Lib.ru/Современная:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Помощь]
Плачут головы по плахе.
Кто из нас не боролся с жизненной стихией, с неудачной судьбой? Не плыл по течению? Не тонул в омуте жизненных хитросплетений? Но редко кто успешно мог выплыть из водоворота тёмной глубины космической пучины, называемой - жизнь. Не предсказуем путь уготованный нам свыше. Так случилось и с Пореем. Смутное то было время, беспокойное, суровое. Жизнь человеческая ничего не стоила, да и коротка была, как зорька утренняя. Особенно это касалось мужского населения. Не успеет подросток мужчиной стать, как его на бойню отправляют, на битву за чужие интересы. На Руси шла борьба за власть между князьями. Велась она непрерывно. Люди, голубых кровей, ради престола, убивали друг друга, калечили, травили своих братьев, лишь бы только до Киева добраться, да доказать и показать всем, кто есть главный на Руси! Не стал исключением и прославленный князь Владимир Красно Солнышко. Захватив Полоцк, сначала изнасиловал будущую супругу Рогнеду на глазах родителей, а затем убил её отца и двух братьев, а в будущем святым прослыл. Нам этого не понять, да и стоит ли ворошить прошлое? Примеров коварства множество, но таковы уж были нравы, без жестокости нет власти! А вот простой народ, в рубахе и лаптях, за что жизни клал? Ему чужая власть без надобности. Мужику о семье заботиться надо: пахать, сеять, детей растить. Междоусобные войны вконец разорили Русь! То тут, то там возникали голод и мор.
Последним сильным великим князем был Мстислав, сын Владимира Мономаха. При нем еще сохранялось единство Русской земли, а после него начался распад. Так, 28 мая 1136 года в Новгороде произошло восстание против князя Всеволода Мстиславича, внука Владимира Мономаха. Семь недель князь с женой, детьми и тещей отсидел под арестом, а потом был изгнан из города. Вот тут уже окончательно восторжествовал принцип "вольности в князьях" в Новгороде. Теперь они были вправе сами приглашать себе князя, впрочем, как и изгнать его. Так впервые возник принцип республиканского правления. Остальные земли распавшейся Киевской Руси стали княжествами-монархиями. В самом Новгороде Великом, князья менялись, один за другим. Никак не могли вече и бояре договориться, кто же им нужен? Одних не устраивали широкие полномочия князя, других - непосильная дань. Вече-то состояло из выборщиков, то есть представителей какого-то сословия, голос которых можно было легко купить. Дал поганцу рупь, так он не только проголосует, но и на площадь выйдет, ещё и в морду даст, если кому надо. Этим и пользовались купцы, да бояре. А крестьяне-общинники (смерды) гибли, отбывая воинскую повинность, в этих самых войнах, и не кому было хозяйство вести. Только в 1164 году, при княжении Святослава Ростиславовича, сколько полегло! Памятная то была битва! А дело было так, захотелось шведам откусить кусок чужого пирога, и стали они наглеть, набеги устраивать, дань требовать. Собрали флот и прибыли с не прошеным визитом к Новгородцам, чужие земли себе присвоить. Пришлось им вежливости дать урок. Мощный шведский флот, был уничтожен на реке Воронежце. Можно сказать, по-родственному расправились. Ведь когда-то, принцесса Ингигерда из Сигтуны, дочь шведского короля Олафа Шетконунга, вышла замуж за Ярослава Мудрого, приняв в крещении имя Ирина. Впоследствии её тоже святой нарекли! Святых так много развелось на Руси, что и сама Русь святой стала. Жить бы да жить себе дальше спокойно, но соседи не дают, то и дело беспокоят своим воинственным пылом.
На этот раз пригласили Новгородцы Романа Мстиславовича, сына Киевского князя Мстислава Изяславича и польской княжны Агнешки. Так, ради приличия пригласили. Не надеялись на него. Думали слаб он, не пригоден к власти. Как ни как, двенадцать лет он жил при дворе Казимира Справедливого и не проявлял большого интереса к политической борьбе. Что с такого взять? А теперь вот возглавил Новгородцев. Они-то надеялись на слабого и безвольного князя, но тот, как ни странно, утвердил себя стратегом. Первый его поход был проведён против половцев, союзников Андрея Боголюбского, главного соперника отца Романа в борьбе за Киев. И не безуспешно, земля была разорена, а войска не дошли до Полоцка всего лишь 30 вёрст. Затем Роман атаковал Торопецкое княжество, смоленских Ростиславичей, также союзников Андрея и опять достойно. Но главная его заслуга заключалась в том, что он не только устоял перед войском Боголюбского, но и разгромил его! Четыре дня продолжалась осада Новгорода, предпринятый штурм удачи не принёс. А вот вылазка Новгородцев, принудила Боголюбского заключить позорный для него мир. Многих тогда пленил князь Роман, за две ногаты продавался в рабство воин. Правда после долгой осады Новгорода, голод начался, мор пошёл и косил население не хуже злого ворога. Отсюда и недовольство князем выросло, стали раздаваться призывы заменить его, на более достойного.
Небо было хмурым, не ласковым. Тяжёлые, дождливые тучи занимали всё небо, они нависли над землёй, в желании раздавить, копошащихся в своей суете, мелких, трусливых людишек, убивающих друг друга ради денег и власти. А разве для этого Господь создавал их, трудился, творил, ломал рёбро Адаму, отсекал лишнее и, в конце концов, даровал жизнь целому поколению? Нет, другую цель преследовал Всевышний! Чтоб люди наслаждались красотой, совершенствовали себя, стремились к свету знаний, ан нет - вмешались дьявольские силы и губят создание творца! Вот поэтому и клокотало небо! Казалось, вот-вот громыхнёт гром и разразится ненастье.
То же самое происходило и в душе Порея, она кипела и бурлила как вязкая смола, сковывая все мысли и чувства. Не привык он спокойной кротостью встречать свой крест, тяжёлый и кровавый. Не было желаний, не было стремлений, не было и цели, ради которой стоило бы жить. Перестал он ощущать покой, с тех пор как оказался здесь - в Великом Новгороде. Последнее время чувство неудовлетворённости собой преследовало его постоянно. Как он, искусный воин, мог в плен попасть? Конечно, удар шестопёром не повод для оправдания, но всё же,.. смерть была бы лучше, чем позорное рабство. Но с другой стороны, для Новгородцев он завоеватель, враг. И они вправе унижать его, храброго война, одного из тысяч войска князя Андрея, по прозванию Боголюбский! Вот ведь народ - думал он - окрестил постылого Боголюбовым. Дал прозвище, но не из-за любви к Богу, коварным и жестоким был Андрей, а за строительство церквей. Какие такие помыслы двигали им, при возведении храма, не понятно. Может, и в самом деле поверил во искупление грехов? Надеялся на всепрощение, на рай, после кончины. Так или иначе, но храмы стоят, и в куполах сияют слёзы.
Среди сверстников Порей отличался своей сообразительностью и не терпимостью к несправедливости. За это его всегда выбирали атаманом шумной мальчишеской ватаги. С младенческих лет, он слушал и впитывал в себя как губка, рассказы соплеменников о деяниях подлого княжеского рода. Знал, что это отец Андрея, Юрий Долгорукий женатый на дочери половецкого хана Аепы, вероломно убил Вятического боярина Кучку, которому принадлежали многие земли, вдоль реки Москвы. Ещё с незапамятных времён племя Вятичей селилось здесь, расширяя свои владения от земли Рязанской. Вот и в жилах Порея текла Вятская кровь. Его отец, один из войнов Кучки, позаботился о сыне, обучил военному искусству и даже грамоту заставил одолеть. Обидно ему было, как расправилось с боярином войско князя. За ноги вытащили мёртвое тело во двор и отдали на растерзание собакам. Остановился князь погостить, а ночью учинил разгром, хозяина зарезал, а дочь его, красавицу Улиту насильно выдал замуж за Андрея, сына своего, потомка половецкой крови. Но и она в долгу не осталась, выждав момент, длиною в целую жизнь, организовав заговор, убила муженька. Но пока, боголюбивый князь бесчинства учинял, род Вятичей уничтожая. А ведь Вятичи немало сил вложили в строительство Москвы, основанной ещё князем Олегом. Как гласит летопись: "На пути изъ Ростова къ Юеву приеде же Олегь на ръку глаголемую Москву въ нея - же ту прилежать двъ рыцъ единой имя Неглиной, а другой Яуза и построй ту градъ малъ и прозвав его Москва и посади ту на княжеше Ростовского князя Поливуда". Но если уж быть честным до конца, то и не он облюбовал это место. Ещё в четвёртом веке нашей эры, воевода князя Буса Белояра, Егорий Хоробрый (храбрый), упоминаемый в книге Велеса, начал здесь строительство укреплений. И память об этом хранит герб Москвы, на котором изображён Георгий Победоносец! Надо сказать, что в русской истории князь Олег исключительная личность. Его можно назвать собирателем русской земли. Ведь будучи соправителем князя-младенца и сам, являясь представителем правящей династии, у него были все возможности для полного захвата власти с отстранением Игоря. Но Олег поступил иначе. Вырастил и посадил на великокняжеский престол Игоря, отдав ему значительную территорию Русского государства.
