Стефанович Эрнест Александрович
Замечательное Чтение (сборник иронический эссе в прозе и стихах), часть первая

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Стефанович Эрнест Александрович (er33@list.ru)
  • Размещен: 03/03/2007, изменен: 03/03/2007. 77k. Статистика.
  • Сборник рассказов: Юмор
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Замечательное чтение – не только и не столько потому, что оно по С. И. Ожегову – исключительное по достоинствам, выдающееся. А потому, что замечается в нем иной этимологический смысл – от глагола "замечать". Это чтение творческое – с переживанием и сопереживанием содержания, когда не замечать занимательные нюансы слов читатель органически не может. Когда он не формальный потребитель чтива, но ироничный, доброжелательный соавтор. Насколько такое соавторство удалось написавшему эти заметки, в свою очередь, судить все новым и новым читателям. Дай Бог, чтобы их замечатки были и замечательнее!
    •   
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ (сборник иронических эссе в прозе и стихах)
      
      2007
       Год русского языка
       Указом президента России 2007 год объявлен Годом русского языка.
       И пусть это не то же самое, что Год чтения, но как же узнать русский язык без чтения?
      
      Замечательное чтение - не только и не столько потому, что оно по С. И. Ожегову - исключительное по достоинствам, выдающееся. А потому, что замечается в нем иной этимологический смысл - от глагола "замечать".
       Это чтение творческое - с переживанием и сопереживанием содержания, когда не замечать занимательные нюансы слов читатель органически не может. Когда он не формальный потребитель чтива, но ироничный, доброжелательный соавтор.
       Насколько такое соавторство удалось написавшему эти заметки, в свою очередь, судить все новым и новым читателям.
       Дай Бог, чтобы их замечатки были и замечательнее!
      
      Жизнеписание живописца
      
      ...неординарное прочтение книги Л. Байрамовой - КУРБЕ: очерки биографии и творчества незаурядного и самобытного французского художника ХIХ в., М., "Белый город", 2006, - когда его ЭССЕ означает: Экспозе С Сатирою Едины...
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Он стал художником.
       Всю жизнь не мог скрывать
       Того, что очевидно:
       Хорошую картину
       Жалко продавать,
       Плохую - очень стыдно!
      
       Э. С.
      
       За сорок недель до рождения Гюстава Курбе его уже довольно ясно срежиссировал отец Режис. Тем не менее, матери вдруг приспичило лезть за сыном в капусту посреди новогодней ночи. И в такой темноте, что никто не увидел, произошло это событие до или после нуля.
      Поэтому рождение младенца стали отмечать дважды в год. А потом и вовсе биографы все перепутали, нарисовав дату рождения десятого чтиюня, а тридцать первое гдекабря сделали числом смерти!
      Первое, что натурально увидел Гюставчик, была довольно не бесплатная акушерская помощь, понятно, кверху ногами. Происходил очередной рост инфляции, поэтому начал расти и плод любви, даже некоторое время - без отрыва от пуповины.
      Несмотря на то, что родился не с той ноги, его своевременно и ухватисто спеленали и бережно, словно снаряд, уложили на хранение к друзьям по счастью.
      С родительницей он познакомился, когда она вдруг зажала ему нос, чтобы новоявленный гений распахнул рот и начал всемирно известный процесс питания.
      К его удивлению, при обмене веществ никто никого не обманул, а родителей вообще не выбирают. Может, и было в его матери что-то такое, не очень разумное, зато доброе и вечное, и щекотное.
      Казалось, что теперь коротай время соской, смотри да впитывай. Оказалось - не казалось.
      Не все так просто в жизни, а в жизни великих, тем более. Фамилия его отца была Courbet. Гюставу она не нравилась, но беззащитного ребенка заставили взять ее себе.
      И тогда впервые у него появился страх. Перед жизнью, перед сильными мира сего родными Жаном, Дезире и другими, которые сначала швыряли капустные кочерыжки в невиновного аиста, а потом потребовали, чтобы их называли членораздельно, а не слюняво гукали в ответ.
      А женщины фермы Франш-Конте близ Орнана уже тогда приставали к нему с непонятными:
      - А-а-а-а!
      - Пись-пись-пись!
      Водили пальцами по деснам и совали туда ложку, приговаривая:
      - Ам-ам!
      Дальше - больше. Вплоть до того, что, наконец, в процессе обогащения себя всеми знаниями, которые выработало человечество, Гюстав Курбе испытал то же чувство одиночества, которое позже стало присуще основоположнику экспрессионизма Эдварду Мунку.
      Когда неистово орущего индивидуя поставили в безвыходные условия глухого угла комнаты смеха, на прилегающих стенах плача появились его первые этюды не маслом или разными акварелями, но более естественными возрасту консистенциями.
      Сельский аптекарь, подняв палец, картинно рецептировал:
      - Агвентум каки!
      - Солюциум ссаки!
      Это были работы "Крик" и "Голос", положившие начало циклу "Серьезно писать стыдно". Обсуждения продолжались и в диалогической струе:
      
      - Писать - как пúсать!
      - Так несложно?..
       - Когда терпеть аж невозможно!
      
      Жаль, но последующие шаги Гюстика не позволили продолжить этот прекрасно начатый видео-аудио-ряд портретного скотства.
      Что делать, если на роду написано с грубыми ошибками?
      Что мог намалевать Малевич, кроме "Черного квадрата"?
      Или нагромоздить Пикассо, обожавший в кубовой играть в кубики?
      А что накромсал неласковый Веласкес, который любил препарировать разных зевномодных и слепопитающих и, - по воспоминаниям Ивана Николаевича Крамского, - поэтому писал обнаженными нервами?
      - Ой, на фиг столько буквочек?! - ужаснулся младший Курбе, впервые развернув выцветшую газету.
      - Весь в отца пошел, - зашептались домашние.
      Оказалось, не пошел... в отца, а только в цветную рисовальную школу в Безансоне. Где маэстро Шарль Флажуло ежедневно, сколь мог розговито, развивал дитя:
      
      Дело умно выбирай,
      По себе найти старайся.
      Есть талант - не зарывай,
      Нет его - не з а р ы в а й с я!
      
      Вскоре обнаженный Гюстик звонко, будто в пустой таз, изливал в произведения неповторимые потоки не только нервной, но и других систем.
      Потому, наверно, и стоял в искусстве очень высоко и одиноко, выделяясь настолько, что у него не было учеников. Пока не научился ходить по-настоящему.
      И тогда, за много-много дней до грядущей сладкой славы, он ушел из жизни своих близких и недалеких людей в даль действительности. Почему? Просто живописец рано понял, что сейчас, сегодня - это вовсе не жизнь, точнее не настоящая жизнь, а лишь строительство будущей.
      Поэтому он неустанно менял школы жизни и живописи. Когда они кончились, и от многих не осталось камня на камне, Курбе стал зрелым по Ф. Ницше.
      То есть вернул себе серьезность, которую некогда явил в детских играх, - простился с романтизмом в живописи и в неустанных поисках имени добрался до реализма.
      
      Что за художник - без имени?
      Словно корова без вымени -
      Что с немолочной возьмешь?
       Словом, пускают под нож!..
      
      Во избежание чего и нарисовались: сначала картины "Раненый" и "Погребение в Орнане", а потом - автопортретные "Человек с трубкой", "Мужчина с трубкой" и харизматичные "Дробильщики шоссейных камней". Вот когда еще во Франции была заявлена проблема дураков и дорог!
      Дорогу к натурализму художник проделал уже с разными другими: "Крестьяне из Флажи, возвращающиеся с ярмарки", опять "Кюре, возвращающиеся с товарищеской пирушки"".
      Далее: "Встреча", которая одновременно и "Здравствуйте, господин Курбе", и даже "Богатство, приветствующее гения", "Пожар" и, наоборот, "Море у берегов Нормандии", реальная аллегория "Мастерская художника".
      Последняя даже попала - кто бы мог в те времена подумать? - на обложку книги искусной авторши аж третьего тысячелетия Лилии Байрамовой!
      Углубляясь в натурализменное творчество, мастер прикоснулся не только к изобразию обнаженщин из народа: "Веяльщицы", "Деревенские барышни", "Девушки на берегу Сены". Но к пробуждению и взаимной чувственности: "Уснувшая пряха", "Гамак", "Купальщица, спящая у ручья".
      За каждой новой работой шли скандалы. Гюстава Курбе называли разрушителем всех приличий, а натуру на полотнах - грубой и безобразной. Его "Купальщицы" подверглись экзекуции хлыстом Наполеона III.
      
