Все очерки и фотографии публикуются в редакции Ольги Слободкиной-von Bromssen
Спонсоры проекта: Михаил Голосовский, Наташа Ратнер, Борис Тверской, Семен Цейтлин, Виктор Шамис, Оля Ривка-Уманская, Женя Гальперина, Лена Астанина, Люба Левина, Игорь Шугинин, Аня Любина, Ольга Слободкина-von Bromssen
@Ольга Слободкина-von Bromssen - составитель и редактор
@Ольга Слободкина-von Bromssen - "Энергия счастья или день рождения, который длится 100 лет" и др.
@Валерий Кожин "О нашем учителе"
@Михаил Голосовский - "Лучшие лета нашей жизни"
@Люба Левина "В памяти эпизоды счастья. И юности. С Грантом и его детьми".
@Фото: Тур. клуб "Дети капитана Гранта"
@Фото: Александр Стальнов, наследники (Женя Стальнова)
@Фото: Сергей Минделевич
Ольга Слободкина-von Bromssen
Энергия счастья или день рождения, который длится сто лет
"Ибо от избытка сердца говорят уста. Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе;" (Матф. 12:33-37)
"The best way to make the children good is tp make them happy" Oscar Wild
Почему так легко пишется во сне? Душа расправляет крылья и летит, летит Туда, Где Хорошо, - так, как на Земле не бывает. Но и на Земле бывает хорошо. Так хорошо, что помнишь 20, 30, 40 лет..., до конца. И это не влюбленность, но все равно - от Бога. Ибо все хорошее - от Бога.
Жил на земле человек. Звали его Грант. Само имя - уже подарок, a grant. Грант Александрович Генженцев. Родился он до Революции 1917 года, в 1912 или 13-ом году. Так как он переделал метрики, я так и не поняла реального года его рождения. Но это неважно, а важно то, что за свою жизнь - 70 лет на земле - он осчастливил многих, очень многих детей: около 40 выпусков человек по 100. Примерно, 4 000 детей получается. Сколько на земле жило и живет людей, которые смогли бы похвастаться такими достижениями? История знает тиранов, загубивших миллионы своих современников... У каждого в жизни есть такие люди, которые что-то испортили, сломали, затормозили. А вот, чтобы кто-то сильно осчастливил...
Грант Александрович создал при Дворце пионеров имени Крупской в переулке Стопани (ныне Гусятинском) туристский кружок для подростков. Кружок этот назывался Тур. клуб "Дети капитана Гранта". Мне повезло - я была одной из них. И два года, проведенные в Тур. лагере на Сходне и в походах - больших и малых - остались в душе как самая счастливая пора юности. Мы обладали не только Дворцом, но и всем миром дикой природы и туристских троп - все это подарил нам Грант Александрович.
С тех пор прошло сорок лет, и теперь еще ярче, понятнее становится значение этого великого человека. Хотя бы потому, что все сорок лет ребята из моего выпуска постоянно встречались. Кто хотел, всегда мог прийти во Дворец пионеров (ныне Дворец творчества детей и молодежи "На Стопани") на традиционный "арбузник" 1 сентября - ритуальное поедание арбузов после больших походов, или на день рождения ПАПЫ 20 января. Да, мой выпуск собирался регулярно 2 раза в год в течение 40 лет. Много это или мало, судите сами. Но, когда мы начали готовиться к 100-летию со дня рождения ПАПЫ и обзванивали всех, я поняла: и другие группы до сих пор охвачены теми же чувствами и среди них - чуть ли не первые грантовцы, кому сейчас уже под 70...
Не хотелось мне писать публицистику на тему - либо роман, либо вообще ничего: пусть все останется только в душе... И сама же предложила еще один проект (помимо мемориальной доски, памятных значков и обустройства могилы Гранта Александровича) - книгу с воспоминаниями и фотографиями.
Хочу привести здесь отрывок из моей поэмы "Пока без названия" - мои Египетские дневники 2008 года, где я вспоминаю Гранта и те времена.
Вспомина-
ю
великого Грант Са-
ныча,
нашего тур. кружка
руководи-
теля.
И как мама не отпустила меня
в поход в Дагестан.
Сказала:
"Все еще впереди у тебя"!
Больше
такая возможность не предста... -
в Дагестан я съездить
так и не смогла,
не сподви...
Это оби...
Но даже если бы
потом я в Дагестан и съезди-
ла,
это же другая бы поездка
была.
Да, всё только сейча...
Но тогда
мне было только трина-
дца...
и я не знала
этой мудрости лекала,
замыкающей кр`уги вся.
Так я в Дагестан хотела!
В большой поход!
Да и Грант пришел в нашу школу -
за мной,
когда умер мой папа,
оба дедушки и ба-
бушка -
в тот год каждые два месяца
в семье кто-то умирал
и все остальные думали:
следующий - он сам,
в том числе,
и десятилетняя я.
Грант взял меня
из мира смерти -
в мир живой:
в мир походов,
природы,
дружбы
и песен возле костра.
Грант Алекса-
ндрович!
Вы мне были вместо отца!
Хоть об этом не подо-
зревали...
И...
похоронены от моих...
в двух шагах...
Судьба?
Я когда к ним хожу,
всегда ставлю у Вас на могиле свечу.
