Шумак Наталья Николаевна
Та-Ро

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 270, последний от 19/09/2019.
  • © Copyright Шумак Наталья Николаевна (shum_ok@mail.ru)
  • Размещен: 25/12/2005, изменен: 10/08/2015. 1085k. Статистика.
  • Роман: Фантастика
  • Скачать FB2
    • Оценка: 5.48*20  Ваша оценка:

      
      

    ТА-РО

      
       ***
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Своим Друзьям и Наставникам:
       Власову Алексею и
       Зорькиной Ангелине
       с благодарностью и любовью
       посвящает эту книгу автор.
      
      
      
      
      
      
      
       ***
      
      
      
      
       Have you ever loved a dragon,
       Has a whirlpool kissed your lips?
       He's been yours and he's burned down:
       Cartoon statue of your dreams...
       George Ruchin
       Порой нам кажется, что не осталось
       на земле ни одного дракона. Ни одного
       храброго рыцаря, ни единой принцессы,
       пробирающейся тайными лесными тропами,
       очаровывая своей улыбкой бабочек и
       оленей.
       Ричард Бах
      
      
      
      
      
      

      
       ПРАВИЛА ТА-РО
      
      
      
      
       ***
      
       Первое предостережение.
      
      
       ТА-РО существует со дня сотворения мира. Это гадание, философия, а также - игра. Если судьба, глупый каприз, необходимость или отчаяние привели тебя к четырехцветному прямоугольному столу -
       ПОМНИ, что счастливого, безнаказанного обратного пути не будет!
      
      
      
       Второе предостережение.
      
      
       Отдайся целиком! Сосредоточение - полное сосредоточение, иначе ты рискуешь оказаться на чужом пути. Зачем вписывать новые беды в книгу твоей жизни?
      
      
      
       Третье предостережение.
      
      
       То, что будет открыто - осознай. Обрати себе на пользу. Если сможешь. Если не сможешь - прими. Подставь лицо ветру бытия.
      
      
      
       Четвертое предостережение.
      
       Не садись за стол чаще четырех раз в год. Иначе не ты будешь играть в ТА-РО, а оно в тебя.
      
      
       ***
      
      
       Необходимые предметы:
       Прямоугольный стол, разделенный на четыре равных квадрата. Раскрашенных в следующем порядке.
       Крайний левый - серебряный.
       Крайний правый - золотой.
       Центральный слева - белый.
       Центральный справа - черный.
      
       Две колоды ТА-РО.
      
      
       Колода ТА:
      
       60 карт.
       21 настоящая. 39 пустых.
      
       7 главных (красных):
      
       ПРИНЦЕССА-САМОЗВАНКА,
       ДРАКОН-КРЕСТЬЯНИН,
       МУДРЕЦ-ПРОСТАК,
       СУДЬЯ-УБИЙЦА,
       ДРУГ-ЧИНОВНИК,
       БРАТ-ВРАГ,
       НЕВЕСТА-МОНАХИНЯ.
      
      
       13 пустых, рубашки красные, как у главных.
      
       7 белых:
      
       ПУТЕШЕСТВЕННИК,
       РЕБЕНОК,
       НАСТАВНИК,
       КУЗНЕЦ,
       СЛУЖАНКА,
       КАВАЛЕР,
       ВОИН.
      
      
       13 пустых, рубашки белые.
      
      
       7 серебряных.
      
       ЦВЕТОК,
       СЕРДЦЕ,
       ЛЕСТНИЦА,
       ПРИДАНОЕ,
       СЛЕЗЫ,
       МЕЧ,
       ЗЕРКАЛО.
      
       13 пустых, рубашки серебряные.
      
      
      
       Колода РО:
       60 карт.
      
       21настоящая, 39 пустых.
      
       7 главных (синих):
      
      
       КРЫЛЬЯ-КЛЕТКА,
       СОЛНЦЕ-ЛУНА,
       ОТКРЫТАЯ ДВЕРЬ-ЗАКРЫТАЯ ДВЕРЬ,
       ЛЕКАРСТВО-ЯД,
       ЧЕРНИЛА-КРОВЬ,
       ПАРУС-ПРОСТЫНЯ,
       КОРОНА-МОГИЛА.
      
       13 пустых, рубашки синие, как у главных.
      
      
       7 черных:
      
       КАТОРЖНИК,
       ДОЛЖНИК,
       ЛОВЕЦ,
       ВЕДЬМА,
       БЛИЗНЕЦ,
       МОРЯК,
       САДОВНИК.
      
       13 пустых, рубашки черные.
      
       7 золотых:
      
       ТЕРНОВНИК,
       ОГОНЬ,
       ЗАПАДНЯ,
       ДОРОГА,
       КНИГА,
       БАШНЯ,
       ГОРОД.
      
       13 пустых, рубашки золотые.
      
       ...
       Для ритуала также потребуются следующие предметы.
       Кинжал, перо, один лист серой шелковой бумаги.
      
       Вопрошающий? Ищущий истину? Просто игрок?
       Кто бы ты ни был, помни, что имеешь право написать три любых слова своей кровью. Не ропщи, знай - судьба потребует платы за подобную дерзость. Цена неизбежно покажется чрезмерной. Ты узнаешь о ней позже, много позже. В самый неподходящий момент. Увильнуть не получится.
       Помни об этом, глупец!
      
      
       ***********************************************************************************
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Первый расклад.
      
       Колода ТА.
      
       ПРИНЦЕССА-САМОЗВАНКА в перевернутом положении.
      
       ПУТЕШЕСТВЕННИК и ЦВЕТОК..
      
      
       Колода РО.
      
       КРЫЛЬЯ-КЛЕТКА в перевернутом положении.
      
       КАТОРЖНИК и КЛЕЙМО.
      
      
      
      
      
      
      
      
       ***
      
       Ты пришла в этот мир маленькой изгнанницей, лишенной памяти и способностей. Ты выросла и стала некрасивой женщиной, которая не знает вкуса победы. Ты одинока, даже когда вокруг друзья. Ты идешь по чужому пути к предназначенному горькому финалу. Покинутая и преданная семьей. Твой приговор подписал отец. Твой брат выполнил его. Ты не помнишь самого главного. И не веришь в себя.
       Проклятие окутывает черной паутиной твои плечи, тянется шлейфом неудач и бед. Этот груз тебе не по силам. Надломленная и несчастная, принесенная в жертву жестокому божеству - что ты можешь изменить?
       В старых книгах сгорели страницы, хранившие пророчества о конце Династии и гибели мира. Никто не ведает почему. Лишенная прав, обреченная на прозябание и печальный исход в темноту...
       Ты - рожденная вопреки, (выброшенная на помойку вселенной - имя которой - Земля) почувствуй щекой ветер, пахнущий морем. Он хранит тень сияющих крыльев. И шепчет одну только правду. Он верен тебе, Госпожа.
      
      
      
      
      
       ***
       Ленка была права. Выбрасывать деньги на путешествие - махровая глупость. Тем более ей, тем более - сейчас. Стоило прислушаться к совету практичной и дальновидной подруги, а не упираться рогом в идиотском желании настоять на своем. Крошечное наследство умершей тетки: половина комнаты в коммуналке, досталось внезапно, и скажем прямо в подходящий момент. От Ангелины ушел муж. Жизнь любит неожиданные и страшные сюрпризы. Три недели, чувствуя себя пустой смятой оберткой от конфеты, брошенная жена провела в добровольной изоляции. Отключила телефон, не подходила к двери. Просто плакала, плакала, плакала. Но все когда-нибудь заканчивается, даже женские слезы.
       Ангелина устроила генеральную уборку, уволилась с работы. Отхватила энергичным взмахом ножниц поредевший мышиный хвостик и позвонила Ленке. Лучшая подруга примчалась немедленно, посочувствовать жертве. Всплеснула руками.
       -Уродовать-то себя, зачем?!
       И потащила девушку с ангельским именем и дурацким характером в парикмахерскую. Ленкина приятельница, тоже Елена, кстати, покрутила пальцем у виска.
       -Даже и не знаю, что тут можно сделать...
       Включила машинку. Через полчаса бывшая учительница себя не узнала. Стрижка под мальчика совершенно изменила ее лицо. Даже взгляд стал новым. Капельку дерзким, капельку озорным.
       -Вставай уж, Хакамада. И больше самостоятельностью не занимайся, пожалуйста.
       Вздохнула мастер. Ангелина расплатилась и предложила подруге.
       -Обмоем смену имиджа? Выпьем кофе в "Пилигриме".
       -Пошли. Ты у нас богатый Буратино?
       -В некотором роде. Я имею тысячу долларов.
       -Шутишь! Откуда?
       Поведала про скромное теткино наследство. То и дело, поглаживая ладонью - колкий, ох как непривычно, затылок.
       -Половину монет мне, половину Павлику.
       -Кому?
       -Моему дяде. Павлу Петровичу. Вникла? Он у нас недовинченный, недоваренный закоренелый холостяк, обросший мхом. Живет по соседству, этажом выше. Ты же знаешь, Господи. Видела же его несколько раз.
       Ангелина пояснила после паузы.
       -Мы почти не общаемся. Он меня терпеть не может.
       -Понятно.
       Наконец включилась в ситуацию подруга. Ангелина не столько издевалась над родственником, сколько неуклюже пыталась шутить. В красках описала эпопею с продажей комнаты.
       -Жуткая хибара. За нее дали ровно две штуки. Павлик и я богатая сладкая парочка. Так что теперь могу себе позволить безумство.
       -Какое?
       -Уеду к морю. К самому синему морю. Снится чуть не каждый день. И всегда одно и тоже. Ночь, волны, соленый ветер.
       Ангелина целомудренно упустила эротические фрагменты. Помешивая ложечкой слишком горячий кофе, добавила.
       -Словно зовет меня к себе. Представляешь? Напевно так - Солнечный Берег, Солнечный Берег...
       Тут Ленка взбеленилась и высказала массу нелестных замечаний. Ядовито комментируя глупейшее расточительство, поинтересовалась.
       -А не Берег Слоновой Кости не тянет?!
       -Мне хочется увидеть море не на картинке, пойми.
       Робко протестовала наследница. Чуть не рассорились.
       -Ютишься в малосемейке! Сумасшедшая! Поменяй с доплатой на однокомнатную.
       -Хочу отдохнуть.
       -Все хотят. Но жилье важнее. Я, между прочим, тоже ни разу за пределы Родины не выезжала. И что теперь? Удавиться?
       -И нам осталось уколоться и упасть на дно колодца.
       -И там пропасть на дне колодца. Шутки в сторону, милочка. Твоя затея - махровая глупость.
       Ангелина кивнула и ответила.
       -Да.
       Тонкий палец бежал по ободку белой керамической чашки, рисуя круги, один за другим. Снова и снова. В затянувшемся тоскливом, темном молчании (Ангелина не хотела смотреть в голубые, со стальным отливом, глаза Лены) раздался громкий смешок подруги. Была в нем особая чистая нота. Когда Зябликова злилась, или веселилась, утешала, или посылала на три буквы, она неизбежно оставалась самозабвенно искренним и сильным человеком. Вулкан в короткой юбке. Симпатичный, оживляющий пейзаж и радующий глаз живописца. Славная такая выпуклость в картине мироздания - пока не начнет дымиться, закипать. И если дело дойдет до извержения - тушите свет, настал последний день Помпеи. Спасайся, кто может. До сих пор, а дружили они уже лет десять, катастрофы удавалось избегать. И, слава Богу. Ленке, может быть только Ленке, Ангелина могла признаться во всем. Абсолютно.
       Второй смешок был хитрее, с намеком. Подруга потянулась к пачке сигарет, щелкнула зажигалкой и заявила.
       -Ладно уж, выручу. Любовь зла, а я к тебе не равнодушна. Только учти, котят топить не буду. Всех до единого сложу в рюкзак и доставлю тебе. Продавай, раздавай, это уж как получится.
       -Каких котят?
       Глупо удивилась Ангелина.
       -Дашка просит самца. Ходит по дому, плачет, ноет. Период такой. А твой усатый мачо момента не упустит.
       -Ой, Зяблик...
       -Глазками красивыми не хлопай. Не мнись, знаю я - чего ты хочешь. Что, больше некому всучить твоего бандюгу?
       Ангелина беспомощно и весело одновременно покачала головой. Признаваясь не без хитрого жалобного нытья. (Короткого, но имеющего место быть.) Милая женская игра в поддавки. Манипулирование, разумеется, но беззлобное, взаимное.
       -Ты моя последняя надежда.
       -Что ж, устроим моей Дашке богатую сексуальную жизнь. В кои-то веки. Неси своего мохнатого.
       -Спасибо.
       -Спасибо в холодильник не поставишь. С тебя торт. Большой.
       Ленка тряхнула великолепно уложенными волосами. Наставила на Ангелину сигарету, как пистолет.
       -Жду обещания.
       -Громадный торт! Сразу по приезду.
       -А доллары тратишь зря!
       Ангелина согласилась.
       -Я тоже так думаю, но поеду все равно.
       Теперь, месяц спустя, она полулежала у бассейна рядом с Яной и старая боль казалась забытым сном.
      
      
       ***
      
       В Шереметьево познакомилась с обаятельной москвичкой. Дама летела одним рейсом с ней. И смеялась над горячими эстонскими парнями, за которыми бегали работницы аэропорта. В динамике объявили, что посадка на Таллинн заканчивается. Тем не менее, десять крупных светловолосых мужчин спокойно оккупировали столики в буфете. Они размахивали сотовыми телефонами, пили дрянной растворимый кофе и совершенно не обращали внимания на истерические нотки, прорезавшиеся в громком объявлении. Постольку поскольку известное количество пассажиров пересекло белую линию границы и получило таможенный штамп в паспорте - работники аэропорта четко знали количество человек. Но в терминал прошла лишь половина. Где же остальные? Симпатичные сотрудницы в синих костюмах носились по залу, где сидели пассажиры еще одного рейса, на Бургас, и, бросаясь ко всем мужчинам подряд, уточняли.
       -Вы на Таллинн? На Бургас? Тогда ждите.
       Ангелина смотрела от нечего делать, забавляясь происходящим.
       -Не там ищут.
       Громко и ехидно сказали рядом.
       -Горячие эстонские парни пьют свой кофе в буфете.
       -Почему вы решили, что они эстонцы?
       Неожиданно спросила Ангелина, хотя приставать с расспросами к незнакомым не любила.
       -Взгляни на их самодовольные физиономии. Разве с нашими спутаешь? Нарочно медлят. Типа без них не улетят. Ага.
       Одного из мужчин взяла за рукав девушка в форменном костюме. И повлекла к выходу на посадку. Горячий эстонский парень с пренебрежительной гримасой, долженствующей означать его превосходство, следовал за ней. Но остальные не сдвинулись с места! Как ни в чем, ни бывало.
       -Ты только посмотри!
       Продолжала насмешливо комментировать яркая брюнетка.
       -Посмотри. Умираю. Еще один подгреб. И тоже кофе заказывает.
       Сразу две сотрудницы помчались к буфету и извлекли трех горячих парней. Мимо очереди, уже выстраивающейся на Болгарию. Россияне пропускали эстонцев, переговаривались между собой. Горячие парни морщились от звуков русской речи.
       -Сейчас вон тот тип медленно, подчеркиваю - МЕДЛЕННО, допьет кофе, дождется пока к нему персонально обратятся, раньше не пошевелится.
       Ангелина, прищурившись, наблюдала. Все произошло в строгом соответствии с предсказанием брюнетки. Взъерошенная сотрудница доставила последнего из горячих парней, вытерла вспотевший лоб и тихо ругнулась матом. Брюнетка, расслышавшая цветистую фразу, фыркнула. И скомандовала.
       -Пока посидим. Не приглашали.
       -А наши уже встают.
       -И пусть. Это тебе не горячие эстонские парни. Родной народ всегда заранее толпится. Точно?
       Устыдившись своей провинциальности, Ангелина ответила не сразу. Но ее не подгоняли.
       -Может быть. Я не знаю.
       -В первый раз летишь?
       Голос брюнетки радовал слух мелодичностью.
       -Да.
       -А куда? На Золотые пески?
       -Нет, на Солнечный берег.
       -На Слнчев бряг, замечательно. А в какой отель?
       -В "Странджу".
       -Надо же. И я. Турфирма "Нева-Т"?
       -Да.
       -Будем знакомиться.
       Брюнетка показала на себя острым ноготком.
       -Яна. А ты?
       -Ангелина.
       -Пойдем, Ангелина, наш рейс, наконец-то, объявили. Ты кто по профессии?
       -Учительница. Бывшая.
       -Блин, какое совпадение. Со мной подруга должна была лететь, тоже Лина, как и ты, только не Ангелина, а Полина - преподаватель МГУ. Угораздила ее нелегкая два дня назад сломать ногу.
       -Жаль.
       -Еще бы. Мы уже пять лет вместе отдыхали. Но ничего. Бог взял. Бог дал. И опять сложился духовно-материальный дуэт.
       -Почему?
       -Преподаватель и скромный финансовый гений.
       Она подмигнула Ангелине. И протянула ухоженную узкую ладонь. Пожатие вышло крепким. Невысокая, уверенная в себе. Манеры выдавали руководителя. И не третьеразрядного. Напускная грубоватость Яну нисколько не портила. Одета она была удобно, для дороги. Джинсы, тонкая хлопчатобумажная майка. На ногах спортивная обувь. Словом сплошной комфорт и никакого выпендрежа. Это выделяло ее в толпе соотечественников, наряженных в шелковые платья и брюки.
       -А наши каблуки в багаже. Мы девушки мудрые.
       Конечно, она вела себя слишком вольно для едва знакомой. Но сама атмосфера предвкушения отдыха способствовала. И к хвосту исчезающей в дверях очереди подошли две дамы, а не одна и еще одна.
       Оказалось, что общего, действительно, очень много. Во-первых, возраст. Не девочки уже, по тридцатке с хвостиком. Во-вторых, разведены. Только Яна очень давно, и страданиям Ангелины сочувствовать отказалась.
       -Муж бросил? Ну и х.. с ним. Наплюй.
       Поднимались по трапу бок о бок. Пристроили ручную кладь. Уселись. Москвичка болтала без умолку. Пересыпая речь солоноватыми шутками. Выяснилось, что Яна обожает танцевать. Она взахлеб описывала свои прошлогодние вояжи по ночным дискотекам болгарского курорта. Ангелина, уже перекрещенная в Лину (отроду ее так никто не именовал), мотала на несуществующий ус названия клубов и разные полезные сведения.
       -У нас древним мухоморам развеяться негде. Хоть волком вой. Куда податься? В кружок с пятнадцатилетними вставать? А в Болгарии, курорт он и есть курорт, даже дедушки с бабушками на танцы ходят. Увидишь.
       Яна лихо и не без блеска лицедействовала. Она летела в Болгарию пятый раз.
       -Не подумай, что от бедности. Была я и в Европе: Франция-Испания-Чехия. Наведывалась и за океан, в Штаты. Но лучше Болгарии места на свете нет. Для меня, разумеется.
       -А почему?
       Лине-Ангелине показалось, что Яна ждет-не дождется вопроса. К сожалению, она не ошиблась.
       -Почему?
       Голос москвички наполнил салон.
       -Потому что обожаю болгар! Они самые лучшие мужчины во вселенной. И не надо из себя пуританку строить. Тридцать лет, была замужем. В курсе, значит, чем взрослые люди занимаются.
    Лина моргала ошеломленно, ханжой она не была, но легко и запросто говорить о сексе не умела в принципе.
       -Так вот, милочка. Чем реветь о сбежавшем козле, подцепи себе болгарина. Рекомендую. Особенно, если не станешь на толстых денежных пузанов реагировать, а отдашься порыву страсти. Болгары от русских, как небо от земли отличаются.
       -Анатомически?
       Пошутила шокированная Ангелина. Собралась продемонстрировать эдакое "ФИ", а вышло наоборот.
       -Очень часто и анатомически тоже. Верь мне. А главное, что они воспитанные, ласковые и необыкновенно горячие. Подчеркиваю. Необыкновенно.
       Яна вещала, не понижая голоса, на соседних креслах замолкли, прислушиваясь. Но мнение окружающих ее абсолютно не беспокоило.
       -Вот поэтому, я люблю Болгарию и болгар, и езжу сюда минимум раз в год. Уяснила?
       -Да уж.
       -Знаешь, дорогуша, когда родные русские мужики - есть у меня в качестве примера пяток засранцев, мужья и бой-френды моих подружек - так вот, когда эти искатели острых ощущений регулярно, по три раза в год, таскаются в Таиланд, распевая своим женщинам песни о вкусной кухне и дивных храмах, законные супруги и приятельницы старательно притворяются будто верят в эту лабуду! Можешь себе представить? Прячут головы в песок. Мучаются. Их проблемы. Мне, слава Богу, притворяться святой уже не перед кем. И мозги компоссировать некому. Что весьма приятно.
       Лина (если быть честной - звучание урезанного имени ей почему-то понравилось), покоробленная и капельку негодующая, отвернулась к иллюминатору. Голубые облака сверкали на солнце. С высоты они напоминали горы блестящей медицинской ваты. Есть такая, скрипучая и противная на ощупь синтетика, не имеющая отношения к хлопку. Пассажиры читали, дремали, грызли сушки и грызлись между собой.
       Полет, он ведь тоже кусочек жизни. Тут тебе (а как без нее?) влюбленная парочка. И нервная мамаша с тремя детьми. И противного вида толстая старуха, тиранящая взрослого сына. И элегантные (чем не Чеховские?) сестры, понимающие друг друга с полу взгляда, с книжками в руках. Их ребенок, пока еще не ясно - чей именно, хорошо воспитанная девочка с длинной косой, прилип к иллюминатору. Москвичка зевнула, устроилась поудобнее и закрыла глаза. Лина осталась наедине со своими мыслями. Покосилась на соседку.
       Когда прошли в салон, улыбчивая стюардесса, попросила размещаться кому как удобнее, а не согласно местам, обозначенным в билете. Ангелина села рядом с Яной. И успела самую чуточку пожалеть об этом. Разговоры о сексе ее нервировали. Сейчас уснувшая спутница выглядела вполне светски. Классический профиль просился на полотно живописца. Персиковые щечки наводили на грешные мысли. Но твердая складочка у губ выдавала человека волевого, умеющего принимать быстрые, ответственные решения. Приплыли, называется. Не успели приземлиться в Бургасе, а Лина уже обзавелась командиром.
       Всегда считала себя мямлей. Шла на поводу сначала у подруг, позже у мужа. Подчинялась чужим решениям. Презирала себя за бесхребетность, продиктованную заниженной самооценкой. Так объяснял психолог, к которому она попала после развода. Не попала, вернее, а была насильно, за руку, отведена Ольгой. (Дружили несколько лет.) Хватило десяти занятий, чтобы понять - она такая, какая есть. Не фиг сравнивать себя ни с красивыми, ни с умными, ни с пробивными, настойчивыми. Бесполезный и вредный номер. Одна сплошная головная боль, а не польза. Осознав, и не на словах, а внутренне эту простую истину, Лина поблагодарила врача и купила путевку в Болгарию. Она с детства мечтала о море. И о поездке за границу тоже. Летела в самолете, смотрела сверху вниз на облака и думала, думала, думала.
       Нечто неосознаваемое, но реально присутствующее, мешало ей всю жизнь. Точно огромные ядра на ногах каторжанина, лишало сил, тянуло вниз, не давало возможности узнать себя в поединке с судьбой. Вложили программу, управляющую самой сутью души, и Лина уверена, что любой шаг - неправильный, любая идея - обречена на провал. Нечто холодное незримо тянулось за ней, сбивало с пути, подталкивало навстречу очередной беде. И радовалось, очень радовалось, каждый раз, когда Лина, впадая в истерику, призывала смерть. Не раз и не два она кричала, что не хочет жить. Просто панически боялась боли. И еще, вот странность, знала, что нужна. Что должна вытерпеть не смотря ни на какие тяготы. Кому нужна, или зачем?
       Угловатая и несчастная. Длинный нос с горбинкой, тонкие губы. Костлявые выпирающие колени. Нет, мини решительно не для нее. Кожа бледная, с легким зеленоватым отливом. Хорошо, что отучилась сутулиться. А то ведь еще и косолапила, и горбилась. Для полноты картины. Мышиный хвостик (отрезанный неделю назад) и очки. Не пузатая, но без талии абсолютно. До двадцати с лишним лет проходила в девственницах. Все читала умные книжки. И мечтала непонятно о чем. Какой ветер занес ее в спортзал? К культуристам? Девушки там появлялись редко. Все больше стройные охотницы за женихами. Явление Лины в дешевом синем трико никого не впечатлило. Чем она приглянулась тренеру? В рот смотрела. Впитывая каждое слово. Даже на жестокую в своей реалистичности оценку лица и фигуры, не обиделась.
       -Особых внешних данных нет. Не повезло. Что можно сделать? Ты мне не поверишь, детка. Но главное в бабе не ноги, не бюст, не талия. Походка!
       Он перебил возражения.
       -Походка! Не вульгарное вихляние большинства манекенщиц. А расправленные плечи, легкость. Тело плывет и ничего не весит. Ножки близко одна к другой. Как по одной линии. Поняла? У нас тут один парень подкачивается. Он профессионал бальник. Хочет немножко рельеф улучшить. Санек! Чаль сюда. Знакомься. Это Ангелина. Поставь ей походку. Упражнения на растяжку покажи. А я со своей колокольни комплекс напишу.
       Санек вздохнул. Еще бы. Тренера ослушаться не хотел. Тот его в зал пускал без всяких расписаний, по выходным ключи давал и прочее, и прочее. Но возиться с этим чучелом? У Ангелины на глаза навернулись слезы. Она вскочила как ошпаренная. Бежать отсюда немедленно! Но тренер за руку перехватил. Пальцы у него были - такими только подковы гнуть.
       -Чего сопли распускаешь? Подумаешь, Саньку не понравилась. Да чтоб ему угодить надо королевой красоты родиться. Не бери в голову. Санек, да-да милый, слушай сюда, тренер с тобой разговаривает. Станешь девочку обижать - турну. Тебе по-хорошему-то с ней раз пять позаниматься, всего. Уж напрягись.
       Смуглый и гибкий юноша, скрипя сердцем, подчинился. Буркнул неласково.
       -Тебя как зовут? Ангелина? Пошли. Начнем.
       Он исщипал ей спину, наставил синяков, миллион раз довел до слез и научил ходить. Через месяц она услышала, как Санек заявляет тренеру.
       -Все, шеф. Большего из нее не вытянуть. Твердая четверка. Не ковыляет, во всяком случае.
       Содеянным подвигом он почти гордился, на Ангелину смотрел тепло. Она, с расправленной спиной и задранным вверх подбородком - ой как все болело первое время!!! Она, неожиданно обрела в зале хороших знакомых и даже двух поклонников. Четыре года по шесть вечеров в неделю она старательно пахала, измываясь над собой. Тело после тысячи занятий, стало жестким и гибким одновременно. За ее растяжкой тренер следил лично. Вместо явной дурнушки миру явилась интересная девушка. Постепенно. И каждой шаг на этой дороге был щедро полит потом. А оперилась слегка, начала улыбаться, шутить с мальчишками, глазки строить. Тут с Сергеем и познакомилась. Как же - бывший чемпион республики по боксу. Почти принц. На синем коне. Жигуленок, называется. Через две недели имел место первый в жизни секс. Все, описываемое в книгах, как волшебство и полет, свершилось прозаично, и ни на что не вдохновляло. Сергей, обалдевший от того, что поимел девушку (пусть и великовозрастную), торопливо женился. Его родители (окаянную нищегребку) Ангелину возненавидели. Они как раз присмотрели для сынули соседскую девочку из хорошей семьи. И с приданым, между прочим. Так что жизнь, под крылом Серегиной мамы не заладилась. Стали снимать квартиру. Промучились несколько лет. Совершенно чужие друг другу люди, попавшие под колеса телеги российского быта. В довершение всех бед у Ангелины случился выкидыш, потом другой. Бесплодная смоковница!!! Гневно заявил муж. И ушел. Совсем недавно. К конкретно расплывшейся в талии подружке. Ну и пусть будут счастливы! Флаг им в руки!
       Сколько можно беды пережевывать? Все замечательно. Летит себе через море, в брюхе стальной птицы. С умной и веселой дамой познакомилась. Отдохнет, как следует. Расслабится.
       Самолет плавно пошел на снижение. Для начала зарылся в облачный кисель. И смотреть стало не на что. А спустя несколько минут внизу показалось море. Джинсовая, темная синева, врезающийся в волны коричневый кекс берега, и яркая глазурь деревьев.
       -Болгария!
       Громко возвестила проснувшаяся Яна.
       -Обичем тэ!1 Я люблю тебя!
       И не было в этом никакой патетики.
      
       ***
      
       Первая неделя отдыха мелькнула пестрым калейдоскопом, сменяющих друг друга ярких картинок. У Лины от недосыпа кружилась голова.
       -Ничего, ничего. Дома будем дрыхнуть.
       Заливисто хохотала Яна, которой все было нипочем. Она стремилась успеть как можно больше. В отель возвращались заполночь, в девять уже шли на завтрак. Ангелина, едва переставляя ноги. Яна свеженькая и весело щебечущая.
       -Две недели всего. У тебя две недели. Киснуть и хранить верность своей одинокой жизни я тебе не разрешаю!
       Иной раз перед глазами Ангелины возникал кадр: ночь, по шоссе летит безумный автобус, грохочет музыка, пьяный вдрызг водитель жмет на газ, в салоне взвизгивают размалеванные клоуны, палят из хлопушек, швыряют друг в друга пирожные. И никому нет дела до грустной девушки, прикованной наручниками к сидению. Но тут же видение исчезало, бодрый голос Яны негодовал.
       -Лина!!! Не куксись! Выше нос. Работы непочатый край, а она мух ловит! Вон как тебе Христо улыбается. Иди, выпей коктейль. Поболтай с парнем. Под лежачий камень вода не течет. Иди, иди!
       В прямом смысле вытолкнутая в спину, Лина покорно поплелась из номера к бассейну. Круглый бар напротив сверкал огнями, дразнил модными песнями. Христо лихо жонглировал двумя бутылками. Они послушно взвивались над его головой, переворачивались, исчезали за спиной, катились по плечам, груди и вновь взлетали в воздух.
       -Здорово.
       Вздохнула Лина. Ничуть не покривив душой. Мастерство бармена было очевидным и почти невероятным. Другие мальчики, Иван и Георгий, широкоплечие высокие красавцы, тоже много чего умели. Чашки и бокалы послушно крутились, слои в коктейлях не смешивались. Никто посуды не бил. Но до мастерства миниатюрного Христо обоим было далеко, как до неба. Не дотянуться. Станет он внимание на небогатую русскую туристку обращать, как же. Держи карман шире, а чаевых не дождешься.
       -Оп-па!
       Христо ухватил кусочек льда из вазы, щипцами, естественно. И начал выделываться перед благодарной публикой - жонглировать. Щипцы порхали из одной руки в другую. Блестящий мокрый кубик танцевал над стойкой.
       -Красота!
       Восторженно выдохнула русская туристка. Георгий подал заказанный бокал сока, сопроводив его воздушным поцелуем и тремя загадочными подмигиваниями. Вот это сервис! Восхитилась Лина. Никто к ней не приставал. Никому ничего не было нужно. Просто милая любезность. Бармены строили глазки скорее в силу привычки флиртовать с туристами, а не конкретно ради Ангелины стараясь. Мальчишки! Горазды озорничать. Любое действие превращают в игру. Яна говорила, что болгары таковы. Что их веселье не показуха для туристов, а естественный огонь крови. Лина сначала скептически хмыкала. Почти на три дня ее хватило. Потом втянулась, поток солнечной радости подхватил ее и повлек за собой. Она тоже стала раздавать улыбки направо и налево. Отвечать на приветствия незнакомых людей. Прекратила испуганно подпрыгивать, заслышав вопль ресторанного зазывалы.
       -Заходи, красавица! У нас вкусно! У нас классно!
       Нет, она понимала, что это курорт. И люди вытягивают деньги из кошельков туристов. Но улыбки болгар редко были неискренними. Крайне редко.
       Задумалась, нахмурилась, пропустила, как Христо бросил короткий взгляд, прищурился. Размахнулся.
       -Оп!
       Кусочек льда метко нырнул в ложбинку декольте. Лина взвизгнула, подскочила от неожиданности. Грянул дружный хохот барменов.
       -Не зевай.
       Строго заметил Георгий. Поднял палец. Отечески поучил глупышку.
       -Нельзя зевать. Опасно.
       Христо по-русски не мог сказать и двух слов. Он быстро пробормотал что-то вопросительное, а Иван перевел, посмеиваясь.
       -Спрашивает - лед доставать сама будешь? Или ему разрешишь?
       Снова все засмеялись. Лина поняла, что щеки становятся свекольными. Покачала головой отрицательно. Христо тут же махнул через стойку, направился к жертве. Успел уже руку протянуть. Но бдительный Иван торопливо и ловко сгреб приятеля за шиворот. Смешливый Георгий от созерцания такой сцены повалился на стойку, прикрыл лицо полотенцем. Плечи у него тряслись. Задушенный хохот рвался наружу. Иван покосился с наигранным неодобрением, Христо не отпустил, начал в лицах изображать обоюдную ошибку, растолковывать.
       -Если "нет" говоришь, кивай. Как по-русски "да". Поняла? А если "да", то наоборот. Как по-русски "нет". Ясно?
       Всем было смешно. Даже Лине. Выпущенный на свободу Христо комично изображал отчаяние. Кривился будто еле-еле рыдания сдерживает. Иван начал было его всхлипы переводить, потом прекратил. Замахнулся на Христо отобранным у Георгия полотенцем. Внезапно Лина поняла, что ей хорошо. Безоговорочно. Эта минута, наполненная солнцем, музыкой, смехом, привнесла в ее душу покой. Когти боли, стискивающие сердце, разжались. И она сказала весело.
       -Спасибо, Христо. Спасибо огромное. Вы такие молодцы, мальчики!
       Расплатилась за сок, пошла в номер. Высокая девушка с прямой спиной балерины и легкой походкой. И что с того, что ноги не идеальные? А наплевать. Зато ни намека на целлюлит. Ни единой складочки на бедрах. И загар появился, кожа приобрела золотистый оттенок.
       -Красоту не пропьешь?
       Встретила ее Яна.
       -Не прохохочешь? Ржали вы очень заразительно. Что случилось?
       Балкон их номера выходил на бассейн. Вернее на крышу ресторанчика, вытянувшегося вдоль синей купели, переполненной разновозрастными детьми. Яна, возлежавшая в кресле, красила ногти на ногах.
       -Хотела к тебе бежать. Интересно же. Но лак не высох. Блин.
       -Кто не успел, тот опоздал.
       Безжалостно ответила Лина. И плюхнулась на сиреневый диванчик.
      
       ***
      
       Жили, словно буржуи. Вместо "Странджи" угодили в "Ясень". Отель классом выше. Как такое могло произойти? В наше-то меркантильное времечко? Родная "Нева-Т", разрекламированная во всех серьезных изданиях, намеревалась самым грубым образом кинуть россиян, купивших тур. В "Страндже" не оказалось свободных мест. Подвезли к завалящему отелю без бассейна - высокой уродливой двадцатиэтажке, велели выгружаться. Типа, жить будете здесь. Других вариантов нет. И это ваша проблема. Часть россиян покорно, хоть и ругаясь под нос, поплелась на выход с чемоданами. Что это за привычка к повиновению? Яна откинулась на сиденье. Остановила задергавшуюся было Лину коротким жестом. Положила пальцы на предплечье девушки.
       -Подожди.
       Запутать, запугать, задурить - все испытанные на других русских туристах способы, разбились о невозмутимую вежливость и хладнокровие невысокой москвички. Лина любовалась происходящим. То, что для нее одной стало бы кошмаром, в обществе Яны приобрело вкус приключения. Она поняла, что в должности финансового директора крупной инофирмы, Яна пребывала не зря. С уст ослепительно похорошевшей дамы (трудности ее мобилизовали) не сорвалось ни единой грубости. Она вела себя не просто безупречно, а гениально. Выстроила всех, как и пообещала вначале.
       Владелец "Странджи" оказался милым дядькой. Дико извинялся, угостил шикарным ужином, поселил в отель своего приятеля. В собственном торопливо доводимом до ума хозяйстве, действительно не было мест.
       -Так уж вышло, девочки.
       -Бывает.
       С полным пониманием согласилась Яна. Бокал вина в ее руке поблескивал рубиновыми искрами.
       -Все замечательно. Мы полностью удовлетворены.
       Лина понимала, что Валентин ни дурачком, ни рохлей не был. И других несчастных туристов съел запросто. Вообще до него добрались они одни. Но Яна, ах Яна. Таких - не имеют. Им целуют ноги. И фигурально выражаясь, и буквально. Вечер закончился комплиментами и взаимными уверениями в совершеннейшем почтении. Лина, послушно и радостно согласилась заменить оплаченный ею "сингл" на место в апартаментах в компании Яны. Хорошо понимая, что сама не добилась бы ровным счетом ничего. К тому же общество обещало быть не скучным. Во всех смыслах. А предложенная Яной половина апартаментов, (снабженных двумя туалетными комнатами, душем и ванной) была вовсе не плоха. Расположились в номере. Разложили вещи. Смыли пот. Посмотрели на часы. Полночь.
       -Ты в прошлой жизни не была каким-нибудь крестным отцом?
       Яна повернулась к Ангелине, приподняла брови. Светскую улыбочку с ее лица сдул невидимый ветер. Кровожадно оскалившись, она переспросила.
       -Что?
       -Перестань. У меня от твоего взгляда шерсть дыбом.
       -Правда?
       Лина поежилась. Ей на ум пришла невнятная мыслишка. О том, что российский бизнес - тот еще зоопарк. Вернее джунгли. Выживают там не самые безобидные представители фауны.
       -Не дрейфь.
       Прежняя Яна - дама из высшего общества явилась перед ней. Жаргонизмы и грубости она добавляла в речь из чистого озорства. Никогда ни с чем опасным не сталкивалась. Оранжерейный цветочек да и только.
       -Не дрейфь. Полный порядок. Время танцевать.
       -А отдохнуть после полета и пертурбаций с отелями?
       -Отдыхать будем зимними вечерами!!!
       Так и вышло, что жили в "Ясене". Других бывших совков там не водилось. Сплошные немцы. Посему персонал вполне прилично шпрехал и спикал, а по-русски изъясняться могли немногие. Но и это не беда. Яна легко пересыпала речь болгарскими выражениями, а в самых затруднительных случаях переходила на язык жестов и улыбок. Бармены и не только они были ею совершенно очарованы. Доля сияния, пусть и отраженного, доставалась Лине. Не избалованная вниманием такого количества мужчин, она сначала комплексовала, потом расслабилась, смирилась с неизбежным и даже, о ужас, стала получать удовольствие!
      
       ***
      
       -Вот ответь, лапочка. С чего для тебя началась Болгария?
       -С аэропорта в Бургасе.
       -И?
       Они лежали на пляже. Яна топ-лесс. Лина, как дура, в купальнике. Провинциальное воспитание мешало ей и здесь. Даже жирные старухи не стеснялись загорать с обнаженной грудью. Ну да им проще, они из цивилизованной страны приехали.
       -Продолжай.
       -Работники пешком не бродят. Все на маленьких автомобильчиках. Мудро. Время экономится. А тот дед, который прикатил железки под шасси подставить, он был в белой рубашке и галстуке. С ума сойти. В его обязанности входит грязная работа!
       -Твои чувства понимаю. А еще?
       -Грузчики, которые махали туристам. Улыбались. Тоже такие опрятные, подтянутые. Удивительно. Нет, обалденно. Ты наших грузчиков помнишь?
       Яна хмыкнула. Ободренная такой реакцией, Ангелина продолжила перечень.
       - А жена Валентина?!
       -Владельца "Странджи"?
       -Да. Благодетеля нашего. Ей за пятьдесят! Юбка выше колена...
       -Ноги у нее ничего.
       -Не в этом дело! Она в мини. И никого не шокирует.
       -Ну, этим сейчас и в Москве не удивишь. Ерунда. Дальше.
       -Бармены в "Ясене". Ты сказала, что Георгий родной и любимый племянник владельца отеля! А племянница Валентина в "Страндже" официанткой подрабатывает. За ужином он нам ее представлял.
       -Ну?
       -Они не стесняются.
       Яна приподнялась и посмотрела в глаза новообращенной подруги.
       -Заруби на носу. Мы не в России. Здесь все иначе. А работать не стыдно. Даже уборщиком в платном туалете, грузчиком. Многие ребята учатся в институте туризма. Три языка будут знать. А все лето в отелях барменами, в кафе официантами. У болгар не принято сидеть на шее родителей. Они с юности стараются сами на себя зарабатывать. На учебу, например. Разве я тебе не рассказывала?
       -О чем?
       -О ком.
       В голосе Яны появился лукавый оттенок.
       -Несколько лет назад познакомилась с мальчиком. Официант в баре, где мы с подругами ужинали. Смазливый чертенок. Шустрый такой. Худой, зубы белоснежные, шапка черных кудрей. Конкретно меня младше. Подмигивал, подмигивал. Ну, думаю, ладно. Бог с тобой, золотая рыбка. Помахала ему ручкой, когда уходили. Был у меня в ту пору друг, близкий. Эмил. И не пришел, мерзавец, на свидание. Невеста перехватила, что ли. Не важно. Осталась я одна. Я?! Одна?!
       Священное негодование в ее взгляде многое объясняло. Яна себя уважала и любила.
       -Представляешь? Девчонки разбежались по кустам и дискотекам. Ну, думаю, Эмил, ты у меня еще получишь. Собралась и пошла себе. Переоделась, кстати, прическу в порядок привела. Иду. Задор боевой. И тут дорогу заступает мальчик. Красивый, стройный. За ручку меня берет. Слова всякие ласковые говорит. Я его не сразу и узнала. Тот самый официант, который весь вечер знаки безответно подавал. Присмотрелась к нему получше.
       Яна продемонстрировала внимательный и благосклонный взор. Таковой мог бы воспламенить глыбу льда.
       -А, думаю. Сойдет. И внезапно, он уже и не надеялся, интересуюсь, где он живет. И с кем. Мальчик мой вспыхивает и объясняет, что один. Недалеко. На маршрутке минут пятнадцать. А своих колес у него еще нет, конечно. Какие еще маршрутки? Мне море по колено. Ловлю такси и через пару мгновений мы на месте. Мальчик не верит своему счастью и жутко волнуется. Представляшь?
       Лина грызла губы, чтобы не расхохотаться и не обидеть подругу. В наивного и неопытного красавчика она верить отказывалась. И зря.
       -Он мне много потом рассказывал.
       -Не уклоняйся от темы.
       -Тебе подробности нужны? Ты же мордочку кривишь, когда слышишь слово "секс"?
       Не удержавшись, Лина засмеялась. Зря боялась, Яна обижаться и не подумала.
       -Как знаешь, целомудренная моя. Вошли. Мальчик на колени пал, стал эти красивые ноги целовать.
       Яна нежно погладила свою лодыжку.
       -Я, само собой, душевно и телесно растаяла. Обняла его. Показывай, говорю, спальню. Делом займемся. Чистота у него, порядок просто образцовый. Стал раздеваться, руки дрожат. Тут мне его жаль стало. Решила взбодрить юношу. Какой говорю ты красивый! Высший класс, просто. Какой, говорю ОН у тебя красивый. Вот так, в ладонях, как драгоценность, держу. Чмокаю. Ах, говорю, до чего замечательный. Перестаралась. Мальчик в слезы ударился. Еле успокоила, убедила, что не издеваюсь, что и правду так думаю. Не понимаю я болгарок, честное слово. Куда смотрят? Короче... Что мой мальчик вытворял всю ночь... Велела бы голым вокруг квартала бегать - не задумался бы. Все решительно для моего удовольствия. Чистое сумасшествие. Я в долгу решила не оставаться. Какое там. С трудом уговорила. Опять расплакался. И не фыркай. Он не нытик, не слюнтяй. Просто очень чувствительный. Ласкушкин. Обнимает меня, в плечико целует, рассказывает про себя. В паузах между.
       Лина снова развеселилась. Уж очень красноречиво прозвучало.
       -А паузы были короткие.
       Тут Лина не выдержала и стала хохотать так громко, что немцы, расположившиеся вокруг них, все до единого пристально уставились на невоспитанных русских фрау.
       -Что ты умираешь? А, поняла, завидуешь. Завидуешь. Ладно. Во время микроскопических антрактов... Прекрати ржать, жеребенок.
       Лина вытирала слезы.
       -Мой мальчик кое-что поведал. О себе, о жизни, о родителях, о младшем брате. О своих планах на будущее. Так я узнала, что за учебу, а она стоит дорого, многие мальчики и девочки предпочитают платить сами! Ты только подумай. Вкалывать все лето, без единого выходного, для того, чтобы не утруждать родителей. Просить деньги, лезть в карман к маме и папе - стыдно. Я очумела, потом прониклась. Очень. Назначила новое свидание, потом еще одно. А с любовью как происходит? Или пустота, или обвал. Явился Эмил, весь в извинениях и целувках. Это по-болгарски поцелуи. Простила. И до отъезда не имела ни одной свободной минуты просто. А Эмил человек взрослый, щедрый. Надарил мне подарков, обещал любить вечно.
       -А как же невеста?
       -Нормально. Он женился, сынишка у них, славный, на папу похож. Мы виделись в прошлом году. Потом расскажу. Сейчас про Живко закончу.
       -Про кого?
       -Живко. Живко Ангелов. Это мой юный друг.
       Прекрасно понимая, что легкость и беззаботность только маска, что за ней скрывается мудрый и сильный человек, Лина получала двойное удовольствие от повествования. В Яну, по настоящему, она влюбилась во время разборок с представителями коварной "Невы-Т". И за каждой гримаской и шуткой теперь видела главное. Сила, жизнелюбие, надежность. Уникальный набор качеств, совмещенных в одном человеке. Но театральный костюм эпикурейства был превосходным. И мог обмануть кого угодно. Вот только блеск ума плохо сочетался с образом. Любительницы необременительных похождений и плотских удовольствий редко могут похвастать высоким интеллектом.
       Яна выставляла напоказ безупречные бедра и безмерно ими гордилась. Когда улыбалась - щурилась по-кошачьи. Зеленые с золотыми искрами глаза (по-болгарски очи) и вспышки лукавого огня в глубине.
       -Живко умничка. Он сам платил за учебу. Да еще и родителям помогал. Теперь, наверно, уже закончил институт. Внимательный, ласковый, красивый, чистоплотный, не пьет. Болгары мало пьют. Зато дымят, как паровозы. И - одинок.
       -Почему?
       -Семью содержать он еще не мог. А просто встречаться? На девушку тоже надо тратить немалые деньги. Феминистки окаянные. Не давать такому мальчику!
       Лину скрутило в новом приступе хохота, хотя пошлая фраза на высокий юмор не тянула.
       -Ты ведешь себя неприлично.
       Отчитала ее Яна.
       -Как не стыдно?! Ты меня позоришь. Я ухожу... В море, купаться!
       Встала руки в боки, окинула сверху надменным взглядом. Лина вытерла со щеки слезинку.
       -С собой не возьмете, леди?
       -Только если вы, девушка, обещаете впредь быть благоразумней и не нарушать столь откровенно правила пляжного этикета.
       -Неужели существует регламент поведения на отдыхе?
       -А как же! Громкое ржание в общественных местах не приветствуется. Честное слово.
       Море ласково распахнуло объятия, и счастливые дамы с визгом рухнули в волны.
      
       ***
       -Целую тебя, мой сладкий котеночек! Целую!
       -С кем ты разговариваешь?
       Прежде, чем ответить на вопрос, Яна выключила телефон. Отложила его в сторону, лихо развернулась на стуле. Томно подмигнула.
       -Не волнуйся, дорогая. Девочки меня не интересуют. Звонил мальчик.
       -А почему котенок? Любишь кошек?
       Яна пожала плечами.
       -Да не особенно. И, вообще, у меня на них аллергия. Просто звучит ласково.
       -Ясно.
       -Порода? Рост? Вес? Кличка?
       -Чьи?
       -Твоего хвостатого любимца, конечно.
       -Как догадалась?
       -Милая моя! Ответь, я прозорливый начальник, легко читающий в душах? Или пьяный дворник дядя Вася с растрепанной метлой наперевес, который угадать может только одно - нальют ему или нет? А? Мне по должности положено собеседника - видеть насквозь. Это главное секретное оружие хорошего руководителя.
       Лина подхватила шутливый тон. И пока Яна, с помощью содержимого косметички, наводила красоту, похвалилась некоторыми выходками Ромки. Рассказала про туфли одного из приятелей, в которые котяра из вредности написал. Про сожранную герань. Про любовь к классическим книгам.
       -Ромка никогда не заснет на дешевой макулатуре, на примитивном детективе. А стоит бросить на столе или диване томик Моэма, например, тут же заляжет сверху, свернется в клубочек и будет дрыхнуть. Не веришь?
       -Странное имя для кота.
       -Ромка сокращенное от Романиста.
       -Кот-библиофил.
       -Точно.
       -Как он к тебе попал?
       Мило отшутившись: в лотерее выиграла, Лина замолчала. Не правду же рассказывать?! Шли вдвоем с Ленкой, уставшие после спортзала, обсуждали новую диету, услышали детский хохот, и тонкий плач беспомощного существа. Ноги сами поднесли к группе мальчишек лет четырнадцати, пятнадцати. На подоконнике съежился крошечный мохнатый комочек. Что с ним такое вытворяли, подруги сразу и не разглядели (потом выяснилось - жгли сигаретами). Шайка юных волчат сомкнула ряды. Самый развязный из ребят сплюнул под ноги. Случайно или намеренно попал на мысок ботинка Ангелины. Разинул рот: "Че, тетки, озверели? Че лезешь, корова?" Это уже Ленке, которая расталкивала мальчишек. В подъезде загремел жуткий мат. Мгновение, другое и начнется самая настоящая безобразная драка. Только этого не хватало! Беспомощная, струсившая Ангелина мысленно завопила: "Что делать? Что? Господи!"
       Иди она одна, юные изуверы позабавились бы от души. Но судьба сулила котенку не бесславную гибель, а училке с ангельским именем не подбитый глаз и слезы бессилия. Дело в том, что Зяблик труса праздновать не умела в принципе. Отвернуться и прошмыгнуть мимо? Это песня про другую девушку. Ленка решилась мгновенно. Быстро шагнула навстречу злому взгляду вожака, улыбнулась, отметив наплывающую на прыщавую физиономию растерянность, и что есть силы опустила на ногу подростку подкованный металлом тонкий каблук ботинка. Юный садист согнулся, тонко завизжал. Приободрившаяся Ангелина расчетливо хлопнула тяжелой спортивной сумкой по коротко стриженному затылку. Вожак с визгом воткнулся мордой в заплеванный пол. Остальные дрогнули, присмирели. Ленка тычками и затрещинами погнала деморализованных противников вниз. Добытый малой вражеской кровью трофей перекочевал с грязного подоконника на сгиб локтя Ангелины. Вернулась полная боевого задора Зяблик, ухватила присмиревшего вожака за шиворот: "Муж одной моей подруги - майор милиции. Муж другой - из мордовских. И он не сявка какая-нибудь. Еще раз, хоть одно ваше рыло встречу здесь... Пошел вон." Прижимая ладонью разбитый нос и заметно прихрамывая, парень последовал за приятелями.
       -Вот уроды! А ты мать, не знаю что и сказать. "Удар сумкой". Комедийный боевик. В главной роли Ангелина Королева! Не ждала от тебя, книжная девочка эдакого сюрприза. Тебе удалось меня удивить. Ей Богу!
       -Не вешай свои лавры мне. Терминаторша.
       Попыталась отшутиться Ангелина. Как постскриптум, уместным финалом, громко запищал пострадавший котенок.
       ***
       Теперь в Ромке было чуть не десять килограмм. Заметьте - мышц, а не жира. Пушистое умное создание, преисполненное чувства собственного достоинства. Кот конкретно ненавидел Сергея, и Ангелина постоянно опасалась за жизнь любимца. Слава Богу, бывший чемпион при всех своих недостатках, был не настолько жестоким и мелочным, чтобы мстить животному за косые злые взгляды и презрительное шипение. Уживались они с трудом, домашняя холодная война, но к боевым действиям не переходили. Когда Сергей с вещами, после заключительной семейной сцены, стоял в прихожей, из коридора явился сияющий Ромка. Он был откровенно счастлив, просто лучился от восторга.
       -Нет, ты посмотри на него!
       Рявкнул муж, вернее почти бывший муж.
       -Эта тварь танцевать от радости готова, что я ухожу.
       Зареванная Ангелина нагнулась, подхватила на руки усатое сокровище. Ромка немедленно и громко завел песенку, заурчал блаженно, прищурил огненные топазы глазищ. Тепло его пушистого тела подарило Ангелине немного силы, она собралась и смогла попрощаться достойно.
       -До свидания, Сережа. Будь счастлив.
       -И тебе того же.
       Муж все же не удержался от сарказма.
       -С ним не пропадешь!
       Вспоминая черную неделю, первые дни одиночества, Ангелина не могла не отметить удивительное поведение кота. Ромка, чего за ним обычно не водилось, так и льнул к хозяйке. Пытался утешить на свой манер? Громадные сверкающие глаза излучали сочувствие, но, одновременно и радость. Точно он знал, знал лучше всех на свете - главное впереди.
      
       ***
      
       В пятницу началась вторая неделя болгарских каникул Ангелины. Оптимистка сказала бы, что осталась целая половина срока! Но пессимистично настроенная девушка вздохнула: всего семь дней до конца поездки... Всего семь дней.
       И кстати, Лина, ожидавшая от напарницы любых излишеств была просто поражена ее целомудрием. Ни один из клеившихся к Яне болгар не был облагодетельствован! Подобное поведение шло вразрез с имиджем веселой авантюристки. Но несоответствие образу москвичку ни сколько не колыхало. Ее интересовало исключительно собственное мнение обо всем на свете, а уж о себе любимой, тем более.
       С утра, как всегда оживленная и неугомонная Яна повлекла повесившую нос провинциалочку на рынок за фруктами. Бежала на полшага впереди, щебетала, поддразнивала. Вдруг умолкла, взвизгнула, развернулась и бросилась влево через дорогу. Там, у маленького ресторанчика, стояли высокие молодые болгары. Один из них с радостным смехом подхватил Яну, прижал к себе, отпустил, опять притянул, поцеловал. Лина расслышала свое имя, видимо молодому человеку объясняли, с кем приехали отдыхать. Через несколько минут приятельница вернулась, раскрасневшаяся и сияющая.
       -Это Живко. Мой сладкий ангелочек.
       Объяснила она.
       -Стоило на пляже вспомнить мальчишку. И на тебе. Еще и сердится, поросеночек. Как это я могла не созвониться с ним?! Даже постеснялась сказать, что в позапрошлом и прошлом году приезжала. Совсем обидится.
       Ее глаза сверкали.
       -Он работает в "Чайке" - вон тот четырех-звездный отель - менеджером. Вышел по делу. Встретил меня. О-ля-ля. Славный мальчик. Сегодня вместе идем в "Золотое яблоко". Потанцуем.
       В тоне ее голоса отчетливо звучало предвкушение гораздо более грешных удовольствий. Что могла ответить Лина?
       -Здорово.
       Интонация скорее сгодилась бы для траурной церемонии. Но Яна на пессимизм приятельницы внимания не обратила. Заливалась соловьем.
       -Купим помидоры, сварганим салатик, прелесть какая.
       На них оборачивались. От Яны в толпу ударяли волны чувственной радости. Восприимчивые болгары завистливо закатывали глаза.
       -А в чем ты пойдешь, лапочка? Мне твой джинсовый прикид осточертел. Ей Богу. Стой. В этом магазинчике цены не кусаются.
       -Рычат.
       -Что? А, ты шутишь! Хороший признак. Так вот. Я тут видела вначале недели потрясную маечку, как раз на худую дылду.
       -Спасибо.
       -И всего двадцать левов.
       -Просто даром.
       -Не язви.
       Яна втолкнула ее внутрь. Улыбнулась продавщице.
       -Мы ищем что-нибудь для дискотеки.
       -Черные трусики.
       Вставила Лина реплику. Никто внимания не обратил. Яна и продавщица увлеченно зарылись в груды блузок и футболок. Общались на чудовищной смеси русского и болгарского, замечательно понимали друг друга - модница модницу издали примечает - и в подсказках со стороны не нуждались. Оставленная без опеки девушка лениво проводила пальцем по вешалкам с брючками. Жест из классических "Девяти с половиной недель".
       -Лина, посмотри на эту кофточку!
       Она вздохнула и сделала шаг прочь. Но тут же вернулась. Что ее привлекло? Последними в ряду висели простенькие черные...
       -Что еще за шаровары?
       Изумилась Яна.
       -Хочешь примерить?
       Лина кивнула.
       -Дело хозяйское. Иди в кабинку. Держи. Я тебе подобрала несколько вариантов. Мне больше других нравится вот эта футболочка. Сейчас посмотрим и решим.
       Лина, поняла, что ее непробиваемое, из легированной стали сваренное, решение экономить деньги, похоже на бумажные стены японского домика. Только пальцем ткни. И все.
       За занавеской она стянула полосатые джинсовые серенькие шорты и зеленую безрукавку. Повесила на крючок. Перебрала пяток футболок приготовленных специалистами, знающими толк в высоком искусстве моды. И отложив их в сторону, взялась за брючки. За черные тонкие брючки, в которых не было ничего особенного. Абсолютно. Пока их не примерила будущая владелица.
       Она стояла перед зеркалом - высокая, слегка подрастерявшая спортивную форму, но отнюдь не расплывшаяся, носатая почти как Буратино, стриженая под шаловливого французского мальчика. Шелковые свободные брючки слегка поблескивали - капризы электрического света. Подрагивала голубая венка на шее. Три ярких родинки на правом плече образовывали равносторонний треугольник. Гордо (с какой стати?) задранный вверх подбородок. Потянулась, покрутилась, посмотрела на себя сбоку. Поняла, что почти ничего не весит. Тело, наполненное силой, требовало движения. Ангелина прогнулась, подпрыгнула. Странное чувство. Точно сам воздух поддерживал ее. Хотелось отшвырнуть занавес, вылететь на улицу. И бежать, бежать, бежать.
       -Долго будешь копаться?
       Нетерпеливо поинтересовалась Яна. Лина не ответила, потянулась к стопке футболок. Впрочем, первая же простенькая белая маечка полностью удовлетворила ее невзыскательный вкус. Натянула. Посмотрела. Обрадовалась. Как на нее шили. В обтяжку. Ни миллиметра лишнего, ни тебе неположенной складочки. Решительно отодвинула занавеску и явилась перед заскучавшей подругой. В глазах Яны вскипело удивление.
       -Я тебя не ценила.
       -То есть?
       -Бездна шарма.
       Яна покачала головой, точно отгоняя неуместные возражения. Молча призвала в свидетели продавщицу. Та подтвердила.
       -Супер!
       Поверить им что ли? В душе проснулась непривычная уверенность. Лина могла поклясться, что никогда не испытывала подобного эмоционального подъема. Провела рукой по белоснежной маечке, погладила скользкий черный шелк брючек, и согласилась с Яной.
       -Ничего себе, правда.
       -Переодевайся и плати. Некогда мух считать.
       -Нет. Не стану снимать. Не хочу. Пойду в этом.
       -Как хочешь.
       -Сколько стоят брючки?
      
       ***
      
       -Представляешь, у меня в гардеробе нет ни одних черных штанов, джинсов и чисто белой футболки, или свитера.
       -А что же ты носишь?
       Лина задумалась на секунду. Обежала мысленным взглядом полки и вешалки в шкафу.
       -Серое и коричневое.
       -Ну и зря. Твои цвета черный и белый.
       -Повтори.
       Мир задрожал. Влажное зеркало ночного моря вздохнуло и сомкнулось с небом. Три ярких звезды упали одновременно в подставленные ладони невидимого горизонта.
       -Повтори.
       -Твои цвета черный и белый. Тебе очень идет. Носи их. Обязательно.
       -Черный и белый. Черный и белый.
       Это имело первостепенное значение. Почему? Вновь, не удержалась, потрогала, потянула ворот маечки, провела ладонью по бедрам. Тело точно осветилось изнутри, заиграли, напряглись мышцы живота, натянулась спина.
       -Ты совсем другая.
       Между делом, они шли в "Золотое яблоко", сказала москвичка.
       -В чем?
       -Встрепенулась, что ли? Была вялая, полу вареная. Под грузом переживаний, короче. Вдруг. Как подменили. Дела.
       Резво обернулась к Лине, схватила за руку.
       -Эврика!!! Это целительное воздействие Болгарии. Здешний воздух не только разглаживает морщины, он еще и растворяет камни на душе. Оп. Ты освободилась.
       Яна весело выкрикнула в ночь.
       -Оп! Оп! Оп!
       Отпустила ладонь Лины, помахала знакомым немцам.
       -Минуточку. Я сейчас вернусь.
       Отбежала к бурно радующейся паре. Лина уже имела возможность убедиться, как много людей расцветает счастливыми улыбками при виде ее приятельницы. После каждого визита в Болгарию она оставляла за собой новых знакомых, почти друзей. Которые были искренне рады встретиться, поболтать, помочь. Увидев ее - дико ликовали. Что за человек? Как у нее это получается. Не нарочно же. Вот и на этот раз все идет по сценарию. Очарованные Яной люди смеются, хлопают в ладоши, как дети. Поцелуи и восторженные объятия привлекают всеобщее внимание. Громкие восклицания по-немецки и русски. Как они хоть понимают друг друга без переводчика? Ага, с помощью самых простых английских фраз и улыбок. Тут высокий, очень крепкий уже немолодой мужчина с акцентом старательно произнес: "О, Боже мой!" Он явно хотел порадовать русскую приятельницу. Его жена хохотала. Невероятно звонко и музыкально. Про такой смех пишут в книжках. Можно было подумать, что в горле невысокой фрау прячутся золотые колокольчики.
       Предоставленная себе Лина остановилась. Отвлеклась от происходящего. Шутка Яны не давала ей покоя. Задумалась, подобрала нужные слова и пробормотала.
       -Что со мной?
       Внутренний голос не вмешивался. Яна сжала виски.
       -Как подменили? Я изменилась? Мне лучше. Я надела свои цвета. Свои!
       На мгновение Лина ослепла, кожа точно покрылась толстой масляной пленкой, мутной и тяжелой. А потом... Внутри стали лопаться и исчезать перегородки, свет хлынул белым потоком, смывая и унося прочь все лишнее, мешающее, русло его расширялось и расширялось, захватывая сознание целиком. Вымывая остатки взорванных преград, возведенных неизвестно когда, толстых стен, запретов. Сальная сопротивляющаяся грязь потекла вниз, с головы: лица, затылка. Белый столб света вырвался из макушки и ударил в небо, пробился из каждой поры кожи. Окутанная ярким, как молния сиянием, Лина на мгновение растворилась в нем. Короткая вспышка. Боль и удовольствие одновременно. И новое состояние души, вернувшейся в освобожденное тело.
       Обрела зрение, поняла, что стоит, смотрит на море. Услышала трели Яны, ответный смех ее друзей, громкий и добрый с золотыми нотами. С удовольствием вдохнула соленый воздух. Что произошло? Паники в рядах гуляющих туристов не заметно. Неужели вихрь, пронизывающий ее был невидимым? А Лине то показалось, что мироздание трясется. Вот так, навоображаешь непонятно чего... Подбежала раскрасневшаяся Яна.
       -Анна и Хорст Дорн. Живут в небольшом городке. Такое длинное название... О! Мюнхенгладбач. Неподалеку от Дюссельдорфа. Когда я на конверте, или открытке адрес пишу, прямо мурлычу. Звучит уж очень прикольно. Откуда знаю эту пару? Мы в прошлом году познакомились. Эх, и повеселились. Замечательные люди. Вот и не верь в судьбу. Опять состыковались. Удивительно! На днях пообедаем вместе. Ты меня не слушаешь?
       -Конечно, пообедаем.
       -Ты странно смотришь.
       Лина сделала над собой ощутимое усилие.
       -Расслабилась, замечталась. Кстати, далеко до твоего клуба?
       -Мы почти на месте. Видишь вон ту мигающую вывеску?
       Лина кивнула старательно. Яна переключилась на мысли о своем мальчике. Игриво осведомилась у симпатичного зазывалы.
       -Сколько времени?
       Выслушав ответ, нетерпеливо и сладко промурлыкала.
       -Полночь. Живко должен уже быть там.
       Кокетливо подмигнула охраннику.
       -Есть народ?
       -Яблоку негде упасть.
       Привычно скаламбурил хмурый здоровяк. Дамы заплатили положенную мзду и шагнули в грохочущий сумрак. Лина постаралась вникать в происходящее, продолжая невольно прислушиваться к своему не похожему ни на что состоянию.
       -Красотища. Мое милое "Яблочко", обичем тэ.
       Лина скорее расшифровала, чем услышала возглас Яны. В клубе по-видимому либо совсем не разговаривали, либо орали на ухо друг другу. Мигающий свет заставлял светиться белую одежду и обувь. Ногти Яны, покрытые специальным лаком, и губы (помада оказалась с сюрпризом) тоже зажглись. Точно в фильме о вампирах, подумала Лина. Ей не отнюдь не импонировала слишком громкая музыка. И едкий от сигаретного дыма воздух... Как много курили болгары и немцы! Словно могли дышать лишь никотином. Лина поежилась. Но что делать? Умудренная горьким опытом, она прихватила пластинку седалгина. Судя по всему, начинать глотать таблетки следовало заранее. С трудом переносила запах табака, иногда голова начинала нестерпимо болеть. В самом начале отдыха она пожаловалась Яне, та обозвала ее неженкой. Лина призадумалась и постановила, что абсолютное отсутствие мата, который она ненавидела, вполне компенсирует иные неудобства. Две недели без ненормативной лексики. Какое счастье!!! Подумаешь дым. Попьет седалгин, ничего с ней не случится за такой короткий срок. Было бы о чем переживать.
       -Нравится?
       Прокричала Яна, они поднимались по увешанной зеркалами лестнице. Лина кивнула. Большой квадратный зал с двумя барами в противоположных углах. В центре, на танцевальной площадке, относительно много света. Напротив ди-джеев, у шеста извивается полуголая блондинка в высоких сапогах. По периметру масса столиков с удобными креслами и диванчиками. Народ хлещет коктейли, курит, пялится на стриптизерку. Стройные официантки в фирменных белых футболках с символикой клуба, бегом обслуживают публику. Яна остановилась, покрутила головой в поисках своего юноши. Лина засмотрелась на танцующих. Под забойную мелодию, кажется обработка песни великого Пресли, пара немцев выдавала на гора лихие антраша. Без многих лет, посвященных спорту, явно не обошлось. Партнер выглядел опытным бальником. Его дама гимнасткой. Остальные примитивно дергались, ничего интересного, короче. А на границе темноты и света, у колонны курил широкоплечий брюнет, и тоже разглядывал рок-н-рольщиков. Его волосы поглощали вспышки разноцветных огней. Издали казались невероятно черными, каких в природе просто не бывает. Коротко стриженный, худой и крепкий одновременно, в обрезанных чуть ниже колен джинсах, в потрепанной, старой майке. Он выглядел отрешенным и чужим. Взгляд лениво скользил поверх голов танцующего народа, огонек зажженной сигареты походил по яркости на лазер. Парень ждал кого-то, или отдыхал в одиночестве. Лине до него не было никакого дела, абсолютно. Но ведь уставилась, неприлично уставилась, дура. Его точно подтолкнули, два взгляда, пересекающих зал, встретились. У Лины перехватило дыхание. К щекам мгновенно прилила кровь. Он далеко. Успокоила она себя. Далеко. Ничего страшного. Брюнет вынул сигарету изо рта, кивнул. Лина отвернулась, благословляя свою легкую близорукость. И от нее бывает польза. Хорошо, что она не видит лица этого человека. Просто замечательно.
       -Дорогая моя. Я тебя обожаю.
       Вот и мальчик нашелся. Обнимает Яну, целует, тянет за собой. К столику. Быстрая громкая русская речь, почти без акцента.
       -Ты с подругой. Я брата привел. Ты его тоже не знаешь. Познакомьтесь. Яна. Я тебе о ней много рассказывал. Ее подруга Лина. А это Даниил.
       Вблизи лицо юного брюнета оказалось некрасивым. Крупный, несколько раз сломанный нос. Не просто холодные - обжигающе ледяные глаза. А еще говорят, что карий цвет - теплый. Сие не про Даниила.
       -Он не умеет говорить по-русски. Выучил пять слов и те случайно.
       Объяснял Живко. Яна кивала, шутила. Ее рука тонула в кармане поклонника, голова клонилась к его плечу. От парочки шли волны сексуальной энергии. Даже воздух вокруг наэлектризовался. Вся компания устроилась на угловом диванчике. Столик, заставленный бокалами, переполненная пепельница. И резкий профиль Даниила, продолжающего невозмутимо курить. Выпирающий волевой подбородок, слегка заостренные уши, растрепанные прядки темных волос. Совсем расческу не признает, или специально художественный беспорядок наводил? На левом плече большая черная татуировка. Лина пыталась рассмотреть узор, не очень получалось при почти полном отсутствии освещения. (Яна и Живко страстно целовались в полу метре от них.) Равнодушный и величественный взгляд Даниила нашел ее лицо. Палец ткнул в бутылку вина, в бокал сока. Жест понятный без всякого перевода.
       -Будешь?
       Лина по инерции, другого объяснения происходящему не найти, потянулась к нему, ближе к уху. Прокричать - спасибо, нет. Хотя зачем, если парень не понимает русского?! Даниил любезно склонился навстречу, и губы девушки коснулись загорелой твердой скулы, скользнули по ней. Это не могло быть правдой! Брезгливая учительница, не выносившая запаха табака и пота, заставлявшая мужа принимать душ с мылом и чистить зубы... Едва нашла в себе силы отстраниться. Мокрая кожа Даниила, жара стояла просто чудовищная, не показалась отвратительной - наоборот! Что с ней происходит? Облизнула влажные губы, с удовольствием, с диким первобытным наслаждением. Вкус и аромат его тела будили в ней странные желания. Никогда не приходившие раньше.
       -Даниил.
       -А?
       Повернулся к ней, наградил улыбкой. Поднял руку и... ущипнул за щеку. Легко, будто приласкал ребенка, нежно и мимолетно. Лина откинулась назад, на глаза навернулись слезы. Да что с ней такое? С ума спятила? Дикарь, и поведение соответствующее. Что еще за манеры? Почему ей это не противно?
       Яна и Живко поднялись и вышли. Куда? Надолго? Ничего не сказали. Сидеть тут и ждать подругу? Или топать в отель? О, Господи.
       Горячая ладонь Даниила легла ей на плечо. Взмахом подбородка он указал на площадку.
       "Вот и приглашение на танец последовало".
       Язвительно прокомментировал внутренний голос.
       "Так и пропадают дуры доверчивые. Романтичными южными ночами на курортах".
       Даниил погасил сигарету, встал, потянул девушку за собой. В "Яблоке" не крутили кислоту, рэп, хип-хоп и прочие современные веяния. Блок рок-н-ролла сменили классические медленные композиции. Только что закончил петь о своей леди в красном Крис де Бург. Загремело начало следующего хита, как и подобает по законам дискотечного режима нон-стоп. Лина насторожилась, уж не Том Джонс ли с новой популярной песней о секс-бомбе? Только этого не доставало. Лину раздражали многие модные, грубые или вульгарные словечки. В ее лексиконе не было места для мата. Она морщилась, услышав что-либо типа: секс, перепихон, траханье... И даже замечательная мелодия и проникновенный голос не могли сгладить неприятного впечатления. Руки Даниила легли ей на талию. Вопрос о песне отошел с передней линии фронта в глубокий тыл. Мальчик умел двигаться. Его тело, жесткое и гибкое одновременно, слышало музыку и превращало ее в танец. Лина с коротким вздохом потянулась ближе, ближе, самым неприличным образом обвила парня за шею, прижалась плотно, игральной карты не просунуть между животами, закрыла глаза. Мир вокруг них растаял. Только раскручивающееся по спирали, нарастающее напряжение внутри. И совершенное слияние двух тел. Даниил, забавляясь, наклонял девушку чуть не к полу. Она послушнее некуда, сразу поняла - эти руки не подведут, не уронят, выгибалась, едва не переламываясь в талии. Не прекращая ритмичного покачивания бедер, Даниил слегка согнул колени, приподнял Лину, легко вознес над головой.
       -Секс-бомб, секс-бомб...
       Страстно напевал Том Джонс. В зале охнули. Лина поняла, что все смотрят на них. Раскинула руки в импровизированном полете. Даниил медленно, поворачиваясь вокруг оси, прижал девушку к своему запрокинутому лицу. Губы коснулись пупка, маечка бессовестно задралась в самом начале эскапады, которую Даниил выдавал за танец. Внезапно, с переменой ритма, движения стали стремительными. Лина вновь взлетела, высоко, а через мгновение уже стояла на полу, извиваясь вполне недвусмысленно. Откидываясь назад и волнообразно возвращаясь обратно. Теперь одна рука Даниила, кольцом держала ее за пояс. Вторая скользила по спине.
       -Секс-бомб, секс-бомб...
       Кажется, им аплодировали. Роковой брюнет что-то спросил. Рассмеялся увидев ее непонимание. Взял за руку, повел обратно к угловому диванчику. Лина оглянулась с веселым ужасом на площадку. Такого от себя она не ожидала.
       -Спасибо. Это было здорово.
       Даниил, успевший вооружиться сигаретой, небрежно похлопал девушку по коленке. Налил вина в два бокала. Отхлебнул, не дожидаясь, последует ли дама его примеру. Зевнул. Лина, широко распахнув глаза, смотрела как этот большой хищник стряхивает пепел, одним точным и четким движением. НЕ ГЛЯДЯ, протягивает руку, берет бокал, отпивает пару глотков, ставит обратно. Траектория каждого жеста, выверена. Ни миллиметра лишнего. Пальцами он видит, что ли? Помахал знакомому, ответил на приветствие официантки. А спокойные руки ни разу не ошиблись. Пепел упал куда положено. Бокал о бокал или бутылку не звякнул. Поразительная координация и чувство пространства. И память. Он не рисовался перед Линой. Сидел себе, слегка скучал, ждал провалившегося сквозь землю старшего брата. Лина зажмурилась, попыталась представить, что этот чрезмерно уверенный в себе тип, доигрался таки, смахнул со стола чашку, а лучше две. Но воображение подвело. Картинка отказалась нарисоваться. Видимо коварное подсознание правильно оценило Даниила. Ехидный внутренний голос не преминул уколоть.
       "Может тебе еще кажется, что он оступиться может, или сесть мимо стула? Смирись, дорогуша. Сие невозможно".
       Даниил, точно подслушавший эту краткую хвалебную речь в свой адрес, потянулся, взял ладонь девушки, поднес к губам, поцеловал. Он смотрел вперед, но не ошибся, хотя Лина и сидела слева и чуть позади него, в полутьме.
       С какой стати такие нежности? Поражающая воображение галантность случайного кавалера не вязалась с мнением Лины о мужчинах вообще и в частности. Было абсолютно ясно, что от отсутствия партнерш юноша не страдает, затащить Лину в постель во что бы то ни стало, не стремится. Более того, откажут ему - уйдет, не оглянется. Одной женщиной больше, одной меньше. Чудны дела твои, о Господи. Почему этот мальчик болгарин? Живет с ней по разные стороны Черного моря? То есть за границей? Ну почему? Он, конечно, бессовестно молод. Года двадцать два. Двадцать три. Прикинула она. И? Ведь понравился. Очень понравился! Лина с суеверным ужасом поняла, что к нему тянет. Вот оно. Читанное в сотне книг понятие. Казавшееся таким глупым, придуманным писаками для красоты слога. Вот оно. Желание.
       Ничегошеньки не знаешь ты о жизни, глупая девочка. Абсолютно. Смирилась с собственной холодностью? Привыкла считать себя лягушкой? Впервые в жизни заныла грудь, напряглись, выпирая из-под маечки, восстали затвердевшие холмики. На шее запульсировала, забилась в учащенном ритме голубая жилка. "Ангелина, ты сошла с ума! Ты хочешь этого мальчика"???
       Даниил повернулся к девушке. Скорее весело, чем пылко, чмокнул в щечку. Выпустил ее руку. Взял бокал, отхлебнул глоток вина...
       Глоток вина... Они больше часа сидели вдвоем. Уровень пурпурной жидкости в бокале Даниила понизился на пару сантиметров. Лина вспомнила бывшего мужа, и ее передернуло от отвращения. Движение не осталось незамеченным. Даниил вопросительно уставился на девушку. Сейчас его глаза показались Лине шоколадными. Хорошо когда взгляд полный такой жуткой силы принадлежит другу. Или тому, кто вам пусть самую капельку, но симпатизирует. Можно дышать, и не чувствовать себя в перекрестии прицела лучшего снайпера в мире. Лина увлеклась, глупо заулыбалась. Даниил, естественно не дождался внятного ответа на родном болгарском, задумался, темные брови сдвинулись у переносицы. Потом лицо разгладилось, вертикальная глубокая бороздка, такие, как помнила Лина, характеризуют людей наделенных незаурядной силой воли, исчезла.
       -Отель? "Ясень"?
       Решил, что я устала и хочу домой. Догадалась Лина, переспросила вопросительно.
       -Живко? Яна?
       -Няма.
       Лина уже знала, что это означает нет. В данном случае видимо - их нет. "Интересный разговор завязывается, содержательный, информационно насыщенный" - прокомментировал внутренний голос склонный к психологическому садомазохизму.
       Даниил вопросительно приподнял брови. Махнул рукой сначала в сторону выхода, потом на танцевальную площадку. Предоставил даме возможность выбирать, затушил сигарету. Четвертую за вечер. Расслабился. Откинулся на спинку дивана, заложил руки за голову. Опять зевнул. Часов у него не было, временем не поинтересуешься. Хотя? Зачем ей это? Счастливые люди, если верить господину Грибоедову, такими пустяками, как разглядывание всевозможных циферблатов, абсолютно не озабочены. Лина проглотила комок в горле. Это было необыкновенно смешно. Сидеть в ночном клубе, полу умирать от табачного дыма, глохнуть под прессом танцевальной музыки и балдеть, именно балдеть от компании едва знакомого парня. С которым толком, и словом то не перебросишься! "Кто ж с мужчинами болтает? А? Мудрые женщины употребляют самцов по-другому". Пошутил внутренний голос. Лина не стала спорить с ним. Последовала примеру Даниила - откинулась назад. Положила затылок на широкую мягкую спинку диванчика, вытянула под столиком ноги, вздохнула. Перед ними, на освещенном квадрате, взбрыкивали и резвились три толстушки. Больше всего они напоминали развеселившихся бегемотиков. Лина слегка позавидовала их раскрепощенности. Умеют же люди отдыхать. Никто пальцами не показывает. Не портит настроения. Что-то смутное ее обеспокоило, подкатило к сердцу, неприятно подтолкнуло. Девушка огляделась в поисках источника тревоги. Совсем близко, в углу, на модерновой никелированной подставке, висел телевизор, по которому транслировали всяческие клипы и концертные записи. Кого могло заинтересовать созерцание картинок без звука, девушка понять не могла. Да и не задумывалась особенно. Может так принято в диско-клубах? Мигают себе ящики. Без всякой цели. Никто на них не пялится. А зачем?
       Странно, смутно знакомая рожа уставилась на нее с экрана. Голубоглазый блондин с серьгой в ухе. Белесые брови, полный молчаливого бешенства взгляд. Лина поневоле поежилась. До чего же отвратительная морда! Белоголовый разжал тонкие губы, процедил с непередаваемым сладким презрением и дрожью предвкушения в голосе. Точно в самом деле рад видеть. Как кот, прижавший когтистой лапой к полу, не вырваться - глупую мышку.
       -Ли? Здравствуй, дорогая.
       -?
       -Здравствуй, девочка.
       -?
       По-видимому ее реакция полного непонимания была не тем на что он рассчитывал. Обманувшийся в своих ожиданиях он больше не притворялся. Почти кричал. Зло и резко.
       -Обрадовать тебя мне нечем. Время вышло. Иди повесься, сучка. В туалете. Тебе же лучше будет. Ты поняла? Хоть это до тебя доходит? Нет?
       -...
       -Я выиграл тебя в ТА-РО. Я пожелал твою вторую смерть, настоящую, полную. И это мне обещано. Сколько хлопот из-за тебя, тварь!!!
       Его скользкий голос оглушил Ангелину, заполнил зал, ударил по голове, задребезжал словно стальной прут, пытающийся сокрушить кусок рельса. Болезненная вибрация охватила виски, сдавила их. Девушка дернулась, вскрикнула.
       Картинка мигнула и сменилась приторной красоткой в купальнике, длинноволосая дива плотоядно облизывалась и раскрывала ротик. Текст и мелодия оставались загадкой. В клубе царил голос Криса, на этот раз не де Бурга, а Ри. Звездный дедушка приглашал желающих в "Блю кафе". Боже мой! Что такое? Беспомощно поднесла руки к вискам. Только слуховых галлюцинаций ей не хватало.
       -Лина?
       Горячая твердая ладонь Даниила сжала плечо. Испуг прошел сразу же. Осталось недоумение с отвращением. Белоголовый... Кем он был? Что за пакость ей привиделась!
       -Проблем?
       Что тут скажешь? И на каком языке? Недоделанный школьный английский призвать на помощь? Пальцы Даниила гладили предплечье, поднимаясь вверх по тонкой, но сильной руке. Остановились. Как раз над тремя яркими родинками. Они образовывали равносторонний треугольник. В школе, был такой момент, одноклассники поддразнивая за это созвездие, величали Ангелину ходячим пособием по геометрии. Пальцы Даниила замерли, обхватывая руку девушки. И острое покалывание возникло под его ладонью, отозвалось во всей руке, пробежало по спине, талии, спустилось к стопам. Лина невольно вздрогнула. Даниил отшатнулся.
       -А вот и мы. Вот и мы. Как делишки?
       Пританцовывающая на ходу Яна и ее кавалер в измятой неведомыми врагами рубашке, жадно похватали бокалы сока. Подмигивая друг другу, как заговорщики в старом черно-белом фильме, уселись на диванчике. Капризы дискотечного освещения искажали лица. Яна выглядела свеженькой нимфеткой, чрезмерно кокетливой и опытной для своих лет. Живко - остался кем был - симпатичный болгарин лет около тридцати. Только вылезла наружу усталость, обозначились круги под глазами. Словно невидимая рука стерла с него лоск. Что касается младшего брата... Даниил! Что с тобой, Даниил?
       Лина несмело взялась за каменное плечо.
       -Даниил?
       Можно подумать мир рушится у него на глазах! Такой тоской и скорбью повеяло на русскую туристку. Такой вселенской неизбывной болью. Искривившиеся в подобии жуткой улыбки губы разомкнулись. Юноша выплюнул короткое злое ругательство. Лина поняла это по тону голоса. Отстранилась, скорее озадаченная, чем оскорбленная, попыталась поймать взгляд Живко. Потребовать перевода пополам с объяснениями. Должна же она понимать, что происходит! Что и почему?
       Даниил швырнул в брата несколько фраз. Резко поднялся, прихватив свою пачку сигарет. Сжал ладонь Лины, тотчас выпустил, как будто обжегся.
       -До вижденя.
       Кивнул жмущейся к брату Яне и ушел. Широкие плечи проплыли в темноте над соседними столиками. У лестницы, ведущей вниз, к выходу, он замешкался на пару секунд. Лина почувствовала смешную надежду. Может быть, передумает и вернется? Вспыхнул огонек зажигалки. Даниил затянулся, махнул рукой неведомо кому у бара. Исчез.
       Лина посмотрела на Живко. Тот ответил вопросом.
       -Кто ты? Он сказал, что узнал тебя. И не желает больше видеть. Ясно?
       -Бред. Я первый раз в Болгарии.
       Живко переспросил у Яны.
       -Так?
       Услышал подтверждение, нахмурился. Слишком тонкие и длинные пальцы нервно ласкали бедро московской подружки. Лина отвернулась, кисти рук этого красавчика напомнили ей двух белых пауков. Голодных и ядовитых. Впечатление оказалось столь сильным, что девушке пришлось зажмуриться и досчитать до пятнадцати. Только после этого вспышка отвращения несколько ослабла. Извинившись перед Яной и ее мальчиком, Лина попыталась расплатиться за сок и кофе. Живко не позволил.
       -Обижаешь. Да?
       В отель одну ее тоже не отпустили. Пошли провожать. У Живко, как выяснилось, была машина. Кулата, по-болгарски. Но по самому побережью, мимо отелей мог ездить далеко не каждый смертный.
       -Полицаи, такси, мафия.
       Загибал пальцы Живко, объясняя дамам, почему им придется прогуляться пешком. Лина смотрела на него сбоку. Очень симпатичный, внимательный, хорошо воспитанный молодой человек. Совершенная противоположность брату.
       -Кем работает Даниил?
       Спросила она громко. Живко спокойно объяснил, что устроил его к себе в "Чайку". Ремонтником.
       -Намного проще, когда брат на глазах.
       -Почему?
       -Даниил у нас парень с характером. Четвертый год после армии. Денег на учебу нет, да он и не рвется. Работает понемногу. Родителям помогает. Стал спокойным. Даже странно.
       -А что такое?
       Живко непонятно по какой причине разоткровенничался. Ошеломленная Лина услышала какой дикой головной болью для отца с матерью и старшего брата был кареглазый юный хищник несколько лет назад. Ни одна драка в Нессебре не обходилась без него. Абсолютно неуправляемый, бешеный, просто гремучая змея. Начисто лишенный страха. За что его уважали даже самые отпетые парни.
       -Мы были уверены, что Даниила убьют, или посадят. Каждый день ждали очередной новости. Никого не слушал. Посмотрит злобно и уйдет, ничего не отвечая. То одно, то другое. Мать поседела. Отец сильно переживал. Это был ужас. Долгий. А прошлым летом, как отрезало. Проснулся однажды, выхожу на кухню, там брат, кофе варит... маме. И мне предлагает. Мило так спрашивает, будешь? Я чуть не упал. Так по-русски можно сказать?
       -Можно.
       Подтвердили дамы.
       -С тех пор в семье тишина, мир. Но родители долго не могли поверить и расслабиться. Да и я тоже. Брат, правда, иной раз поведет себя странно.. Как сегодня, например. Не сердись, Лина.
       Пришлось повторить, что все окей. Жизнь прекрасна. И свирепый Даниил вел себя превосходно. Не обижал, угощал, всячески ухаживал. А что исчез под конец, так это его право. Лина очень старательно притворялась счастливой, едва сама себя не убедила. Актриса!
       Взяла на рецепции ключ от номера. Влезла в душ, беспощадно бичуя ни в чем не виноватое тело ледяной струей. Она ненавидела холод. Потом переключила смеситель на обжигающий поток, чередуя почти кипяток, с риском быть ошпаренной, и максимально низкую температуру воды. Контрастный душ ослабил жалость к себе, обуявшую Лину. Настроение приподнялось с критической отметки. Завернувшись в полотенце, девушка вытянулась поперек двуспальной кровати, занимающей почти весь номер.
       Яна появилась в шесть утра. Зацелованная, сияющая, хихикающая и совершенно счастливая.
      
       ***
       Хороши же они были на завтраке в субботу. В половине десятого еле выползли из номера. Помятые, опухшие мордашки говорили сами за себя. Неунывающая Яна показала язык зеркалу.
       -Красоту не пропьешь, не прогуляешь.
       Лина вздохнула, любоваться собою не стала. Зачем зря расстраиваться? Воинствующим оптимизмом Яны судьба ее не наделила. Взяла чашку, налила крепкий кофе, бросила в него два ломтика лимона. Обвела взглядом зал в поисках приятельницы и столика, который она захватила. В дверях, выходивших на бассейн, стоял... Даниил? Лина узнала силуэт. Лица на таком расстоянии рассмотреть не смогла бы. Руки дрогнули, кофе щедро плеснуло на футболку. Ложечка упала на пол. На шум обернулись полный немец и его сухопарая жена. Лина с извиняющейся улыбкой присела, подобрала чайную ложку, положила на поднос с грязной посудой, наперевес с ним удачно проплывала официантка. Даниила не было. Не сквозь землю же провалился?! Или она обозналась? Выдала желаемое за действительное? Кошка драная. Обругав себя, отхлебнула кофе, услышала смех Яны за колонной, пошла на него, как корабль на сигналы маяка в штормовую ночь.
       Сверкая очами, так романтично по-болгарски именуются глаза, Яна беседовала с Живко. С Живко? Ясно. Вот чьи широкие плечи сбили Лину с толка.
       Янин поклонник слегка наклонился к столу, левая ладонь на спинке стула, в правой - ручка. Царапая на салфетке некие важные сведения, время от времени он безмятежно и расслабленно кивал. Диалог велся на русском. Оба, увлеченно и весело, уточняли какие-то моменты. Яна переспрашивала, отказывалась и соглашалась.
       -Доброе утро.
       -Добрый день.
       Вежливо ответил Живко. Поцеловал Яну в нежно облитую румянцем щечку. Улыбнулся Лине, вышел.
       -Красавчик, правда? И брат не хуже.
       Лина невольно вздохнула.
       -Чем ты обидела парня?
       Укоризненно поинтересовалась Яна. Она намазывала тост джемом и не смотрела на приятельницу.
       -Стоило оставить на часок без присмотра! Такого джигита проворонила!
       -Ничего не случилось. Сама понять не могу.
       Лина сгорбилась над остывающим кофе. Кофе? Вот какого цвета глаза у Даниила.
       -Лина? Ау!
       Яна поливала шопский салат оливковым маслом. Салфетку с записями она успела убрать в карман. Персиковая губная помада, персиковый лак для ногтей, бретелька персикового бюстгальтера на плече в сбившемся вороте персиковой блузки. Лине хотелось кричать с горя! Почему он ушел? Почему сказал, что не желает ее видеть? Скрывающий злость под безразличной вежливостью, далекий, совершенно чужой, своенравный и непонятный. Пахнущий морем и солнцем. Почему?
       Персиковая Яна покачала головой.
       -Жаль. Могли бы вчетвером прокатиться сегодня вечером. Живко приглашает меня в ресторан. Жаль. Надеюсь, ты не станешь дуться на меня?
       Лина нашла в себе силы улыбнуться.
       -Ни за какие коврижки. Ты - замечательная. А чем я обидела парня, убей меня, не соображу.
       -Отказала в сексе?
       Лина печально вздохнула.
       -Увы, мне грешной. Увы. Чего не было, того не было. Никто ни о чем не просил. К моему огромному сожалению.
       Расправляющаяся с салатом подруга пожала плечиками. Великодушно изменила точку зрения. Снимая с плеч девушки чувство воображемой вины простым пояснением.
       -Согласна. Иной раз мужчин, действительно, нелегко понять. Они сами не всегда знают, чего хотят от жизни вообще, и данного момента в частности. Самые нелепые истории случаются. Завелся у меня во времена далекой юности один кавалер. Клевый во многих смыслах парнишка, но беда - уж так дрожал над своей бесценной свободой. Так трясся. Так паниковал, что его подлым способом каким-нибудь окольцуют. Умора. Увы, была фатально влюблена. И ни черта не смыслила в людях. Надеялась, что моя девственность его умилит. Как же! Кавалер, переспав со мной, невинной девушкой, перепугался претензий и, опережая события, набросился с угрозами и оскорблениями. Вообрази. Минуту назад он был настойчив и нежен. Вдруг, отстраняется с гадливым ужасом, отвешивает мне пару хлестких пощечин, велит собирать вещички и валить с глаз его долой и подальше. Я, естественно, в рев. Не от боли. Оскорблена, унижена - чувствую себя испачканной. Хватаю одежду, кое-как напяливаю, бегу прочь. Через год выхожу замуж за сына директора мясокомбината. Уважаемый человек был мой свекор. Царствие ему небесное. А кавалер бывший, начинает, буквально, преследовать. В ноги падать, о любви неземной вопить на всех перекрестках. Мерзость какая. Так что, деточка, не станем хмуриться из-за того, что получили по носу. Всякое бывает. Христо вон, спит и видит, как бы ему тебя уложить. Верь мне, он славный мальчик. Электрический и нежный. Тебе будет хорошо. Выйди вечерком, как я уеду, к бару. Выпей чаю... Учить тебя, что ли? Раньше четырех не вернусь. Времени вагон. В крайнем случае, если вдруг раньше освобожусь, звякну в номер еще с дороги. Так что не тушуйся, действуй!
       Лина, полная самых сложных эмоций, сделала вид, что козыряет. Приложила ладонь к несуществующему козырьку воображаемой фуражки и выдохнула.
       -Так точно.
       ***
      
       Принарядившаяся Яна отбыла в десять ноль-ноль. В десять пятнадцать с рецепции позвонили. Едкий женский голос на плохом русском проинформировал Лину, что ее спрашивают.
       -Кто?
       После короткой паузы неожиданно она услышала низкий и властный ответ.
       -Я. Даниил.
       У нее сердце подскочило к горлу. Лина взялась за ворот пижамы. Вопреки наставлениям подруги, она собралась лечь спать. Господи. Даниил. Ей звонит Даниил.
       -Ты?
       Сказала она. Повторила чуть громче и увереннее.
       -Ты!
       -Я.
       Усмехнулись в ответ. А следом прозвучал приказ.
       -Пять минут.
       Она выпустила трубку из руки. Спросила у своего поглупевшего и счастливого отражения в зеркале.
       -Ты пойдешь к нему? Вот так? Сама знаешь зачем? Ты?
       Пижама полетела на пол. Где черные новые штанишки? Маечка? Расческа? Она не стала краситься. Натянула одежду, пихнула в карман пятьдесят левов. Торопливо обулась. Одним взмахом взъерошила челку. Забежала в ванную. Почистила зубы. Второй раз за последние пол часа. Побрызгалась дезодорантом. Выскользнула из комнаты с сердцем трепещущим от восторженного предвкушения. Сейчас! Сейчас я увижу его. И пусть будет, то, что будет. Пусть. Это все равно. Он мне нужен. Нужен больше всего на свете. Я не знаю почему. Это не важно. Даниил. Ты пришел ко мне. Даниил.
       В ее глазах было столько счастья и нежности, что дама, дежурившая в ночь, протянув руку за ключом, неожиданно и глупо покраснела. От стыда за себя, и гадкие мысли о всех русских туристках, об этой тоже. От неловкого понимания своей ущербности. Ни к кому, никогда ТАК сияя она не стремилась.
       -Лека ночь.
       Пожелала она удачи Лине.
       -Лека ночь.
       Повторила она тихонько, оставшись одна в опустевшем холле.
       -Лека ночь.
      
       ***
       -Даниил!
       -Лина.
       Пальцы рук сплелись. Тела потянулись навстречу. Поблагодарив невеселую служащую вежливой улыбкой, высокий болгарин потянул за собой в новорожденную темноту южной ночи глупую русскую туристку. Родинки на ее плече запульсировали в такт бешеным ударам сердца. Она прижала их ладонью свободной руки. Мимолетно удивившись странной помехе. Перевела светящийся взгляд на лицо спутника.
       -Даниил?
       Он приложил к ее губам палец. Извечный жест требования - молчи! И повел прямо по дороге. Остановил первое же такси. Назвал водителю адрес. Уселся рядом с девушкой. Притянув к себе, обнял. Шепнул на ухо.
       -Да?
       Не спрашивая разрешения, закурил. Высунул руку с сигаретой в окно. Лина жадно смотрела на чеканный твердый профиль. Время от времени затягиваясь дымом, Даниил хмуро молчал. Девушка решила, что он не доволен происходящим, попыталась отстраниться. Наивная глупышка. В наказание ее прижали крепче, почти до боли.
       -Так?
       Из этих рук вырваться было невозможно. В принципе.
       -Лина и Даниил.
       Она сдалась. Положила голову ему на грудь. Закрыла глаза. Услышала тихий вздох обреченного на что-то ужасное человека. Вздох того, под чьими ногами разверзается бездна, падения в которую избежать нельзя.
       -Лина...
       В его голосе была смиренная и тихая просьба.
       -Лина...
       Отчаяние. Причины которого она не могла постигнуть.
       -Лина.
       Констатация факта. Признание проигрыша. И... подступающее яростное желание.
       -Тук.
       Велел он водителю. Лина уже запомнила, что это означает - здесь. Мужчина подмигнул.
       -Лека ночь.
       Бибикнул, отъезжая. Эдакая смесь циника и романтика. Даниил не ответил на пожелание удачно провести время. Даже не кивнул. Сосредоточенный и строгий он повел девушку вперед. В лиловой темноте ссорились и флиртовали невидимые цикады. Лина оглянулась. Круто уходящий вверх холм тянулся навстречу луне. Мрачные силуэты недостроенных домов, высокие заборы. Ни одного огонька вблизи, кроме алой точки сигареты во рту Даниила. Острый запах моря и далекая россыпь светлячков отелей.
       Так и гибнут доверчивые идиотки. В лапах проходимцев и маньяков. Несерьезно укорила себя возможная жертва.
       -Тук.
       Они остановились у металлических ворот. Звякнули ключи. Лина споткнулась, охнула, упасть ей не позволила крепкая рука. Буквально сгребли за шиворот как котенка. Ободряющий смешок и уже знакомая странная ласка - пальцы бережно ущипнули щеку. Через мгновение загорелся фонарь над крыльцом. Мифическое обиталище людоеда, который заманил к себе глупенькую милашку, оказалось белым зданием со всех сторон окруженным виноградником. К двери вели ступени. Четыре. Лина сосчитала их, глядя себе под ноги. Посмотреть в лицо спутника она не могла. Сама не понимая почему оказалась здесь, бредет теперь за пастухом точно послушная овечка. Убегать поздно. Такси уехало. Где они находятся - тайна сия великая известна теперь лишь мужчине. А девушке остается надежда на добродушие и благородство случайного спутника. Ну не дурочка ли?
       Весь первый этаж занимала кухня, отгородившаяся от столовой полками и стойкой мини-бара. Витая лестница уводила наверх. В прихожей пока еще царил хаос: громоздились стопки кафельной плитки, мешки с цементом и песком, обрезки труб. Тем не менее, вымытые полы сияли - ни одного грязного развода. То есть после очередной порции ударного труда все подмели, прибрали. Вот уж это точно не по-русски. Подумала Лина. Легко можно было вообразить будущее великолепие дома. Даже сильно напрягаться не придется.
       Кивок Даниила обозначил направление - второй этаж. Лина струсила, и ее смятение отразилось в короткой гримасе. Куда она попала, больная на голову искательница приключений? Широкий коридорчик. Повсюду двери.
       -Тук.
       Даниил нырнул в одну из комнат, зажег свет. Жестом пригласил девушку войти и улетучился. Два диванчика, покрытых красными мохнатыми пледами, низкий столик с неизбежной пепельницей, огромное во всю стену окно и дверь, выходящая на балкон. Туда то Лина и отправилась. Не за глотком свежего воздуха, нет. Ей показалось ужасным, отвратительным, пошлым - ожидание партнера. (А как иначе его назвать, не другом же?) В ярко освещенной комнате, не оставляющей и сантиметра для иллюзий. Здесь трахались, или совокуплялись (выбирай любой термин, детка!) много-много раз. Лина не могла бы объяснить, почему она так решила, просто поняла мгновенно. Что диваны хранили память о самых разных телах, потных и переплетенных, что на столик водружались бутылки вина и пива, что люди, побывавшие здесь, оставили невидимые отпечатки повсюду.
       -Хорош накручивать!
       Строго оборвала она себя.
       -Дом абсолютно новый, не отделанный до конца. Разумеется, взрослые люди резвились в этой комнате. Ну и что с того? Не тысячи же пар вбивали друг друга в диваны. У них, кстати, свежий вид. Тоже куплены недавно. И нечего психовать. Алес!
       -Лина?
       Окликнул вопросительно и тревожно. Нарисовался широкоплечим хищным силуэтом в дверном проеме.
       -Лина?
       Нашел ее взглядом, поманил к себе. Из непонятного упрямства девушка не послушалась. Хотя тело требовало немедленной и полной покорности. Облокотилась на каменные перила, притворяясь статуей. Холодной и неотзывчивой, как белый в серых прожилках мрамор под пальцами.
       -Лина...
       Теперь ее имя прозвучало тише на пол тона. Не брошенное в ночь, как мгновение назад, а мягко отпущенное, соскользнувшее с губ сладкой волной. Колебание, родившее отклик в воздухе - как круги от камня на поверхности воды. Ветер обнял девушку, растрепал волосы, проник под маечку. Кожа покрылась мурашками.
       -Лина...
       Даниил подошел сам, встал за спиной, наклонился. Руки сомкнулись на талии, короткий рывок, Лина оказалась прижата, вернее притиснута к его груди, животу, бедрам. Это вызвало в ней неразборчивое эхо, растущее внутри, вслед за каждым движением Даниила. Она выгнулась, извернулась в его объятии, привстала на цыпочки, потянулась к губам. Он, избавившийся от сигареты, о чудо из чудес! Пах не вонючим табачным дымом, а мятой. И то, что Лина всегда терпеть не могла, то, что вызывало в ней брезгливую дрожь, оказалось сладким и прекрасным - чужой язык изучал ее рот. Упругий, горячий, дразнил короткими прикосновениями, вдруг властно ввинчивался, проникая в глубину, ведя себя, как бесцеремонный захватчик, уверенный в своем праве диктовать условия. Настойчивый и алчный повелитель.
       -Ты.
       Прошептала Лина отклонившись, упираясь руками в твердую грудь.
       -Господи, это ты.
       Он оборвал ее глупый монолог очередным бесконечным, страстным поцелуем. Ветер бился вокруг, хлопал невидимыми крыльями, точно гнал с балкона, в комнату. Контраст между холодным воздухом и горячим телом Даниила ошеломлял. Привставая на цыпочки, девушка гладила лоб, виски загорелого до черноты болгарина, вдыхала запах его кожи, тянулась навстречу. Что с ней происходило? Мир мог лететь в пропасть, море гореть, а горы таять - под синим светом звезд. Ничего решительно не имело значения, кроме простого и нелепого факта. Она безумно хочет этого мужчину.
       Пальцы Даниила забрались под маечку, легли на грудь, требовательно сжали ее. Лина глупо затрепыхалась, бежать, бежать отсюда немедленно. Но у тела были собственные планы. Животное, темное, таинственное, то, что Лина всегда отрицала и гнала прочь, поднялось со дна души. Девушка выгнулась, вцепилась в ремень мужских джинсов, неумело, но страстно поцеловала чужие губы, размыкающиеся, с ответной, радостной готовностью. Даниил прижал ее к себе, подхватил под колени, внес в дом. На полу у двери угнездился маленький недорогой магнитофон. Очевидно, секс без музыки парня не прельщал. Комнату наполняла чувственная мелодия. На пустом столике вызывающе серебрилась фирменная упаковка презервативов. А как иначе? СПИД не дремлет. После темноты свет резал глаза. Лина непроизвольно зажмурилась. Даниил опустил ее на разобранный диванчик. Встал рядом, одним движением стянул и отбросил в сторону футболку. Лина села. К ней внезапно вернулась способность соображать. Она внимательно, почти холодно наблюдала, как партнер избавляется от сандалий. Один, затем другой отлетели прочь. Как наклоняется и тянется к ней. Полноте! Гнусность какая! Это некрасивое лицо принадлежит мужчине ее мечты?! Быть не может! Абсурд. Даниил заметил перемену в настроении дамы, показал на лампочку. Он что, решил, что ее смущает свет? Ну, если быть абсолютно честной, то еще как смущает и нервирует. Она ни разу в жизни не отдалась мужу иначе, чем в полной темноте. Но разве дело в этом? Просто она передумала, внезапно, в последний момент. Просто все показалось ей пошлым и отвратительным. Просто она захотела найти кнопку, нажать на нее и отключить происходящее. Оп. Очутиться в отеле, одной, в постели с книжкой. С глупой, слащавой книжкой о Любви... Зачем?
       Даниил, раздетый по пояс, босой, неожиданно погрустневший, опустился на колени у диванчика. Наклонился, прижался лицом к двум узким стопам девушки: обтянутым черными капроновыми гольфами. Брючки задрались и смялись, почти до коленей. Лина шумно и нелепо вздохнула, а выдохнуть сразу не получилось. Потому что никто и никогда не целовал ее ног. Тем более ТАК.
       Никуда не торопясь, сосредоточенно, увлеченно он облизывал пальчики одной ступни, другой. Поднимаясь до щиколотки и возвращаясь обратно. Медленно скатал, затем стянул черный капрон, освобождая холодные ступни. Под его губами они сначала согрелись, а потом запылали.
       Девушка откинулась на красное покрывало, закрыла лицо руками. Невидимые искры струились по ее телу огненными ручейками, танцевали по бедрам, опоясывали талию, собирались в потрескивающий жаркий комок внизу живота. Дикий спонтанный протест, так испортивший настроение, растворился в этом жгучем золотом сиянии. Пусть будет то, что будет. Пусть!
       -Даниил!
       Жалобно и страстно назвала она по имени колдующего над ее телом парня. Умудряясь одновременно просить и приказывать.
       -Даниил!
       Он посмотрел ей в глаза, взгляды сцепились, не разорвать! И потянувшись, расстегнул пуговку на черных брючках.
       -Да?
       -Да.
       Она, помогая ему, выскользнула из штанишек, маечки. Взялась за кружевные трусики. Даниил тихо засмеявшись, отвел ее руку, присел на краешек дивана. Их взгляды пружинили и бились то ли в танце, то ли в смертельной схватке. Лицо Даниила приблизилось, расплылось смуглым овалом. Два пары губ встретились, впились друг в друга. Его руки скользили по гибкому телу, сжимали, ласкали, не останавливаясь ни на мгновение. Приподнялся, посмотрел в глаза.
       -Даниил.
       Его имя прозвучало переливчато и звонко, как сигнал к началу сражения. Он тряхнул головой, словно отгоняя непрошеные мысли, и накрыл собой тонкое нежное тело. Лина запустила пальцы в жесткие волосы своего странного любовника. Под его языком бледные маленькие соски ее грудей заострились и потемнели. Кровь прилила к вискам, гулко пульсировала. Точно десяток чернокожих шаманов бил в ритуальные тамтамы. Ритмично и повелительно. Даниил целовал ее живот, то лениво, едва касаясь, то жадно, постепенно продвигаясь к черному кружеву. Вот язык коснулся границы, скользнул под резинку трусиков. Девушка вздрогнула. Ожидая самого худшего. Сейчас, сейчас - ЭТО произойдет. Его руки сдернут, отбросят последнее препятствие. И в ее тело впихнут, всунут, член. Отвратительный кусок живого шланга, причиняющий боль. Она напряглась, обозлившаяся, несчастная. Только глупая благодарность к мальчику, ласкающему ее - уже Бог знает сколько времени, помешала отстраниться, оттолкнуть. Но ее внезапное почти отвращение не осталось незамеченным. Даниил положил лицо на черный кружевной треугольник, закрыл глаза, замер. Минуты тянулись одна за другой, бесконечные, бессмысленные. Лина ненавидела себя и беззвучно плакала. Злые слезы текли по лицу, жгли щеки, капали на красное мохнатое покрывало. Все, все было напрасно. Господи, какой стыд. Сквозь обступивший ее кошмар, девушка расслышала тихий спокойный голос. Даниил, обнимающий ее за талию, чуть повернулся, пристраиваясь поудобнее. Он говорил негромко, немного печально, не обвиняя, не укоряя, непонятно о чем. Лина не могла разобрать ни одного слова. Память и слух не подчинялись. Такая близкая к русской, мелодичная болгарская речь казалась совершенно абстрактным потоком. Что ей хотели объяснить? Глупой женщине, не умеющей любить? И зачем?
       Попыталась привстать, но Даниил не позволил. Перехватил напряженную кисть, осыпал короткими нежными поцелуями. Снова заговорил. Лина дернулась. Даже всхлипнула капельку сердито. Повела плечом - слегка возмущенно. Протест? Нет. Это были попытки показать самой себе, что она сохраняет контроль над происходящим, что она не сдалась. Хотя, с какой стати ей нужно притворяться стойким оловянным солдатиком, защищающим последние рубежи Великой Холодности? Неожиданно (голос Даниила этому весьма способствовал) успокоилась, расслабилась.
       Тонкие пальцы без участия хозяйки, сами собой, легли на мужской затылок. Щелкнула, отключаясь, умолкнувшая техника. В подступившей тишине прозвучали последние мягкие слова. Даниил не упрекал, не просил, не уговаривал. И в клетке, где плакала одинокая женщина, распахнулась дверь.
       Пальцы Лины коварно, вопреки приказам сознания, точно ожившие, свободные существа сладко, нежно погладили плечи юноши, пробежались по выпирающим твердым мускулам, задержались у основания шеи. Неуверенно, робко заскользили вниз, вдоль спины, вернулись, повторили все сначала. Даниил приподнял голову, поймал губами тонкий мизинчик, протянул свою ладонь к лицу Лины. И она, удивляясь себе, неловко лизнула мужское запястье. Прошлась языком между пальцами, ощущая разливающуюся в животе горячую волну. Даниил отдернул свою руку, отпустил ладонь девушки, встал, взялся за ремень коротко обрезанных джинсов. Глядя в заплаканные глаза своей русской подружки, расстегнул пряжку, молнию. Лина зажмурилась и услышала тихий ласковый смешок. Невольно покачала головой, потом вспомнила слова бармена Георгия, в отеле и покивала. Второй, гораздо более громкий смешок был ей ответом. Джинсы упали на пол, Лина вздрогнула, словно ее ударили, и решительно прикусила губу. Ну и пусть будет больно! В конце то концов, не умрет же она от этого.
       Даниил лег рядом, нежно обнял, ткнулся носом в шею. За окном яростно и громко завыл ветер. Что имеет значение? Сейчас? Для них обоих? Два вытянувшихся на мохнатом покрывале тела замерли. Почему он не настаивал? Чего ждал?
       Чего? Лина всхлипнула, повернувшись, прижалась к горячему животу Даниила. Сдернутые и отброшенные трусики упали на черные джинсы. Горячая ладонь накрыла мохнатый холмик. Начала ласкать. С невероятной, ошеломляющей, лишающей рассудка нежностью. Он никуда не торопился - бывший уличный подросток, бешеный и опасный. Не стремился поскорее ворваться внутрь - получить законное мужское удовольствие. Хотел доставить радость ей - случайной подружке на один вечер. Ласковые опытные пальцы знали свое дело. Лина почувствовала, как страх сменяется желанием: робким и слабым, неопределенным, беспомощным. Напряженные бедра расслабились. Осмелев, она обняла любовника, потянула к себе. Ей даже стало жаль, что сейчас все закончится. Но Даниил отказывался спешить. Почему простой мальчик может быть таким мудрым? И заботливым? Лина не могла понять. Для чего он возится с ней - холодной русской женщиной, замученной жизнью и обстоятельствами? Даниил целовал ее бедра. Гладил нежную кожу.
       Чего ты хочешь добиться, милый? Подумала она. Мне и так хорошо, как никогда. Оказывается, секс может быть приятным занятием. Запоздалое открытие рассмешило ее. Тело вздрогнуло. Даниил расшифровал это по-своему. И удвоил старания. Лина покрылась мурашками от удовольствия. Облизнула пересохшие губы. Почему этот мальчик встретился ей только теперь? Почему бывший муж не был хоть вполовину таким? Вопросы роились и улетали прочь - беспокойные и ненужные. Кружилась голова, дыхание сбилось, стало неровным. Она больше не думала. Мир сузился до границ тела. Даниил развел ее бедра... Нет... Нет... Не нужно! Нет...
       Теперь его язык был жадным и быстрым. Лина вздрагивала и всхлипывала. Волны невозможного, неистового, острого блаженства прокатывались по телу. Одна настигала другую, и Лину скручивало в короткой сладкой судороге. Перед глазами рвались яркие вспышки, рассыпались огненными брызгами внутреннего фейерверка. Издали, как сквозь сон, она услышала свой крик.
       -Даниил!
       -Даня!
       -Даня!
       Он никак не отреагировал на эти дикие вопли обезумевшей от восторга женщины. И сладкая пытка растянулась на долгие мгновения разлившейся вокруг них вечности. Лину подхватил и нес вверх по раскручивающейся огненной спирали поток ослепительного света. Все исчезло в короткой вспышке. Только пульсация и жар внутри.
       -Даниил...
       Она попыталась прошептать его имя, но не услышала ни звука. Почувствовала, что он отстраняется, продолжая, впрочем, легко поглаживать ее одной рукой. С трудом, через силу, открыла глаза. Его смуглое, обожженное солнцем тело, возвышалось над ней. Даниил зубами, они ярко блеснули на загорелом лице, рванул упаковку, вытянул прозрачный овал латекса. Посмотрел вниз, на распластавшуюся перед ним подругу. Взгляды встретились. Без тени смущения, веселый и довольный собой он чмокнул губами, изображая воздушный поцелуй. Лина поняла, что заливается краской. Что может быть менее романтичным, чем обряд облачения возбужденного члена в презерватив? Декламация дурацкого девиза: "Я выбираю безопасный секс!" Она улыбнулась смущенно и грустно. Этот мальчик довел ее до неведомых вершин. Неужели она не сможет потерпеть немножко? Подумаешь, больно. Часть ее души готовилась паниковать, часть оставалась необыкновенно расслабленной и счастливой.
       -Скажи!
       Потребовал юный тиран.
       -Скажи!
       Что он хочет услышать? Широкоплечий гибкий хищник готовый к броску на добычу. В шоколадных глазах вспыхивают искры. Рот сжат в прямую линию. Положил ладони ей на бедра, смотрит, не отрываясь. Лина закрыла глаза, приготовилась к неизбежному. В памяти всплыли и облеклись в звуки обрывки болгарской речи, превращаясь из вежливой просьбы в хриплый, нетерпеливый призыв.
       -Даниил, пожалуйста! Моля тэ. Даниил... Моля тэ.
       Наклонился. Губы - горячие, жадные прильнули к ее. Лина раздвинула бедра, покрепче зажмурилась. Он помедлил одно мгновение, и... меньше всего на свете это напоминало боль. Вес его тела, первые короткие движения, сильные руки - доставляли ей нереально прекрасные ощущения. Не может быть... Не может быть... С нею, старой лягушкой не царевной такого не может быть! Ни за что! Нет! Нет! Даня уже не расслышал криков невнятного протеста, или сделал вид, что не понял. Убыстряя темп, приподнимаясь на выпрямленных руках, он прикусив губу вел ее все дальше и дальше по дороге, которой ходят немногие. Хотя и притворяются, что бывают там время от времени.
       Слившиеся воедино тела ритмично вздрагивали. Лина, что есть силы, вцепилась в каменные плечи, бесконечный и яростный восторг переполнял ее. Мужчина. Самый лучший на свете. Был с ней. Сейчас, в это неистовое мгновение. А остальное не имело никакого значения. Абсолютно.
       АБСОЛЮТНО?
       АБСОЛЮТНО!
       АБСОЛЮТНО...
       -Даня...
       Он, совершенно мокрый, весело и расслабленно посмотрел на нее из-под спутанной, прилипшей ко лбу челки. Внутреннее свечение преобразило лицо, грубые черты излучали вдохновенную силу, перед которой меркли несущественные детали. И неправильный рисунок его почти бандитской физиономии, и дважды сломанный нос, и едва заметный шрамик, бегущий через бровь стали невероятно привлекательны. Лина провела тонким пальчиком от лба к подбородку, очерчивая профиль, перепрыгнула через губы, спасаясь от поцелуя.
       -Даня.
       Он улыбнулся, легко встал - живое олицетворение мужской силы. Вышел из комнаты. В ней как будто стало темнее. Перевернувшись на живот, Лина разбросала руки в стороны, левая кисть соскользнула на пол. Под пальцы попал комочек холодной резины. Уже понимая, что обнаружила, всмотрелась - верно, гадость какая, использованный презерватив. Отнюдь не то заморское изделие, наперевес с которым удалился герой. Этот презент доктора Кондома был употреблен по назначению днем раньше.
       "И что с того?"
       Остудил ее ехидный внутренний голос. "Ты имеешь права на этого мальчика? Он твоя собственность? Ну, тогда и молчи, в тряпочку, вернее уткнись длинным носом в мохнатое красное покрывало, на котором вчера или позавчера Даниил имел другую девушку".
       -О, блин! Дрянь. Дрянь... Сама и виновата!
       Торопливо одевшись, это немудреное действие ее здорово приободрило, Лина вышла в завывающую ночь. Чья-то темная лапа смахнула с неба звезды.
       Раскинула руки, подставила ветру запрокинутое лицо - глупая русская девушка. Призадумалась. А было бы из-за чего расстраиваться! В самом деле. Кто она Даниилу? Минутная прихоть. А он ей?
       -Кто он мне?
       Неожиданно строго потребовала она ответа у пахнущей морем темноты. Сурово сдвинула брови, повторила громче.
       -Кто он мне?
       Издалека тотчас докатился грохот музыки, шальная машина петляла по дороге, ветер подхватил и зашвырнул на балкон обрывок песни.
       - Have you ever loved a dragon,
       Has a whirlwind kissed your lips?
       -Только дракона мне и не доставало. Одного-единственного. Для полного счастья.
       Процедила Лина сквозь зубы отвечающий моменту комментарий. Взмахнула руками точно крыльями. Белесая вспышка, обычно такие случаются при сильной грозе, залила пол неба, подставив холодному взгляду луны сахарный кубик дома и фигурку девушки в маечке цвета молока.
       -Лина?
       Ее обнаженное курортное счастье, высокое и сонное, удивительный подарок судьбы - прильнул со спины, нежно провел по раскинутым в стороны рукам, поцеловал в затылок, обхватил талию, что-то невнятно промурлыкал по-болгарски. Прижавшись друг к другу, они раскачивались, медленно, плавно. Лина тихонечко пробормотала, петь она не умела никогда, строчку из подслушанной песни, про дракона, летящего неизвестно куда и зачем.
       - Have you ever loved a dragon...
       Даниил, между нежными поцелуями, удивленно вздрогнул. Похлопал ладонью девушки по своему голому животу.
       -Дракон.
       -Ты?
       Лина решила, что речь идет о животном, в год которого родился Даниил, и рассеянно высчитала, что гению любви двадцать пять лет. Всего то на всего. Немного больше, чем она подумала вчера, но все же, все же... Сущее совращение младенцев, а не курортный роман. Даниил посерьезнел. Плотно прижал свою ладонь к забавному созвездию родинок. Лина с легким недоумением посмотрела ему в глаза. Это что еще за причуды? Что-то безусловно происходило с ними, с небом и ночью. Вокруг посветлело. Воздух заметно загустел. Прикосновение было значимым, жутким, но не понятным. Ускользало объяснение, некое важное знание. Крутилось рядом, но не давалось в руки. Неясный, таинственный намек, шепот на чужом языке... Даниил застонал, громко, точно от сильной боли. Он больше не прикасался к плечу девушки. Отвернулся, потом вздернул подбородок, закричал. Во всю мощь легких, не жалея горла. Словно бросаясь в бой, за мгновение до гибели.
       -Лина! Лина! Лина! ЛИНА! ЛИ-НА! ЛИ-НА! ЛИ! ЛИ! ЛИ!
       Чудовищное эхо отразилось от склонов холма, близких гор, вспучилось, ломая невидимый барьер, откатилось обратно, вернулось и накрыло растерянную девушку.
       "Он сумасшедший. Шизофреник. Вот влипла, влипла". Заспешил внутренний голос. Прижала ладони к ушам, съежилась, зажмурилась, присела на корточки. Неистовый вопль Даниила продолжал бушевать в небе. Но точно стеклянный плотный кокон окружил паникующую девушку, не давая звукам прорваться внутрь. Даниил замолчал. В оглушительной тишине Лина расслышала толчки сердца. Оно, перепуганным воробьем, металось чуть не в горле, мешало дышать. Ладонь коснулась ее макушки жестом отрешенной, ненужной жалости.
       -Няма, Лина. Нет.
       -Почему нет?
       Вслух подумала съежившаяся девушка.
       -Има, Лина. Прости.
       Даниил подхватил ее подмышки, легко поднял, завел в комнату, подтолкнул к диванчику. Отвернулся, подобрал плавки и джинсы. Одевался он с быстрой сосредоточенностью. Представился глупый случай рассмотреть татуировку. Сердце и бегущая вокруг ленточка с надписью. С какой именно? Искательница приключений прищурилась. Обувающийся Даниил присел в полушаге от дивана, Лина прочитала вслух.
       -Георгина...
       Непонятный и холодный Даниил не отреагировал. Огляделся в поисках майки. Как оказалось, на ней сидела Лина. Подхватил пачку сигарет, закурил, закрыл на задвижку балконную дверь.
       -Отель.
       Девушке точно пощечину отвесили. Взметнулась с дивана, запустила в Даниила скомканной майкой, вылетела из комнаты.
       -Придурок.
       Повторяла про себя в коридоре и на лестнице.
       -Самовлюбленный придурок.
       Даниил спокойно выключая по дороге свет, спустился следом. На ходу, заправляя майку в джинсы. Огонек сигареты плыл в темноте. Лина чувствовала жгучую боль, точно алую точку прижимали к коже, родинки взбунтовались. В раздираемом на части плече бился пульс. Не смогла справиться с задвижкой, остановилась у входной двери. Рука горела невыносимо. Лина ругнулась шепотом, закусила губу. Странный любовник, хоть и не спешил ни капельки, настиг добычу. Но в лице, как в зеркале, отражалось страдание. Оно прорывалось сквозь невозмутимость - непостижимо громадное.
       -Отель.
       Распахнул тяжелую дверь, постаравшись, это было заметно, не дотрагиваться до девушки. Да что творится, то? В конце концов? От таких контрастов и спятить недолго. На крыльце он остановился, присел, продолжая молча курить. Взбешенная Лина прислонилась к стене. Ничего решительно не происходило. Как ей в отель добираться прикажете? Из недостроенного поселка, неизвестно где находящегося? Ни одно окно в округе не светилось. Вдали заурчал мотор приближающейся машины.
       -Такси. Отель.
       Она поняла, что в доме был телефон. Мобильника у Дани, вроде бы не замечалось. Хотя, разве она присматривалась к чему-нибудь? Идиотка, больное на голову существо! Дрянь! Какая дрянь! Лина ругала исключительно себя. Винить в чем-нибудь этого мальчика у нее не было сил.
       Враз потерявший остатки любезности партнер, судя по всему, вызвал транспорт. Обозленная и несчастная туристка направилась к воротам. Даниил поднялся, задержал ее, обхватив за талию. Тихо поцеловал в висок. Пробормотал короткие извинения. Девушка взбунтовавшись, что есть силы, толкнула любовника в грудь. Нулевой эффект. С таким же результатом она могла попытаться отодвинуть стену дома.
       -Ты.
       Господи, каким жутким блаженством было стоять в объятии мужчины, от прикосновений которого тело охватывала сладкая дрожь.
       Такси просигналило у ворот. Даниил проводил девушку, заплатил водителю, буркнул адрес доставки. Помог сесть, отстранился.
       -До вижденя.
       Хлопнула дверца. Лина вывернула шею, все смотрела на огонек сигареты, пока он не исчез вдалеке. "Глупая искательница приключений, дешево отделалась". Подвел итоги внутренний голос. Но отчего ей казалось, что самое важное прошло мимо? Судьба подсунула бесценный манускрипт, распахнула на нужной странице, но расшифровать, перевести не озаботилась.
      
       ***
      
       Все воскресенье туристка провалялась в постели. Ей даже не пришлось симулировать, в самом деле поднялась нешуточная температура, рука покрылась алыми пятнами, они зверски чесались, что дало Яне повод выставить диагноз.
       -Аллергия. Врача вызывать крайне дорого. Выпей тавегил, у меня есть, и полежи. Посмотрим, как пойдут дела.
       Лина согласилась со всеми назначениями, лишь бы остаться в комнате. Одна половина ее души ликовала. Я не холодная лягушка. Мне может быть хорошо. Может! Другую - рвали на части щипцы самокритики. Он тебя поимел. Вот и все. Мальчик задешево употребил легкодоступную девочку. Заплатил за такси. Нечего визжать. Сама виновата. Старая, как мир история. А то, что он странно вел себя - исключительно его личные проблемы и комплексы. Несколько часов она беседовала сама с собой. Неприятный симптом, однако.
       -Ау.
       На крыше ресторанчика, на нее можно было подняться по винтовой лесенке, ведущей в спортзал и косметический кабинет, как раз под балконом возник миниатюрный стройный Христо с подносиком наперевес. Мордаха у него была заинтересованной, солнечной. В самом деле рад пообщаться? Как мило. Лина подняла бровь, издали угадывая подношение. Сок со льдом и кофе? Хороший выбор. Интересно от кого. Наряженная в длинную футболку больная выбралась из постели.
       -Привет.
       -Добр дэн.
       Кивнув себе за спину, вниз на стойку бара, Христо указал на отправителей. Все ясно, Яна с Живко пили чай. Такая трогательная забота умилила умирающую.
       -Спасибо.
       Перегнулась через перила, протянула руку за напитками. Откровенный испуг в расширившихся глазах бармена заставил Лину обернуться. В комнате царила ночь. Густая чернильная темень, в которой шевелились, вызывающие самые неприятные ассоциации громадные змееподобные туши. Толстое щупальце пробило занавеску, мелькнуло у лица. С беспомощным писком Лина перевалилась через ограждение, наружу к ногам остолбеневшего Христо. Вскочила неудачно - выбив все из рук у парня. Горячий кофе ошпарил спину, ледяной сок плеснул за пазуху. Толстое щупальце потянулось к ним. Лина нашарила единственное оружие - тонкий металлический подносик и отчаянно рубанула по живой слизистой трубе. Движение вышло отточенным, практически мастерским. Серебристый поднос застрял в глубокой ране, из комнаты донеслось визгливое хрюканье, щупальце отдернулось, унося случайный трофей. Окаменевший бармен продолжал молча таращиться перед собой. Девушка резко помахала ладонью у него перед лицом.
       -Христо.
       -...
       -Христо!
       -...
       Вдруг по физиономии парня прошла судорога, он взялся за виски, застонал. Открыл опустевшие глаза. С вялым непониманием посмотрел себе под ноги, наклонился за уцелевшей чашкой, осколками бокала. Медленно, старательно собрал мусор. Лины точно не существовало. Выпрямился, повернулся к лесенке, спустился, побрел обратно к бару. Мир наполнился прежними звуками. Забойная танцевальная мелодия, голоса отдыхающих у бассейна немцев, детский смех. Лина, прыгая через три ступеньки, слетела вниз, проскользнула мимо столиков. Трава приятно щекотала босые ноги. Усомнившаяся в собственном рассудке девушка поискала взглядом Яну. Где же она? Где? Ушла... Живко еще обретался у стойки. Допивал чай, расплачивался. Увидел больную, которой минуту назад посылал угощение, удивился, поманил к себе. Девушка не отреагировала. Стояла растрепанная, босая, глупо озираясь по сторонам. Живко вежливо подошел сам. Высокий изящный в светлой рубашке и кремовых брюках. Темные кудри, как у Пушкина на портрете, гладкий лоб. Зачем то брякнул.
       -Даниил заболел.
       -?
       -Брат заболел. Не пришел со мной.
       -Да?
       -Ты меня не слушаешь?
       Она думала о другом. Получалось, что никто ничего не видел? Живко продолжал демонстрировать прекрасное воспитание.
       -Почему хмурая такая? Облилась чем-то. Тебе нехорошо? Вечером танцевать не пойдешь. А еще отдыхать приехала! Здесь болеть неправильно.
       Что за бред? Он ничего не видел? Несет чушь какую то. Лина отвернулась, пытаясь с немалого для ее близоруких глаз расстояния, рассмотреть занавеску. От шока обретя практически идеальное зрение. Так и есть - большая дыра. Перевела взгляд на Живко. Переспросила.
       -Что?
       -Ты, действительно, болеешь. Зачем вышла, иди ложись.
       Девушку передернуло. Вернуться в комнату? Сейчас? Одной? Только не это. Лучше она на лежаке у бассейна посидит немножко. Едва живая от пережитого только что ужаса она вяло наблюдала, как Живко прощается, у него еще были дела. Разворачивается и уходит. Лина осталась наедине со своими ужасами, в веселой полуголой толпе туристов. Господи!
       Взъерошенная и потерянная, с ободранной коленкой (зацепилась за ограждение, когда прыгала) она осторожно приземлилась на краешек белого шезлонга. С силой укусила стиснутый кулак, чуть не до крови. Боль оказалась самой, что ни на есть реальной. Накатила слабость. Ноги занемели, стали непослушными. Если бы Лина не сидела, непременно шлепнулась. Нахлынула тошнота, голова закружилась. Что с ней творится? Что, вообще, происходит?
       Наверное подобным вопросом могла бы озадачиться попавшая на крючок рыбка, вытащенная из воды, еще живая, бьющаяся в ведерке.
       Лина устроилась поудобнее и рассмотрела самое простое объяснение. Сумасшествие. Как вам такая рабочая гипотеза, а? Лучше бы временное, от температуры. С этим все ясно. Только дыра в занавеске на галлюцинацию не тянула. Хотя. Больной рассудок может вынуждать видеть прореху. Так что полностью отмести пугающее предположение не удалось. Вторым вариантом объяснения явился извечный бред о пришельцах. "Все тарелками пугают. Дескать подлые, летают"! Что тоже особо не радовало. Третий пункт повестки дня гласил - девушка спит и видит банальный кошмар. Пожалуй, именно это устроило бы ее лучше всего. Перебирая варианты, подыскивая аргументы за и против, она немного приободрилась.
       -Красивая татуировка.
       Громко высказался мужчина с соседнего лежака. Смотрел он прямо в лицо Лине, но она отвернулась, игнорируя комплимент. Пирсинг и татуаж ей активно не нравились.
       -Где делали?
       Неужели все-таки обращаются к ней? Вперила в незнакомца жесткий взгляд мымры-училки. И осведомилась ледяным тоном.
       -Это вы мне говорите?
       -Разумеется. Очень необычная штучка.
       Пучеглазый приставала показывал на плечо, которое, Слава Богу, перестало чесаться.
       -Банальные аллергические пятна.
       Отмахнулась девушка.
       -Да вы шутница.
       -Думала, что русских в "Ясене" больше нет.
       -Я немец.
       -И так правильно говорите?
       -Вырос в России. Билингв. Знаете, что это такое?
       -Двуязыкий. Вы можете думать по-русски и по-немецки.
       -Точно.
       Рыжеволосый веснушчатый немец, слегка заплывший жирком, плотоядно улыбался. Мелкие белые зубы производили странное впечатление, точно он собирался укусить. Волосатые кривые ноги делали его похожим на сатира. Вот-вот вскочит, взбрыкнет и побежит ловить невинных нимф с известной целью.
       -Очень уродливый?
       Спросил он неожиданно кокетливо. И погладил пивной животик с неподражаемой гордостью. Так владелец мог коснуться призового рысака, похваляясь перед гостями.
       -Комплекс неполноценности не входит в число ваших недостатков.
       Констатировала девушка.
       -Верно. Я люблю себя.
       Немцу можно было только позавидовать.
       -Давайте познакомимся. Альфред Нойман.
       -Очень приятно. Лина.
       Она запнулась. Привыкла к фамилии мужа, возвратиться к себе самой оказалось не так то просто.
       -Королева.
       -Почти королева.
       -Да, ладно вам. Мы венценосцы люди скромные.
       Он посмотрел на нее пристально и серьезно. Быстро выпалил несколько слов. На языке, напоминающем латынь. Так, во всяком случае, показалось девушке. Она недоуменно повела плечом.
       -Теперь перевод, пожалуйста.
       -Я сказал, что сердце мира бьется.
       -Цитата?
       -Скорее девиз. Помните, как у испанцев...
       Лина подняла сжатый кулак.
       -Но пассаран.
       Герр Нойман больше не улыбался. Многозначительно понизил голос, слегка наклонился в сторону девушки.
       -Я все видел. Все!
       -То есть.
       -Нападение на вас. Прыжок.
       Лина дернулась.
       -Удар подносом, кстати, вам удался. А криру, естественно, не понравился. Они не любят светлого металла. Серебро, платина, даже мельхиор причиняют невыносимую боль.
       -Кому?
       -Любому из темных слуг Повелителей.
       -Кто такие Повелители?
       -Те, кто собираются окончательно разделаться с вами.
       Лина покачала головой, сильно и зло.
       -Не хочу ничего слышать. Мне страшно.
       -Понимаю. И ничем не могу помочь.
       -Кто вы, герр Нойман?
       -Арбитр.
       -Что еще за игры?
       -Посмотрите на свое плечо, деточка.
       Она вывернула шею и чуть не заорала от неожиданности. Вместо трех привычных родинок на коже распустился громадный, немного напоминающий орхидею, черно-белый цветок. Прихотливые извивающиеся полоски, пятна всевозможных форм.
       -Боже.
       -Нравится?
       -Нет.
       -Тинэль, символ Династии.
       Набежавшее облако бросило серое покрывало тени на бар, бассейн, газоны... Лина поджала ноги, охватила руками колени.
       -Я сошла с ума?
       -Нет, деточка. Мне вас действительно жаль.
       Вдруг, собеседник представившийся Альфредом Нойманом поднялся, брезгливо скомандовал.
       -Вон. Немедленно.
       Слизистый туман выплеснулся из-под шезлонга Лины и заскользил прочь, стелясь над газоном.
       -Я сказал вон.
       Повторил Нойман с нажимом. Вторая, более щедрая порция вытекла наружу. Лина с ужасом присмотрелась, прозрачный слизень был живым, потрескивал искорками, и пах дымом.
       -Господи.
       Ее скрутило в судороге отвращения, но пустому желудку нечего было извергать, небольшой плевок горькой желчи, вот и все.
       -Господи.
       Герр Нойман протянул салфетку. Из воздуха он ее вынул, что ли?
       -Вы не готовы. Вы абсолютно не готовы, детка. Это конец всего. Для вас, я имею ввиду.
       Она вытерла рот, встала рядом с коренастым немцем. Встряхнулась, как выпрыгнувший из воды щенок.
       -Почему никто не обращает внимания на этих... тварей? Бармен сначала заметил, и тут же забыл. Почему сейчас никто не испугался? Кругом полно людей. Ведь эти отвратительные создания реальны?
       -Более чем.
       -Тогда объясните мне!
       -Вы приказываете или просите?
       Она расправила плечи, шумно выдохнула и мило поинтересовалась.
       -Каким образом проще добиться ответа?
       -Я не ваш подданный, я вне событий. И, вообще, не человек.
       На мгновение лицо его стало прозрачным, затем картинка вернулась обратно. Глаза поменяли цвет. Голубые. Черные. Зеленые. Синие.
       Если он хотел напугать девушку, то цели не достиг. Она устала от страха.
       -Почему вы беседуете со мной? Каприза ради? Это не тянет на нарушение правил?
       -Немного.
       Согласился он.
       -Отвечайте.
       -Прогуляемся к морю. Там и поговорим.
       Она решила согласиться. Что ей терять? Разная мерзость уже прямо из-под земли лезет. А рыжий кривоногий пузан не боится ничего. Немец натянул шорты, провел по ним ладонью, они быстренько изменили фасон и увеличились в размере.
       -Послушные штаны.
       Съязвила Лина.
       -Арбитру подчиняются все.
      
