Смирнов Александр Альбертович
Таганрожки-таганрожики

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 2, последний от 26/04/2009.
  • © Copyright Смирнов Александр Альбертович (smirnovsandr@yandex.ru)
  • Обновлено: 18/02/2009. 45k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
  • ТЕКСТЫ РАЗЫХ ЛЕТ
  •  Ваша оценка:

    Таганрожки-таганрожики
    Иван Нечихай вышел из городского центра занятости населения довольный и в некотором смысле даже окрыленный. "Не зря мать меня в детстве лупила, не зря учиться заставляла, - думал он, гордо шагая по улице. - Спасибо вам, матушка, и, как говорится, царствие небесное".
    Вчера вечером Иван окончательно почувствовал, что пора устраиваться на работу. Именно почувствовал, а не просто понял. Понял он это давно, но сделать все как-то не получалось. После переезда в Таганрог нужно было сначала купить квартиру, - на поиски и оформление документов почти три месяца ушло, - потом квартиру нужно было обустроить, подремонтировать. Впрочем, дел по хозяйству еще вагон и маленькая тележка оставалось. Да разве их все переделаешь? С утра до ночи ковыряйся, а все равно каждый день забот хватает.
    И вот вчера ощутил Иван то ли зуд какой-то, то ли застоялость непонятную во всем организме, как будто потянуться хочется, косточки размять, и понял - пора.
    - Завтра на работу пойду устраиваться, - сказал он за ужином жене.
    - И куда же? - удивилась Катерина.
    - Еще не знаю. Пойду на биржу труда, посмотрю, что предложат.
    - Я без тебя скучать буду, - вытянула губки Катерина.
    - Не успеешь, - усмехнулся Иван. - А соскучишься, сильнее ждать будешь, крепче любить.
    Центр занятости Иван нашел довольно быстро, вошел решительно, но, попав в большой светлый зал с мраморным полом, высокими потолками и несколькими колоннами посередине зала, немного оробел.
    "Надо же! Отгрохали! Как в музее...", - подумал он и медленно подошел к высокой стойке.
    За стойкой сидели две женщины среднего возраста. Одна, чуть помоложе, худенькая и симпатичная, быстро стучала по клавишам компьютера. Другая, толстая, некрасивая, с большим горбатым носом, под которым красовались редкие, но длинные и черные волосины, читала газету.
    - Здравствуйте! - обратился Иван к симпатичной. - Мне бы на работу устроиться.
    Она никак не отреагировала, продолжая стучать.
    - Вы первый раз? - спросила усатая.
    - Да.
    - По сокращению?
    - Что? - не понял Иван.
    - Уволены по сокращению?
    - Нет, по собственному. Вообще-то я не местный. Вот с женой переехали, квартиру купили, обустроились. Пора, как говорится, и поработать на благо родины и во славу отечества.
    Шутка не удалась. Усатая никак на нее не отреагировала. Строго спросила:
    - Регистрацию оформили?
    - Нет еще, - смутился Иван. - Состоим, так сказать, в гражданском браке. А это очень важно?
    - Я не об этом, - она криво усмехнулась. - Регистрацию по месту жительства оформили? Прописка у вас местная?
    - Да-да! Конечно! Все, как положено. Вот, пожалуйста.
    Иван поспешно достал паспорт, трудовую книжку, положил на стойку. После этого усатая почему-то потеряла к нему всякий интерес, отвернулась и уткнулась в газету. Зато симпатичная вдруг перестала стучать и спросила:
    - С компом общаетесь?
    - С кем? - опять не понял Иван.
    - Вон у нас компьютеры стоят, специально для вас, - она указала на несколько столов с компьютерами, стоявших в углу зала. - Сами базу вакансий сможете посмотреть? С компьютером общаться умеете?
    - Да нет, как-то не доводилось.
    - Понятно, - вздохнула симпатичная, достала откуда-то несколько листов бумаги и протянула Ивану. - Заполняйте. Вон за тем столом есть ручки и образцы.
    - Спасибо. У меня своя ручка имеется, - сказал Иван и пошел к столу.
    Он долго и мучительно составлял собственное резюме, заполнял анкеты. Хотелось написать много и хорошо, а получалось, что писать-то особо и нечего. Иван даже расстроился.
    "Вот так!.. Половину жизни прожил, а вся биография меньше полстранички занимает. Да...", - подумал он и понес бумаги к стойке.
    Симпатичная по-прежнему стучала по клавиатуре, усатая читала газету. Иван постоял немного. На него не обращали внимания. Иван покашлял. Усатая подняла голову и долго удивленно смотрела на него.
    - Я все заполнил, - сказала Иван.
    Она медленно подняла руку, указала на одну из дверей:
    - Туда проходите.