       Плодам листва - убранство летом.
       Вам, девы - роскошь туалетов.
       Зачем? Забыли силу наготы?
       Кто листья ест, не трогая плоды?
      
      Вырисовывая фигурные композиции и отдельно внушительные фрагменты в сценах охоты и ню: "Травля оленя", "Девушка с попугаем", "Купальщица", "Женщина с пуделем", "Купальщицы", "Источник", - Гюстав пытался выдавать и речевые ландшафты:
      - Я преодолел традицию, как хороший пловец переплывает реку: академики в ней тонут!
      - Все течет, все из... меня... ется!
      Но так настрадался и нанюнился при передаче голой действительности, что в сердцах оборотился и к ню-иронии:
      
       - Не выпукливайся, кукла:
       Я лишь выпукл, ты впукла! -
      
       Понятно, что, встречаясь с податливыми парижанками, Курбе естественно пришел к ненасыщенной фактуре мазка живойписи.
      Однажды осенью так ненатурально долго насыщал чувственную цветовую палитру, стоя на коленях перед входом в натурщицу, что его осенило: "Весь народ - из одних ворот!"...
      ...Выйдя из них потрясенный, он лихорадочно набросал на холстах распахнуто голые шедевры "Спящие", "Обнаженная" и "Происхождение мира".
      Да, да, последнее произведение даже не во всех каталогах упоминается. Между тем:
      
      Не естественно разве
      Стать чувствительным, чтоб
      Всю естественность грязи
      Показать в микроскоп?
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      И мастер кисти натурально показал. Всем, кто хочет увидеть "Происхождение мира" и другое ню, милости просим - загляните в здание бывшего вокзала Орсэ, Париж.
      Понятно, что:
      
      Вырази наисложнейшее простым -
      И твое искусство назовут святым!..
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Но ведь вот какая ситуевина: суета сует, или сюита суёт?
      
      Какие б ни создали в мире шедевры,
      А скрытые были и будут резервы...
      
       И снова Гюстав в поисках, и все чаще заканчивает их на дне бокала, который то ли сначала был наполнен до половины, то ли уже потом стал пуст - и тоже наполовину.
      
       Легко сказать -
       Оригинальности добиться:
       Так пить, чтобы писать,
       Писать, чтобы напиться?
      
      Курбе то уходил в себя, то искал в толпах свободно вопрошающих: "Кому нести, чего, куда"? - парижских коммунаров своего состаканника Пьера Жозефа Прудона.
      
       Свобода слова?.. Это как
       Своеобразный шумный брак
       Меж сладкой правдой простаков
       И горьким опытом веков!
      
      Своего единомышленника, писателя и теоретика анархизма Гюстав изобразил на картине "Прудон и его семья". Ах, какая великая дружба связывала их!
      Только начнет один, например, развивать тему:
      - Буриданов осел... - как другой уже соглашается:
      - Буриданов - козел!
      Едва один поднимет два растопыренных пальца перед какой-нибудь торговкой на разлив, как уже другой проникновенно старой теперешнице объясняет:
      - Да это не - "Мы победим!"! А - "Два по сто!"
      Но, в конце концов, художник и уходит, и теряется окончательно. Где он, что с ним?
      
       Историю вершат моменты,
       Когда свергают монументы, -
      
       и поговаривали, что вместе с деклассированными друзьями он так классно погулял на ломайской демонстрации 1971 года, что, декретно расправляясь в Комиссии изящных искусств Парижской коммуны с музеями, "один за всех, и все на одного" - сломал Вандомскую колонну. Поистине:
      
       Эта страсть митинговая -
       Первобытно не новая.
       Поплакатная, устная -
       Отражение чувства ли?
       И мышление стадное -
       Вряд кому-либо надное...
      
       Первая в истории диктатура пролетариата разогнала все злачные и живописные салоны, и безработные натурщицы с обольстительными фигурами речи и с широкими фибрами души: "Коммунары - кому надо?!" - тоже двинулись на улицы.
       Если вспомнить, что душа по-гречески - психе, то станет понятен их порыв:
      
       О, вы, т е л е с н ы е психеи!
       Виват! Свобода наготе:
       Чтоб доходил разрез до шеи
       И до колена - декольте!
      
       Один разговор с теми, которым это было надо. А мужчин в приличной одежде, которые не желали платить за сомнительное удовольствие, бунтарки, скрепя сердце и собственные развилки ног, кастрировали на месте.
      
       Говорят: все люди - братья...
       Ну, а как же те, что в платьях?
      
       И с порядочных сестер по декольте, но не по классу вожделения, срывали ценные висюльки и кружевные лифы.
       Но изгнанное правительство Луи Адольфа Тьера, жирующее в Версале, подсуетилось и с помощью прусских солдат организовало свое возвращение. Тут они и схлестнулись. На баррикадах. Где коммунары шли в последний и решительный бой, умирали, но не сдавались.
       Победительницами из борьбы с чужаками, но, оставаясь живыми, выбирались только натурщицы. И выбирали лучших, и брали охотно пленных, особенно за известные места, и после натуральной и денежной контрибуции отпускали восвояси.
       Интервенты, сломив сопротивление парижан, усеяли трупами бланкистов и сторонников Прудона не только Елисейские, но и другие мало-мальски известные поля в округе. Печально, однако:
      
       Свято право нации
       На интертрепации! -
      
      и еще долго идущие следом за великими свое видение последствий террора выставляли на каждом вернисаже (фр. - лакировка!) именно так:
      
      
       На поле лубочном немецкие трупы,
       Французы победно стоят посредине...
       - Где ж наши убитые? - зрители - тупо.
       Натурщицы - остро: "На ихней картине!"
      
       Меж тем, как брехня гоняющихся за мухами терьеров, повисли правдивые речи оченевидцев. Которые всегда - тогда и до се:
      
       Слоняются - п о д м у х о й, травят слухи,
       В которых делают - с л о н а из м у х и...
      
       По их версии, версальские слон-терьеры наладили Гюстава Курбе кормить Прасковью Федоровну на нарах, а после обложения штрафом - ого-го-го! - в триста тысяч франков на восстановление буржуйной статуелы - и вовсе в Швейцарию...
       Рассказывали, будто гордый художник еще пытался как-то прыгать, переписывая свои же картины, но докатился до таких лишений, что нищие подавали. А его русский современник поэт Федор Николаевич Глинка писал, что у таких - "все колеса спрыгнуты с осей и каждому колесу хочется на чужой оси повертеться"!
      
       Хватал без закуси "ерша",
       Скулил, как собачонка:
       - Пью за свои - болит душа,
       А на дурняк - печенка!
      
       Однако его советы начинающим художникам-моменталистам были, как прежде, мудры и категоричны:
       - Не делай то, что делаю я.
       - Не делай то, что делают другие.
       - Если сделаешь то, что некогда делал Рафаэль, тебя ждет ничто - самоубийство.
       - Делай то, что видишь, что чувствуешь, что захочешь!
       Утверждали, что так он с честно полученными - циррозом печени и квитанцией о конфискации картин - в Ла-Тур-де-Пельц и упокоился.
       А как все было в натуре? Кто-нибудь знает?
      
       Что? Где? Как? Почему? Кто? Куда? -
       Шесть вопросов... От них - никуда...
      
      За окном пусто, серо, не выразительно, и ничего, кроме будущего, не видно. Более того, ничего нельзя заметить написанного на замечательной стене стиля "Порокко" в мемориальной квартире живописца. Ничего - и на другой, третьей и четвертой. Тьма реакции.
      Впрочем, ничего и не слышно. Ни самого начинателя натурализма Жана Дезире Гюстава Курбе, и ничего о нем. Где ты, мастер? Вязко висит на хищных орхидеях ушей тупая тишина. В ней - нет, как нет, нам ответа.
      И только за углом кошмарно голосят все из себя в оптимизме и даже в себе ковыляющие клошары:
      - Подходи, не ленись, покупай живопись! - и тычут всем фиги. Десять из них в виде иллюстраций достались и нам:
      
      Фиг. 1-10
      стр. 2: фиг-а 1) обложка книги Л. Байрамовой с фрагментом картины Г. Курбе "Мастерская художника";
       фиг-а 2) автопортрет Г. Курбе "Мужчина с трубкой";
      стр. 4: фиг-а 3) "Встреча";
      стр. 5-7: фиг-а 4) "Девушка с попугаем";
       фиг-а 5) "Женщина с пуделем";
       фиг-а 6) "Купальщица";
       фиг-а 7) "Отдых";
       фиг-а 8) "Купальщицы";
       фиг-а 9) "Источник";
       фиг-а 10) "Спящие".
      
