КЛЕОПАТРА: ПАЛОМНИЧЕСТВО ЛЮБВИ И СМЕРТИ

Вот уж поистине женщина-легенда! Если бы Клеопатры не было, ее обязательно бы придумал какой-нибудь поэт или драматург. Пушкин, к примеру. Нет, наверно, такого европейского языка, на котором не создано хотя бы одного романтического произведения об "этой египтянке". Так называли ее гордые римляне. Презрением к ней они пытались подавить чувство унижения: ведь "эта египтянка" завоевала сердца их кумиров - Юлия Цезаря, Марка Антония.

А какая она, в сущности, египтянка, когда самая что ни на есть македонка! Прямая наследница Птолемея, ближайшего соратника Александра Македонского. Египет достался ее предку при разделе империи Александра, скончавшегося в Вавилоне и погребенного, как фараон, в египетском Мемфисе. Македонец Птолемей основал новую династию фараонов. Произошло это в 305 году до нашей эры. А Клеопатра родилась в 69-ом...

Египет к тому времени сильно изменился. На протяжении двух с половиной веков им управляли греки. Весь двор, армия - сплошь выходцы из Эллады и Македонии. Культуры смешались, боги сплавились: эллинский Зевс - с египетским Амоном, Дионис - с Осирисом. Строились храмы, похожие на Парфенон. Да и сам царский дворец, стоявший в Александрии, на правом роге Восточного порта у мыса Сильсила, отчасти выглядел, говорят, афинским Акрополем в миниатюре.

Раздолье было модницам! Щеголяй хоть в легкой греческой тунике, хоть в гофрированном египетском платье из почти прозрачной - вот соблазн-то! - тончайшей льняной ткани. У этого платья еще и разрез был спереди аж до пояса...

Греки и македонцы брезговали общаться с аборигенами. Птолемеи и подавно. К тому же чин заставлял их блюсти древний обычай близкородственных браков, от этого фараонам деться было некуда. В общем, род вырождался, и Клеопатра стала последним роскошным цветком на хиревшем древе. Ее дед убил свою супругу, заодно приходившуюся ему двоюродной сестрой и мачехой. Старшая сестра Клеопатры участвовала в перевороте, изгнала отца и принялась править Египтом, пока отец не вернулся из Рима с войсками и не казнил ее. Ему самому александрийцы дали презрительную кличку Флейтист. Делами он не занимался, а дни напролет дудел в дудку. Хороша наследственность, ничего не скажешь!

В 51 году до н.э. флейта Птолемея XII наконец умолкла, и восемнадцатилетняя красавица села на трон. К этому трону, правда, тут же пристегнули соправителя, младшего братца Клеопатры, тоже Птолемея, которому еще и полагалось стать супругом царицы. Однако малому было тогда всего 11 годков от роду. В общем, правь - не хочу... Но не тут-то было. Все историки утверждают, что Клеопатру не любили ни дворцовые сановники, ни горожане. Почему, ясного ответа нет. Говорят, была слишком заносчивой и независимой. К примеру, всем хорошим и послушным принцессам полагалось жить под опекой евнухов, а Клеопатра разогнала их с первыми месячными. К тому же она казалась всех умнее и образованней, знала дюжину языков, и единственной во дворце говорила даже на... египетском. Похоже, она всегда подчеркивала свою причастность к божественному величию фараонов древности, чем раздражала греков.