    - А может... вы посмотрите, проверите, подскажете?..
    - Там посмотрят, - уже не глядя на него, сказала она.
    Иван подошел к указанной двери, постучал, приоткрыл.
    В просторной комнате за большими столами сидели четверо. Три молоденькие симпатичные девицы и один парень. Они никак не отреагировали на его появление, даже не взглянули. Девицы сосредоточенно смотрели на экраны мониторов, а парень не менее сосредоточенно перекладывал на своем столе бумаги.
    Иван прокашлялся и хрипло поздоровался.
    - Зд-сти! - сквозь зубы процедил парень, мельком взглянув на Ивана.
    - Я вот тут анкету заполнил... - нерешительно начал Иван, направляясь к нему.
    - Это к Александре Сергеевне, - указал парень на одну из девиц.
    Иван удивился.
    "Хм... Молодая, еще совсем сопливая, только вылупилась, а уже Сергеевна", - подумал он и подошел к указанному столу.
    - Присаживайтесь, - не глядя на Ивана, предложила девица.
    Иван присел на краешек стула, положил бумаги на стол.
    - Одну минуту, - так же, не отрываясь от монитора, тихо сказала она.
    - Да-да, конечно, - кивнул Иван. - Я подожду. Мне спешить некуда.
    Он уселся поудобнее, осмотрел комнату, увидел на столе, перед которым сидел, табличку: "Пушкина Александра Сергеевна".
    "Ни фига себе! - подумал Иван. - Бывает же такое! Пушкина, да еще и Александра Сергеевна! Ну, придумали!...".
    Перед табличкой лежала стопка каких-то бланков. Иван вытянул шею, разглядел следующую строку: "Заместитель начальника отдела...". Какого отдела, видно уже не было.
    "Оказывается, еще и начальница, - продолжал думать Иван. - Ну, с такой родословной, конечно, можно сразу в начальницы. Да нет, однофамилица просто. Специально родители так назвали, чтобы все удивлялись. И на начальницу совсем не похожа. А на Пушкина тем более. Пигалица какая-то. Ей до Александры Сергеевны еще... как мне до Льва Толстого. Шурочка она! На большее и не тянет".
    - Так! - неожиданно громко сказала Шурочка, взглянула на Ивана, взяла его бумаги, стала просматривать анкету.
    - Может, что не так заполнил? - спросил Иван.
    - Хм!.. - удивилась она и по слогам прочитала вслух: - Марк-шей-дер! - Раскрыла трудовую книжку, полистала, еще раз повторила: - Маркшейдер! - и, глядя на монитор, быстро застучала по клавиатуре.
    Иван покорно ждал.
    - Та-ак... - протянула Шурочка. - Специалист по геодезическим съёмкам горных разработок и эксплуатации недр.
    - Угу, - подтвердил Иван. - На шахте работал.
    - Шахтер значит?
    - Ну, можно и так сказать, но вообще-то, по специальности - маркшейдер.
    - И что я с вами буду делать? - неожиданно и как-то очень серьезно спросила она.
    Иван не знал, что ответить.
    - Вы к нам как... вернее, зачем... или... почему переехали?
    Иван засмущался.
    - Жена у меня молодая. Вот, думали куда переехать. Решили сюда.
    - А вы знали, что у нас ни шахт, ни гор никаких нет, ни разработок?
    - Конечно, знали. Мы к морю ехали. Жена захотела...
    Оказалось, что эта Шурочка вполне может выглядеть Александрой Сергеевной. Она строго и даже осуждающе посмотрела на Ивана. Так смотрит начальник на провинившегося работягу, размышляя как его наказать - объявить выговор, лишить премии или уволить к чертовой матери.
    - Значит к морю, к солнышку потянуло?
    Иван отвел взгляд, уставился на табличку.
    - И где же вы собирались работать?
    Иван пожал плечами, опустил голову, тихо ответил:
    - А я на шахту все равно не хочу. Хватит. Считай, с детства под землей ковырялся. Не хочу.
    - Понятно, - вздохнула Александра Сергеевна. - Другими специальностями владеете?
    - Ну, по молодости и проходчиком приходилось и... Но я же говорю, не хочу под землю, - разволновался Иван.
    - Да успокойтесь, пожалуйста. Никто вас под землю посылать не собирается, - сказала она и застучала по клавишам.
    - А я и не пойду, - буркнул Иван.
    - Личный автомобиль есть?
    - Нет пока еще. Собирались, но пока не получается.
    - А водительское удостоверение?
    - Нет.
    - Вахтовым методом работать будете?
    - Я же сказал, жена у меня молодая. Какой вахтовый метод?
    Александра Сергеевна опять вздохнула, взяла анкету Ивана, полистала и вдруг удивившись, наивно, как Шурочка, спросила:
    - Послушайте, так вы писать умеете?