      
      Верность Пенелоп?
      
      - очерк хитроумной слепоты Гомера на примере одного из его ключевых произведений: Одиссея: эпическая поэма; перевод с древнегреческого В. А. Жуковского
      
       Насмешливый критик - человек, мнимологически разъясняющий изумленным читателям смыслы произведений
      
      Не будем пересказывать один из самых известных в мире сюжетов. Эпических, сценических, бытовых и даже эстрадных. В нем, правда, песен не очень, чтобы так, и не так, чтобы очень много: не больше чем часов в сутках. Но такие это песни песенщин, что до восьмисот строф пятистрочных - каждая!
      Потому и не будем. Всего позволим себе усомниться в правдивости безупречного, точно по нотам разыгранного вокала.
      Ибо великим поэтом, но слепым был Гомер: так мастерски, ни разу не сфальшивив, воспеть супружескую верность Пенелопы.
      И так неверно!
      С чего бы ей, женственной и умной, быть верной такому же умному и мужественному, но одному пусть и Одиссею?
      И, действительно, опираясь на свидетельства не столь известных, как Гомер, и совершенно неизвестных исследователей древности, относительно верности Пенелоповой, можно прийти к обратному мнению. Эх, хо-хо:
      
       Где относительности мера?
       На имя родины Гомера
       Семь городов претендовали,
       Хвалу поэту воздавали...
       Но от случайных провожатых,
       Слепой, зависел он когда-то...
      
      Начать хотя бы с наследственности.
      Достоверно никому в Этолии не известно имя той легкомысленной наяды, которая без долгих уговоров приняла в свои текучие объятия изгнанного из Спарты Икария и нарожала ему пять сыновей и одну дочь Пенелопу.
      Да и у самого Икария - братова жена Леда спуталась с Зевсом, который в образе длинношеего лебедя утолил ее лоно.
      После чего с плюсом девяти месяцев Леда мифактически произвела на свет ту еще штучку - Елену Прекрасную, прозванную за тройные эротации с военными Троянской.
      Или сама эта Пенелопа в прошлом... Зрела струеволосая и голубоглазая, как снопик льна, сжатого вместе с васильками... На лакедемонских лугах бегала в мини-платьице за овцами...
      Однажды перед грозой догнал ее, наклонившуюся в каком-то гроте, один козел и беспрепятственно взял самое дорогое.
      
       На счастье каждого козла -
       Любовь, и в самом деле, зла!
      
      Хотя мог бы купить и обворожить, и по-иному облапошить, потому что был, на самом деле, богом торговли, краснобайства и обмана Гермесом.
      Пан родился. Не пан, "как в Польше - у кого больше", а - с рогами, хвостом, по пояс в шерсти и на копытах. Страшный, как черт. Настоящий, а не малеванный.
      Между прочим, до сих пор при живых родителях в беспризорниках числится!
      Потому что - сунулся, было, к отцу, а тот весь в бегах, только крылышками на ногах зашелестел:
      - Козел! - говорит.
      Крутанул Пан рогами:
      - Сам ты козел, - говорит, - если одного сына не мог по-человечески сделать!
      Гермес как рассердится!
      - Пошел, - кричит, - к матери!
      В смысле - к Пенелопе. А той и вовсе на дитя красиво наплевать. Как говорится даже в последующем фольклоре народов Европы:
      
       Ах, как был нравствен Мефистофель,
       Избрав занятий чертов профиль -
       Бессмертье на душу менять,
       В сравненье с той, чье имя - мать,
       Но посчитавшей вдруг, что лучше,
       Забыв дитя, благополучье
       Взамен подкидышу иметь
       И слыть рожалой девкой впредь!
      
      Она уже иностранца Одиссея окрутила и живет себе на Итаке припеваючи, как в прошлом порядочная, и как в будущем - фу-ты ну-ты - дургеневская девушка.
      
       Ни разу не краснела... от стыда
       За то, что не краснеет никогда!
      
      Потому что благородный сын Лаэрта, не обнаружив в свадебную ночь того, что полагалось бы, ничего в объяснение этого, кроме рожалостных слез, не мог допроситься и потом всю жизнь о том помалкивал!
      Старый Лаэрт отдал новобрачным дворец. Родился Телемах. Троянская война началась. Одиссею повестку принесли. Погнал, было, дуру, что единственный кормилец-одевалец в семье.
      Призывная комиссия разоблачила. Пришлось идти. Человек предполагает, а боги располагают. Думал Одиссей, что ненадолго, но только через двадцать лет вернулся...
      Вернемся и мы - к сомнениям.
      Пролетели годы. Все уцелевшие герои осады Трои демобилизовались, а об Одиссее ни слуху, ни духу. Во дворце Пенелопы день и ночь толклись женихи - сто восемнадцать игроков на лютнях и плутнях.
      Можно поверить, что она была к ним равнодушна? При ее опыте сокрытия даже добрачных связей?
      
       Однажды хвастала сама:
       - В меня влюблялись без ума!..
       Но долго думала потом
       О тех, которые - с умом.
      
      Великий аэд Гомер не мог скрыть, что кое-кому из умных женихов Пенелопа отдавала предпочтение. Особенно успешно капали ей на мозги Амфином и Антиной. Но что характерно - замуж она мудро ни за кого не выходила.
      Именно - мудро, ибо сто восемнадцать есть сто восемнадцать, а не один и тот же каждый день!
      
       Замужество?
       Причудливый мираж:
       Дворцы, фонтаны и верблюды...
       Дворцы падут за этажом этаж,
       Исчезнут струи и запруды.
       Реализуется из всех причуд
       Один уздой обманутый верблюд!
      
      О мудрости красноречиво говорит осторожное поведение Пенелопы: спускается в общий зал из укромных верхних комнат в обществе служанок и держится всегда в стороне от толпы гостей.
      Ясно - чтобы ни один фаворит опрометчиво не скомпрометировал ее перед другими!
      С другой стороны, из огромной толпы можно шустро и не заметно, по одному, ускользать и восходить на горючее ложе соломенной или всамделишной вдовушки.
      Все в полном соответствии с диалогом:
      
       - Клянусь тебе, как перед богом,
       Я мужу изменить бы не смогла...
       - И я... - но если перед богом,
       А не во тьме укромного угла!
      
      И последнее.
      Самый древнегречески подкованный русский поэт Н. И. Гнедич на каждом всемпозиусе Коньком-Горбунком въезжал в равнодушные уши: "Гомер не описывает предмета, но как бы ставит его перед глаза: вы его видите".
      Чтобы таково тщательно и любовно ставить перед глаза читателя что-то, надо прежде и свои зрячие глаза иметь!
      Выходит, старый и слепой Гомер не всегда был стар и слеп? Его подробное объизображенье Итаки в "Одиссее" недвусмысленно свидетельствует о том, в каких бывальцах, минимум, на ней он сам перебывал.
      Да не Гомер ли первый утешитель Пенелопы после многих одиноких ночей?
      Ведь только в этом случае становится понятным сам факт появления в поэме пышного венка похвал сорокалетней невесте, будто сотканного из глубокой благодарности за незабываемые минуты или даже часы запретной любви:
       "Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос; ложе покинул тогда"...
      
      Это только в наши дни по-другому:
      
       "Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос"... -
       Сколько живут нечитабельно, стольким и ложе приелось!
      
      Тем более мы, читающие, не позволим страстному потоку поэзии Гомера поглотить своим великолепием те малые, скрупулезно суммированные крупицы истины, которые заставляют сделать вывод...
      Да, да, Пенелопа ничем от своих родственниц Елены и Клитемнестры, как и от других сладострастных дочерей Зевса, не отличалась!
      Миф о ее верности - он и есть не более чем миф:
      
       Все может быть,
       Все может статься,
       Любая может поломаться,
       Помучив, прежде чем любить,
       Но не хотеть? Не может быть!
      
      То-то - потому пошло, посмотрите, читатели, по словарям выражение о хитрой уловке, якобы для обмана женихов - "ткань Пенелопы". Но, оказывается, и для всеобщего окозамыливанья (укр. - очковтирательство): что днем целомудрие соткет, то ночью страсть распустит!
      То-то - потому, честь Пенелопову стремясь охранить, пришлось Одиссею с Телемахом всех женихов махом порешить. Чтобы ни один из ста восемнадцати ни под каким живым видом не проболтался!
      То-то - если следовать литературным наставлениям горького соцреализма и проследить связь истории с современностью, - до се все Пенелопы только на ткань неверности способны!
      То-то - потому:
      
      Журналюги, не любя такой теории,
      Заменили "о" на "е" в и с т о р и и!
      
