Аннотация: Детский детектив - сказка. Новая книга приключений "Подпольных мужичков"
валерий тимофеев
СЫЩИК ГОШ
первое дело
ПРЕДИСЛОВИЕ
В предыдущей сказке 'Подпольные мужич-ки ' мы рассказывали о том, как два друга, Гош и Сав, обнаружили воров, промышляющих гра-бежом квартир честных граждан. На месте преступления обезвредить жуликов не удалось, слишком неравны были силы. И потому Гош, рискуя собственной жизнью ради торжества справедливости, решил отправиться в логово коварного врага и пропал.
От Гоша уже второй месяц не было ни слу-ху, ни духу. Мы страшно волновались, мечтали получить хоть самое малюсенькое известие о своем героическом друге. И, даже в какой-то момент, потеряли всякую надежду на встречу с ним.
- Где он?
- Живой или нет? - задавались каждодневно вопросами, все-таки не на курорт уехал.
Наконец, в наш дом постучался настоящий почтальон и принес долгожданную телеграм-ма:
'ЗАДАНИЕ ВЫПОЛНЕНО ЗПТ ВЕ-ЩИ ВОЗВРАЩЕНЫ ТЧК
ЖУЛИКИ ОБЕЗВРЕЖЕНЫ ЗПТ
ЧИТАЙТЕ ОБО МНЕ В ГАЗЕТАХ ПРИВЕТ ЗПТ
СЫЩИК ГОШ ТЧК'
Телеграмма в несколько скупых строчек обо всем не расскажет. Обо всем рассказывать в ней и места не хватит. Главное, что мы поняли из этого короткого послания - наш друг жив!
По совету Гоша кинулись в библиотеку, пе-релистали гору газет. Но в газетах написано даже меньше, чем в телеграмме. То есть там вообще про нашего Гоша ничего не написано.
'Раскрыта организованная группа квар-тирных воров. Преступники предстанут пе-ред судом'.
И все.
А как раскрыта, кем раскрыта? Чья заслу-га? И есть ли жертвы с одной или со всех сто-рон? Об этом ни слова, ни полслова. Не надо нам знать или не хотят понапрасну беспоко-ить? Или Гош стал суперсекретным агентом, по-иностранному, шпионом, и про него можно будет говорить вслух и писать в книгах только лет через сто после его смерти?
Газеты вообще не пестрят уголовной хрони-кой, как будто нет у нас уголовного мира и пре-ступников. А зачем тогда милиция? С кем она борется? Сама с собой? Или с собственным беззащитным народом?
Кто-то, пожалуй, так и думает.
И отважных разведчиков с дерзкими шпио-нами, и умных следователей с неподкупными прокурорами у нас нет, потому как не расска-зывают ни о них, ни о их тяжелой и необходи-мой работе. А посмотрите, какой популярно-стью пользуются любые книги, где хоть словом об этих людях написано. Я уже не говорю про сыщиков. Мы привыкли считать, что профес-сия эта вымерла при царе Горохе или упраздне-на революцией. А она есть.
Об одном из них - смелом до отчаянности, находчивом до удачливости - сыщике Гоше и пойдет речь в этой сказочной истории.
Повествование начинается с того момента, когда Сав и Гош расстались 'и, быть может, навсегда...'
А сначала вспомним одну из последних глав сказки 'Подпольные мужички'? которая и по-служила поводом для написания данной книги.
ЛЮБОГО ГОСТЯ ПОТЧУЮТ ХЛЕБОМ ДА
МОЛОКОМ, А НЕЛЮБОГО - ПИВОМ ДА
ТАБАКОМ
Утром наш дом затихал. Обитатели его расхо-дились по делам, а дел хватало всем - и малым, и великим: у кого работа, у кого учеба, а неко-торые, человек тринадцать или больше, уноси-лись или уводились в детские сады, детские яс-ли или просто на прогулку в сквер.
Подпольные мужички маялись от безделья.
- Хорошо жить в многоквартирном доме, - подперев рукой щеку, мечтательно рассуждал Гош.
- Очень хорошо, - поддерживал разговор словоохотливый Сав.
- Бывают острова необитаемые.
- Ага, бывают. Читал про такие.
- Бывают планеты необитаемые.
- Ух ты! Где?
