Его звали Яша. Яша Завихрастов. Вне Острова он выглядел бы, как никто и ниоткуда, но на Острове... На Острове все преображалось.
Он был женат на Арине Блэковой. И, если бы она не торговала всякими безделушками на Набережной, можно было бы принять ее за интеллектуалку. На пляже она читала Платонова.
Чем безмерно меня удивила. Такое серьезное чтение наверняка затмевало все чудеса Острова. А ведь зимой мы их не увидим. Платонова же можно читать в любое время года. Тем более, что оба - и Завихрастов, и Блэкова - не работали.
Если не ошибаюсь, они когда-то закончили технические ВУЗы, но уже давно решили: жизнь в НИИ с 9 до 6 - это не для них, и обретались на Острове весь сезон, с мая по октябрь.
"Вот, все сидят в душных комнатах на работе, а мы - в Тихой Бухте. И слава Богу... Слава Богу"! - воскликнул Завихрастов, когда мы, небольшой группкой, - он, Блэкова, Витька Тольбин и я (а может, и еще кто-то был) сидели на песке, на сентябрьских ветрах..., а маленькая дочка Завихрастова и Блэковой, Руся, играла, врезаясь ручками в песок и выпуская из кулачков песчаные вихри на все стороны света.
Также думала тогда и я - это был мой первый год после ухода с кафедры стилистики Ин. Яз'а и мой первый год на Острове. Все лето я проработала переводчицей, но моя переводческая карьера только начиналась и была мне еще не ясна.
Как многие островитяне, Завихрастов мнил себя экспертом в искусстве. По крайне мере, высказывался очень авторитетным тоном. Блэкова тоже не молчала. И в общем-то они считались вполне популярными людьми, также, как Витька Тольбин. Только попали на Остров гораздо раньше нас, насколько я понимаю.
И являли собой околобогемную пену, i.e. были привечаемы знаменитыми дачниками - художниками и скульптурами. Со временем брат Завихрастова даже женился на внучке известной на Острове скульпторши, о чем они мне с гордостью сообщили. Внучка, тоже художница, в дальнейшем переселилась на Альбион. С мужем? Без мужа? У нее уже имелась взрослая дочь. Но это - в более приближенные к нам времена.
Как же они туда проникли, в эти круги, - Завихрастов и Блэкова? Не знаю...
А познакомились в так наз. Компотовке. Компотовка, некая богемная точка, была одной из легенд Острова и тоже, может быть, чьей-то дачей. Я туда никогда не заходила - при одном упоминании о ней у меня возникал образ притона.
Их брак нельзя было назвать не только счастливым, но и удачным - по понятным причинам. Завихрастов, позиционируя себя Доном Жуаном, философом и Диогеном в бочке, ничего не зарабатывал. Семья жила от Блэковской продажи безделушек на Набережной, где вечером собирались творческие личности и торговали своими поделками и картинками. Или не торговали - просто тусовались. Так она и звалась, эта Набережная, - Тусэ. А зимой в Столице торговля переходила в другие богемные заведения. Однако мне не приходило в голову выяснять, как Блэкова реализовывала свой товар.
В итоге этого брака родилась, как Вы уже поняли, девочка Руся. (У Завихрастова имелись вполне взрослые дети от предыдущих браков, два сына, но, вроде бы, я их никогда не видела, а если и видела, то один раз - не более.) И хотя, когда я вернулась из столицы Другого Острова, Альбиона, и Завихрастов поведал мне, что Руся снялась в кино, мне такое не показалось началом серьезного пути. Я не ошиблась.
Благодаря своей популярности, Завихрастов считал, что может высказываться по любому поводу и на любую тему, в том числе и о христианстве (Витька Тольбин потом скажет: "Слушай! Ему еще не надоело? Всем уже надоело..."), и не упускал случая опустить меня, когда я еще занималась цветной графикой.
Меня это задевало и, что намного печальнее, я ему верила, пребывая под гипнозом его "островного авторитета".
Потом, когда перешла на фотографию, я уже не слушала островитян, так как все вокруг говорили только одно: "Люди должны это видеть. Такое нельзя держать дома в альбомах на полке". Да я и сама прекрасно понимала, чего стоят мои работы.
И так как я тогда снимала на пленку, то и показать-то никому не могла - все проявлялось и печаталось в Столице по возвращении с Острова. К тому же меня высоко оценили лучшие искусствоведы страны - Вильям Мейланд и Нателла Войскунская. Но это, когда я уже начала делать персональные выставки в престижных галереях центра Столицы. Об этом - чуть позже.