       ***
      
       -Что происходит?
       Они сидели на перевернутом катамаране, бок о бок. Ли смотрела вверх. Стремительные и наглые гларусы парили в воздухе, визгливо ссорились, стараясь перекричать друг друга.
       -Что происходит, Герр Нойман? Я попала в третьесортное фэнтэзи?
       -Повелители нарушили правила. Поэтому вмешался я. Их время не пришло.
       -Простите?
       -Их время наступает завтра в полдень. Они испуганы и спешат.
       -Испуганы?
       -Деточка, на самом деле, я не могу информировать вас. Это выведет меня из игры.
       -Тогда зачем мы здесь?
       Он не ответил.
       -Почему меня хотят убить? Что мне делать?
       -Вы в положении жертвы.
       -Как я попала в него?
       -Вас отдала Семья. Вернее ваш брат. Взамен за право выбора.
       -Какого?
       Он помолчал немножко. Неохотно пояснил.
       -В другом месте, в другое время, вас убили. Этим хотели купить силу, много силы. Тяга к власти сродни помешательству. Человек, чья кровь отравлена этой жаждой, не остановится ни перед чем.
       -Меня убили?
       -Да. Потом, получилось нечто вроде отсрочки. Вы оказались здесь. Вас долго не могли найти. Этот мир не вполне реален. Сложно объяснить.
       -Дальше.
       -Дело даже не в династических играх. Увы. Вы мешали не только своему отцу и брату. Вы... Нет. Я не могу больше говорить. Простите.
       -Вы ничем мне не поможете?
       -Нет.
       -Тогда уходите.
       Кажется, он удивился слегка, самодовольный фавн, нечеловек. Даже рот открыл - возразить. По перекошенному лицу Лины скатилась одинокая слезинка, сорвалась, упала на песок. Девушка задрала подбородок вверх, к далекому небу, закрыла глаза.
       -Уходите.
       Прорезалось нечто в ее голосе. Герр Нойман послушался.
       -Если я вам буду нужен, до начала, вы можете...
       -Прочь.
       Встала, подошла к воде, как на чужие посмотрела на свои ступни. Волна подобралась и лизнула пальцы, обняла щиколотки. Лина не почувствовала холода. Прежняя, учительница из заштатного городишка, осталась в прошлом. Со всеми ее страхами, комплексами, сомнениями и переживаниями. Та жизнь была чужой, ненастоящей. И ничего не стоила? На плече переливалась, распускалась, становилась все ярче и ярче Тинэль. Пугающий своей необузданной красотой символ.
       Вошла в воду по пояс, в ласковое колыхание волн. Как была, в футболке. Не заботясь о том, что подумают люди. Таковых, ближе в вечеру, на пляже оставалось все меньше и меньше. Ей не хотелось думать. Просто дышать и смотреть на тонкий шов горизонта. Внутренние часы остановились. Лина не смогла бы ответить - полчаса она находилась в абсолютной отрешенности, или сутки. Солнечный апельсин коснулся моря. Перламутровая, блестящая дорожка протянулась от него к девушке. Смутно подумалось, что ведь можно уйти по ней. Зажмурилась и покачала головой в знак отказа. Словно ее приглашали куда-нибудь! Море проглотило оранжевый диск, сразу стало холодней. Лина вдруг поняла, что отчаянно замерзла, повернулась и побрела к опустевшему берегу. Мокрая футболка облепила талию, бедра.
       -Пора домой.
       Скомандовала девушка себе. Направилась в отель. Яны в номере не оказалось, коротенькая записка на столике поздравляла с выздоровлением и рекомендовала не скучать в одиночестве. Лина стянула мокрую футболку, подхватила полотенце, влезла в душ. Странная апатия охватила ее. Она не то, чтобы забыла - про визит посланцев пресловутых то ли Повелителей, то ли Освободителей, просто отодвинула жуткие мысли в сторону. Даже не стала проверять наличие дыры в занавеси.
       Плечо, отмеченное изображением милого цветочка, горело.
       -Есть в графском парке черный пруд,
       Там лилии цветут.
       Там лилии, там лилии цветут!
       Громко пела, блаженствуя в потоке горячей воды, начисто лишенная слуха и голоса, туристка.
       В конце то концов, трагедии трагедиями. Враги врагами. А личная гигиена личной гигиеной.
      
      
       ***
      
       Второй расклад.
      
       Колода ТА.
      
       ДРАКОН-КРЕСТЬЯНИН,
      
       РЕБЕНОК и СЕРДЦЕ.
      
      
       Колода РО.
      
      
       СОЛНЦЕ-ЛУНА в перевернутом положении.
      
       ДОЛЖНИК и ОГОНЬ.
      
       ***
      
       Люди много разной ерунды напридумывали о НИХ. То мистической, то псевдонаучной. Убогие короткоживущие существа с минимальным набором чувств и зачатками разума. Порою, они случайно прикасались к краю истины, но не могли понять и оценить происходящее. Люди...
       ИМ давали тысячи имен. Считали богами, сошедшими на землю и исчадиями ада. Если верить глупым человеческим сказкам, ОНИ были ужасны, но отважные герои сплошь и рядом побеждали крылатое чешуйчатое зло. И вершили скорую расправу острыми мечами. Кое-кто из НИХ даже собрал неплохие коллекции лжи и заблуждений о себе. Право, порой это было почти забавно. Воплотить в реальности один из фантастических кошмаров, пронестись стальной огнедышащей тенью над крышами, увидеть глазами, а не мысленно - россыпь разбегающихся крошечных фигурок.
       Нелепый человеческий мир теперь не мог вместить и одного из НИХ. Слишком маленький, слишком непрочный. Только часть разума, сжатую и облегченную проекцию сознания и то на считанные мгновения. Или, изредка, тень тени. Подготовленную особым образом копию, сосканированную с упрощенного двойника. Это было вульгарным и примитивным развлечением. Только и всего.
       До последнего времени...
      
       ***
      
      
       ОН был бессовестно молод, упрям и любопытен. Философия вызывала отвращение, все прочие занятия, пристойные юному существу, успели надоесть.
       ОН был первым, раздвоившимся без помощи мудрых наставников. И первым ушедшим на прогулку запросто, без долгой подготовки и расчетов. ЕГО мощь ошеломляла. Противоречить не решился никто. Та часть ЕГО души, что осталась, не оказалась ущербной и не нуждалась в присмотре. Это было непостижимо, это внушало страх. Но все уже знали, что ОН выше прочих, что ЕМУ дано больше остальных. И с сопротивлением, не без раздоров, признали за НИМ особенные права.
       Тень ЕГО тени, бродившая по миру людей, могла напрямую общаться с первичным собой. Это было необычно, это было невозможно.
       Тень ЕГО тени пристрастилась к обществу убогих короткоживущих. Это было отвратительно.
       Тень ЕГО тени воспринимала путешествия, как увлекательную игру. А мир тлел, опаленный ЕГО дыханием.
      
       ***
      
       -Королева-мать хотела внучку. Но жена сына рожала одного мальчика за другим. Не то, чтобы дети были скверными или глупыми. Вовсе нет. Просто сила передавалась по женской линии, и никак иначе. Люди говорили, что может оно и к лучшему. Королева была старой, но не уступала трон старшему сыну. Он ей чем-то не угодил. И невестку она терпеть не могла. А внучки все не было. Нравится?
       -Да.
       -Тогда слушай дальше. Королева-мать стала понемногу болеть, но не переставала надеяться.
       -Вот и врешь. Все знают, что врачи могут сделать любого ребенка.
       -Верно. Обыкновенного, запросто. Но королева-мать хотела особенного, предсказанного. Понимаешь?
       -Нет.
       -Не важно. Такой малыш приходит не по заказу, а сам. Или не приходит.
       -Ага.
       -И когда жена старшего сына опять забеременела, старая повелительница забрала ее к себе. И велела верным людям глаз не сводить со снохи. Ни днем, ни ночью. И допускала к ней только своего личного врача.
       -А почему?
       -Боялась за внучку.
       -Ага, она все-таки родилась!
       -Не перебивай. Родилась. Но не по хорошему. У снохи началась странная болезнь. Она захотела убить себя. И однажды, ей это удалось. А девочку спасли врачи. Королева-мать очень любила малышку.
       -Ты плачешь, няня?
       -Соринка попала в глаз. Не обращай внимания.
       -Возьми мой платок. На.
       -Что ты, деточка. Он батистовый, с вышивкой. Только твой.
       -Почему?
       -Видишь - Тинэль. Этот знак не положен никому на свете, кроме женщин Династии. Ты - единственная внучка. Отец и братья не в счет. Тинэль не любит мужчин.
       -А у бабушки был такой цветок на платках?
       -Конечно. Как же иначе?
       -Вот здорово. А картинка на плече?
       -Да.
       -Андриан сказал, что это глупость. И, что клеймят только преступников.
       -Не слушай брата. Преступников, действительно, клеймят. А кой-кому не плохо бы отрезать язык. Так тоже делают, иногда. Тьфу. Цветок на твоей ручке не нарисован, и не наколот иглой. Он живой, он часть тебя. Это старый обычай. Младенца женского пола укладывают посреди цветущего луга. Ненадолго. Вот и все. Если детка угодна Тинэли, знак проявится сам собой, через какое-то время.
       -Так было и со мной?
       -Да.
       -А кто носил меня на луг?
       -Бабушка. Королева-мать.
       -Няня. А что дальше произошло с той девочкой из сказки? Которую спасли врачи? Она выросла и стала королевой? Ты опять плачешь!
      
       ***
      
       ОН любил приходить в этот мир, расположенный не на одной из граней, а в центре. Избирая для визитов самые разные образы. То престарелый мудрец из провинции, то седой ветеран, то нищий мальчишка.
       ЕМУ нравилось бывать в разных уголках. Любоваться вершиной священной Футзи в Синто. Скакать во весь опор с друзьями в Степи. Пить знаменитый росский мед в Моске. Торговаться с франскими купцами на биржевой площади в Пари. Но, главным - излюбленным удовольствием для НЕГО всегда оставался Вечный Город. Франки и алийцы называли его Рома, свеи укорачивали имя бывшей столицы мира до одного первого слога - Ро, а у россов в ходу бытовала поговорка: "Все пути ведут в Ром".
      
       ***
       Империя распалась несколько столетий назад. Но Вечный Город по-прежнему оставался средоточием культурной жизни этого мира. В нем отчетливо ощущалось биение пульса вселенной. Площади помнили звук шагов гениальных скульпторов, стены дворцов хранили отпечатки теней знаменитых воителей, а переполненные библиотеки сберегали для потомков сотни тысяч книг.
       Теперь страна была относительно не велика. Жители общались между собой не на древнем и прекрасном романском языке, (оставив его ученым - для сочинения всевозможных трактатов, политикам - для бесконечной дипломатической переписки и переговоров, и людям искусства для высокой сладкой болтовни) нет, ныне в ходу была вульгарная латыньская речь. Эдакая каша из искаженного романского, с большим числом заимствованных отовсюду просторечий. Впрочем, почти никого это не огорчало. Кроме поэтов. Чьи сладкие вирши на классическом романском могла оценить только горстка хорошо образованных людей. (Среди которых писать на латыньском считалось делом недостойным.) В университетском квартале повсюду слышался старый язык. Даже последний двоечник монструс-студиозус и тот изъяснялся с товарищами сообразно с правилами приличия на романском, и никак иначе. Да что студенты! Любая порядочная (сиречь не дешевая) куртизанка знала наизусть немало классических виршей и даже парочку обязательных поэм. Как иначе можно усладить душу приличного клиента?
       Улицы Вечного Города, вымощенные белыми плитами, светлые стены домов, высокие колонны храмов - все плавало в зелени. Широкая ладонь полуострова возносила город над морем. Исполинская башня знаменитого на весь мир маяка украшала собой вход в гавань. Он не подмигивал кораблям в затейливом ритме, обозначающем свое имя. Огонь на вершине башни не гас уже несколько тысячелетий. К маяку приходили вдовы, шептали ласковые приветы душам супругов. И женщины, не ведающие судьбы исчезнувших мужей. Считалось, что свет подхватывает слова и доставляет по адресу. Белые ступени вели к морю, сбегали на глубину и поднимались вверх, к площади главного храма. Город справедливо гордился его красотой. Колонны цвета топленого молока переливались на солнце, щедро разбрызгивая золотые искры на лица паломников. В особые минуты каждое утро и вечер сладкий перезвон прославленных колоколов наполнял окрестности, выплескивался на площадь, плыл над столицей, тихо таял вдали. Все замолкали и прислушивались, как заведено. Стихала перебранка рыбаков на сотне маленьких лодок, кузнецы останавливали занесенный для удара молот, даже купцы и рыночные торговки прекращали шуметь, перекрикиваться, спорить. Молиться было не обязательно. Старики уверяли, что гулкий и чистый перезвон вымывает грязь из сердец. А какой ты веры - ему нет разницы, был бы человек достойный. Остальные храмы подхватывали мелодию и вели ее друг за другом вокруг всего города.
       Дома теснились, лезли на плечи один другому, соприкасались арками, нависали над крышами и соперничали во всем: обилии и яркости цветов, вышине ухоженных оливковых деревьев, чистоте маленьких двориков. Улицы разбегались правильными лучами от дворцовой площади, но постепенно начинали поворачивать и загибаться самым прихотливым образом, суживаться, петлять, пересекаться под всевозможными углами, разветвляться тупиками и переулками. Зато новые районы, располагающиеся на материке, город давно не мог уместиться в старых границах, хвастались аккуратной планировкой. Старики шутили, что больше им гордиться нечем.
       Банки и учреждения, тяготеющие к порядку, находились, естественно в материковой части столицы. Академия захватила центр старого города, по периметру дворца. Увеселительные заведения и дома искусств примыкали со всех сторон к храму науки. Что ни капли не огорчало господ студентов и глубокоуважаемых профессоров.
       Белоснежные здания, увенчанные алыми, золотыми и серебряными крышами, служили идеальным фоном не только для цветущих растений, каковыми столица безмерно похвалялась (посему садовники, ботаники и озеленители всегда имели кусок хлеба), но и для невероятно ярких женских нарядов. Буйству красок которых могли бы позавидовать тропические рыбки и бабочки, продающиеся в зоомагазинчиках. Мужчины предпочитали одежду однотонную, светло-серую, бледно-голубую, реже - коричневую. В черный обряжались чужестранцы и священники. Женщины обожали украшения. Посему цех ювелиров был одним из самых влиятельных.
       ЕМУ тоже нравились сложные по технике исполнения, знаменитые эмалевые броши с бриллиантами. ОН иногда покупал их, потом дарил подругам. Господин Фабер, его фирма "Фабер и сыновья" имела сумасшедший успех, знал о своем непростом ремесле все. Именно ему ОН однажды заказал миниатюрную копию Тинэль.
       -Платина, эмаль, бриллианты и черный жемчуг. Мне безразлично сколько будет стоить эта штучка.
       -Ни одна дама в королевстве не рискнет приколоть к корсажу Символ Династии.
       Носатый и быстроглазый горбун-отец улыбнулся ехидно. Заказчик ответил небрежно.
       -Вдвое против обычной цены. Считайте брошь моей причудой.
       В этот раз ОН был пожилым ветераном, с тонкой цепью дворянского сословия на шее. И кому какое дело до капризов богатых покупателей? Господин Фабер тоже так думал. И они договорились.
       Зачем ЕМУ понадобилась Тинэль?
      
       ***
      
      
       Что значат сны для того, кто является тенью тени? Иная реальность, не больше ни меньше. Со своими трудно постижимыми законами. Прошлой ночью в гостинице на НЕГО напали. Мерзкая морда твари, оседлавшей ЕГО грудь, прохрипела.
       -Смотри.
       И, глумясь, перекусила фиолетовую нить, уходящую от сердца в небо, натянутую через трудно представимые дали времени-пространства-измерений, соединяющую ЕГО с НИМ первичным, с тем, кто отбросил тень и поделился частью души. Обрывок нити хлестнул по лицу. Тварь засмеялась. ОН не мог сбросить ее и убить. Сила вытекала из тела. К вискам подступил ритмичный шум затихающего пульса. Стало трудно дышать. ОН понимал, что умирает. Такого с НИМ не приключалось никогда. Гаснущим сознанием шарил вокруг, пытаясь дотянуться до несуществующего переключателя, щелкнуть им и проснуться. Проваливаясь в холодные объятия апатии, услышал издевку.
       -Твоя основа взорвется. Ты слишком дорог ЕМУ. Это ваш общий конец, дружок.
       Новая порция едкого торжествующего хихиканья и боль. Боль от внезапной мысли. А вдруг, тварь права? И резкий, невозможный обрыв канала ударит по НЕМУ первичному. Там... Что тогда? ОН пошевелился, но тварь весила целую тонну. Понял, что не может дышать. В горящие легкие не поступал воздух. Лопнуло ребро. Другое. Хрипел и боролся. Этого не могло быть в принципе. Канал обрубить нельзя... Смерть поманила к себе. ОН дернулся в последний раз, движение больше походило на судорогу. И тогда, в охватившую ЕГО безысходность влился тонкий голос ребенка. Девочки лет десяти.
       -Пошла прочь!
       Тяжесть смело с ЕГО груди волной горячего воздуха. ОН открыл глаза, сел, закашлялся. Понимая, что дышит, живет. И не умея еще отделить сон от яви, помотал чумной головой.
       -Очень больно?
       К постели подошла маленькая фигурка, босая с растрепанными волосами. В длинной батистовой рубашке с кружевами. Махнула рукой в сторону трясущегося в углу существа.
       -Лопни.
       Тварь завизжала панически, заскребла по полу когтистыми лапами, раздуваясь как мыльный пузырь выплыла в распахнувшееся окно. Грохот сотряс здание. Рама захлопнулась. Спасительница присела на краешек постели ласково переспросила.
       -Больно?
       Положила маленькую ладошку на грудь, ЕГО обожгло, отняла. Фиолетовая вспышка взорвалась перед глазами, луч света вырвался из сердца и исчез в небе. Еще одна вспышка. И ОН обрел связь с основой. Наполнился силой. Легко вдохнул. Не понимая как такое возможно в принципе - восстановить энергетический канал движением руки. Тем более ЕГО канал. Мощь которого превосходила все, что имел в своем распоряжении человеческий мир. С ума сойти!
       -Так лучше?
       ОН всмотрелся в лицо девочки.
       -Намного. Честное слово.
       -А не врешь?
       Рассмеялась девочка.
       -Я никогда не буду врать тебе.
       -Вот глупый.
       Она залилась серебряным колокольчиком. Развеселилась.
       -Ты очень шумел, все время. Так много силы. Туда-сюда. Вспышки. Вопросы. Планы. Радость. Удовольствия. Всякие разные.
       Она хихикнула. ОН понял, что краснеет.
       -Ты приходишь сюда не первый раз. Из ниоткуда. Ты Бог?
       ОН покачал головой в знак отрицания.
       -А ведь обещал никогда не врать. Кто же еще? Человек с тысячью лиц. Тот, чьи сны я вижу, как свои собственные. Если захочу, конечно. Ты был здесь месяц назад. Всего один час. Просто, чтобы послушать колокола. Мне нравится чувствовать тебя. Я всегда радуюсь, когда ты возвращаешься. И подсматриваю, чем занят, интересуешься. От тебя идет свет, ты знаешь? Как от солнца. Его видно даже если зажмуриться крепко-крепко.
       Девочка невероятно близко подобралась к истине. Но не заметила этого. Перескочила дальше. И спасенный мужчина вздохнул с облегчением. Человеческий ребенок продолжал щебетать.
       -Хорошо, что я услышала внезапную опасную тишину. И решила посмотреть, что с тобой. Почему ты сам не прогнал эту дрянь? Мне кажется, ты можешь все на свете.
       ОН бы тоже не отказался понять - почему чувствовал себя беззащитным и едва не погиб... Звонкий вопрос прервал ЕГО мысли.
       - У тебя есть человеческое имя?
       -У меня их много.
       -А какое нравится больше других?
       ОН нахмурился.
       -Не скажешь?
       -Даниллин Дю Лой. Можно иначе - Даниил.
       -А меня зовут Ли.
       ОН прикусил губу. Испугался. Принцесса, которой не должно быть? Наследница, чьи права на престол вот-вот убьют ее? После смерти Аэль семейка стала напоминать голодных крыс, запертых в коробке. Выживет самая шустрая, самая хитрая особь. Сцепились точно спятили. Блин. Ему то какое дело до человеческих проблем. Спросил неосторожно.
       -Та самая Ли?
       С глупой надеждой. Вдруг да ошибся. И эта девочка вырастет спокойно. Пусть будет именно так!!! К чему бессмертному земные распри? Успел обругать себя, что не промолчал. Эта правда была ЕМУ абсолютно не нужна. Пусть девочка будет кем угодно, но не обреченной принцессой. Пусть! Она уничтожила ЕГО движением плеча - Тинэль просвечивала сквозь батист. Голосок лился прозрачным ручьем.
       -Странно, что ты спрашиваешь. Конечно, та самая Ли. Династические имена запрещены для простых смертных. Почему ты излучаешь холод и тоску?
       ОН промолчал. Детская болтливость выручила ЕГО и в этот раз.
       - Поиграем завтра? Я приду в полночь. Идет?
       -Обязательно.
       -Тогда спи дальше. Мне было скучно одной. Люди не похожи на тебя и меня. Никто. Хорошо, что ты есть. Пока.
       Взмахнула маленькой ладошкой и растаяла. На пол брызнуло несколько искр. Они прожгли паркет. ОН проснулся, взлетел с измятой постели. Так и есть!!! Царапины чудовищных когтей в углу спальни. И легкий цветочный аромат.
       -Бежать отсюда. Немедленно. Не смотреть в фиолетовые глаза ребенка, положенного на жертвенный камень.
       Это не ЕГО боль. То, что она спасла ЕМУ жизнь лишь случайность. Каприз взбалмошной девочки. Бежать!
       ***
      
       Воссоединился с основой. Почти мгновенно, стоило только попросить. И огорошил сам себя новыми знаниями. И философствовал несколько витков времени. И бесконечно радовался. Но позже вернулась тревога. Вполне глупая. Смерть человеческого тела ничто. Просто очередной опыт. Вариант путешествия. Так?
       Но... Что если не учтены все слагаемые? Ведь некая тварь перегрызла энергетический канал! Точно, отреагировала основа. Был неприятный двухминутный сбой. Но все исправилось само собой.
       Девочка. Маленькая девочка. Что еще за ребенок? Ее зовут Ли? Почему ТЫ тревожишься о ней?
       ***
      
       ОН очнулся в гостинце. Снова в облике пожилого ветерана. Через мгновение после ухода. Такие штучки почти всегда удавались ЕМУ. Вспотевший и злой. Вылез из кровати, разыскал кувшин питьевой воды и ополовинил в два глотка. Спустился вниз. Помятое лицо подсказало коридорному несколько вариантов.
       -Вина? Девочку? Травы удовольствия?
       ОН отмахнулся, как от назойливой мухи. Швырнул через стойку золотую монетку. Вышел в ночь, размышляя о несовершенстве человеческой природы. Только что слепленное свежее тело требовало траты сил. Немедленно! И побольше. Драку что ли затеять в портовой харчевне? С поножовщиной? Или дать себя ограбить и попинать вон тем трем мятым силуэтам в подворотне? ОН еще не вполне владел собой, так всегда бывало после появления. Из глаз в темноту, где притаились воровские люди, ударили две волны света. Пожалуй, что помощнее морского прожектора. Это проняло злодеев. Они съежились и завопили так истошно, точно каждого резали на мелкие кусочки тупым ножом. Еще бы. Не каждую ночь наткнешься на призрака, или демона. Тьфу. Насочиняют теперь. Наврут. Дескать и хвост видели и копытами стучал.
       С трудом взял себя в руки, погасил свет, отступил в переулок. Взвизгивающие тени слиняли в неизвестном направлении.
       Шел, насвистывая песенку, никому не известного хлебопека. Парню бы лютню в руки, да к мудрому учителю на полгодика... Увы. Месить ему тесто, до старости. Веселить толстомясую дочку хозяина. Если повезет - наградить ее пузом, да и жениться. Зять в семье все едино надобен. Печь хлеб, пироги и булочки. Вкусные, само собой. И только то?
       Переполняющая ЕГО сила требовала выхода. Ноги сами несли к дому с вывеской-кренделем. Подобрал на мостовой камешек, взвесил в руке, да и бросил в запертый ставень мансарды. Так остроумный и рачительный хозяин именовал чердак.
       -Марк, сурок ленивый!
       Тот выглянул, растрепанный и сонный. В полотняной ночной рубашке.
       -Кто там?
       Вот и ответь на этот вопрос. Если парень знал тебя год назад в ином образе. Смышленый студент из простой семьи. Как раз под пару ему для ночных возлияний и пения свежесочиненных баллад. А тут взрослый, если не сказать пожилой, крепкий дядька, видавший виды. Да еще и с дворянской цепью. Тьфу. Приперся, не подумав.
       -Марк, тебе привет от Дани.
       -О! Вот радость. Я сейчас.
       И ведь выбежит из дома прямо в ночь, бестолковый. Навстречу незнакомцу, которого не видел никогда. Имя друга... Ключ от сердца беспечного верзилы.
       -Минуточку!
       Загремел щеколдой. Неужто, в дом впустить хочет? Так и есть. Учить уму разуму и учить. А если напорется на нож, если некто удумал избавить зажиточного булочника от многолетних накоплений?
       -Добрая ночь.
       -Добрая ночь, Марк. Меня зовут Даниллин.
       -Как и Даню? Здорово. Кто он вам?
       -Дальний родственник.
       -Но вы дворянин.
       -Выслужил кровью.
       -Входите.
       Пошел впереди остолоп доверчивый, дорогу показывать.
       -Посидим на летней кухне, чтоб не будить никого, господин.
       -Зови меня просто по имени. Хорошо?
       Обернулся, дурень лопоухий, даже рот приоткрыл от удивления. Кивнул радостно. Даниил вздохнул. Всевышнему, если он есть, эта ночь удалась на славу. Бриллиантовые булавки звезд на бархатном занавесе южного неба сияли необыкновенно ярко. Мохнатые бабочки сновали над белыми чашами лилий, раскрывающихся в полночь, и благоухающих почти до рассвета. Из куста в глубине двора доносилось пение цикад. Марк зажег огонь в маленькой печи, поставил медный чайник греться. Тонкие стены, сплетенные из тростника, соединялись наверху, оставляя небольшое отверстие для выхода дыма. Две низкие скамеечки, сундук для посуды, он же стол - вот и вся обстановка. Марк тряхнул рыжей головой.
       -Я тут часто сижу по ночам, думаю.
       По его грубому крестьянскому лицу скользнула неуверенная, дрожащая улыбка. Каков ты, родственник Дани? Не станешь ли насмехаться?
       -Слышал, что ты поэт.
       Марк покачал головой. Поднял в знак доказательства и продемонстрировал громадные ладони.
       -Разве у поэтов такие руки? Балуюсь понемножку, иногда.
       Даниил откинулся к стене и продекламировал. Презираемая учеными мужами вульгарная латынь ожила и засверкала в стихах хлебопека.
       -Из ниоткуда в никуда.
       По битым стеклам, босиком
       Мой грустный ангел шел пешком.
       По белым крыльям не вода -
       Струилась кровь. И ангел мой
       Шел с непокрытой головой...
      
       Помощник пекаря зажмурился. Тяжело вздохнул.
       -Старые стишки.
       -Прочти мне новые. А я передам то, что тебе прислал друг.
       -Чайник закипает.
       Невпопад ответил парень, отвернулся, возиться с ним и чашками. Они долго сидели в тишине. Потом Даниллин поблагодарил.
       -Отличный чай. Спасибо. Даня сказал, что ты не обидишься на его подарок. Он сам найдет тебя позже, как сможет.
       -Как у него дела?
       -Лучше и быть не может. Держи.
       -Что это.
       -Твоя свобода. Теперь, Марк, сможешь уйти, купить комнату, учиться, ходить в библиотеку.
       -У Дани не было таких денег!
       -Он получил очень большое наследство.
       Кожаный туго набитый кошель лежал на крышке сундука между ними.
       -Здесь хватит на пару лет скромной жизни.
       Марк щелкнул застежкой, посмотрел на тусклые золотые монеты.
       -Слишком много.
       -Не показывай никому, не хвастай. Чтоб не убили, не ограбили. Даня учил тебя писать, не забыл как это делается?
       -Нет.
       После короткой паузы рыжий верзила брякнул.
       -Дани больше нет?
       -Почему ты так подумал?
       -Дани нет?
       Ну, вот. Теперь еще и успокаивать. Такой громадный, кажется должен иметь шкуру потолще... Хотя, когда это у поэтов были стальные нервы? У самураев если только, в далеком Синто...
       -Марк. Поверь, все нормально. Даня жив, просто очень занят. Он вполне счастлив и желает того же тебе.
       Насилу убедил. Целый час соловьем заливался. Вот уж развлекся - так развлекся. Истину глаголют древние книги насчет того куда ведут, вымощенные благими намерениями дороги. Уходил - обернулся. Поэт стоял в воротах, смотрел хмуро, кошель держал в руке. Настроение испортилось напрочь. Даже затошнило слегка. Зачем полез со своей помощью, благодетель хренов?! Никто ведь не просил! Пора бы уж поумнеть, не мальчик...
       В обед заказал ювелиру брошь.
       ***
       Спать не ложился. Не хотел, сам не зная почему, чтобы приснилась лохматая девочка в дорогой батистовой рубашке. Устроился за столом с философским трактатом, купленным в букинистической лавочке. Толстенная книга в кожаном переплете. Готический шрифт. Буквы плясали перед глазами, отказываясь складываться в осмысленные фразы. Что с ним такое? Захлопнул тяжеленный том, отодвинул прочь от себя, резко. Трактат едва не бухнулся на пол, задержался на самом краешке стола. Распахнулся. Выделенная красным цветом строчка резанула по сознанию.
       -Защити, ибо сие во власти твоей, Повелитель.
       ОН вскочил. Зло фыркнул, как большая камышовая кошка. Бесшумно прошелся по комнате. Туда-сюда. Подумал немножко о разных вещах. Встряхнулся. Провел руками по лицу сверху вниз, вспыхнули и растаяли седые редкие волосы, на плечи упала черная глянцевая волна. Крупноватый нос с горбинкой и миндалевидные глаза юного восточного воина. Нежная смуглая кожа. Тонкая, как у стройной девушки талия. Один из самых любимых обликов Даниллина. Этот мальчик упругий и быстрый, часто путешествовал по наиболее опасным окраинам бывшей империи. Его уважали в Степи, и на арамском Востоке. Смешливый и дерзкий, знающий толк в оружии, прекрасный всадник, бесподобный стрелок, умеющий быть безжалостным и милосердным.
       Даниллин опустился на пол, скрестив ноги, прислонился к стене. Натянутая, как у знаменитого танцовщика спина, высокомерно приподнятый подбородок. У медитации и сна много общего... Стоило только представить себе, даже имя произнести не успел, а гостья тут, как тут.
       -Привет! О, какой ты красивый...
       Она стояла, раскачиваясь на носках, длинные локоны текли по груди и животу. Маленькие кулачки упираются в бока, на поцарапанной щеке - синий пластырь. Обе коленки забинтованы.
       -Что с тобой, Ли?
       -Пони взбесился. Понесся через мост, взбрыкивая. Я едва удержалась в седле. А на другом берегу, таки слетела. На полном ходу, на камни. Лекарь сказал, хорошо, что моя голова не треснула, как орех.
       Она улыбнулась, приподняла волосы, демонстрируя кровоподтек.
       -Через какой мост?
       Тихо спросил собеседник.
       -Сегодня ведь суббота, мы всей семьей ездили в храм на острове.
       Даниллин хорошо помнил узкую каменную стрелу над острыми скалами. И кипящие далеко внизу буруны.
       -Твоего пони вел слуга?
       -Лютик такой славный, послушный. Я всегда справляюсь сама.
       Конечно, подумал Даниллин. Зачем подстраховывать наследницу? Пусть носится, может нечаянно голову свернет и грех на душу брать не придется. Или чья-нибудь заботливая рука вогнала колючку в круп ни в чем не повинному животному?
       -А что с твоим Лютиком?
       Девочка помрачнела. Присела рядом, на пол, бок к боку с черноволосым красавцем.
       -У него из горла полилась розовая пена. Потом упал, забил ногами. И умер. Жалко. Он у меня уже два года. Андриан подарил на день рождения.
       -Андриан? Кто это?
       -Старший брат.
       Даниллин решил, что слышал достаточно и переменил тему.
       -Что ты любишь, малышка? Расскажи мне.
       Она заметно повеселела, повернулась лицом к Даниллину, кокетливо поправила локоны, заложив за слегка оттопыренные миленькие ушки, пригладила ладонью (извечный жест желающей понравиться особы). Оказалось, что на бледных щечках есть крошечные ямочки. А мелкие острые зубки делали улыбку еще прелестней. Но узкие и длинные глаза, крупноватый нос с горбинкой - лишали принцессу возможности претендовать на звание красотки. Даниллин вспомнил даже самые льстивые портреты ее венценосной бабушки в старости. Никаких пресловутых следов былой превлекательности. Высокая худая дама, с хищным и умным выражением некрасивого лица. Внучка была гораздо изящнее, но несомненно той самой королевской пробы.
       Ли перечисляла свои предпочтения непоследовательно сваливая в кучу редкие кушанья, украшения, цветы, животных, спорт и искусство.
       -А еще я любила сказки. Няня знала их так много. Целую тысячу! Или две. Правда-правда. Отец сказал, что только маленькие девочки плачут из-за того, что пора взрослеть. Мне было очень грустно, когда Айрин уехала домой. Она обещала писать, но не прислала ни одного письма. Как ты думаешь, Даниллин, няня забыла меня? Жалко. Няню мне выбирала бабушка. Айрин показывала ее подарки. Там были два необыкновенных перстня, и миниатюра с надписью. Бабушка совсем не такая, как на других портретах. В боевых доспехах, представляешь? В черно-белом шлеме, в цвет Тинэль. С мечом в руке. Ты меня не слушаешь?
       Вместо ответа ОН непочтительно щелкнул принцессу по кончику носа. Быстро повторил описание миниатюры. Поинтересовался.
       -А когда уехала твоя няня?
       -Весной.
       Даниллин почувствовал острый приступ дурноты. От девочки убрали последнего преданного ей защитника. Няня, которой доверяла королева-мать, была совершенно не к месту теперь, когда пришло время избавиться от ребенка.
       -Ли, тебе нравится жить во дворце?
       Она встала и вдруг бросилась на шею Даниллину, прижалась всем телом, забралась к НЕМУ на колени, поджала ноги, съежилась.
       -Мне страшно. Мне так страшно. Ты меня не бросишь?
       Что ОН мог ответить вздрагивающему ребенку? Осторожно положил ладонь на пушистую макушку. В простом и сдержанном жесте ощущалось главное. То для чего выдумано много слов, не отражающих сути. Стремление успокоить, утешить, желание защитить. И десяток иных вполне противоречивых устремлений. Она вздохнула, перевернулась, потерлась щекой об ЕГО ладонь. Раньше Даниллин никогда и никому ничего не обещал - это было неизменным принципом.
       -Ли.
       -Что?
       -Они тебя не получат.
       -Правда?
       -...
       Вместо ожидаемых слов ОН потянулся, поцеловал ее висок. Ли умиротворенно расслабилась в руках Того, кого вполне искренне считала, если не Богом, так ангелом, сошедшим с небес на землю.
      
       ***
      
       Деньги не были для Даниллина проблемой. Это очень просто - берешь в руку горсть песка, вникаешь в него, вес, структура и переделываешь по своему разумению. Оп. Бриллиант. Или новенькая золотая монета с профилем королевы-матери. Если бы собственные желания поддавались корректировке с подобной легкостью.
       Но помимо денег надо еще и голову на плечах иметь. Стащить принцессу... Она, конечно, девочка более чем необыкновенная, но растаять и воплотиться заново в нужном месте не сумеет. Другие варианты?
       ОН размышлял над проблемой два дня. Между делом забрал у ювелира брошь, как и обещал - расплатился по-царски. Господин Фабер остался в смятении. Даже не попросил приходить еще. Не каждый день после того, как ты произносишь цену, которую сам, вполне искренне считаешь грабительской, не каждый день после этого, флегматичный просто одетый дворянин, спокойно вываливает на стол сумму вдвое большую.
       -Это премия.
       И удаляется, мерзавец. Запаникуешь тут пожалуй, или озадачишься. Чудны дела твои, о Господи!
      
       ***
      
       Лохматое чудо с фиолетовыми глазами, по недоразумению родившееся принцессой. Ей бы в дочки к знаменитому книжнику, или тому же горбуну Фаберу. Где, кстати, его дивное изделие?
       -Держи, малышка.
       Ли развеселилась.
       -Глупый, ой, глупый. Я же не совсем здесь. Я сплю.
       Прекрасная эмалевая брошь блестела на детской ладони.
       -Не смогу забрать ее. Разве не понимаешь? Но...
       Она примолкла, внимательно рассматривая безделушку.
       -Очень тонко, очень здорово. Чья работа? Фабер? Говорят, бабушка любила его броши и кольца... Даня!
       -Что, малышка?
       Она фамильярно расположилась рядом, прижавшись к стальному бедру красавчика-воина. Сброшенные на пол покрывала, тихий треск поленьев в камине.
       -Даня! Ты женишься на мне?
       ОН бы упал, но не пришлось. И так лежал на животе, опираясь подбородком на переплетенные пальцы. Ли трепала ЕГО шикарный черный хвост, стянутый на затылке кожаным шнурком. Чтобы выиграть время, Даниллин отшутился.
       -Девушки не должны делать предложения. Это очень неприлично.
       -Вот и нет. Бабушка сама выбрала дедушку. Как его... консорта.
       -Спасибо, Ли. Мне не нравится такая роль.
       -Можешь стать королем, если хочешь.
       Воистину нет ничего невозможного для смышленого ребенка.
       -Шутница.
       -Почему нет? Потому, что ты не человек?
       -Ли.
       Даниллин поймал ее руки, отцепил от хвоста.
       -Ты портишь мне прическу.
       -Я придумала! Я придумала!
       Захлопала в ладоши. Подобрала с покрывала брошь, полюбовалась благородной игрой камней. И с размаху приложила эмалевый цветок к левому плечу Даниллина.
       -Нарекаю вас, сударь, своим женихом и защитником. Ставлю печать в знак, в знак...
       -Свершившегося.
       Тактично подсказал воин.
       -Да. И... Если не захочешь, сто раз успеешь отказаться, времени у тебя много!
       Улыбалась, немного смущенно, немного робко. Притворялась, что считает шутку удачной. Но пальцы дрожали и застежка впилась в плечо Даниллина, оцарапав его до крови.
       -Ой.
       -Вот тебе и ой.
       Даниллин потянулся, отцепить брошь. Провел рукой по горящей коже, ее немилосердно щипало, точно исхлестали крапивой, да еще и втерли соль в свежие пузырьки. Обычное развлечение у мальчиков в степи. Узор держится несколько недель.
       -Ой.
       Девочка очень натурально притворялась удивленной.
       -Даня. Даня. Этого не может быть. Тинэль не любит мужчин!
       -По-твоему я женщина?
       Полу сердито, полу возмущенно ОН перевернулся на бок. Брошь исчезла. А на плече сиял знаменитый символ династии. Красочно исполненный, совсем как живой.
       -???
       -Не знаю. Это не я. Я так не умею!
       -???
       -Она сама!
       -И что значит сие... непотребство?
       Фиолетовые глаза стали почти черными.
       -Она выбрала тебя. Не только я. Понимаешь?
       -Бред. Или магия. Твои проделки?
       Упала, прижалась личиком к ЕГО спине, заговорила сбивчиво и жарко.
       -Няня говорила мне, что Тинэль не просто символ. Видишь, все правда. Так что придется тебе быть моим королем. Понял?
       -Ли, я здесь не навсегда. Я не человек. Не принимай меня всерьез.
       -Тогда ответь.
       -Спрашивай.
       Она не задала вопрос. Потребовала.
       -Кто ты?!
       Строгая и решительная.
       -...
       -Молчишь. Знаешь, как это больно? Быть совсем одной. Совсем! Все лгут. И думают только о еде и деньгах. Почти все.
       Поправилась она.
       -Мне десять лет. Но я прожила уже вдвое больше. Мои сны - вторая реальность. Ты знаешь. Я прочитала всю бабушкину библиотеку. Не маленькую, между прочим. Я могу растягивать ночь насколько захочу. Ты видишь перед собой ребенка. И это тоже правда. Но не вся. Я знаю больше иных профессоров. Честно. Думаю. Думаю. Думаю. Мне не с кем поговорить об этом. Ты читал Пророчества Дамуса Ностра? Он утверждал, что Повелители нас предали. Что ОНИ выбрали путь знаний вместо любви и жизни и ушли на небо. И обрекли этот мир на гибель. Потому, что он придуман для НИХ. И только для НИХ. А ИМ стало все равно. И я вижу впереди, как все исчезает в красной вспышке. Все! Я редко ошибаюсь. Это близко. Очень. Может, я и не успею вырасти. Не волнуйся. Тогда и жениться не придется. Просто будешь вспоминать все, как очередное приключение. Так? Я вижу впереди пустоту. Мрак. Ты думаешь, кто я? Кто?
       Она вскочила, прищурилась и велела огню.
       -Погасни. Ну.
       Пламя умерло.
       -Я же сплю. Лежу в своей постельке. Даня! Я искала и не нашла никого. Никого больше. Лежала, смотрела в потолок, думала. А потом, однажды, услышала, как мир вздрогнул и... прогнулся. Когда ты приходишь, что-то сдвигается, меняется. Я чувствую это. Днем я ничего не могу. Почти. Только понять, здесь ты, или нет. Ну, самую малость еще. Позвать птицу. Успокоить злую собаку. Найти потерянную вещь. А ночью... Ночью я... Вот, смотри. Хочешь, уроню звезду? Какую?
       Даниллин вздрогнул, перехватил узкое запястье.
       -Не надо. Я верю. А звезды... Они живые. Не убивай их.
       Свернулась клубочком под боком. Тихо попросила.
       -Не бросай меня.
       -Не брошу.
       -Правда?
       -Ты для этого затеяла всю эту... чушь?
       -Ага.
       -И что мне теперь с цветочком делать? Сотри, что ли.
       Она с великолепным пренебрежением пожала худыми плечами.
       -Ни за что.
       -Отшлепать тебя хорошенько.
       Перевел взгляд с лохматого затылка на остывающий камин. Вот попал в переплет. Угораздило. Час от часу не легче. Звезды она гасить умеет. От нечего делать. Вдруг пришел холод. Звезды? Звезды. Может ли человеческий ребенок быть угрозой для НИХ? И если эта тайна известна не только ЕМУ? Варианты? Вспомнилась ночная тварь, едва не убившая ЕГО, недавно. Даниллин облизнул пересохшие губы.
       ***
       Когда хочется выпить, лучше заняться этим в компании приятного тебе человека. Не с чужими же людьми надираться. Последнее дело. Даниллин вернулся в образ пожилого ветерана и отправился искать Марка. Булочник нагло врал, что ведать не ведает нового адреса своего бывшего работника. Окунаться в замусоренное, жирное сознание не хотелось, а иначе мысли не прочтешь. Впрочем, можно узнать правду иным путем. Всего то и хлопот - взять булочника за нос, немного подергать, потом встряхнуть хорошенько. Очень помогает память освежить.
       Марк, не пустился во все тяжкие, как бывает с людьми, хапнувшими легких денег, не поселился в дорогой гостинице, снял скромную комнатку у небогатой вдовы, воспитывающей целую кучу детей, заплатил за год вперед, накупил книг. Даниллин ожидал скорее бурного загула и быстрой траты "стипендии". Обнаруженный им за чтением классического трактата о стихосложении, в своей прежней скромной одежде, юноша буквально потряс знатока человеческой породы. Каковым Даниллин себя давненько считал.
       -Молодец. Хвалю.
       -Чай будете?
       -Давай.
       ОН засиделся у без пяти минут школяра. Марк сетовал.
       -Рановато мне в студенты. Читаю с трудом. Буду науки попроще штудировать. Арифметику. Письмо.
       -А сие?
       Даниллин невежливо схватил и подбросил на ладони трактат для начинающих поэтов.
       -Купил из любопытства. Поспешил. Ничего не могу разобрать. Уж больно мудреная книга. Еще чаю?
       -Хватит. Лопну.
       -Это вы то?
       Дело кончилось тем, что Даниллин увлекся и начал читать свои собственные вирши столетней давности.
       -Глухой скрипач опять порвал струну.
       Моя судьба - вот черная лошадка.
       И книжному капризному уму
       Сплошное горе. Рассмеюсь украдкой.
       Какая разница? Раз вечность лишь песок,
       Стекающий в часах на этажерке.
       Когда-нибудь проломит мне висок
       Снежинка или розы лепесток.
       Когда-нибудь, когда наступит срок,
       Мне искрой стать в прощальном фейерверке.
      
       -Странные стихи. Чьи?
       -Забыл.
       Марк не поверил, покачал рыжей головой, вышел к хозяйке, попросить ужин на двоих. Пока его не было, Даниллин рассеянно перелистал руководство по рифмоплетству. Вернее редкий перевод оного на латыньский. (Даниллин и не подозревал, что появились серьезные книги - доступные разумению любого грамотного человека. Не так давно, лет пятьдесят назад, латыньскую письменность всерьез обзывали купеческой. То есть для грубых торговых записей исключительно, пригодной.)
       Не таким уж вздорным оказалось сочинение неведомого ему Ди Марио Стрика. Автор цитировал и комментировал разные разности. Перечислял виды размеров, рифм. Ничему, собственно, не учил. Вернее, не поучал. Чем-то он восхищался, что-то поругивал. Приводил массу примеров. А в итоге неожиданно резюмировал: "Стихотворчество - бесполезная, никчемная наука. Пустяшное ремесло, не потребное для жизни. Суета сует. Сладостное занятие для бездельников. И для чего сие человеку дадено? Не мне судить. Поскольку заражен этим ядом. И от оного нетрезв. Прощай, читатель. Да хранит тебя Бог!"
       -Однако.
       Восхитился Даниллин.
       -Вот это финт!
       Давно почивший в бозе Ди Стрик показался родной душой: мятущейся, но счастливой.
       -Что вы сказали?
       Вернулся громадный, легко краснеющий юноша, и в комнате стало теснее. Он заполнил собой пространство. Даниллин взмахнул ладонью.
       -Так, размышлял вслух. Ничего особенного.
       Вскоре старший сын хозяйки принес поднос с двумя тарелками постной каши, яблочным пирогом и кувшином молока. Все оказалось умопомрачительно вкусным. Посему исчезло во мгновение ока.
       -Она добрая женщина, умеет и любит готовить.
       Просто сказал Марк, когда поднос опустел. Потом наклонился к самому уху позднего гостя - за окном давно стемнело - прошептал вкрадчиво.
       -Это ты. Я узнал. Ничего не объясняй, не надо. Твои глаза, жесты. Ты даже пахнешь по-прежнему.
       Даниллин привстал. Еще чего не хватало! Уйти немедленно. Теплая громадная ладонь легла на ЕГО плечо.
       -Даня. Это ты. Я не знаю, почему у тебя другой облик. Может ты колдун. Или... сын бога. Мне не важно. Я могу помочь тебе?
       -С чего ты взял, что мне нужна помощь?!
       -Твоя тень дрожит. Тебе больно.
       Даниллин шлепнулся обратно. на скамью. Нить, соединяющая ЕГО с основой, зазвенела. По ней проскочили мириады искр.
       -Глупый мальчишка.
       -Это ты обо мне?
       -Унюхал, говоришь?
       Марк развел руками. С видом покаянным и дружелюбным. Он, действительно, ни капли не боялся.
       -А вдруг я демон? Что тогда?
       Верзила неловко усмехнулся. Пожал мощными плечами. Потом ответил.
       -Да, нет, не похож. Ты полон света.
       За последние несколько дней Даниллину сообщали об этом в два раза чаще, чем за предыдущие столетия.
       -Любишь колокола нашего храма. Ешь серебряной ложкой. И...
       Даниллин ощерился, отрастил вершковые клыки, выпустил когти. Взлетел над скамьей. Прошипел в самое лицо Марку.
       -А теперь, что скажешь теперь?
       -Напугал! До смерти.
       Он капельку побледнел, веснушки ярче проступили на простецкой физиономии. Попросил жалобно скривившись.
       -Уймись. Войдет пацан за подносом, ополоумеет ведь. Еще писаться начнет со страху. Наделаешь дел с такой то рожей.
       Из Даниллина точно воздух выпустили. ОН тяжело опустился на скамью. Повел плечом, сбросил облик старого ветерана, повернулся к другу молодым лицом. Ожидая чего угодно, только не счастливой улыбки. Надо же! Марк теребил в громадной лапе льняную салфетку. Сиял от восторга. Вдруг завопил.
       -О, Боже! Как ужасно я соскучился. Ужасно!
       Кинулся на шею, обниматься. Дурень доверчивый. Засопел. Сжал в мощной медвежьей хватке. Чуть пополам не переломил от радости. Даниллин дождался затишься. Не без труда освободился. Отодвинулся на скамье. Мужские поцелуи его никогда не прельщали. Не та концентрация гормонов? Не те запахи? Не тот энергообмен? Впрочем, впрочем, кто его поймет поэта? Был эротизм в моменте или не был? Проверять Даниллин не рискнул. Зарыл, так сказать голову в песок.
       -Как я счастлив!
       Причитал этот впечатлительный гигант, будущая звезда мировой словесности.
       -Как я счастлив!
       -Почему?
       Невежливо перебил Даниллин. Снижая эротичность момента, закашлялся, и вовсе заговорил о другом.
       -Почему ты веришь мне, Марк? Ведь не из-за денег же.
       -Как дам по морде за такие слова. Не посмотрю, что перевертываться умеешь. У меня кулак тяжелый. Мало не покажется, коли схлопочешь.
       На губах Даниллина вздрогнула грустная улыбка.
       -Спасибо, дружище. Мне пора.
       -В окно вылетишь, или выйдешь по-людски?
       Марк пытался шутить. И, кажется, слегка трусил. Думал, а вернется ли еще странный приятель?
       -У тебя святых в роду не было? Бесстрашный ты мой?
       Поинтересовался Даниллин сварливо, поправляя выбившуюся из-под ремня куртку. Марк ответил серьезно.
       -Трое.
       -На самом деле?
       Даниллин даже опешил. Плюхнулся обратно на скамью с которой уже начал вставать. Посмотрел в глаза друга. Тот подтвердил.
       -Ага. Честно.
       -Кто именно, прости?
       -Дед и отец с матерью.
       -Я серьезно.
       -И я.
       -То есть?
       -В нынешнем году к сонму причислены. Святой Георгий, Святые Екатерина и Павел. Покровители Моски.
       -Что?
       -Разве не слышал о них?
       Даниллин возмутился было.
       -Издеваешься?
       -Вот еще.
       -Ну?
       -Десять лет назад свеи напали на Рось, помнишь?
       -Тьма тем на железных судах из-за моря.
       -Точно. Дед мой давно уж в монахи ушел. Сразу как я родился. Обет такой дал. Меня долго ждали. Никак в мир приходить не хотел.
       Даниллин понимал, что парень не врет. Обмануть его было невозможно. Ложь он видел. По-настоящему, в виде грязно-бурых лент, стекающих с губ, или льющихся из глаз. Парень говорил абсолютную правду. Но эта правда ни в какие ворота не пролезала.
       -На самом то деле меня Богданом зовут. Это позже, когда я деру дал из родных краев, пришлось и имя сменить, от греха подальше.
       -Свеи то причем?
       -Напали. Пожгли предместья. Окружили город. Эх, кабы был цел Владимир! Старый князь. Сын то его грех жаловаться, боец что надо. Но народом править, большими торговыми городами - непросто. А уж от такого врага, как свеи отбиваться... Все получилось, как при деде моем, молодом еще. Он рассказывал, про старое, изредка. В точности. Тогда князь умер, как и Владимир за неделю до нашествия. Тоже с несколько месяцев болел. Сильно мучился. Точно проклял кто Моску! Но Владимир, когда без отца остался - смог отбиться. Хоть и совсем щенком был. А Дмитрий. Жаль его. Простоват. Бояре на шею сели. Чуть не вместо него правят. Прости, отвлекся. Явились, значит свеи. Очень вовремя. Обложили Моску. Стали зажигательными, хитрыми горшками, мастера они на такие пакости, через стены крыши забрасывать. Город то наш, почти целиком деревянный! Вообщем, беда! Тут мой дед, чтимый всеми старец, и вылез из своей кельи. Сказал, что ему явилась Матерь Божья. Велела спасти Моску. А он болел, ноги плохо слушались. Как ему дойти до свеевского вожака?
       -И твои родители?
       -Оставили меня соседке. Велели не реветь. По привычке, точно малышу. А я уж за девками приударять начал. Какие тут слезы? Родители мои переоделись во все белое, взяли деда под руки и пошли. Их выпустили из калитки в главных воротах. В полдень.
       Марк понизил голос. Потом и вовсе замолчал на несколько минут.
       -Свеи посчитали их посланцами, которые идут условия сдачи города обговаривать. Окружили. И проводили к самому главному. Князь не князь, царь не царь. Тоже молодой, вроде нашего Дмитрия. Но цепкий, хищный. А переводчик при нем, из перебежчиков. Купец один. Ну, слушаю мол, говорите. Что и как. Дед и отвечает: "Явилась мне Матерь Божья. Велела передать тебе свою волю. Чтобы снял ты осаду." Свей в смех. Решил, что дед тронулся умом. Сначала собрался отпустить. Потом передумал. Велел всех троих, из луков, на виду у горожан, казнить.
       -И?
       -Врыли в землю три столба. Привязали родителей и деда. Купец бухнулся на колени. Мол, старик известный всей Моске монах Георгий. Почти святой. Умолял, чтоб не делали этого. Землю грыз. Выл. Подполз к ногам деда. Стал кричать о прощении. Дед сказал, что на то воля не его, а Божья. Но он о прощении для изменника молитву вознесет. И вознес. Купец встал с колен, подошел к царю и плюнул ему в лицо. Не попал. Скрутили охранники. Тут же еще один столб вкопали и привязали купца.
       -А он?
       -Псалмы громко распевал. Уверял, что видит лик Божьей Матери, что прощен. В его голосе была такая убежденность, такая вера, что это подействовало даже на некоторых свеев. Двое лучников, которым приказали стрелять в купца и моего деда - отказались. Представляешь? Опустили руки, и это на глазах у собственного царя. Сказали, что нельзя убивать святых, а старик - свят! И что женщина, моя мать, тоже святая. А у свеев странная вера, они поклоняются земле, ее чреву, ее могуществу. Ну эти двое воинов и заявили громко, перед всеми, что Земля будет не довольна. Что те, кого привязали к столбам ее любимые дети. У этих отступников, немедленно отобрали все оружие. А луки переломили над их головами. Такой публичный позор по свейским понятиям.
       -Что было дальше?
       -Вызвали двух следующих воинов. Они исправно сделали палаческую работу. Пристрелили и купца, и деда. Затем главный свей лично убил моего отца. Хотел помиловать маму, если она попросит об этом. Она промолчала. Тут налетела ужасная буря. Таких не бывает в наших краях. Моска река хоть и очень полноводная, а все ж таки не океан. Верно? Буря многие свейские корабли расшвыряла. Многие потопила. Ни следа от столбов не осталось, холм насыпало на этом месте. Утром остатки очень поредевшего войска отступили от стен. Те два лучника, первых, что уверовали в святость моих родичей, были живы. Видно их просто не успели казнить, уцелели они и в буре, не ушли со своими. Встали на колени перед холмом. Горожане их не тронули. Они себе соорудили нечто вроде землянки рядом. Так и живут там. Теперь. Приняли нашу веру. Молятся.
       -Почему ты убежал из Моски?
       -Может и расскажу как-нибудь, позже.
       Он выглядел измученным. И грустным.
       -Дед мне часто снится.
       -Никто не знает - чей ты внук и сын?
       -Почему же никто. Ты, мой странный друг.
       Теперь Даниллин совсем иначе смотрел на рыжего поэта. Марк это почувствовал. Некоторое время они молчали. Потом взгляды встретились. Обоим показалось, что любые слова будут лишними. Да уж. Выдался вечерок откровений! Хорошо самого исповедоваться не заставили. Даниллин коротко обнял поэта, прижался лбом ко лбу, точно боднуть хотел. А через мгновение отпустил и вышел. В наполненную теплым дождем ночь.
       Перевернулся обратно в облик пожилого воина. Каким заказал номер, заплатил, таким извольте, господин хороший в гостиницу являться. Меньше слухов, больше спокойствия. Хотя? Когда ОН прозябал тихо-мирно? Во сне разве? Да и то случайно. Не за мирной жизнью гнался, за чувствами, за эмоциями, адреналином, будь он неладен. За новым опытом. Вот и получил. А понравилось ли?
       Шлепал по блестящим в свете газовых фонарей, лужам, едва не подвывая от едкого, плеснувшего в глубину души - стыда. Ведь о существовании парня случайно вспомнил, песенка с языка сорвалась. И помочь решил по минутному капризу. А ЕГО, оказывается, в любом обличии узнают, ЕМУ скотине забывчивой - верят. Боль ЕГО и тревога и то, незамеченными не остались. А ведь ОН их не выпячивал, как истеричная примадонна, требующая сочувствия своим горестям. Нет. ОН их вполне умело прятал. О, Господи!
       До гостиницы оставалось совсем недолго. Минут несколько быстрого хода. Сущий пустяк. Скоро нужно позвать Ли. Задать ей несколько вопросов. По существу. Пора вытаскивать девочку из гадюшника. Раз уж решил не оставаться в стороне. Дурак. В герои захотел? Делать больше нечего?
       Жених новоявленный, будущий консорт. Нет, подымайте выше! Король! Гадость какая.
      
       ***
      
      
       В номере было не жарко. Но разгоряченный быстрой ходьбой Даниллин торопливо разулся, стянул вязаные гетры, сбросил куртку, вывернулся из узкой рубашки, намочил питьевой водой из керамического кувшина полотенце, тщательно обтерся. Только тогда и почувствовал холод. Затопить камин? Или не стоит? Босой и полуголый ОН стоял посредине комнаты. Живая яркая татуировка на плече отчаянно чесалась. Даниллин решил стереть ее. Дохлый номер. Впервые ЕМУ не повиновалось тело. Слепить новое?
       Увы, символ династии украшал любое ЕГО воплощение! Через час вполне мучительных метаний разозленный Даниллин вернулся в облик молодого воина. Плечо продолжало беспокоить. Зараза. И что теперь?
       Решил полюбоваться живым огнем. Платил Даниллин хорошо. Чаевых не жалел. Поэтому в номере всегда была свежая постель, чистая вода и дрова для камина. Собственно, гостиница была не из заштатных. Не так давно в подвале соорудили котельную, провели трубы, пустили по ним горячую воду. Додумались таки местные кулибины. Но камины ломать не спешили. А как новомодная система отопления даст сбой? Да и прижимистый хозяин сообразил свою выгоду. Решил особым теплом постояльцев не баловать. Хочет кто нежный погреть косточки - пожалуйста, но за отдельную плату. Был в этом и иной резон. "У Хромого" часто останавливались богатые кочевники. Вторая жена хозяина была родом из Степи. Люди суровые, привычные к холоду, жары не любят. Станешь сильно топить, пожалуй, самых выгодных постояльцев и лишишься.
       Даниллин влез в домашнюю свободную безрукавку, присел на корточки у камина, вытянул из подставки несколько поленьев. Огляделся. Как правило, ОН вел себя человек человеком. Даже наедине с самим собой. Без пугающих трюков. Как правило... Только кто ЕМУ правила устанавливал? Никто.
       Протянул к поленьям ладонь, вырастил на ней огненный цветок, стряхнул с пальцев. Дрова занялись мгновенно. Жаркие прозрачные лепестки пламени тянулись к Даниллину, танцевали благодарно и весело. В комнате заметно потеплело.
       -Еще.
       Велел Даниллин. Огонь послушно прибавил мощи, вырос. Вырвался было наружу, Даниллин погрозил ему пальцем. Подбросил дров. В дверь постучали. Тихо, вежливо. Поздний вечер как-никак.
       -Кто там?
       Вредным голосом потревоженного брюзги осведомился Даниллин. Мысленно потянувшись, заглянул за дверь. Двое. Все вооружение - дрянной ножик. Стоят неправильно. Начинающие потрошители? Не похоже.
       -Ну?
       -Господин Дю Лой, господин Дю Лой, откройте. Нам нужно переговорить.
       -Валите пока целы.
       -Господин Дю Лой.
       Чужие перепуганные губы прижались к замочной скважине, тихо, тонко выдохнули.
       -Нас прислала Ли.
       Кажется, не врут. ОН рывком распахнул дверь, одновременно отступая назад. В проем сгорбившись шмыгнули две тени. Сразу, резко, точно по команде повалились на колени. Ткнулись лбами в пол. Хорошо одетые, сытые парни. Выправка невоенная, но и не штатская.
       -Кто вы? Кто старший. Говорите. Быстро.
       Блондин поднял голову, посмотрел ЕМУ в лицо, поежился. Заспешил.
       -Мы конюшие. Как бы лакеи. Из простых, само собой. Первый год во дворце. Работа, как работа. Знай поворачивайся.
       Темноволосый парень перебил его.
       -Дело говори.
       -Да знаю.
       -Девчонка сказала, что вы дадите нам много денег. У нее у самой-то нет, ясно дело. А ведь мы рискуем. Теперь только в бега.
       Даниллин очень внимательно посмотрел в глаза светловолосого. Парень был смертельно напуган. И не врал.
       -Деньги будут.
       Снял с пальца дорогой перстень, швырнул небрежно.
       -Лови. Говори все как есть. Заплачу.
       -Не жить девчонке. На днях лекарь.
       Рассказчик запнулся, но продолжил твердо.
       -Главный, про которого много чего толкуют, осматривать видите ли изволил самолично Лютика, это пони девчонки, то есть принцессы. Ну и? Сбесился пони, чуть не убил Ли, в субботу.
       -Дальше.
       -Сегодня она спустилась к нам, на конюшню. Якобы на большой лошади покататься. С этими своими ведьмами-фрейлинами. Чтоб им всем кол в глотку. Зыркают буркалами, подслушать норовят. Так вот. Выбрал я лошадку посмирнее. Подсадил девочку. Повел по кругу под уздцы, подальше от гадюк этих, в шелковых платьях. Болтаю чего-то, как водится. Мы с Ли вроде приятелей. Не подумайте чего лишнего, господин. Я свое место знаю. Только девчонка она любопытная, вечно расспрашивает, и храбрая. Многие говорят, мол вылитая бабка. Нравится мне. Всегда ей объясню, растолкую. Вдруг она обращается по имени, тихо так и строго: "Гвоз, меня должны убить. Сегодня ночью. Я это точно знаю, теперь. Гвоз, у меня нет денег. Тебе заплатит сколько скажешь мой друг. Господин Дю Лой. Беги к нему. Ради меня, если жаль, если хочешь помочь." Вот так и было. Я ей сразу поверил. Стоило только в глаза заглянуть. Да и про пони мы все знали, уже. А это Сим, мой сводный брат. Его за меня тоже придушат, если что. Пришлось ему все открыть, как есть. И рванули мы оба, значит к вам. Как девчонка объяснила, в гостиницу.
       Даниллин вслушался в свои чувства. Времени не было, совершенно. Где-то там, во дворце, девочка не могла лечь и заснуть, чтобы позвать на помощь единственного друга. Да и где гарантия, что ОН тоже будет спать? И Ли удастся увидеть ЕГО, войти в сон? Времени не было абсолютно. Она сжалась на постели, и звала безнадежно, отчаянно: "Даня! Даня! Даня! Пожалуйста"...
       ОН вспомнил о рискнувших головами конюхах. Достойные ребята. В самом деле лишились всего, махом. Вынул из простого темного бюро два громадных кошелька.
       -Берите и уносите ноги. Меняйте имена. Подождите. Ограбят, ведь, по дороге, или убьют.
       Даниллин размышлял вслух. Все его идеи и планы летели в тартарары. Но этих тоже не бросишь просто так.
       -Гвоз, Сим, слушайте внимательно. Выметайтесь из города немедленно. Немедленно! Не заходите домой, или к друзьям. Не берите никаких вещей. Бумаги купите. Позже. Вот еще один кошель, здесь серебро, на дорожные расходы. А то начнете золото менять, тут вас и пристукнут.
       Они невольно, синхронно, точно тренировались, одинаковым движением взвесили свои кошельки.
       -Золото?
       -Дуйте в Моску. Или Пари. Сразу не шикуйте. Выучите язык. Потихоньку начните свое дело. Парни, вроде головастые.
       Но обоих точно заклинило.
       -Золото??
       -А вы чего ожидали? Девочка вас не обманула. Я плачу за ее шанс на спасение. Вы оба заслужили. Выметайтесь.
       -Господин Дю Лой, да неужели получится, а? Ведь вечер уже, поздний. Не могли раньше, как нарочно. Главный конюший прицепился хуже репья. Еле отвязались. Думали зазря пропадем, если честно, то.
       Вмешался второй конюх.
       -Ходили слухи, что старая королева перед смертью приставила к наследнице секретных людей. Выходит правда? Неужто сможете?
       Оба уставились на Даниллина с тоской и смутной отчаянной надеждой.
       -Уходите парни. Лучше через западные ворота. Если возьмете руки в ноги можете успеть. Ну, вперед.
       Читая конюхам эту проповедь ОН повернулся боком. И потрясенные парни увидели невозможное - переливающуюся татуировку. Гвоз рухнул на колени, быстро потянулся и успел чмокнуть босую ступню Даниллина. Прежде, чем тот сообразил в чем дело и отскочил в сторону.
       -Да сохранит Вас, господин, Сама Пречистая.
       В лице парня читалось несколько иное, чем просто преклонение перед старой королевой и ее волей, чем верноподданнические чувства к маленькой девочке. Братья решили, что им почти наверняка конец, но не предпринять глупую по их мнению попытку спасти венценосного ребенка, (смышленую девочку, которая называла их по именам) они не могли. Вдруг судьба милостиво спрятала ножницы, вместо того, чтобы перерезать нити их жизней. И даже наградила за риск. Безнадежное мероприятие, парни шли на верную гибель, обернулось прибыльным делом. Как тут не сойти с ума от счастья? Да и Тинэль. Когда в последний раз она расцветала на плече мужчины?
       Сим смутился, потупился, но не от стыда за поступок Гвоза, скорее за то, что сам оплошал. И не опередил расторопного братца. Даниллину пришлось буквально за шкирку выкидывать за дверь обоих.
       Время уходило, лилось драгоценной влагой между пальцев в жадный песок бытия. Даниллин сосредоточился, махнул головой, закрыл глаза, окружающая обстановка опрокинулась внутрь его восприятия, скомкалась нарисованной картинкой, вспыхнула. ОН никогда не был в перестроенном Аэлью дворце. Увы. В зрелые годы она увлеклась возведением новых зданий на месте разрушенных старых. Так что ЕГО воспоминания более чем полувековой давности стратегической ценности не имели. И что прикажете вызвать перед мысленным взором, чтобы попасть в нужное место теперь? Площадь перед главным входом, ее не затронули последствия архитектурных революций? Чушь какая. Что? Что? Что??? Ответ пришел сам собой. Фонтан! Знаменитый королевский фонтан. Изображения которого продавались в книжных лавочках. Судя по всему на эту древнюю красоту Аэль не покушалась. Даниллин представил картинку, короткое усилие - и она стала реальностью.
       -Ли. Малышка моя. Я иду к тебе. Ли.
       Прямо из фонтана, мокрый и полуголый, вышел длинноволосый безоружный брюнет. Не повезло, лишние хлопоты! Как раз в объятия остолбеневшей смены дворцового караула. Бравые ребята в черно-белой форме опомнились, вскинули мечи.
       -Стоять.
       Даниллин огляделся. Вокруг незнакомые высокие стены, балконы, арки. Глянцевые плитки маленькой площади, на которой располагался фонтан, зазвенели под сапогами гвардейцев. ОН не хотел убивать караул, вскинул руки - будто сдается. Нашел взглядом главного и спросил тем особенным голосом, которого не может ослушаться простой человек.
       -Где покои Ли?
       Офицер кивнул в сторону высокой тонкой башни.
       -Точнее.
       И этот приказ был немедленно выполнен.
       -Наверху.
       Даниллин посмотрел на балкончик, бегущий под узкими окнами, под самым шпилем. Закрыл глаза и исчез. Гвардейцы завопили от ужаса. Их крики заметались во внутреннем дворе, отражаясь от стен. Взметнулись к белому диску луны.
       Переместившийся в пространстве Даниллин, прижался к холодной каменной стене. Далеко внизу поднималась паника. Зажигались огни. На шум спешили люди. Это не имело никакого значения. Третье окно оказалось тем самым.
       -Ли!
       ОН взялся за решетку, вник в структуру металла, и прутья раскрошились в пыль.
       -Ли!
       Скользнул внутрь полукруглой комнаты, уже понимая, что опоздал. Быть может меньше, чем на десять минут. Девочка лежала на постели, раскинув в стороны тонкие, теплые руки. А жизнь стремительно золотистым сиянием уносилась прочь, вверх, пронизывая потолок, воспаряла над шпилем башни, тянулась к равнодушному темному небу. Из угла бросилась бойкая для своих лет бабка в роскошном платье. По ее безумному взгляду Даниллин понял все: она знала, что ждет девочку, знала, но отчаянно хотела жить, лишний день, месяц, год. И сегодня послушно отвела глаза, вышла из комнаты. Даниллин повел плечом, вцепившаяся в его руку старуха вспыхнула, как хорошо промасленный факел. Упала, завизжала, покатилась по полу, замерла. Занялся роскошный ковер, на нем затанцевали алые змейки. Даниллин наклонился над девочкой.
       -Я пришел к тебе, Ли. Я пришел. Я тебя не обманул.
       Присел на краешек смятой постели, провел ладонью над бледным личиком.
       -Ли, деточка. Прости. Прости. Прости, пожалуйста.
       Поднял голову. Вопль вырвался из ЕГО горла, нечеловеческий, страшный. Крышу снесло порывом ветра. Часть стен обрушилась. Завалило дверь, в которую уже ломилась не выполнившая свой главный долг охрана.
       -Маленькая моя. Маленькая моя.
       ОН понял в одну застывшую, стеклянную прозрачную секунду, рассыпавшуюся колким крошевом от ЕГО крика, понял - почему так нужна и близка ЕМУ была эта девочка. Несчастный человеческий ребенок, попавший в мясорубку династических игр.
       -Ли.
       -Ли!
       -Ли!!!
       Потянулся, взял на руки, прижал к груди легкое тело. Огонь не осмеливался приблизиться, стоял кипящей стеной вокруг. Даниллин раскачивался, обнимая потерянного ребенка, и плакал. Первый раз во всех своих воплощениях. Крик мохнатым безумным бичом стегал небо, дотягиваясь до звезд. Они морщились от ударов, но не могли заслониться.
       Даниллин встал, выпрямился во весь рост. В распахнувшихся глазах зажглись острые вертикальные зрачки. За спиной, ломая останки комнаты, расправлялись громадные алые крылья. Это не было игрой, или привычной лепкой нового тела. На дне ЕГО души проснулась и ожила потревоженная тень давнего прошлого. Тысячи предков: могущественных и мудрых, неистовых и злых, отважных и гордых влились в ЕГО свечение. Громадный огненный дракон взлетел над дворцом. Ребенок казался крошечным батистовым лоскутком в чудовищной лапе. Алые крылья не били по воздуху, а легко опирались на него. У Повелителей свои законы полета.
      
       ***
      
       ОН не нашептывал тропу в безвременье, как положено, не пользовался древним языком для изъявления своей скромной просьбы. ОН не влился трепещущей тенью в поток Реки, не ушел в глубину, не растворился в ней. ОН ворвался в сплетение нитей мироздания, в самую середину мерцающего клубка, и заявил в полный голос о правах, которые потеряли ЕГО предки давным-давно. В день ухода.
      
       ***
      
       Ли потянулась, открыла глаза. Встала. Она была взрослой, совершенно взрослой девушкой лет двадцати с небольшим. Длинные волосы стекали ниже колен. В глазах вспыхивали и гасли фиолетовые искры.
       -Здравствуй.
       И она все помнила и все понимала. Абсолютно. Голос дрожал, смазывался, в нем пробивался предательский звон.
       -Так предания не врут?
       Она вскинула голову, точно пыталась удержать слезы. Спросила тише.
       -У королевы мог быть свой собственный дракон? Как жаль...
       -Прости меня, Ли.
       ОН стоял на коленях у ее ног. В облике молодого воина из восточных провинций. Только зрачки остались вертикальными, стальными. Теплый белый свет обтекал их фигуры, уплотнялся внизу наподобие мягкого пола. Босые ступни Ли тонули в нем по щиколотку.
       -Глупый. Это предопределение, а не твоя вина. Судьба.
       Все же голос был иным. Самую чуточку, но иным. ОН помнил сбивчивую речь умного ребенка, а к нему обращалась юная женщина. Узкая ладонь зарылась в склоненный затылок, взъерошила черные пряди.
       -Ты очень рискуешь, бессмертный. Меня больше нет, но даже для тебя опасно находиться в месте, которое не существует. Глупый.
       Непоследовательно, но ласково добавило.
       -Какой красивый.
       Даниллин обнял ее ноги, прижался лицом к коленям.
       -Ли. Ли, я все понял. В предпоследний момент, еще там. Ли, я знаю кто ты.
       -Тем более тебе пора. Уходи. Моя судьба это только моя судьба.
       ОН покачал головой.
       -Я останусь с тобой.
       -Уходи, потомок Повелителей. Уходи, тень тени. Уходи.
       -Я теперь не тень, Ли. Я весь здесь.
       -Как?
       -Не знаю. Весь абсолютно.
       -Этого не может быть.
       -Может. И я с тобой.
       Она прижала к губам ладонь, точно запрещая себе говорить. ОН почувствовал ее движение, поднял голову. И от ЕГО слов вздрогнула вечность.
       -Жребий брошен, Ли. Моя душа в твоем кулачке, который ты прокусила. До крови.
       По ее руке, вместо темных капель, сбежала яркая струйка алого пламени.
       -Сумасшедший.
       -Может быть.
       ОН встал рядом. Их пальцы переплелись. Все вокруг потемнело.
       -Что происходит?
       -Не знаю, Ли. Я там, когда ломился, проклинал все подряд, может, хватил лишку.
       Она посетовала.
       -Я же говорю, сумасшедший.
       ***
      
       Они сидели плечо к плечу на маленькой каменной площадке, на самой вершине. Далеко внизу проплывали облака.
       -Где мы, Даня?
       -Даня? Как ты фамильярно, со мной. Некоронованная королева.
       -Ты же мне вроде как бы жених. Я не права?
       Оба невесело улыбнулись.
       -Где мы?
       -А Бог его знает. На крыше мира может быть.
       -Почему?
       -Ну, знаешь. Могла бы и сама догадаться.
       -Скажи.
       -Ли.
       ОН стал на мгновение очень серьезным.
       -Ли. Ты должна жить. Это очень важно. Любой ценой. Поняла?
       -Нет.
       -Не плачь, душа моя. Не стоит. Я всего лишь...
       Она прильнула к ЕГО губам. И серый туман над ними растаял. Исчезли горы, чудовищные пропасти разгладились, как складки на скатерти. Зеленая мягкая трава расстелилась во все стороны до самого горизонта.
       Ли подтолкнула Даниллина, опрокинула навзничь, вытянулась вдоль ЕГО тела, обняла за шею, пристроилась головой на плече. Прижалась.
       -Я люблю тебя, дракон. Мне не нужна такая жертва. Это слишком для меня. Слишком. Я буду -несчастна... Я ведь, думала... там, что ты Бог. В крайнем случае - ангел.
       -Знаю. Глупая маленькая девочка.
       -Не нужно было делать этого. Не нужно. Не нужно.
       ОН вывернулся из ее рук. Оттолкнулся, подпрыгнул и взлетел, трансформируясь на ходу. Чешуйчатый, слепленный из живого огня. Раскинул громадные крылья. Тень накрыла все, от горизонта до горизонта. Голос прогрохотал.
       -Ли...
       Она откинулась на спину, закрыла глаза, вытянула вверх руку. И крошечный дракончик, не больше бабочки, сел в подставленную ладонь. Ли поднесла кисть к губам, выдохнула нежно и горько.
       -Даня. Глупый. Все решат за нас и без нас.
       -Вот уж нет.
       Но, подтверждая ее слова, линия горизонта вздыбилась с двух сторон, выгнулась, скатываясь в гигантскую трубу. Темноволосого воина и девушку в короткой белой рубашке, взявшихся за руки, подхваченных воздушным потоком точно засосало внутрь пульсирующего гибкого желоба, швырнуло и потащило в никуда. Они падали целую вечность.
       -Даня. Даня. Прощай.
       -Ли!
       Сила, которой не смог противостоять даже Даниллин, вырвала из ЕГО руки узкую ладонь.
       -Ли!
       ОН уже не слышал своего крика, провалился в беспамятство, в убаюкивающую тишину.
      
       ***
       Печальная дама с фарфоровым прозрачным лицом смотрела на НЕГО.
       -Ты хоть догадываешься, что натворил?
       Даниллин взялся за виски. ОН ничего не помнил. Кроме своего имени. И каких-то навыков. Вполне примитивных. Что за муть?
       -А?
       -Принято считать, что ВЫ бесконечно мудры. Не знаю. Не знаю.
       Поднесла к розовому кукольному ротику маленькую чашечку. Деликатно отпила глоточек.
       -Хороший кофе. Будешь?
       -Воды! Со льдом. Или холодного зеленого чая.
       Посмотрел в миндалевидные кошачьи глаза красавицы и вежливо добавил.
       -Пожалуйста.
       Ей это показалось забавным.
       -А ты умеешь держать себя в руках. Молодец. Может все же, кофе?
       ОН покачал головой и зевнул. Спокойно осмотрелся. Комната напоминала будуар. Позолота, розовый шелк, резные ножки мебели, кровать с балдахином и пухленькими херувимами у изголовья. Большое зеркало в узорной раме, поднос с нераспечатанными письмами и ножом для разрезания бумаг. Флаконы духов. Помады. Кремы. Пудра. Непременная раскрытая шкатулка с драгоценностями. Нить прекрасного крупного жемчуга на столе, рядом серьги, браслет и расшитый вензелями батистовый платочек.
       -Просветишь? Что ж я натворил такого страшного?
       Поудобнее устроился в постели. Подбил себе под бок шелковую подушку. Одеяло сползло, обнажая живот. Даниллин не стал ничего поправлять, изобразил готовность слушать.
       -А вот и твой чай.
       Расторопная служанка, ненастоящая - насквозь прозрачная, водрузила на постель крошечный гибрид столика и подноса, затем бесшумно исчезла. Растаяла на самом деле. Магия. Только этого не хватало. Впрочем, у него были крепкие нервы. Очевидно. Ведь он не стал визжать.
       Чашечка выглядела нелепо в руке воина. Из такого кукольного сосуда впору пить лишь самой хозяйке. Или какому рафинированному гостю. Стройному, с завитыми локонами, с напудренным носиком. Чтоб с первого взгляда не догадаться, мужчина он, или женщина. Никак не для смуглой лапы Даниллина оказалась и выгнутая миниатюрная ручка чашки. Двумя пальцами и то не ухватишь. Не раздавить бы. Он продегустировал напиток. Сойдет. В четыре приема выхлебал содержимое маленького чайника, аккуратно наполняя мгновенно пустеющую чашечку. Пытка, честное слово. Подмигнул гостеприимной хозяйке.
       -Спасибо. Кто ты, кстати? И каким путем я попал в этот райский уголок?
       Дама поднялась, платье не платье, пеньюар не пеньюар, прозрачное кружевное одеяние, окутывающее ее стройную фигурку соскользнуло на покрытый мозаикой пол.
       -Однако.
       Прямо от остроконечных дерзких грудей все ее тело покрывала густая белая шерсть.
       -Нравлюсь ли я тебе, гость?
       -До сих пор.
       Коротким жестом ОН провел линию поперек тела.
       -До сих пор, выше всяких похвал. Бесподобно.
       -А дальше?
       Она пересекла комнату, цокая то ли когтями, то ли копытами. Шерсть на ногах была чрезмерно густой, до самого пола, казалось дама надела меховые брючки-клеш. Замерла у постели.
       -Все сейчас зависит от твоего ответа, гость.
       Было в ее тоне нечто очень убедительное. Но мужчина отказался запугиваться, бесцеремонно велел.
       -Тогда стой, где стоишь. Я тебя не рассмотрел.
       Сел на постели, свесил ноги и принялся оглядывать существо сверху вниз и снизу вверх с видом знатока живописи, изучающего новый шедевр художника. Критиковать? Хвалить? Пожать плечами, типа сойдет? Скользкое шелковое одеяло съехало на пол. Даниллин размышлял вслух.
       -Классные пропорции. Такое ощущение, что тебя нарисовали. Двигаешься очень легко, сильные мышцы. Привыкла убивать? Это твоя потребность? Или ты лишь инструмент чьей-то воли? Живая игрушка? Откуда, печальные и думающие глаза? Какая то загадка, честное слово. Ты держишь подбородок с редким достоинством. Этого не выработать. Врожденное? Я уважаю ум и характер. Кажется, ты не обделена ни первым, ни вторым.
       Наконец ОН подвел итог.
       -По-своему ты очень красива, и функциональна. Только, прости, в моем отношении к твоему телу есть некая, уже моя собственная патология. Ты мне нравишься, и это меня беспокоит.
       Существо уставилось в глаза воина, потом опустило взгляд. Не заметить возбуждения голого мужчины невозможно.
       -Ты не лжешь, гость. Это хорошо. Я кажусь тебе привлекательной.
       -А в чем, собственно смысл? Ты меня сначала изучала, потом пугала. Что дальше?
       Даниллин подобрал не вовремя улизнувшее одеяло и целомудренно набросил на колени. Существо отступило, и быстро, слишком быстро подхватило свое кружевное блестящее одеяние. Темп движения был невероятным. Миг и перед Даниллином стоит прежняя хрупкая прекрасная женщина.
       -Спасибо гость.
       -За что?
       В длинных глазах красавицы промелькнула вспышка бессильной ярости, направленной, впрочем, не на Даниллина.
       -Ты мужчина. Настоящий.
       -Господи. Ты из-за этого?
       ОН подбородком обозначил кивок на ту часть своего тела, которая теперь пряталась под одеялом.
       -В некотором роде.
       -Ну, знаешь. Это не делает человека мужчиной.
       -А что еще?
       В ее голосе прозвенела издевка. Даниллин похлопал по постели рядом с собой.
       -Вижу по тебе, что ты меня не боишься. И за свою честь постоять уж как-нибудь сумеешь. Так что садись поближе. Шепни мне на ушко.
       -Что именно?
       -Кто ты, кто я, что я здесь делаю, как попал, как выбраться? Что за хрень творится? А?
       Теперь она улыбалась. Маленький рот походил на нежный цветок. В глазах появилась теплая искра.
       -А ты сам меня не боишься?
       Даниллин ответил весело.
       -Трепещу просто, как невинная девушка в лапах пьяного гусара.
       -Переход ненадолго стер твою память. Осталась самость, мужская сила, кураж, характер, ум. Ты мне тоже нравишься, человек. Ведь сейчас ты всего лишь человек. И я тоже нахожу такую реакцию патологической.
       Она вернулась еще быстрее, чем отступила. Исчезла и появилась уже рядом, с краю постели. Медленно наклонилась к самому уху воина.
       -Ты в большой опасности, гость. Тебя решено убрать.
       -Этими руками?
       ОН взял бледные запястья и потянул даму к себе. Нежно и настойчиво.
       -Да.
       -Тебе это очень нужно?
       Она ухмыльнулась.
       -Тогда отказывайся. Живой я гораздо интереснее. Честное слово.
       Ее губы были злыми и нетерпеливыми. ЕГО опытными и нежными. Ее шерсть, такая грубая с виду, оказалась шелковой. Дама настойчиво стремилась оказаться сверху, понукать, управлять, иметь.
       И какое-то время ОН не спорил, позволяя ей сбросить первое невысказанное бешенство, выложить злобу в быстром и сильном темпе скачки. Гримаса ярости обезобразила нежное личико, из под губ показались клыки. Странно. Целовал и не заметил.
       -Подожди.
       ОН крепко взял ее за талию, остановил, повалил на себя.
       -Я не тот, кого ты ненавидишь. Я другой.
       И что с НИМ такое случилось? Страха не было, сплошное желание утешить. Точно нашел в кошмарном месте маленькую девочку и собрался вывести оттуда. Руки гладили узкую спину, зарывались в мягкую шерсть на бедрах, ласкали, успокаивали. Она зажмурилась, попросила тонким голосом.
       -Убей.
       -Пообещай не сопротивляться.
       ОН шутил. Она не поняла, кивнула. Из под стиснутых век пролились слезы. Даниллин высвободился, уложил свою странную партнершу на спину. Положил ладони на два твердых холмика.
       -У тебя очень красивая грудь. Просто чудо.
       -Убей.
       -Позже. Об этом позже.
       Потянулся, прильнул к напряженному соску, с таким удовольствием, какого и сам не ожидал. Мир вокруг сдвинулся. Застыл, заструился в ином ритме и направлении. А потом к Даниллину пришла Сила. ОН понял, что может не просто многое, почти все.
       И прежде, чем вновь взять безвольное тело несчастного существа, ОН подарил. Женщина, сейчас она была самой обыкновенной женщиной, выгнулась и застонала в ЕГО руках. С каждой судорогой острого наслаждения из нее уходил чужой, внушенный ужас. Короткий крик освобождения, и вот она открыла глаза.
       -Повелитель.
       Даниллин уже не слышал, отпустил долго сдерживаемую часть себя на волю. Обрушился на распростертое под ним тело, с бездумной слепой страстью. Вбивая в постель, с яростным нетерпением, почти свирепо. Ему ответили, подхватывая темп, с такой счастливой готовностью, которая может быть выше любого опыта. И получилось. Четырехрукое, четырехногое существо забилось на скомканных простынях в пароксизме невероятного слитного, мощного восторга.
       -Повелитель.
       ОН улыбнулся, уже начиная вспоминать, и не дойдя до истинной боли. Он осознал СЕБЯ, вдохнул СИЛЫ, и легко коснулся злых шипов в ауре женщины, разделившей с ним удовольствие.
       -Оставить как есть? Убрать? Говори.
       -Что?
       Не поняла она.
       -Слепить совсем новое тело или подправить это?
       -Но...
       -Говори.
       -Это невозможно.
       -Да ты что?! Ха-ха.
       Даниллин бесцеремонно провел рукой по животу случайной подруги. Под ЕГО пальцами родилось потрескивающее сияние. Оно увеличилось, потекло вниз, распространяясь вширь, обхватило бедра, колени, щиколотки. Мелькнули, показавшись из-под тающей шерсти чудовищного вида трехпалые когтистые лапы, и съежились, склеились, превращаясь в милые босые ступни.
       -Неплохо получилось.
       Похвалил ОН себя. Не дождавшись благодарности от онемевшей женщины. Потрепал ее по нежной бледной щеке, на которой зажегся румянец. Встал. И вспомнил до конца, абсолютно все, сразу.
       Боль согнула ЕГО пополам.
       ***
      
       ОН лежал на полу, скрючившись в позе эмбриона, обхватив колени руками. ЕГО била дрожь. Через судорожно сжимающееся, до объемов человеческого, и распахивающееся до нормального сознание проносились образы. Не успел, опоздал. Скот тупоголовый. Не успел. И в безвременье проиграл несостоявшийся бой со смертью. Как последний болван. Ведь получилось, почти получилось, весь свой потенциал вложил в рывок, вытянул за собой девочку, даже поговорил, подержал в объятиях - Ли. Малышка.
      
       Твой дракон хотел сжечь страницу в книге судеб и написать заново.
      
       ОН лежал нет, уже не на полу, голова на мягких женских коленях, батистовым платочком вытирают пот со лба, ласковые теплые пальцы. ЕГО укрыли одеялом, и обнимая успокаивают?
       -Не надо Повелитель, не уходи в горе, не умирай. Ты можешь все. Ты можешь все, это правда.
       ОН разлепил веки, опухшие от невыплаканных слез, спросил, и воздух ободрал саднящее горло.
       -Кто ты, утешительница?
       -Чудовище. Крир.
       -Бывшее. А на самом деле?
       -Я только чудовище. Ты не слышал о крирах? Никогда не была ребенком, девушкой. Меня придумали и воплотили. Наделили разумом, немного чувствами.
       -Как тебя зовут?
       -У меня нет имени.
       -Дарю. Будешь Зимой.
       -...
       -Зима. Не нравится?
       ОН сел, шумно выдохнул последние остатки воздуха из загорающихся от боли легких. ЕМУ хотелось не уйти, это было невозможно, теперь, а умереть. При чем по-настоящему. Даже не узнаешь, что там с основой. Пережил ли ОН Первичный эту эскападу. Навряд ли. Даниллин не чувствовал вины перед первичным собой. То, что ОН узнал, то за что сражался было важнее всего. И когда чья-то невидимая рука смахнула с доски фигурку зарвавшегося дракона. ОН не пожалел себя. Ерунда. Одним, черт их всех подери Повелителем больше, одним меньше.
       Но мир без Ли не стоил ни гроша...
       -Повелитель!
       ЕГО бесцеремонно и свирепо встряхнули, саданули кулаком под ребра, заставляя дышать. В стройном женском теле Зимы силища сохранилась прежняя.
       -Повелитель!
       -Ну что еще?
       Зима строго и уверенно смотрела в глаза Даниллина.
       -Девочка, которую ты потерял - жива.
       -Что?
       -Ты успел пробиться в безвременье. Натворил бед по дороге. Потребовал ее жизни у смерти. И почти победил.
       -Половинная победа. Нечто новое. Я такого не понимаю.
       -Это называется ничья. Пока. Будет вторая попытка. Как положено.
       -Кем положено?
       -Хранителями. Твою девочку убрали с поля. Понимаешь?
       -То есть?
       -Она далеко. В мире, который не существует. На помойке.
       -Что?
       -Мир - каким он мог быть без вас. Мир, которого нет. Представляешь?
       Даниллин призадумался. Механически протянул руку, вынул из воздуха одежду. Натягивая штаны и рубашку, обуваясь, ОН лихорадочно размышлял. Не замечая восторга в глазах Зимы. Ходили слухи, что существующий лишь в воображении Всевышнего, придуманный для Повелителей мир - не единственный вариант событий. Даниллин читал вполне удобоваримые трактаты на эту скользкую тему, сочиненные предками. Давно, когда ИМ еще было интересно просто жить. Давно, когда ОНИ не имели и тени нынешней мощи. Когда просто рождались, учились, творили и умирали. Когда принимали истинный облик по своей прихоти, капризу, из желания наказать или припугнуть непокорных человечков. В те далекие, очень далекие времена, мир без НИХ не казался такой уж крайней глупостью. Вроде бы некоторые из НИХ умели проникать в него, забавы ради, ненадолго. Считая, правда, что путешествуют по дважды воображаемому пространству. Так? Помойка вселенной?
       -Зима.
       -Ты сильнее всех! Ты.
       -Почему?
       Не понял Даниллин, не сразу включаясь в диалог, из которого выпал, задумавшись. Раньше с НИМ такого не происходило. Совсем очеловечился. Болван.
       -Никто из вас, в одиночку, здесь не способен творить. Ничего. Ни себя, ни вещей. Ты - можешь.
       В голосе облагодетельствованной им женщины плескалась радость.
       -Где здесь, кстати?
       -На изнанке мира. Здесь все вывернуто. Ни у кого из ВАС тут нет и капли силы.
       Даниллин решил не обращать внимания на неувязки и нестыковки. Нет и нет. И наплевать.
       -Оставить тебя? Вынести в мир? Человеческий, я имею ввиду.
       У нее задрожали губы. Поверила, мгновенно. Испугалась.
       -Я чудовище. Морок. Что мне делать с людьми?
       -Ты нормальна. Абсолютно. Если я перелил силы, дольше проживешь. Ненамного. Вот и вся разница. Ну, отвечай.
       -Я крир. Не человек.
       -О, Господи! Закрой глаза. Не вздумай подглядывать! Отшлепаю по мягкому месту, неделю сидеть не сможешь. Поняла?
       Подошел к туалетному столику. Золото. Золото. Золото. Взял браслет, толстый, тяжелый. Вернулся к девушке с волосами цвета молока и алебастровой кожей. Присел рядом. Колени их соприкоснулись. Зима вздохнула тихо и нежно. Даниллин не стал отстраняться, еще обидится, бедняжка, положил браслет на ладонь, вдумчиво посмотрел на него. Точно изморось изнутри проступил ртутно-серый налет, мгновение, другое. Украшение стало серебряным.
       -Держи.
       Она, не открывая глаз, послушно надела блестящую безделушку.
       -А теперь посмотри на свою руку!
       Девушка взвизгнула, дернулась. Даниллин перехватил ладони, не позволил сорвать браслет.
       -Не мечись. Успокойся. Разве тебе больно? Только честно?
       Она покачала кукольно прекрасной головой, по бледному личику лились слезы.
       -Нет. Нет.
       Даниллин прокомментировал с легкой ехидцей в голосе.
       -Какие еще доказательства тебе нужны, так называемое чудовище? Криру, серебро сожгло бы кожу до кости.
       -Так не бывает. Чудовище всегда чудовище!
       -Будешь есть серебряной ложкой, носить серьги. Что угодно. Ты человек.
       -Не может быть.
       -Пластинку заело?
       Наконец, красотка опомнилась.
       -Как ты это сделал? Со мной?
       -...
       -Как ты это сделал?
       -...
       -Как?
       -Пластинку заело?
       Опять повторил Даниллин скучным голосом. Зима встряхнулась, точно мокрый котенок, одновременно смешной и грациозный. Глаза сияли. Спросила уже о другом.
       -Как мы выйдем отсюда?
       -Возьму и выверну вышеупомянутую изнанку, лицевой стороной. И пойдешь себе. Или предпочитаешь остаться здесь?
       Она склонила к плечу красивую головку, потом выпрямилась.
       -Ни за что. Не хочу быть ничьей... игрушкой. Больше.
       -Кто это был, ответь. Кто тебя создал? Кто велел сожрать меня? И почему ты была... полу женщиной? Не обыкновенным чудовищем? Убить так убить. Для чего так усложнять? Будить, поить чаем. Нет, чтобы просто. Когти в горло, пока я валялся в отключке и все дела.
       Она сидела в прежней позе. Пай девочка. Маленькие ладони на бедрах. В выражении бледного личика короткая борьба. Отвечать или нет. Наконец, заговорила. Ласковый голосок ожившей картинки.
       -Ты дал мне имя. И любовь вместо ненависти.
       Зима изогнулась, положила голову на колени Даниллина. Все же нормальная человеческая женщина не смогла бы исполнить движение с такой поразительной плавностью. Да и гибкость у бывшего чудовища была невероятная. Даниллин залюбовался. Она уловила его взгляд, но не мысль. Продолжила громко и четко.
       -Ты слишком сильный. Твои наставники тебя боятся. Все Повелители тебя боятся. Это коллективное решение. Хочешь знать, кто конкретно лепил и обучал меня? Он очень красивый, светловолосый. Несколько слащавый. Ты считаешь его другом, хотя у ВАС и не бывает друзей.
       Зима вздохнула, заговорила тише, словно через силу.
       -Почему я полу женщина? Почему не загрызть тебя сразу? Не понял? Значит, не читал черных книг, ни одной. Верно?
       ОН кивнул.
       -Обними меня, пожалуйста. Не как подругу, не как женщину, которую ты хочешь. Об этом я не мечтаю. Как... существо, слепленное заново. Тобой. Только что.
       Горячие ладони Даниллина легли на белую узкую спину.
       -Жалость. Вот, что ты испытываешь.
       Она помедлила секунду, шумно вздохнула, так набирают полную грудь воздуха перед прыжком в воду.
       -Спасибо, Повелитель. Спасибо, что ты такой. Но, правда очень неприятна. Ты уверен, что жаждешь ее услышать?
       -Говори.
       -Только выполнив определенный ритуал можно не просто убить тебя, а отнять силу. Перелить ее в другой флакон. Вернее в десяток других флаконов. Они сочли себя более подходящими. Решили переиграть судьбу. Дошло, наконец? Тебя полу выпотрошенного, причем выпотрошенного особым образом, следовало... отыметь. Извини. Чтобы ты умер... в процессе. У меня есть специальные... приспособления. Показать?
       -Не стоит.
       -Я ответила на твои вопросы?
       Даниллин скривился. Пожалуй, такое знание, действительно может отравить жизнь.
       -Из безвременья тебя вышвырнуло по воле Хранителей. Они еще не решили, что делать с тобой. Подарить человеческую жизнь? Просто стереть с экрана? Ты и твоя девочка не вписываетесь в картину мира. Вообще. Вы лишние.
       -Ясно. Здесь, в твоих объятиях я оказался по их воле?
       -Нет. Хотя именно сюда ты попал не случайно.
       -Ловушка?
       -Да. Звезды жестоки. Ты угрожаешь их общему благополучию. Так решено.
       -Моя основа?
       -Ты сжег ее, Повелитель.
       -Говори.
       Она с видимым блаженством потерлась щекой о бедро Даниллина.
       -Твои.. друзья не знают о Хранителях. Считают себя вершителями судеб. Почти богами.
       -Без почти.
       Уточнил Даниллин. Это была одна из самых распространенных теорий. Она объясняла очень многое. Когда-то и ОН тоже думал так. Глупец.
       -Они решили, что ты попал сюда из-за отдачи. Когда твоя основа взорвалась. Вернее, они посчитали, что если ты уцелеешь, хотя и спорили, убеждали друг друга, мол твоя гибель предрешена. Но вдруг - уцелеешь. Нужно довести начатое до конца. Приготовили ловушку. Навели на нее вектор силы и стали ждать. Посадили меня. Я сделана не просто так, а именно для этого. Хотя... мною пользовались несколько раз. Тренировки ради.
       -Молодцы какие. Затейники.
       Она пожала плечами с быстрой виноватой улыбкой. Даниллин уточнил, догадался.
       -Тебе приходилось... устранять Повелителей?
       -Да. Увы. Дважды.
       -Ладно. Забудем. Ты не можешь быть виновата, Зима. Как они справились с наведением вектора? Рассчитать куда меня отбросит, если я уцелею, не так просто.
       -Собрались в круг. Вот и все, что я знаю.
       Хихикнула.
       -Им часто приходится вставать в круг. Даже, чтобы прийти сюда хотя бы одному из них. Слишком сложно.
       -Выходит, что ловушку готовили задолго до сегодняшнего дня?
       -Да.
       -Спасибо, Зима. Нам пора.
       -Откуда ты берешь силу, Повелитель? Ведь тебя первичного больше нет?
       -Бог его знает, Зима. Я что-то туго соображаю сегодня. Вставай.
       ОН, осмотревшись, потянулся, крепко взялся за края изнанки. Что с того, что от комнаты-кокона, закапсулированного временного кусочка, в котором они стояли сейчас до точки приложения силы были миллионы и миллионы километров и тысячи лет? Зима перепуганно охнула и вцепилась в ремень его брюк. Даниллин решил вывернуть действительность. ОН знал, что может это сделать. И вдруг передумал.
       -Зачем это я из пушек по воробьям? Не знаешь, Зима?
       Она, само собой не ответила. Тряслась, закрыв глаза. Почувствовала, что ОН делал и перепугалась.
       -Сейчас мы это попроще как-нибудь сообразим. Раз. Два. Оп па. Даниллин усмехнулся. Взял рыдающую женщину под мышку, небрежно, точно груз и шагнул в стену, которая в последнее мгновение перестала быть стеной, вздрогнула и засверкала потоком воды.
       -Оп па.
       ***
      
       Прохожие выворачивали шеи, замолкали на полу слове. Вытаращенные глаза и приоткрытые рты купцов, позабывших о сделках некоторое время развлекали Даниллина, затем стали нервировать. Они вошли в город через южные ворота, как и подобает чужестранцам, прибывшим по торговым или каким иным делам в Моску. Но даже невозмутимые гвардейцы, опечатывающие у гостей оружие специальными бирками, впали в ступор. Теперь и подавно, следом тянулся людской ручеек, постепенно набирающий силу, густеющий, еще немного и идущие по пятам зеваки станут настоящей толпой.
       -Зима.
       -Да, повелитель.
       -Ты выглядишь чересчур... эффектно. Нужно было подпортить твое личико и фигурку.
       Она скромно опустила глаза. Невероятно густые и длинные черные ресницы бросили легкую тень на бледные щечки. Белые, не золотистые, не пепельные, именно белые локоны свешивались ниже талии. В Моске, справедливо гордились своими русоволосыми и голубоглазыми красотками. Мужья спорили у чьей жены косы тяжелее да толще. Еще полагалось иметь румянец и двигаться плавно, чтобы подол сарафана колыхался особым образом.
       Распущенные волосы чужеземки шокировали горожан, цвет лица удивлял, насыщенная яркая синева громадных глаз, подчеркнутых черными крыльями ресниц - вызывала восторг. У собственных женщин ресницы были светлыми, а красить их в Моске было не принято. И все бы еще ничего. Исключительно красивая чужеземка, в сопровождении весьма зверского вида парня, ну и что? Посмотрели, вздохнули завистливо, да и забыли через пять минут. Если бы не ее походка... Приличные женщины не должны так извиваться! Ни в коем случае. Тем более в мире, где еще нет ни стриптиз-баров, ни порно-индустрии и люди к подобному зрелищу абсолютно не готовы.
       -Зима.
       -Да, Повелитель.
       -У нас будут неприятности.
       Она посмотрела в лицо Даниллина. Миндалевидные прекрасные глаза зажглись на бледном личике. В толпе застонали.
       -Почему, повелитель?
       -Узнаешь. А я собирался тихо мирно тебя пристроить. Чем думал интересно? Придется остановиться здесь.
       -Это не гостиница.
       -Знаю. Но лучше немедленно скрыться. А здешняя обитель у меня в долгу. Очень старом, правда. Может о нем никто и не помнит?
       ОН взялся за тяжелое медное кольцо и постучал в дубовые ворота. В узкую щель спросили.
       -Кто?
       -Смиренные паломники, умоляющие о приюте на несколько дней. Мы заплатим обители. Сколько положено.
       Со скрипом отворилась маленькая калитка. Устроенная с таким расчетом, чтобы входящие кланялись. Неудобный высокий порог, низкая притолока. Даниллин пропустил вперед себя женщину, нагнулся и шагнул следом.
       Во дворе было невероятно чисто. Особенно по сравнению с замусоренными улицами. Старик привратник запер калитку, повернулся к паломникам и глупо приоткрыл рот.
       -Ох, Господи.
       На него внешность Зимы тоже произвела впечатление. Даниллин сказал веско и уверенно.
       -Мне нужно переговорить с отцом-настоятелем. Скажи, что пришел внук князя Ветрова.
       Старик вышел из ступора. Осенил себя знаком.
       -Подождите здесь. Я спрошу.
       Засеменил, подобрав подол длинного, слишком длинного для него одеяния, через двор.
       -Какой смешной.
       Громко заметила Зима. Прильнула к плечу Даниллина, запустила пальцы в его рукав. Обняла запястье. Нежно погладила.
       -Перестань.
       Не обиделась, кивнула соглашаясь, но отстраниться и не подумала. Так, почти в обнимку стоящих у ворот их и застал вернувшийся привратник.
       -Пойдемте за мной.
       В коридорах пахло мятой и еще чем-то сладким, приятно щекочущем ноздри. Пришлось подняться на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице.
       -Вот эта дверь.
       Пояснил привратник и прежде чем уйти добавил.
       -Отец Филарет ждет вас.
       Переписывающий в книгу из лежащих на столе листочков столбики цифр монах, оторвался от своего занятия, поднял голову. Он был слишком молодым для такой должности. Просто невероятно молодым, худым, усталым и спокойным. Жиденькая, буквально в три волоска, бороденка. Очень смуглое лицо. В узких некрасивых глазах, как свет за стеклом - недюжинный ум.
       -Добрый день, пришедшие с миром.
       -Добрый день, отец настоятель.
       -Вы действительно тот, за кого себя выдаете?
       Даниллин церемонно поклонился.
       -Заслуги моего деда не забыты?
       -Нет. Мы в долгу перед князем.
       -Или тем, кто придет вместо него. И попросит о помощи.
       -Предъявив доказательства.
       Даниллин закрыл глаза, что же такое ОН наплел полстолетия назад отцу Варсонофию? Не перепутать бы.
       -Лишь для него, единственного,
       Пришедшего босиком,
       Птицы не пели бессмысленно,
       Владел он и их языком.
       Лишь для него, непонятного,
       Папоротники цвели.
       Он ничего не прятал,
       И не умел юлить.
       Лишь для него безымянного,
       Дети прощали врагов.
       И выпускали камни
       Из стиснутых кулаков...
      
       Даниллин читал и внимательно смотрел в лицо настоятелю. Тот слушал с хмурой сосредоточенностью, явно повторяя про себя каждое слово.
       -Все верно. Вы, кстати, очень похожи на князя. Просто невероятно. У нас сохранился рисунок. Небольшой. Отец Варсонофий иногда баловался красками.
       Даниллин подумал, что всего не предусмотришь. Ну и ладно. Пусть это будет потрясающее фамильное сходство.
       -Что привело вас в обитель?
       -Важное дело, отец Филарет. Очень важное.
       -Присаживайтесь на скамью. Говорите. Слушаю.
       Даниллин окунулся в мягкую волну доброжелательного внимания, исходящую от настоятеля. ОН давно не сталкивался со священниками полными силы. Той особенной, которую может дать лишь истинная вера.
       -Меня можете называть, как и деда, князем Ветровым. Эту женщину Зима. Она не знает ни слова по росски.
       -Свеянка?
       -Нет.
       -Очень особенная внешность. Я бы сказал исключительная.
       Даниллин грустно согласился.
       -Да. И это меня тоже беспокоит. Дела призывают меня уехать крайне далеко. Не знаю смогу ли вернуться. Эта женщина очень несчастна, отец. Она жила взаперти, с детства. Никто никогда ее ничему не учил. Она не знает самых простых вещей. У нее нет ни родных ни друзей. Увы.
       Отец Филарет спросил негромко и печально.
       -Незаконный ребенок какого-нибудь владыки?
       Версия подброшенная священником понравилась Даниллину. Действительно, это многое могло объяснить.
       -Да. Но она ничего не знает об этом. Бедняжку держали в совершенном одиночестве, заставляли делать разные... гнусности. Я не могу о ней позаботиться, увы. Мне нужен надежный человек, который помог бы Зиме устроить жизнь. Если это вообще возможно.
       -Какой она веры?
       -Никакой, отец Филарет. Думаю ей пора войти в сень истинной. Обрести благодать. Просветлиться и все такое. Вы могли бы заняться девушкой? Поймите меня, так уж вышло, что она оказалась со мной...
       Даниллин некоторыми гримасами и пожиманиями плеч дал понять священнику, что подробности крайне неаппетитны и ими лучше не интересоваться.
       -Тот, кто мучил ее, вместо того, чтобы позаботиться о ней, был моим врагом...
       -Понятно.
       Даниллин благодарно и коротко улыбнулся священнику.
       -Я не смог бросить бедняжку. Но забрать ее с собой было бы безумием. Меня сто раз убьют по пути, а ее продадут в гарем.
       Священник сотворил знак. Кивнул, соглашаясь.
       -Мир жесток, князь. Особенно к такой красоте.
       -Я оставлю Зиму здесь. Ее деньги тоже. Половину вашему храму, как подарок за заботу. Половину ей.
       -Можно это устроить?
       Отец Филарет задумался.
       -Пожалуй да. Не у меня, разумеется. Может быть в женской обители. Или в семье священника. А я буду навещать Зиму. Если она примет нашу веру...
       -Примет.
       Жестко сказал Даниллин.
       -Добровольно, без принуждения. Если она примет нашу веру мне будет намного легче заботиться о ней. В качестве ее духовного отца. Понимаете?
       -Да. Вот деньги.
       Священник удивленно воскликнул.
       -Так много? Но она богата!
       -Главное, чтобы ее не убили, не обманули, не ограбили, не выдали силой замуж за жестокого идиота.
       -Нелегкая работа. Не будь она так красива...
       -Не уродовать же ее? Я бы мог...
       Отец Филарет вскочил, всплеснул руками, враз лишившись хладнокровия.
       -Что вы такое говорите, князь?! Красота - дар божий. Драгоценный и редкий.
       Он осенил знаком молчаливую грустную Зиму, затем Даниллина и себя. Опять повеяло теплой и странной силой. Необычной, совсем иной чем та, которой владел Даниллин.
       -Вы настоящий, отец Филарет. Вы верите искренне и сильно. Нам повезло встретить вас.
       -Вы что, уже уходите?
       -Не могу медлить. Прощусь с Зимой и в путь.
       Повернулся к грустной красавице. Уточнил.
       -Хоть один язык из здешних понимаешь?
       -С настоятелем ты беседовал по росски?
       -Да.
       -Этого не знаю. Увы.
       -А другие языки?
       -Мы с тобой, между прочим, говорили и сейчас беседуем по-франски.
       -Еще что-нибудь?
       Не обиделся на шпильку Даниллин. Зима пустилась в пространные объяснения.
       -Я читала алийские и франские романы. Не удивляйся, это просто развлечение было такое. Думаешь, криры не умеют увлекаться чем-нибудь? К тому же мою женственность и чувственность развивали. А некоторые писатели...
       Даниллин невежливо перебил красавицу, пояснил отцу настоятелю.
       -С ней можно общаться по-алийски, по-франски. Кто-нибудь в обители знает эти языки?
       -Я сам могу немного.
       Скромно сообщил о своих способностях полиглота настоятель. Даниллин озабоченно прокрутил в голове разговор, кажется никакого криминала не прозвучало. Кроме слова - крир. Но это не человеческий термин. Монах не может его знать. Ладно, ничего страшного. Хоть и подслушали их невольно. Пусть. Встал. Подошел к Зиме. Обнял, поцеловал в макушку. Шепнул на ухо.
       -Вот твоя новая жизнь. Принять их веру - обязательно. Это мой приказ. Остальное - на твое усмотрение. Никого не убивай, пожалуйста. Без веских причин, по крайней мере. Старое сгорело. Ну, как? Подходит?
       Она вывернулась, изогнулась, уцепилась за ЕГО рукав, всхлипнула.
       -Я еще увижу тебя, Повелитель?
       -Вряд ли. Ты умница Зима. У тебя все получится в лучшем виде. Этому священнику можно верить.
       -Вижу. Но...
       -Мне надо идти, Зима. Дел невпроворот.
       -Повелитель!
       -Да.
       -Я приму эту веру. Я буду молиться за тебя. Ты победишь.
       Прекрасные глаза заблестели от подступивших слез. Чтобы сдержать их, Зима приподняла лицо, прикусила губу. Справилась с собой. Заговорила с неожиданной грубой фамильярностью.
       -Чего уставился? Проваливай скорее, шевелись.
       Больше она не смотрела на НЕГО. Даниллин низко поклонился священнику.
       -Прощайте, отец Филарет.
       -Подождите, сын мой. Не хотите ли исповедоваться? Получить благословение?
       -Я другой веры, отец. И ждут меня дела беспокойные...
       Священник встал.
       -Вы достойный человек. Буду молиться о спасении вашей души. Ступайте с миром, князь.
       Даниллин выходя ощутил легкое прикосновение силы. О НЕМ, действительно, молились.
       -Прощайте.
       ***
      
       И что теперь делать? Простенький вопрос. Даниллин пригладил ладонью невидимый обрывок фиолетовой нити. ОН - тень тени, без постоянной подпитки - как ОН существует, кто бы объяснил? Теоретически это невозможно. Но Даниллин гораздо больше доверял практике. Подобный подход его частенько выручал.
       В данный момент физическое тело (якобы не реальное) настоятельно умоляло о кормежке. В пустом животе урчало. От изготовленных специально на приданое Зиме, двойных золотых червонцев, осталась парочка. В маленьком кармане на поясе. Неплохо. Для Моски крупная сумма. Не каждая семья за год и половину заработает. Даниллина, по его просьбе, выпустили в маленькую калиточку на заднем дворе обители. ОН медленно шел по переулку, вспоминая где поблизости видел корчму, или приличную харчевню, пол века назад. Самому стало смешно. Кой-какие приключения пришли на ум. И сожаление, что люди живут так мало. Ни тебе былых врагов, ни, что гораздо обиднее - былых друзей и подруг. Блин. Если кто из них и жив, так уж наверное, собственное имя позабыл в глубоком склерозе. Даниллин задумался, в последний момент уловил враждебный импульс. Чуть лбом о пузо самого рослого грабителя не стукнулся. Откуда берутся столь крупные экземпляры? Если хорошенько подумать, то не чересчур уж и изменилась Моска, и нравы обитателей. Как и пятьдесят лет назад, мрачные ребята решили, что одинокий балбес в хорошей одежде, легкая добыча. Даниллин решил не экспериментировать с развоплощениями и появлениями в более спокойном месте. Другое решение? Трансформироваться и запугивать парней? Зачем? Кто же знает - сколько силы ОН сможет взять неизвестно откуда, (этот вопрос еще открыт) и пустить в ход в другой, по-настоящему опасный момент.
       Ребята не успели произнести ни одной тривиальной фразы. Самый шустрый только раскрыл рот, полный гнилых зубов, собираясь остановить путника, небедного, судя по виду. И захлопнул. Потому, что длинноволосый тип со смуглой физиономией не размахивая руками, не меняя темпа движения, без всякой подготовки, взлетел на высокую стену. Этак запросто, согнул ноги в коленях и вознесся над головами лихих ребятишек. Легко пробежал десяток шагов по узкой каменной кромке, спрыгнул, оставив засаду позади. И пошел себе дальше, по своим, неизвестным грабителям делам.
       -Ни фига себе.
       Выдохнул вожак. Восхищенно сплюнул от избытка чувств. Нет, решительно, тормозить этого парня не стоило.
       -Точно кот.
       Удивился гнилозубый. Добавил.
       -Наш?
       Вожак оценивающе посмотрел на исчезающую за поворотом спину.
       -Нет.
       -Циркач?
       Не унимался шустрый.
       -Воин. Первоклассный.
       Обрубил вожак. Вздохнул отчасти восхищенно, отчасти завистливо. Был и он когда-то глупым щенком, мечтал найти мастера, стать настоящим воином...
       -Ух ты!
       Приплясывал гнилозубый. Вожак оглянулся. Кто его окружает? Чем он занят? Старая мечта разбередила сонную душу. Было и прошло. Отвесил ни в чем не виноватому шестерке оплеуху.
       -Ша.
       Скомандовал, переключаясь не без труда, на решение проблем насущных.
       -Ну-ка, глянь. Не подгулявшие купцы плетутся?
      
       ***
      
       В корчме было шумно. Алийские наемники горланили песни на родном языке. Сгрудившиеся за угловым столом пожилые мастера азартно спорили о чем-то. Уйти? Взгляд Даниллина скользнул по добела отскобленным полам. Нос жадно втянул упоительно вкусные ароматы с кухни.
       -Чего изволит гость?
       К нему подошел сам хозяин. Невысокий, нетолстый, немолодой бородач в красном переднике.
       -Гость очень голоден. Очень.
       Хозяин цепко и быстро оглядел Даниллина. Неведомым обычным людям образом безошибочно установив платежеспособность. Расплылся в довольной улыбке.
       -Пожалуйте за мной.
       Усадил не отдельно, пустых столов не было, с края, рядом с тихой компанией.
       -Подойдет?
       -Вполне.
       -С чего начнем?
       -Кувшин кислого молока. Хорошего росского хлеба, нет, не белого. Ржаного, с хрустящей корочкой. Цыпленка, огурцов, лука побольше - зеленого. Есть?
       -Да. А огурцы какие предпочитаете? Соленые? Малосольные? С хреном, с тмином, с чесноком?
       -Свежие.
       Хозяин согласно кивнул, явно делая мысленную зарубку. Он ничего не записывал, не чертил торопливо крючочки специальных помет, видно привык полагаться на память. Лицо у него было самое подходящее для владельца преуспевающей корчмы: якобы добродушное, простоватое, располагающее к себе, с быстрым умным взглядом. Даниллин закончил заказывать.
       -Пока все. Как тебя зовут?
       -Матвеем.
       -А по батюшке?
       Даниллин помнил росские обычаи. Род вели по отцу, упоминая его имя лишь у знатных или уважаемых людей.
       -Степанычем.
       -Посоветуй мне, пожалуйста, Матвей Степаныч, где можно приличному человеку переночевать. Давно не был в Моске.
       Хозяин прокричал распоряжения о заказе верткому мальчику, тот мгновенно исчез за кухонной занавеской, наклонился к столу.
       -А хоть и у меня. Для доброго человека наверху место найдется.
       -Баня есть?
       Матвей Степаныч одобрительно крякнул, пригладил бороду.
       -Неужто, гость хочет помыться с дороги? По-нашему обычаю? Ванн то мы не держим. Не романцы.
       Даниллин подтвердил.
       -Гость хочет не просто помыться. Гость хочет... как это... всласть напариться. Да.
       -У меня липовая баня. Я распоряжусь, чтобы ее хорошенько протопили.
       Он смотрел на чужеземного воина почти ласково. То ли спросил, то ли посоветовал.
       -Чуть позже. Лезть с набитым брюхом не след. Так?
       -Спасибо, Матвей Степаныч. Держи.
       -Это слишком много. Даже если будешь жить у меня месяц и есть в три горла.
       -У меня нет других денег с собой. Одна эта монета.
       Даниллин решил успокоить хозяина. Все верно. Двойными золотыми червонцами не каждый богач расплачивается.
       -Пожертвовал деньги в обитель. Это остаток. На жизнь и обратную дорогу. Разменяешь для меня?
       Лицо хозяина посветлело.
       -Хорошо.
       Подбежал мальчик с кувшином молока, большой глиняной кружкой и темными ломтями свежего ароматного росского хлеба на подносе.
       -Спасибо.
       Он удивленно стрельнул голубыми глазами. Благодарить его было не принято? Улыбнулся и опять исчез на кухне. Даниллин налил молока. Поднял глаза на хозяина.
       -Что не так, Матвей Степаныч?
       -Говоришь по-нашему, выглядишь как знатный воин с восточных земель, жертвуешь деньги на обитель, а сам не осеняешь знаком пищу.
       -Все так. Я иной веры. Выполнял просьбу.
       -У тебя был росский друг? Воин?
       Для обычного хозяина этот был излишне любопытен. Но дела в корчме шли хорошо. Стало быть Матвей Степаныч не ко всем совался с вопросами. Даниллин жадно, с удовольствием отпил молока. Решил придерживаться прежней версии о славном дедушке. Ответил коротко.
       -Да.
       -Россич?
       Степняки редко водили дружбу с россами.
       -Да.
       -Можно ли узнать твое имя, гость?
       -Я внук князя Ветрова. Слышал о таком?
       -Быть не может! Не может!
       -Почему?
       Кислое молоко на смуглом лице нарисовало белую полоску усов. Даниллин допил кружку, облизнулся. Хозяин сказал внушительно, четко.
       -Отец в долгу у князя. Это имя моя семья чтит. Ты не шутишь, парень?
       Вполне честно Даниллин ответил.
       -Нет, Матвей Степаныч. В твою корчму я попал случайно. Ни про какие долги твоего уважаемого отца не ведаю.
       Бородач долго смотрел на молодого воина.
       -Трудно поверить в такое совпадение. Как зовут тебя?
       -Как и деда. Даниил.
       -Даниллин Дю Лой?
       Если его назвали не росским именем, значит помнят?
       -Да.
       Зашел спокойно поесть называется. Вот везет, так везет. Сдвинул брови.
       -Мне уйти?
       -Господь с тобой. Я счастлив, что могу хоть чем-то помочь.
       Он недрогнувшей рукой положил перед Даниллином червонец.
       -Спрячь. Ты гость моей семьи.
       Поклонился низко, медленно. Не обращая внимания на удивленный гул голосов. Отошел работать. На Даниллина уставились едоки со всех столов. Не каждому гостю, видно, оказывал хозяин подобные почести. Ох, не каждому. Но, хоть тресни, не припоминался никакой Степан. Столько всего произошло за последнее время... Философские размышления погибшей основы, первичного себя и те помнились обрывками. Пострадала память? А тут какое-то важное для семьи Матвея Степаныча событие... Что же такого ОН натворил в Моске в прошлый раз? Лет эдак пятьдесят назад по местному времени? История с храмом и его настоятелем отцом Варсонофием сохранилась кусочками, не очень связанными между собой. А никакие трактирщики на ум не шли. Ну и, Бог с ним, с забытым Степаном.
      
       ***
      
       Баня оказалась бесподобна. Небольшая, с любовью и тщанием выстроенная. Маленький тамбур, квадратный со скамьями и столом предбанник, из моечной потемневшая дверь вела в парилку, устроенную, как положено, с липовыми полками, раскаленными камнями. В углу обретался кувшин кваса - поддавать пару. Длинная деревянная ручка, чтобы не ошпариться. Три новых только что замоченных в кипятке вениках. Дорогому гостю - на выбор. Хочешь дубовый, хочешь березовый, хочешь... Даниллин пригляделся, но последний не опознал. Крапива что ли? Ладно, не ЕГО печаль. Влез на полку. Вытянулся блаженно на прихваченном с собой расшитом воркующими голубками полотенце. Закрыл глаза. С забытым наслаждением вдохнул горячий ароматный воздух. Как давно ОН не был в настоящей росской бане. В парилку приоткрыли дверь, деликатно, не заглядывая прокричали.
       -Батя спрашивает, может помочь? Постегать веничками? Я умею.
       -Кто я?
       Лениво переспросил расслабленный Даниллин. В щель протиснулась кудрявая голова.
       -Степан, значится. Сын.
       Он был потрясающе похож на деда. Только веснушек не доставало. И Даниллин вспомнил.
      
       ***
      
       Пудовые кулаки коренастого крепыша ритмично погружались в пузо упавшего боярина.
       -На. На. На, погань.
       Даниил не без труда оттащил сопротивляющегося дружинника.
       -Хватит, убьешь. Перестань. Хватит, Степан!
       Молодой мужчина вырвался из рук друга, зло плюнул в окровавленное лицо толстяка. Коротко пнул в бок, медвежья шуба смягчила удар. Из канавы показались две щекастых морды. С хрюкающим испуганным возгласом нырнули обратно. В самом начале схватки Даниил сцапал за широкие пояса коротких тулупчиков обоих охранников Карпа Петровича, стукнул лбами, да и зашвырнул подальше, чтоб под ноги не лезли. Рослые парни уяснили что по чем и притворились полумертвыми. Благоразумно не встревая. Боярин может потом еще и не убьет, а этот степняк запросто. Пикнуть не успеют. Ой, что творится. Что творится! Тем временем Даниил обнял друга за талию и повел вдоль по улице. Размышляя, во что может вылиться сегодняшнее безрассудство для худородного, бывшего холопа, поднявшего руку на росского вельможу. Невеселая думка думалась.
       Серое месиво чавкало под ногами. Мягкие сапоги, пригодные для боя и скачек, совсем не годились для моской зимней улицы, тонули выше щиколоток, промокали. У россичей обувь была иной. Даниил уже переговорил с мастером, заказал себе две пары новой, по образцу дружинной. На широком твердом каблуке, прошитую снаружи, из особым образом выделанной кожи.
       Вдруг Степан крепко взял друга за ворот иноземного кожаного кафтанчика. Пошел снег, крупный, мягкий. Белые хлопья падали на макушку отчаянного дружинника, запутывались в золотых кольцах бородки и пышных усах. От этого вид у россича был забавный. Плюшевый мишка, да и только. Но голос дрожал от ярости.
       -Скажи, скажи мне. Не прав я? Да? Смолчать должен был? Он бабу мою принародно опозорил, а я утереться и все?
       Рукавицы Степан потерял, шапку тоже. Даниил провел ладонью по волосам друга, стряхивая снег, не торопясь отцепил палец за пальцем его руки.
       -Меня то чего хватаешь? Олух. В терем пошли.
       -Жалиться? Кляузу подавать?
       Даниил легко постучал пальцами по упрямому лбу друга.
       -Точно говорю, олух. Безо всякого суда засекут плетьми. К князю надо, на суд. Он боярин. А ты?
       Степан рванулся зло.
       -Рылом не вышел, да? Худородный.
       -Ой, олух. То не я придумал. Мне ты друг. Пойду с тобой. Выручать. Мое слово против боярского.
       Происходящее ни капли не нравилось Даниилу. Лезть в драку с Карпом Петровичем для простого дружинника было смерти подобно. Но кто ж виноват, что жена у Степана хороша, как сказка? Только не друг воин из далекой восточной страны. Приехавший в моские земли по делам личным, секретным. ОН волок отчаянного бородача в терем. Чтобы как положено по местным обычаям объявить обиду. Княжеский суд не всегда справедлив, но он много лучше тайного самоуправства озверевшего оскорбленного боярина. Пришла на ум зеленоглазая, с аппетитными ямочками на щеках Катерина, дочь Василия. Первая красавица среди местного купечества, вышедшая замуж не по родительскому мудрому сговору, по своей воле. Как она лукаво и тонко улыбаясь подавала восточному гостю пряный горячий мед, ставила на стол пироги.
       -Откушайте, чем Бог послал.
       Коса мела чуть не по полу, край сарафана обшитый атласной лентой, колыхался заманчиво, ямочки на щеках исчезали и появлялись.
       -Спасибо любезная хозяюшка.
       Как бы боком не вышла Степану его горячая любовь. Слишком хороша, для простого дружинника, оказалась купеческая дочь. Нраву веселого, избалованная чадолюбивым батюшкой. Улыбнулась на базаре важному боярину, засмотревшемуся на нее. Да и пошла дальше. Не послушалась окрика, не остановилась. Показалось боярину это оскорбительным. Народ захихикал. Догнал он с холопами красивую молодую бабу. Разговор у них не заладился. Оттолкнула Катерина боярские жадные руки. Вспыхнул Карп Петрович уже не от вожделения, от обиды. Да и велел холопам подсобить. Навалились, схватили бабу. Самолично боярин по личику прошелся, кулаком. Дорогим перстеньком рассадил соболиную бровь. Сорвал платок, намотал на запястье длинную косу, оттаскал истово, с удовольствием, с приговорами.
       -Знай холопка свое место.
       Отпустил наконец, ушел довольный. В толпе Катерину конечно узнали. Кто пожалел, а кто и посмеялся. Подобрала она платок, прикусила распухшую губу, да и бросилась домой к заступнику мужу. И вот, что из всего этого вышло. Хорошо еще удалось приволочь дружинника в терем, предстать пред очами господина.
       -Не стерпел я того. Суди меня батюшка князь. Суди, как положено.
       Молодой, строго насупившийся, мужчина в дорогом платье, окруженный советчиками и близкими боярами велел.
       -Завтра до полудня. На моем дворе. Быть и тебе и Карпу Петровичу.
       Круто повернулся, ушел. Степан вздохнул.
       -Зря я тебя послушался. Чего добились?
       -Не подпалят тебя ночью. Понял? А утро вечера мудреней, как у вас говорят.
       Дома было тихо. Катерина с подвязанным чистой тряпкой опухшим от побоев и слез лицом, подала щи. Дети не шумели. Спрятались у старой няньки. Прибежали проведавшие про беду от разговорчивых соседей старшие братья Степана.
       -Уж натворил дел, натворил. Всем достанется. Карп Петрович злопамятен, богат, вхож к молодому князю.
       -Удружил, неча сказать.
       -С ума спятил.
       Даниил слушал почти что бабские причитания в пол уха. В семейные ссоры лучше не лезть. Это ОН еще лет триста назад понял. Обнял друга.
       -Завтра дождись меня. Вместе пойдем.
       Вежливо попрощался со всеми и отправился к себе. Хорошенько выспаться. Приключение так приключение. В первый раз, что ли?
       С утра начал собираться голодным, только и выпил кружку теплой воды. Тщательно пригладил волосы. Протер ножны мечей. Надел под кафтан дорогую рубашку. Повесил на шею толстенную цепь с амулетом. Нацепил на пальцы золотые перстни. На княжеское окружение следовало произвести впечатление. Оседлал злющего вороного жеребца, на которого завистливо косились все здешние витязи. Вдова, с ней ОН провел не одну жаркую ночь, повалилась в ноги с воем. Тоже прослышала про суд. Про то, что ее касатик ненаглядный к злодейству причастен. Осенила знаком. Хотела руку поцеловать, Даниил не позволил. Выбежала со двора следом, не стыдясь соседей, простоволосая и заплаканная. Причитая в пол голоса, прижимая к лицу мягкие ладони, прикусывая пальцы. Вот она - длина бабьего счастья - с воробьиный клювик. Отнимает судьба касатика! Злодейка!
       -Ой, горе мне, горе!
       Жеребец пританцовывал на пушистом свежем снегу. Капризно выгибал шею, грыз удила. День обещал быть ясным, приветливым. На бледно голубом небе ни клочка. Даниил обернулся к расстроенной вдове, махнул на прощание.
       -Не поминай лихом, Анна Тимофеевна! Если что... Вперед, Зверь.
       Поселяне, по большей части кузнецы и купцы из небогатых, приветливо раскланивались. За те несколько месяцев, что провел в Моске, вежливый и невероятно сильный воин успел нажить доброжелателей. Зверь гарцевал под всадником, притворялся сердитым, коротко фыркал. Даниил ласково погладил крутую гладкую шею. Похлопал ладонью. Сжал бока коленями, ОН не любил без нужды понукать коня, не носил шпор. Зверь и так ЕГО боготворил, бегал по пятам точно собачка. В бою или грозной ситуации слушался беспрекословно. А в свободную минуту, по дороге просто, отчего ж и не пошалить? При всем при том, вид он имел донельзя гордый. Даниил подозревал, что смышленый жеребец прекрасно понимает сущность горячо обожаемого всадника.
       Ехать по мохнатому белому покрывалу, наброшенному на улицы щедрой рукой зимы, было приятно. Ни предстоящее испытание, ни тревога за друга не смущали покой, разлившийся в душе воина. ОН с удовольствием дышал, легкий мороз пощипывал щеки. Зверь игриво взбрыкивал. Огромные, как суповые миски - копыта, оставляли отпечатки на снегу.
       Возле дома Степана собрались любопытные. Просто удивительно, с какой скоростью распространяются между людьми плохие вести. Вся окраина уже знала: про позор Катерины, про избитого боярина, про предстоящий суд. Друзей дружинников Даниил не увидел. Оно и понятно. Если оправдают Степана, во что никто не верил, враз сбегутся. А так? Не гоже светиться. Легко самому в чужой беде замараться. Даже братья на глаза не попались. По своим углам отсиживались? Спрыгнул на снег. Приказал дорогой зверюшке.
       -Стой здесь. Жди.
       Привязывать коня Даниил не любил. Оставлял ему простор для маневра. Не кляча тяжеловозная. Не сбежит от хозяина. Зато на свободе обученному боевому жеребцу удобнее будет возможного вора прибить. Ежели какой дурак польстится. Пока таковые не сыскивались. Он скорее опасения внушал, чем желание приблизиться. Молодец! Погладил по морде, не удержался поцеловал в теплые раздувающиеся ноздри. Повторил строго.
       -Жди.
       Зверь прихватил хозяйское ухо. Подержал мгновение, отпустил. Как не любить такого озорника? В доме никого кроме хмурого Степана не оказалось. Он сидел на дубовой скамье, обувался. На побледневшем лице ярче проступили веснушки.
       -Привет, дружище.
       -Здрав будь.
       -А!
       Тяжело отмахнулся. Встал. Поникшие плечи, тусклый взгляд. Даниил понял - друга мучил страх. Страх, переходящий в отчаяние. Сошел вчерашний задор, ни капли не осталось. Все выпила бессонная ночь, до донышка. Даниил одновременно испытал легкую брезгливость и жалость. Порой ОН забывал о своей сути, чувствовал себя отчаянным воином и только. Тот, кто не умел отогнать панику, скрутить в кулаке, вызывал ЕГО неприязнь. Несправедливую неприязнь бессмертного.
       -Пошли.
       -Спасибо, что не оставил. Я ведь не ровня тебе. Ты ж, вроде наших бояр.
       Даниил не стал сейчас уточнять, что выше, на много порядков выше. Хлопнул друга по широкому плечу.
       -Пора.
       Странный каприз памяти подбросил картину знакомства с бравым дружинником.
      
       Подгулявшие молодцы, наемники, решили потесать кулаки о непривычно выглядевшего красавчика. Даниллин был в Моске хорошо если третий раз, каждый не больше чем пара недель, обычаев толком не ведал, старательно впитывал язык, слушал. Когда отшвырнув столы, к НЕМУ пошли две четверки пьяных и глупых бугаев. ОН быстро вскочил, прислонился к стене, потянул из ножен мечи. Досада какая! Отдохнул незаметно, называется. Неожиданно услышал в стороне веселое, разрезавшее тишину восклицание.
       -Во, ироды! Восьмером на одного. Это не по-нашему.
       -Я тоже не ваш.
       С трудом выговаривая росские слова Даниллин посмотрел в лицо парня, вставшего рядом. А дальше болтать стало некогда. Неведомо почему ввязавшийся в драку крепыш засучил рукава, демонстративно не трогая топорика на поясе и пошел месить нападающих. Меткий пинок в колено, четкий и сильный удар в подбородок. Даниллин убрал ладони с рукоятей мечей, подхватил тяжелую табуретку. И составили они вдвоем с коренастым россичем прекрасную пару, слаженно усмирявшую разгулявшихся наемников (понадеялись выродки на количественный перевес).
       -Мы вас не числом, умением возьмем.
       Задорно пообещал веснушчатый бородач главарю. Спустя короткое и очень оживленное мгновение крикнул Даниллину.
       -А ты подраться не дурак, иноземец!
       Тут же рявкнул: "Ого!" - быстро приседая, чтобы пропустить летящее и вопящее тело, отправленное Даниллином по отлогой дуге прямо в кухонную дверь. Оттуда как раз послышался шум удара, звон бьющейся посуды и громкие женские вопли.
       -Я воин.
       -Хо-ро-ший.
       В паузах веснушчатый бородач впечатал в бок одного из последних врагов локоть, подставил под лицо падающего свое колено, и от души пнул, чтоб под ногами не мешался.
       -Полежи в стороночке.
       Даниллин рассмеялся. Поле боя очистилось через малое время. За разгром в корчме заплатили пострадавшие. А набежавшая, после конца драки, стража, переговорила с обоими, расспросила хозяина - кто начал? Да и удалилась, прихватив присмиревших наемников. Степана стражники узнали. Один из них пошутил.
       -Лихо кулаками машешь, дружина!
       Тем самым невольно объяснив Даниллину откуда такое солидное умение крушить чужую плоть у заступника. Познакомились. Выпили хмельного кислого кваса. Пообедали. Даниллин был рад, что не пришлось убивать идиотов. Проблем ему в Моске не хватает лишних? В одиночку дел бы натворил.
       -Спасибо, Степан. Спас.
       -От них что ли?
       Заржал бородач.
       -Да ты едва ли не лучший боец, кого в жизни видеть довелось. Спас... Ой, не могу. Я его спас. Идиотов да, уберег. Согласен. Достал бы ты мечи, как пить дать, побил да покалечил. Как говоришь, зовут тебя?
       -Даниллин Дю Лой.
       -Не выговорю, прости. По нашему можно перекрестить?
       Даниллин задумался, улыбнулся.
       -Дю Лой будет, как у вас Ветер. Ветров, так?
       -О. Совсем другое дело. Данила Ветров. Значит Дюлой это ветер?
       -Лой.
       -А дю?
       -Титул.
       -Ты знатный?
       В вопросе парня проскрипело отчуждение. Даниллин легко преодолел обозначившуюся яму.
       -Моего племени больше нет. Ни единого человека. Никого из родни. Я один. А титул мой отец заслужил сам. Он был из простых воинов.
       -А.
       Так и познакомились, спились и спелись. У Степана оказался редкостный силы голос. Даниллин даже думать о себе стал исключительно как о Даниле, Данииле Ветрове. Все шло так замечательно. До вчерашнего дня...
      