Гош не хотел прерываться в своих рассуж-дениях, пропускал реплики Сава мимо ушей.
- Оказывается и квартиры необитаемые бы-вают, - выдал он главную мысль.
Сав подумал - подумал, соображая, о чем го-ворит друг? - догадался и радостно запрыгал на подоконнике.
- Даже не квартиры, а целые стоквартирные дома, - поправил он. - А комнат в них! Полным-полно! И даже еще больше!
- В музыкальном доме тоже много комнат, но там в каждой свои подпольные мужички жи-вут. Можно, конечно, ходить из комнаты в комнату, никто тебе не запрещает. Но только ходишь как будто в гости. Пришел, посидел, песни послушал или попел, и уходи - а что по-делаешь, хозяевам отдыхать надо.
- Иногда так не хочется уходить, - с сожале-нием сказал Сав. - Но что делать? Хорош тот гость, который редко ходит.
- Правильно говоришь. Зато в нашем доме нас всего двое - ты да я. В какую квартиру или комнату не пришли, везде мы как хозяева.
- У писателевой дочки нам работы настоя-щей нет.
- Это точно, нет.
- Вообще-то есть... немного.
- Вообще-то есть, - охотно согласился Гош. - Только это не работа, а так, один отдых.
Гош
- Мы не за отдыхом шли.
- Знамо дело, не за отдыхом. Давай, Сав, по-ходим, чего-нибудь поищем. Дом у нас боль-шой, может в какой квартире настоящее дело найдем?
- Как у Ката, например?
- Может и как у Ката. Неужели во всем на-шем доме такой же девчонки или такого же мальчишки не сыщется?
- Да ну! Обязательно сыщется, - пообещал Сав.
- И я так думаю.
- От сказочника уходить будем?
- Посмотрим, - сказал Гош.
- Что-то не хочется, - погрустнел Сав.
- Может мы и не уйдем! Может мы сразу над всеми детьми этого дома шефство возьмем. А здесь у нас будет штаб-квартира. Мы писателю о себе рассказывать станем, он от Ката с Лэном приветы нам приносить будет. Так и заживем.
- Вот где поле для деятельности! Сразу оче-редь на сколько уменьшится!
- На целый дом!
- Мы вдвоем сто квартир обслуживаем. Кат и Лэн тоже в одном доме живут, только в разных квартирах. Узнают о нашей задумке и вдруг тоже так работать будут.
И друзья отправились в обход. Квартира за квартирой изучали жильцов, знакомились с детворой, составляли именные карточки - где кто в какой помощи нуждается. А иначе нельзя! Вдруг перепутаешь и получится не помощь, а самое настоящее вредительство.
Скоро Гош и Сав знали не только наших со-седей, но и всех жильцов дома. Они узнавали людей по внешнему виду и по голосам, так же, как узнаем всех мы. Но лучше всего у них по-лучалось узнавать по звуку шагов. Такая осо-бенность развита у всех подпольных мужичков. По шагам даже удобнее узнавать - не надо вся-кий раз выглядывать. Да и в темноте удобно, или когда молчит человек - как еще узнаешь? А они - запросто.
Полюбили Гош и Сав сидеть у окна где-нибудь на верхнем этаже и наблюдать за жиз-нью во дворе. Деды в домино играют - даже здесь стук костяшек по столу слышен: бабушки внучат сторожат, а внучата с качели на кару-сель, с карусели на лесенку. Ни секунды на месте не стоят, за ними глаз да глаз нужен. Иногда гармонист на балкон выйдет и тихонько так песню заведет, а бабушки встрепенутся, спины старые распрямят и сидят - слушают да ножками притопывают.
У ворот, ворот широких
Зелена сосна расшумелася,
Расшумелася, расшаталася,
Наша Дунюшка расплясалася.
Расплясалась, разыгралась.
У ворот парень стоял, усмехался,
Усмехался, улыбался.
'Играй, Дунюшка, играй, любушка.
Как понравишься добру молодцу,
За себя возьму, сарафан сошью.'
Пойдет песня по двору, а детишки притих-нут, головки на сторону повернут и слушают. А деды костяшками не стучат, осторожненько од-ну к другой приставляют - боятся песню спуг-нуть.
А еще забава у мужичков появилась - гадать, кто в какой подъезд идет и в какой квартире живет.
