правильно она ему врезала, - прокомментировал Юрка. - За то, что он врал, мало ему пощечины. Я бы ему всю морду раскромсал, если бы у меня камеры в руках не было.
      - Ладно, Юра! Ты камеру мне оставишь?
      - Зачем камеру? Я вам уже весь материал скачал на диск. Если надо, то еще скачаю.
      - Спасибо! Хватит одного. Пошли в школу! Мне надо еще с Марией Сергеевной повидаться.
      В предбаннике его встретила взволнованная Оля.
      - Иван Степанович! К вам Мария Сергеевна приходила.
      - И где же она?
      - Ушла. Вот. Оставила. Я уговаривала её подождать вас, а она сказала, что ни к чему. - С этими словами Оля протянула Ивану Степановичу листок с заявлением об увольнении по собственному желанию.
      - Да что же она делает?! - воскликнул директор. - Это Сычевой надобно подобное заявление писать, а не ей.
      - Вот именно! Я тоже ей так сказала. А она ушла. Еще сказала, что если вы не подпишете заявление, то она все равно уедет отсюда.
      - О, господи! Чего же она испугалась? Оля, беги скорее к ней! Хотя нет, лучше ты, Юрик! Тащи её сюда, пусть хоть на руках, пока она действительно не уехала.
      Иван Степанович дернул рукой дверь кабинета завуча.
      - Да она еще не появлялась, - сказала Оля. - Наверное, и не появится. Жаловаться поедет.
      Иван Степанович прошел в учительскую. Все учителя были в сборе. На директора смотрели, как на покойника.
      - Вообще-то, я разрешил всем отдыхать до 10-го, - спокойно объявил директор. - Сейчас Оля принесет соответствующий приказ.
      - Что теперь будет, Иван Степанович? - спросила вожатая Вера. - Вы ведь уволите Сычиху?
      - Не знаю, - мрачно ответил Иван Степанович.
      Он действительно не знал, что делать в создавшейся ситуации. Поэтому решил для начала позвонить в отдел образования. Ситуация вышла за пределы школы, а потому необходимо самому как можно скорее доложить начальству о случившемся.
      Вернулся к себе в кабинет. Номер заведующего отделом образования был занят. Вошли Юрик с Марией Сергеевной. Вид у Марии Сергеевны был хуже некуда. "Видать, всю ночь не спала", - отметил про себя Иван Степанович. Жестом указал Юрику, чтобы тот покинул кабинет.
      - Ну, хорошо, вы уедете. А мне что прикажете делать? - спросил Иван Степанович, поздоровавшись с учительницей.
      - В каком смысле?
      - А в таком, что вам легко взять и уехать. А мне куда ехать? У меня здесь дом, жена, школа. Не могу я все это взять и бросить.
      - А зачем вам уезжать? Вы же ни в чем не виноваты.
      - А вы в чем виноваты?
      Мария Сергеевна непонимающе взглянула на директора:
      - Но я же ударила подростка, своего ученика. Этого разве мало, чтобы гнать меня из школы?
      - Эх, Мария Сергеевна! А еще обществознание преподаете! А того не берете в расчет, что, во-первых, пощечина - это далеко не удар, а элементарное приведение человека в чувство. Такая мера даже в медицине применяется. А любой удар наносит какую-нибудь травму, даже если это просто синяк. Во-вторых, Виктор Сычев уже не подросток. Весной ему исполнилось восемнадцать. Стало быть, он вполне взрослый человек и в состоянии осознавать свои действия. А в-третьих, вы нанесли пощечину Сычеву уже после того, как он получил аттестат?
      - Ну да. Он получил аттестат, а потом принялся нести всю эту дрянь.
      - Вот-вот! С момента получения аттестата он уже не ученик нашей школы. Так что никаких своих учеников вы не обижали. Вы вразумили взрослого человека, причем, даже и не в стенах школы. Вы имели право защищать свою или чью-либо честь. Так что не берите на себя лишнее и успокойтесь: вы ни в чем не виноваты. Ваше заявление я уже порвал.
      - Спасибо! - просияла Мария Сергеевна. - А я так мучилась. Всю ночь не спала.
