Мы смотрим на длинный стол, уставленный тарелками с недоеденным ужином и бутылками с недопитыми винами, водкой и коньяком. Стоят и непочатые блюда, вина и горка чистых тарелок. Из-за стола поднимаются гости Сталина, засидевшиеся у него на Кунцевской даче до полночи. Направляются к выходу. Это Булганин в форме маршала, Берия в тёмном штатском костюме, Маленков в серой "сталинке" и тучный, красный от выпитого, Хрущёв. Сталин, одетый по-домашнему, тоже поднимается из-за стола, приткнутого перпендикулярно к большому столу. Пошатываясь, он провожает гостей в переднюю. Те одеваются возле вешалок в пальто, шапки и уходят. А вождь, кивнув им на прощанье, удаляется в спальню.
Бормоча что-то в седые усы, 72-летний генералиссимус неуклюже снимает с себя брюки, затем серую шерстяную рубашку, в которой просидел весь вечер, и, опять пошатываясь, переодевается в лёгкую полосатую пижаму и такие же брюки, становясь похожим на узника немецких лагерей. Увидев за окном "поехавшие" огни фар, подходит к окну и смотрит. Там, один за другим, отъезжают чёрные бронированные ЗИЛы - увозят гостей.
За кадром негромко звучит голос автора:
- Весной 52-го года Сталин много пил, приглашая к себе гостей на Ближнюю дачу в лесу. Здесь он жил безвыездно уже много лет. Теперь вождь был озабочен нападками радиоголосов на жизнь при социализме. В защиту социализма, построенного Сталиным, академик Александров написал по заданию вождя научную работу.
В отъезжающем ЗИЛе сидят на заднем сиденье подвыпившие Берия и Хрущёв. Берия дружески-доверительно сообщает Хрущёву, показывая большим пальцем себе за спину, на заснеженную дачу Сталина:
- Александров отказался ставить свою подпись после его поправок. Но - как викрутился, сукин син! - Берия злорадно улыбается: - Сказал Сталину, что научная добросовестность не позволяет ему приписывать себе чужие, и тем более гениальные, мысли. А Сталин теперь мучается один. Целыми днями читает Ленина, классиков - даже Троцкого! - чтобы дописать брошюру о проблемах социализма в СССР.
Хрущёв осторожно замечает:
- Да, Иосиф Виссарионович устал, это заметно.
- Не то слово, дорогой! Он - уже бредит этой работой. Охрана докладывает: сам с собой разговаривает!
- Тогда - ему лучше не пить. На Кавказе сейчас хорошо. Весна, небось, не то, что здесь! Может, ему поехать отдохнуть, как считаешь? Чем с нами тут...
Берия, соглашаясь, кивает:
- Потому и пьёт, что работа у него не выходит!
Укрытый лёгким одеялом из верблюжьей шерсти, Сталин уже засыпает на широком любимом диване. Но всё ещё слышно, как он бормочет, рассуждая про себя:
- Интересно, как выкрутился бы на моём месте картавый? Теория - это одно. А на практике - приходится делать всё по-другому. Как совместить? Чтобы мир прочитал и поверил.
Вождь тяжело вздыхает и смотрит в темноте на высокий потолок. Продолжает размышлять:
- Зря много выпил - душно. И в голове кавардак. Надо сказать, чтобы не нагревали так батареи. Социализм, социализм. Нет никакого социализма! А как сказать - что нет. Надо говорить - есть! Приходится читать этого лысого... Вспоминать, спорить с Иудушкой Троцким. Сколько хвалился перед ним в мыслях! Доказывал: "Нет, Лейба, ты не прав и на этот раз. Скажи... о чём свидетельствуют жизненные факты? О чём они говорят? Они говорят о том, что прав был всё-таки Сталин. Всегда прав". А что теперь? Обосрался сам, так, что ли?..
Сталин круто всхрапывает, рука его сваливается с живота и нависает над полом. В соседней комнате вдруг начинает растворяться стена и становится видно, как туда деловито входят с морозца Ленин и Троцкий. Раздеваются, Ленин потирает от удовольствия руки, а Троцкий садится за письменный стол Сталина и начинает листать рукопись, над которой работает вождь. Обращаясь к прохаживающемуся Ленину, Троцкий отчётливо произносит:
- Владимир Ильич, вот он тут пишет про социализм... А вы знаете, что своей практикой насилия и террора он погубил не только строительство социализма в СССР, но и полностью скомпрометировал даже идею такого строительства.
Ленин останавливается.
- Я же предлагал вам переместить его с поста генсека! - произносит он обиженно. - Не послушались, нечего теперь и жаловаться!
- Так ведь дело было не в том, что мы не послушались. А в том, что Сталин - опередил нас.
- Как это - опередил? В чём опередил?
В кабинет Сталина в 1923 году входит красивенькая, как куколка, Фотиева, личный секретарь Ленина. Она что-то говорит Сталину, а мы слышим голос рассказывающего об этом Троцкого:
- Он каким-то образом склонил вашего дежурного секретаря Фотиеву к предательству. И она - сообщала ему обо всём, что вы диктовали ей тогда в Горках. Так что о вашем совете съезду партии переместить его с поста генсека он знал заблаговременно и принял хитроумные меры.
- Какие же? - Ленин весь внимание, а Троцкий продолжает:
- Благодаря усилиям Зиновьева и Каменева, с которыми Сталин договорился поделить власть после вашего ухода...
Мы видим дружески обговаривающих какое-то дело Сталина, Зиновьева и Каменева. Голос Троцкого продолжает звучать:
- ... письмо ваше к съезду - было скрыто от основной массы делегатов. Они узнали о письме - только из пересказов, в общих чертах.
- Опять, значит, победили шкурнические интересы у этих субъектов! - восклицает Ленин. - Помните, как они фактически предупредили Керенского через газетёнку Горького о том, что мы - готовим вооружённый переворот?
- Сталин тоже прекрасно помнил об этом. Вы-то - поверили потом Зиновьеву и Каменеву в их "раскаяние". А Сталин - никогда им больше не верил. И, как только отпала необходимость союза с ними, расправился.
