Аннотация: Молодежный Шпионский Триллер-пародия 1.Paris-76, 2. Утро этого дня, 3. В Доме Терпимо... 4. Голубая Мечта,
5. Переуступка Авторских Прав, 6. Клиника Доктора Durasha7. Находка Рахима, неучтенного человека
Г Л А В А 3
В ДОМЕ ТЕРПИМО...
Who li they такие
ВАСЬКА
1. Paris-76
2. Утро этого дня
3. В Доме Терпимо...
4. Голубая Мечта
5. Переуступка Авторских Прав
6. Клиника Доктора Durasha
1. PARIS-76
Конец июля 76 года прошлого века в юж-ном предместье Парижа выдался дождли-вым. Тысячам бедных туристов погода ис-портила отпуск. Они уныло сновали по улочкам города, прятались от дождя в оче-редном прокуренном кафе, изучая жизнь самого красивого города мира через хру-сталь фужеров, оттененный янтарным вином древних и глубоких французских подвалов.
Дни, похожие друг на друга как лужи на площади Сен-Клер похожи на лужи площа-ди Сен-Февр, радовали только жадных вла-дельцев кафе и ресторанов. Дождь и сля-кость вперемежку с промозглым ветром - это их любимая погода. Каждая капля дождя по их убеждению падает в их карманы пол-новесным су, а ручеек воды по набережной Сены трансформируется в мощные потоки франков на банковские счета служителей живота и животных утех.
Уже по меньшей мере два часа, как на го-род опустилась мгла. Все часы Сен-Жерменского предместья, явно сговорив-шись, поочередно пробили одиннадцать и ни рубля больше. На мокрых улочках, густо заставленных автомобилями с номерными знаками всего старого света, редкий прохо-жий, кутаясь в плащ или прикрываясь зон-том, решался перебежать из одного осчаст-ливленного им кафе в другое.
У въезда на бульвар Планше, с той сторо-ны, где восьмидесятиэтажная стеклянная коробка банка Кристи Кэпиталз Нифигане-лимитед разделяет предместье на старую и новую части, в бампер вальяжного 'бентли' приткнулся грязно-желтый 'фиат'.
Хозяин, действуя явно по годами выраба-тывавшейся привычке, снял щетки дворни-ков и бросил их на заднее сиденье. Туда же последовало зеркало с двери, желтые стек-лышки указателей поворотов, лампочки, предварительно упрятанные в порожние спичечные коробки, брызговики, колпаки с колес, решетка радиатора и бегущий нике-лированный олень, явно позаимствованный им с другой модели автомобиля. Пересчитал колеса, пометил их мелом, и только после выполнения всех этих формальностей, тща-тельно запер машину. Достал из внутренне-го кармана пальто огромный зонт, пристро-ил рукоять удобней в жилистой ладони и уверенно зашагал по бульвару в старый го-род.
Шел он немногим более четверти часа.
На пересечении улицы Шерш-Миди с пе-реулком Асса возле газового фонаря он рез-ко нажал на тормоза и застыл под своим ог-ромным зонтом.
Мужчина не проявлял признаков нетерпе-ния, свойственных людям, поджидающим кого-либо. Поток воды, бурно протекающий в трех дюймах от его правого, весьма поч-тенного возраста кирзового ботинка, не осо-бо волновал одинокого господина. Он даже не удосужился потрудиться отступить на полфута от фонаря к телефонной будке, ук-рытой навесом бакалейной лавки. С послед-ним ударом часов сделал едва уловимый полуоборот и посмотрел в сторону улицы Могильщиков.
Темно-фиолетовый ситроен шестьдесят второго года, прозванный в народе 'Фанто-масом' за умение не только ездить, но и ле-тать, и даже плавать, попердывая плохо от-регулированным мотором, остановился пе-ред ним. Мужчина открыл заднюю дверь и принял под зонт большую плетеную корзи-ну, не позволив ни одной капле дождя упасть в нее.
Невысокая полная женщина, охнув, вы-бралась сама. Ее маленькая лакированная туфелька, явно надетая не по погоде, ступив на мостовую, по щиколотку провалилась в дождевой поток.
Мужчина не стал дожидаться, пока дама расплатится с таксистом, большими шагами пошел вверх по переулку Асса в сторону улицы Сервандони. Он прошел целый квар-тал, прежде чем дама сумела нагнать его. Как только она поравнялась с мужчиной, сразу получила в руки плетеную корзину. Отчего левое плечо ее сильно переко-соё...бочило.
- Он тебя не запомнил? - спросил голосом, лишенным интонаций.
- Думаю, нет, - голос у дамы был сочным, она вполне могла петь даже во французской опере, если бы ее туда хоть раз пустили.
- Меня не интересует, о чем ты думаешь! - чуть громче прошипел он.
- Я капюшон на самые глаза надвинула, как ты говорил. Да он и не смотрел на меня, ворчал всю дорогу на плохую погоду, на бандитскую пулю, которая у него в голове застряла, в такую сырую погоду ржавеет и вызывает сильную изжогу в левом ухе.*
- Что еще?
- На отсутствие нормальных клиентов се-товал.
- Ты ему показалась ненормальной?
- Как и всем, - не поняла намека дама.
- Еще что говорил?
- Полицейского ругал.
- За что?
- Штраф ему выписали, у машины один глаз синяком заплыл.
