Иван Сергеевич едва не споткнулся о мальчика. Это было неожиданно. Ребенок дремал. Сидя на корточках у соседской двери, охватив колени руками. Что за дела?
Малолетний бродяжка, забравшийся в подъезд? Тьфу ты!
Привычка - вторая натура. Иван Сергеевич - врач с пятнадцатилетним стажем, сын и внук врачей, торопливо, вот-вот на работу опоздает, наклонился над съежившейся фигуркой.
-Эй, привет. Ты в порядке?
Мальчик невнятно забормотал, сморщился, но глаз не открыл. Не без легкой брезгливости, медики легко поймут почему (чесотка, лишаи и прочая и прочая) Иван Сергеевич прикоснулся к плечу спящего в неудобной позе создания. Ребенок вздрогнул, дернулся, пришлось придержать его, чтобы не опрокинулся.
-Чего? Кто? Что вы меня хватаете?
-Я не хватаю. Просто решил проверить, жив ты или нет.
Мальчик зевнул, неловко, видимо ноги затекли, поднялся. Макушка его едва доставала доктору до груди.
-Угу.
-Я живу здесь.
Для чего-то принялся оправдываться врач.
-Угу.
-А ты кто? Почему здесь сидишь?
Своих соседей в прежнем доме, Иван Сергеевич преотлично знал. А сюда въехал меньше года назад. Население досконально не изучил. Мальчик был чужим. Или нет? На уличного жестокого звереныша, сполна хлебнувшего отравы человеческой ненависти, совершенно не был похож. Чистая, хоть и старенькая куртка, аккуратно заштопанная на плече. Вытертые на коленях, но не замызганные, нормальные мальчишеские джинсы.
-Знаешь, мне некогда. Я на работу опаздываю. Если могу тебе помочь, только быстро, признавайся. Позвонить твоим родителям, например, можно от меня.
Мальчик молчал. Совершенно неожиданно для себя Иван Сергеевич выпалил.
-Могу пустить тебя в туалет. Только шустро. И, кажется, хлеб еще остался, с колбасой.
Вот теперь ребенок озадачился. Вытаращил глаза, удивительные, янтарные, с коричневыми крапинками. Очень редкий цвет. Коротко шмыгнул носом, уточнил недоверчиво.
-Без б?
-?
-Ну, не врете?
Иван Сергеевич решительно вставил в замочную скважину первый ключ. Пояснил сердито.
-Вру редко. Начальству, например. Входи. И шевелись. Налево. Давай, давай.
Пока гость, вынырнув из туалета, шумел водой в ванной, удивленный своим поведением врач, торопливо строгал и заворачивал в бумагу толстые бутерброды. Нашелся и случайно уцелевший кусочек сыра. Замечательно. Пол бутылки минералки? Превосходно. Так, что же еще? Дверь, ведущую в ванную, Иван Сергеевич на всякий случай держал под прицелом. Практически глаз с нее не сводил, шаря в холодильнике на ощупь. Мало ли чего. А вдруг? Хотя... что за чушь?
Воровать у него, через два месяца после визита профессиональных домушников, вычистивших квартиру на совесть, пока хозяин в деревне у друга отдыхал, было нечего. Голые стены, разболтанный шкаф, стул на кухне и одна (ее оставили колченогая потому что) табуретка.
-Вот и все. Спасибо.
Гость стоял в дверях: полностью готовый на вылет. Застегивал куртку. Смотрел спокойно, без показной суетливой благодарности. Иван Сергеевич дрогнул. Протянул сверток.
-Вода, пара бутербродов.
Мальчик кивнул.
-Сэнкс. Вы меня прямо спасли. Теперь спокойно дождусь.
Они вместе вышли на площадку. Иван Сергеевич закрыл дверь. Уточняя, непонятно для чего. Какая ему разница?
-Кого именно собрался дождаться?
-Бабушку. Анну Семеновну Калитину. Из тридцать третьей квартиры. Я на ваш, второй этаж поднялся потому, что на первом сильно дует от дверей.
Занавес. Иван Сергеевич взялся рукой за лоб. Только этого ему не доставало, разбираться, что делать с чужим ребенком. Время? Время? Все. Придется машину ловить. Блин. Опять лишние траты. Ладно.
