Аннотация: Оккупация 2. Россия на Украине. Год 2015.
Издан в ГЕРМАНИИ в 2015 г.
КНИГА В ИНТЕРНЕТ МАГАЗИНАХ КНИГИ
В авторской редакции
Художник Родион Танаев
Корректор Зоя Тимофеева
Оригинал-Макет изготовлен в
творческой лаборатории ЛиБо "WATIM".
СОЛДАТСКИЙ ДНЕВНИК
Антона Банщикова
из города Кыштым Челябинской области.
Призван 11 марта 2014.
Дембель (по плану) 11 марта 2015.
ЛиБо WaTiM
Магнитогорск 2015
В трех частях:
ЧАСТЬ 1
КУРС МОЛОДОГО БОЙЦА
ЧАСТЬ 2
Я РИСУЮ ЛЮБОВЬ
ЧАСТЬ 3
ОККУПАНТЫ
От Автора
В январе 2015 года я получил такое письмо: "... сын служит срочную под Чебаркулем. В конце сентября их на три месяца отправили в лагерь в Ростовскую область - на границу с Украиной. С автомобилями, бронетехникой и проч. Говорили, что на три месяца. Зачем - не говорили. Перед отправкой отобрали в приказном порядке все сотовые телефоны и паспорта. Живут в палатках, холодно, спят по очереди у печки... Должны были вернуться через три месяца - то есть в конце декабря - начале января. Так обещали отцы - командиры, в том числе и обеспокоенным мамам, удивлявшимся отсутствию сынов в положенном месте и связи с ними. Располагается воинская часть в чистом поле. На сколько задержали - никто ни им, ни мамам не говорит. Что они там высиживают в палатках вот уже четыре месяца, если нет ни учений, ни передвижений? Военная тайна? А, может, и нет никакой тайны... Мой сын вел дневник. Часть его у меня." Ровно через 40 дней появилась эта повесть...
Мама, любимая!
Для тебя пишу и тебе посвящаю этот дневник.
Маленькое вступление для Мамы
Я знаю, мам, ты будешь ворчать, что писем не пишу. А чего я писать буду? В письмах ничего толком и не пропишешь. Больно охота душу тут изливать, когда твою писанину не одно проверяющее рыло прочитает и, может, посмеется, да расскажет кому, что ты там, скажем, маменькин сынок, или еще какие телячьи нежности пишешь. Я же раз в неделю звоню, нам разрешают. В субботу телефоны выдают. Наши телефоны, которые в каптерке под замком до поры до времени лежат. У некоторых и заныканные есть, они иногда и в неурочное время калякают. Но, стуканет кто или поймают - заберут безвозвратно, еще и пару нарядов всучат. Это у кого любимая на гражданке осталась, тем рисковать есть смысл. А по другому случаю, ну его на фиг. Мы ж не в тюрьме, или там в изоляции. Если прижало, подойдешь к взводному, толково обскажешь, завсегда навстречу пойдут.
А это уже для тебя, Читатель
Я мамке пообещал, что буду тут что-то типа дневника вести, для нее, ей же хочется знать, какая тут жизнь, кто меня окружает, и чем мы тут дышим. Но прочитает она это все потом, когда я домой вернусь и лично ей вручу свои опусы. Поэтому и писать буду из расчета, что не для себя стараюсь, для нее, пока единственной любимой мною женщины. Ну не встретил я пока ту, которая всё и всех вытеснит и одной собой мир мой заполнит. Да я знаю, мамка не обидится, здесь у нас с ней все в порядке. Она, наоборот, часто мне говорила - вон, мол, какая девка подрастает у Мининых. Глянь-ка. Или - смотри - смотри, Анютка Гришанкина совсем невеста уже! Это она как бы проверяет - какой у меня вкус, да какие девчонки мне нравятся. А то она не знает! Ну, это уже чисто бабское - всегда надо по сто раз проверить, чтобы точно знать, а не переменилось ли чего?
ЧАСТЬ 1
КУРС МОЛОДОГО БОЙЦА
ОККУПАНТ ПЕРВОГО ПОКОЛЕНИЯ
Один из моих прадедов по материнской линии, Турукин Николай Захарович, 1926 года рождения, из маленькой таежной деревеньки золотодобытчиков Тыелги, что под Миассом, в июне 44 года был призван в Красную Армию. Уже через месяц его часть освобождала Вильно вместе с бойцами польской освободительной Армии Крайовой. Неделю шли ожесточенные бои, город был наполовину разрушен, но немцев прогнали. Это так прадед рассказывал. Потом прадед помогал НКВД арестовывать и этапировать в советские концлагеря аковцев, которые не захотели добровольно влиться в состав Красной Армии и принести присягу на верность великому товарищу Сталину. В конце июля там же, под Вильно, был тяжело ранен и до конца войны провалялся в госпиталях. Вернулся домой с культей вместо правой руки. В брежневские времена стало модно ездить на встречи однополчан. Ветеранам даже билеты на поезд в оба конца оплачивали и бесплатно селили в гостиницах. На 35-ю годовщину освобождения Вильно из военкомата прислали Николаю Захаровичу приглашение. Собрался в дорогу наш прадед. Десять дней его не было. Приехал чернее земли. - Ну как ты, дед? Повидал своих? - набились дети и соседи в старенький дом - Больше ни в жисть в энто логово не поеду! - машет ополовиненной культей руки. - Да что стряслось-то? - И-и-э-э! - утирает слезы. - Оккупантом обозвали. - Да как же так? - Все вспомнили! И что город мы им разрушили, и что настоящих освободителей аковцев в концлагеря сослали, и что мы хуже фашистов с ними обращались и до сих пор обращаемся. Мы им, оказывается, не свободу принесли, а жидовское коммунистическое рабство. И они ждут не дождутся, когда оккупация наша закончится, и они дышать свободно смогут! Вот, сволота! После поездки Николай Захарович слег. Что первично - тот прием, который ему в освобожденном им Вильно оказали, рана ли его, но вскорости умер. А и было ему неполных пятьдесят четыре года.
