Смирнов Сергей Анатольевич
Привет от царицы Савской

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Смирнов Сергей Анатольевич (sas-media@yandex.ru)
  • Размещен: 20/08/2012, изменен: 20/08/2012. 118k. Статистика.
  • Повесть: Проза
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Умница царица Савская - любимая собака Шеба - спасла хозяина, когда он оказался без работы. Герой, хваткий и циничный москвич-журналист, изгнан из рерайтеров и нашел себе новый заработок: приманивает к своей собаке псов-кавалеров, а потом за мзду возвращает их владельцам... Отсюда развиваются дальнейшие, уже откровенно романические осложнения.

    •   
       Сергей Смирнов
      
       ПРИВЕТ ОТ ЦАРИЦЫ САВСКОЙ
       Собачий триллер
      
      
       В то сумеречное утро, когда я стал злодеем.. Так вот, в то серое утро мне больше всего на свете не хотелось просыпаться и здороваться со свалившейся на меня накануне бедой. Но мой будильник не проспишь. Сама царица Савская колотила по моей подушке лапой и спустя пять минут уже тащила меня вон из вонючего подъезда, натягивая повод до хрипоты и удушья. Как всегда на ощупь я ткнул кнопку магнитного замка, со злостью пихнул ногой тяжелую дверь, утро плюнуло мне в лицо мерзлой сыростью, и я, как всегда оскорбленный этим, открыл глаза. Смотреть было не на что. Я снова закрыл глаза и, пока поводырь тянул меня к ближайшему кустику, прикинул, а успел ли сам пописать дома, чтобы теперь не терпеть на холоду. Вспомнил водоворот в белой фаянсовой воронке. Да, дома было намного лучше - белее, теплее и светлее.
       Там, в паузе у куста, я как обычно спустил царицу Савскую с поводка. Сделать это сразу, у двери подъезда, сила натяжения никогда не давала. Честно говоря, я вообще не понимаю, до сих пор не понимаю, почему вывожу ее и завожу в дом на поводке, если все остальное время она носится, где хочет, и появляется на глаза, как по часам, ровно через двадцать минут. Ошейник, карабин, поводок - это явно какой-то символический ритуал, привет психоанализу. Но с этими причиндалами мне спокойнее. Нет страха, что она не найдется. Что вот, как пропала с глаз, так я ее уже и потерял. В общем, я на поводке и мне не так одиноко...
       В то смутное утро мне очень не хотелось ее отпускать. И правда - только я отщелкнул карабин, как поводок безжизненно повис и я вместе с ним. Здрасте, сказала мне депрессия, с работы тебя выгнали и аккурат вовремя. Я огляделся, ища мое спасение, но где там...
       Моей царице семь верст не крюк, хотя она не тот кобель, а как раз наоборот. Просто крови у нее такие: от сибирской лайки и русского спаниеля. Причем лайка мужского рода, то есть папа, а спаниель, наоборот, женского. Такой родовой парадокс. Мне друг-охотник ее подарил, хозяин спаниеля-мамы. На свой же день рожденья. В отсутствие его семейства мы с ним хорошо накатили, а у него в дальней комнате что-то все пищало и скреблось, а он что-то все темнил, когда я спрашивал. И что-то я в конце такое брякнул - мол, я запросто любую мелкую тварь утешу и угомоню, у меня когда-то дочь на руках сразу засыпала, а у бывшей моей жены всегда орала и надрывалась.
       Дружок мой задумался, насколько силы позволяли, крепко моргнул и как-то нехорошо ухмыльнулся:
       - Ну, как знаешь... Ловлю на слове.
       Добрался до двери, приоткрыл ее, словно тигру страшную выпуская, и оттуда со страшной скоростью покатился к моим ногам пестрый, лохматый комок, потом прямо вверх, к моим рукам и сразу затих у меня на ладонях.
       - Ну, точно! Признала! Не соврал! - возвеселился мой дружок. - Твоя!
       Было видно, что у него камень с сердца упал. Избавился от груза, сволочь. Тут он мне рассказал. Мол, не углядел, типа топить жаль, отдать такого помесёнка чужому человеку, не знающему толк в собаках, опять же жаль, а предлагать своим друзьям, крутым охотникам, стыдно, он им даже ничего не говорил об этом залете. Почему стыдно, я не понял. Дружок наливал, больше себе, у меня руки были заняты. Я боялся, что она запищит-заскулит, и я в конце таки выйду брехуном, тоже стыдно. Я завис, и друг стал меня успокаивать:
       - Не пожалеешь, брат... Умница такая будет, не нарадуешься. А если куда ехать, можешь у меня оставить. В любой момент. Будешь с ней по утрам и вечерам бегать, пузо подтянешь, девки молодые заглядываться начнут, ты же хорош, хорош, только огруз маленько от сидячей работы. А красавица будет! Ты посмотри - прямо царица Савская!
       Это он и назвал ее "царицей Савской".
       - Ну да, - вспомнил я старый голливудский фильм, вороненые локоны ослепительной древней царицы, что охмурила мудрейшего из мудрых, самого царя Соломона, а потом посмотрел на мохнатую теплую котлетину в моих руках. - Шеба!
       - Что? - насторожился друг.
       Котлетина приподняла один конец, и оттуда на меня уставились две бусинки-маслинки.
       - А-а! - догадался и еще больше обрадовался друг. - Да ты пророк прямо! Гляди! Имя годится! Признала! Как ты сказал? Шеба? Ну... слегка с еврейским уклоном выходит... Так это даже в кайф. Чтоб никто не догадался! Принимаем! Ну, за твою чернявую!
       Чернявости, правду сказать, было там процентов сорок, и та со временем посветлела. Шеба выросла сероватой, умной, как и обещал друг, крепкой и ладной, хоть и не царицей по внешнему виду. На нее народ не заглядывался, что в свое время и пригодилось. На меня - тоже, хотя я прилежно выводил ее в нужное время и действительно стал бодрее. Проблема, видно, в том, что бегать по утрам и вечерам на пару не получалось. Шеба - этот генетический снаряд - всегда срывается со старта даже не как тот семиверстный кобель, а как болид Феррари, чтобы, как и Феррари, сделать положенный круг и вернуться к началу. Только снимешь карабин - грязь в лицо и нет ее, как сдуло. Шебе нужен простор. Угнаться за ней невозможно, а трусить трусцой от инфаркта на ее фоне как-то позорно.
       Ничего не поделаешь, я другой породы. Я - рерайтер. Рвотное словечко, но русское "переписчик" в моем случае еще хуже. Рерайтер - похоже на ретривера и слегка на ротвейлера, которых я терпеть не могу за угрюмо-братковские морды и вязкую носорожью походку.
       Так вот, я - рерайтер. По крайней мере таковым был. Хороший рерайтер - уважаемая порода, находка для любого СМИ. Работал я до того поганого утра и предшествовавшего ему не менее поганого вечера в солидной столичной газете о шестнадцати полосах с политическим уклоном и делал в ней из дерьма, то бишь из сочиняемых разными солидными людьми беспомощных, безграмотных, косноязычных текстов всякие завлекательные конфетки. Без лишней скромности, я - хороший рерайтер. Я могу лепет пьяного бомжа без ущерба для смысла стилизовать под откровения библейских пророков, а обморочные камлания любого нормального депутата, страдающего аграфией, превратить в избранные спичи Цицерона. Любая нынешняя выпускница журфака, не способная согласовывать падежи даже со своей мамочкой, имеет хорошие шансы поступить - такое случалось - с правлеными мною текстами на работу в серьезную редакцию и продержаться там пару недель или месяцев, в зависимости от того, когда ее заставят что-нибудь писать и править на ходу.
       Конечно, для своего удовольствия я кое-что и сам рожал - очерки, рецензии, обзоры. Тусовался в других изданиях для поддержки формы и связей. Но рерайтинг меня нормально кормил, мазал мне икру на горбушку и наливал то приличной водки, то текилы. И я делал эту работу без резиновых перчаток и не воротя носа. Признаюсь без стыда, эта сервильная, рабская работенка часто приносила мне мазохистское удовольствие (или "садо...", если по отношению к автору). Худо только, когда текст совсем невнятный и ни о чем. Полный сумбур всегда отстаивается его автором-VIPом с параноидальным упорством. И кстати говоря, в этих случаях шеф был всегда на моей стороне, он не глупый человек, при советской власти начинал карьеру в "Труде" и "Гудке", образцовых академиях для любого журналиста.
       Зато если какая-то мысль проклевывается и невооруженным глазом видно, что текст уже успел пройти по первому разу через референтов, то, в зависимости от отношения к автору, можно, постаравшись, расставить и завуалировать всякие забавные акценты. Тогда самая либеральная идея вдруг приобретает ясную тоталитарную перспективу, а монархический пыл местного князька разоблачает его в том, что по истории он получал "бананы" и Карамзина в глаза не видал. В первом случае, если подойти к делу грубо, без особых ухищрений, можно поискать в обширном риторическом наследии какого-нибудь диктатора или его цепного пса по части СМИ удачно подходящие фразы и вшить их, не закавычивая... Ну, Геббельса и Муссолини уже давно растащили. Но я нашел богатые месторождения у раннего Чан Кайши и у кое-каких довоенных латиносов, чьих имен не открою. А во втором случае - что-нибудь, к примеру, эдакое, практически масонское из "Манифеста Коммунистической партии"...
       Если сильно поднатужиться - пройдет, проскочит, и референты не налетят стаей легавых. Это - не фига в кармане. В читателе - да, кстати, и в самом авторе обратным ходом - оно откладывается на подсознательном уровне, пусть все прочитанное и услышанное он, читатель, тут же и забудет. Такая у меня была теория и практика малых дел.
       Но, как известно, чаще всего тонут неумехи и опытные пловцы, а разбиваются чаще всего бездарные и самые опытные водители. Слишком большой и частый опыт всегда ведет к потере бдительности.
       Тогда, в пору предвыборной эпидемии, я был в ударе и напек кучу материалов, от которых заказчики кипятком писали. Рукопожатия шефа, бонусы - и я совсем распоясался. Потерял контроль ситуации. И когда шеф, слегка тупясь и морщась, слегка приглушенным голосом и как бы от себя лично попросил меня разжевать статейку какого-то думского "флажка", я неправильно интерпретировал его поведение. Я подумал, что его нагнули и у него самого душа блюет, и значит можно и нужно шинковать с плеча. Ну я и расстарался - поженил там Фиделя Кастро с Фукуямой и вдобавок подлил по вкусу чистой, рафинированной маниловщины.
       Сразу не понравилось мне лицо шефа, когда он меня вызвал.
       - Это что? - ткнул он пальцем в распечатку, еще мучительней кривясь и морщась. - Я чего-то не пойму. Какая-то странная депутатская позиция тут получается... Он, конечно, не писатель, но... Ты мне скажи честно, ты сам-то разбирался тут? Ты понял, что депутат хочет конкретно сказать? Время еще есть. Может, тебя к нему послать? Он тебе объяснит на пальцах свою позицию.
       И тут меня сорвало. Мы в нормальных были отношениях с шефом.
       Я тоже скривил кислую рожу, откинулся и сказал:
       - Да мудак он, этот "флажок", тупой мудак и больше никто. Нет и не может быть у него никакой позиции. Это наше дело - сделать ему правильную позицию. Хоть так, хоть раком...
       И тут я физически ощутил, что свет меркнет. Сразу отовсюду сжимается. А шеф, наоборот, светлеет и белеет, как от передержки экспозиции.
       - Ты оборзел совсем, - почти неслышно и жутко прошептал он. - Я тебя с "белым билетом" пущу. Пошел на...
       Я встал, как зомби, и вышел. Пришел в отдел, сел, стал думать. Через четверть часа мне просто принесли трудовую книжку - и все. "По сокращению" - ну, не совсем уж подло, но я чувствовал, что главные санкции, как флажки иного рода, как красные флажки на веревочках, меня потом обложат.
       Ну, не знал я, не знал, что этот депутат - новый зять шефа. Не знал, а надо было знать, надо было чаще ходить в редакцию, надо было не бросать курить три года назад, а болтать, как раньше, с бабами на лестнице. Ну, не знал я, что шеф уже какой-то месяц в той же затёвой партии, по его настоянию в нее вступил и потому свои родственные и прочие связи первой свежести не афиширует - газетка-то из числа "независимых". А надо было все это знать!
       Вот и все. Вечером я допил водку, сколько ее оставалось в доме, а на следующее утро, затемно, Шеба вытащила меня в сырой и мерзлый мир, который не предвещал мне ничего хорошего. Только неотвратимую необходимость выплатить через неделю очередные алименты, а еще через неделю - очередные взносы по кредитам за квартиру и машину.
       Утро, которое всегда мудренее вечера, потому что гораздо злее и циничнее, четко и ясно убедило меня в том, что последние сроки наступают и мне полный абзац, поскольку так уж исторически сложилось, что взять денег в ближайшие пару месяцев неоткуда. Последние шальные гонорары я недавно ухлопал, взяв недельный отпуск и укатив с подругой в Венецию. Знатно погуляли... Попела стрекоза... Гонораров, обещанных-положенных в других редакциях, еще не скоро дождешься. Новый кредит мне не дадут, а одалживаться у друзей... а он - один и сам у меня по "зелененькой" до получки чуть не каждый месяц стреляет.
       Попал!
       Никакого выхода я не нашел, стал зябнуть и решил только одно - пока больше не пить и еще как следует подумать. Двадцатиминутка была на исходе. Я, даже не осматриваясь, подошел к подъезду, набрал код на домофоне... и чуть было не придавил дверью какую-то белую в пятнах тушку, пихнувшуюся вслед за Шебой.
       Вместе с Шебой она прокатилась вверх по лестнице к лифту - и тут мы оба уставились на вожделеющую морду.
       На улице я озяб, а в подъезде совсем похолодел.
       - Ты откуда взялся? - бессмысленно спросил я молодого кобеля-далматина. Так мент, не тратя сил и злости, только для порядка, может спросить мертвецки пьяного работягу, заткнувшего вход в метро.
       - Ты кого привела? - еще более бессмысленно спросил я Шебу, хотя мы оба знали, что ее вины тут ни в чем нет.
       Вот уж воистину беда не ходит одна!
       Я знал, откуда этот кобель и кто его хозяйка. Кобель-далматин из соседнего квартала, через три двора, которые я прохожу, если иногда иду к метро или от метро домой. Хозяйка выходит с ним поутру, пожалуй, позднее всех тамошних собачников и дальше двадцати метров от подъезда не отдаляется, будто сама на цепи. В одной руке поводок, в другой сигарета. Стоит, не шевелится. Высокая такая, красивая, силиконовая деваха с текучими светлыми волосами от Гарньер или вроде того. Явно модель, какая-нибудь провинциальная "миска", может "Череповец", а может "Нефтеюганск". Есть у нее сапоги под далматина и кожаные джинсы под далматина. До конца теплейшего апреля выходила в норке ниже колен, а потом, по майскому холодку, сразу перешла на топ.