    Иван обиделся, еще раз взглянул на табличку и ответил:
    - И читать тоже. А вас не научили?
    - Да я не в том смысле, - она улыбнулась. - Вот вы здесь написали, что были нештатным корреспондентом газеты "Угольщик", писали статьи, очерки, публиковались в местной и областной печати.
    - А, это было. Печатали, - подтвердил Иван. - Даже грамоту имею.
    - Отлично. А спичрайтером сможете работать?
    - Кем? - не понял Иван.
    - Спичрайтером. Тексты писать сможете?
    Ивану показалось, что она опять издевается.
    - Я по-русски писал, я по-иностранному не умею, - угрюмо ответил он.
    - Так по-русски и надо! Именно по-русски, чтобы грамотно, правильно, доходчиво и убедительно. Сможете?
    - Можно попробовать, - кивнул Иван.
    Он почувствовал, опять именно не понял, - он еще ничего не понимал, - а почувствовал, что начинается что-то очень важное. Какое-то серьезное событие, которое может изменить всю его жизнь.
    Шурочка сняла телефонную трубку, набрала номер, долго ждала ответа.
    Иван начал волноваться.
    Шурочка еще раз набрала номер, видимо уже другой. На этот раз ответили сразу. Она спросила какую-то Розалию Петровну, обрадовано переспросила: "Пошла к себе?", - угукнула и, положив трубку, сказала Ивану совершенно по-детски, как приятелю:
    - Пойдемте со мной.
    - Пойдемте, - согласился Иван.
    По широкой мраморной лестнице они поднялись на второй этаж, долго шли по длинным коридорам. Иван опять удивился: такая огромная контора занимается трудоустройством людей, а самих безработных нигде не видно.
    Наконец они остановились у какой-то двери. Шурочка тихонько постучала, потом заглянула и, сказав Ивану: "Подождите здесь", - скрылась за дверью.
    Ждать пришлось недолго. Дверь распахнулась, Шурочка пригласила Ивана, а сама ушла не попрощавшись.
    Иван вошел и сразу понял, что теперь он действительно попал к высокому начальству. Кабинет был огромным, с шикарной мебелью, даже аквариум с большими сонными рыбами стоял у стены. За столом сидела приятная пожилая дама и внимательно рассматривала Ивана.
    Под этим взглядом он почувствовал себя неловко и продолжал стоять у двери.
    - Присаживайтесь, - наконец предложила хозяйка кабинета.
    Иван осторожно подошел к столу, сел, попытался улыбнуться.
    - Меня зовут Розалия Петровна, а вас, насколько я понимаю, Иван Никодимыч?
    - Точно так, - согласился Иван.
    - Значит, вы маркшейдер, но еще и журналист, и можете работать спичрайтером?
    Иван ответил неопределенно:
    - Было дело...
    - Очень хорошо, - обрадовалась Розалия Петровна. - Дело вот в чем. Все наши сотрудники грамотные, профессиональные люди. Они могут сделать хороший отчет, провести аналитическое исследование и так далее, и тому подобное. Но в силу специфики работы все эти документы получаются сухими и, как бы это сказать, трудно воспринимаются населением. Понимаете, о чем я говорю?
    - Конечно, конечно, - закивал Иван и даже снисходительно ухмыльнулся.
    - Нам нужен человек, который мог бы литературно обрабатывать наши материалы для публичных выступлений, для публикаций в средствах массовой информации...
    Розалия Петровна сделала паузу и, чуть прищурившись, посмотрела Ивану в глаза.
    - Понятно, - по-деловому ответил Иван, - речи писать, лозунги, призывы.
    - Ну, лозунги и призывы уже отошли в прошлое, а вот обращения и тексты объявлений писать придется.
    - Теперь это называется слоган, - пояснил Иван и сам удивился, что вовремя вспомнил современное слово.
    "Слоган" произвел на Розалию Петровну должное впечатление.
    - Вот и прекрасно! Я рада, что мы понимаем друг друга, - облегченно сказала она. - Зарплаты у нас, конечно, небольшие, но со всеми надбавками, премиями и доплатами получается неплохо. По крайней мере, более достойную зарплату при вашей специальности у нас в городе вы вряд ли найдете. Вы согласны?
    - Согласен, - кивнул Иван.
    - Отлично, - Розалия Петровна тоже кивнула. - Разумеется, прием на работу - это компетенция директора. Её сегодня уже не будет. Поэтому подходите завтра утром и, я надеюсь, все будет нормально.
    - Хорошо, - сказал Иван поднимаясь. - Мне прямо к вам подойти? Или сначала опять к Шурочке?