А вообще, как я уже говорила, мне нужно было продолжать и рисовать, но, к сожалению, время земной жизни ограничено и всего охватить невозможно.
Однажды мне удалось продать свою гуашь/акварель на Набережной. Это был единственный случай, когда я решила попробовать: не для денег, из спортивного... Девушка, которая заинтересовалась моей работой, спросила, кто я и что, я ответила: переводчица и скоро выйдет моя переводная книга, роман. Она заверила меня, что очень хотела бы и книгу купить и что из всей Набережной она выбрала только меня одну. Я как-то неловко засмеялась, потому что Завихрастов, узнав, что я вышла на Тусэ продавать свои работы, разгромил мою миниатюру - "Ну, и что здесь! Один абрис гор и слегка тонирована" (а в этом минимализме как раз и заключался весь шарм этой малютки).
Конечно, нужно было просто работать и никому ничего не показывать. Но о ту пору я еще была так молода, что мне хотелось дружить со всем миром.
Позже я убедилась, что большинство людей, я имею в виду - непрофессиональных людей, i.e. "просто людей", не имеющих отношения к тем инстанциям, которые выставляют и продвигают художников, - будут не только говорить, что у тебя никогда ничего не получится, но даже и после того, как все уже получилось, попытаются тебя опрокинуть (что, конечно, очень забавно и вообще-то не стоит внимания): "Бродский прислал тебе письмо? Я не ослышался? Бродскому понравились твои стихи, да? И это же не просто "здрассьте"... При чем тут "здрассьте". Мы же не соседи. Я отправила ему в Нью-Йорк подборку своих стихов, и он ответил рукописным письмом... Понимаю - трудно такое принять. Представляю, какую флотилию возражений он выдвинул бы против меня, если бы я ему поведала, что только собираюсь отправить свои стихи Бродскому... Или: "Ну, чтобы что-то получить, нужно сначала вложить"... И это не далее, чем в этом, 2025 году... Ценный совет молодой начинающей девушке...)))
И даже художник, который был на моей выставке во Дворце Морозова напротив Кремля, услышав, что выставку спонсировал Директор Компьютерного центра, ответил: "Не верю"! На что я сказала, что такое мнение ничего не меняет в моей биографии. А вот, в его био кое-что изменило - он хотел, чтобы я написала о нем в серьезный и престижный журнал "Наше наследие"... Потом продолжил: "У тебя на фото лезет зерно, композиция средняя"... Короче говоря, перекрыл себе все ходы в хороший журнал... "Что ж такой неумный-то", - отреагировала позже моя арт менеджер Рузанна. Ну, бывает... Ничего нового...))) Главное, о нем нечего было написать.
Но вернемся к Завихрастову. Завихрастов считал себя "харным хлопцем" и завидным куском для любой женщины, наверное, в силу своей внешности - высокий, стройный, сильный. Время от времени у него появлялись молодые пассии и жили в одном дворе с ним и Блэковой. Арина при этом вела хозяйство и покорно подметала территорию...
Как-то раз, в порыве ненужных откровений он мне признался, что сначала считал, что и я в него влюблена... Н-дааа... Ну, можно пережить. Я улыбнулась и ответила, что - о, да, конечно, как же можно не быть влюбленной в такого молодца. "В тебя - всегда". Но он уже трезво оценивал мое к нему отношение, поэтому можно было сказать, что в голову придет.
Конечно, мы неизбежно встречались и в Столице на коллективных выставках "Остров - Кара-Даг". Они, разумеется, не выставлялись, но мнение имели по поводу всего и вся и, не стесняясь, высказывались громким голосом и все тем же авторитетным тоном.
Хотя эти выставки можно было бы назвать "капустниками", "компотовками" и "салатовками", все же там появлялись неплохие работы, хотя довольно редко.
В Столице Завихрастов старался держаться таким же гоголем, как на Острове, что производило несколько иное впечатление. А, может, просто я повзрослела. 40 лет - это не 27.
Именно в 40 у меня хватило смелости начать выставляться и самостоятельно публиковаться. Лучший возраст моей жизни. Как говорила одна мамина школьная подруга, известный журналист и очеркист, Таня Браткова: "Не надо мне никаких восемнадцати. Тридцать и подольше..." Я скажу то же самое о сорока... Только кто тебе даст...