- Одна фара не горит, - перевел мужчина.
- Я думаю, - начала было дама, но осек-лась, - ему не до меня было.
- Дай Бог.
Впереди ярко горели огни ресторана 'Го-лубятня старика'. У входа несколько тури-стов громко разговаривали, дожидаясь сво-бодного столика, курили и страшно матери-лись по-иностранному, но с большим чувст-вом.
Мужчина, дабы не ввязываться в историю, перешел на противоположную сторону ули-цы, дама засеменила за ним. Она больше не оправдывалась и могла усмирить дыхание.
Свернули на улочку Буонасье, совсем узенькую, без единого фонаря. В темноте дама наступила на ногу своему попутчику, споткнулась и выронила корзину.
- Тихо ты! - и еще два непереводимых слова вдогонку.
- Тяжесть какая. Может, понесешь?
- Кто говорил, что своя ноша не тянет? - подъе... сказал мужчина.
- Это когда что полезное украдешь, - оп-равдывалась дама.
- Вот и крала бы полезное, - дал пустопо-рожний совет.
- Извини, какое было, - съехидничала да-ма, справедливо полагая, что в такой темно-те получить прицельный удар по зубам у нее немного шансов. Но на всякий случай реши-ла держаться подальше.
На счастье знаменитая улочка была корот-кой и быстро кончилась.
Блуждающая пара, сделав ощутимый крюк, вновь оказалась на улице Могильщи-ков, только теперь в верхней ее части, из-вестной всему разгульному Парижу специ-фическими увеселительными заведениями, о чем, судя по дальнейшему разговору, наши герои даже не догадывались.
- Смотри, какие дома красивые! - прошеп-тала дама, запрокидывая голову. Ее шляпка, похожая на лопух, прикрывший кучку чего-то, сползла на затылок. - Наверное, тут очень богатые люди живут.
- Да уж не бедные, - согласился мужчина. - Ну что? Здесь?
- Ага, - словом, с головой выдающим на-циональную принадлежность его носителя, сказала дама. - Не носиться же нам с ним по всему Парижу. Я руки до земли оттянула, тяжелый как гиря.
Маленькая площадь с маленьким фонта-ном в центре походила на арену цирка. А старые четырех-пяти-этажные дома сверка-ли сотнями разноцветных огней и напоми-нали праздничный фейерверк.
Мужчина остановился, оглядел каждый из шести домов оценивающим взглядом, слов-но пытался заглянуть вовнутрь и угадать, в котором из них больше человеческого тепла, неистощимой доброты и сытой еды.
Дама стояла в пяти шагах от него и молча ждала решения.
Наконец, определившись с выбором, муж-чина сделал несколько стремительных ша-гов.
Дама засеменила за ним.
Они стояли возле крылечка о четырех сту-пенях, обрамленного кованой оградой.
- Записку пиши по-французски, - велел мужчина.
- А то как же! - ответила дама и в неярком свете, падающем от лампы над тяжеловес-ной дверью, вывела на открытке с портретом лысого мужика в черном костюме-тройке, понятные любому французу слова.
'21.07.1976. BASILIO'
- Так будет лучше, малыш, - с этими сло-вами мужчина нажал кнопку звонка. Припал ухом к железу двери. Прошла, казалось, це-лая вечность, прежде чем он услышал глу-хие шаги. - Атас! Рвем когти! - крикнул он, скатываясь с крыльца.
Дама, проявляя невиданную резвость, опе-редила его, первой успела добежать до фон-тана и спрятаться в его бурлящих водах.
Лопух, похожий на шляпку, еще долго по-качивался на крутых волнах.
2. УТРО ЭТОГО ДНЯ
В предместье Сен-Колчедан все крестьяне, даже те, у которых нет ни коз, ни коров и доить им давно уже некого, просыпаются до рассвета.
Петух еще не слез с насеста, не продрал сонных глаз, не отодрал стоящих в очередь куриц, а неутомимая Анн уже ставила в кад-ке тесто на пирожки.
Ее муж, бывший профсоюзный лидер Грэ-гор, а по совместительству граф, дед и хозя-ин маленького поместья в десять акров вкусной французской земли, ушел в гараж готовить свой ФИАТ первой модели семи-десятого года выпуска к дальней поездке.
Внучек мирно посапывал в детской кро-ватке.
Анн закончила возню с тестом, подвинула кадку к теплому боку печи. Вытерла руки передником и подошла к кроватке. Посмот-рела в милую мордашку с любовью и печа-лью, поправила сбившееся одеяльце.
- Спи, спи, сиротинушка ты наша, - пропе-ла Анн приятным сопрано. - Последний раз, чай, дома-то спишь, в тепле и заботе. - И неожиданно перешла на плаксивый тон. - А и бросила нас на произвол судьбы мамка, уехала работать на этот адовый завод! А и забрали в солдаты на проклятую войну твое-го папку, и нет от него ни письма, ни вес-точки. Он и знать не знает, какой у него сы-ночек народился!
Причитания старой женщины прервал приглушенный подушкой телефонный зво-нок. Ее кузина работала при коммутаторе на почте. Каждое утро, заступив на смену, она первым делом просматривала поступившую корреспонденцию и спешила огорчить так горячо любимую ей Анн.
- Опять ничего? - приняла новость как должное. - Спасибо, Раисия. Да, ждать нам больше некуда. Да, сегодня. Спасибо, поце-лую и за тебя.