чтобы Вам Там было, как в Раю.
Мир праху Ва-
шему.
Вы для меня - Святой.
В начале того, первого
грантовского лета,
мама не знала,
куда девать меня,
я это ви-
дела,
но Слуги Божьи мне сказали:
"В обиду не дадим тебя"!
И в школу к нам
пришел сам
Генженцев Грант Сан.
А почему я здесь
вспоминаю те времена,
потому что мне хорошо,
как тогда,
почти, как тогда,
блаженно на душе.
А вот, на следующий год,
когда родился мой маленький брат,
Грант снова меня взял в большой поход.
А он не всех-то брал,
нет, далеко не всех,
процентов 20-25 -
такой процент!
И я пошла
на Центральный Кавказ.
Мама меня отпусти-
ла.
Наверно, отчим повлиял.
Что мне особенно запомнилось?
Турье озеро.
С огромной высоты.
Оно смотрелось, как осколок
зелено-бирюзового стекла
буты-
лочки.
А в детстве мы
с таким стеклом
играли
в секре-
тики.
Когда же вниз,
в Пицунду, мы спустились,
уви-
дели,
как парочки по берегу бродили...
О, это было так красиво!
И Грант,
имевший прозорливости талант,
спросил меня:
"Ну, что,
Слобод-
кина!
Хотела бы так с дядечкой пройтись"?
Я промолчала,
но сердце подсказало:
"Да"!
Все так и получилось.
И десять лет спустя
сама в Пицунде я
по берегу с красивым молодым мужчиной шла.
А после мы расстались навсегда.
И для него -
болез-
ненно.
Но я об этом
лишь 20 лет спустя узнала...
О, Господи!
Какая глубина!
Вся жизнь во мне -
от Неба
и до дна.
Конечно, у каждого грантовца - море воспоминаний: и о занятиях в кружке, и о лагере, и о походах: пеших - на Селигер, на Истру, в Узбекистан, лыжных - на Кольский, горнолыжных - на Эльбрус, горных - на Кавказ, в Армению, в Дагестан, в Фанские горы, на Памиро-Алтай, байдарочных - в Карелию; ездили даже за границу - в Польшу и в Чехословакию, что было экстраординарным явлением в Советские времена. (Когда я училась в Ин.Яз'е, меня не пустили даже в Болгарию по частному приглашению - аспирант моего отца хотел отблагодарить своего научного руководителя - post mortem, хотя бы пригласив в гости его дочь.) Многие пережили в лагере свою первую любовь, многие переженились, многие продолжают дружить, независимо от того, в каких странах живут, - в России, в США, во Франции, в Израиле... Одни помнят одно, другие - другое. Володю Коновальцева, например, впечатлило, как они ездили на Селигер подготавливать место для лагеря. Тане Полетаевой запомнилось, как мы катались там на водных лыжах. Я спросила с сомнением: "И я каталась"? Она подтвердила. Я же всегда считала, что никогда не каталась на водных лыжах и, соответственно, не умею. После празднования 50-летия нашего тур. клуба (куда я прийти не смогла) Тая Бондарева поведала мне: Андрей Шевченко вспоминал, как однажды я весь вечер читала стихи на английском. Я допускаю, что такое могло быть (английский и английская поэзия - мое alter ego), но почему-то этот эпизод не отпечатался у меня в памяти.
Однако мне не хочется детализировать, а хочется сказать, почему же все мы были так счастливы в таких нехитрых условиях.
Грант обладал даром - Свыше, как я теперь понимаю. Одного его присутствия было достаточно, чтобы в лагере царил полный порядок, строжайшая дисциплина и одновременно все чувствовали себя абсолютно свободными, счастливыми, но и при деле. Когда он уезжал ненадолго, инструктора с нами не справлялись, но стоило ему вернуться, как вновь воцарялась Божественная Гармония - такой Свет исходил от него и проникал в каждого!
И все он делал с олимпийским спокойствием, будто иначе и быть не может и любовь и счастье - единственная норма жизни. Правда, так и должно быть, но, к сожалению, жизнь состоит из искажений этой основы основ, однако у Гранта в лагере и в походах такое становилось реальностью. Грант открывал для нас огромный мир огромной страны, радость путешествий и общения. Флибустьерство, свобода, жажда движения и впечатлений, любовь ко всему и всем - такой дух царил у нас в тур. клубе. Грант смог воплотить в нашем небольшом лагере и гениальный принцип - один за всех и все за одного. Немыслимо было кого-то забыть, не накормить, не подстраховать. "Старики" учили "новичков". Но это была отнюдь не дедовщина. Это было бесценное золото передачи навыков и знаний, без чего вообще немыслима сама жизнь. Грант научил нас сотрудничеству и взаимовыручке в экстремальных условиях. Мы презирали автобусный туризм: позорным считалось, если какая-то группа скисла и часть пути проехала на попутном автобусе; такое всегда тщательно скрывалось, но почему-то очень быстро выплывало наружу - от Гранта трудно было что-либо утаить. Мне кажется, он видел всех насквозь, знал, кто в кого тайно влюблен...
Запах речной воды
и ты,
Любовь.
Истра.
Нам по четырнадцать -
это неистребимо.
Сколько бы ни было лет назад.
Сосны построились в ряд
плотной стеной -
восхититься тобою и мной.
