Я гуляла без цели по дорожкам Летнего сада. В эти мирные утренние минуты между раскидистыми деревьями висит легкая задумчивая тишина. Пыльный мегаполис проснулся, судорожно встряхнулся троллейбусами, автобусами, электричкой; широко распахнул глаза-витрины; ритмично задышал грудью Невского проспекта. Только парк окутан паутиной дремы. Тайной призрачных сновидений.
Я дышала полной грудью и наслаждалась одиночеством. До чего же приятно раствориться в тишине, блуждая по пустым лабиринтам собственных мыслей! Вялых. Простых. Я так устала от забот, от хлопот, от волнений...
И вдруг я увидела ее. Марину.
Она шла легкой, летящей походкой. Она совсем не изменилась. Красавица! (Словно и не было между нами пятнадцати лет разлуки). Вот что делают с женщинами деньги! Вот что значит правильно вложенный капитал!
Я знала, что Марина вышла замуж за иностранца. За очень богатого иностранца. Ей повезло. Я вышла замуж за бедного математика. И не потому, что вокруг меня не было других мужчин, а потому, что в двадцать лет от роду случилось у меня умственное недомогание, и теперь, вследствие ранее перенесенного недуга, в моем доме не хватает твердой валюты, а наши дети по субботам сдают молочные бутылки "на мороженое". Мне не повезло.
Как много для женщины значит ее внешность! Свой облик она может страстно любить! Или ненавидеть лютой ненавистью...
Контраст. Шок. Гневная дрожь из-за своего раздавшегося зада (разъелась). Из-за вялого подбородка (презираю!). Лишь в глубине души осталось тлеть ощущение-мечта, что я - другая. Красивая и яркая! Высокая и стройная! Со свежим маникюром на холеных руках...
Еще я надеялась, что Марина пройдет мимо. Увы. Она протянула изящные тонкие руки мне навстречу. Ей почему-то пришла в голову странная мысль: нежно обняться.
- Оксана, - закричала громко и радостно Марина. - Я так рада тебя видеть! Так рада!
- Я думала, ты в Париже.
Как глупо. Будто Париж - это где-то на Марсе. Сказала, что подумала: для меня французский город-сказка по-прежнему недосягаем. Марина, вдруг появившаяся в туманном Питере, показалась мне привидением, явившимся из другого, наверняка счастливого, мира.
Марина широко улыбнулась, но я тут же подумала: "А если она улыбнулась не просто так, а саркастически? Вот, мол, какая дура, и не в курсе совсем, что давно самолетики туда-сюда летают, и до Парижа теперь - рукой подать".
Мы присели на скамейку, отсыревшую от утренней росы. Мне было хорошо сидеть возле этой женщины. Спокойно. Странно, мы не виделись так долго, я не знаю ее в сегодняшнем, новом дне, но мне опять уютно рядом с ней.
Марина, Мариночка, самая шаловливая из нас, самая озорная, самая красивая. Поэтому он выбрал ее. Никто не удивился. Он увез ее в свои далекие дали, а мы остались куковать в девках на родных просторах. И завидовать. Нам казалось, что он увез ее в цветущий рай...
- Как твой принц? - спросила я.
- Алекс давно не со мной, - ответила Марина.
Зачем я спросила? Разве можно так сходу?
Спросила, потому что это мучило и терзало. Она улетела и ни разу никому не написала ни строчки. Никого из подруг не поздравила с днем рождения или с Новым годом. Ни разу не позвонила. "Заелась девушка", - так мы решили и постепенно забыли Мариночку.
Марина не обиделась на вопрос, стала отвечать. Наверное, в ее жизни было мало разговоров по душам. Статус богатой женщины не позволял ей общаться с кем попало. А со мной можно пооткровенничать. Скоро я оторву свой пышный зад от лавки и уйду в свою простую, обычную жизнь. Она, если захочет, позвонит мне, но ни на презентациях, ни на общественных мероприятиях, ни на приятельских вечеринках я никогда не перейду ей дорогу - пути у нас разные.
- Алекс оказался не тем, за кого себя выдавал.
Эту фразу Марина сказала нежно. Так говорят разве что о детях. А она - о муже. Или о бывшем муже. Имя "Алекс" она плавно пропела. Именно в тот момент я поняла, что замуж Марина вышла по любви. А мы-то думали!
- Он не был богат?..
