Lib.ru/Современная литература: Смирнов Александр Альбертович. На даче

Привет, мои любимые!

Приятно снова встретиться, не правда ли?

Еду я как-то на своём "Форде", стоит у дороги одна кудрявая¹ , руку поднимает. Останавливаюсь, она садится, едем.

Как обычно в таких случаях, задаю несколько вопросов о семейном положении, социальном происхождении, видах на урожай в Гваделупе, затем рассказываю пару анекдотов и, конечно, назначаю свидание. Она, разумеется, согласна, но при этом вдруг заявляет:

- Только предупреждаю: я не подпущу к себе незнакомого мужчину.

- Так в чём же дело? - парирую я. - Давайте познакомимся.

На свидание я опоздал минут на пятнадцать. Она покорно ждала. Через два часа мы были уже знакомы. Да так познакомились, так познакомились, так познакомились...²

Впрочем, о ней я ещё расскажу, обязательно расскажу, обещаю.

А сейчас этот эпизод вспомнился лишь потому, что хочу я сделать вам то же самое предложение: давайте познакомимся, поближе познакомимся, а то мы всё о театре, да о...

Может быть, уже пора рассказать вам о себе? А вы расскажете...

Впрочем, вас я и так люблю, всех люблю, безумно люблю, честное слово.

Итак, я начинаю.

Да, ещё хочу предупредить, что развешивать изделия, приготовленные из теста на детали, торчащие по обе стороны вашей соображающей коробки, я вовсе не собираюсь. Поэтому перейду сразу к делу, и буду рассказывать только то, что есть, то, что действительно было или, в крайнем случае, могло быть.

Договорились?

Вот, например, в настоящий момент сижу я на даче и пьянствую. Причём занимаюсь я этим ответственным делом в гордом одиночестве, и делаю это практически каждый день. Что же ещё можно делать на даче?

Небольшой двухэтажный кирпичный домик с одним балкончиком, который одновременно является и крыльцом. На крыше прибалтийская черепица.

На крыльце пара плетёных кресел-качалок, такой же плетёный столик, на изогнутых ножках, и небольшой диванчик. Крыльцо с двух сторон застеклено большими витринными стёклами, поэтому мебель не убирается даже в непогоду.

Двустворчатая дверь в домик. Летом обе створки почти всегда распахнуты, поэтому от назойливых мух и прочих насекомых прихожую защищают изящные тюлевые гардины.

В прихожей из мебели только большой старинный шкаф, наподобие того, которому герой пьесы Антона Павловича произносил свой монолог, тумбочка для обуви и небольшое канапе в стиле ампир, на которое можно присесть, чтобы переобуться. На полу персидский коврик, на потолке хрустальная люстра, на стенах небольшие офорты в блестящих застеклённых рамах, рассказывающие о морских баталиях XVII века.

В прихожей, кроме самого входа, четыре двери.

За дверью слева три небольших комнатки и санузел с ванной. Здесь круглый год живёт отставной капитан первого ранга, лет пятидесяти, со своей супругой. Этот бывший морской волк теперь является сторожем, садовником, плотником, механиком и вообще мастером на все руки. Его жена, кроме супружеских обязанностей, выполняет обязанности горничной, кухарки, экономки, прислуги и вообще командует всем, что находится в домике, кроме мастерской, которая расположена здесь же, за дверью справа.

В мастерской несколько станочков, различные приспособления, инструменты, садовый инвентарь, котёл для подогрева воды, и ещё один котёл для отопления в зимнее время. Здесь распоряжается сторож, он же садовник, он же плотник, он же механик, он же мастер на все руки.

За следующей дверью, расположенной тоже слева, кухня. Здесь, как и в мастерской, множество приспособлений, аппаратов и других чудес бытовой техники, от миксера и микроволновой печи до посудомоечной машины. Кухарка, она же горничная, она же прачка, она же прислуга, в этом хозяйстве, как рыба в воде.

И бывший капитан, и его супруга довольны. Дети выросли, у детей своя жизнь, свои семьи. А что старикам надо? Приличное жильё, свежий воздух, в земле поковыряться в своё удовольствие, по хозяйству поработать. Пусть и не своё хозяйство, но справное, приятно и повозиться.

Конечно, ещё не старики. Им до старости ещё... И здоровье в порядке, и силёнок, слава богу. Сколько бы он ещё по морям походил, покомандовал, а она в своей школе сколько бы ещё ребятишек выучила? Могли бы ещё послужить. Но сложилась жизнь иначе, вот живут теперь на даче...³

А за дверью, которая прямо напротив входа, начинается сама дача, дачка, дачурка...