Короче говоря, приближенные совали ей палки в колеса, все шло кое-как, и вообще, в Египте молодой царице было скучно. Все интересное происходило за морем, в Европе. Там римляне в дудки зазря не дудели, прошлое их не тяготило, они, засучив рукава, ковали Историю. Эпические рассказы о Галльских войнах Цезаря, о славных победах Помпея и Красса, конечно же, докатывались до Александрии, торговой и культурной столицы тогдашнего Востока. Вот кто был ровней царице! Жаждой власти, волей к жизни. Мечтала ли она о них, грозных римлянах? Кто знает... Но так и грезится: вот Клеопатра сидит в креслице из ливанского кедра на террасе дворца, над лиловеющем на закате морем. Сидит и смотрит на север, в сторону Рима. Ветерок отгибает полы ее платья, обнажая ножки, обутые в золотые сандалии. Слуги подносят ей... что? Может, чашу с пивом, любимым напитком Египта. Тогда египетское пиво считалось лучшим в мире, не то что нынешняя "Stella". А, может, сладкое, тягучее вино. Клеопатра подносит чашу к губам, и слуга говорит, как положено: "За твое Ка, царица!" То есть не "за здоровье", а "за твою Душу". Она отпивает из чаши и погружается в мечты. Не алые паруса ей чудятся вдали, а, верно, алые парадные плащи римских героев.

Алого не алого, но паруса Клеопатра дождалась-таки. Через два года в Александрии бросил якорь сын Гнея Помпея. Его отец разругался со своим соратником, Цезарем, и перешел на сторону Сената, против которого Цезарь затеял войну. Возможно, в разговоре с Помпеем-младшим Клеопатра впервые услышала о маленькой речке под названием Рубикон. Помпей просил помощи. Клеопатра решила, что ставка на римский Сенат будет верной, и выделила 50 кораблей со вспомогательным войском впридачу. Были ли у молодого Помпея шуры-муры с царицей, осталось тайной, однако говорят, что он отплывал, глядя на дворец затуманенным взором.

Помощь, однако, не пригодилась. Старший Помпей был разбит Цезарем и сделал еще одну роковую ошибку - побежал в Египет, не зная, что всех сильных мира сего, кто делает ставку на Клеопатру и пользуется ее поддержкой, обязательно настигает злой рок.

В ту пору и сама Клеопатра ночевала уже не во дворце, а в походном шатре, дыша дымом кизячных костров. Сановники подняли бунт из-за того, что она ввязалась в римские распри, не советуясь с ними, науськали подросшего брата на сестру - а он и без того терпеть ее не мог - и вынудили царицу спасаться бегством. Переведя дух аж в Палестине (по некоторым сведениям в "курортном" селеньице, что находилось на месте Эйлата, она собрала войско, и две армии встали лицом к лицу у Пелузия (около 30 миль к востоку от Порт-Саида), на морском бережку, без особого, в общем-то, желания драться.

Тут нелегкая принесла Помпея. Увидев на горизонте его корабль, сановники юного Птолемея смекнули, что стоит выслужиться перед победителем, а побежденному - горе. Едва 58-летний Помпей ступил на берег у стана фараона, как ему вспороли живот и отрезали голову. Следом за Помпеем в Египет с быстротой ветра прилетел сам Юлий Цезарь. Он высадился в порту Александрии, надеясь настичь Помпея и пожурить бывшего соратника и друга. И тут ему принесли голову. При множестве свидетелей Цезарь прижал ее к груди, поцеловал и пустил слезу... а потом с горя заперся в опустевшем царском дворце. Такой вот неприятный сюприз для хозяев, которые где-то между собой воевали.

Смахнув голову великому герою Рима, сановники фараона и вовсе обнаглели: мол, справились с одним львом, прищучим и второго. Мол, их Сенат только спасибо скажет, а уж потом и Клеопатре само собой достанется. Они убедили ее брата двинуться обратно, в Александрию, и выкурить Цезаря из родового гнезда Птолемеев. Цезарь и сам бы рад был уплыть, немного поартачившись для порядка. Ведь при нем войска дышало всего-ничего. Но вот беда - и не беда, а, видать, судьба! - с севера задули сезонные ветра, да так крепко, что ни отгрести, ни оттолкнуться.

Что делать Клеопатре? В столице кавардак, какой и не снился. Во дворце засели чужаки, а вокруг него все обложено своими, которые хуже чужих. И тут царица учудила нечто, от чего и поныне у каждого мужчины ёкает сердце: "Ах, какая женщина! Мне б такую!"