      
       ОН посмотрел как друг встает на колени перед висящим в красном углу образом, торопливо и отчаянно шепчет короткую молитву, кладет земной поклон. Выпрямляется и заявляет внезапно.
       -Данила!
       -Да?
       -Не ходи со мной. Ты чужак у нас. А боярин скажет, да и люди его, что злодействовал, ихние хари крушил, вместе со мной.
       Даниил ласково взял крепыша за плечо. Сожаление, что этот короткоживущий слаб, растаяло. ОН почувствовал странную радость. Так приятно, что не смотря на страх, Степан ведет себя мужественно. О друге думает. Золотая душа у парня. Чистейшей пробы! Ответил спокойно, с тайной усмешечкой.
       -А я не бил? В стороне стоял? Или мимо проходил?
       Точно два подростка они уперлись лбами, нажали. Даниил был выше ростом, Степан шире в плечах. Пободались немножко, как задиристые телята. Вышли на улицу. Зверь, почуяв любимого хозяина, громко заржал, впечатал в снег копыто, выгнул шею, оглядываясь, не заденет ли? Ударил задними ногами взметывая белый фонтан. Брык! Вопль издал, оглушительный. Ржанием его назвать было трудно. Скорее трубный глас. Я! Это я! Вот я какой удалец молодой! В соседних дворах завистливо вздрогнули жеребцы, повели чуткими ушами жадно и радостно всхрапнули кобылы.
       -Ишь, разрезвился.
       Несерьезно укорил хозяин озорника. Похлопал по тугому крупу. Провел ладонью по гладкому боку. Друг позавидовал.
       -Эх, и коняга у тебя, Данила. Царская просто.
       Решив ответить шуткой Даниллин проворчал.
       -Ага. А где твоя кляча?
       -Туточки.
       Степан сумрачно улыбнулся. Его соловая лошадка с крепкой грудью и мохнатыми ногами была очень выносливой и резвой. Невзирая на неказистую внешность. Впрочем, знатоки кобылку хвалили. Он ее как раз вывел из конюшни. Зверь потянулся к доброй знакомой, всхрапнул ласково. Мила его внимание приняла снисходительно. Она вышагивала с достоинством. Всадники неторопливо поехали навстречу с судьбой. Степан снова нахмурился, завздыхал. Даниил жевал сосновую веточку, сорванную по дороге. Лично ЕМУ ничего не грозило. Что бы там ни думал несчастный россич.
       Во дворе они увидели боярские сани, десяток его холопов. Сам Карп Петрович был в тереме у молодого князя, не иначе. Степан совсем приуныл. Даниил смерил нагло скалившихся молодцев тем особенным взглядом, на которые был великий мастер. Холопы старательно поотворачивались, лыбиться перестали. А то эдак можно и до суда не дожить. Подумал каждый из них. И то верно!
       Призванные на княжий суд дружинник и его чужеземный товарищ спешились. Зверь злился, чувствуя плывущие в воздухе раздражение и агрессию, направленные на его обожаемого всадника. Бешено выдувал пар из расширившихся ноздрей, косил блестящим шоколадным глазом на людей.
       -Успокойся, милый. Никто твоего хозяина не обидит.
       Даниил обернулся к княжеским и боярским холопам, громко посоветовал.
       -Без меня к жеребцу не приближаться. Покалечит. Может и убить.
       Пустое пространство вокруг коновязи увеличилось вдвое. Холопы отпрянули, наблюдая как жуткого вида чужеземец со своим бешеным животным заговорил точно с человеком. Попросил.
       -Веди себя хорошо.
       Снял перевязь с мечами, приторочил к седлу. С оружием перед князем на суду не стоят. А доверять два драгоценных клинка старой булгарской стали кому чужому Даниил не собирался. Не совсем безмозглым был. Зверь прижался темной, прекрасно вылепленной головой к плечу человека. Даниил похлопал ладонью, погладил, ласково оттолкнул.
       -Все.
       Отбросил на спину капюшон. В Моске их изредка носили только священники. На странный головной убор многие косились. Но не здесь и не сейчас. Даже длинные волосы, затянутые в тугой гладкий хвост не спровоцировали насмешек. Характер чужеземца и причина ЕГО появления здесь, вызывали если не уважение, так справедливую опаску. Степан давно привязал кобылку. Неторопливо отряхивал рукавицей снег с обуви. Даниил спросил у друга.
       -Нас позовут? Здесь будем ждать?
       Бородач пожал плечами.
       -Откуда ж мне знать. Первый раз попал на суд.
       -Ты дружинник. Разве не видел судов ни разу?
       -Видел.
       -Ну и?
       Степан коротко вздохнул.
       -Князь выйдет сюда. Сам.
       -А говорил, не знаешь.
       В расслабленном поведении Даниила была некая нарочитость. Сейчас все во дворе молчали, слушали их разговор.
       -Спел бы что ли.
       -А?
       -Спой, говорю. Что-нибудь душевное.
       Степан посмотрел на друга, точно на спятившего. Покачал головой.
       -Ну, ты даешь.
       -Про ночь, например. Во всю глотку не ори, конечно. Не в чистом поле.
       Теперь Степан тоже улыбался. Белые крупные зубы, одного переднего не достает, борода в тугих колечках, пышные усы. Россыпь золотых крапин на лице, не исчезающих даже зимой. Зря ли жена дразнила его Солнцем Меченым? Эх!
       -Была не была!
       С размаха хлопнул себя по бедру отороченной мехом красной рукавицей. Снял шапку, запрокинул к небу голову.
       -Ой, разгулялись, разгулялись.
       В темном небе облака да тучи.
       Звезды сокрылись, мое сердце сжалось.
       Что добра молодца мучит?
       Что добра молодца мучит?
      
       Такого певца в Моске Даниил больше не встречал. Пока во всяком случае. Голос заполнил двор, не рвущийся в надсадном крике, спокойный, чистый. Верхние ноты певец брал легко, растягивая звонко, переливчато. Мелодия, полная скрытой страсти, расправила крылья, устремилась к небу. Даже враги невольно заслушались.
       -Ой, мне есть повод закручинить
       Плетью коня погоняя.
       Не задержалась беда, приключилась.
       Коршун голубку терзает.
       Коршун голубку терзает...
      
       Из распахнувшихся дверей на крыльцо выплеснулась группа дружинников, вышел и сам князь. Степан то ли не расслышал, то ли хотел допеть.
       -Ой, я стрелу спущу заветную.
       Вострую, напиться черной кровушки.
       Ой, призову любодея к ответу.
       Не пожалею головушки.
       Не пожалею головушки.
      
       Ой, разгулялись, разгулялись.
       В темном небе облака да тучи.
       Звезды сокрылись, мое сердце сжалось.
       Что добра молодца мучит?
       Что добра молодца мучит?
      
       Странная вышла песня. Горькая до невозможного и сильная. Напоследок голос взметнулся яростно и неистово.
       -Мучи-и-и-и-ит...
       Нота тянулась невероятно долго и звонко, не теряя глубины, да откуда такой запас дыхания у парня? Даниил покрылся мурашками, так невероятно красиво закончил Степан петь. Даже головой встряхнул, отгоняя наваждение. Кто-то из свиты князя громко вздохнул в наступившей пронзительной тишине.
       -Ай да молодец, обидчик мой.
       Зло проскрежетал боярин.
       -Здоров глотку драть.
       Князь покосился на Карпа Петровича с толикой неодобрения. Сел в подставленное слугами креслице. Велел боярину коротко.
       -Стань там. Рядом. Судить вас буду. По завещанному дедами обычаю, по своему праву.
       Даниил рассматривал безусое почти мальчишеское лицо Владимира. Румянец на гладких щеках от мороза, или волнения? Прямая спина, гордо задранный подбородок. Щенок еще, совсем щенок. Хотя... От свеев отбился, задал перцу степным бандам на дальней границе, и если дружина не ворчит, слушается, если на улицах Моски порядок, может и не безнадежен юный правитель. Возмужает, наберется мудрости. Только доживет ли Степан, бывший холоп, поднявший руку на боярина до этого? Тем временем князь обратился к Карпу Петровичу.
       -Поведай, ближний боярин, что произошло между тобой и этими людьми.
       Слушая бредовый навет Степан покрылся красными пятнами сдерживаемой бессильной злобы. Даниил же, широко расставив ноги, улыбался безмятежно. ОН умел не мерзнуть, весьма полезное умение для степи или росских морозов. Не переминаться с ноги на ногу, не сутулиться. Выглядеть с достоинством. Ну и что, что голова не покрыта? ЕМУ не холодно. Блестят черные волосы. Рукавицы давно спрятал. Скрестил руки на груди, ярко засверкали перстни, прищурился. Зная, что выглядит опасно и внушительно.
       -Хорошо. Теперь пусть скажут мой дружинник и... воин-иноземец. Кто таков? Говоришь ли по-нашему?
       Даниил поклонился низко, с максимальной достойной дворянина вежливостью. Но не как холоп. В толпе прозвучал гул.
       -Меня зовут Даниллин Дю Лой. Я могу говорить на твоем языке, милостивый князь.
       -Кто ты?
       -Мое имя можно перевести на росский. Князь Даниил Ветров. Отец был правителем. Далеко отсюда. В степи. Моя страна погибла, когда я еще не родился.
       -Свеи?
       -Нет, желтая лихорадка, милостивый князь.
       -Кто-нибудь может подтвердить твои слова?
       -Здесь, нет. Только мои мечи. Но разве благородному правителю не достаточно честного слова воина?
       -Не на суде.
       -Хорошо. У меня есть монеты, которые чеканил отец. С его профилем и именем. Мы очень похожи.
       -Покажи.
       Даниил особым свистом позвал Зверя. Конь послушался мгновенно. Сквозь расступившуюся толпу он подбежал к хозяину. Застыл рядом.
       -У тебя великолепный жеребец, воин.
       -Он достоин меня.
       В свите князя заулыбались. Даниил вынул из сумки кошель, достал золотой блестящий диск, протянул подошедшему дружиннику. Князь задумчиво рассматривал монету с узнаваемым профилем. Длинный хвост, гладкий лоб, нос. Кто-то шепнул.
       -Похож то как...
       Еще бы! На самом деле двести лет назад Даниллин монеты и чеканил. Не лично, разумеется. Ювелиры его двора. Нечего сказать, покуролесил в одном из затянувшихся приключений.
       -Что на ней написано, на обратной стороне?
       Осведомился юный правитель.
       -Сила и честь.
       -Хороший был девиз.
       -Почему был? Есть. Я еще жив, светлый князь. Хоть и остался один от целого народа.
       Сурового вида воины в свите переглянулись одобрительно. Россичи ценили храбрость.
       -Ты путешествуешь без слуг?
       -Мне они не к чему. Я господин без подданных.
       -Расскажи, мне... чужеземец, называющий себя князем Данилой Ветровым, что произошло вчера.
       Говорить, судя по всему, следовало образно (россичи были весьма эмоциональным народом), но кратко.
       -Твой ближний боярин очень большой женолюб.
       ОН угадал тон, произнеся последнее слово так, что даже князь невольно, хоть и коротко улыбнулся.
       -Супруга твоего дружинника очень красива. Катерина дочь Василия. Боярин избил ее публично, на базаре, за то, что отказалась потешить его плоть. Но она верная мужняя жена, не девка из корчмы. Друг мой виновен, что впал в праведный гнев и наказал развратника сам, своей рукой, а не прибег к твоей власти, милостивый князь. Вот и все.
       -Лжу напускаешь!
       Крикнул озлобленно Карп Петрович.
       -Иноверец! Злодей!
       Даниил не ответил, поклонился князю, отошел к другу. Встал рядом с понурым Степаном.
       -Ответь и ты, мой дружинник.
       -Прости за самоуправство, господин. Если сможешь. Я в воле твоей. Данила все как было рассказал.
       Юноша, облеченный властью, подытожил.
       -Слово моего боярина против слова дружинника и его друга, иноземного воина, именующего себя князем Ветровым. Хорошо.
       К нему наклонились, Даниил таки вызвал в некоторых симпатию, зашептали, что можно допросить жену дружинника, поискать свидетелей сцены на базаре. Владимир отверг подсказку, поморщился, громко сказал.
       -Дружинные люди мои не считаются худородными, даже если вышли из такой семьи. Не холоп обидел боярина, а воин. Быть воинскому праву. Кто может постоять за честь твою, боярин? Сам не выйдешь?
       Пузатый и немолодой Карп Петрович нахмурился, посетовал.
       -Стар я и слаб. Давно не держал меча в руках. Мой доверенный человек - Онисим не даст погибнуть по клевете и лже.
       В толпе умолкли, словно прозвучало имя нечистого. Степан взялся рукой за ворот, точно ему стало труднее дышать. Князь посмотрел на своего дружинника.
       -А ты, Степан?
       Но Даниил не дал другу ответить.
       -Светлый князь, дозволь мне.
       Веснушчатый бородач рывком обернулся к товарищу.
       -Смерти ищешь? Не слушай его, княже. Он не знает наших обычаев. Моя вина мой и ответ.
       В его глазах черной стеной встала безысходная тоска. И Даниил решил, что слава неведомого ему бойца по имени Онисим - это слава убийцы. Князь приоткрыл рот. Но объявить ничего не успел. Даниил коротким толчком уронил друга в снег, стремительно пнул раз, другой. Степан застонал и скорчился. Все произошло необыкновенно быстро, вмешаться никто не успел. Дружинники только еще повытаскивали мечи из ножен, как сцена завершилась. Даниил отступил на шаг, от покалеченного им друга. Вскинул руки, показывая, что более ни на кого не собирается нападать - чтоб дурную стрелу не словить. Вон уже изготовились, хоть и с изрядным запозданием. Князь остановил своих людей.
       -Нет. Не трогать! Говори - зачем?
       Перекрыв возмущенный рев толпы чужеземец просто и спокойно объяснил.
       -У твоего дружинника сломаны два ребра, светлый князь, отбито бедро. Он не сможет выйти на поединок.
       Длинноносый седой воин со старым ужасного вида шрамом на подбородке и скуле, стоящий прямо за спиной князя хмыкнул, наклонился, шепнул на ухо что-то, не слышное никому кроме них двоих и... Даниила, который человеком не был и много чего умел невозможного.
       -Пусть.
       -Чудишь дядько.
       Ответил Владимир тоже шепотом, но после паузы громко провозгласил.
       -Что ж, раз мой дружинник... болен и не может выйти на бой, его место займешь ты, чужеземец.
       Степан, придерживая грудь рукой, уже поднялся на колени. Даниил приблизился, протянул руку - помочь встать. Бородач зло оттолкнул ее, зашипел от боли, выпрямился. Снег в бороде, на воротнике и холод в глазах. Даниил отвернулся. Это подождет. Не стал слушать обидных слов, отошел к Зверю. Заметив, впрочем, что кто-то из дружинников кинулся на выручку к Степану. Стоял себе, дышал ровно, заплетал косичку в шелковой гриве. За левым плечом кашлянули.
       -Ты вот что... Данила. Ты все правильно сделал. Молодец. Не по зубам Степке Онисим. Увы. А прищемить ему хвост давно пора. Ты меня старика послушай. Любит этот ирод бить подло, снизу в пах. Левша. Но начать может с правой, тебя путать будет. Сапоги с острой кромкой, как ножом брюхо вспорет. Не подпускай близко. Если схватит - сомнет. Думаю, ты побыстрее будешь. Живот у него крепче каменного, и лоб тоже. А еще он пускает в ход зубы. Гаденыш. Бают также, может и не врут, что мажет ядом ногти. Царапнет - ты и ослабнешь. Понял?
       -Спасибо. Помочь решил почему? Я ж чужой.
       -Ты против черта выходишь, парень. Не обманывайся его рожей. Ну, бывай.
       Он уже шагнул прочь, седой наставник молодого князя, да тихий голос чужеземца остановил.
       -Ты честен и не богат. Скажи, об заклад у вас, у россичей принято биться?
       -Да.
       -Если слава Онисима так велика и ужасна, а друзья боярина все при тугих кошелях - можешь хорошо заработать.
       Даниил бросил через плечо короткий и хитрый взгляд. Поблекшие, похожие цветом на лед, затянувший полынью, глаза седого воеводы потемнели.
       -Так ли?
       -Верь мне.
       Даниил небрежно стягивал с пальцев дорогие перстни.
       -Эти игрушки подержи пока, пожалуйста. Мешать будут.
       Старик посмотрел на переливающиеся в своей мозолистой ладони камни.
       -Как скажешь... Данила.
       -Спасибо, воевода.
       -Меня Силой Куприянычем величают.
       -Онисим убил близкого тебе человека?
       Воевода не ответил, насупился, седые брови соединились над переносицей, отвернулся, ушел. И ладно. Не до того. Был бы Дю Лой человеком - готовился, собирался с духом, возносил молитвы. Тревожно ждал - что же за Онисим такой? Старался собрать волю, настроиться должным образом... Вспотел бы наверно. Присутствовала во всех приключениях Даниила некая неправильность. ОН играл, всегда. В любой, самый отчаянный момент. И никогда не боялся. Что ЕМУ могло грозить? Ну убьют... Короткая вспышка боли? Отключение. А дальше по желанию, на выбор. Воскресать из мертвых, или лепить новое тело. ОН и к приятелям своим, самым лучшим, относился двусмысленно. Редкий раз, ненадолго забывая о пропасти, неизбежно разделяющей ЕГО и короткоживущих. Глупо, конечно. Влез в чужую шкуру - изволь соответствовать. Мерзни, испытывай голод и жажду, пробуй на вкус оттенки эмоций. ОН так и поступал обыкновенно, запрещая себе прибегать к сверхчеловеческим способностям. Намеренное самоограничение позволяло вжиться, и в самом деле начать чувствовать. А именно разнообразных переживаний искала ЕГО душа. Сейчас Даниил отстраненно наблюдал, как высыпавшие во двор дружинники расчерчивают место - круг диаметром в пять метров. Как воевода с длинным носом, было в его профиле нечто орлиное, не торопясь обходит пожилых осанистых бояр, коротко переговаривая с каждым. Взгляды россичей то и дело скрещивались на фигуре непонятного чужеземца. Даниил легко мог угадать, по выражению лиц кто из присутствующих симпатизирует Степану. Эти люди его жалели. В победу никому неведомого худощавого парня не верил никто. Воевода и тот, при всем немалом опыте лишь допустил небольшую возможность иного исхода. А ведь разбирался в воинах и умел оценить бойца - каков будет в деле - по походке, движениям, манере себя вести. Даниил несомненно выглядел опытным и опасным. Но вот насколько? Лезет же в голову разная чушь. Поднял голову и посмотрел на небо. Холодное зимнее солнце посмеивалось с высоты.
       -Эй, чужеземец!
       Тонким голосом ЕГО окрикнул мальчик, видимо личный слуга кого-то из свитских. Он переминался с ноги на ногу, не зная как себя вести с человеком не испугавшимся выйти против Черта Онисима. Некоторые, мальчик слышал, сочли заступника Степки бесстрашным идиотом. Он тоже хихикнул издали, но сейчас в двух шагах от смуглолицего, с гладкими бритыми щеками, (смешные же обычаи бывают у иноверцев) воина, понял, что от недостатка ума или избытка самомнения этот парень не страдал. Конь, эх и конь, у князя похуже будет, ласкался точно умная сторожевая собака. Бросил на мальчика взгляд, счел его не стоящим внимания, и опять радостно переключился на любимого хозяина.
       -Господин.
       Улыбка тронула губы чужеземца.
       -Что тебе, малыш?
       -Может у тебя есть какая нужда? Можешь зайти в терем, подождать в тепле. Я провожу, покажу.
       -Спасибо. Ничего не нужно.
       -А моего отца зовут Даниилом.
       Вдруг сказал мальчик и застеснялся, даже кровь прилила к щекам. Опустил глаза, поддел мыском старого сапожка снег. Зверь фыркнул недовольный, что хозяин отвлекся и перестал ласкать его, слегка прихватил край капюшона, потянул к себе.
       -Не озоруй.
       Велел Даниил. Но в голосе не было строгости. И Зверь не послушался. Даниил шутя погрозил себе за спину кулаком. Никакого эффекта. Жеребец продолжал мешать. Юный слуга замялся, точно хотел спросить о чем-то, но не посмел. Быстро поклонился, признавая в Данииле знатного человека, и умчался прочь.
       -Хватит.
       Теперь хозяин действительно приказывал, пришлось отпустить капюшон. Зверь никогда не ошибался, Даниила это попеременно то забавляло, то удивляло. Суета вокруг стала пахнуть нервозностью и предвкушением зрелища. Пощекотать нервы видом чужой крови - древняя человеческая забава: жестокая и неизбежно популярная. Из конца в конец двора прошелестело имя Онисим... Онисим... Черт Онисим...
       Даниил посмотрел не глазами, так как ОН умел, сразу вокруг себя, сверху и отметил яркий грязно багровый всполох. Боец Карпа Петровича был не прост, очень непрост. Сила вихрилась над его головой, клокотала в огромной вибрирующей воронке, возносящейся неизвестно куда. Прожорливая труба требовала постоянной подпитки, а что может быть лучше чужой ослепляющей боли, предсмертного стона, переходящего в агонию? Человек прикормил, посадил себе на плечи жадного паразита, бесконечно требующего очередной порции. Вот где крылись истоки садизма и немереной жестокости Онисима. Он привык к заемной страшной мощи, уверенности, безнаказанности. Кто мог противостоять ему? Карп Петрович громко и радостно приветствовал своего любимчика, потрепал по щеке, посулил награду. Покивал в сторону Даниила, поганого чужеземца, ввязавшегося не в свое дело. Даниил уловил издали смятение и тоску Степана. Мучается, бедолага, отчаянно злится на друга, клянет себя на чем свет стоит, ненавидит и боится Онисима и... радуется, радуется, что будет жить сам. Даже такой ценой. А признаться себе в столь подлом чувстве не хочет, вот и бесится еще больше. Дурачок. Ладно, не до него. Даниил старательно притемнился, чтобы не пугать противника до поры до времени. Но воронка невидимого обычным глазом силового смерча над головой Онисима тревожно вздулась, по ней прошла волна. Заметила непорядок? Уловила что-то? Даниил посмотрел на врага глазами, впервые. И откровенно удивился. Что там воевода советовал: не обманываться рожей защитника Карпа Петровича??? Рожей, значит? Ну и ну. Сколько же зла надо сотворить, чтобы заслужить прозвище черта и паническую ненависть при этаком ангельском личике? Онисим был великолепен. Ему еще не исполнилось тридцати лет. Гладкий, без морщинки лоб. Огромные синие глаза, густые соломенные кудри, бычья шея - богатырь из сказок да и только! Пышные ресницы кокетливо загибались вверх. На бледной коже, на щеке чернела родинка. Плечи невероятной ширины. Грудные мышцы выпирали тугими плитами. Руки толщиной едва ли не в бревно. Живое воплощение росской красоты и силы, а не злодей, которым детей пугают. Подмигнул Даниилу. Поприветствовал наклоном головы. Не дождался ответной любезности, пренебрежительно хмыкнул. Дескать, ладно, что ж взять с варвара, иноверца невоспитанного. Сила, которую он принес с собой ощутимо давила на людей. И воронка над головой Онисима жадно всасывала разлитый в толпе страх. Воевода сложил руки рупором, прокричал.
       -Князь говорить будет, слушайте князя!
       Молодой правитель немного нервничал. Но никто, кроме Даниила этого не заметил. Речь его была спокойной и четкой. Тон властным, не допускающим ослушания. Будет толк из мальчика, решил Даниил. Моску ждет расцвет.
       -Боярина Карпа Петровича и дружинного человека Степана сына Ильи рассудит честный бой. Без оружия в круге. До явной победы одной из сторон.
       Продолжил Владимир, впрочем, с небольшой заминкой.
       -Ты не считаешь унизительным... Даниил Ветров, господин в своих землях, биться с сыном купеческим Онисимом?
       -В круге все равны.
       Просто ответил Даниил. Почувствовал взгляд соперника, полный легкого недоумения.
       -Тогда начинайте. Пусть с победителем будет правда.
       Велел молодой моский повелитель. В абсолютной тишине, был отчетливо слышен скрип снега под ногами поединщиков, шагнувших через черту. Красивое лицо Онисима ничего не выражало. Он не торопился нападать. Осторожничал с незнакомым бойцом. Даниил внимательно смотрел, как кудрявый молодец ставит ноги: очень легкий, очень сильный, очень умелый. И не глуп. Не рвется на рожон. Выжидает. Сапоги и верно были специальные, с острой кромочкой по краю, с шипами на каблуках. Вот ведь говнюк... безоружный. А ногти? На больших пальцах немного длинноваты. Что там воевода говорил о яде? Странно, что поединщиков не осматривают, не обыскивают. Объяснение, разумеется есть. А может и не одно. Даниил решил не утруждать себя поиском причин вопиющих нарушений правил. В конце концов, ОН тоже не святой. У всех свои недостатки. Сосредоточился на моменте. Не был человеком, вот и увидел то, чего увидеть был не должен. Воронка втянулась в макушку Онисима. И глазами купеческого сына на Даниила посмотрела... бездна. Двое отпрянули друг от друга. Канал, соединяющий тень с основой запульсировал. Со стороны это выглядело странно: поединщики медленно идущие по кругу остановились, дернулись, покачнулись. Онисим прижал ладони к голове, Даниил к сердцу.
       -Что за хренотень?
       Вслух спросил Сила Куприяныч. Никто само собой не ответил. В круге творилось неладное. Внезапно Онисим выставил перед собой руки и бросился к смуглому чужеземцу. То ли царапаться собрался, наподобие базарных торговок, позабыв воинские умения, то ли душить врага вздумал. Он визжал, красивый рот исказился, из него капала слюна. Брюнет с длинными волосами танцевал вокруг, не давая дотронуться до себя. Руки Онисима хватали воздух. Сила Куприяныч понял, что не успевает уследить за движениями обоих. Противники двигались быстро. Очень быстро. Невероятно быстро. Еще быстрее.
       -Ты!
       Завывал Онисим.
       -Ты! Ненавижу!
       Брюнет не отвечал, ускользал с грацией непостижимой, нереальной. Вот на какое-то неуловимое мгновение враги соприкоснулись. Раздался отвратительный хруст, левая рука Онисима повисла, неестественно вывернутая в локте. Жуткий вой взорвал тишину. Брюнет, оказавшийся за спиной купеческого сына, теперь все видели, удерживал его за правую кисть. Последовал короткий толчок. Светловолосый красавец уткнулся лицом в снег, невольно навалившись на сломанную руку, что вызвало новый страшный вопль. Поверженный, беспомощный, Онисим отказывался угомониться, яростно скреб сапогами и рычал.
       -Говори или шею сверну.
       Спокойно велел Даниил.
       -Не-не-нет!
       -Говори. Я все знаю. А князь нет.
       Онисим выл, захлебываясь слезами, глотая снег, отплевываясь. Там, где не было свидетелей, в слепящей синеве, таяла, захлестнутая фиолетовой нитью, дымилась и исчезала, сворачиваясь внутрь себя черная воронка. С тихим хлопком она исчезла. Силы оставили купеческого сына. Он дернулся, жалобно заскулил. Перекошенное лицо казалось безобразным.
       -Говори. Если хочешь жить.
       Он был упрямым, этот парень. Но пальцы Даниила, причиняли совершенно непереносимую боль, а воля давила, вынуждая подчиниться. Есть особые приемы. И правильно заданный, правильным тоном в правильное время вопрос - редко остается без ответа. К тому же, не чинясь, Даниил взломал сопротивление Онисима хорошим ментальным пинком.
       -Виноват. Мой боярин виноват. Ты прав. Ты. Доволен?
       -Нет.
       -Что тебе еще?
       По огромной спине пробегала дрожь. Голос больше не напоминал рев обезумевшего медведя. В нем прорезались плаксивые нотки. Просто удивительно, но в каждом подонке дремлет этакое зареванное ни в чем не виноватое чадо. Обиженное, несчастное, жадное до удовольствий и панически не выносящее СВОЕЙ боли.
       -Хочешь жить - говори.
       -Это все боярин. Это все он проклятый. Он.
       -Дальше. Что он?
       -Ему платили свеи... Я не виноват. Свейское золото. Измена.
       Извернувшись, Онисим снизу покосился на окаменевшее лицо князя.
       -Измена. Твоего отца... отравили. Я все расскажу. Все!
       В толпе охнули. Карп Петрович затравленно огрызнулся.
       -С ума сошел! Что несешь?! Что ты несешь?!
       Даниил с удовольствием увидел шустро повинующихся командам воеводы дружинников, берущих боярина и его людей в кольцо. Князь встал.
       -Вы все слышали, люди. Наговор это или правда... мы узнаем. Я узнаю.
       Отчетливо проступили желваки на скулах. Даниил мимолетно подумал, что мальчик крут, и не стоит завидовать участи боярина. Прежде, чем отпустить Онисима, победитель быстро прижал точку на бычьей шее. Потерявший сознание богатырь притих. Даниил, как положено, поклонился князю.
       -Вы все слышали. На Степане нет вины.
       Вышел из круга. Сейчас ЕМУ хотелось отдохнуть, но пришлось выдержать жесткий разговор с молодым правителем. Почему заподозрил, да как? Не поведаешь же правду - мысли прочел.
       -Прости, князь. Я сказал тебе то, что мог сказать.
       -Степь всегда воевала и с нами, и со свеями. Кто прислал тебя?
       -Никто. Я сам по себе.
       Мудрый воевода бросился на выручку. Сверкнул льдистыми глазами из-под мохнатых бровей.
       -То, что мы узнали очень важно. Парень нам помог.
       Фамильярно, успокаивающим жестом положил ладони на плечи князя.
       -По рождению он ровня тебе. Ну?
       -Ладно. Пусть идет. Позже поговорим.
       Владимир торопился поспрашивать Карпа Петровича об обстоятельствах смерти отца. Кивнул, если и не как равному, то как боярину точно. Резко развернулся, пошел прочь. По бокам доверенные дружинники, рослые, молчаливые. Воевода заговорил быстро и сухо.
       -Держи свои перстни, Данила. Эх, кабы знать!!! Маловато серебра я на тебя поставил, пожадничал старый дурень. Теперь вали отсюда. Сейчас велю, чтобы тебя пропустили через южные ворота. Ни к чему тебе лезть в эту кашу. Ну и заварил. Ну и натворил дел. Бояре за своего горло рвать готовы. Держатся друг за дружку. Деньги у них, много денег. А мой... крестник начнет немедля разбираться. Полезет без штанов в осиное гнездо. Тьфу. Не вовремя как. Дали бы годок еще укрепиться князю.
       -Помогай ему, Сила Куприяныч.
       -Да уж. Спасибо за совет.
       -Не за что.
       Ответил Даниил, возвращая все, кроме одного, перстни на законное место. На его пальцах они точно ожили, заиграли ярко. Сила Куприяныч покачал головой, вздохнул. Пробурчал неожиданно.
       -А за Онисима считай меня должником. Проси чего хочешь. Живо.
       -Князь, я чаю, попрет Степана из дружины?
       -Провидец безбородый!
       Но по тому, как воевода отвел глаза в сторону, Даниил понял, что не ошибся.
       -Передай ему от меня перстень. На счастье. Скажи, что он поет лучше всех. Что я его никогда не забуду. Если сможешь, воевода, защити моего друга. Не дай сожрать. Это и будет моя просьба. Исполнишь?
       Сила Куприяныч промычал невразумительное подтверждение, покряхтел, вдруг добавил внятно, точно в голову к счастью пришла удачная мыслишка и он ее вслух обмозговывал.
       -Чего уж там. Тесть у него, кстати, Василий Андреич, купец не из последних. Хоть они и не ладят. Потолкую со стариком. Меня он послушает. Ну, иди. Что глазищи таращишь?! Слово тебе даю. Пригляжу за Степаном. Подожди.
       -То вали, то постой. Ты уж определись, Сила Куприяныч!
       ОН еще продолжал что-то беспечно и легко говорить, а седой воин, притянул к себе, прижал к выпуклой мощной груди. Вздохнул.
       -Сделал ты мне подарочек сегодня. Век помнить буду! Уляжется буря, сможешь вернуться, приму в своем доме, как родного! Как свою кровь! Понял ли? В том тебе мое слово.
       Даниил с трудом мог поверить в происходящее. Не самый сентиментальный человек на свете, а сдерживает слезы, целует чужеземца в висок, точно сына.
       -Иди с Богом.
       Даниил уехал из Моски в тот же вечер.
      
       ***
      
       -Ну, попарь меня, Степан. Потешь.
       Он вошел боком, немного стесняясь странного гостя. Отца ослушаться не решился. Раскормленная копия забытого друга. В его деде, в том молодом, которого знал Даниил, не было ни капли лишнего веса. Но внук часами не прыгал с тяжелым мечом, исполняя зверски трудное воинское правило. Сытно и много ел. Ни один шрам не портил свежей гладкой кожи.
       -Ты один у отца?
       -Пятеро нас. Четыре сестры и я, последыш.
       Пухлые губы растянулись в широкой улыбке. Любимец семьи. Балованное долгожданное чадо.
       -По стопам родительским пойдешь?
       -Надо. Но не охота. Мне бы в купцы, как дед мой.
       -А он купец у тебя? Не воин?
       -В молодых годах дружинником был, послужил князю Владимиру. После в купцы пошел, тесть его, мой прадед помог, гильдию в Моске основали. Новую. Дед придумал чай возить. Не пили мы до этого степных напитков. Слова такого никто не знал - чай. А теперь и жизнь не в жизнь без него. Эх, и дед у меня был!
       Он говорил с гордостью.
       -Чуть не весь мир повидал. Со степью много торговал. Язык их выучил. До последнего - дед преставился, царствие небесное, год назад - к нему приезжали гости оттудова. Но париться, как ты, господин, никто не ходил, никогда.
       Даниил сел на полке, наблюдая как парень вытягивает из горячей воды веник.
       -Березовым господин?
       -Давай. Что так смотришь?
       -Картинка на плече. Как живая.
       -...
       -Таких красивых у нас в Моске не делают. Значит что-нибудь?
       -Да.
       ОН ничего не стал объяснять, но Степан оказался хорошо воспитанным парнем. С расспросами больше не лез.
       Многое отступило, сделалось неважным, растаяло. Под размерянными и умелыми похлопываниями, кожа зажглась, натянулась. Через малое время Степан начал охаживать гостя всерьез. С оханьями и приговорами. Сладкая боль вытеснила из сердца тоску, пусть всего на несколько мгновений.
       -Хорош. Обливаться будешь, господин?
       -Да.
       Степан помог - еще не шлепнулся бы гость с непривычки - слезть с полки. Выскочили в моечную.
       -Холодненькой?
       -Да.
       Целое ведро ледяной воды обрушилось ЕМУ на макушку. За ним второе, третье!
       -Ух!!! Ох!!! О...
       -Теперь обратно, согреться.
       Даниил давно не получал такого острого телесного удовольствия. Кожу кололо точно иголочками, а легкая посветлевшая душа норовила взлететь. Размахалась ангельскими добела отмытыми крылышками - зараза непоседливая.
       -Хорошо то как! Чудо!
       Выскочило само собой. Точно похвала для заслужившего ее юноши. Он так и счел. Не скромник, нет. Радостно оскалился в улыбке. Ответил почти комплиментом.
       -А ты крепок, господин.
       У Даниила чуть не вырвалось, что париться ЕГО учил Степан. Великий охотник до этого росского национального время провождения. Как они вдвоем ходили в маленькую баньку? Со жбаном кваса, сушеной рыбкой и миской горького меда - растираться.
       Забытый и потерянный друг. Судя по всему - более, чем настоящий. Помнил. Помнил до последнего. Торговал со степью? Выучил язык? Искал. Хотел увидеть. Грусть была пронзительной, но светлой.
       -Еще будем париться?
       -Пожалуй. Разочек.
       Внук взялся за веник, промурлыкал под нос.
       -Затопилася банька, заладилась...
       Голос. Сквозь Даниила точно ток пропустили. Почти что тот самый голос. Богатый и красивый. С особенным, свойственным только россичам, грудным теплым звуком.
       -Ты поешь?
       -Я то?
       Степан хохотнул, вопрос его позабавил.
       -Мяукаю, точно кот, которому хвост прищемили. Вот дед у меня пел! Как затянет, до слез прошибает. Прадед - Василий Андреич говорил, что у зятя глотка луженая. Это если злился. А в иное время соловьиным горлом звал. Дюже ему нравилось как дед выводит песни. Сядет, вздыхает, умиляется. Чай пьет с вареньем. Я маленький был, но помню. Прадед по всей Роси ездил. В многих городах бывал, везде певунов прославленнх выискивал. Бабка шутила, что он все поначалу не верил насколько дед хорош. Думал встретить кого получше. А после, перед смертью баял, что далеко всем до его Степана. Бабка шутила, что он с вредности характера не мог поначалу понять. Не люб ему дед был. Вначале. А отец рассказывал, что старый воевода - Сила Куприяныч, частенько заходил послушать. До утра случалось засиживался. Дружили они с прадедом моим.
       Даниил молча вытянулся на полке. Простоватое и смешливое лицо друга, вечные подковырочки, шуточки-прибауточки. Как будто все было вчера. Долгие посиделки, запах свежеиспеченного хлеба, пирогов - Катерина любила побаловать свою семью вкусностями.
       -Бабка говорит, что я похож на деда, но не так хорош. Она не про рожу мою, конечно. Уходит, когда я пою. Мать сильно обижается. Ей нравится.
       Степан старался, парил от души, после спину потер, плечи.
       -Шкуру спустишь с меня!
       -Да я легонько.
       Снова окатил, как положено, тремя ведрами ледяной - только только из колодезя! - водички. Вместе одевались в прохладном предбаннике.
       -Баню дед сам строил. Как-то сказал мне, жаль, что друг его, чужеземец, не увидит, сколь здорово вышло.
       -Он часто вспоминал своего друга?
       -Ага.
       Степан потянулся, подобрал с полки и надел на мизинец... У Даниила дрогнуло сердце, тот самый бледного золота, с синим сапфиром перстень. Хорошо, что юноша был занят собой, не обратил внимание на странное выражение лица гостя, весело поинтересовался.
       -Это ж вроде, как твой дед, господин? С моим дружил?
       Даниил промолчал.
       -Чудно вышло, правда?
       -Очень.
       -Пойдем, батя зовет на ужин.
       Злющие сторожевые псы ластились к Степану, гостя деликатно обнюхивали. Бесшумными тенями стелились следом.
       -А ты не боишься собак. Со мной они не тронут, но обычно приходится долго убеждать, уговаривать. Просят, чтобы я их куда-нито загнал, закрыл.
       -Хорошие охранники у твоего отца. Серьезные и умные. А кто воспитывал?
       -Я.
       Парень зарделся от удовольствия. Стал объяснять.
       -У нас на низах, случается, пошаливают. Никак нельзя иначе.
       Даниил вспомнил встречу с бандой, пошаливают это слабо сказано.
       -Дед говорил, при Владимире было больше порядка. Даже двери не всегда запирали.
       Поднялись по светлому, широкому крыльцу. Степан распахнул дверь.
       -Входи.
       Дом наполнял аромат горячей выпечки. Даниил узнал запах. Горло сжалось.
       -Знатно пахнет пирогами. Кто пек? Твоя мама?
       -Не. Бабушка. Она старая совсем, но бойкая, спасу нет. А хлеб делает - лучше всех на нашей и соседних улицах. Вкуснотища. Я не хвастаю. Так все говорят. Батя! Мы пришли. Проходи в горницу господин.
       Дом был другим, совершенно. Чистым, просторным, но совсем не похожим на старый, тот, что помнил Даниил. От двери разбегались полосатые пестротканые коврики. Из-за занавеса быстро скрываясь обратно, выглядывали молодые миловидные женские лица. Наконец, появился хозяин. Поздравил с легким паром, предложил выпить чая с пирогами.
       -Щи задержались немного.
       -Прямо уж и задержались. Чуток не обождут! Сразу фыркают. Сейчас подам.
       К ним вышла старуха горделивого вида, сухая и опрятная. В красном платке, покрывающем голову, руки выпачканы мукой.
       -Познакомься, мама. Это Данила Ветров. Внук того самого.
       Она подслеповато прищурилась, вдруг вскрикнула, взялась за сердце, покачнулась. Матвей Степаныч едва успел ее поддержать за локоть. Старуха справилась с собой, выпрямилась, подошла вплотную.
       -Быть не может. Ты!
       Даниил молчал.
       -Как похож... Жаль, Степан не дождался. То-то была б ему радость. Жаль.
       Прижала к глазам уголок платка, покачала головой. Ничего не осталось в ней от прежней яркой Катерины, подвигнувшей боярина на глупое злодейство. Даниил низко поклонился.
       -Дед говорил, вы были первой красавицей в Моске. Коса до земли. И ходили плавно, как лебедушка.
       Старуха осталась, как почти каждая женщина, падкой на лесть. Заулыбалась смущенно и гордо одновременно, махнула на гостя рукой.
       -Такой же баловник, как дед. Наговорит разного. Проходи, не стой столбом, не чужой.
       Даниил вопросительно приподнял брови.
       -Дед твой спас всех нас. Бежать ему пришлось. Сила Куприяныч говорил про это. Ну да не моего бабского ума дело. Мы люди благодарные, и память у нас не отшибло. Ты - родной. Понял? То-то. Знай. Расскажешь про деда. Жив?
       -Его нет и уже давно.
       -Царствие небесное. Первосортный мужик был. Таких сейчас нет. Измельчали людишки.
       Матвей Степаныч и сын переглянулись. Судя по всему, бабка села на привычного конька.
       -Проводите человека. Чаю налейте.
       Она ушла. И мужчины вздохнули свободнее.
      
       ***
       Ночью Даниил вышел в сад. Псы не бросались, недовольно ворчали и бродили по пятам. Вздумай гость тайком полезть в амбар, поднимут лай, а может, и налетят оскаленным вихрем. Но чужак не безобразничал, от НЕГО не пахло страхом, ОН не размахивал руками, не нервничал. Сел себе на лавочку под яблоней, вытянул ноги, задумался. Черно-белый мохнатый кобель, подошел поближе. Долго и внимательно смотрел на человека. Даниил приглашающим жестом хлопнул по бедру. Пес понял, отчего то доверился. Приблизился, влажным носом ткнулся в ладонь. Потом пристроился вплотную к Даниилу, прижался сильным телом к ноге. Вдвоем они встретили удивительный апельсиново-изумрудный росский рассвет. Гость росского дома ласково чесал монатый загривок четырехлапого охранника, гладил сильную широкую спину умного кобеля. Разговаривал сам с собой, вслух. Спрашивал совета у нечаянного товарища.
       -Что мне делать теперь, пес? Кто бы подсказал...
      
       ***
      
       Ответ пришел сам собой, через две ночи на третью. ЕМУ приснилась Ли.
       -Здравствуй.
       -Девочка моя!
       ОН вскинулся навстречу, обнял ее прежнюю. Некрасивую худенькую малышку. Притянул к себе.
       -Девочка моя. Я чуть не сошел с ума. Это в самом деле ты?
       Она не ответила. Вздохнула, положила голову на плечо Даниила.
       -Где ты? Где ты, Ли? Как мне найти тебя?
       -Достаточно глупостей. Я пришла попрощаться.
       -Что?
       -Я снюсь тебе не так как раньше. Я теперь не я. Днем ничего не помню. Не хочу жить.
       -Ли.
       -Мы больше не увидимся. Жаль, правда.
       Положила тонкий пальчик ему на губы.
       -Не знаю, что будет со мной. Просто какой то бред. Хранители. Вторичный временной поток. Дуэль. Мной пожертвовали. Ты знал?
       -Что?
       -Семья отдала меня в обмен за право переписать историю. Династические игры. Отец, дядя, мой старший брат - они все вместе и каждый в отдельности считали, что я ломаю их планы. Миром правят мужчины. Только корона Вечного Города осеняет женскую голову. Уже много веков. Удел всегда стоять лишь рядом с троном не устраивал моего отца, дядю, брата. Они много путешествовали, видели строгих королей и их запуганных жен. Возжелали того же для себя. Ан нет. Аэль не уступала. Потом родилась я. Меня назначили официальной наследницей. Вот чаша мужского терпения переполнилась. А я? Что я? Меня не должно было быть.
       -Ничего не понимаю.
       -Просто лишняя карта в колоде. Прости.
       -За что?
       -За то, что одного тебя я могла бы любить. За то, что ничего уже нельзя исправить.
       -Ли. Пожалуйста. Где ты? Я хочу найти тебя.
       -Ты не отразишься в мире, которого нет.
       -Ли, я что-нибудь придумаю. Верь мне!
       В ее улыбке была сводящая с ума безнадежная жалость.
       -Глупый.
       Потянулась, поцеловала в лоб, пальцы теребили тугой хвост на затылке мужчины. Тинэль на плече Даниила горела.
       -Твоя основа цела. Я ее чувствую. Она здесь.
       Постучала ладонью по груди Даниила.
       -Не знаю как такое могло случиться... Я не профессор астрономии. Ты можешь уйти к себе. Вернуться. Правда.
       -Ли, я хочу найти тебя!
       -Невозможно.
       -Ли. Девочка моя.
       -Прощай...
       ОН проснулся, взлетел с постели. В воздухе гасли лимонные искры. В комнате царил предутренний полумрак. За окном танцевал теплый дождь. Даниил улыбнулся яростно. ОН понял, что ЕМУ делать.
      
       ***
      
      
       Третий расклад.
      
       Колода ТА.
      
       МУДРЕЦ-ПРОСТАК,
      
       НАСТАВНИК и ЛЕСТНИЦА.
      
      
      
       Колода РО.
      
       ОТКРЫТАЯ ДВЕРЬ-ЗАКРЫТАЯ ДВЕРЬ в перевернутом положении,
      
       ЛОВЕЦ и ЗАПАДНЯ.
      
      
      
       ***
       Она бесцельно слонялась по комнате. Аккуратно, но бездумно подобрала и сложила в косметичку разбросанные по столику тюбики губной помады. Заправила постель, которую с непонятно какой целью, вероятнее всего в силу привычки, разобрала пол часа назад. Лечь и выключить свет? Что она самоубийца?!
       Женщина существо забавное, очень постоянное в непостоянстве. Доходчиво, не без помощи страшилища с щупальцами объяснили, что по чем. Пригрозили смертью. И жить немедленно захотелось. Дела.
       Чего ж ты ныла много лет подряд? Проклинала свое бессмысленное существование. Призывала костлявую гостью в саване, с косой наперевес. Зачем? Стоило оказаться одной ногой на дороге в никуда, чтобы понять всю прелесть бытия. И твердо решить: жить хорошо! Раньше, все же культурная девушка, начитанная, кой-какие умные книги в руки попадали, она не вникала в смысл понятия - перерождение. Знала, что многие исцелившиеся смертельно больные, люди чудом выжившие в катастрофах, словом сбежавшие с виселицы приговоренные всякого сорта - кардинально меняли все абсолютно в судьбе: семью, работу, увлечения. Но сведения такого порядка оставались некой абстракцией. Никоим образом не имеющей прикладного смысла. И вот - сподобилась. Прониклась. На ум пришли мысли о воинской традиции в средневековой Японии и до христианской Руси. Классический завет - здесь и сейчас. Каждый миг, как последний. Ценность настоящего момента. И то, что превыше всего: долг, честь.
       Вышла на балкон, в теплую и вот прелесть, лишенную пронзительного комариного писка, ночь. Чем бы болгары ни травили летающих кровососов, результат себя оправдывал. Поздний ужин в ярко освещенном уличном кафе не грозил долгим зудом в искусанных руках-ногах. Здесь можно было спать с распахнутым окном, даже балконной дверью и не натягивать одеяло на голову в тщетной попытке спастись от пискливых извергов. Позднее купание в бассейне или море, не превращалось в серию шлепков и невероятно торопливое одевание. Для Лины, с ее крайне чувствительной тонкой кожей комариные укусы были нешуточной проблемой.
       Вечер, перетекал в ночь полную развлечений. У бара кучковались, пили и громко переговаривались постояльцы "Ясеня". Все без исключения, наряженные в объемные футболки. Чтобы скрыть изъяны телосложения? Или удобства ради? Гибкий веселый Георгий сновал между столиков, шутил по-немецки, подмигивал симпатичным дамам. Его отглаженная белая рубашка и темные брюки выглядели импозантно. Он скорее походил на преуспевающего молодого менеджера, чем на официанта.
       Чушь какая лезет в голову! Но чужое веселье сейчас казалось девушке неуместным, почти жестоким. Стоять на балконе, глупо пялиться на расцвеченный огнями бар, и не думать о плохом? Вообще, ни о чем не думать? Свернуться клубочком в углу номера? Плакать? Ничего решительно у нее не получалось никогда. Вот и сейчас ни за здорово живешь угодила в жуткую историю.
       Лина не собиралась паниковать, бежать в полицию, смешить парней в форме рассказом о чудовище и прожженной занавеске. Естественно, у нее поинтересуются, что именно она пила, в каком количестве да с кем. И потом, стены не препятствие для милого создания с щупальцами. Проверенный факт. В участке, в камере или больничной палате не отсидишься. Чем такую тварь проймешь? Из огнемета в нее палить, как в примитивных фильмах? Серебро... Серебро!
       Стремительно влетела в комнату. Схватила сумку, высыпала содержимое на покрывало. Где? Где же? Вот. Браслет, еще браслет, колечко. Только нацепив все сразу она немножко успокоилась. Залезла в стенной шкаф, уронила несколько вешалок. Вытащила и натянула черные брючки, белую маечку. Руки заметно дрожали. Как у алкаша, поморщилась Лина. Она не могла бы внятно объяснить даже себе самой внезапную спешку с переодеваниями. Арбитр, если можно верить хоть ему, говорил про завтрашний полдень. Телефонный звонок заставил девушку подпрыгнуть. Совсем психопаткой стала. Сорвала с рычажков трубку.
       -Алло!
       ***
      
       В двадцать четыре года, вернее в ночь перед днем рождением, он начал осознавать себя, даже вспомнил кое-что. И пожирающая Даниила безудержная ярость, и нежелание уступать ни в чем, никому и никогда получили интересное объяснение. Чтобы проверить себя, а вдруг банальный бред? Похмельный психоз? Он осторожно расспросил маму через несколько дней. Было ли что-нибудь необычное в его рождении?
       -Да. Разве я тебе не рассказывала?
       Мама никак не могла привыкнуть к новому поведению своего младшего. Сидела перед чашкой заваренного и налитого им чая, грустно смотрела поверх лохматой головы. Хмурилась.
       -Никогда.
       Пододвинул ногой табуретку, устроился поудобнее. Переспросил.
       -Что именно случилось?
       Услышал слово в слово то, чего ждал.
       -Ты очень долго не дышал, Данчо. Чуть не умер. Врачи убежали с тобой, я не видела как и что они делали. Просто вдруг услышала детский крик. Даже вопль. Оглушительный.
       Мама вытерла ладонью слезинку с щеки.
       -Ко мне подошла медсестра. Сказала, что ты жив, Слава Богу. Вот и все. Больше у нас проблем с твоим здоровьем не было. Никаких. Никогда.
       В ее фразе не было упрека. Мама не пыталась намекать на изрядное количество проблем совсем иного рода, которыми сын загружал семью. Она была замечательной, эта славная женщина. Стало дико жаль, что так долго мучил ее. Порывисто потянулся, прижался губами к лежащей на скатерти смуглой руке.
       -Прости, прости меня, пожалуйста. За все.
       Мама разрыдалась и прижалась к груди Даниила. Для обоих это было внове. Он утешал, обнимал и успокаивал. А мама никак не могла остановиться. Раньше он не видел ее слез. Почти никогда. Она была редкой женщиной. Таких не легко сбивает с ног даже настоящее горе. Иное дело - нежданное счастье.
       -Мальчик мой. Мой маленький!
       Мама давно была ему по плечо...
       Постепенно, за год, он вспомнил почти все. Пришел в ужас. Сила не повиновалась. Точно ее не существовало вовсе. Нет, с физическими кондициями всегда, и сейчас тоже, был полный порядок. Даже более того. Зря ли в юности из Софии к нему дважды приезжал известный тренер. Уговаривал заняться штангой. (Друзья сообщили про фантастического парня.) Даниил представил себя на помосте. Тра-ля-ля. С надсадным хэканьем толкать вверх железяку, под аплодисменты и восторженные вопли толпы? Еще чего не хватало. Скривился.
       -Ни за что.
       Было это еще до армии. Родные расстроились. Надеялись, что займется спортом, будет дурь на тренировках тратить. Их надеждам на спортивную карьеру Даниила сбыться было не суждено. Хотя в зал он после этого пошел. Боксерский. А чуть позже позанимался борьбой. Не водилось у него, даже близко, соперников. Донельзя огорченные наставники валидол заедали валерьянкой: этого придурка, именно этого, самого способного из всех - в большой спорт не тянет.
       -Ты же талант в землю зарываешь, парень!
       -Ага.
       Кивал Даниил и уходил. Выливать свою странную злобу, больше похожую на боль в ночных отчаянных похождениях. Конечно, на одном умении драться и чудовищной силе он бы не продержался. За малую толику подобных приключений - убивают. Но... Было в его мгновенно вскипавшем взгляде нечто. Даже примитивными натурами, среди которых он вращался, безошибочно угадываемое - ПРАВО так себя вести. Ему доводилось останавливать бегущую толпу. Наглый силуэт поперек улицы. Ледяная усмешечка. Что, парни, сбились с шага? Ему случалось проходить сквозь пришедших по его шкуру и покорно расступившихся опасных ребятишек. Привет! Привет... Привет... Словом, был он мальчик особенный. Дерзкий, неглупый, отчаянный - какой угодно. Головная боль и ранняя седина для мамы.
       -Это тебе. Нравится?
       Зимой (через полгода после дня рождения, многое уже успел понять) принес ей ведро роз. Столько никогда не получала ни одна его девушка. Высыпал на пол перед диваном, где родительница пристроилась смотреть любимый сериал.
       -По какому поводу?
       -Просто так.
       Мама взялась за сердце.
       -Что случилось? Данчо?
       -Ты вчера сказала, что завидуешь этой дуре, из фильма? Твой букет лучше!
       На этот раз она не стала плакать. Растерянным жестом вытянула из кармана расческу. Лохматые прядки под ее рукой на мгновение-другое ложились как порядочные, аккуратными волнами. Даниил молчал, терпел нелюбимую ласку. Не выносил просто, когда трогали волосы. Но мама, это мама. Ей можно.
       -Глупый.
       Потянулась, чмокнула в щеку.
       -Ой, глупый.
       Что-то до жути знакомое почудилось ему в тоне голоса, в словах. Покрутил головой, отогнать наваждение. Только дежа вю не хватало, для полного комплекта.
       -Что поесть можно?
       Три раза переспрашивать пришлось! Мама все сидела задумчиво, вертела в пальцах ненужную расческу, смотрела на цветы. Даниил зашел с другого конца, догадался добавить весело и жалобно.
       -Сейчас с голоду умру.
       Только тогда опомнилась.
       -Там Живко ужинает. Все готово. Иди мой руки...
       Брат действительно ел. В наушниках. Очередной язык учит, отличник. Хочет умотать в Европу, поработать в приличных отелях. Белая рубашечка, хорошие брючки, плавные жесты. Ножом и вилкой пользуется, аристократ фигов. Даниил в черных потертых джинсах и видавшем лучшие дни черном свитере склонился над столом. Оттянул наушник на голове Живко, гаркнул старшему брату в ухо.
       -Привет!
       -Здравствуй.
       Сморщился полу оглушенный страдалец. Заморгал, потряс головой. А тут новая шутка. Живко на нее не ответил.
       -Шпрехен зи дойч?
       Воцарилась короткая, плавающая в аромате маминой стряпни тишина, нарушаемая звяканьем крышки, хрустом сухарей на крепких зубах, шорохом скатерти. Старший наконец пришел в себя, с укоризной посмотрел на Даниила. Абсолютно бесполезное занятие - давить на сознательность заведомо несознательного субъекта. Ну, повезло с братом, очень.
       -У нас много общего, не находишь?
       Съехидничал Живко, глядя на Даниила, бесцеремонно насадившего котлету на вилку.
       -Что именно?
       Уточнил младший и откусил кусок. Внимательно рассматривая брата, орудующего ножом и вилкой. С любопытством ожидая продоложения тирады.
       -Фамилия, национальность, рост, цвет волос...
       Смолчать? Ни за что! Конечно, хриплый и сильный голос Даниила звучал слегка невнятно, котлета мешала. Реплика получилась смазанной. Ничего, помог себе жестами.
       -Еще толщина.
       Задрал свитер, демонстрируя проступающие под смуглой кожи ребра. Улыбнулся. Волна радости отразилась от стен кухни, выплеснулась на улицу, и тотчас сквозь серую облачную муть пробилось бледное солнце. Живко тоже невольно растаял. Позлишься на этакого орла, как же...
       -Скелет.
       -Номер два в семейном списке.
       -А номер один?
       -У, жуткий тип. Полиглот и воспитатель. Догадываешься о ком я?
       -Нет.
       -Зря.
       Хмыкнул младший. Добавил серьезно.
       -Если что, не пропаду. Есть кому заступиться.
       Оба расхохотались. Даниил старался вести себя как прежде. Дразнил брата. Занимался спортом. Вот только начал усердно работать, чтобы помочь родителям. Люди, в чью семью он пришел, заменив погибшего ребенка, ни в чем не виноваты. А мама... Ее у него никогда не было (какие мамы у звезд?), мама оказалась прямо подарком судьбы. Прощальным. Он прикинул разные варианты. Выходило, что не повезло идиоту. Жить ему короткую человеческую жизнь, откинуть копыта - на этот раз по-настоящему, вот так. Что он, лишенный силы, может изменить? Рванул вслед за пропавшей деточкой, сжег мосты. Теперь живи - не жужжи. Господи, какая глупость!
       Ну не мог он иначе! Не мог. Беспомощную жертву вышвырнули на помойку мира. Да и там не оставят в покое. Игра? Правила? Плевать повелителям на кодексы. Уж они расстараются. История с Зимой приоткрыла ему глаза. Попытался спасти. Верил, что найдет, успеет вовремя. Защитит. Псих. Самого бы кто теперь уберег.
       Ночами метался по постели, локти грыз. А потом, однажды, почувствовал Ее. Сны соприкоснулись. И все, что смог - прокричать неистово: "Я жду тебя, Ли! Приходи. Я здесь. Солнечный берег. Солнечный берег. Солнечный берег..." Это повторилось несколько раз. Коротких, долгих - разных. Общим было одно - острое, как боль узнавание. Она. Это она. И слияние снов. И бесконечные попытки докричаться до изуродованного, лишенного прежней силы и свободы сознания. И жалость. И то, что он не мог назвать любовью, и поэтому никак не называл.
       Такие дела.
      
       ***
      
       -Алло.
       -...
       -Перезвоните. Вас не слышно.
       Вернула трубку на законное место. Не мигая, уставилась в зеркало на свое отражение. Бледная физиономия, яркие зеленые глаза, нос... А что нос? На троих рос, одной достался. Тяжелый случай? Да ни фига подобного. Вон Кристина Орбакайте не бежит к пластическому хирургу - подкоротить, подправить. Щеголяет непохожестью. Барбре Стрейзанд "выдающийся" профиль никогда не мешал. Повернулась боком. Цветок на плече сиял и переливался. В нем была особенная красота - дикая, необузданная. Объемным выглядел, живым. Хотелось потрогать. Лина прижала ладонь к рисунку. И точно мир обрушился на нее. Ноги подкосились, тело грохнулось на бок, тяжело, неловко, смахнув со столика телефон и косметичку Яны. Тюбики помады, лаки, раскатились по полу.
       Тот еще получился натюрморт.
      
       ***
       Даниил бежал в гору. Плохо пригнанный утяжелитель бил по щиколотке. Остановиться и поправить?
       -Наплевать.
       Злобно буркнул он сам себе. Пот заливал глаза, мокрая футболка облепила грудь. Камушки брызгали из-под ног, соревнуясь друг с другом - кто первый долетит до далекой воды. Набирающее силу утро выливало на облака оранжевую и фиолетовую краску. Причудливо завивающиеся разноцветные полосы, пронизанные слабым мерцанием угасающих звезд, реяли над горизонтом. Наконец малиновая макушка светила выглянула из-под земли. И новая порция огненных клякс растеклась по небесному холсту. Даниил, немного запыхавшись (прокуренные легкие бастовали) выбрался на верхнюю площадку. Окинул взглядом расстилающиеся у подножия красоты, перешел на шаг, раскинув руки в стороны, жадно глотая воздух. Улыбка высветила на его лице знак смутной, странной уверенности (в том, что сказка закончится счастливо), тут же скрывшийся за хмурым выражением сосредоточенности. Даниил остановился на краю обрыва, рассеянно подумал, что некий особый смысл в экстремальных видах спорта имеется. Пот и опасность смывают с линз, через которые человек смотрит на мир, серую пленку обыденности: даруя возможность увидеть жизнь по-настоящему. Пусть и ненадолго, но заглянуть в глаза истинной реальности - подруге смерти, сестре удачи и любовнице воображения.
       -Ли!!!
       Закричал Даниил и почувствовал слабое эхо на дне потерянной судьбы.
       -Ли!
       Вопль отразился от невидимой преграды между ними, хлестко ударил по губам. Брызнула кровь.
       -Ли!
       Какое значение может иметь боль для мужчины, готового умереть во имя чего-то более важного, чем его жизнь? Он хотел быть услышанным той, которую не успел спасти. Цена его не волновала.
      
       ***
      
       Это немного напоминало сон. Она лежала на берегу спокойной серой реки, смотрела на движение воды, думала не понятно о чем. Шершавый теплый камень под щекой, щекочущая ноги мохнатая трава... Туман над рекой совершенно скрывал горизонт. Высокое дымчатое небо, лишенное солнца. И неприятное чувство опустошенности.
       -Ли. Здравствуй.
       Говорили не по-русски, но странное дело, слова стали понятны. Почти сразу. Лина возразила хмуро.
       -Меня зовут Лина. Вернее, Ангелина. Ангелина Владимировна Королева.
       Незнакомка опустилась на камень, рядом с лежащей девушкой. Длинное белое платье, черные локоны до талии. Сцепила пальцы, обхватив колени руками, наклонила голову. Возразила, с конкретной усмешкой.
       -Разве?
       Лина собралась протестовать, даже приподнялась слегка, рот приоткрыла. И захлопнула. Само собой получилось смешно. Незнакомка опять хохотнула. Грубовато, звонко. Лицо у нее соответствовало голосу: диковатое, почти свирепое. Крупные чувственные губы, упрямый подбородок. Так могла бы выглядеть валькирия из скандинавского эпоса. Хотя, они кажется были блондинками. Да? Нет? Высокая сильная красавица смотрела пристально, серьезно. Платье выглядело несколько неуместно. Меч и доспехи смотрелись бы гораздо лучше. Под загорелой кожей рук проступали крепкие мышцы. Бедро, обрисовавшееся под тонкой тканью, казалось каменным.
       -Кто вы?
       Спросила Лина.
       -Догадайся. Не совсем же дура.
       Незнакомка сдвинула брови, сжала рот. Повторила требовательно и властно.
       -Догадайся!
       Девушка робко прочирикала.
       -Не получается. Извините. Если бы вы могли...
       Взмахнула ладонью. Прерывая не удовлетворяющий ее ответ и отметая вежливую шелуху приличий. Вновь рубанула приказным тоном.
       -Догадайся! Это важно.
       -...
       -Очень!
       -...
       -Ну! Или совсем мозгами шевелить разучилась?
       Встала, широко расставив ноги. Упираясь в бока крепко сжатыми кулаками. Налетел ветер, подхватил подол платья, игриво бросил вверх, чуть не к плечам. Лина оцепенела. Она как-то сразу поняла, что эти великолепные мышцы не в зале бодибилдинга накачивали. Хотя и не сумела бы внятно объяснить почему именно так решила.
       -Воительница?
       -И это тоже.
       -Великая?
       Незнакомка криво и быстро улыбнулась. Так точно эпитет ей ни капли не польстил. Лина взялась ладонями за виски. Зажмурилась. Перед глазами всплыл цветок самовольно украсивший ее плечо.
       -Тинэль? С какой стати?
       -Ну, слава Богу!
       -Я вовсе не это имела ввиду... Ой! Что? Что???
       -Имя было произнесено. Без подсказок.
       Громко отчеканила прекрасная дева задрав подбородок к небу. К кому она обращалась осталось неизвестно. Добавила с весьма нахальным смешком.
       -Моя девочка не могла не узнать!
       Потом посмотрела сверху вниз на Ангелину. Платье заструилось, как молоко, впиталось в землю. Под ним оказались кожаная юбка, стальные наколенники... Лина могла поклясться, что ничего этого не было раньше. В небе вспыхнула молния. Воительница протянула руку и огненный трепещущий зигзаг послушно устремился к ладони. С треском, точно рвали плотную ткань, погас. Тинэль сжала кулак.
       -Вот так, то.
       Улыбнулась скорее озадаченной, чем испуганной девушке. Рявкнула.
       -Разлеглась?! А ну, вставай! Тебя ждут великие дела!
      
       ***
       Он звал ее еще несколько раз. То отчаянно, то с новой надеждой. И не улавливал отклика. Но некое напряжение в воздухе клубилось Даниил почти поверил, что получилось, хоть и не совсем, был услышан во всяком случае.
       Он казался себе рыбаком, вытягивающим из темной воды крупную рыбу. Ну, иди же, иди сюда, родная! Достать в чужом, враждебном, глухом к его усилиям мире Ли? Это не могло быть правдой! Может быть его просто-напросто глючило?
       Вдруг почувствовал ее совсем близко. Помчался искать. Целую неделю мотался по кафе, дискотекам, клубам. Бродил вокруг отелей. Бороздил пляжи. Вглядывался в лица. Слушал свое умолкнувшее сердце. В висках стучала кровь. Ли была здесь. Рядом. Но как отрезало. Рыба сорвалась с лески, ушла в глубину. Он испытывал то злость, то отчаяние. Впору в петлю лезть. Ее врагам на радость? Еще чего не доставало. Утроил усилия. Бестолку. Опустил руки. Расслабился. Согласился составить компанию старшему брату. Пропадать так с музыкой. Притащился в "Яблоко" и совершенно случайно достиг цели. К которой шел столько лет!!!
       Встреча оказалась ужасной. Ли была еще слабее его, совершенно ничего не помнила! Притянул, называется. Идиот. Что ему делать теперь?
       Закрылся в комнате. Ничком рухнул на много повидавшую кровать. Прокусил в трех местах губу. Не орать же в голос. Мама Даниила (он часто думал о себе в третьем лице, теперь) явно не заслужила истерики. Вежливый стук в дверь.
       -Будешь завтракать?
       Уцепил зубами подушку, перевел дыхание, собрался с силами, ответил спокойно.
       -Нет. Спасибо.
       -С тобой все в порядке?
       -Да.
       После короткой паузы мама нерешительно добавила.
       -Георгина звонит по три раза в день. Вы поссорились?
       -...
       Господи. Еще и Георгина. Он совсем забыл о ней.
       Милая девочка. Всеми признанная красотка. В которую Даниил, еще не осознавший себя, был почти влюблен. Да что там лукавить? Перед собой. Еще как был влюблен. Одна татуировка чего стоила: "Георгина навсегда"! Славная умная девочка. У которой он был первым и единственным мужчиной. Ни разу ни в чем не упрекнувшая. Не задавшая ни одного лишнего вопроса. Умеющая любить. Прибегающая по первому зову. Ласковая и внимательная. Мечта любого нормального человека. Господи. Не был он больше человеком, не был...
       -Прости, что я лезу не в свое дело! Мне ее жаль. Позвони. Скажи - как есть. Не будь свиньей, сын!
       Ушла мама через минуту, тяжело печатая шаг. Хлопнула входная дверь. Тишина, наполнившая квартиру, потемнела. Стала густой. Даниил чувствовал спиной ее немалый вес. Только этого ему не хватало. Знать, что из-за него страдает девчонка, которую приручил.
       -Господи, как я могу не быть свиньей, если я свинья?
       Рывком сел в постели. Перед глазами всплыло совершенно счастливое женское лицо.
       -Даня! Моля тэ! Моля тэ!
       Вчерашняя ночь. Он помнил каждую минуту. Он никогда раньше не испытывал такого блаженства. Такого невыносимо горького блаженства. Потому, что женщина, которой он сумел подарить настоящее наслаждение, женщина, которая дико боялась вначале, а потом начала умолять... Потому, что эта женщина была его судьбой.
       -Ли. Я такой дурак. Я был уверен, что отражусь. Что останусь собой, смогу помочь тебе. Ли. Я слаб. Всего лишь человек. Прости. Прости.
       Добавил, теперь уже вслух, во весь голос.
       -Как спасти тебя, Ли?
      
       ***
       Лина охнула и полетела кувырком. Пребольно состыковалась коленками с деревянным полом. Слезы брызнули из глаз.
       -Не могу! Я больше не могу!
       Тинэль подошла, коротко и сильно ткнула ногой в бок.
       -Вставай. Если ты не можешь, я тебя заставлю!
       Лина застонала, с превеликим трудом отрывая голову от пола. Злобно окрысилась.
       -Зачем? Зачем все? Сама же объясняла, что это иллюзия. Проваляюсь в обмороке несколько секунд! А потом?
       -А потом... с пола в твоем говеном номере.., твоего ненастоящего мира.., поднимется не зареванная трусливая училка!!! Твою мать!!! С пола встанет Ли! Принцесса Династии! И если это будет нужно, знания и силу я смогу в тебя вбить! Веришь?
       -...
       -Вколочу! Пинками и оплеухами. Уяснила?
       -О, Господи!
       -Вставай!
       Нет, видела она в юности пару фильмов с неотразимым Брюсом Ли, и сериал про шаолиньских монахов. Сначала было немного интересно полюбоваться чудесами физической подготовки похлеще, чем у артистов балета или у цирковых ребятишек. Только быстро прискучило. Мода на боевые искусства Лину не затронула. Прошла стороной. Подружки поснимали со стен портреты Ван Дама, повесили горца и Киану Ривза. Ангелина же не путала Рембо с Терминатором, только в силу культуристических подвигов последнего. Каждый, кто качался в подвальчике маленького провинциального городка, помнит вырезанные из журналов фотографии юного Шварца. Монументальный был парнишка.
       Ой! Тинэль исполнила обещание. Пнула. Безжалостно. Что с того, что все происходило лишь в сознании Лины? Боль была самой, что ни на есть настоящей.
       -Ой.
       -Вставай!
       Она еще попыталась жалобно пищать и умолять о пощаде. Дохлый номер. Такие штучки на свирепую наставницу не действовали. Пришлось со стонами и слезами подниматься. Сначала на четвереньки. Тело отказывалось повиноваться. Потом, опираясь на одно колено выпрямиться. Расправить плечи. Ой! Только для того, чтобы вторым пинком ее послали обратно на пол?!
       -Умираю.
       -Ага.
       Она рыдала. Долго. Уже понимая, прониклась поневоле, что вставать придется все равно. Что пытка растянется неизвестно на сколько лет. Тинэль не любила лгать. И тем более не собиралась обманывать СВОЮ девочку. Она, действительно, решила сделать из нее настоящую принцессу Династии.
       -Твоя бабка была круче. Но вы из одного теста. Ты у меня еще будешь порхать как бабочка и жалить как пчела.
       -Мухаммед Али.
       -Что?
       -Это сказал Мухаммед Али.
       -Это сказала я. Ему. Как то раз.
       -Вы знакомы?
       -Моя маленькая слабость.
       Невероятно! Тинэль выглядела почти смущенной.
       -Коллекционирую великих воинов. И не только. Этот парень был весьма неплох. Во многих смыслах. Весьма. Хотя и занимался мурой.
       -Чем?
       -Ерундой.
       Отчеканила Тинэль.
       -Раунды. Ниже пояса не бить. Перчаточки. Тьфу. Кастрированное искусство убивать. Вот что такое хваленый человеческий бокс. Как превратить лицо в отбивную котлету? Очень просто. Долго и упорно бить по морде. Тьфу. Любой мой ученик отправит к праотцам самого именитого чемпиона. За минуту. Или за две.
       Лина представила себя, стоящей напротив Майка Тайсона, нет, напротив Кости Цзю! Уложить такого мальчика? Каким образом?
       -Не верю.
       -Поясни.
       -Не верю тебе. Не вижу в себе достаточно силы.
       Тинэль нагнулась, ухватила девушку двумя пальцами за подбородок. Сказала грустно.
       -Бедная малышка. Устала?
       Ученица попалась на провокацию. Кивнула. В ответ ей отвесили нехилую звонкую оплеуху. И проорали оглушительно.
       -Я вложу в тебя все, что смогу! Любым путем!
       Лина хотела обидеться. Или заплакать. Но вместо этого извернулась и пнула мучительницу в голень. Откатилась в сторону, взлетела с пола. Приготовилась к страшной мести. Тинэль наклонилась помассировать ногу. Одобрительно проворчала.
       -Молодец.
       А потом заскользила навстречу, странными дергаными рывками, увернулась от безнадежной попытки контратаковать, и задала обнаглевшей ученице настоящую трепку. Со знанием дела и шуточками.
       -Ну, как? Поняла в чем твоя ошибка?
       Размазанная по полу, как манная каша по тарелке, Лина простонала.
       -Нет.
       -Ладно. Времени у нас вагон. Еще поймешь.
       Она тренировала принцессу одиннадцать лет.
      
       ***
       Георгина не плакала. Смотрела испуганно и кротко. Сжалась в кресле. Сгорбилась. Совсем утонула в мягких недрах. Сколько раз Даниил имел ее там? Любил сажать голенькую с распущенными волосами к себе на колени, и крепко стиснув в объятиях, двигать вверх, вниз. Добиваясь счастливых выдохов и дрожи. Она всегда сдавалась первая. Бедная малышка. Все же он полная свинья! Молчит чурбан чурбаном.
       Собралась с силами, спросила тонким срывающимся голоском.
       -Ты меня больше не любишь? Совсем? Почему?
       Что прикажете отвечать? Стоял к ней спиной, грыз спичку, злился. Внизу во дворе дети играли в прятки. Бегали друг за другом, ссорились, кричали.
       -Даниил. Любимый. Что случилось?
       -Прости. Очень устал. Ничего не хочу.
       -Я должна уйти?
       -Да.
       Она всхлипнула, поднялась. Такая стройная и красивая, с распахнутыми громадными глазами. Модные брючки. Новая прическа. Для него, паразита старалась.
       -В чем я виновата? В чем? Скажи! Что не так?
       Сорвалась на крик, расплакалась. Прижала к нежному юному лицу обе ладони. Плечи дрожали. Сумка упала на пол. Даниил обернулся. Ему было не просто - отчаянно - жаль эту славную девочку. Самому завыть что ли?!
       -Георгина. Не надо из-за меня переживать. Пожалуйста.
       -Ты не позвонишь. Ты больше не позвонишь. Я не хочу. Я не хочу ничего без тебя! Ничего!
       Она повторяла снова и снова, что не сможет жить без него. Она умоляла. Даниил сдался, подошел, обнял. Расцеловал мокрые щеки. Взял на руки, отнес на диванчик. Уложил. Сдернул модную маечку, расстегнул и отбросил прочь бюстгальтер. Стянул красные брючки. Трусики. Он знал ее дивное тело наизусть. Начал ласкать. Старательно и долго. Решительно ничего, кроме щемящей, пронзительной жалости не чувствуя. Через какое-то время девушка расслабилась, дыхание ее изменилось, на щеках зажглись яркие пятна. Даниил постарался на совесть. Дважды довел до оргазма. Потом, успокоенную и молчаливую, усадил к себе на колени, убаюкал. Неугомонная совесть, чтоб ей было пусто, обзывала его последними словами. Георгина провалилась в короткий сон. Горячая щека жгла его плечо. Как раз ту самую татуировку. Проклятье!!!
       Он грыз губы. И ненавидел себя. Несколько раз собирался разбудить и отправить домой. Но не мог произнести ни звука. Точно чьи-то холодные пальцы сдавили горло. Потом в дверь заглянул не вовремя вернувшийся брат. Сделал круглые глаза, выразительно постучал себя пальцем по лбу. Что означало примерно следующее.
       -Закрываться надо! Идиот!
       Бесшумно исчез. На кухне зазвенели чашки. Запел чайник. Брат жить не мог без кофе. Георгина вздрогнула, очнулась.
       -Ой. Я заснула?
       Наклонился и нежно поцеловал гладкий лоб. Она спросила, мило краснея.
       -Родители?
       -Живко.
       -Мне пора?
       -Да. Я тебе позвоню. Позже.
       Почти поверила. Встала. Начала поднимать вещи и одеваться. Даниил смотрел на ее точеную фигурку, не испытывая ни малейшего желания. Вообще. Сказал зачем-то.
       -Ты очень красивая. Очень.
       Она неуверенно и слабо улыбнулась. Собрала волосы в узел.
       -Ну, я пойду...
       Даниил едва не взвыл от ненависти к себе. Раскрыл дверь, проводил до лифта. Вернулся, с бешенством пнул стену. Раз. Другой. Чуть ногу не сломал. Дурак.
      
       ***
       Они пили кофе.
       -Мерзкий напиток. Легкий наркотик. Почему люди западают на такую дрянь?
       Тинэль морщилась, прозрачная белоснежная чашечка в ее руке казалась неуместной. Гораздо больше подошла бы массивная керамическая. Или большой воинский кубок, из рога, отделанный серебряной чеканкой. Зато, хрупкий фарфор выигрышно смотрелся в тонких пальцах Ли. Ученица отпила глоток, возразила из желания противоречить.
       -В кофе есть особенная прелесть. Тебе нравится запах?
       Тинэль хмыкнула.
       -Чуть-чуть.
       -Кофе как сама жизнь. Немного вредно, но очень увлекательно.
       Наставница поморщилась.
       -Глупое сравнение. Стыдитесь, Ваше Высочество.
       Со вчерашнего дня (и что с того, что время было субъективным, существующим лишь для них двоих?) она прекратила называть принцессу лентяйкой, дохлятиной и черепахой. Больше того, к ужасу последней, перешла на вы. Даже отвесила пару церемониальных поклонов!!! Ли мило улыбнулась.
       -Позволишь задать вопрос?
       Красивое лицо наставницы стало строгим и собранным.
       -Валяйте, Ваше Высочество. Если не смогу ответить - промолчу.
       Ли медленно допила кофе, взвесила в ладони прозрачную чашку, размахнулась и зашвырнула на глубину. Они сидели на том самом месте, где встретились.
       -Скажи, пожалуйста. Кто я на самом деле?
       Тинэль смяла в ладони фарфор, (чашка не брызнула осколками - поддалась точно была сделана из пластилина) скатала аккуратный шарик. Коротким щелчком отправила его вслед, на дно реки. Пошутила меланхолично.
       -Чтобы первая не скучала.
       -Ты не отвечаешь! Кто я?
       -Для меня Вы надежда. Возможно - последняя.
       -Почему?
       -С уходом Повелителей рухнуло равновесие. Мир накренился. И медленно покатился в бездну. Понимаете? Должен соблюдаться некий баланс сил. Иначе - гибель. Вы - шанс. Маленький, слабый, но реальный.
       -Не поняла.
       -Вы пришли взамен. И родились принцессой вырождающейся Династии. Это переломный момент. На весах ваша жизнь против... против всего остального. Спятившие Хранители. Чтоб им! Зажравшиеся, философствующие Повелители. Они заигрались, разбудили зло, оказавшееся им не по зубам. Лист, на котором записана судьба мира, подожжен с двух сторон.
       -А я кувшин воды?
       -Вы... Я думаю, вы сами должны понять кто вы, Ваше Высочество. Имела я знаете ли разных принцев и принцесс... И плевала на них с высокой башни.
       -...
       -Вы и ваш дракон, ожившее пророчество.
       Тинэль вынула из воздуха еще одну чашку кофе. Отпила маленький глоток.
       -Все таки, удивительная гадость.
       Ее голос был властным и гордым.
       -Я Тинэль. Ровесница этого мира. Символ единства и борьбы дня и ночи. Символ того, что принято называть жизнью. Но я лишь тень под ногами Творца. Не мне менять предначертанное.
       -А кому же?
       -Вам. Или опустится занавес.
       Они поднялись, долго смотрели друг другу в глаза. Мир вокруг плавился и менял очертания.
       -Не хочу.
       -Вы должны.
       -Ты не можешь пойти со мной? Пожалуйста! Ну, пожалуйста!
       -Нет.
       Тинэль легко обняла Ли, лишь на мгновение, не притягивая к себе, тотчас отпустила. Горько усмехнулась. Подобие гримасы, скользнуло по ярким крупным губам. Повторила.
       -Нет.
       Добавила с грустной улыбкой. Хлопая по воздуху ладонью, точно вбивая гвозди коротких фраз в невидимую стену.
       -Не хотела говорить. Запугивать. Но придется. Чтобы вы на меня не рассчитывали, в случае чего... Не смогу прийти. Увы. Как бы сильно вы не звали меня. Отдала все, чтобы помочь Вам. Все до последней капли. Меня больше не будет, Ли. Совсем.
       -Что?
       -Это было единственной возможностью. Увы.
       Последнее слово прозвучало как вздох. Грустный-грустный.
       -Тебя убьют?
       Тинэль покачала головой.
       -Нет. Я ведь не человек. Просто растаю. Не стоит думать об этом. Пустяк. Вам пора.
       -Зачем? Зачем?
       -Ли. Ваше Высочество.
       Подняла руку, вытерла слезинки с лица принцессы. В печальных и серьезных глазах воительницы не было и тени обычного высокомерия. Нежность, боль и что-то еще, спрятанное в самой глубине.
       -Мир без Вас не имеет смысла. Идите.
       Голос ее стал громким, полным странной злой радости.
       -Идите. Покажите всем этим ублюдкам, что может сделать девочка, ради которой сгорит Тинэль.
       Потянулась, поцеловала в лоб.
       -Вы мне очень дороги, принцесса. Я думала, что не умею любить. А оказалось...
       Ли попыталась обнять, удержать исчезающий силуэт свирепой воительницы. Но пальцы провалились сквозь растекающийся, черно-белый туман. В какой то миг, самый последний, ей послышалось.
       -Прощайте, любовь моя. Прощайте.
       Принцесса осталась одна. На сером берегу реки мироздания. Или что это там была за река? Раскинула руки в стороны, запрокинула лицо, заорала в голос.
       -Тинэль! Тинэль! Где ты?
       Ведь ненавидела, искренне, сильно. Проклинала не единожды. Покрытая синяками от пяток до макушки, высмеянная, несчастная - жалкий цыпленок, попавший на выучку к ястребу. Как мучилась, страдала - первые годы. Как восхищалась, завидовала и обожала... потом. Когда чувство незаметно вползло в сердце, свернулось там клубочком, выросло, поднялось, заявило о своих правах, потребовало подвигов, свершенных во имя любимого существа - Великого духа воинского пути, по причинам известным лишь ему, облекшемуся в человеческую оболочку, ожившему в теле прекрасной женщины. Взяла за шиворот властной крепкой рукой, встряхнула, наполнила силой, научила, заставила БЫТЬ. Подарила новую жизнь и отдала свою. Взамен. О, Боже!
       -Тинэль.
       Звук ее имени. Вот все, что осталось?
       -Тинэль.
       Принцесса скривилась. Плакать? Нет. Погрозила кулаком невидимым наблюдателям: игрокам, мать их за ногу, заварившим эту отвратительную баланду.
       -Гады! Поганые гады! Да провалитесь вы все с вашими условиями! Ненавижу!
       Река вспучилась, метнулась к ней. Превращаясь в чудовищную оскаленную рожу. Готовую проглотить тонкую фигурку девушки. С вершковых клыков капала пена. Ли засмеялась, плюнула в лоб твари.
       -Пошла вон.
       Та рассыпалась мелкими брызгами. Окатила с ног до головы водой. Ли гримасничая, чтобы не расплакаться, стерла ладонью капли с лица.
       -Вы еще пожалеете. Сволочи!!! Тинэль я вам не прощу.
       И наступила темнота.
      
       ***
       Живко сунулся на балкон, наткнулся на злобный взгляд, вылетел точно ошпаренный. Даниил слышал его шаги. Брат бродил по кухне, потом пытался смотреть телевизор, наконец, в не на шутку растрепанных чувствах, предпринял вторую попытку. Встал в дверях, молча. Дожидаясь реакции. Она последовала.
       -Ну? И?
       Прорычал младший.
       -Чего бесишься? Из-за этой русской? Она того не стоит.
       Даниил обернулся плавным стремительным движением, ухватил брата за ворот дорогой белой рубашки, дернул к себе. Тихо сказал, но жутко.
       -Не смей!
       Живко повел плечами, высвободиться попытался. Скорее инстинктивно, чем осмысленно. Он лучше многих знал силу брата. И прекрасно понимал, кому быть битым, если что. Даниил гневно раздувал ноздри. Живко с огромным трудом просунул одну ладонь ему под локоть, потянулся, полу обнял. Грустно пробормотал.
       -Что ты, в самом деле... Кидаешься. Рычишь.
       Даниил отпустил порванный ворот. Наклонил голову. Теперь Живко обнял его обеими руками, прижал к себе.
       -Тебе так плохо? Но почему? Скажи.
       Он требовал ответа. В самом деле хотел знать. Умный старший брат. Толковый парень, родительская радость. Что ему выдать? Не правду же. Даниил невольно и громко вздохнул. Живко решил, что нащупал верную почву. Заспешил.
       -Хочешь, я с ней поговорю? Кто кого обидел, то? Ты же сам ее видеть не хотел.
       Братья очень сблизились за последнее время. Пять лет разницы были пропастью, когда Живко заканчивал школу, а Даня мучился на половине дистанции. Помнится, он даже воровал у брата станок "Жилетт", тайком в ванной скреб щеки - пытался бриться. Обрезался, конечно. И курить начал, подражая старшему. И ухаживать за девочками. Хотя все получалось смешно. Вначале. Пять лет, разделяющие братьев, стерлись в одну короткую секунду. Которую Даниил (в отличии от Живко) очень быстро забыл. Ему исполнилось семнадцать. Ореол сомнительной славы человека, которого не стоит задевать, уже начал сиять над макушкой. Некоторые взрослые, впрочем, не успели проникнуться. Таким он помогал осознать расстановку сил на доске. А со старшим братом, тоже нашелся местный Казанова, как раз приключился инцидент. Пострадал герой-любовник (в этот раз) впрочем, абсолютно напрасно...
       Избитый Живко скорчился на заднем сиденье, Петер выволакивал его наружу. Он был вдвое тяжелее и пьян ровно настолько, чтобы жаждать крови смазливого парня, якобы потрахивающего его жену. (Милена чуть не при всех вешалась на шею, буквально в штаны лезла. Живко терпеть не мог навязчивых и грубых женщин, бегал от нее просто. Тошнило его от таких красоток) Теодор, лучший друг мнимого рогоносца, заманивший парня в засаду, стоял в стороне курил, любовался расправой. Выглядел очень довольным. Ловил сомнительный кайф - созерцая чужие мучения. Жуткий пинок в поясницу унес его далеко за кадр. Там, у стены кафе, Теодор через час отлежался. Петеру не повезло на порядок больше. Его лицо, после знакомства со стальными кулаками Даниила, напоминало бифштекс. А сломанная правая рука заживала еще очень долго.
       -Это, чтобы запомнил. Моего брата трогать нельзя!!!
       Живко с трудом, распухшие веки мешали, рассмотрел знакомый черный силуэт. Сильные руки извлекли незадачливого красавчика из машины. Грубый голос спросил неожиданно ласково.
       -Ну, как ты?
       Живко просипел еле слышно.
       -Спасибо. Порядок.
       -Слава Богу. А то я перепугался. Вставай, братишка.
       Младший, обнимая за плечи, повел его мимо поверженных вояк. Живко с трудом переставлял ноги, а душа взбрыкивала от счастья. Такого духовного единения с братом он еще не переживал.
       Само собой позже, не раз ругались. По два дня не разговаривали. Но признательность, в тот далекий момент, охватившая старшего, уже не исчезала. И понемногу крепла. А не так давно стала настоящей любовью. Вылилась в желание опекать. В готовность встать во весь рост и прикрыть собой.
       -Я могу тебе помочь?
       -Можешь. Маме будет очень тяжело, если я... пропаду.
       -Что?
       -Долгая история. Возможно, я... уеду. Подожди. Не мешай. Главное, не забывай о ней. Ладно? Отец это отец. Ты. Ты будь рядом.
       -С ума сошел. Что придумал?
       -Отпусти, что ли. Со стороны мы, наверно, выглядим как влюбленные педики.
       Неловко пошутил Даниил.
       -Ко всему прочему имеет место инцест. Близкая родня, как никак!
       Ответил Живко, не размыкая рук. Шутка на шутку. Так уж заведено. Пусть другие хнычут. Даниил пристроил голову на плече старшего брата.
       -Даниил. Даниил. Даниил.
       -Ладно.
       Строго велел, как отрезал младший.
       -Ладно. Хватит. Все.
       Они сцепили пальцы. Встряхнули.
       -Зачем?
       Почти простонал Живко. Помешанный на внешности и аккуратности, не замечающий в хлам разодранного ворота новенькой рубашки.
       -Иначе нельзя. И объяснить не смогу.
       -Куда? В Россию? Подожди. У тебя же нет денег. Подожди. Я продам машину.
       Первую приличную, купленную месяц назад?
       -Румяна крутит мои четыре тысячи долларов. Съездим. Их тоже возьми.
       Это уже граничило с самопожертвованием. Про деньги, которые он одолжил предприимчивой близкой знакомой, никто не знал. Но Живко испытывал боль. И готов был вылезти из шкуры. Так сильно его ударила новость. Младший похлопал старшего по плечу.
       -Спасибо. Ты и брат. И лучший друг. Я не заслужил.
       Не было в его голосе ничего кроме тоски. Того, что его ожидало, он не хотел. Живко окончательно запутался в предположениях одно чудовищнее другого. Правда, естественно, ему на ум не пришла. Уж слишком дикой была.
       -Джинсами махнемся? Эти грязные.
       -Что? А, да, конечно.
       Фигуры у них были очень похожи. Силуэт, ширина плеч, тонкая талия. Старший был чуть выше. Младший казался отлитым из железа. Сила сквозила в каждом движении.
       -Подбросишь к "Ясеню"?
       -Прямо сейчас?
       Живко был готов заплакать. Вскидывал голову, смотрел в сторону, грыз нижнюю губу.
       -Да.
       Одно короткое слово может весить целую тысячу тонн.
       -Хорошо. Подожди минуту. Где у нас аптечка?
       -Вот.
       Брат вытащил из кухонного шкафчика небольшую коробку. Раскрыл. Протянул. Вместо "спасибо" услышал требование.
       -Дай бинт.
       Повисло холодное молчание. Даниил задумался, старший брат не решался спросить ни о чем. Стоял рядом - взволнованный, удивленный. Младший, постукивая по столу рукояткой ножа, добавил тускло.
       -Еще спирт. Лезвие протереть.
       Посмотрел на побелевшее лицо Живко.
       -Не бойся, не зарежусь. Не дождутся.
       Неуклюже пошутил. Старший тут же отбрил удачнее.
       -Слава Богу. А я подумал, ты мне язык укоротить собрался!
       Даниил подобрал со стола нож, проверил пальцем остроту, сталь блестела как зеркало, и скрылся за дверью ванной.
       ***
       Глаза открылись с третьей попытки. Заплывшие щелочки на опухшей физиономии. Голова болела зверски, так и норовила расколоться. Ли взялась за виски, помассировала, нажимая безжалостными ловкими пальцами. Облизнула пересохшие губы, огляделась. Трезвонящий телефон на тумбочке, рассыпанная по полу косметика. Отлетевшее почти к кровати круглое зеркальце. Потянулась, взяла его, раскрыла.
       -...
       Тинэль оказалась права.
       В зеркальце отражалась совсем не Ангелина Королева. Хотя черты лица изменились самую малость. Пожалуй, стали немного жестче. Но глаза? Глаза! Теперь они были фиолетовыми. С чуть заметной стальной искоркой в глубине.
       -Привет, дорогая.
       Буркнула новоявленная принцесса своему отражению. Встряхнула посвежевшей головой. Задумалась о том, сколько же ей теперь лет. Сорок три? Больше? Фигня какая. Время, подаренное Тинэль, не отразилось на лице и фигуре. Отнюдь. Более того, Ли чувствовала себя значительно помолодевшей. И даже стала казаться такой. Чудны дела твои, о Господи. Может быть, одиннадцать лет были не приплюсованы, а вычтены из возраста? И ей двадцать? Посмотрела в зеркальце еще раз. Она и не она. Зарылась ладонью в гриву... И чуть не заорала от неожиданности. Волосы!!! Ее прежняя жидкая шевелюра... Забавная стрижка под мальчика... Куда все делось??? Опаньки! Густая блестящая лавина стекала до талии, слегка завиваясь на концах. Ли встала. Одним гибким и легким движением, тряхнула головой. Приобретенная грива плеснула за спину тяжелой шелковой волной. За такую красоту могла бы удавиться любая модель, рекламирующая очередной чудо-шампунь.
       Когда она, в самом начале попросила наставницу дать ножницы, та удивилась.
       -Зачем?
       -Подрезать это безобразие. Подровнять немножко.
       Пропустила сквозь пальцы тонкую секущуюся прядь волос. Продемонстрировала. Мол, полюбуйтесь, в самом деле, выглядит ужасно. Лучше срезать. А услышала надменный отказ.
       -Нет. Ты будешь выглядеть достойней с церемониальной прической.
       -Какой, простите?
       -Две косы, уложенные короной вокруг головы.
       -О, Господи! Мои мышиные хвостики, даже если и отрастут за целую вечность, будут смотреться мерзко. Честное слово. Может все-таки стрижку. Так удобнее. А на церемонию - паричок.
       -Ты будешь выглядеть, как подобает. Я прослежу.
       И проследила. Поясняя, что шевелюра у женщины лишь отражает состояние души и тела. Пообещала в надлежащее великолепие и внутреннее и внешнее привести.
       -Наплевать, нравятся тебе мои методы или нет.
       Первые годы занятий Лина постоянно казалась себе замызганным половичком из которого выбивают пыль. К ужасу девушки любимыми воспитательными приемами Тинэль оказались пинки и затрещины. Зато результат теперь был, действительно, на лицо.
       Приняла душ (сколько можно под ледяными струями целебного водопада купаться?), оделась в СВОИ цвета, заплела две тугие косы. Подошла к большому прямоугольному зеркалу, встроенному над туалетным столиком. Посмотрела на отражение, чуть прищурившись, по-особому. (Тинэль ее не только кулаками махать учила!) Картинка, послушно растаяла. Поменялась.
       -Герр Нойман. Вы мне нужны. Немедленно.
       -Кто это?
       Сухо поинтересовался потревоженный фавн. Девушка видела его не очень четко, изображение подрагивало, смазывалось. Все ж-таки она не прирожденный маг вне категорий. Некоторым трюкам не выучишься, как не пыжься. Визуализация и вневременная связь - как раз из самых сложных. Получилось и ладно. Хрен с ним, с качеством.
       Арбитр лежал на широком диване с толстой книгой в руках. Казался озабоченным по самое не могу. Оглядывался - искал. Лина позволила зеркалу в его комнате налиться обратной стороной картинки, показать кто беспокоит занятого крира. Ухмыльнулась грозно.
       -Кто это?
       Спросил арбитр.
       -Так одна маленькая девочка. С красивой татуировкой на плече.
       Выдержала небольшую паузу, осведомилась почти любезно.
       -Что читаем, кстати?
       Герр Нойман, выдержка у него оказалась неплохая, захлопнул томик, продемонстрировал обложку.
       -Современного российского фантаста Сергея Лукьяненко.
       -Нравится?
       -Очень.
       -Герр Нойман, вы крир?
       -Скорее нет, чем да.
       -Нельзя быть чуть-чуть беременным, господин Арбитр. Крир или не крир?
       -Крир. Но меня создавали не Повелители. Я не их слуга. Если вас именно этот аспект наших взаимоотношений беспокоит.
       -Хорошо. Можете вы ответить на некоторые мои вопросы?
       -На некоторые - могу.
       -Герр Нойман.
       Она перешла на язык своего родного мира. Звонкий и сладкий. Чуть похожий на земную латынь.
       -Сердце мира бьется. В моей груди!
       Томик Лукьяненко упал на красный ковер.
       -Принцесса!
       -Можете вы свободно общаться с Хранителями?
       -Да.
       -Передайте им, что Тинэль стоила больше, чем все они вместе взятые. Что я считаю их законченными ублюдками, и Повелителей тоже. Что я, как фигура в положении жертвы, имею право на помощника. И выбираю...
       Она возвысила голос. Она знала, что сейчас ее слышит не только толстый Арбитр.
       -И выбираю своего Дракона. Господина Даниллина дю Лоя. Живого и невредимого. Далее.
       -Вы не можете ставить условия. Забыли?
       Слегка удивился Арбитр. Добавил поучительно, понемногу приходя в себя, набирая обороты. Весемо прозвучало, точно учитель зарвавшуюся девочку на место решил поставить.
       -В игре вы жертва.
       Лина съязвила.
       -Правда?
       Тут же, впрочем, став серьезной.
       -По боку игры. Даже такие бесчестные - как эта. Максимум, чем они рискуют сейчас - жизнь нескольких пешек. И это взамен за мою голову? Дуэль. Победитель диктует любые условия абсолютно.
       -Что?
       -Дуэль. Здесь нужна ритуальная пощечина, по-моему. Вы сгодитесь, в качестве представителя? Так?
       На свою беду герр Нойман не успел возразить. Книга "Танцы на снегу" вспорхнула с ковра и трижды приложилась к лицу арбитра. Сильно. У него кровь пошла из носа.
       -Официально объявляю вызов Повелителям. На стандартных условиях. Они заигрались. Приносить в жертву Спящему Безумию маленьких принцесс, не очень красиво. Так мне кажется. Вы знаете, что сейчас на троне Династии сидит крир??? Это по правилам? Покинули мир? Обрекли на гибель? Флаг в руки. Но незачем тогда мешаться в дела короткоживущих. И переписывать сценарии истории. По боку игры. Будут вякать - сообщите, что дуэль не худший вариант. Альтернатива понравится им и Хранителям еще меньше. Честное слово.
       Альфред Нойман пожевал губами, точно глотал несколько неприличных выражений и давился ими.
       -Хорошо. Но это не от меня зависит.
       -Зависело. В игре. Но сейчас все изменилось.
       -Это вы изменились.
       -А вы нет. Делали вид, что хотите мне помочь... Кто вам велел? Вы лили страх мне в душу. Под видом сочувствия.
       Она холодно смотрела ему в лицо. Наблюдая, как линяет выражение уверенности в своих силах, сменяясь испугом. Сейчас он выглядел канатоходцем, который неожиданно понял, что спасительной лонжи на поясе нет, а пройти предстоит не в трех метрах над ареной, а над бездонной пропастью.
       -У вас фиолетовые глаза.
       -Я знаю.
       -И волосы... Но вы неправильная, ненастоящая. Вы это поймете слишком поздно. То, что вы требуете едва ли по плечу самой принцессе. Не то, что ее бледной копии. Дуэль это...
       Она остановила его коротким запретительным жестом.
       -Умолкни. Посовещайся со своими драгоценными Хранителями. Пусть они подтвердят мои права.
       -Какие права?
       -Не знаешь? Тогда, как попал в арбитры?
       -Зачем дуэль?
       -Неправильный вопрос. Пошевели тем, что у тебя вместо мозгов. Может и догадаешься.
       Она усмехнулась. Так холодно и властно (Тинэль бы понравилось), что Нойман невольно умолк.
       -Пока.
       Вернула зеркалу прежний вид. Показала язык отражению, разгладила пальцем волевую вертикальную морщинку между бровями. Открыла флакон духов. Никуда не торопясь смочила сладко пахнущей жидкостью шею, запястья. Достала из выдвижного ящичка маникюрный набор и повалилась на кровать. Сосредоточилась на приведении рук в порядок. Не сразу заметила, что на за окном появилась широкоплечая тень. В кресле, спиной к двери сидел мужчина. Вот что значит крыша ресторана под балконом, да еще и с лесенкой! Залезай, кто хочешь... В принципе она паясничала, кривлялась сама перед собой. Тинэль ее натаскала капитально, Ли не пропустила бы и тени угрозы. Тот, кто пришел, пусть не званным, излучал странную мягкую печаль. И хотел помочь?
      
       ***
      
       Разумеется, он дымил. Со странной смесью удовольствия (сигарета могла оказаться последней в жизни) и отрешенности. Происходящее упорно притворялось запутанным сном. Впрочем, за последний год, Даниил уже свыкся с постоянным ощущением нереальности. Иного выбора не было. Принимать все как есть, или вешаться. По дороге он с братом не перебросился и парой фраз. Все уже было сказано дома. Похлопал по плечу. Вот и все прощание.
       Прошел вдоль здания, бармены, как по команде отвернулись, взлетел по лестнице, пересек крышу, махнул через ограждение, уселся в белое пластмассовое креслице, вытянул ноги. Расслабился. Услышал тонкий звон ножниц, упавших на кусачки и пилочки. Лина расшвыривалась инструментами. Потом скрежет застегиваемой молнии. Она убрала набор по наведению красоты ногтей на место. Вышла в ванную. Вернулась. Запахло кремом. Мажет ручки? Шаги приближались. Зашуршала занавеска. Он не повернул головы. Затушил сигарету. Вздохнул.
       -Ты!
       Удивилась она и добавила.
       -Извини, но мне некогда.
       Даниил промолчал. То ли не понял русского, то ли не захотел понимать.
       -Прости, мне действительно некогда.
       Собралась тактично сплавить мальчика куда подальше. А вот опыта в подобных делах у нее не было. Откуда? Блин. И Тинэль этому не учила. Задумалась над своими чувствами. Одиннадцать лет, ну и что, что прожитых за пять минут времени этого мира! Одиннадцать лет отбросили ее нежданную любовь к случайному курортному другу - далеко, дальше некуда. Остались благодарность да невнятная печаль. Ведь все закончилось. Где ты, Ангелина? Ангелина Владимировна Королева? Ау? Она другая, совсем.
       Встала рядом, окутанная легким сладким облаком. Даниил подумал, что духи ей не подходят. Не глядя, поднял левую руку, протянул. Она послушалась, вложила в его лапу свою ладошку, скользкую от крема. Напряглась. Заметила повязку? Он не пожалел бинта, намотал как следует, но разумеется все равно кровь лилась рекой, повязка давно промокла. Так и есть. Дотронулась пальчиками до плеча.
       -Что это? Что случилось, Даня?
       Не стал отвечать, потянул девушку к себе, обнял. Дыхание смешалось. Ее глаза были близко-близко. Ее глаза? Длинные косы тяжело легли ему на черную футболку. Даниил понял, что бредит. Это не могло быть правдой.
       -Ли. Девочка моя.
       Невольно выдохнул он на языке, который почти забыл.
       -Ли. Счастье мое. Я так испугался за тебя. Я дурак.
       Она застыла, нехорошо, тяжело - точно он груз удерживал, а не теплое отзывчивое под его пальцами тело. Шумно перевела дыхание. Его имя прозвучало как непристойное ругательство.
       -Это ты? Дю Лой?!
       Они говорили теперь на классическом романском. Изредка перескакивая на вульгарную латынь. Срывался, как правило Даниил. Ну да он не принцесса, может себе позволить разные погрешности.
       -...
       -О, Господи!
       Она продолжила глухо, полная отвращения к себе.
       -Верх глупости!!!
       -Что?
       Вырвалась из его рук. Злым, сильным движением. Напрягшееся тело было совсем другим, чем он помнил. Так измениться за сутки? Почему в ее голосе хрустел, проламывающийся под ногами лед? А теперь - точно в черную зимнюю воду окунули. Таким холодом веяло от фиолетового взгляда. Даниил пожалел, что затушил сигарету. Сжал пальцы в кулаки. Услышал резкое.
       -Затеяла дуэль. Потребовала в помощники тебя.
       Попыталась объяснить свое бешенство и отчаяние Ли.
       -Дуэль?
       -Да! Вместо игры по их правилам. Почему я не поняла, что этот мальчик был ты... Ты! Я хотела Дракона, а не... человека.
       Даниил азартно присвистнул. За свою драгоценную шкуру он не волновался. Господи. Так дело в нем? И только то? Легко посоветовал.
       -Откажись от меня.
       -Нельзя! Вызов официальный!
       -Тогда...
       -Подожди. Я думаю.
       Отошла еще на пол шага (благо балкон позволял), а Даниилу показалось - на другой край мира. Он удивился своей боли. Точно от прокаженного шарахается... Предложил.
       -Есть неплохой вариант.
       -Какой?
       Ли не спрашивала, она язвила. Обшарила мысленно все закоулки лабиринта, в который угодила. Убедилась, что встречи с голодным Минотавром не избежать. Запаниковала. Вот откуда ехидство. Свое отчаяние прячешь, девочка? Роль помехи, ломающей ее планы, для Даниила не годилась в принципе. Обижаться он не собирался. Пояснил серьезно.
       -Харакири. Покойник не может быть секундантом. У тебя появится право взять себе нормального помощника.
       Она вскинулась почти гневно. Предательством невозможным для себя посчитала?
       -Прекрати!
       Застыла - натянувшись, наполненная силой. Даниил почувствовал, что она грамотно темнится, не желая показывать реальный потенциал. Но даже то, что он, беспомощный уловил, подействовало успокаивающе. Похоже, не он один пытался спасти детку. Явно. Кто-то еще потрудился. Более умный и удачливый, чем Даниил. Некто опытный, могущественный и неравнодушный к принцессе. Вернул ей многое. Это замечательно. Впрочем, радость капельку горчила. Ясен перец. Он хотел быть рядом с ней в трудный момент. А придется, натурально, топиться или вешаться. Какая гнусность!!! К чертям собачьим такую карму! Ли вздернула подбородок, словно придворному живописцу позирует. Прищурилась. Наконец изрекла.
       -Ты мне нужен. Пусть даже... ты всего лишь человек.
       -Зря. Я быстро зарежусь, больно не будет. Не переживай.
       Смерила его острым взглядом. Даниил пасовать не собирался, добавил просто.
       -Ты должна мыслить стратегически, душа моя. Дело. И никакой романтики.
       -Спасибо за совет!
       Несмотря на всю свою выучку, она едва не взорвалась таки. Голос нехорошо зазвенел.
       -Как ты вообще сюда попал??? А?
       Даниил пожал плечами. Не ныть же, что хотел помочь и ломился очертя голову, не зная куда. Болван. Некого винить. Повторил сухо и твердо.
       -Прими мой совет, детка. Пожалуйста.
       Ли сцепила зубы. Рот сжался в прямую жесткую линию. Фамильный крупный нос с горбинкой делал ее похожей на птицу. Не на безобидную синичку, кстати.
       -Нет.
       -Ты стала настоящей, Ли. Ты больше не печальная русская девочка.
       -И?
       Она подавала односложные реплики. Точно боялась заговорить. Пока Даниил раскладывал по полочкам факты, да строил башни из предположений, продолжала кивать. А если и возражать, то очень коротко. Странная выходила беседа. В глаза друг другу смотрели - тот, кто был Драконом, и та, что смогла стать принцессой. Даниил не оправдывал себя. Не жалел. Не выставлял в выгодном свете. Он держал в руке путеводную нить. Но воспользоваться ею могла одна только Ли.
       -Они согласятся. Дуэль так дуэль. Исход для проигравшего один. Предпочтут ментальный поединок с высокомерной зарвавшейся девочкой. Выберут самого сильного. Догадываюсь кого.
       -Ну?
       -Он был мне очень близок. Мы похожи. Только в человеческом облике он обычно выбирает образ голубоглазого блондина. Почему ты фыркаешь?
       -Так, перебрала в памяти нескольких. Бывшего мужа Ангелины Королевой, например. Брата Ли... Не везло мне на блондинов никогда.
       -А на брюнетов? Они тебе как?
       Ли промолчала. Он потянулся с хрустом, шумно выдохнул, заложил руки за голову, изрек мечтательно.
       -До этого, (я имею ввиду мое чувство к тебе) был сильно увлечен только однажды. Давно. Твоей бабкой.
       Сейчас его романский был безупречным.
       -Что?
       -Правду. Если бы я не поостерегся, ты могла бы быть моей внучкой.
       Ли продолжала пылать от праведного гнева, в который мгновенно перекрасилось ее отчаяние.
       -Идиот! Не верю!
       -Зря. Обожаю выступать в роли грязного соблазнителя.
       Ли продолжала недоверчиво качать головой.
       -Знаешь, обычно мне платят взаимностью. Безответные страдания - не мой стиль. Вот и в тот раз, жертва моих гнусных поползновений не устояла. Твой законный дед тогда еще обретался на правах любовника. Консортом Аэль сделала его через пять, или шесть лет после моего исчезновения. Славно мы с ней покуролесили. Твой дед временно получил отставку. Вызвал меня на дуэль. Коронную. Значит до гибели одного из противников. В последний момент примчалась Аэль. Откуда узнала, непонятно. И мы оба получили на орехи. Назвала зарвавшимися мальчишками. Каждому отвесила по оплеухе. Заставила заключить перемирие. Стояли мы печальные, злые, а она в мужском охотничьем костюме, верхняя пуговка камзола расстегнута... Кожа у нее была необыкновенная, цвета молока. Загляденье. Глаза горят, как у хорошей кошки в ярости. Ноздри чуть подрагивают. Голос точно хлыст. Вжих. Вжих. Одному мерзвцу, затем другому - по ласковой реплике. Натурально выпорола. Мы, ясное дело, прижухли. Монарший гнев - не шутка. Подали друг другу руки. Спрятали клыки и временно превратились в пай-мальчиков. Во избежание... Твой дед мне в конце сцены даже подмигнул. Вроде как, с гордостью. Смотри, мол, любовничек номер два, как она нас обоих отделала! Хороша, мол наша любовь, сил нет. Ты на нее немного похожа. Не пытайся прожечь во мне дырочки взглядом. Лучше ткни в горло пилкой для ногтей. И зло сорвешь и польза будет.
       -...
       Даниил хорошо понимал, что девочка просто не взяла себя в руки. Для него, пережившего тысячи переходов и обновлений, это было яснее ясного. Глупышка действовала нерасчетливо, импульсивно. Вон, каких дров успела наломать. Через малое время опомнится. Вспыхивать как порох воину не положено. Всему виной проснувшаяся сила. Пьянит почище деревенского мордовского семидесяти градусного самогона... От употребления которого валятся даже комбайнеры и директора колхозов.
       Осведомился меланхолично.
       -Ли, у нас есть время? Час-два.
       -А что?
       Перешел на другой регистр. Обжег взглядом. Подарил плотоядную улыбочку.
       -Да так... Соскучился.
       Иногда он думал, что сумел бы совратить и святую. И гордился своими способностями чрезвычайно. Ли ответила тихо.
       -Нет.
       Приговор обжалованию не подлежал. В данную минуту, во всяком случае. Перед Даниилом точно стенку опустили. Пуленепробиваемую. Что ж. По крайней мере, начало положено. Имел место неплохой самоконтроль. А все остальное проснется следом.
       -Ли...
       Позвал он негромко и нежно.
       -Душа моя. Ты главное. Помни это.
       Зябко повела плечами. Нахохлилась. Вдруг опять вспомнила, (взгляд упал) про его окровавленные бинты, спросила.
       -Почему перевязанный? Что случилось?
       Даниил ответил не сразу. Поднялся, приблизился. Заглянул сверху вниз в фиолетовые зеркала. Не каждый раз можно отразиться в глазах своей судьбы.
       -Срезал татуировку. Теперь я твой.
       Посмотрела пристально, удивленно. Покачала головой.
       -Разве ты больше не любишь эту девочку?
       -Ее любил Даниил. Мальчик из Несебра. А не я.
       -...
       В баре сменили диск. Клаус Майне хрипловато и проникновенно запел о ветре перемен. Даниил не воспринимал творчество "Скорпов", мог с удовольствием выслушать максимум три-четыре медленных баллады. Эта, впрочем, ему нравилась. Мелодия вплыла на балкон, обняла и сблизила. Даниил и не заметил, как начал тихонько насвистывать. Ли прислонилась к нему. Вздохнула. Он почувствовал, что бронированные створки невидимой перегородки между ними медленно поднимаются. И не ошибся. Ли прижалась плотнее, обвила руками талию, забралась ледяными пальцами под черную футболку.
       -Какой горячий...
       Ткнулась лицом в грудь. Вздохнула, прошептала непоследовательно.
       -Возьми меня. Возьми меня, пожалуйста. И... не надо никаких презервативов. Я не могу иметь детей. Это раз.
       Он медлить не стал, не то опять передумает, поднял ее, внес в комнату. Ли продолжала сбивчиво объяснять.
       -У меня никого не было никогда, кроме мужа и... Стыд какой! Я тебе говорю такое... Знаешь, как в пошлой песенке про то, что каждый кто не первый, тот второй. Как глупо. Да!!! Глупо! Не смей смеяться! Ну, почему ты смеешься?
       -От счастья.
       Она не слушала.
       -И я здорова, я знаю. Проверялась. Это два. И мне только жаль, что я ничего не умею. Потому, что... Это, наверно, самое главное. Я ужасно боюсь разочаровать тебя! Да!
       Он положил ее на покрывало. Потребовал гнусно и весело.
       -Проси.
       -Что?
       -Проси. Я хочу услышать ЭТО еще раз. Проси.
       -Даниил, пожалуйста. Возьми меня.
       Через малое время, она кричала, царапалась, плакала. Билась под ним. Снова и снова скрученная в сладкой судороге. То умоляла жалобно и тонко: "Еще, еще, еще!" То требовала. "Ну! Давай! Давай же! Сильнее! Еще сильнее!" Соседи слева дипломатично включили на полную громкость телевизор. Соседи справа ушли из номера. Как еще полицию не вызвали! Даниил доводил Ли до заветной вершины снова и снова. Сейчас она была с ним. Она хотела его. И эгоистично, торопливо, жадно пила бокал за бокалом все удовольствие, которое ей доставляли его талант, щедрость и опыт.
       -Даня!
       -Да?
       -А ты?
       Спросила она, наконец, сытым, сонным голосом существа довольного жизнью, собою и моментом. Герой хмыкнул недоверчиво.
       -Что я?
       Облизнул пересохшие губы. Положительно, мир полон сюрпризов. Минуту назад он готов был побиться об заклад сам с собой, что его обожаемая пуританка не поинтересуется подобной "мелочью". Хорошо еще не заключил пари со своим внутренним "Я", пришлось бы расплачиваться! А кто его знает, подлое подсознание. Запросило бы вовсе чушь несусветную. Пришлось бы исполнять. Долг чести, видите ли. Надо. Он трепался мысленно сам с собой, пока Ли не положила ладонь на плоскую дощечку живота своего мужчины. Потому, что внутренний голос, захлебнувшись восторгом, смолк. Не ожидал, парень? Мимолетно удивился, какими горячими стали ее пальцы. Не зря старался?
       -Даня. Так неправильно. Ты ведь не... расслабился?
       Слово "кончил" она произнести вслух не решилась. Потерлась носом о его грудь, слизнула языком каплю пота со смуглой кожи. Дальше - больше, верх неприличия, притянула одну его руку к себе, зажала ладонь бедрами. Пробормотала сладким голосом.
       -Мне так хорошо...
       Даниил игриво пошевелил пальцами. Ли отозвалась на ласку. Выгнула спинку, зажмурилась. Мурлыкнула. Вдруг отстранилась, села, отвела взгляд. Прошептала смущенно.
       -Хочу попробовать. Сделать. Я никогда, никогда... Ты только не... Ладно? Скажи если что совсем не так...
       Он сдержал вопли протеста. Свернул невысказанным словам шеи, как куренкам. Момент того стоил. Его принцесса собралась... Не может быть! Конечно техники у нее не было никакой. Но Даниил завелся мгновенно. Ее губы были такими нежными и горячими. А напряженный, изгибающийся язычок - жадным. Вот отвлеклась, перевела дыхание, спросила с толикой лукавства.
       -Я все делаю правильно? Господин учитель?
       -Не вполне. Но это не важно.
       -А что важно?
       -Твое желание.
       Длинного урока не получилось... Даниил извернулся, вырвался, и кончил через минуту бешеной скачки на трепещущем, горячем теле любимой женщины. Слитный, общий восторг подхватил их души.
       -Даня! Даня! Даня!!! Да-а-а-ня!
       Он еще не вполне вернулся обратно, из сияющей радости, омывающей сознание. Не без труда уловил последние слова. Ли щебетала уже минуту. Или больше? До чего же непростительно болтливы бывают даже лучшие из женщин.
       -Я совершенно счастлива. Это была очень правильная идея.
       -Какая?
       Переспросил совершенно ошалевший Даниил.
       -Провести последние часы... так.
       -Почему последние?
       Она удивилась.
       -А ты думаешь иначе?
       Даниил сцепил челюсти, ругаться не стал. Предложил почти спокойно.
       -Айда отсюда. Поговорим на воздухе.
       Оттолкнулся рукой, взвился, как игрушка на пружинке из коробочки, перелетел через девушку. Сгреб с пола свои расшвырянные вещи. Ли смотрела на него с постели. Растрепанная и смущенная.
       -Даня, у тебя повязка сбилась.
       -Плевать.
       -У меня есть бинт, и прочий хлам, я перевяжу. Вскипяти полбокала.
       Кивнула на кипятильник, сиротливо, в нарушение всех инструкций лежащий на подносе возле кувшина с водой.
       -Я ненадолго.
       Даниил знал, чем чревато обещание женщины вернуться через минуту. Поэтому особо не спешил, когда Ли завернулась в полотенце и улизнула в ванную. Поднялся, начал неторопливо одеваться. А девушка появилась неожиданно быстро. Даже расчесаться и переплестись успела! Даниил только-только влез в джинсы и выключил мгновенно сделавший свое дело запрещенный электроприбор. Он по скорости с хозяйкой соревновался.
       -А ты шустрая девчонка!
       Заметил Даниил одобрительно. Оседлал пуфик, подмигнул из-под челки. Никак не мог подстроиться. Помнил Лину - растерянную, слабую. Тонкую, напоминающую взъерошенную синичку. А мимо летала собранная, уверенная девушка. С грацией воздушного хищника (с быстрым, все подмечающим взглядом), ловкого и неплохо вооруженного.
       Она чмокнула своего неподражаемого (так она считала) любовника в кончик кривого перебитого носа. Положила на столик бинт, йод, вату, ножницы. Раздавила и высыпала в стакан горячей воды желтую таблетку фурациллина - скомандовала решительно.
       -Давай лапу! Страшилище. Тебе повезло. Запасливые безденежные русские туристы с собой чего только не таскают!
       Взялась за дело с видом строгой мамочки, недовольной очередной ссадиной на коленке неугомонного малыша. Повязка и в самом деле сползла почти к локтю. Не вся, конечно, самый первый виток и салфетка надежно приклеились к ране. Ли остудила фурациллин древним как мир способом, переливая на весу из бокала в бокал.
       Из бокала в бокал? Как она их держит? Такие горячие. Это не кружки с толстыми, чтоб не нагревались ручками. Ли подметила вопросительный взгляд. Подмигнула.
       -Вот и остыло. Трепещи.
       Щедро полила теплым раствором повязку. Добавила еще.
       -Сейчас отлипнет.
       -Ты умеешь делать перевязки.
       Даниил не спрашивал, факты констатировал.
       -А, ерунда.
       Между делом объяснила она.
       -Когда я еще была Ангелиной, а родители умерли, научилась. Жила с бабушкой и дедом. Старики болели. Деда несколько раз оперировали. Рак. Так что я много чего умею. Всякого. Держись.
       Взялась за самый край, осторожно потянула.
       -Блин. Еще придется подождать. Капельку. Слушай. Даня. Как же так вышло?
       -Что именно?
       -Я же родилась, взрослела... Вышла замуж, наконец. Почему я не помнила себя? Бабушку? Тебя? Как такое могло получиться? Жить вторую жизнь, заново. Ты можешь объяснить?
       -Легко. Повелители и не на такое способны. Просто стерли память. Да и вышвырнули на помойку.
       -Куда, прости?
       -На помойку. Вернее в мир, который они называют помойкой. Мне, например, он очень нравится. Подчеркиваю - ОЧЕНЬ. Малышка, чье место ты заняла, умерла.
       ... Или, что гораздо вероятнее - ее убили. Но об этом Даниил предпочел промолчать.
       -Даня, у меня чуть раздвоение личности не началось. Понимаешь? Я Ангелина и, одновременно, я - Ли. Просто кошмар.
       -Верю. Легко могу понять. Сам такой. А как справилась?
       -Ангелины больше нет. Вообще. Только я.
       Она сморщилась.
      
       ***
      
       Все случилось в последний год занятий. Пришли к морю, называется! Отдохнуть, поплавать, как она решила вначале...
       Тинэль смотрела вверх. Роняла безжалостные слова отстраненно, почти равнодушно.
       -Или ты, или она. Увы. Ты мне нужна, и не только мне. Этому миру. А девочку, которая живет в твоей душе, добрую и славную девочку жаль. Что теперь? Плакать прикажешь?
       -Это нечестно. Я не смогу.
       -Сможешь.
       Ткнула мыском кожаного сапожка лежащую принцессу.
       -Вставай. Долг есть долг.
       -Господи, кому я должна?
       -Мне. Вставай.
       Повторила суше и громче.
       -Вставай.
       Низкое небо стремительно неслось за горизонт, смыкаясь с тяжело перекатывающимися серыми волнами. Обрыв был таким высоким, что огромные валуны на берегу казались крупинками черного и коричневого бисера. Вчера, когда Тинэль привела ее сюда, они купались, любовались тающим в воде солнцем, разговаривали. Утро обернулось кошмаром.
       -Это океан из которого мы вышли, и в который уйдем. Он все помнит, он не злой и не добрый. Я нарочно выбрала это место для поединка.
       -Какого?
       -Ангелина против моей принцессы. Вам двоим нет места в одной душе. Мы поднимемся туда.
       Ткнула перчаткой вверх.
       -Проигравшая упадет на эти камни. Вот и все.
       Пресекла возражения злым, резким жестом.
       -Так будет.
       Девушка взвыла.
       -Нет.
       Жесткие пальцы Тинэль стиснули плечи, встряхнули ученицу точно котенка.
       -Да. Сейчас. Иначе все бессмысленно. Все напрасно. Должна остаться одна. И этой одной будешь ты.
       Девушку трясло. Она почти ненавидела наставницу. Минуту назад это показалось бы невероятным. Из таких мгновений и ткутся саваны надежды, веры и любви.
       Встать через силу и влезть на проклятый обрыв? Пожалуйста! Хоть и пришлось подниматься два с половиной часа по скользкой козьей тропе. Фигня. Для чего ее натаскивали в конце концов? Переставляла ноги, чувствуя напряжение и тупую злость. Вчерашний подъем казался тренировкой, забавой. Сегодня - каждый шаг давался с трудом. Широкая сильная спина наставницы маячила впереди. Догнать и пнуть хорошенько! Точно в ответ на эту мысль, Тинэль обернулась. Подарила быструю и жесткую усмешку.
       -Шевелись!
       Девушка прокусила губу, чтобы не начать проклинать в полный голос. Глупо. Кое-что она уже поняла. Слизнула кровь. Соленая какая! Спина Тинэль начала отдалятся, чтобы не потерять ее из виду пришлось утроить усилия. Влезла. Тяжело раскинув руки, растянулась на траве. Мокрое от пота лицо приятно холодил сладкий ветер. Он нес издалека - нотка едва угадывалась - запах роз. Пальцы воительницы коснулись разгоряченной щеки.
       -Пора.
       Девушка перевернулась на живот. Невольно вздохнула. Сверху все выглядело иначе. Даже бег облаков к горизонту замедлился. И небо обрело глубину, перестало давить на макушку. А волны налились цветом переходящим от индиго к изумруду. Сливочные шапки пены, рассыпающиеся у берега, вспыхивали на солнце. Вид был воистину фантастически великолепен. Ни в чем не виноватая принцесса пожалела, что не может сочинить хайку. Как порядочный самурай перед смертью. Момент требовал.
       -Пора.
       Повторила Тинэль. Развела руки в стороны, между ее ладонями, изгибаясь над головой возникла зеленая сверкающая дуга. И начала расти. Опускаться вниз, превращаясь в большую арку, высотой в два человеческих роста. Тинэль стояла на обрыве, на фоне моря, а над ее головой, за спиной распахивалась дверь в другое место и время. Ли увидела кухню в своем русском доме: себя саму несколько лет назад, хлопочущую у плиты. Тинэль отступила влево, на шаг, потянула невидимую нить. Пол накренился. Ангелина завизжала, попыталась ухватиться за полку, хлипкий пластик не выдержал, посуда обрушилась вниз. По линолеуму заскользили сковородки, кастрюли, тарелки - как по наклонной горке. С коротким трепещущим визгом, наконец, сорвалась влетела в подготовленную ловушку и неловко шлепнулась с высоты, девушка в серых брючках и вязаной кофточке. Скомканное кухонное полотенце она продолжала держать в руке. Улыбающаяся Тинэль шагнула в проем за своей спиной, он исчез. Все верно - свидетели ни к чему. Убивать саму себя - дело интимное. Противно то как!
       Ли натолкнулась на испуганный зеленый взгляд жертвы. Напротив сутулилась ее заплаканная копия. Длинноволосая, да, муженек еще не сбежал. Весьма скверная, конечно. Но копия. Генетический код и группа крови у них, без всякого сомнения, практически идентичны. (Вся разница - цвет глаз, да выучка.) Отклонировали, называется, без спросу. Настучать бы по рогам, да и не поймешь сразу - кому! Ли, кое как, подавила приступ бешенства. Заранская училка спросила, задыхаясь от ужаса. Снизу заглядывая в глаза принцессы.
       -Где я? Кто ты?
       -А ты?
       Ли не без труда перешла на полузабытый русский. Успела привыкнуть к романскому.
       -Я?
       -Да.
       -Ты мне снишься!
       Ли приблизилась. Господи, как была беззащитна эта овечка! Мялась на месте. Хныкала. Бери не хочу. Оглоушь парой затрещин и сбрасывай.
       -Это сон.
       -Нет. Это правда. Мне велели убить, догадайся кого.
       -Меня? Почему?
       -Потому, что нас получилось двое. А остаться должна одна.
       -Кто ты?
       -Ли. Мне жаль.
       Сгребла тонко пискнувшую жертву, подтащила к самому краю. Она не сопротивлялась. Не плакала. Просто повторяла.
       -Нет. Нет. Не надо.
       Ли выпустила плаксивую дуру. Села, свесив ноги над пропастью. Далекие волны, бесконечно сменяя одна другую, кружевными лентами набегали на тело берега. Жизнь требовала от нее безжалостной силы. Почему?
       -Как красиво!
       -...
       Не отвечать же этой идиотке. Обе сдохнут. По чьей вине, спрашивается?
       -Ли. Я вспомнила. Я все вспомнила. Я поняла.
       -Что?
       -Ты мне снилась. Всегда. Сильная. Уверенная в себе. Ты была принцесса. И жила далеко-далеко. В настоящем дворце.
       -А дальше?
       -Тебя убили.
       -...
       -И ты. Ты теперь убьешь меня? Чтобы освободиться?
       Ли похлопала ладонью по кромке рядом с собой.
       -Присаживайся.
       -Боюсь высоты. У меня голова кружится.
       Пропищала Ангелина тонким голоском несчастной девочки.
       -Тогда ложись. Поближе.
       Они долго молчали. Аромат роз усилился. Воздух - густой от сладости, жадно ждал слов. Первой заговорила Ангелина.
       -Расскажешь?
       -Что?
       Вяло осведомилась принцесса и отодвинулась от края. Теперь девушки лежали близко-близко. Голова к голове. Точно стрелки циферблата. А время текло вспять.
       -Все.
       Ли хмыкнула.
       -Тоже мне. Сеанс психоанализа. А теперь, пациент, пообщайтесь со своим подсознанием!
       -Я не подсознание. Я Ангелина. Ангелина Королева. Мне тридцать лет. У меня есть друзья и родные. И кот.
       Ли хихикнула и процитировала.
       -И кот!
       -И кот!
       Упрямо отчеканила Ангелина.
       -Он меня любит. Очень. Его что, выбросят на улицу? Отнесут усыпить? Если я не вернусь... Он погибнет?
       -А у меня есть дракон. Его зовут Даниил. И он погибнет обязательно. Понимаешь, он принес себя в жертву. Отдал бессмертие, силу - все! Вопрос в том, зря или нет.
       -Я не хочу умирать.
       -Я не хочу убивать тебя.
       -Ли. Пожалуйста. Позаботься о Ромке. Я не буду сопротивляться. Я...
       Она зашмыгала носом, точно маленькая девочка, а не взрослая тетка, какой была.
       -Я знаю, что ты сильнее. Ты так и так победишь. Но Ромка? Мой Ромка-Романист. Он ни в чем не виноват! Придумала. Позвони моей подруге. Ее зовут Лена Зябликова. Заранск. 4-32-88. Запомнишь? Попроси, пусть она оставит Ромку себе. Или найдет хороших хозяев. А? Я не хочу, чтобы он скитался по помойкам! Пожалуйста! Обещаешь?
       Ли села, рывком.
       -Вот сволочи! А фиг вам! В гробу я видела такие ритуалы!!!
       Ухватила Ангелину за запястья, вздернула, поставила рядом с собой. Ветер смешивал волосы девушек.
       -Значит так, дорогая. На счет три - прыгаем вместе. Раз! Два!
       -Я боюсь...
       -Я тоже.
       Вполне честно сказала Ли. Добавила с бесшабашной злостью и уверенностью в своей правоте.
       -Но это не важно. Три!!!
      
       ***
       Она очнулась ночью, одна, в спальне. В распахнутое окно толчками вливался ветер. На полу темнели свежесрезанные розы. Одна. Две. Три. Четыре. Пять. Шесть... Почему это показалось важно? Соскользнула с постели, торопливо принялась считать. Но сбилась. Начала сначала. Ошиблась опять. Уколола палец, слизнула кровь. Подняла охапку роз, прижалась лицом к упругим холодным бутонам. Хотела заплакать и поняла, что не может. Точно та часть ее души, которая могла смыть горе слезами - умерла.
       -Лина. Я не хотела. Все должно было получиться иначе... Лина.
      
       ***
       -А что случилось с Линой?
       Ли, не отвечая, грубо потянула окровавленный бинт. Остатки повязки отклеились сразу. Намеренная резкость девушки, вопреки ее желанию, не принесла плодов. Мальчишка, распустивший язык, не почувствовал боли. Заметил ласково.
       -Ты дрожишь, душа моя.
       Прошипела сквозь зубы ругательство. Стряхнула с бедра ладонь Даниила.
       -Не мешай!
       Смыла запекшуюся коркой темную кровь.
       -Что за ерунда?
       Даниил скосил глаза на плечо. Уже, в принципе, понимая, что может увидеть. Раны у него, задиристого мальчика, заживали всегда невероятно быстро. (Не такие громадные, конечно. Стесал татуировку глубоко, да и величиной она была почти с ладонь.) Но это? Безобразное кровавое месиво не просто успело слегка подсохнуть, затянуться. Изнутри проступал черно-белый контур символа Династии.
       -Тинэль.
       Синхронно выдохнули оба. Даниил просиял.
       -Она оставила меня здесь. Я был не я.
       -А теперь выходит, ты это ты!
       Не выдержала Ли.
       -Не знаю. Сама думай. Бинтовать будешь?
       Прикусила губу, ответила.
       -А зачем? Тут все сухо и чисто. Когда резал?
       -Перед тем, как сюда поехать.
       -Живучий какой, гад!!! А еще человек называешься. Больно то хотя бы было?
       -Что за странный вопрос. Было, конечно.
       -Хорошо.
       -Почему?
       Удивился Даниил. Внезапно принцесса высказала мнение, не очень увязывающееся с недавними экстатическими стонами и прочими пароксизмами дикой страсти.
       -Потому, что этой девочке, наверно очень несладко. И по справедливости неплохо и тебе помучиться как следует. Понял?
       Возразить герой-любовник, объявленный чуть ли не подлым Дон Жуаном, не успел. В дверь постучали. Прежде, чем ответить, Ли прислонилась к сидящему Даниилу, вцепилась пальцами в его пострадавшее плечо, хорошо еще, что повыше раны. Но это у нее нечаянно получилось, не от великой жалости.
       -Входите. Не заперто.
      