На первом этаже, конечно же, холл или, проще говоря, гостиная. В смысле, где гостей принять можно, пообщаться с ними, побеседовать, так чтоб по всему домику не водить.

Мебели здесь немного. Может быть, потому, что две стены состоят из колонн с готической лепниной и широких окон, сведённых наверху в остроконечные арки. Окна застеклены причудливыми витражами и при желании могут быть закрыты тяжёлыми бархатными шторами лилового цвета, золотистая бахрома которых почти касается букового паркета с таким же, как и витражи, причудливым ромбическим рисунком. В центре холла большой овальный стол на коротких кованых ножках, с крышкой из белого мрамора. Вокруг него два широких диванчика с высокими спинками, обитые белой натуральной лайкой, и несколько таких же глубоких кресел. В углу массивный комод ручной работы из красного дерева. На нём большой телевизор и музыкальный центр. В другом углу, разумеется, камин, отделанный чёрным мрамором, на котором сверкают два канделябра. А в третьем углу небольшой белый рояль. На стенах несколько картин, но они не принадлежат кисти итальянских мастеров эпохи Возрождения, а представляют современный сюрреализм, хотя и неплохо гармонируют с общим интерьером. Одна из картин диптих, который при нажатии кнопки на раме раздвигается и открывает вместительный зеркальный бар.

Гостиная плавно переходит в широкий коридорчик, из которого, при желании, вы попадёте в сауну с небольшой парилкой, человек на восемь, душем и довольно глубоким бассейном, в который можно плюхнуться с разбегу, не опасаясь, что ударишься о дно или противоположную стену. Здесь же, у бассейна, несколько тренажёров. В сауне ещё одна дверь, ведущая прямо на улицу, к летнему бассейну, который, разумеется, и шире, и глубже, и на свежем воздухе.

Из того же коридорчика можно попасть в бильярдную. Что интересно, панели в бильярдной до уровня человеческого роста обшиты таким же плотным и качественным сукном, как и бильярдный стол. Поэтому даже стук шаров в этой комнате звучит нежно и чуть приглушённо.

Ещё из того же коридорчика скромная дубовая дверь ведёт в комнатку, очень похожую на одноместный номер в приличной гостинице. Правда, кровать здесь может показаться чересчур широкой, а бар слишком уж изобилует разнообразием напитков.

Зачем здесь эта комнатуха, одному богу известно. Впрочем, если хорошенько подумать, можно догадаться⁴.

Рядом с этой комнатухой ещё одна дверь, за которой, опять-таки, санузел. Здесь, кроме раковины, унитаза, биде, душа, ещё и огромная ванна.

Странно, не правда ли? Ведь практически напротив вход в сауну, а здесь ещё и ванна.

Стены и пол в ней обложены таким же, как и в бассейне, кафелем под бледный уральский малахит, а одна стена представляет собой огромное зеркало. Довольно интересное интерьерное решение: обозревать себя полностью не только во время купания, но и сидя на унитазе. Хотя эффект любопытный.

Вот, в общем-то, и всё, что представляет собой первый этаж.

Надеюсь, вы ещё не устали от слишком подробного описания? Тогда продолжаем.

На второй этаж можно попасть из той же гостиной по деревянной винтовой лестнице с очень изящной, фигурной балюстрадой. Есть ещё и другая лестница, железная, с улицы, со стороны бассейна, но это так, на пожарный случай.

На втором этаже просторный коридор с дубовыми панелями, бежевыми обоями с золотым узором и несколькими бра, между которыми небольшие полотна в золочёных рамах. Здесь уже представлены образцы фламандской живописи.

Коридор плавно переходит в небольшой холл. Он, правда, поменьше, чем на первом этаже, но тоже довольно просторен. Это столовая. Здесь стоит большой обеденный стол на витых ножках. Вокруг него двенадцать массивных стульев с высокими спинками. У стены сервировочный столик на колесиках, а над ним, в стене, ниша лифта. Эта комната находится над кухней, и подносы с горячей едой, посредством лифта, попадают прямо в столовую⁵.

Другой мебели здесь нет, если не считать нескольких керамических ваз с цветами на высоких инкрустированных подставках и расположенной в углу пальмы. На стенах с равномерными промежутками развешаны плетёные кашпо, также с цветами, и только одно большое полотно в позолоченной раме, слишком темноватое, на первый взгляд, но для старинного французского натюрморта это нормально. Тем более, что при свете большой ажурной люстры со стразовыми подвесками и множеством ламп в форме свечи, оно уже не кажется таким мрачным.