Сегодняшний день должен привнести в их жизнь немалые перемены.
К четырем по полудни Анн напекла пол-ную корзину пирожков.
Граф выгнал машину к воротам, зашел умыться и пообедать.
Начинало смеркаться, когда они тайком выехали на автостраду. Немногочисленные жители предместья, так же тайком друг от друга, коллективно вышли проводить Анн и Грегора. Все им сочувствовали, никто не осуждал и не советовал. Все советы, сколько их у кого было, прослушали, обработали и забыли много дней тому назад.
- Давай повторим еще раз, - ровным ари-стократическим голосом сказал граф, когда они потеряли из виду активно машущую им кулаками толпу провожающих, - хотя ты, я знаю, все равно напутаешь.
- Ну, ты чего дед говоришь-то? - возрази-ла графиня.
- Цыц мне! - рыкнул граф, - не перебивай, когда я говорю! Приедем в город, высажу тебя на вокзале. Возьмешь такси. Водителя высматривай поглупее, машину постарее, морду прикрой, пакет с пирожками открой. Пусть запах чует и лишнего не подумает. Ничего ему не говори. Отдашь эту бумажку. Он тебя отвезет по указанному адресу. Там я тебя встречу.
- А если он перепутает и отвезет меня в другое место? - забеспокоилась старенькая графиня. - Я же города Парижу совсем не знаю, заблужусь.
- Нашла, чем пугать! Кабы я был уверен, что он такое чудо свершит, я бы ему тысячу монет приплатил. А господу нашему спаси-телю поставил бы самую толстую свечку.
- В два раза, - показал граф толщину пред-полагаемой свечи.
- Ну это не в два, это в три раза толще, - причмокнув и облизав враз пересохшие гу-бы, молвила графиня.
- Тебе лучше знать, - фыркнул граф.
- Господь подождет, - пообещала Анн.
Больше до самого Парижа супруги не про-ронили ни слова. Что было дальше, мы уже знаем.
А вот граф с графиней...
Если бы они, двое, знали, кому доверили своего внука...
Старая Анн с горя утопилась бы в том са-мом фонтане, в который она так шустро си-ганула, а графа до конца его дней мучил бы энурез.
3. В ДОМЕ ТЕРПИМО...
Хозяйка богоугодного заведения мадам Жо для Мэ растолкала своих девочек по рабочим кабинетам, в смысле что по широ-ким кроватям, и прилегла отдохнуть.
Приятное завершение рабочего дня - ни одной свободной койки, ни одной не про-данной норки. Для работы погода хорошая, для здоровья, когда тебе еще недавно было двадцать, а сегодня уже пятьдесят четыре, погода скверная. В дождь ее клонит в сон, низкие облака давят на психику, угнетают. Она так боится замкнутого пространства! Падает на диван, закрывает глаза, представ-ляет, что лежит на зеленом лужке, в высокой траве, густо перемешанной с полевыми цве-тами и смотрит в бесконечно глубокое го-лубое небо.
Небо появилось только на мгновение и тут же сбежало - спугнул настойчивый звонок в дверь.
- Кого еще несет? - она уже забыла о го-лубом небе, о плохой погоде, перед глазами только клиент и мысль: кому его обслужи-вать? Все девочки до утра заняты. Самой отдуваться?
- Иду-иду! - сказала нарочито громко, чтобы тот, который за дверью, услышал ее и больше не трезвонил, не беспокоил уважае-мых господ.
Открыла дверь и застыла на месте. На по-роге ее дома, истоптанного ногами тысяч любвеобильных мужчин, в корзине плакал переложенный теплыми пирожками младе-нец.
Через много лет, вспоминая эту ночь, она первым делом будет ощущать сильно уда-ривший ей в нос запах этих горячих пирож-ков с капустой, и уже потом слышать голос плачущего ребенка.
Прошло три года.
Крепкий малыш неугомонно носился по дому.
- Базиль, ну-ка иди сюда, ты всех клиентов нам распугаешь! - пыталась хоть на минуту усадить малыша мадам. - Смотри, что я тебе купила!
Это был глянцевый автомобильный жур-нал, который один на всем белом свете только и мог утихомирить сорванца.
Его любили все девочки заведения. Те, у которых были свои дети - любили его как сына настоящей материнской любовью. Те, у которых еще не было детей, любили его как сына выдуманной материнской любо-вью. Но, с момента появления у мадам Жо для Мэ, Базиль ни одной ночи не провел в своей корзине. Каждую ночь он отогревал своим дыханием чье-то утомленное бездуш-ной работой сердце.
В семь лет любимым занятием малыша, раскрывшим неординарный экономический склад его ума, было изучение внутреннего обустройства заведения мадам, его должно-стных инструкций и правил внутреннего трудового распорядка. Он особо полюбил наблюдать творческий процесс, восторгался всегдашней импровизацией в работе дево-чек, их неуемной фантазией и зажигатель-ным артистизмом, по мере сил и возможно-стей принимал сам участие в шумных спек-таклях, что в немалой степени пригодилось в его будущей жизни.
Мадам сочла нужным пристроить его в школу.