       Но эта сигаретная красавица была полбеды. А остальные две с половиной - ее муж. Я пару раз оказывался в их дворе - разумеется, без Шебы - в тот момент, когда красавица, модельно пригнувшись, чмокала его в отбивную боксерскую щеку, и он садился в свой бумер, и непонятно было, как он в нем помещается. Мне казалось, что ветровое стекло должно вспучиваться, подпертое его огромным бритым шаром.
       Вот теперь я попал так попал!
       Первая мысль была - скорее прицепить кобеля на свой поводок и дотащить до его двора: может, хозяйка еще там, ищет, мечется у своего подъезда... А если этот будет упираться, лаять-кусаться? И вообще, что я ей скажу? Какие у нее там тараканы? Может, она уже в истерике, джинсы и сапоги выкидывать собралась! Звонит мужу, он мчится с братками на выручку... Дурное воображение - профессиональная болезнь всех писак.
       Я понял одно: было хреново, а стало совсем хреново, и теперь главное успокоиться и не суетиться. И раньше кобели за Шебой увивались, как будто у нее течка, даже если течки не было. Что-то такое, постоянно кипящее у нее с гормонами. Или какой-то загадочной красой она их привлекает, какую людям не разглядеть. До подъезда ее нередко провожали нос-в-хвост, но этим дело и кончалось. Спуску Шеба им тоже не давала, так что особых мер никогда не требовалось... И этот кобель вел себя смирно, уважительно. Так Шеба на его действовала, и сама держалась спокойно и достойно, по-царски, чем и меня успокоила.
       Мы поднялись втроем в квартиру. Я насыпал далматину гору сухого корма, пусть объедается, закрыл его на кухне, набрал и распечатал объявление - мол, найден кобель-далматин, - и дал номер мобильника. Пошел расклеивать не сразу, часа через три, а на доме красавицы - в последнюю очередь.
       Звонок, что было хорошо, раздался вечером. Разговор получился такой:
       - Слушаю.
       - Кинг у тебя, мужик?
       - Кто?
       - Кобель мой, кто!
       - Нормальный у вас Кинг. Не нервничает.
       Я не решился ответить коротко и прямо. В словах "да" или "у меня", по-моему, таился бы вызов, угроза.
       - Ага... Это я, значит, нервничаю, - уточнил мужик. - Ты сиди на месте, я подрулю. Говори адрес.
       - Так я его гулять вывел, он запросился, - нашелся я. - Может, это мне с ним легче "подрулить"? Скажите куда...
       А то я не знал куда!
       Он повелся:
       - Ну, подруливай...
       Я было взял свой поводок, но успел спохватиться. Достал эластичный крепежный тросик с карабином для автобагажника и повел кобеля на нем. Жутко обожравшийся кобель вел себя паинькой.
       Да, чуть не забыл, перед выходом я накатил сто грамм на всякий случай - для анестезии.
       Голова-Шар стоял у подъезда в не по моде длиннющей кожаной дохе на меху. Без поводка. Навстречу не пошел. Надо сказать, и кобель к нему не рвался. Хозяин в доме был явно не он.
       - Годится, - сказал Голова-Шар, глянув на кобеля в упор и словно прикинув, тот ли. - Ты его еще подержи.
       И полез глубоко за пазуху. По волнообразному движению стало ясно, что он крепко принял.
       Из глубины души или дохи он вытянул сломанную пополам стопку "зелени", развернул ее и стал отсчитывать. Отсчитал четыре "стольника", развернул веером, как карты, подумал и добавил до пятихатника ровно.
       - Бери... Воз... Вознаграждение.
       - Много даете, - благородно киксанул я.
       Голова-Шар глянул на меня даже не исподлобья, а исподпереносья:
       - Ты че, брезгуешь?..
       - Нет, - коротко и твердо сказал я и взял деньги.
       - Ты не знаешь, мужик, этому кобелю вообще цены нет, - вдруг размяк и подобрел Голова-Шар, расставшись с пятихатником. - Ты не знаешь, мужик. Ты практически спас человека.
       Он засунул остатки "зелени" обратно в глубину и полез левой рукой в другую, на правой стороне. А я тем временем догадался о многом, в том числе и о тайном. Видно, "миска" его куда-то уехала, и этим утром ему пришлось выгуливать далматина самому, и он вывел его без поводка. И еще, видать, он побаивается этой своей "миски"...
       Из правой глубины он выудил сильно початую бутылку бурбона, опрокинул и протянул мне:
       - На, хлебни.
       Я, не колеблясь, глотнул. Второго подозрения в брезгливости пережить, наверно, не удалось бы.
       - Допивай... - приказал Голова-Шар, сделав рукой движение баскетболиста, отстукивающего мяч по полу. - Ну, хочешь, потом...
       Другим, быстрым и очень точным движением он отщелкнул карабин от ошейника и прихватил за него кобеля.
       - Я пошел... Бывай.
       И он потащил кобеля в подъезд так, будто собирался сразу же его там, на лестничной решетке, и повесить. А я остался и ощутил вокруг себя какую-то очень приятную пустоту. Пятихатника плюс небольшой добавки, которую я мог наскрести, как раз хватало, чтобы пока перекантоваться...
       Я двинулся восвояси, и с последним глотком бурбона мне попал в голову странный осадок - мысль. Лукавый шепнул: ведь если этого далматина помножить на сто и один, получится веселенькая сумма!
       Самым странным мне теперь кажется то, что на следующее утро в совершенно трезвой голове эта мысль не засохла, а успела пустить глубокие корни. Что-то в мозгах перещелкнуло, я вдруг стал другим человеком.
       Знаменитая красивая фраза: кого Бог хочет погубить, того он лишает разума. Ерунда это. Бог никого разума не лишает. Но, наверно, если захочет показать тебе, кто ты есть такой из себя сам по себе, то может просто отойти в сторонку подальше. И тогда ты, хочешь не хочешь, можешь вдруг сделаться натуральным людоедом, сам это прекрасно осознавая, но уже ничуть не беспокоясь...
       Короче, что-то у меня тогда в башке перещелкнуло - я остался тот же я, только я-"мистер Хайд". Я был зол на весь мир. Кто может, тот с жиру бесится, а тебе тут ни за что воздух прекрывают... И я решил попробовать. Один раз. Не выйдет или выйдет не в кайф - бросить и забыть.
       Я в меру изобретателен. Я составил четкий план.
       Натаскать Шебу не составляло никакого труда. Она все понимает с полуслова.
       Для начала, в то же утро, я увез ее на прогулку за три других квартала и выпустил. Ровно через двадцать минут она вернулась к машине, а не к подъезду. Пока одна. За следующие десять минут она научилась приносить к машине мой, извините, слегка нестиранный носок темной - не без умысла - расцветки. Собственно, она и не училась, а просто сразу это сделала. Я после того, как она нагулялась вволю, повел ее на поводке в ближайший двор, который от машины не видно, дал ей разок нюхнуть эту гадость, потом незаметно, на ходу, обронил носок с другой руки. Потом завел Шебу за угол, спустил с поводка и только и сказал - "ищи!"
       Через пятнадцать секунд я уже сидел в машине с открытым багажником, а еще через пять секунд в багажнике была Шеба с носком.
       То, что у меня хечбек, оказалось как нельзя кстати. Но я еще провел тюнинг машины, превратив ее в миниатюрный "воронок": поставил между салоном и багажником вертикальную перегородку с дверцей, через которую Шеба проскакивала в салон, после чего дверца автоматически запиралась, не пропуская никого следом. В верхней части той перегородки было сделано маленькое окошечко - для газовой струи.
       Потом я купил специальный газовый баллончик, предназначенный для защиты от собак. Там состав - что-то вроде собачьего веселящего газа, от которого они сразу соловеют и делаются очень мирными. При небольших дозах - вреда никакого.
       Потом я купил дешевую, невзрачную, но очень опрятную на вид строительную спецодежду, пару темных бейсболок с длинными козырьками, темные очки типа "полиция" и, наконец, парик и накладные причиндалы - для грима до полной неузнаваемости. Мне очень хотелось убедить себя, что я придумал именно игру, а не жизнь, дерьмовую игру, важным правилом которой должна стать, в общем-то, дерьмовая, безвкусная, карнавальная маскировка... в свою очередь - вроде обратной связи - напоминающая мне о том, чтобы я совсем не заигрался.
       Потом я составил и записал в столбик с номерами свод правил, среди которых главное было - бомбить хозяев явно сытых, с достаточно высоким уровнем дохода (наличие собаки дорогой породы подразумевалось по умолчанию) и не бомбить семьи, в которых есть старики и дети. Нельзя отнимать у людей даже на время самую последнюю и самую первую любовь. Спросите кроху, у которой дома бегает озорной, пушистый комок, кого она больше всех любит. Спрашивайте только, когда маманьки поблизости нет... И лучше, если для статистики спросите у десяти-двадцати крох, это уже будет общественное мнение.
       А потом я, целенаправленно прогулявшись там-сям и сделав несколько рекогнесцировок, составил общую, но максимально подробную схему акций.
       Вот основные детали схемы. Первое: машина должна находиться в достаточно неприметном, непроходном месте и уж точно не под окнами хозяев собаки. Второе: машина не должна быть видна от основной площадки выгула и, более того, должна быть отгорожена от нее хотя бы двумя непрозрачными препятствиями. Третье: машина должна стоять так, чтобы я, направляясь к ней ни в коем случае не бегом, успевал попасть в нее раньше моей сообщницы и ее жертвы. Четвертое: между оставленной в потаенном месте машиной и местом проведения акции не должно быть никакого трафика, то есть более или менее интенсивного уличного движения как автомобилей, так и пешеходов. Пятое: машина должна быть оставлена там, где имеются удобные отходные пути.
       Преступная адреналиновая затея сразу вытравила из меня всю депрессию и уныние, отвлекла от бед, придала бодрости. В этом вся ужасная прелесть противозаконной деятельности. Но тогда я все еще убеждал себя: вот я только попробую, а если что-то пойдет не так, получится какой-то напряг, сразу брошу.
       Но первый же блин вышел шикарным блином. Испекся идеально просто. Радости хозяев золотистого ретривера, позвонивших мне через два дня по вывешенному мною объявлению, не было предела.
       Все было сделано вечером. Два утра подряд я наблюдал, по каким ориентирам бродит этот ретривер, потом оставил на одной из точек свой носок, потом вывел Шебу на вечернюю прогулку раньше обычного, потом подвез ее к тому двору. Она подняла мой скомканный носок, считай, прямо из-под носа того кобеля, и он дернул за ней, как привязанный. За "билет" на этот немудреный цирковой номер хозяева ретривера отстегнули аж триста баксов, причем, как водится, по своей воле, цену я не назначал.
       Теперь я начал вставать по утрам рано, очень рано, раньше Шебы. Много времени стал проводить на свежем воздухе, тренироваться, ведь в критические моменты двигаться нужно было стремительно, но естественно. Подобрал пузо, девки и впрямь заглядываться стали. Видно, у меня в глазах появилась опасная тайна, преступный огонь, на который их тянет, как мотыльков, появилось то самое, практически неотразимое отрицательное обаяние.
       Короче, довольно скоро у меня обнаружилась в целом стабильная статья дохода - примерно в штуку, а то и полторы штуки баксов в месяц, - хотя такие солидные вознаграждения, как за далматина и ретривера, были далеко не часты. Плюс к этому я набивал еще кое-какие журналистские приработки. Мне этого вполне хватало.
       При этом нельзя сказать, что удача мне уж так покорно сопутствовала. Срывов было достаточно. Шеба не раз возвращалась одна. От многих "мишеней" по тем или иным причинам приходилось отказываться после недельной, а то и больше разработки. Риск оказаться застуканным тоже бывал немалый. Пару раз меня кусали. В одном из парков - а в парках летом и осенью охотиться было очень удобно, только машину приходилось оставлять далеко - я чуть было сам не потерял Шебу. Прождал ее с четверть часа. Уже сердце стало посасывать, когда отправился на поиски. Обнаружил ее и без "дичи", и без "наживки", она заигрывала с каким-то жутко бомжовым, косматым кобелем. Поджала хвост, прижала уши, когда меня увидела. Сил сердиться уже не хватило - все силы в радость встречи ушли.
       А однажды вообще вышло весело.
       В тот раз не успел я полностью открыть багажник, как вижу такую картину: Шеба стремительно летит в мою сторону со скомканным носком в зубах, позади нее практически нос-в-хвост чешет холеный лоснящийся риджбек, на которого я и охотился, а за ним, едва не давя ему задние лапы, спринтует здоровый мужик-хозяин. Все трое - как на короткой цепочке.
       Я поначалу оцепенел, но в последний миг успел-таки захлопнуть крышку "воронка". Шеба ткнулась мне в колени, риджбек въехал ей, типа, в задний бампер. Я невольно посторонился, испугавшись, что меня самого впечатают в задок машины. Но мужик тормознул вовремя.
       Он был явно натренирован, даже не запыхался. Повыше меня и лет сорока, то есть существенно старше. Уж не знаю, как бы оно пошло, но только мужика явно смутил мой внешний вид. И черные очки в пол-лица, и бейсболка, и усищи рыжие ковбойские. Аура у меня была опасная. Да и машина не самой крайней марки.
       - Ну, ты бы свою суку придержал, - мрачно пробурчал он, оттягивая своего кобеля, - раз уж течет...
       Лучшая защита - нападение.
       - Нет у нее течки, - отрезал я.
       - Так не бывает, - дернул плечом мужик. - Вон как моему крышу двинуло...
       - Еще как бывает, - сделал я шаг к нему. - Вот ты, когда в молодости за девками бегал, то кого винил, если попадал?.. Красавицу? Или себя любимого?
       Выставлять себя дураком мужик не решился. Только и хмыкнул:
       - Ну, а сам-то?..
       - То-то и оно, - мудро подытожил я. - Кобели, они всегда на своих хозяев похожи, так что все путем. Так держать!
       Мужик совсем не оскорбился. Махнул рукой, будто осу от лица отогнал, и побрел прочь.
       А уж самый курьезный случай случился вскоре после того. Конец мая был на дворе.
       Нацелился я тогда на роскошного кобеля особо редкой в наших краях породы. Разыскал его на другом конце Москвы, в Коньково. Места там для охоты неудобные, больно уж открытые. Я их так, для "полноты отчета" инспектировал. И вдруг увидел этого красавца, глянул на хозяина и решил: игра стоит свеч. Кобель был японской породы - акита-ину. Мощная такая на вид "лайка" с грудью бойцовой собаки.
       Запустил я стандартную разработку, все складывалось нормально. В момент "Х" у меня сзади, в багажнике, загрохотало, я спустил дверцу, Шеба юркнула ко мне в салон, я отъехал на километр, потом, тормознув и не заглянув в багажник, брызнул в "газовое окошко", чтобы кобель и сам не повредился, и не разворотил мне там чего с горя, - и поехал домой.