В коридоре, ведущем в столовую, несколько дверей. Это три спальни, кабинет, библиотека и санузел, опять-таки, с душем и ванной.

Спальни очень похожи друг на друга и различаются лишь по цвету обоев, ковров и соответственно подобранной мебели. Они так и называются: красная, голубая, зелёная⁶ . В каждой огромная двуспальная кровать и прочие атрибуты, необходимые для данной жилплощади, от платяного шкафа и ночного столика, с вертящимся пуфиком, до минибара с электрокофеваркой для утреннего кофе и пульта управления яркостью света, положения оконных штор, вызова горничной и т.п.

В библиотеку можно попасть, как из коридора, так и непосредственно из кабинета.

В принципе, кабинет и библиотека очень похожи друг на друга. И не только из-за мебели в стиле рококо в обоих помещениях. И в библиотеке, и в кабинете есть большие, но изящные письменные столы с настольными лампами, мягкие кресла, книжные шкафы. Разница лишь в том, что в библиотеке эти шкафы вдоль всех стен и до самого потолка, а в кабинете только вдоль одной стены и чуть выше человеческого роста.

Ещё в библиотеке есть высокая стремянка, как ни странно, тоже сделанная в стиле рококо, и большой аквариум с множеством экзотических рыбок.

В кабинете, кроме большого стола, есть ещё маленький, на котором компьютер, принтер, сканер и монитор с большим экраном.

На стенах в кабинете опять же кашпо с цветами и несколько гравюр в строгих чёрных рамах.

Коридор оканчивается выходом на балкон, который, как уже было отмечено, является крышей крыльца. Этот балкон-крыльцо весь заплетён виноградом, только одна сторона, выходящая на фасад, открыта. Из мебели на балконе лишь круглый мраморный столик, несколько пластмассовых кресел и два шезлонга.

Вот, собственно, и всё, что представляет собою дачный домик.

Да! Мезонин!

Какая ж дача без мезонина?

Попасть в него можно либо изнутри по той же винтовой деревянной лестнице, либо по наружной металлической, которая со стороны бассейна. Но в мезонине ничего особенного нет. Он больше похож на миниатюрный зимний сад, застеклённый со всех сторон, или теплицу для декоративных цветов. Разве что теннисный стол стоит посередине, да у стен два диванчика и несколько кресел.

Вот теперь, кажется, всё.

Что же касается участка, то он не очень велик и больше напоминает площадку для игры в гольф. Это из-за аккуратно подстриженной нежно-зелёной травки, которая занимает основную площадь. Разумеется, есть здесь и овощные грядки, и клумбы, и фруктовые деревья, и виноградник, и заросли малины, но всё же основную площадь занимает радующая глаз травка.

К хозпостройкам можно отнести гараж на две машины, хотя при желании там может разместиться и три, небольшой кирпичный сарайчик, где стоит дизельный генератор, на случай отключения электричества, электронасос для подкачки воды из колодца и различные приспособления для обработки и полива грядок и клумб.

На нешироких дорожках с бетонными бордюрчиками не серый потрескавшийся асфальт, а кортовое покрытие, хотя самого теннисного корта на даче нет.

Забор, разумеется, кирпичный, высокий, с пневматическими воротами, железной калиткой, домофоном и встроенной видеокамерой...⁷

Сижу я на дачке и пьянствую...

Но если вы думаете, что на этой даче в дальнейшем будут происходить какие-либо события, то вы глубоко ошибаетесь, потому что ничего этого вокруг меня нет. То есть оно, конечно, может быть, иногда даже бывает, но только после достаточной дозы портвяшки⁸ . И вовсе не потому, что "белочка" приходит - нет, просто так, игра воображения.

А сижу я на деревянной, почерневшей от времени, перекошенной скамейке, за таким же почерневшим, трухлявым столом, из которого кое-где торчат ржавые гвозди. Столбики, на которых укреплена скамейка, уже давно сгнили, поэтому откинуться на спинку - две доски, прибитые к продолжению тех же столбиков, - невозможно. Загремишь затылком в кучу мусора и старой битой штукатурки.

Передо мной на столе, застеленном газетой, разрезанные помидоры, луковица, горячие пельмени, соль, хлеб и полтора литра разливного портвейна. А вокруг...