      - Оно и видно.
      Ну вот! Одну проблему уже порешал. Звякнул телефон. Позвонил заведующий отделом образования:
      - Ты что звонил-то, Иван Степанович?
      - Да тут у меня вчера происшествие приключилось.
      - Да я уже знаю. Анна Петровна мне все рассказала. Эко ты, дорогой, умеешь всякие ЧП на свою голову собирать. Случай, конечно, неприятный, но какого-либо криминала я тут не усматриваю. Пацан явно зарвался и заврался, ну и получил по заслугам.
      - Да он-то, по всему видать, не сам все придумал.
      - И так думаю, Иван Степанович. А твоя Березина молодец! Меня бы так мои подчиненные защищали! Вообще, на твоем месте я давно бы эту твою Сычеву вытурил из школы. Как ты можешь терпеть, когда она постоянно воду мутит? Она уже нас тут в районе забодала всех своими жалобами да кляузами. Я просто тебе об этом не говорил. Но ты разберись там с нею, как бы она у вас там еще чего не отчубучила.
      Иван Степанович не стал разбираться. Как и полгода назад предпочел забыть этот случай, как дурной сон. Мария Сергеевна получила отпускные и уехала домой в город. Зинаида Федоровна неделю сидела на больничном по случаю непонятно какой болезни. Потом сразу же вместе с сыном уехала в областной центр. Все учителя также отправились в отпуск. В школе остались только физрук и трудовик, которые с бригадой восьмиклассников занимались косметическим ремонтом спортзала и спортплощадки. Иван Степанович вместе с завхозом тоже торчали в школе. Если в школе ремонт, то какой может быть отпуск у директора?
      
       
      В один из дней середины августа Ивану Степановичу позвонил заведующий роно:
      - Иван Степанович, ты не против будешь, если я к тебе сейчас приеду? Поговорить надо.
      - По какому поводу?
      - Это не телефонный разговор. Приеду и расскажу
      - А ты ко мне домой или в школу?
      - В школу, в школу, дорогой. Но хотел бы и к Надежде Григорьевне заскочить на плюшки.
      - Лады! Буду ждать.
      Усевшись на предложенный стул, заведующий достал из портфеля и разложил на столе несколько скрепленных листов бумаги с отпечатанным текстом:
      - Вот, полюбуйся. Вчера получил из департамента.
      Иван Степанович придвинул к себе бумаги. Лист сверху являл собой письмо из департамента образования на имя заведующего муниципальным отделом образования района. В письме предписывалось тщательно разобраться во всех деталях происшествия, описанного в жалобе завуча Старосельской школы Сычевой З.Ф. по факту избиения ее сына, ученика этой школы Сычева В.А. Результат разбирательства следует отправить в департамент в кратчайшие сроки. К письму прилагались копии самой жалобы и искового заявления в суд с прикрепленной к нему медицинской справкой, выданной врачом психоневрологического диспансера. Суть жалобы и искового заявления заключалась в том, что во время торжественного мероприятия в присутствии огромного числа народа учительница школы Березина М.С. нанесла побои сыну Сычевой З.Ф., которые повлекли сильный нервный стресс у подростка, в связи с чем он проходил лечение в областном неврологическом диспансере, о чем свидетельствует соответствующая справка. Хулиганские действия учительницы произошли при полном попустительстве директора школы Батюшкова И.С., который покрывает всевозможные безобразия, творящиеся в учебном заведении. Далее подробно перечислялись эти безобразия, включающие отсутствие дисциплины и порядка в школе, низкое качество преподавания а также нарушение всех этических норм, которым должен следовать каждый учитель.
      - Ну, как тебе эта картина? - спросил заведующий, когда Иван Степанович отложил бумаги в сторону.
      - Маслом.
      - Вот-вот! Говорил я тебе, что гнать надо эту бабенку из школы!
      - На каком основании? Законы и Трудовой кодекс Российской Федерации она, между прочим, не нарушила ни разу.
      - То-то и оно! Неужели же, в её работе все безупречно?
      - Кроме того, что все здесь написанное - ложь. Ну, и так, по мелочи.
