Сегодня разговаривала с Сашей Гусевым. Саша - очень талантливый фотограф, влюбленный в Коктебель и Серебряный век. Отснял он и ряд моих вернисажей - великолепные работы. Саша вернулся недавно из Коктебеля, где пробыл 42 дня - прямо, как я в былые времена.
"Я там вспоминал, как сказал тебе, что банально фотографировать закаты, - признался он, - а сам каждый день вставал в пять утра и фотографировал небо. Потом сделал авангардную серию в фотошопе. Я жил под Сююрюк-Каёй".
На счет банальности закатов мне не хотелось даже поддакивать. Объяснять умному человеку, что важно - не то, что фотографировать, а то, кто фотографирует, несколько странно...
Когда я только начинала, меня на всех выставках пытали, какой камерой я снимаю. Как будто, если я им дам свою камеру, они тут же начнут так же. Некоторые из моих знакомых всерьез опасались, что если моя мыльница (моя девственника, как я ее называла) вдруг сломается, что же я буду тогда делать...
Еще вспомнила, как ребята из TV ЮВАО приехали снимать мою выставку в Переделкино. По фильму ясно было, как они вдохновились моими работами: он кончается тем, что они выходят из зала и снимают небо, облака, деревья... Но это были просто небо, облака и деревья - не такие, как на моих работах. Но, как я уже не раз говорила, я не трансформирую свой кадр в фотошопе. Значит, дело не в камере и не в фотошопе, а в в`идении и в восприятии.
Еще вспомнила, как пошла однажды погулять в Измайловский лес со своим другом детства, фотографом. Дело было ранней весной. Повсюду еще лежал снег и лед. Вдруг я увидела в замерзшей канаве "русла высохших рек"*, кальдеры разрушенных гор, извивающихся змей, остающихся на склонах утесов после лавин. Лед был местами оранжевого цвета. Я поняла: СОТВОРЕНИЕ МИРА. Схватила свою пластмассовую мыльницу и... щелк-щелк-щелк!
Фотограф в недоумении следил за мной, потом нехотя поднял свой роскошный NIKON и на всякий случай тоже сделал несколько снимков.
Когда фотографии были готовы (шел 2003 или 2004 год), у меня получились "русла высохших рек", кальдеры разрушенных год, извивающиеся змеи, остающиеся на земле после лавин, - СОТВОРЕНИЕ МИРА. У него - (не в обиду будь сказано) - то, что увидел он: канава в Измайлове.
Можно, конечно, подумать, что я хвастаюсь, но я другое хочу сказать: Виталий не увидел в той канаве ничего, кроме канавы, поэтому так и получилось. А вообще у него есть стоящие фотографии. Когда он понимает, что хочет сделать. Особенно хороши портреты людей, которых он любит. Что он в них видит, то и выходит.
Еще один пример. Как-то на Интерфото я показывала свое портфолио. Дошли до фотографии в Коломенском - Белоснежная Колокольня взмывает в девственно-синее небо на фоне белых покровов зимы. Космический Корабль Духа.
Вдруг один парень из Татарстана восклицает: "О! У меня тоже есть точно такая же". Действительно, это была та же колокольня, снятая примерно с той же точки, но никакого Белоснежного Престола, никакого Корабля Духа не было и в помине. Колокольня скорее смахивала на мельницу и оставалось только спросить: "А где же лопасти"? При этом она выглядела обиженной, как будто ее обманули.
Фотокамеру изобрел гениальный человек. Фотографировать может любой. Результат же зависит от личности и восприятия фотографирующего. Да, фотоаппарат - это a gadget, но этот gadget видит твоими глазами ... и более того, Глазами Тех, Невидимых, Которые стоят за тобой.
Однажды приемщица в фотолабе, взглянув на мои фотографии, спросила: "А Вы сами фотографируете"? Я рассмеялась: "Ну, наверное, мне Кто-то помогает".
Это правда. Никто не сам по себе в этом мире. Я неоднократно замечала при увеличении такие делали на моих фотографиях, которых не видела и не могла видеть при съемке. Не говоря уже о том, что камера порой ловит и кое-что из Невидимого Мира. Я всегда ощущала при фотографировании присутствие Чего-то Большего - направляющего, обучающего, если это, конечно, была серьезная работа, а не проходные снимки, сделанные впопыхах.
Хочу посмотреть на Коктебельские рассветы Саши Гусева. Ему уже сказали, что его работы вызывают ощущение полета и спрашивали, с земли ли он снимал.
"Никто, кроме меня, не вставал в 5 утра, чтобы снять небо".
А я ответила, что даже если бы кто-то и встал и снимал бы небо с той же точки, это было бы другое небо, небо того, кто фотографировал.
Можно снимать из из космоса, но если восприятие плоское, работы будут такими же. А можно снимать ряску на воде, а получатся Планеты Новых Галактик. Все - в нас.
Для меня все эти размышления настолько очевидны, насколько велик или мал мой опыт.
То же было и с художественным переводом. Однажды, еще в самом начале моего переводческого пути, так получилось, что рассказ В.С. Найпола "Ч. Водрсворт" был переведен тремя людьми одновременно, включая меня. Не буду сейчас говорить о недостатках и достоинствах этих трех переводов, скажу только: это было три абсолютно разных рассказа.
Еще Саша вспоминал, как пришел на одну встречу в ранней молодости, где собрались академики, космонавты, герои СССР. На той встрече Саша понял, что будь ты дважды академиком или трижды героем Советского Союза, все равно ничего не будешь понимать в живописи - нужно долго учиться.
Это тоже не вызывает сомнений. Искусство, также поэзия, - столь же закрытая область, как, например, гидродинамика или молекулярная биология. Для художников не секрет, что далеко не все искусствоведы разбираются в искусстве. Да и многие художники часто - плохие цветовики и, как теперь говорят, "не шарят" в композиции. Совершенно случайно, общаясь со своей кузиной, закончившей худ. граф. Пед. института, я обнаружила, что им не объясняли даже Правило золотого сечения.
Классикой жанра является распространенное явление: на выставке гениального художника частенько слышишь: "Зачем мы пришли на выставку этого дурака"? Ну, не будешь же объяснять, какая у "этого дурака" культура мазка и.т.д.
Несмотря на всю очевидность вышеизложенного, все-таки этот разговор произошел. Поэтому хочу закончить миниатюру двумя нашими репликами:
- Никто, кроме меня, не вставал в 5 утра, чтобы снять небо.
- А даже если бы кто-то и встал и снимал бы небо с той же точки, это было бы другое небо, небо того, кто фотографировал.