Lib.ru/Современная:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Помощь]
МУ!
Город, который в старину славился своим купечеством, возвышался на обрывистом зелёном берегу красивой реки, обрамлённой крутыми берегами, скалистыми отвесными обрывами и заливными лугами с пасущимися на них редкими стадами крупнорогатого скота. Но разрушили сельское хозяйство люди недалёкие, безграмотные, властью наделённые. И потому не увидишь сейчас процветания на противоположном берегу Вятки. Лишь убогая, заветшалая слобода Дымка, украшает городской пляж. Начало своё река берёт на севере земли русской, как и всё племя Россичей, вышедшее с острова Буяна. И расселившееся, по землям славянским, от Каспийского моря, до Средиземного. Грозными скифами вклинились в судьбы многих племён населявших равнину. И род породили бесстрашный, называемый ныне - российский! Несёт она свои не быстрые воды к полноводной Каме, в которую Волга впадает. Когда-то, в далёкую старину, бороздили её волны, быстрые ушкуйки с новгородскими лихими людьми, головорезами отчаянными, основателями земли Вятской. От их неожиданного нашествия мирные чуди и мари, населявшие берега, приходили в ужас. Сохраняя свои селения от погрома, и как следствие - пепелища, покорно отдавали им пушнину, ценившуюся на вес золота. Так бы всё и продолжалось, пока не прибыло сюда племя отяков, с верховьев Оки, сумевшее организовать какую-никакую оборону. Поджарые, коренастые, они быстро освоились на просторах реки, именуемой булгарами Нукрат суы, что в переводе звучало, как серебряная вода, и назвали её Вятка. Так было ближе и понятней. Ведь удмурты звали её В
Множество эпизодов российской истории пережил город. Помнит и своё основание, и неоднократное разграбление. Вплоть до пятнадцатого века славился он своим непокорством. Не могли сломить его сопротивление посылаемые сюда царские дружины. Вятское вече было крепким, мудрым, но главное - справедливым. Емельян Пугачёв прятал на её берегах награбленные сокровища. Позднее купцы вели бурную торговлю не только по России, но и с западными державами. Богатства накопилось не меряно. А революция настала, попрятали своё добро зажиточные люди по укромным местам до лучших времён. Так и лежит оно до сих пор, хозяев дожидается. Белая гвардия, растаскивая царское золото, тоже искала утайку, где бы положить его, да поглубже упрятать от насильников ненавистных. Многочисленные банды, расплодившиеся в двадцатых годах, прятали награбленное на её гостеприимных берегах. А земля Вятская всё принимала, лишним для себя не считала. Недаром хранитель её, Николай угодник, лик свой даровал верующим, дабы сберегали они святость Божественную во все времена, и лихие, и благодатные. И народ благодарный ход крестный, несмотря на гонения, сохранил. И каждый год за сто вёрст отправлялся к чудотворному месту явления святого, лика благодатного. И молва об этом ходе шла по свету, не зная границ. Со всех концов России и зарубежных стран идут паломники по лесам, к реке Великой, стойко перенося все тяготы и невзгоды веры неугасаемой.
А надо сказать, что город был сплошь изрезан подземными ходами, проложенными неизвестно кем и когда. Ходы соединяли между собой монастыри, выходили к обрыву, и, говорят, что даже под рекой был выложен кирпичный лаз, уходивший на другой берег, в глухой лес. А кто обнаружит потайной ход да пойдёт искать сокровища, спрятанные в нём, так и пропадёт бесследно. Интересного было много, но вот никто из местных жителей не интересовался подробно историей своего края. И лежат несметные богатства, ждут своего часа. Был однажды такой случай - произошёл обвал подземного хода, в центре города. Кто-то из смельчаков спустился в него и пропал бесследно. Власти, во избежание будущих несчастий, быстро забетонировали вход и посоветовали любопытным - не совать нос, куда не следует. Правда, был один человек, не от мира сего. Всё бродил и ползал по разрушающемуся городу, выискивал потайные двери и ходы, но это так, в свободное от работы время. Мало ли ненормальных шляется в наше прогрессивное столетие по улицам города? И с первого взгляда не видно, что человек-то не в себе. Вроде и живёт правильно, а не нормальный! Это потом узнаётся, когда он уж на смертном одре понимает, что не тому идолу жизнь посвятил. Накопил чего-то, а с собой взять нечего.
Павел проснулся рано. Его подняла пронзительная боль в спине. С трудом превозмогая её, поднялся, прошёл на кухню и включил электрический чайник, чтобы заварить себе кофе. Так он вставал ежедневно. Странные ощущения, что он каждое утро возвращается от обычной жизни, где всё знакомо и привычно, - к не реальной, существующей по мимо его воли, овладевали им ещё в кровати, пока он лежал с закрытыми глазами. И эта надуманная жизнь заставляет его идти на работу, просиживать там целый день в безделье, создавая видимость усердия, и вечером возвращаться домой разбитым и вымученным, и опять дожидаться ночи, чтобы вернуться в привычный мир, где можно отдохнуть и расслабиться. Выпив горячий кофе, старался вспомнить, что произошло сегодня? А сегодня, как ему показалось, он мельком увидел ту, что будоражила его сознание потоком мыслей и чувств. Всё дело в том, что они не разговаривали. Общение происходило посредством мыслей, передаваемых на расстоянии. Ему это нравилось - не нужно подбирать слова, не нужно искать причину, чтобы прервать затянувшееся молчанье. Всё было просто и ясно - он знал её мысли, а она его. При встрече они здоровались, он восхищался ею, говорил комплименты, а она моментально прервав его взбудораженное сознание, посылала ему краткое - нет!
"Надо будет всё-таки поговорить с ней", - подумал он, собираясь отправиться на службу. Но пред тем как уйти, включил компьютер, чтобы посмотреть почту. Опять с десяток незамужних женщин желают с ним познакомиться, несколько спамов, и на этом всё. В поисковой системе набрал одно слово "МУ". На его запрос был выдан короткий ответ: "Древняя цивилизация, исчезнувшая с лица земли". Почему "МУ", он и сам не знал, это было подсознательным действием, на уровне его сенсорной системы.
- Му-му! - промычал он бессмысленно и выключил непонятный для него сложный, умный ящик. Кто-то ведь в этом разбирается, использует его неограниченные возможности для своих целей, а он им научился пользоваться только методом тыка - нажимаешь кнопку, что-нибудь и выплывает. На этом заканчивались все его познания новейших технологий.
Работал он или, как принято говорить, служил в местном драматическом театре. До этого были и другие театры, но, как правило, все на одно лицо. Придёт новый главный режиссёр и, желая показать неординарность своих взглядов, сразу стремится поставить что-нибудь из классики. Ведь только он один может видеть истинную современность знаменитой пьесы и передать своё видение широкой публике. А та - ахает. Ну, надо же, какой талант! Шекспир, подумать только, сумел предвидеть самолёт! Его герои обнажили шпаги, и честь свою в аэропорту отстаивают гордо. А как поют! И пляшут рок! Вот и у них сменился главный режиссер и приступил к работе над Чеховской драмой "Три сестры". Сегодня предполагалась первая читка по ролям, разбор событийного ряда и т.д. И так изо дня в день, из года в год. Как это всё надоело! Никаких повышений по службе ему не предвиделось, звание заслуженного артиста не светило. А глядя на зарплату, можно только плакать. Другое дело там. Там его интересовало всё. Он мог часами бродить по городу, не переставая удивляться людям, населявшим его. Зданиям, построенным по неведомой технологии, непонятным знакам, высеченным прямо на скалах. Как он туда попадал, было неведомо, просто ложился и как бы проваливался в непонятную бездну видений.
Придя в здание театра, встретил молодую актрису, тайно добивающуюся внимания с его стороны, но безуспешно. Все её попытки сблизиться до взаимопонимания заканчивались, так и не начавшись. Она поздравила его с ролью и высказала свои пожелания об их дальнейшей совместной работе. Она играла одну из сестёр, что давало ей возможность и право быть чаще рядом с ним и вести беседу на любую тему. Вот и теперь, зная его неудовлетворённость в работе, поспешила его ободрить.
- Паша, наконец-то тебе выпал случай доказать свою актёрскую состоятельность! Согласись, такие роли получают не каждый день! - её личико светилось счастьем, от того, что и она сопричастна к великому. Но перейдя на частности сделалось серьёзным. - А ты опять не тем занимаешься! Вместо того чтобы работать над ролью, что-то о ней прочитать, что-то со мной обсудить, просто поговорить в конце концов, ты в рюмочной сидишь. Я видела тебя вчера, как ты оттуда выходил. Выговор заработать хочешь?
Выговор он, конечно, не хотел, но вот лишиться премии за хорошую работу - ему было ни к чему! Денег и так не хватало. Нужно расплачиваться за купленную машину, погашать ипотечный кредит, платить за коммунальные услуги. Всё это накапливалось в таком количестве, что зарплаты едва хватало на скромную, но необходимую пищу. И рюмочку-другую водки нужно пропустить, но не каждый день, а так, когда совсем уж плохо станет. Когда уж свет в конце тоннеля исчезает.
- Спасибо, Верочка! Ты одна меня понимаешь и сочувствуешь, - глядя ей прямо в глаза, сказал он. - Я когда-нибудь приглашу тебя на ужин в самый дорогой ресторан, и ты мне поведаешь со всей искренностью, как надо правильно относиться к роли, как надо работать над ней, как глубже вникнуть в замысел режиссёра. А теперь иди. И никому об этом не рассказывай.