Ох, уж эти князья! Ради собственной власти шли на подлость: и на коварность, и на предательство земли русской. Подобно своему отцу, кровожадным стал и князь Андрей, у которого пришлось служить и Порею. С ним он ходил и на усмирение Киева, и на Булгар. С горечью вспоминал он, какой в Киеве тогда стон стоял, тоска и плачь неутешный, скорбь непрестанная. Два дня было отдано на разграбление и насилие, а ведь до этого никто из князей не позволял себе такое по отношению к Киеву, но у Боголюбского были свои взгляды на матушку Русь! Жёг и грабил он её беспрестанно, играла половецкая кровь! Так было и с Вятичами. Кто-то из соплеменников бежал от него в дальние земли, на берега реки Нукрат. Там и ставили свои селения, среди Черемисов и Мари. А Порей, как и многие другие - остался, благо воевать умел не плохо. Благодаря воспитанию, дослужился до мечника. И даже послан был великим князем к Новгородцам, с условием о сдаче города своим дружинам. Переговоры были не успешны, как только он сказал, что Боголюбский милостив и обещает жизнь всем сохранить, раздался смех, потешил он совет. Великий князь Роман Мстиславович, в ответ спросил:
- Скажи-ка, мечник, нам - кого помиловал твой князь? Поведай нам о Киеве многострадальном. Как только в город он войдёт, забудет всё что говорил и участь Киева нас ждёт: насилье, кровь, грабёж и рабство. Ты сам готов, за лживость обещаний, смерть принять?
Порей тогда замялся, не сразу в голове ответ созрел.
- Я передал вам волю князя, а не свою. Вы вправе миловать или казнить меня, но это не изменит ход событий.
Тогда бояре долго совещались, вручили грамоту ему, в которой предложили войскам Андрея убираться прочь, а самому ему повеситься на колокольне им же возведённой.
Теперь Порей и сам в плену у тех, кому князь милость обещал. В жестокой схватке схвачен был и полонён дружиной Новгородской. Пришёл в себя, когда его уже связали и волоком тащили к площади, на суд. Теперь вот раб у местного боярина Бориса. За две ногаты продали его. В залитом кровью, грязном рабе, Борис узнал того, кто уважительно и сдержанно, предложил мир, вольнолюбивым Новгородцам. Позорный, низкий, по сути, означавший рабство, для осаждённых и голодных горожан. Тогда, при разговоре, ему понравилось, как вёл себя посол. Грамотная речь, ни тени страха, что его убьют, только уважение и восхваление дружины Новгородской. Борис воздал ему за это, не унижал и даже позволял владения покидать. Поэтому Порей частенько бродил по городу, разыскивая тех, с кем воевал когда-то. Таких рабов как он, здесь было много. Кого-то знал давно, а с кем-то тут сошелся. И у всех зрело только одно желание - бежать! Бежать куда глаза глядят, только бы от рабства дальше. Были смельчаки - бежали. Прятались в лесах, разбоем промышляли. Но, как правило, ловили их, казнили принародно, вот и вся недолгая свобода. Такая перспектива не прельщала война! Порей рассматривал побег в ключе - масштабном. Не только убежать, но и волю настоящую всем дать! Чтоб не было князей, бояр над ними. Чтоб человек без принуждения своей судьбой распоряжаться мог.
Вот и сейчас, ушёл он в сосновый бор, лёг на молодой, зеленеющий мох и смотрел на раскачивающиеся стройные сосны, навевающие мысли: о жизни, свободе, любви. Самой неприятной из них была мысль о необратимости, она жгла и мучила. Ведь, что за подлость? Существует только сегодня и завтра! Ни на один миг нельзя вернуться в прошлое, что бы что-то изменить к лучшему, нельзя изменить свою судьбу. Ошибки уже сделаны и живёшь ты так, как сам того хотел. А ведь могло быть всё иначе. Мог он и семью иметь, детишек кучу и своё хозяйство. Когда-то он безумно влюбился, ради неё был готов на всё! Жизнь свою не пожалел бы! Но пришлось идти в поход, а когда вернулся, она уже с другим была. Погоревал, да так и остался, дальше князю служить.
Одет он был по-прежнему в куяк, кожаную рубаху, обшитую металлическими пластинами. Сверху, вместо плаща, была накинута волчья шкура. Её он добыл самолично, можно сказать, голыми руками. В схватке с диким зверем, разорвал ему пасть, когда тот неожиданно напал на него. От долгого ношения мех на ней местами вытерся и выглядел не совсем приглядно. Но другой одежды не было, да и где её было взять? Повсюду царил голод, не о нарядах были мысли, а о том, где и чего поесть? После долгой осады Новгорода Андреем Боголюбским, съедены были припасённые продукты, теперь даже у бояр стол не ломился от яств, питались овсом, да репой.
Порей встал, поёжился, Смутное чувство тревоги зрело где-то глубоко внутри. Что-то должно было случиться, но что? Ветер продувал насквозь. Он усилился и дул с такой силой, что некоторые из сосен, не выдерживая напора, с треском подламывались и, оседая, припадали к стоявшим рядом сородичам. Некогда нарядные, зелёные шапки съехали набок, обнажая для решающего удара, тонкую шею. Совсем как в битве, на ратном поле. Вот также и он, подломился, упал, а дальше полон. Среди прошлогодней, пожухлой травы, уже пробивалась молодая зелень, в низинах ещё лежал снег, но воздух,
просто пьянил ароматом весны. Природа вселяла в душу новые надежды, мечты и любовь. А небо призывало к бунту и манило в дальние края! Сколько ж можно унижаться? Терпеть обиды и побои? И главное от кого? Дочь боярская Улита, себе за правило взяла смеяться над Пореем! За что бы он ни взялся, всё не так! То ходит неуклюже, то недостаточно учтив, то пахнет очень дурно. Сама она была красавица, конечно! Чернява бровь, стройна и гордая осанка! Бывало по двору идёт, а кажется, что лебедь проплывает. Ходили слухи, воевода просил её руки. Но что-то не сложилось и она, пока на выданье
девица. Но до чего же хороша-а! Порей украдкой любовался ею. Бывало, топит баню, и представляет, как она войдёт сюда и скинет одежонку! С ума сойти при виде этих линий, приподнятой груди, упругих, полных бёдер и тонкой талии, подчёркнутой таинственным лобком, с волосяным покровом. Кому она предстанет во всей своей красе? От такой картины, жар проберёт, испарина на лбу. Молодой организм требовал своего. Но слишком уж преграды велики, он раб, она же предназначена другому, которому пополнит знатный род, младыми войнами, или на худой конец, красивых девок нарожает. Мысли прервал хруст веток, тело само по себе сжалось, и было готово к прыжку, чтоб отразить удар.
- Не дури! - подошёл Ноздря, такой же раб, полоненный как он. - Убьешь ведь!
Здесь они договорились встретиться, чтоб обговорить детали предстоящего побега. Ноздря был храбрый воин, да и в плену уже бывал, у половцев. За непокорный нрав, те ноздри выдрали ему, вот потому и звался он Ноздрёй.
- С чем пришёл? - не оборачиваясь, спросил Порей.
- Готовы все! Но есть одна загвоздка. - Ноздря замялся, покрутил головой. - Нам нужен будет атаман, и выбрать надо прежде! Иначе как без головы идти?
- Выбирайте! Я подчинюсь любому. - Порей всё ещё думал об Улите. За что она его так не возлюбила?
- Ты знаешь Упыря?
- Да, как не знать? Конечно, знаю!
Упырь был из норманнов, два метра ростом, с кулаками, что ведро и челюстью собачей, эти наёмники составляли костяк княжеской дружины. Умели противостоять врагу. Бились хладнокровно, с жестокостью и беспощадностью. Упырь же отличался особой кровожадностью, бывало, возьмёт ребёнка за ноги и головой его о дерево, одним словом - нелюдь! Вот и относились к нему не то что бы с уважением, скорее с опаской. Не любит русский человек жестокости излишней.
- Он уговаривает всех податься к эстам, - продолжал Ноздря. - Но что нам делать там? Бродить по побережью моря, ракушки собирать? Эти слова оторвали Порея от мечтательных грёз. По своей натуре он был воин, и перспектива собирать ракушки его не
прельщала. Ведь когда-то, он обучался ратному труду, и мудрому безумию у старого берсерка. Тот и поведал ему о Волчьем хвосте. Этот берсерк служил воеводой у Владимира Святославовича. У реки Песчаной, он один заставил покориться радимичей. С самого детства Порей хотел быть похожим: и на него, и на таких берсерков как, Демьян Куденевич, Олбек Ратиборич, Евпатий Коловрат. Занятиям по владению оружием отдавался всецело. Урок "бой с бабочкой" запомнил на всю жизнь. Её полёт непредсказуем, то резко вверх, то вправо или влево, и насекомое убить мечом не просто. Всё лето сражался на поляне с красивым насекомым, но научился ловить момент смертельного удара. Ещё один урок, одним щитом сражаться, когда режущие удары наносятся его краями, это на случай выбитого или ломаного оружия. Но главный учитель будет впереди - это день, когда его захотят убить. Противник тогда оказался опытным, искусно владеющий клинком. Вот тут-то и сказался полёт бабочки. Отсёк он кисть руки врагу, а тот понять не мог, как так - он без оружия остался? Но не получился из него воевода, судьба распорядилась иначе - он раб!
Скрывая свою неприязнь к этому норманну, плотно сжав зубы, Порей задумался. Затем проговорил не оборачиваясь.
- Воин он хороший, но жестокости в нём много! Упырь не атаман, с ним животы положим! Побег загубит на корню! - в волнении, пройдясь по поляне, продолжил. - Двигаться нам надо на Югру! Там недовольных много, они поддержать нас. А этот с ними не договорится, будет в драку лезть. А стычки, значит чья-то смерть! Свои ряды кем будем пополнять?