Да... Все мои трезвые мысли крутятся исключительно в радиусе денег, дальше мозг погружается в равнодушную бездну. Что со мной стало?..
- Оксана, мы были так молоды. Нам казалось, что если целует, значит - любит, а если зовет под венец, то на всю оставшуюся жизнь, - Марина тяжело вздохнула.
Она вздохнула как-то... странно. Очень странно. В парке не может быть эха, но мне показалось, что ее вздох разлетелся на сотни метров, а где-то там, за кованой оградой Летнего, тяжело ухнул и разорвался на множество горьких вздохов-охов. Что ж этот мерзавец сделал с ней?
Марина будто услышала мой незаданный вопрос и произнесла вслух, словно поправила:
- Алекс - хороший человек.
Она замолчала на секунду и продолжила:
- Так случилось, что я помогла ему во всем разобраться. Он очень хотел быть, как все. Но не смог. Он очень старался, но ничего не получилось. Он пытался меня любить, больше всего на свете желая забыть прошлую жизнь. Только прошлое оказалось сильнее его...
Однажды к нам приехал его друг детства. Алекс не хотел меня обижать. Он мягкий и чувствительный. Он никогда и ни за что не сделал бы это специально. Все произошло случайно. Я вернулась домой раньше. Вошла в его кабинет, не постучавшись. Глупо...
- Он что, голубой?! - вопрос-вопль.
Почему я лезу в чужие дела? Я что, хотела видеть эти руки? Нет!..
Марина медленно, аккуратно закатала рукав свитера (в Питере холодно по утрам), приблизила запястья.
Я разрыдалась. То ли от неожиданности, то ли от жалости... Скорее всего, меня саму достали личные проблемы. По самое горло достали. Вот оно, милое мое горлышко, и не выдержало - захрипело, заорало на весь мир благим матом.
Из шикарной сумки Марина достала старый китайский термос.
- Какое счастье, что сейчас в моде огромные сумки! Они такие вместительные! - восторженно произнесла она.
Мы слегка продрогли, и горячий напиток оказался кстати.
- Когда-то я совсем не умела варить кофе. Алекс меня научил.
И всё. Больше она не сказала о нем ни слова. (И слава Богу.) Куда лучше для неуравновешенной женской психики говорить о пустяках. Мы отдали долг общественному мнению и мило посплетничали обо всех общих знакомых. Вдоволь наболтавшись (хватило бы на несколько лет вперед), договорились встретиться на следующее утро. На той же скамье. Зачем?..
- Я буду с термосом, - пообещала Марина и на прощанье помахала мне рукой.
Какая же она красивая! Я смотрела вслед этой эффектной, необыкновенной женщине. Было приятно провожать ее взглядом. В тот момент я твердо решила (в который раз!) сесть на строгую диету.
Я поехала домой. Куда еще мне было ехать? В метро - ни души. Передо мной плавно раскрылись двери старого вагона. Народ, просыпайся!
Дома - гора грязной посуды: на столе, на плите, на подоконнике... Ее было так много, что я терла, скоблила и материлась до одиннадцати часов.
Позвонила лучшей подруге. Глории. Редкое и удивительное имя. Имя-цветок. Или растение. Неважно.
В жизни каждой женщины должна быть лучшая подруга. Иначе не выжить. Заест быт, дети, муж, работа.
В моей судьбе твердо присутствует она - Глория, и я рада за себя! Она - надежная. Никогда не смотрит на моего мужа (иногда я думаю, что и я на такого не позарилась бы), не просит у меня денег в долг (таковых нет). И не носит моих вещей (без комментариев).
А вообще между нами много общего: гинеколог, парикмахер и бывшая классная руководительница.
Да, самое важное: Глория знала Марину.
Именно это особенно волновало меня. Конечно, не терпелось рассказать подруге о том, что Марина в городе. Что у нее дорогой кашемировый свитер. А еще прическа - шикарные белые пряди. А цвет лица! Нежно-розовый... Нет, про цвет лица не расскажу. Зачем портить настроение хорошему человеку?
Набрав номер телефона подруги, я принялась ждать. Ждала долго, потом услышала простое и справедливое: "Алло... Какого черта ты звонишь?"
А что я хотела - "Привет, кисуля! Славно, что ты позвонила"?