Но уже через пятнадцать минут вся труппа знала о романтическом ужине при свечах, на который была приглашена скромная Вера. Надо сказать, что внешности она была непримечательной - слегка "привздёрнутый" нос, крашенные каштановые волосы, пухленькие щёчки и такие же пухленькие губки. В толпе на неё и внимания никто не обращал. Она даже специально смотрела, не оглядывается ли кто на неё? Нет, проходили мимо, безразличным взглядом отсеивая её в сторону. В зоопарке и то, рыжую лахудру - лису рассматривают более внимательней. Девушки, проходя мимо, бросали на Павла вопросительные взгляды, удивляясь его неразборчивому выбору. И с большим достоинством удалялись, в глубине души сочувствуя, что он так глупо лопухнулся.
Сам Павел тоже не был красавцем. Обыкновенная внешность, каких миллионы. Небольшой животик - признак лености следить за своей внешностью. Как правило, щетина на не выбритом лице. Но вот глаза! Голубые и бездонные, притягивали к себе, как магнит. В них читалась загадка поэта, виднелись звёзды в ночном небе и ласковое солнце в прибрежной волне. Они волновали, зазывали уединиться, предаться любви. Поэтому женщинам было не всё равно, с кем он пойдёт в ресторан. Даже их начальница - директор театра, замужняя дама, нет - нет, да и взглянет игриво на своего подчинённого и простит ему некоторые огрехи в работе - появление на репетиции с глубокого похмелья, или игру на сцене в нетрезвом состоянии. Докладные записки шли регулярно. И она их откладывала глубоко в ящик стола, чтобы, когда-нибудь, при случае у неё был аргумент повлиять на нерадивого сотрудника. Но вот сегодня, день не заладился с утра. Сначала на репетиции, когда режиссёр поздравил всех с началом работы над великим произведением Чехова, он тихо добавил "И с траурным её окончанием", чем вызвал неудовольствие коллег. Но это ещё ничего! А вот когда его спросили, о чём пьеса и в чём её современность, он просто высказал своё мнение, заявив:
- А чего тут думать? Три инфантильные бабы, хотят перебраться в Москву и заняться проституцией!
На минуту актёры замерли от неожиданного взгляда на классическое произведение и выжидали реакцию главного режиссёра. Это ж надо набраться нахальства, чтобы вот так, осквернить святыню русской литературы. А вместе с ней, лучшие чувства и мысли всех россиян.
- Павел Геннадьевич! - после долгой паузы заметил тот. - Я не удивлён вашим отношением к Чехову. Но уважайте хотя бы присутствующих. Не выставляйте свою глупость на показ! - и раздражённо добавил:
- Всем известна ваша неудовлетворённость работой в театре, но в таком случае мой вам совет: найти для себя более подходящее место для самореализации. Не надо портить праздник остальным. Поверьте, я бы с радостью снял вас с роли, но вы знаете, мужского состава не хватает.
- Я говорю о её современности, - не сдавался Павел. - Чем они будут заниматься? Москва - город дорогой, надо на что-то жить. А они все только и умеют флиртовать! Что взять с генеральских дочек? На лицо пробелы воспитания и неприспособленность к жизни. Посмотрите, окружили себя мужиками и пудрят им мозги. О чём их мысли? О чём мечты? Нет, ну можно, конечно, найти и другое решение, что они пойдут работать на стройку гостербайтерами, тем самым принося пользу обществу. В глубине сцены будет стоять долгострой, и три бабы в рабочих касках, радостно улыбаясь наступающему рассвету, рядами кладут кирпичи. Или в жёлтых спецовках укладывают рельсы в метро.
И уж затем, после того как он замолчал, на него посыпались обвинения в неуважении коллектива, руководства театра, взявшего на себя смелость обратиться к столь достойной драматургии. О его без духовности, о падении нравственности. Потом его вызвали на ковёр и пригрозили увольнением, что означало крушение всей его жизни, потому что больше его терпеть нигде не будут. А, следовательно, проблемы с банком, потеря квартиры, ну и так далее, по цепочке. Время дают, подумать до конца сезона. И Павел, после столь задушевной беседы, остался благодарен, этой не молодой, но достаточно симпатичной и страстной женщине, взявшей на себя ответственность за его дальнейшее пребывание в творческом сплоченном коллективе. Во время разговора директриса, то и дело, многозначительно давала понять, что она питает к нему чувства не только как к подчинённому, но и видит в нём потенциально более близкого человека. И Павел не скупился на комплименты, и даже позволил себе признаться, что завидует её мужу чёрной завистью, и в порыве ревности когда-нибудь убьёт его. Чем развеселил и обнадёжил эту, по-своему несчастную, женщину. Трудно жить с накопившейся, невысказанной, не вылившейся лаской и тоской по сильным рукам, обнимающим и ласкающим нежное тело. В результате сошлись на том, что их разговор не последний, и они обязательно продолжат его в ближайшее время. Каждый остался убеждён в том, что ему удалось одержать победу в их кратком словесном поединке.
В обеденный перерыв, поколупав вилкой сосиску из сои, есть не стал. Неожиданно пришло решение - бросить всё и удалиться туда, в свои сны и видения. Но как это сделать? Ведь не кончать же свою жизнь самоубийством? Реалии были таковы, что в последнее время его всё чаще стали одолевать тягостные мысли о своём предназначении. Он перестал верить в те ценности, которыми нас пичкают средства массовой информации. Ни в друзей, ни в великие идеи человечества. Где и в чём найти себе применение? В каком уголке его сердца таится талант? Раскрытие которого, с нетерпением ждёт всё его существо. Не волновал быт, не интересовала работа.
Земная любовь исчезла, в её истинном понимании. Настало время секса. Женщины перестали быть дамами. Превратились в станки для ублажения плоти, и продолжения рода человеческого. Ходят по улицам какие-то полу-мужички в штанах - то ли педерасты, то ли недоразвитые? Сразу не поймёшь. Заниматься же бессмысленным накопительством денег - тоже неинтересно. Мы не вечны, всё не истратишь. Мысленно он часто спрашивал себя, где затаилась та исчезнувшая цивилизация, которая достигла высочайших высот в своём становлении и развитии? Оставив после себя кучу неразгаданных тайн, чтобы мы путём самоуничтожения, сами постигали чудо своего существования? Одна из них - Иисус Христос с его учением. Каким образом немногочисленная секта смогла подчинить себе весь мир? Заставила верить и поклоняться одному человеку целые народы. То, что изначально он был человек с присущими ему недостатками, Павел решил для себя давно, читая Евангелие. Взять хотя бы сцену в храме, изгнание из него торговцев? Современным языком это бы назвали вандализмом! Поруганием веры! Хлестать плетью людей, которые ради своего существования торгуют - безнравственно. Если ты Бог, должен найти другие методы воздействия. Но Христос не смог сдержать в себе, или не захотел, нахлынувшую обиду за дом отца, за отношение к вере - и это говорит о его человеческом существе. Но то, что Иисус Христос явление космического масштаба, тоже не вызывало сомнений. Павел относил себя к той категории верующих, которые сомневаются, но веруют и пытаются докопаться до истины. Бог призывает к любви, но она несёт в себе страдания, а значит очищение души, идёт сквозь раны сердца. Какой благодатью должен быть наполнен человек, прошедший эти муки? Ведь возлюбить ближнего, как самого себя, - способен только святой, какими были и Серафим Саровский, и Иоанн Кронштатский, и Сергий Радонежский. И много, много других, посветивших свою жизнь Богу, но он не знал их лично, поэтому не мог утверждать, являлись ли они таковыми? И что такое Бог в нашем сознании? Это предстоящая встреча в далёком будущем, неизвестно с кем, и ожидание от него всепрощение грехов и другой, благодатной жизни. Но существует ли это будущее? Где доказательства, что оно есть? Или же другое непонятное явление. Столько столетий люди не знали средств передвижения кроме лошади. А тут, в течении одного двадцатого века такой резкий рывок прогресса. От лошади и сразу в космос. Уж не влияние ли это других цивилизаций?
Вернувшись из кафе, где он постоянно обедал, сел за стол в гримёрке и стал обдумывать посетившую его мысль. Раз он где-то бывает, значит, это где-то есть! И не есть ли это настоящая жизнь, вечная и праведная? Но как туда попасть? Спросить у батюшки, а может, в психбольницу лечь? Не напрасно его посещают видения.
Так и тянулось рабочее время Павла - в рассуждениях, кто виноват, и что делать? Домой он пришёл вновь разбитым и уставшим. Приготовив себе яичницу, посмотрел в окно - там стояли полуразрушенные строения старого монастыря, его любимое место время провождения. Сколько он там исходил и излазил, в поисках неведомого! А недавно обнаружил одно любопытное место, хотел его сразу исследовать, но отложил это удовольствие на потом. И сейчас, глядя на обломки кирпичей, вспомнил о находке. Время было уже не для прогулок, но его это не пугало. Всё равно на работу он больше не пойдёт, а значит, можно всю ночь провести в исследовании таинственной находки. Самое любопытное то, что он много раз бывал в этом месте, проходил мимо и ничего подобного не видел, а тут как будто, кто глаза ему раскрыл. Плотно поужинав, взяв с собой термос с кофе и фонарь, отправился к развалинам загадочного монастыря. Возвышавшиеся в темноте стены красной кирпичной кладки выглядели осыпавшимися, древними, но их величие покоряло душу, властно требуя к себе уважительного отношения. Глядя на них, невольно преклоняешься великому учению Христа! А они, словно подтверждая свою непоколебимость, не смотря на годы и разрушения, крепко стояли на земле, как и сама истинная вера.