Как-то глубокой ночью объявился перед Цезарем незврачный грек с огромным мешком, в каких местные обычно таскали постельное белье. Наверно, знал потайной ход во дворец, а то бы его пустили за здорово живешь. "Тебе подарок, Цезарь!" Мешок вдруг зашевелился, Цезарь приподнял бровь и... Вот вам - самое романтическое знакомство всех времен и народов. Оно повторилось только в Голливуде двадцать веков спустя, мешок в фильме был заменен на элегантный ковёр, в котором задохнуться было - раз плюнуть.

Цезарь и Клеопатра тет-а-тет. Ему - 54, красив не слишком, лысеват, жилист, поджар. В общем, Рекс Харрисон, игравший в кинофильме Цезаря, был поимпозантней своего прототипа, а вот дотягивала ли Тейлор, по вкусам того времени, - это еще вопрос. Все в ту признавали исключительную, изысканную красоту Клеопатры - носатая такая, жесткоротая, с крепким, как таран, подбородком. Римляне тоже находили ее благородней и краше некуда. И тембр ее голоса, говорят, был просто волшебным. Сирена да и только! А еще ум, образованность, манеры. Прибралась она, наверно, тоже на славу - даром что в мешке сидела. Платье, конечно, то, египетское - как паутинка легкое и прозрачное. Прическа пышная, в четыре яруса, подобранная с боков, чтобы шею было видно. Глазки, обведеные по-египетски густо, в три цвета. Веки зачернены сурьмою, и обводка - сверху голубая, снизу зеленая - сделана особыми малахитовыми порошками. Из духов - что-нибудь с удом, "струёй газели" и сандаловым ароматом. Наверно, только украшений не было - браслетов, колье - а то мешок гремел бы как у грабителя богатых захоронений, да и пораниться легко.

"Вся надежда на тебя, Цезарь! - зазвенел чудесный голосок Клеопатры. - Живо меня спасай!". И поведала, как пустилась ночью в плаванье в утлой лодчонке со своим верным слугой и какие Одисеевы опасности преодолела в пути. Цезарь был сражен, очарован и с первым поцелуем пообещал вернуть Клеопатре трон.

Твердое слово Цезаря обернулось восьмесячной баталией, в которой две трети Александрии сгорело (в том числе и знаменитая библиотека), а сам великий полководец едва не погиб. Греки одолевали, силы римлян таяли. Однажды Цезарь устроил десант у маяка, в бухте, называемой ныне Форт Кейт. Его оттуда вышибли, тонущие солдаты перевернули лодку полководца, и ему пришлось добираться до корабля вплавь. Эта нелепая кампания оказалась в жизни Цезаря самым опасным предприятием, куда опасней галльских походов. В мемуарах Цезарь оправдывал ее... теми же дурными ветрами, а о Клеопатре и не заикнулся. Это в иных эпохах какому-нибудь рыцарю или гусару лечь костьми за даму- самое милое дело. А гению власти, Цезарю (и Наполеону) - позор на всю Историю. В общем, кабы не подмога союзника, правителя Пергама, сгинул бы Цезарь в Александрии и тогда бы все знали точно, кто виноват в его смерти.

На пару с пергамским царем Цезарь одолел врага. Трон Клеопатра получила так же внезапно, как Цезарь - ночной подарок: братец Клеопатры утонул, попав точно в такое же положение, в какое Цезарь - у маяка. Впрочем, праздновать триумф было рано: теперь уже со всех концов слетались дурные вести о том, что повсюду теснят соратников Цезаря и его положение ухудшается. Однако этот великий стратег, вместо того чтобы заняться делами, отправился с Клеопатрой в VIP-круиз по Нилу на шикарном прогулочном лайнере! Представьте себе эдакий "Титаник" древности: длина - почти 100 метров, ширина - 15, высота - 20! На нем - настоящая двухэтажная вилла с колоннадами из кедров и кипарисов, пиршественным залом, украшеным золотом и слоновой костью, маленькие храмы Афродиты и Диониса. Добавьте еще 400 кораблей эскорта. Вот уж круиз так круиз!