- Каким же образом? Ведь Каменев - занимал пост выше Сталина. Да и женат был на вашей сестре.
Мы слышим рассказ Троцкого и видим под этот рассказ, как гепеушники насильно несут его на руках к вагону и вталкивают туда. Там уже семья, испуганы провожающие.
- Я - тогда уже не мог влиять на события: Сталин выслал меня. Конечно, этого могло бы и не произойти, если бы Каменев и Зиновьев не предали меня. Но они - как всегда - всё-таки предали. И Сталин - перебил нас потом поодиночке.
Ленин недоумевает:
- Но почему же Каменев предал и вас? Всё-таки ваша сестра...
Под калейдоскоп кадров из воспоминания Троцкого о прошлом - как прибежали к нему Каменев и Зиновьев на дом, отплытие семьи Троцкого из Одессы на пароходе - продолжает звучать его голос:
- К тому времени Каменев оставил её. Женился на другой женщине. Так что я - был уже не родственником, а скорее много знающим врагом. Правда, когда Сталин тоже их предал, они бросились оба снова ко мне. Но игра была уже невозвратно проиграна, и в 29-м - я отплыл за границу, а этих двоих Сталин посадил. А потом - и вообще расстрелял. Ваша жена, кстати, не зная, что они предали вас, умоляла Сталина пощадить их. Ничего из этого не получилось, конечно. А в 38-м - заболела сама. Говорят, её отравили в больнице по приказу Сталина.
Ленин, хлопая себя по колену, резко поднимается со стула.
- Какой негодяй! Ведь и меня в Горках - тоже отравили по его приказу. Ядовитыми грибами в супчике...
Бредящий после выпивки Сталин дёргается во сне, чего-то пугается. Ведь он всё слышит, и не знает, чем это для него теперь кончится. За кадром звучит его тихий вопрошающий голос:
- Неужели расстреляет?.. Что делать? Напасть самому. Не давать им опомниться!..
Сталину кажется, что он поднимается с дивана - хотя на самом деле не поднимается - и тот Сталин, который поднялся, кричит:
- Вы - сами негодяи! Всю жизнь ненавидели друг друга. А после революции - вдруг спелись. Прямо любовь пошла, а не сотрудничество! А кто хотел сбросить Ленина в 18-м? Разве не Троцкий с Бухариным? А кто назвал Троцкого "Иудушкой" в 11-м? Разве не Ленин?!
Ночные незваные гости, не слыша гнева Сталина и не видя его, продолжают разговор в его кабинете. Троцкий восклицает:
- Выходит, я был прав, предположив, что вас отравил Сталин?
Ленин, прекращая метаться по комнате, останавливается. Вспоминает, как ему стало плохо в Горках. Мы видим, как над ним склоняется врач в белом халате и делает смертельный укол. Врач уходит, а Ленин передаёт вошедшему к нему повару записку о том, что его отравили, и теряет сознание. Звучит голос Ленина:
- Конечно же, правы. Отравил меня - дежурный врач Елистратов. А потом, когда мне стало плохо - и Надя как раз уехала в Москву! - сделал ещё смертельный укол. Лошадиную дозу...
Вместо Ленина теперь мечется по комнате Троцкий.
- Всё верно! Этот Елистратов - вскоре куда-то исчез. Я ведь не был на ваших похоронах. Сталин - не разрешил мне вернуться из Сухума в Москву. А когда я вернулся - Елистратова в Горках... уже не было. Как и повара, которого устранило ГПУ и который не успел предупредить вашу жену.
Сталин во сне мычит, сжимает кулаки. А голос Троцкого продолжает хлестать его по щекам, словно невидимые удары:
- Так вот, когда я приехал, Надежда Константиновна...
Мы видим стоящую перед Троцким 55-летнюю Крупскую с пухлыми, прыгающими от горя, губами и продолжаем слышать рассказ Троцкого:
- ... сказала, что доктор Гуэтьер отказался подписать акт вашей эксгумации. Значит, там было что-то нечисто. Но почему-то никто и ничего не стал проверять. И с тех пор наш социализм покатился под руководством Сталина к чёртовой матери.
Сталину удалось, наконец, закричать с дивана:
- Врёшь, мерзавец, вонючий шакал!
Но с дивана Сталин никак подняться не может, и Троцкий в соседней комнате окутывается вдруг туманом, неизвестно откуда взявшимся. А Ленин, оставшись один, наставляет ухо и продолжает слушать. Теперь видно, как шевелятся в тумане тонкие ненавистные губы Троцкого, да дёргается его острая рыжеватая бородка. Видны и напряжённые умные глаза Ленина, продолжающего слушать.
Сталин начинает бормотать:
- Рассказывает, шакал, о судах в 37-м... О том, что происходило в стране и в мире, когда лысого уже не было. Просвещает, чтобы знал...
Из тумана громко прорывается голос Троцкого:
- ... короче, построил наш грузин вместо социализма - красный фашизм!
Сталин в гневе начинает выкрикивать:
- А что сделали Свердлов и ты - в 19-м, на Дону! Не фашизм? Разве не по вашим приказам...
Ленин и Троцкий в другой комнате не слышат Сталина, продолжают разговор. И Сталин, задетый за живое, выкрикивает им с дивана:
- ... и указаниям других комиссаров-евреев... каждый день убивали? И не только мирных казаков...
По берегу Дона красноармейцы с винтовками наперевес ведут казаков-стариков, женщин-казачек, мальчишек от 13-ти до 15-ти лет.
А теперь мы видим красивый лес. За кадром слышны залпы расстрелов, женский плач, крики. Бесстрастно плывущие по небу облака.
Вместо леса - деревянные кресты, кресты, до самого горизонта. Целый лес из крестов. За кадром слышится ржание лошадей, удары клинков, шум кавалерийского боя. И голос Сталина, продолжающего рассказывать:
- ... которые перешли на нашу сторону. Но и женщин, детей, стариков! За 3 месяца - вы уничтожили 1.5 миллиона людей! Это вам - не Бабий Яр под Киевом! Где немцы... вперемежку с украинцами... положили 35 тысяч евреев.