-Как тебя зовут, парень?
-Серега.
-Анну Семеновну вчера вечером увезли в больницу, на "скорой".
Мальчик вскинулся, занервничал.
-Что? Почему?
-Сердце. Подробностей не знаю. Я шел с работы, ее при мне грузили в машину.
-Что?
-Извини, если не в свое дело лезу. Просто, сам видишь. Бабушку ты сегодня не дождешься. Придется вернуться к родителям. Повздорил с ними, да?
-Что же теперь? Блин! Что же теперь, а?
Доктор решил, что ссора могла многое объяснить. Слово за слово, подростки они как порох, вот и рванул пацан, на ночь глядя, к бабушке. А телефона у старушки, кстати нет. Идти ему в родительское гнездо с повинной. А если характер горячий, дело сие весьма неприятное. Вот и вскинулся пацан. Так? Сережу, оказывается, беспокоило другое.
-А где она? В какой больнице?
-Момент. Вчера дежурила третья городская. Скорее всего, там.
-Ясно.
Лично доктору ничего ясно не было, ну так речь о нем и не шла. Юное поколение свою думку думало. Таинственную. Золотые глаза поблескивали. Иван Сергеевич достал ключи, закрыть дверь. Тут мальчик очень серьезно спросил.
-А вас как зовут?
-Иван Сергеевич.
-Спасибо. Большое спасибо.
Повернулся и поскакал вниз. Без шапки, перчаток. Декабрь, между прочим, не май месяц. Ладно. Не его ребенок, не его хлопоты. Пора на работу. Пошустрее, по Сережиному примеру. Как же там, в знаменитом мультфильме? Мальчик быстро бежит, раз-два, раз-два!
Куда он делся, кстати, внук Анны Семеновны? А? Вон она, синяя курточка, ввинчивается в переполненный троллейбус. В самом деле, к бабушке поехал? Ладно. То не его, соседская печаль. Ловить машину не пришлось, повезло. В притормозившей "газельке" имелось пустое место. Одно, как на заказ. Вот и замечательно.
Как день начнется, так ему и тянуться, ковылять или лететь, словом утренним событиям соответствовать. Иван Сергеевич крутился шустрой белкой в колесе, натыкаясь на сюрприз за сюрпризом, впрочем, все благополучно разрешалось, хоть и не без хлопот.
-Вы сегодня аки пчелка. Туда-сюда туда-сюда.
-Точно, дорогая моя Светлана Петровна.
Согласился Иван Сергеевич, выбегая из ординаторской по очередной срочной надобности.
-Чай на вас заваривать?
-Обязательно.
Вялотекущий служебный роман устраивал обоих. Связанная по рукам и ногам двумя детьми, замученная парализованной свекровью, задерганная пропадающим в командировках пожилым мужем - Светлана Петровна, как могла, боролась с бытом, нервничала, понемножку старела. Иван Сергеевич ее жалел, выслушивал, утешал. Однажды сделал массаж. Размял затекшие плечи и спину. Так все и началось.
Высокая и симпатичная крашеная блондинка - с одной стороны. Панически избегающий серьезных отношений, закоренелый холостяк - с другой. Все, что было нужно ей: капелька нежности, три ласковых словечка в неделю, цветы на день Святого Валентина, как знак того, что мила, желанна, может нравиться, а значит, стоит жить дальше. Все, что было важно ему: в отделении и на кафедре прекратили, наконец, судачить о том, педераст Иван Сергеевич или нет. Не больше и ни меньше.
Его всегда доставали разговоры о том, что на детях гениев природа отдыхает. Яркому, сильному, талантливому отцу Иван Сергеевич в подметки не годился. А уж каким ходоком господин профессор был по женской части...
Из чистого протеста Иван Сергеевич не пошел по стопам родителя в хирургию. Однако и здесь народная молва нашла к чему придраться: "Сын - ни рыба, ни мясо. Всем известно, курица не птица, терапевт не врач! Разве это мужское занятие - неврология?"
