Говорить и писать грамотно на своем родном языке - что может быть естественнее для человека? Однако споры о том, что для русского языка хорошо, а что плохо, ведутся, кажется, уже не первое столетие. Это занимает практически всех - от школьников до государственных мужей, от домохозяек до писателей, ведь язык - достояние общее, и каждый имеет право, да и возможность, высказаться на эту животрепещущую тему. Впрочем, говорится о языке на этом же самом языке и много глупостей. Например, о его гибели из-за нашествия иностранных слов или о том, что если запретить некоторые термины, то они сразу же исчезнут из нашего лексикона. Гораздо более взвешенную позицию занимают по этому поводу серьезные ученые и литераторы, которые пишут о русском языке - профессионально и со знанием дела. Они не бьют в набат и не бьются сами в конвульсиях - процесс развития языка им кажется хоть и бурным, но закономерным, ведь с конца ХХ столетия в нашей жизни появилось столько новых явлений, процессов и предметов, что названия, даденные всему этому, не могут не придать языку новое звучание - но и новые силы, новые возможности.
Интересно посмотреть на развитие подобных мыслей в книгах о языке. Их немало, но для примера можно взять две - "Живой как жизнь" Корнея Чуковского (изд. "КДУ", 2004 г.) и "Русский язык на грани нервного срыва" Максима Кронгауза (изд. "Знак" и "Языки славянских культур", 2007 г.). Книга Чуковского написана в 1962-66 годах, но идеи, высказываемые в ней, кажутся абсолютно свежими, нисколько не устаревшими (ну, возможно, разве что главка о взаимоотношениях русского языка и вождя мирового пролетариата товарища Ленина): "Нельзя же не считаться с непреложным законом всякого нормального языкового развития: умершие значения слов безвозвратно уходят из памяти молодых поколений, начисто забываются ими. Эта склонность молодых поколений к забывчивости и обеспечивает языку его правильный рост".
Максим Кронгауз как бы продолжает мысль Чуковского: "Появление новых слов или новых значений у старых слов означает, что мир вокруг нас изменился. В нем либо появилось что-то новое, либо что-то существующее стало важным настолько, что язык (а в действительности мы сами) создает для него имя".
Вот-вот, правильно пишут в книгах о языке - это мы сами - языковые творцы. А творец, разумеется, обязан быть и талантливым, и трудолюбивым, и даже где-то безжалостным к себе - ни к единому слову он не должен относиться снисходительно. Максим Кронгауз приводит свои смешные примеры из нашей нынешней языковой стихии: "эксклюзивная баранина", "элитные семинары", "правильная одежда"... Корней Чуковский более всего сетует на канцелярит (кстати, им придуманный термин): вместо "леса" - "зеленый массив", вместо вопроса о рыбалке: "Какие мероприятия предпринимаете вы для активизации клева?". Да и у каждого из нас - у любого внимательного читателя - найдется своя подборка несуразностей из текущего потока информации, например: "Так произошло и осталось за городом его нынешнее название" (название осталось за городом, и город остался без названия). Или вот, совсем недавнее: "Ставропольcкие приставы за долги арестовали кота породы сфинкс" (бедный кот! И как это он успел наделать долгов?).
Да, в конечном итоге, все сводится к тому, что чем культурнее человек, тем богаче его язык и точнее речь. "Ведь культура речи неотделима от общей культуры. Чтобы повысить качество своего языка, нужно повысить качество своего сердца, своего интеллекта" (Чуковский).
Что ж, как говорится, кто ясно мыслит, тот ясно излагает.