Ох, как он притягивал к себе! Как заманивал к своим заброшенным кельям! Бродя по их коридорам, ощущал душевное умиротворение и небесную благодать. Может, души умерших монахов продолжали нести свою миссию, возвращать на путь праведный заблудших овец? Или место стало святым и обладало непонятной энергией - влиять на забредших сюда мирских грешников? Но, как бы там ни было, на Павла это действовало безотказно. Вот и сейчас, он слышал всенощную службу и завораживающее пение хора в ночной тишине. Видел в свете луны мелькающие тени давно забытых монастырских священнослужителей, захороненных на его территории, и их молитва, проникающая глубоко в душу, бередила сознание, туманила разум.
Пройдя вдоль колонн, к алтарю, зашёл в него и остановился. Энергия начинала действовать. Тишина стояла такая, что его собственное дыхание казалось шумным и неуместным. Кругом валялась облупившаяся штукатурка, обломки кирпичей, выломанная и согнутая решётка на полу - к чему она здесь? Её он обнаружил случайно, разгребая мусор. В алтаре её быть не должно! Вот это-то и являлась загадкой, ради которой он и пришёл сюда. И что интересно, под ней ничего не было! Такой же слой кирпичей, сырых и старых. Но вот что скрывалось за ней! Павел это чувствовал каждой клеточкой своего тела. Даже по ногам шло тепло, от сырости и затхлости. В ночной тишине послышалось громкое хлопанье крыльев и шум падающего кирпича. Где-то пролетела мышь, мелькнув в лучах лунного света. Дыхание участилось, и он замер в ожидании, что сейчас случится то самое, ради чего он и пришёл сюда. Но прошла минута, другая. Ничего не менялось, опять его окружала тишина и покой. Достав сигарету, он закурил, присел на кучу мусора в углу и задумался. Ясности в голове не было, что он хотел найти? Что обнаружить? Неужели цель его прихода сводилась к тому, чтобы просто выкурить сигарету? Ну, нет! Или он найдёт то, не знаю что! Или же просто удавится на первом же попавшемся суку, что виднелся у самой стены, выходящей к обрыву, на котором стоял монастырь. Внизу, заманивая самоубийц, несла свои тёмные воды холодная Вятка. Её течение длилось веками, унося с собой многие-многие судьбы, смывая в забвение несколько поколений, таких же, как он. Где-то на том берегу осталась его молодость, могилы родных, память друзей. Глядя на её несущиеся воды, невольно сравниваешь себя с мелкой букашкой, раздавленной грубым ботинком. Вот так и его жизнь - протекла между двух берегов, унося с собой бесцельно прожитые годы. И первую любовь, наивную, святую, пьянящие мечты о славе, и молодость в хмельном угаре! Всё - всё, чем было наполнено его существование. Где, в какой теперь пучине эти воды?
Внезапно кто-то попросил его подвинуться:
- Разреши, мил человек, рядом присесть?
Очнувшись от своих мыслей, Павел оглянулся. Ещё минуту назад здесь никого не было. Теперь же рядом с ним сидел старец с аккуратной бородкой, седой, в поношенной, но чистой одежде. Очевидно, где-то рядом ночевали бомжи, решил про себя Павел, хоть раньше он их и не видел. Он подвинулся, но отвечать не стал.
- Не спится? - спросил тот. - Вот и мне тоже. Хожу тут, смотрю на невежество людское и диву даюсь. Зачем же красоту губить? Веками стояло, а тут на тебе, не нужным оказалось! Что же, предки наши не так жили?
- Ты лучше о душе своей подумай! - возразил Павел. - А уж кому, что разрушать, без тебя разберутся! Не тебе судить о делах мирских.
- А я-то что? Уже не человек? Было время, подумал, - ответил незнакомец и достал из кармана трубку. На какое-то мгновение задумался. - В храме гордого одиночества познал я своё ничтожество. В цепях, смирил свою гордыню, умерил пыл. - Набив её ароматным табаком, прикурил. Пуская дым, спросил, как бы невзначай:
- Нового ничего не слышал о цивилизации МУ? Говорят, археологи что-то диковинное откопали?
- А ты откуда про неё знаешь? - удивился Павел.
- Да так, слухи ходят, будто они среди нас живут. И даже в гости друг к другу ходят. Может и ты к ним собрался? - старец подозрительно оглядел Павла. - Неужто не слышал о таких?
- Слышал, - ответил он. - Но ничего конкретного не знаю.
- А надо бы! - старец, докурив, выбил трубку, положил её опять в карман и добавил:
- У тебя ведь и компьютер, наверное, есть. Поинтересовался бы. Мурийцы - это вам не Атлантида!
- Смотрел я там! Ничего нового! - а про себя подумал: "Человеку жить негде, а он цивилизацией интересуется".
- Значит, плохо смотрел! Сдаётся мне, что в этом есть какая-то сермяга!
Непрошеный собеседник начинал раздражать. Даже ночью нет возможности уединиться и привести свои мысли в порядок. Шляются - и млад, и стар! Одни от бессонницы, другие от избытка энергии. Одни избивают встречных, опрокидывают урны, ломают лавочки, тем самым доказывая свою избранность. Другие, тронувшись рассудком, инопланетян разыскивают. Но и обижать напрасно старого человека не хотелось. Тем более, что плохого он ничего не сделал.
- Не знаю, как вас звать. Что, впрочем, и неважно. Но не могли бы вы пойти к себе домой? Там дети, внуки заждались, а вы тут с незнакомцем, ночью. Не случилось бы чего.
Старик хитро прищурился.
- О, мил человек! С тобой беды бы не случилось, а я и в Бога-то не верю, а космос, он вообще необъясним.
- Напрасно вы так! Верить надо! Сейчас только ленивый не крестится! - как бы подытоживая разговор закончил Павел.
- Креститься-то вы креститесь и свечки ставите. А только знаний у вас нет! Что слово Бог скрывает! - с этими словами он встал, стряхнул прилипший к штанам мусор и неторопливой старческой походкой стал удаляться в направлении светящихся огней города.
Тёмный контур его фигуры уже почти исчез, когда Павла осенило нахлынувшее воспоминание. Этого старика он видел там, в своих видениях. Где точно он не помнил, но встречал его не раз! Тот как-то быстро исчезал. Откуда бомжу знать Мурийцев? А может он профессор бывший? Или археолог? И знает про развалины легенды? И про то, что здесь творилось раньше такое может рассказать... Спохватившись, что надо бы расспросить его подробней, кто он и откуда, Павел позвал:
- Минуточку! Гражданин! - но сумрак ночи уже поглотил странного старца.
Просидев в задумчивости, ещё минут пять, Павел вспомнил о решётке. Для чего же она тут существовала? Кто её сюда замуровал, с какой целью? Достав фонарь, посветил на неё. Сделано было прочно - века продержалась, пока какой-то вандал не вздумал сдать её в металлолом. И опять мысль! Вандалы - это ведь скитальцы! Ими был разрушен Карфаген. Уж не тень ли Гейзерика посетила его? Если скиталец, то не является ли это потайным ходом? Но под нею кирпич, покрытый плесенью и мхом. Кладка старая, не новодел. Загадка казалась не разрешимой. Здесь только экскаватором копать. Посветив вокруг, заметил странный светящийся предмет - на том самом месте, где только что сидел старик. Подняв его, стал разглядывать. Это был какой-то старинный перстень с выгравированными на нём знаками. Очевидно, старик выронил его, когда доставал трубку. Посчитав всё это знамением свыше, Павел решил вернуться домой, чтобы подробней рассмотреть находку и ещё раз поразмыслить о значении решётки. Направив луч фонаря к выходу, осторожно переступая через груды мусора, он направился к центру монастырского двора, откуда вела едва приметная тропинка в пролом в стене, откуда было рукой подать до его квартиры.
Вернувшись домой, почувствовал, что устал. Сказалось душевное напряжение, с которым он провёл день. Не раздеваясь, прилёг на кровать и сразу же провалился в глубокий сон. Но являлось ли это сном? Скорее погружение в другой мир. Быстрое скольжение во времени, которое поглощало его в другое измерение. Но почему-то этот мир не менялся, как это обычно бывает во снах. Вот уже, наверное, полгода он жил в этом мире. Постоянно бывал здесь, но никого не знал. По какой-то причине местное население не желало принимать его в своё общество. Редкие прохожие, словно не замечали его, проходили мимо, не удостаивая его даже взглядом. Он мог беспрепятственно бродить по городу, по его окрестностям, но только в одиночестве. А недавно, в горах, он увидел девушку. Та стояла на высокой скале, а рядом с ней - шумный водопад спускался извилистым путём, прыгая с камня на камень глубоко вниз. На фоне шума и грохота воды она казалась такой воздушной, прозрачной. Казалось, ещё мгновение, и она взлетит над скалой. Паря над этой бездной навороченных камней, царственным взглядом дикого хищника высмотрит свою жертву, посмевшую посягнуть на её владения, и уничтожит, разорвёт непрошеного гостя. Он попробовал к ней подняться, но камни предательски осыпались под ногами, а рукам было не за что зацепиться. Но желание познакомиться с ней, было столь велико, что он вновь и вновь, раздирая руки в кровь, силился зацепиться за острые уступы скалы. Она глядела на него, на его старания вскарабкаться по круче вверх, на его беспомощность перед природой, потом повернулась и исчезла.