1
Привет! Ты сейчас читаешь мой армейский дневник. Потому давай знакомиться. Меня зовут Антон. Фамилия - Банщиков. Мне в феврале исполнилось 18 лет, родом я из Кыштыма, это на Урале, совсем рядом со знаменитым Озерском, ну, тем самым, где производят на химическом комбинате "Маяк" топливо для атомных станций и начинку для атомных бомб. Я не военные секреты выдаю. Этой информации в интернете тоннами напичкано, а в сам город можно как на экскурсию ездить. Нас, пока мы в школе учились, раза три туда возили, показывали и рассказывали. Даже про взрыв говорили, - то ли американцы завод бомбили, то ли немцы, когда из окружения выходили, но я не запомнил. Я по сторонам глазел - город больно уж красивый, и чистый. Как ненастоящий, с картинки из книжки. А вот что в озере Иртяш купаться не стоит, особенно пацанам, это да, это уяснил. Я чего про Озерск-то вспомнил. А вот чего. Едем мы сейчас, так называемые призывники, на перевалочную базу, где нас врачи еще раз проверят и по всей стране служить отправят. А везет нас автобус от Озерского военкомата, по пути прихватив и Кыштымских. Всегда так делается, места вполне хватает, их семь да "партизан" в сопровождении, и мы пятеро. Так что в автобусе еще почти половина мест свободная. Их, озерских, раньше в армию не брали, бронь от комбината была. А сейчас и у них разруха, и у них безработица, и они, как и мы, этим мартовским утром пилят в стареньком ПАЗике в Че.... Это недалеко, два часа езды даже на этом драндулете. Так что, пока мы в дороге, я успею как бы вводную дать к своему дневнику. Ну, первое, мамка мне дала пачку бумаги, такой тонкой и плотной, формат - в кармане ее удобно держать. А для других нужд она не пойдет, ну, вы понимаете, - она как почти калька. Но писать на ней очень удобно, хоть ручкой, хоть карандашом. Мы с ней договорились - я один листочек каждый день достаю и, сложив его вчетверо, заполняю в свободную минуту. Получается, что при шухере всегда можно листок спрятать, он же не больше игральной карты в свернутом виде. И еще, дневник я веду по просьбе мамки, ну, хочется ей знать, где я, в какой компании, и как это - служить. И, хоть мы с ней про все запросто, - и про пацанское, и про взрослое, все равно, про что-то я буду только намеком писать, без подробностей всяких. Кому надо, поймет, а интересно - сам додумает. Армии я не боюсь. Чего я - хуже других? Парень компанейский, общительный, не хлюпик. Я хоть и городской, в райцентре живу, но почти как в деревне, в своем доме, ну, в смысле, что в родительском. Так что кое-что умею. И метлой махать, и топором, и молотком. И пилить хоть ножовкой, хоть Дружбой-2, и постирать могу, и даже варить и жарить умею. Это тем, кто белоручкой вырос, в армии тяжело. Или необщительным. А еще я рисую немного. Так что думаю, годик моей службы не сильно меня ущемит. Надеюсь, силы поднабраться, заматереть. Батя говорит - в армию пацанами идут, а возвращаются мужиками. Вот и я хочу мужиком вернуться, стрелять научиться и на кости мои мяса малость навесить. Неплохо бы еще права получить, профессионала, тогда и с работой на гражданке легче бы было. Купили бы ГАЗельку, и возил бы я народ туда-сюда, все кусок хлеба. Про всякую дрянь в армии говорят много. Про дедовщину, про пьянки, про воровство. Пусть говорят, на их это совести. Я сам в военкомат пришел, не из-под палки. Я служить еду со своими целями - о них уже сказал. И в службе этой буду стараться искать положительное для меня. А в грязи пусть другие копаются. Такое вот получается у меня предисловие. Пацаны в автобусе балагурят, - кто пиво пьет, кто в карты играет. Двое на заднем сиденье пристроились, спят. Какой-то чудик книжку пытается читать - в такой тряске глаза портит. СМСки шлют, музыку слушают, короче, нормальные ребята, никто не хлыздит, не сидит, тупо в пол уставясь. Уже чувствуется, что скоро весна. Снег с солнечной стороны почернел местами, пластинки-проталины видны. И воздух! Я сегодня к автобусу вышел - запашище стоит! Сено, навоз, тепло! И от озера такой легкий рыбный дух. Мужики лунок наковыряли и проруби накрошили. Рыба к весне подо льдом задыхаться начинает, к этим дырам во льду пачками прет, самый лов сейчас. Чего-чего, а этого добра у нас и зимой, и летом завсегда полно, только не ленись. Ну вот, подходят к концу сразу два дела. Мой листок - последняя осьмушка незаполненной осталась. И дорога наша близка к завершению. Вот уже и Непряхино, и озеро Сунукуль. Минут десять-пятнадцать осталось пилить. Где мой рюкзак?
2
"Партизана", сопровождающего нас, зовут Сергей Иванович. Он работает мастером в Озерском ПТУ, лицее по-нонешнему. Чтобы не залететь на три месяца на военные сборы, он согласился пять раз свозить призывников на пункт сбора. Это его последняя ходка. Уже впереди показались дома города, он встал около водителя и говорит нам. - Ребятки! Слушайте и запоминайте, - чувствуется, мужик с пацанвой работает, голос поставленный, громкий. - Сейчас приедем, зайдете через КПП и все, вы по другую сторону жизни, вы в армии. А там главное - дисциплина и подчинение любому, кто старше вас по званию. Приказы, если не хотите гнить в нарядах, сначала выполняют, потом обсуждают. И, вбейте себе это в мозг, не дай вам бог перепутать. Наши "гы-гы" и "ага" он мимо ушей пропустил, только паузу небольшую сделал, вроде, как дал выговориться. И продолжил тем же деловым тоном. - Прежде всего вытащите из ваших вещмешков все спиртное - там отберут вчистую. Хотите - в пакетики и адрес напишите, дядя Леша (водитель автобуса), по домам развезет. Можете просто здесь оставить, вон картонная коробка стоит. Автобус до вечера простоит, кто захочет, когда дела свои сделаете, придет сюда и воспользуется. - А выпустят? - Ну, вы, пока еще не солдаты, не под присягой, - намекнул неопределенно. - Ха, идея! - подхватили пацаны и тут же давай передавать водяру и пластиковые бутылки. Ни хрена себе затоварились! Как на пикник на природе собирались. Это ж нам и на неделю хватит. Но Сергей Иванович не впервой нашего брата везет, даже глазом не повел. Дождался, пока мы не разгрузились, и опять со своими советами. - Вас шмонать будут. - А что хоть можно? - Первое, телефоны у кого крутые, или там айфоны, айпады. - Так говорили же, что можно! - Вам говорили, что телефоны сотовые можно. Простые, чтобы позвонить или СМС отправить. А крутое - это же секретная воинская часть, тут ни снимать, ни в интернет без разрешения. Под этим видом всю вашу крутизну в свою пользу конфискуют, а вам что-нибудь простенькое и бэушное всучат рублей так по триста за килограмм. Я самую простую "нокиа" взял, - обрадовался я, - даже без камеры. И таких как я, послушных, - еще несколько человек оказалось. - Крутые можете так же дяде Леше оставить, потом мамкам сообщите, придут - заберут. У нас тут, не волнуйтесь, ничего не пропадет. Автобус уже стоял на площадке возле КПП. Это там, за железными воротами ждет нас наша новая жизнь. Молодец, Сергей Иванович, он нас бытовухой отвлек от горьких или печальных дум. Уже к водителю очередь, бросают в его вместительную сумку свои телефоны, а он и мешочков полиэтиленовых приготовил, и бумажек с карандашами - фамилия, адрес, телефон мамки или отца написать. - И самое главное, - приготовил на закуску Сергей Иванович, - деньги. - Тоже нельзя? - Вообще-то можно. Но, вас поведут на медкомиссию, а там раздеваться придется и почти голым по кабинетам. А в это время ваши карманы выпотрошат. Кто схитрил и хорошо спрятал, это еще не все! Потом всех в душ мыться. И опять прошмонают. Что нашли, пропало, и жаловаться некому, и претензии ваши никто слушать не станет. - Что же делать, подскажите! - А вы сами решайте. Хотите оставить себе, прячьте понадежнее. - А если догола, куда прятать? - А вот туда и прячь, - подсказал бывалый. - Или к телефонам прикладывайте и в сумку - мамкам передадим. - А можно вам оставить, а потом, вечером, вы их назад. - Сами решайте, - озадачил нас принятием решения. - И, пока мы не вышли из автобуса, посмотрите по вещмешкам - нет ли еще чего лишнего, что потерять не хочется. Куда девать - вы уже знаете. Налегке мы выскочили на площадку. Сергей Иванович негромко так не приказал, сказал: - В шеренгу по двое стройся! Мы суетно, толкаясь, встали вдоль нашего автобуса, ну никак не хотелось отрываться от него. Этот драндулетик был последней штуковиной, связывающей нас еще с нашим домом. - Смирно! - так же негромко сказал Сергей Иванович. - На-лево! К проходной ша-го-м-арш! Вот оно, крылечко в две ступени. Вот она, массивная железная дверь с квадратиком окна десять на десять сантиметров на уровне глаз. Тяжелая вертушка на стальной станине, пропускающая по одному человеку. И солдат в полной форме и с пристегнутым к поясу штык-ножом, обрывающий на год мой последний шаг по гражданке.