Базиль, прошедший иную школу жизни, чем дети из его класса, имел суждения обо всем и вся несколько отличные от тех, какие преподавал на уроках месье Легар, учитель начальных классов. Когда месье неосторож-но попросил Базиля быть сдержанным, под-бирать слова и не щипать девочек за нежные места, малыш без тени смущения поведал, что берет пример с уважаемого им месье Легара и только с него. Никто, по его мне-нию, когда приходит по пятницам к мадам, не бесится так зажигательно как месье Ле-гар: Базиль никогда не догадался бы по школе в таком виде бегать, да еще и с пером в одном месте, и с чулками, повязанными вокруг шеи вместо галстука, да еще и с но-гами внутри этих чулок...
По той простой причине, что в городе не нашлось школы, где бы Базиль не встретил знакомого учителя, директора или попечи-теля, уроки для него стали давать девочки мадам. А проверяли успехи веселые учителя в перерывах между...
Малышу исполнилось десять лет.
К этому времени Базиль сколотил непло-хое состояние.
Свой первый контракт он заключил в шесть лет. С владельцем авторемонтной мастерской господина Михаэля, которая ба-зировалась в гаражном боксе дома напротив. Пока клиенты мадам Жо для Мэ развлека-лись, малыш выводил из строя их автомоби-ли.
Сначала просто забивал выхлопную трубу картофелиной.
Научившись читать, познал более слож-ные штучки: снимал со свеч провода, обес-точивал трамблер, пережимал бельевой прищепкой бензопровод, ставил перегорев-шие предохранители, неисправные лампоч-ки, да и просто прокалывал колеса.
Постоянные клиенты уже не приходили к мадам без подарков для Базиля. Все сладо-сти, игрушки, если они не касались автомо-бильной темы, охотно принимались пред-приимчивым малышом и сдавались обратно в конфетную или игрушечную лавки, есте-ственно с неким дисконтом. Не брезговал Базиль и брать с клиентов входную пошли-ну. Сначала гости воспринимали это как шутку, детскую забаву, постепенно привык-ли и смирились, как смирился наш народ с налогом с каких-то непонятных продаж, а заодно и покупок.
Однажды в мастерской Михаэля случился небольшой пожар. Сгорела машина богатого клиента. Не совсем сгорела, частично, но Михаэлю хватило, чтобы почувствовать се-бя на грани банкротства. Виноват как всегда был младший брат Михаэля неудержимый Ральф.
Михаэлю пришлось отправить Ральфа в конюшню дядюшки Уильямса, пусть покру-тит кобылам хвосты, а долю Ральфа выку-пил Базиль, в двенадцать лет став совла-дельцем доходного предприятия. И с этого дня работы у Михаэля прибавилось вдвое.
Мелочь пузатая, не попадающая под ста-тьи уголовного и других кодексов и умело сорганизованная хитрющим Базилем в ма-ленькую банду, сначала расклеила по всему предместью листовки о великолепном и та-лантливом автогении Михаэле. А затем при-нялась выводить из строя автомашины на стоянках возле банков и супермаркетов, рес-торанов и других злачных мест, получая процент с каждой, побывавшей на ремонте автомашины.
В это же время Базиль обстряпал еще одно дельце.
На границе китайского квартала произош-ла кровавая разборка между узкоглазыми и чалмушечниками - так звали парижане вы-ходцев из пустыни Сахары за их дурацкую привычку брить головы и надевать на лыси-ну длинное полотенце по фамилии чалма. Взорванные машины, трупы с той и другой стороны густо, как тараканы после дуста, усыпали мостовую.
Полиция приехала как всегда к концу ба-зара, дав возможность бандам окончательно обо всем договориться.
Но до полиции место разборки обследова-ли Базиль со своими пацанами. И не напрас-но он лазил между трупами. В одной из ма-шин он выловил тугой кирпич денег. Прав-да, деньги оказались фуфловыми, напеча-танными где-нибудь в Сахаре или на Тянь-Шане.
Любой другой поиграл бы ими да выбросил. Не такую школу прошел Базиль. День за днем, точнее, ночь за ночью он терпеливо разменивал самопальные купюры на дензна-ки французского национального банка, вы-бирая карманы тех клиентов, которые при-ходили к мадам впервые. В силу своей ино-странной принадлежности, они не очень разбирались в подлинности денег, и, что го-раздо важнее, не собирались навестить бо-гоугодное заведение с повторным визитом.
Первым желанием Базиля было намерение выкупить у мадам ее заведение. Здраво рас-судив, он отказался от этой затеи. Зачем платить за то, что и так твое? Не лучше ли... Акции банков, телефонных компаний, неф-тяных концернов, - вот выгодное место для размещения капитала! Он будет инвестором. Тихим, незаметным, маленьким богатеньким капиталистом. Никто и не подумает, что у мальчишки за спиной не рюкзак с учебни-ками, а контрольный пакет чего-то. И он может директоров и членов правления!
К пятнадцати годам он не только по-прежнему спал со всеми по очереди девоч-ками мадам, но и неоднократно переспал с ними, приобретя богатый жизненный опыт и хорошую закалку. А его личное состояние достигло заветной суммы в один миллион маленьких сушек.
4. ГОЛУБАЯ МЕЧТА
Говорят, если у вас родилась девочка, под-вяжите одеяльце розовой ленточкой и ра-дуйтесь себе на здоровье.
Если же одеяльце вашего новорожденного подвязано голубой ленточкой, поздравляем, папаша, у вас мальчик!