Тривиальные шесть соток, предел мечтаний советского дачника. Кажется, и шести соток здесь нет, меньше. Но покосившийся, с трещинами, домишко, сложенный в полкирпича, ещё стоит. Он на два хозяина, то есть стоит на меже между двух дач. Одна половина там, другая здесь. Там чужие люди, но они бывают редко.

Я здесь каждый день. Я не дачник, я здесь живу.

В половине домика - одна комнатуха. Прежде чем поселиться здесь, пришлось два дня освобождать её от всякого дачного хлама и мусора. Ночевал тогда в машине. В итоге моё жилище приобрело почти удобоваримый вид, хотя...

Узкая кушетка, установленная на кирпичах, маленький столик, покрытый обшарпанной клеёнкой, половину площади которого занимает старый неработающий приёмник (а выбросить жалко!), неуклюжий шкаф с застеклёнными дверками, забитый всякой дачной рухлядью, единственное драное кресло и фанерная тумбочка на которой электроплитка - вот и вся обстановка моего жилища.

Штукатурка на одной из стен обрушилась, оголив неровную кладку, и продолжает рушиться. Приходится почти каждый день выметать. Потолок тоже кое-где оскалился почерневшей дранкой, но большая его часть залеплена старыми театральными афишами.

Есть ещё предбанник, или тамбур, но коридором не назовёшь, в общем, помещение между входной дверью и комнатой. Оно почти всё, до самого потолка, завалено дачным скарбом: поломанными лопатами, граблями, какими-то бидонами и неизвестными мне приспособлениями. А вдоль стены выложена высокая горка старого, но ещё целого кирпича, так что от входной двери до комнаты остаётся узкий проход.

У меня дежурная шутка. Приезжая сюда ночью с какой-нибудь кудрявой, при свете фонарика я долго отпираю замки. (А их здесь семь! Семь замков! Я не вру, это действительно так, но попробуйте себе представить.) Потом высвечиваю этот узкий проход, и говорю ласково, но очень серьёзно:

- Вот здесь матрасик постелим, и будет хорошо.

Какая бы кудрявая ни была, даже самая простая, самая непритязательная, у неё отвисает челюсть. В лучшем случае звучит вопрос:

- А что, здесь и света нет?

- Откуда?.. - удручённо отвечаю я.

Но после этого само жилище уже не так шокирует, а электричество, музыка из транзистора, ну и, конечно, сам жилец⁹ не только успокаивают её, но и располагают.

Правда, спать, а точнее не спать, всё равно приходится на полу. Моя кушетка для двоих слишком узка.

Но зато экзотика. Настоящая экзотика! В самом деле, на этой даче каким-то чудом сохранились настоящие старинные циновки. Эти соломенные матрасики как раз помещаются по ширине между шкафом и кушеткой.

Вот так и живём-с...

Бассейны, сауны, бильярды, мансарды, разноцветные спальни, сексодромы хоть вдоль, хоть поперёк... Кушал я всё это, в своё время даже обжирался. И с кудрявыми, слава богу, знаю, чем всегда дело заканчивается - "пятки уши причесали, а коленки так устали". Так стоит ли огород городить? Какая разница?

Да нет же! Вру я. Вру! И больше чем вас, себя обманываю. Ведь разница есть...

Но об этом после, об этом без пьянки, об этом ещё поговорим.

В жилище я ем только по ночам. Ни в предбаннике, ни тем более, снаружи электричества действительно нет. Да и комары ночью заедят на свежем воздухе. Но при свете дня питаться можно в беседке.

Два куска шифера, закреплённых сверху каркаса из тонких водопроводных труб. Под ними уже упомянутые стол и две скамейки. Одна почти совсем завалилась, и без спинки, сидеть на ней можно, мягко говоря, только условно.

Когда-то это сооружение было беседкой, возможно, даже заплетённой виноградом, хилые остатки которого ещё цепляются за ржавую, прогнувшуюся проволоку.

Я не садовод, не дачник, и ничего в этом деле не понимаю. Да и дача, собственно, не моя. Товарищ в юбке¹⁰ просто пустил пожить, потому что жить мне больше негде.

Впрочем, и не её это дача, а родителей. И она в этом дачном деле тоже ничего не понимает. Появляется иногда, поковыряется в земле, не ради урожая, больше ради удовольствия, и опять пропадает.

Иногда я поливаю её грядки, пробовал даже вскопать, но - не моё это дело.