3
Если кто думает, что сейчас начнется что-то захватывающее, сразу скажу. Ничего в этом первом нашем дне не было захватывающего. А была нудная тягомотина прописки нас в новом звании на этом пятачке полигона и в этих кабинетах, коридорах, каморках. Сначала "Партизан" исчез за дверью с портфелем, полным папок с нашими личными делами. - Ждите здесь, - сказал. И мы два часа честно морозили сопли, не решаясь отойти хоть на шаг от того пятачка, который примыкал к заветной двери. Единственная вольность, которую позволили - это сесть на свои вещмешки, да куряки сбегали под соответствующий грибок. Потом оказалось, что можно было посидеть в тепле в специальной комнате. Там даже какие-то журналы на столе валяются и телевизор на музыкальный канал настроен. И кулер с водой, и туалет теплый. Потом мы всем составом потопали на медкомиссию. Опять, как и при военкомате, такие же врачи и такие же вопросы, только эти лекари проверяли не нас, не нашу годность к службе, а тех, коллег своих, которые в наши личные дела свои заключения выносили и ответственные подписи ставили. Из всей медкомиссии единственным светлым пятном был хирург, женщина не старше пятидесяти, красивая, с высокой закрученной копной волос, и фигурка у нее классная. Пацаны прямо с удовольствием приспускали перед ней свои трусы, а она, и тоже, как мне показалось, с нескрываемым удовольствием, осматривала их, а у некоторых даже трогала - пальчиком, даже не пальчиком, а ноготком так в сторону отведет... Пустяк, а приятно. Ну и, естественно, ожившая реакция на такую докторшу. А она еще одному, особенно несдержанному, с легкой улыбочкой посоветовала. - Спокойнее, спокойнее, молодой человек! Учитесь быть сдержанным, - и, мне даже почудилось - благодарно глянув ему в глаза за такую откровенную реакцию на ее женское, пропела. - Команды не поступало! Все, кто рядом был - и врачи, и пацаны, взорвались гоготом. Пацан, конечно же, в краску. А она опять на помощь пришла. - Зря смеетесь, у человека отменное мужское здоровье и правильные рефлексы. Наш "партизан" Сергей Иванович куда-то потерялся, я думал - все, отработал - сдал нас и домой пилит. Но нет, потом увидел его в столовой - с каким-то офицером разговаривал. Знать и вправду до вечера ему тут торчать. А нас отправили на дактилоскопию. У всех взяли отпечатки пальцев и карточки заполнили. Я первый раз под такую процедуру попал. - Для чего это? - спросил у ребят. - Труп идентифицировать, - невесело пошутили доброжелатели. - И вам того же, - не остался в долгу и я. Ну уж хрен им, я домой вернусь! Я ж еще жениться должен, и детей настругать, хотя бы парочку. Мы уже все промеж собой поперезнакомились, думали, будем и дальше кучкой держаться, все веселей, чем по одиночке куковать. Но после медкомиссии нас прогнали через собеседование и распределили по воинским специальностям. Осталось дождаться "покупателей" на свои бесценные задницы и пилить за ними для дальнейшего прохождения воинской, значит, службы. - Куда бы ты хотел? - неожиданно спросил меня невысокий худенький капитан, усталый и постоянно шмыгающий носом. Он был в форме, с погонами, но даже она совершенно не делала его военным, завхоз в нашей школе такой же был, добрый и домашний. Я сказал. - Технику любишь? - спросил он пустым голосом, и слово "любишь" показалось мне каким-то обидным, замаранным, и не поймешь чем - равнодушием или его громким шмыганьем. - Я рисовать люблю, - на автомате вырвалось у меня. Я ж так просто сказал, чтобы слово "люблю" смыслом наполнить. А его как подкинуло! Он уже и ростом выше стал, и в глазах его тусклых жизнь блеснула. - Художник, что ли? В кармане у меня был блокнот двенадцать на восемнадцать, и карандаш в проволочный переплет вставлен. Мой завсегдашний походный набор. Капитан пролистал несколько страниц, встал, взял меня за руку, как будто я его сын, и бережно повел сначала по коридорам, а потом и через плац к свежепобеленному трехэтажному зданию. Короче, командир части, полковник, бегло посмотрев в мой блокнот, сказал коротко, как приказал. - Оформляй! И все. И потерял я всех своих земляков, с которыми утром в одном автобусе приехал. Их разбросали по стране, а я остался служить в Че..., в паре часов езды от своего родного дома и от мамки с батей.
4
Повезло! Меня, молодого солдата, оставили служить практически рядом с домом. И, хоть к мамке на выходной не сбегаешь, все равно ощущение близости дома как-то греет. Это я не сам так возгордился. Я, может, еще и не ощутил величины свалившегося на меня счастья, - это пацаны мне позавидовали, они покивали головой и слово это теплое сказали - "повезло". Я тут же позвонил и обрадовал своих. Мамка сначала взвизгнула от радости, а потом расплакалась. - Что, плохо? - подколол ее я, чтобы вывести из ее слезного ступора. - Не угодили тебе? - Дурачок, - смеется сквозь слезы. - От радости я! Мы к тебе приезжать будем, часто-часто! Когда можно? В эти выходные? - Мам! Тут не пионерский лагерь! - осаживаю ее. - Вы приедете, забор поцелуете и все. Мне же надо увольнительную заслужить. А ее, пока присягу не примем, никто не даст. - Ну, ладно, служи, служи, дисциплинированный мой! Целую тебя! - И я тебя, мам... Капитан, фамилия у него хорошая, Лисичкин, повел меня в казарму. Теперь я уже не шел теленочком на привязи. Я по сторонам глазел. Это же теперь дом мой на год. Вот плац, огромный, как футбольное поле, размеченный линиями, кругами, прямоугольниками. Ага, для строевых занятий и маршей. Турников много, всякие полосы препятствий, брусья. Есть где и чем мышцы подкачать. И клуб тут, и столовая просто огромная. Ну и самих казарм, целый городок, пять или шесть улиц. Капитан Лисичкин завел меня в одну из них и поручил светловолосому старшине. - Обустрой, - и что-то ему на ушко шепнул. Видать, хорошее что-то про меня, потому что старшина тут же не по уставу лапу протянул и представился. - Илья. Гурьев. Из Тольятти родом. Да, любит Илья свой город и гордится им, слышали бы вы, как он произнес это слово: Толь-ять-ти! С ударением на двойное "Т". Ну что ж, одобряю. Я вон свой Кыштым, хоть и не могу так торжественно назвать, выделять в его имени кроме шипящей "ш" нечего, но люблю его не меньше. Всякий кулик, как бабушка моя говорит. Представился и я. И повел меня Илья в каптерку. Там выдали мне, опять же по рекомендации старшины, строго по размеру, кучу всякого армейского обмундирования. И берцы, и носки, и рубахи с гимнастерками, и бушлат... Короче, несли мы это богатство с Ильей вдвоем, одному мне не справиться. А потом, уже в его старшинской каптерке пили хороший чай с домашними харчами, что мамка мне в дорогу снарядила, и разговаривали за жизнь. А я еще примерил новое обмундирование и мне почти ничего не пришлось перешивать. 46 размер, рост второй, обувь сорок первый, короче, стандартный я, и форму эту как раз под мои параметры и шили, говорят даже, по рисункам какого-то известного модельера. Мне понравилось, что меня тут не пугали всякими тяготами армейской жизни, не накачивали словами, типа: дисциплина, порядок, по уставу. Все, с кем я уже успел столкнуться, были просто нормальными людьми. И врачиха эта, главврач медсанбата, и похожий на завхоза капитан Лисичкин, и Илья, который с охотой уплетал мамкину стряпню и нахваливал ее, и про мамку мою хорошие слова говорил. - Сейчас дембель идет. Каждый день пацаны улетают. В нашей роте половина старичков останется. - И много уже нас, новичков набралось? - Ну дак считай, полроты надо. До середины марта всех наберем. Мы же тут на перевалочной базе сами себе хозяева. Капитан ответственный за пополнение, он каждого под себя подбирает. А нюх у него, скажу я тебе! Пойдем, покажу тебе твое место в казарме. Тихое, и без сквозняка. Ну вот, подтверждается моя теория. Если ты сам хочешь видеть и замечать вокруг себя только плохое, оно и будет вокруг тебя. А если ты будешь стараться акцентировать внимание на хорошем... Люда, Людмила, мамкина подруга, говорила мне. - Молодые влюбятся, потом женятся. И пока любовь их молода и крепка, они друг в друге никаких недостатков не видят, и даже теща или свекровь каждый божий день пальцем аж в самый глаз тычут, все мимо. Потому что любовь сильнее невымытой посуды, грязных носков, подгоревших котлет и всего остального. Это потом, когда серый быт яркую любовь на второй план отодвинет, и, кажется, что глаза открылись. Да нет, Антоша, - говорила она мне. - Не глаза открылись. А эгоизм одного из них, или обоих сразу, как червяк яблоко, любовь большую подъел, гнили в нее подмешал. Мудрая женщина. Моя Учительница. Жизни.