С тех пор, наверное, с самых пеленок так и повелось: коли речь о розочках-цветочках, розовой мечте, о розовых снах, - это девчо-ночье; а все, что связано с голубым, - будь то сны, мечты или небо, - самой природой уготовано принадлежать мальчикам.
В наше раскрепощенно-перестрелочное время некоторые цвета приобрели разные намекательные оттенки, но мы оставим их на совести тех, кого они, эти в разные сто-роны ориентированные оттенки волнуют. Нам же все равно, какого цвета у вас кожа на животе или пониже спины, имеется в ви-ду на пятках, есть у вас пупок или уже стер-ся, и сколько языков, включая обязательный матерный, вы знаете.
В шестнадцать лет у Васьки впервые поя-вился видеомагнитофон. Конечно, позднова-то, скажете вы. Но не забывайте, на какие годы, я имею в виду политическую состав-ляющую, приходилось военное детство ре-бенка! Я первый раз увидел видеомагнито-фон вообще через стекло витрины магазина, с улицы - в магазин без валюты не пускали! - в неполные сорок лет! Во как. И ничего, и живой. Пока.
С тех пор Васька регулярно любил смот-реть один и тот же сон. Сон, как правило, являлся не каждую ночь, а только в те из ночей, когда у ребенка возникала эрекция. Но это еще не все, потому как в таком серь-езном возрасте эрекция, как пионер на стре-ме, всегда готова, она должна была закон-читься поллюцией. И вот тут-то включался заветный сон.
Небольшой необитаемый остров, где-то в теплом море-океане, густо заросший всяки-ми деревьями, вкусно обвешенными фини-ками и фантиками вперемежку с толстыми ленивыми попугаями и веселыми игривыми обезьянами. Вдоль всего побережья широкая полоса песчаного пляжа, - а песочек теплый, игристый, по ножкам нежно струится, кожу пощекотывает, на зубках поскрипывает!
А еще! Автострада, достойная Формулы-1. Ее совершенно специально построили для крутых автогонок. А потом строители уеха-ли за бензином для бензопилы, или за пивом для прораба. Ну, одним словом, в обеденный перерыв отлучились на недельку, всем тру-довым коллективом дружно и по-товарищески ушли в традиционный проле-тарский запой. На обратной дороге обнару-жили, что где-то потеряли карту или по не-догляду пропили еённую, а сами были в та-ком состоянии, что напрочь забыли, где те-перь этот остров плавает. Помнят, что в сто-роне, помнят, что, когда плыли, солнце в глаз светило. Значит, когда возвращаться, солнце должно было светить в жизненно важный другой глаз. А в какой из двух раз-ных, и в котором часу глазом к солнцу пово-рачиваться, тут хоть убей, хоть глаз на одно место натяни - ну ни в зуб ногой, ни обухом через коромысло.
А остров, он чего, он в море-океане уни-верситетов не кончал, он же дикий! Остров не шибко хотел из всегда необитаемого мно-гими людьми и громко рычащими болидами ведущих автопроизводителей мира, превра-щаться в пристанище большого шума, гама и бизнеса с рекламой кариеса, которого все очень боятся, хотя и не знают лично. Под покровом ночи он тихонько снялся с якоря и переплыл на новое место. Сильно подальше от старого, и даже через экватор наискосок ниже траектории акватории морского пути кочующих селедок в сезон массового увле-чения амазонками и медузами, которые хо-роши в холодном пиве, если их не солить, а только промокнуть ласты салфеткой.
Так, сбежав от пугающих прелестей со-временной цивилизации, остров незаметно остался необитаемым, точнее: остался неза-метным и необитаемым. А Ваське он просто приснился, потом взял и понравился, и они стали жить вместе.
Вдвоем.
Остров и Васька.
Сначала парень купался в море, привязав себя к бревну - плавать даже во сне у него не шибко получалось. В перерывах осваивал сложную гоночную трассу. Но так как болид нужной модели ему еще не приснился, трас-су он осваивал всеми двумя своими несна-шиваемыми босиком ногами. Каждый день два раза, потом утром и обязательно вече-ром. Не пропадать же хорошей дороге. Если ее не топтать каждодневно, на ней всякая неорганизованная трава заведется. А траве что? Траве дальше расти захочется, не успе-ешь оглянуться, всю трассу отменят, полем для игры в гольф переименуют. Где он еще такой другой остров найдет? Они даже во сне на дороге пачками не валяются.
Васька все равно когда-то устал бы сильно бегать, а потом еще и пыль с трассы сметать, и от попугаев отмахиваться, - они придума-ли забаву: пилота Формулы 1 с воздуха бом-бами собственного воспроизводства при-цельно закидывать! А обезьяны специально под ногами вертелись и палки в колеса тол-кали. Роль колес выполняли Васькины бо-сые, а в роли палок все, что под руки в лапы попадалось. Он и подумал - без машины кранты, или бомбой глаз выбьют, или бегать будет на гипсе.
Тогда ему, наконец, приснился болид, к болиду цистерна бензина и бочка масла; сначала сливочного, наверное, он во время сна больше думал о бутерброде, чем о сис-теме смазки автомобиля, вот и вышел казус. Ну, выждали пару снов, добились желаемо-го, и вот она, бочка и сразу не какой-нибудь Лукойл сарайного разлива, сразу Мобил, золотой и чистый как слеза! Хочешь, вместо киселя его пей, хочешь, хлебом в него на завтрак.