Только через месяц, после круиза, Цезарь засобирался домой. Да и чары царицы слегка ослабли: как-никак она была уж на седьмом месяце, животик вырос, походочка отяжелела... Цезарь смекнул, что самое время взять короткий тайм-аут и, оставив Клеопатре в подарок три легиона, отправился утрясать дела. За год с небольшим он "пришел, увидел, победил" всех своих врагов и, став полным хозяином государства, пригласил к себе в гости Клеопатру. И разумеется, вместе с ней - своего египетского отпрыска, коему было дано имя Птолемей Цезарь. А Клеопатра заставила своих жрецов признать, что родила сына от самого бога Амона.

Путешествие Клеопатры в Рим один римский поэт того времени назвал "паломничеством любви и смерти". Жители Вечного Города ахнули, увидев кортеж чужеземной царицы. Колесницы, сверкающие золотом, черная река рабов-нубийцев, ручные газели, антилопы и гепарды. Египетская богиня в царских одеждах и со священной золотою змеей на лбу. Хоть Цезарь и стал диктатором, а все же Рим продолжал считаться республикой! А тут такой соблазн!

Цезарь устроил гостью в роскошной вилле, окруженной садами и находившейся на правом берегу Тибра, рядом с известной ныне виллой Памфили. Этот уютный уголок царица почти не покидала в продолжение своего годового пребывания в Риме. Только раз, говорят, она взглянула на величественный римский Форум и - как раз с того места, где теперь стоит памятник Цезарю.

Хозяин Рима ходил к ней запросто, остальные напрашивались. Как она их принимала, можно судить по аудиенции, данной великому Цицерону. Человек он был с гонором, а царица его так окоротила, что потом он жаловался в письме к другу: "Ох, и разозлила меня эта египтянка!" " Да, римлян она злила. Она знала, как ущемить их гордость. И факт остается фактом: Цезарь был убит именно в тот момент, когда аура древнейшей монархии, древнейшего престола накрыла Рим. Поползли слухи, что Цезарь собирается стать фараоном и перенести столицу в Александрию. Наконец, нервы сдали у ближайших соратников Цезаря. 15 марта 44 года до нашей эры они "спасли" Рим от того, в ком начали подозревать воплощение чужеземного бога Амона. 23 "ножевых ранения" - не шутка!

Когда вскрыли завещание Цезаря, оказалось, что своим наследником он признал племянника, Октавиана, будущего Августа, а своего родного, официально признанного им сына от Клеопатры, не помянул ни единым словом. Можно сказать, что Цезарь страдал политической дальнозоркостью и потому не сумел разглядеть смертельной опасности у себя под носом! Клеопатре ничего не оставалось, как только бежать в Египет от назревавшей в Риме смуты.

Однако Рок судил ей вскоре снова стать заядлой путешественницей. Где только не довелось ей побывать в последние десять лет жизни, в пору своего нового "исторического романа", на этот раз - с полководцем Марком Антонием! И в Тарсе, и в Антиохии, и в Эфесе, и в Афинах, и на берегах Евфрата. Но обо всем по порядку.

Вернувшись в Александрию, Клеопатра словно зареклась помогать кому бы то ни было из римских честолюбцев и сидела тихо, пока за морем шла война между убийцами Цезаря и жаждавшими мщения Октавианом, Антонием и Лепидом. Но хорошо подготовилась к тому, что победители призовут ее к ответу за бездействие. Триумвират взял верх, Марк Антоний получил в управление восточные провинции - вот он-то, красавец-мужчина, и стал потирать руки, мечтая взяться за Клеопатру. А она, недолго думая, собрала флот, золотишко и полетела по волнам туда, откуда он послал ей гневное письмо с упреками. В Тарс, нынешний Тарсус, город на юго-востоке Турции. На этот раз она везла себя не маленьким сюрпризом, а роскошным свадебным подарком.