Видать, для Глории минувшая ночь случилась бессонной. (Нет, моя подруга не проститутка. Она - няня. Сидит с младенцами. Орущими. Визжащими. Хрипящими...)
На часах - полдень.
- Ну и что там у тебя? - сонно спросила Глория. В трубке послышался хруст надкушенного яблока.
Я не обиделась. Пусть жует на здоровье.
- Ты не поверишь, - начала я воодушевлено. - Не поверишь, кого я сегодня встретила! Помнишь, на факультете с нами училась девушка Марина? Красивая такая?.. Та самая, что уехала во Францию. Она у тебя Вову отбила. Ну, прыщавого...
В ответ раздался кашель, переходящий в подобие истерики. Осторожней надо быть с яблоками. Ладно, я подожду.
Прокашлявшись, Глория спросила:
- Ты ничего не перепутала? Тебе не показалась?
- Ты что, совсем не выспалась? - заорала я.
Пребывая в очередном семейном кризисе, я плохо контролировала окружающий мир, но не до такой же степени... Навизжавшись, я выдохнула:
- И что значит - "показалось"? Мы встретились в парке! Мы пили кофе.
- Кофе? - зачем-то переспросила Глория.
- Да! И почему это Марина не может быть в городе? - возмутилась я.
Вот уж не думала, что какой-то Вова оставил такой неизгладимый след в пестрой жизни моей подруги. Иначе с чего бы это она так долго и неискренне кашляла да удивлялась?..
- Я тебе сейчас кое-что скажу, - Глория протянула фразу медленно, словно поймала бродячую кошку за хвост.
Я не люблю, когда со мной начинают разговор с подобных фраз. Мой жизненный опыт подсказывает, что фраза: "Я тебе сейчас кое-что скажу" - не к добру.
- Ну? - я уже настроилась на гадость.
- Ты понимаешь... - тянула Глория.
- Ну!
- Марина умерла десять лет тому назад.
- ...Это ошибка.
Мой шёпот. Тихий. Скулящий. Просящий.
- Нет. Не ошибка. Она покончила с собой. И мы были на похоронах. Я и Вова. Он тогда позвонил и сказал, что ее привезли в город. Потом напросился в гости. Приехал с букетом цветов для меня и постным лицом для нее. Мы пили дешевый коньяк... Десять лет с тех пор прошло...
- Я не верю!
Повесила трубку. Я не хотела ее больше слушать. Я ничего не могла понять. Почему она это сказала? Быть может, подумала я, это мой муж настроил подругу против меня?..
Я заказала по телефону такси. Яркое солнце палило нещадно. Почему я не покрыла голову косынкой?
Блуждая между плотными рядами старых могил, я надеялась, что не найду ее. Оставалась уверенность, что надо мной просто плохо подшутили.
Но я увидела обелиск. Спустя какое-то время.
Действительно, с тех пор прошло десять лет. Старая история. Неужели я схожу с ума?
Двенадцать часов дня, полдень.
Машину я не отпустила. Хватило ума. Денег тоже. Выйдя у ворот Летнего, пошла широкой аллеей. Навстречу мне молодая женщина весело катила новую детскую коляску. "Счастливая", - откликнулась душа.
Женщина, будто в ответ мне, широко и приятно улыбнулась. Когда она проходила рядом, я бросила взгляд внутрь коляски. Хотелось увидеть славную нарядную малышку...
В коляске никого не было. Не было в ней розовощекого младенца. Там лежала грязная тряпичная кукла.
Я испугалась. Растерялась.
И вдруг появилась Марина. Именно - появилась! И сказала весело:
- Ты пришла? А я кофе принесла, как обещала.
Та же скамья. Сырая. Под раскидистым тополем. Мы сидим. Рядом. Словно куда-то провалился частично прожитый мною день.
Стошнило. Наверное, оттого, что я давно не ела.
- Возьми, пожуй, - посоветовала Марина, достав из своей нарядной сумки толстый бутерброд.
Я впилась в него зубами. Язык ощутил нежный вкус майонеза и сладкий сок пряной индейки. "Умеют же готовить на том свете", - завистливо подумала я, а вслух спросила:
- Ты что, умерла?
- Да, - ответила Марина. - Ты ешь, ешь.
- Скажи, а почему сейчас утро? - поинтересовалась я, жуя. Этот вопрос беспокоил меня даже больше, чем сидевшая рядом покойница.
- Потому что мы так договорились, - ответила Марина и замолчала.