      - Тогда надо всю эту ложь опровергнуть, во-первых. А во-вторых, собрать в кучу все мелочи. А для начала расскажи мне все по порядку, что там у вас в клубе произошло?
      - Да что рассказывать? Я тебе лучше запись покажу.
      - Какую запись?
      - Ну, видеозапись мероприятия. Мне Масленников все записал.
      - Ты мне эту запись скачай сейчас. Я дома в спокойной обстановке все просмотрю. А сейчас я хотел бы пообщаться с народом. Собери-ка ты мне учителей. Понимаешь, я должен отправить в департамент ответку, а потому обязан все сделать как положено. Так что ты уж не обессудь.
      - Да я все понимаю.
      Все присутствующие в школе учителя собрались в одной из классных комнат. После короткой преамбулы заведующий зачитал тексты всех документов. Реакция учителей, как он и ожидал, была бурной и резко гневной в адрес Сычевой. Как и полагается, все выступления и реплики были записаны в протокол. Потом заведующий пожелал всем успехов в новом учебном году и объявил Ивану Степановичу, что готов отправляться к Надежде Григорьевне на плюшки.
      До самого 1 сентября все учителя, да и сам директор, почему-то были уверены, что Сычева больше не вернется в школу. А если приедет, то лишь для того, чтобы уволиться и забрать документы. Но в первый день учебного года она спокойно прошла в свой кабинет, потом вышла во двор школы, где проводилось празднование Первого звонка, хотя её участие, в общем-то, и не предусматривалось. Дети и взрослые шарахались от неё, как от чумной, не проявляя к ней никакого интереса. После линейки, когда учителя повели свои классы на классный час, она вернулась в кабинет и заперлась. Как долго она там сидела и когда ушла домой, никто не заметил. Даже секретарша Оля. Правда, она и не сидела весь день в секретарской, потому что проводила свою дочку в первый класс и была вся в трудах и заботах, не связанных со служебными обязанностями. Директору тоже было не до Сычевой.
      Все последующие сентябрьские дни Сычева безуспешно пыталась как-то внедриться в учебный процесс, но все внедрения оказывались безуспешными. Никто с нею не разговаривал, не советовался, никто не отчитывался, и даже никто не здоровался. Расписание уроков было кем-то прекрасно составлено, классные журналы были подписаны и выданы классным руководителям, списки учащихся по классам лежали у директора на столе, график дежурств учителей спокойно висел на своем месте в учительской - жизнь школы текла своим чередом. Через секретаршу Олю Сычева принялась вызывать к себе в кабинет учителей. По одному и по очереди. К ней в кабинет всегда можно было попасть только по вызову. Но теперь никто из вызванных не явился.
      - Оля, я приказала вызвать сюда Соловьеву. Вы сообщили ей, чтобы она явилась?
      - Сообщила.
      - Почему я должна её два дня ждать?
      - А я знаю?
      И стальные нервы Зинаиды Федоровны лопнули. Она ворвалась в кабинет к Ивану Степановичу.
      - Что происходит в школе?! Вы можете мне объяснить?
      - Вы о чем это, Зинаида Федоровна?
      - О том, что мне не дают нормально работать.
      - Кто не дает?
      - Все! И вы это прекрасно знаете. Это вы всех науськали против меня!
      - Фу, как некрасиво выражаетесь. А еще филолог.
      - Да прекратите ёрничать! Я знаю, что это вы всех настроили против меня! Я буду жаловаться.
      - Да ради бога! Одной жалобой больше, одной меньше - какая разница?
      - Вы не имеете права отстранять меня от работы?
      - А кто вас отстраняет? Вы сидите у себя в кабинете, вот и сидите. Хоть весь год сидите. Зарплату свою получите сполна.
      Сычева хлопнула дверью. А на следующий день уехала. Совсем. Погрузила свои вещички в грузовик и уехала.
      А потом позвонил заведующий роно:
      - Иван Степанович, дамочка твоя заявление мне на стол выложила.
      - С очередной кляузой?
      - Нет, заявление на увольнение.
      - Ну, слава Богу!
      - Рано радуешься, брат. Попортит она еще нам крови, чует мое сердце.
      - А ты ответ по жалобе в департамент отправил?