Антоний ожидал ее на берегу реки, неподалеку от города. И что же он, наконец, увидел? Корабль богини Венеры с алыми парусами, с позолоченной кормой, с посеребренными веслами! Сама богиня, одетая в легкие эллинские одеяния, возлежала под золоченым навесом, и окружали ее нереиды, грации и купидоны. И что же услышал бедный римский герой? Чудесные звуки флейт и арф. А тут и вовсе у него дыханье сперло от благовоний, испускаемых сотней корабельных курильниц.

А что же увидела Клеопатра? А она увидела обомлевшего Геракла... Говорят, что статью и внешностью Марк Антоний вправду напоминал Геракла, каким его изображали скульпторы. Только вот умом боги его слегка обидели, зато в остальном всем был хорош этот хвастун, балагур, гуляка, храбрец, любимец солдат и женщин. Перевел он дыхание и - вот, вместо того чтобы вручить царице повестку в суд, галантно пригласил ее отобедать вдвоем. А она ему, не сходя с корабля, прислала ответ на золотой пластинке, покрытой воском: "Дорогой Марк! Зачем нам твоя офицерская казарма? У меня куда уютней." Герой дрогнул. В общем, коготок увяз - всему Гераклу пропасть.

Клеопатра закатила ему четырехдневный пир на корабле, по колено засыпанном лепестками роз и... отбыла домой. А что Антоний? Он три ночи не спал, отдал пару приказов и помчался за ней. История повторялась: снова были жаркие египетские ночи, снова заварился скандал в Риме (Фульвия, супруга Марка Антония, жаловалась Октавиану). Было слезное расставание царицы с новым римским любовником, когда того подперли неприятности, и очередной результат - теперь уже двойня, детишки от Марка Антония. Александр Гелиос и Клеопатра Селена. Ни много ни мало, Солнце и Луна.

Фульвия от тоски слегла, и Антоний вскоре сделался счастливым вдовцом. Но ненадолго. Будущий император Рима, Октавиан, решил навязать ему в жены свою сестру, Октавию, которую все искренне признавали самой умной и самой благодетельной римлянкой. Он полагал, что сестренка вправит мозги буйному Гераклу, ставшего шурином. Но не тут-то было. Антоний, закиснув с Октавией, махнул в Сирию без жены и тут же вызвал туда Клеопатру. Там же, в городе Антиохии, он женился на ней - при живой-то супруге! - через полтора года, подарив "этой египтянке" Финикию, Кипр, часть Сирии, Иудеи и Киликии, принадлежавшие Риму. Городские стены ломились от пира и всенародного гулянья по поводу свадьбы. Стало ясно, что без новой большой разборки, теперь между Антонием и Октавианом, уже не обойдется.

Но разборку пришлось отложить: кроме как Антонию, некому было воевать с досаждавшей Риму Парфией. Геракл двинулся на новые подвиги. Клеопатра проводила его до самых берегов Евфрата и с опасных границ повернула назад, погостив по дороге в Иудее, у царя Ирода Великого, который выторговал у нее подаренные Антонием земли.

Вскоре в Александрию пришли дурные вести: поход в Парфию провалился, Антония там помяли, и теперь он отходит с остатками армии. Сердобольная Клеопатра собрала деньжат, еды и одежки на всех и поспешила навстречу римским бедолагам. В Финикии, в местечке Лейке Коме ("Белая Деревня"), что находилось на побережье Средиземного моря, между Сидоном и нынешней столицей Ливана, Бейрутом, она, наконец, прижала к груди отощавшего Геракла и накормила его оборванную ораву. Солдаты потом хвалились, что их командир, проходя мимо костра, вдруг сорвал с шампура целого барана и съел его, даже не присев.