5
В кино всегда показывают солдатские казармы - огромная комната человек на сто и в два ряда двухэтажные кровати, а на входе стул, стол и место дневального. Короче, рота в полном составе. И батя про такое рассказывал, и еще учил, какое место занимать надо, где лучше, почетнее и прочую лабуду. А тут все в сознании перевернулось. Казарма! Хрена вам, - комната в современном студенческом общежитии. Три кровати и не панцирных, дедушкиных довоенных, а таких, как у нас дома - с деревянными спинками и толстыми матрасами. Каждому личная тумбочка! Вместо четвертой кровати большой стол и четыре! на три человека стула. Наверное, для гостя лишнее седалищное место предусмотрено. На три таких комнаты - один отсек - душевая с двумя рожками, опять же пара умывальников с горячей и холодной водой и два очка, каждый за отдельной дверью. Туалетная бумага в рулончике, ведро для мусора с черным пакетом, ершик. И чистенько, все в кафеле, в пластике. Видели бы они, какой душ у меня дома! Старая бочка из-под горючки на два метра от земли поднята, в нее вставили кусок трубы с вентилем, я сам рожок из консервной банки делал - гвоздем дырки пробивал. А чтобы теплая вода была, в черный цвет бочку выкрасили и на солнечное место поставили. Так я и такому душу рад. И все, что батя, что мамка, после домашней потовыгонятельной работы туда, за полиэтиленовую ширмочку бежим и обливаемся. А еще в этом нашем отсеке маленькая каптерка - чай попить можно - электрический чайник, маленький холодильник, ну и посуды немного - чашки, ложки, тарелки. Определенно, мне здесь начинало нравиться. И даже то, что порядок в своем доме поддерживать надо самим, ничуть не задевало. Да, еще Илья нам сразу прояснил - свои личные щетку, пасту, мыло хранить в тумбочке, и полотенце не оставлять. - А если забыл? - спрашивает Витек, он из Иркутска. - Ничего страшного, - смеется Илья. - Дневальный, как только вы в столовую уйдете, обход делает и прибирает. Вот в тот мешок с мусором. Так что, если что потеряли, не паникуйте, зажимайте нос, закатывайте рукава и копайтесь в ваших отходах в поисках своего, потерянного или позабытого. Классно! Действенный метод приучения к чистоте и порядку. Не орать, не раздавать налево и направо наряды вне очереди, а вот так просто - не прибрал за собой, копайся в своем дерьме. Посуду свою не помыл, тоже самое. А тут как-то сразу получилось, что каждая чашка, каждая кружка своего хозяина обрела - они, хоть и одинаковые по размеру, но все от разных наборов - ни одной с повторяющимся рисунком. Я так смекаю, и это тоже с умыслом сделано. Именная посуда и именная ответственность. Разумненько! Я привык просыпаться рано, шести нет, а у меня уже ни в одном глазу. Чтобы потом никому не мешать и очереди своей не ждать, в душ пошел и к подъему я уже и чистенький, и одетый. Думаете - вот всего по два - рожок в душе, умывальник, толчок, а нас десять. И давка, и споры? Ни фига. Кто сначала постель прибирает, а кто к свободному станку встает. И ни разу не поспорили. А старшина еще посоветовал. - Вы никогда на утро бритье не оставляйте. Вечером перед сном пошли умываться, вот и поскоблите свои щеки. И вам приятнее спать, и утром все не так суетно. Голова, Илья. Такой настоящий старшина, как старший друг или брат. Легкий у него характер. Мы это сразу оценили и уже сами старались на опережение сыграть, чтобы ему из-за нас под раздачу лишний раз не попадать. С него же и комвзвода спрашивает, и ротный. И еще одна приятная мелочь. Столовая. Ну, про чистоту и достойное оформление говорить не буду, это в армии естественно. А вот про кормежку. Батя мой дома никогда перловку не ест. И ячку не ест. Даже гречку раньше мамка не готовила. Говорил, в армии ему на всю жизнь этими кирзовыми кашами охотку отбили. Пока мамка для меня гречку рассыпную в печи не приготовила и он не попробовал. И после этого сделал исключение. Но только в сторону гречки. Так что я заранее настроился и готов был пойти по его стопам. Но... Дома мы так не едим. Дома чего? Мамка супа кастрюлю пятилитровую сварит - сытно и вкусно. Навернешь миску на завтрак, на обед или на ужин, и айда-пошел. Опустошили эту кастрюлю, другую сварят. А тут что-то на холодные закуски - салат или морковка тертая со сметанкой, и первое, и второе, и там булочка с компотом... Короче, ради одной хавки тут можно годик покоротать. Многие, особенно кто из сел, так вообще никогда так не питались. Масла пайка каждый день. Яйцо тоже. И чай не стакан, на две трети плеснули, а чайник на стол, наливай, сколь в пузо влезет. Вот компот, тот да, порционно. Короче, я своей службой доволен. Хотя всего третий день в армии, может, главного еще не видел?
6
Ну вот, начались армейские будни, чтобы я и такие как я - караси-идеалисты, не сильно расслаблялись. Как говорится - получите и распишитесь, все, как заказывали. После завтрака построили всех молодых на плацу. Долго и терпеливо объясняли, что такое "в колонну", что такое "в шеренгу", как надо печатать шаг, как поворачиваться через левое и правое плечо, и началась муштра. - Левой-правой, - несется над плацем, - слушать шаг! Смотреть в затылок! Тянуть носок... Чего только не наслушались в свой адрес, ну, в смысле, что мы и стадо баранов, и про ослов немного. Ругают нас, а мне как-то необидно. Потому что за дело. Идем, действительно, как стадо. Уж, вроде, чего проще - в ногу идти, да ботинком на толстой подошве хлестко пристукнуть. У нас же получается дробный разнобой. И, вроде нам музыку громко включили, чтобы ритм чувствовали, и дублируют команды голосом. Нет в товарищах согласья, хоть убей. Час протопали, именно протопали, не промаршировали, перерыв дали. На асфальт не присядешь, все ж минус градусов семь-то есть. Стоим, с ноги на ногу переминаемся. Я чую, ступня в берце вроде как нагрелась. От ударов моих старательных. Кто-то попытался на бордюр присесть, разуться. Один чудак вообще босиком по снегу прыгает. Знать, хорошо настарался, теперь вон жар в ногах тушит. - Стройся! - команда летит. Встали по своим взводам, ждем. А вместо сержантов, наших гонятелей, старшина вышел. Илья. - Вы, пацаны, самую главную ошибку делаете, - негромко говорит. Это он специально голос не повышает, чтобы ропот в строю затих. - Вы идете, словно в походе, с тяжелыми рюкзаками за спиной. Я бы даже сказал, плететесь. А маршировать надо не так. Хотите, чтобы у вас нормально с первого раза получалось? - Хотим, - разноголосье по-над плацем. - Нет ничего проще, - говорит и шаг вперед делает, отдаляясь от команды сержантов. - Вы встаньте, как в струнку вытянулись, центр тяжести с пяток на носки перенесите. Живот подтянули, грудь надули, руки в кулаки сжали. Смотрю, строй наш, за ним повторяя, и вправду, как бы выше ростом стал. А старшина дальше учит. - И вот такие надутые, как полуроботы, и шагайте. Я вам гарантирую, такая маршировка сил меньше от вас потребует. Сэкономите сотню-другую калорий. А вот настроения добавляет. Если кто к концу занятий этого не почувствует, вечером жду в моей каптерке - буду чаем за свое пустобрехство по полной программе расплачиваться. - Гы-гы, - понеслось по плацу. - Ну, поехали! - махнул рукой, и веселый марш сорвал нас, надутых полуроботов, с места. Еще два пятиминутных перерыва было у нас сегодня. Четыре часа отстучали. Уже что-то похожее на строй, хотя и очень отдаленно. Прав был старшина, немного полегче по его методе шагется. Но в другом загвоздка. Пришел я в казарму, берцы скинул, - надо срочно ноги под холодную воду, не то, чую, загорятся синим пламенем и останусь я инвалидом. А ноги действительно синие, подошва. Отстучал напрочь. Ну дак, 4 часа по 60 минут - это 240, да еще на 60 умножить. Ё-моё! Я ж почти 15 тысяч раз по асфальту со всего размаха вот этими самыми, своими! Носки хоть выжимай, интересно, а кожа слазить будет? Вечером в роте подводили итоги. Я еще легко отделался. У некоторых пацанов в берцах по стакану крови. Стерли чуть не до костей. Обувь-то новая, кондовая, пока ее разносишь да под свои клешни настроишь. А кто еще с дуру ли, или по недогляду берцы не по размеру взял, или носки от ходьбы сбились. Первые раненые в роте. Вот тебе и тяжело в ученье. В армии тоже не одни идиоты служат. Знают, что после первой муштры с молодыми бывает. Старлей медицинской службы пробежал по нашим отсекам, перекиси, бинтов, мази какой-то принес. Особо пострадавшим перевязку сам сделал, остальным просто присоветовал. Все легче дышать. А после обеда новые занятия. Но уже
В авторской редакции
Художник Родион Танаев
Корректор Зоя Тимофеева
Оригинал-Макет изготовлен в
творческой лаборатории ЛиБо "WATIM".