- Вова из школы возвращается, - первым за-мечает Сав. - Смотри, не успеет портфель дома оставить и галстук снять, как вновь на улицу выбежит.
- С чего ты взял? Он же самый домоседи-стый домосед в нашем доме. Любого древнего старика пересидит.
- Я ему хитрую записку написал, - ухмыля-ется Сав.
- А вон Антошку папа из садика ведет. Папа его ведет и папа же Антошкин портфель несет - Антон в нулевом классе учится. Опять чем-то недоволен. Видишь? Нос сморщил и букой-закорюкой смотрит.
- Ничего, скоро и с ним разберемся. Уже прибирать научился и с мамой не дерется.
- Хорошая у нас работа, Сав.
- Да, - соглашается Сав.- А самое главное - нужная у нас работа.
- И смешная.
- В чем смешная-то?
- Взрослые ничего понять не могут - что с их детьми происходит? Одни температуру меряют, другие в школу бегут - не натворили ли что-нибудь их чада? Смехотища! Мамы воспитате-лей в садиках благодарят, воспитатели мам и пап нахваливают. И ни те, ни другие понять не могут - за что им такие похвалы? Нет, что не говори, а сказочник хитро придумал.
- Ну да, - Сав понимает, о чем ведет речь Гош. - Мы-то сначала думали - это мы сами до-гадались идти в люди и детей перевоспитывать, а теперь видим - он нарочно так разговор повел, специально Лесю и Катю при нас выспрашивал, чтобы мы и не смогли поступить по-другому.
- Зря я на него ворчал, - признался Гош.
- Ты, Гош, того, не расстраивайся. Он мужик свой, без загибов, зла не помнит и сердце не держит. Мне кажется - он давно все понял и на тебя не сердится. Он и сердиться-то не умеет.
- Да ну!
- Точно, точно! Приглядись получше!
- Я уже пригляделся, - расплылся в улыбке Гош. - И давно заметил. Думал - я один это за-метил или кто еще?
- И я заметил, - сказал Сав.
- Я сначала все ждал - вот-вот привяжется ко мне за прошлые ворчания. А он хоть бы что, как и не помнит вовсе. - Гош рассказывал, а сам, подперев голову рукой, мечтательно смот-рел на облака.
- Гош, очнись, - подтолкнул его Сав.- У нас гости!
- Где?
- А вон в третий подъезд заходят.
- К кому они?
- Не знаю, я их в первый раз вижу.
- Пойдем, посмотрим?
- Пойдем!
Они побежали. Пока перейдешь из подъезда в подъезд, пока спустишься с этажа на этаж, сколько времени пройдет. Да еще квартиру нужную отыскать надо.
Наконец пришли.
- Гош, чего это они? Хозяев в доме нет, а гости в квартире. Как они попали? Кто их пус-тил?
Гош тронул друга за рукав и приложил па-лец к губам.
Он наблюдал.
- Ты думаешь, это?.. - шепотом спросил Сав.
- Я вижу, - уверенно ответил Гош.
Мужчина и женщина, оба в черных очках и в тонких резиновых перчатках, рылись в шкафах, ящиках, шкатулках. Они искали что-то, а найдя, прятали в огромные сумки, стоящие у их ног. Ненужные вещи они не убирали на место, а бросали тут же на пол и топтались по ним.
- Это кто тут расхозяйничался? - спросил Сав как можно громче.
Услышав голос, явно обращенный к ним, мужчина и женщина разом прекратили рыться и резко присели. Они повернули головы, по-смотрели друг на друга расширившимися от страха глазами, вздохнули и сникли.
- Не видишь разве? - еще больше пугал их Гош. - Воры это. Забрались в чужую квартиру и воруют!
- А мы что же? Так и будем на них смотреть? - спрашивал Сав.
- Вот еще! Велико удовольствие на воров смотреть! Что они из зоопарка, или из цирка?
- Нет, в зоопарке таких страшных не держат.
- Надо их в милицию сдать, там знают, что с такими делать, - предложил Гош.
- Давай свяжем. Пока милиция приедет, они сбежать могут.