       ***
       Дверь распахнуло порывом ураганного ветра. Взметнулись и затрещали шторы, мгновенно разодранные в клочья, как паруса гибнущей шхуны. Покрывало, полотенца и брошенная в кресле одежда выпорхнули следом в разверстый проем балконной двери. Тугой поток воздуха бил вдоль комнаты, подхватывая и унося прочь: окровавленный бинт, перевернутый расплескавшийся бокал, косметику, журналы, обувь. Жадно всхлипывая, невидимый пылесос вытягивал из комнаты вещи: сорвалось и исчезло зеркало, тяжело хлопая створками, пролетел чемодан Яны. Даниил отшвырнувший Ли к стене, держался за кровать, и что-то абсолютно неразличимое кричал. Переорать громоподобное завывание ветра не получалось. Двуспальное гостиничное ложе покачнулось, поползло к балкону. Вдруг, точно великан нажал кнопку своего чудовищного агрегата и выключил, все прекратилось. Даниил оглянулся, щека расцарапана, челка стоит дыбом, поймал взгляд девушки.
       -Ты в порядке?
       Ли кивнула, поднялась с пола. Поддела носком сандалии разбитый телефон. Прокомментировала.
       -Е-два, е-четыре.
       -Что?
       -Классическое начало. Нас пугают. Это была артподготовка.
       Под ногами Даниила хрустели осколки. Местами отклеились и повисли живописными лоскутами обои. Уткнувшись в балконную дверь застряла кровать. Милый чистенький номер теперь выглядел стильной декорацией к боевику. Полный разгром.
       -Даня.
       -Что?
       -Если бы мы могли прожить обычную человеческую жизнь, здесь. Ты бы женился на мне?
       -Ни за что.
       Честно ответил он. И был награжден убийственным взглядом. Поднял руки, точно в плен сдается.
       -Не обижайся, душа моя.
       -Ты отказываешься уже второй раз!
       -В двадцать пятый тоже откажусь. Жениться на принцессе? Что за глупость. Я не Иванушка дурачок из русских сказок.
       -Спасибо на добром слове.
       Подчеркнуто едко ответила Ли. Даже в пояс поклонилась, по древнему обычаю. Косы коснулись пола. Постояла молча. Потом, прижав правую ладонь к груди, выпрямилась. Губы сжаты. В глазах злые искры. То ли шутит, то ли всерьез разгневалась. Вот когда лишний раз пожалеешь, что мысли читать разучился!
       -К нам идут.
       Констатировала Ли. Повернулась лицом к черному дверному проему. Даниил невольно и быстро встал перед ней, загораживая от возможной опасности. Сказал убежденно.
       -Может, выйдем из номера. На улицу? Так будет лучше.
       Он не сумел бы аргументировано объяснить - почему предпочитает встретить возможного врага под открытым небом. Однако, Ли не стала требовать доводов. Просто кивнула.
       -Пожалуй.
       Вдвоем они шустро протопав по кровати, отступили к балкону, и махнули через черные металлические перила. В мир, который напоминал безумную фантазию короля ужасов - Стивена Кинга. Внезапно опустевший курорт, умолкнувшая музыка. Горящие через один фонари, разбросанные по траве вещи, опрокинутые столы и белые пластиковые стулья возле бара.
       -Кошмар какой.
       Проронила Ли.
       -Это иная реальность или всех поубивали?
       Даниил пожал плечами. Коротким движением указал девушке на балкон номера. Там - в черном ниспадающем блестящими складками плаще, стоял высокий, очень красивый мужчина. Лет тридцати пяти. Или около того. Пепельные локоны, затейливо уложенные, припудренные золотым порошком. Веки и ногти того же оттенка. Подонок, конечно - но вовсе не тот, которого ожидал Даниил. Голос - сладкий, сильный, тоже был другим.
       -А вот и мои голубки. Целуетесь?
       Ли серьезно посмотрела на Даниила. Попросила.
       -Не отвечай ему, пожалуйста. Не стоит. Я сама.
    Нежнейшим образом, лукаво и кокетливо - точно фрейлина своему монарху, пропела, растягивая слова.
       -Это так важно? Нужны подробности или мне дозволено ограничиться коротким - "да"?
       Враг воспарил над ограждением балкона, плащ плеснулся за его спиной, мягко приземлился. (По лестницам пусть жалкие человечки бегают. А мы такие крутые все из себя!) Сбил коротким щелчком с плеча несуществующую пылинку. Слегка наклоняя голову к плечу, сцепился с Ли взглядом, пошел навстречу. Остановился в двух с половиной шагах. Улыбнулся.
       -Неплохо. Ты очень похожа на принцессу.
       -А ты на Повелителя.
       Он поморщился.
       -Ты же знаешь, что я настоящий.
       -Я тоже.
       Теперь они бесцеремонно разглядывали друг друга. Плащ точно жил своей жизнью, вяло колыхался за широкой спиной, мягкие складки причудливо драпировались и таяли.
       -Зачем ты втянула в дуэль человека с помойки?
       В глазах Ли ничего не отразилось, улыбка осталась безмятежной.
       -Какая разница? Твой помощник мне, например, по барабану.
       -Очень вежливая девочка.
       -Ага.
       -Я пришел предложить тебе почетный проигрыш. До начала всего. Ты мне симпатична.
       -Ну-ну.
       -Сможешь выбрать свою смерть. И уйти достойно, с подобающим величием.
       Ли звонко хлопнула в ладоши. Несколько раз. Эхо подхватило чистый сильный звук и швырнуло в небо. По телу врага прошла серая рябь.
       -Тебя хреново сосканировали, умник. Скверная работа.
       Он отступил на шаг назад, вскинул руку.
       -Сейчас молниями швыряться будет, громовержец недоделанный.
       Беспечно прокомментировала Ли. В самом деле, в кулаке у врага зашипела, извиваясь, ярко голубая, похожая по своему рисунку на кардиограмму, линия.
       -Поднимай оружие, самозванка. Если оно у тебя есть...
       Судя по оскорбительному тону, он рассчитывал именно на такой расклад. И намеревался завершить схватку в ближайшие секунды. Ли вытянула из кармана брюк батистовый белый платочек с мелкими синими цветами (Ленкин подарочек). Встряхнула его, аккуратно расправляя.
       -Я готова. Начинай.
       На фигурку девушки с воем обрушилась мохнатая сверкающая плеть. Даниил зажмурился, таким нестерпимо ярким для его человеческого взгляда было сияние электрического бича. Даже сквозь веки оно обжигало глаза, поневоле пришлось прикрыть их вывернутой ладонью. Мгновение. Другое. Враг недоуменно выругался. Убийственное количество силы оказалось бесполезным, втянулось в белую ткань, с недовольным шипением, исчезло. На землю к ногам Ли спланировала одинокая гаснущая искорка. В воздухе ощутимо пахло озоном.
       -Ангелине Королевой этот платочек подруга шила-вышивала. С большой любовью, между прочим.
       Объяснила принцесса то ли недоумевающему повелителю, то ли Даниилу. На лицо врага наползла хмурая озабоченность.
       -Чего застыл? Шевелись. Второй раунд.
       Теперь было ясно - к кому она обращается. В голосе вальсировали спокойная уверенность и сила. Расслабленная стойка настоящего бойца, едва заметная полуулыбка, взгляд в никуда, чуть поверх головы занервничавшего блондина. Полное пренебрежение к арсеналу противника произвело должное впечатление. Повелитель воздел руку без тени прежнего самодовольства. Напрягся, стиснул челюсти. Сияющий пучок молний разделил участь первой вспышки. А именно, впитался в батист быстрее, чем несколько капель воды в губку. Даниил, не мешкая, сменил наблюдательный пункт, передислоцировавшись из-за спины принцессы в сторону. Происходящее стало нравиться, и он не желал упустить ни единой подробности.
       -Ты!
       С вызовом и злобой сказал вспотевший бледный блондин. По его плащу переливались быстрые тяжелые волны. Опущенная вниз рука дрожала.
       -Ты!
       Повторил он с ненавистью полной испуга.
       -Нет, сбежавшая из виртуальности игрушка.
       -Ты все равно погибнешь. Вместо меня пришлют более сильного.
       -Вместо тебя? Это не футбольное поле. Дуэль не допускает замен и подстав. Арбитр?
       Из-за стойки бара возникла, проявляясь в воздухе точно снимок, сделанный полароидом, плотная фигура герра Ноймана. Пухлые пальцы сцеплены на выпирающем из штанов животе. Плотоядная улыбочка повара, разглядывающего упитанного барашка. И лицемерный вздох.
       -Увы, принцесса. Он прав.
       -Что?
       -Результат опротестован. Вам придется идти дальше.
       -Хранители согласились с доводами моих врагов? Они не вмешиваются? Игнорируют нарушение дуэльного кодекса?
       -Да.
       -Могу я узнать почему?
       Арбитр быстро обсмотрел-обшарил, от такого взгляда хочется отмыться, принцессу и ее спутника.
       -Увы.
       Но скользкая его улыбочка стала немного напряженнее. После короткой паузы он поинтересовался осторожно.
       -Как вы собираетесь поступить с побежденным, Ли?
       Принцесса пожала плечами. Блондин в плаще выглядел униженным и несчастным. Но не пытался убежать. Стоял в пяти шагах, сгорбившись, грыз губы. Вопрос арбитра хлестнул по нему, точно кнут. Дуэлянт вскинулся, сверкнул глазами, но промолчал. Гневно раздулись ноздри, задергалась щека. Все его хладнокровие базировалось на привычке побеждать. Надменным персонам, как известно, проигрыш дается тяжелее. Тем не менее, блондин держался достойно, пощады не просил. Плащ его потускнел, обвис мертвой тяжестью. А прокушенная нижняя губа кровоточила.
       -Он вел себя как подобает. И может уйти. Вместе с помощником.
       Враг встрепенулся ошеломленно и недоверчиво, посмотрел на принцессу.
       -Ты позволяешь нам выбрать смерть?
       -...
       -Ты позволяешь нам...
       Переспрашивал он почти с благодарностью. Ли скорее могла ожидать угроз и проклятий щедро сдобренных презрительным фырканьем.
       -Что? Нет, разумеется. Просто валите.
       -Но...
       -Выпивать души поверженных врагов - не мой стиль. Вы оба свободны.
       -Могу я задать вопрос?
       -Тебе интересно почему твой демон (Ли кивнула на плащ) повел себя так странно? И не стал рвать меня на куски? Не стоит злиться. Он прав. Видишь ли...
       Ли наклонила голову к плечу. То ли всерьез объясняет, то ли шутить изволит.
       -Все очень просто. Он МЕНЯ узнал... Но вряд ли сочтет тебя достойным этой правды. Он - слуга, а не друг. Демоны обыкновенно презирают господ. Валите оба. Надоели уже.
       Плащ пошевелился. Блондин придержал его рукой, помедлил, точно собрался ответить подобающей чеканной фразой. Даже чуть подался вперед. Но Ли подняла ладонь в отрицающем жесте.
       -Молча. Мое терпение не безгранично.
       По плащу прошла новая судорога. Блондин неловко и торопливо поклонился. Набросил на голову капюшон, и точно свернулся внутрь себя. Упал на траву черным кожаным шаром, покатился в сторону, а в нескольких метрах исчез с легким хлопком. Оставив выжженное круглое пятно на газоне. Даниил съязвил.
       -Браво! Какой красивый жест. Я прямо обалдел.
       -Осуждаешь?
       Удивилась Ли. В ответ Даниил покрутил пальцем у виска. Милосердных порывов он никогда не разделял, слишком хорошо зная, во что они обыкновенно обходятся. И, как существо заведомо неглупое, предпочитал не выстилать свой путь благими намерениями.
       -Даня.
       -Ну?
       -Мне вдруг стало страшно.
       Пришлось обнимать за плечи и нагло врать, уверяя, что все будет хорошо. Арбитр, на которого не обращали внимания, порылся за стойкой бара, загремел дверцей холодильника, зазвенел бутылками. Спросил громко.
       -Чай? Сок? Пиво? Чего изволите?
       -Минеральной воды.
       -Со льдом.
       Уточнил Даниил. Не без сожалениея чувствуя, как Ли высвобождается из его рук. Смотрел, вот она устраивается поудобнее, напротив арбитра. Берет бокал, придвигает к себе маленькую пластиковую бутылочку, открывает крышку - самые обыденные жесты в ее исполнении приобретали церемониальный оттенок.
       -Даня! Ты меня не слушаешь!
       Залюбовался называется! Это уже клиника.
       -Прости.
       -Герр Нойман предлагает тебе выйти. Из игры. Как видишь, идея с дуэлью не прошла. Черт знает что творится. Нужна мне их игра, как эскимосу холодильная камера.
       Даниил бесцеремонно потянувшись взял ополовиненную бутылочку, жадно прикончил, облизнулся. Смерил взглядом арбитра. Поинтересовался, лениво растягивая слова.
       -Думаешь, его советам стоит следовать?
       -Но это твой реальный шанс уцелеть.
       В разговор влез герр Нойман.
       -Ли абсолютно права!
       Что он должен был сделать? Вести себя паинькой? Даниил попросил вежливо.
       -Один бокал томатного сока.
       Не обращая внимания на колючий и удивленный взгляд девушки, дождался, поблагодарил, отпил глоточек, другой, сморщился. Взревел.
       -Что за дрянь!
       И выплеснул густую яркую жидкость в физиономию арбитра.
       -Ваше Высочество. Не Ли, а Ваше Высочество! Понял, говнюк? КАК надо обращаться к принцессе Династии?
      
       ***
       Они лежали на песке, в тени опрокинутого катера. Даниил курил последнюю сигарету. И не замечал вкуса, точно это было самым будничным делом - умирать.
       -Квадро.
       -У?
       -Цвет полуденного южного неба. Самый модный оттенок прошлого сезона. Я мечтала купить такой брючный костюм. Но не было денег... Ходила по городу, смотрела тоскливыми глазами на девочек в штанишках цвета квадро. Ленуська раскопала в старых запасах, на дне шкафа небольшой кусочек и пошила потрясающую юбочку. Пришла ко мне. Помню, что едва нашла в себе силы похвалить ее произведение.
       -Бабская зависть - страшная сила.
       Ли усмехнулась.
       -Я бы выразилась иначе - человеческая зависть. Это чувство не имеет пола.
       Даниил выдохнул тонкую струйку дыма, переменил позу, привстал, прислонился спиной к деревянному боку кораблика. Его смуглое хищное лицо было хмурым и сосредоточенным. Резкий с выпирающим подбородком профиль на фоне моря, взъерошенная челка, худое плечо отмеченное контрастным великолепием династического цветка. Тинэль проявилась во всей красе, стала яркой и живой, лепестки подрагивали, точно от дуновения слабого ветерка налетавшего из-за скал.
       -Ты сменил один цветочек на другой. Георгин на орхидею.
       Неловко пошутила принцесса.
       -Точно. Двойку тебе по ботанике, деточка. Тинэль не орхидея. Просто похожа.
       -?
       -Ну, что ты, принцесса. Красивое растение-паразит? Пахнущее черт знает чем, гнильем каким-то. Разве это... Тинэль? Не в ее правилах жить за чужой счет, виснуть на плече хозяина. Она искрится силой. В ней есть и бездны, заглянуть страшно, дна не увидишь. И вершины, которые так далеко, невообразимо - в небе. Тинэль - орхидея? Нет...
       Тон его голоса вдруг стал отчетливо сладострастным. Ли дернулась. Приподняла голову. Вскрикнула изумленно и зло.
       -Что? Что??? Ты! Ты спал с ней? С ней?
       Даниил вздохнул.
       -Не ревнуй. Это случилось тысячу лет тому назад. Даже больше. Она была... грандиозна. Поставила меня на место. Щелкнула по носу. Показала кто есть кто. С тех пор я не считаю себя самым сексуальным существом на свете.
       Даниил опять вздохнул. Погладил принцессу по щеке.
       -Ты - достойная ученица.
       Ли взмахнула ладонью, расцарапала плечо, раненное разумеется.
       -Гад! Гад!
       -Может быть я пошутил? Приврал? А? Сразу когти выпускать. Все женщины - кошки. Зря ли древние греки не давали дамам никаких прав? Мудрые люди были, между прочим. Знали толк в жизни. Себя познавали.
       Нес полную чушь, но с таким невероятным достоинством, что принцесса прониклась. Перестала злобно фыркать, потом и вовсе с тихим хныканьем подвинулась, прижалась лбом к пострадавшему плечу. Попросила грустно.
       -Не сердись. Мне так тошно, не могу себя сдержать.
       -Само собой.
       -Очень больно?
       -Ерунда.
       -Правда?
       -Можешь даже задушить. Сердиться все равно не буду. Не могу.
       Улыбнулась принцесса, криво и быстро. Вымороченная гримаска, вежливая - не более того, но хоть мстительно шипеть перестала. По боку обиды, не до них. Даниил гладил ее по голове, продолжая бормотать успокоительную хренотень. Психоаналитик, блин. Сеанс терапии у него. Что ж, пациент расслабился. Более того, носом сопит. Заснула? Даниил умолк.
       Все когда-нибудь заканчивается. Даже плохое, что уж говорить о хорошем. Докурил, домусолил последний бычок. Погасил о борт катера. Мусорить он не любил, расчистил босой ступней раскаленный песок, добрался до плотного влажного, копнул и с глубоким вздохом сожаления похоронил бренные останки сигареты.
       -Се ля ви.
       Устроился поудобнее. Подвернул повыше успевшие потерять товарный вид джинсы старшего брата, одернул черную майку. Взгляд его лениво бродил по синей скатерти моря. Вчера, оскорбляя арбитра, он пытался внести коррективы в написанный Хранителями сценарий их с Ли совместной гибели. Чего ожидал? Драки или извинений. Замены арбитра. Удаления с поля (то есть физического устранения) проштрафившегося игрока (в своем лице естественно). А что получил? Самовозгорание незадачливого бармена (нечаянно открыл новое средство борьбы с крирами) и два пинка от Ли. Ругаться она впрочем не стала. Быстро поняла, что к чему. Дальнейшего возмездия не последовало.
       Погубившая арбитра вспышка пламени охватила бар. Камень и металл занялись точно бумага, облитая бензином. Чья-то невидимая гигантская рука начертила черным дымом на сером небе две руны: приговор и смерть.
       Пошли одинокие и удивленные по пустому курорту. Пробовали звонить. А фиг. Не работала связь. Электричество пропало. Переночевали в холле "Ясеня" на маленьком кожаном диване. Ли наотрез отказалась спать в номере. Хорошо, что сохранилась парочка пледов, пыльных и пахнущих плесенью. Создалось впечатление, что с того момента, как они прыгнули через ограждение балкончика, прошло пол тысячи лет... Даниил выкурил четыре сигареты на площадке перед входом. Потянулся, шумно выдохнул, вернулся в холл. Ли переплела косы, пользуясь вместо расчески собственной пятерней. Улеглись в обнимку, долго молчали, и синхронно опрокинулись в тягомотный, муторный сон. Утро началось с сердитой гримасы Ли. Отсутствие зубной пасты, щеток, мыла и полотенец порядочно взбесило чистоплотную девушку. Она, злобно сверкая глазищами, отправилась к морю умываться. Даниил сопротивляться не стал. Был безмерно огорчен тем, что курорт опустел абсолютно. Исчезли не только люди, но и товары на рынке, фрукты на уличных лотках, еда из холодильника в номере! Про предметы туалета он уже вспоминал, и фиг с ними, подумаешь, самое ужасное - пропали сигареты! Абсолютно. Все, кроме трех штук в смятой пачке, притаившейся в заднем кармане джинсов Даниила. Из крана в отеле не удалось выдоить ни капли пресной воды. Случайно попадающиеся на глаза пластиковые бутыли были наполнены только воздухом.
       Ли размышляла, или дремала привалившись к боку Даниила. Он спросил несколько часов назад, что она думает по поводу происходящего и услышал подтверждение своих собственных опасений.
       -Я не могу вырваться из этого мира. Даже не могу понять настоящий он, или наведенный.
       -?
       -Иллюзорный, понимаешь? Да? Нет? Реальность? Игра? Параллели теневые какие-нибудь. Не вникаю. Мир ли это вообще?
       -А сотворить новый?
       Пошутил Даниил, уточняя.
       -Более подходящий. С пресной водой, виноградом, бананами? Можешь?
       -Место, о котором ты говоришь, уже существует и называется раем. Завтра, максимум послезавтра, ты именно там и окажешься.
       Даниил хмыкнул скептически.
       -Тоже мне, нашла достойного кандидата... Ко входу даже не подпустят. И не думай. Кто там его охраняет? Отгонит меня, как в щенка швырнет тапочек, или сандалию. Кыш, мол, негодный. Вали отсель. И будешь ты, душа моя, ловить кайф в более подходящей компании. С херувимами, да серафимами.
       Ли дотянулась, не больно щелкнула по носу.
       -Глупый!
       После этого долго не было произнесено ни слова, только дважды, тонкие пальцы Ли находили и стискивали его запястье. В коротком, судорожном пожатии Даниил угадывал поиск опоры, смутную просьбу о помощи. Наклонялся и бережно, чуть касаясь, целовал потрескавшиеся губы. Он бы мог предложить Ли все: свою плоть и кровь, без вопросов! Чтобы поддержать ее силы. Просто знал, что жертва будет с негодованием отвергнута. Слушая гулкое биение собственного пульса, молчал.
       В полдень Даниил покончил с последней сигаретой. Пересохшее горло немилосердно саднило. Ли отчего то вспомнила случай из жизни Ангелины Королевой. Поведала. С разными комментариями. Вновь задумалась. Нахмурилась. Умолкла. Тень медленно ползла вокруг катера, и пленники, угодившие в ловушку, приготовленную Хранителями, не спеша передвигались следом. Ни один гларус не вплетал свой гортанный сильный голос в тихую песню волн, набегающих на вымерший пляж. Шум моря и дублирующий его шум в ушах. Подступающее головокружение и подкрадывающаяся слабость. Сухие горячие пальцы Ли погладили Тинэль на мужском плече.
       -Ты!
       -...
       -Ты! Рядом со мной. Сейчас. Как глупо все вышло.
       Голос у нее звучал тише, чем недавно, с неприятными скрипучими жесткими нотками. Даниил опустился на бок, рядом, прижался лбом к виску. Промолчал.
       -Мы две маленькие мышки в мышеловке.
       -Это моя вина.
       -Чушь.
       Но Даниил не собирался щадить себя. Не успел, значит, не успел. Не смог, значит, не смог. Финиш. И не фиг словесной шелухой сыпать попусту. Проклинать себя вслух, рвать волосы и выть он, конечно, не собирался. Непродуктивное занятие. Да и девочка расстроится. Оставалось лежать рядом и думать.
       ***
      
       В сумерках они услышали мягкий хруст песка. Даниил поднял тяжелую гудящую голову, прищурился. Решил, что его глючит, или колбасит, как выражаются современные подростки. Вдоль кромки воды навстречу друг другу вздыбив шерстку и ощерившись, молча шли два крупных кота: серый и огненный. Противники не издавали устрашающих воплей, как это принято в их племени. Не фыркали, не шипели неотвратимо сближаясь в напряженной тишине. На расстоянии чуть больше метра они синхронно остановились, чуть припав к песку и слегка опустив головы с плотно прижатыми ушами. Ярко зеленые глаза серого кота заметно светились. Подрагивающие хвосты и невероятное напряжение позы выдавало в обоих истинную ярость. Они ничего не предпринимали, ничего, что мог увидеть человеческим зрением и расшифровать единственный наблюдатель. (Ли не проявляла интереса к происходящему, Даниил подумал, что она потеряла сознание.) Коты не двигались с места, а песок под их лапами потрескивал и раскалялся, точно на гигантской сковородке. Воздух наполнился синими искрами. С неприятным гудением, напоминающим растревоженный пчелиный рой, они взвивались вверх, и уносились в небо. Серый кот чуть заметно дернулся - раз, другой. Искры ударили наподобие гейзера, сплошным потоком в котором Даниил теперь не видел абсолютно ничего. Даже намека на кошачий силуэт. Сверкающий водопад энергии не иссякал, наоборот, темнел и расширялся. Даниил не мог отвести взгляда от непонятной и грозной картины воспарения чудовищного количества силы. Ему бы, хоть тысячную часть этого фейерверка в вены! Увы. Голова закружилась и Даниил медленно сомкнул тяжелые, как проржавевшие створки ворот - веки. Песок под его щекой сначала показался колючим, а через мгновение теплым и удобным, точно хорошая подушка.
       -Даниил! Ты слышишь меня, Даниил?!
       -Даня!
       ***
       Сначала его били по лицу, лили в рот чуть теплую воду. Потом, когда завозился, зафыркал - ненадолго оставили в покое. Глупо моргая, слабость была нешуточная, Даниил привстал на локтях. Отбросив пустую бутылку "Боржоми". Последние капли стекли с горлышка в жадный песок. Откуда здесь минералка?
       Напротив - свежая как едва распустившийся цветок персика, весело щебечущая красавица в которой он с трудом признал Ли - ласкала огромного раскормленного рыжего кота. Целовала наглую усатую морду, чесала за ушками, тискала, прижимала к груди и рассыпала десятки ласковых словечек типа - пусик, лапусик, сокровище, солнышко, умничка, мальчик мой ненаглядный.
       -И это все о нем?
       Прохрипел приходящий в себя Даниил. Кот и мужчина смерили друг друга жесткими пронизывающими взглядами. Ли продолжала ворковать, гладить и сюсюкать. В громадных опаловых глазищах рыжего хищника всплыла и растаяла насмешка. Тут же морда приняла самое невинное из возможных выражение. А кончик хвоста дернулся разочек и замер.
       -Что происходит?
       Вяло осведомился Даниил. И вскинулся, точно хорошего пинка получил.
       -Боже!!!
       Было чему удивляться. Катер возле которого он потерял сознание, как сквозь синий песок провалился, а по бледно желтому небу, восходя в зенит против часовой стрелки, плыло изумрудное солнце.
      
       ***
       Мур.
       Рыжий был переполнен счастьем и болью. Одна лавина радости накатывала за другой, и каждая укрывала с головой, подхватывала и подбрасывала к небесам блаженства. Но тоска и стыд за содеянное возвращали обратно. Как он мог решиться на подобное? Встать и заявить, что будет защищать вопреки кодексу невмешательства. Один против всех...
       "Сошел с ума? Бродяга безыдейный. Тоска. Один лишь он и виноват. Изгой. Простая плата за характер, за силу и решительность, за ум. Все верно. Он забыл свод древних правил. Отринул их, порог перешагнул."
       Мур.
       "Не дело мудрецов -мешаться в распри: хоть демонов, хоть даже и богов. Все в суете, что ищут? Мелких выгод. И вновь и снова мелких выгод лишь. Не дело мудрецов - вникать и вязнуть. Царей ли, нищих, эта мишура. Не дело мудрецов - бросаться в битвы. Поганить душу мыслями о том, что Красота слаба и нет надежды? Что мир несправедлив, а Боги спят?"
       Увы.
       "А он? Болван. Послушал ли друзей? Наставников? Нет, просто встал и вышел. В тот мир, где гибла жизнь его - ОНА. На мягких лапах проскользнул сквозь все препоны. И ткнулся мордочкой в горячую ладонь."
       Мур.
      
       ***
       Коты не похожи на людей. Приходят в материальный мир с простой, как вздох целью... Впрочем, это большой секрет и хомо сапиенсам он вовсе ни к чему.
       Коты не похожи на людей. Они осознают себя очень рано, или не осознают вовсе. Последних большинство. Их жалеют, ими пренебрегают. И между собой обзывают - Спящими. Некоторые кошки, впрочем, предпочитают совокупляться именно с такими самцами. Уверяя, что только животное способно качественно оттрахать. Бог им судья, а не Рыжий. У самого мамаша была из таких... Стыдно, конечно, что происходишь от Спящего. Но куда деваться? Се ля ви, как говорят куртуазные французы.
       Рыжий понял кто он, и почему явился на свет, в первые же две недели, едва открылись глазки.
       Понял и ужаснулся. Держать на своей мохнатой спине тяжесть целого мира - удел не для робких. Истинная мудрость полна боли.
       Коты не похожи на людей. Их мысли сплетаются в общий узор и возносят философию красоты на предназначенное ей место - к подножию трона Того, Кто Причина Всего Вечно Сущего Вовне. А Кошки... Что Кошки? Они бродят серыми сумеречными тропами, пьют запахи жизни, отвлекают магов, воинов и философов от важных дел, сплетничают, наслаждаются, приводят в этот мир Котят. Последнее многое оправдывает. Коты умеют быть снисходительными. Их мудрости миллионы лет.
       Рыжий родился, чтобы постигнуть Роль своего племени. И заплатил за возможность войти в любую Игру - невероятной болью и испугом. При всем при том, что в игры принято не вступать! Одно из главных правил: игнорируй одномерных!
       Истинный Философ должен знать цену страданию. Иначе, как он обретет право накладывать вето на чужие решения?! Право, которым нельзя пользоваться? Бесплатный сыр имеется лишь в мышеловках, а бесплатные пирожные обходятся дороже всего.
       Рыжий хорошо помнил запах рук, вырвавших его из объятий безысходности. Детское сознание намертво запечатлело каждую подробность того дня.
       Коты не похожи на людей. А Рыжий родился особенным Котом. Он прижался к человеческому телу, запустил в рукав девушки коготки - нормальное поведение перепуганного малыша. Прильнул к сознанию, считал то, что мог - велики ли силы у котенка? И беззвучно закричал от удивления. Его спасительница не принадлежала к роду хомо сапиенс. Она существовала в клетке тела тридцатилетней женщины, она была там заперта на тысячу замков, ее душа билась о невидимые прутья и не находила выхода.
       Так в один из дней Рыжий встретил принцессу Династии. На помойке вселенной, имя которой...
      
       ***
      
       -Земля?
       -Да. Мне интересно, что ты думаешь о ней?
       -Странный мир. Без повелителей, их предательства... Он мне не чужой, во всяком случае. Я ведь прожила здесь целую жизнь, не забыл?
       Рыжий фыркнул недоверчиво. Вывернулся из под протянутой (его собирались погладить!!!) ладони.
       -Хорошо. А теперь скажи, ты понимаешь, что сотворила?
       Девушка собралась возразить, но ее не слушали.
       -Понимаешь?
       Она пожала плечами с выражением недоумения и неприязни. Рыжий сморщился. Выпалил почти брезгливо.
       -Так я и думал. Конечно. Кукушонку нет дела до гнезда, в которое его подбросили. Ты задумалась, хоть на мгновение - что такое дуэль с Повелителями? МАГИЧЕСКАЯ!!! И чем она грозит Земле? Отвечай!
       -Это было правильное решение.
       -Для тебя. Но не для моего мира. В него пришел воин Повелителей. Остальные наблюдали за вашей схваткой. Еще не дошло?
       Ли покачала головой.
       -Вы едва не взорвали мой мир! Вы оба! Вы чужие здесь. И ваша сила - убийственна.
       -Выслушай.
       -Я знаю все, что ты скажешь, дорогая. Ты не подумала. Что такое помойка? Кому она нужна... еще беспокоиться...
       Ли вскочила на ноги. Прошлась нервно в одну, другую сторону, резко сворачивая на поворотах, сцепила пальцы, вывернула, отпустила, уронила руки.
       -Что непоправимого произошло? Там не было ни одного человека, на курорте.
       -Конечно. Ринг освободили для схватки.
       -То есть?
       -Я не знаю где эти люди, и вернутся ли они обратно. Не понял.
       -О, Боже.
       -Не представляю себе сейчас, боюсь вникать, не хочу! Что натворил откат магической волны вашей схватки? Миллионы трупов? Немотивированные самоубийства? Новая война?
       -Господи...
       -Ты хочешь, чтобы уцелел твой мир. Могу понять твои чувства. Более того. Я их разделяю. Всей душой.
       Ли беспомощно огляделась. Даниил, заложивший руки за голову, смотрел в небо. Молча. То ли не слушал, то ли думал. Но уцепиться за его взгляд она не смогла. Оставались холодные опаловые глаза Кота. Ли выдохнула.
       -О, Господи.
       Рыжий безжалостно прорычал.
       -Мы живем у подножия лестницы миров. И нам нет дела до драк на верхних этажах.
       Неожиданно вмешался Даниил. Его голос заполнил равнину. Негромкий, жуткий, расстилающийся от горизонта до горизонта. Возражать или спорить было просто невозможно.
       -Кот, глупый котяра! Котенок! А еще пытаешься стать Мудрецом... Если лестницу подожгут, что будет тогда? Напряги воображение! Думаешь, получится отсидеться в стороне? Это вряд ли. Горящие обломки полетят прямо вам на головы. Я тебя уверяю, резонанс будет гораздо мощнее, чем от вчерашней стычки с Повелителем. А лестница уже дымится, между прочим. Некоторые... сущности, балуются игрой чистого, так они выражаются, разума. Это не доводит до добра. Уже не довело. Мир, который я люблю - гибнет. Не взваливай на Ли ответственность за чужое зло. Не она будила спящий ужас. И сюда пришла не по своей воле.
       Рыжий не сразу справился с собой и обрел силу ответить.
       -Прости.
       Даниил поинтересовался сумрачно.
       -Кем был тебе тот серый? Другом? Братом?
       -Как ты понял?
       Вопросы вспорхнули и повисли в сгустившемся наэлектризованном воздухе между ними.
       -Ты убил его?
       -Нет. Хуже! Покалечил. Он больше не сможет бродить сумеречными тропами. Нанизывая миры на нить своего воображения. Это ненамного лучше смерти. Как тебе объяснить? Все равно, что раздавить, покорежить пальцы гениальному пианисту. Или ослепить художника...
       -Прости и мне. Я был резок.
       Рыжий вздыбил шерсть, и прошипел.
       -Прости себя сам, Повелитель.
       Встал, потянулся, замер. Огненный силуэт казался вырезанным из золотой фольги. Изумрудное солнце рассыпало яркие блике по спине и голове Кота. В прищуренных глазах кипел жидкий металл. Даниил повернулся к Ли. Убитая горем девушка сидела на корточках, обхватив руками голову. Она не плакала. Дрожала, не обращая внимания на речь в свою защиту. Не замечая метаморфоз, происходящих с Даней. Мимо нее прошла и короткая ссора спутников. Ли было плохо. Новости, сообщенные Рыжим - оказались слишком горьки. Цинично отмахнуться от них принцесса не могла. Острые лопатки выступили из-под натянувшейся ткани. Как крылышки цыпленка. Багровые пятна украсили скулы, шею. Минуту назад она казалась такой красивой... Даниил наклонился, взял на руки, как девочку, ради которой отказался от себя самого, прижал к груди. Сказал негромко и убежденно.
       -Это не твоя вина, Ли. Просто судьба.
       В ее молчании было чрезмерно много настоящего, не показного самобичевания, переходящего в ненависть. Даниил не собирался это проигнорировать. Цветы зла испускают отравленный аромат. Вдыхать его опасно для душевного здоровья. Продолжал увещевать. Спокойным и ласковым тоном. Хорошо представляя себе, во что может вылиться приступ неконтролируемого бешенства. Бедная девочка. Освобождение от ментальных оков, дуэль с Повелителем, приговор Хранителей. Приближение смерти. И все в какие-то тридцать часов. Так и чокнуться можно.
       -Что еще ты могла? Опустить лапки и сдаться? Не вмешиваться? Это обойдется мирам, всем мирам, не только Земле - гораздо дороже.
       Он пытался достучаться до нее, понимая, что его не слушают. Надвигался классический неуправляемый всплеск гнева.
       -Душа моя. Успокойся. Не надо взваливать на себя ответственность за чужие грехи! Ли...
       Теперь она начала вырываться. Стала текучей и сильной. Разве в кулаке удержишь воду? Даниил разжал пальцы. Поставил девушку на сапфировый песок. Не успел выпрямиться. Она толкнула его в грудь. По-настоящему, с резким выдохом, вкладывая в бросок силу. Даниила швырнуло вдоль невысокой дюны, впечатало в склон, в пяти шагах от Ли. В лицо плеснуло щедрой порцией горячего песка. Хорошо еще, что успел зажмуриться в полете. Потом песок перестал шуршать, засыпая распластанное тело. Немая сцена, как сказал бы Гоголь.
       -Недурно.
       Хмуро заявил Даниил. Сел, повел плечами. В ухе гудело. Спина ныла. Запорошенные глаза было невозможно открыть. Он старательно стряхивал песок с век и ресниц. Поблизости раздалось тонкое и ехидное.
       -Совсем недурно, дорогая.
       Невесомые мягкие шаги хихикающего Рыжего почти не оставляли следов на песке. А вот отзвук насмешки повис в воздухе, продолжая неприятно вибрировать. Расходящиеся от него упругие круги силы покалывали кожу Даниила тысячей острых иголочек. Он сердито сплюнул, вытряс песок из волос и поднялся. Для того - чтобы увидеть уходящих по кромке дюны девушку и кота...
       В первую секунду он, весьма малодушно, решил окликнуть Ли. Бросить его - вот так? Без видимой причины, объяснений? В голове не укладывается. Какой то театр абсурда просто. Чушь! Но сдержался, хоть и с превеликим трудом. Плюхнулся обратно на песок. В конце то концов. Что он сейчас может изменить? Успокаивать пробовал уже. Не очень здорово получилось. Может коту больше повезет?! Взгляд, точно намагниченный, прилип к уменьшающимся силуэтам принцессы и ее рыжего спутника. Он держал их, как в перекрестии прицела, прикидывая расстояние на котором они доступны для громкого, не переходящего в жалобный крик - призыва. Он пытался понять, что происходит, но ум отказывался повиноваться. Он сам, не один раз, предлагал Ли свою смерть. Искренне считая такое решение правильным. Надеялся, что жертву оценят? А его поведение сочтут героическим? Голая правда о себе самом - не самое вкусное блюдо на свете. Даниила вырвало. Желчью. Пустой желудок сжимался в бестолковых спазмах снова и снова. Извергать ему было нечего. Кроме последних капель вязкой горькой жидкости. Тьфу. На носовой платок или салфетки рассчитывать, увы, не приходилось. Даниил вытер рот тыльной стороной ладони, набрал пригоршню песочка, старательно почистил руку. Повинуясь привычке не мусорить, закопал следы своего позора. Это ж надо, так испугаться? Ведь сам постоянно напрашивался. Брось, да брось. Вот и бросила. И в прямом смысле, и в переносном - при чем одновременно.
       ***
      
       Когда она поняла, что происходит, разумеется - внезапно (из разбросанных пазлов сама собой сложилась преотвратная картинка), времени на раздумья не осталось совершенно. Ли сконцентрировалась и отшвырнула Даниила подальше. Мысленно попросив, чтоб гордый дракон полежал тихонечко в сторонке, без лишних вопросов, да желательно подольше с умирающим и разобиженным видом. Оп! То есть четверть секунды назад она психовала, самым непотребным образом. Без притворства. Едва истерику не закатила, мощную, бабскую с причитаниями и жалобами на вселенскую несправедливость. Прошлась по краю. Удержалась кое-как. А спустя мгновение, чудное разумеется, как еще такой отрезок времени охарактеризуешь?! Ли повела себя хладнокровней некуда.
       Чужое пристальное внимание, упавшее на пустыню, где выясняла отношения странная троица, медленно фокусировалось, сужая зону. Ли зарегистрировала первое касание холодного внимательного взгляда, когда площадь охвата была диаметром метров в триста. Вот она уменьшилась до размеров циркового манежа. Ощутимый вес лег на плечи принцессы. И она решила вывести из-под колпака, пребывание под которым нравилось ей все меньше, своих спутников. Хотя бы одного из них. Прости, Даниил, грубовато получилось, но не до сантиментов. Хорошо еще, успела набросить на парня плотную энергетическую вуаль, маскировки ради. Помогло. Даниил совершенно исчез из виду, если смотреть не глазами, а чем-то вроде радара. Как и действовал неизвестный враг. Успела? Мимолетно проследила за приземлившимся Даниилом, вроде все в порядке: негодует, бесится, но молчит... Молодец. Жаль, Рыжий прибежал, позлорадствовать собрался? Не вовремя. Ой, не во время. Нагнулась, легко прикоснулась к затылку Кота. Мысленно приказав - убираться прочь. Послушался он ее, как же. Два раза!
       ***
      
       Только болью от содеянного, (не каждый день приходится калечить братьев) Рыжий мог объяснить свою исключительную, почти человеческую тупость! Жизнь любит учить идиотов. Вот и нарвался. Мудрец, называется... Линяя с места схватки, посылая серому последнее прости, пригибаясь от отвращения к себе - какую тропу между мирами мог он - растрепанный и несчастный - нашарить??? Получи теперь, придурок. И не квакай, сам виноват. Куда же завел? Сусанин рубежа тысячелетий... Тупица! Что наделал? Идиот!
       Поднял мордочку, встретился взглядом с Ли, послал короткое объяснение.
       -Это паутина. Она притягивает все, обладающее хоть сколько-нибудь выраженной ментальной силой. Она всегда голодна.
       -Сколько здесь... пауков?
       -Этот мир - один большой паук.
       Ли уходила по гребню дюны. Прочь от лежащего мужчины. Бросила темниться. Откровенно демонстрируя врагу свое сияние. Энергия обтекала ее тело, сверкающий кокон - невероятно плотный, дразнил и переливался. Рыжий никогда не видел подобной красоты. Слабые всплески обыкновенной человеческой ауры редко выливались дальше чем на десяток сантиметров от границы физической оболочки. Ли окружала фиолетово-золотая сфера колоссального размера. Внутрь могли бы свободно поместиться человек триста... Господи, какая красота! Рыжий был потрясен. Где были его глупые глаза раньше? Он даже представить себе не мог, что в мире, любом из миров есть такое великолепие живой силы. Не заемного временного могущества, почерпнутого из иных пространств - такие поля имеют лохматую структуру и грязно-пепельный, в лучшем случае - багровый цвет. Не отнятого у врагов, выпитого света - такая энергия полумертва и пахнет смрадом. Не липкой, вращающейся и гудящей пробоины в ткани бытия. Ох, как любят волшебники припадать к этим источникам сомнительной чистоты. Свой - мягкий и насыщенный ореол такого размера, нельзя заполучить никакими годами тренировок и подпитки. Его невозможно вымолить, выпросить, наработать. Дано, значит - дано! Рыжий и в самых буйных фантазиях не представлял, что сподобится увидеть Истинную силу такого класса. Само собой - коты особенные существа, крошечная искорка горит в душе каждого НЕ СПЯЩЕГО. А у старейшин и вовсе пламя может напоминать сгусток живого огня. Рыжий слышал об этом, встречать самому не доводилось. И вот - удостоился...
       Тут до него дошло второй раз. Что??? Это сожрут? По его, непростительно поглупевшего кота вине? Нет! Нет! Нет!
       -Да...
       Гнусно захихикал невидимый паук.
       -Да...
       ***
      
       Пожиратель силы знал свое дело. Ли почувствовала западню слишком поздно. Удрать прежним путем не получится. От горизонта до горизонта, на всех уровнях, планету окутывала мглистая, вязкая паутина. Нависая над ее головой точно купол гигантского шатра, медленно опускающийся вниз. Сколько мгновений у нее остается? Минута? Тридцать секунд? Ничего не успеть. Времени выстроить монолитную защиту - нет...
       -Времени нет. Оно лишь иллюзия.
       Лукаво и светло пропел голос Тинэль. Ли вспомнила, как часто наставница повторяла эту странную для человеческого восприятия фразу.
       -Время существует лишь в твоем воображении. Его всегда достаточно.
       Ли, неожиданно засмеялась. Кто она такая, чтобы оспаривать утверждение великой воительницы? Вскинула руки вверх, навстречу изгибающейся к ее макушке - узкой жадной пасти.
       -Получи!
       ***
       Небо над головой девушки сменило цвет. Налилось багровой, вязкой как кисель, темнотой. Выгнулось, потянулось к запрокинутой (Ли что-то неразличимое в шуме и треске схватки кричала) голове. Внезапно дюна под ногами ушедшей от Даниила парочки, вспучилась. Ли моментально провалилась по колени в кипящее плотное месиво. Тьма густела. Ошеломленный Даниил почти ничего не видел, и не мог тронуться с места. Точно его приклеили к склону. Сначала он просто смотрел. Мохнатый огненный шар (неужели это кот?) нырнул в середину колыхающейся дюны, через мгновение показался на поверхности и снова исчез. Что он делал? Дюна затрепыхалась, испустила короткий гул, похожий на стон и застыла неподвижной массой. Потрепанный и потускневший Рыжий выбрался на поверхность, прижался к ободранным - штаны превратились в лохмотья - босым ногам Ли. Что-то похожее на змею, или живую гибкую трубу, реяло в вышине. Слепо тычась, в попытке ухватить принцессу. И то ли промахиваясь, снова и снова, то ли эту прожорливую дрянь отводила в сторону невидимая ладонь. Восстановилось некое хрупкое равновесие. Но на горизонте небо покрылось зигзагами мохнатых красных молний. Линия буря неумолимо надвигалась. К своему абсолютному ужасу Даниил увидел возникающее в смятом, лохматом небе - подобие гигантского века. Ресницы молний достигали земли. Чудовищный глаз, размером с хороший остров, наливался жизнью, становясь объемным, трепещущим, нацеленным на поиск добычи. С громоподобным хэканьем, потрескивая тысячью молний, кошмарный глаз распахнулся. Желтый белок, громадная, разноцветная, как бензиновое пятно в луже на асфальте - радужка и абсолютно темное жерло зрачка. Даниил вспотел. Майка прилипла к спине. Монструозный глаз рассматривал, расстилающееся под ним пространство. Медленно смещаясь влево, к дюне над которой безуспешно орудовала слепая змея. Взгляд скользнул по Даниилу, его точно огромной тяжелой ладонью прихлопнули и отпустили, не сочтя, по крайней мере - в данный момент, достойным более пристального внимания. Он с явным облегчением перевел дух. Встал. И, придя в себя, выругался. Витиевато и грубо. Так не каждый записной знаток нецензурщины сумеет. Чаще всего любое оскорбительное высказывание просто сотрясает воздух. В худшем случае - провоцирует врага заняться рукоприкладством. Сегодня ситуация на рядовую не тянула. Вот и ответ на ругань оказался нестандартным. Невесть откуда взявшееся эхо подхватило фразу, тысячекратно усилило, пронесло над дюнами. Примитивный финал выражения, банальный грубый посыл - понравился коварному эху больше всего.
       -Да иди ты на...!
       -Да иди ты...!
       -Иди...!
       Распевали дурные голоса и подголоски, догоняя друг друга и перебрасываясь приглянувшимся грязным коротким словечком. Даниилу стало стыдно. Он почувствовал себя диктором серьезной аналитической программы, публично осрамившимся (съевшим козюльку) в прямом эфире. Принцесса с Рыжим, нависающая над ними прожорливая змея, и даже парящий в вышине глаз - на несколько длинных-предлинных секунд удивленно замерли. Вслушиваясь в бесподобный, да к тому же еще и бесплатный концерт. Даниил галантно раскланялся перед столь благодарной публикой. Была бы шляпа - непременно снял. Прижал ладони к сердцу.
       -Спасибо. Спасибо.
       Все вокруг ожило: засуетилось, задвигалось. Очнувшаяся гадина торопливо ткнулась в сторону Ли и Рыжего. Вновь промазала, предприняла очередную попытку. Сосредоточенно, старательно - тараня пространство вокруг принцессы. Летающий глаз, в свою очередь, сконцентрировался на невольном возмутителе спокойствия. Развернулся к нему, подплыл поближе.
       -Чего уставился?
       Заносчиво воскликнул Даниил. Считавший, что распускать нюни перед врагом, ниже его достоинства. Погрозил уроду кулаком. В небе появился второй глаз. Он двигался гораздо быстрее и уверенней, чем первый.
       ***
       Во дворе дома, где давным-давно, в прошлой жизни, жила Ангелина Королева, стоял длинный, со всех сторон описанный (тот еще запашок!) утолившими жажду пьяницами, пивной павильон. В чьем больном мозгу могла родиться бредовая идея называть милым, вызывающим ассоциации с разными выставками, словом гнусный железный сарайчик - непонятно. Нависая над покосившимися колченогими железными столиками, алкаши с утра до вечера (для них день отмерялся иначе - от открытия до закрытия ларька) громко спорили о жизни: бабах, футболе и политике. Щедро пересыпая самые невинные заявления матерными артиклями. Лишенная всякой цензуры, безобразная речь пьяниц, заполняла двор. Ничего удивительного не было в том, что куцым набором из пяти наиболее часто упоминаемых слов, владели даже малыши, развозимые в колясках, разногабаритными мамашами. Гнусный запах и грязная брань, весьма досаждали героине горькой повести о существовании Ангелины Королевой в городе Заранске, в конце двадцатого столетия.
       На ином временном, плюс историческом отрезке, в жизни Ли - тоже грубостей хватало. Рядовые гвардейцы достославной громовержицы Аэль, (в чьем обществе милый ребенок проводил немало часов) а так же кучера и повара (компанией которых девочка отнюдь не брезговала) - частенько употребляли крепкие словечки. Как же без них? Посему принцесса успела вдоволь наслушаться жаргонизмов и просторечий самого разного сорта. И возненавидела мерзкую ругань всеми фибрами чувствительной души.
       Злой и веселый крик Даниила, состоял почти целиком из нецензурщины. Но воспылать праведным гневом ее высочеству было некогда, змеюка мешала. И отвратительный облик адресата (размноженного эхом сообщения), каковым Ли ошибочно посчитала живую трубу, тоже не вызывал положительных эмоций. Так что с громким "ФИ, ГОСПОДИН ДРАКОН" принцесса решила повременить. Сосредоточилась, отразила очередной выпад. Жаль, что Даниил, запертый в человеческом теле, был не в состоянии оценить поединок между ней и тварью. Что можно увидеть глазами?
      
       ***
       Рыжий, к своему ужасу, внезапно понял - принцесса полностью погрузилась в схватку с живой трубой. Ушла на уровень чистой энергии. Теперь все вокруг ей казалось сплетениями силовых линий. Точно мир расчертили мелом на квадраты и прямоугольники. Трассирующие красные прерывистые дуги обозначали направление атаки. Материализовавшегося в воздухе гигантского врага (до тех пор, пока он не пользовался силой, а медленно и неотвратимо приближался) она просто-напросто не могла увидеть! Чудовищный глаз был (в данный момент) вне пространства ее воображаемого тира. Где она весьма успешно отражала выпады слепой змеи, которая тоже пользовалась исключительно внутренним энергетическим восприятием. К чему могла привести подобная тактика? Рыжий нашел неприятный ответ на этот вопрос. Обращаться к принцессе по всей форме, распинаться, объясняя, что она не права, было некогда. Кот поступил сообразно ситуации - погрузил в лодыжку Ли два десятка остро отточенных когтей. Сопроводив подобную дерзость особым, двухгранным (физическим и ментальным) воем. Ли вздрогнула, оглянулась. Чудовищный глаз висел в воздухе прямо перед ней. А насмерть перепуганный Рыжий, отцепившийся от ноги, вопил.
       -Это он!!! Он пришел сюда сам! Это он!!!
       Взгляды монстра и принцессы встретились. Ли пошатнулась. Безвольно уронила руки. Все за что она билась, показалось сиюминутным, ненужным, надуманным. Она так долго страдала, блуждала по дорогам, ведущим в никуда. И устала. Очень устала. Слишком устала. Все было напрасно. Но теперь закончилось. Она имеет право отдохнуть. Прилечь, закрыть глаза, слиться с природой. Какое блаженство - ничего не делать, не спешить, не шевелиться. Она заслужила покой. Она знает.
       Кот увидел - лицо принцессы побелело, на губах появилась отрешенная, точно у слабоумной, улыбка. С диким беспомощным визгом он кинулся на грудь оседающей девушки. Прильнул. Распушился, точно старался согреть, закрыть собой. Безнадежная глупая преданность вынуждала его быть рядом с погибающей принцессой. Ведь мог потихонечку, как только заварилась вся эта каша, улизнуть. Притемниться, пока голодное чудовище сожрет Ли и влюбленного в нее мужчину. Выждать немного. Насытившись, монстр задремлет. И появится прекрасная возможность потихоньку, осторожно ускользнуть сумеречной тропой. Забраться в более спокойное местечко. А там уже - отвести душу, вдоволь погоревать. Подумать. Что делать, как жить дальше. Ведь кто он рядом с Ли? Его сияние меньше в сто тысяч раз. Наверняка, чудовище на шуструю мелюзгу и внимания особого не обратило. Иначе, как бы удалось серому и еще нескольким котам, много чего порассказавшим интересного, выбраться обратно живыми невредимыми? Любопытство и неосторожность заводили сюда многих мохнатых странников. Ведь сумели спастись? Вышло бы и у Рыжего. Ей-ей. Не самый бесталанный кот во вселенной. То-то и оно... Стоит только попытаться... Еще не поздно. Может быть...
       Он зарычал. Гневно и гулко. Выгнул спину.
       -Чтоб ты подавился! Сволочь!
       Замер, обратив оскаленную мордочку к врагу.
      
       ***
       Пожиратель силы наблюдал. То ли бессмысленное отчаяние слабого человеческого существа показалось ему забавным. То ли он предпочитал переваривать хорошо запуганную, а не злобно огрызающуюся добычу. Даниила не особо интересовали мотивы врага. Он собрался достойно отыграть финал забавной пьесы о жизни глупого дракона, осмелившегося, себе на беду, лезть в чужие дела. Вот и дорезвился, парень. На последок, решил, как и положено герою приличного рыцарского романа, бросить прощальный взгляд в сторону Прекрасной Дамы. В сторону погибающей принцессы...
       Ментальная защита, потерявшей сознание девушки, была не прочнее, чем лист бумаги. Змея, направляемая чудовищным глазом, растрепала ее в доли секунды. Изогнулась, распахнула пасть. Навстречу - пушистым комком мягкого и слабого, точно фонарь в плотном тумане, света - взметнулся кот. Неожиданная заминка - жуткое создание расправлялось с защитником - подарило принцессе лишнее мгновение жизни. Одно-единственное.
      
       ***
       Когда из карточной колоды мироздания выпадает Мудрец - небо вздрагивает. Оно отнюдь не сентиментально. Не чтит ничьих заслуг. Морщится от острой боли НАРУШЕННОГО РАВНОВЕСИЯ, вот и все. Абзац. Текст продолжится с новой строки.
       Только сейчас, все происходило не по правилам. Отлетающая прозрачная тень взбунтовалась. Преисполнилась решимости, бросилась в бой. Полоснула по натянутой ткани кармической взаимосвязи, разрывая одни узлы и захлестывая новые. Повисла, раскачиваясь. Спутывая распланированное течение судеб вселенной. Полотно затрепетало, как парус, поймавший ветер. Выгнулось, наполняясь бушующей силой потока. Требующей немедленного выхода. Иначе - треснет, сверху донизу, обвиснет лохматыми обрывками, и поминай как звали. Тряпка и есть тряпка. Ею только пыль с подоконника смахивать. На большее - она уже не годна. Что могли предпринять ужаснувшиеся Хранители? Нажать на кнопку, отключить энергию? Сделано. Но не подействовало. Откуда черпал силы, вышвырнутый из материального существования, Рыжий, оставалось неясным. Дальше? Позволить ему перекручивать грани бытия, связывая все иначе, чем задумано? Так до крушения основ и схлопывания вселенной доиграться можно! Что же делать? Что?
      
       ***
       Зеркало воды затвердело, стало плотным и скользким. Много чего повидавший океан отказывал странной капле в праве на слияние. Она - тугая и блестящая, ударилась о поверхность, застыла желатиновым шариком. Ни оторваться, воспарить обратно, ни раствориться в глубине.
       Есть ли истинная Мудрость там, за последней чертой физического бытия?
      
       ***
       -Чего ты хочешь?
       Хороший вопрос! Тень кота - сияющая часть его души вспыхнула. Огненный шарик, стремительно увеличиваясь в размерах, поднялся над океаном.
       -Чего ты хочешь?
       -Чтобы ОНА выжила.
       -Глупый котенок... А для себя?
       -Ничего. Пусть только будет жить ОНА.
       -Ты растаешь совсем. Потеряешь право познавшего Мудрость на вечную жизнь.
       -Пусть.
       -Хорошо. Это твой выбор.
       В ответе не было гнева. Скорее радость.
       -Стучитесь, и откроется. Просите, и получите!!!
       Тот, кто был Котом, погиб и очнулся непонятно чем, где и как - все рос и рос, становясь огромным, плотным ядром - вспыхивающей звезды. Мгновение... Его швырнуло обратно, в мир, на небосвод. В иное время, далекое от происходяших на планете-пауке бесчинств. Он успел сделать все, что был должен: расправить энергетические крылья, сплести узор невиданной красоты, прежде чем ослеп навсегда. Умирая, теперь уже окончательно в чудовищном взрыве, Рыжий обрадовался. И потянулся мыслями к планете-пауку. Фиолетовый мохнатый шнур соединил человека с новорожденной звездой.
      
       ***
       И что он мог? А? Кто он такой? Теперь? Глупое гороховое зерно, наскочившее на железную стену... Отлететь, или разломиться пополам. Вот и весь расклад. Варианты, один другого слаще. Какой выбирать? Оп. Оп. Бился он мыслями о стену бытия.
       Внезапно сталь приняла его, точно подтаявший на солнце пластилин - брошенный камешек. Растеклась вокруг горячей податливой массой. Лепи, что душе угодно. Не зевай. И он стал ключом, нашарившим проржавевший замок, туго, со скрежетом, входящим в глубокую расщелину. Оп. Оп. Оп.
       Ему удалось каждым выступом совпасть, сцепиться. Механизм поддался запредельным, невероятным усилиям, тихо-тихо, едва заметно, сдвинулся на микрон, на полмиллиметра, а дальше легче пошло, рывками. Оп. Оп. Оп.
       Он сможет. У него обязательно получится. Потому, что Рыжий, пылает факелом - освещает дорогу. Потому, что он уже поймал путь. И сделал первые шаги вперед. Только вперед.
       ***
       Иногда самое трудное - проснуться. Понять, что окружающий тебя кошмар - всего лишь сон. Который, конечно обозначает колебание струны твоей судьбы, но не более того. Болезненно отдающаяся в душе вибрация. Прекратить ее в твоей власти. Стоит лишь пожелать.
       ***
       Даниил очнулся. И мир испуганно затрепетал, ощутив вес ЕГО мыслей. Чары рассеялись. Было даже забавно вступить в предложенную врагами игру. Но на своих правилах. Теперь.
      
       ***
       Закованная в золотистую чешую брони, четырехпалая лапа, смяла горло змеи. Удар расправленного крыла, был не менее точным. Прозрачный, вспыхнувший на солнце, шип вошел, как в масло, в самый центр зрачка неосторожно приблизившегося глаза. Разрывая яблоко пополам, обратным движением, освободился. На треть сложенное крыло, точно зонт, прикрыло лежащую девушку от зловонного фонтана. На песок хлынула слизь, перемешанная с кровью. Чудовищный рев сотряс горизонт. Останки глаза рухнули невдалеке. Крыло одним коротким хлопком, стряхнуло грязь. Так настоящие бойцы умеют, сбрасывать с лезвия меча - пятнающую благородную сталь, свежую вражескую кровь. Второй глаз монстра зажмурился и торопливо вознесся на высоту в пол километра, не меньше. Маневр, не увенчавшийся успехом. Дракон выдохнул живой сгусток огня - шаровую молнию. Она настигла убегающего врага, пронзила, взорвалась. Рев перешел в испуганный вой. Горизонт вздыбился, песчаная буря подняла не считанные тонны синей пыли, точно возомнила себя океаном, родила подвижную, гибкую заспешившую вперед, все сминающую на своем пути стену-цунами. Отправила ее навстречу непонятному врагу. Выглядела надвигающаяся угроза весьма внушительно. Этакая гигантская мухобойка в руке хозяйки, принявшей твердое решение - расправиться с назойливым насекомым, залетевшим куда не след. Поберегись!
       Драконы не умеют улыбаться. Поэтому вместо сардонического изгиба губ, означающего снисходительное пренебрежение, насмешку, даже издевку - крылатый повелитель нехорошо сузил зрачки. Радужная оболочка его глаз сменила цвет, стала фиолетовой. Увы, пожирателю силы никогда не доводилось встречать драконов во плоти. И чем чреват гнев самого сильного из всех, он не мог вообразить. Везло, до поры до времени, в силки попадала добыча гораздо менее опасная. Самое большее - с чем сталкивался - жалкое трепыхание. За которым неизбежно следовало поглощение, пережевывание и переваривание пищи. Экий наглец.
       Даниил пренебрежительно зевнул. Длинный раздваивающийся язык мелькнул из-за перламутрово-молочных клыков и скрылся в алой пасти. Стена песчаной бури раскололась пополам, обтекая странную пару. Триста метров абсолютного штиля, в самом центре разбушевавшейся стихии. Плотная стена песка, окружавшая дракона и принцессу, поднималась до небес. Точно громадную колбу опустили в кипящий раствор. Даниил пошевелил крылом. Небрежно, меланхолично. Зажмурился. Буря, как по команде, выдохлась, с шуршанием застыла. В воздухе остановили бешеное кружение тысячи тонн сапфирового песка. Мгновение. И вся эта масса рухнула вниз. Образуя новый рисунок прихотливо рассыпанных по пустыне холмов. Земля, судорожно содрогаясь, приняла на себя волну ударов, рождая ответный болезнненный гул. У-у-у. Наконец все устаканилось. Даниил огляделся. Ли, пока еще без сознания лежала в тени ЕГО крыльев. А насмерть перепуганный пожиратель силы торопливо сворачивался внутрь себя. Стремясь укрыться в сердцевине планеты. Затаиться до поры до времени. Ведь уберутся же несъедобные гости куда-нибудь, непременно.
       ***
       ОН не был мстительным, по крайней мере, в человеческом понимании. И догнал убегающее, окукливающееся сознание пожирателя из крайне рациональных соображений. Этот враг не мог быть полезным. А раз так - будущее без него замечательно обойдется.
       В большинстве своем люди не могут давить тараканов пальцами. Ежатся от брезгливости, еле сдерживают рвотные позывы. Задушить ментально столь неприятного типа, как пожиратель силы - на порядок более противная и грязная задача. Даниил справился не поморщившись. Хотя ЕГО и окатило зловонной, обжигающей внутреннее зрение, волной отдачи. Фу... Мерзость какая.
      
       ***
       -Проснись, душа моя!
       Она открыла глаза. И отразилась в золотой броне, раздробившись на тысячу маленьких принцесс. Сверкнула крошечной куколкой в середине каждой чешуйки.
       -Ты?
       ОН ответил несколько выспренно. Начитался все же романов, не иначе, в своих долгих странствиях.
       -Лишь ветер, играющий локоном вашим. Лишь сон.
       Очнетесь и я улечу, навсегда в никуда.
       Выдохнул над головой принцессы длинную огненную плеть. Умолк. Вдруг Ли закончила строфу.
       -Ты самая главная правда на свете - Дракон.
       Ты самая яркая в этой вселенной звезда.
       Поднялась, растрепанная, еще не до конца поверившая в чудо. Привстала на цыпочки, потянулась к золотой голове. Фиг-два достала бы, но дракон согнул шею, навстречу. И девушка сумела обнять, охватить руками. Зажмурившись, замерла. Царапая нежную щеку о сверкающую чешую и не замечая этого.
       -Ты. Это ты. Ты вернулся ко мне.
       -Я всегда был с тобой.
       ***
      
       -Ты совсем другая.
       -?
       -Иначе выглядишь, двигаешься, пахнешь... И вместе с тем это ты. Странно.
       -Кто бы говорил. Существо с тысячью лиц!
       -Между прочим, один друг уличил меня именно так.
       -Принюхался и догадался?
       Съехидничала девушка.
       -Именно.
       Даниил вспомнил Марка. Хотел улыбнуться, но не смог. Продолжил ОН вполне серьезно.
       -Ли, дорогая. Ты не обладаешь и тысячной долей тех способностей, которые были тебе присущи... прежде.
       -Ты хочешь сказать до того, как меня убили!
       -Пусть так.
       ОН сотворил в пустыне оазис. Рощу высоких пальм, заросли цветущего кустарника, небольшое озеро с синей, как в бассейне из голливудского фильма водой. Не стал принимать человеческий облик, чего девушка откровенно ждала. Растянулся в тени, положив громадную голову на плоский белый камень, прикрыл глаза. Ли прижалась к золотому боку. Она только что искупалась, мокрые волосы цеплялись за острые грани чешуи. Даниил продолжал безжалостно.
       -Ты напрасно затеяла дуэль, дорогая. Прежней девочке, чуду которое я помню, это вряд ли было под силу. Что уж говорить о тебе сейчас.
       -Тинэль научила меня!
       -Вложила все, что могла. Результат налицо. Но океан не влить в кувшин, понимаешь о чем я? Ты бабочка, несущаяся навстречу танку. Он в броне! А твои крылья можно смять пальцами. В один момент!
       -Нет.
       -Да. Тебе очень везло, не спорю.
       Ли вскочила, упруго и стремительно. Мокрая грива плеснулась за спиной, брызги украсили броню дракона. В каждой капле засверкало маленькое солнце. Ли топнула ногой. Рявкнула.
       -Посмотри на меня!
       Дракон медленно приподнял одно веко. Вертикальный зрачок казался провалом в бездну. Ли закричала отчаянно и громко.
       -Это ты? В самом деле? Не верю! Не верю! Нет! Циничное чудовище!
       ОН медленно, точно ленивая кошка потянулся. Встал.
       -Согласен. Во мне тоже многое изменилось. Я не тот мальчик, помощью которого ты пыталась пренебречь.
       Дракон прошествовал мимо, тяжелый хвост ударил по камню, расколов его пополам. Погрузился в прохладную воду. Мягко, бесшумно, только круги пошли по поверхности. Ли отвернулась, подобрала одежду.
       -Справлюсь одна. Как-нибудь.
       Никто не ответил.
       ***
      
       Четвертый расклад.
      
       Колода ТА.
      
       СУДЬЯ-УБИЙЦА,
      
       КУЗНЕЦ и ПРИДАНОЕ.
      
      
       Колода РО.
      
       ЛЕКАРСТВО-ЯД,
      
       ВЕДЬМА и ДОРОГА.
      
      
       ***
      
       В великом искусстве боя (спасибо растаявшей Тинэль) принцесса малость соображала. К настоящим мастерам она себя причислить не взялась бы, но и роль беспомощного щенка теперь не казалась с нее и для нее написанной. Тем удивительнее было открытие. Встретить воина - на порядок превосходящего себя по классу! И где? У вождя россичей. Не в дружине, не между бояр - в тереме. Как знатная чужеземка, она была обязана представиться здешнему правителю. Выяснилось, что князь вернется неизвестно когда - проверяет один из гарнизонов. Принять важную гостью соизволила его супруга. Только соприкоснулись взглядами, и кровь прилила к щекам, а зрачки сузились. Натянули спинку, хотя куда уж, сильнее. Склонили голову к плечу. Улыбнулись многозначительно и понимающе. Даниил, (прежде чем исчезнуть) объяснил принцессе к кому можно обратиться в Степи, к кому у россов. Среди прочих звучало имя фантастической красавицы - Зимы.
       -Она сделает для тебя все. Скажешь, что я просил. Думаю, она сумела хорошо пристроиться. С ее то внешностью и мозгами. Да и помочь ей обязался очень неглупый человек.
       Хорошо пристроилась? Можно и так сказать. Только глупо прозвучит. Ли, в сотый раз, полюбовалась цветом молочного личика. Розовые нежные губы, как у ангелочка на коробке конфет. Длиннющие ресницы. Но не проста, ох, не проста - белокурая красавица, жена Димитрия. Хоть и за пяльцами сидит, рукодельничает. А иголочка в ее тонких пальчиках поопаснее иного меча окажется, ежели что... Встать в круге против молодой княгини Ли (в человеческом теле, без разных магических штучек) не захотела бы ни за какие коврижки. Слуга покорный. Ищите дурачков в другом месте. Эта куколка размажет по полу, между делом, не напрягаясь. Пожалуй, она могла бы понравиться Тинэль. Стиль. Сила. Удивительная личность. Откуда она взялась? Похожая на типично росскую женщину меньше, чем рысь на морскую свинку. То есть: к слабому полу принадлежит. Глазки строить любую записную кокетку может поучить. Но все это так, маскировки ради. Меч, даже завернутый в кружевной кокон - остается оружием. Княгиня была воином, каких поискать. И красоткой, каких в природе просто не существует. Ни одного изъяна. Выглядела она в десять раз привлекательнее тщательно выбранной и отретушированной мастером своего дела фотографии супер модели. Ожившая кукла, мечта, приманка...
       Ли отвлеклась. Задумалась. С вежливыми извинениями попросила повторить последнюю фразу. Стремительный диалог велся по латыньски. Но был щедро сдобрен росскими словечками.
       -Рада, что могу быть полезной.
       Мелодично пропела княгиня.
       -С какой стати?
       -Тот, о ком мы обе думаем, любит тебя.
       У Ли не было ни сил, ни желания разубеждать княгиню.
       -Тогда тем более, с какой стати?
       -Убогое человеческое восприятие бытия. Раздвинь занавес, выгляни наружу. Мир прекрасен. А помочь тому, кого любишь - редкое счастье.
       -Не поняла.
       -ОН будет рад, я знаю. Этого достаточно.
       -Кто ты для него?
       -Это между ним и мной. Не фыркай. Я тебе, увы, не соперница. В этом точно. И мне жаль, честное слово.
       -Я тебя не понимаю.
       -Не ревнуй, дорогая. Не надо.
       Княгиня потянулась, легко похлопала по стиснувшей деревянный подлокотник, узкой женской руке.
       -Не надо. Глупо. Вцепишься мне в горло, его врагов порадуешь. Зачем? У меня теперь своя жизнь. Свой мужчина. Свой народ.
       -Целый народ...
       Съязвила Ли. Но красавица не рассердилась.
       -Большой, сильный, свободолюбивый народ. Твои союзники, между прочим.
       -Россы никогда не заключали союзов с нами.
       -Раньше. Мой муж придерживается других взглядов.
       -Ты убедила?
       -Это разумно. Все торговые пути ведут в Ром. Так здесь говорят.
       Княгиня и ее странная гостья сидели в маленьком внутреннем дворике, под цветущей старой черемухой. Слабый ветерок соскальзывал с крыши, касался ветвей. Лепестки душистым дождем осыпались на деревянный столик, тонули в стынущем, ни княгиня ни гостья, ни сделали пока ни глоточка - зеленом чае. Ароматными украшениями ложились на роскошные гривы собеседниц. Ли тряхнула головой, крошечные полупрозрачные запятые, слетели ей на колени, усеяли подол длинного парчового платья. Такая вычурная и неудобная одежда... А как иначе? В чужой монастырь со своим уставом? Росские женщины носят длинные, широкие юбки. Три обычных, для ромских красавиц, выкроить можно (привыкли жеманные дамы щеголять тонкими щиколотками, демонстрировать мужчинам изящные икры). Ромское платье нормальной длины россичи едва ли сочли бы пригодной одеждой для распоследней шлюхи. И никаких разумных компромиссов. Увы. В здешней юбке не разбежишься - кавалерам ножки показывая. Фигушки. Забавы ради, вернее по привычке, Ли наедине с собой, немножко прорепетировала. Что ей делать, если враги нападут? Внезапно. В пяти метрах ткани запутаться и рухнуть? И так и эдак прикидывала. Что обиднее всего, от юбки за секунду не избавишься. Россы не ведали молний и липучек, пуговицы, повсеместно распространенные - презирали, считая варварским изобретением. Пользовались исключительно завязками, заколками, брошками. Чувствуя себя стреноженной, принцесса слегка нервничала. А что делать?
       Зима смахнула лепестки с золотого полотна, расшитого черно-белыми лилиями. Узор слегка напоминал Тинэль.
       -Нравится?
       Ли потянулась, наклонилась, провела пальчиком по ткани.
       -Безупречная работа.
       -А рисунок?
       В тоне, каким был задан вопрос, Ли пригрезилась превосходство, скрытое ехидство. Мгновенно взбеленившаяся принцесса расстегнула широкий летник, закатала рукав батистовой рубашки, прямо в наглый нос правительницы ткнула плечо. Повторила, ехидно копируя интонацию.
       -А мой рисунок? Нравится?
       Зима вздохнула.
       -Оденься, горе луковое. Что обо мне охрана подумает?
       Прозвучало это ласково, без всяких подводных камней. Ни тени насмешки, подковырочки.
       -Оденься, радость. В самом деле, прошу тебя.
       А вот теперь в ход пошли намеки. Тонкие и лукавые.
       -В твоем будуаре, или в моей в светлице, когда князюшка в следующий раз дальние гарнизоны отправится проведать... А ты уже вернешь себе корону, и не будешь мне ничем обязана... С превеликим тщанием изучу рисунок твой. Позже. Вдруг тебе и понравится... Зачастишь ко мне в гости. При всех европских дворах сплетничать начнут.
       Ли не поддержала шутки. Расправила рукав. Набросила, не застегивая широкий расклешенный сарафан, который девушки у россичей носят поверх длинной нижней одежды. Нахмурилась.
       -Зря я. Прости. Рисунок отменный.
       -Держи от меня, на память.
       Княгиня высвободила материю из пяльцев. Заговорила на росском.
       -На широкий пояс, или короткую накидку сгодится. Реши сама, что пошить.
       -Царский подарок!
       -Да. Мое рукоделие здешние умельцы превозносят до небес. Чаю, не очень врут.
       -Спасибо.
       Ли бережно приняла парчовый прямоугольник. Аккуратно сложила. Повторила еще раз.
       -Спасибо.
       -С любовью вышито. Может и сгодится.
       Снова два взгляда соединились.
       -В моем городе правит крир.
       Рука княгини, протянутая к чашке, на мгновение застыла.
       -В твоем городе правит чудовище, дорогая.
       -Вот и я говорю, крир.
       -Пусть так. Будешь пить холодный чай, или велеть принести нового, горячего?
      
       ***
      
       Ли не могла оценить всей меры своей бестактности. Даниил, провожающий ее на подвиг - иди и покажи им всем, раз уж тебе неймется... Много чего важного поведал, объяснил. Старался. Но всего не предусмотришь. Увы. Легко ЕМУ было, почти с небес советовать. Вновь рожденный дракон поторопился уйти...
       -Иного варианта нет. Моя связь с этой основой непрочна. Останусь - кранты.
       -Звездец.
       -Можно и так сказать. Не знаю.
       ОН пожал плечами - сильный и счастливый, мгновенно отдалившийся на невозможное количество парсеков. Плотно увязнувший в эгоизме чудом спасенного страдальца.
       -Не знаю. Познать себя, а иначе я не смогу путешествовать. Это процесс не короткий. Прости.
       Сердце у Ли ухнуло, точно в яму. Вот и все. Ступай девочка... А ведь надеялась, до последнего надеялась. Наивная идиотка.
       -Я заброшу тебя в твой мир. Спасай Город. Круши врагов. Имеешь право.
       -Спасибо.
       -Сердишься?
       -Ни капли.
       И ведь - в самом деле ушел. На прощание - чмокнул в щечку. Гад чешуйчатый!!! Ли негодовала и бесилась первый месяц. Особенно обидно показалось, что даже присниться ОН не сможет.
       -Прости, но....
       -Избавь от объяснений, ради Бога. Я поняла.
       ***
       Она вела бесконечные внутренние диалоги с ушедшим другом. С покинувшей ее любовью. Она все себе объяснила сама. И приняла ЕГО выбор. Но не душой - рассудком.
       -Ты такая свинья, Даня!
       -Знаю.
       Часто снился Кот. Романом, или Романистом, она теперь называть его не могла. Ложился рядом, мурлыкал. Изредка отвечал на вопросы. От его присутствия, пусть и нереального, на душе становилось теплее.
       ***
      
       -Зима!
       -Да?
       -Ты прекрасна, как сказка. Просто слезы восторга на глаза наворачиваются. Скажи, это очень трудно?
       -Быть такой привлекательной?
       -Да.
       -Дурочку, размазню, истеричку или обычную бабу такая внешность убила бы. Красота это оружие, обоюдоострое. Можно не просто порезаться, знаешь ли. Но я буду лицемерить, если не скажу главного. Быть красивой - здорово!
       -Выгодно.
       -И очень-очень очень приятно. Во многих смыслах. Честное слово.
       -А муж?
       На холеное личико Зимы набежала тень.
       -Муж ревнует. Увы. Ему не достает уверенности в себе. Силы. Наш брак - голый расчет, с моей стороны. Россы для меня - единственные близкие. И я помогу. Я нужна. Здесь и сейчас. Знаешь, у нас перестают запирать двери. Так было при отце Димитрия. Так будет и при мне. На улицах спокойно. Торговля оживилась. Со Степью заключили мир. Особенный.
       Ли слышала эту невероятную историю. Как новоявленная супруга правителя послала вызов на поединок трем степным царям. Одновременно. И победила честно, мощно, красиво. А Степь силу чтит. Мир провозгласили очень выгодный.
       -Княжеский суд вернул популярность. Дел невпроворот накопилось. Не жалуюсь. Справимся. Тут уже шушукаются, что правит баба. Но...
       Она помедлила. Продолжила твердо.
       -Плевать. Пусть скрипят. Дмитрий у меня вот где.
       Сделала вид, что слушает жужжащую в кулачке муху. Ли расхохоталась.
       -Чай совсем остыл.
       Серьезно заметила княгиня.
       -Невежливо то как. Гостью пойлом потчевать.
       Россы уважали кипяток.
       ***
      
       Иногда выбранный для беседы язык определяет стиль изложения. Попробуйте рассказать пошлый анекдот на классическом романском, или даже изложите его по-латыньски. Знаете, что услышите? Милую, капельку неприличную историю. Другой вариант: переведите на росский небольшой кусочек настоящего эротического текста. Письмо соскучившегося в разлуке мужа к жене, например. Чтобы уж не лезть в поэтические дебри. Что получится? Ни фига, вообще. Две сотни глаголов, описывающих тонкости любовной игры, никак не заменишь десятью матерными выражениями и еще десятью чисто лекарскими словами. Они и звучат то противно. Почему россы выбрали грубые названия детородных органов для самой грязной ругани? Ли старалась и не могла понять. Безусловно, мат был полон примитивной энергии. И очень легко приходил на язык, особенно в некоторых случаях. Но все же, все же - как это странно, избрать физический аспект любви для обозначения самых ужасных оскорблений. Глупо же. (Ли была полна желания изучить здешний вариант росской речи. Не так уж и сильно отличающейся от языка ее второго детства. Просила княгиню обращаться к ней исключительно по-росски. С каждым днем говорить становилось все легче.) Когда Ли и Зима переходили на романский, враз преисполнялись важности, речь обрастала округлыми вежливыми выражениями, наполнялась цитатами из классических стихов. Стоило только завести разговор на росском, и шелуха цивилизации улетала прочь, сдутая невидимым ветром. А грубые слова сами собой вползали в беседу.
       -Россы и Степь поддержат тебя. Обещаю. Валяй, свергай врага. Чудовище он там, или нет, сама разберешься. Напяливай корону. Потом посольствами меняться будем. А вот войско дать не смогу. Опять зашевелились свеи с алийцами. Как бы не полезли по осени. Купцы франские, мне много чего интересного порассказали. Так что мы с князем, готовимся. Не взыщи.
       -У меня есть деньги.
       -Много?
       Ли кивнула. Чем-чем, а деньгами милый друг обеспечил ее старательно. Не одна тонна золота ждала своего часа. Спасибо ЕМУ огромное.
       -Это меняет дело. Можно завербовать хоть две армии, в Степи. Было бы - чем платить.
       Ли скривилась, точно кислого кваса хлебнула.
       -Мне не нужны наемные бандиты.
       -Морока с тобой. А кого ж тогда? Личную гвардию?
       -Именно.
       Зима прикусила алую губу, потерла белым пальчиком переносицу.
       -Ну, ты даешь, дорогая. Я что, ромских солдат, как грибы выращиваю? У меня со своей гвардией проблемы. Прости.
       Тяжело вздохнула. Добавила.
       -Ну, вот что мы сделаем. Сходим завтра в храм.
       -Я не суеверна.
       -Прости грешницу, Господи. Ибо не ведает, что мелет. Сходим в храм, говорю. С отцом моим духовным посоветуемся. Ума - палата. Глядишь, подбросит мыслишку какую. Человек он редкий. Мудрый. Немного жестковат. Что есть, то есть. Ну да - не пряник.
       -Как зовут его?
       -Отец Филарет.
       ***
       -Здравствуй, отче!
       -Княгиня и принцесса в гостях у скромного слуги Божия. Велика честь.
       Сварливо и пасмурно встретил их невысокий человек в простой темной рясе. Порыжевшее от времени одеяние, с пообтрепавшимся подолом, подпоясанное простеньким (как у захудалого мастерового) веревочным ремешком. Жиденькая бороденка. Знак Бога на груди, вырезанный из дерева, подвешенный на алую тесемку. Принцесса видела такие у нескольких дружинников. Возможно самых верующих. Весь народ предпочитал медные и серебряные цепочки. Знать щеголяла золотыми. Россичи, вообще любили пышность. Одежда мужчин была яркой и безвкусной. Малиновые шапки, зеленые шаровары, желтые рубахи - далеко не самое скромное сочетание. Встречались наряды и позаковыристее. Пестротой росская толпа ошеломляла. Поэтому, насмотревшись на одежду бояр и горожан, в первое мгновение Ли была готова посчитать вид пастыря театральным. Ах, так? Сдвинула брови. Показным смирением нас не впечатлишь!
       Монах осенил знаком княгиню, повернулся к принцессе. Взгляд не ударил, не обшарил, не прилип - мягко и тепло накрыл. Такого с Ли не случалось никогда. Она умолкла внутренне! Мысли соприкоснулись, на девушку повеяло благостной, светлой Силой. К ней хотелось прильнуть. И... заплакать.
       -Бедное чадо.
       Сотворил знак, допустил к целованию своей мозолистой (отец Филарет был происхождения самого скромного - из крестьян) руки.
       -Досталось тебе...
       Зима смотрела на них слегка ревниво. Она еще и слова не успела молвить, объяснить - кого привела к духовнику, да почему. Ан и не понадобилось никаких речей! Эта заморская гордячка, с наглым носом и вздернутым чуть не к небу подбородком, опустилась на колени, уткнулась лицом в подол рясы священника и? Рыдает?
       -Крепись, дитя. Ты, и только ты.
       Зима скрестила ручки на груди, откинулась к бревенчатой стеночке, прислонилась. Прикусила губу. Как бы лишнего не ляпнуть. Замашки у нее уже стали княжескими. Смирение с трудом давалось. Чтоб внимание мужчины, а отца Филарета не смотря ни на какие обеты, она причисляла к мужчинам... Чтоб внимание умного и сильного мужчины целиком переключилось на кого-либо еще в ее присутствии? Моря горят, леса текут, мышка в камне утонула! Этой парочке сейчас было абсолютно не до нее! Ведут себя, как старые знакомые. Можно подумать, что отец Филарет духовник этой носатой умницы. Ли подняла зареванное лицо. Покачала головой.
       -Я не могу. Я боюсь.
       -Бедное чадо. Бедное, возлюбленное чадо.
       -Отче...
       -Отпускаю тебе грехи. Вольные и невольные.
       -Отче...
       -Буду молить Господа за тебя. Покуда жив. Каждое утро и каждый вечер.
       Помог Ли подняться с пола, пригласил в свою келью. Зима осталась стоять в коридоре. Монарший гнев, едва не обуявший ее, схлынул, под коротким суровым взглядом монаха, обнажив на дне души такие залежи свежего дерьма... Было о чем призадуматься. Ой, было...
       В келье пахло ладаном. Потрескивали свечи возле иконы. Некрасивый человек, с узкими (таких не бывает у россов) глазами предложил сесть на скамью. Задумчиво подергал куцую бородку. Прошелся по скромно обставленной небольшой комнате. Обратил лицо к иконе. Искренне вознес короткую молитву. Закончив ее смиренной просьбой.
       -Вразуми раба своего, Господи.
       Наконец устроился напротив девушки. Одернул подол рясы. Дрыхнувший на столе раскормленный котище зевнул, потянулся, спрыгнул, свернулся на костлявых коленях настоятеля. Громко замурлыкал. Ли с трудом вспомнила, зачем именно, вообще явилась в храм. Собралась с духом.
       -Мне нужен совет, отче.
       -Разве?
       -Да. Я на распутье. Не знаю, хватит ли сил. Даже не знаю, что именно мне нужно делать!
       Неприлично молодое для столь высокого сана лицо монаха ничего не выражало. Точно вырезанная из темного камня маска. А голос стал твердым и сухим.
       -Мой отец был воином в свите посла из далекой страны. Он убил россича, дворового слугу, невольно, но глубоко - оскорбившего его повелителя. Он не мог поступить иначе. Этого требовал его долг.
       Отец Филарет говорил словно через небольшое усилие, неприятное, но увы, необходимое. Вначале Ли преисполнилась удивления, потом вслушалась. И стала понимать.
       -Моего отца должны были казнить по росским обычаям. Князь и ближние бояре не сочли повод достойным такой ужасной и мгновенной кары. Наши народы слишком разные. Шутнику полагалось влепить затрещину, оттаскать за уши, выдрать плетью - самое большее. А не снести голову. Но, мой отец хорошо знал, что должен защищать своего господина любой ценой. К нему бросились дружинники. Господин приказал не сопротивляться. Опустить меч. У него тоже был долг - посла. Вмешался князь. Предложил вместо смерти - плен. Отец засмеялся. Тогда свое слово сказал господин. Он попросил привести вдову погибшего. И спросить у нее. Что предпочтет женщина, которую лишили кормильца, тому и быть. Она оказалась уже немолодой, располневшей. Шестеро детей. Это не шутка. Князь объяснил ей, в чем дело... Когда ее удалось успокоить, когда ей смогли втолковать, что происходит - засмеялась она. Не поверила, что враг может стать хорошим мужем, отцом. Сочла издевкой. Она была рослой женщиной... моя мать...
       Кот зашипел, выгнул спину, соскочил на пол.
       -В ней не было гармонии. Она всегда была злой или обеспокоенной. Никогда - довольной. Моему отцу было очень трудно исполнять волю своего господина.
       -Он женился???
       -Выучил язык. Вырастил детей. Выстроил им дома. Дал приданое. Стал простым крестьянином. Сложно объяснить. Воины - особая каста. Уважаемая. В отличии от крестьян. Но отцу велели снять мечи. И забыть свою гордость. Умер он не так давно. Успел увидеть мои... успехи. Его долг выплачен сполна. Мой - нет. Отец просил, чтобы частицу его праха развеяли с вершины священной горы Футзи. Я думал, что смогу сделать это много позже. Ан, нет. Много раньше. Через малое время.
       -Что?
       -Его семья будет рада услышать правду. Что он не сломался, как скверный клинок, и выполнил волю господина. Его семья примет обратно мечи. Имя моего отца будет очищено от сомнений. Я передам с тобой письмо.
       -Вы знаете язык?
       -Совсем немного. Говорить почти не могу. Не с кем. Читаю. Пишу. Это не важно.
       За узкими щелями глаз кипело пламя.
       -Не думай, чадо, что я использую тебя для своих целей. Лезть на Футзи уговариваю.
       -Да уж.
       -Само собой. До Синто еще добраться надо. Не ближний свет, прямо скажу. Зачем тебе крюк в пол года, или год? Ты ведь собралась спасать Вечный Город... Дитя. Неразумное. Твой народ запуган, оболванен. Все считают тебя мертвой. Как ты думаешь вернуться? Одна? Пешком? И заявить о своих правах? Обзовут самозванкой, да и распнут на площади.
       Ли согнулась, обхватила плечи руками, прикусила губу. Уставилась в пол, не мигая. Тут вдруг подошел котище. Свернулся в клубок, теплой мохнатой спиной прижавшись к щиколотке девушки. Коротко мурлыкнул.
       -Жалеешь гостью?
       Обратился священник к полосатому другу. Котяра мявкнул, точно соглашаясь. Отец Филарет спросил неожиданно.
       -Деточка, читала ли ты пророчества Дамуса Ностра?
       Ли переспросила.
       -Что?
       -Книгу пророчеств? Особенно, главу о судьбе Династии?
       -Последняя глава последней книги великого мудреца. Да. Читала. Давно.
       -Помнишь что там говорится?
       Ли пожала плечами, потом вспомнила уроки Тинэль. Напряглась. Представила, что сидит в дворцовой библиотеке, а на столе прямо перед глазами в темно-синем кожаном переплете, с золотым тиснением - труд всей жизни древнего пророка. Мысленно щелкнула застежкой. Открыла. Нашла последнюю главу. Взгляд упал на первые строчки: "И только вернувшаяся из небытия правительница, увенчанная знаком Династии, сможет укротить зверя... Не мерзкая волшба - два подарка, две святыни - будут ей защитой от скверной мощи Врага... Она победит - Единственная на свете дева, восседающая на спине дракона... С мечом, который выковал на заре времен Бог Огня..."
       -О, Господи.
       Выдохнула она. И повторила.
       -О, Господи.
       -Ты вспомнила?
       Ли выпрямилась, покачала головой.
       -Не может быть. Это не про меня.
       Отец Филарет перебил ее протесты.
       -Не знаю дитя ничего насчет дракона. Вообще, не верю в существование Повелителей. Но плечо твое, как гласит молва, отмечено знаком Тинэль. Верно это?
       -Да.
       Ответила принцесса, представившая ехидную усмешку Даниила. Вот бы он повеселился, окажись со мной рядом сейчас... В самом деле, кто сейчас верит в драконов? Никто. Ей и то кажется, что все было сном. Удивительным и прекрасным. На лицо девушки наползла мечтательная улыбка. Но тут отец Филарет неожиданно изрек.
       -Один из обещанных пророчеством подарков ты получишь от меня.
       Ли дернулась.
       -???
       -Позже, чуть позже. Не могу сегодня сделать это. Духу не хватает.
       Священник нервно хмыкнул. Заговорил о другом.
       -Меч, о котором написано у Дамуса Ностра, хранится в Синто. Его называют Амэ-но охабари. Правда, его нельзя купить, украсть или отнять. Он считается потерянным. Но я знаю - он предназначен твоей руке. И найдется. Обязательно.
       -Как это?
       -Увидишь.
       Ли помотала головой. Возразила непоследовательно.
       -Разве священникам не возбраняется читать Дамуса Ностра?
       -Его имя под запретом лишь в твоей земле. Он не был богохульником, во многих университетах мира изучают его философские трактаты. Теперь ты понимаешь, что обязательно должна сначала побывать в Синто?
       Ли честно ответила.
       -Нет.
      
       ***
       Зима не хотела ее отпускать.
       -Сумасшедшая. И это я тебя втравила! Познакомила на свою голову!
       Ли меланхолично перебирала алую тесьму гайтана, гладила знак, собственноручно надетый отцом Филаретом ей вчера. Накануне отъезда. Он выслушал возражения.
       -Это? Это?
       -Один из подарков.
       -Как там сказано, "их не коснется нечистая длань"?
       -Мне вручил его святой Георгий, перед тем, как напали свеи, за неделю до того как преставился. Посещал его, один молодой монах, пребывая в унынии, просил совета, о себе недостойном речь веду - а получил - Знак.
       Отец Филарет чуть притронулся мозолистым сильным пальцем к своей груди. Потеребил тесьму, не касаясь темного дерева.
       -Вот. Мне было сказано, чтоб не смел ныть, что для иного рожден, что увижу воочию Деву, которой суждена великая битва. Что - скотина неразумная - удостоен немалой чести! Передам из рук в руки той, для кого сделан сей священный подарок. Много столетий мы все, даже Святой Георгий, лишь хранили Знак. Держи.
       Снял с шеи, рука дрожала.
       -Только гайтан сменим. Этот истрепался совсем, еще порвется в пути. Пошли, возьмем новую тесьму. На цепочке его носить не подобает.
       -?
       -Из веточки дерева, в тени которого Сын Отца нашего небесного, беседовал с учениками, вырезан. Святой старец Георгий порой говорил, что придет время, и знак сей - окажется на груди, в которой бьется сердце мира. Мы, послушники, смеялись над стариком, думали спятил.
       Пауза была пронизана грустной нежностью.
       -Держи.
       Отказаться от такого дара девушка не смогла. Спрятала под рубашку. Перебирала в пальцах, алую тесьму. Не вступая в пререкания с раздраженной правительницей, отмалчивалась. Перебесившись, как следует, Зима неожиданно заговорила на классическом романском. Без акцента и простонародных словечек. Вот ведь актриса. В хлеву она выросла, или во дворце - не поймешь.
       -Безумству храбрых поем мы песни.
       А сами трусим, забыв о чести.
       -...
       -Я провожу вас, миледи, до границ своих владений. Дам небольшую свиту. Отпустите их, как только сможете. Не сомневайтесь. Выберу самых достойных.
       Задумалась и перескочила на росский.
       -Не омрачайте последние минуты, тьфу ты - месяцы - нашего общения ссорой, возражениями. Это бесполезно. К тому же, я выяснила, что у ямщиков в Чуйке Залесском (маленький городишко в восточной части моей земли) есть нужный человек.
       -?
       -Толмач. Он владеет многими языками. По-моему и синтоистким тоже.
       Ли хмыкнула недоверчиво. Где Рось, а где Синто? Ведь не торгуют между собой, не воюют. Редкий раз - явится посольство. И снова тишина. Откуда взяться знатоку. Выучил, наверно, несколько слов и те - Сянские.
      
       ***
       Знать бы заранее каким не ближним светом окажется пресловутый Чуек Залесский...
       -Лесом у нас называют тайгу.
       -Не поняла.
       -Есть просто лес. Бор там, или роща. Вникаешь? А есть Лес. Тайга то есть.
       Добирались почти два месяца. Как уж там между собой (позже) выяснят отношения князь Димитрий и его своевольная супруга, ей ведь еще столько же - возвращаться? Чужой брак - великая тайна. И все такое. Но скандала не миновать, а может и чего похлеще. Высказала свои опасения Зиме. Та отмахнулась.
       -Я оставила письмо. На восточной окраине еще не была. А жалобы от купцов приходили. Парочку городских голов не мешает проинспектировать. Поглядим, подумаем.
       Зима громко объясняла, размахивая в воздухе белой ладонью, что считает важным в первую очередь, что во вторую. Выходило, что красавица неглупа. Хотя ни трактаты Макиавели, ни уложения Чингис-хана, в глаза не видела.
       -Я попросту обязана побывать во всех росских городах. Лучше, когда народ знает своего повелителя в лицо.
       -Тем более, когда лицо - ТАКОЕ.
       Скаламбурила принцесса. Зима юмора не поняла.
       -Да. Это очень помогает. Россы любят красоту. Считают ее Божьим даром.
       Сияющие физиономии дружинников полностью подтверждали эту мысль. И молодые парни и седые ветераны вели себя на привалах, точно глупые щенки. Стремились попасть на глаза, услышать хоть словечко одобрения. Со всем рвением несли ночной дозор, кашеварили, уносились в сторону от дороги (проверить подозрительный лесок), расспрашивали встреченных путников, на привалах совершенствовали воинское мастерство, стреляли из луков и бились на деревянных мечах, подчиняясь любому приказу своей княгини без промедления. Хитроумная правительница держала воинов в строгости. Они были в восторге. Ли наблюдала и училась управлять. Зима делилась секретами.
       -Главное - знать их. И понимать. Одним нужен пряник, другим кнут, третьим - таких большинство - разумное сочетание поощрения и наказания. Не так уж и сложно. Сейчас мне помогает внешность. Позже, мое имя обретет вес. Думаю, что буду величественной старухой, внушающей трепет. Мудрой, как змея. А россы будут очень мною гордиться.
       Ли вспомнила, вопли, безжалостно осужденного и повешенного в Заранске казнокрада. Зима, как и обещала, наводила порядок, не стесняясь в средствах.
       В двух дневных переходах от Чуйка Залесского девушки собрались искупаться. Небольшое озеро дразнило прохладной, прозрачной, как стекло водой. Денек выдался жарким. Пыль, поднимаемая копытами коней, прилипла к потным лицам. Умыться, и не кое-как, тонкой струйкой воды из ковшика, а погрузившись с головой, да наплававшись всласть, они мечтали уже три дня. Момент истины настал! Правда, суровый дядько Хмур, имя ему чрезвычайно подходило, спервоначалу влез в озерко сам. Не слушая никаких возражений княгини.
       -Князь мне, госпожа, случись что, не токмо голову оторвет. Не взыщи.
       Бултыхался в воде (с самым серьезным видом) он не менее получаса. Наконец постановил.
       -Годится. Но, Бога ради, не уплывай далеко, госпожа. Пожалей меня.
       -Тьфу!
       Зло оскалилась княгиня и взялась за ворот летника, наброшенного поверх мужского исподнего.(В каковом и решили купаться.) Хмура точно ветром сдуло. Девушки слышали, как он выкинул из кустов парочку любопытных отроков. Воцарился на небольшом отдалении сам.
       -Подглядывать не стану, госпожа. Подслушивать тож. Спиной к воде сяду. Не гони, вовсе! Не уйду все равно!
       -А, старый пень. Упрям. Пусть себе караулит.
       Заявила Зима, осторожно пробуя воду босой ножкой. Невдалеке царила хорошо организованная суета. Ответственные за ужин собирали хворост, волокли из чащи сухие стволы, расчищали места для костров. Молодые воины распрягали коней. Те, кому сегодня предстояло выполнять роль пастухов, перегоняли фыркающих жеребцов на выбранное место. Огромные собаки рыскали по всей стоянке. Лезли мешать кашеварам, не всерьез, но громко ссорились.
       Серебристая старая сука, с грозным именем - Лютая ни на шаг не отходила от княгини. К принцессе она привыкла. Не рычала при ее приближении. Только вскидывала голову и пристально вглядывалась. Ли торопилась успеть за уже нырнувшей в воду Зимой. Швырнула вещички на траву. Переступила через лапы огромной псины, сторожившей суму и меч госпожи. Лютая на кошмарную фамильярность особенного внимания не обратила. Вздохнула, шевельнула хвостом. Дружинники, от греха подальше, всегда огибали старую суку по солидной дуге. Но для фиолетовоглазой знатной подруги княгини Лютая делала исключение. Псица и ее держала на прицеле, только в режиме минимальной суровости.
       -Откуда у тебя такой прекрасный сторож?
       -Лютушка?
       -Да.
       -Ее муж вырастил, из соски выкормил. Отменная собака.
       -Он ее подарил тебе?
       -Лютушку подаришь... Ха-ха. Сама ушла. Ко мне. Как я стала ночевать в светелке князя...
       Зима мило залилась краской.
       -Она и приноровилась за мной бродить, точно хвостик. Князюшка было взревновал, потом смеяться начал. Потом махнул рукой. Мол, как знаете. Нет, его она по-прежнему любит, в ногах может полежать. Даст себя погладить. А чуть я куда выйти соберусь, сразу вскочит и за мной плетется. Смех и грех.
       Зима набрала полную грудь воздуха, нырнула. Показавшись на поверхности через минуту, почти на другом берегу. Молочно-белая голова, гладко облепленная волосами, тяжелые косы уходящие в воду, брызги на лице. На берегу недовольно и громко заворчала собака.
       -Цыц. Не тону. Не пугайся.
       Велела княгиня мохнатому сторожу. Тут же обратилась к Ли. Звонкий голос дразнил.
       -Греби ко мне. Здесь холодные ручьи на дне. Здорово то как!
       -Нашла чем подманить мерзлячку! Догада. Еще бы в прорубь позвала.
       Поежилась на берегу принцесса, не решаясь прыгнуть следом. Зима переменила тактику.
       -Греби ко мне. Левее есть замечательный, горячий ключ. Эх, и бьет!
       Ли, в отличии от княгини, русалку не напоминала. То есть на воде она держалась прилично (спасибо Тинэль), при случае могла нырнуть с большой высоты, и дыхание задержать будь здоров, на три минуты. Но, вода ее не любила. Пропускала, не чиня особых препятствий. Равнодушно. Она и Зима рядом в озере, это две большие разницы. Человек и наяда. В чем тут секрет? Вроде по одной технике руками-ногами шевелят.
       -Ты боишься воды. Ты с ней сражаешься. Кто кого победит. А толку? Зряшный труд.
       Вдруг сказала Зима. Двумя ленивыми гребками, продвигаясь чуть не на два метра.
       -Воду надо любить. Будет держать тебя ласково, как в объятиях.
       После купания, на ветерке, кожа горела, точно крапивой обеих хорошенько высекли. Спутницы распустили мокрые волосы, тщательно отжали. Зима, наматывая на белый пальчик длинную прядку цвета молока (крашеные платиновые блондинки отдыхают) сказала задорно.
       -У нас с тобой, высокочтимая, замечаю два несомненных сходства.
       -?
       -Мы обладаем лучшими гривами в этом мире. Во-первых. Не стоит лицемерно скрывать сей факт. Скромность монархов не украшает. Отнюдь. Так что не морщитесь, Ваше Высочество. А во-вторых...
       -Мы обе дрожим, как мокрые курицы. И нуждаемся в горячем-горячем горячем чае.
       Капельку разочарованная в том, что Ли не дала ей договорить, Зима прокричала, обернув лицо к тем кустам за которыми хоронился самозванный охранник. Якобы не подглядывающий. Хотя, может и впрямь глаз не поднимает. Слово держит. С этого матерого зубра станется.
       -Эй, дядько Хмур, как там, воду успели вскипятить? Нет? Иду пить чай. Нерасторопные олухи получат на орехи!
       -Госпожа.
       Странно изменившимся голосом, проскрипел Хмур, спиной высовываясь из кустов орешника. Экий дипломат! Дабы нескромным взором чего лишнего не узреть.
       -Госпожа. Там дозорные перехватили ведьму!
       -Иду.
       -Госпожа.
       Девушки быстро сбросили мужское исподнее в котором бултыхались в озере, натянули сухие рубашки и короткие сарафаны. Зима приспособилась в дороге одеваться удобнее, чем дозволялось росским бабам жуткими правилами приличия. Сшитые для нее порты, наподобие мужских, она впервые напялила в известной всем поездке к степным царям. На фоне тамошних амазонок, разумеется, княгиня смотрелась скромницей. Те в жару ходили голобедрыми. В коротких жилетках, демонстрирующих мускулистые руки и кожаных юбочках, ничего не скрывающих от любопытного взгляда. Зима бы с удовольствием присоединилась к степным воительницам, но решила палку не перегибать. Росских пуритан чересчур не шокировать. Мужские порты еле-еле дозволили. Просто - победителей как известно, судят редко.
       За несколько лет следующих лет россы притерпелись к выходкам любимой княгини. Многое ей прощали. Но в городах, на людях, она старалась появляться в подобающем ее сану виде. Носить порты, вот уступка приличиям - целомудренно прикрыв попу широким, распашным до колен сарафаном, приспособилась в разъездах и на охоте. Старики, даже самые преданные, типа дядьки Хмура, продолжали коситься неодобрительно. Молодежь новшество приняла безоговорочно. Женщины у россов вообще никогда не ездили верхом! Дамских европских седел не было, а в нормальной росской юбке на высоком мужском седле, не обнажив ноги по самое не могу, никак не угнездиться! Без посторонней помощи на коня не то, что не взлетишь, не вскарабкаешься! Теперь боярыни помоложе да посимпатичнее, и самые шустрые из дочерей знати смогли сопровождать мужчин на охоте, да начали учиться выезжать на куртуазные прогулки. Мужья и отцы, отстраняя конюхов, заботливо подсаживали дам. Чужие руки коснуться росской женщины не должны!
       Ли, путаясь в завязках, переоделась почти одновременно с княгиней. Она предпочла бы купание голышом. Стягивать мокрое, облепившее тело белье, все едино светиться на берегу на ветру голым телом, какой смысл? Выскочили бы шустренько из воды, да и облачились в сухое. Верно? А вот фигушки. Подобное предложение годилось, так объяснила Зима, разве что для крестьянки-распустехи. Не берегущей свою честь дурочки деревенской.
       -Даже думать о таком не моги! Стыдоба.
       -Но...
       -Знаю, знаю. В Роме многое иначе, чем у нас. Но в чужой монастырь со своим уставом?
       -Не суйся.
       -То-то же.
       Ли подумала, подумала да и брякнула.
       -А праздники ваши? Голышом же в проруби купаются мужики и бабы? Разве нет?
       Княгиня вскинула бровь.
       -Так то со святым умыслом, с просветленным духом, свершения обряда ради! Неужели не понятно?
       -Ну...
       -Ты еще церковное вино выпивкой обзови, дуреха.
       -Ну...
       Княгиня сжалилась, перестала издеваться, тыкать носом в ошибку.
       -Давай, поспешай. Уже зубами стучишь. Чаю тебе надо, поживее.
       Головы покрывать не стали. Еще одна недавняя революция. Простолюдинки ограничивались небольшими платками, в крайнем случае - налобными лентами. Знатные девушки и дамы страдали в огромных киках и кокошниках. Княгиня же соизволяла водрузить себе на голову церемониальный убор только в особых случаях. Чаще появляясь на людях простоволосой, или набросив кружевной плат - в храме например.
       Пошли к стоянке. Хмур, забегая вперед, поворотился спиной, просительно заглядывая в глаза княгини, изрек скороговоркою.
       -Не надо бы тебе встречаться с ней, госпожа. Ведьма, она ведьма и есть. Послушай меня. Вели ей убираться подобру-поздорову.
       Зима коротким взмахом руки пресекла речь.
       -Ведите ее ко мне. Что, принцесса, тоже трусишь? Или останешься посмотреть, послушать?
       Ли пожала плечами. Только ведьмы ей и не хватало. Но пошла вслед за своей прекрасной подругой. На поляне уже высился походный княжеский шатер. Возле него бросили на траву алый коврик с вышитым золотым солнцем. Водрузили в центре узора легкое складное креслице. Чуть позади - сложили стопкой пару толстых кожаных, набитых войлоком, подушек - для княжеской спутницы. Зима, как положено, опустилась на сиденье первой. Ли с едва заметной заминкой (плюнуть на все и уйти), следом. За спиной, точно из-под земли выросла, пара шустрых плечистых дружинников. По бокам выстроились еще четверо. И вспотевший дядька Хмур тут как тут. Защитнички перепуганные. У всех поджилки трясутся. Ведь побывали уже в переделках. Многие в битвы ходили. С летучими бандами диких степняков сталкивались. Чего только не повидали. Услыхали - ведьма, ведьма, ведьма. Враз, в лицах переменились. Задрожали. Что за дела? Ли никак не могла понять причины. Но тут показалась процессия - высокая синеглазая женщина, по виду обыкновенная крестьянка, каких тысячи, с круглым гладким лицом, в домотканом потрепанном летнике, обутая в лапти. За ее руку незряче цеплялась сгорбленная старуха. Ли вздохнула. Для полноты картины бабке только ворона на плече не доставало. Но росские дружинники фильмы сказки в детстве не смотрели, вот и шли следом на подгибающихся ногах. Распущенные седые волосы ведьмы свисали чуть не до земли. Крючковатый нос стремился соединиться с подбородком. Слепые глаза прикрывала повязка из мешковины. За спиной висела небольшая котомка, туго перетянутая обрывком веревки. В десяти шагах от княгини, повинуясь приказу Хмура, процессия остановилась. Бабка повела носом, точно принюхиваясь. Дружинники, замершие по бокам княгини, вздрогнули. Женщина-поводырь усмехнулась. Один из воинов, впрочем, несильно ткнул ее в спину. К ведьме прикасаться, он не поспешил.
       -Кланяйтесь госпоже.
       Та послушалась, но то ли нехотя, то ли с ленцой. Поклон был неполным на добрую треть. Возмущаться почему-то никто не стал. Бабка с кряхтением, пошарила в воздухе свободной рукой. Рукав ее серого одеяния задрался до локтя, обнажив иссохшую желтую плоть. Сотворила знак. Через силу изобразила попытку поклониться. Женщина-поводырь помогла ей. Прозвучал голос, неожиданно сильный, уверенный.
       -Здрава будь, венценосная госпожа. Правду ли молвят все в земле Росской, что ты краше весны, краше ясного утра? Жаль не увижу.
       По рядам дружинников пролетел короткий шепоток. Бабка продолжила.
       -Третий день сижу на дороге. Жду, когда появишься. Что так долго едешь?
       Влез встревоженный Хмур.
       -Как ты разговариваешь с княгиней, старуха?! Придержи язык. Тебя еще не спрашивали ни о чем.
       Ведьма захихикала.
       -Твоя правда, воин. Не усадили, не напоили, не спрашивают...
       Зима вздернула было бровь, но отчего-то вспомнила насупленного духовного отца, велела неохотно.
       -Подайте старухе подушку. Живо. Ну!
       Хмур отчетливым шепотом велел воинам притащить, что похуже, чтоб не жаль выбросить было. Кто ж потом ею воспользоваться согласиться? Ведьминой подушкой, то? Дураков нет. Наконец приволокли. Положили перед женщиной-поводырем. Та, с прежней ехидной усмешечкой, помогла старухе усесться, встала за ее спиной, чтоб бабке было к чему прислониться. Скрестила руки под грудью, замерла с выражением упрямого недоверия на лице. Бабка подытожила сцену.
       -Жестковато сиденьеце, то. Ин ладно, сойдет. Спрашивай, госпожа. Яви мне силу, о коей все шепчутся.
       -Что?
       -Взнуздала ты коня росского крепенько, строго. Но так с нами и надо. Правь. Спрашивай.
       Сказала весомо, точно разрешение дала. Зима покачала головой от такой наглости. Но гневаться ей уже расхотелось.
       -Кто ты?
       -Костоправка я. Первая в своем деле. Слепая с детства. В травках разбираюсь. Роженице помочь. Облегчить зубную боль. Бородавку какую свести. За умения многие, да за харю мою ведьмой и кличут.
       -А имя у тебя есть?
       Внезапно встряла Ли. Бабка повернула незрячее лицо к ней. Ответила быстро чуть осипшим голосом.
       -Авдотья.
       Зима вздохнула, лезут тут всякие, но выговаривать не стала. Опять перед глазами всплыло сердитое лицо духовного отца. Раздражение улетело, не угнездившись. Обратилась к бабке.
       -Костоправка Авдотья? Хорошо. Ждала меня зачем?
       -Суда твоего ищу! Княжеского!
       Воины перебросились быстрыми взглядами, скупыми улыбками. Молча. В них, перебивая прежний испуг, металась гордость за госпожу. Докатилась и сюда волна слухов об уме ее и справедливости!!!
       -Что случилось с тобой, костоправка Авдотья?
       -Не со мной, светлая госпожа. Не со мной.
       -За кого просишь?
       -За сынишку моей помощницы.
       Бабка ткнула рукой себе за спину.
       -Почему ты? А не она сама?
       -Язык у нее вырезан. Не сможет она воззвать к справедливости твоей. Не взыщи.
       Зима насупилась.
       -Хорошо. Говори за нее ты.
       Старуха начала долгую повесть о беде женщины, и воины понемногу собрались в плотное кольцо. Замерли, плечом к плечу, слушая пронзительно горькую историю жизни Клавдии. Младшая дочь в семье кузнеца. После его внезапной смерти (утонул - купаясь в проруби) семья лишилась кормильца. Он был женат на сироте. И мать Клавдии не могла обратиться за помощью ни к кому, со своей стороны. Родня мужа была бедной. Но все ж, четверых детей разобрали по домам. Растить. Вдова нанялась в услужение к десятнику. Еще двух сыновей пристроила, в учение к монахам. С ней остались две дочери. Клавдия и Прасковья. Обе рукодельницы, веселые и пригожие. Обеих десятник и приголубил. Прасковья вскоре пропала, было ей пятнадцать лет, неизвестно куда. Судачили, что утопилась в той же проруби, где канул отец. Клавдия пошла бы вслед. Да слегла от многих горестей мать... Девушке было - четырнадцать. Не так уж и мало. В деревне восемнадцатилетняя незамужняя считалась перестаркой. Ее собственная мать вышла за отца в шестнадцать. А в тридцать пять успела овдоветь. Клавдия осталась в услужении развратника, не смогла бросить беспомощную ополоумевшую мать. Это тянулось десять лет. Замуж опозоренную девку-бесприданницу никто не звал. Мать превратилась в беспомощное морщинистое дитя. Десятник натешился всласть. Долгие годы Клавдия благословляла Господа за свое пустое чрево. Вводить в этот мир незаконнорожденных никому не нужных младенцев? Или травить раз за разом, нежеланный плод у ведуньи? Бог спас. Ненависть к насильнику росла. Однажды, она взялась за нож... Но дюжий воин легко одолел женщину. И отобранным ножом воспользовался по собственному разумению.
       -Разинь рот, деточка. Покажи, что он с тобой сделал.
       Велела рассказчица. Клавдия покачала головой, отказываясь демонстрировать обрубок языка. Никто не настаивал. Старуха продолжила. Все узнали, что в тот же день искалеченную молодую женщину продали заезжим купцам. Они ехали к франкам, через степь. Незнамо какая дикая банда ограбила караван. Мужчин поубивали. Женщин изнасиловали и продали. Всех. Не только безъязыкую рабыню, но и молодых купеческих дочерей. Сам купец был типичным франком из Пари, франской столицы, но долго жил, торговал и женился в Моске. В меру оброссел. Воспитывал дочек на оба лада, они читали книги чуть не на всех европских языках. Не так давно овдовел. Наконец решил перевезти семью к своей родне. Намерение оказалось роковым.
       Одну дочь, высокую хмурую девицу, всегда сидевшую с молитвенником в руках - оставил себе вожак банды. Его прельстили длинные белые косы пленницы. Другая, маленькая и темноволосая (внешностью пошла в отца) была продана вместе с Клавдией. Ее звали Мария. Как выяснилось уже через месяц, бандиты забавлялись не зря. Мария понесла. За долгую дорогу подруги по несчастью сблизились. Потом попали к одному хозяину. Обеих приставили рабынями к его старшей жене. Степнячка была сущей мегерой. Била плетью по лицу, могла плеснуть на грудь кипятка, таскала за косы. Вскоре, в родах Мария умерла. Новорожденный сынишка, она даже не успела его увидеть, остался с Клавдией.
       -Она назвала его Неждан. Вернее, она придумала ему имя. И до поры оно оставалось личным секретом безъязыкой рабыни. Выпаивала младенца кумысом и разбавленным верблюжьим молоком. Позже, к счастью разродилась одна из младших наложниц. Тоже росская. Стала щедро делиться с невинным младенцем. К правой груди свою дочь, к левой Неждана.
       Старуха на мгновение умолкла. Многие воины, непонятно почему, потупили взоры. Дальше история сделалась совершенно фантастичной. Клавдию и приемного сына (она вцепилась в малыша мертвой хваткой) перекупил писец и толмач хана с Мавританского Востока. Его звали Ибрагим абу Али. Хозяин был только рад отделаться от мальчишки, но непомерно взвинтил цену. Почувствовал, что покупатель не отступит. Тот с удивленным цоканьем трогал пальцем светлую щеку женщины. Качал головой. Улыбался ласково. И Клавдия не успела опомниться, как поменяла хозяина. Он учил ее читать и писать на нескольких языках. Своему новому хозяину, росская женщина, была благодарна не только за избавление от колотушек злой степнячки. За то, что пусть и каракулями, но вывела на листе бумаги - имя мальчика. Который прежде слышал от людей лишь унизительные клички и брань; а от немой любящей женщины только невразумительное мычание. Ибрагим, удивляясь, прочел.
       -Неждан? Это что такое? Это по-росски? Ты хочешь, чтобы все величали его так?
       Клавдия, стесняясь, кивнула.
       -Будь по твоему. Мне все равно.
       Неждан начал откликаться на имя через неделю. Оно ему понравилось. Клавдия ликовала. Через год Ибрагим назвал ее своей второй женой. Старшая была уже пожилой, не любила кочевую жизнь, а хан - хозяин Ибрагима, много ездил, воевал, не давая своим подданным засидеться. Клавдии было двадцать шесть, но годы и тяжелая работа не оставили следов на ее лице. Она выглядела молодой, много моложе своего тридцатилетнего мужа. Первая жена была вдовой его старшего брата. Трое племянниц, трое общих дочерей. В эту веселую кучу попал и Неждан. Усыновленный Ибрагимом по всем правилам. Почему писец поступил так? Вовсе не из душевного благородства. Как можно было подумать со стороны. Ларчик открывался просто. Мальчик оказался на редкость смышленым. И уже в возрасте пяти лет начал проявлять недюжинные способности к языкам. Ибрагим же нуждался в ученике. О племянницах и дочках, он в силу обычаев своей страны и не помышлял. Так Неждан обрел наставника. Которого абсолютно во всем превзошел уже к четырнадцати годам. Ибрагим называл приемного сына Ниидан. Так диковинное росское имя приобретало привычное звучание. Сестры и старшая мать, так именовалась первая жена, обожали веселого и умного мальчишку. Жизнь вошла в свою колею. Ничего не предвещало беды... В пятнадцать лет (год с половиной назад) хан призвал Неждана пред свои очи. Объявил, что Степью россами заключен мир. Что не худо бы и ему полюбопытствовать, подумать. Что он отправляет скромное, из тридцати человек, посольство в Моску, дабы разузнать, чем можно поживиться мирным путем - купеческим. Прежде Восток не торговал с Россами из-за Степи, через которую единственно и можно было добираться караванам. Новый мир многое обещал торговым людям. Вот Мавританские купцы и зашевелились. Молодого толмача, хану присоветовал Ибрагим... Неждан не огорчился оказии, давно хотел повидать родину матери. Он уже умел неплохо говорить по-росски.
       -Каким образом? Ведь Клавдия немая.
       Перебила княгиня.
       -Как?
       Переспросила старуха. Усмехнулась, пояснила, что Клавдия, конечно, не могла научить сына росской речи, столь любезной ее сердцу. Но один из старых рабов Ибрагима тоже был родом из Моски. Иной раз он приходил, с попустительства добросердечного хозяина, к его младшей жене. Попеть тягучие росские песни, рассказать сказку, другую, третью. Мальчик быстро понял, чем может обрадовать мать. А способности к языкам у него были удивительные. Когда однажды, (свое общение со старым рабом, он держал в большом секрете) он заговорил с мамой по-росски, та упала в обморок. Холодной водой пришлось отливать.
       Тем временем Ибрагим взял третью жену, молодую, смешливую, проказницу. С длинными, до пола, смоляными косами. От нахлынувшей страсти слегка помрачился рассудком. Ему пригрезилось, что красавица слишком любезна с неблагодарным Нииданом... Вот почему, он при первом же удобном случае, поспешил отделаться от мальчишки. В сердцах, не то отпустил, не то прогнал и Клавдию. Повелев обоим через некоторое время вернуться. Думали все решится в год, полтора. Впрочем, так же мыслил сам хан, снарядивший посольство в далекую непонятную Моску. Разве мог кто предугадать, что в Чуйке Залесском, через который въехали в росскую страну люди хана Исмаила, уже пять лет воеводой сидит Савва Игнатьич...
       -Что еще за Игнатьич?
       Потребовала объяснений, разрывая молчание своим сильным голосом, княгиня. Повторила суровее.
       -Что еще за Савва Игнатьич?
       -Из десятников за эти годы он вырос. Сначала в сотники... Потом, в воеводы.
       По рядам дружинников пролетел удивленный ропот.
       -Тот самый десятник, обидчик? Теперь воеводой сидит в Чуйке Залесском?
       -Да. Светлая госпожа. Он отпустил посольство к князю, но без толмача и его матери.
       Зима только плечиками пожала. Этой истории она не помнила. Ездили в Моску после договора со Степью десятки посольств. Из далеких Синских земель, с Мавританского Востока тоже. Виру никто вроде бы не подавал...
       -Неждан в погребе. А Клавдия, чудом, успела спастись. Скиталась по окрестным деревням. Потом обреталась в обители. Вот, столкнулась со мной. Я и присоветовала. Твоей заступы искать. Твоего суда просить.
       -Как ты сумела узнать всю историю, а? Ведь она не может говорить?
       Княгиня посмотрела на искалеченную Клавдию. Та коротко и горько усмехнулась.
       -Ее историю знают все, госпожа. Она ведь умеет писать. Хотя ее росский и составлен из романских букв. Муж выучил многим языкам, чтобы помогала ему в походах. Клавдия, начертала свою исповедь, подбирая романские буквы, составляя из них росские слова. Некому было преподать ей росскую грамоту. Ну да, для образованного человека, это не трудность. Ишь, как извернулась. Мне прочел ее письмо священник. Он неудачно вывернул локоть. Послали за мной. В такие моменты никто не брезгует лекарскими умениями ведьмы.
       Старуха усмехнулась с привычной гримасой пренебрежения. Махнула костлявой дланью. Не то похлопала, не то погладила свою спутницу по руке.
       -Клавдия пришла в обитель в поисках братьев. Своих, давно потерянных. Помогала священникам переписывать разные книги. К слову сказать, росскую грамоту за эти месяцы она постигла. Так что, если велишь, напишет тебе все сама - честь по чести!
       Княгиня обратилась к немой.
       -Верно ли поведала дело костоправка? Кивни коли так.
       Женшина медленно и с достоинством наклонила голову.
       -Ясно. Мы выслушали одну сторону. Надо спросить и другую. Обе женщины поедут с нами, в Чуек. Сейчас накормить их. С расспросами не лезть. Не велю.
       -Прости, Светлая госпожа. Кто сидит по левую руку от тебя?
       Все посмотрели на Ли. Княгиня ответила неохотно.
       -Заморская гостья.
       -Береги ее.
       Опять зашептались дружинники. Зима остановила пересуды запрещающим жестом. Добавила для старухи громко.
       -Завтра после ужина буду беседовать с тобой. Сейчас иди. Вас обеих проводят.
      
       ***
       На ведьму коситься не перестали, но теперь преобладало любопытство, а не страх. Одному из молодых воинов она свела уродливую бородавку на щеке. Трижды дунула, осенила знаком, ухмыльнулась довольно гнусно. И велела убираться.
       -Сама отвалится.
       Друзья спервоначалу потешаться стали.
       -Что Вань, помогла тебе ведьма?!
       А через малое время, кто-то удивленно охнул.
       -Вань, Вань! Пропала твоя бородавка. Ей, Богу, пропала!
       Он недоверчиво пощупал лицо. Ни следа на то, что еще в полдень ее "украшала" большая волосатая блямба.
       -Ой, Господи. Помогла. Бабка, то помогла!!!
       Побежал к ведунье - в пояс поклониться.
       -Дай Бог тебе здоровья, бабушка.
       -Ступай, милок. На все воля Господа.
       Теперь вокруг Авдотьи слонялись не только шустрые отроки, но и опытные дружинники, а изредка подходили ветераны. Одному из них она полечила спину. Сухие желтые пальцы долго бегали по коже, покрытой шрамами. Осторожно разминая жесткие мышцы.
       -Да у меня шкура дубленая, не дрейфь, бабуля!
       Авдотья, не обращая внимания на глупые советы, продолжала свое дело. Потом, как-то исподволь, незаметно сменила позу, налегая всем телом, с шумным выдохом, плавно и сильно надавила. Воин чуть охнул, скорее от неожиданности, чем острой боли. В спине громко щелкнуло.
       -Вот и все. Первое время, охламон, поберегись. Обвяжись широким поясом, наклоняйся медленно. Дня три, более не надо.
       Ветеран встал. Недоверчиво потрогал спину ладонью. По загорелому, с рассеченной бровью лицу, расплылась восхищенная улыбка.
       -Не больно. Ей Богу, не больно. Ну, бабуля! Удружила. Чем тебя отблагодарить?
       -Меня твоя госпожа не погнала, выслушала болтливую древнюю старуху. Служи ей верно, вот и все, что ты мне должен.
       -Ну, бабуля.
       Она зашмыгала огромным носом. Сказала мечтательно.
       -Кашкой то как сладко пахнет.
       -Пойдем к нашему костру. Угостись.
       После ужина, как и было обещано, костоправку пригласили к госпоже. Пришел за ней сам Хмур. От услуг Клавдии отказался, строго объяснив.
       -Госпожа велела звать к себе одну...
       Тут он несколько замялся. Ведьмой назвать неудобно. Бабушкой тож.
       -Одну ведунью Авдотью.
       -Не тревожься, Клавдия. Не обидит меня никто.
       Закудахтала бабка, поднимаясь. Зашарила слепо руками. Хмуру показалось, что старуха притворяется. А сама прекрасно знает, где он стоит. Вон уши у нее какие, лучше кошкиных поди. Однако - догадки, догадками, а потянулся, взял бабку под локоток.
       -Ну, пошли что ли.
       Она радостно повисла не сгибе его руки.
       -Ой, спасибо, милок. Спасибо мой сахарный. Уж и не помню сколько годков не хаживала под руку с добрым молодцом.
       Кое-кто из подслушивающих отроков прыснул придушенным смехом. Седой и косолапый воин насупился, строго сдвинул брови. Медленно, чтоб окаянная бабка не спотыкалась, пошел к шатру госпожи. Авдотья посохом, невзначай, раз пять ткнула ему в бок. Испуганно и лицемерно извиняясь.
       -Не серчай, милок. Нечаянно я. Ополоумела уж давно. Руки-крюки.
       А у самого входа в шатер вдруг отстранилась. Встала независимо. Сказала бодрым голосом, куда только старческое дребезжание делось.
       -Довел ин и ладно. Спасибо. Далее сама, уж как-нибудь. А за синяки не взыщи.
       Хмур зашипел ошпаренным котом. Наглая бабка издевалась над ним. Замахнулся. Она стояла под его огромной рукой, не отшатываясь. Объяснила весело.
       -За ведьму я на тебя осерчала, ясный сокол. Но ты не пужайся. Ничего, окромя синяков не содеяла. А что такое для добра молодца лишний синец? Сегодня вскочил. Завтра сошел.
       И прошлепала мимо него вполне бодро. Отогнула угол полога. Воины, стоящие на страже пропустили. Серой тенью скользнула внутрь. Хмур злобно сплюнул себе под ноги. Зыркнул бешено - не смеются ли над ним? Парни закусили губы, стянули лица в похвальной маске бдения. Дескать, госпожу стережем, а более ничего не видали, не слыхали. С тем Хмур и пошел прочь. Когда его широченная - вдвое против обычной - спина исчезла за молоденькими елями, один из стражей сказал быстрой скороговоркой.
       -Эх и бабка! Ни черта не боится. Нарочно ж дразнила.
       Второй подтвердил.
       -Издевалась прямо. С характером, сразу видать.
       Перебросились словечком-другим. Да вновь застыли, как подобает. Плечи расправлены, крепкие руки на рукоятках мечей. Начищенные кольчуги сияют, аж больно смотреть. На красных полусапожках с острыми, загнутыми кверху носами - ни пылинки. Все, как положено. Не купчиху какую стерегут - венценосную госпожу!
       В шатре дымила курильня - от назойливой мошкары и комаров. Расторопная служанка стелила походную постель. Зима, у складного столика, торопливо чиркала гусиным пером. Красивые, одна к другой округлые буковки споро выстраивались чередой строчек. Распущенные волосы стекали по спине, прядки шевелились, как живые. У ног дремала псица. Подняла остроухую голову, взглянула на костоправку, зевнула и отвернулась. Опасности для обожаемой хозяйки в этой жуткой старухе Лютая не почуяла.
       -Ну?
       -Ты звала меня, светлая госпожа. Я здесь.
       -Садись на подушки. Маланья, живо помоги, и не подслушивай, выметайся отсель. А ты, Авдотья, расскажи.
       -Что ты хочешь знать, госпожа?
       -Странные слова свои, о моей гостье растолкуй. Да поживее.
       -Ты знаешь то, что тебе надобно, госпожа. Все, что сверх этого, к чему?
       Повисло плотное, сильное молчание.
       -Пусть так. Что дальше?
       -Приглядись к Неждану. Может он тот, кто нужен.
       -Откуда знаешь. Ты ж, не видела его никогда.
       Княгиня осеклась. Последние слова были уж очень бестактны. А бабка, неведомо почему, начала внушать уважение. Но старуха на оговорку княгини внимания не обратила.
       -Видела, не видела. Я и так знаю. Мне о Неждане сон был. Сама я Клавдию нашла. Нарочно.
       -А то, что я сюда еду. То же пригрезилось? Клавдии небось сказала, что слухи идут.
       -Верно. Но пригрезилась мне твоя спутница. А уж после ты. Ей каждая ветка в этом лесу рада. Деревья мудрее, чем люди думают. Вон и сейчас, она с сосной обнимается. Весь Лес ажно мурлычет.
       Снова помолчали. Зима задумчиво, бабка с явной хитрецой.
       -Будь по твоему, ведунья. Пригляжусь к Неждану. Что нужно тебе?
       -Корочка хлеба, мисочка кашки. Доброго меда глоточек. Мое дело по дорогам бродить. Золота не жажду.
       -Мы еще вернемся к этому разговору. Ступай.
       Бабка поднялась уходить, обронила небрежно.
       -Спасибо на добром слове. Пойду погрею старые косточки. Отдохну.
       Добавила отчетливо, строго.
       -Среди твоих людей черная душа. Боярами приставлен. Указать кто?
       Зима швырнула перо. Отодвинула столик. Поднялась.
       -А не лжешь? Люди все проверенные.
       -Как знаешь.
       Поковыляла к выходу, мелко семеня скрюченными ногами. Лютая опять подняла голову. В шатер впорхнула улыбающаяся Ли. К щеке пристала капля смолы, в волосах зеленеют хвоинки.
       -Ой, хорошо то! Не поверишь, обняла я сосну, замечталась, час простояла, не заметила. А воздух сладкий какой! Благодать. Добрый вечер, бабуля.
      
       ***
       В Чуек Залесский приехали пополудни. У реки Лес словно нехотя расступался, открывая дивный вид. Деревянная крепость на холме, колокольни с выкрашенными в синий цвет куполами, угловые осанистые башни. Вокруг сотни маленьких изб. Предместья у города растекались вширь, вдоль реки, обходили острог с трех сторон. Крыши многих изб - соломенные. Те, что побогаче - из небольших плотно подогнанных деревянных чешуек. Высоченные, в человеческий и поболее ростом, заборы. Засеянные луком огороды сбегали к самой воде. На мостках удили рыбу пацаны, громко спорили. Застиранные желтые рубашки ярко выделялись на фоне воды. Вот, самый глазастый, заметил показавшийся на тракте обоз. Вернее первых всадников. На пиках - флажки с княжеским символом - красным солнцем о двенадцати лучах. Пацан так и подскочил, замахал руками, завопил, привлекая внимание товарищей. В крепости тоже увидели воинов. Бухнул - гулко, аж задрожал воздух в округе - сторожевой колокол на дозорной вышке. Между дружинников показалась княгиня, переодевшаяся полчаса назад в малое парадное облачение - алый, шитый золотом летник поверх (особым образом скроенной, чтоб на коне сидеть можно было, трехслойной, с разрезом спереди) парчовой юбки. Голова покрыта узорным платом с синей каймой, сверху водружена отороченная соболем, украшенная драгоценными самоцветами алая шапочка. Туго заплетенные косы свисают ниже седла. У бедра не ритуальный (таким и старайся не зарежешься), настоящий воинский меч. Губы плотно сомкнуты. Опушенные веерами черных ресниц, длинные сапфировые глаза мечут молнии. Алые сапожки с расписными каблучками плотно упираются в золоченые стремена. Через некоторое время звонкие, переливчатые храмовые колокола грянули здравницу князю.
       -Сообразили.
       Усмехнулась Зима. Покосилась на подругу. Ли, на которую тоже напялили богатое росское одеяние (чуть подкорректированное сметливой и практичной княгиней), глазела по сторонам. Через малое время въехали в предместья города. По улицам толпился смурной народ, княгиня отметила большое количество пьяных и нищих. Бабы в простых платках, выглядывали из калиток. Стайка шумных пацанов неслась впереди, выкрикивая.
       -Княгиня! Сама княгиня! Зима Мстиславна!
       Из крепостных ворот навстречу выползла торопливая процессия зажиточных горожан во главе с воеводой, несущим на белом полотенце, каравай. Высокий, плотный мужчина с густой черной бородой и пронзительным взглядом изрек, почтительно склоняя голову.
       -Здрава будь, госпожа! Прими хлеб-соль от людишек твоих.
       -От них приму. А тебе, воевода, придется оправдываться на моем суде.
       Зашумевших купцов мгновенно угомонил Хмур с десятком дружинников. Зима возвысила голос. Она поразительно умела владеть им. Вроде и не кричит, а слышно на соседней улице. Собравшаяся на маленькой рыночной площади толпа умолкла. Впитывая каждый звук.
       -Виру мне принесли на тебя, воевода. Винят тебя в насилии, в том, что покалечил беззащитную сироту, в том, что без суда заключил в погреб человека из степного посольства.
       -Облыжно, гавкают! Нет на мне таких злодеяний.
       Закричал бородач. Движением ладони Зима заставила его умолкнуть.
       -На суде Савва Игнатьич, будешь оправдываться. Сейчас, отдай меч моему дружиннику, иди рядом.
       Он был опытным воином, без сомнения отправившим к праотцам многих противников. Рука стиснула рукоять. Замешкался не из страха, мысли от неожиданности перепутались. Может и бросился бы яростно, рубанул от души. Черт с ней, с обученной псиной, которая глухо порыкивает, глаз не сводит. Что он с собакой не совладает? Дел куча. Да только увидел быструю усмешку княгини, радостного ожидания полную. Дескать, давай, доставай железо, замахивайся. Призадумаешься тут поневоле. А с хорошо вышколенного (послушно замер, не шелохнется) высокого коня, сейчас на него смотрела не просто очень красивая баба. В ее синих очах воевода увидел смерть. Эта не дрогнет, не завизжит испуганно. Не позволит стащить себя с седла, намотать белые косы, да поучить хорошенько. Вон как изгибает губы. И не в ее дружинниках дело. Войско городское уж всяко побольше этого отряда. Еще вопрос кому подчинится, начнись сумятица! Дело в ней! Княгиня... Воевода слышал все эти удивительные истории про честный бой со степными царями, но не верил. А сейчас, отразившись в расширившихся зрачках невероятной красавицы, понял - правда! Такая может и самого прославленного воина положить. И еще осознал с тоской, опередить - не выйдет. Выхватить меч и рубануть, даже одним плавным движением - не успеет. Смирил себя, рванул с пояса дорогие ножны. Протянул точно из под земли выскочившему дружиннику.
       -На.
       -Молодец.
       Похвалила красавица. Вновь подарила недобрую, такой заморозить можно, улыбочку.
       -Иди следом.
       Обернулась к Хмуру. Велела.
       -Прими командование над гарнизоном. Шевелись.
       Позвала к себе купцов.
       -Здравы будьте, честные горожане.
       Те, хоть и пребывали в изрядном смятении, скоренько опомнились. Купцы - быстро соображать - жизнью приучены. Загомонили громко, хоть и вразнобой.
       -Здрава будь и ты, светлая госпожа.
       -Здрава будь матушка княгиня.
       Выслушала, милостиво склонила голову набок. Оглядела их, проворковала ласково, обращаясь к безошибочно угаданному старшему.
       -Кто ты?
       -Кузьма, Семенов сын. Торговый человек.
       -Созови народ на площадь.
       После еле заметной паузы поощрила.
       -Кузьма... Семеныч.
       Он аж вздрогнул. От такой неожиданной милости. По отчеству именовать изволила. Даже не сразу поверил в честь несказанную. Огляделся - все ли слышали??? Княгиня продолжала.
       -Объяви мою волю своим товарищам. Суд завтра утром. Потом, как известишь людей, приходи в крепость, Кузьма Семеныч. Хочу расспросить тебя о городских делах.
       Снова улыбнулась ласково. Купец дураком не был, в жизни много чего повидал, а вдруг почувствовал себя несмышленым мальчонкой. В груди потеплело. Господи, хоть бы раз в жизни еще довелось попасть под светящийся взгляд! Ли, наблюдавшая всю сцену подумала с толикой горечи.
       -Хорошо ей, с таким личиком, подданных очаровывать. Сам Бог велел. Блин!
      