СОЛДАТСКИЙ ДНЕВНИК
Антона Банщикова
из города Кыштым Челябинской области.
Призван 11 марта 2014.
Дембель (по плану) 11 марта 2015.
ЛиБо WaTiM
Магнитогорск 2015
В трех частях:
ЧАСТЬ 1
КУРС МОЛОДОГО БОЙЦА
ЧАСТЬ 2
Я РИСУЮ ЛЮБОВЬ
ЧАСТЬ 3
ОККУПАНТЫ
От Автора
В январе 2015 года я получил такое письмо: "... сын служит срочную под Чебаркулем. В конце сентября их на три месяца отправили в лагерь в Ростовскую область - на границу с Украиной. С автомобилями, бронетехникой и проч. Говорили, что на три месяца. Зачем - не говорили. Перед отправкой отобрали в приказном порядке все сотовые телефоны и паспорта. Живут в палатках, холодно, спят по очереди у печки... Должны были вернуться через три месяца - то есть в конце декабря - начале января. Так обещали отцы - командиры, в том числе и обеспокоенным мамам, удивлявшимся отсутствию сынов в положенном месте и связи с ними. Располагается воинская часть в чистом поле. На сколько задержали - никто ни им, ни мамам не говорит. Что они там высиживают в палатках вот уже четыре месяца, если нет ни учений, ни передвижений? Военная тайна? А, может, и нет никакой тайны... Мой сын вел дневник. Часть его у меня." Ровно через 40 дней появилась эта повесть...
Мама, любимая!
Для тебя пишу и тебе посвящаю этот дневник.
Маленькое вступление для Мамы
Я знаю, мам, ты будешь ворчать, что писем не пишу. А чего я писать буду? В письмах ничего толком и не пропишешь. Больно охота душу тут изливать, когда твою писанину не одно проверяющее рыло прочитает и, может, посмеется, да расскажет кому, что ты там, скажем, маменькин сынок, или еще какие телячьи нежности пишешь. Я же раз в неделю звоню, нам разрешают. В субботу телефоны выдают. Наши телефоны, которые в каптерке под замком до поры до времени лежат. У некоторых и заныканные есть, они иногда и в неурочное время калякают. Но, стуканет кто или поймают - заберут безвозвратно, еще и пару нарядов всучат. Это у кого любимая на гражданке осталась, тем рисковать есть смысл. А по другому случаю, ну его на фиг. Мы ж не в тюрьме, или там в изоляции. Если прижало, подойдешь к взводному, толково обскажешь, завсегда навстречу пойдут.
А это уже для тебя, Читатель
Я мамке пообещал, что буду тут что-то типа дневника вести, для нее, ей же хочется знать, какая тут жизнь, кто меня окружает, и чем мы тут дышим. Но прочитает она это все потом, когда я домой вернусь и лично ей вручу свои опусы. Поэтому и писать буду из расчета, что не для себя стараюсь, для нее, пока единственной любимой мною женщины. Ну не встретил я пока ту, которая всё и всех вытеснит и одной собой мир мой заполнит. Да я знаю, мамка не обидится, здесь у нас с ней все в порядке. Она, наоборот, часто мне говорила - вон, мол, какая девка подрастает у Мининых. Глянь-ка. Или - смотри - смотри, Анютка Гришанкина совсем невеста уже! Это она как бы проверяет - какой у меня вкус, да какие девчонки мне нравятся. А то она не знает! Ну, это уже чисто бабское - всегда надо по сто раз проверить, чтобы точно знать, а не переменилось ли чего?
ЧАСТЬ 1
КУРС МОЛОДОГО БОЙЦА
ОККУПАНТ ПЕРВОГО ПОКОЛЕНИЯ
Один из моих прадедов по материнской линии, Турукин Николай Захарович, 1926 года рождения, из маленькой таежной деревеньки золотодобытчиков Тыелги, что под Миассом, в июне 44 года был призван в Красную Армию. Уже через месяц его часть освобождала Вильно вместе с бойцами польской освободительной Армии Крайовой. Неделю шли ожесточенные бои, город был наполовину разрушен, но немцев прогнали. Это так прадед рассказывал. Потом прадед помогал НКВД арестовывать и этапировать в советские концлагеря аковцев, которые не захотели добровольно влиться в состав Красной Армии и принести присягу на верность великому товарищу Сталину. В конце июля там же, под Вильно, был тяжело ранен и до конца войны провалялся в госпиталях. Вернулся домой с культей вместо правой руки. В брежневские времена стало модно ездить на встречи однополчан. Ветеранам даже билеты на поезд в оба конца оплачивали и бесплатно селили в гостиницах. На 35-ю годовщину освобождения Вильно из военкомата прислали Николаю Захаровичу приглашение. Собрался в дорогу наш прадед. Десять дней его не было. Приехал чернее земли. - Ну как ты, дед? Повидал своих? - набились дети и соседи в старенький дом - Больше ни в жисть в энто логово не поеду! - машет ополовиненной культей руки. - Да что стряслось-то? - И-и-э-э! - утирает слезы. - Оккупантом обозвали. - Да как же так? - Все вспомнили! И что город мы им разрушили, и что настоящих освободителей аковцев в концлагеря сослали, и что мы хуже фашистов с ними обращались и до сих пор обращаемся. Мы им, оказывается, не свободу принесли, а жидовское коммунистическое рабство. И они ждут не дождутся, когда оккупация наша закончится, и они дышать свободно смогут! Вот, сволота! После поездки Николай Захарович слег. Что первично - тот прием, который ему в освобожденном им Вильно оказали, рана ли его, но вскорости умер. А и было ему неполных пятьдесят четыре года.