А однажды, он видел её, идущую рядом с глубоким старцем с седой бородой и такой же длинной седой копной волос, развевающейся на ветру. Она заметила его, слегка улыбнулась, но сделала вид, что увлечена беседой, и прошла мимо, задев его краешком белого платья. Здесь почему-то все носили белую одежду. Не существовало буйства красок, не было вульгарной пошлости в покрое дамского туалета. Всё было хорошо продумано и взвешено. Он, было, попытался что-то спросить, но его язык, словно прилип к нёбу. Он так и остался стоять, с вопрошающим взором. Только в голове мелькнуло: " В другой раз, в другой раз".
Сегодня он оказался высоко в горах, на огромном скалистом плато. Именно здесь он видел её. Но тогда его попытки взобраться сюда были безуспешны, а сейчас он спокойно рассматривал прелестный пейзаж, созданный по воле Бога. Внизу полумесяцем лежала равнина, и запах её сочной травы доносился сюда, проникая сквозь лёгкие перистые облака, лежащие под ним, и пьянили своим ароматом. А вокруг торчали острые пики скалистых вершин, суровых и неприступных. И только водопад, по-родственному, омывал их грозные уступы. Гордые орлы замирали в полёте, боясь нарушить царственный покой. Он не почувствовал, не услышал, как кто-то присел рядом, настолько был заворожён чарующей красотой необъятного пространства.
- А я тебя знаю! - неожиданно раздалось над его ухом.
Он повернул голову и обомлел - рядом с ним сидела та, с которой он так хотел познакомиться. Которая будоражила его сознание своей таинственностью, загадочностью. Желанная и притягательная, она была необычайно красива. Красота её была тоже неземная. Трудно сравнить её с тем, что было написано художниками на всём протяжении истории. Разве могли Рафаэль, Рембрант или тот же Рокотов уловить оттенки загадочной женщины, созданной самим космосом? Каждая черта её лица могла взволновать и вдохновить любого - художника, поэта, музыканта. В реальной жизни это была бы не мисс Вселенная, а нечто большее, чему ещё и названия нет. Где ещё можно найти выточенную из грозных скал фигуру, гибкую, как лоза, и твёрдую, как сталь? И этот нежнейший шелест губ, сравнимый разве что с лёгким дуновением ветерка в жаркую погоду? Такое совершенство не могло принадлежать реальности, оно могло возникнуть только в воспалённом сознании того, кто чудом оказался в этом мире.
- И я знаю тебя! - только и смог произнести он.
- Ты стал часто появляться здесь, как тебе это удаётся? - она говорила тихо, не сводя своих голубых, бездонных глаз с парящей птицы над землёй.
- Дороги я пока не знаю. Просто оказываюсь здесь и всё! - не сводя своего заворожённого взгляда, едва проговорил Павел, боясь вспугнуть волшебное видение.
- Тебе не надо бы здесь появляться. Я давно наблюдаю за тобой, ты ещё такой несмышлёныш! Это может плохо кончиться для тебя! - нравоучительно, как маленькому ребёнку, повествовала она.
- А мне здесь нравится! - он любовался ею и был несказанно рад, что она сама нашла его и заговорила. - Я хочу поселиться здесь, но меня не признают местные жители. Помоги мне.
- Это невозможно! Ты слаб и беспомощен, но ты мне нравишься. В тебе ещё не погибла частица тонкой материи, благодаря которой ты здесь. А значит, есть надежда, что со временем ты сможешь овладеть тем, что в тебе заложено. Но тогда тебе не окажется места в том мире, откуда ты пришёл. И здесь ты никому не нужен.
Павла это заинтересовало. Он слышал про какую-то материю, про тонкие миры, ему захотелось познать больше. Но для этого надо хотя бы познакомиться для начала.
- А как тебя зовут? - спросил он и улыбнулся, стараясь своим обаянием покорить сердце красавицы.
Она в ответ тоже улыбнулась и продолжила:
- Ты прекрасно знаешь моё имя. Я тебе его называла. Ведь мы не раз обращались друг к другу. И мы можем продолжить наш разговор мысленно.
- Нет, нет! - быстро возразил Павел. - Мне так приятно слышать твой голос. Да, я знаю твоё имя, но мне непривычно общаться без слов, и поэтому я боюсь ошибиться. Тебя зовут Юкостаса, правильно?
- Не совсем, это только первая часть моего имени, а дальше догадайся сам, - она хитро прищурилась, - ну, напрягись, напрягись!
Павел сосредоточился, и в его голове мелькнуло что-то непонятное, он постарался это сформулировать, и вышла явная несуразица.
- Южный свод небесного пространства.
Она засмеялась столь заразительно, что ему захотелось и дальше говорить глупости и нести чушь, лишь бы видеть счастливое сияющее радостью лицо своей знакомой незнакомки.
- Ты почти что угадал! - Юкостаса вдруг сделалась серьёзной. - Я напрасно подошла к тебе. Твоя вибрирующая энергия не готова к соприкосновению с другой энергетикой. После такого общения тебе может быть плохо.
- Но я прекрасно себя чувствую! - возразил Павел. - Ты научи меня, как пользоваться материей, что делать? И мы сможем чаще бывать вместе. Я хочу знать о тебе как можно больше! Расскажи!
Но Юкостаса уже поднялась, пытливо посмотрела на него и почему-то печально сказала:
- Если у тебя будет желание, то встретимся на этом месте в другой раз. И, может быть, я расскажу о себе.
С этими словами она удалилась, ступая босыми ногами по раскалённым плитам горного плато. Затем, прыгнув в расщелину и перескакивая с камня на камень, словно горная лань, спустилась вниз. Павел последовал за ней. Ещё окончательно не потеряв спортивную форму, он также ловко прыгнул куда-то в узкую щель и, неуклюже приземлившись на заднюю конечность копчиком, осознал - молодость прошла. Осторожно ступая по камням, руками цепляясь за каждый выступ, он медленно стал продвигаться к основанию скалы. Спускаться с высоты опасней, чем стремиться к ней.
Уже у самого подножия успел рассмотреть, что попал в какой-то причудливый лес. Он не был похож ни на южные тропики, ни на сибирскую тайгу, это было что-то из области фантастики. Огромные переплетающиеся корни лежали высоко над землёй, создавая сказочный пейзаж. Листья деревьев были такими, что на них можно было разместить пару-тройку автомобилей. Невдалеке он заметил Юкостасу. С трудом взобравшись на один из листьев, лежавших ближе к земле, он, как на батуте, стал перепрыгивать с одного листа на другой, напоминая мелкое насекомое, собирающее пыльцу. Она была чем-то занята и не замечала его. Приблизившись на достаточное расстояние, он замер, обомлев от увиденного. Она стояла на шее громадного животного и гладила его по голове. Тот, прикрыв глаза, блаженно растянулся между корней и мирно сопел. Но, как только Павел придя в себя стал приближаться, тут же вскочил на ноги и, показав зубы, которыми можно было пережёвывать стальные болванки, неравнодушно рявкнул в его сторону, приводя в ужас непрошенного гостя. Юкостаса, заметив Павла, подняла вверх руку и животное тут же притихло.
- Не бойся, пока я рядом, он не тронет, - сказала она.
- А что это за зверь такой? - заикаясь, спросил Павел.
- Мой любимец Гесперорикус! Они давно исчезли на земле. У нас оставлено два экземпляра для выведения потомства. Как, впрочем, и другие особи, жившие когда-то. Тираннозавры, мамонты, да всех не перечислить. Ты заходить сюда не смей, последствия плачевны будут.
- Я у тебя спросить хотел, когда мы встретимся опять?
- Не торопись! Я позову тебя, - загадочно улыбнувшись, она подошла к нему и, проведя рукой перед его лицом, исчезла.
Ему показалось, что своим движением она что-то затронула в его голове, потому что полушария сместились и поменялись местами. Опасаясь оставаться дальше один, он бегом помчался обратно к спасительной скале. Царапая в кровь руки, ноги, мигом забрался на вершину и гордо плюнул в сторону доисторического хищника, показывая ему, кто на самом деле царь зверей!
* * *
Поднялся он часа в четыре утра. Голова раскалывалась и болела. Отдыхом это назвать было нельзя. Сколько же может продолжаться ночное безумие? Надо идти к врачу. Каждый раз одно и то же! Или он помаленьку сходит с ума, или же серьёзно болен. Оно, конечно, и приятно бывать в других мирах, но после каждого такого посещения голова раскалывалась осколочной гранатой. Подумав о работе, вспомнил, что решил бросить её, но на что тогда жить? Нет, придётся идти! Пусть уж выгонят официально, тогда появится повод убить своё время в поисках работы. А может, в психбольнице его признают невменяемым, выдадут справку, и тогда он поселится в монастыре вместе с бомжами, и отыщет разгадку решётки. Его взгляд остановился на перстне, лежавшем со вчерашнего вечера на столе. Взяв его в руки, стал разглядывать. Сделан он был не из золота, но явно старинный. Об этом говорила печать с изображением непонятных знаков. Отдалённо они напоминали иероглифы, но в тоже время проглядывался и рисунок, изображавший не то зверя, не то птицу, а может быть цветок? Надпись по его окружности тоже было не разобрать - она была забита накопившейся на ней пылью. Да и сам он был выточен из цельного камня, если судить по первому взгляду. Находка была любопытной. И главное, как она оказалась у странного ночного бомжа? И для чего он, невзначай вздумал подарить ему перстень? Нужно будет сегодня же сходить туда ещё раз и, если повезёт, то отыскать этого бездомного старика.