      - Да вот, сижу разбираюсь с твоей видеозаписью. Очень впечатлительное кино. Действительно, парень не сам сочинял всю эту ересь. Одно мне непонятно, о каком таком твоем разврате он заявил? Да еще с формулировкой, что "все в поселке знают". Ты меня-то хотя просвети, а то твоя Березина не дала ему "вскрыть факт".
      - Фу ты, елки-палки! Ну какой может быть разврат? Ты же Марию Дмитриевну знаешь?
      - Какого беса ты меня спрашиваешь? Конечно знаю, если ты имеешь в виду вашу экс-завуча.
      - Ну, так вот, когда мы её проводили на пенсию, она окончательно слегла. В полном смысле слова. Не мог же я оставить её одну умирать. Сын в Арктике, а мужа она похоронила 8 лет назад. А мы с ней больше 40 лет бок о бок проработали. Школу, почитай, с нуля создавали. Да и с Надей они подружки. Разумеется, я стал её наведывать. Мы с Надей по очереди. А когда я могу визиты делать? Конечно, после работы или в выходные. Школьными новостями делился, советовался. Несколько раз приглашал на замены. А эта стерва стала разносить по поселку, будто я Марии Дмитриевне в любовники записался. Тьфу! Никто, разумеется, этому не верил. Но ты ж понимаешь, какая тут логика? Правда, неправда, а нет дыма без огня. Вот тебе и весь разврат.
      - А Березина, я так понимаю, всю эту перипетию узнала?
      - Ну, конечно! У нас тут все про всех знают. Не тебе мне рассказывать.
      - Н-да! Ну, я думаю, скоро все уладится. Сейчас как у вас там? Справитесь пока без завуча?
      - Знаешь, Семен Антонович, чем такого завуча иметь, лучше уж совсем никакого. А я временно Марию Дмитриевну к работе привлек.
      
       
       На время осенних каникул Иван Степанович освободил учительский персонал от посещения школы. Он и раньше всегда так делал, и теперь остался верен своей традиции. Учителей беречь надо! Работа ни приведи господь, потому нервам надо передышку давать. Да и то спросить, что учителю в школе делать, когда учеников нет? Только что отмечаться, что присутствовал на рабочем месте? А что всякие отчеты, планы и прочая бумажная хрень, так дома учитель, может быть, в сто раз быстрее и качественнее сделает. А не сделает, так и то не беда: может, лишний раз книжку почитает или с собственными детьми пообщается по-человечески.
      Сам директор, разумеется, в школу являлся даже в праздничные дни. Хотя бы на часок заглянуть считал нелишним. Мало ли что?
      В дни каникул они с Марией Дмитриевной в спокойной обстановке анализировали работу школы в 1-й четверти и подводили итоги. А в последний каникулярный день Ивану Степановичу позвонил заведующий роно:
      - Степаныч, твоя Березина сейчас в поселке?
      - Не знаю. Все учителя только завтра выйдут на работу. А что такое?
      - Частное определение к нам пришло на неё из районного суда.
      - Какое определение? Из какого суда?
      - Ну, ты помнишь, летом я показывал тебе копию искового заявления Сычевой?
      - А-а, ну да, помню. Я так понял, что суд состоялся? Но почему нас не пригласили на суд?
      - Если в качестве свидетелей, то от ответчицы Березиной, видимо, заявлений для вызова свидетелей не поступало.
      - И что в этом частном определении говорится?
      - Ты вот что, разыщи сейчас свою "хулиганку" и вези её ко мне. Будем вместе решать, что делать дальше.
      Иван Степанович принялся звонить Марии Сергеевне. Но её телефон был вне зоны действия. Тогда он послал за ней домой гонцов. Но дома её не нашли. Хозяйка квартиры, у которой жила учительница, объявила, что Мария Сергеевна еще не приезжала из города. Попросил у Оли личное дело Березиной, нашел её городской адрес по прописке и решил ехать в город.
      По дороге заехал в отдел образования к Семену Антоновичу. Тот показал выписку из решения суда с частным определением, в котором предписывалось освободить Березину Марию Сергеевну от занимаемой должности в связи с действиями, не соответствующими нормам учительской этики.