Их всегда сравнивали. Худого, стремительного отца и рано располневшего увальня сына. Догадайтесь, в чью пользу был счет? Папа вот-вот получит академика. А единственный отпрыск? Кандидатскую еле-еле защитил. И то, чтобы мама, до сих пор влюбленная в мужа, прекратила пилить сына-неудачника. На докторскую рука не поднималась. Возиться с больными Ивану Сергеевичу было гораздо интереснее, чем вымучивать из себя псевдонаучный бред.
Лентяй! Постановило общественное мнение. Даже на машину до сих пор не заработал. Все верно. Иван Сергеевич вел безлошадный образ жизни.
Возвратясь с очередной пробежки: с пятого на первый этаж, дальше по переходу в другой корпус, вверх на четвертый, потом вниз и все в обратном порядке, слегка запыхавшийся доктор был облагодетельствован кружкой крепкого сладкого чая.
-Держите, коллега.
-Благодарю вас, Светлана Петровна. Вы просто ангел.
-День у вас сегодня суматошный.
-И не говорите. Все с утра завязалось. Как вы лодку назовете, так она и поплывет. Как вы новый день начнете, так он дальше и пойдет.
-А что стряслось?
Обжигаясь чаем, (вот умница Светлана, внимательная, это у нее не отнять, он ведь обожает кипяток хлебать) Иван Сергеевич поведал про спящего в подъезде мальчика. Был неожиданно и жестоко обруган.
-Вы с ума сошли, честное слово.
-Да ладно, вам.
Светлана Петровна продолжала бурлить.
-Впускать в квартиру кого попало. Говорите, что видели его в первый раз?! Ну, как маленький. Давно ли вас обворовали...
-Вот именно, что нет. И на сегодняшний день, тащить нечего. Так что...
-Нечего? Это вам так кажется. А воры найдут, чем поживиться. Непременно.
-Да чем же, Боже мой?
Светлана Петровна, после мгновенной паузы, взмахнула историей болезни, над которой корпела, воздев ее к потолку.
-Плиту, например, унесут. Вернетесь вы домой, а она фьюить.
Иван Сергеевич тупо посмотрел, сначала вверх, потом проследил, как история вернулась обратно на стол. Шлеп.
-Фьюить!
Повторила довольная своим красноречием коллега. И победно улыбнулась.
-Спасибо за прогноз.
Надулся Иван Сергеевич, даже не стал сушками хрустеть, торопливо влил в себя чай. (Отвратительное пойло. Слишком крепкий.) Встал и вышел. Злясь на самого себя. Была у него такая отвратительная особенность. Легко обижаться, трудно отходить. Конечно, не мальчик уже, тридцать шесть. Можно бы и научиться держать себя в руках. Нет, вида он не подавал. Но внутренне кипел подолгу.
Ближе к концу рабочего дня, (сам себе удивляясь, ведь не общался с соседкой, сдалась она ему?) Иван Сергеевич позвонил в кардиологию, в третью. У него там Алечка, пардон, Алевтина Андреевна обреталась. Боже мой, какой у них был сумасшедший роман на третьем курсе...
-Иван? Совиный сын! Сколько лет, сколько зим.
Алечка долго чирикала о жизни, детях, однокашниках и погоде. Потом сообщила.
-Инсульт. Переводим в неврологию. Что ты хочешь? Семьдесят пять. Ишемия. Давление. Мне тебе подробности излагать? Ты в курсе, за ней есть - кому ухаживать? Кто она тебе?
-Соседка.
-А...
Попрощался. Положил трубку. Вывел нечитабельное чудище - скрюченную букву последнего слова в последней истории болезни на сегодня. Поставил жирную точку. Поднял взор к потолку.
-О, Боже! Для чего ты взвалил на врачей непотребное количество писанины? Это чрезмерно жестоко с твоей стороны. Честно говоря, это напоминает садизм. Строчим, строчим, строчим. Бумагу изводим пачками. Как безнадежные графоманы! Но те, хоть кайф ловят от процесса. Счастливчики. А мы?
Уходил с работы Иван Сергеевич, как обычно, последним. К этому все в отделении и на кафедре привыкли. Подхватил из под стола портфель, оделся, выбрался из корпуса. На улице внезапно потеплело. Свеженькая грязь, сладострастно чавкая, лизала ботинки. Опять повезло с транспортом. Четверть часа и в родном районе.