- Через окно бежать - и высоко, и соседи увидят, - предупреждал воров Гош. - А дверь я на оба замка закрыл и Ивана Петровича с ду-бинкой с той стороны поставил. Даже если су-меют замки открыть и в коридор выйти, дубин-ка Ивана Петровича их р-раз и поцелует по лбу. Ох и крепко она целует! Не враз очухаешься!
Сав слушал и удивлялся - и где Гош так тре-паться научился? Ивана Петровича приплел, дубинку какую-то... Но все к месту. Воры сна-чала хотели сбежать, но послушали Гоша и по-корно взметнули руки вверх.
- Сдаемся! - сказал мужчина.
- Не надо целовать нас с дубинкой! - взмоли-лась женщина.
Они стояли и вертели головами, искали - ко-му же можно добровольно сдаться. Что такое? Голоса слышали рядом, а никого нет! Постояли, осмелели и кинулись осматривать квартиру. Даже за диван заглядывали - никого нет.
Немного успокоились, но настроение воро-вать пропало. Подхватили сумки и к двери. И тут опять голоса.
- Все верно. На воре и шапка горит. Не зря так говорится. Сав, по-моему этот, в полосатом пиджаке который, главарь шайки. Его давно ра-зыскивают.
- Надо зафотографировать и милиции пода-рить. Они по фотороботу ищут, а фоторобот это не фотография, по нему и не узнаешь такого.
- Нет, я милиции отдавать не буду. Я его на столбе повешу.
- Кого повесишь? Главаря шайки? - пере-спросил Сав.
Мужчина, услышав эти слова, задрожал.
- Нет, что ты, Сав, я же не палач! Его фото-графию повешу. На каждом столбе. Пусть вся-кий видит и пальцем показывает. 'Вор! Вор! Держи его!' - Гош разошелся и его невозможно было остановить. - Эй ты! Повернись-ка лицом. И очки сними. Да не прячься! Я тебя все равно вижу! И тетку свою рядом поставь. Ну не стес-няйся, обними ее за плечи. Вы вдвоем оч-чень хорошо смотритесь. Два сапога - пара!
Воры больше не могли терпеть подобного издевательства. Уж лучше дубинкой по лбу и все ясно, чем погибать в неизвестности. Они подхватили сумки и, прижимаясь к стенке, дви-нулись на выход.
- Эй! Куда же вы! Я всего один раз сфото-графировал! И милиция еще не подъехала, так-си к подъезду не подала! Ах, не хотите ждать? Торопитесь на деловое свидание? Ну ладно, идите. Мы их к вам на дом подошлем. Адрес у нас есть. А вещички вы оставьте! Они не ваши!
Воры сумки не бросили. За дверью их никто не встретил с дубинкой и они, вздохнув облег-ченно, медленно пошли вниз.
- Вот неудача, - расстроился Гош. - Где-то не доиграл. Так старался и все зазря. Придется за ними бежать.
- Не догонишь, - остановил друга Сав.- Они сейчас как рванут, только пятки засверкают.
- Нет, Сав, ничего ты в психологии преступ-ника не понимаешь, - со знанием дела объяснял Гош. - Они по улице тихим шагом пойдут. Им бежать никак нельзя. Бежать для вора послед-нее дело, бегущий человек сразу подозрение вызовет. Ты, Сав, - Гош остановился, сказал дрогнувшим голосом, - писателю скажи - я ушел жуликов ловить. Сыщиком буду. Пусть не расстраивается, я детективы читал, знаю, как сыщиком работать.
- А я как же? Меня не возьмешь с собой?
- Нет, Сав. В этом доме еще не вся работа сделана. Ты теперь и один с ней справишься. А я... я, может, этого дня всю жизнь ждал. Вот и дождался... Если что...
- Но-но! И думать об этом не смей!
- Читайте обо мне в газетах, - сказал Гош и обнял Сава. - Прощай, друг.
- Прощай, Гош!
И Сав остался на весь дом один.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
НА 'МАЛИНЕ'
Воры вышли из подъезда и двинулись по до-рожке профессионально отработанным неспеш-ным шагом. Они негромко переговаривались и улыбались друг другу.
Скажи постороннему человеку:
'Вон идут квартирные воры!'
Он закрутит головой, сверля глазами лица прохожих: - 'Где? Которые?' И заподозрит лю-бого другого, но только не этих хорошо одетых, беззаботно беседующих мужчину и женщину, пусть и несущих большие сумки. Они скорее походили на счастливую семейную пару, ко-торая уезжает на отдых к морю, или направля-ется навестить любимых родителей в деревне.