      - И что будем делать? - спросил Иван Степанович.
      - Для начала отыщи мне её хоть на краю земли. Надо будет обжаловать решение суда и подавать встречное исковое заявление. Я познакомлю тебя с нашим юристом. До работы у нас у него была адвокатская практика.
      - А ничего, что он теперь не адвокат?
      - Ничего. Это же не уголовное дело. Тут может вести дело любой представитель. А мой Васильченко толковый мужик. Будешь вести дело с ним. А я, дружище, вынужден теперь откланяться: на пенсию выхожу.
      - Как на пенсию?! Тебе же еще рано!
      - В самый раз. В общем, мне в области настоятельно рекомендовали. Мог бы я, конечно, еще лет пять поработать, но в сложившихся обстоятельствах лучше заблаговременно убраться восвояси. Тебе я тоже посоветовал бы поступить так же. Мало ли что? Кстати, жди комиссию из области. Шерстить будут по полной.
      - Это все из-за жалобы?
      - Я думаю, что да.
      Мария Сергеевна была дома. Как оказалось, она жила вдвоем с бабушкой в крохотной "хрущёбе".
      - Я так понимаю, что назавтра вы, Мария Сергеевна, не собираетесь выходить на работу?
      - А смысл? Меня же все равно уволят. - Она достала из ящика в столе папку и вытащила из неё файл с бумагами. - Вот!
      - А-а, да это я знаю, - сказал Иван Степанович, бросив взгляд на бумаги. - И что? Во-первых, вас еще никто не уволил, и вы обязаны быть в школе. Во-вторых, почему вы не сообщили мне, что вас вызвали в суд? Вы считаете, что меня это дело не касается?
      - Касается.
      - Кроме того, вы не заявили суду, что у вас есть свидетели. Суд обязан был выслушать свидетелей как со стороны истца, так и со стороны ответчика.
      - Там были свидетели. Из поселка. Я думала, что они расскажут всю правду. А они все повторили то, о чем заявила Сычева.
      - Ладно, разберемся. Собирайтесь! Поедем в поселок.
      - Не поеду.
      - Почему?
      - Все равно бесполезно. Я знаю. У неё связи. Она и свидетелей подкупила. Когда мы сидели до суда в коридоре, эти люди выражали мне сочувствие, говорили, что ни в чем не виновата, а на суде они вдруг стали говорить совсем обратное. Подтвердили все, как велела им Сычева.
      - Откуда вы знаете, что она им велела?
      - Мне после суда Виктор Николаевич сказал: мол, "прости, но я боюсь её, она меня сдаст".
      - На суде был Виктор Николаевич?!
      - Ой! Он просил, чтобы я его не выдавала.
      - Идиот! В протоколе же все выступления зафиксированы. Это чтоб вы знали, что мы будем поднимать все дело. Впрочем, я с ним еще разберусь.
      - Еще у нее справка есть из диспансера.
      - И что? Знаете, Мария Сергеевна, у нас, у русских, с древних времен повелось, что в ходе сражения пока рука может держать оружие, солдат не сдается на милость врагу, а борется до последнего вздоха.
      - Но я же не солдат.
      - Мария Сергеевна, вы учите будущих солдат. Какой пример вы им подаете?
      
       
       Изучив все материалы дела, а также пообщавшись со всеми возможными свидетелями, адвокат Виктор Николаевич в ходе очередной встречи с директором обстоятельно сообщил о следующих результатах:
      - Обжалование решения районного суда и встречный иск в городском суде приняли. Хотя мы с обжалованием и опоздали на день, был учтен тот факт, что в районном суде были нарушены процессуальные нормы, так как не были выслушаны свидетели со стороны ответчика. Судья должна была проинформировать ответчицу о праве вызова на суд своих свидетелей. Она этого не сделала. Вообще, мне сразу показалось странным, что все как-то быстро прошло: в одно заседание. А дело непростое. Кроме того, обнаружились кое-какие нестыковки. Скажем, в справке из психоневрологического диспансера видно, что с 29 июня по 15 июля Сычев В.А. находился на лечении в диспансере. А соседи Сычевых и приятели Виктора утверждают, что в эти дни он был дома, гулял, посещал увеселительные мероприятия. Насколько я знаю, из диспансера так просто свободно не выйдешь погулять. Короче, я уверен, что частное определение городской суд отменит, так как Березина не нарушала никаких этических норм: Сычев не школьник, на момент происшествия он был уже совершеннолетним, да и нанесения побоев в пощечине не усматривается. Здесь был факт защиты чести и достоинства.