    Розалия Петровна удивилась. Иван и сам удивился, но эта "Шурочка" выскочила как-то сама собой, видимо от волнения. Он склонил голову и глупо улыбнулся.
    Улыбнулась и Розалия Петровна:
    - Подойдёте сразу ко мне, и пойдем к директору.
    Она встала, через широкий стол протянула Ивану руку.
    Иван поспешно вскочил, слегка пожал её ладонь и даже чуть поклонился.
    - До свидания.
    - Только вот ещё что, - Розалия Петровна задержала руку Ивана. - Уж коль вы знакомы с Александрой Сергеевной, а значит, хоть немного в курсе наших дел, я думаю, будет неплохо, если вы к завтрашнему утру что-нибудь напишете. Чтобы показать директору. Какое-нибудь обращение к населению, скажем так: "Уважаемые таганрожцы! Центр занятости приглашает вас принять участие в ярмарке вакансий, которая состоится... На ярмарке вы сможете ознакомиться..." и так далее. Цифры, даты, перечень вакансий можете пока пропустить, потом вставим. Главное, чтобы это было просто, убедительно и интересно. Справитесь?
    - Да, конечно, - улыбнулся Иван.- Задание понял, пошел исполнять.
    - Удачи. До свидания.
    По дороге домой Иван зашел в канцелярский магазин, купил пачку бумаги, две ручки и набор карандашей. На всякий случай попросил у продавщицы товарный чек.
    "Должны же они оплачивать средства производства, - с ухмылкой подумал он. - Ну, а не оплатят, все равно пригодится".
    Катерина встретила его у порога. Она явно волновалась.
    - Ну, что? Как?
    - Нормально, - успокоил её Иван.
    - Устроился?
    Иван обнял её, поцеловал в щёку.
    - А как же? Конечно, устроился!
    - Молодец! - обрадовалась она и тоже чмокнула его.
    - А что же ты не спрашиваешь, кем я буду работать?
    - Я и так знаю! Космонавтом! - хихикнула Катерина.
    Иван хотел помучить её, поиграть в угадайку, но не сдержался.
    - Есть кое-что пострашнее космонавта. Как тебе понравится быть женой писателя?
    Катерина несерьезно отнеслась к его признанию.
    - Нет, не хочу. Совершенно не нравится.
    - Почему, - удивился Иван.
    Катерина немного подумала и начала очень серьезно:
    - Понимаешь, если я буду женой сторожа, меня будут называть сторожиха, если женой генерала - генеральшей. А если я буду женой писателя, как меня будут называть? Пи-сю... - и она громко захохотала.
    Иван тоже посмеялся.
    - Ой, у меня же там кипит! - вскрикнула она и побежала на кухню.
    Иван прошел в комнату, разделся, достал из пакета письменные принадлежности, разложил их на диване, подумал: "Придётся, наверное, письменный стол купить". Сложил всё обратно в пакет, пошел на кухню.
    - Я тут у тебя временно полстола арендую, - весело сказал он Катерине.
    - Аренда нынче дорого стоит, - так же весело ответила жена.
    - Ничего, рассчитаемся.
    Иван разорвал упаковку бумаги, достал несколько листов, взял ручку, сел и начал писать.
    "Дорогие таганрожцы! - вывел он большими буквами и продолжил с новой строки. - Если вам надо найти работу...".
    Катерина заглянула через его плечо.
    - Ты чё, действительно писать будешь?
    - А ты думаешь, всё шуточки? Конечно, буду.
    - И чё это будет?
    - Обращение.
    Катерина удивилась, но ничего не сказала. Иван прочитал написанное, задумался.
    "Что-то не так, - решил он. - Коряво как-то получается".
    Катерина продолжала стоять за спиной, ожидая, что он напишет дальше.
    - Ты мне мешаешь, - спокойно сказал Иван.
    - Ну и пожалуйста, - фыркнула Катерина. - Подумаешь! Только "вам", наверное, с большой буквы пишется.
    - Это верно, - согласился Иван и исправил букву.
    Подумав, он зачеркнул слово "надо", написал чуть выше "желаете", поставил запятую и продолжил предложение: "на нашей ярмарке вакансий Вы сможете...".
    - Наше вам с кисточкой! - рассмеялась Катерина.
    - Чего? - повернулся Иван.
    Она прочитала написанное:
    - Если вам желаете найти работу, на нашей ярмарке вакансий вы сможете...
    Иван молча исправил "Вам" на "Вы", прочитал все предложение, нервно скомкал лист и швырнул его в угол.
    - Эй, на палубе! - воскликнула Катерина. - Кто это здесь мусор разбрасывает?
    - Ничего. Потом уберу, - угрюмо ответил Иван, и написал на новом листе: "Уважаемые таганрожцы!".