Гош выглянул в раскрытую дверь подъезда и обрадовался: не тому, что воры безнаказанно гуляют на свободе, - такое у нас сплошь и рядом происходит, - а тому, что эти двое от него неда-леко ушли.
- О, голубчики вы мои, - прошептал он и по-чувствовал, как у него зачесались ладони, осо-бенно правая, у которой кулак покрепче.
Поглощенный азартом преследования, он на-чисто забыл о тех неудачах, которые несколько минут назад выпали на его долю и позволили жуликам уйти из осажденной квартиры. Ему ка-залось, что вот теперь-то он непременно рас-правится с ворами. Еще чуть-чуть и загонит их в угол. А потом заставит паниковать, раскаивать-ся, просить пощады. И сделает еще много чего, возвышающего его ловкость и умение, и ума-ляющего силу, ловкость и умение другой сторо-ны.
Эйфория охватила его, прямо закружила на волнах самодовольства. И день оказался необы-чайно счастливым, и солнце особенно ярким, и травка щекочуще нежной. Разве что песню Гош не орал, - хватило ума не привлекать к своей особе лишнего внимания.
- Попадетесь на мой крючок, - шептал слад-кие слова. - День, когда вы встретили на пути сыщика Гоша, будет самым черным днем в ва-шей жизни! Это я вам обещаю! Ох, и что я с ва-ми сделаю?! И в какой бараний рог я вас согну!
В конце мая кусты уже оделись молодой ли-ствой, трава вымахала выше его головы. Гошу запросто пробраться за жуликами незамечен-ным, - словно мышь в траве прошелестела. Обо-гнал их у перекрестка и, раздвинув податливые ветки, наблюдал, куда они теперь повернут.
Все так же улыбаясь друг другу, воры про-шли открытое пространство и свернули на уз-кую дорожку за высотным домом. И здесь их словно подменили. Мужчина взглянул на часы и нарочно громко сказал:
- Лапша, - сказал он, явно работая на публи-ку, - прибавь-ка шагу, дорогая! На поезд опаз-дываем!
- Побежали! - в унисон поддакнула подруга, давно ожидавшая этих спасительных слов. И первой бросилась наутек.
Гошу некогда размышлять о причинах пере-мен в настроении воров, да еще гадать про не-весть откуда взявшийся поезд. Он понял одно - медлить дальше нельзя. Выскочил на троту-ар, едва не попав под колеса, то есть под каблу-ки жуликов, уцепился за сумку и, раздирая в кровь пальцы, сумел забраться внутрь.
Сверху лежала сворованная норковая шуба. На такой мягкой постели он давно не лежал. Ес-ли честно, то вообще никогда не лежал, а пото-му, без церемоний расположился на толстом меху.
Кругом темнота, но не она пугала Гоша. Его уносили в неизвестность. И к этому сыщик был готов. А вот к чему он готов не был, так это к штормовой качке.
Воры бежали наперегонки, сумки в их руках летали, как шлюпка в океанских просторах. Гош сразу же заболел любимой болезнью морских путешественников - мореплавательной, или, попросту говоря, трясучкой. Его тошнило, му-тило, куда-то плыла голова, а руки и ноги из со-ломенных вмиг стали ватными и ни за что не хотели слушаться своего хозяина.
- Ах, я, торопыга, - ругал он себя послед-ними словами, которые еще остались в его 'ука-чанной' памяти, - пошел в сыщики, а подго-товку специальную не прошел. Думал - все так просто? Это только в кино, что ни вор, то дурак или пьяница. Ворует лишь для того, чтобы по-падаться. Простачок типа 'украл, выпил - в тюрьму'. В жизни вор - профессор своего дела, мастер воровского спорта и доктор психологии. Не зря воров вокруг нас все больше становится. Борются с ними и власть, и милиция, и никак побороть не могут. А почему? - спросите вы. Во-первых, разный у воров и у борцов с ними уровень интеллекта и, зачастую, не в пользу по-следних. А во-вторых, и сама власть такая воро-ватая, только пример подает.
Нет, с этой воровской братией бороться без-оружным никак нельзя. Знание и сила, ловкость и хитрость великие нужны. Быть глупее их - значит, заведомо проиграть.