Троцкий в кабинете Ягоды показывает заместителю главы ЧК фотографию Сергея Есенина. На скулах Троцкого дёргаются от бешеной ненависти к поэту тугие желваки. Он просит убить Есенина тайно, по секрету. Голос Сталина комментирует его:
- А по чьей просьбе был убит поэт Сергей Есенин? И кто его убил, а потом... уже мёртвого... повесил?
В кадре документальные фотоснимки повешенного, а потом положенного на кровать Есенина. Крупно его лицо.
- Только за то... - продолжает голос Сталина, - что русский поэт... в своей поэме "Страна негодяев"... вывел в образе гнусного Чекистова-Лейбмана... Лейбу Троцкого.
Троцкий в кабинете Сталина говорит Ленину:
- И знаете, чем всё это кончилось, Владимир Ильич? Весь буржуазный мир обвиняет теперь - не Сталина! А нас с вами. Что мы - жестокие фанатики, насильно захватили власть и насильно повели народ в рабство. Что идеи Маркса и социализма - ложны, а большевики - кровавые преступники. Даже Сталина это смутило. Сам теперь собирается выступить в защиту своего строя новой брошюркой. Представляете? Захватил власть. Отрёкся фактически от марксизма - хотя на словах и нет. И теперь - будет выступать от имени... социализма!
- Просто невероятно! - прокартавил Ленин.
- Это - не всё. Он - отменил введённый вами НЭП. Предал китайскую революцию, а потом - и немецких социал-демократов, Коминтерн. Вступил в союз с лидерами германского фашизма. Ну и, в конце концов, разорил экономику СССР. Но для западных писак и советологов он - всего лишь наш с вами... последователь, а не главный преступник, исказивший наши идеи и сам дух и практику социализма!
Сталин простонал на диване от такой наглости:
- Заткнись, мерзавец! С каких пор ты стал считать себя коммунистом? Забыл, как я разоблачил тебя ещё в ноябре 24-го!..
Наконец-то, Троцкий услышал его. Возмутился:
- Что ты разоблачил?
- Какой ты ленинец. Помнишь моё выступление "Троцкизм или ленинизм"? Его весь мир знает. О твоём неверии в силы нашей революции.
- Ну и что? - вызывающе смотрит Троцкий.
- А то, что перестань здесь изображать из себя коммуниста! Сталин - ничего не искажал и не исказил. При Сталине - голод кончился даже после разорительной войны! Посмотри на прилавки и полки магазинов. И обувь есть, и сыр появился, и масло.
И вдруг, не ожидая от себя такого, по привычке зло приказал:
- Идите оба сюда! Теперь - здесь будем разговаривать, не через стенку...
Неожиданно опять всё стало заволакиваться туманом. Лица врагов, только что хорошо виденные, смазались. Растворилась и обстановка в комнате, где мучился сам. Был лишь слышен теперь собственный рассерженный голос:
- Я вам обоим отвечу, кто такой Сталин! Что он построил и что представляли собой так называемые старые революционеры. Которых Сталин, как вы утверждаете, перестрелял. Я скажу вам также... кто такие и вы сами. Чтобы не корчили из себя здесь... твёрдых искровцев и невинных барашков!
Губы уже не шевелились, но Сталин слышал себя хорошо и одобрял то, что с таким гневом произносил:
- Тут Ленин... упрекал Сталина... будто Сталин... приказал его отравить. Так, нет? А разве Ленин... если бы на его месте был Сталин... не устранил бы своего соперника?
Троцкий отреагировал первым:
- Это - демагогия!
И хотя Троцкого нигде не было, и сам Сталин понимал, что он бредит, всё равно продолжал с ним спорить, припоминая картину разгона Учредительного собрания матросом Железняковым, которая стояла перед глазами:
- Но ведь разогнал же Учредительное собрание матрос Железняков? Это было сделано по личному приказу Ленина. Который испугался, что власть - выскользнет из его рук. Какой был у Железнякова "аргумент"? Матрос расстегнул кобуру и вытащил маузер. Так, нет? Но ведь это - фактически... аргумент не Железнякова! А Ленина. Поэтому... я... ни одной секунды не сомневаюсь... Ленин - поступил бы со Сталиным... точно так же, как Сталин... поступил с ним.
Троцкий, появляясь перед диваном, психанул:
- Ты говоришь с чужих слов! Наслушался всяких радиоголосов...
- Сталин никогда не говорил с чужих слов! У Сталина - своих слов достаточно. Возможно, Ленин... применил бы к Сталину... какой-то другой способ. Отдал бы Сталина... как врага или предателя... на расстрел... матросу Железнякову.
- Матроса - уже не было в живых тогда!
- Какая разница. Железняк - или Дзержинский. - Сталин передохнул. - Пойдём дальше. А если бы сам Троцкий... был как Сталин? Главой правительства... при больном Ленине. Который... задумал... сместить Троцкого. Разве Троцкий - не устранил бы Ленина? Думаю, Троцкий... тоже нашёл бы способ. Хотел же он... отстранить Ленина... в 18-м. Только у вас с Бухариным не получилось. Ленин - оказался умнее и дальновиднее вас.
Троцкий вскочил:
- Сталин, ты же сам не веришь во всё это! Ты - передёргиваешь!
- Передёргивают - шулеры. Я тебе что, шулер, да?! Как смеешь оскорблять Сталина в его собственном доме?! Разве Сталин пришёл в гости к Троцкому? По-моему, Троцкий пришёл к Сталину. И не к тому Сталину, которого Троцкий знал лично. А к вождю великого государства. К генералиссимусу!
- Ладно, пусть будет по-твоему...
- А всегда и было по-моему. И дальше - тоже будет по-моему, а не по-твоему, - замечает Сталин врагу с усмешкой. Тот, проглотив обиду, начинает оправдываться:
- Я только хотел напомнить... Что ты прекрасно знал тогда, что ни Троцкий, ни Бухарин не действовали в личных интересах захвата власти. Нам казалось, что заключение мира с Германией погубит революцию.