      Чего стόит истерия вокруг испанской актриски Пенелопы Крус (Penelopa Kruth)! Чи - ни Брижит, чи - ни Бардо?!
      
      Восхищаются тою мужчины:
      - О, у вас ни единой морщины!
      - Вы мне льстите, как я погляжу,
      Есть одна... - Где? - На ней я сижу!
      
      Слова Брижит Бардо? Не все, и те ли:
      "Мир тесен - встретимся в одной постели!"?
      
      Эта - коза и коза. Ни кожи, ни рожи. Як наши читачкы, у яких полна пазуха цицёк, кажуть: дви лучины та гирсть соплэй... ничόго, крим нэйверносты.
      Ай, нет, нет, наоборот - верности... тому режиссеру, который снимает ее на одну картину. С которым - и по сценарные, и - хоть ложкой ешь! - по ложительные отношения.
      Будь то те же "Бандитки" в "Сахаре" или "Готика" и "Ванильное нёбо" от "Кокаина", "Фанфан, который всего тюльпан", или полный "Ноэль", или вообще "Проснуться в Рено"...
      
       Еще б с кем поамуриться! -
       У Круски на уме.
       Во всем умна... как курица,
       А в этом - будто две!
      
      И вот уже не Гомер с мифическим Гермесом, а Лапша. ру вешает на уши весть, извольте радоваться, о свадьбе Пенелопы с Томом Крузом (Tom Cruise).
      
       Красивая супруга - счастье, да.
       Иметь такое счастье - вот беда!
      
      А три года перед тем - куда режиссер козу за счастьем ни тянул, туда и Том на беду мотался. Никак не наоборот:
      
       Бегать ей за ним? Вы что? Неловко.
       Видано ль: за мышью - мышеловка?
      
      И вот уже Интернет-страница "Красота не знает времени" впенелопливает полсотни фотографий голой мышеловки. И акткрыске-динамистке за это, не известно за что, пристукнутые ею папарацци вручают в Париже Орден изящных искусств и словесности!
      Все, конечно, догадываются или знают - за что:
      
      
      Возле Моря,
      Загорая,
      Потеряла
      Честь.
      И не
      Тужит.
      Иль вторая
      Где-то
      Дома есть?
      
      То-то, выходит, не родился на эту Пенелопу еще свой верный Одиссей, не говоря уже о том, чтобы самой воленс-неволенс блюстителя нравственности, какого б никакого Телемаха завести. А не собаку...
      А так, конечно, порода есть. Не у собаки, - у хозяйки. Древняя. Козлопанно-пенелопая.
      Твердиземное же море - колыбель, где заколыханных, ткущих ткань Пенелопы от Пиренеев до Итаки, издревле было, негде яблоку упасть.
      
      Огрызок яблока волна
      Глотает, чтобы снова сплюнуть.
      Блесна с мормышкою - Она,
      И рядом Он - готовый клюнуть.
      
      О, море!
      Ева и Адам?
      Плода откушенного
      Сладость?..
      Плывут объедки по волнам -
      Все, что от райского осталось...
      
      То-то - рядом же все! - через талию Италии никакая ни одиссея, а сто минут Икару пролететь. Или русскому мόлодцу в сапогах-скороходах через италийский сапог процокать.
      До сапогея неверности казака с этой козой в апеннинских сапогах. С бутылкой не квасного "Клинского" - по усам текло, в лом не попало, а "Кьянтского" - сыто-пьянти черному таракану без усов! Типа рыгацители, анамнедали...
      
       У Пенелоп всего одна
       И верная любовь, -
       Объекты сменные.
       Очередной, не прекословь!
      
      Как говорится, не по-английски - IMHO: "In my humble opinion" (по моему скромному мнению), а - по-русски - ИМХО: "Имею мнение - х... оспоришь!"
      У исконно титульных лиц национальностей просим извинения за троеточие в третьем слове цитаты. Потому что в "Русских народных сказках", собранных и напечатанных Афанасьевым в 1867 году, оно было набрано 177 раз - полностью!
      А один их самых умных людей России - как раз романтический переводчик "Одиссеи" - Василий Андреевич Жуковский (1783 - 1852), наставник царских детей, придворный поэт и друг А. С. Пушкина, еще и раньше не смущался употреблением этого слова, характеризуя его как повелительное наклонение просторечного "ховать"!
      Но вернемся к нашим козам... ИМХО-то ИМХО - бесспорное мнение. А сомнение в праве на осуждение неверности, как слабости слабого пола, не ховается...
      
       Может, так посмотреть -
       Эта женская слабость
       Для мужчины и сладость,
       И всесилье, и твердь,
       И безумие встреч,
       И разлуки искусы?
       И без долгих дискуссий,
       Может, слабость беречь?..
      
      Такие неожиданные для самого мнения-сомнения.
      С которыми натворивший все написанное и остается. Въедливый, насмешливо легкомысленный. Невзирая на имя. А так-то он серьезный - (c англ.) Ernest...
      
      
      По либретто карамболем
      - по резюминке, не боле -
      
       Спектакль! Идет борьбучая борьба
       Через концепцию к развязке.
       А в зале жаждут - вдруг повязка
       Спадет с бедра у черного раба?
       На пол накакает лошадка?
       Ах! - катарсис - и все хохочут!
       И кто не видел, тоже "хочут"...
      
       Роман музыки с театром, опера - странный жанр. Говорят, синтетический. Не в том смысле, что - синтетика, а в том, что - синтез. Тут тебе и пение, и танец, и драматическое искусство, и музыка, и поэзия.
       А как без оперетты - веселой интрижки? Без балета - трения полов, танцев-обжиманцев для глухих и другой фуеты? Наконец, без оркестровой ямы, на краю которой любые сценические драмы и трагедии вырастают до шедевров?
       Как не вспомнить искрометные наигрыши на гребешках-губешках, палках-скакалках, банках-барабанках, тазиках-фантазиках примных постановок "Принцессы Турандот"?
       Волшебные трубы романса, вальса и других вариаций Г. В. Свиридова к "Метели"?..
       Не говоря уже о семейных театрах, которые так часто начинаются тоже с вешалки. Не пришитой...
       И обмахиваются программками те, кто в зале. И вчитываются в мелкие строчки великих либретто читатели из числа зрителей и слушателей. И сами собой складываются у них в антракте эссемэски к тем, кто не видел, но тоже за... хо... хочут!
      
      
      Мария Стюарт
      Опера на либретто одного из основоположников немецкой классической литературы - о трагедии, которая стала возможна в соседней стране из-за того, что в королевской семье имелись две особы любимого англичанами дамского пола, и каждая не хотела признавать для себя никаких головных уборов, кроме короны.
      Вот и оказалось уже в первом акте, что Мария Стюарт отбывает срок в бриттской Матросской тишине, а ее двоюродная сестрица, тезка нынешней королевы Елизаветы Второй, щеголяет себе в парадной короне и любит лорда Дудлея.
      Однако, боясь как за первую, так и за второго, эта Елизавета Первая жадно ест лебедей и фабрикует узнице невинный приговор через отсечение головы.
      В краткой эссемэске невозможно перечислить всех героев разыгранных событий, но внимательный зритель отметит, например, красавца, старшего надзирателя Мортимера, влюбившегося в свою зэковку, бывшую шотландскую королеву-католичку, из-за которой он даже покончил c собственной жизнью.
       Отметим также импровисацию крупного разговора на тюремном свидании в сцене четвертого акта, когда английская королева любезно и интеллигентно обвинила сестру в том, что вроде она свела со свету своего благоверного потому, что крутила любовь с разными низкими и даже музыкантистами.
      На что Маруся уперла руки в боки и тоже не так чтобы прилично аттестовала сестренку золотушной безотцовщиной, подкинутой дяде Хенио, и далее - особой не только сморщенной на морде лица, но и будто бы кривой на все задние ноги, как хомут рыжей кобылы. И как была в ажиотаже и обмороке хлопнулась на пол.
       И поделом: хочешь быть самой красивой на базаре - приходи первой!
      Ну, весь базар пересказывать, пожалуй, не надо, потому что наверняка будущий посетитель уже сам заинтересовался узнать, чем эта тюремно-семейная трагедия, описанная двести лет назад, кончилась, и тоже придет посмотреть своими глазами.
      И, как говорится, добро пожаловать!
      