На одной из этих выставок я показала Блэковой некоторые работы (в смысле, мои арт фотографии), которые отсняла на Международном фотопленере в Черновцах (1999 год) - меня туда пригласили после Интерфото в Манеже. Она скептически на них посмотрела и бросила: "Ну, это очень мрачно".
Ну, ничего, выставили в Черновецком художественном Музее, а на следующий год - в Украинском доме в Киеве... Причем, в Киеве (это была коллективная бесплатная выставка) посетители посмотрели, а потом подошли к кассе и сказали, что хотят заплатить. Дорогого стоит!
И до сих пор эти мои работы завоевывают награды на Международных арт конкурсах и фестивалях. Например, "Композиция в стиле модерн: Провинциальный моветон имеет шарм".
Не знаю, что понимал Завихрастов о моей профессии (возможно, считал меня одной из островитянок, i.e. человеком без определенных занятий; хотя я всегда жила особняком и никогда не присоединялась к их застольям), но когда узнал, что я - переводчица и готовлюсь к конференции по страусоводству, иронии его не было конца. Однако я услышала в ней обертоны вполне конкретной зависти... Опыт Конференции воплотился в юмористическом рассказе "К страусам". Пару лет назад я получила за него диплом от Международной Гильдии писателей, он вошел в сборник победителей Конкурса Джонатана Свифта и был опубликован в Германии.
Хотя - нет! Что я говорю... Он знал, что я переводчица, еще когда я приехала на Остров, вернувшись с Альбиона в 1989 году. Любил меня помучить: "А как по-английски то, а как - это"? Когда я отвечала, он неизменно произносил: "Нет, было что-то еще". Ну, так возьми словарь и посмотри. Что ты ко мне-то пристал. Ты что - мой работодатель! Позже я научилась правильно реагировать на такие вопросы: "Мой устный перевод стоит от 100 до 300 долларов в час. Минималка - 2 часа".
А Блэкова, когда я имела неосторожность проговориться на Набережной, что хочу поработать в Международном валютном фонде, воскликнула с негодованием: "Но ты же не знаешь терминов"! Ну, надо же...)))
Как любила повторять моя незабвенная Рузанна: "Раньше я умела говорить, потом разучилась". Можно понять, почему.... Скоро и я приму обет молчания - давно бы так, лучше было бы. Собственно говоря, я его уже и взяла - на большинство тем...
Прошло несколько лет после нашего похода в Тихую Бухту осенью 1986 г., и Арина бросила мне: "Я тогда подумала, что ты намного старше меня". Смешно - я подумала то же самое о ней. На самом деле она была на год или два старше меня, но казалось, что больше, а Завихрастов - лет на 5-6.
Однажды мы снова очутились вместе на пляже, но не в Тихой, а в Бухте Лисиц. Блэкова сидела под рваным зонтиком от солнца (по украински - "парасолька", по-английски - "a parasole"), из которого торчали спицы, и со смехом пошутила: "Бомжи на отдыхе на Острове". Да, в каждой шутке есть доля шутки... Мне такое тоже показалось вполне бомжистым. Но я, конечно же, промолчала.
С ними тогда обреталась одна симпатичная молодая пара - Гросскин и Виктория. Они жили с нашими героями в одном дворе. На Виктории была длинная широкая юбка, и когда она поднялась с песка, юбка начала на ней надуваться от ветра. "Спускай свой парус"! - скомандовал Гросскин. Все засмеялись...
Однажды я зашла к Блэковой и Завихрастову, молодые тоже были там. Выглядели они несколько пристукнуто. "Завихрастов грузит", - пожаловалась Виктория. Не знаю, зачем они такое терпели.
Надо сказать, что в силу необыкновенной духовности Острова, все Островитяне очень трепетно относились к состоянию своей души и не позволяли его испортить никому. Думаю, этим можно объяснить и все несостоявшиеся встречи. Не захотел - не пришел. Я - на Острове. А здесь все легко и свободно. Никаких обязательств.
В тот день моего посещения Завихрастов читал Арине вслух "Путешествие Одиссея". Все же они были, что называется, при культуре. Не просто бомжи на Острове. Молодежь мне понравилась. Особенно Виктория. Такая пластичная. И в ней звучала мелодия. Когда мы в тот год отплывали с Острова, я написала стихотворение, вдохновившись ее образом.
To Victoria
"...И море, и Гомер - всё движется любовью..."
На лбу твоем сиреневой вуалью,
как дымка августа, - прозрачная тоска.