       ***
       Хваленый на всю Россь толмач оказался древним старцем. Как и подозревала принцесса, мог он чуточку изъяснятся на сянском наречии. А о Синто и слыхом не слыхивал.
       -Да и откуда бы ему? Россь немного торгует с востоком. Сянские купцы еще забредают иногда. Синто дело иное. Закрытый народ, островная империя. Живут обособленно. За всю историюа, как сама и рассказывала, было в Моске посольство раза два, и то не договорились ни о чем.
       -Ты что, за толмача заступаешься?
       Меланхолично поинтересовалась Зима у подруги. Добавила мягко.
       -Не знает и не знает, что ж теперь.
       -Не пойму я тебя.
       -Думаешь, из-за одного толмача с тобой поскакала? Велика важность! Для того хватило бы моего повеления, с приложенной печатью. Мысли некоторые лелеяла. Нет, не все про тебя. Как видишь, дел с великим избытком. Захлебнуться можно. Старого воеводу вздернуть легко. Нового где взять? Кого ставить на это место? Чтоб не драл с людишек три шкуры. Границы держал крепко. Умел с купцами обращаться. Путь в Сян, а ведь это золотое дно! Перец, чай, шелк! Через эти места проходит. Да, видишь беда, пошаливают в лесах. Вот и размышляют гости торговые, морем им податься - к алийцам! али сушей, через мои земли в иные европские страны. Налог же с каждого купца. Да и товар неплохой они обратно везут. Прямая выгода.
       Замолчала, призадумалась. Свела брови над переносицей. Потом лицо ее разгладилось. Проговорила неожиданно для себя самой.
       -Утро вечера мудренее.
       -...
       -Было бы место, а человек найдется.
       Ли, не очень то и слушала. В мужских портах и свободной рубашке, босая прыгала с мечом. Зима присмотрелась, прокомментировала.
       -Неплохо. Можно сказать - мастерски. Хотя стиль у тебя далекий от тех, какие мне доводилось видеть.
       -Неплохо?
       -Конечно.
       -А я надеялась, похвалишь.
       Долгое молчание было заполнено размерянными вдохами-выдохами, шуршанием одежды и свистом воздуха.
       -Хорошо держишь меч, хорошо ставишь ножки, хорошо пьешь воздух, хорошо смотришь, хорошо двигаешься плавно и быстро. Мощная школа. Поклон твоему учителю. Мне с тобой пришлось бы повозиться... А если не кривя душой, то считаю, что у тебя есть реальный шанс против меня.
       -Комплимент?
       -Правда.
       -Что же плохо?
       -Дух. Самая суть твоя. То, что глубже сердца. Ты или раздражена, или печальна. А может червяк ненависти грызет, не дает покоя.
       Ли поморщилась и опустила меч.
       -Да, мне хреново.
       -Скверный ответ для воина.
       В дверь заглянул мальчик. Из числа свитских. Лицо горело от восторга.
       -Купцы пришли, госпожа.
       -Передай им, что я сейчас выйду. Хочешь со мной, Ли?
       -Пожалуй нет.
       -Дело твое.
       -Увидимся утром.
       Прошелестела подолом, выплыла из дверей. Ли вложила в ножны меч. Неплохо сбалансированный, из княжеской оружейной. Прошлась по залу. Вытерла потное лицо полотенцем. Позвала слугу.
       -Принеси мне умыться. Бадью, ведро воды, простыню. Живо. Одна нога здесь, другая там!
       Расторопный прислужник вихрем помчался, приказание княжеской заморской гостьи исполнять. Управился очень скоро. Всех приближенных к воеводе, княгиня, от греха, временно отстранила. Сейчас в тереме были только ее люди и самолично выбранные Хмуром из простой дворовой прислуги. Такое неожиданное возвышение одновременно и пугало (как еще дело повернется, вдруг простит воеводу), и наполняло гордостью. Небось, в родной деревне и не поверят, что саму Зиму Мстиславну видел, чай подавал, да по прочим разным поручениям ее собственным и ближних свитских, носился. А что заморская прынцесса по терему в мужской одежде скакала с мечом, и вовсе полной брехней обзовут.
       Ли окатилась ведром студеной, только-только из колодезя, воды. Растерлась грубой льняной простыней. Сказала сварливо.
       -Наждачная бумага и то нежнее!
       Неспешно оделась. Ох уж эти юбки-сарафаны. Прогнала Маланью.
       -Сама справлюсь.
       Вышла из светлицы. Пройтись. Тут же к ней подлетел дружинник, из числа приставленных Хмуром. На все попытки отделаться от навязчивой опеки, сурово повторял.
       -Дядько Хмур велел от заморской прынцессы ни на шаг! Мы свою службу знаем.
       Так и пришлось бродить по всей крепости в сопровождении молодого курносого бородача. Он, блин, шествовал важно, чуть позади и левее, насупившись зыркал по сторонам, руки с меча не снимал, в общем имел вид самый угрожающий. Типичная демонстративная охрана, как выразилась бы Тинэль. Ладно, потерпим. Может статься Хмур и прав. Кто знает, что на уме у преданных воеводских приспешников и слуг? То-то и оно.
       Крепость была небольшой, но ладно выстроенной. В центре крытый колодец. Рядом помещения для слуг, конюшня, поварня, продовольственный и хозяйственный склады, чуть в стороне оружейня и баня. Напротив подобие зверинца - клетка с огромным медведем. Столб для бичевания провинившихся. Неподалеку - за мирным временем пустующая, лекарня. Тут же - палата для самых приближенных воинов, только пройдя через нее, можно подняться в терем воеводы. Все устроено вполне разумно. Двор чисто выметен. Над поварней клубятся аппетитные запахи. В пустом животе громко забулькало, заурчало.
       -А где, здесь кстати погреб?
       Обратилась Ли к своему курносому охраннику. Уточнила вопросительно.
       -Не слышал?
       Тот осмотрелся, задумчиво поскреб в бороде и ответил.
       -Под нами.
       Для наглядности постучав сапогом по деревянному настилу, которым был крыт двор.
       -Откуда знаешь?
       -Дед мой и отец - знатные лозоходцы. Мне до них далеко, но пустоту под ногами почуять умею. Не скажу темница там, али просто схрон какой. Большая пустота.
       -А вход где?
       Восприняв последнюю реплику, как указание к действию, курносый дружинник подозвал слугу - шустрого дворового парнишку. Спросил требовательно.
       -Как звать?
       -Емеля.
       -Скажи, Емельян. У кого ключи от погреба?
       -От какого? От винного?
       -Который под нами?
       -Под вами не погреб.
       -А что?
       -Съзжая, ну пыточная с узилищем.
       Объяснил он, задумчиво ковыряясь в носу.
       -Ключи у кого? Как попасть туда?
       -Ключи известно, у воеводы, у дьяков, да у заплечных дел мастера.
       Тут парнишка оставил нос в покое, поежился, имя ката внушало ему ужас.
       -У Мирона, стало быть.
       -Где Мирон?
       -Дома.
       -В крепости?
       -Не. Он на выселках живет, возле леса.
       Курносый посмотрел на принцессу. Ли вступила в разговор.
       -А кто из дьяков сейчас здесь?
       -Да почитай все. Афанасий Иванович, Василий Афанасьевич, Иван Варсонофьевич.
       -Проводи нас к кому-нибудь из них.
       -Да они все вместе. В караулке.
       Парнишка понизил голос.
       -В карты играют. Заразное дело. Как сядут, три дня могут резаться. Ссорятся. Кровищу друг дружке пускают.
       По мнению Ли это было странно. Воевода под замком. Завтра суд. А верные приспешники изволят развлекаться.
       -Проводи нас Емельян в караулку.
       Потребовал курносый дружинник у мальчика. Мимо проходил старичок с факелом, сердито ругающий двух рослых детин. Богатырского вида парни почтительно слушали, вздыхали. Дружинник незамедлительно рекрутировал деда и ребятишек.
       -Кто?
       -Конюший.
       -Имя.
       -Никодим.
       -А с тобой?
       -Охламоны мои, прости Господи. Чадами нас судьба наказывает!
       -Что натворили твои сыновья?
       Поинтересовалась Ли.
       -Одна охота у них на уме, да посиделки с девками. Не хотят мое ремесло перенимать, в крепости служить.
       -Душно здесь, батя. Да спину ломать перед господами лень.
       Пробасил самый высокий. Ли внимательно рассмотрела парня. Спросила.
       -А воинское дело не любо?
       Он вздохнул, отмолчался. Ли решила.
       -Пойдете с нами. Посветить надо.
       Люди, которые не служили у воеводы, годились лучше всего. И взгляд богатыря ей понравился. Сильный. Честный. Но вот ведь упрямец, спросил набычившись.
       -А кто ты такая, приказывать отцу моему и мне?
       Дед Никодим застонал. Курносый бородач дружинник ехидно ответил.
       -Не видишь, кто я?
       Похлопал ладонью по выбитому на нагрудной, позолоченной пластине кольчуги солнцу о двенадцати лучах. Такую дорогую броню мог себе позволить не каждый воин. Но на личную гвардию князь денег не жалел.
       -Ближний дружинник княгини нашей?
       Неспеша резюмировал парень после минутной паузы, потраченной на пристальный осмотр.
       -Догадался, деревня. Теперь, ответь, могу ли я тебе чего-нито велеть. Вроде как пойти со мной, посветить. Али показать дорогу. Коня моего посторожить. Помочь поклажу донести. Ну?
       Парень, не робкого десятка, сдвинул брови, опять задумался. Наконец, кивнул, соглашаясь, хоть и с оговорками.
       -Твоя правда, можешь. Ежели это мелочь какая, навроде тех про кои наговорил.
       -Спасибо, что хоть так.
       Строго ответил дружинник. Продолжил суше.
       -Я могу тебе приказывать, а я сам лишь прислуживаю сей госпоже, охранять приставлен.
       -Выходит, она главнее тебя.
       -Выходит.
       -Ну, и?
       Парень оставался невозмутимым, как и второй, молчаливый брат, отец же их - Никодим, заметно трусил. Дружинник молча смотрел на обоих богатырей. Не подгонял. Тем более, что госпожа не рассерчала, слушала спокойно, внимательно. Высокий, наконец, поскреб в затылке, решил.
       -Ладно. Сходим. И я, и братец.
       Отец богатырей пребывал уже почти в панике. Дергал, потихоньку, сыновей за рукава. Смотрел на принцессу жалобно. Ли стало чуточку смешно.
      
       ***
       Вышеупомянутой караулкой громко именовалась избенка, прилепившаяся к стене возле ворот. Из-за плотно закрытой двери доносились неясные звуки. То ли плач, то ли грустная песня. Назначенный дядькой Хмуром в охранники принцессы курносый бородач, Ли успела выяснить, что его зовут Тарасом, постучал в дверь. Не дождавшись ответа, потянул за медное кольцо, заменявшее ручку.
       -Заперто.
       Ли промолчала. Тарас понял это превратно и приналег на дверь каменным плечиком. Косяк треснул. Аккуратно отставив в сторону, снятую с петель преграду, молодой дружинник нырнул внутрь. Слегка ошеломленная его усердием Ли, быстро шагнула следом. Не задержались и дед с факелом, и оба сына. Только смышленый Емельян предпочел на всякий случай, отстать, а может и вовсе улизнуть.
       Живописной группой ввалились в узкую комнатку. И едва не задохнулись от запаха настоявшегося перегара. Принюхавшись смогли различать и прочие милые ароматы: пота, блевотины (кто-то опростал желудок прямо под столом) и разлитого на полу прокисшего пойла.
       -Вот это амбре.
       Скривилась Ли. Тарас ее шутки не понял. Деловито проверил пульс у дрыхнувших на лавках толстяков. Третий дьяк - худой точно вязальная спица, громко пустил газы и почесался. Более чем наглядно продемонстрировав, что вполне жив. Ли вытянула из рукава надушенный платочек, прижала к носу. Скомандовала.
       -Всех троих на свежий воздух. Облить колодезной водой, чтоб быстрее очухались.
       Посмотрела на деда-конюшего.
       -Позови мне в помощь дружинника княгини. Лучше двух.
       Судя по скорости с которой дед сорвался с места, особой любви к дьякам здесь не испытывали. Хотя.... Старик мог торопиться, чтобы скрыться с места происшествия. Принцесса отогнала лишние мысли. Ткнула пальцем в худого пьяницу.
       -Начнем с этого. Тащите наружу.
       На пятом ведре студеной воды, дьяк начал жалобно скулить. На восьмом заговорил почти разумно. Стуча зубами, ежась, обхватив длинными руками тщедушное тело, завопил.
       -Что такое? По какому праву?!
       -В себя приходит.
       Объяснил вернувшийся дед. С ним появился только один дружинник, ветеран. Ли хорошо его знала.
       -Пожалуй так.
       -Нарожала твоя хозяйка богатырей. Чем вы только их кормили?
       Ревниво покачал головой Тарас, обращаясь к старику Никодиму. Рослые сыновья, под его руководством, приводили в чувство упившихся дьяков. Тот, за которого взялись первым, уже начал понемногу очухиваться.
       -Как звать?
       Строго потребовала принцесса. Дьяк проскрипел визгливо.
       -Иваном Варсонофьевичем! А вот кто ты такая? Ужо воевода за тебя возьмется! Попляшешь!
       Он стучал зубами, и злобно таращил острые глазки. Так и впиявливался ими в незнакомые лица. В сторону конюшего прошипел угрожающе.
       -Ты, козел старый, тоже получишь свое.
       Ли вздохнула и велела сыновьям деда Никодима.
       -Еще два ведра.
       Подвывающему дьяку, после очередной порции водички, Тарас сказал поучительно.
       -С заморской княгиней разговариваешь. Величай ее госпожой. Внял? А воеводу твоего Зима Мстиславна завтра судить будет.
       -Зима Мстиславна?
       Ли поинтересовалась.
       -Как там другие?
       -Возятся, мычат, но невразумительно.
       -Ладно, с этим фруктом, потолкую пока.
       Жестко уставилась в худое, мокрое лицо.
       -Имя.
       -Иван я, Варсонофия сын.
       -Кто ты?
       -Старший дьяк.
       -А те двое?
       Окончательно протрезвевший, негодующий и испуганный одновременно, он зыркнул глазками в сторону копошащихся толстяков. Пояснил.
       -То младший дьяк Иван, сын Афанасия. Да подъдьячий Афанасий, сын Ивана.
       Тарас легонько ткнул кулаком в костлявую спину. Дьяк неохотно добавил.
       -Госпожа.
       Ли сделала вид, что заминки вовсе не было. Продолжила строго.
       -У кого ключи от узилища.
       -От съезжей что ли?
       Опять чувствительный тычок.
       -От съезжей что ли, госпожа?
       -Отвечай.
       -У меня, да у воеводы.
       -Очень хорошо. Вставай, пойдешь со мной.
       -А эти двое? С ними что?
       Спросил Тарас.
       -Этих тащите следом.
       Ли, что называется, разошлась не на шутку. Впереди Тарас волок за локоть мокрого дьяка. Следом шла принцесса. У ее плеча смурной ветеран. За ними дед конюший. Замыкали шествие бравые сыновья, в тычки подгоняющие помощников Ивана Варсонофьевича. Постепенно обросли десятком любопытных. Зрелище то еще. Не каждый день сподобишься узреть столь необычную комедию. С дьяков стекали струйки воды. Так что вся компания оставляла за собой мокрый след. Вход в узилище - полукруглая, обшитая железом дверца - отыскался возле клетки с медведем. Зверь завозился, принюхиваясь, заворчал, встал на дыбы, покачиваясь подошел к решетке.
       -Уймись.
       Велела принцесса. К вящему удивлению народа, мишка послушался. Обиженно хрюкнул, да и свернулся на своей соломенной подстилке. Дьяк долго возился в мокрых складках, облепивших тощие ноги штанов. Наконец звякнула связка ключей. Она крепилась толстым кожаным шнуром внутри кармана. Тарас вынул из сапога длинный нож. Дьяк с пугливым писком отшатнулся. Вокруг загоготали. Младший из сыновей конюшего подтащил слабо сопротивляющегося Ивана Варосонофьевича к дружиннику. Курносый бородач коротким быстрым взмахом, разрезал шнур и подхватил ключи, не дав им упасть.
       -Открывай.
       Кивнула принцесса. Хорошо смазанный замок подчинился, щелкнув на третьем повороте ключа. Дверь тоже отворилась без скрипа. Ли, несколько озадаченная количеством хмурых свидетелей, потребовала огня, и велела позвать еще парочку дружинников Зимы. Ее сообразительный помощник сложил ладони рупором да грянул.
       -Ближние сюда! Дело!
       На шум само собой, кроме нескольких своих ребят прибежало и двадцать свежих здешних. Ли поморщилась, но выговаривать усердному телохранителю не стала. Ну не отмерил Господь парню полководческого, да стратегического таланта. Сама в лишнем шуме виновата. Точнее инструкции надо отдавать. Через минуту принесли еще пяток жирно чадящих факелов. Оставив наверху, на всякий случай, двух молодых подоспевших на зов ребят (из числа дружинников Зимы) и ветерана, Ли скомандовала.
       -Идем.
       Первым Тарас толкнул дьяка. Тот с жалостливым оханьем - потрусил показывать дорогу, поскальзываясь мокрыми ногами. В караулке, во время пития, он разулся. Босым его, соответственно и потащили. Некоторое время спускались по крутым узким ступеням. По дороге Тарас зажигал, обнаруженные в кольцах на стене, факелы.
       -Что делается, что делается.
       Невнятной скороговоркой бормотал трясущийся дьяк. Внизу, за поворотом, обнаружили спящего охранника. Дюжий мужик, уютно пристроился на лавке, подложил под небритую щеку кулак, покрылся теплым плащом, да и смотрел себе пятый сон. Явление насквозь мокрого дьяка, в сопровождении незнакомых воинов и хмурой девки в дорогой одежде, повергло его в оторопь. Некоторое время он тер глаза, надеясь, очевидно, что кошмар рассеется. Как бы не так. Согнали с места и велели идти с факелом впереди всех. Иван Варсонофьевич пояснял.
       -Здесь несколько воришек. Налево никого, все каморки пустые. Тут Демьян-пропойца. Принародно плюнул в воеводу. Ваш вьюноша далее. Вон там.
       Ли остановилась перед решеткой.
       -Отпирайте.
       Громко обратилась к застоявшейся (как здесь можно дышать?) темноте.
       -Мне нужен человек по имени Неждан.
       Из глубины клетки, под аккомпанемент бряцания железа, долетел недоверчивый смешок.
       -Правда?
       -Да.
       Высокая тонкая фигура, пошатываясь, поднялась с пола, развела руками, опять зазвенели кандалы.
       -Прошу простить, что я не одет. Это вопиющее нарушение правил приличия.
       Ли потребовала у Тараса.
       -Сними с кого-нибудь, ему прикрыться.
       Исполнительный дружинник немедленно вытряхнул из толстого, больше похожего на одеяло плаща, заспанного сторожа. Нагнувшись, вошел в клетку. Подал одежду узнику.
       -На ка. Держи.
       Посмотрел на закованные руки. Помог завернуться в плащ. Взял запястье, пригляделся. Потребовал у сопровождающих.
       -Посветите мне.
       Сердито фыркнул.
       -Так и есть. Кандалы запаяны. Ключа от них нет. И на ногах такие же. Кузнец нужен.
       -Это мы запросто.
       Улыбнулся старший сын конюшего.
       -Я шесть лет проходил в подручных. Умею кой чего. А тут особого мастерства не надобно. Мне бы зубило и молоток. Есть поблизости?
       Все посмотрели на сторожа, тот кивнул на дьяка. Иван Варсонофьевич ответил понуро.
       -У Мирона в инструментах его, может сыскаться.
       -Где?
       -В пыточной. В его ящике, стало быть.
       Ли перенесла внимание на старшего сына конюшего.
       -Вперед. Как звать тебя?
       -Семеном кличут.
       -Сходи с дьяком, Семен. Не отпускай его от себя, чтоб не улизнул.
       Добавила торопливо.
       -Да поживее, не телись. Так. Что еще я хотела?
       Ли прикусив нижнюю губу, пристально взглянула на мокрых дьяков.
       -Этих заприте пока вместо Неждана. Завтра разберемся. Дайте им накрыться чего-нибудь, соломы что ли побольше? Чтоб не околели на холоде. Живо.
       Таким решительным жестом освободившись от одной проблемы, Ли обратилась к другой.
       -Усадите парня. Качается, как бы не упал.
       Неждана выволокли наружу из клетки, сколько позволяла цепь. Прислонили к решетке, поддерживая за плечи. Младший сын слетал за поворот, приволок скамью - на которой десять минут назад сладко дрых, разбуженный ужасными событиями, сторож. Тут же воротился Семен, вооружившийся необходимыми инструментами. Румянец с его лица делся непонятно куда. Дьяка он волок за шиворот.
       -Что такое?
       Парень уставился в пол. Сказал через силу.
       -Там такое... Глаза бы не видели.
       С силой тряхнул дьяка, взявшись за грудки. Иван Варсонофьевич запищал жалобнее подраненного зайца. Некоторое время Ли не вмешивалась. Смотрела с интересом и толикой отвращения к личности помощника воеводы. Пришибут паука - не велика беда. От всех былых моральных устоев Ангелины Королевой, личность неприкосновенна и все такое, и следа не осталось. Однако Семен тряс, взяв за ворот, дьяка чересчур усердно. Лицо вздернутого в воздух человечка побагровела. Не ровен час -задохнется.
       -Его ворот придушил. Говорить уже не может. Ты хватку ослабь.
       Семен отпустил дьяка. Иван Варосонофьевич, по-рыбьи глотая воздух округлившимся ртом, рухнул на колени. Придерживая рукой шею - захрипел.
       -Все по закону.
       -Терзать по закону?
       Рычал Семен, наступая на дьяка.
       -Шкуру с живых нарезать полосками, железом жечь? Нет такого закона! Ироды!
       Дьяк пытался отодвинуться от разбушевавшегося детины. Опять вмешалась Ли.
       -Семен, я смотрю - тут все трусят. Воеводы боятся, да и близких его. В тебе страха нет. Почему?
       Внезапно, не дав ей договорить, зашатался и повалился на бок Неждан. Сложный вопрос пришлось отложить на потом. Семен страшно прищурясь зыркнул в сторону трепещущего дьяка, да взялся за молоток и зубило, попросил брата оттянуть кандалы, чтоб по ноге не ударить, примерился. Движение вышло сильным и точным. Заклепка выскочила. Так же быстро и ловко он справился с остальными тремя.
       -Готово, госпожа.
       Принцесса похвалила.
       -Молодец.
       Велела холодно.
       -Дьяка к двум другим. Запереть. Сторож? Головой отвечаешь!
       -Это правильно.
       Пробормотал Семен.
       -Пущай сами прознают, каково в узилище сидеть.
       У Ли от тяжелого воздуха тоже начала кружиться голова.
       -Выйдем. Осторожнее несите!
       Прикрикнула она на Тараса с помощником, поднимающих Неждана. Спросила тревожно.
       -Жив?
       -Отходит.
       ***
       У выхода процессия столкнулась с встревоженным Хмуром. Он было сунулся к Тарасу за объяснениями, но был переадресован.
       -Это все прынцесса заморская. Мое дело маленькое, не отходить от нее ни на шаг. Я свое место знаю. Советов ей не подаю. Стерегу.
       Какой после этого спрос? Хмур сплюнул, обратился к девушке.
       -Что тут происходит, госпожа.
       -Толмач из Мавританского Восточного посольства, вероломно брошенный в узилище воеводой. Боюсь, опоздали мы с освобождением. Жаль парня.
       Кое-что про несчастного юношу ветерану уже сообщила княгиня. Да и рассказ ведьмы не успел забыться. Вдвоем с Ли дядька Хмур наклонился над распростертым, завернутым в грубый плащ, телом.
       -Жив пока. Может воспрянет. Лекарь здесь есть?
       Он выпрямился, действие было его стихией, погнал одного из молодых дружинников на разведку в запертую лекарню. Другого отправил с тем же заданием - расспросить караульных. Повелительный гулкий бас разносился по крепостному двору, проникая в каждый закоулок. Собравшаяся толпа обступила дружинников принцессы со всех сторон. Тарас и Семен продолжали держать потерявшего сознание толмача. Не на холодную же землю его уложить. Внезапно, грубо расталкивая народ, бесцеремонно пихаясь клюкой, и наступая на ноги - к ним пробилась старая знахарка, в сопровождении немой. По круглому лицу женщины катились слезы. Порывисто склонившись, она схватила свисающую тонкую руку, покрыла поцелуями, прижала к губам. Застонала жутко и непонятно. Авдотья приложила пальцы к худой шее узника. Деловито пробормотала.
       -Жив пока. Не убивайся, Клавдия. Может и поставлю на ноги. Так, отроки. Чего застыли с раззявленными ртами? За мной, его положить в постель надо. Нет лекаря? И хрен с ним. Нет ключей от лекарни? Сбейте замок. Скомандуй им, девонька!
       Дернула она Ли за руку. Принцесса подчинилась. Приказала.
       -Быстрее.
       Через минуту втянулись внутрь небольшого домика.
       -Разжечь огонь. Согреть воды!
       Бабка быстро загрузила работой половину компании. Даже для Хмура нашлось дело. Он отправился к Зиме Мстиславне, рассказать про самоуправство ее подруги. Чтобы получить одобрение, или порицание своему попустительству.
       -Клавдия, оботри сыну лицо, грудь. Девонька!
       Снова вцепилась старуха в запястье Ли.
       -Девонька, гони отсель всех лишних. Мне окромя его матери, нужен только один толковый помощник. Вот хоть ты.
       Она кивнула в сторону Семена. Безошибочно, точно была зрячей. Потом обратилась к Ли.
       -А ты тоже ступай себе, госпожа. Чайку попей. Да в баньке попарься. Утро вечера мудренее.
       Тут же костоправка с неожиданной резвостью набросилась на богатыря.
       -Чего столбом стоишь, верзила непутевый? Проверь как вода? Греется? Здесь должны быть травы. Я чувствую запах!
       Ли бросила прощальный взгляд на бледное лицо юноши. Впрочем, за свалявшимся колтуном сальных волос, его особо и не рассмотришь. Торчит немаленький с горбинкой нос, да заострившийся подбородок в потолок прицелился. Ни за что не поймешь, симпатичный парень, али так себе. Все замаскировано толстым слоем грязи. Спросила у нечаянного помощника.
       -Ты не против остаться с бабушкой Авдотьей? Семен? Этот юноша, он ведь никто тебе.
       Богатырь ответил строго, вдумчиво.
       -Зато воевода очень даже кто. И если этот парень ему враг, я рад помочь, чем могу.
       Дед Никодим с младшим сыном поклонились и свернули в сторону поварни. Дружинники отправились вслед за дядькой Хмуром. Ли вышла в сопровождении своего курносого охранника. По мохнатому темному небу плыли серые тучи. Луны не разглядеть, не то что звезд. Громко засопел, заворочался медведь. Ли подошла к клетке.
       -Тебе грустно? Сидишь за решеткой, на цепи...
       Огромная зверюга раскачивалась в такт ее словам.
       -Никто тебя не любит. Кто дразнит, кто боится. И ты никого не любишь. Одинокая душа.
       Медведь заворчал, не сердито, точно соглашаясь с ее словами. Вытянулся во весь свой громадный рост, прижался к прутьям клетки. Басовито зафыркал. Втягивая воздух кожаными ноздрями, тихонько хрюкнул. Ли улыбнулась.
       -Ах ты озорник!
       Больше всего это напоминало разговор. Но Тарас ни суеверным, ни пугливым не был. Охота принцессе заморской с медведем поболтать - ее дело. Пусть хоть с тараканами запечными сплетничает, али со сверчками песенки поет. То не его, телохранителя печаль! Прислонился к стеночке, навострил уши, взглядом двор обшаривает: службу несет - бережет госпожу от всякой напасти.
      
       ***
       -Ну, ты вчера навела шороху! Подруга моя заморская.
       Не столько сердито, сколько одобрительно, прошептала на ухо Ли княгиня. Они сидели рядом, принцесса чуть позади и креслице заметно пониже, на особом помосте, в центре городской площади. За спиной Зимы Мстиславны гордо расправили плечи, замерли с каменными лицами - самые лучшие дружинники из числа приехавших с ней. Ночью подоспело, с гонцом, ужасно сердитое письмо от супруга. Зима уже отправила ласковый, прочувствованный ответ. Посетовала, что князюшка не скоро его получит. Тут же бесценная подруга, подарила ей удивительную идею - рассказала о голубиной почте. Крылатому вестнику холмы да овраги не помеха! Мало этого, объяснила, в общих чертах - как натаскивают птиц, учат возвращаться домой из любого далека. Упомянула, что письма непременно шифруют. Даже про самый простой способ, с помощью книги, поведала. И то дело! Вдруг голубя сожрет сокол? Или собьет вражеский лучник? Секретный текст, который не каждый сможет прочесть, да еще и вовремя доставленный! Превосходная затея. Княгиня решила заняться этим полезным делом сразу по возвращении в Моску.
       С каждым днем красавица все хуже и хуже помнила ЧУДОВИЩНОЕ прошлое. Оно отступало вдаль, становясь похожим на странный сон. И не более того. Покосилась на заморскую подругу. При любом упоминании имени Повелителя (который сотворил для Зимы чудо - сделав ее человеком) Ли хмурилась, крепче сжимала тонкие губы. Любит? Что ж, не она одна. Зима четко разделяла теплое дружеское чувство, которое вызывал в ней муж - милый князюшка, и восторг, преклонение, бурю страсти, связанные с именем - Дракона. Она видела ЕГО беспомощным и всемогущим. Она знала - как опасны ЕГО враги. И догадывалась, что больше никогда не отразится в зрачках живой звезды.
       -Ли...
       -?
       Слегка склонила голову к ее плечу, ждет зачем позвали. Носатое сокровище! Иной раз Зиме хотелось ее придушить. Из ревности. Она помнила, какая картинка, скрывается на плече, под парчовым рукавом. И не могла забыть своих пальцев, ласкающих кожу, украшенную точно таким же цветочком. Философски вздохнула. Судьба! Шепнула в подставленное ушко.
       -Сейчас начнется! Мужик тертый, просто так не признается! Как бы до боя в круге не дошло. До правды честного поединка.
       Отвернулась, махнула платочком - выводите обвиняемого, и ту, что воззвала к справедливости княжеской! Внимательно оглядела собравшийся народ. Впереди, слегка левее, кучковались люди купеческие. Эти настроены выжидательно. В любой схватке поддержат победителя. Такова философия служителей тугой мошны. Мастеровые, ремесленники, выстроились рядом. Числом поболее, одеждой победнее. Сами не знают чего хотят. И воевода - лютый зверь, надоел до смерти, и княгиня, ишь прилетела издалека красавица писаная! Только бабы им на шее не хватало! Гудят точно пчелы. Дешевым винцом от них попахивает. За ними малое количество женок. Тех, что побойчее. Мужьями не зашуганы. Собрались полюбопытствовать, оценить возлюбленную супругу князя. Так ли хороша, как молва бает? Пригляделись, примолкли, даже не перешептываются - обсуждая. Замерли, шеи поверх мужских плеч тянут. Здешний святой отец, запуганный воеводой, спившийся старичок подошел к переднему краю помоста, осенил толпу знаком, рука заметно тряслась. Неожиданно икнул. Смутился, прикрыл рот. Присел сгорбившись, на подставленную скамеечку. Слева вывели Савву Игнатьевича, по бокам двое вооруженных дружинников Зимы. Справа - ту, что осмелилась подать виру. И человека, который согласился говорить от ее имени. Костоправка Авдотья отказалась, чтобы не смущать толпу своим видом.
       -Ведьм боятся. Темный у нас народец. Узрят мою харю - зачнут худо думать о Клавдии. Зачем это? За хворым покуда пригляжу, а вы разбирайтесь себе.
       К удивлению принцессы рядом с названой матерью толмача Неждана, стоял Семен. Он первым и заговорил. Отвесив народу глубокий поклон.
       -Знаете ли меня, люди?
       -Знаем, знаем.
       Зашумели в толпе.
       -Семен, я - охотник, сын конюшего Никодима.
       -Верно.
       -Ясное дело.
       Подтвердили мастеровые и небольшое количество крестьян, также собравшихся на суд.
       -Эта женщина немая. Говорить от ее имени она дозволила мне. Вчера. Чтобы вы услышали виру. Она грамотная, если захочет, чего добавить, напишет - я прочту.
       Ли приподняла брови. Ни фига себе. Охотник, разумеющий грамоту? Да, не разобралась она вчера, не оценила парня. Семен снял шапку, скомкал в правом кулаке, прижал к груди и заговорил. Не иначе, как бабка Авдотья, давеча, все поведала. Читать длинную повесть у него времени не было. Но запомнил хорошо. Историю, которую уже слышала княгиня и дружинники, повторял слово в слово. В народе слегка зашумели, а он и внимания не обращал. В конце опять низко поклонился людям, потом княгине.
       -К милости княгини Зимы Мстиславны обращается Клавдия. К ее суду. Сын ее болен, не сможет выйти сюда. В узилище у воеводы столько отсидеть это не за печкой у любушки какой проваляться. Едва не помер парень.
       Шутку хоть и грустную в толпе оценили.
       -Точно.
       -Верно говоришь!
       Семен посмотрел на немую.
       -Так ли я все изложил народу. Подтверди.
       Она выпрямилась, до этого стояла понурясь, смотрела себе под ноги. Кивнула. И тоже поклонилась. Солнечный свет ласкал круглое лицо, не перечеркнутое ни одной глубокой морщинкой. Возраст женщины выдавал только взгляд. В глазах у молодых баб редко плещется море вселенской грусти. Синий платок, по здешнему обычаю, подвязанный большим узлом под подбородком. Синий же сарафан, простенькие матерчатые чуни на ногах. Вид крестьянский. Бабы в толпе, вздыхали глядя на Клавдию. Жалели. Ли подумала, что народ начинает симпатизировать немой, порыкивать в сторону воеводы. Кстати, виновник всей этой суеты гноил Неждана потихоньку, а не придушил сразу. Зачем? Лишний свидетель ведь. Непонятно. Тут как раз слово получил Савва Игнатьич. Шагнул вперед, закричал.
       -Лжа это все. Клевета. Враги оговаривают! Не виновен! Кто калечил бабенку не знаю. Вижу ее первый раз! Воевода я, не пес степной. Честный воин. Кровь за князя проливал не единожды.
       Рванул шелковую рубаху на груди, показывая народу кривой старый шрам. Опять поклонился. Княгиня шепнула Ли.
       -Ишь актер. Правильно себя ведет. Возьми такого ежа голыми руками!
       Лютая у ног Зимы басовито зарычала. Княгиня коротко и не сильно ткнула псицу сапожком.
       -Цыц.
       Обратилась к народу.
       -Может кто подтвердить слова воеводы Саввы Игнатьича, али вознесшей на него виру женщины - Клавдии? Я хочу услышать. Если есть такой человек, пусть говорит.
       Вперед выкатился кубарем неопрятный толстячок.
       -Постельничий воеводы, я. Раб божий Феофан. С младых ногтей повсюду с благодетелем моим. Никогда не видел этой женщины. Ни единого разу! А она бает, что десять лет в дому его жила, прислуживала. Не видал! Не помню.
       Клавдия понурясь нацарапала на листе бумаги два слова. Семен прочел громко.
       -Лжет. Видел.
       По толпе переливался злой спор, негромкий, княгиню не перебить, ежели что. Ругались шепотом. Зима вновь обратилась к людям.
       -Кто еще может сказать?
       Клавдия вновь начертила на листе несколько слов. Семен прочел их, крякнул. Но вышел вперед.
       -Мужской корень воеводы кривой от рождения. Смотрит влево. На правой ноге нет мизинчика.
       Приободрился от мгновенной тишины, уточнил.
       -Как о Савве Игнатьече может знать такое чужая баба? Которую он и не видел никогда?
       -Лжа!
       Заполошно взвыл воевода.
       -Навет!
       -Разуйся, Савва Игнатьич. В том, чтоб ноги показать народу - стыда нет.
       Постановила Зима. Велела дядьке Хмуру и купцу Кузьме Семенычу.
       -Посмотрите оба! Идите.
       Как ни гневался воевода, а снять сапоги пришлось.
       -Нету мизинчика.
       Подтвердили купец и дядька Хмур.
       -На правой ноге!
       Савва Игнатьич, босой и взъерошенный сдаваться не спешил. Оглядывался, как затравленный волк. Громко завопил.
       -Многие знают о телесах моих! Банщики, лекарь! То не доказательство! Могли разболтать!
       В народе опять зашелестел легкий гул. Клавдия, скривившись, подала Семену новую запись. Читая ее парень покраснел.
       -Корень мужской его смотрит влево. Когда тверд! У висящего кривизна незаметна...
       Откашлялся. Повторил.
       -У висящего кривизна незаметна. Ежели это так, скажи, какой банщик видел твою суть алчущей?
       -О, Господи.
       Шепнула княгиня.
       -Только стыдных проверок не доставало.
       Громко обратилась к смущенно притихшему народу.
       -Есть ли в городе веселого поведения девицы? При харчевне какой? Или трактире придорожном? Должны сыскаться. Немедленно!
       Воевода прорычал затравленно.
       -Позорить меня не моги!
       Княгиня ответила просто.
       -Мой суд. Мои слова. Я их уже сказала.
       Через час, или поболее того, Хмур с дружинниками приволокли сразу трех недостойных дев. Две были навеселе и уж очень потрепаны. Пытались петь. Третья, помоложе, стояла насупившись. К ней княгиня и обратилась.
       -Имя.
       -Монькой кличут.
       -Знаешь кто я?
       -Догадливая. Прознала.
       -Ответь, Моня. Твое веселое ремесло не сводило тебя с воеводой?
       Девка подарила княгине кривую улыбку. Покачала головой. Ответила с напускной разбитной веселостью.
       -Куды ж мне? Трактирной шалаве? Савва Игнатьевич, всем известно, честных девиц предпочитает. Им первым тронутых.
       Ее грубо размалеванное лицо стало дерзким. В толпе заохали. Воевода закричал.
       -Тварь она. Подстилка грязная. Что ее слова значить могут?
       Княгиня велела ему умолкнуть. Снова обратилась к веселой девице.
       -Моня, сможешь помочь суду?
       Чтобы самой прилюдно не выговаривать стыдных слов заставила Семена разъяснить дело. Потом подытожила.
       -Хочу узнать правду. Лжет Клавдия? Или воевода?
       Девка хихикнула.
       -То легко. Но уж больно много глаз вокруг. Мешать моему делу будут.
       В народе грянул хохот. Наглая девка предложила, когда люди отсмеялись.
       -Может напоить воеводу, спервоначалу. Для расслабления? Помогает.
       Ли было очень противно наблюдать за переменой настроения толпы. Час назад тряслись перед воеводой. Теперь готовы унизить и сожрать. Вон как гогочут. Радостно. В предвкушении. Зима на подругу не смотрела. Скомандовала.
       -Лекаря сюда. Знающего. Или знахарку толковую. Со средствами... возбуждающими. Поставить малый походный шатер.
       Взмахом ладони остановила хохот. Посмотрела на воеводу. Произнесла ледяным тоном.
       -Если клевету Клавдия на тебя вознесла, ей ответ держать придется. Честь по чести. Если она правду говорит, объяснишь мне, откуда знает ее!
       Взглянула на приосанившуюся девку.
       -Послужи суду, Моня. А за труд я тебе уплачу сполна. Сколько спросишь.
       Увы, опоить воеводу нужным составом не согласился никто. Горожане не понаслышке знали нрав Саввы Игнатьича. Ни одного храброго дурака в рядах немногочисленных лекарей да знахарей не сыскалось. Опрошенные целители делали вид, что услышали про вспомогающее разжиганию похоти зелье первый раз. Самая толковая знахарка, она же здешняя повитуха, весьма ловко притворилась полностью глухой, для пущей убедительности еще и впавшей в детство дряхлой бабусей. Это в пятьдесят то лет? Сморщилась, замахала платочком.
       -Ступайте, голубы мои, ведать не ведаю, слыхать не слыхивала.
       Савва Игнатьич от такой следственной неудачи, воспрял духом, орлом посматривать начал. Княгиня нахмурилась.
       -Затянет дело. Притворится немощным. Этот сможет.
       Ли не хотела вмешиваться. Но бросила взгляд на (не первый час стоящую на солнце) несчастную немую. Проговорила негромко.
       -Пошли за Авдотьей. Незаметно. Уж у нее совет, али травка найдутся. Для такого дела. И полюбовницу его нынешнюю надо привести сюда. Если кто шустрый придушить не успел.
       Зима просияла.
       -Молодец! Спасибо. Чем же это я думаю?
       Отправила на важное дело самого Хмура с двумя толковыми ребятами. Не сказать по виду дядьки, что поручение он считал лестным. Насупился еще больше обыкновенного, взглядом буравил землю под ногами, седые усы топорщились. Парни дело иное, любой приказ госпожи - в радость. Хоть в пекло, не то, что в терем воеводы. Быстрее всех, через полчаса, сыскалась костоправка Авдотья. Вернее не она сама, посыльный. Передала на словах, на ушко княгине шептать велела!
       -Призывать меня не моги. Я своим видом весь народ против тебя настрою! Зачнут кричать, что княгиня с ведьмой спозналась. Не взыщи, не приду.
       А порошку - не более столовой ложки - прислала. В половине стакана вина растворить. Особо отметила, что двоим хватит. Предусмотрительной оказалась знахарка, ничего не скажешь. Когда серую пыль всыпали в добрый мед, воевода запищал тонко.
       -Отравить вздумали! Не стану глотать!
       Но ропот в толпе мгновенно примолк, потому что к стакану протянул огромную лапу Семен.
       -На двоих, говорите, достанет? Половину отхлебну. А уж вторую, Савва Игнатьич, все едино тебе пить. Не ропщи. Придется.
       Воевода осенил себя знаком, взял из рук богатыря стакан, допил, крякнул. Вытер губы широкой ладонью. Едва переставляя ноги, пошел в шатер, в ласковые объятия Мони. Вскоре возвратились посланные в терем. Дядько Хмур, с виду еще злее прежнего, вышагивал впереди. За ним парни вели невысокую, хорошенькую точно из сказки явилась, деву. Темная коса до земли, лицо стыдливо прикрывает синим платом. Сарафан расшит васильками. Велели стать перед княгиней. Дядько Хмур сообщил громко.
       -Зазноба воеводская. Аленой кличут.
       Вернулся на свое место, за спину госпожи. А маленькая красавица осталась одна. Огляделась несмело, столкнулась взглядом с замершим возле Клавдии Семеном, охнула. Личико у нее враз стало малиновым. В толпе пролетел шелест. Не иначе, узнали деву. Зима спросила ласково.
       -Как звать тебя?
       -Алена. Дочь мельника Михаила.
       -По своей воле живешь у Саввы Игнатьича?
       Она не ответила, смотрела в пол, теребила край синего платка. Зима повторила вопрос мягко. Пояснила в чем суть дела.
       -Суд над воеводой идет. Виру мне на него подали, что обидел, да искалечил женщину, что сына ее в узилище неправдою заточил. Твои слова очень важны, Алена. Скажи правду. Все как есть. Коли любишь Савву Игнатьича - быть тому. Добром, али по сговору за какую мзду в терем пришла - так и ответь.
       Темноволосая медленно покачала головой. Потом собралась с духом, люди на цыпочки вставали, тянулись, чтобы расслышать тихие слова.
       -Не люблю. Не своей волею пришла. Батюшку моего грозился Мирону отдать на расправу. А сестриц малых - продать степнякам. Батюшка осерчал, так его разложили и высекли. Неделю встать не мог. Куда ж мне деваться было, госпожа? Сказал, если руки на себя наложу, все едино месть обещанную над моей семьей сотворит.
       В толпе заохали жалостливые бабы. Алена по-прежнему смотрела себе под ноги, точно не имела сил поднять голову. Слабый, дрожащий голос был полон горечи.
       -Простите люди, добрые, за стыдную правду. С ним живу, с воеводой. Полгода скоро будет уже. Все думала - надоем, отправит домой.
       Потом, после короткой паузы, девушка вдруг заговорила немного громче.
       -И мою виру прими, Зима Мстиславна. Заступись.
       Точно ноги подломились, вздохнула, повалилась на колени, лбом стукнулась о помост, платок отлетел в сторону, как раз под ноги богатырю. Гонимый слабым ветром обвернулся вокруг сапога. В народе воцарилась жуткая тишина. Прорезанная бормотанием, доносящимся из шатра, перерастающим в двойной, мужской и женский крик.
       -Нет. Нет.
       -Да. Да. Да, матушка княгиня. Да!
       Вывернулась из-за полога, одергивая сарафан простоволосая веселая девка. Зло и радостно пропела.
       -Влево смотрит, матушка княгиня! Все, как объяснила немая. Влево смотрит корень его! Два дружинника твои - свидетели. Подтвердят.
       Зима махнула платочком, казначей достал и протянул деньги.
       -Подойди ко мне, Моня. Знатно ты послужила суду моему. Вот плата, честно заработанная. Если пойдешь обратно в корчму - бери. А если хочешь исправить жизнь свою, проси. Слушаю.
       Девка бухнулась на коленки, не жалеючи их. Рядом с Аленой. Покосилась на нее, понимающе хмыкнула. Провела рукой по волосам. И решилась.
       -Надоело гульбище, спасу нет. Честной жизни хочу. Я печь хлеб могу. Вышивать. Только не здесь, госпожа. Если будет на то воля твоя, помоги мне обустроиться в другом каком месте. Век буду Господа молить о здоровье твоем! Лоб в храме отшибу! Верь мне!
       Княгиня кивнула едва заметно, шепнула себе за спину. Моню тотчас увели. Встала перед народом.
       -Вы все слышали! Две виры на воеводе! Бесчестил невинных. Запугивал. Калечил. Давайте его сюда. А ты, Алена дочь Михайлы, ступай рядом с Клавдией. Пока.
       Обвела глазами толпу. Как слушают? Внимательно? Возвысила голос.
       -Суд мой будет строг. Если есть еще заступники воеводе, путь не таятся, выходят сюда! Жду.
       Спотыкаясь, страшно сцепив челюсти, бросая по сторонам короткие быстрые взгляды, показался окруженный с трех сторон дружинниками Савва Игнатьич. Увидел Алену, скрипнул зубами. Но темноволосая красавица на него не смотрела. Клавдия взяла ее за руку, потянула прижала к себе будто родную дочь. Утешая, похлопывала по спине, гладила макушку, затылок. Девушка вздрагивала, точно озябла. Беззвучно плакала. Семен, коротко наклонившись, подобрал синий платок, скомкал в огромной ладони. Задумался о чем-то. Зима Мстиславна обратилась к воеводе.
       -Признаешь ли свою вину, Савва Игнатьич? Две виры сегодня на тебя, одна хуже другой. Говори. Мы слушаем.
       -Из-за глупых баб, воина позоришь?
       -Виновен или нет?
       Воевода не ответил, гордо выпрямился, коршуном озирая толпу. В задних рядах наметилось шевеление. Ругаясь сквозь плотно стоящих людей, пробивался к помосту захудалого вида мужичок. Не старик еще, но морщинистый как заморское лакомство - изюм. Невысокий, скособоченный, крайне бедно одетый.
       -Кто таков?
       Осведомилась княгиня. Крестьянин поклонился, выпрямляясь просипел.
       -Яшка. Дворовый человек Саввы Игнатьича. Бывший. Его усердием обезручел.
       -Что ты можешь сказать моему суду?
       -Помню эту немую. Справной девчонкой она была. Многие заглядывались. Все, что говорил от ее имени этот богатырь - правда.
       По площади прошелестел вздох. Тихие восклицания, короткий шепоток и ругательства сложились в переливчатый возмущенный гул.
       -Ш-ш-ш...
       -Кем ты был, что все знаешь?
       Возвысив голос спросила Зима.
       -Это теперь я никчемный пропойца, госпожа. Нет мне ни спасения ни оправдания. А прежде был писцом при десятнике. Дошел с ним до воеводы. Да про дело одно, лишнего сболтнул.
       -Про какое?
       -Посольства некие потрошили с ведома и по наущению воеводы. Выпускали из крепости, да и нагоняли в Лесу. Через день-другой. Подалее отсюда. Якобы люди разбойные.
       Савва Игнатьич возразил с ненавистью.
       -Лжет же, пьянь подзаборная. От первого до последнего слова.
       Княгиня велела ему молчать. Понурившись человечек продолжал.
       -Доля моя мне малой показалась. Людишки воеводы по его слову пересчитали мне ребра, покалечили руки, чтоб не мог более служить писцом. Убивать скотину наглую, Яшку, бывшего Якова Ильича благодетель однако ж не стал. Не знаю почему. Так и не понял. Небось купцов восточных не жалели.
       -Иноверцы они.
       Сплюнул воевода, ощерившись.
       -А ты, скотина! Родная душа. Рос по соседству! Змея подколодная. Пожалел я тебя. Зря. Ох, зря.
       Дело становилось все более и более отвратительным. Княгиня грызла нижнюю губу. Поспрашивала Яшку еще. Притащенные из узилища дьяки хором подтвердили, что бывший писец им знаком и служил воеводе долгие годы. Ли морщилась. Вскрывались все новые и новые подбробности. К удивлению подруги княгиня предпочла не ворошить осиное гнездо. Вернулась к прежним обвинениям. Встала. Возжелав тишины оглядела толпу. Ее послушались. Замолкли. Проговорила весомо.
       -Лжесвидетеля Феофана, приговариваю к пятидесяти ударом плетью. Имущество его, за ложь на моем суду, отходит в городскую казну.
       Тонко запищал постельничий воеводы, пригнулся, пытаясь скрыться в толпе. Куда там? Дружинники сцапали трепыхающегося клеветника, поволокли обратно. Княгиня обратилась к воеводе.
       -Повинись, Савва Игнатьич. Перед людьми, передо мной, перед обиженными тобою.
       Бородач насупившись смолчал.
       -Воля твоя. Признаю тебя повинным в этих преступлениях. Согласно правде князя Владимира, по коей судим сегодня, назначаю тебе - волю народную. Имущество твое на три части разделено будет. Одна в казну, две поровну - Клавдии и Алене. Ты, воевода, получишь пятьдесят плетей, затем будешь прикован к столбу на этой площади. На три дня. Думаю, сыщутся еще бабы, обиженные тобой. Ты в их власти, воевода. Яшку, бывшего человека Саввы Игнатьича задержу. Допросить особо. За сим - все!
       Народ гудел. Строгое молчание сохраняли только вышколенные дружинники. Не смирившегося, смурного воеводу потащили прочь. Принцесса призадумалась. Решилась задать вопрос.
       -Судишь только за две виры?
       -Да. Дела разбойничьи сейчас ворошить не рискну. Опасно.
       -?
       -Дойдет и до этого. Думаешь, что нету у меня охоты лишний раз позорить княжеских людей? Правильная мыслишка. Ведь от имени Димитрия тут сидел сей скот! Злодействовал. Грамоту с печатью княжеской имел! Сволочь. Башку ему непременно снесут. Прослежу за этим. Но не все наглые головы стоит рубить. Рыба не с хвоста гниет.
       -Что?
       -Сам он сие удумал? Или кто подсказал? Из Моски самой. Покровитель высокий? А? С чего бы так наглел простой воевода? Надежду имел крепкую на заступника. С ним, али с ними, прибылью кровавой делился. Немалой видно.
       -А людишки этого воеводы? Ведь разбойники. О них не думаешь?
       Возмутилась принцесса. Княгиня покачала красивой головой. Ответила нехотя.
       -Думаю. И вот какую мысль. Иных мерзавцев нужно на опасные рубежи отправить. Делом занять. Дать шанс оправдаться. Многие пошаливали с воеводой не из корысти. Из страха, например али по дурости. А есть и пауки бессердечные. Денег у них может оказаться немало. Руки у таких к ножам и крови приучены. Вляпаемся сейчас, костей не соберем. Не бойся, всех окоротаю. Мое слово. Так не оставлю.
       Принцесса подруге поверила. Сказала о другом.
       -А если уцелеет воевода? Смертного врага наживешь.
       -Говорю же, прослежу. Не убережется. Для того и велела сечь. Толпе запах крови нужен, чтобы разъяриться. Шум пройдет по городу. Сыщутся и бабы обиженные. Думаю этой ночи не переживет. В клочки порвут. Так и надо сволочи. В древности россы насильнику кишки вытягивали из живота и бросали любодея еще живого, с распоротым брюхом, голодным псам. Ишь, что творилось под его рукой? Пошаливали в Лесу? Купцы избегали этой дороги? Денег лишалась казна? А слава? Что шла о нас? О людях моих? Тьфу!
       Ли поежилась. Зима перечисляя провинности отбивала ладонью злые хлопки по бедру. Гнев. Быть ноге синей. Себя сейчас правительница не жалела.
       -Вот так. Вот так!
       Лютая донельзя недовольная вскинулась со своего законного места - в ногах у княгини. Взволнованно закрутилась, подлезла под руку. Была тут же отпихнута.
       -Кыш! Кыш тебе говорят.
       Морда у собаки стала несчастной. Ли потянулась, неведомо почему, что за глупая идея? Погладила седую псицу. Сочувственно, нежно. Впервые прикасаясь к грозному сторожу. Уговаривая ее точно человека.
       -Не грусти, ты не виновата. Ты замечательная. Лучшая собака, какую видела в жизни. Правда. Правда.
       Опешив от дерзости невозможной Лютая дернулась было, рыкнула, прихватила страшными клыками чужую ладонь. Но не до крови. Легкие отпечатки оставив. Тут же выпустила. Фыркнула извиняясь. Сменила позу, подсовывая под тонкие пальцы морду и горло. Чтоб удобнее было чесать ее - мохнатую, жесткую под своей шкурой точно из дерева выточенную.
       -Р-р-р.
       Ворчливые нотки звучали теперь совсем дружелюбно. Ли старательно ласкала псицу, уделяя особое внимание ушам и затылку.
       -Потрясающая какая собака. Самая лучшая на свете.
       Та вдруг отстранилась, взглянула принцессе в лицо. Ли продолжала ворковать.
       -До чего же сильная.
       -Р-р-р?
       -До чего же потрясающая. Храбрая какая собака.
       Шептала принцесса поглаживая мощную грудь.
       -Пушистая. Лапы, как у льва.
       Псица смущенно и неумело ткнулась мордой в ладонь. Лизнула пальцы. Опять замерла. Все были заняты другим, никто внимания не обращал.
       -Р-р-р.
       -Тише.
       Не оглядываясь, через плечо велела Зима. Решив, по привычке, что свирепая охранница кем-то недовольна. Ли последний раз погладила собаку.
       -Умница. Какая ты умница.
       Оставленная в покое псина с немного виноватым и одновременно блаженно счастливым видом, торопливо вернулась к ногам своей повелительницы. Свернулась. Замерла. Изреда бросая вверх на принцессу странные взгляды.
       -?
       Княгиня подозвала к себе Клавдию.
       -Сына твоего на ноги скоро поставят. Хочешь к мужу вернуться?
       Она покачала головой.
       -Тогда слушай. Много посольств зарядило в Моску. С Мавританского Востока, из Степи. А с толмачами у нас туго. Нужен грамотный человек, чтобы мог переводить письма. На скольких языках писать можешь?
       Клавдия стесняясь, показала четыре пальца
       -Молодец. Если хочешь, едем со мной. Положу тебе жалованье. Будешь работать.
       Немая поклонилась низко, до самой земли. Выпрямляясь, прижала ладонь к сердцу. Скромно отодвинулась в сторонку. Неожиданно обрел голос - и немалый - Семен. Толпа еще и не думала расходиться, так что услышал почти весь город. Стоящие в передних рядах шепотом пересказывали тем, кто был слишком далеко.
       -Выходи за меня замуж, Алена Михайловна. Не прячь глаза. Не вижу я за тобой вины. Одну беду только. Прошу как и год назад просил. Отказал мне тогда батюшка твой. Но ныне хозяйка тебе - ты сама. Уважь!
       Алена тихо покачала головой.
       -Знаю почему не хочешь. Суда людского боишься. Бабы станут языками молоть? Обязательно. А ты плюнь на них. Я мужик крепкий, прокормлю. В жизни бедой твоей не попрекну. Слово даю! Соглашайся. Год назад любил, и сейчас люблю! Бога ради, Алена Михайловна, пожалей сердце молодецкое! Выходи за меня!
       В толпе расчувствовавшиеся бабы прижимали к глазам уголки платков. Кто-то правда пробурчал, что хоть невеста и тронутая, зато с приданым! И парень не прогадает. Семен злых речей не слышал, потому скулу на бок никому не поворотил. Алена продолжала молчать, но не так горестно. Княгиня постановила.
       -Я здесь вместо посаженой матери. Придешь в терем, честь по чести у меня ее руки попросишь. А она подумает пока. Будет тебе ответ сегодня вечером, Семен - охотник.
       -Осяду, не буду скитаться по лесам. Кузнецкое дело мне знакомо. Люди ведают. Прокормлю семью!
       Княгиня изволила милостиво улыбнуться парню. Затем встала слегка наклонила голову. Обратилась к народу.
       -Суд мой закончен. Призывают меня многие дела. Здравы будьте, люди добрые!
       Раздалось нестройное.
       -Здрава будь, матушка княгиня!
       -Долгих лет тебе, Зима Мстиславна!
      
      
       ***
      
       Пятый расклад.
      
       Колода ТА.
      
       ДРУГ-ЧИНОВНИК в перевернутом положении.
      
       СЛУЖАНКА и СЛЕЗЫ.
      
      
       Колода РО.
      
      
       ЧЕРНИЛА-КРОВЬ в перевернутом положении,
      
       БЛИЗНЕЦ и КНИГА.
      
      
       ***
      
       Вечером, отскакав положенных три часа с мечом, ополоснувшись, да напившись холодного травяного чая, Ли собралась проведать бывшего узника. Вышла из отведенной ей светелки, поразилась. Повсюду - суета. Горят факелы, двор метут, терем чистят, крыльцо подновляют. Мечутся заполошные бабы - жены работников, поварихи, нанятая прислуга. Шум, гам. Обратилась к провожатому. На сей раз - к принцессе приставили не Тараса, двух молодых веселых близнецов - Петра и Павла: похожих друг на друга больше, чем две тополиных пушинки слетевших с одной ветки. Белобрысые, светлоглазые, рослые, перемигивающиеся, все то им кажется забавным.
       -Дядько Хмур повелел беречь тебя, госпожа.
       Потопали следом. Пушистыми головами по сторонам вертят, быстрым шепотом переговариваются. Молодо-зелено, все моря по колено. Взгляды юные, прозрачные, на щеках ямочки, белые зубы один к одному в широких улыбках красуются.
       -Что творится?
       Спросила принцесса у того, который ближе стоял. Попробуй отгадай, Петр он или Павел. Мама то родная их умеет отличать, интересно? Парнишка потупился, пробасил.
       -К принятию нового воеводы готовятся. Зима Мстиславна изволила дядьку Хмура поставить. Он ведь родом из здешних мест. Или где поблизости родился. Но из Леса, точно.
       -Да?
       Удивилась Ли. Уточнила.
       -Он рад?
       Близнецы заулыбались.
       -Не. Прямо с цепи сорвался, на всех рычит.
       -А княгиня?
       -Зима Мстиславна ему молвила.
       Тут второй близнец не утерпел, перебил брата.
       -Будешь противиться, женю!
       -На бабушке Авдотье!!!
       Вставил первый. Оба хохотнули. Ли тоже соизволила улыбнуться.
       -Он ведь десятый год вдовствует. Никто не по нраву. Тут госпожа его и прижала. Ножкой топнула. Только мол, ослушайся!
       Ли вспомнила, что княгиня сетовала на великий труд отыскать подходящего человека. Что ж, в средствах Зима Мстиславна не стесняется. Прижала дядьку с толком, умеючи.
       -Теперь все носятся, как оглашенные, мы ведь вскоре отбудем, надо помочь дядьке Хмуру порядок навести.
       -Ага.
       Эхом отозвался второй близнец. Про осужденного воеводу Ли дипломатично спрашивать не стала, жив он еще али нет. Не ее был суд, не ее и дело. Толкнула дверь лекарни. Надо же, сбитую дужку замка уже поправили. Когда успели? Изнутри пахло травами, чаем, пряностями. Скребущий по нервам, (спину вмиг обсыпали мурашки) вредный голос костоправки спросил.
       -Кого там принесло на ночь глядя?
       -Это я, Ли.
       -В трех лицах?
       Съехидничала Авдотья.
       -Со спутниками.
       -За порогом их оставь. Не февральская стужа, чай, не озябнут. А сама входи.
       Проскрипела сердитая бабка громко и нелюбезно. Ли вздохнула. Посмотрела на парней.
       -Нам и здесь неплохо.
       Ответил первый.
       -Сидеть не бегать. Дождемся уж как-нибудь.
       Подтвердил второй. Зевнул, прикрывая широченной ладонью белозубый рот. Ли шагнула в лекарню через странно высокий, чуть не по колено порог. В первый раз, когда была здесь, не обратила внимания. А тут удивилась. Вспомнила, россы народ суеверный, просто так ни конька на крыше не соорудят, ни солнца на ставнях не вырежут. Порог необычный в лекарне знать тоже не спроста. Втянула прохладный наполняющий комнату аромат мяты. Опустила подол, который почти по пояс задрала внутрь перешагивая. До чего же неудобно ходить в длинной юбке, с непривычки особенно. Влезть бы в джинсы... Ну на крайний случай в холщовые, или кожаные штаны, вроде тех, какие носила Тинэль. Увы. Нечестивицей сочтут, только этого не хватает. Авдотья и та, с людским мнением считается. Не захотела видите ли княгине своим обществом репутацию подпортить. Эх и лекарка, политик прямо. Нет, имиджмейкер!
       -Здравствуйте.
       Бабка, как порядочная ведьма из сказки, помешивала деревянной ложкой в котелке. Бывший узник, переодетый во все чистое, дремал с толстой книгой в руке.
       -Ишь, умаялся.
       Объяснила мизансцену бабка. Как догадалась только о чем Ли думает?
       -Силы в нем почти нету. Побормочет со мной, старухой чуток, да и отваливается. Сон ему сейчас первое лекарство. Ну и бульончики мои. Хочешь попробовать?
       Ли вежливо отхлебнула глоток из протянутой глиняной кружки.
       -Ну как? Вкусный?
       -Горьковат немного.
       -Это от травок, да корешков. Ничего, выхлебает.
       Поворотилась к юноше. Пробурчала.
       -Неждан, хватит дрыхнуть, ужинать пора! Неждан!
       Темно-русая голова пошевелилась. Ли подошла ближе. Умытое лицо юноши оказалось узким, с треугольным подбородком и выступающими скулами. Нос, длинный, тонкий, слегка кривой. Губы - бледные, плотно сомкнутые. А брови - царские. Две мохнатые черные дуги, вразлет, чуть не до висков. Неждан поерзал, окончательно просыпаясь, вдруг открыл миндалевидные глаза. Невероятной - отдающей синевой, глянцевой черноты. Ли таких ни разу в жизни не видела. Густой ежик коротких пушистых ресниц. Как он ими захлопал, от удивления! Вымолвил учтиво.
       -Добрый день, милостивая госпожа.
       -Вечер на дворе!
       Встряла в начало беседы бабка. Неждан поправился.
       -Добрый вечер.
       Акцент в его словах был. Не кошмарный, но сразу угадывалось, что говорит чужак. Немножко не те звуки, не так выпевает. Зато сам голос очень красивый. Низкий, густой, бархатный.
       -Ишь, заворковал.
       Пробасила бабка.
       -Распустил перед деточкой хвост. Закурлыкал. Знать на поправку собрался! Кровь заиграла. Это хорошо!
       Ли спохватилась, комментарии костоправки сбили ее с мысли, собралась и ответила подобающим образом.
       -Добрый вечер, Неждан. Меня зовут Ли. Пришла узнать, как вы себя чувствуете.
       Он немного помедлил, точно прислушиваясь к чему-то. В речи проглядывали настороженность и любопытство.
       -Это были вы! В узилище? Я узнал ваш голос. Благодарен за освобождение. Чем могу быть полезным? Ведь для чего то я вам нужен?
       Вот так. Сразу о делах. Практичный какой. Ли изрекла рассудительно, холодно.
       -Если вы не знаете синто, то ничем решительно помочь мне не сможете. Я ищу хорошего толмача. Желательно очень хорошего.
       -А замечательный подойдет?
       Усмехнулся Неждан. Глаза встретились. В его взгляде была ошеломляющая глубина. Никак не свойственная обыкновенному юноше. Ли поняла, что ее мысли споткнулись и полетели вскачь, перемешиваясь. Ни одной связной фразы. А странный молодой человек пояснил.
       -Я не шучу.
       Вмешалась неугомонная бабка. Нарушила диспозицию. Вырвала у юноши из рук книжку, пихнула полную чашку бульона.
       -Выпьешь, отдам. Нет, так и знай - на растопку пущу сии бесценные листы!
       Пригрозила без улыбки. То ли шутит, то ли нет. Потянула девушку в сторону, бесцеремонно прихватив за рукав.
       -Посиди со мной, милая, пока этот сокол ужинать будет. Покалякай со старухой, чайку испей, не побрезгуй.
       Ли и не заметила, как удалилась вслед за костоправкой, в маленькую, скрытую за занавеской келью. У окна на низкой лавочке лежал пустой заплечный мешок. На узком столике возле небольшой берестяной коробочки выстроились в ряд шесть или семь темных склянок. Перед иконой потрескивала рыжая оплывающая свечка. Бабка осенила себя знаком, поправила прикрывающую пол лица повязку. Уселась на табурет. Не по-стариковски легко, с расправленной спиной. Повела крючковатым носом, что-то ей одной понятное унюхала, хмыкнула. Призналась запросто.
       -Заварки нет. Про чай я соврала. Хочешь если, запарю смородиновый лист. Тоже освежает.
       Девушка отмахнулась.
       -Не стоит. Я из терема. Не голодна, и пить не хочу.
       -Вот и славно.
       Заметила бабка. Пошарила рукой на столе. Взяла берестяную коробочку бережно, не раскрыла, погладила, понянчила. Искривленные узловатые пальцы пробежались вдоль плотно пригнанной, не сразу и заметишь ее - крышки.
       -Жаль расставаться, а делать нечего.
       Ли абсолютно ничего не понимая, сидела молча. Костоправка неохотно пробормотала.
       -Ишь разморгалась! Недогада. Не вникнешь что к чему? Думаешь тронулась умом старуха, лепечет невесть что? Зря. Дай Бог молодым память, да соображение как у бабки Авдотьи. Я еще о-го-го! Ладно. Бери!
       Грубовато ткнула берестяной коробочкой в руку девушки.
       -Бери. Это твое!
       Ли не хотела обижать бабку. Что особенного нищая странница могла хранить, носить с собой в котомке по дорогам? Какую-нибудь вещицу, дорогую как память об ушедшей молодости. Треснувшее зеркальце, медную подвеску, резной деревянный гребень? Одно из сокровищ бедной юности. Представляющее немалую ценность для нее одной. Вот и расстается неохотно. Непонятно для чего. Взбрело на ум - осчастливить захотела.
       -Спасибо.
       В ладонь прохладно и невесомо лег кремовый продолговатый футляр. Ли присмотрелась, по всей длине его украшала старая, местами стершаяся от времени резьба. Лебеди и медведи. Расправивший крылья сокол. Лосиха с теленком. Волк, лисица. Девушка вертела коробочку, разглядывая вплетенных в растительный узор птиц и животных. Заяц. Олень. Сгорбившаяся рысь. Мелкая работа, тщательная. Большой мастер на совесть постарался.
       -Открывай.
       Хрипло потребовала бабка.
       -Не мешкай. Столько лет жду.
       Ли опять не поняла ее слов. Прислушалась к себе, как учила Тинэль. Особым внутренним взором окинула комнату. Нет. Злым умыслом, или хитростью какой не пахло. В бабкином голосе сплетались нетерпение и грустная радость. Коробочка же не излучала ничего. Словно ее и вовсе не было.
       -Не томи, открой, мучительница!
       Жалобно проскрипела старая знахарка. Опять повторила странное.
       -Твое это. Только твое.
       Девушка как раз ощутила под пальцем выемку. Надавила, потянула. Коробочка открылась без щелчка, тихо. Внутри, на льняной салфетке, лежали небольшие, по виду деревянные четки. Нанизанные на желтую шелковую нить маленькие шарики. Одна бусина вдвое крупнее прочих, из нее и торчит хвостик узла. Ли вежливо поблагодарила бабку.
       -Спасибо. Очень милая вещица.
       Вынула четки из берестяной коробочки. Покрутила в пальцах, молиться она не умела. Пристроила на запястье вместо браслета. Повторила безмятежно.
       -Спасибо, бабушка Авдотья. Мне очень нравится. Футляр тоже симпатичный.
       Лицо у старухи было невероятно торжественным и блаженно счастливым. Она не вникала в слова девушки. Тянулась в струнку, едва заметно раскачиваясь, точно под сладкую музыку, слышную ей одной. Пробормотала задумчиво.
       -Все. Теперь и помереть можно. Сбылось.
       Ли (с удивившей ее саму нежностью) погладила замершую на столе морщинистую темную кисть руки бабки Авдотьи. Поднялась. Спросила.
       -Как там наш юноша, поел?
       Пришлось еще три раза повторить. Старушенция улыбалась себе, ни на что не реагируя, и улыбалась. Потом, точно через силу очнулась. Переспросила.
       -Ась?
       -Юноша наш поел уже, наверное.
       -Может и так.
       Вздохнула, поднялась.
       -Ой, деточка! Знатный сегодня день! Наизнатнейший в жизни моей. Только что ж это я рассиропилась, глупая старуха? Балакаю о себе? Ум теряю понемножку, не иначе. Пошли глянем на птенца нашего, проглотил он хлебово, али нет.
       Неждан, привалившись к стене сидел, щурил длинные блестящие глаза. Худые колени торчали из под одеяла двумя острыми холмами. Запавшие щеки делали еще заметней и без того выдающийся нос. Ли рассеянно подумала, что зря считала свой собственный таким уж безобразно большим. Вон парень, блин, украшен настоящим рубильником, и ничего. Не урод. Финальным аккордом ее размышлений явился голос бывшего узника. Неждан спросил у знахарки с ошеломляющей почтительностью.
       -Как вы думаете, уважаемая, скоро ли я обрету силы, достаточные для долгого путешествия?
       Бабка Авдотья, само собой, неожиданную вежливость проигнорировала. Пробурчала в прежнем тоне, грубовато.
       -Крылышками не размахивай, сокол, рано еще. Глазищами не хлопай, все едино, дырочки лишней во мне не просверлишь. Ешь-пей, что дают. Где положили, там и валяйся. Побольше помалкивай.
       Воздела сухую руку к потолку.
       -Не перечь!
       Обернулась к принцессе. Поманила к себе, понизила голос.
       -Забыла сказать тебе, детонька. Ведаешь, что юноши твои - боярские послухи?
       Ли покачала головой.
       -Зиме они опасны. Две змеи сразу. Сребролюбцы. Не смотри, что глазки ясные, что голоса сладкие. Не верь!
       Ли стало холодно и противно. Неужели правда? Она потерла пальцами виски. Досадливо буркнула.
       -Княгиня знает про это?
       -Нет.
       Ли подумала, промолчать ей, или сразу пойти к Зиме. Вдруг, костоправка права? Но сказать ничего не успела. Авдотья горько вздохнула.
       -На бабку глупую сошлешься? На сны ее вещие? Поверит тебе Мстиславна?
       -Спасибо, что предупредила.
       Авдотья усмехнулась.
       -Не надо меня благодарить. Ну, иди теперь. Поздно уже.
      
       ***
      
       Мать, обретенного принцессой толмача, убедившись, что опасность миновала и мальчик пошел на поправку - решила уехать вместе с Зимой Мстиславной. Княгине вскоре могли понадобиться ее услуги. Отомстившей за ее поруганную юность, за самоубийство сестренки, вызволившей названного сына из узилища Зиме Мстиславне она была обязана всем. Как можно отказать благодетельнице? Оттолкнуть ладонь, которая вознесла тебя со дна колодца беды к спасительному солнечному теплу? Клавдия ходила гордо расправив спину. Точно с плеч у нее сняли немалый груз. Россы, как и многие другие народы издавна считали, что некоторые оскорбления смыть с уничтоженного достоинства жертвы может только кровь врага. Немудреная, но действенная психотерапия. Неизвестные бабы (как в таких случаях говорят - народ) выцарапали прикованному к позорному столбу воеводе глаза, отгрызли одно ухо, отрезали другое, переломали пальцы, но скончался Савва Игнатьич от стыдной раны, чья-то рука самым обычным крестьянским серпом (брошенным тут же) оскопила приговоренного. Он истек кровью и был тихо, без прочего поругания, похоронен на кладбище. Полу пьяный попик, путаясь в словах свершил положенный обряд. Клавдии смерть насильника точно вернула молодость. Но жестокая радость, горящая в глазах женщины отчего то была неприятна принцессе. Она твердила про себя: "Это не твоя страна, Ли. Россы живут по росским законам. Око за око и все такое. Их право - казнить преступников, их право - миловать. У них и тюрем то нет, чтобы к заключению приговаривать. И не факт, что их подход хуже, чем привычный тебе."
       Клавдия провела у Неждана ночь, перед отъездом. Пришла с вечера, поблагодарила Авдотью. Поклонилась даже не в пояс, а полным земным поклоном, долгим до невозможности. Выпрямилась, по-родственному обняла старушку. Та расчувствоваться отказалась, грубовато, не чинясь, вырвалась, пояснила как идут дела у названного сына Клавдии. Да и вымелась из лекарни, чтобы не мешать. Ей во многих домах были рады. Дружинники княгини разнесли по городу славу о великих талантах костоправки. Ли поняла, что ей тоже пора откланяться. Никто не удерживал. О чем и как беседовали Клавдия с Нежданом осталось их тайной.
       Ночь подступала на мягких лапах, осторожно. Сумерки медленно обретали силу. Воздух доносил из леса горьковатый запах хвои. Близнецы за спиной принцессы не шумели, не топали, можно было даже представить, что гуляешь в полном одиночестве. В тереме Ли попробовала их отпустить. Как бы не так. Пристроились у двери, снаружи.
       -Уходить дядькой Хмуром не велено.
       Ли пожала плечами и закрыла дверь. Вот и гадай теперь, соврала бабка, просто ошиблась, или не дай Бог, права. Что теперь делать? Молчать? Нет? Принцесса свершила положенное воинское правило. Не спеша, отметая прочь суетные мысли. После хотела выпить чая с Зимой. Как бы не так.. Княгиня оказалась фатально занята. Такова государева жизнь. Это плохой правитель скучать изволит, мечтать, развлекаться и чревоугодничать. А стоящий, умный - весь в заботах, аки хлопотливая пчелка, с утра до ночи. Лишний час выкроить - проблема нешуточная. Власть развращает недостойных. Достойным развращаться некогда.
       Вышла пройтись. Думала на часочек. Но уж больно хороша оказалась едва начавшаяся ночь. Ли пила вкусный воздух и размышляла на ходу. Ей всегда, во всех своих столь непохожих ипостасях, нравилось бродить, задумавшись, бормоча себе под нос разные мысли. И умные, и не очень. Вернулась в терем заполночь. Притомившееся сопровождение, (как только их близнецов сменили) торопливо слиняло отсыпаться. Ли посмотрела им вслед. Все таки - ошибается бабка или нет? Не получится, что она оговорит ни в чем не повинных ребят?
       ***
      
       Особо трогательного прощания с Зимой не получилось. Посидели рядышком, вот и все. Княгиня задерживаться долее не могла. Очередное грозное послание от князя прибыло.
       -Рвет и мечет. Как только бумага не запылала от слов его?! Увы, нынче же еду в Моску. Надо.
       Вдруг лукаво уточнила, лаская растянувшуюся у ног Лютую.
       -Только другой дорогой. Загляну все ж, в пару мест. Обязательно. Грамоты мои прибрала?
       Ли кивнула.
       -Хорошо. С ними надежнее. А воинов, точно ли хватит тебе?
       Ли опять кивнула.
       -Ладно. Отпустишь, как сможешь. Надеюсь, все выйдет как ты хочешь. Удачно. Не передумала?
       Потянулась, взяла принцессу за руку. Произнесла с шутливой укоризной.
       -Лапы ледяные, как у лягухи. Приглянется хлопец какой, станешь обнимать - заморозишь! Закричит, караул! И поминай, как звали.
       Ли отмахнулась. Заговорила о другом.
       -Спасибо тебе, Зима. За все! Может, свидимся еще?
       -Может.
       Не стала отказываться княгиня.
       -Мир тесен. А все пути ведут в твой Вечный Город. Ладно. Пойду одеваться. Думаю, через пару часов тронемся. Выйдешь ручкой помахать?
       Принцесса попросила.
       -Привет от меня отцу Филарету передай, пожалуйста. Низкий поклон. Скажи, что просьбу его я выполню непременно.
       Зима поднялась, зевнула.
       -Страсть сколько дел. Опять заполночь легла. Спать хочется.
       Пошутила.
       -Реквизирую лишнюю телегу, накидать велю сена, бухнусь и закрою глазки. Дрыхнуть буду до самой Моски! Веришь?
       Принцесса покачала головой.
       -Зря.
       Пошутила княгиня. Вздохнула негромко. Как то буднично, точно на день расставались произнесла.
       -Ладно, пошла я. Добудь свою корону. Пусть тебе повезет. Мозгов хватит. Денег, ты говоришь тоже. Добавь к этому удачи побольше. Вот чего я тебе желаю.
       -До свидания, Зима.
       Но красавица уже не ответила. То ли недосып сказался, посему и не расслышала. То ли сочла излишним.
       ***
      
       Вечером накануне своего отъезда (на третий после отбытия княгини) Ли залезла на дозорную башню, потревожив часовых нежданным визитом, подставила лицо горькому неласковому солнцу. Долго молчала, прищурившись глазела по сторонам. Ей никто не мешал. Новый воевода лишь подтвердил распоряжение Зимы Мстиславны - заморской принцессе всяческое содействие оказывать. Часовые, назначаемые из числа самых зорких, недовольно примолкли, насупились. Что творится? Баба на дозорной вышке! Не сидится ей в тереме! (Ли не обладала ослепляющей красотой княгини. И не могла заслониться, как щитом, легкой улыбкой.) Из лекарни выбралась костоправка, с многочисленными охами и охами, тяжело опираясь на руку, посланного за ней мальчика.
       -Придуряется бабка.
       Процедил сквозь зубы один из дозорных.
       -Шастает через этот порог, не всякая молодая угонится. Эдак споро подол задерет, только ее и видели. А тут развалиной прикинулась. Не иначе как воевода к себе требует.
       Ли молча согласилась с воином. Взаимная антипатия Авдотьи и дядьки Хмура достигла апогея и не была секретом даже для самых скудоумных.
       -А дело свое она туго знает. Моего кума скрючило давечи, не согнуться, не разогнуться, он сразу вниз потопал. К бабке. Так мол и так, помоги Бога ради.
       -И что костоправка?
       Заинтересовался напарник рассказчика. Ли слушала молча.
       -Под горячую руку верно попал. Без разговоров подкатилась, да как вытянет кума своей палкой по хребту. Пару раз. Он с перепугу и увернуться не успел. Костоправка как рявкнет. Пшел прочь, олух!!! Такой-сякой-немазанный!!! Туды-растуды!!! Живо!!! Кум осерчал, взлетел ко мне и фыркает, бабку матюкает. Шустро так скачет по вышке. Забыл вовсе про свою спину. Ага. Еще как помогла. Я ему говорю, ты не ори, дурень, а сходи отблагодари старуху! Ну и что, что палкой??? Главное - вылечила ведь!
       Воины перебросились немудреными шутками, продолжая цепко оглядывать окрестности. Ли спустилась во двор. История про Авдотью и ее изрядно развеселила. На днях они пили чай, втроем: Неждан, принцесса и костоправка. Бабка была почти мила. Постоянные любезности толмача дали всходы, или по какой иной причине, но только за весь вечер выздоравливающий и девушка не были ни разу обруганы, и даже выслушали по одному ласковому слову. "Касатики мои". Ли обсуждала планы компании. Куда двигаться да как. Синто оставалось страной загадочной. Надежных троп торговых туда еще не проторили. Неждан давал дельные советы. Костоправка подливала чаю, подкладывала ржаных сухариков и вздыхала потихоньку. Ли пробовала предложить ей денег.
       -Давай я куплю тебе домик. Заживешь оседло.
       Бабка осенила себя знаком. Отказалась просто.
       -Обет у меня. Бродить по всей Росской земле. Разным городам и деревням кланяться. Умереть хочу в дороге, под ракитовым кустом. И не встревайте, касатики, то не ваша печаль! То мой выбор!
       Сказала как отрезала. Прикоснулась к ладони девушки, вздохнула.
       -Тяжко тебе, но справишься. Знаю.
       Ли испытывала в ее присутствии невнятную мягкую расслабленность. Хотелось свернуться калачиком и вздремнуть. Страхи отступали. Точно шуршание подола старухи выметало их прочь. Все начинало казаться иным. Самые наглые мечты приобретали вид скромной уверенности в том, что сбудутся непременно. Сами по себе! Успокаиваясь и зевая принцесса уходила к себе. Бабка долго стояла в дверях, слушала, как удаляются легкие шаги. Шептала ей одной ведомые заговоры и молитвы. Это было непривычно и приятно. Только странно. Свирепый и злой облик бабки с ласковой заботой о девушке и Неждане никак не сочетался.
       -До чего же вы грозная, уважаемая Авдотья.
       Высказался в том же духе бывший узник.
       -Смотрю на вас, и дивлюсь. Величие вашего духа внушает мне трепет.
       Костоправка отмахнулась половником, отшутилась грубо.
       -Оклемываться начал, паршивец! Ишь, раскукарекался.
       С тем Неждан и остался. С бабкой не поспоришь. Не на диспуте.
       Авдотья покинула Чуек накануне отъезда принцессы. Подвязала седые лохмы чистым платочком, поправила прикрывающую глаза повязку, забросила на спину котомку. Да и была такова. Вслед костоправке увязался один из сыновей кухарки. Ей бабка вправила грыжу. Вот женщина и надоумила меньшого озорника проведать дядю в деревне. А заодно - проводить старушку. Пацан приплясывал возле бабки, грыз сухарики. Чирикал о чем-то своем, задорно размахивая загорелыми руками. Вскоре дорога принялась вилять между холмами и дозорные на вышке потеряли путников из виду.
      
       ***
      
       Первые недели пути, Неждан потихоньку валялся в телеге, непременно с книжкой в руках. Если он ничего не читал, значит делал записи. Пристроит на колене легкую доску с особым углублением для чернильницы, расправит лист плотной, дорогой бумаги и выводит украшенные витиеватыми завитками закорючки. Иногда поднимет темную голову, встретится взглядом с принцессой, улыбнется непонятно чему и вновь примется строчить путевые заметки. Во всяком случае Ли считала, что он записывает дорожные впечатления. Пять дней назад покинули Россь. Прогостили двое суток в небольшом гарнизоне, да и въехали в удивительную страну - Сян. Въедливые, невероятно вежливые чиновники в шелковых халатах долго препирались между собой, прежде чем позволили небольшому отряду проследовать дальше - к побережью. К удивлению принцессы положительную роль сыграли вовсе не грамоты, подписанные Зимой Мстиславной, а длинное почтительное письмо к местным властям, сочиненное отцом Филаретом. (Он вручил Ли несколько подобных, на разные случаи.) Просьбу, изложенную ровными рядами красных иероглифов, согласились выполнить. Особенно после того, как вставший на ноги Неждан, раздал таможенникам изрядное количество золотых монет, сопроводив каждую подходящим к случаю стихотворением! Чиновники растаяли от невероятного сочетания: богатые и культурные варвары, направляются в Страну Восходящего Солнца. Выдали, наконец необходимые документы. Ли успела за время задержки: выпить целую бочку превосходного зеленого чая, научиться - с должной сноровкой - орудовать палочками для еды, и главное, сбросила ненавистные: слишком длинные, слишком тяжелые юбки! Обрядившись в превосходную шелковую хламиду - легкую, не стесняющую движений. Что за прелесть!
       Неждан же только головой покачал от удивления, когда девушка вышла из модной лавки, в сопровождении низко кланяющегося купца. Длинный черный халат, расшитый белыми журавлями и цветами жасмина не показался толмачу более удобным, чем росская одежда. Выглядывающие из-под него широченные шальвары были заправлены в мягкие сапожки. Ужасное сочетание. Ни с чем несообразное. Жуть. Безвкусица абсолютная. Но свое мнение неглупый парень предусмотрительно скрыл. Никто ведь не просил его совета. А портить женщине удовольствие от покупки весьма чревато, при чем величина опасности прямо пропорциональна сумме, истраченных денег. Неждан хоть и был весьма юн годами, но вырос среди названых сестер, бесчисленных нянюшек, наложниц и неплохо разбирался в странном душевном устройстве Евиных дочерей. Купец ему плотоядно подмигнул. Очевидно счел любовником взбалмошной богатой покупательницы.
       Позже Ли была приятно удивлена, когда Неждан сообщил ей свое маленькое лингвистическое открытие.
       -Ли по-сянски значит Дракон.
       -Не может быть!
       -Да, если произносить это так.
       Он старательно промяукал.
       -А если подняться тоном выше...
       -Ой, избавь меня, пожалуйста от подобных тонкостей.
       Отрезала девушка.
       -Будет вполне достаточно, если я выучу тысячу самых общеупотребительных слов, не сянских, а синто. И этим замечательно обойдусь. Для значимых разговоров у меня есть ты - бесценный толмач. А попросить чаю погорячее - научишь.
       У нее были дела поважнее. Ли обнаружила, что с момента ее смерти, здесь прошло всего шесть лет. Значит, принцессе должно исполниться семнадцать? Подходящий момент, совершеннолетие. Ей, субъективно прожившей уже пол века! Притворяться девочкой?
       -Сколько мне лет, Неждан?
       Почти гневно обернулась она к толмачу, продолжая считать про себя. Десять лет Ли - плюс тридцать два Ангелина Королева, плюс одиннадцать под чутким руководством благословенной Тинэль, плюс еще три месяца...
       -Сколько мне лет, Неждан? Ты что, оглох?
       Этот велеречивый грустный клоун точно чернил в рот набрал.
       -Отвечай!
       -Что именно хочет услышать госпожа? Правду? Она может быть опасной. Когда речь заходит о столь деликатном предмете. Все равно правду? Ну, что ж. У вас юное личико и древние глаза. Походка боевого ангела господня. И царские манеры. Я не знаю сколько лет вам на самом деле. Такие персиковые щечки не бывают у двадцатилетних девушек. Подобный нежный оттенок кожи пропадает к семнадцати-восемнадцати годам. Но взгляд, ваш взгляд... Так может смотреть только много повидавшая старуха.
       -По твоему я ровесница бабушки Авдотьи?
       -Она моложе в тысячу раз. Или больше.
       -Сумасшедший!
       -Конечно. Раз поехал с вами.
       Ли перешла на романский. Замурлыкала ласково.
       -В самом деле. Неждан, зачем тебе лезть со мной на вершину Футзи? Чего ради ты признался, что знаешь синто и отправился в такую даль? Ума не приложу.
       Он запахнул полу верхнего шелкового халата. Расправил складки. Длинные золотистые пальцы, узкие запястья. Сутулый, худой и смешной книжник.
       -Может быть позже, когда-нибудь, я смогу объяснить вам, госпожа.
       Ли уже знала, что переупрямить Неждана невозможно. Его нет было всегда нет. Стрелка весов не склонялась к отметке - да, через малое, потраченное на уговоры, время. Оставалось выбрать предложенный им вариант, то есть отцепиться.
      
       ***
      
       Тридцать два года на Земле Ангелина Королева прожила в свирепой бедности. В каждодневной борьбе за кусок хлеба насущного. Сажала картошку, окучивала ее, собирала стремительно размножающихся американских жуков, выкапывала урожай и носила в мешках на собственной многострадальной спине. Штопала порванные капроновые колготки (пригодятся надеть под брюки), мыла окна газетами.
       Стирала белье вручную. (Машинка вечно барахлила а в последнее время принялась бить током.) Подводила глаза уворованным у сына подруги черным карандашом "Искусство". (Ничего, если хорошенько поплевать - рисует как миленький!) Мыла голову едким хвойным шампунем. (Максимально низкая цена за литровую бутыль.) Красила ногти дешевым лаком, (он норовил облупиться уже к вечеру) искренне считая, что это и есть маникюр. Зажмурившись брела мимо соблазнительно освещенных витрин. Передвигалась по городу исключительно на троллейбусах, выгадывая несколько лишних рублей на заблаговременной покупке проездного билета. Стаканчик мороженого, простого молочного мороженого, был почти непозволительной роскошью. А походы в спортзал (плохонький подвальчик) сжирали существенную часть скудного бюджета.
       Пользовалась кремом для лица "Балет" (не слишком плохим, кстати) и детским "Алиса", для рук. Покупала кошмарные антисексуальные трусы рузаевской трикотажной фабрики. Иногда баловала себя парочкой бананов, или горстью кураги. Изредка пролистывала в гостях у более обеспеченных девчонок старый номер "Космополитена" или "Бурды" с чувством отвращения к себе и неизбежно убогому существованию. А что делать? Училок в провинциальных гимназиях никто не осыпает дождем банкнот. Она любила свою дурацкую, выматывающую нервы работу. И не имела за спиной добрых родителей, подбрасывающих птенчику лакомство в жадно раскрытый клювик. Муж был только рад, что у жены более, чем просто скромные потребности. За несколько лет совместной жизни подарил Ангелине джинсы (на два размера больше чем нужно, случайно завалялись из старых спортивных запасов) и китайский розовый зонтик (благополучно переживший один дождливый сезон). На букет цветов он раскошелился только для похода в загс. Ангелина понимала, что ее любитель дорогих сигарет прокуривает в месяц изрядную сумму, да и в баню, попить пивка с приятелями ездит каждую неделю, а это тоже не пустяк. Сама и виновата, как объяснил чудо-психолог. (Ангелина была с Сергеем Константиновичем абсолютно откровенна и абсолютно согласна!) Надо меняться, идти в новую жизнь. Только - тридцать два года, проведенные в напряженной битве за лишнюю копейку, не сотрешь из памяти запросто, легким волевым усилием. Спасибо, что Тинэль выбила из своей подопечной немалое количество дури. Заметно полегчало. Но стать принцессой, извините, это не просто перепрыгнуть ступень-другую на социальной лестнице.
       Знать своих предков до тридцатого колена. Лишиться права на уединение. Руководствоваться в важных делах исключительно государственными интересами. Пусть подданные весело распевают: "Все могут короли! Все могут короли!" У них, у подданных, превратные представления о жизни монархов. Сплошь лукулловы пиры, парча и кружева, охота да невиданный сладкий разврат. Что ж, не без всего перечисленного конечно. Случаются и среди правителей ничтожные бездельники, да глупцы со слабаками. Только стране это крайне дорого обходится. Обязательно. Живет она в ожидании настоящего монарха. Сильного и умного. Таковому, обретя его, многое прощает. Взять хотя бы Аэль. Ли знала, что бабка не была святой. И мятежи подавляла, и на каторгу ссылала. И фаворитов осыпала золотым дождем. Тем не менее ее портреты всегда пользовались спросом. Некоторые набившие руку живописцы, одну только государыню изображали. В профиль и анфас. Стоя при параде, да на боевом коне в доспехах. И ничего, не голодали. Портреты в мастерских не залеживались. Аэль любили. Она смогла остановить мчащихся к пропасти коней. Вечный Город выстоял. Свеи получили крутой укорот. Степь присмирела. Оживилась торговля. Бабушка у Ли была личностью колоритной. Тинэль начинала мягко улыбаться, рассказывая принцессе разные случаи, истории и приключения. В заключение обычно звучало весомое: "Ты очень похожа на бабку! Только выглядишь как помоечная кошка. Ну, ничего. Дело поправимое". Осанку и манеры божественная наставница безжалостно вколотила в девушку. Заново научила дышать, сидеть, ходить. Но мысли, осевшие в глубине души, притаившиеся в темных закоулках воспоминания, что делать с ними? Что?
      
       ***
       В порту на богатую путешественницу косились с острым любопытством. Варвары такой удивительный народ! Все у них не как у людей. Молодая дама в шелковом халате была очень высокой, непростительно высокой для женщины. Каштановые с золотым отливом волосы, заплетены в мужскую (чрезмерно длинную и толстую) косу! Лицо не накрашено! Голос властный, громкий, полный силы. Нарядный веер держит так, что любому кули понятно, в этой ручке боевой нож, или даже меч не просто украшением окажутся. Самурайская дочь? Ну и что, что варварка. Амитофо. (Неисповедимы пути человеческие. Загадочны пересечения судеб.) Ее спутник, смуглый, носатый не выпускающий из рук чернильницу и бумагу, по всему видно - ученый человек. Возможно, варварский чиновник. Ходит с достоинством, говорит вежливо, смотрит ласково - ясное дело, обучен взыскивать налоги в казну. Слуг у них с собой нет... Амитофо. Зато охраны - восемь человек. Что за женщины рожают таких великанов? Ноги как столбы, руки толщиной с человеческое бедро, грудные мышцы выпирают из под рубах - точно каменные плиты. У каждого при себе странный меч, короткий и толстый, в кожаных ножнах. У пятерых на поясе еще пара ножей. У двоих - за спиной луки и набитые стрелами колчаны. Один и вовсе с лютней, али сямисеном (в чехле не больно то разглядишь). Глаза чудовищного синего цвета. Только у чиновника человеческие, темные. Но тоже непривычно большие. У мужчин-воинов короткие светлые бородки. И ни одной косички! Хотя лучники собрали волосы в гладкие хвостики. А музыкант, выбрит налысо, точно странствующий монах. Вещей при себе имеют немного. Не в кожаных коробах, как приличные путешественники. А в небольших деревянных ящиках с коваными ручками. Еще малое количество мешков из грубой серой ткани. Амитофо. Чего только не увидишь в порту! Чужеземцы негромко переговаривались между собой. Охрана глаз не спускала с дамы. Двое воинов несли немаленький с замками, окованный металлом сундучок. Явно с казной. Лихие люди облизывались издали. Приблизиться не решился никто. Походка и манеры воинов не располагали к попыткам кражи или ограбления. Не у каждого пса кость из пасти можно выманить, выхватить, а тем более грубо отнять.
       Вот еще странность. Разве может женщина из порядочной семьи ездить одна? Без служанок? Мужа или отца? Неправильно это, что ни говори. Неприлично. Варвары они и есть варвары. Никаких понятий о сообразности. Все же самый дорогой шелковый халат еще не делает тебя достойным человеком! Кули были недовольны. Чиновники были недовольны. Лихие люди, промышляющие в порту (где купцы там и разбойники) были недовольны вдвойне.
       ***
      
       После злосчастной схватки с пожирателем силы, Ли долго скользила по поверхности своего "Я". Избегая глубины. Это не было прежней ограниченной ущербностью несчастной Ангелины Королевой. Просто сейчас, растрепанная (уход Даниила был таким внезапным и жестоким) она предпочитала быть исключительно человеком. Без всяких магических штучек и манипуляций. Почему? Умудренного жизнью Сергея Константиновича бы расспросить. С ним рядом, вместе, посидеть, разобраться в мотивах, да намерениях. Увы! Психотерапевт на Земле остался, в провинциальном неласковом Заранске. Ли послала ему мысленный привет. И пожелание удачи в делах.
       Корабли в Синто ходили нечасто. Островная империя свято блюла уединение, ни торговцев, ни путешественников особо не привечая. Как правило прибывшим велели немедленно убираться. Истории о гостеприимных дальних странах не про Синто сложены.
       Ли забавлялась с веером. Училась пользоваться дорогой нарядной игрушкой. Неждан углубился в свои таинственные, справа налево - начертанные записки. Склонится над дощечкой, придерживая лист бумаги левой рукой и строчит, строчит. Изредка оторвет туманный взгляд, поднимет, вперит в потолок и шевелит губами. Не иначе - метафорическое выражение обдумывает. Забавный парень. Ли не доводилось раньше иметь дела с поэтами и писателями. Повадки Неждана ее несказанно удивляли. Комментируя какое-нибудь событие, или историю, он имел обыкновение говорить о гармонии и целесообразности, а также - о красоте. Уважая веру Ли (знак, подаренный отцом Филаретом она носила открыто) он не цитировал священные мусульманские книги, и молиться (раз пять в день, не меньше) уходил в уединенное место. Уши как у кошки, навострит, выражение лица задумчиво-сосредоточенное. Вроде о своем размышляет. Брякнет кто из воинов невзначай очередную поговорку, али выражение какое, тут же точно из под палубы выскочит Неждан с бумагой и чернильницей.
       -Соблаговолите повторить, уважаемый. Очень интересное высказывание.
       Воины к нему привыкли быстро. Они были людьми дружинными, толмачей всяких разных навидались. Удивляться странным повадкам Неждана долго не стали. Краснеет как девушка? Молод еще. Говорит как пописанному? Так он толмач, а не конюх. Молится чересчур усердно? Его право. Пусть хоть вовсе лоб отшибет. Кому какое дело? Пишет себе и пишет целыми днями? Ну и правильно. Каждому свое. Они вон с мечами скачут, да кулаками машут. Ясен перец - человек серьезный, старательный. Давеча сам капитан приходил с поклоном. У него оказывается завалялась любопытная бумага, то ли краденная, то ли купленная. Нужная. Ан, никто прочесть не может! Не понять на каком языке. Неждан пергамент в тонких пальцах покрутил, глаза (огромные, точно у теленка) поднимает и говорит.
       -Шифр это, франкский. Перевести?
       Капитан аж подпрыгнул.
       -Сможешь?
       Толмач молча кивает. А капитан прямо слюной исходит, просит умилительным тоном. На вы именовать начинает. Любопытный тип этот капитан. Калач тертый, перцем посыпанный.
       -Не бесплатно, само собой. Какую цену назначите, ту и заплачу.
       Мальчишка начинает по бумаге чиркать, к небесам глаза возводить, шевелить губами - подсчитывать. Вписывает неторопливо строчек пять. Через час, али два. И капитану подает.
       -Держите, сударь.
       Тот начинает читать. Подскакивает, как ужаленный. Рушится обратно. Морда багрянцем наливается. Не сразу в себя приходит. Оклемывается только после трех стаканчиков горючей настойки. Интересуется вежливо.
       -Сколько я должен?
       Толмач улыбается и сообщает.
       -Партию в шахматы. Видел у вас коробочку. А среди спутников моей госпожи любителей нет. Тем более знатоков. Вы как? Играете? Или просто держите на всякий случай?
       Капитан ухмыляется. Видно крайне важные сведения из расшифрованного пергамента получил. Изрекает торжественно.
       -Действительно, держал на случай. Только не всякий, а подходящий. Вроде этого. Они древние, из слоновой кости резаные. В стране Индусской великим мастером. Примите в дар. С бутылкой дорогого вина из моих личных запасов.
       Толмач вежливо от выпивки отказывается. Капитан настаивает. Он еще плохо знает юношу. Даже споить пытается. Дохлый номер. Неждан спиртного вовсе в рот не берет.
       -Мне вера не позволяет. А за шахматы благодарю. Только очень дорог ваш подарок. Жалеть не будете? Нет?
       Ходит капитан теперь слегка озадаченный. На Неждана короткие испытующие взгляды бросает. А парню хоть бы хны.
      
       ***
      
       Принцессе удалось купить лишь две крошечные каюты. Освобождая их изрядно потеснилась команда. Ну не нашлось ни сантиметра незанятого товарами места на борту маленького кораблика, носящего гордое имя - "Летящее облако". Двухмачтовый, быстрый и легкий, выкрашенный поверх ватерлинии в бледно розовый цвет. На носу вместо традиционной европской русалки почему-то красовалась оскаленная морда дракона. Ли захотелось ее погладить. Глупое желание!
       Команда поддерживала просто невероятный порядок. Ни пылинки в самом темном закоулке. Всюду пахло чаем и пряностями. "Облако" пропиталось ароматами восточных товаров. В узкой кормовой надстройке размещался камбуз, дальше боцман и капитан, а в угловых закутках: часть команды (некоторые матросы вынужденно ночевали в трюме) и росские путешественники, замыслившие попасть в Синто. (Имелась у россов поговорка на подобный случай: в тесноте, да не в обиде.) Команда не роптала. Из денег, заплаченных принцессой, капитан посулил матросам щедрую надбавку к жалованью. Что касаемо россов - следующий корабль на далекие острова отправится неизвестно когда. Стоило ли искушать судьбу, дожидаясь более вместительного судна? В подвешенных (в три ряда) гамаках кое-как устроились дружинники. На полу спали самые рослые - близнецы Петр и Павел вместе с музыкантом Скворцом. Вытянуть ноги они не могли. Гнездились с поджатыми лапами. Это изрядно всех доставало. Среди ночи то один, то другой богатырь пристраивался спать сидя, с блаженно прямыми ногами. Потом сползал на спину и все повторялось через какое-то время. В каюте принцессы она сама устроилась за куцей занавеской. Здесь же, на скрипучем дощатом полу, укладывались Неждан и Тарас. А по бокам, опять же в гамаках лучники. Каюта принцессы была капельку больше второй, но назвать ее просторной не смог бы и философ-стоик, привыкший жить в бочке. Что уж говорить про относительно разбалованных росскими вместительными избами и теремами княжеских дружинников? Парни старательно терпели неудобства пути. Но было им несладко. С непривычки все тело ныло. По утрам воины мяли друг другу спины и бока, да обливались на палубе вытянутой из-за борта соленой водичкой. Скулить и жаловаться они были не приучены, обходились гримасами и вздохами. Занятые своими делами моряки косились на богатырского вида молодых мужчин исправно отдающих долг ратным трудам. На носу имелось небольшое местечко, пятачок. С разрешения капитана дружинники оккупировали его днем. Ли и та удивлялась усердию с которым россичи махали кулаками, приседали и прыгали. Больше всех старались близнецы...
       Ли все таки поговорила с Зимой...
       Подруга призадумалась на мгновение и постановила.
       -Забирай с собой. Злоумышлять против меня в мое отсутствие весьма затруднительно. А я буду иметь в виду. Может и вытяну правду в Моске, за какой хвостик. Не пойманы - не воры. Наказывать не за что. Приглядись к ним повнимательнее. Подумай.
       Удружила, называется. Подсунула надежных людей в дальнюю дорогу. Подруга золотая!!! Ли внимательно посмотрела на Петра, разминающего спину брату. Пока на близнецов жалиться - грех. Может статься, ошиблась бабка. И никакие они не соглядатаи боярские. Парни летом летают. Исполнительны. Нравятся остальным. Великое дело в дальней дороге компанейский нрав. Еще хорошо, (вот здесь Зима не поскупилась) что Скворец с ними. Музыка пришлась очень кстати. Для поднятия настроения в рядах. Оказалось (ну это для принцессы была новость, остальные знали давно), что Скворец замечательный кашевар. Помешивая крупу в котелке он мурлыкал себе под нос, уверяя, что так вкуснее выходит. Не врал, затейник. Сянский повар, из команды "Облака" причмокивая пробовал его гречку, нахваливал. Питаться россы решили странным образом, то вместе с командой, то отдельно. Ибо вера их требовала неукоснительного соблюдения постных дней. А европским людям (капитан алиец, боцман франк, моряки сброд разномастный) сие было не по нутру. За камбузом в легком бамбуковом курятнике кудахтали будущие бульоны и наваристые супы. Случайно снесенные яйца попадали прямиком на стол капитана, обожавшего глазунью с луком. Отказываться от скоромной пищи в угоду пассажирам моряки не собирались. С какой стати? Так что два раза в неделю Скворец с мешочком крупы и пакетиком специй отправлялся на камбуз. Постная росская каша веселила команду. Европцы высказывались в том духе, что на подобном питании воины лапы протянут. Россы отшучивались, или отмалчивались. Неждан переводил словесные перепалки. Наконец Тарас в качестве живого аргумента предложил себя. Потягаться на кулаках с курносым крепышом решился только боцман. Авторитет, покрытого шрамами старого хитреца не мог поколебать один случайный проигрыш. Зато в случае победы можно было всласть позубоскалить. Команде не повезло. Положить на выскобленный добела деревянный стол руку Тараса боцман не смог. Ли заметила, что ее курносый защитник незаметно пощадил старого забияку. Вполне достоверно изобразив крайне долгую и достойную возню, почти ничью, короче. Вот еще, философ от армреслинга! Главное - участие?
       По случаю состязания присутствовал капитан. Выставивший на кон приз от своего имени - четверть ведерный бочонок сладкой настойки. Тарас мужественно провозгласил.
       -Угощаю всех!
       Емкость опустошили в несколько минут.
      
       ***
      
       В последнюю неделю плавания "Летящее Облако" угодило в затяжной шторм. С неба извергалось такое количество воды, точно океану ее отчаянно не доставало. И щедрая судьба с чудовищным ковшом в руке взялась исправить досадное недоразумение: долить таз до верху! Стена воды пляшущая на палубе, фонтаны хлещущие за борт из кингстонов... Ли подумала, что сейчас во всем мире не отыскать ничего более мокрого, чем маленький корабль (болтающийся в относительной близости берегов Синто). Дружинники, естественно, предложили команде помощь. Оказалось, что и для сухопутных крыс есть работенка. Ли на битву со стихией не допускали. Глупость какая. Она и не рвалась особенно. Бороться с мокрыми снастями, скользить по брыкающейся палубе, выслушивать забористую ругань усталых и испуганных мужчин - не самое большое удовольствие на свете. В самом деле - перебьются без нее. Принцесса сидела на узкой койке, перебирала пальцами струны. (Скворца смыло за борт в самый первый день...) И уже не винила себя. Отстраненно размышляла о судьбе гибнущего мира, что с того, что никто не знал жуткой правды? Смерть музыканта была лишь слабым аккордом, растаявшей тенью мелодии в грядущем апокалиптическом финале.
       ***
      
       Под косо срезанным низким потолком каюты темнело узкое оконце. Ли мысленно потянулась к нему, выглянула. Картина без сомнения обрадовала бы господина Айвазовского. Ему удавались подобные сюжеты.
       Желтый лунный глаз свысока посматривал, сквозь прорехи в серых пенящихся тучах на крошечный, лишенный парусов кораблик. Когда гигантская волна подбрасывала судно вверх, оно яростно царапало голыми мачтами мохнатое звездное вымя. Для того лишь, чтобы в следующее мгновение перевалиться через вершину многотонной водяной горы, и ухнуть вниз, к самому дну. Эта бесконечно опасная игра, чудовищные качели - могла оборваться в любую минуту. Кораблик был похож на скорлупку грецкого ореха в великанской лапе владыки океана. Пока сердитый старец лишь забавляется, но стоит ему чуть покрепче сжать пальцы...
       Ли зажмурилась. Простенькие деревянные четки на ее запястье ощутимо потеплели. Нырнула внутрь себя. Глубже. Глубже. Еще глубже. Темнота и неясные блики перед мысленным взором, сменились сначала синим небом, позже в нем появилось золотистое пятно, окантованное фиолетовым огнем. Приблизилось, становясь течением реки силы. Ли стремительно окунулась в сердцевину потока, пронизывающего все ее существо. Охваченная всполохами пламени, тающая и растущая одновременно она уже не летела и не падала. В плавно расширяющееся сознание вливались вспышки живого и бесконечного понимания, полного единения с миром, прошлым и будущим. Ли испытывала ни с чем не сравнимую радость обретения Себя. Оказалось, что раствориться в вечности, упасть в Океан одной малой каплей - не страшно. Все грани ее личности, выворачивались и менялись, текли принимая новую форму. Тайна жизни оказалась весьма любопытной. Океан становился ею. Она - океаном. Если смерть лишь возврат обратно - зачем ее бояться?
       Ли не помнила своих имен и воплощений. Забыла, что от ее усердия, от силы ее желаний, помноженных на удачу, зависит судьба целого мира. Она блаженствовала и поток нес ее все дальше. К берегам с которых невозможно вернуться.
       Далекий всполох боли, нестерпимо резкий, короткая алая вспышка на фоне жемчужной завесы спокойствия, отделяющей ее улетающее, танцующее сознание от тела. Еще один толчок, а дальше точно грубая лапа (почудилось даже, что это неукротимая бабка Авдотья) сгребла за шкирку и поволокла к исходной точке. Ли трепыхаясь, и протестуя, скользя уже не самостоятельно, а по силовой линии, натянутой от далекой материальной основы, приближалась к ней. Вот и каюта, лежащее на узкой койке женское тело, косы свесились на пол.
       -Доигралась!
       Рявкнула невидимая и несуществующая сила, встряхивая Ли. Дальнейшее больше всего походило на ментальную оплеуху. Ли рассвирепела и очнулась. Толчком садясь на койке и открывая глаза. В нависающее над ней окно вливалось пупырчатое, губчатое щупальце. Присоски - каждая размером с суповую тарелку, острый запах дыма, паленой плоти.
       -А что горит то?
       Некстати, коротко и стремительно удивилась принцесса. Поднимая руку навстречу чудовищу. Четки на ее запястье зазвенели точно стекло. Они раскалились добела, налились изнутри алым светом, как переспелые ягоды на солнце. Удивительно, что руку не сожгло до кости. Парочка-другая пузырей, да краснота. Сущий пустяк.
       Впрочем, все потом. Самовоспламеняющиеся четки, меняющие структуру (деревянными же были, без обмана) не самая большая проблема из обозначившихся. Наглое щупальце ухватилось за кровать (Ли непроизвольно поджала ноги) и оторвало ее от стены. Принцесса соскользнула на пол, упала на колени, прижимаясь спиной к стене. Лицо изменилось, взгляд поплыл, (расфокусировка, обретение боевого духа там или сосредоточение на точке дань-тянь, обзывайте кто и как хотите) потемнел губы непроизвольно сложились в легкую полуулыбку. С четким, мягко и протяжно прозвучавшим выдохом, Ли перешла на уровень недоступной человеческому существу гармонии. Очертания ее тела чуть размылись, потеряли четкость. Энергия, которой так восхищался погибший рыжий Кот, переливаясь текла уже не внутри границ громадного кокона, она струилась наружу, в никуда, и такие же сверкающие волны вплывали внутрь, из неведомых источников, пронизывая едва ли не всю вселенную. Огромный эллипс, в центре которого находилась девушка, одновременно терял и приобретал, отдавал и получал. Едва заметно пульсируя в такт биения сердца Ли.
       Она увидела корабль со стороны, точно находилась прямо над ним, в кабине вертолета. И весь тот кошмар, который ей сейчас пришлось лицезреть стал отчасти напоминать съемки блокбастера-ужастика. Тварь, тело которой было в глубине прямо под кораблем, оплетала и ломала его дно щупальцами. Сладострастно, как паук парализованную ядом муху, стискивая в объятиях, раскачиваясь, будто убаюкивая. Щупальца бушевали на палубе, сметая в море без разбора моряков, дружинников, оцепеневшего боцмана, так и не выпустившего из угла рта сигнальный свисток. Люди дрыгали ногами, страшно кричали, и исчезали в темной воде. Шторм как-то сразу прекратился, точно по мановению волшебной палочки. Челюсти твари перемалывали еще живую человеческую плоть. Которую щупальца доносили прямо до рта. Монстр, поднявшийся из глубины моря... (Ли подумала, что это, увы, не крир. И взорвать его простым волевым посылом не получится. Придется повозиться. Сам он всплыл пообедать, или его разбудили, велели напасть - осталось загадкой.) Неведомо откуда взявшийся враг, не суетясь, спокойно ел. Девушка в узкой, как пенал каюте была лишь очередным лакомым кусочком. Не больше и не меньше. Щупальце дотянулось, сомкнулось на талии жертвы. И отдернулось, так торопливо, что сокрушило не только оконце, но и часть стены вокруг. Обожженное, обугливающееся, беспомощно извивающееся, оно дергалось в воздухе над палубой. Что ж, за неимением другой стратегии. По крайней мере пока... Почему сие происходило, чем именно было вызвано? (Девушка от себя родной столь мощного воздействия не ожидала. Приятный сюрприз, да и только.) Не до научных изысканий, совсем. Вперед. А там разберемся, если успеем.
       Ли следила сверху за собой. Как поднялась и вышла на сильно накренившуюся палубу. Чудовище под кораблем заволновалось, перестало жадно глотать, вцепилось в киль, обхватывая днище, притягивая к себе. Нос "Облака" поднялся из воды на метр, не меньше. Ли методично и быстро лягнула одно щупальце, дотянулась до другого. Оба раза эффект повторился. Через три шага она повернула за кормовую надстройку. Застав колоритную сцену. Близнец, уже почти утянутый за борт, что есть сил (парень не смотря на возраст был настоящим богатырем) цеплялся за рею. А пока еще свободный от объятий чудовища брат отчаянно тыкал ножом в щупальце, уносящее двойняшку. Он резал, колол, снова резал и колол, с почти нечеловеческой силой и сноровкой. Ли приблизилась, прицелилась и старательно пнула ту часть, которая лежала на краю борта. Щупальце выронило добычу, замельтешило извиваясь от боли. Отброшенный близнец повис в воздухе, по-прежнему держась за рею. Ли отправилась дальше, надеясь, что теперь эта парочка получила шанс уцелеть. Тварь наконец сообразила, что происходит. В десяти метрах от корабля море вспенилось, забурлило и над водой показалась половина огромного шара. Раскрытая пасть, усеянная мелкими зубами, тускло светящиеся овальные пятна вокруг.
       Ли и тварь смотрели друг на друга. Пристально. Голодный мозг кошмарного жителя глубины, (удивительно, как это существо могло подниматься к поверхности, а тем более всплывать, какой перепад давления!) представлял из себя очень просто организованную материю. Хочу есть. Хочу спать. И никаких сантиментов. Чудовище не рычало лишь потому, что не умело. Ему это было не нужно - издавать звуки, устращающие врага. Так что беседа шла мысленно.
       -Уйди. Уйди прочь.
       -Уйти придется тебе.
       -Еда. Много еды.
       -Ты уже сыта.
       -Разве?
       Ли послала образ невероятной, тошнотворной наполненности. Ласковой и теплой тяжести, стремления лечь и отключиться.
       -Разве?
       Теперь вопросительный знак был маленьким. Неуверенным. А может и в самом деле? Того? Погрузиться да и вздремнуть. Ли стояла на палубе, напряженные побелевшие губы дергались, ладонь протянутая в сторону головы монстра плавно поглаживала воздух.
       -Уходи. Ты сыта.
       -Да.
       Наконец согласилась тварь. Забыв совершенно про обожженные щупальца.
       -Уходи. Ты хочешь спать.
       -Да.
       Беззвучно и незаметно исчезла в глубине куполообразная кошмарная голова. Отпущенное врагом "Облако" подскочило на воде. Задрожало на волне, как испуганная лошадь.Ли закрыла глаза, медленно возвращаясь сама к себе. Помассировала кулаками виски. Голова враз точно свинцом налилась. В макушке ухала боль. Шея онемела. Во рту пересохло. Губы растрескались. Пришлось повозиться. Хорошо, что получилось. Могла бы и на закуску пойти, как была - непричесанная, босая.
       -Господа! Судари!
       Прокаркал кто-то снизу, из холодных объятий темной ночной воды.
       -Кто-нибудь. Помогите выбраться, пожалуйста!
       Неестественно вежливым в момент катастрофы мог оставаться только один человек. Ли, забыв про головную боль рванула к борту.
       -Неждан!!! Держись!
       Огляделась. Что ему бросить? Взгляд обшарил поле битвы в которое превратилась чистенькая палуба ухоженного корабля. По всюду щепки, обрывки снастей.
       -Неждан, держись!
       Не самой же сигать за борт?! Елки-палки! Толку то этого? Вплавь до берега добираться? Ли бессмысленно кинулась влево. Растерялась как последняя идиотка. Вправо. Наступила на весло. Подхватила, взвесила, метнула на голос, уповая на удачу. Авось рядом, не по лбу. Еще одно весло улетело вслед.
       -Неждан?
       -Я здесь. Прости меня, госпожа, очень плохо плаваю.
       -Там должны быть весла! Ты не можешь ухватиться за любое?
       -Да. Я...
       Ли свесилась за борт. Заставляя себя сосредоточиться. Выйти за грань человеческих возможностей. Наконец, в странном зыбком серо-красном свете, хорошо хоть так удалось, точно прибор ночного видения (Ангелина иногда смотрела боевики) барахлил - принцесса разглядела мокрую голову в каких-то трех метрах от борта. Тонкие пальцы стискивали весло. Над водой едва виднелась верхняя половина лица. Утонет ведь! Ли рванула пояс, затем второй с нижнего халата, скручивая две шелковые полосы, привязала, как смогла. До воды не достает? Наплевать. Рыбкой сиганула в воду. Неждан, в отличии от большинства утопающих не пытался мертвой хваткой ухватить спасительницу. Он стучал зубами от холода и страха и почти не шевелился. Ли подталкивая толмача, додрейфовала с ним до борта. Потянулась. Как звезда синхронного плавания поднялась над водой почти по пояс. Взялась. Правой рукой она держала Неждана за шиворот. О, блин. Не получалось лезть вдвоем, хоть тресни! А парень пока висел точно груз. Ли отпустила шелковый пояс. Пребольно ущипнула юношу, отвесила оплеуху. Рявкнула.
       -Ну? Очнись! Давай!
       Неждан глупо моргал и не шевелился. Икнул, правда. Это вселяло некую слабую надежду. Ли потрепала его еще немножко, продолжая громко ругаться. Тут сверху спросили.
       -Эй, кто там?
       -Неждан и я. Он осоловел. Мне одной его не вытащить! Помогите.
       Мужская голова пропала. Ли к своему удивлению (ужасаться она уже перестала) расслышала короткий бешеный спор между близнецами.
       -Нет! Туда и дорога ведьме! Нет!
       -Из ума выжил? Пусти?
       Кто из них пытался помочь, а кто мешал, было не понятно.
       -Пусти говорю!
       Звук толчка.
       -Нет! Так и надо. Это к лучшему. Утопнет и хрен с ней.
       Снова шум короткой возни. Тут Ли несколько отвлеклась, Неждан пошел ко дну. Она сграбастала его за длинные волосы, вытягивая голову из воды. Парень фыркая и отплевываясь, вдохнул.
       -Держись же, горе мое! Держись!
       Если бы она могла бросить его здесь на минутку! Всего на минутку! Взлететь по мокрому борту точно кошка по стене. Пустяк для человека ее уровня тренированности. Для человека... Она опять была человеком... Ли даже зашипела от злости. Но ничего предпринять не успела. Сверху, почти ей на макушку, солдатиком шагнул мужчина. Глубоко ушел под воду. Всплыл чуть в стороне. Приблизился двумя мощными гребками. Солидно скомандовал брату, оставшемуся наверху.
       -Сначала вытянешь Неждана и ее, меня последним.
       С палубы долетело заковыристое ругательство. Ли посмотрела в глаза парня, уже подхватившего толмача с другой стороны, помогая ей. Попыталась угадать кто это, не смогла. Петр или Павел звонко крикнул вдругорядь.
       -Ну так как? Братец?
       После короткого молчания показалась голова. Вернее силуэт мужской растрепанной головы.
       -Сейчас. Как вы только мне его подадите, интересно? Осоловевшего вашего?
       -Да уж подадим, как-нибудь!
       Близнец бултыхавшийся в море рядом с Ли, сохранял самое боевое состояние духа. Бесшабашная юность относится к возможности своей смерти весьма пренебрежительно. С палубы долетело гораздо более грязное и долгое выражение и звуки ударов. Переборку он там пинает что ли? Второй близнец натурально бесился. Принцесса поморщилась. И тут голос обрел Неждан. Прокаркал хрипло.
       -Стыдитесь, благородный воин! Здесь дама!
       Внизу не стали смеяться, хотя очень и очень обрадовались. Вверху, вот странность, прекратилась ругань и вымещение зла на корабле (ни в чем не повинном, кстати). Толмач смотрел вполне осмысленно. Проскрипел вопросительно (голос его еще не вполне слушался).
       -Может вас, госпожа, сначала?
       Ли объяснила свой отказ.
       -Мы вдвоем будем тебя подсаживать. Ты же не воин. А мы и без помощи выкарабкаемся. Хватайся за пояса. Лезь вверх, не жужжи.
       Близнец, поддерживающий Неждана с правого бока хохотнул.
       -Давай, толмач, прикинься человеком, поработой ручками.
       Ли подтвердила.
       -Другой дороги нет. Трап, увы, не подан!
       Близнец обратился к принцессе, игнорируя спасаемого.
       -Все. Давай, госпожа. На счет три.
       -Хорошо.
       Снова к Неждану. Подпустив в голос изрядную порцию негодования.
       -Ты уж только расстарайся, толмач. Зря я мокну, что ли?!
       Ли не к месту подумала, что у близнеца очень красивые зубы. Улыбка невероятно очаровательная. Девушка все еще неплохо видела в темноте. По команде, слитным мощным движением, нечаянные спасатели, упираясь ногами в круто уходящий вниз борт, подсадили неумеху. Не мог плавать научиться! Небось времени и желания десять языков изучить нашел. Блин.
       Вышло с первого же раза. Неждан, как хорошая пиявка в упитанное тело, вцепился в скрученные пояса. Перебирая по стене коленками начал подниматься. Сверху с кряхтением, его стали тянуть. Метр, другой, третий. Вот крепкая рука ухватила мокрого толмача за загривок.
       -Тяжелый, гад! У тебя кости золотые, что ли? С виду мосол, мослом.
       Послышался шорох двойного падения на палубу. Ли, обеспокоенно, крикнула.
       -Неждан! Что там у вас?
       -Все в порядке. Выбирайтесь, госпожа!
       Две головы, растрепанная и прилизанная, возникли над бортом. Ли посмотрела вправо, на безымянного близнеца. Тот пошутил. Вот ведь юморист выискался.
       -Вот и представился повод, госпожа, похватать тебя, за разные места! Только не лягайся!
       Ли не сдержала глупый смешок. Пообещала.
       -Буду обязательно. Как раз пяткой по лбу и получишь. Страшно?
       -Видать такова моя участь.
       Крепкие руки парня и в самом деле, подталкивали ее пониже поясницы. Фривольно, ничего не скажешь. А что делать? Ли изогнулась, и шустро выбралась на палубу. С мокрого борта могло соскользнуть чье угодно колено, кроме ее. Точная копия оставшегося внизу защитника, ничуть не виноватясь, стоял на палубе. Другое сейчас занимало мысли взъерошенного блондина (нет, на светловолосых Ли фатально не везло!!!). Перегнувшись через перила парень заорал.
       -Не копайся там!
       Снизу долетело ехидное.
       -Уже взлетаю. Крылья только расправлю.
       Ли присоединилась к близнецу, смотрящему в темную воду. Свесилась рядом. Плечо к плечу с человеком, желавшем ее смерти. (Почему интересно?) Спросила.
       -Не можешь дотянуться? Отвечай же!
       -Чуть-чуть!
       Вмешался Неждан. Уже разматывающий свой пояс.
       -Он у меня вдвое шире вашего, госпожа. Должен выдержать.
       Застывшие мокрые пальцы его не слушались. И принцесса с близнецом ухватились за халат толмача одновременно. В две руки распутали тугой узел, втянули на борт уже послужившие скрученные пояса. Связали. Сбросили вниз. Вновь, сталкиваясь плечами, перегнулись.
       -Ну?
       -Как?
       -Как-как... Тяните, уж. Вопросы они задавать изволят. Вовремя очень.
       Через полминуты, россич наконец оказался на твердой поверхности. На сильно накренившейся палубе. С напускной бодростью, с трудом унимая стук зубов, уж очень замерз, попытался лихо присвистнуть. Пустил петуха. Булькнул. Никого это не рассмешило.
       -Какого хрена вы меня вытаскивали? Благодетели? Все равно тонем.
       Ли осмотрелась и поняла, что он прав. Искренне ответила.
       -Не знаю.
       Пожала плечами. Но до конца разочароваться никто не успел. Раздался мягкий голос толмача.
       -Я очень извиняюсь, но на борту есть шлюпка. Если она уцелела, конечно. Все же, шанс...
       Принцесса скомандовала.
       -Все туда. По дороге посмотрите, может есть еще кто живой...
       Бросилась в противоположном направлении. В свою разгромленную каюту. За письмами отца Филарета. Один из близнецов громогласно спохватился.
       -Сундук, с казной! Пригодится же?
       Второй добавил.
       -Очень! К шее привяжешь, когда надумаешь топиться.
       Ернический диалог прервал короткий выкрик.
       -Господи! Нет Бога кроме Тебя!!! И нет пророков, кроме твоего пророка.
       Это взметнулся Неждан. Всплеснул руками. Пал на колени. Стукнулся лбом о скользкую палубу.
       -Хвала Всевышнему, что образумил! Мои записи! Мои бумаги! Чернила! Шахматы!!!
       Белобрысые братья синхронно вздохнули. Расшифровать это можно было как - на кой фиг мы спасали явного помешанного? Неждан шустро вскочил, едва не выскользнув из халата, лишенного пояса. Смутился, запахнулся, и понесся в каюту, обогнав принцессу. Повторяя как заведенный.
       -Книги!!! Записи!!! Шахматы!
       Последовавшие его примеру, шустро поспешающие вслед близнецы восклицали.
       -Вода! Оружие! Хоть сухарей еще каких... Одеяла... Принцесса, надеюсь, не все весла за борт побросала? Парус бы еще.
       ***
       "И что самое поучительное, а отчасти даже обидное - автор многажды в различных трудах путешественников древнейших времен читал истории, напоминающие приключившееся с ним и достославной госпожой. Но не верил, полагая сии описания глупой выдумкой, наподобие тех изрядно занимательных и неправдоподобных рассказов, кои до нынешней поры ходят по всему подлунному миру о драконах, именовавшихся во многих старых книгах не иначе как Повелители..." Мощный толчок отвлек писателя, склонившегося над драгоценными его сердцу записями, самым возмутительным образом прервав благородное течение мысли. Неждан поморщился, манеры у варваров были самыми примитивными, переспросил вежливо, хоть и с явной неохотой.
       -Что случилось?
       В ответ прозвучало несообразно резкое.
       -Хватит бумагу марать. Твоя очередь грести.
       Петр или Павел? (Неждан их не просто путал, вовсе не мог различать.) Стоял над ним широко расставив ноги. Смотрел весьма нелюбезно. Ах, варвар, варвар... Неждан аккуратно посыпал песком свежую запись, прикрыл крышку чернильницы, закрыл любимое дорожное перо колпачком, убрал принадлежности в кожаный мешочек. Помахал в воздухе бумагой, стряхивая песок с подсушенных строк. Свернул листы в трубку, перевязал тонкой атласной ленточкой... Неждан предпочитал благородный багряный цвет... Второй, несколько более грубый толчок едва не сбросил писателя со скамьи.
       -Пошевеливайся, червяк книжный! Сколько можно копаться?!
       Неждан все понимал. Нервы у дружинника, были крайне напряжены. Как настоящий военный он гораздо лучше никчемного писателя представлял себе грозные опасности и наиболее вероятный исход сомнительного мероприятия - выжить в океане, пребывая на маленькой шлюпке и не имея в команде ни одного моряка. Сиречь, зрелище открытое его внутреннему взору было гораздо более устрашающее, чем мог себе вообразить далекий от ратных подвигов толмач. К тому же, увы, человеком близнец был невоспитанным. И, вероятно, искренне полагал, что поступает правильно. Бережно спрятав свернутые записи, Неждан встал. Поправляя полы халата, с некоторых пор самым неподобающим образом подпоясанного разлохмаченным обрывком веревки. Сказал примирительно.
       -Прости, уважаемый. Я задумался над своей работой.
       Близнец пренебрежительно фыркнул. Но сдержал гнев, обзываться (самое распространенное занятие для вспыльчивых натур) не стал. Сие весьма удивило толмача. Успевшего привыкнуть, что с ним церемонятся только, если принцесса не спит. А она час, или побольше (за рукописью он терял чувство времени) как легла отдохнуть. Близнец уже вооружился веслом, поджидая высокоученого напарника. Неждан, перешагивая через ноги уютно свернувшейся на дне шлюпки девушки, огляделся. Невольно вскрикнул, тут же указывая направление рукой.
       -Там!
       -Что там?
       Вскочили оба близнеца. Один от весла, другой с лавки.
       -Что там?
       -Берег.
       Белобрысые парни прищурившись жадно всматривались в ту часть горизонта, на которую нацелил тонкий палец (изрядно выпачканный чернилами) Неждан. Наконец вскинулись зло.
       -Брешешь!
       Толмач покачал темной головой.
       -Вероятно, мое зрение острее. Там берег. Очень далеко, но я различаю горы.
       Близнецы переглянулись. Недоверие сменилось надеждой. Тот, что стоял ближе к толмачу проворчал одобрительно, даже пошутил.
       -Ладно. Будь по-твоему, степной орел. Гребем туда.
       Второй добавил.
       -Не очень то и отличается от направления, госпожой указанного. Самый чуток левее, возьмем, вот и все.
       Неждан устроился на своем месте, взялся за весло. Его ладони вздулись багровыми полосами после первого же знакомства с работой гребца. Теперь он старательно обматывал кисти рук тряпками, утешая себя, что пророку в его многотрудной судьбе гораздо хуже приходилось, а он не роптал. Ох!
       Близнец греб - загляденье. Крепкие ноги упираются в дно шлюпки, движения слитные, плавные, одно так и вытекает из другого. Дышит размеренно, спокойно. Вот что значит дружинник. Молод, а опытен. Тело привычное к ратным трудам, умное, легко подстроилось под новое дело. Мышцы выпуклые, грудь широкая. Красавец. Красавцы, вернее. Потому, как совершенно одинаковы с виду. Что одного из них описывай, что другого. Пушистые, белобрысые верзилы. Пока принцессы поблизости нет различить кто есть кто - невозможно. А встанет рядом Ли: один сразу насупится, зафыркает недовольно, другой - засияет, как начищенный бронзовый щит.
       Во время нападения морского чудища Неждан пропустил самое главное. Был пойман и утащен за борт, почти успел захлебнуться. Как всплыл назад (хватка щупальца внезапно, непонятно почему ослабла, от верхнего халата намертво прилипшего к присоскам, толмач смог судорожно извиваясь, освободиться) он не помнил. Как звал на помощь - тоже. Память прояснилась с чудесного мгновения - руки принцессы поддерживают его голову на плаву, не давая наглотаться воды. А сверху доносится, нельзя же не испортить столь дивного впечатления (госпожа спасает ему жизнь) мерзкая ругань! Сам факт вступления в битву с монстром принцессы толмач пропустил. По вине отвратительного, похожего на гигантского спрута из страшных книг, чудовища. Близнецы же старательно молчали. И косились на госпожу: один с восторгом и надеждой, другой с испугом и отвращением. Попробуй, в таких условиях, разберись и проясни картину. Что произошло на самом деле?
       Через два часа усердной гребли в направлении, подсказанном зорким толмачом, тот из близнецов, что стоял на носу, завопил истошно.
       -Земля! Прав темноглазый, прав! Земля!!!
       Второй близнец бросил весло. Обнявшись, парни принялись радостно орать на два голоса.
       -Земля!!! Вижу берег!!!
       Неждан вздохнул. Как его обозвали? Темноглазый?
       Пошевелилась и присела, опираясь о скамью, принцесса. Стянула с головы платок, которым прикрывалась от солнца. Толмач видел ее резкий и прекрасный профиль на фоне серой воды. Поправила выскользнувшую из косы прядку. Зябко поежилась. Поднялась таким плавным, текущим движением, исполненным силы и легкости, что Неждан восхищенно покачал головой. Кошка. Она грациознее кошки! Драный халат самым бесстыжим образом обнажал правое плечо и... Толмач не выдержал, отвел глаза. Кто он такой, чтобы бессовестно пользуясь обстоятельствами, в которые они попали, пялиться на госпожу? Нечестивец невоспитанный.
       -Что за шум?
       Промурлыкала принцесса, еще сонным, но сладким и веселым голосом. Уставший, замученный юноша вновь ощутил, как что-то дергается в груди, теплое и трепещущее. Сжимается, растет, опять съеживается. Такие чувства были ему внове. От соприкосновения с неведомым, пугающим и прекрасным одновременно он растерялся. Вновь неприлично пристально уставился на принцессу. Может ли человеческое существо быть таким изящным и сильным, храбрым и нежным?
       -Земля. Показалась земля, госпожа!
       Торжественно объявил один из блондинов. Второй привычно нахмурился. Ли всмотрелась, просияла, подтвердила с радостной уверенностью.
       -Синто. Это Синто. Слава Богу.
       Из бездонной небесной синевы к шлюпке соскользнула белая тень. Прошлась на бреющем полете над головами людей. Расправленные крылья с черными точками на концах, прижатые к брюшку лапки. Резкий грубый крик полоснул по ушам. Чайка была недовольна. Эти люди вовсе не ловили рыбу. Значит, надеяться на легкую пищу не приходилось. Громко ругаясь, птица по крутой дуге ушла в сторону и вверх. Направляясь к берегу.
       -За весла!
       Скомандовала принцесса.
       -А то не успеем добраться к ночи.
       ***
      
       Неждан лежал на берегу. Все четверо были людьми сухопутными, и встреча с землей обрадовала их чрезвычайно. Близнецы присели рядом. Соприкасаясь плечами. Все еще не до конца осознав, что спасены. Пучина не проглотила крошечную шлюпку. Жизнь улыбнулась. Это надо было отметить. Вот шумные близнецы и примолкли. Хотя обыкновенно их языки мололи беспрерывно. Принцесса отошла влево, влезла на валун. Замерла на нем, раскинув руки в стороны. Легкий ветерок едва заметно играл с оборванной полой шелкового халата. Длинная, невероятно толстая коса, свисала вдоль спины. Неждан знал толк в женских достоинствах. На востоке, где он вырос, и каковой искренне полагал родиной, красавицей никогда не назвали бы ту, чьи волосы не соответствуют определенным канонам. Длина - до талии и ниже, лучше ежели до попы достают. Косы должны быть тяжелыми. И, обязательно, блестеть. А на ощупь, распущенными - скользить между пальцев шелком. Цвета они бывали, конечно темного. Чаще глянцево черного. Точно ночь. Ли щеголяла каштановой, с золотым отливом гривой. Свисала ее коса - до коленей. Удивительное зрелище. Редкое и прекрасное. Неждан вздохнул. Близнецы повернулись к нему.
       -Что, толмач? Сильно устал?
       Он промолчал, не ожидая ничего кроме обычной грубой шутки.
       -Замучили мы тебя, книжный человек. Извини уж. Надо было все время грести. А то течением снесет незнамо куда. А мы хоть и двужильные, но не до такой степени, чтоб и не поспать совсем.
       Близнец зевнул. Второй продолжил.
       -Не серчай, вообщем. Не со зла ругались, для общей пользы. Стер лапки то? Ну ниче, потихоньку подживут. Ты молодец, толмач. Не ныл, не жаловался. А ведь мы не знали, выгребем, али нет.
       -Человек он так и проверяется. Кто на что годен. Страшно ж было. А ты не скулил! Уважаем.
       Неждан даже головой встряхнул. Что за наваждение. А близнецы уже встали, подошли к нему. Ближний протянул руку.
       -Давай мириться.
       Белые зубы ярко и влажно блестели в открытой улыбке. Грязные шапка светлых кудрей торчала растрепанными сальными прядями во все стороны. Неждан уяснил для себя, что крепко ошибся в спутниках. Ему стало стыдно.
       -Я не сержусь, нисколько, уважаемый. Ты Петр?
       -Павел.
       Хохотнул близнец. Осторожно взял ладонь, обернутую окровавленной тряпкой. Встряхнул.
       -Не, ты в самом деле, молодец, толмач. Я не ожидал.
       Второй шутливо стал его оттирать.
       -Хватит! Точно красну девку за белу ручку поймал и удерживаешь. Смотреть противно.
       Теперь Неждан понял, что над ним не издеваются. Просто шутят, как привыкли, как умеют. Неловко вступил в диалог.
       -Вовсе не так, уважаемый Петр. Брат твой ко мне не пристает. Это я его руку не отпускаю, да глазки строю. Так у вас говорят?
       Близнецы расплылись в широких улыбках.
       -Ага.
       С камня спрыгнула принцесса. Пошла навстречу смеющейся троице. Знак, подаренный отцом Филаретом, подпрыгивал на груди. Тесьма потемнела от пота. Халат и вовсе имел непотребный вид. Самую стыдную дыру прикрывал платок, наброшенный на плечо. Только крепкие кожаные сандалии с честью вышли из испытания.
       -По какому поводу веселье.
       Первым ответил Павел. Он стоял по левую руку от толмача. А Неждан еще не успел опять запутаться в близнецах.
       -Да вот, прощения просили.
       -И как, Неждан? Согласен принять извинения?
       -Я и не был обижен, госпожа.
       -Вот и славно. Пора устраиваться на ночлег, разногласия в команде ни к чему.
       Она круто обернулась вправо.
       -Петр!
       От неожиданности близнец дернулся.
       -Петр! Ты зря считаешь меня исчадьем ада. Отец Филарет знал о том, что я очень ОСОБЕННАЯ. И тем не менее - подарил мне свой знак.
       Ли бережно поднесла к губам священный символ. Поцеловала. Спрятала на груди под халатом. От движения платок слетел наземь. Неждан сглотнул и отвернулся. Кожа. Нежная кожа почти светилась в прорехе.
       -Петр!
       Близнец дернулся молча, но с выражением протеста на лице. Принцесса (все же она понемногу становилась настоящей принцессой) спросила сухо.
       -Я тебя не убедила?
       Парень мужественно покачал головой. Ли вздохнула.
       -Хорошо. Тогда принеси сюда мой ящик. Возьми денег, сколько тебе может понадобиться и уходи, один, или вместе с братом. Я хочу спать спокойно. И не думать каждый раз - вцепишься ты мне в горло, или нет. Уходи.
       -Ты околдовала Павла. Он не захочет оставить тебя!
       -Петр, как думаешь, могла я не спасать тебя, а просто пробежать мимо?
       Неждан превратился в слух. Упрямый близнец молча ощетинился. Ли подобрала округлую гальку, взвесила на ладони, сжала в руке с ничего не говорящим выражением лица. Так она могла бы стиснуть резиновый мячик. Или, более понятное для россов сравнение - тряпочную игрушку. Без малейшего усилия. Не напрягаясь, легко. На берег с мягким шуршанием посыпалось каменное крошево. Близнецы синхронно охнули. Неждан вскинул брови. Ли встряхнула пустой ладонью. Поправила обрывки халата. Сверкающая татуировка мелькнула в прорехе на плече.
       -Мне нужны рядом верные люди. Поэтому - ты уйдешь. Деньги помогут тебе вернуться обратно.
       Петр взвыл отчаянно.
       -Ты не человек! Кем же еще ты можешь быть? Как не...
       -Господи Боже! Как мне вразумить этого строптивца?
       Прошлась мимо застывшей троицы. Круто свернула. Встала спиной к шлюпке, лицом к юношам. Отчеканивая каждое слово громко произнесла.
       -Сейчас ко мне подойдет тот, кто останется со мной. Кто полезет на вершину Футзи. Кто согласен разделить со мной этот кусок жизни. Если такового не найдется... Отпущу всех. Вернетесь в Россь так скоро, как сможете. Это ваше право. И ваш выбор. Тот кто захочет служить мне - просто подойдет. Вот и все. Это очень легко. Время пошло. Я жду одну минуту.
       Четки на ее запястье светились в подступающей темноте. Горло Неждана перехватило точно судорогой. "Она ангел" - понял он. "Ниспосланный в этот мир Создателем." Толмач шагнул. Первым. Ли улыбнулась ему, ласково, но грустно.
       -Хорошо подумал?
       -Я ведь поехал с тобой в Синто, госпожа. Поеду и в твой Вечный Город. Куда скажешь.
       -Хорошо.
       Ответила принцесса. Но прежде, чем она успела обратиться к близнецам вперед вылетел все тот же Петр.
       -Докажи!
       Заорал он, брызгая слюной.
       -Докажи, что ты не продала душу! Докажи мне!
       -Как?
       Устало выговорила Ли и переспросила.
       -Как? Обрасти белыми крыльями и сделать круг над вашими головами?
       Павел хотел пройти мимо брата. Но Петр схватил его за руку. Продолжая кричать принцессе.
       -Буду с тобой, стану верно служить! Только докажи.
       Ли грустно усмехнулась. Попросила.
       -Уходите оба. Когда вернетесь в Россь. Больше не берите боярских денег. Не предавайте княгиню. Служите верно. Она достойна этого.
       Близнецы ошеломленно отшатнулись. Посмотрели друг на друга. Замерли. Принцесса сказала спокойно.
       -Тащите сюда сундук, открою.
       Павел выдернул руку у брата. Быстро шагнул вперед.
       -Возьми меня с собой, госпожа. Я не предам тебя. Никогда. И прости моего брата.
       Во взгляде принцессы была скорбь.
       -Не хочу, чтобы между вами была война. Вы близнецы. Это очень важно. Разрывать вас, значит поступать скверно. Останься с Петром.
       Павел упрямо повторил.
       -Хочу служить тебе.
       Не оборачиваясь вымолвил.
       -Прости меня, брат. Я должен пойти с госпожой.
       -Должен??? Да почему же???
       В голосе Павла звучала настоящая мука. Точно парня рвали пополам. Он смотрел с отчаянной решимостью. Сделал выбор, и не пытался оправдываться. Скорее хотел объяснить, что подвигло его на разлуку. Теперь уже сам подошел, взял за руку, заглянул в глаза. Петр отпрянул, брат не стал его удерживать. Опустил голову. Вес иного решения может раздавить. Сдерживаемая боль звенела в его словах, не льющихся легким потоком, как обычно. С трудом, через силу вырывающихся, тяжелых точно кандалы, приговоренного к пожизненной каторге.
       -Когда морская тварь волокла тебя за борт... Я очень был и зол, и напуган. Но я, я просто кричал, хоть и не вслух. Я кричал - Господи!!! Пошли мне помощь! Какую угодно! Господи! Ты знаешь, я в храм и не ходил ни разу. Младенцем глупым мать водила, вот и все. Я и молитв не знаю ни одной. А тут... Нахлынуло. И тебя спасли, брат. Я знаю, что должен служить Госпоже. Это был как ответ Бога. Мне. Трудно объяснить. Не могу подобрать слов. Просто знаю. Мое место рядом с госпожой. Вот и все. Прости, брат. Без тебя мне будет очень хреново.
       В тишине было слышно, что Петр заплакал.
      