- Так все говорят, когда попадаются с поличным, - смягчил голос и Сталин. - Но... важны всегда - лишь факты. Факты же свидетельствуют: у Троцкого... была попытка... отстранить Ленина от власти. Если бы... эта попытка удалась... Троцкий... не моргнул бы и глазом... забрал власть в свои руки. Но! Когда то же самое... только другим способом... сделал Сталин... Троцкий - обвиняет Сталина. Вот и выясняется: у Троцкого просто нет... элементарной логики. А в рассуждениях Сталина - логика налицо. Вот почему Сталин... имеет полное право... предполагать... что Троцкий на месте Сталина... тоже отстранил бы... Ленина... от власти. Тем более что Троцкий... всегда жил чувствами... а не рассудком, как это делают настоящие политики. Так что не надо... бросаться красивыми словами о спасении революции. Борьба за власть - страшное дело. Об этом свидетельствует... вся история... человечества.
Теперь - о Сталине...
Вы оба... Троцкий и Ленин... к настоящему моменту... остались... всё такими же, какими были до своей смерти. Сталин же... за прошедшие с тех пор годы - стал другим. Весь мир воспринимает его теперь...
Сталин вспоминает свой 70-летний юбилей в Большом театре, и мы вместе с ним тоже видим это торжественное заседание с переполненными людьми рядами и ложами и стоящего на сцене и хлопающего в ладоши вместе со всеми генералиссимуса.
- ... как великого человека. Половина человечества... перед Сталиным... - продолжаем мы слышать его глуховатый неторопливый голос, - преклоняется. Другая половина - трепещет. Такова диалектика вещей. Никто теперь... не отрицает... величия Сталина... и... его гениальности. Даже...
Мы видим хроникальные кадры выступающего перед своим парламентом лорда Уинстона Черчилля, и продолжаем слышать голос Сталина, рассказывающего о себе:
- ... Уинстон... Черчилль. Стало быть... ваши оценки личности Сталина... были в корне неправильными. И это... подтвердила история. Почему же в таком случае Сталин...
Теперь на Сталина смотрит Троцкий, губы его кривятся, а Сталин продолжает ему своё:
- ... должен вам... верить... теперь? Вы... не хотели считаться со Сталиным. И потому... просчитались.
Троцкий взрывается от ненависти:
- Это - казуистика! Ты что же, считаешь себя гениальным, а нас - дурачками?!
Сталин, сидящий с закрытыми глазами на диване, видит тем не менее себя, прохаживающимся в форме генералиссимуса перед Троцким, продолжая попыхивать трубкой и поучая того:
- Зачем расстраиваешься? Зачем кричишь, если уверен в своей правоте? Сталин - не считает дурачками... ни Ленина, ни Троцкого. Сталин - лишь защищает себя... от ваших... нападок. Он... хочет... только сказать: что Сталин... всегда знал себя лучше... чем вы. Сталин - знал Сталина... подлинного. А не придуманного вами. И ещё он знал... что` ему нужно делать... когда устранял врагов с дороги.
Такое государство... как Советский Союз... во главе с Лениным - не стало бы... могущественным. Оно... свернуло бы с социалистического пути. И развалилось. Благодаря новой... экономической... политике Ленина. И сделалось бы... с его "государственным капитализмом" - а это всё равно есть монополия - снова... капиталистическим. То есть... отсталой... Россией. Зачем же тогда... было совершать... революцию?
- Врёшь! - закричал Троцкий. - НЭП Ленина - был направлен именно против ликвидации монополии государства! На всё!
- Мы ещё разберёмся и в этом... - спокойно замечает ему генералиссимус, пыхнув трубкой. И продолжает: - А при Сталине... весь мир теперь знает... в какое могущественное государство... превратился Советский Союз!
- Броня крепка и танки наши быстры? - насмешливо отвечает Троцкий. - А что есть ещё?!.
Сталин на диване всхрапывает, открывает глаза. Бред его прерывается. Тикают где-то часы. Из зеркала напротив страшный перепойный старик. Этот старик досадливо бормочет:
- Какая жалость... на самом интересном... Так и не услышал, что этот Лейба мог мне ответить на такие яркие доводы!
Сталин закрывает глаза и укладывается на диване поудобнее. И хотя сна ещё нет и нет в нём Троцкого, он слышит его голос:
- Спрашиваешь, что мог тебе ответить? Только одно: всё это лишь словесная эквилибристика. Ты никогда не был за социализм на самом деле! А теперь вдруг начинаешь утверждать противоположное. Хотя отлично знаешь, что тянешь страну - не в социализм, а на виселицу. Потому что в руках у тебя - верёвки!
Сталин громко всхрапывает, и тут же перед его опухшим и мокрым лицом склоняется голова Троцкого, похожего на Мефистофеля без рожек. А за спиной у него, почти в темноте, стоит Ленин со скорбным выражением лица. Но их отгоняет генералиссимус Сталин:
- Не надо кричать! Почему не кричит на вас Сталин? На верёвках, говоришь? Тогда ответь мне на простой вопрос...
В комнате появляется высоченный царь Пётр Первый возле дальней стены. Он в треуголке, ботфортах. Молча слушает, что произносит генералиссимус Сталин.
- ...почему, - произносит тот, - никто в мире... не вспоминает теперь... что Пётр Первый, - показывает трубкой на царя, - был тоже... как Сталин? Напротив... о Петре... все пишут... как о великом деятеле и реформаторе. О чём это говорит? Это... свидетельствует о том... что через 100 лет... когда люди забудут про верёвки... то и о Сталине... будут писать... точно так же. И не только в России.
Генералиссимус вперяет взор в царя - тот исчезает. На его месте и в той же позе, что царь Пётр, появляется генералиссимус и, пыхнув трубкой, заканчивает:
- Сталин - будет великим для всех.