Ещё давным-давно, будучи женатым, пробовал я прильнуть к земле. Тогда до полного джентльменского набора именно дачи не хватало. Квартира, машина, жена, собака¹¹ , любовница - всё было, а вот дачи не хватало. В конце концов, решились, завели дачу. Один сезон честно с женой отъездил - копали, сажали, поливали, пололи, удобряли, урожай собирали...

Потом подсчитал и сказал жене:

- Туда я больше не ездун. Хочешь, дальше сама развлекайся, не хочешь, продавай. За те деньги, что в землю вложили и на бензин истратили, можно было всё это купить на рынке, причём лучшего качества и в несколько раз больше. А если ещё подсчитать сколько труда вложено и времени потрачено, так заработал бы я за это время не только на урожай, а ещё на многое другое.

Но главное даже не в этом было. Равнодушен я к росточку, пробивающемуся из земли, к веточке, распустившей листочки, к выращенному своими руками овощу. На то оно и растение, чтобы расти. Чему тут радоваться? Многие радуются, а я равнодушен. Нет, не моё это дело.

Меня даже не раздражает высокий бурьян, которым заросла почти вся дача. Некоторые возмущаются: "Как же можно до такого состояния допустить?".

Можно, ещё как можно.

Более того, меня и не радует, например, удивительный урожай малины, густо облепившей клонящиеся к земле ветки. Я её не ем и даже не собираю. Так, иногда только сорву несколько ягод, стаканчик винца зажевать. Впрочем, стаканами я не пью, у меня своя доза - соточка, то есть полстакана.

Сижу вот и пьянствую.

Винцо хорошо закусывать луком и помидорчиком.

Салат я не делаю, для этого я слишком ленив, а может быть, просто равнодушен. Разрежешь небольшую луковицу на четыре части, наколешь на вилочку несколько слоёв её одёжки, в соль потыкаешь, потом соточку пропустишь и сразу её в рот. За ней дольку помидора, а следом горячую пельмешку¹² .

Разумеется, и лук, и помидоры я покупаю в городе, на рынке. Здесь, конечно, тоже растут, но... Помидоры здесь больше похожи на зелёные сливы, а торчащие из земли стрелки лука - на пырей. Уж эту траву я знаю, когда-то на своей даче подёргал от души. В смысле, всю душу наизнанку вывернул.

Пора посуду собирать. Здесь, в беседке, оставлять нельзя - собаки.

Их тут целая свора. И взрослые, и щенки. Симпатичные, умные, но жулики. Бродят по участкам, выклянчивают пропитание, высматривают, вынюхивают, где кто зазевался.

Недавно, пока я на свежем воздухе завтракал, один мордатый пёс в домик зашёл, из пакета сардельки вытащил и, видимо, там же проглотил. Аккуратно так вытащил, даже пакет с места не сдвинул. Потом спокойно из домика вышел, подошёл ко мне, сел рядышком, ждёт, когда я что-нибудь ему подброшу. Я поел, его, конечно, подкормил, понёс продукты в домик, глядь - а сарделек-то и нет. Выхожу, у него спрашиваю:

- Это кто ж сардельки сожрал?

Он сразу всё понял, и дёру. Дня три не появлялся. Потом пришёл виноватый, хвостом виляет, мордой в колени тычется. Пришлось простить. Он-то в чём виноват? Он не виноват - природа. Ну и, конечно, воспитание. А кто ж тут на дачах собак воспитывать будет? Дачники наоборот балуют, а сторож не будет, ему некогда, у него своя дача, ухоженная, как картиночка. Он всё в земле ковыряется. Я его в лицо ни разу и не видел, только обратную часть. Когда мимо проезжаешь, он всё в рабочей позе, всё в земле. Работящий мужик...

Наелся, напился, а спать не хочется. Солнышко уже припекает, высоко поднялось, а я никак не улягусь.

Пошёл в машину, включил магнитофон погромче, так чтоб в беседке слышно было, вернулся к трапезе.

Машину я оставляю на узенькой дорожке у забора. "Жигулёнок" между моим "Фордом" и забором соседней дачи ещё как-то сможет протиснуться, а "Волга" точно не пройдёт. Ничего, по другим аллеям объедут.

А куда мне машину девать? На дачу въезда нет, хоть и забор здесь понятие, можно сказать, условное, но заехать некуда. Где сетка, где куски ржавой проволоки между покосившимися столбиками натянуты. В основном же заросли колючей малины роль забора выполняют. Но калитка есть - полоски железа в крупную клетку сварены. И опять же замок...

Спросил как-то у хозяйки:

- Слушай, у тебя что, золото здесь хранится?