       ***
      
       "Сердце мое преисполнилось горечи. Ибо мужские слезы подобны кислоте. Они разъедают душу. Как стереть с листа жизни случившееся? Исправить содеянное? Я пребывал в тягостной растерянности. Горе воина было искренним и беспредельным. Он терял не просто брата, а себя самого. И склонял голову к холодным камням. Плечи его сотрясались. Зрелище раздирало мне сердце. Ведь в яму полную злых скорпионов страдания угодил достойный человек. Тот, кому я не мог и не хотел пожелать подобной участи. Я невольно начал молиться. Ибо не видел выхода, кроме смерти. И приготовился к худшему. Но Господь в неизбывной мудрости своей послал озарение моей повелительнице. Госпожа вернула лицо плачущему воину. Подошла. Опустилась рядом с ним на колени. Попросила прощения. За то, что требует невозможного... И слова ее были подобны бесценным жемчужинам. Голос ласкал слух. А поза полна благородной сдержанности. Она сложила руки на коленях и начала свою удивительную повесть. В которой было место для подлого предательства, коварных хитроумных врагов и отважных друзей. Жертвы принесенные во имя спасения Вечного Города были уже безмерны. И госпожа не знала, в праве ли она продолжать путь, политый кровью героев."
       Неждан отложил перо. Покрутил затекшей шеей. Почему именно ему, юному, не сведущему во многом, не умеющему читать людские души, выпало стать слугой Госпожи? Не по заслугам, лишь милостью Божьей, дарованная награда. Быть полезным Ей?
       -Неждан!
       Он вскочил торопливо. Едва не ступил в угасающий костер. Взметнулись искры, захлопали драные полы прежде очень красивого халата. Пошел на голос, призывающей его судьбы. Хотел, чтоб вышло грациозно, увы. Левая нога затекла, прихрамывая он ругался про себя.
       -Звала меня, Госпожа?
       -Да. Хочу спросить.
       Медлила, не решаясь вымолвить в чем дело. Чертила веточкой, один конец которой был обуглен, на плоском камне кривой круг. Смотрела на рисунок пристально. Точно надеясь разглядеть невесть что, но крайне важное. Вздохнув, стерла ладонью. Перепачкав и руку и халат. Обернула к толмачу лицо, неровно, наполовину освещенное отблесками огня.
       -Мне кажется, я бьюсь как рыбка, вытащенная на песок. Я и на шаг не приблизилась к цели. И даже не знаю уже нужна ли мне она? Эта дорога к трону. Я не хочу ничего. Такая тоска... Ты мне веришь, я вижу. Ты готов идти со мной. Но куда? Я не понимаю самого важного. Зачем? Что я изменю, если влезу на трон? Почему я должна была потерять уже стольких людей? Может быть все обман? И я морочу голову тебе, близнецам, себе самой? Добыть меч...
       "Какой меч?" - удивился Неждан. А принцесса продолжала горячо, сумбурно.
       -Навербовать солдат... Хорошо. А дальше? Поливать кровью дорогу? Смысл?
       Неждан понял, что его ни о чем не спрашивают. Принцесса говорила сама с собой. Позвала его, повинуясь безотчетному импульсу. Желанию видеть рядом глаза человека уверенного в ней. Потому что сейчас она тонула в сомнениях. Они как зыбучий песок, глотают и тянут вниз с каждым новым вопросом, рывком, метанием.
       -Неждан!
       -Да, Госпожа.
       -Почему ты пошел со мной?
       Он встал на колени. Поклонился и тихо прочитал свой корявый перевод на росский, стихов великого древнего мудреца.
       -Ты просто есть, и в этом тишина.
       Блаженная и светлая, простая.
       Шум хаоса вокруг преобладает.
       Ему противодействовать должна.
       Молчание на крик. И свет на тьму.
       Меняя в круговерти тысяч лет.
       Мир существует только потому,
       Что ты живешь. Пусть в этом смысла нет...
      
       Ли улыбнулась, попросила неожиданно мягко.
       -Прости. Помешала тебе спать.
       Неждан поднялся, побрел на свое место, полный недоумения. Что такого она расслышала в его нескладном переводе? Какая мысль вернула пусть и грустную улыбку на лицо Госпожи? Близнецы возились во сне, сопели, тесно соприкасаясь спинами. Неждан вновь удивился как невероятно они похожи.
       ***
      
       "Господин Акино, отвечающий перед лицом своего повелителя..."
       -Неждан!
       Он оторвался от записей с неохотой. Поднял голову и невольно вздохнул. Опять. Опять начинается. Близнец не может обойтись без услуг толмача...
       -Иду.
       Испачканные чернилами пальцы (так и есть, неаккуратно взмахнул пером) были не самой большой бедой. Свежая россыпь капель украсила полы бледно голубого халата. Положил перо на подставочку. Отодвинул рукопись. Поднялся с колен. Пробегающая по своим делам служанка поклонилась, мило улыбнулась. Неждан кашлянул, прикрывая лицо рукавом халата. Толмач был уже несколько раз удостоен ночной благосклонности хорошенькой девушки, днем оба крайне смущались. Вернее испытывал неловкость только один Неждан, служанке он, по неведению, приписывал свои чувства. Гостиница, где они жили, отличалась, как все прочие виденные россами и Нежданом дома, невероятной чистотой. Во дворе бесконечно возился старик-садовник. Сейчас занимался кустами у входа. Обрывая сухие листья. Иногда толмачу казалось, что дед вовсе не ложится спать. Его можно было застать во дворе в любой момент. Всегда хлопочущего, занятого. То с граблями наперевес - выравнивает и без этого безупречный рисунок гравия на дорожках и под деревьями, то моет (особыми щетками) камни, ведущие к уютному чайному домику, прячущемуся в глубине сада, неподалеку от крошечного искусственного пруда. Неждан улыбнулся старику. Он уважал профессионалов. Особенно таких трудолюбивых. Собственная усидчивость и стремление совершенствоваться были им переоценены (понижены на порядок) в свете новых, полученных в Синто впечатлений. "Расти мне еще и расти..." Подумал он обуваясь. На крыльце стоял близнец. Неждан осведомился сдержанно.
       -Чем могу быть полезен?
       Кстати, манеры и любезность, которые постоянно демонстрировали местные жители, также были предметом его восхищения. Близнеца подобные рассуждения нисколько не колыхали.
       -Пошли, переводить будешь.
       Вот ведь грубиян, даже не сказал - "пожалуйста". Казалось бы, это так просто: завернуть просьбу, а тем более требование в несколько вежливых слов. Дождешься от близнецов, как же. Неудивительно, что жители этой маленькой рыбацкой деревушки, за глаза именуют светловолосых братьев громогласными варварами. Неждан спустился с крыльца. Петр объяснял, размахивая руками, что собрался пройтись вдоль берега. Всего-то.
       -Узкоглазые не пускают. Прямо под ноги лечь норовят, за штаны хватают! Что за бред?
       Навстречу торопливо и легко шел местный староста. Неждан остановился поджидая его. Обычно улыбчивый Ватаки выглядел обеспокоенным. Придерживая руки вдоль бедер, точно приклеенные, он быстро поклонился обоим чужеземцам. Неждан старательно копируя движение старосты, ответил. Тут же Ватаки засыпал его скороговоркой. Толмач прикусил губу, вслушиваясь. Задал несколько уточняющих вопросов. Наконец, тоже нахмурился, повернулся к Петру. Тот проворчал с недовольной миной..
       -Ну, чего он лепечет?
       -Староста Ватаки объяснил мне, что вчера было получена новая инструкция от господина Акино, которому принадлежит деревня. Он повелевает нам никуда не отлучаться, ожидать его прибытия. Староста просит извинить его, но нарушить приказ он не может ни в коем случае. Абсолютно ни в коем случае! Понимаешь?
       Петр сплюнул под ноги. Скривился с недовольным видом.
       -С какой стати я должен повиноваться их господину?
       Неждан сдержал первый порыв ответить грубостью. Близнецы были неплохими воинами. Но очень молодыми, вспыльчивыми. Чтобы держать в узде горячих жеребцов требуется рука властная, сильная. Книжника Петр воспринимает равным себе, не более. И он, ученый червяк, может лишь уговаривать. Как же ему надоела эта роль! А особенно этот неотесанный болван! Мышцами кичиться любой дурак сумеет... Переведя дыхание толмач заговорил почти ласково.
       -Петр, пойми. Жители не виноваты. Но если ты уйдешь из деревни господин Акино сочтет, что его приказы нарушаются. Мне рассказывали, что наказанием может быть только смерть. Ты хочешь обречь старосту на гибель из-за прихоти? А может быть и не только старосту. Их обезглавят, пойми.
       Петр зарылся пятерней в затылок. Этот жест у него означал крайнее мысленное напряжение.
       -Да ты че?!
       -Таковы их обычаи. Полное повиновение.
       -И Госпожи нет...
       Сказал Петр почти тоскливо. Неждан внутренне просиял. Но ни чем не выдал, что обратил внимание на слова близнеца. Тот обычно сокрушался лишь о том, что Ли взяла с собой одного Павла. Неждан продолжал уговаривать.
       -Дождемся господина Акино и нашу госпожу.
       -Ладно.
       Петр взмахнул рукой, не прощаясь отвернулся, пошел в гору. Огромный, широкоплечий буйвол! Ужасные манеры. Ужасные. Ватаки и Неждан молча проводили взглядом удаляющуюся фигуру росса. Деревенька лепилась на крутом холме, возле моря. Воин шел быстро. Даже по спине его, по резким взмахам руки, была заметна злость. Слава Богу все обошлось! Неждан вытер вспотевший лоб. Честное слово, сидеть на бочке с зажженным фитилем, намного спокойнее, чем удерживать Петра от глупостей. Вздохнул, вернул на лицо вежливую улыбку, обратился к терпеливо дожидающемуся ответа старосте.
       -Уважаемый Ватаки, я приношу вам извинения за поведение моего друга. Он очень обеспокоен долгим отсутствием нашей госпожи. Мы не имеем никаких известий уже три недели. Я извиняюсь, что мы нарушили гармонию деревни.
       Ватаки склонился в поклоне, сообщил, что принимает извинения, но гармония деревни, право же, совсем не пострадала. При чем доводы его удивили Неждана. Староста пояснял свое заявление доверительно усмехаясь.
       -Вы почти совсем цивилизованные люди. Доставляете не так много беспокойства. При чем всегда это господин Петр. Лично вы, Неждан-сан демонстрируете очень, очень хорошие манеры. Я понимаю, в вашей стране другие обычаи. Вы привыкли жить иначе. В прошлом году с господином Акино приезжали трое чужеземцев. Купцы...
       Последнее слово Ватаки почти выплюнул. Неждан знал, что в Синто купцов презирают. Даже самый бедный крестьянин считает себя гораздо более высшим существом.
       -Франки. Ужасные, ужасные люди. Они...
       Ватаки понизил голос. Неждан невольно подошел ближе и наклонился. Староста был значительно ниже ростом, для того, чтобы прошептать толмачу на ухо сведения о крамольном поведении франских купцов, ему пришлось встать на цыпочки и вытянуть шею.
       -Они не мылись!!! Совсем!
       Неждан вытаращил глаза.
       -Они пахли так плохо, что люди в деревне падали в обморок с непривычки... Служанки отказывались подавать еду. А разделить с ними постель... Не согласилась ни одна женщина. Господин Акино купил им гейшу... Бедняжка не смогла ослушаться. Исполнила свой долг. Ублажила этих мерзких, вонючек и... Совершила сеппуку.
       -Ох!
       Посетовал Неждан.
       -Она была очень красивой, умной и хорошо подготовленной. Все считали, что она достойна более высокого ранга. Ждали счастливых перемен в ее судьбе. Но после такого позора, что еще ей оставалось? Мы все ее очень жалели. Перед смертью она написала стихотворение.
       Ватаки потупился.
       -Вам интересно?
       Неждан пробормотал.
       -Да, да, конечно. Если вы не забыли.
       Староста прочитал с выражением.
      
       -Что может быть прекрасней облаков?
       Плывущих вдаль в блаженной синеве?
       Им сверху не видна моя печаль.
       Как грустно...
      
       Неждан невольно и шумно вздохнул, повторив точно эхо.
       -Как грустно.
       После надлежащей паузы. Староста вернулся к началу повествования.
       -Вы принимаете горячие ванны, меняете одежду. И пахнете, как цивилизованные люди! Это очень приятно. После той, прошлогодней истории, мы очень рады вашему обществу, досточтимый Неждан-сан. К тому же, вы можете говорить на нашем языке!
       Толмач поклонился, поблагодарил. Продекламировал неожиданно даже для самого себя, только что рожденное стихотворение: первое, что он придумал на языке Синто.
      
       -Тоскливо бабочке, чьи крылья ветер смял;
       И дереву, надломленному бурей.
       Цветок, попавший под сандалию купца...
       Раздавлен.
      
       Староста прикрыл рукой рот. Покачал головой. С оторопелым видом.
       -Вы пишете стихи?!
       -Немного.
       Скромно потупился толмач. А староста так и лучился восторженным удивлением.
       -Они прекрасны, эти строки. С вашего позволения я хочу их запомнить. Не прочтете ли еще раз? Очень прошу.
       Расстались толмач и староста крайне довольные друг другом. В тишине своего домика, торопливо внося в путевые заметки печальную историю о гейше, Неждан думал о том, как жесток может быть этот мир. Ватаки, в свою очередь, пил саке (совсем немножко, чтобы отдохнуть от утренних волнений) с вдовой младшего брата, читал ей удивительные стихи, сочиненные образованным чужеземцем и размышял вслух.
       -Как прекрасен может быть этот мир! Даже сердце варвара раскрывается навстречу истинной поэзии.
       Вдова молча кивала.
       ***
      
       Выкрашенная в ярко красный цвет галера господина Акино подошла к деревне, когда солнечный диск уже коснулся воды. Жители выстроились на прибрежном песке, возле перевернутых лодок. Пришли даже древние старухи и женщины с грудными детьми. Староста суетился, бегал, отдавал последние распоряжения. Петр и Неждан стояли чуть поодаль, неприлично возвышаясь надо всеми. Точно жираф и слон рядом со стадом робких антилоп. Худой толмач старательно вытягивал тонкую шею, искал взглядом на палубе знакомый силуэт госпожи. Его монументальный спутник, вертел головой по сторонам. Он уже знал, что ни по чем не разглядит брата, или принцессу раньше зоркого книжника. Вот и предоставил Неждану должность впередсмотрящего. А сам сосредоточился на моменте. Интересно откуда взялся десяток воинов, вооруженных мечами? Еще в полдень их не было в деревне. Странные же обычаи у местных жителей. Нижестоящие беспрерывно кланяются. Старосте, воинам, любому начальству. При этом вовсе не чувствуют себя униженными. Каждый шаг превращен в ритуал. Предписано почти все. Как вставать, сидеть, молчать, отвечать и спрашивать. Не дай Бог влезть поперек. Сразу переполох. Несется староста. Извиняется. Бьет поклоны, а узкие глаза мечут молнии. И читается в них отчетливое - что б ты провалился, варвар неотесанный. Ну невозможно так жить. Одно хорошо - порядок образцовый. Чистота прямо сказочная. Жаль языка не знает, по душам ни с кем не поболтать. Неждан не в счет. Все время строчит и строчит. Изводит чернила ведрами. И чай беспрерывно хлещет. Горький, жасминовый. И кланяется не хуже здешних уроженцев. Тоже, блин, выискался мастер церемоний. "Синто великая страна. Просто ты, Петр, не проникся..." То ли издевается, то ли всерьез. Его, чертяку, бумагомарателя разве разберешь? "В ритуалах есть суть. Особенная. Непонятная тебе." Может и правда? Решил вникнуть. Посетил (по приглашению старосты) неделю назад чайную церемонию. Сподобился, называется. Угостили густой бурдой невнятного цвета. Ни тебе сушки, рогалика, или хоть щедрой горсти сухариков. На мед Петр уже не надеялся. Не видел, чтобы его здесь ели. Все сидят на пятках, чурбаны-чурбанами. Нет чтобы, хоть спели... Или саке тяпнули по маленькой. Все так чинно, вежливо, сдержанно. И длится эта тягомотина добрых три часа. Хорошо еще, что он воин, приучен ждать. В чем там особый смысл и скрытая красота не понял, конечно. Высидел и ладно. Неждану жалиться не стал. Сказал с толикой ехидства.
       -Очень замечательно провел время. Спасибо за совет.
       А тот обрадовался, как пчела севшая на хлеб, намазанный вареньем, заулыбался.
       -Видишь, - говорит - все очень просто. Я рад, что тебе понравилось.
       Ой, дурень книжный. Голова набитая разными чужими умностями. Беда с ним. Зарежут идиота доверчивого, он и не заметит. Его же приятель староста и удружит, чиркнет ножиком. Петра поклонами и улыбочками не одурачить. Староста? Крестьянин потомственный? Держи карман шире. Ноги он ставит мягко, дышит медленно, размеренно. Смотрит зорко. В смуглую лапку - ихний (в Синто оружие не такое, как у россов) серой стали меч так и просится. Но о своих наблюдениях Петр молчок. Зачем? Не его это дело в конце концов. Помяни черта и он тут, как тут. Ватаки прошелестел светлым кимоно мимо. За ним трое помощников. Он им короткие приказы отдает. Зыркнул глазками цепкими, озабочен очень, господин знать крутоват, да и понесся дальше. Галера уже близко. Неждан пошевелился, наконец. Вымолвил.
       -Вижу обоих. Вон там!
       Петр прищурился старательно и узрел тоже.
       -Ага!
       Вскинул голову. Хотелось заорать от радости. Но в здешней торжественной тишине это было бы глупо. Тьфу! Сдержался. Прошептал товарищу. (Хоть он и книжник, а толковый малый. Не слизняк. Храбр. Терпелив. Стоящий спутник, одно слово. Хлипкий только. Пальцем можно шею перешибить.)
       -Слава Богу. Дождались!
       Скосив глаза увидел, как Неждан, ох чувствительная душа, тонкая!!! Смахивает со щеки слезинку. Ладно. Дело житейское. Праздник, как никак. Вернулись путешественники. Слава тебе Господи!
      
       ***
      
       "Госпожа была довольна поездкой. Семья для которой у нее было поручение оказалась очень влиятельной. Выяснилось также, что Синто немного торгует с Порту, еще реже с франками, при чем стороны общаются между собой на древней ромской речи! Вот он - язык науки, искусства и, как выяснилось - денежных сделок. А переводчика для принцессы нашли среди священников..."
       -Умен, как шелудивая крыса. Как зовут его? Отец Михаил.
       Рассказывал Павел.
       -Пытался, вот ведь пакостник, сначала хитрить. Не все переводит. Неправильно получается. Но госпожу не проведешь. Она догадалась. Я, признаюсь, струхнул. А она встает и на плохом синто говорит, что перевод не точен... Что толмач лжет. Главный узкоглазый рассвирепел. Настращал церковника, дальше легче пошло. Столковались с этим толстым жестоким чертом, да, я об Акино.
       (Неждан, свалился сразу же по прибытии в деревню в жестокой горячке. Три дня бредил. Только потом стал оклемываться понемногу. Из-за телесной слабости, накатившей не вовремя, был оставлен для излечения. Пришлось принцессе ехать без него. Господин Акино и помыслить не мог о том, чтобы менять свои планы из-за болезни переводчика.) Неждан мимолетно обрадовался, что успел на корабле впихнуть в памятливую госпожу (вот у кого способности!) несколько сотен самых простых слов. Пригодилось таки! Петр сидел возле брата, близнецы соприкасались бедрами, слушал приоткрыв рот.
       -Наездились мы по стране. Всякого насмотрелись.
       -А Футзи? Пожалуйста, расскажите о ней.
       Встрял любопытный Неждан.
       -Гора и есть гора. Чего госпоже приспичило, не возьму в толк. Влезли, как же... Прынцесса наша изволила на вершине несколько часов простоять в размышлениях. В каких? Мне ничего не доложила. Устал я подниматься, высокая зараза эта их Футзи. Чего она всем сдалась? Зачем на нее столько народу взбирается, не понимаю.
       Отмахнулся Павел. Продолжил, уже для одного брата (Неждан занялся своими записками) любопытное повествование.
       -А женщины...
       Слегка потупился.
       -Они, конечно, продажные, ну вроде того... Ой, не кривись, Петя. С нашими гулящими девками не сравнишь. Гейши называются. Одна из них. В душу запала зараза. Пахнет сладко. До сих пор мерещится. Футзико зовут. Дорогая, конечно... Все, что госпожа дала просадил...
       Павел закатил глаза.
       -Не могу тебе объяснить словами. Нет слов. Ну, как дева из сказок. Веришь?
       Петр шумно сглотнул слюну. Брат безжалостно продолжал.
       -Кожа шелковая. Ни пятнышка, ни прыщика. Ножки крошечные, ручки, как у ребенка. Щебечет чего-то, смеется, пантомимы разные изображает. А за дело примется... Так думал - каждый раз, что сейчас помру от счастья. От радости невозможной. Господи, и как я теперь буду? Дальше? Без гейш этих? Без милой Футзико, особенно? А?
       Озадачился он похоже всерьез. Даже брови сдвинул. Неждан поднял голову от записи. Хотел пошутить, но вовремя сдержался. Инстинкт самосохранения сработал, не иначе. Захлопнул рот, чуть язык не прикусил.
       -А вы тут как жили?
       Петр молча махнул рукой. Неждан сделал вид, что погружен в свои записи и не слышит ничегошеньки.
       Ну абсолютно. Вообще.
       ***
      
       "Госпожа не перемолвилась со мной и тремя фразами. Кивнула, поздоровалась. Вот и все. Она сошла на берег не одна. Господин Акино, прибытие которого наделало в деревне столько шуму, со свитой из десяти человек, да еще в сопровождении сотни воинов. Священник из Порту, по имени отец Михаил..."
       -Неждан!
       Он отложил в сторону перо. Как же Ватаки говорит в таких случаях? Ах, да - карма! Карма, просто карма иметь под боком близнецов. Ни тебе тишины, ни должной сосредоточенности. Чума на них. Безмерно надоели.
       -Да?
       Раздвинув бумажные перегородки в комнату ввалились оба молодых медведя. Высокие, мощные, веселые, как всегда лохматые. Неждан знал, что это вызывает недоумение у жителей. Здешние воины носили гладкие прически, укладывая на голове туго заплетенную косичку. Слава Богу, парни любят мыться. Одной проблемой меньше.
       -Я слушаю.
       -Неждан!
       Он наконец то научился их различать. Хотя и абсолютно интуитивно. Внутренним чутьем исключительно пользуясь. Просто взглянет и знает, кто есть кто. Логическому анализу это приобретенное чудесное явление не поддавалось. Неждан решил не мучиться сомнениями, а извлекать из странной способности выгоду. Кашлянул, расправил спину. Ответил с видимым удовольствием.
       -Что привело вас ко мне так поздно, Павел?
       Близнец подтолкнул брата локтем.
       -Слова в простоте не скажет. Как ты с ним тут выдержал столько времени? Не понимаю!
       Неждан задохнулся от возмущения. Хотел разразиться гневной тирадой. Но увидел, что Петр ему коротко подмигнул. Промолчал. В самом деле обижаться на грубиянов не резонно. Павел же продолжил.
       -Мы только что узнали главную новость. Уезжаем! Уезжаем! С купцами из Порту. Их корабль отходит через месяц. Так что... Пора по гейшам.
       -По каким гейшам?
       Слабо пропищал Неждан.
       -Из города прикатили. По случаю приезда господина Акино. Все второго класса. Но есть одна первого. Она, само собой, не про нашу честь. Ну и не страшно. Посидим, послушаем, как она мурлычет и пищит. Они ж по-нашему не поют. Визжат, да и только. Но чудно выходит. Мне даже нравиться стало.
       Неждан зажмурился и покачал головой.
       -Ни за что.
       -Так и помрешь над книжками своими. Главных жизненных наук не освоив!
       Это уже Павел вступил в беседу.
       -Понял?
       Неждан стоял насмерть. Так медведи его подхватили под локти, оторвали от футона, и повлекли в гнездо разврата силой.
       ***
      
       "Я все время вспоминал историю, поведанную старостой Ватаки. Глядя на юные лица, раскрашенные замысловатым образом, так что девушки больше напоминали оживших кукол, я думал об их нелегкой участи. И мне хотелось плакать..."
       "Сямисен, так называется аналог европской лютни, в ее маленьких ручках стонал и смеялся..."
       "Чай был очень хорош..."
       "Какая жалость, что столь совершенные существа принуждены торговать собой..."
       "Забавный факт, об этом я узнал сегодня, (девушки поведали) что над веселым кварталом в Ки-ото, есть надпись - "Страсти не надо сдерживать. Их надо удовлетворять." Думаю в этом изречении содержится глубокий философский смысл..."
       "Я счастлив..."
       ***
      
       Отец Михаил, с большим ехидством, сообщил Ли, где провела ночь ее маленькая свита.
       -Говорят, шлюхи остались очень довольны. Ваши воины и переводчик были щедры.
       -Это их право, тратить жалованье. Сообразуясь со своими прихотями. Не так ли?
       Улыбнулась принцесса. Добавила лукаво.
       -Кроме того, гейши не шлюхи.
       -Они занимаются развратом за деньги!
       Ли догадалась, что в этом споре истине родиться не суждено. И промолчала. Господин Акино увы, задерживался. Неизвестно сколько его придется ждать. А компания церковника могла оказаться не самой скверной. Главное, что бы он не проповедовал и не клеймил пороки. Оставалось мягко сменить тему.
       -Кстати. Как сказать это на языке Синто, святой отец?
       -Что?
       -Гейши занимаются развратом за деньги. Как это будет звучать?
       Отец Михаил нахмурился. Заговорил странно искривляя губы. Чужой язык давался ему с видимым трудом. Ли, пользуясь несложными методиками, которым ее научила Тинэль, впитывала новое знание легко, почти с удовольствием. Она была великолепным слушателем. Время, проведенное за импровизированными уроками языка не пропадало даром. Поблагодарила она почти без акцента.
       -Аригато годзиемасито.
       -Не стоит. Заниматься с вами - очень приятно. У вас исключительные способности.
       Ли было немного жаль, что они почти враги. Вечный Город, пребывающий в нынешнем незавидном положении, для Порту гораздо удобнее, чем сильный. За несколько последних лет слабость соседа предоставила изрядное количество новых возможностей. Намерение Ли вернуть себе трон. (А отец Михаил переводил ее беседы с сановниками Синто, дураком не был, два и два сложил.) Стремление Ли разрушить сложившийся статус кво не могло не беспокоить священника. Политика развела их по разные стороны. Конечно, отец Михаил не преминет сообщить руководству в специальной секретной депеше о визите ромской принцессы (самозванка она или нет, это пусть другие разбираются) на острова, которые Порту уже привыкла считать исключительно своей зоной торговли.
       А покидать страну Восходящего Солнца, как ни крути, придется на купеческом корабле, принадлежащем родине отца Михаила. Ли вспомнила знакомство с господином Акино. Его неверие.
      
       ***
      
       -Нет. Хоть я и чужестранка, но не денежные дела привели меня в Синто. Я воин, не торговец.
       Общее веселье. Почему, кстати? Внимательные глаза толстяка в коричневом кимоно. Ли отвесила ритуальный поклон. Повторила уже сама, без переводчика, почти не коверкая слова.
       -Воин. Не купец, понимаете?
       Позже она узнает, что варвары, чтущие прибыль - существа презираемые. Позже она поймет, что настоящий мужчина в Синто редко берет деньги в руки. А тогда она могла лишь выпрямиться и попросить с вежливой улыбкой. Дожидаясь пока священник переведет.
       -Мои слова очень легко проверить. Прошу вас, господин Акино. Выбрать достойного воина из числа ваших вассалов. Истина только в звоне мечей, в серебряное песне клинков.
       -Что?
       -Это строчка из стихотворения, господин Акино. Сын умершего воина просил меня привезти в вашу страну весть о том, что он сполна исполнил долг.
       Снова с трудом произнесло всего одно слово на чужом языке.
       -Гири.
       Последовала пауза.
       -Гири, понимаете?
       -Из какой семьи был тот человек?
       -Нох Миновара. У меня с собой письма от его сына.
       -Хорошо, чужеземка, чье имя невозможно произнести. Мой младший сын к твоим услугам. Бунтаро!
       Юноша прелестный как лепестки цветущей сакуры отвесил отцу короткий поклон, сошел с помоста вниз. В его походке читались бесконечные часы тренировок. В его взгляде были видны долгие занятия с хорошим учителем.
       -Могу я почтительно попросить себе меч? Мое оружие погибло вместе с кораблем.
       Снова повелительный кивок господина Акино. Один из его пожилых спутников вытащил из-за пояса меч с короткой прямой, обмотанной узкими полосками кожи рукояткой. Ли вежливо поблагодарила. Бережно приняла оружие. Взвесила в руке. Несколько раз медленно очертила в воздухе дугу, круг, восьмерку. Эта серебристая полоска стали была чужой, равнодушной, непривычно короткой и очень настоящей. Сразу стало ясно, что вкус крови оружию прекрасно знаком. Ли наклонила голову, приветствуя юношу. Со стороны они выглядели ровесниками. Очень миловидный противник пошел навстречу упруго ставя узкие стопы. Ли подмигнула ему. Она не собиралась поить песок алой молодой кровью сына господина Акино. Выпад, один, другой. Мечи пели о великих битвах, о смысле существования, о карме и долге. Мальчику противник был явно не по зубам. Все осознали это уже через мгновение. Но воины двигались с таким изяществом и красотой, что поединок продолжался еще несколько минут. Мальчик начал злиться. Он тоже понял, что им играют, могут убить в любую секунду. Юное личико исказила гримаса ярости. Господин Акино, наконец остановил бессмысленную пляску, демонстрирующую тотальное превосходство одной стороны.
       -Хватит!
       Юноша подчинился неохотно. Кровь его кипела от бешенства. Было невыразимо обидно оказаться слабее варварки. Перед лицом отца и его советников. Стыд какой! Ли поняла, что приобрела врага. Жаль. Мальчик был приятным. Что ж, такова жизнь. Нравится всем без исключения невозможно. А господин Акино, напротив - проникся. Помог осуществить ее миссию. Ли не погружалась в подводные течения сложных взаимоотношений двух могущественных кланов. Почему они враждуют столько лет, почему сейчас временно заключили хрупкое перемирие. Она просто передала письма отца Филарета. Ответила на вопросы. Вот и все... Некстати нахлынувшее воспоминание о знакомстве с господином Акино было прервано бурчанием стоящего рядом с девушкой священника. Ли переспросила.
       -Вы что-то сказали отец Михаил?
       -Я пошутил, что ваше имя, как и мое содержит звук "Л". И это делает его совершенно непроизносимым. Для многих жителей этой страны.
       -Значит между нами есть общее.
       Ли адресовала священнику улыбку, полную лукавых огоньков. Он не принял игры.
       -В ваших жилах кровь владык. Вы похожи на драгоценность, но...
       -Но вам хочется, чтобы я никогда не заняла трон? Вам жаль, что я не просто дворянка из Вечного Города? Верно?
       Отец Михаил вздохнул. Не ответил. А зачем? И так все понятно. Ли продолжала легко, без смутных интонаций неуверенности или огорчения.
       -Мне тоже жаль. Вы мне симпатичны. Не глупы. Люблю умных людей. Вы искренне верите в Бога. На самом деле. Я это чувствую. Вы молитесь от всей души. Истово. И ваша душа раскрывается навстречу ЕГО взгляду. Свет есть в вашем сердце. Вы особенный человек, отец Михаил.
       Потупила глаза. Отвернулась, на секунду, поправить пояс, подглядывая сквозь ресницы. Как отреагировал на правду? Принял за лесть. Губы священника шевелились. Но слова остались непроизнесенными. Прежде всего он был слугой Церкви. А эта девушка угрожала, пусть не сейчас, а в будущем (сколько в ней силы, так похожа на бабку) могуществу его страны.
       -Жаль, что мы не можем стать друзьями.
       -Ли...
       -?
       -Не могу пожелать вам удачи. Простите.
       Седзи раздвинулись пропуская красивого младшего сына и еще трех воинов. Следом появился и хозяин этих мест, собственной персоной.
       -Господин Акино, добрый день!
       Ли и священник отвели глаза друг от друга, синхронно согнулись в ритуально движении. Поклон девушки был в два раза более глубоким и плавным.
       ***
      
       "Жители этой странной земли умеют ценить жизнь и не боятся смерти. Я разговаривал с воинами и священниками, слугами и крестьянами. Они считают долг, служение господину - самым главным в своем существовании. Я так и не понял до конца смысл слова - гири..."
       "Их лучники божественны. Не в человеческих силах подобная меткость..."
       "Скорость с какой они выхватывают мечи превосходит мое понимание. Взгляд не способен уследить за движением. Только что воин стоял с пустыми руками, миг и он уже разит врага. Говорят, что воины тренируются всю жизнь с самого детства..."
       "В чайной церемонии все глубоко продумано. И отшлифовано веками. Приглашенные равны. Даже если простой крестьянин окажется сидящим напротив владык... Особая дорожка ведет к домику, который выстроен специально для проведения тя-но-ю. Вход очень низкий, чтобы человек согнулся в поклоне, отринул гордыню, настраиваясь подобающим образом... Беседа может вестись лишь на строго определенные темы: искусство, поэзия, красота природы... Чай совсем не тот, привычный европцам напиток. Странного вида зеленая пудра, которую заваривают особым образом... "
       "Их стихи трудны для восприятия. Но полны невыразимой прелести..."
       -Неждан!
       Господи, Боже! Это уже традиция... Стоит только по-настоящему сосредоточиться! И немедленно раздается чрезмерно громкий голос одного из близнецов. Сущее наказание. Грехи мои тяжкие! Рука дрогнула. Безобразная черная клякса расплылась по листу драгоценной шелковой бумаги. Карма... Просто карма. Моя и близнецов. Сколь далек я от совершенства. Нет во мне внутренней гармонии. С тяжелый вздохом Неждан приподнял за уголок испорченный прямоугольник безумно дорогой бумаги. Наблюдая как причудливо растекается тушь. Что же ему напоминает пятно? Профиль чудовища, не иначе. Длинная зубастая морда, а сразу за ней? Горб? Или сложенные крылья?
       -Привет!
       Два крепких силуэта загородили свет. Неждан проворковал любезно.
       -Добрый день. Я весь внимание. Чем могу быть полезен?
       Парни заржали с непотребной веселостью. Чем она вызвана, интересно?! Неждан сдвинул брови. Но парни захохотали громче. Наконец один из них произнес, обращаясь к брату.
       -Вот что думаю. Петр, скажи, пошлет он нас? По-росски, с матерком, али нет? Хоть когда-нибудь. А? Или так и будет из себя умника строить?
       -Не дождемся. Он вежливый. Не то, что мы с тобой.
       -Ладно, не злись, толмач. Тебя госпожа ищет.
      
       ***
       Сегодня переводил Неждан. Хоть он и говорил в два раза медленнее христианского священника. Господин Акино решил воспользоваться услугами человека абсолютно преданного принцессе...
       -Не советую вам отправляться без свиты.
       Ли пристально уставилась в глаза толстяка. Господин Акино с первой встречи показался ей опасным, умным, волевым и абсолютно не сентиментальным человеком. В том, что он помог ей выполнить миссию, Ли усматривала лишь одно объяснение. Это было ему выгодно. Вероятно давало на руки лишние козыри в общении с семьей Миновара. И только то. Вдруг забота о ней? Моря горят, леса текут...Скольких человек он послал на смерть за те недели, что они общаются? Сто? Двести? Ли видела и парочку самоубийств, совершенных по приказу господина Акино.
       Он повторил настойчиво и строго.
       -На корабле варваров примерно сто пятьдесят человек команды... Ваша пара великанов прекрасна. Но их сомнут количеством. Бессмысленная гибель в море... Зачем?
       Ли прикусила губу.
       -Вы очень молоды. Это извиняет подобную неосмотрительность. Думаю, что полсотни опытных воинов будет достаточно...
       Слегка отвислые щеки, точно брыли у бульдога. Мягкие щеки в которых тонут узкие глазки. Пухлый двойной подбородок. Обширный живот любителя плотно поесть. И голос не согласующийся с обликом. Голос властный, полный силы, гулкий, глубокий - интригующий. Когда господин Акино обращался к ней, Ли с удивлением обнаруживала россыпь мурашек на теле. То есть буквально, шерсть вставала дыбом. Чудны дела твои, Господи.
       -Господин Акино, вы предлагаете мне своих вассалов?
       Он показал мелкие блестящие зубы в быстрой волчьей улыбке.
       -Ни в коем случае. Сгодятся ронины.
       -?
       -Приговоренные к смерти бродяги, оставшиеся без хозяина. Среди них есть очень неплохие воины. Вы подарите им жизнь, они примут присягу. Все так просто. За каждого придется уплатить. Но деньги у вас есть.
       Ли быстро обдумала его предложение. Прокрутила в голове. Решила, что момент достоин поэтического жеста. Накануне она случайно обнаружила одно крайне удачное обстоятельство. В этом мире шахматы были распространены отнюдь не повсеместно. В Синто о них не ведали. Вот и замечательно. Для талантливого полководца и политика они станут подходящим забавным развлечением. Будет фигурки двигать, тренировать умение стратегически мыслить. На несколько ходов вперед.
       -Хочу отблагодарить за щедрость и вовремя данный совет. Позвольте подарить вам игру. Она в ходу во многих странах. И особенно ценится владыками, военными руководителями. Говорят, что ее придумали пять тысяч лет назад в Индостане.
       Неждан вдруг сбился с речи, понял, что его лишают драгоценных шахмат. С укоризной взглянул на госпожу. Кулак ему не показали, но зыркнули свирепо. А попросили сухо.
       -Принеси. Живее.
       Он подчинился, как порядочный, без тяжких вздохов и охов. Надо так надо. Жаль, конечно. С тонущего корабля все же спасал, вместе с рукописью и несколькими книгами. И насладиться то не успел. Все было недосуг. Теперь и вовсе отбирают. Несовершенен этот мир. Очень! Вскоре мысли его приняли другое течение. Карма. Это просто карма. Пришли неожиданным подарком и уходят не задержавшись. Обернулся он за десять минут. Вошел, поклонился, протянул принцессе прямоугольную коробочку. Она поблагодарила улыбкой. Обратилась к господину Акино.
       -Видела вас с шашками.
       -Го.
       -Да. Но эта игра интереснее и сложнее. Шахматы. Ее не напрасно так сильно любят ученые мужи, философы и правители.
       Господин Акино чуть подался вперед. Потребовал.
       -Покажите!
       Ли аккуратно открыла коробочку. Невольно залюбовавшись прекрасно вырезанными фигурками, стала называть их, вынимая по одной и протягивая собеседнику. Неждан переводил. Первый сеанс обучения затянулся до ночи... Оставив господина Акино в несвойственном ему состоянии благодушной удовлетворенности принцесса и переводчик скромно удалились к себе. Ли бросила коротко, сопроводив слегка смущенной улыбкой, три слова.
       -Прости. Получилось нечестно.
       Толмач мгновенно растаял, рассиропился, захлопал длинными ресницами. Глупыш, хоть и умница. Близнецы ждали у выхода. Один дремал, другой смотрел на небо.
       -Знаешь, госпожа. В местном любовании луной что-то такое есть. Непривычно правда.
       Неждан не преминул съязвить.
       -Осторожнее! Это может стать опасным для вас. Втянетесь, стихи захочется слушать. Думать начнете, философствовать. Небезопасное это дело - на луну засматриваться.
       -Да ладно тебе.
       Улыбнулся близнец.
       -Ты же не думаешь, что я пялиться на нее каждую ночь буду. А от разочка мне не поплохеет.
       И подмигнул шельма.
       ***
      
       "Госпожа тренируется каждый день. С таким тщанием, что восхищает самых опытных воинов. Она поднимается в четыре утра. Отдает упражнениям с мечом не менее трех часов. Иногда больше. Потом идет в сад, там расположена маленькая баня. Купается. Одевается в новое кимоно. Появляется свежей и благоухающей. Еще час, или полтора учит язык, разговаривая со мной. Потом читает стихи классических поэтов Синто. Решила, что будет гораздо удобнее объясняться со своими воинами без помощи толмача. Приставленные к ней служанки в недоумении. Они и боятся варварку, (здесь нас, увы именуют так) и гордятся ею. Им лестно, что господин Акино, который имеет полную власть над жизнью каждого человека в этих местах, столь много внимания уделяет их временной хозяйке. Я слышал, что они похвалялись особым положением принцессы."
       Неждан покрутил затекшей шеей. Она хрустела. Вечная болезнь любого примерного книжника. Помассировал сам себе затылок, немного помял левой рукой плечо и кисть правой.. Пошевелил пальцами. Поднял обе руки вверх, рукава халата соскользнули вниз. С тощими лапками, задранными к потолку вид у него был весьма дурацкий. Разумеется, в таком виде его застала служанка... Та самая с которой... Вообщем он покраснел, опустил руки, поправил одежду. И ласково поздоровался с девушкой. Нежджан не знал, что она вдова с тремя детьми и вдвое старше чем он сам. Миленькое личико без единой морщинки сбивало с толку и более опытных людей. К тому же она была такой маленькой и хрупкой! Вообщем, он считал ее своей ровесницей и оставался в этом заблуждении до самого отъезда. Ачико забралась в постель к толмачу по прямому приказу своего свекра. Не задавая себе лишних вопросов. Сам главный повар господина Акино придумал этот ловкий ход, или лишь передал волю своего повелителя? Ачико послушалась в первый раз через силу.
       -Мне? Лечь с юнцом-варваром? Чем могла я вас столь сильно огорчить? Дозвольте совершить сеппуку, чтобы не осквернять память моего мужа, вашего сына! Мои дети законные наследники, ваши внуки! О, горе мне, горе!!!
       То есть ее буквально принудили. Ослушаться жестокого старого свекра она не решилась. Хоть и скулила очень жалобно. Что касается второго и всех последующих разов, Ачико стала проявлять неожиданное рвение.
       -Да, я понимаю. То, что я могу узнать может оказаться крайне важным...
       Опускала глаза, притворяясь с грустным видом, что поручение свекра делает ее прямо-таки совершенно несчастной. А на самом деле сердце выпрыгивало из груди от восторга. Опять. Опять будет ночь, наполненная светлой, упоительной нежностью. Юный варвар оказался абсолютно неопытным, но продемонстрировал недюжинное желание постигнуть науку плотских удовольствий как можно скорее. Ачико было очень жаль, что он вскоре покинет Синто. Она уже привыкла вдыхать запах здорового, юного тела, чувствовать внутри себя жаркий нефритовый стержень пылкого любовника.
       -Варвары устроены иначе, чем мы...
       Сплетничала она недавно с младшей наложницей свекра.
       -Его кипящий стебель. Вот такого размера.
       Развела в стороны ладошки, для большей наглядности. Глаза ее подружки округлились.
       -Не может быть!
       -Да. Вот такого. И потом, он так молод. Может всходить на вершину облаков и дождей пять раз за ночь.
       -О?!
       -Да. Почти каждый раз я бываю там вместе с ним.
       -Удивительно!
       -Совершенно согласна с вами, дорогая моя. Это очень необычно. Не знаю, правда, все ли варвары таковы?
       -Действительно. Знаете, что я придумала? У моей служанки есть сестра, которую продали в веселый квартал. Она, конечно, просто убирается в доме. Но неглупа. И уши у нее в порядке. Уж верно она слышала интересные для нас разговоры. Мы можем расспросить ее хорошенько. Если чего-то не знают гейши, значит этого не знает никто!
       -Замечательная идея.
       Так они беседовали, хихикали, делились свежими сплетнями и слухами, размышляя вслух. Расстались весьма довольные друг другом. Ачико поспешила в гостиницу, к молодому варвару, в объятиях которого жизнь приобретала новый смысл.
       Ачико всегда знала, что такое преданность и уважение. Ее муж был хорошим человеком, но ему бы и в голову не пришло заботиться о том, чтобы жена испытала чувство полета и счастливого усталого блаженства. Облака и дожди для мужчин... Ну, еще, может быть для гейш. Для жительниц плывущего мира. Для тех, кто дарит удовольствие. И стоит дорого. Ачико за эти недели получила больше, чем за всю жизнь. Она мурлыкала и ластилась к юноше. Гладила его и зацеловывала. Ее особенно возбуждали пальцы варвара. Пальцы, испачканные чернилами. У нее прежде никогда не было опыта общения с образованным человеком. Она не могла бы объяснить почему именно столь сильно гордится талантами Неждана. Почему ей лестно слышать любую похвалу в его адрес. Надевала на лицо маску равнодушия, и старалась притушить огонь глаз. Чтобы никто не догадался о ее истинных чувствах. Даже своей близкой подруге, младшей наложнице свекра, не раскрывала правды. Обязательно именуя Неждана варваром. Пренебрежительной гримаской обозначая неудовольствие от того, что ей приходится разделять с ним постель. Мол это и забавно, и унизительно одновременно. Ачико могла бы играть на сцене. Ей удалось провести абсолютно всех. О правде немного догадывался только сам Неждан. Чувствовал?
       "Сердце мое сжимается при мысли о том, что я никогда более не увижу этой женщины... У нее шелковая кожа и веселый нрав. Она всегда улыбается. Никогда не говорит о себе. Мне кажется ее жизнь полна тягот и волнений. Но я могу лишь строить догадки. Вчера она была особенно ласкова. Я сказал ей, что скоро уеду..."
       Ачико прикусила губу, чтобы не расплакаться. Положила голову на костлявое плечо своего обожаемого варвара. Прильнула горячим лбом к гладкой белой коже юноши. И долго вслушивалась в его дыхание. Дожидаясь пока он заснет, чтобы уйти незаметно.
      
       ***
       "Слово истины, одно-единственное, подобно драгоценному камню в куче мусора дней. Он лежит меж черепков, обрывков ткани, покрытый пылью, незаметный невнимательному глазу. И только случайный солнечный луч может заставить его засверкать притягивая взгляд ищущего. Подобранный, тщательно вытертый полой халата, положенный на ладонь - он переливается всеми гранями. Открывая свою яркую красоту тому, кто нагнулся за слабым блеском, не убоявшись грязи на руках.
       Слово истины, одно-единственное, подобно верному удару мечом. Поединок, длиною в целую жизнь может быть решен в четверть мгновения."
       -Неждан!
       На этот раз он просиял, и подскочил со своего места с особенной торопливой радостью, которая могла означать только одно - его призывает госпожа!
       -Неждан!
       -Я к вашим услугам, повелевайте!
       -Привели ронинов, ты мне нужен. Нет, не убирай бумагу. Возьми с собой. Для записи.
       Она стояла посреди комнаты. Шелковое кимоно с простеньким, едва заметным узором. Белые таби. Высоко поднятые, тугим узлом закрученные волосы. В ножнах два меча... Неждан в первый раз видел госпожу с оружием на поясе. Она проследила за его удивленным взглядом. Пояснила.
       -Подарок. От семьи Миновара. Привезли утром.
       -А по какому поводу?
       -В жизни все течет, все меняется. Много лет назад в стране россов остался простой воин из этого клана. А сейчас его младший брат в большой силе. Прославленный генерал. Вникаешь?
       Неждан кивнул. Подумал, что Синто всегда останется чужой страной для него. Столь много внимания уделять понятиям чести и долга, выстраивать вокруг этого жизнь? Не ценить своей индивидуальности. По первому приказу господина совершить самоубийство. Да еще и предсмертные стихи сочинить. Перед тем как вспороть живот. Ох, нет. Он вполне доволен своей судьбой книжника. Листать страницы, полные мудрости - вот достойное занятие для неглупого человека. С мечами пусть скачут другие. Более храбрые и глупые. Что там говорит принцесса?
       -Генерал был рад, получить вести о судьбе брата. Прислал мне замечательное письмо, мечи, веер и коробку очень редкого чая. Почему стоишь столбом?
       -Слушаю.
       -Ты слушай, но руками шевели, собирайся. Нам пора. Кстати, ты выглядишь... повзрослевшим. Да, именно так. Что случилось? Неужели единственный визит к гейше столь благотворно подействовал? А? Должно быть дама оказалась волшебницей!
       Неждан сложил письменные принадлежности, поправил одежду. Вид у него был одновременно строгий и рассеянный. Точно он признал правоту замечания, немедленно задумался об этом, но комментировать отказывается напрочь. Ли это весьма позабавило. Она даже изволила дружелюбно и весело похлопать юношу по плечу. Он отстранился смущенный. Это вызвало яркую улыбку принцессы. Неждан сказал краснея.
       -Я готов.
       -Замечательно. Идем.
       Подмигнула Неждану, круто развернулась. В ее осанке было пьянящее сочетание величия (без присущей обычным владыкам надменной скованности) и силы. Неждан понял, что никто и никогда в его глазах не сможет превзойти принцессу. Никто и никогда.
       "На берегу нас ожидал один из офицеров господина Акино. Двадцать солдат охраняли большую группу мужчин. Их весьма оригинально привязали по десять человек к длинной жерди. Пятеро слева, пятеро справа. Я насчитал шесть групп. Итого шестьдесят человек. Босые, в оборванных кимоно, с немытым лицами, они производили странное впечатление. Потому, что стояли молча, не двигаясь. Даже не переминаясь с ноги на ногу. И все смотрели на нас. Прямо таки ели глазами. Близнецы спешились, придержали коня принцессы. Она очень легко, просто невесомым движением циркачки соскочила на землю. Я был не столь грациозен, зацепился сумкой с принадлежностями для письма за стремя..."
      
       ***
      
       Неждан рухнул в песок позади принцессы. Близнецы болезненно поморщились. Павел шагнул назад, не глядя протянул руку, вздернул незадачливого книжника за шиворот. Вздохнул. Шепнул.
       -Иди уж, грамотей. Ты там нужен.
       Красный как мак толмач, отряхнул кимоно, расправил плечи - это же надо, опозорился в неподходящий момент! Направился к госпоже. Она медленно, с заминками, но неплохо объяснялась с офицером.
       -Мицуно-сан, очень рада вас видеть. Вы замечательно выглядите. С чего мы должны начать, как вы думаете?
       Неждан с песчинками на оцарапанном длинном носу напоминал клоуна. Но офицер господина Акино не улыбнулся. Спросил участливо.
       -Сильно ушиблись, Неждан-сан?
       Он поклонился и поблагодарил за внимание, извинился за вопиющую неловкость. Таким образом правила вежливости были соблюдены. Один из воинов Мицуно поставил раскладной столик на двоих писцов. Представил Неждану чиновника из палаты наказаний. Они перебросились двумя короткими фразами, стали раскладывать бумаги. Стараясь не мешать друг другу. Мысленно поделив поверхность столика пополам. "Вот, что значит воспитанный человек!" - обрадовался Неждан. "Сколь милым и простым делается общение при соблюдении элементарных правил поведения достойными умными образованными людьми". Писец в свою очередь несказанно удивился, что рассказы офицеров господина Акино оказались чистейшей правдой - эти варвары, в отличии от всех виденных им раньше - НЕ ВОНЯЛИ! "Какое блаженство, сидеть рядом с цивилизованным человеком" - подумал он, просто преисполненный взаимной приязнью к юноше. Практически одновременно они закончили приготовления, выпрямились и напустили на себя глубокомысленный вид. Тем временем по приказу Мицуно-сана воины выволокли на середину площадки первую связку пленников. Подул ветер с моря. Неждан и писец слитным движением вцепились в свои драгоценные бумаги. Один из воинов заметил их затруднение,мигом слетал к берегу. Подобрав горсть округлой серой гальки. Поблагодарив его писец и Неждан прижали непослушные листы к столику, водрузив по камню в каждом углу. События шли своим чередом. Пленникам объясняли, что происходит. Они жадно слушали. Неждан и писец ждали, когда потребуется записать что-либо. Ли внимательно смотрела на связанных ронинов. Близнецы за ее спиной возвышались с невозмутимым и гордым видом, широко расставив ноги и холодно созерцая происходящее. Самые высокие самураи были им чуть выше плеча. Неждан заметил, уже давно, что превосходство в росте очень льстило самолюбию братьев. Ли прочирикала несколько фраз, обращаясь к связанным воинам. Повернулась к Мицуно.
       -Все верно?
       -Да. Те, кого примут присягу становятся вашими вассалами. Будут служить до конца дней своих вам. А их сыновья вашему преемнику. Таковы наши законы.
       Ли кивнула и обратилась к пленникам.
       -Все понятно?
       Никто не кивнул и не издал ни звука.
       -Что не так?
       Мицуно буркнул неохотно.
       -Вы не просто варварка, простите, вы женщина. Это очень не привычно. Они думают. Это их право.
       -Несогласных отправят в тюрьму?
       -Нет. Казнят. Все они приговорены к смерти.
       Ли немножко побледнела. Самую капельку. Наконец, после затянувшегося молчания раскрыл рот один из пленников. Пожилой, но крепкий мужчина. С блестящими умными глазами.
       -Меня зовут Ояма. Я могу служить женщине, если эта женщина воин...
       Ли ни с кем не советуясь вынула кинжал и перерезала веревку, которой были прикручены руки ронина. Он посмотрел на принцессу с любопытством, стал неторопливо разминать запястья.
       -Ояма, можешь испытать меня. Если у тебя есть силы и желание.
       Подошла к открытой повозке с оружием. Бросила беглый взгляд на груду железа, не глядя, вытянула меч. Подала рукоятью вперед, как положено, хмурому воину.
       -Как тебе это оружие? Сгодится?
       Дуэлянт придирчиво, не торопясь осмотрел клинок. Ответил.
       -Он превосходен, благодарю вас.
       Принцесса приказала близнецам.
       -Отойдите назад. Не мешайте.
       Писец палаты наказаний и Неждан посмотрели друг на друга. Первый вопросительно приподнял брови. Второй дважды кивнул. Тем не менее, хоть ни слова не было произнесено, они прекрасно поняли друг друга. Писец удивленно покачал головой. Замер с видом внимательным и недоверчивым. Неждан воздел глаза к небу. Опять железом лязгать будут, и прыгать как взбесившиеся обезьяны. Какая нелепость! Госпоже бы в парчовом платье в бальную залу, под затейливую мелодию кренделя ногами вычерчивать, с достойным ее внимания кавалером. Или в палату заседаний, на трон. Министров слушать, решения принимать. В белой ручке платочек, на каждом тонком пальчике по драгоценному перстню... Косы короной уложены, перевиты жемчугами, да ожерельями. У ног паж с лютней, для услады слуха... В углу он сам, Неждан, за письменным столиком, каждое слово ловит, фиксирует изреченную госпожой мудрость в назидание потомкам! И так он замечтался, задумался, что половину событий пропустил. Ли дождалась пока Ояма разомнет руки, помашет несколько раз мечом, приноравливаясь к нему. Вышла, встала напротив.
       -Начнем?
       Матерый волчище и тонкая девочка в светлом кимоно. Ояма напал резко, сильно, намереваясь закончить глупый поединок как можно быстрее. Ли уплыла в сторону. Она перемещалась неровными странными рывками, одновременно текучими и непредсказуемыми. Каждое движение Оямы проваливалось в пустоту. Ли танцевала вокруг. Выворачиваясь из-под ударов с нереальной грацией. То переламываясь в талии пополам, то возносясь над землей. Писец перестал дышать, так его увлек поединок. Неждан потер испачканным пальцем переносицу. Он знал, чем дело кончится. Сейчас госпожа бросит играть. Так и случилось. В какое-то мгновение она перестала ускользать. Мечи соприкоснулись, запели надрывно и громко. Ояма рухнул на колени. Тонкая струйка крови текла по шее. Ли отдернула лезвие. Отступила на шаг назад. Ронин вытер со лба пот, скривился, сказал громко.
       -Вы воин. Настоящий. Могу я просить прощения?
       -Нет.
       Он вскинул глаза на нее. Но услышал неожиданное.
       -Ты передо мной ни в чем не виноват, Ояма. Это был мой ответ на твой вопрос. Вот и все.
       Побежденный ронин недоверчиво промолчал.
       -Что ты решил?
       Ояма поклонился.
       -Владейте мной, госпожа. Я приму присягу.
       В толпе связанных воинов послышался стремительный мгновенный гул и тут же наступила тишина. Ояма подошел к писцу и Неждану. Его широкое, потное лицо было строгим и ничего не выражало. Отвечал на вопросы он быстро, коротко, сухо. Писец вырисовывал темно зеленой тушью ряд иероглифов. Затем сменил кисточку и протянул ронину. Ояма старательно вывел два красных значка - подпись. С коротким поклоном вернул кисть. Посмотрел на толмача принцессы. Неждан тоже сделал запись. Кисточка для воина была им уже приготовлена. (Синто это Синто, здесь в отличии от всего остального мира совсем не пользовались перьями. Неждан вот тоже научился, немножко, самую капельку, взял несколько уроков каллиграфии. Поразившись сколь сложно быть грамотным здесь.) Иероглифы на обоих документах вышли абсолютно идентичными. Только разного цвета. И под разным текстом. Неждан вел записи на классическом романском, для удобства принцессы. Дальше пошло быстрее. Ронины возникали перед столиком один за другим. Вот вышла заминка. Неждан вслушался. Трое пленников отказывались. Вскоре их увели. Еще одного забраковал Мицуно. Лицо у принцессы сделалось несчастным, но возражать она не стала. Неждан понял, что парень пытается спорить. Потом раздался его крик отчаянный и гневный. Офицер господина Акино выхватил меч. Мгновение назад он стоял опустив руки, а в следующее меч уже возвращался назад, описав плавную дугу, срубленная голова отлетела в песок, тело забилось в судорогах, фонтан крови испачкал лица ронинов, привязанных к той же жерди, что и убитый. Неждан вылупил глаза, закаменел от ужаса. С его пера на бумагу лилась черная тушь...
       "Не имею права осуждать чужие обычаи, законы и правила, а душа противится бессмысленному убийству, полнится возмущением. Я пытаюсь понять их жестокость и не могу."
       Близнецы остались невозмутимыми изваяниями. На своем коротком веку они успели повидать немалое количество смертей. Гибель еще одного узкоглазого чужеземца для них ничего не значила. Ли только прикусила губу. Мгновенное жесткое возмездие за серьезный проступок - оскорбление офицера, вызвало в ней смешанные чувства. Первой нахлынула короткая жалость: был человек, дышал, злился, спорил и вот нет его больше. Почти одновременно пришло удивление быстротой наказания и полной уверенностью Мицуно в своей правоте. Следом обозначилось восхищение великолепной скоростью и точностью удара. Последней явилась острая, болезенная неприязнь к себе. Непонятно почему возникнувшая. Ведь не она велела казнить. Цветок на плече заныл, запульсировал. Ли сцепила зубы. Мысленно обругала себя, как следует. Воины Мицуно выстроили ронинов. Ли точно издали расслышала слова офицера.
       -Пора привести их к присяге, Ри-сама.
       Принцесса уже привыкла к исковерканному варианту своего имени. Кивнула. Сосредоточилась. Подошла к шеренге воинов. Одетые в разномастные лохмотья, босые, голодные, они почему то начинали подбираться и выглядеть иначе, чем полчаса назад. В глазах зажглись огоньки, губы изогнулись в сдержанных полуулыбках, подбородки приподнялись, тела натянулись. Кое-кто даже успел пригладить волосы, дабы выглядеть более подобающим образом.
       -Мои вассалы.
       Обратилась к ним принцесса.
       -Я принимаю власть над вами. Вы обязуетесь служить.
       Они быстро и бесшумно опустились на колени, вытянули руки перед собой, распростерлись ниц. Уткнувшись лбами в мокрый песок. Поднимаясь по очереди каждый произносил свое имя и восклицал.
       -Владейте мною, госпожа.
       Ли благодарила легким наклоном головы и проходила дальше, вдоль строя. Выпрямившиеся смотрели орлами. Задирали носы друг перед другом. После всего Ли поманила из строя Ояму.
       -Назначаю старшим. Все будут слушаться тебя. Сам определи пятерых помощников, десятников. Потом представишь их мне.
       На двух повозках лежали мечи. Самураи выбирали оружие не торопясь, с удовольствием. Два раза чуть не вспыхнула ссора. Вмешивался Ояма. Гневно осаживавший грубиянов.
       -Стыдитесь! Где ваши манеры?!
       Позже - вооружившись и построившись - самураи притихли. Мицуно обратился к принцессе.
       -Пожалуй это все. Моя миссия исполнена.
       Ли сдержанно поблагодарила его. Неждан попрощался с писцом из палаты наказаний. Тот пребывал в некотором ошеломлении. Сказал негромко, задумчиво, глядя на юношу оценивающе, но дружелюбно.
       -Ваша жизнь полна интересных событий.
       С тем и расстались. Обретенные принцессой вассалы отправились в гостиницу. Там их уже ждали банщики, количество которых благоразумный хозяин увеличил вчетверо. Тем не менее, конечно, образовалась очередь. Слегка растерянные близнецы выдавали бывшим ронинам новые, купленные несколько часов назад кимоно. Неждан обратил внимание на то, что выбор госпожи оказался безупречным. Ояма заслуживал должности офицера как никто другой. Он наводил порядок короткими точными замечаниями. Служанки тоже стали обращаться к нему. В какую комнату сколько воинов поместить, куда подавать ужин и так далее... Дело спорилось.
       "События этого вечера утомили меня, как будто я бегал, нагруженный невообразимой тяжестью. Ноги подкашивались, в голове шумело. Госпожа заметила это и велела мне отправляться отдыхать. Близнецы попросили, с неожиданной вежливостью, разрешения последовать за мной для короткой беседы. Разумеется, мое согласие было ими немедленно получено. Я считаю своим долгом поощрять любые ростки цивилизованности в этих грубых натурах. И в ущерб отдыху приготовился слушать очередные бессмысленные истории о гейшах, полные таких вульгарных описаний, что обыкновенно с трудом могу сдержаться, чтобы не обрисовать этим неучам всю тяжесть и глубину их морального падения. Карма. Примечательно, что явившись тотчас близнецы потребовали чаю, а не саке, как обычно. Это немного меня удивило. Тем временем они уселись напротив. Служанка принесла две подушки, и положила на циновку. Петр подгреб их себе под спину, устраиваясь поудобнее. Служанка заметила это и вернулась с дополнительной подушкой для второго гостя. Я поблагодарил заботливую девушку. А Павел обратился ко мне с тяжким вздохом..."
       -Знаешь, толмач. Мы посоветоваться пришли. Дело такое. Госпожа ведь хочет нас отправить обратно, на родину. Такой у них уговор был с Зимой Мстиславной.
       -Да, я слышал об этом.
       Подтвердил Неждан, весьма удивленный началом беседы. Близнецы переглянулись. Петр со свистом тянул горячий жасминовый напиток из хрупкой фарфоровой чашки.
       -Мы посовещались между собой. Подумали. Хотим проситься, чтоб при себе оставила. Как думаешь? Дозволит?
       Неждан пожал плечами.
       -Не знаю.
       -Нам в Моску все едино пути нет. Подожди, не перебивай. Сами виноваты, винить некого. Польстились на золотишко. Охмурил нас боярин. Оплел, как паук... Грозился, если не согласимся, навет подать. Что якобы... девку его спортили.
       -Якобы?
       С изрядным сомнением в голосе уточнил Неждан. Павел ответить не успел, брат вмешался.
       -Не темни, Павка. Нечего сейчас ему лапти за сапоги выдавать!
       -Ну, как знаешь. Хорошо. Что было, то было. Побаловали. Оба. Она ж сама звала... И не первые мы вовсе... Это поле уже хоженое-перехоженое оказалось.
       Опять встрял Петр. Прокомментировал.
       -А попались, значит виноваты.
       -Она от первой жены дочь, от нелюбимой. Много детей у боярина. Вторая пятерых народила. Вообщем, чего беречь паршивую овцу...
       -Это он так сказал, не мы.
       -Понимаешь? Девку в монастырь сдал. Постригли ее силой. А нас к ногтю. Сгною, говорит, обоих. И пискнуть не успеете.
       -Как куры в щи угодили. Не вырваться. Девку, хоть она шалая жаль. Самим, прямо в петлю! Говорил я брату, не стоит связываться. А ему ишь загорелось. Каково это боярышню молодую? На булочках с медом вскормленную, нежную? Поиметь-то? Вот и влипли.
       -Тут он нас и скрутил.
       -Подписали мы поганую бумагу.
       -Два года назад это было.
       Воцарилось тяжелое молчание. Неждан не хотел, да и не мог ничего уточнять, переспрашивать. А братья переводили дыхание. Откровенность им далась не легко. Наконец, заговорил Петр.
       -Вот и посуди. Каково нам ехать обратно? К боярину в лапы, али к Зиме Мстиславне на расправу.
       -Заслуженную расправу, само собой. Не спорим.
       -Обожглись мы, вдругорядь умнее будем. Госпожа не прогадает, коли оставит при себе. Служить будем верно, клятву дадим. Как положено.
       -Что скажешь, Неждан?!
       Он вымолвил.
       -Не мне решать. Я вам не судья.
       -Помоги. Замолви словечко, перед госпожой. Не подведем.
       Толмач облизнул пересохшие губы, заставил себя поднять взгляд, встретиться глазами с взбудораженными, настойчивыми близнецами. Не умел он читать в душах. А поверить хотел. То ли привык к братьям, то ли совместно перенесенные тяготы сказались. Выговорил просто.
       -Что могу сделаю.
       -Неужто поручишься?
       В голосе Петра прозвенело болезненное, ломкое удивление. Значит, в самом деле нелегко далась близнецам исповедь. И не верили они в благополучный исход. Надеялись, конечно. Но слабенькая это была надежда, тлела угольком, норовила угаснуть в любую минуту. Неждан ответил просто, но решительно.
       -Да.
       К его удивлению близнецы не загалдели радостно, не стали шумно благодарить. Сидели молча. Павел грыз губы, Петр вздыхал. И была в таком их поведении неожиданная, приятная правильность. А почему Неждану так показалось, он еще не понял. Чувства у него всегда скакали впереди рассудительности. Горячая кровь сказывалась? Приходилось себя сдерживать, осаживать. Воспитывать, одним словом. Вот и сейчас. С трудом, но прикусил язык. Порадовался, что и близнецам это удалось. Улыбнулся. Лисье, треугольное лицо стало почти симпатичным. Перевел дыхание, спросил вежливо.
       -Еще чаю?
       Гости закивали торопливо, точно испугались, а вдруг - передумает?
       "Мне доводилось читать рассуждения о том, что в каждом человеческом существе есть доброе и злое, от рождения. Так ли это? Я видел, как хорошие люди, попавшие волей судьбы в тенета горестей и бед, преображались в считанные мгновения, становясь убийцами, клеветниками и лжесвидетелями. Готовность пожертвовать чужой жизнью во имя собственного спасения - весьма распространена. И глупо было бы утверждать обратное. Но я видел примеры иного рода. И воспоминания о них заставляют меня задуматься.
       Кто мы? Что удерживает зверей, готовых на все, лишь бы выжить? Что связывает этих животных внутри нас, не давая им вырваться на волю? Воспитание? Нет. Скорее пример героизма, проявленного кем-то другим, рядом, в тяжелый момент. Мы покрыты шелухой вежливых слов. Только дунет ветер боли, она слетает прочь. Что остается? Ненадежные бумажные стены соблюдающихся приличий, а за ними - голодный хищник.
       Кто мы? Для чего приходим в этот мир?
       Может ли, предавший однажды, осознать содеянное? Чтобы более никогда не переступать черты, отделяющей добро от зла? Не знаю."
       Ведь, действительно пошел к госпоже с просьбой соваться. Попал в неудачную минуту. Сидела принцесса хмурая, молчаливая. Пока рассказывал, да пояснял, да уточнял - словечка не обронила. Мысли обуревавшие госпожу отражались на лице, скользили по нему серыми тенями. Вот толмач и услышал неласковое.
       -Заступник нежданный. Скройся с глаз моих! Проваливай. Сама разберусь.
       С неудовольствием, огорченный, поведал братьям про неудачу. Только вопреки его ожиданиям, близнецы отчего то остались довольны. Не понятно.
       -Ниче, толмач. Спасибо. Ты нам друг. Настоящий. Уважаем! Это ты ей под горячую руку попал. Но она запомнит, обдумает. Она такая. Мы знаем.
       Чего такого они успели понять в госпоже своими куриными мозгами, интересно? Обозлился Неждан. Но виду не подал. Ушел к себе, взялся за перо.
       "Ватаки рассказывал мне о мудрости недеяния. Думаю, что в этом скрыт глубокий смысл! Есть же у россов поговорка о благих намерениях, да о том, куда оные заводят! Учиться мне еще бестолковому и учиться. "
       ***
      
       Ли снова снился подъем на Футзи. Бесконечная дорога в небо, целующее знаменитую вершину. Горький воздух, пахнущий соснами и льдом. Изредка мокрый шлепок ветра по лицу, резкий крик птицы.
       -Зачем я это делаю? Можно понять, совершающих паломничество семидесятилетних старух - они родились и выросли в земле, где силуэт горы более узнаваем, чем лицо правителя. Можно понять юношей, они собрались испытать себя, или выполняют обещание, данное почтенному родственнику, тяжело больному отцу, например. Можно понять молодоженов, они направляются к вершине за счастьем. Монахи тянутся к священным местам. Обеты у них свои есть. Но ты, дорогая? Для чего лезешь вверх? Ты? А? Развеять прах воина, конечно благое дело. Но что заняться больше нечем? Могла передать поручение его семье, объяснить. Пусть бы и шагал на вершину один из родственников. Верно? Стояла, как последняя дура на снегу. Повторяя про себя смиренно обращение.
       -Амэ-но охабари, пожалуйста, приди ко мне. Позволь найти тебя! Амэ-но охабари!
       Поверила сказочке, сочиненной тысячу лет назад. Хорошо. Пусть так. Каждый день ждала. Ждала. Вот-вот объявится обещанный отцом Филаретом меч. Даже расспрашивала. Не слышал кто про сие бесценное изделие бога? Увы. На смех не поднимали и за это спасибо. Что у нас в итоге? Пятьдесят гвардейцев. И на это потрачено столько времени??? Идиотка она и есть идиотка. Из песни слов не выкинешь.
       Проснулась с сильно бьющимся сердцем, резко села, поднесла ладони к лицу. Браслет светился, наполняя комнату мягким золотистым сиянием. Что такое? Встала на четвереньки, (а как иначе, если спишь на полу) прислушалась. Ничего. Обычная густая тишина. И голоса. Издали, со двора, отрывистый сердитый шепот. В чем дело? Босая, полу сонная, в наброшенном на плечи халате, осторожно раздвинула седзи, просочилась в коридор, споткнувшись о свернувшегося калачиком человека. Чуть не шлепнулась. Вот и вся хваленая подготовка. Стыдитесь, девушка. Подавила порыв раздражения. Корова неповоротливая. Блин. А еще бойцом себя считает.
       -Неждан? Что ты тут делаешь?
       Он собрался объясняться. Принцесса положила тонкий пальчик на губы юноше.
       -Тс-с-с. Пошли.
       Заскользила по коридору, бесшумно, (зря ли ее колотила Тинэль) выглянула во двор. В нескольких шагах от крыльца, вытянув из ножен мечи стояли Ояма, и два, назначенных им на эту ночь, охранника. А перед ними... Монахи. Местные, чтущие Просветленного Принца. Бритые налысо, с непокрытыми головами. И...
       -Отец Михаил? Вы же уехали в Ки-ото.
       Он кивнул и поклонился.
       -Что такое?
       Удивленно спросила Ли. Ояма, не оборачиваясь извинился.
       -Простите, госпожа. Они требовали, чтобы я позвал вас. Я уговаривал их потерпеть до утра.
       -Все в порядке, Ояма-сан. Ты правильно действовал. Но раз уж я проснулась, могу выслушать монахов. Только оденусь.
       Неждан видел, пока принцесса вернулась в гостиницу, что офицер тщательно обыскал каждого из трех ночных гостей. Не слушая никаких возражений. Особенно сопротивлялся отец Михаил. Помощники Оямы наблюдали с самым суровым видом.
       -Вы невежливы.
       -Иначе, не пущу! Добрая ночь, Неждан-сан.
       -Добрая ночь, Ояма-сама. А вы не ложились? Или уже встали?
       Нелюбимого им священника из Порту толмач проигнорировал. Ояма ответил.
       -Спал здесь, на веранде.
       Толмач решил, что усердный вояка решил проконтролировать поведение самураев. Понаблюдать за тем, как они несут стражу. Но офицер добавил неожиданно.
       -Хотел встретить последний рассвет в этой деревне.
       Неждан наклонил голову в знак понимания. Действительно. Сначала здесь, а вскоре настанет и время последнего рассвета в Синто...
       -Простите, если мой вопрос доставил вам неудобство, Ояма-сама.
       Ли появилась вскоре, в сопровождении той самой служанки, расположением которой Неждан пользовался столь беззаботно, к обоюдному удовольствию. Госпожа разбудила Ачико, чтобы она приготовила чай. Попросила толмача не уходить.
       -Останься, дорогой полиглот.
       Фразы Неждан не понял. Ключевое слово было незнакомым. Не росским, не ромским, не латыньским. Толмач потер длинным пальцем переносицу. И отмел вопрос прочь. До более подходящего момента. Точно неуклюжий верблюд, застыл задумавшись на дороге. Ачико задела его проходя мимо, бросила на юношу быстрый пылкий взгляд, просеменила на кухню. Сегодня ночью они опять были вместе. Но недавно, смутное предчувствие обеспокоило толмача, вынудило подняться и залечь перед входом в комнату госпожи. Самозванец, в телохранители подрядился, гонимый глупым беспокойством, и тут же - задрых крепко, ни фига не услышал. Госпожа об него, точно о свернутый в рулон ковер, споткнуться изволила. Хорошо еще смеяться не стала.
       Принцесса присела, подогнув ноги напротив застывших точно изваяния монахов. У Неждана защемило сердце. Так прекрасна показалась госпожа. Безупречная осанка, спокойные изысканные жесты. Чуть вздернутый подбородок. Удивление в прищуренных глазах.
       -Отец Михаил, вы же уехали вечером? Почему вернулись?
       Священник с застывшим неживым лицом кивнул в сторону спутников.
       -Я просто проводил этих людей к вам, по их настоятельной просьбе.
       Ли полу обернулась к незнакомцам.
       -Итак? Ваши объяснения? Что привело вас ко мне в неурочный час?
       Бритоголовый монах вдруг проскрипел на классическом романском. И если отрешиться от несколько ржавого лязга, (точно он был сильно простужен) выговор оказался втрое лучше, чем у зазнавшегося толмача. Ни в ударениях, ни в окончаниях он не сделал ни одной ошибки. Неждан так удивился этому обстоятельству, что совершенно пропустил мимо ушей смысл слов. Даже головой потряс, чтобы вернуться обратно, к беседующим.
       -Что? Что вы сказали?
       Ли молча крутила в пальцах веер. А бритоголовый повторил с удовольствием.
       -Прошу прощения, но дело не терпит отлагательства. Сердце мира, пришло время остановиться!
      
       ***
      
       Лицо говорившего поплыло, меняя форму, цвет кожи. Теперь в одежде местного монаха сидел беловолосый человек, с серьгой в ухе. Холодные голубые глаза полны ненависти. Его спутник тоже преобразился в симпатичного блондина, очень похожего на старшего. Младший брат? Подумал потрясенный происходящим, но не утративший способность соображать Неждан. Отец Михаил, точно его отпустила невидимая сила, закрыл глаза, мягко опрокинулся навзничь. Ли вскинула руку, скомандовала громко, четко.
       -Нет, Ояма! Нет! Не вмешивайся. И ты, Неждан тоже. Эти господа имеют дело лично ко мне. Ко мне одной.
       Последняя фраза прозвучала с легким нажимом. Прицесса казалась побежденной, но имеющей силу, остаток силы для угрозы. Белоголовый согласился. Буркнул в сторону, для напарника.
       -Хорошо. Отпусти их.
       Принцесса кивнула, но скорее себе, своим мыслям. Точно течение событий ужаснувшее ее, теперь выравнивалось. Белоголовый схватил и дернул вверх запястье своей добычи.
       -Все. Пошли.
       Тон его голоса был весьма красноречив. Неждан похолодел. Госпожу убьют? Эти неприятные люди с ледяными глазами? Почему она слушается? Ли стала подниматься на ноги. Перепуганный толмач пробормотал извечную фразу о пророке, готовясь тоже встать, не зная еще зачем. Быть безучастным он не мог, не смотря ни на какие приказы. В душе Неждан никогда не являлся слугой. Привык принимать решения, а не ждать команды. Всегда. Даже в подобный, дурацкий момент, требующий скорее воинских доблестей, чем умения плести словесные кружева на десяти языках подлунного мира. Что ж, он готов. Но чехарда стремительных мыслей пронеслась не только в многомудрой голове толмача. Страшно взревел, точно раненый бык, бывший ронин, назначенный на должность офицера лишь несколько дней назад. Он знал, что такое гири и считал заморскую принцессу своей госпожой. Беспрекословное же повиновение, обычное для воинов Синто, слегка потускнело в его душе за годы прозябания и одиночества ронина. Ли могла сколько угодно велеть самураю не дергаться. Ояма уже принял решение.
       -А-А-А!
       Беловолосый обернулся к нему, из протянутой в сторону бегущего воина руки вырвалась узкая молния. Ояма - грузный, коротконогий, увернулся с невероятной ловкостью и быстротой. Неждан просто не уследил за движением. Офицер двигался слишком шустро для глаз толмача. Мгновение назад он стоял поодаль замерев точно изваяние, в следующее уже оказался в эпицентре заверченной им бури. Грозный и стремительный. В неожиданном броске была отточенная десятками лет тяжелых тренировок почти волшебная красота. Меч блеснул, задевая беловолосого чужака самым кончиком лезвия. Оп. Громыхнуло так, будто обрушивается гора. Фигура врага госпожи пошла мелкими трещинами, заколебалась. Два других воина кинулись почти одновременно со старшим по рангу, выбрав своей целью второго ночного гостя. Их наскок оказался менее успешным. Псевдомонах успел выпалить дважды. И оба раза не промахнулся. Воины прицессы споткнулись, Неждан видел удивление в их глазах, упали разом, бок о бок, не выпустив мечей. Ли вытянула руки вверх с усилием, напряжением, точно сдирает с себя, над головой невидимую паутину, толмач видел, что лицо ее исказилось. Заискрились фиолетовые и зеленые зигзаги. Ли боролась, губы шептали нечто неразборчивое. За спиной беспомощной принцессы второй чужак, уже справившийся с двумя воинами, потянулся к ускользающей добыче. Синяя молния вспыхнула у него между пальцев. Неждан неловко, но резво прыгнул. Ужасаясь собственному поступку, завопил отчаянно, заслонил Ли собой. Что еще, он далекий от драк и воинских трудов, книжный человек мог сделать? Пешка, всего лишь пешка в большой непонятной игре. Начитанный, хорошо образованный глупец. Молния коснулась его живота, мгновенно прожгла насквозь. Толмач зашатался тонким телом, всплеснул руками. Рухнул, дивясь глупости своего поступка, и одновременно жалея госпожу, волнуясь о ней. Ведь скосить взгляд: понять успел ли защитить - уже не мог. Не было сил. Карма? Какое дурацкое слово. И какое точное. Он попытался, вот и все, а получится ли хоть самый малый толк от его рывка? Не узнать. Уже не узнать. Песок в часах жизни высыпался до последней золотистой крупинки.
       Для Оямы, время любого поединка странным образом замедлялось, он успевал больше прочих, хотя и казался себе неуклюжим. Сейчас, благославляя поступок высокого мальчика, вознося к небесам хвалу за подаренную долю секунды, он бросил меч, швырнул как копье. Издали, через голову падающего юноши, и попал точно в цель. Второе громыхание сотрясло воздух. Блондин удивленно взялся обеими руками за торчавшее из груди лезвие, - Нет. Нет. Не может быть! - повалился лицом вперед. Рядом с Нежданом. Тело этого ночного страшного гостя тоже пошло трещинами, задымилось, рассыпалось дурно пахнущей трухой. Почти тут же очухался, сел, стал с удивлением оглядываться отец Михаил. С веранды прыгали опоздавшие к началу схватки, сонные, воины. По команде Оямы, подлетели к священнику, взяли в кольцо. Тот протестовал, его никто не слушал.
       -Обыскать!
       В саду царила суматоха. Зажигали фонари. Носились туда-сюда. Рычащий, собранный, полностью овладевший ситуацией Ояма, стоял за спиной своей госпожи, почти касаясь ее кимоно. Обнаженный меч направлен вверх, точно угроза ночному небу. На принцессу ее непослушный офицер не смотрел. Ли держала в ладонях бледное лицо толмача. Повторяя как заведенная.
       -Мальчик мой. Бедный мальчик.
       Ояма отдавал короткие приказы.
       -На нас напали ночные демоны. Осмотреть все вокруг! Такэда, ко мне.
       Он исполнил свой долг? Да. Застоявшаяся густая кровь в его венах била горячими потоками. Жизнь окунула стареющего воина в стремительную круговерть настоящего дела, смыв с него два десятка лет. Сейчас он был готов умереть. Впервые за долгие годы. Уйти с улыбкой, исполненной невероятного достоинства. Он больше не был никчемным ронином, оборванной тенью Воина. Он не просто служил, выкладывался с мастерством и красотой, которые полностью искупали все невыносимые дни унижений и несчастий. Ояма излучал такую мощь и уверенность, что самураи беспрерывно косились на него. Как щенки на громадного вожака. Пробегая мимо, опускали глаза, поджимали хвосты и втайне гордились, что выполняют его приказы.
       Одно слегка огорчало воина - мальчик, мальчик, который подарил ему время для удара. Отвлек демона на себя. Поступил, как и должен, решительно, без колебаний. Иноземец, славно говорящий на небесном языке Синто. Вежливый, полный гармонии, сильный, умеющий быть преданным. Бедная госпожа. Ей будет недоставать толмача. Как жаль. Ояма смотрел на склоненный профиль принцессы, любовался ее варварской диковинной красотой. На белой коже госпожи пламя факелов рисовало кровавые блики. Верхнее серебристо-зеленое кимоно и широкий черный пояс удивительно гармонировали с ночной суетой и болью. Если бы случившееся было театральным представлением, актер, играющий роль госпожи, не смог бы удачнее подобрать одежду. Для того, чтобы выразить самую суть момента. Ни за что - решил Ояма. Именно серебро, зелень, чернота. И белое, точно маска лицо. Темные ветви деревьев, блеск стали, скорбь, охватившая принцессу, ее варварское неумение владеть собой, ее невежливость в горе, чрезмерность душевной муки, погруженность в боль. Почему? Никто никогда не учил ее пить чай из пустой чашки и смотреть как растут камни. Отсутствие достойного воспитания - ужасно. Это словно неухоженный сад. Дорожки захламлены. Кусты лохматые, с больными и засохшими ветвями, их не касается рука опытного мастера. Искуственный пруд покрыт тиной, булыжники вокруг него заросли скользкой плесенью. Повсюду пыль. Бр-р-р.
       Ояма искренне посочувствовал госпоже. Металл из которого Боги сковали этот меч, не был обработан должным образом. Плохая карма - родиться варваркой.
       -Мальчик мой! Неждан...
       Мысли Оямы, подстегнутые возгласом принцессы, вновь вернулись к погибшему юноше. Все верно. Сдержанного и умного толмача госпоже будет не хватать. Впрочем, через минуту Ояма нашел утешение в происходящем. Без сомнения, Боги не слепы, душа Неждана вернется в этот мир очень скоро, в образе самурая. Он этого достоин.
       Стоящая на коленях Ли, вздрагивала прижимая к груди голову мертвого друга. Слишком юного, близкого, веселого, задумчивого. Дерзкий язык и внимательный взгляд. Что она будет делать без Неждана? Без его уверенности в ней? Без рассказов о жизни великих мудрецов? Он был зеркалом, вглядываясь в которое принцесса казалась себе сильнее, значительнее и лучше.
       -Я не хочу терять тебя, Неждан. Ты мне нужен. Ты мне очень нужен. Ну, пожалуйста, не уходи. Пожалуйста!
       Примчавшиеся на шум близнецы, беспомощно топтались рядом с госпожой. Лица у них были растерянными. На лестнице, никого не стесняясь, отчаянно плакала служанка.
      
       ***
      
       Шестой расклад.
      
       Колода ТА.
      
       БРАТ-ВРАГ в перевернутом положении.
      
       КАВАЛЕР и МЕЧ.
      
       Колода РО.
      
       ПАРУС-ПРОСТЫНЯ.
      
       МОРЯК и БАШНЯ.
      
      
      
      
       ***
      
       Близнецы всегда стояли у нее за спиной. Молчаливые, разом повзрослевшие. Пасмурные внимательные лица как будто принадлежали совсем другим людям. Ни тени прежней беспечности, наглости, куража. Братья считали, что заслонить госпожу собой должен был воин, любой из них, а не хрупкий мальчик с пальцами, перепачканными чернилами. Они вечно дразнили того, кто успел исполнить долг защитника. И теперь ощущали свою вину.
       В память о погибшем толмаче, (уважая желание юноши выручить друзей) Ли выполнила просьбу. Ту, в которой собиралась отказать живому. Взяла с собой росских дружинников, ближними, доверенными телохранителями. Написала письмо Зиме Мстиславне, так мол и так, подруга золотая, прости великодушно, не верну тебе уцелевших воинов. Передала сей бесценный манускрипт - на шелковой бумаге, красной тушью начертанный, отцу Михаилу. Пришедший в себя после нападения Повелителей, парализовавших его волю, священник отчего то присмирел, взирал на принцессу со страхом и уважением. Обещал переправить письмо с ближайшей оказией, тайком от своего церковного начальства. Слову отца Михаила Ли вполне доверяла. Так что, месяцев эдак через шесть-восемь, Зима Мстиславна получит горькую весть о судьбе своих дружинников, отправленных в далекое островное государство. Се ля ви.
       Петр и Павел за оказанное доверие благодарили тихо, скромно - сами на себя непохожие. Зубрили понемножку, вместе с бывшими ронинами, латыньскую речь. Вели себя сдержанно, несуетливо. Ояма, недовольный воинскими умениями доверенных телохранителей, (экий придира) терзал парней все свободное время. Они не роптали. Скорость с которой двигался их наставник внушала уважение. Сила и точность с каковыми он рубил - вызывала восторг.
       Команда судна, на которое, волею господина Акино, они погрузились, отнюдь не пребывала в экстазе от навязанного им на месяцы плавания общества. Европцы и жители Синто взаимно считали друг друга мерзкими варварами. Хорошо, что почти каждый член экипажа видел воинов страны восходящего солнца в деле. Щедро сдобренное неприязнью опасливое уважение к боевым искусствам гвардии принцессы удерживало команду от эксцессов. Хотя на каждого воина Ли приходилось приблизительно по три моряка, попыток напасть не было. Господин Акино все рассчитал на пять ходов вперед. Ояма тоже был отнюдь не глуп.
       -Осадное положение!
       Скомандовал он. Каждый смотрел в оба. Посты неслись круглосуточно. За принцессой всегда шествовало десять человек охраны. Кроме того, Ли пообещала капитану (циничному щеголю) в случае своего благополучного прибытия совершенно неприличную сумму. Алчность, блеснувшая в его глазах служила дополнительным гарантом. За мертвую голову девушки он мог получить лишь Большой Одобрям от церкви и правящей семьи. К тому же, вряд ли выраженный в денежных единицах. Живая Ли означала для него возможность обогатиться. Гнева вышеуказанной небесной и земной власти, хитроумный кавалер надеялся избежать весьма затейливым путем. План был хорош. Он включал в себя покаяние, складывание к подножию трона наград, должностей, кой-какого компромата и тихое отбытие в одну из колоний. На которую капитан давно положил глаз. Там весьма и весьма неплохо обретался дядя-плантатор, бездетный, обожающий племянника старик. Сколько можно трудиться на благо страны? Капитан давно подумывал о смене координат. Нереально громадная награда, обещанная сумасбродной иностранкой была весьма кстати. В качесте задатка она уже выплатила... Тс-с-с. Капитан предпочитал даже в мыслях не произносить неприлично большой суммы. Хвала Мадонне, он умен, и у него есть люди, которым можно доверять. Преданность его слуг и штурмана уже пытались покупать враги и потерпели поражение. Сейчас это весьма кстати. Не сидеть же ему на сундучке круглые сутки? Хвала Мадонне, ниспослала шанс, он его не упустит!
       Ли пришлось быть щедрой. У нее не было другого выхода, она это понимала. Деньги Даниила, дававшие ей возможность выжить, и побороться за трон, хранились в десятках самых надежных банков этого мира.
       Ли искала и не находила ответ на вопрос о том, почему погибли Повелители, пришедшие расправиться с ней. Они прекрасно подготовились к нападению, смогли на какое-то время, лишить ее возможности сопротивляться, и были остановлены храбростью одного офицера? Их победил простой смертный? Невероятно. Она присматривалась к Ояме, изучала его снова и снова и не могла понять, как произошло то, что она видела своими глазами?! Уму непостижимо! Ли знала каковы Повелители в деле. Вырубить двумя ударами пару этих существ? Ояме, казалось, все ее пристальные взгляды и странные вопросы были абсолютно безразличны. Непроницаемое лицо азиата не выражало никаких эмоций. Он служил, вкладывая в это все: душу, ум, опыт. Нескладная коротконогая фигура, с конкретным брюшком, толстая шея, косолапая походка - разве так выглядят великие воины? Принцесса знала, что он один может защитить ее спину надежнее целой армии.
       -Что для вас самое главное в жизни, Ояма-сан?
       -Долг перед вами, госпожа. Я ваш вассал.
       Вот и поговори по душам с этим живым цитатником кодекса воинской чести.
       Ли не давала покоя и еще одна мысль. Весьма мерзкая. Чем же занят самый могущественный из Повелителей? Вернувший себе место среди них? Неужели у него под носом можно творить все, что угодно, а он не заметит? Или... Ему просто все равно?
       -Даня... Где ты? Ответь! Даня.
       Она звала его каждую ночь. Снова и снова. Безрезультатно. Впрочем, он ведь обещал, что однажды найдется сам, как только сможет. Солгал? Ли бродила по палубе точно тень. Погруженная в невеселые размышления, насупленная. Как то ей показалось, что внизу, далеко под кораблем, зашевелилась могучая живая плоть. Монстр номер два? Или прежняя, близко знакомая особь? Принцесса походя, не особенно прицеливаясь, послала короткий импульс.
       -Прочь с моей дороги.
       Услышала внятный жалобный вздох. Щупальца, поднимавшиеся к днищу корабля, безвольно обвисли.
       -Прочь! Этот корабль несъедобный. Нет еды. И ты давно сыта...
       Тварь ушла в глубину. Ни десять воинов-азиатов, ни близнецы ничего особенного не заметили. Что ж, то не ее печаль. Лишняя публичность ни к чему.
       Моряки косились, перешептывались, называли личную гвардию принцессы сборищем узкоглазых обезьян. Их раздражало, что азиаты все время моются, бесконечно стирают кимоно, и занимаются дурацкой гимнастикой. Воины же были в ужасе от обилия вшей и ужасного запаха, насквозь пропитавшего корабль. Брезгливые и чистоплотные, они с содроганием взирали на моряков и называли их грязными вонючками. Хорошо, что и первые и вторые не знали языка друг друга. Могла бы вспыхнуть резня. А сами по себе (не сдобренные словесным оскорблением или физическим) косые взгляды к делу не пришьешь. Особенно, если учитывать тот факт, что команде вести себя прилично велел грозный капитан, а за гвардией принцессы присматривал всюду успевающий свирепый Ояма.
       К огромному сожалению, Ли не смогла прочесть рукопись Неждана. Он вел их на языке, который считал родным. Ровные ряды красивых закорючек, струящихся справа налево, выстраивались на сотне белых страниц. Ли вынимала записи из кожаного футляра, раскладывала перед собой, и с трудом сдерживала слезы. Перед глазами, как живое, вставало треугольное, острое лицо. В больших внимательных глазах вопрос.
       -Что с тобой, госпожа? Ты грустишь?
       Она знала, что не сумеет забыть этого мальчика никогда. Неждан погиб потому, что пошел за ней. Он был ей предан. Бедный... Ли сказала сама себе с уверенностью которой не испытывала.
       -Они заплатят, Неждан. Я заставлю их заплатить.
       Юного толмача похоронили по обычаям Синто, вместе с двумя погибшими воинами. Одели в белое траурное кимоно, усадили на специальные носилки с алым пологом и сожгли. Ли с трудом смогла заставить себя досмотреть церемонию до конца. Сквозь багровую завесу ревущего огня, и заунывное пение священников, сквозь звон нефритовых и бронзовых колокольчиков, сквозь приторный запах горящей плоти и сладкий аромат благовоний, ей доносился тихий ласковый голос.
       -Не плачь обо мне, госпожа. Я сделал все, что смог, все, что был должен.
       Теперь, спустя два месяца, на корабле посреди океана, ей все реже и реже слышались вежливые слова извинения за то, что он оставил ее так рано, и не увидит Вечного Города. А главное не узрит - ее. Восседающую на троне, с высоко поднятыми, уложенными вокруг головы косами. Неждан часто расспрашивал Ли про обычаи ромской знати, про нравы двора. Все, что касалось принцессы было ему невероятно интересно.
      
       ***
      
       За три дня до ожидаемого прибытия в порт, грянул шторм. Ли, привычно ожидавшая от судьбы очередной пакости, сидела в каюте. В подвешенном у стены гамаке похрапывал Павел. Близнецов, в отличии от большинства воинов принцессы, даже не укачивало. Любую болтанку они переносили запросто. Плотно ели, вызывая этим фактом дикую зависть несчастных самураев, превозмогающих свою сухопутную слабость с громадным трудом. Морская болезнь терзала многих, даже Ояму, но упрямо миновала близнецов. Вот и теперь, братья, успокоенные, что госпожа делом занимается, устроились поудобнее. Павел видел пятый сон. Петр подшивал обтрепавшийся подол плаща. Время от времени бросая в сторону госпожи короткий взгляд. Ли была очень занята - вычерчивала по карте планы кампании. Один глупее другого. Купить (на заботливо распиханные бывшим любимым мужчиной по всем странам крупные клады) небольшую армию наемников? И двинуться к Вечному Городу? Отправиться как есть, с отрядом из полусотни человек к заветным воротам? И требовать, чтобы их распахнули? Утопиться от безысходности? Что же делать? Что? Уронила голову на стиснутые руки, забылась в стремительно подступившем сне. И как ответ, на отчаянные вопросы, сквозь закрытую дверь в каюту вошла сгорбленная тень.
       -Здравствуй, деточка.
       Петр от такой неожиданности воткнул иглу себе в бедро, приподнялся, зашарил рукой, отыскивая меч. Открыл рот - будить брата.
       -Цыц. Дурень.
       Мимоходом велела ему наглая тень, добавив.
       -Спи!
       Как был, вскочивший, вооруженный, близнец мягко осел на скамью. Пальцы не разжались, меч остался при нем. Тень хохотнула одобрительно, хоть и насмешливо.
       -Ниче. Пусть немножко полежит, отдохнет, защитничек храбрый. Предан тебе? Хорошо. Как смогла приручить-прикормить волчару подлого? Ведь псом настоящим на врага бросается. Молодец.
       Ли узнала интонацию. Рот приоткрыла от неожиданности. Тут же прозвучало ехидное.
       -Эк вылупилась!
       Незваная гостья расправила спину, выпрямилась, стала чуть не вдвое выше, седые лохмы обернулись русой волной, стекающей до талии, повязка из мешковины исчезла. Направилась к Ли не прежняя бабка - молодая, лет двадцати не больше, стройная красавица. Закрытые глаза, не мешали ей видеть. Не были они прежними ссохшимися, впавшими внутрь щелями. Два полукружья черных ресниц, бросали тени на щеки. Казалось красавица просто прикрыла очи. Или ей уже ни к чему человеческое зрение. Из голоса исчезло старческое дребезжание, сухость. Речь полилась плавно.
       -Здравствуй, деточка. Вот выбралась к тебе, на прощание. В свой последний миг ведьмы многое могут. Хорошо, что пришла. Издали слышно, как твоя душа плачет... Запуталась, глупая. Бьешься, как птичка о решетку. А клетка то давно открыта. Лети, не хочу, куда надобно.
       -Авдотья? Это вы?
       -Нет. Охапка травы! Или не признаешь?
       Ли промолчала.
       -Оглянись моя хорошая. С тобой есть все, что нужно. Все! Понимаешь?
       Принцесса покачала головой.
       -Все, что тебе нужно - уже с тобой! Все! Даже молитвы святых... Нет, не о себе я, грешной дуре. Не путай. Настоящие святые о тебе пекутся. Знаю. Летят вверх их просьбы, светом серебряным переливаются. Я, слепая болтунья, зрю их сияние - до того оно благостно. А дева о которой хлопочут - ревьмя ревет, нос длинный повесила. Глаза растопырить не может. Не видит то, что рядом. В трех шагах! Ох, глупая. Прости, пора мне... Иди! Ты можешь! Иди!
       Принцесса встрепенулась. Бывают такие мгновения. Когда хочется вопить: Эврика! Хотя она еще немного боялась поверить. А вдруг, ошиблась? Не так поняла? Гостья, как порядочная вышла через дверь, да вот незадача - растаяла прямо на пороге. В распахнутый проем плескался мокрый ветер. Вдали, в разрыве туч остро блеснула звезда. Четки на запястье налились серебристым светом. Ли встала, карта над которой она мучилась, соскользнула со стола на пол, гонимая потоком воздуха выпорхнула наружу. Точно большая бабочка прошелестела над бортом и канула в воду.
       Крики моряков, свисток боцмана - команда боролась со штормом. Издали долетал веселый сильный голос капитана. Опасность преображала этого мерзавца. Делая значительным, достойным уважения. Даже привлекательным... Принцесса обернулась к приходящему в себя Петру. Кажется, все в порядке. Бабка не причинила вреда воину. Бабка? Ох, и не понять теперь, кто же она такая есть. Или уже была? Ли вышла из каюты, по накренившейся палубе лились потоки воды. Оглянулась. Помедлила мгновение. Телохранителям его хватило. Проснувшийся Павел кулаками тер глаза. Принцесса уцепилась за поручень, свернула влево. Озадаченные близнецы не задавая лишних вопросов, плелись следом. Ли слышала сердитое мысленное ворчание Петра. Что вот опять! То ли призрак, то ли не пойми кто. Шляются разные, являются незванными, покоя не дают. А госпожа хороша! Тут же шасть из каюты неведомо куда. Хоть бы пол словечка молвила, успокоила. Следом полилась мысленная ругань Павла. Уж такая у них участь, видно. Ни поспать, как людям, ни с девицами поваляться. Нанимались они болтаться в море, земли месяцами не видеть? А? Грехи свои тяжкие упомянули уже оба, причем одновременно, каждый про себя. Подпустили матерка, не без этого. Здесь их ворчание сливалось и неслось дальше одинаковым бурным потоком. Надо же быть такими похожими, даже спросонья в мыслях! Хождение по палубе сейчас, для них - сухопутных существ, означало немалый риск быть смытыми за борт. Недовольство, ругань и тяжкие вздохи, не отменяли главного. Близнецы шли. За ней.
       Угадали куда - обрадовались, что недалеко собралась их госпожа. Слава Богу. Хотя и семь-восемь шагов по намыленной ледяными волнами, ускользающей из-под ног, палубе пустячком не были. В морды враз плеснуло водичкой, щедро, точно из ведра. Рубашки теплые после постели, противно прилипли к телу. Как моряки терпят тяготы службы? Еще и песенки о доле своей завидной слагают. Полоумные, право слово.
       Каюта Оямы примыкала к той, где размещалась принцесса. Разбуженный воин проморгался в несколько секунд, переоделся, дабы предстать перед госпожой в подобающем виде. Вытянулся в струнку. Поклонился.
       -Ты мне нужен.
       Сказала принцесса.
       -Хочу увидеть здесь все мечи моих воинов. Немедленно.
       Если офицер, вслед за близнецами и решил, что госпожа спятила, то виду не подал. Не той закалки человек. Прорычал четкие распоряжения для десятников, мгновенно вскипело движение. В тесную каюту набились с трудом. С еще большим освободили свободный пятачок вокруг госпожи. У дверей наверху выставили стражу. Ли, хорошо понимая, что выглядит полной идиоткой, принялась вертеть головой налево и направо. Нет, решительно все мечи выглядели самым обыкновенным образом. В томительной тишине прошло минут десять. Разозлившись на себя принцесса повернулась к Ояме. И тут же ощутила мощный укол в запястье. Четки нагрелись, звякнули точно стеклянные.
       -Что за дела?
       Проворчала принцесса себе под нос по-русски. Подошла к офицеру.
       -Покажите мне ваши мечи, Ояма-сан. Пожалуйста.
       С коротким поклоном он исполнил требование госпожи. Ли протянула было руку, но что-то ее остановило. Поблагодарив воинов велела разойтись и досыпать. Близнецы само собой не послушались, такие распоряжения они всегда пропускали мимо ушей. А сверх дисциплинированные азиаты, кланяясь, вышли. Вытекли из каюты в узкую, невысокую дверь быстрым шуршащим ручейком. Большинству из них не приходилось даже нагибаться. Петр и Павел дело иное, маячат светлыми головушками под самым потолком и то сгорбившись. Беда с ними. Во всех корабельных помещениях кроме капитанской каюты и кают-компании (в каковые люди принцессы ни ногой) тесновато, не по их богатырской мерке скроено. Только на палубе и отводят душу - расправляют широкие плечики, спинки натягивают, поднимают подбородки. Две каланчи. Ну да не в росте дело, в конечном счете. Ояма обоим до уха не достанет. А в поединке против него шансы у мальчиков были бы весьма призрачными. Ли обратилась к своему невозмутимому офицеру.
       -Ояма-сан. Это может быть важно. Простите. Могу я взять ваш меч? Вот этот?
       Клинок выглядел таким безыскусно простым. В потертых темных ножнах, с рукоятью, обмотанной тонкими полосками акульей кожи. На ум пришло воспоминание. Как она сама, своей рукой достала оружие из груды, приготовленной для ронинов, сваленной на повозку!!!
       Медленно извлекла меч. Бережно поднесла к лицу, всматриваясь в запотевшую серебристую сталь. Недоверчиво прикоснулась пальцем к холодному металлу. Какой же слепой она была! Непростительная тупость! Ведь видела, рассыпающегося гнилой трухой Повелителя. А два и два не сложила. Точно это просто - погубить подобного врага одним ударом.
       Посмотрелась, как в зеркало в серебристую полосу лезвия. На мгновение показалось, что отражение ожило и подмигнуло. Ли даже вздрогнула. Спросила вслух.
       -Это ты? Ты пришел ко мне сам? Правда?
       Меч потеплел в ее руках, заиграл перламутровыми отсветами. У Ли в горле собрался комок, мешающий говорить. Перехватила клинок как положено, взвесила, подняла, очертила дугу, ощущая забытый прилив сил, уверенности в себе и спокойствия: того самого, особенного воинского, когда дух воспаряет над событиями, наблюдая со стороны. Не поддаваясь ни злости, ни боли, ни ярости, ни тоске. Совершенное состояние, текучее как река всех времен. Глубокое и таинственное.
       -Это ты. Значит, моя просьба была услышана. А я уже разуверилась. В самом деле, глупая.
       Теперь она не спрашивала. Благодарила.
       -Да. Это ты. Спасибо.
       Отблески играли на ее лице, делая в сотню раз привлекательнее и красивей. Окончательно проснувшиеся близнецы переглядывались между собой. Офицер хранил отстраненную невозмутимость. Ли обратилась именно к нему.
       -Ояма-сама, могу ли я попросить вас обменяться мечами со мной. Если это возможно?
       Он поклонился.
       -Вы делаете мне честь, госпожа. Благодарю вас.
       Ли покраснела.
       -Я хочу этот меч, вы понимаете?
       -Да, госпожа. Он ваш.
       И что-то вновь изменилось в окружающем мире. Он посветлел. Ли расправила плечи с забытым удовольствием, улыбнулась. Сейчас она была невероятно хорошенькой. Огонь, вспыхнувший во взгляде, набирал силу, рос, изливался наружу. Близнецы и офицер почувствовали перемены. Подошли поближе. Точно к костру в холодную ночь. Ли нетерпеливо отцепила от пояса свои мечи.
       -Держите, Ояма-сама.
       Офицер бережно принял из рук госпожи драгоценные клинки семьи Миновара. Потупившись поблагодарил в сдержанных и одновременно изысканных выражениях. А вот близнецов прорвало, вылезли с расспросами.
       -А что за меч, то, госпожа? Что за меч то? А? Особенный какой?
       Принцесса продолжая нянчить в руках серебристую полосу, (вторую, вроде бы самую обычную пихнула в ножны) ответила просто и честно. Выпевая имя клинка с явным удовольствием.
       -Это Амэ-но охабари. Иногда его называют Амэ-но ри. Отец Филарет обещал мне, что я непременно найду его в Синто... Я не верила...
       Известие прошибло даже невозмутимого Ояму. Он переспросил дважды.
       -Амэ-но охабари? Амэ-но охабари?
       Принцесса кивнула. Пояснила для близнецов.
       -Небесный клинок. Из преданий. Теперь я понимаю почему погибли Повелители...
       -???
       -Ты прекрасен.
       Она обращалась к мечу.
       -Ты прекрасен, Амэ-но ри.
       Ояма быстро заговорил. Ли с трудом смогла вникнуть с смысл слов.
       -Клинок для Ри? Волшебной девы, спасающей мир? Забавное совпадение, что мое имя именно так и звучит для вас. Ри. Надо же. Но спасающая мир? Это не чересчур, Ояма-сан? Шучу. Предания они и есть предания.
       Коснулась пальцами плеча воина. Он застыл, напрягся под ее ладонью. Близнецы переглянулись. Ли ничего не заметила, переполненная ощущениями, которые вызывал в ней меч. Рукоять идеально легла в ладонь. Угнездилась, точно приросла. Вес был сладкой тяжестью, приятной и долгожданной. Никогда раньше принцесса не могла до конца проникнуться словами Тинэль о том, что клинок - волшебное продолжение руки. Что в каждом настоящем мече живет частица божественного огня.
       Медленно подняла Амэ-но ри, полюбовалась блеском, с явным нежеланием вдела в ножны. Погладила рукоять ладонью. Наконец перенесла внимание на трех мужчин, превратившихся в молчаливые изваяния. Окинула их быстрым взглядом. Обратилась к воину Синто.
       -Хотите чего-нибудь еще, Ояма-сан? Вы спасли мне жизнь. Это раз. Вы отдали мне меч, который я искала. Это два. Говорите. Слушаю.
       Офицер покачал головой, не произнеся ни звука. Ли улыбнулась.
       -Я возвожу вас в ранг хатамото, Ояма-сама.
       Близнецы, ничего не поняли. А вновь назначенный хатамото просиял, покраснел от удовольствия и поклонился несколько раз.
       -Ваше денежное содержание будет увеличено втрое, Ояма-сама. Я изменила свои планы. Мы высадимся в ближайшем европском порту. Время ожидания кончилось.
       Близнецы пожали плечами. Решила госпожа лезть в пасть к ромскому льву с горсточкой воинов, без армии - ее право. Их дело маленькое - за спиной маячить, от худых неожиданностей беречь. Ояма и вовсе никак не отреагировал. Ли была уверена, что если он услышит приказ совершить сеппуку, то немедленно начнет готовиться, а не выяснять мотивы и подоплеку. Вспорет себе живот в лучших традициях Бусидо - с презрительной улыбкой. Может еще и предсмертный стих сочинит. Недрогнувшей рукой нарисует столбик иероглифов. Просить пощады не будет, это точно.
       -Хотите чаю, Ояма-сама?
      
       ***
      
       Четки на руке принцессы оставались теплыми и блестящими. С губ то и дело рвалась легкая улыбка. Время от времени, даже не замечая этого она опускала ладонь на рукоять Амэ-но ри. Слух о волшебном мече мгновенно разнесся среди воинов принцессы. Ли сказала Ояме, что ее цвета черный и белый. Хатамото всерьез предложил немедленно пошить новые кимоно.
       -Это необходимо, госпожа.
       Вопрос о форме для личной гвардии волновал принцессу в последнюю очередь, но близнецы неожиданно и пылко поддержали инициативу пожилого вояки. Хотя обряжаться именно в кимоно не собирались. Вообразив себя в длинных до полу плащах и серебряной броне.
       -Хорошо. Сразу же, как только займу трон.
       Близнецы скисли. Ояма остался невозмутим. Клинки, подаренные госпожой и звание хатамото чрезвычайно подняли его престиж. Умереть ближним вассалом, особенным, наделенным безграничным доверием господина? Завидный удел.
      
       ***
      
       Ли, облокотясь о перила, смотрела вдаль с капитанского мостика. Ради приглашения поужинать она соизволила одеться в неудобное, почти настоящее европское платье. Старик-портной в Кио-то, где она с господином Оямой провела две недели, никогда не шил таких. Пришлось долго объяснять, картинки чертить. Прельщая срочностью заказа сулить тройную плату. В итого получилась восточная фантазия на заданную тему. Платье чем-то неуловимо напоминало кимоно.
       Зато, несмотря на некоторую странность в линиях, оно было пошито из самого лучшего, настоящего шелка, который не каждая очень богатая дама может себе позволить. Как нельзя кстати оказалась глупая причуда Неждана - сотворить европский наряд для принцессы. Осточертело ему лицезреть госпожу в неподобающих одеждах. Вот и угнездилась в умной голове смешная затея. Сначала уговаривал, улещивал. Ли носом крутила и фыркала. Потом, вдруг, загорелась сама. Придумала фасон, наподобие тех красивых, что запомнила в кино на разных Золушках и феях. Прическу принцесса соорудила сама. Глянула перед выходом в зеркало. Жаль Неждан ее не увидит - такой.
       Из закрученных в высокий узел волос, на спину стекала шелковая волна. Умеренно декольтированные плечи сделали шею еще длиннее. Символ Династии - яркий цветок Тинэль, прикрытый легким газовым шарфом слегка поблескивал. Увы, украшений у девушки не нашлось. Шлейф из золотистой парчи и затейливый веер, подаренный господином нох Миновара - вот и все драгоценности. Амэ-но ри для такого случая перекочевал в руки верного Оямы. Близнецы и хатамото соизволили удалиться лишь на пять шагов. Ли объяснила удивленному капитану эту странность.
       -По обычаям Синто, они не имеют права поступить иначе. Я прошу у вас прощения за подобную нелепость.
       -Они не оставляют вас даже ночью.
       Знатный вельможа из воинственного Порту не спрашивал, а утверждал. Что ж, он был бы скверным капитаном, если бы не знал что именно происходит на борту. По масляному и хитрому блеску его глаз Ли с удивлением поняла, что близнецов явно считают ее фаворитами, мастерами постельных услад! При чем обоих сразу. Экое куртуазное воображение, однако.
       Десятку, которой командовал стройный, быстроглазый Таэда (явный любимец Оямы), удалось разместить по периметру мостика. Они замерли в парадных кимоно (господин Акино рекомендовал приобрести полный комплект экипировки для каждого бывшего ронина), положив руки на мечи, глядя прямо перед собой. Широко расставленные ноги в новых гэта как кошачьи лапы вцепились в доски палубы. Одно колено чуть заметно согнуто, для удобства балансировать. Не на твердой же земле построились. Поза каждого воина полна скрытой силы и готовности действовать немедленно. Дон Педро де ля Сангре, против ожидания Ли не стал возражать. Сказал неожиданно.
       -Должен признать - ваша гвардия великолепна. Я частенько подглядываю как они занимаются. Уму непостижимо. Мне кажется, что они вам в самом деле преданы. В наше меркантильное время это большая редкость.
       Ли удивленно воззрилась на капитана. Не доверяя своим ушам.
       -Меня просили, да-да, именно просили составить о вашей персоне мнение. Самозванка вы или, пропавшая принцесса, законная наследница трона Вечного Города.
       Ли продолжала заинтригованно и многозначительно молчать. Ободренный ее вниманием капитан продолжал.
       -Татуировку на плече можно подделать.
       Принцесса не стала объяснять невеже, что он крупно ошибается. И подобный трюк заведомо приговаривает наглеца к смерти. Тинэль не умеет прощать оскорбления.
       -Цветочек не может быть доказательством, ровно как и портретное сходство с пропавшей девочкой и венценосной Аэлью. В мире существует немалое количество двойников любых знаменитых людей. Подобрать подходящую персону вовсе не трудно.
       Девушка игриво захлопнула веер и приставила к груди капитана.
       -К чему вы клоните, идальго? Я начинаю нервничать. Испуганная женщина, что может быть страшнее?!
       Уверенная яркая улыбка, горящая на губах опровергала последнее утверждение. Превращая его в забавную шутку. Дон Педро де ля Сангре вполне оценил юмор собеседницы. Развел руки в стороны, демонстрируя пустые ладони, точно сдаваясь в плен. Рассмеялся, несколько деланно, но одобряюще.
       -Браво. Видите ли, я уже составил донесение. В нем я сообщаю отцам инквизиции, что считаю вас настоящей Алентевитой-Августой-Либерией.
       -Спасибо, мой любезный друг. А могу я узнать ход ваших рассуждений? Почему вы пришли к столь лестному для меня заключению?
       Голосок принцессы переливался, искрил, поддразнивал. Капитан почувствовал себя польщенным.
       -Я имел честь видеть Алентевиту-Августу-Аэль. Много лет назад, когда был совсем мальчишкой. Она пребыла с визитом в столицу. Мой отец один из приближенных ко двору. Тот день навсегда мне запомнился. Видите ли, я был изрядным сорванцом, выскочил из рядов, отвесил поклон и произнес комплимент собственного сочинения. Алентевита-Августа-Аэль соизволила ущипнуть меня за щеку и назвать ангелочком. Все очень смеялись, завидовали. Отец не стал меня наказывать за дерзость. А ваша бабушка обещала мне прекрасную карьеру и лавры первого сердцееда Порту.
       Капитан многозначительно протянул паузу. Потом улыбнулся.
       -Здесь она ошиблась. Я лишь один из многих.
       Ли покачала головой, что должно было означать полное понимание того, как сильно дон преуменьшает свою должность в армии галантных кавалеров.
       -С тех пор вы стали скромнее.
       Дон расцвел.
       -Ах, пустяки. Ваше Высочество, Вы точно так же держите голову. Как незабвенная Алентевита-Августа-Аэль. Смеетесь. Смотрите. Это больше чем просто сходство. Голос крови, должно быть.
       Ли изволила взглянуть на капитана благосклонно. Дон вкрадчиво понизил голос.
       -И хотя Вас нельзя назвать красавицей...
       Он явно дожидался, что его перебьют. Ли решила не отказывать кавалеру в невинному удовольствии светского флирта. Наигранно возмутилась.
       -Где ваша галантность, идальго? Да вы же просто гнусный преступник, не заслуживающий снисхождения. Объявить даме подобную правду? Какая жестокость...
       Оба рассмеялись. Капитан наклонил голову. Повторил.
       -Продолжаю настаивать на своем заявлении. Вас нельзя назвать красавицей.
       На этот раз пауза тянулась целую минуту. Ли сдерживала смех, капитан тоже притворялся абсолютно серьезным. Выждав положенное время, склонился к тонкой ручке, затянутой в шелковую перчатку. Им же, капитаном, неделю назад - подаренная пара. С уверениями в почтении и ласковой заботой о нежной коже преподнесенная... Море. Ветер...
       Запечатлел на шелке поцелуй.
       -Вы восхитительны. Полны особенного внутреннего огня. Умны. И, главное, в вас есть истинное Величие. Которое невозможно приобрести. С ним рождаются. Этот редкий цвет глаз подвигнет немалое количество поэтов на хвалебные вирши. А ваши волосы, равных которым я не встречал в жизни! Этот шелковый водопад без сомнения заманит многих несчастных страдальцев в пучины наслаждения.
       -Осторожнее, капитан!
       Ли погрозила пальчиком.
       -Вы становитесь дерзким. Впрочем, что наша жизнь, как не рискованная игра?
       -Превосходные слова. А кто автор?
       Ли бесцеремонно приписала высказывание себе. Шалить - так шалить, авось Вильям Шекспир, весьма вольно процитированный и неизвестный в этом мире, не будет обижен. Хотя, плагиат, он и есть плагиат... Дон Педро предложил пройти в каюту.
       -Я угощаю. Вино из поместий моего дяди превосходно! Жареный каплун, фрукты... Мой повар совсем неплох. Вот увидите.
       Ли приняла галантно поданную руку и поплыла точно роскошная яхта, колыхая юбками, в золоченые двери. Подпортив картину впереди успели проскользнуть близнецы и Ояма. А что делать? Работа у них такая.
      
       ***
      
       Петр и Павел замерли за спинкой кресла принцессы. Отчаянно мешая услужливым официантам, но не сдавая позиции. Пусть изворачиваются, как хотят, тянут руки с риском расплескать вино и рассыпать диковинные сладости, то не их телохранителей печаль. Таэда маячил в дверях. А Ояма с тремя воинами, прикрывал подходы к капитанскому мостику. Дон Педро, впрочем, делал вид, что молчаливые живые статуи в парадных кимоно в кают-компании дело самое обыкновенное. Как и два громадных росских медведя. Застольная легкая беседа лилась себе журчащим потоком. Ли сознавала, что ее обольщают и веселилась. Капитан понимал, что ни один его маневр не удается в полной мере, но не собирался отступать. К обоюдному удовольствию они провели за ужином пару часов. Ли, правда, отказалась попробовать каплуна. Не то, чтобы она была упертой вегетарианкой. (Ангелина Королева, например, не могла представить себе жизни без котлет и сосисок.) В свое время Тинэль потратила немало сил, пытаясь переучить воспитанницу. Воительница предпочитала растительную пищу. Ли спорила с ней, горевала без холодца, пельменей и блинчиков с мясом... А теперь, еще в Синто, поняла, что всерьез пристрастилась к рису с овощами. От одного вида жареной птичьей тушки, политой густым мясным соусом, ее начало мутить.
       -Разве что немного рыбы, мой дорогой капитан.
       -Воля ваша. Только Жюльен будет очень огорчен. Он безумно старался, в надежде угодить вам.
       Ли улыбнулась и отпила глоток вина. Она умела молчать не просто так, а интригующе. (Спасибо наставнице со всеми ее уроками хороших манер.) Тонкие пальчики управлялись с вилками-ложками-ножечками с невероятным изяществом. Конечно, что греха таить, девушке было бы гораздо удобнее просто взять с блюда яблоко и впиться в него зубами. Но, увы. Правила поведения за столом не допускали и менее ужасных вольностей.
       -Вино в самом деле неплохое.
       -Жестокая. Оно бесподобно. Просто вы мстите за правду о внешности.
       -Да, благородный дон. Открою секрет. Подобной истины, безжалостно высказанной вслух вам никогда не просит ни одна женщина! Обычная...
       Капитан наклонился к девушке. Проговорил вкрадчиво.
       -Кстати, Ваше Высочество, вам не стоило покупать мою лояльность.
       -Вот как? Почему же?
       -Вы сами по себе драгоценность. Вам хочется служить. Еще немножко и я вытянусь как ваши азиатские гвардейцы. Или эти росские медведи - в струнку.
       Ли откинулась на спинку кресла, посмотрела исподлобья. Посетовала горестно. Искренне.
       -Именно это и происходит со всеми. Просто кошмар какой-то. Не успеешь назначить кавалеру свидание, а он уже служит тебе, служит, служит.
       -Готов отказаться от предложенной вами платы.
       -Готовы?
       -Ну...
       Он улыбнулся.
       -Почти.
       Очевидно следовало торговаться и выспрашивать, что именно капитан желает получить взамен. Но Ли не хотела никаких отношений кроме чисто деловых. Медленно, оценивающе, она прошлась взглядом по губам, гладко выбритому подбородку тонущему в высоко подвязанном на горле белом батистовом шарфе. Нелепая мода щеголей с главного бульвара в Лиссабо. Черный камзол туго охватывал широкую грудь. Капитан был отменно сложен. Вне всякого сомнения - он опытный любовник. Ли вздохнула. Какой яд влили ей в кровь поцелуи Даниила? Почти ласково проговорила.
       -Мне очень жаль, любезный кабальеро. Но плата останется прежней. Время нашей беседы подходит к концу. Можете попросить о чем-нибудь.
       Дон Педро дернул подбородком. Крупная жемчужина блеснула в мочке уха.
       -Ваше Высочество. Мне хочется, что бы вы остались живы. Если это возможно. Вы идете на самоубийственный риск. Без армии ваша попытка обречена. Повремените. Навербуйте войска и тогда...
       Ли быстрым жестом положила палец на яркие губы капитана.
       -Достаточно, дон Педро. Молчите. Прошу вас.
       Больше не было сказано ни слова кроме вежливых фраз прощания. Близнецы за спиной Ли смотрели орлами. Слащавый щеголь из Порту им активно не нравился.
       ***
       Быть героем древних пророчеств - отнюдь не самое большое удовольствие на свете. Даже, когда под твоей рукой у пояса Меч. А рядом Воины.
       Иные пути выматывают не ноги, а сердце. Знак, принадлежавший настоящему святому старцу, предсказавшему Кто будет его носить. Каково это - ощущать его на груди, под одеждой? Оружие, о котором еще две тысячи лет назад было написано - Явится дева и смахнет голову чудовища. Вот оно, ждет - не дождется своего часа. Четки, каждая бусина их помнит прикосновение пальцев Матери. Вместо браслета на тонком запястье.
       Она единственная надежда, так уверяла наставница, ровесница этого мира.
       У нее все получится. Это сказал истинно верующий священник, полный светлой силы.
       Ей пора идти - подтвердила ведьма, олицетворяющая саму природу.
       Все верили в принцессу.
       Все, кроме нее самой...
       ***
      
      
       Она перестала видеть сны. Вообще. Раньше мучили кошмары. Позже пришли, полные сомнений, странные неприятные картинки, сменяющие одна другую. И вот пустота, как отрезало. Даже лица близких людей, потерянных или погибших не всплывали из глубин сознания. Ей казалось - так легче. Как рыцари опускали забрало шлема - она отгородилась от себя самой. От уставшей, измученной, растрепанной, потерянной и потерявшейся девушки, человеческого существа в железном умном теле великолепного бойца. Порой на короткое мгновение неожиданной радости (как в случае с Амэ-но ри), Ли чувствовала себя уверенно. Достаточно уверенно для того, что бы решиться идти. Все остальное время запуганный ребенок в глубине ее души рыдал от страха.
       -Госпожа?
       -?
       Она резко обернулась к Ояме.
       -Вам плохо?
       Ли съежилась. Покачала головой.
       -Нет.
       -Вам плохо. В таком состоянии умирать нельзя.
       -?
       -Это неправильно.
       Ли потрясла головой, как мокрый щенок выбираясь из воды.
       -Что?
       -Вы полны боли.
       Рука с короткими толстыми пальцами протягивала платок, вытереть мокрое от холодного пота лицо.
       -Госпожа. Послушайте старика.
       Ли сквозь всю свою тоску слегка очнувшись, хмыкнула с недоверием.
       -Старика?
       -Старика.
       Жестко повторил Ояма.
       -У меня есть взрослые внуки. Я их больше никогда не увижу. Но это не важно.
       -А что тогда важно?
       -Важно как я умру. Не когда, не где, не с кем, не почему - а как. Вот и все.
       -Все?
       -Да.
       Близнецы не понимали родного языка Оямы. (Умели разобрать не более трех десятков наиболее простых и часто встречающихся слов. Поблагодарить там. Попросить воды.) Офицер и его госпожа беседовали совершенно спокойно. Точно были вдвоем.
       -Твои люди считают так же?
       -Конечно. Ведь они воины.
       -То есть?
       -Воин должен умереть. Это в порядке вещей. Важно только как. Вот и все.
       -То есть если я не смогу победить...
       -Это не существенно. Толмач умер, как воин. Гири. Он понимал больше, чем его госпожа.
       Ли сморщилась.
       -Сейчас я не в состоянии переварить эту концепцию.
       Настало время Ояме поднимать брови.
       -?
       ***
      
       Дон Педро был невероятно любезен. Совершив изрядный крюк дабы высадить навязанных ему пассажиров в порту на острове принадлежащем королю франков, по мнению Ли он изрядно рисковал карьерой. Большая политика, будь она неладна.
       -Вас не выгонят в отставку со службы, дорогой капитан?
       Он пожал плечами с удивительно безраличным видом. Мол, а какая разница? Удивленная Ли продолжала витийствовать и рассыпаться в благодарностях. Капитан слушал сумрачно. Почему? Ли подытожила свою речь, ожидая вполне понятной радости. Еще бы, столько денег!
       -Вот письма к моим банкирам. Подпись. Печать. Все как положено.
       Увы. Алчного огонька в глазах капитана принцессе дождаться не довелось.
       -Благодарю.
       Дон Педро вышел из меланхоличного ступора. Небрежно пихнул драгоценные бумаги за широкий шелковый кушак. Сегодня капитан нарядился по франской моде. Сдвинул брови. Вдруг попросил.
       -Перстень, цепочку, браслет... Что-нибудь, что носили вы. Что касалось вашей кожи.
       Даже почти покраснел! Ай, шельма! Кажется, это еще не все. Так и есть.
       -И что смогу носить я. Как память. Если моя просьба вас не оскорбит.
       Ли заглянула в блестящие черные маслины его глаз.
       -Да вы фетишист? Мой дорогой друг.
       Дон Педро не знал этого слова и посему пожал плечами с недоуменным видом. Ли не думала, что нравится ему так сильно. Впрочем, возможно, кавалер просто хочет похвалиться трофеем в кругу самых знаменитых сердцеедов Порту? Хотя ложью от него не пахло. Ли прищурилась. Действительно, он говорил абсолютно честно и серьезно. Беда с этими благородными донами, право слово!
       -У меня нет ни одного украшения. Так уж получилось. Мой капитан.
       Увидела неподдельное огорчение, сдобренное обидой в его взгляде и быстро добавила.
       -Разве что шарф... Тот самый, который я надевала один раз, на наше маленькое рандеву.
       За отсутствием служанки в каюту был отправлен Петр. Копался он подозрительно долго. Но шарф принес. Безжалостно смятый, в кулаке. Ли подняла глаза к небу, но выговаривать не стала. Это подождет. Приблизилась к до синевы выбритому идальго, набросила прозрачную ткань на крепкую шею.
       -Держите, дон Педро. От меня на память.
       Он с удивившей принцессу пылкостью расцеловал край шарфа, прижал к лицу, закрыл глаза.
       -Экий вы, батенька, впечатлительный!
       Прокомментировала принцесса по-русски. Добавила на почти правильном порту.
       -Вспоминайте меня иногда.
       -Ваше Высочество!
       Пал к ногам, подметая палубу черными локонами (мода требовала от кавалеров длинных волос), поднес к губам край серебристого кимоно. Задохнулся от нахлынувших чувств. Наконец, выпрямился и поблагодарил.
       -Это главный день в моей жизни, Ваше Высочество!
       Повернулся к острову. Корабль стал на якорь в миле от берега. Небольшой городок, карабкающийся по густо заросшим зеленью склонам был едва различим в туманной дымке.
       -Нужно ли вам письмо к губернатору? Я немного знаком с графом де Бейлем.
       Принцесса подумала и согласилась.
       -Да, пожалуй.
       ***
       Сорокалетний бездетный вдовец - франк, говорящий на всех европских языках. Растолстевший любитель вкусно и плотно покушать. Некрасивый, неглупый, не добрый и не злой. Сплошные не. Согласившийся принять ромскую принцессу.
       -Исключительно как частное лицо! Вы меня понимаете?
       Гурман и сибарит превыше все прочих интересов ставящий личную выгоду. Богатство Ли произвело на него выгодное впечатление. Ее странная свита - оставила совершенно равнодушным. Оказывается держать малочисленный, но превосходно обученный отряд чужеземцев - старая традиция франкских королей.
       -Очень удобно. Азиаты ничуть не хуже горцев. Или воинов степи. Мудрый выбор. Вы богаты. Перекупить сложно. Родственных интересов у них здесь нет.
       Граф решил, что принцесса грезит троном.
       -Вырвать власть из рук старшего брата? Экий право - кунштюк.
       И в тот же вечер отправил в Пари депешу. С оказией: в гавань зашел алийский парусник, груженный чаем и табаком.
       ***
      
       В первые же три дня виллу, предоставленную принцессе осадили десятки человек. Бывшие жители Вечного Города, беглецы с окраин. Отдельно держались торговые люди. Предложившие беспроцентный заем. Они спрашивали, когда прибудет флотилия. Видимо решили, что принцессу с ее армией разлучил шторм. Или еще какая напасть. Мысль о том, что все войско нашедшейся внучки Аэль составляют пол сотни азиатов и два росса никому в голову не пришла.
       Вечером второго дня пребывания Ли на Корике, к ней явилась бойкая старушенция: напудренная и причесанная, с девически тонкой талией. Вдова, казненного маршала де Грамши. (Чем знаменитый полководец не угодил действующему режиму?)
       -К услугам Вашего Высочества.
       Огляделась. Приподняла белесые брови.
       -Ваши придворные дамы прибудут позже?
       -У меня нет придворных дам.
       Брякнула Ли, не подумав. Лучше бы пораскинула мозгами и нафантазировала, что бедняжек выкосила тропическая лихорадка. К чему шокировать даму из высшего общества? Но, слово, как всем известно не канарейка. Чирикнул - улетело. Попробуй, поймай. Вдова всплеснула сухими ручками. Подняла к небу вылинявшие от времени глаза, похлопала явно накладными ресницами. И неожиданно выругалась, как портовый грузчик. Постановила твердо.
       -Старшей буду я. Пока, походные условия, война, то-се, обойдемся минимумом. Пять или шесть фрейлин. У каждой три горничных. Ваши личные камеристки. Что??? Их тоже нет??? А как...
       Тут она понизила голос.
       -Как вы... раздеваетесь перед сном? Кто выносит ночной горшок? Неужели...
       Она покосилась на близнецов. (Хорошо, что беседа велась на классическом романском. Петр и Павел почти ничего не поняли.) Покачала головой. Сморщенный, как у детеныша шимпанзе лобик и выпученные в священном ужасе глазки. Ли вздохнула. Опять произнесла ужасную правду.
       -Я все делаю сама. Слуг у меня нет. И никогда не было.
       -Бедное! Бедное! Обкраденное дитя! Вас лишили самого необходимого! О, изверги!
       Выдворить решительную и сверхэнергичную вдову не получилось. Госпожа Грамши взяла бразды правления создающегося двора в цепкие обезьяньи лапки.
       -Зовите меня просто - Агнес-Матильда де Грамши, де Парти.
       Через неделю вокруг Ли буйно цвела светская жизнь. Наследница трона Вечного Города стремительно обрастала царедворцами. Прожженных мошенников за ворота выкидывал невозмутимый Такэда (по знаку хатамото, умеющего замечательно разбираться в людях). Вдова де Парти пробовала заступаться за нескольких, самых очаровательных господ. Не выгорело. Долго пребывать огорченной она не умела. А для вновь прибывших, озадаченных, удивленных или шокированных госпожа Агнес легко объясняла все странности в поведении будущей правительницы двумя факторами. Либо виной всему оказывалась тяжелая жизнь в изгнании! (Вызванное ею отсутствие должного воспитания, скверное общество... После этих слов полагалось коситься на Ояму. Трагические события, которыми была наполнена жизнь одинокого юного существа. Данный пассаж предполагал, что слушатель проникнулся, начал в такт всхлипывать, поднес к глазам батистовый платочек). Совсем редко, в избранном кругу вдова ссылалась на главный фактор номер два - гены.
       -Юная Алентевита-Августа-Аэль, знаете, тоже в молодые годы отличалась изрядной несдержанностью, воинственностью, грубостью манер. Голос крови! Как ни старайся, его не избежишь. Так я считаю.
      