Это потом повторилось,
но не с тобой.
Сосны.
Песок.
Разлив.
Ленинград.
Белые ночи...
Короче,
снова Любовь.
Мне тогда - двадцать один.
Ты уже был не один...
Много воды утекло с тех пор.
Теперь - Серебряный бор.
Я одна.
Моя сорок седьмая весна
протекла в подземельях травмы.
Знаешь, травма - это ужасно.
Когда тебя резко ломают -
и изнутри.
И... не кори
меня...
Ты не готов
к Духовному Браку.
Будешь готов ли? Когда?
Но - не беда.
Запах речной воды.
И предзакатное Солнце
готово уже закатиться
за сосен верхушки,
за облака.
У меня впереди -
тысяча лет псалмопения,
творчества.
У тебя - деланье денег,
заботы и дети.
На этом свете
уже не судьба.
Но не беда.
В Мире Желаний
тебе уготованы
каверзы бизнес сознания,
мне - переливы цвета и звука.
Уже - не скука.
И мука
всех измученных мною влюбленных,
неутоленных.
Такая судьба.
Но не беда.
Жизнь бесконечна.
Твой кактус цветет.
И умереть невозможно.
июнь 2005 года
Рассматриваю фотографии тех лет - совершеннейшие дети, но какие бушевали страсти! Грант это видел и на одной линейке вострубил: "Прекратить любовные интриги"!
Меня, по крайней мере, он понимал очень хорошо. Помимо пицундского пророчества, Грант, видя мою амбивалентность, (страстную натуру и стремление к чистоте) частенько называл меня Председателем Клуба Холостяков - и это угадал! Он ничего не знал ни о моей семье, ни о том, что мне уже довелось пережить... Я, разумеется, не рекламировала личные трагедии. Кстати сказать, после четырех смертей в моей семье в том же, 70-ом году, умерла бабушкина сестра, в следующем, 1971-ом, - бабушкин брат и в 72-ом - его жена. Однако я осознала, что эти события произошли вслед за нашей семейной непрерывной полугодовой панихидой лишь много лет спустя, придя к ним на Ваганьково, а тогда оказалась в такой воронке от смертей близких и любимых, что уже не могла воспринять потери в троюродных семьях.
Грант Александрович тоже понес в те годы невосполнимые потери. В 1969 году погиб в горах его сын, Слава Генженцев, в возрасте 22 лет... Все говорили о надписи на его могиле: "Путник, будь осторожен в горах. Жизнь твоя, как слеза на ресницах". Это врезалось в память навсегда. Однако я не предполагала, что могила эта находится в двух шагах от моих, тем более не могла подумать, что когда-то буду приводить ее в порядок. Жизнь непредсказуема!
Ира Штукина (она пришла в клуб раньше меня и видела Гранта Александровича до гибели Славы и после) вспоминает: "Это было два разных человека. Когда Славы не стало, Грант сделался очень замкнутым, перестал смеяться, шутить...".
Витя Райкин (теперь он живет в Нью-Йорке) рассказал мне по телефону: когда он пришел в кружок, (сразу после смерти Славы) ребята избегали даже произносить слово "горы" в присутствии Гранта Александровича, песни о горах ("Шхельду", например) пели только, когда он уезжал из лагеря, или так, чтобы он не услышал.
Недавно я стала задумываться, почему погиб Слава. Ведь у Гранта никогда ничего плохого не случалось. Один из ветеранов клуба, Витя Гуревич, открыл мне: Слава погиб не у Гранта - уехал в альплагерь, ночью пошел в соседний альплагерь, к своей сестре Миле... Что там произошло той ночью на тропе - сорвался ли он сам или ему помогли... - остается невыясненным; непонятно и то, почему он пустился в столь опасный путь ночью... Днем его нашли... мертвым... "Мама увидела Славу и это надломило ее, на всю жизнь, - сказала внучка Гранта Александровича Ирина Генженцева. - Она уже не могла ходить в горы, ушла из Геолого-разведочного института..."
"Жизнь в горах - как слеза на ресницах"... Я это потом очень хорошо прочувствовала, оказавшись в альплагере "Цей" в 1978 году.
А тогда, в 69-ом, к Вите в класс стремительно вошла сама директриса школы и сказала: "Гуревич, беги во Дворец! Там беда"!
Да, Гранта Александровича знали во всех школах Бауманского района и все директора знали его воспитанников.
Но вернемся к хорошему, наступившему после обвалов на тропе. Никогда и нигде не довелось мне больше такого испытать, как в лагере "Дети капитана Гранта", - ни до (в пионер. лагерях, даже в "Ласпи" на Черном море, причем, "Ласпи" был Всесоюзным лагерем N1 после "Артека", ни тем более в детских садах "на даче", где я безумно страдала и всегда болела), ни после, в альплагере "Цей", где процветали подставы, зависть, воровство, нарочитое небрежение и.т.д. и где наша группа из 4-х человек оказалась на волосок от гибели в Сванетии во время грозы и камнепада, после чего весь район закрыли для горного туризма и альпинизма и мы ишачьей тропой вернулись в Цейское ущелье.