Наверное, ей показалась, что она дала вполне исчерпывающий ответ. Мне так не показалась, и я опять спросила:
- Но мой день еще не закончился. Тот день. Не было ни сумерек, ни ночи... Что-то здесь не так.
- Ты действительно ничего не помнишь? - Марина покачала головой.
Мне не нравится, когда покойники качают головами. Я уверена, что это они делают не к добру.
- Что я должна помнить?
- Значит, не помнишь. Такое тоже бывает. Редко, но бывает. Может, так даже лучше. Для тебя...
- Лучше чего?
Вот уж не думала, что эта женщина окажется такой занудой. Покойница начинала меня раздражать.
Я чувствовала, как начинала ненавидеть ее длинные ухоженные волосы, крупные дорогие перстни и модные остроносые туфли. А главное - меня выводило из себя то, что я вижу ее. И разговариваю с ней. Мой диалог с Мариной означал одно: по мне истосковалась психиатрическая лечебница. Когда-то я там побывала - и, скажу честно, вспоминать о тех днях не хочется. Как я там оказалась? Легко. Оказывается, попасть туда просто, стоит только выйти через открытое окно. Какого этажа? Не знаю, не помню.
- Оксана, не надо, - попросила Марина. - Думай о чем-нибудь хорошем.
- О чем?
Я спросила и подумала: "Она копается в моей голове". Как это пошло! Я возмутилась и зло произнесла:
- Ты зачем ко мне пристала? Что тебе нужно?
- Между нами было много общего, и я надеюсь, что мы станем друзьями. Снова.
Какая откровенность! Ей что, покойников не хватает? Все, с меня хватит. Я ухожу.
Я поднялась со скамейки. Отряхнула платье от крошек, вытерла бумажным платком рот, подкрасила губы, расправила плечи, посмотрела вдаль. И опять села.
Я спросила у Марины:
- Что между нами общего? Что может быть общего между человеком и покойницей?
- Послушай, вот уже две недели, как ты блуждаешь по полупустому городу. Тебе не кажется это странным?
- Нет. Жара, лето, дачный сезон.
- А твоя семья? Где твоя семья? - не отставала от меня Марина.
Не знала я! Не знала я, где моя семья! Пытаясь вспомнить, что произошло, я сходила с ума. Быть может, уехали на юг. На две недели улетели в теплые края - или на месяц. Упаковали старую дорожную сумку, взяли надувной матрас, купили дешевых консервов и отправились за новыми впечатлениями.
- Какой юг? У тебя никогда не было денег на неделю за город съездить в какой-нибудь пансионат. - Марина опять вторглась в мой мозг. На этот раз я даже обрадовалась.
Конечно, они уехали не на юг, а к бабушке, - я тут же поправилась в рассуждениях. Какое чудесное и правильное решение нашлось благодаря назойливости покойницы.
- Оксана, опомнись, - оборвала опять Марина. - Посмотри на свои запястья. Посмотри!
Удушила бы я эту женщину тонким шелковым шнурком, как она мне надоела. Зачем мне смотреть на свои руки? Ну, толстые они, в пигментных пятнах, а на сгибе правого локтя растет большая волосатая родинка.
И я все вспомнила.
Мой муж - математик. Обычный математик. Преподает точный предмет в средней школе. Ходит на свои уроки по строгому расписанию, нося под мышкой ветхую кожаную папку. В папке у него лежат дедуктивные задачки, это знают все, а вот о том, что там киснет тощий бутерброд, завернутый в блестящую фольгу, знаю только я.
Не могу сказать, что мужа я ненавидела или презирала, или еще как-то к нему относилась. Нет. Он кушал приготовленный мной ужин, и я ложилась с ним спать.
Я думала, что проживу так до конца своих дней. Конечно, в славном и далеком отрочестве я не мечтала по уши погрязнуть в быту. Тогда я хотела стать космонавтом, касающимся руками теплых звезд. Только судьба у всех разная.
Я не знаю, как относился ко мне мой математик. Вернее, я знала, но лишь то, что видела. А видела я: выходные в кругу семьи, праздники в кругу семьи, пикники с зеленым чаем и вареной колбасой. В кругу семьи.
Мы растили двоих детей, не вундеркиндов, но и не дебилов (медицинский термин, а не бранное слово), что уже хорошо.
