* * *
Золотой зверобой,
	и горячее поле душицы,
И обвивший смородину
	сказочный алый цветок,
И родник под скалой, 
	тот, который доныне мне снится,
И сиреневый полог тумана 
	вдали от дорог.

Я мальчишкою знал:
	ты должна здесь вот-вот появиться,
Вся из солнца и трав,
	из ручьёв, от рассвета хмельных.
Побелели виски.
	Замолчали в отчаянье птицы.
Я оставил тебя, 
	как венок из цветов полевых. 

Я готов был припасть
	к первой встречной зелёной травинке,
Потому что в тумане
	всё время мерещилось мне:
Может быть, это ты
	в серебристой, как сон, паутинке,
Той, что ветер принёс,
	словно птица на сизом крыле.

И уехал я в город,
	оставив и горы, и поле...
И в ущелье домов,
	где не встретишь живого огня,
Ты по улице шла
	в золотых светляках зверобоя.
Я узнал тебя сразу.
	Но как ты узнала меня?