      
      Бременские музыканты
       В опере сделана попытка исследовать проблему занятости престарелых. Ведь вот что сегодня с нашим пенсионером происходит:
       Имел достаток, мир, страну...
       Да хоть награды те же!
       Имеет нынче лишь жену,
       И то все реже, реже...
       Стало быть - забыв о боли
       От того, что бились зря,
       Доживать, как поневоле -
       Вроде, нужно? Да нельзя!
      
      Решение лежит на пути организации вокально-инструментальных ансамблей долгожителей.
      Так, если в начале произведения - "Испугался осел: "Куда я пойду, куда денусь? Стар я стал и слаб", - то уже в середине сюжета - "Отвечает осел: "Пойдем, петушок, с нами в город Бремен и станем там уличными музыкантами. Голос у тебя хороший, ты будешь петь и на балалайке играть, кот будет петь и на скрипке играть, собака - петь и в барабан бить, а я буду петь и на гитаре играть".
      В результате вспоминают и даже с ностальгическим азартом исполняют любимую песню о сексе: "Ничего на свете лучше нету"... - которую впору продолжать более горькими выражениями:
       Ничего на свете лучше нету,
       Чем на всех делить одну котлету.
       Удается, и вторую делим -
       Поровну с голодными - неделю!
       Ей, е-ей, е-е-ей!
      
       Далее прослеживается смычка их любви к музыке и ненависти к правонарушителям. Ведь даже:
      
       ГосуДарственная раньше-то граница
       В госПродажную успела превратиться...
      
       А оставшиеся по обе стороны лишь новообразованных колючек невесело шутят:
      
       - Живем, как в бане!
       - Все, мол, без утайки?
       - И голы, босы, и в округе - шайки!
      
       И работники сцены заостряют внимание зрителя на борьбе с бандитизмом, подчеркивая оригинальность метода: "И тут все разом закричали: осел - по-ослиному, собака - по-собачьи, кот - по-кошачьи, а петух закукарекал. Закричали они и ввалились через окно в комнату. Испугались разбойники и убежали в лес".
      А финал: "Бременские музыканты - осел, собака, кот и петух - остались жить у них в доме да поживать", - окончательно убеждает слушателей, зрителей, читателей всех возрастов в действенности пути, предлагаемого исполнителями основных партий.
      
      
      Кот в сапогах
       Эта поучительная история убеждает детей и взрослых в том, что не надо бояться полученного от кого-либо кота в мешке, раскрывая истинные причины распространенного сегодня положения, когда, став важной персоной, даже кот мышей не ловит.
       В прямом и переносном. Или, как сказано в финале пьесы, - "разве только иногда для развлечения":
      
       - Молилась ли ты на ночь, Дездемышь?
       - Котелло, ты? Трагически смешишь?
      
       И он, издавая пронзительные в духе Эстрадивари "мяу", пытается смешить:
      
       Прокрался в дом сановный Кот,
       Как донжуан и донкихот,
       Где Кошкам-Мышкам не без грации
       Всю ночь трепался о... кастрации!
      
      
      Айболит
      Опера в значительной степени является практическим учебным пособием для врачей скорой помощи.
      На конкретных примерах раскрываются секреты оперативной работы "неотложки":
      "И встал Айболит, побежал Айболит"...
      "И сейчас же к нему из-за елки выбегают мохнатые волки: "Садись, Айболит, верхом, мы живо тебя довезем"... "И сел на кита Айболит"... "И сел на орла Айболит и одно только слово твердит: "Лимпопо, Лимпопо, Лимпопо!"...
       В то же время, зритель догадывается, что у духовного наследника Гиппократа всегда было полно медицинского спирта. Именно поэтому к нему по утрам приходили "лечиться - и Слониха, и Волчица, и Жучок, и Паучок". Именно потому - "и гуляет Гиппопо по широкой Лимпопо!" И вступает в противоречие с древним утверждением, что:
      
       Не от чашки, не от ложки,
       А от рюмки - неотложки...
      
       Далее даются проверенные опытом рекомендации по применению и другой фармакопеи: "И к бедным полосатым бежит он тигрятам, и к бедным горбатым больным верблюжатам, и каждого гоголем, каждого моголем, гоголем-моголем, гоголем-моголем, гоголем-моголем потчует"...
       Исподволь внушается мысль, что только так можно вылечить самые эпохальные болезни, включая национальный алкоголизм:
      
       Бутылке водочной аптечный Пузырек
       Негромко, но решительно изрек:
       - Ну, валишь с ног нестоящих людей.
       Ты на ноги поставить их сумей!
      
      Именно так произведение объективно вселяет надежды - как на вышесказанное исцеление, так на лучшие времена для всех Баб-эль-Мандебских больных и для нас, которые, вызвав врача по имени Айболит (Оймутит, Ойзудит) на дом, ожидают его "в течение дня".
       Есть и другие интерпретации. Например, Роман Виктюк давно уже хочет поставить Айболита так, как его еще никто не ставил...
      
      
      Сказка о Золотом петушке
      Музыкально-драматическое сочинение преподает яркий нравственный урок современным мужчинам, особенно тем, которых в условиях улучшающейся жизни все чаще клюет в темя золотой петушок.
      Такой, как царь Дадон, будто бы и говорит, что - "...под старость захотел отдохнуть от ратных дел", а сам пирует себе у какой-нибудь шельмаханской девицы - "хи-хи-хи да ха-ха-ха! Не боится, знать, греха", - не заботясь ни о детях, ни о делах службы, готовый отдать - "хоть казну, хоть чин боярский, хоть коня с конюшни царской, хоть полцарства"...
      
       В любовном треугольнике он мог
       Попасть впросак, но отступать - едва ли.
       В Бермудском треугольнике меж ног -
       Пропасть не страшно. Там и пропадали...
      
      Грозным предостережением звучит сегодня финал произведения: "Сказка ложь, да в ней намек! Добрым молодцам урок". И зрители согласны с постановщиком: дескать, не теряйтесь, как сыновья Дадона, "шерше ля фамм", но смолоду!
      
       Юности вечной не быть,
       Даже простой не осталось.
       Что, д о х л о ж и т е л ь н о выть:
       - Боже, дай вечную старость?!
      
      
      Сивка-Бурка
      
       На дворе вечерит,
       Сивка с Буркой чиферит. В. Высоцкий
      
      В центре произведения наша современница молодая героиня по имени Елена с девичьей фамилией Прекрасная, которая, несмотря на царский достаток и верхнее теремическое образование, соблазняется каким-то Иванушкой-дурачком только потому, что прискакал он к ней на угнанном "в самую полночь" серебристом свежерастаможенном бумере, которому урки дали кликуху - Сивка-Бурка, вещий каурка.
      И вот они счастливы вдвоем.
      
       Их партнерская жизнь двуедина,
       Разрешен гармонично вопрос:
       Сколько выпито водки мужчиной,
       Столько пролито женщиной слез.
      
       А потому Иванушка все чаще отлынивает от естественной гормонии.
       ...Болью за нынешнее состояние земной атмосферы проникнуты последовательно показанные сцены нескольких этапов автогужералли, когда - "земля дрожит, дым столбом валит, пламя пышет".
      
       "Какой русский не любит быстрой езды?.." -
       На ком ездят, не попуская узды!
      
       И все же:
       Оптимизм навевал молодым -
       И в трубу даже вылетев, дым!
      
       ...Картины русской природы сменяются сценами борьбы за гарантированный урожай наших полей. Так, что на свадебном празднестве даже Сивка озабочен:
       - Закусить бы...
       - Закуси удила! - типа "по ушам текло, а в рот не попало!"
      
       Поживете с наше вы,
       Тоже скажете: увы!
      
      Опера первоначально была поставлена "для дошкольного возраста", но сегодня в условиях крепнущей демократии с интересом будет встречена всеми, кому не чужды проблемы защиты окружаемой глобалистами среды и занятости золотой молодежи.
      