Наверное, все-таки именно так, а не иначе, я хотела прожить свою жизнь. Без стрессов. Спокойно и ровно. Без бурных романов на стороне и без разочарований, непременно следующих за ними.
Я влюбилась. Он был красив, умен и богат. Я его не преследовала и не домогалась, никогда и ни на что не надеялась, даже в фантазиях. Куда мне?..
Все произошло экспромтом, на корпоративной вечеринке, на черной лестнице между вторым и третьим этажами. В тот вечер я поняла: то, чем я занималась с математиком, нисколько на секс не похоже. Именно тогда, упираясь бюстом в пластмассовые перила лестницы и созерцая искрящим взглядом пустой пролет, я бросила вызов судьбе.
Нет, я не вышла замуж за молодого и красивого начальника. И не стала его любовницей. На утро следующего дня он даже не вспомнил меня. Офисных работников много, всех сзади и не упомнишь.
О том, что беременна, поняла через три недели. Для меня не было дилеммы - оставлять или не оставлять ребенка. Я знала и чувствовала, что именно он - спасение от рутины.
- Мы не можем позволить себе третьего ребенка! - истерично воскликнул муж, услышав новость.
Мой малыш увидел белый свет ранней весной. В тот хмурый, совсем не солнечный день, в окно родильного дома зло стучалась голая ветка тополя, перенесшая тяжелую северную зиму.
Я никогда раньше не любила так своих детей! Я буквально растворилась в новорожденном малыше. Я кормила его только грудью! И назвала сына Иваном. Я мечтала, что он вырастет богатырем. Я верила в хорошую наследственность.
Когда Ванечке исполнилось два годика, поняла, что что-то не так. Поняла мгновенно, но слишком поздно.
Я - слабая женщина, а участь слабых людей - обвинять окружающих в своих бедах. И я обвинила мужа.
Он задыхался! Мой малыш задыхался! Срочно доктора! Ему нужен врач! Я разбудила мужа страшным криком - муж медленно поплелся к телефону. Обронил раздраженно: "Совсем спятила".
И я поняла: он знал, что Ванечка - от другого мужчины. Знал - и молчал.
В телефонную трубку математик сонно пропыхтел: "Заболел ребенок. Приезжайте".
Кто-то в белом халате сказал мне, что в больницу мы приехали слишком поздно. Скорее всего, окно, через которое я вышла, было окном первого этажа, поскольку я не умерла.
- А дальше? Ты помнишь, что было дальше? - спросила меня Марина.
- Конечно. Хотела бы забыть, да не могу. Я - плохая мать. Я - плохая жена. Я не могла видеть своих живых детей. И мужа. Любого из них я с легкостью обменяла бы на Ваню.
- Я тебя понимаю. Поймут ли другие?
Кто - "другие"? Другие покойники? Так мне и ее много. Мне бы от нее отделаться.
- Оксана, - прервала мои размышления Марина. - Ты не все вспомнила. Дальше. Что было дальше? В тот день ты ушла с работы рано, вернулась домой - и?..
- Ах, вот ты про что!.. Пустое. Ничего особенного. Я была для него плохой женой, а он - словно лишним предметом в моей жизни. Ужасно, да? - обратилась я к ней. Она не ответила.
Ее не было. Она исчезла. Неужели я избавилась от Марины?..
Вечерело. В моем дне наконец-то наступили долгожданные сумерки. Легкие, теплые сумерки, со всех сторон укутавшие меня и город прозрачной дымкой. Расслабилась, широко зевнула и услышала:
- Гражданочка, спать в общественных местах не положено. Идите-ка вы домой. Быстренько! Иначе вызову милицию.
Вздрогнув, обнаружила около себя странного старичка. Маленького, щупленького. Дергая меня за руку, он пытался стащить мое тело с лавки, где я примостилась. Не унимаясь, старичок приговаривал:
- Ступайте домой...
И я пошла. Почему-то пешком. Не спустилась в метро. Не села в троллейбус. Дошла быстро. Не устала. Не натерла мозолей. Придя, открыла ключом дверь и услышала голоса.
Узнала голос Глории. И мужа. Они говорили обо мне. Я прислушалась.
- Лучше бы она тогда умерла.
- Она плохая жена. Я буду лучше. Когда-нибудь. Ты мне веришь?
- Да.
И я узнала день своей смерти. Вспомнила по запаху ее дешевых духов.