Гроза застала нас в горах, но, слава Богу, не на перевале в Сванетию, не на ледяной грудке, где мы планировали оказаться в то утро, а на подходе, в 50 метрах от альпинистской хижины. Мы шли по азимуту и в какой-то момент просто решили остановиться и поставить палатку - из-за снега и пурги мы ничего не видели на расстоянии вытянутой руки. Чтобы не притянуть молнию, сбросили под откос все металлические предметы - "кошки", топорики, кастрюли - и заночевали в палатке.
Пурга бушевала всю ночь, грохотало, сверху сыпались камни... Когда же наутро все стихло, пред нами предстала хижина - мы не дошли до нее всего лишь метров 50. Днем мимо нас начали проносить погибших альпинистов - вниз. Как я уже упомянула, в тот день, когда началась пурга, мы планировали в пять утра брать ледяную грудку - в "кошках", но накануне, спустившись с перевала, я приготовила обед и... меня свалил неодолимый сон. Ребята решили меня пожалеть, не будить (сквозь сон я слышала их голоса, но не могла проснуться - прямо чудеса какие-то!), и мы остались ночевать в долине. Мой сон и спас нашу четверку...
А вот, у Гранта все всегда выходило просто превосходно - я не помню, чтобы кто-то заболел или серьезно травмировался (знаменитые волдыри, заработанные в тур. ботинках, - не в счет; Грант научил нас, как с ними справляться), отравился или еще что-то в таком роде. В обычной жизни я заболеваю от сквозняка, от грубого слова, от стресса, желудок скручивает любая мало-мальски непригодная еда, но в Стране Гранта я жила, как у Христа за пазухой, и такого лета хватало, чтобы потом не болеть весь учебный год.
Как мы любовались закатами на Селигере, на Истре. Запах пресной воды, речные водоросли, лилии, кувшинки... Еду готовили на костре, на свежем воздухе - благодать! После ужина все собирались у большого костра и пели туристские и военные песни - под грантов аккордеон или под гитару кого-нибудь из ребят.
Причем, аккордеон у Гранта был трофейный. Ведь Грант воевал... На карельском фронте. Имел ранение. Оно давало о себе знать до конца. Он ходил, слегка прихрамывая. Но опять же все это я осознала гораздо позже, а тогда... О, беззаботность юности!
И мелькают города с стра-а-а-ны,
Параллели и меридиа-а-а-ны,
Но таких еще пунктиров не-е-е-ту,
По которым нам бродить по све-е-е-ту.
Ночью, в палатке, мы слышали запах травы, запах полевых цветов и видели через брезент лунный свет. А утром просыпались с рассветом и сразу - к воде, чтобы встретить первые лучи Солнца, ощутить росу, еще до подъема, до зарядки, до линейки...
Грант Александрович учил нас любить природу, жить с ней в гармонии. После наших стоянок никогда не оставалось следов. Весь бумажный мусор сжигали на костре и костер заливали.
Прекрасны были и зимние походы - не только лыжные и горнолыжные, но даже и однодневные воскресные вылазки. Белый чистый снег и снова - костер, костер на снегу, крепкий чай в закоптившемся котелке.
На костре в дыму трещали ветки,
В котелке варился крепкий чай.
Ты пришел усталым из разведки,
Много пил и столько же молчал.
Но что тогда сказать о восхитительном горном снеге, о сверкании Солнца - на леднике, на снежнике... И снова в памяти оживают мелодии знакомых песен:
Лыжи у печки стоят.
Гаснет закат за горой.
Месяц кончается март.
Скоро нам ехать домой.
Здравствуйте, хмурые дни-и-и.
Горное Солнце, прощай.
Мы навсегда сохрани-и-и-м
В сердце своем этот край.
И... это состояние, когда ты сбрасываешь тяжелый рюкзак... Кто не знает, тому не объяснишь. Тело становится бесподобно легким и первые минуты ты буквально паришь над землей, не чуя ног. Это - сродни молитве. В те времена мы не молились, но я вспоминала свои левитации в раннем детстве.
Есть у меня и вина перед Грантом, у меня и у всех тех "стариков", кто поднял бунт в зимнем лагере в 1974 году - на пустом месте, стыдно даже сказать, из-за чего. Мы уехали, бросив Гранта Александровича одного с новичками. Не буду говорить, кто нас подбил на этот глупый подвиг, - человек очень хороший, но поддавшийся бездумному юношескому бунтарству против старших. Грант, конечно, был не тем человеком, против кого стоило бунтовать. Очень скоро мы осознали, что натворили, и, гонимые чувством вины, вернулись - попросить прощения, не надеясь ни на что, просто хотелось покаяться перед учителем, перед отцом, перед нашим любимым папой... И...., что самое поразительное, Грант нас простил... Господи, помилуй! Простил, принял, разрешил вернуться и потом никогда не упрекал и даже не упоминал о нашем позорном бегстве... Прямо библейская история - возвращение блудных детей... Тогда в лагере с Грантом остался всего один человек из нашего выпуска - Сережа Романов. Уезжая, мы обзывали его предателем, но он стоял, сблокировавшись, сложив руки на груди, смотрел исподлобья и только повторял: "Нет, я не уеду, я Гранта не брошу". А предателями-то были мы... Нагорело нам потом и от родителей - мы не вернулись сразу домой, еще несколько дней жили в квартире Главаря... Дурачье! Потом часть повстанцев переехала к Тане Полетаевой и тогда ее мама оповестила других родителей. Теперь мне не хочется даже представлять, что стало бы с моей мамой, бабушкой и отчимом, если бы Грант позвонил им, спросить, как я добралась, а они впервые слышат... К тому же мама провела все зимние школьные каникулы в Детской больнице имени Русакова с моим пятимесячным братиком - его положили под Новый Год с инвагинацией... Но тогда мне было невдомек, что родители могут узнать о нашем побеге до возвращения лагеря в Москву.