    - А чё это ты только к мужикам обращаешься? По-твоему женщинам работа не нужна? - обижено спросила Катерина.
    - Логично, - согласился Иван, зачеркнул восклицательный знак, дописал "и таганрожки!".
    Катерина громко расхохоталась.
    - Если я теперь таганрожка, то ты таганрожик!
    Иван разозлился и все зачеркнул. Катерина перестала смеяться, предложила:
    - А почему бы не написать просто: "Уважаемые дамы и господа!" Теперь везде так пишут.
    Иван скривился как от зубной боли.
    - Ты хоть думай, что говоришь! Господа на "Мерседесах" катаются. А я для безработных пишу. Какие они к черту господа?
    - И среди безработных господа найдутся. Меня, между прочим, сегодня дамой назвали.
    - Где? - набычился Иван.
    - На рынке. Тётка толстая такая, рыбой торгует. Так и сказала: "Дама, берите рыбку".
    - Слушай, я тебя прошу, не мешай!
    - Хорошо, - согласилась Катерина, показала ему язык и ушла в комнату.
    Иван скомкал почти чистый лист, швырнул в тот же угол.
    "Уважаемые таганрожцы и таганроженки!" - написал он на новом листе.
    Это обращение тоже не понравилось.
    "Черт знает что! - Иван бросил ручку. - Ерунда какая-то! Жёнки... рожки...".
    Он встал из-за стола, прошелся по кухне, остановился у окна.
    Во дворе трое мальчишек гоняли мяч.
    "Хм... А как же тогда детей называть? Ну, в Москве маленький москвич будет москвичёк... или москвичёнок, а девочка - москвичёночка... или москвичечка. Нет, что-то не так. Ладно... В Таганроге маленький таганрожец будет... Тьфу, мать твою! - выругался Иван. - Опять таганрожик получается... и таганрожка!".
    Через полчаса Катерина заглянула на кухню. Иван сидел перед чистым листом бумаги. Увидев Катерину, он отвернулся и хмуро уставился в стену.
    - Может, пообедаешь?
    Иван отрицательно покачал головой.
    Еще через полчаса он пришел в комнату, сел рядом с Катериной.
    - Ерунда какая-то... Заклинило и - всё.
    Катерина прижалась к нему, положила голову на плечо и вдруг неожиданно громко захохотала, закрыла лицо руками и отвернулась.
    Иван обалдел.
    Катерина вообще была хохотушкой, смеялась звонко, заразительно. Ивану всегда нравился её смех, но сейчас этот хохот показался даже не издевательством, а предательством.
    Иван поджал губы и замер.
    - Извини... - с трудом выговорила Катерина. - Извини, пожалуйста!.. - она вытирала слезы и пыталась глубоко вздохнуть. - Ну, не обижайся! Я просто... просто подумала, если бы мы с тобой в Херсон переехали!.. - и она опять захохотала.
    - Дура! - тихо сказал Иван, и ушел на кухню.
    Еще через час в углу валялся уже приличный ворох скомканной бумаги, а перед Иваном по-прежнему лежал чистый лист.
    Появилась Катерина, обняла его.
    - Похоже, ничего у меня с этой работой не получится.
    - А с чего это вдруг ты за это дело взялся?
    - Да сам не знаю. Предложили, я и согласился.
    - А сколько платить обещали?
    - Еще не знаю.
    - Вот здорово! - удивилась Катерина. - Так может и смысла нет?
    - Да нет. В том-то и дело. Чувствую, что смысл есть, только ничего не получается. Понимаешь, там контора серьезная. Причем, заметь, государственная, со всякими там надбавками и льготами. Это тебе не в шахте на дядю корячиться, и даже не в шахтоуправлении штаны протирать. Все чисто, аккуратно, помещения огромные, обстановочка высший класс. Мужиков почти нет, одни бабы, и все начальницы...
    - Так тебя чё ли на баб потянуло? - насторожилась Катерина.
    - Тьфу ты! Причем тут бабы?!
    - Понятно! Значит, таганрожки заинтересовали!
    - Сама ты таганрожица.
    - А ты таганрожа! - вскрикнула Катерина.
    - Слушай! Давай полегче на поворотах! - сдерживаясь проговорил Иван. - А то ведь я...
    - Ну, что? Что ты? - она наклонилась, схватила несколько скомканных бумажек и стала швырять их в Ивана. - Вот тебе! Вот тебе! Таганрожкин таганрожик! Вот тебе!..
    Иван сначала пытался увернуться, потом встал, одной рукой обхватил ее за талию, другой задрал платье и нашлепал по мягкому месту. А потом поднял на руки и понес в комнату.
    Через некоторое время они сидели на кухне, обедали и улыбались друг другу.