       Приезжаю, открываю багажник... И просто глазам своим не верю, головой трясу и трясу и пытаюсь вытрясти из глаз все эти чудеса.
       В багажнике у меня не акита-ину, а валяется там черненький такой, чугунный храпун... Французский бульдог! Валяется и явно собирается откидывать копыта.
       У него седые волоски на морде. Старик! Как он не отстал от Шебы на этих своих раскоряках, на этих своих дверных ручках и сам запрыгнул в багажник - просто диво в Книгу Гиннеса! И что он там сделал с конкурентом-акитой, как его подменил, как оттеснил с дороги этого мощного кобеля... вообще, что там произошло, - так и осталось для меня загадкой, аномальным явлением.
       Одно было вполне объяснимо - то, что, сделав этот великолепный спурт, тряхнув - да еще как! - стариной, он теперь собрался помирать. Дышал часто, вздрагивал и закатывал глаза.
       У меня все внутри сжалось. Не заведя Шебу домой, я со всей компанией помчался в ветеринарку. И оказался прав: у французика совсем сдавало сердце. Его откачивали, кололи сульфокамфокаин и все такое. Попутно выяснилось, что у него и печень никуда. Три ночи я не спал, колол ему сам, что и как велели, еще дважды таскал его в клинику. В хорошие деньги встал мне этот храпастый мордатый дедок.
       Хозяйка его тоже не сразу нашлась. Дня через три или четыре после того, как я развесил по коньковским углам собачьи дадзыбао. Я уже стал подозревать с тоской, не придется ли французику до конца его дней выплачивать пенсию в возмещение морального и физического ущерба... Пришла на встречу тощая полусонная девчушка лет семнадцати, с голым пупком и пирсингом в нем, на нижней губе и в носу. Будто еле волокла ноги. И хлопала глазами - еще более круглыми и тупыми, чем у ее чугунка.
       Первое, что она сказала:
       - А мне тут соседи сказали, что вы объявления повесили. И телефон ваш дали. Спасибо...
       - Да, в общем, не за что, - ответил я, уже без всякой досады видя, к чему дело пришло.
       - Только у меня денег сейчас совсем нет... Со стипендией худо, - так же полусонно проговорила она и стала смотреть мне в глаза.
       А я стал делать вид, что мне все равно.
       - Вот насчет вознаграждения... - потянула она дальше, - как скажете...
       Ясно было, чего она больше всего хочет, пользуясь случаем и хорошим человеком. А у меня внутри, ниже пупка, кровь стала скисать и сворачиваться.
       - Ты учись лучше. Чтобы стипендия была, - только и сказал я ей и прибавил: - Вот что еще. У него печень плохая. Ему специальный корм нужен - для старых собак с больной печенью...
       - Ну, я не знаю... - потупилась девчушка и сделалась жалкой-прежалкой. - Он папин был... У меня сейчас с деньгами плохо... А папа умер четыре месяца назад...
       Меня просто пригвоздило.
       - Ты вот что. Ты приходи завтра на это же место, - велел я ей. - В это же время. Не сможешь, позвони...
       Она посмотрела на меня с удивлением и надеждой:
       - Не, я приду...
       - Приходи. Я принесу что надо.
       И не надо было объяснять ей, зачем приду.
       На другой день я привез два огромных пакета лечебного питания для четвероногих цирротиков. В каждую ее руку по пакету. Девчушка опешила, ссутулилась под грузом и скисла.
       - Ты его все-таки береги, - по-менторски сказал я ей. - Как отцову память хотя бы... Кончатся мешки, позвони - я еще подвезу. Нет проблем.
       Она больше не позвонила.
       Минуло лето, осень была более удачной и спокойной: мне было на руку, когда рано темнело и поздно светлело. Снежок раз-другой пошел, и я прикинул, что уже почти год, как злодействую, пора бы и меру знать, если не о чести речь. Вот год исполнится, решил я, и завяжу - обиды прошли, нервы успокоились, здоровья прибавилось, кое-какие деньги появились, да и в моих газетных кругах, наверно, все давно улеглось, если шеф, вообще, решился тогда красные флажки на меня развешивать... Скорее всего, он помалкивал: если бы правда вылезла с моей подачи, как ответный залп, вся история ему самому повредила бы не слабо. Это я теперь стал так думать.
       Да и получалось, что я уже всю Москву по второму кругу успел объехать. Я слегка расслабился, стал раскидывать мозгами, какие издания брать на прицел, кому звонить.
       И вот однажды... Во время по обыкновению замысловатой тренировочной прогулки по всяким дворам, когда я ходил, присматриваясь и прикидывая, как бы я действовал здесь, в этой топографии, я вдруг увидел отличного черного лабрадора президент-класса. Я удивился, что не приметил его раньше - дело было, опять же, в трех кварталах от моего дома, эту местность, я, казалось, перепахал вдоль и поперек. С другой точки зрения, ничего удивительного не было: конкретно в этот двор я не заглядывал месяцев семь-восемь - лабрадор мог подрасти или быть просто новоселом. Здесь стоял элитный дом, построенный и заселенный недавно. Такая новомодная башня, из бетона отлитая, то есть возведенная методом непрерывной заливки и ради фальшивого благородства облицованная красным рядовым кирпичом.
       Еще больше мне понравилась хозяйка лабрадора - невысокая и на первый взгляд немного коренастая блондинка лет эдак двадцати восьми. У нее была по-спортивному короткая и тугая косичка. Глаза большие, но глазницы чуть глубже обычного, поэтому казалось, что она немного щурится, приглядываясь к миру, или сосредоточенно прицеливается. Нос очень прямой, четкий, решительный. Рот чуть широковат, но не рыбий. А главное - брови! Брови были с другого лица - черные, плотные, острые. И совсем не умученные пинцетом. Хохляцкие брови у явно натуральной блондинки! Они не огрубляли ее светлого лица, а придавали ему одновременно и экзотическую, и скромную яркость...
       Вообще, вся она была спортивная. И кожа на ее лице была по-спортивному подтянутая, как бы немного обветренная, не нежная, не ухоженная и не то, чтобы свежая, а просто здоровая. И движения у нее были точные, ровные, без кокетства, спортивные. И одежда на ней была в стиль - неяркая темно-синяя куртка, в тон ей джинсы и кроссовки. Без шарфа, шея всегда была открытой.
       И при этом выглядела она не профессионально спортивной - просто как серьезная девушка, занимающаяся фитнессом или каким-то энергичным видом спорта, требующим регулярных усилий.
       Жила она в том элитном доме. Был у нее внедорожник "Хонда" цвета ультрамарин. Мне показалось, что она живет одна, хотя раз я увидел ее выходящей из подъезда вдвоем с крепким мужиком. Они разговаривали и улыбались друг другу как-то очень скупо, флегматично. Впечатление было, что они не спали в одной постели. Он сел в свою "Камри", она - в свой внедорожник, и резко разъехались, не махнув друг другу рукой.
       Я был ей не ровня, но посчитал, что повод подходящий, а там видно будет. В общем, не скажешь, за кого я зацепился больше - за кобеля или за его хозяйку.
       На этот раз все прошло отлично. Когда лабрадор стартанул за Шебой, я еще успел приметить: "Ничего, приемистый кобель..."
       А позже поймал себя на том, что дожидаюсь ее звонка, как школьник - первого звонка своей девушки. И снова вдолбил себе: "Ты ей не ровня. Ты не знаешь, кто она. Не теряй контроль. И вообще, она может оказаться куда опасней, чем тот браток с далматином. Ну-ка, соберись."
       Интуиция у меня была хорошей, думал я в правильном, с преступной точки зрения, направлении... если не принимать во вниманиеать того, что уже сделал, а именно прыгнул с мостков в воду, не зная, глубоко ли дно и что на нем валяется.
       "Завязывать надо, вот теперь уж точно завязывать надо!" - думал я.
       По телефону она говорила очень приветливо. Тот сладкий голосок даже не вязался с ее образом. Мы условились о встрече. Я устроил дело так - в общем, как обычно, - будто живя в таком-то доме, не слишком далеко от нее, подожду ее вечером у "своего родного" подъезда.
       Она пришла без всяких хитростей и прикрас, в той же синей куртке и боевых, видавших виды кроссовках. Пешком пришла. Я поначалу подумал, что не садилась за руль с умыслом - внедорожник подразумевает вознаграждение того же "класса"...
       - Вы меня спасли! - сказала она искренне, радостно, совсем без напряжения, с каким нередко приходилось сталкиваться при таких встречах. - Я улетаю завтра, а тут эта история... Как бросить его и улететь? Я уже хотела ломать все дела и билет сдать. Мне вас сам Бог послал.
       Меня покоробило:
       - Вряд ли...
       - Почему это "вряд ли"? - так же искренне удивилась она.
       Голосок у нее и вправду оказался немного приторным, но без тембра, изобличающего в женщине примитивный взгляд на жизнь, людей и вещи.
       - Вряд ли Бог занимается такими мелочами... - не слишком убедительно пояснил я и невольно добавил совсем лишнее, перемудрил: - И как знать, кто кому и кем посылается...
       Девушка посмотрела на меня пристально, с оцепеневшей на несколько секунд улыбкой. Этот взгляд из глубоких глазниц, прищуренный, целящийся, пытливый был испытанием, но его я, в общем-то, предвкушал заранее и выдержал привычно.
       Кобель, на мое счастье, забежал ей за спину и, потянув к дому, стал сильно дергать за поводок.
       - Подожди, Граф, - терпеливо сказала она.
       Кличка кобеля мне не понравилась. Неоригинальная. Я бы даже сказал, по нынешним временам гламурная. Но кто знает, хозяйка ли ее давала... И я чувствовал, что никакого продолжения быть не может, потому что не может быть никогда.
       Она достала конверт из внутреннего кармана куртки и протянула мне, не подходя ближе.
       - Не нужно, - сказал я, сразу пожалев, что сказал это, и следом порадовавшись, что сказал именно так.
       - Берите. - И куда вдруг делся приторный голосок - теперь это уже был голос босса... или тренера, муштрующего своего питомца. - Не взять нельзя. Для вас не знаю, а для меня будет очень плохая примета. Все валиться начнет.
       Я пожал плечами, взял конверт и приметил, что он как-то чересчур плотен и тяжеловат.
       Мы еще постояли секунд десять молча. Так же пристально, но, казалось, без особого интереса глядя друг на друга.
       - Ну, вам удачно съездить... - сказал я, сделал вид, что собираюсь двинуться к двери подъезда, но спохватился. Я же не знал код...
       Тогда я глянул на часы и сделал другой вид - будто мне еще куда-то нужно. К примеру, что-то купить в магазине.
       Меня тревожило, что она все еще стоит неподвижно, хотя ее Граф уже извелся и отрывает ей руку. Рука ее была сильной и совсем не поддавалась, и сама она стояла уверенно и крепко, другую хозяйку такой кобель-лабрадор давно бы стащил с места.
       - И вам удачи, - сказала она, и снова ее голосок заиграл. - Вам она нужна. Вы, наверно, хороший человек.
       У меня всякая охота совсем пропала... Я дурно хмыкнул и опять пожал плечами. В общем, повел себя нескладно, надо было уносить ноги. Улыбнулся ей напоследок, как сумел, махнул рукой и пошел в 24-часовой магазин, вывеска которого светила, как прожектор маяка, за переходом. В магазине я даже купил что-то, какую-то нарезку, пару банок пива. Выйдя наружу и оглядевшись, достал конверт и ткнулся носом внутрь. Там была чертова уйма "зелени"! Я посчитал, не вынимая, - там была "штука".
       Ровно "штука"!
       Я так вспотел сразу, что все лицо защекотало.
       "Завязывать надо, теперь уж точно!" - еще ярче, ослепительно красным зажглась мысль-светофор.
       Я ткнулся в одну сторону, в другую, вокруг было уже дико темно... Догнать ее, всучить конверт обратно, заорать, что не хрена такими бабками бросаться... Это все вертелось, горело в голове... И всякая идея бабахала в голове жутко глупой, не к празднику петардой!
       Ничего уже нельзя было сделать по-умному. Хочешь, отдай эти деньги кому-нибудь, кому они нужнее, и забудь. Кому? Кого такой вклад не попортит?.. Переведи, как Деточкин из фильма "Берегись автомобиля", в какой-нибудь детсад...
       На следующий день я не перевел тысячу баксов детсаду или детдому. Я их положил, чтоб полежали. В одном я стал уверен - в том, что это указание свыше и с жизнью пора всерьез разобраться.
       А через два дня я снова услышал в трубке ее голос и поначалу не признал, потому что всего мог ожидать, только не этого.
       - Кто это?
       - Уже забыли?.. Это хозяйка собаки, которую вы нашли.
       Я чуть было не спросил, какой-такой собаки.
       - Черный лабрадор, - переходя на тренерский тон, с расстановкой сказала она, заметив короткую паузу. - Граф...
       Когда она позвонила, я читал в газете довольно занятный аналитический материал, написанный моим знакомым, вник в него и... в общем, опешил: "Я что, забыл ей вернуть кобеля?!" Даже огляделся вокруг, ища его глазами.
       - А меня, между прочим, Алисой зовут.
       Тут я врубился, откинул газету: "Ну, дела! Страна Чудес..."
       - Приятный сюрприз! - сказал я в трубку, вспомнив, что ее деньги не тронуты и аккуратненько так лежат в том же конверте.
       - Я вернулась из командировки, - доложилась она. - Меня Граф встретил... Я его у соседей оставляла. А может, стоило у вас. С вами, я точно помню, он лучше себя чувствовал.
       "Ну да, мастерства не пропьешь..." - подумал я, впрочем, не без гордости.
       - А я чувствую, - продолжала она, - что все равно остаюсь вашей должницей. Я очень хочу с вами увидеться...
       Я слушал ее и окончательно переставал понимать, на каком я свете.
       - Как вы относитесь к китайской кухне? - спросила она.
       - С любопытством.
       Вообще, все это было очень любопытно.
       - А я отношусь с любопытством к вам, - деловито призналась она. - Я приглашаю вас в китайский ресторан. Только учтите, это я приглашаю вас в ресторан. Понятно? Принимаете?..
       - Сюрприз подрастает на глазах, - усмехнулся я, а сердце строчило-ухало, как тяжелый пулемет. - Уже еле в дверь проходит.
       Она назвала ресторан и адрес.
       По привычке я приехал на место заранее, осмотрелся. Заведение располагалось на окраине города, в спальном районе. Его недавно открыли китайцы. Снаружи выглядело прилично.
       Алиса приехала тик-в-тик, и мне бросились в глаза две детали. Первое: она подкатила на такси, а не на своей "Хонде". Значит, ограничивать себя в ресторане не собиралась, и, следовательно, брезжили разные возможности. Второе - и это меня удивило уже менее позитивно: на ней была все та же синяя спортивная курточка. Я пожалел, что явился при параде: на жизнь надо было смотреть проще. Однако у ресторанного гардероба обнаружилось, что куртка прикрывала строгий черный костюм вороненого отлива. Под элегантным пиджачком с лацканами похожими на мачете была белоснежная блузочка. Совсем по-деловому выглядела теперь эта чудесная Алиса. И вообще, в ее прикиде, в ее движениях, мимике мне почудилось что-то лесбийское. Я отогнал впечатление, сочтя его ложным.