- Решено, - сказал себе Гош. - Если только останусь живым после этой свистопляски, я от-брошу все ложные портреты, которые нарисо-вали для меня книги и кинофильмы. Буду изу-чать воровскую жизнь изнутри, без всяких при-украшиваний. И сразу же возьмусь за себя: нач-ну готовиться к любым неожиданностям, к лю-бым перегрузкам, как готовятся к ним летчики, или водолазы, или космонавты. И приемы изучу - самбо, каратэ, у-шу или что там еще?
Гош надавал бы себе еще не одну кучу раз-ных обещаний, принял к исполнению несчетное количество невыполнимых и за сто лет заданий, но тряска вовремя кончилась. Вместе с тряской закончились и его мучения - тошнота, голово-кружение. И почти сразу забылись обещания, которые он так щедро разбрасывал и направо, и налево.
Воры добежали до главного проспекта, взяли такси и поехали на 'малину'.
Гош не мог не отметить мастерства и осто-рожности Мокрого. Тот не сказал водителю до-машнего адреса, бросил коротко: - На площадь 'Мира'. Занял место на заднем сидении за во-дителем и за всю дорогу не произнес ни слова.
Такси остановилось, жулики вышли, прошли неспешно одну остановку. Поймали следующее такси.
Теперь путь их лежал на Центральный ры-нок. Они прогулялись немного, затерялись во всегдашней рыночной толкучке, вышли на за-дворках. И только третья машина повезла их к заветной 'малине'. И даже на этот раз Мокрый не поленился расстаться с водителем за целый квартал от дома.
- Зачем такие предосторожности? - спросила Лапша. - Ты думаешь, за нами...
- Береженого бог бережет, - не дал догово-рить ей Мокрый. - А что я думаю, - не твое со-бачье дело!
Сказал негромко, беззлобно, и Лапша даже не обиделась, видать, привыкла к такому ласко-вому общению.
Малина - это не всегда ягода. Так на воров-ском языке называется квартира или дом, где жулики прячут наворованное добро. Или пря-чутся от милиции сами, когда приходит тре-вожное время и нужно срочно лечь на дно .
Куда Гоша везли, из сумки не увидишь. По-тому что сумка где? А в багажнике! Мотор ре-вел долго, машина поочередно кидалась то в правый поворот, то в левый. Ехала и в гору и под гору, стояла на светофорах.
Гош сначала считал повороты, загибал паль-цы правой и левой руки, а потом сообразил - город он совсем не знает. Что толку пытаться запомнить количество поворотов? Даже и видел бы он мелькающие дома и перекрестки, все равно не узнал бы - где сейчас находится.
- Сыщику надо город как свои пять пальцев знать, - сделал он еще один правильный вывод.
Потом воры поднимались по лестнице - сначала четыре ступени, потом девять, девять и еще три раза по девять. Повернулся ключ, щелк-нул замок, скрипнул засов. Наконец, сумку по-ставили на пол.
- Слава Богу, дома, - услышал Гош запы-хавшийся женский голос и удаляющиеся от сумки шаги.
- Не знаю, как тебе, Лапшичка, мне до сих пор кажется, что нас кто-то преследует, - при-знавался мужской, - так и хочется оглянуться и побежать,
Гош немного расстегнул замок и одним глаз-ком выглянул наружу.
Квартира как квартира - полно таких видел. Стандартная стенка с посудой и книгами. Поли-рованный стол без скатерти, а на нем ваза с бу-кетиком выгоревших на солнце бумажных цве-тов. Диван, укрытый ярким покрывалом. На по-лу ковер, на тумбе ящик телевизора. И прикры-тая дверь в спальню.
Просто и чистенько. Совсем на воровскую малину не похоже. Нет выставленной вдоль стены батареи пустых винных и водочных бу-тылок. Нет горы окурков в грязной пепельнице, папирос 'Беломорканал', потушенных в банке со шпротами. Тараканов, утонувших в остатках вина в заляпанном стакане. И уж тем более пья-ных и синих от татуировок жуликов, валяющих-ся пачками по загаженным углам.
Лапша поставила на газ чайник, громыхнула кастрюлей.