- Какое золото?

- А на фига здесь столько замков?

- Так ведь воруют.

- А что здесь брать?

- Да мало ли что? Те же лопаты. Теперь всё воруют.

- Но ведь если кто захочет, всё равно залезет. Ну, ладно, сейчас я здесь живу. А когда меня не было? Здесь же неделями никто не появляется. Приходи и спокойно сколько хочешь замками занимайся. Хочешь день, хочешь два, потом хочешь, ночуй здесь, хочешь, вывози всё.

- Конечно, если кто захочет, залезет, но всё-таки с замками спокойнее. Да и когда папа их ставил, здесь много чего ценного было. И бывали они здесь с мамой постоянно... А теперь вот... Предлагала папе продать, всё равно ведь толку никакого. Нет, говорит, помру, тогда делай, что хочешь, а пока пусть стоит. Да если бы он смог приехать и увидел, что здесь творится, наверное, и в обморок упал бы. Он-то представляет себе дачу, какая она при нём была, ухоженная, аккуратная...

Почему так получается?

Жили люди, суетились, колотились, строили, сажали, выращивали, думали: вот дети вырастут, продолжат наше дело, а потом внуки. Выросли дети и оказалось, что ничего этого им не надо. А внукам и подавно. Сына хозяйки сюда на аркане не затащишь.

Состарились родители, и заросло всё бурьяном, и продать жалко. Сколько труда, сколько всего вложено, а ухаживать некому.

Как же узнать, как предугадать, что детям нужно будет? Как прожить, чтобы то, что останется после тебя, как раз это и пригодилось им? Именно твоим детям, а не чужим. Ведь, по сути, только ради детей-то мы и живём. Не ради эфемерного светлого будущего, не ради призрачных грядущих поколений, - что нам до них? - а ради конкретных наших маленьких родных детей. И дети эти очень быстро вырастают и становятся чужими. Нет, не чужими, но совсем не такими, какими нам хочется их видеть. Почему так?

Ну, понятно, вечная проблема, конфликт отцов и детей...

А может быть, не только это?

Андрей Битов как-то изрёк: "Принято считать, что родители должны любить детей, а дети уважать родителей. Так вот, прямо наоборот. Родители должны уважать детей, тогда дети будут любить родителей".

Что-то в этом есть, воистину есть...

Мой дед играл в духовом оркестре, на танцах в городском парке. Был у него товарищ. Вместе играли, вместе отдыхали. Однажды поехал товарищ на Украину к родственникам и привёз оттуда себе жену. Молодая деревенская девчонка, конечно, сразу влюбилась в городского музыканта, бросила всё и полетела с ним на крыльях любви. Приехали, стали жить. Через какое-то время товарищ распрощался с друзьями и уехал. А вскоре появляется на танцах его молодая жена и подходит к моему будущему деду.

- А ты откуда? - спрашивает он. - Вы же уехали.

- Кто уехал?

- Вы уехали...

- Ну, теперь понятно, - говорит она и в слёзы. - Значит, бросил меня мой суженый-ряженый. Сбежал, значит!.. А я всё жду его, жду!..

В общем, выяснилось, что действительно сбежал и действительно бросил. Что девчонке делать? В городе никого не знает, образования никакого. Жили на квартире. Платить нечем, жить не на что. Одно остаётся - с позором назад возвращаться, в родную деревню.

А было это в 1929 году. Железнодорожная станция ещё далеко за городом была, и транспорта, естественно, никакого. Пешком идти надо. Вот и просит она помочь вещи донести. Всё-таки с приданым приезжала, скарб кой-какой везли, перину. Бросать жалко, а самой не дотащить.

Ну, помочь, так помочь. Договорились, когда зайти за ней. Встретились, потопали на станцию.

Путь длинный, разговоры, то да сё.

Пассажирских поездов тогда мало было, то ли вообще они на этой станции не останавливались. На товарняках добирались. А на них и расписания-то не было. Сидят, ждут поезда. Долго ждали. Наконец, останавливается какой-то. Надо спешить, неизвестно, сколько стоять будет. И тут будущий мой дед берёт её узлы и кошёлки на плечи, поворачивается и топает назад в город. Она, конечно, в крик:

- Ах! Ох! Отдай вещи!!!

А он спокойно шагает и говорит ей:

- Не отдам. Пошли назад. Будешь со мной жить.

Она ещё пошумела немного для приличия, потом и говорит:

- Только сначала распишемся.

- А это пожалуйста. Хоть завтра.