Приготовив себе кофе и позавтракав, он отправился на работу. Явился в театр раньше всех. Заняться было нечем, бродя по пустому неосвещённому фойе, продолжал размышлять о превратностях судьбы. Вот зачем он здесь? Театр сам по себе порождает нездоровую атмосферу, а он ещё вздумал оскорбить Чехова. Что он хотел этим сказать? Чего добиться? Он и так в труппе - мальчик на побегушках. Сплошные эпизоды, ни одной главной роли. Глядя на него, другие считали себя избранными, одарёнными невероятным талантом. Ведь каждый вечер, публика дарила им аплодисменты, тем самым подчёркивая, что они - атланты искусства! Воистину - властители дум. Не понимая, что тешут себя лишь мелким тщеславием, успокаивая внутренний голос, рвущийся из запертой клетки наружу. В одном из переходов, встретил главного режиссёра. Тот, было, хотел пройти мимо, но остановился и подозвал к себе Павла.
- Павел Геннадьевич, я подумал над вашим предложением по поводу спектакля. Вы знаете, вы правы! Все герои хорошо ассоциируются с сегодняшними бизнесменами. Никто из них никогда не работал, они этого и не скрывают!
Наслаждаясь произведённым эффектом и выдержав длительную паузу, что бы собеседник понял, насколько он глубоко проник в проблему, выпучил глаза. Уставившись в потолок, выдвинул вперёд нижнею губу. Так делал Муссолини, желая придать своему виду значительность. Высунув язык и облизнув её, глубокомысленно продолжил:
- Три сестры - это будут строители нового общества! Так сказать, зарождающееся поколение молодых революционеров-реформаторов. И свои начинания они хотят воплотить в Москве! Так как здесь более широкие возможности для самореализации и самоутверждения! Я сам когда-то прошёл этот путь и хорошо знаю, как он труден и каменист, - затем утвердительно потыкал пальцем в грудь Павла. - Именно об этом мы и будем ставить Чехова! Решение не традиционное, оригинальное, спасибо вам. И удачи в работе.
- Ну, что вы! - скромно потупил взгляд ошеломлённый Павел. Не зная, что добавить в такой ситуации, соображая, к чему это приведёт, сделал комплимент. - Я бы до этого и не додумался. Всё вы, ваш талант! Такое прочтение Чехова, вызовет неоднозначную реакцию публики, а следовательно, и критики! - и уже утвердительно закончил. - Надо оформлять заявку на участие в ближайшем театральном фестивале, и успех будет обеспечен. В провинции, как правило, талант не ценят, а таким спектаклем вы всех сразите наповал.
- Посмотрим, посмотрим! Загадывать ещё рано. Рад, что нашёл в вашем лице единомышленника. Будем работать, - с этими словами Игорь Сергеевич, так звали главного режиссёра, отправился в кабинет художника, чтобы обсудить новую сценографию будущего спектакля.
Ему недавно исполнилось пятьдесят, и весь он ещё был полон творческой энергией. Не лишённый тщеславия, маленького роста, всегда гладко выбритый, он проявлял недюжинную работоспособность. Тряся розовыми, пухлыми щёчками, бегал по театру вверх и вниз, организовывая слаженную работу цехов. Его одновременно видели и в пошивке, и у машинистов сцены. С композитором, из местных, он сочинял музыку. На радио вёл передачу "Холостяк в прямом эфире". Ему уже давно хотелось привлечь внимание Москвы к своей неординарной персоне, так сказать, сделать заявку для работы в столице. И Чеховская пьеса подходила для этого как нельзя лучше.
А Павел прошёл к себе в гримёрку и в ожидании начала репетиции стал заваривать чай. К нему, вся взволнованная и взъерошенная, заскочила Верочка. Усевшись за соседний столик, бурно стала выговаривать Павлу о его неразумном поведении на общей читке пьесы. При этом, не уставая, отчаянно шевелила челюстью, пережёвывая жвачку и смачно чавкая.
- Ты что? Совсем рехнулся? - она в ужасе развела руками. Открыла рот и вытаращила глаза, чуть не выпавшие из орбит. Есть такая порода людей: " хочу всё знать!" При чём, немедленно и во всех подробностях.
- Ну, почему? У меня есть одна мысль, я её думаю, - брезгливо глядя в её зубастое пространство, ответил он.
- Плохая у тебя мысль, выброси. Это ведь Чехов! Во всём мире к нему относятся с благоговением. А ты? - надув и выпустив белый пузырь, она уже глядела на него, сведя зрачки на переносице. - Тебе надо пойти к режиссёру и извиниться! Иначе у меня не будет любимого партнёра, тебя снимут с роли! - сложив на груди руки, в молитвенном "аллилуйя" закончила, - а это Чехов! Понимаешь, Чехов! - ещё мгновение, и ангел в облике писателя присядет рядом с ней, положит в рот жвачку, погладит её по головке и тоже осуждающе остановит свой взор на охальнике, посмевшем посягнуть на святое.
- Ну, это у них там, на западе, от переизбытка благополучия, появилась ностальгия по страданию о душевной безысходности. Надоели комиксы, боевики разные, вот и тянутся к плаксивой жизни. Есть даже тур для них, на месяц в коммуналку. А у нас оно никогда не кончалось. Другие проблемы. - Павел спокойно заварил чай, предложил его и Верочке. - Будешь?
- Да как ты можешь! - её тонкие выщипанные брови возмущённо поползли вверх. - Не понимаю я тебя! - её голос стал низким, простуженным, в словах звучала горечь. - Всю труппу оскорбить!
- А чего тут понимать? Я высказал свою точку зрения. Меня не поняли сначала, потом разобрались. Он уже извинился. Всё нормально будет, сама увидишь. Кстати, ты хорошо смотришься в новых кроссовках. Где такие достала?
Верочка вытянула ноги, демонстрируя фирменную обувь, а заодно и стройность фигуры.
- Нравится?
- Ноги или кроссовки?
- Я не против, чтобы ты оценил и то, и другое! - проглотив, наконец, белый жевательный шар, она кокетливо застыла в ожидании ответа.
Отхлёбывая горячий чай, Павел оценивающе заметил:
- Верочка, ты никогда не задумывалась, как бы отреагировал князь Болконский, если бы на балу Наташа Ростова вот так же выпустила изо рта свою блевотину? Или, представь Татьяну Ларину, сидя за столом, она жуёт и чавкая пишет: "Я к вам пишу, чего же боле?"
- А причём здесь Ларина? Мы о Чехове говорим, - сконфузилась Вера, стараясь незаметным движением вынуть проклятую резинку.
- Да, это я так, не обращай внимания. Просто, куда делось женское достоинство и приличие? Не думаю, что сегодня кто-то способен на дуэль из-за дамы с бутылкой пива и сигаретой во рту. А если ещё добавить недостаток культуры, меркантильность интересов и прочее, то образ получается не поэтичный.
- Ты это обо мне? - вспыхнула Вера. - Вот уж не ожидала!
Ещё минута, и могла вспыхнуть ссора из-за столь незначительной фразы. Павел даже пожалел, что она у него вырвалась. Он никого не имел в виду конкретно. Так, общие рассуждения на тему морали. Но спас звонок, приглашавший к началу репетиции. Так и не выпив чаю, они заспешили в репзал, где уже собралась почти вся труппа, так как распределение ролей было в двух, а то и в трёх составах. Все расселись за длинным столом, выложив перед собой распечатанный текст роли. Готовые сокращать и выбрасывать фразы, которые автор писал, не задумываясь о том, что они лишние. На Павла старались не смотреть, считая, что его песенка спета, и зря он пришёл на творческий процесс. Ему бы впору с обходным листом бегать по этажам и собирать необходимые подписи. Негромкий разговор между актёрами прекратился сразу, как только в комнату стремительно вошёл режиссёр. Бросив на стол пьесу, втянув нахально выпирающее из-под ремня кругленькое брюшко, он, не садясь на приготовленный для него стул, вдохновенно начал:
- Друзья мои! Мне в голову пришла неожиданная мысль!
- А что? Такое тоже бывает? - раздался чей-то недоумённый голос.
Игорь Сергеевич не стал парировать глупую реплику.
- Я вот о чём! - продолжил он. - Как вам известно, Антон Павлович стал первооткрывателем новой драматургии. Он обратился непосредственно к душевным переживаниям героев. На первый взгляд может показаться, что ничего не происходит, что персонажи только и делают, что рассуждают. Но, на то он и классик! Что за простыми словами кроются глубинные пласты человеческой личности. На всём протяжении пьесы звучит вопрос, почему мы так живём? И сёстры недаром стремятся в Москву! Они хотят изменить существующий строй. Преобразовать обывательский мир. Человечество должно быть счастливо! Говорят они! - Игорь Сергеевич, вдохновлённый своими словами, нервно заходил вдоль стола. - И мы с вами должны, нет обязаны, продолжить традиции классика и своей работой доказать, что ещё не всё прочитано и открыто в его произведениях. И Павел Геннадьевич, ваш коллега по цеху, на прошлой читке отчасти был прав! Я, признаюсь честно, тоже не сразу понял его мысль. Но, подумав и рассудив здраво, пришёл к выводу, что все мы зависим от сложившегося стереотипа, навязанного нам критиками и исследователями творчества Чехова. Это же так просто - все ищут решение, как поставить сцену "Быть, или не быть". А суть-то кроется в другом! Вот и я, предлагаю взглянуть на вещи иначе. Подумайте, ведь тут заложен Православный смысл! Три сестры - это как троеперстие! Это как Вера, Надежда, Любовь!