       Столик был заказан - в уютном полутемном уголке. Принесли меню, объемистое, что "Война и мир". Я полистал его и понял одно: ресторан серьезный, и Алиса выбрала его неспроста, а как знаток. И я признался ей, что в китайской кухне не силен.
       - А какое у вас отношение к дичи? - испытующе спросила меня Алиса.
       В этом вопросе я нашел для себя много интересных смыслов, но не сделал главного, то есть верного предположения и не насторожился. И сказал:
       - К дичи я имею самое положительное отношение.
       - Так я и думала, - легко вздохнула Алиса и заказала чем-то необыкновенным фаршированного фазана, а к нему в придачу всякой мелкой всячины.
       Вино, однако, было принесено итальянское. У нас обнаружилась одна общая черта: мы оба терпеть не могли китайскую сливовую бормотуху. И у меня прибавилось уважения к Алисе: не всякая девушка отозвалась бы о сладеньком сливовом вине так конкретно, как она.
       В остальном наблюдались существенные различия: у нее в руке были палочки, которыми она орудовала очень изящно, хоть и резковато, у меня - вилка.
       Она узнала необходимый и вполне правдивый минимум обо мне, а об Алисе я узнал, что она юрист, специализирующийся на сложных страховых случаях. Сдержав злодейскую ухмылку, я подумал, что в случае со своим лабрадором она поступила совсем непрофессионально.
       Поговорили мы еще о том и о сем... ну, хоть убейте, не помню о чем. Помню только, что она ела с большим аппетитом, не дразнила меня, ни о чем не расспрашивала назойливо. Я ей что-то рассказывал, она улыбалась и деловито кивала.
       После второго бокала я, помнится, стал и вправду допускать некие возможности... а потом решил больше не пить, потому что увидел нечто странное. Я посматривал на ее палочки - и вдруг они стали раздваиваться. То есть их стало четыре. Они сделались очень похожими на ножки какого-то костлявого четвероногого существа, которое мялось на одном месте в тарелке. Я тряхнул головой, еще раз пригляделся, а потом...
       Потом - бац! И затемнение...
       Я очнулся от яркого белого света, сразу понял, что лежу на кровати, раздетый.
       Первым делом страшно обругал себя: ну вот, только начались чудеса, а ты все равно сумел нажраться и все профукал... Да неужто дожил до того, что был готов всего с двух бокалов какого-то "кастелло"?!
       ...И однако же, заметил я во вторую очередь, очнулся совсем не дома.
       Я резко поднялся, встал с кровати, хотел двинуться куда-то - и тут что-то очень уверенно потянуло меня за левую руку. В долю секунды уложилась догадка: так это я у Алисы? И она тянет меня назад в постель? Что, неужто так нажрался, что забыл самое интересное!?
       Я посмотрел на руку - и проснулся второй раз. В мире ином. С моего запястья началось познание этого странного мира.
       Мою левую руку держал браслет наручника, и от него на метр с небольшим тянулась к металлическому изголовью кровати натуральная железная цепь. Там она крепилась на кованом кольце-завитушке изголовья.
       Я огляделся и понял, что нахожусь в подвале. Я сразу, безоговорочно догадался, что это подвал. Светлые стены, плафон с неоном внутри, металлическая лестница в дальнем углу.
       Что было в непосредственной близости? Кованая кровать с очень свежим бельем, она стояла придвинутая одной стороной к стене. Рядом - напольная вешалка с моей одеждой. Столик, на нем большая бутылка минералки. У изголовья какой-то очень фирменный совмещенный био-санузел, напоминающий душевую кабину, начиненную кстати унитазом. Между ним и кроватью, на стене, раковина со смесителем и зеркало с полочкой. На полочке - мыльница, помазок, стаканчики, в них станок, зубная щетка и полный тюбик зубной пасты.
       Особое впечатление произвела на меня новая щетка в еще нераспечатанном товарном футляре.
       Страх? Не помню такого.
       Хотя, конечно, мне было очень не по себе.
       И сразу - прозрением - я уяснил для себя три вещи. Во-первых, я все-таки не в чеченском плену. Во-вторых, причины и следствия загадкой не представляются: как пишут, "причиной покушения стала его коммерческая деятельность". Я предполагал, что когда-нибудь могу потерять бдительность и меня накроют. Надо было завязать чуть раньше... Третье: раз такие условия, значит, мочить скорее всего не будут. Бить?.. Ну, уж наверно, сразу бы внушили... Поставят на деньги? Посмотрим... Мне терять немного.
       Это затеяна какая-то игра, догадывался я. Небезопасная, может быть. Но ведь такие теперь в моде...
       "Вот ты какая, Страна Чудес!" - подумал я злорадно и невесело.
       От анализа обстановки и дальнейших выводов меня отвлек скрип. По лестнице в подвал спускался здоровый тип со стандартным обликом охранника. Накачанный. Черный костюм, белая сорочка, черный галстук, черные очки. Увидеть такого на улице, зная, что пройдет мимо, - только посмеяться.
       Он шел ко мне с подносом. На подносе был стандартный континентальный натюрморт трехзвездного европейского отеля. Кофе в стальном чайничке, круасаны, тосты, сыр, яйца, бекон, мандарины.
       Бритый терминатор поставил поднос на столик и двинулся обратно, а я пошел умываться, бриться и чистить зубы. Цепь погромыхивала.
       Потом я надел штаны и сел завтракать. Аппетит был. Похмелья не было. Значит, накануне я не нажрался... Клофелином она меня, что ли, повалила?.. Чем точно, я так и не узнал.
       Кофе был отличный, и он еще больше убедил меня, что все не совсем уж страшно.
       Только я закончил, как снова появился терминатор и так же молча унес посуду на подносе, а я стал искать глазами глазок видеокамеры. Поиски были прерваны появлением Алисы. Она спустилась в подвал совсем без скрипа. В сером свитерке, джинсиках. От нее пахнуло дачным холодком, и я достроил картинку выше подвала: коттедж, коттедж за городом. Логично.
       - Доброе утро, - беззлобно поздоровалась Алиса.
       - Кто-то сказал, что утро не бывает добрым, - ответил я.
       - Кому-то виднее, - согласилась она и встала передо мной так, что не дотянешься.
       Я продолжал сидеть на кровати.
       - Ты, я вижу, соображаешь, - вдруг перешла она на "ты", но совсем без угрозы.
       - В общих чертах, - кивнул я. - Теплый подвал, спасибо.
       Она достала из кармана мобильник-раскладушку и легким движением кинула мне точно в правую руку - не нужно было поднимать ее с постели.
       - Один доллар СэШэА, - четко выговорила она. - Ровно один. Не больше, не меньше. Это твой выкуп. Звони родным, близким, друзьям... Предупреждаю, все номера милиции заблокированы.
       - Догадаться несложно, - кивнул я и приметил свой пиджак, повешенный под пальто.
       Без спешки и суеты я положил мобильник на одеяло и залез во внутренний карман пиджака. Бумажник был на месте. Документы, деньги достаточные, кредитка - все было на месте. По ходу дела не нашел своего мобильника и не особо удивился. Все было логично. Порадовало только одно - подвал не слишком глубок, раз ее мобильник может здесь ловить...
       - Денег хватает, - сообщил я. - Могу еще полтысячи таких же дураков выкупить.
       Она улыбнулась с удовольствием - ни одной злодейской искры в глазах! - и сказала ласково:
       - Нет. Тебя должны выкупить. Это - главное правило игры. Тебя должен выкупить кто-нибудь из твоих. Один доллар СэШэА. Ты должен сказать, что ровно один.
       И я вдруг понял, что звонить некому, а если бы и было кому, то бесполезно. В "один доллар СэШэА" никто бы никогда не поверил. Я представил себе такую "стрелку" за городом, на которой кто-то из моих знакомых - ну, не бывшая же моя жена и не нынешняя подружка! - отдает "один доллар СэШэА" этому громиле. Полный идиотизм! Никому не объяснишь - "меня украли за выкуп в $1,00". Никого не убедишь - "извини, старик, это серьезно". Никто не поверит никогда - "ты что, до первого апреля не мог подождать?" Вот что значит в буквальном смысле "пропасть ни за грош"!
       Алиса с интересом следила за тенями на моем лице.
       - Мне некому звонить, у меня нет никого из близких и даже дальних с таким чувством юмора, - признался я, смутно догадываясь, что если правила игры и вправду будут соблюдены, скоро станет не смешно.
       Алиса покачала головой:
       - Не торопись. Надо хорошо подумать... Неужели ты никому не нужен? Неужели тебя никто не любит?
       И меня как ударило. Шеба!
       Я мог набрать только номер моего друга-охотника. Что ему сказать? "Возьми на время Шебу и принеси за это доллар"?
       Я набрал его домашний номер. Погудело там в пустой квартире. Я набрал номер его мобильника. Он ответил не сразу, а когда ответил, у меня кипяток забурлил в макушке.
       - ...Так я в Египте, ты что, забыл? В Шарм-эль-Шейхе. Загораю. Со всей своей сворой.
       - Когда вернешься?
       - Так вчера только прилетел... Через две недели. Что-то случилось? Ты как?
       - Нормально. - Во мне проснулось обреченное злорадство. - Тоже, можно сказать, загораю. Пока. Позвоню.
       Я кинул ей мобильник, она без лишнего движения поймала. Я достал из кармана визитную карточку, написал на ней домашний адрес, вставил ее в кольцо ключей и кинул вместе с ключами следом. Алиса поймала другой рукой.
       - Делай со мной, что хочешь, забирай, что хочешь, - сказал я ей. - Только позаботься о моей собаке. Ее надо выгулять и покормить. Как можно скорее. Сделай сама или пошли этого своего... Она не укусит, если у него мозги есть. Но лучше, если ты. К тебе хоть какое-то доверие есть. Ее зовут Шеба. В честь царицы Савской.
       Теперь Алиса стала улыбаться не только ласково, но и, как мне показалось, очень доверительно.
       - У меня только один человек, который может принять твои правила, - добавил я. - Но его нет в Москве. Если соблюдать твои хреновы правила, то тебе придется кормить меня еще две недели... Можешь в счет вознаграждения...
       - Ты интересней, чем я думала, - признала Алиса. - И насчет царицы Савской... Скажи, ты давно этим занимаешься?
       - Какая разница? - пожал я плечами. - Так исторически сложилось... Считай, что кризис среднего возраста.
       Она кивнула и ушла.
       Я перекантовался день, прождал другой. Она не приходила. Терминатор, похоже, вообще не имел голосовой программы. Я стал нервничать.
       Вечером третьего дня крышка подвала поднялась и с подносом спустилась сама Алиса. Она водрузила его на столик. Я смотрел на нее во все глаза.
       Она тоже пристально прицелилась в меня, губы ее напряглись, потом расслабились. Словно она сначала не решалась, а потом-таки решилась сказать что-то важное.
       - Скажи, ты тоже использовал нитрокан?
       Это было название газа для защиты от собак.
       Секунду назад я был человеком - и вдруг перестал им быть.
       Это состояние именуется "амок". Вот ты есть со всей своей фигней - умом, рассудительностью, осторожностью. И вдруг тебя нет: ты - просто взорвавшаяся бомба. Редкий случай. Со мной он случался в жизни только дважды. Первый раз там - в подвале...
       Я взорвался ей навстречу, дернул за собой железную кровать, как воздушный шарик. Я бы прямо с кроватью на поводке и наверх выскочил бы, если бы пришлось догонять.
       Столик с подносом полетел в сторону. Алиса отшатнулась, но - поздно... Я успел схватить ее за свитер на животе. Так собака вцепляется зубами... Дернул на себя, придавил к кровати и страшной рукой - за горло.
       - Ты что с ней сделала?! Придушу... придушу суку! - брызгал я ей в лицо раскаленной слюной.
       Душить было легко - живой шеи не чувствовалось в плотной горловине свитера.
       Лицо Алисы побагровело, вены вздулись у нее на лбу.
       Уже потом я отметил, что она не пыталась оторвать и отвести в сторону мою руку, хотя не исключаю, что сил у нее хватило бы. Она только сжала ее до боли одной правой рукой, тоже - будто собака челюстями.
       - Шеба... Шеба... - сквозь ее хрип расслышал я и невольно ослабил хватку.
       Алиса закашлялась, отвернула голову в сторону.
       - Твоя Шеба подохнет с голоду, если ты меня задушишь, - спокойно сообщила она, отдышавшись. - И ты сам подохнешь. Я Макса в отпуск отправила. Некому больше приходить. Хватит, убери руку и слезай.
       Амок кончился... Или кончилась.
       Я слез с нее, спустил ноги с кровати и стал тоскливо разглядывать здоровенную кофейную амебу, раскинувшуюся по полу.
       Алиса поднялась и села рядышком. Можно сказать, плечом к плечу прижалась. От нее вдруг сильно запахло духами цитрусовой свежести.
       - Хорошие духи, - сказал я. - Тебе идут.
       - Ты лучше, чем я думала, - сказала она, немного посипывая. - Теперь не жалею... Вообще, это было покруче скай-дайвинга...
       - Ты что, садо-мазохистка? - поинтересовался я.
       Она поднялась и пошла к выходу. Только на лестнице она бросила взгляд в мою сторону:
       - Был бы поумнее, спросил бы о другом... Тебе, кстати, привет от царицы Савской.
       Через пару минут мне под ноги прилетела сырая половая тряпка.
       Две недели прошло. Я отмотал в зиндане отпуск своего дружка-охотника. Алиса приходила дважды в день, утром и вечером. Обед мне полагался сухим, но вполне сытным пайком, кофе и чай оставлялись в термосе.
       Мне было любопытно: она что же, обитает теперь из-за меня в этом коттедже? Но вопросов не задавал. Мы вообще больше ни о чем не говорили, она просто взяла на себя роль ее "немого Макса".
       Я не сошел с ума. Похоже, впервые в жизни я испытывал к человеку - подвернулась Алиса - безраздельное доверие. Такой вот стокгольмский синдром заложника, начинающего испытывать симпатию к террористу, который сам обречен проявлять о жертве минимальную заботу первой необходимости...
       Дружка я решил не огорошивать сразу и перетерпел, дал ему еще один день для адаптации к Москве. Трубу мне принес Макс, который в нужный момент, как по команде, тоже вернулся из отпуска.
       - Ты где? - с явным интересом спросил мой друг.
       - Да вот отъехал... по делам, - неопределенно ответил я, соображая, как бы не осложнить эти мои "дела".
       - Новая работа?
       - В некотором смысле...
       - Хорошо платят?
       - Посмотрим...