В коллективной памяти клуба - и еще один бунт, но о нем я узнала только, когда начала заниматься подготовкой к 100-летию. Да, за время работы над проектами мне порассказали много такого, о чем я не подозревала в свои грантовские годы. О ту пору меня захлестывал немыслимый восторг и я не понимала, как Гранту трудно.
Тот бунт произошел в зимнем лыжном походе, на Кольском полуострове. Грант взял инструктором некую девушку из Университета. Эта особа быстренько обработала наших простачков-семиклашек и они выступили против Гранта!!! В зимнем походе!!! На Кольском!!! Кто им была эта..., так сказать, незнакомка и кто - Грант. Они не сопоставили ни своего положения, ни значения Гранта в их жизни, ни значения этой никому неизвестной девушки. С плеча рубанули сук, на котором сидели. Кровь в голову ударила - вот и все. Мелюзга, что еще сказать... Претензия состояла в том, что Грант, якобы, неправильно составил смету на питание. Грант все это спокойно выслушал и обещал в следующий раз сделать лучше. А когда вернулись в Москву, он их даже не выгнал из кружка - он их направил поднимать тур. работу в школах. Сказал: "Вы у меня позанимались, набрались опыта, а теперь - давайте поработайте-ка сами". Высокий пилотаж!
Однако... как мне обидно за Гранта Александровича! Он в нас вкладывал всю свою жизнь, энергию, мудрость... Как он разрабатывал маршруты походов? Как пробивал дотации на питание? Как добывал снаряжение? Как взаимодействовал со всеми инстанциями? Как общался с родителями? Все это оставалось для нас за скобками. Все это мы принимали, как должное: "Мы - самые лучше дети/Единственной в мире страны"(из стихотворения Ирины Ефимовой). Только теперь, когда понимаешь, что почем в жизни, когда знаешь не по наслышке: за каждым проектом - море крови, куча костей... А как легко смотрятся мои работы на выставках, будто спорхнули с Неба и повисли в пространстве галереи... Да, предает всегда ближний, не дальний... "И ты, Брут"?
Игорь Шугинин сказал, что после этого инцидента он еще приходил на "арбузники", а вот, в лагерь дорога была ему заказана.
Но почему Грант простил нас???
В моей душе есть грустные места,
пустынные места...
Это места
предатель-
ства,
где мастер у холста
не сможет кистью
разыграть романс.
В болотах вязну я.
Не вспоминать?
О, да.
Сказать, что не беда?
Но там, где жизнь провисла,
прорвалась
(всю жизнь я што-
пала),
остались эти страшные места...,
где Вечность солгала...
И единственное, что греет душу в этом смысле, - это то, что ребята пришли инструкторами в лагерь после гибели Гранта - Тимур Кулевой, Андрей Шевченко и другие. Значит, не зря прожил жизнь наш учитель. Значит, его работа была - не мимо. Да, клуб продолжал жить и после ухода Гранта Александровича. Тимур, например, водил детей в походы с 19 до 26 лет. У него хорошо получалось. Семь лет жизни отдал грантовскому делу. Целый цикл жизни человека. Это немало.
Ну, а прощание с Грантом помнят все, кто в тот скорбный день пришел с ним проститься. Он лежал в РОНО - рядом с Дворцом. Люди шли несколько часов непрерывным потоком. Дети в штормовках сменяли друг друга у гроба в почетном карауле. И потом, когда гроб понесли, за ним потянулась нескончаемая шеренга - через весь двор, мимо Дворца и дальше... Так хоронят только великих людей...
Во времена моего отрочества тур. кружки существовали во многих районных (и в городском - на Ленинских Горах) Дворцах пионеров и школьников. Но такого тур. клуба, как наш, не было нигде.
К сожалению, все хорошее имеет привычку быстро кончаться. Закончились те два счастливых года у Гранта, я перешла в 17 спец. школу, потом поступила в Ин. ЯЗ, на Высшие курсы переводчиков. Меня ждала большая, сложная, интересная жизнь - профессиональная, творческая, духовная... Правда, она оказалась совсем не такой, как виделась во времена Гранта Александровича: не один - за всех, а каждый - сам за себя, но, вопреки всему, сохранился внутренний свет. И нигде и никогда потом я не чувствовала себя такой счастливой, как летом, в маленьком лагере на Сходне, и зимой - в Звенигороде. И никогда больше не встречала я таких необыкновенных людей, как Грант Александрович Генженцев. Не сравню его ни с одним человеком, только, пожалуй, с энергией Коктебеля, с бесподобными вибрациями Сююрюк-Каи, Острой Скалы, которая и режиссирует дух всей Коктебельской Долины, наполняя людей радостью и жаждой творчества. И эта энергия остается в тебе на всю жизнь, как день рождения, который длится 100 лет.