И опять реплика:
- Они тоже проститутки?
- Что вы заладили одно и то же? - главный режиссёр не выдержал и сорвался. - В конце концов, секс тоже никто не отменял! Если надо будет, в интересах дела, займётесь и сексом!
Труппа оживилась. Молодые актёры полностью поддержали начинание. Секс на сцене - это модно! А пожилые недовольно бурчали.
- Если меня раздеть, - говорила одна из них, - не думаю, что это произведёт нужный эффект!
- Голубушка, никто вас не собирается раздевать, вы будете этим заниматься в темноте, в одежде и за кулисами.
- Но это неинтересно! - возмутилась она. - Публика привыкла к откровенности. Что о нас подумают? Скажут ретрограды! Нет уж! Во всём надо идти до конца! Новаторство, так новаторство! Ради дела я разденусь.
- А репетировать мы, это, где будем? - спросила одна из сестёр.
- У меня в кабинете! - раздосадованный непониманием Игорь Сергеевич обратился к Павлу:
- А вы, что молчите? Скажите, это ведь и ваша мысль!
Павел поднялся, обвёл взглядом разом замолчавших актёров и, обращаясь к Верочке, как наиболее понятливой, раскрыл замысел в полном объёме.
- Мне думается, мы убиваем сразу несколько зайцев! Во-первых, осуждаем пороки нашего общества, то бишь, разврат! У сестёр происходит переоценка ценностей, и они встают на путь исправления, что благостно скажется на молодом поколении. Учащиеся поймут, сколь губительно влияние запада на нашу культуру. Во-вторых, новое прочтение пьесы сулит нам статус театра, шагающего в ногу с эпохой. Зарубежные продюсеры не преминут использовать возможность - прокат спектакля на мировых подмостках. А кто из нас не хочет прокатиться в Париж? Если таковые есть, то Игорь Сергеевич даст им возможность отдохнуть дома и с радостью выведет из репертуара.
С этими словами он сел, дав каждому подумать и оценить перспективу. Игорь Сергеевич, благодарно кивнув головой, не спешил продолжать репетицию, он тоже думал. Как хорошо, когда в театре есть твои единомышленники. Люди, способные не только критиковать, но и вносить конкретный позитив. Надо будет подумать о звании - человек уже не молодой, пора бы и оценить его заслуги на театральном поприще.
Ну, а в дальнейшем посыпалось столько новаторских предложений, одно безумнее другого, что Игорь Сергеевич вынужден был прекратить репетицию:
- На сегодня всё! Все свободны. Вас, Павел Геннадьевич, прошу остаться, - чтобы не продолжать дискуссию, он решил ещё раз побеседовать с Павлом с глазу на глаз.
Оставшись вдвоём, они поговорили о настроении в коллективе. О людях, не сумевших принять новаторство и отставших в своём развитии от творческого процесса на полвека назад. Павел заверил его в том, что всё идёт прекрасно, что народ соскучился по настоящей режиссуре и жаждет проявить себя под чутким руководством настоящего мыслителя и неординарного таланта. Это сразу нашло отклик в сердце Игоря Сергеевича, и он ещё глубже проникся симпатией к одарённому и перспективному актёру. Они вспомнили другие театры, где работали до этого, нашлись даже общие знакомые. Оказывается, их пути уже пересекались, но тогда вмешалась судьба, и встретиться им не пришлось. Значит, теперь их сотрудничество должно стать плотнее, плодотворнее, а, следовательно, вылиться во что-то из ряда вон выходящее. К концу разговора они дружески пожали друг другу руки в знак того, что теперь они отныне и навеки единомышленники.
Верочка ждала его на одном из лестничных пролётов. Всем своим видом она показывала, что задержалась здесь случайно, разговаривая с кем-то из подруг. И, как только он появился, помахала исчезнувшему собеседнику рукой, извиняясь, подошла к Павлу.
- Прости, я не знала, что у вас совместная работа. Как это здорово! Мне даже нравится ваша придумка. Но когда вы успели?
- Он ко мне ночью приходил. Принёс бутылку водки, посидели, пораскинули мозгами и решили объединить усилия, - растерянно проговорил Павел. Он и сам не ожидал такого поворота событий. Сгоряча брошенная фраза вдруг материализовалась и приняла реальные очертания. - А потом, разве это важно? Главное, что Чехов может спать спокойно, когда такие мэтры взялись за осуществление его идей. Какие у тебя планы на сегодня?
Он, не останавливаясь, шагал к себе в гримёрку. Верочка, словно козочка в тридцать лет, прыгала следом. Прыг-прыг, прыг-прыг, мягко топали кроссовки. Бум-бум, бум-бум, стучали его каблуки.
- Не знаю, вечером спектакля нет, в принципе, я свободна! - под дробь своих "копыт" нерешительно тянула она, не догадываясь, к чему он клонит. Может, решил исполнить своё обещание и сводить её в ресторан? Но она не в форме. - Мне надо зайти в общагу, переодеться.
- Зачем? - удивился он.
- Как? Чтобы выглядеть прилично.
- Верочка, ты неотразима в любом наряде!
Бездонные голубые глаза Павла не могли врать! Находясь уже в гримёрке, он смотрел на неё, не мигая. И Верочка, глядя в них, поверила. Поверила в то, что и на её пути встретился принц, пускай без лошади и не богатый, зато оценивший её. Она увидела в этой пропасти соблазна своё отражение в увеличенном размере. Вот её страстно целуют, клянутся в любви, и море цветов бросают к ногам.
- Ну, ладно! Я могу и так.
- Я хочу показать тебе одну вещь. Пойдём ко мне! - предложил Павел.
Но Верочку не проведёшь! Знала она, какую такую вещь собираются ей показать. Вот все мужики такие! Сразу в постель затащить норовят. А поухаживать, как полагается, на это у них времени нет. А женщина, она всегда женщина! Она не против, нет! Но дайте ей почувствовать, сколь она желанна! Дайте ей насладиться чувством своего превосходства, демонстрацией своей красоты. Дайте вдоволь искупаться в словах любви, в словах признательности. А уж потом всё остальное.
- Пойдём, - разочарованно протянула она, подумав, ресторан откладывался до зарплаты, если вообще состоится.
- Нет, если ты не хочешь, то не надо! - Павел выдвинул ящичек стола, сунул в него свою роль. - Извини.
- А что мы там будем делать? - по инерции продолжая кокетничать, спросила она, тараща свои невинные глазки.
- Репетировать - семейный быт! Начнёшь стирать портянки.
Не обращая внимания на её кокетство, Павел вспомнил, он же хотел зайти к знакомым художникам, узнать, может те слыхали что-нибудь о раскопах, проходивших в их городе в середине прошлого столетия. Отчёт, изданный отдельной книгой, его не устраивал. Слишком сухо изложен. Оставалось впечатление, что в нём недосказано то, ради чего и был задуман проект. Тем более, официально раскопки не признаны, мало пробито шурфов. А больше никто и не пытался узнать историю древнего кремля. Власти запретили копать в центре города, и он стоял нетронутой девственницей на протяжении нескольких веков. И вряд ли кому придёт в голову в наше время - закапывать деньги в землю, чтобы узнать частицу истории. А сколько ещё таких памятников осталось на севере России? Немного, нет - единицы! Они не сфинксы, их не ценят! И никому до них нет дела! И тайны их умрут, исчезнут с лица земли, как и эпоха цивилизации МУ. К чему он сейчас её вспомнил?
- Совсем забыл! У меня ещё дела. Так что, поход откладывается.
Он уже хотел было выйти, но Верочка, взяв его за руку, предложила:
- Возьми меня с собой. Мне всё равно делать нечего, - голос её нервно задрожал. Только-только стали проклёвываться отношения, и на тебе! - А по дороге мы обсудим мою роль, ты так много о ней знаешь.
Говоря это, она преследовала тайную цель - пусть видят все, что за ней тоже ухаживают. Специфика работы не позволяла ей ходить на ночные дискотеки, а где ещё знакомиться? Она, конечно, состояла на учёте в бюро знакомств, но пока безрезультатно. То же самое и в интернете. Не могла же актриса драмтеатра, дама публичной профессии, выставить своё фото на всеобщее обозрение? Нет уж, пусть уж лучше бытует мнение, что у неё куча поклонников и воздыхателей. В конце концов, мужики просто ещё не знают, какая она на самом деле. Сколько в ней душевного тепла, нерастраченной заботы о ближнем. Не подозревают о тлеющей искре любви, готовой разгореться в любую минуту. Она всё это отдаст тому, кто разглядит в ней королеву и падёт к её ногам, преклонив голову. А она со своей стороны сделает всё, чтобы мужчина чувствовал себя значительным и умным.
Павел согласился. Они вышли из театра и направились в мастерскую его приятеля, где часто возникали стихийные попойки, при которых перемывали кости всем деятелям от культуры, не присутствующих на данном мероприятии. Того на месте не оказалось, мастерская была закрыта. На двери висела табличка " День трезвости! Нуждающихся прошу не беспокоить". Павел, потоптавшись на месте, не зная, что делать дальше, наконец, набрал номер его сотового телефона.
- Говорит член общественной палаты Павел Дураков. Не могли бы мы с вами обсудить вопрос о процветающей коррупции в рядах творческой интеллигенции? Тут на дверях одного деятеля висит прямое вымогательство взятки. Культурное население города возмущено поведением отдельных индивидуумов.
В трубке так же серьёзно ответили:
- Пожалуйста! В приёмный день, с семнадцати и до полуночи. При себе иметь пол-литра и, желательно, два бутерброда.