Набравшись сил в Александрии, Антоний снова стал глядеть в лес, то есть в сторону непокоренного Востока. Клеопатра просила взять ее с собой. А тут из Рима пришло письмо: жена Октавия тоже захотела лично воодушевлять своего Геракла на подвиги и уже двинулась в путь, к своему законному... Узнав об этом, Клеопатра села на хлеб и воду, осунулась за день и пустила горючие слезы, что стали жечь Антония, как кипяток. Тот не выдержал, самыми крутыми латинскими изречениями велел жене поворачивать оглобли и бросился в Парфию. Воевать с парфянами было ему куда легче, чем с бабами. Тем более что Клеопатра снова собралась рожать и вскоре после отъезда Антония принесла еще одного мальчика.

Через некоторое время в Рим пришли вести - хорошие и плохие "в одном флаконе". Хорошие: Антоний потеснил парфян, завоевал часть Армении и захватил в плен ее царя. Плохие: праздновать победу он отправился не в Рим, а в Александрию. Там Клеопатра встречала его перед храмом ихнего бога Сераписа (ныне от храма осталась только так называемая "колонна Помпея" из красного гранита - важная туристическая достопримечательность города) и воздавала ему почести, как божеству. Он же продефелировал перед ней в колеснице, запряженной четверкой белых коней, а за ним, отдавая честь чужой царице, шли рядами римские легионеры, начертавшие на своих щитах латинскую букву "C". В общем, вся слава отошла к этой египетской С.

"Пора кончать с нашим Гераклом! - постановил Октавиан - А то бед с ним не оберешься." Дело двинулось, пошло к войне, и римский Сенат, наконец, очень умно объявил эту войну не Антонию, а Клеопатре. С одной стороны, получалась не гражданская бойня, а нормальный международный конфликт. С другой, был дан выбор Антонию: либо кончать загул и возвращаться с повинной под бочок к доброй жене, либо лезть на рожон за любовницу.

"Сам разберусь!" - сказал Антоний, требуя от Клеопатры остаться дома. "Не возьмешь меня с собой, не получишь денег," - ответила Клеопатра. И вот 200 судов египетской эскадры двинулись в путь.

Для Клеопатры эта война начиналась приятной туристической прогулкой. Сначала пристали к Эфесу, одной из главных достопримечательностей нынешней Турции. В Эфесе, пока Антоний возился с войсками, она, как и наш брат-турист, посетила храм Артемиды и знаменитый амфитеатр. При ней-то они еще целёхонькими были!

Потом армада передвинулась на остров Самос, оттуда - в Грецию. Афины были единственным городом, где Клеопатру встретили с великим радушием. Не как "эту египтянку", а как богатую родственницу по македонской линии. Старейшины, философы и пииты приходили к ней кляняться, будто знали, как им повезло - увидеть живьем ту, о которой потом будут вздыхать до скончания мира все возвышенные натуры. Ее водили по Акрополю и там же установили ей статую, которую потом, боясь римлян, быстренько убрали.

Зиму Антоний и Клеопатра провели в малопримечательном городе, что ныне известен как Патры. А потом... потом они двинулись дальше на запад и 2 сентября 31 года до нашей эры у мыса Акций произошло морское сражение, которое решило разом все судьбы - И Клеопатры, и Антония, и всего Египта. Любителям "походов по местам боевой славы" указываем, что ныне мыс Акций именуется Акра Николаос, и находится он у залива Амвракисос, неподалеку от городка Воница.

По правде говоря, судьбы были решены не раскладом сил, не тактикой боя, а странным бзиком царицы и еще более странным бзиком самого Антония. В самый разгар битвы, когда еще никто никого толком не одолевал, Клеопатра вдруг велела поднять паруса и на всех них - парусах то есть - дунула на юг. У неё внезапно случилась паническая атака. Ну, ладно, простим женщине эти штучки, война ей не мать родна. Но Антоний-то хорош оказался! Храбрый вояка, не раз смотревший смерти в глаза, лично поднимавший в атаку легионеров, вдруг забился, как рыба об лед, на своем флагмане, когда увидел, что Клеопатра покидает его. Очертя голову он сиганул в какую-то лодчонку и налег на весла. Хорошо, что Клеопатра его заметила и притормозила.