       - Что ты темнишь-то?! - вдруг услышал я рассерженный голос. - Что у тебя там за игры? Меня теперь вон жена пытает. Не мог кого-нибудь попроще прислать?.. И что это за бабки? Я тебе кто?..
       - А что такое? - сильно насторожился я.
       - Тебе виднее "что"... Вечером вчера звонят, говорят от тебя. Приходит какой-то браток жуткий, как из кино. Приводит Шебу, сует конверт с баксами, говорит, передали ей на пропитание. Я ни хрена не понимаю!
       У меня в горле пересохло. Страна Чудес атакует!
       - Ты знаешь, ты успокойся... - сказал я больше себе самому, чем ему. - Случаются, знаешь, всякие чудеса в жизни... Я постараюсь тебе потом объяснить. У меня к тебе еще одна просьба. Последняя... Надеюсь. Ты только не удивляйся. Просто сделай, что прошу - и все. Как друга прошу.
       - Ну? - напрягся друг.
       - Ты возьми там ровно один доллар СэШэА, положи его, пожалуйста, в конверт и брось мне в почтовый ящик. Как можно скорее. Код подъезда помнишь?
       - Старик, ты это... - осторожно проговорил друг и не сдержался. - Да бред какой-то!
       - Я тебя очень прошу, - боясь сам сорваться, шепотом проговорил я. - От этого очень многое зависит. Считай, что ты меня выкупаешь из чеченского или, там, афганского плена... Короче, я потом объясню. Можешь считать, что у меня крыша съехала. Думай, что хочешь, матерись там... Только привези один доллар...
       - Да нет там одного доллара! - потерянно сказал друг, будто я его "на счетчик" ставил. - Там у тебя одни сотни...
       Мне казалось, что я сейчас в обморок упаду.
       - Да не важно, откуда этот доллар, - сказал я, сильно сдавливая пальцами виски. - Просто возьми один доллар.
       - У меня дома нет одного доллара, - уже не потерянно, а убито признался друг.
       Это была заслуженная пытка!
       Я просто назвал друга по имени и сказал, что перезвоню вечером. Но Макс взял мобильник и сказал - я впервые услышал его утробный терминаторский голос, - что даст его мне только завтра утром...
       Выключение света в подвале означало моментальное наступление ночи.
       С момента включения утра я прождал час-другой. Не появилось ни мобильника, ни континентального завтрака.
       И тогда я по-настоящему испугался.
       Отчетливо сознавал, что у этой маньячки, занимающейся скай-дайвингом и рыскающей за новыми острыми ощущениями, ума на все хватит. И на то, чтобы уморить меня здесь голодом, любуясь процессом на экране монитора, потом залить меня тут же раствором и жить дальше, в этом же коттедже - тех же острых ощущений ради. Может, я не первый, и тут вокруг, в стенах, торчат бедолаги с "одним долларом СэШэА" в зубах...
       Меня затошнило, я подумал, что блевать нечем и сейчас будет совсем хреново, и, стараясь отвлечься, стал теребить браслет на руке. И вдруг аж подпрыгнул на кровати! Показалось, что левая кисть у меня взяла и отвалилась... А это соскочил с запястья браслет наручника!
       Не знаю, сколько я просидел, тупо глядя на него. Я пытался измерить степень своего идиотизма. Он, этот браслет, что? Всегда был чуть велик? И что, достаточно было просто собрать кисть "лодочкой", чтобы он соскочил? Или меня усыпили и надели новый браслет? Для издевательства...
       Я благодарил Бога и своего друга. Настоящий друг - такой, кто, даже если не поверит твоему бреду и будет тебя материть каждую секунду, все равно приедет, куда попросишь, с "одним долларом СэШэА" в потной руке!
       И сомнения отпали совсем, когда я нашел в кармане свой мобильник. Я обрадовался. Точно - меня усыпили, как тогда, и надели новый ошейник-наручник! Чтобы понаблюдать, какой я идиот. А я, выходило-таки, не полный идиот, хоть и придурок порядочный!
       Тень, правда, в мыслях проскочила - а вдруг я просто по рассеянности в прошлый раз не нашел мобильник в кармане пиджака?
       Аккумулятор был разряжен. Что ж, и это логично, согласился я и стал, не торопясь, с достоинством, одеваться.
       Я даже посидел на дорожку... а на самом деле - ожидая "немого Макса", который, в моем понимании, должен был завязать мне глаза и отвезти куда-нибудь. На шестисотый километр МКАД, к примеру. Но снова ничего и никого не дождался - и тогда уж решился без команды двинуться на выход.
       Когда я поднял крышку подвала, то подумал, что уже ночь - не видно ни зги. Теперь понимаю, что там было нечто вроде сеней, тамбура. Зачем, не понятно. Я сделал пару шагов на ощупь, почувствовал какой-то сладковатый запах и успел подумать, что такие духи ей совсем не идут.
       И вдруг - бах!
       Опять затемнение. Конец Стране Чудес!
       ...Кто-то меня растолкал. Я открыл глаза, надо мной стоял милиционер. Сознание включилось сразу на всю катушку.
       - Какие проблемы, лейтенант? - Я давно научился делать вид, впечатляющий стражей закона.
       - У вас все нормально? - спросил он, делая правильный вывод, что я не в одном глазу.
       - А что, заснул, что ли? - прикинулся я. - Спасибо за заботу.
       - "Заснул"...- усмехнулся лейтенант. - Вы гляньте, у вас карманы не пробомбили?
       Я честно напугался и стал шарить. Все было на месте.
       - Спасибо. - Я протянул ему "сотенку". Разумеется, "деревянных".
       - Убери, - сухо сказал хороший лейтенант и отошел.
       Я остался сидящим на скамейке в зале ожидания... аэропорта "Домодедово". Я оценил изобретательность и заботливость Алисы. И место не самое криминальное - можно бесчувственного человека оставить, - и думай, что хочешь, насчет того, где ты был раньше... Как они только меня протащили в зал? Дипбагажом, что ли?
       Я глянул в окна - там было темно, - потом на часы. Они показывали шесть сорок два. Я не решился никого спросить, это утро или вечер, и пошел на маршрутку. Оказалось, вечер.
       Мобильник не работал, я решил сначала заехать домой, а уж потом к другу за Шебой. Я вышел одной остановкой метро раньше, прогулялся-проветрился, набрал код своего родного подъезда, вытащил из ящика пару рекламных газетенок, удивляясь, что их так мало набралось, и радуясь им, как родным, поднялся на свой этаж, достал ключи...
       И застыл, затаил дыхание.
       Опять поползло со всех сторон какое-то нехорошее, на этот раз неторопливое затемнение, и только в центре, прямо перед моими глазами оставалось светлое пятнышко... но еще более нехорошее.
       Замок в двери был не мой, не родной. Этот замок был сувальдным, рассчитанным на мощный ключ с двумя бородками. А я протягивал к нему свой изящный, английский. И фурнитура у замка была чужая. И второй замок в двери был тоже явно не мой, хоть и английский. Я посмотрел на номер квартиры - мой, должен был быть моим.
       Появилась уж совсем нехорошая, хотя абсолютно логичная догадка. Но я еще поборолся со здравым смыслом и спустился во двор. Двор был точно мой, в нем ничего не изменилось - тот же садик, те же гаражи, те же росписи-граффити на них. Подъезд и код были тоже моими... Я посмотрел на окна по всем признакам моей квартиры. Кухонное светилось.
       Я понял, что игра не закончена, а возможно, только начинается. Что эта садистка, раз не устала за две недели, значит, устанет еще не скоро. Может, она и марафоны бегает?.. Она украла меня и переместила в другой мир. В параллельный мир. В нем почти все так же, как в моем. Почти. Это самое страшное - "почти".
       Лифт, мой лифт знакомо спотыкался между третьим и четвертым этажом. Потом я нажал кнопку звонка, моего звонка.
       Второй раз звонить не пришлось. Дверь открылась через пять секунд. Проем заткнул жлоб в синем спортивном костюме. Рядом с ним "немой Макс" смотрелся бы просто пацаненком. Жлоб грозно сдвинул брови, но заметно было, что он одновременно сдерживает незлую ухмылку. Мое появление ожидалось, он был плохим артистом, но другими Алиса, видать, не располагала.
       - Ты к кому? - прогудел жлоб.
       Я молча достал из бумажника паспорт, раскрыл его, где надо, и показал:
       - К себе.
       Жлоб глянул на прописку, а потом перевел взгляд на меня и стал ухмыляться в открытую.
       Пока он молчал, я старался заглянуть в узкие щелки между ним и дверными косяками. Ничего убедительного не увидел. Прихожая вроде была не моя - обои бежевые, а не салатовые, на полу какое-то ворсистое покрытие, а не родной ламинат с рисунком "под паркет".
       - Ты вроде не обдолбан, а стоишь, как обдолбанный, - без угрозы прогудел жлоб. - В чем "базар"-то? Ты что, какой-то кидняк придумал с квартирой? Так не советую...
       - О чем речь? - подвигал я слегка онемевшими языком и губами.
       - Не, ты точно где-то обдолбался, - махнул рукой жлоб. - Так что на первый раз без обид. Со всяким бывает... Ты сходи в этот, как его, ДЭЗ... ГУИСС. И в, это как его, РЭУ... В общем, сам знаешь, куда. Завтра. Сегодня уже закрыто. Если мозги не встанут сами, поспрашивай там - тебе напомнят, где ты и чего подписывал. А что тебе прописку не закрыли, разберись, а то в другой раз придешь, накурившись, другой разговор и будет... Если совсем память отшибло, я тебе телефончик риэлторов напомню. Дать?
       Я только покачал головой - не надо давать, кувыркаться устану. Слишком разговорчив и приветлив был этот жлоб, слишком подробно инструктировал...
       Главное было - не впадать в истерику, не угрожать.
       - Да... Я, похоже, этажом ошибся, - только и хватило сил выдавить из себя.
       Я спустился и с четверть часа просидел в садике. Спиной к подъезду и к окнам моей бывшей квартиры.
       Я не исключал, что продал ее и подписал все документы сам, собственной персоной, - только в другом мире, вне здравого ума и твердой памяти. Я не исключал, что вот сейчас эта бестия подкрадется сзади, брызнет мне в лицо какую-то пакость, и я натворю еще что-нибудь, похлеще. Откуда-то, из глубин сознания, вдруг поднялась и булькнула пузырьком забавная мысль: "Ну, хоть теперь не выплачивать кредит за квартиру!" Эта мысль меня чуть-чуть оживила. "А за машину?" - озадачился я и решил, что утро вечера точно мудренее и пора думать о ночлеге.
       Друг отпадал, ехать к нему за Шебой было рано. Я огляделся, пересчитал деньги. Продержаться с недельку наличных хватало. Была еще в запасе кредитка. Надо было сходить в банк, восстановить сберкнижку - если все пройдет удачно, воздуха хватит еще на некоторое время... В общем, несмотря на первый шок, мысли пошли в меру здравые. Даже к шокам можно привыкнуть...
       Прикинув, что да как, я поехал в Абэвэгэдейку - в Измайловский гостиничный комплекс. Хотя был без багажа, мужик с наметанным глазом прихватил меня прямо у метро и, воодушевившись моим солидным видом, пошел провожать к ресепшену.
       Моя московская внешность, отсутствие чемодана внушили ему четкую ориентировку.
       - Сучку молоденькую возьмешь, да? Есть классные...
       Я думал как раз о своем, наболевшем - и прямо остолбенел.
       - Что?!
       Видно, так я на него посмотрел, что он, как под током, дернулся, пробормотал:
       - Ну ладно, потом решишь. - И дальше шел тише воды, ниже травы.
       Я принял в номере душ, спустился в ресторан, поужинал, из уважения к себе не экономя. Поднялся в номер с мыслью, что вот теперь на сытый желудок как следует пораскину мозгами и выработаю стратегию ответных ударов... Но только я присел на кровать, как меня сморило. Меня сморило чувство какой-то странной холодной свободы. Я бы сказал - вакуумной, как бескрайний космос, свободы. Сил хватило только сбросить ботинки и пиджак. Я прилег боком за застланную постель и... исчез, как только голова коснулась подушки. Первый раз включил свое личное затемнение.
       Утром я проснулся с удивительно ясной головой. Но в первый миг вздрогнул, испугавшись, что проснулся в каком-то новом, очередном затворе...
       Первым пунктом плана было купить мобильник. Зарядное устройство того, что лежал в моем кармане, я потерял вместе с квартирой. Да и новый номер иметь не мешало.
       Первый человек, которому я позвонил, был мой друг. Я сказал ему "спасибо".
       - Да ладно, не за что, - по-дружески сказал он. - Я решил, что это какой-то изощренный розыгрыш. Надеюсь, ты мне когда-нибудь все объяснишь... А как, кстати, Шеба? Я ее не перекормил?
       Я похолодел:
       - А кто ее забрал?
       - Да тот же мужик в черных очках. Терминатор какой-то... Ты только учти, я ему деньги обратно всучил. Он взял, так и знай.
       Нон-стоп! Стерва работала в режиме нон-стоп, не давая передышки!
       Я сказал другу, что он догадлив, что все это действительно розыгрыш, большой розыгрыш, только разыгрывают не его, а меня, что я нарвался на это дело по глупости, теперь сам жалею, и как только все закончится, так обязательно приеду и все расскажу.
       Я был уверен, что квартиру потерял, а вот Шебу - еще нет. Великая и ужасная Алиса провоцировала меня на резкие действия... Возможно, снова предвкушала, что при случае я опять вцеплюсь ей в глотку. И подавлю подольше. А еще за "садо-мазохистку" обиделась!
       На ее стороне были деньги, осведомленность, мощный "административный ресурс" живой силы и техники, а главное - изощренная, дьявольская изобретательность.
       Что я мог ей противопоставить?
       И вдруг меня осенило. Я же рерайтер! Да, я не могу переписать судьбу, не могу переписать жизнь с того момента, когда все покатилось к этой точке - к гостиничному номеру в ставшей чужой и опасной Москве! Но я могу дописать пару абзацев к той дерьмовой статейке, насчет которой я предупрежден, что не могу изменить ни слова в тексте, но обязан сделать материал "проходным"... ну, таким, что он мог пройти наружу через "заднепроходное отверстие" сознания, не вызывая слишком сильных, вроде как неизбывных мучений... даже пока не совести, а еще чего-то, что нужно, чтобы попросту выжить еще недельку, не свихнуться... О совести, понимал я, особый разговор... Вернее, с ней особый разговор, которого так и так не миновать... но тогда уже не в интимной обстановке, а в жанре ток-шоу, в присутствии в меру циничных зрителей.
       Что-то снова щелкнуло в моем сознании, переключило его в другую фазу.
       Я стал внимательно перелистывать последние страницы моей записной книжки, те страницы, что оставались за пределами алфавитной разбивки.
       Сколько раз я говорил себе не заносить этого в книжку. "Ты же натурально вещдок оставляешь!" - говорил я себе. И все же делал записи. Так маньяк вписывает в дневник имена своих жертв и подробности страшных дел.