- Тогда тебя мы выбираем, больше некому возглавить бунт.
- Хорошо! Как Фрол? Он в кузнице своей, по-моему, устроился не плохо? Уже и бабу присмотрел себе. Бежать не передумал?
- Нет, он с нами. Оружие куёт и прячет где-то.
- Передай ему, оружие пусть держит наготове. Сдаётся мне, что не сегодня, завтра оно понадобится может.
На опушке леса показался всадник. Галопом промчался по направлению к городу, поднимая густую пыль. Лошадь была взмыленной, из чего Ноздря сделал заключение:
- Не пожалел животное, значит что-то срочное везёт.
- Известно что! Новгород на шведов войско собирает. С карелами ведут переговоры. Ижора с ними. А нам бы только в путь их проводить! - Глаза Порея загорелись. Он дружески похлопал по плечу Ноздрю. - Всем передай быть наготове. Будут новости, я сам тебя найду.
С этими словами он быстрым шагом направился к городскому валу, за которым виднелись купола собора. Час был ранний, но народ уже вовсю занимался своими делами.
Ремесленники и купцы готовились открывать свои лавки. Пастухи гнали скот на выпас. Жизнь текла по обычному руслу, и ничто не предвещало каких-то перемен, если не считать тяжёлые, хмурые тучи, ползущие как саранча и обещавшие грозу. В доме у боярина, жизнь тоже текла умиротворённо. Сам он был не воин, любил поесть, поспать,
дворовых девок лапал тоже без стеснения, нет, нет, да и затащит красавицу, какую, в амбар или на сеновал. А ежели кто забрюхатит, отправлял куда подальше, с глаз долой, в дальнее селение. К рабам относился без презрения, спокойно, считал их своим имуществом, неотъемлемой частью своего хозяйства. Без нужды не наказывал, и по-своему любил. А Порея даже уважал, за его занятия воинским искусством с сыном. И иногда позволял ему некоторые вольности, покидать без разрешения двор, с детьми на равных быть, а ими он гордился! Улита хоть и любимица, но всё же девка! Через неё только выгодное родство приобрести возможно. А вот сын, Демьян, был на особом счету. Как же, прямой наследник, в будущем не малых успехов достичь может. С малолетства имеет тягу к военному ремеслу. Вот с похода на шведов вернётся, там зарекомендует себя войном умелым, не зря же его раб учит хитростям владения оружием, а это прямая дорога стать воеводой. Опять же добычу в дом принесёт, чем утвердит своё положение в обществе. Одним словом, рубежи обозначены, дело за малым, достичь их.
Когда Порей вошёл в ограду, Демьян уже расхаживал по двору. Босой, в одной рубахе, он выглядел дворовым мальчуганом, если бы не властный взор. Увидев Порея остановился и недовольно крикнул:
- Где тебя носит?
- Так утро! Кому я нужен?
- Ты обязан быть при хозяйстве! За скотиной смотреть!
- А кто за мной присмотрит, я ведь тоже как скотина?
На крыльце появилась Улита. Долгим взглядом посмотрела на Порея. Что-то особенное сквозило в этом пристальном внимании к рабу.
- Братец, ты не прав! На рабов кричать нельзя. Убей его и всё!
- Как? - оторопел Демьян.
- Как, как? Хочешь, придуши, а хочешь, так и голову сруби. Она у него старая и глупая. К тому же и слепая! Возьмите сабли и покажите, кто на что способен. Тебе в поход идти, там убивать придётся, вот и начнёшь с раба кровавый путь.
Демьян явно не ожидал такого предложения, задумался.
- Ну, сестрица, ты даёшь! - Постоял минуту в размышлении. - Но здравый смысл в этом есть!
Испытующе взглянул на Порея, тот в ответ заулыбался. Он тоже улыбнулся, приказал ему:
- Иди и принеси две сабли, два щита.
- А батюшка позволит вам, рабу оружие доверить?
- Здесь я хозяин!
Порей, пожав плечами, удалился. Такое бессердечное отношение к рабу, было в порядке вещей и не удивляло. Но занимал вопрос, за что она его так ненавидит? Что он плохого сделал ей? Улита, сделав два шашка, вперёд присела на ступень крыльца. Насмешливо прищурившись, оглядела братца, подметила:
- А ты ведь слаб против него.
- Меня убить он не посмеет. А я его прикончу! Ты ведь будешь рада?
- Конечно! - Улита была невозмутима. - А если вдруг не справишься, то я собак дворовых на него спущу.
Неся в руках щиты и сабли, подошёл Порей.
- А не проще мне просто голову срубить, если я виновен в чём-то? Или плетьми избить? А ежели жестокости учиться, то можете и сердце вырвать или печень! Потом зажарить на костре и съесть!
Демьян взял оружие, скинул с себя рубаху.
- Не дерзи! Ты мне как друг! Я убивать тебя не буду, но всё должно быть честно. Я обнажён. Снимай и ты куяк.
Послушно скинув одежду, Порей замер в ожидании. Голые торсы разительно отличались друг от друга. Одно тело молодое, совершенно белое, мускулистое, а другое, более смуглое, испещренное шрамами, но не менее обросшее мышцами. Молодость стояла против опыта и возраста.
- Предупреждаю, если ты мне будешь поддаваться, пощады не жди! - предупредил Демьян. - Убью как собаку!
Порей взял в руки саблю, ласково провёл ладонью по клинку, усмехнулся.
- Собаку убить не сложно, ты заставь её команды выполнять. Вот тогда ты и хозяин!
Звенящий свист рассекаемого саблей воздуха, прервал его реплику. Лезвие клинка прошло в сантиметре от головы. Едва успев пригнуться, Порей сделал шаг в сторону. Последовал второй удар, третий. Каскад колющих и рубящих ударов сыпался со скоростью полёта мухи. Но все они натыкались на искусную защиту соперника. Но в какой-то момент клинок Порея оказался на земле, и сам он выглядел растерянным. Стоял как баба над лоханью, с постиранным бельём. Казалось, бой проигран. Демьян праздновал победу! Его глаза светились от удовольствия и предвкушения, что сейчас, впервые, он услышит просьбу о пощаде. Но раб не сдавался! Уклонялся, кувыркался, падал и вставал. Владея одним щитом, сражаясь им как саблей, он заставил победителя отступать. Не понятно, каким образом, но Демьян вдруг почувствовал на своей шее острое ребро щита, упиравшееся прямо в кадык, а сам он был прижат к бревенчатой стене сарая. Руки были обездвижены, он почему-то не мог пошевелить и пальцем, что произошло? Как этот ничтожный раб сумел выйти из безвыходной ситуации? Он должен был давно умереть, истекая кровью? Валяться трупом возле его ног!
Захлопав в ладоши, ни слова не сказав, Улита поднялась и скрылась за дверью. Что её так разочаровало - непонятно, то ли отсутствие смертной казни, то ли позорное поражение брата. Но это пришлось кстати. Так было проще и Демьяну и Порею.
- Научишь! - пробормотал Демьян и, опустив голову, скрылся, вслед за сестрой, в боярских хоромах.
Надев на себя сброшенную одежду, Порей, подобрав оружие, сел на сложенные во дворе брёвна и задумался. Вот таким же самоуверенным был когда-то и он. Хорошо, что
нашлись люди - остановили, научили, предопределили судьбу. Хороша она или плоха, не ему судить - какая есть! Главное не пасть перед врагом на колени, не уронить
достоинство своё! На душе было по-прежнему не спокойно. Что-то должно случиться! Но что? Всегда, когда наступало такое состояние, что-то обязательно происходило. Предчувствия не обманули и на этот раз, случилось!
Всадник, которого они видели с Ноздрёй, оказался гонцом. Его загнанная лошадь, с пенным ртом, сдохла прямо у крыльца посадника. Упала на бегу, но долг свой выполнить успела. Хвала ей и вечная память! Вести пришли из Швеции. Русские купцы предупреждали, архиепископ Иона собирает войско для похода на Ладогу. Ижорцы стоят наготове и ждут Новгородцев. На подходе и Карелы. Срочно было созвано вече. На котором до одури спорили, собирать ли войско? Мнения разделились. Потому что война, это бремя расходов, а дальний поход - расходов вдвойне. И войска сбор мог выдержать не каждый. Были и другие пожелания. Кто-то предлагал ждать шведов здесь. Мол, родная земля поможет. Бурные дискуссии привели к жесточайшей драке, где были даже жертвы. Один из смердов, случайно челюсть выломал купцу, другой боярина забыл уважить и посохом огрел его. Несколько человек ушли домой искалеченными на всю жизнь. Но то были мелочи в сравнении с предстоящими событиями. Выборные представители не хотели прислушиваться к голосу торговцев и ремесленников, желавших мирной жизни и утверждавших, что нет средств на новую войну. А вот бояре уже давно решили опередить захватчиков и выслать сборную флотилию для решающей битвы и покорения столицы Швеции - Сигтуны. Так оно и случилось! Но это будет потом. Спустя некоторое время, многочисленное войско достигло берегов Швеции. Столица была покорена и разграблена!
А пока, воевода набрал войско и выдвинулся для соединения с союзниками. С благословления родителей ушёл с ними и Демьян. Родные будут ждать его с добычей, ежели вообще когда-нибудь вернётся. Оно бывает, на войне и убивают! Защищать город от случайных лихих набегов, оставили лишь малую часть дружины. Знали, что некому, кроме шведов, собрать многочисленное войско, для покорения Новгорода. Владимирцы слабы, после походов и окончательного разгрома дружины Андрея Боголюбского, а до Киева далеко!