июль 2012
Когда, в 2003 году, я делала во Дворце выставку своих фотокартин, посвященную памяти Гранта Александровича (в подготовке и организации выставки мне помогал Валера Кожин, который тогда еще руководил тур. кружком при Дворце), ребята сделали после открытия хороший стол. Сидели, как в былые времена. Кто-то вспомнил, как они впервые приехали летом из лагеря, перейдя из шестого в седьмой класс, и как их родители удивлялись: "Они говорят только о Гранте". Звучали и такие высказывания: "Если бы не было кружка и лагеря, можно было бы сказать, что не было и детства". "Просто было хорошо, вот и все". Верно, счастье не нуждается в объяснении. Но поражает то, что хорошо было всем.
Дима Зеленко не попал ко мне на открытие выставки, пришел потом. Увидев фотографии наших походов в туристском кабинете, воскликнул: "Боже мой"! За этим так много... Всего не расскажешь...
Координируя многоступенчатый проект подготовки к 100-летию Гранта Александровича и общаясь с грантовцами, я лишний раз поразилась, какие же мы все разные. И только необычайная одаренность нашего дорогого учителя могла нас всех объединить и гармонизировать. И очень долго потом я мерила свой уровень счастья по тем временам. Может, и теперь...
Если бы мне разрешили прожить эту жизнь еще раз, я пришла бы к Гранту в 5-ом классе и осталась бы у него в лагере не на два года, подольше - инструктором, помогая ему с новичками. Если бы я знала, какая смерть его ждет в начале лета 1983 года, я бы поехала с ним в лагерь в тот день. Он был бы не один, его не сбила бы машина, и он прожил бы не 70, а 80, 90, 100 лет... Если бы можно, я бы отменила его смерть... И вообще Смерть... Если бы можно... Но теперь - только благодарность, которую мы выражаем в словах, в воспоминаниях, в памятнике на его могиле, в мемориальной доске...
Мы собирали деньги Гранту на памятник еще в 90-ом году, обзванивали всех, писали письма, набрали две с половиной тысячи рублей, сделали проект памятника, но Светлана Петровна, его жена и одна из первых учениц, отклонила наш проект. Вскорости эта сумма превратилась в ноль - инфляция постперестроечного периода не пощадила никого. В итоге памятник на могиле Гранта Александровича поставил году в 93-ем на свои личные средства Андрей Шевченко - из следующего после моего выпуска. В конце 2010 года Андрея не стало... Царство Небесное этому щедрому человеку - его любили все. В этом, 2012 году, мы снова всех обзвонили (многие откликнулись!), договорились с мастерами и привели в порядок могилу Гранта Александровича, Светланы Петровны, их дочери Милы и сына Славы. Почему-то гравер, выбивший на Славином камне и имя его старшей сестры Милы, Людмилы Грантовны, ушедшей в 2006 году, обновил знакомую надпись бесплатно: "Путник, будь осторожен в горах. Жизнь твоя, как слеза на ресницах". "Это - бонус", - сказал он мне, когда я приехала с ним расплачиваться. Как я уже говорила, я знала об этой надписи уже тогда, в свой первый грантовский год, но не предполагала, что буду приходить на эту могилу каждый год в течение многих-многих лет...
Хочу поблагодарить директора Московской городской станции юных туристов Людмилу Слесареву - она выделила средства для проекта - и Игоря Алексеевича Дрогова - он оказал поддержку и содействие нашему ходатайству.
А также сказать спасибо всем, кто внес личные средства в проект и помогал добрым словом:
И все же мне удалось сказать Гранту Александровичу слова благодарности при его жизни. Я уже закончила Ин. Яз. и училась на Высших курсах переводчиков. И вот однажды вечером я зашла во Дворец, поднялась по мраморной лестнице в туристский кабинет. Грант сидел один за огромным столом, где обычно проходили наши занятия. Сначала мы просто поговорили, а потом я сказала, что никогда не была так счастлива, как у него в лагере и в походах. Он не ожидал, даже смутился: "Ну, как же! Ты же ездишь за границу"! Я, кстати сказать, тогда еще и не ездила за границу. Наверное, думал: раз Ин. Яз. закончила, должна ездить за границу - это в Советское время было нечто! Но я ответила, что куда бы я ни ездила, все равно нигде не было так хорошо. Мне показалась, он не вполне осознавал свой дар, просто очень любил нас и свое дело.
Грант никогда себя не выпячивал, никогда не упрекал нас за то, сколько он для нас сделал. Это тоже очень важно - ведь если кто-то тебя упрекает, он тем самым перечеркивает все хорошее, создавая у тебя комплекс вины. К Гранту это не имело никакого отношения. Он был очень скромен и прост в общении. Настоящий Человек с Большой Буквы!!!