Доктор рано ушел от родителей. Нырнул в самостоятельную жизнь. Еще двадцати не было. Умерла тетя, оставила обожаемому племяннику малосемейку на окраине города. Совсем недавно ему удалось поменять ее с доплатой на однокомнатную. У отца он денег не просил принципиально. Все, что зарабатывал, вкладывал в навороченную аппаратуру. Чудак человек. Любитель стратегических компьютерных игрушек. Приобрел приличную технику. Собрал замечательную коллекцию дисков...
То-то воры были рады. Ну и ладно. Как сказала Светлана Петровна - это был перст судьбы. Черная полоса. Ничего. После такой гадости может и повезти по крупному - утешали коллеги.
В целом довольный собой, врач, зашел в магазин. Овсянка закончилась. Не спеша, направился домой, предвкушая спокойный одинокий вечер. Как же, как же.
Уже привычная картина поджидала его на площадке. Правда, теперь мальчик обретался на подоконнике.
-Добрый вечер.
-Добрый. Что ты здесь делаешь?
-Вас жду.
Честно ответил мальчик.
-?
-Бабушку еще долго не выпишут. Ей плохо. Трясется, плачет. Меня не узнала.
-Бывает.
-Ключи не дала... От квартиры...
Это уже попахивало дешевой игрой на струнах души доброго дяди. Иван Сергеевич молча прошел мимо ребенка. Открыл дверь. Вздохнул. Повернулся.
-Овсянка тебя устроит?
Полотенце. Чистая простыня. Хозяин бродил по разоренной квартире, решая как лучше устроить гостя. Надуть резиновый матрас? Он был клееным переклеенным, видно воры просто побрезговали. Вот и замечательно. Пригодился. Иван Сергеевич сам на нем спал, целую неделю, пока друзья не презентовали древний диван. Вместо одной ножки красовался - подложенный под пузо царского ложа - кирпич.
Купил недавно старенький "полюс", по объявлению. Поцарапанный, антикварного вида, агрегат работал неплохо.
Иван Сергеевич начал заново обживать разоренную берлогу. Выглядела она пока, ай-яй-яй.
Выкупанному и накормленному гостю, прежде, чем он был уложен спать, доктор сделал выговор, переходящий в допрос.
-Родители волнуются. Позвони.
-У меня нет родителей. Я у тетки живу.
-Предупреди ее.
-Уже. Из больницы.
-А что сказал?
-Что ключи бабка дала.
-Зачем?
-Не хочу к ней. Дядя... Достал. Своих трое, еще я толкусь. В интернат грозится сдать.
-А почему с бабушкой не живешь? С Анной Семеновной?
-Да она не родная. Это дядина мама. Просто добрая. Тетя - мамина сестра. А дядя... он так, ее муж. Я ему на фиг не сперся.
-А родные бабушки с дедушками есть?
-Нет.
Мальчик был славным. Только немного щетинился, пофыркивал. От слова "дядя" у него шерсть вставала дыбом, и в глазах загорались злые искры. Иван Сергеевич решил, что пора отправляться на боковую. Что утро вечера мудренее. Гость, уложенный на матрас, долго ворочался. Потом пробурчал в темноте.
-Я вам не сильно мешаю?
-То есть?
-Ну, кручусь, шумлю. Всегда засыпаю долго. Мама меня за это совенком дразнила. Говорила, что как ни подойдет к кроватке, а я глаза круглые таращу, не моргая.
-Совенком?
-Ну да.
Иван Сергеевич, с нехорошим предчувствием поинтересовался.
-А как звали твою маму?
Голос у мальчика потеплел, налился светом.
-Мария Васильевна.
-А фамилия?
-Рыжова.
-Тебе под цвет глаз подходит.
-Точно.
-А что насчет папы?
-Ничего. Не было. Мама не любила об этом говорить. В жизни ведь всякое бывает, верно?
-Само собой. Слушай, а кем твоя мама работала?
-Медсестрой. В хирургии.
-Где?
-В четвертой городской больнице, а что?