    - Знаешь, чё надо было сделать? - Катерина с удовольствием пережевывала жареную сосиску.
    - М-м? - спросил Иван.
    - Газеты купить. Посмотреть там какие-нибудь объявления, и написать что-нибудь похожее.
    Иван даже растерялся и перестал жевать.
    - Слушай, а я и не сообразил. Так... Да ведь поздно уже! Где теперь купишь? Все закрыто! Эх!..
    - Ничего. Там в кладовке под обоями старые газеты наклеены. Еще от прежних хозяев остались. Заодно и обои переклеим.
    - Так их же не оторвешь.
    - А зачем их отрывать? Обои оборвешь, и читай себе.
    - Так ведь старые они, еще советских времен.
    - Это еще лучше. Мы с девчонками в школе всегда так делали. Брали старые сочинения и переписывали. Я однажды старую материну тетрадку нашла, все один в один переписала. Так меня еще и хвалили.
    Иван встал, пошел в кладовку, оборвал кусок обоев.
    - Доешь-то хоть! - крикнула Катерина.
    - Сейчас. Темно здесь. Но попробовать можно. Я переноску протяну и настольную лампу.
    - Только мусор по дому не растаскивай. Я сегодня прибиралась, пока ты там по таганрожкам шастал.
    До поздней ночи Иван просидел в кладовке. Иногда он стремительно шел на кухню, что-то быстро записывал и возвращался назад.
    Катерина уже лежала в постели, смотрела телевизор.
    - Вань, а Вань! - позвала она его.
    - Чего тебе? - неохотно отозвался Иван.
    - Иди сюда!
    - Ну?.. - он заглянул в комнату.
    - А может вообще без обращения? Ну, смотри, ни в одной рекламе никак не обращаются.
    - То реклама, а то именно обращение, предложение... А вообще-то я и сам не знаю что это.
    - Вот! Ты скажи, чтобы тебе конкретное задание дали: что, про что, для кого. А то так, напиши то, сами не знаем что.
    - Ладно, не бухти. Спи уже.
    - А ты чего? Не будешь? - удивилась Катерина и откинула простынку. - Я тебя жду.
    Иван посмотрел на Катерину, на все ее прелести, вздохнул и отрицательно покачал головой.
    - Нет. Спи. Я еще подумаю.
    - Ну и пожалуйста! - фыркнула она, накинула на себя простыню и отвернулась.
    Только под утро Иван осторожно, стараясь не разбудить Катерину, завел будильник, улегся на краешек тахты, и сразу же уснул.
    На кухонном столе он оставил несколько листов, несколько вариантов. Все они начинались обращением: "Дорогие товарищи, друзья!". Правда, ни один из вариантов самому Ивану окончательно так и не понравился.
    Самое любопытное, что на следующий день, когда Иван появился в кабинете Розалии Петровны, она даже не спросила, сочинил ли он что-нибудь, а сразу повела его к директору Антонине Федоровне.
    Антонина Федоровна побеседовала с ним, предупредила об испытательном сроке и приняла на работу.
    Иван достойно выдержал испытательный срок и был зачислен в штат. Его тексты стали появляться в местных газетах, и все были довольны. Но однажды приснился Ивану сон.
    Как будто сидит он на лавочке во дворе музея "Домик Чехова".
    Раннее утро. Еще ощущается ночная прохлада, но солнышко вот-вот выглянет из-за соседних домов. На верхушках деревьев, уже обогретых яркими лучами, весело щебечут воробьи, а высоко-высоко, на фоне чистого голубого неба, выписывают замысловатые пируэты быстрые ласточки.
    Иван точно знает, что находится во дворе музея, ведь совсем недавно они были здесь с Катериной, и добродушная интеллигентная женщина-экскурсовод рассказывала им о том, что Антон Павлович вовсе не родился в этом маленьком домике, а только жил какое-то время в детские годы. Этот факт особенно удивил Ивана. Он почему-то считал, что великий писатель должен был здесь не только родиться, но и долго жить, и написать свои бессмертные произведения.
    Все это Иван прекрасно помнит и понимает, что никто в этом маленьком домишке жить не может, а вместе с тем он точно знает - сейчас там живет сам Антон Павлович, который вот-вот должен появиться на пороге.
    И действительно, маленькая дверь открывается, и...
    Иван очень удивляется, но вовсе не потому, что перед ним появляется великий писатель, - этого-то он как раз и ожидал, - а потому что на Антоне Павловиче всего лишь длинная, ниже колен холщевая ночная рубаха, и на ногах старые потертые домашние тапочки на босу ногу, даже никакого пенсне на носу нет.
    Антон Павлович низко наклоняется, выходя из маленькой двери, но идет не к Ивану, а мелкими шажками семенит вдоль стены домика и скрывается за углом. Оттуда доносится громкое долгое журчание.
