Начало октября. Погода стоит сухая и довольно теплая. Второе бабье лето. The second Indian summer. Последний глоток тепла.
Я - в лесу. У воды.
O, my Lord!
Even if all men go on doing their hackneyed business
to lose the sense of beauty, the very ability to perceive it,
even if there is no one in the world to admire your world
(not even the children or the old)
I will be the one.
And I'll never get bored.
The ripples on your tremulous waters,
the blurred face of the Sun - upside down -
looking like a Medieval oil painting
on the mirror palms of the ponds,
The cloud lambs or the lamb clouds
living under the water
in their funny herds
And the long pensive thoughts of the trees
reflected by the World
open just for a few Chosen Ones.
Гуляю между прудами. Вдруг на ум приходит такое: "Представьте себе, что каждый день на вершину скалы прилетает птица. Каждый день она стирает со скалы микроскопическую частицу. Сколько понадобится времени, чтобы скала эта превратилась в прах?" Вместо ответа я услышала долгое молчание, "как большая пьеса, доигранная. Долгая педаль".* Мне показалось, я могла бы так же провести остаток земной жизни - каждый день прилетать в лес и гулять между прудами. Сколько временит понадобится, чтобы лес и пруды превратились от меня в прах?
Как трудно стало жить в городе! Какое страшенное скопление агрессивных машин!
Да, нужно всерьез учиться летать.
Золотая фольга заходящего Солнца -
за черными стволами,
за осенними листьями,
за семью ветрами.
Я бреду по дороге.
Одна.
И только золото,
накопленное моим сознанием
за триллионы лет,
останется со мною
в Вечности.
По дороге домой простояла в пробке на Шоссе Энтузиастов. Машины шли по одной трамвайной колее, как по улице с двусторонним движением. А я сидела в трамвае и сверху смотрела на этот ужас. В трамвае - тоже давка. Иголку негде впихнуть. Как в кошмарном сне. У меня похолодело сердце. Ночью долго не могла уснуть. Переживала стресс.
Сегодня снова гуляла между прудами (хотелось как-то проветрить глаза после компьютера), но уже не в лесу, а в парке, миновав зону жуткой загазованности. В час "между волком и собакой", как говорят французы, а по-русски: когда начинает смеркаться. В Парке сидят женщины с колясками, повсюду носятся подростки на роликах и влюбленные парочки спешат по главной аллее навстречу вечеру. В Москве обещают заморозки. Не удивлюсь - уже очень холодно. Вскоре зажглись фонари и симметрично окунулись в воду сиамскими близнецами надводных. Бауманский институт на той стороне Яузы смотрится, как Гестапо. На набережной - пробки, и непрерывный шум машин даст сто очков вперед и Ниагаре, и диким бизонам в сезон случки. Шум давит на барабанные перепонки, отчего реально закладывает уши. Это уже не далекий фон большого города, доносящийся до нашего захолустья, а деструктивный крупный план жизни. Теперь я по десять минут пережидаю поток машин, чтобы перейти такие узкие улочки, как Юрьевский переулок или Гольяновскую улицу. Из-за ужины и провинциальности на них не стоят светофоры. Отчего, разумеется не легче.