Теперь за трассой следить легко. Даванул полсотни кругов с ветерком, пару раз на пит-стоп заскочил, заправился, колеса поме-нял и снова в путь. Потом подумал. А чего это я сам заправляюсь, колеса меняю? Да и эрекции с поллюциями как-то расточитель-но, без пользы для народного хозяйства ост-рова продолжают существовать?
И стал он сон свой дальше двигать.
Рядом с островом случайно проплывала небольшая яхта с двумя десятками путеше-ствующих во время школьных каникул по-слушниц Бетюнского монастыря. Было им от 12 до 16 лет. Которые старше, может и тоже были на яхте, все таки кто на загни-вающем западе отпустит в далекое путеше-ствие девочек без присмотра старших? Но они почему-то не приснились. Наверное, потому, что, когда яхта потерпела корабле-крушение возле его собственного необитае-мого никем, кроме Васьки острова, спаслись только те, которым надо было спастись. Ес-ли Васька видел, что пытается спастись мо-нашка старше облюбованного им возраста, он ее просто не брал, отсортировывал назад в море.
Жить стало веселее.
Все послушницы, обученные грамоте, сче-ту и хорошим манерам, правильно догада-лись, что своему чудесному спасению они обязаны ему, Хозяину острова, по совмести-тельству хозяину болида, цистерны с бензи-ном, бочки масла Мобил и всех их, двадца-ти, которым от двенадцати до шестнадцати, и которые все как одна или уже ничего себе, или скоро будут таковыми.
Одежды мало? На острове лучше лишнего не носить. Во-первых, потому что жарко, во-вторых, вдруг вас приедут спасать годика через два? В чем вы перед многими людьми предстанете? В лохмотьях? Ужас! Что про вас в газетах напишут? Вы лучше аккурат-ненько все в шкапчик повесьте, вот вам и плечики. А кто стесняется, тот через день-другой забудет, что это такое - стеснение.
Так необитаемый никем кроме Васьки остров стал немного обитаемым. Немного это потому, что пока еще плотность населе-ния была не очень плотной и для создания государства с рыночной экономикой совсем недостаточной. Это, конечно, далекие пла-ны, но, к чести нашего юного героя, в его голове они, при виде стольких сразу одно-временно прекрасных тел, все-таки зашеве-лились.
Ночью на острове привычно кричали ноч-ные птицы, рычали совершенно дикие и не-воспитанные хищные звери, электричество еще не работало, а входные двери ночного шалаша не закрывались на запор. Некото-рым новым жителям острова захотелось очень сильно испугаться, и от этого самого страха захотелось прижаться к чьей-нибудь чужой, уже спасавшей их, груди. Желающих прижаться было всего двадцать, а грудь для этого всего одна.
Первую ночь Васька спал, облепленный телами, как матка пчел во время выхода роя. Рук, обнимающих его, было так много, что он в темноте не понял, которая из всей кучи стала для него в эту ночь самой близкой. Но понял другое - один раз пустив послушниц на свой остров, он не только скрасил ими свою одинокую жизнь, он принял на себя ответственность за то, чтобы и ночью и днем им не было, во-первых, страшно, во-вторых, скучно, в-третьих, завидно.
Послушницы не хотели оставлять своего спасителя ни на минуту. То ли действитель-но боялись немного, то ли чисто женский эгоизм заедал: вдруг, пока он один, какая-нибудь возьмет и его в свое единоличное владение приватизирует. Остальным тогда чего? Банан?
Теперь к бревну для плавания приходи-лось привязывать всех. Бревно поначалу терпело такие издевательства, потом с горя вышло в море и молча утопилось.
Болид вынужден был таскать за спиной трехосный грузопассажирский прицеп, есть в три раза больше бензина, от усердия огла-шать окрестности не совсем интеллигент-скими звуками, и от вскрывшегося недержа-ния орошать маслом Мобил лучшую в мире трассу Формулы 1. От этакого позора боли-ду благородных кровей стало не по себе, он заболел, взял отпуск и перестал заводиться.
Делать на острове стало нечего. В смысле общественно-значимых, увеселительно-развлекательных работ.
Проведенная через год в интересах разви-тия народного хозяйства острова перепись населения, дала поразительный результат. Прирост составил более сорока семи про-центов все еще способного населения! И на следующий год, учитывая постоянно возрас-тающее число вовлеченных в процесс быв-ших послушниц, результаты обещали быть не менее выдающимися.
Впору было подумать о принятии декла-рации независимого от погодных условий, вполне само-стоятельного, вернее - отдель-но-стоятельного в море-океане нового госу-дарства.
Споры о статусе были недолгими.
Ежели назвать остров королевством, то Васька - его единоличный король. Все по-слушницы, которые уже - королевы, кото-рые еще маленькие и им пока не досталось - принцессы, а новорожденная мелочь, мель-тешащая под ногами - наследники королев-ского престола. Вполне благозвучно и большинством приемлемо.
Если назваться тридевятым царством и ка-ким-то там государством, то тогда Васька всему этому - наипервейший царь! А все остальные как-то так дружно и сразу царев-ны. Как?! Лягушки? Нет уж, обойдемся без вашего царства!
Решили посмотреть правде в глаза. Долго искали, в чьих глазах ее - правды - больше. Нашли. Увидели.