Троцкий саркастически:
- Ты - уже и теперь!.. - заставил Юдина написать даже в "Философском словаре"... - Показывает толстый том словаря. - Что "Ленин, - раскрыв книгу, цитирует, - величайший теоретик и вождь международного пролетариата". - Троцкий открывает книгу на другой закладке. - А о себе, - цитирует, - что "Сталин - гениальный теоретик и вождь международного пролетариата"! - Швыряет книгу со злом в сторону. - Ленин у тебя - ниже Сталина! Оно и не удивительно. Ленин пришёл к власти - в борьбе с царизмом, враждебными классами. А ты - в борьбе с партией Ленина, которой прикрываешься всю жизнь!
Генералиссимус Сталин не взвился. Спокойно, как перед учениками, он начинает прохаживаться перед Троцким и Лениным и поучает их:
- Не вижу у Сталина никаких противоречий с Лениным. Ленин сам говорил: получить власть - это ещё полдела. А самая важная и самая трудная задача - это удержаться у власти. Ленин для удержания власти - видел только один путь. Сначала политическая изоляция враждебных классов. А потом - и физическое уничтожение их. Разве не так? При Сталине - таким враждебным классом стала... сама старая гвардия партии. Которая мутила партию изнутри. Сначала - это был Троцкий со своей оппозицией. Затем - Зиновьев, Каменев и Троцкий со своими приспешниками. Наконец, Бухарин, Рыков и Томский с "правыми".
- А разве не ты сам хвалил старую гвардию большевиков? - загорелся Троцкий от негодования. - Разве это не твои слова: "Если мы потому только называемся старыми большевиками, что мы - старые, то плохи наши дела, товарищи. Старые большевики пользуются уважением не потому, что они старые, а потому, что они являются вместе с тем вечно новыми". Это было ещё при живых Бухарине, Рыкове и Томском!
- Тем не менее, - осадил Троцкого генералиссимус, - в вопросах устранения враждебных сил... Сталин... не отошёл от метода борьбы Ленина. Вспомни, как Ленин выслал старого большевика Томского - аж в Туркестан. Как только Томский... допустил в 21-м году... всего лишь один... маленький выпад... против Ленина. А вы все вели... против Сталина... настоящую борьбу за власть! Сталину... ничего другого не оставалось... как только уничтожить всех вас. Ленин на моём месте - поступил бы точно так же.
Троцкий надменно улыбнулся:
- Да не равняй ты себя с Лениным - хотя бы в моём присутствии! Уж я-то знаю тебе настоящую цену.
- Я тебе тоже. Ты был такого высокого мнения о себе, что думал, тебя - члены Политбюро сами позовут занять пост Ленина! Ах, какой заслуженный, какой умный человек у нас Троцкий! Ну кто ещё, кроме Троцкого, сможет управлять государством? Вот до какого идиотизма доходил Троцкий в своём увлечении собственной персоной! А его - не позвали. Так, нет? Вот когда Троцкий вернулся к здравой мысли, что за власть - надо бороться. Но - было уже поздно. Разве не так?
- А ты, выходит, занял место Ленина заслуженно? Ты - умнее Троцкого?
Глядя на Троцкого тигриным взглядом, генералиссимус ответил:
- Надо читать мировую прессу о Сталине. Хотя бы то, что сказал о Сталине Уинстон Черчилль. Который... далеко не друг Сталина. Ленина - мировая история... тоже будет помнить. А вот Троцкого - будет вспоминать... лишь изредка. Да и то... разве что... наравне с Керенским. Не выше. И - не чаще.
Лицо Троцкого искажается от ненависти, но возражает он сдержанно, пытаясь изобразить чуть ли не безразличие:
- О Троцком - будут вспоминать как о Троцком. Меня это не тревожит. Но в отношении собственной персоны - ты глубоко заблуждаешься. Просто Сталин - сейчас закрыт для всех. Но когда миру откроются твои подлинные дела... и тайны - картина изменится.
Генералиссимус спокоен.
- Не изменится. Мировая история... давно знает... что ходом истории... управляли политики... а не ангелы. А политика - это всегда... чья-то кровь. И - чей-то цинизм. Пусть и Сталин - не исключение. Что это меняет?.. А вы с Лениным - разве святые? Может, скажешь, что и так называемые "старые большевики"... или "ленинская гвардия"... Рыков там, Бухарин, Радек, Сокольников, другие... были принципиальные и честные люди?
Троцкий от изумления выпучил глаза:
- Посмотрел бы я на твою принципиальность, если бы тебя самого посадили на горло раскалённой бутылки!
Генералиссимус срывается на крик тоже:
- А что было раньше? До бутылок?! Что из себя представляли вы все?.. Подлец на подлеце! Предатель на предателе! Разве нет? Зиновьев - не мразь, не палач Петрограда? Почему, думаешь, поднялся матросский мятеж в Кронштадте? А Каменев? Не предавал тебя самого и других? В том числе, и Ленина. Думал, шакал, что ему удастся обмануть и Сталина?.. А ты сам!..
Троцкий буквально взревел:
- Не "тычь" мне! Мы никогда не были с тобой на "ты"!
Сталин даже не обиделся, продолжал:
- В мыслях - всегда были на "ты". Разве не по твоему приказу... Тухачевский и Якир залили Дон кровью казаков? Вас всех... ведь тоже надо считать... убийцами! Тысяч и тысяч людей! Вот за всё это... вас покарал потом... сам господь. Только - рукой Сталина... подписавшей приказы на вас.
Из темноты вышел Ленин.
- Сталин, это вы-то... верите в Боженьку? Не с тех ли пор, как начали убивать и травить людей? По-моему, вами руководил всегда дьявол!
Троцкий не дал ответить Сталину, вмешался:
- Значит, и тебя... Господь покарает... чьими-то руками.
Сталина будто ужалило:
- Я, сам... никого не убивал! Запомни это!
Однако Троцкий продолжал наседать:
- Да ну? А кто убил в постели твою жену? Из-за кого стрелялся твой сын Яков?
Сталин рассвирепел:
- Это - семейные дела! Не путай... Сталина-мужа... и Сталина-отца со Сталиным-политиком! Я же вас здесь... обвиняю... как политиков! Разве Бухарин не проповедовал в своих теориях террор и насилие? Почему вы теперь хотите выглядеть ангелами? Марксизм, как пишут сейчас на Западе, тоже исходил из насилия и безразличия к конкретным людям. Я прочёл немало теорий... и понимаю в них кое-что...