Как это было вовремя! О таком счастье можно лишь мечтать! Ведь о рабах никто не вспомнил даже! Не считали их за силу, способную восстать и вольность запросить, а зря! Некоторые из них сразу в бега подались, в ближайшие леса. Округа заполнилась разбойными станами. Лихие люди грабили и жгли ненавистных новгородцев. Другие
выжидали, работали покорно и молчали. Но лица их преобразились, что-то злое сверкало во взорах безумных и в улыбках застывшая месть. Порей сразу сообразил, что больше такого случая, для побега, может и не представится, разум бы не потерять! Поэтому, предупредил Ноздрю:
- Пока сидеть всем тихо и не высовываться! А как дружина княжья отойдёт подальше, чтоб не успело вернуться, будем собираться в путь. Пока же захватить ушкуйки, что купцы попрятали и держать их наготове.
За время своего существования в качестве раба, Порей давно усвоил истину одну, что только деньги правят миром. В великом Новгороде уже давно идёт разлад между боярами и князем, купцы с боярами не ладят. В целях личной наживы, каждый из них самостоятельно собирал свою ватагу. Снаряжал ушкуйников и отправлял их за добычей в дальнее плавание, по северным рекам, за пушниной и ценой рыбой. И каждая такая ватага, не подчинялась никому! Имела полное право вести разбой, в любом месте, где есть чем поживиться. Вот купцы и прятали свои ушкуйки в укромных заводях, чтоб не дай Бог, кто-то глаз на них не положил. По замыслу Порея, все они должны, в назначенное время, быть в городе. Здесь, на лодии, погрузят всё необходимое для похода и в путь, тогда их уже ни кто не остановит. Но как не планируй, всегда возникнут обстоятельства меняющие ход дальнейших событий.
От раздумий Порея отвлекли шум и суета. На заднем дворе раздавались чьи-то истошные крики. По приказу главы дома пороли раба за то, что он посмел на кухне пробу снять с боярского стола. Подлец кусок осётра из ухи достал и уволок, в укромный уголок, сказав, что тоже хочет есть. Вот его и кормят досыта, до смерти! Собрались любопытные, пришли и дети. Улита наблюдала за происходящим без интереса, лишь изредка бросая взгляды на Порея, стараясь понять его реакцию на избиение. В городе стали остерегаться рабов, боялись как бы чего не вышло. Но он стоял спокойно, безучастно взирая на порку, пока за забором не раздался свист. Это был условный знак, свистел Ноздря. Мог он это делать только в крайнем случае. Чтоб не привлекать к себе внимания, Порей, не торопливым шагом, направился к воротам.
- Куда? - перед ним, как из-под земли, вдруг возникла Улита. Смотрела вопрошающе и с интересом. - Не велено! Или хочешь с ним местами поменяться? - кивнув головой в сторону экзекуции, спросила она.
Порей выдержал взгляд. И спокойно, не повышая голоса, проговорил:
- Улита, отойди! Ты знаешь, я к тебе хорошо отношусь, но смотри, как бы тебе самой не пришлось поменяться местами. В этих словах не было угрозы, но впечатление они произвели. Улита вздрогнула, в её светящихся глазах появился испуг, и она, молча, отошла в сторону. Порей двинулся дальше. Но сделав пару шагов, остановился. Не поворачивая головы, успокоил её.
- Ничего не бойся, пока я с вами, всё будет хорошо, - сказав это, зашагал дальше.
А она грустно смотрела ему вслед. В голове свербела мысль. Глупый ничтожный мужичонка! Откуда он здесь взялся? Так было весело и безмятежно без него, а вот поди ж ты, нарисовался не покорный раб! Не совсем осознавая, что делает, зачем-то, перекрестила его. Её девичье сердце, без всякого на то разрешения, колотилось от волнения так, что и слова застряли в горле. Хотела было нагрубить, сказать ему, что он противный, не послушный смерд, а наложила крест. Так бывает, когда сердце не слышит голос разума, внимает только зову крови, кипящей в лаве чувств. Когда любишь человека, не зная за что? Но ужас! Неужели она влюбилась? И в кого? Нет, нет! Это лишь минутная слабость! Она не имеет право на выбор суженого! Всё будет по воле отца! Только в его власти выбор жениха. По сути, и она - раба! Сначала слушаться во всём должна отца, потом в распоряжении мужа век свой доживать. И слова поперек сказать нельзя - она товар! Кто купит, тот хозяин! А сейчас, пока никто не видит, можно хоть минуту насладиться дурманящими чувствами любви. Пускай, несбыточны мечты, но сладок вкус надежды. Придётся ли ещё о ком погрезить? Ей казалось, что видит она его в последний раз.
А за бревенчатой стеной, окружавшей владения боярина, творилось что-то не понятное. Люди бежали вдоль улицы, с перекошенными от страха лицами. Где-то светилось пламя пожара, пахло дымом и гарью. С торговой площади ремесленники и различные торговцы, тащили свой товар. Тут и там, массивные ворота скрипели и закрывались на запор. Паника царила повсюду. Создавалось впечатление, что Андрей Боголюбский, со своим войском, вновь приблизился к городу. И нужно срочно спасать своё имущество, организовывать отпор. Не скрывая своего волнения, озираясь по сторонам, Ноздря ждал Порея стоя у самых ворот. Держа в руках увесистый шестопёр, пыхтя разорванным носом, он выглядел как настоящий тать! Даже пробегающие мимо собаки испуганно шарахались в сторону. Как только появился Порей, сразу бросился к нему.
- Началось! Что делать будем?
Глядя на происходящее, не понимая в чём дело, волнение охватило и Порея. Риск и опасность он чувствовал нутром. Когда каждая клеточка была готова встать на защиту всего организма.
- Ты почему с дубиной? Откуда все бегут?
- Я говорил тебе, изменой пахнет! - тяжело дыша, Ноздря сопел прямо в лицо Порея. - Упырь собрал своих, подбил их на неповиновение и начал всё крушить. Насильничают, грабят, жгут! Дружину местную всю перебили, ушкуйки захватили. Ужас, что творится! Грузят в них добро и к эстам собираются отплыть.
Порей недобро усмехнулся.
- Пускай плывут, мешать не будем. Остальные как?
- Кто к ним примкнул, а кто-то выжидает, как и я. - Ноздря задыхался от волнения, говорил быстро, стараясь ничего не упустить. - Только вот чего? Они разграбят всё и увезут, мы с чем останемся? Слово за тобой! Фрол им оружие пока не отдал, но боится, что его силком заставят тайный схрон открыть. Уж больно злобен норманн. Мы ждём тебя!
- Пошли! Там разберёмся! - взмахнув рукой и резко повернувшись, Порей быстрым шагом направился к торговым рядам.
За ним поспешил и Ноздря, только засопел ещё громче.
- На вот, шестопёр возьми! - предложил он. - Ничего другого пока нет. Чтоб с ними говорить, ты должен довод привести, а эта штука убедительна, бывает! - покручивая увесистой дубинкой, он и сам вызывал невольное уважение к себе.
На их пути, то и дело встречались неприглядные сцены насилия. Рабы, почувствовавшие внезапную свободу, насиловали девок прямо на улице. Один из них прижал к забору совсем ещё девчонку. Та, беспомощно отбиваясь, испуганно орала, что есть мочи, на всю улицу. Но помощи ждать было не откуда, повсюду творилось такое, что старожилы и припомнить не могли. Приблизившись к ним, Порей взял насильника за глотку и придушил его, ни слова, ни говоря. Отбросив труп, и даже не взглянув на ошалевшего ребёнка, побежал дальше, вперёд. Добавил и Ноздря, для верности дубинку применил, с размаху опустив её на голову покойного раба. Хаос и разгром стоял повсюду! Невольно вспомнилось, так было и в Москве, когда убили Кучку! Князь Долгорукий на растерзание отдал всех поданных, им убиенного, хозяина Москвы. Так было в Киеве, когда его сынок, боголюбивый князь, туда вошёл.
Добравшись до площади, Порей заметил Упыря. Тот стоял, размахивая саблей, с налитыми кровью глазами, и что-то кричал своим сподручным. Которые, явно не хотели его слушать, и пили в своё удовольствие заморское вино, захваченное у купца. Расталкивая захмелевших бунтовщиков, Порей вплотную подошёл, к их вожаку, спросил:
- Ты, что творишь, собака?
- Не мешай мне, пёс! Убью! - оскалив челюсти, угрожающе прорычал норманн.
И он бы это сделал. Остановить взбунтовавшуюся толпу было не в силах и самому всевышнему. Возражать Порей не стал, он просто выхватил из рук Ноздри дубину, и яблоко, с шестью клинками, едва не проломило голову разбойной шайки главарю, но тот успел отпрянуть. При этом его сабля сумела разрубить прилавок, рядом с которым стоял Порей. Ноздря мигом сообразил, что сейчас, два опытных война, прошедшие многие битвы, могли убить друг друга в самый не подходящий момент. Подобно рыси, в одном прыжке, он оказался на спине норманна и зубами впился в его загривок. Через долю секунды поднял лицо, и кто из них упырь, теперь уже не отличить! Оскалившийся рот Ноздри, измазан кровью, и два клыка торчат из пасти . От неожиданности, Упырь выронил саблю и, матерясь на всю округу, заорал:
- Ах, псина! Урод! Да я ж тебя!...- крутясь волчком, пытаясь сбросить с себя противника, он упал на землю, спиной придавив затихшего Ноздрю.