Один Васька.
Много жен.
И назвались Султанатом.
Пришлось под новое название перестраи-вать концепцию развития планового социа-листического султанатского государства.
Султаны за счет чего живут? За счет бо-гатства природных ископаемых. Нефть надо искать и золото.
С золотом проще. Свалило бурей дерево - под ним сундук открылся. Бери, сколько хо-чешь, хоть на шею вешай, хоть в ухо встав-ляй. Только ювелирные ценности на необи-таемом острове настоящей покупно-продавательной цены не имеют. Зачем они, когда все население голыми зад... ну, этими, пятками сверкает. А государство строить надо.
И приснилось Ваське, простите, Султану, что нефтяная труба уже пробурена и протя-нута и на северной оконечности острова ло-пухами укрыта. Сходил, проверил, точно, труба. Точно, с нефтью.
Ну и зажили по-новому.
В полном достатке.
Поразмыслив старательно, Султан сделал султанский выбор. Купил себе еще сто жен, чтобы народонаселение росло быстрее.
Через год вспомнил, что он все на острове сам делает: и купается, и в гонках участвует, и жен своих всех любит, и детей воспитыва-ет, а вот о том, чтобы поесть, как-то не по-думал. И жен своих что-то не помнит, чтобы хоть раз кормил.
Пришлось всем новые работы придумы-вать, такие, где выход полезного был бы уже съедобными продуктами, а не одними го-лодными детьми.
На внеплановом необитаемо-социалисти-ческом субботнике весь остров перевернули с ног на голову. Голодные до ответственной работы послушницы вымыли, правда без мыла, деревья, висящие на них финики и фантики, параллельно завязали узлами все хвосты у обезьян, чтобы на них было легче висеть - руки не соскальзывали, а попугаям начистили до зеркального блеска клювы. Немного повздорив, разбили парк для про-гулок, посадили нужные им, выкорчевали ненужные никому деревья, проторили до-рожки, посыпали их красивым золотым пес-ком пляжа. Ну, прямо не остров стал, а парк современной культуры и заслуженного от-дыха. Даже спрятаться от глаз людских не-где - везде или простор для подсматривания, или попугай начищенным клювом свето-форно сверкает.
А потом Васька проснулся, и увидел: ост-ров, который он полюбил за его необитае-мость и прирожденную дикость, стал похо-жим на парк в центре пересыщенного людь-ми миллионного города: дорожки, аллеи, клумбы и скамеечки для отдыха.
Выдрессированные попугаи на поворотах объясняют прохожим: куда какая дорожка ведет, и рассказывают на чистом попугаи-стом о местных достопримечательностях. Обезьяны лазают по деревьям и дарят ост-ровитянам бананы и финики, которые сами же заворачивают в деревянные фантики. Везде скверики, беседки и фонтанчики. А на трассе Формулы 1 голландские розы рядами посажены!
Весь гарем, страшно разросшийся и неве-роятно изголодавшийся по мужской ласке и вниманию, не отстает от своего Султана ни на шаг. Даже, простите за натурализм, до ветру ему одному не сходить, тут же обсту-пят со всех сторон, точнее, обсядут и весь кайф сломают.
Понял Васька, что тот сон, который ему первым приснился, он же сам испортил сна-ми последующими.
Урок ему: было хорошо, зачем лучше за-хотел? Никогда жадность до добра не дове-дет.
А когда их у тебя, жадностей этих, целых двадцать да плюс еще сто, да мелочи под ногами несчетно, тут уж точно добра не жди.
Пора, браток, просыпаться и на работу.
5. ПЕРЕУСТУПКА АВТОРСКИХ ПРАВ
В год своего шестнадцатилетия Васька впервые попал.
Притом, попал трижды подряд.
Сначала в венерический диспансер.
Добрая толстая врачиха согласилась при-знать в нем своего любимого сыночка и вы-лечить без громкой огласки. Она не станет сообщать на работу родителям, не напишет пространственного письма в школу, не на-стучит для постановки на учет в полицию. И даже денег за лечение с него не возьмет, ес-ли Базиль согласится лечиться по новейшей методике.
Что эта методика действенна и безопасна для здоровья больного, Базиль убедился уже после трех дней усиленных укалываний. Ра-ди чистоты эксперимента и во имя науки врачиха охотно пожертвовала собой. Это уже много лет спустя, став опытным и по-стоянным клиентом соответствующих кли-ник, Базиль понял, что им был установлен мировой рекорд для книги Гинесса: никогда еще в истории человечества обычную лоб-ковую вошь не лечили уколами витаминов утром, днем и вечером в течении девяносто шести дней. И после каждого укола закреп-ляли терапевтический эффект на доброй те-теньке врачихе и на двух ее не менее добрых ассистентках. Эксперимент закончился ко всеобщему удовлетворению полным упад-ком физических сил всех четверых одновре-менно и сразу.
Потом Базиль попал пальцем в небо, купив акции сильно разрекламированной компа-нии. Оказывается, и у французов есть люби-тели пускать мыльные пузыри и ловко наду-вать своих соотечественников, как будто мало им чужих, в разных там колониях или провинциях.
И, наконец, как ни старался он не засвечи-ваться в своих больших и малых делах, все-таки попал в полицию.