      
      Макбет
      Задача критики - предостеречь против складывающегося после первого просмотра зрительского мнения об этой трагедии, будто разыгралась она сключительно из-за желания одной леди по воскресеньям крутиться в короне у соседок под окнами и в остальное время жить на королевскую зарплату.
      Хотя ее муж Макбет, как военнослужащий высшего комсостава, и так имел солидный оклад, не считая прибылей с распродаж вещевого снаряжения и переносных мушкетных комплексов.
      Конечно, это из-за нее главный герой оперы прикончил садовым ножом старого короля и спящим солдатам тоже резню устроил, генеральшу, жену товарища, с четырьмя детьми отравил до смерти. Но суть-то не в этом!
      Оркестровка и вокал, прежде всего, образно и конкретно внушают зрителю мысль о вреде алкоголизма. Ведь если бы король не был после приема "Посольской" в лоскуты захорошевшим, разве бы он не услышал, что Макбет к нему с режущим инструментом приближается?
      
       Как полюбишь ты водочку, белая,
       Репутацию черною сделает,
       Станет нос от нее красно-синим,
       Хоть зеленым зовут ее змием!
      
      Ведь если бы солдаты тоже не приняли столько мутилового спиртного за благополучшее на посту и за здоровье после дебилизации, разве бы они оказались невинными жертвами происков своей ли, чужой ли, хотя бы и очень хитрой леди?
      То-то бы, что нет!
      
       Их первый враг дешевый алкоголь:
       Приняв, утратят над собой контроль.
       Наставит стражник на жену ружье
       И с пьяных глаз не попадет в нее!
      
       Особенно важно знать меру джины пьянствовать, беспорядки нарушать. Чтобы не устаканить под модырато меньше? Или - лучше вылитый алкоголик, чем выпитый?
      
       Чтоб оформилась мысля, Тяпни, - думай опосля...
      
       Похоже, к таким противоположным выводам и хотел склонить зрителя крупнейший гуманист эпохи позднего возрождения Уильям Шекспир. Чрезвычайно поучительно, что не всегда трезво оценивающий, но довольный зритель более четырехсот лет кричит по этому поводу. Не на зло - мол, "довольно", а - "форо", "бис" - в смысле "повторить", и если трезвый, то - "браво".
      
      
      Красная Шапочка
      
      В 80-х годах прошлого века я участвовал в новогодней программе Московской областной филармонии. Играл Волка и по сценарию собирался съесть Красную Шапочку. А она, естественно, просила, чтобы не ел. И вот каков был мой ответ: "Хорошо, я тебя не съем, я расскажу тебе об исторических решениях XXVI съезда Коммунистической партии". И на протяжении восьми (!) минут рассказывал, и дети были вынуждены всю эту ахинею слушать. На одном из спектаклей Красная Шапочка с похмелья ответила мне: "Тогда лучше ешь!" Михаил Левкоев
      
      Остросюжетный гиньоль на экологическую тему о сильной задымленности и сексапыльности Красной Шапочки, которой удается длительное время, используя пирожок, горшочек с маслом и родственные связи, обставлять лоховатых мужчин из тамбовской лесной инспекции в лице серого Волка.
      Следует ряд погонь и переодеваний. Серовый пытается косить под крутого, пугает Красную Шапочку, предлагая ей два сценария развития отношений: поглощение или слияние, - на что та сначала путáнно хохочет. Да так, что у Волчарика аж глаза по морде забегали!
      Но, ему и не снилось... Женское начало Красной Шапочки столь агрессивно, что события необратимо развиваются по не лучшему для Волчка, но любимому ею второму варианту. В ход идут не только ногти-рукти...
      
       От рук отбился, но от ног...
       От обнаженских - нет, не смог!
      
      И хотя зрителям открывается многообразный арсенал эффективных средств борьбы с неорганизованным туризмом и загрязнениями окружающей среды: "такие длинные руки", "такие большие уши", "такие большие глаза", "такие большие зубы", - но вновь ускользает Красная Шапочка, погибает серый Волк.
      Несмотря на трагический исход, произведение оставляет светлое и зеленое чувство оптимизма, пронизанное мажорной мелодией и верой в завтрашний день, когда не станет у нас Красных Шапочек, исчезнет лес, как поле их деятельности, а имя серого Волка будет навечно внесено в Красную книгу.
      
      
      Муха-Цокотуха
      Мастера оперной сцены вводят зал в атмосферу пиршества, которое затеяно героиней произведения Мухой, по прозванию Цокотуха, не сумевшей побороть в сознании, на первый взгляд, безобидный пережиток прошлого - "обмывать" всякое, даже копеечное обретение: "Муха шла, шла, шла, и копеечку нашла!"
      
       Пили добры молодцы,
       Пили красны девицы.
       Стали красны молодцы,
       Стали добры девицы.
      
      И это едва не кончилось трагически: "Вдруг какой-то старичок Паучок нашу Муху в уголок поволок, - хочет бедную..." Драма нарастает:
      
       Муха задом и передом -
       Он храпит своим чередом.
       Та не прочь бы того,
       Но того у него -
       Ни ладошка, ни кукиш,
       Ничего-то не купишь,
       А, купив, не облупишь!
      
      Следуя за поворотами событий, партер и галерка вдруг отвлекаются от безобразия. Чем же? А гражданским чувством нетерпимости к проявлениям серийной морали - "моя фазенда с краю". Красноречиво и характерно иносказание: "А кузнечик, а кузнечик, ну, совсем, как человечек, скок, скок, скок, скок за кусток, под мосток и молчок!"
      Нерушимей, чем капитан Немо. Может быть, потому что:
      
       Графоманский дух -
       Ни словечка вслух?!
      
      Однако не такие "человечки" всегда определяли лицо современной творческой молодежи.
      
       Хороши Комары...
       Тем, что пьют до поры!
      
      И счастливые театралы становятся свидетелями подвига "завязавшего" со спиртным, маленького, но мужественного Комарика: "Слава, слава Комару - победителю!"
       Может, чаще, чем хотелось бы следует наше искусство заморскому приему "хэппи энда", тем не менее, хочется вместе с действующими лицами героической эпопеи радоваться заключительным аккордам, исполненным в мажорном ключе со сказочным поворотом:
       "Веселится народ - Муха замуж идет за лихого, удалого, молодого Комара!"
      
      
      Курочка Ряба
      
       У курочки Рябы похитив яйцо,
       Намяли ему и бока и лицо...
       Пришлось не по вкусу залетным крутым,
       Что не было это яйцо золотым...
      
      Легкая, изящная, на первый взгляд, опера открывает внимательному зрителю важные психологические категории, впрямую затрагивая проблемы любви, морали, долга, если хотите - саму суть семейных отношений на современном этапе.
       Не смех, а слезки:
       Все по-серьезке!
      
      "Жили-были дед и баба. Была у них курочка Ряба. Снесла курочка яичко, не простое - золотое. Дед бил, бил - не разбил. Баба била, била - не разбила"... 989 проб произвели.
      И задается заинтригованный зритель первым своим простым, но неизвестно в какие глубины уходящим вопросом: "Зачем они били золотое яичко, зачем?"
      "Мышка бежала", мышка без жала...
      Вопросы из зала: "Если бежала, то где, куда? Если без жала, то мало ли что с хвостиком, которым, если махнула, то - где, кому, зачем - ничего не сказано!"
      "Хвостиком махнула, яичко упало и разбилось. Плачет дед, плачет баба"...
      И новый вопрос: "Если сами били, не разбили, то почему плачут?"
      И посещают каждого мучительные размышления о том времени в жизни, когда бьются золотые яйца.
      И, как прозрение, ответ: золотое яичко - это любовь! Вот и бьют свою любовь и плачут мужчина и женщина. Из-за легкомысленно несущейся, где попало и чем попадя, курочки Рябы? У которой и дорога-то дальнейшая одна - в курв... курятину а ля Мулен руж?
      А мышка? Серая шепотливая сплетня?
      А курочка Ряба, работавшая в поте яйца? Их дальнейшая судьба?
      А простое яичко? Долг перед обществом? А может быть, просто привычка?
      И понятно, что:
      
       Жизнь не так смешна,
       Как думают о ней...
       Думаю - она
       Значительно смешней!
      
      И захватывают зрителя непринужденность ассоциаций и непосредственный тон, и манера намечать лишь абрис мысли - несколькими штрихами, как у Р. М. Рыльке: "Прикоснуться, пометить, не больше"...
      
      
      Сказка о рыбаке и рыбке
      В произведении исследуется широко распространенное явление общественной жизни - emancipation de la femme. Рассматривается солидный временнóй срез - тридцать лет и три года, когда "жил старик со своею старухой у самого синего моря".
      
       Были уступчивы в дружной семье:
       Он ей - на деле, она - лишь в уме!
      