       У меня были записаны телефоны всех тех, у кого я украл и кому потом вернул их кобелей. Лаконично: телефон - район Москвы - порода кобеля.
       Я решил - всем, кому удастся, вернуть их деньги. То есть я им всем, этим людям, успел попортить жизнь, отнять время и теперь собрался еще раз отнять время и наступить на больную мозоль... Но только теперь со словами: "Извините, вот компенсация, о которой вы не мечтали"... Дерьмовая игра, дерьмовое шоу должно было продолжаться и закончиться дерьмовым, но гармоничным аккордом. Другого выхода из той ситуации я не видел. И не вижу. Может, какой мавр, который уже сделал свое дело, может подсказать мне другой выход?
       Актуальными были два вопроса: откуда взять столько денег и как заставить людей принять деньги обратно, не напугав их и не оттолкнув.
       Первый вопрос решался более-менее просто. Надо было продать машину, как можно скорее отдав банку последний взнос. Второй вопрос был куда сложнее. Какая легенда могла показаться людям правдоподобной?
       Я не стал раздумывать долго, понадеявшись на метод проб и ошибок.
       С женщинами, хозяйками кобелей, все оказалось просто. Чем чудовищней ложь, тем легче в нее верит женщина. Это не Геббельс сказал, а другой, неведомый избранник. У меня было заготовлено два варианта, которые я применял наугад, в зависимости от тембра и тона отвечавшего мне по телефону голоса. Оба варианта действовали безотказно. Первая легенда - "гороскоп": "Астрологический прогноз вынуждает меня срочно вернуть вам деньги, иначе у меня могут начаться большие неприятности в личной жизни". Вторая - "видение": "Я попал в аварию, был в состоянии клинической смерти, и мне было видение: некто в светлом облике (дьявол тоже в таком облике может являться) приказал мне теперь отдать все долги, а к ним в придачу и эти деньги. Если не возьмете, жизни мне не будет". Сердобольные дамы опрометью мчались в назначенное место и брали деньги с видом великих благодетельниц. Сам я при встрече всегда делал слегка малохольный вид.
       Вторую легенду я не без успеха использовал в качестве первой в разговорах с мужчинами, только надо было говорить очень буднично, без эзотерической восторженности, абсолютно необходимой для убеждения дам. Другой легендой, предназначенной для хозяев-мужчин, было полное отсутствие легенды. Я просто говорил, что я должен вернуть деньги, а они должны взять - так сложилось, и все. Срабатывало. И при использовании обеих легенд я на встречах вел себя предельно трезво и собранно, подъезжая, разумеется, всегда сам в удобное для хозяев время и место.
       Итог: менее чем за две недели я вернул деньги полусотне хозяев и хозяек, то есть подавляющему большинству своих жертв! С женщинами осечек не было. Из двадцати двух мужчин пятеро меня конкретно и безоговорочно послали. Ну, послали, так послали - тут уж ничего нельзя было сделать. А в целом статистика радовала.
       Все это время я жил на даче, которая все еще принадлежала мне и моей бывшей жене. Как-то мы до сих пор не дошли до полного раздела-расчета, хотя развелись десять лет назад. Мы не были в совсем уж безнадежных отношениях - с дочерью я виделся, бывшая жена изредка звонила мне обсудить какие-то насущные темы. Да она и замуж с тех пор не вышла, хотя у нее и был кто-то. Вроде.
       За десять лет соседи в поселке не сменились, сторож был тот же всегда ровно пьяный дядя Филя. К тому же, на мое счастье, была зима, и мои девочки-мерзлячки сюда не совались. Я даже почувствовал безопасность, полагая, что удачно ушел от "хвоста" и терминатору Алисе - вот кто был по правилам игры настоящий терминатор! - мое местонахождение пока неизвестно. Пока!
       Разделавшись с этими долгами, я прикинул, что пора сделать очередную выплату по самому главному - и, надеюсь, последнему - моему кредиту и позвонил жене раньше, чем обычно, упреждая ее возможный звонок на мою бедную квартирку.
       - Привет, - сказал я ей. - Ты будешь дома? Я хотел бы через пару часов подвезти деньги.
       - Какие деньги? - недоуменно спросила она.
       - Как какие?! - поднял я планку общего замешательства.
       Она немного помолчала и сказала:
       - Ну, я не знаю... Может, ты теперь такой крутой стал, что о таких мелочах забываешь.
       - Ты мне скажи, когда... - начав с ужасом догадываться и собрав все свое хладнокровие, твердо велел я ей.
       - Уже, наверно, неделя прошла... Да, неделя, - с неслыханной покорностью в голосе стала докладывать она. - Приехал от тебя на черном джипе какой-то... ну, по виду просто мафия. Бригада какая-то! Привез твою собаку... Я сначала обалдела.
       Я хорошо натопил на даче, но при этих словах меня стал бить мороз.
       - У него такой вид, что я слово сказать боялась, - осторожным тоном продолжала она. - Привез деньги. Сказал, что от тебя и за все.
       - Сколько там было? - грубовато поинтересовался я. - Для проверки...
       - Шестьсот... - почему-то упавшим голосом ответила моя бывшая жена. - Ну, я ее кормила, выгуливала. Собака у тебя славная, ничего не скажешь. Дочка даже спрашивала, можно ли ее оставить. Выпросить у тебя.
       - И что дальше? - резко прервал я ее.
       - Как что? - слегка опешила жена. - Тот же тип приехал два дня назад, забрал ее, спасибо сказал... и привет передал от тебя.
       Не дождалась Алиса! Решила крутить дальше!
       - Я сейчас приеду. Еще денег привезу... и вообще, поговорить надо. - Я старался держать тон босса мафии. - Ты дождись лучше.
       По дороге я раздумал рассказывать ей историю моих похождений. Даже в адаптированной форме.
       Пока я раздевался в прихожей, мыл руки, садился за стол, моя бывшая жена молчала и не спускала с меня глаз.
       Только когда мы оба, одновременно, будто собирались чокаться, подняли чашки кофе, она спросила:
       - У тебя новая работа?
       - В общем, да, - кивнул я.
       Она отхлебнула, поставила чашку, снова стала приглядываться ко мне. А я - уже невольно - к ней.
       - Ты сильно изменился, я вижу, - сказала она. - Какой-то действительно крутой... Обветренный...
       Я пожал плечами. Я замечал, что моя вроде как бывшая жена тоже изменилась. Или я просто стал смотреть на мир другими глазами. Слегка пополнела, но от этого как-то посвежела. И прическа каре - вроде как новая - ей шла. Это новое было хорошо забытое старое. Она вернулась к той своей студенческой прическе. Только эта была улучшенная, продвинутая, эта была студенческая прическа нового поколения. Мне показалось, что моя вроде как бывшая жена помолодела. С чего бы это?
       - Ты тоже прекрасно выглядишь, - сказал я ей. - И прическу эту я всегда любил. За нее отдельное спасибо.
       Я не дал ей ответить и сразу спросил, где дочь. Ясно было где - в школе. Мы немного поговорили о ней, о ее подростковых проблемах. Мне было интересно. Я словно приехал в эту жизнь из очень далекой страны, вернулся погостить на родине из очень долгого и трудного путешествия. Вернее сказать, заехал на часок к своим, чтобы потом продолжить дорогу... На побывку... Мне было уютно.
       У жены в глазах мелькали теплые огоньки.
       - Чего только в жизни ни случается! - покачала она головой.
       - А что? - не понял я.
       - Не выпиваешь?
       - Да уже больше года почти в рот не беру! - даже рассердился я.
       - Вот я и вижу... Ты действительно очень сильно изменился, - снова повторила она. - Причем как-то вдруг. Это что, богатство и власть так людей меняют?
       - Это уж точно, - согласился я. - Богатство и власть.
       - И даже в лучшую сторону?
       Она так хорошо улыбнулась, что у меня появилось почти неодолимое желание остаться здесь, с ней. Надо было уносить ноги.
       - Кого как, - развел я руками. - Со стороны виднее... Хотя можно обмануться.
       - Я тебя слишком хорошо знаю, - добродушно сказала жена. - По крайней мере, знала того, прошлого...
       Я сказал, что тороплюсь по делам. Конверт аккуратно положил в прихожей на подзеркальник.
       - Ты заходи почаще... если сможешь, - сказала жена и сдержанно похлопала меня ладонью по груди. - Дочь тебе все-таки рада будет. Как раз сейчас ей отец... пригодился бы. Для контроля.
       - Ну уж, для контроля... - сильно засомневался я.
       - Для совета... Для веского мужского слова, - поправилась жена.
       Она явно была не против, чтобы мы на прощанье поцеловались. Первый раз за дюжину лет... Но в тот день я никак не мог себе этого позволить. Ну, никак...
       В лифте я невольно еще раз прочитал объявление, наглухо приклеенное на внутренней стороне одной из дверей. Крупная печать на лазерном принтере. Очень аккуратное объявление на листе стандартного формата А4. Я заметил его еще на пути к своей вроде как бывшей жене, и что-то меня тогда удивило. А теперь удивило и позабавило еще больше.
       Написано было следующее: "Такому-то ДЭЗу-ГУИСу требуется дворник с московской пропиской. Достойную зарплату и комнату для жилья гарантируем".
       Богатое, видать, муниципальное предприятие, если предлагает жилье дворнику с московской пропиской, усмехнулся я. Это было неправдоподобно, перед остановкой лифта стало любопытным, а потом, когда я вышел из подъезда, сделалось реальным и крайне важным.
       Начальница была на месте - мощная пятидесятилетняя бандерша с прической Мэрилин Монро. Она вправляла мозги каким-то слесарям, но когда ей доложили, что пришли по объявлению, она глянула на меня через полуоткрытую дверь, сразу выгнала мужиков и сделала мне знак рукой. Я не успел удивиться.
       Она смотрела на меня очень заинтересованно, попросила паспорт. Открыла - и улыбнулась мне, не как будущему подчиненному дворнику, а как минимум префекту.
       - Что-то долго вы не появлялись, - пожурила она меня и тут же бросила взгляд куда-то в сторону и вверх.
       Я невольно оглянулся. За моей спиной стоял трезвого вида мужик, который, судя по всему, сделал ей предупреждающий знак.
       На меня стало накатывать знакомое, ох какое знакомое чувство!
       Я посмотрел на бандершу. Она, сдвинув брови, сосредоточенно разглядывала мой паспорт. Ну, явно спохватилась, что сболтнула лишнее.
       Я попробовал дожать:
       - Приятный сюрприз! Неужто вправду меня ждали?
       - Всегда хочется, чтобы у тебя работал приличный человек. Конечно, такого человека всегда ждешь с нетерпением, - отговорилась начальница всея квартала.
       - С московской пропиской и высшим образованием? - не отцеплялся я.
       - Да у нас тут и доктора наук мели в свое удовольствие! - воодушевленно призналась бандерша. - Скажи, Виктор Иваныч, ведь даже скульптор один был. Известный.
       - Да, скульптор был, - подтвердил Виктор Иваныч.
       Какая была вероятность, что я клюну на то объявление? И вот надо же, клюнул с первого захода! Ну, Алиса! Ну, Страна Чудес! Одно было чисто по-человечески любопытно: во сколько ей обошлась вербовка этой начальницы местного разлива.
       Я хотел было осторожно вынуть паспорт из рук бандерши и тут же рвануть оттуда когти... Но передумал. Попросил показать мне будущее жилье. Виктор Иваныч охотно вызвался в проводники.
       Это была обычная "госквартирка" для дворников - на первом этаже, рядом с подсобкой. Без отдельной кухни, но с туалетом, душем, плитой, старым холодильником "Юрюзань". Вся - метров пятнадцать. Меблишка кой-какая была, гостиничная, списанная. Тепло. По моим тогдашним меркам, вполне достойная халупа. Я подумал, а где тут можно прятать ноутбук перед выходом из квартиры... Я не собирался сдаваться и закончить карьеру дворником.
       Я сказал Виктор Иванычу, что позвоню на другой день, чем сильно его обескуражил.
       С уверенностью, что место не пропадет, даже если сам пропаду еще на неделю, я двинулся к метро с одной задачей - оторваться от "хвоста". Я не сомневался, что меня засекли и слежка возобновилась.
       Оставался еще один должок, и я позвонил своей подружке.
       Вот что я вам скажу: никогда не заносите в телефонную книжку своего мобильника номера близких людей. Ни-ког-да!
       Какой она мне закатила скандал! Я ее бросил, предал, обманул, вожу за нос, трахаюсь с кем попало, а еще пугаю до смерти.
       Я поначалу хотел ей соврать, оглушить ее слегка: сказать, что попал в аварию, лежал в реанимации, в коме. Старая, проверенная легенда. Но раздумал. По правилам игры, которую я теперь сам себе сочинил в качестве противоядия против дьявольской Игры, отныне врать своим запрещалось.
       - У меня были очень большие проблемы, - вклинился я в короткую паузу между обвинениями.
       - А у тебя всегда очень большие проблемы, - отмахнулась она. - Прямо глобальные.
       Я не обиделся. Разучился обижаться по пустякам.
       - Так случилось, что на меня наехали очень серьезные ребята, - продолжал я спокойным тоном. - Я не мог к тебе приехать. За мной следили. Боялся тебя подставить.
       Последнее выглядело небольшим, допустимым преувеличением. Но по сути дела, никакого преувеличения не вышло, о чем я тут же и узнал.
       - Ну да, вот и не подставил... - злобно хмыкнула она. - Приехали ко мне тут какие-то. У меня чуть инфаркт не случился. Если бы сразу деньги не достали, я бы точно подумала, что сейчас саму оберут до нитки, и квартиру отнимут и все.
       Я чуть не заржал, честное слово!
       - Ты зачем им мой телефон дал? - было следующим обвинением.
       - Я не давал, они у меня мобильник забрали, - сказал я.
       - А что это все-таки за деньги? - полюбопытствовала подружка. - Твои?
       Она бы все равно не поняла. К тому же полезная для здоровья правда - как змеиный яд, в малых дозах.
       - Почти... Мою собаку привозили? От нее мне привет передавали? - задал я вопрос, прекрасно зная ответ.
       Получалось, что терминатор Алиса действительно потеряла мой след и стала действовать во всех направлениях.
       И тут моя подружка сказала такое, чего не должна была говорить никогда. И думать так не имела ни малейшего права.
       - И вот еще твоей дурацкой собаки мне только не хватало! Она мне всю жизнь испортила! - Моя подружка протарабанила это даже весело, почти приветливо, но могла бы и проорать в полной истерике - моя реакция была бы той же.
       - Я понял, - сказал я.
       - У меня же нет времени ее выводить, - вдруг беспричинно стала оправдываться она, как будто спохватившись, что переборщила, и решив дать задний ход. - Хорошо, что только два дня...
       - Это прямо сегодня ее забрали? - догадался я.