Собравшиеся на крик рабы, создавая круг, обступили Порея и двух лежащих упырей. Ноздря, казалось, не дышал, ещё бы, когда тебя придавят пять пудов, то не до вздохов будет. Но его окровавленная морда, странно и загадочно улыбалась или же от боли искривилась. Тяжело поднявшись, искусанный норманн занёс ногу над его телом, чтоб одним ударом раздавить поганца! Но насевшие сзади сотоварищи, оттащили его в сторону. Многие из них знали; и Ноздрю и Порея как славных воинов и относились к ним с уважением. Тут и там послышались возгласы:
- Чего делить?
- Добра всем хватит!
- Не навоевались, суки! Самих себя решили гробить, - подметил, стоявший в стороне, старик. Наверное, он знал больше, чем другие. По всему было видно, что он здесь дольше всех. Его борода торчала клочьями, прикрывая беззубый рот, а глаза больны такой тоской, что впору удавиться! - Себя порешите и других с пути собьете.
Стукнув шестопёром по торговому лотку и разнеся его в щепки, Порей выступил вперёд. Вокруг все замолчали. Обведя взглядом притихшую толпу, он неожиданно для всех опустился перед ними на одно колено.
- Вы все мне братья! Ближе вас не знаю ни кого! И на поле брани и плену, мы были вместе. За вас готов принять любую смерть!
Ожидая реакцию толпы, замолчал. Но стоявшие вокруг рабы, ещё не поняли, к чему он клонит, и потому недоумённо переглядывались между собой, ожидая разъяснений. Порей поднялся, распрямил плечи, взглядом обвёл собравшихся и голосом, не терпящим возражений, проговорил:
- Мы не князья и не бояре, мы все равны! Добра всем хватит, берите, что хотите! - голос его был уверенный, и с каждым словом приобретал стальное звучание. - Но я не дам насиловать детей! А если кто ослушаться посмеет, лично голову срублю! Мы все славяне, что Суздальцы, что Киев, Новгородцы! Помилуйте невинных, не беснуйтесь! Ведь мы простой народ, нам нечего делить!
- Ты кто такой? - раздался голос Упыря. - Священник? Так иди в свой храм и проповедуй там, а нам ты не указ!
Порей поднялся на какую-то кучу мусора, что бы его мог разглядеть каждый.
- Всем меня видно? Меня зовут Порей, я мечник Боголюбского Андрея. Если кто меня не знает, то узнает! Восстание готовилось давно! Оружие припасено! Я предлагаю, загрузить припасы и плыть на север, там будем мы свободны, дружины княжьи не достанут нас! Ежели иначе мы поступим, нас перебьют как глупых куриц, всех поодиночке.
Толпа оживилась. Накал страстей поутих, но спор не прекратился.
- Не перебьют! Уж некому!
- На север плыть, какого чёрта! Ватага, вон какая, мы и до Киева дойдём!
- Ага, пока дойдёшь сто раз подохнёшь! - раздались голоса. - Здесь будем промышлять!
К этому моменту, пришёл в себя и Ноздря, но не совсем. Было видно, что глаза его ещё в мечтах блуждают и слегка подкашиваются ноги. Но, с трудом поднявшись и откашлявшись, подошёл и встал рядом с Пореем.
- Други, нам нужен атаман, мы выбрали Порея! - засипел он. - Кто не согласен, тот не с нами. Идите к Упырю, плывите к эстам с ним, ракушки собирать!
Раздался смех.
- Смотрите-ка, очухался! Живучий, гад! - злобно пробормотал Упырь. И не сходя с места, обратился к собравшимся. - Послушайте меня! На севере нам делать нечего, зачем нам дикий край, а если к эстам двинуть, там есть, где разгуляться! Всем обещаю славную добычу, - и убеждённо крикнул, - всем! А этот для меня не атаман! Если кто со мной, ко мне! В обиду ни кого не дам!
Большой, уверенный в своей правоте, Упырь повернулся и зашагал прочь. Его крупная фигура, на фоне остальных рабов, воплощала в себе надёжность и защиту от всяческих невзгод, с таким не пропадёшь! Вслед за ним потянулись и те, кто уверовал, что сила и отвага приведут их к какой-то конечной цели. Ведь никто не знал, что будет дальше? Как строить свою жизнь? Трудно что-то выбрать, когда знаешь, что конец один! Никто из них не собирался татем стать. Теперь куда ты не пойдёшь, дорога выведет на плаху, а в лучшем случае на поле брани.
Порей оглядел оставшихся стоять в нерешительности кучку молодых и крепких парней.
- А что же вы? Аль вам добыча не нужна? - с иронией спросил он.
- А мы с тобой! - ответил за всех самый смелый из них, с виду неказистый, но с такой очаровательной лукавинкой в глазах, что сразу вызывал расположение к себе.
- Как зовут?
- Никита это! - ответил за него Ноздря. - Сообразительный малец! Ходил с ним как-то вражий стан смотреть. Узнать, где лучше подобраться к ним. Так он, в тряпьё одевшись, юродивым прикинулся и без труда весь лагерь обошёл.
- Молодец! - оценивающе оглядел его Порей. - На первую ушкуйку дозорным сядешь! - Он явно попал под обаяние мальца, заулыбался даже. - Богатства вам не надо, так что ж вы ждёте от меня?
Хитро прищурившись и поклонившись до земли, малец, развёл руками.
- Ты, говорят, умён? Мы тоже не глупы. Уж больно любопытство разбирает, куда нас светлый разум заведёт?
- Если бы я только знал! - рассмеялся Порей.
Его мысли опять вернулись к задуманному походу. О тех краях он ведал, но только понаслышке. Новгородцы, что ходили туда за пушниной, говорили, что народ там дикий, но доброжелательный. Договориться можно обо всём. Но вот добраться к ним - не просто, места глухие, не известные. Если уж идти туда, то нужен проводник. Где взять его? Кто согласится путь им указать? И тут он вспомнил, отрок, что при Фроле, как-то хвастал знаньем языков. Что, дескать, выучил он их, когда ходил с отрядом на Югру. Взяли его с собой за способность к языкам, чужою речью быстро овладеть умел.
- Никита, раз ты такой смышленый, идите по дворам, берите всё съестное, впрок запасаться будем! - ещё ни кем не выбранный атаман, начал приводить в действие задуманный план. - Ноздря, организуй погрузку и охрану. Я к Фролу, там оружие, Упырь не должен нас опередить!
Спустя несколько минут, Порей уже подходил к кузнице. Раньше, здесь постоянно люд толпился, кому коня подковать, кому другую надобность исправить, а сейчас вокруг не было ни души. Сам Фрол сидел на пороге и что-то мычал, но ему казалось, что он пел. Мычал так чувственно и задушевно, что одна из бродячих собак настолько прониклась мелодией, что подбежав, уселась рядом и стала подпевать. Кузнец не возражал, он ожидал вестей от тех, с кем затевали рискованный побег. К нему уже приходили какие-то люди, требовали оружие, угрожали расправой, но он выстоял, не сказал, где находится схрон. В горне угли уже давно затухли, а он всё сидел и сидел. Слышал далёкие крики, вдыхал дым пожарищ и раздумывал, как быть с любимой? После всех побоищ, кои были на его веку, сердце его, вдруг, стало мягким. Он это почувствовал, когда встретил Бажену, законную жену хозяина кузницы. Коренастая, с сильными мужскими руками, вся в мужа, могла и лошадь подковать, могла подкову разогнуть. Вот такие женские чары и околдовали сердце Фрола. Не устояло оно перед хозяйкой дома. Захотелось ему иметь потомство своё, вырастить сына, передать ему: и знания, и опыт, умение клинком владеть. Ответила взаимностью и Бажена. Не по любви отдали её в жёны кузница. От того и детей не было. А тут, встречаясь тайком с Фролом, забрюхатела в момент. Обрадовалась, счастьем засияла, но не знала, как мужу сказать, чем объяснить такое чудо? Доволен был и Фрол, что наконец-то у него потомство есть! А тут восстание, придётся уходить.
- Стою и плачу, какая песнь! Ты готов? - С шестопёром в руках, Порей подошёл не слышно, чем и привёл мычащего певца в некоторое замешательство.
- Что ты крадучись, как вор? - недовольный тем, что его оторвали от мечтательного забытья, Фрол подобрал с земли полено. - А если б я тебя,.. вон...стукнул чем-нибудь!
- Ну, убил бы! Горе не большое, плакать не кому! - присев рядом, Порей минуту помолчал. - Думаешь, не зря ли ты связался с нами? Думай, думай. Хочешь, оставайся!
Фрол не ответил. Опять протяжно замычал, запел и пёс. К ним присоединилась ещё одна собака, пробегавшая мимо, и вот уж хор звучал в округе:
- Тяф, тяф!
- У-у-у!
- Гав, гав!
- У-у-у!
Подобрав с земли кусочек ссохшейся глины, Порей запустил им в собак. Хор замолчал и разбежался. Но солист ещё тянул:
- У-у-у,..Что мне тут? Ни дома, ни семьи! - наконец, окончив пение, задумчиво проговорил Фрол. - Нет уж, я как все!
- Всё правильно решил! - одобрил такое решение Порей. - Чужие мы здесь. В неволе только сдохнуть можно, а я хочу свободы! Устал я видеть кровь. Хочу ходить по лесу, воздухом дышать, взять бредень, рыбы наловить.
- Уйдём, а дальше что? Куда идти? - было видно, что сомнения всё же грызли душу кузнеца. Пойдёт ли с ним Бажена? Оставит ли семейное гнездо?
- Не всё ль равно? - понимающе вздохнул Порей. - Земля большая, попробуем найти тот уголок, где места хватит всем!