Ты вся...о, парусник, что мчится в никуда,
окутанный тревогой и печалью.
Да, мы на паруснике. Бесконечный Бог
съедает бесконечность ломких линий
хребтов облезлых и бруттийских пиний
и плещется волной у наших ног.
А линия твоя восходит к Еве
и оставляет лето за кормой.
Домой? Из дома? Снова в путь? Домой?
О, лишь бы плыть и плыть в морском припеве.
"И море, и Гомер - все движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море Черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью".*
_______________________________________________
из Мандельштама
30 июля 1996 г.
***
В 2002-ом у меня состоялась персональная выставка в Галерее АСТИ. В перестройку я работала в АСТИ (Американо-Советской театральной инициативе) личным переводчиком двух великих людей из мира театра и танца - Джорджа Уайта, основателя и первого Президента Театрального центра им. Юджина О'Нила в Уотерфорде (штат Коннектикут), и Жака д'Амбуаза, Директора Национального института танца в Нью-Йорке.
А потом, когда Президент АСТИ с Российской стороны, Григорий Михайлович Нерсесян, узнал, что я издала рукописную книгу своих стихов "Есть путь земли и Путь Крыльев" с письмом от Бродского
и устраиваю персональные выставки своих арт фотографий, он передал меня Нателле Войскунской, известному искусствоведу и владелице галереи АСТИ. Так все и получилось. Джордж пришел ко мне на выставку, очень вдохновился и предложил организовать показ моих работ в Вотерфорде. Но это - отдельная история.
Нателла Войскунская решила сделать два вернисажа - один для прессы и один для друзей. И я пригласила Блэкову и Завихрастова.
С первой же секунды я поняла, какую совершила ошибку. Как только они вошли в Галерею и увидели увеличенные, накатанные на пенокартон, работы и особенно, когда меня начала представлять Нателла, им стало не по себе. Я надеялась на поддержку друзей, а получилось...
Да, на Острове можно было, как угодно, высказаться, похохотать над моими работами. Но здесь, в Галерее АСТИ, где меня отметила сама Нателла Войскунская - она же написала и прекрасный пресс-релиз и представила посетителям мою рукописную книгу стихов с письмом от Бродского и аутентичными фотографиями, вклеенными в каждый экземпляр, а Вильям Мейланд дал великолепнейшую статью о моем фото искусстве...; к тому же я читала на вернисаже свой перевод "Дуинских элегий" Рильке (его теперь проходят в аспирантуре на фил. фак'е МГУ)..., здесь Завихрастов и Блэкова почувствовали себя неуютно.
Я предполагала, что они останутся со мной после выступления, но они поспешно собрались и ушли. Как чужие. Ни слова - ни о работах, ни о стихах... Завихрастов пришел в дубленке и только сказал: "Это Моня" (их собака) "на помойке нашла. Почти новая"... "Моня всех нас одевает", - добавила со смехом Блэкова. Ну, повезло...
Я, конечно, обладаю незаурядной наивностью. Это у меня от мамы. Несмотря на обширное окружение, настоящих друзей у нее было раз-два... - много ли выдающихся ученых! Даже в научной среде... К сожалению, она поняла это только на последних этапах жизни...
Как любил повторять мой друг фотограф Вит Сэп (один из немногих моих друзей, но и его уже нет с нами 5 лет... Только и ходишь летом по кладбищам...): "Орлы летают в одиночку". Это так... "Но с кем же мне тогда дружить"! - восклицал мой брат, когда еще был маленьким...
И все же мы встретились еще раз - на выставке Саши Селезнева, известного художника и архитектора, осенью 2006 года, (кажется, в Лит. Музее в Трубниках), то есть 4 года спустя после того, как я прекратила паломничества на Остров. Саша также занимался творчеством Первого Паломника, который построил на берегу дом, с мастерской-ротондой, и принимал поэтов и художников Серебряного века.
Я тогда впервые съездила в Египет и пребывала просто в эйфории. Завихрастов сильно сжал меня и промолвил: "Таким девушкам, как ты, поздно менять среду обитания. Видишь, как я тактично высказался о твоем возрасте"!
Ну, да, тактично получилось. Особенно, если вспомнить Ленни Рифенштайль - она начала нырять после 60 и открыла для нас подводный мир, в фильмах и фотографии. А мне было 47... Я холодно высвободилась из его объятий.
