В старые добрые времена, ещё в прошлом веке в Тихом океане работала большая флотилия наших супертраулеров. Кто-то из патриотически настроенных моряков, а может быть, из судовых комиссаров выступил с инициативой: работать за себя и за того парня! Может быть, слова популярной песни подтолкнули к такой инициативе, может быть лукавые чиновники, уже в те годы почувствовали демократический зуд или прорастание коммерческих начинаний в самых тёмных глубинах души, но назвали этот метод "Щёкинским" и настойчиво рекомендовали внедрять его на всех предприятиях, на каждом траулере. Суть его заключалась в том, что экипаж выходил в рейс на полгода без одного моряка, а общий заработок делили на всех, в том числе и на того парня, которого не было в экипаже. Парткомы, профкомы настойчиво рекомендовали после рейса перечислять этот заработок не "тому парню", а в какой-то "Фонд Мира". Потом ещё придумали "Фонд развития области". Куда уходили эти деньги, очень приличные по тем временам, никто толком объяснить не мог. В одном из рейсов из парткома на все суда поступила радиограмма: "Поддержать передовой почин... перечислять заработок одного матроса в "Фонд развития города Калининграда". Решили обсудить эту радиограмму на общем собрании экипажа. Комиссар, Н.К.Васильев, открыв собрание, сразу предложил согласиться с мнением парткома. Почувствовав в этом предложении какую-то фальш, я предложил перечислять деньги не в какой-то мифический фонд:
- Построят перед обкомом партии ещё один фонтан - кому это нужно? Давайте-ка лучше перечислим эти деньги Мамоновскому детскому дому.
Комиссар возмутился, начал было спорить, но экипаж единогласно поддержал моё предложение. И даже попросили меня обратиться на радиосовете капитанов к экипажам других судов нашей флотилии. На следующем утреннем совете я обратился к капитанам всех судов с просьбой поддержать предложение нашего экипажа. Шестнадцать экипажей дружно поддержали нас. Только капитан Крымский Сергей Петрович выступил против:
- Парткому виднее... Там лучше знают, куда направлять деньги!
Но все остальные экипажи всё же сообщили в бухгалтерию и в партком, что наши деньги надо перечислять не в фонд, а в Мамоновский детский дом.
Когда мы вернулись в Калининград, получили расчёт за рейс, я решил поинтересоваться в бухгалтерии - куда перечислены наши деньги? К моему удивлению главный бухгалтер, посмотрев в своих бумагах, сказал:
- Не беспокойтесь, ваши деньги перечислены в "Фонд развития города".
- Ведь мы давали радиограмму, чтобы перечисляли не в "Фонд", а детскому дому!
Порывшись в своих бумагах, главбух спокойно сказал:
- Да, такая радиограмма была. И не только от вас. Но партком дал другую команду. И мы её выполнили.
Пришлось мне собрать несколько человек из партбюро моего экипажа, из судкома профсоюза, принести выписки из протоколов собраний. Со скандалом, с большим трудом удалось нам выцарапать наши деньги обратно и перечислить их детскому дому в Мамоново. Также поступили и другие экипажи.
Отдых между рейсами был короткий, всего две недели и мы улетели самолётом в Перу, где на рейде порта Кальяо стоял на якоре наш БАТМ "Маршал Крылов". Отработав ещё полгода, мы снова настояли, чтобы заработок одного недостающего матроса был перечислен детдому. В рейсе, когда закупали свежие продукты в инпорту, обычно шипшандер для капитана передавал несколько бутылок водки. Я обычно просил вместо водки кофе, чай, или ящик молока. Но в этом рейсе заранее предупреждал, чтобы мне передавали американскую жевательную резинку. Так у меня к концу рейса скопилось 32 килограмма этой детской радости.
Прилетев после рейса домой, получив расчёт, я попросил через профком автобус, взял десять моряков из экипажа, несколько учеников из 25-й школы, в которой моя жена работала преподавателем географии и поехал с ними в Мамоново в "наш детдом", заранее договорившись с его директором по телефону. Провели с детьми целый день. Там воспитывалось тогда 93 детей в возрасте от трёх до 14 лет. Так что наши два пуда жвачки пришлись очень кстати. Директор, воспитатели подробно рассказали нам, куда расходуются деньги, которые перечисляли им рыбаки, всё показали нам с удовольствием и без утайки. Всем детям была куплена новая хорошая одежда, в комнатах на 4 человека на полу и на стенах - новые ковры, в каждой комнате - телевизоры. Купили трактор "Беларусь", навесные орудия к нему, автобус, на котором регулярно ездили на рынок, закупали для детей свежие продукты, овощи, фрукты. Мамоновский горсовет выделил детдому два с половиной гектара хорошей земли, - дети сами работают на земле, посадили сад, огород.
Все дети собрались на встречу с нами в клубе, был концерт, очень много интересных бесед, знакомств. Директор, Мурашкин Николай Петрович, рассказал, что среди старших ребят, 12 - 14 лет есть несколько отъявленных хулиганов, которые никого не слушают, ломают всё в своих комнатах, курят, рвут одежду, матерятся, демонстративно не пошли на встречу с нами. Хотя директор и не советовал, но я поднялся к ребятам, которые собрались в самой верхней комнате этого старинного немецкого здания с толстенными стенами из красного кирпича, похожего на старую кирху. Перед войной у немцев там было какое-то гестаповское училище, после войны - школа усовершенствования командного состава рыбной промышленности (Мамоновская академия, как, шутя, называли её рыбаки). В разговоре с ними незаметно прошло больше двух часов. Оказались они очень толковыми парнями. Только у них было обострённое чувство неприятия уравниловки со всеми, обострённая реакция на малейшую обиду со стороны взрослых - а таких ситуаций в их прежней жизни наверняка было через край. И, хотя видно было, что Николай Петрович - честнейший человек, прекрасный педагог, но и ему приходилось очень не просто с его детками.
В нашем экипаже был молодой матрос, которого все почему-то звали Иван Иванович. Трёхлетняя девочка, увидя его, сразу закричала:
- Мой папа! Забери меня домой! - уцепилась ему за шею и целый день ни на шаг не отпускала его. Только вечером, когда ребёнок уснул, Иван Иванович уложил её спать, и мы уехали. У девочки, наверное, надолго осталась память, что во сне к ней приезжал папа.
С приходом новой власти Мамоновский детский дом расформировали. Детей распределили по другим детским домам области. Куда девалось имущество, подаренное рыбаками, наверное, сейчас уже никто не вспомнит и не скажет. В здании сейчас расположена какая-то школа. И давно все забыли о красивом древнем обычае - добровольно работать "за себя и за того парня". Правда, новые хозяева жизни заставляют делать это всех, но деньги перечисляют не в детские дома, а в заграничные банки.
Теперь все дети из "нашего детского дома" уже взрослые, у каждого своя дорога в жизни. У одних удачная, у других - не очень. Очень хорошо знаю тех, кто воспитывался в детских домах после войны. Хотелось бы, чтобы СМИ обсуждали не только теорию и проекты образования, но и мнения бывших воспитанников детских домов.
(Первый раз напечатано в "Балтийской газете" в 2003 году).