      - Вот-вот, и я об этом же говорил! - обрадовался Иван Степанович.
      - Да. И в этой части Березиной предъявить нечего. Однако суд может вынести решение удовлетворить иск Сычевой по части нанесения душевных травм её сыну, и она должна будет уплатить компенсацию потерпевшему за моральный и материальный ущерб.
      - А причем тут материальный ущерб? - воскликнул Иван Степанович?
      - Сычева заявила в суде, что ей пришлось покупать какие-то дорогостоящие лекарства. Впрочем,
      я намерен еще побеседовать с врачом, выдавшим справку, чтобы выяснить степень морального и материального ущерба. Уж слишком большую сумму эта дамочка запросила. А вы, Иван Степанович, побеседуйте, пожалуйста, со своими односельчанами, выясните, если это возможно, с какого бодуна они переметнулись на сторону Сычевой? Фамилии здесь. - Адвокат выдал директору копию протокола.
      Свои беседы со свидетелями обвинения Иван Степанович начал с учителя физвоспитания.
      - Скажите, пожалуйста, Виктор Николаевич, свои показания в суде вы излагали добровольно или под чьим-то давлением?
      - Почему вы решили, что под давлением?
      - Да уж очень сильно отличается от правды та картина, которую вы нарисовали в суде.
      - И что же такого я там нарисовал?
      - Ну, вам лучше знать. Я же на суде не был. Но судя по протоколу, вы заявили, что, во-первых, Березина с первых дней работы с классом постоянно третировала Виктора Сычева, публично оскорбляла его и настраивала против него весь класс. Во-вторых, на сцене она не просто влепила пощечину, а сильно ударила так, что Виктор едва устоял на ногах. В-третьих, вы подтвердили слова Сычевой о том, что в школе царит нездоровая атмосфера взаимоотношений между педагогами и учащимися. Учителя друг с другом ссорятся, натравливают друг на друга учеников, а директор "самоустранился от работы с коллективом", занявшись "личными делами". Виктор Николаевич, я цитирую ваши показания. Но ведь вы же прекрасно знаете, что все это ложь. Поэтому я и спрашиваю, эта ложь ваша собственная, или вам её кто-то подсказал?
      - Лично я не считаю, что сказал неправду.
      - То есть, вы и сейчас целиком подписываетесь под всеми теми показаниями, которые вы выдали в суде?
      - Что вы от меня хотите?
      - Я хочу услышать от вас конкретный ответ: вы сейчас подтверждаете свои показания в суде?
      - Я не желаю больше на эту тему разговаривать. В конце концов, я не в суде в качестве обвиняемого.
      - Спасибо! Я думаю, что вам трудно будет в дальнейшем работать в нашей школе.
      - Это почему же?
      - Вы сколько лет у нас работаете?
      - Ну, два года.
      - А я уже сорок два, уважаемый...
      После разговора с физруком Иван Степанович позвонил Масленникову.
      - Юра, там недалеко от вашего универа по Ростовской в 167 доме живут родители Сычевой. Вероятно, она с сыном сейчас у них обретается. Ты, пожалуйста, как-нибудь после занятий потусуйся возле дома у них и выясни у соседей или приятелей Виктора, были там Сычева с Виктором летом в июле-августе и чем занимались? Очень прошу, если тебя это не сильно обременит!
      - Обижаете, Иван Степанович! Когда это ваши просьбы меня обременяли? Для вас я готов сделать все.
      - Ну и лады! Адрес записал?