       ***
      
       Пришлось нарядиться в платье. Вернее в платья. В первый раз выйдя из комнаты в которой над принцессой колдовали швеи, девушка немного застеснялась своих близнецов. Сколько мук пришлось вынести по требованию Агнес-Матильды! Неужели зря? Мастерицы (лучшие из тех, что есть на острове) ставили наследницу на табуретку. Часами ползали прикалывая подол каждой нижней юбки булавками. Измучили примерками. Ли чувствовала себя вороной в павлиньих перьях. Почти испуганно взглянула на братьев.
       -Как?
       Близнецы синхронно расплылись в дурацких масляных улыбках. В их глазах принцесса, кажется, выглядела воистину ослепительно. Ли приободрилась, вздохнула с облегчением, даже поблагодарила старуху.
       -Спасибо, госпожа де Грамши.
       -Не за что, Ваше Высочество. Это только начало. Главное - впереди.
       Принцесса невольно струхнула. Такое энергичное обещание прозвучало в ответе вдовы. Что то еще будет. В самом деле.
       ***
      
       Если прищуриться, стоя на вершине холма, поднимающегося к небу сразу за виллой, можно разглядеть вдали едва заметный огонь маяка. Ли смотрела на него, смотрела, смотрела. До боли в глазах, до привкуса крови во рту. Сдерживая сильные эмоции она по старой привычке прокусывала нижнюю губу. Так делала Ангелина Королева. Забытая, отброшенная прочь, несчастная учительница из российской провинции. Мир в котором она жила во многом пересекался с миром Вечного Города. Хотя и различий имелось достаточно. Иногда нестыковки, несовпадения бесили. Иногда радовали. Впрочем, принцесса думала об этом все меньше и меньше. Земля становилась призрачной, точно выдумка или сон. А брошенный Повелителями мир - единственной реальностью. Яркой и ароматной.
       Ли с тяжелым вздохом обернулась. Петр протянул ей покрывало.
       -Холодно.
       Павел сидел на камне, грыз травинку. Цепкий взгляд обегал окрестности (хотя мерцающий лунный свет и не давал возможности что-либо нормально разглядеть), чуткие уши впитывали ночные шорохи, даже ноздри раздувались, словно он хищник, вынюхивающий добычу. Близнецы ни о чем не спрашивали. Ничего не просили. Были рядом, наготове, изредка подшучивали друг над другом и над Такэдой, который сблизился с ними. Даже выучил пару росских приветствий. На исковерканной (куда уж дальше) вульгарной латыньской речи, помогая себе жестами, невысокий симпатичный воин лихо общался с близнецами. Ли подозревала что сие было продиктовано приказом мудрого хатамото, а не свободной волей десятника.
       Только завернувшись в теплую ткань принцесса поняла, как сильно продрогла. Скомандовала.
       -Домой.
       Легко заскользила в низ, по изученной, но весьма коварной тропинке, вспрыгивая на крупные валуны, которые полагалось обходить, перелетая с камня на камень. Близнецы не отставали, ругаясь про себя. Размахивали руками для равновесия, вытирали вспотевшие лбы. Лихорадило их не столько от нагрузки, сколько от страха за госпожу. Ишь, завела обычай, скакать точно горная коза. Неровен час ногу подвернет, да умной головушкой о какой валун приложится. Беда с ней. Попробуй уговори ходить по людски. Сколько раз пробовали. В ответ ехидный смешок.
       -Маленькая тренировка.
       Меч в ножнах за спиной. Ояма научил, а ей понравилось. Рукоять чуть видна из-за левого плеча. Косы, чтоб не мешали, закручены громадным узлом. Легкая фигурка скользит, точно вовсе не касается камней. Еще и покрывало ухитряется придерживать, чтоб не сползло. Взмахивает изредка, свободной рукой. Оглянется на телохранителей - обязательно засмеется. Дело хозяйское, им не в обиду. Когда пузатый хатамото сопровождать изволит, тоже бегемот бегемотом, дрыгает короткими ножками, хэкает на бегу. Небось не смеется над ним. Почему то. Ее дело. Может и правда забавно, если впереди порхает фея. А следом зверюги в полной форме, вооруженные, крупные, тяжеловесные. Ниче. Дойдет до схватки и рост, и силушка, и длинные руки лишними не покажутся.
       Ли ворвалась в сад. Охрана едва успела двери распахнуть. На бегу потребовала.
       -Ванну! Чай!
       Тут же навстречу заспешил взволнованный и сердитый голос вдовы.
       -Как можно! Носиться в темноте по горам! Это нелепо! Глупо! Безответственно! Вы ведете себя, как ребенок. Непростительно!
       Под градом упреков и аргументов, наполнивших воздух во время устроенной старой мегерой энергичной выволочки, принцесса явно почувствовала себя неуютно. Хотя в последнее время просто игнорировала чужое мнение. Но устоять против напора распорядительницы двора не смогла. Прошмыгнула мимо. Отругиваться не пыталась, приструнить вдову не рискнула. Близнецы невольно почувствовали расположение к вредной бабе. Дело ведь говорит. Может хоть ее госпожа послушается.
      
       ***
       В кипевшем бульоне жизни принцессы не доставало, быть может именно этого ингредиента - старой, умной, неравнодушной женщины. Ли расслабленно мурлыкающая после головомойки, устроенной вдовой, вспомнила, как приятно было сидеть рядом с росской костоправкой Авдотьей, пить, заваренный ею чай. Почему? Она не могла понять причины, а факт имел место быть. Присутствие Агнес-Матильды де Грамши де Парти добавило в суп бытия некий острый и необходимый привкус. Что наша жизнь без специй? Нет, не так. Ли отчаянно не доставало квохчущей над ней наседки? Как бы там ни было ни дедушки Фрейда, ни дорогого Сергея Константиновича поблизости не наблюдалось и разобраться не получалось. Не можешь понять - прими и расслабься. Ли смыла пот над тазиком, тщательно очистила кожу намыленной губкой, сполоснулась еще и еще раз, выпроводила служанку. Наконец с диким, долгожданным удовольствием влезла в очень горячую ванну. Обычай тщательно мыться перед тем, как погрузиться в нагретую чистую воду она приобрела в Синто. В самом деле, что за удовольствие просто наполнить теплой водой чугунную емкость, сесть туда и тереться губкой? Муть, грязноватая пена. Б-р-р. Никакого кайфа. Душ в виде альтернативы? Нет. Если только для начала. А потом, обязательно - ласковые объятия горячей воды. Откинула голову на подстеленное, свернутое полотенце. Вот она - радость в чистом виде! А как же росская баня??? Влез вредный голос подсознания. Баня? Баня. Баня... Тоже неплохо. Но так уж случилось, Ли запала на обычай принятый в Синто. И баста!
       Ребенок, плачущий в глубине души принцессы - затих, прислушался, улыбнулся и вышел из темной комнаты наружу. Ли приветствовала эту часть себя мысленным поцелуем. "Здравствуй, моя малышка!" Вылезла из чуть остывшей воды. Запылавшую как огонь кожу было так приятно завернуть в шелк. Вошла служанка. Ли позволила ей выжимать, подсушивать волосы. Женщина очень старалась и заслужила похвалу. Одевшись, с головой вновь замотанной свежим сухим полотенцем (косы ее длины сушить не пробовали?), девушка вернулась к себе. В комнату, заменявшую кабинет и зал для мысленной гимнастики. Легко опустилась на циновку. Прежде чем начать дышать животом, задумалась. Вчера, повинуясь импульсу, она подлизалась к вредной вдове с давно приготовленным вопросом.
       -Агнес-Матильда, скажите, у вас есть ТА-РО?
       Худая подтянутая бестия промолчала. Но Ли прочитала положительный ответ в глубине глаз.
       -Позволите воспользоваться вашим столом и колодами?
       Вдова разжала блеклые тонкие губы.
       -Без особого удовольствия. Ваше Высочество.
       -?
       -Во времена смуты. После Вашего исчезновения, о - люди слабы. И многие искали утешения не там, где следует! Совершенно не там. Я приобрела себе набор. Имеющий немалую ценность. Власти распродавали имущество умершей куртизанки. Мне рассказывали, что у нее есть почти волшебные колоды. Очень древние. Полные силы. Вот я и примчалась в числе самых первых покупателей. Перебила цену всем. Набор обошелся мне... Скажем так, недешево. Но я могла себе позволить эту прихоть. Должна признаться, что чрезмерно увлекалась ТА-РО. Я садилась к столику...
       -Каждый месяц?
       -Что вы. Нет. Намного чаще. Хотя в начале именно каждый месяц. Сочла все предостережения бредом, попытками нагнать таинственности. Даже не подумала о том, что гадалки плохо кончают. А ведь принимают меры, всегда стараются исполнять роль толкователя, а не вопрошающего. И все -же. Доводилось ли вам слышать пусть про одну, всего одну, но счастливую гадалку? Мне нет.
       Вдова разволновалась. Сцепила перед грудью тонкие лапки в новых (подарок принцессы) дорогих перчатках.
       -Все, что я узнавала оказывалось правдой. Не заметила, как втянулась. Стала раскладывать колоды чаще и чаще. Каждый день!
       -Ох.
       -Утром и вечером.
       -Не может быть!
       -Мне открывались кошмарные события. Все сбывалось. Я возомнила себя почти пифией. Нет, Кассандрой. Раз за разом карты предсказывали гибель всех, кого я люблю. Мужа. Детей. Внуков. Мне бы попытаться бежать... А я, обуянная гордыней, пыталась заставить карты сказать другое. Вы ведь знаете, что ТА-РО не просто гадание. Оно способно вносить изменения в этот мир. Как любое истинное искусство. Вот я и начала терзать себе, садясь к столику трижды в день, чтобы заставить карты лечь в менее жуткий расклад. Исколола все пальцы. Следы остались навсегда. Теперь я не могу ходить без перчаток...Писала просьбы. Приказы. Снова и снова. Вымаливала жизнь. В доме не осталось ни одного листа серой шелковой бумаги. А ведь в начале моего увлечения древним искусством. Да, я считала и продолжаю считать ТА-РО искаженными остатками прежних знаний. Купила много серых листов. На трех гадальщиц, на всю их жизнь с лихвой хватило бы. Так вот, извела, и не заметила как, всю бумагу. За год, или меньше. Однажды кара узурпатора обрушилась на нас. За семьей пришли ночью. Сразу во все дома. Я... нелепая случайность, отправилась к знаменитой гадалке. Надеялась, что настоящая мастер ТА-РО сможет добиться того, что не вышло у простой знатной дамы: испуганной и несчастной. Тогда гадалка еще была жива. Велела явиться со своим столиком и колодами. Со мной пошел Бельор. Старый ворчун. В качестве носильщика. Так мы и уцелели вдвоем. Я и слуга.
       Вдова прижала к сухим, запылавшим точно угли глазам - батистовый платочек.
       -Ваше Высочество. Я всегда любила украшения. У меня в ушах, на шее и пальцах были прелестные камни. Редкие и дорогие. Всегда. И в ту ночь тоже. Это нас и спасло. Было чем заплатить контрабандистам. У гадалки оказались знакомые среди них. Мы бежали сюда. Чтобы... Чтобы хоть иногда видеть свет маяка.
       Ли прикусила губу.
       -Знаю, вы тоже ходите смотреть на него. Карты я привезла с собой. Но больше не прикасалась к ним. Гадалка сказала, что они опасны. Смертельно опасны.
       -?
       -Это живая колода.
       -???
       -Она выпила из меня душу.
       Ли взлетела с диванчика. Обняла старушку.
       -Нет. Ваша душа в порядке.
       -?
       -Правда. Верьте мне.
       -?
       Ли продолжала настойчиво и уверенно.
       -Вы умеете любить и заботиться. Просто горе иссушило вас. Может быть колода и стала опасной. Что с того? Мне ли сейчас бояться карт. Хочу воспользоваться ими. Даже не знаю почему. Никогда раньше не пробовала. Плохо помню правила. Поможете мне истолковать значения?
       Вдова кивнула с неудовольствием, через силу. Подбородок у нее дрогнул. Как будто у любителя ядовитой травки, начисто завязавшего с пагубной привычкой. Поддающегося жестокому искушению. Пальцы задрожали, смяли платок. Агнес-Матильда выдавила из себя резко.
       -Мне страшно. Снова пройти по этому мосту.
       Вдруг добавила мягче.
       -Хотя, я не права. Это предстоит вам. Я лишь буду наблюдать и подсказывать. Но все же, все же. Вы делаете мне очень жестокое предложение.
       Ли согласилась.
       -Да.
       -Ваша бабка любила раскладывать... И пользовалась картами раз шесть в году.
       -Я не знала.
       -Вы многого не ведаете, моя Госпожа.
       -Велите принести ко мне столик и карты. Через день. В полнолуние. Как только стемнеет.
       -Надеялась отговорить вас.
       -Один раз. Мое слово.
       -Ваше слово?
       -Да.
       ***
      
      
       Они уселись на пол. Все по правилам. Хотя вдова и подсунула маленькую подушку под костлявую задницу. Что не являлось серьезным нарушением, ибо вопрошать собиралась вовсе не она. А свидетелю, помощнику или толкователю дозволялись разные послабления. После короткой борьбы принцесса выкинула из комнаты несчастных близнецов. Один замер под дверью. Второй выбежал в сад, встал под окном. Ли выглянула, велела сверху.
       -Не подслушивай!
       Больше из вредности, чем по необходимости. Классический романский оставался для близнецов тайной за семью печатями. Подслушать были способны все свитские. Но их прогнал Такэда. Выполнявший приказы быстро и точно. Как же Ли ему велела?
       -Всех от двери в шею! Всех! И пусть под окном кроме Петра только твой кто-нибудь стоит.
       Уточнять и переспрашивать так ли понял не было нужды. Оставшись в отвоеванном у телохранителей и свитских людей драгоценном уединении, принцесса и вдова установили столик (сориентировав его по сторонам света). Зажгли свечи. Много свечей. Раз в пять больше, чем всегда. Уселись на пол. Немного помолчали. Ли протянула левую руку. Вдова вложила в нее бархатный мешочек. Красный. А синий в подставленную правую ладонь. Напомнила.
       -В красном колода ТА. В синем - РО.
       -Благодарю. Мы начинаем.
       -Положите левую колоду в центр на белое поле. Не доставая из футляра. Теперь правую на центральное черное поле. Вынимаем, мешочек на пол, под столик. Другой позже, тоже туда. Сначала тасуем первую колоду - ТА. Помните как?
       -Обычно и переворачивая по часовой стрелке.
       -Да. Чередуя движения два, через два. Затем три через три. И снова два через два. Сосредоточьтесь на вопросе. Не надо проговаривать его вслух! Просто думайте. Задавайте его картам. Положите перетасованную колоду обратно на белое поле. Теперь тоже самое с правой стороны. Берем колоду РО. Освобождаем. Тасуем... Возвращаем.
       Вдова невольно повысила голос. Неприятный, визгливый, дрожащий.
       -Вопрос сформулирован? Хорошо. Поднимаем левую колоду.
       Ли вдруг велела.
       -Полная игра. Все семь раскладов.
       -Но?
       -Все семь раскладов. Я так хочу.
       -Ваше Высочество!
       -Я вопрошающий. Вы - помощник. Так помогайте же.
       Старуха немного осела, стала еще меньше, жалобно охнула.
       -Это будет не гадание.
       -Игра. Знаю.
       С некоторой небрежностью принцесса процитировала одного красивого путешественника, первого среди многих.
       -Поехали!
       Даже ручкой взмахнула. И старуха не осмелилась противоречить.
       -Первый расклад. Левую колоду в обе руки. Поднести к сердцу. Разложить веером, рубашками вверх на белом поле. Вынимаем одну главную, она красная. Одну белую. Одну серебряную. Не переворачивая, рубашками вверх, переносим и оставляем на серебряном поле. Собираем веер в колоду. Берем правую. В обе руки. Подносим ко лбу. Прижимаем. Хорошо. Возвращаем. Раскладываем веером. Рубашками вверх на черном поле. Вынимаем одну главную, она синяя. Одну черную и одну золотую. Переносим их на золотое поле. Пока не переворачиваем. Оба веера у нас уже собраны в колоды, стопками. Все правильно. Первый расклад. Три ТА, три РО.
       -Что дальше?
       -Начинаем. Сначала ТА.
       -Толкуйте сами, Агнес. Пожалуйста.
       Попросила девушка.
       -Не называйте меня по имени!
       Взвилась вдова.
       -Я помощник. Мы на ты. Сейчас. Итак.
       Она справилась с собой.
       -Не называй меня по имени. Больше. Пока мы не закончим.
       -...
       -ПРИНЦЕССА-САМОЗВАНКА, в перевернутом положении. ПУТЕШЕСТВЕННИК и ЦВЕТОК. Колода РО. КРЫЛЬЯ-КЛЕТКА, в перевернутом положении. КАТОРЖНИК и КЛЕЙМО.
       Горло старухи задрожало. Пауза наполнялась глухим, грозным напряжением. Наконец, вдова маршала изрекла.
       -Невероятно! Невероятно! Ни одной пустой карты. ТА-РО хочет общаться с тобой, вопрошающая.
       -Вот как?
       -Все имеет смысл. Карты могли выдать тебе по две пустышки на поле. Это значит, что все напрасно. Выйти, разумеется, нельзя. Но и верить, верить тоже. Все имеет значение. И как легли, и на какую часть своего поля. И коснулись ли друг друга.
       -Понимаю. Дальше.
       -Некая особа, оказалась в отчаянном положении. На каторге, в клетке. Ужасное начало истории. Не пойму, как клеймо могло быть заменено цветком. Что, ей подарили отмычку в букете?
       -Я понимаю. Этого достаточно. Продолжайте. Вернее - продолжай.
       -Она стала не каторжником, а путешественником. Вероятно уехала, сбежала. Но, каторжник лежит наискось. Чуть в стороне. Возможно, был еще один человек. Тоже не свободный. И тоже с клеймом.
       Красные глазки уставились в лицо принцессы. Вдова продолжила, голос креп, обретал уверенность. Лился свободнее.
       -Точно был. Я просто сразу не поняла. Память уже не та. Многие особенности истолкования забыла.
       -Не увиливай, помощник. Мы не можем передумать и взять другого. Кроме того. Вам, ой, тебе я доверяю. Продолжай. Слушаю.
       -Боль. Много боли. Клеймо в двойном положении. Значит два. На одном из них цветок. Это хороший знак.
       Не удержалась и добавила торжественно.
       -Династический.
       -...
       -Отодвигаем первый расклад вверх. На самый верх полей. Своей рукой. Касаясь очень легко. Не давить на карты! Как они еще лягут дальше. Все важно. Все. Левой! Теперь правой рукой! Правой! Понимаю. Интуиция говорит совсем не то, что разум.
       -Я просто перепутала руки. Порядок.
       -В ТА-РО не бывает случайностей, дорогая. Все имеет смысл. Начинаем второй расклад. В том же порядке, что и первый. Ты опять путаешь руки!
       -...
       -Колода ТА. ДРАКОН-КРЕСТЬЯНИН. РЕБЕНОК и СЕРДЦЕ. Колода РО. СОЛНЦЕ-ЛУНА, в перевернутом положении. ДОЛЖНИК и ОГОНЬ. Это необыкновенно. Снова ни одной пустой...
       Вновь воцарилось молчание. Густое, плотное. Окутывающее комнату. Осыпающее спину тревожным вихрем покалываний. Агнес-Матильда долго рассматривала карты, склонялась над ними. Не прикасаясь, впрочем. Вздохнула. Глаза ее горели.
       -Некто очень сильный, таких называют драконами, угодил в серьезные неприятности. Солнце его мира перевернулось. И он ушел в лунную тень печали и надежды. Были причины и главная, та, что выше всего РЕБЕНОК. Ребенок, поселившийся в его сердце. Ребенок, перед которым он чувствовал себя в долгу. Дракону пришлось пройти через огонь. Вслед за ребенком. Но луна не его символ. Он солнце. И, значит, потерпел неудачу. Долг остался невыполненным.
       -По его мнению. Ребенок считал иначе.
       -Луна слегка коснулась крыльев из первого расклада. Интересно. Но это значит, что шанс взлететь у него остался! Именно так. Хоть клетка и нависает сверху. Будем продолжать?
       Принцесса утвердительно вздернула подбородок и взялась за колоду ТА.
       -Третий расклад. Все медленно повторяем. Хорошо. Теперь РО.
       -Толкуй, помощник.
       -Открой их сама. Вопрошающая.
       -?
       -Мне не по себе.
       -?
       -Прошу тебя.
       -Что? Ни одной пустой карты еще раз???
       -Пустых не будет.
       Криво усмехнулась принцесса. Но в голосе ее не было торжества. Напряжение, грустная уверенность и ничего более.
       -Третий расклад. Колода ТА. МУДРЕЦ-ПРОСТАК. НАСТАВНИК и ЛЕСТНИЦА. Колода РО. Да. Ни одной пустой. Ни одной. Такого не бывает. Никогда. ОТКРЫТАЯ ДВЕРЬ-ЗАКРЫТАЯ ДВЕРЬ. ЛОВЕЦ и ЗАПАДНЯ.
       Старуха долго покачивала седой головой. Повернула сморщенное лицо к принцессе. Веки, лишенные ресниц, подрагивали. Левое дергалось.
       -Очень печальное продолжение.
       -Толкуй, помощник.
       -Ребенку. Выросшему ребенку, через какое-то время был послан наставник. Нет. Наставник пришел сам. Спустился по лестнице. По лестнице, охваченной огнем. Но подняться обратно, не смог. Погиб? Ребенок один у закрытой двери. Тут не поможет никакая мудрость. Только простота, отказ от ума, невыгодное, абсолютно невыгодное решение мудреца. И это происходит! Мудрец помогает избежать западни, и победить ловца. Что произошло с мудрецом? Не понимаю. Он есть и его нет. Нигде. Сверху близок символ дракона. Соскользнул со своего места... Ты задела рукавом. Нет, случайностей не бывает. Да, он был там. Тоже. Тот, кого мы будем называть драконом. Видимо, дворянин. И ушел в раскрытую дверь.
       -В дверь раскрытую мудрецом.
       -Он погиб? Я так и не поняла.
       -...
       -Четвертый расклад приближает нас к настоящему. Он в самом деле очень опасен.
       -Не пугай меня, помощник. Выйти из игры гораздо опаснее. Разве нет?
       -Бери карты, вопрошающая.
       Испуганно и завороженно пробормотала Агнес-Матильда. Заерзала по подушке, точно принуждена была сидеть на горячем жестком камне, никак не получалось устроиться поудобнее. Невидимое светило напекало макушку. Пот струился по морщинистому лицу, капал с подбородка, бежал по дряблой тонкой шее. Пальцы сжимались и разжимались. Принцесса очень натурально изображала невозмутимость. Уроки Оямы не прошли даром. Хотя ей тоже стало жарко. Ведь из колоды, не смягченные ни одной пустышкой уже вышли на стол ОГОНЬ, ДРАКОН и СОЛНЦЕ. Четвертый расклад лег ровнее всех. Агнес-Матильда дождалась, пока принцесса откроет карты. Заскулила.
       -Опять. Опять. Так не бывает.
       -Бывает. Толкуй, же.
       Рука в мокрой перчатке прошлась вдоль стола, показывая подряд.
       -Колода ТА. СУДЬЯ-УБИЙЦА, КУЗНЕЦ и ПРИДАНОЕ. Колода РО. ЛЕКАРСТВО-ЯД, ВЕДЬМА и ДОРОГА. Все равно, так не может быть.
       -Соберись, помощник.
       Принцесса чувствительно встряхнула несчастную старуху за костлявые плечи. Произнесла ласково, милостиво.
       -Еще немного. Это будет самое высоко оплаченное гадание в истории. Обещаю.
       Повторила более заманчиво, задавая мыслям старой леди новое приятное направление. Промокнула лоб вдовы свежим платком. Подзадоривая и подбадривая.
       -Ты любишь украшения. Это замечательно. Будет на что купить ожерелье, перстни. Сейчас в Порту новая мода. Очень интересная. Перстни и браслеты носят поверх перчаток.
       -Поверх?
       -Да. Ты сможешь купить себе десяток перстней. Два десятка. С большими, чистыми камнями. Хорошей работы. Надеть все это и носить, носить, носить.
       Старуха заметно воспряла духом. Глаза ее стали более осмысленными. К столу она повернулась почти бодро. Поморгала, точно смахивая нечто невидимое, мешающее ясно смотреть. Пробормотала убежденно.
       -Очень скверный расклад.
       Увидела, что принцесса не расстраивается, внешне, по крайней мере. Не трясется в ужасе, не бледнеет. Продолжила с выражением садо-мазохисткого удовлетворения.
       -Даже отвратительный. В дальней долгой дороге сошлись судья, он же убийца и ведьма. Они спорили, не понимали друг друга. Убийца - убивал! Ведьма врачевала. Но каждое лекарство может стать ядом.
       Агнес перевела дыхание, начала говорить более спокойно.
       -Как и наоборот. Яд может быть лекарством. Здесь пожалуй, именно так. Ведьма вылечила кого-то. Важного для вопрошающего. Но не для дальнейшей жизни! А лишь для того, чтобы пройти по дороге. При чем здесь кузнец? Нам кузнец не нужен. Поняла. Судья даст кузнецу то, что для него важнее, чем приданое для невесты. Что-то необходимое. Нет. Судья уже дал это кузнецу. Это пока прошлое. А убийца убивал. Притворяясь судьей. Дорога. Опять дорога. Пятый расклад. Бери карты. Да не стискивай их так сильно. Легче. Не впечатывай в стол. Опускай с небольшой высоты. Они сами лягут так, как нужно. Уже лучше. Открывай. О-О-О. Волшебная ночь. Незабываемый расклад. Все пустые снова остались в колоде. ТА. ДРУГ-ЧИНОВНИК, в перевернутом положении. СЛУЖАНКА и СЛЕЗЫ. Колода РО. ЧЕРНИЛА-КРОВЬ, в перевернутом положении. БЛИЗНЕЦ и КНИГА.
       -Книга.
       Повторила принцесса за вдовой и невольно вздохнула, вспомнив завернутую в шелк рукопись Неждана. Ни кем еще не читанную, не дописанную. О чем она? Агнес продолжала пояснять.
       -Ни книги, ни чернила никого никогда не доводили до добра. СЛЕЗЫ и КРОВЬ. Да, эти жидкости льются в мире чаще всего. Так и здесь. Это очень близкое прошлое. Оно еще не ушло до конца.
       -Слушаю.
       Произнесла принцесса с легким нажимом. Сознание Агнес-Матильды закусив удила, не реагируя на одергивания понеслось через поля знания и воображения. Что ж, вольные трактовки, как ни странно, выходят самыми верными.
       -Весьма умный и образованный человек прошел по дороге рядом с тобой, вопрошающая. Он всегда читал. Днем и ночью. И думал. Его светлая душа значила для этого мира очень много. Он был рожден, чтобы создать - Книгу. Не успел. Чернила обернулись кровью. И этой кровью он переписал одну страницу Бытия. Он подарил тебе жизнь, вопрошающая. Его жертва изменила близнеца. Близнец касается книги. Символ преданного служения, но и многих сомнений. Твоих. В тебе самой два человека. Очень разных. Эта боль тебе едва ли по силам. Слезы служанки? Они в стороне от всего. Это чужая история. Жуткая, тяжелая коснувшаяся тебя лишь краем. Может быть ты всегда будешь помнить, как она плакала. Не знаю по твоей вине, или нет. Горе. Еще одно горе. Твоя дорога, вопрошающая, щедро полита не только чужими слезами. Но и чернилами, каждая капля которых была драгоценна для мира, а главное - кровью. Твоя дорога краснее, чем футляр колоды ТА. Сегодня карты не врут. Шестой расклад смертельно опасен, ты помнишь? В него может вмешаться чужая воля, чужое знание. Шесть - особенная цифра. Не забыла?
       -Нет.
       -Тогда начинай.
       Принцесса взяла колоду и поднесла к груди.
      
       ***
      
       В тронном зале Вечного Города раздался дикий рев. Король Август-Антоний-Андриан забился в судорогах. Упал на блестящие мраморные плиты, засучил ногами. Грохот слился с воем. Вдоль всего зала зазмеилась, похожая на молнию трещина. Из нее к потолку ударил синий свет. Тело корчившегося от невыносимой боли короля, перестало дергаться. Перекошенное лицо расслабилось. Вой затих, перешел в шепот.
       -Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу тебя.
       Повторял король снова и снова. Опираясь на руки, медленно сел в столбе густо синего света. Повел плечами. Свитские, сунувшиеся было к нему трясли обожженными лапами, поскуливали. Андриан тяжело, не спеша поднялся. Свет начал бледнеть, понемногу истаял. Только лицо короля отливало металлической синевой. Сережка в ухе сияла точно сапфировый фонарик. Король улыбнулся своим мыслям. Его красивое, с правильными чертами лицо, стало почти человеческим. Вернулся к трону. Те, кто подбежали к нему теперь, опять обожглись. Уже меньше. Отскочили в стороны. Андриан, не обращая внимания на слуг велел мажордому, указывая на трещину в мраморе.
       -Залить расплавленным золотом!
       Вышел в узкую дверь, спрятанную за портьерами, чудесными старинными, вышитыми сценами охоты и зимних празднеств.
       ***
      
       Тело принцессы стало холоднее льда. Губы посинели. Пальцы, удерживающие колоду, свело судорогой. Сердце точно прошили прозрачной иглой, оно трепыхалось неровно, как замерзающая птица. Одно мгновение боли сменялось другим. Стены комнаты заиндевели. Агнес съежилась, осела, сползла с подушки на пол. Со стороны было не понятно, дышит старая вдова или нет. Седые волосы, всего десять минут назад - мокрые от пота, примерзли к полу.
       Ли снова была маленькой девочкой из Заранска. Продрогнувшей до костей на остановке. Наконец, троллейбус соизволил осчастливить людей своим появлением. Дребезжащие дверцы с ревматическим скрежетом раздвинулись, впуская народ. Краснолицая толпа в тяжелой зимней одежде хлынула внутрь. Сдавили, подняли и внесли худенькую девочку в старой коричневой шубке. Ангелина зашмыгала багровым носом, дотянуться до платка в кармане не было никакой возможности. Руки по швам. Прижаты с такой силой, что даже пошевелить пальцами непросто. Девочка стояла лицом к густо залепленному морозным узором окну. Вверху, поблескивали размытые огни фонарей. Троллейбус, перевалившись на левый бок, с наполовину открытыми дверьми, ехал медленно. Одно пятно света неторопливо сменяло другое. Неуклюжие, злые люди пихали друг друга на остановках. Чей-то локоть чувствительно съездил девочку по щеке. Ангелина попробовала отвернуться, повела плечами, заерзала, с трудом сдвинувшись на пару сантиметров в сторону. Еще ближе к окну. От нечего делать, ехать то еще пол часа, не меньше, подула на замороженное стекло. Невинное развлечение малышей и подростков. Проделывать окошки в снежной занавеске теплом ладошки, иногда даже кончиком носа и дыханием. Старательно шевелила стопами в валенках. Напрягая и расслабляя, поджимая пальцы и отпуская. Тоже борьба с холодом. Толстый слой на окне не поддавался дыханию. Ангелина вытянула из плена левую руку, освободилась от колючих объятий шерстяной зеленой варежки, прижала растопыренную пятерню к стеклу.
       Под кожей зашипело, закололо, прежде чем девочка отдернула ладонь, белая корка растаяла, хлынула на пол потоком мутной воды. Люди закричали, стали отодвигаться назад и в стороны. За окном было море. Теплое вечернее, зовущее к себе. По воде шла дама в коротком белом платье. Легкий ветер шаловливо подхватывал ткань, приподнимал, обнажая сильные бедра. Босые ноги чуть продавливали поверхность воды, точно это резиновый мат в спортзале. В походке угадывалась невероятная сила, и одновременно, как такое может быть? - легкость. Дама повернулась к окну. Ошеломленная Ангелина и она встретились взглядами.
       -Вспомни меня. И сможешь выйти наружу. Вспомни. Вспомни. Вспомни.
       -Тинэль!
       Стекло исчезло. В лицо ударил теплый, соленый ветер, капли воды брызнули на щеку, нос. Точно море лизнуло длинным языком.
       -Тинэль!
       Принцесса очнулась, отвела ледяную колоду от сердца. По щеке скатилась одинокая слезинка. Такая же соленая, как вода из спасительного видения.
       -Тинэль.
       Карты весили целую тонну, замерзшие скрюченные пальцы едва держали колоду над столом. Когда нас любят, мы можем неожиданно много. Особенно, если тоже умеем любить. Ли почти уронила ТА на центральное левое поле. Красные, белые и серебряные прямоугольники рассыпались веером. Шестой расклад. Три карты из колоды ТА. Выбрать и положить на серый крайний прямоугольник, в самом низу. Замечательно. Теперь РО. Двумя руками, поднести к голове. Сосредоточиться. Это напоминало чудовищный удар. Не выпуская колоду, Ли опрокинулась навзничь.
       ***
      
       Андриан подходил справа. Веселым упругим шагом опытного бойца. Черно-золотой кинжал порхал из одной ладони в другую. Губы кривились в улыбке превосходства.
       -Тебе понравился пинок? Драться - совсем не женское дело. Дорогая. Разве ты не знала?
       Ли слизнула кровь. Сплюнула. Не понятно даже, лоб рассечен, или бровь. Правый глаз залит, на шею и грудь капает. Боль охватывает как раз половину головы. Возразила поморщившись.
       -Ты путаешь драку и бой. Это две большие разницы.
       Андриан размазался набегая, точно картинка, спецэффект. Но время замерло. Растянулось. Ли перекатилась в сторону, поднимая послушное тело длинным прыжком, вверх и вбок. Выглядит красиво. Жаль оценить некому. Они остановились в трех шагах друг от друга. Король усмехнулся.
       -Хочешь растянуть мое удовольствие? Молодец.
       Ли не ответила. Смотрела на его ноги. Мягко отступила назад.
       -Боишься? Правильно делаешь. Я так долго ждал твоего появления. Соскучился все таки. По родной сестре.
       -Ты крир. У тебя нет сестер.
       -Что ты несешь?
       -Правду. Мой старший брат Андриан был порядочной свиньей. Жестоким и себялюбивым типом. Но он оставался человеком.
       Король прыгнул. Ли предпочла отступить, принимая энергию нападения по скользящей дуге, уводя ее прочь, вправо. Стряхивая с невидимой сферы в центре которой находилась. Андриан не упал, коснулся пола рукой, спружинил, вскочил. Какой шикарный трюк. Будь это кино, без веревок на которых поднимают актеров и компьютерной графики, не обошлось бы. Увы, они не на игровой площадке. Кровь - не грим. Переснимать неудачный эпизод никто не станет.
       Андриан шел к принцессе, презрительно гримасничая.
       -Что за дерьмо ты напялила! Похожа на обезьяну с которыми ходят шарманщики.
       Верхнее белое кимоно было густо заляпано кровью на груди. Нижнее черное, выступало самым краешком. Парчовый пояс, расшитый Зимой Мстиславной выглядел очень изысканно. Белые таби. Гэта остались в комнате, у входа.
       -Согласна. Одежда непривычная на взгляд европца.
       Они находились в центре большого темного зала. Нависающий свод, толстые колонны у стен. Десятки факелов в кольцах на стенах. Ли не узнавала место. Выхода не видно. Центр освещен. Дальше густая чернота. Пустота и тишина. Только дыхание, шорох одежды и шаги. Андриан направлялся к ней, как акула. По внешнему краю невидимой спирали. Ли мягко отступала, глядя сквозь соперника. Вдох. Выдох. Ноги чуть согнуты в коленях, руки плавно колышутся перед грудью. Одна кисть обращена к врагу ребром, другая тыльной поверхностью. Король крикнул с издевкой.
       -Ударь меня. Что ты бежишь, как трусливый щенок. А?
       Вдох, выдох. Через сердце Ли струилась мягкая сила. Вымывая остатки гибельного холода из крови, наполняя сухим, солнечным жаром.
       -Церковники не зря проклинают гадания. С тех пор, как я узнал, что ты вырвалась с помойки вселенной... Шустрая у меня сестричка. Надо отдать тебе должное. С тех пор я все ждал, попадешься на крючок или нет? У меня в спальне тебя ждет не дождется шестой расклад. Уже год лежит. Пылью покрывается. ПРИНЦЕССА-САМОЗВАНКА!
       -Ты рискнул выйти из игры не завершив ее?
       -Вот сейчас и закончу. С твоей помощью, дорогая. Мне советовали изнасиловать тебя, полумертвую. Но ты выглядишь не слишком возбуждающе. Скорее наоборот. Обезьяна длинноносая. Кто тебе хвост оторвал?
       Ли с большим трудом успела вывернуться, кинжал оцарапал скулу.
       -Таращишь глазищи, как бабка. Она меня никогда не любила.
       -У тебя не было родителей, и бабушки тоже. Ты не Андриан.
       -Опять та же песня. Думаешь, я буду ее слушать?
       Он бросался снова и снова. Яростно и быстро. Нечеловечески быстро. Ли с громадным трудом парировала атаки. Уплывая с линии удара. Всегда рядом, но чуть дальше, чем он мог достать. Гибельный танец не приносил успеха. В сердце девушки шевелился страх. Подавить его не удавалось.
       -Ты крир. У тебя есть хозяин. Ты его оружие.
       -Что ты мелешь?!
       Она скользила вокруг, торопливо объясняя. Уклоняясь от коротких мощных выпадов. Ну и кулаки. Такими можно стальные двери выбивать. Попадет еще разочек... И все. После пропущенного удара ногой в голову вскакивают только герои кино.
       -Ты крир.
       -Врешь.
       Что ей оставалось? Петь свою партию? В надежде достучаться до сознания существа, искренне считающего себя ее братом?
       -Не знаю когда тебя подменили. Может быть совсем давно. Еще до моего исчезновения. Хотя врядли. Я бы почувствовала, наверное... Я была особенным ребенком.
       -Помню.
       Андриан остановился, подул на окровавленные костяшки пальцев. Промахнулся мгновение назад, зарядил рукой по колонне. Принцесса перевела дыхание.
       -Тебя сделали скорее сразу после того, как... Когда настоящий мой брат, и отец, принесли меня в жертву. Они думали, что безумием можно управлять. Думали напоить монстра кровью ребенка и обрести этим силу и власть. Глупо. От чего умер отец? Сердечный приступ?
       -И что с того?
       Андриан бросился на нее. Ли отпрянула, закружилась в новом движении.
       -Память пожилого мужчины трудно закачать криру так, чтобы он ни о чем не догадался. И считал себя человеком. Иное дело юноша. Мой настоящий брат был отправлен на тот свет вместе с отцом. Ты не Андриан. Прости за правду.
       -Нет. Это ложь.
       Он остановился. Ли, ободренная эффектом от своих слов быстро и настойчиво продолжала.
       -Крир. Не выносишь серебра. А еще тебе отвратителен даже вид томатного сока. Кстати, когда ты был малышом, юношей - то любил его. Вспомни. А потом, однажды возненавидел. Ты ешь и пьешь только с золота. И носишь золото. При чем именно желтое. Белое тебе противно. Не притрагиваешься никогда.
       Адриан опустил руку с кинжалом. Ли добавила с воодушевлением.
       -Ты не любишь зеркала. И мечи. Особенно старинные, из сокровищницы. В них сила, опасная для тебя. У твоих стражников позолоченные доспехи. И позолоченные наконечники копий. Ты не можешь ходить мимо белого металла. Это неприятно. Вилки, ножи, ложки - все золотое.
       Адриан закрыл глаза.
       -Тебя боятся собаки. Я имею ввиду настоящих, живых собак. Воют. Значит, ты не можешь охотиться. Не знаю, как тебе это объяснили, но уж что-нибудь придумали. Лошади тебя тоже не выносят. Только некоторые, специально подготовленные, обработанные. Так?
       Он кивнул. Ли вбивала фразы в его задумчивое, почти испуганное молчание.
       -Во дворце нет животных. Кошки шипят и норовят убежать. Певчие птицы умирают.
       -У меня аллергия на шерсть.
       -Понятно. Если от тебя скрыли правду, то что-то убедительное постарались придумать. Обязательно. Дети тебя тоже боятся.
       -Да.
       -Они более чувствительны, чем взрослые.
       Король вздрогнул, точно ему стало холодно. Выдавил из себя с трудом, не хотя. Каждое слово проскрипело тяжело, с сопротивлением.
       -Уходи. Уходи пока. Я хочу обдумать все, что узнал. Если ты лжешь...
       Он смотрел в лицо девушки без прежней ненависти. Устало повторил.
       -Если ты лжешь...
       -Нет.
       -Уходи!
       Ли зажмурилась, представила комнату на вилле. Где раскладывала ТА-РО. Легкое колебание воздуха, шум в ушах. На потолке причудливо танцевали тени. Потрескивание догорающих свечей. Боль. Ох какая боль в голове. Колода прижатая ко лбу была залита кровью. Принцесса медленно отвела ее. Не выпуская из рук. Пошевелилась. Девушка лежала на спине. Рядом хрипела вдова. Ли заставила себя сесть, упираясь в пол локтем. Выпрямилась. По лбу точно лупили кувалдой. Глаз совершенно заплыл. Голос не слушался. Пришлось прокашляться.
       -Шестой расклад. Колода РО.
       ***
      
       -Очнись, помощник. Давай же. Посмотри на меня. Дыши, прошу! Дыши!
       Агнес разлепила багровые глазки.
       -Я жива?
       -Слава Богу! Можешь сесть?
       -Ох.
       -Карты разложены. ТА-РО ждет твоего толкования.
       -Ох. Что это было?
       -?
       -На нас нападали?
       -Да.
       -Веселенькое гадание. Век помнить буду. Что у нас? Шестой расклад. Шестой расклад. Шестой расклад. Шестой расклад. Шестой... Что? Открываем. Открываем. Открываем. Конечно, я так и думала, ни одной пустой. Ни одной пустой. Пустой. Пустой. Все настоящие карты обеих колод вышли сегодня. Так. Так? Колода ТА. БРАТ-ВРАГ в перевернутом положении. КАВАЛЕР и МЕЧ. Колода РО. ПАРУС-ПРОСТЫНЯ, МОРЯК и БАШНЯ. Башня. Башня. Башня. Замечательно. Замеча...
       Агнес закатила глаза и повалилась назад. Костлявая рука стукнула о пол, долей секунды позже о паркет ударился затылок. Бум. Тут же синхронно погасла почти половина свечей. В комнате потемнело. Ли молча и ожесточенно смотрела на поверхность четырехцветного стола. Итак, она осталась без помощника. Выходит, толковать придется самой. Ничего страшного. Правда она не знает о ТА-РО и сотой доли положенного. Ну и что? Подумаешь. Ли произнесла вслух.
       -Ясно, что ничего не ясно. БРАТ-ВРАГ это, конечно, Андриан. Мы, кстати, только что любезно пообщались. КАВАЛЕР? Чудесно. По-моему это мужчина. Дворянин должно быть. Ох.
       Ли вздохнула. Откуда ей знать, что может означать та или иная карта?! Епрст!!! Ладно.
       -МЕЧ это мой Амэ-но охабари. Он необходим. Он мне поможет. А вот ПАРУС-ПРОСТЫНЯ? Ну, даже не знаю. Карта не перевернута. Значит, каким-то образом я останусь при парусе, но без простыни? А! Дошло! Без любовника! Это и так давно ясно. Не до глупостей, узурпаторов свергаем. Некогда нам. Моряк. Все просто. Опять корабль, море. Возможно новый верный мне человек, или люди. Прекрасно. БАШНЯ...
       Она посмотрела на стол.
       -БАШНЯ. Ума не приложу. Моряк и Башня. Может быть речь идет о маяке? Ладно. Дальше. Время седьмого расклада. Последнего.
       Ли помедлила, но произнесла четко.
       -Время седьмого, последнего расклада. В который, как помнится, вмешаться могу уже я. Собственной персоной! Что внушает оптимизм.
       Сосредоточилась. Взяла карты.
       -Колода ТА.
       Прижала к сердцу. Боль, острая, колющая. Ли едва смогла вздохнуть. Набраться сил и продолжать.
       -Колода РО.
       Поднесла ко лбу. Ничего кроме холода не чувствуя. Положила на стол. Вытянула новые карты. Перевернула одну за другой, начиная слева.
       -Колода ТА. НЕВЕСТА-МОНАХИНЯ. ВОИН и ЗЕРКАЛО. Колода РО.
       Вздохнула не без жалости к себе.
       -КОРОНА-МОГИЛА. Разумеется, а как иначе? САДОВНИК и ГОРОД. Хорошо. Очень хорошо. Итак, мне предстоит умереть или добыть себе трон. При чем здесь сады и монастыри не пойму. Разберемся в процессе. Зеркало. Вечный символ обмана, морока, наваждения. Так? Ну и фиг с ним! Только с Городом все ясно без объяснений. Направляюсь в Вечный Город. С воинами. Связно, вроде бы выходит. А главное по делу. Что дальше? Имею право дописать три слова. И положить их на весы судьбы. А там уж как сложится. Верно?
       Ли не глядя взялась за кинжал. Пошутила с веселой злобой.
       -Да пребудет со мной Сила, как сказал бы рыцарь-джедай. Большой привет великому Йоде. Ой, как страшно все таки.
       Коротко, сильно провела лезвием по ладони. Кровь зашипела, рана раскрываясь, налилась сиянием, брызги, разлетаясь, становились огненными каплями. Ли взялась за перо. Обмакнула кончик в закипающую алую жидкость. Увы. Ни Ангелина Королева, ни Алентевита-Августа-Либерия своим почерком гордиться не могли. Чего уж там. Тем более в подобный момент. Руки тряслись. Стало стыдно, что как ни старайся, а нацарапаешь криво. Ли хотела написать что-нибудь вроде Победа, Жизнь. Памятуя о грозной карте МОГИЛА. Но не смогла. Было нечто намного важнее ее жизни. Важнее того, увидит ли она завтрашний день. Так почудилось. Всегда считала себя атеисткой. Презирая глупых святош, именовала церкви архитектурными памятниками. Не знала сколько праздников и постов всего, не то что точных дат. Ни одной молитвы не помнила. А тут жарко и коротко выпалила.
       -Царица Небесная! Что мне делать?! Подскажи!
       Она не собиралась отрекаться от собственной беспутной жизни. Или глупых взглядов свободного от предрассудков человека. Просто чувствовать себя пешкой на доске, где идет жестокая, затрагивающая основы бытия игра - не хотелось в принципе.
       -Помоги мне, Царица Небесная! Ты милосердна. Помоги. В мой мир пришло безумие. Моим Городом правит чудовище. Творение чьей-то жестокой и сильной воли. Что мне делать? Научи! Я должна идти, я знаю это, но...
       Непослушные пальцы сами начертили - единственное слово, три раза подряд. ЛЮБОВЬ. ЛЮБОВЬ. ЛЮБОВЬ. Буквы налились грозным свечением. Лист серой бумаги вспыхнул, свернулся, растворился в пламени. Занялся и столик. Карты, охваченные алыми всполохами, поднимались над цветными квадратами, тяжело опускались обратно. Каждая, исчезая в огне, точно взрывалась бенгальской россыпью, с оглушительным хлопком. Искры летели во все стороны. Комната заполнилась дурно пахнущим дымом. Защипало в горле. Ли закашлялась, вытерла рукавом кровь с лица. Вернее - попыталась вытереть. Размазала только. Подняла перепачканную мордашку к потолку, подразумевая, что смотрит в небо. Туда, откуда пришел странный, выраженный в трижды написанном слове, совет. Поблагодарила, стараясь четко выговаривать слова трясущимися губами.
       -Что ж. Спасибо за помощь. Свое отношение к гаданиям вообще и в принципе ты продемонстрировала очень, очень наглядно. Спасибо.
       Девушка ерничала, но сердце чувствовало прикосновение доброй силы, понимающей, никак не снисходительной, умеющей быть суровой. Тем не менее на принцессу смотрели ласково. Чудны дела твои, о Господи! Ли неумело поклонилась. Глядя в никуда, поверх бушующего костра, зажженного по воле Той, в которую она раньше не верила, не умела верить...
       Бух! В проеме выбитой двери появились близнец и Такэда.
       -Госпожа! Госпожа!
       Ли не успела даже кивнуть в сторону Агнес, как крепкие руки уже подхватили потерявшую сознание старуху, точно набитую ватой куклу, вздернули с пола, вынесли прочь. Тут же ворвались слуги с ведрами воды, закудахтали от страха, заохали.
       -Не надо.
       Прошептала, временно лишившаяся голоса принцесса. Но приказ не расслышали. Плеснули щедро из трех ведер сразу. Приоткрыв глупые рты с ужасом увидели, что вода высохла не долетев до огня. По пути испарилась с злым шипением. Стол с треском развалился, яростно догорая. Ли смотрела как медленно по своей воле, умирает костер в центре комнаты. Последние языки пламени тянулись к ее ногам, но так, точно хотели лизнуть. Трепетно, жадно, старательно изо всех сил, но не доставали. Ли нечаянно, без осмысления глупого поступка шагнула ближе. Кимоно вспыхнуло. Алое пятно на груди мгновенно исчезло. С тихим вздохом пламя погасло. На одежде, везде вместо багровых, красных отметин остались дыры. Кровь принцессы пламя унесло с собой. Чуть опаленные брови. Полный разгром в комнате. Затейливая лепнина на потолке подтаяла точно пластилин на батарее и устремилась вниз, к полу, застывая причудливыми потеками. Паркет в центре выгорел полностью. Хорошо еще, что этаж первый. И обломки никому на головы не летели. Зияет дыра в подвал. Смешные остатки циновки прилипли к обугленным доскам. Тут же, отброшенная в сторону совершенно нетронутая, неожиданно уцелевшая в хаосе, подушка потерявшей сознание вдовы. Единственное чистое пятно в картине. Расплавившиеся свечи. Одна, у ног принцессы сохранилась чудом. Хоть и покосилась на бок. Трещит, чадит, но старается гореть. Расплескивает вокруг слабенький, жалкий свет. Ли обошла дыру в полу. Стараясь в нее не заглядывать. И то дело. Что она ям не видела? Близнец, шепотом матерясь, подал госпоже руку. Остальной народ смотрел и безмолвствовал. Ли повела плечами. Храбрая такая. Скомандовала тихим скрипом. Голос пока не вернулся.
       -Ванну. Чистую одежду. Что там с госпожой Агнес?
       -Вроде дышит.
       -Замечательно.
       Тут явился и второй близнец. С вытаращенными глазами. Едва не сбил с ног Такэду, загораживающего дорогу. Сунулся поверх головы невысокого воина. Беспокойство в его глазах сменилось радостным удивлением. Узрел госпожу задымленную, ободранную, но живую. Гаркнул что есть силы прямо над ухом подпрыгнувшего Такэды. Ох и голоса у россичей! По всей вилле гул пошел. Как крышу не сорвало.
       -А че горело то? Че?
       ***
      
       -Как вы, Агнес?
       -Ох. Уже лучше. Спасибо, Ваше Высочество.
       -Карты и столик. Мне ужасно жаль. Но от них ничего не осталось. Совсем.
       Старушка приподнялась под тяжелым пледом. Нашла взглядом лицо принцессы. Выпалила горячо. Как нечто тщательно обдуманное.
       -И слава Богу! Туда и дорога! Я рада. Я себе уже давно обещала, что никогда не куплю новый набор для ТА-РО. Но старый служил вечным искушением. А теперь - все замечательно. Тем более, что последнее в жизни гадание оказалось, не побоюсь этого слова ЗНАЧИТЕЛЬНЫМ, даже эпическим. Есть что вспомнить. Я вызвала писца. Решила заняться мемуарами.
       Сухое личико вдовы приняло выражение горделивое и таинственное. Принцесса догадалась, что в ее утешениях здесь никто не нуждается. Вот и замечательно.
       -Отдыхайте. Пардон, диктуйте. Работайте. Я навещу вас позже.
      
       ***
      
       Утренняя медитация, выполняемая по привычке (о, Тинэль вбила в Ли немало полезных привычек) принесла долгожданное Слияние. Расслабленная и молчаливая принцесса воспарила над обыденной суетой. Синее небо накрыло, обняло и убаюкало. Ли следила за своими эмоциями и оттенками переживаний со стороны. Гнойник в глубине ее души созревший, пульсировавший всполохами страха и неверия, причинявший бесконечные страдания - лопнул. Отвратительная зловонная струя кошмаров изверглась наружу. Ли едва не захлебнулась в потоке мерзких чувств и мыслей. Удержаться, не потонуть в дурно пахнущей бурлящей каше ей помогла невидимая ладонь. Нежное прикосновение доброй силы, поддержало Ли на краю пропасти, отвело в сторону. Золотистый свет упал на макушку, смывая остатки нечистот. Перед мысленным взором принцессы переливалось ослепительное сияние. Теплое и таинственное. Каждая клеточка тела запела радостную песнь освобождения. Потянулась навстречу, стремясь растаять и унестись следом. Последовал ответ "Еще не время"... И Ли вернулась обратно. В комнату, на твердую плотную циновку. Воздух все еще пах гарью. Покрытое синяками и ссадинами лицо ныло. Царапина на щеке - подарок кинжала короля - набрякла пульсирующей болью. Глаз заплыл. Разбитая бровь надулась огромной шишкой. Но телесные страдания показались таким пустяком!
       Ли смогла простить себя за все. Страх, ненависть, боль, тоска, отчаяние, злоба, гнев - как много грязи она носила в душе. Виноватый перед собственным внутренним судьей не может быть счастлив.
       Легко, точно и не сидела целый час на корточках, принцесса встала с циновки. Первое утро освобождения оказалось прекрасным.
       ***
      
       -Двор останется здесь! Моя дорогая Агнес. Здесь! Так я решила. Вы официально будете исполнять обязанности первой фрейлины.
       Взглянула на огорченную вдову и навесила лишнюю бирюльку на разряженную елку ее гордости.
       -А также Главной Дамы двора. В виду отсутствия у меня подходящей родственницы.
       Старуха взорлилась, глянула остро. Быстро уточнила.
       -Такие назначения обязательно должны быть письменными, Ваше Высочество. С вашей подписью.
       -Зачем же дело стало? Составьте бумагу.
       Старуха немало ни смутясь хлопнула в ладоши.
       -Секретарь!
       В комнату ворвался смазливый шустрый юноша с родинкой на щеке. Склонился в поклоне. Преданно взглянул на Агнес-Матильду. Принцесса отметила, что одет он опрятно, но бедно. Стоптанные башмаки так же означали пустой кошелек. Так. Так. Подумала Ли. Уже протекции оказывают. И милостями осыпают. Сомнительными пока, но ведь верят, что кукольный двор станет настоящим. Молодцы! Через малое время вдова гордо протянула своей госпоже (и где только нашли) лист твердой розовой бумаги поперек которого красовалось каллиграфически исполненное высочайшее повеление. Ли прочла. С оттенком смущения.
       -Настоящим удостоверяется, что заслуги госпожи Агнес-Матильды де Грамши де Парти отмечены Нами, и вышеозначенная ромская дворянка становится Главной Дамой Двора. С Нашего согласия и по Нашей воле.
       -Вот здесь должна быть подпись.
       Вылез шустрый юнец. Ли перевела дыхание. Было немножко стыдно перед мальчиком за свое разбитое лицо. Когда синяки красили девушек? Напустила на всякий случай многозначительности. Уточнила строго.
       -Короткая без титулов сгодится?
       -Да, Ваше Величество.
       Ли подняла брови. Наглец именовал ее королевой? Однако. Собрался далеко пойти? Шустрый какой.
       -Не забегайте вперед, сударь.
       Изволила собственноручно щелкнуть секретаря по носу. Взвесила в руке перо, окунула кончик в раскрытую чернильницу (как бы не опозориться, не шлепнуть кляксу) и размашисто весело начертала под текстом имя, которым еще никогда не пользовалась. Династическое, запрещенное для всех, кроме отмеченных Тинэлью дам.
       -Либерия.
       ***
      
       -Нет, извольте выслушать меня!
       -О, Боже. Что еще, Агнес? Что еще?
       Вдова, пардон, Главная Дама Двора, тяжело уронила на стол громадную книгу в черном переплете.
       -Вот, здесь все написано. ВСЕ! Понимаете?
       Либерия покачала головой.
       -Нет.
       -На растущей луне. Она, кстати, третий день, как начала прибывать! В первую весну новой жизни этого мира. Невинная дева, отмеченная Символом Династии!
       Главная Дама Двора воздела перст к потолку. Ли прикусила губу. Насчет непорочности наследницы гениальный пророк круто ошибся. Увы. Но не признаваться же уверовавшей в тебя старухе в грехах. Ни за что. На данный момент любовника у нее нет. Будем считать вынужденное временное целомудрие неким синонимом, вернее суррогатом воспетой в древнем трактате невинности. Ох. Вдова продолжала торжественно.
       -Войдет во дворец и уничтожит зверя. Волшебный клинок, сотворенный на заре времен, испьет отравленную кровь чудовища. Спящее Безумие вновь погрузится во тьму. И двери за ним сомкнутся навеки.
       -Ты забыла о драконе.
       Агнес с великолепным пренебрежением отмахнулась.
       -Повелители это старая сказка, не более того. Упомянутая пророком для красоты слога.
       Принцесса не могла не включить беспокоившею ее саму непорочность в список ошибок старца, начатый Агнес. Не так уж и непогрешим оказался Дамус Ностр в своих откровениях. Девственница? Ну-ну. Что касается дракона... Главное предположение вдовы было ложным. Посему Либерия изволила быть настойчивой и ехидной. Спросила язвительно, выделяя первое слово.
       -Дева по-моему должна не войти, а въехать на спине Крылатого.
       -Ну мало ли чего напридумывал покойный Дамус Ностр. Если бы он посоветовался со мной, например. Предание выглядело бы более поэтично, изысканно. Достойно, наконец. А то, что это за перл, прости Господи.
       Вдова с непонятным выражением громко прочитала.
       -Нагая по пояс.
       Легкий румянец залил ее щеки.
       -Ужас, что такое. Мы пойдем другим путем. Более целомудренным. И не перечьте! Даже шлюхи в порту носят платья, а не одни юбки! Декольте у них, конечно... Глубже допустимого. Но они шлюхи! И то соблюдают хоть остатки приличий. На улице, по крайней мере. А большего от них никто и не ждет. Нет, ни в коем случае мы не станем подавать пример разврата. Короткая белая туника, в стиле древней Эллады. Обнажающая плечи! Народ хочет видеть знак? Пожалуйста. Нет ничего легче. Убогая фантазия Дамуса Ностра внушает мне отвращение. Позор на его седую бороду! Позор! Вовсе не обязательно быть голой для того, чтобы показать людям цветок Тинэль. Я все обдумала. Туника - идеально решение. Руки обнажены, плечи тоже. Некая... скромность соблюдена.
       Либерия простонала.
       -Хорошо. Пусть туника. А теперь оставьте меня.
       -Не могу.
       -?
       -Примерка. Портнихи ждут за дверью.
       -?
       -Я взяла на себя смелость заказать это... церемониальное одеяние. Его выкроили, дабы не беспокоить вас понапрасну по одному из ваших платьев. Но сейчас необходимо надеть, подогнать.
       -Агнес.
       Простонала принцесса и нарвалась на холодный душ.
       -Счастлива служить Вашему Высочеству. Надеюсь увидеть вас Величеством!
       Надменно повернула голову. Щелкнула пальцами. В дверь просунулась голова лакея. Незнакомый, опять совершенно незнакомый юнец. Конечно смазлив. Агнес судя по всему обожала симпатичные мордочки. При чем похоти в ее взгляде принцесса не замечала. Видимо тяга вдовы к человеческой красоте носила платонический характер. Удивительно. И... достойно.
       -У нас новые слуги?
       -Самая малость. Человек тридцать.
       Либерия прикусила губу, чтобы не захохотать. Хлопотливая бабка заслуживала уважения, а не насмешки. Не смотря на все ее чудачества. За проявленный на гадании героизм принцесса простила Агнес-Матильде любые вредности на пять лет вперед. Весьма благоразумно сохранив сие решение в тайне от самой сверхэнергичной Главной Дамы. В дверь прошли, бочком, кланяясь и стесняясь, две молодые швеи. Ну ясен перец - хорошенькие как картинки.
       -Девушки тоже новые?
       Агнес ответила с выражением достоинства и глубокого удовлетворения на сморщенном личике.
       -Мы загрузили работой всех приличных и умелых портних острова. Всех. Эти приплыли вчера, на еще одном алийском клипере. Поразительно, всю торговлю с Чайной державой захватила одна европская страна. Ваша бабка не допустила бы подобного непотребства.
       -Вернемся к швеям.
       Агнес было невозможно осадить. Она продолжала с прежним пылом, хоть уже и не о большой политике, а о судьбе двух юных простушек.
       -Они думали искать место белошвеек в Порту. Но я их переубедила.
       Либерия подняла руки, помогая девушкам раздеть себя. Глаза у нее блестели от скрытого смеха. Зашуршал белый шелк. Агнес смотрела как принцессу облачают в легкую короткую тунику. По всей видимости моделью для портних послужила одна из статуй во дворе губернатора. Где еще не образованные девушки могли взять идею? Туники не носят последнюю тысячу лет, или даже больше. Внезапно Агнес поджала губы.
       -Ужасно. Ужасно. Я не подумала.
       -О чем?
       Спросила принцесса, стоя посреди комнаты в горделивой позе только что рожденной из пены Афродиты. А что? Личико немножко не соответствует, зато тело - супер!!! Гордиться можно. С помощью Тинэль она себя вылепила будь здоров. Ни складочки лишней. Кожа гладкая, шелковая. Спинка натянута. Осанка в полной мере подходит под эпитет - божественная. Сама себе принцесса вполне нравилась. Именно это (без излишней восторженности) она и сообщила вдове.
       -По моему получилось мило.
       Девушки отступили на несколько шагов в стороны, поклонились. Вдова вздохнула. Пробормотала тише, смущенно и сердито одновременно.
       -Ветер.
       -Что?
       -А если подует ветер?
       Ли зафыркала. В самом деле. Прекрасные эллинки гордились своими телами, не видя в них ничего стыдного. Но с тех давних пор нравственность претерпела существенные изменения. И теперь вид голого животика вызывает иные эмоции, (а особенно та его часть, снабженная шерсткой, которую стыдливо именуют Вратами, Устьем любви, Престолом Удовольствия и многими другими выражениями) публичное обнажение оных красот - почти преступление. Дела... Принцесса впрочем тут же призвала на помощь Ангелину Королеву.
       -Есть идея.
       Нижнего белья пока не существует в принципе? Ничего страшного. Можно изобрести. Ввести в моду. Расслабилась она совсем. Не до того было. Повторила строго, уверенно.
       -Не горюйте, Агнес. Есть идея.
       -Какая?
       Простонала несчастная старуха. У нее на глазах рушился такой превосходный план.
       -Надо надеть под тунику штанишки. Белые, шелковые. Той же длины. До колен.
       Либерия решила, что трусики это уж чересчур революционное новшество. Немножко подождет. Тем более, что идея лежала на поверхности. Галантные европские кавалеры носили обтягивающие штаны. Она всего-навсего дарит то же самое дамам. Может и проскочит. (Что касается бюстгальтеров - с новой не слишком большой, но великолепной грудью, они ей были абсолютно ни к чему. Вот и не вспомнила.) Агнес вскинула голову. Портнихи посмотрели друг на дружку с изумлением. Принцесса принялась терпеливо объяснять. Лицо Главной Дамы просветлело. Белошвейки же вытаращили глаза с видом людей случайно обнаруживших сокровище. (Так могли бы выглядеть вышедшие по малой нужде бедные, но усердные старатели, вдруг узревшие под самыми ногами золотую жилу. Смотри! Смотри!) Наконец одна из девушек робко уточнила.
       -И как называются такие дамские штанишки?
       -Панталоны.
       Отрубила Либерия. Решив не изобретать велосипед и воспользовавшись уже имеющимся словом.
       -Просто панталоны бывают не только мужскими.
       Девушки переспросили возбужденно, перебивая друг дружку.
       -Их ведь можно покрывать дорогой вышивкой?
       -Отделывать кружевами?
       -Украшать камнями?
       -Лучше использовать небольшие жемчужинки. Они не царапаются.
       -Да, да. И самые дорогие ленты, фестончики из них.
       -Лучше из кружев!
       Девушки лихорадочно тараторили, размахивая руками. Разом умолкли. Потом одна из них, более решительная упала на колени, молитвенно сложив ладони. Ли от неожиданности вздрогнула. Девушка же заговорила, оформив весь сбивчивый, творческий шепоток в конкретный вопрос. Вернее в просьбу.
       -О, Ваше Высочество! О, Ваше Высочество! Дозвольте нам изготавливать такие штанишки для вас и приближенных дам двора. Мы сумеем. Мы очень, очень хорошие белошвейки.
       Принцесса решительно постановила.
       -Решу, когда увижу свои панталоны. Они нужны мне как можно скорее. Желательно через день.
       Девушки переглянулись.
       -Трудно, но возможно. Увы, вышивки достойной Вашего Высочества мы сделать не сумеем.
       -И фиг с ней.
       Укоризненный вздох Главной Дамы достиг ушей принцессы. Либерия поднапряглась. В самом деле, речь надо фильтровать. Положение обязывает. Шустро исправила сама себя.
       -То есть я хочу сказать - ничего страшного. Туника она и не подразумевает излишеств. Стиль древней Эллады - величественная простота линий.
       Теперь Агнес слушала ее с одобрением, даже покачивала седой головой в такт словам. Было заметно, по задорно заблестевшим глазам, и паре мечтательных вздохов, что старушка в полной мере оценила гениально изобретение принцессы и немного сожалеет о том, что ее собственная юность была лишена дивных шелковых вещичек. Воспоследовавшее замечание лишь подтвердило предположение принцессы. Старушенция проскрипела задумчиво.
       -Какие возможности открываются! Жаль, не те года. Какие возможности...
      
       ***
      
       Главная Дама Двора упрямо повторила.
       -Нет. Мира поедет с вами.
       -Кто?
       Начала понемногу сдаваться принцесса.
       -Мира. Вам нельзя самой одеваться. Это невозможно. Как вы будете причесываться? Кто польет вам воды для умывания? Есть же правила приличия? За Миру я могу поручиться. К тому же она вчера исповедовалась.
       -То есть?
       Не врубилась принцесса.
       -На всякий случай. Не гоже это - предстать перед всевышним без отпущения грехов. Вам бы тоже...
       Под гневным взглядом принцессы Агнес не стала развивать тему. Но служанку собралась по-видимому отстаивать до последнего. Либерия поразмыслив минутку согласилась с вдовой.
       -Вы правы. Одна. Подчеркиваю - одна девушка мне не повредит.
       -Девушка? Ни в коем случае. Ваша репутация должна быть безупречной! Мира почтенная матрона. У нее уже есть внуки!
       Либерия позволила себя уговорить. В конце концов Агнес могла оказаться права. Она знала придворную жизнь. Одна уступка приличиям принцессу не доконает.
       -Идет. Где ваша Мира?
       Вдова позвонила в колокольчик. Замерла с довольным видом. Либерия обернулась к дверям.
       -Ой!
       Колыхая десятком юбок к ней подплывала громадная женщина с выпяченной челюстью гвардейского полковника и бюстом чудовищного размера. Каждая грудь побольше баскетбольного мяча.
       -Ой.
       Повторила принцесса. У нее едва не подогнулись колени. Великанша пробасила.
       -К Вашим услугам, Ваше Высочество.
       Склонилась в реверансе, занимая с растопыренными громадными руками и взметнувшимися юбками пол комнаты. Принцесса стояла, окаменев. Донельзя довольная эффектом, который произвела ее протеже, Главная Дама Двора ласково пропела свою партию.
       -Это Мира. Она будет вам прислуживать в пути.
       Агнес слегка понизила голос, произнесла доверительно, благосклонно улыбаясь служанке.
       -Если мое мнение, значит для Вашего Высочества хоть самую малость. Вы прислушаетесь к совету. Рекомендую оставить ее при себе навсегда. Разумеется, если Мира оправдает возлагаемые на нее надежды, и будет служить Вам усердно. Впрочем, я уверена в ней.
       Матрона выпятила челюсть еще дальше. Слегка приподнялась, затем склонилась, вновь изобразила подобие реверанса. Вздымая пену невероятно белых нижних юбок и увеличивая глубину приседания. Принцесса, обретая дар речи - ну и декольте, ну и бюст!!! - полюбопытствовала.
       -Ваше полное имя?
       -Мира Миранда.
       Либерия развеселилась. Белоснежные нижние юбки в мире, где не было ни "Босса", ни "Аси" произвели на нее впечатление.
       -Вы выглядите должным образом.
       Служанка склонилась третий раз. Грудь попыталась вывалиться наружу.
       (Будут гвардейцы, когда ими обзаведусь, ходить с вытаращенными буркалами.) Поняла принцесса. Добавила для новой служанки честный, ни капли лести, комплимент.
       -Вы похожи на символ ведения домашнего хозяйства.
       Агнес горделиво подтвердила. Радуясь за служанку, которую выбрала из многих претенденток.
       -Вы зрите в корень, Ваше Высочество. Я умею вести дело. Рекомендую Вам только самое превосходное. Мира Миранда это моя находка.
       Либерия не очень то слушала. Сказала лукаво, обращаясь к великанше.
       -В тех местах, где я росла, есть такая домашняя фея - Фрекен Бок. Вы мне ее напомнили. Только Вы лучше, намного лучше. Честное слово.
       Главная Дама не углядела в словах принцессы шутки. Продекламировала важно.
       -Рачительная, экономная, умная, порядочная - умелая домоправительница. Гордость любого дома. Даже... королевского.
       Либерия изо всех сил пыталась выглядеть серьезно. Служанка согласно кивнула. Громадная грудь колыхнулась.
       -Если Вашему Высочеству угодно взять меня под крыло. Буду исполнять обязанности исправно.
       Принцесса вовремя сообразила, что фраза образная, или ритуальная. Ибо взять Миру Миранду под крыло не смог бы и летающий слон.
      
       ***
      
       -Помнится на Земле аналогичный городишко располагается в отдалении от моря.
       -Что?
       -Рим не купается в море.
       -Что?
       -Не берите в голову, хатамото. Так, мысли вслух.
       Принцесса иногда переходила на русский. Нечаянно.
       -Мы высаживаемся здесь.
       Ояма перечить не пытался. Вероятно, посчитал замысел госпожи изысканным вариантом самоубийства. Сие вполне соответствовало духу чтимого им кодекса Бусидо. Близнецы же на тот свет не торопились, сопели обеспокоенно, переступали с ноги на ногу, но - вот удивительное дело - сохраняли молчание. Оно им нелегко давалось. Петр грыз верхнюю губу, Павел нижнюю. Либерия повернулась к ребятишкам.
       -Идти со мной не обязательно.
       Орлы вскинулись синхронно, гордо задрали подбородки, выпятили нижние челюсти, плечики еще больше расправили.
       -Не обижай, госпожа.
       -Не надо так с нами.
       В узких глазах Оямы мелькнуло недоумение. По его скромному, полному одновременно несусветной гордости мнению истинного воина Синто - даже тень сомнения (лезть ли в пекло за госпожой) не имела права на существование. Вслух он ничего не сказал. Уже привык, что варвары частенько ведут себя совершенно неподобающим образом. Тем временем Петр бухнул с толикой вредности в голосе.
       -Мы ведь того, свое Гири понимаем.
       Павел подтвердил.
       -Гири оно и есть гири. Куда уж теперь.
       Либерия, чуточку удивленная нашла взгляд Оямы. Не встретив в нем удивления догадалась. Такэда! Разъясняет своим (назначенным волею хатамото) друзьям положения кодекса чести. Словечко, видимо, понравилось. Вот его и вставили к месту.
       -Что ж. Гири так гири.
       Принцесса вновь повернулась к карте. Тонкий пальчик коснулся линии берега. Споткнулся о картинку маяка. Замер.
       -Высадимся здесь.
       В дверь поклонившись заглянул невозмутимый, хорошенький просто невероятно до какой степени - Такэда. Даже вредная Агнес оценила его "экзотическую привлекательность". Обзывая десятника "узкоглазым амурчиком".
       -Госпожа. Здесь варвар, он настаивает, что должен увидеть вас.
       -Имя?
       -Отказывается назваться. Просит передать это.
       В смуглой ладони десятника сиял бриллиантами и перламутрово переливался черным жемчугом высший орден Вечного Города - Звезда Доблести. Пожаловать им могла лишь последняя правительница - Аэль. Принцесса неуверенно и осторожно взяла из рук Такэды тяжелый, богато украшенный диск. Перевернула. Так и есть. Старая ромская вязь. "Настоящим жалуем собственноручно в знак уважения к заслугам. Алентевита-Августа-Аэль." У Либерии сжалось сердце. Она знала, что за все время правления венценосная государыня вручила меньше десяти таких орденов. Значит?
       -Впусти. Прямо сейчас.
       Ожидала увидеть старика, или весьма пожилого человека. Аэль не правила Вечным Гордом уже много лет. Присела на заботливо подсунутый Павлом стульчик, приняла горделивую позу, вздернула вверх нос. А в комнату стремительно вошел, почти ворвался слегка сутулый, худой точно щепка мужчина неопределенного возраста. Ему могло быть и тридцать лет и пятьдесят. Лицо излучало энергию. Выверенные жесты и особая скользкая улыбка выдавали опытного царедворца, возможно в прошлом неплохого воина. Взгляд резал воздух. Властность. Вот чем запахло в комнате. На неуловимое мгновение он замер перед принцессой. Цепко всматриваясь в лицо, затем склонился в низком поклоне.
       -Счастлив видеть вас в добром здравии. Ваше Высочество.
       -Назовитесь.
       -Шико. Барон Шико.
       -Вы?
       Принцесса прищурилась, помолчала.
       -А впрочем, впрочем, очень может быть. Что вы подарили мне на праздник лета, перед тем, как умерла Алентевита-Августа-Аэль?
       -Ничего. И вы крайне обиделись. Вы вошли в комнату, когда мы обсуждали очень сложный вопрос. С вашей венценосной бабушкой. Сообщили, что сегодня лично у вас праздник. Потому, что вы летняя девочка. Поставили меня в неловкое положение. Изволили разлить мои чернила. Нечаянно.
       -Какого цвета был ваш парик?
       -Черного.
       -Что мне вручила бабушка?
       -Поцелуй. И обещание обсудить подарки позже.
       -Верно.
       -Вы испачкали пальчики чернилами. И вытерли их о мои кружевные манжеты.
       Либерия улыбнулась.
       -Да, я была очень гадкой девочкой.
       Барон промолчал. Принцесса велела сдержанно.
       -Подойдите. Вот ваш орден. Ничьи руки не должны его касаться.
       -Я знаю. Но надо же было добраться до вас.
       Помедлил, поклонился, добавил.
       -Ваше Высочество.
       -Вы вовремя появились, барон. Мы обсуждаем план кампании.
       Близнецы ревниво уставились на худого мужика в простом дорожном костюме. Орден, который он повесил поверх пыльного камзола, выглядел неуместно.
       -Рад, что могу принять участие. Ваша бабушка была бы довольна.
       -Почему?
       -Лучше всех столицу знаю я. Мне подчинялась тайная полиция. Многие мои люди живы.
       -Превосходно.
       -Прошу простить меня за возмутительную просьбу. Но до сих пор я рисковал только собой. Теперь же, привлекая к делу моих сторонников в армии и гвардии я обязан... Обязан удостовериться...
       -Отриньте излишнюю щепетильность, барон. Рубите прямо.
       -Плечо. Ваше плечо. О, простите. Но прежде чем я начну подставлять под топор чужие шеи я должен увидеть... Простите. Увидеть Тинэль.
       Близнецы кое-как разобравшие о чем идет речь зашипели рассерженными котами. Либерия цыкнула на них. Встала. Усмехнулась.
       -Да вы наглец, милейший Шико.
       Он промолчал, склоняясь в поклоне. Принцесса распахнула ворот верхнего кимоно. Скомандовала своим ребятам и Ояме.
       -Отвернулись! К стене лицами!
       Это целомудрие было липовым. Чистой воды притворство перед бароном. Близнецы и хатамото столько раз видели ее почти голой... Да и без всяких почти, тоже. Плыли пол года в одной каюте... Было и ушло. Теперь следовало блюсти приличия... Ой, тяжела шапка Мономаха.
       Ли шуршала одеждой. Выпрямилась, подпустила гнева во взгляд. Встала боком к все еще склоненному в низком поклоне царедворцу, следя за тем, чтобы грудь была скрыта низко спущенными складками шелка.
       -Смотрите, барон.
       Он поднял глаза. Пошатнулся. Принцесса подумала, что рухнет. Лицо исказилось, губы затряслись.
       -Ваше Высочество!!! Ваше Высочество!!! Сколько лет... Сколько лет... Я потерял всякую надежду... Почти. О, Ваше Высочество!
       Все же не справился с чувствами, скупая едкая слеза скользнула по суровой умной физиономии. Губы искривились. Поклонился. Замер. Ожидая пока госпожа приведет в порядок одежду. Ли нарочно провозилась лишних пару минут. Скомандовала близнецам по-росски.
       -Все.
       Перешла на Синто из уважения к хатамото.
       -Все. Аригато годзиемасито, Ояма-сан. Можете оборачиваться.
       Бросила уже барону на классическом романском.
       -Вы тоже Шико. Вас тоже касается.
       Царедворец торопливо помял рукой лицо, точно стирая остатки недозволенных чувств. Выпрямился, пал на одно колено.
       -Прошу разрешения присягнуть Вам.
       Ояма смотрел невыразительно, но принцесса угадала одобрение. Близнецы все еще злобно щерились на наглеца. Либерия подала ладонь для поцелуя.
       -Принимаю Вашу присягу барон. Служите мне верно. Так же, как вы служили Алентевите-Августе-Аэль. Можете встать.
       Поднялся он с усилием. Точно враз заскрипели суставы. Напряжение схлынуло, лишая сил. Но как выяснилось только физических. Речь была бодрой, в глазах горела напряженная работа мысли.
       -Могу я почтительно спросить в чем состоит сейчас ваш первоначальный план, Госпожа?
       Либерия пожала плечами и ответила чеканной цитатой из Цезаря. Под которой скрывалось, как почти всегда бывает с красивыми фразами - полное отсутствие умного плана.
       -Прийти. Увидеть. Победить.
      
       ***
      
       Хороша бы она была без Шико!!!
       Оказывается уже год как зрел заговор. В который вступила не одна сотня армейских офицеров и десяток чиновников. План был прост - убить чудовище. Хотя о том, что Андриан не человек знала, вернее догадывалась лишь самая верхушка заговорщиков. Пять офицеров и барон. Остальные считали короля сумасшедшим узурпатором. Трон могла занимать только женщина с династическим символом на плече. Таковых не осталось в живых. И на престол было решено возвести дальнюю (как она только уцелела) родственницу Либерии. Ныне, проживающую в предместьях Пари. К ней уже отправились гонцы. Ее ребенок, девочка, возможно и получит от Тинэль искомый знак в ближайшем будущем. (Если сама Тинэль, ее воля жива. Ходили слухи, что запретный луг в царском селе выкошен.) А значит, труды и риск будут оправданы. День икс был назначен. Все ждали лишь ответа будущей самодержицы. И тут...
       -Я узнал о Вас!
       -Браво барон Шико. Вы умеете быть оперативным. Это превосходно.
       Он смотрел на нее со странным выражением лица.
       -Что вы щуритесь? Приведение увидели?
       -Простите, Ваше Высочество. Просто. Время точно потекло вспять. Господи, как Вы похожи на королеву мать. Господи Боже мой. Это невероятно. Хотите взглянуть?
       Вытащил цепочку белого металла старинной работы из внутреннего потайного кармана. Щелкнул крышечкой. Протянул портрет. Либерия посмотрела на миниатюру. Бабка стояла в полных доспехах. С мечом в руках. Смотрела строго.
       -Благодарю. Приятно, что вы находите нас похожими.
       Он быстро спрятал портрет обратно. Подтянулся. Изрек важно.
       -Для успеха нашего дела это крайне полезно. Я имею ввиду фамильное сходство. Более чем редкий цвет глаз. Волосы.
       Профиль он деликатно не упомянул. Хотя в последнее время принцесса нашла свой орлиный нос вполне симпатичным. И перестала дергаться по этому поводу. То есть вообще. Если у Ангелины Королевой просто не было средств на визит к приличному пластическому хирургу, то Либерия сего не замышляла в принципе. Вот так. Все течет, все меняется.
       -Барон. Изложите ваши соображения.
       -Мы выступаем завтра.
       -Дальше.
       -Но не в столицу. Нет. Высадимся у небольшой деревушки Чивитавекья. Там собираются преданные войска.
       -Хорошо.
       -Они присягнут Вам. Тогда уже мы двинемся к столице.
       -Это означает гражданскую войну, барон. Прольется море крови. Вы понимаете? Море.
       -Мы постараемся избежать этого. Насколько окажется возможным. Но, другого выхода нет, Госпожа.
       -Уйдите, барон. Я хочу остаться одна.
       Он был настойчив. Либерия могла понять. Ведь рисковал головами друзей. И каждым годом трудной жизни в изгнании, когда ухитрился уцелеть, но был лишен возможности вмешаться в творимые ужасы. Его ставка была огромна - все! Абсолютно все, что имел и ценил.
       -Уйдите, барон. Я принимаю ваш план. Когда мы грузимся на корабль?
       -Сегодня ночью.
       -Хорошо. Вы уйдете, наконец???
       Кланяясь он вымелся из комнаты. Либерия подошла к окну. Прижалась горячим лбом к холодному стеклу. Опустила ладонь на рукоять Амэ-но ри. Задумалась. Четки на запястье были приятно теплыми, хоть и позвякивали металлом.
       -Вот так.
       Ни к кому не обращаясь сказала девушка.
       Либерия уже сняла кимоно. Облачившись в скромный дорожный костюм, пошитый в духе ромских правил приличия. А иначе никак нельзя. Больше она не принадлежит себе. Выбор сделан. Мосты сожжены. Четки приятно согревали запястье. Точно прикосновение любящей руки.
       Принцесса привычным жестом, сквозь одежду нашла и погладила бусины. Отпустила. Подчиняясь порыву вытянула из-за пазухи знак, подаренный отцом Филаретом. Прижала к губам. Замерла на мгновение. Спрятала обратно. Произнесла вслух по-русски.
       -Господи, мне страшно. Я не хочу бойни. Не хочу слез обездоленных женщин. Не хочу стонов раненых. И кладбищ, огромных новых кладбищ я не хочу. Господи... На все воля Твоя. Но если можно пронести это мимо, пожалуйста. Научи. Внуши мне Как! Я смогу. Я готова.
       Тишина была ей ответом. Тишина и горький запах моря, вливающийся в приоткрытую створку окна.
      
       ***
       Девушка в темно красном мужском дорожном костюме, черно-белый кружевной воротник - единственная нарядная деталь. Туго заплетенные косы свисают ниже колен, маленькая шляпа, с простым фазаньим пером, без дорогой пряжки, прикрывает голову. Принцесса бросила короткий взгляд в зеркало. Подняла руку к плечу, поправила перевязь с мечом. Одернула камзол, слегка оттопыривающийся на груди. Натянула перчатки. Постучала ножкой о пол, новые сапожки немного жали. Вообще, обувь без супинатора, да еще и выкроенная одинаково для обеих ног, без различия право-лево... Ох. Ладно. Успеется. Призвать к себе толковых мастеров, объяснить чего она хочет. Пошьют как миленькие. Это позже. Улыбнулась попеременно с двумя десятками оттенков эмоций. От снисходительной, до страстной. Обычная тренировка хорошей актрисы. Правительнице тоже пригодится. Лучше всего увы, Либерии удавалась ледяная злая, похожая на волчий оскал. С этой улыбочкой, не успела стереть с лица, она и обернулась к бесцеремонно вошедшему барону Шико. Приподняла левую бровь. Царедворца похоже бросило в пот. Либерия сделала мысленную зарубку. На счет столь удачной гримасы. Спросила строго.
       -Я звала вас?
       Барон согнулся в нижайшем поклоне. Проговорил с испуганным недоумением.
       -Нет, но я...
       -Что вы? Милейший?
       Последнее слово прозвучало с оскорбительным оттенком издевки. Точно щелчок хлыста. Либерия поняла, что внешность семнадцатилетней девочки поневоле навела главу заговора на мысли о послушном ребенке, которым можно крутить-вертеть. Что ж, кто из нас без греха? Дельному начальнику тайной полиции по должности положено быть цепким хищником. Такими, как известно, поруководишь - без хорошей плетки наготове! Подпустила в голос яда. Повторила.
       -Что вы? Барон? Давайте условимся сразу. Без недоразумений. Роль марионетки мне не годится. Вы собираетесь возвести на престол внучку великой Аэль? Или глупую кухарку? Надеюсь, я удалась в мою обожаемую бабку не только глазами и осанкой. Или мы расстаемся с вами. Или вы мне служите. Как верноподданный принявший присягу. Даю минуту на раздумье.
       Отвернулась к окну. Блеф, конечно. Без него она... Или не блеф? Кто важнее для остальных заговорщиков? Единственная на свете законная наследница с символом Династии на плече против бывшего главы тайной полиции.
       -Простите, Ваше Высочество. Простите.
       Либерия мгновенно сменила гнев на милость.
       -Некоторое отступление от церемоний необходимо. Согласна. Ведь мы на военном положении. Но лишь некоторое отступление. Что не означает полной отмены оных. Это ясно?
       Он закивал энергично. Принцесса обронила небрежно.
       -Можете выпрямиться. Достаточно. Ваши извинения приняты. Что вы хотели, собственно?
       -Время! Мы выходим.
       Либерия старательно придала лицу выражение серьезной сосредоточенности. На фиг естественность. У нее от страха тряслись коленки. А полагалось - соответствовать моменту. Люди рискуют головами. Придется выглядеть достойно. Чему учила Тинэль? Где наша поза истинного Правителя? Где взгляд полный силы?
       -Идемте, барон. Время разбрасывать камни, и время их собирать.
       -Боже правый! Какая прекрасная мысль!
       -Да.
       Величественно согласилась принцесса.
       -Мне в голову частенько приходят разные умные вещи. Еще привыкнете.
       -Никогда.
       -Никогда не говорите никогда, барон.
       Либерия вновь слегка отпустила поводья, улыбаясь почти дружески. Прямой открытый взгляд, глаза в глаза. Жаль синяки с лица до конца не сошли... Все же бил не простой человек. При взгляде в зеркало, девушка отчетливо видела темные всполохи чужой энергии. Липкие, точно въевшиеся в ее тело. Выведет она их, ясен перец. Просто придется потратить время. Лишнее. А его то и не было последние дни. Вообще. Спали по три часа в сутки. Нет в жизни совершенства. Хорошо еще, что низко, на самые брови надвинутая шляпа с короткой вуалью скрывала большую половину непотребства. Громадное мерси Главной Даме Двора за совет насчет головного убора.
      
       ***
      
       Кораблей оказалось семь.
       -Конвой. На всякий случай.
       -Хорошо.
       Барон шагавший у левого плеча девушки торопливо объяснял.
       -Должен предупредить, что своих людей на флоте у нас почти нет. Фактически все здесь.
       Принцесса остановилась у трапа. Капитан - молодой, отчаянный даже с виду, сбежал вниз приветствовать ее.
       -Ваше Высочество!
       Не был принят при дворе, ничего не смыслил в церемониях. Застыл столбом, невежа. Впрочем. Принцессе сие было по барабану. Приструнить матерого волка Шико - другое дело. Тот наглел нарочно. А этот? Просто не знает, как себя вести. Либерия дружески улыбнулась, сказала просто.
       -Имя?
       -Александр.
       Спохватился, отвесил поклон.
       -Александр Веронезе.
       Что в этом высоком молодом мужчине было особенного? Длинные темные волосы забраны в хвост. Лицо симпатичное, но не приторно сладкое. Взгляд упрямый и сильный... Даня. Он был чуть-чуть похож. В самой малости - силуэт, прическа. И то хватило. Сердце стукнуло неровно. Либерия взяла себя в руки.
       -Я запомню вас, офицер. Что ж, в путь!
       На палубе выстроилась команда. Чуть в стороне капитаны шести других кораблей. И их первые помощники. Либерия шла вдоль рядов, заглядывая в лица. Остановилась у входа на мостик. Припомнила манеры Зимы. Что ж, и мы не лыком шиты. Голосом управлять тоже научились.
       -Друзья.
       Обвела всех внимательным взором. Склонила голову глядя на капитанов. Заговорила четко, весомо.
       -Я не оговорилась. Вы не слуги. Вы мои друзья. Каждый, кто помогает мне сейчас получит особый знак. Медаль - Друг Короны. Дворяне золотую. Простые люди - серебряную.
       Легкий гул облетел ряды. Друг Короны? Это что же такое будет? Права какие новые? Или? Либерия возвысила голос.
       -Полное освобождение от уплаты налогов.
       -О!
       -Прощение любых старых грехов, ежели оные всплывут...
       Либерия знала, что во флоте нередко скрывались от судей и господ. Брали новое имя и служили.
       -О...
       -Аэль умела ценить преданность. Она бы согласилась со мной. Капитан?
       -Да, моя госпожа.
       -Командуйте.
       -Ваше Высочество, один момент.
       Лицо у него стало кислое, напряженное. Так, подумала Либерия. Есть крайне неприятный вопрос. И решить его, кажется, придется одной особе королевской крови.
       -Слушаю вас.
       -Матросы просят о милости.
       -Говорите же.
       -В трюме заперт адмирал. Он отказался идти к вам. Мы были вынуждены его арестовать. Но... Его любят. Команда просит пощады для него.
       Ага. Вот и ведро дегтя в бочке меда. Несговорчивый отважный флотоводец. Верный присяге. Даже если она была принесена безумному королю. Что же с ним делать? Щадить врагов - не просто дурной тон, махровая глупость. Однако, не плохо бы выяснить НАСКОЛЬКО сильно любят запертого в каюте адмирала. Либерия обратилась к замершим на палубе мужчинам.
       -Кто рискнет отдать свою жизнь за вашего адмирала? Взамен?
       После мгновенной жуткой заминки, четко вышло пять человек. Хмурых, но решительных.
       -Имена!
       Они назывались, глядя на принцессу сердито. Либерия заглядывала в их глаза. Поражаясь, насколько цельной может быть человеческая натура. Кроме того, героизм простых моряков показывал в какое дерьмо вляпается убийца адмирала. Что делать с упрямцем? Наконец, она решила. Голос взлетел над палубой.
       -Итак, вы верны своему адмиралу. И согласны купить его голову своими жизнями?
       -Да.
       -Я произвожу вас в офицеры. Всех пятерых. Мне нужны верные сердца, полные храбрости. Капитан, оформите бумаги. Эти рядовые становятся лейтенантами моего флота.
       -Они не дворяне.
       Либерия выдержала короткую сильную паузу.
       -Были. Теперь они дворяне. Такова моя воля.
       Голос налился металлическим звоном.
       -На колени, все пятеро!
       Вытянула из ножен Амэ-но ри. Приблизилась. Тихо попросив барона.
       -Диктуйте мне. Формулу. Я ее плохо помню, признаюсь.
       Шико заспешил в левое ухо, четкой скороговоркой опытного суфлера. Молодец. Либерия разделалась с церемонией в несколько минут. Велела вновь рожденным дворянам встать. Произнесла весомо, громко.
       -Адмирал будет жить! Он стоит этого, раз его так любят. Если он не согласится примкнуть ко мне, мы просто высадим его, там, где он скажет. Все слышали?
       Ряды заколыхались. Пятеро нечаянных счастливчиков застыли соляными столпами.
       -Хорошо. Теперь, действительно, все? Тогда мы идем. Капитан?
       Он потряс головой, как щенок выбравшийся из воды. Глаза зажглись. Морские команды загремевшие по кораблю больше походили на гремучую смесь восторженных воплей и грязных ругательств. Шесть капитанов подошли ближе. Представились. Поклонились. Принцесса коротко приветствовала каждого. Уходили к своим шлюпкам они окрыленные, полные надежд. Либерия поймала странный взгляд барона.
       -?
       Он предпочел было отмолчаться. Но Либерия могла поставить об заклад крупную сумму в золоте, что волчище готов выть от неожиданности. Пугать некоторых людей нельзя. Они как змеи - жалят при малейшей опасности. Верность барона сейчас была необходима. Как ей прикажете успокоить придворного интригана? Он же верить словам разучился уже в детской колыбели. Принцесса призвала на помощь дух великой бабки. Промурлыкала на ухо царедворцу фразу на классическом романском. Понизив голос до едва различимого. Отринув вульгарную латыньскую речь, на которой только что общалась с командой.
       -Барон, мой дорогой барон.
       -Да, Ваше Высочество.
       -Чего вы хотите? Лично вы, для себя.
       Он потупился. Девушка объяснила сладким проникновенным шепотом.
       -Убейте меня, не доверяю немолодым идеалистам. Реальную цель, пожалуйста. Слушаю.
       -Прежняя должность. Титул советника. И...
       -Давайте, барон. Откровенно. Жду.
       -Мой замок, мои поместья, все пожаловано королем Андрианом. Одному из его приспешников.
       -Хорошая цена. Она мне нравится.
       -Цена за что?
       -За риск. Мы обсудим это. Ваша скромная просьба кажется вполне выполнимой. Ояма-сан?
       Теперь в ход пошел язык Синто.
       -?
       -Предупредите всех моих людей. Что матросы могут быть грубыми. Отпустят шутку, другую. Могут даже выругаться. Я велю не считать это оскорблением. Не допустите дуэли, крови. Это мой приказ. Капитан?
       Вернулась к латыньской речи. Перевела, то, что велела хатамото. Добавила строго (первое впечатление похожести стало стираться, принцесса смогла перевести дыхание, и говорить с капитаном спокойно), глядя в смуглое лицо.
       -Александр, мои азиатские воины заслуживают уважения! Я настаиваю. Все они изрядные гордецы. Таковы нравы их родины. Вызовите офицеров и боцмана. Пусть они растолкуют команде, что вне зависимости от цвета кожи, все здесь служат мне. Любые проявления неприязни будут пресекаться. Не забудьте объяснить матросам и офицерам, что многие воины моей личной охраны, уже умеют немного понимать вульгарную латыньскую и классическую романскую речь. Прозвучавшее грубое выражение может быть правильно переведено. Почти все способны развалить человека пополам в долю секунды. Ясно?
       -Да, госпожа.
       -Тогда вперед, действуйте. Петр?
       -Че?
       Да, невоспитанный медведь. Но предан. Можно и потерпеть. Хорошо еще - в носу не ковыряется. публично. Смотрит пристально. Сейчас переспросит.
       -Ну че, госпожа?
       Либерия добавила барону несколько коротких фраз на романском. Полиглотка, блин. Поневоле зачирикавшая на стольких языках! Помнится Ангелина даже английский выучить не смогла. Видно стимула не было стоящего. Быстро перескочила на росский.
       -Петр. Нельзя ночевать в одной каюте со мной. Меня сочтут недостойной девкой. Таковы обычаи. Реши - как поступить. Хоть под окном спи, хоть под дверью. Понятно? И не рычи. Это приказ. Мне важно, чтобы меня уважали. Здесь - сейчас будет так, как я сказала. Все! Павел?
       -У?
       -Тебя тоже касается. Такэда-сан?
       С ним можно было говорить и на романском. Молодец. Быстро учится.
       -Да, госпожа.
       -Вели Мире Миранде подать чаю. Зеленого. Еще ржаных сухариков. Как я люблю. Очень прошу.
       Красавчик исчез с похвальной расторопностью. В организационных способностях служанки, рекомендованной Агнес, тоже сомневаться не требовалось. В случае чего она не застесняется рекрутитровать парочку воинов синто на помощь. Азиаты млели перед громадной суровой бой-бабой. На матросов тоже напала оторопь при виде великанши. Либерия заметила это, когда поднималась на борт. Значит, вскоре чай будет. Принцесса помассировала виски. Ох уж эти языковые барьеры. В приказном порядке всех заставить выучить классический язык? Придется. То-то профессура обогатится. Ежели такое количество народа начнет усердно штудировать романский. Может премии назначить? За рвение и успехи? И то мысль.
       -Где каюта отведенная мне? Приведите туда через пол часа адмирала. Чайку попьем. Побеседуем.
       Барон?
       -Да, Ваше Высочество.
       -Можете отдохнуть. Увидимся утром.
       Либерия подозвала первого помощника.
       -Имя?
       -Антоний Ринальди, Ваше Высочество.
       Лицо у него было умное, серьезное. Это хорошо.
       -Антоний, пусть поднимут флаг. Моих цветов. Означающий, что на борту особа королевской крови.
       -Мы думали об этом. Но соображения безопасности... В море целая эскадра короля. Вернее, узурпатора.
       Торопливо исправил оплошность помощник капитана. Добавив настойчиво.
       -Мы едва оторвались.
       -Флаг. Моих цветов. Это приказ!
       Антоний умчался выполнять. Принцесса вслушивалась в хлопанье парусов, скрипы, шорохи, свистки и крики разнообразных команд, топот десятков ног. Корабли покидали гостеприимный берег.
       В порту горели огни. Жизнь шла своим чередом. Либерия еще немного задержалась на палубе.
      
       ***
       Старый пень Арман Мари де Варди отказался идти на сотрудничество. Либерия была с ним любезна, посетовала, но не рассердилась. Сообщила, что ввиду громадных заслуг адмирала перед Вечным Городом, он освобожден от любых наказаний и будет препровожден в почетную отставку. Морской волк взвился, обозвал сопливой девчонкой. Либерия величественно пропустила ругань мимо ушей. Изволила пожелать спокойной ночи, добавила значительно.
       -Королева ценила вас. Я помню. В память о моей бабушке, вы свободны. В Чивитавекья вас отпустят. Вы сможете удалиться в любое место по своему выбору.
       Адмирал продолжал свирепо ругаться. Петр и Павел заслушались. Либерия дождалась короткой паузы (старый волк дыхание переводил) вежливо спросила на терпит ли он нужды в пище, напитках? Тот пробурчал, что нет. Принцесса кивнула.
       -Хорошо. Я не ошибаюсь? Вы один из кавалеров "Звезды Доблести"?
       Он соизволил ответить едко, точно напился уксуса. Слова падали тяжело, губы кривились.
       -Да, вы не ошибаетесь.
       Принцесса посмотрела на него с уважением. Аэль не жаловала главной награды кому попало.
       -Прощайте, адмирал. Вы достойный человек. Жаль, что вас не будет рядом.
       Удивленного старика увели. Он дважды оглянулся в дверях. Но промолчал. Принцесса решила, что к ее врагам он теперь скорее всего не примкнет. Сие Либерию вполне устраивало. Впрочем, даже если он и бросится в бой на стороне короля... Казнить верного великой Аэль человека у принцессы рука не поднималась. Бабушка бы не одобрила. А так? В приоткрытую створку круглого окна плеснуло ветром. Точно по щеке погладили... Море тоже любило старого вояку?
      
       ***
      
       Утренняя разминка (Ояма и Такэда гоняли принцессу по палубе) закончилась неожиданно. Сильным ударом девушка перерубила у рукояти клинок десятника. Красивое лицо юноши стало несчастным. Либерия, движимая стыдом, попросила прощения.
       -Никак не привыкну к Амэ-но ри. Очень прошу, Такэда-сан, не огорчайтесь.
       Юноша тупо разглядывал покалеченный меч. Вмешался Ояма. Что-то быстро шепнул. Никак пообещал выдать один из своих запасных. Принцесса видела, что хатамото взял из Синто длинный, объемный сверток, весьма похожий на пять-шесть мечей, укутанных в полотно. Такэда подобрал с палубы лезвие. В его ярких глазах даже тупой человек мог прочесть укоризну. Действительно, кузнецы страны восходящего солнца, делали оружие в своей, особенной манере. Весьма отличной от принятой во всех европских странах работы с металлом. Купить настоящий катана здесь не представлялось возможным. Юноша едва не плакал с досады. Ояма уволок его от греха подальше. Либерия осталась не так чтобы совсем одна. Петр с Павлом и пара ребят Такэды. Разглядела Амэ-но ри. Нет. Ни намека на зазубрину. Ни царапинки. Чудо. Вложила в ножны. Долго наблюдавший со стороны капитан попросил короткой аудиенции. Вытирая платком мокрое лицо, девушка поманила Александра к себе.
       -Что вам угодно?
       -Ваш меч? Он? Простите.
       -Что мой меч?
       Рука невольно легла на рукоять.
       -Можно взглянуть ближе?
       Принцесса внимательно посмотрела в лицо молодого капитана - бывшего первого помощника смещенного адмирала. Увиденное ее успокоило. В колдовстве не подозревает.
       -Зачем?
       -Это волшебный клинок из предания? Да?
       Принцессе показалось, что меч в ножнах хихикнул. Что ж, его воля. Хотел славы - пусть получит.
       -Да.
       Согласилась она. Добавив нехотя.
       -Это тот самый небесный клинок, о котором писал Дамус Ностр. Он ждал меня в Синто.
       Капитан ошеломленно крутил головой. Глаза у него были вытаращенные и явно округлившиеся.
       -Все происходит, в соответствии с известным текстом великого прорицателя. Есть я, есть Тинэль на моем плече, и меч. Вот только дракона обещать никак не могу. К большому сожалению.
       Александр расплылся в глупой улыбке.
       -Тю! Драконы это вымысел. Все знают. Как его, как его, ну как его. О! Иносказание! Вот, к примеру, вы именуете вашу гвардию - Серебряные Драконы. И пророчество сбудется во всей полноте. Как по писаному. На драконьей, стало быть спине, въедете прямо во дворец.
       Либерия смотрела на развеселившегося капитана, и поневоле проникалась симпатией. Речь его выдавала отсутствие должного воспитания. Либо очень бедная семья. Либо - и вовсе произведен в офицеры за храбрость.
       -Мой капитан?
       -Что хочет госпожа?
       Либерия взяла молодого человека под локоть, зыркнула на близнецов, приклеив их к месту, увела капитана на десяток шагов в сторону.
       -Скажите, мой капитан, из какой вы семьи?
       По лицу Александра было видно, что она угадала. Напрягся. Стиснул челюсти. До белых пятен на скулах. Глаза сощурил. Задышал тяжело. Бедняжка. Туго ему приходилось среди ровесников-дворян. Небось не одну дуэль прошел, доказывая, что достоин уважения. Либерия цепко удержала локоть, вырваться не дала.
       -Отвечайте.
       -Мой отец лавочник. Он купил титул баронета.
       -Титулами стали торговать?
       -Да. Король издал указ.
       -О, Господи. Ладно. Не до этого. Мой капитан, у вас благородное сердце. Считайте меня ясновидящей. Ваши дети будут не баронетами, а баронами!
       Отпустила юношу. Подмигнула. Только бровью пошевелила, а близнецы уже подлетели. Нет, замечательные ребята!
       -Когда мы прибудем, капитан?
       -Перед рассветом.
       -Хорошо.
       Посмотрела на своих росских медведей. Те тянулись в струнку. Невольно улыбнулась. И солнце внезапно выглянув из-за рваного занавеса туч позолотило макушку, облило лицо мягким сиянием.
      
       ***
      
       -Мира Миранда, вы просто клад.
       Служанка не без тщательно скрытого удовольствия фыркнула. Натянула на плечи засыпающей девушки плед. Мощно выдохнув погасила свечу, стоящую на столике в глубине каюты. Оказывается для принцессы зарезервировали апартаменты смещенного с поста адмирала. Старик явно не был сибаритом. Ни одного диванчика! Креслица, даже самого захудалого и то не держал. А на стенах картины. Морские сражения. Да разные виды. В том числе и памятный всем жителям Вечного Города маяк. Либерия уже распорядилась, чтобы адмиралу вернули его скудное имущество при высадке в Чивитавекья. Попросив разрешения купить ночной вид гавани с маяком. Старик отказался продавать полотно. Экий вредина. Либерия не настаивала. Кто знает, а вдруг ему в самом деле очень дорога именно сия картина? Не отнимать же. Жаль. Сильная вещь. Надо бы уточнить имя художника. А позже выяснить, жив ли мастер? Тогда все решится иначе. Закажет она для себя большое, хоть во всю стену, изображение на ту же тему. Любуйся не хочу. Сделав в памяти отметку на счет мариниста, Либерия перевернулась на правый бок.
       Тяжело ступая, служанка - вес то немаленький, отошла к широкой лавке (сдвинули три штуки, специально для нее) накрытой шкурами. Села, потянулась, зевнула сладко, протяжно. Это и был последний звук, который расслышала девушка прежде чем провалилась в сон.
       В сон? О, нет!
       Как давно ей не приходилось погружаться в полное силы и уверенности состояние могущества. Сколько лет?
       Для чего то подхватила меч. Не раздумывая особо - настоящий Амэ-но ри ей удалось взять с собой, или только мысль о нем. Ночная рубашка не лучшая одежда для прогулки, разумеется. Но не в костюме же ложиться. Вообще, последовательность никогда не была сильной стороной принцессы. Ведь предчувствовала, что ночь подарит сюрприз. Но не хотела разочаровываться. Только смутно надеялась, что сегодня к ней вернется потерянная столько лет назад особенность - бродить где хочется. И ощущать за спиной течение Силы, перед которой меркнут любые возможности. ДА!!!!!!!!! Это произошло.
       Вышла в ночь, сквозь стену естественно, а чего мелочиться то? Оглядела палубу. У дверей в самом деле спал кто-то из близнецов. Рядом стоял широко расставив ноги молодой азиатский воин. Каждый из них нес вахту на свой манер.
       Либерия предпочла пройти незамеченной. Дурашливое желание овладело ею. Найти Даниила. Заглянуть в его сознание. Похвалиться тем, что не пропала без помощи своего дракона. Совсем даже наоборот. Усмехаясь, взглянула на небо.
       Его звезду она не смогла бы забыть. Ни за что. И через тысячу лет. Но затянутый плотным слоем черных облаков купол не хотел обрадовать ее сиянием тысяч чужих солнц. Если выражаться менее поэтически - не было видно, ни зги! Либерия повела головой. Оглядываясь, прислушалась к музыке сфер. Даже вздох Даниила был бы ею замечен. Не тут то было.
       -Где ты? Дракон?
       Напряглась, теперь уже всерьез, без игры. Что есть сил. Ничего. Пустота. Этого не могло быть. Этого не могло быть! Она должна была найти его, сразу же. После всех испытаний, взлетов и падений, их связывало нечто большее, чем выдумки Дамуса Ностра.
       -Даниил???
       Спрыгнула с палубы. Пошла прочь, в темноту. Застывшая вода слегка пружинила под босыми ногами. Острый плавник акулы устремился следом. Либерия отмахнулась от голодного гиганта с небрежностью человека, которому надоедает комар. Как ни глупа и голодна была рыба все же предпочла убраться в глубину. Подальше от странной фигуры, идущей поперек мелкой зыби. Перешагивая через случайные невысокие волны, Либерия стремилась прочь от кораблей. Чужие сны сотен людей мешали ей сосредоточиться. Подняла голову. Прищурилась с усилием. Туча послушно треснула вдоль, по всей длине. Звездное сияние пробилось из плена.
       -Даниил. Что с тобой?
       Она не могла найти своего Дракона! Как ни старалась.
       -Даниил!!!
      
       ***
      
       Либерия шмыгнула носом. Облизнула губы. Удар был слишком неожиданным. И только реявший флагом Победы в ее душе образ наставницы помог не зареветь от нахлынувшего отчаяния. Тинэль бы не одобрила бессмысленной истерики. Ни за что. Либерия скорчила несколько гримас, наконец ей удалось справиться с собой. Все, что ни случается должно произойти. Все, что ни случается должно произойти. Все, что ни случается... Ножны точно сами собой льнули к телу, рукоять просила - возьми, возьми, возьми меня. Либерия мягко вытянула на свободу серебристое лезвие. Небрежно повесила перевязь на плечо. Подняла вверх узкую полосу клинка, салютуя небу.
       На кончике меча зажглась крошечная звездочка. Амэ-но ри стал расти, удлиняться стремительно и неудержимо, вознося крепко сжимающую рукоять девушку над облаками. Море превратилось в крошечное темное блюдце на громадной скатерти земли. Выше. Выше. Еще выше. С коротким криком Либерия увидела, как из каждой поры кожи брызнуло серебристое сияние, делая ее одним целым с ослепительно сверкающим мечом. Рубашка исчезла, Либерия ощутила себя живой статуей из гибкого и переливающегося металла, с распущенными волосами, на кончике каждого зажглась искорка. Точно грива ее была сделана искусным мастером из световолокна. Она уже не понимала своего положения в пространстве. Впрочем, звезды вокруг размазались длинными вспышками. Либерию втянуло в черную распахивающуюся трубу, по стенам которой змеились синие и белые линии. Вскоре и они исчезли. Девушка неслась дальше и дальше. Не отдавая себе отчета в том, сколько времени проходит в полете, все больше и больше похожем на падение внутрь. Пространство вокруг схлопнулось в чудовищном напряжение коллапса.
       Девушка зажмурилась, позволяя испуганному мозгу облечь происходящее в привычные материальные символы. На счет три решительно открыла глаза.
       Бесконечный уходящий вниз коридор предстал перед ней. Он слегка изгибался, точно был расположен внутри полой башни колоссального размера. И стремился по спирали в неведомую глубину. Изредка в стенах попадались двери. Самые разные. Приоткрытые, распахнутые, увенчанные внушительных размеров ржавыми замками. С засовами, крест накрест заколоченные, и даже - заложенные кирпичом. Либерия шла дальше и дальше. Иной раз любопытство манило заглянуть, но она не позволяла себе. Не вполне понимая почему. Ей встретилась почти сразу же изумрудная, увитая плющом дверь. (Либерия поняла, что без обмана, видит ту самую, описанную гением - ведущую в сад блаженства и сбывшихся грез - заветную зеленую.) Сбилась с шага, потянулась рукой, чуть касаясь пальцами упругих листьев.
       -Может быть позже? Если будет суждено?
       Невнятный вздох был ей ответом. Дверь решительно могла встретиться лишь раз в жизни.
       -Не судьба.
       Постановила девушка, не без огорчения, конечно. (Уважаемый Ангелиной Королевой фантаст Роберт Энсом Хайнлайн тоже отдал должное тяге человека к тому, чтобы отыскать Дверь в Лето. Классный роман у него получился. В свое время книжка была куплена с кошмарной переплатой, и зачитана до дыр.) Либерия пошла дальше. Мимолетно жалея о том, что дверь попалась на пути так не вовремя!!! Что за вечное свинство судьбы? Экая право гнусь. Поманить возможностью близкого счастья.
       -Шагни. Вернись и шагни.
       Запел нежный голос, проникая в глубину души.
       -Ты еще не ушла далеко. Тебе позволят. Вернись. Войди в Зеленую Дверь. Ты столько вынесла, чтобы обрести право на счастье. Войди в мир, где нет крови и предательства. Растворись в вечной радости.
       Либерия заткнула бы уши, но голос переливался внутри рассудка. Интересно, как поступила бы Тинэль?
       -Она там! Она там! Она ждет тебя у входа! Все, кого ты любила и потеряла там! Все! Рыжий и Неждан! Бабка Авдотья! Они зовут тебя! Слышишь?
       Либерия прикусила губу до крови, велела чужому голосу.
       -Заткнись! Достал уже.
       Но слащавая воркотня продолжалась еще какое-то время. Либерия ускорила шаги, затем и вовсе побежала. Волосы сначала били по спине, потом полетели следом - сверкающим шелковым плащом. Меч, вновь принявший прежний вид, нырял впереди. Чуть опускаясь и поднимаясь, не отягощая, а помогая, его движение придавало силы, точно подталкивая, увлекая вперед. Как и следовало. Бегать с оружием принцессу учила незабвенная Тинэль. Как девушка тогда злилась! Протестовала! Требовала прекратить бессмысленное занятие. Наставница ограничивалась лишним тумаком. Или добавочным пинком. Да приказом.
       -Быстрее!
       Вот и пригодилось, как ни странно. Либерия чувствовала, что едва успевает. Еще не понимая куда. Внутренние часы тикали и сообщали. Давай, жми, ты укладываешься. Давай, не снижай темп. Давай. Давай. Молодец! Только не тормози! Не смотри по сторонам. Некогда! Кому кому, а себе самой принцесса верить научилась. Без особых рассуждений. Просто. Тинэль уверяла, что интуиция у женщины втрое важнее разума, в некоторые моменты жизни, особенно. Положившись на себя любимую, Либерия прибавила скорости, лучше иметь крошечный запас времени - на всякий случай. Сколько длилась гонка? Девяносто этажей или больше? Полчаса, около того?
       Очередной поворот коридора принес принцессу в зал. Громадный круглый. (Уж не основание ли башни?) Девушка влетела в него на полной скорости. Размером он был с Красную площадь, а может и побольше. Очертания стен таяли и колыхались в темноте. Середина освещена сотней факелов. В самом центре каменный стол. На нем привязанный мужчина. Вокруг десять, нет тринадцать человек. Обоего пола, всех возрастов, разной комплекции. Собравшихся однако же не на детский утренник. Выражения лиц злорадные, довольные, взволнованные - не предвещали ничего романтически-прекрасного. Черные шелковые плащи. Для полноты картины только масок не хватает. У каждого в руке - нож. В глазах - готовность ударить, вонзить с нетерпением, наслаждаясь моментом.
       Все происходило одновременно, Либерия набегала на ходу рассматривая то, что было описано выше. Меч впереди, острием чуть вверх. И только в двадцати шагах от группы людей и стола она поняла то, о чем догадалась, почувствовала еще тысячу биений сердца назад: что привязан и вот-вот будет убит Даниил. А вокруг Повелители. Вечно завидовавшие силам ее друга. Вечно испуганные ЕГО возможностями. Что же тут затеяно? Жертвоприношение? А по фигу. К ней начали оборачиваться, Либерия видела искривляющиеся в крике рты. Но время послушно замедляло бег, позволяя принцессе творить невозможное.
       Дикий танец смерти - бегущий по отвесным дугам и восьмеркам драгоценный Небесный клинок - стекающая с лезвия кровь, размазанные силуэты людей, пытающихся уклониться. В лицо медленно, медленно поворачиваясь в полете несется чей-то нож. Либерия легко поймала его мечом. Отшвырнула вдаль, себе за спину. Видимо там уже имелся затейник, подбиравшийся с тыла. Нож нашел жертву. Либерия не слышала предсмертного вопля, просто внутренним зрением отметила багровый всполох энергии, означавший чью-то гибель. Танец продолжался. Враги мешали друг другу, сталкивались. Сколько ни будь толковое сопротивление первой оказала худенькая темная женщина с цыганскими глазами, которые продолжали зло и страшно гореть на отрубленной голове. Либерия сдула последний проклинающий взгляд. Материализовавшийся над ее макушкой. Черную паутину унесло в сторону. Там она кого-то накрыла. Раздались визг, хрипы. Не ее, Либерии печаль. Дальше. Дальше. Вот и долгожданный блондин. Напугавший ее в Болгарии, на дискотеке. (Снившийся в Заранске. В таких кошмарах, какие и вспоминать противно.) Давным давно. В прошлой жизни. Вскинул руки. Собирает мощь для удара. Вожак как-никак, а значит самая шустрая, сильная, свирепая и опытная обезьяна в стае. Не успеешь, милый. Либерия вознеслась над столом, босая стопа накрыла красивое мужское лицо. Повелителя вышвырнуло из освещенного круга. Еще один нож. Его девушка не стала отбивать. Остановила взглядом. В десяти сантиметрах от лица. Подержала. Отпустила. Отравленное оружие с холодным звоном лязгнуло о каменный пол. Время стало медленно вливаться в привычные границы. Либерия оглядела ринг, украшенный отрубленными конечностями. А некогда ей было в средствах стесняться! Даже пара голов, отделенных от туловищ имела место быть. Ну и что теперь? В паутине предсмертного проклятия задохнулся высокий грузный мужчина. Еще одному отброшенный в самом начале битвы непонятно чей нож, угодил в глаз. Так? Что дальше? Где наш блондин ненаглядный?
       Принцесса нашла его по запаху. От ненависти несет болотной тиной и тухлыми яйцами. Блондин корчился чуть в стороне от остальных. Либерия в три прицельных пинка заставила его встать и доковылять до каменного стола. Тела убитых Повелителей крошились, рассыпались. Зрелище не для слабонервных. Сбоку долетело придушенное всхлипывание. Надо же. Кто-то уцелел.
       -Топай сюда!
       Приказала принцесса. Из темноты вышел, вернее выбрался на подгибающихся ногах, дрожащий человек. Высокий, стройный, демонстрирующий пустые руки. Метатель ножа решил послушно сдаться на милость победительницы. Либерия буркнула.
       -Пшел вон.
       -Не понял.
       -Ты свободен. Убирайся.
       Сообразительный мальчик рванул с места точно спринтер. Был и нет. Либерия слышала - он уносится вверх, прочь. Можно было догнать и приказать - умри. Зачем? Пусть уходит. Пусть.
       Не церемонясь, сгребла пойманного блондина за роскошный длинный хвост. Рванула не жалея. Рявкнула.
       -Что с Даниилом?
       Блондин был крепким типом. Выкрикнул угрозу, сверкнул глазами. Либерия прижала острие клинка к шее врага.
       -Это Амэ-но охабари.
       -Понял, понял уже. Как ты нашла его? Тварь! Почему тебе повезло???
       -Я его не находила.
       Лезвие одобрительно вспыхнуло яркой россыпью серебристых искр.
       -Амэ-но ри пришел ко мне. Сам. В ответ на просьбу, правда. Но сам.
       -Так не бывает.
       -Мне не до диспута с тобой. Что с Даниилом?
       -Он околдован.
       -Расколдовывай.
       Блондин почти радостно оскалился.
       -Не могу!
       -Если я тебя пораню, просто пораню - ты сдохнешь. Отвечай.
       -Тварь с помойки!
       -Ты так и не понял? Земля не помойка. Там однажды придумали вас. Первых. Давно.
       -Что?
       -Вы придуманы на Земле. Ваш мир рожден фантазией слабых человечков. Вы отражение красивых и страшных сказок. Вы картина. Кино. История. Легенда. Ожившая. Ставшая реальностью. Но хоть он и вторичен, сей мир, мне, например, все равно нравится.
       -Ты лжешь.
       -Нет. Это правда.
       -Ненавижу.
       -Да. Это ты умеешь. Как расколдовать Даниила?
       -Он предназначен Проснувшемуся Безумию. Ты хоть понимаешь во что влезла? Гадина? Сколько ты поломала? О!!!
       Либерия не сдержалась. Вышло это почти нечаянно. А может быть не вытерпел сам Амэ-но ри? Вообщем, под тем местом, где лезвие прижималось к коже блондина проступила капелька крови. Враг закричал, завыл и грохнулся на пол.
       -Спасибо.
       Буркнула принцесса недовольно, обращаясь к мечу.
       -Даниила тоже ты расколдовывать будешь? Сам? Давай.
       Подошла к столу. Вгляделась в лицо, которое снилось ей не одну тысячу раз. Резковатый профиль, плотно сжатые губы. Наклонилась, зашептала негромко и сбивчиво.
       -Здравствуй. Здравствуй, любимый. Я пришла.
       ОН не ответил. Такой близкий и далекий одновременно. Либерия продолжала то ли просить, то ли уговаривать, не отводя взгляд от мужского лица.
       -ТЫ меня не слышишь? Мне не нравится эта сказка, Даниил. Я хочу, чтобы ТЫ был жив. Даже, если вдали. Все равно. Я люблю ТЕБЯ так сильно, что не стану удерживать. Просто будь. Пожалуйста. Пожалуйста. Что мне сделать? Научи.
       Разрезая веревки, больше похожие на застывших змей, принцесса почувствовала некую дрожь клинка. Точно ему было противно касаться этих рептилий. Некоторые пытались шипеть и кусаться. Таких принцесса рубила в куски. Обрывки и отрезки шевелились на полу. Медленно, намного медленнее Повелителей, сгорая и рассыпаясь дурно пахнущим пеплом.
       Холодное лицо Даниила было покрыто невидимой пленкой. Пальцы скользили по ней, не касаясь кожи.
       -Дракон. Я пришла к ТЕБЕ. Оживи, ради Бога. ТЫ ведь не бросишь меня одну. В таком скверном месте? В такой хреновой компании?
       Либерия подумала, некстати, что может понять чувства того принца, из сказки о Спящей красавице: отыскавшего и не умеющего разбудить свою мечту.
       -Даня. Я люблю ТЕБЯ.
       -Насколько сильно?
       Чужой низкий, полный силы голос жестяным гулом отразился от стен. Задребезжал, зазвонил в длинном эхе.
       -Кто здесь?
       Спросила поневоле перепуганная Либерия. От короткого смешка, раздавшегося вместо ответа, с жалобными всхлипами погасли все факелы разом. И только вспыхнувший меч сейчас рассеивал сгустившийся в подземелье мрак.
       -Кто?
       -Насколько сильно ты любишь своего дракона? Принцесса-самозванка?
       -Кто ты?
       Либерия держала клинок впереди, мягко поворачиваясь. Пытаясь отыскать источник угрозы. Голос гадко хмыкнул.
       -Ты знаешь.
       -Нет.
       -Лжешь.
       -Да. Немного.
       Согласилась принцесса.
       -Я догадываюсь. Ты Спящее Безумие.
       -Проснувшееся. Проснувшееся, а не Спящее. Весьма бесцеремонно разбуженное твоим отцом. Уже попробовавшее твоей крови. А теперь приглашенное сюда, к вечерней трапезе, господами, которых ты покрошила в капусту. Шустрая девочка, однако.
       Либерия отпрыгнула в сторону. Вынырнувшая из мрака слепая серая голова наткнулась на кончик лезвия. Нехотя отодвинулась. Пробурчала обиженно.
       -В самом деле Небесный Клинок. Тебе повезло.
       Принцесса перевела дыхание. Встряхнула гривой, отгоняя назад тяжелые пряди, мешающие смотреть. Голос врага был невыносимо громким.
       -Вернемся к началу. Этот дракон приготовлен для меня.
       -Ты ЕГО не получишь.
       -Какая храбрая. Почему?
       Либерия не ответила. Ожидая второго выпада. Слегка покачиваясь в боевой стойке. Тинэль говорила, что в ней девушка похожа на кобру. На самую королевскую кобру в мире. Когда вот так ждет. Чутко. В состоянии полной готовности. Однако, самой принцессе больше льстило сравнение с мангустом. Ангелина любила сказку про Рики-Тики-Тави!
       -Ты плохая девочка. Разве это женское дело, бегать с оружием в руках? Нет. Женское предназначение - рожать детей. Любимому мужчине. Ой, прости. Забыл. Что ты лишена самого главного. Бедняжка.
       Либерия успела встретить выпад. Амэ-но ри чуть коснулся толстой, точно серая резина влажной кожи существа. Раздалось шипение боли.
       -Ага. Не нравится!
       Она приободрилась. Отпрыгнула, спасаясь от таранного удара, вновь полоснула мечом. Теперь не просто притронувшись. Ранив. Клинок пел и сверкал в ее руке. Огромная голова тянулась снова и снова, отступая перед лезвием.
       -Ты больно жалишь, пчелка.
       Принцесса промолчала. Битва только начиналась. А разговаривать с врагом, значит отвлекаться.
       -Хочешь спасти своего дракона?
       Выпад. Ответный удар. Уход. Еще выпад. Либерия не успела убраться достаточно быстро. Страшные зубы лязгнули у лица. Язык полоснул по щеке. Кожа немедленно загорелась, вздулась. Боль была такой, что в глазах потемнело. Выпад! Хорошо, что Тинэль учила бою в полном мраке. (Давай, девочка моя! Давай! Слушай только себя!) Полностью положившись на интуицию, принцесса уклонилась в сторону. Еще и еще раз. Наконец, удалось проморгаться. Правда, раскрылся только правый глаз. Лучше бы иных вещей не видеть! Чудовище вышло из темноты. Оно немножко напоминало картинки с Несси. Только шея была еще длиннее. И вместо ласт - громадные слоновьи ножищи.
       -О, Господи.
       -Страшно?
       -Да.
       -Ты умеешь быть честной. Хочешь сделку?
       -Нет.
       -Я отпущу тебя. Уйдешь и все.
       -Нет.
       -Может быть на обратном пути тебе повезет с зеленой дверью...
       -Спасибо, нет.
       -Что ж, оставайся. Будешь десертом.
       Выпад. К своему ужасу принцесса поняла, что ее теснят в сторону от стола. В сторону от беспомощного Даниила.
       -Нет!
       Меч запел, засверкал серебряным веером, удлинился.
       -Нет!
       Либерия закрыла дорогу, удваивая скорость движений. Клинок в ее руке сиял все ярче и ярче. Чудовище вдруг отступило. В остатки темноты. Свет усиливался. Заполнял зал, и был врагу неприятен. Заговорило Безумие почти жалобно.
       -Зачем тебе этот тип? Ведь ОН тебя бросил.
       -...
       -Ага! Молчишь! Ты ЕМУ не нужна. ОН от тебя отмахнется опять. Мужчины не терпят навязчивых женщин.
       -...
       -Как ты не понимаешь? ОН не останется с тобой.
       -Может быть.
       Либерия жадно дышала. Разбитое второй раз подряд в одном и том же месте лицо умоляло о пощаде. Требовало срочных мер: компресса и лекарств. Вздувалось как половинка помидора, сочилось кровью.
       -Больно?
       Поинтересовался враг с мрачной издевкой.
       -Немножко.
       -Уходи. Я тебя отпущу.
       -Сам уходи. Я тебя тоже отпущу.
       -Ха-ха-ха!
       -Хи-хи.
       Чудовище быстро склонилось в полу, чуть в стороне от девушке. Длинный язык мелькнул, слизывая с пола небольшую темную лужицу. Спрятался в пасти. Раздалось отчетливое чмоканье.
       -Люблю королевскую кровь. Вкусно. Самое замечательное лакомство на свете.
       -Иди ты!
       -Ругаешься? Мы так и не решили на сколько сильно ты любишь своего дракона. Я, кстати, могу отдать ЕГО тебе. Стоит только попросить.
       -Иди ты!
       -На самом деле все не так, как кажется тебе.
       -...
       -Нет, правда. Мне нужно совсем немного.
       -Не стану с тобой торговаться.
       -Сущий пустяк. Обещание.
       -?
       -Просто помолчи. Растопырь ушки. Дай мне одну минуту. И мы продолжим драку.
       Она прислонилась спиной к столу. Перевела дыхание. Не собираясь выслушивать врага. Радуясь короткой передышке. Только и всего.
       -Насколько сильно ты любишь своего дракона? Принцесса? Выдержит ли чувство столкновение с правдой? Она очень проста.
       -?
       -Ты панацея для этого больного мира. Даже не одного, всей лестницы миров. Ты ведь уже догадалась, верно? Умная. Понимаешь. Все эти фразы о Сердце Мира, о том, что оно бьется. Все правда. Итак, ты спасение. А Даниллин?
       -?
       -ОН - гибель. От ЕГО дыхания все тлеет. Тот пожар, который тебе часто снился в детстве - будет зажжен по ЕГО воле. Думаешь, я пришел сожрать этого мужчину? Я собачка у ЕГО ног. Раб. ОН просто не совсем проснулся. Многого не понял.
       -Но повелители приносили его в жертву! Тебе!
       -Глупцы. Они увидели ЕГО силу и перепугались. Приняли - за тебя.
       -Что?
       -Идиоты все перепутали. Хотя... Гибель всех миров означает их смерть тоже. Но... Нет, так далеко они не заглядывали. Мелкие шкурные интересы, власть, интриги.
       Чудовище легло, устроило морду поудобнее, вздохнуло задумчиво.
       -Это большая шутка судьбы, что вы встретились. Две противоположности. Два достойных друг друга меча. Но вас держат разные руки. Ты должна спасти. ОН - взорвать.
       -...
       -Если я скажу, что мир несовершенен, ты ведь согласишься со мной. Вся человеческая история, на всех ступенях лестницы - одинакова. Предательства, войны, насилие, одно кошмарное преступление за другим. Деньги и власть. Вот то, ради чего все вертится. Деньги и власть. Человек порочен по природе своей. Миром правит зло. Разве я не прав?
       -Нет.
       -Да. Просто ты считаешь, что я враг, значит не могу изрекать истину. Глупая позиция. Не достойная тебя.
       -Что?
       -Ты погасила этой ночью двенадцать звезд. Браво!
       Она вскинулась было, и осеклась. Потом все же ответила, почти сердито.
       -Я должна была! Должна!
       -У двух звезд, из числа взорванных тобой, имелись обитаемые миры. Не самые лучшие миры. Но все же, все же. Там были те, кто ищут, думают, верят.
       Либерия закричала.
       -Я должна была! Должна! Повелители хотели...
       -Знаю.
       Из ниоткуда пришла картинка: исчезающее в невыносимо яркой вспышке светило. Отброшенные волной отдачи, кувыркающиеся, точно теннисные мячики - планеты. Гигантские волны, сметающие жизнь с поверхности...
       -О, Господи! О, Господи! Что же это? Почему?
       Жалко выдохнула она в пустоту над головой. Чудовище съязвило, наслаждаясь реакцией на свои слова.
       -Бог тебя не слышит. Принцесса-самозванка. Разве ты чиста душой? Сколько крови пролилось по твоей вине? Или ты считаешь, что цель оправдывает средства?
       -О, Господи.
       -Хочешь разбудить Даниллина? Пожалуйста. Я тебе даже помогу. Только не забудь - сотри с ЕГО плеча свою печать. Цветочек по имени Тинэль. Это держит ЕГО дух взаперти, мешает ему очнуться, все понять, вырасти и стать собой. ОН справится, разумеется, ОН уже начал меняться. Не полез за тобой, очертя голову в очередную авантюру. Называй вещи своими именами. Бросил. ОН тебя оставил в такой важный момент. Ты обиделась. Правда же?
       Либерия опустила меч.
       -Ты не просто принцесса. И ОН не просто дракон.
       -Это ложь.
       -Вы две равные силы. Только задачи перед вами противоположные. Этот мир неплохо придуман, но скверно воплощен в реальность. Его создатель - великий теоретик. Оторванный от реальности фантазер. Отсюда и все неувязки, все трещинки, разбегающиеся дальше и дальше. Согласись, что строить должны профессионалы, а не мечтатели.
       -...
       -Мой властелин - верит в практику. Новый мир будет совсем иным. Лучше в миллион раз. Но перед началом строительства площадку нужно освободить. Ты пришла помешать нашим замыслам. ОН - помочь.
       -Ты лжешь.
       -Даниллин не любит тебя. Вначале была благодарность. Потом жалость к бедному ребенку. И только!!! Все остальное твоя фантазия. Ты ЕГО околдовала. Держишь в цепях. Придумала любовь, и пригвоздила Даниллина как бабочку булавкой.
       -Нет. Нет.
       -Сотри цветок с ЕГО плеча. И посмотри, что получится. ОН и так уже начал понемногу освобождаться. Так помоги ЕМУ. Раз любишь. Ведь твоя любовь вроде бы реальна? Да? Или нет?
       Либерия обернулась к столу. Быть причиной гибели двух миров? Зачем? Почему? Разве она хотела этого? Губы задрожали. Не хватало только разреветься. Экий мышонок беспомощный! Обругав себя гораздо более скверными русскими словами, девушка немного успокоилась. Посмотрела в любимое лицо.
       -ТЫ не просто дракон. Я не просто принцесса. Так?
       Рожденная, растущая в душе боль, рвала сердце на части.
       -Даня. Неужели... Я не хочу верить.
       Чудовище за спиной молчало и не шевелилось. Либерия наклонилась, полуобняла лежащее тело, положила голову на широкую грудь дракона, пачкая смуглую кожу своей кровью. Капли шипели, прожигая невидимую преграду. Либерия шептала тихо, страстно.
       -Пусть он лжет. Пусть все окажется неправдой. Слышишь? Я люблю ТЕБЯ.
       Под левую ладонь нечаянно попала полу стертая, завядшая картинка на плече мужчины. Пальцы ощутили слабое покалывание, тысячу крошечных электрических искр. Нежное сияние мерцало между династическим символом и рукой принцессы. Либерия колебалась одно мгновение.
       -Он лжет.
       Сделала движение, точно срывала цветок. Получилось. Засохший, темный Символ Династии послушно лег в ее ладонь. Рассыпался темным пеплом. Либерия стряхнула его на пол, выговаривая с отчаянной грустью.
       -Вот и все. Никаких печатей. Совершенно. Я отпускаю ТЕБЯ, Даниллин. На самом деле. Без надежд и условий. ТЫ свободен, дракон. Только оживи, пожалуйста. Та моя шутка с брошью немного затянулась. Не находишь? Вставай, же. Вставай. ТЫ свободен, Даня! ТЫ свободен!
       Она услышала, как рвутся золотые струны натянутые между их сердцами давным-давно одной влюбленной маленькой девочкой. Узы, скрепляющие их души крепче любых клятв и приказов. Это была особенная магия. Не понятная Либерии и теперь. Что ж. Так нужно. Пусть.
       Чудовище отступило в темноту. Быстро и бесшумно. Либерия проводила его взглядом. Сердце у нее ныло, плакало, точно получивший жестокий пинок ребенок. Корчилось от боли, вздрагивало, тряслось, но деться от предстоящих дальнейших мучений было решительно некуда. Разбуженный принцессой мужчина открыл глаза. Поморщился. Пленка, покрывавшая ЕГО тело, затрещала, рассыпаясь соскользнула вниз. Даниллин сел. Увидел принцессу. Опять недоуменно скривился. Потряс головой. Потом понял, в каком жалком виде девушка с мечом. Огляделся. Кашлянул. Спросил удивленно.
       -Что происходит, собственно? Меня что? Того?
       -Приносили в жертву.
       Подтвердила принцесса.
       -Опять?
       -Не знаю о чем ТЫ.
       -Ну, как то меня пытались скормить криру.
       -О, нет. Все гораздо хуже. ТЫ предназначался Спящему, вернее Разбуженному Безумию.
       -Боже.
       Девушка промолчала. Потом добавила неуверенно.
       -Оно, кстати, и сейчас здесь.
       Повела плечом, указывая направление.
       -Вон там. В темноте. Говорит, что ТЫ его хозяин. Что оно ТЕБЯ жрать не собиралось.
       -Подожди. Никак не соображу. Кто меня приносил в жертву?
       -Повелители, очевидно. Прости, не уточняла ху из ху конкретно.
       -Числом их было десять?
       -Тринадцать, по-моему.
       -Даже так. Я кого то не учел.
       Либерия пожала плечами. Даниллин продолжал расспрашивать.
       -Тут была бойня? Я не ошибаюсь?
       Либерия подтвердила без особой радости.
       -Увы. ТЫ прав.
       Даниллин спрыгнул со стола. Опираясь одной рукой о плечо девушки. Щелкнул пальцами, и все факелы вспыхнули разом. Теперь ОН осмотрелся внимательнее. Кучки неприятно пахнущего пепла. Ритуальные кинжалы. Разъеденные кровью чудовища плиты пола. Даниллин воскликнул восхищенно.
       -Ты положила в одиночку тринадцать Повелителей? Ли?!! Ты сделала это?
       Либерия ответила хрипло.
       -Двеннадцать. Одного отпустила.
       -Ты справилась со всеми моими врагами сразу?
       Либерия пробормотала уязвленно.
       -А что? Не надо было?
       -Ли!
       -Алентевита-Августа-Либерия.
       Поправила она дракона. Даниллин поднял избитое лицо принцессы, придержав двумя пальцами за подбородок. Всмотрелся в фиолетовые глаза. Выражение ЕГО высокомерной физиономии не поддавалось расшифровке. Тут дракон переспросил, как бы между прочим. Самым простым тоном. Без намека на озабоченность, или страх.
       -Ли, что ты бормотала про Спящее Безумие?
       -Это не я говорила. Это мне сказали. А я повторяю как попугай.
       Дракон улыбнулся.
       -Еще раз.
       -Пусть само растолковывает.
       -Оно здесь???
       -И уверяет, что послушно ТЕБЕ, как собачка. Большая такая собачка, в несколько тонн.
       Даниллин покачал головой. Вдруг посвистел, точно и впрямь подзывал дрессированное животное. Либерия отстранилась, выпрямилась, застыла наблюдая. Из темноты семенящей походкой нарисовалась, приблизилась, вышла на свет громадная туша, с низко, к самому полу склоненной головой на длинной змеиной шее.
       -Здравствуй, господин
       Даниллин засвистал ошеломленно.
       -Ничего себе! Вот это зверушка.
       -Приказывай.
       -Ты самое настоящее Спящее Безумие?
       -Да.
       -Кто тебя вызвал?
       -Повелители.
       -Ага. Зачем?
       -Они хотели принести тебя в жертву. Мне. Они не знали правды.
       -Какой? Просвети, я не в курсе.
       Чудовище склонило голову еще ниже. Гулкий голос стелился над полом, ледяными потоками поднимался вверх, грыз грудь девушки, лишал ее сил. Либерия едва держалась на ногах.
       -ТЫ мой господин. ТЫ прислан с особой миссией.
       -Так. Так. С какой?
       -ТЫ разрушитель. Этот мир должен быть уничтожен.
       Даниллин взялся за виски. Закрыл глаза. И несколько долгих мгновений молчал. Либерия видела стремительно мелькающие на ЕГО лице гримасы. Вот губы дернулись, сомкнулись плотно. Потом ОН медленно опустил руки, повел плечами точно сбрасывая с них расстегнутый плащ, поднял подбородок. Слова прозвучали как приговор.
       -Да. Ты не лжешь. К сожалению.
       По телу чудовища прошла мгновенная дрожь. Даниллин позвал с яростной тоской. Давно, очень давно, девушка не слышала у него человеческих интонаций.
       -Ли?!
       Она сжимала рукоять меча и молчала. Дракон спросил, выделяя интонацией, местоимение. Так что прозвучало почти патетично.
       -Что ТЫ думаешь об этом?
       ОН говорил на открывая глаз, не поворачиваясь к ней.
       -Что ТЫ думаешь об этом, девочка?
       -Ничего. Вернее, ничего хорошего. Мы рождены врагами.
       -Но разве мы враги?
       -Не знаю.
       -Хотя бы что-то о нас ты знаешь?
       -Да.
       -Что именно?
       Ей показалось, что Даниллин говорит с издевкой. Принцесса вскинула голову с гордостью. Воистину - попытка сохранить достоинство - последнее прибежище проигравшего. Собралась с духом, подыскивая правильные сильные слова. Ничего подоходящего на язык не шло. Все верно. Разве она поэт, оратор или философ? Что еще оставалось? Слабая, потрескивающая россыпью бенгальского огня, летящая холодными всплесками, рассыпающаяся умирающими искрами, тающая, неверная надежда. Глупая вера в себя, свои силы, свои чувства, свою правду.
       -Что именно ты знаешь о нас, Ли?
       С нажимом произнес дракон.
       -Я знаю не о нас, Даня. О себе. Только о себе.
       -И?
       -Я люблю ТЕБЯ.
       -Повтори.
       -Я люблю тебя, Даня. Тебя - человека. Моего мужчину из маленького Болгарского города. И я люблю ТЕБЯ. Люблю Дракона. Тень ТВОИХ крыльев всегда надо мной. Если ТЫ разрушитель, если я должна убить ТЕБЯ, я все равно не смогу. Это выше моих сил.
       Меч в ее опущенной руке весил тысячу тонн. Спящее, или как оно себя именовало Разбуженное Безумие радостно хрюкнуло. Даниллин велел.
       -Умолкни.
       Снова обратился к девушке. Ли решительно не понимала зачем ОН растягивает пытку. Чтобы насладиться своей властью?
       -Ли...
       Она перебила с неожиданным для себя самой упрямством.
       -Либерия.
       -Как много имен.
       -Не больше, чем у ТЕБЯ.
       -Хорошо. Либерия. Глупая девочка. Ты решила, что я ушел, потому, что не люблю тебя?
       Она пожала плечами.
       -Ты была права. Когда я родился заново во мне многое изменилось.
       -Я поняла.
       -Я не договорил.
       -...
       -Сейчас я пуст. Повелители не чувствуют, а думают. Рассуждают, взвешивают. Я дал тебе деньги, много денег. И решил, что расплатился сполна.
       -За Рыжего?
       -И за него тоже. Объясни, почему ты пришла сюда? Спасать мне жизнь?
       Взял за плечо жесткими злыми пальцами. Сжал до боли. ОН был выше ростом и не смотрел в ее глаза. Нарочно. Либерия опустила голову. Голос Даниллина ударил.
       -Объясни!
       -Как?
       -На что ты надеялась?
       -Ни на что! Идиот! Я просто хотела помочь ТЕБЕ!
       -Помочь мужчине, который тебя бросил?
       -О, Господи. Что особенного в моем поступке? Десятки, сотни, тысячи женщин стелются под мужские ноги. Каждый час каждого дня. Угождают, скачут вокруг, вымаливают похвалу. Чем ТЕБЯ удивила именно я?
       -Ли.
       -Либерия!
       Они препирались в пяти шагах от Разбуженного Безумия, одно упоминание которого наводило ужас на любого человека этого мира. Но ни Даниллин, ни принцесса не замечали несообразности происходящего. Они выясняли отношения. Ось бытия прошивала наискось сразу два сердца.
       В голосе Дракона боролись сомнение и стремление понять что-то важное, даже самое важное в жизни. ОН шумно вздохнул, раз другой. Наконец звуки превратились в странные слова.
       -Я хочу опять научиться любить. Помоги мне.
       Она вскинулась словно ужаленная. ОН издевается! Как ОН смеет! Мало ЕМУ простой победы. Нужно еще сполна насладиться ее мучениями? Как больно! Как больно! Она злилась и негодовала. Даниллин повторил терпеливо.
       -Помоги мне.
       -...
       -Помоги мне, пожалуйста.
       Либерия не верила. Зато чудовище подняло голову, зашипело. Уловив всю невероятность происходящего. Даниллин нехотя, как к назойливому насекомому, повернулся к Разбуженному Безумию. Махнул ладонью.
       -Сдохни.
       Оно завизжало, затряслось. Даниллин добавил с укором.
       -Велю сдохнуть. Давай, слушайся. Ты же обещало!
       По слоновьей туше покатились волны. Вверх, вниз. Чудовище затряслось. Шагнуло к принцессе и дракону, замерло, застонало, закачалось. Начало было падать, но вдруг слепая зубастая голова метнулась к девушке, промазав всего на несколько сантиметров. Даниллин подставил под удар желтых клыков свою руку. Чудовище коснулось ЕГО кулака, пасть раскрылась в скрежещем крике, из горла хлынула темная кровь. По крутой дуге ведро жидкости плеснуло на стену. Камни таяли как сахар от щедрой порции кипятка. Несколько капель попали принцессе под ноги. Вызывая в плитах пола ту же реакцию. С рукой Даниллина, залитой кровью чудовища, впрочем, ничего страшного не приключилось. Либерия подумала, что ей - дурочке - повезло. Могло фонтаном плеснуть на голову. Она иммунитетом господина этой твари явно не обладает. Аккомпаниментом ее раздумьям явилось шумное падение. Громадное тело рухнуло на каменный стол, сминая его, точно картонную бутафорию. Длинный хвост забился в судорогах, сокрушив парочку колонн, замер. Либерия облизнула пересохшие губы. Отвела взгляд от жуткой мертвой туши. Пальцы Даниллина погладили ее плечо. Принцесса вздохнула, спросила глупо.
       -Ты?
       -Я.
       -Почему?
       -Не знаю.
       Честно ответил ОН. Повторил.
       -Не знаю.
       И вдруг закричал.
       -Ли! Берегись!
       Брезгливо сбрасывая со своей руки оживающую черными паучками, разбегающуюся в стороны кровь чудовища Даниллин почти пританцовывал. Тут неожиданно ЕМУ помогли. Хладнокровно выжигая маленьких существ в дело вступил Амэ-но ри. Белый огонь лился с его лезвия. Либерия, почти озадаченно, водила клинком в стороны. Она еще не разобралась кто и кем руководит, в принципе. Но сделала вид, что участвует в процессе. Босые и голые герои, наконец разделались с последним паучком.
       -Какая мерзость.
       Выдохнула принцесса.
       -И не говори.
       Либерия попыталась улыбнуться. Разбитое лицо причинило неслабую боль. Даниллин протянул к ней ладонь.
       -Досталось тебе...
       Стоять рядом, льнуть всем телом, чувствовать на щеке ЕГО пальцы... Боже, какое счастье! Даниллин провел ладонью вдоль ее лица. Стирая раны, кровь, отек. Боль испарилась следом.
       -Хочешь, сделаю первой красавицей этого мира?
       -Нет. Люди знают меня такой.
       -Какие люди?
       -Мои. Видишь ли, я как раз свергаю с престола Вечного Города крира. Дабы самой занять трон. Освобождаю место, так сказать. И у меня есть преданные помощники.
       -Преданные?
       -Да.
       Она еще продолжала объяснять, ОН не слушал. Потянулся, слегка прикоснулся губами к ее виску. Медленно обнял.
       -Осторожно! Осторожно! Меч!!!
       Почти закричала Либерия. Вспомнив, чем чревато соприкосновение Небесного Клинка и Повелителя.
       Даниллин не обратил внимание на предостережение. Девушка едва успела завести руку с клинком за спину и разжать пальцы. Амэ-но ри обиженно зазвенел на каменных плитах. Губы встретились. Либерия закрыла глаза. Отдаваясь поцелую всей душой, всем сердцем. Обняла своего только что найденного друга за талию. Прижалась. Бесконечный, полный одновременно и страсти и нежности. Невозможный. Невероятный. Сказочный поцелуй принцессы и дракона. Только это и имело значение. Только это.
      