Когда кто-то говорит о его бедности, мне хочется смеяться и плакать - Грант обладал такими духовными сокровищами, перед которыми меркнет материальный комфорт. А широту его души и философию жизни можно оценить хотя бы по одному высказыванию. Я упомянула о нашем проекте маме (мои родители тоже занимались во Дворце пионеров в переулке Стопани: мама жила на улице Чаплыгина, дом 9, училась в 613 школе и ходила в литературный кружок, а папа - в Уланском переулке, 14, учился в 281 школе впоследствии ставшей английской 64 спец., и играл в шахматы; после смерти папы его книги по шахматам были переданы в шахматный кружок Дворца), и мама вдруг вспомнила, как Грант сетовал на нас родителям: "Они едут в электричке, сами едят, вокруг люди, а они никого не угощают"! Вот так - Грант считал: делиться нужно со всеми, даже с чужими и незнакомыми, не только со своими. Представляю реакцию родителей на такого педагога в нынешнее время... Но вообще-то и Грант, и инструктора работали во Дворце за копейки, жили от дотации до дотации - государство выделяло дотации на периоды школьных каникул 4 раза в году... А какие грандиозные походы организовывал! Великие походы! И лагерь...
И еще: Грант научил нас брать вершины, рассчитывать силы на восхождении, ликовать на перевале, быть осторожными на спуске, отдыхать внизу и потом, на равнине, тоже не борзеть. Многие альпинисты и горные туристы ломали ноги именно в долине, когда расслаблялись после прохождения сложнейших маршрутов. Но у Гранта, повторяю, не случалось серьезных травм. Бог хранил его и детей. Как сказал Антуан Экзюпери: "Господи! Научи меня искусству маленьких шагов". Грант владел этим искусством и передавал его нам.
Я рада, что проект подготовки к 100-летию Гранта Александровича стал коллективным усилием. Теперь каждый может прийти на ухоженную могилу к Гранту Александровичу, положить цветы, зажечь свечи и сказать: "Без меня бы так не было".
23 июля 2012
Теперь - стихи...
После стольких уси...,
пламенных споров,
измотанных нервов
могила выглядит вполне прили...
Теперь можно вспомнить,
кто здесь лежит.
Человек вели...,
он
озарил
детство
стольких
детей
за короткую-долгую -
жизнь на Земле.
Он нас окрылил,
открыл
для нас
мир походов -
гор, озер, морей, рек.
Он
научил нас
дружить,
любить...
Не всё - себе,
стараться и для других.
"Се - человек"!
Прошло 40 лет,
а память жива,
счастье цветет в душе.
Низкий поклон,
Грант Александрович Вам!
Царство Небесное!
Пухом земля!
А нам -
только лишь благо-
дарить...
23 мая 2013
Очерк "Энергия счастья или День рождения, который длится 100 лет" опубликован в сокращении в Информационно-образовательном журнале "Родина.ru" #5 (67) 2016
***
Валерий Кожин
О нашем учителе
Грант Генженцев действительно имел воинское звание "капитан".
Родился он 20 января 1913 года.
В 1931-ом закончил железнодорожную школу города Новая Бухара и сразу же начал трудовую деятельность - вожатым в этой же школе.
В декабре 1932 г. Грант приезжает в Москву и работает вожатым в школах Бауманского района до октября 1937 г.
Пионеры 30-х годов школы номер 14, ныне ветераны труда В. Борискина и Н. Бурова вспоминают: "Мы обожали своего пионервожатого. Он был не только вожаком, но и воспитателем; всего себя отдавал работе с детьми, был просто влюблен в свою работу. Мы знали его и потом, до последних дней его жизни. И никогда он не охладевал к своей работе, а наоборот, накопив богатый опыт и умудрившись, оставался молодым, активным и глубоко уважаемым всеми, кто его знал".
Потом два года Грант Александрович работал электрообмотчиком и секретарем комитета ВЛКСМ на механическом заводе им. Ярославского.
В 1939 году решением Бауманского РК ВЛКСМ его переводят на работу в Детский дом культуры Бауманского районного отдела народного образования (РОНО) заведующим военным отделом.
Принимал участие в Финской и Великой Отечественной войнах. Какое-то время - секретарь комсомольской организации 821 арт. полка.
1941 г. - Карельский фронт. Тяжелейшие бои в условиях Заполярья.
На фронте в 1942 Грант Александрович становится коммунистом. Позже, работая во Дворце пионеров, он за 15 лет 12 раз избирался секретарем партийной организации.
В военные годы Генженцев был награжден 8-ю медалями - "За оборону Советского Заполярья", "За победу над Германией в Великой Отечественно войне 1941-1945 г.г." и другими.
После демобилизации он возвращается в Детский дом культуры (впоследствии - Дворец пионеров и школьников Бауманского района Москвы). В отдел, возглавляемый Генженцевым, входили, наряду с военно-прикладными, краеведческие и туристские кружки: отряд "Миклухи-Маклая", созданный геологом Татьяной Алалеус, группа туристов-водников под руководством Владимира Глебова и др.
Работа кружков и выезды в Подмосковье часто проходили в форме агит. походов - силами, созданных на базе разных кружков и агитбригад.
Примерно в 1946 - 47 г.г. Генженцев через газету "Пионерская правда" выдвигает лозунг "Изучай родной край", подхваченный затем пионерскими организациями всего СССР и не потерявший актуальность и ныне. На базе школы номер 346 был воссоздан отряд "Миклухи Маклая".
Тогда же, в 1946 г. на базе пионерлагеря "Гостехника" (ранее здесь находилась усадьба какого-то графа), недалеко от станции Ново-Иерусалимская, организуется первый грантовский лагерь "Истра", как его называли сами кружковцы.