Потом я побывала в Египте еще 8 раз. В Египте, в Индии, в Таиланде, в Иордане, в Тунисе, в Испании, в Греции, в Вене, в Эмиратах, в Хорватии, на Сицилии... В общей сложности - в 22 странах (не считая республик Государства рабочих и крестьян). Итого - 50 поэм-путешествий, в том числе, и мои поэтические дневники, написанные на Острове.
Блэкова жаловалась на свою жизнь с Завихрастовым. Не мне, конечно. Мы никогда не были близки. Однако не бросала его. А потом начала рисовать примитивистские картинки - в конце моих последних лет на Острове. Я даже пришла на ее выставку в одной из Столичных галерей на окраине в 2003-ем и написала о ней статью - хотелось помочь. Она очень удивилась, что я ее вспомнила, но когда узнала, что я приехала после своих выставок в Брюсселе, настроение у нее сильно упало, и я быстро ушла. К тому же она вознегодовала на то, что Саша Селезнев сделал серию моих фото портретов в студии знаменитого Виктора Брелля, высоко оценил чтение моих стихов и всегда просил прочесть стихотворение "В Гравийной бухте", где чайка кричит:
Прошло много лет с тех пор, как я перестала ездить на Остров. Но все же иногда заглядываю на сайт "Библейский залив". Это один из заливов Острова. Там я узнала, что островитяне теперь делают выставки не только в Столице, но и на самом Острове. А называются они... (считаю до трех/ и делаю глубокий вдох!) - "Подзаборные выставки". Кроме шуток! И Королева этой подзаборности - угадайте с одного раза - гордая и весьма довольная собой Блэкова.
А Завихрастов совсем сдал. На костылях, а то и на коляске увидела я его на этом сайте - на выставках в Столице. Жалко парня...
Зашла и на его страницу, но... от Дона Жуана не осталось и следа. Старый, в потертой шерстяной шапочке... Если бы не его имя и фамилия, я бы никогда его не узнала...
Просто БОМЖ...
Апрель-май 2025 г.
P.S. Написала и думаю... стоило ли вообще такое писать... Так это мелко... Как говорит один мой хороший знакомый, известный Московский бард, Александр Карлович Кузнецов: "Зачем писать прозу, если ты можешь писать стихи". Согласна. Правда, иногда тянет поставить слова в строчку. Однако, когда пишешь о людях, неизбежно рискуешь впасть в осуждение. Но я далека от осуждения - я только регистрирую их высказывания и поступки. К тому же я не знаю внутренней жизни людей. И никто не знает. Когда мне передают мнение обо мне, меня всегда поражает эта ересь... Так что - да: "Не судите, да не судимы будете". А этот рассказ - о моей наивности, о том, что поначалу я всерьез воспринимала то, что не заслуживает внимания....
Ладно, в противовес надо написать о чем-то значительном - о творчестве Саши Селезнева, например. Это - реальный талант. Вкус, композиция, пластика, стиль etc. Когда я еще писала о русском искусстве в англо-язычные издания, я как-то сразу решила для себя - буду писать только о том, что стоит того. Правильная тактика. Время жизни ограничено, газетно-журнальное пространство тем более. Известный аниматор Аида Зябликова, которой я переводила в студии x-mas Films, подтвердила мое решение: "Если Вы будете в 10 раз умнее против себя нынешней и будете писать только хорошее, Вы выиграете"...
P.P.S. Читатель, возможно, недоумевает - почему, работая с Мировыми звездами театра, кино и танца, а потом - и современного изобразительного искусства (не говоря об искусствоведах и элитных галереях, которые выставляли и продвигали меня), на Острове я общалась с такими людьми... Ну, во-первых, я уставала от устного перевода, уроков, интервью, работы с редакторами и от своих выставок (больше всего) - затратные мероприятия... Мне нужно было как-то развеяться... Я заряжалась энергией Кара-Дага и Сююрюк-Каи... А Люди... Ну, на Остров приезжали и приличные личности. А те, которых я описала в своих рассказах, тоже в общем-то вполне интеллигентные по нынешним временам - не тот паноптикум, какой мы наблюдали на Набережной. Там были такие экземпляры... Просто табор... На что они жили в Столице? На какие деньги приезжали на Остров...? "Это науке неизвестно". Я к ним не подходила - рассматривала со стороны. К чести их будь сказано, они никогда не реагировали на эти взгляды. Как священники. Есть чему поучиться...
В целом общение с Завихрасто-Блэковыми вышло для меня не травматичным - здоровье не пострадало, за что благодарна. Бывало иначе...