       - Ну да. Вот перед твоим звонком... А что, еще не привезли?
       Ну, хоть за это спасибо терминатору Алисе - уж она-то за собакой присмотрит, это точно, подумалось мне.
       - У тебя все в порядке? Ты решил свои проблемы? - стала интересоваться моя подружка.
       - Почти. Извини, спешу. Счастливо, - отчеканил я и выключил трубу с полным убеждением, что больше ей не позвоню.
       Никогда.
       И решив так, понял, что мне теперь нужно делать. Не скрываться, а переть прямо на охотника, прямо на прицел.
       Ее телефон был последним в списке, и галочки перед ним не стояло.
       - Слушаю, - сказала она.
       - Шеба у тебя? - спросил я.
       - Кто? - удивилась она такому наезду без подготовки.
       - Собака моя, кто! - бухнул я и ощутил дежа вю: это уже было, только в зеркальном отражении.
       - Хорошая у тебя Шеба, - ласково сказала Алиса. - Не нервная.
       Я чуть мобильник не выронил. Не могло все так точно повторяться! В нормальном мире не могло. Значит...
       Кое-как я пересилил жуткое чувство:
       - Говори твои условия. Сколько, время, место...
       - Условия всегда те же, - сказала Алиса.
       - "Один доллар СэШэА"?
       - Идет, - согласилась Алиса.
       - Место. Куда скажешь, туда и приеду. Хоть на край света. - Тут уж я точно не преувеличивал.
       - Это очень хорошо, - засмеялась Алиса. - Тогда отойдем от скучных стандартов. Ты помнишь детскую игру "в города"?
       - Помню, - ничуть не испугался я ее затеи.
       - Местом встречи будет тот город, после которого соперник не найдет ответа, - предложила она.
       - Идет, - принял я.
       - Начинай ты, - велела она.
       Я обозлился - вкачу ей по полной!
       - Солт-Лейк-Сити!
       Как же, пустят ее с собакой в Штаты! Хотя чем черт не шутит...
       - Игарка, - в очень хорошем настроении ответила она.
       - Акита. - Это не только порода собаки, но и город в Японии, на острове Хонсю, по географии у меня всегда было "пять".
       - Архангельск, - был ответ.
       Еще через ход я уловил в ее ответах четкую логику: с каждым городом она неуклонно приближалась к Москве. И когда Цинциннати, штат Огайо, был крыт подмосковной Истрой, я понял, что пора тормозить, что заигрываться опасно.
       - Сдаюсь, - сказал я, выдержав для приличия короткую паузу.
       - Отлично. Я через десять минут перезвоню, - пообещала она.
       И слово свое она сдержала, такие держат слово. Она позвонила ровно через десять минут.
       - Извини, небольшие коррективы, - сказала она и назвала железнодорожную платформу на подъезде к Истре. - Район Истринский, погрешность невелика. Завтра в шестнадцать ноль-ноль.
       У меня камень с сердца упал. Все! Я глубоко вздохнул и волевым усилием отогнал от себя все сомнения и подозрения. Я был уверен - она отдаст Шебу. А там будь что будет.
       Кое-чего я все же опасался. Вернее решил опасаться ради гармоничности всей этой бредовой игры... О чем речь? Как только я повесил трубку, то сразу вспомнил роман Жюля Верна "Вокруг света за сколько-то там дней". Герой поспорил, что успеет, а сделавшие ставку на его проигрыш, стали совать ему палки в колеса... в копыта... в общем, тормозить все средства его передвижения. Разве, подумал я, не интересно будет развлечься Алисе тем же? Будет, полагаю.
       С другой стороны, посмотри на себя, сказал я себе. Теперь ты сделал ставку больше, чем жизнь, на любимую собаку. Вот и продолжай в том же духе. Как раньше. Сделай жизнь достойной этой ставки. Покуражься.
       Оба заключения привели меня к одному выводу: продолжай дурацкий карнавал. Раз место встречи изменить нельзя, измени внешность. Попытайся подползти в маскировки и выпрыгнуть из куста - вот он я!
       Постаравшись оторваться от возможного "хвоста", съездил в театральный магазин, снова приобрел накладные усы, потом в другом месте - парик "скандинавский блондин-хиппи", потом на китайском рынке - черные очки в пол-лица. И уехал на дачу.
       В ту ночь я так и не смог заснуть. И решил приехать на "стрелку" основательно загодя.
       День выдался чудесный. Под голубыми небесами великолепными коврами и все такое... И воздух был пронизан, и все было покрыто легкой синевато-малиновой дымкой. Подарочный новогодний денек при минус шести-семи.
       Но я всматривался в природу, прямо как ветеран какой-нибудь недавней войны, невольно и постоянно прикидывающий, с какой стороны и в каком месте эта красота земная годится для удобной, защищенной позиции. Яркий солнечный день - это хорошо, сказал я себе, человек в больших солнцезащитных очках смотрится в нем естественно даже зимой.
       В Москве я добрался кругами до вокзала и сел в последнюю утреннюю электричку до Истры, в десять с минутами.
       Людей в вагоне было раз, два и обчелся, все они в течение получаса сменились. Я расслабился и прикорнул.
       Почти в часе езды от города как будто кто-то толкнул меня, и я открыл глаза. Поезд шел по перегону. Тамбурные двери разъехались, и в вагоне появился сначала один, а за ним и второй омоновец.
       Они были огромны и не слишком молоды. Такие омоновцы, которым теперь только у банков грозно маячить или вот по вагонам ходить и "зайцев" давить. Их мерное, медвежье приближение меня не особо встревожило. Они уже почти полностью прошли мимо, когда второй, зависнув надо мной сбоку, вполне дружелюбно попросил у меня билетик. Я достал билет, спустилась ручища в черной беспалой перчатке и утянула его вверх. Я не догадался проследить...
       - Это ты чего даешь? - почти так же дружелюбно пробасило сверху.
       - Как что?! - опешил я.
       - Поищи-ка сегодняшний. - Рука протянула мне билет.
       Я стал вглядываться в него и не поверил своим глазам, даже спросил рассеянно:
       - А какое сегодня число?
       Омоновец ответил.
       Этот билет был датирован предыдущим днем! И время выдачи было другим! Только зона была правильной...
       "Подменили гады!" - полыхнуло в голове. Но вида я не подал и даже вроде как нашелся.
       - Извините, нарушил, - предельно уверенным голосом сказал я. - Купил на вокзале с рук за полцены... Кинули, сам виноват. Не доглядел. Готов уплатить штраф по закону.
       И полез в карман.
       - Ваши документики, пожалуйста, - мягко потребовал омоновец, мягче, чем раньше - билет.
       Я достал паспорт, поднял его на уровень лица - и спохватился... Я был похож на фотографию в паспорте не больше, чем белый пудель в темных очках на добермана!
       Омоновец засек, что моя рука дрогнула и окаменела на полпути. Он ловко выдернул из нее паспорт, отступил на шаг, то есть встал на виду, раскрыл паспорт буквально на мгновение и, расплывшись, закрыл его.
       - На выход! - Опять же не скажешь, что команда прозвучала угрожающе.
       Я встал. Один гризли двинулся впереди меня, другой - позади.
       Было хуже некуда, верно? Всякие легенды лезли, толкаясь, мне в голову, одна безумней другой. Все равно надо было выбрать какую-то - в правду никто не поверил бы. Рабочей легендой я принял "розыгрыш": хотел разыграть друзей. Каких? Самое верное было бы назвать явочную платформу и сдать Алису... Но возникала опасность подставить Шебу, ох какая опасность!
       А там, в моем паспорте, была еще вроде как аннулированная прописка! А в кармане у меня - куча денег! Отнюдь не "один доллар СэШэА", а гораздо больше - на всякий случай.
       Тем временем меня, не торопясь, вывели в тамбур, и оба омоновца уплотнились у двери, оттеснив меня от нее. Я успел отметить про себя эту странность момента: расположились они в конвое явно не "по уставу". Надо было понимать, что они опасались моего зимне-спортивного прикида: вдруг сумею юркнуть на платформу - и поминай как звали. Куда им, тяжеловесам, за мной угнаться! Если только стрелять вдогонку...
       Я невольно опустил взгляд на их пояса и... Я удивляюсь, как парик на мне тогда не задымился. Мозги-то натурально заполыхали!
       У того омоновца, что стоял слева, в мою сторону торчала кобура. Расстегнутая!.. Может, он и расстегнул ее специально, думая о том же, о чем и я...
       Амок случался со мной дважды. Второй раз - в вагоне пригородной электрички.
       Мимо вагона уже заскользила платформа. Мысли в голове рвались, как боеприпасы на загоревшемся складе. А если пистолет не заряжен? А если я не разберусь с предохранителем, и они увидят это? Затопчут в лепешку! А если найдут потом? Он ведь только заглянул в паспорт - вряд ли запомнил дату рождения, а таких ФИО, как у меня, в Москве пара тысяч, не меньше! Прописку он вообще не открывал... Ну, а если все же найдут?.. Так я другой сейчас, почти неузнаваем!.. "Доберман" скажет, что паспорт потерял, а с бывшей женой договорится, и она подтвердит, что в этот день он был у нее... И дочка подтвердит, не сдаст отца родного.
       Секунды две, не больше, заняли все эти расчеты. Да они уже и не были важны - чудовищная сила уже поднималась во мне, как магма в вулкане, я бы все равно взорвался. И вообще, весь этот мир я уже воспринимал не как реальный и, значит, не как абсолютно безнадежный.
       Кто-то пристроился сзади меня на выход. Разница между нами была только в том, что он рассчитывал на свободный выход, а я...
       Я сделал вид, что попутчик слегка подпер меня вперед, к омоновцам. Они тем временем делали вид, что попросту не обращают на меня внимания.
       Вагон остановился - и я еще качнулся вперед, чуть не прижавшись плечом к омоновцу.
       Жутко медленно двери разъехались. Оба омоновца одновременно стали выгружаться - боком, лицом к лицу, не торопясь, перешагнули через зазор между вагоном и платформой.
       В этот миг я и выдернул у левого пистолет из кобуры. Толкнулся назад, едва не повалив стоявшего сзади попутчика, и заорал:
       - Шаг назад и один вправо! Шаг назад и один вправо! Там стоять!
       Не сказать, чтобы гризли сильно опешили и струхнули. Только руки слегка приподняли на уровень рукопожатия и отступили, как было приказано.
       Я выскочил на платформу, отчаянно надеясь, что со стороны, тем более спереди, не понятно, в каком положении предохранитель.
       - Кидай мне паспорт! - дал я новую команду. - Не открывать - убью!
       Омоновец как держал его в руке с момента задержания, так и кинул его мне небрежным движением. Я поднял паспорт с платформы, не спуская с них глаз.
       - Ты только не нервничай, землячок, - вполне дружелюбно заговорил со мной другой, постарше, который моим паспортом не интересовался. - Успокойся... Ты хоть знаешь, на какую статью ты сейчас наматываешь?
       - Вы сами уже намотали. На мошенничество, - выдвинул я контробвинение. - Не хрена было паленый билет подсовывать!
       Омоновцы переглянулись, и мне сразу стало спокойней. Хорошо, что и очевидцев этой сцены, кроме рванувшегося обратно в вагон попутчика, а потом промелькнувших мимо, за окнами, пассажиров задних вагонов, не было никого. Электричка шла последней перед долгим перерывом. Мерзлая платформа была безлюдной.
       - Все, - уже без крика сказал я. - Снимай пояс с кобурой. Медленно. Кидай сюда.
       Вооруженный омоновец повиновался и тоже стал безоружным.
       Я стряхнул кобуру с ремня, поднял ее и вместе со стволом зашвырнул далеко, через противоположную платформу. Там, как и здесь, был высокий, крутой, заснеженный склон.
       - Теперь стоять на месте, пока я в поле зрения, - предупредил я и уверенно приврал: - Учтите, стреляю неплохо.
       - Ну, береги казенные патроны... стрелок, за них точно ответишь, - хмыкнул тот, облажавшийся омоновец.
       И я дунул в конец платформы.
       Метрах в пятидесяти от нее был железнодорожный мост, под ним, перпендикулярно, проходило шоссе. Спрыгнув с платформы, я нырнул под мост, надеясь на невероятную удачу.
       Хотел было тут же скинуть ствол - благо, был в перчатках и того, что на стволе останутся пальцы, не боялся. Но передумал.
       Спрятав ствол во внутренний карман куртки, я под мостом принялся тормозить машины. Каждая секунда была на счету. Две проскочили мимо, тогда я стал сигналить пятисотрублевой купюрой, и секунд через десять мне в ноги ткнулась светлая "пятерка".
       Я назвал явочную платформу, попросил жать на газ, пообещал, что за скорость заплачу больше. Сильно опасаясь, что омоновцы засекли машину, долго и часто оглядывался. И заметил, что этим напряг водителя.
       Через несколько километров я увидел впереди, на обочине, еще двух жлобов в синевато-пятнистой форме.
       Вот когда я сам напрягся больше водилы. Один из пятнистых стал махать полосатой палкой.
       - Газуй! - свирепо велел я.
       Немного проскочив вперед, водитель успел все взвесить - и прижался было к обочине. Тогда я выхватил ствол и ткнул ему в бок:
       - Жми давай!
       Он побледнел и покрылся испариной.
       Еще через пару километров я увидел впереди узкое ответвление шоссе, уходившее в лес, и велел:
       - Сворачивай туда!
       И тут водила тормознул. Нерезко, но решительно. Он оказался храбрей, вернее принципиальней, чем казался.
       - Все! Мочите меня здесь! - обреченно, но уверенно сказал он. - Там все равно замочите и машину отнимете... а здесь хоть кто-то увидит, подберет.
       Я видел, что больше его не напугаешь - он сам себя напугал до упора и перегорел.
       Каждая лишняя секунда была смерти подобна.
       - Черт с тобой! Дуй! - плюнул я и, выскакивая из машины, еще прокричал ему: - Не вздумай меня сдать! Ребята тебя найдут. Номерок я срисовал! Дуй живо!
       Последнюю команду водила исполнил с большим энтузиазмом.
       Я глянул туда-сюда. С моей стороны шоссе был лес, с другой - бетонная ограда, за ней - какое-то явно пустое пространство. В лес нельзя: снег глубокий, следы, места неизвестные - выдохнешься быстро, возьмут без проблем. Глухая бетонная ограда прерывалась в двух местах. Подальше - решетчатыми воротами, поближе - брешью. Одна из плит ограждения выскочила или была выбита из двух профилей и казалась приоткрытой покосившейся дверью. Я рванул туда.
       Попав в периметр, я увидел вдали, на пустыре, пару легких самолетов. Там была взлетно-посадочная полоса. В стороне, у ворот, стоял щит-билборд: "ЧАСТНЫЙ АЭРОКЛУБ "ЧЕРНЫЙ СОКОЛ". ЛЕТАЕМ ВСЕГДА!" Я посмотрел на часы. Время не то, чтобы совсем поджимало, но долго раздумывать не приходилось.