1
Привет! Ты сейчас читаешь мой армейский дневник. Потому давай знакомиться. Меня зовут Антон. Фамилия - Банщиков. Мне в феврале исполнилось 18 лет, родом я из Кыштыма, это на Урале, совсем рядом со знаменитым Озерском, ну, тем самым, где производят на химическом комбинате "Маяк" топливо для атомных станций и начинку для атомных бомб. Я не военные секреты выдаю. Этой информации в интернете тоннами напичкано, а в сам город можно как на экскурсию ездить. Нас, пока мы в школе учились, раза три туда возили, показывали и рассказывали. Даже про взрыв говорили, - то ли американцы завод бомбили, то ли немцы, когда из окружения выходили, но я не запомнил. Я по сторонам глазел - город больно уж красивый, и чистый. Как ненастоящий, с картинки из книжки. А вот что в озере Иртяш купаться не стоит, особенно пацанам, это да, это уяснил. Я чего про Озерск-то вспомнил. А вот чего. Едем мы сейчас, так называемые призывники, на перевалочную базу, где нас врачи еще раз проверят и по всей стране служить отправят. А везет нас автобус от Озерского военкомата, по пути прихватив и Кыштымских. Всегда так делается, места вполне хватает, их семь да "партизан" в сопровождении, и мы пятеро. Так что в автобусе еще почти половина мест свободная. Их, озерских, раньше в армию не брали, бронь от комбината была. А сейчас и у них разруха, и у них безработица, и они, как и мы, этим мартовским утром пилят в стареньком ПАЗике в Че.... Это недалеко, два часа езды даже на этом драндулете. Так что, пока мы в дороге, я успею как бы вводную дать к своему дневнику. Ну, первое, мамка мне дала пачку бумаги, такой тонкой и плотной, формат - в кармане ее удобно держать. А для других нужд она не пойдет, ну, вы понимаете, - она как почти калька. Но писать на ней очень удобно, хоть ручкой, хоть карандашом. Мы с ней договорились - я один листочек каждый день достаю и, сложив его вчетверо, заполняю в свободную минуту. Получается, что при шухере всегда можно листок спрятать, он же не больше игральной карты в свернутом виде. И еще, дневник я веду по просьбе мамки, ну, хочется ей знать, где я, в какой компании, и как это - служить. И, хоть мы с ней про все запросто, - и про пацанское, и про взрослое, все равно, про что-то я буду только намеком писать, без подробностей всяких. Кому надо, поймет, а интересно - сам додумает. Армии я не боюсь. Чего я - хуже других? Парень компанейский, общительный, не хлюпик. Я хоть и городской, в райцентре живу, но почти как в деревне, в своем доме, ну, в смысле, что в родительском. Так что кое-что умею. И метлой махать, и топором, и молотком. И пилить хоть ножовкой, хоть Дружбой-2, и постирать могу, и даже варить и жарить умею. Это тем, кто белоручкой вырос, в армии тяжело. Или необщительным. А еще я рисую немного. Так что думаю, годик моей службы не сильно меня ущемит. Надеюсь, силы поднабраться, заматереть. Батя говорит - в армию пацанами идут, а возвращаются мужиками. Вот и я хочу мужиком вернуться, стрелять научиться и на кости мои мяса малость навесить. Неплохо бы еще права получить, профессионала, тогда и с работой на гражданке легче бы было. Купили бы ГАЗельку, и возил бы я народ туда-сюда, все кусок хлеба. Про всякую дрянь в армии говорят много. Про дедовщину, про пьянки, про воровство. Пусть говорят, на их это совести. Я сам в военкомат пришел, не из-под палки. Я служить еду со своими целями - о них уже сказал. И в службе этой буду стараться искать положительное для меня. А в грязи пусть другие копаются. Такое вот получается у меня предисловие. Пацаны в автобусе балагурят, - кто пиво пьет, кто в карты играет. Двое на заднем сиденье пристроились, спят. Какой-то чудик книжку пытается читать - в такой тряске глаза портит. СМСки шлют, музыку слушают, короче, нормальные ребята, никто не хлыздит, не сидит, тупо в пол уставясь. Уже чувствуется, что скоро весна. Снег с солнечной стороны почернел местами, пластинки-проталины видны. И воздух! Я сегодня к автобусу вышел - запашище стоит! Сено, навоз, тепло! И от озера такой легкий рыбный дух. Мужики лунок наковыряли и проруби накрошили. Рыба к весне подо льдом задыхаться начинает, к этим дырам во льду пачками прет, самый лов сейчас. Чего-чего, а этого добра у нас и зимой, и летом завсегда полно, только не ленись. Ну вот, подходят к концу сразу два дела. Мой листок - последняя осьмушка незаполненной осталась. И дорога наша близка к завершению. Вот уже и Непряхино, и озеро Сунукуль. Минут десять-пятнадцать осталось пилить. Где мой рюкзак?
2
"Партизана", сопровождающего нас, зовут Сергей Иванович. Он работает мастером в Озерском ПТУ, лицее по-нонешнему. Чтобы не залететь на три месяца на военные сборы, он согласился пять раз свозить призывников на пункт сбора. Это его последняя ходка. Уже впереди показались дома города, он встал около водителя и говорит нам. - Ребятки! Слушайте и запоминайте, - чувствуется, мужик с пацанвой работает, голос поставленный, громкий. - Сейчас приедем, зайдете через КПП и все, вы по другую сторону жизни, вы в армии. А там главное - дисциплина и подчинение любому, кто старше вас по званию. Приказы, если не хотите гнить в нарядах, сначала выполняют, потом обсуждают. И, вбейте себе это в мозг, не дай вам бог перепутать. Наши "гы-гы" и "ага" он мимо ушей пропустил, только паузу небольшую сделал, вроде, как дал выговориться. И продолжил тем же деловым тоном. - Прежде всего вытащите из ваших вещмешков все спиртное - там отберут вчистую. Хотите - в пакетики и адрес напишите, дядя Леша (водитель автобуса), по домам развезет. Можете просто здесь оставить, вон картонная коробка стоит. Автобус до вечера простоит, кто захочет, когда дела свои сделаете, придет сюда и воспользуется. - А выпустят? - Ну, вы, пока еще не солдаты, не под присягой, - намекнул неопределенно. - Ха, идея! - подхватили пацаны и тут же давай передавать водяру и пластиковые бутылки. Ни хрена себе затоварились! Как на пикник на природе собирались. Это ж нам и на неделю хватит. Но Сергей Иванович не впервой нашего брата везет, даже глазом не повел. Дождался, пока мы не разгрузились, и опять со своими советами. - Вас шмонать будут. - А что хоть можно? - Первое, телефоны у кого крутые, или там айфоны, айпады. - Так говорили же, что можно! - Вам говорили, что телефоны сотовые можно. Простые, чтобы позвонить или СМС отправить. А крутое - это же секретная воинская часть, тут ни снимать, ни в интернет без разрешения. Под этим видом всю вашу крутизну в свою пользу конфискуют, а вам что-нибудь простенькое и бэушное всучат рублей так по триста за килограмм. Я самую простую "нокиа" взял, - обрадовался я, - даже без камеры. И таких как я, послушных, - еще несколько человек оказалось. - Крутые можете так же дяде Леше оставить, потом мамкам сообщите, придут - заберут. У нас тут, не волнуйтесь, ничего не пропадет. Автобус уже стоял на площадке возле КПП. Это там, за железными воротами ждет нас наша новая жизнь. Молодец, Сергей Иванович, он нас бытовухой отвлек от горьких или печальных дум. Уже к водителю очередь, бросают в его вместительную сумку свои телефоны, а он и мешочков полиэтиленовых приготовил, и бумажек с карандашами - фамилия, адрес, телефон мамки или отца написать. - И самое главное, - приготовил на закуску Сергей Иванович, - деньги. - Тоже нельзя? - Вообще-то можно. Но, вас поведут на медкомиссию, а там раздеваться придется и почти голым по кабинетам. А в это время ваши карманы выпотрошат. Кто схитрил и хорошо спрятал, это еще не все! Потом всех в душ мыться. И опять прошмонают. Что нашли, пропало, и жаловаться некому, и претензии ваши никто слушать не станет. - Что же делать, подскажите! - А вы сами решайте. Хотите оставить себе, прячьте понадежнее. - А если догола, куда прятать? - А вот туда и прячь, - подсказал бывалый. - Или к телефонам прикладывайте и в сумку - мамкам передадим. - А можно вам оставить, а потом, вечером, вы их назад. - Сами решайте, - озадачил нас принятием решения. - И, пока мы не вышли из автобуса, посмотрите по вещмешкам - нет ли еще чего лишнего, что потерять не хочется. Куда девать - вы уже знаете. Налегке мы выскочили на площадку. Сергей Иванович негромко так не приказал, сказал: - В шеренгу по двое стройся! Мы суетно, толкаясь, встали вдоль нашего автобуса, ну никак не хотелось отрываться от него. Этот драндулетик был последней штуковиной, связывающей нас еще с нашим домом. - Смирно! - так же негромко сказал Сергей Иванович. - На-лево! К проходной ша-го-м-арш! Вот оно, крылечко в две ступени. Вот она, массивная железная дверь с квадратиком окна десять на десять сантиметров на уровне глаз. Тяжелая вертушка на стальной станине, пропускающая по одному человеку. И солдат в полной форме и с пристегнутым к поясу штык-ножом, обрывающий на год мой последний шаг по гражданке.