Назавтра и расписались. Начали жить-поживать, а тут и служить время подошло. Попал мой дед на Черноморский флот, на крейсер "Красный Кавказ". Командиром у него был Николай Герасимович Кузнецов, впоследствии командующий ВМФ.

Да что там командир! Сталину приходилось рапорт отдавать. Великий вождь особое расположение к этому кораблю имел, сам несколько раз появлялся. И так совпадало, что дед как раз в это время вахтенным у трапа.

И был у них поход: Турция, Греция, Италия. Это в начале тридцатых-то! А когда вернулся он со службы бравым моряком, тут и началось.

Бабуля-то его четыре года верой и правдой ждала. В этом смысле всё нормально было. Проблема в другом оказалась.

Пошёл после службы на работу устраиваться, а ему и говорят:

- Нам специалисты, конечно, очень нужны, но вас мы принять не можем. Есть указание.

- Какое указание?

- Вы за границей были.

- Поэтому на работу взять не можем.

В одном месте так ответили, в другом, в третьем...

- Да что я, по своей воле за границей был? Я матросом служил. Куда корабль, туда и я.

- А это не имеет значения. Были за границей, и всё.

Он и в профсоюз, и в партию. Везде один ответ:

- Всё понимаем, но ничем помочь не можем.

А он как раз на службе в партию вступил. Разозлился он тогда, пришёл в райком, швырнул партбилет:

- Не хочу я в такой партии состоять! - хлопнул дверью и ушёл.

Может, именно это и спасло его потом, в 37-м, не тронули. На учёте-то нигде не стоял, на службе снялся, на гражданке встать не успел, только партбилет бросил. Переволновался, конечно, но забыли про него, не тронули.

Но на работу так и не устроился. А годы голодные были. Да ещё дочечка родилась, мать моя будущая. Шабашками только и перебивался. Кому водопровод провести, кому канализацию, да и просто яму выкопать, крышу перекрыть. А вообще-то он слесарем-лекальщиком был. Музыка - это так, для души, это профессией не считалось. Только перед самой войной по специальности на завод устроился. Ну, казалось, теперь самое трудное позади, теперь и жить можно. А тут немец попёр. И всё ближе и ближе.

В армию-то не взяли, завод военный, специалистам - бронь, трудовой фронт. А перед приходом немцев в бригаду включили, которая завод взрывать должна была. Команду дали: завтра утром к шести быть на заводе, получите указание, кто что делать будет. Завод взорвём, потом по машинам, к каждому домой за семьёй заедем, и в порт на пароходы.

Трамваев, автобусов тогда и в помине не было. На завод пешочком через весь город, на самую окраину. Вышел пораньше, чтоб не опоздать на такое ответственное задание, а навстречу по улице уже немцы на мотоциклах едут. Что делать? Закоулками, дворами, где и ползком, добрался до завода. А на заводе уже танки немецкие стоят.

Из всей взрывной бригады четыре человека пришли, а должно было быть человек двадцать. И начальства - никого. И что делать, не знают. И где та взрывчатка, и как взрывать, тоже неизвестно. Заранее-то ничего не рассказали, всё засекречено. Посидели в тихом углу, покурили. Дед тогда уже пять лет, как не курил, а тут опять взялся. В небе самолёты летают, где-то недалеко взрывы грохочут. Похоже, что в городе. А там-то семьи на узлах, на чемоданах сидят, в эвакуацию собрались. Надо по домам разбегаться, какая ж теперь уже эвакуация?

Опять случай да нерасторопность начальников спасли деда и всю семью его, потому что это порт бомбили. А из тех пароходов, кажется, ни один в море и выйти не успел. Какие-то потопили, какие-то в бухте остались.

Домой дед вернулся, опять же закоулками да дворами, а там уже двоих немецких офицеров на постой определили. Хорошо, вещи все собраны. В погреб стащили, вот тебе и новое жильё, вот тебе и эвакуация в оккупации.

Через несколько дней пришли полицаи, увели в комендатуру. С женой, с дочкой прощался, как на смерть уходил.

А в комендатуре:

- Сантехник?

- Сантехник.

- Будешь работать.

Не спросили, приказали.

- Где работать?

- В госпитале, отопление делать.

И отказаться нельзя, расстреляют. Пришлось работать. Так ещё и паёк дали. Но всю оккупацию так, в погребе, и прожили.

Дождались, наконец, освобождения. Наши пришли, родные, советские. Ура! Свобода! Теперь-то и заживём по-человечески.

Да куда там!..