- О чём ты говоришь? - Поднявшись, Фрол взмахнул рукой. - Смотри, какой простор, что места не хватает? Живи и радуйся! Нет, всегда найдётся человек, которому и в небе тесновато.
Отвечать Порей не стал, опершись на шестопёр, поднялся, зачем-то пнул ногой кусок земли и сухо приказал:
- Иди к реке, Ноздря укажет, кому оружие раздать. Где отрок, что к языкам способен?
- Зачем тебе?
- Возьмёшь его с собой, он ой как нужен будет нам! - Ничего больше не объясняя, Порей решительно зашагал прочь.
- Подожди! - закричал ему Фрол. - Малец-то болен малость.
Но его крик растворился в воздухе, как и многие другие всхлипы, плачи, вздохи, издаваемые населением великого Новгорода. Хозяева рабов платили по счетам. Для города наступил чёрный день! Многодневную осаду он выдержал, а вот рабов сдержать не смог! Но таков кармический закон, рано или поздно, расплата наступает. Исключением не стал и двор боярина Бориса.
Порей, непонятным образом, из каких побуждений, зачем-то шёл по направлению боярских палат. Туда где прожил последние годы. Не сказать, что счастливые, но и не тяжкие. Какая неведомая сила влекла его туда? Неизвестно. Он и сам не мог ответить на этот вопрос. Возможно, желание предотвратить насилие над теми, кто дал ему приют. Кто по-человечески его воспринял, а не как раба! Но скорее всего, хотел сдержать своё слово, данное Улите. Он ведь обещал, что их никто не тронет. Во дворе всё было удивительно как тихо, ни одной души не видно, не скулили даже собаки, разве только стоны раздавались там, где три часа назад жестоко был избит плетьми ухи любитель. Очевидно, выжил раб. Порей направился туда, чтоб расспросить его, куда все подевались?
Но вместо тощего, худого тела увидел, залитою кровью, тучную фигуру хозяина двора. Распростёртый на земле, он лежал, в беспамятстве, стоная. Его кровавую спину облепили жужжащие мухи, с неё была снята вся кожа. Кто и зачем так жестоко обошёлся с ним? Так делали Хазары, когда снимали с пленных кожу для пергаментов своих. Но здесь не каганат! Порей хоть и привык к насилию, но даже его передёрнуло от этой жуткой картины. Стараясь привести израненного Бориса в чувство, он облил его водой из ведра, стоящего у колодца, но безрезультатно. Не приходя в себя, Борис скончался на глазах Порея.
- Закопать бы тебя надо, - совсем просто, с жалостью проговорил Порей. - Полежи немного, я сейчас. Узнаю где Улита и вернусь!
Спешно обойдя пустынные палаты, боярского двора, и не найдя Улиты, с тяжёлым чувством своей вины, что не уберёг семейство от погрома, вернулся к Борису. Тот по-прежнему лежал в объятии мух, закончив жизнь свою без покаянья. Да и какое покаяние? Не принял он новую веру, с её заповедями. Куда как ближе религия отцов и дедов! Не верил он ни в какого Христа! Как и многие другие Новгородцы, оставался верен предкам и их устоявшимся пониманиям об устройстве мироздания. Почему он, исконно русский человек, должен принимать и почитать какого-то еврейского великомученика? Пускай праведного, пускай не справедливо казнённого, но всё же чужого! Для виду, Борис показательно в церковь ходил, что бы избежать пересудов, и семейство своё заставлял, да вот видать, Бог и покарал его за дерзость мыслей. Не приветствует господь лживость, не терпит двуличия.
Взяв лопату, Порей вырыл не глубокую яму возле самой стены сарая, и опустил в неё тело. Забросав хозяина землёй, сел рядом с насыпанным холмиком. Не весёлые мысли бродили в его голове. То чего он ожидал с таким нетерпением, не приносило радости. Правильно ли он всё делает? Восстание рабов прекращает насилие над ними! Но ведь и он пришёл сюда с намерением поработить невинных жителей чужого города. Кровь проливал за это! Теперь, его свобода отнимает жизнь других людей? В чём справедливость тут? Как разобраться в этом? В Христа он тоже не верил, а потому склонялся к мысли, что так устроен мир, сила не слушает голос разума. И противиться ей нет смысла. Его славянская вера говорила ему, что Златоокий Хорс, на своей колеснице, скрылся на склоне небес не замечая, что творится в мире. Так и Христианский Бог отвернулся от земли. Как бы то ни было, но нужно продолжать задуманное. Такие как Ноздря и Фрол доверились ему и он теперь за них в ответе.
На пристани стоял шум и гам. Добравшись до хмельного, народ веселился! На радость всем, купцы расщедрились, заморское вино текло рекой. Это было лишь малой платой за то, чтоб не сжигали дом. Слышно было пение, среди собравшейся толпы, неожиданно, возникали драки. Повсюду лежал награбленный хлам и тела тех, кто уже не мог ходить, после алкогольного возлияния, состояние не позволяло. Поражало ещё и то, что среди подвыпивших рабов было полно женщин. Они дико озирались и послушно выполняли волю тех, кто их пригнал сюда. Кто-то из них сидел на коленях у нового мужа, а кто-то танцевал. Подойдя ближе, Порей стал глазами искать Ноздрю. Как тот мог, в такой ответственный момент, когда решается судьба каждого, когда на кон поставлено всё, допустить разгул? Как можно управлять, озверевшей от безумия, толпой? Или сам он разума лишился? Откуда-то, из глубины столпотворения, выплыл Никита, окружённый товарищами. Они, о чём-то оживлённо жестикулируя, говорили между собой, направляясь к Порею. Он же, наблюдая за происходящим, успел подметить, чеканы и совни в их руках. Совня - оружие, похожее на косу, могло и ласкать, и ударить, и порезать. Земледельцы часто ковали это оружие для себя, с целью самообороны. С помощью совни можно было легко и быстро превратить простого крестьянина в война. Значит, Фрол успел раздать оружие наиболее надёжным войнам, по приказу Ноздри. Подойдя ближе, Никита поднял руку вверх, призывая всех к вниманию.
- Атаман, позволь мне слово молвить? - с уважением поклонился Никита, а в глазах лукавство. Явно, неспроста решил начать с поклона. Бесенята так и прыгают в зрачках.
Порею стало любопытно, чего опять удумал этот рыжий бес?
- Говори!
- Мне меч достался по наследству, - скромно отводя взгляд в сторону, и пожимая плечами, начал он, - но не по чину мне его носить. Прими мой дар в знак уваженья к тебе!
Один из его товарищей протянул Порею свёрток. Торопливо развернув его, в ожидании оценки замер. То, что это был предмет особой ценности, сомнений не вызывало. Одни только ножны, выложенные внутри мехом, с перевязью из кожи, составляли не малое состояние. Но когда взору всех предстал великолепный клинок, в рукоять которого был вставлен драгоценный камень, все просто обомлели. Такой меч мог позволить себе только князь или воевода. Затаив дыхание, Порей взял его в руки и щёлкнул пальцем по клинку, раздался чистый, долгий звук. Это говорило о высоком качестве ковки. Такое оружие было способно рассекать и панцири, и кольчуги. Уж он-то в этом разбирался хорошо.
- Откуда такое сокровище? - в восторге спросил он.
- Я же говорю, наследство! - видя эффект от подарка, заулыбался Никита. - Хозяин уехал куда-то,.. забыл спросить куда, а мне велел беречь! А разве ж я устерегу? Разбойников вон сколько, отберут! - для убедительности своих слов, рукой обвёл толпу. - Вот я и подумал, что только ты имеешь право им владеть, ты ведь атаман!
Такого оружия у Порея никогда не было! Он простой воин, мог искусно владеть любым видом холодного оружия, но вот иметь у себя личный клинок такого качества - не приходилось! Слишком большая роскошь! Не по его чину и званию! И вот на тебе - подарок! За всю свою жизнь и верную службу, он никогда и ни от кого не получал подарков. А тут какой-то раб, как Византийский император, широким жестом произвёл его в князья! Расчувствовавшись, он обнял Никиту за плечи.
- Будь братом мне!
- И ты мне тоже, будь отцом и братом! С тобой иду я до конца! - глаза Никиты погрустнели. - А ежели живот свой положу, то буду знать, что за свободу!
Подняв голову и отстранив от себя, вновь названного брата, Порей аккуратно пристегнул перевязь. Меч приятно благодарственно прильнул к ноге, будто почувствовал настоящего хозяина.
- Где Фрол? Ноздря?
- А ты не видишь что ли? Вон он, с женками сидит. - Никита пальцем указал на самый дальний угол пристани, где в окружении баб, в ушкуйке восседал Ноздря. Он уже успел заметно преобразиться. Плечи оттягивал боярский кафтан, на голове меховая шапка, во рту солёный огурец. - Хмельной уже! Ты бы как-то усмирил его, а то уже готовится отплыть! Баб учит парус ставить, вёслами грести.
- С такой командой далеко не уплывёт! - не довольно пробурчал атаман.
Порей сосредоточенно стал оглядывать пристань. Ситуация складывалась не в пользу дела. Редкие пьяные драки не прекращались. Шумели, кричали, что-то делили между собой. Но главное вино! Это зелье могло спутать все планы. Не специально ли купцы открыли погреба? В надежде, что напьются и уснут, а ночью перебить восставших! Пока что силы были не равны. Горожане мирный люд, а вот рабы - испытанные войны, встречали смерть не раз! С ними просто так не сладишь. Нужно было как-то прекратить веселье. Вседозволенность расслабляет, если дальше так пойдёт, то не с кем будет плыть.