    - Ни фига себе! - думает Иван.
    Наконец журчание прекращается, Антон Павлович появляется из-за домика и, шаркая тапками по асфальтовой дорожке, быстро идет к Ивану.
    Иван хочет встать навстречу писателю, но Антон Павлович взмахивает рукой и нервно говорит:
    - Да брось ты, Иван Никодимыч! Давай как-нибудь без церемоний. Я тебя уже который день поджидаю.
    Иван еще больше удивляется и, чуть склонив голову, вежливо здоровается:
    - Здравствуйте, Антон Павлович.
    Антон Павлович вздрагивает, как-то весь напрягается и удрученно качает головой.
    - Да уж... Не перестаешь ты меня удивлять, Иван Никодимыч. Ты бы еще доброго здоровьица покойнику пожелал.
    Иван понимает, что сморозил глупость.
    - Извините, Антон Павлович. Не подумал, неправильно сказал.
    - Слава богу, хоть что-то понимаешь. А главное, не только понять можешь, но и признать, если неправ в чем-то. По крайней мере, мне так кажется. Иначе и говорить бы с тобой не стал.
    Антон Павлович продолжает нервничать, хрустит пальцами, прямо по газону обходит вокруг лавочки и останавливается перед Иваном.
    - Слушаю вас, - улыбается Иван, но чувствует, что улыбка получается какая-то глупая.
    Антон Павлович глубоко вздыхает и опять шагает вокруг лавочки. Обходит ее несколько раз. Иван крутит головой и тоже начинает нервничать. Вдруг Антон Павлович останавливается у Ивана за спиной, высоко задирает рубаху, оголив тонкие бледные ноги, и, быстро перешагнув через лавочку, садится рядом. Иван даже пугается и хочет отодвинуться.
    - Не бойся, Ванюша! Не бойся меня, - быстро говорит Антон Павлович. - Извини, конечно, за фамильярность, но ведь я тебе только добра желаю. Исключительно ради добра и спасения души. Твоей души, Ванюша, твоей! Ну, может быть, еще ради русской словесности, но это уже так... это уже постольку поскольку...
    - Что-то я не пойму, к чему вы все клоните?.. - спрашивает Иван и еще чуть отодвигается.
    - Иван Никодимыч, - уже медленно и даже ласково продолжает Антон Павлович, - ты ведь честный, благородный человек, не какой-нибудь там адвокатишка или землемер, ты ведь даже в шахту спускался, можно сказать своими руками уголек добывал, а теперь вот... Прошу я тебя, даже умоляю - не ввязывался бы ты в это дело! Ну, хочешь, на колени перед тобой стану...
    Антон Павлович пытается спуститься с лавочки, стать на колени, но Иван удерживает его.
    - Да что вы, Антон Павлович! Да о чем это вы? Я ничего не понимаю! Вы успокойтесь, объясните толком...
    - Да как же ты не понимаешь? - огорчается Антон Павлович, и голос его начинает дрожать. - Ведь единственное, чего тебе не стоило делать в этой жизни, ты и нашел. За это и взялся. Заклинаю тебя, Иван Никодимыч, пощади ты меня, брось это дело, не пиши больше ничего!
    - А-а-а... Вы об этом, - обижается Иван. - Я-то думал что-то серьезное.
    Антон Павлович опять вскакивает и нервно шагает перед Иваном.
    - Да разве это не серьезно?! Ведь серьезней-то и быть не может! Иван Никодимыч, послушай ты меня, старика... Впрочем, извини, - мы ведь с тобой почти ровесники, - извини, но все равно послушай... Ты нормальный здоровый мужик, руки, ноги на месте, голова соображает, в своем деле ты даже специалист. Ну, зачем ты за это взялся?!
    - Вы, Антон Павлович, между прочим, тоже литературный институт не заканчивали, - опустив голову, хмуро говорит Иван. - Вы на доктора учились, а лечить почему-то не стали, писателем сделались. Вам, значит, можно, а другим нет?.. Интересно вы как-то заворачиваете!
    Антон Павлович взмахнул руками и почти закричал:
    - Да какой же из тебя писатель, Ваня! Ты ведь даже грамматики толком не знаешь, пишешь с ошибками!
    - Ну, на то в газетах всякие там корректоры и редакторы имеются, - возражает Иван.
    - Так весь ужас в том, что и они не знают! Они же к твоим ошибкам еще и свои добавляют! Посмотришь какую-нибудь газетенку или книжку откроешь - волосы дыбом встают, в гробу переворачиваешься! Такие карамболи печатают, такую клюкву выдают! О каких-то идеях, мыслях, даже просто о культуре уж и говорить не приходится, но хоть бы за грамматикой следили. Брось эту блажь, Ваня, брось и забудь!..