Пошёл на работу устраиваться.

- Какая работа? Вы же в оккупации были.

- Да что я, по своей воле остался? Мне же приказали завод взрывать, а как взрывать, не рассказали.

- Это мы уже знаем, что вашей вины тут нет. Если бы была, с вами в другом бы месте разговаривали. Но на работу всё равно взять не можем.

Пошёл в военкомат:

- Хоть в армию меня заберите, а лучше на флот. Всё-таки столько лет на лучшем крейсере отслужил.

- Какой флот, о чём вы говорите? Во-первых, вы же за границей были. И как раз в Италии, и как раз в тридцать третьем. А что там в тридцать третьем было, не помните?

- Что там было?

- Фашизм был, вот что!

- Да я-то тут причём?

- Если бы вы причём были, с вами давно бы уже... А теперь вот, в оккупации оказались. Ладно уж, я всё понимаю, и промолчу по доброте душевной, что вы на флот после оккупации просились, но и вы больше никому не заикайтесь, а то хуже будет. И самое главное, вы же специалист. Такие люди в тылу нужны. У нас теперь армия сильная, мы таких специалистов в армию брать не имеем права.

- Так меня ж на работу не берут.

- А это уже не наша забота.

А годы опять голодные, ещё хуже прежнего. Опять по шабашкам. А какие шабашки? Кругом разруха, нищета.

Бабуля с соседками по деревням ходила, вещи кое-какие на еду меняли. Дважды в степи чуть не замёрзла.

Но кое-как выжили, дождались конца войны. Люди строиться начали, к мирной жизни привыкать. Шабашки появились, легче стало. А потом, наконец-то, и на работу устроился. Сначала только на временную работу брали и то не по специальности, а куда пошлют. Потом всё-таки по специальности устроился, да на тот же завод, на котором война застала. Но тут другие проблемы начались.

Дочка выросла, замуж собралась. Да за кого? За немца! Правда, немец-то не тот оказался, не из фашистов, потомок ещё тех немцев, которые в древние времена, при Екатерине, в России обосновались. Но всё же немец, а война ещё, ох, как свежа в памяти. Что делать? Ах-ох! А ничего не поделаешь - любовь. Дочечка единственная, любимая, как ей перечить.

Вышла замуж. Вскоре внук появился, я, стало быть. Ох, и любил же он меня, ох, и баловал. Да только недолго.

Пенсию-то он себе заработал, небольшую, но тогда жить можно было. Ещё до пенсии говорил: "Как шестьдесят исполнится, ни дня больше работать не буду. Хватит, наработался за свою жизнь".

Дождался пенсии. Купил лодку моторную, и - рыбалка. И меня к этому делу с раннего детства приучил. Да только недолго отдыхал он на пенсии. Шестидесятипятилетний юбилей отметил, пошёл к приезду любимого внучка из пионерлагеря рыбки поймать и утонул. Как утонул, почему утонул, никем не ведомо. А ведь плавал-то как!

Мы всё о бабуле беспокоились, она болела часто, а получилось наоборот. Бабуля после него ещё десять лет прожила.

Вот так и прошла жизнь моего деда.

Что осталось после него в этом мире? Дочь осталась, мать моя. Что ещё? А больше, пожалуй, кроме воспоминаний, ничего.

Впрочем, нет, осталось кое-что ещё. То, чему меня научить успел, то, как относился к этой жизни, как понимал её. Хорошо ли, плохо ли это, но именно это и осталось. В матери моей, во мне.

А как он мог относиться к жизни, если, почитай, всю жизнь маялся. Да ещё боялся. За себя, за семью. До самой смерти боялся сказать кому бы то ни было, и в семье запретил даже упоминать, что родная сестра во Франции живёт. Тоже не по своей воле уехала, во время войны немцы в Германию угнали, там с французом познакомилась, замуж вышла. После освобождения уехала с мужем во Францию.

И при этом, - я уже застал, запомнил, - если бывало тяжело, обнимет бабулю и тихо так, спокойно:

- Ничего, мамочка, всё образуется. Бывало и похуже.

Легко как-то умел жить. Не беззаботно, забот-то как раз хватало, а легко.

Оставить комментарий © Copyright Смирнов Александр Альбертович (smirnovsandr@yandex.ru) Обновлено: 17/02/2009. 41k. Статистика. Рассказ: Проза Часть II. Вариации на тему одной жизни	Ваша оценка:

Смирнов Александр Альбертович На даче

Смирнов Александр Альбертович
На даче