- Ты, пока, мне вот что сделай! Забери оружие у тех, кто спит. Снесите всё в ушкуйку, пусть там пока хранится. А многожёнца позови сюда, я говорить с ним буду.
Но и это пришлось отложить, сюрпризами наполнен был весь день. На горизонте показался его друг и соратник верный Фрол. Рядом с ним мальчонка с узелком и женщина, размером с лошадь, а впереди корова. К земле рога склонила, не мычит, чувствует, придётся плыть, готовится к морской болезни. Подойдя к ним, женщина, обращаясь к Порею, заговорила первой.
- Ты что ли главный будешь тать? - голос был удивительно мягким и ни как не сочетался с фигурой. - Вот, Фрол меня уговорил. Я не хотела было, а он избу поставим, детей родим! А их кормить ведь надо! Пришлось корову взять. Куда садиться нам? Командуй! Показывай, какое тут корыто без протечки?
- Атаман, ты не серчай! Обузой мы не будем! - поспешил вмешаться Фрол. - Она и лук держать умеет и по хозяйству пригодится. - Кузнец почесал за ухом, и не уверенно добавил. - А корова что? Она корова! Молоко даёт и мясо!
Несколько минут Порей стоял в замешательстве, представляя битву роковую. Как в бешенстве, врагов завидя, корова бьёт копытом, искры высекая из под ног. Хвостом натянет тетиву, и в прицел рогов, врагов разит стрелой! Даже в самых страшных снах, ватагу из животных он не видел.
- А гуси где и утки? Хозяйство всё собрали? Не вижу поросёнка! - В растерянности, Порей развёл руками. - Вы, что? С ума сошли? С коровою в ушкуйку!
- Я говорил ей. Не слушает она! Упёрлась как скотина! - ласково погладил Фрол корову. - Бажена, давай оставим её тут. Опять же, муж вернётся из похода, ему не шибко одиноко будет, животное родное рядом.
- Ему я берестянку написала. Брюхата я,...
Договорить не дал разбойный свист. К берегу реки причаливали три ушкуйки, с вооруженными людьми. Кто-то из горожан сумел оповестить княжескую дружину о восстании рабов. Всё войско разворачивать не стали, совет решил, что хватит сотни воинов, чтоб слишком дерзких усмирить. Посыпались стрелы, из лодий стали выпрыгивать обозлённые дружинники и рубить без всякого разбора всех подряд. Ярость за поруганье над семьёй слепила их. Жалость тут была не к месту. За свою честь и достоинство Новгородца они готовы были сами умереть. Из тех, кто во хмелю лежал, редко кто успел подняться, подкошенные саблей, падали с колен. Но те, кто в состоянии был сражаться, с такой же яростью вступили в бой, им было что терять. Но разве могли устоять разрозненные кучки рабов, против организованной дружины? Вынув меч, Порей бросился на помощь, уже значительно поредевшей ватаге. Над ним тут же просвистела стрела, затем другая, третья. Один из лучников, что в лодии сидел, заметил меч богатый, вот и решил, что перед ним главарь мятежной шайки. И он не промахнулся бы в четвёртый раз, если бы не сулица Никиты. Она вонзилась в грудь ему, когда уж тетива натянута была. Хрипя кровью, в предсмертных судорогах, тело лучника свалилось за борт. Порей и горстка друзей Никиты, в руках которых были совни, шестопёры, вонзились клином, в орущую толпу. Где свой, а где чужой - уже не разобрать. Решимость Новгородцев наказать рабов, была видна. Топор дружинника легко в соперника входил, разделывая тушу пополам. Сметая всё с пути, они почти уже достигли цели, вокруг воры и тати трупами лежали.
Дубина против топора слаба, но и топор мечу не брат! Окружённый десятком княжеских воинов, Порей творил чудеса. Не зря берсерк учил его разумному безумью. В жестокой схватке, в него вселялся зверь, с его повадкой первым нападать. Кидаясь грудью на копьё, он падал, и в тот же миг мечом пронзал противника в живот. В прыжке, другому голову рубил. Семь тел уже лежали, навзничь! Остальные, пятясь, отступили.
Стоя рядом с ушкуйками, бился и Ноздря. Он, с несколькими сотоварищами, успел неплохо вооружиться и теперь рубился с отчаянностью и бесстрашием! Отбивая щитом смертельные удары, сам наносил урон, кого-то ранил, кого-то оглушил. Но всё же перевес в численности был явно не на его стороне. Ещё чуть-чуть и он бы пал! Опять вмешался случай. Неизвестно откуда, подошла нежданная подмога. Это Упырь, рыская со своими людьми, обнаружил спрятанные лодии и гнал на пристань их, чтоб загрузить добром. Но подплывая к берегу, увидел, что кто-то хочет помешать, добычей овладеть. Наглым образом, размахивая топорами, напал на безобидных татей. Такого потерпеть норманн не мог! Как только нос ушкуйки ткнулся в берег, он с диким криком бросился на них. И через пять минут, его рёв уже раздавался в самой гуще дружинников. С пеной у рта, крутясь волчком, как взбесившийся зверь метался он среди сыпавшихся на него ударов. Заметив, что дружинники дрогнули, Ноздря вздохнул свободно, знал, такого кровопийцу не остановить и дюжине крепчайших мужиков. А тут ещё и Фрол спешит ему на помощь, да не один, нашёл себе оруженосца! Бажена, баба-гром, привязав корову к дереву неподалёку, шла рядом с ним. Спокойно, рассудительно, боясь кого обидеть, одним ударом кулака валила с ног того, кто не уважил Фрола. Ей сызмальства внушили, что мужик в семье глава, и потому он требует заботы и ухода. По-своему, по-бабьи она и проявляла преданность главе. Не выдержав такого натиска, остатки дружины отступили к воде, пытаясь на лодиях уйти от преследования. Но теперь перевес уже был на стороне бунтовщиков. И отважных Новгородцев добивали просто - копьями и сулицами.
За всем этим наблюдала Улита. Она находилась в ушкуйке Ноздри среди таких же как и она женщин, похищенных и приведенных сюда насильно. Видела, как жестко расправлялся Порей с нападавшими на него дружинниками, переживала за него, ему кричала что-то, но в этой свистопляске слов не разобрать. Так заканчивался первый день бунта и начинался великий поход к берегам реки Нукрат-суы!
После окончания побоища, на берегу лежала куча тел. И все русские люди, братья-славяне, одной веры, одного роду племени. Им и делить-то было нечего, за что жизнь отдали? Перешагивая через них, к Порею подошли Ноздря и Фрол.
- Уходить надо, атаман! - вытирая с лица кровь и выплёвывая выбитый зуб, озабоченно проговорил Ноздря. - Не равён час, ещё кого-то принесёт!
- С кем уходить? Вот с ними? - Порей кивнул головой в сторону ушкуйки, где ещё продолжали сидеть, в ожидании своей дальнейшей участи, чьи-то жёнки. - Ты сначала с ними разберись.
- Так, я то что? Они решили так, - Ноздря махнул рукой в сторону хмельных мужей, которые после резни опять обнимали и целовали чужих баб. - Не хотят с ними расставаться и всё, хоть тресни!
Стоявший рядом Фрол покрутил головой, посмотрел на корову, на Бажену и цокнув языком, подметил.
- Так мы ведь в чужедальни города плывём! Там земли новые, одно зверьё кругом, с кем будем жить? Я думаю, тут по согласию надо. Хотят, пускай с собой берут к кому душа лежит. Я тоже не один, Бажену я не брошу.
Подошёл Никита с сотоварищами.
- Атаман, смотри, ещё подходят люди. Всех с собой берём?
К пристани подтягивались всё новые беглецы. Они уже успели принарядиться и выглядели разношёрстно. На ком-то была одежда из боярских палат, а те, кто грабили купцов, надели на себя заморские наряды. Но были и в кольчугах, в ратном одеянии.
- Раздай оружие, грузитесь в лодии, уходим!
Порей принял это решение, потому что понимал, если бражничество продолжится, люди перестанут реально оценивать обстановку. К чему это приведёт неизвестно. Ещё не сложилось единство, нет ясного понимания, что делать дальше и кто тут атаман? Упырь своих людей собрал, ещё найдётся тот, кто власти жаждет. Не хватало только между собой ещё резню устроить.
- А что с коровой делать? - озабоченно спросил Фрол.
- Отобедай ей! - недовольный происходящим грубо ответил Порей и направился в сторону Упыря.
- Когда я буду ей обедать? Некогда. Ты ведь собираться повелел. - Вслед ему прокричал Фрол. Не получив ответа, почесал затылок. - Да! Никто ничего не знает. Всё сам, всё сам. Когда ж я буду тушу свежевать? Чего стоишь? Иди корову забивай! Слышал ведь, обедать будем! - обращаясь уже к Никите, еле слышно буркнул он.
- Нет уж! Видел я, как голубка эта, за тебя стояла, - кивнул он в сторону Бажены. - А за любимицу свою она и мне башку свернёт. Ты сам об этом с ней поговори, - засмеялся Никита и отвернувшись от него громко добавил, - и ужин побыстрей готовь, слышал ведь, уходим!
Потоптавшись на месте, Фрол с отчаянной решимостью в глазах, вынув кинжал, пошёл на корову, жующую траву. Животное, не ожидая ни какой подлости, со стороны вооруженных людей, мирно махало хвостом и внимательно слушало свою хозяйку. Та, наклонившись к ней, стояла рядом, гладила её по холке и что-то говорила в ухо ей. Но почувствовав неладное, корова, вдруг взбрыкнула и промычав какой-то свой животный гимн, помчалась к пристани, огромными рогами расчищая путь. С криками:
- Куд-а-а! Стоять!