Троцкий взбеленился тоже:
- Ты - начинал на Кавказе обыкновенным уголовником! А потом был грузинским националистом. А в марксизме - так и не разобрался, если считаешь...
- Ты за этим ко мне пришёл, да? - вскипел генералиссимус. - Но тебе не удастся оскорбить Сталина! Потому что весь мир знает его слова о марксизме. Я сказал их ещё летом 17-го - на 6-м съезде партии. Если ты их забыл, могу напомнить! "Существует марксизм догматический и марксизм творческий. Я стою на точке зрения последнего". Вот как я говорил. А ты сейчас сводишь разговор к оскорблениям. Это мелкий разговор, базарный. Так и я мог бы сказать. Про Владимира Ильича, например, - повернулся Сталин к молчавшему Ленину. - Подумаешь, мол, Ле-нин, Ле-нин! Великий человек, да? Не выходил из себя, если сердился? Вы - с таким разговором ко мне пришли?
Троцкий - Ленину:
- Ну, вы видите?.. Он же слова не даёт вставить!..
- Неправда, - возразил Сталин, ощущая себя хозяином дома и положения. - Я не хочу лишь... переводить крупный политический спор... в личную плоскость. Сталин - политик, а не мелкий актёр, которому нравится принимать позы. Разговор шёл о чём? О политике и терроре. А Троцкий... хотел перевести его в какую-то мелочь. - Сталин подошёл к коробке с папиросами и, ломая и кроша папиросы, начал набивать трубку табаком из них. Поглядывая на своих противников, продолжал говорить: - Красный террор... кто ввёл в 18-м году? Цека партии. В котором состоял и Троцкий, и другие члены цека, друзья Троцкого. Ленин был болен после выстрела Каплан. Но... когда выздоровел... не отменил нашего решения. Он отменил потом... только военный коммунизм. Когда увидел, что против него... поднялась чуть ли не вся крестьянская Россия. Так при чём здесь Сталин? Сталин... как ученик Ленина... только продолжил террор. Потому что без насилия в России... ничего не сдвинешь с места. Хочешь сдвинуть - действуй, как Пётр Великий. И Ленин так действовал. Он... тоже политик... и реально воспринимал обстановку. Тёмный народ... ещё не дорос до демократии. Позволь ему на мизинец... он... сразу превратит вашу демократию... в угодную его душе анархию. Махновщину. И если его не остановить... погубит и себя, и всех.
Троцкий насторожился:
- Что ты хочешь этим сказать?
И опять Сталин не обращал на него внимания, смотрел на Ленина и говорил:
- На Владимира Ильича... тоже обижались в своё время. За крутые меры. Даже... писали жалобы.
Троцкий опередил Ленина и на этот раз:
- Кто писал? Что-то не припомню. Кому?..
- Писатель Короленко жаловался. - Сталин выпустил изо рта дым. - В 19-м году. Наркому просвещения Луначарскому, когда увидел наш террор в действии.
Троцкий возмутился:
- Ты не мог знать о его письмах в 19-м! Значит, пересказываешь, что печаталось во Франции после смерти писателя.
- Какая разница, когда узнал. Важен факт: писатель - обижался. - Генералиссимус усмехнулся, взглянув на Ленина.
Троцкий вновь возмутился:
- Да не на Ленина он обижался! А на перегибы ЧК на местах.
- Если бы мы по каждому случаю саботажа, спекуляций или воровства проводили бы суды и следствия, народ в ожидании мер вымирал бы от голода! Нам нельзя было медлить. Нужно было наводить порядок в стране!
Сталин, словно обрадовался его словам - подхватил:
- Ну - что я говорил!.. Кто первый начал? А Троцкий здесь обвиняет Сталина. - Повернулся к Сталину: - Ленин сам отменил тогда законность и демократию.
Ленина, наконец-то, прорвало:
- Не передёргивайте, Сталин! Я думаю, любители формальной законности и демократии, не способные учитывать реальную обстановку, довели бы на нашем месте народ до сотен тысяч беженцев, массового голода и полного обнищания! Не помогла бы и помощь иностранных держав, как это было при Керенском. Я уже не говорю о тысячах и тысячах убийств везде и насилии. Нам же - неоткуда было ждать помощи! Напротив. Со всех сторон сжималось кольцо Антанты. Так что`, я спрашиваю? Надо было проводить суды и следствия в тех условиях? Нет, в условиях гражданской войны - мог действовать лишь один закон: мерзавцев - к стенке!
- А что я всегда говорил!.. - опять обрадовался Сталин.
Ленин продолжал, не обращая уже внимания:
- Другое дело, если на местах злоупотребляли этим.
Сталин заметил:
- При мне - тоже злоупотребляли.
Вновь вмешался в разговор Троцкий, а Ленин исчез:
- Владимир Ильич, но он же ставит наше положение и своё, когда не было ни войны, ни необходимости торопиться - на одну доску!
Из темноты появляется актёр Щукин, загримированный под Ленина, но отличающийся от него и ростом и неудачно надетым париком, из-под которого просвечивали волосы, которых у настоящего Ленина не было. И этот вот Щукин, театрально протянув вперёд руку - по-"ленински", оскорбительно заговорил:
- Лев Давидович, не надо меня оправдывать, мы ещё вернёмся к вопросам гражданской войны. Да и кому вы хотите что-то доказать? Этому... мародёру революции? Мрачному уголовнику? Пустая трата времени и сил.
Сталин жутко закричал на актёра:
- Как ты смеешь, мерзавец! В моём доме?.. Охрана-а! Расстрелять... подлеца!.. Это - не Ленин: народный артист Щукин!
Испугавшийся Щукин убегает от генералиссимуса Сталина в другую комнату и исчезает в темноте, а спящий в полосатой пижаме на диване Сталин, бормочет, полупроснувшись:
- Это же Дзержинский сказал обо мне: "Откуда взялся в нашей партии этот политический уголовник?" Сволочь, конечно. Мамадзагло! 1. После того, как мне передали его слова, мы стали врагами. Но почему приснилось, что такое же мог сказать Щукин? Самцухароа. 2. Ну да... зрдилобас базарзе вер икиди! 3.