3
Если кто думает, что сейчас начнется что-то захватывающее, сразу скажу. Ничего в этом первом нашем дне не было захватывающего. А была нудная тягомотина прописки нас в новом звании на этом пятачке полигона и в этих кабинетах, коридорах, каморках. Сначала "Партизан" исчез за дверью с портфелем, полным папок с нашими личными делами. - Ждите здесь, - сказал. И мы два часа честно морозили сопли, не решаясь отойти хоть на шаг от того пятачка, который примыкал к заветной двери. Единственная вольность, которую позволили - это сесть на свои вещмешки, да куряки сбегали под соответствующий грибок. Потом оказалось, что можно было посидеть в тепле в специальной комнате. Там даже какие-то журналы на столе валяются и телевизор на музыкальный канал настроен. И кулер с водой, и туалет теплый. Потом мы всем составом потопали на медкомиссию. Опять, как и при военкомате, такие же врачи и такие же вопросы, только эти лекари проверяли не нас, не нашу годность к службе, а тех, коллег своих, которые в наши личные дела свои заключения выносили и ответственные подписи ставили. Из всей медкомиссии единственным светлым пятном был хирург, женщина не старше пятидесяти, красивая, с высокой закрученной копной волос, и фигурка у нее классная. Пацаны прямо с удовольствием приспускали перед ней свои трусы, а она, и тоже, как мне показалось, с нескрываемым удовольствием, осматривала их, а у некоторых даже трогала - пальчиком, даже не пальчиком, а ноготком так в сторону отведет... Пустяк, а приятно. Ну и, естественно, ожившая реакция на такую докторшу. А она еще одному, особенно несдержанному, с легкой улыбочкой посоветовала. - Спокойнее, спокойнее, молодой человек! Учитесь быть сдержанным, - и, мне даже почудилось - благодарно глянув ему в глаза за такую откровенную реакцию на ее женское, пропела. - Команды не поступало! Все, кто рядом был - и врачи, и пацаны, взорвались гоготом. Пацан, конечно же, в краску. А она опять на помощь пришла. - Зря смеетесь, у человека отменное мужское здоровье и правильные рефлексы. Наш "партизан" Сергей Иванович куда-то потерялся, я думал - все, отработал - сдал нас и домой пилит. Но нет, потом увидел его в столовой - с каким-то офицером разговаривал. Знать и вправду до вечера ему тут торчать. А нас отправили на дактилоскопию. У всех взяли отпечатки пальцев и карточки заполнили. Я первый раз под такую процедуру попал. - Для чего это? - спросил у ребят. - Труп идентифицировать, - невесело пошутили доброжелатели. - И вам того же, - не остался в долгу и я. Ну уж хрен им, я домой вернусь! Я ж еще жениться должен, и детей настругать, хотя бы парочку. Мы уже все промеж собой поперезнакомились, думали, будем и дальше кучкой держаться, все веселей, чем по одиночке куковать. Но после медкомиссии нас прогнали через собеседование и распределили по воинским специальностям. Осталось дождаться "покупателей" на свои бесценные задницы и пилить за ними для дальнейшего прохождения воинской, значит, службы. - Куда бы ты хотел? - неожиданно спросил меня невысокий худенький капитан, усталый и постоянно шмыгающий носом. Он был в форме, с погонами, но даже она совершенно не делала его военным, завхоз в нашей школе такой же был, добрый и домашний. Я сказал. - Технику любишь? - спросил он пустым голосом, и слово "любишь" показалось мне каким-то обидным, замаранным, и не поймешь чем - равнодушием или его громким шмыганьем. - Я рисовать люблю, - на автомате вырвалось у меня. Я ж так просто сказал, чтобы слово "люблю" смыслом наполнить. А его как подкинуло! Он уже и ростом выше стал, и в глазах его тусклых жизнь блеснула. - Художник, что ли? В кармане у меня был блокнот двенадцать на восемнадцать, и карандаш в проволочный переплет вставлен. Мой завсегдашний походный набор. Капитан пролистал несколько страниц, встал, взял меня за руку, как будто я его сын, и бережно повел сначала по коридорам, а потом и через плац к свежепобеленному трехэтажному зданию. Короче, командир части, полковник, бегло посмотрев в мой блокнот, сказал коротко, как приказал. - Оформляй! И все. И потерял я всех своих земляков, с которыми утром в одном автобусе приехал. Их разбросали по стране, а я остался служить в Че..., в паре часов езды от своего родного дома и от мамки с батей.
4
Повезло! Меня, молодого солдата, оставили служить практически рядом с домом. И, хоть к мамке на выходной не сбегаешь, все равно ощущение близости дома как-то греет. Это я не сам так возгордился. Я, может, еще и не ощутил величины свалившегося на меня счастья, - это пацаны мне позавидовали, они покивали головой и слово это теплое сказали - "повезло". Я тут же позвонил и обрадовал своих. Мамка сначала взвизгнула от радости, а потом расплакалась. - Что, плохо? - подколол ее я, чтобы вывести из ее слезного ступора. - Не угодили тебе? - Дурачок, - смеется сквозь слезы. - От радости я! Мы к тебе приезжать будем, часто-часто! Когда можно? В эти выходные? - Мам! Тут не пионерский лагерь! - осаживаю ее. - Вы приедете, забор поцелуете и все. Мне же надо увольнительную заслужить. А ее, пока присягу не примем, никто не даст. - Ну, ладно, служи, служи, дисциплинированный мой! Целую тебя! - И я тебя, мам... Капитан, фамилия у него хорошая, Лисичкин, повел меня в казарму. Теперь я уже не шел теленочком на привязи. Я по сторонам глазел. Это же теперь дом мой на год. Вот плац, огромный, как футбольное поле, размеченный линиями, кругами, прямоугольниками. Ага, для строевых занятий и маршей. Турников много, всякие полосы препятствий, брусья. Есть где и чем мышцы подкачать. И клуб тут, и столовая просто огромная. Ну и самих казарм, целый городок, пять или шесть улиц. Капитан Лисичкин завел меня в одну из них и поручил светловолосому старшине. - Обустрой, - и что-то ему на ушко шепнул. Видать, хорошее что-то про меня, потому что старшина тут же не по уставу лапу протянул и представился. - Илья. Гурьев. Из Тольятти родом. Да, любит Илья свой город и гордится им, слышали бы вы, как он произнес это слово: Толь-ять-ти! С ударением на двойное "Т". Ну что ж, одобряю. Я вон свой Кыштым, хоть и не могу так торжественно назвать, выделять в его имени кроме шипящей "ш" нечего, но люблю его не меньше. Всякий кулик, как бабушка моя говорит. Представился и я. И повел меня Илья в каптерку. Там выдали мне, опять же по рекомендации старшины, строго по размеру, кучу всякого армейского обмундирования. И берцы, и носки, и рубахи с гимнастерками, и бушлат... Короче, несли мы это богатство с Ильей вдвоем, одному мне не справиться. А потом, уже в его старшинской каптерке пили хороший чай с домашними харчами, что мамка мне в дорогу снарядила, и разговаривали за жизнь. А я еще примерил новое обмундирование и мне почти ничего не пришлось перешивать. 46 размер, рост второй, обувь сорок первый, короче, стандартный я, и форму эту как раз под мои параметры и шили, говорят даже, по рисункам какого-то известного модельера. Мне понравилось, что меня тут не пугали всякими тяготами армейской жизни, не накачивали словами, типа: дисциплина, порядок, по уставу. Все, с кем я уже успел столкнуться, были просто нормальными людьми. И врачиха эта, главврач медсанбата, и похожий на завхоза капитан Лисичкин, и Илья, который с охотой уплетал мамкину стряпню и нахваливал ее, и про мамку мою хорошие слова говорил. - Сейчас дембель идет. Каждый день пацаны улетают. В нашей роте половина старичков останется. - И много уже нас, новичков набралось? - Ну дак считай, полроты надо. До середины марта всех наберем. Мы же тут на перевалочной базе сами себе хозяева. Капитан ответственный за пополнение, он каждого под себя подбирает. А нюх у него, скажу я тебе! Пойдем, покажу тебе твое место в казарме. Тихое, и без сквозняка. Ну вот, подтверждается моя теория. Если ты сам хочешь видеть и замечать вокруг себя только плохое, оно и будет вокруг тебя. А если ты будешь стараться акцентировать внимание на хорошем... Люда, Людмила, мамкина подруга, говорила мне. - Молодые влюбятся, потом женятся. И пока любовь их молода и крепка, они друг в друге никаких недостатков не видят, и даже теща или свекровь каждый божий день пальцем аж в самый глаз тычут, все мимо. Потому что любовь сильнее невымытой посуды, грязных носков, подгоревших котлет и всего остального. Это потом, когда серый быт яркую любовь на второй план отодвинет, и, кажется, что глаза открылись. Да нет, Антоша, - говорила она мне. - Не глаза открылись. А эгоизм одного из них, или обоих сразу, как червяк яблоко, любовь большую подъел, гнили в нее подмешал. Мудрая женщина. Моя Учительница. Жизни.
