Член Международного Сообщества Писательских Союзов.
Своей казачьей фамилии я обязан далёкому от меня пра-пра-прадеду, крестьянскому парню, сбежавшему из-под Самары на Дон от помещичьего гнева и дослужившемуся на Северном Доне до чина сотника. При паспортизации этот командир сотни взял себе фамилию Сотников, под которой и пошёл при императрице Елизавете Петровне мой казацкий род, который пресекся на моём дедушке, ставшем инженером-мостостроителем. Он оставил после себя огромную, хорошо подобранную, библиотеку, и с семи лет чтение книг сделалось моей страстью. Было это в советской Киргизии, куда дедушка был сослан из-за своего старшего сына, которого "не сумел воспитать" порядочным человеком, и тот стал революционером-террористом, умершим в тюрьме от скоротечной чахотки.
В годы Великой Отечественной, которая увела на фронт моего отца, моя мать, украинка по национальности и впечатлительная женщина по натуре, писала по ночам "Историю своей жизни", из которой я узнал, почему её отец, а мой дед Никита Кучеренко, оказался в Киргизии, отлично знал киргизский язык (впрочем, как и моя мать, мой отец и я сам) и воспитал всех своих сыновей (моих дядей, погибших на фронте) в суровости, от которой моя мама отшатнулась в лирические описания своей жизни.
Я родился 27 декабря 1927 года в городе Токмаке. Затем был переезд во Фрунзе, арест моего отца Ивана Григорьевича, русского, в 1930 году за "казацкое происхождение" и "длинный язык" и трёхлетний срок для него на самой страшной каторге СССР - на строительстве Беломоро-Балтийского канала, где умирало до сотни заключённых в день от непосильных работ и плохого питания. Вернулся отец домой во Фрунзе в 1933 году, когда умерли от голода мои дедушка и бабушка Сотниковы.
В 1944 году в августе мама привела меня (мы жили уже в 60-ти километрах от Фрунзе, в Калининском) к военкому и показала ему меня, опухшего от голода (у матери выкрали на работе хлебные и жировые карточки, только что полученные ею в конторе на месяц). Мне не было и 17 лет. Военком спас нас, выдав матери как жене фронтовика, защищающего Родину, 15 кг муки, а меня отправил в военную лётную школу без прохождения медкомиссии. Школа была во Фрунзе, меня включили в музыкальный взвод, и я стал учиться игре на альте, но выяснилось, что не чувствовал ритма. Капельмейстер, видевший, что я уже откормился после голода, повёз меня в военный госпиталь, где я прошёл медкомиссию на лётчика, после чего отдал меня в теоретический батальон, где учились парни, с которыми я приехал в школу. 5 лет учёбы, и я стал лётчиком-бомбардировщиком.
От матери я унаследовал страсть к писательству и... начал пописывать по ночам тоже. Когда Хрущёв затеял сокращение вооружённых сил, я был демобилизован из ВВС в чине капитана и должности командира звена потому, что был беспартийным и не хотел вступать в КПСС. А так как я прошёл суровую школу жизни, много читал и наслушался от отца, "что такое жизнь", то из меня и вырос впоследствии писатель "левых взглядов", взятый в 1961 году под негласный надзор КГБ СССР в качестве диссидента.
В 1958 году я поступил в Днепропетровский государственный университет на филологический факультет, который закончил в 1964 году с уклоном в журналистику. В 1961-м у меня вышла в свет книга "Лётчики", в 1963-м я получил 3-ю премию на республиканском конкурсе Украины (после демобилизации я переехал жить в Днепропетровск) за киносценарий "Курс философии). Премию мне вручили, а кинофильм ставить по нему запретили, так как выяснилось, что я опальный писатель. Затем меня уволили с работы редактора русской прозы в книжном издательстве по... сокращению штатов. Но поскольку я числился лучшим редактором в этом издательстве, я подал в суд протест.
Дальше пошла жизнь, о которой я написал в своих произведениях, полная жестоких несправедливостей ко мне, но и литературных успехов. Однако в свет успели выйти ещё только две книги: "Две жизни" при Советской власти, и в 1992 году "Запретные повести", которая выдвигалась в 1994-м году обществом "Узники совести" на соискание Государственной премии Украины. Затем в нашем "независимом" государстве началась политика уничтожения не только самой профессии "писатель", но и отдельных журналистов типа Гонгадзе. А уж издавать книги на русском языке стало почти совсем невозможно, и я, автор 21-го тома произведений, лежащих в "писательском сундуке", сейчас прочно забыт своими читателями, хотя все мои произведения полны сочувствия народу и могли бы сослужить ему немалую пользу.
Существование в государстве, где стали не нужны писатели и умные журналисты, грустная штука, а главное - бесперспективная для читателей, которых "кормят" теперь книгами и фильмами об убийствах, насилиях и ловле преступников, словно людям больше не о чем поговорить и не надо думать самостоятельно.
Если у читателя возник ко мне интерес, более подробную мою автобиографию "Отпускаю в плаванье" читайте в рубрике "Ещё об авторе" моего раздела.