      Общий сценический фон - перевернувшийся современный порядок жизни, когда женщина пытается играть роль мужчины, а мужчина исхитряется не играть никакой роли вообще. Всю жизнь за спиной старухи просидел, больше выдолбанного корыта не нажил!
      Нет, у них было все необходимое. И не было остального. Потому что остальное они уже пропили-проели. Но выжили.
      И старуха решила: "Выжила сама, выживу других!" И началось...
      Показано энергичное самоутверждение emancipee: "Старика старуха забранила: "Дурачина ты, простофиля! Не умел ты взять выкупа с рыбки! Хоть бы взял ты с нее корыто, наше-то совсем раскололось".
      
       - Надо, надо, - ела, ела... -
       Надоела, надоела!..
      
      Но, пошел, добыл. Вернувшись, уже привычно не встретил ожидаемого одобрения. Все еще больше пошло-поехало. Перевернуто и сключительно наперекосяк.
      Далее зритель неотрывно следит и своими ушами слышит: "Воротись, дурачина, ты к рыбке"... "Воротись, поклонися рыбке"... - и еще два раза - "Воротись, поклонися рыбке"...
      И вместе с постановщиками приходит к единственно логичному выводу.
       Женщина бывает не права -
       Изощряется молва -
       Лишь в трех случаях,
       Зато
       Не слыхал, в каких, никто!
      
      Безудержный поток эмансипированно неограниченных "не хочу быть... хочу быть" (сколько тому примеров может вспомнить всякий!) приводит к осознанию бессмысленности эмансипации женщин даже для них самих, хотя "старик не осмелился перечить, не дерзнул поперек слова молвить".
      Но как раз упомянутый старичок в финале окончательно утверждает нас в этом.
      
       Кто пред ними бисер мечет?
       Кто их чтит, я не пойму -
       Жен, что нам противоречат?
       И всегда ли - по уму?..
      
      ...Когда старик потребовал, чтобы у них все было, золотая рыбка согласилась: "Хорошо. У вас уже все было!"
      Пришел домой: "Глядь: опять перед ним землянка; на пороге сидит его старуха, а перед нею разбитое корыто"!
      Нет, в смысле, не он сам, а то же все - совместно нажитое имущество!
      
      
      Гамлет
      Эта великая сценическая трагедия человека, исполненного внутренних противоречий и сомнений, более четырех веков убедительно показывает, что высокая смертность в старину косвенно укрепляла семейные узы.
      Не секрет, что нынешняя продолжительность жизни в семьдесят и более лет, предполагая и длительное супружество, никак не способствует его сохранности. Ибо далеко не каждый в состоянии психологически выдержать примерно полвека рутинного общения с одной душой и телом. Семьи рушатся, супруги разводятся все чаще.
      
       Все у жены прекрасно с мужем.
       Что может этого быть хуже?
      
      Во времена же Шекспира браки были более кратковременны. Голод, болезни, гибель в сражениях и междоусобицах так часто разбивали семью, что если кто и доживал до семидесяти, то за плечами у него было три-четыре крепеньких брака, не подтачиваемых тоской однообразия.
      Яркий образчик такого бракобесия в шестнадцатом веке и являет опера "Гамлет". Например, прежде чем падает занавес в конце вполне обыкновенной второй сцены из пятого акта, королева умирает от яда, Гамлет и Лаэрт приканчивают друг друга взаимно, и у Гамлета еще выкраивается чуток времени, чтобы перед смертью заколоть короля. Все логично:
      
       Чем нам диктуются поступки с древности?
       Умом? Эмоциями? Нет, - потребностью!
      
      Раньше можно было уже увидеть похороны Офелии, теперь добавляется известие о казни Розенкранца и Гильденстерна. Британский посол остается на сцене почти один и растерянно оглядывается, не зная, кому вручить верительные грамоты: "Печальная картина, и вести наши сильно запоздали"!
      Нельзя с ним не согласиться. Как и с великой искренностью каждого супруга в старину, оплакавшего жену или мужа и вновь произносящего кому-то: "Пока смерть нас не разлучит"...
      
       У гроба муж - любовнику:
       - Эй, гусь,
       Не стыдно плакать? Я еще женюсь!
      
      Вот и выходит, что чем чаще звучали эти слова, тем крепче были семейные узы в промежутках. Прозвучали бы они и на свадьбе Гамлета, если бы дело до нее дошло, но трагедия есть трагедия...
      
      
      Сказка о царе Салтане
      Сценическое произведение на либретто великого А. С. Пушкина приковывает внимание к трагедии человека, у которого и спрашивать не надо, изменял ли он жене. А кому же еще? Причем не какой-нибудь, которая:
      
       Родила царица в ночь -
       Снизу сына, сверху - дочь... -
      
      а матери законного Салтанного наследника!
       Да, да, внимание всех, ездивших мимо острова Буяна, к трагедии человека, бросившего из-за ткачихи, поварихи и сватьи бабы Бабарихи эту особу с ребенком на руках и появившегося перед нею через много лет.
      То есть тогда, когда брошенка, даже без никакого дракоразводного процесса, безалиментно поставила сына на ноги, когда сын достиг высокого княжеского положения в обществе и женился на богатой и красивой - "что не можно глаз отвесть: днем свет Божий затмевает, ночью землю освещает, месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит".
      Мы видим, что - "царь Гвидон тогда вскочил, громогласно возопил: "Матушка моя родная! Ты, княгиня молодая! Посмотрите вы туда: едет батюшка сюда". Глядь-поглядь:
      
       Раз - смешинка,
       Два - смешинка,
       Три - смешное зеркало,
       Где мужчинка не мужчинка -
       Пузо, лысина, ширинка...
       Зеркало-коверкало?
      
       Но, как в жизни бывает, у отца-старика при встрече - "Взыграло ретивое! "Что я вижу? что такое? Как! - и дух в нем занялся. - Царь слезами залился".
      Жена и сын его простили. "День прошел - царя Салтана уложили спать вполпьяна".
      Слава Богу, для поющих разные слова все кончилось благополучно. Чего не скажешь об Александре Сергеевиче, который, наоборот, текстуально посетовал, что - "мед, пиво пил - и усы лишь обмочил".
      И это чувство неудовлетворенности сотворенным понятно каждому:
       Говорят - все чувства мелки
       Перед жаждой опохмелки!
      
      
      Телефон
      Вот и искусство обращается к одной из самых животрепещущих проблем - борьбе с коррупцией и монополизмом олигархов.
      
       Господа - все те же бывшие товарищи,
       Но которые под лозунгом "Товар ищи!"
       Не навар снимают, а наварище!
      
      Перед зрителями всего один день из жизни крупного дельца-оптовика с его чудовищным кредо: "Ты мне телефончик - я тебе вагончик".
      "У меня зазвонил телефон".
      И дальше: "Что вам надо? - Шоколада. - Для кого? - Для сына моего. - А много ли прислать? - Да пудов этак пять"...
      "Мой милый, хороший, пришлите мне калоши"...
      "А потом позвонили зайчатки: "Нельзя ли прислать перчатки?"
      "А потом позвонили мартышки: "Пришлите, пожалуйста, книжки!"
      "А потом позвонили цапли: "Пришлите, пожалуйста, капли"...
      Сам герой невольно признается: "И такая дребедень целый день: динь-ди-лень, динь-ди-лень, динь-ди-лень!"
      Однако этот новый русский заметно обеспокоен. Еще с дежурной вежливостью, но в досаде, он вдруг бросает - и кому? - медведю: "Повесьте, пожалуйста, трубку!"
      И зритель уже догадывается: у мошенника горит земля под ногами: "А недавно две газели позвонили и запели: "Неужели, в самом деле, все сгорели карусели?"
      Возможно, он в чем-то и раскаивается: "Нет, нет! Соловей не поет для свиней!"
      От сцены к сцене нагнетается беспокойство.
      Герой признается, что даже на безобидный вопрос: "Не это ли квартира Мойдодыра?" - я рассердился да как заору: "Нет! Это чужая квартира!!!" - Я три ночи не спал, я устал. Мне бы заснуть, отдохнуть... Но только я лег - звонок!.. - Беда! Беда! Бегите скорее сюда!.. Наш бегемот провалился в болото"...
       Кольцо сжимается. Провалился сообщник. "Ладно! Бегу! Бегу!.." И все понимают, что это - конец. Фрагментарно с расстановкой уже мерещится опер упал намоченный с самой музыкальной на свете фамилией Си-до-ре-нко...
      Исполнитель главной роли не только ярко вылепил образ отрицательного типа, но привел его к пониманию ошибочности своего пути. Потому и зритель-читатель верит, что показанное явление со временем будет обществом под общие же панфары изжито.
      А пока, пока, пока по камушкам... красноречиво звучат слова финальной арии: "Ох, не легкая эта работа". И становится понятно, что будет не легче, чем "из болота тащить бегемота". И понятно, что пока суды... туды, обратно... и опять, и опять...
      