Здесь его сфотографировали и выдали на-стоящий паспорт стопроцентного граждани-на свободной республики. Лощеный госпо-дин с тонкими чертами лица, назвавшийся Жераром, взялся угостить его стаканчиком доброго Бургонского. В приятной беседе рассказал Базилю его собственную жизнь, год за годом, с такими подробностями, о ко-торых новоиспеченный гражданин и думать позабыл.
- А помнишь? - Жерар долго смеялся, вспоминая, как пятилетний малыш прятался под кровати девочек в то время, когда они обслуживали клиентов, и ломал им послед-ний кайф, громко и смешно пукал в самые неподходящие моменты. - Девочки, естест-венно по вашей предварительной догово-ренности, желали клиенту: 'Будьте здоро-вы', после чего господин, дабы скрыть свою неловкость, платил щедро, одевался спешно и незамедлительно линял.
- Я был тогда маленьким, - оправдывался Базиль.
- А разве я тебя осуждаю? - успокаивал Жерар. - Я, парень, стопроцентно на твоей стороне! Так им и надо, сластолюбцам.
Похвалил Жерар и за находку с кактусом, который Базиль подкладывал в постель.
- Самым трудным был год твоего трина-дцатилетия, - хитро подмигнул Жерар. - Ты уже почувствовал себя мужчиной, а мадам решила сохранить тебя девственником до восемнадцати лет.
- Было дело.
- Она даже пообещала, - вот какие строго-сти! - выгнать ту из девушек, которая лишит тебя девственности.
- Я оказался хитрей. Мадам до сих пор считает, что девственности меня лишила она.
- Но уже после того, как ты переспал со всеми и не по одному разу! Ха-ха!
От души посмеявшись и выпив за это по доброму стакану, продолжили приятный разговор.
- А вот за фальшивые деньги тебя стоило бы наказать, - сквозь непрекращающийся смех неожиданно сменил тему Жерар, и не поймешь, продолжает он радоваться наход-чивости Базиля, или уже осуждает. - Это уже чистой воды криминал, парень, - смех резко оборвался, в глазах вспыхнули холодные огоньки. - Нам стоило немалого труда выку-пить все купюры и не допустить огласки.
- Разве они не могли появиться у господ туристов где-нибудь в других местах? Ска-жем, в кафе, в магазинах? - попытался от-шутиться Базиль.
- Да, парень, ты прав! Вижу, готовил себе алиби, просчитывал. Точно! Были они и в кафе, и в магазинах. Каждый в своих. В по-лиции, знаешь ли, иногда и умные люди по-падаются, малыш. Фальшивомонетчики, все как один, по странному стечению обстоя-тельств, были у мадам. Ну-ну, дай мне до-рассказать эту забавную историю. Мы пус-тили по следу подставу и получили верное доказательство твоей причастности. Вместе с твоими пальчиками. А помеченные нами купюры ты, поверишь ли, отнес в банк и по-ложил на свой счет! Вот так вот, малыш!
- Вы меня арестуете? - враз поскучнел Ба-зиль.
- Зачем? Если бы мы хотели это сделать, ты бы давно парился в каком-нибудь приюте для малолетних преступников. Нет, малыш, мы тебя не арестуем. И другим не позволим это сделать. Мы с тобой сейчас договоримся и сыграем в фифти-фифти.
- Куда?
- Ох и молодежь пошла! Надо говорить не 'куда', малыш, а 'во что'!
- Есть разница?
- И очень даже ощутимая. Только не дай тебе Бог раньше времени узнать ее. Так вот, ты нам отдашь все негативы, отснятые за долгие годы твоей нелегальной работы у мадам. Мы тебе простим ошибки молодости и заплатим вот такую сумму, - Жерар напи-сал на салфетке шестизначное число.
- Так много? - изумился Базиль. В голове эта сумма тут же пристроилась в хвост его личного состояния, существенно увеличивая его. Отчего по телу пробежала сладкая ис-тома, а настроение заметно улучшилось. Славный парень, этот Жерар. Жаль только, что фараон.
- Ровно столько, сколько ты получил на обмене фальшивок, плюс набежавшие про-центы. Считай, что они теперь честно твои.
Легкая тучка набежала на чело.
- Мы договорились? - Жерар продолжал мило улыбаться.
- Я, право, не знаю, остались ли у меня вещи, которые вас так заинтересовали, - по-пытался выторговать себе хоть небольшие премиальные Базиль. - Мадам часто наводит порядок и выбрасывает все, что ей кажется ненужным.
С кем Базиль вздумал тягаться? Жерар же не от своего имени с ним разговоры горо-дил. Жерар же представитель всех спец-служб республики и уж кто-кто, а он к этой встрече подготовился основательно.
- Вряд ли она нашла твои тайники в нож-ках кроватей, - проявил завидную осведом-ленность Жерар. Также случайно Базиль уз-нал, каково его состояние с учетом акций, процентов по вкладам и спрятанной в под-вале кубышки с мелочью.
И дал согласие.
Летом 92 года, сразу после дня рождения его зачислили курсантом в какой-то третье-сортный, никому не известный колледж на юге Франции, и четыре года о нем никто ничего не знал. А в 96-ом, когда сердце ма-дам устало ждать и практически смирилось с потерей, она получила краткую весточку о случайной гибели горячо любимого Базиля в крупной автомобильной катастрофе, о кото-рой много дней подряд вещали все каналы французского телевидения.