- Ты, Мокренький, устал, - заботливо, как ребенка, пожалела она. Вернулась в комнату и по-хозяйски расселась в кресле. Гошу видны только ее ноги. - Нервы у тебя с перепуга ша-лят. Надо подлечиться, тогда ничего казаться не будет.
- Кому подлечиться? Мне? - сердито фырк-нул Мокрый. Он вытянул худую шею и прищу-рил глаза - так обидел его пренебрежительный тон женщины.
- Тебе, тебе, - подтвердила воровка.
- Да ты... да я ... - не мог подыскать дос-тойного ответа Мокрый.
- Ой, не могу! - рассмеялась ни с того, ни с сего Лапша. - Как вспомню, ха-ха, как ты по-вернулся с поднятыми руками: 'Сдаемся!' Ха-ха! А кому сдаемся? Никого нет! Только ты да я. Ха-ха-ха! Я Жмоту расскажу, он умрет со смеху!
- Лапша! - осерчал Мокрый. - Я тебя на дело больше не возьму! - пригрозил Мокрый. - Я те-бе процент с навара сбавлю! - раскинул пальцы веером Мокрый. - С тобой век удачи не видать! - подцепил ногтем золотой зуб Мокрый.
Лапшу на испуг не возьмешь, она привычна к таким выходкам напарника. Любит он из себя главного строить. Думает, если мужик, так он впереди планеты всей и ему все позволено? Дудки! Кто из них главнее, - еще вопрос. Лапша умнее, это для нее бесспорно. То, что она дает Мокрому возможность командовать и верить, что он лидер в их банде, так это не больше, чем женская хитрость. Она хорошо знает - дашь мужику почувствовать себя главным, самолю-бие его потешишь, уверенности в него вольешь, и получай прибыль. При таком раскладе выго-ды намного больше, чем на рожон лезть и свое 'я' выставлять где надо и где не надо. Угрозы Мокрого ее только насмешили.
- Да ты... что ты без меня? - только и улыб-нулась она, но вслух говорить не стала.
Гош слушал перебранку воров как веселый спектакль и посмеивался. Какие же они смеш-ные! Каждый из себя что-то строит. Тот глав-ный, а эта еще главнее. Самое время подразнить их. Даже язык зачесался. Как это, он, Гош, да не вставит свое веское слово?
Сложив ладони рупором, набрал полную грудь воздуха.
- Правильно, Мокренький, - похвалил он, - не бери ее больше. Не женское это дело - воро-вать. Ты для нее стараешься, на риск идешь. А она - что? Она за твоей спиной прячется, ничем не рискует, и еще имеет наглость над тобой, сво-им кормильцем, насмехаться!
Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба.
Воров словно подменили.
Лапша выскочила из кресла, будто ее пружи-ной катапультной подкинули. Еще секунду на-зад уверенная до наглости, гордая своим умом, она густо покраснела, как переспевший помидор. У нее затряслись руки и подкосились ноги.
А Мокрый, в отличие от нее, побледнел, как будто его мордой лица в ведро с известью оку-нули. Он врос ногами в пол, лоб его покрылся крупными капельками пота, руки непроизвольно поползли вверх - опять сдаваться.
- Ты слышала? - переспросил он враз пере-сохшими губами.
- Кто здесь? - прошептала потускневшим голосом Лапша.
- Кто, кто! А никто! И в пальто! Это я, сы-щик Гош - гроза всех бандитов, жуликов и расхитителей, пришел сказать вам, что ваша бандитская песенка спета!
Сказал бы и хватит, пусть подумают и пра-вильное решение примут. Но нет, мало нам, на-до до смерти запугать, надо последнюю волю убить. Ну, никакого чувства меры у начинаю-щего сыщика.
- Самое лучшее для вас, - продолжал вдох-новенно, - немедленная явка с повинной! Обещаю попросить народный суд смягчить вам наказание. Всего-то лет по пятнадцать каждому попариться на отдельных нарах, думаю, этого вполне хватит за ваши прегрешения.
Гош так увлекся своими угрозами, что про-говорил слишком долго, и его, конечно же, за-пеленговали.
Мокрый и Лапша перестали бесцельно вер-теть головами. Теперь они во все глаза смотре-ли на одну из принесенных с дела сумок. У них уже не было никакого сомнения - страшный го-лос раздавался оттуда.