5
В кино всегда показывают солдатские казармы - огромная комната человек на сто и в два ряда двухэтажные кровати, а на входе стул, стол и место дневального. Короче, рота в полном составе. И батя про такое рассказывал, и еще учил, какое место занимать надо, где лучше, почетнее и прочую лабуду. А тут все в сознании перевернулось. Казарма! Хрена вам, - комната в современном студенческом общежитии. Три кровати и не панцирных, дедушкиных довоенных, а таких, как у нас дома - с деревянными спинками и толстыми матрасами. Каждому личная тумбочка! Вместо четвертой кровати большой стол и четыре! на три человека стула. Наверное, для гостя лишнее седалищное место предусмотрено. На три таких комнаты - один отсек - душевая с двумя рожками, опять же пара умывальников с горячей и холодной водой и два очка, каждый за отдельной дверью. Туалетная бумага в рулончике, ведро для мусора с черным пакетом, ершик. И чистенько, все в кафеле, в пластике. Видели бы они, какой душ у меня дома! Старая бочка из-под горючки на два метра от земли поднята, в нее вставили кусок трубы с вентилем, я сам рожок из консервной банки делал - гвоздем дырки пробивал. А чтобы теплая вода была, в черный цвет бочку выкрасили и на солнечное место поставили. Так я и такому душу рад. И все, что батя, что мамка, после домашней потовыгонятельной работы туда, за полиэтиленовую ширмочку бежим и обливаемся. А еще в этом нашем отсеке маленькая каптерка - чай попить можно - электрический чайник, маленький холодильник, ну и посуды немного - чашки, ложки, тарелки. Определенно, мне здесь начинало нравиться. И даже то, что порядок в своем доме поддерживать надо самим, ничуть не задевало. Да, еще Илья нам сразу прояснил - свои личные щетку, пасту, мыло хранить в тумбочке, и полотенце не оставлять. - А если забыл? - спрашивает Витек, он из Иркутска. - Ничего страшного, - смеется Илья. - Дневальный, как только вы в столовую уйдете, обход делает и прибирает. Вот в тот мешок с мусором. Так что, если что потеряли, не паникуйте, зажимайте нос, закатывайте рукава и копайтесь в ваших отходах в поисках своего, потерянного или позабытого. Классно! Действенный метод приучения к чистоте и порядку. Не орать, не раздавать налево и направо наряды вне очереди, а вот так просто - не прибрал за собой, копайся в своем дерьме. Посуду свою не помыл, тоже самое. А тут как-то сразу получилось, что каждая чашка, каждая кружка своего хозяина обрела - они, хоть и одинаковые по размеру, но все от разных наборов - ни одной с повторяющимся рисунком. Я так смекаю, и это тоже с умыслом сделано. Именная посуда и именная ответственность. Разумненько! Я привык просыпаться рано, шести нет, а у меня уже ни в одном глазу. Чтобы потом никому не мешать и очереди своей не ждать, в душ пошел и к подъему я уже и чистенький, и одетый. Думаете - вот всего по два - рожок в душе, умывальник, толчок, а нас десять. И давка, и споры? Ни фига. Кто сначала постель прибирает, а кто к свободному станку встает. И ни разу не поспорили. А старшина еще посоветовал. - Вы никогда на утро бритье не оставляйте. Вечером перед сном пошли умываться, вот и поскоблите свои щеки. И вам приятнее спать, и утром все не так суетно. Голова, Илья. Такой настоящий старшина, как старший друг или брат. Легкий у него характер. Мы это сразу оценили и уже сами старались на опережение сыграть, чтобы ему из-за нас под раздачу лишний раз не попадать. С него же и комвзвода спрашивает, и ротный. И еще одна приятная мелочь. Столовая. Ну, про чистоту и достойное оформление говорить не буду, это в армии естественно. А вот про кормежку. Батя мой дома никогда перловку не ест. И ячку не ест. Даже гречку раньше мамка не готовила. Говорил, в армии ему на всю жизнь этими кирзовыми кашами охотку отбили. Пока мамка для меня гречку рассыпную в печи не приготовила и он не попробовал. И после этого сделал исключение. Но только в сторону гречки. Так что я заранее настроился и готов был пойти по его стопам. Но... Дома мы так не едим. Дома чего? Мамка супа кастрюлю пятилитровую сварит - сытно и вкусно. Навернешь миску на завтрак, на обед или на ужин, и айда-пошел. Опустошили эту кастрюлю, другую сварят. А тут что-то на холодные закуски - салат или морковка тертая со сметанкой, и первое, и второе, и там булочка с компотом... Короче, ради одной хавки тут можно годик покоротать. Многие, особенно кто из сел, так вообще никогда так не питались. Масла пайка каждый день. Яйцо тоже. И чай не стакан, на две трети плеснули, а чайник на стол, наливай, сколь в пузо влезет. Вот компот, тот да, порционно. Короче, я своей службой доволен. Хотя всего третий день в армии, может, главного еще не видел?
6
Ну вот, начались армейские будни, чтобы я и такие как я - караси-идеалисты, не сильно расслаблялись. Как говорится - получите и распишитесь, все, как заказывали. После завтрака построили всех молодых на плацу. Долго и терпеливо объясняли, что такое "в колонну", что такое "в шеренгу", как надо печатать шаг, как поворачиваться через левое и правое плечо, и началась муштра. - Левой-правой, - несется над плацем, - слушать шаг! Смотреть в затылок! Тянуть носок... Чего только не наслушались в свой адрес, ну, в смысле, что мы и стадо баранов, и про ослов немного. Ругают нас, а мне как-то необидно. Потому что за дело. Идем, действительно, как стадо. Уж, вроде, чего проще - в ногу идти, да ботинком на толстой подошве хлестко пристукнуть. У нас же получается дробный разнобой. И, вроде нам музыку громко включили, чтобы ритм чувствовали, и дублируют команды голосом. Нет в товарищах согласья, хоть убей. Час протопали, именно протопали, не промаршировали, перерыв дали. На асфальт не присядешь, все ж минус градусов семь-то есть. Стоим, с ноги на ногу переминаемся. Я чую, ступня в берце вроде как нагрелась. От ударов моих старательных. Кто-то попытался на бордюр присесть, разуться. Один чудак вообще босиком по снегу прыгает. Знать, хорошо настарался, теперь вон жар в ногах тушит. - Стройся! - команда летит. Встали по своим взводам, ждем. А вместо сержантов, наших гонятелей, старшина вышел. Илья. - Вы, пацаны, самую главную ошибку делаете, - негромко говорит. Это он специально голос не повышает, чтобы ропот в строю затих. - Вы идете, словно в походе, с тяжелыми рюкзаками за спиной. Я бы даже сказал, плететесь. А маршировать надо не так. Хотите, чтобы у вас нормально с первого раза получалось? - Хотим, - разноголосье по-над плацем. - Нет ничего проще, - говорит и шаг вперед делает, отдаляясь от команды сержантов. - Вы встаньте, как в струнку вытянулись, центр тяжести с пяток на носки перенесите. Живот подтянули, грудь надули, руки в кулаки сжали. Смотрю, строй наш, за ним повторяя, и вправду, как бы выше ростом стал. А старшина дальше учит. - И вот такие надутые, как полуроботы, и шагайте. Я вам гарантирую, такая маршировка сил меньше от вас потребует. Сэкономите сотню-другую калорий. А вот настроения добавляет. Если кто к концу занятий этого не почувствует, вечером жду в моей каптерке - буду чаем за свое пустобрехство по полной программе расплачиваться. - Гы-гы, - понеслось по плацу. - Ну, поехали! - махнул рукой, и веселый марш сорвал нас, надутых полуроботов, с места. Еще два пятиминутных перерыва было у нас сегодня. Четыре часа отстучали. Уже что-то похожее на строй, хотя и очень отдаленно. Прав был старшина, немного полегче по его методе шагется. Но в другом загвоздка. Пришел я в казарму, берцы скинул, - надо срочно ноги под холодную воду, не то, чую, загорятся синим пламенем и останусь я инвалидом. А ноги действительно синие, подошва. Отстучал напрочь. Ну дак, 4 часа по 60 минут - это 240, да еще на 60 умножить. Ё-моё! Я ж почти 15 тысяч раз по асфал