    Ивану хочется встать и уйти, он пытается подняться, но все тело оказывается таким тяжелым, что он не в силах пошевелиться.
    "Ах, так!.. - злобно думает Иван. - Вот, значит, вы как? Приклеили, приморозили? Хорошо! Посидим, побеседуем!".
    - Вот вы тут, Антон Павлович, насчет культуры высказались, а сами-то что?
    - Что? - удивляется Антон Павлович.
    - Вы вон даже после туалета руки не моете! И мочитесь куда попало, на соседский забор. А там, между прочим люди живут, им потом нюхать. А еще доктор называется!
    Иван хитро щурится, ожидая ответа. Антон Павлович растерянно опускает руки, удивленно смотрит на Ивана, молчит.
    - И еще, - продолжает Иван. - Я же не собираюсь, как вы, гонорары бешеные получать. Мне бы только на жизнь заработать. А где я еще такую работу найду? У меня ведь жена молодая. Вы же об этом не думаете? А еще гуманистом считаетесь...
    Антон Павлович весь как-то слабеет, склоняет голову на грудь и начинает тихо плакать.
    - Да... жена... - сквозь слезы чуть слышно шепчет он. - Так ведь сбежит она от тебя, Ванюша, как пить дать сбежит. Завертит хвостом и...
    - А вот жены попрошу не касаться! - кричит Иван и вскакивает, причем вскакивает легко, бодро, даже несколько раз подпрыгивает, как мячик.
    - Эх, Ванюша-Ванюша... - шепчет Антон Павлович, поворачивается и медленно двигается к домику. Именно не идет, а двигается какими-то танцевальными кругами, то ли в вальсе, то ли в мазурке. Впрочем, если Иван хоть в какой-то степени и представлял, что такое вальс, - когда-то в клубе он даже пытался его танцевать, и у него почти получалось, - то о мазурке он вообще не имел никакого представления. Просто где-то, когда-то слышал или прочитал такое название, и оно ему очень понравилось. А теперь вот так и сложилось во сне: "то ли в вальсе, то ли в мазурке".
    - Все!.. - думает Иван, глядя вслед писателю, - тронулся Антон Павлович, помешался, сдвинулся...
    В этот момент бюст, стоящий во дворике музея, начинает двигаться вместе с пьедесталом, издавая при этом противный скрежет. Иван пугается, неумело крестится, хочет убежать, но тело опять не слушается его. А пьедестал двигается по зеленому газону, оставляя за собой глубокую черную борозду. Наконец, добравшись до асфальтовой дорожки, пьедестал наклоняется, бюст Антона Павловича падает и со звоном разбивается на мелкие кусочки.
    - Ай, собачья душа! Чтоб тебе!.. - слышит Иван крик Катерины и просыпается.
    Катерина стоит у серванта, а перед ней на полу груда посудных осколков. - Ты представляешь, посуду побила. Сатана безрукая!..
    В тот же день Ивана вызвали к директору. Он очень испугался, полагая, что не к добру этот сон приснился. Оказалось - ничего страшного. Просто Антонина Федоровна настоятельно посоветовала ему вместо подписи "И.Нечихай" взять какой-нибудь псевдоним:
    - А то ведь понимаете, что в конце получается: "Если хочешь найти достойную работу, приходи к нам, и не чихай". Как-то не серьезно.
    С тех пор Иван стал подписывать свои материалы "И.Толстой".
    Антон Павлович ему больше не снится, и жизнь как будто налаживается.
    Правда, в последнее время он стал допоздна задерживаться на работе. Говорит, что начал писать повесть, - а может и роман получится, чем черт не шутит, - о писателе, который был очень популярен, но его никто не знал в лицо, и он выдавал себя за безработного, получал пособие, а когда все открылось, был большой скандал, после которого книги писателя стали продаваться еще лучше.
    Катерине это не нравится. Она даже хотела устроить ему сцену и заявить "либо я, либо работа", но побоялась, что Иван выберет работу. В скором времени они собираются узаконить свои отношения и купить машину. Катерина уже ходит на курсы водителей. Иван, конечно, опасается, как бы, усевшись за руль, она не начала вертеть хвостом. Дело-то житейское. Но пока никаких конкретных поводов к подобным опасениям она не давала. Может и обойдется.
    Что же касается русской словесности... Да куда ж она денется? Как была, так и будет. Любопытные могут в библиотеку прогуляться. Там классики в широком ассортименте давно нетронутые на полках пылятся, ожидают.

     

  • Комментарии: 2, последний от 26/04/2009.
  • © Copyright Смирнов Александр Альбертович (smirnovsandr@yandex.ru)
  • Обновлено: 18/02/2009. 45k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
  •  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.