-Ничего.
Иван Сергеевич сел, потом заставил себя лечь. Сосчитал до двадцати, чтобы успокоиться. Может, это просто совпадение? В конце концов... Про номер отделения спрашивать не стал нарочно.
Разных хирургий: начиная гнойной и заканчивая торакальной, в четвертой больнице имелось пять штук. Целых пять! Ясно тебе, Иван Сергеевич. И не трепыхайся, утро вечера мудренее. Успеешь еще узнать правду. Подожди. Так он сам себя уговаривал, чудак человек.
Едва дотерпел. Прямо триллер на тему: "Дожить до рассвета", а не спокойная ночь. Так крутился на диване, так мучился... Чуть свет - вскочил, хлопнул чашку кофе, вручил парню деньги и отправил в магазин - куриный. Он дальше всех. Пол часа его точно не будет в квартире.
Схватил телефонную трубку. Зарычал.
-Папа...
Голос у профессора Сергея Александровича был как всегда вальяжным, ласковым.
-Доброе утро, мальчик. Почему с таким аффектом?
-Папа. В твоем отделении работала некая Мария Васильевна Рыжова?
Сергей Александрович замолчал.
-Папа!
-Мама тоже дома. Выходной, как никак.
-Папа!
-Приезжай через часок, поговорим.
-У него твои глаза. Цвета золота, в темную крапинку. И шевелюра твоя. И даже руки. Ах, эти волшебные руки профессора Совы! Папа, какая же ты скотина.
-Спасибо. Я же говорю, приезжай позже. Мама собирается к Анечке. Посидим по-мужски, поболтаем. Что, дорогая? Это Ваня. Соскучился. Тебе привет передает. Поздравляет с наступающим.
Иван швырнул трубку. Давно он так не злился. Тем более на невозмутимого, недосягаемого, невероятно талантливого папочку. У... Разорвал бы на куски... В дверь позвонили. Сережа вернулся? Сережа... Она назвала сына в честь любовника!!!
Вдруг Иван покраснел, точно неведомая Мария могла подслушать его мысли, внес поправку. В честь любимого мужчины. Медсестра и хирург, история старая как мир. Пока шел к двери, два раза пнул стену.
-Быстро ты обернулся, приятель.
-А магазин откроют только через час. Вы перепутали, Иван Сергеевич.
-Ой.
Неискренне удивился врач. Затараторил.
-Прости. Не торчи столбом на пороге. У нас дел по горло.
-???
-За елкой сходим. Или мы не заслужили праздника?
-???
Он вскинул левую бровь... В точности, как Сергей Старший. Сколько Иван не тренировался, эта гримаса ему не удавалась.
Весьма противоречивые чувства грызли сердце старого холостяка. Во-первых, дикая обида на отца. Вот гад. Скажет, что не знал о ребенке? О том, что ему приткнуться некуда? Во-вторых, смешная радость. Сколько себя помнит - мечтал о брате. И вот, наконец, счастье привалило. Под Новый Год, подарочком. В-третьих, вопросы стали вихриться. Что делать дальше? Промолчать и позволить парню барахтаться в бурном море жизни в одиночку? Да ни за что! Никуда он его не отдаст. Ни в какие интернаты. Ни каким чужим дядям! Факт!
Чем старший сводный брат хуже? Справится. Вот только с чего начинать? А?
-Иван Сергеевич, у вас такое странное лицо? Что-нибудь не так?
-Нет. Все замечательно. Это я о своем, о личном задумался. Извини. О делах семейных. Морока сплошная. Одно. Другое. Ерунда. Рассосется. Давай, выпьем чаю и за елкой. Праздник на носу, а мы к нему не готовы. И игрушки надо купить. Хоть пяток шаров... И гирлянду. Верно?
-?
-Новый Год, это очень важно.
-Почему?
-Как день начнешь, так и закончишь. Новый Год и подавно.
-Точно.
Развеселился мальчишка.
-Я в прошлом году простыл, лежал в больнице.
-Ну?
-Потом кашлял все время.
-Просто лазишь без шапки. Что за мода дурацкая! Капюшон то хотя бы набрасываешь на глупую голову?