Она написала о моем страшном враге хвалебную статью.
Он сказал, что не даст мне интервью, потому что "Набоков тоже не давал".
Она уехала в Москву насовсем, мне даже не позвонив, чтобы попрощаться.
Она не ответила ни на одно мое письмо.
Приехав в Ставрополь на 2 дня, она не зашла ко мне, потому что по утрам ей очень хотелось спать, а по вечерам она встречалась с другими.
Прямо анекдот: "Сидит Джон Леннон в Гайд-Парке..."
Да ладно, не больно-то и хотелось. Люди вполне мирятся с пренебрежением, иначе придется рассориться абсолютно со всеми. Жаль только, что понятие о благородстве, совестливости, внимательности, обязательности начисто утратило былое значение. Как говорится, "Эка невидаль, в морду плюнули!.." Ну вот, например, стоит ли сообщать своему другу о том, что у тебя поменялся номер мобильника? Или планы? Стоит ли поблагодарить за присланные электронной почтой нужные тебе материалы? Мне кажется, это само собой разумеется - ты ведь не просто демонстрируешь хорошее к другу отношение или собственную воспитанность. Этим живет ваша дружба. Ну раз он пришел к тебе в гости по твоему же приглашению, а тебя нет дома. Ну два он не дождался обещанного звонка. На три связи провисают - какой смысл стучаться, если тебе не открыли?
Я продвигаюсь по этому миру короткими перебежками - от друга до друга. Когда-то, очень давно, в очередной раз перевернув последнюю страницу ремарковских "Трех товарищей", я поняла, что этот раз - последний. Что я теперь смотрю на литературу по-другому, профессионально. Что девушка Патриция у автора получилась картонной, характеры героев - плоские, романтизм отношений между действующими лицами не имеет ничего общего с реальностью... Однако я совершенно не отдавала себе отчет в отравленности романом собственного организма. С 15 лет и по сей день я, оказывается, могу действовать только в рамках отношений, Ремарком когда-то придуманных и не имеющих аналогов в действительности. Глупо.
Тем не менее, из души и головы этого не выкинуть - тот, кто до 16 лет не прочитал "Три товарища" и не "проникся", развивается как-то неправильно, с перекосом в сторону себя, что для дружбы и любви ...неполезно. Когда мои друзья поступают как живые люди, то есть с нормальной долей подлости, которую теперь уже никто и подлостью-то не считает, я отношусь к этому философски и говорю себе: "Жизнь - штука гораздо более сложная, чем ремарковский роман". Другое дело, что сам-то ты - отравлен, а гламуризация всей страны тебе и твоим представлениям о дружбе не на пользу - в стране типа твоей "казаться" всегда гораздо важнее, чем "оказываться". И у этого - свои правила, а ты все пытаешься культивировать в себе человеческое.
Помните: "Я человек простой, я говорю стихами"? Так вот, я человек простой, я говорю стихами. А вокруг все так сложно. Боже мой, надо все просчитывать, а я и считать-то не умею, только читать. Чтение... Вот где мы вместе с ним оказались.
Может быть, дружить в этом странном мире можно только со странными людьми? В смысле, с людьми не от мира сего, которые... "за туманом". Но где их взять нынче в таких количествах, которые бы устроили тебя? Тот, кто абсолютно нормален, вменяем, так сказать, - тот абсолютно предсказуем, в своей этой предсказуемости одномерен и безынтересен, он может проходить только по разряду". Не хочется с ним продолжительных отношений. Встречаясь то с тем, то с этим, ты вдруг понимаешь, что уже наизусть вызубрил все их тело- и мыследвижения, знаешь, что за чем последует в разговоре (а сейчас он начнет хвалить наших общих знакомых, а сейчас - советоваться, в какие ценные бумаги лучше вложить заработанные деньги...) И ты тоскуешь год за годом, но отношения все продолжаются. И вот в какой-то момент ты понимаешь, что жизнь уже прожита - не там и не с теми, что сопротивляться этому поздно, и, наверное, успокаиваешься - ведь изменить все равно ничего уже нельзя.
Однажды, сдавая в Литературном институте зарубежную литературу, я вдруг очень расстроилась - преподаватель, в миллионно-тысячный раз слушая про Тартюфа, рисовал чертиков на листочке бумаги и совершенно не делал различия между мной и кем-то другим, даже глаз на меня не поднимал. Я была оскорблена в лучших чувствах. Я личность, а не "единица-ноль", раздражающая преподавателя своими знаниями-незнаниями. И я сказала: "Конечно, Тартюф негодяй. Но почему он совершал все эти подлости? Он же делал их во имя любви! Оглянитесь вокруг - никто ведь у нас никого не любит, никого не хочет. А Тартюф..." Преподаватель поднял голову и посмотрел на меня сначала испуганно - я его разбудила - потом с интересом и про чертиков своих забыл, стал кивать в такт развития моих смелых мыслей. Так вот, любовь... Это действительно то, чему мы жертвуем и отдаемся напропалую, не просчитывая прагматично, не оценивая со стороны. Мы "упадаем" в любовь, а если не упадаем, то, значит, и падать некуда - отсутствует место приземления.
У меня есть друг, который во времена нашей совместной глупой юности очень любил играть в пьяного дебошира. Нет, пил он действительно настоящую водку, но последующий свой образ выстраивал, руководствуясь исключительно собственными представлениями о том, как должен выглядеть пьяный гений и что ему может быть позволено. Так и с любовью, и с дружбой, наверное. Проявлять их показательно, выстраивать образы любви и дружбы - это можно делать только озаботясь внешней оценкой отношений. И как напишут о вашей любви и дружбе заботливые биографы.
Слава богу, мы об этом не думаем. Мы ссоримся и миримся, плачем, предчувствуя потерю, забываем себя, бежим вслед, пишем письма (хоть бы и эсэмэски), чуть в обморок не падаем, если мобильник отвечает нам голосом робота, что данный номер находится вне зоны... Мы живем "по Ремарку", не желая принимать нынешнего положения дел - успешность во что бы то ни стало, фитнес-боулинг, безупречный интерьер и экстерьер. Мы, это те, кто не станет читать "Антитритоварища", хотя сама жизнь пишет эту книгу. И мы ей не помощники. Время нелюбви и недружбы- не наше время. Ремарк умер? Да здравствует Ремарк!