- Найдём! Я иду в магазин и через шесть секунд встречаемся здесь.
На этом разговор закончился, и Павел с Верочкой, торопливо купив в ближайшем супермаркете продукты первой необходимости - водку, немного дешёвой колбасы, а для дамы два яблока, вернулись к дверям мастерской. Таблички уже не было, значит, хозяин данного заведения был уже на месте и ожидал приёма посетителей, возмущённых его отсутствием.
Мастерская находилась в чердачном помещении небогатой фирмы - та сдавала чердак в аренду не от сладкой жизни рыночной экономики. Хоть какой-то, но доход имела. Полезной площади, не считая слухового окна, было, примерно, сорок квадратных метров - вполне устраивало бородатого высокого мужика, что сидел, развалившись, на старом потрёпанном кресле. Он был настолько дородный, что едва умещался в него. Гаргантюа и Пантагрюэль просто отдыхали, потому что не могли соперничать с ним в массивности тела.
Поприветствовав друг друга рукопожатием, Павел представил Верочку своему старому знакомому:
- Прошу любить и жаловать - Верочка! Благородная ромашка, королева полевых цветов.
Она сделала книксен.
- Сергей! Мой ближайший собутыльник. Теперь вы знакомы, совет вам да любовь!
Верочка вспыхнула, но возражать не стала, да и глупо не прислушаться к совету про любовь. Мужчины попросили её накрыть поляну на журнальном столике, являющимся ровесником кресла и добытым вместе с ним на одной помойке. И пока Верочка занималась сервировкой стола, они с хозяином прошли вдоль картин, стоявших у стены. Остановились перед большим полотном, изображавшим сельских девушек на празднике урожая. На головах у красавиц были свежесплетённые венки из спелых колосьев хлеба, а сами они дружно водили хоровод на краю пропасти, в чём мать родила. Невдалеке, на скалах, стояли молодые трактористы, изображённые в виде страстных сатиров, с пивом в руках. В их глазах искрилась неземная страсть - ещё минута, и вся эта компания бросится предаваться любовным утехам. Одна из пар, не удержавшись на обрыве, уже летела в низ. В верхнем правом углу картины амур в ужасе быстро прятал свои стрелы обратно в колчан, торопясь покинуть развратный вертеп.
- Что это? - спросил Павел.
- Моё осмысление действительности. Вульгарность, пошлость поселились в нашем мире.
- Разве? А как же тогда Евангелие? Вспомни, кто первым бросит камень?
Сергей задумался:
- Дело не в камне. Не помню, кто сказал, " вдохновение - это внезапное проникновение в истину". Мне вдруг захотелось сказать. Прощение греха - не есть его поощрение. И гибель нравственности равняется погибели духовной. А без неё нет нации, нет человека.
- Тогда надо перечеркнуть весь Новый завет. Ученики предают Христа, и прощены. А это тоже нравственный критерий. Пилат, казнивший Бога, награждён. Значит, и убийство - не порок. Империи лишь расцветают, неся насилие и зло.
- У меня всё готово! - позвала Верочка.
Прервав свой разговор, мужчины подошли к ней. Сергей, любезно поцеловав ей ручку, сказал:
- Пожалуйста, наглядный вам пример. Дама уподобляется двум алкоголикам и пьёт в антисанитарийных условиях.
- Я ещё не пью, а только накрываю стол.
Усевшись на своё законное кресло, хозяин предложил гостям стулья, стоявшие у слухового окна:
- Прошу садиться! Итак, с чего начнём? О чём пить будем? Не думаю, что вкус алкоголя перебьёт вашу умную мысль!
Разлив по стаканам водку, обратился к даме:
- Верочка, ты здесь единственный нормальный человек, так пожелай же нам ума палату и чуть-чуть таланта.
Верочка, скромно потупив глазки, подняла стакан, и глядя в пол, стыдливо тост сказала:
- Я предлагаю за любовь! Она сестра таланта!
Тост коллективно был поддержан, звякнули стаканы, и собравшиеся дружно выпили.
- Так что же ты хотел, брат, от меня? Зачем нарушил мой покой и обет трезвости?
Медленно пережёвывая кусок колбасы, Павел начал с того, что в краеведческом музее присутствуют не все предметы, найденные при раскопках в прошлом веке. Часть их куда-то бесследно исчезла. И не слышал ли Сергей что-нибудь интересное из уст одного из участников этой любопытной истории, ведь он иногда сюда приезжал и проводил семинары среди будущих историков в университете. Сергей подтвердил, что он слышал о странностях, которые происходили с археологами, начиная с первого дня работы. Им страшно не везло. Постоянно шли дожди. Потом стали исчезать найденные предметы. Или же фундамент обнаруженного строения превращался к утру в насыпь песка. Кровля подземного хода обрушалась прямо на голову рабочих, засыпая их с ног до головы. Были ещё необъяснимые случаи пропажи людей. Уйдёт человек после работы домой, а на следующий день его найти нигде не могут.
- А что это ты вдруг заинтересовался историей? - спросил Сергей.
- Ну, историей я интересуюсь давно, ты знаешь.
Павел размышлял, говорить ему о перстне или нет? С одной стороны, он хотел поделиться своей новостью, а с другой, - это привлечёт к находке излишнее внимание посторонних, а он сам ещё не разобрался в ситуации - стоит ли обнародовать это открытие?
- Что ты собираешься делать со своей картиной? - уходя от ответа, постарался сменить он тему разговора и сам обомлел от неожиданного известия.
- Заберу с собой в Израиль.
При слове Израиль Верочка, молчавшая до сих пор, встрепенулась.
- Ни разу не была в Израиле. Вот бы поклониться гробу Господню! - на самом деле, она вообще ни разу не выезжала за рубеж. Ну, разве только в Киев, к тётке. - А там ведь столько памятных мест, связанных с именем Христа!
- Ну, что вы! - Сергей со знанием дела вздумал провести краткий экскурс по туристическим маршрутам еврейской столицы. - Это моя историческая родина! Земля обетованная хранит в себе немало чудес. Я покажу вам стену плача...
- Подожди! - перебил его Павел. - Какая родина? Ты в евреях никогда не числился?
- Это как посмотреть! Народ мы православный, веруем в Отца и Сына, и Святого духа! Все мы дети Господа Бога нашего, Иисуса Христа. А он был еврей! А раз мы дети, следовательно, и мы все евреи. И не смотри на меня, как на сумасшедшего. Ты тоже еврей! Разве ты не хотел хорошо жить, при этом ничего не делая? Ты в шахте или в руднике встречал еврея? Ты и сейчас продолжаешь дело наших отцов. Я тебе, как будущий раввин, говорю. Строительство церкви и её обряды - это хорошо разыгранный спектакль, с перевоплощением и верой. Всё Христианское учение основано на версии апостола Павла, который даже не являлся учеником Христа. Но он забыл, что у Христа был брат Иаков, защитник и сторонник веры. И, чтобы жить не по законам леса, нам нужен был устав. Вот и придумали Завет. А истинная вера через дела идёт. В душе не сотвори греха!
Он говорил всё это беззлобно, даже с каким-то уважением. А Верочка смотрела на него восторженно. Какой умный собеседник! Этот русоволосый большегруз, с окладистой старческой бородой, нравился ей своим добродушием, простотой взглядов, открытостью. И формы его её не смущали. Заметив неравнодушие к своей персоне со стороны прекрасной дамы, Сергей предложил:
- Хотите поехать со мной?
Неожиданно для себя Верочка согласилась:
- Я не думала об эмиграции. Что я там буду делать? А впрочем, мне и здесь делать нечего, - она простодушно развела руками и заулыбалась, - только у меня денег нет.
- У меня их тоже нет! - приободрил её Сергей. - Мы перейдём границу нелегально. Один знакомый бедуин мне обещал верблюда подарить. Я на одном горбу присяду, а ты взберёшься на другой. Нам, главное, пустыню пересечь.
- Согласна! - Верочка развеселилась. В глазах её светились огоньки. - Я холод не люблю, а сидя на верблюде, можно загорать.
- Нет, ты это всё серьёзно? - У Павла в голове не умещалось, как же так? Сергей всегда любил Россию, гордился ею. И тут вдруг, на тебе, в Израиль. - А чем же наш народ тебе не угодил?
- А тебе самому не противно, быть в стаде послушным ослом? - Сергей начал распаляться. - Мне унизительно считать себя одним из тех, кто не ценит национальное достояние и распродаёт его по дешёвке на запад. Вековую культуру продолжают уничтожать планомерно. Дворцы и усадьбы отданы олигархам под дачи! Эрмитаж разворован! Памятники архитектуры подлежат сносу! Да ты и сам об этом знаешь, что я тут перед тобою бисером стелю. Достаточно включить лишь телевизор. Наше главное СМИ превратилось в инкубатор производства дебилов. Сплошное шоу, кто хочет на халяву миллион!
- Это не повод бежать.
- Да не нужны мы здесь с тобой! В России мыслящих людей - традиция уничтожать! Давай-ка, выпьем! Ей Богу, мы не за этим собрались, чтоб дискутировать по поводу меня.
Сергей налил, взглянул на Верочку, спросил:
- А ты не будешь возражать, если Сарочка со мной поедет?
- Ну, что ты! Я же понимаю, что холокост нанёс значительный ущерб на численность евреев. У тебя вполне патриотические намерения исправить ситуацию. Только я не понял, Сара - кто?
- Да вот она сидит! Знакомься!