Вначале он состоял только из одноэтажной баньки с большим чердаком. Затем построили навес для кухни, печку и прочее. Летний лагерь просуществовал до 1961 г. Выезды в Истру на зимние каникулы продолжались до 1968 г.
Поразительно, но и ныне этот громадный детский лагерь около деревни Леоново носит то же название - "Истра". А поляна рядом с ним долгое время служила традиционным местом проведения финальных соревнований первенств Москвы по туризму среди школьников младших групп.
В конце 1940-х годов начала формироваться знаменитая грантовская школа инструкторов (вначале она называлась Школа пионеров-инструкторов, затем - младших инструкторов по туризму), снискавшая легендарную славу его кружку-клубу. Эта школа стала стержнем всей последующей деятельности клуба "Дети капитана Гранта", а ее создателя стали называть великим организатором детского туризма, инструктором и педагогом.
Первый выпуск пионеров-инструкторов школы состоялся в 1947 г. Этот год и считается годом создания ШКИТ (Школа инструкторов туризма), а затем и клуба "Дети капитана Гранта".
Первым большим многодневным мероприятием клуба стала экскурсионно-краеведческая поездка в Армению летом 1948 г. Затем на многие годы походы в Армению превратились в традицию.
В последующие годы (1949-1951) проводились походы в Грузию, на Север, на стройки коммунизма и т.д. Такие большие походы совершали раз в год.
Одновременно Грант Александрович вел занятия в Красногвардейском, Первомайском и Бауманском районах Москвы.
В 1959 г. он окончил Геологический факультет Московского областного педагогического института.
К началу 60-х он создал мощный коллектив, который руководил всем школьным туризмом Бауманского района и являлся экспериментальной площадкой Детской экскурсионно-туристской станции Министерства просвещения СССР: побывали в Карелии, в Крыму, на Кавказе, на Кольском, ездили по городам Золотого кольца и даже в Польшу, что в те времена было очень непросто.
В 1963-64 г.г. на Сходне создается уникальный, до сего дня не имеющий аналогов в Москве, детский туристско-спортивный лагерь, просуществовавший до 1985 года, куда Грант Александрович вывозил летом посменно до 120 кружковцев.
Лагерь был создан на части дачного участка, который генерал Лукин (прототип генерала Серпилина из романа "Они сражались за Родину") передал Бауманскому РОНО. Из лагеря туристы регулярно отправлялись в ближние и дальние походы, здесь они постигали основы туристской техники и навыки жизни в коллективе.
После смерти Гранта Александровича территорию лагеря таинственным образом передали некоему кооперативу "Аюрведы", в котором по совместительству работал бухгалтер РОНО и один из воспитанников Гранта Александровича.
В начале 1970-х годов Генженцев развил идею, родившуюся в школе-интернате номер 28, и стал инициатором Всесоюзной эколого-краеведческой экспедиции школьников "Рекам - чистую воду". Этот проект получил большой размах и сохранил в нашей стране немало природных речных богатств.
В те же годы Грант Александрович разработал систему руководства школьным туризмом. В дальнейшем эта система полностью себя оправдала. Главное в ней - постоянный семинар учителей, ответственных за туристскую работу; повседневный контакт с руководителями школ; обучение простейшим туристским навыкам учащихся 6-х классов всех школ района; занятия Школы инструкторов; помощь воспитанников Школы учителям в проведении туристской работы в школах; занятия с пионерскими и комсомольскими активами, с командирами школьных экспедиционных походов; обучение технике туризма в летнем и зимнем лагерях; преемственность в обучении туризму, проведение ежегодных районных тур. слетов.
В результате по итогам туристско-краеведческой работы Бауманский район неизменно занимал ведущее место в Москве, а Грант Александрович, как заведующий отелом туризма и краеведения Дворца и районный тур. организатор, неоднократно награждался грамотами ЦК ВЛКСМ, органов народного образования, детских туристско-экскурсионных организаций. Также был награжден почетными знаками Министерства образования "Отличник народного просвещения", Центрального совета по туризму и экскурсиям ВЦСПС "За активную работу по развитию туризма и экскурсий" и "За заслуги в развитии туризма и экскурсий".
25 апреля 1983 года Гранта Александровича Генженцева не стало. Последний его поход (в 70 лет!) - лыжная "единичка" на Кольский полуостров - состоялся в марте 1983-его.
В этот труднейший для клуба момент его возглавили воспитанники Гранта Александровича, на помощь пришли многие выпускники грантовской Школы. И клуб выстоял.
Ныне туризма во Дворце нет. Постепенно сворачивается туристская работа с детьми и в столичном Центральном округе.
Но Грант Александрович, столь много сделавший для развития детского туризма в Москве и во всей стране, не забыт. В начале 2013 года - 100 лет со дня его рождения. Его жена и дети не дожили до этой знаменательной даты, но живы многие воспитанники. Они создали инициативную группу, в планах которой три проекта к юбилею: привести в порядок могилу Генженцева на Востряковском кладбище, установить в его честь во Дворце мемориальную доску и провести торжественный вечер, посвященный 100-летию нашего учителя. Все проекты осуществляются за счет пожертвований воспитанников Гранта Александровича, в складчину.
Хотелось бы собрать на вечере как можно больше грантовцев. До встречи!
Опубликовано в газете "Вольный ветер", 112. Лето 2012 года