Обомлели, конечно, все - и свои, и чужие. "Нас на бабу променял!" - дружно пропели соратники и воины Антония, и кто мог, тот живо переметнулся на сторону неприятеля.

В отличие от стремительного, как ветер, Цезаря, Октавиан подбирался к Египту целый год. Вместо того, чтобы собираться с силами, Антоний и Клеопатра устроили прощальные гастроли. Такого нескончаемого, бесшабашного загула, бурлившего в царском дворце, Египет никогда не видел. Да что Египет! У римских императоров времен упадка удали и средств не хватило на то, чтобы воссоздать "Союз Живущих Бесподобно", учрежденный в Александрии великолепной четой. Говорят, вино разливалось шире Нила, а яства словно обрушивались в утробы тысячи бегемотов.

Как только Октавиан подступил с суши к стенам Александрии, так остатки армии Антония тотчас изменили своему Гераклу. Антоний помчался во дворец, но слуги Клеопатры остановили его на ступенях и заголосили, что царица заперлась в своей огромной усыпальнице и покончила с собой. Пометавшись, Антоний решился и воткнул меч себе в живот. Самурая из него не получилось - рука дрогнула. От мучительной раны он умирал несколько часов... на руках живой и здоровой Клеопатры. Что заставило ее сокрушить дух Геракла ложью о своей смерти? Может она полагала, что Антоний подергается, потом успокоится, пойдет к Октавиану с повинной и тогда как-нибудь все устроится? Кто знает... У египетских цариц свои причуды.

Так или иначе, она попала в руки Октавиана. Тот обошелся с ней учтиво, позволив похоронить Антония со всеми почестями и обосноваться во дворце под домашним арестом. Вскоре он сам навестил ее. Увидел он уже не ту бесподобную красавицу, при виде которой дрогнул Рим пятнадцать лет назад. Теперь Клеопатре было под сорок. Она рожала трижды - тоже не на пользу своей обольстительной красоте. Провожая Антония в гробницу, она разрыдалась и расцарапала себе лицо. Царапины загноились. На ней были не одеяния Венеры, а самая простая туника.

А она увидела перед собой не того субтильного юнца, которого ей некогда представили в Риме, но мужа. Без пяти минут императора. Человека со спокойными, холодными глазами, перед которым женские чары - хоть Клеопатры, хоть самой богины Венеры - были бессильны.

Чтобы хоть чем-то разбередить его душу, она принялась читать ему самые чувственные отрывки из любовных писем Цезаря, коего Октавиан боготворил. Невозмутимо выслушав ее декламацию, он только и сказал перед тем, как встать и уйти: "Не волнуйся. Я тебя не обижу".

Вскоре один тайный поклонник Клеопатры из числа римлян донес ей, что ее ждет еще одно путешествие. Через три дня ее вместе с семьей отправят в Рим, где ей будет суждено подобно пленной рабыне украсить триумфальное шествие победителя. Царицу Египта проведут по Риму в золотых кандалах!

"Что?! - вскинулась Клеопатра. - Этому не бывать!"

Во время обеда некий крестьянин принес ей целую корзину отборных смокв, угостив перед вратами стражников. Через пару часов Октавиан получил от царицы послание. Клеопатра просила о том, чтобы ее тело было погребено рядом с могилой Антония, неподалеку от дворца.

Покои Клеопатры оказались заперты. Когда римляне взломали двери, они увидели Клеопатру лежащей в царских одеждах на золотом ложе. Она была мертва. "Паломничество любви и смерти" завершилось.

На левом плече царицы были обнаружены две ранки, похожие на следы змеиных укусов. Самой змеи, которую крестьянин якобы пронес спрятанной на дне корзины, так и не нашли.

Местоположение гробницы Клеопатры со временем тоже затерялось.

Но разве нужна легенде гробница?