Павел изучающим взглядом посмотрел на Веру, на эту хрупкую актрису, сомневаясь, что она может пополнить род Адама множеством Иаковых, Изабелл и Борменталей! На худой конец, разве что каким-нибудь Иваном!
- Ты, Вера, как? Поможешь?
Верочка хоть и захмелела, но ясно поняла, Павел не ценит её, как подругу. Ну, что ж! Принц иногда заезжает в Израиль. Поднявшись со своего места, она пересела на подлокотник кресла к Сергею. И, демонстрируя свою независимость, в укор Павлу сказала:
- Ради любимого человека я готова на любой подвиг.
- Вот и славненько! Вы уж тут без меня разберитесь, какой у вас по расписанию заложен на сегодня подвиг. Я, пожалуй, пойду.
- Ты меня оставляешь? - Верочка сделала вид, что обиделась.
- Только до завтра! Надеюсь, вы ещё не уедете. - Пожав руку Сергею и дружески чмокнув в щёчку Верочку, Павел ушёл, оставив приятеля в недоумении: зачем, собственно, он приходил?
Домой пошёл не сразу - ещё раз посетил краеведческий музей, где находился макет древнего кремля и экспонаты раскопок. Постоял над ними, о чём-то усиленно соображая и что-то решив для себя, решительно вышел. Зайдя в свою квартиру, обратил внимание на то, что лежавший на столе перстень, странным образом обновился - стряхнул с себя грязь и пыль, отчётливо показывая надпись и рисунок. Взяв его в руки, стал рассматривать. Но, как ни старался, понять ничего не смог. Эти изображения ни о чём ему не говорили. Надо сегодня же найти этого старика и спросить его о перстне. С этой мыслью он не спеша заварил себе кофе, составляя план поиска - обойти два монастыря, женский и мужской, где-то там, очевидно, и нашли себе приют бездомные. Расспросить у них о старике, а там уже по ходу действия. И надо бы загадку разгадать: алтарь, решётка? Надо думать.
Немного отдохнув, Павел отправился уже не раз исхоженным путём, к развалинам монастырей. В женском, который стоял на обрыве, никого не обнаружил. Благодатная тишина и покой царили здесь. Святое место и поныне берегли небесные покровители. Он представил себе симпатичных монашек, исполняющих послушание, и когда-то живших здесь, двор, усаженный цветами, вот благочестивая молитва льётся из дверей храма, поёт хор. И Юкостаса, настоятельница обители, выходит в окружении послушниц, заботливо, как мать, гладит по голове одну из них, произнося слово Божие. Молодые девушки внимательно внимают, качают головой и крестятся. Захотелось вновь её увидеть, поговорить. От нахлынувших грёз его оторвал опять неизвестно откуда появившийся старик.
- А я тебя узнал.
- Это ты? А я как раз ищу тебя! - Хоть и не ожидал так быстро увидеть его, но обрадовался. Не надо бродить понапрасну и тратить своё время. Павел испытующе оглядел его, словно, сомневаясь, тот ли это старче, потерявший загадочный перстень? Поэтому сразу не стал выдавать свои намерения. - Ты ничего не потерял?
- Мил человек, да что же мне терять? - явно смутился старик. - У меня и кошелька даже не имеется. А ты что-то нашёл? - в свою очередь полюбопытствовал тот.
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никого нет, Павел схватил его за горло и хрипло прошептал:
- Говори, откуда перстень у тебя? Или я душу из тебя вытряхну!
- Не знаю никакого перстня! - пытался вырваться старик. - Отпусти меня, мне больно, - его ноги подкосились, и он слегка присел.
- Говори, не то придушу, и не найдёт никто. Бомжей не ищут, понял? - Павел мёртвой хваткой зажал его кадык в своей руке и сдавливал пальцами пульсирующий кусочек мышцы. Ещё мгновение, и он вырвет его из прокуренной глотки.
Бедный старик! Уже ослабев, вяло кивнул головой. Ему ли не знать, что власть к нему безразлична. Она только и ждёт, чтоб они передохли скорей.
- Скажу, я всё скажу, - освобождаясь и потирая шею, сипел он. - Пойдём.
- Куда? - Павел подумал, что этот бомжатник хочет вывести его в людное место и там избавиться от него путём взывания о помощи к прохожим.
- Не волнуйся, не сбегу. Всё равно найдёшь меня! - старичок, оправившись от удушения, говорил убеждённо. - Я давно заприметил тебя, ты часто здесь бываешь. Однако, ищешь что? А может, у меня оно и есть? Я, так и быть, секретом поделюсь. Мне он уж ни к чему. А ты, смотрю, настырный. Пойдём.
Неуклюжей походкой он заковылял прочь. Павел послушно пошёл за ним. Не знал старик, чем это кончится для него, а то бы предпочёл умереть сразу, не сходя с места. Через какое-то время они оказались у того самого алтаря, где и находилась взломанная решётка. Место, как и тогда ночью, по-прежнему было пустынным - ни тебе случайных прохожих, ни любопытных взглядов. Смеркалось. Старик попросил дать ему отдышаться и присел на кучу мусора. Павел сел рядом. Раскурив свою трубку, пленник поведал печальную историю давно минувших лет.
Когда-то его отец, служивший в НКВД, на допросе выбил из одного монаха признание, что тот в Гражданскую войну помогал белому движению и прятал царских офицеров в подземной церкви, известной лишь ему. Узнав, где находится в неё ход, в надежде чем-нибудь поживиться, он, быстро расстреляв монаха, спустился туда. Каково же было его изумление, когда он обнаружил там не то чтобы клад, а настоящее хранилище ценностей. И золочёную церковную утварь, старинные иконы, посуду с царского стола, а разных украшений, разложенных по ящичкам, было и не счесть! Единолично обладая таким богатством, расставаться с ним не захотел, но и воспользоваться не мог - времена не позволяли. Так и лежало всё не тронутым многие, многие годы. Единственно, что он взял себе, так это перстень, не привлекавший, по его мнению, большого внимания со стороны знакомых. А перед смертью всё поведал сыну и перстень передал. Теперь вот он хранитель тайны, но как распорядиться столь значительным состоянием, не знает. И потому хотел бы доверить всё человеку бескорыстному и честному, каковым ему и показался Павел. Затем и подбросил перстень, чтобы проверить его реакцию на находку.
Рассказ старика впечатлил Павла. Не терпелось поскорее взглянуть на эту церковь. Открытие неизвестного хода уже пьянило воображение картинами таинственного прошлого. Сердце подсказывало, что вот-вот он станет обладателем знаний, завещанных нашими предками будущему поколению. Ведь хранятся в Тибете многочисленные рукописи, содержащие сведения о непознанных явлениях и открытиях. Почему бы и здесь не обнаружить нечто подобное?
- Ну, и где же твой ход? - Павел поднялся, прошёлся по алтарю в надежде, что он сам догадается, как в него войти.
- Не спеши. Всё не так просто! - выбив свою трубку, старик поднялся, подошёл к одной из колонн, обнял её и заёрзал, вокруг.
Наблюдавший за любопытной сценой Павел, спросил:
- Ты никак решил изнасиловать кусок православной реликвии? Не одобряю, Бог накажет.
- Не смейся. Помоги лучше.
- Нет уж! Мастурбацией на камне занимайся сам!
- Старый я стал, сил уже нет. Надо повернуть колону вправо.
Вдвоём, облепив, как мухи, массивную колону, они с трудом сдвинули её с места. Облегчённо вздохнув, старик подошёл к выломанной решётке.
- Спускайся первым, у меня нет фонаря.
Павел вглядывался в открытое перед ним пространство. Камень, лежавший под решёткой, ушёл вниз, открывая чёрный провал в пустоту и образовывая первую ступень для спуска.
- А если ты меня закроешь там? - закралось у него подозрение о благих намерениях старца. - Нет уж! Только после вас. Кстати, у меня ведь тоже нет фонаря.
- Тогда давай оставим всё до завтра, - предложил старик.
Задвинув всё на место, они договорились, завтра, как стемнеет, придти сюда и заняться дальнейшим ознакомлением с подземным царством тьмы.
В каком-то смысле Павел был доволен. Приоткрылась завеса над одной из тайн.
Вернувшись домой, подумал, а не отправиться ли сейчас туда одному? А если его там замуруют? Нет, придётся ждать до завтра.
Но существовала ещё одна тайна. Позамысловатей этой.
Что за странный сон? Регулярно, каждую ночь он посещает другой мир и в нём живёт реально. Неужели его тонкие материи способны перемещаться во времени? Тогда он необычный человек! Но вот как сделать так, чтобы оказаться там сознательно? Для начала он решил лечь и, не засыпая, попробовать мысленно представить себя, находящимся на горном плато. Лежал часа два, ворочался с боку на бок. В конце концов, понял, что занимается ерундой. Искурив пару сигарет, лёг уже просто так, отдыхать перед рабочим днём. Завтра на репетицию, а он ещё и текст не трогал, на нём и конь не валялся, а Чехов требует уважительного отношения к себе и с того света будоражит сознание режиссёров своими опусами на тему смысла жизни.
* * *
Когда он пришёл, Юкостаса была уже на месте. Она стояла на обрыве пропасти, и слабый ветерок парусом раздувал её лёгкое платье. Сразу вспомнилась Ассоль с её грёзами о сказочном принце. Захотелось перевоплотиться в красивого, стройного юношу и одарить счастьем мечтательную красавицу, но не было у него ни корабля, ни денег, ни молодости. Были пролысины на голове и небольшой живот.