      
       
      В конце ноября в школу без всякого предупреждения нагрянула комиссия из области в количестве 3 человек. Сопровождала эту комиссию новая заведующая муниципальным отделом образования района Кулик Вера Петровна. Перешерстили в школе все: планы, программы, классные журналы с оценками, отчеты, финансы, учебные нагрузки каждого из учителей. В выделенный для работы комиссии пустующий кабинет завуча вызывались для беседы в индивидуальном порядке все учителя, интересующие комиссию школьники и их родители. Члены комиссии без предупреждения посещали уроки и проверяли у учителей поурочные планы. Копались проверяющие во всем неделю, а потом так же без предупреждения уехали, не объявив никому никаких результатов.
      Директор все эти дни сидел на таблетках, и два раза даже ему вызывали на дом "скорую". Школу трясло на все девять баллов по шкале Рихтера. Поселок гудел, как развороченный улей. Каким образом в таких условиях осуществлялся учебный процесс, не ведал, видимо, и сам Господь Бог.
      Через неделю из районного центра прислали переводом нового завуча: Валентину Васильевну Горяеву, весьма привлекательную женщину лет тридцати. До приезда в Старое Село Валентина Васильевна работала воспитателем-психологом в местной школе-интернате для детей с проблемами в умственном и физическом развитии.
      - Я к вам ненадолго, - сразу же объявила она директору. - Меня прислали навести тут у вас порядок.
      - А что у нас в беспорядке?
      - Всё.
      - А-а, ну наводите. До вас одна уж тут наводила.
      - Я в курсе.
      В первый же день своей деятельности Валентина Васильевна пригласила к себе Марию Сергеевну Березину.
      - А вы совсем не похожи на революционерку, - сказала завуч, оглядевши учительницу с головы до ног. - Но мне нравятся такие люди, как вы.
      - Какие?
      - Решительные, смелые, умеющие постоять за себя. Знаете, я тоже считаю, что этим малолетним обормотам ни в коем случае нельзя позволять садиться себе на шею. С ними надо работать жестко и бескомпромиссно. Учитель должен быть над учеником, должен подчинять волю ученика и требовать от него полного и четкого выполнения всех возложенных на него обязанностей. А у нас в школах расплодилась этакая бесхребетность под видом демократии. Учеников следует как можно больше загружать всевозможными заданиями и занятиями, чтобы у них не оставалось времени на всякие безобразия. Разве не так?
      - Вам, видимо, лучше знать.
      - Разумеется. Видите ли, я по профессии психолог, поэтому знаю, что говорю.
      Потом новая завуч собрала всех учителей на совещание. Вернее, попросила директора, чтобы он собрал. После того, как Иван Степанович представил женщину коллективу, она взяла слово. Говорила очень много и долго. В её речи звучали преимущественно сказуемые повелительного наклонения и безличные предложения: "Надо сделать..., нужно выполнить..., добиться... . Следует решительно отказаться...", - и все в таком же духе.
      "За что боролись, на то и напоролись", "было хорошо - стало еще лучше", - с горечью подумал каждый присутствующий. Спорить с новой метлой, принявшейся мести по-старому, никто не решился.
      И опять начались проверки, посещения уроков, переписывания планов и учебных программ. Классным руководителям было выдано предписание составить список неблагополучных детей, родителям которых необходимо было ежедневно отправлять сообщения о поведении и успеваемости их ребенка.
      В середине декабря директора вызвали в отдел образования района. Заведующая Кулик В.П. уведомила Ивана Степановича, что приказом отдела образования он временно отстранен от должности директора.
      - На каком основании? - изумился Иван Степанович.
      - На основании указания сверху, - ответила заведующая.
      - Но почему?! В моей работе есть серьезные нарушения, обнаруженные комиссией?
      - Есть и нарушения. Но главное, что у вас предстоит суд.
      - Помилуйте! Во-первых, на суд я вызван только в качестве свидетеля. Причем, вызван свидетелем ответчика, а не истца. Во-вторых, предстоит не уголовный суд, а гражданский. По этим причинам людей не лишают работы.
      - Вы не принимаете в расчет, что вы не обычный работник, а руководитель. К тому же, педагог. К работникам сферы образования применяются особые моральные требования. И вас освобождают временно. Хотя лично я советовала бы вам уволиться по-доброму, скажем, по собственному желанию, а еще лучше - на пенсию. Возраст вам это позволяет. Уйдете торжественно, с почетом. Мы вам какую-нибудь грамотку выпишем. А насчет школы не беспокойтесь: у нас тут есть подходящие кандидатуры на ваше место.