       "Чем черт не шутит!" - подумал я и уже неторопливо двинулся к самолетам, заметив там какое-то перемещение живой силы.
       В свою очередь, заметив меня, худой мужик в теплом комбинезоне остановился и стал пристально вглядываться. Я шел уверенно, спокойно. Приблизившись, поздоровался. Мужик вопросительно кивнул.
       - Всегда летаете? - спросил я.
       - Ну... - снова кивнул мужик, хмурясь. - Пропуск есть?
       - А где у вас бюро пропусков? - мирно спросил я.
       - Там, - мужик кивнул в сторону ворот.
       - Ну, это далеко, попозже, - сказал я и спросил, сколько стоят прыжки и все такое.
       Мужик ответил коротко, но уже не столь напряженно.
       - А сколько стоит парашют? - спросил я.
       Тут он снова напрягся.
       - Серьезно спрашиваю, - надавил я и подумал, не пора ли вынимать ствол.
       Он неуверенно назвал цифру.
       Я прикинул... Хрен с ним! Помирать так с музыкой! И назвал сумму - двойную цену за полет, за прыжок - групповой, на пять человек - и парашют, если попорчу. И объяснил, что мне надо прыгнуть в районе платформы такой-то. Это недалеко. Что мне надо на свидание с девушкой - и это было чистой правдой! И что я пообещал ей появиться самым неожиданным образом. И что для меня это вопрос жизни и смерти. И это тоже было теперь чистой правдой.
       Мужик стоял. Похоже, у него слегка звенело в голове от предложенной суммы, от моего появления и, вообще, от всего, что я набалаболил. Он колебался. Достал пачку сигарет. Закурил. Он явно не был хозяином аэроклуба. Сделав пару затяжек, посмотрел на часы.
       - Ты хоть прыгал без инструктора? - спросил он, и я почувствовал перспективу. - У тебя лицензия есть? Или хотя бы книжка какого-нибудь клуба?
       Я сказал, что прыгал. Вранья опять не было. Несколько лет назад я действительно несколько раз прыгал с парашютом. Потом цены стали расти, а я по деньгам тогда немного провалился, и от дорогого удовольствия пришлось отказаться.
       - А лицензии и книжки нет, - развел я руками. - Были бы, я бы пришел вместе со всеми, по расписанию... - И добавил с ухмылкой: - И с девушкой на другой день бы договорился...
       Мужик докурил, резко и решительно бросил окурок под ноги. Я облегченно вздохнул.
       - Ну, считай, повезло тебе. Сегодня нет никого из начальников, лишний керосин найдется, - сказал он. - Только ты мне подпишешь бумагу, что претензий нет. Я не хочу садиться, если ты гробанешься... Подожди тут.
       Я подумал, не тормознуть ли его. Мало ли что - позвонит в милицию, и все... Но, по счастью, он сам тормознулся.
       - А, так у меня здесь есть! - вспомнил он, поднялся по легкому трапу в самолет и сделал мне знак рукой.
       Я поднялся, сразу достал деньги. Он поглядел на них слегка контужено. Я предупредил, что за парашют даю залог, и он должен мне его вернуть, когда сдам снаряжение в полной сохранности. Летчик кивнул, засунул деньги в комбез и повеселел.
       - Значит, так. Порядок знаешь, - впервые заговорил он командирским тоном. - Прыгаешь с восьмиста автоматом.
       - Ну, понятное дело, что не с четырех, - кивнул я. - Девушке я не в Питере свидание назначал.
       Летчик приободрился, услышав более-менее толковый ответ. Протянул мне "гробовой" договор, я подписал.
       Мы взлетели. До места было рукой подать.
       - Я сделаю пару-тройку кругов, будем выбирать площадку.
       - Да хоть десять, - сказал я, теперь времени было навалом.
       Через плечо он понаблюдал, как я облачаюсь, слегка нахмурился, стал напоминать, что как делать.
       - Вот там поле, оно твое, - указал он. - Правее лес. Немного ветрено... Но ничего. Будет сносить - не паникуй, не дергайся. Вон твоя платформа... Девушка-то где?
       Я прищурился. Было не разобрать в малиновой дымке, есть там кто или нет. Сердце уже билось, кажется, чаще, чем когда я держал на мушке двух жлобов-омоновцев.
       - Там, должна быть там, - с предельной уверенностью сказал я.
       - Хорошо. Значит, идем на контрольный. Готовься, - предупредил летчик.
       В нужный момент он оторвался от штурвала, быстро и уверенно прошел и открыл мне дорогу к славе.
       - Готов? - спросил он.
       Я кивнул.
       - Надо сказать "готов"! - гаркнул он.
       - Готов! - крикнул я.
       Он глянул на меня так, как, наверно, смотрели командиры эскадрильи камикадзе на своих пилотов, отправляя их в вечность...
       - "Первый" пошел! - крикнул он и пихнул меня, как надо.
       Холод и свет ударили в лицо. Надо мной хлопнуло, и я завис. В этот миг сорвало парик. Я мотнул головой туда-сюда, безнадежно ища его глазами. На фоне синего неба он улетал, махая локонами, похожий на взъерошенную чайку. Вот это представление, подумал я, вообразив удивление пилота.
       Щеки и нос зверски жгло. Хорошо, что очки не слетели.
       Меня и вправду сносило. И прямо на лес, чего и боялся пилот. Верный его заветам, я решил не дергаться и не пытаться управлять парашютом - будь что будет, авось пронесет.
       Пронесло почти. Я прошел над редким сосняком и уже думал, что пронесло совсем. Но тут меня очень грубо дернуло сзади, что-то там затрещало, и меня качнуло высоко вперед, как на качелях. Когда потянуло назад, я в панике развернулся... Хорошо, что меня не успело тут же развернуть обратно, а то позвоночник, затылок... лучше не думать. Прямо на меня несся ствол сосны. Я выставил руки, но самортизировать не успел - и боднул дерево.
       Бум! Затемнение...
       Я очнулся, чувствуя необыкновенную легкость в теле и страшную тяжесть в голове. Не сразу удалось проморгать сиреневатую мглу. Я провел рукой по глазам - и что-то смахнул. Оказалось, погнувшуюся оправу очков, что висела у меня на правом ухе. Она упала в снег.
       Сам я висел метрах в пяти над заснеженной землей. На ней стояла Алиса. В одной руке она держала два натянутых поводка. Моя Шеба и ее Граф эдакой сладкой парочкой радостно пялились на меня, в унисон махая хвостами.
       - Меня уже просто мутит от этой твоей синей куртки, - и вправду рассердился я и на Алису, и на радостную сытую Шебу, явно дружившую с Графом. - Хоть по такому случаю могла бы надеть что-нибудь поприличней!
       Пока Алиса смеялась, окутываясь легким парком, я расширил поле зрения... Чуть поодаль от нее, около "Хонды", стоял в черном нубуке ее "немой Макс". На той же прямой, только метрах в пятидесяти, густо чернел гроб "гелентвагена". Облокотившись на его капот, улыбался мне издали тот самый жлоб, что зимовал в моей бывшей квартире.
       Я огляделся, предугадывая неладное - и не ошибся. Все стороны света, красивого зимнего заката были заняты людьми Алисы. Слева за соснами стоял внедорожник, а около него - два гризли в омоновской форме. Похоже, те самые, что разводили меня в электричке просроченным билетом. Справа, ближе к платформе, - еще один внедорожник. Около него никого не было, но если бы вышли те, кто тормозил меня полосатой палкой на дороге, я бы не удивился. Мне даже почудилось, будто далеко, на нитке шоссе, стоит светлый "жигуль"... или там был просто сугроб?.. Короче, имя им было легион.
       - Кто ты? - спросил я Алису.
       Она перестала смеяться и несколько секунд загадочно молчала.
       - Я тот, кто пытается делать зло, а получается добро, - одним из двух своих голосов, сладким и легкомысленным, сказала она.
       Я оценил. Цитировать к месту, пусть и не точно, стилистически неверно, реплику Мефистофеля из гётевского "Фауста" способна далеко не всякая спортивная девушка.
       Непослушными замерзшими пальцами я пересчитал, что осталось, нашел спасительную купюрку и бросил ее вниз. Она планировала.
       Представьте-ка! Алиса спустила Шебу с поводка, сказала ей "ищи!" - и моя Шеба подняла и отнесла ей свой выкуп!
       Меня потряхивало. Ветки наверху трещали.
       Прикинув, как лучше приземлиться, я отстегнулся и довольно сносно, без увечий, совершил жесткую посадку. Шеба весело залаяла. Граф подхватил.
       Только вот голова у меня раскалывалась. Я приложил ко лбу горсть снега. Полегчало. Думал я уже больше о том, как снять с дерева парашют и не порвался ли он там - денег, наконец, стало жалко.
       Я вспомнил: что-то больно ткнуло мне в ребра при посадке... Пистолет. А если бы стрельнул?!
       Прихрамывая на обе ноги, я двинулся навстречу очень приветливым на вид существам. Представьте-ка, стоило мне достичь зоны охвата поводков, как они оба, счастливые Шеба и Граф, стали прыгать мне в морду и едва не повалили. Мы оба, я и Алиса, начали им фукать.
       Потискав и немного угомонив собачье племя, я достал пистолет и протянул его рукояткой к Алисе:
       - Наверно, твое...
       - А это, наверно, твое. - Она тоже протягивала мне железяки.
       Это были ключи. Один мощный, с двумя бородками, для сувальдного замка, другой изящней - для английского. С брелком она переборщила. Бронзовый чертик - слишком грубый намек.
       - Замки и косметический ремонт гостиной - бонус... За профессиональную игру, - сказала она уже тренерским тоном.
       Я взял ключи с мыслью, что первым делом выкину чертика.
       - А вообще... - Она улыбнулась чересчур мягко, даже, я бы сказал, робко, такой улыбкой разрушая свой имидж. - Ты не просто лучше, чем я думала. Признаюсь, ты меня просто поразил. Все сделать так правильно... Собранно.
       - Давай Шебу, - сказал я.
       Она протянула мне петлю поводка.
       На миг наши пальцы встретились жесткими костяшками.
       "Нет!" - приказал я себе.
       - Если у тебя будут проблемы с работой, дай знать. - Это был тон сдержанной тренерской похвалы. - Ты опытен, смышлен.
       В тот момент я был уже хороший, стреляный Одиссей. Сам себя привязал к мачте и залил уши воском. Да и голова болела, и злость прибывала. "Дам я тебе знать, как же!" - сказал я себе. А вслух:
       - Разводить таких же кроликов? Вроде меня?
       Я вдруг понял: не ее надо было кликать "садомазохисткой", а самого себя. Сам ты, лузер поганый, стал искать себе приключений на голову, дабы гимн сложить своему лузерству, - вот и сложил... и скажи еще спасибо, что - не ласты!
       Маячок доверительности погас в глазах Алисы.
       - Был бы хоть чуть поумнее, подумал бы по-другому, - сказала она уже третьим, совсем не знакомым для меня голосом.
       И пошла прочь...
       Граф потянулся к Шебе, стал дергать хозяйку назад.
       Шеба потянулась к Графу, но я крепко врос в мерзлую землю.
       Рука Алисы была очень сильной, она даже не шелохнулась, у черного лабрадора не было никаких шансов... Может быть, в самом деле - будь я чуть умнее...
       - Спасибо! - крикнул я Алисе вслед. - Ты практически человека спасла!
       Она только оглянулась через плечо и сказала:
       - Кстати, у них с Шебой, наверно, щенки будут. Я бы взяла, если дашь знать...
       Боль и ярость! Боль и ярость стали палить из меня, как пушки со всех бортов холодного броненосца.
       Я посмотрел на свою Шебу. А она чутко подняла морду и завиляла хвостом. "Что ты сделала?!" - хотел я крикнуть ей. Но вдруг горячие слезы - вот когда я понял, что бывают на свете по-настоящему горячие слезы - поднялись во мне гейзером, ошпарили щеки и погасили во мне все пушки боли и ярости. Шеба забарахталась в них, в этом горячем источнике посреди зимы.
       Я упал на колени в снег, обхватил ее и стал целовать в шерстяную морду, в умные глаза, в холодный кожаный мячик носа.
       - Ты рожай! Рожай! Рожай этих чертенят! - клокотал я, и непознанная мною любовь клокотала во мне. - Вынашивай давай. А потом мы выпьем за твоих чернявых!


    ___ * ___

      
       Пару дней я жутко боялся спускать Шебу с поводка, и она таскала меня, как катер лыжника. И оба дня она затаскивала меня в Алисин двор. Ни Алисы, ни ее Графа, ни ее внедорожника мы ни разу не увидели. Может, она и вправду переехала в загородный коттедж.
       Вечером на третий день я не выдержал, понимая, что мы только мучаем друг друга - и отпустил ее, как раньше.
       И она вернулась не одна. Она, представьте-ка, вернулась с моей женой! Совершенно потерявшейся... Потом уже выяснилось, что жена стала мне лихорадочно названивать как раз в тот момент, когда мы вышли на прогулку, а номер моего нового мобильника она не знала. Выскочила на улицу, думая бежать ко мне, а тут - здрасьте! - и Шеба во дворе.
       - Ирка пропала! - выпалила моя вроде как бывшая жена, сверкая безумными глазами.
       Я остолбенел.
       - Как пропала?! А какие требования?! - Я уже был настроен на одну схему, думая, что ее похитили и чего-то за нее хотят.
       - Какие еще требования?! - простонала вроде как бывшая жена с намеком на мою несмышленость. - Какие у нее могут быть требования? Свободы ей, понимаешь, хочется... Мы поругались, и она сбежала. Есть у нее какой-то студент... Как я поняла, один живет. Иногородний. А где он снимает, я не знаю.
       Я пригляделся к своей жене, посмотрел на Шебу и окончательно осознал, кого я в этой жизни люблю. Только вот...
       - Так это нам с тобой пара пустяков найти, верно? - Это я сказал Шебе, а не жене.
       Шеба радостно завиляла хвостом.
       Найти-то мы нашли... с нашей-то выучкой. Дочь "спасибо" не сказала, но пообещала, что обязательно позвонит матери. Слово сдержала - и на том спасибо. А вроде как бывшая жена позвонила мне и "спасибо" сказала. И на том тоже спасибо...
       А еще, поругавшись с дочкой, но слегка успокоившись за нее, спросила у меня:
       - Как дела?
       - Нормально, - сказал я и вдруг, будто кто-то толкнул, добавил: - Тебе привет от царицы Савской.
       - От кого?! - опасливо удивилась жена.
       Хорошо, что хоть щенков, всю пятерню, разобрали. Даже друг, узнав от какой президентской породы принесла Шеба внучек, взял.
       Одного.
       За один рубль СэШэА.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       10
      
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Смирнов Сергей Анатольевич (sas-media@yandex.ru)
  • Обновлено: 20/08/2012. 118k. Статистика.
  • Повесть: Проза
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.