Слова Сталина замирают, делаются всё тише, а затем опять раздаётся храп. А настоящий Ленин появляется вдруг на загородной трибуне и звонко выкрикивает тысячной толпе, собравшейся перед ним:
- Товарищи! Нас, большевиков, обвиняют в том, что мы - насильно пришли к власти и открыли жесточайший террор. Нас обвиняют даже в том, что революция - вообще не была нужна народам России. А российские цари и императоры - правили без насилий? Конфетки раздавали народу? При них что? Не было жесточайшего голода, кочующего по губерниям? Оставьте эти сказочки, господа, для дурачков! За российским троном всегда были тюрьмы и голод, насилие и бесправие. А силу и насилие можно было свергнуть только силой. И не надо, пожалуйста, слюнявых рассуждений из радиоголосов об ангельских отношениях между добреньким российским престолом и кротким народом! Даже Ходынка - где у царя были добрые намерения - окончилась обнажением истинной сущности жизни при капитализме.
Сталин бормочет во сне на диване:
- Молодец, правильно говорит! Но откуда знает про "голоса"? При нём же этого не было...
Ленин, словно подслушал его, и уже не с трибуны, а здесь, в комнате, склонился над спящим Сталиным и ехидно произнёс:
- Какая вам, собственно, разница, если вам это снится? Лучше продолжим наш политический спор, раз уж вы его затеяли. Считаете, что матрос Железняков поступил неправильно? Не думаю, что вы искренни. Напротив, убеждён, что если бы вам нужно было ради спасения Советской власти распустить Верховный Совет страны, не спрашивая мнения избирателей, вы бы сделали это, как и матрос Железняков. А в будущем - сделает какой-нибудь другой лидер. Нашли, за что осуждать: формальность не соблюли! Да просто нельзя было упускать шанса на успех. Вот и действовали, как подсказывала обстановка.
Появился генералиссимус Сталин, спросил:
- Скажите, куда делся Троцкий?
- Не знаю, - ответил Ленин. - Здесь где-нибудь. Надо будет - появится. Хотя лично мне, полагаю, не следовало бы не только разговаривать с вами, но и замечать вас! После того, что произошло. Иду на это - исключительно ради разоблачений.
Генералиссимус Сталин заметил с вызовом:
- Это мы ещё посмотрим, кто кого разоблачит! Разве при вас не убивали людей? А когда вы применили военный коммунизм, разве жизнь народа не стала хуже, чем была при царе?
- На военный коммунизм, Сталин, мы пошли вынужденно, вы это знаете. Чтобы удержать контроль над событиями, нам ничего другого в то время не оставалось. Но мы сразу же отменили его, как только справились с голодом. А что жизнь стала хуже, чем при царе - вина не только наша. Крестьяне были разорены войной ещё до прихода большевиков к власти. И продержись Николай Кровавый на троне ещё с год, с хлебопоставками произошло бы то же самое. Только называлось бы по-другому: "военным правлением" вместо "военного коммунизма". Или ещё как-нибудь.
В разговор вмешался возникший Троцкий:
- Владимир Ильич, он же не поймёт этого!..
- Вот тут я не согласен с вами, Лев Давидович! - торопливо перебил Ленин. - У Сталина только скверный характер. Видимо, это характер испортил его. Появились и убеждения с гнильцой. В этом всё дело. Ну и жизни народа, мне кажется, он не знает: замкнулся у себя здесь на даче...
Генералиссимус Сталин запальчиво выкрикнул:
- А вы сами знаете жизнь? Чем вы занимались за границей целых 17 лет? Изучением жизни народа, да? Нет! Вы занимались революционной теорией. Вот почему вы начали заставлять крестьян... жить... по вашей теории... военного коммунизма. Да ещё поставили на руководство крестьянами - евреев. Кто из них знал жизнь русской деревни? Никто. И вы сами - тоже. Но не постеснялись заняться строительством так называемой "новой жизни". А теперь хотите свалить всё на одного Сталина? Сталин во всём виноват? Хорошо это, нет?
К удивлению Сталина Ленин на последнюю реплику легко согласился:
- Допустим. Нехорошо. Но ведь в 20-м никто ещё не представлял, как строить эту "новую жизнь". Поэтому и начали по теории. Наломали, естественно, дров, пока не увидели своих промахов. Первые в мире аэропланы - были тоже несовершенными, потому что никто ещё не знал, как нужно их строить. Была лишь теория. Но разве можно обвинять за это конструкторов?
- А может, людям не нужна была эта "новая жизнь"? Это вы - решили за них. Может, они хотели жить по-старому? - возразил генералиссимус.
Ленин насмешливо прищурил левый глаз, спросил:
- Без аэропланов? Весь мир хотел прогресса, а Россия, по-вашему, нет? Вот так случилось и с нами - как с конструкторами. Но повторяю вам ещё раз: мы - опомнились, и довольно быстро! Потому что наши намерения были чистыми. А вот Сталин - уже не дрова ломал, народ! Да ещё безалаберной поговоркой прикрылся: "Лес рубят, щепки летят". А ведь видно уже было: не щепки летели, народ превращали в опилки.
- Вы тоже не жалели народ, Владимир Ильич, - заметил Сталин спокойно. - Ваш характер я, слава Богу, знаю.
Удивительно! Ленин согласился опять:
- Может быть, характер нелёгкий и у меня. Но я его умел держать под контролем. И характер Советской власти не сделал продолжением личного характера. А вот Сталин в корне исказил этот характер. И знаете, почему? Вы никогда по-настоящему не занимались теорией! Для вас самым идеальным примером был Пётр Первый. Да и преследовали вы в первую очередь личные цели, а не строительство социализма.