      
      Сказка о попе и работнике его Балде
      Замечательный образчик того, как оперное искусство может предвидеть новое в экономике, а конкретно - появление комплексных работных бригад с оплатой по коэффициенту трудового участия.
      Именно об этом слова попа: мол, ни какой-нибудь - "приди, подай да выйди вон!", а - "нужен мне работник: повар, конюх и плотник".
      Именно об этом в дальнейшем описании: "Живет Балда в поповом доме, спит себе на соломе, ест за четверых, работает за семерых; дó светла все у него пляшет, лошадь запряжет, полосу вспашет, печь затопит, все заготовит, закупит, яичко испечет да сам облупит".
      Но:
      
       Управленческие глупости - хватало их с лихвой -
       Доказательство, что думали своей мы головой!..
      
      Известный постановщик, исполнители гневно клеймят попытки нарушить трудовое законодательство со стороны попа, известного в сказочных кругах как Толоконный лоб.
      
       Закон российский, как натянутый канат.
       Наткнувшись на него, пойдет ли кто назад?
       Кто незаметен, - под канатом прошмыгнет,
       А кто повыше... - через все перешагнет!
      
      С другой стороны, следуют яркие картины, характеризующие трудности ликвидации многомесячной задолженности по зарплате. Нарушители призывают на помощь всю свою нечистую силу, крутятся, как черти, но: "Делать нечего - черти собрали оброк да на Балду взвалили мешок". Такой, что Балда волок, а на него лошади оглядывались!
      Многозначительна последняя сцена, где показана система расчетов в действии: "С первого щелка прыгнул поп до потолка"...
      Это грозное предупреждение потомкам - станете хитрить, думая лишь о своем вознаграждении ("Только поп Балду не любит, никогда его не приголубит, о расплате думает частенько"), - и получите не пирожки да пышки, а щелки да шишки!
      И удивительно, как в условиях нынешнего базара, где искали "кой-какого товара", актуальнейшим лейтмотивом звучит главный тезис произведения: "Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной"! И только бесконечно жаль, что:
      
       Их нет, способных к осуждению
       Самих себя - за заблуждения...
      
      А ведь был, был у попа выход: надо было, как новые русские работодатели, платить наемным менеджерам в конвертах. И тогда за такие письма можно было не самому прыгать, а любого Балду заставить плясать под свою дудку!
      
      
      Травиата
      Это одно из двух написанных крупнейшим композитором-реалистом Джузеппе Верди в то холодное лето 1853 года оперных произведений, в котором он правдиво показал зрителям, как душевный конфликт при благоприятных условиях воплощается в туберкулез легких, и даже с тяжелым летальным финалом.
      
       Не разгрызли сущность Жизни?
       Твердь?
       Думаю - в том, что она не Смерть...
      
      Там сначала все живут пропиваючи, закусывают, танцуют, а Альфред и Травиата в любви изъясняются, хотя не натурально на словах там или на жаркоречивых взглядах, а все пением.
       Вдруг Альфредов папа тоже этаким забористым голосом запевает, мол, чего ты забыл свой милый край. И всю их любовь на корню и даже будущий брак вполне успешно сплеча разрубает.
      Альфред тогда с расстройства заливается соловьем и алкогольными изделиями по самый верхний клапан, обкладывает свою Травиату на чем свет стоит ариями, а по-простому, неразговорными выражениями.
      - Ты, - рубит, - такая-сякая шумел-камышевка, и ваще, и в частности, и деревья с тобой гнуть никак не желаю!
      Травиата - в слезы, а опосля и вовсе в чахотку отпадает. Конечно, доктора вызывают.
      
       В состоянии тот чью-то боль облегчить:
       "Поживете еще или будем лечить?"?
      
      Такому все по барабану, он ей ни больничного, ни рецепта, а прямо и эскулапно анамнез отпевает, и даже приговаривает:
      - Спокойно, конечно, я полечу, но болезнь столько опасная, что от нее не улетишь, и непременно окончится смертью.
      Что тут, если без вокала хмельного, скажешь?
      
       Завидую врачу я:
       Простых больных врачуя,
       Твердит: "На крыльях полечу,
       А королеву п о л е ч у!"
      
      А как простую отравиатную - так слабó?
      Конечное дело, наверно. И поэтому уже и Альфред Травиату просит, и его папа, срочно даже на свадьбу согласный, речитативом прощения просит:
      
       Трудно, мол, в Европе
       нынче вне семьи:
       искупаем в попе-
       чительской любви!
      
      А она ни в какую:
      - Ах, оставьте, - свои "ля-ля" вытягивает, - совсем нет моих сил, должна вскорости протянуть все ноги.
      И в полном согласии с врачебным косилиумом такая вся из себя - если бы не пение на ней, ваще бестелесная, - отходит.
      
       Скорбите? Не сметь -
       Лишь сыграна смерть!
      
      Но ведь сыграна! Как в великом либретто завещано.
      Никакой "Аншланг" так не отольет, как написано, или лучше же!
      И слушатели каждый раз, убедившись в торжестве замысла великого композитора, долго перед своим тоже уходом аплодируют.
      Во всех театрах всех стран и народов на протяжении последних ста пятидесяти лет и зим, а то и больше.
      
      
      Новое платье короля
      Иногда даже несуществующие постановки требуют критической оценки. И вот как раз такой случай... Не создано ни оперы, ни, тем паче, балета на сюжет Ганса Христиана Андерсена. Только кино- и мультфильмы. На их сценариях и попробуем разобраться - почему?
      Сегодня многие, серьезно - и не очень - изучающие мотивы поведения сказочных персонажей, пришли к выводу, что история с голым королем имела несколько иной уклон и, конечно, конец. Речь не о том сатира ли это на известного писателя Фредерика Палудана-Мюллера или испанская новелла XIV века. Речь - о самом существе.
      Оказывается - не был король обманут ткачами! Он просто прикинулся. Не в смысле - в платье обернулся, а просто обернулся, простачком притворился.
      Да, да, такая хитрость, вежливость королей...
      Но зачем?!
      А он уже давно мучительно искал реальный способ наглядно продемонстрировать обществу свое нехилое мужское достоинство! Чтобы тем самым укрепить к тому времени пошатнувшийся в народе монарший имидж.
      Тут и подвернулись эти проходимцы, выдававшие себя за ткачей.
      Так что, кто бы что ни говорил о красоте нового платья короля или кто бы ни кричал, что король голый, тот, знай себе, вышагивал под роскошным балдахином и радовался, что его (его, а не мошенников!) замысел удался.
      Все-все воочию увидели, что король еще мужик, что надо!
      
       В секунду три рожденья в мире. Канонада!
       Выходит, можем... заряжать, как надо!
      
      Однако именно эту главную мысль нашими сценическими средствами осветить и невозможно! Конечно, мужики, что надо, те с удовольствием последовали бы королевскому примеру, но...
      Во-первых, у нас не сказочный Нудистан какой-нимудь.
      Во-вторых, возникли бы довольно пикантные трудности кастинга на главную роль, когда надо принимать во внимание не гениальность, а генитальность!
       Ой, уже дрожу я весь...
       Не бери меня за... здесь!
      
      В-третьих, четвертых, что началось бы в бутафорских и других даже гримуборных, - уму не растяжимо!
      
       Он сверхгерой, она сподвижница.
       Она капель, он сталагмит.
       Он падок лишь на все, что движется,
       Она - на то лишь, что стоит!
      
      В-пятых... Фантазия любого, а особенно испорченного зрителя может с легкостью найти еще не одно оправдание отсутствию театрального действа "Новое платье короля"...
       Но если кто из режиссеров все-таки сумеет воплотить выписанную здесь концепцию, то вот - нате вам, пожалуйста! - согласно уважае... моего мнения, эссе-место пусто не бывает.
      
       Искус искусства:
       Кому не приведи Бог.
       Хокку... и присно!
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Стефанович Эрнест Александрович (er33@list.ru)
  • Обновлено: 03/03/2007. 77k. Статистика.
  • Сборник рассказов: Юмор
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.