Он еще зазвучит, твой забытый напев,
и простором прозреет дорога.
Облака в высоте и дожди на тропе
ожидают тебя за порогом.
 
И восстанут ветра, и зигзагом крутым
вспыхнут молнии в небе порожнем,
и овца и косуля расскажут, что ты
их погладил и путь свой продолжил.
 
Что ты легок и нищ, что твой город - не твой,
что ты падаешь ниц пред листвою
этой рощи простой, смехом женщины той 
и ресницами длинными хвои.
 

Городской вечер 

Сочится розовым закат,
голубизной асфальт расцвечен,
и женские глаза блестят,
и дразнят подошедший вечер.

Цветут бутоны фонарей,
окрасив мир пахучим светом,
весна чем ближе тем пьяней -
ну как пропустишь пьянку эту?
 
Весна - девчонка, сорванец
махнула юбкой и умчалась,
меж наших дней, ночей, сердец 
свою разбрасывая шалость.
 
Из суеты ночей и дней -
туда, где синие туманы,
где наши души в тишине
пасутся на траве дурманной.
 
А может быть, вон то такси
ее улыбка осветила...
Спаси, весна, и воскреси
все то, что не было и было.

Один, без друга и жены
я наблюдаю без стесненья,
как грудь вздымается луны
из-за соседнего строенья.
 
О, как я мал, ничтожен как,
но лоб высок, сознанье гулко,
когда я совершаю шаг
по звездной пыли переулка.
 
Закат по улице течет,
в туннель, где синь и темь, и площадь...
кто до конца ее дойдет,
заплачет от избытка мощи.

Сочится розовым закат,
голубизной асфальт расцвечен,
и женские глаза блестят,
и дразнят подошедший вечер.

 
Ополченец   

День был сер и погода капризна.
Он сошел на причал с корабля.
И ждала на причале Отчизна
в виде "виллиса" и патруля.

Его имя печатью прижала,
его вещи швырнула в мешок,
и присягой ужасной связала,
чтобы он передумать не мог.

Он усердно стрелял и гранату
по команде швырял далеко.
Но мы знали: без дома и брата
подниматься на штурм нелегко.

Ему выдать Страна не успела
ни друзей, ни угла, ни земли -
без которых мы все, как без тела,
и помыслить себя не могли.

Только новую жизнь - что осталось - 
от нее получил он в строю.
Но и эту ничтожную малость  
он вернул ей в вечернем бою.


Ответ итальянскому капитану   

В небе бесятся тучи, ревет ураган. 
Дело сделано, мачта им в глотку!
Поднимай, капитан, поскорее стакан,
За свою немудрящую лодку.

Этот путь, капитан, как и ты, безымян,
И у Ллойда отмечен едва ли.
Но на картах истории он осиян
Блеском мужества, светом печали.

Этот маленький, бедный, занюханный флот
Воспоют и стихи, и романы,
А тебе позавидуют, мой мореход,
Всех земель и морей капитаны.

Наших славных парней ты видал, капитан -
Да святятся их сильные плечи,
Что несли свой народ через ночь и туман
К берегам заповеданной встречи.

Так давай же скорей поднимай, капитан!
За ветра, за опасные галсы!
За твой маленький флот, за прибрежный туман!
И за тех, кто еще не добрался!

За ребят, обманувших британский корвет
В темноте, без огней и компаса,
Мимо рифов и скал, среди мин и торпед,
Протащивших худые баркасы.

День придет, и в углу своего кабака,
Над бутылочкой кьянти балдея,
Ты задумчиво сплюнешь ошмет табака,
Улыбнешься и скажешь: "Старею!

Повидал я немало и выжил, не стух,
Но запомнил - о, Санта Мария!
Как я вымок тогда, словно глупый петух,
В темноте у камней Нагарии."
 
Мы ж расскажем тебе, что победа - у нас,
Дело сделано, мачта им в глотку!
Дело сделано теми, кто с морем борясь,
Принимали груженую лодку.

Усмехнешься: "Конечно, таких не возьмешь
Ни огнем, ни водой, ни эсминцем!"
И такую соленую шутку ввернешь,
Что портовый кабак задымится.

Будет так, а пока - поднимай, капитан!
За ветра, за опасные галсы!
За твой маленький флот, за прибрежный туман!
И за тех, кто еще не добрался!

(это стихотворение переведено совместно с Довом Конторером)