Сталин усмехнулся, пыхнул трубкой, сказал:
- Ну я же говорил: во всём виноват один Сталин! Так, да? А кто писал про необходимость диктатуры одного лица? Разве не Ленин? Разве резкие... как топор... слова Ленина: "Поэтому... решительно никакого... принципиального... противоречия... между советским... то есть социалистическим... демократизмом... и применением диктаторской власти... отдельных лиц... нет!" - эти слова что... были написаны в шутку? А слова о... "подчинении воли тысяч... воле одного" - не ваши слова?
- Мои. Ну и что? Мало ли непродуманных высказываний и противоречий - даже опрометчивых поступков - можно отыскать в биографии любого человека? - начал оправдываться Ленин. - Но нельзя же только на этом строить выводы о целях человека, о его сущности! Надо же смотреть шире. Глубже мещанского взгляда на историческую личность. Так и в моём случае... Даже призывая в трудный для нас период к диктаторской власти, я имел в виду не будущих диктаторов, которые должны стоять во главе социализма, а только себя и необходимые мне тогда полномочия, чтобы скорее справиться с кризисной ситуацией в стране. Диктаторские полномочия мне нужны были не навсегда, а только на определённый период. Да и себя я прекрасно знал! Я же не пытался расправиться с теми, кто был не согласен со мною в полемиках. Если же и ошибался в чём, то не скрывал потом своих ошибок. Но никогда я, учтите, не стремился к обогащению. Жил бедно. Не стремился и выделять свою личность. Искренне хотел счастья для всех. Какой же я узурпатор? И письма Короленко я поздно прочёл. Когда писателя уже не было. Когда и без его писем я уже многое понял из того, что у нас получалось на практике. Не то получалось, о чём мы мечтали, к чему стремились. С переходом на новую экономическую политику я кое-что успел поправить. Но кардинально - уже не мог. Потому что заболел. А дальше - кому, как ни Сталину, известно, что произошло...
Сталин раскурил погасшую трубку.
- Вы с Троцким... всё время пытаетесь доказать мне... что Сталин - плохой человек. Помешал вам. Не разбирался в теории. Делал всё только так... куда характер толкал. А не кажется вам, что вы глубоко заблуждаетесь? Сталин... тоже много читал. И теории признаёт. Вернее - их роль. И хотя вы с Троцким считаете... что Сталин... преследовал только личные... диктаторские цели... тем не менее... этот "плохой" Сталин... всей душой... болел ... за развитие... социалистического государства! Делал всё для того... чтобы это социалистическое государство... крепло. И становилось... сильным. Но Сталину... мешали в этом. Враги.
Троцкий приподнял в насмешке брови:
- Да ну?! Неужели?..
Сталин даже не взглянул на него - обращался к Ленину:
- Пётр Великий... тоже убирал своих врагов... Чтобы... не мешали. Что делать. И у Сталина... и у Петра... не было другого пути. Всё время... была... очень напряжённая... обстановка. Петру... мешали бояре... и духовенство. Сталину - оппозиционеры... окопавшиеся в цека. Враги. Сталина и народа.
- И что же из этого следует? - спросил Ленин.
- Либо ты избавляешься от своих врагов... - Сталин взглянул на Троцкого, - либо... они избавятся от тебя. Ленин... как крупный политик... должен понимать такие вещи. А по сему... должен был понимать и то... что, вводя свой НЭП... он - открывал дорогу рвачам-кооператорам... которые начали реставрировать... самый грязный... самый хамский... капитализм. От которого... приходила в ужас... даже моя жена. Хотя и плохо... разбиралась... в политике. - Усмехнулся. - Пусть Троцкий... не даст соврать. Скажи: был такой лозунг в 27-м году... "Смерть частной торговле"? Был. Его написали... и вывесили... рабочие. В Твери. Осталась даже... такая фотография. Историческая, можно сказать. Так, Лейба, нет?
- Ну и что? - спросил Ленин. - Вводя НЭП, я предупреждал: что социализм - есть строй цивилизованных кооператоров! А не проходимцев и рвачей.
Сталин не стал дослушивать, перебил:
- А ваши нэпманы... начали скупать на государственных базах снабжения... мясо... предназначенное для населения. Масло. Керосин, обувь. И продавали всё это потом... в своих магазинах и ресторанах... по баснословным ценам! Открывали... собственные гостиницы. Макаронные фабрики. Тайные бардаки. А народ... не захотел этого! Вот почему Сталин... свернул НЭП. И пошёл... другим путём. Путём ускоренной... индустриализации страны. И совершил этим... величайший... исторический шаг. Сделал из России аграрной... Россию... индустриальную.
- Но какой ценой?! - вскричал Троцкий. - Угробив миллионы крестьян и миллионы рабочих! А надо было лишь убирать из НЭПа рвачей, и цивилизовать кооперативы. Это - разные вещи!
Сталин закричал тоже:
- А ты сам... не смотрел на народ, как на строительный материал?! Вот ты... обвинил меня... в заключении пакта дружбы с Гитлером. И думаешь, что прав? Так? А я тебе скажу - нет! Ты и в этом... как всегда... не прав. Сталин тоже понимал... что фашисты... не могут быть нашими друзьями. Но у Сталина не было другого выхода. Красная Армия... после предательства её военачальников... была слабой... и не подготовленной для войны с Германией. Не заключение пакта с Гитлером было бы гибелью для нашего государства! Мы... отставали в технике.
- Кто же виноват в этом? - спросил Ленин. - Надо было вооружаться!..
- Виноваты - предатели! Поэтому... надо было... выиграть время. И Сталин - выиграл его! Чтобы успеть... перестроиться. Выиграл, правда, мало. Поэтому... чтобы сохранить государство... пришлось не щадить на войне... людей. Послабление... при историческом, я бы сказал... отсутствии дисциплины в России... и ответственности... тоже могло закончиться для нас... поражением.
Троцкий буквально взрывается от негодования:
- Ах, какой мудрый и жертвенный у нас Сталин! Чужими жизнями. А чем ты хоть раз пожертвовал сам?!
Сталин отрезал ему с достоинством:
- Сыном! Родным... и любимым... сыном. Была и ещё одна страшная жертва. От которой... по сей день болит... отцовское сердце.
![[]](/img/s/sotnikow_b_i/bis086/parus.jpg)