      
       ***
      
       Седьмой расклад.
      
       Колода ТА.
      
       НЕВЕСТА-МОНАХИНЯ,
      
       ВОИН и ЗЕРКАЛО.
      
       Колода РО:
      
       КОРОНА-МОГИЛА,
      
       САДОВНИК и ГОРОД.
      
       ***
      
       Либерия очнулась в своей каюте. На полу рядом с кроватью. Мира брызгала ей в лицо холодной водой. Причитая отчаянным шепотом.
       -Ой, деточка. Ой, деточка. Что же теперь с нами со всеми будет? Ой, деточка. Ой, деточка. Ой. Ой. Ой.
       Принцесса с большим трудом выдавила из себя.
       -Достаточно.
       -Ой!
       -Не надо меня топить. Все в порядке, Мира.
       Служанка так обрадовалась, что выронила голову принцессы из ладоней. Либерия пребольно стукнулась затылком. Великанша затараторила.
       -Ваше Высочество! Какое счастье. А я уж испугалась! Вы который час лежите холодная. Глазки закатились. Ручки ледяные. Но дышите. Едва заметно дышите. Уж я молилась. Молилась. Неужто услышал Создатель? Слава Богу! Слава Богу! Слава Богу!
       Каждое благодарственное восклицание, обращенное к высшей силе, сопровождалось битьем лбом об пол. Бум. Бум. Бум.
       -Мира!
       Принцесса бесцеремонно прервала поток славословия милости Отца.
       -Мира. Ты перебудишь всех. Не надо. Все в порядке. Хватит. Кстати, объясни. Почему ты не подняла шум? Никого не позвала? А сидела тут со мной одна?
       Служанка выпрямилась с невероятным достоинством. Ее ответ больше походил на отповедь.
       -Негоже всем этим мужчинам видеть вас в таком виде! Вот как я считаю! Объясните, кстати, где ваша рубашка? Почему вы...
       Либерия ответила честно.
       -Понятия не имею.
       Пуританское выражение лица Миры неожиданно сменилось испугом.
       -Ой!
       -?
       -Ой! Что это за мерзость???
       Взвизгивала женщина, тыча пухлым пальцем куда-то на пол. Принцесса соизволила проявить некое подобие любопытства. Приподнялась, повернулась влево, покосилась в указанном направлении. Из под растрепанных волос девушки, веером раскинувшихся на деревянной покрытии, из-за спины, выбрался, городо процокал по полу и полез на бедро, пребольно цепляясь коготками крошечный золотой дракончик. Либерия нашлась не сразу. Минуту-другую она тупо смотрела на миниатюрную копию Даниллина.
       -Что? А это? Этот. Ах, этот... Так, просто дракон из предсказания Дамуса Ностра. Настоящий. Прилетел ко мне. Сегодня ночью.
       Мира вздохнула, осенила себя знаком. Ее громадная грудь трепетно заколыхалась.
       -Не может быть.
       -Я тоже удивлена.
       Дипломатично согласилась принцесса. Мира, присела рядом, на корточки, внимательно разглядывая золотое существо.
       -Простите, Ваше Высочество, просто я всегда представляла себе драконов немного иначе. Более... крупными, что ли?
       -ОН вырастет.
       Беспечно пообещала девушка, протянула ладонь.
       -Перебирайся сюда!
       Существо послушалось. Либерия медленно поднялась на ноги. Дракончик расправил крылышки, часто-часто замахал ими, чтобы удержаться. Ожившая золотая статуэтка, каждая чешуйка сверкает, переливается. Не пугало из старой сказки, а заглядение. Воплощенная красота. Мира Миранда замерла рядом, склонилась к ладони госпожи. Покачала головой в полном восторге, трепетно прижав свою громадную длань к монументальной груди. Воздела глаза к потолку каюты, очевидно подразумевая, что бросает взгляд на небо.
       -Такая прелесть.
       Дракончик громко отрыгнул. Выдохнул из крошечных рыжих ноздрей облачко пара. Мира отстранилась.
       -Фи.
       Да. Пахнуло в самом деле не розами.
       -Фи.
       -Бывает.
       Философски заключила принцесса. А что еще она могла сказать. Миранда вздохнула с некоторым сомнением, широкий лоб собрался в гармошку.
       -Дракон это замечательно. Все прямо по пророчеству. Но...
       -?
       -Такой маленький. Над нами не будут смеяться?
       Принцесса посмотрела в полные задумчивой наглости золотые глаза летающей рептилии. Даниллин подмигнул.
       -Он вырастет. Обязательно Надо только кормить его получше. Вот и все.
      
       ***
      
       Мира Миранда изыскала где-то, очевидно отняла на камбузе, небольшую плетеную корзинку. Застелила дно шелковым шарфом. Дракончику обиталище понравилось. Он потоптался немножко, собирая ткань в складочки и, уютно свернувшись клубочком, лег. Мира задумчиво смотрела на золотистую живую игрушку. Полу обернувшись к принцессе предложила.
       -Скажем, что у вас есть ручная ящерка?
       -Почему?
       -А вдруг он, так и останется, навсегда маленьким? Опозоримся же.
       Либерия не ответила. После памятного поцелуя в башне, на обратном пути, она долго втолковывала Даниллину, что не может сейчас встречаться с мужчиной. Что не имеет права на плотские утехи. Что любовника у нее нет и не предвидится. По крайней мере в ближайшее время.
       -Не надо тебе воплощаться в человеческом облике, Даниллин!
       -?
       -Не надо.
       -Боишься, что твои люди перепугаются метаморфоз? Так?
       Зрачки мужчины стали вертикальными, зажглись темным огнем. Либерия вздохнула устало и грустно.
       -Очень. Хотя это еще можно было бы объяснить. Главное в другом.
       -Растолкуй мне. Я весь внимание.
       -К сожалению, я в самом деле люблю ТЕБЯ. И не смогу устоять. Просто не смогу. Обнимешь меня, и... Выйдет сам знаешь что.
       -Замечательно.
       -Нет! Мои люди верят в то, что принцесса чиста.
       -?
       -Как снег. Я не имею права обмануть их.
       -Мнение глупых человечков так важно?
       Либерия возразила грустно.
       -Они пошли за мной. Они рискуют жизнями.
       Даниллин с неожиданной веселостью подытожил.
       -Что ж. Это твое решение. Не жалуйся!
       -Не понимаю.
       -Потом поймешь.
       Месть дракона была достойной.
      
       ***
      
       Близнецы, услышавшие бред про ручную ящерку, вылупили ясные глазки, но дисциплинированно промолчали. Ояма позволил себе едва заметную усмешку. Вернее, намек на нее. И только барон Шико оторвался по полной программе: с шумными выкриками и театральными жестами.
       -Вот как? Можно взглянуть?
       Принцесса качала головой.
       -Ни в коем случае.
       -Она так пуглива? Ваша ящерица?
       Принцесса закивала энергично. Надеясь, что лицо у нее невозмутимое.
       -И откуда она взялась посреди моря? Простите? Это...
       Он прошипел как бы с брезгливым ужасом, но не без скрытого тайного восхищения.
       -Это ваше магическое существо? Вызванное вами?
       Принцесса вздохнула и отказалась давать объяснения. В узких глазах Оямы блестел смех. Близнецы являли собой образец невозмутимых телохранителей: ничего не слышим, ничего не видим, что не касается прямых обязанностей, и не скажем ничего, никому и ни за что.
       Мира Миранда невозмутимо носила, прикрытую батистовым платком, корзинку на сгибе локтя. Отгоняя любопытных простым суровым движением бровей. Ей удавалось отшивать не только капитана и офицеров пониже рангом, но и (вот действительно победа) самого барона Шико. Либерия мысленно благодарила Главную Даму пока еще кукольного нереального Двора за столь идеальную кандидатуру личной служанки. Противостоять умелому давлению царедворца было почти подвигом.
       -Должен ли я рассматривать происходящее как знак недоверия?
       -Вы должны рассматривать присходящее исключительно как мою личную прихоть. И только.
       Пришлось фыркающему и обозленному барону смириться. Внешне. Хотя принцесса подозревала, что неугомонный царедворец замыслит подкуп служанки, как мининимум.
      
       ***
      
       Сны стали второй реальностью, в которой злопамятный и обидчивый дракон появлялся лишь в своем крылатом облике. Пристраивался под боком и принимался философствовать. Либерия гоняла ЕГО подушкой, ОН уворачивался и возобновлял разговор не сбиваясь с мысли. Стервец длиннохвостый! Гад когтелапый! Скотина летающая!!!
      
       ***
      
       -Есть одна важная мысль!
       -Да, говори.
       -Я больше не хочу быть одним из НИХ.
       -Не поняла.
       Честно сообщила Либерия. Сегодня Даниллин был размером с упитанного слона. Лежал распластавшись на песочке. В том самом (или точной копии оного) оазисе, где когда-то жестоко вылил ведро холодной правды в лицо влюбленной девушке. Как давно это было. Год назад или вечность? Либерии становилось не по себе от воспоминания о том разговоре. Она привалилась боком к сгибу ЕГО крыла. Задумалась.
       -Ли! Ты меня не слушаешь.
       -Извини. Чего ТЫ не хочешь?
       -ОНИ считают себя всемогущими. Чуть ли не богами. А это чушь. Я понял.
       -И?
       -Смеяться не будешь?
       -Нет.
       -Я попросил прощения.
       -У кого?
       Дракон не стал ничего объяснять. Но до Либерии дошло. Ничего себе!
       -Я попросил прощения. Больше никаких ОН, или ТЕБЯ. Или ЕМУ. Все. Я. Он. Понимаешь?
       -Нет.
       -я.
       -Почему?
       -Потому, что я так решил.
       -С чего бы вдруг порыв смирения?
       -Это мой личный секрет. И мой выбор.
       Либерия вздохнула. Что за блажь накатила на Даниллина? И вдруг подумала с новым чувством. Что за блажь накатила на него? На него? На него? Ничего себе!
       -Даня!
       -Да?
       -Ты не шутишь?
       -Я серьезен как никогда. Ты же говоришь и думаешь о себе именно так. А мы... весим одинаково.
       -?
       -Мы две равные силы, дорогая. Две фигурки в чужих руках. Мним себя самостоятельными. Смешно. Боремся с предназначением. Я борюсь, во всяком случае.
       Принцесса положила ладонь на золотой бок дракона.
       -У тебя есть сердце? Любимый?
       Он ответил после паузы, серьезно, задумчиво.
       -Не знаю.
      
       ***
      
       В Чивитавекья их ожидала встреча без особых ликований и пылких восторгов. Хмурые солдаты и полные надежд молодые офицеры из бедных дворянских семей. Моряки своими рассказами несколько подняли боевой дух. Небольшая, мобильная армия выступила в поход к Вечному Городу.
       Их разделяло не более двух дней пути.
      
       ***
      
       Либерия посмотрела на хатамото. Переспросила.
       -Армия Андриана?
       Ояма выглядел бесстрастным, как собственный памятник. Внимательный ясный взгляд. Ни одного лишнего жеста или слова. Вполне сдержанный барон казался рядом с молчаливым хатамото экспрессивным, суетливым. Взялся за шейный платок, затеребил узел. Воистину, все познается в сравнении. Впрочем, столь несладкие сообщения приходится слышать не каждый день. А всплеск адреналина хладнокровию не способствует.
       -Примерная численность?
       -Тысяч двадцать.
       -?
       -Или даже двадцать пять.
       -???
       -Да. Скорее последнее.
       -Где они?
       -Прямо перед нами.
       -Там луг, сразу за лесом.
       Пояснил один из близнецов, бесцеремонно влезая в разговор.
       -На нем стоят. Развернулись, со штандартами полков, все как положено.
       -Хорошо.
       Собралась с духом принцесса.
       -Что хорошо?
       Уныло уточнил барон, отчаянный план которого, трещал по швам. Королю никак не полагалось собрать значительные силы так оперативно. (Либерия никому не рассказывала про свое особенное гадание. Она в отличии от всех остальных знала, что Андриан в курсе событий. При чем информация была почерпнута из источника не просто близкого к правительственным кругам, как любят выражаться газетчики. Пинок короля, милая драка, дивный разговорчик - что это как не сведения поступившие из первых рук!)
       -Его личный флаг?
       Лазутчики ответили.
       -Не заметили.
       -Хорошо.
       -Что хорошо?
       Вяло переспросил барон. Все еще пребывающий в грустной растерянности.
       -Нас ждут. Полную готовность. И вперед.
       -Это самоубийство. Нас впятеро меньше.
       Негромко возразил Шико.
       -Думаете, я не умею считать?
       Либерия приподняла бровь, старясь изо всех сил - зеркала полюбоваться собой у нее не было - чтобы гримаса походила на всплеск ехидного удивления. Барона не проняло. Что ж, пока мы далеки от совершенства. Тренироваться, тренироваться и тренироваться. Шико подбросил в воздух, как мячик - короткий быстрый вопрос.
       -Надеетесь на переговоры?
       -Нет.
       Барон развел руки демонстрируя отчаяние, вызванное таким недальновидным поведеним руководящей силы, сморщился, оглянулся, расчитывая узреть взволнованные или испуганные лица. Как бы не так. Хатамото замер ледяным изваянием. Такэда - копировал наставника с восхитительной точностью. Росские медведи постигали значение Гири, соревнуясь друг с другом, посему их варварские физиономии были освещены храбрыми улыбками. Капитан Александр Веронезе выглядел взволнованным, грыз губу, сверху вниз косился на принцессу, но молчал. Было похоже, что юный морской волк расстроен, но беспокоят его мысли о благополучии драгоценной Алентевиты-Августы-Либерии. Боже! Боже!
       Барон хотел заплакать с горя, но передумал. Что ему оставалось в окружении прекраснодушных идиотов, решительно готовых по первому слову госпожи лезть к черту в пасть! Что он мог? Соответствовать моменту и только. Впрочем... Что-то в этом было. Безрассудный риск во имя... Бред собачий! Шико сердито помял худое серое лицо кожаной перчаткой, пригладил волосы и отступил на шаг назад. Вставая плечом к плечу с юным капитаном. Что ж. Будем играть до конца. С теми картами, что пришли. Повезло, называется. Принцесса ему подмигнула!!! Но голос у нее был серьезный и обращалась она к Ояме.
       -Выступаем. Я впереди. Разворачиваемся в боевой порядок. Жаль у нас нет флага...
       Низкий приятный голос капитана возразил торопливо.
       -Как нет? Мы взяли с собой, с моего корабля. Ну, малый вымпел, с Тинэль на фоне неба: "Я на борту".
       Полез за пазуху.
       -Вот. Простите. Я на удачу. Себе. Положил. Простите.
       Ему было неловко. Встряхнул, разворачивая скомканный шелк. Либерия порывисто и нежно, потянулась к Александру, точно собираясь чмокнуть в щеку, но спохватившись в самый распоследний момент, отпрянула, обернулась к Такэде, торопливо начиная отдавать приказания, быстро перечисляя кого и куда поставить, где держаться ее азиатским воинам.
       -Сигналы как и обговаривали. Начинаем. Так? Что это? Капитан!
       -Да. Ваше Высочество.
       -Капитан, окажите мне любезность, отпустите вымпел. Я жду.
       Он все еще удерживал в руке шелковый белый шнур... Какой дурак! Александр покраснел точно спелый помидор. Разжал пальцы. Заморгал длинными ресницами. Вытянулся в струнку под критичным взглядом барона. Опустил ладонь на рукоять тонкого меча. Шико задумался о чем-то ведомом ему одному, смерил юношу взглядом торговца живым товаром. Передумал, вздохнул, точно отметая в сторону неудачную мысль, буркнул разочарованно.
       -Увы.
       -?
       Нет, этот вроде бы симпатичный и неглупый самец не завоюет симпатий принцессы. Он ей нравится, она на него реагирует. Но? Что ее сдерживает? Интересно. Ох, интересно. Типаж то понятен. Подобрать более мужественного? Она ведь не сахар, чтоб ее растопить теплая водичка не сгодится. Вина горячего найти? Яркого, острого, крепкого? Ага. Барон погрузился в водоворот вопросов и ответов. Если сейчас им суждено уцелеть, в чем он был не уверен, новые знания о характере и пристрастиях госпожи несомненно пригодятся. Однажды.
      
       ***
      
       Либерия раз десять, не меньше, мысленно обратилась к Даниллину. Ответом ей была темная тишина. Аут. Она ведь искренне расчитывала на помощь этого... этого... этого... О, ни одного приличного слова на ум не приходит. Тьфу! Бросать свое место, выискивать Миру, вырывать у нее из рук корзинку, лезть внутрь, всхлипывая и умоляя? Спасибо. Перебьемся. Принцесса, а сейчас она была именно ей, подняла руки, вытащила шпильки из узла, позволяя косам обрушиться вниз. Перебросила их на грудь. Потом вдруг, как к живому существу, обратилась к Амэ-но охабари, положив пальцы на рукоять, сопроводив прикосновение едва слышной просьбой.
       -Выручай. Пожалуйста.
       В отличии от бесчувственной крылатой сволочи, небесный клинок откликнулся тотчас. Теплая волна силы накрыла с головой. Приподнимая над ямой страха, позволяя отойти в сторону, выбраться на твердую почву, ощутить под ногами землю. Землю? Этот мир замер в ожидании. Ли внезапно уловила заинтересованные всплески внимания со всех сторон. Смолкли птицы. Прислушались деревья. Мысли всего живого в округе тянулись к девушке. Она приоткрылась, показывая, что заметила, поняла. Тут из кустов выкатился под копыта коня крошечный ежик.
       -Чтоб тебя!
       Либерия заставила зверюгу на которой сидела, отойти в сторону. Не давить же глупыша. Лес вздохнул с грустным одобрением. Принцесса послала ему мысленную улыбку и короткое извинение.
       -Прости, тут сейчас такое начнется. Прости, пожалуйста.
       Дальше отвлекаться было некогда, она направила коня вперед, по короткой тропке, через десяток метров, выныривающей на широкое поле. Александр же торопливо и неловко спешился, подобрал фыркающий колючий комок, отнес с дороги.
       -Вали отсюда, парень. Растопчут ведь.
       Под странным взглядом барона - ну что он все время глаз не сводит - капитан вернулся к своему жеребцу. Не взлетел орлом, увы. Взгромоздился с третьей попытки, с дрыгающейся, нашаривающей стремя ногой, ох - пытка - в седло. Ну не рожден он кентавром. И что? Нельзя объять необъятное! Попробовали бы все эти конники сохранить равновесие на танцующей в шторм палубе. Интересно что бы у них получилось. Поехал следом за первыми воинами. Лизнул уколотый спасенным ежиком палец. Стараясь ровно держаться в седле, стиснул бока парнокопытного транспорта коленями. Окрысился на барона.
       -В чем дело? Сударь? Что вы на меня уставились?
       -Простите. Простите. Вы мне напоминаете... одного близкого человека. Мой дорогой капитан.
       Александр решил, что поверить объяснению гораздо проще, чем ссориться с влиятельным вельможей. И в знак того, что все понимает, со всем согласен, не держит зла и сам в свою очередь просит его не винить за вспышку - поднес ладонь к сердцу, слегка склонил голову.
       "Милый, милый юноша. Но не подходит, совершенно не подходит. Какая жалость. Казалось - чего бы проще. Увы. Увы" - продолжал размышлять Шико.
      
       ***
      
       Деревья разошлись в стороны, открывая славный вид на сонное тихое поле. Низко плывущие комковатые облака покрывали его скользящей сетью теней. Выныривающее на свободу солнце заливало мягким светом все вокруг: мелкие медвяные цветы, высокую траву, золотистые доспехи гвардии короля - выстроившейся на другом конце этой шахматной доски. Вот вот начнется игра. Фигуры врагов готовы к началу сражения. Либерия привстала на стременах.
       -Что день грядущий нам готовит?
       Подъехал барон. Охрана его пропустила. Прокаркал коротко, вредным голосом.
       -Ужель, трагический финал?
       Либерия хмыкнула недовольно, какой стих испортил! Но бросать в лицо барона очередную строчку не стала. Решила отложить состязание по рифмоплетству до более подходящего момента. Ежели, таковой наступит. Когда-нибудь. Что вряд ли. Слагать стихи не умели ни Ангелина Королева, ни, собственно Либерия. Что ж, нет в жизни совершенства.
       Подняла вверх правую руку, сжала кулак.
       -Тинэль!!!
       По рядам ее армии пролетел ответный гул. Враги тоже кричали. Первые стрелы взметнулись в небо. Поразить цель никому не светит, разумеется. Так - порядка ради. Вымпел, превращенный в флаг, реял над головами воинов принцессы. Вдали запели трубы. Либерия, в короткой тонкой кольчуге - росской работы, освободила из ножен и подняла вверх драгоценный Амэ-но охабари, тронула коня. Вперед. Время пришло. Боже, как она не хочет бойни! Все эти люди говорят, думают и ругаются одинаковыми словами. Многие воины связаны кровными узами родства. Так почему они выстроились друг против друга? Боже! Хоть иногда могут молитвы быть услышаны? А? Или только слова святых достигают ушей Творца? За спиной принцессы пролетел слитный вздох. Тягучий, полный испуга и восторга одновременно.
       -О...
       -Ух..
       -А...
       Прошелестели и короткие соленые словечки, обрамляющие единовеременный выдох потрясения рожденный в тысячах сердец, слетевший с тысяч губ.
       -Ебть...
       -Епрст!
       -Е...
       Темная громадная тень накрыла Либерию. Конь под принцессой заржал отчаянно, приседая на задние ноги, замотал головой. Заплясал в попытке сбросить всадницу и умчаться прочь, подальше от крылатого ужаса. Врассыпную брызнула немногочисленная свита. Впрочем, жутко матеряшиеся близнецы уже пытались повернуть обратно. Жеребцы под братьями не слушались. Ржали отчаянно, вставали на дыбы. Петр спешился первым, бросился назад.
       Дракон был невероятно большим. Солнце танцевало и переливалось в каждой золотой чешуйке. Смотреть на него было больно. Люди щурились, прикрывались ладонями. Стараясь не отвести взгляд. Чтобы было о чем внукам рассказывать... Либерия этой радости была лишена - боролась с насмерть перепуганным животным. Наконец подоспела помощь - очумевшие близнецы. Оба. Павел догнал брата. Повисли на поводьях, удержали, помогли госпоже спешиться. Великой наездницей она не была, хотя Тинэль и научила ее прилично держаться в седле, вполне вероятно, что в следующее мгновение пришлось бы девушке лететь под копыта. Парни выглядели полумертвыми от страха, выпученные глаза, перекошенные морды - но примчались, бросились спасать госпожу. Либерия попыталась пошутить, чтобы привести ополоумевших телохранителей в чувство.
       -Гири, говорите?
       -А?
       -Спасибо.
       -Че?
       Внятно ответить они еще были не способны. Ладно, ерунда. Главное, какие молодцы, пришли на выручку. Этого она не забудет. Ни за что. Спасибо просьбе Неждана, взяла ребят с собой. Отвлекаясь от нахлынувшей грусти, Либерия подняла голову, взглянула на парящее в воздухе золотое чудовище - нет, насколько огромный все же, просто невероятно! И как красив! Фантастика. Крикнула, объясняя близнецам.
       -Это друг. Мой дракон.
       -А?
       Она бросила россов наедине с брыкающимся конем. Справятся как-нибудь. И побежала вперед, туда, где приминая траву плавными взмахами громадных крыльев, садился Повелитель, принявший свое истинное обличие. Великолепный, гордый, живое олицетворение силы. Даниллин, дурачась, выпустил в сторону армии Андриана длинную плеть огня. Фыркнул. Изогнул голову, посмотрел загадочно. В темных вертикальных зрачках отражалась тонкая фигурка девушки. Вдруг сложил крылья и медленно, грациозно, точно кошка, а не многотонная махина - склонился перед принцессой. Замер. Армия Либерии после короткой паузы завопила.
       -Тинэль!!!!!!!!
       -Тинэль!!!
       -ТИНЭЛЬ!
       Либерия смотрела в огненные глаза и грызла жестоко прикушенную губу, чтобы не разреветься. За ее спиной бушевал слитный вопль тысяч мужских глоток. Воины ударяли мечами о щиты в полном восторге от происходящего. Подпрыгивали. Обнимались. Словом, сходили с ума от радости. Вражеская армия молчала. Потом в ней вскипело трудно расшифровываемое издали движение. Мгновение, другое. Стало понятно, что часть войск снимается и уходит прочь, освобождая дорогу. Те, что остались, помедлили какое-то время и вдруг повалились на колени.
       Шико, взбрыкивая счастливым жеребенком, пояснял выбитым из колеи офицерам суть происходящего.
       -Они просят помилования. Сейчас придут парламентеры! Они! Они хотят встать под руку нашей госпожи!
       Вспотевшее серое лицо барона было иллюстрацией к понятию Внезапного Экстаза. Возможно в первые в жизни он вдруг почувствовал себя безоговорочно, абсолютно счастливым. И благодарил, благодарил звезду Удачи, под которой вне всякого сомнения был рожден.
       -Я знал! Я предвидел!
       Россы, передоверившие коня слугам, топтались в десяти шагах от своей госпожи, не решаясь по вполне понятной многотонной причине, приблизиться. Но и не уходя. Вопли барона бились им в уши. Все остальные понемногу примолкли, и голос Шико царил над полем не состоявшейся битвы.
       -Я знал! Пророчество сбывается! Вы все видите! Все!
       Либерия ничего не слышала, гладила морду живой бронированной махины, что-то неразборчиво шептала. Дракон щурился, в зрачках колыхалось темное пламя. Хвост чуть шевелился в смятой траве. Огромные лапы с зеркальными лезвиями когтей плотно упирались в землю. Было похоже, что слова принцессы не оставляют его равнодушным. Дракон повел плечом, шумно вздохнул. Точно десяток паровозов сразу.
       -Уф...
       По земле прошла заметная дрожь. Кое-кто из офицеров побледнел. Даже неугомонный Шико мгновенно умолк. Точно его голос отключили, нажав на кнопочку дистанционного управления. Оп. И настала проникновенная тишина. Тысячи глаз, не мигая, уставились на принцессу и дракона, наврядли столь пристального внимания раньше удостаивалось хоть одно живое существо этого мира. Никто не косился на друзей и врагов, из страха упустить что-нибудь важное.
       Солнце бросило на сладкую парочку теплый взгляд с вышины.
      
       ***
      
       С Лоузонких холмов открывался чудесный вид на полуостров. Вечный Город в зеленом кружеве садов, украшенный блестящими башенками дворцов, раскинулся перед глазами во всем великолепии. Либерия грызла травинку, смотрела с высоты, выискивая знакомые приметы - Маяк, Храм, площадь святого Юлия. Вечер шнырял вокруг на мягких лапах, подкрадывался, дразнил и вот приблизился, лег на холмы. Солнце наклонило голову, отбросив со лба розовую вуаль облаков. Она, завиваясь пышными кружевами, стекла на плечи города. Цепляясь за самые высокие башни, царапающие небо, нежные алые, пронизанные глубокой синевой полосы, подсвеченные последней улыбкой уходящего светила, качались в теплом воздухе. Бледнели, смешивались с наступающей темнотой. Вдали сладко запели знаменитые на весь мир колокола. Либерия едва сдержала непрошенные слезы. Город был невероятно, фантастически прекрасен. Даже материковая, излишне правильная, четкая в планировке часть его казалась совершенной. Просто более строгой, официальной.
       -Какая красота.
       Негромко пробормотал, растерявший извечную сдержанность, хатамото. Точно мысли своей госпожи подслушал. Либерия тихонько шмыгнула носом и не ответила. Вспомнила вдруг, как совсем ребенком стояла на этом холме рядом с бабкой. Аэль изволила даже взять на руки. Показывая где искать взглядом дворец. Водила по воздуху сильной рукой, отмечая наиболее приметные детали. Объясняла, старательно растолковывала. Дожидаясь пока девочка узрит, радостно захлопает в ладоши.
       -Да. Да. Вижу. Вот он!
       Целая вечность лежала между этими мгновениями. Как и в прошлый раз, вначале взгляд принцессы зацепился за синюю башню. Там когда-то была ее спальня. Надо же, отстроили заново. Даниллин рассказывал, что обрушил пару этажей, в запоздалом отчаяньи. А вот - высится по прежнему, блестит узором на нарядной перламутровой крыше, тонкий шпиль тянется к небу. Черно-белый вымпел чуть шевелится на легком ветру. Династические цвета Тинэль.
       -Как ты там, бабушка? Не сердишься на меня?
       Она невольно заговорила по-русски. Барон подумал обращаются к нему.
       -Простите, Ваше Высочество, не разобрал.
       -Пустяки. Мысли вслух. Не важно.
       Он склонился в коротком, но почтительном поклоне. Мерзавец, конечно, подумала Либерия. Но умный, старательный и не равнодушный к величию Города. Это важно. С дураками, пусть и преданными только дрова ломать сподручно. А уж страшнее романтиков и бессеребренников, вовсе не найти никого. После титанических усилий высокозабравшихся энергичных дилетантов, вгоняющих государство в коматозное состояние, приходится прибегать к шоковой терапии. Спаси нас Боже от подобных правителей.
      
       ***
      
       -Ваше Высочество! Ваше Высочество!
       -?
       -Священники. Целая толпа священников.
       -Пропустите.
       Две десятки воинов с ангелоподобным Такэдой во главе сомкнулись за спиной. Чуть выдвинувшись вперед, пятеро вскинули луки, натянутые, с готовыми к полету стрелами. Остальные взялись за мечи. Что ж, все верно. Положение военное. Кто знает священники, или убийцы, обрядившиеся в рясы, ищут встречи с госпожой? Либерия ощущала на шее сдержанное дыхание одного из близнецов. Этот не дремлет. А второй? Умница какая, в пяти шагах впереди и левее. Обойди таких волкодавов, как же. Ояма натаскивает не ленится.
       Либерия велела.
       -Разбиваем лагерь здесь.
       Всплеснулись волны деловитой суматохи. Образовалось стремительное движение вокруг пятачка на котором стояла высокая худая девушка, бдительно охраняемая иноземного вида гвардией. Осанка выдавала особу самой настоящей королевской пробы. Взгляд соответствовал. Туго заплетенные косы падают на грудь, из-за плеча видна темная рукоять меча. Ни одного украшения на тонких пальцах, уши без сережек, четки спрятаны под рукавом, знак под темным камзолом.
       -Присядь, госпожа.
       Павел подставил маленькое походное креслице. Либерия поблагодарила россича взглядом. Не успела устроиться, как рядом один из ребят барона воткнул в землю длинное копье, увенчанное династическим штандартом - изображение Тинэль на синем фоне, означающем небо. Замер широко расставив ноги, уткнув крепкий кулак в бедро. Налетевший, как по заказу, легкий ветерок подхватил длинную темную прядь волос. Чуть крупноватый нос с горбинкой делал лицо хищным. Не приторный красавчик, ничего не скажешь. Воин. Смуглый, стройный. Зря ли его сюда поставили? А? А!!! Не подсовывает ли барон юношу в королевские фавориты? Интриган большого полета. Выдумщик. Его мальчик хорош! Очень хорош. И, как только хитроумный Шико сумел вычислить предпочтения принцессы? Найти юношу столь похожего на Даню...
       На Даню, которого он никогда не видел в человеческом облике! Столь блистательно подтвердивший реноме (внезапно вернувшейся в родные края) принцессы, Повелитель, после вчерашней демонстрации своего существования на службе у внучки Аэль, величественно скрылся с места происшествия. Взмахнул крыльями, сделал круг над головами людей, слегка пугнул уходящую часть армии короля Андриана - выпустил несколько огненных залпов в их сторону, увеличивая суматоху бегства, поднялся к солнцу и через малое время, исчез в его сиянии. Улетел. В рекордно короткие сроки опомнившаяся Мира доложила деловым шепотом, что ночью "ящерка" вернулась "маленькая, как обычно", и "дрыхнет в корзине". Судя по всему, Даниллин решил, что так будет удобнее. Дракон идущий вместе с армией? Что за нелепость. Лошадей пугать, вот и вся польза. Иное дело - вовремя появляющийся крылатый Повелитель.
       Либерия вернулась мыслями к проделкам Шико. Ох непрост барон. Ох, непрост! Втрое умнее, чем она думала. Наука на будущее. Недооценила прирожденного психолога и аналитика. Он выглядел сообразительным, опытным, решительным - и только. Притворщик. Мудрый ворон в черных кружевах. Знающий цену себе, и всем остальным. Бабушка не промахнулась, выбирая барона доверенным человеком, прислушиваясь к его советам. Ведь не зря она приблизила к себе в то время еще очень молодого дипломата, произвела в министры.
       Принцесса не без труда отвела взгляд от привлекательного воина. Которого ей на блюдечке с золотой каемочкой поднесли прямо к носу. Пора и к нашим баранам, прости Господи, к отцам церкви. Они как раз вскарабкались на холм. Человек восемь. Последний визит священников, как помнил хатамото, добром не закончился. Вот сейчас Ояма и вскинулся. Крикнул строго, гортанно короткий приказ - проверить с особой тщательностью. Прищурился, цепко наблюдая, как Такэда и еще несколько человек, начали обшаривать прибывших мужчин в рясах. Постольку поскольку процедура явно взбесила, перепугала, отчасти унизила священников, мудрый барон счел необходимым велеречиво извиниться за доставленные неудобства. Склонился в нижайшем поклоне, всплеснул руками, заблеял взволнованно - актер!
       -Прошу прощения, Отцы! На принцессу было совершено нападение людьми вероломно обрядившимися в рясы. Прошу прощения. Мы вынуждены быть бдительными.
       Один из священников не без ехидства согласился.
       -Мы понимаем.
       Барон опять затряс головой, осенил себя знаком, поклонился - всячески демонстрируя раскаяние смиренной овечки господней, волею случая угодившей в дурную компанию язычников.
       Тем не менее сесть никому не предложили, да и некуда было. Либерия внимательно разглядывала служителей церкви, они изучали принцессу.
       -Ведомо ли вам сколько самозванок уже появлялось в окрестностях города, на окраинах страны? Три смуты за последние пять лет.
       Доверительно начал речь самый низенький из пришедших, седой, остроглазый человек преклонных лет. Взгляд Либерии заставил его умолкнуть. Жест - короткое похлопывание ладони по бедру - означал повеление приблизиться.
       -Ваше имя, Отец мой?
       -Сигизмунд.
       По вытаращенным глазам барона (на сей раз гримаса выглядела абсолютно непритворной) принцесса догадалась, что перед ней не самый незаметный священник страны.
       -С какой целью вы прибыли, отец Сигизмунд? Говорите прямо.
       Либерия легко усмехнулась. Добавив почти весело.
       -Настолько прямо, насколько сочтете возможным, разумеется.
       -Нам стало известно, что церковь Порту считает вас истинной принцессой.
       -Вот как?
       -Они предложили королю Андриану любую помощь. Против вас.
       -...
       -Кроме того, мы получили известия о вчерашних событиях.
       -...
       -Этого не может быть.
       -...
       Либерия подумала, что первое явление Даниллина, несколько лет назад, было стремительным, внезапным. К тому же дело происходило ночью и свидетелей было не очень много. Их рассказы объявили бредом, наверняка.
       -Все считали Повелителей красивой легендой. Не более того.
       Принцесса промолчала с выражением благосклонного одобрения. Памятуя о том, что личико у нее невероятно юное, может старик купится и раскроется. Не повезло. Отец Сигизмунд оказался тертым калачом. И дальше ничего не значащих изъявлений удивления не пошел. Впрочем, когда сладкоречивые болтуны достигали высот в церковной иерархии? Воцарилась многозначительная тишина. Либерия решила, что молчание не всегда золото. Иной раз этим драгоценным металлом оказывается время. Лишних минут у нее сейчас не было, даже на самых умных и замечательных людей страны, вернее на переглядывания и перемигивания, вместо дельного разговора с вышеупомянутыми мудрецами.
       -Прошу меня извинить. Я очень занята. Вы свободны.
       Что означало примерно следующее - удовлетворили свое любопытство? Взглянули? Теперь валите. Достаточно. Отцы засуетились, заволновались за спиной не иначе как без пяти минут почти святого Сигизмунда. Подталкивать в спину не стали, но взялись шипеть сразу в каждое ухо что-то неразборчивое, торопливое. Ага. Имеется несогласие в рядах посланных священников. Чего они, вообще хотят? Отец Сигизмунд таки собрался с духом, силами или мыслями. Откинул с тонкого умного лица капюшон. Взглянул в глаза принцессы. Либерия подумала, что ему видно не легче, чем капитану команды знатоков из "Что? Где? Когда?". В известный момент выбора между шестью версиями ответа на крайне пакостный вопрос.
       -Ваше Высочество. Если бы только я мог быть совершенно уверен в Вашем происхождении...
       Либерия поняла с неудовольствием, что посланец нижайше попросит предъявить знак Династии. Дракона, которого они не видели своими собственными глазами им оказалось мало? Так и есть. Отец Сигизмунд, смущенно проскрипел, внезапно осипшим голосом.
       -Мне крайне неловко злоупотреблять вашим терпением, но я умоляю о снисхождении к моей возмутительной просьбе.
       -И что тогда?
       Невежливо перебила принцесса поток извинений.
       -?
       -Что произойдет, если я предъявлю непровержимые доказательства своих прав на имя, которым горжусь?
       -Церковь примет вашу сторону.
       Либерия задумалась на долю секунды. Подняла ладонь к плечу, потребовала у Павла, не оборачиваясь, не глядя на верного белокурого громилу.
       -Нож!
       Серебристый клинок хорошей росской стали оказался в ее власти тотчас. Оп. И ладонь ощутила прохладное прикосновение металла. Принцесса буркнула.
       -Теперь помоги мне.
       -Че?
       -Рукав отрезать.
       Девушка совершенно справедливо решила, что маленький стриптиз устроенный для барона Шико - прожженного царедворца, был вполне уместен. Но отцы священники повторения того эротического шоу не дождутся! В конце концов им по долгу службы положено гнать от себя любые плотские соблазны. Так что перебьются без спектакля с обнаженкой. Надрезанный рукав затрещал обиженно, поддаваясь ножу и пальцам портных-самоучек крайне неохотно. Доброе сукно сопротивлялось. Каждый стежок стоял насмерть. Наконец, Павел рванул дурью. Хлоп! Рукав остался у него: обвисший кусок ткани. А вот то, что он столь тщательно скрывал от чужих любопытных глаз, было явлено всем. Самые разные взгляды устремились к голому плечу принцессы. Недоверчивые, полные надежды, хмурые, строгие - и каждый, прикасаясь к сияющему цветку менялся. Тинэль сверкала и переливалась на гладкой коже. Лепестки казались живыми.
       Отец Сигизмунд склонился в самом торопливом поклоне, который ему позволили годы и многочисленные болячки. Остальные священники пали на колени. Возопили нестройным хором возрадовавшихся страдальцев.
       -Ваше Высочество!
       -Ваше Высочество!!!
       Либерия, подбрасывая нож на ладони, не удержалась от сарказма.
       -Да. Это я. Собственной персоной. Прошу любить и жаловать.
      
       ***
      
       Принцесса думала, что не сможет заснуть. Ан нет. Отрубилась едва успев щекой коснуться подушки. И никаких выматывющих снов-пророчеств, слава Богу!
       -Ваше Высочество, Ваше Высочество.
       Ласковый грудной голос великанши, аромат жасминового чая - благодать. А следом - долетающие снаружи крики команд, ржание коней, перебранка часовых и одного из ближних офицеров, рвущегося внутрь с очередным делом неотложной важности. Что ж, походный шатер - он и есть походный шатер. Никакой звукоизоляции. Елки-палки. Либерия оторвала голову от плоской как блин подушки. Тинэль приучила девушку спать на жестком, укрываясь только в холода, словом - муштровала на совесть. Заботливая Мира занималась прямо противоположным делом. Норовила подсунуть кусочек послаще, прикрыть, когда госпожа отключится - перинкой, вместо колючего пледа. Либерия безжалостно выбрасывала подушки, но они точно почковались, сами собой и незаметно вползали в постель. Принцесса подозревала (не без оснований), что понемножку они начнут распухать, утолщаться, набьются лебяжьим пухом, вместо войлока. А грубые льняные простыни превратятся в батист и шелк.
       -Доброе утро, Ваше Высочество. Пора вставать.
       -Меня ждут великие дела.
       -Что?
       -Говори мне, пожалуйста так. Хорошо?
       Мира не страдала тупостью, ей ничего не приходилось повторять трижды. Вот и сейчас, приосанилась, набрала полную грудь воздуха, гаркнула так, что за шелковым пологом всхрапнула испуганная лошадь.
       -Вставайте, Ваше Высочество! ВАС! ЖДУТ! ВЕЛИКИЕ! ДЕЛА!
      
       ***
       Либерия запретила себе заглядывать в корзину. Зажмуривалась, пробегала мимо с таким выражением лица, точно на сгибе локтя верная Мира носит семейство бешеных гадюк: опасных для жизни и здоровья. Принцесса боялась, что не сдержится и начнет просить Даниллина обернуться собой, вместо милой ящерки. К чему это могло привести она знала лучше всех. На глупую борьбу с больным разбитым сердцем уходило столько сил!
       ***
      
       Либерия настояла на своем выборе - лишенный рукава камзол. Мира сопротивлялась с отчаянием. Мира даже всплакнула. Картинно потрясая нежным белым нарядом, заломила крупные руки, простонала.
       -Ужасно. Ужасно. Вы похожи на мальчишку, на оборванного мальчишку! Принцесса Династии. Внучка Аэль. О, горе мне, горе!
       Ей ужасно хотелось видеть госпожу красиво одетой.
       -Это подождет.
       Отрубила вредная девушка и вышла к своему войску. Привычным жестом вскидывая голову вверх. Расправляя спину, мимолетно касаясь перевязи с мечом - привет, Амэ-но охабари!
      
       ***
       Ни барон Шико, ни отцы церкви не бросали слов на ветер. Город распахнул ворота. Ключи на бархатной подушке, правда, не вынесли, но девушка решила, что этот обычай видимо еще не родился. Не то подали бы всенепременно.
       Ликующей толпы тоже не наблюдалось. Люди попряталиь по домам? Кортеж втянулся внутрь. Медленно продвигаясь к сердцу бывшей империи - Дворцу Династии. На перекрестках жалкими кучками замерли всклокоченные старухи, туда-сюда перебегали бесшабашные мальчишки. Вот и вся торжественная встреча? Что же здесь творилось?
       Либерия обернулась к барону.
       -Вы не помните это место в пророчестве?
       Нахохлившийся точно ворон, одетый во все черное, барон проворчал.
       -Оно опущено.
       -Теперь я понимаю почему.
       Грязные улицы, облупившаяся штукатурка, высокие уродливые заборы, то и дело - Либерия не поверила своим глазам - шмыгающие вдоль стен крысы! Никто не обращал на них внимания. Точно серые шустрые звери были самым обычным делом. Среди бела дня? Господи! Либерия оглядывалась, не узнавая окрестности. Ни один фонтан не действовал. Пыльные шапки неухоженных деревьев проплывали над стенами. Молчали птицы...
       Старухи не двигались с места, просто провожали глазами принцессу и свиту. Некоторые, впрочем, осеняли себя знаком. В закрытых окнах мелькали быстрые тени. Город был переполнен страхом. Город ждал.
       -Барон. Что здесь происходило? Вы в курсе?
       -Да, Ваше Высочество. Мой отчет, конечно, не полный, готов.
       -Краткую справку, пожалуйста. Прямо сейчас.
       -Сумасшедшие налоги. Аресты без суда и следствия сначала самых богатых, потом всех подряд. Две проигранные войны. Одна эпидемия.
       -?
       -Чума. Выкосила больше половины горожан. Полный упадок торговли. Смута. Воровство. Грабежи. Расцвет сатанинских культов. В университете закрыто три четверти факультетов. Многие ремесленные цеха распущены. И...
       Он замялся на мгновение.
       -И Тинэль больше нет, ни одного цветка. Пожар в парке. Говорят, что предворительно луг тщательно выкосили. Чтобы уж наверняка.
       Либерия невольно коснулась татуировки. Тинэль погибла. Эта горькая правда была ей давным-давно известна. Расправа учиненная над заветным лугом всго лишь отражение смерти воительницы. Только и всего...
       -Только и всего???
       Последние слова, она, по-видимому произнесла вслух. Барон возмутился, или испугался. Затарахтел.
       -Только и всего? Только и всего?
       Либерии даже показалось, что это искреннее проявление чувств - дело абсолютно неслыханное. Странно. Неужели тайной страстишкой барона, которая имеется у каждого сильного человека - является Любовь к Вечному Городу? Ух ты! Этот интриган способен страдать не только от безденежья и безвластья? Либерия смотрела на громко клокочущий в груди царедворца чайник, наслаждаясь открытием, наконец протянула руку - пора выключать.
       -Не кипятитесь, мой дорогой Шико. Устанете раньше времени. Предстоит много работать. Так что поберегите силы для дела. Прошу вас.
       Они скрестили взгляды. Вновь, еще раз, взвесили и оценили друг друга.
       -Простите, Ваше Высочество. Видеть Город в таком состоянии - слишком больно.
       -Понимаю.
       -Простите.
       Барон склонился в максимально низком из всех возможных для всадника поклонов, приложил руку к сердцу.
       -Простите.
       -Все в порядке.
       Теперь, когда происхдящее наконец влилось в русло его грандиозного плана, Шико занимался привычными делами: управлял, мудрил, интриговал. Выслушивал доклады шпионов, награждал, наказывал. Все шло так, как должно было идти, хотя царедворца несколько смущала сила, изменившая течение событий. На явление грозного Повелителя он никак не расчитывал. Если бы Шико советовался с личным или придоворным астрологом, он знал бы кого назвать козлом отпущения.
       -Проглядеть такое предзнаменование? Как ты мог?! Ужели звезды не сказали тебе главного? Что предания не лгут?
       Увы, барон никогда и ни с кем не обсуждал своих намерений. Доклады Правящей силе в расчет не идут. Даже с Аэлью ему не приходилось быть до конца откровенным. Во избежание... Ибо отнюдь не свят: слаб и грешен. То, что пророчество на которое он бесконечно ссылалася оказалось правдой, стало для Шико изрядным сюрпризом.
       -Что вы бормочете себе под нос, барон?
       -Так, пустяки. Провиант, размещение армии.
       -Правда?
       -Да.
       Взгляд его преисполнился максимальной честности, выражение морды тоже казалось откровенным. Но Либерия улыбнулась со странной миной. Ее уверенность в своей правоте была похожа на губку, которой стирают пыль с рояля: заставляя инструмент сиять, с настойчивой мягкостью отполировывая поверхность. Барон подобрался, напрягся. В темных глазах зажглись опасливые, стремительные искры удивления. Либерия с шутливой грозностью покачала перед носом хитроумца тонким пальчиком в черной перчатке.
       -Лжете.
       -???
       -Лжете, мой дорогой.
       -Ваше Высочество!
       -Гнусно и пакостно обманываете свою будущую королеву. Сейчас я вас прощаю. Но предупреждаю, что не потерплю подобного впредь. Ясно?
       Она опять улыбалась, но глаза светились льдистой, безжалостной силой. Барон смешался, поклонился. Госпожа похлопала его по плечу.
       -Расскажите лучше, что вы думаете о короле. Вернее, что вы собираетсь мне предложить на сей счет.
       Выбитый из колеи Шико начал торопливо и, с несвойственной ему откровенностью, высказывать свои бесценные подлые и не очень, соображения. А на заднем плане его ума продолжала трепыхаться мыслишка, выраженная одним словом - КАК? Как она узнала, что он солгал?
      
       ***
      
       Перед Двороцовой площадью с грустной готовностью умереть застыли жалкие остатки личной гвардии короля. Либерия подумала с нахлынувшей тоской, что самые подлые и расчетливые как всегда уцелеют. Они в бегах. Бросили товарищей, а вот деньги прихватить не позабыли. Это уж как пить дать. Почему, те кто умеют исполнять свой долг - обречены? А? Обыкновенное дело. Вообще, история человечества - та еще селекция. Со знаком минус. Жаль, что лиц солдат и офицеров, разглядеть было нельзя под золотыми масками.
       -Сколько их?
       -Пятьдесят.
       Полсотни достойных человек преграждали путь во дворец. Либерия вскинула руку и сжала пальцы в кулак. Жест, подсмотренный в дурацком фильме о спецназе. Шум за ее спиной смолк. Теперь она обращалась к гвардии свергаемого короля.
       -Я прошу вас уйти.
       Предложение проигнорировали. Либерия повторила громче.
       -Вы можете уйти. Вы все. С оружием в руках.
       Упрямцы продолжали преграждать дорогу. Смять их - дело нескольких минут. Лучники вытягивали из колчанов специальные стрелы с закаленными, как раз на такой случай, наконечниками. Против доспехов, значит.Самые меткие выходили вперед - бить по офицерам. Снайперы, блин.
       -Стоять.
       Движение замерло. Принцесса напряженно искала выход из тупиковой ситуации. Лить на площадь кровь этих мужчин казалось ей отвратительным. Либерия полуобернулась к Шико. Ухватила его за ворот камзола.
       -Напрягите свои трижды знаменитые мозги! Как сохранить жизнь этим ослам?
       -Это так важно?
       -Да!
       Рявкнула Либерия. И повторила спокойнее.
       -Да.
       Барон пожевал нижнюю губу, проворчал с сомнением.
       -Сложно. Стоит ли? Они никогда не будут вам верны. Это не просто наемники. Золотые руки. Они не присягают дважды в своей жизни. Так принято.
       -Мне не нужна их верность. Пусть проваливают. Куда хотят. Просто подайте решение задачки, барон! Я жду.
       Шико состроил скорбную мину. Расправил отпущенный принцессой смятый ворот, облизнул губы. Либерия посмотрела с вдохновляющей надеждой. Уж если этот лис не извернется, то кто тогда? Кто? Барон посопел несколько мгновений, они растягивались липкой резиной, бесконечные, клейкие секунды, потом пробормотал негромко.
       -Нет. Они не уйдут. Пропустить нас во дворец - бесчестье по их понятиям. Мне очень жаль. Если бы Андриан их освободил от присяги. И велел убираться - другое дело.
       -Андриан?
       -Никто кроме него. Я сожалею.
       Либерия тронула коня, выезжая вперед. Близнецы попробовали ухватить за поводья. Гневное зырканье вырвало поползновения с корнем. Россы поджали лапы, точно обожженные. Выражение одинаковых лиц стало несчастным. Госпожа пересекала площадь. В совершенном одиночестве. Сто шагов до гвардии короля. Восемьдесят. Шестьдесят. Сорок. Либерия спешилась. Похлопала коня по бархатной шоколадной морде. Выпустила из пальцев поводья, перебросила на широкую спину.
       -Ступай.
       Замахнулась перчаткой,отгоняя в сторону. Нечего маячить под возможной стрелой. Обученный не отходить от всадника дурачок обиженно отпрыгнул, протрусил метров семь влево, там и остановился с недоумением. Чего мол хотите? Либерия склонила голову, одна коса выскользнула из-за спины. Девушка нарочно застыла полу обернувшись боком, чтобы продемонстровать Золотым гвардейцам живое украшение на плече. Лепестки Династического Цветка блестели. Что ж, она задумала глупость. Но попробовать стоит. Обязательно. Тридцать пять стремительных шагов и девушка остановилась перед самым рослым воином в центре живой цепочки, наброшенной на ворота королевского дворца.
       -Приветствую тебя, капитан. Покажи мне свое лицо. Это просьба опальной принцессы. Я пришла к тебе одна.
       После длинной шекочущей нервы заминки, золотая статуя ожила. Голос из-под пластин брони на лице доносился с гулким раскатом.
       -Приветсвую тебя, принцесса. Ты явилась вовремя.
       -?
       -Король еще жив.
       -Замечательно. Значит, мы сможем поговорить. Но я возвращаюсь к своей просьбе. Принцесса просит тебя, капитан. Открой лицо.
       -Я лейтенант. Капитан пренебрег своим долгом.
       -?
       Либерия была ему по плечо и смотрела снизу вверх. С настойчивостью избалованного ребенка, вымогающего лишнюю порцию мороженого. С уверенностью невероятно привлекательной женщины, соблазняющей паренька самого затрапезного вида. С величием настоящей правительницы, рожденной для того, чтобы повелевать.
       Лейтенант разглядывал поверх головы принцессы - воинов, замерших на другой стороне площади. Лейтенант молчал. Экий тугодум! Наконец рука в сверкающей броне поднялась к виску, щелкнула застежкой, другая рука медленно повторила движение. Девушка увидела квадратное, широкоскулое лицо уже не молодого мужчины. Разбитый, сплющенный нос, рассеченная бровь. Суровый взгляд готового ко всему человека.
       -Спасибо.
       Просто ответила принцесса. И добавила.
       -Трудно говорить, когда не видишь лица.
       -Разве мы будем говорить?
       -Да. Я собираюсь попросить тебя пропустить во дворец... меня. Одну. Без охраны и свиты.
       -Что?
       -Почему бы мне лично, самой, не пройти внутрь? Вы должны защищать господина от врагов. Я его сестра. Я одна. А там, с ним, наверняка есть еще люди. Так?
       -Глупая просьба.
       -Так думаешь ты.
       -Самоубийственная просьба.
       -Может быть. Ты согласен?
       -Ты похожа на бабку.
       -Да. Все так говорят.
       -Я пропущу тебя, принцесса. Я сам буду тебя сопровождать.
       -Почему?
       Он не ответил. Поднял руки, возвращая маску на место, шелкнул замочками. Прокричал несколько резких команд своим людям. Либерия обернулась к войску. Сложила руки рупором.
       -Ояма!!!
       Черный жеребец прыжком вылетел из рядов, пронесся через площадь. Широкоплечая фигура всадника хатамото оказалась рядом через пол минуты. Он спрыгнул, встал рядом, коротко поклонился принцессе, роняя сразу две фразы на классическом романском и синто. Последнее не иначе как от сильного волнения.
       -Ваше Высочество? Госпожа моя?
       -Ояма, я пройду внутрь, во дворец, чтобы побеседовать с братом. Вы ждите меня час. Если я не вернусь, ты возглавишь штурм. И вы будете следовать плану Шико. О возведении дочери моей родственницы из Пари. Покрошишь всех в капусту, и выполнишь мою волю. Ты сможешь, я знаю.
       -Почтительно прошу разрешения следовать с вами во дворец, госпожа моя.
       -Прости. Двоих не пропустят.
       -Почтительно прошу разрешения совершить сеппуку. Как мне жить дальше, если я отпускаю вас одну в логово врага?
       Теперь он встал на колени. Либерия беспомощно смотрела сверху на ритуальную воинскую прическу своего хатамото: особым образом уложенную на голове тугую косичку. В черных волосах выделялась седая прядь. Широкопалая лапа сжимала рукоять катаны. Все молчали. Золотая фигура лейтенанта ожила первой.
       -Пусть этот воин пойдет с вами, но только он один.
       Либерия положила ладошку на каменное плечо.
       -Вставай, Ояма. Ты нас победил.
       В его голосе было деловитое сосредоточение и только. Никаких эмоций. Он попросил.
       -Дайте мне немного времени. Оставлю инструкции Такэде.
       Ояма выпрямился в долю секунды, точно игрушечный воин в крутом боевике. Встал спиной к Золотым гвардейцам. Широко развел в стороны руки, поднял. Энергично жестикулируя, то опуская, по воздевая вверх мощные лапы, он передавал свои инструкции через площадь. Либерия и не подозревала о воинском семафоре синто. Через минуту или около того, хатамото буркнул, поправляя складки кимоно.
       -Благодарю вас. Я готов.
       На той стороне площади спешился и грохнулся на колени уже анегелоподобный красавчик.
       -Ие! Такэда-сан!
       Рявкнул Ояма, не оборачиваясь, точно у него были глаза на затылке. Отвесил своей госпоже поклон, подошел. Лейтенант Золотых рук прокричал несколько коротких команд. Шеренга позволила принцессе и ее неожиданным спутникам шагнуть внутрь, тут же четким шагом, с лязганьем металла, сомкнула ряд за спиной у троицы. Отгораживая неразумную девушку и ее отважных сопровождающих от всего мира.
       Что ждало их впереди? Узорная решетка, пустые дорожки дворцового парка, печальные, покрытые пылью и голубиными какашками статуи древних богов и героев.
      
       ***
      
       Лейтенант в своей броне и длинном блестящем плаще с кровавым подбоем выглядел крайне эффектно. Громадный рост еще больше усиливал впечатление. Настоящий героический типаж. Находка для Голливуда. Даже гримировать не надо. Невысокий, почти квадратный Ояма в пыльном темном кимоно, тем не менее шел абсолютно невозмутимо рядом с гвардейцем. Казалось, что он не замечает своего внушительного спутника. Пара составляла разительный контраст. Хатамото на главную роль в дорогом американском блокбастере никак не тянул. На непритязательный взгляд рядового любителя чипсов и жевачки он выглядел скромно, обыденно. Злодея если изобразить, и то второстепенного - в эпизоде.
       На пути им никто не попадался, если не считать шмыгающих вдалеке шустрых теней: предусмотрительно скрывающихся в глубине многочисленных ответвлений на дорожках парка. Те, чья цель в этом мире проста - выжить, выжить любой ценой (список расширяется за счет разных пожеланий, типа стать богаче, есть сытнее и т. п.) - похожи на крыс.
       На парадной лестнице у высоких, инкрустированных драгоценными камнями дверей, стояла пара гвардейцев короля. Лейтенант бросил отрывистый приказ и золотые фигуры освободили дорогу. Либерия уловила, что мысли их полны смятения и тоски. Громадный офицер излучал в том же регистре. Но эти люди умели держать себя в узде. Принцесса посмотрела на Ояму. Ожидая примерно той же гаммы эмоций. Увы. Ох и ах. Рискующий головой хатамото был сосредоточенным без всяких скрытых душераздирающих страстей. В добавок еще и выглядел довольным собой. Гири?
       Нет. Чего-то самого главного в жизни Либерия еще не понимает. И поймет ли когда-нибудь?
      
       ***
      
       В пустом скверно освещенном коридоре шаги троицы рождали гулкое эхо: стремительно разбегающийся вдаль, множащийся, громкий звук. Либерия решила, что большую часть вины за этот шум несет лейтенант. Громадина, с чеканным парадным видом, опускающая окованные металлом гибриды ботинок и сандалий на мраморные плиты. Бух. Бух. Бух. Вход в тронный зал тоже охраняли гвардейцы в золотых масках. Целый десяток. Просто расточительство, если учитывать размеры не покинувшей короля военной силы. Вид у них был еще более сумрачный, чем у товарищей ушедших на площадь. Резкий приказ. Дорогу освободили с равнодушным послушанием роботов. Либерия вскинула подбородок и шагнула в резную арку входа. Через весь зал на полу змеилась широкая, ветвистая золотая молния, искажающая рисунок драгоценных плит. Раньше ее не было. Она начиналась у подножия трона и тянулась к двери. Вдоль стен выстроились перепуганные придворные, часть слуг и два последних десятка Золотых рук. Лейтенант вышел вперед. Упал на одно колено. Склонил закованную в металл голову. Поневоле сровнявшись в росте с невозмутимым Оямой. Провозгласил громко с надлежащей интонацией.
       -Ваше Величество! К вам прибыли парламентеры.
       Либерия встретилась взглядом с королем. Андриан сидел, вцепившись в подлокотники, слегка нагнувшись вперед, опираясь ногами о смуглое тонкое тело девушки-рабыни. Черные косы красавицы стекали со ступеней, как шелковая лава.
       -Вот и я.
       Подтвердила Либерия доклад лейтенанта.
       -Здравствуй.
       Ответил король. Щелкнул пальцами, дозволяя офицеру встать. Рассматривая соперницу, явившуюся свергать его с престола, он молчал. Либерия тоже не спешила ворковать. Их последняя беседа была в самом деле примечательной. Чего уж скрывать. И судя по всему след в душе остался у обоих. Король не чинясь, пнул рабыню, девушка торопливо отползла в сторону. Поднялся. Либерия ждала.
       -Зачем ты здесь? Именно ты, а не твои люди?
       -Трудно объяснить. Но я надеюсь...
       -Договориться по хорошему?
       -Да.
       -Вряд ли у нас получится.
       -Что ж...
       Либерия развела руки, демонстрируя сожаление. Андриан разразился натянутым злым хохотом.
       -Ты. Не понимаю. Ты сама сунула голову в пасть льву. Может сошла с ума? Надеешься выйти живой отсюда?
       Принцесса не ответила. Андриан продолжал злорадно и громко.
       -Разучилась соображать? Не верю. Ты всегда была умницей. Какой козырь прячешь?
       Он снисходительно оглядел девушку.
       -Какой козырь? Туз в оторванном рукаве?
       Вмешался лейтенант.
       -Простите, Ваше Величество. Простите. Она отдала приказ о штурме. Он начнется вскоре, если она не вернется. С ней войско.
       Андриан обернулся к офицеру гневно и стремительно, вскинул руку. Золотая вспышка сорвалась с пальцев, ударила великана в грудь. Лейтенант не успел отпрянуть, прижал ладони к вмятой, обугленной броне, кровь хлынула потоком. Повалился на колени, судорога прошла по огромному, мгновение назад полному жизни телу, с тяжелым звоном он упал лицом вперед. В полу метре от принцессы. Ояма оказался перед девушкой так быстро, как умел только он. С обнаженным мечом. Заслонил собой. Либерия взяла воина за плечо. Попросила.
       -Отойди. Немедленно отойди. Это приказ.
       Хатамото подчинился, сместившись вправо на метр, не больше. Взгляд его был по-прежнему прикован к фигуре короля.
       -У тебя хороший телохранитель, сестрица.
       -Он офицер, советник. Охрана осталась на дворцовой площади.
       -Зачем ты пришла?
       -Поговорить.
       Андриан спрыгнул со ступеней, быстро пересекая зал, приблизился. Высокий, изящный блондин в золотистой одежде. Расшитая парча шуршала при каждом движение. Либерия подумала, что король напоминает завернутую в фольгу конфету, отравленную, разумеется.
       -Зачем?
       Повторил он без гнева и любопытства. Так, будто знал ответ на любой вопрос.
       -Хочу сделать тебе предложение.
       -Какое?
       -Жизнь.
       -В подземной келье отдаленного монастыря?
       Либерия и Андриан смотрели друг на друга. Глаза в глаза. И каждый думал о своем. Принцесса не могла понять осознал ли крир - что он такое на самом деле. Мысли короля оставались его тайной. Внезапно блондин заорал.
       -Вон!!!!! Все вон!!!! До единого человека!!!!!!!!!!!!!!!!!
       В зале случилось короткое столпотворение. Давка в дверях была невероятной. Не послушались только убитый гвардеец, имени которого принцесса так и не узнала и хатамото. Либерия пояснила для коронованого психопата.
       -Мой офицер плохо, очень плохо понимает классический романский. Особенно, если говорят быстро. Он учит язык всего несколько месяцев. Вернее сразу два языка. Еще и вульгарный латыньский. И он отнюдь не полиглот.
       -Хорошо. Пусть просто отойдет.
       -Ояма-сама, прошу вас удалиться вон к той колонне.
       Хатамото послушался, но взгляд, который он бросил на короля не предвещал блондину ничего хорошего, в случае, если принцессе будет причинен вред. Буравчики его темных глаз грызли опасного врага. Обнаженный меч чуть приподнят. Воин удерживает его двумя руками, перед грудью. Ноги широко расставлены, чуть согнуты в коленях. Полная готовность. Максимальная концентрация. Он мог взорваться неостановимым потоком движения в любой момент, если потребуется. Либерия почувствовала мягкий прилив тепла. Так странно оказалось знать, что рядом есть человек, готовый не просто на риск - абсолютно на все. Ояме она верила безоговорочно. Клинок семьи Миновара серебрился в его руках. Чем иноземка заслужила преданность настоящего Воина?
       Четки на запястье звякнули металлом. Андриан яростно пнул мыском сапожка лежащее тело своего офицера.
       -Животное. Безмозглое животное. Собака.
       -Ты убил достойного человека. Он хотел помочь тебе. Предупредить.
       Возразила принцесса.
       -Знаю.
       Неожиданно ответил король. Согнул колени, почти упал, а не сел рядом с лежащей фигурой. Застонал, точно сдерживая боль. Поднял голову, взгляд - горячечный, жаркий.
       -Как это будет?
       -Что именно?
       -Смерть. Тебе ведь уже приходилось, переступать порог. Скажи мне?
       Либерия ответила честно.
       -Навряд ли мой опыт тебе пригодится.
       -Потому, что я не человек?
       -Ты понял?
       Он кивнул. Блестящие локоны, узкое милое лицо. Ухоженные руки, фантастической красоты перстни на пальцах. Пробормотал.
       -Я не просил лепить меня, и превращать в твоего брата!
       -Да.
       -Это ужасно, это пакостно, это хуже всего на свете, вдруг выяснить, что тебя просто используют, как вещь, как предмет. Жуть. Согласна?
       Принцесса кивнула.
       -Я так и не узнал, кто и для чего мной играл. Я старался, но ничего не вышло. В голове, когда я думаю от этом просто темнота.
       -Блок.
       -?
       -Ментальный блок.
       -Поясни.
       -Ты был придуман как слепая игрушка, не понимающая что она такое.
       -Зачем?
       -Не знаю. Но с твоим хозяином, мне вероятно еще придется познакомиться поближе.
       -?
       -Это не вызвает у меня энтузиазма. Но в то, что он просто отойдет в сторону и не будет мне мешать, я поверить не могу. К сожалению.
       -Как ты думаешь кто он?
       -Возможно один из Хранителей. Забывший свой долг.
       -Кто такие Хранители?
       -Трудно объяснить. Они почти бессмертны. Их немного. Они просто наблюдают за течением событий. Я не знаю цели их существования. Иногда вмешиваются, иногда нет. Могущественны. Вот и все. Взывать к ним бесполезно. Надеяться на их помощь тоже. Не знаю, что они ценят, что для них имеет значение?
       Последняя фраза повисла в воздухе. Ответ на нее пришел неожиданно.
       -Игра!
       По залу пронеслась плотная волна воздуха. Следом другая. Над головой крира и принцессы прошелестели, хлопая точно гигантские крылья, сорванные со стены драгоценные гобелены. Натолкнувшись на противоположную стену зала, обвились вокруг колонн. Закачалась с жалобным звоном громадная люстра, теряя свечи, осыпающиеся точно диковинные горящие плоды. Взорвались зеркала, одно за другим. Вспыхнула багровым отсветом залитая золотом трещина на полу. Ветер стих, шум смолк, в наступившей тишине шмыгнула носом Либерия. Ей было страшно. Она догадывалась, кто мог подобным образом обставить свое появление. Подумай о враге и он тут, как тут. Убитый офицер зашевелился. Опираясь на руки, поднялся.
       -Только игра. Все просто.
       Король отшатнулся, заскулил, попытался уползти. Золотая сандалия пригвоздила его к полу. Либерия отступила на шаг. Закричала.
       -Стой! Нет!
       Поворачиваясь к Ояме, вскидывая руку в запретительном жесте.
       -Нет! Ояма, нет!
       Он не послушался. Существо в теле лейтенанта просто перевело взгляд в сторону возможной опасности. Велело тусклым негромким голосом.
       -Умри.
       Воин был уже рядом. Отказываясь повиноваться чужой воле, набегал с занесенным для удара клинком. Госпоже грозила опасность.
       -Умри, смертный!
       С пальцев явившегося в тронный зал существа слетел темный сгусток, распахнувший крылья, как хищная птица, накрыл самурая, запеленал, ломая кости. Хатамото захрипел.
       -Беги, госпожа!
       Рухнул в трех шагах от своей принцессы, продолжая дергаться. Тень грызла его. Либерия с невнятным ответным криком, бросилась на выручку. Поздно? В прорезях золотой маски, обращенной к принцессе, виднелась потрескивающая искрами чернота.
       -Стой!
       Сопротивляясь приказу, девушка сделала еще несколько шагов.
       -Стой!
       Упала на колени рядом с Оямой. Потянулась. Прямо под ее пальцами тень, убившая самурая, растаяла. Либерия коснулась искаженного лица погибшего воина.
       -Ояма.
       Враг рассмеялся.
       -Ему уже все равно, помнишь ли ты его имя.
       -...
       -Здравствуй, принцесса-самозванка. Ты меня удивила. Да и твой человечек тоже. Занятно. Не слушаетесь...
       Сначала она не могла говорить. Потом взбрыкнула.
       -Скотина!
       Не отреагировал. Повторил с издевкой.
       -Здравствуй еще раз, принцесса-самозванка.
       Прикрыла глаза погибшего воина. Коснулась мертвой руки, не выпустившей меч. Ответила негромко.
       -Здравствуй, Хранитель.
       -Да. Это я. Пришел посмотреть, что ты тут натворила.
       Либерия облизнула губы. Дурацкая привычка.
       -Нервничаешь.
       -Еще бы.
       Хранитель усмехнулся. Не напрягаясь, без малейших усилий, сгреб за шиворот визжащего короля, вздернул вверх. Ноги Андриана болтались в полуметре от пола.
       -Трусливый щенок! Идиот! Такую игру испортил!
       Из тонкой щели, в маске, прорезанной возле губ, вырвался острый язык темного огня. Лизнул сморщенное лицо короля. Плоть вскипела. Умирающий завизжал, задергался, захрипел. Хранитель разжал пальцы, уронив судорожно извивающееся тело на мраморные плиты пола. Велел бестрепетно.
       -Сдохни.
       Повернулся к принцессе. Иронично прокомментировал свой поступок.
       -Вот он и узнал ответ на тревожащий его вопрос: какова смерть крира.
       Либерия стояла уже с мечом в руке. Отбрасывя косы за спину. Молча. Все могло оказаться напрасным. Все абсолютно. Это существо внушало ей ужас. Хранитель подошел ближе. Посоветовал.
       -Спрячь в ножны. Он тебе не поможет.
       Либерия помотала головой.
       -Старался. Бросал в землю семена, насыпал удобрения. Следил за всходами. Обрезал дурные, больные побеги. Ты хотела погубить всю мою работу? Принцесса-самозванка!
       -Садовник?
       -Да. Мне нравится эта роль. Обустраивать все по своему вкусу. Заниматься селекцией, выводить новые сорта, скрещивать, улучшать - разве это плохо?
       Либерия молчала, заслоняясь мечом. Амэ-но охабари подрагивал в ее руках.
       -Ты брала в руки ТА-РО. Моя карта выходила?
       -Да. В последнем раскладе.
       -Какая прелесть. Вот и не верь в магию древнего искусства.
       Либерия прикусила губу. Еще одна дурацкая привычка. Хранитель осведомился.
       -Почему у тебя такое выражение лица?
       -Не подозревала, что Садовник настолько скверная карта.
       -Шутница! Может хочешь кликнуть кого на помощь? Дозволяю. Давай.
       Принцесса осознала внезапно, что в этой схватке ее шансы не более чем эфемерны. А уж втягивать Даниллина - все равно, что убивать. Увлекать за собой на дно любимого дракона? Да ни за что!
       -Не сопротивляйся, детка. Опусти свой перочинный ножик. Пожалуйста.
       Последнее слово прозвучало с такой грозностью, что у девушки сердце заколотилось панически, с пугающей безысходностью, как маленькая птичка в когтях у коршуна. Что? Что делать? Что делать? Тут на помощь Либерии пришел глупый, почерпнутый в одной из прочитанных в юности книжек, фатализм. Чему быть - того не миновать, а побарахтаться в любом случае стоит! Она собрала весь страх, который мешал дышать и думать, связала в узел и зашвырнула на дно реки. Той самой серой реки, на берегу которой они с Тинэль бывало, пили кофе и сплетничали о судьбах мира. Неужели она имела глупость забыть уроки божественной наставницы? Позволить себя запугать? Брякнула резко.
       -В жопу такие советы.
       -Что?
       -Мне не нравится твоя просьба.
       Хранитель покачал головой.
       -Грубиянка. Вся в бабку. Пришлось с ней повозиться, не отрицаю. Но справился. Справлюсь и с тобой.
       Либерия не дослушав, стремительно ткнула мечом, самым кончиком задев громадную фигуру. Удар был бы смертелен для любого человека. Да и для Повелителя тоже. Хранитель же отступил с легкой досадой. Стряхнул кровь с плеча. Рана мгновенно затянулась. Дыра на броне заросла.
       -Зря ты так непочтительно со мной.
       -Может быть.
       Звернулся в плащ, съежился и пропал. Либерия лихорадочно оглядывалась. Так и есть. Огромная фигура возникла совсем рядом, слева. Девушка отпрыгнула. Проявившаяся тень повисла дымным прозрачным силуэтом, поменяла форму, став Минотавром. Материализовалась окончательно. Жуткая голова черного быка на устрашающего размера человеческом торсе. Голос лился изо рта чудовища, немного искажаясь: лишенный человеческих интонаций, холодный и тяжелый.
       -Ты испортила мне игру.
       -Прости. Так получилось.
       -Остришь?
       -Не рыдать же.
       -Попробуй, вдруг поможет?
       -Угу.
       -Разводить цветочки я начал очень давно. И первым придумал черно-белый, классическое сочетание - не находишь? Тинэль.
       -...
       -Думаешь вру?
       -Конечно.
       -Нет. Но это не важно. Я имею в виду твое мнение. Веришь или нет, а правда остается правдой. Ты влезла в чужую игру, девочка. Ты должна быть наказана.
       -Поставишь меня в угол?
       -Тинэль всегда была очень самостоятельной. Меня это забавляло.
       -...
       -Ты ведь ее ученица. Значит, будешь сопротивляться до последнего вздоха.
       Либерия опустила меч и поинтересовалась самым сладким голосом из всех амурных стрел, имевшихся в колчане коварной соблазнительницы. Что с того, что она никогда не была таковой? В каждой женщине дремлет актриса. Обычно это заурядная лицедейка. Но Либерия, порой, открывала в себе талант достойный гениальной Сары Бернар, не меньше. Вот и сейчас. Интонации ее вопросов, сама мелодия речи - кружились в воздухе восхитительным прозрачным покрывалом. Минотавр не без удивления завернулся в роскошные волны голоса принцессы. Оба понимали, что это притворство. Но лучше такое, чем слезы и просьбы о пощаде. Так решила Либерия. Зачем то. Поднялась, повернулась к врагу. Флирт за пол шага до смерти?
       -Чего ты хотел в своей игре? Что я поломала? Ты ведь Хранитель. Неужели тебя привлекла возможность погубить то, что ты должен беречь? Не понимаю.
       Враг повел чудовищными плечами, осовобождаясь от чар.
       -С чего ты взяла, что я собрался распылить этот мир? Нет, конечно. Внести ряд изменений. Добавить в супчик перца. Украсить сад колючими кустами. Какое сравнение тебе больше нравится?
       Спросил Минотавр не без кокетства.
       -Гастрономическое.
       -Думаешь, повар из меня получился бы?
       -Уверена.
       -Как-нибудь непременно попробую. Ха-ха.
       Либерия закружилась с мечом, встречая каждый выпад врага прикосновением клинка. Понимая, что Хранитель всего лишь забавляется с ней, точно сытый кот с маленькой мышкой. Но не сдаваться же?! Еще чего не хватало.
       -У тебя есть мужество.
       Внезапно рассмеялся он.
       -Да?
       -Настоящее. Высшей пробы. Ты отчаянно трусишь. Но умеешь переступить через себя, молодец.
       Принцесса сдула с лица прядь волос, выбившуюся из косы. Вытерла потное лицо темным рукавом. Хранитель промурлыкал.
       -Ты мне нравишься. Развлечемся как взрослые люди?
       Это называется - доигралась? Либерия подарила врагу ледяную гримаску.
       -Не дождешься.
       Он прошел в стороне, на ходу принимая облик высокого красивого блондина. Улыбнулся. Поправил кружевной манжет. Спросил с фривольной интонацией.
       -Так лучше?
       -Без разницы.
       Либерии кошмарно не везло на светловолосых мужчин! Надо же иметь такую карму. Блин! Чудовище не вызывало в ней такого отвращения как эта новая маска.
       -Я могу подарить тебе весь этот мир. Хочешь?
       -Спасибо. Нет.
       -Что?
       -Нет.
       -Не понял.
       -Читай по буквам. Нина-Ева-Тамара. Нет!
       Красавец похлопал в ладоши.
       -Браво. Тебе удалось меня удивить. Я знал, что ты редкий цветочек. Мне никто не отказывал целую тысячу лет. Представляешь? Такая тоска. Получать все, что хочешь. Почему ты сопротивляешься? Никто не предложит больше. Весь мир. Тебе одной! Это хорошая цена.
       -Да, наверное. Но я не товар. Цены у меня нет. Ни плохой, ни превосходной.
       -Дурочка.
       С этим утверждением принцесса спорить не стала. Еще бы. Разумеется, дурочка. Влезла бы умница в такую кашу? Враг вытянул руки перед собой, поманил открытыми ладонями.
       -Приди. Сама. Я жду.
       -Нет.
       Хранитель нахмурился, поднял голову к потолку, выдохнул фонтан черного огня. Лицо исказилось. Голос сминал волю слабого человеческого существа, смеющего сопротивляться.
       -Да.
       -Нет.
       -Да!
       -Нет!
       Выдавила она из себя, с таким трудом, точно слово весило тонну свинца. Хранитель пробормотал ругательство, похожее на заклинание, или заклинание похожее на ругательство. У Либерии зазвенело в ушах. Очертания стен поплыли перед глазами. Меч выпал из ослабевших пальцев, вошел в мраморный пол, как столовый нож в брикет масла, чуть под углом, одна рукоять видна. Ноги подломились. Принцесса опустилась на колени. Подняла залитое холодным потом лицо. Хранитель наклонился, высокомерно и ласково положил ладони ей на плечи.
       -Бедная упрямая глупышка. Я могу сделать с тобой все, все что угодно. Стереть в порошок, сломать пополам. Выбить из тебя разум. Превратить в живую куклу. Послушную, нежную...
       Либерия гнулась под его руками, но стряхнуть их не доставало сил. Слезы отвращения навернулись на глаза, задрожали на ресницах.
       -Ты прекрасный цветок. Колючий. Гордый. Один единственный экземпляр в целой вселенной. Я умею ценить настоящую редкость.
       -Отстань!
       -Не согласна?
       -Нет.
       Он засмеялся. Алый язык дрожал между невероятно белыми зубами. Поднял руку вверх, точно ухватившись за невидимый угол страницы, перелистнул. Зал исчез. Либерия стояла по прежнему на коленях, только вместо мраморных плит - на песке. С вершины дюны было видно изумрудное море.
       -Земля. Может, останемся здесь? Выбирай - кем хочешь быть. Я могу выполнить почти любую твою просьбу. Кинозвезда? Королева? Первая женщина - президент великой державы?
       Либерия помотала головой. Хранитель усмехнулся.
       -Хорошо подумала?
       Вновь поднял руку, рванул резко, звездная пыль сыпалась с исчезающего вдалеке такого знакомого неба.
       ***
       Где они были теперь? Подстриженная сочная травка, напоминающая ухоженный газон. От горизонта до горизонта. Хранитель удобно устроился на белой мраморной скамье. Принцесса на коленях возле его ног. Ни подняться, убежать, ни даже просто пошевелиться она не могла. Слова чугунными гирями падали на хрупкое зеркало ее сознания. Оно шло мутными, кольцевыми трещинами, крошилось, но держалось. Из последних сил.
       -Ты не понимаешь. Я тебя выбрал. Ты доказала свою уникальность. Быть достойной меня не просто. Это не прихоть. Я ждал, наблюдал. Веселился и огорчался вместе с тобой. Тебе кажется, ты рождена для другого? Какая глупость. Спасти мир? Ради бога. Ты это уже сделала. Чудовище убито. Повелитель от дыхания, которого все дымится, будет изгнан обратно, на место. Пусть себе философствует. В миллионе парсеков, а еще лучше в другом временном континууме. Все! Эта роль сыграна. Ты свободна. И можешь быть моей.
       -Игрушкой?
       -Ну... Не глупи. Бриллиант чистейшей воды, затерявшийся между булыжников. Ветер испытаний сдул с тебя пыль и грязь. Огранить и оправить в золото. Чтобы ты засверкала. Понимаешь о чем я?
       -Не хочу понимать.
       -Дурочка.
       Пальцы стиснули ее плечи.
       -Маленькая дурочка.
       Ухватил, выкручивая, руку. Как раз за тонкое запястье. Обжегся о раскалившиеся четки. Зашипел сердито. Отпустил. От толчка Либерия едва не упала навзничь.
       -Что за гадость ты носишь???
       Девушка не ответила. Хранитель осторожно, едва притрагиваясь, закатал единственный рукав камзола Либерии. Посмотрел на четки. Сморщился, точно уксуса глотнул. Сердито взял пыльное одеяние за ворот рванул. Еще раз. Пуговицы посыпались в траву. Вырезанный из дерева знак сиял на груди.
       -Откуда? Как я проглядел? Сними сейчас же!
       -Нет.
       Ненависть исчезла из его голоса, сменившись приторной сладостью сахарного сиропа.
       -Сними. Пожалуйста. Я тебя прошу.
       -Нет.
       -Зачем тебе эта мерзость?
       Взял лицо принцессы двумя пальцами за подбородок, приподнял. Взгляд его был странным, не понятно укусить он собирается или поцеловать. Отпустил. Повторил с ласковой настойчивостью опытного врача, уговаривающего пациента на операцию, хоть и рискованную, но все же, дающую шанс. Пусть и призрачный.
       -Милая, драгоценная моя, вот почему ты еще сопротивляешься. Как же это я сразу не догадался? Старею. Не иначе. Сейчас мы эти штучки нехорошие снимем, и все у нас наладится. Все пойдет по другому. Верно?
       Голос его убаюкивал, плел паутину, окутывал, утешал. Голова Либерии клонилась врагу на грудь. Плечи горбились. Свирепая хватка его пальцев стала нежнейшим объятием.
       -Милая. Милая моя. Послушайся. И все будет хорошо, даже замечательно. Подари мне свои украшения. Ведь это только украшения, правда?
       Девушка промолчала, она уже не понимала кто она, где и с кем находится. Провалившись в полу сон, опутанная ласковыми речами: теряющая саму себя, тонущая в трясине чужой глубокой, всепоглощающей воли. Хранитель продолжал ворковать.
       -Милая моя. Я прошу о такой малости. Подари мне эти украшения. Пожалуйста. Сними и отдай. Сама. Мне будет очень приятно. Доставь мне эту радость, моя драгоценная.
       -Нет.
       -Что еще за нет? Скажи - да. Это приятнее, умнее, правильнее.
       -Нет.
       Она цеплялась за вежливый трехбуквенный отказ с отчаянием и тоской. Перебивая дурман чужих слов постоянным.
       -Нет. Нет. Нет.
       Зеркало ее души рассыпалось острыми блестящими осколками. Сверкающие острые частицы расколотого сознания медленно, переворачиваясь и вспыхивая, летели вниз, в темную бездну. Не осталось ни уверенности, ни надежды. Вернулись страх и стремление обрести защиту. Девушка уткнулась лицом в твердые колени мужчины. Сильная рука нежно гладила затылок принцессы. Голос увещевал.
       -Вот и умница. Все поняла. А теперь сними и отдай мне эту гадость. Я жду.
      
       ***
       Даниллин, долгое время просто подглядывющий издали, (маленький золотой силуэт между прочих украшений на люстре) по самое не могу погрузился в очень гадкое ощущение беспомощности. Хранитель был ему не по зубам.
       Зашипел, выпустил струю дыма, укусил металлическую цепочку крепления. Стиснул крошечные клыки на ней, заурчал злобно. Перекусил. Плюнул. Люстра накренилась. Дракончик взмахнул крылышками и спланировал вниз. Продолжая злобно урчать процокал коготками по мраморным плитам. Скрылся за колонной и через секунду вышел оттуда высоким темноволосым мужчиной.
       Охватившее его мгновенное безразличие ко всему на свете раскрасило окружающее в серый и черный цвет. А! Пусть мир катится в тартарары. Плевать. Так? Разумеется. Он же не клинический идиот, бросаться голым и безоружным на вражеский броневик? Ни за что! Но упрямое, нарастающее изнутри, невозможное бешенство, прорвалось клокочущей яростью. Его девочку. Ладно, пусть не его. Сам отказался. Влюбленную в него девочку ухватила и уволакивает прочь какая-то чересчур уверенная в собственной безнаказанности скотина???
       Да не бывать этому! Он оглядывался. Метался. Искал выход, тень надежды, паутинку на которой можно повеситься с горя! Ну? Солнечный луч, возможно последний в этом угасающем дне, влился в зал через разбитое окно громадного балкона, протанцевал по мраморному полу и остановился на темной рукояти клинка. Высветив вокруг, точно ореол, пятно мягкого света. Центром которого был...
       -Амэ-но охабари!
       Ну конечно! Епрст! Дракон метнулся к утопленному в мраморе мечу. Очень хорошо понимая, что произойдет, если лезвие соприкоснется с его кожей. Но! Сумасшедшая мысль поразила Даниллина в самое сердце (в существовании которого дракон вечно сомневался, упиваясь своим хладнокровием). Идея была проста как все гениальное. Какого фига Хранитель упрятал клинок в каменные ножны? А? Если Амэ-но охабари ему не страшен, пусть бы упал себе и валялся, беспризорным на полу. Даниллин видел волевой посыл Хранителя, направленный на небесный клинок. Значит?
       Выглядело это полной шизофренией. Мужчина склонился к мечу, перевел дыхание и разразился короткой речью.
       -В общем, так. Я твой враг - Повелитель. Один из тех, кого ты терпеть не можешь. Это правда. Но я думаю, что скотина, так с тобой поступившая, опасается тебя не напрасно. Верно?
       Ободренный собственным монологом, Даниллин продолжил.
       -Прошу тебя о помощи. Давай спасем Либерию, а потом я постараюсь тебе под лезвие не соваться, в следующий раз. Хорошо? А теперь, заключим союз. Пакт о ненападении. Ненадолго. Мне казалось, что девочка тебе не безразлична. Я прав?
       Меч, само собой, молчал.
       -Если это так. Мы сможем все. Вдвоем.
       Даниллин присел на корточки. Равнодушный меч вблизи показался в тысячу раз опаснее. Что он может сотворить с ним дракон, к сожалению очень даже замечательно мог представить. Битву в башне, вернее ее следы, те, что успел разглядеть, он еще не забыл. Сотрешь такое из памяти, как же! С невероятным смирением Даниллин попросил, вкладывая в обращение всю искренность, какую смог собрать в душе.
       -Пожалуйста, небесный клинок. Ради Ли. Только ради нее. Амэно-охабари. Прошу тебя, помоги!
       Чувствуя в животе болезненный спазм страха, переходящего в панический ужас, дракон протянул пальцы к рукояти. Если меч будет против - не сдобровать зарвавшемуся Повелителю. Факт. Трухой расспышься, идиот. Куда лезешь? Куда?
       -Пожалуйста.
       Ладонь зависла над рукоятью. Голос дрогнул.
       -Я тебя очень прошу, Амэ-но охабари. Я даже не помню, просил ли кого-нибудь в своей жизни хоть раз. Тем более так. Пожалуйста. Ради Либерии.
       Пальцы коснулись клинка.
      
       ***
      
       -Привет!
       Хранитель резко приподнялся, голова Либерии соскользнула с его коленей, ударилась о мраморную скамью. Девушка повалилась в траву, боком. Щека прижалась к жестким зеленым стеблям. Как странно смотреть на мир снизу. Небо кажется перевернутой синей чашей, накрывающей бесконечный ковер травы. Линия горизонта непривычно изогнута и высока. Перед глазами крупные, размытые от близости, изумрудные полоски - травка? Неподалеку, как занавес, закрывающий собой почти всю сцену, колышется золотой, с кровавым подбоем плащ Хранителя. А чуть в стороне - опущенный вниз серебряный клинок. С кончика лезвия сорвалась похожая на бенгальский огонь вспышка. Широко расставленные ноги воина, обутого в классические ромские сандалии. Голос искрится задором.
       -Привет! Невежливый какой.
       -Ты?
       Хранитель был, в самом деле, очень удивлен.
       -Откуда ты взялся? Как ты рискнул взять в руки ЭТОТ клинок?
       Даниллин усмехнулся.
       -А у меня был выбор?
       -Как ты смог? Я утопил его в камне!
       -Я вежливо попросил о помощи.
       -Он ненавидит Повелителей. Он создан для того, чтобы убивать! Убивать вас!
       -И вас тоже.
       -Ты спятил. Этот меч твой враг. Твоя смерть.
       -Да. Но так случилось, что Амэ-но охабари неравнодушен к этой девочке. Он согласился помочь не мне, а ей. Разницу улавливаешь? Я просто рука, которая его держит. Вот и все.
       -Как ты достал его?
       -Просто. Взял за рукоять и вытащил наружу. Свинья ты все-таки, так обращаться с небесным клинком! Не стыдно?!
       Ноги врагов затанцевали по траве. Хранитель мгновенно сменил облик... В роли Минотавра он чувствовал себя удобнее? Черные копыта глубоко погружались в траву. Рыжие сандалии Даниллина скользили то приближаясь, то удаляясь от белой скамьи и ничком лежащей принцессы. Плащ Хранителя взметнулся, он прыгнул. Еще и еще раз. Исчезал и появлялся снова за спиной дракона. Ни капли не обескураженный этими маневрами Даниллин кружился по траве. Меч рисовал в воздухе силовые линии серебряной сети.
       -Не боишься пораниться о свой меч, Повелитель?
       -Есть немножко.
       -Почему ты решил, что Амэ-но охабари может нанести вред мне? У твоей подружки ничего не вышло.
       -Я не она.
       Враги соприкоснулись. Вспышка. Хранитель зарычал. Голос его вибрировал, рвался наружу из запрокинутой головы, рвал небесную чашу. Вокруг потемнело. Темная кровь лилась на траву, сжигая ее.
       -О, нет! Нет! Этого не может случиться со мной. Нет...
       -Ты был создан, чтобы хранить доверенный тебе мир. Хранить, а не превращать в полигон. Вот и доигрался. Такие дела.
       Даниллин опустил меч. Отошел на пару шагов, освобождая место для падения громадного тела. Подождал. С лезвия небесного клинка текли голубые потрескивающие искры. В воздухе пахло грозой.
       -О, нет...
       Данииллин не ответил. Просто ждал.
       -Добей меня.
       Взмолился Хранитель.
       -Так больно... Прошу тебя.
       Он медленно оседал на траву. Чудовищная грудная клетка с жадными торопливыми всхлипами глотала воздух.
       -Добей. Добей меня, дракон.
       Даниллин промолчал. Медленно проползали минуты. Тело Минотавра дергалось на выжженной посреди бесконечного травяного ковра круглой площадке. Земля под ним запеклась, став похожей на темное стекло. Плащ набряк, скомкался. Страшные копыта били по воздуху, скребли по сожженой поверхности. Вот, собравшись с силами Хранитель взмолился в последний раз.
       -Добей. Добей меня! Ты же воин, помоги мне уйти. Прошу.
       Молчание Даниллина было страшным. Хранитель провалился в него, как в яму. Завизжал тонко и жалобно. Через несколько мгновений все, наконец, кончилось. И тотчас хлынул ливень. Ледяной, мощный. Такие принцесса видела давным-давно в прошлой жизни - по телевизору. В "Клубе кинопутешественников". Мокрые сандалии (при каждом шаге вода лилась из них) прошлепали по траве.
       -Здравствуй.
       Опустился на колени, положил меч. Похлопал коротко по рукояти, жест был полон благодарности. Точно боевого коня приласкал. По лезвию прошла череда свивающихся узорами ртутно-белых полос. Ответ? Попробуй расшифруй.
       Принцесса почувствовала, что ее поднимают, берут на руки. Вода лилась по волосам, лицу, текла за шиворот, разодранные рубашка и камзол прилипли к коже. Насквозь мокрый герой держал на коленях девушку, сухую, как оброненное в бассейн полотенце. Хоть выжимай обоих. Бери и скручивай. Принцесса не могла пошевелиться, даже взгляд на любимом лице сфокусировать не удавалось. Дракон изрек негромко, слова терялись за жестким ритмичным шорохом падающего с неба потока.
       -Вот и я.
       -...
       -Думаю полюбоваться красотой твоей груди отказался бы только слепой педераст. Какое зрелище! Фантастика. Ты уверена, что я не сплю?
       Принцесса попыталась съязвить, но вышло неразборчивое сипение.
       -Ладно, помолчи пока.
       Велел невыносимый нахал. Начисто лишенный чувства такта крылатый негодяй. Как же принцесса обозвала его мысленно? Не важно. Ерунда какая. Прикосновение обжигающих губ к холодному лбу было мимолетным и нежным.
       ***
      
       Принцесса вдруг дернулась. Обрела голос. Попыталась встать. Заметалась.
       -О! Боже! Боже!
       -Что, детка? Что такое?
       -Золотые руки. Их же всех покрошат в капусту! Штурм. Я отдала приказ о штурме! Сколько времени прошло? Сколько?
       Даниллин посмотрел на взъерошенную мокрую птичку: принцесса пыталась запахнуть разодранный Хранителем камзол. Сообщил спокойно.
       -Ли! Мы можем вернуться в тот момент из которого ты исчезла.
       -Правда? О, какое счастье!
       Кинулась на шею, обняла, расцеловала в щеки. Даниллин вскинул бровь.
       -Не понял, ты рада, что я спасу пол сотни идиотов?
       -Да. Но и мои люди тоже могут погибнуть. Золотые руки, это воинская элита. Просто так их не сомнешь. Они продадут каждую жизнь впятеро дороже своей. Точно тебе говорю.
       Вода лилась по нежному лицу. Либерия запальчиво потребовала.
       -Не молчи! Ответь. Ты не пошутил, надеюсь?
       Дракон любовался огнем в фиолетовых глазах. Странно чувство вызывала в нем эта девочка. Очень странное. За ее спасение он уже трижды был готов заплатить своей драгоценной шкурой. Ладно. Два первых раза можно не считать. Благодарность дурацкая, да еще магия Династического Символа. Но теперь то? Что его толкнуло хвататься за рукоять смертельно опасного клинка? Дурь? Блажь?
       -А?
       Он задумался, не расслышал последние слова своей девочки. Переспросил еще.
       -Что? Прости отвлекся.
       -Мы идем или нет? Я тебя не понимаю!
       Даниллин поднялся текущим, сильным движением хищника из семейства кошачьих. Признался спокойно.
       -Да. Конечно. Только не сразу.
       -?
       -Поцелуй меня. И без всяких мыслей о твоих людях. Не за это. Хорошо?
       -У тебя крыша поехала!
       -Не важно. Мы будем целоваться или нет?
       Либерия нагнулась и подобрала весело нырнувший ей в руку небесный клинок. Отчеканила сухо.
       -Нет.
       Даниллин хотел улыбнуться. Получилось довольно паскудно. У него в животе опять родился комок страха. Отступил на шаг. Попросил как бы, между прочим.
       -Ты мечом не размахивай, дорогая. А то лишишься коня.
       -Кого?
       -Ну, ты же на моей спине отсюда поедешь? Или как?
       Либерия опустила Амэ-но ри, вздохнула, вдруг попросила тоном обиженного ребенка.
       -Да, конечно. Но нельзя ли хоть какой-нибудь коврик на тебя набросить? Мокрой попой на металл - не очень приятно устраиваться.
       -Придется потерпеть.
       Заключил дракон из чистой вредности, отошел еще на несколько шагов, закрыл глаза и ... стал собой.
      
       ***
      
       Он спикировал на площадь под застывшими взглядами тысяч людей. Тяжело клацнув металлическими когтями опустился. Вытянул в сторону крыло, чтобы принцессе было удобнее слезть. Замер, дожидаясь пока она сойдет с импровизированного трапа. Либерия удерживала меч подальше от чешуи живого транспортного средства. Берегла драгоценную шкуру дракона. Балансировала, зацепилась полой, и без того не слишком целого, камзола за шип на спине... И! О-ля-ля. Осталась голой по пояс. К великому удовольствию очень даже многих мужчин. Стриптиз в исполнении особы королевской крови - это нечто. Воины вытаращили глаза. Шоу удалось на славу. Программа превзошла самые смелые ожидания. Сначала Повелитель, потом девушка топлесс. Впрочем, в этом мире такого слова еще не придумали.
       Либерия метнула в Даниллина испепеляющий взгляд. Дракон, будь он человеком, пожал бы плечами. Да и процитировал нужное место из пророчества приснопамятного Дамуса Ностра.
       -Нагая по пояс принцесса на спине крылатого Повелителя.
       Но человеком он как раз не был, а посему пришлось промолчать. Увы. Надеясь, что гнев милой девушки испарится, через малое время. Взгляды принцессы и дракона снова встретились. Даниллин пожалел, что владеет искусством чтения мыслей.
       Либерия собралсь с духом, расправила спину и постаралась выглядеть невозмутимо. А что ей еще оставалось? После короткой паузы войско наследницы престола, приятно удивленное красотой неких соблазнительных округлостей, проревело.
       -Тинэль!
       -Тинэль!
       -Тинэль!
       Развеселившийся Даниллин предпочел исчезнуть со сцены. Мавр сделал свое дело - мавр может уходить. Рев, струя огня, взмах чудовищных крыльев, еще один, золотое тело оторвалось от поцарапанных его когтями плит и плавно устремилось в высь.
       Толпа синхронно вздохнула. Задрав головы к небу, воины принцессы и гвардия покойного короля, вместе по обе стороны площади, наблюдали за улетающим драконом.
       -Король мертв.
       Сказала принцесса. Пришлось повторить еще раз.
       -Король мертв. Я не убивала его. Надеюсь, можно отыскать свидетелей.
       Шико подобравшийся слева, склонился в поклоне. Прошипел.
       -Убивала, не убивала. Какая разница??? Прекратите оправдываться!
       Громко заорал, не поднимаясь.
       -Король умер. Да здравствует Королева!
      
       ***
      
       Золотые руки остались в живых. Им было некого защищать. Стройными рядами покинули столицу. Куда? А кто знает? Они никогда не присягают дважды.
      
       Белый наряд пригодился. В нем Алентевита-Августа-Либерия обращалась к народу с балкона. Во все дни предшествующие коронации.
      
       Дальняя родственница из Пари была вызвана. Ее дочь - объявлена наследницей.
      
       Такэда и еще десять человек пожелавших вернуться на родину, увезли с собой прах Оямы. Чтобы развеять его с вершины священной Футзи.
      
       Шико из каких-то таинственных стратегических соображений отверг предложение занять пост главы кабинета министров, скромно отграничившись должностью тайного советника и прежней вотчиной - секретной полицией. Либерия решила, что позже разберется почему. Позже!
      
       Солдаты, матросы и офицеры, получили обещанные награды.
      
       Адмирал Арман Мари де Варди внезапно сменил курс - принес извинения, попросился на службу. Ссылался он впрочем, на кончину монарха, которому присягал. Либерия восстановила морского волка в правах. Он подарил ей полюбившуюся картину. Вид на маяк в лунную ночь. Художник, оказывается, умер давным-давно.
      
       Мира Миранда поставила дело должным образом. За что и получила должность фрейлины. Предварительно служанку возвели в дворянское звание. Преисполнилась важности, но хуже работать не стала. Своим гербом избрала фон цвета вишневого сиропа и никому непонятную надпись: "Служу подобно Фрекен Бок."
      
       Главная Дама Двора, вдова Агнес-Матильда де Грамши де Парти была совершенно счастлива.
      
       Что касается бывшей принцессы, а ныне Ее Величества Алентевиты-Августы-Либерии...
      
       ***
      
       -Барон, Ваша просьба неуместна. Я не намерена выходить замуж. Ни за франкского короля, ни за алийского принца.
       -Но, Ваше Величество! Подданные хотят видеть свою королеву счастливой. Подпишите эту бумагу.
       -Эту? Так. Так. Бал по случаю прибытия франской делегации. Как? Уже?
       -Ни к чему не обязывающее знакомство.
       Либерия отшвырнула перо, ухватила со стола тяжелую каменную чернильницу. Шико успел пригнуться. Снаряд просвистел над головой упрямого советника. Ударил в стену. Красной тушью щедро плеснуло на портрет молодой королевы. Ну и пусть. Придворный художник сильно польстил внучке Аэль, картина ей ни сколько не нравилась! Чуть меньшая порция кровавой жидкости милыми пятнами украсила белый напудренный парик вельможи. И чудесно. Подумают, что наглый советник получил в нос. Так ему и надо. Замечательный кружевной воротник, а вот его жаль, красивая штучная вещь, тоже пострадал от глупой выходки. Тушь из королевской чернильницы воды не боится. Ничем ее не отмоешь. Либерия часто пачкала пальцы. Пятна сходили вместе с кожей. Увы. Шико выпрямился, оглядел следы королевской вспышки, пожалел воротник, надулся. Изрек гордо.
       -Благодарю вас.
       -Идите на фиг!
       -Мы вернемся к этому вопросу позже, с Вашего позволения.
       -Вон!
       -Я понимаю, вы повелеваете мне удалиться.
       Развернулся на каблуках, спина оказалась сплошь заляпана красными пятнами и пошел прочь. Унося под мышкой папку с важными бумагами, а главное - сохраняя достоинство! Невероятно. Либерия была жутко зла на барона, но отказать ему в умении вести себя, было невозможно.
       -Шико.
       -Ваше Величество?
       -Постойте.
       -?
       -Нет. Идите, я передумала извиняться.
      
       ***
       Теперь она могла истолковать значение карты НЕВЕСТА-МОНАХИНЯ без чьей либо помощи. Все очень просто. Личная жизнь на нуле. Претенденты на роль фаворита наводят смертную скуку. Как ни старается барон, подсовывающий хищного вида брюнетов одного за другим. Где он только их выкапывает? Молодые дворяне, полные надежд? Увы. Короли и принцы всех держав? Увы. Политический брак ей претит. Тем не менее угроза оного так и реет над макушкой. Государи не принадлежат себе? Не дождутся! Время от времени Либерия гордо изрекала: "Сердце и рука мои не свободны. Я замужем за Вечным Городом." Не очень действовало на придворных, абсолютно не трогало Господина тайного советника - барона Шико, зато приводило в дикий восторг рядовое дворянство и простолюдинов. Каждый из них чувствовал себя живой частичкой вышеупомянутого Вечного Города, чем и гордился несказанно.
       Случалось, Либерия вскакивала по ночам с воплем.
       -Даня!
       Верная Мира Миранда гладила по спине, поила сладким чаем, утешала и укладывала спать в шелковую с кружевами постельку. Королевские белошвейки старались от души. Не простыни - произведение искусства. Их можно в рамы вставлять и на стены в музее вывешивать. Чтоб народ любовался. Расшитые белым шелком по белому же фону диковинные цветы и узоры были необыкновенно хороши. Мира Миранда долго сидела рядом с засыпающей королевой, держа за руку, и приговаривая нежнейшую чепуху грубоватым голосом. Отгоняя кошмары самим фактом присутствия. Фрейлину-великаншу ночные страхи предпочитали обходить стороной. Либерия засыпала, бормотала невнятно и обиженно.
       -Где ты, Даня?
       -...
       -Где ты, Дракон?
       -...
       -Почему ты меня оставил?
       -...
      
       ***
       Бывшие приближенные Андриана и члены их семей отбывали унизительную повинность - уборка улиц. Под охраной, разумеется. Озлобленные горожане могли не только гнилым помидором запустить, но и булыжником, вывороченным из мостовой. Чернь распевала довольно гнусные куплеты на сей счет. До тех пор пока однажды рядом с осужденными не появился Отец Сигизмунд. В простенькой заштопанной рясе, в чиненных-перечиненных сандалиях. Священника знали и уважали. Оскорбительные крики прекратились. День-другой монах смиренно работал вместе с наказанными. Мел, чистил, мыл. Стража не рисковала прогонять почти святого старца. Старушки, подвывая бродили следом. Прохожие останавливались, замолкали, уходили не сразу, с изменившимися лицами. Понемногу стали присоединяться. В конце недели на улицы выходила тысяча человек. С каждым днем число устыдившихся горожан увеличивалось. Хозяйки вновь стали соревноваться в чистоте тротуаров и блеске окон. Утром и вечером, после работы, мастеровые и лавочники деловито наводили порядок вокруг своих домов, в парках, на площадях. Вечный Город понемногу стал обретать прежний облик.
       По настойтельной просьбе Отца Сигизмунда через шесть месяцев королева объявила высочайшее помилование.
      
       ***
       Оямы не хватало отчаянно. Либерия понимала - его не удастся заменить никем и никогда. Что остается? Самой для себя выяснять значение любимого слова хатамото - гири.
       Долг у каждого свой. Телохранитель - стережет принципала. Смотритель маяка - поддерживает огонь. Звонарь - извлекает сладкие песни из медного колокольного горла. А правитель? Бдит. Руководит. Мудрит. Старается предвидеть последствия принятого решения. Бесконечно выбирает. Думает. Жертвует чем-то и кем-то. К стыду своему Либерия никогда не любила шахматы. Возможностью повелевать не наслаждалась. Неизлечимая инфекция - страшная тяга к власти - прошла мимо нее.
      
       ***
       Личной жизни не было не только у королевы. Петр и Павел всегда оказывались рядом. И в пять утра, и за полночь. Либерия пыталась их гонять, не действовало. Два киборга в черно-белой броне сопровождали ее повсюду: на балах, дипломатических переговорах, секретных совещаниях и прогулках.
       -Как вы мне надоели!
       -Оставили одну два разочка! В первый, прости Господи, едва уцелела. Во второй, хорошо, что рядом был Ояма. Его хлопотами, выжила. Более Оямы рядом нет. Так что, извини, Твое Величество.
       Королева скисла. Пошла дальше в глубоком молчании. Тьфу. Может быть, парни и правы.
       Для собственных нужд имелся у них закуток рядом с ее покоями. Не комната - ниша размером со шкафчик. Одежду бросить, да пару книг. Либерия не верила своим глазам, близнецы научились читать! У Павла короткое увлечение вскоре прошло, а вот Петр пристрастился всерьез. Какой-никакой томик непременно в кармане имеется. В редкие свободные минуты изучает. Шевелит губами, морщится. Глаза воздевает к потолку. Думает. Либерия беззлобно подшучивала. Петр не реагировал.
       Ладно, что это у нее болит голова о личной жизни двух взрослых мужчин? Об их увлечениях и отдыхе? Сами выбрали такой режим работы, сами пусть и мучаются.
       Под ногами петляла дорожка, выложенная булыжником. Либерия гуляла без особой цели. Просто - воздухом подышать, подумать. Слева от нее, за широкой живой изгородью, мелькнул ручеек, через который был переброшен узкий мостик. Если свернуть на него - через две минуты дойдешь до небольшого чайного домика. Оный выстроили к великому удовольствию азиатской части гвардии, этим ребятам дозволялось посещать его, в особо оговариваемое время, два раза в неделю. Дабы с королевой в дверях не толкаться.
       Иной раз, случалось и такое, Либерия приглашала кого-нибудь из воинов Синто на церемонию. Петр и Павел не единожды намекали, что пора мол, отрядить в страну восходящего солнца посольство: отношения дипломатические завязать, гейш привезти. Шутники.
       По правую руку мелькнула поляна, засаженная простой травкой. Некогда она была заветным королевским лугом. Теперь же, Либерия не хотела видеть на ней других цветов. Ибо Тинэль больше не существовало в природе. Нигде, кроме этого места никогда не росло ни одного черно-белого живого символа Династии. Спасти луг, вернуть ему прежнюю красоту не удалось. Королева бросила взгляд через правое, украшенное Тинэлью плечо. Остановилась.
       -Свернем здесь.
       Оглянулась, не видит ли кто? Подобрала юбку и пролезла в узкий промежуток между двумя кустами можжевельника. За спиной сердито зашипели близнецы. Им-то пришлось продираться. Габариты не те, знаете ли, чтобы ужами извиваться да в щелки едва заметные просачиваться.
       -Придумала.
       Укорили они королеву. Впрочем, негромко. Себе под нос. Выбрались следом на луг. Их госпожа уже бродила разувшись. Вон один возле другого, драгоценными сапфирами украшенные, бесценные сандалии работы господина Фабера валяются. Приминая траву босыми ногами Либерия прошлась вдаль, вернулась. Плюхнулась рядом с близнецами. Закрыла глаза. Павел вздохнул укоризненно.
       -Ну чего тебе?
       Спросила королева.
       -Плащик мой подстелить дозвольте.
       -Зачем?
       -Плащик мой нате.
       -Остань.
       -Не могу.
       Щелкнула застежка. Зашуршала ткань. Вот упрямец! Рядом на траве разложили один плащ, на него тут же спланировал второй. Ее Величество не шевелилась. Близнецы засопели сначала недовольно, затем очень недовольно. Пришлось таки, перекатиться на импровизированное покрывало. Посторонние шумы исчезли. Россы встали спиной друг к другу, озирают окресности, бдят. Тишина абсолютная. Нет их и все тут. Думать думы государственные не мешают. Либерия улыбнулась.
       -Мр...
      
       ***
      
       Толстый черный кот с белым носиком, гонялся за бабочкой неподалеку. Приближался, исчезал за кустами. Невзначай оказался совсем рядом. Понюхал босую ногу. Королева пошевелила пальцами.
       -Мр.
       -Кыш.
       -Мр.
       Все во дворце знали о слабости, которую королева испытывает к этим мохнатым хищникам. Кошкам при Либерии жилось вольготно. Не дай Бог какую из них обидят! С креслица спихнут, например, как несчастный посол Порту, на балу. Ну не ведал он о слабости Алентевиты-Августы-Либерии, за что и поплатился карьерой. Был выдворен за пределы страны. Даже домой зайти и собраться не дали. Прямо из дворцовой залы повезли к границе. Разъяренная королева изволила отдать распоряжение. Ее указания выполнялись без промедления. На ошибке господина посла быстро научились новому стилю все придворные без исключений. Кошки Вечного Города зажили просто чудесно. Мур-мур...
       Близнецы на явление хвостатого наглеца не отреагировали.
       -Мр.
       Либерия похлопала ладонью по травке. Помогло. Котяра подошел, невесомо ступая мягкими лапками. Шлепнулся рядом. Подставил под пальцы горло. Гладкое горло без ошейника. Их носили все кошки во дворце без исключения. Как правило, черно-белые кожаные с именами и украшениями. Кот без ошейника? Странно.
       -Ты что приблудный?
       Удивилась королева. Почесывая животное, внимательно его рассмотрела. Ухоженный, красивый хищник. Совсем еще молодой.
       -Мр.
       -Откуда ты взялся, котяра?
       Голос внутри ее головы произнес с деликатным смешком.
       -С Земли, Либерия. С Земли.
       -???
       -Я сын своего отца. Ты звала его Рыжим.
       -О, Боже!
       -Что такое?
       -Что?
       Вскинулись близнецы. Выхватили один меч, другой новомодный пистолет - нелепое франское изделие. Больше шуму чем пользы. Заозирались встревоженно. Королева успокоила ребят коротким пояснением.
       -Все в полном порядке. Просто думаю вслух.
       -В самом деле?
       -Точно?
       Растревоженные россы угомонились не сразу. Кот деловито вылизывал лапку. Ждал. Наконец, Либерия вновь обратилась к нему, мысленно прошептав.
       -Это правда?
       -Мр.
       -То, что ты мне сказал, правда?
       -Разумеется.
       -Как ты нашел меня?
       -Нашел? Я ничего не терял.
       -Не вредничай. Пожалуйста.
       -Ладно, это очень легко. Берешь за начало любой тропы и плетешь в нужном направлении.
       -?
       -Кажется зря стараюсь, - игриво фыркнул гость - ты не кошка, не поймешь.
       Усмехнулся, сверкнул изумрудным глазом, принялся вылизывать вторую лапку.
       -Кот. Как называть тебя?
       -Лена величает Романом и Мурмурычем, а ты, как хочешь.
       -Лена?
       -Я же котенок ее Дашки. Вникаешь?
       Он сморщил мордочку. Всегда неприятно признаваться, что твоя родительница, или отец из спящих. А что делать? Се ля ви.
       -Боже.
       -Ага.
       -Боже мой. Так Рыжий?
       -Заделал Дашке пятерых котят, да и улизнул за тобой. Ленка очень переживала. Сначала пропал доверенный ей на сохранение подружкин любимец, потом сама подружка.
       -Что она узнала?
       -По официальной версии, а чего ты ждешь от людей? - ты утонула, дорогая.
       -Блин. Верно. Что еще могло произойти?
       -Ну да. Твоя спутница очень переживала. Плакала.
       -Яна!
       -Но ты на ее счет не беспокойся. Болгарский друг так активно утешал эту... кошечку. Мр. Что пришлось парню жениться.
       -Врешь!
       -Зачем? Разве я человек?
       -Как ты мог узнать это?
       -Все, что известно одному Коту - становится общим достоянием. Без всяких интернетов, между прочим. Мы по-другому общаемся.
       Черный скорчил пренебрежительную мину. Почесал лапкой за ухом. Продолжил с хитрым выражением глаз.
       -Она замужем и счастлива. Ушла в туристический бизнес. Окунулась с головой. Сделала мужа компаньоном, по-моему не раскаивается. Все к лучшему.
       -Так курорт цел?
       -Да.
       Черный посмотрел изумленно.
       -А что с ним должно было случиться?
       Либерия решила принять все как есть. Солнечный Берег в порядке. Здорово. А как именно такое произошло - ей уже не узнать. Потянулась, взяла котяру на руки. Прижала к груди. Подула ласково в мордочку.
       -Расскажи о моей Лене. Пожалуйста.
       -Ей было хреново.
       Честно начал черный.
       -Она долго не могла прийти в себя. Ты и не подозревала дорогая, как сильно тебя любят!
       Либерия вспомнила вышитый платочек. Сказала негромко. Опять получилось вслух. Близнецы дернулись. Заговорила то она по-русски.
       -Нет, я знала. Хоть и поздно, но поняла.
       Кот задумался, вслушиваясь в узор ее мыслей и чувств. Постановил через десяток секунд.
       -Не врешь. В самом деле прониклась. Лена тебя любила и любит. Я, как могу, поднимаю ей настроение. Сама понимаешь, поболтать с ней нельзя. С меня Коты шкуру спустят. Увы. Но подлизаться там, мигрень полечить, поиграть, даже посидеть рядом. Я красивый, на меня приятно смотреть.
       С гордостью закончил он список дел и достоинств. Либерия засмеялась. Черный не обиделся.
       -Лена приходит в себя. Сокрушается, что не имеет возможности ухаживать за твоей могилкой.
       -Блин. Я не могу?
       -Ни в коем случае. Тебя нет. Опять равновесие порушишь, полезешь со своей силой.
       -А присниться? Присниться ей?
       -Попробуй. Кто ж тебе мешает?
       В словах Кота угадывалась легкая укоризна. Мол, могла бы и раньше додуматься. Утешить подругу. Либерия дала себе слово заняться этим немедленно. Черный воспротивился.
       -Эй, подожди. Я еще не ушел!
       Королева выпустила красавца на травку.
       -В самом деле. Ты еще здесь.
       Он кувыркнулся через голову, точно котенок. Подскочил, опять перевернулся. Поймал свой хвост. Отпустил. Грациозно взмахнул лапкой, выгнул спинку. Выглядело все невероятно забавно. Либерия невольно хихикнула.
       -Вот, видишь. Тебе тоже нравится. Я же говорил.
       -Кот, глупый котяра. Ты прав. Ты в самом деле чрезвычайно красив. Лене очень повезло, что ты родился.
       -А то!
       Гордо согласился озорник.
       -Кстати, я не сказал тебе главного. То, зачем и явился.
       -?
       -С Рыжего сняты все обвинения. Коты признали свою ошибку. Даже серый простил его. Видел его перед тем, как искать тебя. Он плох, готовится уйти. Но не держит зла. Хотя ему и досталось больше всех. Вы ведь спасли мир. А он, ничего не поняв, мешал. Он обладал большим талантом. Только ему и было по силе остановить Рыжего. Вот и попросили. Он не мог не согласиться. Так решили старшие Мудрецы. Жаль, что Рыжий растоптал его умения. Серому пришлось несладко. Я передам ему твою прочувствованную благодарность и восхищение его проникновением в суть вещей. Ты не против? Пусть обрадуется на последок. Мр.
       Подмигнул, сделал крошечный шажок в сторону, другой и исчез! Растоворился, не прощаясь, в невесть откуда взявшейся туманной дымке. Близнецы ничего не заметили!!! Был кот и нет кота. Разве за ними уследишь? Особенно, когда настоящий хоть и юный Мудрец глаза отводит.
       Либерия вновь легла на спину. Повозилась немного, устраиваясь поудобнее. Предстояло непростое дело - заснуть среди бела дня. Ей показалось, что луг, некогда принадлежавший Тинэль, лучшее место в этом мире для подобной затеи.
       -Ленусик, солнышко мое, я хочу видеть тебя счастливой. Доставь мне это удовольствие, пожалуйста.
       ***
      
      
       -Чем Вам не угодил маэстро Ольдермейн? Ваше Величество???
       Либерия пожала плечами.
       -Вы сместили его. Почему?
       -Иной раз, барон, вы лезете не в свое дело? Что, я угрожаю безопасности страны? Маэстро Ольдермейн мне не угоден больше. Я решила назначить нового придворного поэта. Вопрос закрыт.
       Барон поджал губы.
       -Могу я почтительно осведомиться кого именно Вы хотите облагодетельствовать Вашей милостью?
       -Шико, вы передергиваете карты. Это он делает мне одолжение самим фактом своего пребывания в столице. Он, понимаете? И если он согласится на мое предложение...
       -Если, что, простите?
       Барон был сбит с толку. Либерия нервно прижала палец к груди царедворца, чуть подталкивая во время короткой речи, точно вбивая гвоздики фраз.
       -Если он не откажет мне в моей просьбе и примет должность придворного поэта, я буду пребывать на вершине блаженства. Ясно вам? А теперь убирайтесь, вас ждут более важные и насущные дела. Совершенно уверена в этом. Аудиенция закончена. Ступайте, барон.
       Отняла ладонь от мундира въедливого министра. Свела брови, придавая лицу грозное выражение.
       -Ну?
       Оставленная, наконец, наедине со своими мыслями, влезла на подоконник. Обняла колени. Задумалась, сердито сдвинув брови. Пробормотала.
       -Как же там начиналось? А? Как же начиналось? Боже мой. Ну как? Как?
       Из-за драпировки выглянул капельку смущенный Петр. Хрипло, близнец был слегка простужен, продекламировал на вполне приличной вульгарной латыни.
      
       - Я - лист, слетевший с дерева судьбы.
       Случайно брошенный тебе под ноги.
       Я - горький серебристый свет луны.
       Я - тишина, застывшая в тревоге.
       Я - капля дождевая на щеке.
       И ветер, обнимающий за плечи.
       Я - след, оставленный тобою на песке.
       Я - неожиданность короткой встречи.
       Я - песня, недопетая тобой.
       Я - зеркало, разбитое некстати.
       Я - сорванный - недрогнувшей рукой
       Цветок.
       Я - мир. А ты - его создатель.
      
       -Спасибо. Именно это я и хотела вспомнить. Кстати, откуда ты узнал?
       -Ну вы даете, Ваше Величество. Что я, идиот? Читаете стишки Рыжего Марка с утра до вечера. А я, по Вашему и капли мозгов не имею?
       Обиженно засопев Петр вернулся за драпировку. Павел, открыто сидящий у двери, молчал, не принимая участия в происходящем. Наблюдал, слушал. Должен же хоть кто-нибудь делом заниматься!
       Либерия спрыгнула с подоконника. Подошла к столу. Порылась в стопке государственных бумаг. Вытащила снизу маленькую книжку, распухшую от многочисленных закладок. Раскрыла. И позабыла обо всем на пару часов: подло отрезав изрядный кусок времени от государственных хлопот. И наплевать. Она читала с невероятным удовольствием, изредка отрываясь для того, чтобы вздохнуть.
       -Боже мой, какой талант!
      
       ***
       Верзила Рыжий Марк отказался принять роскошное предложение королевы. Место придворного поэта временно опустело.
      
       ***
       Зима Мстиславна, перевооружающая свою армию на европский манер, реорганизующая всю росскую денежную систему, была чрезвычайно занята. Письма от нее тем не менее, приходили каждую неделю. Собственноручно начертанные... Короткие. Едкие. Умные. Либерия их часто перечитывала. Поражаясь насколько мощный государственный ум скрывается в голове прелестной женщины. Либерия понимала, что россам сказочно повезло. Зима Мстиславна ведала сие и не прикидывалась скромницей. За близнецов, из вредности или расчета, она стребовала от подруги королевы в княжескую казну совершенно неприличную сумму отступных - в золоте. А вопрос о том, что уж не армию ли покупать приходится в лице пары молодых остолопов, был проигнорирован. Шико бился в истерике. Так будто каждую монету лично у него отнимают. Впрочем, денег по его мнению лишался обожаемый Вечный Город.
       -Эти воины того не стоят!
       -Может быть.
       -Глупо платить за пару бойцов такие деньги.
       -Наверно вы правы, барон. Но я дала им слово.
      
       ***
      
       Три с половиной годя спустя после коронации, в день рождения, Либерии приснился Даниллин... Вот такой неожиданный подарок.
       Присел на краешек постели.
       -Здравствуй, малышка.
       -Ты!
       Повисла на шее. Расплакалась. Упрекнула.
       -Почему, почему, почему ты не приходишь? Я так устала. Боже, сколько дел!
       -Справляешься?
       Вздохнула. Ответила честно.
       -По разному. Даня!
       -Что, счастье мое?
       -Даня.
       -?
       -Не хочу просыпаться.
       -Прости. Мне нет места в этом мире. Забыла, кто я?
       -Даня.
       -Ну?
       -Не могу без тебя.
       -Я тоже соскучился.
       Брякнул он искренне. И был вознагражден несколькими часами упоительной нежности, чередующейся со всполохами отчаянной страсти. Некоторые мгновения стоят того, чтобы жить. Несмотря ни на что.
       Под утро, в налетевшей блаженной усталости, герои-любовники лежали обнявшись. Даниллин рассеянно молчал. Тонкие пальцы Либерии чертили на смуглой спине Повелителя волшебные руны.
       -Не шали.
       -Прости. Можешь ответить на несколько вопросов?
       -Смотря на какие.
       -Что будет с нами? Со мной?
       -Так и быть - расскажу.
       -?
       -Ты будешь править. Долго и здорово. Даже бабку переплюнешь. Воспитаешь наследницу. Она окажется достойна династического трона. Вечный Город - сердце этого мира. В нем воцарится мудрость. Человеческая, разумеется. Без войн и прочей дряни не обойдется. А кому сейчас легко?
       -Дальше?
       -Однажды ты уснешь, но не проснешься. Шум, гам. Паника. Пышные похороны.
       -Даня. Для чего все это?
       -Ты погасила пожар на лестнице миров. Я не стал тебе мешать. Ты правишь. Я философствую.
       -Почему я не могу быть с тобой? Просто. Рядом. Где угодно.
       -Если не разлюбишь меня за пол столетия...
       -Даня?
       -Я приснюсь тебе в последнюю ночь. Обязательно. Мое слово.
       Либерия села, путаясь в смятых простынях, спросила грозно, выделяя голосом каждое слово.
       -В качестве прощального подарка?
       -Нет. Что ты. Все только начнется.
       -?
       -Считай мой визит официальным предложением.
       -Чего?
       -Мы рискнем. Вдвоем. Вместе.
       -Ты хочешь сказать...
       -Да. Я постараюсь забрать тебя к себе. Навсегда. Или мы вспыхнем двойной звездой. Или взорвемся. Последнее, к сожалению, гораздо вероятнее.
       -Даня.
       -Ну?
       -Ты будешь мне сниться?
       -Нет.
       -Почему???
       -Я собираюсь вдоволь насладиться последними десятилетиями одиночества перед грядущей вечностью союза с тобой, дорогая.
       -Рептилия! Сволочь крылатая! Чешуйчатая скотина!
       Она била его подушкой. Долго. Потом еще дольше обнимала и плакала. Даниллин хотел бы надеяться, что от радости. Читать ее мысли он благоразумно не рискнул.
      
      
      
       ***
      
       Вместо эпилога.
      
       Три слова начертанные кровью на листе серой бумаги:
      
       ЛЮБОВЬ,
       ЛЮБОВЬ,
       ЛЮБОВЬ.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       1 Я люблю тебя. (Болг.)
      
      
  • Комментарии: 270, последний от 19/09/2019.
  • © Copyright Шумак Наталья Николаевна (shum_ok@mail.ru)
  • Обновлено: 10/08/2015. 1085k. Статистика.
  • Роман: Фантастика
    • Оценка: 5.48*20  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.