- Жучка подсадили! - первым сообразил Мокрый. Столбняк его как ветром сдуло.
- Уверен?
- На все сто! - провел большим пальцем по горлу, - сейчас я его найду!
Он вытряхнул из сумки на пол все содержи-мое и принялся осматривать вещи одну за дру-гой, выискивая электронное шпионское приспо-собление.
Еще чуть-чуть, и Мокрый дойдет до Гоша. Начинающий сыщик проворно заполз в рукав шубы.
'Неужели это конец? - с горечью подумал он. Скупая мужская слеза приготовилась опла-кивать своего хозяина. - Я только начал рабо-тать и такой бесславный финал. Сав, прости ме-ня...'
Решение созрело в тот момент, когда клешня Мокрого нащупала в рукаве шубы сыщика и вцепилась в его ногу. Гош просто перестал ды-шать. От страха он это сделал или по умыслу - не будем придираться к мелочам. Главное, что сделал это Гош вовремя.
- Тебе делать нечего? - вор поднял глаза на Лапшу. - В куклы поиграть захотела?
- О чем ты?
- Зачем это пугало взяла?
- Я его в первый раз вижу! - огрызнулась Лапша.
- Не вешай мне лапшу на уши! Раскалывайся, зачем притащила? - наседал Мокрый. Он отыгрывался за недавно перенесенный страх.
- Чего ты волну гонишь ? - Лапша была не робкого десятка. - Ты меня, Мокрый, на испуг не бери и горбатого мне тут не лепи ! Он не в моей, он в твоей сумке отыскался! Тебе и ответ держать.
- И правда, - легко согласился Мокрый. Он повертел Гоша и так, и эдак, послушал и поню-хал, встряхнул и надавил на живот, но ничего подозрительного не обнаружил. - Чучело до-революционное, - сделал он почти правильный вывод, - ему сто лет в субботу. Кто таким сей-час играет?
- В шубе лежало? - переспросила Лапша.
- Ага, - утвердительно ответил Мокрый, - в рукаве пряталось.
- Может, это средство от моли? - предполо-жила воровка. - Мех от порчи оберегает?
- Ну да, нафталин четвертого поколения, - фыркнул Мокрый. - Ловит моль и зубами кры-лья ей отгрызает!
- А вдруг это подарок любимой бабушки? - пошла дальше Лапша. Ее неожиданно заинтере-совала странная игрушка. - Не очень-то она вя-жется с современной обстановкой квартиры, ко-торую мы обчистили, - задумалась Лапша и по-чесала за ухом. Тут что-то не так...
- Ох, какая ты умная! - издевался Мокрый. - Скажи еще, что в животе у нее драгоценности на сто миллионов зашиты.
- А что? - встрепенулась воровка, - хорошая идея! Может и зашиты! Я бы не отказалась най-ти там побрякушек даже на один зелененький миллион. Заживем по-королевски! И воровать больше не надо будет!
- Неси нож, проверим, - загорелись глаза Мокрого.
Гош порядком струхнул: сейчас его начнут резать, искать в животе несуществующие золото и бриллианты. Он уже собрался чистосердечно признаться, что пуст изнутри и беден снаружи.
Лапша выхватила тряпичную игрушку из рук Мокрого. Нежные женские пальчики снорови-сто ощупали мужичка сантиметр за сантимет-ром, потрясли, понюхали.
- Полусгнившая вата и труха, - вот какие там драгоценности, - отрезала Лапша. Она не любила, когда напарник говорил с ней приказ-ным тоном. - Что ты время зря теряешь? 'Жуч-ка' ищи, а чучело это выброси, и весь сказ!
Мокрый подкинул Гоша на ладони, словно взвешивая, размахнулся и бросил в открытую форточку.
Если бы он попал, Гошу точно пришел бы конец. Этаж-то пятый!
Гош закрыл глаза - сейчас его маленькое тело скорострельной пулей впечатается в окон-ное стекло. Разлетятся блестящие осколки и один, самый острый, обязательно в сердце во-пьется.
Но вор промахнулся.
От смерти Гоша спасла штора: она мягко приняла мужичка в свои объятия, прогнулась пружинисто. Как по горке, Гош съехал по ней на пол. Приоткрыл один глаз, ощупал себя - живой!