      Иван Степанович вышел из кабинета сам не свой. Все летит к чертовой матери! Все, что годами по крупицам выстраивалось в целостный добрый и слаженный механизм, теперь рушилось в одночасье. Понятное дело, что временное отстранение - это всего лишь отговорка. Они уже и кандидатуры подобрали. И, разумеется, не из его родного коллектива, в котором достаточно опытных педагогов, достойных принять должность директора. Пришлют своего, удобного и угодного, наподобие Горяевой. Да и Горяева под крылышком нового патрона развернется во всю мощь, подомнет под себя всех: и учителей, и учеников. Пропала школа! Видимо, свет перевернулся наизнанку. Каково еще суд вынесет решение?
      Вечером Ивана Степановича увезли на "скорой" в реанимацию с инфарктом. Надежда Григорьевна позвонила Масленникову о случившемся и передала ему просьбу Ивана Степановича о том, чтобы Масленников непременно присутствовал на суде вместо выбывшего из строя самого директора.
      Накануне судебного заседания Масленников встретился с адвокатом Васильченко и показал ему документы, которые добыл в ходе своих изысканий.
      - Прекрасно! - обрадовался Васильченко, - Это как раз то, что нам не хватало для успеха дела! Ты должен быть завтра на суде. Я тебя заявил в список свидетелей. А эти документы ты сам предъявишь суду.
      Городской суд, состоявшийся 23 декабря, отменил ранее принятое районным судом решение и постановил оставить все требования истицы Сычевой З.Ф. в адрес ответчицы Березиной М.С. без удовлетворения, обязав её уплатить все судебные издержки. Суд также принял частное определение в адрес областного министерства образования по прекращению необоснованного преследования участников судебного процесса и оставить без внимания поступившие от лица Сычевой З.Ф. жалобы и заявления в адрес руководства и педагогов Старосельской школы.
      Основанием для принятия такого решения послужили документы, предъявленные представителем ответчика, доказывающие, что в указанный Сычевой период её сын, Сычев В.А. не проходил лечение в психоневрологическом диспансере ни стационарно, ни амбулаторно. Справка, которую Сычева предъявила суду, была подписана врачом частной практики. Он же выписывал рецепты на лекарство. В своем показании врач, выдавший справку, указал, что мать и сын обратились к нему по случаю стресса, полученным парнем в приемной комиссии вуза, куда Сычев пытался сдать документы для поступления. Документы приемная комиссия не приняла, поскольку подлинник аттестата, а точнее, его вкладыш с оценками, оказался поддельным. Понятное дело, что в связи с тем, что двери вуза теперь для парня закрыты (во всяком случае, в этом году), предстояла ему дорога в армию. Как тут не расстроиться?
      Важную роль в решении суда сыграло свидетельство Масленникова Юрия, который предъявил суду письменные показания городских соседей Сычевых, которые прямо заявили, что Виктор Сычев вполне бодрый и здоровый все лето носился на своем мотоцикле. Чуть ли не каждую ночь его приятели-байкеры вместе с ним будоражили ревом моторов всю округу, наводя ужас на жителей и бродячих собак.
      Выходя из здания суда Мария Сергеевна спросила у Васильченко:
      - Теперь после этого решения Ивана Степановича должны восстановить на работе?
      - Чиновники в системе образования обычно добровольно не отменяют свои ранее принятые решения. Так что, я полагаю, никто никого и ничего не будет восстанавливать. У нас умеют только хорошо разрушать. А что касается Ивана Степановича, то после такого инфаркта он и сам вряд ли теперь сможет работать. Ему бы выкарабкаться, да пройти полную реабилитацию. Давайте заедем сейчас в больницу и порадуем старика хорошей новостью.
      
       Сразу после новогодних праздников, Мария Сергеевна написала заявление на увольнение по собственному желанию и уехала в город.
      
      
      
      
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Шулепова-Кавальони Юлия Ивановна (shulepova48@yandex.ru)
  • Обновлено: 01/03/2023. 62k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.