За ней бежали Фрол и отрок! Бажена следом припустилась! Среди собравшихся возникла сумятица, никто не понимал, откуда здесь взялось, юродивых семейство? Бегут, кричат чего-то! А если ко всему вдобавок ещё и прокажённые они? Добежав до ушкуйки, боднув рогами глазевшего на неё раба, корова шагнула на борт лодии, встала у кормы и замерла, как капитан.
- Ты что творишь, скотина? - закричал на неё запыхавшийся Фрол. - А ну иди сюда! - едва переводя дыхание, скомандовал он.
- Умница моя! - отодвигая его в сторону, ласково проговорила Бажена и переступила борт. - Не кричите на неё, она со мной!
Из воды показалась не чёсаная шевелюра, выброшенного за борт невольника. Выплёвывая изо рта воду, вытаращив глаза, воин кричал:
- Куда ты прёшь, дурная голова! Я плавать не умею. Чуть не убила, сволочь! Не корова, а хазар какой-то!
На берегу засмеялись. Кто-то пошутил:
- Прибыл атаман и занял своё место!
Корова, словно услышав комплимент в свой адрес, подняла к верху рога, прожевала застрявшую в зубах траву и громогласно промычала что-то всем.
- Вы посмотрите на неё, отменный тать! И голос как у воеводы.
- Чего оскалились? Заняться больше не чем? - прервала их смех Бажена. - Она кормилица моя и с нами поплывёт!
- Не место здесь скотине! - возразил ей утопленник, выбираясь из воды.
- Кому здесь место разберёмся без тебя! - возразила Бажена. - А ты пока не атаман! Фрол, а ты чего молчишь? Меня насильник этот забижает, а ты как в рот воды набрал!
- Так, я уже сказал. Она и молоко и мясо.
Подошёл Порей. Его нахмуренный лоб не предвещал добра. Видимо, разговор с Упырём не сложился, да и общая картина не радовала глаз атамана. Сурово посмотрев на Фрола, спросил:
- Ты живность всю забрал или ещё кто будет?
- Нет, больше никого! Живность-то, она уходу требует к себе, - стараясь перевести разговор на другую тему, Фрол оглянулся и подозвал к себе молодого отрока. - Вот, Илья, смышлёный малый! Голова! Толмачить тебе будет.
Порей взглянул на паренька, потрепал его по голове, повернулся к стоявшим на берегу людям и махнув рукой с безнадёжностью сказал.
- Берите что хотите, коров, гусей, кто хочет жёнок, поросят! Ждать некогда! Грузите всё в ушкуйки и, да Перун поможет нам!
Уже через час флотилия, из десяти лодий, отчалила от проклятого, негостеприимного берега. Не полюбилась Новгородская земля тем, кто оказался здесь в плену. Без всякого сожаления покидали они вольнолюбивый город, в душе зрела только одна надежда, что всё лучшее ещё впереди. Не всё ещё потеряно, встретится и на их пути удача. Познают они и другую долю - счастливую. Бытие переменчиво как погода, рано или поздно, тёмные тучи исчезнут, и солнца лучи засияют. Ушкуйка с атаманом шла первой. На ней расположились Порей и Никита со своими людьми, а за ними, выстроившись в цепочку, плыли остальные. Упырь и ещё несколько десятков человек продолжали оставаться на месте. Сбившись в кучу, о чём-то кричали и спорили. Наконец, придя к согласию, сев в лодии, дружно замахали вёслами, догоняя основную часть восставших. Никита, как опытный мореплаватель, быстро наладил парус, и ушкуйка, подгоняемая ветром, устремилась туда, где горизонт манил мечтой о бесконечном несбыточном счастье.
Вглядываясь в излучину реки, Порей вспоминал Улиту, что с ней сталось? Куда она пропала? Может, спряталась где? Переждать волнения решила? Он и подумать не мог, что Улита совсем рядом, в ушкуйке Ноздри. А если бы и знал, то смог ли он, наперекор ватаги, освободить её от рук сподвижника и друга? Вряд ли! Он ещё не признанный главарь мятежной шайки. И идти против воли всех, значит противопоставить себя другим. Вызвать у них злобу и недоверие. Но к счастью, или же к несчастью, не ведал он об участи Улиты, а потому и мысли его перекинулись на то, как грамотно и без потерь пройти весь путь до точки не возврата. Подозвав к себе отрока, которого привёл Фрол, посадил его рядом и велел рассказывать о том, где тот бывал? Что видел там? Сколько дней пути займёт их переход? Так, за беседой, и заканчивался день, рыжие всполохи уже расчерчивали небо, когда команда, причалив к берегу, расположилась на ночь. Жгли костры, допивали, прихваченное с собой вино и развлекались с не покорными жёнками, грустившими о родном очаге.
Но не по душе была Порею такая обстановка. Не хотел он видеть; ни своих товарищей, ни их жёнок. Уйдя в ночную темноту, уединился на берегу реки. Сев на огромный валун, смотрел как ветер гонит волны, как звёзды падают с небес, прочерчивая бездну. Как необъятен мир, подумал он. Вот так и мы, сверкнув на миг, исчезнем без следа. Блеснувшая звезда на небосклоне сгорает навсегда. Послышался хруст веток, тяжёлые шаги, Порей напрягся в ожидании. Из кустов, весь растрёпанный, вышел Ноздря.
- А я тебя ищу! Чего сбежал? Сидишь один, как сыч на ветке!
- Ты дело говори, зачем искал?
- Да я подумал тут, не справедливо это. Мы жён себе поворовали, балуем с ними, а ты как не мужик! - даже в темноте было видно, как его рот расползся в широкой улыбке. - Прими подарок от меня, возьми мою бабёнку. Боярска дочь, умна, красива, во всём согласная.
- Ты знаешь, почему тебя терплю я? - как-то уж очень спокойно, в ответ, спросил его Порей.
- Нет!
- Ты хоть и дурень, но дело знаешь - не предашь! Поэтому и баб твоих терплю,...пока! Поутру всех отправите обратно! Куда нам с ними?
- Атаман! Ты прав, я верный пёс! - присев рядом, Ноздря почему-то зашептал. - Тогда мне объясни, ну почему мне с бабами нельзя, а Фролу, с дойною коровой, можно? Различье в чём?
- Да Фрол другое дело! Во-первых, он кузнец! Оружие кто будет править? А во-вторых, любовь у них! Ребёнка ждут!
- И у меня любовь! Я тоже буду ждать! Я жду уже! Я тут подумал и решил, наследник нужен мне! - категорично заявил Ноздря.
Такой наивности и простоты, от бывалого война, Порей не ожидал. Чтобы Ноздря ребёнка ждал? Да он скорее крысу съест. Болотную лягушку сделает вдовой, но не обременит себя потомством. Посмеявшись от всей души, Порей спросил:
- И что ему в наследство передашь, вонючие портки?
- Найду чего! - недовольно буркнул Ноздря. - И почему портки? Что у меня другого нет? Наследство я найду! Время ещё есть, не завтра мне рожать. Так, я пойду, но ты ещё с подарком не знаком! Вот выбросишь его, тогда поговорим!
Многообещающе погрозив пальчиком, он медленно поднялся и скрылся в темноте. И буквально через минуту оттуда раздался другой голос, до боли знакомый и ласкающий слух.
- Каков подарок, атаман?
Всё что угодно мог ожидать Порей, но только не это! Не опуская взор, прямо на него шла Улита. В голове мелькнуло, что за наваждение, откуда она здесь? Неужели Ноздря? Только он мог знать, о его чувствах к боярской дочери. В минутном порыве откровений, Порей как-то поведал ему, что не равнодушен к молодой красавице Улите. Но для чего он её украл? Хотел ему доставить радость?
- Тебе чего здесь? - только и смог произнести он, от неожиданности встречи.
- Я твой подарок! Случайно тут я проходила и слышала, как отдали меня. Я ведь ни кто! Я вещь, раба насилья. Теперь тебе принадлежу. Аль ты не рад? - вызывающе спросила Улита.
- Мне не нужна рабыня, - смутился атаман. - Чужие жёны тоже не нужны.
- Суров ты, атаман! - подойдя ближе к воде, Улита приподняла подол сарафана и вошла по колено в прохладную струю потока. - А ты меня спроси, быть может, я и рада, что отдана тебе?
- Не дури! Я завтра же тебя домой отправлю, только вот не знаю как! - Порею явно не нравился этот разговор, он не знал как себя вести дальше. От этих баб одна сумятица в мозгах! Не знаешь, что им нужно? Он нервно ходил по берегу, искоса бросая взгляды на Улиту. Не приводилось ему бывать в такой ситуации. - Ты бы это,.. вышла из воды, простынешь ведь!
Но Улита продолжала оставаться на месте.
- Как ты воняешь мерзко. Бельё стирать ведь надо. Снимай одёжку атаман.
- А ты дерзка! - совсем растерялся Порей. - А я и наказать могу!
- Вернёшь меня домой? Так там ещё твои друзья остались, ты хочешь им меня отдать? - Улита повернулась лицом к Порею, даже в отсвете воды было видно, как она разрумянилась. Задумавшись на какую-то долю секунды, с решимостью Клеопатры, она сама ответила на свой вопрос. - Коль я теперь тебе жена, то слушай! Ты атаман над мужиками, я ж баб возглавлю, только прикажи.